«Лягушка в молоке [СИ]»

Лягушка в молоке [СИ] (fb2) - Лягушка в молоке [СИ] 2596K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Владимировна Анфимова

Анастасия Владимировна Анфимова ЛЯГУШКА В МОЛОКЕ

Когда у тебя не остаётся выбора — становись отважным.

Пролог

Тихо, темно, уютно. Ни чувств, ни мыслей. Только постепенно возникающее ощущение времени да сгущающийся в пустоте сознания туман.

Щека дёрнулась от резкого укола. Но раздувшийся от крови комар так увлёкся, что не собирался прерывать трапезу. Лежавшая рядом рука превратила его в красную кляксу на бледной коже.

Человек открыл глаза. Разноцветные пятна приобрели чёткость, превратившись в траву, комочки земли и маленьких чёрных существ, хлопотливо перебиравших тонкими, еле различимыми ножками.

В уши ворвалась лавина звуков. Пробуждавшееся сознание разделило шум на пенье птиц, шелест листьев и какой-то тихий скрип над головой. Его передёрнуло, мокрая одежда неприятно холодила кожу. Человек попытался приподняться, опираясь на руки, но мышцы не слушались и он опять ткнулся лицом в траву.

«Да что это такое!?» — оформилась первая, сознательная мысль.

Человек со стоном перекатился на спину, тут же зажмурившись от яркого, бившего сквозь густую листву солнечного света. Над головой возвышалось корявое дерево со свисающими вниз длинными, гибкими ветвями.

Тонкий, переливчатый свист привлёк его внимание. Небольшая серая птичка с красной грудкой смотрела на него сверху вниз то одним, то другим глазом, смешно дёргая головой. Человек хрипло вздохнул. С тихим фр-р-р-р маленькая певунья скрылась из глаз.

Он поднёс к глазам дрожащие руки, пошевелил длинными, гибкими пальцами, посмотрел на засученные выше локтя рукава. Навалившийся холод подстёгивал всё ещё пребывающее в полуобмороке сознание, заставляя мысли торопиться. С трудом приподнявшись на локтях, человек, ничего не понимая, осмотрел себя. Секунду взгляд задержался на двух холмиках, облепленных мокрой рубашкой, потом вцепился в блестящую пряжку на широком ремне, пробежал по тёмно-синим джинсам и белым кроссовкам.

Девушка со стоном села, и обхватив себя за плечи, затравленно оглянулась. Прямо перед ней блестела водная гладь, за которой зеленела стена камыша, а по обе стороны росли кусты, оставлявшие свободным небольшой клочок берега с полосой примятой травы. Очевидно, именно здесь она выбралась на сушу? Девушка прерывисто втянула воздух сквозь дребезжащие от страха и холода зубы. Мир, наконец-то, обретя чёткие очертания, запахи и звуки, внушал ужас своей неизвестностью.

— Мамочка! — сорвалось с посиневших губ. — Где я?

Словно в ответ послышался тонкий, раздражающий звон. Девушка решила, что он раздаётся в голове, где по-прежнему продолжала клубиться наполненная чёрным туманом пустота. Однако всё оказалось проще. Вокруг тучей вились мелкие насекомые, норовившие воткнуть тонкое жало под кожу, забраться в уши, в рот, в глаза.

Тряхнув волосами, потянулась вверх, хватаясь за гибкую ветку в попытке подняться. На миг мелькнула тень удивления тому, с какой лёгкостью это у неё получается. Но едва она выпрямилась, как перед глазами всё поплыло. Колени подогнулись. Чтобы не упасть, пришлось судорожно хвататься за ветки, ожидая, когда земля и небо встанут на место, а в коленях исчезнет противная дрожь.

Почувствовав себя чуть лучше, девушка подошла к кустам. Разведя их руками, с ужасом увидела тесно растущие деревья. Подумав, решила узнать, что находится с другой стороны от дерева, под которым она очнулась. За тонкой стеной зарослей берег поднимался невысоким, поросшим ярко-зелёной травой бугром, а лес отступал шагов на десять. Сюда она и стала пробираться, загораживая лицо руками. Открывшаяся картина заставила замереть от удивления.

Большое водное пространство со всех сторон окружал лес. Только далеко справа виднелась узкая, наполовину заросшая камышом протока. На миг показалось, что она задыхается. Вокруг, на сколько хватало глаз, не было видно ни одного человека.

— Помогите, — прошептала девушка. — Кто-нибудь. Ну, помогите!

Подвывая, она, наконец, справилась с перехватившим горло спазмом и завопила:

— Помогите! Я здесь! Кто-нибудь! Помогите!

Она кричала, пока не сорвала голос. С соседних деревьев сорвались встревоженные птицы. Но никто так и не отозвался.

Ноги подкосились, тяжело рухнув на колени, девушка заплакала, хрипло всхлипывая и размазывая по лицу слёзы. Произошедшее никак не укладывалось в её истерзанное сознание. Что это за место? Как она здесь оказалась? А главное, кто она? Из клубка чёрного тумана, заменившего ей память, не выступило ничего, что могло бы хоть как-то ответить на эти вопросы. С воем девушка вцепилась пальцами в траву, и, вырвав порядочный клок, отшвырнула его от себя. Но этот порыв оказался последним. Накатившее, как волна, отчаяние схлынуло, оставив после себя мрачное опустошение. По небу плыли редкие, похожие на пух, облака. Когда одно из них закрыло солнце, её зубы застучали ещё сильнее. Путаясь в пуговицах, она стащила через голову мокрую рубаху и стала выжимать. Повесив сушиться на куст, занялась брюками.

Оставшись в одних трусиках, решила перевести дух, но тут на неё набросились обрадовавшиеся дармовому угощению комары. Пришлось ломать ветку, отгонять докучливых насекомых, нахлёстывая себя по спине, бокам и ногам.

— Я вам не обед, кровопийцы проклятые! — вскричала девушка. — Вампиры-недомерки!

Она не знала, кто это такие. Слово само сорвалось с губ.

Не в силах терпеть это издевательство, быстро натянула влажную одежду. Сразу стало легче, хотя рубашка почти не защищала от тонких комариных жал. Она хотела уйти, но внезапно почувствовала жажду. Девушка откуда-то знала, что воду из озера лучше не пить. Но где тут взять другую?

Опустившись на корточки, зачерпнула ладошкой. Выпила. Вкусно. Потом, наклонившись над водой, долго разглядывала своё отражение. Короткие мокрые волосы нависали над выпуклым лбом, на высоких скулах горел нездоровый румянец. Большие тёмно-серые глаза в обрамлении густых ресниц смотрели затравленно. Тонкие бледные губы были плотно сжаты, а маленький упрямый подбородок мелко дрожал.

Какое-то время она пристально вглядывалась в лицо на воде, надеясь вспомнить хотя бы своё имя. Но память упрямо молчала, словно она только что появилась на свет, не имея прошлого. Скривившись, ударила ладонью по воде, потеряв интерес к отражению. Напилась, умылась и решительно двинулась прочь от озера.

Идти по заваленному сухими сучьями, заросшему травой и кустарником лесу оказалось совсем не просто. Приходилось всё время смотреть под ноги. Комары не отставали, под деревьями стала донимать паутина, норовившая прилипнуть к коже, а большие чёрные пауки недобро шевелили мохнатыми суставчатыми лапами.

Перебираясь через очередной поваленный ствол, она уселась, решив перевести дух, и машинально сглотнула слюну. В желудке посасывало. Донёсся негромкий треск. Встрепенувшись, девушка оглянулась. Среди деревьев мелькнуло что-то большое и чёрное.

Какой-то независимый от памяти инстинкт, очевидно, доставшийся от далёких предков, уверенно подсказал, что от крупных лесных животных можно ждать больших неприятностей. Она скользнула на землю и, прячась за поваленным деревом, затаив дыхание, стала вглядываться в лес. Ещё раз треснула ветка. Неизвестное животное приближалось. Теперь девушка смогла его рассмотреть. Высокий, тёмно-бурый, почти чёрный, на тонких ногах, с маленьким горбом и большой уродливой головой, украшенной плоскими разлапистыми рогами. Срывая на ходу побеги, зверь неторопливо шёл к озеру. Едва он скрылся из глаз, девушка стала лихорадочно оглядываться вокруг в поисках оружия. Конечно, палка не спасёт от такого гиганта, но вдруг поможет справиться с кем-нибудь помельче.

Чёткая и ясная цель на какое-то время позволила забыть о голоде. Тем более, что все попадавшиеся под руки сучья оказались либо слишком тонкими, либо трухлявыми, либо очень неудобными.

— Кто ищет, тот найдёт, рано или поздно, — удовлетворённо пробормотала она, разглядывая сук, торчавший из дерева неподалёку. Чтобы его сломать, пришлось повозиться. Но в итоге девушка стала обладательницей вполне подходящей дубинки.

Перехватив её обеими руками, девушка несколько раз взмахнула свежеприобретенным оружием. Довольно улыбнулась и тут же поморщилась. Кушать хотелось всё сильнее. Но где здесь отыскать что-то съедобное? Не траву же есть, в самом деле? Продолжая грустно идти по лесу, наткнулась на крошечный столбик с круглой коричневой шляпкой. Рыскавший по сторонам голодный взгляд почему-то остановился именно на нём. Потянула за плотный, белесый столбик и легко выдернула его из земли. Понюхала. Сырость и ещё что-то неуловимо знакомое. Мучительно стараясь вспомнить, разломала плотную широкую шляпку. В серо-белой, губчатой массе шевелились мелкие, полупрозрачные червяки. Девушка выбросила обломки, брезгливо вытерев ладони о штаны. Местность изменилась, подъём ощущался всё яснее. Возле дерева мелькнули резко выделявшиеся на тёмно-зелёном фоне синие пятнышки. Подойдя ближе, спугнула пару небольших серых птичек, исчезнувших в лесу под хлопанье крыльев. То тут, то там, на длинных, колючих ветках, похожих на тонкие верёвки, висели крошечные синенькие штучки.

Рот наполнился слюной. Она догадалась, что это ягоды, но почему-то решила, будто они могут быть ядовиты. Осторожно сорвав одну, внимательно рассмотрела. Как будто несколько синих капелек сцепились вместе. Раздавила, облизав перепачканные пальцы. Вкусно. Уже не опасаясь, стала с увлечением уплетать ягоды, набивая соскучившийся по еде животик. Увы, их оказалось мало, росли они редко, и девушка очень устала, пока сумела кое-как притупить острое чувство голода.

Поиск пропитания увёл её в какие-то дебри, где среди высоких массивных деревьев торчало множество более тонких стволов, стеной вставших у неё на пути. Подойдя ближе, она увидела полого спускавшийся овраг, поросший таким же кустарником. Приглядевшись, заметила зеленоватые комочки, висевшие среди листьев. Приподнявшись на цыпочки, сорвала один. Три беловатых шарика в обрамлении коротких мягких лепестков. Пошевелив один из них пальцами, извлекла желтоватый орех с еле коричневыми полосками. Лизнула, ничего не почувствовав, собралась выбросить. Но удержалась, словно знала, что с ним делать. Вот только что?

— Ну, опять! — плаксиво пробормотала девушка, с раздражением ударив себя по коленке.

Стараясь вспомнить, она изо всех сил зажмурилась, задержала дыхание и напружилась. Увы, никаких результатов, кроме негромкого пуканья. Девушка вновь замахнулась, чтобы зашвырнуть его подальше. Однако опять передумала.

— Спокойствие, только спокойствие, — пробормотала она. — Истина где-то рядом.

Чтобы справиться с волнением, зачем-то уселась на землю, скрестив ноги. Несколько раз глубоко вздохнула, прикрыла глаза. Перекатывая орех в пальцах, машинально отправила его в рот и сжала челюсти.

Крак!

Скорлупа раскололась, а внутри оказалось мягкое ядрышко. Даже пискнула от восторга, каким вкусным оно ей показалось. Тут же стала собирать и вышелушивать орешки, грызя их, зубов не жалея. Некоторые не поддавались. Не желая тратить время и силы, девушка их выбрасывала. На кустах вокруг висело множество зелёных комочков. Рядом что-то прошуршало. Резко обернувшись, она увидела небольшого рыжего зверька с пушистым хвостом и кисточками на ушах. Держа в зубах веточку с гроздью орехов, он смотрел на неё чёрными бусинками глаз.

— Белка! — сорвалось с языка.

Животное бросилось прочь. В последний раз мелькнул огненный хвостик и исчез в густых, усаженных колючками, ветвях высокого дерева.

— Белочка, — медленно проговорила девушка, словно пробуя слово на вкус. Она точно знала, как зовут ловкую попрыгунью. Может быть, удастся вспомнить и всё остальное?

Вдохновлённая этой мыслью, потянулась за орехом. Но тот как-то ловко выскочил из пальцев. Наклонившись, девушка замерла. В двух шагах торчали два пенька, толщиной в три-четыре пальца, с излохмаченными концами. Зверь поломал? Но куда тогда девались стволы? Она огляделась. На земле валялись только мелкие сучья, засыпанные слоем упавших листьев. Порылась в них палкой, однако ничего не нашла. Неужели зверю могли понадобиться ореховые жерди? Или их люди взяли? Тогда почему никто не ответил на её крик? Девушка ещё раз посмотрела на тёмно-серые пенёчки с короткими, острыми волокнами и облупившейся корой. Из памяти всплыл торец большого брёвна с разложенными по нему крошечными, разноцветными фигурками. Она вновь затаила дыхание, но как ни старалась, вспомнила лишь то, что обрубок древесного ствола служил столиком для какой-то увлекательной игры. Вот только его поверхность казалась почти ровной, а здесь волокна торчали, словно иголки у ежа.

Вспомнив, кто такой ёжик, девушка довольно улыбнулась. Чёрный туман, заполнявший память, кажется, начинает потихоньку рассеиваться.

Голод отступил, желудок с ворчанием переваривал орехи, а челюсти ломило от твёрдой скорлупы. Неизвестно, сколько прошло времени, день словно бы поблек, а солнце заметно опустилось. Холодало. Поёживаясь, она шла вдоль оврага, внимательно глядя под ноги. Увы, но следов человеческой деятельности больше не попадалось.

Ей пришло в голову, что, забравшись на дерево, можно оглядеться в поисках людей. Если они, конечно, здесь есть. После непродолжительных поисков нашёлся лесной великан, широко раскинувший ветви с крупными, изрезанными листьями. Подпрыгнув, ухватилась за остатки нижнего сучка. С неожиданной лёгкостью подтянулась, упираясь ногами в узловатую неровность коры. На следующую ветку забраться оказалось ещё проще, а за ней уже начиналась развесистая крона. Девушка заметила: то тут, то там бурые, похожие на вытянутые орехи, плоды. Сорвала один из них, разгрызла и быстро выплюнула. «Те вкуснее!»

Чем выше забиралась, тем резче становился ветер, и сильнее раскачивалась крона. Но она продолжала упорно карабкаться. Только когда сучья стали упруго потрескивать, решила оглядеться, крепко держась рукой за ствол.

Сразу заметила длинное, вытянутое озеро, удивляясь, как далеко ей удалось от него уйти. Ничего интересного, кроме уходившего за горизонт леса, в той стороне девушка не увидела. Там, куда спускалось солнце, поднимались пологие холмы, кое-где над деревьями возвышались одинокие тёмные скалы. Далеко-далеко просматривалась горная цепь.

— Посмотрела? — спросила она сама себя. — И что?

Холод забирался под рубашку, покрывая кожу мелкими пупырышками. Внизу темнее. Или только так кажется? Девушка решила задержаться. Надо же определить, куда идти дальше? В какую сторону? Неужели ей суждено сгинуть в этих дебрях? Больше всего почему-то привлекали внимание скалы, оживлявшие пейзаж причудливостью форм. Поёживаясь, она принялась внимательно разглядывать их и вдруг уловила лёгкую полупрозрачную струйку, поднимавшуюся среди деревьев. Потом ещё одну. В голове словно что-то скрипнуло, словно раскрылся старый рассохшийся шкаф. Это дым, а он получается тогда, когда что-нибудь горит. Значит, там люди. Звери костры не жгут. Это точно.

— Ура! — закричала девушка. — Я здесь! Помогите.

Сделав попытку помахать рукой, она едва не упала, сообразив, что с такого расстояния её всё равно никто не услышит. Скалы, похожие на причудливы столбы, находились гораздо дальше озера. Значит, до них ещё шагать и шагать. Ужасно захотелось сейчас же спуститься и отправиться в путь. Но огромное, красное солнце уже спускалось к ребристому горизонту. Ей не добраться до костров засветло, а здравый смысл подсказывал, что прогулка по ночному лесу сопряжена с большими опасностями. Вряд ли здешний животный мир ограничен травоядными рогачами и симпатичными белками. Обязательно найдутся те, кто на них охотится. Так что ночь лучше провести на дереве.

Она спустилась пониже, где долго подыскивала подходящую развилку. А когда устроилась в ней с максимально возможным комфортом, появились старые кусачие знакомые, наполнившие воздух вокруг победным, вечно голодным писком. Прихлопнув на себе десяток кровососов, девушка отчаялась победить в этой неравной борьбе. Чтобы хоть как-то уберечь лицо, прикрыла его сорванными ветками. Раскатала рукава рубашки, а воротник подняла, втянув голову в плечи. Вскоре к насекомым присоединился холод. Сжавшись в комок, она отчаянно пыталась немного согреться. Утешая себя тем, что теперь хотя бы знает, куда идти. Там люди, там спасение и там ей обязательно помогут. Успокоенная этой мыслью и приятными предчувствиями, девушка задремала, как вдруг где-то рядом ночь прорезал яростный рёв.

Вздрогнув и открыв глаза, она испуганно уставилась в темноту. Крик повторился, но в этот раз к нему присоединился голос другого зверя. Дикая какофония, сотрясавшая воздух, стихла так же внезапно, как началась. Только ветки деревьев еле слышно отзывались на ласку ветра, да отдавалось в ушах бешено колотившееся сердце.

— Кого-то съели, — одними губами прошептала девушка и подумала: «Здесь высоко, меня никто не достанет. Главное, пережить эту ночь, и всё будет хорошо. Завтра я уже буду с людьми. Может быть, они знают, кто я?»

Досадное происшествие спугнуло сон. Сквозь густую листву блестели густо разбросанные по чёрному небу точки. «Звёзды, — память подсказала нужное название и услужливо сообщила, что это солнца, расположенные так далеко, что даже свет идёт от них долгие годы».

Вновь кто-то заревел, но уже гораздо дальше, так что она почти не обратила на это внимание. В воздухе мягко прошелестели большие крылья. Какая-то птица, шурша листьями, села на ветку по ту сторону ствола. Девушка нашарила палку, но незваная гостья быстро улетела, а она облегчённо перевела дух. Веки, наконец, отяжелели, девушка задремала, посапывая носом. Навалившийся сон обрушил на сознание целый калейдоскоп цветных картин, мелькавших так стремительно, что она не успевала ничего разобрать. Память только смогла удержать какое-то помещение с белым потолком и светильником из двух длинных трубок, одна из которых всё время мигала.

Жёсткая ветка не лучшее место для сна, поэтому она проснулась ещё до рассвета. Небо уже посерело, а звёзды потускнели, предчувствуя близкий рассвет. Но спускаться девушке не хотелось. Под густыми кронами деревьев всё ещё пряталась темнота. Стараясь скоротать время, решила поискать знакомые созвездия, однако, быстро убедилась, что совершенно не помнит, как они выглядят. Вздохнув, попыталась представить, что скажет людям при встрече: «Здравствуйте, вы случайно не знаете, кто я?»

Слова показались смешными и глупыми. Но вдруг она вспомнила, что где-то уже слышала такой вопрос. Цепко ухватившись за кончик мысли, девушка попыталась определить, где и когда это было. Но как ни старалась, перед глазами мелькал только маленький черноволосый человек, ловко лупивший какого-то мужика в галстуке на крыше огромного дома. Кажется, он кричал во весь голос: «Кто я?!».

Тихо застонав от разочарования, раздражённо ударила затылком ни в чём не повинное дерево. Только и это не помогло. Возможно, девушка ещё посидела бы на ветке и покопалась в той куче мусора, в которую превратилась её память, но тут заболел живот. Да так, что она едва успела спуститься с дерева и расстегнуть ремень. Очевидно, раньше ей не приходилось потреблять так много недозрелых орехов. Вот организм и не справился с переработкой малознакомой пищи.

— Надо попросить какое-нибудь лекарство, — пробормотала девушка сквозь стиснутые зубы. — От диареи!

Вот ведь, она, оказывается, знает, как это называется.

Со стоном поднимаясь на ноги и заправляя рубашку в джинсы, проворчала:

— Лучше бы вспомнила, как тебя зовут.

Боль немного стихла, и девушка зашагала в лес. Она хорошо запомнила направление, но, тем не менее, вскоре вновь вскарабкалась на дерево, с удовлетворением убеждаясь, что идёт прямо к скалам. А потом боль вернулась. Из глаз потекли слёзы, рухнув на траву, она стала кататься, прижимая ноги к животу и выкрикивая злые непонятные слова. Пришлось присесть ещё пару раз. Только после этого смогла двигаться дальше.

Приступ высосал из тела остатки сил, а из души бодрость. Она еле плелась, чувствуя сильнейшую жажду. Сорвала травинку, сунула в рот. Не помогло.

Деревья расступились, и она вышла на берег небольшой речки или скорее ручья. Возможно, того самого, который вытекал из озера. Тут же, не задумываясь, напилась. Скалы и люди на той стороне. Значит, и ей нужно туда.

Огляделась по сторонам в поисках неизвестно чего. Вспомнила, как неприятно ходить в мокрой одежде и стала раздеваться.

Дно резко ухнуло вниз у самого берега. Шаг, второй, и вот вода уже доходит ей до груди, а ноги путаются в зарослях водорослей. «А вдруг здесь есть какие-нибудь… крокодилы?!» Эта мысль буквально пронзила её на полпути. Девушка плохо представляла, кто они такие, но твёрдо знала, что они живут в воде и питаются неосторожными купальщиками. Страх придал ей необходимое ускорение. Одной рукой подняв над головой свёрнутые джинсы, а второй хватаясь за траву, она резво вскарабкалась на крутой берег, и тяжело отдуваясь, рухнула на землю, тут же вспомнив, как выглядят эти мерзкие твари. Длинные, зелёные, с гребенчатым хвостом и огромной пастью. А главное, они живут там, где всегда жарко, и растут похожие на метёлки деревья. Пальмы, кажется. Или баобабы? Не важно, главное, здесь девушка таких точно не видела. Значит, и крокодилов нет. Или есть? Подозрительно косясь на чёрную, медленно текущую воду, отползла на несколько шагов и стала торопливо одеваться.

Когда натягивала джинсы, показалось, будто под тканью что-то есть. Осторожно сунув два пальца в крошечный карманчик, извлекла белесый комок, величиной с ноготь большого пальца. Сразу сообразив, что перед ней пострадавшая от воды бумага, девушка неуверенно улыбнулась. Может на ней что-нибудь написано? Попыталась осторожно расправить, но только разломила комок надвое. Сорвала широкий лист и, уложив на него драгоценные кусочки, опустилась на колени. Выбрав тот, что казался более твёрдым, она, зацепив край ногтем, предприняла ещё одну попытку. Казалось, ей слышится натужный скрип распрямляемой целлюлозы. «Надо же, вспомнила, из чего бумагу делают!» — радостной молнией мелькнуло в голове. Но девушка сразу же забыла обо всём, разглядев тёмно-синие значки. Всего три, однако, она не понимала, что те означают. Просто чёрточки и точка.

Отложив его в сторону, занялась вторым комочком. Здесь её постигла неудача. Он упрямо не желал расправляться, и скоро на листе лежала только горка белесой трухи с редкими тёмными пятнами. От всей записки остались только три буквы. Нужно показать их людям. Те смогут прочитать и объяснить ей, что это значит. Аккуратно завернув бумажку в листок, убрала в карман рубашки. Надо торопиться, она и так потеряла много времени.

Неожиданная находка добавила ей бодрости. Живот не болел, ярко светило солнце, карабкаясь по светло-голубому небосводу, но здесь в лесной тени царил полумрак. И хотя в желудке плескалась одна вода, настроение в предвкушении встречи с людьми было прекрасным. Однако, чем дольше она шла, тем больше начинала опасаться, что потеряла направление.

Девушка стала оглядываться в поисках подходящего дерева, чтобы влезть и осмотреться, когда впереди мелькнуло что-то тёмное. Она присела, прячась за дерево. Вдруг это какой-нибудь зверь, вроде того рогача или кого похуже? Но вот среди белых стволов на миг показался и исчез человеческий силуэт.

— Эй! — звонко завопила девушка, вскочив и размахивая руками. — Я здесь! Помогите! Где вы?!

Никто не отозвался. Прикусив губу, она растерянно захлопала глазами. Неужто показалось?

— Ну, вот уже и глюки пришли, — тихо пробормотала девушка, как нельзя кстати вспомнив, что это такое.

Словно подтверждая её слова, крикнула какая-то птица, отозвалась другая. Зашелестели листья под налетевшим порывом ветра. С жужжанием закружилась перед глазами здоровенная муха. Раздражённо отмахнувшись от надоедливого насекомого, девушка в отчаянье закричала:

— Есть здесь кто-нибудь!!!

За спиной послышался шорох. Резко обернувшись, она тихо ойкнула. В нескольких шагах от неё стоял высокий, смуглый мужчина с длинными чёрными волосами, перехваченными на лбу узкой лентой, с заткнутыми за неё птичьими перьями.

Коричневая рубаха без воротника с короткими широкими рукавами спускалась до середины бёдер. Подол её, как и штаны из такого же материала, украшала длинная бахрома. Он стоял, опираясь на длинную палку с блестящим тёмным наконечником, а на перевязи через плечо висела какая-то штука с короткой рукоятью.

— Здравствуйте, — машинально пробормотала девушка, смущённая его странным видом. — Вы кто? И это где?

Густые брови на скуластом, вытянутом лице поднялись.

— Мансе, — произнёс он звучным голосом и выдал тираду, из которой она не разобрала ни слова.

— Чего? — растерянно пробормотала девушка, отступая. «Я, что, и разговаривать разучилась? — подумала она, делая ещё один шажок назад. — Не может быть! Я же себя понимаю! А он, почему нет?»

Опять что-то зашуршало. Совсем близко. Из-за дерева, за которым она пряталась, вышли ещё двое мужчин. Один в такой же рубахе и тоже с копьём. Девушка всё-таки вспомнила, как называется та штука с наконечником. Второй, в короткой юбке, голый по пояс. Почему-то бросилось в глаза больше красновато-белое пятно, ярко выделявшееся на смуглой коже обратной стороны ладони, сжимавшей кривую палку, с туго натянутой между концами тонкой верёвкой.

Поглядывая на неё с пристальным любопытством, неизвестные встали по бокам, и тут девушка почувствовала дикий, неосознанный страх. Поднявшийся из тёмных глубин сознания, он затопил её горячей волной, заставив коленки дрожать, а зубы до крови прикусить губу.

Очевидно, первый из незнакомцев заметил это, и выставив вперёд ладонь, что-то произнёс успокаивающим тоном. Мужчины отступили. Блиставший обнажённым торсом молодой человек пренебрежительно фыркнул.

Девушка прикинула, что если броситься между ним и деревом, то, пожалуй, получится вырваться из окружения и удрать. Должны быть здесь нормальные, похожие на неё люди? Те, кто поймёт и поможет. А если нет? От этой мысли сразу сделалось очень плохо. Закружилась голова, ноги ослабели так, что пришлось опереться о дерево, чтобы не упасть.

Тот, что без рубахи, тут же оказался рядом, пытаясь взять её за локоть.

— Пусти! — вскричала девушка, резко отдёрнув руку.

— Кенек мути! — повелительно проговорил первый незнакомец.

Скривив губы в презрительной усмешке, молодой человек отошёл, поправляя висевшую через плечо перевязь с круглой коробкой, из которой торчали тоненькие палочки с перьями на конце.

Неодобрительно покачав головой, мужчина вновь обратился к ней.

— Инойцы культа мес?

Девушке захотелось завыть от разочарования.

— Ну, не понимаю я вас! — в сердцах выкрикнула она, ударив себя по груди. — Совсем-совсем не понимаю!

Собеседник хмыкнул, явно раздосадованный таким оборотом дела, и поочерёдно посмотрел на каждого из своих приятелей. Тот, что в рубахе, негромко произнёс несколько слов. Тот, что в штанах и юбке, кивнул.

Взглянув на притихшую девушку, мужчина сделал рукой движение, словно предлагая ей пройти мимо него.

— Урарам иртым то неё.

Спутники тоже замахали руками.

— Куда мне идти? — решила уточнить девушка, тут же осознав свою глупость. Но мужчина, видимо, догадался, что она имеет ввиду. Кивнув, он повернулся, направившись в лес.

— Черо иртым. Иртым бойда, — загомонили приятели, указывая на него.

Пожав плечами, девушка зашагала следом, обратив внимание, что его густые, спутанные космы неровными прядями спускаются почти до лопаток. «Хотя бы косу заплёл или постригся», — неприязненно подумала она, заметив в волосах сухие хвоинки.

Отстав на пару шагов, её спутники негромко переговаривались. При этом молодой обидно хихикал, а старший то и дело повторял слова «мефрик» и «бойда». Девушка спиной чувствовала их липкие, неприятные взгляды и догадывалась, что речь идёт о ней. «Наверное, какие-нибудь гадости говорят», — с неприязнью думала она, с трудом удерживаясь от того, чтобы обернуться и посмотреть на болтливых абитуриентов. Или нет, «аборигенов»! Кажется, так называют местное население, а абитуриенты — это что-то другое.

Они стали подниматься на невысокий пригорок, когда шедший впереди мужчина замедлил шаг и, поравнявшись с ней, что-то сказал. Страх притупился, словно спрятался, всё ещё таясь где-то рядом, так, что она невольно вздрагивала от любого резкого движения спутников.

— Учерекон, — повторил мужчина, положив ладонь себе на грудь.

Только тут девушка заметила тонкий ремешок с нанизанными четырьмя очень неприятного вида зубами и двумя хищно изогнутыми когтями.

— Учерекон.

«Ну и что из этого?» — так и подмывало её сказать в ответ.

Мужчина досадливо поморщился, кивнул назад.

— Чисан, буржол.

— Чисан! — широко улыбаясь, молодой человек хлопнул себя по выпуклой груди, где не оказалось никаких ожерелий.

— Буржол, — у второго мужчины поверх рубахи болтались только два зуба.

«Это же их имена! — молнией пронеслось в голове девушки. — А мне что сказать?»

Вполне невинный и закономерный вопрос вызвал искреннее замешательство. Она попросту впала в ступор. Что сказать, если ничего не помнишь? Ни имени, ни фамилии, кажется, ещё и она должна быть? Никто она, ни откуда.

Перевалив через плоскую вершину, они начали спускаться к темневшим на дне ложбины зарослям. Её спутники уже представились по второму разу, а девушка всё никак не могла ничего придумать. Ну не называться же кроссовкой, рубашкой, джинсами или какой другой частью туалета? И как назло, в голову не приходило ни одного имени или какого-то звучного названия.

Меж тем аборигены (или всё же абитуриенты?), обменявшись короткими репликами, стали поглядывать на неё как-то подозрительно. А тот, кто шёл рядом, извлёк из кожаного футляра на перевязи маленький топорик.

— Коча! — вдруг вскричал он, пытаясь схватить девушку за руку.

Отпрянув, та шагнула вперёд. Под кроссовкой смачно чавкнуло, и нога оказалась по щиколотку в воде. Заросли, куда она, задумавшись, влезла, оказались крошечным водоёмом или скорее лужей, затянутой тиной.

Пискнув от неожиданности, девушка поскользнулась, едва не упав.

— Шику ерла но фай! — усмехнулся мужчина, протянув ей руку. Не обратив на него внимания, она на миг замерла в неудобной позе.

«Гёрл он файр», — молнией вспыхнуло в клубящемся мраке памяти. Кажется, так звали девушку, попавшую в какую-то смертельно опасную передрягу и успешно выбравшуюся из неё. Вот это имя подойдёт. Надо только сделать его покороче.

Она выпрямилась, положила ладонь на рубашку, прикрыв карман, и гордо представилась:

— Фрея!

— Фай? — удивлённо вскинул брови Учерекон, опуская руку. Его спутник в рубахе усмехнулся, а игравший на солнце мускулами молодец рассмеялся.

— Фрея! — уверенно поправила она. Потом, тыкая пальцем, один за другим назвала их имена.

Сразу стало ясно, что это произвело на них впечатление. Спрятав топорик, мужчина обменялся со своими спутниками парой слов, затем, нахмурившись, громко сказал, тщательно выговаривая слова:

— Радл ину потул ест данти.

«Кажется, это какой-то другой язык? — предположила девушка и тут же обрадовалась. — Значит, здесь ещё люди живут. Может, хоть они помогут узнать, кто я?»

— Фини кора опус, — с видимым усилием выдал ещё одну фразу Учерекон.

Увы, но и она оказалась ей совершенно непонятна.

Презрительно фыркнув, Чисан что-то сказал. Наверное, обидное. Учерекон резко оборвал его, и не глядя на девушку, зашагал в лес. Фрея послушно зашагала следом.

«Ещё бы узнать, куда мы идём? — с тоской думала девушка. — Вдруг, там меня убьют? Или съедят? Может лучше сбежать пока не поздно?»

Она искоса взглянула на идущих позади Чисана и Бужола. Парень то ли оскалился, то ли улыбнулся, демонстрируя белые зубы с дыркой на месте нижнего переднего резца.

«Уже поздно, — отвернувшись от него, решила Фрея. — Эти догонят».

Похолодало, но она почти не чувствовала этого. Наоборот, на теле выступил противный липкий пот. Очень хотелось есть, ноги с трудом поднимались, заплетаясь от усталости. Но аборигены и не думали останавливаться, чтобы дать ей хотя бы немного отдохнуть.

Очевидно, привлечённые запахом пота, вокруг вились мухи и противно пищащие комары. Отмахиваясь от противных кровососов, девушка, то и дело хлопая себя по лицу, по шее и по рукам, каждый раз вызывая у Чисана новый приступ веселья. А самое обидное, что ни он, ни его приятели, казалось, совсем не замечали эту летающую мерзость.

Чувствуя подступающие слёзы, она решила хоть чем-то отвлечься и принялась разглядывать шагавшего впереди Учерекона, стараясь определить, из чего же сделана его одежда. Ясно, что это не ткань. Хотя на рукавах и имелся вышитый цветными нитками узор.

«Кожа? — внезапно подумала она. — Вернее, замша. Или земша? Не важно, главное ясно, что все трое одеты в одежду из обработанной кожи каких-то животных».

Чтобы подтвердить свою догадку, девушка ещё раз обернулась. Так и есть. Кожаные штаны с кожаной бахромой, кожаная юбка у местного культуриста. Надо же! Вместо того, чтобы вспомнить что-то полезное, в голову лезет всякая ерунда!

Вдруг Учерекон шагнул к дереву и, повернувшись к ней спиной, задрал рубаху. Послышалось журчание. Девушка отвернулась, наблюдать за этим почему-то было очень неприятно.

К сожалению, мужчина быстро избавился от излишков влаги в организме, так что ей даже дух перевести не удалось.

Оправляя подол рубахи, Учекерен на миг замер, потом, указав вперёд и вправо, крикнул:

— Хурачар бойда секен!

В ответ послышался звонкий женский голос. Мужчины заулыбались. Ехидно взглянув на девушку, Чисан что-то закричал:

«Что он там ещё орёт?» — подумала та, с тоской прислушиваясь к приближавшимся голосам. По её прикидкам, к ним направлялись не менее двадцати человек.

«У них, что других цветов нет?» — фыркнула про себя девушка, когда впереди показалась фигура в длинном коричневом платье, с какой-то круглой штуковиной в руке. За ней ещё одна, а потом сразу трое.

«Всего пятеро, а шуму как от кордебалета», — нервно усмехнулась она, даже не представляя, что это такое.

Заметив её, женщины озадаченно замолчали и замедлили шаг. Молоденькая девушка, что почти бежала впереди своих подруг, остановилась, поджидая их.

Учекерен что-то громогласно объявил и отступил в сторону, словно давая возможность им лучше рассмотреть Фрею.

«Глазеют как пингвины на компьютер, — подумала та, ёжась от холода. — Вот только бы вспомнить, кто такие пингвины, а за одно, что такое компьютер».

Отогнав несвоевременные мысли, девушка тоже стала внимательно разглядывать аборигенок. И с первого взгляда испытала чувство гордости за представительниц своего пола, чьи волосы, в отличие от мужских шевелюр, оказались аккуратно заплетены в длинные косы. Те, кто помоложе, имели три, а постарше — две. Прямые, а у двоих даже приталенные платья до середины икр из той же коричневой кожи, с той же бахромой по подолу. В волосах у всех торчало по одному пёрышку, а вот повязки на лбах оказались шире и гораздо красивее. Их украшали нашитые ракушки, узоры из цветных ниток. У самой старшей даже поблёскивали четыре ярко начищенные металлические бляшки. У девушки с приплюснутым носом, что бежала к ним самой первой, на подоле были нашиты пушистые кусочки меха. Ещё у троих имелась меховая опушка на высоких кожаных сапожках. Но вот ожерелье она заметила только у одной. Белый кружочек толстой кожи с непонятным тонким рисунком.

В руках женщины держали корзины, сплетённые из широких полос, с ягодами похожими на те, что она недавно ела, только красные. «Малина», — сразу же подсказала память.

Переглядывалки быстро закончились. Местным красавицам надоело просто так рассматривать диковину. Одна из них попыталась схватить её за закатанный рукав. Девушка отпрянула. Смеясь, Учекерен что-то сказал, вставив в короткую речь её имя.

— Фай? — удивилась обладательница блестящих бляшек, а её подруги дружно захихикали.

— Фрея! — громко поправила девушка, в подтверждение своих слов кладя руку на грудь и повторив ещё раз. — Фрея.

В пару секунд осмыслив услышанное, женщины подняли гвалт. Пододвинувшись вплотную, одной из них всё же удалось схватить её за руку. Ощущение оказалось не из приятных. Но всё же она решила не сопротивляться. Не то ещё навалятся всей толпой, да ещё и мужиков на помощь позовут, чтобы подержали. А девушка знала, что их прикосновение вытерпеть будет гораздо труднее.

Трое тут же стали мять ткань пальцами. В разговоре замелькали слова «тириб» и «куки». Фрея безропотно позволила ощупывать свою рубашку. Но когда девица с приплюснутым носом вцепилась в пуговицу на груди, решительно отбила её руку, в душе опасаясь скандала. Тем не менее, раздеть себя так просто она не даст. Ей почему-то очень не хотелось оказаться голой. Девица недоуменно оглядела её с ног до головы, и вдруг недоуменно уставилась на джинсы.

— Мекил тура терик! — вскричала она, собираясь ткнуть пальцем ей в ширинку. Отпрыгнув, девушка резко ударила её по рукам. Испуганно пискнув, та отшатнулась, прижимая ладонь к груди. Женщины мгновенно отпрянули от Фреи, красавчик Чисам рассмеялся, а Учекерен перехватил копьё, приподняв тупой конец.

— Коча! Никура мазда, — сделала успокаивающий жест обладательница повязки с бляхами. — Немара. — Неара пер чёска.

Очевидно, послушавшись её, мужчина опустил оружие. Затем женщина обратилась к Фрее. Из её слов девушка, разумеется, ничего не поняла. Но они были сказаны столь благожелательным тоном, что она немного успокоилась, хотя подруги, хихикая, не переставали глазеть на её джинсы.

«Они, что джинсов никого не видели? — недоуменно думала Фрея. — Тогда почему мужики не обратили на них никакого внимания?»

Словно отвечая, Чисан что-то крикнул. По лицам его приятелей пробежали ехидные улыбки, а представительницы прекрасного пола дружно заржали, держась за животы, показывая на неё пальцами. Даже та, что с бляхами, засмеялась, показав гнилые зубы.

У уставшей, голодной Фреи от обиды по щекам потекли слёзы. Вновь ужасно захотелось куда-нибудь убежать от этих непонятных людей.

Скривив губы в презрительной улыбке, Учекерен повелительно махнул рукой. Девушка в окружении аборигенов вновь безропотно пошла за ним.

Оказавшийся рядом Чисан крепко взял её за руку выше локтя.

— Пусти! — вскричала она, безуспешно пытаясь вырваться. Но молодой человек только улыбался, гордо выпячивая мускулистую грудь.

Слёзы мгновенно высохли. Фрея встала, изо всех сил упёрлась ногами в усеянную сухой хвоей землю и, вцепившись в его средний палец, принялась старательно его выкручивать. И хотя пальчики у молодого человека оказались как железные, самодовольная улыбка слегка поблекла. Под всеобщий смех, не желавший уступать, Чисан потащил её за собой, одновременно другой рукой пытаясь освободить свой палец. Но девушка и сама не ожидала от себя такой цепкости. Раздражённо шипевший абориген, протащив её пару шагов, внезапно резко подался вперёд. От неожиданности Фрея потеряла равновесие, повиснув на руке Чисана. Молодой человек победно улыбнулся, глядя на неё сверху вниз. Но тут лицо его дрогнуло. Хлёсткий удар швырнул девушку на землю. На миг закружилась голова, перед глазами всё поплыло, а стоявший рядом Чисан потирал пострадавший палец.

Смех затих. Какая-то девица испуганно вскрикнула. Карие глаза молодого человека полыхнули такой злобой, что у Фреи невольно перехватило дыхание, а в животе образовался противный, холодный ком. Не отрывая взгляда, она попятилась назад, одним движением встав на ноги. Девушка крепко сжала кулаки, готовая к драке, прекрасно сознавая свою беспомощность перед сильным молодым мужчиной.

Чисан подался вперёд, а она только сейчас заметила за поясом у него нож в обшитых бахромой ножнах. «Да он меня просто зарежет! — мелькнуло в голове. — Бежать надо, пока не поздно». Но ноги словно вросли в землю.

— Коча Чисам! — вскричала какая-то женщина, а вслед за ней раздался насмешливый голос до этого молчавшего Буржола.

Рука молодого человека, словно сменив направление, вцепилась в тетиву лука. Надо же, Фрея вспомнила, как называется эта кривая штука.

Настороженно косясь на неё, к Чисаму подошла бляхоносная женщина и требовательно протянула руку. Тот, не колеблясь, подал ей свою ладонь. Учекерен негромко произнёс несколько слов, его спутник что-то добавил. Женщина пожала плечами и одним движением вставила палец на место. Молодой человек даже не вздрогнул.

— Вердым бойда! — презрительно бросил он, глядя на Фрею, и отвернулся.

Учекерен что-то сказал. Женщины захихикали.

Уяснив, что, кажется, прямо сейчас её никто резать не собирается, девушка почувствовала, как предательски дрожат колени, слёзы вновь струятся по щекам, а мочевой пузырь настойчиво требует опорожнения. Но не присядешь же вот так, у всех на виду? Не в силах объяснить себе, почему она не может так делать, Фрея решила потерпеть.

Женщина с бляхами осторожно тронула её за рукав, привлекая внимание.

— Ясин, — проговорила она, кладя руку на грудь. — Ясин.

— Фрея, — повторила жест девушка и, указав на неё, сказала. — Ясина?

Собеседница, довольно улыбнувшись, решила ещё что-то сказать. Но, увы, Фрея её совсем не понимала.

К ним робко подошла девица с приплюснутым носом и нездоровым интересом к её штанам.

— Шалия, — представила ту Ясина, потом добавила, указав на шагавшего впереди мужчину. — Раддаан сеен Учекерен ферекенас.

«Для жены слишком молода, — подумала Фрея. — Значит, скорее всего она его дочь».

Глядя на подруг, стали поспешно представляться и другие женщины. К сожалению, ни одно из услышанных имён не показалось ей сколько-нибудь знакомым. Ну не слышала она ничего подобного. Или не может вспомнить.

Неожиданно они вышли на небольшую поляну, заросшую густой, высокой травой, среди которой мелькали какие-то тёмные пятна. Вдруг одно из них встало, превратившись в смуглого мальчика лет семи-восьми. В одной руке он держал заострённую палку, в другой какое-то растение с длинными белыми и мясистыми листьями.

Одетый в одну набедренную повязку, паренёк смотрел на Фрею с таким потешным удивлением, что женщины засмеялись, а одна из них что-то крикнула.

Тут же поднялись на ноги и остальные юные добытчики. Трое мальчиков примерно такого же возраста и пяток девочек постарше в платьицах и с тремя косичками, но без лент. Эти юные создания тут же затараторили, очевидно забросав старших подруг градом вопросов.

Будущие мужчины вели себя солиднее. Подхватив корзины, они подошли к Учекерену и тихо заговорили, косясь на Фрею. Видимо, ответ их очень смутил. Один тут же пододвинулся к мужчине, второй засунул в рот грязный палец, а третий задал стрекача, так, что маленькие сапожки замелькали.

Зычный голос Ясины легко перекрыл девчачий щебет, заставив их замолчать. «Авторитетная женщина», — хмыкнула про себя Фрея.

Ясина произнесла несколько слов, за ней высказался Учекерен, даже Буржол что-то буркнул, и процессия проследовала дальше. Девочки продолжали задавать вопросы, но уже вполголоса.

«У меня свита, как у королевы, — грустно усмехнулась девушка. — Или конвой? Кажется, так называют тех, кто охраняет преступников?»

Фрея поёжилась, в который раз дивясь причудам памяти. Она знает, кто такая королева, но не помнит своей мамы.

Над верхушками деревьев показались вершины скал. Кажется, они приближаются к тому месту, где удалось разглядеть дым.

Мочевой пузырь всё настойчивее напоминал о себе. Но девушка чувствовала, что её вряд ли оставят в одиночестве для столь интимного общения с природой, даже если она очень попросит. Только представив, как все эти мужчины и женщины будут глазеть на неё в это время, Фрею передёргивало от отвращения. Нет, пока терпится, она не станет устраивать для них ещё одно бесплатное представление.

Внезапно деревья расступились, и открылось обширное пространство, ограниченное скалами и лесом. На зелёной траве белели конусообразные жилища, вид которых вызвал у девушки щемящие воспоминания. Что-то доброе и светлое из детства прорывалось сквозь опутывающий память чёрный, клубящийся туман.

— Это же национальная, народная индейская изба, — пролепетала она побледневшими губами. — Фик вам называется. Или виг вам?

Услышав эти слова и заметив её состояние, Ясина тронула девушку за руку.

— Фрея именес Лонги ще?

Та резко обернулась. Ну, теперь понятно, кого ей так напоминают эти люди. На сознание обрушился поток ярких цветных картинок, где похожие на них длинноволосые мужчины с перьями и без стреляли из луков и ружей, метали томагавки (так вот что за штуковина висит на плече у Учекерена!) и с визгом носились верхом на мутантах! То есть, на мустангах. А ещё они то и дело обещали снять скальпы с бледнолицых. Девушка украдкой взглянула на свои руки. Грязные, они всё же казались гораздо белее, чем у её спутников. Это что же, она и есть бледнолицая? Значит, её тоже оставят без волос! «И даже без кожи», — кстати напомнила ехидная память.

— Черепурез Фрея? — тревожно заглядывая ей в лицо, задала новый вопрос Ясина. Не отвечая, девушка шарила глазами, отыскивая лошадей. У настоящих индейцев, кроме волос, перьев и томагавков, обязательно должны быть мустанги. Но здесь она ничего подобного не заметила. Видимо, эти индейцы не во всём похожи на тех. Так может, тогда они и скальп с неё снимать не будут? Немного успокоившись, она постаралась улыбнуться.

— Красиво тут у вас в Индии.

На этот раз ничего не поняла собеседница.

«Или не Индия? — вдруг подумала Фрея и тут же мысленно усмехнулась. — А где же ещё могут жить индейцы?»

Ясина, увидев улыбку Фреи, успокоилась и гостеприимным жестом предложила следовать дальше — прямо к вигвамам, со стороны которых донёсся звонкий, мальчишеский крик. Тот пацанёнок, что убежал вперёд, что-то возбуждённо рассказывал двум солидным дядечкам. Заметив появившуюся из леса процессию, он принялся орать и, размахивая руками, прыгать на месте.

«Ну, и где же мне пописать? — мысленно взвыла девушка, глядя на стремительно собиравшуюся толпу. — Если так дело пойдёт, у меня скоро мочевой пузырь лопнет, и я вместе с ним».

Стремясь хоть как-то отвлечься от ноющей боли, она окинула взором селение, состоящие примерно из двух десятков вигвамов, обратив внимание, что вход у всех располагался, с одной стороны.

А ещё ей бросился в глаза мужчина с голым торсом. Стоя шагах в десяти от вигвама, он спокойно делал то, о чём ей приходилось только мечтать, при этом спокойно разглядывая их процессию.

«Счастливый», — от души позавидовала ему Фрея, отворачиваясь. Кажется, теперь она знает, где у них туалет. Везде. Вот только как им пользоваться при такой бешеной популярности? Пока девушка ещё не дошла до такого состояния, когда присутствие зрителей станет ей безразлично. Но, судя по всему, такой момент не за горами.

Ожидавшая их толпа выдвинула вперёд пожилого мужчину. Одного из тех, с кем только что разговаривал мальчик. В свою очередь сопровождавшие Фрею, немного отстав, пропустили её вперёд. В результате этих манёвров между двумя группами людей образовалось пустое пространство. Почти на середине которого девушка встретилась с высоким, седым стариком.

Грудь его украшал внушительный набор клыков, когтей и ещё каких-то косточек, шевелюру — два больших чёрно-белых пера, заткнутые за расшитую цветными нитками повязку.

«Наверное, это вожак какой-нибудь? — робея, подумала девушка. — Или вождь. Как там называли самых главных индейцев? Чингачгук, что ли?»

Сурово насупив брови, старикан окинул её таким взглядом выцветших и каких-то мутных глаз, что по спине промчался табун мелких холодных мурашек.

— Здравствуйте, меня зовут Фрея, — сглотнув застрявший в горле ком, представилась девушка, понимая бессмысленность своих слов, но не в силах удержаться, продолжила:

— Я тут у вас в Индии случайно оказалась. И очень хочу домой. Вот только не знаю, где он.

Растерянно улыбнувшись, она развела руками.

Чингачгук величаво качнул перьями.

— Вы меня понимаете? — в отчаянной радости вскричала Фрея, прижав руки к груди. — Дело в том, что я почти ничего не помню. То есть, что-то помню, но больше не помню. Даже имя своё знаю. Фрея это так, чтобы можно было как-то общаться. Может, вы сможете мне помочь? Или сообщите куда-нибудь? Есть у вас этот…

Она замялась, изо всех сил стараясь уловить всё время ускользающую мысль о чём-то важном, что безусловно поможет ей добраться до дома, где бы он не находился.

— Телефон! — счастливо засмеялась Фрея, подпрыгнув от радости и удивляясь, как могла забыть о столь жизненно необходимом приборе, по которому она так любила болтать. Вот только с кем? Но сейчас это не важно. Главное, чтобы у этих людей оказалась заветная трубка.

— Те-ле-фон! Понимаете? — громко проговорила она, прижав растопыренные пальцы к уху. — Позвонить куда-нибудь! Я потерялась! Есть же у вас в Индии те, кто помогает таким, как я?

Девушка замолчала, вспоминая, как же называются такие люди?

Собеседник слушал её внимательно, да и окружающие, казалось, ловили каждое слово. Вот только на смуглых лицах не было ничего, кроме любопытства, а в старческих глазах читалось откровенное непонимание.

— Неужели здесь не знают, что такое телефон? — обречённо пробормотала Фрея, затравленно оглядываясь. — Так может, это вовсе не Индия, а они не индейцы?

Часть 1

Глава I Первые впечатления и вторые

«Другая культура»

Из к/ф «Астерикс и Обеликс. Операция Клеопатра»

Хвала предкам, охота сегодня оказалась удачной. Солнце ещё только перевалило за полдень, а они уже возвращаются в стойбище с мясом двух оленей. Правда, за одним из них пришлось лезть в болото, и охотники перемазались, но это нисколько не испортило их хорошего настроения.

Вообще то Белое Перо надеялся добыть кабана, но и такая дичь его вполне устроила. В здешних местах произрастает много дубов, а овраги густо заросли орешником. Каждый год в конце лета племя Детей Рыси откочёвывало сюда, ближе к Костяному хребту. Пройдёт ещё дней десять, и можно начинать заготовку орехов на зиму, а там дойдёт очередь и до жёлудей. Только бы Великий Дух не пригнал слишком рано дождевые тучи, да корзин хватило. Мутный Глаз давно просил дать ему «рысят» для заготовки прутьев. Надо будет завтра отправить.

— Вождь, давай зайдём на Мышиную речку, здесь недалеко? — прервал его размышления Поющий Орёл. — Искупаемся. Нельзя же явиться в стойбище такими грязными?

Белое Перо обвёл взглядом спутников. Он в болото не лазил, для этого есть охотники помоложе. Вот они перепачкались основательно. В длинных волосах застряли клочья тины и ряска, руки и лица покрыты пятнами крови и грязи.

— Торопиться вроде некуда, — поддержал Весенний Волк.

Трое остальных вопросительно смотрели на вождя.

— Хорошо, — выждав паузу, согласился тот.

Охотники свернули в лес, прошли молодым березняком и оказались на заросшем тальником берегу. Отыскав местечко поудобнее, Белое Перо уселся на траву, всем видом показывая, что не собирается лезть в воду.

Его спутники, довольно улыбаясь, сняли с плеч шкуры с завёрнутым в них мясом и стали раздеваться. Слушать упрёки жён о том, что они не берегут одежду, никому не хотелось.

Как и большинство местных речек, эта больше походила на широкий ручей. Только далеко на востоке водные потоки собирались в могучую Макарану. А та, в свою очередь, впадает в море, из-за которого каждый год в начале лета на большом корабле приплывают так не похожие на аратачей люди.

Белое Перо скривился. Поющий Орёл зашёл на середину речонки, где вода едва достигала ему до пояса, и стал, хохоча, брызгать на приятелей.

«Давно уже стал охотником, а ведёт себя как „рысёнок“, — раздражённо подумал вождь. — И как такому доверить судьбу племени?» Он в который раз остро пожалел о безвременно погибшем сыне.

Много лет назад двоюродный дядя Белого Пера стал главой племени. Потом вождём выбрали его отца, сумевшего отговорить соплеменников от нападения на заморцев. Белое Перо хорошо помнил его слова на совете племени.

— Если сейчас их всех убить, неизвестно, когда новые лодки из-за моря появятся на берегах Мараканы. А эти обязательно вернутся, чтобы получить ещё больше мехов, мёда и орехов, и привезут много красивых и нужных вещей.

Старейшины и воины послушали. С тех пор заморцы снабжают Детей Рыси бронзовыми и железными наконечниками для стрел и копий, металлическими ножами и топорами, котлами, которые можно вешать прямо над огнём, а не бросать в них раскалённые камни, чтобы сварить мясо.

Прослышав о таком богатстве, явились с набегом соседи. Много славных охотников потеряли Дети Рыси, прежде чем жадный враг бежал в свои дебри за Костяным хребтом. Получили тяжёлое ранение и Крадущийся Медведь. Он прожил до первого снега, наставляя и давая советы новому вождю, которым стал его сын Белое Перо, доказавший свою храбрость и мудрость.

Давно уже никто не покушается на покой его племени. Люди почти не голодают, разве что в самом начале весны. Подросли новые воины, но авторитет вождя казался незыблемым.

Вот уже почти двадцать лет приплывали на своих многовёсельных кораблях заморцы за товаром. Их предводитель по имени Картен стал побратимом Белого Пера. Они часто беседовали о самых разных вещах за бокалом веселящей воды. В отличие от зелий колдуна, чуть кисловатый напиток заморцев не помогал беседовать с духами, но веселил душу и превращал любой разговор в удовольствие.

Картен уверял, что в их краях вождей не выбирают. После смерти правителя, власть по закону получает его сын. Разве не предки даруют людям силу, храбрость и ум? У слабых и глупых родителей вырастают такие же дети. Белое Перо соглашался, а заморец приводил всё новые и новые аргументы. Передача власти по наследству позволяет сохранить преемственность, потому что сын никогда не нарушит волю отца. Кроме того, в этом случае не бывает споров между сильными людьми за высшую власть, что позволяет избегать ссор и неурядиц.

При этих словах вождь всегда вспоминал свои споры с главами родов по любому самому пустяковому поводу. Сколько труда ему стоит всякий раз уговаривать этих упрямцев. А ведь он желает Детям Рыси только добра. Белое Перо считал, что старейшины специально возражают ему при всяком удобном случае лишь из-за глупого упрямства, поэтому давно решил сделать так, чтобы следующим вождём стал его сын.

Храбрый, сильный и умелый охотник Могучий Бык очень рано прошёл посвящение. Молодые воины не только из Палевых Рысей, но и из других родов видели в нём будущего предводителя. Даже умудрённые жизнью мужи его уважали. Белое Перо уже раздумывал, дочь кого из старейшин должна стать его снохой, когда чёрная беда обрушилась на род Палевых Рысей.

Могучего Быка ужалила змея. Потом никто из друзей, сопровождавших его на охоте, не мог объяснить, как такой зоркий воин не заметил притаившегося в траве гада, ранее никогда не встречавшегося в этих местах. Прекрасно зная, что делают в таких случаях, они выдавили кровь из раны, прижгли её угольком, но молодой человек угасал на глазах. Послали за Колдуном, который явился так быстро, как только смог. Он поил сына вождя целебными отварами, ставил припарки, ходил в мир духов, пытаясь спасти молодого охотника.

Белое Перо потерял двоих сыновей и троих дочерей. Смерть всегда ходит рядом с живыми. Мир полон опасностей. Человек может погибнуть от зубов и когтей хищников, копыт и рогов травоядных, от стрел врага и болезней. Но ни до, ни после вождя не чувствовал себя таким опустошённым.

Горечь воспоминания тенью пробежала по неподвижному лицу. Откуда взялась та страшная, невиданная змея? После похорон Колдун шепнул, что Могучего Быка убили с помощью злых чар. Вождь только отмахнулся. Это и без него знали все в племени. Сам Белое Перо подозревал старейшину рода Чёрных Рысей. Как и другие главы родов, он мог творить несложные заклинания. Однако Колдун уверял, что проклятие наложил кто-то сильный и искусный в чародействе. Вождь догадался, что тот намекает на Отшельника, но сделал вид, что не понял.

Отшельнику нет никакого дела до того, кто станет предводителем детей Рыси, а Мудрый Камень, самый молодой из старейшин, хорошо знает язык заморцев, уже доказавший свою храбрость и рассудительность в стычках с Детьми Кабана, вполне может позариться на место вождя. Многие воины поговаривали, что после смерти Могучего Быка именно он достоин занять место предводителя племени.

Едва подумав об этом, мужчина нахмурился. Нет, священный столб, главная святыня Детей Рыси, не покинет их стойбища. Белое Перо с раздражением вспомнил свою первую жену. Она смогла родить ему лишь пятерых деток. Трое умерли, Могучего Быка убили. Осталась только Упрямая Веточка. Но судьба девушек известна. Достигнув зрелости, они покидают род отца.

Вождь слишком поздно понял, что Лёгкое Облако пуста, как корзина с орехами ранней весной. Пришлось взять вторую жену. Та родила ему дочку и долгожданного сына. Но он слишком молод и даже ещё не прошёл посвящение. Нет, ему не стать вождём Детей Рыси. Все надежды Белое Перо возлагал на своего племянника Поющего Орла. Храбрец прекрасно разбирается в повадках зверей, но плохо видит истинные причины человеческих поступков и не умеет вести себя как вождь. Неужели он этому так и не научится?

Белое Перо резко встал, с неудовольствием чувствуя, как заболели затёкшие ноги. Раньше он за собой этого не замечал. От взгляда вождя улыбка на лице племянника погасла.

— Пора, — сухо сказал Поющий Орёл, выбираясь на берег. — Родичи ждут мяса.

Охотники быстро оделись, похватали узлы и заспешили вслед за вождём.

Едва их взору открылось стойбище, как Белое Перо насторожился.

«Что-то случилось? — подумал он, заметив толпу возле вигвама Мутного Глаза. — Неужели умер старик? Кто же тогда будет плести корзины? У Косматого Гуся до сих пор получаются какие-то кособокие, да и делает он очень медленно. Не научился ещё, как следует».

— Эй, вождь! — тревожно окликнул его Поющий Орёл. — Чего это они там собрались?

— Я откуда знаю, — раздражённо буркнул тот, невольно ускоряя шаг.

До них донёсся взрыв смеха.

Белое Перо удивился. Старик, вроде, не сделал ничего плохого, чтобы так радоваться его смерти? Хотя, родичи не стали бы смеяться, даже если бы умер Суровый Ветер.

Тут их заметил кто-то из мальчишек.

— Вождь идёт! Вождь!

Все разом обернулись в его сторону.

— Вождь, мы нашли женщину! Вождь, посмотри на её одежду! Вождь, она не умеет разговаривать! Вождь…

— Ничего не понимаю! — тряхнул головой Белое Перо. — Тихо!

Послушав своего предводителя, люди, затихнув, расступились.

Около входа в вигвам Мутного Глаза стояла высокая молодая женщина с короткими, растрёпанными волосами и с мучительным выражением больших серых глаз на бледном лице.

«Заморка! — вспыхнуло в голове у вождя. — Здесь? Так далеко от Мараканы? Как она тут оказалась? Кажется, я её виде? Может одна из невольниц заморца? Нет, не похожа».

После первого замешательства Белое Перо внимательно оглядел её с ног до головы.

Пожалуй, с возрастом он поспешил. Вряд ли девица намного старше его дочери. А Упрямой Веточке пятнадцать зим. Три года как невеста.

Вождь отогнал несвоевременные мысли, вновь сосредоточившись на насущном. Рубаха из синей, в крупную клетку, ткани с маленькими круглыми украшениями, протянувшимися сверху вниз. Синие матерчатые терики. Или скорее штаны, подобные тем, что он видел на одном из матросов Картена. Только эти узкие, длинные и без верёвки на поясе. Как только они не спадают с её тощего зада? На ногах, которыми странная девица время от времени переступала на месте, оказались бело-синие мокасины с подошвой, толстой как у заморских сандалий.

— Как твоё имя? — машинально проговорил он на языке заморцев.

— Её зовут Фрея, вождь, — вмешался Глухой Гром. — Не «мокрая», а Фрея. Глупое имя, правда?

— Я спрашиваю её, а не тебя, — нахмурился Белое Перо.

— Но она не понимает язык заморцев, вождь, — усмехнулся Корявый Дуб.

Услышав своё имя, девушка кивнула.

— Фрея.

И положив узкую ладонь на грудь, повторила:

— Фрея.

— Белое Перо! — гордо представился он и, протянув руку в сторону священного столба, добавил. — Вождь племени Детей Рыси и старейшина рода Палевых Рысей.

— Снежное трепло из полевой мыши, — повторила незнакомка, ужасно коверкая слова.

Сзади кто-то тоненько захихикал. Женщины прыскали, зажимая рот руками. Даже на суровых лицах мужчин появились следы тщательно скрываемых улыбок.

— Белое Перо! — нахмурившись, поправил её вождь.

Теперь стала понятна причина безудержного веселья, царившего здесь до их прихода. Девчонка путалась в словах, а родичам лишь бы посмеяться, не важно над чем.

— Что нам с ней делать, вождь? — спросил Мутный Глаз.

До того, как ослепнуть на один глаз и сделаться лучшим мастером по плетению корзин, он был одним из самых уважаемых охотников рода Палевых Рысей.

Родичи и сам вождь прислушивались к его советам, а в отсутствие Белого Пера слово Мутного Глаза часто становилось решающим.

— Надо послать за Отшельником, — предложил Глухой Гром. — Пусть попробует с ней поговорить. Он много заморских языков знает.

— Отшельник ушёл за Костяной хребет, — покачал головой вождь. — К Детям Кабана за синим камнем.

— Тогда, может отправить кого-нибудь в стойбище Серых Рысей? — робко предложил Ловкий Сыч. — За Неугомонным Зайцем.

Сгрудившиеся вокруг родичи засмеялись.

Молодой охотник пробурчал опустив глаза.

— Он тоже много где побывал.

Глава племени сурово сдвинул густые брови.

— Только его сказок нам и не хватает.

— А вдруг она не человек? — громко сказал кто-то.

Наступила тишина.

Белое Перо обернулся к Суровому Ветру.

— А кто же?

— Злой дух!

— С чего ты взял? — нахмурился вождь.

Родичи, затаив дыхание, слушали их разговор. Кое-кто стал отодвигаться от Фреи.

— Кто-нибудь видел, чтобы люди так одевались? — Суровый Ветер указал пальцем на девушку. — Заморцы приплывают по Маракане, Дети Кабана приходят из-за Костяного Хребта, Дети Оленя — с севера из-за Россыпи Озёр. А откуда эта здесь взялась?

— Непонятно, — ответил за всех Поющий Орёл.

Белое Перо мысленно поморщился. Опять племянник влез в разговор, когда не следует.

Люди заволновались. Вокруг девушки быстро образовалось пустое пространство.

— Вот и я о том, — кивнул оратор, явно польщённый всеобщим вниманием. — Почему ей на месте спокойно не стоится? Почему на глазах слёзы?

Вождь хмурился, всё ещё не понимая, к чему ведёт свою путанную речь Суровый Ветер.

— Почему? — выдохнул Поющий Орёл, опуская на землю свёрток с мясом и хватаясь за кинжал.

— Потому, что нас защищает Праматерь Рысь! — оратор указал на священный столб, стоявший у жилища вождя. — И мудрые предки. Вот её и корёжит от их доброй силы. Посмотрите, как она согнулась?!

— Убить её! — вскричал какой-то мужчина.

В руках охотников появились ножи и копья.

— Давно ли ты стал в духах разбираться, Суровый Ветер? — прорезал тишину насмешливый старческий голос. — Молодой был, двух слов связать не мог, в трёх девках запутался, а сейчас как Колдун заговорил.

Весенний Волк за спиной вождя тихо хихикнул. Родичи неуверенно заулыбались.

— Заткнись, если ничего не понимаешь! — набросился на Кудрявую Лису обозлённый охотник. — Совсем разума лишилась!

— Как ты смеешь так разговаривать с моей матерью?! — вспылил Глухой Гром. — Придержи свой поганый язык!

— А то что? — осклабился Суровый Ветер, хватаясь за нож.

— Тихо! — вскинул руку Белое Перо. — Охотники, а ведёте себя как мальчишки, ещё не вошедшие в вигвам «рысят»!

Презрительно фыркнув, он озабоченно проговорил:

— Суровый Ветер прав, надо послать за Колдуном. Пусть немедленно идёт сюда и посмотрит на неё. Он больше всех знает о духах.

Люди одобрительно зашумели.

Оглядевшись, Белое Перо заметил в стороне группу «рысят».

— Эй! — громко крикнул он. — Ловящий Снег!

Парнишка подбежал, ожидая распоряжений.

— Беги за Колдуном. Расскажешь ему все. Пусть поторопится.

Мальчишка, довольный тем, что получил задание от самого вождя, во всю прыть припустил к лесу, крепко сжимая короткое копьё.

— А её куда? — спросил Мутный Глаз, опасливо косясь на Фрею, позабыв, что совсем недавно сидел с ней у костра, пытался разговаривать.

— Да привязать её к священному столбу — и все дела! — крикнул кто-то из молодых охотников. — Там уж она ничем нам не сможет навредить.

Судя по глухому ропоту толпы, это предложение людям не очень понравилось.

— Нет, — решительно отверг его Белое Перо. — Аратачи не привязывают женщин к священному столбу.

— Она злой дух! — возразил Суровый Ветер.

— А если нет? — огрызнулся вождь. — Хотите опозорить род Палевых Рысей, нарушив наши обычаи?

— Тогда свяжем её и будем сторожить, — продолжал настаивать охотник. — Пусть прямо здесь и лежит.

— Не достойно мужчины связывать женщину, — проворчала Кудрявая Лиса под одобрительные замечания подруг.

— А может, посадим её в вигвам до прихода Колдуна? — предложил Ловкий Сыч.

— Вот в свой и сажай! — ехидно усмехнулся Суровый Ветер.

Молодой охотник стушевался. Пускать в дом злого духа ему явно не хотелось. Да и вождю тоже.

— Отведём её в вигвам «рысят», — решил Белое Перо.

— Но вдруг она злой дух? — испуганно спросила какая-то женщина.

— Значит, сожжём вигвам и построим им новый! — безапелляционно заявил вождь.

Жилище будущих охотников давно нуждалось в починке, но сами «рысята» всё время заняты, а у него как-то руки не доходили.

Белое Перо нашёл глазами Корявый Дуб.

— Вы её нашли, вам и охранять.

Охотник недовольно нахмурился, но промолчал. Кивнув своим спутникам, он, шагнув к незнакомке, попытался взять её за локоть.

Та отстранилась.

— Пойдём! — раздражённо буркнул Корявый Дуб, махнув рукой. — Туда.

Родичи расступились, образовав широкий проход, и девушка в сопровождении трёх мужчин направилась к стоявшему в стороне большому вигваму.

Решив этот вопрос, вождь стал раздавать мясо.

Любую крупную добычу по обычаю следовало поделить между родичами. Удачливый охотник дополнительно получал шкуру и рога. Ну, а всякую мелочь, вроде птиц или зайцев, мог спокойно нести в свой вигвам.

Последней подошла Лёгкое Облако. Старшая жена знала, что супруг себя не обделит. Кроме мяса, Белому Перу досталась одна из шкур. Вторую унёс Весенний Волк. На этот раз племяннику не повезло. Не его копьё убило оленя. И чтобы ему не было обидно, вождь подарил Поющему Орлу рога.

«Не иначе, приближается старость?» — с грустью подумал Белое Перо. Всё чаще хотелось вот так просто посидеть на солнышке и ни о чём не думать. Нет, дротики и стрелы его, как и прежде, бьют без промаха, копьё останавливает кабана, а молодая жена громко радуется его ласкам.

Но в когда-то чёрных, как вороново крыло, волосах густо белеют нити седины, побаливает спина, да и зубов осталось не так много. Вот и на сегодняшней охоте он устал гораздо сильнее, чем это бывало раньше.

Мужчина лениво согнал с мускулистого предплечья жадного слепня. Не стоит без нужды убивать даже такое никчёмное существо, раз Великий дух дал ему жизнь. Но пусть летит в лес, ищет лосей, зубров или оленей, а его оставит в покое.

Послушав мудрого совета, насекомое сделало круг у священного столба и скрылось из глаз. Белое Перо поднял глаза на искусно вырезанную из твёрдого дуба голову Праматери Рыси, блестевшую свежей краской. Колдун с учеником покрасили её только два дня назад. Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины, но сердце его наполнилось гордостью. Именно в роду вождя хранится главная святыня Детей Рыси. Здесь у столба Праматери решаются все важнейшие вопросы: от посвящения мальчиков в мужчины и выборов вождя до свадеб и похорон. С тех пор, как много лет назад двоюродный дядя Белого Пера стал главой племени, святыня не покидала стойбища Палевых Рысей.

Мимо прошла озабоченная Лёгкое Облако. Он подумал, что в последнее время жена мало соответствовала своему имени. Толстая, крикливая женщина, с вечно нахмуренными бровями и маленькими, запрятанными в жирных складках глазками. Размышления прервало появление второй жены.

— Девчонку кормить? — деловито спросила Медовый Цветок.

— Какую? — вскинул брови он, прекрасно понимая о ком речь.

— Ну, эту, — женщина мотнула головой в сторону. — Которую в лесу нашли. Фрею. Да и воды ей надо бы дать. У «рысят» в вигваме одни старые шкуры да оружие.

— Уже вынесли, — возразил Белое Перо. — Они боятся, как бы его злой дух не испортил.

— Мальчишки, — пожала плечами Медовый Цветок.

— Ты думаешь, она не дух? — лениво поинтересовался мнением супруги вождь.

Та пренебрежительно фыркнула.

— Обычная девчонка. Только бледная очень.

— А её одежда? — усмехнулся мужчина.

Жена на миг задумалась.

— Утренняя Кувшинка говорит, что когда её отец впервые увидел заморцев, то тоже решил, они не люди.

Вождь хмыкнул, для женщины супруга Корявого Дуба рассуждает вполне здраво.

— Отнеси ей мяса и кувшин с водой, — распорядился он. — А там послушаем, что скажет Колдун.

— Она принесёт беду, — буркнула Лёгкое Облако, ссыпав в кипящий котёл нарезанные корешки. — Лучше убить её, пока не поздно.

— Почему? — усмехнулся Белое Перо. — Разве ты не знаешь, что просто так убивать нельзя?

— Что она делала в лесу? — нахмурила жидкие бровки женщина. — Одна, без корзины, без огня. Ты слышал, чтобы люди появлялись вот просто так, из ниоткуда?

— Нет, — вынужден был согласиться супруг и тут же обратился к Медовому Цветку. — Пойдёшь кормить девчонку, пришли ко мне Корявого Дуба.

Затем, взглянув на первую жену, повторил:

— Подождём, что скажет Колдун.

— Звал меня, вождь? — хмуро спросил охотник, присаживаясь рядом.

— Да, — кивнул Белое Перо. — Я хочу знать, откуда взялась эта женщина. Пока не зашло солнце, отправляйтесь с Гудящим Шмелём туда, где вы её встретили.

— Ты хочешь, чтобы мы прошли по её следам, — догадался собеседник.

— Твой зоркий глаз, Корявый Дуб, разглядит даже отпечатки лап муравья на песке, — торжественно объявил предводитель Детей Рыси. — Отыщи, откуда она начала свой путь.

— Да, вождь, — польщённый воин встал. — Охранять вигвам «рысят» пусть остаётся Глухой Гром. Он смел и силён, но нам нужно будет смотреть, а не хватать.

Улыбка чуть тронула сухие губы Белого Пера. Он уже слышал, как странная девица вывихнула палец молодому охотнику.

— Это молодость, а она быстро проходит.

Проводив глазами охотника, вождь увидел возвращающуюся жену.

Медовый Цветок, присев рядом, вздохнула.

— У неё вид, как у испуганного лисёнка. Словно она потерялась.

— Кто?

— Фрея, — пояснила супруга. — Ты бы видел, как она набросилась на мясо? Наверное, долго ничего не ела.

Мужчина промолчал.

— Какой из неё злой дух? — покачала головой Медовый Цветок. — Она нас боится больше, чем мы её. Просто испуганная одинокая девочка.

— Много ты понимаешь в духах, — презрительно скривился Белое Перо и озабоченно подумал: «Хорошо, если одинокая. Но вдруг появился новый народ, о котором мы ничего не знаем? Вроде заморцев. Только те приплывают менять вещи на меха, а эти явились, чтобы изгнать отсюда Детей Рыси. Как это когда-то случилось с нашими далёкими предками».

Он взглянул на застывшее у горизонта солнце. Вождь не сомневался, что Корявый Дуб и Гудящий Шмель отыщут следы незнакомки, если она, конечно, не летала по воздуху. Отпечатки её мокасин трудно с чем-либо спутать. Но куда они их приведут?

Послышался нарастающий шум. Белое Перо обернулся. К нему, постепенно обрастая толпой, приближался Колдун с учеником, нагруженным большим берестяным коробом.

Старый толстяк в широком, бесформенном балахоне, щедро увешанном деревянными трещотками, фигурками и священными амулетами, с достоинством приветствовал главу племени Детей Рыси.

— Ты звал меня, вождь, и вот я здесь.

Хорошенько обдумав происшествие со странной женщиной, Белое Перо уже не считал его на столько важным, чтобы пренебрегать обычаями гостеприимства.

— Прошу разделить со мной кров и пищу, — предложил вождь и, не обращая внимания на разочарованных родичей, скользнул в вигвам.

Обойдя по движению солнца чуть теплившийся очаг, он занял своё место напротив входа, усевшись на толстую кипу шкур. Между ним и огнём располагался алтарь, представлявший собой толстую, выскобленную ножом, деревянную плаху, с расставленными фигурками духов-хранителей и предков.

Повторив путь хозяина, гости уселись по правую руку от него. Медовый Цветок подбросила в очаг сухих веток и быстро раздула огонь, а Упрямая Веточка преподнесла Колдуну блестящую чашу с водой. Едва он утолил жажду, как Лёгкое Облако внесла на большом плетёном подносе варёное мясо.

— О Великий дух, Праматерь Рысь, и вы, добрые предки! — воззвал Белое Перо. — Разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

Выбрав самый большой кусок, вождь откусил от него, после чего передал Колдуну. Старик вцепился в мясо уцелевшими зубами, ловко махнул кремнёвым ножом у самых губ и, жуя, передал кусок ученику. Тот жадно оторвал себе порцию. Вслед за этим изрядно уменьшившийся кусок вернулся к хозяину дома. Затем данная процедура повторилась ещё три раза.

Громко рыгнув в знак полного насыщения, толстяк вытер ладонью жирные губы.

— Детям Рыси нужна твоя мудрость, Колдун, — сказал вождь, давая понять, что пришло время для делового разговора. — Ты уже знаешь, что Корявый Дуб привёл в стойбище странную женщину, которую встретил в лесу.

— Которая чудно одета и не разговаривает по-человечески? — усмехнулся старик, поглаживая пальцами висевший на шее серебряный колокольчик.

Колдуну так нравился его мелодичный голосок, что он не расставался с ним даже во время исполнения обрядов. Кое-кто этого не одобрял, считая, что подарок чужеземцев может оскорбить духов аратачей. Таким сомневающимся Колдун обычно предлагал самим обратиться к ним и узнать. Желающих не находилось. Разговоры потихоньку стихли, а колокольчик по-прежнему украшал старую морщинистую шею.

— Да, — кивнул Белое Перо. — Кое-кто думает, что она злой дух. Люди надеются на твой острый глаз, Колдун.

Старик стал ещё толще от важности.

— Давай взглянем на эту диковину.

Они не пошли в вигвам «рысят», а велели привести странную женщину с нелепым именем Фрея.

По такому поводу у священного столба развели большой костёр, возле которого собрался почти весь род Палевых Рысей. Не пришли только совсем старые и самые малые, да ещё Гудящий Шмель с Корявым Дубом, чьё отсутствие уже начинало беспокоить вождя.

Ближе к огню сидели, скрестив ноги, наиболее уважаемые охотники, красовавшиеся ожерельями из множества клыков, когтей и фаланг пальцев убитых врагов. За их спинами плотной массой столпились остальные мужчины и женщины. Маленькие дети шныряли между ног взрослых, норовя пробраться вперёд. А «рысятам» оставалось только забраться на ближайшую скалу. Слышать они оттуда не могли ничего, зато все прекрасно видели.

Крепко вцепившись побелевшими руками в предплечья, словно прикрываясь от пристальных взоров, Фрея шла по живому коридору глазевших на неё людей. Позади гордо вышагивал Глухой Гром, поигрывая топориком. Палевые Рыси уже видели странную девицу, но на Колдуна она произвела сильное впечатление. Упёршись ладонями в колени, он подался вперёд, стараясь разглядеть её за пляшущими языками пламени.

— Чудеса! — выдохнул старик, покачав седой шевелюрой, прикрытой маленькой островерхой шапочкой.

— А ты что ожидал увидеть? — усмехнулся вождь. — Я тебя предупреждал, что она не похожа на тех, кого мы встречали раньше.

Колдун встал и, обогнув костёр, подошёл к девушке. Та попятилась, но быстро упёрлась в мускулистую грудь Глухого Грома. Под смех окружающих молодой человек подтолкнул её ближе к огню. В ярком свете пламени страх, охвативший девушку, стал особенно заметен. Полный отчаянья взгляд блестевших глаз, мокрые дорожки на щеках, непрерывно дёргавшийся подбородок. Толстяк обошёл её кругом, пристально разглядывая с ног до головы.

Фрея выпрямилась, расправила плечи и, скрестив руки на груди, стала смотреть в огонь.

«А коленки-то дрожат! — хмыкнул про себя Белое Перо. — Права Медовый Цветок. Она нас боится. Если так, какой из неё дух?»

— Ты кто? — спросил Колдун на языке аратачей, глядя ей в лицо.

Девушка молчала.

— Доне квартум? — повторил старик по-заморски.

Она взглянула на него, явно стараясь понять.

Толстяк указал на неё пальцем.

— Фрея, — тут же представилась девушка.

— Это мы уже и так знаем! — насмешливо крикнул Суровый Ветер.

Родичи засмеялись. Разливавшееся в воздухе напряжение исчезло. Люди вновь стали переговариваться, обмениваться впечатлениями.

— Я не учу тебя выслеживать зверя! — огрызнулся Колдун. — Вот и ты не лезь в мои дела!

— А нет никаких дел! — не остался в долгу скандальный охотник. — Ходишь вокруг неё, как тетерев вокруг тетёрки, и на тощий зад её пялишься!

К звёздному небу рванулся дружный хохот.

— Помолчи, Суровый Ветер! — прикрикнул вождь, с трудом сдерживая улыбку. — Не мешай!

Потом обратился к Колдуну.

— Ну, что скажешь? Она человек или нет?

Вместо ответа старик крепко схватил девушку за руку. Та дёрнулась от неожиданности, но прежде чем успела вырваться, толстяк крепко ущипнул её за запястье. Взвизгнув от боли и едва не угодив в костёр, Фрея отпрыгнула. И стала затравленно озираться, потирая пострадавшую руку.

Кто-то засмеялся, но большинство напряжённо ждали, что будет дальше.

— Что это ты взялся молоденьких щупать? — не удержался Суровый Ветер. Вот только на этот раз никто не обращал внимания на его шутки.

— Руку! — повелительно проговорил Колдун, глядя на незнакомку. — Покажи руку!

И наглядно продемонстрировал, что она должна сделать, подняв вверх ладонь и указывая пальцем на запястье. Как раз туда, куда он её ущипнул.

Всё ещё ничего не понимая, Фрея растерянно глядела на толстяка.

— Руку! — вдруг громко сказала Утренняя Кувшинка и тоже подняла ладонь.

— Руку, руку! — робко, но с нарастающим энтузиазмом подхватили девушки, потом женщины и даже кто-кто из парней.

Взрослые солидные охотники только усмехались, не сводя с девушки настороженных глаз.

Наконец, та робко воздела руку с растопыренными пальцами.

— Видите синяк?! — вскричал Колдун, нарушив враз наступившую тишину. — У духов их не бывает. Она человек!

Вздох облегчения прошёл по толпе. Хотя мало кто в стойбище воспринимал слова Сурового Ветра всерьёз. Слишком склочным и скандальным характером отличался этот умелый и храбрый охотник. Но всё же некоторые опасались непонятной девицы. Теперь же после слов Колдуна всем стало ясно, что, несмотря на свой внешний вид и глупое имя, Фрея — обычный человек.

— Откуда же она взялась? — пробормотал Сломанный Рог.

— Не знаю, — пожал покатыми плечами толстяк. — Но она человек, это точно!

— А вдруг у неё под териками хвост? — крикнул кто-то. — Или шерсть на ногах, как у медведя?

— Помолчи! — прикрикнул на шутника Белое Перо и, не удержавшись, добавил. — Вот пригласишь её на свидание и проверяй, что у неё и где.

— Так она же по-человечески не понимает, вождь! — с деланной обидой отозвался весельчак.

— Научи, — усмехнулся Белое Перо и, заметив Гудящего Шмеля, громко спросил. — Что там?

— Следы ведут к Уштому ручью. Мы перешли на ту сторону, но солнце уже садилось, и пришлось вернуться.

— Значит, завтра опять пойдёте туда, — распорядился вождь. — Возьмёте пару «рысят». Если будет что-то важное, пришлёте их в стойбище.

— Хорошо, — кивнул Корявый Дуб.

— Больше ничего не видели? — спросил Сломанный Рог, недовольный, что подопечными распоряжаются без его согласия.

— Нет, — подумав, ответил Гудящий Шмель.

— Вы что думаете, в лесах объявился новый народ? — спросил Мутный Глаз, глядя на Белое Перо.

— Пока что мы нашли только одну испуганную девчонку, — проворчал тот. — Без оружия, без запасов, без огня.

— Может, она убегала от кого или заблудилась? — предположил кто-то из охотников.

— Тогда надо отыскать то место, откуда она пришла, и вернуть её назад, — рассудительно сказал Мутный Глаз.

— Это будет хороший поступок, — поддержал Колдун, всё ещё продолжавший с интересом разглядывать Фрею.

Подумав, вождь согласился, что это станет отличным поводом завязать знакомство с незваными гостями.

— А сейчас-то что с ней делать? — громко поинтересовалась Кудрявая Лиса. — Девочке надо где-то жить, пока вы племя её отыщите.

— Себе возьми! — рявкнул вечно недовольный Суровый Ветер. — Вигвам у вас просторный, да и сынок поменьше будет по чужим стойбищам пропадать.

Родичи засмеялись. Сын старухи овдовел в начале лета и до сих пор не нашёл себе новую жену.

Но вождю такое предложение не понравилось. Глухой Гром молод и силён. Вдовы наперебой добиваются его внимания, девушки благосклонно принимают его ухаживания, надеясь войти хозяйкой в вигвам такого искусного охотника. Что если не привыкший к отказам молодец решит сразу же распробовать новую девицу, а ей это не понравится? Объясняйся потом с её родичами. Если они, конечно, найдутся.

— Пусть поживёт у меня, — раздался голос Лосиного Рога.

Белое Перо оглянулся и увидел за его спиной Утреннюю Кувшинку. Очевидно, идея пригласить неизвестную девицу принадлежит именно ей.

Вождя такое решение более чем устраивало. Ведь если бы желающих не нашлось, пришлось бы вести незваную гостью в свой вигвам, а делать этого почему-то не хотелось.

— Хорошо, — величественно кивнул Белое Перо. — Отведите её отдыхать.

Пройдя за спинами сидевших у костра мужчин, Утренняя Кувшинка подошла к напряжённой, как натянутая тетива, девушке и поманила за собой.

— Надо бы сообщить другим старейшинам о такой находке, — вполголоса проговорил Колдун.

— Утром пошлю кого-нибудь, — вздохнув, согласился вождь.

«Надо же, как больно щиплется этот противный старикашка! — думала девушка, потирая руку, на которой багровел порядочный синяк. — Но сейчас, вроде, всё не так плохо? Сюда вёл Чисан с топором, отсюда — Ясина с кучей подружек. Надеюсь, больше не посадят в тот вонючий вигвам?»

На самом деле она испытывала огромную благодарность за это. «Индейцы» её просто спасли либо от разрыва мочевого пузыря, либо от стыда.

Тогда, втолкнув её внутрь, Чисан завесил вход облезлой шкурой с рваными краями и шумно уселся снаружи.

Сейчас эти воспоминания вызывали у девушки улыбку, но тогда было не до смеха. С радостью убедившись, что в жилище нет никого и ничего кроме разложенных по полу шкур, пары корзин с какими-то плошками да еле теплившегося очага в середине, Фрея отыскала в золе острый кусок кости, выкопала ямку в плотной земле и вернула себя к жизни. Затем засыпала место преступления и только после этого перевела дух. Неприятного запаха она не боялась. В вигваме так воняло, что резало глаза.

Увы, эйфория сменилась голодом и жаждой. К счастью скоро пришла незнакомая женщина, принесла кусок вареного мяса и кувшин с водой. Мясо оказалось холодным, волокнистым и таким жёстким, что приходилось его буквально грызть. Тем не менее, она съела всё. Сытый желудок помог обрести способность соображать. Мысли в голове крутились довольно мрачные. Незнакомая странная одежда, язык, отсутствие телефона и многих вещей, название которых она не помнила, но которые обязательно должны были быть. Всё это ясно и недвусмысленно давало понять, что её занесло куда-то очень далеко от дома.

Так долго сдерживаемые слёзы, наконец, брызнули из глаз. Но девушке ужасно не хотелось, чтобы кто-то услышал её плач. Поэтому она тихонько подвывала, крепко закрыв рот руками. Вдруг что-то кольнуло её в ногу выше щиколотки. Фрея машинально почесалась. Затем последовал новый укол, потом ещё один уже в руку у локтя. Вскоре выяснилось, что шкуры, на которых она с таким удовольствием себя жалела, населены какими-то маленькими, прыгучими и кусачими букашками. Вот тут она не выдержала и, завыв в голос, принялась ругаться. Знакомые, но непонятные слова вылетали одно за другим, прогоняя апатию и обречённость, добавляя злости, подстёгивая волю.

Наверно поэтому девушка смогла не разреветься и не потерять голову, оказавшись лицом к лицу со сборищем «индейцев». Хотя ночь, костёр и их суровые физиономии создавали довольно мрачную атмосферу. После посадки в кишащий мелкими кусаками вигвам Фрея не ожидала ничего хорошего от обвешанного цацками старика с блестящим колокольчиком на шее. Но уж никак не могла подумать, что он будет щипаться!

Потом толстяк сказал несколько слов, и выражение смуглых лиц окружающих заметно смягчилось. «Возможно, это был какой-то ритуал?» — подумала девушка, нисколько не удивляясь тому, что не только помнит это слово, но и прекрасно понимает его значение.

В сопровождении толпы любопытных они подошли к вигваму. Ясина что-то сказала шагавшей рядом девочке лет десяти. Тряхнув косичками, та проскочила внутрь, отодвинув расшитую ракушками шкуру. Женщина предложила Фрее следовать за ней.

«Наверное, это их дом», — решила девушка, опускаясь на корточки, чтобы пролезть через вход, оказавшийся гораздо ниже, чем в том вигваме, где она сидела раньше.

Внутри было ещё темнее, чем снаружи. Выпрямившись, она отступила в сторону, чтобы не загораживать дорогу Ясине, и тут же налетела на сложенный у входа хворост, одновременно что-то легонько оцарапало щеку. Отмахнувшись, Фрея поймала пучок сухих сеток. Опасаясь наткнуться ещё на что-нибудь, она замерла, балансируя на одной ноге.

Послушалось громкое:

— Фу-у-у-у-у.

Во мраке взметнулись искры, осветив склонившееся над очагом лицо девочки. Положив на затлевшие угли пучок сухой травы, она тут же поднесла к ним кусок белой коры. Затрещав, та ярко вспыхнула, сворачиваясь в трубочку.

Довольная собой девочка положила на неё охапку тонких сучьев. Через секунду тьма рассеялась, затаившись по щелям.

Ясина всё ещё продолжала болтать снаружи. Фрея отыскала место, куда можно поставить ногу, и с интересом огляделась.

Внутри это жилище значительно отличалось от того, где ей уже пришлось побывать. Те же четыре столба, поддерживавших крышу. Но поперечины между ними густо увешаны пучками разнообразных трав, сухих веточек и множеством мешочков. Напротив входа к неотёсанным жердям привязана связка коротких копий и висел круглый футляр, полный стрел. Вдоль стен стояли разнообразные корзины с крышками и без, тюки, кувшины.

Шкуры не валялись на земляном полу строго как попало, а лежали уложенными в три аккуратные кучи, или скорее лежанки, со свёрнутыми валиками вместо подушек. Одно такое ложе располагалось напротив входа. В неясном свете костра девушка увидела за ним висящие на стене кривые палки, топорики и какую-то круглую штуковину с непонятным рисунком и перьями по краям. Там же стояли два длинных копья.

Второе ложе, значительно больше, было справа от неё. По сравнению с первым оно казалось придвинутым ближе к стене вигвама, где в ряд стояли корзины. А третье слева. Совсем небольшое, так что едва хватало места улечься одному человеку.

Фрея потянула носом. Сравнение опять оказалось в пользу этого вигвама. Запашок здесь стоял не такой резкий. Едучую вонь перебивал аромат развешанных повсюду сухих трав.

Она подняла взгляд. У самого дымового отверстия что-то висело. Приглядевшись, девушка поняла, что это снятые шкуры, натянутые на какие-то конструкции из прутьев.

Чтобы увидеть всё это, хватило нескольких секунд. В вигвам, низко пригнувшись, забралась хозяйка. Увидев Фрею у самого входа, она что-то строго сказала девочке. Та ответила, капризно дёрнув худенькими узкими плечами.

Покачав головой, Ясина осторожно взяла девушку за рукав и, подведя к широкому боковому ложу, сказала:

— Бизан.

Фрея растерянно улыбнулась.

Женщина села на шкуры, потянув её за собой.

Скрестив ноги, девушка с любопытством стала ждать, что будет дальше.

Ясина встала. Она тоже хотела подняться, но хозяйка положила ей руку на плечо.

— Бизан! Фрея, бизан.

«Кажется, это слово означает „сидеть“, „сиди“ или что-то в этом роде, — догадалась Фрея. — Надо начинать индейский язык учить. Неизвестно, сколько я здесь пробуду».

От этой мысли её передёрнуло, опять стало очень грустно: «Неужели мне так и не добраться до дома?»

Она горько усмехнулась: «Хотя бы узнать, где он? Ничего не помню. Ни мамы, ни отца. Даже имя вспомнить не могу. Вот батман!»

Чувствуя, что глаза вновь наполняются слезами, девушка громко шмыгнула носом. Ясина сунула ей в руку две лепёшки размером с пару ладоней, а у ног поставила кувшин.

— Круа.

Фрея уже слышала это слово от женщины, приносившей ей еду в тот кишевший мелкими кусаками вигвам, и не заставила себя уговаривать. Едва не сломав зубы с первой попытки, девушка стала откусывать по маленькому кусочку, запивая водой. Вкус лепёшек показался странным, даже как будто знакомым и в целом вполне съедобным. Конечно, кусок мяса оказался бы более чем кстати, но изголодавшийся желудок был благодарен даже за это.

Хозяйка с дочерью занимались какими-то малопонятными делами, то и дело выскакивая наружу. При этом Фрея с удивлением заметила, что ходят они только справа налево и только у неё за спиной. Когда девушка попыталась отодвинуться, чтобы не мешаться, Ясина мягко, но настойчиво вернула её на место.

Хорошенько запомнив это, она только сейчас заметила у костра возле той лежанки, что прямо напротив входа, несколько ровно уложенных камней, прикрытых разрисованным куском древесной коры с расставленными фигурками.

«Шахматы», — внезапно всплыло в памяти название игры. Девушка приподнялась, чтобы разглядеть их получше. Увы, рисунок совсем не походил на чёрно-белые клетки.

Она разочарованно вздохнула, и как раз в этот момент в вигвам вошёл хозяин. Обойдя очаг привычным маршрутом, уселся на то ложе, что напротив входа, и не обращая внимания на гостью, один за другим стащил с ног короткие, мягкие сапожки.

С любопытством наблюдавшая за ним девушка внезапно отвернулась, брезгливо кривя губы. Дело в том, что его брюки состояли из двух отдельных, обшитых бахромой штанин, привязанных к поясу под рубахой. Такой оригинальный фасон оставлял открытой всю нижнюю часть тела. Когда «индеец» стоял или ходил, её прикрывал подол длинной рубахи. Но стоило ему сесть, расставив ноги, как зрелище получилось на редкость отвратительным. Во всяком случае, с точки зрения Фреи.

Однако, ни на Ясину, ни на её дочь, продолжавших хлопотать по хозяйству, это не произвело никакого впечатления.

«Похоже, это здесь в порядке вещей, — думала девушка, крепко сжав губы и глядя на трепетавшие язычки пламени. — Но всё же, какая гадость!»

— Комит чинар, Фрея? — вдруг обратился к ней хозяин. Чтобы смирить обуявшие её эмоции, пришлось собрать всю волю в кулак. К счастью он уже возлежал на куче шкур, до пояса прикрывшись меховым одеялом. В свете очага его мускулистое тело поблёскивало, словно натёртое маслом.

«Как будто его жарить собрались, — внезапно подумала она. — Во фритюре».

От новой порции воспоминаний настроение немного улучшилось, и сохранять благожелательное выражение на лице стало легче.

Мужчина ещё что-то сказал. Она непонимающе пожала плечами. Привстав, мужчина взял стоявший в стороне сапожек.

«Кажется, они называются мокасвины, — подсказала расщедрившаяся память. — Точнее мокасины».

Хозяин ткнул в них, потом в сторону Фреи. Оказавшаяся рядом девочка похлопала ладошкой по кроссовке.

— Ратар кеек сар. Сар.

«Хочет взглянуть на мою обувь, — догадалась девушка. — В этом, конечно, нет ничего плохого. Вот только как бы после этого ему не вздумалось посмотреть на мои штаны?»

Тем не менее, ссориться с хозяевами не хотелось. Фрея взялась послушно расшнуровывать кроссовки. Если учесть, что она почти не разувалась, запах от ног шёл ещё тот. Но и он терялся в букете разнообразных ароматов, наполнявших вигвам.

«Всё-таки как-то не удобно, — подумала девушка, встав и подавая мужчине кроссовку. — Надо будет обязательно носки постирать».

Рассматривая её, тот хмыкал, чмокал губами и удивлённо качал головой.

«Ой, что-то мне это не нравится! — она поёжилась. — Телефона не знают, кроссовки в глаза не видели. Мамочка, куда же это меня занесло?»

Само собой, вопрос оказался риторическим. Ни сам «индеец», пристально рассматривавший обувь, ни Ясина с дочерью, заглядывавшие ему через плечо, ответить на него не могли. Мужчина зачем-то поковырял рифлёную подошву толстым, криво обкусанным ногтем с чёрной каймой, заглянул внутрь и, покачав головой, протянул кроссовку обратно Фрее.

Но её перехватила Ясина. Быстро затараторив, показала на свои глаза.

«Тоже поглядеть хочет», — поняла девушка, улыбаясь.

Схватив кроссовку, женщина поднесла его к самому огню и буквально впилась в неё взглядом. Девочка сидела рядом, смешно открыв рот.

Мужчина, похоже, окончательно потерял интерес к гостье, повернувшись к ней спиной. Фрее хотелось спать, но она не торопила хозяйку вигвама, терпеливо ожидая, пока той не надоест разглядывать невиданный предмет.

Глядя на девушку с каким-то странным выражением лица, Ясина протянув ей кроссовку, поманила за собой. Аккуратно, чуть ли не на цыпочках обойдя мирно почивавшего супруга, женщина подвела её к самому маленькому ложу.

— Бизан, — проговорила хозяйка и, закрыв глаза, прижала сложенные ладони к щеке. — Понс Фрея ичугеке.

Внезапно наблюдавшая за ними девочка привстала, положила ладошку на грудь и сказала.

— Омса.

Мать улыбнулась.

— Фрея, омса куаракту.

Девушка поняла, что ей представляются, и сама назвала своё имя.

— Фрея.

Ясина вернулась к ложу напротив.

«Разве жена спит не с мужем? — удивилась девушка. — Наверное, здесь так принято».

Женщина с трудом сняла платье через голову. Как и следовало ожидать, под ним ничего не было. Узенький шнурок с короткой бахромой трудно назвать нижним бельём.

Подобрав под себя ноги, хозяйка принялась расплетать косы усталыми неторопливыми движениями. Девочка положила в очаг пару толстых сучьев и, раздевшись, забралась на лежанку. В отличие от матери у неё не оказалось даже пояска.

Фрея колебалась, никак не в силах решить, стоит ли ей раздеваться или нет?

— Понс, мурадык чека, — зевая, сказала Ясина.

Девушка улыбнулась. Кажется, ей предлагают спать и не о чем не думать. Вроде как, утро умнее вечера. Она сняла вторую кроссовку, стянула носки и с наслаждением пошевелила пальцами ног. Решив ограничиться этим, Фрея набросила на себя одеяло. Вот только спать под ним оказалось слишком жарко. К тому же здесь тоже водились мелкие кусачие насекомые, с удовольствием набросившиеся на свежее угощение. Кроме того, спать мешала духота, тяжёлый запах и тревожные мысли.

Девушка сбросила одеяло на ноги, положила ладони под голову и уставилась в дымовое отверстие, в которое уже подмигивали звёзды, густо рассыпанные по черноте небес. «Ну, вот пришла к людям. Нечаянно нагрянула, когда меня совсем не ждали. И что? Радости полны штаны! Особенно если учесть, что я их совершенно не понимаю. И, похоже, причина тут не только языковой барьер. Ослу понятно, что они тут не видели ни джинсов, ни кроссовок. Как же тогда они мне помогут добраться до дома? Тем более, если я сама не знаю, где он?»

Фрея горько усмехнулась причудам памяти. Ей известно, кто такой осёл, а кто она — нет! С губ сами собой сорвались какие-то грубые, злые слова. Она замерла, опасаясь, что кто-то может их услышать. Но в вигваме все спали. Басовито похрапывал хозяин. Кто-то: то ли дочка, то ли мать, смешно причмокивал во сне.

Опять стало себя жалко до слёз. Почесав искусанное плечо, повернулась на бок и почти неслышно зарыдала. Слёзы принесли долгожданное облегчение. Всхлипывая и шмыгая носом, девушка незаметно для себя погрузилась в сон.

Она не понимала и не помнила обрушившегося на неё кошмара. В сознании осталась только боль, жгучее чувство стыда и унижения. Перед мысленным взором мелькали искажённые, похожие не уродливые звериные морды лица, в ушах стоял истерический, глумливый хохот, хлеставший словно кнутом.

Вдруг сквозь нарастающий поток ужаса стали пробиваться другие, тревожные голоса, выкрикивавшие какие-то непонятные слова. Чьи-то руки крепко вцепились в плечи. Тело затрясли. Охватившее её видение стало рассеиваться.

Распахнув глаза, девушка увидела над собой размытые неясные силуэты. В лицо ударило запахом немытых тел и гнилых зубов. В темноте сверкнули бронзой голые плечи, чёрные длинные волосы.

Пронзительно завизжав, Фрея задёргала ногами и, рванувшись в сторону, махнула перед собой ладонью с растопыренными, согнутыми пальцами.

Сильный удар в лицо отбросил её с лежанки, отшвырнув к стоявшим у стены корзинам, а полутьму прорезал гневный крик.

— Бойда!

Боль сразу прогнала сонную одурь, помогая прийти в себя. Девушка сообразила, где находится, и кто эти люди.

Омса подняла ярко горевшую ветку. Фрея увидела испуганное лицо Ясины в обрамлении спутанных волос, вытаращенные глаза девочки и сидевшего на корточках хозяина с тремя красными царапинами на груди.

«Это же я! — догадалась девушка. — Ой, мамочка! Он же меня теперь убьёт!»

Она прикусила губу, чтобы не разреветься, но слёзы уже бежали по щекам, капая на рубашку. Женщина положила ладонь на плечо супруга и, шагнув к ней, проговорила что-то успокаивающее.

Фрея всхлипывала, мучительно соображая, что делать. Болела левая скула, слёзы продолжали литься из глаз, но голова работала удивительно чётко.

Её накормили, напоили, спать уложили. А она? Мало того, что всех подняла своими криками, так ещё и хозяина исцарапала до крови. Правда он тоже в долгу не остался. Но всё же.

Ясина осторожно взяла её за руку. Девушка вздрогнула. Она уже заметила, что с трудом переносит чужие прикосновения. Но на этот раз удержалась и не стала вырывать ладони из твёрдых, ласковых пальцев женщины.

Продолжая успокаивающе поглаживать руку девушки, Ясина что-то коротко бросила мужу. Негромко фыркнув, тот поднялся.

От вида голого мужика так близко, Фрею затошнило. Настолько отвратительным показалось ей это зрелище. Чтобы не видеть его, девушка поддалась мягким усилиям Ясины и, уткнувшись лбом в плечо женщины, тихо заплакала. От неё пахло потом и какой-то травой. Слегка раскачиваясь, хозяйка вигвама поглаживала её по волосам, громко шепча что-то непонятное, но ласковое.

Всхлипнув ещё пару раз, девушка затихла. Прекрасно понимая, что её пытаются утешить, Фрея тем не менее хотела как можно скорее избавиться от этих объятий. Однако она решила с этим повременить, надеясь, что Ясина скоро сама оставит её в покое и уйдёт спать.

Только у женщины, видимо, имелись другие планы.

Она попыталась заглянуть девушке в лицо. Фрея закрыла глаза, отведя взгляд. Ясина что-то сказала дочери. Омса переспросила. Обернувшись, мать повторила, указав свободной рукой куда-то в темноту.

Девочка подбросила в костёр хвороста и, не одеваясь, принялась что-то искать среди развешанных на столбе кожаных мешочков. Ясина помогла Фрее вернуться на лежанку. Продолжая обнимать за плечи, она что проговорила, подёргав её за рукав. Девушка привычно пожала плечами, даже не представляя, о чём та может говорить. Ясина покачала головой. Наконец-то отпустив гостью, она сложила ладошки, прижала их к щеке и закрыла глаза.

«Спать», — определила Фрея, повторив жест и слово — Понс.

Женщина кивнула и на этот раз одобрительно. Потом, скорчив смешную, недовольную гримасу, потрепала её по рубашке и джинсам. Затем похлопала себя по плоскому голому животу.

Прежде чем девушка успела сообразить, что это значит, за спиной негромко стукнуло. Они разом обернулись. Омса растерянно пожала плечами, поднимая с пола маленький глиняный горшочек. Пока женщина шёпотом воспитывала дочь, Фрея украдкой посмотрела на хозяина. Тот спал, выложив поверх одеяла мускулистые руки.

Послушно кивая, девочка налила в горшочек воды и осторожно подвинула его к самому огню. Ясина, вновь обернувшись к Фрее, решительно взялась за воротник, пытаясь стащить с неё рубашку. Приговаривая что-то вроде.

— Итык серым понс.

Только теперь до девушки дошло, что так упорно хотела сказать ей индейка. Или индианка? Не важно. Главное, она пытается убедить, что в одежде не спят. Но вот память ей возразила. Фрея как наяву увидела свою любимую пижаму с синими и розовыми цветочками. Вот только подобные предметы туалета здесь явно не водятся. Что же теперь спать в чём мама родила? Как-то не хочется. Но девушка понимала, что хозяйка от неё не отстанет. Судя по всему, именно в одежде она видела причину её кошмаров. Ну, что же, пожав плечами Фрея стала расстёгивать рубашку. Данный процесс вызвал у Ясины живейший интерес. Она даже предложила девушке развернуться лицом к огню. А когда та стащила рубашку с плеч, знаком попросила разрешения её осмотреть.

Сидеть голой, даже без лифчика, было очень неуютно. Бросив взгляд на мирно похрапывавшего хозяина, Фрея протянула женщине скомканную рубашку, вновь не обращая внимания на то, что вспомнила ещё одну деталь своей жизни. Только потом она поняла это, с радостью заметив, что подобные мелочи всё чаще возвращаются из окутавшей память тьмы.

Женщина позвала дочь, и они вдвоём стали мять ткань, рассматривать карманы, пуговицы.

Сильно опасаясь, как бы молния на джинсах не привлекла ещё большего внимания хозяек, девушка решила воспользоваться тем, что они заняты, и поскорее выбраться из штанов. Однако то ли она возилась она слишком громко, то ли по какому-то роковому стечению обстоятельств, но Омса посмотрела на неё как раз в тот момент, когда Фрея, стоя на коленях, расстёгивала молнию.

Лицо девчонки мгновенно превратилось в четыре кружочка. Сама голова с венчиком растрёпанных волоса, широко раскрытый рот и два вытаращенных глаза. В принципе её можно понять. На только что целых штанах вдруг сам собой образовался длинный разрез. И тут девушка совершила ещё одну глупость. Вместо того, чтобы спокойно снять штаны, она, смутившись под таким взглядом, опять застегнула молнию. Девочка пискнула, вцепилась матери в плечо и, указывая на гостью трясущейся рукой, принялась что-то бормотать.

Ясина резко обернулась. Фрея плюхнулась на задницу и, подтянув колени к подбородку, уставилась на огонь, а Омса всё говорила и говорила, пританцовывая на месте.

Коротко рявкнул разбуженный хозяин.

«Ну вот, сейчас случится что-то страшное, — обречённо подумала девушка. — Во всяком случае, без штанов останусь точно».

Но женщина ловко зажала рот дочери, что-то шепнув ей на ухо. А любимый супруг, судя по всему, услышал полный набор извинений. Буркнув, мужчина затих.

Отпустив девочку, Ясина, крадучись, шагнула к Фрее.

— Ну, что ты ещё хочешь? — устало спросила та, принимая от неё рубашку и набрасывая себе на плечи.

Осторожно потрогав джинсы, женщина что-то прошептала, кивнув на испуганно притихшую Омсу.

— А всё равно уж теперь, — вздохнув, пожала плечами девушка.

Встав на колени, она расстегнула молнию. Ясина отпрянула. Но в отличие от дочери, сумела сохранить присутствие духа. Фрея выбралась из штанов, набросила на ноги одеяло и ещё раз продемонстрировала действие застёжки.

Девушка негромко прыснула, с трудом удержавшись от смеха, настолько забавным показалось ей лицо женщины. Спрятав улыбку поглубже, она протянула ей джинсы. Облизав в волнении губы, хозяйка приняла их осторожно, даже благоговейно, словно нечто ужасно хрупкое. Девочка подошла ближе, втягивая шею и стараясь рассмотреть, что же там мать делает? А та попробовала застегнуть молнию.

— Нет, — покачав головой Фрея, взяла у неё из рук джинсы и показала. — Вот так!

Торопливо закивав головой, Ясина попробовала ещё раз. Получилось!

— Теперь, назад, — усмехнулась девушка.

Очевидно, собеседница её поняла. Расстегнув молнию, она протянула штаны дочери. Очень скоро и та освоила нехитрый механизм.

Вдруг что-то треснуло, зашипело, и к набору наполнявших вигвам ароматов добавился резкий, пряный запах. Встревоженная Ясина резко обернулась и, всплеснув руками, залепила девочке звонкий подзатыльник, тихо выругавшись сквозь стиснутые зубы.

Оставив в покое джинсы, они бросились к очагу, где от жара лопнул горшочек, вылив часть содержимого на угли костра.

Свернув штаны и поправив валик из свёрнутой шкуры, служивший здесь вместо подушек, Фрея, укутавшись одеялом, стала наблюдать за хлопотами хозяйки. Мех оказался далеко не таким мягким, как ей показалось вначале. Но всё же лежать раздевшись, было гораздо приятнее.

Слив в плоскую миску уцелевший отвар, Ясина, стараясь не расплескать, опустилась перед ней на колени.

— Фрея, хара чикасы, — негромко, но настойчиво проговорила женщина, протягивая ей плошку.

— Может не надо? — нерешительно попыталась возразить девушка, присаживаясь и заворачиваясь в одеяло.

Прищурив глаза, Ясина какое-то время пыталась изобразить спящую, потом почти насильно сунула ей в руки миску.

— Хара, Фрея!

Она осторожно понюхала. Резкий, неприятный запах. Поморщившись, девушка сделала крошечный глоток. Горячо и горько.

— Хара, хара, — настойчиво шептала женщина, гладя её по голове.

«Чистая отрава, — запоздало подумала Фрея, когда в плошке осталось отвара чуть-чуть на донышке. — Нет, вряд ли, скорее всего снотворное. Чтобы спала крепче и хозяев не будила».

Успокоив себя таким образом, девушка залпом всё допила. Принимая от неё миску, хозяйка довольно улыбнулась, похлопав по плечу и поправляя одеяло.

Внезапно близкий шорох заставил её встрепенуться. Резко открыв глаза, она увидела, как хозяин, не обременяя себя одеждой, выбирается из вигвама. Чтобы не видеть сухих ягодиц и всего прочего, Фрея отвернулась.

Из-за стенки донеслось негромкое журчание. «Приспичило», — усмехнулась девушка. «Индеец» вернулся. А она вдруг подумала: «Почему мне так противно на него смотреть? Вроде не маленькая уже. Неужели голых мужиков ни разу не видела? Даже если всё позабыла, с чего меня от них так воротит? Люди, как люди. Подумаешь, одним членом больше».

Эта мысль показалась очень забавной. Фрея так и заснула с лёгкой улыбкой на устах. И на этот раз девушку не беспокоили ни кошмары, ни укусы насекомых, ни клубившаяся в жилище духота.

Из блаженного забытья, где так сладко отдыхалось, её вырвали чьи-то маленькие руки, крепко вцепившиеся в плечо, и звонкий голос:

— Фрея, Фрея!

Какое-то время девушка никак не могла сообразить, кто её зовёт, и где она вообще находится? К счастью, когда уже собралась оттолкнуть от себя какую-то малявку в странном коричневом платье с тремя чёрными косичками и пёрышком в волосах, сознание, наконец, включилось. Зевая, Фрея хмуро поинтересовалась:

— Омса?

Кивнув, девочка махнула рукой в сторону выхода. Судя по мощному потоку света, бившему из дымового отверстия, давно наступило утро. Снаружи слышались голоса, а в вигваме кроме неё и Омсы уже никого не оказалось. Да и та, убедившись, что гостья окончательно проснулась, быстро вышла.

Почёсывая искусанные бока, девушка нашарила взглядом рубашку, синим пятном выделявшуюся на серо-бурой лежанке хозяина. Видимо, тот тоже рассматривал невиданную одежду и по извечной мужской привычке забыл положить на место. Воровато поглядывая на закрывавшую вход шкуру, Фрея выскочила из-под одеяла. Застёгивая пуговицы, нащупала комочки бывшей бумаги в кармане. После вчерашних передряг и осмотра рубашки радушными хозяевами, они окончательно превратились в пыль. Секунду подумав, девушка выгребла их и бросила в очаг. Что бы там не написано, ей этого уже никогда не прочитать. Так что пусть хоть карман останется чистым.

Расправив рубашку, поискала глазами джинсы. Нервно сглотнув, подбежала к своей лежанке. Заглянула за неё. Вдруг сунула между корзин? Откинула одеяло. Потом, косясь на выход, пошарила в постелях хозяев. Нашла кое-какие непонятные вещички, но штанов и там не оказалось!

— Вот блин! — выругалась Фрея, топнув ногой, и только тут заметила, что у столбика сиротливо стоит одна кроссовка.

Гостеприимные «индейцы» оставили её без штанов и без обуви! Носки, правда, не взяли.

— Ну и как это называется? — зашипела девушка, в который раз оглядывая вигвам. — Что, мне в одних трусах щеголять? Да ещё и босиком!

Быстро натянув вонючие носки и единственную кроссовку, решительно шагнула к выходу, но остановилась. Всё-таки показываться на людях в таком виде не хотелось. Пригнувшись, отодвинула край шкуры и выглянула наружу. Неподалёку горел костёр, возле которого стояла на четвереньках Ясина и что-то ожесточённо тёрла.

«Она что пол моет?» — удивилась Фрея. — «Или вернее траву».

Выпрямившись, женщина вытерла лоб тыльной стороной ладони. Тускло блеснул свежим сколом, зажатый в пальцах нож.

Она уже открыла рот, чтобы позвать хозяйку, но тут к той подошла какая-то женщина, и они о чём-то оживлённо затараторили.

— И что теперь? — затравленно озираясь, пробормотала девушка. Кажется, повторялась вчерашняя история. Организм уже толсто намекал, что необходимо выйти.

Взгляд Фреи остановился на лежанке. Странно, как она раньше до этого не додумалась? Отыскать подходящую шкуру оказалось легко, а вот заставить её держаться на бёдрах гораздо труднее. Хоть резинку из трусов доставай! Девушка вздохнула. Жалко. Да и вряд ли она выдержит такую тяжесть?

Пришлось позаимствовать у хозяев мохнатую бечёвку, свёрнутый кусок которой висел на поперечной перекладине. «Уж не знаю, зачем её тут припасли, — думала Фрея, обвязывая верёвку поверх тёмно-серой шкуры. — Только она мне сейчас нужнее. Нечего было штаны воровать».

Убедившись, что импровизированная юбка кое-как держится, девушка выбралась наружу. Непринуждённо болтавшие женщины мгновенно замолчали, очевидно, поражённые её внешним видом.

Едва она выпрямилась, как в глаза бросилась расстеленная на земле шкура и неприятного вида зелёная куча в стороне. Резко пахнуло кислятиной. Но сейчас у неё не было времени, чтобы разглядывать столь странный натюрморт. Ни на кого не глядя, Фрея торопливо направилась за вигвам.

Сухая трава больно колола ступню сквозь тонкий носок. «Как же я теперь ходить то буду? — уныло думала девушка, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. — Надо узнать, куда эти уроды мои джинсы дели, а главное пусть кроссовку отдадут. Феминисты. Тьфу, фетишисты!»

Хлопотавшая у костра соседка так и застыла с куском мяса в руках. Хорошо ещё, что жилища здесь не толпились на пятачке, а вольно раскинулись на расстоянии десять пятнадцать шагов друг от друга. Да и высокая трава слегка прикрывала Фрею от нескромных взглядов.

Видимо, вспомнив, кто она, и сообразив, что собирается делать, женщина потеряла к ней интерес.

«Жаль, руки помыть нечем», — вздохнула про себя девушка, вытирая их пучком травы.

Ясина встретила её тирадой непонятных слов и жестами пригласила сесть рядом.

— Где моя кроссовка? Сра где? — хмуро поинтересовалась Фрея, тыкая пальцем в разутую ногу.

— И штаны, — она похлопала себя по ляжкам.

Прислушавшаяся к их разговору женщина что-то сказала. Девушка расслышала знакомое слово «Омса» и удивлённо взглянула на Ясину. «С чего бы это её дочери брать мои шмотки?»

Та добродушно улыбнулась, ещё раз настойчиво постучала ладонью по траве.

— Бизан.

Потом встала, шагнула к костру и выкопала из золы три знакомые лепёшки, завёрнутые в широкие, плотные листья какого-то растения.

«Приглашение к завтраку», — догадалась Фрея, чувствуя, как желудок сводит от голода. Даже кислотная вонь не смогла перебить аппетит. Поправив всё время сползавшую юбку, она кое-как уселась, скрестив ноги. Лепёшки оказались тёплыми и не такими каменными, как вчера вечером. Во всяком случае, их было можно жевать без риска сломать себе зубы. Да и в кувшине плескалась не вода, а какой-то кисловато-сладкий травяной отвар.

Перед тем, как взяться за еду, девушка пошла на хитрость и вылила немножко на руки. Ясина покачала головой, а незнакомая женщина что-то осуждающе сказала, очевидно, упрекая её за неловкость.

С трудом проталкивая в глотку липкие кусочки, Фрея виновато пожала плечами. Пока гостья кушала, хозяйка продолжала возить по шкуре коротким ножом, сдирая кусочки мяса, жира и какие-то плёнки. Девушка с интересом наблюдала за процессом, не испытывая никаких неприятных ощущений. Рассмотрела она и зелёные кучки. То ли мокрая трава, то ли мох. Но именно от них больше всего и воняло.

Она приканчивала последнюю лепёшку, когда Ясина посмотрела на что-то за её спиной. Оглянувшись, девушка увидела Омсу. Окружённая толпой малышни, та гордо шла, прижимая к груди свёрнутые джинсы. Девушка почувствовала, как у неё отлегло от сердца. Скорее всего, её вещи утащили, чтобы показать кому-то, и вот теперь честно возвращают обратно.

Поднимаясь на ноги, Фрея машинально слизала с пальцев крошки. Завтрак оказался более чем скромным, но позволил заглушить чувство голода.

Девушка взяла из рук Омсы свёрток и собралась вернуться в вигвам, чтобы переодеться в спокойной обстановке. Внезапно малолетние «индейцы» заступили ей дорогу, запищав на разные голоса.

— Вы чего это? — встревожилась Фрея.

Выступившая вперёд Омса потыкала смуглым пальчиком в джинсы и показала движение, словно открывая и закрывая молнию. Четыре девочки и три совсем маленьких мальчика дружно закивали черноволосыми головками.

Не выпуская джинсы из рук, девушка показала им застёжку, а потом продемонстрировала её действие, вызвав восторженный визг. Очевидно, это для них казалось каким-то необыкновенным фокусом.

Пришлось повторить его дважды, прежде чем Ясина, прикрикнув, разогнала зрителей. Облегчённо нырнув в вигвам, Фрея, наконец-то, переоделась, вернув шкуру на место.

Девушка завязывала шнурки, когда внутрь забралась Омса. Чирикнув, она скрылась в застывшем по краям жилья полумраке. Что-то стукало, брякало, шелестело. Девочка появилась с какой-то непонятной штуковиной в руках, которую она без объяснений протянула гостье. Какое-то время та недоуменно разглядывала деревяшку с многочисленными прорезями.

Покачав головой, Омса несколько раз провела по волосам. Девушка потрогала свою спутанную шевелюру. «Ну, конечно, расчёска!» — чуть не закричала она, протягивая руку.

Довольная девочка передала ей гребень.

— А зеркала у тебя нет? — машинально спросила Фрея, в который раз забывая, что собеседница не может её понять.

Оглядевшись, она не заметила ничего похожего. Пришлось причёсываться на ощупь. Собственные волосы показались грязными, липкими, впрочем, как и всё тело. Ужасно захотелось помыться.

«Где они воду берут? — подумала она, почесав ногу. — Должен же здесь быть какой-нибудь ручей, река или озеро?»

Вдохновлённая новой идеей, девушка вернула страховидную расчёску пристально наблюдавшей за ней Омсе. А когда девочка направилась к выходу, окликнула её, указав на пустой кувшин.

Та удивлённо вскинула тонкие, изящно выгнутые брови. Фрея хорошо помнила, что вчера вечером пила именно из него. Девушка перевернула кувшин, лишний раз показывая, что он пуст, и развела руками.

Омса поманила её за собой. Выйдя из вигвама, дочка о чём-то сказала матери. Видимо решив, что гостья хочет пить, Ясина указала на кувшин с отваром, всё стоявший у очага. Но та энергично замотала головой, сделав движение, будто зачерпывает воду.

Кивнув, женщина проговорила:

— Бизан.

Решив, что её плохо поняли, девушка ещё раз показала, что хочет набрать в кувшин воды. Покачав головой, Ясина кивнула на шкуру. Омса взялась что-то объяснять, корча рожицы и размахивая руками, а её мать повторила, вытирая нож пучком травы:

— Бизан.

Значение этого слова Фрея уже знала, поэтому, усевшись на землю, продолжила наблюдать за пантомимой девочки. Скорее всего, та пытается объяснить, что нужно немного подождать, а потом они пойдут туда, где есть вода.

Девушка решила набраться терпения и стала рассматривать разосланную шкуру. Пытаясь определить, какому зверю она принадлежала раньше.

Приятельница Ясины, до этого спокойно сидевшая у почти погасшего костра, вдруг представилась, положив руку на грудь. Кетери что-то сказала подруге, указав на девушку. Взглянув на Фрею, Ясина кивнула.

Подняв с земли кожаный свёрток, женщина ушла. Но почти сразу же на смену ей пришли ещё две. Назвав себя, та, что помоложе, примерно её ровесница, протянула девушке горсть орехов.

— Спасибо, — смущённо пробормотала она, убирая подарок в карман.

Лицо Агомы помрачнело, глаза её спутницы недобро сузились, а губы сжались в тонкую злую нитку.

Фрея поняла, что сделала какую-то глупость. Тут её окликнула Омса и сделала вид, будто грызёт орехи, смачно сплёвывая скорлупу. Девушка тут же их достала. Новые знакомые слегка расслабились.

Продолжая скоблить шкуру, Ясина что-то сказала. Мелькнуло её имя. Женщины важно закивали головами.

Фрея добросовестно слопала все орехи. Даже зубы заболели. Очевидно рассчитывая на ответную любезность, новые знакомые ощупали её рубашку, джинсы и даже кроссовки. Хорошо хоть действие молнии не просили продемонстрировать. Потом пришла ещё одна женщина, а за ней трое. Эти подарков не принесли. Просто сидели и разглядывали её, словно какую-то диковинную вещь.

Поднявшись на ноги, Ясина тяжело выгнула спину. Очевидно, процесс очистки завершён, с облегчением поняла Фрея. Омса подала матери длинную, гладкую палку. Вдвоём они накрутили на неё шкуру с коричневым, даже на вид жёстким мехом.

Дальше последовали удивительные вещи. Ясина наполнила золой кожаный мешок и позвала её, указав на один конец палки. А сама взялась за второй. Приглашение казалось более чем красноречивым, и отказываться от него девушке показалось совсем не вежливо.

Тем временем Омса собрала в корзину всю вонючую сырую траву. Оглянувшись на Фрею, очевидно, чтобы лишний раз убедиться, правильно ли та её поняла, Ясина пошла к лесу, оставляя скалы по правую руку от себя.

Их маленькая процессия вызвала у обитателей селения живейший интерес. Взрослые провожали её долгими внимательными взглядами, изредка бросая вслед несколько слов. Дети какое-то время шли рядом, забрасывая мать и дочь градом вопросов.

Ясина отшучивалась, а Омса говорила ужасно серьёзным тоном, прижимая к тощему животу полную травы корзину.

Путь оказался не близким. Да и шкура нелёгкой. Так что палка скоро стала оттягивать руку девушки. Ясина же шла, как ни в чём не бывало, таща ещё и мешок с золой.

Они прошли селение, углубились в лес по натоптанной тропинке, и там Фрея услышала негромкий плеск.

Правда ширина этого водного потока оказалась гораздо меньше того, который она вчера переходила вброд.

На пологом берегу мелкой, широкой заводи они развернули шкуру. Девушка решила, что та, скорее всего, принадлежала рогатому зверю, встретившемуся в первый день новой жизни.

Ясина щедро посыпала шкуру золой, и вдвоём с дочерью они затащили её в воду. Глядя на них, Фрея подумала, что работы им тут хватит надолго, а она пока может заняться своими делами. Пройдя вверх по течению, девушка отыскала подходящее место с прозрачной водой, грустно глядя на своё лицо, умылась. Потом вымыла ноги и выстирала носки. Мелькнула мысль о купании, но уж слишком тут мелко.

Посидела немного на берегу, гоняя комаров да прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за кустов, где Ясина с дочерью всё ещё продолжали полоскать шкуру.

В желудке жалобно заурчало. Молодой организм уже переработал три лепёшки непонятно из чего и горсть орехов. Натянув кроссовки на босу ногу, решила поискать ещё что-нибудь съестного. Вот только ни орехов, ни ягод не попалось. Бесплодные попытки прервал крик Ясины. Сунув в карман всё ещё сырые носки, Фрея поспешила к заводи.

Омса устало сидела на берегу. Её мать стояла в ручье, знаком подзывая девушку помочь ей вытащить шкуру на берег. Поспешно разувшись, та стала подворачивать джинсы, чтобы лишний раз их не мочить.

Женщина что-то недовольно крикнула, видимо раздражённая задержкой и махнула рукой. Сама она стояла так, что бахрома, украшавшая подол, полоскалась в воде, а на платье темнели многочисленные мокрые пятна.

Легче было бы снять штаны. Но опять-таки, не хочется вопросов о нижнем бельё. К тому же оно не очень чистое. «Надо будет сюда ещё раз прийти, — подумала Фрея, входя в воду. — Но уже одной. Постираться и помыться чуть-чуть».

Мокрая шкура оказалась очень тяжёлой. Вдвоём с Ясиной они с трудом выволокли её на берег. Пока Фрея обувалась, женщина, подоткнув подол, ползала на четвереньках, стараясь руками согнать с меха лишнюю воду.

Омса не стала помогать матери, а, подхватив корзину, куда-то ушла.

На этот раз шкуру не стали сворачивать, просто перевесили через палку. Девушка долго не могла понять, как же её нести, если края будут волочиться по земле. Усталая женщина с трудом объяснила ей, что палку надо положить на плечо.

Фрея даже ойкнула от такой тяжести, и скоро поход к ручью не стал казаться ей приятной прогулкой. Несмотря на высоту, края шкуры всё же задевали за траву, тормозя движение. А когда они вышли на утоптанную тропинку, подошвы кроссовок стали скользить, попадая в стекавшую воду. Один раз девушка чуть не упала, едва не сбросив ношу. Не оборачиваясь, Ясина что-то зло рявкнула.

«Это что же получается? — пыхтя, думала Фрея. — Я ей помогаю, а она на меня ещё и гавкает? Вот возьму, брошу всё, и пусть тащит сама!»

Какое-то время она наслаждалась, представляя, какая физиономия будет у «индейки», когда та поймёт, что такую тяжесть придётся тащить одной.

«Но где же я буду жить, если Ясина меня выгонит? — возразила она себе. — Что буду есть?»

Желудок напомнил, что не так уж хорошо её и кормили. Только это лучше, чем собирать в лесу ягоды.

Постепенно мысли исчезли под напором усталости. Теперь всё внимание Фреи оказалось сосредоточено на одном: «Как бы не упасть!». Пот заливал глаза, мокрая рубашка противно липла к телу. Поэтому, когда они вышли из леса и увидели впереди разбросанные по лугу шалаши, девушка воспрянула духом. Половина пути пройдена. Осталось совсем чуть-чуть. Хрипло дыша и стряхивая с ресниц пот, девушка вожделенно смотрела на приближавшиеся с каждым шагом вигвамы.

Женщины прерывали свои занятия, наблюдая за ними из-под приставленных козырьком ладоней. Глубоко вздохнув, Фрея попыталась выпрямиться, буквально чувствуя, как скрипит натруженный позвоночник. Стёрла с лица выражение: «Мама дорогая, я сейчас умру», — заменив его на: «Подумаешь, немножко устала».

Кто-то окликнул Ясину. Хрипло что-то выкрикнув, женщина продолжила путь к дому. Девушка с тайным злорадством поняла, что та тоже очень устала.

Там она сбросила свою ношу и со стоном перевела дух. Фрея тяжело плюхнулась на траву, жадно хватая ртом воздух.

На осунувшемся лице Ясины мелькнуло что-то вроде одобрения. Но долго рассиживаться она девушке не дала. Вдвоём они установили какую-то конструкцию из связанных ремнями жердей, поверх которой взгромоздили шкуру.

«Это чтобы просохла», — догадалась вновь обретшая способность соображать девушка.

Когда она вновь села отдыхать, появилась Омса с кувшином воды. И когда только успела? Ясина долго, жадно пила, потом предложила гостье. Только тогда девушка почувствовала, как пересохло в горле.

Вода мгновенно выступила потом. Покачав головой, женщина указала на прилипшую к телу рубашку Фреи. Та и сама чувствовала себя неуютно. Но, поскольку сменной одежды не имелось, придётся ждать, пока эта высохнет. Хотя сегодня было совсем не жарко. Налетавший время от времени ветерок неприятно холодил мокрую кожу.

Ясина нырнула в вигвам, дочка, прихватив кувшин, тоже ушла, что-то недовольно бормоча под нос. А девушка с раздражением заметила у соседнего жилища группу беззастенчиво разглядывавших её женщин.

Не желая лишний раз себя злить, повернулась к ним спиной. Тут как раз вышла Ясина, держа в руках коричневый свёрток. Перемешивая речь мимикой и жестами, она настойчиво советовала снять мокрую рубашку, предлагая взамен кожаное платье с вышивкой и привычной бахромой.

Развернув, Фрея с интересом его оглядела. Судя по размеру, принадлежащее самой хозяйке. Телосложением они с ней похожи. Только девушке казалось, что она выше и шире в плечах. Постаравшись теми же приёмами выразить свою благодарность, Фрея направилась в вигвам. Само собой, Ясина пошла за ней. Какая женщина пропустит примерку, даже чужую? Помощь её пришлась весьма кстати. Запутавшись в платье, девушка никак не могла просунуть голову в узкий ворот. «Неужели у меня такая голова большая? — раздражённо думала она, протискивая руки в короткие рукава. — Или в Индии они у всех такие маленькие?»

Внезапно Фрея застыла в наполовину одетом платье. Она вдруг вспомнила, что в Индии зовут индийцами, а индейцы живут где-то в другом месте. В Индиане? Нет, в Америке. Странное название.

От этих мыслей ей почему-то стало очень смешно. Какая теперь разница, кто, где живёт. Ясно, что она не в Индии и не в Америке. Может быть вообще другой мир или другое время? Дёрнув за подол, Ясина беззастенчиво прервала её высоконаучные размышления. Извиваясь, девушка поправила рукава, огладила плечи, чувствуя, как мягкая кожа щекочет голое тело.

Как и следовало ожидать: в плечах тесновато, в талии в самый раз, в остальных висит так же, как и на хозяйке. Ходить можно.

Женщина обошла её кругом, критически оглядывая с ног до головы. Фрея дёрнулась от протянутой руки, но заставила себя оставаться на месте. Ясина всего лишь поправила плечи и огорчённо покачала головой.

«Что не так?» — насторожилась девушка, осматривая себя. Вроде всё в порядке. Гордо продемонстрировав свою толстую чёрную косу, женщина указала на её короткие волосы.

«А мне так нравится!» — фыркнула про себя Фрея и, прихватив рубашку, выбралась из жилища, едва не столкнувшись с Омсой.

Увидев её в таком виде, девочка прыснула.

«Неужели я так смешно выгляжу?» — озабоченно подумала девушка, развешивая рубашку на вигваме. Его каркас покрывали большие куски древесной коры, прижатые снизу дёрном, а сверху жердями с остатками ветвей и листьев.

Омса что-то сказала матери, указав на гостью, но Ясина строго оборвала её.

Выслушав мать, девочка сделала Фрее знак, следовать за ней. Гостья вопросительно посмотрела на Ясину. Сообразив, что девушка ничего не поняла, та снизошла до объяснения. Подняв с земли палку, указала на костёр, изобразив что-то большое.

«Хвороста надо принести, — сообразила Фрея, расстроившись. — Опять куда-то идти. И снова на голодный желудок».

— Нет, — решительно покачав головой, она указала рукой на рот и погладила себя по животу.

Ясина нахмурилась, от чего смуглое лицо сразу стало некрасивым и злым. Девушка повторила жест, всем видом показывая, что никуда не пойдёт без кормёжки. Усмехнувшись, женщина принесла из вигвама два куска холодного, вареного мяса. Один отдала дочери, второй протянула Фрее.

«Теперь можно идти, — довольно думала та, разрывая зубами крепкие волокна с частичками застывшего жира. — Не первой свежести еда, но окончательно ещё не протухла».

По дороге их опять провожали удивлённые взгляды взрослых и крики детворы. Омса гордо грызла мясо, не обращая на них никакого внимания. И хотя в доставшемся Фрее куске было больше кости и хряща, чем мяса, девушка подкрепилась, заметно улучшив своё настроение.

Сбор топлива для костра оказался не таким уж простым делом, как она думала вначале. Едва Фрея принялась с энтузиазмом ломать какое-то деревце, как спутница тут же остановила её благородный порыв. К сожалению, девушка почти ничего не поняла из её горячего монолога. Той пришлось отколупать кусочек коры и наглядно продемонстрировать, что древесина сырая. А им нужно сухая, которую вблизи селения уже всю подобрали.

Видя, что они всё дальше углубляются в лес, Фрея начала беспокоиться. Она вспомнила страшные крики, которые слышала, ночуя на дереве, неясные силуэты зверей, мелькавшие среди деревьев, клыки и когти, украшавшие ожерелья «индейцев». А у них нет даже дубинки. Девушка хотела высказать это Омсе. Но потом решила, что она местная и лучше знает, что делать. Фрея всё отчётливее понимала свою беспомощность. В одиночку ей в этом мире не выжить. И так ли уж важно, где она — в Америке или в Индии. Гораздо интереснее — когда? Эта мысль, давно вертевшаяся где-то на периферии сознания, так напугала девушку своей грубой очевидностью, что та едва не споткнулась о торчавший из земли корень. Очевидно, что «индейцы» не только не знают, что такое телефон, но никогда не видели ни кроссовок, ни застёжек «молния». К тому же она успела заметить, что в селении мало металлических вещей и они все какие-то грубые, громоздкие, совсем не похожие на те, что иногда мелькали в обрывках её воспоминаний.

Фрея ясно помнила нож с чёрной рукояткой, с гладким блестящим лезвием, о который она когда-то порезала палец. Или деревянные чашки со следами резца. Кривобокие глиняные кувшины и плошки, так отличающиеся от изящных тарелок, что стояли на столе. Где и когда это было, девушка не помнила, но картина красивой посуды на белой скатерти так и стояла у неё перед глазами.

Значит, она не только в другом месте, но и в чужом времени? Но как она сюда попала? Пешком пришла? Неожиданно вспомнила странное словосочетание: «Машина времени». «Неужели я ей воспользовалась? — с отчаянием подумала Фрея. — Вздор, их не существует. Это мне сказали, когда я была ещё маленькой. Тогда, как я всё-таки здесь оказалась? И можно ли отсюда выбраться?»

От бесплодных размышлений её отвлёк громкий голос Омсы. Она указывала на высохшее с одной стороны дерево. Девочка пыталась достать толстую развесистую ветку и не могла допрыгнуть.

А вот у Фреи это получилось легко. Потом они ломали какие-то кусты, затем сучья упавшего дерева.

Хворост сложили и обвязали толстой верёвкой, прихваченной Омсой. Оценив размер охапки и телосложение спутницы, девушка с кряхтением взгромоздила себе на спину. Девочка тоже шла не с пустыми руками, то и дело подбирая встречавшиеся на пути сучья.

«Я целый день что-то таскаю, — ворчала про себя Фрея. — Интересно, это только сегодня или так всегда будет?»

Нести на спине вязанку хвороста оказалось не так тяжело, как мокрую шкуру. Поэтому шли быстро. Но оказались в стойбище только к концу дня.

Девушка ужасно вымоталась. Желудок пел голодную песню, а ноги гудели от усталости. Несмотря на это, она ещё раз обратила внимание, что людей стало заметно больше. Лишним подтверждением этого стала толпа, поджидавшая их у крайнего вигвама.

«В гости что ли припёрлись? — хмуро думала Фрея. — Или на меня поглазеть? Вот ещё нашли экспонат».

Омса что-то весело сказала, улыбаясь во весь рот. Несмотря на большую охапку хвороста, она, похоже, чувствовала себя прекрасно.

«Привычка», — позавидовала ей девушка. Десятки глаз с пристальной бесцеремонностью разглядывали её, согнувшуюся под тяжестью вязанки, в дурацком, слишком коротком платье, с растрёпанными грязными волосами.

В другое время это, возможно, её бы и огорчило. Но сейчас хотелось только дотащить этот хворост, съесть что-нибудь и лежать, не вставая до утра.

Порыв ветра принёс дым и запах жареного мяса. Оглядываясь, Фрея едва успевала сглатывать слюну. То тут, то там над кострами румянились нанизанные на палки куски мяса, тушки зверей и птиц, булькала вода в подвешенных над огнём котлах.

У вигвама Ясины тоже ярко горел огонь, одуряющий аромат щекотал ноздри голодной девушки.

Кроме хозяина у очага сидел какой-то незнакомый «индеец» с внушительным набором клыков и костей на груди и худая, пожилая женщина с большими карими глазами на морщинистом, скуластом лице.

Омса побежала вперёд, свалила хворост и бросилась к ней, широко раскинув руки. Женщина засмеялась, прижав девочку к груди, но продолжая настороженно наблюдать за Фреей. А та, давясь слюной, не могла оторвать глаз от тушки зверька над очагом.

Хозяин что-то сказал гостю. Солидный мужчина ответил, насмешливо кривя губы.

Девушка сбросила хворост и, не обращая внимания ни на тех, кто сидел у костра, ни на тех, кто глазел на неё, стоя в сторонке, припала к кувшину с травяным отваром.

Утолив жажду, она подошла к вигваму. Высохшая рубашка висела не там и не так. Но Фрею это нисколько не смутило. Девушка нырнула в жилище. Костёр не горел, и она, опасаясь на что-нибудь налететь, стала переодеваться, стоя на коленях у входа. Где её едва не сбила Омса. Очевидно, хозяева послали дочь выяснить, чем там занимается гостья? Расправив рубашку и застегнув рукава, Фрея протянула ей сложенное платье. Что-то буркнув, девочка унесла его в темноту.

Когда девушка вышла, то заметила, что мужчин у костра нет, а Ясина что-то увлечённо рассказывает столпившимся вокруг женщинам, не забывая поворачивать палку с нанизанной на неё тушкой.

В одной рубашке оказалось довольно прохладно. Подойдя поближе к костру, Фрея уселась, скрестив ноги, с удовольствием чувствуя на лице его тёплое дыхание. Слушательницы мгновенно потеряли интерес к рассказу Ясины, собрались вокруг неё, разглядывая и обмениваясь впечатлениями.

«Ну вот, форум тут устроили, — подумала девушка, страстно желая оказаться где-нибудь подальше от этих оценивающих взглядов. — Хорошо ещё, я их не понимаю, а то бы узнала о себе много интересного».

Она даже не предполагала, как скоро исполнится её желание.

Раздвинув женщин, перед ней предстал Чисан собственной персоной.

«Давно тебя не было, — раздражённо подумала девушка. — И век бы тебя не видать!»

— Фрея, иртым седуке ту, — громко и даже как-то торжественно провозгласил он, махнув рукой.

Она обратила внимание, что на молодом человеке новая, расшитая цветными нитками юбка, на перевязях через плечо висят кинжал в ножнах и топорик.

Чисан ещё раз повторил своё предложение, недвусмысленными жестами предлагая ей подняться и следовать за ним.

Полагая, что ничего другого не остаётся, Фрея послушно поднялась на ноги.

«Самовлюблённый павлин», — внезапно пришло ей в голову при виде его мускулистой спины, вскинутой головы и преувеличенно твёрдой походки.

Они шли к высокому деревянному столбу с ярко раскрашенной кошачьей головой на верхушке. Там тоже горел большой костёр, и темнела толпа. Девушка не успела удивиться тому, как быстро узнала зверя, украшавшего столб, как поняла, что там собрались одни мужчины. Что-то липкое и холодное зашевелилось в душе, ноги ослабели, а по телу пробежала лёгкая дрожь.

Чтобы хоть как-то подбодрить себя, попробовала усмехнуться: «Сколько вас! А у меня грязная голова, мятая рубашка и джинсы в пятнах. Ой, наверное, я вам не понравлюсь. Во всяком случае, надеюсь на это».

Заметив её, люди стали расступаться. Вскоре Фрея разглядела сидевших у огня людей. Двоих она уже видела раньше, но это только прибавило беспокойства, рискнувшего превратиться в панику.

В наступившей темноте лица, освещённые оранжевым, пляшущим светом костра, источавшие явную угрозу, казались застывшими мрачными масками.

«А ведь вчера были вроде как нормальными людьми? — с тоской подумала девушка. — Выходит, действительно, первое впечатление обманчиво, а второе?»

Глава II Стерпится — слюбится. А если нет?

Гарри привык, что, узнав, кто он такой, люди на него глазеют, привык к тому, что их взгляды мгновенно перебегают к шраму на лбу, но всё равно чувствовал себя от этого крайне неловко.

Джоанн Роулинг. Гарри Поттер и Кубок огня

Совет Старейшин по пустякам не собирался. На нём обсуждались только важнейшие вопросы, касавшиеся жизни всего племени. Выбор маршрута кочевок, разбор жалоб соплеменников, суд и определение наказания. Именно старейшины решали, кто из юношей достоин звания охотника и воина, заключали союзы с соседними племенами и объявляли им войну. Да мало ли какие проблемы возникали между родами?

Кроме их глав, Колдуна с помощником, на Совете имели право присутствовать все мужчины, прошедшие посвящение, а также те из женщин, кого старейшины считали нужным пригласить.

Белое Перо полагал, что появление таинственной незнакомки даёт достаточно серьёзный повод собрать глав родов у столба Праматери. Хотя, если судить по усмешке, время от времени мелькавшей на лице Твёрдого Зуба, так думали не все.

«Посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь всё!» — с холодным раздражением подумал вождь. Поскольку у аратачей не принято что-то скрывать от соплеменников, Белое Перо не сомневался, что большинству собравшихся уже известно о девице и о том, куда привели её следы. Тем не менее, он решил вести себя так, будто никто ничего не знает.

— Мудрые старейшины и храбрые воины Детей Рыси, — глухо заговорил вождь, глядя на пляшущие язычки пламени. — Вчера охотники моего рода встретили в лесу молодую женщину столь необычного вида, что кое-кто решил, будто она не человек.

По толпе прошелестел лёгкий шепоток.

— Почему? — усмехаясь, осведомился Мудрый Камень. — У неё две головы, четыре руки или хвост?

Стоявшие за спинами старейшин охотники заулыбались, послышались смешки.

«А то ты не знаешь, вонючий дикобраз!» — огрызнулся про себя Белое Перо, но вслух спокойно объяснил:

— Она странно одета и не может говорить на нашем языке.

— Просто одна из тех, кого заморцы силой держат на своих кораблях, — пренебрежительно скривил губы старейшина рода Рыжих Рысей.

— Заморцы уплыли в начале лета, — напомнил старейшина рода Белых Рысей. — Где же это она так долго пряталась? Почему попалась на глаза только вчера.

— Если бы ты сам её видел, Твёрдый Зуб, ты бы так не говорил, — проворчал Умный Бобр.

— Так путь приведут, и посмотрим, — не уступал старейшина Рыжих Рысей. — Что в ней такого необыкновенного.

Молчавший до этого Широкий Поток, старейшина рода Серых Рысей, поддержал это предложение.

— Подождите! — поднял руку вождь. — Успеете наглядеться. Это ещё не всё, что я хотел сказать.

Старейшины и воины притихли.

— Я послал искусного охотника Корявого Дуба с товарищами пройти по следам этой женщины.

— И куда же они его привели? — живо заинтересовался Мудрый Камень. Воины Чёрных Рысей только что пришли и не знали всех подробностей.

— Пусть он сам расскажет, — ответил Белое Перо, делая воину знак выйти вперёд.

— Отыскать следы оказалось не трудно, — начал тот, оглядывая заинтересованно внимавших ему слушателей. — Подошвы у её мокасин толстые, как у заморцев. И на них бороздки, словно следы короеда на сосне. Они оставили хорошо заметные отпечатки.

— Зачем они на подошве? — проворчал старейшина Рыжих Рысей. — Только обувь портить.

Но разговор никто не поддержал, все ждали продолжение рассказа.

— Ночь она провела на дереве, где, скорее всего, пряталась от медведя. Мы нашли неподалёку его следы. До этого побывала у Шишинского оврага. Наелась недозрелых орехов и обгадилась.

Кое-кто из молодых охотников рассмеялся.

Но Корявый Дуб оставался совершенно серьёзен.

— От оврага следы долго плутали, пока не привели нас на берег Копытного озера.

— А дальше? — взволнованно спросил Широкий Поток.

— Примятая трава на берегу и всё, — развёл руками охотник.

— Не из воды же она вышла! — выкрикнул Суровый Ветер.

— Возможно, она приплыла на лодке? — предположил старейшина Чёрных Рысей. — Или её привезли.

— Надо было осмотреть озеро, — проворчал Твёрдый Зуб.

Охотник снисходительно посмотрел на старейшину рода Рыжих Рысей.

— Мы обошли его кругом и не нашли ничего подозрительного. Никаких признаков, что кто-то ещё где-нибудь приставал к берегу.

— Плохо искали! — вновь выкрикнул Суровый Ветер.

На смуглом лице воина заходили желваки.

— Все знают, что Корявый Дуб — искусный охотник и опытный следопыт, — поспешил вмешаться вождь. — А кто не доверяет его глазам, пусть сходит и посмотрит сам.

— Может её привезли по реке? — предположил Умный Бобр. — Высадили и уплыли.

— Куда? — усмехнулся воин. — В озеро впадают три речки, достаточно широкие, чтобы могло пройти берестяное или кожаное каноэ. — Устье одной из них так заросло камышом, что любая лодка должна будет оставить следы. Остаются только две. Одна течёт с востока от Костяного хребта, другая — на запад к Маракане.

— Но мы сами пришли оттуда, — задумчиво проговорил Широкий Поток. — Значит, надо идти к горам и там искать её народ?

— Там чужих нет, — уверенно заявил старейшина Чёрных Рысей.

— Почему? — вскинул брови Умный Бобр.

— Дети Кабана были у нас в начале лета и не говорили, что за горами появились какие-то новые люди, — наставительно проговорил Мудрый Камень.

— Они могли появиться позже, — упорствовал старейшина рода Серых Рысей.

— Отшельник ушёл за Костяной хребет, — напомнил, вступая в разговор, вождь. — Если бы нам угрожала опасность, он бы обязательно предупредил.

— Какая опасность? — насмешливо фыркнул глава рода Чёрных Рысей. — Девчонка?

— Я имею ввиду её народ! — повысил голос Белое Перо. — Который может быть опасен для Детей Рыси!

— Одна девчонка ещё не народ! — парировал собеседник.

— Только вот непонятно, откуда она взялась? — беря себя в руки, усмехнулся вождь.

— Если нет никакого объяснения, — наставительно проговорил Мудрый Камень. — Значит, тут замешана магия.

— Колдун уже сказал, что она человек! — сердито напомнил Белое Перо.

— А вдруг он ошибся?

Все взоры тут же обратились на толстяка.

Тот сидел, глядя на огонь полуприкрытыми глазами и скрестив руки на груди, теребил любимый колокольчик.

— Ты чего молчишь?! — рявкнул глава племени.

— Не кричи, вождь, — разлепил крепко сжатые губы старик. — Она человек. Это точно.

— Тогда откуда она взялась! — начал терять терпение Белое Перо, всегда с недоверием относившийся к магическим способностям Колдуна.

— Да он сам ничего не знает! — прорезал сумерки звонкий голос.

Толстяк встрепенулся, с юношеской прытью вскакивая на ноги.

— Я не учу вас выслеживать дичь и стрелять из лука! — крикнул он, потрясая кулаками. — Почему же любой сопляк норовит мне указывать?!

— Никто не хотел тебя обидеть, — примирительно заявил вождь, стараясь определить, кто это из молодых воинов такой языкастый.

— Всем известна твоя мудрость, — поддержал его старейшина рода Серых Рысей.

— И твоё терпение, — добавил Мудрый Камень.

Колдун расправил жирные плечи.

— Приведите её. Я спрошу предков, кто она и как тут оказалась.

— Глухой Гром, сходи за женщиной, — распорядился Белое Перо.

— Она около моего вигвама, — подсказал Лосиный Рог.

Пока молодой охотник отсутствовал, Колдун с учеником занялись приготовлениями. Рядом с большим костром развели маленький, уложив на горящие угли охапку плотных тёмно-зелёных листьев. Старик одел ярко раскрашенную маску, а помощник взял в руки бубен и колотушку.

Со вчерашнего дня, когда вождь последний раз видел Фрею, она мало изменилась. Только глаза казались не столько испуганными, сколько озлобленными.

Нервно дёрнув плечами в ответ на лёгкий тычок Глухого Грома, молодая женщина шагнула к костру. Толпа охотников молча сомкнулась у неё за спиной.

Она окинула старейшин быстрым, ничего не выражающим взглядом, на секунду задержавшись на фигуре Колдуна, склонившегося над маленьким костерком и полной грудью вдыхавшего густой дым.

В повисшей тишине под прицелом сотен глаз Фрея стояла, нервно потирая руки, потом сунула их в разрезы на штанах.

Утром Лосиный Рог принёс их, чтобы показать необыкновенные штуковины из множества металлических частичек, обладавших свойством крепко сцепляться между собой. Колдун тогда до хрипоты спорил с озабоченным охотником, доказывая, что в них нет никакой магии, а если и есть, то самая слабая и не опасная. А вождь обратил внимание на эти прорезы в штанинах, не понимая их предназначения. Если в задние ещё можно что-то положить, то передние для этого слишком маленькие.

Теперь стало понятно. У народа Фреи туда принято прятать руки, чтобы скрыть волнение. Но это очевидный признак слабости.

Кто-то из старейшин недовольно засопел. Да и Белому Перу поза молодой женщины показалась слишком вольной. По всему видно, что она просто не уважает Совет! Или не понимает, куда её привели?

Вдруг колдун что-то резко выкрикнул, воздев руки к небу. Помощник стал бить в бубен колотушкой, обтянутой шкурой рыси. До вождя дошёл резкий, неприятный запах горелой травы, помогавшей общаться с духами. Старик затрясся всем телом, бормоча что-то бессвязное. Ещё раз склонился над чадящим костерком. Шумно втянув носом воздух, внезапно одним прыжком вскочил на ноги. Ударили деревянные трещотки, звякнул колокольчик.

Колдун начал мелкими шажками приближаться к девушке. Та попятилась, но охотники грубо толкнули её назад. Толстяк завыл, раскачиваясь, глухо стучали брекотушки. Вытянув руки, словно собираясь кого-то ловить, он стал обходить вокруг Фреи.

Молодая женщина пристально следила за каждым его шагом, присев и прижав к груди сжатые кулачки.

Сделав круг по ходу солнца, Колдун пошёл прямо на неё. Вдруг девица резко выбросила вперёд правую руку. Дети Рыси охнули! Вождь застыл с открытым ртом. Старейшина рода Рыжих Рысей едва не свалился, а ученик сбился с ритма, пропустив несколько ударов.

Никогда ещё ни одна женщина не поднимала руку на мужчину, тем более на Колдуна.

Белому Перу показалось, что толстяк только чудом увернулся от крепкого кулачка, летевшего прямо в прикрытое маской лицо.

— Держи её!

Сейчас же несколько молодых охотников крепко вцепились в Фрею.

Та отчаянно задёргалась, что-то крича и пытаясь достать обидчиков ногами. Причём пару раз это ей удалось.

— Да уймите вы её! — вновь закричал не на шутку встревоженный вождь.

Он знал, что колдовство ни в коем случае нельзя прерывать, что только стук бубна связывает душу человека, ушедшего в незримый мир духов, с его телом. Прекратится размерный звук, и племя лишится Колдуна. Хорошо ещё, что ученик понял это и теперь отчаянно колотил по натянутой коже.

Оказавшийся рядом Глухой Гром два раза хлестнул дерзкую девицу ладонью по лицу. Она что-то крикнула, пытаясь плюнуть в лицо молодому воину. Вспыхнув, тот неловко ударил её в живот. Громко заскулив, Фрея повисла на руках воинов.

Колдун заухал, кружась на одном месте, словно старый филин в глухой чаще. А едва молодой охотник отступил в сторону, бросился на девицу. Та дёрнулась, но старик уже крепко вцепился обеими руками в её короткие волосы, раскачиваясь и что-то вереща. Вырвав клок, бросился к почти затухшему колдовскому костерку. Никогда не видевшие ничего подобного охотники наблюдали за происходящим, раскрыв рты.

А толстяк вновь стал с шумов вдыхать дым, махая руками, словно подгребая к себе обрывки грязно-белых струй.

Белое Перо бросил взгляд на девушку. Та уже не висела на руках, а покачиваясь, стояла. С носа и губ свисали длинные тягучие капли, щёки блестели от слёз, набегавших на оскаленный рот, глаза горели гневом.

«А она сильная», — с невольным одобрением подумал мужчина.

Громкий крик Колдуна привлёк его внимание. Вскочив, толстяк тяжело рухнул на землю и забился в конвульсиях.

Помощник, отложив бубен, бросился к нему, сорвал маску и, кряхтя, помог сесть. Старика стошнило, но дрожать он перестал, оглядываясь вокруг ошалелыми, мутными глазами.

— Чего ждёте? — рявкнул Белое Перо. — Дайте ему воды!

Молодой охотник принёс заранее припасённый кувшин. Колдун пил долго, смакуя каждый глоток, словно стараясь растянуть удовольствие.

«Значит, узнал что-то важное», — с раздражением подумал глава племени, успевший за долгие годы изучить все уловки и хитрости толстяка.

В наступившей тишине послышалось чьё-то недовольное сопение.

— Это кувшин, а не река! — громко проворчал Суровый Ветер. — Может, поторопишься?

Белое Перо про себя усмехнулся.

Вытерев мокрые губы, Колдун поднялся, тяжело опираясь на руку ученика. Все замерли, а кое-кто из старейшин даже подался вперёд, ожидая услышать что-то необыкновенное, о чём можно будет рассказывать долгими скучными зимними вечерами.

Но старика опять вырвало. Такова неизбежная плата за общение с духами. Вот почему вождь так не любил посещать их мир.

В толпе послышались разочарованные вздохи. Мудрый Камень крепко сжал губы, чтобы не выругаться.

Наконец, вся выпитая вода оказалась на траве, а Колдун облегчено перевёл дух.

Вытерев потное лицо шапкой, он торжественно провозгласил:

— Она человек! Так сказали предки.

По толпе прошёл лёгкий шум то ли удивления, то ли разочарования.

«Значит, угадал старый мухомор», — удивлённо подумал вождь, не ожидавший от хитрого толстяка столь категоричного утверждения.

— Но кто она такая? — опережая его, громко спросил старейшина рода Серых Рысей.

— Она из чужого народа, что живёт далеко-далеко, дальше заморцев, — с каждым словом голос Колдуна крепчал. — А оказалась здесь по воле Владыки вод.

Окажись девица духом, оборотнем или заморцем, это бы не вызвало такого замешательства. Но Владыка вод?! Одна из ипостасей Великого Духа, хозяин рек, озёр, ручьёв и моря. Всей земной воды.

Дети Рыси редко имели с ним дело. Рыбу они почти не употребляли, кочевать предпочитали пешком. Только раз в год на берегу Мараканы устраивали небольшой праздник в его честь.

— Садись, Колдун, ты, верно, устал, — первым пришёл в себя вождь, указав на волчью шкуру рядом с собой. — И расскажи нам всё.

Согнувшись, шаркая ногами, толстяк тяжело опустился на указанное место.

— Хватайте её! — закричал старейшина Белых Рысей.

Пока всё внимание собравшихся привлёк к себе Колдун, а воины, плотным кольцом окружавшие площадку Совета Старейшин, сгрудились, случайно образовав в нём широкий проход, девица вырвалась и попыталась удрать.

Далеко она не убежала, перехваченная тремя охотниками. Убедившись, что всё в порядке, Белое Перо обратился к Колдуну:

— Что ты там говорил о Владыке вод.

Старик откашлялся.

— Владыка вод прислал сюда эту женщину из дальних, нам неведомых земель. Так сказали предки.

— Зачем он это сделал? — нахмурился вождь.

— Они не знают, — пожал плечами толстяк, поправив шапочку.

— Как же нам теперь быть? — предводитель Детей Рыси даже растерялся, что с ним случалось крайне редко. В его понимании предкам было известно всё или почти всё.

— Бросить её обратно в озеро! — предложил старейшина рода Рыжих Рысей. — Она не нужна нам. Пусть Владыка вод забирает её назад!

Толпа ответила негромкими, одобрительными выкриками.

— Правильно, — поддержал его Широкий Поток, старейшина Серых Рысей.

— А что ты скажешь, мудрый Колдун? — спросил Белое Перо.

Тот даже всплеснул руками.

— Вы в своём уме? Хотите разгневать Великого Духа?

— Что ты такое говоришь?! — вскричал не на шутку испуганный Твёрдый Зуб. — Мы просто вернём её туда, откуда она пришла!

— Вы забыли, что девчонка явилась к нам не по своей воле? — старик грозно оглядел притихших старейшин. — А по воле Владыки вод. Если бы он захотел, то оставил её у себя, а не прислал сюда.

— Это понятно, — проворчал раздосадованный вождь, предложение Твёрдого Зуба ему понравилось. — Но ты можешь сказать, для чего он это сделал?

Колдун сурово замолчал, поглаживая колокольчик.

— Мы, что должны её чтить, как посланницу Владыки вод? — дрогнувшим голосом сказал старейшина рода Рыжих Рысей.

А молодые охотники, крепко державшие затравленно озиравшуюся Фрею, стали тревожно переглядываться.

— Нет! — решительно возразил толстяк. — Если бы Великий Дух решил нам передать что-то через неё, то одарил бы знанием языка аратачей. Какой прок от немого посланца?

С этим Белое Перо не мог не согласиться. Да и старейшины заметно приободрились, понимающе кивая головами. Вот только вопросов от этого не убавилось.

— Ты же Колдун и должен разговаривать с духами? — предвосхитил его слова Мудрый Камень. — Вот и узнай, зачем она здесь.

— Думаете это так просто? — взвился старик. — Уже давно ни никто не обращался к Владыке вод.

— Если ты не сможешь, придётся отправить послов к Детям Кабана, — с неприкрытой угрозой проговорил предводитель Детей Рыси. — Может их Колдун окажется искуснее нашего и согласится помочь?

— Зря потеряете время! — усмехнулся толстяк. — Это не какой-то дух камня, животного или даже ветра. Великий Дух — творец всего, и он сам решает, с кем ему говорить. Ни один самый могучий Колдун не в силах его заставить. Это всё равно, что повернуть солнце вспять, погасить луну и звёзды или высушить море. Времена таких чародеев давно прошли, вождь. Но я попробую.

Он тяжело вздохнул, качая головой, словно отец, огорчённый глупостью сына.

— Только надо подготовиться. Это не так просто.

— Как много времени это займёт? — поинтересовался Белое Перо, слегка смущённый отповедью старика.

— Несколько дней, — неопределённо ответил тот. — В этом деле лучше не спешить.

— Поторопись, — буркнул глава племени и, обернувшись к молодым воинам, всё ещё крепко державшим Фрею, приказал:

— Отведите её обратно в вигвам Лосиного Рога.

— Нет! — раздался громкий, протестующий возглас.

Все собравшиеся посмотрели на шагнувшего к костру охотника.

— Она мне не нужна, вождь!

— Вчера ты сам пригласил её, — растерялся Белое Перо, никак не ожидавший подобного заявления.

— Это было вчера, — упрямо набычился Лосиный Рог.

— И что изменилось всего за одну ночь? — с живейшим любопытством поинтересовался Мудрый Камень.

— Она громко храпит? — усмехнулся старейшина Рыжих Рысей. — Или жена ревнует?

Послышались смешки.

Подражая вождю, Колдун вскинул руку, призывая к тишине. — Расскажи нам, почему ты больше не хочешь принимать эту женщину в своём жилище?

— Да говори, что мнёшься как «рысёнок» на первом свидании! — крикнул Суровый Ветер.

Лосиный Рог недобро сверкнул глазами.

— Она кричала.

— Кричала? — живо заинтересовавшись, подался вперёд вождь.

— Всех подняла среди ночи, орала, как будто её кто-то мучил, — мужчина поморщился. — А когда попробовали разбудить, стала драться.

— Она тебя поколотила? — влез в разговор Суровый Ветер.

— Я сейчас сам тебя поколочу! — огрызнулся Лосиный Рог.

— Уймитесь! — поморщился вождь. — Что дальше?

— Ничего, — пожал плечами охотник. — Жена ей отвар дурнишника дала, чтобы зря людей не пугала.

Белое Перо удивился, хотя и понял, что девицу просто мучили кошмары. Кто-то наслал злых духов, чтобы терзать её душу, когда она спит. Любой из аратачей знал, как от них избавиться. Нужно лишь произнести заговор или для надёжности попросить это сделать Колдуна. Обычно помогало. Но уж если духи оказываются особенно сильными и надолго лишали сна, пили отвар из сильных трав. Непонятно, почему это так напугало храброго охотника.

— Ты боишься, что она снова не даст тебе спать? — усмехнулся вождь. — Или начнёт драться?

— Я ничего не боюсь! — гордо вскинул голову Лосиный Рог. — Но что если она во сне убьёт мою дочь или жену, прежде чем я успею проснуться?

Хмыкнув, Белое Перо взглянул на многозначительно молчавшего толстяка, привычно поглаживавшего свой колокольчик. Хотя решение проблемы казалось очевидным.

— Прогони злых духов от её души, Колдун! — требовательно сказал вождь. — Пусть она спит спокойно и перестанет будить храброго Лосиного Рога среди ночи.

Поддерживаемый учеником, толстяк, кряхтя, встал на ноги. Подошёл к костру, взял небольшую головешку и, бормоча себе под нос, направился к настороженно молчавшей Фрее. Повинуясь лёгкому жесту, молодые воины отпустили девицу, отступив на шаг, но не спускали с неё глаз, готовясь к любым неожиданностям. Вдруг она опять попробует поднять руку на Колдуна?

Потирая плечи и зябко ёжась словно от холода, молодая женщина не спускала глаз со старика. Тот обошёл кругом, дуя на неё через головешку так, что на конце вспыхнула маленькая ярко-оранжевая точка. Потом толстяк плевком затушил её и ловко бросил в центр костра.

— Должно помочь, — недовольно буркнул он, возвращаясь на своё место. — Теперь будешь спасть спокойно.

— Я не возьму её в свой вигвам! — Лосиный Рог остался непреклонным.

— Теперь-то почему? — Белое Перо начал терять терпение.

— Она мне не нравится! — громогласно объявил воин.

Толпа зашумела. Старейшины начали удивлённо переглядываться. Мужчина-охотник хозяин в своём вигваме. Никто, даже вождь не может решать, кого тот будет принимать в своём жилище, кого нет.

— А давайте её отпустим, — неожиданно предложил старейшина рода Чёрных Рысей. — Пусть идёт куда хочет.

Ропот стал ещё громче.

— Правильно! — обрадовался Лосиный Рог. — Гнать её из стойбища. Пусть уходит. Лес большой.

— Мы же не знаем, куда её послал Владыка вод? — хитро усмехнулся Мудрый Камень.

Белое Перо хмыкнул, посмотрел на помрачневшего Колдуна и стал искать глазами Корявый Дуб. Встретившись с ним взглядом, он попросил охотника приблизиться.

— Скажи, куда направлялась эта женщина, когда вы её встретили?

Мужчина на миг задумался.

— Если судить по следам, она шла прямо в стойбище.

— Владыка вод прислал её к нам! — с заметным торжеством объявил толстяк.

Вождь нахмурился.

Подсказанное соперником решение становилось невыполнимым. Теперь уже никто не решится прогнать девицу, посланную в стойбище рода Палевых Рысей самим Владыкой вод.

— Может быть, ты возьмёшь её в свой вигвам? — без надежды поинтересовался Белое Перо у Колдуна. — Присмотришь за ней, если что?

Толстяк замахал руками.

— Что ты, вождь! Никак нельзя! В моём жилище хранятся святыни Детей Рыси и амулеты, которых не то что трогать, даже видеть непосвящённому нельзя. Она же не понимает по-человечески. Схватит что-нибудь, потом беды не оберёшься.

Вздохнув, Белое Перо был вынужден с ним согласиться. Неужели придётся вести девицу в свой вигвам? Ох, как же не хочется! Он ещё раз оглядел собравшихся.

Даже не пытаясь скрыть иронию, Мудрый Камень развёл руками.

— Она должна жить у Палевых Рысей, так распорядился Владыка вод.

Остальные старейшины дружно закивали.

— Я возьму её к себе, вождь.

Белое Перо с благодарностью взглянул на Мутного Глаза.

В знак уважения к мудрости старших он и другие старики сидели на Совете Старейшин.

— Будет жене помогать. Снох у нас нет. Сыновья слишком рано ушли к предкам. У дочерей свои семьи. Пусть живёт.

Он усмехнулся.

— А там, может, кто из молодых охотников и в жёны возьмёт.

Кто-то засмеялся. Глухой Гром преувеличенно громко фыркнул.

— Она высокая, сильная, — продолжал Мутный Глаз. — Хорошей женой будет. Вон, как глаза горят. В жилах не вода, огонь.

Скрестив на груди руки, молодая женщина злобно зыркнула из-под нахмуренных бровей.

— Лучше возьми её себе второй женой! — под дружный смех стали советовать молодые охотники. — Будет тебе по ночам ноги греть. Если Владыка вод позволит!

— А это надо у Колдуна спросить, — старейшина Чёрных Рысей кивнул на насупившегося толстяка.

— Отведите её в вигвам Мутного Глаза, — торопливо распорядился Белое Перо, опасаясь, как бы старик не передумал. — Скажите Расторопной Белке, что она будет у них жить.

— Подождите, — остановил молодых охотников, вновь схвативших Фрею за руки, Мутный Глаз. — Я сам с вами пойду. А то ещё моя старуха не поверит в такой подарок.

От утробного мужского хохота, казалось, задрожали даже звёзды. Белое Перо, сумев сохранить подобающую вождю серьёзность, всё же не удержался от улыбки.

Когда старик в сопровождении двух воинов увели гостью, Совет перешёл к более серьёзным вопросам. Воспользовавшись тем, что собрались все старейшины, вождь предложил заранее обсудить предстоящую заготовку орехов. К сожалению, они всегда вызревают очень неравномерно. В одних местах ветки гнутся под тяжестью, в других — один — два на кусте. Старейшины уже давно обошли все заросли, хорошо зная, в каких местах наиболее богатый урожай. Теперь следовало распределить их между родами так, чтобы и собирать было удобно, и никого из родичей не обидеть. Спорили до хрипоты. Несмотря на то, что роль мужчин в заготовке орехов было минимальным, охотники, топтавшиеся за спинами старейшин, принимали в обсуждении самое активное участие.

Потом ели мясо лося, добытого накануне охотниками рода Палевых Рысей, а набив животы, улеглись спать. Одни ушли в вигвамы к родственникам, другие расположились прямо под открытым небом. Ночи стояли ещё тёплые.

Утром вождя племени Детей Рыси сначала обрадовали, потом огорчили.

Проснувшись, он неуклюже сел, почёсываясь и зевая так, что едва не вывихнул челюсть. Солнце встало. Надо подниматься, чтобы успеть проводить всех старейшин, возвращавшихся в свои стойбища.

В вигвам, пригнувшись, забралась Медовый Цветок и тут же выпалила:

— Девчонка сбежала!

Рука Белого Пера, протянутая за рубахой, на миг дрогнула.

— Фрея? — уточнил он, стараясь скрыть радость. — Когда?

— Ночью, — подтвердила женщина и тут же жутко разочаровала супруга. — Лепесток Ромашки едва нагнала её у самого леса.

«Ну, кто её просил? — раздражённо думал вождь, излишне торопливо одеваясь, чтобы скрыть раздражение. — Ушла бы сама, и мы тут ни при чём. Пусть с ней сам Владыка вод разбирается. Куда эта дура влезла?!»

— Лепесток Ромашки хочет пожить немного у родителей, — продолжала выдавать новости Медовый Цветок. — Присмотреть за девчонкой, да и поучить её. Она же совсем ничего не умеет.

— И Тугой Лук позволил ей надолго оставить родной вигвам? — усмехнулся Белое Перо, надевая ожерелье.

— Я же почти два десятка дней жила у родителей, перед тем как подарить тебе сына, — напомнила супруга. — Может, она тоже беременна? Хотя пуза ещё не видать. Как родит, долго с матерью не увидится. От маленького не уйдёшь.

Ничего не говоря, вождь вышел из жилища. Кажется, от этой девчонки так просто не избавишься.

Долго ещё вспоминая ту ночь, Фрея кляла себя за трусость. А ведь в новом вигваме ей сразу не понравилось, даже сильнее, чем у Ясины.

Сухая сморщенная старуха встретила девушку недовольным молчанием. Под смех молодых воинов, она что-то доказывала мужу, тыкая в её сторону шишковатым пальцем. Инран, так звали старика, кого девушка приняла за самого главного «индейца», выслушав женщину, тихо рявкнул, заставив её замолчать. После чего представил их друг другу.

Продолжая хмуриться, Маема усадила девушку к костру, дала кусок пережаренного, чуть тёплого мяса. Жадно разрывая крепкие волокна, она кожей чувствовала на себе неприязненный взгляд старухи, с которой осталась один на один. Инран и парни ушли, проговорив напоследок что-то непонятное, но обидное. Если судить по их издевательским смешкам.

Почувствовав застрявший в горле комок плохо прожёванного мяса, Фрея знаком попросила воды. Оскалив пеньки зубов, Маема сунула ей в руки кувшин, вылив часть содержимого на рубашку.

Именно тогда девушка окончательно решила сбежать. Ясина, заставлявшая её весь день работать до изнеможения, безумное представление у костра, устроенное толстяком в маске, похожая на ведьму старая карга, у которой предстояло жить, переполнили чашу терпения.

Подчёркнуто аккуратно поставив кувшин на место, она заметила группу быстро приближавшихся женщин. Маема встала, радостно улыбаясь. Шагавшая впереди молодая, смуглая красавица с двумя толстыми длинными косищами, счастливо смеясь, заскочила в её объятия. А остальные, кудахча, начали разглядывать Фрею.

Уже привыкшая к такому вниманию, та, спасаясь от вечерней прохлады, придвинулась ближе к костру. «Индейки», столпившиеся вокруг, громко переговариваясь, тыкали в неё пальцами. Девушка безучастно смотрела в огонь. Но когда кто-то попробовал взять её за плечо, резким ударом отбросила бесцеремонную руку.

«Сейчас побьют», — с равнодушной грустью подумала Фрея, поднимаясь на ноги. Но тут вмешалась красавица. Оставив Маему, она, подойдя к девушке, обратилась к подругам с короткой речью. Потом, повернувшись к ней, назвала своё имя. Глядя на правильное лицо женщины с большими глазами, гладкой кожей и небольшим, волевым подбородком, Фрея заметила сходство с хозяйкой вигвама и решила, что это, скорее всего, её дочь.

Вечером девушку больше не трогали. Поболтав между собой, «индейки» разошлись. И почти сразу же явился Инран с каким-то мужчиной. Судя по всему, зятем — мужем Поломы.

Фрее повезло. Её уложили спать прямо у входа в жилище, бросив на земляной пол большую, порядком облезлую шкуру с жёстким мехом. На хозяйском месте расположился Инран, мать легла с дочерью, а муж Поломы Кермен лёг там, где в вигваме Ясины спала она.

Здесь же девушке ужасно дуло в спину. Она спрятала ноги под шкуру, но от долгого лежания в таком положении быстро затекали мышцы. Мать и дочь долго шушукались в темноте. Судя по голосу, говорила в основном Полома. Когда и она затихла, Фрея принялась медленно считать, чтобы скоротать время и дать им уснуть покрепче. Дойдя до трёхсот, нашарила стоявшие неподалёку кроссовки, обулась и очень тихо выбралась наружу.

По усыпанному звёздами небу плыли редкие, рваные облака. Половинка луны давала достаточно света, чтобы не наступить на что-нибудь шумящее.

В стороне, где стоял столб с кошачьей головой, горел костёр. Но кругом стояла тишина, нарушаемая только комариным писком да криками ночных птиц.

Успокоившись, Фрея осторожно направилась к лесу. Однако уверенность в правильности своего поступка таяла с каждым шагом. Ещё вечером она твёрдо знала, что сбежит. Уж лучше жить одной в лесу, чем среди этих придурков, которые щипаются, дерутся, рвут волосы, заставляют работать до посинения, да ещё и не кормят, как следует.

Теперь же, при виде мрачно темневшей стены деревьев, в душе зашевелился страх, вспомнились клыки и когти «индейских» ожерелий.

Живые звери, обладатели таких же «украшений» прячутся где-то там, в зарослях, терпеливо поджидая глупую добычу, которой вполне может стать и она.

Набежавшее облако закрыло луну. Налетел ветерок, зашелестел листьями, словно предупреждая о чём-то. Девушка поёжилась, остановившись шагах в тридцати от первых деревьев. Вдруг ей показалось, что в одном месте тьма как будто сгустилась, образую большое, тёмное пятно. Мелькнул зелёный огонёк, словно чей-то недобрый глаз. Она попятилась, чувствуя, как шевелятся волосы на голове, а по телу галопом мчатся табуны мурашек.

— Фрея! — тихо окликнули её сзади.

Будь голос мужским или громким, девушка, не задумываясь, бросилась бы в лес. Но за спиной стояла Полома, подняв над головой горящую ветку.

— Иртым, — сказала она, делая знак рукой. — Иртым понс.

Она посмотрела в сторону леса. Теперь там, вроде, уже и нет ничего подозрительного. Вновь показалась луна, ветер стих.

— Фрея! — негромко, но настойчиво позвала женщина. — Иртым понс.

С минуту она колебалась, позволив Поломе подойти совсем близко. Участливо глядя на девушку, она протянула руку. Фрея отпрянула, но покорно поплелась к вигвамам, смахивая набежавшие слёзы и с глухой безнадёжностью понимая, что уж если эти люди живут кучкой, поселением, коллективом, то ей одной ни за что не уцелеть в этом лесу.

Утром муж Поломы ушёл, а она осталась и буквально ни на шаг не отпускала от себя девушку. Они вместе ходили не только за водой и за хворостом, но даже в кустики. Фрее это не нравилось, но, подумав, решила, что женщина опасается, как бы она вновь не попыталась бежать.

К счастью Полому не заинтересовала ни молния на джинсах, ни нуждавшееся в стирке нижнее бельё.

Потом они варили мясо в глиняном горшке и чинили мокасины. Женщина вырезала ножом с коротким источенным лезвием кусок выделанной кожи, показала, как орудовать шилом и толстой иглой с широким ушком. А сама принялась в сторонке растирать орехи.

Так что шить Фрее пришлось самой. И это у неё не очень получалось. Неприязненно посматривая на неё, Маема злобно фыркала или злорадно улыбалась, когда девушка колола палец. При этом она что-то выговаривала дочери, тыча в сторону Фреи корявым пальцем.

Но Полома только снисходительно улыбалась, раскалывая камнем орехи. Затем она ссыпала ядра в короткую колоду с обожжёнными краями и начала растирать их тем же камнем. Так девушка узнала, откуда берутся те зубодробительные лепёшки.

После того, как она в очередной раз уколола палец, старуха, не выдержав, вырвала у Фреи недошитый мокасин.

Полома занялась им сама, а девушке пришлось взяться за орехи. Но и тут Маеме всё не нравилось. Ну не получалось у Фреи с первого раза так ударить, чтобы раздробить только скорлупу, не расплющив в ядра. Неужели из-за этого надо так орать? Старуха фыркала, кричала, размахивала руками, готовая то ли ударить, то ли вцепиться в волосы.

«Только попробуй! — шептала про себя девушка, медленно закипая. — Тоже по морде схлопочешь!»

К счастью или нет, дальше угроз дело не пошло. Да и у неё стало получаться. Наука не хитрая. Главное, не перестараться. Лучше стукнуть ещё раз.

Тем не менее, Маема продолжала фыркать и причитать при каждом неловком ударе. И так по поводу всего, чего бы Фрея ни делала. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о невесёлой перспективе, провести долгие года в обществе злобной старухи, она учила слова и пыталась приспосабливаться к окружающей действительности.

Местные стали к ней потихоньку привыкать. Теперь ребятишки уже не бегали за ней шумной стайкой, а женщины не провожали долгими, оценивающими взглядами.

Немного удивляло отсутствие старика. Но к вечеру появился и он. Вдвоём с каким-то «индейцем» принесли две большие охапки гибких прутьев и свалили возле вигвама.

Эту ночь, как и последующие, девушка спала напротив хозяек, занимая то же место, что и в жилище Ясины.

А утром она увидела, зачем хозяину столько прутьев. Усевшись на траву, он занялся плетением корзин. Немного погодя, к нему присоединился второй мужчина, отличавшийся странной, прихрамывающей походкой.

Фрея с интересом наблюдала за ними, заметив, те же странные пятная на тыльной стороне ладони. Похоже они имелись у всех мужчин. «Откуда он взялся?», — подумала девушка. — «И что это такое?»

Но ответ на это вопрос ей отыскать не дали. Маема погнала их с Поломой за водой. Новый день оказался ещё более наполнен новыми впечатлениями.

Охотники принесли в селение четырёх оленей. Шкуру одного из них отдали Инрану. Теперь её предстояло обработать. После своего короткого пребывания в гостях у Ясины, Фрея немного представляла себе, как это делается. Вначале они растянули шкуру на земле, закрепив вбитыми колышками. Потом Полома взяла короткий нож и стала соскабливать с внутренней поверхности плены, жир, изредка встречавшиеся крошечные кусочки мяса, которые тут же отправляла в рот. Девушка обрадовалась, решив, что ей уготована роль зрительницы. Но женщина торжественно вручила Фрее инструмент, знаком предлагая сменить её за этой увлекательной работой. Убедившись, что девушка поняла всё правильно, Полома стала разделывать кусок мяса, который им принесли охотники.

Очень скоро пальцы Фреи сделались такими жирными, что кожа из них выскакивала, нож оказался безобразно тупым, а настроение паршивым.

Сама не понимая как, она умудрилась проколоть в шкуре дырку. Совсем маленькую, но вызвавшую бурю негодования. И как только Маема её углядела? Старуха кричала, брызгала слюной из беззубого рта, опять махала руками у лица девушки. Грязная, провонявшая жиром Фрея чуть не расплакалась от усталости и обиды. Одновременно чувствуя, как пальцы крепко стискивают осклизлую от сала рукоятку ножа.

Хорошо, что в этот момент появилась отлучавшаяся за водой Полома. Передав кувшин отцу, не обращавшему никакого внимания на вопли супруги, она быстро подошла к матери, и приобняв её за плечи, что-то тихо сказала.

Тут Маема стала ей жаловаться, смахивая несуществующие слёзы и кивая на Фрею. Выслушав мать, Полома осторожно взяла у девушки нож, передав его старухе, которая тут же взялась скоблить шкуру.

А они пошли в лес. По дороге женщина ей что-то говорила. То и дело мелькало имя Маемы. Наверное, она то ли извинялась за свою мать, то ли как-то объясняла своё поведение. Девушка уже выучила кое-какие слова, но по-прежнему почти ничего не понимала из быстрой речи «индейцев».

Шли долго, пока Полома не привела их в сырую лощину, где предстояло набрать полные корзины мха. Его завернули в шкуру, предварительно густо полив мочой. Участие в этом процессе приняли все обитатели вигвама, а также хромой мужик, который вместе со стариком плёл корзины. Только Фрея отказалась. Впрочем, хозяева не настаивали. Этот благоухающий ком уложили в корзину и отнесли в вигвам. Просто удивительно, как там после этого вообще можно будет дышать?

Девушка мрачно оглядела заляпанные джинсы, рубашку, покрытую сальными малосимпатичными пятнами, грязные в царапинах руки.

Когда мать с дочерью вышли, Фрея попыталась им объяснить, что ей нужно помыться и постирать одежду.

Маема сразу же принялась кричать. Но Полома, отведя девушку в сторону, стала переспрашивать, изо всех сил стараясь понять, чего та хочет.

Вдохновлённая таким искренним, благожелательным вниманием, Фрея пустила в дело все известные ей слова, подкрепив их знаками, мимикой и прочей пантомимой.

Так как они стояли неподалёку от мужчин, Инран тоже невольно втянулся в «разговор», а за ним и его коллега. Только Маема подчёркнуто равнодушно возилась у костра, делая вид, что происходящее ей ну ничуточки не интересно.

Объединёнными усилиями втроём её, кажется, поняли. Полома велела ей стоять, а сама пошла к матери. После короткого, но весьма энергичного диалога, старуха вынесла из вигвама засаленное с множеством заплат платье.

Бросив его на дно корзины с привязанными к ручкам кожаными ремнями Полома поманила Фрею за собой. Та подумала, что женщина поведёт её к знакомой заводи, но они направились совсем в другую сторону.

Оказавшись в лесу, Полома принялась внимательно осматриваться по сторонам, словно в поисках чего-то. Вдруг, радостно воскликнув, заторопилась в сторону от тропинки. Заинтересованная девушка поторопилась за ней. Выйдя на крошечную полянку, женщина, присев на корточки, стала энергично ковыряться в земле ножом. Когда Фрея подошла, Полома торжествующе показала ей выкопанное растение с мочковатым, похожим на пучок проволоки, корнем. Очевидно, эта травка зачем-то будет им нужна, решила девушка, возвращаясь на тропу.

Она с любопытством рассматривала серовато-красные скалы, похожие на столбы или, скорее, на многоэтажные дома!

«Я же жила в таком!» — пробормотала девушка, ясно вспомнив ряды светящихся в темноте окон, за одним из которых её ждала мама!

— Фрея! — тревожно окликнула её женщина.

Та растерянно улыбнулась.

«Пятый? Нет, шестой. Точно, шестой этаж. Квартира 123. Чёрная дверь с глазком!»

Не в силах скрыть радости, она засмеялась.

— Красиво! Как мой дом! Хорошо. Амра!

Спутница взглянула на скалу, где чернело гнездо какой-то хищной птицы, и пожала плечами.

Хорошо заметная тропинка часто петляла между серых громад, а однажды пришлось идти по узкому карнизу над глубоким оврагом.

Порыв ветра донёс плеск воды и голоса. Девушка нахмурилась. Она бы предпочла заниматься стиркой без свидетелей. В крайнем случае — с Поломой. Эта всё равно не отстанет.

За очередным поворотом открылась крошечная долина с водопадиком. На камнях возле ручья сидели две девушки, одетые одним воздухом, и сушили на солнце длинные, чёрные волосы. При виде Поломы они, прекратив болтать, радостно заулыбались. Но тут же замолчали, заметив её спутницу.

Женщина показала Фрее на водный поток, падавший с высоты чуть меньше человеческого роста на заводь с песком и мелкой галькой, а сама весело затараторила, пытаясь на ходу снять платье.

Кое-как освободившись от одежды, она стала с улыбкой расплетать косы, щурясь от яркого света солнца, нависшего над верхушками скал, со всех сторон окружавших долинку и защищавших её от порывов ветра.

При дневном свете бросился в глаза округлый живот Поломы, выделявшийся на её сухощавой, подтянутой фигуре.

«Она же беременная, — догадалась девушка, всё ещё нерешительно переминавшаяся с ноги на ногу. — У неё маленький будет».

Удивлённо взглянув на неё, женщина проговорила несколько слов, указав на корзину. Кажется, то, что там лежит, предназначено ей?

Ну, с платьем понятно. Не голой же ей возвращаться в селение. Комары слопают. А вот зачем Полома туда травы накидала?

Одна из девушек сделала вид, будто моет голову. Вторая закивала, расчёсывая волосы большим деревянным гребнем с редкими зубьями.

Распустив косы, Полома достала одно из растений, и жестом позвав Фрею за собой, пошла к ручью.

Встав под водопадиком, она стала энергично натирать голову корнями. Вытаращив глаза, девушка какое-то время наблюдала, как в густых, чёрных волосах спутницы образуется пенка.

— Мыло! — ликующе воскликнула она, торопливо расстёгивая рубашку. — Это же вместо мыла!

Обрадовавшись, Фрея сгоряча схватила весь пучок, но вовремя остановилась, решив, что нужно оставить сколько-нибудь и на стирку.

Чувствуя на себе любопытные взгляды «индеек» (или всё-таки «индианок»?), она зашла за камень, где торопливо разделась. Девушка очень неуютно чувствовала себя голой, но сильнейшее желание помыться пересилило стыд.

Хорошо ещё, что Полома не стала надолго занимать водопад. Сполоснувшись, она полулегла на нагретый солнцем камень. Девушки уже оделись, но не торопились уходить, болтая и искоса поглядывая на Фрею. А та блаженствовала! И пусть вода в ручье оказалась, мягко говоря, не горячей, да и трава пахла непривычно и не давала столько пены, как её любимый шампунь, она всё же смывала пот, грязь и усталость.

Повернувшись спиной к чужим взглядам, Фрея даже замурлыкала какую-то песню без слов, с прилипчивой, повторяющейся мелодией.

Кайф быстро закончился. Её окликнула Полома, озабоченно указывая на заметно опустившееся солнце. Любопытные девицы давно ушли. Значит, и им надо поторопиться. Теперь, когда Фрея знала, как здесь выделывают шкуры, её уже не удивлял исходивший от платья запашок.

Но другой одежды всё равно нет, а в сырой ходить не станешь. Быстро одевшись, девушка принялась за бельё. Жаль, постирать, как следует, не получилось. Спутница сразу же стала торопить. Понимая, что вернуться в селение необходимо засветло, Фрея остро пожалела, что они пришли сюда так поздно. Не обращая внимания на качество, она кое-как «намылила» и выполоскала вещи. Слишком уж нервничала Полома, опасливо оглядываясь вокруг. Быстро побросав всё в корзину, девушка повесила её себе на плечо, всем видом демонстрируя готовность к движению.

Назад они почти бежали. Только оказавшись в лесу, женщина немного успокоилась, сбавив шаг. Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Под деревьями и в зарослях стала сгущаться тьма.

Неожиданно впереди послышались голоса. Фрея тревожно посмотрела на спутницу. Но та только улыбалась. Им навстречу шла группа вооружённых короткими копьями молодых мужчин, среди которых она тут же узнала Чисана.

А вот он её нет, видимо принял в наступивших сумерках за одну из своих соплеменниц. Обменявшись с Поломой парой фраз, молодой человек вызвал смех женщины. Тут кто-то возопил, тыкая пальцем в сторону Фреи.

Девушка тихо выругалась сквозь стиснутые зубы. Замолчавший на полуслове Чисан подался вперёд, словно стараясь рассмотреть её получше и вдруг захохотал, запрокидывая голову и размахивая руками. Приятели поддержали его дружным смехом молодых, здоровых и не очень умных самцов.

Покачав головой, Чисан, процедив что-то, прошёл мимо, обдав Фрею презрительным взглядом.

Проводив глазами удалявшихся молодых людей, Полома хихикнула и, наклоняясь к спутнице, что-то прошептала, пару раз упомянув имя Чисана.

Старуха встретила их гневным ворчанием, указывая рукой то на усыпанное звёздное небо, то на костёр, то на вигвам.

Пожимая плечами, дочь весело оправдывалась, а Фрея развешивала на вигваме вещички, надеясь, что к утру они просохнут, и можно будет снять вонючее платье.

Перед тем, как лечь спать, Полома сделала ей подарок, протянув украшенный бахромой шнурок. Она хотела отказаться, но женщина неожиданно нахмурилась, силой сунув его в руки девушки.

Подумав, что одну ночь можно поспать и в этом безобразии, Фрея повязала его вокруг талии. А утром с огорчением убедилась, что травка, так хорошо отмывшая голову, всё же не Тайд. Или не Спрайт? Короче, не стиральный порошок. Трусики приобрели светло-серый оттенок, да и на рубашке с джинсами остались легко различимые пятна.

Тем не менее, она с удовольствием избавилась от платья, а свёрнутый поясок спрятала в задний карман штанов. Так, на всякий случай.

Целых пять дней её жизнь текла без особых изменений. Девушка собирала хворост, ходила за водой, выделывала шкуры, училась шить толстой страховидной иглой и запоминала слова.

Она уже знала названия многих предметов и действий. Даже могла составить простейшие предложения.

Маема великодушно оставила Фрее платье, и девушка иногда, когда становилось холодно, надевала его прямо поверх рубашки.

Девушка привычно не обращала внимания на начавшуюся в селении суету. Мало ли дел у местных? Может на охоту собрались или ещё куда? Тем более, что Полома учила её удалять шерсть с оленьей шкуры. Занятие оказалось не тяжёлым, но муторным, требовавшим осторожности и внимания.

Поэтому Фрея сильно не расстроилась, услышав своё имя. Появился повод отвлечься, отложить нож и встать. С наслаждением выпрямив спину, она обернулась и тут же насторожилась, увидев ухмылявшегося Чисана.

Отложив недоделанную корзину, старик-хозяин внимательно слушал молодого человека, раскрыв рот, то и дело тревожно поглядывая на девушку. Да и сидевшая на корточках Полома имела какой-то озабоченный вид.

— Идти, Фрея, — сказал Чисан, делая красноречивый жест, и добавил ещё несколько слов, из которых девушка поняла, что её ждут. Она с тревогой посмотрела на женщину, которой стала немного доверять. Полома тоже встала, напряжённо улыбаясь.

— Идти, Фрея.

Чисан повёл девушку к столбу с кошачьей головой, возле которого стояла группа мужчин. Она заметила самого главного «индейца», с мрачной физиономией слушавшего толстяка в смешной шапочке и просторном балахоне, увешанном деревянными штучками. Ещё человек пять застыли вокруг них, ловя каждое слово. Чуть в стороне стоял сухощавый молодой парень с грустным, апатичным лицом и большим плетёным коробом за спиной. Это он работал на «ударниках» во время последнего выступления старикашки, где её избили, да ещё и вырвали клок волос.

Заметив Фрею, толстяк замолчал, а она вновь почувствовала себя в центре внимания. И ей это не нравилось. После резких слов главного «индейца» все направились к лесу.

— Идти! — толкнул девушку в спину Чисан.

— Да пошёл ты, — вяло выругалась она на родном языке и мрачно поплелась вслед за местными.

Сопровождавшая их группа стремительно превращалась в толпу. Подстёгиваемые криками, отовсюду торопливо шли мужчины, женщины, подростки. Оглядевшись, Фрея увидела Полому с родителями и Ясину с дочкой.

Через какое-то время она с удивлением поняла, что они направляются к ручью. Точнее к знакомой ей заводи. А там началось то, что вызвало у девушки тихую тоску с самыми нехорошими предчувствиями.

Пока мальчишки-подростки сноровисто разжигали костёр, толстяк высыпал рядом с ним кучу тёмно-зелёных листьев и стал с увлечением копаться в корзине. Тем временем худой парень с видом знатока осматривал бубен и обмотанную мехом колотушку.

«Ну вот, сейчас наскачется и опять блевать будет, — с тревожным презрением подумала Фрея. — Щипаться будет или волосы драть? А может ещё какую-нибудь гадость придумает?»

Облачившись в незнакомую маску, поблёскивавшую свежими полосами белой и синей краски, толстяк подошёл к девушке, и, протянув руку, велел идти за ним.

Она повиновалась, стараясь едва касаться заскорузлых пальцев старика. Подойдя к воде, он произнёс.

— Идти.

— Куда? — недоуменно переспросила Фрея на родном языке. Может, она что-то неправильно поняла?

— Идти, — громко повторил толстяк, показав ей двумя пальцами, что надо делать. — Идти, идти.

Девушка испуганно оглядела столпившихся на берегу «индейцев», затаив дыхание следивших за происходящим.

— Идти! — начал терять терпение старик. — Идти вода.

«Утопить что ли хочет? — мысленно хмыкнула Фрея. — Так тут мелко. На середине мне и по колено не будет».

Вздохнув, она стала разуваться. На этот раз обвешанный деревяшками старик не торопил, спокойно дожидаясь, пока девушка снимет кроссовки, носки и подвернёт джинсы.

Сделав пару шагов по илистому, холодному дну, она обернулась.

— Идти?

Толстяк сделал знак приблизиться. Потом опять отойти. И так несколько раз, выбирая одному ему известное расстояние между девушкой и берегом.

«Цирк какой-то, — усмехнулась она про себя. — Одно радует, не я здесь главный клоун».

В последнее время воспоминания сыпались на неё словно горошины из прохудившегося мешка. Короткие, почти не связанные между собой обрывочные картины, образы и понятия. Девушка вспомнила, что такое Интернет и кондиционер, школа и мобильник. А также великое множество вещей, окружавших её в прошлой жизни, но очень мало о себе самой.

Толстяк высыпал на костёр заранее припасённые листья, и когда угли, затрещав, окутались грязно-белым дымом, закричал так пронзительно, что Фрея вздрогнула. А с соседних деревьев взвились в небо испуганные птицы.

Худощавый юноша медленно заколотил в бубен. Приседая на одну ногу, старик двинулся вокруг костра, ловя сложенными руками белесые струи, будто размазывая их по скрывавшей лицо маске, по груди и рукам. При этом он непрерывно что-то бормотал, дёргался всем телом так, что деревянные штучки, украшавшие одежду, постукивали, а колокольчик тоненько позвякивал.

Каркнув словно ворон, толстяк упал на колени, низко опустив голову, полностью погружая её в дым. Разведённые в стороны руки мелко задрожали. Ритм бубна участился.

Одним прыжком вскочив на ноги, толстяк дико захохотал, запрокинув маску с прилипшим листком к небу, покрытому редкими клочьями облаков.

«Хорошо травка забирает, — внезапно всплыла в памяти фраза из какого-то фильма. — Рашид дал?»

Фрея с трудом удержалась от смеха. На неё вдруг напало какое-то бесшабашное веселье. Словно она, а не старик надышалась этой грязно-белой дряни.

Помощник толстяка всё убыстрял темп. А сам он метался по берегу, то простирая руки к девушке, то словно отталкивал, отгоняя прочь. Бубен выбивал уже сумасшедшую дробь, все зрители, включая Фрею, напряжённо следили за стариком.

Протяжно охнув, он рухнул на траву. В толпе послышались испуганные возгласы. Странно извиваясь, словно жирная, неуклюжая гусеница, толстяк подполз к воде и стал жадно пить. Но на втором или третьем глотке заперхал горлом, перевернулся на спину, дёргая руками и ногами.

Отбросив бубен, к нему бросился худой юноша. Вдвоём с самым главным «индейцем» они сняли с него маску, помогли сесть. Старика стошнило. Потом ещё раз.

«Сколько мне ещё торчать, как цапля в пруду?» — раздражённо подумала девушка, у которой стали замерзать ноги.

Второй раз безумная пляска обкуренного старика уже не производила такого сильного впечатления. Может, она уже просто устала бояться? Что бы не означала очередная церемония: бесконечное ожидание плохого, издевательств или даже смерти, как-то перегорело в душе и сейчас лишь дымилось лёгким беспокойством.

Толстяк вытер рот рукавом, кряхтя поднялся, опираясь на руку молодого помощника и не обращая внимания на «вожака» (или всё-таки «вождя»?) «индейцев», вяло махнул рукой Фрее, очевидно, разрешая выйти из ручья.

Потом, обернувшись к зрителям, которые, еле сдерживая нетерпение, подошли вплотную, что-то сказал о ней и, кажется, о воде. Какая тут связь?

Выбравшись на берег, девушка заметила, что её милые, дорогие, любимые и сейчас единственные кроссовки нагло попирает какой-то коренастый, плотный пацан в одной юбке, изо всех сил пытавшийся заглянуть за спины столпившихся вокруг вождя и толстяка мужчин.

— Идти! — легонько толкнула она его, пылая праведным гневом.

Тот резко обернулся, и Фрея поняла, что паренёк не так уж и молод. Во всяком случае, не сопливый подросток.

Девушка указала ему под ноги.

«Индеец» недоуменно посмотрел вниз, и явно смутившись, отступил в сторону, подвинув кроссовки ногой.

— Спасибочки! — фыркнула она и, ругаясь, отошла в сторону.

Обувшись, Фрея стала терпеливо ждать, когда окончатся очередные местные разборки. Несколько раз громкие возгласы вождя заставляли собравшихся замолчать, но через какое-то время голоса вновь начинали звучать всё сильнее.

Кто-то выкрикнул её имя. Наступило лёгкое замешательство, и все взоры вновь обратились к девушке.

«Ну, что опять?» — с тоской подумала она, невольно пятясь к кустам.

Расталкивая «индейцев», к ней направился мрачный, словно туча, вождь и усталый, осунувшийся толстяк. В несколько секунд люди образовали вокруг них плотный круг напряжённо ждущих лиц. Кое-кто из самых любопытных протиснулся через кустарник, чтобы подобраться поближе.

Вождь задал вопрос. Если Фрея поняла правильно, мужчину интересовало, где её дом, или что-то про Родину.

К счастью, девушка уже выучила, как правильно звучит ответ на все вопросы, касающиеся её прошлой жизни.

— Не знаю.

«Индеец» поинтересовался ещё чем-то. Девушка понимала, что собеседник с трудом держит себя в руках, но по-прежнему качала головой, бормоча как заведённая:

— Не знаю, не знаю.

В ответ послышались выкрики. Сути их Фрея не поняла, но, судя по тону, они были явно недружелюбными.

— Где вигвам Инрана и Маемы? — вдруг спросил вождь.

— Там, — указала девушка в сторону селения. Очевидно, мужчина сомневался, понимает ли его собеседница, и теперь решил проверить.

Устало усмехнувшись, толстяк немного оттеснил обескураженного вождя. Этот задавал вопросы медленно, тщательно проговаривая каждое слово. Однако Фрея так и не смогла разобрать, что же он хочет узнать… Настала очередь усмехаться вождю. На этот раз вождь поступил мудрее, позвав на помощь Полому.

Вдвоём «индейцы» кое-как смогли объяснить, что их интересует, кто она такая и откуда взялась?

На первый вопрос девушка ответила быстро.

— Фрея.

А вот на второй пришлось вновь пожать плечами.

— Не знаю.

Из последующих пространных объяснений она поняла, что «индейцы» называют себя «аратачами». Наверно, племя такое, вроде панков или гуронов.

В ответ девушка хотела назвать свою национальность, учитывая, что как раз вчера вечером она её вспомнила. Но замешкалась, представив, как будет объяснять, кто такие русские, и где они живут. Тем более, что на главный вопрос: как она здесь оказалась, Фрея не могла ответить даже себе.

Между тем вождь с толстяком стали интересоваться её родителями. Вот тут девушка могла с чистой совестью развести руками.

— Не знаю.

Аратачи удивлённо переглянулись. Полома ещё раз повторила вопрос, для наглядности показав на Омсу и Ясину, с напряжённым вниманием следившими за разговором.

Но девушка упрямо повторяла.

— Не знаю.

Неожиданно толстяк встрепенулся, так резко, словно получил укол в задницу. Бесцеремонно отодвинув Полому, он приблизился к ней так близко, что стали заметны залапанные жиром поры на смуглом, грязном лице.

— Ты нет Фрея!

Нервно сглотнув, девушка не знала, что сказать.

— Фрея не знает кто Фрея! — продолжал старик свистящим шёпотом, в его глазах загорелись огоньки понимания.

«Надо же, догадался!» — охнула про себя девушка, машинально кивнув.

— Фрея говорить аратачи Фрея, — еле слышно выдохнул толстяк, обдавая запахом гнилых зубов.

— Да, — подтвердила она.

С гордым видом обернувшись к вождю, он разразился длинной речью, размахивал кулаками и кивал на девушку. Собеседник слушал его внимательно, чуть склонив на бок голову, украшенную чёрно-белыми перьями.

По толпе волной прокатился громкий гул. Стоявшие впереди передавали слова старика задним.

Всплеснув руками, Полома прижала ладони к щекам, да так и застыла с открытым ртом.

— Фрея не знает, кто она? — недоверчиво переспросил вождь.

— Не знает, — решительно подтвердила та, глядя на явно озадаченного мужчину.

А старик продолжал вещать, вскидывая к небу грязный палец с чёрным обкусанным ногтем.

«Какую ещё лапшу он им на уши вешает? — с нарастающим беспокойством думала Фрея. — Только бы мне не стать к ней основным блюдом к этому гарниру?»

Опасение оказалось напрасным. Скоро девушка заметила, что лица аратачей стали явно меняться. Появилась растерянность, а кое у кого даже некоторое сочувствие. Маема окликнула дочь. Выслушав её, женщина что-то сказала вождю и, не глядя на него, велела Фрее идти домой. Люди расступались перед ней и вновь смыкались с громким шёпотом.

Девушка так и не поняла значение этого представления. Вечером Полома попыталась объяснить, но без особого успеха. Всё-таки она ещё слишком плохо знает язык. Кажется, аратачи почему-то связывают её с водой. Странно, что бы могло заставить их так думать?

На следующий день почти все женщины селения с самого утра отправились собирать орехи. Причём не в ближайшие заросли, а куда-то за тридевять земель. Во всяком случае, именно таким Фрее показалось это путешествие. Вместе с ними шёл вождь и трое хмурых воинов.

После дальней дороги хотелось дать отдых натруженным ногам, но вместо этого пришлось рвать орехи, густо висевшие на гибких ветках, и укладывать их в корзину.

Как-то помимо её желания получалось, что Фрея то и дело останавливалась, сберегая остатки сил. Так что неодобрительно посматривавшая Полома, в конце концов, стала подгонять девушку. Не желая ссориться, она тут же принималась работать с удвоенной силой. Но через какое-то время усталость вновь брала своё.

Дочь вождя, собиравшая орехи неподалёку, выкрикнула что-то про неё и воду. Очевидно, обидное. Потому что женщины дружно засмеялись. Несмотря на дальнюю дорогу, двигалась девица быстро. Чёткими экономными движениями наклоняла гибкие ветви, срывая грозди и бросая их в стоявшую на земле корзину, почти не промахиваясь. А вот Фрее приходилось ходить к ней едва ли не с каждым орехом. Так как метко кидать у неё совсем не получалось.

Работали без перерыва. Даже ели на ходу. Хотя кусок холодного мяса и каменно-твёрдую лепёшку трудно назвать полноценным обедом. Так, лёгкий перекус, не избавивший девушку от чувства голода.

Вождь давно ушёл, единственный оставшийся мужчина, лениво наблюдавший за ними с кучи сухих веток, внезапно встал, тревожно оглядываясь. Но тут же сел обратно, положив на колени копьё.

Послышались голоса. Полома, оставив в покое орехи, вглядывалась куда-то за спину Фреи. Обернувшись, та увидела трёх охотников. Двое тащили на палке какое-то животное с маленькими рожками, а шагавший впереди Чисан нёс двух зайцев, связанных за задние лапы и переброшенных через плечо. Девушка обратила внимание, что его мускулистый торс весь перепачкан кровью зверька.

Полная женщина, кажется, жена вождя, что-то спросила. Чисан, пренебрежительно махнув рукой, огляделся, остановив взгляд на Фрее. Которая, пользуясь моментом, прислонилась к стволу толстого развесистого дерева с острыми, угловатыми листьями.

На смуглом лице белозубо сверкнула улыбка. Молодой человек одним движением порвал связывавшую тушки верёвку и, шагнув к девушке, протянул одного зайца ей.

Фрее уже доводилось пробовать зайчатину. Очень даже вкусное мясо. Но она решительно покачала головой, пряча руки за спину. Принимать что-то от этого самовлюблённого красавчика совсем не хотелось.

Пристально наблюдавшая за ней Полома многозначительно усмехнулась.

— Возьми, Фрея, — вполне себе дружелюбно предложил Чисан.

— Нет, — твёрдо повторила она, готовясь к неприятностям.

Девушка подумала, что он разозлится или, чего доброго, начнёт орать. Но молодой аратач только пожал плечами и, сказав что-то своим спутникам, вызвал на лицах понимающие улыбки.

Глядя им вслед, Фрея облегчённо перевела дух. Каждая встреча с этим культуристом приносила одни неприятности.

Не успели охотники скрыться за деревьями, как женщины, затаив дыхание следившие за их разговором, с жаром бросились его обсуждать. То тут, то там слышались смешки. Дочь вождя, тоже презрительно хихикнув, что-то громко сказала своей матери. Но та, злобно сверкнув глазами на Фрею, что-то процедила сквозь стиснутые зубы. Видимо не ожидавшая такого ответа девица отвернулась, пренебрежительно скривив губы.

— Ты не ешь мясо? — поинтересовалась Полома, ловко отправив гроздь орехов в корзину. — Чисан дал, ты не брать?

Девушке пришлось подумать, прежде чем удалось сформулировать более-менее понятный ответ.

— Чисан плохо. Чисан бить Фрея.

Она проиллюстрировала свои слова красноречивыми жестами.

Презрительно фыркнув, женщина, не переставая рвать орехи, выдала длинную речь. Из которой девушка поняла, что Чисан — хороший охотник, и в его вигваме всегда много мяса. А все остальное досадные мелочи, на которые не стоит обращать внимания.

Слушая вполуха её разглагольствования, Фрея желала только одного. Чтобы это скорее закончилось. Либо орехи на ветках, либо такой ужасно длинный день.

Их охранник, дремавший прямо на голой земле, вдруг встал, потянулся, мощно испортив воздух, и взглянув на небо, велел возвращаться в селение.

Жена вождя пыталась возражать, но мужчина решительно покачал головой, указав на солнце.

Полома сжалилась над ней и почти всю дорогу несла корзину одна. Тогда как другие женщины то и дело менялись. Борьба стыда с усталостью в душе девушки завершилась тем, что, не доходя до селения, Фрея всё же взяла корзину у своей великодушной спутницы.

Ещё на подходе к вигваму девушка почувствовала запах жареного мяса. У костра Маема возилась с какой-то шкуркой. Заметив дочь, старуха заговорила, усмехаясь беззубым ртом и показывая то на Фрею, то на румянившуюся над огнём тушку.

Девушка поняла, что это тот самый заяц, которого она отказалась взять у Чисана. Покачав головой, Полома велела ей отнести корзину в вигвам, а сама принялась что-то горячо обсуждать с матерью.

Фрея почувствовала тревогу. Поэтому, перед тем как выйти, она немного посидела возле закрывавшей вход шкуры, стараясь расслышать, о чём говорят женщины. Но, увы, до неё доносились только обрывки слов.

Само собой, что при появлении девушки, они притихли. Зато заговорил молчавший до этого старик. Судя по всему, он не одобрял поступок Чисана. Очевидно, этот дохлый заяц что-то значит.

«Ой, мамочки! — прострелило её с головы до ног. — Неужели он на мне жениться хочет?»

От одной этой мысли Фрее резко поплохело. Желудок сжался, готовый избавиться от только что проглоченного мяса. Инран повысил голос.

«Дедушка, миленький, хорошенький! — взмолилась она. — Не отдавай меня ему! Я тебе еду готовить буду, хворост собирать, мокасины шить. Даже шкуры выделывать. Только оставь меня здесь».

Девушка даже губу закусила, чувствуя, как слёзы закипают на глазах. Ещё этого не хватало в довершение всех несчастий.

Старик встал и величественно удалился в вигвам. Женщины посмотрели на неё.

— Чисан плохо! — с глухим рыком произнесла Фрея. — Чисан нет!

Мать и дочь переглянулись. Маема, пробормотав что-то вроде «глупая или плохая девчонка», ушла. Какое-то время они сидели вдвоём у затухающего костра. Пристально разглядывавшая девушку Полома, вздохнув, покачала головой.

— Спать. Завтра орехи.

Фрея едва добралась до ложа. События сегодняшнего дня её ужасно вымотали. Двигаясь словно во сне, она кое-как стащила джинсы и едва легла, как сразу же провалилась в благословенный сон без сновидений.

Утром болело всё тело. Девушка в тихой панике едва выбралась из вигвама, согнувшись в три погибели. Но, сделав все положенные дела, вдруг с удивлением поняла, что подобное состояние знакомо и в нём нет ничего страшного. Вроде как мышцы привыкают к новым нагрузкам? Только откуда она это знает, Фрея вспомнить так и не смогла. Единственная картина, что вставала перед глазами — большая комната без мебели с зеркалом во всю стену.

Тем не менее, ещё по пути к орешнику боль прошла. Так что на место она явилась вполне себе бодрой, и даже жизнь перестала казаться совсем уж отвратительной. Разве что нехорошие воспоминания о Чисане и его подозрительном подарке заставляли время от времени тревожно оглядываться по сторонам. Но никто их не навестил. Зато Фрея стала ловить неприязненные взгляды от тех девушек и молодых женщин, кто вчера почти не обращал на неё внимания. Похоже, им тоже не понравилось, что Чисан оказал ей знак внимания. Но уж тут она совсем ни при чём. «Мне что ли нужен был этот несчастный длинноухий грызун? — ворчала девушка про себя. — Все претензии к Маеме. Это она его взяла. Вот на неё и злитесь!»

Орехи на кустах заканчивались. Всё чаще приходилось ломать ветки, чтобы до них добраться. Поэтому, наскоро перекусив, женщины под охраной уже другого мужчины перешли на новое место поближе к селению.

Вновь шепотки, презрительный смех, какие-то малопонятные разговоры с Поломой о ней. Всё это беспокоило Фрею, навевая нехорошие предчувствия.

И на этот раз опасения полностью подтвердились, хотя и несколько позже. Вечером, когда они ужинали, к костру, держа руки за спиной, медленно приблизился молодой парень без перьев в волосах. Девушка уже поняла, что они являются не просто украшениями причёски, а своего рода знаками отличия. У вождя их три, у других мужчин и женщин по одному. У старого Инрана два. Но одно чёрно-белое, а второе пёстренькое, коричневое. Совсем без перьев бегали только маленькие дети и мальчики-подростки из большого вигвама на краю селения, где она провела несколько неприятных часов в обществе кусачих насекомых.

Присмотревшись внимательнее, она узнала в нём того самого молодого человека, который топтал её кроссовки после представления у ручья.

— Чего тебе надо? — хмуро спросил хозяин вигвама.

Может, он сказал и не совсем так, но смысл девушка уловила.

Смущённо крякнув, парень убрал руки из-за спины. Полома фыркнула и, закрыв рот ладонью, затряслась в беззвучном смехе.

Молодой человек держал за свёрнутую шею большую чёрную птицу.

— Фрея, возьми, — произнёс он дрожащим голосом.

Девушке вдруг стало очень грустно, а зверский аппетит, с которым она только что рвала зубами горячее жареное мясо, куда-то исчез.

— Нет, — с трудом проглотив плохо пережёванный кусок, пробормотала девушка. — Нет.

Парень побледнел, рука, державшая подарок, задрожала, густые чёрные брови гневно сошлись к переносице.

— Садись, — вдруг сказал старик, указав рукой на место слева от себя.

Лицо юноши разгладилось. Словно в вигваме он обошёл костёр справа на лево, пройдя за спинами сидящих и опустился прямо на голую землю.

Взяв у него птицу, Инран взвесил её на руке, одобрительно качая головой, и передал супруге. Сжав сухие губы в нитку, та приняла подарок.

Следившая за разговором мужчин Полома даже рот приоткрыла от напряжения. Получив от матери птицу, она, не глядя, сунула её Фрее.

Старик между тем продолжал неспешно беседовать с юношей, не забывая обгладывать мосол, но не торопился угощать гостя.

«Сколько тебе лет, мальчик? — с возрастающей неприязнью думала девушка. — Пятнадцать? Шестнадцать? Во всяком случае, не больше. И туда же, жениться, засвербело в одном месте. А мне-то самой сколько?»

Она тяжело вздохнула. Увы, но и на этот вопрос Фрея до сих пор не знала ответа. Но ей казалось, что немного больше, чем этой жертве гормонального взрыва.

Между тем парнишка освоился, отвечал бойко, часто улыбался, демонстрируя отсутствие переднего зуба.

«Ещё и беззубый», — мысленно фыркнула девушка, откладывая в сторону мясо.

Полома неодобрительно покачала головой, подняв с земли недоеденный кусок. Вдруг в её глазах мелькнули озорные искорки.

— Орбек, — вскричала она.

Парень встрепенулся.

— Вот возьми от Фреи.

Так или примерно так она выразилась, но прежде чем девушка её остановила, Полома протянула ему кусок.

Инран гулко засмеялся, щеря беззубый рот и хлопнув себя по ляжкам.

«Лучше бы ты промахнулся, старый хрен! — с холодным бешенством думала Фрея, глядя, как на круглом лице парня расплывается глупая улыбка. — Промеж ног бы тебе вдарить, да посильнее!»

Маема, шумно вздыхая, ушла в вигвам. Видимо, этот поступок дочери ей очень не понравился. Недаром ночью, когда старик уже спал, она долго выговаривала дочери. Да так, что та чуть не заплакала.

«Ну вот, ещё один кандидат в женихи, — мрачно думала она, потеряв надежду разобрать хоть что-то из доносившегося до неё шёпота. — Чисан по душе маме и дочке, а Орбек — папаше. А меня кто-нибудь спросит? Или у них здесь так принято? Не успеешь опомниться, как станешь чьей-нибудь женой. Нет, только не это. Уж лучше в лес!»

Её передёрнуло от чувства гадливости. Странного и неестественного, но такого сильного, что даже затошнило. За время, что она прожила у аратачей, девушка более-менее привыкла ко многому. Вот чужое прикосновение по-прежнему вызывало в ней отвращение. Фрея понимала, что причина этого в её прошлой жизни, но она надёжно спрятана в чёрных провалах памяти.

Девушка проснулась от тупой боли в пояснице и внизу живота. «Где же это я так умудрилась спину сорвать?» — подумала она, приподнимаясь на локте, и тут же почувствовала под собой что-то мокрое и липкое.

С тревогой откинув одеяло, Фрея едва не заорала. Сжавший горло спазм не дал ей разбудить мирно спавших аратачей.

«Я умираю? — металось её сознание, словно перепуганная птичка. — Поранилась? Внутреннее кровотечение? Мамочка!!! Спасите, кто-нибудь!!!»

Но едва девушка обрела способность говорить, как сразу же вспомнила, что это такое, и скрипнула зубами. «Ну, конечно! Вот дура. Жить будешь. Только что делать со всем этим… безобразием?»

Насколько она могла судить, средств гигиены, к которым она привыкла, здесь не наблюдается. Но как-то же женщины выходят из положения?

Надвинув одеяло, Фрея тихо позвала:

— Полома! Полома!

Но та продолжала мирно спать, а вот её папаша на своём месте подозрительно завозился.

Девушка дотянулась до джинсов, мимоходом подумав, что хорошо хоть их не испортила. В кармане нашла три завалявшихся орешка.

Ей повезло со второго раза попасть в плечо женщины, выставленное из-под одеяла. Вздрогнув, Полома приподняла голову, недоуменно оглядываясь.

Фрея окликнула её громким шёпотом, а когда женщина недовольно поинтересовалась, что случилось, испуганно замахала руками, прикрыв рот ладонью.

Быстро просыпаясь, Полома понимающе кивнула и встала, что-то шепнув завозившейся матери. В вигваме стояла серая полумгла — предвестница рассвета. Осторожно обойдя вокруг чуть тлевшего костра, женщина подошла, тревожно вытягивая шею.

Фрея приподняла край одеяла.

— Я всё вымою, — пролепетала она побледневшими губами, глядя, как на глазах мрачнеет обычно доброе и благожелательное лицо Поломы.

— Лежи, — проворчала та, направляясь к матери.

«Ну вот, только этого мне ещё не хватало, — с усталой обречённостью думала девушка, глядя на шушукающихся женщин. — Сейчас орать начнёт».

Старуха всплеснула руками, но ругаться не стала, тревожно поглядывая на мирно похрапывавшего супруга. Потом они долго копались в каких-то узлах.

Полома принесла несколько старых шкурок, очевидно оставшихся со времён молодости Маемы, объяснив Фрее их назначение.

Прежде чем заткнуть одну из них за поясок с бахромой, та придирчиво осмотрела облезлый мех, на первый взгляд казавшийся чистым.

К тому времени, как проснулся хозяин, грязную шкуру убрали, одеяло вынесли сушить. Девушке строго настрого приказали сидеть в вигваме, выходить только по нужде и ни в коем случае ни к кому не прикасаться и ни с кем не разговаривать, кроме ближайших родственниц. Поскольку таковые у Фреи отсутствовали, пришлось их роль взять на себя Поломе с Маемой. Кроме того, по обычаям аратачей ей следовало ещё распустить косы, но их у девушки тоже не имелось.

Судя по словам Поломы, именно длина её волос являлась основным поводом для насмешек. Короткая причёска здесь почему-то считалась непристойной.

«Отрастут», — мрачно думала девушка, прислонившись спиной к корзине за ложем Маемы. Оказалось, именно эта часть вигвама считалась исключительно женской, где ей и надлежит провести все эти дни. Если Фрея поняла правильно, то неожиданное… происшествие, виновницей которого она стала, испортило не только шкуру, но и лежанку, и вообще чуть ли не всё жилище.

Повздыхав на подобную дискриминацию, девушка попыталась узнать у Поломы, как она готовит еду и чинит одежду мужу, находясь в таком же положении. Женщина ответила, что делает всё это, не покидая вигвама.

Оставшись в одиночестве, Фрея решила провести время хотя бы с минимальной пользой, начав вспоминать новые слова на языке аратачей.

Вдруг одно из них привлекло её внимание. Орбек. Полома пару раз называла так висевший в одиночку орех. Но это же слово она сказала и парню, который притащил курицу-переростка. Потенциальный кандидат в мужья. Фрея поморщилась. Может, это слово только звучит похоже? Хотя и в том, и в другом случае она ясно слышала «орбек». Хмыкнув, девушка отыскала в корзине одинокий орешек и положила его в карман рубашки.

Еду ей тоже приносили в вигвам. Снедаемая любопытством, Фрея окликнула Полому, пытаясь выяснить мучивший её вопрос. Та долго ничего не понимала, но потом, кажется, подтвердила, что парня зовут Орбек, Один Орех или Одинокий Орех. Она поинтересовалась значениями других имён. Но, увы, словарный запас девушки оставался по-прежнему очень небольшим. Особенно трудно давались ей прилагательные.

Только поздно вечером Фрея в сопровождении Поломы сходила к ручью. Ночевать девушку оставили в женской части жилища. Как процедила сквозь зубы Маема, теперь её место здесь. Перед сном старуха, бормоча что-то под нос, обошла вигвам с пучком дымящейся травы, особенно густо дымя там, где девушка спала раньше.

На новом месте ей понравилось больше. Прежде чем заснуть, они долго шептались с Поломой. Оказывается, её имя обозначает какой-то цветок. Или часть цветка? Женщина обещала показать завтра. Вождя зовут Белое Перо, и у него две жены, одну из которых тоже вроде зовут цветком.

За три дня проведённые в фактической изоляции Фрея сильно продвинулась в изучении языка. Впрочем, делать всё равно было больше нечего. Разве что себя жалеть? Так это быстро надоело. Очень помогла Полома или правильнее Лепесток Ромашки. Несмотря на ворчание матери, она рано укладывалась спать, и у них оказывалось достаточно времени поболтать. Жаль, что имени старухи Фрея так и не поняла. Вроде какой-то зверёк?

Кроме того, оказалось, что слово «аратачи» это не название племени, а народа, или точнее всех людей, проживающих в этой части света. По словам Поломы-Лепестка Ромашки есть ещё какие-то «заморцы». Очевидно обитающие за морем. Если, конечно, Фрея всё поняла правильно.

Что же касается жителей этого селения и четырёх других, то сами себя они называют потомками какого-то зверя. Судя по деревянной голове на столбе у вигвама вождя, из породы кошачьих. Ещё одной интересной подробностью оказалось то, что мальчики и подростки без перьев в волосах, проживающие в том кишащем насекомыми жилище, не местные, а из другого селения. Здесь они проходят что-то вроде учёбы, перед тем как сдать экзамен на зрелость, получить пёрышко в причёску и право завести семью.

Первобытная «индейская» жизнь, несмотря на кажущуюся простоту, оказалась довольно сложной, и Фрея подозревала, что ей приоткрылась лишь малая часть.

Утром пятого дня, узнав, что всё закончилось, Полома-Лепесток Ромашки тут же вручила девушке знакомую корзину с ремнём. Внутри лежала свёрнутая шкура, одеяло и большой пучок мыльной травы.

Поняв её правильно, Фрея решила постирать заодно и свои вещи. Поэтому взяла с собой платье, чтобы было в чём возвращаться.

Место у знакомой заводи оказалось занято. Три женщины прополаскивали большую тёмно-коричневую шкуру. Мясо этого зверя девушка ела вчера, и оно ей очень понравилось.

Понимая, что это надолго, она решила сходить в горную долину с водопадиком, надеясь, что утром там никого не будет. Но для этого придётся пройти обратно через селение. А вот этого девушке ну очень не хотелось. Поэтому она пошла кромкой леса.

И по закону всемирного свинства через сотню шагов натолкнулась на группу охотников, среди которых оказался Одинокий Орех. Сворачивать в сторону, значит привлекать к себе внимание, которого и так выше крыши.

Шедший впереди Бурджол (или какое-то там насекомое), проводил её равнодушным взглядом. А вот второй мужчина, молодой, но уже украшенный пером, гаденько осклабился, оглядываясь на группу подростков. Те захихикали, шутливо пихая приятеля. Одинокий Орех смутился, но, встретившись взглядом с Фрей, отшвырнул одного парнишку, а второго очень ловко ударил копьём поперёк спины.

Молодой перьеноситель рассмеялся. Одинокий Орех зло выкрикнул что-то, оскалив зубы. Бурджол коротко рявкнул через плечо. Охотник, пренебрежительно махнув рукой, поспешил за старшим товарищем, а мальчишки ухмылялись, потирая побитые места.

— Я принесу ещё много мяса, Фрея! — крикнул на прощание Одинокий Орех.

— Шёл бы ты… лесом, добытчик! — не оборачиваясь, процедила сквозь зубы девушка. — Чтоб оно у тебя в глотке застряло или ещё где!

Беззвучно ругаясь, она добралась до петлявшей между скал тропинки. Но и на этом её злоключения не закончились. Пройдя тропу над оврагом, Фрея встретила дочь вождя и ещё трёх девушек.

«Вот батман! — с тоской подумала девушка, совершенно не понимая, что это означает. — Только вас мне и не хватало для полноты… ощущений».

— Долго спишь!

Так или примерно так заявила дочь Белого Пера. Какая-то там ветка или сучок? Её подруга высказалась в том смысле, что у Фреи слишком холодная кровь. Вот она и ждёт, как солнышко взойдёт, чтобы разогреться. Кроме того, её сравнили с каким-то животным, вызвав всеобщий смех.

Не обращая внимания, она продолжала идти прямо на них. Одна из девиц, крупная с мрачным лицом, пыталась заступить дорогу Фрее, но дочь вождя взяла её за руку, что-то шепнув на ухо. Та послушно уступила дорогу, прошипев знакомое ругательство. То самое, «плохая или дрянная девчонка».

— Да пошли вы все, — бросила в ответ Фрея, ни мало ни заботясь, понимают её или нет.

Первым делом разделила «мыльную» траву на три части. Что побольше — на бельё, рубашку и джинсы, чуть меньше — на шкуры и одеяло. Они и так тёмные, пятна на них в глаза не бросаются, особенно в полутьме вигвама. А самую маленькую кучку оставила для себя любимой.

Пришлось повозиться, прежде чем более-менее отмытые шкуры и одеяло вернулись в корзину. Полома-Лепесток Ромашки предупредила, что сама покажет, как нужно их сушить правильно, чтобы не испортить.

Фрея взялась за свои вещи. В дополнение к траве она попыталась потереть ткань песком, что нашла в ручье между камнями. Девушке показалось, что она от этого становится чище.

Отыскав плоский камень на солнцепёке, Фрея аккуратно разложила бельё в надежде, что вещи хоть немного подсохнут, пока она моется.

Какое всё-таки наслаждение — вода, смывающая грязь, возвращающая силы. Она плескалась до тех пор, пока не стала замерзать.

Осторожно ступая по камням, девушка выбралась из ручья, стуча зубами натянула старое платье и, ощущая тепло нагретой солнцем кожи, пошла забирать свои вещи. Странно, но на месте их Фрея не увидела. С самыми недобрыми предчувствиями подошла ближе и охнула от неожиданности.

У подножья камня в пожухлой траве валялись изрезанные на куски рубашка и джинсы.

— Сволочи! — сквозь глухое рыдание пробормотала девушка, опускаясь на корточки. — Какие же вы сволочи!

Рукава и воротник оторвали, а спину порезали в лоскутья.

С помертвевших губ срывались непонятные злые слова, глаза застилали слёзы, а в душе поднималась мутная волна боли и бешенства.

Со штанами поступили не менее жестоко, превратив их в лохмотья. Только трусики и носки избежали жестокой расправы. Их просто втоптали в грязную лужу.

Сама не понимая зачем, Фрея тщательно собрала все лоскутки, затем взялась перестирывать уцелевшие вещи. И вдруг заплакала, горько, зло, с подвыванием, прислонившись плечом к холодной, равнодушной скале.

— За что они меня так ненавидят? — кричала девушка, стукая кулаком по камню. Эти свинские собаки испортили всю одежду! Единственное, что у неё осталось от прошлой жизни, где она была сама собой, где у неё имелся дом и мама!

— Я что сама сюда захотела? — продолжала выплёскивать обиду Фрея, скрежеща зубами и морщась, словно от нестерпимой боли. — Да в гробу я видала ваш упоротый мир! Пропадите вы пропадом со своими паршивыми шкурами, вонючими вигвамами и стрёмным мясом! Я сыра хочу! С хлебом! И колой!

Она ещё долго кричала, а окрестные скалы эхом отражали её горькие слова. Потом уставшая и опустошённая наклонилась над ручьём. Вглядываясь в своё страшненькое отражение, девушка спросила:

— Ну и как здесь жить?

Внезапно в памяти всплыло то ли где-то услышанное, то ли прочитанное: «Стерпится — слюбится».

Фрея оскалилась.

— А если нет?

Глава III Поклонники размножаются как тараканы

А только ваша же строптивость

И нежеланье выйти замуж:

Всем этим выходкам виной,

Когда с отчаянья иной,

Что предпринять, не знает сам уж.

Де Вега Лопе. Собака на сене

Обутые в новенькие мокасины ноги еле слышно шелестели опавшими листьями, привычно избегая хрупких сухих сучьев, в изобилии разбросанных под старыми, развесистыми дубами.

Белое Перо с удовольствием вдыхал сочный, настоянный на спеющих жёлудях воздух, чувствуя, как сила бродит по натруженным мышцам. А сердце бьётся ровно, как бубен Колдуна, словно нет за плечами стольких прожитых лет.

Сегодня вождь в который раз доказал родичам и самому себе, что его лучшие годы ещё не миновали, что он ещё может один на один сойдясь в поединке с могучим зверем, выйти из него победителем.

Разорванные терики и царапины на ногах — слишком малая плата за возможность вновь, по праву, ощутить себя предводителем охотников рода Палевых Рысей.

Пусть мясо старого секача жёсткое и пахучее, зато победа над ним столь же почётна, как над любым крупным хищником. Вожак кабаньего стада атакует с яростью серого медведя, а его клыки столь же остры и беспощадны, как когти горного льва, хотя их и не носят в почётном ожерелье.

За спиной вождя четверо охотников, покрякивая, тащили на жерди массивную тушу. Но сегодняшняя добыча секачом не ограничилась. Две молодые свиньи и подсвинок пали под стрелами и дротиками Детей Рыси.

Нынче Белое Перо щедро одарит сородичей свежим мясом. В стойбище будет праздник, главным героем которого опять станет он.

Как всегда, первыми их увидели плескавшиеся в ручье дети. Смуглой стайкой бросились они на встречу отцам, и тут же восторженно завопили при виде огромного кабана. Заслышав их крики, навстречу охотникам потянулись женщины. Вождь с удовольствием наблюдал, как на их лицах расцветают довольные улыбки.

Племя уже давно не знало настоящего голода. Орехи и жёлуди исправно выручали людей в трудные дни. Но кто же не обрадуется вкусному, жирному мясу?

Поскольку охотились большим отрядом, добычу потащили к священному столбу, где её надлежало честно разделить между родичами.

У вигвама вождя, терпеливо дожидаясь, уже стояли обе его супруги. Белое Перо обратил внимание на отсутствие дочери. Но тут взгляд мужчины зацепился за синее пятнышко, выглядывавшее из-под кучи хвороста. Привлечённый столь необычной расцветкой, он шагнул ближе, с удивлением обнаружив кусок рубашки Фреи. Та же ткань, тот же узор. Хмыкнув, вождь поднял тряпочку, зажал в кулаке и, обернувшись к выжидательно молчавшим людям, величественно кивнул. Замелькали металлические и каменные ножи, запахло кровью и внутренностями.

Если не хочешь никого обижать, не нужно торопиться. Вот почему Белое Перо никогда не спешил, раздавая добычу. Возле некоторых вигвамов уже жарили мясо, булькали над огнём котлы с ароматным варевом, а другие сородичи ещё терпеливо ждали своей очереди. Себе вождь брал последним, зато лучшие куски.

Площадка возле священного столба опустела. Сейчас люди утолят первый голод у своих жилищ, а потом вновь соберутся здесь, чтобы попеть, потанцевать и просто послушать друг друга.

Дочь так и не появилась. Озабоченный её отсутствием, вождь спросил Лёгкое Облако. Та молча кивнула на вигвам.

Очевидно у Упрямой Веточки «запретные дни», успокоившись, решил Белое Перо. Осталось выяснить, откуда здесь клочок от одежды Фреи. Но перед этим он решил вернуть оружие на место. Копьё, много раз помогавшее ему добыть зверя и оставаться в живых, заслуживало уважения.

Не глядя на дочь, сидевшую спиной к нему на женской половине, вождь подошёл к хозяйскому месту и привязал древко к жерди, составлявшей каркас жилища.

Возвращаясь, он обратил внимание на косы Упрямой Веточки. По обычаю они должны быть расплетены. Может, забыла? Но Белое Перо не стал бы вождём, если бы не обращал внимания на мелочи.

— Почему ты здесь сидишь?

Если у дочери «запретные дни», она промолчит, делая вид, будто не слышит. Но Упрямая Веточка обернулась.

— Что это! — невольно сорвалось с губ ошарашенного отца.

На скуле у девушки багровел большой синяк, а на щеке ярко выделялись три свежие царапины.

— Кто это сделал? — мгновенно взял себя в руки мужчина, удивляясь, почему никто из жён ему ничего не сказал.

— Бледная Лягушка! — плача, выпалила дочь.

— Кто? — не понял вождь.

— Фрея! — зло фыркнула, входя в вигвам, Лёгкое Облако. — Набросилась, как волк на оленёнка. Едва оттащили, а то бы убила.

Эти слова показались столь невероятными, что Белое Перо недоверчиво нахмурился.

— Фрея тебя ударила?

— Да! — огрызнулась Упрямая Веточка, хлюпая носом и размазывая слёзы по щекам.

Вождь хорошо знал свою дочь и не мог представить, чтобы кто-то мог обидеть её безнаказанно. Очевидно, девчонки крепко подрались. Теперь понятно, почему супруги помалкивали.

У мужчин и женщин были свои тайны. У мужчин — магия оружия, охоты и войны. У женщин — всё, что касалось деторождения и семьи. Имелись ритуалы, о которых представителям противоположного пола даже знать не полагалось. Так повелось издревле, и никому не могло прийти в голову обижаться или попытаться вызнать чужие секреты.

Женщины всегда жили своим собственным мирком, поэтому не все их ссоры становились известны отцам, мужьям и братьям. Да те к этому и не стремились, считая недостойным мужчины-охотника вмешиваться в женские дела. Но сейчас дело касалось той, кого Детям Рыси прислал сам Владыка вод. Поэтому вождь всё же решил выяснить, в чём дело.

— Откуда здесь это? — сурово спросил он, достав из-за пояса кусок синей ткани.

Мать и дочь переглянулись.

— У Бледной Лягушки кто-то изрезал одежду, — после долгого молчания выдавила из себя супруга. — Она решила, что это Упрямая Веточка. Подбежала, швырнула ей в лицо обрывки и полезла драться.

Тяжело засопев, Белое Перо занял своё место, жестом приказав жене расположиться рядом.

— Вот так, ни с того, ни с сего, пришла именно к нашему вигваму?

— Чего ещё ждать от дуры беспамятной? — презрительно фыркнула Лёгкое Облако, скрестив руки на могучей груди.

Пока вождь решал, стоит ли вступать с ней в перепалку, заговорила дочь:

— Когда мы с Быстрой Тетёркой и Остроухой Сойкой шли от Пляшущего водопада, то встретили Бледную Лягушку. Я ей сказала, что она слишком долго спит.

— И что Фрея? — нахмурился отец.

— Ничего, — пожала плечами девушка. — Она же до сих пор по-человечески не понимает. Прошла мимо.

Упрямая Веточка поджала губы, всем видом демонстрируя, что рассказала далеко не всё.

— Дальше! — строго потребовал Белое Перо. — Вы же не вернулись после этого в стойбище?

— Нет, — еле слышно ответила дочь, опустив глаза. — Мы за ней пошли.

— Для чего? — продолжал допытываться мужчина, всё больше раздражаясь.

— Это всё Быстрая Тетёрка! — огрызнулась дочь. — Давайте, говорит, посмотрим, чем она наших парней сманивает.

— Каких таких парней? — не понял вождь.

— Одинокий Орех раньше дарил подарки Быстрой Тетёрке, а сейчас таскает их в вигвам Мутного Глаза, — пояснила Лёгкое Облако.

— А там, кроме этой противной Бледной Лягушки, девушек нет, — добавила Упрямая Веточка.

Белое Перо досадливо крякнул. Он хорошо знал этого паренька из рода Чёрных Рысей. В этом году из-за жестокой лихорадки Одинокий Орех не смог стать охотником. Оставаясь самым старым из «рысят», молодой человек подвергался многочисленным насмешкам. Кое-кто даже поговаривал, что он нарочно заболел, испугавшись испытания. Мало кто из мужчин в это верил, но успехом у девушек юноша не пользовался. По крайней мере, так говорили молодые охотники.

Однако оказалось, что Быстрая Тетёрка всё же принимала от него знаки внимания. Хотя у той просто не оставалось выбора. Который год женихи их вигвам стороной обходят. Чтобы в перестарках не остаться и за Одинокого Ореха ухватишься. А тот взял да и ушёл к другой.

Вождь усмехнулся. Когда парень дарит что-то приглянувшейся красавице, это значит лишь то, что она ему понравилась, и молодой человек рассчитывает на обратную благосклонность с её стороны.

Но, отдавая подарки родителям девушки, юноша открыто заявляет о своих серьёзных намерениях. После чего, как правило, следует сватовство.

Так что ярость Быстрой Тетёрки не удивительна и вполне объяснима. Вот только почему Одинокий Орех выбрал именно Фрею? Ну, об этом он сам расскажет. Пока что надо выяснить, что же произошло с девчонками у Пляшущего водопада и в стойбище.

Поэтому, сурово сведя брови к переносице, Белое Перо поинтересовался:

— Ну и как, посмотрели?

— Да было бы на что! — фыркнула Упрямая Веточка. — Тощая, бледная, страшная, как червяк на падали!

— И поэтому ты порезала её одежду? — спросил вождь.

— Это не я! — моментально возразила дочь. — Я хотела только испачкать её рубаху соком ягод. Это всё Быстрая Тетёрка! Она…

Девушка всхлипнула.

— Почему ты её не остановила? — звенящим от гнева голосом проговорил Белое Перо.

— Как? — вскричала Упрямая Веточка. — В неё словно злой дух вселился. Достала из корзины нож и начала всё кромсать! Режет и плачет, режет и плачет.

— Бедная девочка, — скорбно покачала головой Лёгкое Облако и тут же напомнила мужу. — Я сказала, что от чужачки будут только одни неприятности.

— Её прислал сам Владыка вод! — рявкнул вождь. — Забыла, что говорил Колдун?

— Только он не сказал зачем! — парировала супруга. — Вроде, как мы сами должны догадаться!

Женщина наклонилась вперёд, раздувая ноздри.

— Так я уже знаю, для чего она здесь!

— Ну, скажи? — криво усмехнулся Белое Перо.

— Портить нам жизнь! — выпалила Лёгкое Облако. — Думаешь, только Одинокий Орех на неё заглядывается? Как бы не так! Глухой Гром тоже таскает мясо в вигвам Мутного Глаза. Они со старухой скоро разжиреют, как медведи осенью!

— Хватит, — тихо сказал вождь, поднимаясь.

Супруга попятилась назад, прижимая к себе дочь. А мужчина невольно сравнил Упрямую Веточку с Фреей. Жаль, конечно, что посланная Владыкой вод девица выше ростом и шире в плечах, но ничего не поделаешь. Обойдётся как-нибудь.

— Отнесёшь Фрее своё новое платье, — всё так же негромко приказал Белое Перо. — И попросишь не держать на тебя зла.

— Но не я же резала те тряпки! — обиженно воскликнула Упрямая Веточка.

— Ты наказываешь её за чужую вину! — вторила ей мать.

— Она дочь вождя племени Детей Рыси! — звенящим голосом проговорил Белое Перо. — Она знала, что подруга злится на Фрею, и не увела её в стойбище! Вот за эту глупость я её и наказываю.

— Тогда надо наказать и Бледную Лягушку, — прищурила злые глаза Лёгкое Облако. — За то, что напала на дочь вождя!

— Неужели вы её мало побили? — усмехнулся супруг.

Женщина молча поджала губы, а мужчина вышел из жилища, оставив её с дочерью.

У костра Медовый Цветок резала съедобные корни. За время разговора она ни разу не заглянула в вигвам, предпочитая не вмешиваться.

Белое Перо проводил взглядом заплаканную Упрямую Веточку, прижимавшую к груди тёмно-коричневый свёрток.

— А что будет с Быстрой Тетёркой? — вполголоса поинтересовалась супруга, помешивая варево деревянной ложкой.

— Мне всё равно, — коротко бросил мужчина. — Пусть решает её отец.

Даже нежное мясо молодой свинки, сваренное с корешками, травками и свежей ореховой мукой, не вернули ему хорошего настроения.

Давно уже в роду Палевых Рысей не происходило ничего более глупого и несуразного. Конечно, случалось, что девчонки ссорились из-за парней, даже ругались. Но чтобы резать одежду или устроить драку на виду у всех?! Такого вождь припомнить не мог. Хотя её то как раз затеяла Фрея. Белое Перо вновь почувствовал к ней что-то вроде уважения. Девка не стала молча сносить обиду, а бросилась в бой. Хотя и знала, чья дочь Упрямая Веточка. Не испугалась ни его гнева, ни Лёгкого Облака с Медовым Цветком. А они обе старше и сильнее. Поступок храбрый, достойный охотника, хотя и не очень умный. Но это можно оправдать молодостью Фреи. В её годы он совершал ещё большие глупости.

Дочь вернулась мрачно подавленная. Не глядя на вождя, уселась возле матери, которая тут же вручила ей большой кусок мяса.

Потихоньку люди стали стягиваться к священному столбу. «Рысята» развели большой костёр. Стали слышаться шутки и смех. Над огнём повесили поросёнка, которого съедят всем родом. Отвечая на вопросы, Белое Перо шарил глазами вокруг, отыскивая Фрею. Но не видел ни Мутного Глаза, ни Расторопной Белки, ни Лепестка Ромашки. Может, подойдут позже? Зато заметил помощника Колдуна. Тот что-то говорил Дневной Сове, бросая голодные взгляды на поджаривавшегося поросёнка. «Надо послать мяска Колдуну», — решил вождь, махнув Медовому Цветку. Выслушав мужа, та понимающе кивнула.

Вдруг его кто-то окликнул. Обернувшись, Белое Перо увидел переминавшегося с ноги на ногу Одинокого Ореха.

— Чего тебе? — нахмурился мужчина, втайне радуясь, что парень, которого он собирался искать, обратился к нему сам.

— Отпусти меня на большую охоту, вождь? — дрогнувшим голосом сказал молодой человек.

Юноши, не прошедшие посвящения, не могут надолго покидать стойбище без разрешения главы рода или кого-то из старших, уважаемых охотников. Так что в этой просьбе нет ничего необычного. За исключением того, что «большая охота» означает не только долгое отсутствие Одинокого Ореха, но и крупного зверя, добывать которого в одиночку «рысятам» не полагалось.

Не обратив внимания на тревожный взгляд супруги, Белое Перо поднялся, сделав знак парню следовать за ним.

Едва не вляпавшись в вонючую кучку, он поморщился, и резко развернувшись, раздражённо спросил:

— После посвящения ты собираешься взять Фрею в свой вигвам?

Взрослые охотники редко задают подобные вопросы молодым, если дело не касается их близких. Поэтому Одинокий Орех немного растерялся.

— Да, вождь, — кивнул он, чуть помедлив.

— Почему? — опасаясь, что их могут услышать, понизил голос Белое Перо.

«Рысёнок» смущённо отвёл глаза.

— Скажешь правду, отпущу на большую охоту, — продолжал наседать вождь. — Соврёшь, останешься в стойбище. Зачем она тебе? Такая бледная, худая, волосы, как сухой мох, да и те короткие. Без памяти. Ничего не умеет.

Парень молчал.

— Тогда иди к костру и ешь мясо, — раздражённо буркнул Белое Перо. — Сегодня его на всех хватит.

— Но она всё-таки лучше, чем Быстрая Тетёрка, вождь, — выдавил из себя Одинокий Орех.

Вспомнив вечно хмурое лицо, грубый голос, визгливый смех и склочный характер этой девицы, мужчина мысленно с ним согласился.

— Хорошо, иди.

— Спасибо, вождь! — расплывшись в счастливой улыбке, парень не смог удержаться и похвалился. — Мутный Глаз готов отдать её мне сразу после посвящения.

«Старый дикобраз уже распоряжается судьбой той, кого послал сам Владыка вод! — вспыхнул было Белое Перо, но тут же успокоился. — А как же иначе? Ведь Фрея живёт в его вигваме и кормится у его очага».

— А ты у неё спрашивал? — спросил вождь уже в спину удалявшегося «рысёнка».

— Нет ещё! — беспечно махнул рукой тот. — Уговорю, куда она денется?

— Попробуй, — в сильном сомнении буркнул Белое Перо, хорошо зная, что у аратачей не принято силой заставлять девушек выходить замуж.

Вернувшись к костру, вождь заметил, что Мутный Глаз с супругой всё же присоединились к родичам, а вот их дочь и Фрея так и не появились.

«Уж не переусердствовали ли мои жёны? — с лёгким беспокойством думал Белое Перо, краем уха слушая рассказ одного из своих спутников об охоте на кабанов. — Как бы Владыка вод не обиделся за такое обхождение с его девицей?»

Утром он первым делом отправился к Мутному Глазу. Пока тот гордо демонстрировал новые корзины, вождь искоса оглядывался, отыскивая Фрею. Но едва та вышла из вигвама, по-прежнему одетая в старое платье, поспешно отвёл взгляд.

Левая половина лица представляла собой сплошной синяк, один глаз заплыл, зато второй злобно сверкнул, глядя на гостя.

Возившаяся у костра Расторопная Белка недовольно всплеснула руками.

— Куда ты? Чуть на ногах стоишь!

Фрея что-то прошептала, с трудом разлепив разбитые губы. Старуха понимающе кивнула и, подхватив её под руку, повела за вигвам.

— Нехорошо получилось, вождь, — проворчал Мутный Глаз, скорбно качая головой. — Вчетвером на одну девчонку. Если бы не Гудящий Шмель, насмерть могли забить или покалечить.

— Она начала первая! — чуть резче, чем хотелось, сказал Белое Перо. — Моей дочери тоже досталось!

— Это так, — вздохнув, согласился старик. — Да ведь это была единственная одежда Фреи.

По-прежнему не глядя на мужчин, девушка уже без посторонней помощи вернулась в жилище. Вождю показалось, что она в ней вообще не нуждается, а Расторопная Белка проявила заботу лишь для того, чтобы его упрекнуть лишний раз. Мелкая женская месть, которая не произвела на Белое Перо особого впечатления. Вдруг, вспомнив заплатанное платье Фреи, он спросил:

— Разве к вам вчера не приходила Упрямая Веточка?

— Приходила, — ответил старик, пожевав сухими губами. — Только она с ней разговаривать не захотела. Видишь, как лицо изуродовано? Какая же девчонка такое быстро забудет?

— Зарастёт, — пренебрежительно махнул рукой вождь, и внутренне морщась, спросил. — Говорят, к вам уже женихи с подарками ходят?

Он понимал, что подобные разговоры больше похожи на женскую болтовню, но это происшествие может вызвать гнев Владыки вод. Это глупые девчонки могут не бояться, а Белое Перо прожил достаточно, чтобы убедиться, насколько непредсказуемы и коварны могут быть духи. Как жестоко они могут мстить. Что если это ждёт и обидчиц Фреи?

А всему виной глупый Колдун! Так и не смог узнать, для чего она здесь? Может, действительно, стоило послать к Детям Кабана? «Нет, — признался сам себе вождь. — Только самые могучие Колдуны могли вникнуть в замыслы Великого Духа, творца всего сущего. Таких уже давно нет. Толстяк же сделал всё, что мог». Детям Рыси остаётся только ждать, надеясь со временем постичь волю Владыки вод.

Вот только деятельная натура Белого Пера не позволяла ему уподобляться камню на склоне оврага. Он должен сделать всё, чтобы уберечь племя, а значит, попытаться предугадать, как отнесётся пославший Фрею дух к её замужеству.

Именно поэтому вождь расспрашивал Мутного Глаза о том, чем ещё вчера и не подумал бы интересоваться.

Не скрывая удивления, старик степенно кивнул.

— Одинокий Орех заходит. Я не против, пусть уговаривает и ставит свой вигвам. Жених так себе, но охотник вроде не плохой. Да хороший на неё и не позарится.

Мутный Глаз доверительно понизил голос:

— И красотой не блещет, да и старовата уже. Не знаю, сколько ей лет, но уж точно не тринадцать.

Белое Перо понимающе закивал, всем видом выражая заинтересованное внимание.

— Пусть уж лучше за Одиноким Орехом будет, хоть он и сирота. Чем второй женой к кому-то идти.

После этих слов вождь сразу разгадал нехитрый замысел Мутного Глаза. Сил у стариков всё меньше, обихаживать свой вигвам всё труднее. Сыновей у них нет, у Лепестка Ромашки свекровь живёт. Для Мутного Глаза с Расторопной Белкой места точно не будет. А у Одинокого Ореха — ни отца, ни матери. «Умён старик, — уважительно подумал Белое Перо. — Наперёд смотрит».

И словно что-то вспомнив, поинтересовался:

— И больше никто?

Собеседник нахмурился, машинально поправив перья в волосах.

— Не должен Глухой Гром на Фрее жениться.

— Почему? — не на шутку удивился вождь. — Он храбр и силён. Умелый охотник.

— Так ведь они же брат с сестрой! — проговорил Мутный Глаз с видом полного превосходства.

Белое Перо на миг вытаращил глаза, но тут же понимающе хмыкнул.

— Я взял Фрею в свой вигвам, — стал объяснять старик. — Теперь она мне как дочь и тоже принадлежит к роду Палевых Рысей, а значит, не может стать женой Глухого Грома.

— Ты рассудил мудро, — одобрительно кивнул Белое Перо.

«Ну что же, Одинокий Орех вполне подходящая пара для той, которую прислал Владыка вод, — думал он, успокоившись. — Этот никогда не сможет стать ни главой рода, ни вождём. Надо только проследить, чтобы он, наконец, прошёл испытание, и отправить в стойбище Рыжих Рысей. Пусть Твёрдый Зуб с ней сам возится!»

Два дня жизнь шла своим чередом. Вождь с удовлетворением убедился, что девушка поправляется от полученной трёпки, хотя по-прежнему предпочитает ходить в старом платье Расторопной Белки. Да и у дочери синяки тоже спали, и стали заживать заботливо смазываемые целебной мазью царапины.

А вот на третий день, когда он, устав на охоте и при делёжке здорового лося, вздумал спокойно отдохнуть возле костра, рядом присела Лёгкое Облако, чьё озабоченное лицо Белому Перу очень не понравилось.

— Приходила Кудрявая Лиса, — вполголоса сказала супруга. — Плакала, жаловалась на сына.

— Глухой Гром плохо заботится о своей матери? — изумился Белое Перо.

— Нет, — поморщилась Лёгкое Облако. — Он хочет взять Бледную Лягушку. Вчера принёс ей красивых ракушек и перья цапли.

— Она взяла? — изумился вождь, обычно не интересовавшийся подобными вещами.

— Взяла Расторопная Белка, — отмахнулась женщина и тут же вскричала. — Да пусть берёт! Лишь бы Бледная Лягушка не стала его женой. Кудрявой Лисе такая невестка не нужна.

— Фрея вошла в наш род, как он может на ней жениться? — нахмурился мужчина.

— Мать ему то же самое говорила, — зло поморщилась Лёгкое Облако. — А тот одно твердит, что кровного родства нет. Свою бабку вспомнил. Она из Детей Кабана была, замуж у Чёрных Рысей вышла. А Бледная Лягушка вообще из непонятно каких земель.

Вот тут вождь уже не смог скрыть недовольную гримасу. Ну, конечно, как он мог поверить этому старому облезлому дикобразу и забыть о невестах, взятых Детьми Рыси из других племён.

— Ты должен запретить Глухому Грому жениться на Бледной Лягушке! — бубном рокотала супруга. — Пусть её Одинокий Орех забирает.

— Ты в своём уме, женщина?! — вытаращил глаза вконец обозлённый супруг. — Глухой Гром не мальчишка-«рысёнок», а взрослый охотник! Как я могу указывать ему, кого вести в свой вигвам?! Я вождь, а не отец.

— Ты вождь, значит, можешь приказать любому! — стояла на своём Лёгкое Облако.

— Глухой Гром просто откажется, — попытался успокоиться Белое Перо. — И будет прав, а я стану посмешищем. Так знай, этому не бывать!

— И ты знай, — жена наклонилась вперёд, вытянув жирную шею. — Мы не дадим Бледной Лягушке жить в нашем роду.

— Кто это? — вскинул брови мужчина.

— Ваши жёны и матери, вождь! — с вызовом и издёвкой объяснила Лёгкое Облако.

По-хорошему надо бы заставить её замолчать, но Белому Перу вдруг стало любопытно.

— Даже Расторопная Белка?

— Кто будет слушать выживших из ума старух, — пренебрежительно отмахнулась супруга.

— Я ничего не скажу Глухому Грому! — резко оборвал её вождь. — Не стану позорить ни его, ни себя. Пусть берёт в жёны, кого захочет. Если не будет против Мутный Глаз и согласится Фрея, значит так тому и быть. Понравится им Одинокий Орех, пусть уходит в род Рыжих Рысей. Значит, такова воля Владыки вод.

— Останется она здесь, хуже будет! — вскричала Лёгкое Облако, щеря в оскале ряды жёлтых зубов. — Пусть уходит!

— Заткнись! — тихо рявкнул супруг, толкнув женщину. Вроде бы и не сильно, но та отлетела к лежанке, тяжело грохнувшись на кипу шкур.

Белое Перо покинул вигвам в сильнейшем раздражении. Упрямая Веточка с Медовым Цветком сидели возле костра и беседовали, подчёркнуто не глядя в его сторону.

«Подслушивали, — усмехнулся он про себя, присаживаясь на разложенной у огня волчьей шкуре. — Тем лучше, не будут переспрашивать».

В бронзовом котелке над огнём кипела вода, распространяя вокруг аппетитный аромат мяса и трав. В последнее время Белое Перо предпочитал есть его варёным. Зубов поубавилось, а те, что остались, часто болели.

Рот начал наполняться слюной, когда до его ушей долетел какой-то шум. К соседнему вигваму подбежал мальчишка, вопя на ходу: «„Рысёнок“ лесного быка убил! Воробей, бежим, посмотрим!»

Мужчина приподнялся. Звуки доносились со стороны жилища Мутного Глаза. Медовый Цветок ловко поймала парнишку, когда тот летел назад с кучей приятелей. Тот попробовал вырваться, но, узнав жену вождя, притих.

— Что случилось? — с любопытством спросила она.

— «Рысёнок» Одинокий Орех принёс Бледной Лягушке шкуру лесного быка! И много, — мальчишка широко развёл руками. — Много мяса!

Отпустив его, женщина растерянно посмотрела на мужа.

«Так вот для кого он охотился!» — раздражённо думал вождь, шагая вместе с женой и дочерью туда, куда торопливо собирались люди со всего стойбища. У жилища Мутного Глаза уже колыхалась целая толпа. Не задерживаясь, Белое Перо стал пробираться вперёд.

У костра, выпрямившись, словно туго натянутая струна, стояла Фрея, прижав к груди сжатые кулачки. Чуть в стороне сидел надувшийся от важности старик с явно недовольной женой и улыбавшейся Лепестком Ромашки.

Осунувшийся Одинокий Орех, в залитой кровью рубахе и разорванных териках, мялся по другую сторону огня, а возле его ног лежала свёрнутая шкура.

— Это молодой бык-сеголеток, — дрожащим от волнения голосом говорил «рысёнок». Ещё бы! Главное не только вручить подарок, но и подобрать нужные, правильные слова, которые понравятся девушке и её родителям. А это очень трудно. Особенно при таком числе свидетелей.

— У него мягкая, но уже прочная шкура. Ты сможешь сшить из неё себе одежду.

Юноша сглотнул.

— Такую, какая тебе нравится.

В лице Фреи с уже начавшей спадать опухолью что-то дрогнуло.

Очевидно, это заметил и Одинокий Орех, заметно приободрившийся по ходу своей речи.

— Возьми и это мясо, которое я добыл для тебя. Ешь много, тогда твои ноги станут быстрыми и неутомимыми, руки ловкими и сильными, а лоно подарит жизнь сильным сыновьям и красивым дочкам.

По толпе пробежал восхищённый шепоток. Парень перевёл дух, расплываясь в довольной улыбке. Даже вождь одобрительно хмыкнул, удивляясь, как этот глуповатый «рысёнок» сумел найти такие красивые, приятные для любой девушки слова. Не иначе кто-то подсказал.

Между тем ноздри прямого носа Фреи гневно раздулись, а губы сжались так плотно, что лопнула тонкая затянувшая рану корочка, и по подбородку поползла крошечная тёмно-красная капля. Но Одинокий Орех с воодушевлением продолжал.

— Если ты войдёшь хозяйкой в мой вигвам, то никогда не будешь голодать, и дети наши всегда будут сыты.

Он умолк, напряжённо ожидая ответа вместе с затаившими дыхание аратачами.

«Ох, не то сказал! — с внезапным удивлением понял Белое Перо, заметив, как глаза девушки подёргиваются презрительным холодком. — Забыл, глупец, кто она, и по чьей воле здесь оказалась».

К Фрее подошла Лепесток Ромашки, и осторожно взяв за рукав, что-то зашептала на ухо. Кое-кто невольно вытягивал шею, пытаясь разобрать слова женщины. Девушка дёрнулась, но дочь Мутного Глаза не отпустила, почти силой заставив выслушать себя.

— Спасибо за подарок, храбрый Одинокий Орех, — зло процедила сквозь стиснутые зубы Фрея, слизнув кровь с нижней губы. — Хорошо будет той девушке, которая станет твоей женой.

— Я тебя хочу, — растерянно пробормотал разочарованный, никак не ожидавший такого ответа «рысёнок». Не всякий охотник способен в одиночку добыть молодого лесного быка, и не каждая девушка получает такой подарок. Да ещё на виду у всего племени.

Обернувшись, Фрея обменялась парой слов с Лепестком Ромашки, после чего обратилась к Одинокому Ореху.

— Сначала стань охотником, потом замуж зови!

Кто-то, кажется, Глухой Гром громко рассмеялся. Его поддержали несколько голосов.

Хотя в предложении «рысёнка» не было ничего необычного. Живя в чужом стойбище, они не только готовились к жизни взрослых охотников, но и подыскивали себе невест. Ухаживали за девушками, договаривались с их родителями. Случалось, что молодые люди жили как супруги ещё до того, как жених получал право поставить свой вигвам и создать семью. Поэтому не удивительно, что после таких слов Фреи послышались недовольные возгласы мужчин и громкое, презрительное фырканье женщин.

Видимо, почувствовав, что события выходят из-под контроля, Мутный Глаз приказал убрать шкуру и разделать мясо.

— Дрянная девчонка! — громко сказал кто-то. — Зачем парня обидела?

— Вот и целуй теперь свою Бледную Лягушку! — визгливо крикнула Быстрая Тетёрка и залилась громким, злорадным смехом.

Но Фрея даже не обернулась на этот глумливый хохот, словно тот совсем её не задевал. Люди начали расходиться, оживлённо обсуждая случившееся. К Белому Перу подошёл расстроенный «рысёнок». Перехватив жалостливые взгляды, которые бросали на молодого человека жёны и Упрямая Веточка, мужчина приказал им идти домой.

— Остальное мясо я спрятал в расщелине у Раздвоенной скалы, вождь, — пробубнил паренёк, пряча глаза. — Вход камнями заложил, внутрь головешку бросил, чтобы медведей отпугнуть.

— Ты будешь великим охотником, Одинокий Орех! — когда предводитель Детей Рыси находил нужным, он не скупился на похвалы. А сейчас нужно ещё и поддержать обиженного надменной девицей парня. — Даже я не смог бы сделать лучше. Завтра мы пойдём туда и принесём всё в стойбище.

Хотелось ещё чем-то утешить молодого человека, но он передумал. Мужчина переживает свои неудачи в одиночестве.

— Эй, сопляк, Фрея сказала, что тебе ещё рано дарить подарки девушкам! — насмешливо крикнул Глухой Гром в спину Одинокому Ореху, удалявшемуся в сопровождении трёх «рысят».

Белое Перо резко обернулся на голос. Молодой охотник стоял в десяти шагах, гордо расправив плечи и выпятив грудь.

— Зато тебе уже поздно! — отозвался кто-то из мальчишек.

— Фрее нужен настоящий мужчина, а не прыщавый юнец! — продолжал насмехаться Глухой Гром.

— Ты их сам до сих пор давишь! — крикнул тот же парнишка. — Вся рожа в пятнах!

Ну, это была уже полная клевета! Гладкости кожи молодого охотника завидовали даже многие девушки.

— Ах ты, шакалий выползок! — рявкнул Глухой Гром, бросаясь к насмешнику. Но тот, смеясь, удрал, продолжая выкрикивать обидные дразнилки.

— А ты что не бежишь? — усмехнулся молодой мужчина, подходя к Одинокому Ореху.

— От тебя, что ли? — презрительно фыркнул тот.

Через секунду они, сцепившись, катались по траве. Вождь не вмешивался, давая возможность им самим разобраться. Но, на всякий случай, остался и стал наблюдать за дракой. Вскоре к нему присоединилось ещё несколько мужчин. Несмотря на молодость, Одинокий Орех оказался серьёзным противником. Он сумел разбить Глухому Грому нос. Но всё же проиграл. Соперник едва не сломал ему руку. Несколько раз ударив «рысёнка» ногой под рёбра, молодой охотник вытер кровь и со значением сказал:

— Фрею ты не получишь! Владыка вод прислал её мне. Понял?

От этих слов Белое Перо, вздрогнув, едва не выругался. Теперь стал понятен столь странный и неожиданный выбор Глухого Грома. Ему нужна не бледная, некрасивая девчонка с неприлично короткими волосами. Этот молодой бычок хочет потешить своё тщеславие, прославиться тем, что приведёт в свой вигвам посланницу Владыки вод.

Гордо выпрямившись, Глухой Гром тряхнул рассыпавшимися по плечам волосами. Одинокий Орех с трудом сел, вытирая разбитое лицо.

— Посмотрим, кого она выберет.

— Женщины любят сильных! — презрительно фыркнул молодой охотник, уже доказавший своё превосходство.

К «рысёнку» подбежал приятель и, помогая подняться, что-то бормотал, злобно сверкая глазами на Глухого Грома. А тот, снисходительно посмеиваясь, принимал поздравления зрителей.

Озабоченный вождь какое-то время рассеянно слушал рассуждения взрослых, умудрённых жизнью охотников о том, что в годы их молодости дрались отчаяннее. Да и девушки были гораздо красивее, чем страшненькая Бледная Лягушка, которую, конечно же, никто из уважающих себя мужчин не привёл бы в свой вигвам.

Однако поддакивавший Белое Перо почувствовал в их словах зависть. И это ему очень не понравилось. Женитьба на девушке, посланной самим Владыкой вод, сделает Глухого Грома ещё более известным среди молодёжи племени. Правда, женщины настроены против Фреи. Но все знают, как они непостоянны. Сегодня не нравится, а завтра будут души не чаять.

В этом случае Глухой Гром, ловкий охотник, храбрец и красавец может стать реальным соперником Поющего Орла в борьбе за место главы рода, а то и вождя. Белое Перо не мог позволить такому случиться. Нужно не допустить свадьбы Глухого Грома и Фреи. Но как это сделать, не привлекая внимание к себе, вождь не знал, поскольку впервые столкнулся с подобной проблемой. Колдун тут не советчик. Старик всегда был себе на уме. Жёны? Нет, эти тут же разболтают по всему стойбищу. А он должен остаться ни при чём.

Уже подходя к вигваму, вождь вспомнил о тётке по матери из рода Белых Рысей. Несмотря на возраст, Вечерняя Стрекоза не утратила остроту ума, пользовалась уважением своих родичей, а главное — умела молчать. Качество чрезвычайно редкое среди женщин. Вот к ней и надо сходить, посоветоваться, не открывая истинных причин беспокойства.

Если бы Фрея владела магией, и все её пожелания сбывались, то у Одинокого Ореха уже давно бы отсутствовали руки, ноги, голова и кое-что ещё. А если бы сбывались народные приметы, «рысёнок», как называли проходивших обучение в чужих родах мальчиков-подростков, икал бы днём и ночью с очень коротким перерывом на сон. Потому что, даже засыпая, девушка обращала к нему самые злые и обидные слова. К сожалению, местный язык для этого подходил плохо, и Фрея пользовалась русским. Хотя так до конца и не представляла значение многих выражений. Но уж очень хорошо они звучали, согревая сердце, когда приходилось на голых коленках ползать по бычьей шкуре, очищая её от плёнок и жира. А потом ещё и мочу по знакомым собирать. Для такого большого «подарка» того количества, что нацедили обитатели вигвама Мутного Глаза, просто не хватило.

И надо же такому случиться, что как только они с Лепестком Ромашки собрались пройтись по соседям в поисках нужного продукта, по закону всемирного свинства заявился Чисан-Глухой Гром. Второй претендент на её руку, сердце и прочие органы.

Узнав, куда те собрались, и, передав Маеме-Расторопной Белке здоровенного зайца, молодой мужчина высказал горячее желание помочь своей будущей невесте в столь трудном деле, сообщив, что уже давно не опорожнял мочевой пузырь. Попривыкшая к простоте здешних нравов, Фрея поставила в двух шагах от незваного гостя вонючий горшок, и отойдя подальше, демонстративно отвернулась.

Уже потом, когда они заворачивали в шкуру остро пахнущий мох, Лепесток Ромашки доверительно сообщила, что с тех пор, как она последний раз видела его голым во время купания на Маракане, тот очень сильно возмужал во всех смыслах.

Но поскольку девушка не проявила никакого интереса к словам своей старшей подруги, или уж скорее названной сестры, та разъяснила всё более детально, в первый раз за последние дни заставив её покраснеть.

— Или тебе больше нравится сопливый мальчишка, Одинокий Орех? — презрительно фыркнула женщина, увидев реакцию собеседницы. — Этот трус специально заболел, чтобы не проходить посвящение! С тем быком ему просто повезло. Он раньше ничего крупнее лисицы не добывал! У него даже вигвама своего нет. А у Глухого Грома много шкур, бронзовый котёл, ножи и всякие красивые штучки, которые он наменял у заморцев.

— Мне никто из них не нравится! — огрызнулась Фрея, вытирая руки пучком травы, брякнув в сердцах. — Я вообще не хочу замуж!

— Да ты что?! — вытаращила глаза Лепесток Ромашки. — А как же дети?

— Не знаю, — она отвела глаза, уже жалея о своей несдержанной откровенности. Тут кстати в памяти всплыли чьи-то слова: «Не всякую мысль следует повторять вслух». — Я ещё не решила.

— Что же тут решать? — удивлённо пожала плечами собеседница. — Ты женщина, значит должна рожать детей. А твой мужчина будет добывать мясо, чтобы вы не голодали, и шкуры, чтобы не замёрзли. Ты знаешь, как у нас бывает холодно?

— Нет, — покачала головой девушка. Она ничего не имела против детей. Вот сам процесс почему-то вызывал у неё стойкое отвращение. Фрея понимала всю ненормальность этого, но ничего не могла с собой поделать, уже смирившись с этой патологией.

— Вода в реке замерзает! — со значением сказала Лепесток Ромашки. — А с неба падает снег! Без тёплых шкур и вигвама можно замёрзнуть.

Девушка собиралась признаться, что знакома со снегом и морозом, но вместо этого не могла удержаться от вопроса.

— Разве ты не сможешь поставить вигвам сама?

Ей данное сооружение показалось довольно простым. Жерди, кора, сучья. Вроде ничего сложного. Разве что каркас внутри? Но и его при известной ловкости можно научиться собирать в одиночку.

— Смогу, конечно, — подумав, ответила женщина. — Только без семьи это просто куча веток. Внутри должен жить мужчина, чтобы охотиться и приносить добычу женщине, которую любит, чтобы она готовила мясо, выделывала шкуры, и их дети. Которые, когда вырастут, будут кормить своих родителей, пока те не уйдут к предкам. Так заведено.

Она вдруг лукаво усмехнулась:

— Или тебе приглянулся кто-то ещё? Признайся, а я расскажу, какой он охотник. Я-то их лучше знаю.

Поскольку Фрее не хотелось отвечать на её вопросы, она задала свой:

— Что же без мужчины с голоду умирать? Разве женщина не может прокормить себя сама? Есть же орехи, ягоды. Да и охотиться можно научиться. Хотя бы на зайцев или оленей каких-нибудь. Дело не хитрое.

Лепесток Ромашки залилась звонким смехом, вытирая тыльной стороной ладони выступившие на глазах слёзы.

— Женщины не охотятся!

— Но почему? — настаивала девушка, радуясь, что ей удалось сменить тему разговора.

— А почему дождь падает с неба? Почему приходит зима, а за ней весна? — продолжая улыбаться, пожала плечами аратачка. — Так заведено Великим Духом. Или у вас по-другому? Женщины выслеживают дичь, а мужчины смотрят за детьми и выделывают шкуры?

Она захохотала, махая руками.

— Только не говори, что они ещё и рожают!

— Я не помню! — зло буркнула Фрея, смахнув со щеки вонючую каплю, сорвавшуюся с пальцев собеседницы.

Они отнесли корзину со шкурой в вигвам.

— Теперь ей надо дня три помокнуть, — всё ещё улыбаясь, сказала женщина.

— Чего это вы там так смеялись? — добродушно проворчала Маема-Расторопная Белка, кромсая ножом холодное вареное мясо.

— Фрея хочет научиться охотиться, — прыснула в кулак дочь.

Вопреки ожиданию девушки старуха не стала ругаться и даже не засмеялась.

— Если человек теряет память, он не знает того, что известно всем!

Она протянула Лепестку Ромашки мосол с остатками хряща.

— Для нас, женщин, всё просто. После первой крови мать с бабушкой заплетают волосы девочки в три косы, и она становится невестой. Мы с тобой это обязательно сделаем, когда твои космы хоть немножко отрастут.

Фрея криво улыбнулась, принимая от Расторопной Белки полоску мяса.

— После того, как невеста входит хозяйкой в вигвам жениха, одну косу расплетают, — продолжила старуха, посасывая кусочек сала. — И делают две.

Она причмокнула губами.

— У охотников по-другому. Они же проводят много времени в лесу, вдали от стойбища, среди зверей и духов. Мало родиться мужчиной, чтобы стать охотником. Много лет живёт мальчик в чужих родах, учится делать оружие, стойко переносить боль от ударов, укусов муравьёв и сороконожек, голод и жажду. Узнаёт, как выслеживать зверя и ещё много тайных вещей, прежде чем получает право пройти испытание.

— Какое? — заинтересовалась Фрея.

— Их много, — протянула Расторопная Белка. — Молодые парни показывают, чему научились в «рысятах». Стрелять из лука, метать дротики, терпеть боль. Надо не шелохнувшись выдержать, пока уголь из священного костра не погаснет на плече. Если он упадёт на землю, или мальчишка вдруг задрожит, то ещё на год останется «рысёнком» и станет посмешищем всего племени.

— Это больно, — покачала головой девушка.

— Ещё бы! — хмыкнула Лепесток Ромашки, а её мать продолжила, облизав сальные губы.

— Те, кого старейшины посчитают достойными, отправляются на охоту. Они должны сами, без старших охотников, принести добычу на праздник по случаю своего посвящения. Только после этого при свете звёзд и под огненным оком Гневной Матери Колдун объявляет имена новых охотников племени Детей Рыси.

— Какой, какой матери? — удивлённо переспросила Фрея.

Расторопная Белка открыла рот, чтобы ответить, но вдруг, подслеповато щурясь, стала смотреть куда-то в сторону.

— Глянь, дочка, это не Белое Перо?

Женщина обернулась. По направлению к их вигваму неторопливо шествовал вождь племени.

— Эй, Мутный Глаз! — громко окликнула старуха супруга. — Кажется, к нам гости?

Оторвавшись от очередной корзины, мужчина взглянул в ту сторону. Сомнений не оставалось, Белое Перо направлялся именно к ним. В душе Фреи шевельнулось нехорошее предчувствие. «По мою душу», — подумала девушка, собираясь уйти. Но потом передумала, решив остаться и выяснить, чего ему надо.

Коротко осведомившись у хозяина о количестве готовых корзин, глава племени заявил:

— Я хочу показать Фрею Вечерней Стрекозе. Она самая старая в племени, и в женских делах побольше Колдуна понимает. Может, разглядит, что он не заметил, и скажет, зачем её прислал Владыка вод?

Старик от неожиданности крякнул. Девушка мысленно взвыла от огорчения. Тащиться куда-то с этим мужчиной ей совсем не хотелось. Между тем Белое Перо продолжал:

— Мы с женой выходим на рассвете.

— Путь не близкий, — наконец, высказался Мутный Глаз. — Втроём пойдёте?

— Возьму пару «рысят» из Белых Рысей, — ответил собеседник. — Пусть родичей навестят.

— Вечерняя Стрекоза — мудрая женщина, — величественно кивнул старик. — Я не возражаю.

— А что я со шкурой делать буду? — внезапно встряла в разговор Расторопная Белка. — Она же испортится, пока вы гулять будете.

Хмуро посмотрев на неё, вождь объяснил:

— Задерживаться мы не будем. За три дня туда — назад обернём. Ничего с ней не случится. Легче чистить будет.

— Ну, если так, — пробормотала старуха, отводя глаза.

— Я тоже с вами пойду, — напросилась Лепесток Ромашки. — Нам почти по дороге. А то я здесь загостилась.

— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами Белое Перо на прощанье.

— Может, ещё поживёшь? — хлюпнула носом старуха. — Поможешь Фрее шкуру доделать да платье сшить.

— Мне к мужу пора, а она и сама справится, — улыбнулась сквозь слезу дочь. — Правда?

— Как-нибудь, — буркнула девушка, подумав: «Что ещё остаётся? Надо какую-никакую одёжку шить, а то одни трусы да это платье осталось».

Расторопная Белка громко высморкалась, вытерев пальцы о траву, и вдруг всплеснула руками:

— И ты так собралась идти в чужое стойбище?!

— Как? — не поняла Фрея.

— В таком платье ты весь наш род опозоришь! — запричитала старуха, хватаясь за голову. — Где то, что принесла Упрямая Веточка?

— Оно слишком маленькое, — возразила девушка, но хозяйка уже торопливо семенила к вигваму, знаками приглашая их следовать за собой.

— Оно же короткое и узкое! — попыталась доказать Лепестку Ромашки Фрея. — Сразу видно.

— Пойдём, посмотрим, — не слушая, сказала женщина. — Там придумаем что-нибудь. В этом платье мы тебя в гости не пустим!

«Сама не хочу», — мысленно морщилась девушка, направляясь за ней.

Как она и предполагала, платье дочурки вождя на неё не налезло. Где-то в своих запасах Расторопная Белка откопала ещё одно. Однако и это оказалось мало. Раздосадованная Лепесток Ромашки предложила ей своё платье, а самой взять одежду матери.

Но и в нём оказалось слишком тесно. Натянуть его ещё получилось, а вот согнуться в нём уже никак.

— Надо перешить то, которое дала Упрямая Веточка! — наконец, решила Расторопная Белка. Судя по всему, она не могла позволить себе упасть в грязь лицом перед чужим родом. Ведь Фрея живёт в её вигваме, значит, она если не дочь, то уж во всяком случае — близкая родственница.

— Как? — встрепенулась Лепесток Ромашки и тут же догадалась. — Вставим полоску?

— Лучше две! — решила старуха. — С обеих сторон.

Поймав недоуменный взгляд, девушка торопливо разъяснила:

— Цвет у кожи разный, а так будет красиво.

— Можем не успеть, — покачала головой Лепесток Ромашки. — Мясо надо варить, за хворостом идти.

— Вы садитесь шить, — скомандовала Расторопная Белка. — Остальное я всё сделаю.

— А где кожу брать? — поинтересовалась женщина у матери.

— Эту берите! — указала та на отпрянувшую Фрею. — Тут всё равно уже и заплаты ставить негде.

Но даже вдвоём они провозились целый день, закончив уже в сумерках при свете костра. Кроме вставок по бокам пришлось ещё пустить полоску по низу, чтобы платье не казалось слишком коротким.

Девушка до крови исколола себе все пальцы, сыпля сквозь зубы разнообразными малопонятными ругательствами, проклиная всех: вождя, задумавшего эти непонятные смотрины, его дочурку, полоумную Быструю Тетёрку, которую ещё ждёт страшная месть, Расторопную Белку, вдруг озаботившуюся её красотой, даже Лепесток Ромашки. А больше всего того, кто её сюда закинул.

Неизвестно, обладают ли те таинственные силы разумом, но возможно из-за их обиды, Фрее впервые за много дней вновь приснился кошмар.

Кто-то с издевательским смехом выкручивал ей руки, бил по животу, дышал в лицо смрадным, удушливым перегаром. К счастью, это продолжалось недолго.

Напуганная стонами девушки, названная мать разбудила Фрею, вырвав из цепких лап ужасного наваждения. Пока старуха, ворча, раздувала очаг, шёпотом велев супругу спать дальше, Лепесток Ромашки протянула ей миску с водой. Робкий огонёк высвечивал из мрака стены вигвама, каркас с развешенными мешочками и пучками трав.

Глядя, как зубы Фреи стучат о край деревянной чашки, Расторопная Белка, жалостливо вздохнув, пробормотала:

— Выходит, не зря Владыка вод лишил тебя памяти.

— О чём ты? — встрепенулась дочь.

— А ты разве не поняла? — старуха протянула руку, чтобы погладить растрёпанные волосы девушки, но та привычно отшатнулась. — Обидел её кто-то. Очень сильно. Днём ничего не помнит, а ночью спит и мучается.

— Но Колдун прогнал духов, — напомнила Лепесток Ромашки.

— Значит, они опять вернулись, — поджала сухие губы мать. — Такое бывает, если у человека большая беда в жизни случилась. Он забыть хочет, а злые духи не дают, напоминают, заставляют мучиться, переживая всё заново.

Она всхлипнула.

— Сколько раз я во сне видела, как Утиный Следок помирает, сынок мой единственный…

На какое-то время в жилище повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только треском горящих веток в очаге да прерывистым дыханием старой женщины, размазывавшей слезы по морщинистому лицу.

— А что тебе снилось? — спросила Лепесток Ромашки, когда молчание стало совсем уж невыносимым.

— Меня били, — коротко ответила Фрея, сжавшись, словно от холода.

— Так вот почему ты здесь! — высморкавшись, заявила Расторопная Белка.

— Почему?! — впилась в неё глазами девушка, с нетерпением ожидая новых откровений.

Не торопясь, словно испытывая терпение затаивших дыхание слушателей, старуха пододвинулась к ним ближе и, облизав вмиг пересохшие губы, выпалила:

— Спрятал тебя Владыка вод у нас от кого-то. Сохранил! А чтобы без страха жила, лишил тебя памяти.

Выслушав подобную версию своего появления в этом мире, Фрея застыла с открытым в изумлении ртом.

Тем временем, Расторопная Белка, встав с лежанки, выбрала в очаге уголёк и, повернувшись к девушке, сказала:

— Сейчас мы прогоним твоих мучителей. До рассвета ещё далеко. Тебе надо поспать.

После чего стала обдувать Фрею через головешку. Мгновенно придя в себя, та закашлялась от дыма и замахала руками. Набрав в грудь воздуха, старуха продолжала дуть, пока огонёк на конце головешки не погас. Удовлетворённо крякнув, она бросила её в костёр со словами:

— Ложись, теперь духи от тебя отстанут.

Мысль о том, что её здесь спрятали, показалась сначала странной, потом смешной. Нет, она чувствовала, что в той жизни имела какие-то очень большие проблемы. Но вот переселение сюда Фрея никак не могла считать для себя благом. Иначе, могли бы сунуть в более привычный мир, а не к этим… индейцам!

В том мире у неё была мать и дом, где имелся компьютер, телевизор и ванная с туалетом. Здесь чужие люди, вонючий вигвам, два придурка в женихах и листья лопуха, которые так и норовят расползтись по пальцам. Да в довершение всех удовольствий — дырявая память, которая никак не хочет восстанавливаться. Так что Фрея категорически отказывалась верить в добрые намерения божества или той силы, что её сюда забросила. Скорее уж это чья-то злая шутка.

Придя к такому выводу, девушка заснула и проспала до тех пор, пока её не растолкали. Звёзды в дымовом отверстии поблекли, а небо посерело. Расторопная Белка торопливо собирала им в дорогу вареного мяса и строго-настрого велела Фрее не задерживаться.

— А то останешься без новой одежды, — предупредила старуха. — Мне одной эту шкуру не выполоскать.

— Как вождь решит, — беспомощно пожала плечами девушка. Действительно, кто знает, что на уме у этого носителя трёх перьев и у той ведьмы, к которой он её ведёт?

К счастью, они не опоздали. Белое Перо с супругой, навьюченной на спине корзиной, только что подошли к вигваму «рысят», возле которого их уже ждали двое поёживавшихся от холода подростков.

Фрея опасалась, что придётся путешествовать в компании толстомясой мамаши Упрямой Веточки, но вождь взял молодую жену с красивым именем: Медовый Цветок.

Он раздражённо огляделся, но, заметив спешащих к ним спутниц, успокоился. Девушка несла свёрнутое одеяло, а Лепесток Ромашки корзину с припасами.

Дождавшись их, Белое Перо, ни слова не говоря, зашагал в лес. За ними потянулись все остальные. Замыкал их маленький караван «рысят».

Шли молча, лишь изредка вождь перебрасывался короткими фразами с женой, да тихо пересмеивались мальчишки, беззастенчивым шёпотом обсуждая Фрею. Та всё прекрасно слышала, но девушку совершенно не интересовало мнение озабоченных подростков о её заднице.

Неожиданно она подумала, что не мешало бы посетить то место, где ей впервые довелось ступить на землю этого мира. Вдруг там есть что-то вроде двери, которая до сих пор открыта? Эта мысль так поразила её, что Фрея едва не бросилась искать то озеро. Вот только вовремя сообразила, что вождь может не оценить такого душевного порыва. Судя по всему, Белое Перо очень хочет показать её какой-то местной ведьме. Ну, а главное, она понятия не имела, где находится тот водоём. Сколько не пыталась девушка вспомнить маршрут, которым шла в первый день, в памяти остались только лес да лось, от которого пришлось прятаться за поваленным деревом.

Твёрдо зная где-то в глубине души об отсутствии «прохода» в свой мир, Фрея понимала, что не простит себе, если всё не проверит.

Эта мысль настолько увлекла её, что девушка очнулась только тогда, когда вождь громко объявил привал. Взглянув на солнце, в движении которого Фрея уже стала немного разбираться, она поняла, что путешественники прошли едва ли не полдня. Удивительно, как ей удалось такое вынести и не свалиться дорогой?

Они оказались на большой поляне, густо заросшей травой с мелкими бледно-серыми метёлками вызревших семян. Усевшись кружком, костёр разводить не стали. Женщины достали припасы.

Вот тут-то девушка почувствовала, как гудят натруженные ноги, в горле пересохло, а плечо натёр ремень, на котором она несла свёрнутое одеяло.

«Рысята» расположились поодаль, с завистью поглядывая на жующих мясо взрослых. Их трапеза ограничивалась какими-то мясистыми стебельками, орехами и ягодами. Всё это мальчишки умудрились нарвать на ходу.

Закончив обгладывать кость, вождь, не глядя, кинул её в их сторону. «Рысёнок» помладше бросился вперёд, грудью прижав к земле неожиданную подачку. Старший товарищ навалился сверху, стараясь перевернуть его и завладеть добычей.

Это зрелище показалось Фрее настолько отвратительным, что она отвернулась.

— Их не кормят, что ли?

— Они почти мужчины и должны сами добывать себе еду, — объяснила Лепесток Ромашки, с интересом наблюдая за поединком.

— Это же дети! — вскричала поражённая девушка. На её взгляд одному было лет десять-одиннадцать, второму на пару лет больше.

— «Рысята» — не дети! — с вызовом и презрением фыркнула Медовый Цветок.

Тем временем старший всё же завладел вожделенной костью. Младший горько всхлипывал, кусая губы и размазывая губы по грязным щекам.

— Охотники не плачут! — насмешливо крикнула жена вождя, приняв от супруга кувшин.

Бросив быстрый взгляд на приятеля, увлечённо скоблившего кость каменным ножом, «рысёнок» рванулся к разложенным на траве стебелькам и орехам.

— Молодец, — тихо похвалила его Лепесток Ромашки. — Не хочет остаться голодным.

Видимо, вождь оставил достаточно мяса, потому что старший и не подумал защищать собранную еду.

— Скоро мы расстанемся, — неожиданно сказала спутница Фрее.

— Почему? — встрепенулась девушка.

— Вам в стойбище Белых Рысей, а мне домой — к Рыжим.

— Я думала, ты уйдёшь завтра, — сама не зная почему, пробормотала Фрея, чувствуя, что успела привыкнуть к этой красивой и умной женщине.

Лепесток Ромашки обняла её за плечи.

— Мы с Тугим Луком придём в стойбище Палевых Рысей на праздник Последнего листа. Всё племя там соберётся.

— Как же я без тебя платье шить буду? — попыталась улыбнуться девушка, чувствуя закипавшие на глазах слёзы.

— Попроси мать, — посоветовала женщина. — Она поможет.

— Пора! — громко заявил Белое Перо, вставая.

Поднимаясь, Фрея едва не вскрикнула от пронзившей ноги боли. Казалось, каждая мышца разрывается, умоляя об отдыхе. Но женщины уже похватали корзины. Значит, ей тоже нужно идти. Показывать слабость нельзя ни в коем случае. И она шла, заставляя себя двигаться, не замечая ничего кроме мелькавшей впереди корзины.

Внезапно та остановилась, а Фрея, не сумев вовремя затормозить, налетела на Лепесток Ромашки и едва не упала.

Та со смехом подхватила девушку за руку, не дав рухнуть на землю.

— Держись! — засмеялась женщина. — Я уже пришла, а вам ещё долго идти.

Заставив себя улыбнуться, Фрея оглянулась. Вокруг ничего необычного. Всё тот же порядком надоевший лес. Разве что хорошо утоптанная тропинка разделялась возле высокого дерева с почерневшей, голой вершиной.

Лепесток Ромашки протянула ей корзину, куда она кое-как затолкала одеяло.

— Чего вы там копаетесь? — недовольно рявкнул Белое Перо.

Девушке хотелось услышать на прощание какие-нибудь напутственные слова или что-то в этом роде. Но женщина просто взяла свёрнутую трубкой кожу, подарок матери и, не оглядываясь, пошла по, свернувшей направо, тропинке.

— Ты долго ещё будешь так стоять? — вновь поторопил её вождь.

— Уже иду! — буркнула Фрея, морщась от боли в натёртом ремнём плече.

«Только бы не шлёпнуться ненароком, — думала она, с трудом передвигая деревянные от усталости ноги. — А то потом не встану. Пусть что хотят, то и делают. Хоть бьют, хоть на себе тащат».

Не в силах терпеть, девушка ни единожды собиралась заявить о необходимости передышки. Но всякий раз Фрею удерживало сознание того, что те крохи уважения, которых ей удалось добиться со стороны аратачей после драки с Упрямой Веточкой, сразу испарятся, обратись она сейчас с такой просьбой.

Поэтому, втягивая со свистом воздух через стиснутые зубы, девушка упрямо шла, не замечая в пылу борьбы с усталостью ни того, что Белое Перо уже сбавил темп, время от времени тревожно поглядывая на неё. Что на губах Медового Цветка давно кривится презрительная усмешка, а «рысята» вообще куда-то исчезли, предварительно отпросившись у вождя.

Ноги Фреи то и дело заплетались о корни, торчавшие из земли. Не удивительно, что она, наконец, упала. Но тут же поднялась, как альпинист, цепляясь пальцами за шершавую кору дерева.

— Ещё немного, — буркнул вождь, очевидно желая её подбодрить. — За холмом озеро, там и заночуем.

«Обрадовал!» — мысленно застонала девушка. Сейчас для неё этот пригорок казался столь же далёким и недоступным, как горизонт, подножье радуги или иная звёздная система.

Но всё-таки она взошла, впёрлась, втащилась, добралась! Фрея всё ещё плохо помнила свою прошлую жизнь, однако в нынешней именно этот момент казался ей самым счастливым. Даже от души врезав по наглой роже вождиной дочки, она не чувствовала себя такой довольной.

Мельком взглянув на блестевшую водную гладь, девушка заторопилась вниз по склону, словно обретя второе дыхание. Ведь там на берегу отдых, можно будет лечь и никуда не идти. Скорее бы!

Очевидно, в награду за упорство, а, может, в качестве компенсации за расставание с Лепестком Ромашки, судьба приготовила ей маленький подарок. Когда трое путников вышли на берег, их ждал догорающий костёр и смеющиеся «рысята», доедавшие тушку какого-то мелкого зверька.

Без сил рухнув на траву, она безучастно выслушала разговор Белого Пера с мальчишками. Тот похвалил их непонятно за что, а Медовый Цветок стала раскладывать одеяла. Под её насмешливым взглядом Фрея всё-таки смогла встать. Пошатываясь, она направилась к озеру, где с наслаждением умылась. Теперь, по крайней мере, хватит сил расстелить одеяло и не придётся спать на голой земле. О еде вымотавшаяся до предела девушка даже не вспомнила.

А вот её бодрые спутники забывать не собирались.

«Рысята» палками сгребли в сторону тлевшие угли и выкопали два больших камня, похожих на потрескавшиеся булыжники. Вождь рукояткой кинжала разбил один из них. Одуряющее запахло жареным мясом. Рот Фреи, уже собиравшейся лечь, моментально наполнился слюной.

— Иди есть, — не слишком радушно пригласила Медовый Цветок. — Если хочешь.

— Жирные тетерева, — одобрительно проворчал Белое Перо, разделывая запечённую в глине птицу. — Хорошая добыча.

Слушая его, подростки пытались сохранить невозмутимость, но у них это плохо получалось.

Однако, несмотря на похвалы, «рысятам» досталось совсем не много. Хотя от этого они не перестали выглядеть ужасно довольными собой и жизнью.

Вновь обретя интерес к окружающему миру, девушка с удивлением наблюдала за подростками. Казалось, они вновь стали лучшими друзьями. Как будто и не было драки за полуобглоданную кость, в которой старший отнял у младшего еду. Это показалось ей очень странным.

Сытно рыгнув, вождь вытер засаленным рукавом рубахи жирные губы.

— Завтра в полдень будем в стойбище рода Белых Рысей, — хмуро глядя на Фрею, проворчал он. — Вечерняя Стрекоза живёт в вигваме своего младшего сына, Сломанного Ножа. Будь с ним почтительна. Слышишь?

— Да, вождь, — кивнула девушка, не прекращая жадно грызть косточку.

— Вечерняя Стрекоза — очень мудрая старуха, — поковыряв ногтем в зубах, продолжил Белое Перо. — Она хорошо знает вашу женскую магию, ей известно то, что больше никто не знает.

Медовый Цветок пренебрежительно хмыкнула, вытирая руки о траву.

— Она старая и не сможет говорить долго, — чуть повысил голос мужчина. — Поэтому подумай, что хочешь узнать, уже сейчас.

— Да, вождь, — вздохнула Фрея.

Вот только напрягать мозги совершенно не хотелось. Сбегав в кустики и вымыв руки, она завернулась в одеяло, чтобы сразу же провалиться в глубокий, без сновидений сон.

Но и проснулась девушка раньше всех, долго лёжа с раскрытыми глазами. На востоке небо ещё только собиралось окраситься багрянцем приближавшейся зари. В костре дымило толстое полено. Прямо возле него, свернувшись калачиками, спали оба «рысёнка».

Время от времени один из них поворачивался, подставляя исходившему от головешки теплу другой участок тела.

«Что же это им даже одеял нормальных не дали, — мысленно пожалела она ребятишек. Одетые лишь в юбки и терики, те спали на голой земле, прикрывшись куцыми обрывками шкур. — Так и заболеть недолго».

Впрочем, хорошенько подумав, Фрея так и не вспомнила в стойбище ни одного больного. «С таким уровнем медицины тут сразу умирают», — вздохнула девушка, вставая и со вкусом потягиваясь.

Когда она подошла к озеру, один из «рысят» резко вскинул голову, оглядываясь вокруг не проснувшимися глазами. Но, убедившись, что опасности нет, вновь задремал.

«Сторожит», — усмехнулась про себя Фрея, наклоняясь к застывшей, ровной, как стекло, и такой же прозрачной воде. Она оказалась такой тёплой, что девушке вдруг отчаянно захотелось выкупаться, смыть с тела пот вчерашнего дня.

Поглядывая на мирно посапывавших аратачей, Фрея, осторожно ступая, зашла за прибрежный кустарник, где и избавилась от платья и кроссовок.

Несколько секунд она критически разглядывала своё отражение. Лицо явно осунулось, чётче обозначились скулы, губы казались сжатыми сильнее, чем раньше, брови стали гуще и плотнее сведены к переносице. Волосы сосульками падали на прямые острые плечи, живот сделался совсем плоским, только груди по-прежнему торчали двумя маленькими острыми бугорками.

— Красавица, — с горечью прошептала девушка, делая первый шаг. Не угодившее ей изображение исчезло, скрытое чередой мелких волн.

— Хочешь вернуться к Владыке вод? — хлыстом ударил насмешливый голос.

Резко обернувшись и приседая, она увидела стоявшего на берегу вождя. Насмешливо улыбаясь, он, широко расставив ноги, мочился в озеро, а за его спиной хмурая супруга сворачивала одеяла.

— Просто умываюсь, — буркнула Фрея. Купаться ей почему-то сразу расхотелось. Ни на кого не глядя, она вернулась за куст, где принялась торопливо одеваться.

— Из тебя получится хорошая жена, — то ли насмешливо, то ли одобрительно проговорила Медовый Цветок, дожидаясь, пока попутчица набросит на плечи ремни корзины.

Идти сегодня оказалось гораздо тяжелее, чем вчера. Мышцы вновь заболели, обижаясь на чрезмерную нагрузку. Но девушка уже научилась с этим справляться, зная, что постепенно она исчезнет.

Как правило, аратачи не завтракали, но Фрея отыскала в корзине лепёшку из жёлудей и потихоньку грызла её, стараясь отвлечься от усталости и начинавшей донимать жажды. Она уже бесчисленное количество раз ругала себя за то, что не напилась из озера до того, как проснулся вождь.

Её спутников это нисколько не смутило, а вот девушка не смогла. Побрезговала, за что и поплатилась. Скоро язык превратился в шершавую деревяшку, губы потрескались, а в ушах хрустально звенел звук бегущей по камням чистой, прохладной воды.

Хорошо ещё по дороге удалось сорвать парочку знакомых ягод. Чей кисловатый сок тут же растворился в пересохшей пустыне рта, на какое-то время вернув бодрость, как раз до того момента, как путешественники вышли к ручью.

Когда Фрея оторвалась от воды, её спутники уже скрылись среди деревьев. Впрочем, они шли по хорошо утоптанной тропинке, и девушка не боялась заблудиться. Тем не менее, она припустила вперёд со всей возможной скоростью, на какую оказалась способна.

Выскочив на поляну, в дальнем конце которой непривычно теснились вигвамы, Фрея увидела трёх незнакомых женщин. Двое, держа на плечах палку с перекинутой большой шкурой, оживлённо болтали с Медовым Цветком. Да и вождь, судя по всему, тоже принимал участие в разговоре. А третья, согнувшись под тяжестью большой корзины, шла навстречу девушке.

Едва они сблизились, Фрея уловила в облике незнакомки какую-то неуловимую странность. Заметив её, та тоже замерла. Очевидно, от удивления. Ну, с этим то как раз всё понятно. Не каждый день встретишь здесь девицу в белых мокасинах и с неприлично короткими волосами, едва достигавшими плеч.

Какое-то время они пристально разглядывали друг друга, и Фрея терялась в догадках, на чём же «споткнулся» её взгляд? Обычное, поношенное платье из светло-коричневой кожи с вышивкой и узором из ракушек на груди, то же одинокое пёрышко в волосах возле плетёного ремешка, охватывавшего голову. Не красавица, но случалось встречать и пострашнее. Та же Быстрая Тетёрка. Она хоть и помоложе, чем эта особа, но лицо такое же грубое, разве что подбородок поменьше да на лице морщин нет.

— Это тебя прислал Владыка вод? — спросила незнакомка хриплым, словно простуженным голосом.

— Меня, — кивнула девушка, только сейчас заметив, что волосы собеседницы заплетены в одну косу. Такого ей видеть ещё не доводилось.

Внезапно пахнуло знакомым ароматом.

— Болтаешь с посланницей Владыки вод, Сухой Ручей? — насмешливо произнёс женский голос, выделив интонацией первую часть имени.

«Да это же мужик в платье!» — мысленно охнула Фрея. Ну, конечно! Грубая рожа, широкие плечи, большие ноги в заплатанных мокасинах.

Вдоволь наболтавшись с вождём и его супругой, к ним подошли женщины, тащившие шкуру.

— С кем хочу, с тем разговариваю! — огрызнулся мужчина. — Дурноголовые сороки!

— Не больно умничай! — фыркнула одна из носильщиц. — Пошли, не то один будешь шкуру полоскать.

Грустно вздохнув, Сухой Ручей обошёл всё ещё застывшую от удивления девушку и, сутулясь, зашагал по тропинке, вяло огрызаясь на шуточки спутниц.

Опомнившись, Фрея заторопилась к вождю, который почему-то терпеливо поджидал её, оставаясь на месте. Она не переносила его жён, но любопытство оказалось слишком сильным.

— Медовый Цветок, почему этот мужчина в платье? И почему у него коса?

Белое Перо насмешливо фыркнул, а его супруга презрительно скривила губы.

— Это потому, что он женомуж.

— Кто? — не поняла девушка, впервые столкнувшись со столь странным словом.

— Так называют «рысят», отказавшихся пройти посвящение в охотники, — не оборачиваясь, буркнул через плечо вождь.

— Он не смог пройти испытание? — попыталась уточнить Фрея.

— Ты глупая или глухая? — проворчала Медовый Цветок. — Тебе же сказали — не захотел! Сколько живёшь у нас, а говорить по-человечески так и не научилась!

Оставив последнее высказывание без комментариев, девушка остановилась, будто бы за тем, чтобы поправить платье, и пропустила ехидную женщину вперёд.

Та надменно усмехнулась, но тут же на её лице расплылась довольная улыбка. От селения к ним двигалась группа людей во главе со старейшиной Умным Бобром. Фрея уже знала, что так называют глав родов, и их легко можно узнать по двум бело-чёрным пёрышкам. А глава рода Палевых Рысей, где сейчас жила девушка, являлся одновременно вождём всего племени и носил целых три.

Поприветствовав друг друга, начальственные мужи направились вглубь селения, неспешно рассуждая об охоте и видах на урожай жёлудей. Быстро отыскались знакомые у Медового Цветка. Однако они не столько разговаривали с ней, сколько таращились на Фрею.

Уже успевшая отвыкнуть от такого внимания к своей персоне, девушка чувствовала себя очень неуютно. Тем более, что зрительницы, ничуть не стесняясь, обменивались впечатлениями.

Досталось и бледной коже, дурацким мокасинам, коротким волосам и несуразному, глупому платью, которое ни одна уважающая себя девушка ни за что не оденет.

— Ты тоже не красавица! — не выдержав, огрызнулась Фрея, обращаясь к маленькой, тщедушной девице с брезгливо поджатыми губами на круглом, кукольном лице. — Мои волосы отрастут, а твои косы так и останутся до старости крысиными хвостиками!

Реакция окружающих напоминала сцену из боевика. Сначала тишина и только на таймере быстро-быстро мелькали цифры: 00 03, 00 02, 00 01, 00 00.

Раздавшийся гвалт мало уступал взрыву. Казалось, ещё миг и десяток разъярённых тёток разорвут её в клочья.

— Тихо! — охладил их пыл громогласный рык старейшины. — Разве так гостей встречают? А её сам Владыка вод прислал. Хотите обидеть Великого Духа?

Женщина, шагавшая рядом с Медовым Цветком, осуждающе покачав головой, обратилась к Фрее.

— Прости их глупые слова. Мы же не знали, что ты нас понимаешь.

— Я уже хорошо выучила язык народа аратачей, — сказала девушка, гордо вскинув голову.

— Пойдём, вам надо поесть после дальней дороги, — нарушила неловкое молчание женщина, судя по всему, жена местного старейшины.

Жилище Умного Бобра почти не отличалось от других, разве что отверстие показалось чуть больше. Белое Перо со старейшиной торжественно проследовали внутрь, «рысята» куда-то исчезли, очевидно, отправились навещать родителей, а женщины остались возле ярко пылавшего костра.

Над ним добродушно булькал большой бронзовый котёл, распространяя вокруг запах вареной оленины. У очага хлопотали две девушки. Одна, лет двенадцати с тремя косичками, украшенными яркими лентами, а вторая поменьше с ещё распущенными волосёнками, но уже деловито нарезавшая белесые корешки сточенным ножом. Появление Фреи заставило её оставить работу и уставиться на гостью большими, любопытными глазёнками. Но старшая сестра, привычно играя роль хозяйки, прикрикнув, вернула девочку к работе.

Неожиданно Медовый Цветок тяжело вздохнула.

— Как там мой Кривой Клык? С весны его не видела.

— Он где? — поинтересовалась девушка, стремясь хоть как-то наладить отношения с попутчицей.

— У Чёрных Рысей, — всхлипнув, ответила женщина. — Отец так решил. Уж больно старейшина Мудрый Камень к «рысятам» строгий.

Из вигвама вышла хозяйка. Наклонившись над котлом, потыкала палочкой в серые куски, сокрушённо покачала головой.

— Ещё не сварилось.

Затем села на траву возле гостей. Медовый Цветок тут же отвернулась от Фреи. Потёк неторопливый разговор двух давно не видевшихся женщин. О мужьях, детях, знакомых и родственниках.

Хозяйка, которую звали Горный Тамариск, не забыла и о девушке, задав пару вопросов о Мутном Глазе и Расторопной Белке, но в основном беседовала с женой Белого Пера. А Фрея не успевала сглатывать голодную слюну, с тревогой прислушиваясь к урчанию в желудке. Всякий раз, когда хозяйка вставала проверить варево, девушка надеялась, что вот сейчас ей дадут поесть. Но женщина возвращалась на место и вновь продолжала беседу с Медовым Цветком.

Ну вот, наконец, Горный Тамариск вытащила из кипящей воды два тяжёлых куска мяса и на плетёном подносе отнесла его в жилище.

— А где её синие терики? — вдруг громко спросила малышка у старшей сестры, чинно сидевшей возле костра, заработав вместо ответа звонкий подзатыльник.

— Бери кувшин и бегом за водой. Отец с вождём скоро пить захотят.

Из этого маленького происшествия Фрея поняла, что в роду Белых Рысей уже знают о происшествии с её одеждой.

Обеспечив едой мужчин, хозяйка занялась женщинами. Каждая получила по большому куску мяса. Девушка знала, что приёму пищи гостями предшествует соответствующий ритуал. Здесь же Горный Тамариск ограничилась произнесением слов.

— О Великий Дух, Праматерь Рысь и добрые предки! Разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

После чего все с жадностью набросились на еду. Горячее нежное мясо прямо таяло во рту, возвращая девушке силы и интерес к жизни.

Утолив первый голод, женщины вновь стали переговариваться, на этот раз взявшись за обсуждение способов приготовления жёлудей. Они спорили о том, сколько времени надо держать их в кипятке, чтобы избавить от горечи, когда из вигвама выбрались мужчины.

— Пойдём, Фрея, — сытно рыгнув, проговорил Белое Перо не терпящим возражения тоном. — Нам надо навестить Вечернюю Стрекозу.

— Да, вождь, — без энтузиазма кивнула головой девушка. Перспектива беседы с полоумной старухой совсем не радовала.

— Так её нет в вигваме Сломанного Ножа, — вдруг сказала Горный Тамариск.

— А где она? — нахмурился вождь.

Поднявшись, женщина показала рукой в сторону леса. — Туда ушла с внучками.

Под любопытными взглядами встречных и в сопровождении стайки ребятишек они вдвоём пересекли селение. Ни Медовый Цветок, ни старейшина и его супруга с ними не пошли.

— Ты уже решила, о чём будешь спрашивать?

— Да, вождь, — скромно потупив глазки, ответила Фрея, мысленно прошипев: «Вряд ли бабулька знает, как отсюда выбраться, а все остальное меня мало интересует».

В полусотни шагов от крайнего вигвама, на самом краю поляны расположилась живописная группа. На расстеленной шкуре полулежала, опираясь на пустую корзину, маленькая сухонькая старушка с двумя белыми жидкими косичками, переброшенными на плоскую грудь, и лицом, состоящим, казалось, из одних морщин. Перед ней спиной к селению сидели три девушки и девочка с распущенными по плечам волосами.

Заметив приближающегося вождя, старушка, отложив в сторону ярко-красный цветок на тонком стебельке, прижала узкую ладошку к глазам. Её слушательницы разом обернулись, что-то говоря.

Не доходя несколько шагов, Белое Перо коротко бросил:

— Подожди здесь.

Фрея послушно остановилась. Теперь она разглядела возле старушки пучок каких-то растений.

Похоже, вождь желал поговорить с Вечерней Стрекозой наедине. Потому что внучки, вдруг резво повскакав, отошли в сторону, где, сгрудившись, стали перешёптываться, не спуская глаз с гостьи.

Усевшись возле их бабушки, Белое Перо наклонился к её уху. Выслушав, собеседница так энергично закивала головой, что казалось, она вот-вот отвалится.

— Иди сюда! — махнул рукой вождь.

— Это самая мудрая женщина племени Детей Рыси, — строго сказал он, пристально и недобро глядя в глаза девушке. — Поговори с ней. Потом тебя проводят к вигваму Умного Бобра. Утром мы идём домой.

С этими словами мужчина поднялся, словно уступая ей место. Видя, что вождь уходит, внучки направились к бабушке, но та остановила их властным жестом.

— Там посидите.

С самым мрачным предчувствием Фрея, скрестив ноги, расположилась напротив старушки.

— Это правда, что тебя прислал Владыка вод?

Устав отвечать на этот глупый вопрос, девушка апатично пожала плечами.

— Я не знаю, кто и зачем меня послал.

Вечерняя Стрекоза хмыкнула.

— Фрея — странное и глупое имя. Мокрое какое-то. Тебе бы больше подошло Лунный Свет или Половинка Луны.

«Спасибо, — горько усмехнулась про себя девушка. — Меня уже Бледной Лягушкой прозвали».

— Я не знаю, как меня зовут, — пробормотала она. — Фрея это просто… Просто слово. Мне не известно, что оно означает.

— Я слышала, что Владыка вод отнял у тебя память, — покачала маленькой головкой собеседница. — Но есть вещи, над которыми не властен даже Великий Дух.

Девушка с интересом посмотрела на старушку.

— Ничто в мире не может сравниться с материнской любовью, — наставительно проговорила та. — Ты помнишь своих детей? Судя по возрасту, они у тебя есть.

— Вряд ли, — грустно усмехнулась Фрея.

— Узнать хочешь? — Вечерняя Стрекоза улыбнулась, и её глазки совсем спрятались среди бесчисленных морщин.

— Как это? — не поняла девушка.

— Подвинься поближе, — поманила её старушка и негодующе фыркнула. — Да куда ты шарахаешься?! Было бы чего беречь! Не нужны мне твои прыщи!

— Щекотно, — сквозь зубы процедила Фрея.

Собеседница рассмеялась тихим, клекочущим смехом, потом посерьёзнела. — Твоя грудь не выкормила ни одного ребёнка. Ты что же замужем не была?

— Не знаю! — огрызнулась девушка.

— Так и это проверить можно, — хитро усмехнулась Вечерняя Стрекоза.

— Нет уж! — вспыхнула Фрея. Не хватало ещё, чтобы какая-то старая ведьма своими грязными пальцами у неё внутри ковырялась.

— Значит, ты не всё забыла, — удовлетворённо кивнула хитрая аратачка.

Понимая, что возразить нечего, девушка пожала плечами, отведя взгляд.

— Кое-что помню, но очень мало.

— Родичей? — заботливо поинтересовалась старушка.

— Нет.

— Родителей? Отца, мать?

Фрея вдруг почувствовала потребность кому-нибудь хоть что-то рассказать о своих мыслях, переживаниях, о всём, что так её мучает.

— Я знаю, что у меня есть мама, но не помню, как она выглядит.

Собеседница пожевала сухими старческими губами.

— Родной вигвам?

— Очень плохо, — грустно улыбнулась девушка, чувствуя бегущую по щеке слезу. Вот только как объяснить аратачке, что такое трёхкомнатная квартира?

Но ту данные подробности нисколько не интересовали.

— Почему ты здесь?

— Да откуда я знаю! — вскричала Фрея так, что одна из старухиных внучек вскочила на ноги, но тут же села. — Зачем?! Почему?! Что вы ко мне пристали?! Я жила своей жизнью. Никого не трогала! Вдруг бах…

Девушка беспомощно развела руками, не зная, какое слово подобрать.

— Ни с того, ни с сего я здесь. Одна. Ничего не помню и никому не нужна!

— Бедная ты, несчастная, — голос Вечерней Стрекозы дрогнул. Она протянула сухую старческую ладошку, чтобы погладить её по волосам, но девушка отстранилась.

— Я знаю, что с тобой поступили плохо, — высморкавшись, продолжала старушка. — Избили, одежду, к которой привыкла, испортили. Ты уж прости их.

— Какая теперь разница? — сквозь слёзы усмехнулась Фрея. — Им всё равно, прощу я их или нет.

— А ты их? — быстро спросила собеседница.

Смутившись, девушка отвернулась. Внучки Вечерней Стрекозы изо всех сил делали вид, что разговор бабки с посланницей Владыки вод их ну ни капельки не интересует, но у них плохо получалось.

— Так нельзя, — покачала головой старушка, не дождавшись ответа. — Теперь ты живёшь в роду Палевых Рысей. Эти женщины и девушки твои родичи. Всё равно, что сёстры.

Вспомнив, как рыдала над изрезанной в клочья рубахой, Фрея выдавила:

— Сестёр так не обижают. Я им чужая.

Совершенно неожиданно собеседница вновь засмеялась.

— Ты, видимо, действительно мало что помнишь. Иначе бы знала, на что может пойти девушка ради приглянувшегося парня.

— Да не нужны мне их парни! — возопила Фрея. — Совсем не нужны! Не надо мне никаких женихов!

Поймав недоуменный взгляд старушки, и вспомнив недавний разговор с Лепестком Ромашки, она слегка сбавила тон.

— Я тут только появилась. Ничего не знаю, а меня уже замуж тащат!

— Никто тебя не заставляет становиться чьей-то женой, — сурово возразила Вечерняя Стрекоза. — Но и времени терять нечего. Ты молодая, здоровая. Тебе нужен свой охотник, вигвам, дети.

Девушке захотелось популярно объяснить, в каком месте она видела вигвам, мужа, да и детей. Но для этого Фрея ещё недостаточно овладела языком аратачей. К тому же подобное заявление может шокировать престарелую собеседницу.

— Нельзя так быстро выбрать человека, с кем придётся прожить всю жизнь, — проговорила она, тщательно подбирая слова. — Но ни за Глухого Грома, ни за Одинокого Ореха я не пойду. Так что делить нам было нечего.

Высказавшись, она внезапно успокоилась. Если нельзя избежать неприятностей, надо попробовать хотя бы отсрочить. А там вдруг жизнь подскажет, как их избежать?

— Решать тебе, — сухо проговорила старушка после продолжительного молчания. — Сейчас ты привлекаешь внимание своей необычностью, но скоро все привыкнут и перестанут обращать на тебя внимание.

«Не доживу до такого счастья!» — хмыкнула про себя девушка. Но в глубине души всё же ворохнулся червячок понимания, что собеседница права.

— Или ты так глупа, что собираешься остаться одна? — вскинула брови Вечерняя Стрекоза. — Но женщина не может стать отшельником. Где ты будешь жить? Как добывать еду и шкуры? Для этого нужен мужчина.

Фрея молчала, не зная, что сказать.

— Может, ты желаешь умереть? — продолжала старуха.

— Наверное, так было бы лучше для всех, — не выдержав, пробормотала девушка.

— Так пойди в лес и зарежь себя, — пожала сухонькими плечиками собеседница. — Или попроси вождя удавить тебя тетивой от лука, если боишься крови.

Вздрогнув, Фрея невольно отшатнулась.

— По виду ты взрослая женщина, а по речам — глупая девчонка, которой только что заплели косы, — осуждающе покачала головой старушка. — Даже я ещё не хочу умирать. Может быть весной. Когда станет нечего есть, а солнышко начнёт пригревать землю.

Она вздохнула.

— Но осень и зиму я ещё поживу, если не позовут к себе предки. Ты же молодая. Самое время радоваться самой и дарить счастье своему охотнику.

Вечерняя Стрекоза нервно вытерла губы. Пропустив большую часть её речи мимо ушей, девушка задумчиво проговорила:

— То, что я здесь — какая-то ошибка. Это неправильно. Мне здесь не место.

— Если бы Владыка вод желал твоей смерти, ты бы умерла, — сурово, почти зло буркнула собеседница. — И уж если попала к нам, то живи как настоящий человек! Как аратач!

Утомлённая разговором, старушка тяжело отшатнулась на перевёрнутую корзину.

— Ступай, — вяло махнула она сухой, как птичья лапка, рукой. — Я устала от твоей глупости.

Одна из внучек проводила Фрею к жилищу старейшины. Непринуждённо болтавшие у костра женщины встретили её настороженным молчанием.

— Что сказала Вечерняя Стрекоза? — первой поинтересовалась хозяйка.

— Много всего, — пожала плечами девушка, присаживаясь поодаль. Пересказывать весь разговор, а особенно его окончание совсем не хотелось.

— Ну, помогла она тебе хоть что-нибудь вспомнить? — продолжала допытываться Горный Тамариск.

Понимая, что от неё всё равно не отстанут, Фрея решила кинуть им кость для пересудов.

— Немного.

— Что? — женщина даже подалась вперёд, сгорая от любопытства.

— У меня нет детей.

— А муж есть? — быстро спросила Медовый Цветок.

— Не помню, — покачала головой девушка.

— Может, ты вдова? — предположила супруга старейшины.

— Не знаю.

— И больше ничего не вспомнила?

— Свой… вигвам.

— Какой он? — встрепенулась Медовый Цветок. — Большой?

— Да.

— Больше нашего?

— Больше.

— А чем покрыт, шкурами или корой?

— Он из камня.

Рассчитывая поразить слушательниц, Фрея просчиталась. Горный Тамариск понимающе кивнула.

— Отшельник про такие рассказывал.

— Он даже сделал каменный вигвам в долине Пещеры предков, — сказала Медовый Цветок.

— Кто сделал? — всполошилась девушка. — О чём вы говорите?

— Об Отшельнике, — охотно пояснила супруга старейшины и стала рассказывать.

Случалось, что охотник вдруг уходил из стойбища и жил в одиночестве до тех пор, пока не обретал душевного равновесия. Такие люди теряли своё имя, становясь Отшельниками, и оставались ими, даже вновь вернувшись в семью. В настоящее время у Детей Рыси есть только один человек.

Он появился в племени очень давно. Приплыл на корабле вместе с другими заморцами. Но ему так здесь понравилось, что он попросил разрешения остаться.

Аратачи нередко принимают чужаков, чтобы влить в племя свежую кровь. Отец Белого Пера согласился. Заморец получил имя Твёрдая Рука и взял в жёны красивую девушку из рода Чёрных Рысей.

Шесть лет назад его жена умерла, и Твёрдая Рука остался один. Ему предлагали взять другую женщину. Вдов в племени хватало. Но тот решительно отказался. Две луны он не покидал вигвама, горько оплакивая супругу.

Наверное, из-за тоски по ней Твёрдая Рука заявил, что остаток дней хочет прожить в одиночестве. Для чего подальше от людей построит жилище, такое, как на своей родине. Твёрдая Рука согласился потерять своё имя, став Отшельником, и попросил разрешения построить жилище в долине Горячих ключей, где отыскал подходящее место. Совет Старейшин и Колдун позволили ему это. Продолжая удивлять, Отшельник вновь стал одеваться в одежду заморцев, не слишком удобную для хождения по лесу. Но он ничего ни у кого не просил, никому не докучал, лишь время от времени заходя в стойбище.

Со всё большим вниманием слушая перебивавших друг друга женщин, Фрея поняла, что она не первый чужак, попавший в племя Детей Рыси, и аратачей смутил вовсе не её необычный внешний вид, а лишь непонятный способ появления в этих местах.

Девушке очень хотелось узнать, где сейчас Отшельник, и почему она его ни разу не видела? Но тут явился вождь с хозяином вигвама, и Горный Тамариск взялась готовить ужин, а Медовый Цветок вдруг потеряла интерес к разговору и просто перестала отвечать на расспросы Фреи.

Она подумала, что Белое Перо тоже захочет узнать о её беседе с уважаемой старушенцией, но тот не проявил никакого интереса. Наоборот, после обильной трапезы приказал ложиться спать.

— Выходим с рассветом, — объяснил вождь своё решение. Сам он с супругой улёгся на почётном месте для гостей, по левую руку от хозяина, а вот девушке пришлось спать с Горным Тамариском и двумя её дочерьми. Хорошо ещё она взяла своё одеяло. А ещё лучше, что на этот раз ей ничего не приснилось. В последнее время Фрея стала бояться снов.

Едва их маленький отряд удалился от стойбища, как вождь приступил к расспросам, предварительно отправив «рысят» вперёд. Девушка чувствовала, что он уже знает об их разговоре с Вечерней Стрекозой и сейчас проверяет её откровенность. Тем не менее, Фрея не стала рассказывать всё.

Выслушав её, мужчина какое-то время шагал молча. Воспользовавшись его задумчивостью, девушка, как бы между прочим поинтересовалась:

— А Отшельник сейчас где?

— Ушёл за Костяной Хребет, — небрежно ответил собеседник. — К Детям Кабана, за синим камнем.

Потом удивлённо посмотрел на неё.

— Откуда ты знаешь про Отшельника?

— Сказала Горный Тамариск.

Хмыкнув, Белое Перо задал новый неприятный вопрос:

— Ты не хочешь замуж?

— Пока нет, — кивнула девушка. — Торопиться не надо.

Шагавшая позади Медовый Цветок громко и презрительно хмыкнула.

Но супруг и ухом не повёл.

— И ты жила в вигваме из камня?

— Да, вождь, — подтвердила Фрея.

— Значит, память к тебе возвращается, — сделал вывод Белое Перо.

— Очень медленно, — вздохнула девушка. — Боюсь, что всё я так никогда и не вспомню.

Вождь кивнул и больше не заговаривал об этом.

Обратное путешествие прошло без особых происшествий. То ли их предводитель шёл медленнее, то ли Фрея уже немного втянулась, только она, пусть и с большим трудом, но выдержала темп.

Ночевали в расщелине невысокой скалы, густо обросшей кустарником с маленькими, красными ягодами. Которые оказались весьма кстати, несмотря на то, что Умный Бобр дал им в дорогу большой кусок мяса. Здесь девушка впервые увидела, как аратачи добывают огонь. В прошлый раз, когда путники ночевали в лесу «рысята» развели костёр до её прихода, в селении везде горели костры. Если у какой-то хозяйки вдруг, нечаянно гас очаг, она всегда могла взять огонь у соседки.

Белое Перо достал из короба маленький кожаный мешочек, две плоских дощечки и две палочки, к концу самой длинной из них оказался привязан шнурок с петелькой. С видимым усилием согнув её, вождь нацепил петельку на противоположный конец, где имелась неглубокая выемка. Палка выгнулась, шнурок туго натянулся. Получился какой-то уж маленький лук, только на мышей охотиться. Поймав полный любопытства взгляд Фреи, мужчина усмехнулся. Положив одну из плоских дощечек на землю, он насыпал в неё немного бурого порошка из кожаного мешочка, потом обернул вокруг второй палочки туго натянувшийся шнурок, упёр её в выемку, прижал сверху второй дощечкой и стал резко водить туда-сюда, заставляя прижатую палочку вращаться. Вдруг от кучки порошка потянулась вверх струйка дыма и вспыхнул крошечный огонёк. Довольный вождь схватил заранее приготовленный пучок сухой травы, поджог её и сунул внутрь сложенного из хвороста шалашика.

Расторопная Белка встретила её как родную, назадавала кучу вопросов, но прежде чем та стала отвечать, всплеснула руками.

— У нас же шкура бычья пропадает! Потом всё расскажешь.

Девушка, которая рассчитывала хотя бы на короткий отдых после дальней дороги, чуть не взвыла от досады и разочарования.

Сложив мокрый мох в корзину, они повесили шкуру на палку и потащили к ручью. Вот там Расторопная Белка вновь дала волю своему любопытству. Её интересовали мельчайшие подробности. Какое платье было на жене старейшины, о чём говорила Горный Тамариск с Медовым Цветком? Особенно подробно старушка расспросила о беседе с Вечерней Стрекозой. Вот только в отличие от вождя, она не считала её такой уж мудрой.

— Дурные советы глупым девчонкам давать — большого ума не надо, — убеждала Расторопная Белка Фрею, помогая вытаскивать на берег мокрую шкуру. — Двух мужей пережила, но к предкам не торопится, хотя сама по нужде без чужой помощи не сходит. Небось и тебе говорила, что доживёт до весны и умрёт?

— Да, — удивилась девушка.

— Она уже лет пять обещает сыну место в вигваме освободить.

Собеседница ещё долго перечисляла грехи Вечерней Стрекозы. Но Фрея её почти не слушала. Стало ясно, что одна старуха просто отчаянно завидует другой.

А потом выяснилось, что сырая шкура слишком тяжела для них. Не пройдя и десяти шагов, Расторопная Белка уронила палку, с оханьем хватаясь за поясницу.

Встревоженная девушка помогла ей сесть.

— Не дотащить мне её, — всхлипнув, поджала губы старуха. — Годы не те.

Волочь такую тяжесть в одиночку Фрее тоже не очень хотелось.

— Ты побудь здесь, а я пойду в стойбище, пришлю кого-нибудь, — отдышавшись, проговорила Расторопная Белка.

— Куда ты пойдёшь? — вскинула брови девушка. — Может лучше я?

— Нет! — решительно возразила старушка. — Я сама.

«Неужели она боится, что со мной никто не захочет идти?» — грустно подумала Фрея, глядя на ковылявшую Расторопную Белку.

Не желая торчать на тропинке, она оттащила шкуру в сторону и, устроившись под деревом, принялась размышлять.

«Большая, долго провозишься, пока всю шерсть срежешь».

Представив будущую работу, девушка, в очередной раз пожалев себя, подумала: «И что мне с ней потом делать? Платье сшить или мокасины?»

Фрея поморщилась. Не очень-то ей нравился здешний фасон. Вздохнув от нахлынувших воспоминаний, она с тёплой ностальгией вспомнила свои джинсики.

«А может мне сшить штаны? — встрепенулась девушка. — Все куски я сохранила, разложить их, сделать выкройку и всё! Даже молнию можно вставить».

Она довольно зажмурилась, представив себя в кожаных брюках. От сладостных мечтаний отвлекли приближавшиеся голоса, один из которых показался ей знакомым.

Поднявшись, Фрея увидела шагавших по тропинке своих «заклятых подруг» и незнакомого молодого человека, уже успевшего украсить причёску чёрно-белым пером. Он что-то рассказывал, а Упрямая Веточка и Быстрая Тетёрка звонко смеялись.

«Спрятаться», — первое, что пришло в голову. Но аратачки уже подошли совсем близко, да и шкуру бросать теперь уже не хотелось, а лазить с ней по кустам — тем более.

Зачем-то положив нож рядом с корзиной, она осталась стоять, прислонившись спиной к дереву.

— Смотрите, Бледная Лягушка приплыла! — вскричала Быстрая Тетёрка, зло поблёскивая глазами.

— Комаров у ручья ловить! — поддержала шутку дочка вождя.

Вдруг её подруга заметила у ног девушки сложенную шкуру, и взгляд той тут же потускнел, наливаясь обидой.

— Подарок выполаскивала? — криво усмехнулась Упрямая Веточка. Лучше отдай кому-нибудь, пока не испортила.

— Не бойся, — ядовито улыбнулась Фрея, готовясь к драке. — А испорчу, ещё принесут.

— Дрянная девчонка! — взвизгнула Быстрая Тетёрка, и даже не сбросив корзину, рванулась к ней.

Дочь вождя едва успела схватить её за руку.

— Стой! Не надо! Отец будет ругаться!

— Она надо мной смеётся! — закричала молодая аратачка, вырываясь.

— А ты надо мной! — парировала девушка. — Кто из нас первым начал?

— Оставь её! — увещевала Быструю Тетёрку подруга, кивая на их спутника, удивлённо наблюдавшего за ссорой.

Очевидно, именно его присутствие заставило её опомниться.

— Не будет тебе жизни здесь, Бледная Лягушка! — процедила сквозь зубы девица. — Учти это!

Поправив ремни от корзины на плечах, она гордо зашагала к селению.

— Ты очень злая, посланница Владыки вод, — сказал на прощание молодой охотник. — Если не подобреешь, тебя никто не возьмёт хозяйкой в свой вигвам.

«Напугал!» — мысленно фыркнула Фрея, но все же промолчала, не желая наживать себе ещё одного врага.

Вскоре после этого явилась хмурая соседка.

— Что сама не можешь принести? — презрительно пробормотала она, кладя конец палки на плечо. — Кому нужна такая слабая неумёха?!

— Я учусь, — попробовала вежливо огрызнуться девушка.

— Училась ворона соловьём петь! — фыркнула женщина. — Да только каркать у неё и получалось.

У первых вигвамов селения им повстречался тот самый охотник.

— Кто это? — не выдержав, поинтересовалась Фрея.

— Тебе что наших парней мало? — возопила соседка, даже остановившись от возмущения.

— Мне даже спросить нельзя? Я же никого не знаю! — ещё миг, и чаша обид переполнится, вот тогда ей уже не сдержать подступавших слёз.

Чувствуя, что переборщила, женщина буркнула:

— Прыжок Льва из рода Рыжих Рысей.

Расторопная Белка встретила её в полусогнутом состоянии, так что пришлось оставить шкуру сохнуть и заняться другими важными делами. Но тут припёрлась в гости маменька Глухого Грома, со слезами на глазах сообщившая, что сынуля потащился на охоту, твёрдо пообещав притащить что-то совсем уж необыкновенное.

— Он очень гордый, — всхлипывая, бормотала старуха. — Не стерпел, что его какой-то трусливый «рысёнок» обошёл, в одиночку лесного быка добыл. На кого охотиться собрался, даже не сказал.

Она звонко высморкалась, вытерев пальцы о подол.

— Только для чего это, если девушка, ради которой он старается, даже не глядит на него?

— Так ведь не простая эта девушка, — заметила Расторопная Белка.

Фрея привязала ей к пояснице завёрнутый в старую шкуру горячий камень, и старухе полегчало.

— Тут к мужу в род перейдёшь и то не сразу своей станешь. Не забыла, как сама привыкала? А эта из такого далека, из чужой, незнаемой земли. Не мудрено и растеряться.

Слушая их разговор, девушка соскабливала со шкуры упрямые волоски.

— Так-то оно так, — вынужденно согласилась Кудрявая Лиса. — Но всё же мой сын славный охотник, а не какой-то трусливый «рысёнок», испугавшийся боли. Убил льва. Да и девушка не так уж молода. К двадцати годкам, наверное, подходит. Так, Фрея?

— О чём ты? — уточнила девушка, подтачивая нож, который то и дело тупился.

— Я спрашиваю, лет тебе сколько? — уточнила гостья.

— Не знаю, — пожав плечами, она вернулась к работе.

Скоро солнце скроется за лесом, и Фрее останется только смазать шкуру жиром и повесить на сушилку до завтрашнего дня.

Старухи ещё долго болтали, а девушка думала о том, как бы ей переговорить с Одиноким Орехом. Но тот, как назло, за весь день ни разу не появился возле их вигвама. Наверное, обиделся на плохой приём.

Фрея знала, где его можно найти. Вот только идти туда ну никак не хотелось. Однако иного выхода не было. Других знакомых, к которым можно обратиться с подобной просьбой, у неё нет. А после посещения Белых Рысей, она ещё больше утвердилась в решимости отправиться к озеру. Не собираясь больше откладывать проверку существования «двери». Кто знает, вдруг удастся вернуться домой, и время, проведённое у аратачей, забудется как страшный сон.

Каждый шаг давался со страшным трудом. Большинство обитателей селения уже спали, кто в жилищах, кто, завернувшись в одеяло, возле погасших костров.

Только у нового вигвама «рысят» ещё ярко пылал большой костёр, бросая вверх снопы искр. Доносились звонкие голоса, смех, обрывки песен.

В памяти девушки всплыло странное слово — «тусовка». Внезапно из-за жилища выскочил какой-то человек, едва не сбив её с ног. То ли ругаясь, то ли плача сквозь стиснутые зубы, незнакомец стремительно прошёл мимо, не обратив на Фрею никакого внимания. Едва он вышел из тени, как девушка узнала в нём ученика Колдуна. Того самого юношу, что бил в бубен во время дурацких плясок старого толстяка.

Раздался до зубной боли знакомый смех Упрямой Веточки. Две встречи подряд с дочуркой вождя — это уже явный перебор неприятностей за день. Тем не менее, он словно подстегнул Фрею. Тряхнув волосами, она решительно вышла из-за вигвама и быстро пошла к огню.

Её появление встретили мёртвой тишиной. Только угли потрескивали в костре, звенели над ухом комары, да со стороны леса доносился печальный крик какой-то птицы. У огня непринуждённо развалились четверо разновозрастных «рысят», а напротив их — три девушки, ни в одной из которых Фрея не узнала «заклятую подругу». «Неужели, показалось?» — с надеждой подумала она.

Однако противный голосок беспощадно развеял сладкие надежды.

— Посмотрите, Бледная Лягушка к людям приплыла.

Из темноты вышла дочь Белого Пера в сопровождении всё той же Быстрой Тетёрки.

Не обращая на них внимания, Фрея окинула взглядом притихших подростков.

— Эй, ты! — окликнула Упрямая Веточка. — Не знаю, кто там тебя послал, только здесь тебе делать нечего! Сиди со старухами в своём вигваме!

— Где Одинокий Орех? — спросила девушка, ни к кому не обращаясь.

— Я сейчас позову, — вскочив, один из «рысят» нырнул в вигвам.

— Пошла прочь, дрянная девчонка! — не выдержав, заорала Быстрая Тетёрка, делая попытку броситься на незваную гостью с кулаками.

Но дочь вождя и здесь успела её перехватить.

— Подожди, послушаем, что она ему скажет.

Одетый в одну кожаную юбку, юноша исподлобья смотрела на Фрею.

— Чего тебе надо?

— Я пришла сказать, что шкура, которую ты принёс, очень большая, — девушка изо всех сил старалась говорить вежливо, но избежать заискивания. — Наверное, трудно убить такого зверя?

Стоявший рядом со старшим товарищем молоденький «рысёнок» довольно хмыкнул. Девицы замерли, словно поражённые громом, а на лице Одинокого Ореха расплылась глупейшая улыбка.

— Я шёл за стадом и долго его выслеживал, — торопливо заговорил молодой человек. — Лесной бык — сильный зверь…

— Расскажи мне о своей охоте? — прервала его Фрея и, улыбнувшись, пошла в темноту.

Одинокий Орех бестолково захлопал глазами, пока его молодой, но, очевидно, более сообразительный приятель не ткнул великовозрастного «рысёнка» кулаком в бок.

Встрепенувшись, юноша бросился за ней, провожаемый завистливыми вздохами парней и злобным шипением девушек.

Он нагнал Фрею шагов через десять. Та и не собиралась далеко уходить. Достаточно того, чтобы их разговор не услышали у вигвама «рысят». Поднимавшаяся над лесом луна позволила ей выбрать не загаженное местечко среди пожухлой травы. Молодой человек уселся рядом, но девушка отодвинулась.

— Рассказывай.

Одинокий Орех соловьём заливался. Жаль, словарный запас оказался бедноват, поэтому ему приходилось прибегать к разнообразным малопонятным междометиям и энергичной жестикуляции. Фрея с огромным трудом переносила его ахинею, а едва он начал повторяться, с облегчением спросила:

— Ты хорошо знаешь эти леса?

— Как это? — молодой человек явно её не понимал.

Мысленно обругав себя, девушка задала новый вопрос.

— Тебе известно, где находится Копытное озеро?

— Конечно! — обиженно фыркнул Одинокий Орех.

— Можно за один день дойти до него и вернуться обратно?

«Рысёнок» немного подумал.

— Если выйти сразу после восхода солнца.

— Помоги мне, — как можно проникновеннее попросила Фрея.

— Что ты хочешь? — встрепенулся собеседник, облизав губы и делая попытку подвинуться.

— Проводи меня на то место, где Корявый Дуб потерял мои следы, — выпалила она, с трудом заставив себя не отшатнуться. — Знаешь, где это?

— Зачем? — нахмурился юноша.

— Мне очень надо, — чуть ли не взмолилась девушка.

— Завтра я не могу, — пряча глаза, пробубнил «рысёнок». — Вождя надо спросить.

— Тогда послезавтра, — решила Фрея. — А Расторопной Белке я скажу, что иду за крапивой. Встретимся у ручья, где шкуры полощут.

— Лучше у начала тропинки к Пляшущему водопаду, — возразил молодой человек.

— Хорошо, — кивнула она, резко поднявшись. — Я буду ждать. Только никому ничего не рассказывай.

Девушка тихо забралась в вигвам, подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и стала пробираться к ложу.

— На свидание ходила? — прошептала Расторопная Белка, когда Фрея переступила через её ноги.

— Да.

— К Одинокому Ореху?

— Да.

— Тебе этот парнишка больше приглянулся? — спокойно и даже как-то снисходительно спросила старуха.

— Не знаю, — ответила девушка. — Просто хочу узнать его поближе. Как можно сделать выбор, не узнав толком человека.

— Умная ты, — вздохнула хозяйка вигвама. — Не перемудри только.

«Попробую», — вздохнув, подумала Фрея, закутавшись в одеяло. И вновь ей приснился кошмар. Две тёмные, бесформенные фигуры волокли девушку по бесконечному полутёмному коридору. Она упиралась, пытаясь вырваться. Но то ли мокрые пальцы, то ли щупальца только крепче стискивали ей руки, причиняя острую боль.

Девушка вскрикнула и проснулась. Мечась во время сна, она всем телом навалилась на неловко подвёрнутую руку. Теперь же в затёкшей ладони мучительно восстанавливалось кровообращение.

Узнав, на что её приёмная дочь собирается пустить подарок Одинокого Ореха, Расторопная Белка негодующе возопила, воздев к небу узловатые, корявые руки.

— Да ты рехнулась! Извести прекрасную, большую шкуру на такую глупость?! Ладно бы на терики жениху в подарок! А то себе! Да ещё такое безобразие. Ни одеть, как следует, ни присесть, когда приспичит. Дурацкая одежда! Не должны женщины носить такое.

— Но я же появилась здесь в них! — попыталась воззвать к разуму собеседницы Фрея. — И до сих пор ходила бы, если бы не эти дрянные девчонки.

— Здесь тебе не там! — нисколько не смутилась старуха. — Попала к Детям Рыси, так и одевайся как человек!

— Не нравится мне так! — взмолилась девушка, продолжая шкуру скоблить.

— Привыкнешь! — безапелляционно заявила Расторопная Белка. — А хорошую вещь я портить не дам!

— Посмотрим, — буркнула Фрея.

— Чего пристала к девчонке? — громом с ясного неба прозвучал голос Мутного Глаза.

Обычно старик не вмешивался в женские разговоры. Сидел себе в сторонке с Косматым Гусем и плёл свои корзины.

— Пусть что хочет, то и шьёт. Ей шкуру подарили. Испортит, будет в старом платье ходить.

Расторопная Белка, явно не ожидавшая от супруга такой отповеди, удивлённо захлопала глазами. Потом, гордо пождав губы, не вспоминала о неприятном разговоре до вечера, пока девушка не разложила на выделанной шкуре детали джинсов. Глядя, как она старательно обводит их угольком, старуха ехидно поинтересовалась.

— Где ты столько ниток возьмёшь? У нас в вигваме один клубок остался. Не хватит и трети швов прошить.

— Завтра утром пойду за крапивой, — не глядя на неё, пожала плечами Фрея.

Девушка не находила себе места в предчувствии завтрашнего путешествия, теперь почему-то твёрдо уверенная, что на озере её ждёт если и не «дверь» домой, то по крайней мере «указатель».

Чтобы скорее пришёл этот день, требовалось хоть чем-то занять голову и руки. Вот поэтому она и затеяла эту возню с выкройкой.

— Вечером положу крапиву в ручей, а пока не отмокнет, буду шить тем, что есть.

— Ты умеешь сучить нитки? — удивилась Расторопная Белка.

— Лепесток Ромашки рассказывала, как это делается, — не отрываясь от работы ответила Фрея.

Она знала, что аратачи используют нитки из крапивы. Судя по описанию, процесс их получения был хоть и длителен, но всё-таки не так уж и сложен. По крайней мере ей так показалось. Тем не менее, девушка добавила:

— А если не получится, ты подскажешь.

Сидевший у костра Мутный Глаз одобрительно хмыкнул, и супруге не осталось ничего другого, как только осуждающе покачать головой.

Расторопная Белка не слишком удивилась, когда Фрея, проснувшись затемно, стала одеваться.

— Куда ты так рано? — пробормотала она сквозь сон.

— Хочу выйти с рассветом, — объяснила девушка. — Когда мы с вождём ходили к Белым Рысям, я хорошую крапиву видела.

— Только сильно зелёную не бери, — предупредила старуха.

— Я знаю, — с трудом сдерживая волнение и путаясь в шнурках, отмахнулась Фрея. — Лепесток Ромашки говорила.

С бешено колотившимся сердцем она выбралась из вигвама в предрассветную мглу и, не оглядываясь по сторонам, торопливо направилась к лесу. Все ещё спали, кое-где над очагами поднимались ленивые дымки.

Сегодня девушка не чувствовала ни капли страха, приближаясь ко всё ещё тревожно сумрачным зарослям. Все мысли занимал Одинокий Орех. Придёт ли? Решится ли тайком от вождя провести её к озеру? Сохранит ли в секрете их разговор?

Сгорая от нетерпения, Фрея побежала по тропинке, высоко подняв подол платья. Скоро она оказалась у кромки леса, как раз там, где петляла между деревьями тропа, ведущая к маленькому водопадику, возле которого две стервы лишили её любимых джинсов и рубашки. Отойдя в глубину зарослей, чтобы её случайно не увидели из селения, девушка беспомощно оглянулась по сторонам. Край солнца уже начал золотить верхушки деревьев. Неужели не придёт? Глаза стали набухать слезами обиды и разочарования.

— И этот оказался… козлом! — еле слышно прошептала она сквозь стиснутые зубы. Осталось только досчитать до трёхсот и пойти за крапивой.

— Фрея! — тихо окликнул её знакомый голос.

Из кустов выбрался смущённый и, как показалось, взволнованный «рысёнок». — Я думал, ты пошутила.

— Какие шутки?! — возмутила девушка. — Мне очень нужно на озеро.

— Тогда пойдём! — широко улыбаясь, объявил юноша. — Я тебя провожу.

Чуть опустив к земле наконечник копья, он бодро зашагал вперёд, мягко ступая по толстому ковру упавших листьев.

— Зачем тебе корзина? — спросил молодой человек, спустя некоторое время.

— Крапивы наберу на обратном пути, — объяснила Фрея. — Нитки нужны.

«Хотя, если повезёт, они мне не понадобятся», — добавила она про себя.

Выйдя на какую-то малохоженую тропку, они долго шли молча. Горевшей нетерпением девушке ни о чём не хотелось говорить. Все её мысли крутились вокруг Копытного озера, и того зелёного бугра под раскидистым деревом, где она очнулась в этом мире.

Правду говорят, что ты замуж выходить не хочешь? — нарушил тишину юноша.

— Пока нет, — подтвердила Фрея, поспешно добавив. — Но ты же всё равно сейчас не можешь взять жену.

— Только через год, — тяжело вздохнул собеседник и тут же спросил. — Ты будешь меня ждать?

Не зная, что ответить, она перебралась вслед за ним через поваленное дерево, густо увитое длинными петлями синих ягод.

— Будешь? — настойчиво повторил «рысёнок», останавливаясь.

Спокойно встретив его взгляд, девушка сказала со всей возможной откровенностью:

— Я не выйду замуж раньше, чем через год.

«А там видно будет», — думала Фрея, глядя в широкую спину парня, обтянутую старой заплатанной рубахой.

Вдруг её проводник опять остановился.

«Ну, что ещё?!» — едва не взвыла девушка, торопясь как можно скорее добраться до озера.

— Оставь корзину здесь, — неожиданно предложил Одинокий Орех, указав на заросли крапивы. — Что её таскать? А обратно пойдём, наберёшь. Смотри, какая хорошая.

Действительно, листья подсохли, толстые стебли побурели. Если судить по словам Лепестка Ромашки, самое то! Не задумываясь, Фрея сбросила корзину и поставила к дереву.

— Только еду не оставляй, — предупредил юноша.

— У меня ничего нет, — отмахнулась девушка, вдруг сообразив, что, уходя на целый день, не взяла с собой ни крошки. Впрочем, откровенно говоря, она надеялась, что возвращаться не придётся.

— Я добуду нам еду, — снисходительно усмехнулся Одинокий Орех. — Идём.

Вполне довольная таким оборотом дела, Фрея послушно пошла за будущим охотником. Они сошли с тропинки и теперь пробирались по смешанному лесу, густо прорезанному оврагами.

Спускаясь в один из них, молодой человек спросил:

— Почему ты просила меня никому не говорить, куда мы идём?

Девушка от неожиданности растерялась.

— Ты что-то скрываешь от Детей Рыси? — не оглядываясь, он перешагнул крошечный, еле текущий ручеёк и стал подниматься наверх.

— Ничего, — пробормотала Фрея, карабкаясь вслед за ним. — Я… Мне показалось, я что-то вспомнила.

Оказавшись наверху, Одинокий Орех подал ей руку. Лазить по склонам в платье оказалось очень неудобно, и она с благодарностью приняла помощь. Жаль только, что ладонь у парня оказалась противно мокрой.

— Что ты вспомнила? — удивился «рысёнок», всё ещё продолжая крепко держать её за руку.

— Ещё не знаю, — девушка попыталась высвободить пальцы. — Увижу, может быть, вспомню.

— Почему ты ничего не сказала вождю?

— Вдруг я ошиблась? — она передёрнула плечами. — Надо проверить. Вот сходим, посмотрим, а после скажем.

— Корявый Дуб с Гудящим Шмелём там уже были, — напомнил юноша.

— Может, они не знали, на что смотреть? — ответила Фрея.

Молодой человек нервно облизнул губы кончиком языка, потом сутулясь пошлее дальше. Внезапно под его ногой, обутой в мокасин, первый раз за день хрустнул сучок. Очевидно аратач так задумался, что прозевал сухую ветку.

Они вышли на поляну, и девушка зажмурилась от бившего в глаза солнца. Огненный шар гордо висел высоко в небе, отогнав к горизонту редкие, клочковатые облака.

— Ты устала? — поинтересовался Одинокий Орех, оглядываясь по сторонам.

— Нет, — отказалась Фрея, чувствуя сильнейший прилив энергии. Казалось, что ей хватит сил дойти до озера, где бы оно ни находилось. Девушка вбила себе в голову, что стоит оказаться на знакомом берегу, как ей тут же откроется дорога домой.

— Я обманул вождя, тихо проговорил юноша, казалось, совсем не слыша спутницу. — А это нехорошо. Нельзя скрывать что-то от родичей. Охотник всегда говорит правду, иначе Дети Рыси перестанут его уважать.

— Я никому не скажу, — торопливо заверила она, раздосадованная приступом самокритики, внезапно напавшим на спутника.

— Но люди всё равно могут узнать, что я соврал, — криво усмехнулся молодой человек, и Фрее очень не понравилось выражение его лица. — А сделал я это потому, что ты мне очень нравишься.

— Мне очень приятно, — пробормотала она, пятясь от покрасневшего, тяжело дышащего парня.

— Ты пойдёшь хозяйкой в мой вигвам? — прохрипел юноша.

— Узнаешь, когда станешь охотником, — попыталась улыбнуться девушка.

— Значит, пойдёшь к Глухому Грому? — глаза аратача налились кровью.

— Ни за что! — заверила его Фрея. — Он никогда не станет моим мужем.

— Мне мало пустых обещаний! — рявкнул Одинокий Орех. — Теперь я хочу тебя.

— Но ты же не привёл меня в свой вигвам! — ошарашено вскричала она.

— Зачем? — гнусно усмехнулся парень. — Подарки брала? В лес со мной пошла? Значит, и моей станешь прямо здесь.

С этими словами «рысёнок» схватил её за руки, пытаясь притянуть к себе. Завизжав, словно раненый заяц, Фрея стала вырываться. Отчаянным усилием ей удалось освободить одну руку, девушка попыталась ударить по сочившейся вожделением физиономии, в которую превратилось ещё минуту назад симпатичное лицо молодого аратача. Тот увернулся. Крепкий кулачок скользнул по скуле, чуть задев ухо. От этого движения тело подалось вперёд. Чем тут же воспользовался юноша. Рванув Фрею на себя, он бросил её на траву.

Навалившись всем телом, Одинокий Орех одной рукой вцепился девушке в шею, прижимая к земле. А второй, рыча и повизгивая, елозил по ногам, старясь задрать подол платья.

Задыхаясь, Фрея попыталась оторвать его пальцы от горла. В ответ тот стал сжимать их сильнее, лишая жертву воздуха. Тогда она ударила растопыренными и согнутыми пальцами по лицу, чувствуя, как ногти, ломаясь, царапают сальную кожу. Вздрогнув, насильник ослабил захват, давая возможность жертве сделать короткий вздох. И тут же на голову Фреи один за другим обрушились два сильных удара. Перед глазами всё поплыло.

Тяжесть чужого тела, бьющее в нос смрадное дыхание, бешеные глаза, полуоскал, полуулыбка на озверелом лице, украшенном глубокими царапинами, вдруг всколыхнули что-то на самом дне мутного колодца памяти. Какой-то дикий, безотчётный ужас чёрной пеленой заволакивал разум, а воля к сопротивлению растаяла подобно кубику льда в кипятке.

Казалось, ещё миг, и сознание отключится, оставляя тело во власти насильника, или она сойдёт с ума, спятив окончательно.

Угнездившись меж ног Фреи, Одинокий Орех поднял ей платье почти до бёдер. Затрещали нитки. Странно, но именно этот звук вернул девушке самообладание.

— Ты победил, храбрый охотник! — выдохнула она, пытаясь выдавить слабую улыбку. — Теперь я твоя на всю жизнь!

Молодой человек замер от удивления, ослабив на жим на шею жертвы.

— Но у нас это делают немного не так, — грудным голосом проворковала Фрея, с томной улыбкой глядя на растерянное лицо. — Я научу. Обещаю, тебе понравится. Ты же хочешь, чтобы было хорошо? Ну же!

Одинокий Орех кивнул, в который раз облизнув пересохшие губы.

Продолжая улыбаться, она, делая вид, будто хочет повернуться на бок, пропустила своё колено между его ног. Положила ладони на плечи «рысёнка» и изо всех сил ударила в пах, как раз по тому месту, которым сейчас думал незадачливый насильник, одновременно отпихнув его в сторону от себя. А страх Фреи сменился необузданной яростью, заполнившей всё её существо. Не задумываясь о последствиях, она одним прыжком оказалась на ногах, схватила лежащее рядом копьё и изо всех сил ткнула в бок согнувшегося колесом парня. Заорав, тот попытался подняться. Тогда девушка, уже совсем ничего не соображая, вытянула «рысёнка» копьём по лбу. Аратач отклонился, но крепкое древко всё же скользнуло по черепу, от чего юноша рухнул на траву. А Фрея бросилась бежать то ли сознательно, а, скорее всего, инстинктивно, выбрав то направление, откуда пришла. Приподняв платье, она неслась, не выбирая дороги, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь, ломясь сквозь заросли и огибая неожиданно встававшие на пути деревья.

Девушка почти кубарем скатилась в овраг, смачно шлёпнувшись задом в воду. Не обращая внимания на промокшее платье и кроссовки, она устремилась вверх с упорством муравья, опираясь на так кстати прихваченное копьё.

Буквально взлетев наверх, Фрея, не переводя дыхание, продолжила свой сумасшедший бег, словно подстёгиваемая раскалённым железом.

— Стой! — громко крикнул кто-то совсем рядом.

Проорав нечто нечленораздельное, она подпрыгнула и развернулась лицом к новой опасности, крепко сжимая копьё.

В пяти шагах возле высокого разлапистого дерева стоял Глухой Гром.

— Что ты тут делаешь? — пробормотала девушка, пригибаясь и настороженно следя за каждым его движением. — Следил за мной?

— Твой избранник — лжец, — криво усмехнулся молодой мужчина. — Одинокий Орех обманул охотников и вождя.

— Он мне не избранник! — выкрикнула Фрея, мучительно гадая, сможет ли она ударить копьём человека сейчас, когда время и усталость притупили бродившую в крови ярость.

— Но ты же пошла с ним в лес! — словно выплюнул Глухой Гром, положив ладонь на висевший через плечо топор в кожаном футляре.

Вдруг по его смуглому лицу пробежала тень. Охотник пару раз мигнул, словно проверяя, мерещится ли ему то, что он видит, или существует на самом деле.

— Почему у тебя копьё Одинокого Ореха? Где он?

— Не знаю, — пожала плечами, готовая к любым неожиданностям, девушка. — Где-то в лесу остался.

— Что с твоим лицом? — мужчина сделал пару шагов вперёд. Фрея попятилась, дыша тяжело, с присвистом.

— Почему на тебе платье разорвано? — с каким-то детским удивлением пролепетал Глухой Гром, и глаза его расширились. — Неужели он взял тебя силой?

— Он попробовал! — оскалилась девушка. — И ты не пытайся.

— Тогда зачем ты тайком пошла с ним в лес? — страшно удивился аратач.

— Хотела сходить к Копытному озеру, — объяснила девушка, немного успокоенная реакцией собеседника. — А он уже не знаю, что подумал.

— Зачем тебе озеро? — нахмурился Глухой Гром, делая ещё шаг.

Собеседница опять отодвинулась.

— Надо.

— Для чего?

— Мне нужно! — упрямо твердила Фрея.

— Если так, — нахмурился собеседник. — Могла бы меня попросить.

— А ты бы не бросился на меня, как этот дрянной мальчишка? — криво усмехнулась она, чувствуя, как вспотели ладони, сжимавшие древко копья.

— Я охотник! — надменно вскинул голову Глухой Гром. — А не глупый «рысёнок», у которого всегда чешется между ног.

«Кто разберёт, где и что у вас чешется?», — подумала девушка, прекрасно понимая, что с этим мужчиной справиться будет очень нелегко.

Словно прочитав её мысли, тот шагнул ближе.

— Не бойся, — снисходительно успокоил молодой охотник дёрнувшуюся Фрею. — Я не беру женщин силой.

Аратач самодовольно усмехнулся.

— Они отдаются мне сами.

— Вот только я этого делать не собираюсь! — с нескрываемой угрозой предупредила девушка, направляя копьё в грудь Глухого Грома.

— Когда-нибудь я тебя уговорю, — уверенно заявил собеседник, пристально разглядывая острый каменный наконечник. — Я не вижу следов крови. Чем же ты его била?

— Наверное, другим концом, — растерянно пробормотала Фрея, чувствуя, как стальная лапа, крепко сжимавшая сердце, немного ослабла, кажется, даже дышать стало легче. Позабыв обо всём, она облегчённо опустила оружие.

Не глядя на неё, охотник наклонился к острию и шумно втянул носом воздух.

— Кровью не пахнет. Если так хочешь, оставь его себе. Придёшь в стойбище, отдашь Мутному Глазу или лучше иди сразу к вождю.

— А ты? — спросила девушка.

— Я должен найти того, кто тебя обидел! — хищно оскалившись, прорычал Глухой Гром.

— Но я не знаю, куда идти, — растерянно пробормотала Фрея. Она и в самом деле вряд ли смогла бы найти дорогу, но кроме этого девушке отчаянно не хотелось оставаться одной в этом враждебном лесу. А молодой охотник уже не казался ей таким страшным.

Аратач насупился, явно раздосадованный таким выбором. Пальцы, поглаживавшие топорик, замерли, крепко вцепившись в чёрный с прозеленью металл. Фрея с напряжённым вниманием ждала ответа.

— Ну, куда ему деваться? — с надеждой проговорила девушка. — Потом найдёшь. Надо сообщить вождю о том, что случилось. Проводи меня до стойбища.

— Может быть, ты хочешь отдохнуть? — предложил Глухой Гром. — А я пока найду этого дрянного мальчишку.

— Я не устала, — покачала головой Фрея. — Только очень пить хочется.

— Я проведу тебя к чистому ручью, — вздохнув, предложил молодой человек, с тоской оглядываясь на лес.

По дороге он подобрал пару небольших грибов, похожих на белые воронки с красным донышком, и протянул один девушке.

Та подозрительно посмотрела на спутника.

— Их можно есть?

Глухой Гром насмешливо фыркнул, но видимо, вспомнив, с кем разговаривает, кивнул.

— Можно.

«Как бумагу жуёшь», — подумала она, глотая белую мякоть. Странно, гриб небольшой, но сил прибавилось.

Молодой охотник не забыл о своём обещании.

Опустившись на корточки, Фрея взглянула на своё отражение. Тихий ужас. Волосы торчат во все стороны как иголки у бешеного ёжика, усталые глаза болезненно блестят, а левую строну лица украшает лилово-голубой синяк.

Со вздохом пригладив шевелюру, девушка припала к воде.

— Ты говорил, что Одинокий Орех обманщик? — спросила она, стараясь разговором заглушить сосущую пустоту в желудке.

— Да, — сидевший в двух шагах мужчина величественно кивнул. — Он соврал, когда рассказывал об охоте на лесного быка, чью шкуру подарил потом тебе. Зверь сломал ногу на каменной осыпи возле Раздвоенной скалы.

— Это плохо? — спросила Фрея, вставая, опираясь на копьё.

— Предки или добрые духи послали ему большую добычу, — назидательно заявил Глухой Гром. — А Одинокий Орех вместо того, чтобы отблагодарить их, придумал ложь о схватке с лесным быком. Охотники так не поступают. Мы идём?

— Да, — кивнула она, положив копьё на плечо.

Мужчина засмеялся, но никак не прокомментировал её действия.

«Пусть думает, что хочет, — устало отмахнулась девушка. — Только я теперь с этой палкой до самого вигвама не расстанусь!»

— Тебя позвал на озеро Владыка вод? — внезапно спросил Глухой Гром, когда они ушли уже довольно далеко от ручья.

— Что? — переспросила начинавшая тупеть от усталости Фрея. — Нет. Просто… Просто мне нужно.

— Поговори с Колдуном, — посоветовал спутник. — Он хорошо разбирается во всяких непонятных вещах.

— А зачем ты пошёл за мной? — быстро спросила девушка, не желавшая обсуждать столь деликатную тему.

Мужчина охотно поддержал разговор.

— Когда мне сказали, что ты ушла в лес с Одиноким Орехом.

— Кто сказал? — встрепенулась она.

— «Рысята» уже всем охотникам разболтали, — пренебрежительно махнул рукой собеседник. — Мне стало очень плохо. Я подумал, что будет несправедливо, если ты станешь женой лжеца. Это же позор. Вот я и решил рассказать всё, прежде чем ты согласишься войти хозяйкой в его вигвам.

— Но ты мог дождаться нашего возвращения в стойбище? — продолжала Фрея расспрашивать с каким-то болезненным любопытством.

Молодой охотник долго молчал, размашисто шагая по сумрачному лесу.

— Я надеялся, что если ты узнаешь о том, что Одинокий Орех лжец, то придёшь из леса со мной.

«Так и получилось, — вспыхнув, подумала она, невольно шагнув в сторону и пряча глаза от его ироничного взгляда, полного превосходства. — Только без него я дорогу домой сто лет искать буду».

И тут же покачала головой, едва не споткнувшись о выступавший из земли корень. «Вот ведь свинство, я эту вонючую кучу веток уже домом зову».

После этого разговаривать о чём-то уже не хотелось, и очень скоро на девушку разом, словно ливень в летний день, обрушилась усталость. Идти становилось всё труднее. Пришлось в который уже раз взнуздывать себя, заставляя двигаться на одном упрямстве. Поэтому Фрея едва не заплакала от счастья, когда они вышли на знакомую тропинку.

— Отдай мне копьё, — вновь предложил охотник. — Тебе же тяжело.

— Нет! — резко отказалась она, опираясь на него, как на посох.

Спутник равнодушно пожал плечами.

«Надо было отдать, — с запоздалым сожалением подумала девушка, ковыляя за ним. — Мог бы и не спрашивать. Взял бы и всё. Нет, вас мужиков обо всём просить надо».

Деревья расступились, открыв взору разбросанные по полю вигвамы.

Собрав в кучку всё, что осталось от сил, Фрея постаралась выпрямиться и не шататься. Видимо, она имела настолько потрясающий вид, что ребятишки, с криком бросившиеся ей навстречу, замолчали, сбившись в стороне настороженной кучкой. Возившиеся у очагов женщины поднимали головы, удивлённым взглядом провожая молодого охотника и посланницу Владыки вод с копьём на плече.

У столба предков собралась небольшая толпа мужчин. Слышались радостные выкрики и довольный смех. Но вдруг кто-то, обернувшись, заметил Фрею и Глухого Грома. В тот миг все взоры устремились в их сторону. Охотники расступились. Девушка увидела вождя, а рядом с ним незнакомого, странно одетого человека с седой бородой и такого же цвета шевелюрой, перехваченной на лбу привычным кожаным ремешком.

Выцветшие глаза на морщинистом лице, украшенном внушительным носом, вспыхнули, кустистые брови поползли вверх. Высокий, широкоплечий старик в серой полотняной одежде, напоминавшей то ли халат, то ли платье, сделал два неверных шага, протянув вперёд руку, густо поросшую сивыми волосами.

— Ива флейтус путо ирета, — громко прошептал он, едва не споткнувшись о высокий, плетёный из полос бересты короб.

Аратачи, а вслед за ними и Фрея поразевали рты от удивления. Незнакомец шагнул ещё два раза и, остановившись, вперил горящий взор в девушку, продолжая бормотать что-то бессвязное.

Та попятилась, нервно глотая образовавшийся в горле комок: «Ещё один, что ли? Да сколько их?! Поклонники размножаются как… тараканы!»

Глава IV От беды к беде

— Моя мать называет горе великим даром.

Посылаемые нам испытания, говорит она, есть благо, а тяжёлые испытания — великое благо.

Конечно, большинство считает, что она — человек со странностями, — задумчиво добавил Майлз и спросил, глядя ему прямо в глаза:

— Итак, что вы предполагаете делать с вашим великим даром, граф Форхалас?

Лоис Буджолд. Ученик воина

Ничего не понимая, Белое Перо уставился на Отшельника. Старый знакомый, ошалело таращившийся на посланницу Владыки вод, казалось, потерял способность говорить, соображать и замечать что-либо вокруг. Дети Рыси тоже молчали, заворожённые разыгравшейся перед ними сценой. Вдруг кто-то из молодых охотников то ли вздохнул, закашлявшись, то ли нервно рассмеялся. Сковывавшая людей пелена исчезла.

— Что с тобой, Отшельник? — резко спросил предводитель племени, приходя в себя.

Опустив руку, старик заморгал подозрительно блеснувшими глазами.

— Прости, вождь, мне показалось…

Он растерянно пожал плечами.

— Как будто я уже видел эту женщину.

— Ты её знаешь? — встрепенулся Белое Перо, тут же забыв и о копьё в руке Фреи, и о свежей ссадине, украшавшей лицо девушки.

— Неми дивен фект! — вдруг сказал Отшельник, обратившись к ней.

— Я не понимаю тебя, — растерянно пробормотала Фрея.

— Мы уже пробовали, — раздражённо вмешался в разговор вождь. — Она не знает речь заморцев.

— Ну, конечно, — грустно усмехнулся старик. — Но может, ты скажешь что-нибудь на своём языке?

Девушка пробормотала какую-то тарабарщину, которая, как считал Белое Перо, совсем не походила на человеческую речь.

Привлечённые странным происшествием, к столбу предков стали собираться родичи, и теперь уже десятки глаз вопросительно смотрели на Отшельника, ожидая разъяснений.

— Нет, — печально вздохнул Отшельник. — Никогда не слышал ничего подобного.

С трудом скрыв разочарование, Белое Перо всё-таки, уточнил:

— На кого же она похожа?

— Мне показалось, вождь, — отмахнулся старик, но поскольку глава племени продолжал выжидательно молчать, сверля его глазами, неохотно буркнул. — На одну женщину из той земли, где я жил раньше. Но эта девушка моложе и гораздо выше ростом.

Разбиравшийся в людях Белое Перо, видя, что собеседник явно что-то не договаривает, тем не менее, понимающе кивнул.

Грозно глянув на притихшую Фрею, он спросил:

— Откуда у тебя копьё? Женщины могут брать в руки оружие, только если на род напали враги. Верни его Глухому Грому.

Ещё больше заинтересовало предводителя Детей Рыси происхождение синяка, ярко выделявшегося на бледной коже, и обстоятельства, при которых она порвала платье. Но спрашивать об этом мужчина не решился. Если посланница Владыки вод повздорила со своим женихом, а тот немного поучил её уму разуму, это никого не касается, кроме Мутного Глаза и Расторопной Белки.

— Оно не моё, вождь, — как-то особенно нагло усмехнулся молодой охотник.

— А чьё? — вскинул брови Белое Перо.

— Одинокого Ореха, вождь, — хриплым, каркающим голосом ответила Фрея, облизав пересохшие губы.

— А где он сам? — крикнула из толпы Быстрая Тетёрка. — Что ты с ним сделала?!

Лицо девушки пошло красными пятнами, мигом став похоже на вылетевший из костра уголёк.

— Одинокий Орех хотел…

Она нервно сглотнула, громко кашлянув.

— Хотел взять меня силой!

Люди охнули. Белое Перо даже чуть подался назад. Не то, чтобы обвинение, выдвинутое посланницей Владыки вод, казалось ему чем-то невероятным. Когда он только что стал вождём, один охотник изнасиловал девушку. По приговору Совета Старейшин его отдали отцу пострадавшей. Тот не согласился на предложение обвиняемого взять опозоренную дочь второй женой и убил его.

Тем не менее, всё же подобные происшествия случались настолько редко, что растерявшийся вождь не придумал ничего лучше, как уточнить:

— Так ты ему не дала?

Лицо Фреи побурело.

— Нет!

— Зачем же тогда ты его в лес позвала, дрянная девчонка! — вновь закричала Быстрая Тетёрка.

Белое Перо бросил гневный взгляд на наглую девицу, осмелившуюся второй раз вмешаться в разговор. Стоявший поодаль её отец, схватил дочь за косу и рывком утащил из первых рядов зрителей. Послышался плач и смачные звуки ударов.

Убедившись, что порядок восстановлен, вождь, уже полностью контролируя себя, обратился к Фрее.

— Для чего же ты тогда пошла в лес с Одиноким Орехом?

— Я хотела, чтобы он проводил меня к Копытному озеру! — выпалила девушка.

— Зачем? — моментально насторожился мужчина.

— Мне было нужно, — ответила собеседница, отведя взгляд.

Белое Перо почувствовал, что начинает злиться по-настоящему. Мало того, что этот подарочек Великого Духа свалился на него, как снег на голову, добавив пустых, бестолковых забот, так у неё ещё и тайны свои появились. Или он под грузом прожитых лет стал плохо скрывать свои мысли, либо девица оказалась весьма наблюдательной, только она вдруг торопливо затараторила:

— Я подумала, что если окажусь на том месте, где начинаются мои следы, то смогу вспомнить, как там оказалась!

— Но почему ты никому ничего не сказала? — продолжал хмуриться предводитель Детей Рыси.

— Это была ошибка, вождь, — Фрея опустила голову. — Я сделала глупость, за которую прошу меня простить.

Белое Перо слегка отмяк. Большинство женщин, с которыми ему приходилось иметь дело, как правило, до конца стояли на своём, отстаивая даже явные заблуждения. Так что порой бывало проще поколотить такую особу, чем убедить в неправоте.

— Я очень боялась, так ничего и не вспомнить, — продолжала девушка, подняв на него глаза. — Поэтому и не хотела никому ничего говорить.

«А вот теперь врёт! — безошибочно определил вождь. — Явно что-то скрывает».

Но вслух ворчливо поинтересовался:

— Поэтому ты и обратилась к жениху?

— Одинокий Орех мне не жених! — решительно запротестовала собеседница. — Я только попросила его отвести меня к озеру и не говорить…

Продолжить она не успела.

Послышался нарастающий женский плач. Расталкивая родичей, вперёд протиснулся Мутный Глаз, а за ним бессвязно причитавшая Расторопная Белка.

Подойдя к посланнице Владыки вод, старик отвесил ей звонкую плюху, так что голова девушки мотнулась в сторону, едва не сорвавшись с шеи.

— Дрянная девчонка! — дребезжащим дискантом возопил Мутный Глаз, пытаясь вырвать у неё из рук копьё. — Иди в вигвам, позорница!

Взгляд Фреи полыхнул такой отчаянной яростью, что Белое Перо, не удержавшись, хмыкнул.

— Да отдай ты его! — голос старика еле заметно дрогнул.

— Пойдём в вигвам, доченька, — ещё громче запричитала Расторопная Белка.

— Постой, мудрый Мутный Глаз! — вмешался в их разговор вождь. — Никуда она не пойдёт, пока всё не расскажет!

— Фрея живёт в моём вигваме и ест моё мясо! — возопил не на шутку рассерженный старик. — И будет делать то, что я скажу!

— Ты забыл, что она принадлежит к роду Палевых Рысей! — тоже повысил голос Белое Перо. — И сейчас обвиняет «рысёнка» Одинокого Ореха в том, что он напал на неё. Поэтому Фрея останется здесь до тех пор, пока я не разрешу ей уйти!

По толпе родичей прошёл одобрительный гул. Стушевавшись, Мутный Глаз отступил в сторону, оттащив продолжавшую бессвязно лопотать старуху, и глухо процедил сквозь стиснутые зубы:

— Глупая девчонка, нужно было сначала мне сказать, а потом…

— Я не виновата, что так получилось! — голос посланницы Владыки вод дрожал.

Но старик уже не слушал её, гордо скрестив руки на груди.

«Пусть в своём вигваме разбираются!» — раздражённо подумал вождь и продолжил расспросы:

— Откуда у тебя оружие Одинокого Ореха? И что с ним случилось?

— Не знаю! — блеснула мокрыми от слёз глазами девушка. — Когда он… набросился на меня, я вырвалась, схватила копьё и ударила…

— Убила? — нахмурился Белое Перо.

— Не знаю, — пожала плечами Фрея.

— Крови на наконечнике нет, вождь, — вступил в разговор Глухой Гром.

— Как ты его ударила? — кивнув ему, спросил глава племени.

— Сначала так, — она ткнула тупым концом в землю. — Потом так.

Девушка взмахнула копьём, как дубиной.

В толпе кто-то хихикнул. На него тут же зашикали.

— А как ты с ней оказался? — обратился Белое Перо к молодому охотнику.

— Шёл по их следам, — не задумываясь, ответил тот.

Родичи неодобрительно загудели.

— Решил из кустов посмотреть? — ехидно поинтересовался Суровый Ветер. — Как в дальних землях это делают.

Послышались глумливые смешки.

Нисколько не смутившись, Глухой Гром окинул собравшихся презрительным взглядом.

— Я хотел при Фрее сказать Одинокому Ореху, что он лжец!

Наступила тишина. Вслед за обвинением в посягательстве на посланницу Владыки вод «рысёнка» ещё и обманщиком обозвали.

— Кому и в чём он соврал? — удивился вождь.

— Одинокий Орех не преследовал лесного быка и не дрался с ним! — громогласно объявил молодой мужчина. — Он добил зверя, который сломал ногу у Раздвоенной скалы.

Белое Перо едва не плюнул с досады! Вообще то, такая ложь не считалась серьёзным проступком. Охотники частенько преувеличивают, рассказывая о своих подвигах. Тем не менее, обман остаётся обманом. Особенно если найдётся тот, кто его разоблачил.

Вождь оглядел притихших сородичей.

— Гудящий Шмель, возьми двух охотников и отправляйтесь по следам Глухого Грома и Фреи, — начал он отдавать распоряжения. — Найдите Одинокого Ореха и приведите его к священному столбу предков.

— Хорошо, вождь, — кивнул мужчина, шаря глазами по толпе.

— Сломанный Рог, пошли «рысят» за Колдуном и старейшинами. Надо собрать совет. Все расходитесь.

Кивком головы пригласив Отшельника следовать за собой, Белое Перо нырнул в вигвам. Усевшись на хозяйском ложе, он пристально взглянул на задумчивого старика.

— Та женщина была тебе дорога?

Гость вздрогнул, не сумев скрыть замешательство, но быстро пришёл в себя.

— Да, больше всего на свете. Но её давно уже нет.

Упрямая Веточка с кувшином воды прервала их разговор. Гость пил жадными большими глотками так, что под седой бородой ходил вверх-вниз острый, поросший редкими волосами кадык.

«И этот что-то недоговаривает», — с грустью подумал вождь, ему вновь показалось, что он всё же видел посланницу Владыки вод. Но как ни пытался, не мог вспомнить где и когда.

Вернув посуду дочке хозяина, Отшельник вытер губы тыльной стороной ладони.

— Странная девушка. Кто она? Как здесь оказалась?

— Если бы я знал! — фыркнул Белое Перо. — Корявый Дуб и Гудящий Шмель её в лесу встретили…

Белое Перо рассказывал долго, старательно вспоминая мельчайшие подробности. Он даже не стал скрывать неприятную историю с испорченной одеждой Фреи. Хотя это очень не понравилась его женщинам. Во всяком случае, именно так следовало понимать крайне недовольную гримасу на красивом лице Медового Цветка, когда та внесла на бронзовом подносе куски вареного мяса.

Но её супругу требовалось мнение гостя о непонятной девице, а для этого тот должен знать всю правду.

Отшельник слушал внимательно, чуть подавшись вперёд, словно боясь проронить хотя бы слово. Только один раз, когда вождь говорил о том, как Колдун объявил Фрею посланницей Владыки вод, отправленной к Детям Рыси непонятно зачем, собеседник пренебрежительно хмыкнул. Но Белое Перо знал, что старики терпеть друг друга не могут, поэтому не удивился такой реакции.

В заключение, понизив голос и косясь на завешенный вход, он рассказал о своей беседе с Вечерней Стрекозой.

— Она сказала, что Фрея не будет женой ни одному из охотников Детей Рыси. А тут из-за неё уже парни драться начали.

Тяжело вздохнув, вождь принялся выковыривать застрявшее между зубов мясо.

— А как ты сходил? У Детей Кабана вождём по-прежнему Одинокий Утёс?

— Да, — кивнул Отшельник. — Летом сам собирается прийти на Маракану менять шкуры и синий камень.

— Значит, ты ничего не принёс? — сплюнув, погрустнел Белое Перо.

— Кое-что есть, — усмехнулся старик. Кряхтя поднявшись, он подошёл к коробу, который уже внесли в вигвам заботливые хозяйки, и, покопавшись в нём, достал небольшой кожаный мешочек.

— Вот, — сказал гость, высыпав его содержимое перед хозяином.

Знакомые угловатые кристаллики серо-синего цвета сверкнули в лучах солнца, падавших сквозь дымовое отверстие.

— Тайком наменял у «кабанят», — пояснил Отшельник. — За ленты и ножи. Немного, но самые лучшие.

— Что за них можно получить? — деловито осведомился предводитель Детей Рыси.

Он искренне не понимал ценности для заморцев этих совершенно никчёмных, с точки зрения любого настоящего человека, камней. Из них нельзя сделать нож или скребок. Не подходили они и для добывания огня. Только и толку, что синие. Но кто же в здравом уме будет отдавать за них бронзовые или железные ножи, нужные для добычи зверя? Или такую чудовищно полезную в хозяйстве вещь, как бронзовый котёл для варки мяса, которое так нужно его постаревшим зубам. Не иначе в них есть какая-то магия? Хотя Колдун, много раз осматривавший синие камни, ничего не заметил.

— Ты давно хотел получить бронзовую броню на грудь, — улыбнулся гость. — Считай, что теперь она у тебя есть.

Белое Перо удовлетворённо хмыкнул.

— Как мой внук? — осведомился Отшельник, наблюдая, как хозяин складывает камни обратно в мешочек. — Я что-то его не видел.

— Жив, — равнодушно пожал плечами вождь. — Наверно Сломанный Рог куда-то отослал.

— Тогда я схожу, узнаю, где он, — гость встал. — А вечером расскажу о путешествии.

— Иди, — благожелательно кивнул Белое Перо. Будучи в разлуке с сыном, он прекрасно понимал нетерпение старика, не слишком подходящее для мужчин, но у каждого есть свои слабости.

Вздохнув, вождь вслед за ним вышел из вигвама погреться на солнышке. Подойдя к костру, он окинул взглядом суетящееся стойбище. То тут, то там виднелись кучки возбуждённых женщин, носились туда-сюда, словно преследуемые волками олени. Кажется, сообщение Фреи переполошило весь род.

Чуть качнув головой, Белое Перо уселся возле очага, вперив мрачный взгляд в пляшущие оранжевые язычки. Иногда это помогало ему успокоиться.

— А я говорила, что она беду принесёт, — громко проговорила Лёгкое Облако, разбив камнем орехи. — Надо было её сразу гнать!

— Кого? — думая о своём, поинтересовался вождь.

— Да эту Бледную Лягушку! — выпалила женщина, раздражённая тупостью супруга. — Видишь, какого парня загубила?

Белое Перо с любопытством посмотрел на неё.

А та, выбирая с толстой плашки скорлупки, продолжала ворчать:

— Поманила в лес, а он, как молодой оленёнок, за мамкой попёрся, думая, ему вымя дадут.

Мужчина хмыкнул.

— Стоило ли идти? Там и вымя то не разглядишь.

— Уже забыл, как сам в «рысятах» ходил? — с какой-то обидной снисходительностью проговорила жена. — Думаешь, я не знаю, как ты с Утренней Выдрой кувыркался, пока муж с другими охотниками за оленями ходил? А на неё вообще без слёз смотреть нельзя было.

— С ней много кто кувыркался, — равнодушно пожал плечами супруг. — За то её Глубокий Омут и убил. Но Утреннюю Выдру никто силой этого делать не заставлял.

Лёгкое Облако, вздохнув, ссыпала ядра в глиняную миску.

— Одинокого Ореха жалко. Эта дрянная девчонка дразнила его как волчица зимой. В лес позвала, а потом раз!

Женщина звонко хлопнула пухлыми ладонями.

— И отказала! Вот парень и не выдержал.

Потом убеждённо покачала головой.

— Это всё Бледная Лягушка виновата. Только она!

Белое Перо на секунду задумался, потом презрительно фыркнул.

— Какой же он охотник, если со своими яйцами справиться не может.

— Он не виноват, отец, — робко пробормотала Упрямая Веточка. — Это всё…

— Хватит, — тихо, но очень значительно проговорил вождь, поднимаясь. — Совет Старейшин всё решит.

Хорошо изучившие его характер, женщины замолчали. Наведя в семействе надлежащий порядок, Белое Перо прилёг на волчьей шкуре и, опираясь на локоть, вновь стал глядеть на огонь.

В этой позе вождя и застал вернувшийся Отшельник, не заставший внука в вигваме «рысят». Ловящий Снег пошёл за Колдуном.

— Он живёт близко, — успокоил гостя Белое Перо. — Скоро придёт.

Он приказал дочери принести ещё одну шкуру. Старик уселся рядом, болезненно потирая колени.

— Ты обещал рассказать о путешествии к Детям Кабана, — напомнил хозяин.

Гость величественно кивнул бородой. Говорить он умел и любил.

Сначала неподалёку расположилась Упрямая Веточка с недошитым мокасином. Потом пришли ребятишки. Усевшись кучкой в нескольких шагах, они принялись напряжённо ловить каждое слово. Вскоре к неудовольствию жён Белого Пера вокруг Отшельника собралась небольшая толпа. Лёгкое Облако то и дело ворчала на путавшихся под ногами малолетних слушателей. Поэтому более взрослые держались поодаль, стараясь лишний раз не попадаться у неё на пути.

Отшельник красочно описал тяжкий путь через горы, царивший на перевале холод и буйство ветров. Поведал о встрече с Детьми Кабана. Передал приветы от женщин рода Детей Рыси, когда-то невестами ушедших в чужое племя, и приступил к рассказу о сборах, когда сквозь толпу легко протиснулся Колдун.

— Ты звал меня, Вождь?

— Да, — кивнул Белое Перо, указав на место рядом. — Нам нужна твоя мудрость. Медовый Цветок, принеси шкуру для дорогого гостя.

Толстяк дождался, пока женщина выполнит распоряжение супруга, уселся и только после этого обратил внимание на хмурого Отшельника.

— Ты уже вернулся? Счастлив ли был твой путь?

— Дорога не в тягость, если ведёт в родной вигвам, — усмехнулся старик, глядя на широко улыбающегося «рысёнка», едва не лопавшегося от гордости.

К огорчению слушателей Отшельник торопливо закончил свою историю и, извинившись перед вождём, ушёл поговорить с внуком. Не понимая такого трепетного отношения к почти взрослому парню, пусть даже сыну единственной дочери, Белое Перо благожелательно кивнул и, обернувшись к Колдуну, рассказал о странном происшествии с Фреей.

Родичи всё это уже знали, поэтому быстро разошлись по своим делам. Внимательно выслушав собеседника, толстяк решительно заявил:

— Её надо, как можно скорее, отвести к озеру.

— И ты должен идти вместе с ней! — добавил довольный вождь.

— Непременно, — согласился старик.

Не откладывая, они отправились к вигваму Мутного Глаза. Тот гостям не обрадовался.

— Я уже говорил, — проворчал старик. — Что ещё вчера отдал корзины Сильному Кулаку.

— Мы пришли не за этим, — покачал головой Белое Перо. — Мы хотим, чтобы ты отпустил с нами Фрею.

— На Копытное озеро? — криво ухмыльнулся Мутный Глаз, потирая подбородок с редкими седыми волосками. — Мало мне с ней позора, так теперь вы ещё хотите куда-то вести?

— Ты сам взял Фрею в свой вигвам, — напомнил Колдун.

— Ну не выгонять же её теперь? — проворчал старик, откладывая в сторону недоделанную корзину.

— Где она? — спросил вождь, оглядевшись.

— В вигваме сидит, — отмахнулся Мутный Глаз. — Нечего ей после такого людям глаза мозолить.

Гости, переглянувшись, направились вслед за ним. Возившаяся у очага Расторопная Белка проводила их тревожным взглядом.

Белое Перо ожидал, что после такого скандала старик, как любой отец, устроит девице хорошую выволочку так, чтобы она рыдала, спрятавшись где-нибудь за корзинами в самом тёмном месте жилища.

Но посланница Владыки вод сидела под дымовым отверстием, и что-то напевая себе под нос, сшивала куски кожи. Судя по внешнему виду, синяков у неё явно не прибавилось. Увидев мужчин, Фрея, отложив в сторону работу, тревожно посмотрела на них.

— Я пришёл узнать, для чего ты хотела попасть на Копытное озеро? — спросил толстяк, усаживаясь вместе с вождём на почётное место.

— Не могу объяснить, — покачала головой девушка. — Поэтому ничего никому и не сказала. Я просто чувствую, что должна там побывать.

— Это похоже на зов? — понизил голос Колдун.

Белое Перо помалкивал, предоставив ему разбираться с этим странным и запутанным делом.

— Нет, — решительно возразила собеседница. — Мне кажется, там со мной может что-то случиться. Что-то важное.

«Неужели уйдёт?» — от этой мысли у вождя даже дыхание спёрло. Что если срок пребывания Фреи у Детей Рыси подошёл к концу, и Владыка вод вернёт её туда, откуда забрал? А это значит, одной заботой у него станет меньше.

— Тогда тебе нужно быстрее туда попасть! — решительно заявил Белое Перо. — Сегодня уже поздно, ночь застанет нас в пути. Значит, идём завтра с восходом солнца.

— Я не пойду с тобой, вождь, — покачав головой, тихо сказала девушка.

Мужчине показалось, что он ослышался.

— Но ты же хотела попасть на Копытное озеро? — с недоумением спросил Колдун. — Даже пошла туда тайком ото всех. А сейчас отказываешься?

— Вот из-за этого и не хочу, — хмуро проговорила Фрея, отводя глаза. — Обо мне и так говорят всякую гадость. А что же ещё скажут, если я опять пойду в лес с мужчиной?

— Да ты что же это, дрянная девчонка! — рявкнул покрасневший Мутный Глаз. — Думаешь, что вождь позарится на такую бледную дохлятину?!

— Я не его боюсь! — чуть громче, чем следует говорить дочери с отцом, возразила Фрея. — А злых языков. Они… Они страшнее копья и стрелы.

Не успевший разозлиться Белое Перо внезапно окончательно успокоился.

— Ты права, — согласился он, поймав ошарашенный взгляд толстяка. — Если хочешь, пусть с нами идёт Мутный Глаз.

— Не стоит утруждать его ноги, — возразила собеседница. — Им и так пришлось много прошагать за долгую жизнь. Если можно, пусть меня к озеру проводит Медовый Цветок.

— Тебе понравилось с ней путешествовать? — усмехаясь, спросил глава племени, и, не дожидаясь ответа, кивнул. — Хорошо, выходим на восходе солнца.

— Ты уж пригляди за нашей девочкой, вождь, — всхлипнула Расторопная Белка, едва гости выбрались из жилища. — Она у нас, ровно дитё малое, жизни не знает. Не дай её в обиду.

Старушка вытерла набежавшую слезу рукой с зажатым в ней ножом.

— Ничего с Фреей не случится, — заверил её Белое Перо.

Кивнув, собеседница звонко высморкалась, и тут мужчине показалось, что в старухиных глазах мелькнула издёвка.

— Вот дрянная девчонка! — стал кипятиться Колдун, едва они отошли подальше от вигвама, из которого доносился голос старика, зло отчитывавшего приёмную дочь за дерзость и непочтительность.

— Нельзя так разговаривать с охотником и вождём, — продолжал бубнить толстяк. — Как только ты её не побил за такие слова?

— Пусть разбирается Мутный Глаз, — подчёркнуто равнодушно отмахнулся собеседник. — Не пристало мужчине лезть в чужие семейные дела. Лучше скажи, что ты обо всём этом думаешь?

— Хоть она и послана Владыкой вод, я бы её точно побил, как следует, — тут же заявил Колдун.

— Да я не об этом! — поморщился вождь. — О Копытном озере.

— Наверное, придётся там колдовать, — остывая, пробормотал толстяк.

— Ты так считаешь? — вскинул густые брови Белое Перо.

— Да, — убеждённо кивнул старик, и доверительно понизив голос, добавил. — Хорошо, что я взял с собой всё необходимое.

Но оказалось, что не всё. Вернувшись к вигваму вождя, он отправил своего помощника за какой-то травой, чтобы не искать её завтра.

Грустно кивнув, юноша ушёл, на прощанье бросив в сторону Упрямой Веточки тоскливо-затравленный взгляд. Кажется, его дочка приглянулась ещё одному парню. Белое Перо знал, что красота девушки привлекала внимание множества молодых людей, и даже гордился этим. Он был абсолютно уверен, что никто не решится обидеть его дочь. Да и сама Упрямая Веточка ещё ни разу не давала повода усомниться в её благоразумии.

— Я хочу взять на озеро Отшельника, — сказал вождь, располагаясь возле очага, над которым в котле вкусно булькал мясной бульон.

— Зачем? — моментально насторожился Колдун, протянувший руку к кувшину с водой.

— Он заморец, много видел и сможет заметить то, на что мы просто не обратим внимания, — обстоятельно ответил Белое Перо.

— Ещё кого? — насупился толстяк.

— Больше никого, — решил вождь. — Ни к чему туда весь род тащить.

Узнав, что супруг собирается взять её с собой к Копытному озеру вместе с Фреей, Медовый Цветок тут же нашла кучу дел, которые совершенно обязательно нужно сделать именно завтра. Но Белое Перо оказался неумолим, несмотря на то, что на помощь к ней пришла Лёгкое Облако.

А вот явившийся поздно вечером Отшельник очень обрадовался такому приглашению. Оказывается, его внук дружил с Одиноким Орехом и успел нарассказывать деду немало историй о Фрее, или, как говорит большинство жителей стойбища, о Бледной Лягушке. Теперь, судя по всему, старик хотел составить собственное мнение о посланнице Владыки вод.

Если о её первом путешествии к Копытному озеру знали только пара мальчишек, то о втором — весь род Палевых Рысей. Поэтому не удивительно, что проводить маленький отряд кроме близких родственников вышли примерно десятка полтора самых любопытных родичей. Но если женщины сразу сбились плотной кучкой, открыто поглядывая на вождя и его спутников, то мужчины делали вид, будто заняты чем-то ужасно важным. Кто спозаранку осматривал оружие, кто отбивал от кремнёвого желвака новый нож для еды.

Белое Перо не стал бы вождём, если бы не научился снисходительно относиться к маленьким слабостям охотников. Так что он сделал вид, как будто ничего особенного не происходит. Перед тем, как отправиться в путь, Белое Перо спросил у Густого Меха, караулившего стойбище ночью, не вернулся ли гудящий Шмель с Одиноким Орехом? Оказалось, что ни «рысёнок», ни посланные за ним охотники так и не появились. Эта весть насторожила вождя, но откладывать поход к Копытному озеру он не стал.

Маленький отряд молча двигался за своим предводителем. С самого раннего детства аратачи знали, что лес не любит шума, и передвигаться по нему следует как можно тише. Женщинам соблюдать такое правило было не обязательно. Но Медовый Цветок не то что разговаривать, смотреть на Фрею спокойно не могла. Из-за этой взбалмошной девицы приходится тащиться в такую даль! И всё только потому, что нежная Бледная Лягушка боится оставаться наедине с мужчинами. Да кому она нужна! Только один придурок позарился. Да и тот от стыда, прячась, по лесам бегает. Оглянувшись, женщина бросила злобный взгляд на шагавшую позади Фрею. Но та, казалось, ничего не замечала вокруг.

Как ни торопился Белое Перо поскорее добраться до озера, он всё же остановился на короткий отдых возле одного из многочисленных ручьёв. Медовый Цветок стала вытаскивать из корзины еду. Но угощала она только тех, кого считала гостями своего вигвама. Впрочем, на этот раз посланница Владыки вод тоже взяла с собой небольшую корзиночку с припасами.

С благодарностью приняв у женщины кусок мяса и желудёвую лепёшку, Отшельник подошёл к задумчиво жевавшей Фрее. Положив на землю копьё с длинным наконечником и поперечной перекладиной, старик присел рядом.

— Я слышал, ты вспомнила свой вигвам?

Не переставая жевать, девушка кивнула.

— И он из камня?

Ещё один кивок.

— Тогда, может, ты слышала такие названия…

Старик на миг прикрыл глаза.

— Радл, Касум, Мендакс, Потейя, Либрия, Дарос.

Сглотнув пережёванное мясо, собеседница отрицательно покачала головой.

— Ничего подобного я не помню.

Старик явно расстроился.

— Очевидно, ты жила где-то очень далеко, — задумчиво проговорил он и вдруг оживился. — Твой народ умеет рисовать слова?

Брови Фреи, дрогнув, поползли вверх.

— Изображать человеческую речь с помощью… знаков?

— Да! — оживился собеседник.

— Умеет, — кивнула посланница Владыки вод и в свою очередь спросила, кивнув на его правую руку.

— Что это за шрам у тебя и у всех мужчин?

— Это знак того, что они, как и я прошли посвящение и стали охотниками…

Но тут вождь, пристально следивший за их беседой, сообразил, что она может затянуться надолго.

— Потом поговорите! — громко сказал он, вставая. — Сейчас надо идти.

— Скажи Мутному Глазу, что я обязательно зайду к вам в гости! — предупредил Отшельник девушку. — Очень скоро.

Та как-то криво усмехнулась.

— Я передам.

Но, видимо, слишком хотелось старику узнать, как рисуют слова в далёкой, неизвестной земле. Отстав от Белого Пера, он дождался шагавшей позади Фреи и, протянув ей гладкую дощечку с кусочком редкого чёрного камня, сильно пачкавшего руки, что-то сказал. Так же на ходу, девушка что-то нарисовала на дощечке, вернув её старику. Тот долго бормотал себе под нос, но с расспросами больше не приставал.

Из подробного рассказа Корявого Дуба, вождь примерно представлял себе, где находится то дерево, возле которого заканчивался след Фреи. Но всё же он не ходил на Копытное озеро довольно давно и немного промахнулся, выйдя на берег в полтысячи шагах от нужного места.

Не подавая вида, Белое Перо посмотрел на девушку, лицо которой раскраснелось, глаза блестели, а на губах блуждала странная, словно нарисованная яркой охрой улыбка.

— Ты здесь была?

— Да вождь, — без колебания ответила та. — Это озеро я помню, но вот откуда смотрела на него, никак не пойму.

Ничего не говоря, вождь повёл свой отряд вдоль зарослей камыша к невысокой, раскидистой иве, чья верхушка выглядывала из-за кустов.

Продравшись сквозь них, они оказались на небольшой полянке. По какой-то причине камыши здесь росли не так густо, а часть берега оказалась почти совсем свободна от него.

Обогнав Белое Перо, Фрея подошла к озеру и стала пристально вглядываться в серебристую гладь, покрытую мелкими, пологими волнами. В наступившей тишине упоительно звенели комары, да шелестели тонкие ветви ивы.

Пренебрежительно фыркнув, Медовый Цветок, сняв с плеч корзину, подошла к дереву.

— Посланница Владыки вод никогда не видела озера? — с нескрываемым презрением громко прошептала женщина, усаживаясь на траву. — Стоило только идти всем в такую даль?!

Вслед за ней нарушил тишину Колдун, отправив помощника за хворостом.

— Ты что-нибудь видишь? — негромко спросил у девушки вождь.

Но та промолчала, не отрывая взгляда от озера.

— Эй! — раздражённо рявкнул мужчина. — Ты меня слышишь?

Фрея резко обернулась. Собравшийся задать новый вопрос Белое Перо закрыл рот, а Отшельник тихо охнул от удивления. Лицо девушки пылало, глаза горели каким-то отчаянно весёлым, шальным огнём. Подбородок и нижняя губа мелко дрожали, как будто она готовилась разрыдаться или расхохотаться во весь голос.

Вождь подумал, что девушка сейчас напоминает «рысёнка» перед решающим испытанием или даже охотника, готового к схватке с врагом.

Ничего не говоря, Фрея вдруг села и стала лихорадочно стаскивать свои странные белые мокасины.

— Что ты собираешься делать? — озабоченно спросил Колдун, копавшийся в своей корзине и застывший с маской в руках.

Не отвечая, девушка, поднявшись, ступила в воду.

— Осторожно, тут глубоко! — вскричал Отшельник, рванувшись к ней.

— Стой! — гаркнул вождь, вцепившись в руку старика. — Она знает, что делает!

Повернувшись к ним спиной, Фрея, пыхтя и извиваясь всем телом, стала торопливо стягивать платье.

— Её позвал Владыка вод! — дрогнувшим в священном экстазе голосом пробормотал Колдун.

«Если бы так!» — с надеждой мысленно вторил ему глава Детей Рыси.

Оставшись в одной странной набедренной повязке такого же белого цвета, как и её кожа, девушка, не глядя, швырнула за спину тяжёлую одежду, едва не угодив в вовремя отступившего вождя. Сделав ещё два шага, она оказалась по пояс в воде.

— Сейчас утонет! — восхищённо пробормотала Медовый Цветок, неизвестно как оказавшаяся за спиной супруга.

Фрея вытянула вверх руки и вдруг рухнула в воду, подняв тучу брызг.

— Вот и нет Бледной Лягушки, — с непонятной интонацией сказала женщина дрогнувшим голосом.

Но тут над поверхностью озера показалась голова, облепленная мокрыми волосами. Замахав руками, девушка двинулась прочь от берега.

— Я ошибся! — охнул Колдун. — Это дух! Люди — не выдры, не бобры. Они не плавают!

— Плавают! — резко возразил Отшельник. — Я не раз такое видел!

— Не зря её назвали Бледной Лягушкой! — прошипела жена на ухо вождю. — Видишь? Она даже плавает, как лягушка!

Медовый Цветок презрительно фыркнула.

А Белое Перо продолжал внимательно наблюдать за Фреей. Первое удивление прошло, теперь он просто пытался понять, как ей удаётся держаться на воде.

— Это магия, — неуверенно пробормотал Колдун. — Волшебство.

— Нет, — вновь опроверг его Отшельник. — Этому можно научиться точно так же, как метать стрелы или стрелять из лука.

И тут голова девушки исчезла.

— Утонула? — предположил вождь.

— Или ушла к Владыке вод, — добавил толстяк.

— Не очень-то он хочет её брать! — хмыкнула Медовый Цветок, заметив появившуюся над водой голову.

Отдышавшись, Фрея вновь скрылась из глаз, но на зрителей это уже не произвело такого впечатления, как в первый раз. Разве что помощник Колдуна, притащивший охапку хвороста, застыл с открытым ртом. Но наставник быстро вернул его к действительности звонким подзатыльником.

— Твоя дочь оказалась права, дав ей такое гадкое имя, — насмешливо сказала Медовый Цветок, возвращаясь к дереву.

Промолчав, её супруг вместе с Отшельником продолжили наблюдать за девушкой. Та ещё несколько раз исчезала под водой, делая промежутки между погружениями всё дольше.

— Она что-то ищет, — тихо пробормотал старик.

— И не находит, — с нескрываемым разочарованием добавил Белое Перо.

— Владыка вод пока не хочет забирать её назад, — назидательным тоном заявил Колдун и, махнув рукой, крикнул. — Ты долго ещё будешь мокнуть? Вылезай!

Но девушка, упрямо тряхнув головой, вновь нырнула.

— Она очень хочет вернуться, — негромко проговорил Отшельник. — Здесь ей не нравится.

— Это понятно, — вздохнул вождь. — В той земле её родичи, её вигвам.

Он хотел ещё что-то сказать, но, передумав, стал смотреть на озеро. Фрея не появлялась так долго, что у Белого Пера вновь воскресла надежда никогда её больше не увидеть. Но вот у самого берега из глубины стало подниматься белое пятно. Появился знакомый силуэт. Жадно хватая ртом воздух и шатаясь, девушка выбралась на берег, и едва сделав пару шагов, поскользнулась, тяжело рухнув на траву.

Короткие волосы плотно облепили голову. Покрытая мелкими пупырышками кожа приобрела синеватый оттенок, а вокруг потухших, опустошённых глаз образовались тёмные круги. Громко стуча зубами, Фрея с трудом дотянулась до валявшегося в стороне платья и, ни на кого не глядя, стала одеваться. Кожа липла к мокрому телу, так что ей едва удалось просунуть голову в узкий ворот. Не переставая дрожать, девушка с трудом вдела руки в рукава. Дождавшись, пока она немного расправит платье, вождь подошёл ближе.

— Что ты там делала?

Но Фрея только стучала зубами, сжавшись в комок и обхватив себя руками за плечи.

— Хотела, чтобы Владыка вод отослал тебя обратно?

Собеседница не отвечала.

— Я с тобой разговариваю! — тихо, но угрожающе прорычал предводитель Детей Рыси. Он не привык, чтобы его вопросы игнорировали.

— Дай ей прийти в себя, вождь, — негромко сказал Отшельник. — Зачем спрашивать? Ты же сам всё видел.

Хмуро взглянув на старика, Белое Перо отвернулся.

Тем временем под деревом уже горел небольшой костерок, на который Колдун аккуратно уложил охапку знакомых тёмно-зелёных листьев. Едва зашипев, они стали куриться плотным, белесым дымком. Толстяк омыл в нём руки и прикрытое маской лицо.

Ученик ударил в бубен. Бессвязно выкрикивая священные слова, Колдун принялся размахивать руками, как будто ловил роившихся вокруг комаров. Ритм убыстрялся, теперь толстяк уже дёргался всем телом, по-прежнему то и дело вдыхая густой дым.

Амулеты и деревянные трещотки на его балахоне глухо постукивали, колокольчик тоненько звякал. Вдруг, громко крякнув, Колдун одним прыжком встал на ноги.

Вождь поспешно встал к дереву, чтобы не мешать и не вдыхать колдовской дым. Отшельник что-то сказал на ухо безучастной Фрее. Ничего не говоря, та, взяв мокасины, тоже отошла в сторону.

Толстяк крутился на одном месте, запрокинув прикрытое маской лицо к небу и раскинув руки в сторону, выкрикивал что-то неразборчивое. Потом внезапно замер, опустив голову, и мелкими, короткими шажками стал приближаться к воде, не забывая дёргать из стороны в сторону круглым задом. От чего подвешенные деревяшки тревожно брякали друг о друга.

Подтянув подол, Колдун упал коленями в воду и принялся с жадностью пить. Несмотря на то, что колдовство на этот раз показалось Белому Перу каким-то уж слишком коротким, закончилось оно как обычно: судорогами и рвотой.

Вождь с учеником Колдуна помогли толстяку добраться до дерева. Прислонившись спиной к узловатой коре, тот прохрипел:

— Теперь её место здесь!

— Что? — встрепенулся вождь, наклоняясь к лицу Колдуна.

— Позовите Бл… Бледную Лягушку, — попросил он, потирая рукой пухлую грудь.

— Фрея! — окликнул девушку Отшельник — Подойди сюда! Скорее. Хватит сидеть камнем! Колдун хочет сказать тебе что-то важное.

— Поторопись, дрянная девчонка! — визгливо заорала Медовый Цветок, опасливо поглядывая на суетившихся вокруг толстяка мужчин.

Бросив второй мокасин, который она так и не успела обуть, Фрея быстро подошла к дереву.

— Владыка вод велит тебе оставаться здесь! — выпалил Колдун, глядя в её потухшие глаза. — Твоя земля теперь здесь, а имя тебе больше не Фрея, а Бледная Лягушка.

Ни один мускул не дрогнул на побледневшем, осунувшемся лице.

— Я хочу остаться Фреей!

— Это не имя аратачей! — поморщился Колдун. — А ты теперь принадлежишь племени Детей Рыси, рода Палевых Рысей. Я всё сказал! Уйди!

Потом обратился к Белому Перу:

— Мы останемся здесь, вождь. Я очень устал.

Белое Перо, кивнув на прощание, напомнил:

— Завтра Совет Старейшин.

— Я приду, — пообещал старик, закрывая глаза.

— Если хочешь, ты тоже можешь остаться, — бросил вождь через плечо Бледной Лягушке.

— Я пойду с вами, — тусклым, бесцветным голосом возразила девушка.

Вождь заметил, как к ней подошёл Отшельник, и что-то проговорив, взял корзину. «Неужто она старику приглянулась?» — усмехнулся про себя глава племени. Нет, этот орешек не для его гнилых зубов. Хотя, возможно, людей, лишённых родины, просто тянет друг к другу?

Решив не ломать пока над этим голову, Белое Перо пошёл в лес, за ним хмурая Медовый Цветок, Бледная Лягушка, а замыкал шествие Отшельник с её корзиной на плечах. Пробираясь среди деревьев, вождь внимательно вслушивался в окружающие звуки. Привычно отсеивая те, которые могут нести потенциальную опасность, и размышлял о том, что видел на озере. Очевидно, что девица пыталась вернуться туда, откуда явилась. И так же ясно, что Владыка вод оставил её здесь. Значит, жить Бледной Лягушке у Детей Рыси до конца своих дней. По всему видно, что она это тоже поняла и совсем не обрадовалась. Вождь тихо хмыкнул про себя. Он тоже не в восторге от этого. Сама по себе девушка ему пока не мешает, хотя и доставляет некоторые неприятности. Больше всего Белое Перо угнетала неизвестность. Для чего она здесь? Зачем? С какой целью? От всех этих вопросов у главы племени голова шла кругом. Как вождь, так или иначе руководивший жизнью сотен людей, он не мог себе представить, чтобы Великий Дух сделал что-то просто так, не преднамеренно, без какой-то определённой цели, словно ребёнок, бросивший играть в камешки, когда мать позвала есть свежее мясо.

Спускаясь в один из многочисленных оврагов, Белое Перо оглянулся и увидел, как Отшельник что-то очень тихо втолковывает на ухо Бледной Лягушке. Ему вдруг стало интересно, о чём он может с ней говорить? Возможно именно для того, чтобы узнать это, вождь и устроил короткий привал у ручья. А может, он просто пожалел измученную девушку и решил дать ей возможность немного отдохнуть? Аратач и сам не смог бы ответить определённо на этот вопрос.

В любом случае, когда путники, утолив жажду, расселись на мягкой траве, мужчина, делая вид, будто слушает бесконечный поток жалоб супруги на бесполезно проведённый день, старался поймать хотя бы обрывки разговора между двумя чужаками, волей высших сил, оказавшихся в его племени.

Кажется, Отшельник убеждал Бледную Лягушку, что Дети Рыси очень хорошие люди, и ей просто повезло, что она оказалась среди них.

Успокоившись, Белое Перо приказал следовать дальше, прервав на полуслове Медовый Цветок. Учитывая то, что девушка долго плавала, очень устала и не могла идти быстро, да и Колдун, взывая к Владыке вод, заставил всех ждать, маленький отряд вышел к стойбищу уже в глубоких сумерках. Встретивший их у кромки леса внук Отшельника сообщил вождю, что охотники нашли Одинокого Ореха, который сейчас находится в вигваме «рысят» и категорически отрицает все обвинения. Но вымотавшийся за день мужчина отмахнулся от него, не находя ни сил, ни желания с кем-то разбираться прямо сейчас. Тогда явно разочарованный мальчишка ещё раз испортил ему настроение.

— Пришли Мудрый Камень с Твёрдым Зубом и Умный Бобр, — недовольно проворчал он, подходя к деду.

Вот от встречи со старейшинами Белому Перу никак не отвертеться. Тем более, что по обычаю они остановились в его вигваме.

Лёгкое Облако не опозорилась, достойно приняв гостей. Взяв у соседок свежего мяса, накормила их, а чтобы не скучали, пригласила Поющего Орла.

Теперь мужчины чинно сидели вокруг костра рядом со священным столбом, сытно рыгая и посмеиваясь. Заметив вождя, племянник тут же прервал какой-то рассказ из времён своей молодости.

Догадливая старшая жена быстро принесла ещё одну волчью шкуру.

— Что такого важного случилось на Копытном озере, если ты пошёл туда сам? — не скрывая иронии, поинтересовался старейшина рода Чёрных Рысей. — Неужели один Колдун не смог бы с этим справиться? Кто лучше его понимает в магии?

— Судите сами, — тяжело вздохнул Белое Перо и рассказал о том, как плавала по озеру Бледная Лягушка. Как ныряла в тщетной надежде вернуться домой, и что поведал Владыка вод Колдуну.

— Плавала, как рыба? — удивился старейшина Рыжих Рысей.

— Скорее, как бобр или выдра, — подумав, возразил вождь.

— Настоящая лягушка, — фыркнул Умный Бобр. — Колдун дал ей подходящее имя.

— Я слышал, её так давно называют, — сказал старейшина рода Рыжих Рысей.

Белое Перо понял, что его история не произвела на слушателей особого впечатления. Никого из них даже не заинтересовало то, что Владыка вод не забрал свою посланницу обратно. Похоже, гости уже считают её обычной девчонкой, на которую даже жалко время тратить.

— Холодная, мокрая, злая, — хмыкнул Мудрый Камень.

— Ещё и парня хорошего оклеветала, — подхватил старейшина рода Рыжих Рысей.

— С этим будем на Совете Старейшин разбираться, — раздражённый глупостью собеседников, буркнул глава племени. — Обвинение серьёзное. Дождёмся Широкого Потока, Колдуна и начнём.

Он потянулся.

— Завтра предстоит принять важное решение, пусть благодатный сон очистит ваш разум и не позволит совершить ошибки.

С этим спорить никто не стал.

Прожив немало лет, вождь в последнее время стал часто просыпаться по ночам. Но на этот раз, прежде чем встать и выйти из вигвама, он какое-то время прислушивался к ночным звукам. Гости храпели вразнобой, а со стороны женской лежанки доносился тихий, взволнованный шёпот. Кажется, жёны до сих пор обсуждают поход Медового Цветка к Копытному озеру. Мужчина, кряхтя, сел. Сразу стало тихо.

— Спите, — беззлобно проворчал он, поднимаясь. — А то весь день будете тыкаться носами, как снулые рыбы.

Пока не собрались все старейшины, Белое Перо не хотел начинать Совет и поэтому отказался выслушивать Одинокого Ореха.

— Пусть расскажет всем сразу, — заявил он Сломанному Рогу. — Чтобы не пришлось повторять два раза.

А вот с Гудящим Шмелём вождь захотел повидаться немедленно. Охотник тут же пришёл, словно только и ожидал этого. Усевшись у костра рядом с Белым Пером и тремя старейшинами, он заговорил, не дожидаясь вопросов:

— Мы нашли их следы там, где указала Фр… Бледная Лягушка. На тропе к Пляшущему водопаду. Если Одинокий Орех и вёл её к Копытному озеру, то не самой короткой дорогой.

Старейшина рода Белых Рысей насмешливо фыркнул. Мужчины понимающе заулыбались.

— Как девчонка и говорила, возле зарослей крапивы лежала её корзина.

— Что за корзина? — не понял Умный Бобр.

— Когда Фрея, то есть Бледная Лягушка, утром уходила из вигвама, то сказала Расторопной Белке, что идёт за крапивой, — объяснил за рассказчика вождь.

Старейшина кивнул.

— Продолжай, — попросил Белое Перо замолчавшего охотника.

— Место, где Одинокий Орех её валял, тоже отыскали быстро.

На этот раз никто даже не улыбнулся.

— Девчонка вырвалась и назад побежала, а «рысёнок» за ней.

— Догнал? — с живейшим интересом спросил старейшина рода Чёрных Рысей.

— Нет, — покачал головой охотник. — Сначала он шёл по её следу, потом стал петлять, заплутав по лесу.

— Как это так? — вождь от удивления даже назад подался.

— Одинокий Орех сказал, что Бледная Лягушка очень сильно ударила его по голове, перед глазами всё расплывалось, и он просто не различал ничего перед собой.

— Когда и где вы его нашли? — нахмурился Твёрдый Зуб.

— Вчера вечером возле Репельского ручья, — коротко ответил Гудящий Шмель. — Он говорит, что шёл в стойбище.

— Долго шёл! — зло усмехнулся Белое Перо. — Фрея с Глухим Громом уже давно здесь были.

— Я ему тоже так сказал, — кивнул охотник. — Он уверял, что пытался отыскать копьё, которое забрала у него Бледная Лягушка.

— Кто забрал? — удивлённо спросил Широкий Поток, старейшина рода Серых Рысей.

Пока его вводили в курс дела, пришли замученные Колдун с учеником. Мудрый Камень предложил тут же начать Совет, но вождь пригласил сначала подкрепиться. За едой толстяк подробно и обстоятельно рассказал о том, как ему удалось пообщаться с Владыкой вод, и тот сообщил, что девушка, которую он прислал в племя Детей Рыси, останется у них надолго, а может и до конца своих дней.

— Великий Дух дал ей наше имя, — хвастался Колдун. — И я решил назвать её Бледной Лягушкой.

Все слушатели дружно согласились, что оно, как нельзя лучше, подойдёт этой девице. За разговорами как-то так вышло, что об Одиноком Орехе вспомнили, только когда солнце стало клониться к закату.

У столба предков развели большой костёр, к которому сошлись все охотники рода Палевых Рысей и гости, сопровождавшие старейшин на Совет.

По приказу вождя первой привели Бледную Лягушку. Мутный Глаз, восседавший на расстеленной шкуре, даже не взглянул в её сторону, сохраняя каменное выражение лица. Только узловатые пальцы на старческих коленях мелко подрагивали, выдавая волнение.

Девушка повторила то же самое, что говорила вчера. Поэтому Белое Перо не столько слушал, сколько наблюдал за членами Совета. Судя по их виду, рассказ Бледной Лягушки заинтересовал только Твёрдого Зуба, что вполне понятно и объяснимо. Одинокий Орех принадлежит роду Рыжих Рысей.

— А как же ты спаслась? — криво усмехнулся Мудрый Камень, оглядев стоявших за спинами старейшин охотников. — Или помог кто?

— Никто, — пожала плечами девушка. — Вырвалась, ударила по… по голове копьём и убежала.

— Сопляк! — презрительно фыркнул Твёрдый Зуб. — Не мог девчонку удержать.

Вождь заметил, как от этих слов вздрогнул Мутный Глаз, и не стал молчать:

— А что было бы лучше, если бы удержал?

— Может, тогда она не стала бы жаловаться! — крикнул из толпы Суровый Ветер.

— Вы забыли, что брать женщину силой недостойно охотника! — опередив Белое Перо, гневно вскричал Колдун. — Это же позор перед лицом предков! Много лет Дети Рыси не знали таких отвратительных поступков! Хотите, чтобы на месте Фреи, то есть Бледной Лягушки, оказалась ваша жена, сестра, дочь?!

— Никто этого не хочет! — тоже повысил голос старейшина Рыжих Рысей. — Просто всё это странно и непонятно!

— Я тоже думаю, здесь что-то не так, — поддержал его Умный Бобр.

— Вот и давайте всё выясним, — предложил толстяк. — А смеяться тут не над чем!

Заметив, что старейшина рода Рыжих Рысей собирается продолжить перепалку, вождь громко объявил:

— Сломанный Рог, приведи Одинокого Ореха. Теперь нужно его выслушать.

Члены Совета одобрительно закивали.

Провинившийся «рысёнок» шёл, не поднимая глаз. Тем не менее, собравшиеся хорошо видели глубокие царапины на бледном лице и большую ссадину на лбу. За ним мрачно шагал старый охотник, приставленный родом следить за будущими мужчинами, а вдалеке кучкой стояли мальчишки, провожая приятеля на суд Совета Старейшин.

— Одинокий Орех совершил серьёзный проступок, покинув стойбище без разрешения старших охотников, — буравил юношу тяжёлым взглядом вождь, нарочно обращаясь к нему в третьем лице. — Кроме того, Бледная Лягушка из вигвама Мутного Глаза обвиняет его в том, что он попытался взять её силой. Что скажет в своё оправдание Одинокий Орех?

— Я виноват в том, что ушёл из стойбища, никому ничего не сказав, и готов понести наказание. Но Бледная Лягушка сама виновата! Нечего было звать меня тайком в лес. Вот я и подумал, что она хочет мне отдаться.

Парень шмыгнул носом.

— Бледная Лягушка обещала войти хозяйкой в твой вигвам? — ворчливо поинтересовался Колдун.

— Нет, — слегка смутился обвиняемый, однако тут же повеселел. — Но она сказала, что будет ждать, пока я пройду посвящение!

— Ты действительно так говорила? — торопливо спросил старейшина Рыжих Рысей.

— Я обещала, что выйду замуж не раньше, чем через год, — пояснила девушка.

«Вот хитрая стерва!» — усмехнулся про себя глава племени, глядя на смущённого Одинокого Ореха.

— Вождь, разреши мне сказать! — внезапно попросил Отшельник.

Вождь окинул взглядом старейшин. Те не возражали.

— Говори.

— Бледная Лягушка потеряла память по воле Владыки вод, — начал старик, выступая вперёд. — Она не знала, что приглашение в лес Одинокий Орех поймёт, как согласие стать его женщиной.

— А зачем же ещё парню с девкой тайком в лес бегать? — громко усмехнулся старейшина Белых Рысей, а по толпе вновь пробежал смешок.

— Человек, лишённый памяти, становится похож на ребёнка, — горько вздохнул Отшельник. — А разве он знает, какой гриб есть можно, а какой нет, пока ему не скажут взрослые?

— Вот и спросила бы у кого-нибудь, прежде чем с «рысёнком» в лес бежать! — буркнул старейшина Белых Рысей. — Хотя бы у Мутного Глаза. Он ей сейчас как отец.

— Девушка ошиблась и поплатилась за это, — согласился старик. — Но она не сделала никому ничего плохого.

— Все знают, что ты слова можешь прясть, как женщина нитку, — вздохнув, покачал головой Твёрдый Зуб. — Скажи короче.

Кто-то из охотников одобрительно хмыкнул.

— Бледную Лягушку нельзя обвинять в том, что Одинокий Орех пытался взять её силой!

— Успокойся, Отшельник, — усмехнулся вождь. — Никто и не собирается. Нам надо выяснить, что произошло.

— Вам что же мало моих слов? — внезапно спросила молчавшая до этого девушка. — Так на его лицо посмотрите. Я его хорошо… разукрасила.

— Помолчи! — рявкнул Мутный Глаз. — Здесь Совет Старейшин! Будешь говорить, когда спросят.

Удовлетворённо кивнув, Белое Перо обратился к притихшему Одинокому Ореху.

— Как получилось, что твоё копьё оказалось у Бледной Лягушки, и кто тебя стукнул по голове?

— Я начал уговаривать её, — начал бормотать парень, опустив глаза и краснея до ушей. — Обещал добыть ещё много шкур.

— Где ты их возьмёшь? — насмешливо крикнул Глухой Гром. — Лесные Быки ноги редко ломают!

Охотники Палевых Рысей засмеялись.

Старейшины недоуменно посмотрели на вождя. Тот, проклиная в душе длинный язык молодого мужчины, вкратце рассказал историю о подаренной «рысёнком» шкуре.

— Я шёл по следу стада! — закричал Одинокий Орех. — Я…

— Молчи, врунишка! — оборвал его Твёрдый Зуб. — Ты болтаешь, как женщина!

— Давайте сначала узнаем, что случилось между ним и Фреей! — попытался вернуть разговор в нужное русло Белое Перо, по привычке назвав девушку старым именем. — Рассказывай дальше!

— Ну, я обнимал Бледную Лягушку, — тихо продолжал раздавленный словами своего старейшины «рысёнок», глядя себе под ноги. — Просил, чтобы стала моей. Она согласилась. Я её отпустил… Ну… Ну, чтобы раздеться.

Юноша тяжело вздохнул.

— А она взяла копьё и ударила меня по голове. Если бы сразу отказала, я бы и просить не стал.

— Вот врёт! — не выдержав, злобно фыркнула девушка. — Он же меня бил. Душить начал, чуть шею не свернул, у меня синяки…

Мутный Глаз, кряхтя, встал со своего места, подошёл к Бледной Лягушке, хлестнул ладонью по щеке, а потом ударил кулаком в грудь. Девушка отпрянула на руки толпившихся вокруг охотников. Те со смехом отбросили её назад. Старик схватил названную дочь за плечи и, встряхнув, рявкнул:

— Тебе сказано, молчи, пока тебя не спросят! Поняла?! Я спрашиваю, поняла?!

— Да! — хрипло выдохнула Бледная Лягушка, пытаясь оторвать его руки от себя. — Я больше ничего не скажу!

Дождавшись, пока Мутный Глаз закончит воспитывать свою приёмную дочь, вождь оглядел старейшин, так же с удовольствием наблюдавших за этим зрелищем.

— Теперь вы знаете всё. Давайте решать, что делать.

— За то, что Одинокий Орех ушёл без разрешения и потерял копьё, ты мог бы и сам его наказать, — пожал плечами Мудрый Камень. — А если собирать Совет всякий раз, как парень с девкой повздорят, мы у тебя в вигваме весь год жить будем. Хозяйки обидятся.

Охотники рассмеялись.

— Повздорит! — возмущённо вскричал Мутный Глаз. — Да он её едва не задушил!

— А она его чуть не убила! — огрызнулся старейшина рода Рыжих Рысей. — Ты на его лоб посмотри! Как только голова целой осталась!

Слушая глухой ропот одобрения, Белое Перо понял, что этот Совет Старейшин стал большой ошибкой. В чём-то он очень сильно просчитался.

— Да вы что! — возопил старик. — Одинокий Орех хотел взять силой мою дочь! По заветам предков вы должны отдать мне его жизнь!

Ну, он же не успел ничего сделать, — усмехнулся Твёрдый Зуб. — Или всё-таки успел? Что скажешь?

Опустив взгляд, «рысёнок» покачал головой.

— Он и сейчас врёт? — спросил старейшина рода Чёрных Рысей у девушки.

Та молчала, сжав в нитку тонкие губы.

— Говори! — стукнул по колену Мутный Глаз.

— Не врёт! — процедила сквозь зубы Бледная Лягушка.

— Тогда чего ты ещё хочешь, старик? — развёл руками старейшина рода Рыжих Рысей.

— Вы забыли о Владыке вод! — подал голос Колдун. — По его воле эта девушка здесь оказалась…

— Только никто не знает зачем! — тут же прервал его Мудрый Камень. — Может, он отослал её с глаз долой?

— Или она что-то натворила, — поддержал его Твёрдый Зуб. — Вот Великий дух и наказал девку, изгнав из родных мест. Назад-то он её не взял!

Толстяк стушевался. А Бледная Лягушка, злобно сверкнув глазами, попыталась протиснуться сквозь ряды охотников, окруживших Совет Старейшин. Те заступили ей дорогу, но, повинуясь знаку главы племени, пропустили девчонку. Она здесь больше не нужна.

— Сломанный Рог, — громко приказал вождь, привлекая к себе внимание. — Привяжи Одинокого Ореха к священному столбу. Пусть стоит до второго восхода солнца без еды и воды!

Старейшина рода Чёрных Рысей огорчённо крякнул, Твёрдый Зуб осуждающе покачал головой. Да и другие члены Совета казались недовольными столь суровым наказанием.

А Белое Перо никак не мог понять, почему его соплеменники, когда-то так радушно принявшие заморца Отшельника, пожелавшего стать одним из Детей Рыси, вдруг возненавидели эту девушку, хотя её и прислал сам Владыка вод. «Может, потому, что она не хочет становиться одной из нас?» — внезапно подумал мужчина.

После слов старейшины рода Рыжих Рысей, Фрея поняла, что больше не в силах наблюдать за продолжением этого фарса. Это так кстати всплывшее в памяти словечко удивительно подходило для описания того, в чём ей только что пришлось участвовать.

В который раз девушке казалось, будто она уже привыкла к местным реалиям и ничто не в силах её удивить. Но этот допрос, лицемерные рассуждения старейшин, побои, полученные от Мутного Глаза, прорвали с таким трудом возведённую в душе плотину безразличия и вновь затопили её мутными волнами жгучей, непереносимой обиды.

Они собирались наказать Одинокого Ореха за то, что тот позволил ей взять своё копьё, но даже не пожурили за попытку изнасилования. Интересные тут порядочки, а если парень изобьёт кого-нибудь до полусмерти, ему тоже ничего не будет?

Девушка тут же вспомнила, что мужчины здесь частенько колотят своих жён, и никто не считает это чем-то из ряда вон выходящим. То одна, то другая аратачка поблёскивала свежими синяками. Неужели её ждёт то же самое? Вонючие шкуры, блохи, побои, а главное — вечное чувство одиночества. Она попыталась довериться одному из них, и что из этого вышло?

Занятая горькими мыслями, Фрея не заметила, как оказалась возле вигвама Мутного Глаза. Ноги сами принесли её к месту, ставшему если не домом, то местом проживания.

Расторопная Белка готовила желудёвые лепёшки, выкладывая на плоский камень, лежащий в багрово-красных угольях, комочки теста.

— Совет уже кончился? — спросила она, бросив быстрый взгляд на девушку. — А старик где?

— Там сидит, — равнодушно отмахнулась Фрея, присаживаясь поодаль. С удивлением чувствуя, что совсем не чувствует голода, хотя ела последний раз довольно давно. В душе царила сосущая, тоскливая пустота, не оставлявшая сил даже для привычных проклятий в адрес того, кто забросил её в эту первобытную дыру. Даже глядеть на окружающий мир не было ни сил, ни желания.

— Что решили? — без особого интереса спросила аратачка, переворачивая лепёшку деревянной лопаточкой.

— Ничего, — покачала головой девушка.

— Так что же ты не узнала, как накажут Одинокого Ореха? — с лёгким упрёком заявила старуха.

— За что? — хмыкнула Фрея.

Собеседница подняла на неё удивлённые глаза.

— Старейшины сказали, что он виноват только в том, что я взяла его копьё.

Расторопная Белка захлопала глазами.

— Как же так?! Он тебя чуть не задушил и едва не обрюхатил!

— Они говорят, хватит и того, что я ему лоб разбила, — криво усмехнулась девушка.

— А Мутный Глаз куда смотрел! — возопила старуха, всплеснув руками. — Как допустил такое! Ты же нам как дочь!

— Он им сказал, — сочла своим долгом заступиться за мастера корзинок Фрея. — Только его никто слушать не захотел.

— Ну-ка давай рассказывай, как всё было! — потребовала Расторопная Белка, шлёпнув на камень очередную порцию теста.

— Придёт Мутный Глаз, у него и спросишь, — девушка со вздохом поднялась на ноги. — Мне об этом говорить не хочется.

— Вот дрянная девчонка! — выругалась ей в спину старуха. — Никогда ничего не скажет!

Не отвечая, Фрея направилась в вигвам. Девушке вдруг стало ужасно противна эта беззубая аратачка, да и вообще всё вокруг: от людей до травы и даже неба с редкими комковатыми облаками. А пропахшее шкурами и кишащее блохами жилище оказалось единственным доступным местом, где она могла ничего этого не видеть.

Не снимая кроссовок, рухнула на ложе, свернувшись клубочком, придавленная всем происходящим. Даже когда у неё изрезали одежду, а потом избили, Фрея не чувствовала такой обиды и отчаяния. То происшествие казалось дурацкой выходкой глупых девчонок, стремившихся показать новенькой, кто тут самый главный.

Но то, что произошло сейчас, развеяло последние сомнения. Для этих людей она чужая. Девушка беззвучно заплакала, вспомнив свои безуспешные попытки уйти из этого места. С чего она вообще взяла, что в озере есть дверь в её родной мир? А главное, почему та должна быть открыта до сих пор? К обиде и разочарованию прибавился жгучий стыд за собственную глупость. Как дура попёрлась к чёрту на кулички! Едва не изнасиловали, чуть не утонула… А в итоге — ничего! Всё те же противные рожи, вонючие вигвамы и люди, которым нет до неё никакого дела.

Фрею внезапно охватило жгучее желание завыть, громко во весь голос, выплеснуть ту боль, что скопилась в душе, отчаянно требуя выхода. Заткнув рот куском шкуры, чтобы никто ничего не услышал, она закричала, катаясь по ложу, отчаянно дёргая ногами, словно в судорогах. Странно, но это помогло. Выплюнув шерстинки, девушка в изнеможении повалилась на спину, раскинув руки и тупо глядя на развешанные по стропилам пучки трав.

Из-за тонкой стенки вигвама донёсся голос Мутного Глаза. Супруга тут же набросилась на него с расспросами. Даже не пытаясь вслушиваться в их слова, Фрея различала только монотонное бу-бу-бу.

«А может прекратить всё это? — подумала она. — Как там советовала Вечерняя Стрекоза? Попросить вождя удавить тетивой от лука».

Девушку передёрнуло. Ныряя в озеро последний раз, она едва смогла выплыть на поверхность. Испытывать подобные ощущения снова что-то не хотелось. Но должен же существовать другой способ? Проще и безболезненней. Сама не зная зачем, Фрея дотронулась до запястья правой руки, нащупав тонкий поперечный шрам.

Встрепенувшись, она на четвереньках подползла под дымовое отверстие. Так и есть. На успевшей загореть коже выделялась бледная полоска длиной с палец, а рядом ещё одна, совсем короткая. Девушку прошиб пот. Что же это получается, она уже пыталась уйти из жизни там, где её дом и мама?

Молнией вспыхнула перед глазами просторная комната, плоский телевизор на белой стене, кровать с застиранным бельём, рядом высокий штатив, а на нём пузырёк с уходящей вниз трубочкой, присоединённой к игле, глубоко впившейся в вену. Капельница! Окровавленное лезвие безопасной бритвы и истерический крик соседки по палате.

— Ну, конечно! — выдохнула Фрея. — Больница!

Мучительно морщась, она отчаянно тёрла лоб, тихо бормоча себе под нос:

— Я была в больнице? Но почему, что случилось?

Девушка ещё раз взглянула на тонкую полоску шрама.

— И зачем я сделала это?

— Бледная Лягушка, мясо готово, иди есть! — вторгся в воспоминания визгливый голос Расторопной Белки.

— Не буду! — огрызнулась Фрея. Она терпеть не могла это дурацкое прозвище, хотя и понимала, что по-другому её звать уже не будут.

— Как хочешь! — не осталась в долгу старуха. — Сиди голодной!

— С голодным брюхом горе не переживёшь! — громко высказался Мутный Глаз.

Но девушка уже не обращала внимания на их слова. Зажмурив глаза и прикрыв ладонями уши, она отчаянно пыталась вспомнить ещё хоть что-нибудь из этого эпизода своей жизни. Но перед глазами стоял только чёрный экран телевизора на стене, бьющий сквозь большое окно солнечный свет, рассеянный жалюзи, и маленькое лезвие безопасной бритвы, неведомыми путями оказавшееся у неё в руках. Тогда она уже пыталась уйти из жизни. Новые воспоминания сделали тоску, охватившую девушку, совершенно невыносимой.

Она и не заметила, как стемнело. Забравшись в вигвам, Мутный Глаз прошёл на своё место, не сказав ни слова. Даже не взглянув на ту, которую совсем недавно называл приёмной дочерью. Молча разделся, укрылся одеялом и отвернулся к стене.

— Платье сними, — проворчала Расторопная Белка, дёрнув её за подол. — Порвёшь ещё, а у нас нитки кончились.

— Завтра пойду за крапивой, — пробурчала Фрея, садясь.

— Ты уже один раз сходила, — фыркнула старуха, раздеваясь.

— Я ошиблась, — вяло огрызнулась девушка. — Не все же такие умные, как ты.

— Оно и видно, — согласилась хозяйка, склонившись над полупогасшим очагом.

Воспользовавшись тем, что старуха раздувала угли, Фрея, не зная зачем, показала ей язык, кое-как стащила платье и с головой забралась под одеяло.

— Не будет из тебя толку, — зевая, ворчала Расторопная Белка. — Пропадёшь без мужа.

— А тебе что за дело, если и пропаду? — высунув нос из вонючей духоты, спросила девушка. — Я вам никто!

— Как это так?! — возмущённо всплеснула руками старуха. — В моём вигваме живёшь, значит, не чужая!

В который раз, слушая эти слова, Фрея вновь чувствовала их лживость. Но ничего не могла возразить. Она действительно ночует с ними под одной крышей, ест мясо, которое добывают охотники — аратачи, одевается в одежду из шкур, которые они приносят. У неё нет ничего своего, кроме трусов, носков и кроссовок!

Девушка засопела, прикусив губу, чтобы не заплакать. «Да пропадите вы все пропадом, сволочи!» — подумала она, сжав кулаки так, что отросшие ногти впились в ладонь. Как ей показалось, старая грымза похрапывала сегодня как-то особенно издевательски, словно продолжая насмехаться.

Однако к Фрее сон всё никак не шёл. Сначала девушка тупо таращилась в темноту, потом стала считать орехи. А потом поняла, что уж лучше бы ей совсем не спать, чем вновь погрузиться в кошмар… Начавшийся с поцелуя!

Она с упоением целовалась на узкой тропинке между стопкой бетонных блоков и кривым покосившимся забором заброшенной стройки. Фрея с удивительной чёткостью видела это место. Даже знала, что с наступлением темноты тут лучше не ходить, хотя путь до её дома здесь гораздо короче.

Но девушка нисколько не боялась. Ведь сейчас с ней лучший в мире парень, надёжный друг, одно присутствие которого внушает уверенность, придаёт сил, а губы так вкусно пахнут карамелью. Странно, но это единственное, что она ощущала, не зная его имени и даже не видя лица.

Чей-то глумливый истерический гогот разбил окружавшее их волшебство. Четыре тёмные фигуры словно материализовались из тьмы рядом с ними. Как будто чёрные частички зла, рассыпанные в ночном воздухе, собираясь вместе, сконцентрировались в четырёх монстров, имевших человеческое обличие. Сверкнула узкая полоска лезвия, и её защитник, её герой, вдруг, оттолкнув Фрею, бросился бежать туда, где всего лишь в ста метрах от них ездили автомобили, горели фонари, сверкала реклама, и неторопливо шли редкие прохожие.

Мир рухнул, рассыпался в острые ледяные осколки, изрезавшие в кровь душу девушки, ещё до того, как грубые руки вцепились ей в куртку, а смрадное дыхание обожгло лицо. Оцепенение от предательства прошло, и она громко закричала, пытаясь вырваться. Но тут же задохнулась от резкого удара в живот, который, казалось, перемешал ей все внутренности. Потом они посыпались градом, так что Фрея могла только хрипеть от боли. Её волокли по какому-то коридору, на ходу срывая одежду.

Вдруг девушку резко тряхнуло, перед глазами вспыхнули жёлтые звёзды, а чей-то знакомый голос громко проорал прямо в ухо:

— Да просыпайся же ты, дрянная девчонка!

И снова её голова мотнулась в сторону от сильной пощёчины, за которую стоило только поблагодарить. Этот удар, наконец-то, вырвал сознание Фреи из цепких лап кошмарных воспоминаний, не дав вновь пережить их до конца.

«Одинокий Орех там в лесу… Значит, такое со мной уже было», — устало подумала она, прежде чем открыла глаза и встретилась взглядом с разъярённой старухой.

Расторопная Белка низко склонилась к её лицу. А за хозяйкой вигвама возвышался хмурый Мутный Глаз с чадящим смолистым сучком в руках.

«Ну вот, опять, — сглотнула комок девушка, вспомнив свою ночёвку в жилище Утренней Кувшинки. — Теперь и эти меня выгонят. И куда идти?»

— Дай ей отвар дурнишника, — проворчал старик, зевая. — Тут никакие заговоры не помогут. Если только Колдуна звать.

Качая головой, он бросил горящую ветку в очаг и неторопливо вернулся на своё место.

— Надо поискать, — старуха, кряхтя, поднялась с колен. — Я уж и не помню, где он висит?

А Фрея, сжавшись в комок, смахнула выступивший на лбу пот. Подтянув колени к подбородку, она стала бездумно следить за хлопотами хозяйки, готовившей ей сонное зелье.

Под влиянием переживаний, обрушившихся на неё в последние дни, память приоткрыла ещё одну страницу прошлого. Она подверглась насилию. Теперь стало понятно и её сложное отношение к мужчинам, от неприкрытого страха до настороженного недоверия, и отвращение к чужим прикосновениям. Не так уж и хорош, оказывается, был к ней родной мир. И не из-за этого ли она тут оказалась?

«Может, меня там убили? — неожиданно подумала девушка. — А здесь воскресили». Но тут же покачала головой: «Нет, потом я ещё в больницу попала, где вены резала».

Пока она размышляла над превратностями судьбы, со страхом гадая, какие ещё мрачные тайны скрыты в тёмных глубинах памяти, Расторопная Белка отыскала-таки нужный пучок засушенной травы среди множества развешанных на жердях каркаса. По-прежнему оставаясь в одном бельё, состоящем из шнурка с бахромой, хозяйка взялась готовить отвар. Оставив горшок томиться на углях, старуха, кряхтя, уселась, скрестив ноги, рядом с Фреей.

Полумрак вигвама не позволял различать детали, но девушка чувствовала на себе её пристальный взгляд.

— Что ж тебе такое страшное приснилось? — внезапно прошептала аратачка, шепелявя больше обычного. — Если ты так кричала.

Вздрогнув от неожиданности, Фрея хотела привычно отмолчаться. Но желание поделиться давящим страхом, снять часть груза с души заставило тихо ответить:

— Меня сначала предали, потом били. Сильно.

— Кто? — продолжала расспросы хозяйка. — Ну, ты их знаешь?

— Наверное, — пожала плечами девушка. — Но лиц не видела. Просто какие-то люди.

— Плохой сон, — согласилась собеседница. — Тебе бы с Колдуном потолковать. Он в тайных знаках понимает.

Внезапно встрепенувшись, Расторопная Белка охнула:

— Это не про Одинокого Ореха?

— Нет, — грустно усмехнулась Фрея. — Он тут ни при чём. Я видела то, что со мной там было. В том месте, где жила раньше.

— Так Владыка вод тебе память вернул? — всплеснула сухими руками аратачка.

— Кое-что вспомнила, — согласилась девушка, передёрнув плечами. — Хорошо ещё не всё, иначе, наверное, умерла бы со страху.

— Так сильно испугалась? — участливо поинтересовалась собеседница.

— Очень, — честно призналась Фрея и заплакала.

— Эх ты, мой маленький оленёнок, — вздохнула старушка, протягивая ладонь, чтобы погладить её по голове.

Девушка привычно отстранилась, но Расторопная Белка всё же похлопала её по покрытому одеялом плечу.

— Жизнь состоит не из одних только бед. Вот увидишь, будет и у тебя радость.

— Нет, — обречённо выдохнула Фрея, вытирая слёзы. — Детям Рыси я не нравлюсь. Даже старейшины не стали меня защищать.

Аратачка встала, перелила отвар в деревянную миску и, протянув ей, сказала:

— Чужая ты для всех, непонятная. Вот поэтому защитник тебе нужен. Муж. Такой, чтобы никто обидеть не смел. А то мы уже старые. Предки к себе зовут.

Расторопная Белка высморкалась, вытерев пальцы о шкуру.

— Когда-то мой Мутный Глаз сильным охотником был. С вождём спорил. А сейчас только корзины плести и может. Сама, небось, видела, что старейшины на совете его и слушать не захотели.

Девушка машинально кивнула, принимая чашку с отваром.

Старуха уселась рядом.

— Иди к Глухому Грому в вигвам. Он сильный и храбрый. Вождь давно велит ему новую хозяйку взять, а тот не соглашался. Никак, мол, подходящую не найду. Ох, они как-то раз и разругались.

Собеседница покачала головой.

— Мать у него злая. Так она ещё старше меня. Того и гляди помрёт.

Фрея молча отхлебнула, морщась от жгуче-горького вкуса.

— Сынок у него ещё есть от первой жены, знаешь, наверное? — уже деловито заговорила Расторопная Белка. — Но он маленький совсем. Второй год только. Его Дальняя Осина выкормила вместе со своей дочкой. А теперь ты ему мамкой будешь. Неужто он тебе помешает?

От выпитого снадобья странно зашумело в голове. Веки отяжелели, а мысли, наоборот, попрыгали в разные стороны, как блохи на старой шкуре. Возвращая посуду собеседнице, девушка усмехнулась и пробормотала тяжело ворочающимся языком:

— Не помешает. Только как я замуж пойду, если меня от них тошнит?

Расторопная Белка вздрогнула, а Фрея продолжала, перейдя на родной язык.

— Я мужиков видеть спокойно не могу! Эти козлы мне всю жизнь испортили! Радость мля…

Это слово оказалось последним, что Фрее удалось выговорить более-менее членораздельно. Тяжко рухнув на ложе, она ещё долго бормотала про себя что-то бессвязное, пока отвар окончательно не погрузил её в сон.

Проснулась девушка от дикой головной боли, но первая попытка встать закончилась падением, от чего многострадальный череп едва не разлетелся на миллионы визжащих кусков. Предметы перед глазами расплывались, теряя форму, а во рту, словно всю ночь гадил весь род Палевых Рысей. Резь в кишечнике прибавила резвости. Она едва успела забраться в бурьян, стрелой промчавшись мимо уже приступившего к работе Мутного Глаза.

Вернувшись к очагу, девушка стала искать кувшин, но Расторопная Белка ехидно проинформировала, что за водой ещё нужно сходить, и всучила ей пустую посуду.

Фрея со стоном поплелась за водой, краем уха услышав озабоченный голос старухи.

— Сильно пересохла травка. Надо бы новой набрать.

— Злая лягушка, злая лягушка! — вдруг услышала она писклявые голоса, тупыми иглами царапавшие мозг.

Стайка ребятишек бежала за ней, приплясывая и кривляясь. — Злая лягушка, злая лягушка.

Девушка резко обернулась, собираясь ответить, но едва не упала от прострелившей голову боли. Плюнув в сторону кривлявшихся бесенят, она заторопилась к ручью, попутно заметив, что возившиеся у очагов женщины демонстративно поворачиваются к ней спиной.

— Вот стервы!

Почти бегом Фрея добежала до воды и стала с жадностью пить, чувствуя, как с каждым глотком притупляется давящая дурнота.

— Злая лягушка хочет выпить ручей! — закричала какая-то малявка в одних крошечных мокасинах. Другие малыши тут же поддержали её дружным писком.

Выпрямившись, девушка блаженно перевела дух.

— Вам, что делать нечего? — устало спросила она, добавив по-русски. — Сопляки!

Детишки замерли, испуганно уставившись на неё карими глазёнками. Потом очень дружно развернулись и с рёвом устремились к селению, так что только пятки засверкали.

Недоуменно пожав плечами им вслед, Фрея умылась и, наполнив кувшин, неторопливо направилась назад.

Реакция аратачек на её появление оказалась, мягко говоря, странной. Женщины дули в её сторону через головешку, очевидно отгоняя злые силы. Девушка мрачно хмыкнула.

«Им осталось только объявить меня злой колдуньей и сжечь на костре. Кажется, так делали когда-то в моём мире».

У их вигвама соседка что-то с жаром доказывала Расторопной Белке. Заметив Фрею, женщина быстро ушла, пугливо оглядываясь.

— Чего это она? — хмуро поинтересовалась девушка, передавая Мутному Глазу кувшин.

— Да вот говорит, что ты на детей хотела зло навести, — сурово поджав губы, ответила старуха.

«Так я и думала», — мрачно усмехнулась про себя Фрея.

— Что ты с ними сделала там, у ручья? — наседала Расторопная Белка, скрестив руки на груди.

— Я попросила их замолчать, — пожала плечами девушка. — Только на своём языке.

— Глупые женщины! — фыркнул Мутный Глаз, отрываясь от кувшина. — Да умей Бледная Лягушка колдовать, стала бы она бегать от Одинокого Ореха!

— А это тут при чём? — нахмурилась супруга.

— При том, — наставительно проговорил старик, вытирая мокрые губы. — С магией она сама бы справилась с «рысёнком». Лишила бы его мужской силы и всё!

Он засмеялся сухим, дребезжащим смехом, очень довольный своей шуткой.

— И осталось бы ему только глядеть на священный столб да завидовать.

Расторопная Белка досадливо махнула рукой на глупого мужа, а тот внезапно стал серьёзным.

— Только тебе, дочка, лучше сегодня людям глаза не мозолить. Посиди в вигваме.

— Лучше я за крапивой схожу, — предложила Фрея. — Наберу и сразу в ручей уложу, мне Лепесток Ромашки нужное место показала.

— А не забоишься одна в лес идти? — дрогнувшим голосом спросила старуха.

— Я недалеко, — успокоила её девушка, добавив через пару секунд. — Пусть будет то, что должно случиться.

— Ступай, — отведя взгляд в сторону, кивнул Мутный Глаз.

Фрея взяла корзину, коряво сшитые рукавицы и каменный нож. Расторопная Белка подала ей кусок старого, вареного мяса с душком да три желудёвые лепёшки. Девушка поняла, что раньше ужина её не ждут.

Ну, что же, будет время всё как следует обдумать, а может, и покончить со всем прямо там в лесу. Она в который раз машинально потрогала шрам на запястье.

Фрея перебросила через плечо ремень, вскинула голову, и ни на кого не глядя, направилась к лесу. Путь к подходящим зарослям шёл мимо священного столба, возле которого жарился на солнышке привязанный Одинокий Орех. Вначале она решила обогнуть это место стороной. Но потом передумала и гордо прошла мимо, услышав вслед злобное шипение толстой жены вождя, возившейся у своего вигвама.

Девушка знала, что большинство аратачек начинают замачивать крапиву сразу после заготовки жёлудей. Считалось, что именно в эту пору стебли лучше всего подходят для изготовления пряжи. Правда, некоторые женщины предпочитали собирать их вообще ранней весной. В этом случае снег и дождь за зиму успевали размягчить растения, и те требовали гораздо меньшей обработки.

Но Фрея, изведя почти все нитки у Расторопной Белки, решила поторопиться. Скоро начнётся заготовка жёлудей, в которой принимают участие все женщины рода. Так что и ей не миновать этого весёлого и увлекательного занятия. Неизвестно, сколько оно продлится, но всё это время крапива будет спокойно отмыкать. Потом её придётся ещё сушить, разминать, отбивать, трепать, чесать деревянными гребнями. В общем, ещё целая куча дел.

Но надо же когда-то начинать? А уж придётся ли ей заканчивать, будет видно. Но первым делом следовало изготовить нечто, чем можно удержать пучки крапивы на дне. Обычно аратачи пользовались решётками, связанными из толстых веток. На которые сверху клали камни. Булыжников разной величины вокруг валялось достаточное количество, но вот сооружать из палок что-либо у девушки не было ни сил, ни желания. Недолго думая, она просто привязала булыган к толстой ветке и на этом успокоилась.

Видимо, Лепесток Ромашки не зря рекомендовала именно эту заводь, дно которой оказалось, выложено камнем. Убедившись, что ёмкость для отмачивания и подходящий инструмент в наличии, Фрея направилась за сырьём.

Нужные заросли, густо раскинувшиеся возле нескольких поваленных деревьев, нашлись быстро. Она надела рукавицы, и взяв в правую руку нож, стала срезать неподатливые стебли. Дело шло плохо до тех пор, пока девушка не сообразила ставить каменное лезвие наискосок к волокнам. Тяжёлая монотонная работа успокаивающе действовала на нервы, а ожоги, которые она всё же получала время от времени, не давали окончательно отупеть.

Незаметно образовалась солидная куча срезанных стеблей. Теперь требовалось оборвать все листья. Тоже занятие не слишком умственное. Посмотрев на тоненькие зелёные палочки, Фрея вспомнила, что их надо увязать в пучки. Но чем? Ага, кажется, Лепесток Ромашки говорила, что следует использовать одну из них, предварительно скрутив, как выжатую тряпку. Попробовала. Получилось. Вот только пальцы опять обожгла несмотря на рукавицы. Пучок вышел так себе. Следующий получился получше. А за ним ещё и ещё.

Наложив целую корзину, вполне довольная собой девушка отправилась к ручью. Настроение заметно улучшилось, только кожа чесалась в тех местах, где до неё добрались жгучие волоски. Фрея даже стала напевать себе под нос, на ходу вспоминая слова:

Беги, беги за солнцем, Сбивая ноги в кровь. Беги, беги, не бойся Играть судьбою вновь и вновь. Беги, беги за солнцем, В безумстве высоты Лети, лети, не бойся, Так можешь сделать только ты!

У ручья никого не оказалось, хотя со стороны заводи, где полоскали шкуры, доносились звонкие женские голоса. Но достаточно большое расстояние не позволяло разобрать слов. Стащив платье и разувшись, девушка принялась раскладывать по дну пучки крапивы, прижимая их сверху палкой с камнем. Провозилась долго, но всё же справилась, и ужасно довольная собой уселась перекусить. Привычно не обратив внимания на несвежий запашок от мяса, съела поданный Расторопной Белкой кусок, напилась, а лепёшки решила изгрызть по дороге.

Перед тем, как отправиться за новой порцией крапивы, Фрея решила ещё раз полюбоваться на свою работу. Кое-как уложенные пучки, придавленные палкой, чем-то напомнили ей водоросли, колыхавшиеся на дне озера, куда она недавно ныряла, и нечто непонятное, застрявшее в их зелёно-бурых ветвях.

У девушки перехватило дыхание. В своём последнем погружении она едва не утонула, позабыв от этого всё на свете. Раздавленная неудачной попыткой вернуться домой, окончательно добитая лицемерным судом старейшин, Фрея совсем потеряла способность соображать. Даже стала подумывать о самоубийстве, благо кое-какой опыт уже, оказывается, был.

Однако стоило немного отвлечься за монотонной работой, дать отдохнуть истерзанному переживаниями сознанию, как в памяти всплыл некий странный предмет, замеченный лишь краем глаза, но настолько необычный своей чужеродностью, что он никак не мог принадлежать этому миру.

Блестящее, металлическое колесо, обод или обруч, диаметром с полметра, на какой-то тёмной, угловатой штуковине. Вскочив, девушка лихорадочно потёрла лоб, стараясь вспомнить все детали. Что это? Стол? Стул? Газовая плита? Стиральная машина? По размерам подходит для любого из этих предметов. Цвет тоже толком не разобрать, но ясно, что тёмный. Вряд ли это проход между мирами. Скорее всего, какая-то вещь, «залетевшая» в озеро вместе с ней. Но, возможно, она позволит вспомнить, как это случилось?

Фрею вновь охватило жгучее желание сейчас же бросить всё и мчаться со всех ног к озеру. Тем более, что дорогу туда она хорошо помнит. Однако, усмехнувшись, девушка осталась стоять на месте. Нет, к походу нужно подготовиться тщательно, хотя и откладывать надолго тоже не стоит. Судя по словам аратачей, скоро осень, за ней зима, а купаться в холодной воде — удовольствие не из приятных. «Нужна верёвка с крючком, — решила она, забрасывая на плечо корзину. — Чтобы зацепить эту штуку и вытащить на берег».

Едва Фрея успела подумать об этом, как в шум леса вторглись новые, чужеродные звуки. Из-за ближайших деревьев, замыкая её в кольцо, выскочили трое запыхавшихся подростков с мрачными, решительными лицами.

В одном из них девушка узнала внука Отшельника, да и остальных приходилось видеть возле вигвама «рысят».

— Из-за тебя несправедливо наказан наш брат Одинокий Орех! — дрожащим голосом проговорил Ловящий Снег, сжимая в руке тонкий, гибкий прут. — Мы пришли отомстить за него.

Глядя на их испуганно-серьёзные лица, Фрея внезапно почувствовала, как переполнявшая душу обида и злость становится яростью. Неужели ей придётся стерпеть издевательство ещё и от этих молокососов? Ну, уж нет!

— Попробуйте! — криво усмехнулась девушка, вытащив нож и сбрасывая корзину на землю.

«Рысята» нерешительно переглянулись.

А Фрея вдруг остро пожалела, что на ней узкое платье, а не привычные удобные джинсы. В них она смогла бы двигаться быстрее.

Внезапно раздался треск, в ближайших кустах что-то зашевелилось. Но прежде чем девушка успела испугаться, вспомнив о многочисленных медведях, из зарослей выскочил… Глухой Гром!

Голый по пояс молодой аратач держал в руках толстую кривую палку, а через плечо висел топорик в чехле.

— Мстить захотели, шелудивые котята! — закричал он, потрясая своей дубиной. — Со старейшинами спорить взялись!!!

Несмотря на трёхкратное численное превосходство, «рысята» порскнули в разные стороны, как зайцы. Охотник в несколько прыжков догнал улепётывавшего Ловящего Снег и перетянул поперёк спины палкой. Охнув, парнишка едва не упал, но, сумев устоять на ногах, прибавил скорости.

Глухой Гром не стал преследовать беглецов. Потрясая своим корявым оружием, он заорал так, что с деревьев взлетели испуганные птицы.

— Только попробуйте ещё раз к ней подойти, и я побью вас так, что не доживёте до посвящения!

Потом, отбросив палку и гордо выпятив мускулистую грудь с ожерельем из клыков медведя, повернулся к Фрее, едва не лопаясь от гордости.

— Откуда ты здесь взялся? — настороженно поинтересовалась та.

— Я давно следил за тобой.

«Он, что меня голой разглядывал?» — эта мысль заставила девушку покраснеть.

— Зачем?

— Оберегать тебя, — как-то очень просто ответил молодой охотник. — Я сам был «рысёнком», вот и подумал, что они обязательно захотят тебе отомстить за Одинокого Ореха.

— Да, — согласилась Фрея. — Если бы не ты, мне бы пришлось драться.

— Не страшно было? — усмехнулся Глухой Гром. — Одна против трёх?

— Что же, стоять просто так? — удивилась собеседница. — Если они бить будут?

— Я знал, что ты храбрая, — шагнув к ней, сказал охотник.

Фрея попятилась, угрожающе выставив вперёд своё вымазанное крапивным соком оружие.

— Не подходи!

— Я мог много раз напасть на тебя в лесу и у ручья, — нахмурился мужчина. — Твой нож не остановил бы меня. Но я не беру женщин силой!

Девушка немного смутилась, признавая справедливость его слов.

— Я только смотрел и слушал твой голос, — аратач подошёл ближе. — От которого моё сердце билось, как у загнанного оленя.

— Тогда мне лучше молчать, — она попыталась улыбнуться. — Чтобы твоё сердце не устало.

Лицо собеседника вспыхнуло, под гладкой, смуглой кожей скул заходили желваки.

— Моё сердце выносливо как у лесного быка, мышцы сильнее львиных, а спина крепкая как у серого медведя, жителя гор!

«Хорошо хоть другие части тела перечислять не стал, — с иронией подумала Фрея. — Не человек, а ботанический сад, вернее зоологический. А уж обидчивый какой.»

Но вслух сказала:

— Прости, храбрый охотник Глухой Гром, если тебя обидели мои слова.

Немного смягчившись, охотник пренебрежительно пожал широкими плечами.

Девушка взяла корзину.

— Спасибо, что прогнал этих дрянных мальчишек. Но сейчас мне надо сходить за крапивой.

— Я иду с тобой, — решительно заявил аратач. — Только принесу оружие.

С этими словами он быстро пошёл к зарослям кустарника, из которых так эффектно появился несколько минут назад.

«Только ты мне и нужен для полного счастья», — с тоской думала Фрея, глядя ему вслед.

Молодой человек быстро вернулся с коротким толстым копьём, снабжённым поперечной перекладиной за большим бронзовым наконечником.

— Пошли! — решительно заявил Глухой Гром. — Разве крапива сама ляжет в ручей?

Но девушка почувствовала себя очень неуютно в такой компании. Пытаясь отделаться от нежданного спутника, она спросила:

— Разве тебе не нужно охотиться?

Аратач презрительно фыркнул.

— В моём вигваме мясо не переводится! Вчера я добыл двух больших зайцев. Их хватит моей матери и сыну до завтрашнего дня.

Гордо вскинув голову, Глухой Гром добавил:

— Сегодня я хочу ещё раз услышать твою серенкуен.

— Что услышать? — остановилась Фрея от неожиданности. Она считала, что уже достаточно хорошо знает язык Детей Рыси, но с таким словом столкнулась впервые. Кажется, речь идёт о какой-то песне?

— Песня пути, — раздельно произнёс охотник. — Та, которую ты пела, когда шла к ручью.

— Это просто песня, — улыбнулась девушка.

Теперь настал черёд удивляться спутнику.

— Разве бывают «просто песни»? — последние слова он произнёс довольно презрительно.

— У моего народа есть песни грустные, весёлые, — стала перечислять Фрея. — Даже глупые.

— Это неправильно! — со свойственной ему безапелляционностью заявил Глухой Гром. — Умение красиво складывать слова — редкий дар Великого духа, и он разгневается, если пользоваться им по пустякам! У нас, настоящих людей, песни помогают в делах и охоте. В них мы слышим мудрость предков и просим о помощи духов.

— Расскажи мне о них, — попросила девушка, невольно увлекаясь беседой. — Или спой, как на охоте.

— На охоте не поют! — рассмеялся молодой мужчина. — Это делают заранее.

Он посуровел.

— Но женщинам нельзя слушать песни охотников.

— А охотникам слушать песни женщин можно? — спросила уязвлённая подобной дискриминацией Фрея.

— Ты ничего не понимаешь! — презрительно фыркнул собеседник. — У всех есть тайные песни. А ещё есть песни, которые поют только мужчины или только женщины. У нас разные песни пути.

— Вместе, значит, не получается? — ехидно заметила девушка.

— Почему? — обиженно удивился аратач. — На праздниках мы поём много разных песен.

— Какие?

— Песни встречи солнца, песня провода лета, — начал перечислять охотник. — Много всяких…

— Спой мне какую-нибудь? — попросила Фрея, заметив впереди знакомые заросли крапивы.

— Но сейчас нет праздника, — напомнил Глухой Гром.

— Тогда спой свою песню пути, — девушка сбросила с плеча корзину. — Мою ты уже слышал.

Молодой мужчина уселся под деревом шагах в семи, и полуприкрыв глаза, затянул на мотив медленного марша.

Вьётся по лесу тропа, Как змея. Много на земле разных троп, Вот моя. Знает волк лесной верный след, Знает лось. Я хозяин здесь, а не гость. Всюду мне открыт Верный путь. Предки не дадут К злу свернуть.

Аратач замолчал.

— Уж очень короткая песня, — заметила Фрея.

— Дорога тоже была не длинной, — заметил охотник.

Девушка только головой покачала, дивясь подобным зигзагам мужской логики.

Заросли помаленьку убывали, уступая место чёрной земле с торчащими из неё обрезками стеблей и мелким ярко-зелёным побегам, волей случая, не попавшим под её кроссовки.

Фрея опасалась, что невольный спутник начнёт по примеру своего младшего сородича приставать к ней с расспросами, или будет хвастаться своими подвигами. Но тот помалкивал, пристально разглядывал девушку, время от времени лениво сгоняя слепней с бронзовой кожи. Поначалу это её обрадовало. Ни рассказывать, ни слушать девушке не хотелось. Однако вскоре Фрее стало очень неуютно под взглядом молодого мужчины. Она почему-то подумала, что так смотрят на очень дорогую вещь в магазине, когда после долгих терзаний наконец-то решаются купить. Сквозь благожелательное любопытство, с которым мужчина наблюдал за девушкой, пробивалась властная и непоколебимая уверенность в своих правах на неё.

— Почему ты не поёшь? — вдруг нарушил молчание Глухой Гром.

— Не хочу, — буркнула Фрея, палкой отодвигая в сторону кучу оборванных листьев.

— Из-за меня? — усмехнулся охотник. — Может, я лучше спрячусь? Тогда ты подумаешь, что меня нет, и запоёшь.

— Но ты же всё равно будешь здесь, — напомнила она ему непреложную истину.

Молодой человек нахмурился.

— Я помог тебе отделаться от глупых мальчишек, а ты даже не хочешь меня отблагодарить.

Девушка насторожилась. Но её спутник по-прежнему сидел в редкой тени дерева, не делая даже попытки встать. Фрея вздохнула. От царившего в душе подъёма и лёгкости ничего не осталось.

«Вам хочется песен? — вдруг вспомнила она чьи-то слова. — Их есть у меня».

Девушка сняла рукавицу, вытерла выступивший на лбу пот.

Пожалуйста, не умирай, Или мне придётся тоже. Ты, конечно, сразу в рай, Ну а я не думаю, что тоже. Хочешь, сладких апельсинов? Хочешь вслух рассказов длинных? Хочешь, я убью соседей, что мешают спасть?

Она замолчала, сообразив, что не помнит больше ни одного слова.

— О чём ты пела? — сидевший, скрестив ноги, Глухой Гром поставил одну из них вертикально, и подавшись вперёд, опёрся локтем о колено. Юбка задралась, демонстрируя привычное для аратачей отсутствие нижнего белья.

— Девушка просит раненого юношу не умирать, — выдала свою интерпретацию известного произведения Зефиры (или Земфиры?) Фрея, отведя глаза. — «Нашёл, чем хвастаться, дурак!»

— Это неправильная, дрянная песня! — нахмурился молодой охотник, поднимаясь на ноги. — Никогда больше не пой её просто так! Иначе накличешь беду.

— Тогда я вообще буду молчать! — огрызнулась девушка, резко обрывая побеги с длинного стебля.

Мужчина открыл рот, очевидно собираясь выдать очередное нравоучение, но замер, тревожно прислушиваясь. Глядя на него, Фрея тоже стала настороженно озираться. Вроде ничего подозрительного не видно и не слышно. Ветер шумит, птички поют, жужжат у лица мелкие кровососы. Всё как всегда. Но что-то же насторожило опытного охотника? Не глядя, тот взял прислонённое к дереву копьё.

Девушку так и подмывало спросить, в чём дело. Но она стойко держалась. Только встала на ноги, отряхнув с подола зубчатые листочки.

Но тут мужчина, расслабившись, хмыкнул, а Фрея услышала негромкий треск сухих веток. Среди деревьев мелькнуло серое пятно. В одежде такого цвета ходил только один человек.

— Что ты забыл здесь, Отшельник? — не слишком вежливо поинтересовался Глухой Гром. — Хочешь заступиться за внука?

— А разве нужно? — удивился старик, подходя ближе. — Что такого натворил Ловящий Снег?

Девушка с искренним злорадством заметила тень растерянности на красивом лице молодого аратача.

— Я пришёл к Фрее, — продолжал Отшельник. — Мы не успели, как следует, поговорить. А Мутный Глаз сказал, что она ушла за крапивой.

— О чём? — насторожился охотник. — Ты уже слишком стар, чтобы гулять с девушками.

— О её мире, — невозмутимо ответил незваный гость. — Хочу узнать, похож ли он на мой.

И с самым невинным видом поинтересовался.

— А что ты тут делаешь?

— У нас свидание, — усмехнулся молодой человек. — И ты здесь лишний!

— Нет никакого свидания! — немного торопливее, чем хотелось, возразила девушка. — И я рада тебя видеть, Отшельник.

— Как видишь, — с издёвкой развёл руками старик. — Мне рады, а ты можешь уйти.

Глухой Гром демонстративно сел, скрестив ноги. Крылья его гордого носа нервно раздувались, а густые брови хмуро сошлись к переносице.

— Ты говорила, что твой вигвам очень высокий, — напомнил Фрее Отшельник. — Помнишь, сколько там уровней?

— Пять, — сразу ответила она, вновь приступая к работе. Разговоры разговорами, а нитки нужны.

— Вот как? — даже не пытался скрыть своё удивление собеседник. — Только в великом Радле есть такие высокие… жилища. Должно быть, ты жила в главном селении своего племени?

— Пять поставленных друг на друга каменных вигвама? — недоверчиво покачал головой Глухой Гром. — Сколько же людей там живёт?

— Много, — ответила Фрея, задумавшись. Она даже перестала обрывать листья, пытаясь вспомнить, как звучит слово «сотня» на языке аратачей. Но, оказывается, что девушка его ни разу не слышала.

— Десять раз по десять, — наконец нашла она выход.

— Не многовато ли? — усомнился Отшельник.

А охотник обидно захохотал:

— В одном доме живёт целое племя: Ты рассказываешь сказки, не хуже, чем Неугомонный Заяц.

Спорить с ним не хотелось, поэтому девушка равнодушно пожала плечами.

— Мне так кажется.

— Кем был твой уважаемый отец? — спросил старик, тут же пояснив. — Чем он занимался? Делал какие-то вещи? Или менял их?

— Не помню! — громко проворчала Фрея. — Чего ты хочешь, если я даже имени своего не знаю?!

— Так расскажи, что знаешь, — настаивал Отшельник.

Она устало убрала упавшую на глаза прядь волос.

— Нет, так ничего не получится. Лучше ты спрашивай, а я буду отвечать.

— Ты помнишь своё стойбище или хотя бы жилище?

— Я точно знаю, что там много высоких каменных вигвамов, — осторожно ответила девушка. — И они стоят ровными рядами.

— Уже хорошо, — поощрительно улыбнулся старик. — А жилище?

— Его лучше.

— Хорошо, — чёткий ответ воодушевил собеседника. Расправив полы длинного одеяния, он спросил:

— Из скольких отдельных… жилищ оно состояло?

Сообразив, что речь, скорее всего, идёт о комнатах, Фрея честно попыталась вспомнить, сколько их было.

— В двух жили, в одной… мылись, в одной готовили еду, — перечислила она. — Значит, всего четыре.

Аратач вновь насмешливо фыркнул, но от комментария отказался.

— Не так мало, — уважительно хмыкнул Отшельник и, покопавшись в кожаном мешочке на поясе, достал кружочек из белого металла. — А вот такие штуки у вас есть?

Заинтересовавшись, девушка протянула руку.

Старик положил монету на грубую кожу рукавицы. В том, что это именно денежка, не оставалось никаких сомнений. На одной стороне грубое изображение птицы с крючковатым клювом и цепочка непонятных знаков, на другой профиль человека в какой-то шапке с крылышками.

— Есть, — кивнула Фрея, возвращая кружочек собеседнику.

Он задавал ещё много вопросов, очень переживая, когда девушка не понимала, что его интересует. Очевидно, многие вещи и понятия старик просто не мог объяснить с помощью языка аратачей.

Часто, даже зная ответ, Фрея не спешила его озвучивать, отделываясь стандартными: «Не знаю, не помню». Так у неё хватило ума ничего не говорить об электричестве, автомобилях, Интернете и т. д. В общем, обо всём, что касалось технического уровня своей цивилизации. Кстати, именно расспросы Отшельника помогли девушке вспомнить столь мудрёное слово и его значение. Всплыли из памяти ещё кое-какие мелочи. Но и собственное имя, и облик матери по-прежнему оставались тайной. Зато из этих вопросов она кое-что поняла о родине Отшельника. Если Дети Рыси жили классическим первобытно-общинным строем, то за морем уже царило рабовладение.

Глухой Гром, раздосадованный появлением неожиданного гостя, вначале внимательно слушал их разговор. Но постепенно его мужественное лицо приобрело скучающе-недоверчивое выражение. Он стал всё чаще хмыкать, фыркать, махать рукой. Однако сдерживался и помалкивал. До тех пор, пока речь не зашла об образовании.

Услышав, что в племени Фреи учатся одиннадцать лет (про высшее образование она благоразумно промолчала) аратач зашёлся диким истерическим смехом, удивившим даже Отшельника.

Вытерев выступившие слёзы, молодой мужчина убеждённо заявил:

— Чему может учиться женщина столько лет? Да у Детей Рыси девочки без косичек уже знают, как приготовить мясо, выделать шкуру, где искать вкусные корешки и какие грибы нельзя есть.

Он гордо расправил плечи.

— Я прошёл посвящение через шесть лет. Даже Одинокий Орех ходит в «рысятах» только восьмой год. И то над ним смеются все девушки племени. Неужели ваши мужчины настолько глупы, что им приходится учиться целых одиннадцать лет?!

Он снова расхохотался.

— Видимо, вместо воспоминаний Владыка вод набил твою память глупыми сказками!

— Не нравится — не слушай! — огрызнулась девушка, укладывая в корзину очередной пучок очищенных крапивных стеблей.

Взвалив корзину на плечо, она, никому ничего не говоря, пошла к ручью. За её спиной мужчины о чём-то горячо заспорили. «Ну вот — нашли себе занятие, — усмехнулась Фрея. — Может, за мной не потащатся?»

Увы, наивные надежды разбились в прах через какие-нибудь двадцать шагов. Нагнав её, Глухой Гром сначала шёл рядом, а потом занял место впереди.

— Почему ты не поёшь? — внезапно бросил он через плечо.

— Язык устал, — буркнула девушка. — От разговоров.

— Хочешь, я его прогоню? — предложил молодой охотник.

— Нет! — твёрдо возразила Фрея. — Он старый человек, и к нему надо относиться с уважением.

Аратач недовольно засопел.

Возле ручья она подвязала себе платье, подняв повыше подол. Ещё раз щеголять голой перед наглым охотником девушка не собиралась. Хорошего — помаленьку.

Вскоре их догнал немного отставший Отшельник. Едва отдышавшись, он вновь начал задавать вопросы. Какие кушанья готовят у неё на родине? Пьют ли её соотечественники напиток из испорченных ягод? Каким духам поклоняется народ Фреи? Строят ли им жилища? И ещё великое множество всякой ерунды, вроде того, как зовут их главного вождя, и сколько у него жён?

Наконец, к неописуемой радости девушки фонтан его любопытства иссяк. Старик вновь проводил её к недорезанным зарослям и, оставив наедине с Глухим Громом, удалился.

Тот сидел с ней ещё часа полтора. Но в конце концов, и у него тоже отыскались какие-то насущные дела. Так что последнюю корзину крапивы в ручей она укладывала в одиночестве.

Чистой, голодной, усталой, но в гораздо более приподнятом настроении возвращалась Фрея в селение. Рассказав Расторопной Белке о своих достижениях, девушка, как бы между прочим, попыталась узнать, где можно раздобыть достаточно длинную верёвку? И с удивлением узнала, что данный предмет в большом дефиците у аратачей. Несмотря на умение делать нитки из крапивы, Дети Рыси, в основном, использовали кожаные ремни или верёвки из оленьих кишок.

Поужинав, Фрея произвела осмотр вигвама. Результаты её не обрадовали, но и не сильно огорчили. Если связать всё, что нашлось в хозяйстве старухи, может получиться верёвка длиной метров шесть. Крючок, не заморачиваясь, решила сделать из сучковатой палки, дав самой себе обещание, завтра же её отыскать.

Но на следующий день с утра зарядил мелкий, противный дождь. Похолодало. Тем не менее, хозяйка погнала девушку за хворостом для очага. На робкое замечание, что в вигваме есть запас сухих дров, аратачка заявила, уперев руки в бока:

— А на чём ты завтра будешь мясо варить, глупая девчонка, если дождь не закончится?

Фрея с тихой тоской прислушалась к шуму капель, падавших на берёзовую крышу жилища. Покачав головой, Расторопная Белка вытащила из своего ложа большую тёмно-коричневую шкуру с обширными проплешинами. Что-то бормоча себе под нос, связала верхние концы в узел. Получилось что-то вроде кулька. Набросив его на плечи девушки, аратачка с удовольствием заявила:

— Чтобы не замочило.

— Спасибо, — недовольно проворчала Фрея, выбираясь из вигвама. — За заботу.

Сидевший у очага Мутный Глаз коротко бросил, не отрываясь от очередной корзины:

— Занавеску не забудь опустить. Тепло выпустишь!

«Вот и лето прошло», — грустно думала девушка, пробираясь по опустевшему селению. Дождь, сеявший сквозь прохудившееся небо, загнал хозяек в жилища. По пути в лес Фрея не раз поблагодарила Расторопную Белку за импровизированный плащ.

Увы, но пока она набрала охапку хвороста, успела озябнуть, промочить ноги, а шкура на плечах стала просто неподъёмной.

Вернувшись, грязная, усталая и злая девушка застала в вигваме гостью.

В женской части на ложе сидела Кудрявая Лиса, зло сверкнувшая в её сторону покрасневшими глазами. Расторопная Белка тут же засуетилась, помогая названной дочери. Быстро освободила место под хворост рядом с входом. Сняла и повесила сушиться на поперечную перекладину вымокшую шкуру.

Ёжась от холода, девушка прошла мимо сурово поджавшей сухие губы старухи в затаившуюся под крышей темноту, где торопливо разделась, завернувшись в меховое одеяло.

«Не хватало ещё какое-нибудь ПМС подхватить, — раздражённо подумала она, вытирая сбежавшую с носа каплю. — То есть ОРЗ, конечно».

Воровато оглядываясь на хлопотавшую у очага хозяйку вигвама, Кудрявая Лиса, пододвинувшись к Фрее, тихо прошипела:

— Отстань от моего сына, дрянная девчонка!

— Я к нему не приставала! — огрызнулась девушка.

— Все знают, что ты его заколдовала! — продолжала старуха, брызгая слюной. — Меня не обманешь! Решила в наш вигвам хозяйкой войти, немочь белая!

— И не думала, — фыркнула Фрея, согреваясь. — Я и колдовать то не умею. Не веришь, у Колдуна спроси. Он про меня больше меня знает.

— Убить тебя надо! — не слушая, бубнила Кудрявая Лиса, потрясая сухоньким кулачком.

— Да за что?! — не выдержав, рявкнула девушка. — Что я вам сделала?!

Собеседница испуганно отшатнулась.

— Не кричи на старых людей! — одёрнул её с хозяйского места Мутный Глаз.

— Не буду, — огрызнулась Фрея, отворачиваясь.

— Ну, какая из тебя жена моему сыну? — уже тише продолжала гостья. — Он лучший охотник в роду Палевых Рысей, а ты неумёха криворукая.

— Это почему неумёха?! — неожиданно взвилась Расторопная Белка, исподтишка следившая за их разговором. — Фрея уже многому научилась. Вот хоть на платье это посмотри. Она его сама перешила. И шкуру лесного быка не хуже меня выделала.

— Всё равно, не нужна нам такая невеста, — сурово насупилась Кудрявая Лиса. — У меня внук растёт. Ему мать из нашего народа надо. Да и нет никакой Фреи. Есть Бледная Лягушка, кость выбеленная, поганка ядовитая! Так Колдун сказал.

— Хватит ругаться! — оборвала её девушка. — Говори, зачем пришла!

— Сына моего в покое оставь! — закричала старуха. — Сумела заколдовать, сумей и отвадить! Я пока добром прошу.

Фрея покачала головой, стараясь рассмотреть в полумраке черты лица матери Глухого Грома. Случай тяжёлый, клинический, вялотекущая шиферония, то есть шизофрения, кажется. О чём-то говорить, что-то доказывать бесполезно. Эта старая ведьма всё равно не поверит ни одному её слову.

Вылив на девушку всю грязь скопившегося негодования, Кудрявая Лиса ушла, зло бросив на прощанье:

— Придёшь в наш вигвам — убью!

Услышав такое, Расторопная Белка так и застыла с открытым ртом, растерянно переводя взгляд с приёмной дочери на супруга. Тот сухо по-стариковски засмеялся.

— Видно, сильно ты полюбилась Глухому Грому. Даже мать никак не отговорит. А ведь раньше он её всегда слушал.

— Ох, попала ты, девонька, как орех между двух камней, — покачала головой хозяйка. — Убить, может, и не убьёт, но и жить по-человечески точно не даст.

Она наклонилась к уху Фреи:

— Сама со свекровью три года мучилась.

— Почему вы решили, что он возьмёт меня в жёны? — нахмурилась девушка. — И с чего взяли, что я соглашусь?

— Иначе, Кудрявая Лиса не прибежала бы, — отозвался старик, ловко заправляя гибкий прут.

— И женихов у тебя больше не осталось, — добавила Расторопная Белка.

Фрея промолчала, плотнее кутаясь в одеяло.

Дождь перестал к следующему полудню, но солнышко всё ещё пряталось за облаками, лишь изредка бросая на землю робкие, торопливые, как будто испуганные, лучи. Зато от них тут же миллионами звёздочек вспыхивала мокрая трава, крыши вигвамов и отяжелевшая от влаги листва.

Крапиве требовалось лежать в воде не менее двадцати дней, поэтому, выполнив все задания хозяйки, девушка провела остатки дня, доделывая выкройку кожаных штанов. Прошедший дождь словно смыл страхи соседей. Женщины уже не отворачивались от неё, привычно глядя, как на пустое место, а дети нашли себе новую забаву. К тому же, солнце, словно набравшись сил, стало пригревать всё сильнее, делая возможным поход к Копытному озеру и погружение в его прохладные воды с целью извлечения валявшейся там штуковины. Фрея уже начала обдумывать детали предстоящей экспедиции. Она пару раз виделась с Одиноким Орехом. Тот подчёркнуто не обращал на неё внимания, а его младшие приятели злобно шипели вслед злыми котятами.

Вновь появившаяся цель, отсутствие настырных женихов и ревнивых соперниц сделало жизнь девушки если не счастливой, то вполне сносной. Увы, подобная идиллия не могла тянуться слишком долго.

На третий день после дождя охотники принесли в стойбище мясо большого, жирного медведя. Вождь, как полагается, наделил каждого из родичей причитающейся порцией, а когда почти все разошлись, отдал шкуру Глухому Грому.

Когда Фрея узнала об этом от довольной Расторопной Белки, у неё тревожно ёкнуло сердце. Но мясо уже сварилось, а молодой охотник всё не появлялся.

Девушка стала надеяться, что тот отыскал себе новый предмет страсти. Однако она сильно недооценила упорство аратача. Он пришёл, когда семейство Мутного Глаза заканчивало обедать. Одетый в новую рубаху, расшитую ракушками, иглами дикобраза и цветными нитками. В новых териках с длиннющей бахромой, он, привлекая всеобщее внимание, торжественно шествовал к их вигваму, неся в руках тёмно-бурый, почти чёрный мохнатый свёрток.

Тут же со всех сторон стали подтягиваться любопытные соседи и радостно галдящая детвора.

— Мутный Глаз! — громко и торжественно объявил молодой человек, глядя на хмурого старика. — Все охотники рода Палевых Рысей видели, как я убил этого медведя. Пусть его мех согревает тебя в разлуке с приёмной дочерью, которую я зову войти хозяйкой в мой вигвам.

«Асбест! — подумала Фрея, нервно сглотнув образовавшийся в горле комок. — Точнее, абзац или, вернее, песец. Короче — приехала!»

Ужасно гордый собой аратач положил свёрнутую шкуру на землю. В напряжённой тишине Мутный Глаз, кряхтя, встал со своего места, обошёл вокруг костра, и присев, провёл широкой ладонью по длинной жёсткой шерсти.

— Большой зверь, — негромко произнёс старик. — Хороший подарок, храбрый Глухой Гром.

Потом взглянул на оторопело молчавшую супругу.

— Чего смотришь? Берите, уделывайте. Это ваше дело, женское.

Опомнившись, Расторопная Белка хлопнула себя по ляжкам.

— Бледная Лягушка, возьми корзину, иди за мхом на болото. А я пойду мочу собирать.

Девушка молча накинула на плечо ремень.

— Я тебя провожу до леса, — снисходительно, словно делая одолжение, проговорил Глухой Гром.

Фрея хотела огрызнуться, но потом равнодушно пожала плечами.

— Как скажешь, — её мысли сейчас лихорадочно вертелись вокруг новой напасти, обрушившейся на её бедную голову.

Соседи начали расходиться, обмениваясь впечатлениями. До девушки донёсся обрывок брошенной фразы: «…охотник дрянной девчонке достался».

— К тебе приходила моя мать, — понизив голос до шёпота, сказал Глухой Гром, едва возможные слушатели отошли подальше.

Не уловив в его словах вопроса, Фрея промолчала.

— Знаю, — продолжал спутник. — Ты ей не нравишься. Но я не хочу другой жены, кроме тебя.

«Судя по тому, каким тоном он это произнёс, мне следует бурно разрыдаться, — со злобной иронией думала девушка. — Повиснуть на шее или лучше всего грохнуться в обморок от счастья».

Однако вслух только буркнула с усталой обречённостью.

— Жаль, я этого не хочу.

Мутный Глаз, её названный папуля в этом мире, благосклонно приняв подарок от потенциального жениха, автоматически давал согласие на брак.

— Разве я плохой охотник? — вскипел негодованием Глухой Гром. — Я…

— Хороший! — торопливо признала Фрея, спасая мозги и уши от очередной порции хвалебных рассказов.

— Тогда, почему ты не хочешь? — хмурясь, продолжал допытываться спутник. — Чем я для тебя плох?

— Слишком хорош, — вздохнула девушка.

«Как объяснить этому самовлюблённому балбесу, что он мне просто не нравится? — раздражённо думала Фрея. — Ну, ни на мизинец. Даже в сравнении с Одиноким Орехом».

— В молодости женщины часто не знают своих желаний, — с видом умудрённого жизнью знатока вещал Глухой Гром. — Не бойся, тебе понравится быть моей женой.

«Угу, — мрачно хмыкнула про себя девушка. — Как зайцу на волчьей свадьбе».

— Я решил, что пока ты не научишься всему, что должна знать хозяйка, главной женщиной в нашем вигваме будет моя мать.

Услышав это, Фрея едва не расхохоталась. Аратачки умели устраивать громкие скандалы, несмотря на оплеухи мужей. Но поднять руку на мать, считалось у Детей Рыси очень серьёзным проступком. Видимо, так и не уговорив Кудрявую Лису, заботливый сынок решил умаслить мамашу таким вот оригинальным способом. Отдав ненавистную невестку ей в полную власть.

— Это ненадолго, — попытался успокоить девушку молодой человек. — Она уже старая, скоро уйдёт к предкам.

Фрея долго молчала, слушая перечисления богатств, ожидавших её в их будущем вигваме. Но, когда они подошли к кромке леса, и охотник собрался возвращаться к своему жилищу, девушка осторожно тронула его за рукав.

— Ты мне не нравишься, Глухой Гром. Я не хочу быть хозяйкой в твоём вигваме. Ответь, зачем тебе такая жена?

— Затем, что я тебя хочу, — очень серьёзно сказал аратач. — С первой нашей встречи. И даже раньше. Когда умерла моя первая жена, вождь, мать, Колдун, все вокруг советовали мне, как можно скорее взять в вигвам новую хозяйку. Но я не торопился. Словно мудрые предки или какие-то добрые духи заставляли меня ждать кого-то. Оказалось — тебя.

«Поэтому ты меня и избил в первый же день нашего знакомства», — тут же вспомнила Фрея.

А собеседник снова приобрёл свой обычный самодовольный вид.

— Я знаю, что у Мутного Глаза и Расторопной Белки нет для тебя подходящего приданого. Но у меня остались вещи Певчей Сойки. Моя мать научит тебя, как их перешить.

Ничего не говоря, девушка углубилась в лес, спиной чувствуя противный, насмешливо ласковый взгляд.

«Обычно так дедушки смотрят на расшалившихся внуков, — подумала Фрея. — А внуки на любимых хомячков».

Торопиться к болоту она не стала. Встретив по дороге кустики с уцелевшими синими ягодами, тут же уселась подсластить горе лесным лакомством, а заодно подумать и о делах своих скорбных.

Шальную мысль сбежать прямо сейчас куда глаза глядят, отбросила сразу. Найдут, ковра-вертолёта у неё нет, а умение Детей Рыси идти по следу сомнения не вызывает. Неужели придётся идти в жёны к этому тупому культуристу? Девушку передёрнуло. Нет, только не это.

— Я же его облюю с ног до головы в первую же брачную ночь! — морщась, словно от зубной боли прошептала Фрея. — Или с катушек съеду окончательно!

Перспектива совместной жизни с Глухим Громом и его чокнутой мамашей казалась абсолютно чудовищной. Но девушка ясно понимала, что её уже никто не спасёт от этого брака.

Она подняла глаза к небу.

— Слушай ты, не знаю, как там тебя зовут. Да и есть ли ты вообще. Но если слышишь, то имей совесть, сколько можно!

Девушка всхлипнула.

— Ты вырвал меня из родного дома, лишил памяти, из привычного мира засунул в эту первобытную задницу. Неужели этого мало? Чего тебе ещё надо? Зачем хочешь отдать меня за этого придурка? Неужели не видишь, что я его терпеть не могу?

Она вытерла злые слёзы.

— Или, может, ты всё-таки хочешь моей смерти? Козёл!

Фрея погрозила небу кулаком.

— Так знай, я не хочу быть его женой и не буду! Понял?!

Девушка вытерла с ладони раздавленные ягоды. Стало легче. Она слабо улыбнулась. Кажется, есть способ оттянуть свадьбу до праздника Саненпой или Первого снега, когда аратачи встречают новый год. Проблему это не решит, но даст время для передышки. Надо как следует изучить их обычаи, может, удастся отыскать какую-нибудь зацепку и избавиться от жениха. Или он найдёт другую из местных посговорчивее.

Тяжко вздохнув, Фрея с сожалением встала. Пора идти за мхом, а то Расторопная Белка вся на нервы изойдёт. Но названная мамаша, поджидавшая её с двумя кувшинами вонючего продукта, не сказала ни слова упрёка.

Весь остаток дня, пока возились со шкурой, девушка чувствовала себя как на иголках, ежеминутно ожидая, что кто-то из стариков заговорит с ней о сватовстве Глухого Грома. Но те вели себя, как ни в чём не бывало, от чего Фрея немного успокоилась, решив, что все её хитроумные планы ещё какое-то время не понадобятся.

Солнце давно село, а они с Расторопной Белкой всё возились по хозяйству. Когда девушка внесла в вигвам лежавшие у очага шкуры, чтобы на них не пала роса, то с удивлением обнаружила, что Мутный Глаз не спит. Сидя на ложе, он медленно переставлял на алтаре фигурки, что-то тихо бормоча себе под нос.

— Бледная Лягушка! — окликнул её старик, когда Фрея собралась выйти из жилища.

Сердце её испуганно ёкнуло.

— Сядь, — Мутный Глаз указал на женское ложе. — Я стану говорить, а ты будешь слушать.

На подгибавшихся ногах она медленно прошла на место. В жилище быстро влезла Расторопная Белка с котелком и плотно задёрнула занавеску.

— Глухой Гром хочет взять тебя хозяйкой в свой вигвам, — торжественно провозгласил старик. — Я согласился. Он храбрый и умелый охотник. С ним твои дети всегда будут сыты.

— Но я пока не хочу замуж, — возразила девушка. — Разве аратачи заставляют своих дочерей идти в жёны к тем, кто им не нравится?

— Тебе не нравится Глухой Гром? — довольно неубедительно сыграл удивление Мутный Глаз.

— Не нравится, — подтвердила Фрея.

— Он лучший молодой охотник нашего рода! — напомнила старуха и стала торопливо перечислять. — У него новый вигвам, много шкур и красивой одежды.

— Не с вещами жить, а с человеком! — огрызнулась девушка. — В его вигвам я не пойду!

— Пойдёшь! — с неприкрытой угрозой проговорил хозяин. — Ты нам здесь не нужна!

— Вы меня выгоняете? — вскинула брови Фрея, в глубине души ожидавшая нечто подобное.

— Мы тебе добра желаем, — всхлипнула Расторопная Белка. — Жену Глухого Грома никто обидеть не посмеет.

— Я буду сама себя защищать! — упорствовала девушка. Прекрасно понимая, что названные родители от неё всё равно не отстанут, Фрея не собиралась приводить главные аргументы. Пусть поуговаривают, а там она уступит, выторговав себе отсрочку.

Мутный Глаз зашёлся старческим перхающим смехом.

— Что ты можешь, глупая девчонка? С сопливым «рысёнком» едва справилась.

— Но всё-таки сумела, — невозмутимо проговорила девушка.

— Зато тебя женщины чуть не убили! — напомнила старуха. — А будешь за Глухим Громом, тебя все уважать станут за такого-то мужа.

— Но я никакого мужа не ищу, — продолжала талдычить своё Фрея. — Пока.

— Довольно! — хозяин встал и, обойдя очаг, подошёл к ней, свирепо уставившись сверху вниз на продолжавшую сидеть девушку. — Ты станешь хорошей хозяйкой в вигваме Глухого Грома. Или я… Я откажусь от тебя и не стану кормить! И иди, куда хочешь! Ты не из рода Палевых Рысей! Ты даже не аратач, Бледная Лягушка.

— Но ведь ты назвал меня своей дочерью, — не удержавшись, горько усмехнулась Фрея. — Забыл на старости лет?

Взгляд Мутного Глаза вспыхнул хищным огнём. Она едва успела перехватить занесённую для удара руку, с восторгом и удивлением чувствуя, что не слабее драчливого старикашки. Поднявшись на ноги одним плавным, слитным движением, девушка оказалась на полголовы выше аратача.

Лицо того побелело, под сухой морщинистой кожей заходили желваки. Фрея разжала пальцы. Мужчина вновь взмахнул рукой, на этот раз гораздо стремительнее. Тем не менее, девушка сумела задержать его кулак у своего лица.

— Ты больше не будешь меня бить! — твёрдо сказала она. — Если вы меня гоните, я уйду к Глухому Грому. Но сделаю это так, как это полагается у Детей Рыси.

Как Фрея и предполагала, подобное заявление ввело стариков в ступор. Опомнившийся первым, Мутный Глаз настороженно поинтересовался:

— О чём ты говоришь?

— В нашем племени принято, что молодые охотники выбирают себе жён после Праздника Посвящения…

— Нет! — не дослушав, рявкнул аратач. — Я не желаю терпеть тебя в своём жилище до начала следующего лета!

— Хорошо, — покладисто согласилась девушка, не очень-то рассчитывавшая на подобное счастье. — Тогда до праздника Первого снега. К этому времени мои волосы немного отрастут.

Она поправила рукой то, что при большой фантазии можно назвать причёской.

— Так чтобы названная мать Расторопная Белка смогла заплести их в три косы. А после того, как я стану женой Глухого Грома, то сделаю из них две, как и положено женщине рода Палевой Рыси.

Мутный Глаз молчал в замешательстве.

— Бледная Лягушка — всё-таки не вдова, чтобы так просто перейти жить к мужу, — робко вмешалась супруга. — А на празднике Саненпой тоже жён выбирают.

Делая вид, что не слышит, старик продолжал буравить взглядом Фрею.

— Не дело, девицу без кос замуж отдавать! — уже решительнее заявила Расторопная Белка.

— Пусть будет так, — неохотно согласился Мутный Глаз. — Но после праздника Первого снега я не хочу видеть тебя в своём жилище!

— Я не приду сюда по доброй воле, — искренне пообещала девушка.

Удовлетворённо кивнув, собеседник продолжил:

— Завтра пойдёшь к Глухому Грому и скажешь, что станешь хозяйкой в его вигваме в праздник Первого снега.

— Нет, — покачала головой Фрея, вспомнив обычай аратачей. — Когда он придёт просить меня в жёны, ты объяснишь ему всё сам, как названный отец.

— Так полагается, — поддакнула супруга.

Отвернувшись, старик прошаркал к своему ложу. Сев на стопу шкур, он глухо произнёс:

— Ещё раз тронешь меня, убью!

После чего лёг и, повернувшись к очагу спиной, закутался в одеяло.

Ничего не говоря, девушка стала раздеваться.

— Спас тебя Владыка вод, — вполголоса прошептала Расторопная Белка, когда вигвам погрузился в тёмную, сонную тишину.

— Не совсем, — возразила Фрея. Она тоже не могла заснуть после вымотавшего все нервы разговора.

— Как он тебя не убил? — продолжала бубнить старуха. — Или не покалечил за такие слова?

«Сил не хватило», — ответила про себя девушка, вслух проговорив. — Мутный Глаз добрый, как настоящий отец.

Старуха тихо засмеялась.

На следующий день Дети Рыси готовились к сбору жёлудей. Мероприятие считалось настолько важным, что Колдун устроил по этому поводу целое представление. И не удивительно. Орехи считались лакомством, но именно из жёлудей после обработки в кипящей воде делали муку, из которой готовили лепёшки, занимавшие значительное место в рационе аратачей.

«Бедноватый у него репертуар», — думала Фрея, наблюдая за прыжками и ужимками толстяка, облачённого в незнакомую маску. Привычно колотил в бубен вечно сонный молодой помощник в замызганной рубахе. Дымилась на углях трава, вызывающая видения. Глухо брякали деревяшки, и тоненько звенел знакомый колокольчик.

Но её новые сородичи пристально следили за пляской Колдуна, оценивали каждое движение, внимательно вслушиваясь в беззвучные выкрики. Внезапно девушка с удивлением заметила, что тоже стала дёргаться в ритме, задаваемом глухими ударами по натянутой коже. «Не хватало ещё запрыгать тут с ним вместе, — опомнившись, фыркнула она. — Получится парный танец придурков!»

Рухнув на траву и проблевавшись, Колдун что-то пробормотал склонившемуся над ним вождю. Белое Перо, резко выпрямившись, приказал Ловкому Сычу помочь уложить старика на расстеленную волчью шкуру.

По толпе пробежал тревожный шепоток. Заинтересовавшись, девушка прислушалась к разговору стоявшей рядом пары. Весенний Волк, обращаясь к жене, тихо сказал:

— Предки передали, что вместе с жёлудями в наши корзины может попасть и беда.

Женщина, перехватив заинтересованный взгляд Фреи, резко отвернулась.

Однако не всё оказалось так плохо. Расторопная Белка, наблюдавшая за сеансом практической первобытной магии в компании соседок, потом разъяснила, что толстяк частенько делает подобные мрачные предсказания.

— Когда сбываются, — вздохнула она, привязывая ремень к корзине. — Когда нет. Прошлый год кабанами стращал. Хорошо, предки отвели беду, и ничего не случилось.

На сбор жёлудей выходили почти всем родом. При этом мужчины не только охраняли женщин от диких зверей, кабанов, медведей, горных львов. Но и принимали непосредственное участие в процессе, обстукивая ветви дубов крепкими палками. А ловкие «рысята» забирались в кроны, стряхивая жёлуди вниз.

Этот день считался как бы полупраздничным. Первую набранную корзину вечером поставили у священного столба предков. Там же развели костёр, на котором зажарили двух годовалых поросят.

Фрее тоже пришлось идти на пир. Не оставаться же голодной? Расторопная Белка наотрез отказалась готовить мясо, а грызть твердокаменные лепёшки как-то не хотелось. Там девушку подстерёг Глухой Гром, уже получивший от Мутного Глаза согласие на их брак, и поэтому чрезвычайно довольный собой.

— Ты правильно поступила, что решила подождать до праздника Саненпой, — одобрительно, но со своим обычным высокомерием заявил он. — Мы поступим так, как полагается по обычаям Детей Рыси.

«Я бы и дольше подождала», — раздражённо подумала Фрея, чувствуя, как жирная, ароматная кабанятина становится безвкусной от одного присутствия будущего супруга.

Он ещё что-то говорил, а девушка лихорадочно искала повода избавиться от его компании.

— Я пойду, отнесу Мутному Глазу мясо, — не смогла придумать ничего лучшего Фрея. — А то у него спина разболелась. В вигваме лежит.

— Да я его тут недавно видел, — удивился молодой охотник, оглядываясь.

Девушка затаила дыхание. К счастью, вздорный старикашка не попался на глаза Глухому Грому. Зато он напросился её проводить. Едва пламя костра скрылось за вигвамом, охотник, быстро шагнув к ней, по-хозяйски положил руки на талию.

— Сегодня не праздник Первого снега! — попыталась она вырваться.

Но аратач уверенно и вместе с тем мягко притянул девушку к себе. Та упёрлась ему в грудь, чувствуя под ладонями твёрдые, словно отлитые из камня, мускулы.

— Ты не должна меня бояться, — проговорил Глухой Гром голосом, полным нежности и ароматом с рождения не чищеных зубов. — Я никому не дам тебя обидеть. Ни зверю, ни человеку, ни злому духу. Со мной твой желудок всегда будет полон мяса, а лоно — радости.

— Отпусти меня! — попросила Фрея.

Лежащие на талии сильные руки и последнее обещание будущего супруга не вызывали у неё большого восторга, но и блевать уже не тянуло. Быть может, через какое-то время она вновь станет нормальной женщиной. Но тут девушка вновь вспомнила, как Глухой Гром бил её. Нет, только не с ним!

— Мне надо отрастить косы. Иначе это будет неправильно.

Фрея произнесла эти слова машинально, однако они подействовали. Мужчина отступил.

— Мудрые слова, — произнёс он даже с некоторой долей уважения.

Остаток пути до вигвама аратач рассказывал, какой он замечательный охотник, как его уважают родичи, и как он обязательно станет старейшиной или даже вождём. Не доходя десятка шагов до погасшего очага, девушка попрощалась с молодым честолюбцем.

Как она и думала, в жилище никого не оказалось. Поужинав, Фрея легла спать с нехорошим предчувствием, мучившим её после разговора с Глухим Громом.

Старики вернулись поздно. Едва войдя в вигвам, Расторопная Белка накинулась на приёмную дочь, только что успевшую задремать к этому времени.

— Ах ты, дрянная девчонка, погубить нас хочешь?! Мало мы тебе добра делали?! Пусть отсохнет твой поганый язык! Пусть Владыка вод навсегда спрячет тебя в самом глубоком и вонючем болоте!

— Да в чём дело?! — взвилась девушка, переводя недоуменный взгляд с брызжущей слюной старухи на озабоченного Мутного Глаза.

Через четверть часа ругани и причитаний Фрея выяснила, что их встретил Глухой Гром и рассказал о мнимой болезни старика. Вот они и решили, что приёмная дочь задумала наслать хворобу на Мутного Глаза.

— Да я просто хотела, чтобы он от меня отстал! — в отчаянии закричала девушка, абсолютно сбитая с толку такой неадекватной реакцией аратачей. — Вот я и сказала первое, что пришло в голову. Простите меня. Я не хочу, чтобы Мутный Глаз болел. Пусть живёт, пока не надоест!

Странно, но эти слова как-то сразу успокоили Расторопную Белку.

— Ты настолько глупая, что не смогла придумать ничего лучше, как призвать болезнь в наше жилище?

Фрея скорбно покачала головой.

— Ну откуда мне знать, что мои слова кому-то навредят?! — возопила вконец расстроенная девушка.

— Видно Владыка вод у тебя не только память отнял, но и разум, — глухо проговорил Мутный Глаз. — Разве ты не знаешь, что речь человека слушают не только люди, но и предки, незримо присутствующие рядом с нами, и даже злые духи.

— Я этого не помню, — беспомощно развела руками Фрея.

— Ты должна исправить свой глупый поступок, — решительно заявила Расторопная Белка.

— С радостью! — поспешно согласилась непутёвая приёмная дочь. — Но как?

— Я покажу.

Девушка стала торопливо натягивать платье.

После того, как Мутный Глаз в лучшей рубахе со всеми знаками охотничьей доблести на груди уселся возле алтаря, Фрея взяла поданную старухой головешку.

— Я буду говорить, — наставительно объявила Расторопная Белка. — А ты дуй на него священный дым и повторяй про себя, вслед за мной.

Обречённо кивнув, девушка стала раздувать на конце обгорелого сучка уголёк, а старуха зашептала ей на ухо:

Мудрые предки, деды, отцы, Вас призывает на помощь прийти, Мутного Глаза приёмная дочь. Вас я прошу войти из времён, К нам сойти со своих высот. Зло прогнать глупо сказанных слов, Пусть исчезнут они как дым, В небо уйдёт, в топи болот.

Повторив сие корявое стихотворение четыре раза, Расторопная Белка сочла, что здоровью супруга, наконец-то, ничего не угрожает, и уставшая Фрея легла спать.

Как правило, женщины в селении просыпались раньше мужчин. Но к месту сбора жёлудей охотники отравлялись первыми. Надо осмотреть дубраву, прогнать опасных зверей, а если повезёт, то добыть кабанчиков на ужин.

Аратачки с корзинами собирались возле жилища вождя. Именно его жёны решали, когда начинать, когда заканчивать, кого из опоздавших хозяек подождать, за кем послать быстроногих девок, а кому добираться до места сбора жёлудей в одиночку.

Зная, что из-за неё никто задерживаться не станет, Фрея припёрлась одной из первых. Расторопная Белка не пришла. Раньше, когда они с Мутным Глазом жили одни, ей приходилось участвовать в совместных делах женщин рода. Но теперь за неё это делала приёмная дочь.

Сбившись в кучки, аратачки весело переговаривались. Погода хорошая, да и жёлуди уродились. Только Фрея стояла в одиночестве, разглядывая резьбу на священном столбе. Она знала, что здесь изображена Праматерь Рысь — первопредок племени. Когда-то на заре времён Великий Дух — творец всего сущего создал мир, горы, леса, рыб, птиц и животных. Только людей ещё не было. Тогда он встретил в лесу красавицу Рысь, стал ей мужем, и она родила ему пять сыновей — Белого, Чёрного, Рыжего, Серого и Палевого. Вот от них и пошли роды славного племени Детей Рыси.

Девушка слышала, что когда-то её новый народ жил за горами, называемыми Костяным Хребтом. Но потом что-то случилось, то ли враги насели, то ли болезнь пришла, то ли ещё какая беда приключилась, и племя откочевало на эти земли, ближе к реке Маракана.

Приглядевшись к этому памятнику народного творчества (или как там правильно такие вещи надо называть), Фрея заметила между столбом и ярко раскрашенной кошачьей головой с круглыми жёлтыми глазами тёмную щель.

Украдкой взглянув на продолжавших болтать женщин, девушка подошла ближе, убеждаясь, что верхняя часть, скорее всего, снимается, наверное, чтобы подкрасить или приклеить кусочки меха к ушам.

— Что уставилась? — громко окликнула её Лёгкое Облако и, повернувшись спиной, скомандовала:

— Пошли, охотники, наверное, уже заждались.

До кромки леса так и шагали толпой, но среди деревьев постепенно вытянулись колонной, петлявшей по еле заметной тропинке. Шли, кто по двое, кто по трое, а если позволял путь, то сбивались и в более многочисленные группки. Фрея, разумеется, шагала одна. Никто из женщин не захотел составить ей компанию.

Чтобы приглушить изматывающее чувство обиды, она попыталась занять разум планированием экспедиции к Копытному озеру. Конечно, пока жёлуди не соберут, нечего и думать исчезнуть из селения незаметно. Сейчас все женщины наперечёт. Хорошо бы, продержалась тёплая погода. И надо обязательно взять с собой одеяло, чтобы потом согреться.

Однако после того, как у неё силой вырвали обещание стать женой Глухого Грома, даже притаившаяся на дне штуковина, последний привет родного мира, уже не так занимала внимание девушки.

Задумавшись, она не заметила, как вышла на круглую поляну. Ударивший по глазам солнечный свет заставил невольно зажмуриться. Проморгавшись, Фрея увидела, что аратачки столпились вокруг высокого толстого обгорелого пня, словно скала торчавшего в середине открытого пространства. Наверное, когда-то тут росло дерево, принявшее на себя удар молнии, которая сожгла его и всю растительность вокруг. А начавшийся дождь помешал пожару распространиться дальше.

Едва успев подумать об этом, девушка взглянула на небо. У горизонта белело несколько больших клочковатых облаков.

Из-за спин сгрудившихся женщин донеслись знакомые взволнованные голоса. Фрея подошла ближе, и благодаря своему росту, увидела за украшенными перьями головами сидевшую на траве дочь вождя.

— Может, вернёшься? — предлагала примостившаяся рядом Лёгкое Облако, заботливо заглядывая ей в лицо. — Пока далеко не ушли?

— Нет, — покачала головой Упрямая Веточка. — Я посижу немного, и всё пройдёт.

— Если голова кружиться не перестанет, иди в стойбище, — посоветовала Медовый Цветок.

Одетая в новое платье, расшитое ракушками и цветными узорами, девушка кивнула головой, прислоняясь спиной к остаткам сгоревшего дерева, густо обвитого плетьми знакомых синих ягод.

«Хорошо, когда есть мама», — подумала Фрея, чувствуя, как сжимается сердце, а в горле образуется неприятный твёрдый комок.

Не дожидаясь остальных, она тихо поплелась в лес. За спиной послышались возбуждённые голоса. Женщины обсуждали внезапное недомогание Упрямой Веточки. Кто-то намекнул на слишком частые прогулки дочери вождя с молодыми охотниками.

Лёгкое Облако тут же набросилась на болтушку, гордо сообщив, что у дочери только два дня назад закончились «запретные дни».

— Иди быстрее или дорогу освободи! — потребовала нагнавшая Фрею Медовый Цветок.

— У неё плавать лучше получается! — ядовито заметила какая-то девица под дружный глумливый смех женщин.

Девушка отступила в сторону, пропуская вперёд гордых аратачек.

Собирать жёлуди — это не то же самое, что рвать орехи. Низких дубов очень мало. Поэтому женщинам в основном приходилось собирать сбитые мужчинами плоды.

Вооружённые длинными палками охотники перекликались в глубине леса, а их матери, дочери и жёны, согнувшись, ходили под дубами, выискивая в опавшей листве жёлуди и складывая в корзины.

— Берегись! — резанул по ушам визгливый, пронзительный крик. Не успев сообразить, не понимая зачем, Фрея резко отскочила в сторону, сбивая корзину, и, не удержавшись на ногах, ткнулась носом в землю.

— Ты что это, слепой котёнок, творишь?! — заорала Берёзовый Листок, подняв голову и потрясая сжатыми кулаками.

Обхватив руками ветку, высоко над ними замер побледневший «рысёнок».

— Ты же её чуть не убил, дрянной мальчишка! — подхватил кто-то.

Со всех сторон к ним спешили встревоженные женщины.

— Как ты, Бледная Лягушка? — спросила Берёзовый Листок, помогая ей встать.

— Хорошо, — нервно кивнула девушка, глядя на сломанную корзину и рассыпанные жёлуди.

Упругий Лепесток подняла тяжёлую кривую палку, рухнувшую как раз там, где только что стояла Фрея.

«Голову бы точно пробило», — подумала девушка, ёжась от стада ледяных мурашек, галопом промчавшихся по спине. Подняв глаза, Фрея узнала в подростке одного из приятелей Одинокого Ореха: «Неужели он хотел меня убить?»

Вокруг уже образовалась гомонящая толпа. Аратачки охали, наперебой интересуясь самочувствием.

— Жива, — то ли поинтересовалась, то ли с огорчением констатировала факт Лёгкое Облако, тут же набросившаяся с упрёками на девушку.

— Ты что слепая? Не видела, на верху «рысёнок» лазает? В лесу во все стороны смотреть надо. Тут тебе не болото!

И задрав голову, закричала:

— Кто с такой тяжёлой палкой по деревьям лазает?! Вот погоди, вернёмся, я всё скажу вождю. Он тебя научит, как надо оружие держать, безрукий бурундук!

— Я случайно! — тонким сорвавшимся голосом отвечал парнишка.

— Тогда бы уж не промахивался! — громко фыркнула Быстрая Тетёрка, но никто не засмеялся.

— Какая же ты неловкая, Бледная Лягушка, — вдруг заявила Медовый Цветок, разглядывая сплющенную корзину. — А ещё хозяйкой в вигваме Глухого Грома собралась быть. Куда жёлуди складывать будешь?

— Мне поможет, — предложила Упругий Лепесток.

— Ну, уж нет, — возразила старшая супруга вождя. — Молодая, до стойбища сбегает. У Мутного Глаза ещё корзины есть.

Очевидно, толстая стерва посчитала прогулку до селения унижением для Фреи. Но та была только рада лишний час не видеть их противные рожи. Равнодушно пожав плечами, девушка пошла в лес.

— Не задерживайся там! — прикрикнула ей вслед Медовый Цветок. — Поторопись.

«Ага! — криво усмехнулась про себя девушка. — Разбежалась. Устрою тут спирт, то есть спринт или марафон!».

Она давно перестала бояться леса. Крупные хищники предпочитали не шляться возле селения, оберегая шкуру и когти с зубами, а мелкие сами боялись людей.

Фрея вытерла пот. Вроде недолго шла, а успела устать. Или сегодня просто очень душно? Девушка взглянула на небо, где хороводились невесть откуда взявшиеся облака.

«Как бы грозы не было», — успела подумать она, прежде чем где-то впереди раздался истерический женский крик.

«Там же Упрямая Веточка!» — догадалась Фрея.

Голос резко замолк, словно кому-то заткнули рот.

Девушка бросилась вперёд, но, пробежав несколько шагов, остановилась, вспомнив, сколько гадости сделала ей вредная дочка вождя. «Всё равно, нужно ей помочь! — чуть помедлив, решила Фрея. — Мне здесь жить. Надо как-то налаживать отношения».

Подтянув полы платья, она побежала по тропинке, внимательно глядя себе под ноги. Впереди уже показалась знакомая поляна, когда до неё долетел новый крик. На этот раз мужской.

Перед тем, как выскочить на открытое место, девушка, спрятавшись за толстым деревом, окинула её пристальным взглядом. Вдруг там какой-нибудь зверь уже доедает дочку вождя племени Детей Рыси. Становиться вторым блюдом Фрее совсем не хотелось.

Однако на расстилавшемся перед ней пространстве не оказалось ничего, кроме высокого обгорелого пня и травы, уныло поникшей на жаре. Ни медведей, ни львов, ни даже подозрительных звуков. Только трещали кузнечики да жужжали мухи. Тогда девушка осторожно пошла вдоль кромки леса.

Скоро она увидела упавшую корзину. Именно здесь сидела Упрямая Веточка, когда Фрея видела ту в последний раз. А чуть дальше среди травы темнело большое коричневое пятно. После секундного колебания девушка решительно направилась к нему. Но по мере того, как всё яснее различала распростёртое на земле тело в знакомом платье, шаги её замедлялись.

Дочь Белого Пера лежала лицом вниз, вытянув вперёд руки. Подол задрался, обнажив крепкие икры в высоких мокасинах, украшенных кусочками меха. Три длинные косы змеями распластались вокруг залитой кровью головы.

— Умерла? — одними губами прошептала Фрея. — Или только ранена?

Ей вдруг стало очень страшно. Торопливо оглядевшись, она присела и, стараясь не касаться Упрямой Веточки, наклонилась, надеясь услышать стон или дыхание. Но вместо этого увидела, как по свежей крови ползёт большая зелёная муха.

— Неужели мёртвая? — пробормотала девушка, борясь с тошнотой. — Вот беда.

В памяти всплыли кадры из какого-то фильма. Затаив дыхание, Фрея прижала пальцы к тёплой коже девушки за маленьким аккуратным ухом.

— Что ты делаешь? — резанул по ушам пронзительный крик.

Испуганно вскинув голову, она увидела молодого аратача с коротким копьём, не отрывавшего взгляд от лежавшего в траве тела.

«Как он сумел так незаметно подобраться?» — успела подумать Фрея, прежде чем незваный пришелец заорал:

— Ты убила её, Бледная Лягушка!

— Что ты, нет! — растерялась от неожиданности девушка, поднимаясь на ноги и вспомнив имя охотника, «Прыжок Льва». — Я хотела…

Сильнейший удар бросил её на землю. В голове зашумело, перед глазами поплыли оранжевые колёса и жёлтые звёздочки, сквозь которые стали проступать отдельные травинки, комочки почвы, муравей. А сантиметрах в двадцати — пучок широких листьев с неровными, словно жёванными краями, под одним из которых на рыхлой земле что-то кроваво-красное, блестящее, похожее на стеклянный шарик для какой-то настольной игры.

Не успевая удивиться и не понимая, что там такое, Фрея, озабоченная более насущными проблемами, попыталась сесть, сплёвывая кровь из разбитого рта.

— Я её не трогала!

— Врёшь, дрянная девчонка! — вскричал молодой мужчина, взмахнув зажатым в руке кинжалом.

«Да что же это такое! — успела подумать она. — От беды к беде».

Часть 2

Глава I Сомнения, тайны и независимость

И я не сомневался уже, что перемена будет неожиданной. Не раз я с недоумением убеждался, что я жду от Мэри одних поступков, а реально происходят совсем другие.

Сергей Снегов. Люди, как боги

С силой ударив по ветке, Белое Перо отступил назад, опуская длинную тяжёлую палку. Спелые, коричневые жёлуди градом посыпались на землю. «Хорошо уродились», — удовлетворённо подумал он, оглядывая густую крону молодого кряжистого дуба, усыпанного тёмными точками. А вот небо, на которое соскользнул взгляд мужчины, ему очень не понравилось. Чистое, пронзительно голубое утром, сейчас оно окуталось рыхлыми, белесыми облаками.

— Я же говорил, дождь будет! — крикнул Суровый Ветер, сбивавший жёлуди с соседнего дерева. — Уходить надо, вождь, пока не полило.

С сожалением признав правоту ворчуна, Белое Перо зло бросил жердину на землю.

— Заканчивайте! Возвращаемся в стойбище. Великий дух посылает нам дождь.

Дети Рыси шустро похватали копья и луки, готовясь следовать за предводителем. Женщины, собиравшие жёлуди шагах в полтораста, тоже с тревогой поглядывали на темневшие небеса. Так что решение вождя прекратить работу не вызвало у них никаких возражений.

— Где Упрямая Веточка? — спросил Белое Перо, оглядев нагруженных полупустыми корзинами аратачек. — И Бледная Лягушка?

— Дочь осталась на поляне возле обгорелого пня, — объяснила Лёгкое Облако. — Голова что-то разболелась.

— Надеюсь, у неё хватит ума вернуться в стойбище? — проворчал вождь, чувствуя сырость в налетевшем порыве ветра.

— А Бледная Лягушка корзину сломала, — с удовольствием продолжила супруга. — Я её за новой послала. Пусть побегает.

— Я слышал, тут кричали? — продолжал расспрашивать Белое Перо.

— Ничего страшного, — пренебрежительно махнула рукой женщина. — Учили эту безрукую уму — разуму.

Вождь понимающе кивнул. Поразмыслив, он решил, что больше не станет вмешиваться в судьбу посланницы Владыки вод. Девка слишком упрямая и своевольная. Пусть живёт, как сможет. Всё равно ей предстоит либо стать частью племени Детей Рыси, либо сгинуть. Теперь всё зависит только от неё.

Небо темнело, всё больше заволакиваясь тучами. Белое Перо прибавил шаг, опасаясь, что дождь прольётся раньше, чем они доберутся до селения. Почти у самой поляны с обгорелым пнём он услышал чей-то голос:

— Вождь! — долетел до него приближающийся голос. — Вождь, где ты?!

Шагавшая сзади Лёгкое Облако испуганно охнула. Тревожно переговариваясь, женщины встали.

— Я здесь! — во всю глотку гаркнул Белое Перо, оглядываясь на охотников. Те уже спешили к нему, вытаскивая стрелы из круглых, берестяных футляров.

— Горе, вождь! — надрывался молодой, звонкий голос. — Горе!

Предводитель Детей Рыси шагнул вперёд, нашарив рукоятку висевшего через плечо кинжала в обшитых бахромой ножнах.

И в тот же миг им навстречу выбежал тяжело дышащий «рысёнок». Его растрёпанные волосы, бледное лицо и ошалелые глаза уже предупредили Белое Перо о серьёзности бедствия, постигшего род Палевых Рысей. Но такого он просто не мог себе представить.

— Бледная Лягушка убила Упрямую Веточку.

Вождь вздрогнул, отказываясь верить своим ушам.

— А-а-а-а!!! — тоненько на одной ноте завыла Лёгкое Облако, тяжко рухнув на колени. Женщины вразнобой закричали.

— Нет! — рявкнул Глухой Гром. — Врёшь, дрянной мальчишка!

Колени у Белого Пера ослабели. Мир перед глазами начал расплываться, грозя встать на дыбы, словно разъярённый медведь. Колоссальным усилием воли вождь взял себя в руки и с хрипом выдохнул застрявший в груди ком.

— Как? Где? Когда?

— Не может быть! — уже не так убеждённо вскричал Глухой Гром. — Она не могла…

Но глава племени резким движением руки заставил его замолчать. С трудом восстановив дыхание, «рысёнок» выпалил:

— Не знаю! В стойбище пришёл Прыжок Льва, притащил твою дочь на срубленной берёзе и привёл связанную Бледную Лягушку.

— Что он сказал!? — мужчина надвинулся на попятившегося подростка.

— Что Бледная Лягушка убила Упрямую Веточку на поляне возле обгорелого пня.

Парнишка кивнул за спину.

— Вон там.

— А ведь я говорила! — внезапно прекратила выть супруга, снизу-вверх глядя на потрясённого вождя. — Я тебя предупреждала, что она принесёт нам горе!

— И Колдун говорил о беде, — напомнил кто-то из охотников.

— Только ты и слушать не хотел, — продолжала горько сетовать несчастная мать, сбросив с плеча корзину. — Всё твердил: «Владыка вод, Владыка вод».

Лёгкое Облако поднялась на ноги, обведя горящим взглядом враз притихших родичей.

— Женщины! Если наши мужчины не хотят нас защищать, мы это сделаем сами!!!

— Ты что сдурела!? — рявкнул, приходя в себя супруг.

— Убьём её! — завизжала его старшая жена, потрясая кулаками. — Убьём, пока ещё кто-нибудь не умер!

— Убьём! — подхватила Быстрая Тетёрка.

— А ну заткнитесь! — попытался восстановить порядок растерявшийся вождь. Но часть женщин уже бросились бежать, крича и размахивая руками.

Всё произошло так стремительно, что Белое Перо едва успел схватить жену за треснувшее платье. Рванув его на себя, мужчина отвесил Лёгкому Облаку полновесную затрещину. Кое-кто из охотников так же сумели перехватить своих жён и дочерей. Однако пять или шесть самых рьяных и шустрых уже успели скрыться за деревьями.

— Она убила мою дочь! — кричала женщина, пытаясь вырваться из каменных рук вождя.

— И она умрёт, как велит обычай Детей Рыси!!! — заорал Белое Перо, глядя в обезумевшие глаза супруги. — После Совета Старейшин! Как завещали предки!

— Я сама буду её убивать, — обмякла женщина.

— Хорошо, — покорно согласился муж. — Но только после Совета Старейшин.

Лёгкое Облако ткнулась лицом ему в грудь и зарыдала. А тот почувствовал, как холодная, колючая лапа внезапно сжала сердце, заставив его пропустить несколько ударов. Вновь перед глазами всё поплыло, но мужчина опять справился с собой. Едва рассеялся наплывавший на глаза туман, Белое Перо оглядел столпившихся вокруг притихших родичей.

— Чего стоите? — хрипло выдохнул он. — В стойбище.

Потом взглянул на принёсшего горькую весть «рысёнка».

— Беги к Колдуну. Расскажи, что случилось. Передай, что я его жду.

— Да, вождь, — с плохо скрытой радостью кивнул подросток. Судя по всему, ему не хотелось оставаться рядом с убитыми горем родителями.

Люди огибали замерших супругов, а Белое Перо всё никак не мог сойти с места, опасаясь, что не сможет удержаться на ногах и упадёт, опозорив себя перед соплеменниками. Те стали уже недоуменно оглядываться, когда он, чуть подавшись вперёд, пошёл за ними, потихоньку ускоряя шаг.

За его спиной тихо всхлипывала Лёгкое Облако, шепча проклятия сквозь зубы. А вождь всё никак не мог понять, как такое вообще могло случиться? Неужели Владыка вод послал эту девку только за тем, чтобы убить его дочь? Мужчина скрипнул зубами. Если так, то он выбьет всё сало из толстой туши Колдуна. Как тот мог не заметить зла в Бледной Лягушке? Если бы охотники Детей Рыси разбирались в повадках зверей, как этот жирный дикобраз в магии, племя вымерло бы от голода.

— Здесь погибла моя доченька! — запричитала Лёгкое Облако, когда они вышли на поляну, посередине которой чернел толстый, обгорелый пень, словно гнилой зуб во рту старухи, почему-то подумал Белое Перо, подхватив супругу, решившую рухнуть на колени возле опрокинутой корзины. На земле чётко просматривалась полоса примятой травы, среди которой то тут, то там выделялись мелкие берёзовые листочки.

— Нам некогда, — мягко, но решительно заявил муж, увлекая Лёгкое Облако за собой. — Надо узнать, что случилось, и наказать Бледную Лягушку.

— Да, да, — закивала женщина. — Убить, её надо убить!

«Это мы всегда успеем», — подумал, приходя в себя Белое Перо.

— Я говорила, что она с самого начала невзлюбила нашу дочь, — продолжала бубнить женщина. — Но ты не слушал. Ты никогда не слушаешь.

Вождь морщился, но помалкивал. Хотя его так и подмывало заставить супругу замолчать. Никакие слова уже не помогут вернуть к жизни Упрямую Веточку. Так зачем же глупая женщина лишний раз напоминает людям о его ошибках?

— А всё Колдун! — словно услышав его мысли, продолжала Лёгкое Облако. — Какой Владыка вод? Её прислали злые духи!

— Колдун ошибся, — громко поддержал её супруг. — Не разглядел в ней зла.

Кое-кто из родичей, внимательно прислушивавшихся к разговору, одобрительно закивали.

— Может быть, его самого обманули злые духи? — робко предложил Поющий Орёл.

— Тогда он дрянной Колдун! — рявкнул Суровый Ветер. — Я просил его вылечить зуб, а он его вырвал! Ничего не умеет!

Словно по команде родичи принялись вспоминать другие промахи и неудачи толстяка. Так что, когда впереди появились вигвамы, все уже считали виноватым в происшествии именно Колдуна, не сумевшего вовремя распознать в девчонке зло.

Вдруг Лёгкое Облако, оттерев мужа плечом, бросилась бежать к священному столбу, возле которого теснилась редкая толпа, и доносился возбуждённый вопль множества голосов. Вслед за ней устремились многие женщины, и даже кое-кто из молодых мужчин. Белое Перо не прибавил шага, хотя ему тоже хотелось как можно скорее увидеть убийцу дочери.

Внезапно он с удивлением понял, что аратачи орут, размахивают руками, но не двигаются с места и никого не бьют.

— Мне! — хрипло кричала мать, потерявшая единственного ребёнка. — Дайте её мне!

Люди расступились. Прислонившись спиной к священному столбу, стояла Бледная Лягушка, а перед ней отгоняли разъярённых родичей Глухой Гром и… Отшельник!

Молодой охотник не посмел заступить дорогу разъярённой супруге вождя. Но старый заморец быстро перехватил её за запястье, присел, поворачиваясь кругом, и тучная женщина врезалась в толпу. Множество рук тотчас подхватили её, не дав упасть. Крик возмущения вырвался из десятка глоток.

— Остановитесь, Дети Рыси, — вскричал Отшельник, воздев к небу руку с зажатым копьём. — Не оскверняйте столба предков!

— Смерть убийце! — пронзительно завизжала Лёгкое Облако. Толпа вновь подалась вперёд.

Глухой Гром вытащил из футляра топорик, готовясь биться насмерть. Вождь понимал, что происходящее нарушает все обычаи аратачей, что он обязан не допустить расправу над той, которую они приняли в свой род. Но эта дрянная девчонка убила его дочь и достойна только смерти. Так чего же её жалеть?

— Не позорьте себя перед праматерью, — продолжал увещевать старик, отступая к столбу. — Великий дух не простит напрасно пролитую кровь!

И тут послышался глухой, перекатывающийся гул. Все взоры тут же обратились к затянутому тучами небу.

— Слышите!? — возопил ободрённый поддержкой свыше Отшельник. — Всё должно быть так, как завещали предки!

Не на шутку обеспокоившись громом, Белое Перо решил вернуть руководство растерянными Детьми Рыси в свои руки.

— Стойте! Судьбу убийцы должен решить Совет Старейшин.

— Я никого не убивала! — с отчаянием в голосе закричала Бледная Лягушка.

Только сейчас вождь обратил внимание на её разорванное платье, ссадины на обнажённом плече и большой, багровый синяк под заплывшим глазом.

«Моя дочь храбро защищалась», — с горьким удовлетворением подумал вождь.

— Врёшь! — тут же отозвался невесть как оказавшийся рядом Прыжок Льва из рода Рыжих Рысей. — Я сам видел!

Толпа вновь разразилась гневными криками. Но первый запал прошёл, и никто уже не собирался тут же расправляться с Бледной Лягушкой.

«Где же это он рукав потерял?», — успел удивиться Белое Перо, прежде чем Отшельник громко гаркнул, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Что ты видел?!

Но прежде, чем молодой охотник успел ответить, заголосила Лёгкое Облако:

— Где моя дочь? Где моя лисичка? Где мой оленёнок?!

— Здесь, — засуетился Прыжок Льва. — Сюда.

У входа в родной вигвам на кроне молодой берёзки лежала Упрямая Веточка. По сторонам от неё сидели несколько человек, в том числе Мутный Глаз с Расторопной Белкой. Приёмная мать Бледной Лягушки тихо подвывала, в кровь исцарапав лицо. Обычно так делают, когда умер кто-то из близких. Может, поэтому ни вождь, ни его супруга не стали не в чем упрекать несчастных стариков. Но взоры настойчиво притягивало тело дочери.

Кто-то уже успел уложить её подобающим образом: с вытянутыми вдоль тела руками и чуть запрокинутой головой, берёзовые листья под которой почернели от крови.

— Как будто спит, — пробормотала Лёгкое Облако, опускаясь на колени рядом с Упрямой Веточкой.

Белое Перо опять почувствовал, как защемило сердце, а под левую лопатку словно ударили тупым наконечником копья.

— Вы её уже переодели? — с трудом выговорил он, стараясь не замечать боли.

— Нет, вождь, — покачал головой Сломанный Рог. — Мы ничего не стали делать до вашего прихода.

Предводитель Детей Рыси взглянул на Бледную Лягушку, всё ещё стоявшую, прижимаясь спиной к священному столбу.

— Прыжок Льва, — негромко позвал он.

— Я здесь, вождь, — отозвался охотник.

— Ты видел, как она убила мою дочь?

— Да, — без малейшего колебания ответил он.

— Что это было? — вдруг громко спросил Отшельник, по-прежнему не отходивший от убийцы. — Камень, палка? Чем Бледная Лягушка ударила Упрямую Веточку?

И тут Белое Перо увидел явное замешательство в глазах Прыжка Льва.

— Я… Я не знаю.

— Так ты видел, как она убивала мою дочь! — зарычал вождь, шагнув к попятившемуся собеседнику.

— Но там больше никого не было! — вскричал молодой охотник. — А она злая, все это знают!

Вверху глухо заворчало. С тревогой поглядывая в небеса, аратачи тесней сдвинулись к священному столбу.

— А сам что ты делал на той поляне? — с трудом сдерживая рвущееся наружу негодование, поинтересовался Белое Перо. — И что там произошло?

— Говори только то, что видел сам! — громко предупредил Отшельник.

— Только то, что сам видел! — с неприкрытой угрозой повторил вождь.

— Мы условились там встретиться, — пробормотал Прыжок Льва и, заметив сверкнувшую в глазах собеседника молнию, поспешно добавил:

— Не думай плохо, вождь! Я только уговаривал твою дочь стать хозяйкой в моём вигваме!

— Что потом? — раздражённо махнул рукой Белое Перо, ничуть не удивляясь тому, что ещё один молодой охотник желает получить его дочь в жёны.

— Я ушёл, а она осталась, — продолжал рассказчик. — Говорила, что хочет поесть ягод, а потом идти в стойбище. Потому что всё равно скоро пойдёт дождь, и все вернутся…

— Дальше! — вновь оборвал его вождь.

— Я услышал крик, прибежал. Увидел мёртвую Упрямую Веточку.

— Но ты не видел, кто её убил? — вмешался Отшельник.

— Молчи, старик! — рявкнул Белое Перо, вскинув руку. — Что делала Бледная Лягушка, когда ты её увидел?

— Сидела, — торопливо ответил Прыжок Льва. — Я закричал, и мы стали драться.

Он показал оторванный рукав и глубокую царапину на шее.

— Вот что она сделала.

— Но ты не видел, как Бледная Лягушка убивала мою дочь? — продолжал допытываться несчастный отец.

— Кроме неё некому, — убеждённо ответил Прыжок Льва. — На поляне больше никого не было. Все знают, что она ненавидит Упрямую Веточку.

— Но ты хоть проверил слова Бледной Лягушки? — неожиданно для всех рявкнул Поющий Орёл, потрясая зажатым в руке луком.

Глядя на хлопавшего глазами собеседника, Белое Перо вдруг подумал, что не отдал бы дочь за такого глупца.

— Как? — недоуменно развёл руками Прыжок Льва.

— Поискал бы на поляне другие следы, — снисходительно объяснил Гудящий Шмель. — Вдруг там был кто-то ещё?

— Зачем? — всё никак не мог понять молодой охотник. — Ясно же, что она убила.

— А если нет? — вкрадчиво поинтересовался Отшельник. — За убийство полагается смерть. Но разве ты забыл, что Великий дух велел ценить любую жизнь и не отнимать её напрасно?

— Я помню, — поспешно закивал Прыжок Льва.

— Тогда чего спрашиваешь? — с усталой злостью буркнул предводитель племени. И нашёл взглядом нужного человека.

— Гудящий Шмель, бегом туда и попробуй узнать, был ли на поляне кто-нибудь ещё.

— Хорошо, вождь, — кивнул охотник. — Если успею до дождя.

— И пройди по следам Бледной Лягушки, — крикнул ему вслед Белое Перо.

— Я посмотрю, вождь! — неожиданно вызвался Глухой Гром.

Глава рода Палевых Рысей на миг нахмурился, потом кивнул.

— Хорошо. Только Поющий Орёл пойдёт с тобой. Поторопитесь, пока Великий дух не пролил воду с небес.

Проводив их взглядом, он посмотрел на предполагаемую убийцу. Видимо, у той уже не осталось сил стоять, и она сползла вниз. Теперь девушка сидела, прижавшись затылком к священному столбу.

Вождь хотел приказать развязать ей руки, но передумал, вместо этого, подойдя к дочери, опустился на колени. Рядом с Лёгким Облаком уже расположилась Медовый Цветок и тихо подвывала вслед за первой женой.

Он не помнил, сколько времени так простоял. Внутри мужчины всё каменело и одновременно плакало от невыносимой боли. Хотя ни один мускул не дрогнул на суровом лице. Двое детей в расцвете сил потерял Белое Перо. И оба погибли странной, подозрительной смертью. Могучего Быка укусила невиданная змея, дочь убил неведомый враг. Или всё-таки это Бледная Лягушка?

Часть родичей разошлись по своим делам, но многие расположились поодаль, переживая вместе с семьёй вождя страшную потерю.

На голову звонко упала тяжёлая капля, запутавшись в густых, длинных волосах, вторая похолодила ухо.

— Нужно отнести её в вигвам, — предложил кто-то сзади. — Того и гляди, дождь начнётся.

— Да, — согласился Белое Перо, поднимаясь. Но его помощь не понадобилась.

С криками и причитаниями женщины подняли Упрямую Веточку и понесли к жилищу вождя.

Отец потерянно поплёлся за ними, но на пути встала Берёзовый Листок.

— Тебе нечего там делать, вождь. Мы сами приготовим её к погребальному костру.

Он понимающе кивнул. Не следует мужчине присутствовать при этом. Даже если тот её отец. С неба капало всё чаще. Площадка возле священного столба быстро пустела. К сидевшей на земле Бледной Лягушке подошла Расторопная Белка.

Белое Перо не расслышал тихо сказанных слов. Зато их хорошо поняла Быстрая Тетёрка, стоявшая неподалёку, и коршуном набросилась на старуху.

— Нет! Убийце нет места у доброго очага! Пусть остаётся здесь и мокнет под дождём, как мерзкая тварь, в честь которой её и назвали!

— Да что ты, что ты! — испуганно залопотала Расторопная Белка. — Я только хотела…

— Вождь! — крикнула Быстрая Тетёрка. — Она хочет увести Бледную Лягушку к себе.

— Нет! — рявкнул глава рода, чувствуя вновь поднимавшуюся ненависть. — Одинокий Орех, где ты!

— Я здесь! — откликнулся «рысёнок», выбегая из-за вигвама.

— Будешь сторожить Бледную Лягушку, — скомандовал Белое Перо. — Следи за ней! Пусть остаётся здесь!

— От меня не уплывёт, вождь! — злорадно оскалился юноша, поудобнее перехватив новенькое копьё.

Удовлетворённо кивнув, предводитель Детей Рыси обернулся к Сломанному Рогу, терпеливо ждавшему, пока он закончит отдавать распоряжения.

— Не стоит зря мокнуть под дождём, — негромко проговорил старик. — В моём вигваме тепло и сухо. Дождись там возвращения Гудящего Шмеля.

Вождь согласился. Мимо торопливо прошёл Отшельник, держа перед собой знакомый берестяной короб. Перед тем, как скрыться в жилище гостеприимного Сломанного Рога, Белое Перо оглянулся. Старый заморец бережно прикрыл скорчившуюся у священного столба девушку своим плащом.

Одинокий Орех топтался рядом, не решаясь ему помешать. Зло скривившись, глава рода Палевых Рысей решил, что никогда не простит этого Отшельнику, если только девчонка и в самом деле окажется убийцей Упрямой Веточки. Но после разговора с Прыжком Льва вождь уже начал в этом сомневаться.

«Что там сумели отыскать охотники?» — с тревогой думал он, протягивая ладони к очагу. Мужчина не чувствовал холода, просто пляска оранжево-красных язычков пламени завораживала, помогая успокоиться.

Видя состояние гостя, хозяева не лезли к нему с разговорами. Сломанный Рог молча занимался починкой лука, его супруга тихо возилась в женской половине жилища.

А снаружи шумела непогода. Многоголосо рокотал гром, заставляя аратачей невольно вздрагивать. Порывы ветра хлестали дождём по стенам и кровле, швыряя пригоршни холодной влаги в дымовое отверстие, которое заботливая хозяйка уже наполовину прикрыла куском бересты.

Где-то в темноте мерно закапала вода, и старуха, подхватив деревянную миску, поспешила подставить её, чтобы не намочить покрывавшие ложе шкуры.

Отодвинув прикрывавшую вход шкуру, в вигвам просунулась голова Поющего Орла.

— Ты здесь, вождь?

— Да! — встрепенулся Белое Перо.

— Заходите! — радушно пригласил Сломанный Рог, тут же приказав жене подбросить хвороста в очаг.

Следопыты, посланные на страшную поляну, один за другим забирались в жилище, принеся с собой в дымную темноту запах дождя и мокрой кожи.

Вождь терпеливо ждал, пока новые гости стягивают пропитанные влагой рубахи, которые заботливая хозяйка тут же развешивала на поперечных перекладинах, пока рассаживались, подставляя благодатному теплу сухие мускулистые тела.

— Мы нашли следы ещё одного человека, — заявил Поющий Орёл, отжимая мокрые волосы. — Кроме Упрямой Веточки, Прыжка Льва и Бледной Лягушки.

— На поляне? — подался вперёд Белое Перо.

— Там всё затоптано, — покачал головой Гудящий Шмель, бросив недовольный взгляд на племянника вождя.

— Но следы мокасин Бледной Лягушки заметны очень хорошо, — влез в разговор Глухой Гром.

Глава племени перевёл взгляд на молодого охотника.

— Она сразу же подошла к тому месту, где лежала твоя дочь, — доложил тот.

— Палку или камень какой-нибудь нашли? — поинтересовался Белое Перо.

— Нет, вождь, — покачал головой Гудящий Шмель. — Ничего такого.

Помрачнев, предводитель Детей Рыси поинтересовался:

— Где же вы нашли следы ещё одного человека?

— Это я нашёл, вождь, — вновь встрял Глухой Гром.

— Он, — усмехнулся Поющий Орёл.

— Потому что не верю, будто Бледная Лягушка могла убить Упрямую Веточку! — продолжал молодой охотник.

— Так где он был? — подчёркнуто не обратил внимание на его слова вождь.

— С другой стороны от тропки, которая ведёт к дубняку, — пояснил племянник. — Там, за кустами кто-то лежал.

— Лежал? — удивился собеседник.

— Да, вождь, — подтвердил Гудящий Шмель. — Земля мягкая, остались ямки от локтей. Кто-то следил за поляной, где…

Он замолчал.

— Где моя дочь встречалась с Прыжком Льва, — закончил за него Белое Перо, вдруг подумав, что дочь могла погибнуть от рук ревнивого ухажёра.

— Он на поляну выходил? Куда потом делся?

— Выходил, — нехотя подтвердил Гудящий Шмель. — Но я же говорю, там всё затоптано.

— Ну, хоть откуда он пришёл, проследили? — нахмурился вождь.

— Дождь, — виновато буркнул племянник. — Он как раз начался, когда мы эту лёжку нашли.

Белое Перо задумался. Значит верно, что кроме его дочери, Прыжка Льва и Бледной Лягушки на поляне был ещё кто-то. Сейчас он впервые пожалел, что Упрямая Веточка так нравилась молодым охотникам. Как среди них отыскать того, кто прятался в кустах, следя за ней.

— Бледная Лягушка не виновата, вождь, — просительно сказал Глухой Гром.

— Она не могла убить твою дочь, — неожиданно поддержал его Гудящий Шмель.

— Ты там был? — резко спросил глава племени Детей Рыси.

— Нет, вождь, — смутился охотник.

— Соберём Совет Старейшин и будем решать, — проворчал Белое Перо.

— Что же ей так и сидеть под дождём со связанными руками, — гнул своё молодой человек. — Разреши отвести её в вигвам Мутного Глаза. Пусть отдохнёт и обсохнет.

— Хорошо, — с явной неохотой согласился вождь. — Но пусть старик приглядывает за своей названной дочерью.

— Я ему передам, — радостно улыбаясь, пообещал Глухой Гром и, не надевая рубахи, выбежал под дождь.

— Надо же, как ему понравилась эта заморка, — неодобрительно хмыкнул Гудящий Шмель. — Не мог жену среди наших девок найти.

Поговорив немного, следопыты ушли. Хозяева улеглись спать, а Белое Перо по-прежнему не мог сомкнуть глаз. Им вдруг овладела нестерпимая жажда действий. Хотелось — то идти в родной вигвам и проверить, как женщины готовят к погребению тело Упрямой Веточки, то ворваться к Мутному Глазу и бить Бледную Лягушку до тех пор, пока та не признается. Желания глупые и не достойные мужчины.

Практичный ум предводителя племени понимал бесполезность подобных действий. Поэтому он продолжал сидеть, наблюдая за тем, как гаснут и рассыпаются в прах угли в очаге.

Дождь стих, когда ночь перевалила за свою середину. А в то время, когда небо в дымовом отверстии посерело, пришёл Колдун. Караульный показал ему, где ночевал вождь. По-видимому, толстяк, осторожно заглянув в вигвам, рассчитывал застать его спящим.

Пока разбуженная хозяйка хлопотала по хозяйству, а помощник развешивал плащ на поперечные перекладины, новый гость внимательно слушал рассказ несчастного отца.

— Вся надежда на тебя, Колдун, — со вздохом закончил Белое Перо.

— А я что сделаю? — насторожился тот. — Я не знаю способа вернуть твою дочь.

— Я этого и не прошу, — нахмурился вождь. — Мне нужен убийца, чтобы жестоко его покарать.

— Как же я тебе его найду? — ещё больше растерялся Колдун.

— Обратись к предкам, спроси духов, — раздражённо передёрнул плечами Белое Перо. — Не мне учить тебя магии.

— Ты же ходил в незримый мир духов, вождь — заюлил толстяк. — Знаешь, как их трудно понять? Они редко дают ясные ответы.

— Так попроси их! — зло усмехнулся собеседник. — Или заставь. Ты же Колдун!

— Ты сам не знаешь, о чём просишь! — повысил голос старик.

— О том, что нужно Детям Рыси, и что никто кроме тебя сделать не сможет! — кричал измученный переживаниями и бессонной ночью Белое Перо. — Укажи мне убийцу! Или хотя бы скажи, кто им не является!

— Хорошо, вождь, — внезапно успокоился толстяк. — Тогда это нужно делать как можно скорее, пока дух твоей дочери не успел уйти далеко от тела.

— Делай, — устало махнул рукой собеседник, испытывая неловкость за невольную вспышку гнева, недостойную главы рода и вождя племени.

Ещё до рассвета быстроногие «рысята» помчались в соседние стойбища, передавая трагическую весть и созывая старейшин на совет.

Жёны с помощью соседок переодели Упрямую Веточку в лучшее платье, новые мокасины с меховой опушкой, повесили на грудь ожерелье из блестящих металлических колец заморской работы, надели на лоб повязку, расшитую яркими нитками.

— Выйдите все! — сухо велел Колдун, входя вслед за хозяином.

— Зачем? — удивилась Медовый Цветок.

Услышав, что толстяк собирается узнать у духа дочери, кто её убил, Лёгкое Облако подняла на мужа исцарапанное до крови лицо.

— Я тебе и так скажу, что это сделала Бледная Лягушка.

— В кустах у поляны кто-то прятался, — попробовал объяснить свои сомнения супруг. — Что если он напал на Упрямую Веточку?

— Нет! — оскалила жёлтые зубы женщина. — Это могла сделать только Бледная Лягушка. Ну почему ты сразу её не убил?

Медовый Цветок попыталась помочь ей подняться, подхватив за локоть.

— Пойдём отсюда!

— Нет, — вырвалась Лёгкое Облако. — Я хочу знать, что он собирается делать с моей доченькой.

— Она и моя дочь, — Белое Перо всё ещё старался говорить вежливо. — Не надо ему мешать.

— Пусть остаётся, — отмахнулся Колдун. — Только сядь куда-нибудь подальше.

— Тогда можно и мне? — тут же напросилась Медовый Цветок.

Пришлось разрешить и ей. Остальные женщины безропотно покинули вигвам, а супруги вождя отошли к стене, где, отодвинув корзины, уселись, наблюдая во все глаза.

Тело дочери расположили так, как приказал озабоченно хлопотавший Колдун. В жилище сунулся любопытный Сломанный Рог, но вождь не очень вежливо попросил его не мешать. Пока толстяк рылся в корзине, помощник раздул огонь в очаге, как-то по-особому уложив сухие хворостины. Навешав на шею ещё несколько оберегов, старик с почтением достал маску, в которой обращался к Великому духу и положил её рядом со столбом, поддерживавшим каркас. Потом уселся, скрестив ноги и прикрыв глаза, стал медленно раскачиваться, беззвучно шевеля губами.

Едва хворост прогорел, помощник торопливо разложил на нём колдовскую траву. Колдун встал, раскинув руки с растопыренными, мелко дрожащими пальцами. Ученик помог ему надеть маску и взялся за бубен. С первыми ударами толстяк, сорвавшись с места, запрыгал вокруг очага, выкрикивая бессвязные возгласы каким-то не своим, чужим голосом.

Вигвам быстро наполнялся вонючим дымом. У вождя знакомо запершило в горле, а перед глазами всё стало расплываться, погружая Белое Перо в знакомое расслабленное возбуждение. Вскоре ему стало казаться, что в бледно-сером тумане кроме обвешанного трещотками толстяка движутся ещё какие-то неясные, бесформенные тени, то возникая в воздухе рядом с Колдуном, то исчезая в перекатывавшихся белесых клубах. Когда в ушах вождя послышался невнятный шёпот, вплетавшийся в ритмичные удары бубна, он понял, что кто-то пытается сообщить ему что-то очень важное. Возможно имя убийцы дочери? Мужчина затаил дыхание, пытаясь разобраться в царившей вокруг мешанине звуков. Но те стали удаляться, становясь глуше и непонятнее. Тогда Белое Перо наоборот задышал глубже, жадно втягивая ртом магический дым, тут же ощутив за спиной чьё-то незримое присутствие. Даже не пытаясь обернуться, он с трудом выговорил, еле ворочая онемевшим языком:

— Кто убийца?

На плечо легла тяжёлая, но такая знакомая рука отца, умершего много лет назад.

— Кто убийца? — не в силах открыть рот, мысленно воззвал к нему вождь.

— Разве ты не знаешь? — насмешливо прошелестел бестелесный голос.

— Бледная Лягушка? — быстро подумал мужчина. — Значит, злые духи прислали её, чтобы убить мою дочь?

— Неужели ты слеп и глух? — отозвалась пустота голосом Крадущегося Медведя. — И как это Дети Рыси всё ещё считают тебя вождём? Почему священный столб всё ещё стоит у твоего жилища?

— Тот, кто прятался в кустах? — лихорадочно гадал Белое Перо.

Но предок хранил молчание.

— Прошу тебя, помоги! — взмолился вождь, что никогда раньше не делал. — Не дай мне убить невинного, а убийцу оставить безнаказанным! Вспомни, ведь Упрямая Веточка и твоя кровь!

Он почувствовал, как умерший отец наклоняется к его уху, как обжигает кожу шеи нечеловеческое дыхание вечности.

— Твою дочь убил…

Холодная вспышка прорезала сознание, не дав дослушать фразу до конца. Сквозь охватившую голову боль Белое Перо почувствовал воду на лице, а когда открыл глаза, то увидел множество склонённых над собой лиц на фоне ярко-синего неба.

— Кто!!! — заорал он, с обречённостью понимая, что так и не услышал имени убийцы. — Кто это сделал?!

Но тут же согнулся в жутком приступе рвоты.

Проблевавшись, вождь, мимолётно удивившись тому, что лежит в холодной луже, хрипло прокаркал, обведя собравшимся злобным взглядом.

— Кто вырвал меня из мира духов?!

— Я, — виновато пробурчал Поющий Орёл, держа обеими руками кожаное ведро.

— Заячий помёт!!! — взвился Белое Перо, брызгая слюной. — Я чуть не узнал имя убийцы дочери!!!

Племянник попятился. Ещё никогда дядя не обзывал его так позорно.

— Ты едва не остался в мире духов, вождь! — перекрыл недоуменный гул толпы сухой надтреснутый голос.

Глава племени хотел обернуться и узнать, кто это? Но тут желудок вновь взлетел к глотке.

— Вот вода, — торопливо проговорила сидевшая возле супруга Медовый Цветок. Тот с жадностью схватился за кувшин, парой глотков опорожнив его до дна.

Возвращая жене посуду, он встретился взглядом с Колдуном и едва удержался от возгласа удивления. Лицо старика как будто оплыло. Щёки и нижняя губа отвисли, под глазами набрякли синие мешки.

Тем не менее, Белое Перо требовательно спросил, пытаясь подняться:

— Ты узнал, кто убийца?

Но едва встал, вода фонтаном выплеснулась из него наружу прямо под ноги Колдуну.

— Духи не открыли мне его имени, — покачал головой толстяк, тяжело опираясь на сучковатую палку и не обращая внимания на обрызганный подол балахона.

— Ну и на что ты годен после этого? — рявкнул вождь, с удивлением чувствуя, как потихоньку проходит дурнота, земля под ногами больше не качается, а мысли приобретают привычную чёткость. — Не можешь сделать такое просто дело?!

— Но ведь они и тебе не сказали, — криво усмехнулся старик.

— Я бы всё узнал! — возразил Белое Перо. — Если бы мне не помешали!

— Если бы не Поющий Орёл, — повысил голос Колдун. — Твой дух не вернулся бы в тело! Видишь, где солнце? Ты полдня провёл в мире духов!

Вождь с удивлением посмотрел на небо.

— Пора провожать к предкам твою дочь, — продолжал толстяк.

— Где она? — встрепенулся мужчина.

— Мы уже всё подготовили, — хмуро буркнул оскорблённый племянник.

— Костёр сложили возле ручья, что течёт от Пляшущего водопада, — добавил Весенний Волк.

— Лёгкое Облако с женщинами уже там, — проговорила Медовый Цветок. — А я с тобой осталась.

Машинально кивнув, Белое Перо заметил в толпе старейшин родов Рыжих и Чёрных Рысей. «Значит, Умный Бобр и Широкий Поток ещё не пришли», — отметил он про себя.

— Тебе надо что-нибудь съесть, — настойчиво посоветовал Колдун, когда вождь невольно замедлил шаг, вновь почувствовав головокружение.

Не дожидаясь ответа, толстяк попросил Медовый Цветок принести мужу мяса. Бросив быстрый взгляд на супруга, та скрылась в вигваме, от которого они ещё не успели далеко уйти.

— Что же нам делать, Колдун? — тихо спросил вождь, не ощущая вкуса вяленой медвежатины. — Как найти убийцу?

— Подумаем на совете, — отозвался шагавший рядом Мудрый Камень. — Уж если предки отказались помочь…

— Они не отказывались! — прервал его тяжело опиравшийся на палку толстяк.

— Но они же так и не назвали имени! — с раздражённым недоумением выкрикнул Белое Перо.

— Не кричи, вождь, — поморщился Колдун. — Убийца один из Детей Рыси.

— Это я и без колдовства знаю! — зло фыркнул собеседник.

Толстяк насупился и ничего не сказал. Когда Белое Перо увидел родичей, стоявших у ещё не зажжённого погребального костра, на котором лежало тело его дочери, ему тоже расхотелось говорить. И мужчины подошли к месту прощания в чинном молчании.

Взметнулось вверх жаркое пламя, жадно пожирая смолистые сучья. Колдун монотонным голосом затянул песню, прославлявшую ум, красоту и доброту Упрямой Веточки, женщины рода стояли на коленях, многие царапали себе лица в знак скорби. Иногда, повинуясь порыву ветра, дым стелился по земле, окутывая собравшихся. Тогда и вождь вытирал выступившую на глазах слезу. Но не в обычаях аратачей долго грустить. Девушка ушла к предкам, а им ещё нужно жить. Уже завтра жизнь рода войдёт в привычное русло, и даже самые близкие станут вспоминать Упрямую Веточку всего лишь как одну из великого множества ушедших к предкам родичей. Но это будет завтра, а сегодня Белое Перо мог предаваться скорби, не опасаясь уронить свой авторитет. Ссутулившись, он, не отрываясь, смотрел полными слёз глазами на череп, ясно различимый среди ярко сияющих огней. Незаметно подошли опоздавшие старейшины и тоже присоединились к скорбящим. А вот остальные родичи стали потихоньку расходиться, и вскоре у догоравшего костра осталось только несколько человек.

Колдун, терпеливо дожидавшийся, пока остынут угли, чтобы собрать уцелевшие кости, и после того, как ученик прилежно перемелет их в порошок, убрать в священный сосуд, хранившийся в его вигваме. Рядом с ним стояли ближайшие родственники и все старейшины племени Детей Рыси, посчитавшие себя обязанными выразить сочувствие несчастному отцу.

За прощальным пиром и другими печальными хлопотами время пролетело незаметно, и Совет Старейшин опять смог начаться только поздно вечером, когда огоньки звёзд стали проступать сквозь тёмно-голубую синь небосвода. Вновь горел костёр у священного столба, и старейшины в который уже раз собрались из-за посланницы Владыки вод. Или всё-таки из-за кого-то другого? Вождь не знал. Сейчас, главное, не ошибиться. Мудрые предки учат, что каждая жизнь священна и ни в коем случае не должна быть отнята напрасно. Великий дух может не простить, если они приговорят к смерти невиновную.

За то время, пока Белое Перо был предводителем Детей Рыси, ему неоднократно приходилось обманывать соплеменников. Разумеется, только для их пользы. Но он ещё никогда зря не убил ни одного человека. Так неужели сейчас придётся это сделать, пусть даже невольно?

Люди злы, напуганы и жаждут справедливой мести. Проще всего объявить Бледную Лягушку убийцей. Колдун будет против, возможно Мудрый Камень. Но большинство не сомневается в её вине. Смерть приёмной дочери Мутного Глаза успокоит родичей, прежде всего женщин, и вернёт спокойствие в их жилища.

Но что если в это самое время настоящий убийца будет спокойно жить, есть мясо, сыто рыгая обнимать жену и смеяться над ним и старейшинами? Не говоря уже о Владыке вод, которому может не понравиться убийство его посланницы? Хотя в том, что Бледная Лягушка нужна Великому духу, вождь уже сильно сомневался.

Размышления прервал громкий негодующий возглас Колдуна:

— Ты её даже не выслушал?

Обиженно насупившись, Прыжок Льва отвёл взгляд от толстяка. Тот уже оправился и выглядел по-прежнему, разве что чуть бледнее обычного.

— О чём разговаривать с убийцей? — пришёл на помощь родичу старейшина рода Рыжих Рысей.

— Он не видел, как Бледная Лягушка убивала Упрямую Веточку, — напомнил Мудрый Камень.

— Там больше никого не было, — огрызнулся Твёрдый Зуб.

Негромко напомнив о следах притаившегося в кустах человека, Белое Перо подбросил сухого хвороста в костёр перепалки, и та разгорелась с новой силой. А сам тем временем посмотрел на Бледную Лягушку. Девушка стояла по ту сторону костра. Руки ей никто не связывал. Опухоль на лице немного спала, а глаза смотрели затравленно и грустно, словно у зажатой в каменной щели лисицы, понимающей, что спастись невозможно, но готовой рвать обидчика слабыми зубами.

Вокруг неё как-то само собой образовалось пустое пространство. Только Глухой Гром стоял за спиной, повесив через плечо знакомую всем перевязь с топориком.

Тем временем, старейшинам надоело переругиваться, и они, наконец, решили расспросить о случившемся саму Бледную Лягушку. Та рассказала им то же самое, что вчера говорила вождю. Поэтому он слушал её краем уха, не в состоянии принять хоть какое-то решение. Члены совета задавали девушке множество вопросов, на которые она отвечала быстро, чётно и почти не задумываясь. Помимо желания Белое Перо в который раз ощутил к ней что-то вроде уважения.

Женщины не имели права присутствовать на Совете Старейшин. Как правило, во время его проведения они занимались своими делами, предоставляя охотникам решать насущные вопросы, касающиеся жизни племени.

Но на этот раз возле вигвама отца Быстрой Тетёрки темнела толпа, откуда доносился зловещий, недовольный ропот, на который вождь просто не мог не обращать внимания.

И вновь чей-то громкий голос вырвал его из задумчивости.

— Ты, Твёрдый Зуб, думаешь, я не отличу свежие следы от вчерашних?

— Гудящий Шмель — искусный охотник, — поддержал родича Белое Перо. — Поющий Орёл тоже видел то место, где прятался неизвестный.

— Это не могла быть сама Бледная Лягушка? — спросил старейшина рода Белых Рысей.

— Нет, — уверенно ответил следопыт. — Ты её мокасины видел? Такие следы ни с чем не спутаешь.

— Она могла разуться, — не сдавался Умный Бобр.

— Нет, — вновь возразил Гудящий Шмель. — Бледная Лягушка не подходила к тем кустам.

— А на поляне нашли следы того неизвестного? — поинтересовался старейшина рода Рыжих Рысей.

— Там всё затоптано, — виновато развёл руками охотник. — Потом пошёл дождь.

— Теперь вы всё знаете! — пресёк дальнейший поток вопросов вождь. — Надо решать, что делать дальше.

Старейшины притихли.

— Никто не видел, как Бледная Лягушка убивала Упрямую Веточку, — заговорил первым Колдун. — Значит, она не виновата. Нужно искать настоящего убийцу.

— Как его найдёшь? — усмехнулся Мудрый Камень. — Если даже предки отказали нам в помощи.

— Они не отказывали! — взвился толстяк. — Убийца из племени Детей Рыси.

— Бледную Лягушку тоже приняли в род Палевых Рысей, — напомнил Твёрдый Зуб.

— Убить её! — крикнул Прыжок Льва.

— Попробуй! — тут же отозвался Глухой Гром. — Она ни в чём не виновата! Может, это ты прятался в кустах? Убил Упрямую Веточку, а теперь хочешь свалить всё на Бледную Лягушку.

— Ах ты, тина болотная! — взвился оскорблённый охотник, бросаясь на обидчика, осмелившегося заподозрить его в столь подлом поступке.

Глухой Гром встретил его ударом в грудь. Отшатнувшись, Прыжок Льва быстро пришёл в себя, заехав противнику в ухо, и они, сцепившись, покатились по траве. Окружающие принялись разнимать драчунов.

— Так, что же нам делать? — пробормотал старейшина рода Белых Рысей.

— Может, устроим поединок? — нерешительно предложил Широкий Поток.

— Я готов! — тут же отозвался Прыжок Льва. — Предки направят мою руку, и все убедятся, что убийца — Бледная Лягушка.

— Я тоже! — подхватил Глухой Гром. — Великий дух знает, что она невиновна, и тебе меня не победить!

По толпе охотников прошёл одобрительный гул. Нет лучшего зрелища для настоящего мужчины, чем хорошая драка.

— При чём тут ты? — сухо поинтересовался вождь. — Бледная Лягушка пока ещё не хозяйка в твоём вигваме.

— Она ей станет! — уверенно заявил молодой человек. — Прямо сейчас! Правда, Бледная Лягушка.

Девушка вздрогнула, кровь ещё сильнее отхлынула от её лица, так что оно стало белым, как снег.

— Праздник Первого снега ещё не наступил, Глухой Гром, — раздельно выговаривая каждое слово, сказала Бледная Лягушка. — Мои волосы ещё не отросли. Я не войду прямо сейчас хозяйкой в твой вигвам!

Старейшины переглянулись, а со стороны охотников послышались насмешливые выкрики. Не теряя самообладания, Глухой Гром небрежно пожал плечами.

— Я всё равно буду драться за неё. Потому что она принадлежит к моему роду.

— Тогда как же ты возьмёшь в жёны свою сестру? — ядовито усмехнулся старейшина Рыжих Рысей.

— Кровного родства между нами нет, — пожал плечами молодой человек.

— Тогда твоя победа не снимет вину с Бледной Лягушки, — авторитетно заявил Колдун.

Вот тут Глухой Гром смутился по-настоящему.

— За Бледную Лягушку должен бы выйти Мутный Глаз, как названный отец, — задумчиво проговорил Широкий Поток. — Но он слишком стар для настоящего боя.

— Я всё равно буду драться! — рявкнул Глухой Гром.

— Зачем? — спросил Мудрый Камень.

— Чтобы заткнуть его лживый рот!

— Я хоть сейчас сверну тебе шею! — Прыжок Льва попытался броситься на него, но удержали старшие товарищи. Совет Старейшин — не место для выяснения отношений.

— Вы можете драться сколько угодно! — насмешливо фыркнул Колдун. — Только это не поможет найти убийцу Упрямой Веточки.

— Я не убивала! — выкрикнула Бледная Лягушка. — Она уже была мёртвой! И ещё там, в траве валялся блестящий красный камешек! Я хотела сказать этому… дрянному охотнику, а он драться начал.

Старейшины дружно взглянули на Гудящего Шмеля.

— Ничего мы там не нашли.

— Это тебе померещилось! — крикнул Суровый Ветер. — После того как в глаз получила.

Вечерний воздух задрожал от дружного хохота. Даже вождь улыбнулся самыми краешками губ. Только недовольный Колдун напомнил, зачем они здесь собрались.

— Как же нам поступить с Бледной Лягушкой?

— Мы не можем её убить, пока не узнаем, что она виновата в смерти Упрямой Веточки, — задумчиво проговорил старейшина рода Рыжих Рысей.

Понимая, что он собирается сказать что-то более конкретное, слушатели терпеливо ждали.

— Но она единственная, кто точно был на поляне, — Твёрдый Зуб досадливо махнул рукой возмущённому Гудящему Шмелю, требуя тишины. — Я не сомневаюсь в твоих словах, но ты же не знаешь, что за неизвестный убил дочь вождя?

Подумав, следопыт кивнул.

— Так что же ты предлагаешь? — не выдержал Мудрый Камень.

— Изгнать её! — твёрдо ответил старейшина рода Рыжих Рысей.

По толпе прошёл неясный гул, а Белое Перо заинтересованно подался вперёд.

— В одиночку девка в лесу умрёт! — растерянно воскликнул Колдун.

— Но это не мы её убьём, — усмехнулся Твёрдый Зуб. — А если она так нужна Владыке вод, он не даст ей погибнуть.

После этих слов начался всеобщий гвалт. Каждый из старейшин говорил одновременно, не слушая другого. Растолкав гомонящих охотников, к костру вышел Отшельник и рявкнул, воздев руки к небу:

— Разреши сказать, вождь!

В наступившей тишине Белое Перо оглядел совет. Старейшины закивали, только Колдун досадливо отвернулся.

— Говори, — кивнул предводитель Детей Рыси, надеясь, что старик сможет хоть что-то предложить. Заморец уже не раз удивлял его изворотливостью ума.

— Не нужно пытаться обмануть Великого духа, — покачал головой Отшельник. — Изгнав девчонку, вы обрекаете её на смерть. Бледная Лягушка и себя то, как следует, не помнит, где уж ей выжить в лесу в одиночку?

— Что предлагаешь? — недовольно прервал его старейшина Рыжих Рысей.

— Отпустите её со мной.

— Нет! — вскричал Глухой Гром. — Она моя!

— Под старость лет на молоденькую потянуло? — выкрикнул из толпы Суровый Ветер.

— Ты хочешь взять в жёны Бледную Лягушку? — удивился вождь.

— Я же Отшельник. Семьи у меня нет, и не будет. Я просто приглашаю её в гости.

Он усмехнулся.

— Если отпустит названный отец.

— Пусть идёт, куда хочет, — негромко произнёс Мутный Глаз. — Я не хочу видеть эту девчонку в своём вигваме!

Белое Перо удивлённо вскинул брови. Чтобы отец отказывался от дочери, пусть даже приёмной? Такого у Детей Рыси ещё не случалось.

— Ты её выгоняешь? — громко уточнил Мудрый Камень.

— Ей есть куда идти, — невозмутимо ответил старик. — Вон Глухой Гром ждёт не дождётся её в своём вигваме, а мне пора думать о встрече с предками.

Бледная Лягушка зло усмехнулась, бормоча что-то на своём языке.

— Говори по-человечески! — потребовал Прыжок Льва.

— Тебе перевести? — блестя глазами полными слёз, поинтересовалась девушка. — Пожалуйста. Спасибо отцу за заботу и ласку!

Потом, моргая, обратилась к Отшельнику:

— Благодарю за приглашение. Я готова идти с тобой.

— А как это поможет найти убийцу моей дочери? — сварливо поинтересовался вождь.

— У вас будет время выяснить, кто прятался в кустах, — объяснил старый заморец. — Или предки передумают и всё-таки укажут на убийцу.

— Твой каменный вигвам рядом со Священной пещерой, — напомнил Колдун.

— Ну и что? — пожал плечами старик. — Ты же не увидел в Бледной Лягушке зла?

Не найдя что возразить, толстяк недовольно засопел.

— А она не убежит? — подозрительно сощурился старейшина рода Серых Рысей.

— Вот пусть Отшельник её и сторожит! — усмехнулся Мудрый Камень. — Сам напросился.

Другие старейшины тоже не возражали против того, чтобы спихнуть посланницу Владыки вод и возможную убийцу на старого заморца.

Последнее слово осталось за Белым Пером.

Предложение Отшельника ошарашило Фрею, что она даже не знала, как к этому относиться.

Когда её избитую, связанную и уже ничего не соображавшую от страха, Прыжок Льва привёл в стойбище, только этот старик, случайно заглянувший в гости к Палевым Рысям, тут же бросился к ней на помощь и спас от расправы.

Удивительно ловко двигаясь, он не давал приблизиться к девушке немногих оставшихся в стойбище разъярённых аратачей, крича что-то о заветах предков, гневе Великого духа и тому подобную ерунду. А вот примчавшийся чуть позже Глухой Гром сначала стал допытываться, не она ли убила Упрямую Веточку? И только после встал на её защиту.

Но настоящий ужас обрушился на Фрею, когда в стойбище вернулись родичи во главе с вождём. Прижимаясь спиной к резному столбу с кошачьей головой, девушка с отчётливой ясностью поняла, что сейчас её будут убивать, и ни привязчивый жених, ни старый заморец уже ничего не смогут сделать. Внезапно волна паники, грозившая захлестнуть душу девушки горячей, мутной волной, схлынула, уступив место обречённой ясности отчаяния.

Это осознание неминуемой гибели, не отпускавшее её до Совета Старейшин, всего лишь один раз уступило место надежде. Когда Глухой Гром, приведя Фрею в вигвам Мутного Глаза, рассказал о находке следов неизвестного человека.

Вот только старики ей совсем не обрадовались. Если Расторопная Белка, ворча, всё же помогла приёмной дочери раздеться, закутала в меховое одеяло и приготовила отвар. То хозяин, что называется, в упор не замечал.

Поэтому для девушки не стало неожиданностью отказ от неё названного отца. А вот сомнение старейшин в её виновности Фрею приятно удивило. Не рассчитывавшая после последнего Совета на снисхождение, ни даже на здравый смысл, девушка долго не могла поверить, что главные люди племени почему-то не собираются убивать её просто так. Несмотря на то, что кое-кому из аратачей этого очень хотелось. Услышав это, она буквально воспрянула духом, прогоняя давящую обречённость. И тем труднее ей отказать Глухому Грому. Хотя, согласившись стать женой охотника, Фрея обретала официального защитника. Который мог победить Прыжок Льва и доказать всему племени её невиновность. Но уж очень ей не хотелось жить с этим самовлюблённым козлом. Пусть ждёт до первого снега. Поэтому она и решила рискнуть. Предложение старейшины рода Рыжих Рысей изгнать её из племени сильно напугало девушку, показавшись лишь изощрённой формой казни. Она же умрёт без жилища и еды! Но стоило вспомнить, какой ненавистью пылали глаза аратачек, готовых не раздумывая растерзать её на месте, как лес перестал казаться таким уж страшным.

Она лихорадочно размышляла, гадая, дадут ей какое-нибудь оружие и снаряжение перед тем, как отправить на все четыре стороны, когда, как гром среди ясного неба, грянуло предложение Отшельника. Хотя это предложение сразу показалось ей подозрительным, Фрея всё же рассудила, что перспектива стать его гостьей выглядит более привлекательной, чем одинокая жизнь в диком лесу.

В конце концов, что он может ей сделать? Убьёт? Но ведь вину за смерть Упрямой Веточки с неё никто не снял. По сути, казнь только отложили до обнаружения более «веских» доказательств, которые могут появиться в любую минуту. Изнасилует? Так если она не найдёт способа избежать брака с Глухим Громом, это всё равно случится в праздник Саненпой. И какая разница, кто будет первым, он или Отшельник? По правде говоря, девушка ещё не решила, кто ей больше противен.

Ещё и поэтому она так легко согласилась на предложение заморца. Судя по всему, старейшины тоже не возражали.

— Она может идти с тобой, — медленно проговорил вождь, буравя Фрею пронзительным взглядом карих глаз, на дне которых, однако, пряталось еле различимое сомнение.

— Нет! — раздался визгливый, пронзительный крик.

Отталкивая более благоразумных подруг, к священному столбу бросилась Лёгкое Облако.

— Остановите её! — приказал Белое Перо.

Несколько молодых охотников встали на пути разъярённой женщины. Тем временем, её супруг неторопливо поднялся, оправил рубаху, ожерелья и, подойдя к рвущейся жене, сильнейшим ударом бросил её на землю.

— Как решит Совет Старейшин, так и будет! — внушительно проговорил вождь, оглядев притихших аратачей.

После чего, не обращая внимания на вой Лёгкого Облака, вернулся на своё место.

— Пойдём, — Отшельник легонько тронул Фрею за руку. — Нам тут больше нечего делать.

— Куда? — удивилась она. — Ночь же?

— Ну, ты же не собираешься стоять тут до утра? — усмехнулся старик.

— Ой, конечно нет, — смутилась девушка.

Охотники расступились, и они зашагали прочь от костра в темноту. Не зная куда идти, Фрея подумала, что возможно стоит попроситься переночевать в вигвам к Мутному Глазу? Вдруг не откажет в последний раз? Но Отшельник повёл её совсем в другую сторону.

— Эй, Ловящий Снег! — неожиданно крикнул он в темноту.

Из тени ближайшего жилища неторопливо вышел «рысёнок».

— Принеси мои вещи из вашего вигвама.

— Они со мной, — проворчал подросток.

— Твои друзья решили повеселиться и испортить мои вещи? — усмехнулся заморец.

Ловящий Снег громко засопел.

— Спасибо, что не дал им этого сделать, — поблагодарил его Отшельник.

— Зачем она тебе? — тихо спросил подросток.

Девушка навострила ушки.

— Я тебе потом всё расскажу, — пообещал внуку дед. — Ладно?

Вопрос с ночёвкой решился неожиданно просто. Отшельник встретил возвращавшегося с совета Поющего Орла и попросил разрешение провести ночь у костра возле его вигвама. Подчёркнуто игнорируя его спутницу, охотник предложил старику место в жилище. Но тот вежливо отказался. Супруга гостеприимного хозяина несколько раз проходила мимо, шипя что-то вроде: «Ходют тут всякие, хворост переводят, а она, между прочим, за ним в лес ходит».

Отшельник достал из своего короба два куска жёсткого, как деревяшка, вяленого мяса и похожий на мешок сосуд из кожи. Очевидно, именно поэтому вода в нём имела какой-то странный привкус.

Изголодавшаяся Фрея с жадностью набросилась на еду. У неё в голове роилось великое множество вопросов. Но девушка решила задать их после того, как они покинут селение.

Вдруг из темноты бесшумно появился хмурый Глухой Гром. Девушка едва не подавилась от неожиданности. Усевшись на траву, аратач мрачно уставился на медленно жующего заморца.

— Почему ты ей помогаешь, Отшельник? Для чего тебе Бледная Лягушка? Она скоро станет хозяйкой в моём вигваме и матерью моих детей. Если ты будешь жить с ней, как с женой, я убью вас обоих.

Он произнёс это таким тоном, что Фрея сразу поверила в серьёзность его намерений.

«Вот ещё Мацарелла, — с горькой злостью подумала она. — Или Моторола? Как же звали того идиота, который жену задушил за то, что она на ночь с чужим мужиком молилась?»

Но имя этого литературного героя девушка так и не вспомнила. Сделав большой глоток и аккуратно вытерев губы, старик насмешливо сказал:

— Почему я Фрее помогаю, тебе знать не обязательно. Можешь считать, что я не хочу, чтобы ей было так трудно, как мне много лет назад.

Он прилёг на расстеленный плащ, опираясь на локоть.

— Я прошёл посвящение ещё до твоего рождения, Глухой Гром. И за тридцать лет никто из Детей Рыси не упрекнул меня в том, что я не сдержал своего слова.

— Это так, Отшельник, — с явной неохотой подтвердил молодой охотник.

— Тогда я обещаю тебе, что буду относиться к этой девушке, как к своей дочери, — веско проговорил заморец.

«Ещё один папочка, — мысленно фыркнула она. — Считая Лосиного Рога и Мутного Глаза — уже третий. Интересно, четвёртый будет или на этом всё остановится?»

— Я тебе верю! — с обычным своим апломбом заявил Глухой Гром.

Потом обернулся к Фрее.

— Ты можешь ничего не бояться, Бледная Лягушка, Отшельник — настоящий человек. Я разрешаю тебе идти к нему в гости. Посмотришь священную пещеру, каменную чашу с холодным кипятком. А я пока…

Аратач тяжело вздохнул, словно перед тяжёлой, неприятной, но нужной работой.

— Буду искать убийцу Упрямой Веточки. Я точно знаю, что он прятался в тех кустах. И я обязательно узнаю, кто это.

Девушка проводила его неприязненным взглядом, не укрывшимся от внимательных глаз старика.

— Глухой Гром тебе не нравится, — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнёс он. — И ты не хочешь идти в его вигвам.

Обещание, данное заморцем охотнику — аратачу, понравилось Фрее, укрепив её доверие к старику. Поэтому она решила по возможности ничего от него не скрывать. Да и выговориться очень хотелось. Ну, а почему Отшельник вдруг решил ей помочь, всё равно станет известно рано или поздно.

— Да, — согласилась девушка. — Я не хочу быть его женой.

— Тогда зачем согласилась? — удивился собеседник.

— А что мне ещё оставалось делать? — вздохнула Фрея, кратко рассказав, как Мутный Глаз с Глухим Громом вынудили её дать такое обещание.

— Мне показалось, что ты вообще избегаешь мужчин, — продолжал расспрашивать любопытный старик. — Ты не трибада?

— Кто? — удивилась девушка, ещё ни разу не сталкивавшаяся с таким словом, которое вообще показалось ей не аратачским.

— Я хотел сказать, может тебе нравятся женщины? Вместо мужчин.

Фрея удивлённо захлопала глазами, пытаясь понять, что же он имеет в виду?

Засмеявшись, Отшельник махнул рукой.

— Забудь, это был глупый вопрос.

— Это когда женщина с женщиной, как муж с женой, что ли? — вспыхнула она. — Вот ещё. Конечно нет.

Покачав головой, девушка смотрела в огонь, гадая, говорить или нет о том, что произошло с ней когда-то.

— Просто кое-что случилось до того, как я сюда попала, — наконец, решила Фрея, чтобы раз и навсегда избавиться от подобных вопросов. И плевать, если кто-то ещё узнает. Всё равно Расторопная Белка не станет хранить её тайну, если уже не разболтала.

— Один мужчина меня предал, а другие…

Всё-таки как же трудно оказалось произнести это страшное и позорное слово, словно вечное и несмываемое клеймо на себе ставить.

— Это было жестоко? — участливо спросил собеседник.

— Да, — кивнула она.

— Значит, память к тебе понемножку возвращается, — попытался ободрить её Отшельник.

— Только воспоминания почему-то не очень радостные, — печально улыбнулась девушка.

— Время лечит любые раны, — уверенно заявил старик.

Он собирался ещё что-то сказать, но к костру опять пришёл Глухой Гром с большой корзиной.

— Вот возьми. Здесь одеяло, платье моей жены, вяленое мясо и ещё кое-какие мелочи, которые собрала моя мать.

Фрея с трудом сдержалась, чтобы не сморщиться как от зубной боли. Вот только подарков от Кудрявой Лисы ей не хватало. Наверняка, какой-нибудь гадости напихала.

— Она тоже не верит, что ты убила Упрямую Веточку.

На этот счёт девушка сильно сомневалась, но решила промолчать. Как ни как, Глухой Гром — единственный из аратачей, кто не бросил её в беде.

Посидев ещё немного, молодой охотник ушёл.

Фрея сняла плетёную крышку с корзины. Сверху действительно оказалось большое одеяло из мягких пушистых шкур. Расстелив его у костра, девушка спросила:

— У тебя есть нитки, Отшельник?

— Что? — удивился старик, уже успевший задремать. — Нитки? Зачем они тебе?

— Хочу кое-что сшить, — объяснила она. Ну, в самом деле, не бросать же выкройки любимых джинсиков?

— Найдутся, — зевнул заморец.

Выслушав просьбу бывшей названной дочери, Расторопная Белка нырнула в вигвам и быстро вернулась со свёртком кож.

Всхлипывая и вытирая слезившиеся глаза, старушка с удивительным проворством обняла Фрею за плечи, на миг прижав к её груди.

— Прости нас, оленёнок.

И прежде чем девушка успела что-то сказать, быстро отстранилась.

— Если буду жива, заходи навестить.

— Зайду, — кривя душой, пообещала девушка.

Спрятав выкройки в корзину, которая оказалась неожиданно тяжёлой, она тихо проговорила:

— Мне нужно на поляну, где убили Упрямую Веточку.

— Что ты там забыла? — так же негромко спросил Отшельник, оглядываясь по сторонам.

Стойбище потихоньку просыпалось после бессонной ночи. То тут, то там мелькали фигуры заспанных женщин.

— Я хочу кое-что найти, — перешла на шёпот Фрея. — Это поможет доказать, что я не виновата.

— Хорошо, — очень неохотно согласился старик. — Но нам придётся сделать крюк. На всякий случай.

Поправив ремни на плечах, она кивнула, вновь обратив внимание на странную тяжесть корзины. Появилось сильное желание снять её и разобраться, что же нагрузила туда будущая свекровь. Тем не менее, девушка прошла шагов триста, прежде чем попросить спутника об остановке.

— Вот стерва! — выругалась Фрея по-русски, обнаружив под одеялом завёрнутый в полинявшую заячью шкурку камень.

Она размахнулась, собираясь забросить его в ближайшие кусты, но её остановил резкий окрик заморца.

— Стой!

Старик осторожно взял у неё серый булыжник размером в три кулака.

— Смотри, — он указал на тёмно-красную, почти коричневую кляксу, отдалённо напоминающую отпечаток крошечной ноги.

— Ну и что? — вскинула брови девушка.

— Взгляни, там должны лежать ещё три штуки.

По-прежнему ничего не понимая, она вытащила из корзины завёрнутое вяленое мясо, волчью шкуру, свёрнутое платье, две деревянные миски и на самом дне корзины действительно обнаружила три свёртка примерно такой же величины.

Каждый камень украшал свой аляповатый рисунок.

— Магия, — мрачно прокомментировал находки Отшельник. — Призвание зла.

— Какого ещё зла? — прошептала Фрея, сглотнув в горле комок.

— Не знаю, — пожал плечами старик. — Это женское колдовство.

— Ну, я их таскать не буду! — решила девушка. — Пусть тут валяются.

— Нет, — возразил более умудрённый жизнью спутник. — Ты уже носила эти камни, значит, зло пойдёт за тобой.

— И что теперь? — беспомощно развела руки она.

— Бросить их в текущую воду, — авторитетно заявил заморец. — Она унесёт кровь и глину прочь. Тогда духи потеряют твой след.

— Так это кровь? — поёжилась Фрея.

— Причём та, которая бывает у женщин в «запретные» дни, — криво усмехнулся старик. — А ещё глина и какие-то травы.

— Вот гадость! — по-русски фыркнула девушка и удивилась. — Только откуда она взялась у Кудрявой Лисы?

— Поделился кто-то помоложе, — предположил Отшельник.

— Да уж, найдутся добрые люди, — буркнула Фрея, тщательно осматривая все вещи, перед тем как вернуть их в корзину. Но ничего подозрительного ни она, ни её спутник не обнаружили.

Девушка нарвала травы, уложила в корзину, поместив сверху измазанные камни, стараясь брать их самыми кончиками пальцев.

— Тебе будет нелегко в вигваме Глухого Грома, — покачал головой старик.

— Знаю, — мрачно ответила Фрея. — Он уже решил, что главной женщиной будет его мамочка. Думал задобрить её этим. Да видно не вышло. Может, со временем успокоится?

Спутник всем видом показал, что сильно в этом сомневается, но промолчал. Скоро он привёл её к одному из многочисленных ручьёв.

Вывалив в воду камни, траву и, на всякий случай, вяленое мясо, девушка долго и с ожесточением мыла руки, вытирая их жёсткой травой.

На поляне, где закончила свои дни Упрямая Веточка, всё так же торчал почерневший пень, а примятая трава, щедро политая дождём, уже поднялась, и теперь уже почти ничего не напоминало о разыгравшейся здесь трагедии.

Сняв корзину, Фрея долго и вдумчиво ползала по поляне, посадив на платье множество светло-зелёных пятен. Сначала Отшельник терпеливо ждал, потом взялся обирать с куста уцелевшие ягоды, а когда они закончились, не очень вежливо поинтересовался:

— Сколько можно ползать? Гудящий Шмель ничего не нашёл, а он искусный охотник. Мало кто умеет лучше его разбирать следы.

— Ну, подожди ещё немного, — заканючила девушка, в душе понимая справедливость замечаний спутника.

— Ты уже полдня здесь елозишь, — совсем грубо проворчал старик. — Теперь придётся три ночи провести в лесу.

Тем не менее, он уселся, скрестил ноги и, расправив своё длинное одеяние, напоминавшее нечто среднее между сарафаном и халатом, стал копаться в кожаном мешочке, висевшем на поясе.

Фрея отыскала место, где лежала Упрямая Веточка. На траве ещё сохранились чуть заметные бурые пятна. Вспомнив, как именно располагалось мёртвое тело, девушка опустилась на одно колено и, прикрыв глаза, представила себе всю картину целиком. Откуда появился Прыжок Льва, как она встала ему навстречу, как аратач её ударил.

Рухнув на землю и открыв глаза, Фрея тут же вспомнила широкие листья с какими-то неровными краями.

— Ты сдурела? — резко окликнул её Отшельник, тревожно глядя, как она ползает на четвереньках, постепенно расширяя круги.

— Ага! — вскричала девушка, пропустив слова спутника мимо ушей. Её взгляд наконец-то отыскал нужное растение, представлявшее собой пучок низко опущенных к земле листьев. Оно оказалось сильно примято и густо обсыпано берёзовыми веточками, а один край глубоко вдавлен в землю. Видимо, Прыжок Льва именно здесь протащил на волокуше тело дочери вождя, крепко упираясь пятками в рыхлую почву, от чего и получился такой глубокий отпечаток.

— Дай мне нож! — крикнула Фрея спутнику, наблюдавшему за ней с возрастающим интересом.

Подойдя ближе, он вытащил из висевших на поясе ножен короткий кинжал с широким лезвием.

После первого же погружения раздался непонятный скрежет. Разрыхлив землю, девушка стала раскапывать её руками.

— Вот! — гордо вскричала она, крепко сжимая пальцами круглый, тёмно-красный камень, покрытый множеством мелких граней, ярко вспыхивавших на солнце кровавыми отблесками.

Фрея ликующе посмотрела на старика. Тот был бледен, как снег, нижняя челюсть отвисла, обнажив остатки чёрно-жёлтых зубов. По заросшему седыми волосами горлу вверх — вниз ходил острый кадык.

Опомнившись, Отшельник неуловимым, стремительным движением вырвал у неё камешек, и затравленно озираясь, зажал его в кулаке.

— Пойдём отсюда! Быстро!

Сунув находку в свой короб, он, схватив девушку за руку, поволок за собой, едва позволив захватить корзину.

Удивлённая и испуганная столь странным поведением спутника, Фрея безропотно подчинилась, несмотря на разгоравшееся всё сильнее любопытство.

Судя по её ощущениям, они шли или, вернее, почти бежали, никак не меньше часа. Только перейдя вброд широкий ручей, Отшельник, наконец, успокоился. Сняв короб, он с наслаждением умылся. Недолго думая, девушка последовала его примеру.

— Я знаю, кто убил Упрямую Веточку.

— Ну уж точно не я, — проворчала девушка.

— Я всегда знал, что не ты, — устало улыбнулся старик.

— Почему? — не удержавшись, спросила она.

— Потому, что ты ещё никого не убивала, — наставительно сказал Отшельник. — Я давно научился замечать такие вещи.

«Ну, однажды я едва не убила себя!» — невольно вспомнила Фрея и тут же задала давно вертевшийся на языке вопрос, ответ на который сейчас интересовал её даже больше, чем имя убийцы дочери вождя.

— Что это за камень?

— Тебе лучше не знать! — отрезал Отшельник. — Вообще, забудь, что его видела и держала в руках!

— Да это же единственная возможность доказать мою невиновность! — взвилась девушка. — Меня, того и гляди, убьют за то, что я не делала, а ты предлагаешь молчать?! Ну уж нет!

— Заткнись, глупая девчонка! — рявкнул старик, тревожно озираясь. — Да если кто-нибудь увидит у тебя этот камень… Даже Совет Старейшин собирать не станут! Прибьют на месте!

— Но ты же видел, как я его нашла? — понизив голос, не сдавалась Фрея.

— И меня убьют, — тихо добавил заморец.

— Но почему? — не на шутку встревожилась девушка.

— Как тебе сказать? — он беспомощно огляделся, словно подыскивая сравнение. — Этого камня не может быть там просто потому, что… не может быть! Как снег летом или жара зимой. Это бедствие, насланное… духами.

Фрея сникла, понимая, что более ясного ответа не дождётся.

— Он оставался моей последней надеждой доказать, что я не убивала дочь Белого Пера.

— Так и есть, — буркнул старик. — Вот только я не знаю, как убедить в этом Детей Рыси и остаться в живых.

Он строго посмотрел на неё.

— Но ты должна молчать об этом камне. Не вспоминай, даже когда мы вдвоём.

Девушка кивнула.

— Даже если опять будешь стоять перед Советом Старейшин.

— Хорошо.

— Даже если все решат, что ты виновата в смерти Упрямой Веточки.

— Вот ещё! — встрепенулась она. — Меня всё равно убьют, а так хоть…

— Потому, что смерть тоже бывает разной! — прошипел заморец, злобно сверкнув глазами. — Если проболтаешься о… смерти будешь сама просить!

У Фреи мурашки пробежали по позвоночнику, но, не желая оставлять последнее слово за собеседником, она проворчала:

— Тогда зачем ты его таскаешь? Выброси куда-нибудь, и всё.

— Я бы так и сделал, — вздохнул Отшельник. — Если бы точно знал, что это спасёт нам жизнь.

— То есть, нас в любом случае могут убить? — девушка уже совсем ничего не понимала.

— Теперь уже да, — кивнул он. — Ты нашла смерть.

— Ох, ну что же теперь делать? — едва не взвыла Фрея.

— Уходить надо, — решительно заявил старик, поднимаясь.

Местность понемногу поднималась, чаще стали попадаться отдельно стоящие скалы, походившие уже не только на каменные столбы, но и на настоящие горы с острыми вершинами и росшей в расщелинах травой. Вдруг заморец резко обернулся, выставил вперёд ладонь, явно призывая к молчанию. Девушка стала тревожно оглядываться по сторонам. Отшельник снял с плеч короб, осторожно положил на землю копьё. Ещё раз повторив предупреждающий знак, пригнувшись, скользнул вперёд, доставая из-за пазухи кожаный ремешок, а из мешочка на поясе круглый гладкий камешек.

Фрея внимательно следила за его действиями. Кажется, спутник решил поохотиться. Тем временем, тот положил голыш в середину сложенного пополам ремня и стал его раскручивать. Послышался тихий жужжащий звук. Старик сделал два шага и выпустил один конец ремня. Девушка с облегчением выдохнула. Камень влетел в крону дерева. В ветвях послышался сдавленный клёкот. Мелькнуло что-то чёрное.

Добычей оказалась большая чёрная птица со смешной бородкой из перьев и красным пятном возле глаз. Она ещё трепыхалась, когда старик ловко свернул ей шею и, протянув спутнице, озабоченно проговорил:

— Тебе придётся какое-то время пожить в моём вигваме одной.

— Ты уходишь? Так скоро? — встрепенулась она: «Неужели старикан так испугался, что собирается удрать в одиночку?»

— Надо кое с кем встретиться, — неопределённо ответил Отшельник. — Попробую всё уладить.

— А если не получится? — озабоченно спросила девушка.

— Тогда останется только надеяться на милость Владыки вод, — усмехнулся заморец. — Или кто там тебя сюда прислал?

Фрея вздохнула. Когда же кончится этот бесконечный бег от бед и несчастий.

— Ты расстроилась? — улыбнулся старик. — Не стоит переживать по поводу того, что ещё не случилось и может не случиться никогда.

Девушка неопределённо пожала плечами, и дальше они продолжили путь молча. Бесконечный лес, казалось, не имел ни конца, ни края, вдруг в привычный шум листвы и птичью перекличку стал вплетаться какой-то посторонний звук. Она тревожно посмотрела на старика, но тот спокойно шёл, опираясь на копьё как на посох. Вскоре Фрея стала различать журчание воды, и через несколько минут путники вышли к ручью, торопливо бежавшему среди камней.

— Собери хворост, — коротко попросил Отшельник, снимая с плеч короб. — А я схожу за глиной.

Вдали от селения много времени на это не ушло, поэтому ей пришлось немного подождать, прежде чем появился заморец, пыхтя тащивший большой ком глины, завёрнутый в шкуру. Хитро поглядывая на спутницу, он выкопал неглубокую ямку, потом сходил к ручью за водой, разведя глину до полужидкого состояния, принялся обмазывать птицу, еле слышно бормоча что-то себе под нос. Фрея сразу вспомнила свой поход с вождём в селение к Белым Рысям. Тогда сопровождавшие их с вождём подростки запекали в глине птичек. Когда охотничий трофей превратился в неприятного вида ком, с торчавшими из него скрюченными лапками, старик осторожно уложил его в ямку, после принялся разводить костёр.

— Не люблю возиться с перьями, — пояснил он. — Так быстрее и вкуснее. Пробовала когда-нибудь?

— Приходилось, — кивнула девушка, сглотнув набежавшую слюну.

Сучья прогорели уже в полной темноте. Старик сгрёб их в сторону и, расковыряв землю, вытащил на траву ком спёкшейся глины. Девушка уже догадалась, что будет дальше, но действительность превзошла все ожидания. Едва Отшельник разбил твёрдую корку, в воздухе разлился такой аромат, что в желудке требовательно заурчало. Втянув носом воздух, Отшельник, причмокнув губами, с хряском разломил тушку пополам. Но вместо того, чтобы протянуть половину спутнице, убрал её в короб, достав маленький кожаный мешочек.

Получив свою долю, Фрея с жадностью вцепилась в мясо зубами, с удивлением замечая, что её спутник время от времени кладёт на свой кусок какие-то крупные беловатые крупинки.

— Что это? — спросила она с набитым ртом.

— Алис, — ответил старик. — На моей родине её добавляют в пищу.

— А мне можно попробовать? — попросила девушка.

— Возьми, — Отшельник протянул ей мешочек. — Только немного, а то будет невкусно.

Фрея осторожно попробовала и сейчас же узнала этот вкус. Соль! Девушка покачала головой, щурясь от удовольствия.

— У нас тоже её едят, — довольно сообщила она.

— А вот аратачи не любят, — со вздохом произнёс старик. — Даже удивляются, как можно есть такую гадость.

К сожалению пира не получилось. Слишком малы оказались порции.

— Ты что-нибудь ещё вспомнила о своём прошлом? — Отшельник вытер жирные губы донельзя застиранным платком.

— Нет, — покачала головой Фрея, решив пока ничего не говорить о загадочной штуковине на дне Копытного Озера. — Лучше расскажи о себе? Обо мне ты всё знаешь, а вот я о тебе почти ничего. Где живёт твой народ?

Расстелив плащ, старик лёг, опираясь на локоть.

— Я только слышала, почему ты стал Отшельником, — нерешительно сказала девушка, боясь ненароком обидеть спутника.

— До моей родной земли очень далеко, — негромко заговорил он, и в заблестевших глазах отразилось пламя костра. — Чтобы попасть туда, где я родился, надо много дней плыть на большой лодке по опасному бурному морю, потом пересечь равнину, где нет воды, но много песка.

Он говорил медленно, монотонно, даже как-то равнодушно, перечисляя этапы своего дальнего путешествия.

— Подняться на высокие горы, а затем спуститься вниз по реке, которая впадает в большое озеро, пересечь его, подняться вверх по другой до селения, от которого начинается широкая каменная тропа…

Девушка слушала, затаив дыхание. Кажется, её спутник прибыл из мест очень даже благоустроенных. Между тем он продолжал, и голос становился всё более заинтересованным, обретая разнообразные оттенки.

— За десять или двадцать дней по этой каменной тропе можно добраться до главного стойбища моего народа. Оно огромное. Там живёт пятьдесят раз по сто сотен человек…, а может и больше.

— В моём мире есть места, где людей ещё больше, — сорвалось с языка Фреи.

— Что? — встрепенулся Отшельник, неосторожным возгласом вырванный из воспоминаний. — Не может быть!

— Так говорили мои учителя, — пожала плечами девушка, кляня себя за несдержанность, и тут же задала новый вопрос:

— Ты жил в этом самом стойбище?

— Нет, — покачал головой рассказчик, вновь погружаясь в прошлое. — В нескольких днях пути от него есть прекрасная долина, на склонах которой растёт одам. Из него люди делают напиток, веселящий душу. А в центре — у озера, среди деревьев стоит вигвам, в котором мои предки жили много-много лет.

«А старичок то не прост», — подумала Фрея, и поинтересовалась:

— Что же тебя заставило всё это бросить и отправиться так далеко от родных мест?

— Враги, — сухо отозвался Отшельник, сразу меняясь лицом. — Спи, нам ещё долго идти.

Судя по его виду, говорить об этом заморцу совсем не хотелось. Однако он только распалил любопытство девушки.

— Ну, тогда, может, расскажешь о путешествии к аратачам?

— Завтра, — зевая, отозвался спутник.

— Последний вопрос! — взмолилась Фрея.

— Ну, что ещё? — недовольно проворчал Отшельник.

— Как твоё имя?

— Лаций Юлис Агилис, — медленно проговорил старик, и голос его в конце заметно дрогнул.

Вдруг в темноте что-то зашуршало. Девушка поёжилась. Всё-таки даже в вигваме с его берестяными стенами звуки ночи не казались такими пугающими. Она завернулась в одеяло, закрыла глаза и попыталась уснуть, не обращая внимания на звенящих вокруг комаров. К ним Фрея уже привыкла, но шум в лесу то и дело заставлял её ёжиться. Девушка подбросила в огонь парочку сухих веток и села, подтянув колени к подбородку.

— Спи, — сонный голос заморца заставил её вздрогнуть. — Кто кричит, тот не опасен.

— Легко сказать, — проворчала она по-русски и, закутавшись в одеяло, стала смотреть на огонь.

Проснулась Фрея от того, что Отшельник довольно бесцеремонно потряс её за плечо.

Глядя, как она, широко зевая, выходит из кустов, оправляя платье, спутник ехидно заметил, убирая одеяло в короб:

— Я тебя предупреждал, что надо спать.

— Уснёшь тут, — проворчала девушка, пятернёй расчёсывая волосы. — Того и гляди, кто-нибудь съест.

Старик засмеялся.

Свежий, настоянный на хвое воздух скоро вернул ей бодрость, и Фрея стала с интересом оглядываться вокруг. Одинокие скалы, встречавшиеся ранее, собирались в группы, образуя вытянутые поперёк их пути гряды.

У первого же ручья, болтливо струившегося среди камней, возле которого они остановились на короткий привал, она напомнила спутнику об обещании рассказать про путешествие. Решив, что интересоваться причинами, заставившими Лация Юлиса Агилиса покинуть родину, пока не стоит.

Старик охотно откликнулся, хотя вновь возникли трудности, вызванные отсутствием в языке аратачей слов для обозначения множества вещей и понятий. Из-за чего Отшельнику приходилось пускаться в длинные, подробные объяснения. Так что за время привала удалось узнать только то, что землю аратачей совсем недавно открыли жители Канакирии — искусные и опытные мореплаватели. Но даже для них это очень далёкая земля. Поэтому только раз в год один или два их корабля поднимаются вверх по реке Маракана до летнего стойбища Детей Рыси, где меняют привезённые вещи на меха и синий камень, который очень ценят на родине Отшельника и в других государствах. Это слово, так же, как и его значение, словно сами собой всплыли в памяти Фреи.

Во время движения по лесу старик разговаривать не пожелал. Более того, велел ей без нужды тоже рта не раскрывать. Так что девушке оставалось только размеренно шагать, любуясь окружающим видом, и думать. Сначала Фрее показалось немного странным то любопытство, а главное, почти физическое наслаждение, которое она испытывала, слушая бесхитростные рассказы Отшельника. Только уже начиная уставать, девушка с удивлением поняла, что ей очень не хватает… новых знаний. Или как это будет звучать правильно? Информатики? Нет, информации. Кажется, так.

Несмотря на все беды и несчастья, обрушившиеся на неё, жизнь у аратачей потеряла для Фреи ощущение новизны. Девушке казалось, что она просто тупеет от одних и тех же разговоров и даже угроз. Мозг явно соскучился по чему-то новому, интересному, пусть даже не имеющему к ней никакого отношения.

Примерно в полдень остановились, доели глухаря с лепёшками. Растянувшись в тени густого кустарника, Отшельник вновь пустился в воспоминания, даже не дожидаясь просьб от спутницы. Видимо, это тоже стало доставлять ему удовольствие.

На сей раз старик заговорил о городе, откуда он отплыл в землю аратачей. Слушательницу это слегка удивило. По её мнению, правильнее было бы начать рассказ с того места, откуда путешествие начиналось. Однако заморец решил по-другому.

Перво-наперво он завёл речь о готурисах. Так называли людей, покупавших вещи в одном месте и продававших в другом. На редкость покладистая память тут же подобрала несколько эквивалентов из её прошлого: бизнесмен, магазин, купец. Подумав, Фрея решила остановиться на последнем. Ей почему-то показалось, что оно больше всего подходит к той эпохе, куда её забросили хулиганствующие волшебные силы. Тем более, что слово «орис», обозначающее нечто вроде «люди-вещи», как нельзя подходило именно к древнему миру рабовладельцев и рабов.

Убедившись, что собеседница его поняла, старик сделал краткий экскурс в историю города Канакирии, который не так давно основали бежавшие от врагов его соплеменники.

Сделав себе зарубку на память, девушка решила обязательно выяснить, кто и от кого бежал в такую даль.

Затем Отшельник рассказал о путешествии с караваном купцов через пустыню и горы. О постоянно мучившей жажде, о ящерицах и ядовитых змеях, прятавшихся в расщелинах потрескавшихся от жары скал. О мелком, противном песке, забивавшемся в волосы, глаза, уши и противно скрипевшем на зубах.

Фрея слушала его, то и дело открывая рот. Перед её глазами то всплывали отрывки из прочитанных книг, то яркие, сочные картинки из фильмов. Египет, Рим, Александр и Клеопатра, «300 спартаковцев», «Последний день Рассела Кроу в Помпеях».

Вдруг старик, словно споткнувшись на полуслове, встрепенулся.

— Чего это мы тут расселись?

И добродушно рассмеялся, глядя на её замешательство.

— Пора идти, а то мы и за год не дойдём.

Девушка, разочарованно вздохнув, тяжело поднялась на ноги. Дневной переход утомил её, а короткий отдых не восстановил силы. Вновь потянулся лес, перемежавшийся серо-коричневыми скалами.

Именно в расщелине между двумя из них выбрал место для ночлега Отшельник. Предусмотрительный старик заранее велел Фрее собирать попадавшийся на пути хворост и показал, как увязывать его в охапку с помощью верёвки. На которую она тут же обратила внимание, поинтересовавшись, откуда у спутника такая редкость?

— Сменял у Картена, — объяснил тот. — Ремни из кожи и кишок слишком боятся воды.

К сожалению, глухаря они уже слопали, и пришлось вновь жевать жёсткое вяленое мясо, которое подарила старику дочь — Снежный Ландыш из рода Белых Рысей, запивая скромный ужин водой из кожаной фляжки. Вроде так называют подобные сосуды. Однако даже столь скромная трапеза сморила уходившуюся за день девушку так, что слушать очередную порцию историй у неё просто не осталось сил.

Отшельник добродушно усмехнулся.

— Я тебя предупреждал. Ночью надо спать, а не дрожать как заячий хвост. Ложись, отдыхай.

Фрея сонно кивнула. Она расстелила своё одеяло под скалой, предварительно раздавив ногой какого-то страхолюдного паука, почему-то посчитавшего это место своим. Свернувшись клубочком, усталая путешественница заснула, едва закрыв глаза, и в эту ночь ей уже не мешали доносившиеся из леса звуки.

Девушка думала, что утром они двинутся дальше, но Отшельник решил сделать короткую остановку.

— У нас кончилась еда, — объяснил он спутнице. — Тут неподалёку растёт много ягод, а я схожу на охоту.

Старик привёл её к кустам, усыпанным мелкими красно-оранжевыми ягодами, а сам скрылся в лесу.

Фрее сразу стало как-то жутковато. Всё-таки минимум на два дня пути вокруг нет человеческого жилья. Значит, хищники чувствуют себя привольно, а у неё нет с собой даже ножа.

Она набрала почти половину сделанной из бересты миски, когда ясно услышала негромкий сухой треск. Звук заставил девушку насторожиться, а едва донеслось тяжёлое сопение, Фрея принялась испуганно осматриваться по сторонам.

Заметив мелькнувшее среди деревьев коричнево-серое пятно, она выронила миску, мягко упавшую на мох. Точно такого же цвета шкуру Глухой Гром совсем недавно подарил Мутному Глазу. И вот сейчас к девушке приближался её обладатель, живой, и кажется, очень здоровый. Волна паники захлестнула сознание и тут же исчезла, а Фрея стала потихоньку отступать к высокой сосне, у которой чуть выше человеческого роста торчал из ствола короткий, толстый сучок.

Треск замер, медведь коротко фыркнул, скорее озадаченно, чем злобно. Не дожидаясь проявления других эмоций, девушка подбежала к дереву и с удивившей её саму ловкостью проворно вскарабкалась на сук, только после этого взглянув на землю.

Шагах в пятидесяти, подняв острую морду, стоял крупный медведь и с шумом втягивал носом воздух. Испуганно пискнув, Фрея стала резво карабкаться вверх. Однако животное не выказало к ней никакого интереса. Рявкнув так, что она едва не свалилась, судорожно вцепившись в ствол, хищник медленно зашагал куда-то по своим звериным делам.

Девушка просидела на дереве до появления Отшельника.

Держа в одной руке копьё, в другой серую птицу с длинной шеей, старик удивлённо смотрел на неё.

— Медведь?

— Ага, — грустно шмыгнула носом Фрея. — Здоровый! Как заорёт!

— Слезай! — махнул рукой мужчина. — Он ушёл.

Соскочив с дерева, девушка подхватила миску с остатками ягод.

— Слышу, сучья трещат. А потом как выскочит!

— Медведь за тобой гнался? — встрепенулся Отшельник.

— Нет, — смутилась она, с трудом гася душившее её возбуждение. — Зарычал, а потом исчез.

— Зверь не собирался тебя есть, — снисходительно объяснил старик. — Просто напугал, чтобы не мешалась под ногами. Медведь — самый сильный хищник в этих лесах. Только горный лев может с ним потягаться. Да и то не всякий.

Разговаривая о поводках местного зверья, они добрались до расщелины, где оставили свои вещи. Там Фрее пришлось вплотную заняться длинношеей птицей. Которую она для себя обозвала «гусем». Кажется, так называли крылатых слуг злой Бабы-Йоги, воровавших для неё маленьких детей из детского сада.

Ещё пару месяцев назад эта задача поставила бы её в тупик. Но благодаря опыту, полученному в вигваме Мутного Глаза, девушка с помощью короткого ножа своего спутника и не совсем понятных, но звучных выражений, довольно шустро избавила птицу от перьев и внутренностей.

А вкушавший радости заслуженного отдыха Отшельник с увлечением продолжал рассказывать ей о повадках разных зверей. По его словам, выходило, что самым жутким существом в здешних местах был даже не медведь, а лось! Эта зверюга одним ударом копыта могла раскроить череп любому хищнику. Другим, не менее симпатичным представителем тутошнего животного мира, являлась росомаха. Та самая, из шкур которой сшито одеяло Фреи. Несмотря на небольшой размер, этот хищник, чем-то напоминающий недоделанного медведя, отличается на редкость злобным нравом и кровожадностью. Рысь тоже не обладает покладистым характером. Иногда нападая на кого-нибудь из своих «детей». Ну и конечно волки, особенно опасные зимой.

По его словам, на севере за Россыпью озёр, где снег лежит помногу дней, эти звери были настоящим бедствием. Чем больше слушала старика девушка, тем более подозрительным казались его слова. Фрея предположила, Отшельник просто её пугает. Возможно он и не врёт, но почти наверняка преувеличивает.

Тем не менее, девушка слушала его с не ослабевавшим вниманием, время от времени сглатывая слюну. Нанизанный на палку гусь румянился над мерцавшими углями и исходил вкусными ароматами.

Как обычно, старик опять позволил съесть только половину не такой уж и большой тушки, а остальное положил в короб. После чего они пошли дальше. Впереди Отшельник, опираясь на копьё как на посох. За ним Фрея, переваривавшая скромный обед и обширный объём информации. Хотя новых сведений не поступало. Спутник почему-то держался очень молчаливо, отделываясь на редких привалах короткими, ничего не значащими фразами.

Разговорился он в неглубокой пещере, которую выбрал для ночлега.

— Рифейские горы столь же высокие, как и Костяной хребет, — вдруг сказал старик, выковыривая застрявшее между зубами мясо и выбрасывая его в костёр. — Только гораздо протяжённее. Там множество долин, где живут храбрые и жестокие племена. Некоторые из них нападают на купцов, другие, наоборот, охраняют их за плату. Кое-где тропа уже обустроена. Есть даже специальные жилища, где путники могут переждать непогоду. Но в основном — это очень опасный путь. Некоторые купцы даже предпочитают идти через долину реки Ишма далеко на юге.

Старик замолчал, глядя на огонь, а внимательно наблюдавшая за ним девушка заметила, как заблестели уголки глаз заморца.

— В тех горах я потерял Тейсу, мою первую жену. Она сорвалась в пропасть, прежде чем я успел ей помочь.

— Твоя жена? — удивилась Фрея. — Мне жаль…

— Ей было всего семнадцать, — не обращая внимания на её слова, продолжал рассказчик. — Она…

Но тут он вдруг закашлялся и, махнув рукой, ушёл в темноту.

А девушка, вздохнув, покачала головой, плотнее закутываясь в одеяло. Вернувшись, заморец бросил в огонь несколько веточек и молча стал снимать мокасины. Когда он лёг, отвернувшись от неё, Фрея огорчённо хмыкнула: «Вечер воспоминаний окончен, а жаль».

Утром они двинулись вдоль ручья, пересекавшего невысокую гряду. По берегу шла еле заметная тропинка, очевидно проложенная животными. Возможно поэтому, Отшельник то и дело оглядывался, тревожно прислушиваясь. Текущая вода привела их в большую, заросшую лесом долину с торчавшими среди деревьев группами скал. А по правую сторону возвышался большой скалистый массив, прорезанный многочисленными трещинами.

Сперва старик шёл именно туда, но потом резко сменил направление, выйдя на хорошо утоптанную тропинку, ведущую к группе скал.

Между двух утёсов, стоящих близко друг к другу, виднелась высокая стена, сложенная из скреплённых глиной камней.

— Это ты сам сделал? — кивнула на неё Фрея.

— Почти всё здесь сделано моими руками, — гордо ответил старик, распахивая дверь, сделанную из толстых, оструганных плах, на массивных металлических петлях.

Она подумала, что окажется в каком-нибудь доме или хижине. Но вместо этого попала на небольшой дворик почти треугольной формы, две стороны которого составляли отвесные скалы, вдоль которых были устроены навесы на столбах. Под крышей из широких бледно-жёлтых листов бересты, приваленных камнями, располагалось множество всяческих знакомых и непонятных предметов. Стол с короткой лавкой, корзины, какая-то непонятная конструкция из прутьев. На натянутых верёвках висела сеть и пучки травы. Чернел обложенный камнем очаг с двумя рогатинами по бокам.

А напротив стены с дверью прилепилась к скале маленькая каменная хижина с высокой, обмазанной глиной трубой.

— Ух, ты! — невольно вырвалось у девушки, когда гордый хозяин, отодвинув плетёную загородку, показал каменный, обмазанный глиной приступок с неровным, овальным отверстием, над которым весело жужжали мухи, и несло знакомым неприятным запахом.

— Теперь не придётся лазить по бурьяну.

Старик поставил короб под навес и торопливо скрылся в доме. Фрея ещё раз огляделась по сторонам.

«По сравнению с вигвамом Мутного Глаза — это просто пятизвёздочный отель!» — восхищённо подумала она, так и не вспомнив, при чём тут звёзды, и почему их именно пять.

С глупо-счастливой улыбкой девушка подошла к столу, и присев на лавку, поставила локти на грубо оструганные плашки, покрытые множеством следов от порезов.

Хлопнула дверь на таких же металлических петлях, только поменьше размером. Оглянувшись, Фрея увидела Отшельника, прижимавшего к груди два светло-серых свёртка.

— Пойдём, — довольно улыбаясь, сказал он, сунув спутнице один из них. Девушка удивлённо поняла, что это большой кусок грубой ткани, и обеспокоено поинтересовалась:

— Куда?

— Ты же любишь купаться? — вместо ответа спросил заморец, копаясь под навесом.

— Когда как, — настороженно пробормотала Фрея.

— Я покажу тебе лучшее место для этого! — улыбался широкой, гнилозубой улыбкой старик, держа в руках странную конструкцию из тонких прутьев, чем-то слегка напоминавшую две вставленные одна в одну корзины. Вот только что в ней можно носить с такими большими дырками?

— Может быть, сходим как-нибудь в другой раз? — нерешительно предложила девушка.

После трёхдневного марафона ей меньше всего хотелось куда-то идти.

— Это недалеко, — успокоил её спутник. — А потом я угощу тебя неодаром и едой моего народа.

— А это зачем? — подозрительно поинтересовалась она, показывая кусок ткани.

— Вытираться. Это не совсем обычная вода.

Отшельник прищурился.

— У тебя скоро «запретные дни»?

— Ещё нет, — тут же насторожилась Фрея. — А тебе какое дело?

— Если эта вода попадёт на открытую рану, она долго не заживает, — пояснил собеседник, укладывая в небольшую корзину полотенце и ещё кое-какие вещи.

— Как же в ней купаются? — удивилась девушка.

— Как в любом озере или в реке, — пожал плечами старик. — Только глаза не открывай и не пей.

— Ядовитая?

— Просто жгучая, — успокоил её Отшельник. — Ещё никто не умер.

Он кивнул подбородком на навес.

— Возьми кувшин. Принесём воды, когда пойдём обратно.

— Ты же сказал, её нельзя пить? — удивилась Фрея.

— Там ручей есть, — снисходительно, словно маленькому ребёнку объяснил заморец. — И озеро.

Покидая дворик, старик не стал привязывать входную дверь ремнём, а просто прислонил к ней палку, чтобы та ненароком не открылась. Шагая вслед за ним по знакомой тропинке, девушка удивлённо хмыкнула: «Мы же здесь только что шли? Заплутал он, что ли на старости лет?»

Однако Фрея ошиблась. Шагов через полтораста Отшельник свернул на хорошо утоптанную тропу, ведущую к скалистому массиву, красно-серой стеной выраставшему по мере их приближения.

— Может, скажешь, куда мы идём? — не выдержав, поинтересовалась она.

— В Священную пещеру предков, — не оборачиваясь, отвечал спутник, стараясь поднять повыше непонятную конструкцию, чтобы она не запуталась в траве.

— Это где они хоронят своих мертвецов? — насторожилась девушка. — Разве их не сжигают?

— Сжигают, — подтвердил старик. — Потом Колдун собирает пепел в специальный горшок. А когда тот наполнится, приносит сюда.

— И где же мы там будем купаться? — криво усмехнулась она.

— В холодном кипятке.

— Где? — изумилась она столь противоестественному определению.

— Увидишь, — отмахнулся Отшельник.

Тропинка привела их на обширную поляну с небольшим озером в центре. При их приближении с воды шумно взвились в воздух какие-то птицы. Сойдя с тропинки, старик направился к воде.

— Как-то это не очень похоже на пещеру, — пробубнила себе под нос Фрея.

Между тем её спутник разулся, задрал подол своего одеяния чуть ли не до подмышек, и сверкая белыми старческими ягодицами, вошёл в воду, одной рукой придерживая одежду, второй таща за собой странную конструкцию. Утопив её, заморец выдернул торчавшую в дне длинную палку и вновь воткнул её уже между прутьев непонятной корзины.

— Ловушка для рыбы! — обрадовалась своей догадке девушка.

— Да, — кивнул нисколько не удивлённый её сообразительностью спутник, выбираясь на берег. — Любишь рыбу?

— Не знаю, — пожала она плечами, невольно отводя взгляд. — Вернее, не помню.

— Аратачи её почти не едят, — доверительно сообщил Отшельник, обуваясь. — А мне нравится.

Фрея заметила черневшие среди зелёной травы следы от давнишних костров.

— На праздник Саненпой здесь собираются все Дети Рыси, — объяснил старик их происхождение. — Горы защищают долину от северных ветров, а в самые лютые холода люди прячутся в пещере. Она глубокая, место всем хватает.

Больше не задерживаясь, он зашагал к скалам по круто взбиравшейся на склон тропинке. Уставшая от бесконечных переходов девушка уже еле плелась. Да и её спутник тоже изрядно вымотался.

Остановившись у толстого корявого дерева с резными листьями, он проговорил, переводя дух:

— Ещё немного. Почти пришли.

— Скорей бы, — устало проворчала Фрея, ухватившись за нависшую над тропой ветку.

— Сейчас поднимемся и всё, — приободрил её Отшельник, кивнув на уходящие вверх земляные ступени, заботливо укреплённые плетнём из тоненьких веточек.

Девушка вскинула голову. До подножья скалы оставалось двадцать пять — тридцать шагов.

«И почему здесь нет экскаватора? — с сожалением подумала она. — Встала и поехала наверх. Или это называется эскалатор? Ну да, экскаватором землю роют».

Оказавшись в густой тени нависших гор, Фрея увидела тёмный треугольник входа в пещеру с двумя ярко намалёванными рысьими мордами по бокам.

Присев на корточки, спутник внимательно осмотрел усыпанную пылью и мелкими камешками землю перед входом. И только потом, удовлетворённо хмыкнув, вошёл под мрачные своды. Девушка с интересом разглядывала разбросанные по стенам рисунки. Кружочки, чёрточки, какие-то корявые фигурки, напоминавшие творчество ясельной группы детского сада.

Когда свет от входа стал меркнуть, Отшельник остановился, добыл огонь, подпалив от сухого мха кусочек заботливо прихваченной бересты. Тот громко затрещал, вырывая из полутьмы разрисованные стены пещеры и небольшую кучу хвороста. Сунув в огонь палку, старик добавил света, прояснив новые рисунки на камнях. Девушка отметила, что здесь они выполнены гораздо более качественно. Она узнала лося, медведя, лесного быка, волков с оскаленными зубами и светло-бурую кошку с длинным, украшенным кисточкой хвостом. Очевидно, это и был горный лев, которого ей пока видеть не довелось.

— Пойдём, — махнул факелом Отшельник.

Потянуло теплом и сыростью, послышалось негромкое журчание или скорее бульканье. По истёртым ступеням они поднялись в небольшой зал. Свет факела отразился от мириадов капель, покрывавших стены и усеянный каменными сосульками потолок, а также от поверхности небольшого круглого водоёма, над которым поднимался еле заметный парок. Приглядевшись, Фрея с удивлением заметила, что вода в нём не замерла неподвижным зеркалом, а будто перемешивается или медленно бурлит.

— Вот это и есть холодный кипяток, — с оттенком гордости пояснил старик, присаживаясь на длинный плоский камень.

Настороженно поглядывая на него, девушка опустила пальцы в воду.

— Какой же он холодный? Почти горячо.

— Это не я придумал, — покачал головой спутник, укрепляя факел в расщелине стены. — Так говорят аратачи.

— Ты не мог бы оставить меня одну, — смущённо и очень вежливо попросила Фрея.

— Не хочешь, чтобы я видел тебя голой? — без тени смущения спросил заморец.

— Да, — она отвела глаза в сторону.

— У твоего народа принято скрывать своё тело? — продолжал допытываться настырный старик.

— Ну, не то чтобы очень, — пробормотала девушка. — Но всё-таки мужчины у нас моются отдельно от женщин.

— У нас тоже, — кивнул Отшельник. — Я подожду в пещере.

Раздевшись, она сложила одежду на каменной скамье, и тихо повизгивая, опустилась в воду. Это оказалась не лужа или озерцо, а настоящая каменная чаша с дном, устланным мелкими камешками. В стенах имелось множество трещин, из которых с небольшим напором била вода, вытекавшая из ванны через небольшой проём и с лёгким журчанием исчезавшая где-то в темноте.

Тёплые ласковые струи расслабили уставшее тело. Фрея с наслаждением вытянула ноги, поудобнее положив голову на край. Ей казалось, что когда-то она любила подолгу лежать в воде. Почему-то вспомнилась приятно пахнущая пена и странное слово Тимотей. Кажется, это мыло или какой-то шампунь.

«Эту ванну кто-то сделал? — лениво подумала девушка. — Или она сама собой образовалась? Хотя, какая разница?»

Она погрузилась с головой, но тут же вынырнула. Вкус у здешней водички оказался жгуче- горький, в носу и глазах защипало.

— Тебя же предупреждали, — проворчала она, вытирая лицо.

После недолгих усилий ей удалось отыскать подходящую позу, приняв которую, девушка задремала, чувствуя, как усталость растворяется в приятно бурлящей воде.

Фрея наслаждалась до тех пор, пока пламя факела не начало прерывисто трепетать. Опасаясь сломать себе что-нибудь в темноте, она выбралась из каменной ванны, торопливо простирнула бельишко, а когда огонёк совсем погас, вышла.

Отшельник сидел у входа в пещеру и подбрасывал веточки в крошечный костерок. Вытирая грубым полотенцем волосы, девушка подошла к нему и тоже невольно залюбовалась чудесной картиной.

Рваные вершины гор удивительно чётко выделялись на фоне пронзительно голубого неба. Кроны деревьев негромко шелестели, отзываясь на ласку ветра. Блестящая гладь озера отражала редкие облака.

— Ты уже закончила? — вскинул голову старик, отрываясь от размышлений. — Не понравилось?

— Очень понравилось! — довольно улыбнулась Фрея. — Вода чудесная, хотя и горячая. Кажется, даже сил прибавилось!

Она рассмеялась, не в силах удержать переполнявшую её радость.

— Колдун часто приводит сюда больных, — пояснил заморец. — Аратачи считают, что им помогает прах захороненных предков.

Прежде, чем уйти купаться, он предложил:

— Если хочешь, можешь возвращаться в вигвам.

— Я подожду здесь, — покачала головой девушка.

— Я не такой быстрый, — усмехнулся старик.

— Мне спешить некуда, — пожала плечами Фрея.

Скрестив ноги, она села на тёплый песок, покрывавший пол пещеры, и закрыв глаза, подставила лицо ласковым лучам солнца.

Впервые с того дня, как девушка оказалась в этом мире, ей стало так хорошо и спокойно. Увы, но миг блаженства краток. Противная память поспешила напомнить, что над ней по-прежнему висит обвинение в убийстве дочери вождя, а впереди маячит мрачная перспектива ненавистного замужества.

Тряхнув головой, она отогнала несвоевременные мысли, но прежняя умиротворённость уже не вернулась. В который раз Фрея пристально оглядывала окружающий пейзаж, оживив его трусиками и носками, развешанными на ближайшем кусту. Пусть сохнут.

Время от времени девушка размышляла над тем, чем же на самом деле является тот кроваво-красный шарик. Само собой вспомнилось красивое слово «бриллиант». Так в её мире назывались красиво обработанные драгоценные камни. Вот только откуда он взялся в этих диких местах? Вряд ли привезли из-за моря. Судя по словам и поведению её спутника, это какая-то жутко древняя и страшно священная реликвия, на которую кому попало и смотреть то нельзя. А кому можно? Если прошедший посвящение Отшельник так испугался? Вождю, Колдуну? Но неужели толстяк подглядывал из кустов за Упрямой Веточкой и Прыжком Льва?

Почувствовав, что забралась в тупик, Фрея резко сменила направленность мыслей, принявшись гадать, кто такой же на самом деле Лаций Юлис Агилис? Он же Твёрдая Рука, он же Отшельник? И какой такой катаклизм занёс его так далеко от долины, где его предки жили так долго?

Может, он сбежал со своей возлюбленной от мести коварного соперника? Или они с женой поженились вопреки воле родителей? А что если он принц, царевич или что-то в этом роде? Она фыркнула. Вполне возможно, что всё гораздо проще, может, в молодости Отшельник просто совершил какое-нибудь преступление, или сбежал от долгов, прихватив с собой робкую, бессловесную супругу?

От всех этих мыслей в голове образовалась какая-то несуразная мешанина. В конце концов, девушка с сожалением признала, что у неё просто слишком мало информации, чтобы делать хоть какие-то выводы.

Фрее сразу же стало скучно, но тут она вспомнила о загадочной штуковине на дне Копытного озера. Если рассказать о ней Отшельнику, тот наверняка не откажется помочь вытащить её из воды.

Внезапно живот жалобно заурчал, и девушка поняла, что никакими посторонними мыслями уже не в силах заглушить чувство голода.

— Уснул он, что ли? — сердито проворчала Фрея, сглатывая слюну: «Обещал накормить чем-то сногсшибательным, а сам всё отмокает!»

Подождав ещё немного, девушка встала и, подойдя к проходу в пещеру с ванной, негромко позвала:

— Отшельник!

— Что? — тут же отозвался сонный голос.

— Я думала, ты утонул, — пробормотала она.

— Нет, — буркнул старик. — Я сейчас.

Заморец действительно не заставил себя ждать. Судя по его виду, он просто задремал, лёжа в горячей ванне.

Взглянув на солнце, старик скомандовал:

— Пошли! Пора обедать. Я приготовлю тебе чудесную тисану с олениной и всякими травками.

Он озабоченно покачал головой.

— Конечно, лучше бы взять свежего мяса, но и копчёное подойдёт. Вот увидишь, тебе понравится.

— Ты не будешь смотреть ловушку? — спросила его спутница, когда они проходили мимо озера.

— Завтра, — отмахнулся заморец. — Сегодня праздник.

— Какой? — удивилась она.

— У меня гостья! — рассмеялся Отшельник. — Думаешь, ко мне часто заходят молодые красивые девушки?

— Не знаю, — пожала плечами Фрея.

— С зимы вообще никого не было, — сообщил старик. — Детям Рыси не нравится моё жилище. Оно им кажется мёртвым. Как будто их вигвамы живые?

Он презрительно фыркнул.

— А мне понравилось, — поспешно сообщила девушка. — У тебя замечательный дом.

Последнее слово она произнесла по-русски.

— Что это значит? — заинтересовался спутник.

— Так у нас называют жилище, — объяснила она. — А ещё место, где живёт твоя семья, где тебя любят и ждут.

— Кажется, я понял, — кивнул заморец. — Аратачи нигде подолгу не задерживаются, ходят по своей земле, а люди наших народов живут в одном месте. Вот почему для нас так важно жилище, с которым связана вся наша жизнь.

— Селение рода Палевых Рысей, где я жила, тоже стоит на одном месте, — недоверчиво заметила Фрея.

— Дети Рыси пришли туда за несколько дней до твоего появления, — снисходительно сказал Отшельник. — Чтобы запастись орехами и жёлудями. Скоро они уйдут на юг, а с наступлением холодов опять вернутся. Как раз к празднику Первого Снега.

Едва он это произнёс, как настроение спутницы сразу испортилось, и девушка молчала до самого дома. Но едва старик открыл дверь, сочла своим долгом напомнить:

— Ты говорил что-то про заморскую еду?

— Проголодалась? — улыбнулся он.

— Очень, — не стала скрывать Фрея.

— Сейчас я тебе кое-что дам, — многозначительно пообещал заморец, направляясь к расщелине в скале. Отодвинув загораживавший её щит, связанный из тонких жердей, он протиснулся туда и скоро выбрался обратно с большой, золотисто-коричневой рыбиной в руках.

— Ешь. Она копчёная. Только берегись костей.

Настороженно поглядывая на него, девушка сковырнула плотную чешую, обнажив белое с желтоватым оттенком мясо.

Легко оторвав кусочек, Фрея осторожно положила в рот и медленно прожевала.

Гостеприимный хозяин довольно посмеивался, наблюдая, с какой быстротой гостья расправляется с рыбиной. Между тем и он не терял времени даром. Повесил над огнём закопчённый котелок из тёмного металла, налил воды и отправился в хижину. Откуда принёс большой матерчатый мешок и большую деревянную плошку. С торжественно-благоговейным выражением лица развязал горловину, насыпав полную миску тёмно-красных зёрен.

— Тусак, — объявил старик с ноткой грусти. — Вкусно, если правильно сварить.

Шмыгнув носом, моргнул и пошаркал обратно.

Пока он возвращал мешок на место, девушка подошла ближе, напряжённо вспоминая, приходилось ли ей раньше видеть что-то подобное? И чем больше разглядывала изогнутые, толстенькие зёрнышки, тем больше убеждалась, что они ей знакомы. Вот только название так и не помнила.

Бесцеремонно прервав её размышления, Отшельник сказал, что нужно перебрать эту кучку, отыскав среди зёрен сухие травинки и мелкие камешки. Убедившись, что Фрея уяснила полученные инструкции, сам занялся другими делами: достал из корзины под навесом кусок копчёного мяса и порезал его на мелкие кусочки. Когда девушка протянула ему миску с перебранным зерном, оно тут же вместе с мясом отправилось в котёл, где на стенках уже появились мелкие пузырьки.

Довольно хмыкнув, старик, дождавшись, как вода забурлит, снял накипь, а потом протянул деревянную ложку ей, красноречиво указав на котёл.

— Займись.

— Ага, — энергично закивала та, всем видом показывая, что поняла, прониклась и уяснила важность своей задачи.

Пока Фрея возилась возле очага, Отшельник, казалось, бесцельно ходил по двору, то исчезая в хижине, то копаясь в расставленных под навесом корзинах.

— Долго ещё? — не выдержала она.

— Долго, — проворчал жестокий старик, подойдя и заглянув в котёл. Поле чего сыпанул туда горсть перетёртой сухой травы.

Девушке оставалось только мешать густеющее варево и давиться слюной. Всё же одной рыбины для неё было явно маловато. Потом ложка перестала проворачиваться, и заморец разрешил оставить её в покое. Немного погодя он попробовал блюдо, которое всё больше напоминало обычную кашу, густо сдобренную разварившимися кусочками мяса. Неопределённо хмыкнул и поспешил в хижину, откуда принёс круглую берестяную коробочку с солью. Посолив, попробовал ещё раз, после чего снял котелок с очага и, поставив на землю, заботливо прикрыл шкурой.

Фрея, чей рот уже наполнился слюной, а желудок ворчал в предвкушении, разочарованно вздохнула. Довольно засмеявшийся Отшельник вновь скрылся в хижине. А вернувшись, торжественно водрузил на стол ещё одну миску и блестящий кувшинчик из белого металла.

— Красиво, — хмыкнула девушка, разглядывая изображение.

— Это дух Динос, — сказал старик, постучав обломанным ногтем по рельефному изображению мужчины с чашей в руке. — Давным-давно он научил людей выращивать одам и делать веселящий сок.

Выложив умопомрачительно пахнущую кашу, он наполнил чашки тёмно-красной жидкостью и радушно пригласил гостью за стол. Опустив в свою чашку сложенные щепотью пальцы, Отшельник брызнул несколько капель в сторону очага, а после стал медленно пить, смакую каждый глоток.

Ей рук марать не хотелось, поэтому Фрея просто пригубила из чаши. Жидкость оказалась чуть горьковатой, но довольно приятной на вкус. И девушка поняла, что нечто похожее ей уже доводилось пробовать.

— Да это же вино! — не выдержав, крикнула она. — Ну конечно! Перебродивший виноградный сок!

Вздрогнув, хозяин удивлённо взглянул на неё, опустив ложку, но тут же догадался.

— У вас тоже есть такое?

— Да! — энергично закивала гостья. — Каберне! Совиньон! Но это очень вкусно.

— Ещё бы! — хмыкнул заморец. — Радланское вино из Лотии лучшее в мире!

Облизав губы, Фрея взяла деревянную ложку, больше напоминавшую лопатку, и попробовала заморское варево. Острое, вкусное, с кусочками копчёного мяса, оно оказалось просто замечательным! Отшельник же не просто ел, а благоговейно вкушал, щурясь при этом как объевшийся сметаной кот.

— Жаль, что следующий мешок Картен привезёт только через год, — вздохнул он.

Поздний обед плавно перешёл в ранний ужин. Солнце скрылось за горами. От скал потянуло холодом. Старик добавил в очаг нарубленного хвороста, и взметнувшееся пламя превратило двор в самое уютное место на земле.

То и дело прихлёбывая из миски, старик с удовольствием рассказывал, как красиво в его родной долине, и какое там делают замечательное вино. Положив локти на стол и подперев руками подбородок, девушка рассеянно слушала его голос, с удивлением думая, что такого замечательного вечера у неё ещё никогда не было. Во всяком случае, в этом мире точно.

— У тебя тут так хорошо, Отшельник, — сказала она, когда тот делал очередной глоток.

— Я рад, что тебе понравилось, — собеседник аккуратно вытер губы засаленным платком.

— Мне очень хочется здесь жить, — вздохнула Фрея и, сама не ожидая от себя таких слов, ляпнула. — Возьми меня замуж?

Старик замер с открытым ртом, непонимающе хлопая глазами. Да и сама девушка не меньше его удивилась собственному предложению. «Я, что сдурела? — молнией вспыхнуло в голове. — А почему бы и нет? Дом замечательный, ванна с минеральной водой. Ни одного аратача кругом. И Отшельник не такой придурок, как Глухой Гром».

Через миг эта мысль уже не казалась ей такой бредовой. Старикан ещё крепкий. Вполне успеет научить супругу суровой науке выживания в одиночку. Правда есть ещё супружеские обязанности. Ну да ладно. Их тоже можно как-нибудь вытерпеть.

— Вот только спать я с тобой буду после праздника Первого снега, — проговорила она, стараясь оттянуть этот неприятный момент. — Ну, чтобы привыкнуть и всё такое.

Отведя от неё ошалелый взгляд, заморец вылил в миску остатки вина из кувшина.

«А мне не предложил, — с неприязнью подумала Фрея. — Я ему в жёны навязываюсь, отдаю себя любимую, а он жадничает».

— Кум сорте нек доу, — буркнул он на непонятном языке, с громким стуком поставив миску на стол.

— У Отшельника не может быть семьи. Если захочешь стать моей женой, нам придётся вернуться в стойбище и поставить вигвам.

— А как же всё это? — девушка обвела рукой двор. — Почему нельзя жить здесь?

— Ты не понимаешь, — покачал головой он. — Я построил здесь всё, чтобы забыться, пережить за работой потерю моей Луны в Облаках. Второй женщины, которую я взял в жёны и потерял так рано.

Заморец грустно усмехнулся.

— Но для Детей Рыси это пустая… забава глупого старика, который никому не мешает.

— И что? — не поняла Фрея. — Меня тоже все считают глупой. Вот и будем жить вдвоём, никому не мешая.

— И не видя их противных морд, — добавила она по-русски.

— Никто не даст нам этого сделать, — усмехнулся собеседник и наставительно продолжал. — Аратачи живут в вигвамах, рождаются в вигвамах и в них умирают. По-другому — просто неправильно!

— Но мы не аратачи! — не выдержав, повысила голос девушка. — И ты, и я, мы чужие!

— Ошибаешься, — возразил собеседник. — Тебя приняли в род Палевых Рысей.

— Ничего не понимаю! — всплеснула руками Фрея. — Ты же Отшельник!

— Да, — согласился собеседник. — Но я по-прежнему один из Детей Рыси. Здесь их земля, и только они могут тут жить.

— Послушай, — взяв себя в руки, она решила попробовать разобраться в изгибах первобытной логики. — Старейшины хотели меня изгнать. Если бы я после этого пришла к тебе?

— Мне бы пришлось тебя выгнать, — вздохнул заморец. — Изгнанник должен либо уйти куда-нибудь подальше, или не попадаться на глаза охотникам Детей Рыси. Иначе они его просто убьют.

— Ну, батман! — не сдержавшись, привычно выругалась девушка. — Что же всё так погано?

Значение других слов, невольно сорвавшихся с языка, она понимала тоже довольно смутно.

— Поживёшь у меня до праздника Саненпой, — попытался утешить её Отшельник. Смысла сказанного он не понял, но настроение гостьи угадал безошибочно. — Потом войдёшь хозяйкой в вигвам Глухого Грома.

— Я не хочу быть его женой! — почти крикнула она.

— Но он красив и гораздо моложе меня, — усмехнулся гостеприимный хозяин.

— Какая разница! — отмахнулась Фрея. — Я не хочу жить у аратачей. Они меня не любят, а я их ненавижу.

— В тебе говорит глупая обида, — наставительно проговорил старик. — Отдохнёшь, придёшь в себя. Подумаешь. Они хорошие люди. Честные, открытые. Среди них нет обмана, борьбы за власть, за… обладание большим количеством вещей. У них даже рабов нет.

— Может и хорошие, — не стала спорить девушка. — Но мне не нравится жить как аратачи. Уж если я не могу вернуться, то почему нельзя остаться здесь? В этом месте, которое больше похоже на мой дом, чем их дрянные вигвамы.

— Не всегда приходится делать то, что хочется, — сухо заметил собеседник. — Чаще всего жизнь — это боль и страдание.

Нахохлившись, словно воробей на морозе, Фрея замолчала, тупо глядя в огонь. Но в её голове шла лихорадочная работа. Девушка с калейдоскопической быстротой перебирала варианты окончательного переселения в это комфортабельное жильё, подальше от злобных аратачек и настырных женихов.

— Пора спать, — преувеличенно бодро заявил хозяин, хлопнув себя по коленям. — Завтра утром ты поймёшь, что всё не так уж плохо.

— А что, если бы в твоём доме поселился ещё один Отшельник? — остановила она его. — Детям Рыси это тоже не понравится?

— Почему? — хмыкнул заморец. — Только где такого найти?

— Я.

— Но ты не Отшельник, — снисходительно покачал головой собеседник. — И никогда им не будешь.

— Почему? — набычилась Фрея.

— Да потому, что для этого надо быть мужчиной, — снисходительно, словно малому ребёнку, объяснил старик. — Пройти посвящение, стать охотником. А уж потом…

— Постой! — прервала его девушка, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль. — Я правильно поняла, что только охотник может стать Отшельником?

— Так об этом я и говорю, — кивнул заморец.

— А если посвящение пройдёт женщина? — с лёгкой издёвкой спросила она, чувствуя себя очень умной.

Похоже, ей второй раз за вечер удалось не на шутку озадачить собеседника.

— Как это? — не понял тот.

— Ну, если есть мужчина, который не желает пройти посвящение…

— Женомуж Сухой Ручей из Белых Рысей? — быстро перебил Отшельник.

— Да, — кивнула Фрея. — Почему бы не появиться девушке, которая захочет это сделать?

— Зачем тебе это?

— Чтобы стать Отшельником и жить так, как хочу!

— Глупая девчонка, — покачал головой старик. — Ты хоть знаешь, о чём просишь?

— Представляю, — не сдавалась собеседница, подогреваемая воспоминанием о «колдовских» камешках будущей свекрови. Что если та, разочаровавшись в магии, решит просто треснуть одним из таких булыганов по башке ненавистной невестке?

— Ты сможешь безропотно переносить голод и холод? Есть только то, что добудешь сама, да ещё защитить это от других «рысят»? Метать дротики и стрелять из лука? Делать оружие из камня и кости. Терпеть боль от огня?

— Но ты же меня научишь? — нисколько не смутилась девушка.

— Готова украсить себя таким знаком? — он поднёс к её лицо руку с уродливым следом от ожога.

— Одним шрамом больше, одним меньше, — чуть вздрогнув, усмехнулась собеседница, засучив рукав и показав тонкие белые линии.

— Ты не понимаешь, что просишь, — вновь покачал головой старик.

— Я буду послушной и сделаю всё, что ты скажешь, — заверила его Фрея. — Я сильная.

— Если даже разрешат, и ты всё-таки сумеешь пройти посвящение, то тебе никогда не завести семью, — продолжал стращать Отшельник. — Никто из аратачей не станет твоим мужем. А разве тебе не хочется иметь детей?

— От Глухого Грома — нет! — решительно заявила девушка. Слова «попала шлея под хвост» она вспомнит гораздо позже, но сейчас её состояние больше всего характеризовалось именно этим выражением.

— Лучше умереть в девках, чем жить с кем попало!

— Так ты не шутишь? — нахмурился старик.

— Конечно нет! — азартно вскричала она. — Ради того, чтобы жить здесь и не видеть их… лица, я готова на всё!

— Но я не готов! — Отшельник скрестил руки на груди. — И я не знаю, как делать оружие из кости и камня. Да и следы разбираю плохо.

— Как же ты прошёл посвящение? — нахмурилась Фрея, чувствуя какой-то подвох.

— На Детей Рыси напали враги. Я помог. Совет Старейшин разрешил мне пройти посвящение.

Старик усмехнулся.

— А тебе придётся провести в «рысятах» не один год. Подумай, так ли тебе это надо?

— Надо! — стояла на своём Фрея и тут же решила польстить собеседнику. — Я видела, как ты дрался один против целой толпы.

— В этом нет никакой храбрости, — отмахнулся тот. — Разве это противник? Все мои предки дрались с врагами и побеждали. Меня с детства готовили к битвам…

— Вот и научи меня драться и стрелять из лука, — тут же попросила она. — А уж с остальным я как-нибудь сама справлюсь.

Хмыкнув, заморец пристально посмотрел на девушку, и ей совсем не понравился этот взгляд.

— Ну, если ты так хочешь, давай попробуем.

Несмотря на согласие старика, большого восторга Фрея не испытывала, с тревогой ожидая продолжение.

— Но учиться будет очень тяжело.

— Я согласна!

— И старейшины могут просто не позволить тебе пройти посвящение, — продолжал отговаривать собеседник.

— Пусть! — бесшабашно махнула она рукой, вспомнив украшенную синяком физиономию Берёзового Листка. — По крайней мере, смогу дать сдачи Глухому Грому!

На самом деле девушка даже не представляла, что будет делать, если ей не дадут стать Отшельником, и ляпнула первое, что пришло в голову.

Хозяин звонко расхохотался. Потом посерьёзнел.

— Ему не понравится твоё решение.

— А почему это должно тебя волновать? — усмехнулась Фрея.

— У тебя на всё готов ответ, — раздражённо хмыкнул заморец.

— Нет, — покачала она головой. — Просто я хочу быть свободной.

— Неожиданное желание для девушки, — пожевал губами Отшельник. — Женщина всегда подчиняется мужчине. Так заведено… Великим духом. Или у вас не так?

— По-разному, — пожала плечами Фрея. — Но когда я встречу мужчину, которому захочу подчиняться, то подумаю над твоими словами.

Пока они занимались словесной пикировкой, огонь в обложенном камнями очаге почти погас. Старик зажёг тоненькую веточку и, поднимаясь, сказал:

— Завтра начнём делать из тебя мужчину.

Видимо почувствовав двусмысленность своих слов, усмехнулся.

— Если захочешь.

— Лучше — сильную женщину, — парировал она. — Надеюсь, ты поможешь мне ей стать.

Отшельник встал и, качая головой, направился к хижине.

Со скрипом открылась солидная дверь, украшенная двумя металлическими ручками в виде звериных голов с кольцом во рту. А вот внутреннее убранство не впечатлило. Когда старик разжёг небольшую кучку веток, сложенных в каком-то сооружении, Фрея смогла разглядеть крошечное помещение, на треть занятое этим гибридом печки и камина, на треть сундуком и ещё на четверть узкой деревянной лежанкой.

— Раз собралась идти в «рысята», то спать тебе на полу, — проворчал старик, бросая на пол три большие серые шкуры.

— Как скажешь, — пожала плечами девушка.

Разложив поверх оставшихся мехов плащ, Отшельник стащил с себя одежду, под которой у него ничего не оказалось. Забравшись на лежанку, он, кряхтя, повернулся на бок и заснул. Фрея достала из корзины подаренное одеяло и тоже стала раздеваться.

Но в отличие от гостеприимного хозяина, долго лежала с открытыми глазами, не в силах успокоиться после взрыва эмоций.

Подумать только! Сначала напросилась замуж, а теперь решила стать охотником. Чистой воды партитура. То есть авантюра. С чего она вообще решила, что ей разрешат пройти посвящение? Или, тем более, что удастся его пройти? Аратачи посмеются и отдадут её Глухому Грому. Так, может, пока не поздно отыграть всё назад? Сказать Отшельнику, что вроде как передумала, взялась за ум и т. д…

«Значит, сидеть сложа ручки и не рыпаться? — вздохнула Фрея. — Ну, уж нет! Я пробовала молчать, а они сначала джинсы изрезали, потом едва не изнасиловали, а сейчас вообще, чуть не убили!»

— Нет уж, если удалось уговорить старикана, она будет учиться всем этим штукам. Драться, стрелять, выживать, и чего он там ещё придумает? Во всяком случае, это лучше, чем выделывать вонючие шкуры да ублажать Глухого Грома, надеясь, что тот не пустит в ход кулаки.

Девушка фыркнула. Нет, надо обязательно попробовать стать Отшельником. Пусть её ещё мучают сомнения в своих силах, тайны вьются вокруг как голодные комары, ничего уже не сможет остановить её в желании независимости.

Глава II Кто на что способен

Люди всегда движутся через барьеры.

И то, что они живут, — уже преодоление барьера.

Игорь Росоховатский. Каким ты вернёшься?

Разбудил её хороший пинок в округлую часть тела пониже спины. Зашипев от боли, Фрея резко села, бестолково оглядываясь вокруг ошалелыми глазами, не в силах понять, где она находится, кто её бьёт? И главное — за что?

Тусклый свет, косо падавший сквозь крошечное оконце, освещал мрачные серые стены с редкими полками, сложенную из камней печь, большой, покрытый циновкой сундук и широко расставленные волосатые ноги в мокасинах. Остальная часть одетой в серый балахон фигуры пряталась в полутьме, точно так же, как и узкая лежанка с ворохом шкур.

— Если не передумала идти в «рысята», привыкай, — глумливо хохотнул Отшельник. — Их ещё и не так будят.

— Сейчас, — глухо буркнула она, инстинктивно подтягивая одеяло к подбородку. — Оденусь.

— Платье — не подходящий наряд для обучения, — проворчал заморец. — Держи.

Он швырнул в лицо девушки две полосы ткани.

— Знаешь, что с этим делать?

— Как-нибудь соображу, — огрызнулась Фрея.

Девушка всё ещё никак не могла проснуться, а тут ещё гостеприимный хозяин куда-то исчез, уступив место старому, злобному ворчуну.

— Я в уборную, — он громко испортил воздух. — Если, когда вернусь, не будешь готова, можешь одевать платье.

— Да пошёл ты! — фыркнула ему вслед Фрея, рассматривая тряпки. — Напугал ужа голой… задницей!

Той, что поуже, обвязала вокруг груди, отметив, что первый размер тоже имеет свои преимущества. А из второй получилась прекрасная мини-юбка.

Когда умиротворённый заморец выбрался из прикрытого плетёным щитом закутка, девушка уже стояла возле хижины, переминаясь с ноги на ногу от холода. Утро выдалось прохладным, солнце ещё не заглянуло в запрятанный меж высоких скал дворик.

Окинув её придирчивым взглядом, старик одобрительно хмыкнул.

— Ты всё сделала правильно. Именно так одеваются женщины моего народа в… там, где моются и делают разные полезные для здоровья и красоты… движения.

После чего вручил ей корзину и направился к двери. Фрея послушно последовала за ним.

— Бег — основа всего, — наставительно сказал заморец, припирая дверь палкой, чтобы случайно не открылась. — У нас говорят так: кто не умеет быстро бегать, тот не может крепко стоять.

Подтянув повыше подол, он подвязал его ремешком и, держа копьё параллельно земле, неторопливо потрусил по тропинке.

Недолго думая, девушка побежала за ним, мимоходом подумав, что с такой скоростью и замёрзнуть недолго.

Однако Фрея ошиблась. Добравшись до озера, Отшельник взял у неё корзину и приказал обежать вокруг озера, пока он будет выбирать из ловушки рыбу.

Девушка понятия не имела, как долго провозится старик, поэтому припустила во весь дух. Ясно, что вредный заморец решил устроить ей что-то вроде испытания. И если Фрея его не выдержит, он просто откажется учить её дальше.

Девушка мчалась так, что ветер свистел в ушах, легко перепрыгивая через упавшие стволы, уворачиваясь от корявых веток, норовивших вцепиться в лицо растопыренными когтями сучьев. Заросли вдоль берега оказались слишком густыми, так что пришлось бежать далеко от воды, но не теряя её из вида.

Несколько раз она падала, один раз расцарапала локоть, однако продолжала мчаться, не обращая внимания на боль. С налёта влетела в мелкий ручей, выбралась, подняв тучу брызг, и вновь продолжила свой сумасшедший бег, жадно вдыхая настоянный на озёрной сырости воздух.

Тяжело дыша, Фрея выскочила на знакомую тропинку, когда Отшельник только что отошёл от воды, повесив корзину на плечо.

— Беги домой, — заявил он ей с видимым удовольствием. — Жди меня. И можешь не слишком торопиться.

Девушка воспользовалась советом и опередила от него совсем ненамного. Как раз хватило времени сходить в туалет.

Положив добычу в тень под навес, старик стал показывать ей комплекс упражнений, состоявший преимущественно из приседаний, поклонов и растяжек. Фрея проделала всё это не просто легко, а прямо-таки с удовольствием. Кое в чём даже удивив своего учителя.

— На сегодня хватит, — хмуро заявил он, потирая спину. — Переодевайся. Я покажу, как готовить рыбу и расскажу, что ты будешь делать без меня.

Довольно кивнув, девушка ушла в хижину. Всё-таки в «спортивном костюме» стоять было прохладно.

Накинув платье, она с интересом наблюдала, как старик чистит и потрошит добычу, которой оказалось на удивление много.

Покидав нарезанные куски в котёл, заморец отправил её за водой. Прежде чем ещё раз идти к озеру, Фрея взяла ещё один кувшин, а для удобства, связав их горловины, перебросила верёвку через плечо.

Хозяин дома одобрил подобную модернизацию, но всё же приказал поторопиться. Когда она вернулась, старик поведал тонкости искусства приготовления рыбы и показал кладовку с запасами. Затем они быстро перекусили, хотя большую часть рыбы Отшельник взял себе в дорогу.

— Я не собираюсь задерживаться, — сказал старик, укладывая в короб просохшее одеяло. — Но не знаю, как долго меня не будет. Тебе придётся пожить какое-то время одной. Стена высокая, дверь прочная, засов крепкий. Ничего не бойся.

— Я не боюсь, — пожала она плечами.

— Чтобы не терять времени, каждое утро начинай с бега вокруг озера и тех движений, что я показал.

— Хорошо, — кивнула девушка.

Собеседник как-то странно посмотрел на неё, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор.

— У нас мало дров.

Фрея тут же посмотрела на аккуратную поленницу, примостившуюся у скалы рядом с домом.

— К моему возвращению приготовь ещё вот столько, — он подошёл и провёл рукой по камню.

Девушке сразу стало грустно. Ей предлагалось увеличить запасы топлива, по меньшей мере, вдвое!

— Топоры найдёшь сама, — с плохо скрываемой издёвкой продолжал Отшельник. — Только не отруби себе ногу. Тогда уж точно не станешь охотником.

— Постараюсь, — недовольно буркнула она.

Старик взгромоздил на спину короб и, опираясь на копьё, пошёл к двери. Задвинув массивный деревянный засов, Фрея смотрела в щель до тех пор, пока он не скрылся за деревьями. Затем, обернувшись, ещё раз окинула взором треугольный дворик. Странно, но перспектива провести несколько дней в одиночестве нисколько не пугала. Наоборот, девушка даже замурлыкала себе под нос какой-то ритмичный мотивчик без слов. Первым делом, она решила отыскать топор, а заодно проверить, что ещё интересного есть в хозяйстве Отшельника. И начала с хижины.

Растопив печь, служившую так же единственным источником освещения, Фрея осмотрела стоявшие на двух полках берестяные коробочки, в которых оказалась соль и какие-то перетёртые травы. В изголовье лежанки на вбитом в стену бронзовом крючке висел длинный нож.

— Это же меч! — тихо охнула девушка, трогая позеленевшие бляшки, украшавшие ножны из почерневшей кожи.

Легонько придерживая их, Фрея потянула за шарик на конце рукоятки, обнажая тёмное, плавно сужавшееся к острию лезвие с заметными следами от ударов молота и желобком посередине.

Почему-то с первого взгляда становилось понятно, что эта вещь предназначена исключительно для убийства. Она осторожно вернула клинок в ножны, вытерев пальцы о подол платья. Похоже, старик им давно не пользовался.

— Тобой дрова не нарубишь, — буркнула девушка, заглядывая под лежанку. Там в паутине и пыли нашлась связка дротиков с бронзовыми наконечниками и топор в кожаном чехле. Вернее, топорик, вроде того, что всегда таскал с собой Глухой Гром.

— Маловато будет, — усмехнулась Фрея, но всё-таки перекинула его через плечо.

На сундуке стояли две деревянные миски и знакомый серебряный кувшинчик. Увы, пустой.

«А где же вино?» — удивилась она про себя, пробуя приподнять крышку сундука. Однако та не поддалась. Не нашёлся и мешок с зёрнами. Очевидно, заботливый хозяин хранил самое ценное под замком.

Девушка уже собралась покинуть хижину, когда, подняв взгляд, увидела какие-то предметы, привязанные к толстым деревянным балкам. Взобравшись на лежанку, она разглядела два лука, завёрнутые в бересту и круглый футляр со стрелами.

Фрее не раз приходилось видеть, как аратачи из него стреляют, и всякий раз казалось, что она однажды тоже так делала. Хотя, когда и зачем, вспомнить так и не смогла. Вот и сейчас это ощущение нахлынуло вновь. Девушка осторожно провела пальцами по покрытой пылью бересте, по оперённым древкам. Показалось, будто что-то новое о её прежней жизни вот-вот покажется из тумана забвения.

Но нет, ничего. Спрыгнув на утоптанный земляной пол, Фрея вздохнула. Куда же этот старик запрятал топор?

Она покинула хижину в пыли и с чувством глубокого разочарования. Кое-как отряхнувшись, девушка стала обследовать навесы вдоль стен, составлявшие длинные стороны треугольного двора. В корзинах нашлось несколько рубах, штанин и мокасин, а также хорошо выделанные кожи, заботливо смазанные салом, пара старых меховых одеял и деревянная посуда. То ли гости к хозяину заходили всё же чаще, чем он говорил, то ли старик оказался очень запаслив. Нашлись там и корявые глиняные горшки, украшенные простеньким узором в виде полустёртых белых полосок и волнистых линий.

Подняв плетёную крышку высокого короба, Фрея удовлетворённо хмыкнула.

— Ага! Вот то, что мне нужно!

Рукоятками вверх стояли четыре топора разных размеров. Тот, который она достала первым, показался ей слишком тонким. Лунообразное лезвие больше походило на какое-то оружие, чем на инструмент. Жаль, девушка не могла вспомнить его название. Вместо этого перед глазами всплывала яркая картинка, как толстый, бородатый коротышка размахивал похожей штуковиной и крушил каких-то чёрных субъектов с удивительно мерзкими рожами.

У следующего топора остро отточенное лезвие располагалось почему-то перпендикулярно к рукояти. Фрея вернула его в корзину, рассудив, что рубить дерево им будет немного затруднительно.

И только третий показался ей подходящим. Тяжёлое лезвие, шириной в ладонь, на крепкой рукоятке, поблёскивавшей от частого употребления.

Обретя, наконец, необходимое орудие производства, девушка стала готовиться к походу, уложив в корзину кувшин с водой, кусок вареной рыбы и топор. Вспомнив предупреждение Отшельника, прихватила одно из двух оставшихся копий.

Приперев дверь палкой, Фрея сделала несколько шагов и растерянно остановилась. Дело в том, что она совершенно не представляла не только, как рубить, но и что? Пришлось вернуться во двор и пристально изучить поленницу. В основном там лежали разрубленные на куски тонкие сучья, но попадались и солидные поленья.

После недолгих поисков на глаза ей попалась невысокая сосёнка, диаметром сантиметров в двадцать. Большая часть веток на ней почему-то засохла, только на вершине ещё зеленели иголки.

Обойдя вокруг с умным видом знатока, девушка решила, что дерево вполне достойно её внимания. Для чего-то поплевав на ладони, она крепко ухватилась за рукоятку топора и от души размахнулась. Со звоном скользнув по стволу, тот вошёл в землю, накрепко застряв в одном из корней. Пыхтя и ругаясь, Фрея выдернула непослушный инструмент. Следующий удар попал туда, куда надо. Сосёнка вздрогнула, обдав её дождём из сухих иголок.

— Не духи чашки лепят! — усмехнулась весьма довольная собой дровосекша. — Научимся.

— Раз! — щепка отлетела в сторону, обнажив бледно-жёлтую древесину.

— Ещё раз! — железное лезвие всё глубже вгрызалось в тоненький ствол.

Окрылённая первыми успехами, девушка принялась ещё энергичнее махать топором, спеша повалить первое в своей жизни дерево. Ей казалось, что осталось совсем чуть-чуть. Ещё одно усилие.

Бзынкнув, лезвие опять скользнуло по коре. От неожиданности Фрею повело вперёд, а топор ударил прямо в правую ступню.

— А-а-а-а!!! — дико завизжала она, выдёргивая ногу и падая на землю. — А-а-а!!!

Но тут же с удивлением поняла, что не чувствует боли, только сильное желание опорожнить мочевой пузырь. Изогнувшись, девушка подтянула ступню к глазам, сейчас же застонав от радости и облегчения. Войдя в землю под углом, лезвие топора попало между пальцев, даже не прорезав, а лишь смяв носок кроссовки. А она уж решила сдуру, что осталась без ноги. Хотя от этого её отделяло несколько миллиметров. Разувшись, Фрея убедилась, что счастливо отделалась тяжёлым испугом, и тут же поспешила в кусты.

Накрепко усвоив урок, она после недолгих колебаний вернулась к топору. Но на сей раз била не торопясь, чётко нанося каждый удар.

Жалобно скрипнув, сосёнка с хряском рухнула. Комель подпрыгнул прямо у ног начинающей лесорубки, которой опять сильно поплохело. Оказывается, валить деревья — дело не только трудное, но и далеко не безопасное.

С шумом выпив полкувшина, девушка вытерла выступивший пот, потом долго ела рыбу, тщательно выбирая многочисленные косточки.

К вечеру, изрядно вымотавшись, она гордо оглядывала изрядно подросшую поленницу, а затем с тревогой посмотрела на свои покрытые мозолями руки. Как ни как, даже в вигваме Мутного Глаза ей не приходилось махать топором.

Потрогав водянистые бугорки, Фрея решила устроить завтра день отдыха, чтобы дать им подсохнуть. Разложив костёр, сварила рыбу и долго с наслаждением пила солоноватый бульон.

Всё-таки с наступлением темноты стало страшновато. Острее чувствовалось одиночество, собственная слабость и суровая враждебность, притаившаяся за несокрушимыми скалами и высокой стеной. Чтобы побороть возникшее беспокойство, девушка перед сном ещё раз проверила задвинутые засовы.

Фрея уже давно знала, что в родном доме она не спала на полу. Поэтому вначале, пользуясь отсутствием хозяина, она собралась расположиться на лежанке. Но, передумав, легла на прежнее место.

— Лучше так рано не привыкать, — пробубнила про себя девушка, заворачиваясь в одеяло. — Успею. Надоест ещё.

Возможно от усталости или из-за обилия впечатлений, либо ещё по какой причине, только той ночью капризная память ещё немного приоткрыла дверь в её прошлое.

Огромное помещение, большая часть которого терялась в сумраке, а меньшую ярко освещали многочисленные светильники. И музыка. Резкая, ритмичная, наполненная энергией и обрывками слов на чужом языке.

Одетая в короткую юбку и футболку со смеющейся рожицей, она танцевала, легко подчиняясь магии грохочущих звуков и мягким движениям партнёра. Нога взлетает выше головы, прыжок, поворот, шпагат и ещё что-то невообразимое. Переполненное весёлой энергией и молодостью тело, наслаждаясь, выполняет сложные, отточенные многочисленными репетициями движения, на которые зал отвечает благодарными аплодисментами.

Зрителей было немного. В основном родственники и друзья конкурсантов. Но ей казалось, что на них пришли смотреть тысячи человек. Рядом устало улыбался тот, с кем она выступала уже третий год. Тот, от кого у неё нет тайн, но с кем появились общие секреты.

Это он, красивый, молодой, не по возрасту серьёзный, вызывал умильную улыбку матери и завистливый шёпот подруг. Сёма. Семушка. Семён Гришин.

Фрея вздрогнула от осознания того, что первым она вспомнила имя того, кто её предал. В который раз ей пришлось просыпаться от собственного крика, распахивая в темноту полные слёз глаза.

— Как же так? — растерянно бормотала девушка, потирая ладонью саднившую грудь. — Ни себя, ни мамы? Ни даже города не помню. Только эту сволочь!

Не выдержав, Фрея заметалась по расстеленным шкурам. Наконец, перебесившись, она вытерла мокрый нос.

— Интересно, мы выиграли на том конкурсе или как?

Девушка попыталась вспомнить все движения своего танца. Но картинка получилась слишком рваная, расплывчатая, не позволявшая воссоздать целостного рисунка.

Затем мысли вернулись к Семёну. Кажется, они учились в параллельных классах? «Стой, разве я ещё не окончила школу?» — удивилась Фрея, почему-то уверенная, что этот жизненный этап ей уже пройден. Тогда что было дальше? Училась? Где? Работала? Кем?

Внезапно девушку будто снова ударило по голове. Конечно! Они возвращались с того самого конкурса, когда завернули к заброшенной стройке.

— Где это козёл меня бросил, — презрительно пробормотала Фрея, натягивая одеяло на плечи. — Красавец…

Вот теперь выстраивалась хоть какая-то цепочка событий. Конкурс, предательство, больница, резаные вены.

— Неужели я его любила? — пробормотала девушка. Хотя дальше поцелуев дело не зашло. Вроде как Сёма сильно не настаивал, да и она не слишком торопилась. Получается, что кроме танцев поначалу их мало что связывало.

— Ох, — тяжело вздохнула она. — Тяжко жить с дырявой головой.

Фрея ещё долго ворочалась, бормоча себе под нос всякие нелестные отзывы по поводу своей памяти, Семёна и тот разумной или не очень силы, что её сюда запулила.

Успокоившись, она пришла к выводу, что помочь прояснить прошлое могла бы, наверное, та штуковина, что покоится на дне Копытного озера и которую обязательно нужно достать. Если, конечно, Отшельник сумеет решить проблему, связанную с таинственным красным шариком.

Хорошо помня наставление заморца, девушка начала утро с пробежки, захватив с собой кувшин и корзину для рыбы. Пару раз обогнув озеро, она забралась в воду и не без труда выволокла на берег ловушку, в которой оказались три рыбины и какое-то загадочное зелёное существо, грозно шевелившее клешнями. Сомневаясь в его съедобности, Фрея ткнула зверя палочкой, в которую тот сразу вцепился, и выбросила в озеро.

Вернувшись домой, проделала комплекс упражнений, после чего занялась обедом. Однако всё это время мысли неотступно крутились вокруг новых подробностей прошлой жизни. Танцы! Подумать только, она выступала на сцене, участвовала в конкурсе.

Фрея положила нож на стол, стряхнула с платья налипшую чешую. А сейчас у неё что-нибудь выйдет?

Оставшись в одних трусиках, девушка подалась вперёд и, упираясь руками в землю, легко сделала переворот, встав на ноги. Довольно засмеявшись, села на шпагат, затем, повалившись на спину, одним движением встала. И для полноты впечатлений, взмахнув ногой, подняла её выше головы. Так вот почему у неё так легко получались все упражнения заморца.

Ужасно довольная собой, вернулась к готовке, вполголоса напевая:

Чёрный маг, безумный гений Смерти эликсир решил создать. В мрачном замке привидений Кто ему сумеет помешать? Ночь царит над землёй, Где найдётся герой? Чёрные руки жестом умелым Ловко сплетают смерти мотив, Но Белый Сокол молнией белой Тучи разгонит, жизнь возвратив!

Две тушки порубила на куски, а третью решила убрать до ужина. Бросив её на кучу свежей травы, Фрея взяла крышку от корзины, чтобы прикрыть рыбину от жадных мух, и замерла. Этот плетёный круг явно что-то напоминал Тарелку? Нет. Блин? Колесо? Ни в коем случае! Это воспоминание как-то связано с Семёном.

Потерев лоб тыльной стороной ладони, девушка прислонила крышку к скале и, отойдя на пару шагов, ещё раз взглянула на неё, пробормотав:

— Истина где-то рядом.

Вдруг догадка молнией вспыхнула перед глазами.

— Мишень! — вскричала она, не зная, куда бросаться. — Точно, мишень!

С удивительной чёткостью Фрея вспомнила, как они зашли на стадион, где тренировались лучники. Один из многочисленных знакомых её партнёра занимался стрельбой из лука, а Семёну просто приспичило срочно передать ему планшет.

В памяти осталось воспоминание о том, как её учили стрелять. Девушка даже выпустила две или три стрелы в мишень, как будто сплетённую из толстой верёвки.

Ну что же, если уж ей удалось вспомнить, как это делается, то просто необходимо сейчас же проверить, действительно ли у неё талант к стрельбе. Как уверял тот невысокий, изящно сложенный знакомый Семёна.

Побросав рыбу в котёл с кипящей водой, она заторопилась в хижину. Каждый лук оказался привязан к балке мохнатой верёвкой. Выбрав тот, который поменьше, Фрея заколебалась. Здравый смысл подсказывал, что надо бы дождаться Отшельника, напомнив, как болезненно реагировали охотники на её появление с копьём Одинокого Ореха.

«Он не аратач, — сама себе возразила девушка. — А я только попробую и верну назад».

Подбодрив себя таким образом, она аккуратно развязала узелок, осторожно развернув тревожно скрипнувшую бересту. Перед Фреей оказалась изогнутая палка с накладками из кости посередине и обмотанной вокруг тетивой с маленькой петелькой на конце. Девушка сообразила, что её нужно накинуть на изгибавшийся крюком противоположный конец.

Уперев лук в землю, она принялась сгибать неподатливое дерево, что оказалось совсем не просто. Но после долгих усилий тетива заняла своё место, откликнувшись на прикосновение басовитым гудом.

Теперь необходимо осмотреть стрелы. Все они имели плоские металлические наконечники треугольной формы. Подумав, Фрея решила для начала попробовать просто натянуть тетиву. Дерево солидно заскрипело. Представив себе глухаря на крыше хижины, она разогнула пальцы и тут же зашипела от боли. Освобождённая тетива хлестнула её по руке. Погрозив оружию пальцем, девушка пошла под навес, где в одной из корзин отыскала кусок кожи, который обмотала вокруг запястья.

Потренировавшись в натягивании, поняла, что нужна ещё и мишень. Стрелять в дверь, оставляя ясно видимые следы, не хотелось. Тщательно осмотрев ту самую крышку, сочла её слишком тонкой и добавила ещё одну.

Поставив возле поленницы корзину, водрузила сверху одну за другой две крышки. Затем отошла к противоположной скале и стала плавно натягивать тетиву.

Стрела с глухим стуком исчезла среди нарубленных сухих сучьев. Учитывая дистанцию, метким этот выстрел никак не назовёшь.

— Всегда так, — недовольно выпалила раздосадованная девица, разыскивая стрелу. Хорошо ещё, та почти не пострадала.

Следующий выстрел попал в корзину.

— Уже кое-что! — хмыкнула Фрея. — Начинает получаться.

Однако на третий раз стрела вновь исчезла в поленнице. Из трёх выстрелов в мишень не попал ни один. Видимо, утверждение о её способностях к стрельбе из лука оказалось, мягко говоря, вежливым преувеличением.

А тут ещё стрела за что-то зацепилась наконечником, и пришлось перебирать половину поленницы. Само собой, настроение от этого не улучшилось.

Уложив всё на место, она вернулась к оружию. Поколебавшись, сделала два шага к мишени, только после этого натянув тетиву.

Внезапно её внимание привлёк какой-то необычный звук, резко отличавшийся от привычного лесного шума. Посмотрев на дверь, она подняла взгляд на гребень стены, где увидела страшную рожу, разрисованную красными и чёрными полосами.

Дальше всё произошло как-то само собой. Резко обернувшись, Фрея отпустила тетиву. Стрела пронеслась совсем рядом с перепуганной физиономией, и та исчезла. А из-за забора донёсся крик ярости.

— Дрянная Бледная Лягушка меня чуть не убила!

— Она умеет стрелять из лука?!

— Я говорил, это злой дух! Простые девушки так не могут.

Фрея сразу узнала голоса Одинокого Ореха и Прыжка Льва, а вот третий оказался ей не знаком.

Схватив ещё одну стрелу, она закричала:

— Что вам надо? Сейчас вернётся Отшельник.

— Не ври, дрянная девчонка! — тут же откликнулся «рысёнок». — Твой заступник ушёл. Мы с утра за тобой следим.

— Что вам нужно? — повторила Фрея, чувствуя, как внизу живота образуется какая-то противная тяжесть, а колени начинают мелко и противно дрожать.

— Ты умрёшь за то, что убила Упрямую Веточку! — выкрикнул Прыжок Льва.

— Верни Глаз Гневной матери! — подхватил неизвестный. — Тогда твоя смерть будет быстрой и лёгкой.

— Я никого не убивала! — возразила девушка. — И никакого глаза у меня нет.

— Ты не обманешь нас, мерзкая лягушка! — заорал Одинокий Орех. — Духи открыли нам правду.

— Какую ещё правду? — вскричала Фрея. — О чём ты говоришь?

В узкой щели над дверью что-то мелькнуло.

— Она держит лук, Прыжок Льва!

— Отойди! — рявкнул бывший возлюбленный дочери вождя племени Детей Рыси.

Едва тёмное пятно исчезло, раздался глухой удар. Девушка бросилась к выходу. С той стороны лупили чем-то тяжёлым. Но грубо отёсанные брусья только чуть вздрагивали, демонстрируя надёжность и основательность. Судя по их тяжести и массивности запоров, эту дверь не выломал бы и лесной бык.

Немного успокоившись, девушка вернулась к столу, где лежал футляр со стрелами.

— Вот и сиди в своей норе, как старый сурок! — крикнул из-за стены Одинокий Орех. — Ты умрёшь от голода и жажды.

Удары прекратились.

— Если попробуешь выйти, — добавил тяжело дышавший Прыжок Льва. — Мы тебя убьём!

— Лучше открой, — подал голос незнакомец. — Отдай Глаз и умри легко. Иначе живьём сдерём с тебя кожу! Намотаем кишки на колючий кустарник.

— Выжжем глаза головешкой! — поддержал приятеля «рысёнок». — Но сначала овладеем тобой! Сразу!

Он мерзко захихикал.

— Я её не буду, — с трудом разобрала Фрея голос охотника из рода Рыжих Рысей. — Не хочу пачкаться.

— Мы оставим её тебе, Одинокий Орех, — поддержал его третий персонаж. — Расскажи, что ты с ней сделаешь, если она нас не впустит.

Фантазия у пацана оказалась хоть и убогой, но довольно жуткой и пробуждающей тяжёлые воспоминания.

Стряхнув воспоминания, девушка сбегала в хижину и принесла связку дротиков.

— Хочешь умереть не больно, впусти нас, — вкрадчиво увещевал незнакомец.

— Ага! — фыркнула Фрея, вытаскивая из-под навеса копьё. — Только шнурки поглажу.

За стеной наступила тишина. То ли нападавшие гадали, что такое шнурки, и зачем их нужно гладить? То ли совещались, сообразив, что просто так в жилище Отшельника не ворваться.

— Это вам не вигвам! — презрительно буркнула девушка, тут же подумав: «А вдруг действительно возьмут в осагу? То есть, в засаду? Тьфу ты, в осаду! Еды много, от голода не умру. А от жажды?»

Фрея быстро сняла с очага котёл с уже готовой ухой и торопливо проверила кувшины. Один почти пуст, зато ко второму она даже не притрагивалась. Сама толком не понимая зачем, отнесла его в хижину. А когда вернулась, во дворе стояла тишина. Осторожно подойдя к двери, девушка заглянула в щель и тут же в ужасе отскочила, встретившись глазами с Одиноким Орехом. И без того не слишком благообразную физиономию «рысёнка» уродовали красно-чёрные полосы, проведённые от носа и рта к ушам.

С хриплым криком он ткнул ножом, стараясь достать её через узкую щель между дверью и стеной.

— Я убью тебя, Бледная Лягушка! — прошептал аратач замогильным голосом. — Выпотрошу как лесную корову.

Юноша хихикнул.

— Не боишься нарушить волю Великого духа? — попыталась улыбнуться девушка. — Он не велел лишать жизни без причины.

— У нас много причин! — парировал собеседник. — Ты унизила меня, убила Упрямую Веточку, похитила Глаз Гневной Матери. За одно это тебя живьём закопают в муравейник.

— Какой-какой матери? — криво усмехнулась она. — Я даже не знаю, что это такое!

— Не разговаривай с ней! — послышался чей-то недовольный голос. — Она может тебя заколдовать.

Одинокий Орех отпрянул, а Фрея увидела нагруженного хворостом охотника. Но кричал явно не он.

— Складывай сюда, — распорядился незнакомец, оставаясь вне поля зрения. — Долго ждать не придётся, Бледная Лягушка. Мы сожжём эту деревянную завесу и войдём. Подумай ещё раз, что лучше, быстрая или медленная смерть.

Чувствуя, как слабеют колени, девушка упёрлась тупым концом копья в землю, чтобы не упасть. Ей даже почудилось, что волосы на голове зашевелились.

— Открой и отдай нам Глаз Гневной Матери.

— Ну, если его у меня нет! — торопливо проговорила Фрея. — Может, Отшельник унёс?

— Впусти, мы поищем, — усмехнулся тот же голос. — Даже если не найдём, убьём тебя быстро.

— Нет! — вскричал Прыжок Льва. — Она должна страдать!

— Ш-ш-ш, — кажется, неизвестный заткнул ему рот.

— Да, — немного погодя буркнул охотник. — Открой нам, и умрёшь легко.

Из-за двери явственно потянуло дымком. Недолго думая, девушка схватила кувшин и вылила на брусья остатки воды. Раздалось недовольное шипение. За спиной раздался громкий, презрительный смех.

— Это священный огонь, Бледная Лягушка! — чуть помедлив, крикнул незнакомец, перекрывая треск разгоравшегося пламени. — С ним не справится твоя злая магия!

— Какая магия!!! — завизжала она, швырнув в дверь кувшин. — Оставьте меня в покое!

— Ты должна умереть! — проорал Прыжок Льва. — Так велит наш обычай! Смерть Упрямой Веточки требует мести!

Дым густыми клубами проникал сквозь щели во двор. Трое мерзавцев навалили там такую кучу хвороста, что залить её сможет только озеро или пожарный вертолёт.

— А-а-а-а!!! — заверещала Фрея, приседая и хлопая себя по ногам.

Она ринулась к выходу, но отпрянула от источавшей жар двери.

— Будьте вы прокляты! — кричала девушка, срывая голос. — Сволочи, сволочи, сволочи!!!

Бестолково мечась по двору, она споткнулась о стоявший на земле котёл и хотя не обожглась, но упала, сильно ударившись плечом. Боль немного отрезвила Фрею.

Эти люди пришли её убить. От них не убежишь, скалы вокруг поднимаются на десятки метров. С ними не договоришься. Ни оскорблённый Одинокий Орех, ни Прыжок Льва, уверенный в справедливости своей мести, не захотят её слушать. А третий… Ему нужен какой-то глаз. Наверное, тот самый бриллиант, который она нашла на поляне, где убили дочь вождя? И чтобы заполучить этот камешек, тот человек, похоже, ни перед чем не остановится.

Сколько ещё продержится дверь? Даже со стороны двора уже появились крошечные язычки пламени.

Может закидать её дровами? Аратачи наткнутся на огонь и не войдут. Вот только надолго ли их это задержит? Хворост горит гораздо быстрее, чем толстые брусья. Тем не менее, девушка подбежала к поленнице и, набрав большую охапку, вывалила дрова у входа. А когда вернулась за новой, в дверь ударили.

Она испуганно охнула. С той стороны били по охваченному пламенем полотну, поднимая тучу искр.

— Как же так, — испуганно пролепетала Фрея.

Раздался треск. Один из брусков выгнулся, вспыхнув факелом.

Девушка, не глядя, подхватила хворост и, подбежав, бросила его в огонь.

— Я вырежу тебе печень! — ликующе орал Одинокий Орех.

— Верни Глаз Гневной Матери!

— Ты умрёшь за Упрямую Веточку!

Фрея бросилась в хижину, где забилась в угол, зажав уши руками.

«А ещё хочешь быть свободной?! — резанул душу злой, насмешливый голос, как будто прозвучавший прямо в голове. — Одна жить! Посвящение пройти! Жаба трусливая».

— Нет! — прокаркала девушка сорванным голосом. — Нет!

Выбежав во двор, и мельком убедившись, что дверь ещё держится, она схватила со стола скользкий от рыбьей чешуи нож и перерубила им верёвку, связывающую охапку дротиков.

Три штуки сразу же отнесла в хижину. Это будет её последний рубеж. Остальные зачем-то расставила у лавки. На стол положила лук и стрелы.

С треском вылетели гвозди из горящего бруса. Охваченная пламенем дверь наклонилась, держась на одних засовах.

Вновь мышцы живота свело в тугой комок, а ноги пронзила слабость. Растерянно оглядевшись, она схватила копьё и, держа его наперевес, как солдат винтовку в каком-то ещё чёрно-белом кино, подбежала к пылавшему входу.

Наваленные дрова тоже пылали так, что девушка невольно попятилась от жара. Обойдя костёр, Фрея прижалась к стене, сжимая древко потными ладонями.

В дверь ударили ещё раз, и она увидела тонкий ствол дерева с разлохмаченным комлем.

— Где она? — возбуждённо закричал Одинокий Орех.

— В вигвам убежала! — отозвался неизвестный. — Думает, мы её там не достанем.

— Глупая лягушка! — фыркнул Прыжок Льва.

Девушка ясно слышала их голоса, несмотря на треск догоравшего хвороста. До крови закусив губы, чтобы зубы не стучали, она подняла копьё.

Из-за края стены высунулась черноволосая голова, фыркая и щурясь от бьющего в лицо жара.

— А-а-а!!! — выблевав в крике свой страх, Фрея зажмурилась и изо всех сил ударила копьём.

Казалось, ей ещё никогда не доводилось слышать столь отвратительных и мерзких звуков. Скрежет металла по кости, хрип, бульканье. Выпустив осклизлое древко, девушка увидела, что тяжёлый наконечник попал аратачу в шею. Брызнувшая кровь окатила её с ног до головы, вызвав рвотный спазм. Резко подавшись назад, Фрея, не удержавшись на ногах, упала, больно ударившись копчиком. Резко раскрыв глаза, увидела, как «рысёнок» с пронзённой насквозь шеей рухнул вперёд, прямо на догорающий костёр.

Толчками вытекавшая кровь страшно зашипела, попадая на угли, сальные волосы вспыхнули, тело забилось в жутких конвульсиях. От зрелища агонизирующего в огне человека у девушки помутился рассудок. Не помня себя, она с утробным воем бросилась к хижине. Ничего не соображая, проскочив мимо стола с разложенным оружием, влетела в хижину, где её тут же вырвало на земляной пол. Тихо попискивая сквозь стиснутые зубы, Фрея медленно сползла по стене. Слёзы хлынули из обезумевших глаз, живот раз за разом скручивало в сильнейших спазмах, выблёвывая остатки воды и желчь. Как же оказывается отвратительно вот так специально отнять чужую жизнь. А она только что сделала это. Убила человека, совсем молодого парня.

Со двора донеслись крики ярости. Поднявшись, девушка взяла валявшийся на лежанке дротик. Всё ещё дрожа от пережитого ужаса, просунула его в кольцо, служившее ручкой, накрепко заклинив дверь, которую сейчас же рванули на себя.

— Я убью тебя, мерзкая лягушка! — крикнул Прыжок Льва с той стороны.

В хижине внезапно стало совсем темно, а по стене рядом с её плечом чиркнула стрела. Тут же рухнув на колени, Фрея заползла под лежанку. Через окно в хижину не пролезут. Им придётся или стену ломать, или разбирать крышу.

Она вытерла рукой мокрое лицо.

— Попробуйте, там глины и камней с полметра!

Упёршись плечами, девушка опрокинула ложе Отшельника. Шкуры свалились на пол, открыв настил из гладко оструганных палок. Заглянув в щель между ними, и убедившись, что в окне никого нет, она вскочила, прислонившись к стене рядом. Теперь в неё уже никак не попасть из лука.

Дверь ещё раз рванули.

— Оставь, — вскричал незнакомец. — Не стоит.

— Эта дрянная девчонка опять спряталась! — яростно орал Прыжок Льва. — Я её убью!

— Пусть сидит, — зловеще прошипел неизвестный. — Мы зажарим её как съедобную ракушку! Тащи хворост.

— Но что мы скажем Отшельнику? — внезапно спросил охотник, обретая частичку здравого смысла. — Он очень любит вой вигвам.

— Какая разница? — зло фыркнул его спутник. — Нам осталось убить её и уйти отсюда.

— А Одинокий Орех? — нерешительно пробормотал Прыжок Льва.

— Пусть остаётся.

— Это неправильно! — возразил охотник. — Его надо похоронить.

— Хорошо, — покладисто согласился неизвестный. — Но сначала зажарим убийцу. Отомстим за Одинокого Ореха и Упрямую Веточку.

— Отомстим! — охотно поддержал его Прыжок Льва.

Присев, Фрея потрогала наконечник дротика. Острый. Значит, гореть заживо не придётся. Девушка прижала его к запястью. Нет, слишком рано.

Со двора вновь донёсся какой-то шум.

— Что ты делаешь? — вскричал возлюбленный дочери вождя.

— Надо найти Глаз Гневной Матери, — отозвался неизвестный. — Вдруг она где-то здесь его запрятала?

— А если он в вигваме, а мы его сожжём?

— Глаз огня не боится, — возразил собеседник. — Раскладывай хворост, а я поищу.

На дворе то и дело что-то рушилось, раздавались негодующие выкрики, а о дверь негромко царапался хворост, раскладываемый мстительным аратачем.

— Хватит, — уверенно заявил незнакомец. — Поджигай!

В хижине опять стало темно.

— Эй! — насмешливо крикнул он. — Не передумала!

Оскалив зубы, Фрея перехватила дротик и с разворота ткнула в проём.

— Дрянная девчонка! — закричал неизвестный.

— У тебя кровь на щеке, — заметил Прыжок Льва.

— Царапина! — пренебрежительно фыркнул собеседник. — Я же не такой глупый, как Одинокий Орех.

— Не смей так говорить! — вскричал охотник. — Он погиб, как герой! Его убил злой дух в образе Бледной Лягушки.

— Конечно, — вновь как-то слишком охотно согласился незнакомец. — Поджигай, я ещё хвороста принесу.

— Вам это даром не пройдёт! — закричала Фрея, с трудом заставив голос не дрожать. — Великий дух не простит моего убийства. Он знает, что я невиновна в смерти Упрямой Веточки!

— Можешь не стараться! — рассмеялся неизвестный. — Здесь нет выживших из ума стариков, которых обманывал твой лживый язык!

Как-то неестественно затрещали сучья, запахло дымом. Со стороны двери потянулись серые, полупрозрачные нити. Девушка с ужасом наблюдала, как помещение наполняется удушливым туманом.

Вдруг с дрожащих губ само собой сорвалось:

Наверх вы, товарищи, все по местам.

Она нервно сглотнула, чувствуя, как дым начинает раздражать горло:

Последний парад наступает, Врагу не сдаётся наш гордый Варяг,

Фрея закашлялась:

Пощады никто не желает! Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, Пощады никто не желает!

Слов больше она не помнила, поэтому, шевеля губами, раз за разом повторяла только эти сточки, кашляя и вытирая слезящиеся глаза.

Вдруг до неё донёсся какой-то странный шум, а вслед за ним чей-то вопль.

— А-а-а!!!

И крик Отшельника.

— Фрея! Ты жива?!

Вздрогнув, и ещё не веря в так неожиданно свалившееся счастье, девушка бросилась к окну, расшвыривая дротиком тлеющий хворост.

— Я здесь!

Прижавшись к расчищенному проёму, она принялась жадно хватать ртом свежий воздух.

— Я здесь!

Через несколько секунд её глаза встретились с озабоченным взглядом старого заморца.

— Подожди, я сейчас.

За дверью загрохотало.

Фрея торопливо выдернула заклинивавший её дротик и одним прыжком, перемахнув через разбросанные горящие сучья, влетела в объятия спасителя.

Не в силах из-за своего роста прижаться лицом к груди старика, она ткнулась ему в плечо, вытирая нос о грубую ткань и счастливо смеясь сквозь слёзы.

— Не бойся, девочка, — бормотал тот, гладя её по растрёпанным волосам. — Я успел. Сегодня успел.

Чуть отстранившись, Фрея чмокнула Отшельника в заросшую жёстким волосом щеку.

— Как ты здесь оказался?

— Я, конечно, не Гудящий Шмель, но в следах тоже кое-что понимаю, — усмехнулся непривычно бледный заморец, продолжая обнимать её за плечи. — Да они особенно и не прятались. А уж когда дым увидел, сразу понял, что у тебя беда.

Девушка посмотрела ему за спину. Прыжок Льва лежал на земле лицом вниз, широко раскинув руки. Ветер чуть шевелил чёрно-белое пёрышко в волосах.

— Ты его убил? — спросила Фрея, не делая попыток освободиться от рук Отшельника, хотя и чувствуя себя уже не очень уютно.

— Не знаю, — пожал он широкими плечами. — Камнем из пращи попал. Вскользь. Думаю, выживет. Его смерть нам не нужна.

— Где второй? — поинтересовалась она.

— Вон там, — с явной неохотой отпуская её, заморец торопливо шагнул к столу, и сев на скамейку, потёр левую сторону груди.

У разгромленного помоста спиной к ним лежал аратач. Его вывернутые руки были крепко привязаны к ногам, задранным до самых ягодиц.

— Кто это?

— Ученик Колдуна.

Фрея вытаращила глаза на собеседника. Но тут всё внезапно встало на свои места.

— Это он! Он убил Упрямую Веточку! — вскричала девушка. — Он принёс ей…

— Т-с-с!!! — зашипел оказавшийся рядом старик, зажимая ей рот. — Забыла, что я говорил?!

Она испуганно закивала и, оторвав его ладони от губ, недовольно буркнула:

— Всё я помню!

— Тогда, молчи!

— Вам всё равно смерть, Отшельник! — глумливо захохотал молодой человек. — Нет таких мук, которые не ждут тебя и твою девчонку, как только люди узнают, что вы похитили Глаз Гневной Матери!

Фрею вдруг охватила дикая, необузданная ярость.

— Ах ты, козёл! Мерзавец! Гадина! — заорала она по-русски, подбегая к скрюченному телу и изо всех сил ударяя его ногой в лицо. — Сволочь!

— Сволочь! — кричала она, лупцуя его кроссовками по спине, животу, бокам, вымещая жестокими ударами свой страх, стыд за трусость и то жуткое ощущение неминуемой смерти, что едва не свело её с ума.

Отшельник резко оттолкнул девушку в сторону.

— Хватит, довольно!

Она плюхнулась на лавку и, уронив голову на скрещённые руки, заплакала.

— Тебе будет больнее! — брызгая кровью разбитых губ, прошелестел помощник Колдуна. — Когда муравьи начнут есть тебя изнутри, забираясь в каждую щель твоего белого тела.

Аратач захихикал.

— Не слушай его, — сухо проговорил старик, тяжело переводя дух и кривясь, словно от боли.

Посидев какое-то время на скамье, он, кряхтя, поднялся и, пошатываясь, подошёл к Прыжку Льва, на ходу подбирая тлеющую головешку. Задрав ему рубаху, Отшельник приложил багровый огонёк к оголённой спине.

Тот дёрнулся. Удовлетворённо кивнув, заморец вывернув ему руки, ловко связал их коротким ремешком. Перевернув охотника на спину, тихо спросил:

— Зачем ты явился в мой вигвам.

— Ты не сделал мне ничего плохого, Отшельник, — спокойно, как будто не чувствуя ожога, ответил Прыжок Льва. — Но Бледная Лягушка убила Упрямую Веточку и должна умереть.

— Она не убивала дочь вождя, — печально вздохнул старик. — Это сделал помощник Колдуна.

— Ты врёшь, — покачал головой собеседник, тут же скривившись от боли.

— Помощник Колдуна подглядывал из кустов за вашим свиданием, — спокойно продолжал заморец. — А когда ты ушёл, убил Упрямую Веточку. Потому что она ему тоже очень сильно нравилась.

Он крикнул лежащему в стороне юноше:

— Ведь это так?

Тот не ответил.

— Так, — вяло подтвердила Фрея, поднимая голову и вспомнив неожиданную встречу у вигвама «рысят». — Он часто приходил вечерами в наше стойбище.

— Как можно тебе верить? — фыркнул Прыжок Льва.

— Хочешь сказать, что этот никчёмный мальчишка не мог даже помышлять о такой красавице, как дочь Белого Пера? — ядовито усмехнулся старик.

— Конечно, — пожал плечами аратач. — Такие девушки становятся жёнами только настоящих охотников!

При этих словах помощник Колдуна дёрнулся, но промолчал, хотя девушке показалось, что она слышит скрип его зубов. Уловил это и Отшельник. Только Прыжок Льва предпочитал ничего не замечать.

— Если Упрямая Веточка не нравилась этому мальчишке, почему же именно он предложил вам за неё отомстить? — насмешливо хмыкнул заморец.

— Не знаю, — впервые слегка смутился охотник.

— И он сказал, что сделать это надо тайно, — продолжал старик.

— Он говорил, что старейшины ошибаются, — пробубнил Прыжок Льва. — Что Бледная Лягушка прикрылась магией, а Колдун слишком стар, чтобы её разглядеть.

— А про Глаз Гневной Матери вы узнали, наверное, только вчера? — участливо вздохнул Отшельник, с жалостью глядя на аратача. — Возвращаться назад было уже поздно, поэтому вы решили найти его сами?

Отпрянув, молодой охотник посмотрел на него с суеверным страхом.

— Откуда ты знаешь?!

— Ты забыл, что я тоже кое-что понимаю в магии, — снисходительно похлопав его по плечу, Отшельник встал. — Поэтому я никогда не взял бы Глаз Гневной Матери. Ты мне веришь?

— Тебе верю, нехотя буркнул Прыжок Льва. — А ей…

Он кивнул на притихшую девушку.

— Нет! Она способна на такое подлое дело. А ты мог ничего не знать.

Скорбно покачав головой, старик посмотрел на Фрею.

— Надо поговорить.

Громко высморкавшись, та кивнула. Но, увидев возле ворот обгорелое тело Одинокого Ореха, отвернулась, чувствуя знакомое приближение дурноты.

Приятели оттащили «рысёнка» в сторону, бросив у стены. Он лежал, обратив к небу чёрно-красное, лишённое глаз и кожи лицо, а сквозь прогоревшую кожу кое-где белели обнажённые рёбра.

— Это ты его? — равнодушно поинтересовался озабоченный Отшельник.

— Что? — встрепенулась она, стараясь лишний раз не смотреть в сторону того, что осталось от несчастного парня. — Нет! Он сам упал в костёр.

Фрея всхлипнула, морщась от упрямо заползавшего в нос запаха горелой кожи и мяса. — Я только ударила его копьём.

— Как это случилось? — живо поинтересовался старик, выводя её со двора, но продолжая следить за пленниками через дверной проём.

Девушка в двух словах рассказала, как пробовала стрелять из лука, как заявился гость, едва не попав под стрелу. О своих истериках она благоразумно промолчала, зато поинтересовалась:

— Мы их убьём?

— Не хотелось бы, — озабоченно потрепал обгорелую бороду заморец. — Иначе нам не доказать твою невиновность?

— Как же теперь ты хочешь это сделать? — криво усмехнулась Фрея.

— Так же как и раньше, — мрачно буркнул старик. — К Колдуну надо идти.

— Иди, — пожала плечами собеседница.

— А ты с ними справишься? — Отшельник кивнул в сторону двора. — Меня долго не будет.

— Долго — это сколько? — прежде чем ответить, решила уточнить девушка.

— Если поторопиться, за пару дней доберусь, — начал считать заморец. — День там, два назад. Ну и ещё один на всякий случай.

Представив, что придётся провести целых шесть дней рядом с людьми, готовыми тебя убить, Фрея поёжилась.

— Может, клетку какую-нибудь сделать? — предложила она.

— Времени нет, — покачал головой собеседник. — Выходить надо прямо сейчас. Если Одинокий Орех отпросился у вождя, его не сразу не хватятся. Прыжок Льва — охотник, его тоже долго искать не будут. А помощник у Колдуна один. И толстяк без него уже не обойдётся. Поняла?

— А если их всё-таки убить? — просительно посмотрела на своего спасителя Фрея. — Скажем, что погибли при нападении. Ну, сами же виноваты!

— Тогда и нам придётся уходить, — усмехнулся заморец. — Четырёх убитых соплеменников Дети Рыси не простят.

— Но ведь тела можно и того… — она замялась. — Спрятать куда-нибудь. В озере утопить или закопать поглубже.

— Не ожидал от тебя такой кровожадности, — настороженно нахмурился Отшельник. — Если не боишься мести… духов, то вспомни, как аратачи искусно ищут следы. Даже дождь не смоет сожжённую дверь. И как им всё это объяснять? Да и Глаз Гневной Матери надо вернуть. Эта… вещь должна находиться на своём месте. Иначе её проклятие будет преследовать нас всю жизнь.

— Тогда, конечно, иди, — вздохнула девушка и тут же озабоченно добавила. — Только ты, наверное, очень устал? Может, отдохнёшь, хотя бы до утра?

— Я не так стар, как тебе кажется, — обиделся заморец, хотя именно сегодня морщины как-то особенно резко выделялись на загорелом лице. — Значит, остаёшься с ними?

— Да, — решительно кивнула Фрея. — Только их надо покрепче связать. Пусть валяются под навесом.

— Рискованно, — нахмурился Отшельник. — Тебе придётся время от времени их развязывать или хотя бы ослаблять ремни. Иначе они могут остаться без рук и ног.

— Вот свинство! — выругалась она по-русски. — Я боюсь.

— Тогда иди к Колдуну, — невозмутимо предложил старик.

— Я никогда у него не была, — растерянно пробормотала Фрея, поёживаясь от одной мысли об одинокой прогулке по здешним дебрям.

— Ты знаешь, где стойбище рода Белых Рысей?

— Была как-то раз, — пробормотала девушка.

— Озеро, мимо которого проходили, помнишь?

— Помню, — кивнула она.

— На берегу есть скала вот такой формы, — собеседник изобразил что-то отдалённо напоминающее пирамиду.

— Что-то не заметила, — Фрея беспомощно развела руками.

— Найдёшь, она недалеко от воды, — терпеливо объяснял заморец. — Чуть больше вигвама. От неё идёт тропинка на закат. Дойдёшь до скалы с вершиной шире подножья…

— Как это? — пискнула девушка, придавленная открывающейся перспективой.

— Увидишь, сразу поймёшь, — отмахнулся старик. — Вот от неё иди в правую сторону от заката. Там вигвам Колдуна.

— А вдруг я заблужусь? — совсем тихо промямлила Фрея.

— Тогда какой из тебя охотник? — рявкнул раздосадованный Отшельник. — Сам пойду! Сиди здесь, сторожи этих… дрянных мальчишек! Только не угробь их.

— Нет, нет, — замахала она руками. — Не надо. Просто я плохо запоминаю… дорогу. Уйду ещё… куда-нибудь… далеко.

— Не уйдёшь, — как-то сразу успокоился собеседник. — Вигвам Колдуна стоит в центре круга стойбищ, кого-нибудь да встретишь. Обязательно.

— И что мне тогда говорить? — слегка растерялась девушка.

— Скажешь, что я послал тебя к Колдуну, и попросишь показать дорогу.

— А если спросят — зачем? — продолжала канючить она.

— Не спросят, — отмахнулся Отшельник. — Аратачи не любят иметь дело с магией и не интересуются делами Колдуна.

— Но что я ему скажу?

Старик вздрогнул, словно попав пальцами в розетку, и сморщился так, что при других обстоятельствах девушка наверняка не удержалась бы от смеха. Вот только сейчас было почему-то совсем не смешно.

— Это самое сложное. Жирного барсука надо напугать, но так, чтобы он не захотел с нами расправиться. Понимаешь?

— Нет, — честно призналась Фрея.

— Ну да куда тебе, — криво усмехнулся заморец. — Это не женское дело.

Девушку будто палкой по спине перетянули.

— Почему это? Надо дать понять Колдуну, что ему… лучше помочь нам и…

Она замерла, подбирая слова.

— И скрыть некоторые подробности от вождя и старейшин. Чем натравить их на нас.

Отшельник хмыкнул, посмотрев на неё, словно видел впервые.

— Ну, как-то так. А ты сумеешь?

— Не знаю, — пожала плечами она, вновь чувствуя предательскую дрожь в коленях.

В который раз поставленная судьбой перед выбором, Фрея ясно понимала, что любое принятое решение будет выполнить очень тяжело.

— Подскажешь что-нибудь? — попросила она у вновь начинавшего злиться старика.

— Хорошо, — буркнул тот, потирая бороду. — А может даже будет лучше, если ты пойдёшь.

— Почему?

— Мы с Колдуном… всегда недолюбливали друг друга, — объяснил заморец. — А к тебе он вроде как хорошо относится.

— Тогда я пойду собираться.

— Возьми Глаз, — тихо сказал Отшельник, тронув её за локоть.

— Нет, — тут же возразила девушка. — Пусть он за ним сам придёт.

И вновь собеседник одарил её странным взглядом.

Вернувшись во двор, они первым делом проверили пленников. Затем их растащили по разным концам двора. Прыжок Льва, всё ещё как следует не пришедший в себя после удара по черепу, безропотно позволил уложить себя под навес. Старик даже положил ему под голову свёрнутую шкуру. А вот помощник Колдуна дёргался, кричал, стращал чужаков описаниями разнообразных казней, которые непременно ждут похитителей величайшей святыни аратачей. Угрожал гневом духов, а также призывал на их головы разнообразные проклятия.

Бросив короткий взгляд на заморца, Фрея заметила, как тот нервничает, слушая эти словесные извержения, что-то быстро шепча себе под нос. Ей и самой было слегка не по себе, но старик, видимо, всерьёз опасался угроз этого волшебника-недоучки.

Недолго думая, девушка, положив вяленое мясо на стол, вернулась в кладовку, где нашла кусок верёвки. Подойдя к уставшему изрыгать мрачные пророчества парню, она присела перед ним на корточки, подогнув подол.

Почувствовав, как внутри её всё напряглось, Фрея ударила ладонью по разбитым губам помощника Колдуна.

— Дрянная девчонка! — выкрикнул тот, брызгая слюной и кровью.

Девушка тут же вцепилась левой рукой ему в сальные волосы, а правой затолкала скомканную верёвку в открытый рот.

Глаза аратача вдруг сделались большими, круглыми и беспомощными, а Фрее вдруг ужасно захотелось в туалет.

Услышав непонятное мычание, Отшельник перестал копаться в корзине. Заметив плачевное положение помощника Колдуна, он с облегчением перевёл дух.

— И как я сам не догадался?

— Ему бы ещё уши заткнуть, — серьёзно проговорила девушка, выходя из закутка и ставя на место плетёный щиток.

Секунду подумав, старик, понимающе кивнув, отколупал кусочек глины от крыши, после чего полив её водой, начал что-то шептать, прикрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону. Затем замазал полученной массой уши ошарашенному молодому человеку.

— Я же говорил, что кое-что понимаю в магии, — усмехнулся довольный Отшельник.

Для первого в своей жизни столь долгого одиночного путешествия, Фрея выбрала его короб, плетённый из полос берёзовой коры. Туда уложили вяленое мясо, одеяло, плащ, флягу, палочки для добывания огня и кое-что по мелочи.

Наткнувшись на кусок бересты, в азарте сорванном аратачами с крыши одного из навесов, девушка попросила заморца нарисовать ей примерный маршрут. Не сразу сообразив, в чём дело, тот, тем не менее, подробно изобразил путь к вигваму Колдуна. Затем долго учил, что и как ему надо говорить. Фрея послушно кивала, то и дело в волнении сглатывая слюну.

— Поела бы? — дрогнувшим голосом предложил старик.

— Сам говорил, нет времени, — отмахнулась она. — Дорогой пожую.

— Тогда возьми ещё вот это, — Отшельник протянул перевязь с топориком таким же, как у Глухого Грома. — Чтобы хворост руками не ломать.

Перебросив его через плечо, девушка повесила на спину короб и, взяв то самое копьё, которым убила Одинокого Ореха, пошла к выходу.

У самого выхода её остановил старик.

— Ты вела себя очень храбро. Но… духи вновь посылают тебе испытание. Доберись до Колдуна. Приведи его сюда… Тогда я поверю, что ты сможешь пройти посвящение.

Промолчав, хмурая Фрея зашагала по тропинке. Ей почему-то казалось, что Отшельник говорил не очень искренне, вроде как просто старался подбодрить перед тяжёлой дорогой.

Чем дальше она удалялась, углубляясь в лес, тем тревожнее становилось на душе. Наверное, от пугающего одиночества, в башку настойчиво лез убитый «рысёнок». Вернее, скрежет металла по кости и хриплое бульканье. Выругавшись, девушка стала внимательно оглядываться по сторонам, стараясь сосредоточить своё внимание на окружающем.

Выйдя к знакомому ручью, напилась, наполнила водой флягу, и с наслаждением умывшись, сразу почувствовала себя бодрее. Перед тем, как идти дальше, взглянула на солнце. То уже перевалило за полдень. Голодный желудок напомнил о своём существовании.

«Как там говорится?» — подумала Фрея, отрезая полоски вяленого мяса: «Война — войной, а обед по расписанию». Пережёвывая жёсткие волокна, стала вспоминать, как совсем недавно шла здесь с Отшельником. Даже не предполагая, что так скоро придётся идти назад.

Едва тени начали удлиняться, девушка принялась собирать попадавшийся на пути хворост. Достигнув знакомой пещеры, она решила сегодня дальше не ходить. Мышцы ныли от усталости, а лучшее место для ночлега до наступления темноты не найти.

Здравый смысл подсказывал, что днём вряд ли ей угрожает какая-то опасность, поэтому костёр чуть теплился, а Фрея, завернувшись в одеяло, полулежала, прислонившись к скале. Как встретит её Колдун? Удастся ли до него добраться? А главное, зачем она вообще туда попёрлась?

— Как будто был выбор, — пробормотала девушка себе под нос.

Оставаться со связанными аратачами, которых надо не только поить, кормить и ублажать, но и заботиться об их здоровье, так же опасно, как шататься по лесам. Но она страшилась не столько самой дороги, хотя и здесь могло произойти что угодно. Встреча с медведем — яркое тому подтверждение. Фрею больше пугал предстоящий разговор с толстяком. Зная, какое влияние он имеет на соплеменников, девушка опасалась Колдуна даже больше, чем диких зверей.

— Так и надо было уходить, куда глаза глядят! — буркнула она в сердцах, и тут же сама у себя ехидно поинтересовалась. — И куда же они смотрят?

Не найдя подходящего ответа, только плотнее закуталась в одеяло, закрывая глаза. Однако веки продолжали упрямо подниматься. Фрея легла, подложив под голову свёрнутый плащ. Только сон всё равно не шёл.

Между тем, солнце нависло над кромкой леса, готовясь погрузить мир в ночь. На востоке зажглись первые звёзды. Девушка разворошила золу и положила на угли мелко нарубленный хворост, а когда тот весело вспыхнул, сунула в огонь пару толстых веток. После чего вновь уселась у скалы, бездумно глядя на огонь. Собственный опыт подсказывал, что это лучшее лекарство от беспокойства и бессонницы. Громкое уханье филина прервало так толком и не начавшийся сон. Испуганно вскрикнув, Фрея схватилась за стоявшее рядом копьё. В ближайших кустах что-то негромко прошуршало. Пробурчав весьма нелестный отзыв в адрес горластого летающего пугала, девушка отправила в огонь ещё пару толстых сучков.

Внезапно пламя острым клинком устремилось к усыпанным звёздами небесам, и из его оранжевой глубины вышел человек со сплошной чёрно-красной раной вместо лица. Лохмотья обгорелой кожи свисали с рёбер, а обугленные до черноты пальцы крепко сжимали копьё с сочащимся кровью наконечником. Оцепенев от ужаса, девушка автоматически отметила, что мокасины мертвеца почти не пострадали.

Разлепив безгубый рот, чудовище прошелестело голосом Одинокого Ореха:

— Зря ты меня убила, Бледная Лягушка! Теперь я буду вечно приходить, чтобы ты не забыла о своём злодеянии.

Дьявольски захохотав, он взмахнул копьём так, что окровавленное остриё пронеслось в паре сантиметров от лица Фреи. И та, наконец, обретая дар речи, заорала, больно стукнувшись затылком о камень.

Напуганная криком, из кустов с шумом вылетела какая-то птица. Вспотевшая от страха девушка бросила в костёр свежую охапку хвороста, затем, нашарив копьё, стала таращиться в темноту. Сердце колотилось так, что казалось, между ударами совсем нет промежутков, мокрые волосы противно липли ко лбу, а коленки дрожали, стукаясь друг о друга.

Фрея стала успокаивать себя, уверяя, что это всего лишь кошмар. Причём один из многих, мучивших её в последнее время. Однако он казался таким реальным, что девушка так и не смогла сомкнуть глаз до самого утра, вздрагивая от каждого шороха. Даже не завтракая, она быстро сложила пожитки, торопясь как можно скорее покинуть страшное место.

Бессонная ночь явно не способствовала восстановлению сил, поэтому путешественница скоро стала уставать. Ноги налились тяжестью, и переставлять их становилось всё труднее. В пустой голове не осталось ни одной мысли, кроме желания сейчас же лечь. Даже голод почти не донимал. Отупевшая девушка мало что замечала вокруг, то и дело спотыкаясь. Только копьё, которое она использовала как посох, не давало упасть. В очередной раз заставив себя поднять голову и оглядеться, Фрея апатично подумала, что если бы не встречавшиеся на пути скалы разнообразных форм и размеров, оставшиеся в памяти с последнего похода, она бы обязательно заблудилась.

Окончательно выбившись из сил, девушка добрела до поваленного дерева, возле которого всё же решила дать себе отдых. Вода во фляге уже имела какой-то затхлый привкус. Тем не менее, она выпила всё и, выбрав кусок мяса поменьше, стала медленно жевать жёсткие волокна.

Одно из разбросанных по небу мелких облаков наползло на солнце. Сразу стало прохладно, потянуло ветерком.

«Только бы дождь не пошёл», — вяло подумала Фрея, и тут же недоеденный кусок комом встал у неё в горле.

Среди деревьев мелькнуло что-то чёрное. С усилием сглотнув, она потянулась за копьём. Однако мышцы отказались её слушаться, рука не двинулась ни на миллиметр. А к ней, скаля зубы в ужасной ухмылке, приближался «знакомый» мертвец. Девушка не понимала, идёт ли он или плывёт над землёй, едва касаясь метёлок созревшей травы. Только расстояние между ними стремительно сокращалось. Но она по-прежнему была не в силах сдвинуться с места.

— Я предупреждал, что буду приходить вечно! — проговорил Одинокий Орех, оборачиваясь и демонстрируя глубокую рваную рану с чёрными запёкшимися краями.

— Нравится то, что ты сделала?

— Ты сам виноват, — только и смогла пискнуть Фрея, не в силах оторвать взгляд от обгорелого лица. — Я… Я не хотела… Так получилось… Случайно…

Кошмарное существо вперило в неё пустые глазницы, покрытые запёкшейся коркой, сквозь трещины в которой сочилось что-то жёлто-красное.

— Разве ты случайно взяла копьё? Разве ты случайно ударила!

Одинокий Орех лязгнул зубами так, что с головы оторвался клочок кожи и попал ей на лицо.

От лёгкого, холодного прикосновения словно спали злые чары. Девушка задёргалась, с визгом сбив ладонью со щеки пожелтевший лист, и окончательно проснувшись, с ужасом огляделась вокруг.

Лес невозмутимо шелестел, трещали какие-то букашки. Прячась в кронах, перекликались птицы. Всё вокруг казалось спокойным и безмятежным. Только бешено стучащее сердце да вставшие дыбом волосы напоминали о недавнем кошмаре.

— Гад! — вскочив на ноги, закричала Фрея. — Козёл! Сволочь! Даже дохлый не даёшь мне покоя.

Выругавшись, она с трудом забросила на спину короб и поковыляла дальше, выискивая затуманенными глазами знакомые приметы. Скала, холм, дерево.

Само собой, далеко она не ушла. Хорошо ещё по дороге попался ручей, где девушка смогла напиться, умыться и хоть немного обрести способность рассуждать.

Перво-наперво решила позаботиться о ночлеге, во всю ворча на себя за то, что так мало прошла сегодня. С такой скоростью ей ещё пару дней придётся тащиться даже до озера, не говоря уже о том, сколько времени уйдёт на поиски лачуги Колдуна.

Она понимала, что всему виной невозможность сколько-нибудь нормально выспаться. Второй раз за сутки явился призрак убитого Одинокого Ореха и не только пугал до посинения, но и лишал сна.

«Хоть бы кто-нибудь подул на меня через головешку?» — думала Фрея, с грустью вспоминая магические процедуры Расторопной Белки, лечившей её от кошмаров. С грустью понимая, что сделать самой это будет несколько затруднительно. Да и нужных слов она не знала, а вдруг без этого не подействует? Есть ещё какой-то отвар. Вот только добыть его можно только у аратачей, а до них ещё надо добраться.

Тут судьба слегка сжалилась над горе — путешественницей, подбросив подарок в виде щели между двух скал. Причём с одной стороны она оказалась такой узкой, что девушка с трудом могла протиснуться. Фрея срубила небольшой куст и, заткнув им проход, обезопасила себя с тыла.

Разведя костёр и без особого аппетита поужинав, стала со страхом дожидаться темноты. Но пугал её не угрюмо шумевший лес со шнырявшими в ночи хищниками, а сон. Точнее кошмар, который явится вместе с ним.

— Только бы не приснился, — бормотала она, кутаясь в одеяло, и не в силах согреться как следует. — Только бы не пришёл. Ну, кто ты там есть? Праматерь Рысь или Великий дух? Что тебе стоит избавить меня от него? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Сжавшись в комок, девушка сложила ладошки, молитвенно обращаясь к той высшей силе, которая всем на свете распоряжается, решает человеческие судьбы и вообще, самая-самая главная.

— Ну, я тебя очень прошу, пусть он больше не снится, — повторяла Фрея раз за разом, то молитвенно закрывая глаза, то проверяя прислонённое к скале копьё.

Разумеется, после такой жаркой молитвы ОН не мог не появиться. Точнее, как-то вдруг возник из темноты за неторопливо горевшим костром.

— Ты не избавишься от меня, Бледная Лягушка! — выкрикнул он, брызгая мелкими капельками крови. — Ты убийца и умрёшь вместе со мной!

Его лишённое кожи и глаз лицо внезапно скривилось, словно монстр вдруг захотел чихнуть или рассмеяться. Это казалось невероятным, но девушка могла поклясться, что так и есть.

— Или сойдёшь с ума, или тебя сожрёт первый попавшийся медведь! Живьём! Тогда поймёшь, что пришлось испытать мне, умирая от твоей руки.

И вновь ей овладело знакомое оцепенение. А Одинокий Орех уже шагнул в костёр. Языки пламени, обвившие его ноги, вдруг превратились в длинные оранжево-жёлтые щупальца, каждое из которых заканчивалось пастью полной белых, похожих на иглы зубов.

С тихим повизгиванием Фрея вжалась в стену, стремясь погрузиться, нырнуть, исчезнуть в спасительной холодной глубине. Но только больно ударилась затылком. Монстр приблизился ещё на один шаг, гнусно хихикая. Огненные змеи тянули к ней безглазые морды, состоящие из одних переполненных зубами ртов, готовых кусать, рвать, пережёвывать на мелкие кусочки, прежде чем втянуть в адское нутро, из которого несло жаром и запахом какой-то противной кислятины.

С трудом разомкнув зубы, девушка утробно завыла, шаря рукой по земле в поисках оружия. Но вместо копья ладонь наткнулась на шероховато-холодное тело извивающейся змеи. Чёрно-серой, смертоносной гадюки, которую когда-то издалека показала ей на болоте Лепесток Ромашки.

Вот тут Фрея точно сошла бы с ума, если бы здравый смысл или кто-то другой не рявкнул в голове насмешливо презрительным голосом: «Это же сон, дура!».

— Я сплю, — прошептала она непослушными губами. — Тебя нет. Ты умер!

Огненные щупальца замерли, а разведённые в стороны руки с обгорелыми пальцами дрогнули.

— Ты умер, сволочь! — разрывая страх, громко проговорила девушка, переведя взгляд на зажатую в руке змею и вновь увидев древко копья.

— Так подохни ещё раз!

Подавшись вперёд, она ударила Одинокого Ореха в живот, а когда выдернула острие из раны, вырвался поток зловонной зеленовато-жёлтой жидкости, обрызгав Фрею.

Но это её уже не остановило. Нахлынувшая ярость легко смела вспыхнувший было страх. Одним движением оказавшись на ногах, девушка подняла копьё как дубину и шлёпнула по жутко хохочущей голове, проделав в черепе уродливую вмятину. Затем смяла призраку плечо. Страхолюдные огненные змеи куда-то исчезли.

— Прочь от меня! — не помня себя от злости, визжала Фрея, нанося удар за ударом. — Проваливай обратно в ад! Там тебе самое место, подлый лживый ублюдок!

Превратившись в бесформенный комок, страшилище исчезло с жутким зубовным скрежетом.

Вытаращив глаза, мокрая как мышь в половодье, она жадно хватала ртом воздух, недоуменно оглядываясь вокруг. Вдруг неподалёку в темноте шевельнулось что-то большое. Сердце тут же рванулось прочь из пяток, где только что обосновалось. Но Фрея резко встала на ноги, крепко сжимая копьё, которое не выпускала из рук даже во сне, и оскалила зубы, готовясь вновь биться насмерть. Теперь уже наяву.

Мигнули два зелёных глаза. Шумно выдохнув, зверь тихо растворился в ночи. Девушка ногой задвинула в костёр остатки веток, и только убедившись, что непосредственной угрозы нет, с жадностью опустошила флягу. После чего свернулась клубочком и к собственному удивлению спокойно проспала всю оставшуюся ночь.

Чувствуя себя немного отдохнувшей, она шла заметно быстрее. Даже ела на ходу. Зато вскоре после полудня добралась до озера, где остановилась на привал. Погода заметно портилась. В кожаном платье становилось прохладно. Поставив на землю короб, накинула на плечи плащ и направилась к воде.

Затыкая кожаную горловину бурдюка пробкой, Фрея внезапно вспомнила о многочисленных мельчайших существах, обитавших повсюду. Память вдруг щедрой рукой вывалила на неё великое множество разнообразных обрывочных знаний. От ботаники с физикой, до истории с экономикой и эстетикой в придачу.

Удар по мозгам оказался столь сокрушительным, что у девушки закружилась голова. Сделав несколько шагов, она тяжело плюхнулась на траву, беспомощно хлопая глазами и пытаясь хоть как-то систематизировать такой объём информации, так неожиданно обрушившийся на неё.

— Вот батман! — сквозь слёзы вскричала Фрея, ударяя себя кулаком по колену. — Ну, зачем мне формула воды, если я собственного имени не знаю!!!

Она подняла к небу злые, полные горечи и обиды глаза.

— Опять издеваешься? Тебе смешно? Радуешься моему горю, садист!

Удивительно, что, едва выкрикнув это слово, девушка тут же вспомнила его значение. Она с силой потёрла виски, безуспешно напрягая дырявую память, подыскивая подходящее выражение для новой порции проклятий. Но тут до неё донеслись обрывки слов и смех.

Быстренько вытерев слёзы, Фрея стала торопливо оглядываться, тут же увидев в лесу приближавшихся аратачей. Разглядев корзины за спинами женщин, догадалась, что они, очевидно, возвращаются со сбора жёлудей.

Заметив её, те остановились, удивлённо и настороженно глядя на незнакомку.

— Это же Бледная Лягушка! — вскричал один из сопровождавших охотников. Девушка его тоже узнала. Он приходил в селение вместе с главой рода Твёрдым Зубом.

— Бледная Лягушка! Убийца! Это она?! — зашелестел в толпе женщин встревоженный шепоток. Кто-то испуганно ойкнул.

— Что ты тут делаешь? — хмуро поинтересовался охотник.

— Отшельник послал меня к Колдуну, — беря себя в руки, ответила та, стараясь говорить, как можно спокойнее.

— А где он сам? — недоверчиво спросил мужчина.

— Остался в своём вигваме.

— Ты одна сюда дошла? — продолжал допытываться аратач.

— Я же говорю, Отшельник послал меня к Колдуну, — терпеливо повторила девушка.

Внимательно следившие за их разговором женщины после этих слов вновь стали переговариваться.

— Магия… Владыка вод… Заморец… Колдун…

— Ты знаешь, где его вигвам? — не отставал охотник. Кажется, его зовут Кривоклювый Дрозд.

«Судя по носу, так и есть», — подумала, начиная уставать от бестолкового разговора, Фрея.

— Отшельник рассказал, что возле озера надо найти скалу высотой с вигвам и от неё идти по тропинке на закат.

— Правильно, — хмыкнул собеседник и неожиданно спросил. — Ты торопишься?

— Отшельник велел не задерживаться, — осторожно проговорила девушка, не понимая, чем вызвано такое любопытство.

— Рог Барана! — крикнул охотник, оглянувшись.

— Что? — отозвался молодой парнишка, лет двенадцати в обтрёпанной рубахе, в юбке без териков и с кривоватым копьём.

— Проводи Бледную Лягушку к Колдуну.

— Вот ещё! — неожиданно выкрикнула какая-то женщина. — Пусть сама идёт! Может медведь голодный на пути встретится!

Подруги поддержали её одобрительным гудом.

Молчавший до этого второй охотник неодобрительно крякнул.

— Ни к чему это, Кривоклювый Дрозд. Отпускать мальчишку с убийцей…

Он покачал головой.

— На солнце погляди, — проворчал на непонятливость сородичей охотник. — Пусть лучше Колдун с ней разбирается, чем она возле нашего стойбища крутиться будет.

Мужчина взглянул на притихшего «рысёнка», ещё раз назидательно повторив:

— Отведёшь Бледную Лягушку к Колдуну и назад. Когда вернёшься, не забудь зайти к Твёрдому Зубу. Ему всё расскажешь.

«Вот батман! — мысленно фыркнула Фрея. — Эти уроды боятся, что я буду всех подряд убивать. Как какой-нибудь коньяк! Да нет, маньяк!»

— Тогда, может, пошлём ещё кого-нибудь? — подумав, предложил второй охотник.

— Не нужно, — покачал головой Кривоклювый Дрозд. — Рог Барана справится.

— Конечно! — выпятил узкую грудь пацан.

Аратачи пошли дальше, а девушка стала надевать короб. Отшельник оказался прав. Первые же встречные тут же воспылали жгучим желанием ей помочь. От чего же тогда она чувствует себя такой… оплёванной?

— Пошли, — скривил жутко недовольную физиономию Рог Барана.

Двигаясь вдоль берега, парнишка привёл её к скале, действительно напоминавшей треугольную пирамиду. Она пряталась за поросшим лесом пригорком и с того места, где Фрея встретила Детей Рыси, была не видна. От неё шла в лес еле заметная тропинка.

Видимо, малолетний поганец оказался не слишком доволен маленьким, но ответственным поручением старшего товарища, и всю дорогу вымещал зло на попутчице, то и дело подгоняя уже с трудом передвигавшуюся Фрею.

— Поторопись там! — раздражённо покрикивал «рысёнок». — Далеко ещё! Это тебе не в болоте плавать!

— Заткнись! — не выдержав, рявкнула уставшая до изнеможения девушка. — Тебе, дрянной мальчишка, велели меня проводить, а не каркать, как ворон на падали!

Получив неожиданный отпор, парнишка даже слегка растерялся.

— Не нравится, ищи Колдуна сама! Если такая умная!

И он молниеносно исчез в зарослях.

— Вот козлёнок! — выругалась девушка, опираясь на копьё и тяжело дыша. — Уморил. Не сегодня, так завтра дойду. Сдохнуть мне тут что ли?

Переведя дух, она неторопливо зашагала дальше. Вдруг позади негромко хрустнула ветка. Решив, что противный мальчишка всё же решил вернуться, Фрея оглянулась, но никого не увидела. И тут громкий треск донёсся из зарослей шагах в двадцати, а чуть погодя послышалось знакомое фырканье. Путешественница замерла, простреленная страхом от затылка до пят. Нечто подобное ей приходилось слышать, встречаясь с медведем. Вот только на этот раз звук показался каким-то странным. Да и в кустах, кстати, довольно редких, она ничего не разглядела.

Всё ещё чувствуя себя довольно неуютно, девушка, тем не менее, нашла в себе силы насмешливо усмехнуться.

— Эй, как там тебя? Бараний Рог? Вылезай, нечего прятаться.

Среди зарослей поднялся с земли сконфуженный парнишка.

— Как ты узнала, что это я?

— По голосу, — пренебрежительно махнула рукой Фрея. — Писклявый он у тебя, словно у мыши лесной.

— Вот вырасту, — пригрозил «рысёнок». — Тогда ни за что не догадаешься!

— Так и будет, — не стала спорить она. — Показывай дорогу. Да не беги, как раненый олень. Я уже третий день на ногах и очень устала.

— А какое дело у Отшельника к Колдуну? — поинтересовался Бараний Рог.

— Ну, ты же не Колдун, чтобы это знать, — усмехнулась девушка.

— Магия, — понимающе кивнул собеседник. — Отшельник её знает.

То ли парнишка оказался не по возрасту умный, то ли у него это случайно вышло, только сначала они шли не торопясь, но постепенно, почти незаметно юный аратач начал ускорять шаг. Очень скоро Фрея вновь стала уставать и собралась обругать малолетнего учителя, как увидела ту самую скалу с вершиной больше подножия.

Высокую, обычную для этих мест столбообразную гору венчал большой камень по цвету и фактуре явно отличавшийся от скалы. Как будто какой-то сказочный великан принёс и взгромоздил его сверху с какой-то одному ему известной целью.

— Это каменное яйцо, — просветил спутницу «рысёнок». — Старики говорят, внутри него птенец птицы негнеш. Когда придёт время ему вылупляться, прилетит его мать, а с ней вместе и древние люди. Тогда жизнь начнётся сначала.

— Кто? — удивилась девушка.

— Те, кто жил до нас, — наставительно пояснил паренёк.

— Предки?

— Нет, — покачал головой молодой аратач, явно довольный тем, что оказался умнее собеседницы. — Древние люди уничтожили мир, и Великому духу пришлось создавать его заново. Землю, животных и людей.

Фрея хмыкнула, сейчас же потребовав от проводника короткую остановку. Бараний Рог скорчил презрительную гримасу. Впрочем, настроение подростка сразу улучшилось, когда девушка угостила его вяленым мясом. Тот с жадностью накинулся на еду.

— А почему все говорят, что ты злая? — с набитым ртом спросил он, щуря довольные глаза.

— Не знаю, — пожала плечами Фрея, отхлебнув из фляжки.

— Потому что ты убила Упрямую Веточку? — тем же спокойным тоном продолжал «рысёнок».

— Я её не убивала, — возразила собеседница. — Сам подумай, зачем мне это надо?

— Потому, что ты злая, — не задумываясь, ответил парнишка. — Ну и чтобы отомстить. Она же изрезала твою одежду.

— Это Быстрая Тетёрка, — возразила девушка и улыбнулась. — А если бы я была злая, то стала бы угощать тебя мясом?

Видимо, будущий охотник над этим как-то не задумывался. Надолго замолчав, он, рыгнув, с сожалением бросил:

— Нет, Быстрая Тетёрка хотела тебя побить, а дочь Белого Пера сказала, что без своей одежды ты никому не понравишься. Поэтому они решили её испортить.

— Умная девочка, — озадаченно пробормотала Фрея и подозрительно сощурилась. — А ты откуда знаешь?

— Рассказывали, — неопределённо махнул рукой «рысёнок», поднимаясь. — Пойдём, мне ещё в стойбище возвращаться, а солнце уже низко.

Через какое-то время они вышли на хорошо утоптанную тропинку.

— Уже скоро, — обрадовал утомлённую спутницу Бараний Рог.

Поляна открылась как-то неожиданно. Девушка даже на миг замерла от удивления. На противоположном конце лишённого деревьев и кустарников пространства примерно в сотне шагов от путешественников стоял вигвам размером, ничуть не уступавший жилищу Мутного Глаза.

Только тут на стенах из больших кусков берёзовой коры красовались яркие, корявые рисунки, а очаг и небольшую площадку перед входом окружали колья со звериными черепами, которые, как подумала Фрея, скорее всего, принадлежат рыси или какой-нибудь другой кошке. Горному льву, например.

— Вот и пришли! — удовлетворённо хмыкнул проводник. — Ну, оставайся, а я пошёл.

И прежде чем девушка успела поблагодарить, мальчишка бегом бросился обратно в лес.

Не решаясь заходить за невидимую черту, чтобы ненароком не нарушить какое-нибудь безумное правило, она крикнула:

— Колдун! Колдун, где ты!

— Что надо? — послышался за спиной недовольный голос.

Фрея обернулась. У кромки леса стоял толстяк в знакомом, обвешанном цацками балахоне, с колокольчиком на шее, держа за задние лапы безвольно висевшую тушку зайца.

— Бледная Лягушка? — вскинул густые седые брови старик. — Что ты тут делаешь? Зачем пришла?

С тревогой поглядывая на девушку, он быстро приближался. Та в волнении облизала враз пересохшие губы. Вот и настал черёд опаснейшей беседы в её жизни, которой, тем не менее, никак нельзя избежать.

— Меня Отшельник прислал, — дрожащим от волнения голосом начала Фрея.

— А ему чего надо? — ещё сильнее нахмурился Колдун.

— Спросить тебя хочет.

— А сам что не пришёл? — настороженно удивился толстяк. — Почему тебя послал? Забыл, что убийцей считаю?

— Сам никак не может, — покачала головой девушка. — Но кое-что важное узнать очень надо.

— Что? — набычился собеседник.

— Знаешь ли ты, где твой… помощник?

— В стойбище рода Чёрных Рысей родню навещает. Чего ещё?

— Ещё, — она сглотнула слюну. — Знаешь ли ты, где то, что охотник видит только в день посвящения.

Колдун недоуменно хмыкнул.

— А женщины не видят совсем, — добавила Фрея.

В маленьких глазках собеседника вспыхнуло беспокойство.

— Держи! — сунул он зверька девушке. — Стой здесь! За мной не ходи!

— А посидеть можно? Я очень устала!

Но Колдун, уже не слушая её, развернул какой-то хитрый узел на ремне, стягивавшем облезлую кожу, закрывавшую вход в жилище.

Пожав плечами, Фрея сбросила с плеч короб и, усевшись рядом, прислонилась к нему спиной, мельком глянув на зайца. Судя по всему, его добыли с помощью ловчей петли.

Из вигвама донёсся сдавленный крик. Затем шум падения.

«Не помер бы от волнения, — забеспокоилась девушка. — Случится какой-нибудь инфаркт, и что я делать буду?»

Едва она подумала об этом, как из жилища вылетел разъярённый толстяк. Девушка никак не ожидала от старика такой прыти. Вмиг оказавшись рядом, тот вцепился ей в горло, вертя у глаз острым каменным ножом.

— Где он?!

— У Отшельника, — испуганно пискнула Фрея, сразу догадавшись, о чём идёт речь.

— Как он у него оказался?!

— Я нашла, — быстро ответила девушка, не в силах отвести взгляд от горевших мрачным огнём глаз Колдуна, в которых ясно видела свою смерть. — На поляне, где убили Упрямую Веточку! Я же говорила об этом на Совете Старейшин!

— Что за глупость ты несёшь, дрянная девчонка?! — каменное острие замерло возле глаза парализованной ужасом Фреи.

— Ну, вспомни! — взмолилась она. Слёзы вновь потекли по впалым щекам из-за того, что её жизнь опять в руках этого старика с мёртвым взглядом убийцы. — Гудящий Шмель сказал, что там ничего нет, а Суровый Ветер, что мне померещилось, когда я в глаз получила!

Лицо Колдуна смягчилось. Убирая оружие, он спросил:

— Что хочет от меня Отшельник?

— Чтобы ты всё сделал правильно, — всхлипывая, ответила девушка, прерывающимся от волнения голосом. — Он сказал… что только у тебя хватит… мудрости всё исправить… Спасти невиновных… и наказать убийцу.

— Надо же, как заговорил! — зло ухмыльнулся толстяк, присаживаясь рядом.

— Ученик за ним приходил?

— Да, — изо всех сил стараясь подавить рвущееся из груди рыдание, кивнула Фрея. — А ещё меня убить…

— Один?

— С Одиноким Орехом и Прыжком Льва.

— Что с ними стало?

— Одинокий Орех погиб, — она облизала пересохшие губы. — Случайно.

— Ты его принесла? — Колдун кивнул на короб за спиной девушки.

Несколько секунд та растерянно хлопала глазами, потом сообразила.

— Нет.

— Почему?

— Отшельник опасался, что я могу заблудиться, — успокаиваясь, отвечала девушка. — Или меня убьют. Он сказал, что эта… вещь важнее моей жизни, поэтому ни в коем случае не должна пропасть.

— Почему Отшельник тебя прислал, а не пришёл сам? — подозрительно нахмурился старик.

— Он остался стеречь твоего помощника и Прыжка Льва, — пояснила Фрея, добавив. — Отшельник уже не молод. Он очень устал, когда спасал мне жизнь, и не мог идти быстро.

— Почему вы их не убили?

Заморец предупредил, что Колдун обязательно задаст этот вопрос. Поэтому она чётко отбарабанила заученный заранее ответ.

— Великий дух запрещает зря отнимать чужую жизнь. Это недостойно Детей Рыси.

Только что чуть не зарезавший её собеседник одобрительно кивнул и совсем другим, будничным тоном приказал:

— Выпотроши и свари зайца. Котёл я сейчас принесу.

— Где брать воду? — деловито поинтересовалась девушка, чувствуя, как всё ещё дрожат колени. — И нож нужен!

— Вода там, — толстяк махнул одной рукой куда-то вправо, второй — протягивая каменный нож. — Держи.

Дождавшись грязного, закопчённого котла, Фрея потащилась по узкой тропинке, которая привела к маленькому родничку у подножья камня. Тугие струи били из-под земли, заставляя плясать попавшие в них песчинки. Коротенький ручеёк шёл в бочажок с заботливо выложенным камешками дном.

Прежде чем набрать воды, девушка провела пальцем по стенке котелка и поморщилась, глядя на толстый слой сала. Посуда аратачей вообще не блистала чистотой, но эту, похоже, вообще никогда не мыли.

— Надо же так загадить хорошую вещь, — буркнула она по-русски. — Ну, уж я отчищать не буду.

Колдун уже поджидал её у разведённого костра. Быстро обработав зайца, девушка нерешительно остановилась у частокола.

— Иди сюда, — махнул рукой толстяк.

— А можно? — Фрея кивнула на черепа.

— Я же здесь! — надувшись от важности, фыркнул старик.

И тут же счёл нужным пояснить:

— Это головы наших братьев. Они тоже дети Праматери Рыси и оберегают мой вигвам от зла и непрошеных гостей.

Он криво усмехнулся.

Побросав куски мяса в воду, девушка скромно уселась по правую сторону от хозяина.

— Я слышал, Владыка вод возвращает тебе память? — вкрадчиво поинтересовался тот.

— Пока это лишь обрывки воспоминаний, — усталость и нервное возбуждение мешали сосредоточиться. Поэтому Фрея говорила непривычно медленно, тщательно подбирая слова. — Я так и не вспомнила ни своего имени, ни то, как сюда попала.

Колдун почесал подмышкой.

— Ещё говорят, твой народ похож на заморцев.

— Да, — согласилась девушка. — У аратачей более смуглая кожа.

— Нет, — покачал головой толстяк. — Я хотел сказать, что жизнь там, откуда ты родом, такая же, как у заморцев.

И видя, что собеседница всё ещё недоуменно хлопает глазами, пояснил:

— Ну, огромные каменные вигвамы, стойбища, где народу больше, чем во всём нашем племени.

— Ах, вот ты о чём! — улыбнулась Фрея, подыскивая подходящие слова. — Тогда, наверное, похожа. Как голубь и глухарь.

Колдун озадаченно хмыкнул от такого странного сравнения и тут же пустился в дальнейшие расспросы. Но опыт многочисленных бесед с Отшельником научил её ловко обходить щекотливые темы. Так, чтобы и не врать, но и не говорить всей правды. Чему способствовало отсутствие в языке аратачей слов для обозначения множества вещей и понятий. Судя по выражению лица старика, он сообразил, что его водят за нос, но тут как раз сварилось мясо, поэтому разговор закончился сам собой.

Девушка едва не заплакала от разочарования, когда толстяк отложил половину и без того невеликой тушки в сторону.

— Завтра идём к Отшельнику.

— Что?! — не выдержав, возопила Фрея. — Опять?! Да сколько можно туда-сюда бегать?! Я только что пришла… Устала как… как… как волк!

— Заткнись! — негромко буркнул Колдун, с хрустом ломая заячью лапку. — Сама сказала, что Отшельник просил всё уладить. За этим и идём. А тут спешить надо.

— Понимаю, — шмыгнула она носом. — Только устала я очень. А тут ещё эти сны…

— Опять плохо спишь? — спросил собеседник, очевидно хорошо осведомлённый о её кошмарах.

Девушка коротко кивнула.

— Ну, с этим я помогу, — пообещал он. — Сейчас поедим и спать.

Потом вдруг строго посмотрел на неё.

— Только тебе в мой вигвам нельзя.

— Я останусь у костра, — пожала плечами Фрея. — У меня есть одеяло и плащ.

— Вот и хорошо, — довольно усмехнулся старик.

Чувствуя себя голодной после столь скромного ужина, Фрея достала из короба ломтик вяленого мяса, которым, не задумываясь, поделилась с гостеприимным хозяином. Сначала хотела вытащить всё, что оставалось, но, вспомнив про обратную дорогу, передумала.

Толстяк угощение принял, в свою очередь выставив берёзовый туесок с крупными ягодами.

— Это мне Серые Рыси дали, — похвалился аратач, глядя, как гостья уплетает их за обе щеки. — Я зубы у Серой Шейки вылечил. Вкусно?

— Очень! — довольно улыбнулась девушка.

Видя, что ягод скоро совсем не останется, Колдун поспешил к ней присоединиться, и туесок быстро опустел.

— Сходи за хворостом, пока совсем не стемнело, — распорядился старик. — А я тебе отвар приготовлю. Особый.

Действительно, его варево оказалось не таким противным как то, каким угощали Фрею Утренняя Кувшинка и Расторопная Белка.

Очень скоро девушке стало тепло и уютно, в голове чуть зашумело, усталость отступила, превратившись в лёгкую истому. Тело словно наслаждалось заслуженным отдыхом, а Колдун стал приятным и милым старичком, проявившим к ней столько заботы и внимания.

Словно почувствовав её состояние, тот пододвинулся ближе и стал расспрашивать о подробностях нападения на жилище Отшельника. Понимая, что толстяк всё равно всё узнает, Фрея не скрывала ничего, кроме своих переживаний.

— С чего же это они решили, что вы похитили Глаз Гневной Матери? — внимательно выслушав её, шёпотом спросил Колдун.

— Это твоему помощнику приснилось, — фыркнула девушка. — Так Прыжок Льва сказал. Ты бы ему тоже какой-нибудь отвар сготовил…

Фрея прыснула от смеха.

— Чтобы чушь всякая не снилась.

— Это обязательно, — пообещал старик, и лицо его приобрело такое выражение, что невесть откуда накативший на девушку смех сразу испарился.

Аратач хотел ещё что-то спросить. Но она вяло махнула рукой, чувствуя, как в голове всё путается, и слипаются глаза.

— Давай, я завтра всё расскажу, — растягивая рот в широчайшем зевке, пробурчала Фрея, доставая из короба одеяло.

— Завтра, так завтра, — покладисто согласился собеседник.

Но разбудив её ещё до рассвета, Колдун об их разговоре даже не вспомнил, а она тоже не стала напоминать. На этот раз девушка прекрасно выспалась, чувствуя себя бодрой и отдохнувшей. Только во рту стояла горечь, да чуть болел правый бок.

Перед тем как идти, старик уложил в её короб ещё одно одеяло. Возможно, оно не убиралось в ту корзину, которую толстяк брал с собой. Или хитрец просто сбагрил ей тяжёлую вещь?

В любом случае, Фрея спорить не стала, хотя и покрякивала от давившей на спину дополнительной тяжести.

Колдун двигался легко, быстро, словно и не старик вовсе. Когда подходили к скале со странной каменюкой на вершине, девушка попробовала выяснить, что это такое? Узнать, так сказать, мнение специалиста. Но тот оказался не расположен к пустой болтовне.

— В лесу зря не болтают, — бросил через плечо аратач. — Это даже ребёнок знает.

Фрея хотела возразить, но передумала. Несмотря на любезность своего спутника, она вновь чувствовала исходившую от него опасность.

Добродушная полнота, мягкая улыбка, смешной колокольчик на шее и дурацкие пляски уже не вводили её в заблуждение. Колдун опасен. Однако, это ощущение, вначале сильно угнетавшее Фрею, постепенно перешло в какой-то странный бесшабашный азарт. Как будто она исполняла трудный, полный рискованных трюков танец, требовавший предельной концентрации внимания.

В отличие от «рысёнка», хоть как-то развлекавшего её дорогой, толстяк предпочитал помалкивать. Зато он часто останавливался на отдых.

— Ты не знаешь, почему Отшельник не пришёл ко мне сразу, как вы его нашли? — неожиданно спросил старик.

— Спроси его сам, — дёрнула плечами девушка. — Он даже говорить об этом запретил!

— Правильно! — одобрительно кивнул Колдун. — Это магия мужчин-охотников.

Криво усмехнувшись, Фрея с издёвкой поинтересовалась:

— Тогда чего это твой ученик его к Упрямой Веточке потащил?

Собеседник вздрогнул, под кирпично-красной кожей заходили желваки.

Девушка попятилась, сообразив, что в очередной раз сболтнула лишнее. Недовольно посопев, аратач всё же снизошёл до некоторого объяснения:

— Эта… вещь стара как мир. Бесконечное число могучих колдунов держали её в своих руках. Она видела всех охотников племени Детей Рыси. Ей поклонялись великие вожди… Такой магией можно совершить многое.

Толстяк как-то совсем по-стариковски пожевал сморщенными губами.

— Кто знает, что взбрело в голову глупому мальчишке? Вдруг он просто хотел поразить Упрямую Веточку, показав нечто такое, что не видела ни одна из женщин.

Затаив дыхание, Фрея слушала Колдуна, который сейчас совсем не походил на коварного убийцу, больше напоминая… сказочника или мудреца, открывавшего последователям свет истины.

— А может у него на уме было что получше? — он пожал покатыми плечами. — В молодости мужчина готов пойти на многое, чтобы овладеть желанной женщиной.

Толстяк прерывисто захихикал, вновь став самим собой. Опасным, непредсказуемым человеком, к которому лучше лишний раз спиной не поворачиваться.

В полдень они доели остатки зайчатины, а вечером Колдун, приказав спутнице выкладывать припасы, вновь принялся готовить какой-то отвар. По словам толстяка, выходило, что данный продукт не только улучшит её защиту от злых духов, но и придаст силы на завтрашний день.

Достав из короба два последних кусочка, Фрея, глотая слюни, принялась терпеливо ждать, глядя как старик что-то шепчет над маленьким глиняным горшочком.

Пододвинув посудинку к тлеющим углям, Колдун деловито выбрал порцию побольше и, нанизав мясо на палочку, стал греть его в пламени костра. А вот девушка смогла поесть только после того, как выпила это кисло-сладкое варево.

Старый аратач ещё раз доказал, что прекрасно разбирается в травах. Фрея прекрасно выспалась, несмотря на ворчавший от голода желудок. Да и шагалось на следующий день легко, хотя её проводник на этот раз шпарил без остановок до тех пор, пока они не оказались возле знакомой гряды.

Здесь толстяк без сил плюхнулся на траву, жестом показав девушке, что наконец-то можно отдохнуть. Восстановив дыхание, она со стоном сняла с плеч короб и направилась к журчавшему неподалёку ручейку. Умывшись, сделала пару глотков, сразу почувствовав себя бодрее, а когда оглянулась, удивлённо вскинула брови.

Её спутник в нескольких шагах вверх по течению ручья резал ножом землю. В который раз Фрея едва справилась с собой, но всё же удержалась и не спросила, зачем ему это?

Срезав квадратный слой дёрна в полметра величиной, старик продолжал копать дальше, выгребая на стороны светло-коричневую землю.

«Наверное, ищет что-нибудь? — предположила девушка, присаживаясь на корточки. — Или нору решил вырыть?»

Углубившись примерно на локоть, аратач удовлетворённо хмыкнул. А потом, расстелив по другую сторону большой кусок кожи, стал выкладывать на неё… жёлто-коричневую глину. Когда образовалась солидная кучка, связал противоположные концы, получив пузатый узелок. Который, разумеется, тоже запихал в короб несчастной спутницы.

На этот раз уставшая Фрея попробовала возмутиться, но Колдун так зыркнул на неё, что, глотая слёзы обиды, девушка безропотно потащила дополнительный груз. Хорошо хоть на это раз идти пришлось недалеко. Ступив на тропинку, ведущую в долину, старик встал.

— Я с тобой не пойду, — произнёс он. — Иди одна.

— Как же это? — встрепенулась девушка. — А что я…

— Молчи! — устало отмахнулся толстяк. Его круглое лицо осунулось, побледнело, а на висках выступили крупные капли пота. — Придёшь в жилище Отшельника и скажешь, что я приду завтра.

Он устало взглянул на притихшую попутчицу.

— Так, чтобы все это слышали. Ясно?

— Да, — ничего не понимая, кивнула Фрея.

— Потом с глазу на глаз передашь, что я жду его в священной пещере, — понизил старик. — Пусть принесет… то самое.

— Хорошо, — пробормотала девушка.

— Если тебя кто-нибудь спросит, скажешь, что я остался в скалах на месте нашей последней ночёвки, — с неприкрытой угрозой предупредил собеседник. — По своим делам.

— Ясно.

— И пусть Владыка вод удержит твой язык на привязи, иначе я тебя убью.

После таких слов разговаривать было не о чем.

— Постой! — прикрикнул аратач. — Я возьму своё одеяло и глину.

Вот против этого она точно не возражала.

Увидев впереди знакомые горы, Фрея почувствовала новое беспокойство. Как там Отшельник? Удалось ли ему устеречь двух молодых здоровых парней. Что если они вырвались и убили заморца? Тогда она опять останется одна в этом злом, враждебном мире. Усталые избитые ноги сами собой стали двигаться быстрее, так что девушка, в конце концов, побежала по тропинке.

Сердце тяжело бухало где-то в горле, грудь разрывалась, втягивая все новые порции воздуха, натёртые ремнями плечи горели, а на правой ступне лопнула мозоль. Не обращая внимания на подобные мелочи, она мчалась среди деревьев, проклиная цеплявшееся за ветки копьё.

Вот показались ограда и новая дверь, белевшая свежее оструганным деревом. Ноги так резко ослабели, что Фрее пришлось опереться рукой о дерево, чтобы не упасть. Вряд ли аратачи озаботились ремонтом чужого жилища. Значит, Отшельник жив.

Кое-как восстановив дыхание, девушка поплелась к стене, тяжело опираясь на копьё, как на посох. Оказавшись рядом, она уже набрала в грудь воздуха, чтобы окликнуть старика. Но вместо этого подошла к двери, заглянула в щель и едва не грохнулась в обморок от удивления.

Прислонившись спиной к скале, сидел закутанный в меховое одеяло помощник Колдуна, а Прыжок Льва с заморцем крыли крышу навеса листами бересты. Фрея отпрянула за спину, не зная, что и думать. Молодой охотник и Отшельник обменивались короткими замечаниями, а голова девушки пухла от вопросов. Что это значит? Почему аратачи не связаны? Почему молодой охотник так спокойно разговаривает с тем, кто должен его охранять? Пожалуй, ей рановато давать знать о себе. Лучше посидеть и послушать.

Со двора ничего интересного не доносилось. Как вдруг внимание девушки привлёк голос Прыжка Льва.

— Пора бы ей вернуться, Отшельник.

— К вечеру будет здесь, — уверенно заявил старик. — Если предки помогут.

— Вдруг она заблудилась? — продолжал охотник, слезая с крыши. — Как можно доверять такое важное дело глупой девчонке? Лучше бы меня послал.

— Бледная Лягушка заплыла в чужое болото! — хихикнул помощник Колдуна и требовательно добавил. — Эй, Отшельник! Веди меня к дыре, а то я прямо тут кучу наделаю.

Припав к двери, Фрея с облегчением убедилась, что убийца Упрямой Веточки всё-таки связан. Заморец распутал ему ноги, помог подняться и повёл к уборной.

Когда они возвращались, девушка уверенно постучала.

— Отшельник, открывай! Это я!

— Ну, что? — спросил старик, едва Фрея вошла во двор.

— Колдун будет здесь завтра! — громко объявила она, оглядев притихших аратачей.

— Один или с вождём? — понизив голос, поинтересовался Отшельник.

— Один, — ответила девушка, заметив, как тот облегчённо перевёл дух.

— Что ты ему наврала, дрянная девчонка? — крикнул помощник Колдуна.

Фрея коротко ответила ему по-русски, пояснив удивлённому Отшельнику, что это не переводится.

Сбросив с плеч опостылевший короб, она встала так, чтобы никто кроме старика не мог её видеть и тихо, одними губами прошептала:

— Надо поговорить.

Этот приём девушка видела в каком-то фильме про полицейских и воров. На лице заморца не дрогнул ни один мускул. Он лишь чуть заметно опустил веки, давая понять, что услышал её слова.

Потирая болевшие плечи, ужасно довольная собой Фрея подошла к связанному, и насмешливо глядя в его ухмылявшуюся физиономию, чётко проговорила:

— Твой учитель знает всё, что здесь произошло. Каждое ваше слово и действие.

Лицо молодого аратача чуть дрогнуло.

— И что он тебе сказал?

— Ничего, — вскинула она брови. — Но он очень внимательно слушал.

— Ты не забыла рассказать, как убила Одинокого Ореха? — недоверчиво усмехнулся Прыжок Льва.

Девушка обернулась и, поймав предостерегающий взгляд Отшельника, выпалила:

— Конечно! Разве можно обмануть того, кто беседует с духами?

Заморец даже крякнул от удовольствия. Гордо вздёрнув носик, Фрея торжественно прошествовала к столу, где с наслаждением уселась на лавку, вытянув гудящие ноги.

За время её отсутствия хозяин почти привёл двор в порядок. Кроме новой двери отремонтировал навесы, поставил на место щит, прикрывавший вход в кладовку, поправил поленницу. Очевидно, во всём этом ему активно помогал Прыжок Льва.

— Почему ты его развязал? — встрепенулась девушка, указав на молодого охотника. — Он же тебя убьёт.

— Вот ещё! — возмутился тот. — Отшельник не сделал мне ничего плохого. Я за твоей жизнью пришёл.

— Успокоил! — всплеснула она руками.

— Не бойся! — презрительно скривился аратач. — Я не трону тебя в его жилище! Но за смерть Упрямой Веточки ты обязательно ответишь.

Безнадёжно махнув, Фрея стала искать кувшин с водой и что-нибудь пожевать. Выяснилось, что незваные гости порядком опустошили запасы заморца, который эти дни почти не выходил из дома. Поэтому никто не удивился, когда старик стал собираться на озеро.

— Проверю ловушку для рыбы.

— Ешь сам эту гадость! — презрительно фыркнул помощник Колдуна.

— Если уходишь, свяжи его! — категорически потребовала девушка, указав на молодого охотника.

— Я же сказал, что не трону тебя здесь! — возмутился Прыжок Льва.

— А я тебе не верю! — огрызнулась она.

— Да как ты смеешь! — вскипел оскорблённый аратач.

— Ты же мне не веришь? — дёрнула плечами девушка. — Почему я должна?

— Прости, храбрый Прыжок Льва, — заступил разъярённому охотнику дорогу Отшельник. — Я должен это сделать. Но обещаю долго не задерживаться.

Злобно зыркнув глазами на Фрею, молодой человек безропотно дал привязать себя к столбу одного из навесов.

— Теперь она нас сама убьёт, — хрипло прокаркал второй связанный.

— Вот ещё! — фыркнула девушка. — Не все такие злые, как ты!

Пока они переругивались, старик отыскал под навесом подходящую корзину.

— Фрея! — окликнул Отшельник. — Запри за мной дверь.

Подойдя к выходу, заморец прошептал:

— Что ты хотела сказать?

— Колдун ждёт тебя в священной пещере, — повернувшись спиной к дворику, тихо ответила девушка. — Он велел принести… Глаз.

Недовольно хмурясь, старик отодвинул её в сторону, проворчав:

— Я сам найду. Подержи.

Удивлённая Фрея машинально взяла корзину.

Качая головой, он скрылся в хижине, откуда вернулся с луком и стрелами.

— Вот возьми и ничего не бойся, — Отшельник скупо улыбнулся. — Прыжок Льва рассказал, как ты стреляешь.

«Вообще-то это случайно вышло», — подумала девушка, благоразумно промолчав, а собеседник, подавшись вперёд, прошептал:

— Если к вечеру не вернусь, беги. Бери, что сможешь унести, и иди в ночь. Иначе умрёшь.

Фрея быстро-быстро закивала головой, прижимая к груди оружие.

Проводив старика, она вернулась к столу и, морщась, сняла кроссовки. От ног несло просто убийственно, носки стояли колом, а на большом пальце правой ноги блестела лопнувшая мозоль.

Наконец-то у неё появилось время заняться собой. «Когда всё закончится, пойду в пещеру отмыкать», — мечтательно подумала девушка.

— Эй, Бледная Лягушка! — крикнул, ухмыляясь, помощник Колдуна. — Отшельник водил меня к дыре. Теперь твоя очередь.

— Вот и дожидайся его, — равнодушно пожала она плечами. — А не можешь, ходи под себя. Мне не жалко.

— Ты не должна позорить мужчину! — подал голос Прыжок Льва. — Развяжи его и помоги!

— Позорно врать и сваливать свою вину на других! — огрызнулась она. — Позорно трём мужчинам идти убивать одну девчонку.

Недовольно засопев, молодой охотник отвернулся. Помощник Колдуна ещё что-то говорил, но Фрея не слушала его, подставив лицо тёплому солнышку и наслаждаясь заслуженным отдыхом.

Умиротворённое состояние самым наглым образом прервала грустная мысль: «Что если Отшельник не вернётся? Неужели придётся уходить? Куда?»

Это беспокойство всё сильнее отравляло блаженное ничегонеделанье. В конце концов, плюнув на отдых, девушка направилась в кладовую, где, к счастью, отыскалась ещё одна копчёная рыбина. Которой Фрея и стала успокаивать расшалившиеся нервы.

Отшельник пришёл, когда она уже стала собирать вещички для очередного похода. Хмуро кивнув, старик поставил перед ней корзину полную крупных, ещё трепыхавшихся рыбин.

— Вот. Всё в порядке. Чисти.

И заморец ободряюще улыбнулся. Дальше день прошёл в сплошных хлопотах. Девушка сбегала к ручью, где обработала добычу, устроила маленькую постирушку и, набрав воды в два кувшина, чуть доплелась до дома. Где старик, мало стесняясь в выражениях, отчитал её за долгое отсутствие, а молодые аратачи от души смеялись, слушая их перебранку.

Фрея сильно обижалась до ужина. Набив брюхо варёной рыбой, она решила лечь спать пораньше. Отшельник не возражал. Уже зевая во весь рот, девушка расстелила шкуры на полу, в полусне разделась и заснула, едва успев завернуться в одеяло.

Бесконечные гонки по лесам настолько измучили, что она, наверное, могла бы проспать целые сутки. Да и заморец не стал бы её будить, если бы не пришёл Колдун.

Никак не придя в себя, Фрея тупо таращилась сонными глазами на старика, даже забыв натянуть одеяло на голую грудь.

— Вставай, — с сожалением буркнул тот. — У нас гости.

С силой проведя ладонями по лицу, девушка услышала доносившийся со двора знакомый голос. Отшельник вышел, хлопнув дверью. Схватив платье, она бросилась к окну.

Опираясь на палку, Колдун слушал торопливую, сбивчивую речь молодого охотника.

— Он разбудил нас и сказал, будто к нему во сне явилась сама Гневная Мать! — тыкал Прыжок Льва пальцем в притихшего приятеля. — Он говорил, что Бледная Лягушка похитила её глаз!

— Она и Отшельник! — крикнул связанный молодой человек.

— Молчи! — приказал толстяк ученику. — Потом скажешь.

Затем вновь обратился к охотнику.

— Почему же вы не вернулись и не сообщили об этом мне или вождю?

Прыжок Льва опустил голову.

— Он сказал, что нам самим надо убить Бледную Лягушку и вернуть Глаз Гневной Матери. Тогда все увидят, какие мы храбрецы.

— Глупые мальчишки, — скорбно поджав сухие губы, покачал головой Колдун. — Рассказывай, что дальше случилось.

Пока аратач красочно описывал осаду и штурм жилища Отшельника, Фрея быстро оделась, с радостью убедившись, что бельё почти высохло.

Прыжок Льва дошёл до гибели Одинокого Ореха, когда она тихо вышла из хижины. Удостоив её лишь мимолётным взглядом, толстяк продолжил внимательно слушать охотника. А когда тот замолчал, не зная, что говорить, обернулся к ученику.

— Разве ты забыл, что Глаз Гневной Матери могут брать в руки только колдуны и вожди племени Детей Рыси?

— Его похитили Отшельник и Бледная Лягушка! — вскричал молодой человек. — Мне был вещий сон…

— Глаз Гневной Матери нельзя похитить! — рявкнул Колдун. — Он защищён такой могучей магией, о которой ты даже представления не имеешь, глупец!

— Он у них! — упрямо гнул своё ученик.

— Когда Бледная Лягушка рассказала о случившемся, я не поверил, — понизив голос, покачал головой старик. — Я всю ночь взывал к духам. Хотя одному это делать совсем не просто. И добился от них открытия тайны!

Он замолчал, чувствуя, как затаив дыхание, напряглись слушатели, жадно ловя каждое слово.

— Ты возжелал дочь вождя! — громом ударил голос Колдуна, эхом отразившись от скал. — Забыв свой долг, ты предался силам зла, надеясь с их помощью завладеть Упрямой Веточкой.

— Не может быть! Ты лжёшь! — в один голос закричали молодые люди.

Не обращая внимания на их вопли, толстяк снял крышку со своей корзины. Потом сердито взглянул на притихшую Фрею.

— Иди в вигвам. И не подглядывай, если тебе дорога жизнь! Это касается только мужчин!

— Уходи, — на всякий случай повторил заморец.

Пренебрежительно пожав плечами, девушка скрылась в хижине. Но никакие угрозы не могли заставить её оторваться от щели меж ставнями на окне.

Толстяк достал из корзины грубо вырезанную деревянную статуэтку сантиметров двадцать высотой.

— Узнаёшь?

Помощник поёрзал у скалы, устраиваясь поудобнее, и ответил, стараясь скрыть дрожь в голосе:

— Талисман духа ветра Тикарана. И что?

Жутковато усмехаясь, колдун вдруг одним движением разорвал раскрашенную деревяшку на две части.

Прыжок Льва охнул.

Показав выдолбленное внутри углубление, старик торжественно объявил:

— Здесь лежал не Глаз Гневной Матери, а простой камень из ручья!

— Нет! — заорал ученик, бешено вращая глазами. — Не может быть! Ты всегда прятал его туда! Он был гладкий! Он кровью блестел на солнце!

— Дважды глупец! — раненым медведем рявкнул Колдун, воздев к небу руки с зажатыми половинками статуэтки.

«Как матроска! — успела подумать девушка. — То есть матрёшка!»

— Ты видел то, что показала тебе моя магия!!!

— Ты врёшь! — бился в истерике помощник, тщетно пытаясь разорвать стягивавшие его путы. — Где же тогда Глаз Гневной Матери?! Говори, старый шакал!!!

— Я знал, что ты это спросишь, — торжествующе засмеялся толстяк, наслаждаясь каждой минутой этого представления. — Поэтому взял его с собой.

Вновь забравшись в корзину, он продемонстрировал застывшим в напряжённом внимании зрителям небольшую глиняную куклу в виде женщины с крошечной головкой, зато с большущей грудью, круглым пузом и могучими ягодицами.

— Знак духа земли Танапа, — растерянно пробормотал помощник. — Но это женская магия…

— Она бывает и общей, — покачал головой Колдун. — Забыл, чему я тебя учил?

Прежде чем обескураженный молодой человек успел что-то сказать, старик подошёл к столу и грохнул статуэтку о его толстые доски.

Среди глиняных осколков кроваво сверкнул тёмно-красный шарик.

— Ты великий колдун! — вскричал Прыжок Льва, рухнув на колени. — Прости, что усомнился в твоей мудрости!

— Ты великой Колдун, — восхищённо покачал головой Отшельник. — Никто лучше тебя не знает магию.

Надувшись от гордости и вздёрнув подбородок, толстяк купался в лучах славы.

«Жулик, — вспомнила Фрея как нельзя более подходящее слово. — Великий».

В котле весело булькало кипящее варево, распространяя вокруг упоительный аромат молодой лосятины. И хотя рот Белого Пера наполнился слюной в предвкушении трапезы, настроение, как и все последние дни, продолжало оставаться мрачным. Как бы удачно не проходил день, оно всегда портилось, стоило вождю вернуться в родной вигвам.

Всё это началось после того, как Совет Старейшин разрешил Бледной Лягушке уйти в гости к Отшельнику. Предводитель Детей Рыси очень редко менял свои решения. Чтобы пересчитать такие случаи, хватило бы пальцев на одной руке. Привыкшие за долгие годы полагаться на его мудрость соплеменники не роптали, даже если какое-то действие вождя поначалу им не нравилось.

Вот и узнав о том, что Белое Перо отпустил предполагаемую убийцу своей дочери, люди только недоуменно пожали плечами и продолжили жить дальше, как ни в чём не бывало. Тем более, что долго скорбеть об умерших не в обычаях аратачей.

Однако так поступили не все. Едва стойбище покинули явившиеся на совет старейшины и Колдун, как на главу племени набросились с упрёками собственные жёны. И хотя им хватило ума затеять скандал в вигваме, подробности их разговора прекрасно слышало всё стойбище.

Не желая оправдываться, и без того мучимый сомнениями, Белое Перо пустил в ход кулаки. Получив по фингалу, женщины замолчали. Но, как оказалось, совсем не смирились, проявив редкостное единодушие.

Не проходило ни дня без упрёков, перемежавшихся рыданьями. Поначалу супруг со свойственным всем мужчинам высокомерием попытался не обращать внимания на такие мелочи. Потом это стало его раздражать. Но хитрые лисицы замолкали всякий раз, как только у мужчины начинали чесаться кулаки.

А бить их слишком часто Белое Перо не хотел. Ещё, чего доброго, обидятся и вернутся каждая в свой род. Позора тогда не оберёшься. От вождя обе жены ушли. Вот и приходилось терпеть, отравляя себе жизнь.

К тому же, сейчас после долгих бессонных ночей, проведённых в раздумьях, он всё более убеждался в виновности Бледной Лягушки. Кто прятался в кустах, так и осталось тайной. Вождь не сомневался в словах Гудящего Шмеля. Но может, тот неизвестный вообще прятался там до того, как его дочь миловалась с Прыжком Льва, и к убийству не имеет никакого отношения? А вот Бледная Лягушка там была, и причины злиться на Упрямую Веточку у неё имелись.

От этих мыслей у Белого Пера медленно, но неуклонно крепла уверенность, что на этот раз он всё же ошибся. Или, вернее, его ввёл в заблуждение своей нерешительностью Колдун, за столько лет так и не научившийся толком общаться с духами. Может, его ученик окажется более искусным?

Привлекая его внимание, мимо прошествовала Медовый Цветок и, опустившись на колени, засыпала в котёл мелко нарезанные корешки. Вот уже две ночи подряд жена явно игнорирует его недвусмысленные знаки внимания. Придётся сегодня ночью напомнить ей о первейшей обязанности супруги.

Нахмурившись, вождь отвернулся, тут же заметив выходящих из леса охотников. Двое мужчин шли к стойбищу. Приглядевшись, он узнал Твёрдого Зуба, старейшину рода Рыжих Рысей, и его сородича по имени Кривоклювый Дрозд.

Вообще-то и у того и у другого достаточно родственников в роду Палевых Рысей, но Белое Перо почему-то стразу понял, что гости направляются именно к нему.

На ходу перебрасываясь парой слов со знакомыми, охотники пришли к священному столбу и, обойдя его, уселись у горящего костра.

— У вас богатая добыча, вождь, — покачал головой старейшина рода Рыжих Рысей, шумно втягивая носом воздух.

— Духи предков помогли нам добыть молодого лося и двух оленей, — вежливо подтвердил хозяин, свято чтя обычаи гостеприимства, требовавшие не сразу начинать важный разговор. — Рядом с Репельским ручьём.

И он коротенько рассказал о сегодняшней охоте, где особенно отличился Поющий Орёл, метко метнувший дротик, о том, как «рысята» удачно спугнули оленей, и те, не разбирая дороги, промчались сквозь кусты, за которыми их поджидали в засаде охотники.

Твёрдый Зуб поведал о планируемом походе на бобровые запруды, а потом, как бы между прочим, бросил:

— Колдун исчез.

— Как это? — не понял вождь.

— В его вигваме никого нет, — охотно пояснил собеседник. — А вход завязан магическим узлом.

— Ушёл куда-нибудь, — недоумевая, с чего бы это гость вдруг заинтересовался таким незначительным происшествием, пожал плечами Бело Перо. — За травой или в стойбище к кому-нибудь. А может ещё по каким делам.

— Куда, не знаю, а вот с кем! — старейшина рода Рыжих Рысей многозначительно поджал губы и, подавшись вперёд, тихо проговорил. — С Бледной Лягушкой.

— С кем? — вскинул брови Белое Перо. — Она же вроде у Отшельника… гостит?

— Два дня назад я её у Ладакского озера встретил, — вступил в разговор Кливоклювый Дрозд.

— Одну? — ещё больше удивился предводитель Детей Рыси.

— В том то и дело, — кивнул охотник. — Сказала, что Отшельник её к Колдуну послал…

— А что сам не пошёл? — тут же перебил его Белое Перо.

— Вроде как не смог, — ухмыльнулся гость. — Ну, я и подумал, что незачем ей возле нашего стойбища крутиться, и велел «рысёнку» проводить Бледную Лягушку к Колдуну.

Вытаскивавшая мясо из котла Лёгкое Облако громко охнула. Кусок, сорвавшись с заострённой палочки, упал обратно в бульон.

Перехватив испуганный взгляд супруги, вождь нахмурился.

— Стоило ли одного парнишку с ней посылать?

— Рог Барана хоть и молод да хитростью не всякому охотнику уступит, — усмехнулся Твёрдый Зуб. — Ловкий мальчишка. Не удивлюсь, если через два года будет на испытание проситься.

— Он вернулся? — не смогла удержаться от вопроса Лёгкое Облако.

Вождь нахмурился. Не дело женщине влезать в разговор охотников. Не иначе, как супруга сильно переживает за «рысёнка», раз забыла о приличиях.

— А как же! — ответил старейшина рода Рыжих Рысей, видимо тоже понимая состояние женщины. — Рассказал, что довёл Бледную Лягушку до вигвама Колдуна и оставил там. Хотя его самого, вроде как, не было…

— Постой! — прервал хозяин гостя. — Так когда исчез Колдун, до того как она к нему пришла, или после?

Досадливо крякнув, Твёрдый Зуб торопливо разъяснил.

— Мне интересно стало, зачем Бледная Лягушка к нему приходила? Вот я и решил узнать. Зашли сегодня к нему, а вигвам пуст.

— Следы? — коротко спросил Белое Перо.

— Его и Бледной Лягушки, — ответил Кривоклювый Дрозд. — В сторону священной долины ведут.

— Чего же тогда ты беспокоишься? — глава племени лёг на волчью шкуру, упираясь локтем о землю. — Значит, жив, здоров Колдун. Просто дела у него.

— Опасаюсь я, — покачал головой Твёрдый Зуб. — Что если Бледная Лягушка как волк бешеный? Начала убивать, а остановиться уже не может? Прирезала ночью Отшельника… После утех сладостных. А теперь вот за Колдуном пришла. Заманит в ловушку, а потом палкой по голове раз!

Он взмахнул рукой.

— И всё!

— Что если и Отшельник уже давным-давно мёртв?

— Ну, Колдун не… девчонка сопливая, — неуверенно возразил вождь. — Его духи оберегают, да ещё магия…

— Кто знает, — криво усмехнулся собеседник. — Какие силы зла Бледной Лягушке помогают?

— Что ты сделал? — вместо ответа спросил Белое Перо.

— Послал Тугого Лука с двумя «рысятами» в священную долину, — доложил гость. — Велел незаметно разведать и возвращаться, как можно скорее.

— Это правильно, — одобрил действия старейшины вождь.

— Как бы поздно не было, — опять вступил в разговор Кривоклювый Дрозд. — Колдун то с ней один пошёл. Без помощника.

— А он куда делся? — удивился Белое Перо.

— Неизвестно, — покачал головой старейшина рода Рыжих Рысей.

— Не Владыка вод её к нам послал, — после непродолжительного молчания высказал общую мысль второй гость. — А кто-то… пострашнее.

— Собирать Совет надо, вождь, — подхватил Твёрдый Зуб. — Да идти всем охотникам к Священной пещере, пока это чудовище в облике человеческом не сотворила что-нибудь непоправимое.

Предводитель Детей Рыси сурово сдвинул брови к переносице. Ну, что же если он совершил ошибку, то настало время её исправить. Но всё же… Как-то это всё непонятно.

— Будем ждать вестей от Тугого Лука.

Лёгкое Облако поставила перед ним плетёное блюдо с исходящим ароматным паром мясом. В глазах жены сквозило презрение, а с губ сорвалось слышное ему одному: «Глупец».

Прогнав наваждение, вождь громко провозгласил:

— О Великий Дух, Праматерь Рысь и добрые предки, разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

Откусив от самого большого куска, Белое Перо протянул его старейшине рода Рыжих Рысей. Вцепившись зубами, тот ловко махнул бронзовым ножом у самых губ, отрезая порцию и принявшись жевать, протянул угощение Кривоклювому Дрозду.

— Ты всё-таки пошли кого-нибудь к Белым Рысям, — проговорил хозяин, когда остатки мяса вновь вернулись к нему. — А я отправлю «рысят» к Чёрным и Серым.

— Хорошо, вождь, — кивнул с набитым ртом Твёрдый Зуб.

— Пусть знают, что случилось, — продолжал Белое Перо. — И будут готовы выступать.

Когда, наевшись, гости отправились восвояси, женщины рода Палевых Рысей уже собирались кучками, во всю обсуждая новость, разнесённую по стойбищу супругами старейшины. Вскоре к его вигваму стали подтягиваться озабоченные охотники.

— Это правда, что Бледная Лягушка убила Отшельника и Колдуна с помощником? — хмуро поинтересовался Сломанный Рог.

— Не знаю, — пожал плечами вождь и обстоятельно рассказал всё, что узнал от Твёрдого Зуба и Кривоклювого Дрозда.

Число слушателей постепенно увеличивалось, так что скоро возле вигвама Белого Пера постепенно собрались почти все охотники рода. Опоздавшие шёпотом выспрашивали подробности у тех, кто явился раньше, и над толпой стоял негромкий гул. А за спинами мужчин прыгали, стараясь поймать хотя бы обрывки слов, «рысята».

— Зачем Отшельнику звать Колдуна? — проворчал Суровый Ветер, усаживаясь поудобнее на жёсткой, вытоптанной земле. — Он и сам разбирается в магии.

— Скорее всего, его уже нет в живых, — мрачно изрёк Весенний Волк, искоса глянув на Мутного Глаза, который тут же отвёл взгляд, затеребив ожерелье из побелевших медвежьих когтей.

— Теперь Бледная Лягушка убьёт и нашего Колдуна, — поддержал его молодой охотник Ловкий Сыч. — Кто же будет разговаривать с духами, если даже помощник исчез?

— Она и с ним расправилась! — вскричал Лосиный Рог.

Внезапно начавшийся шум перекрыл громкий хохот. Держась руками за живот и раскачиваясь из стороны в сторону, заливисто смеялся Глухой Гром.

— Вы бы на себя со стороны поглядели, храбрые охотники! — всхлипывая и вытирая выступившие слёзы, выдохнул он. — Или глупые женские разговоры лишили вас не только смелости, но и ума?!

— Это очень обидные слова, — с неприкрытой угрозой в голосе проговорил Белое Перо. — Надеюсь, ты сможешь всё объяснить? Или я вызову тебя на поединок!

— Конечно, вождь, — тут же стал серьёзным молодой человек. — Как можно, не видя следов, выследить зверя? Вы же ещё ничего не знаете, но уже уверены, будто Бледная Лягушка всех убила. И всё только потому, что ваши жёны нашептали это ночью на ложе утех!

— Заткнись, сопливый мальчишка! — рявкнул Суровый Ветер, вскакивая. — Или я твоё красивенькое личико размажу, как гнилой гриб!

— Тихо! — властный голос вождя легко перекрыл вновь вспыхнувший гвалт. Странно, но Белое Перо почувствовал какое-то облегчение.

Получив возможность говорить, Глухой Гром продолжил:

— Да мало ли зачем мог понадобиться Отшельнику Колдун? Может, он ногу повредил, как ты, Весенний Волк, три года назад. Или у него заболела спина, как у тебя, Сломанный Рог, во время стоянки на берегу Мараканы. Всем вам тогда Колдун помог. Дождитесь хотя бы возвращения охотников рода Рыжих Рысей, а уж потом решайте, кто кого убил.

Молодой человек гордо выпятил широкую мускулистую грудь.

— Я готов драться с каждым, кто считает, что я не прав!

Предводитель племени Детей Рыси исподтишка оглядел притихших охотников.

— Мы с тобой ещё встретимся, — буркнул Суровый Ветер.

— Всегда готов, — оскалил крепкие зубы Глухой Гром.

— Может, нам тоже послать кого-нибудь в священную долину? — робко предложил Гудящий Шмель.

— Не нужно, — отмахнулся вождь. — Тугой Лук — искусный охотник, он справится.

Узнав самое главное, мужчины стали быстро расходиться, не глядя друг на друга и оставляя Белое Перо в обществе недовольных жён. Те, однако, видя глухое раздраженье супруга, предпочли выражать свои чувства лишь внешним видом и негромким фырканьем.

Перед тем, как лечь спать, предводитель Детей Рыси долго и настойчиво взывал к помощи духов, надеясь, что кто-нибудь из них явится и подскажет, как поступить в сложившейся ситуации. Очень рассчитывая получить нужный совет, вождь даже не стал звать на ложе Медовый Цветок, дабы женщина не спугнула вещий сон.

Предки откликнулись на его настоятельную просьбу, и пока Белое Перо спал, то прекрасно знал, что надо делать. А вот как проснулся, тут же всё забыл!

Раздосадованный этим обстоятельством, вождь собрал охотников и, не слушая робкие возражения, повёл в дальний поход за горными баранами.

Но всё-таки на первом же привале, перед тем, как совершить положенный перед охотой ритуальный танец, счёл нужным пояснить свои решения:

— Тугой Лук вернётся не ранее завтрашнего дня. За это время, если предки помогут, мы сумеем добыть зверя. И если придётся идти в долину священной пещеры, в стойбище будет запас мяса.

Видимо, духи решили, что достаточно пошутили над главой рода Палевых Рысей и, исправившись, послали на его пути стадо горных баранов, спустившихся с неприступных круч к солонцу.

Из-за того, что пришлось разделывать туши, аратачи провели ночь в лесу. А уже утром тяжело нагруженные мясом тронулись в обратный путь.

Вернувшись в стойбище, Белое Перо первым делом поинтересовался у Сломанного Рога, нет ли вестей от старейшины рода Рыжих Рысей.

— Нет, — покачал головой старик, с нескрываемой завистью глядя на усталых, но гордых знатной добычей, охотников. Из-за возраста он уже не совершал столь дальних вылазок.

Родичи с удовольствием лакомились жирным, сладким мясом горных баранов, не так часто попадавших в котелки Детей Рыси.

К вечеру в стойбище воцарилась атмосфера довольного оживления. Женщины и дети без устали нахваливали удачливость и умение отцов.

Девушки с «рысятами» затеяли пляску возле костра, разложенного у священного столба предков. То и дело, воровато оглядываясь, в ночи исчезали парочки. Взрослые, семейные мужчины и женщины обменивались понимающими взглядами, вспоминая, как сами гуляли в темноте за вигвамами. Как правило, дело ограничивалось поцелуями и объятиями. Хотя потеря девственности до свадьбы не считалось у аратачей чем-то из ряда вон выходящим.

Вольготно устроившись на волчьей шкуре, вождь, снисходительно улыбаясь, наблюдал за весельем родичей, время от времени довольно рыгая. Но едва он заметил направлявшегося к нему Сломанного Рога, как лёгкая тень озабоченности пробежала по его довольному лицу.

— Одинокий Орех пропал, — буркнул старик, опускаясь на корточки.

— Как это пропал? — удивился Белое Перо.

— Восемь дней назад он попросил отпустить его к дяде Зубастому Лису. Обещал вернуться через шесть дней. Но его нет до сих пор.

— Пошли кого-нибудь в стойбище Чёрных Рысей, — тут же предложил вождь.

— Я ещё вчера это сделал, — сухо отозвался собеседник. — Ловящий Снег и Ползущий Кузнечик должны вернуться через два дня. Я велел им не задерживаться.

— Ты поступил правильно, — одобрительно кивнул глава племени.

Нельзя сказать, чтобы это сообщение сильно удивило или расстроило Белое Перо. Парень мог попасться на зуб голодному хищнику или получить смертельный укус ядовитой змеи. А может, он просто заболел и лежит сейчас в вигваме дяди, дрожа от лихорадки.

Аратачи твёрдо знали, что смерть всегда рядом. Но в любом случае глава рода, в котором «рысёнок» проходит посвящение, должен знать, что с ним случилось.

Сломанный Рог ушёл, уступив место Лёгкому Облаку. Вождь впервые обратил внимание, как похудела его старшая жена.

— Я хочу спросить тебя, мой охотник.

Белое Перо мгновенно насторожился. Так супруга его не называла с тех пор, как он привёл в вигвам Медовый Цветок.

— Когда ты поведёшь охотников в долину пещеры предков?

— Это не твоё дело, — сухо ответил вождь.

— Моё, — возразила женщина. — Там прячется убийца моей единственной дочери. И я должна знать, когда отец отомстит за её смерть?

— Если завтра Тугой Лук не объявится, — медленно проговорил мужчина, не отводя взора от маленьких настороженно застывших глаз супруги. — То послезавтра мы пойдём туда сами.

— Благодарю тебя, мой охотник.

Наклонившись, она чуть коснулась его щёки сухими жёсткими губами.

Этой же ночью на ложе к Белому Перу пришла Медовый Цветок.

Ждать да догонять, хуже нет. И хотя аратачи не знали такой присказки, подобное состояние и им было хорошо известно.

Решив поберечь силы перед дальней дорогой, вождь никуда не пошёл, занявшись изготовлением стрел для лука. У него имелся толстый пучок хорошо просушенных заготовок, которые осталось только снабдить металлическими наконечниками и оперением.

Перед тем, как сварить необходимый для этого клей из смолы и рыбьих костей, Белое Перо выгнал из вигвама жён. Дабы их присутствие не могло помешать мужской, охотничьей магии.

Положив ингредиенты в специальную глиняную плошку, которую вылепил сам ещё будучи «рысёнком», он начал нараспев читать нужное заклинание, призывая духов предков сделать его стрелы меткими и смертоносными для любой добычи.

Убедившись, что варево приобрело необходимый цвет, запах и густоту, охотник брал заготовленное древко и, опустив его в клей, дул, отгоняя злых духов, которые, как мухи на падаль, слетались на магию. Взяв правой рукой наконечник, он с силой надавил его задней частью на гладко оструганный прут.

Довольно хмыкнув, положил почти готовую стрелу на алтарь, дабы присох клей, а оружие могло впитать в себя магию предков, великих охотников древности.

Простая, на первый взгляд, работа требовала сосредоточенности и внимания. Стоило перепутать действия или неправильно произнести заклинание, как обязательно отыщется зловредный дух, готовый испортить изделие. А тогда уж ей промахнётся самый меткий стрелок.

Не удивительно, что всецело поглощённый важным делом Белое Перо не сразу расслышал доносившийся из-за стены вигвама подозрительный шум.

— Вождь! — ворвался в уши резкий, тревожный крик. — Где вождь?!

— Чего орёшь? — отозвалась Лёгкое Облако. — Занят он, стрелы готовит.

— Вождь, выходи! — продолжал надрываться Ловкий Сыч. — Там Колдун идёт, и с ним ещё куча народа!

От этих слов Белое Перо едва не выронил очередное древко.

— Сейчас, — отозвался он подчёркнуто спокойным голосом и продолжил так же медленно надевать наконечник.

Положив стрелу на алтарь, охотник попросил прощения у духов и вылил клей в костёр, добавляя туда парочку сухих сучьев. Затем оправил рубаху, ожерелья и по-прежнему неторопливо выбрался из жилища, оставив открытым вход, чтобы сквозняк выдул неприятный запах. Рыбу аратачи не любили.

Тем временем процессия преодолела расстояние, отделявшее кромку леса от стойбища, и теперь двигалась среди вигвамов. Впереди, важно выпятив обширное брюхо, вышагивал Колдун в знакомом балахоне, густо обвешанном деревянными трещотками, талисманами и оберегами. Чуть отстав — Твёрдый Зуб в новой рубахе. А за ними в окружении охотников рода Рыжих Рысей, среди которых выделялась фигура Отшельника, шёл со связанными спиной руками помощник Колдуна.

По всему стойбищу слышались крики, со всех сторон сбегались мужчины, женщины и визжащие от восторга ребятишки.

Торжественно приблизившись к предводителю племени, толстяк расправил жирные плечи и, глядя ему в глаза, объявил:

— Вот убийца твоей дочери, вождь!

— А как же Бледная Лягушка! — громко охнула за спиной мужа Лёгкое Облако.

Но на его лице не дрогнул ни один мускул. Пропустив мимо ушей восклицание супруги, Белое Перо молча смотрел на Колдуна, всем видом давая понять, что с нетерпением ждёт дальнейших объяснений.

И они последовали незамедлительно.

— Этот недостойный мальчишка возжелал Упрямую Веточку! — замогильным голосом заговорил толстяк, обведя пристальным взглядом аратачей. — А когда девушка отвергла его, решил обратиться за помощью к злой магии. Для чего совершил гнусный, недостойный Детей Рыси поступок…

Оратор сделал драматическую паузу, вытирая рукавом вспотевший лоб.

— Он попытался взять… Глаз Гневной Матери! — вдруг резко выкрикнул старик, воздев руки к небесам, а его бывший помощник ещё глубже втянул голову в плечи.

— Нет! — испуганно охнул вождь, тут же вспомнив рассказы об ужасных бедствиях, обрушившихся на племя, когда был утрачен первый глаз. Тогда предкам нынешних Детей Рыси пришлось покинуть родные места.

— С ним ничего не случилось!!! — покраснев от натуги, заорал Колдун, перекрывая взметнувшийся к небу гвалт. — Он цел и невредим!!!

Дождавшись тишины, прокашлялся и продолжил:

— Ещё после праздника посвящения духи предупредили меня об опасности. Но не сказали, от кого она будет исходить. Не зная, что делать, я решил с помощью магии придать обыкновенному камню вид Глаза Гневной Матери.

Тут уж и белое Перо не смог сдержаться, и его брови стремительно взлетели вверх: «Неужели толстяк и прям сделал что-то подобное?»

Судя по негромкому гулу, удивился не он один. Дети Рыси верили в безграничную возможность магии, твёрдо зная, что с помощью духов можно проделывать самые удивительные вещи. Вот только они сильно сомневались в способностях именно своего Колдуна.

Видимо, чувствуя это, старик счёл нужным пояснить.

— Это очень древняя и опасная магия. Вряд ли у меня ещё когда-нибудь получится сотворить такое…

— Но! — толстяк окинул торжествующим взглядом соплеменников. — Я сумел сделать так, что обычный камень стал выглядеть как Глаз Гневной Матери!

— И похититель ничего не заподозрил! — пухлый, грязный палец оратора вновь указал на согбенную фигуру помощника. — Обуреваемый похотью, этот дрянной мальчишка решил с помощью его магии овладеть твоей дочерью, вождь!

Старейшина рода Палевых Рысей захлопал глазами, уже не зная, что и думать. История, которую он слышал, больше походила на те, что рассказывают долгими зимними вечерами, сидя возле горящего очага, когда за тонкими стенками вигвама лютует непогода.

— Зная, что женщины пойдут за жёлудями, — гремел над толпой голос Колдуна. — Он следил за Упрямой Веточкой и, прячась за кустами, видел, как она встречалась с Прыжком Льва. Когда молодой охотник ушёл, этот глупец выскочил из засады и попытался заколдовать твою дочь, вождь.

Старик вновь сделал паузу. В глазах его блеснули слёзы.

— Но добрая девушка сразу поняла бесчестный замысел дрянного мальчишки. Она ударила его, выбив камень из рук, и позвала на помощь. Тогда зло окончательно овладело тем, кого я когда-то считал своим учеником. Он схватил палку и убил Упрямую Веточку.

Толстяк шмыгнул носом. Лёгкое Облако и ещё кто-то из женщин плакали, зачарованные рассказом Колдуна. А тот продолжал с прежним накалом.

— Но на крик убитой уже спешил Прыжок Льва. Тогда, испугавшись, убийца спрятался… Дальше вы знаете. Первой на поляну прибежала Бледная Лягушка. Именно её обезумевший от горя охотник и посчитал виновной в смерти девушки.

Старик немного помолчал, словно давая возможность слушателям вновь вспомнить те трагические события.

— Теперь я знаю, почему духи предков не назвали имя убийцы ни мне, ни вождю, — скорбно покачал он головой. — Нам мешал этот дрянной мальчишка, которому я щедро раскрывал все тайны магии.

— Лишь мудрость вождя и старейшин, чтящих заветы Великого духа, не дали свершиться величайшей несправедливости, — вскричал Колдун. — Бледную Лягушку оставили в живых и отпустили в гости к Отшельнику. Только злобное сердце убийцы никак не могло успокоиться. Он вернулся на поляну, где потерял Глаз, чтобы найти его и вернуть на место. Тогда бы никто не узнал о его страшном преступлении. Вот только камень вновь обрёл свой истинный облик. Моя магия не могла долго действовать при солнечном свете. Конечно же, глупец ничего не нашёл.

Толстяк с комичным видом развёл руками. Кто-то из детей засмеялся.

— Тогда он подумал, что его забрали Отшельник и Бледная Лягушка. Опасаясь идти за ними в одиночку, убийца решил взять с собой ещё кого-нибудь. Одинокий Орех и Прыжок Льва поверили его лживым словам и пошли с ним, чтобы убить Бледную Лягушку, которую считали виновной в смерти Упрямой Веточки.

Затаив дыхание, Белое Перо слушал, как защищалась застигнутая врасплох девушка, как явившийся в последний момент Отшельник едва успел спасти её из обложенного пылавшими кострами каменного вигвама.

— Они хотели её зажарить живьём! — не в силах справиться с волнением вскричал предводитель Детей Рыси.

— Это всё он, вождь! — плаксиво отозвался Прыжок Льва, указав на бывшего ученика Колдуна.

Но сейчас никто не хотел его слушать. Рассказ Колдуна казался гораздо интереснее.

— Дальше! Что было дальше! — раздались нетерпеливые выкрики со всех сторон.

Старик поднял руку, призывая к тишине.

— Мы все плохо относились к Бледной Лягушке, поэтому, когда она пришла ко мне, я ей не поверил и решил узнать всё сам…

— Но почему ты не предупредил меня? — опять-таки не смог удержаться от вопроса вождь. — Или кого-нибудь из старейшин?

— Потому что опасался, как бы её слова не оказались ложью, — снисходительно пояснил толстяк.

Такой ответ не очень устроил Белое Перо, но он всё же промолчал, решив дождаться окончания истории.

— Перед тем, как вступить в священную долину, я отправил Бледную Лягушку вперёд, а сам остался, чтобы воззвать к духам! — вновь зазвенел голос Колдуна. — В одиночку это делать очень сложно. Но у меня получилось!

Тут он вновь сделал паузу, дав возможность слушателям проникнуться важностью момента и по достоинству оценить его достижение.

— И духи не только подтвердили слова посланницы Владыки вод! — почти крикнул оратор. — Но и поведали мне всё то, о чём я сейчас вам рассказал. Именно тот, кого я считал своим учеником, ступил на путь служения злу, запятнав себя не только убийством ни в чём не повинной девушки, но и страшным проступком, которому нет прощения!!!

Последние слова он почти выкрикнул, перекрывая слитный многоголосый гул. Но на этот раз толстяк не стал призывать к молчанию, терпеливо дожидаясь, пока шум не стихнет сам собой.

— Утром я пришёл в жилище Отшельника, где увидел всё собственными глазами. Прыжок Льва честно рассказал, что там случилось. Но этот дрянной мальчишка…

Колдун кивнул в сторону связанного молодого человека, стоявшего с низко опущенной головой.

— Признался только тогда, когда понял силу моей магии!

Предводителю племени Детей Рыси очень не понравился ужасно довольный вид толстяка. Теперь, когда его рассказ, судя по всему, почти закончен, Белое Перо решил сам кое-что выяснить.

Шагнув мимо Колдуна, он обратился к его помощнику.

— Ты убил мою дочь?

Юноша поднял глаза, поразившие вождя своей пустотой. Ему приходилось видеть такой взгляд у умирающих охотников, павших в битве со зверем или с врагом в человеческом обличье.

— Да, вождь, — глухо и так же бесцветно проговорил молодой человек. — Я желал твою дочь сильнее, чем земля в засуху жаждет благодатного ливня, чем идущий на нерест лосось стремится вернуться в ту самую речку, где когда-то был икрой.

Он вдруг выпрямился, расправил плечи, и лицо его словно вспыхнуло каким-то странным, пугающим светом.

— Все тайны магии и запреты не стоят одного поцелуя Упрямой Веточки!

— Если моя дочь тебе так нравилась, — с трудом сдерживая гнев, поинтересовался Белое Перо. — Зачем ты её убил?

— Да потому, что я ей не нравился! — выкрикнул парень со слезами на глазах. — Она издевалась надо мной! Она не хотела меня! Отдалась Прыжку Льва только потому, что у него длинные ноги, а надо мной посмеялась! Хотя я принёс ей Глаз Гневной Матери!!!

Лишённый возможности вытереть мокрое лицо, помощник Колдуна только моргал, корча смешные и жалкие рожи.

— Но я не мог отдать её другому!!!

Хлёсткий удар швырнул его на землю.

— Если бы ты только убил мою дочь, — проговорил вождь. — Я бы просто перерезал тебе горло. Но ты поднял руку на Глаз Гневной Матери. Поэтому смерть тебе выберет Совет Старейшин.

Потом он обернулся к замершим охотникам.

— Привяжите его к священному столбу. Там никакая магия не поможет ему освободиться.

— А где Бледная Лягушка?! — вдруг раздался крик Глухого Грома.

Колдун, с увлечением описывавший встречу с охотниками рода Рыжих Рысей, посланными старейшиной Твёрдым Зубом на его поиски, вначале попытался игнорировать этот вопрос. Однако, кажется, судьба девушки интересовала не только молодого охотника.

— Что случилось с Бледной Лягушкой? — поддержала его Берёзовый Листок.

— Почему она не пришла? Что вы с ней сделали? Она здорова?

Женщины, ещё сегодня утром готовые растерзать Бледную Лягушку, вдруг совершенно неожиданно проявили к ней живейшее участие.

Очевидно, даже для толстяка это оказалось полной неожиданностью, потому что он смог только смешавшись пробормотать:

— Осталась в жилище Отшельника.

— Одна!!! — вскричала Берёзовый Листок.

— Бедная девочка! — запричитала Расторопная Белка. — Да что же это такое!!!

— О чём вы только думали!

Вождь, как и другие охотники, окончательно растерялся, так что какое-то время аратачки продолжали кричать, наседая на хлопавшего глазами заморца… Пожалуй, больше всех удивлённого происходящим.

— Да ничего с ней не случится! — рявкнул он, наконец. — Забыли, мой вигвам из камня и окружён стеной?!

Только после этого женщины сбавили тон.

— Бледная Лягушка совершила то, для чего прислал её к нам Владыка вод! — громко объявил пришедший в себя Колдун.

И дождавшись всеобщего внимания, продолжил:

— Она не только помогла нам найти убийцу Упрямой Веточки, но и помешала этому дрянному мальчишке стать Колдуном племени Детей Рыси, — старик покачал головой. — Страшно представить, сколько зла он мог бы причинить.

Пока соплеменники «переваривали» услышанное, толстяк шагнул к вождю и уже тихо, очевидно только для него, сказал:

— Ты мне не верил, а я всегда знал, что рано или поздно мы узнаем её предназначение. И то, на что она способна.

Глава III Новые сюрпризы от жизни и от памяти

Впереди его ждало тяжёлое испытание, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что осталось за кормой.

Но прошёл день, и страх сменился холодной яростью.

Урсула Ле Гуин. Волшебник Земноморья

Проводив мужчин, Фрея опять осталась одна. Судя по всему, инцидент с Глазом какой-то матери можно считать исчерпанным. Значит, теперь у неё есть время для отдыха и приведения в порядок расстроенных нервов.

Первым делом девушка произвела ревизию продуктов, большую часть которых забрали аратачи с Отшельником. Тем не менее, на сегодня ещё имелась варёная рыба, значит, до завтрашнего дня о еде можно не беспокоиться. Прихватив сухих смолистых веток из поленницы, Фрея отправилась исполнять давнишнее желание: ещё раз понежиться в горячей ванне.

После того, как она не только благополучно добралась до Колдуна, но и смогла справиться с собственными кошмарами, посещение священной пещеры Детей Рыси в одиночку её нисколько не пугало.

Разведя на входе небольшой костёр, девушка запалила факел и пошла в грот, прихватив копьё на всякий случай. Фрея полюбила это оружие после того, как с его помощью дважды умудрилась убить Одинокого Ореха. Один раз наяву, другой — во сне.

Раздевшись, она медленно опустилась в горячую, полную пузырьков воду, довольно захихикав от удовольствия. Недолго повозившись, девушка отыскала удобную позу, после чего, закрыв глаза, расслабилась, стараясь выбросить из головы любые мысли.

Какое-то время у неё это получалось. Но потом она вдруг вспомнила о загадочной штуковине, притаившейся на дне Копытного озеро. А заодно о пожелтевших листьях, что ясно указывало на приближение осени.

Кажется, Отшельник говорил, что аратачи скоро уйдут из этих мест и вернутся только к празднику Первого Снега, того самого, что ещё называют «Саненпой». Значит, здесь бывает довольно холодно, а купаться в ледяной воде ей что-то не хотелось.

— Что я им — моржик? — буркнула девушка, задрав ногу, чтобы лишний раз убедиться в её красоте и стройности. — Точнее, морж.

Кажется, так называют китов, которые плавают где-то на крайнем севере среди айсбергов и льдин.

Фрея положила руки под голову. С подводными работами надо поторопиться. Уж очень хочется узнать, что же там такое? Решив, что как только Отшельник вернётся, так она сразу же ему всё расскажет и постарается убедить предпринять путешествие к озеру.

Девушка блаженствовала целых два смолистых сучка. Только когда стал прогорать третий, с сожалением стала одеваться.

Выйдя из грота, где принимала ванну, она собралась затушить факел и покинуть пещеру. Но внезапно Фрее стало любопытно, что интересного таится в её глубине? Может посмотреть, пока она одна? Прихватив ещё пару смолистых веток, девушка двинулась прочь от выхода.

Сначала усыпанный песком и мелкими камешками пол стал подниматься. На стенах то и дело попадались изумительные по красоте изображения животных, совсем не похожие на грубые рисунки Детей Рыси. Серо-коричневая кошка с длинным хвостом и оскаленной пастью прыгнула на готовых сорваться в бег оленей. Два лося сцепились могучими рогами. Цепочкой, низко опустив острые морды к земле, по выгнутому участку стены трусили волки.

Не удержавшись, она осторожно потрогала медведя с рыбой в зубах. Толстый слой пыли покрывал прекрасные картины, краски под которой сверкали удивительно свежо и ярко. Встречались рисунки зайцев, птиц. Нашлась даже рысь на ветке сосны. Но нигде не оказалось ни одного изображения человека.

«Нет, это рисовали не аратачи», — уверенно заключила девушка.

Звери казались живыми, лишь на миг застывшими и готовыми вот-вот продолжить движение.

Подъём закончился в небольшом зале, из которого выходило три прохода. Один совсем узкий, едва боком пролезть, и два пошире. Между которыми из стены выступало что-то вроде человеческого лица. Хотя Фрея не могла сказать определённо, высекла ли его рука человека, или это причудливая игра природы.

Подстёгиваемая любопытством, она заглянула в каждый из проходов. Все они уходили вниз с разной степенью крутизны. И из каждого несло сыростью и прохладой. А из узкого — ещё чем-то. Девушка принюхалась, шумно втянув носом воздух. Определённо, этот запах ей хорошо знаком. Дым или, скорее его, след растворявшийся в затхлом воздухе пещеры, подсказывал, что здесь недавно кто-то побывал. Именно туда она и решила зайти. Шагов через двадцать стало возможно идти прямо. Угрюмые угловатые стены, потолок то и дело опускался так, что приходилось нагибаться, а пол оказался усыпан каменным крошевом, среди которого вдруг попалась сначала одна сухая веточка, потом вторая. Кажется, их потеряли здесь совсем недавно. Запах дыма становился всё отчётливее.

Внезапно ход сделал резкий поворот, и Фрея едва не споткнулась о лежавший на углу высокий, вывалившийся из стены камень. Кое-как удержавшись на ногах, она вытянула вперёд руку с факелом. Крошечный зал с высоким потолком и большим кострищем. Стал понятен источник запаха. Опустив источник света к полу, девушка обошла вокруг чёрного пятна сажи с остатками головешек. Вдруг девушка увидела среди камней маленький светло-коричневый комочек. Сперва она брезгливо поморщилась. Неужели кто-то устроил сортир прямо у костра? Но, приглядевшись, поняла, что это глина. В паре шагов нашлась более-менее ровная площадка, где камни казались темнее, чем вокруг. Девушка присела и провела рукой. Так и есть, мокро. Значит, именно здесь Колдун ваял куколку, чьё содержимое так поразило его непутёвого ученичка. Ещё раз подивившись хитрости и изворотливости толстяка, Фрея отступила назад, чтобы разглядеть всю картину целиком и, зашатавшись, едва не рухнула вниз. Рванувшись вперёд, она больно ударилась коленом, выронив факел, который по счастливой случайности не погас.

Оглянувшись, она увидела узкую трещину в полу. Внизу на глубине не более полутора метров поблёскивал струившийся ручеёк.

— Тут ноги, руки переломать недолго, — пробормотала девушка. — А то и шею.

Вновь оказавшись в зале, она на секундочку задумалась: стоит ли исследовать другие проходы или нет? Всё же здравый смысл победил, и Фрея направилась к выходу, по пути ещё раз полюбовавшись на чудесные рисунки.

Без приключений добравшись до дома, она в тот день больше его не покидала, устроив себе выходной.

А вот с утра вновь побежала к озеру, прихватив с собой копьё и корзину для рыбы. Долго расслабляться нельзя. И хотя в присутствии посторонних Отшельник ни разу не заикался о необходимости продолжения занятий, девушка сама решила возобновить их при первой же возможности. Тем более, что забота о еде отошла на второй план. Вытащив ловушку на берег, Фрея убедилась, что водоём продолжает исправно снабжать её свежей рыбой. За те дни, пока в неё никто не заглядывал, внутрь сплетённой из прутьев западни заплыло три больших лупоглазых сарака, как называл их заморец, и пяток рыбёшек поменьше.

Побросав добычу в корзину, девушка вихрем бросилась назад. Затем долго и с удовольствием выполняла продемонстрированный Отшельником комплекс упражнений, добавив кое-что и от себя. После полудня, опять-таки помня наказ старика, занялась заготовкой дров.

Четыре дня пролетели мигом, практически не отпечатавшись в памяти ничем примечательным. Разве, что встречей с рысью. Во время валки очередного дерева Фрея заметила среди кустов большую кошку с кисточками на ушах и пышными бакенбардами на морде. Хмуро сверкнув узкими зрачками, хищник скрылся среди кустов в тридцати шагах от замершей с топором в руках девушки.

Так что единственным обстоятельством, начинавшим её раздражать, стала рыбная диета. Она уже начала подумывать об установке петли на зайцев, когда организм напомнил об особенностях женской физиологии. Пришлось надевать подаренный ещё Расторопной Белкой пояс и сидеть во дворе, переживая первые приступы боли. К счастью, Фрея переносила их довольно легко, а чтобы не терять времени зря, достала из своей корзины выкройки джинсов.

Перед тем, как Отшельник покинул своё жилище вместе с Колдуном и двумя балбесами, он выполнил просьбу гостьи, передав ей два больших клубка ниток.

Поскольку во время поиска топора они не попались ей на глаза, девушка предположила, что хитрый заморец держал их в сундуке вместе с вином и запасом красных зёрен.

«Скоро моя крапива… созреет, — с грустной ностальгией думала Фрея, вооружаясь массивным шилом. — Интересно, сгниёт, или кто-нибудь из аратачек не даст добру пропасть?»

Она протыкала дырки в толстой коже внахлёст, продевая сквозь них толстую лохматую нитку. Дело спорилось, но работу пришлось скоро прекратить.

Занявшись гардеробом, девушка совсем упустила из вида запас воды. А её в таки дни требовалось много.

— Хоть бы бочку какую-нибудь завести, — ворчала Фрея про себя. — Литров на сто… пятьдесят. Или на пятьдесят? Чтобы не бегать туда-сюда по пять раз на дню.

Перекинув через плечо связанные за горловины кувшины, она отправилась к ручью, за одно прихватив кое-что постирать. Когда возвращалась, то ещё более укрепилась в мысли о необходимости охоты на зайцев. Чьи шкурки в данном случае казались незаменимыми в виду лёгкости добычи. Лепесток Ромашки говорила, что можно использовать мох. Но поблизости нет ни одного болота, а сделать запас девушка не позаботилась. И не подсказал никто.

Закрываясь на засов, она с философской грустью отметила, что в одиночестве есть и свои недостатки.

Штаны получились так себе, на фирменные явно не тянули. К тому же многочисленные задержки, вызванные необходимостью приготовления еды и водоснабжением, не позволили Фрее закончить свой шедевр засветло.

А ночью её и без того чуткий сон прервали какие-то странные звуки. Открыв глаза, девушка долго прислушивалась к шуму ветра в трубе, к шелесту листьев, доносившемуся из-за скал. Пожав плечами, решила, будто ей это померещилось, как вдруг непонятные звуки повторились. Она села на постели. То ли лёгкий треск, то ли царапанье. Потом ещё и ещё.

Осторожно встав, Фрея на цыпочках шагнула к печи. Расшвыряв палочкой золу, обнажила тлеющие угли. Положив пучок тонких веток, развела огонь. Теперь она ясно различала, как кто-то царапает дверь во двор.

Быстро одевшись, выглянула из хижины. На безлунном небе ярко светили звёзды, время от времени скрываясь за рваными облаками. Шумел лес, но даже сквозь него Фрея ясно различала тяжёлое дыхание большого зверя. Вдруг дверь, вздрогнув, загудела от тяжёлого удара.

Испуганно взвизгнув, девушка нырнула в дом, а темноту прорезал низкий, полный ярости рёв. Судя по всему, в гости напрашивается чем-то очень раздражённый медведь.

— Дверь надёжная, — пробормотала побелевшими губами Фрея. — Он сюда ни за что не войдёт! Побесится и уйдёт. Никуда не денется.

Видимо хищник посчитал по-другому. Дерево затрещало под сильным напором, но опять выдержало. Тогда раздражённый его неуступчивостью медведь стал драть когтями дверь и вроде даже пустил в ход зубы.

Это оказалось так страшно, что девушка мелко задрожала, едва не пустив под себя лужу. Закрыв уши ладонями, она заорала во всю глотку:

— Иди отсюда! Проваливай! Уходи!

На какой-то миг всё стихло. Только где-то в лесу насмешливо ухал филин, да зловеще шелестели ветви деревьев. Но потом в дверь так ударили, что глубоко вделанные в камень бронзовые петли жалобно скрипнули, а медведь выдал ещё одну порцию душераздирающего рёва, от которого слабели колени и мочевой пузырь.

«Что же делать? Ну что? — бестолково метались охваченные паникой мысли. — Он же меня сожрёт! Вот батман! И ведь упоротый какой!»

Фрея схватила стоявшее у стены копьё и тут же застонала от бессилья, вспомнив свою первую встречу с этим хищником. Что она в одиночку сможет сделать такому гигантскому зверю? Медведь сломает её оружие, как прутик.

«Может, напугать его? — робко подумала девушка, стараясь не обращать внимания на дробный перестук зубов. — Чем? Голой ж…»

Вдруг её ноздрей коснулся запах дыма. Любой, самый могучий зверь отступает перед огнём! Отбросив копьё, она, вихрем ворвавшись в хижину, швырнула в печь охапку хвороста.

— Давай, давай! — бормотала Фрея, подпрыгивая на месте, с нетерпением ожидая, когда оранжевые язычки крепко вцепятся в смолистые ветки, и со страхом прислушиваясь к рёву бесновавшегося зверя.

Выхватив вспыхнувший сучок, девушка выскочила во двор, где едва не упала от очередного вопля, донёсшегося из-за ограды. Ноги словно приросли к земле, пустили корни, ни за что не соглашаясь приближаться к дрожащей двери, за которой бушевал разъярённый медведь.

Фрея понимала, что отчаянно боится подходить к стене. Просто не в состоянии это сделать. Ужас намертво парализовал её мышцы.

«Если ты не сделаешь сейчас хоть что-то, — внезапно подумала она о себе во втором лице. — Этот страх станет последним в твоей жизни».

То ли почувствовав запах дыма или разглядев оранжевые отблески сквозь щели между брусьями, хищник затих, шумно втягивая носом воздух.

Выкрикивая что-то бессвязное, девушка подбежала к стене, и присев, швырнула ярко вспыхнувший факел через ограду. Оттуда тотчас донеслось недовольное ворчание.

— Что, гадёныш, не нравится? — заорала Фрея, размахивая руками возле закрытой двери. — Не любишь погорячее, мохнатый ублюдок?!

Медведь вновь заревел, но уже не так уверенно и зло.

— Ещё хочешь?! — крикнула она, убегая в хижину. — Сейчас! Добавим!

Обжигая пальцы, девушка выхватила из печи сразу три горящие головни. Одна из них, правда, упала на стену. Но зато две другие благополучно перелетели на ту сторону, помогая зверю вернуть душевное равновесие и оставить в покое дверь.

Вскоре донеслось его удалявшееся недовольное рявканье. А Фрея, без сил рухнув на землю, облегчённо выдохнула:

— Ушёл, гадёныш!

И тут долго сдерживаемые рыдания, наконец, вырвались, и она разревелась, кусая губы и размазывая слёзы по грязному, покрытому копотью лицу.

Только поплакать со вкусом помешала страшная в своей простоте мысль: «А вдруг вернётся?» Стремительно вскочив, девушка на ощупь проверила засовы. И лишний раз убедившись в их надёжности, развела во дворе костёр. После чего принесла из хижины одеяло со шкурами, чтобы, закутавшись в них, тревожно вслушиваться в ночь. Поднявшийся ветер забивал уши тревожным шелестом листьев. Резкими голосами перекликались ночные птицы, очевидно обсуждая только что происходившее здесь безобразие. Откуда-то издали донёсся разочарованный медвежий рёв, заставивший девушку подбросить хворост в костёр.

Чем больше времени проходило после ухода хищника, тем холоднее ей становилось. Фрея закуталась в два меховых одеяла, пододвинулась ближе к костру, но тело продолжала сотрясать мелкая дрожь, а зубы, не переставая, выстукивали частую дробь.

— Ну не может же мне быть так холодно?! — не выдержав, выкрикнула она в ночь. — Что же это такое?

Ответ пришёл сам собой. Это страх!

— Я убила Одинокого Ореха! — с трудом выплёвывала слова девушка. — Я нашла и привела сюда Колдуна! Я отогнала медведя от своего дома! Я не боюсь! Я не боюсь!

Странно, но сразу стало легче. Продолжая бормотать себе под нос, она отодвинулась от огня и легла, опираясь локтем о землю.

— Только чего он сюда припёрся? — согревшись и успокоившись, пробормотала Фрея. — Не на кого охотиться, что ли? Вон сколько зверья кругом. Ешь, не хочу! Нет, ему сюда приспичило. Маньяк какой-то, а не медведь.

Только под утро девушка слегка задремала. Но голодные комары позаботились о том, чтобы этот сон не оказался слишком продолжительным. Тем не менее, Фрея проснулась в прекрасном настроении. Как ни как, лишний раз доказала самой себе, чего она стоит.

Вот только гордыня ещё никого до добра не доводила, а жизнь — великая мастерица устраивать разные пакости. Очень быстро выяснилось, что закончилась вода, хотя, плюнув на гигиену, девушка использовала её только для питья. Но за ней надо идти либо к ручью, либо на озеро. А за дверью совсем недавно от всей души резвился разъярённый медведь. И что если обиженный неудачей хищник спрятался где-нибудь за кустиком, терпеливо поджидая, когда лакомая добыча сама выйдет из-за неприступных стен прямо ему на завтрак или обед? Да хоть на ужин!

Можно было сколько угодно ругаться, проклинать всех и вся. Начиная от того, кто её забросил в этот гадский мир, кончая двинутым мозгами медведем. Вот только дождь от этого не пошёл, и родник из скалы не забил. Лишь пить захотелось ещё сильнее.

Страх, который испытывала Фрея, открывая входную дверь, казался ещё сильнее, чем тот, что пришлось пережить ночью. А глубокие царапины на брусьях и следы зубов едва не заставили её потерять сознание. Валявшаяся неподалёку обугленная ветка подсказала решение.

На этот раз девушка оставила копьё во дворе, вместо него взвалив на себя корзину со смолистыми ветками, горящий факел, два кувшина, и кое-что постирать.

Тем не менее, как она себя не подбадривала, отойти от надёжной двери оказалось очень трудно. Подняв горящий факел и пугливо оглядываясь по сторонам, Фрея осторожно шла по тропинке, на всякий случай отмечая деревья, куда можно залезть. Если что… Если успеет…

Ноги дрожали, дыхание то и дело сбивалось, пересохшие губы бормотали что-то бессвязное. Но девушка шла, пока не услышала впереди шум текущей воды.

Повинуясь какому-то наитию, она воткнула в землю несколько смолистых веток и подожгла их, окружив себя огненным кольцом. Давненько ей не приходилось так торопиться со стиркой. Побросав мокрые шкурки в корзину, девушка перебросила через плечо связанные кувшины и, похватав факелы, заторопилась назад. Тут память вновь продемонстрировала свой садистский характер, выбросив из тёмных глубин прочитанные в какой-то книге слова: «Некоторым из беглецов казалось, что им удалось спастись, но смерть настигала их на пороге собственного дома».

— Вот свинство! — только и смогла вымолвить Фрея, чувствуя, как волосы шевелятся на голове.

Измотанная страхом, уставшая, она торопилась, как только могла, не обращая внимания на заплетавшиеся ноги. Уже неподалёку от ограды носок кроссовки зацепился за корень, и девушка упала, чудом не разлив воду из кувшинов, но вывалив содержимое корзины на тропинку. Быстро собрав сырые шкурки, Фрея, позабыв по погасший факел, стремглав бросилась к двери.

Захлопнув её за собой, беглянка быстро задвинула засов и в изнеможении сползла вниз по стене. Девушка долго сидела, прикрыв глаза, наслаждаясь неподвижностью. Потом, со стоном поднявшись, медленно потащилась к столу. Всё, на следующие сутки она водой обеспечена. Вот только еду придётся экономить. Той, что есть, на пару дней хватит, если поумерить аппетит. А там может мохнатый разбойник совсем уйдёт, да и её состояние более-менее придёт в норму.

Именно в такие дни Фрея особенно остро тосковала по удобствам и комфорту родного мира, всей душой ненавидя ту силу, которая перебросила её в эти дикие, абсолютно не цивилизованные места. И как только тут люди живут?!

Развешивая шкурки на просушку, девушка окончательно пришла к выводу, что жилище Отшельника всё же нуждается в некотором улучшении.

У аратачек хотя бы свой угол в вигваме есть, а в этой каменной клетушке не отгородишься. Осталось придумать, как это лучше сделать, а главное, под каким предлогом преподнести это всё хозяину дома.

Подкрепившись кусочком вареной рыбы, Фрея продолжила «сборку» штанов. Но глаза неудержимо слипались после бессонной ночи, а шило просто вываливалось из рук. Решив не издеваться над собой, девушка направилась в хижину. Сложно сказать, что заставило её подойти к входной двери. Скорее всего, захотелось лишний раз проверить засов.

Убедившись, что тот задвинут, Фрея взглянула в щель между брусками и удивлённо вскинула брови, заметив на тропинке тёмно-коричневого зверька. Ей доводилось встречать такого во время путешествия с Отшельником. Старик назвал его «цинук». Ловко лазает по деревьям, охотится на белок и птиц, не брезгует падалью. Но что он тут ищет, опустив к земле симпатичную острую мордочку? Меж тем, зверёк, сделав небольшой круг, поднялся на задние лапки и стал принюхиваться, глядя, казалось, прямо на неё.

— Пошёл! — раздражённо крикнула девушка, стукнув по двери ладонью, цинук молнией исчез в кустах. — Ходят тут всякие…

Усмехнувшись, Фрея широко зевнула да так и застыла с открытым ртом, сообразив, что маленький любитель падали топтался там, где она чуть не упала, выронив сырые шкурки.

— Ой, дура!!! — взвыла девушка, обхватив руками глупую голову. — Ну и дура! Он же на кровь приходил! Да как я вообще до сих пор живу! Без мозгов!

Теперь стало понятно неадекватное поведение ночного гостя. Поднявшийся ветер, залетая на двор, где она так неосмотрительно развесила кое-как застиранные вещички, донёс запах свежей крови, на который этот мохнатый моральный урод и припёрся. Наверное, почувствовал, что кроме неё здесь никого нет, вот и решил закусить, не опасаясь последствий.

— Вот батман! — выругалась Фрея. — Ну и как быть? До аптеки пробежаться за Олвейсом? Так их ещё тыщу лет не откроют!

— Но есть же какой-то выход, — бормотала она, взад-вперёд расхаживая по двору. — Или опять костёр всю ночь жечь?

Вспоминая свою жизнь в стойбище Палевых Рысей, девушка вспомнила, как в её «запретные дни» Расторопная Белка окуривала вигвам какой-то травкой.

— Перебьём один запах другим, — усмехнулась довольная Фрея. — Например, дымом. Да повонючее!

К сожалению, она не знала, какую именно траву используют аратачи. Придётся брать ту, что есть.

Идти далеко девушка не собиралась, но даже выйти со двора оказалось не просто. Фрее пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя отодвинуть засов. Торопливо вырывая с корнем зеленевшую возле стены траву, она то и дело пугливо вздрагивала от малейшего подозрительного шороха. А когда где-то в лесу шумно взлетела птица, девушка, подхватив корзину, стрелой метнулась во двор. И долго после этого наблюдала сквозь узкую щель. Не мелькнёт ли среди деревьев бурая туша.

Она выходила ещё два раза, обзаведясь в результате этих вылазок двумя охапками разнообразной травы.

Оставалось дождаться ночи и проверить, насколько эффективным окажется новое средство. Кроме запаса пахучего материала Фрея предприняла ещё кое-какие меры предосторожности, перевесив шкурки за очаг.

Ближе к вечеру она развела костёр, и творчески используя опыт Колдуна, разложила свежую траву на ярко горевших углях. Двор заполнился едким, вонючим дымом. Вытирая слезящиеся глаза, Фрея ушла в хижину, где не так воняло и, не раздеваясь, легла на полу.

Само собой, что выспаться по-настоящему в таких условиях не получилось. Пришлось то и дело просыпаться, чтобы подновить «пугательный» костёр. Она страшно устала, пропахла дымом. Зато из леса к ней никто не приходил.

Тем не менее, ужас той ночи навсегда врезался ей в память. Ещё два раза девушка ходила с факелами к ручью. А когда кончилась еда, полдня уговаривала саму себя пойти к озеру, от души жалея, что вместе с ней сюда не забросило какое-нибудь огнестрельное оружие. Пулемёт, например, или танк. Вот в него гарантированно ни один медведь не смог бы забраться.

Увы, в её распоряжении нет даже велосипеда. Поэтому пришлось в который раз пересиливать свой страх. Хорошо ещё путешествие оказалось не напрасным. Фрея не только запаслась рыбой, но и искупалась, смывая с себя запах дыма.

Бегать вокруг озера, как велел Отшельник, она ещё не решалась, но и без дела не сидела. Наконец-то изготовила себе штаны, которые оказались немного великоваты. Так что пришлось сделать сразу и пояс. Без сожаления расставшись с платьем, девушка взяла себе рубаху, которую нашла в одной из корзин, решив, что хозяин возражать не станет. Кроме того, ещё раз попробовала стрелять из лука. Причём на это раз не без успеха.

Фрея всё чаще вспоминала о старом заморце, уверенная, что с ним она бы ни за что не попала в «медвежий» переплёт. Опытный лесной житель, он не дал бы ей сделать глупость, приманив хищника.

Интересно, что скажет Отшельник, увидев следы зубов и когтей на новенькой двери? Уж, наверное, не «спасибо». Или вновь начнёт смеяться и бухтеть что-нибудь вроде: «Какой же из тебя охотник, если после первой же встречи со зверем из дома носа не кажешь?» А как тут «казать», если страшно до икоты? Если только и думается о том, как этот бурый гад где-то прячется, облизываясь и пуская слюну? Тут пока за водой или за едой сходишь, семь раз описаешься.

И всё-таки, несмотря на страх, на притаившуюся за каждым углом опасность, возвращаться в стойбище к аратачам Фрее не хотелось.

Значит, нужно опять пересилить себя. Но чтобы сделать этот процесс не таким болезненным, девушка решила «возвращаться» в лес постепенно.

Для начала перенесла за ограду тренировки по стрельбе из лука. Разожгла крошечный костерок, положила рядом пучок сухой травы, пару веток и стала стрелять в две сложенные крышки от корзины, прислонённые к дереву.

В первый день она то и дело поглядывала на приоткрытую дверь, готовая при малейшей опасности нырнуть во двор. А на другой, когда вытаскивала из сосны стрелу, заметила на тропинке Отшельника. Да не одного, а с Глухим Громом.

— Принесла его нелёгкая! — буркнула Фрея, раздумывая: Стоит ли убирать лук, чтобы лишний раз не раздражать охотника, или пусть видит?

Решила не прятаться. После разъярённого медведя аратач уже не казался таким страшным.

— Я тебя сразу и не узнал! — раздался довольный голос старика. — Думал, какой-то охотник в гости пришёл.

— Ты одета как «рысёнок», — недовольно фыркнул Глухой Гром, подходя ближе. — И что с твоими волосами?

Девушка недоуменно потрогала заделанный на затылке хвостик.

— Ты похожа… на парня, — продолжал ворчать охотник. — Это неправильно. Женщина не должна так одеваться.

«Что мне нравится, то и буду носить! — мысленно огрызнулась Фрея, убирая стрелу в футляр. — Хоть бы поздоровался для начала, женишок!»

— Разве ты не видишь, храбрый Глухой Гром, что эта одежда похожа на ту, которую она носила раньше? — поспешно пояснил заморец.

Окинув девушку пристальным взглядом с ног до головы, охотник хмыкнул:

— Та была хотя бы немного красивая. А это…

Аратач хмыкнул.

— Никакая…

Щёки у Фреи вспыхнули от ярости: «Сам бы попробовал сшить что-нибудь такими нитками, да ещё из кожи!»

А Глухой Гром продолжал портить ей настроение:

— Ты стреляешь из лука?

— Разве ты забыл, что рассказывал Прыжок Льва? — вновь вступил в разговор Отшельник. — Она чуть не убила стрелой Одинокого Ореха.

— Ну-ка, покажи, что умеешь? — полупрезрительно усмехнулся молодой человек.

Понимая, что отказ вызовет только новые насмешки, девушка взяла лук и выпустила стрелу в дерево, отстоящее от них шагах в сорока.

— Теперь дай мне! — потребовал в Глухой Гром.

Фрея даже моргнуть не успела, как рядом с её стрелой торчало ещё три.

Снисходительно улыбаясь, аратач вернул пристыженной девушке оружие. Затем выхватил топорик и, почти не глядя, швырнул куда-то вверх. Под ноги им упала ветка с тремя шишками.

— Ты стрелял, тебе и стрелы вытаскивать, — дёрнула плечиком девушка и, вздёрнув носик, направилась к ограде.

Качая головой и улыбаясь, Отшельник пошёл за ней. Однако при виде покрытой глубокими бороздами двери, всё его веселье тут же улетучилось.

— Медведь приходил?

— Да, — кивнула Фрея. — Насилу отогнала.

— Я всегда говорил, что ты очень храбрая, — сказал Глухой Гром, возвращая ей берестяной футляр со стрелами, но, увидев царапины, посуровел. — Зверь сильно злился.

— Да, — согласилась девушка. — Если бы это был вигвам, медведь бы меня съел.

— Нет, — покачал головой молодой охотник. — Я бы его убил. Хозяйку моего жилища никто не посмеет тронуть. Ни зверь, ни человек.

«Кроме тебя», — неприязненно подумала Фрея, всё же удержавшись от комментария на последние слова зазнайки.

Войдя во двор, истосковавшийся по дому, Отшельник широко улыбнулся. Несмотря на мрачное настроение, девушка тоже не смогла удержаться от улыбки, наблюдая искреннюю радость старика.

— Жаль только, угостить вас с дороги нечем, — проговорила она, виновато разводя руками.

— Приносить мясо в вигвам — забота мужчины! — наставительно сказал Глухой Гром, стаскивая с плеч корзину. — Вчера я добыл молодого оленя.

Аратач достал завёрнутые в шкуры куски.

— Возьми и свари в котле. Не у всех молодые зубы.

— Тут много, — покачала головой Фрея. — Всё не уберётся.

— Это ещё не всё, — гордо усмехнулся удачливый охотник. — Часть пришлось положить к Отшельнику.

— Я его закопчу, — проговорил тот, тоже освобождаясь от ноши.

Его речь заставила девушку насторожиться.

— А вечером ты сваришь мяса нам в дорогу, — продолжал Глухой Гром, усаживаясь на землю.

— Я никуда идти не собираюсь, — медленно покачала она головой и поинтересовалась у заморца. — Ты меня выгоняешь?

— Нет, — тут же ответил старик.

— Ты должна вернуться в стойбище, — строго проговорил аратач. — Дети Рыси уходят из этих мест. Теперь, когда все знают, кто убил Упрямую Веточку, ты можешь вернуться. Мутный Глаз опять примет тебя в свой вигвам.

— Передай ему, что я останусь здесь, — твёрдо заявила Фрея. — Если, конечно, хозяин разрешит.

— Живи, сколько хочешь, — пожал плечами внимательно следивший за их разговором Отшельник.

— Мутный Глаз — твой названный отец, — нахмурился охотник. — Ты должна его слушаться!

— Мутный Глаз от меня отказался! — отрезала девушка. — Он считал меня убийцей. Я к нему не вернусь!

Не ожидавший такого ответа, молодой человек на миг растерялся, но тут же принял свой обычный, самодовольный вид.

— Во всём виноват тот, кто раньше был учеником Колдуна, — снисходительно усмехнулся аратач. — Теперь-то все знают, что ты не убивала Упрямую Веточку, и никто не скажет тебе ничего плохого.

— Даже вождь хочет, чтобы ты вернулась, — продолжал он. — Ты отказываешься выполнить его приказ?

— А разве Белое Перо приказал? — насторожилась Фрея, взглянув на Отшельника, который как раз доставал из корзины под навесом две волчьи шкуры.

— Он сказал, что если захочешь, то можешь вернуться в стойбище, — ответил тот, пряча глаза.

— Ну, тогда я не хочу! — с облегчением отказалась девушка и, не желая ничего слушать, занялась мясом.

Раздражённый молодой охотник собрался ещё что-то сказать, но заморец остановил его, легонько положив руку на плечо, и, что-то шепнув, кивнул на хмурую Фрею.

Раздражённо фыркнув, аратач отвернулся, пристально разглядывая хижину.

— Колдун просил передать, что он понял, для чего тебя прислал Владыка вод, — нарушил напряжённое молчание Отшельник.

Не переставая резать мясо, девушка подняла глаза от стола.

— С твоей помощью Великой дух помешал плохому человеку стать новым Колдуном Детей Рыси, — слегка пародируя толстяка, объяснил заморец.

— Значит, всё, что от меня требовалось, я уже сделала? — усмехнулась она.

— Не знаю, — пожал плечами слегка озадаченный собеседник. — Об этом надо Колдуна спрашивать.

— Ты ещё должна стать моей женой! — смеясь, влез в разговор Глухой Гром.

— А что стало с его учеником? — проигнорировала слова аратача девушка.

— Колдун ищет нового, — хмурясь, ответил старик. — Прежнего убили. Вспороли живот и связанного бросили в муравейник.

Фрею передёрнуло. Заметив это, Отшельник ещё более посуровел.

— Он это заслужил. Мало того, что убил дочь вождя, так ещё попытался использовать магию Гневной Матери. Совет Старейшин поступил ещё милосердно.

— Ты его жалеешь? — удивился охотник.

— Нет, конечно, — покачала головой девушка. — Но зачем так мучить перед смертью?

— А как же иначе? — удивился заморец. — Вина определяет наказание. За убийство Упрямой Веточки вождь просто перерезал бы ему горло. Но дрянной мальчишка поставил под угрозу жизнь всего племени. Расскажи ей, Глухой Гром, что случилось, когда ваши далёкие предки потеряли один Глаз Гневной Матери.

Молодой человек пожал плечами, потом заговорил лениво, словно нехотя:

— Когда-то давным-давно наши предки жили далеко за Костяным Хребтом. Там мало леса, но обширные, заросшие густой травой равнины, где бродили огромные стада животных. Там аратачи ели только одно мясо, от которого охотники были сильны и могучи, а женщины красивы и плодовиты. Но однажды они как-то умудрились потерять один Глаз Гневной Матери. Узнав, что его жена окривела, Великий дух страшно разозлился, и на людей обрушились многочисленные бедствия. Перестали идти дожди, высохла трава, ушли звери, пришли голод и болезни. Долго люди молили Великого духа о прощении, просили Праматерь Рысь заступиться за своих неразумных детей, пока он не смилостивился и не указал дорогу в эти леса. Но до здешних мест добралась лишь малая часть племени.

— Теперь ясно, почему для нас так важен единственный Глаз Гневной Матери? — строго закончил Глухой Гром.

У девушки появилась масса вопросов, но она предпочла понимающе кивнуть и поспешно побросала в котёл нарезанное мясо.

Мужчины заговорили о том, как проходил Совет Старейшин, но Фрея их почти не слушала, поглощённая готовкой и рассказом аратача. Теперь понятно трепетное отношение Детей Рыси к блестящему камешку. Потеряв один такой, они были вынуждены покинуть родные места. Но кто же такая Гневная Мать? И на кого она разозлилась?

Потом девушка отыскала в одной из корзин красивый плетёный поднос и, выложив на него исходящее ароматным парком мясо, отнесла Отшельнику. Вооружившись ножом, старик произнёс подобающие такому случаю слова:

— О Великий дух, Праматерь Рысь и добрые предки! Разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

И откусив от куска, протянул его гостю.

Передавая мясо Фрее, Глухой Гром попробовал чуть сжать ей ладонь своими твёрдыми пальцами.

«Он, что думает, мне это нравится? — мысленно фыркнула девушка, выдёргивая руку. — Ага, вот-вот из штанов выпрыгну!»

Однако долго обед не продлился. Кое-как перекусив, заморец вдруг заявил, что просто горит желанием вот сейчас, немедленно искупаться в «холодном кипятке».

— Я с тобой! — заикнулась было Фрея, которой совсем не «улыбалось» оставаться наедине с довольно скалящимся Глухим Громом.

Но Отшельник только пренебрежительно махнул рукой.

— Оставайся здесь. Я надолго. Чего ты там просто так сидеть будешь?

— А здесь, что мне делать? — обиженно буркнула девушка.

— Мясо полосками порежь, — продолжал старый хитрец. — Вот так.

С этими словами он, кряхтя, поднялся, взял нож и, выбрав кусок, отрезал вдоль волокон узкую полоску.

— Поняла?

— Поняла! — мрачно буркнула Фрея.

Удовлетворённо кивнув, заморец, прихватив копьё, вышел провожаемый тоскливым взглядом девушки.

— Почему ты всё ещё боишься меня? — с нескрываемой горечью проговори Глухой Гром. — Разве я сделал тебе хоть что-то плохое?

— Нет, — пришлось признаться девушке и, понимая, что рано или поздно придётся это сказать, выпалила. — Просто я не хочу быть твоей женой!

— Почему? — аратач, казалось, нисколько не обиделся, но сильно удивился. — Я молод, силён, лучший охотник в роду Палевых Рысей. Ты думаешь, что сможешь найти лучшего мужа?

Фрея тяжело вздохнула. Ну как объяснить, что он ей нисколько не нравится? То есть не просто НЕ нравится. А очень-очень НЕ НРАВИТСЯ!

— Ты очень хороший человек, Глухой Гром, — заговорила она, тщательно подбирая слова. Злить собеседника — никак не входило в её планы. — И лучшего охотника, наверное, нет во всём племени.

Молодой мужчина гордо расправил плечи, сверкнув орлиным взглядом из-под густых, чётко очерченных бровей.

— Но я не хочу быть хозяйкой в твоём вигваме, — мягко закончила девушка. — Если ты на самом деле хорошо ко мне относишься, то не заставляй становиться твоей женой.

— Ты говоришь странные вещи, Бледная Лягушка, — хмыкнув, сказал собеседник, зачем-то теребя ожерелье из клыков и когтей, знак своей охотничьей доблести. — Неужели ты на самом деле так глупа, как говорит моя мать и другие женщины?

— Ну и зачем тебе такая дрянная жена? — зло усмехнулась Фрея, неприязненно реагируя на своё аратачское имя.

— Потому что я так хочу, — спокойно объяснил мужчина. — Если ты сама ничего не понимаешь в жизни, должен же кто-то о тебе позаботиться?

Слегка ошарашенная подобной логикой, девушка даже опустила нож, которым нарезала полоски мяса. Глухой Гром весьма довольный тем, что сумел её озадачить, продолжал:

— Я добуду мясо, и ты не будешь голодать, шкуры, и ты сошьёшь одежду, чтобы не замёрзнуть. Со мной никто не посмеет тебя обидеть. Ты родишь нам сыновей, которые станут кормить нас в старости и проводят к предкам, когда придёт наше время.

Заметив, что его внимательно слушают, молодой человек снисходительно улыбнулся.

— Я умный и буду думать за нас обоих.

Не зная, что возразить на столь весомые аргументы, Фрея вновь принялась кромсать мясо, едва не порезавшись.

На лице аратача появилась самодовольная улыбка, и тогда, не заботясь о том, как глупо прозвучат её слова, девушка выдавила сквозь стиснутые зубы:

— Я не стану твоей женой, очень умный Глухой Гром.

— Станешь, — с пугающей убеждённостью возразил тот. — Ты женщина, значит, тебе нужен охотник, чтобы не умереть от голода и холода, жилище, чтобы было, где растить детей. Ты уже не так молода. Никто кроме меня не возьмёт тебя хозяйкой в свой вигвам, разве что второй женой.

— Ты считаешь меня глупой, никчёмной и ни на что не способной? — с клокочущим в груди бешенством спросила она. — Думаешь, я без тебя не проживу?

— Ты красивая, — убеждённо проговорил молодой человек. — Храбрая и немножко глупая.

Он сдвинул грязные пальцы.

— Совсем чуть-чуть. Поэтому и не понимаешь, что одна ты умрёшь. Кто принесёт тебе мясо? Кто защитит от зверей и врагов? Только я.

Весьма довольный тем, что последнее слово осталось за ним, охотник снисходительно посматривал на неё, чуть кривя губы в покровительственной усмешке.

— А если я сама попробую себя защищать? — вдруг сказала Фрея, ужасно раздражённая, как самодовольством собеседника, так и тем, что ей никак не удаётся найти достойный ответ, который смог бы хоть немного сбить спесь с наглеца. — И добывать себе мясо?

Тот звонко, раскатисто рассмеялся, откинувшись назад всем телом.

— Я живу здесь уже одиннадцать дней! — выкрикнула оскорблённая девушка, крепко вцепившись в успевшую покрыться жиром рукоятку ножа. — Я не умерла с голоду! Я прогнала медведя! Я убила Одинокого Ореха! Я одна…

— Это потому, что кругом камень! — рявкнул Глухой Гром, прерывая её. — Если бы не стена, которую зачем-то сделал Отшельник, Одинокий Орех с Прыжком Льва легко свернули бы тебе шею. А медведь, скорее всего, завалил бы твоё белое тело землёй и ветками. Чтобы протухло. Они любят гнилое мясо!

Губы девушка дрогнули, а глаза защипало от слёз.

— Все эти дни ты ела одну рыбу, — аратач, продолжавший её отчитывать, презрительно сплюнул. — Которую добывала ловушкой Отшельника!

Внезапно он усмехнулся, продолжив совсем другим, мягким, снисходительным тоном, словно взрослый, умудрённый жизнью человек с малым ребёнком:

— Из рыбьей шкуры одежду не сошьёшь.

Опустив глаза, Фрея вновь принялась резать мясо. А довольный молодой человек грациозно, словно сытый хищник, переменил позу, вытянув ноги и опираясь локтем в землю.

— Можешь не сомневаться, храбрый Глухой Гром, — с лёгкой издёвкой проговорила девушка, не выдержав насмешливого взгляда. — Я научусь стрелять из лука, метать дротики и драться копьём. Я буду добывать зверей, которые дадут мне мясо и тёплые шкуры.

Покачав головой, собеседник посмотрел на неё, словно на тихую сумасшедшую.

— Оказывается, ты глупее, чем я думал.

И прежде чем она успела что-то сказать, быстро продолжил:

— Знаешь, почему женщинам нельзя брать в руки оружие?

Фрея раздражённо пожала плечами.

— Потому, что они могут разрушить мужскую магию. Незримую связь между духами предков, охотником и его оружием. А без этого…

Глухой Гром пренебрежительно махнул рукой.

— Твои стрелы и дротики полетят мимо, копьё сломается в самый неподходящий момент, а звери станут обходить ловушки. Ты ничего не добудешь, кроме глупых лупоглазых рыб. Ну и ещё, может, лягушек!

Молодой человек в который раз звонко рассмеялся, тряхнув гривой чёрных, блестящих волос.

А девушка вновь почувствовала, как давит на неё непробиваемое чувство превосходства, сквозившее в каждом слове, взгляде и даже в позе аратача.

Срезав мясо, она бросила кость в котёл, чтобы вечером сварить вкусный бульон. А собеседник продолжал её разглядывать с мягкой улыбкой.

— Когда станешь хозяйкой в моём вигваме, — тихо проговорил он. — Я прогоню все твои глупые мысли. Будешь варить мясо, шить одежду и ждать меня с охоты, как и полагается женщине.

— Я не собираюсь ей становиться! — вдруг выпалила Фрея.

— Что? — вскинул брови Глухой Гром.

— У лучшего охотника рода Палевых Рысей уши заложило? — победно усмехнулась она, донельзя довольная тем, что ей всё-таки удалось его задеть. — Я уже пять раз сказала, что не буду твоей женой!

— Но ты обещала! — с неприкрытой угрозой в голосе напомнил молодой человек, поднимаясь на ноги.

— Я передумала! — гордо вздёрнула нос девушка.

— Не шути со мной так! — аратач двумя стремительными шагами пересёк разделявшее их расстояние, легко, словно играючи отбил её вытянутую руку с зажатым ножом и сграбастал в крепкие объятия.

— Я тебе не сопливый «рысёнок»!

Фрея дёрнулась, пытаясь вырваться, но Глухой Гром вдруг приблизил своё лицо так, что она кожей ощутила его далеко не свежее дыхание.

— Чувствуешь, как ты мне нравишься?

Девушку затошнило. Ей вдруг вспомнилась распалённая желанием рожа Одинокого Ореха и другие, расплывавшиеся в тумане памяти полузвериные морды. Брезгливость уступила место ярости.

— Пусти, — тихо прошептала она, ворохнув плечами и кладя ему руки на талию.

Чуть ослабив хватку, молодой человек стал целовать её в шею, мягкими губами щекоча мочку уха.

Фрею передёрнуло.

«До чего же вы все… предсказуемые!» — зло подумала она, чуть развернувшись и с наслаждением ударив увлёкшегося кавалера коленом между ног.

Взвыв ничем не хуже того медведя, охотник с силой отшвырнул от себя девушку. Та ловко перекатилась через голову, вскочила, собираясь укрыться в хижине, но мощный удар в спину бросил её вперёд, сбивая с ног.

С визгом Фрея упала, царапая о землю вытянутые вперёд ладони. Ослеплённая болью, она едва успела повернуться, как на неё обрушился разъярённый Глухой Гром.

— Вот тебе, дрянная девчонка, вот тебе! — кричал он, работая кулаками.

От беспощадных ударов голова дёргалась из стороны в сторону, перемешивая мысли. Один из них разбил бровь, вызвав новую вспышку боли и залив кровью левый глаз.

— Гад, сволочь! — кричала девушка, отчаянно пытаясь вырваться. Но её руки оказались накрепко прижаты к земле коленями аратача, уютно усевшегося на грудь, а сбросить его, сил не хватало.

Разжав кулаки, тот наотмашь хлестанул Фрею по щеке и откинулся назад, переводя дух. В её памяти молнией мелькнул кадр из какого-то фильма. Выгнувшись, она схватила противника ногами за шею. Явно не ожидавший такого приёма, Глухой Гром, ещё сильнее подавшись назад, вцепился ей в щиколотки.

Повозившись, девушке удалось высвободить правую руку. Зло щеря окровавленный рот, она вцепилась сквозь тонкую, хорошо выделанную кожу в то место, куда совсем недавно так удачно попала коленом. На голову Фреи обрушился мощный удар, так что лязгнули зубы, и всё поплыло перед глазами. Но и это не заставило девушку выпустить добычу. Более того, для полноты впечатления она ещё и повертела рукой.

Не выдержав подобных ласк, Глухой Гром кузнечиком соскочил с неё, легко освободившись из неумелого захвата.

Громко шипя, он застыл, согнувшись в двух шагах, левой рукой потирая пострадавшее место, а правой сжимая хорошо знакомый Фрее топорик.

Та, с трудом приподнявшись, сумела встать на четвереньки.

— Я убью тебя, Бледная Лягушка! — морщась от боли, вскричал молодой человек.

— Давай! — огрызнулась она, с трудом поднимаясь на ноги и вытирая залитый кровью глаз. — Лучше сразу умереть, чем жить с тобой!

Борясь с головокружением, девушка доплелась до навеса и села на помост, крепко держась за столбик.

— Теперь ты веришь, что я не стану твоей женой?

Выпятив нижнюю челюсть, аратач шагнул к ней. Сама не понимая, откуда силы взялись, Фрея одним прыжком оказалась у корзины и, сорвав крышку, выхватила топор с широким лезвием.

— Он слишком велик для тебя, — презрительно скривил губы охотник. — Ты выглядишь ребёнком, которому отец дал подержать своё оружие.

— Только ты что-то не смеёшься! — ухмыльнулась девушка.

— Рысь!!! — издал боевой клич Глухой Гром.

Ветер смерти опалил ей щеку, когда мимо лица, рассекая воздух, пронёсся посланный твёрдой рукой топорик. От сильного удара столб, поддерживавший крышу, качнулся, и на голову Фреи посыпались куски бересты. Инстинктивно вскинув руки, она шагнула в сторону, но не удержалась и звонко шлёпнулась на задницу, вызвав довольный смех молодого человека.

Лишний раз продемонстрировав собственное превосходство над противником, он гордо вернулся на расстеленную шкуру и, осторожно усевшись, стал презрительно поглядывать на обсыпанную белой пылью девушку.

— Рыбы не летают, Бледная Лягушка, а женщины не охотятся.

— Летают, — внезапно возразила она, поднимаясь на ноги. — Выпрыгивают из воды, расправляют плавники, как крылья, и… летят.

— Ты опять говоришь глупости, — с сожалением вздохнул аратач, и видимо не желая терять времени на бесполезные споры, сменил тему разговора:

— Тебе надо кровь остановить.

— Само пройдёт, — буркнула Фрея. Возбуждение схлынуло, и она начинала чувствовать боль во всём теле.

— Нет, — покачал головой Глухой Гром. — Бровь начнёт гнить, придётся прижигать огнём.

Он усмехнулся.

— Тебе же не ужен такой шрам на лице, Бледная Лягушка?

Не желая отвечать, девушка демонстративно стала отряхивать пыль с колен.

Вновь оставив за собой последнее слово, молодой человек направился к двери. И тут Фрея со злорадным удовольствием отметила, что он как-то чересчур широко расставляет ноги, очевидно оберегая пострадавшие органы.

На миг возник соблазн закрыть за ним дверь на засов. Пусть посидит снаружи, дожидаясь Отшельника. Но потом девушка решила, что не станет лишний раз показывать напыщенному сурку, как она его боится.

Очень скоро вернувшись, охотник протянул ей пучок каких-то листьев.

— Разжуй и приложи к ране.

Стоя, на всякий случай, так, чтобы между ними оставался стол, Фрея взяла один из них и отправила в рот. Сразу же свело скулы и язык.

Аратач усмехнулся.

— Выпьешь воды, и всё пройдёт. Жуй, это очень хорошее средство.

Удовлетворённо кивнув, он направился к своей корзине и принёс кожаный ремень, которым девушка обвязала голову, чтобы удержать целебную кашицу на брови, одновременно не давая едкому соку попасть в глаз.

Возможно, Отшельник очень сильно соскучился по любимой ванне или решил дать возможность молодым людям подольше побыть наедине. Но явился он только на закате. Широкая, сиявшая сквозь густую бороду улыбка тут же померкла, стоило ему, как следует, рассмотреть двор и тех, кто там находился. Хотя, на первый взгляд картина казалась вполне мирной. Фрея помешивала кипящую в котле похлёбку из костей и желудёвой муки, а молодой охотник спокойно сидел по другую строну костра. Вот только лицо девушки опухло от побоев, а лоб закрывала широкая кожаная повязка. Да и Глухой Гром сидел, как-то слишком широко расставив ноги. В довершение всего, кто-то опять сломал навес.

Поскольку в данный момент никто никого не бил и ничего не ломал, умудрённый жизнью старик не задал гостям ни одного вопроса, хотя и следил за каждым их словом и движением.

Лишь оказавшись после ужина вдвоём с девушкой в хижине, где они развешивали в печной трубе нарезанное полосками мясо, Отшельник негромко поинтересовался:

— Из-за чего он тебя избил?

— Я сказала, что не стану его женой, — так же тихо ответила Фрея. — Совсем и никогда.

— Но ты уже дала обещание, — неодобрительно хмыкнул заморец, принимая у неё очередной кусок.

— Я передумала! — огрызнулась девушка. — Ты же знаешь, они с Мутным Глазом меня заставили. Я с самого начала не хотела…

— Аратачам не нравится, когда нарушают данное слово, — осуждающе проворчал Отшельник. — Так нельзя…

— А мне не нравится Глухой Гром! — не полезла за словом в карман Фрея. — И вообще, они же насильно девушек замуж не выдают!

— Я попробую с ним поговорить, — проворчал старик.

— О чём? — встрепенулась она.

— О тебе, конечно, — усмехнулся собеседник. — И о нём. Но сначала закончим с мясом.

Повозившись с огненными палочками, заморец добыл огонь и поджёг в печи сложенные прямоугольником дрова, пересыпанные какими-то листочками и щепками.

— А ты оставайся здесь и ложись спать, — буркнул хозяин дома, внушительно закрыв за собой входную дверь.

Само собой, она и не подумала так делать. Скорчив рожу вслед вредному старикану, Фрея, подкравшись к окну, стала внимательно слушать.

— Все знают о твоей мудрости, Отшельник, — сказал Глухой Гром, когда тот уселся радом с ним возле чуть тлевшего костра. — Но сейчас ты поступаешь неправильно.

— Что же, по-твоему, я делаю не так? — сильно понизив голос, поинтересовался заморец.

Видимо аратач его понял и почти шёпотом разъяснил суть своих претензий.

— Духам может не понравиться, что ты разрешил Бледной Лягушке пользоваться оружием. Охота и война — дело мужчин.

— Я Отшельник, — усмехнулся старик. — И мои поступки никак не повлияют на отношения духов к другим Детям Рыси.

— Но всё же ты один из нас, — напомнил молодой человек. — И не должен нарушать наши обычаи. Оружие женщинам можно давать только тогда, когда напали враги. А просто так…

Он красноречиво замолчал.

Его собеседник, бесшумно поднявшись, подошёл к хижине. Девушка тут же упала на расстеленные шкуры и, свернувшись клубком, мерно засопела, набросив одеяло.

Вернувшись к костру, старик проговорил:

— Ты забыл, храбрый Глухой Гром, что Фрея — не обычная женщина.

— Не зови её этим глупым именем, — проворчал охотник.

— В своём жилище я буду звать её так, как хочу.

— Да, — неохотно согласился аратач. — Ты прав, прости.

— Фрея попала к нам из другой земли, где всё не так, как здесь…

— Неужели там женщины охотятся, а мужчины рожают детей, — засмеялся молодой человек.

— Детей они, конечно, не рожают, храбрый Глухой Гром, — не принял шутливого тона старик. — Но мать вырастила Фрею одна. Значит, она как-то добывала себе еду и одежду.

— Наверное, ей родичи помогали? — неуверенно пробормотал охотник.

— Нет, — уверенно возразил заморец.

— Но как такое может быть? — продолжал сомневаться собеседник. — Ты не смеёшься надо мной?

— Разве я когда-нибудь обманывал тебя, храбрый Глухой Гром? — обиделся Отшельник. — Даже там, где я жил раньше, есть такие женщины.

Он на секунду задумался, словно подбирая подходящее слово.

— Некоторые из них делают красивые вещи, взамен получая от других людей еду. Но то место, откуда Владыка вод перенёс сюда Фрею, гораздо дальше моей земли. И жизнь там ещё сильнее отличается от обычаев Детей Рыси.

— Но сейчас-то она здесь, — резонно возразил молодой человек. — Значит, и жить должна по- нашему.

— Ты прав, — согласился заморец и совсем тихо добавил. — Но она упряма и своевольна. Подумай, стоит ли вводить такую хозяйку в свой вигвам?

— Теперь я хочу этого ещё сильнее! — пылко вскричал аратач.

Собеседник зашипел, как брошенная в воду головешка, понизив голос, Глухой Гром продолжил с прежним накалом:

— Бледная Лягушка бросила мне вызов, и я должен победить. Ещё ни одна женщина мне не отказывала! Но никого из них я не хотел так, как её!

«Хочется да перехочется», — вспомнила Фрея подходящую поговорку.

— Тогда тебе надо запастись терпением, — наставительно проговорил старик. — Ты же искусный охотник, Глухой Гром, и знаешь, как подстерегать зверя в засаде?

«Я вам не добыча!» — не удержалась от безмолвного комментария девушка.

— Ты должен подождать, пока воспоминания о прошлом потускнеют в её памяти, — продолжал учить заморец. — Когда Фрея поймёт, что прежней жизни уже не будет, а лучшего спутника, чем ты, не найти, она сама…

— Я успею состариться, если буду тебя слушать! — резко оборвал его аратач. — Мы обо всём договорились с Мутным Глазом, а тут ты…

— Ты в чём-то меня обвиняешь? — с недоумением и упрёком спросил Отшельник.

— Да, старик! — тихо рявкнул Глухой Гром. — То, что ты учишь Бледную Лягушку стрелять из лука, не только нарушает наши обычаи, но и внушает ей ложные надежды, будто женщина может выжить одна, без мужа!

— Я прощаю тебе эти обидные слова, — сказал в ответ заморец. — Это говорит твоя молодость и нетерпение.

Охотник возмущённо фыркнул.

— Фрее я желаю только добра, — спокойно продолжил старик. — Семью, детей, мужа. Которым хочу видеть только тебя.

Аратач опять хмыкнул. На этот раз недоверчиво.

— Вот только она должна прийти к тебе по собственному желанию, — убеждал его собеседник. — Чтобы вам не пришлось то и дело драться, как сегодня, пока меня не было.

— После того, как я проведу с ней ночь, она всё сделает, чтобы вновь оказаться в моих объятиях! — напыщенно заявил охотник.

Девушка аж зубами заскрипела от злости, клятвенно пообещав, что та ночь станет последней для этого козла. Даже если для неё тоже.

— Ты так ничего и не понял, храбрый Глухой Гром, — с сожалением в голосе заявил Отшельник. — Для какой-то другой твоей мужской силы могло бы и хватить. Но Фрея не такая. Она скорее убьёт себя, чем…

Заморец красноречиво замолчал.

«Откуда он знает?! — встрепенулась девушка, осторожно выглядывая в окно. — Неужели подслушивал за забором, как я тогда? Нет, он не позволил бы меня бить».

— Что же ты предлагаешь делать? — непривычно серьёзно, даже слегка просительно, спросил аратач.

— Доверься мне, — мягко сказал старик. — Фрея станет тебе хорошей женой. Но только если сама выберет мужа.

— Не перебивай! — строго проговорил он. — Выслушай до конца.

— Она войдёт хозяйкой в вигвам того охотника, кто ей понравится, или кто будет ей необходим. Без кого не прожить.

— Кажется, я тебя понимаю, — проворчал Глухой Гром.

— Я не могу сделать так, чтобы ты ей понравился, — продолжал хитрый старик. — Но убедить в том, что ты необходим, постараюсь. Только не мешай мне.

Какое-то время все молчали. Заморец, видимо, всё сказал. Его собеседник переваривал услышанное, а ошарашенная Фрея мысленно ругалась, проклиная, на чём свет стоит, безграничное мужское коварство.

— Как ты хочешь это сделать, Отшельник? — нарушил тишину аратач.

— Есть способ.

— Расскажи, — настаивал молодой человек. — Я должен знать.

— Хорошо, — нехотя согласился заморец. — Но обещай, что выслушаешь меня спокойно, и прежде чем что-то сказать, подумаешь пять раз.

— Почему пять?

— Десять!

— Ладно, — рассмеялся Глухой Гром. — Обещаю.

— Фрея не хочет жить в стойбище, — еле слышным шёпотом заговорил старик.

«Предатель! — она до боли закусила губу, сдерживая рвущийся наружу гнев. — Как он мог? Я же ему доверяла. Единственный порядочный человек, и тот оказался свиньёй!»

— Пройти посвящение! — хохотнул аратач.

— Тихо! — зашипел Отшельник. — Ты обещал…

— И она поверила?! — горячо зашептал Глухой Гром. — Женщина — охотник! Это же смешно! Хи-хи-хи…

— Фрея так не считает, — проворчал старик. — Но я постараюсь убедить её в этом.

— Так что же ты раньше ей не сказал, что это глупость?

— Словами тут не поможешь.

— Тогда объясни кулаками, — посоветовал молодой человек. — Отличный способ убедить женщину.

— Ты уже пробовал, и как, получилось? — ехидно осведомился заморец.

Аратач недовольно засопел.

— И что же ты придумал, мудрый Отшельник?

— Прежде чем стать охотником, надо побывать «рысёнком», — усмехнулся тот. — Вот я и покажу Фрее, как тяжело только получить право пройти посвящение. Думаешь, она выдержит такую жизнь?

Собеседник громко рассмеялся, но тут же замолчал, очевидно, прикрыв рот рукой.

— Ты ещё не забыл, каково это, храбрый Глухой Гром?

— Я всегда буду помнить, как был «рысёнком», — перестав фыркать, с грустью вздохнул аратач.

— Тогда подумай, какая девушка согласится терпеть такое, когда есть охотник, готовый принять её в свой вигвам и дать то, о чём мечтает каждая женщина?

— А как же магия? — всполошился молодой человек.

— Неужели ты думаешь, я открою ей тайны охотников?

— Тогда ты, Отшельник, самый хитроумный из Детей Рыси! — восхищённо пробормотал Глухой Гром.

«Такой же козёл, как и все вы!» — мысленно прокомментировала его слова Фрея.

— Но сможешь ли ты убедить Бледную Лягушку до праздника Первого Снега? — с сомнением спросил аратач.

— Я постараюсь, — вздохнул старик. — Но она очень упряма.

— Тогда я всё сделаю по-своему! — несколько повысил голос охотник.

— И всё испортишь! — эхом отозвался заморец. — Не нужно спешить, храбрый Глухой Гром.

Вновь послышалось раздражённое сопение.

— Ты же не глупый «рысёнок», у которого всё время чешется между ног? — увещевал старик. — Есть ещё праздник Посвящения. Он больше подходит для создания семьи.

— Хорошо, я подожду, — с явной неохотой согласился молодой человек и тут же предложил. — Поможешь уговорить Бледную Лягушку стать моей женой, подарю тебе две волчьих шкуры.

— Три, — тут же поправил Отшельник. — Или одну медвежью. Староват я на них охотиться.

«Ну вот, меня уже продают, — скорбно вздохнула Фрея, чувствуя, что ей вновь наплевали в душу. — Работорговцы!»

— Уговорил, — согласился Глухой Гром и тут же принялся рассказывать, как добыл эти шкуры.

Девушка на ощупь добралась до своей постели. Очень скоро пришёл заморец, видимо рассказ удалого аратача не показался ему особенно интересным.

Перешагнув через неё, старик подбросил в печь дров и, кряхтя усевшись на лежанку, негромко сказал:

— Ты спишь?

Фрея продолжила размеренно сопеть.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо прошептал Отшельник, добавив несколько слов на непонятном языке.

Аратач предпочёл ночевать под открытым небом. В чём девушка убедилась, выйдя ранним утром по нужде. А когда шла из уборной, тот уже сидел, поджав под себя ноги, свежий, как будто и не спал совсем. Несмотря на утреннюю прохладу, молодой человек не спешил надевать рубаху, демонстрируя бронзовый торс с крепкими рельефными мышцами.

— Посиди со мной?

— Я спать хочу! — неприязненно буркнула Фрея, собираясь вернуться в хижину.

Но Глухой Гром уже заступил ей дорогу.

— Я хочу только поговорить с тобой перед долгой разлукой.

«Вот батман!» — мысленно взвыла она, но драться совсем не хотелось. После вчерашнего болело всё тело, а левый глаз заплыл и почти ничего не видел.

— Пойдём со мной? — с надеждой попросил охотник. — Ну, что тебе здесь делать одной?

— С Отшельником, — тут же возразила собеседница.

— Ну, вдвоём, — махнул рукой молодой человек. — А в стойбище много людей. Везде горят костры, бегают дети. Девушки песни поют, танцуют, старики истории рассказывают. Весело.

Она едва удержалась от горького смеха, вспомнив искажённые ненавистью лица аратачек, их горящие злобой глаза.

— Нет, Глухой Гром, я останусь здесь. В стойбище меня никто не ждёт.

— Тогда жди меня к празднику Первого Снега, — в голосе мужчины звенел металл. — И мы ещё поговорим о твоём обещании.

Фрея собралась напомнить, что уже всё сказала по этому поводу, но тут из хижины, позёвывая, выбрался хозяин. Пришло время храброму охотнику собираться в обратный путь, догонять откочевавшее племя.

За время коротких проводов он ещё несколько раз предлагал Бледной Лягушке идти с ним. Но девушка всё так же решительно отказывалась.

Проводив Глухого Грома настороженным взглядом и дождавшись, когда он исчезнет за деревьями, Фрея обернулась к старику.

— Проводи меня до Копытного озера, Отшельник.

Заморец, собиравшийся прикрыть входную дверь, удивлённо посмотрел на неё.

— Чего ты там забыла?

Нисколько не смущаясь крайне нелюбезным тоном, девушка объяснила:

— Хочу кое-что достать. Пока совсем не похолодало.

— Откуда и чего? — вскинул брови собеседник.

— Со дна, — по-прежнему невозмутимо продолжала она. — Там лежит какая-то… вещь из моего мира.

— Ничего не понимаю! — потёр ладонью лоб Отшельник. — Говори толком!

И не слушая её, направился к столу, что-то бормоча себе под нос.

Подождав, пока он усядется на лавку, Фрея спросила:

— Помнишь, мы ходили на озеро с вождём и Колдуном?

— Ещё бы! — хмыкнул старик. — Ты тогда здорово перепугала аратачей, ведь никто из них не умеет плавать.

Девушка терпеливо дала ему возможность высказаться и продолжила:

— Когда я ныряла в последний раз, то заметила на дне нечто непонятное. Но оно точно оттуда, откуда и я.

— Почему сразу ничего не сказала? — подозрительно прищурился собеседник.

— Сначала думала, показалось, а когда всё вспомнила, не до того стало. Сам знаешь, что случилось.

— Так, может, тебе на самом деле привиделось? — скептически хмыкнул заморец. — Под водой всё выглядит иначе. Вдруг это просто какая-нибудь коряга?

— Дерево так не блестит, Отшельник, — решительно возразила Фрея. — К тому же там было два обруча или…

Она замялась, поскольку в языке аратачей не нашлось слова «колесо».

— Ну, тех круглых штук, на которых передвигаются ваши повозки.

Встрепенувшись, старик подался вперёд.

— Кирус?!

— Наверное, — пожала плечами девушка, не понимая, о чём тот говорит.

— И ты сможешь найти эту вещь?

— Должна, — твёрдо заявила она. — Я далеко не заплывала, а в последний раз вынырнула почти у самого берега.

Отшельник задумался, хмуря седые, кустистые брови.

— Я понимаю, что ты устала, — заканючила Фрея. — Но надо спешить. Листья желтеют. Скоро будет холодно, и в воду не влезешь. А мне это очень важно.

После подслушанного ночью разговора, девушка больше не доверяла старику, но обойтись без его помощи в этом деле, увы, не могла.

— Тогда завтра же и пойдём! — хлопнул себя по колену заморец. — А сегодня нужно собраться, как следует.

— Благодарю тебя, Отшельник! — радостно вскричала Фрея. — Ты только скажи, что нужно, а я сделаю всё сама!

— Не такой уж я и старый, — заворчал собеседник. — Чтобы посиживать на скамеечке.

Он вдруг ехидно осведомился:

— А ты почему вокруг озера не бегаешь?

— Я? — растерялась девушка, не зная, что сказать. — Ну, это… Я… медведь…

— Или всё же передумала охотником стать?

— Не передумала! — буркнула она.

— Тогда переодевайся и бегом! — скомандовал вредный старик. — Заодно ловушку проверишь на озере. В дороге еда нужна.

За весь день Отшельник не дал ей присесть. Фрея несколько раз проделывала упражнения, чистила и варила рыбу, рубила дрова, поддерживала огонь в печи, где всё ещё продолжало коптиться мясо, помогала ремонтировать навес.

Не забыл заморец о стрельбе.

— Не правильно бросать начатое дело, — напыщенно проговорил он, протягивая ей лук и стрелы. — А когда вернёмся с озера, буду учить тебя метать дротики.

— И драться копьём, — буркнула девушка.

Сам же хозяин неторопливо собирал вещи для предстоящего путешествия. Меховые одеяла, верёвки, плащи и ещё много чего.

А вечером гостеприимный хозяин ошарашил Фрею ещё сильнее:

— С завтрашнего дня, как и положено «рысёнку», ты будешь есть только то, что добудешь сама.

Она так и застыла с ложкой похлёбки у рта. Старикашка не иначе с сосны рухнул. Или начинает выполнять данное Глухому Грому обещание.

— Но это же неправильно! — от души возмутилась Фрея. — Ты бы сначала чему-нибудь меня научил. А то я только рыбу умею добывать… из ловушки.

— Вернёмся с озера, я тебе всё покажу, — заявил ужасно довольный её реакцией Отшельник.

— Тогда и есть то, что добуду, я начну, когда вернёмся, — тут же поймала его на слове девушка. — Сам подумай, как можно нырять на голодный желудок?

— Есть жёлуди, орехи, ягоды, — явно издеваясь, перечислил собеседник. — По пути я покажу тебе кое-какие приёмы охоты.

Он усмехнулся.

— А уставать ты здесь будешь не меньше, чем на озере. Это я тебе обещаю.

Сообразив, что спорить бесполезно, Фрея вновь набросилась на похлёбку, стараясь наесться про запас.

Скорее всего, Отшельник опять собирался разбудить её хорошим пинком. Но едва он спустил ноги с лежанки, как девушка тут же села, спросив сонным голосом:

— Уже пора?

— Да, — разочарованно буркнул старик, шумно испортив воздух. — Одевайся.

Едва приподняв корзину, чтобы взгромоздить её себе на плечи, Фрея крякнула от неожиданности.

— Ты, что камней туда наложил?

— Нет, — рассмеялся Отшельник. — Всё самое нужное. Но если тебе тяжело, можем никуда не ходить?

«Вот козёл старый! — со злостью подумала девушка, поправляя ремни на плечах. — Точно что-нибудь подложил для веса».

Хорошо хоть на этот раз её пока никто не торопил. Понимая, что заморец не шутит, Фрея то и дело останавливалась, чтобы сорвать попавшуюся на пути ягодку. Отшельник не мешал, только ехидно улыбался, ужасно раздражая девушку.

Перевалив через гряду, он, наконец, разрешил устроить короткий привал.

С удобством расположившись на волчьей шкуре, которую достал из её корзины, старик стал с аппетитом трескать копчёное мясо, чей аромат вызвал у голодной Фреи столь обильное слюноотделение, что пришлось уйти в кустики, чтобы не захлебнуться.

Девушка отыскала траву, стебли которой они ели вместе с Лепестком Ромашки. Но на этот раз та оказалась такой горькой, что Фрея долго отплёвывалась, а потом ещё и полоскала рот водой из ручья. Так и не отыскав ничего съедобного, она нехотя поплелась на требовательный зов заморца.

— Пора идти. Солнце уже высоко!

У девушки имелся небольшой запас вареной рыбы, которую решила приберечь на ужин. Самоуверенно полагая, что обязательно отыщет, чем подкрепиться в течение дня. Увы, пока что ей попадались только ягоды, а это не слишком подходящая еда для молодого здорового организма с тяжеленной корзиной за плечами.

Возможно, Отшельник всё же её немного пожалел, или так получилось случайно, но следующую остановку он сделал возле небольшого орешника. И пока он блаженствовал в тенёчке, Фрея лазила по оврагу, торопливо срывая гроздья спелых орехов и складывая их в самодельный кожаный мешочек. К сожалению, приличные запасы ей сделать не удалось. Вредный старик, отдохнув, принялся кричать:

— Идём! Иначе придётся ночевать в лесу!

— Как будто тут гостиницы есть! — проворчала девушка, взвешивая на руке мешочек. Не густо.

Неожиданно Отшельник взял такой темп, будто торопился от кого-то убежать. Фрея за ним едва поспевала. А когда попробовала задержаться у обсыпанных ягодами кустов, старик так рявкнул, что она едва не подавилась.

— Ты же говорил, что я сама должна искать себе еду! — возмущённо крикнула девушка ему в спину.

— У тебя было достаточно времени, — не оборачиваясь, бросил Отшельник. — А сейчас надо спешить.

— Вот батман! — выругалась она, морщась от давящей на плечи тяжести.

Заморец привёл её к небольшой пещере или скорее нише в скале. Под низко нависшим каменным козырьком темнело старое кострище, а стены пестрели рисунками, которые Фрея даже не успела рассмотреть.

— Собери хворост и разведи костёр, — скомандовал старик.

Едва не падая от усталости, она поплелась в лес. Все мышцы ломило. Хорошо хоть опухоль на глазу спала. Встретив сухую лесину, девушка ловко обрубила топором хрупкие сучья и, перевязав охапку верёвкой, забросила на спину.

Но едва загорелся хворост, заморский злыдень послал её за водой к ручью, шагах в полтораста в сторону заката.

Потеряв терпение, Фрея взмолилась:

— Ты хоть покажи, куда идти?!

— По солнышку определи, — невозмутимо заявил Отшельник.

Девушка беспомощно посмотрела на небо. Приближался вечер, она попыталась представить дальнейшее движение светила. Определив таким образом направление, хотя и очень приблизительно, пошла в лес, держа в руках кувшин, который старый садист запихал ей в корзину.

— Куда? — грозно рявкнул заморец. — Копьё забыла! Мало ли кто там по зарослям шляется.

При этих словах Фрея тут же вспомнила недавний визит озабоченного медведя, а по спине холодными лапками пробежался страх.

А Отшельник… улыбался!

— Спасибо, что напомнил! — процедила она сквозь зубы.

Настороженно оглядываясь по сторонам, девушка долго пробиралась между деревьями и уже начала сомневаться в правильности выбранного направления, когда её ушей коснулся странный звук, в котором она узнала журчание воды. Воспрянув духом, Фрея пошла в ту сторону и вскоре оказалась на берегу ручейка, падавшего с метровой высоты в крошечное озерцо. Где в прозрачной воде лениво шевелили плавниками несколько приличного размера рыбин.

Рот девушки тут же наполнился слюной, а в сердце загорелся охотничий азарт. Осторожно положив кувшина на траву, она на цыпочках подошла к краю берега и резко ударила копьём, подняв со дна облако мути. Рыбы тут же попрятались в донную траву, а Фрея, подавшись вперёд, рухнула в воду. От голода, обиды и разочарования она тихо заплакала, хлопнув по воде кулаком.

— Ква! — прокомментировал кто-то. На широком листе водяного растения сидела большая зелёная лягушка и, раздувая бледное горло, таращила на неё выпученные глаза. Сразу вспомнились слова Глухого Грома о том, что охотиться ей только на лягушек. Громко шмыгнула носом, проводила взглядом неторопливо уплывавшее земноводное, тихо буркнув под нос:

— А их вообще-то едят?

В ответ память вновь продемонстрировала вредность характера, выдав информацию о деликатесе французской кухни.

— Ну, это пока подождёт, — пробормотала девушка, вылезая из лужи. Выжав носки и нижнее бельё, она заковыляла к стоянке, с тоской представляя, какую довольную рожу скорчит заморец, когда увидит её в таком виде.

Но старик ничего не сказал. Даже не скалился ехидно. Только выпил сразу полкувшина воды, рыгнул и стал раскладывать на земле одеяло, отбрасывая в сторону мелкие камешки, чтобы не давили на спину.

Девушка, быстро слопав варёную рыбу, принялась колоть орехи. Опасаясь, что Отшельник заснёт, она торопливо попросила:

— Покажешь завтра, как надо бить рыбу копьём?

— Это копьё слишком тяжёлое, — проворчал заморец. — Надо было взять дротик.

— У меня его нет, — вздохнула Фрея и тут же напомнила. — Ты же обещал меня учить! Я нашла озеро с рыбой. Хотела добыть и промахнулась.

Она решила спрятать самолюбие поглубже и откровенно рассказывать обо всех промахах и неудачах. Пусть смеётся, издевается, лишь бы учил, козёл старый.

— Копьё — плохой способ, — покачал головой Отшельник. — Лучше ловушка… или сеть.

— Но у меня и этого нет, — девушка уже начала злиться. — И я за одну ночь не сделаю ни того, ни другого.

— В этой луже, про которую ты говоришь, всю рыбу корзиной выловить можно, — проворчал старик. — Я расскажу как, и помогу. Немножко.

— Благодарю тебя, Отшельник! — воспрянула духом Фрея и тут же задала давно интересовавший её вопрос.

— Теперь, когда аратачи далеко, и никто ничего не услышит, расскажи, кто такая Гневная Мать. Я же всё равно уже многое знаю.

Её спутник повернулся на бок и, подперев голову рукой, посмотрел на огонь.

— Тебе уже известно, что это главная святыня Детей Рыси. Аратачи говорят, её сделал сам Великий дух, чтобы потомки праматери не забывали, сколь страшна она в гневе.

Девушка треснула камнем по ореху, рассказчик вздрогнул. Она испуганно ойкнула, отложив обломок в сторону.

— Где её прячут, знают только вождь и Колдун. Женщины и дети не должны видеть Гневную Мать, поэтому, когда её устанавливают на столб предков, их выгоняют из стойбища. Такое случается только в ночь посвящения. Или когда выбирают нового вождя.

— Но что она собой представляет? — спросила Фрея.

— Твой народ делает фигуры людей и животных из камня или дерева? — вместо ответа спросил собеседник.

Она кивнула.

— Гневная Мать — это голова вроде той, что сейчас на верхушке столба предков, — понизил голос старик. — Только из чёрного камня. Такого прочного, что его не берёт самая твёрдая бронза.

Девушка с хрустом разгрызла орех, но заморец продолжал, не обращая внимания на посторонний звук.

— Я в своей жизни много видел разных… фигур. Но ту сделал великий мастер. Она словно живая. Виден каждый волосок. Вряд ли такое под силу сотворить простому человеку. В ней чувствуется великая магия.

— Только это не голова рыси. У того зверя огромные клыки, широко раскрытая пасть, и он внушает ужас. А взгляд Гневной Матери имеет столь разрушительную силу, что её очень трудно удержать под контролем. Если она вырвется наружу, то беды могут обрушиться не только на аратачей, но и на весь мир! Вот почему глаз вкладывается в голову только на одну ночь. Дети Рыси рассказывают, что когда-то их было два. И то время они до сих пор считают самым счастливым. Даже невозможно представить, как разгневается Великий дух, если исчезнет второй глаз?

После услышанного у Фреи появилось ещё больше вопросов, но она решила не ломать себе голову. Главное она уяснила — от этой штуковины лучше держаться подальше.

Утром старик выполнил своё обещание. Освободив корзину и сняв штаны, девушка забралась в лужу, а он принялся лупить копьём по воде. Напуганные шумом рыбёшки заметались по водоёмчику, и ей легко удалось поймать четыре экземпляра средней крупности.

Более того, проявляя не свойственное ему великодушие, спутник оставил всю добычу Фрее. «Правильно, — мысленно проворчала та, одеваясь. — Сам лопает вкусное мясо, а мне оставил костлявую рыбу».

Лишний раз убедившись в несправедливости жизни, девушка пошла за гордо вышагивавшим спутником. Она легко узнавала знакомые места благодаря скалам, щедро разбросанным среди лесов.

Внезапно старик резко вскинул согнутую в локте руку, давая сигнал остановиться и замереть. Фрея стала тревожно оглядываться по сторонам.

— Тихо сними корзину и иди сюда, — обернувшись, шепнул заморец. — Только очень тихо.

Присев, она осторожно освободилась от ремней, а, поднимаясь, еле успела схватить, готовую упасть, корзину.

— Видишь вон там на дереве птицу? — склонившись к её уху, прошептал Отшельник, указывая рукой. — Смотри внимательно на ту сосну.

Девушка легко различила в зелёной кроне большое чёрное пятно.

— Покажи, чему ты научилась, — спутник сунул ей в руки лук и стрелу.

«Так вот зачем он заставил меня всё это тащить?» — мельком подумала она, в волнении облизав губы. Тушки глухаря ей на пару дней хватит, если сэкономить. Вот только стрелять на такое большое расстояние ещё не приходилось.

Лук солидно скрипнул, когда Фрея оттянув тетиву, с лёгким звоном послал стрелу в полёт. Девушка чуть не взвыла от разочарования, когда глухарь с шумом исчез среди деревьев.

— Теперь лезь за стрелой, — с привычной ехидной ухмылкой велел старик. — Ты же её сама не делала?

— Вот батман! — бормотала она, забираясь на дерево по остаткам старых сучков. Один из них с хрустом сломался, и девушка больно оцарапалась щекой о шершавую кору. Переведя дух, она вновь полезла вверх, но окончательно успокоилась только тогда, когда крепко ухватилась за первую ветку. Морщась от уколов, Фрея долго пыталась разглядеть заблудившуюся в кроне стрелу, пока не увидела её торчавшей в развилке. Вот только лезть придётся ещё выше, да и рукой вряд ли получится достать. Девушка мысленно похвалила себя за то, что взяла с собой топорик в перевязи через плечо.

Вдруг откуда-то справа и сверху донеслось грозное щёлканье. Она тут же прижалась к стволу, а когда подняла глаза, увидела мелькавшую рыжей молнией белку. Возбуждённо вереща, зверёк прыгал с ветки на ветку, похоже специально привлекая к себе внимание.

— Да пошла ты! — облегчённо выдохнула Фрея. Однако подобное поведение острожного животного показалось ей странным, и она решила подняться выше.

Разгадка оказалась в дупле, возле которого чернели насаженные на веточки сухие грибы. Вход оказался слишком узкий, но девушка без колебаний пустила в ход топорик.

— Извини, конечно, — попросила она прощения у рассерженной белочки. — Брать чужое нехорошо. Но уж больно есть хочется. Ты себе ещё насобираешь, а мне некогда.

Расширив отверстие, Фрея просунула внутрь руку и довольно улыбнулась, почувствовав пальцами гладкие орешки.

— Это я удачно зашла!

Быстро срубив сучок с застрявшей стрелой, она почти бегом спустилась вниз и, вручив её удивлённому Отшельнику, вновь деловито полезла на дерево, прихватив кожаный мешок.

— Что ты там делаешь? — крикнул вдогонку старик.

— Орехи собираю! — смеясь, отозвалась она.

— Что?! — вытаращил глаза заморец.

Но Фрея не стала углубляться в дальнейшие объяснения. У неё имелись проблемы посерьёзнее.

— Запасы белки нашла, — понимающе кивнул Отшельник, когда, вернувшись, она гордо продемонстрировала туго набитый орешками мешочек. — Хотя мы и задержались.

Незапланированные мероприятия по обеспечению продовольственной безопасности привели к тому, что ночевать путешественникам пришлось на открытой всем ветрам поляне.

Ночью поднялся ветер, а девушка, подбрасывая в жадно глотавший топливо костёр очередную порцию хвороста, с тревогой почувствовала в воздухе запах прохладной свежести. Появившиеся к утру облака только усилили её опасения. Вряд ли стоит ждать тёплого летнего ливня. Скорее всего, пойдёт холодный, осенний дождь. Что очень сильно затруднит поиски непонятной штуковины на дне Копытного озера.

Видимо, Отшельник тоже обратил внимание на эти тревожные признаки, потому что шёл очень быстро, делая лишь короткие остановки для того, чтобы подкрепиться. Да и Фрея не обращала внимания на попадавшиеся по пути ягоды. Не до них.

Однако к полудню облака, так и не пролившиеся водой, стали редеть, а вечером вновь ярко светило солнце.

Ночевали в расщелине скалы. По-прежнему глотавшая слюни от запаха копчёного мяса, которое беззастенчиво трескал её спутник, девушка придумала утончённый способ мести.

Занявшись мелким ремонтом одежды, она стойко дождалась, когда старик улёгся, укрывшись одеялом. И только после этого стала ужинать, стараясь как можно громче колоть орехи камнем.

Недолго повозившись, заморец, поняв, что под такую музыку заснуть не дадут, вдруг заинтересовался общественным устройством Российского государства.

Они уже как-то говорили об этом. Но тогда, сославшись на провалы в памяти, Фрея отделалась общими фразами. Сейчас, после того как Отшельник рассказал ей про Глаз Гневной Матери, девушка решила выложить всё, что вспомнила. Вряд ли есть смысл это скрывать.

Услышав о выборах президента и депутатов, собеседник понимающе кивнул.

— У нас когда-то давно тоже было примерно так же. Люди выбирали самых достойных в Сенат. Это что-то вроде Совета Старейшин. Они судили и принимали решения обязательные для всех людей, а для охраны нашей земли от врагов назначали вождей. Так тянулось много лет. Но постепенно… старейшины стали передавать свои места в Сенате по наследству, даже если их сыновья оказывались не достойны такой чести. Глядя на это… духи, у нас их называют «богами», отвернулись от моего народа. Жить становилось всё хуже. Сильные обижали слабых, отбирая у них землю, дома и рабов. А тут ещё соседнее племя едва не захватили наше главное стойбище. Тогда и проявил себя молодой вождь, сумевший не только разбить врагов, но и заступившийся за народ. Он заставил старейшин уважать их права. Люди вновь зажили счастливо. Но, однажды, когда он ушёл… за добычей в дальние земли, старейшины убили его… друзей и вновь вернули себе власть.

Голос рассказчика звучал неторопливо, как лесной ручей, а слушательница не могла отделаться от ощущения, что уже знает эту историю. Возможно, нечто подобное рассказывали в школе?

Девушка встрепенулась и закашлялась, едва не подавившись орехом. Заморец раздражённо засопел, недовольный тем, что его прервали.

— А этого вождя случайно звали не Юлий Цезарь?

— Нет, — покачал головой старик. — Его имя Ипий Курс по прозвищу Агербус, что значит… «сделанный из металла». А кто такой Цезарм?

— Вождь такой жил очень давно, — пояснила Фрея. — Он вроде тоже разогнал какое-то собрание и стал править один. Его потом убили. Кажется, отрубили голову или отравили? Не помню.

— Похоже, — удивлённо хмыкнул Отшельник. — Только Ипий Курс Сенат не разгонял. Это они решили драться против него. Когда вождь вернулся из дальних земель с верными… охотниками, то попробовал вновь захватить главное стойбище. У его стен произошла кровавая битва. Ипия Курса убили… старейшины праздновали победу. Но вожди отрядов, воевавших на их стороне, перессорились между собой.

— Это печальная и грустная история, — заключил заморец. — Иногда лучше один лев, чем сотня падальщиков.

— А что случилось дальше? — спросила Фрея, торопясь услышать продолжение рассказа.

— Ничего хорошего, — печально улыбнулся он. — Много лет мой народ терзали эти стервятники. Пустели… стойбища, зарастали лесом поля и виноградники. Воспользовавшись нашей слабостью, за добычей явились соседи. Те времена у нас называют: «Эпоха крови и слёз».

Старик замялся.

— Но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз.

— Гражданская война, — одними губами произнесла она по-русски. — У нас это так называется.

Несмотря на усталость, девушка ещё долго сидела у костра, охваченная внезапным желанием, хоть как-то систематизировать те клочки знаний об этом, что недавно появились в её голове. Красные, белые, зелёные и голубые. Хотя нет, «голубые» к войне не относятся.

Добившись некоторой ясности, Фрея вдруг с грустью поняла, что всё это не имеет для неё никакого значения. Вся мешанина фактов по истории от Александра Македонского до последней Олимпиады не имеет к этому миру никакого отношения. Уж лучше бы ей вместо безликих, абстрактных знаний владеть какими-нибудь по-настоящему полезными навыками.

— Надо было вместо танцев химией заниматься, — буркнула она себе под нос. — Порох бы изобрела… или спирт.

Однако вспомнив, что для этого нужно, поморщилась. Ну, где она возьмёт здесь селитру или серу, если даже не знает, как это всё выглядит? А перегонный аппарат? Как его сделать без трубок и котла?

В очередной раз пожалев себя, Фрея закуталась в одеяло и стала смотреть на огонь.

Убедившись, что погода пока не собирается преподносить неприятных сюрпризов, Отшельник уж не спешил, найдя возможным обратить внимание спутницы на следы стада кабанов, на медвежий помёт и оленью шерсть на сломанной ветке. Учил различать прятавшихся в кроне деревьев птиц. Девушка то и дело стреляла по ним из лука, сломав две и потеряв одну стрелу. А вот добыть за весь день смогла только белку, случайно подвернувшуюся под выстрел. Не ахти какой зверь, но Фрея с удовольствием зажарила и слопала его на ужин.

Она попыталась разговорить старика и узнать, чем же закончилась «Эпоха крови и слёз», но тот ответил отказом, сославшись на усталость.

Отшельник продолжил свой рассказ только на следующий вечер. Когда они остановились в настоящей пещере, и девушка вновь взялась колоть орехи. Возможно, именно звуки удара камня о камень пробудили в нём воспоминания. Кто знает?

— Ничто не может длиться вечно, — сытно рыгнув, изрёк заморец.

«Где-то я это уже слышала», — хмыкнула про себя девушка, выбирая и отбрасывая в сторону скорлупки.

— Примерно восемьдесят лет назад война всех против всех постепенно затихла. Но мой народ оказался разделён на три… племени. В каждом свой вождь и свой Сенат. Который уже ничего не решал. Ещё лет через двадцать двое из них сговорились и напали на третье. А ещё через десять и эти племена объединились.

— Одно захватило другое? — спросила девушка, укладывая орешек на камень.

— Нет, — покачал головой старик. — Сын одного вождя взял в жёны дочь другого. Их сын и стал самым главным вождём.

— Хорошо хоть тут обошлось без крови и смертей, — вздохнула Фрея, почему-то вспоминая о многочисленных войнах в средневековой Руси и Европе.

— Нет, — со вздохом возразил собеседник. — Смертей хватало. Не всем… важным людям понравилось такое объединение. Их наказали, а многих просто убили.

— Ты случайно не один из них? — спросила девушка, уловив дрожь в его голосе.

— Я? — усмехнулся Отшельник. — Нет.

Но она ему не поверила.

«Ох, похоже, ты тоже здесь не по своей воле оказался, — подумала Фрея, глядя на повернувшегося спиной к костру старика и впервые заметив небольшую розовую лысину во вьющихся седых волосах. — Сбежал от кого-нибудь или прячется на краю света? Ладно, чего гадать. Захочет — сам расскажет».

Приняв столь мудрое решение, она тоже завернулась в одеяло.

— Всё-таки будет дождь, — морщась, сказал Отшельник, потирая спину, когда девушка торопливо собирала вещи.

— Почему? — удивилась девушка, глядя на чистое пронзительно голубое небо, купавшееся в лучах зари.

— Поясницу ломит, — наставительно ответил заморец. — И суставы. Верный признак.

Её спутник грустно улыбнулся.

— Мне теперь никакие приметы не нужны.

— До озера ещё далеко? — забеспокоилась она.

— После полудня придём, — не уверенно проговорил Отшельник.

Глядя на его болезненные гримасы, Фрея стала опасаться, что тот не сможет идти. И поначалу старик шёл, еле-еле передвигая ноги. Но постепенно разошёлся, и они взяли вполне приличный темп.

Становилось жарко. Проклятие здешних лесов: слепни, мухи и прочая летающе-кусачая нечисть норовили усесться на мокрую кожу, свисавшая с веток паутина липла к потному лицу.

На коротком привале, который заморец устроил в тени высокой столбообразной скалы, он протянул ей кусок мяса.

— Это за то, что ведёшь себя, как мужчина, — ехидно усмехнулся вредный старик. — Не жалуешься и не плачешь.

«Кого здесь тронут мои слёзы?» — мрачно подумала девушка, зашипев от боли. Какой-то кровопийца ужалил её в шею. Прихлопнув гадкое насекомое, она хотела гордо отказаться. Но орехи уже так осточертели, к тому же не давая сытости, что, спрятав гордость, Фрея взяла протянутый кусок тёмно-коричневого мяса с белыми пятнами жира.

Каким же вкусным оно оказалось! Да ещё с солью!! Девушка аж глаза зажмурила от наслаждения. А её спутник противно захихикал. Вот только Фрея не обратила на это никакого внимания. Жизнь успела закалить её, научив стойко реагировать на такие мелкие унижения.

— Мы только что прошли свежий олений след, — неожиданно сказал Отшельник. — Если хочешь, можем поохотиться?

Бросив взгляд на небо с начинавшими кучковаться облаками, девушка покачала головой.

— Нет, то, что на дне, для меня важнее.

— Тогда нечего рассиживаться, — с лёгким разочарованием скомандовал старик.

Как всегда озеро открылось внезапно. Широкая водная гладь, морщнившаяся от мелких волн, в окружении зарослей тростника.

Очень довольная тем, что наконец-то добралась до цели, Фрея почти бегом побежала к знакомому дереву, с кроной уже густо усыпанной пожелтевшими листочками.

— Стой! — остановил её властный голос заморца. — Не спеши. К важному делу необходимо подготовиться. Не забудь, что я говорил про дождь!

Морщась с досады, девушка подняла голову. За то время, пока они шли, большие, пушистые облака, напоминавшие клочья ваты, заполонили весь небосвод, оставив маленькое голубое пятнышко для ярко светившего солнца.

— Нужно сделать укрытие, — стал перечислять Отшельник, подходя ближе. — Собрать хворост, развести костёр.

— А если, пока мы возимся, начнётся дождь? — досадливо поморщилась она.

— Значит, у нас будет, где от него спрятаться, — невозмутимо заявил старик.

— Ну, тогда давай всё это делать хотя бы поближе к тому месту, где я буду нырять?! — предложила Фрея.

— Хорошо, — довольно кивнул заморец.

Даже сооружение простого шалаша оказалось делом долгим и хлопотным. Срубили и вбили в землю две рогульки. Положили сверху длинную палку, а уж на неё стали укладывать ветки. Несмотря на то, что Отшельник, видимо опасаясь за свою поясницу и суставы, принял самое активное участие в строительстве, провозились они долго. Солнце успело спрятаться за тучками, и сразу похолодало.

— Возьми, — сказал ей старик, протягивая маленькую берестяную коробочку с беловатой, неприятного вида массой.

— Что это? — отстранилась девушка.

— Медвежий жир, — охотно пояснил старик. — Намажешь им тело, перед тем как нырять, и дольше не замёрзнешь.

— От него же потом не отмоешься, — проворчала Фрея, нерешительно беря коробочку. — Да и вонять будет…

— Тебе чего надо? — раздражённо нахмурился её спутник. — Отыскать свою штуку и не заболеть? Или приятно пахнуть?

— И то, и другое! — огрызнулась она, но сало обратно не отдала.

Запашок от него действительно шёл убойный. «Может, он просто смеётся надо мной? — подумала девушка, развязывая пояс на штанах. — А ну и пусть, ему тоже нюхать придётся!»

Она быстро осталась в одних сверкавших дырками трусиках. И хотя Фрея уже перестала стесняться собственной наготы, она всё же повернулась спиной к старику, державшему в руках верёвку с привязанным сучком.

К другому концу прикрепили все имевшиеся у Отшельника ремни. Девушка надеялась, такой длины хватит, чтобы вытащить непонятную штуковину на берег.

Поначалу вода показалась даже тёплой. Берег в этом месте круто уходил вниз, и через три шага Фрея поплыла, оттолкнувшись ногами от дна. Она не рассчитывала на скорый успех. Поэтому, когда первое погружение оказалось неудачным, нисколько не расстроилась. Более того, уверенность в том, что эта вещь здесь, только возросла.

Девушка ныряла ещё и ещё раз, внимательно осматривая дно, обильно поросшее водорослями, похожими на длинные зелёные волосы, среди которых торчали причудливо изогнутые коряги.

Постепенно она стала замерзать. Несмотря на медвежье сало, тело всё более поддавалось холоду уже не летней воды. Тут из-за туч выглянуло солнышко, брызнув лучами на посмурневший лес и подарив ей немного тепла.

Как только перестали стучать зубы, Фрея, сделав несколько глубоких вдохов, вновь погрузилась в озеро. Где почти тотчас поймала краем глаза яркий отблеск. Уловив направление, девушка поплыла туда, убеждаясь, что это именно то, ради чего она здесь мёрзнет. Уже чувствуя нехватку воздуха, легко развязала узел на животе и, повозившись, кое-как засунула кривую палку между спицами колеса.

Всплыв, она замахала рукой скучавшему на берегу Отшельнику.

— Тащи! — крикнула и тут же закашлялась, поймав ртом озёрную воду.

— Вылезай! — отозвался тот. — Замёрзнешь!

Едва девушка, дрожа всем телом и вновь стуча зубами от холода, выбралась на берег, заморец тут же накинул на неё меховое одеяло.

— Давай! — с трудом выговорила Фрея. — Вытаскивай.

Не обращая внимания на эти слова, он повёл девушку под дерево, где уже горел костёр. — Садись, грейся.

Подавшись вперёд всем телом, Фрея впитывала исходившее от огня ласковое тепло, не выпуская из вида Отшельника, который, присев, с видимым усилием вытаскивал из воды туго натянутый кожаный ремень.

— Тяжёлая эта твоя штука, — крякнул он, когда над поверхностью появился первый узел.

Забыв о холоде, девушка стала торопливо одеваться. Вдвоём они легко извлекли ещё пару метров верёвки, но дальше она застряла намертво и только пугающе потрескивала, угрожая оборваться.

— Вот батман! — выругалась Фрея, наклоняясь над водой. Через поднятую со дня муть ясно различалась здоровенная коряга, которую они со стариком безуспешно пытались выволочь на берег.

Пришлось вновь раздеваться. Вожделенная штуковина умудрилась так запутаться в облепленных скользкой тиной сучках, что девушка вновь успела замёрзнуть, прежде чем Отшельник сумел вытащить на траву нечто невообразимое из колёс, ручек, чёрных эмалированных трубок и обрывков ткани.

Вскарабкавшись на берег, Фрея упала на колени, безуспешно пытаясь определить, что же перед ней такое?

— Оденься, — заметно дрогнувшим голосом сказал заморец, опять набросив на неё одеяло. Но та, ничего не замечая, водила руками по разложенным перед ней деталям.

Два отдельных маленьких колеса с резиновой окантовкой. Два больших на перекорёженной оси с тонкими, частично сломанными спицами, спущенными шинами и блестящим ободом, прикреплённым к каждому из них.

Девушка почувствовала, что начинает дрожать уже не от холода. Две обтянутые резиной рукоятки на концах согнутых под прямым углом труб и чёрная, похожая на шершавую кожу, материя с вшитыми пластиковыми вставками.

Мир словно взорвался, разлетаясь на крупные, неровно нарезанные куски, открывая знакомую больничную палату с телевизором на стене и неряшливо одетую женщину с опухшим от слёз лицом. Фрея точно знает, что это её мама. Только совсем не похожая на себя, постаревшая лет на десять, растерявшая ту элегантность и шарм, которым всегда гордилась.

Возле неё, чуть поддерживая за локоть, стоит молодой мужчина в коротком белом халате с маской фальшивого сочувствия на лице и откровенной скукой в глазах. А возле кровати точно такое же кресло. Для инвалидов. И как окончательный приговор звучат слова врача:

— Я предупреждал, что случай очень серьёзный. У нас такие операции не делают. Попробуйте обратиться в израильскую клинику. Я дам вам их электронный адрес.

— Там помогут? — с отчаянной надеждой в голосе спросила женщина, вцепившись ему в руку.

— Если всё сложится удачно, — доктор аккуратно разжал ей пальцы. — Она сможет ходить с палочкой.

— А танцевать? — с трудом выговорила девушка.

— Увы! — картинно развёл руками мужчина, посоветовав. — Попробуй найти себя в чём-то другом.

— Фрея! — разорвал кошмар воспоминаний чей-то знакомый голос. — Очнись, Фрея!

Открыв глаза, она увидела над собой озабоченное, даже испуганное лицо какого-то старика. — Что с тобой?

«Отшельник», — догадалась девушка. Присмотревшись, поняла, что лежит возле ярко пылавшего костра, заботливо прикрытая одеялом. А над головой тревожно шумит листвой знакомое дерево. То самое, что она увидела, едва первый раз открыла глаза в этом мире.

Она села, знаком попросив подать лежавшую в стороне скомканную рубаху. Заморец торопливо протянул ей вещи.

— Что это? — спросил он с плохо скрываемым любопытством. — Почему ты упала без памяти? Какая-то магия?

— Хуже, — мрачно буркнула Фрея, просовывая голову в узкий ворот. — Память.

— Причём тут она? — удивился собеседник, бросив на неё тревожный взгляд.

— Ты знаешь, что это? — спросила девушка, кивнув на обломки.

— Откуда? — пожал плечами её спутник.

— Ну, на что это по-твоему похоже?

— Какая-то…тележка, — предположил заморец, произнеся последнее слово на своём языке.

— Почти угадал, — хмыкнула Фрея, натягивая штаны. — Это сиденье на колёсах. Для тех, кто не может передвигаться сам.

Брови Отшельника поползли вверх. Вскочив, он подбежал к останкам кресла и, став на четвереньки, принялся их внимательно рассматривать. Чуть ли не обнюхивал каждую деталь.

— У вас делают такие замечательные вещи? — спросил старик, подняв голову.

— У нас много чего делают, — криво усмехнулась девушка. Похоже, он так ничего и не понял.

Однако Фрея в очередной раз его недооценила. Оторвавшись от изучения невиданного предмета, собеседник спросил:

— А оно чьё? Ты же сама ходишь?

Девушка почувствовала, как глаза начинает щипать от приближавшихся слёз, а горло перехватило холодным стальным обручем. С мягким шлепком упала первая капля дождя, оставив она оленьей коже рубахи тёмное пятно.

— Это я здесь хожу, — наконец, выдавила из себя Фрея, изо всех сил стараясь не разреветься.

— А там? — подался вперёд собеседник. — В своём мире? Не могла?

— Нет, — прерывисто вздохнула она, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

— С рождения? — уточнил старик, с тревогой глядя на стремительно сереющее небо и приближающуюся полосу дождя.

— Нет! — только и смогла выговорить девушка, не замечая ничего вокруг. В голове всё перемешалось, мысли путались, словно ягодные плети, густо обвившие рухнувшее дерево.

Это что же получается? Та, многократно проклинаемая таинственная сила, что перебросила Фрею в это дикий, жестокий мир, не только лишила её матери, дома, привычной жизни и даже имени, но словно в качестве компенсации вернула способность ходить? Вспомнив себя в кресле у окна, за которым ездили машины, спешили по своим делам люди, гуляли дети, и неторопливо прогуливались парочки, девушка никак не могла решить, такой ли уж равноценный получился обмен?

Размышления прервал добравшийся до них дождь.

— Скорее в шалаш! — подхватив её под мышки, с трудом поставил на ноги старик и закричал. — Промокнешь!

Шлёпнувшись на охапку травы, Фрея упала на спину, подложив под голову руки, невидяще глядя в пахнущую берёзовым листом темноту и мрачно размышляя, каких ещё ждать сюрпризов от жизни… и от памяти.

Часть 3

Глава I Есть вещи, которые не меняются

— Ну, стало быть, бывайте. — Оба управляющих встали.

— Празднуйте в мире, не станем мешать. Праздник нынче. Традиция. А у нас, в Туссенте, традиции…

— Знаю, — не дал ему договорить Геральт, — святое дело.

Анджей Сапковский. Владычица озера

Серое, тяжёлое небо низко нависало над голым почерневшим лесом. Только редкие мелкие снежинки оживляли суровую картину, кружась в воздухе, словно летние мотыльки. Но и они, падая, таяли, добавляя воды в и без того мокрую землю, испещрённую следами обутых в мокасины ног и длинными, бесконечными полосами, петлявшими между деревьев.

Племя Детей Рыси направлялось к зимней стоянке. Почти каждый что-нибудь нёс. Охотники и самые старшие из «рысят» шли обвешанные оружием с головы до ног. Женщины с подростками, кроме корзин за плечами, тащили тяжело нагруженные волокуши, оставлявшие глубокие борозды в раскисшей земле. Даже дети с гордым видом несли маленькие узелки.

— К вечеру не добраться, вождь, — с сожалением сказал Твёрдый Зуб, тяжело отдуваясь. — Надо останавливаться на ночлег.

Белое Перо и сам уже понял, что надежда достичь долины сегодня не оправдалось. Слишком сырая земля. Вязнут не только ноги, но и полозья волокуш. В этот год холода пришли слишком рано. Поэтому Совет Старейшин принял решение, не задерживаясь, двигаться к месту зимовки.

— Мудрый Камень с охотниками не вернулся? — спросил Умный Бобр, подходя ближе и опуская на землю связку дротиков. Как и многие аратачи, он не любил лук, предпочитая действовать копьеметалкой.

— Ещё нет, — покачал головой вождь.

Старейшина Рода чёрных Рысей сам вызвался сходить на разведку в долину священной пещеры. И хотя вряд ли кто из врагов решится занять зимнюю стоянку Детей Рыси, обычаи предков требовали, чтобы вперёд всегда посылали лазутчиков.

Как правило, ими становились молодые, лёгкие на ногу охотники. Не солидно главе рода бестолково бегать по осенним лесам. Однако Мудрый Камень почему-то сам изъявил желание, а он просто так ничего не делает. Так что же ему нужно в долине? В группе разведчиков имелся ещё один доброволец. Белое Перо еле заметно усмехнулся. Ну, с ним-то как раз всё понятно. Глухому Грому после долгой разлуки не терпится увидеться с Бледной Лягушкой. Кажется, жёны говорили, что она обещала войти хозяйкой в его вигвам на празднике Саненпой?

Теперь, когда отношение соплеменников к посланнице Владыки вод изменилось, вождю ещё сильнее не нравится этот брак. Многие женщины начали жалеть Бледную Лягушку, печалиться о её несчастной судьбе и даже упрекать старшую жену в жестокости, а его самого в недостаточной прозорливости. Вполне возможно, что стоит девчонке вернуться в стойбище, как эти глупые гусыни, стараясь загладить свою вину, начнут искать её расположения или даже дружбы. А это неизбежно приведёт к росту авторитета Глухого Грома. Который среди молодых охотников уже сейчас пользуется уважением едва ли не большим, чем Поющий орёл. Но именно племянника вождь желал бы видеть в будущем старейшиной рода Палевых Рысей и главой всего племени.

Невесёлые размышления Белого Пера прервал Гудящий Шмель.

— Вождь, впереди большая поляна, останавливаемся или идём дальше?

— Ночевать будем там! — громко объявил предводитель Детей Рыси, вызвав облегчённый вздох у многих соплеменников.

Вигвамов и даже шалашей не ставили. Женщины раскладывали шкуры возле торопливо раскладываемых костров. Три дня назад добрые предки позаботились о своих детях, послав им стадо оленей, которое те загнали в расщелину между скал и перебили, обеспечив себя мясом. Теперь люди могли быстро двигаться к долине священной пещеры, не отвлекаясь на охоту.

Только обойдя весь обширный лагерь, вождь пришёл к своему костру, где с удовольствием увидел кипящий на огне котёл. Жёны знали, что он мается зубами, и решили сварить вяленое мясо, чтобы оно стало помягче.

Лёгкий шум привлёк внимание Белого Пера. Поднявшись, он заметил три двигавшиеся в его направлении фигуры. В свете костров, разгонявших сумерки с поляны, вождь понял, что разведка вернулась, хотя и задержалась немного. Но, судя по долетавшим обрывкам смеха, ничего из ряда вон выходящего не случилось. Глава племени вновь принялся очищать кость от остатков мяса.

К костру подошли Мудрый Камень, Глухой Гром и Крыло Ворона.

— В долине всё спокойно, вождь, — улыбаясь, доложил старейшина рода чёрных Рысей. — Никто не покусился на нашу зимовку.

— Отшельник ещё не отправился к предкам? — благожелательно улыбнулся Белое Перо, протягивая ему кусок мяса.

— Да он нас всех переживёт! — рассмеялся Крыло Ворона. — Рядом с такой девкой? А, Глухой Гром?

Тот кисло усмехнулся.

— Если только на ней не помрёт, — с набитым ртом высказался Мудрый Камень. — Небось, пока такую уделаешь, семь потов сойдёт.

— Вы видели Бледную Лягушку? — лениво, как бы между прочим, поинтересовался вождь, не желая показаться любопытным.

Разведчики рассмеялись.

— В лесу обоих встретили, — пояснил Мудрый Камень. — Ловушки на зайцев проверяли.

— Вдвоём? — удивился Белое Перо.

— Видно Отшельник с ней даже на охоте расстаться не может! — ухмыляясь, продолжил Крыло Ворона, искоса поглядывая на Глухого Грома.

— Она за ним корзину таскает, — прожевав, пояснил старейшина рода чёрных Рысей. — Лук, копьё. Ну, прямо «рысёнок». Я, когда увидел, даже удивился малость. Откуда бы здесь парню взяться?

— Издалека как есть пацан! — подтвердил второй разведчик. — Высокая, одета по-мужски, с копьём.

— Как это? — заинтересовался вождь, а шептавшиеся за его спиной жены выжидательно затихли.

Польщённый всеобщим вниманием, Крыло Ворона пустился в объяснения:

— Ну, она себе терики сшила из кожи наподобие тех, что на ней с самого начала были, и куртку короткую надела.

Усмехнувшись, Белое Перо покачал головой.

— Вот как тебе повезло, Глухой Гром.

— Это в чём? — насторожился молодой человек, ожидая подвоха.

— У всех в вигваме по одному охотнику, — стараясь говорить как можно серьёзнее, объяснил вождь. — А у тебя сразу два!

Дружный мужской хохот вперемешку с ехидным женским хихиканьем рванулся к сумрачному небу таким мощным потоком, что казалось, тучи вот-вот рассеются, открыв притаившиеся за ними звёзды.

Немудрящая шутка мигом облетела стойбище, вызывая всё новые и новые вспышки смеха. Лицо молодого охотника окаменело, а лежащая на коленях ладонь чуть заметно дрогнула.

— А кто из вас ночью сверху будет? — вытирая выступившие на глазах слёзы, спросил Крыло Ворона. — Ты или она?

Это оказалось последней каплей. Глухой Гром бросился на весельчака, с рычанием вцепившись ему в горло.

— Хватит! — рявкнул Белое Перо. — Растащите их! Быстрее!

Стремительно поднявшись, он подошёл к молодому человеку, всё ещё пытавшемуся вырваться из крепких рук нескольких охотников.

— Нельзя так реагировать на шутки, Глухой Гром!

— Эта шутка недостойна мужчины! — брызгая слюной, отозвался тот. — Пусть закроет свой дрянной рот, или я ему все зубы вышибу!

— Я сам порву тебя как гнилую кожу! — не остался в долгу Крыло Ворона. — Ты у меня кровью умоешься, лягушкин жених!

— Молчать! — грохочущий голос вождя легко перекрыл их крики. — Вы так хотите драться?

— Да! — рявкнул Глухой Гром. — Такое не прощают!

— Я переломаю тебе все кости, мальчишка! — презрительно фыркнул Крыло Ворона.

Предводитель Детей Рыси окинул хмурым взглядом стремительно собиравшуюся толпу. За спинами охотников слышались голоса женщин и детей. Самые догадливые из «рысят» бросились к ближайшим деревьям, собираясь следить за дракой с их ветвей.

— Может быть, подождёте до завтра? — вновь попробовал урезонить противников Белое Перо. — Когда придём в долину и поставим священный столб?

— Нет! — тряхнул длинными чёрными волосами Глухой Гром. — Сейчас.

— Чем скорее, тем лучше! — как показалось вождю, слишком торопливо поддержал его Крыло Ворона.

— Тогда расступитесь! — рявкнул Белое Перо. — Чего встали? Дайте больше места!

Охотники послушно попятились, постепенно освобождая неровный круг диаметром шагов в десять, освещённый светом костра, возле которого так недавно мирно сидели будущие противники.

Молодые люди стянули через головы меховые куртки, оставшись в териках и рубахах. Оружие в таких драках применять запрещалось. Только руки и ноги.

Не задерживаясь, Глухой Гром стремительно бросился в атаку. Крыло Ворона пытался встретить его ударом в лицо. Но тот, увернувшись, сам заехал противнику кулаком в живот, заставив того согнуться.

Молодые охотники с азартом лупили друг друга, пока, сцепившись, не рухнули на холодную, мокрую землю. Они туда-сюда прокатились, пока, наконец, Глухой Гром, усевшись на грудь противнику, не съездил ему по роже. После третьего удара молодой охотник внезапно улыбнулся разбитыми губами.

— Ну, и кто теперь сверху?

Напряжённо следившие за поединком зрители одобрительно загудели. Заговорив с поверженным противником, победитель давал ему шанс закончить бой.

— Ты умелый боец, Глухой Гром, — охотно отозвался тот, посчитав, что достойно провёл схватку и не желает ссориться ещё сильнее.

Молодой охотник поднялся и помог ему встать.

— Но когда-нибудь я всё равно тебя побью, — добавил Крыло Ворона, едва оказавшись на ногах.

— Этого не будет, — хвастливо усмехнулся Глухой Гром.

— Вот устанешь прыгать на своей Бледной Лягушке, — продолжал балагурить побеждённый охотник. — Я тебе зубы и вышибу.

— Думаешь, я не справлюсь с двумя женщинами? — под дружный смех собравшихся невозмутимо ответил Глухой Гром.

Продолжая шутливо переругиваться, они с целой толпой приятелей затерялись среди костров. А Белое Перо, озабоченно кивая головой, сел на разостланное одеяло.

— Даже сейчас Бледная Лягушка ссорит между собой молодых охотников, — негромко, но так, чтобы он слышал, ворчала Лёгкое Облако.

Драки аратачей редко заканчивались смертью одного из участников. Как правило, всё ограничивалось хорошим мордобоем. Главным образом из-за того, что убийство противника не прибавляло уважения победителю. Очевидно, этот обычай пошёл с тех давних пор, когда остатки когда-то могучего племени, покинувшие травяные равнины, перевалив Костяной хребет, вошли в эти леса. Охотников — мужчин оставалось слишком мало, чтобы терять их в глупых ссорах. Вот только сейчас вождь нисколько не расстроился, если бы Крыло Ворона ненароком прибил Глухого Грома.

— Это неправильно, — тихо проворчала Лёгкое Облако, укладываясь рядом.

— Ты о чём? — оторвавшись от своих размышлений, машинально спросил супруг.

— Женщина не должна одеваться как мужчина, — забубнила жена. — Девушке незачем шататься с охотником и проверять ловушку. У неё и в вигваме полно дел.

Высказав свою точку зрения, Лёгкое Облако сделала ожидаемый вывод:

— Из Бедной Лягушки выйдет плохая хозяйка вигвама!

Вождь в который раз удивился наблюдательности супруги. Может быть даже лучше, если упрямая девчонка станет женой Глухого Грома? Судя по рассказу разведчиков, она нисколько не поумнела, раз продолжает вести себя так вызывающе. Носит почти мужскую одежду, зачем-то шатается с Отшельником по лесу. Вряд ли это понравится женщинам племени Детей Рыси. Однако Белое Перо даже не подумал как-то похвалить Лёгкое Облако, безразлично проворчав:

— Это касается только Глухого Грома. Не дело вождю искать жён для охотников.

После чего он сладко зевнул и, закрыв глаза, приготовился ко сну.

Под утро начался мелкий, противный дождик, так что аратачам пришлось спешно срываться с места ещё до рассвета.

Закутавшись в плащи, кашляя и чихая, они медленно поднимались на гряду, за которой располагалась долина. Когда мокрые, озябшие и уставшие люди оказались на перевале, то увидели над скалами медленно поднимавшиеся клубы дыма, выползавшие из зева пещеры предков. Белое Перо растянул в улыбке замёрзшие губы. Отшельник позаботился и развёл костры для соплеменников. И они поняли это. Послышался довольный смех. Аратачи прибавили шагу, стремясь как можно скорее обсохнуть и обогреться.

А дождь продолжал монотонно моросить, покрывая людей и вещи тонкой холодной плёнкой и напитывая кожаную одежду влагой. Вода хлюпала и в мокасинах, густо облепленных толстым слоем грязи. Детям Рыси зима не нравилась. И пусть настоящие холода со снегом и морозами, порой покрывавшими реки и озера тонким ледком, длились недолго. Им предшествовали навевавшие тоску пасмурные дни, наполненные промозглой сыростью, забиравшейся во все уголки жилища.

Вот показалось озеро с мелкой рябью от падавших с неба капель. Священная пещера предков, возле которой стоял Отшельник, призывно махая рукой.

Каждый из путников мечтал, как можно скорее оказаться под надёжным каменным сводом и погреться у костра, но никакой толчеи у входа не было.

Существовал унаследованный от предков порядок, по которому Дети Рыси уходили от врагов или от стихийных бедствий. Сначала женщины с маленькими детьми, потом старики и «рысята», а за ними взрослые охотники.

— Вы уже вернулись? Счастлив ли был ваш путь? — улыбаясь, спросил Отшельник.

— Дорога не в тягость, если ведёт в долину священной пещеры, — немного переиначил ответ довольный глава племени.

— Мы смогли развести костры только в двух больших залах, вождь! — словно извиняясь, доложил Отшельник, перекрывая голоса торопливо двигавшихся по коридору людей. — Но зато сложили там ещё хворост.

— Мы опоздали всего лишь на день, — с сожалением вздохнул Белое Перо. — Если бы не стали задерживаться с тем стадом, могли бы успеть до дождя.

— Зато у нас есть еда, — заметил, останавливаясь, проходивший мимо Мудрый Камень.

Ещё раз окинув взглядом долину, глава племени пошёл по коридору, щурясь от стелившегося по потолку дыма. Проходя мимо «лица горы», вождь мысленно попросил духов этого священного места ещё раз приютить в своих владениях Детей Рыси и дать им возможность спокойно перенести непогоду.

В пещере имелось великое множество гротов, но пока что люди собрались только в двух больших залах. Они жались к уже горящим кострам или разжигали новые на полу, усыпанном песком и мелкими камешками. Слышались плач и смех детей, ворчание и ругань женщин, резкие голоса мужчин. Понимая, что скученность и усталость очень раздражает соплеменников, вождь ото всей души надеялся, что это ненадолго. Уже завтра, если только позволит погода, нужно начинать ставить вигвамы, а пока что даже эта тесная пещера всё же лучше ночёвки под открытым небом, с которого продолжал капать противный дождь. Выйдя в коридор, он ещё раз поблагодарил старого заморца за своевременную помощь и поинтересовался:

— А гостья твоя где?

— Где-то тут, — неопределённо мотнул головой собеседник. — Костры мне разводить помогала.

— Она тебе ещё не надоела? — усмехаясь, спросил Белое Перо.

— Пока нет, — так же шутливо отозвался Отшельник.

— А то Глухому Грому не терпится ввести её хозяйкой в свой вигвам, — чуть понизив голос, пояснил глава племени причину своего любопытства. — Она, наверное, тоже этого ждёт?

— Я этого не заметил, вождь, — покачал головой старик. — Хотя, если хочешь, спроси её сам?

— Вот ещё! — презрительно фыркнул тот. — Какое мне дело, кто кого хочет завалить на постель?

Отшельник неопределённо хмыкнул. Понимая, что сболтнул лишнее, Белое Перо неторопливо удалился в большой зал, где жёны уже, наверное, приготовили ложе.

Пока измученные тяжёлой дорогой Дети Рыси спали вповалку на жёстких камнях, их предки уговорили духов северного ветра отогнать в сторону моря тяжёлые тучи и вновь вернуть людям солнце. Под его лучами долина, покрытая тонким слоем свежевыпавшего снега, уже не казалась мрачной, а весёлой и даже какой-то праздничной.

Быстро договорившись между собой, старейшины стали отдавать распоряжения, где какому роду ставить свои жилища. В лесу застучали топоры. Одни мужчины заготавливали жерди, другие связывали каркасы жилищ. Женщины носили ветки и снимали с волокуш куски свёрнутой берёзовой коры, дети мешались под ногами, норовя помочь всем и сразу. Со стороны могло показаться, что в огромном стойбище царит бестолковая суета. Но очень скоро то тут, то там стали появляться первые «скелеты» вигвамов.

Среди гомонящих людей вождь заметил заморца. Старик пришёл помочь семье дочери, а вот Бледной Лягушки он не увидел. Очевидно, девушка не захотела лишний раз мозолить глаза аратачам.

Белое Перо не поленился и, придумав какой-то пустяковый предлог, прошёл мимо того места, где ставил свой вигвам Глухой Гром. Обмениваясь шутками с приятелями, молодой человек перевязывал жерди каркаса кожаными ремнями, время от времени нет-нет да поглядывая в сторону тропинки, которая вела к каменному жилищу Отшельника. Вполне довольный увиденным, предводитель Детей Рыси направился в пещеру. Ему хотелось переговорить с Колдуном до Совета Старейшин.

Толстяк лежал в «холодном кипятке». От холода и сырости у него разболелись колени. А впереди большой праздник. Придётся много раз общаться с духами. Вот он и забрался в целебную воду. На каменной скамье старательно ковырял пальцем в носу новый ученик. Когда-то его звали Медлительный Лис из рода Серых Рысей. Чем приглянулся Колдуну именно этот «рысёнок», вождя не интересовало. Слышал только, что от других парней этот отличается очень острым нюхом.

— Снег выпал, — заявил Белое Перо, движением бровей заставив паренька уступить ему место. — Самое время для священной охоты.

— Да, — важно кивнул торчавшей над водой головой, облепленной мокрыми волосами, толстяк. — Судя по приметам, погода устанавливается.

— Когда духи назовут нам имена достойных? — спросил вождь.

— Я спрошу у них завтра, — не раздумывая, ответил Колдун. — В пещере предков они не станут тянуть с ответом.

— Среди Детей Рыси много славных охотников, — задумчиво проговорил глава племени. — Трудно отыскать среди них самых лучших.

— Те, кто ушёл в мир духов, знают многое из того, о чём мы даже не подозреваем, — охотно поддержал беседу старик, поудобнее устраиваясь на дне каменной чаши. — Они видят лучше нас.

— Жаль, что не все могут их понимать.

— Ты же знаешь, вождь, как опасно путешествие в незримый мир, — с лёгким упрёком заметил толстяк.

— Это так, — соглашаясь, кивнул Белое Перо, соображая, как бы подвести разговор к интересующему его предмету.

Проще всего конечно выгнать ученика, уныло державшего в руках коптящий факел. Но что если парнишка вздумает подслушать? Да и без этого могут пойти разговоры, что вождь о чём-то шушукается с Колдуном.

— Все «рысята» учатся выслеживать зверей, — добавил он, продолжая тянуть время. — Но не каждый становится искусным охотником. Любой, прошедший посвящение, может говорить с духами, но Колдун только ты один.

Услышав столь откровенную лесть, старик стал ещё толще, раздувшись от гордости, сразу стал похож на болотную жабу.

— Главное, вовремя разглядеть скрытые в человеке способности, — важно заявил он, поднимаясь.

— Подай одежду! — скомандовал Колдун ученику. Встрепенувшись, тот вставил горящую ветку в трещину и шагнул к наставнику.

— Есть такие люди, которые могут делать что-то лучше других, — охотно согласился вождь. — Вон у Крадущегося Волка какие хорошие стрелы получаются. Даже я лучше сделать не сумею.

Помощник суетился, поправляя прилипавший к мокрому телу учителя балахон.

— А есть такие, — продолжил предводитель Детей Рыси, поймав взгляд толстяка. — Кто готов убить сородича за какую-нибудь безобидную шутку.

Судя по выражению раскрасневшегося лица Колдуна, тот понял, о ком шла речь.

— Неужели и их предки посчитают достойными участия в священной охоте? — покачал головой Белое Перо.

— Я не могу отвечать за духов, вождь, развёл руками толстяк. — Они мудрее всех живущих.

— Я не сомневаюсь в их прозорливости, — поспешно согласился собеседник. — Но ведь всем бывает нужен добрый совет.

В коридоре их пути разделились. Колдун в сопровождении ученика направился в глубь пещеры, а вождь вышел под открытое небо, надеясь, что женщины уже доделали вигвам.

Весь день аратачи посвятили обустройству совместного стойбища. Ставили жилища, вкопали священный столб. Пользуясь солнечным днём, хозяйки развесили на верёвках плащи и шкуры. И хотя каждый знал, что делать с таким количеством народа неизбежно возникали мелкие недоразумения, которые быстро улаживали не терявшие бдительности старейшины.

Все эти усилия привели к тому, что вечером над большинством вигвамов уже поднимался уютный дымок очагов. Тем, кто не успевал, пришли на помощь сородичи. Не забывая, однако, сыпать ехидными насмешками в адрес нерасторопных хозяев и неумёх. Вот почему аратачи предпочитали обходиться своими силами и ставили жилище как можно быстрее. Только обустроив место стоянки, следовало начинать готовиться к празднику.

Совет Старейшин собрался в большом зале пещеры с каменными сосульками и колоннами с пола до потолка. Костёр развели возле одной из них, на которой один из древних Колдунов, используя неровности камня, старательно, но неумело изобразил облик праматери Рыси. Сюда пришли почти все мужчины племени. Многие принесли с собой факелы, дым от которых, поднимаясь к потолку, собирался в туманный клубок, медленно вытекавший через проход наружу.

— Храбрые охотники племени Детей Рыси! — с рокотом отразился от каменных стен голос вождя — Настало время узнать, кто из нас отправится за священной добычей!

Он окинул взглядом притихших соплеменников.

— Растолкуй нам волю духов, Колдун!

Толстяк, уже облачённый в маску Великого духа, начал медленно, крадучись обходить горящий костёр, подвывая и взмахивая руками. От чего густо навешанные на его балахон брекотушки, амулеты и талисманы глухо стукались друг о друга.

Из темноты вышел помощник. Он первый раз участвовал в столь серьёзной церемонии. Руки, державшие прикрытую крышкой корзину, заметно дрожали, а на лице выступили крупные капли пота.

Трава, необходимая для быстрого погружения в мир духов, в холода не росла, поэтому приходилось заготавливать её впрок.

Не обращая внимания на продолжавшего расхаживать наставника, молодой человек вывалил на угли ком сухих листьев, которые с треском загорелись, окутываясь густыми клубами серого дыма. Выкрикнув что-то неразборчивое, Колдун, стремительно опустившись на колени, низко наклонился над чадящим костром. Продолжая бормотать, он жадно вдыхал одуряющий дым, а ученик, торопливо схватив бубен, стал бить по туго натянутой коже колотушкой, обмотанной рысьим мехом.

— У-у-у!!! — завопив, Колдун распростёр руки в стороны, мелко затрясся и, вскочив, побежал, подскакивая и дёргаясь всем телом.

Охотники, напряжённо следившие за каждым его движением, стали торопливо пятиться, освобождая пространство для взывающего к духам старика.

Устами Колдуна мудрые предки должны назвать имена участников самой главной охоты в году. По одному из каждого рода. Не удивительно, что попасть в их число считалось очень почётным. Аратачи полагали, что именно им духи будут оказывать особое покровительство.

От едкого пахучего дыма, застилавшего пещеру, першило в горле, и слезились глаза. Дёргающиеся движения Колдуна, бессвязные выкрики, стук бубна, бряканье колотушек и тонкий звон колокольчика вкупе с напряжённым ожиданием заставляли зрителей слышать невнятные, таинственные голоса, видеть носившиеся по воздуху призрачные фигуры.

Именно в этой пещере охотники племени Детей Рыси особенно остро чувствовали незримое присутствие предков, чей прах, собранный в священные кувшины, хранился где-то в одном из многочисленных гротов.

Перестав метаться, колдун замер возле колонны с изображением праматери. Воздев руки к потолку, он, издав хриплый горловой крик, рухнул на пол, забившись в конвульсиях. К нему тут же бросился ученик с кувшином воды и кто-то из молодых охотников. Очнувшись от наваждения, вождь подбросил в затухавший костёр охапку хвороста.

Толстяка стало рвать. Потом он, словно испытывая терпение аратачей, долго, шумно пил воду, отдувался, жалуясь на усталость и годы.

С трудом сдерживавший снисходительную улыбку, Белое Перо всей кожей чувствовал нарастающее нетерпение. Наконец, имена были произнесены. Как вождь и надеялся, Глухого Грома среди них не оказалось.

Счастливчики остались в пещере, где им предстояло провести следующие четыре дня без пищи и солнечного света, очищая себя перед столь важной охотой. Дело в том, что на пятый день им предстояло отправиться в лес и добыть рысь. Причём убить священного зверя следует как можно безболезненней. Прочие охотники отправились по своим вигвамам. У них тоже имелись свои не менее важные дела.

С пустым желудком не повеселишься. Какой же праздник без обильного и разнообразного угощения? Вот только оно ещё бегает по лесам и не собирается само приходить в стойбище. Поэтому на следующее утро отряды вооружённых мужчин разбрелись по окрестностям, а женщины принялись готовить желудёвую и ореховую муку.

Окрестности долины не могли похвастаться обилием дичи, вот почему аратачи охотились здесь только во время зимовки. Однако на этот раз добыча оказалась на редкость скудной.

— Зверя нет, вождь, — мрачно заявил Мудрый Камень, присаживаясь у костра.

— Совсем пусто, — подтвердил Суровый Ветер, бросив на раскисший снег двух глухарей и тетерева. — Вот и всё, что набили за целый день.

— А у нас и этого нет! — отозвался кто-то из охотников. — Одна белка.

Послышался негромкий смех и невесёлые возгласы.

— Даже следов не видать! Как зимовать будем, вождь? Чем кормить женщин и детей? Какой тут праздник!

Белое Перо терпеливо ждал, давая людям выговориться. Когда шум поутих, он поднял руку, призывая к тишине.

— Праматерь рысь и добрые предки не оставят своих детей, — негромко заговорил он, заставляя крикунов замолчать. — Такое случалось и раньше. Завтра идём на юг. В тех местах с дичью получше. В стойбище остаются «рысята» с наставниками и по трое охотников из каждого рода. Главным будет Широкий Поток.

— Почему ты оставляешь меня с женщинами и детьми, вождь? — набычился, не скрывая обиду, старейшина рода Серых Рысей. — Или я дрянной охотник?

— Мы пойдём быстро, мудрый Широкий Поток, — почтительно объяснил своё решение предводитель Детей Рыси. — А твоя нога ещё не совсем оправилась от раны.

Вздохнув, старейшина кивнул, признавая правоту его слов.

— Если вы выйдите завтра, то пропустите начало священной охоты, — встревожился Колдун. — Это может не понравиться духам предков и праматери Рыси.

— А будет лучше, если мы станем их чествовать с одними желудёвыми лепёшками? — проворчал Белое Перо.

Толстяк недовольно засопел. Его можно понять. Именно Колдун обязан защищать соплеменников от гнева духов и объясняться с ними.

— В стойбище остаётся достаточно народа, чтобы достойно проводить участников священной охоты, — примирительно заметил вождь. — Предки не должны обидеться. Сам говорил, что они все знают. Значит, им известно, что в окрестностях мало дичи.

Собравшиеся одобрительно зашумели, поддерживая своего предводителя.

— Мы вернёмся с богатой добычей, будем есть жирное вкусное мясо и славить добрых предков.

Дождавшись, когда охотники начнут расходиться, вождь забрался в свой вигвам. Нужно хорошенько выспаться перед дальней дорогой.

— Это всё Бледная Лягушка, — громко, чтобы он слышал, ворчала Лёгкое Облако на женской части вигвама. — Где это видано, чтобы Дети Рыси возвращались в стойбище с пустыми руками?

Супруг мог бы с ходу назвать ей несколько подобных случаев, но промолчал, не желая унижаться до спора с женщиной.

— Она, что всех зверей распугала своим глупым нарядом? — фыркнула вторая жена. Но собеседница не приняла её шутливого тона.

— Девчонка нарушила наши обычаи и заветы предков! — заявила она, для убедительности подняв вверх палец с криво обгрызенным чёрным ногтем.

— Да в чём? — непонимающе вскинула брови Медовый Цветок. После того, как выяснилось, кто на самом деле убил Упрямую Веточку, даже её стала раздражать бессмысленная ненависть Лёгкого Облака к посланнице Владыки вод.

— Разве ты забыла, что женщины не должны охотиться? — ехидно поинтересовалась старшая жена.

Собеседница прыснула, зажав рот руками.

— Это Бледная Лягушка охотится?! Ой, ну и насмешила.

— Да! — не сдержавшись, во весь голос рявкнула толстуха, нисколько не заботясь о покое супруга. — Мне Кудрявая Лиса сказала, что ей Поющая Сова передала, что Снежный Ландыш рассказывала, будто её отец Бледную Лягушку охотиться учит!

— Ой, ну да ладно! — презрительно фыркнула Медовый Цветок. — Чему он её там научит?

Притворяться спящим дальше не имело смысла. Кряхтя, обернувшись к притихшим жёнам, Белое Перо наставительно проговорил:

— Рыбы не летают, женщины не охотятся!

— Но она из лука стреляет, ловушки ставит и с копьём бегает! — торопливо перечислила Лёгкое Облако. — Разве так можно?

Вождь мысленно поморщился. Ну какой из девчонки охотник? Но оставлять слова жены без ответа он не мог:

— В своём вигваме пусть чему угодно её учит. А в стойбище я её с копьём да луком не видел.

И вполне довольный собой Белое Перо демонстративно отвернулся от жён.

— Да может сплетни всё это? — неуверенно проговорила Медовый Цветок. — Ты что Поющую Сову не знаешь? Для неё соврать, что под кустом присесть. Сходила девчонка разок с охотником ловушки проверить, а она уже не знай чего говорит!

— Что-то ты с мужем по лесам не шляешься! — фыркнула Лёгкое Облако.

— У меня и без того дел полно, — усмехнулась та. — А ей, может, скучно одной за каменной стеной сидеть?

— Я завтра сама схожу к Снежному Ландышу и всё узнаю, — зловеще пообещала собеседница.

Продолжение разговора вождь уже не слышал.

Как и подобает настоящему мужчине, Белое Перо старательно делал вид, будто его совсем не интересуют глупые женские разговоры. Однако тревога о том, что духи и впрямь могут обидеться на непристойное поведение Бледной Лягушки, нет-нет да и посещала вождя. Что если они действительно оставят Детей Рыси без добычи? Тем более, что сроки уж больно поджимали. В стойбище необходимо вернуться через три дня к окончанию священной охоты. А удастся ли за это время добыть мяса для почти семи сотен человек, Белое Перо уже начал сомневаться.

Однако поход получился более чем удачный. В устроенную облаву попалось стадо кабанов, две лосихи, а на обратном пути встретился одинокий старый олень.

Правда, кроме мяса, охотники тащили на волокуше Сломанного Сука. Защищая маток, секач порвал ему ногу. Но, осмотрев на другой день рану, вождь решил, что мужчина, скорее всего, поправится.

Аратачи не знали ни слова «триумф», ни такого понятия. Но для встречи, которую устроили возвратившимся отцам, мужьям и братьям соплеменники, оно подошло больше всего. Женщины кричали и плакали от счастья, поспешно освобождая своих охотников от тяжёлой ноши, с тревогой расспрашивая о самочувствии и обстоятельствах похода. Маленькие дети с визгом носились вокруг, норовя повиснуть на отцах.

Вот только в глазах супруги Белое Перо заметил откровенное разочарование, которое та пыталась скрыть за кислой улыбкой.

Странность встречи и непонятную реакцию Лёгкого Облака невольно разъяснил Кривой Клык, провожая его до вигвама и чуть не лопаясь от гордости.

— А все говорили, что вы ничего не принесёте.

— Это ещё почему? — усмехнулся вождь и, не удержавшись, потрепал сына за жёсткую шевелюру.

— Да из-за Бледной Лягушки, — простодушно объяснил «рысёнок». — Рассказывают, что духи разозлились на неё и увели всех зверей.

Мужчина залился презрительным смехом, надеясь, что тот звучит достаточно натурально.

— Не слушай глупых разговоров, сын. Предки не заставят своих детей голодать из-за какой-то девчонки.

Ободряюще улыбнувшись Кривому Клыку на прощание, он направился в свой вигвам. В этот раз добычу заранее разделили по родам, а уж раздавать родичам будут сами старейшины. Исполнив свой долг, Белое Перо стащил измазанную в крови куртку.

— Лёгкое Облако! — окликнул он старшую жену, что-то оживлённо обсуждавшую с Медовым Цветком.

— Что? — взглянула на него женщина.

— Зашей! — супруг с силой швырнул ей в лицо куртку. — Кабан подол порвал.

От неожиданности та едва не упала.

А вождь уже обращался ко второй супруге:

— Принеси новую рубаху, да поскорее!

Медовый Цветок испуганной мышью нырнула в вигвам.

Не обращая внимания на лёгкий мороз, мужчина продолжал раздеваться. Оставшись в одних териках и поясе, он почти вырвал из рук жены рубаху, грозно сверкнув глазами. Одёрнув подол, поправил ожерелье и перья в волосах, вождь неторопливо направился в ту часть стойбища, где располагались вигвамы рода Белых Рысей.

Снежный Ландыш уже резала мясо на ровные кусочки, которые довольный муж тут же жарил над костром, нанизав на острую палочку.

— Ты уже переоделся, вождь? — удивился Медвежье Ухо. — Думаешь, они вернутся сегодня?

— Вряд ли их стоит ждать раньше завтрашнего дня, — с сомнением покачал головой предводитель Детей Рыси. — Но не ходить же всё время в грязной одежде?

Смутившись от таких слов, собеседник посмотрел на свою заляпанную куртку и торопливо предложил. — Раздели с нами мясо, вождь.

— Нет, — улыбнулся тот. — Я буду есть у своего очага.

Потом огляделся, словно кого-то выглядывая. — Где твой отец, Снежный Ландыш?

— Не знаю, — пожала плечами женщина. — Он сегодня у нас ещё не был.

— Как зайдёт, скажешь, что я хочу его видеть, — велел вождь. — А я пойду к Умному Бобру.

— Хорошо, — кивнула женщина, бросив тревожный взгляд на переставшего жевать супруга.

Белое Перо опасался, что возвращение участников священной охоты произойдёт именно тогда, когда племя ещё не успело как следует подготовиться.

Но вечером вместо усталых охотников к жилищу Белого Пера пришёл озабоченный Отшельник.

— Ты хотел меня видеть? — спросил он, усаживаясь по другую сторону очага.

Глава племени посмотрел на него сквозь оранжевые язычки пламени.

— Где твоя гостья? Завтра у Детей Рыси большой праздник. Это неправильно, если она будет скучать, когда все веселятся.

Густые брови старика чуть дрогнули от удивления. Поднимаясь, он сказал:

— Я передам ей твои слова, вождь.

Как впоследствии выяснилось, охотники, помня строгий наказ Колдуна, специально провели в лесу лишнюю ночь, чтобы дать время уставшим мужчинам отдохнуть перед праздником.

Ещё немного похолодало. С неба сыпался редкий, мелкий снежок. Над озером, которое не замерзало даже в самые сильные морозы, клубился лёгкий туман.

Хозяйки разожгли огни в очагах возле своих вигвамов. Встали охотники. Солнце поднялось над изломанной кромкой леса и сглаженными вершинами редких гор. Люди всё чаще начинали с тревогой поглядывать в сторону леса. И когда самые нетерпеливые уже стали сбиваться в кучки, спрашивая друг у друга: «Не случилось ли чего-нибудь?» — раздался ликующий крик «рысёнка». Вождь ещё с раннего утра послал двоих на деревья, чтобы те вовремя предупредили племя. На склоне гряды среди деревьев показались тёмные фигурки. Две из них несли на жерди убитую рысь.

По мере приближения к стойбищу всё громче слышались горестные крики и плач. Многие из аратачек падали на колени в жидкий снег, исступлённо протягивая руки к мёртвому животному — символу праматери. Стоявшие за их спинами мужчины мрачно сопели и отводили глаза, изо всех сил изображая безутешное горе.

Обычаи Детей Рыси запрещали охоту на первопредка. Убивать хищника разрешалось исключительно для самозащиты. Но, даже если так получалось, никто их охотников не вешал когти рыси на грудь. Даже говорить об этом лишний раз считалось неприличным.

И только раз в год на праздник Саненпой аратачи устраивали специальную охоту, чтобы обновить и ещё раз подтвердить связь с праматерью. Недаром это слово ещё означает «восхождение».

Бледные, сосредоточенные молодые люди шли к столбу предков по живому коридору плачущих соплеменниц. Впереди гордо вышагивал Рваный Удар из рода Палевых Рысей, друг Поющего Орла, и вообще хороший парень. Именно он нанёс рыси смертельный удар.

У ярко пылавшего костра их уже ждали вождь и старейшины, одетые в лучшие одежды, щедро разукрашенные бахромой, иглами дикобраза и яркой вышивкой. Несмотря на холод, никто из них и не подумал надевать тёплую куртку.

Мёртвое животное положили на снег. После чего самые главные люди племени придирчиво осмотрели тушу. Нашли несколько незначительных ран и одну на горле, куда попал пущенный меткой рукой дротик.

— Смерть была лёгкой! — громко объявил Твёрдый Зуб.

И все окружающие заметили, как Рваный Удар облегчённо перевёл дух. В случае, если бы выяснилось, что рысь долго мучилась, не видать бы охотнику её шкуры.

Вождь со старейшинами отошли, уступая место Колдуну. Тот, расставив вокруг мёртвого зверя талисманы и фигурки духов, принялся снимать шкуру священным кремнёвым ножом. А помощник принялся колотить в бубен, срывающимся от волнения голосом выкрикивая имена духов стихий и сторон света.

Из толпы вышла празднично одетая Прохладный Ветерок, жена Твёрдого Зуба. Поскольку мех зверя имел слишком ярко выраженный рыжеватый оттенок, никто не оспаривал у женщин рода Рыжих Рысей честь готовить священное мясо, хотя такое случалось не так часто. Как правило, шли столь отчаянные споры, что приходилось вмешиваться старейшинам, а то и Колдуну.

Пока Прохладный Ветерок вместе с женой счастливого охотника, тоже обряженной в лучшее платье, вешали котёл и наливали воду, толстяк закончил возиться со шкурой, тут же передав её Рваному Удару.

Выпотрошив тушу, Колдун бросил внутренности в костёр, а мясо отдал женщинам, которые тут же принялись сноровисто кромсать его ножами.

Вытерев снегом окровавленные руки, толстяк взял у помощника бубен. Настало время священной пляски.

Охотники набросили на плечи шкуры рыси, которые имелись почти в каждом вигваме. Кто-то сам участвовал в священной охоте, кому-то она доставалась в наследство. Поскольку использовали шкуры только раз в году, а всё остальное время они лежали в корзинах, заботливо пересыпанные сухими травами, хранились они долго. Если вдруг у кого-то оказывались сразу две, то ту, что постарше, дарили тем, у кого шкуры не было, или та приходила в полную негодность. Но даже тогда её не выбрасывали, а сжигали на костре вместе с кем-нибудь из умерших.

Облачившись в шкуры предков, мужчины встали вокруг костра, над которым варилось мясо рыси, образовав два круга. Ближний составляли старейшины, вождь и те из охотников, кто прошёл посвящение в этом году, вернее уже в прошлом. Ибо у аратачей праздник Саненпой считался ещё и днём начала нового года.

Для затравки Колдун выбил бубном мелкую дробь и затянул монотонную песню о том, как появился новый мир, как Великий дух вновь заселял его животными, как встретился с праматерью Рысью, и что из этого вышло. А мужчины пошли по кругу, шаг за шагом имитируя грациозную походку хищницы.

По мере продолжения рассказа, изложенного корявыми стихами, голос Колдуна звучал всё громче и выразительнее. Повинуясь ему, танцоры двигались всё быстрее, изображая вышедшую на охоту рысь. Внезапно старик на секунду замолчал, словно предупреждая, а затем звонко ударил в бубен. Мужчины дружно отпрыгнули в сторону, делая движение правой рукой, словно пытаясь разорвать когтями тело врага. Затем вновь продолжилось движение по кругу. Только на сей раз охотники явно изображали праматерь в битве. Кто-то громко фыркал, кто-то шипел и рявкал от переполнявших его чувств. Но самое интересное, что этот, на первый взгляд беспорядочный танец, не вызвал всеобщую свалку. Только двое молодых охотников столкнулись друг с другом, но вспыхнувший было конфликт быстро погасили, оказавшиеся рядом старшие товарищи.

Женщины и дети поддерживали танцоров энергичными выкриками и хлопками в ладоши, а кое-кто из «рысят» даже подпрыгивал на месте в такт речи Колдуна.

А вот его помощник, столбом застывший у костра, не спускал глаз с наставника, повторяя про себя каждое его слово. Танцевали долго и со вкусом. Так что время от времени толстяк умолкал, продолжая бить в бубен. Пользуясь заминкой, ученик подносил ему миску с травяным настоем.

Сигналом к окончанию этой части церемонии стало перечисление имён участников священной охоты, которые Колдун выкрикивал уже осипшим голосом. Едва прозвучало последнее, как мужчины гаркнули во всё горло: «Рысь», — и облегчённо остановились, переводя дух. Толстяк и вовсе плюхнулся задом на снег.

Сейчас же к измученным танцорам устремились женщины. Жёны, матери и сёстры несли в руках чаши с отваром из сухих ягод. Пока охотники утоляли жажду, Прохладный Ветерок выкладывала на припасённые плетёные подносы варёное мясо. Те их мужчин, что прошли посвящение в этом году, отправятся вместе с Колдуном в пещеру, где хранятся сосуды с прахом предков. Там им предстоит в первый и последний раз в жизни вкусить мясо рыси.

Вождь, довольно рыгнув и вернув миску Медовому Цветку, в который раз подивился мудрости предков, разделивших во времени две важнейших церемонии в жизни каждого аратача. Пройдя посвящение, молодой человек должен проникнуться важностью и ответственностью своего нового положения, прежде чем окончательно духовно слиться с праматерью, получив от неё магические силы, так необходимые на охоте и на войне.

Котёл с бульоном отнесут в вигвам Твёрдого Зуба, где соберутся самые уважаемые женщины племени и станут поить им девушек, впервые заплётших волосы в три косы, молодых жён и матерей, имеющих грудных детей. Впрочем, подробности этого ритуала Белое Перо не интересовали. Он вместе с остальными мужчинами направился к столбу предков, где заботливые хозяйки уже расставили угощение.

Какое-то время охотники сосредоточенно жевали, восстанавливая затраченные силы. Но постепенно челюсти двигались всё ленивее, а пот на лицах выступил уже не от усталости.

Пришло время для прославлений. Первым, как полагалось, сегодня поднялся Твёрдый Зуб и завёл речь об искусных охотниках рода Рыжих Рысей. Об их храбрости и удачливости. При этом родичи ревниво следили за речью старейшины, чтобы тот ни в коем случае никого не пропустил.

И так выступили главы всех родов, а последним взял слово вождь. Отметив охотников рода Палевых Рысей, Белое Перо отыскал подходящие слова для каждого из старейшин. На все эти славословия ушла уйма времени. Так что именно этим и завершился первый праздничный день.

Растянувшись на ворохе шкур, Белое Перо с наслаждением погружался в блаженный сон хорошо поработавшего и славно отдохнувшего человека.

Мысли текли неспешно, как вода в широкой Маракане, готовясь замереть, уступая место сновидениям.

А со стороны женской части жилища «шу-шу-шу» да «бу-бу-бу», охи да невнятные восклицания.

«У них ещё хватает сил болтать?» — почти засыпая, подумал вождь, но тут намеренно громко произнесённое имя заставило его слегка встряхнуться.

— Расторопная Белка ей предлагала всё как надо сделать, косы заплести. А та ни в какую! — шипела Лёгкое Облако. — Вы, говорит, с Мутным Глазом от меня отказались, и я уже не ваша приёмная дочь.

— Вот дрянная девчонка! — охнула Медовый Цветок. — Старуха ей только добра желает. Чтобы муж её, как положено, с тремя косами взял. Ох, и наплачется с ней Глухой Гром!

— У него кулаки здоровые, — злобно хмыкнула собеседница. — Скорей уж Бледная Лягушка кровавыми слезами умоется. И поделом!

«Настоящий мужчина не бьёт жену слишком часто, — неожиданно подумал вождь. — Чем больше Глухой Гром будет лупить Бледную Лягушку, тем меньше у него шансов стать старейшиной».

Выполнив все положенные ритуалы и церемонии, второй день праздника аратачи посвящали песням, пляскам, соревнованиям и обжорству. Так что каждый из Детей Рыси находил развлечение по душе.

Белое Перо с тремя старейшинами, набив брюхо, устроились на краю стойбища, где показывали свою меткость «рысята» и молодые охотники.

На старой облезлой шкуре дикой коровы кто-то из мальчишек изобразил нечто, напоминавшее не то длинноухого медведя, не то хищного зайца.

Звонко тренькали туго натянутые тетивы луков. С лёгким свистом взмывали вверх дротики, пущенные с помощью копьеметалок.

Осоловев от сытости, то и дело смачно рыгая, старейшины подробно разбирали каждый выстрел, каждый бросок. Именно здесь Белое Перо впервые увидел Бледную Лягушку. Девушек среди зрителей хватало. Кто-то пришёл поддержать женихов и мужей, кто-то только присматривал будущего спутника жизни. Напряжённо следившие за соревнованиями аратачи не обращали внимания на посланницу Владыки вод, выделявшуюся не только ростом и цветом волос, которые она так и не заплела в косы, но и одеждой, резко отличавшейся от той, которую носили Дети Рыси.

Вместо надевавшейся через голову куртки на ней красовалась мужская рубаха, а поверх — меховой жилет на завязках.

«Вот упрямая девчонка! — не без доли уважения подумал вождь, машинально кивая Твёрдому Зубу и пропуская его слова мимо ушей. — Кому и что она хочет этим доказать?»

Между тем, к рубежу стрельбы, красуясь, вышел Глухой Гром в одной ярко расшитой рубахе.

— Подожди, — прервал Белое Перо старейшину рода Рыжих Рысей. — Давай посмотрим?

Собеседник, в который раз рассказывавший о том, каким метким стрелком был его отец, обиженно замолчал. А вождь вновь попытался отыскать глазами Бледную Лягушку. Но девушка исчезла.

«Неужели ушла? — мысленно усмехнулся глава племени. — Странное поведение для невесты».

Но такое демонстративное невнимание нисколько не огорчило молодого охотника. Он легко, словно играя, выпустил две стрелы и под одобрительные возгласы зрителей отправился метать дротики.

В следующий раз вождь заметил Бледную Лягушку поздно вечером. Когда большинство мужчин и женщин постарше уже отдыхали в своих постелях, переваривая обильное угощение и готовясь к последнему дню праздника Первого снега. Только молодёжь ещё продолжала колобродить, разбившись на группы, группки и парочки. Большинство собралось у вигвамов «рысят», откуда доносились смех, крики и редкий визг.

Белое Перо понимающе улыбнулся. Парни изо всех сил стараются произвести впечатление на девчонок, иногда пуская в ход шаловливые руки.

Неожиданно его внимание привлекло знакомое имя.

— Нет, Бледная Лягушка, это не борода как у Отшельника. Накилы с ног до головы покрыты густой серой шерстью. Вместо лица у них звериная морда и огромные острые, как у волка, клыки!

Подойдя ближе, предводитель Детей Рыси улыбнулся. Возле небольшого костерка сидели три совсем молоденьких «рысёнка», две прижавшихся друг к дружке девочки и посланница Владыки вод.

«Тебе детей рожать надо, — с лёгким презрением подумал вождь. — А ты сказки слушаешь».

Сидевший спиной к нему старик плотнее закутался в тёплое меховое одеяло.

— Ходят они без одежды, охотятся на оленей и огромных северных волков. А норы себе делают в снегу. Его там выпадает столько, что заносит самые высокие деревья. И он никогда не тает. Вот так там холодно.

— А откуда же деревья? — с явным недоверием спросила Бледная Лягушка. — Если всегда холодно?

Но Неугомонный Заяц из рода Серых Рысей мог ответить на любой вопрос. — Они там под снегом растут. Как травка.

Несмотря на более чем солидный возраст, он не пользовался авторитетом у соплеменников. Хотя в молодости считался не только искусным охотником, но и одним из лучших разведчиков. Вполне соответствуя своему имени, Неугомонный Заяц совершил длительное путешествие, спустившись на корабле заморцев вниз по Маракане до моря и отсутствуя почти целый год. Вот только вместо ожидаемой славы оно принесло ему только одни неприятности.

Неугомонный Заяц каждый раз рассказывал о своих необыкновенных приключениях всё более занимательно и цветисто. Так что соплеменники, вначале слушавшие его разинув рот, стали замечать, что одни и те же истории стали звучать совершенно по-разному. В конце концов, аратачи решили, что всё это он просто выдумал.

Вот только Бледная Лягушка ничего этого не знала и, кажется, относилась к словам старика серьёзно. Не желая слушать очередную небылицу, вождь зашагал к своему вигваму, улыбаясь и покачивая головой.

Но добраться до родного очага, ему вновь было не суждено. Не успел он пройти и сотни шагов, как навстречу попался озиравшийся по сторонам Глухой Гром. И тут, словно какой-то злой дух дёрнул Белое Перо за язык:

— Кого-то ищешь?

— Да, вождь, — кивнул молодой охотник и тут же поинтересовался. — Ты Бледную Лягушку не видел?

Глава племени на миг замялся, не зная, что сказать. То ли послать Глухого Грома к старому болтуну, то ли заявить, что никого не видел? Последнее показалось вождю самым умным. Но, не иначе вновь вмешалась какая-то злая магия, или просто захотелось узнать, как поведёт себя девчонка при встрече с женихом. В любом случае, Белое Перо небрежно бросил, дёрнув плечом:

— Кажется, у вигвама Неугомонного Зайца сидела, сказки слушала.

Сверкнув белозубой улыбкой, Глухой Гром стремительно прошёл мимо Белого Пера. А тот, чуть помедлив, двинулся следом, словно бы невзначай прячась в тени жилищ.

«Это неправильно!» — с внезапным гневом на самого себя подумал вождь, и решительно развернувшись, собрался уйти. Но тут раздался раздражённый голос Бледной Лягушки.

— Зачем ты так говоришь? Я хочу послушать!

Тут же позабыв о благих намерениях и достойном поведении, вождь, присев, осторожно выглянул из-за вигвама, внутри которого кто-то уже заливисто храпел.

На фоне горевшего костра чётко выделялась высокая, стройна фигура посланницы Владыки вод. Девушка стояла, чуть пригнув голову и крепко сжав кулаки.

Напротив неё по-прежнему широко улыбался Глухой Гром.

— Неугомонный Заяц прожил так много лет и видел столько всего, что уже запутался, где сон, а где явь. Где сказка, а где быль.

— Мой разум не хуже твоего! — обиженно проворчал старик.

— Уже темно, — не обратил внимания на его слова охотник. — Пойдём, я провожу тебя до каменного вигвама Отшельника.

— Не нужно, храбрый Глухой Гром, — с издёвкой ответила Бедная Лягушка. — Меня пригласила Снежный Ландыш. Я у них переночую.

— Тогда я провожу тебя до вигвамов рода Белых Рысей.

Опустившись на корточки и подсунув под себя длинную полу куртки, он предложил:

— Давай, Неугомонный Заяц, рассказывай. Что ты там говорил о рыбном народе?

— Пожалуй, я засиделся, — в свою очередь оставил его слова без ответа старик. — Пойду спать.

Пока будущие молодожёны репетировали семейную сцену, прочие слушатели правдивых историй знаменитого путешественника куда-то делись. Так что у догоравшего костра остались только молодой охотник с посланницей Владыки вод.

Белое Перо напряг слух. Но тут за стенкой вигвама послышалась возня и кряхтение. Неужели кому-то приспичило выйти по нужде? Страшно подумать, какие разговоры пойдут среди Детей Рыси, если узнают, что вождь, как мальчишка, подглядывает за чужим свиданием. Вспотев от одной мысли об этом, он поспешно отошёл в сторону, прячась в темноте.

При его появлении что-то горячо обсуждавшие жёны сразу притихли. При виде их лиц с застывшими многозначительными гримасами настроение главы племени сразу улучшилось.

Усмехнувшись, он неторопливо разделся и негромко сказал, развалившись на шкурах:

— Я жду тебя, Медовый Цветок.

Всё-таки в праздник надо радовать близких.

Хотя возле костра, разложенного у столба предков, расположились главы всех родов и вождь с Колдуном, данное собрание вовсе не считалось Советом Старейшин, поскольку в окружавшей толпе присутствовали не только охотники, но и женщины с детьми.

Наверное, почти всё племя пришло поглазеть на молодожёнов. По обычаям аратачей, последний день любого праздника считался «свадебным».

Наибольшее количество семейных пар образовывались после праздника Посвящения. Многие из бывших «рысят» торопились, как можно скорее, вкусить все прелести взрослой жизни. Более терпеливые или менее удачливые дожидались Саненпоя. Ну, а для самых привередливых существовал Нилгори. Так называлась встреча Детей Рыси и Детей Кабана на берегах Блестящего озера. Там племена обменивались мехами, шкурами, ценным камнем, горшками, корзинами и невестами.

Те, кто решил связать свои судьбы сегодня, уже сходились к вигваму вождя, попутно ссорясь из-за порядка очерёдности.

Духи ясно дали понять, что первыми должны быть пары, где жених из рода Рыжих Рысей, а вот кто пойдёт следующим, решали в шуточной перепалке родственники новобрачных. Шум нарастал до тех пор, пока Колдун в маске Тунапа, духа земли, не ударил в бубен, требуя тишины. Голоса постепенно затихали, и толстяк принялся танцевать. Поскольку узнавать волю духов не требовалось, на этот раз обошлись без травы, открывавшей дверь в невидимый мир. Периодически подпрыгивая, так чтобы позвякивали развешенные деревянные брекотушки, амулеты и талисманы, Колдун перемежал невнятные выкрики чёткими и понятными просьбами к предкам благословить новые семьи, послать им долгие годы радости и многочисленное потомство.

Покончив со вступительной частью, толстяк уселся возле старейшин и принял из рук помощника чашу с травяным настоем.

К костру подошла первая пара. Жених в новой, ярко расшитой рубахе, в териках с длиннющей бахромой и яркими перьями сойки в мочках ушей. Эту моду, пришедшую к Детям Рыси от соседей из-за Костяного хребта, многие старшие охотники не одобряли, но всё больше молодых предпочитали украшать себя подобным образом.

По сторонам молодожёнов стояли их родители, так же в праздничных одеждах.

— Моё имя Львиный Ус из рода Рыжих Рысей, мне нужен свой вигвам. Но он пуст без хозяйки. Я хочу, чтобы ей стала Весёлая Пчела из рода Серых Рысей.

С этими словами молодой человек взял у своего отца кусок жареного мяса и протянул невесте. Невысокая, крепко сбитая девушка с круглым улыбчивым лицом в свою очередь одарила жениха желудёвыми лепёшками, которые тот отдал матери.

— Моё имя Весёлая Пчела. Я согласна войти хозяйкой в вигвам Львиного Уса.

Поднялся Твёрдый Зуб в длинной куртке из оленьего меха. Сидеть на снегу прохладно, поэтому старейшина оделся потеплее. Глава рода Рыжих Рысей произнёс прочувственную речь, посвящённую многочисленным достоинствам Львиного Уса. Практически он повторил то, что говорил позавчера, тем не менее, все слушали очень внимательно.

Молодой человек гордо выпятил грудь с ожерельем из медвежьих когтей. Замолчав, Твёрдый Зуб уселся, а слово взял отец невесты. Покашливая и запинаясь, он стал рассказывать о том, какая замечательная хозяйка Весёлая Пчела, как хорошо умеет готовить, выделывать шкуры и шить одежду. Закончив хвалить дочь, мужчина смущённо крякнул и вытер выступивший на лице пот.

Тогда поднялся Колдун и, пристально глядя на притихших молодых, строго спросил:

— Готовы ли вы принести друг другу клятву верности?

— Да, да, — почти в один голос откликнулись они.

— Пусть слова ваши слышат духи во всех четырёх концах света!

Жених с невестой повернулись в сторону восхода и громко, хотя и несколько в разнобой, произнесли слова, не менявшиеся уже сотни, если не тысячи лет.

— Не иди передо мной, может я не пойду за тобой, не иди за моей спиной, может я не смогу повести тебя за собой, иди рядом со мной, и мы станем единым целым.

Повторив клятву ещё три раза, молодые люди выжидательно посмотрели на вождя. Настало время произнести слова, завершающие церемонию. Воздев руки к небу, Белое Перо произнёс:

— Львиный Ус и Весёлая Пчела, теперь вы будете не одиноки. Каждый из вас будет дополнением другому. Теперь у вас будет не две жизни, а одна на двоих. Вас ждёт долгий, счастливый путь через многие годы.

Вот с этого момента они официально считались мужем и женой. В окружении родственников и друзей молодые люди направились в ту часть стойбища, где располагались вигвамы рода Рыжих Рысей, чтобы общими усилиями построить жильё для новой семьи.

А их место уже заняли другие. Всего сегодня образовалось пять пар. Четверо молодых и вдовец из рода чёрных Рысей, взявший хозяйкой в вигвам Быструю Тетёрку, двоюродную сестру умершей жены. Вообще то они могли совсем не приходить. Достаточно было произнести клятву в присутствии Колдуна, а потом зайти к вождю, чтобы тот сказал нужные слова. Но умудрённый опытом мужчина не стал лишать девушку праздника.

— Это всё? — громко спросил Белое Перо.

Начинавшие расходиться люди невольно остановились, привлечённые словами главы племени.

— Всё, вождь, — недоуменно пожал плечами Умный Бобр, а Колдун недовольно засопел, очевидно, догадываясь, к чему Белое Перо завёл этот разговор.

— А что Глухой Гром передумал брать Бледную Лягушку хозяйкой в свой вигвам? — продолжил тот.

По толпе прошелестел нарастающий ропот. Аратачи стали оглядываться, разыскивая глазами молодого охотника.

— Что тебе за дело до моего сына? — старческим дребезжащим голосом спросила Кудрявая Лиса, прижимая к груди внука, испуганно таращившего чёрные глазёнки на предводителя Детей Рыси. — С каких это пор вожди охотникам жён выбирают?

— Да пусть берёт, кого хочет, — пожал плечами Белое Перо. — Я просто напомнить хотел. Может, твой сын забыл?

Послышался смех. Сначала робкий и неуверенный, потом всё громче и громче.

«Над кем часто смеются, того редко уважают», — вспомнил довольный вождь слова своего отца, с трудом удерживаясь от довольной улыбки.

Старуха беспомощно огляделась, но видела вокруг только смеющиеся лица. Вождь ждал, что Глухой Гром, не выдержав насмешек, как-нибудь да проявит себя. Лучше всего, если бы он бросился в драку. Но, видимо, молодой охотник просто не пришёл на церемонию. А его мать, поджав губы и ещё сильнее прижав к груди заплакавшего внука, ушла, расталкивая сухими плечами соплеменников.

Вполне довольный происходящим, Белое Перо собрался обратиться с вопросом к старейшине рода чёрных рысей. Но тут начавший стихать смех прорезал громкий, хорошо знакомый голос.

— Бледная Лягушка не желает идти в вигвам к Глухому Грому! — выкрикнула Лёгкое Облако. — Потому, что сама хочет стать охотником и поставить свой!

Новый взрыв хохота спугнул рассевшихся на деревьях ворон. Тут не выдержали даже старейшины, изо всех сил пытавшиеся сохранить серьёзность.

— Это не смешно! — истошно завопила жена вождя, воздев к небу сжатые кулаки и тряся жирными брылами щёк.

Вождь почувствовал, что назревает скандал, который к тому же эта дура решила устроить публично.

«Эх, надо было и с ней переспать!» — с запоздалым сожалением подумал он.

— Разве вы не видите, что она не женщина! — надрывалась Лёгкое Облако.

Прекрасно понимая всю бесполезность попыток вразумить разбушевавшуюся супругу, Белое Перо решил лишний раз доказать своё умственное превосходство, а уж потом пустить в ход кулаки.

— А кто же она? — вождь, улыбаясь, окинул взглядом соплеменников. — Вроде всё, что положено женщине, у неё на месте?

В толпе вновь послышались смешки.

— У Сухого Ручья тоже всё на месте! — зло огрызнулась жена. — Только он не охотник и не мужчина. Больше на женщину похож. Так, Умный Бобр?

Старейшина рода Белых Рысей крякнул, как-то странно отведя глаза.

— Ну да. Охотником стать не захотел, поэтому платье носит. Живёт в вигваме брата… Ну да что я буду говорить? Вы всё знаете.

— Вот и Бледная Лягушка из таких, — продолжала Лёгкое Облако, уже полностью завладев вниманием слушателей. — Замуж выходить не желает. Хочет пройти посвящение и стать охотником!

— Да не врёшь ли ты, женщина? — взорвался Белое Перо, шагнув к жене.

— А ты у Отшельника спроси! — огрызнулась та. — Узнай, чему он её учит, и что обещал!

Люди зашевелились, стали оглядываться. Забурлив, толпа стала отодвигаться от побледневшего заморца и испугано прижавшейся к нему Снежного Ландыша.

— Лёгкое Облако говорит правду? — сурово сдвинул брови предводитель Детей Рыси.

— Она много чего сказала, — усмехнулся быстро овладевший собой старик.

— Не петляй словами, будто заяц по первому снегу! — гневно вскричал Твёрдый Зуб. — Неужто Бледная Лягушка в самом деле собралась стать охотником?

— Спроси у неё сам, старейшина, — пожал плечами старик, явно стараясь избежать неприятного разговора.

Вождь и все собравшиеся начали оглядываться в поисках посланницы Владыки вод.

— Её здесь нет, — покачал он головой. — Поэтому отвечать придётся тебе, Отшельник. Так, значит, Бледная Лягушка желает пройти посвящение и хочет стать охотником?

— Да, — с явной неохотой признался заморец, бросив укоризненный взгляд на опустившую голову женщину.

— Я же говорила! — возопила Лёгкое Облако. — Вот! Теперь вы видите, что она не женщина!

— Она просто дура! Какой из неё охотник, смех один! Как ты мог ей такое позволить?! Ты смеёшься над нашими обычаями и памятью предков!

— Я уважаю наши обычаи!!! — громкий голос старика перекрыл негодующие возгласы старейшин. — И помню заветы предков о том, что дела охотников могут обсуждать только охотники!

— Бледная Лягушка — не охотник и никогда им не будет! — вскричал старейшина рода Рыжих Рысей. — Если только у неё яйца вырастут!

— Я охотник! — заморец ударил себя в грудь кулаком. — Или ты сомневаешься в этом, Твёрдый Зуб? Так я докажу тебе это прямо сейчас!

— Тихо! — попытался восстановить тишину глава племени. — Отшельник прав!

— Да как же это?! — едва не задохнулся от возмущения глава рода Рыжих Рысей.

— Охотники должны решать свои дела между собой, — пояснил Белое Перо и махнул рукой. — Все, кто не прошёл посвящение, уходите! Мы начинаем совет!

Мельком взглянув на гордо удалявшуюся супругу, вождь с холодной яростью подумал: «А тебе, жаба жирная, я все рёбра пересчитаю!»

— Не слишком ли много чести этой девчонке? — проворчал Твёрдый Зуб. — Каждый раз из-за неё Совет Старейшин собираем?

— Ты забыл, кто её прислал? — тут же вступил в разговор Колдун. — И что она сделала для Детей Рыси?

Смутившись, глава рода Рыжих Рысей отвёл глаза, но быстро нашёл, что возразить:

— Всё равно, это не даёт ей право становиться охотником!

— Только сами охотники могут решить, кто может стать одним из них, — кивнул толстяк.

— Да подождите вы об этом! — досадливо махнул рукой Мудрый Камень. И когда все посмотрели на него, спросил:

— Отшельник, ты хорошо знаешь девчонку, она уже давно живёт у тебя. Скажи, откуда у неё такие глупые мысли?

— И почему ты им потакаешь? — добавил глава рода Серых Рысей.

Прежде чем старик успел что-то сказать, в толпе, плотно окружавшей Совет, послышались негодующие возгласы, и в первый раз выбрался Глухой Гром.

— Ты где пропадал, женишок? — хохотнул Твёрдый Зуб. — А невеста где?

— Спит где-нибудь под корягой! — крикнул кто-то, вызвав у присутствующих смех и улыбки. — Весны дожидается.

— Мне торопиться некуда, — пренебрежительно хмыкнул молодой охотник. — Подожду до праздника Посвящения.

— На котором твоя невеста сама охотником станет! — не унимался шутник.

— Не станет! — отмахнулся Глухой Гром. — Хватит одной женщины в охотниках.

— Помолчите! — сдерживая улыбку, крикнул вождь и, возвращая разговор в серьёзное русло, вновь обратился к Отшельнику. — Так почему девчонку вдруг в охотники потянуло? И чего ты ей наобещал?

— Ну, чего молчишь? — рявкнул глава рода Рыжих Рысей.

— Жду, когда вы закончите выть как стая волков по весне! — огрызнулся заморец. — И дадите, наконец, возможность всё объяснить!

— Говори! — кивнул Белое Перо, когда крики и смех немного стихли.

— Жизнь народа Бледной Лягушки совсем не такая, как у аратачей, — начал старик. — Она попала к нам, всё равно что оленёнок в стадо лесных быков.

— Но ты же сам говорил, что за морем тоже живут по-другому! — прервал его глава рода Белых Рысей.

— Я мужчина! — гордо вскинул голову Отшельник. — До того, как оказаться здесь, я много успел повидать в жизни. А Бледная Лягушка — молодая девушка, к тому же потерявшая память. Она как маленький ребёнок. Вспомните себя в «рысятах». Неужели вы всегда слушались своих наставников или старших охотников?

— При чём тут это? — проворчал Твёрдый Зуб.

— При том! — наставительно проговорил старик. — Что Бледной Лягушке кажется, будто она может выжить в одиночку. Без мужчины.

Вождь усмехнулся, начиная понимать заблуждения посланницы Владыки вод.

— Она просто дура! — фыркнул кто-то.

— Ты, Толстопятый Уж, был больно умным, когда наелся незрелых ягод, — проворчал Колдун. — Из тебя три дня несло.

— Я их больше не ем! — смеясь, заверил охотник.

— Научился? — усмехнулся Отшельник.

— Ещё бы! — отозвался молодой человек.

Старик посмотрел на хмурых старейшин.

— Вот и я хочу, чтобы Бледная Лягушка научилась жить, как полагается для девушки из племени Детей Рыси. Чтобы она поняла, что другой жизни у неё не будет.

— Стоит так возиться! — пренебрежительно хмыкнул старейшина рода Серых Рысей. — То, что женщина не понимает словами, нужно вбивать кулаком!

Вновь послышался смех, хотя уже не такой дружный.

— Есть вещи, которые человек должен понять сам, мудрый Широкий Поток, — глядя на него с жалостью, проговорил заморец. — И кулаками тут не поможешь. Особенно с посланницей Владыки вод. Так ли, Глухой Гром?

— Бледная Лягушка — сильная и храбрая девушка, — не задумываясь, ответил молодой человек. — И из неё выйдет прекрасная хозяйка.

— Когда только ты её уговоришь? — ехидно осведомился Твёрдый Зуб. — Когда она войдёт в твой вигвам? Завтра? Послезавтра?

— На праздник Посвящения! — не задумываясь, ответил Глухой Гром и улыбнулся. — Если Отшельник поможет.

Старик важно кивнул, огладив бороду.

— Значит, вы просто решили мучить девчонку до тех пор, пока она не согласится стать его женой? — покачал головой глава рода чёрных Рысей.

— Не совсем так, Мудрый Камень, — нахмурился оскорблённый заморец. — Если она хочет пройти посвящение, пусть побудет «рысёнком».

Тут уже хохотали все охотники. Смахнув выступившую слезу, вождь махнул рукой.

— Ладно, учи Бледную Лягушку, как сумеешь. Только пусть с оружием по стойбищу не шатается.

И покачал головой.

— Ну, Отшельник! Только ты мог до такого додуматься!

— Что если она выдержит? — тронул его за рукав Колдун.

— Что? Кто? — не понял Белое Перо, потом махнул рукой. — Это невозможно!

— Ты забыл, что она прислана самим Владыкой вод! — напомнил толстяк, привлекая всеобщее внимание. — Великий дух не выбирает кого попало. Вдруг она сможет так прожить до лета? Вы что позволите ей пройти посвящение?

Сразу став серьёзным, вождь взглянул на заморца. Тот кивком головы указал на Глухого Грома.

— Тогда я силой приведу её в свой вигвам! — с мрачной решимостью проговорил молодой охотник. — Бледная Лягушка будет моей женой. Даже если я обдеру об неё все кулаки.

— Вы же не думаете, что я собираюсь сделать из девчонки охотника? — покачал головой Отшельник.

— Конечно нет, женщин охотников не бывает, — сказал вождь. — Хотя ваше с Бледной Лягушкой поведение выглядело очень странно.

— Теперь понятно, что ты её просто обманываешь, — усмехнулся Мудрый Камень. — У вас, заморцев, это всегда хорошо получается.

С самого утра Фрею преследовало чувство смутного беспокойства. Хотя, поначалу всё шло как всегда.

С появлением в долине у озера большого стойбища Детей Рыси зверья в округе заметно поубавилось. Хищники тоже предпочитали держаться подальше от людей. Поэтому девушка стала ходить к ручью затемно, чтобы лишний раз не встречаться с аратачками. Вот и сейчас она принесла воды, разожгла огонь в очаге и повесила котёл, когда из хижины появился хмурый Отшельник.

Поворчав на то, что кувшины не целые, снег со стола не сметён, а костёр чуть теплится, старик проследовал в уборную, бросив в сторону Фреи какой-то странный, то ли оценивающий, то ли жалостливый взгляд.

Ещё до того, как племя пришло на зимовку, заморец велел ей сменить маршрут утренней пробежки. Очевидно, для того, чтобы избежать лишних вопросов от Детей Рыси. Жизнь уже научила девушку обращать внимание на мелочи. Поэтому, мчась по утоптанной тропинке, она пыталась понять, чем вызвано необычное поведение заморца. Или это ей только кажется? Но из головы упрямо не шло непонятное выражение на лице старика.

Неужели это из-за вчерашней ссоры с Глухим Громом? Вот только, судя по самодовольной роже молодого охотника, тот не слишком расстроился из-за её отказа. Ну, орал, конечно. Но как-то без особого азарта. Словно по обязанности. В драку не полез и даже не заставил давать новое обещание. Наверное, как и договорился с Отшельником, ждёт праздника Посвящения? Ну, ну. Давай дожидайся.

Подбегая к небольшой промоине, Фрея подумала: «А ведь уже сегодня вечером я могла бы стать его женой. И прощай вечный голод, усталость, ломота в мышцах и эти глупые, тупые тренировки».

Резко выдохнув, она скрипнула зубами, представив над собой довольную физиономию Глухого Грома.

— Ну, уж нет!

Прибавив скорости, девушка упёрлась тупым концом копья в край овражка и, перепрыгнув на ту сторону, продолжила бег.

Что же всё-таки на уме у Отшельника?

Ворвавшись во двор, она увидела, как тот меланхолически помешивает деревянной ложкой варево в котле.

— Ты опоздала, — покачал головой вредный старик. — Значит, не будешь есть мясо.

Фрея устало махнула рукой. Стоило ей прибежать до того, как закипала вода, заморец кричал, что «хитрая девчонка нарочно срезала путь».

Стараясь встать так, чтобы умопомрачительный запах не слишком сильно бил в ноздри, девушка принялась за упражнения.

Но и тут старому козлу всё не нравилось. Не так встала, не так наклонилась, слишком медленно двигалась. Как же девушка ненавидела его в эти минуты.

— Сегодня в стойбище свадьбы. Пойдёшь? Будет интересно.

— Вот ещё! — фыркнула Фрея, глотая слюну. — Чего мне там делать?

— Сама виновата, — усмехнулся отшельник. — Могла бы и поучаствовать в церемонии. Глухой Гром всё ещё желает видеть тебя хозяйкой своего вигвама.

— Вот только я не хочу, — буркнула девушка, надевая жилет из оленьей шкуры. — Его видеть.

— Как хочешь, — с наигранным равнодушием пожал плечами заморец, закладывая куски мяса в корзину. — Если не идёшь, то обойди ловушки, доделай древки для стрел и вымой котёл.

С этими словами он вылил бульон на землю. Фрея едва не взвыла от злости. Девушка рассчитывала запить им противные желудёвые лепёшки. Впрочем, когда она взяла котёл, внутри всё же оставалось, хотя и совсем немного.

Проглотив его в пару глотков, Фрея мрачно взглянула на деревянный щит, закрывавший вход в кладовую, где хранилось мясо и рыба. Войти туда и наесться до отвала — проще простого. Вот только гадкий старикан сразу предупредил, что если пропадёт хотя бы один кусочек или самая маленькая рыбка, ей можно будет собирать вещички и уматывать обратно в стойбище. Хоть к Мутному Глазу с Расторопной Белкой, хоть прямиком в вигвам Глухого Грома.

Поэтому девушка даже не пыталась что-то оттуда взять. Да и Отшельник ещё ни разу не обвинил её в этом.

Покончив со скудным завтраком, Фрея кое-как оттёрла котёл снегом, собрав его с крыши хижины, и села перематывать портянки. Почему она именно так называла данную процедуру, девушка и сама не смогла бы толком объяснить. Просто когда носки уже невозможно стало надевать, а кроссовки на босу ногу натирали кожу, заморец принёс (скорее всего, из сундука) два куска ткани и показал, как надо заворачивать ступни, закрепив кожаными ремешками, чтобы не размотались ненароком.

Вот тут девушка и вспомнила какой-то фильм, где аналогичные тряпки называли «портянками». С тех пор она это слово и использует.

Хорошо кроссовки ещё каким-то чудом держались. Она в который раз похвалила неизвестных обувщиков из солнечного Китаистана. То есть, правильнее будет из Китая. Хотя, всё равно, рано или поздно придётся переобуваться в мокасины, а у них очень мягкая подошва. Даже у зимних.

С такими грустными мыслями Фрея припёрла дверь во двор палкой. Пора обходить ловушки. Последний раз большинство петлёй оказались либо сорваны, либо пустые. Зайцы, основной объект её промысла, тоже покинули окрестности многолюдной долины. У неё имелся небольшой запас вяленого мяса, который она припрятала от старика. Но вот уже четвёртый день, как его количество совсем не пополнялось.

Корзина за спиной, копьё в руке и грустные думы в голове.

Первая петелька из крапивной верёвки сиротливо лежала на снегу поперёк заячьего следа. Проверив согнутый куст и убедившись, что тот по-прежнему готов распрямиться от малейшего толчка, девушка пошла дальше, поёживаясь от холода. Следующую ловушку, судя по следам, сорвал лось. Третья тоже оказалась пустой. А в четвёртой раскачивалась лопоухая добыча.

Довольно улыбаясь, Фрея сняла зайца, растёрла в руках какую-то пахучую травку, как учил Отшельник, и принялась настраивать петлю.

Чем выше она поднималась по склону гряды, тем резче и холоднее становился ветер. Вспомнив ещё один урок старика, девушка оглянулась, пробегая взглядом по окрестностям, и тут же заметила чётко выделявшуюся на фоне снега одинокую фигурку, приближавшуюся к жилищу Отшельника. Несмотря на более чем приличное расстояние, она узнала Глухого Грома.

— Вот батман! — выругалась Фрея.

Теперь стало понятно странное поведение заморца. Старый козёл решил устроить им свидание, чтобы помирить после вчерашнего скандала. Вот только интимная встреча с неудавшимся женишком не входила в её планы.

Девушка зло усмехнулась. ещё задолго до возвращения аратачей, она предвидела, что Глухой Гром не оставит её в покое.

Возможно, в присутствии Отшельника он ещё сможет вести себя более-менее прилично, но наедине, а особенно в лесу наверняка вновь будет пытаться осчастливить глупую девчонку своими жаркими объятиями. Бр-р-р!!! При одном воспоминании о его тяжёлом теле на своей груди, Фрею бросило в дрожь. Прекрасно понимая, что ей не обхитрить прирождённого охотника, она, тем не менее, не собиралась сдаваться, приготовив парочку сюрпризов. До одного из них было слишком далеко, но второй оказался почти рядом.

Тут же позабыв про все ловушки, девушка побежала к стойбищу, старательно, хотя и неумело, путая следы.

Спустившись к ручью, вскарабкалась на дерево у самой воды, где отыскала конец верёвки, привязанной к вершине сосны на противоположном берегу. Фрея уже неоднократно проделывала этот трюк, чтобы не переходить вброд холодный ручей.

Перелетев над ним, она больно ударилась о шершавый ствол, крепко обхватив его ногами. Взобралась повыше, привязала верёвку. По сучьям перебралась на другую сторону дерева и, повиснув на нижней ветке, стала раскачиваться взад-вперёд. Разжав руки, девушка прыгнула, мягко приземлившись на снег.

Вытерев пот, Фрея огляделась, самодовольно заключив, что с того берега её следы разглядеть невозможно. Кусты мешают. Пусть теперь лучший охотник племени разбирается, куда она делась?

Теперь можно идти в стойбище. Даже если Глухой Гром отыщет её там, то приставать в наглую не будет. У Детей Рыси это не принято.

Девушка с неохотой признавалась себе, что аратачи стали относиться к ней гораздо лучше, чем даже до убийства Упрямой Веточки. Подходя к крайним вигвамам, она заметила, что очаги возле них не горят. Не видно хлопочущих хозяек и играющих детей. Потом откуда-то донёсся негромкий гул множества голосов.

«Не иначе, как свадьбы ушли глядеть, — вспомнила Фрея слова Отшельника и тут же забеспокоилась. — А что если Неугомонный Заяц тоже туда утащился?»

А ей надо бы с ним поговорить.

— Эй! — крикнула она, отыскав знакомое жилище. — Есть кто-нибудь?

Забираться в вонючую темноту без особой нужды не хотелось.

— Кто там? — откликнулся дребезжащий, старческий голос. — Это ты, Бледная Лягушка?

— Я, — облегчённо улыбнулась девушка. — Чего сидишь в вигваме? Выходи на солнышко.

Послышалось преувеличенно громкое кряхтение. В отверстие входа показалась голова с редкими, седыми волосами, перехваченными кожаным ремешком с уныло торчащим, облезлым чёрно-белым пёрышком.

— Зимнее солнце не греет старые кости, — прошамкал аратач, кутаясь в меховое одеяло. — Меня уже предки зовут.

— Лучше садись ближе к костру, — радушно пригласила Фрея и, пользуясь отсутствием хозяйки, стала разжигать почти погасший очаг.

— Почему ты здесь? — улыбнулся Неугомонный Заяц. — А не там, где надо быть сегодня такой красивой и молодой девушке?

— Вот принесла тебе кое-что, — она достала из-за пазухи большое чёрно-белое перо.

Оно как-то попалось ей в лесу, Фрея подобрала, надеясь, что такая вещь может пригодиться, и, как видно, не прогадала.

— Благодарю, Бледная Лягушка, — голос старика дрогнул, когда он почтительно принял подарок. — Давно я ничего не получал от девушек. А в молодости они из-за меня даже дрались!

Аратач привычным движением воткнул новое перо за кожаный ремешок на голову, а старое бросил в костёр.

— За косы друг друга таскали, лица царапали. От одного моего… взгляда счастливые ходили. ещё бы! Лучший охотник в племени. И самый красивый!

Ещё немного послушав, Фрея решила повернуть разговор в нужную сторону.

— Ты очень интересно рассказываешь, — бесцеремонно прервала она старика. — Вот только в прошлый раз я не дослушала историю о морских людях?

Сбитый с привычного течения мысли, Неугомонный Заяц недоуменно захлопал короткими, редкими ресницами.

— Ты говорил, как проплыл с заморцами по Маракане, — терпеливо объясняла девушка, от души надеясь, что не всё из услышанного вчера является бредом свихнувшегося под тяжестью лет придурка. Ну, пусть в его словах окажется хоть чуточка правды! Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— А-а-а, — понимающе протянул старик. — Вон ты о чём.

Поправив одеяло, аратач полуприкрыл выцветшие глаза.

— Это племя ведёт свой род от морской женщины. Они до сих пор живут в тех водах, как рыси в наших лесах. Вместо рук и ног у них плавники, но не такие, как у рыб.

Старик провёл горизонтальную линию.

— Вот так. ещё у морских женщин длинный нос, острые зубы и такой сладкий голос, что, услышав его, слабые мужчины бросаются в воду. Говорят, будто на морском дне они одаривают их такими ласками, на которые не способна ни одна земная женщина. У них между плавниками на животе есть такая штучка…

Фрея громко фыркнула.

Рассказчик удивлённо посмотрел на девушку.

— Ты мне про народ говори, — проворчала она. — А не про то, где кто кому и как отдаётся.

Неугомонный Заяц досадливо крякнул. Видимо, эта часть истории ему очень нравилась. Но, опасаясь остаться совсем без слушательницы, старик торопливо заговорил:

— Морской народ живёт далеко на юге от того места, где Маракана впадает в море. Они строят на островах жилища из таких больших раковин, что в них можно спать. Плавают люди моря на лодках. Но не из бересты, как аратачи, а в огромных, выжженных изнутри брёвнах.

Фрея поощрительно кивнула.

— Всё их оружие сделано из рыбьих костей и зубов. Морские люди, как вы с Отшельником, тоже очень любят рыбу. Только ловят её сетями, которые плетут из водорослей. От праматери им достались жабры, и они могут проводить в воде целый день. Но спят обязательно на суше. Если ночь застанет их в море, они превращаются в страшных чудовищ и горько плачут до зари.

Девушка вздохнула, но прерывать разошедшегося старика не стала.

— Племя морских людей не делится на рода. Они живут как одна большая семья. Только дети не знают своих отцов. Потому что женщины могут свободно переходить от одного мужчины к другому. Или…

Он хихикнул.

— Жить сразу с двумя.

— Бедные мужчины морского народа, — покачала головой Фрея. — Как только они терпят подобные издевательства?

Неугомонный Заяц презрительно скривился, спрятав узкие глаза среди множества морщин.

— Когда охотники морского народа напали на меня, я одним ударом убил десять человек. Потом ещё пятьдесят! Я бы их всех перебил. Но главная женщина на коленях умоляла меня не убивать их мужчин. Взамен они согласились стать моими жёнами…

Далее последовал захватывающий рассказ о грандиозных сексуальных подвигах Неугомонного Зайца. Но на самом интересном месте, когда девушка почувствовала, что сильнее краснеть уже невозможно, раздался насмешливый голос Глухого Грома.

— Хорошее место ты нашла, чтобы от меня прятаться.

— И не думала, — вздрогнув, еле отыскала в себе силы насмешливо пожать плечами Фрея. — Не такой уж ты и страшный.

— Тогда зачем следы путала? — аратач бросил на снег зайца. — Даже ловушки, как следует, не проверила.

— Мне вдруг очень захотелось услышать мудрые и правдивые рассказы, — тем же тоном ответила девушка, осматривая мёртвого зверька, которого явно достали стрелой.

Не задумываясь, она протянула его Глухому Грому.

— Это не моя добыча.

— Возьми, — молодой человек демонстративно убрал руки за спину. — Может, хоть раз наешься досыта.

Фрея тут же протянула дичь старику, с живейшим интересом наблюдавшему за их беседой.

— Возьми, Неугомонный Заяц, добыча достойная искусного охотника Глухого Грома.

Мужчина рассмеялся, снимая надетый через плечо лук с натянутой тетивой и подтянув полу куртки, уселся рядом.

— С его зубами только болтушку из желудёвой муки пить. А вот тебе есть надо больше. Одна кожа да кости остались.

Он покачал головой, окидывая девушку жалостливым взглядом.

— Не слишком у тебя получается самой себе еду добывать.

— Умирать с голоду буду, а у тебя не попрошу, — скривилась в презрительной улыбке Фрея. — Не надейся.

Глухой Гром вновь рассмеялся.

— Помереть, может, и не помрёшь. Вот только от красоты твоей совсем ничего не останется. Ты на свои руки погляди, — кивнул молодой человек. — Раньше они у тебя были белые, гладкие да красивые. А сейчас?

Девушка взглянула на свои покрытые мозолями ладони, пальцы с кое-как обрезанными ногтями с траурной каймой. На сбитые костяшки. И тут же убрала их за спину.

Аратач насмешливо хмыкнул.

— Вот скажи, мудрый Неугомонный Заяц, — обратился он к притихшему старику. — Разве нужно красивой девушке изнурять себя охотой?

— Мясо должен добывать мужчина, — не задумываясь, солидно ответил тот. — Женщина — готовить еду, выделывать шкуры и шить одежду.

— Видишь, какие мудрые слова говорит человек, который прожил больше нас двоих вместе взятых, — наставительно сказал Глухой Гром. — Если не хочешь раньше времени стать старой и страшной, ищи себе сильного охотника. Вроде меня.

Фрея понимала, что просто так встать и уйти не получится. Аратач обязательно увяжется за ней. Поэтому она молча сидела, с тихой тоской ожидая, когда же тот заткнётся.

А молодой человек, так и не дождавшись реакции на свою речь, продолжал:

— Твоё лицо обветрило, кожа загрубела, волосы уделаны кое-как.

Он опять покачал головой.

— Если уж не хочешь заплетать их в косы, то хоть расчёсывай иногда. А то у тебя там сосновые иголки и всякий мусор.

Тут уж девушка смогла сдержаться и не притронулась к голове.

«Послать бы его, — размышляла она, чувствуя, как злые, обидные слова постепенно разрушают с таким трудом воздвигнутую в сознании стену спокойствия и равнодушия. — Так ведь не уйдёт! Останется, гадёныш!».

Молодой охотник ещё какое-то время издевался над её внешностью, и в конце концов сил сдерживать слёзы почти не осталось.

Но судьба, в кое веки, пришла на помощь несчастной Фрее. Из-за соседнего вигвама выскочил запыхавшийся «рысёнок» в облезлой куртке.

— Глухой Гром! — возопил он, заставив оратора заткнуться на полуслове и недовольно откликнуться.

— Чего тебе?

— Меня Гудящий Шмель послал, — доложил паренёк, подбегая ближе.

— А ему чего надо? — также неприветливо поинтересовался молодой охотник.

Покосившись на девушку, «рысёнок» склонился к уху Глухого Грома. Разобрав своё имя, та сразу насторожилась.

Молодой человек тоже взглянул на неё и, поднимаясь, сказал:

— У меня тут кое-какие дела появились. Но ты подумай над тем, что я тебе сказал.

— Почему ты не хочешь войти хозяйкой в его вигвам? — спросил Неугомонный Заяц, глядя вслед торопливо удалявшемуся охотнику.

— Он мне не нравится, — коротко ответила Фрея, вставая.

— Теперь я точно знаю, что ты из очень дальних мест, — усмехнулся собеседник.

— Почему? — без особого любопытства поинтересовалась она, поднимая корзину.

— Потому, что только дура или девушка из чужого мира может отказаться от такого славного охотника!

Молча пожав плечами, Фрея взяла копьё.

— Постой! — окликнул её старик. — Возьми зайца.

— Нет, — она решительно тряхнула головой.

— Бери! — аратач протянул ей зверька. — Может это твоя последняя добыча.

— Это почему? — нахмурилась девушка.

— После праздника охотники по лесам разбредутся, — усмехнулся Неугомонный Заяц. — Всю добычу распугают.

Фрея заколебалась.

— Глаза у тебя голодные, — продолжал уговаривать стрик. — Как у маленького «рысёнка».

Ну, уж в этом он точно не ошибся. Девушка бросила успевшую закоченеть тушку в корзину, и поблагодарив щедрого аратача, поспешила домой.

Быстро выпотрошив убитого Глухим Громом зайца, Фрея повесила его жариться над костром и занялась вторым зверьком. Его мясо следовало закоптить. Развесив куски в печной трубе, девушка торопливо накинулась на еду. Если придёт Отшельник, с ним придётся делиться, а с учётом его вредности делать этого совсем не хотелось. Набив брюхо плохо прожаренным мясом, она вынесла кости со двора и разбросала их по кустам. Шкурку оставила, только спрятала её под самой крышей навеса, чтобы в глаза не бросалась.

После этого, сытно рыгая, принялась за выполнение последнего задания наставника, аккуратно остругивая древки для стрел. Теперь у неё имелся собственный нож, сделанный из обода колеса. По обоюдному согласию с Отшельником они решили не говорить о находке в озере аратачам и никого больше не посвящать в новые подробности прошлой жизни Фреи. Заморец разобрал инвалидное кресло буквально до винтика. Сделал пяток ножей, к двум из которых приладил рукояти из оленьего рога, смастерил несколько шильев из колёсных спиц. Но большую часть деталей просто спрятал. Как объяснил Фрее: «До лета». За это время он собирался вспомнить, как у него на родине работают с металлом, и сделать что-то вроде мастерской.

Девушка тоже пыталась копаться в своей памяти. Но на ум приходили только: доменные печи, конверторы, химический знак железа и меч-кладенец.

Она поднесла к глазам древко, чтобы проверить кривизну, и чуть не вздрогнула от стука в дверь.

— Фрея, открывай, это я!

Первым делом Отшельник окинул пристальным взглядом двор, заглянул в хижину, осмотрел тускло поблёскивавший котёл, и присев на скамейку у стола, важно огладил бороду.

Девушка помалкивала. Вредный старик отучил её задавать лишние вопросы.

— Охотники разрешили мне тебя учить! — торжественно объявил он, но тут же добавил. — С одним условием. Ты не должна появляться в стойбище с оружием.

— А с ножом можно? — пробормотала Фрея, не зная, что ещё сказать на столь неожиданное объявление.

— Только не держи его на виду, — быстро ответил старик.

— Значит, они позволят мне пройти посвящение? — наконец, вскинула она брови. — И я смогу стать охотником?

— Об этом речь пока не идёт, — потупил глаза заморец. — Важно, что никто не против того, чтобы ты метала дротики, стреляла из лука и добывала зверя себе на пропитание.

Девушка разочарованно хмыкнула, лишний раз убеждаясь в радушии и щедрости Детей Рыси. Подумать только! Разрешили не сдохнуть с голоду! Благодетели!

Она всю ночь поддерживала огонь в печи, добавляла ольховые и ореховые ветки, чтобы мясо хорошенько прокоптилось. А утром Отшельник решил осчастливить ученицу, лично отправившись вместе с ней на обход ловушек. Уставшая и не выспавшаяся, она не сразу узнавала следы, чётко отпечатавшиеся на сероватом снегу, зевала, слушая его пространные лекции о поведении птиц и зверей.

Не удивительно, что гадский старик в итоге разразился гневной речугой, призывая в свидетели всех духов, что такой глупой девчонки ещё не встречал, что ей только в вигваме сидеть и даже по нужде ходить там же в ямку.

Не выдержав, Фрея напомнила, что провела бессонную ночь. И тут же услышала новую отповедь о том, как охотники сутками преследуют раненых животных. Что если она так любит спать, то пусть отправляется в вигвам Глухого Грома, который её ждёт — не дождётся. А не пытается заниматься мужским делом.

Предложение девушке не понравилось. Поэтому, чтобы хоть как-то вернуть себе бодрость, она умылась снегом, царапая кожу острыми кристалликами замёрзшей воды. За то время, пока они обходили расставленные ловушки, подобную процедуру пришлось повторять несколько раз, так что к полудню щёки у неё горели. В итоге, Фрея вернулась домой совершенно разбитой и без добычи. Как и предполагал Неугомонный Заяц, его лопоухие тёзки покинули беспокойные места.

А Отшельник вдруг решил, что ей совершенно необходимо улучшить навыки обращения с копьеметалкой. Разумеется, большой меткости она не показала, зато старик отвёл душеньку, обзывая ученицу всякими нелестными словами, впрочем, уже нисколько не задевавшими вымотавшуюся за день Фрею.

Очевидно чувствуя, что «перегнул палку», заморец вынес из кладовой копчёное мяса. Сглотнув слюну, девушка недоверчиво посмотрела на него, ожидая подвоха. С какой радости такая невиданная щедрость? Что ещё на уме у коварного старикашки?

Выложив золотисто-чёрные кусочки на стол, Отшельник наставительно проговорил:

— Вот тебе еда на пять дней. За это время в стойбище не останется свежего мяса, и аратачи отправятся в охотничий поход. Как и все остальные «рысята», ты пойдёшь вместе с ними.

— А ты? — тут же спросила Фрея.

— Я слишком стар, чтобы лазить по колено в снегу и спать под звёздами на мёрзлой земле, — покачал головой заморец. — Ты же желаешь пройти посвящение? Значит, должна больше времени проводить с охотниками. Наблюдать за ними, учиться выслеживать зверя. Помогать.

Видимо, выражение её лица более чем красноречиво сказало Отшельнику об отношении собеседницы к этой идее. Потому что он, скорчив ещё более ехидную рожу, заявил, разведя руками:

— Ну, если сможешь добывать себе пищу в одиночку, никуда не ходи.

Нахмурившись, он закончил с подчёркнутой серьёзностью:

— Но кормить тебя я не буду. Ты сама выбрала свой путь.

Понятно, что переться куда-то в столь мерзкую погоду, да ещё в такой паршивой компании, Фрее не хотелось. Однако она уже успела достаточно изучить характер своего наставника. Поэтому отнеслась к его словам более чем серьёзно. Тут девушка кстати вспомнила, что когда вождь увёл охотников в поход после прихода на зимовку, в стойбище оставались одни женщины, старики и «рысята». А вот взрослых мужчин она почти не видела. Надо бы как-нибудь по-тихому прояснить этот вопрос.

Тем не менее, Фрея не сомневалась в том, что старик действительно не даст ей ни крошки, а если попробует воровать, то безжалостно выгонит из дома.

Весь оставшийся день девушка размышляла над обеспечением продовольственной безопасности. Вроде бы выход напрашивался сам собой. Только сильный голод мог заставить аратачей есть рыбу, так что тут конкуренции можно не опасаться. Осталось придумать, как её взять? Из всех снастей в наличии только ловушки из прутьев. Но чтобы их ставить, надо лезть в воду, а по такой погоде это чревато серьёзными испытаниями для здоровья.

Фрея знала, что Дети Рыси умеют делать лодки из бересты. Вот только практичные аратачи не таскают их с собой по лесам, а держат в какой-то пещере возле одной из летних стоянок у Россыпи озёр, где с их помощью они бьют водоплавающую птицу. Так что помощи от них как всегда не дождёшься. Надо придумывать что-то самой.

Совершая утреннюю пробежку, девушка легко перескочила через поваленное дерево и едва не упала от озарившей её грандиозной идеи. Вернувшись к рухнувшему лесному великану, она с огорчением убедилась, что тот внутри почти пустой. Да и с таким толстым бревном ей в одиночку ни за что не справиться. А вот если взять потоньше…

Охотник вновь предложил Фрее пройтись по ловушкам, но та решительно отказалась.

— Они всё равно пустые, а у меня есть дела поважнее.

Старик удивлённо захлопал глазами, наблюдая, как ученица заглядывает в разложенные под навесом корзины.

— Ага! — довольно воскликнула она, доставая знакомый топор. — Вот ты куда его запрятал.

— Хочешь нарубить ещё дров? — с нескрываемым любопытством поинтересовался заморец.

— Не только, — кивнула девушка. — Но верёвки ты мне дай. Или ремней из оленьих кишок.

Когда племя откочевали, они с наставником посетили заводь, где Фрея замочила крапиву. Само собой, там ничего не оказалось. Как она и думала, кто-то не дал пропасть такой хорошему сырью. Так, что её трудами теперь пользовались заботливые аратачки, а ей приходилось клянчить верёвку у Отшельника.

Продолжая хмыкать, старик протянул ей кусок.

— Маловато будет, — покачала она головой.

Буквально выцарапав у него моток, Фрея гордо удалилась, затылком чувствуя недоуменный взгляд наставника.

По пути ей несколько раз попадались группы женщин, очевидно решивших полностью очистить окрестности долины от остатков жёлудей, орехов и съедобных кореньев. Аратачки приветливо здоровались и долго шушукались за спиной.

Подойдя к вопросу серьёзно, девушка тщательно подыскивала нужное место. Так, чтобы и деревья подходящие росли ближе к берегу, и имелся пологий, свободный от кустов спуск к воде.

Все сомнения, ещё одолевавшие её перед началом очередной авантюры, исчезли с первым ударом топора.

Первыми на шум прибежали ребятишки. Сначала они взялись выкрикивать какие-то непонятные дразнилки о жено-мужах, да муже-жёнах. Но поскольку девушка не обращала внимания на их кривляния, стали задавать вопросы и, недослушав её маловразумительные ответы, исчезли.

Зато припёрся Глухой Гром с тремя приятелями. Молодой охотник вновь завёл старую песню о том, как она неуклюже орудует топором, и как смешно выглядит женщина, когда пытается делать мужскую работу.

Но сейчас у Фреи имелась ясная и чёткая цель, поэтому все его попытки испортить ей настроение ни к чему не привели. Только щепки почему-то летели в стороны шутников, заставляя их пятиться подальше.

Когда дерево рухнуло, и девушка взялась обрубать ветки, Глухой Гром всё же спросил:

— Зачем тебе это надо?

— Дрова у нас кончаются, — откликнулась она, с хряском обрубая сучок. — Вот Отшельник и велел запасти.

— А почему так далеко от вигвама? — подозрительно прищурился аратач.

— Чтобы мне таскать дальше, — пояснила Фрея.

— А-а-а, — понимающе протянул молодой человек.

Охотники ещё какое-то время поглазели на неё и ушли. Облегчённо вздохнув, девушка села отдохнуть.

Ближе к вечеру, когда она уже обрабатывала второе бревно, заявилась целая делегация во главе со старейшиной рода Рыжих Рысей. Чтобы избежать недоразумений и дальнейших расспросов, Фрея честно созналась в намерении соорудить помост для ловли рыбы.

Аратачи брезгливо пофыркали и удалились. Остались только трое «рысят», среди которых оказался её старый знакомый — Рог Барана.

— Правду говорят, что ты в охотники собралась? — держась на почтительном расстоянии, осведомился пацан.

— Да, — буркнула девушка, не ожидая от разговора с мелкими пакостниками ничего хорошего.

— Сама мясо добывать будешь?

— Да, — кивнула она, складывая нарубленные ветки в кучу.

Сосед Рога Барана ткнул его локтем в бок, что-то прошептав на ухо.

Оттолкнув приятеля, тот солидно заявил:

— Знаю.

— А кто тебе будет готовить еду и выделывать шкуры? — с издёвкой продолжал «рысёнок».

— Сама справлюсь, — буркнула Фрея. — Или хочешь, тебя возьму?

Она зло усмехнулась, сообразив к чему все эти намёки.

— Хозяйкой в свой вигвам.

Спутники Рога Барана звонко заржали, тыкая в него пальцами.

— Хозяйка вигвама! Хозяйка!

Оскорблённый «рысёнок», заорав нечто нечленораздельное, замахнулся копьём как палкой и бросился догонять улепётывавших пацанов, продолжавших оглашать лес обидными кричалками.

«Эти разборки надолго», — удовлетворённо хмыкнула девушка, тяжело поднимаясь в гору.

Отшельник демонстративно не задал ей ни одного вопроса. Зато тут же вывалил целый ворох поручений. Пришлось в сумерках тащиться за водой, вновь мыть засаленный котёл, а потом ещё рубить и укладывать в поленницу принесённые ветки.

Развесив сушить мокрые портянки, Фрея растёрла закоченевшие ступни куском енотовой шкурки. «Дома я бы давно бронхит подхватила, — думала она, чувствуя, как возвращается чувствительность к окоченевшим пальцам. — А здесь даже насморка нет. Наверное, это всё из-за целебных ванн в пещере. Жаль, что там сейчас аратачи. Когда теперь ещё искупаюсь?»

Утро принесло очень неприятный сюрприз. Когда девушка, набегавшись, напрыгавшись, постреляв из лука и выслушав лекцию о способах установки наконечников на древко, пришла на озеро, то не обнаружила там брёвен.

Какое-то время она беспомощно металась по лесу в надежде, что просто перепутала место. Но знакомые пеньки, щепки и мелкие веточки развеяли последние сомнения. С таким трудом заготовленные вчера брёвна увели. Следов вокруг оказалось так много, что обнаружить среди них принадлежащие похитителям не представлялось никакой возможности.

Плюхнувшись на кучу соснового лапника, Фрея мрачно уставилась на озеро. Вот свинство! Кто же это постарался? Ответ напрашивался сам собой. Или Глухой Гром, или Рог Барана с товарищами. А что толку?

Послышался скрип снега. Мимо шла группа женщин. Почувствовав неприязненные взгляды, девушка отвернулась, надеясь, что аратачки пройдут мимо. Но шаги приближались.

Фрея торопливо размазала слёзы по щекам.

— Пошли с нами, Бледная Лягушка?

Удивлённо оглянувшись, она увидела Лепесток Ромашки.

— Мы идём за корнями кандыка. Он вкусный.

Девушка посмотрела на женщин, наблюдавших на ней с разным выражением на лицах. И судя по всему, никто, кроме дочери Мутного Глаза, не желал видеть её в своей компании.

— Спасибо за приглашение, — стараясь унять дрожь в голосе, поблагодарила Фрея. — Я останусь. Дел много.

— Как хочешь, — с сожалением покачала головой Лепесток Ромашки, и бросила через плечо. — Отец тебя простил. Если хочешь, возвращайся. Тебя там ждут.

— Благодетель! — процедила сквозь зубы девушка, глядя вслед удалявшимся аратачкам. — Он меня простил! Ненавижу!

Она уже научилась сдерживать себя и не бесилась как в первые дни от очередной обиды. Теперь Фрея просто рубила, загоняя бронзовый топор в неподатливое дерево.

Когда её навестил Глухой Гром, то, едва разглядев его озадаченную физиономию, девушка поняла, что охотник не имеет никакого отношения к исчезновению брёвен. Значит, это Рог Барана постарался.

Быстро вернув себе привычный самодовольный вид, молодой человек заботливо поинтересовался:

— Что, зайцев больше нет?

— От одного твоего вида все звери в лесу сдохли! — проворчала Фрея, с тоской ожидая новую порцию насмешек. — Кто к морю удрать не успел.

— Я же тебя предупреждал, что ничего не добудешь, бедная, глупенькая Бледная Лягушка, — усмехнулся аратач. — Хоть пять раз по десять лет учись стрелять из лука и дротики метать. Всё впустую. Потому что женщинам недостаёт самого главного.

Он поднял вверх указательный палец.

— Охотничьей мужской магии! Без неё зверя не добыть.

— Не добыть, — со вздохом повторила девушка, трогая заметно затупившееся лезвие топора. У Отшельника есть точильный камень. Но уж больно трудоёмок это процесс. Хотя ещё пара деревьев, и инструмент придёт в полную негодность.

— Хотя я слышал, ты вовсе не женщина, — продолжал издеваться Глухой Гром.

— А если так, то ты от меня отстанешь? — устало поинтересовалась Фрея.

— Только если ты найдёшь хозяйку в свой вигвам, — похабно осклабился аратач.

— Вот гад! — выругалась девушка по-русски, усаживаясь на бревно спиной к собеседнику и доставая кусок мяса.

К счастью, сегодня её мучения закончились неожиданно быстро. Пришли двое приятелей и почти насильно утащили Глухого Грома к какому-то Толстопятому Ужу смотреть новый лук.

Перед уходом аратач ещё раз насмешливо проговорил:

— Запомни, главное — магия!

— Да пошёл ты! — буркнула Фрея на языке родных осин, добавив, куда именно следует направиться молодому охотнику.

В ответ тот звонко рассмеялся, демонстрируя крупные, желтоватые зубы.

После надоедливого поклонника приходили ещё зрители. Мужчины и женщины смотрели, оценивали, громко комментировали, ставя под сомнения её умственные способности. Задавали глупые вопросы, вроде того, как она собирается бить с этого помоста рыбу в мутной озёрной воде?

Живя у Отшельника, девушка успела отвыкнуть от столь бесцеремонного внимания. Стараясь сохранить спокойствие, она отшучивалась, уверяя, что рыба сама приплывёт к ней в руки. Очевидно, с чувством юмора у Детей Рыси была напряжёнка, потому что подобные слова только распаляли их любопытство. Люди подходили близко, пристально следя за каждым движением, а самые настырные чуть ли не под топор лезли, уворачиваясь от щепок.

Хорошо хоть, у обитателей стойбища имелись ещё и свои дела. Так что надолго они здесь не задерживались, уступая место новым зрителям. Которые точно так же глазели, о том же говорили и то же самое спрашивали.

Только после полудня все разбрелись, и она осталась одна. Перекусив и допив воду из бурдюка, заботливо обёрнутого куском шкуры, Фрея заметила притаившихся за деревьями аратачей. Похоже, Рог Барана с приятелями заявился.

«Опять брёвна утащат, — с глухой тоской подумала девушка, и недоеденный кусок прочно стал поперёк горла. — А потом будут ржать втихаря, малолетние гадёныши!»

Она посмотрела на поваленные стволы, уже освобождённые от веток. Что же делать? Не сторожить же их всю ночь? И с собой не утащишь, тяжёлые.

Фрея услышала сдавленное хихиканье. Догнать и поколотить? Далеко, да и шустрые они. От одной мысли, что из-за каких-то молокососов пропадёт результат тяжёлого труда, становилось противно.

Неожиданно на ум пришли прощальные слова Глухого Грома. Девушка криво ухмыльнулась. Ну, что же, будет вам… магия!

Быстро доев мясо, сделала на каждом бревне по затёсу. Завернула рукав и, не морщась, сделала маленький разрез на запястье. Выдавив немного крови, пальцем нарисовала на желтоватой древесине по паре знаков, напоминавших ноты. Теперь для полноты впечатлений нужно заклинание и колдовской танец.

Перевязывая руку чистой тряпочкой, которую теперь постоянно таскала с собой, Фрея перебирала известные песни. Но одни казались ей не подходящими для сеанса практической магии, другие она не знала до конца.

Откуда-то сверху донеслось хриплое карканье. Чёрная птица сидела на верхушке сосны и неторопливо чистила перья. Девушке показалось, что ворон насмешливо смотрит на неё чёрными, блестящими глазами. Она вспомнила, что словосочетание «Владыка вод» на языке аратачей звучит примерно как «горан виктым». И в тот же миг на редкость услужливая память выдала и слова, и мелодию, которую ей как-то пришлось слышать по радио. Или в Интернете? Не важно, главное, песня подходила как нельзя лучше.

Фрея вытянула руки к озеру и медленно запела, как наяву слыша тяжёлые аккорды.

Я ворона вижу, он чёрным крылом Взмахнул и поднялся над белым орлом. Я вижу, как в небо они поднялись, Как спутались когти, как крылья сплелись!

Сделав несколько движений, напоминавших взмахи крыльев, она плавно выгнулась назад, запев ещё громче.

Орлиные крылья вороньих сильней, Орлиные когти вороньих острей. И падает ворон, орёл одолел, Он сел на скалу и победу воспел!

Несмотря на усталость, танец рождался словно сам собой.

В орон- викинг! Ворон — викинг!

Оборот, взмах руками, и новый куплет уже во всю мощь лёгких.

Но ворон оправился, взмыл на скалу, И смертный удар он наносит орлу! Ворона клюв, викинга меч, Орлу он срубает голову с плеч!

И вновь каскад прыжков, резкие ломаные движения и крик.

Ворон — викинг! Ворон — викинг!

Подняв голову, девушка натолкнулась на опасливо удивлённые взгляды карих глаз. Кроме троих «рысят», покинувших свои ухоронки, на неё таращилась знакомая группа женщин с корзинами. Да и со стороны стойбища приближались какие-то люди.

Выровняв дыхание, Фрея стала обвязывать верёвкой сложенные ветки. Не пропадать же добру. В печке всё сгорит.

— Что ты только что делала, Бледная Лягушка? — строго спросила Лепесток Ромашки, подходя ближе.

— Просила о помощи Владыку вод, — небрежно объяснила девушка и, видя, что собеседница собирается продолжить расспросы, пояснила. — Я просила, чтобы он сохранил для меня эти жерди.

Она небрежно ткнула носком кроссовки бревно.

— И наказал тех, кто попробует взять их без разрешения.

Фрея зло глянула на Рога Барана. Глазёнки «рысёнка» беспокойно забегали, на тощей шее пару раз дёрнулся острый кадык.

Посчитав объяснение исчерпывающим, она, кряхтя, взвалила вязанку на спину и, прихватив топор, прошла рядом с отступившей в сторону дочерью Мутного Глаза.

Торопливо проходившие мимо люди спрашивали женщин, что случилось, да кто кричал? А, услышав ответ, дружно смотрели ей в спину.

Девушка не спешила. Ноги гудели от усталости, крепко вцепившиеся в верёвку пальцы дрожали, готовые вот-вот разжаться. Собирай тогда хворост на виду у всего стойбища. Такого позора Фрея допустить не могла. Поэтому продолжала идти, не поднимая взгляд и лишь время от времени торопливо оглядываясь, чтобы не налететь на какой-нибудь вигвам.

Только очутившись достаточно далеко в лесу, девушка со стоном сбросила дрова и, тяжело усевшись сверху, вытерла пот. Очень хотелось пить. Снег заманчиво поблёскивал под лучами клонящегося к закату солнца. Вот только Фрея уже знала, что он почти не утоляет жажду. Так что придётся терпеть до дома.

— Бледная Лягушка! — громко крикнул кто-то.

За деревьями мелькнула человеческая фигурка. Кто-то спешил к ней напрямик через лес. Судя по платью, видневшемуся из-под меховой куртки, это женщина или девушка.

Когда до аратачки оставалось шагов пятьдесят, Фрея её узнала. Внучка Вечерней Стрекозы. Они виделись, когда вождь таскал девушку на беседу с этой мудрой старухой в стойбище Белых Рысей. Вот только как её зовут, а главное, что ей нужно?

Добежав до проложенной в неглубоком снегу тропинки, преследовательница остановилась, переводя дух.

— Ты помнишь меня, Бледная Лягушка? — спросила она, перебросив за спину толстую косу. — Я Лесная Крапива, дочь Крадущегося Волка из рода Белых Рысей.

— Помню, — настороженно кивнула девушка. — Я разговаривала с твоей бабушкой.

Собеседница довольно улыбнулась, но тут же, нахмурившись, спросила:

— Правда, что ты хочешь стать охотником?

— А тебе какое дело? — грубее, чем хотелось бы, заявила Фрея.

— Ну, скажи?! — настаивала Лесная Крапива.

— Да, — буркнула девушка.

— У тебя ничего не получится! — покачала головой аратачка.

— Посмотрим, — хмуро фыркнула девушка, берясь за верёвку и собираясь уйти.

— Ты не поняла? Охотники просто не разрешат тебе пройти посвящение, — торопливо затараторила собеседница. — Если ты до лета сама не войдёшь хозяйкой в вигвам Глухого Грома, старейшины разрешат ему взять тебя силой!

— Откуда ты знаешь? — девушка снова опустила вязанку на снег.

— Мне сказали, — отвела взгляд Лесная Крапива и опять зачастила. — Только ты не думай, он не обманывает. Ты же знаешь, что недавно был Совет Старейшин? Вот на нём всё и решили. Глухой Гром будет ждать до праздника Посвящения. А там…

— Почему ты мне это говоришь?

— Ты так хорошо танцевала, — пожала плечами аратачка. — Ну и вообще… Мы, девушки, должны помогать друг другу. Мужчинам доверять нельзя.

Последние слова Фрее не понравились, как и лукавый взгляд собеседницы. Но новость её не удивила. Нечто подобное она и ожидала.

Не глядя на Лесную Крапиву, девушка забросила вязанку срубленных веток на спину и со вздохом проговорила:

— Есть вещи, которые не меняются.

Глава II Тяжело в учении, а где легко?

Что ж. Испытание настало.

Смотрите, чтоб, не ровен час,

Штаны не лопнули у вас

Во время схватки с перепугу!

Фон Эшенбах Вольфрам. Парцифаль

Аккуратно водя наконечником стрелы по шершавому камню, Белое Перо ещё раз с удовлетворением убедился в правоте слов Отшельника. Железо оказалось ничем не хуже бронзы, а ведь он поначалу относился к новому металлу с недоверием.

Охотничий поход — мероприятие ответственное и требует тщательной подготовки. Важна каждая мелочь. Разумеется, любой аратач без труда выживет в дебрях даже голым. Но надо же ещё думать о женщинах и детях. Нужно не только добыть много мяса, но и донести его до стойбища.

Чуть в стороне от предводителя Детей Рыси жёны очищали от меха расстеленную на земле оленью шкуру. Три дня назад хозяин вигвама потребовал себе новые тёплые мокасины, на которые ушла почти вся имевшаяся в запасе кожа.

Поглощённый важным занятием, он не заметил, как к его супругам быстро подошла соседка и, присев, стала негромко, но энергично что-то рассказывать, возбуждённо размахивая руками.

Возможно, вождь и не обратил бы внимание на их разговор, если бы в нём не мелькнуло имя человека, доставившего ему в последнее время столько хлопот. Бледная Лягушка. Продолжая затачивать наконечник, глава племени скосил глаза и прислушался.

— … прыгала, кричала что-то, — возбуждённым голосом тараторила женщина. — Вроде, как пела. А слова непонятные. Только и разобрали, что «Владыка вод», да «Владыка вод»!

Тут рассказчица, наклонившись вперёд, ещё сильнее понизила голос, так что до Белого Пера доносилось только бу-бу-бу, изредка перемежаемое нечленораздельными восклицаниями жён.

Огорчённо вздохнув, он взглянул на наконечник и расстроился ещё больше. Одна из кромок, источившись, стала совсем тонкой.

— От женщин всегда одни неприятности! — буркнул вождь себе под нос, пытаясь сообразить, как исправить повреждение без ущерба для убойной силы стрелы. Серьёзность проблемы сразу заставила забыть о случайно подслушанных словах.

Но ему о них напомнили. Белое Перо раздевался, готовясь ко сну, когда Лёгкое Облако, подбросив в очаг хворост, спросила:

— Ты знаешь, что Бледная Лягушка разговаривала с Владыкой вод? Может, её лучше Колдуном сделать, а не охотником?

— О чём ты говоришь? — недоуменно вскинул брови вождь.

— О том, что ваша ненаглядная Бледная Лягушка умеет говорить с духами! — зло усмехнулась супруга.

— Этого не может быть, — успокаиваясь, небрежно отмахнулся Белое Перо. — Такое под силу только мужчинам.

— Я же говорила, что она не женщина! — не утерпев, напомнила Лёгкое Облако. — Только вы мне не верили. А я оказалась права!

Сбросив рубаху, вождь презрительно фыркнул:

— Ты как всегда говоришь глупости.

— Это не я сказала! — повысила голос жена, и лицо её исказилось ненавистью. — Все слышали!

— Где? — устало покачал головой Белое Перо, разрываясь между вечерней ленью, уже охватившей усталое за день тело, и желанием подняться, чтобы отвесить ей хорошую оплеуху. — Кто? Когда?

Почувствовав настроение супруга, на выручку Лёгкому Облаку пришла молчавшая до этого вторая жена.

Перекусив нитку и отложив в сторону заштопанную рубаху, Медовый Цветок пояснила:

— Когда женщины из рода Рыжих Рысей возвращались из леса, где выкапывали съедобные корешки, то видели, как Бледная Лягушка колдовала на берегу озера.

Во всём, что касалось этой надоедливой девицы, вождь больше доверял именно ей. Поэтому решил уточнить:

— Чего она там делала?

— Пела на непонятном языке и плясала чародейский танец.

— Так ей, может, просто весело стало? — насмешливо проговорил супруг. — А пела по-своему, потому что наших песен не знает.

— Нет! — решительно возразила женщина. — Бледная Лягушка сама сказала, что так она просила Владыку вод сохранить её жерди.

— Какие ещё жерди? — вздохнул Белое Перо, чувствуя, как совсем перестаёт что-либо понимать.

— Ну, она вчера срубила два дерева, чтобы сделать помост для ловли рыбы, — затараторила жена. — А их кто-то утащил. Вот Бледная Лягушка и просила Владыку вод, чтобы он сохранил те жерди, которые она сделала сегодня.

— Да ну вас! — потеряв надежду разобраться, махнул рукой вождь. — Женщины не могут разговаривать с Великим духом! Это мужская магия!

— Но Бледная Лягушка…, — попыталась возразить Медовый Цветок.

— Не знаю я, что она там делала, — пожал плечами мужчина, забираясь под одеяло. — Может, просто песню пела? А дуры, вроде вас, незнамо чего подумали.

Женщины озадаченно переглянулись. Супруг, довольный тем, что вновь доказал превосходство своего ума, демонстративно повернулся к ним спиной, и закрыв глаза, почти сразу уснул.

Однако история с песней и пляской посланницы Владыки вод имела неожиданное продолжение в лице озабоченного Колдуна.

Толстяк заявился в гости с самого утра, когда Белое Перо ещё только просыпался, мрачно растирая затёкшую поясницу.

— Что привело тебя ко мне в такую рань? — сурово спросил он.

— Отшельник нарушает наши обычаи, вождь! — вскричал толстяк. — Он учит Бледную Лягушку мужской магии.

Не в силах сдержаться, хозяин вигвама недовольно поморщился.

— С чего ты взял? Ну, поплясала девчонка, а этим глупым тетёркам магия померещилась.

Колдун засопел. Не желая спорить со стариком, Белое Перо примиряющее сказал:

— Надо сначала толком выяснить, в чём дело, узнать всё как следует. Нельзя же из-за каких-то женских сплетен обвинять уважаемого охотника?

Неожиданно для него гость сразу согласился.

— Ты прав, вождь. Твёрдый Зуб уже пошёл за тем, кто знает, как всё произошло на самом деле.

— Мне сказали, что там были одни женщины, — проговорил Белое Перо, одеваясь.

— И трое «рысят», — сообщил гость.

— Ну, вот ещё! — фыркнул хозяин вигвама. — Только детских сказок нам не хватало?!

— Один из них Рог Барана, — нисколько не смутился толстяк. — Ты должен его знать. Умный парнишка.

— Как хочешь, — нехотя согласился вождь. — Послушаем, что ещё он скажет.

Глава племени поднялся.

— Пойдём на солнце.

— Лучше остаться здесь, — покачал головой Колдун и добавил, понизив голос. — О магии говорят без посторонних.

И вновь предводитель Детей Рыси не нашёл, что возразить, хотя и считал подобные предостережения явно чрезмерными.

— Ладно, сиди, я сейчас приду.

Когда он возвращался, сделав свои дела, то поймал торжествующий взгляд первой жены и тут же пообещал её побить при первом удобном случае.

Сидя спиной к входу, парнишка настороженно разглядывал присутствующих в вигваме уважаемый людей.

— Ты видел магию Бледной Лягушки? — строго спросил Колдун.

— Подожди, — поднял руку вождь, если толстяку так хочется разобраться во всём этом, то начинать надо с самого начала.

— Скажи, что ты делал вчера на берегу озера?

Рог Барана вытер рукавом нос.

— Смотрел, как Бледная Лягушка делает помост из жердей.

— Зачем?

— Интересно, — пожал плечами «рысёнок». — Я никогда такого не видел.

— И только? — усмехнулся старейшина рода Рыжих Рысей.

— Ну-у-у, — протянул парнишка, опустив глаза.

— Говори! — повысил голос Белое Перо.

— Хотел жерди у неё утащить, — честно признался будущий охотник и расплылся в довольной улыбке. — Она так смешно их искала всё утро…

Когда Рог Барана закончил рассказ, в вигваме наступила тишина.

— Вы вернули жерди? — спросил глава племени, всё ещё не понимая причин беспокойства Колдуна и Твёрдого Зуба.

— Да, — кивнул «рысёнок». — Даже ещё одну принесли. Чтобы Владыка вод на нас не разозлился.

— Иди! — махнул рукой Твёрдый Зуб, и когда парнишка вышел, зловеще спросил. — Ну, что ты теперь скажешь, вождь?

— Без колдовской травы нельзя попасть в верхний мир, — осторожно напомнил Белое Перо, по- прежнему пребывая в некоторой растерянности. — А у Бледной Лягушки её никто не видел. Вдруг это был просто заговор? Вроде тех, что читают матери, когда у маленьких детей болит живот?

— Да что ты говоришь, вождь? — Колдун всплеснул руками так, что серебряный колокольчик на его шее обиженно звякнул. — Владыка вод — одна из ипостасей Великого духа. Женщины не могут с ним общаться. Это мужская магия.

— Которую Бледной Лягушке мог открыть только Отшельник! — добавил старейшина рода Рыжих Рысей. — Ему разрешили учить её только из лука стрелять да метать дротики. А он посвятил девчонку в тайны магии мужчин-охотников!

— Угу, — важно кивнул толстяк.

— Тогда давайте пошлём за ним? — предложил предводитель Детей Рыси. — Пусть всё объяснит.

— А мы послушаем, — зловеще усмехнулся Твёрдый Зуб.

— Нет! — совершенно неожиданно для всех возразил Колдун и тут же пояснил. — Мы пойдём к нему сами.

— Вот ещё! — фыркнул старейшина Рыжих Рысей. — Не слишком ли много чести?

Но вождь, почувствовавший в словах толстяка какой-то скрытый смысл, поинтересовался:

— Почему?

— Если вызвать его сюда, об этом сразу узнает всё стойбище, — почти шёпотом стал объяснять старик. — Пойдут ненужные разговоры, или, чего доброго, поднимется переполох.

— Но ты же сказал…, — начал было глава рода Рыжих Рысей.

— А сейчас говорю, что вначале надо разобраться! — резко прервал его Колдун. — Идти тут недалеко. За одно с Бледной Лягушкой поговорим.

— Ни к чему волновать охотников, пока мы сами толком ничего не узнали, — согласился с ним Белое Перо и обратился к Твёрдому Зубу. — Если хочешь, подожди нас здесь.

— Нет, — покачал головой тот. — Я хочу сам слышать, что скажут заморец и эта девчонка.

— Тогда я пойду первым, — поднялся Колдун. — А вы немного погодя.

Старейшина Рыжих Рысей презрительно фыркнул.

— Он правильно говорит, — вновь поддержал толстяка хозяин вигвама. — Будет неправильно, если мы поднимем шум из-за пустяка.

— Тайны магии охотников — не пустяк, вождь, — набычился Твёрдый Зуб.

— Почему ты так говоришь? — осуждающе покачал головой Белое Перо. — Мы же ещё не знаем, открывал ли Отшельник запретные знания Бледной Лягушке?

— Тогда идём и спросим, — буркнул собеседник, поднимаясь на ноги. — Нечего рассиживаться.

Их совместная прогулка не привлекла никакого внимания. Мало ли куда могут направляться вождь и старейшина? Только на толстых губах Лёгкого Облака змеилась понимающая улыбка, и вождь тут же напомнил себе не забыть её поколотить.

По обоюдному согласию прошли мимо озера, где увидели лежащие на берегу толстые жерди.

— И как глупая девчонка собирается добывать с них рыбу? — презрительно фыркнул Твёрдый Зуб.

— Как она её вообще ест? — усмехнулся Белое Перо, не желая даже задумываться над такими пустяками.

Они догнали Колдуна уже далеко в лесу и дальше пошли вместе. Вблизи жилища явственно слышались долетавшие из-за каменной стены выкрики.

— Тихо! — попросил глава племени своих спутников.

— Чего это они там делают? — прошептал старейшина Рыжих Рысей. — Так громко.

— Ещё, ещё! — доносился напряжённый с придыханием голос старого заморца. — Так! Теперь сюда, ниже! Ниже, дрянная девчонка! Так, так.

Двигаясь бесшумно, вождь подошёл к проёму в стене.

— Ну, что там? — засопел Колдун, отодвигая его мягким плечом и приникнув глазами к узкой щели между деревянными брусками.

Одетая в рубашку и терики, Бледная Лягушка прыгала вокруг заморца, нанося удары руками и ногами, а тот ловко уворачивался, изредка подставляя под кулаки небольшой обшитый мехом щит.

Внезапно Белое Перо подумал, что уважаемые люди племени Детей Рыси не должны уподобляться «рысятам», подглядывающим за свиданием приятеля со сговорчивой девицей.

Без раздумий он хлопнул ладонью по оструганному дереву.

— Открывай, Отшельник!

Вообще-то, закрываться в жилище, считалось у аратачей верхом бестактности. Но, поскольку заморец большую часть года живёт вдалеке от людей, эта привычка воспринималась как ещё одна причуда выжившего из ума старика.

— Кто там? — отозвался он.

— Так ты гостей встречаешь?! — рассмеялся глава племени.

Продолжая наблюдать, он заметил, как девчонка бегом бросилась в каменный вигвам, а Отшельник заспешил к стене.

— Проходите! — радушно проговорил заморец, распахивая дверь и отступая в сторону.

Аратачи неторопливо вошли в расщелину между скал, внутри которой старик оборудовал жилище по собственному вкусу.

— Так-то ты чтишь наши обычаи?! — сразу же напустился на хозяина Твёрдый Зуб.

Вождь поморщился. Он предполагал выяснить всё в неторопливом обстоятельном разговоре. Но, слово сказано.

Вытаращив глаза, Отшельник взглянул на главу рода Рыжих Рысей, потом на Колдуна, словно ожидая разъяснений.

— Бледная Лягушка вызывала Владыку вод, — проговорил тот. — Вот мы и решили узнать, кто обучил её этой магии?

— Фрея!!! — рявкнул заморец.

— Что? — откликнулась девушка, успевшая надеть меховую безрукавку поверх новой рубахи и коряво сшитую шапочку.

— О какой такой магии они говорят? — нахмурился Отшельник.

— Не знаю, — растерянно пожала та плечами.

— Не прикидывайся! — прикрикнул Твёрдый Зуб. — Все знают, что ты вчера колдовала у озера. Отвечай, кто тебя этому учил?

Девушка побледнела. Пристально наблюдавший за хозяином вождь обратил внимание, как заходили желваки на заросших седыми волосами скулах.

— Я только просила Владыку вод, — пробормотала Бледная Лягушка. — Чтобы мои труды не пропали.

— Это одно и то же! — безапелляционно заявил Колдун.

— Ну, нет! — смело возразила наглая девица заметно окрепшим голоском, да и цвет её лица стал приобретать нормальный оттенок. — Когда ты путешествуешь в верхний мир, то чувствуешь присутствие духов, видишь их, общаешься с ними. Так?

Все посмотрели на толстяка. Тот сурово сдвинул брови, пожевал пухлыми губами, и когда молчание стало, по меньшей мере, неприличным, выдавил:

— Я не могу говорить об этом с тобой.

«А ведь девчонка права», — подумал вождь, вспомнив, как ему в последний раз являлся дух отца.

— И не надо, — пожала плечами Бледная Лягушка. — Потому что когда я обращалась к Владыке вод, то даже не знала, услышит ли он меня.

— Тогда зачем просила? — проворчал глава Рыжих Рысей.

— Я надеялась, — усмехнулась девчонка. — А этому учить не надо.

— А что ты там такое кричала? — не сдавался Твёрдый Зуб.

— Эту самую просьбу, — вскинула брови посланница Владыки вод. — Только на языке моего народа.

— Глупая! — рассмеялся старейшина Рыжих Рысей. — Как тебя мог понять наш Великий дух?

Тут счёл своим долгом вмешаться Колдун.

— Духи знают все языки, мудрый Твёрдый Зуб.

И сейчас же обратился к Бледной Лягушке:

— Повтори, что ты тогда ему говорила?

В уверенных глазах девушки мелькнуло замешательство.

— Проходите к огню! — вспомнив долг гостеприимства, засуетился Отшельник. — Фрея, принеси шкуры.

— Ты учишь девчонку драться? — с интересом спросил вождь.

— Конечно, — криво усмехнулся заморец. — Эти занятия отнимают много сил и ей совсем не нравятся.

Белое Перо с Колдуном понимающе улыбнулись, а Твёрдый Зуб недовольно засопел.

Пока Бледная Лягушка раскладывала шкуры, Отшельник подбросил в огонь хвороста.

— Ну? — выжидательно сказал толстяк, присаживаясь.

Посланница Владыки вод улыбнулась.

— Позвольте сначала повесить над огнём котёл, чтобы угостить уважаемых гостей варёным мясом.

Мужчины засмеялись.

— Готовь мясо, Фрея, — кивнул довольный Отшельник.

— Некоторым из наших обычаев ты её действительно научил, — похвалил хозяина вождь.

— Она не глупая, — вздохнул заморец. — Только… другая.

Бледная Лягушка неторопливо сходила в кладовую, нарезала мясо, побросала его в котёл, добавив желудёвой муки и съедобных корешков.

В это время гости вели с Отшельником чинную беседу о погоде и о перспективах нового охотничьего похода.

Когда бульон в котле закипел, девушка скромненько уселась возле заморца и с виноватым видом развела руками.

— Только на языке аратачей эта просьба будет звучать… не складно.

— Это понятно, — кивнул Колдун. — Начинай.

— Владыка вод, ты могуч, ты заставляешь течь ручьи и реки, покрываешь волнами озера и моря, — монотонно заговорила Бледная Лягушка. — Владыка вод, прошу тебя, сохрани эти жерди, которые я срубила с таким трудом целыми и невредимыми на берегу своего озера. О, Владыка вод, услышь меня.

Закончив, она развела руками.

— Вот и всё.

— Теперь вы видите, что я не рассказывал того, чего она не должна знать? — спросил довольный Отшельник.

Гости переглянулись. Вождь кивнул на девушку. Понятливый заморец тут же отправил её за водой. Не говоря ни слова, Бледная Лягушка взяла два связанных между собой кувшина и ушла.

— Я рад, что мы не усомнились в тебе, Отшельник, — проникновенно сказал Белое Перо, обведя взглядом притихших аратачей. — Ты достойный охотник племени Детей Рыси.

Вождь скривился.

— Всё это пустые женские разговоры!

— Их глупость способна даже муху превратить в лося! — улыбнулся заморец.

Мужчины засмеялись.

Задвинув засов, старик ещё какое-то время следил сквозь щель в двери за удалявшимися гостями. Потом, обернувшись и скрестив руки на груди, сурово спросил:

— Ну и что ты на самом деле делала на берегу?

— Хотела, чтобы никто не уволок мои жерди! — огрызнулась Фрея, вытирая котёл пучком сухой травы.

— Зачем они тебе? — вздохнул наставник.

— Надо, — буркнула воспитанница.

— А что за заклинание ты там читала? — заморец уселся на лавку, положив локти на стол. — Ведь не то, что ты им сказала?

— Не то, — согласилась девушка. — Это просто песня о вороне.

— Который не имеет никакого отношения к Владыке вод?

— Никакого, — подтвердила она, собираясь.

— Ты куда? — нахмурился Отшельник.

— На озеро, — ответила Фрея. — Не люблю не законченных дел.

— Только не связывайся больше с магией, — предупредил старик. — В другой раз так легко не отделаться ни тебе, ни мне.

— Это я уже поняла, — вздохнула девушка.

Как бы то ни было, но риск оказался вполне оправданным. Явившись утром на свою верфь (кажется, так называется место, где строят корабли?), Фрея обнаружила не два и даже не четыре, а целых пять брёвен! Правда, одно оказалось сухим и трухлявым. Но, подумав, она решила, что его можно поставить в середину плота. Нужно только обрубить вершину и оставшиеся сучья.

Подтащив брёвна к самой воде, девушка принялась связывать их вместе верёвкой из крапивы. За этим занятием её и застал Рог Барана.

— Когда это ты успела срубить столько деревьев, Бледная Лягушка? — довольно натурально удивился «рысёнок», остановившись, на всякий случай, на приличном расстоянии.

— Владыка вод помог, — ответила Фрея, выпрямляясь и убирая со лба выбившуюся прядь волос. — Без него ничего бы не получилось.

— Хорошо тебе, — опять-таки очень правдоподобно вздохнул пацан.

— Я раньше думала, ты умнее, — с явным сожалением покачала головой собеседница.

— Это почему? — насторожился подросток.

— Потому, что дури такой от тебя не слышала, — девушка вновь опустилась на корточки. — Чего встал? Помогай!

— Разве я сказал что-то глупое? — вскинул брови «рысёнок», подходя вплотную.

— Здесь подержи, — велела она, пропуская верёвку между брёвнами. — Потерять свой… народ, родителей, память, всю прошлую жизнь, чего же в этом хорошего?

Рог Барана недовольно засопел, но не мог оставить последнее слово за собеседницей.

— Зато тебе сам Великий дух помогает!

— Попроси и ты, — предложила Фрея. — Глядишь, и тебе поможет?

— Тут без магии не обойтись, — с сожалением вздохнул парнишка.

— Разве тебя этому не учат? — усмехнулась собеседница, затягивая узел.

Будущий охотник в миг посуровел.

— Об этом нельзя разговаривать с женщинами!

Но тут его лицо расплылось в ехидной ухмылке.

— Или с тобой можно?

— А ты как думаешь? — она посмотрела прямо в узкие, карие глаза.

Парнишка смущённо отвёл взгляд.

— Тогда, лучше не говори.

Связав брёвна на одном конце, девушка встала, внезапно задумавшись над простым вопросом, как она будет спускать всё это на воду?

— А ты дашь мне на нём покататься? — спросил Рог Барана.

— Только если и дальше будешь мне помогать, — пообещала Фрея.

— Говори, что ещё делать? — решительно тряхнул космами пацан.

Вдвоём они быстро соединили пять брёвен, образовавших длинный и узкий плот. Девушка рассчитывала, что его размеры окажутся достаточными для её чисто рыболовных целей.

Однако стащить судно на воду вдвоём у них не получилось. «Рысёнок» предложил позвать на помощь приятелей, но Фрея отказалась.

— Сами справимся.

Отправившись в лес, она срубила два тонких деревца и сделала шесты. А когда вернулась на берег, там уже вовсю смеялся Глухой Гром.

— И ты хочешь плыть на этом по озеру, глупенькая Бледная Лягушка? — похохатывал он, тыкая пальцем в неуклюже растянувшийся на земле плот. — Тебе ни за что не сдвинуть с места такую громадину! А в воде он сразу развалится!

Обратившись к покрасневшему от стыда парнишке, молодой человек осуждающе покачал головой.

— Ну ладно, Бледная Лягушка — женщина, а ты же будущий охотник! Разве достойно тебя заниматься подобными глупостями.

Девушка протянула один шест Рогу Барана.

— Поможешь?

Презрительно фыркнув, «рысёнок» отшатнулся в сторону.

— Вот ещё!

— Как хочешь, — Фрея подсунула конец своего шеста под край плота, присев, упёрлась плечом и поднялась. Сцепленные брёвна сдвинулись. В следующий раз они скользнули в воду. Удовлетворённо хмыкнув, девушка подошла к другому концу своего судна, не глядя на насмешливо улыбавшихся аратачей.

Ещё немного тяжких усилий, и плот закачался на волнах. Плотно встав на не ошкуренные брёвна, она оттолкнулась шестом от дна, оставив на земле озадаченного Глухого Грома и чрезвычайно обиженного «рысёнка».

Пробный рейс обошёлся без происшествий. Хотя этот корабль плохо и тяжело управлялся, норовил самостоятельно выбирать себе маршрут, медленно двигался, но, тем не менее, не потонул и не разъехался на составные части. А больше от него и не требовалось.

Сделав небольшой крюк, Фрея вернулась обратно к уже начавшей собираться толпе.

— Наши лодки плавают гораздо лучше, чем твоя связка жердей, — авторитетно и с большим презрением заявил старейшина рода Рыжих Рысей, очевидно, решивший понаблюдать, чем кончится её затея.

— Но их здесь нет, — пожала плечами девушка, воткнув шест в дно, чтобы уберечь плот от несанкционированного плавания.

— Могла бы и сделать, — продолжил аратач и ехидно усмехнулся. — Если собралась стать охотником.

Кто-то угодливо захихикал.

— А ты меня научишь, мудрый Твёрдый Зуб? — сейчас же обратилась к нему девушка.

Тот сразу смешался.

— Вот ещё! Некогда мне. У тебя Отшельник в наставниках. У него и спрашивай.

После чего гордо удалился, расталкивая соплеменников, а Фрея направилась к дому, в душе переживая за сохранность плавсредства. Что стоит тому же Глухому Грому перерезать верёвки, а потом пьяным конём ржать над «глупой Бледной Лягушкой».

Открыв ей дверь, Отшельник проговорил, довольно ухмыляясь в бороду:

— Такие штуки у нас называют «ратис». Только он у тебя уж больно маленький.

— Какой смогла, такой и сделала, — мягко огрызнулась Фрея, перебирая разложенные под навесом ловушки и нисколько не удивляясь осведомлённости заморца. Надо бы взять их все. Вот только рук не хватит. — Мясо, что ты дал, почти закончилось. Есть что-то надо.

Видимо, старик понял её затруднения.

— Я помогу нести, — он усмехнулся. — Уж очень хочется глянуть, как ты поплывёшь.

Девушка надеялась, что к её возвращению любопытные Дети Рыси разойдутся по своим делам, но толпа на берегу только увеличилась. Пришли не только все старейшины, но даже вождь почтил её своим вниманием. Белое Перо стоял впереди своих жён и, улыбаясь, слушал возбуждённо говорившего «рысёнка». «Сын, наверное», — догадалась Фрея.

Заметив её с Отшельником, люди затихли и расступились, открывая дорогу к месту стоянки плота.

— Маловат для двоих то! — крикнул кто-то из аратачей. — Что же побольше не сделала?

Соплеменники засмеялись, но как-то не очень дружно.

Фрея разложила на плоту одну за другой три ловушки и оттолкнула его от берега. Большое число зрителей заставляло её заметно нервничать. Почему-то казалось, что именно сейчас произойдёт что-то нехорошее. Развяжутся узлы, или лопнет верёвка, она плюхнется в воду и до берега придётся добираться вплавь под смех и улюлюканье аратачей.

Упираясь шестом в дно, девушка, добравшись до того места, где Отшельник ставил ловушку, сбросила её в озеро, воткнув в дно чуть возвышавшийся над водой колышек с привязанной верёвкой. Всё прошло благополучно, неуклюжее плавсредство не подвело, и следующие два места она выбрала наугад.

Когда она вернулась, люди начали расходиться. При чём, как ей показалось, многие выглядели явно разочарованными. Понимающе усмехаясь, Фрея с нескрываемым облегчением воткнула шест в мокрую землю, чтобы плот ненароком не унесло в озеро.

— Ты обещала меня покатать, — проговорил хмурый Рог Барана.

Девушка хотела напомнить, как он отказался ей помогать, но вместо этого устало махнула рукой.

— Приходи завтра, когда солнце будет над горами.

— Сейчас поплаваем, — ухмыляясь, заверил «рысёнка» Глухой Гром.

Фрея представила, что могут натворить эти два балбеса с и без того ненадёжным плавающим средством и посуровела. Отшельник предупреждал её об опасности даже упоминания магии, другой возможности спасти плот от нежелательного внимания упрямого кавалера девушка придумать так и не смогла.

— Уже вечер, а в сумерках лучше не плавать. Владыке вод может не понравиться.

— Ты, что, колдун? — криво усмехнулся молодой охотник. — Откуда тебе знать волю Великого духа.

— Вчера я просила его о помощи, — наставительно проговорила девушка. — И он помог. Не веришь? Спроси Рог Барана.

Потом, тяжело вздохнув, покачала головой.

— Я предупредила, а ты поступай, как хочешь. Ты же мужчина.

Оставив озадаченных аратачей у плота, она тяжело поплелась домой, по дороге встретив Отшельника.

— Мне не приходилось ловить рыбу зимой, — сказал шагавший рядом заморец. — Что будет, если ловушки окажутся пустыми?

— Об этом я подумаю завтра, — отмахнулась Фрея, с трудом переставляя гудевшие от усталости ноги.

На самом деле эта мысль всю дорогу неотступно сверлила ей мозг и даже не позволила сразу уснуть.

Противный старикан, наверняка, выполнит своё обещание. Что же тогда она будет есть? Ну, дня три или четыре, если ещё сильнее ужать порции, ещё можно протянуть. А дальше? Отправляться с аратачами в охотничий поход? Вот уж где Глухой Гром поизгаляется! Да и другие поддержат собрата в праведном желании указать зарвавшейся девчонке на её место. Ещё этого не хватало.

Теперь, когда стало окончательно ясно, что охотником всё равно не стать, Фрее совсем не улыбалось терпеть лишние унижения.

А утром Отшельник, словно издеваясь, наваливал на неё всё новые и новые поручения. Кроме воды и пробежки затеял вдруг урок кулачного боя, тщательно растолковывая, куда и как надо бить.

— Ты очень сильна для женщины, — говорил он наставительным тоном. — Но большинство мужчин всё равно сильнее. Поэтому твоё спасение в быстроте и точности нанесения удара. Если хочешь выжить, узнай слабые места.

Фрея изо всех сил добросовестно старалась сосредоточиться. Но мысли всё равно упрямо возвращались к поставленным в озеро ловушкам. Так что же делать, если они окажутся пустыми?

Неудивительно, что старик заметил её невнимательность.

— Ты будешь меня слушать или нет? — раздражённо рявкнул он, ударив девушку кулаком в плечо.

— Прости, Отшельник, — извинилась та, потирая ушибленное место. — Задумалась.

— Она ещё и думает! — зло передразнил её заморец. — В битве думать некогда. Там нужно драться. Если хочешь выжить и победить! А как ты это сделаешь, если не хочешь учиться? Или, может, ты уже и охотником становиться не собираешься? Тогда чего я тут перед тобой распинаюсь?

Фрее очень хотелось высказать всё, что она думает и о нём лично, и о посвящении, и обо всех охотниках-аратачах. Но в который раз пришлось смирять свою гордыню. Только желваки на лице заходили под загорелой, обветренной кожей.

— Ты говорила, что придёшь, когда солнце будет над горами! — недовольно проворчал Рог Барана, скрестив руки на груди и шмыгая покрасневшим носом.

— Ну, прости, — развела руками девушка. — Когда смогла, тогда и пришла. Сам «рысёнок», должен понимать.

— Отшельник не пускал?

— Да.

— Чего делали? — поинтересовался пацан, ступая вслед за ней на плот.

— Драться учил, — отвечала она, отталкиваясь шестом от берега.

Почувствовав, как заходили брёвна под ногами, Рог Барана чуть присел, разведя руки в сторону.

«Значит, они с Глухим Громом не катались, — удовлетворённо подумала Фрея, глядя на взволнованное лицо подростка. — Это хорошо, что авторитет Владыки вод пока действует. Только надолго ли?»

Неожиданно она вспомнила недавний разговор с Отшельником и бесцеремонно прервала молодого аратача.

— Скажи, тебе приходилось ходить с охотниками в дальние походы?

— Что? — встрепенулся парнишка и, сообразив, о чём его спрашивают, с сожалением покачал головой.

— Нет, охотники редко берут с собой «рысят», когда уходят надолго.

И чуть помедлив, рассудительно добавил, стараясь скрыть дрожь в голосе:

— Разве только самых лучших из тех, кому уже предстоит пройти посвящение. А зачем ты спрашиваешь?

— Просто интересно, — улыбнулась девушка.

Но тут плот подошёл к первой ловушке. С трясущимися руками и бешено колотящимся сердцем она отвязала верёвку и счастливо засмеялась, чувствуя живое сопротивление.

— Ты чего? — насторожился Рог Барана.

Продолжая широко улыбаться, Фрея вытащила на край плота плетёную из веток конструкцию, внутри которой шумно плескалась рыба. Не так много, как она рассчитывала, но гораздо больше чем ничего.

— Как ты можешь её есть? — презрительно скривился «рысёнок», глядя, как девушка перекладывает улов в корзину. — Холодная, скользкая. Мясо белое, невкусное.

— Зато оно не хуже любого другого утоляет голод, — заявила Фрея, вновь опуская ловушку в воду.

— Это еда недостойная охотника, — убеждённо заявил молодой аратач.

— Ну, я же ещё не охотник, — попробовала отшутиться она и не удержалась от саморекламы. — Но уже умею ставить ловушки, два раза попала стрелой в тетеревов и один раз в белку.

— Хороший выстрел, — с видом знатока хмыкнул «рысёнок». — Белка — юркий зверь.

То, что это вышло случайно, девушка, понятное дело, сообщать не собиралась, притворно вздохнув.

— Когда вы пришли, трудно стало охотиться. Звери ушли. Вот и приходится ловить рыбу.

— А для чего тебе это надо? — спросил Рог Барана, отводя взгляд.

— Ну, не с голоду же умирать! — фыркнула Фрея, отталкиваясь шестом от дна.

— Нет! — энергично замотал патлатой башкой парнишка. — Для чего тебе проходить посвящение? Не хочешь быть женщиной?

— Кто тебе сказал такую глупость? — нахмурилась она, с трудом направляя плот ко второй ловушке. — Просто хочу сама распоряжаться своей судьбой. Понимаешь, что это значит?

«Рысёнок» надолго задумался, а потом покачал головой.

— Это неправильно.

— Почему? — без особого интереса спросила девушка, перекладывая рыбу в корзину.

— Кто-то обязательно должен быть главным, — убеждённо заявил юный аратач. — В племени — вождь, в роду — старейшина, в вигваме — охотник.

Никак не ожидавшая от собеседника таких взрослых рассуждений Фрея почувствовала себя в тупике, не зная, что ответить. Ничего не придумав, она недовольно пробурчала:

— Семья — это не племя и не род. Это…

Девушка захлопала глазами, не зная, как выразиться правильнее и понятней.

— Это нечто большее. Жена должна не подчиняться мужу, а…

Она вновь замолчала, внезапно осознав, что ещё ни разу не встречала в языке Детей Рыси понятие «любовь» между мужчиной и женщиной в том смысле, какой вкладывали в это понятие в её мире. Пришлось срочно корректировать свою мысль.

— Охотник и хозяйка его вигвама должны уважать друг друга. Так, чтобы никто никому не подчинялся.

Выслушав её, парнишка важно кивнул.

— Ты говоришь правильно. На церемонии, когда парень берёт девушку в жёны, они произносят клятву перед лицом родителей, вождя и мудрых предков.

Он нахмурился, очевидно, вспоминая, и быстро протараторил:

— Не иди передо мной, может, я не пойду за тобой, не иди за моей спиной, может, я не смогу повести тебя за собой, иди рядом со мной, и мы станем единым целым.

— Хорошие слова, — вздохнула девушка. — Чего же тогда ваши охотники так часто бьют своих жён?

— Как же иначе заставить её слушаться? — совершенно искренне удивился «рысёнок».

— А я не хочу, чтобы меня заставляли! — зло рыкнула Фрея, с плеском бросив в воду последнюю ловушку.

Рог Барана смутился, и быстро спрыгнув на берег, не оглядываясь, поспешил в сторону стойбища.

Не обращая на него внимания, девушка с силой вогнала шест в мокрую землю.

Отшельник очень удивился столь обильному улову, а Фрея тут же стала развешивать рыбу в дымоходе. Нужно успеть заготовить как можно больше продуктов, способных храниться хоть какое-то время. Возможно, она ошибается, но девушку не покидало ощущение, что вредный старик на пару с Глухим Громом постараются испортить плот, дабы лишить её и этого источника пищи.

В отличие от аратачей, заморец рыбу любил и не отказался от предложенного угощения. Попивая бульон, Фрея краем уха слушала рассуждения Отшельника о способах приготовления рыбы на его далёкой родине, а сама вновь задумалась о своём будущем, потихоньку укрепляясь во мнении, что ей вряд ли удастся ужиться с Детьми Рыси.

Наверное, она тоже в чём-то виновата? Может, стоило вести себя немного иначе? Скажем, более незаметно и менее независимо? Где-то промолчать, что-то стерпеть. Ведь это же неимоверная удача, что ей встретился Отшельник. Без него она давно бы очутилась в вигваме Глухого Грома.

Хотя, возможно это был не худший вариант, чем жить впроголодь и заниматься всякой ерундой вроде изготовления стрел и метания дротиков.

На самом деле Глухой Гром кажется не таким уж плохим человеком. Подумаешь, поколотил её. Здесь все так делают, и никто не видит в этом ничего плохого. Даже сами женщины.

Зато имела бы свой дом, добытчика и кормильца. «И до конца своих дней варить мясо, выделывать шкуры и шить одежду, — грустно хмыкнула Фрея. — Ах нет, ещё ублажать самовлюблённого козла, опасаясь попасть под горячую руку. Не слишком ли велика цена за простое женское счастье?»

Отшельник, внезапно замолчав, поднялся и пошёл в хижину.

«Но охотники меня в свою компанию всё равно не примут, — проводила его взглядом девушка. — Да и с Отшельником я только до лета. А на праздник посвящения меня будет насиловать Глухой Гром, и никто из них даже слово ему не скажет».

Мрачные мысли прервало появление «заморца» со знакомым кувшинчиком и парой плошек.

«С чего бы это он так расщедрился?» — удивилась Фрея.

А старик, разлив вино, кивнул.

— Бери.

Девушка взяла грубо вырезанную из дерева посудину.

Отшельник торжественно поднял свою.

— Я буду пить за тебя!

— Чем же я это заслужила? — вскинула брови Фрея.

— Тем, что построила плот! — охотно объяснил наставник. — И так ловко сумела пройти ещё одно испытание, которое я тебе устроил.

Он сунул в чашу сложенные щепотью пальцы, брызнул несколько капель в чуть тепливший очаг и неторопливо, смакуя каждый глоток, осушил чашу.

Девушка мрачно выпила свою порцию.

— Но тебя ждёт ещё много трудностей, — предупредил Отшельник, причмокивая губами. — Рыба — всего лишь еда, но не добыча. Только когда сможешь выследить и убить настоящего зверя, охотники разрешат тебе пройти испытание.

— И позволят стать одной из них? — скептически хмыкнула Фрея, вспоминая разговор с Лесной Крапивой.

— Конечно! — горячо заверил заморец. — Но для этого они должны убедиться в твоей отваге и умении. Чтобы у них исчезли последние сомнения, тебе придётся не один раз сходить с ними в поход.

Рассеянно слушая излучавшего энтузиазм старика, девушка подумала, что, пожалуй, даже смогла бы ему поверить. Вот только подслушанный разговор мешал. Тот самый, в котором Отшельник, по сути, продавал её Глухому Грому за три волчьих шкуры. Ну и слова Лесной Крапивы тоже не добавляли доверия к его речам. То есть, как ни грустно это признавать, старик ей просто врёт. Хотя и очень правдоподобно.

С болью и сожалением понимая это, Фрея окончательно решила уйти от Детей Рыси. Маршрут бегства определился сам собой. На восток. Вдруг удастся добраться до того племени, о котором так упоительно сочинял Неугомонный Заяц? Ну, пусть это будет не морской народ. Но кто-то же должен там жить?

Правда, неизвестно, как встретят её тамошние обитатели. Но в любом случае она придёт к ним уже не той беспомощной, жалкой, потерявшей память девчонкой. Жизнь у аратачей многому научила Фрею. Возможно, эти знания помогут ей избежать тех ошибок, которые она наделала здесь?

Разумеется, нельзя отправляться вот так с бухты-барахты. Столь длительное путешествие требует соответствующей подготовки. Да и время сейчас не самое подходящее для пеших прогулок.

— Ты что-то путаешь, — усмехнулась девушка, вытирая чашку. — «Рысята» в дальние походы с охотниками не ходят. Это мне Рог Барана сказал.

Но смутить старика оказалось не так-то легко.

— Не берут совсем мальчишек, а ты достаточно взрослая, чтобы пройти посвящение. Или собираешься ждать ещё год?

— Не хотелось бы, — тяжело вздохнула Фрея. — Но, видно, придётся. Ты же понимаешь, что мне испытание пройти гораздо тяжелее, чем другим «рысятам».

Собеседник неопределённо хмыкнул, пытаясь поймать её взгляд.

Девушка, не мигая, смотрела в его поблекшие от времени глаза, от души надеясь, что лжёт не хуже, чем он.

— Ведь я стану первой девушкой, которая захочет пройти посвящение.

— Я понимаю, — кивнул Отшельник. — Только охотники так долго ждать не будут.

Ей очень хотелось уточнить: «Все охотники или только Глухой Гром?»

Но вместо этого она удивлённо вскинула брови.

— Мальчишки по пять лет в «рысятах» ходят, а я прошу только два. Неужели это так долго? Я ведь даже говорить на языке аратачей научилась совсем недавно.

Заморец хмуро молчал, разглядывая серебряный кувшин.

«Волчьи меха жалеет, — с мстительной злостью подумала Фрея. — Шкура!»

Однако понимая, что не следует давать поводов для подозрений, предложила:

— Для начала давай сходим в поход вместе? Куда-нибудь не очень далеко.

— Слишком опасно, — покачал головой собеседник.

— Пригласи ещё кого-нибудь, — не отставала девушка. — Глухого Грома, например? Или попроси у старейшин кого-то из «рысят»? Неужели они откажут тебе в такой просьбе?

— Хорошо, — с явной неохотой согласился Отшельник. — Я подумаю.

«Ну, думай, — хмыкнула про себя она. — А я пока займусь своими делами».

Вернувшись с озера на следующий день, Фрея горестно посетовала на то, что нечаянно утопила нож и ей очень нужен новый.

Поначалу старикан попытался всучить ученице каменный инструмент, потом сточенный до безобразия бронзовый кинжал. Пришлось ненавязчиво напомнить, кому когда-то принадлежало то кресло, из которого заморец уже наделал столько замечательных вещей, да ещё и заготовки на будущее остались.

Поворчав для приличия, Отшельник разогнул ещё один кусок обода, сделав рукоятку из оленьей кожи. Пользуясь случаем, Фрея попросила помочь сделать два шила из колёсной спицы. Старик тут же пристал, зачем они ей? Девушка заявила, что хочет сменять у аратачей на мокасины. По словам Рога Барана «рысята» во время изготовления оружия делали и мелкие инструменты для женщин. А те угощали их чем-нибудь вкусненьким или чинили одежду. Охотники смотрели на такое сотрудничество, что называется, сквозь пальцы. Главное условие сурового аратачского воспитания не нарушалось. Готовясь стать взрослыми, подростки сами обеспечивали себя едой и одеждой.

Но старик тут же возразил:

— Ты должна сделать их сама!

— А ты научишь? — с откровенной издёвкой спросила девушка.

Собеседник, крякнув, посмотрел на её кроссовки.

— Твоя обувь вроде ещё крепкая.

— Да ты что?! — всплеснула руками Фрея. — Дырка на дырке, вода хлюпает!

— Хорошо, я поговорю со Снежным Ландышем. Она сошьёт.

— А как же шилья? — нахмурилась девушка.

— Я ей своё отдам.

— Так не пойдёт! — решительно заявила она. — Ты должен меня учить. Вот и покажи, как работать с металлом.

Против такой логики у старика возражений не нашлось. Вечером они долго нагревали спицы в костре, потом рубили, используя в качестве зубила какую-то запчасть от кресла с прямым углом. Затем девушка уже в одиночку сделала деревянные рукоятки и долго затачивала острие на камне. Отругав ученицу за неаккуратность, заморец в целом оказался доволен её работой.

Яко бы пропавший нож и одно шило Фрея унесла из дома, припрятав в тайнике. К сожалению, наведываться туда становилось всё труднее. Раньше она заглядывала в пещеру во время обхода ловушек. Теперь же надобность в этом пропала, а озеро находилось в противоположной стороне. К тому же почти каждый день к ним в гости заглядывал Глухой Гром, способный легко отыскать потенциальную невесту по следам. Иногда один или с приятелями, он каждый раз занимался в основном тем, что трепал ей нервы!

А Отшельник, скорее всего нарочно, устраивал при них какие-нибудь тренировки. То заставлял из лука стрелять, то метать дротики, то начнёт учить устанавливать наконечники. При этом аратачи дружно ржали, высмеивая каждое действие девушки.

Это буквально выводило её из себя, заставляло делать ошибки. Старик ругался, Фрея злилась, а охотники развлекались.

Однажды утром, когда с неба капала противная мелкая изморозь, а девушка угрюмо собиралась на озеро за рыбой, Отшельник вновь завёл свою старую песню.

— Если бы ты стала женой Глухого Грома, то сидела бы сейчас в тёплом вигваме у очага и варила мясо своему охотнику. Вместо этого тебе приходится шататься по такой мерзкой погоде.

Тут уж она, не выдержав, рявкнула так, что оратор даже вздрогнул.

— Ты сдурел?! Да как я могу выйти замуж за того, кто постоянно надо мной издевается?!

— Он просто шутил, — принялся заступаться за аратача заморец.

Фрею словно прорвало.

— Какие на… шутки?! Вместо того, чтобы защищать, Глухой Гром не только сам меня унижает, но и позволяет это делать другим! Как я смогу с ним жить после этого?! Ты подумал?

Лишь в последний момент девушка удержалась и не стала напоминать слегка обалдевшему старику об обещанных охотником шкурах.

Смахнув с глаз набежавшие слёзы, она напялила на голову корявую шапчонку из беличьей шкурки и ушла, демонстративно хлопнув дверью.

Пока Фрея добиралась до озера, снеговой дождь или дождевой снег прекратился. Хотя небо по-прежнему оставалось затянуто плотной пеленой облаков, готовых при первой возможности пролиться новой порцией холодной воды.

А на берегу её поджидал ещё один, сильно озябший сюрприз.

— Ты что здесь делаешь? — хмуро поинтересовалась она у «рысёнка».

Вытерев с кончика носа прозрачную каплю, Рог Барана смущённо пробурчал:

— Тебя жду.

— Зачем?

— Возьми меня покататься на плоту?

Фрея скептически посмотрела на его кое-как зашитые мокасины, потом на блестевшие от воды брёвна.

— Может, в другой раз? Больно уж обувь у тебя скользкая. Упадёшь ещё.

— Думаешь, я неуклюжий, как старый барсук?! — возмутился подросток.

— Я знаю, что ты не умеешь плавать, — усмехнулась девушка. Парнишку жаль. Получается, что он зря прождал её на холоде так долго. Вот только спасение утопающих на сегодня в планах Фреи не значилось.

— Я буду очень осторожен, — стал уговаривать Рог Барана. — Просто сяду, и буду сидеть.

Конечно, надо бы послать его… в вигвам «рысят». Но мальчишка оказался одним из немногих аратачей, кто относился к ней более-менее по-человечески.

— Подожди, — подумав, велела она ему.

Фрея достала кусок верёвки из-за пазухи и, сделав петлю, обвязала вокруг одного из брёвен.

— Держись и не дёргайся.

Оттолкнув плот от берега, она спросила:

— Ты знаешь, сколько времени племя пробудет в священной долине?

Сидевший на корточках, и от этого очень похожий на встрёпанного воробья, Рог Барана сделал серьёзное лицо.

— Мы будем здесь до тех пор, пока под волокушами не перестанет проваливаться земля.

Данный ответ не очень устраивал девушку.

— Но ты же достаточно взрослый, чтобы помнить, сколько дней провели здесь Дети Рыси в прошлом году?

— Конечно! — парнишка даже обиделся. Открыл рот, чтобы ответить, и замер, беспомощно хлопая глазами.

— Ну, два десятка дней? — попыталась прийти к нему на помощь Фрея. — Или пять десятков?

— Нет, — переминаясь с ноги на ногу, пробормотал юный аратач и вдруг возопил. — Да кто их считает? Как только земля просохнет, так и уйдём. Какая разница, сколько дней?

— Действительно, — хмыкнула девушка. — Зачем считать?

Она вытащила из корзины деревянный сосуд с рыбьими потрохами. Отшельник советовал положить их в ловушку, чтобы добычу подманивать.

— А отсюда куда идёте?

— К Россыпи озёр, — солидным тоном сообщил парнишка. — Это на севере.

— Там птицу с лодок бьют? — уточнила Фрея, дуя на озябшие пальцы.

— Угу, — кивнул «рысёнок». — Там хорошо, только мошки много. Как совсем невмоготу становится, уходим на Маракану. А по дороге туда здесь останавливаемся.

— В долине? — удивилась собеседница. Старик, вроде, говорил, что Дети Рыси здесь только зимуют.

— Нет, — покачал головой парнишка, сделав неопределённый жест рукой. — Рядом. Вот тогда и проходит праздник Посвящения.

Рог Барана посуровел, сразу став трогательно смешным.

— День выбирает Колдун. Но я не могу с тобой об этом говорить.

— Понятно, — кивнула девушка. — Особенности суровой охотничьей магии.

— Ты вот меня всё расспрашиваешь, — явно уловив сарказм, проворчал молодой аратач. — А сама ничего не говоришь!

— Что тебя интересует? — улыбнулась Фрея. Парнишка ей всё больше нравился. Но не как мужчина, разумеется, а именно как собеседник, с которым можно приятно поболтать.

— Правду говорят, что у тебя нет отца? — выпалил «рысёнок».

Девушка рассмеялась.

— Есть. Как-то же я появилась на свет.

— А Отшельник говорил, что мать вырастила тебя одна.

— Вон ты о чём, — нахмурилась она.

Как объяснить человеку, воспитанному на совершенно других ценностях, что, судя по обрывочным воспоминаниям, папочка покинул семью как раз тогда, когда дочка только-только научилась говорить слово «мама». Отправился искать счастья в цивилизованный мир. Да так там и пропал.

— Ну, тут он не врал.

— Это неправильно! — строго, словно беспощадный судья, заявил «рысёнок». — Почему же его брат не взял твою мать в свой вигвам.

— Наверное, у него не было брата, — грустно хмыкнула Фрея. — И вообще, Рог Барана, у нас совсем другие обычаи, чем у Детей Рыси.

— Расскажи! — тут же загорелся парнишка.

— Как-нибудь в другой раз, — рассмеялась она. — Мы уже приплыли. Меня ждёт Отшельник. Будем коптить рыбу. Пробовал такую?

— Вот ещё! — фыркнул «рысёнок» и пообещал. — Но я как-нибудь опять приду.

Спрыгнув на берег, он вытер рукавом нос.

— С тобой интересно! — и поёживаясь, стремглав пустился к вигвамам.

На следующий день девушка прихватила с собой самую закопчённую рыбину, но юного аратача на берегу не оказалось. Пришлось есть самой.

Неторопливо возвращавшуюся Фрею скоро обогнала группа женщин, решивших, пользуясь улучшением погоды, запастись хворостом.

— За рыбой ходила? — поинтересовалась Поющая Сова, скользнув по ней равнодушным взглядом.

— Да, — коротко кивнула девушка.

— Много набрала?

— Кое-что есть, — осторожно ответила Фрея, на всякий случай добавив. — Владыка вод не оставляет своей милостью.

Кто-то из женщин насмешливо фыркнул, но большинство продолжали болтать между собой, не обращая внимания на Бледную Лягушку.

«Кажется, я перестала быть главной темой местных сплетен», — удовлетворённо подумала та, отступая, чтобы пропустить аратачек вперёд.

Последняя из них остановилась, и девушка сразу узнала Лесную Крапиву. Бросив короткий взгляд на подруг, она что-то достала из-под меховой куртки и протянула Фрее.

— Вот возьми, а то над тобой все смеются. Говорят, ты носишь воронье гнездо на голове.

Открыв от удивления рот, та механически взяла деревянный гребень с редкими зубьями и выжженным узором в виде изломанных линий. Хихикнув, Лесная Крапива поспешила за удалявшимися соплеменницами.

— Вот батман, — пробормотала девушка, не зная, как относиться к такому подарку.

Отшельник как-то выдал ей нечто, напоминающее расчёску из дерева и зубов какого-то зверя, но Фрея умудрилась её сломать.

Вздохнув, она убрала гребень за пазуху. Как ни относись к аратачам, насчёт её внешнего вида те правы. Если одёжку хоть и с трудом, но удавалось содержать в относительной чистоте, то причёска совершенно никуда не годилась. Волосы, которые девушка заделывала в хвостик с помощью кожаного ремешка, как-то очень быстро выбивались, падая на лицо жирными сосульками.

Проще всего заплести их в косы. К сожалению, подобная причёска имеет здесь не только эстетическое и практическое значение, но служит ещё аттестатом половой зрелости, а также свидетельством о браке. А уподобляться Сухому Ручью с его неопределённой ориентацией как-то не хотелось.

«Помыться бы надо», — подумала она, подходя к жилищу Отшельника. Раньше девушка регулярно принимала ванны. Но не ходить же в пещеру на виду у всего стойбища? Да и мало ли кто там моется?

Очевидно, то ли лично Владыка вод, то ли ещё какой-то дух рангом поменьше услышал-таки её сетования. Потому что, едва войдя, Фрея узнала, что заморец собирается навестить любимую дочь.

— Я попрошу её сшить тебе мокасины, — пообещал он на прощанье. — Если у них подходящая кожа найдётся.

И не удержался от укола.

— Ту, что подарил Одинокий Орех, ты уже извела.

— Я помню, — мрачно проговорила девушка, едва за ним закрылась дверь.

Старик отсутствовал достаточно долго. Так, что она успела нагреть воды, быстренько-быстренько сполоснуться прямо в хижине и даже высушить волосы у печки. Потом Фрея долго их расчёсывала подаренным гребнем, смотрясь в тусклое серебро кувшинчика.

Изведя весь запас воды на гигиену, она отправилась к ручью, а когда вернулась, застала у дверей недовольного хозяина.

— Где ты шляешься? — очень невежливо поинтересовался тот и, не дожидаясь ответа, скомандовал:

— Пошли!

— Куда? — насторожилась девушка, снимая с плеча связанные верёвкой кувшины.

— В вигвам Медвежьего Уха, — нетерпеливо пояснил старик. — Снежный Ландыш снимет с тебя мерку.

Пришлось второй раз за день спускаться в долину. Отшельник с зятем остались беседовать у костра о своих важных мужских делах, а женщины забрались в жилище.

— Разувайся, — распорядилась аратачка, доставая из корзины свёрнутую кожу. — Ставь ногу сюда.

Стянув кроссовку и аккуратно размотав портянку, Фрея поставила ступню на кусок выделанной оленьей шкуры, в душе радуясь, что это происходит после помывки, а не до. Не то, чтобы запах от её ног мог ещё сильнее испортить воздух в вигваме, но всё же.

Снежный Ландыш обвела её угольком.

— Теперь вторую.

Потом вырезала острым кремнёвым ножом две подошвы. Глядя, как у неё это ловко получается, девушка не удержалась от удивлённого восклицания.

Женщина пристально взглянула на неё.

— Вот чему тебе надо учиться, а не дротики метать.

Фрея молча натянула кроссовки.

— Одумайся, пока не поздно, — с тихой жалостью продолжала увещевать Снежный Ландыш. — Оставь охоту мужчинам, стань хозяйкой вигвама, расти детей.

— Ещё бы найти от кого, — хмыкнула девушка.

— Разве среди Детей Рыси нет достойных охотников? — нахмурилась собеседница, и взгляд её стал подозрительно-злым.

«Вот свинство! — мысленно взвыла Фрея. — Дёрнуло же меня за язык! Теперь тётка обидится за дискредитацию соплеменников и не станет шить обувку.»

И тяжело вздохнув, проговорила:

— Я хотела стать женой твоего отца. Но он отказался.

Приоткрыв от удивления рот, аратачка захлопала глазами.

— Что?

— Я предложила Отшельнику стать хозяйкой в его каменном вигваме, — тщательно выговаривая слова, словно малому ребёнку, повторила девушка, с удовольствием наблюдая за обалдевшей собеседницей. — Но он не захотел.

— Мой отец слишком стар! — раздражённо проворчала Снежный Ландыш.

— А с копьём управляется не хуже молодых, — усмехнулась Фрея.

— Это ещё с каким? — подозрительно нахмурилась аратачка.

— Спроси у него сама, — ехидно улыбнулась девушка на прощание.

— Отшельник! — окликнула она наставника. — Я пойду. За печкой надо приглядеть.

— Иди! — не глядя, махнул рукой тот, продолжая о чём-то оживлённо беседовать с Рваным Ухом.

Фрея в прекрасном настроении шла по стойбищу, вежливо приветствуя попадавшихся навстречу мужчин и женщин и не обращая внимания на кричавших какую-то дразнилку детей, зная по собственному опыту, что им всё очень быстро надоедает. Вот и сейчас, не успела она добраться до крайних вигвамов, как те отстали, отыскав более интересное, с их точки зрения, занятие.

С удовольствием вспоминая озадаченную физиономию дочери заморца, девушка едва не вздрогнула, услышав позади:

— Стой, Бледная Лягушка!

«Ну, кто тут ещё?» — буркнув себе под нос, обернулась Фрея, и почти погасшая улыбка вновь осветила её лицо.

Громко шлёпая по раскисшей земле, к ней торопился Рог Барана, что-то прижимая к груди.

— Ты куда пропал? — спросила девушка. — Я два дня рыбу с собой носила. Хотела тебя угостить.

— Да не люблю я её! — махнул свободной рукой парнишка. — И некогда было.

Только теперь Фрея заметила, что он несёт двух связанных за лапки тетёрок.

— Охотился? — уважительно проговорила девушка, кивнув на дичь.

— Нет, — покачал головой «рысёнок». — То есть, да. Ну, это я тебе. Вот.

Сразу же посуровев, Фрея убрала руки за спину.

— Я знаю обычаи Детей Рыси и не возьму их.

— Почему? — набычился подросток, выпятив нижнюю челюсть.

Наклонившись, она посмотрела ему в глаза.

— Потому, что ты не той девушке подарки даришь.

— Я их сам поймал! — повысил голос Рог Барана, привлекая внимание двух женщин, о чём-то болтавших у ближайшего вигвама.

— Не кричи! — свела она брови к переносице. — Узнает Глухой Гром, что ты мне птицу таскаешь, голову тебе оторвёт.

— Я никого не боюсь! — сердито, но чуть потише заявил мальчишка. — А ты мне нравишься. Поэтому бери!

Он вновь протянул тетёрок.

— Ты хороший парень, — вздохнула девушка. — Вот только ухаживать за мной не надо.

— Почему? — искренне удивился «рысёнок». — Ты красивая, храбрая, сильная. И у тебя ещё нет своего охотника.

— Старая я для тебя, храбрый Рог Барана, — попыталась вывернуться из щекотливого положения Фрея, с тоской понимая, что вновь вляпалась в историю с малолеткой. — «Как будто одного Одинокого Ореха мало?»

— Никакая ты не старая! — бурно запротестовал собеседник. — Через год, нет, через два я пройду посвящение и введу тебя хозяйкой в свой вигвам!

Он опустил взгляд.

— Если ты меня дождёшься.

— Тебе нужна хозяйка помоложе, — продолжала уговаривать местного Ромео Фрея, невольно вспомнив слова Снежного Ландыша и с трудом удержавшись от улыбки.

— Они все дуры! — безапелляционно заявил «рысёнок» и продолжил, прижимая к груди пёстреньких птичек с безвольно поникшими головками. — А ты такая…необыкновенная! Я стану очень сильно тебя уважать и никогда не буду бить!

Слова, а главное, то, с каким чувством произнёс их парнишка, не могли не растрогать девушку, так редко слышавшую о себе хоть что-то хорошее.

— Так и быть, — сквозь слёзы улыбнулась она. — Я возьму их. Но с одним условием.

— Всё, что только пожелаешь! — пылко пообещал Рог Барана.

— Обещаешь? — спросила Фрея.

— Я мужчина и не повторяю дважды! — гордо вскинул голову собеседник.

— До тех пор, пока не станешь охотником, — строго проговорила она. — Ты не будешь носить мне свою добычу.

Лицо несчастного парнишки стало походить на три кружочка. Широко раскрытый рот и выпученные глаза.

— Помни, — лукаво усмехнулась девушка. — Ты обещал.

И не удержавшись, добавила:

— Вот видишь, какая я нехорошая.

— Ты хорошая, — придя в себя, возразил «рысёнок». — И умная.

Он вытер нос.

— Только я тоже умный.

Глядя ему вслед, Фрея с грустью поняла, что так легко ей от этого поклонника не отделаться.

До прихода Отшельника она успела ощипать и выпотрошить птичек. Заметив их тушки над костром, старик сварливо поинтересовался:

— Где взяла?

— Подарили, — ответила девушка, перебирая разложенные перед ней палки.

— Кто? — удивился заморец.

— Один мальчик, — она, наконец, выбрала подходящую. — Рог Барана.

— Неужели ты так оголодала, что готова принимать подарки от сопливых «рысят»? — презрительно фыркнул старик.

— Не настолько, — спокойно возразила Фрея, осторожно срезая кору. — Но мне пришлось это сделать, чтобы он больше ничего не дарил.

— Как это? — не понял Отшельник.

Она объяснила.

— Ты поступила правильно, — похвалил ученицу заморец. — А то, если Глухой Гром узнает, обязательно его побьёт.

Только тут девушка обратила внимание, что настойчивый кавалер не появляется у них уже пару дней.

Давно она не ужинала с таким аппетитом. Дополнительную радость принесло то, что аратач и сегодня не появился.

«Неужели отстанет?» — с робкой надеждой думала Фрея, с хрустом разгрызая хрящик.

Утром на берегу ей встретился Рог Барана. Держа слово, мальчишка не принёс никаких подарков. Наоборот, сам попросил её прокатиться по озеру. Не понимая, какое удовольствие тот испытывает от прогулок по воде в такую мерзкую погоду, девушка согласилась. Тем более, что Отшельник посоветовал ей сменить место установки ловушек. Сидя на своём обычном месте, довольный парнишка расспрашивал её о прошлой жизни. Причём, в отличие от Глухого Грома, не высказывал ни малейшего сомнения в правдивости слов Фреи, хотя иногда в глазах нет-нет да мелькало недоверие.

Попутно он вывалил все наиболее интересные, с его стороны, новости. Из которых девушка узнала, кто из «рысят» самый меткий метатель дротиков. Разумеется, Рог Барана. Кто из охотников сумел сделать чудесный лук, кто с кем подрался, и кто побил жену, заподозрив в неверности.

Впрочем, эту тему паренёк как-то очень быстро свернул, сообщив, что два отряда охотников отправляются в поход.

— Разве в стойбище уже кончилось мясо? — удивилась девушка.

— Зачем же дожидаться, когда нечего будет есть? — ответил вопросом на вопрос Рог Барана.

Не найдя что возразить, Фрея неопределённо пожала плечами.

Разворачивая плот, она заметила на берегу какого-то человека. Молодой мужчина стоял, скрестив руки на груди, сверля её тяжёлым, неприязненным взглядом.

— Кто это? — быстро спросила она у «рысёнка», отталкиваясь шестом от дна.

— Где? — встрепенулся тот.

— Там, — повела глазами девушка и никого не увидела. Берег оказался пуст. Хотя, она могла ручаться, что незнакомец ей не померещился. Впрочем, уж очень он походил на одного из приятелей Глухого Грома.

«Кажется, у Рога Барана всё-таки будут неприятности», — подумала Фрея и тут же рассказала ему о своих подозрениях.

«Рысёнок» пренебрежительно фыркнул.

— Я его не боюсь.

— Он сильнее, — напомнила девушка.

— Ну и что?

— Побьёт ведь, — предупредила Фрея.

— Пускай, — столь же равнодушно пожал плечами подросток и очень просто, даже как-то буднично, добавил. — Я же мужчина, значит, должен биться за свою женщину.

Девушка со вздохом воткнула шест в землю, чтобы закрепить плот.

— Сколько раз можно говорить, Рог Барана? Я не твоя женщина и никогда ей не буду.

— Значит, войдёшь хозяйкой в вигвам Глухого Грома, — криво усмехнулся он.

— Это вряд ли, — пробормотала она, поднимая корзину с рыбой.

— Ты никогда не станешь охотником! — крикнул ей в спину мальчишка.

— Это уже не так важно, — пробормотала она себе под нос.

На следующий день «рысёнок» не пришёл, на второй тоже. Не появился он и на третий, когда Фрея почему-то особенно надеялась его увидеть.

«Обиделся», — с острым сожалением поняла девушка, чувствуя, что потеряла если не друга то, по меньшей мере, приятеля.

Всё это время она по-прежнему выполняла дурацкие приказы Отшельника. Бегала, прыгала, делала упражнения, стреляла из лука, метала дротики и заготовляла дрова.

Как правило, старик исчезал утром и возвращался только под вечер. Проверял выполнение поручений, довольно ворчал, если удавалось отыскать какие-нибудь упущения, и больше почти ни о чём не говорил. Заморца будто подменили. Стал мрачен, молчалив и замкнут.

Возможно, именно из-за этого Фрея всё сильнее начинала чувствовать одиночество. Навещать стойбище она не решалась, опасаясь наткнуться на Глухого Грома или на Рога Барана, а в гости к Отшельнику никто не приходил. Складывалось впечатление, что тот изо всех сил старается показать свою обиду. Девушка предполагала, что это из-за слов, сказанных Снежному Ландышу. Вряд ли дочка решилась устроить скандал. Воспитание не то. Но вот неудобные вопросы папуле она, наверняка, задавала. А их никто не любит.

Поначалу такое отношение Фрею только забавляло, но скоро стало надоедать. Да так, что сама того не замечая, она вдруг стала ловить себя на мыслях о Глухом Громе.

Сердито фыркнув, девушка бросила на землю вязанку хвороста, машинально потерев спину. С этим копчением печь дрова просто пожирала, как гусеница беззащитную травинку. За дверью послышались голоса.

— Лёгок на помине, — зло буркнула она, уверенная, что сейчас во двор вновь заявится надоедливый кавалер.

И не ошиблась. Девушка с удивлением заметила перекинутый через плечо лук, копьё.

— Как ты и предлагала, мы с Глухим Громом решили поучить тебя добывать настоящего зверя, — веско, но с ехидной усмешкой проговорил заморец.

— Значит, в дальний поход охотники без тебя пойдут? — вскинула брови Фрея.

— Если невеста просит погулять с ней по лесу, как я могу ей в этом отказать? — вернул усмешку аратач.

Она отвернулась, с раздражением заметив, как мужчины обменялись понимающими улыбками.

— Собирайся, — с явно наигранной суровостью продолжил Отшельник. — Мы выходим завтра, но сначала принеси нам мяса.

Расположившись возле костра, охотники завели неспешный разговор. А ей пришлось варить похлёбку и жарить лепёшки из желудёвой муки, ещё раз сбегать к ручью за водой. И только потом заняться непосредственно сборами.

Как и все аратачи, Глухой Гром не стал ночевать в каменном вигваме, невзирая на погоду, предпочёл лечь у костра. Он попытался завязать с девушкой разговор, но та отказалась.

— Завтра рано вставать и далеко идти. Нужно выспаться.

К её удивлению молодой человек согласно кивнул, расстелив на холодной земле меховое одеяло.

Вот только, очевидно из-за обилия впечатлений, Фрее не спалось. Перспектива прогулки в обществе Глухого Грома не очень-то вдохновляла. Небось, опять станет хвастаться и руки распускать? Да и вообще, какая может быть охота в такой холод и слякоть? Кого добудешь в голом, лишённом листьев, лесу? Хотя, вождь с приятелями перед праздником вон какую гору мяса притащили. Так неужто она не сможет подстрелить хоть какую-нибудь зверюшку?

Интересно, сколько времени придётся провести на лоне дикой природы? У неё же через неделю «запретные дни». Вот весело будет, если это безобразие начнётся в лесу! Придётся на всякий случай прихватить пару заячьих шкурок. Благо, этого добра хватает, даже после того, как она обшила ими рубаху изнутри, сделав что-то вроде подкладки.

Как полагается, поднялись ни свет, ни заря. Завтракать не стали. Подперев дверь палкой, Отшельник что-то пробормотал себе под нос, и маленький отряд направился к горной гряде, в которой пряталась священная пещера Детей Рыси.

За ночь хорошо подморозило, так что ноги не проваливались в раскисшую почву. Зато прихваченные морозом листья отчаянно шуршали при каждом шагу. Хотя девушка изо всех сил старалась ступать бесшумно. Шагавший позади Отшельник только фыркал и тихо шептал, что медведь в ягоднике и то тише ходит.

Фрея знала, что аратачи перепугали в округе всю дичь, но не думала, будто идти к месту охоты придётся весь день, останавливаясь лишь на короткие привалы. Причём они только шли. Девушка несколько раз замечала на то и дело попадавшихся пятнах снега следы лосей и оленей. Вот только мужчины, не обращая на них внимания, упрямо пёрли вперёд, словно за горами их ждёт уже забитая и выпотрошенная добыча.

Безропотно шагая между Глухим Громом и Отшельником, Фрея помалкивала, не задавая никаких вопросов. Вокруг становилось всё меньше деревьев и больше скал. После полудня старик приказал собирать попадавшийся дорогой хворост.

Для чего, стало понятно уже в сумерках, когда они поднялись на перевал.

— Заночуем здесь, — решил молодой охотник, указав на площадку между двух высоких камней. — А утром начнём спуск.

Девушка оглядела расстилавшуюся внизу узкую, вытянутую долину, гораздо больше чем та, в которой располагалась священная пещера Детей Рыси. Кроме того, там повсюду лежал снег.

Ночью поднялся ветер, холодные порывы которого раздували костёр, подхватывая пламя и взметая тучи ярко-оранжевых искр. Завернувшись в одеяло, Фрея сидела, прислонившись к скале, уже начиная ощущать просачивавшийся к телу холод. «Старая жадина», — ворчала она про себя, вспоминая, как Отшельник выделил ей на зимнюю одежду только половину оленьей шкуры. Девушка тогда долго прикидывала и так, и этак. Хватало или на короткую курточку, вроде тех, что оставляют открытым пупок, либо на длинный, прикрывавший поясницу жилет. Его она и выбрала, никак не рассчитывая, что придётся ночевать в лесу, да ещё на пронизывающем ветру.

Внезапно похрапывавший возле заморца Глухой Гром пошевелился. Фрея затаила дыхание.

— Замёрзла? — участливо спросил аратач, поднимаясь.

— Нет, — буркнула она, плотнее закутываясь в одёжки.

Молодой охотник поднял с земли своё одеяло и набросил на плечи девушке.

— Вот ещё! — фыркнула Фрея, пытаясь сбросить нагретый теплом молодого человека мех.

— Сиди! — негромко, но повелительно рявкнул Глухой Гром, с силой удержав её руки. — Твоя одежда совсем не подходит для охоты зимой! Отшельник — глупец, что не дал тебе настоящей, меховой куртки!

Почувствовав, что девушка больше не сопротивляется, аратач добавил:

— И я не подумал. Прости.

— А как же ты? — спросила Фрея, согреваясь под доброй тяжестью двух меховых одеял.

— Я мужчина, — с обычной своей гордостью ответил Глухой Гром, присаживаясь к костру. — Это я должен переносить холод и жар, голод и жажду, чтобы хозяйка моего вигвама и её дети ели досыта.

После таких слов девушке сразу захотелось сбросить одеяло. Вот только под ним оказалось так тепло и уютно, что она решила вначале согреться, а уж потом вернуть его самовлюблённому аратачу, но сама не заметила, как заснула.

А когда проснулась, Глухой Гром, как ни в чём не бывало, сидел у чуть теплящегося костра, склонив голову на бок и тихо посапывая.

Под локтем Фреи хрустнули камни. Молодой охотник, вздрогнув, открыл глаза и, улыбнувшись, спросил:

— Выспалась?

Выражение его сонного лица оказалось таким непривычно добрым, что она не могла не вернуть ему улыбку.

— Да, и всё благодаря тебе.

Аратач легко, одним движением оказался на ногах.

— Вставай, Отшельник!

Старик открыл глаза.

— Поднимайся, не то отморозишь себе всё, что ещё осталось.

Бросив взгляд на молодых людей, заморец довольно зажмурился и потянулся.

Бодренько спустившись в долину, охотники, первым делом, взялись строить шалаш. Не получив вразумительного ответа на вопрос: «Почему это нельзя было сделать вчера?» — девушка заподозрила очередные козни заморца.

Вполне возможно, тот специально морозил её на перевале, чтобы Глухой Гром мог продемонстрировать свою доброту и заботу?

Фрее не хотелось думать о них так плохо. Но, вспоминая разговор о шкурах за её согласие, ложь о том, что охотники разрешат пройти посвящение и множество других обманов, она и сейчас не исключала подобное коварство. «Ну, мы ещё посмотрим, кто кого облапошит!» — зло усмехнулась девушка, вываливая перед стариком охапку еловых веток, которые тот старательно расстилал внутри шалаша.

Почти полдня провозившись с постройкой немудрящего жилища, они, наконец-то, отправились за добычей, предварительно с помощью верёвок подняв на дерево корзины, дабы уберечь припасы от любопытной и прожорливой лесной мелюзги.

— В эти места охотники Детей Рыси заглядывают редко, — вполголоса пояснил Отшельник. — На юге и севере зверя больше. Но, думаю, на нас троих — хватит.

Очень скоро они отыскали подтверждение своим словам.

— Олени, — негромко сказал Глухой Гром. — Три самки и вожак.

— Ветер дует от нас, — озабоченно заметил старик.

«Какой ещё ветер? — молча пожала плечами Фрея, окинув взглядом застывшие, словно замершие деревья, на которых не двигалась ни одна самая тонкая веточка. — Он весь на перевале остался».

— Я знаю, — невозмутимо кивнул аратач. — Поэтому мы пойдём в обход. Вон по тому склону.

Он строго посмотрел на притихшую девушку.

— И не шуметь!

— Я постараюсь, — послушно кивнула та.

Однако это оказалось проще сказать, чем сделать. Под ногой то шуршали листья, то стукались между собой вполне надёжные с виду камни. При этом Глухой Гром оглядывался, делая страшные глаза. Тогда девушка замирала на месте. Иногда даже с поднятой ногой.

При этом шагавший позади Отшельник тихо, но очень ехидно хмыкал.

Пройдя за густыми зарослями, охотники вновь спустились в лес.

— У тебя очень плохие мокасины! — категорично и непреклонно заявил аратач. — Слишком шумные.

— Тут не обувь виновата, — прокомментировал вредный старик. — А ноги и их хозяйка.

— Не важно! — тут же пресёк дискуссию молодой охотник. — Бледной Лягушке лучше остаться здесь. Дальше мы пойдём вдвоём.

— Тогда зачем вы вообще меня сюда привели? — недовольно зашипела Фрея. — На месте я могла постоять и в жилище!

Глухой Гром одобрительно хмыкнул.

— Ты будешь ждать, пока не услышишь крик филина.

— А потом?

— Пойдёшь вон к той обгорелой сосне, — терпеливо разъяснял молодой человек. — Видишь?

Девушка взглянула в том направлении. На противоположном склоне, среди редких зарослей выделялось дерево с почерневшей вершиной.

— Да.

— Олени тебя почуют и побегут туда, где мы их будем ждать.

Мужчины удалились, оставив её одну. Переступив с ноги на ногу, Фрея взглянула на свои замызганные кроссовки. До весны, скорее всего, не дотянут. Жаль, но придётся переходить на мокасины. Она уже кое-что знала об этой обуви. Мягкая подошва позволяла двигаться бесшумно, но ступне приходилось чувствовать все попадавшие на пути сучки и камешки. Кожа часто рвётся, так что её приходится всё время чинить. Да и служат они недолго. Недаром аратачки большую часть времени занимаются именно выделкой шкур.

Наверху зашуршало. Подняв голову, Фрея заметила только мелькнувший среди голых ветвей рыженький хвостик.

— Белка, — прошептала она одними губами и улыбнулась, увидев любопытную мордочку, на миг выглянувшую из-за серо-коричневого ствола.

Вздохнув, девушка подумала, что только зря тащила на себе дротики и копьеметалку. Всё равно, вряд ли удастся пустить их в ход. На этой охоте ей уготовлена роль зачинщицы. Или заложницы? Фрея поморщилась, стараясь вспомнить нужное слово, но тут по лесу прокатилось протяжное:

— О — у! О — у!

Встрепенувшись и сразу забыв о лингвистических изысканиях, она неторопливо направилась в указанном направлении, даже не пытаясь сохранить тишину. Хотя и шуметь специально не стала. Велели идти, вот она и шла, временами проваливаясь по колено в снег.

«Откуда его здесь столько?» — ворчала про себя девушка, оглядываясь. Неужели дело в том, что горы на севере низкие, а на юге, наоборот, высокие?

Вдруг ей показалось, что впереди хрустнула ветка, Фрея прибавила шаг. Осторожные олени постараются уйти от неё и попадут прямо под стрелы Глухого Грома.

— Загонщица! — выпалила она, наконец-то вспомнив нужное слово.

Опять трещит и вроде как ближе. Показалась поляна, а за ней что-то мелькнуло. Девушка тут же вставила дротик в копьеметалку и, не торопясь выходить на открытое пространство, притаилась за корявой берёзой.

Неужели ветер сменился, и звери, почувствовав охотников, повернули в его сторону? Или какое-то другое животное решило познакомиться с ней поближе?

Они стремительно выскочили на поляну, подняв облако снега. впереди мчался вожак, откинув назад гордо посаженную голову, а за ним неслись самки.

Когда Фрея выступила из-за дерева, олени тут же рванули в сторону. Долгие тренировки не прошли даром. Мелькнув короткой тенью, дротик вонзился в живот последнего животного. Но то ли бронзовый наконечник впился не очень глубоко, или же зверь оказался на редкость живучим? Только скорость оленихи нисколько не уменьшилась. Наоборот, девушке показалось, что та полетела вперёд ещё стремительнее.

С сожалением проводив взглядом быстроногих животных, Фрея вышла на поляну, где тут же заметила среди следов тёмные пятна.

Вновь послышался скрип снега и негромкий треск веток. Девушка приготовила дротик, но, заметив среди деревьев спешащих мужчин, убрала оружие.

— Ты чего стоишь? — гаркнул раскрасневшийся и тяжело дышащий от быстрого бега старик. — Упустила? Промахнулась?

— Не кричи, Отшельник! — засмеялся Глухой Гром, переводя дух и указывая на следы крови. — Бледная Лягушка попала.

— Ну, так беги! — не унимался заморец, размахивая руками. — Это же твоя первая добыча! Упустить хочешь?

— Уже поздно, Отшельник, — попробовал урезонить его молодой человек. — Скоро стемнеет.

— Вы сказали, что я буду только пугать зверей! — огрызнулась Фрея. — Гнать под ваши стрелы. А они на меня бросились!

— Никто не мог знать, что там медвежья берлога, — неохотно, извиняющимся тоном пояснил аратач. — Олени почувствовали его запах и бросились прямо на тебя.

— А ты даже попасть, как следует, не смогла! — в сердцах плюнул старик. — Сколько времени училась дротики метать? И всё без толку! Не выйдет из тебя охотника.

За время его прочувственного монолога Глухой Гром внимательно осматривал уходившие в чащу следы.

— Крови много, — заявил он, воспользовавшись паузой, когда Отшельник набирал воздуха в грудь. — Вряд ли зверь сможет далеко уйти.

— Тогда я его добуду! — тут же решила девушка, готовая на что угодно, лишь бы не слушать вредного старикашку.

— Я иду с тобой, — тут же заявил аратач.

— Даже не думай, что я отпущу тебя одну, — усмехнулся Глухой Гром.

— Нет! — вскричала Фрея. — Это моя добыча!

— Ты можешь не вернуться к стоянке до темноты, — предупредил охотник.

— У меня есть нож, топор, — она показала висевшую через плечо перевязь. — И огненные палочки.

— Зимний лес — опасное место, — продолжал пугать аратач.

— Пусть идёт! — неожиданно поддержал её Отшельник. — Ничего с ней не случится.

— Да ты в своём уме?! — заорал молодой человек.

Что ответил ему заморец, девушка уже не слышала, торопливо шагая по кровавым следам жертвы.

Олени изрядно попетляли среди деревьев. Пятна на снегу попадались всё чаще, а цвет их становился явно темнее.

— Надо же, какая выносливая животина попалась, — ворчала она себе под нос, меся кроссовками неглубокий, местами плотно слежавшийся, снег.

Солнце медленно, но неумолимо опускалось к розовеющим вершинам гор, а погоне, казалось, не было ни конца, ни края.

— Ага! — удовлетворённо хмыкнула Фрея, наткнувшись на большое пятно снега, густо пропитанного красным. Видимо, здесь самка лежала, истекая кровью. С этого места следы её подруг и вожака уходили в другую сторону. Подранок осталась одна.

Ещё через какое-то время девушка почувствовала, что добыча близко. Вновь вставив дротик в копьеметалку, она замедлила шаг, стараясь разглядеть в надвигающихся сумерках притаившуюся олениху.

Однако девушка вряд ли смогла бы её заметить. Но тут животное, напуганное болью и отчаяньем, вдруг бросилось прочь от приближавшейся смерти и обессилено запуталось в частоколе тонких стволов. Новый дротик опять ударил в бок, вызвав крик боли. Вырвавшись отчаянным рывком, жертва сделала ещё два неуклюжих прыжка, прежде чем окончательно рухнуть в снег.

Фрея впервые охотилась на такого крупного зверя. Но она достаточно наслушалась хвастливых рассказов Отшельника и Глухого Грома, чтобы примерно представить дальнейший ход своих действий. Отбросив копьеметалку, девушка тремя прыжками оказалась на тёплой, дёргавшейся спине оленихи, остро пахнущей мускусом и, задрав ей голову, с огромными, полными ужаса глазами, перепилила ножом горло, тут же отпрыгнув в сторону.

Жалобный крик, переходящий в хрип и бульканье, струя крови, от которой Фрея едва успела увернуться. Тонкие ноги с изящными копытцами бестолково забились, разбрасывая розовые комья снега.

Нервно сглотнув, Фрея вытерла рукавом пот, невольно вспомнив смерть Одинокого Ореха. Тоже вопль, и так же хлещет кровь из пробитой шеи. Вокруг сразу стало как-то темно, жутко, а по мокрой от пота спине промчалось стадо испуганных мурашек. Успевшая отвыкнуть от подобных ощущений, девушка поёжилась.

Взяв в руки топорик, решила, что мёртвая туша уже никуда не убежит. Надо срочно развести костёр, пока дрова и растопку ещё видно невооружённым глазом.

Срубила тройку сухих стволиков, сбегала к одинокой ели, непонятно как оказавшейся в лиственном лесу, наломала сухих веток. Быстро расчистила площадку от снега, принялась возиться с костром, лишний раз убеждая саму себя, что она не так беспомощна, как полгода назад. Отшельник, конечно, вредная гадина, но учитель из него получился неплохой.

Древесная пыль на дощечке задымилась. Вспыхнул крошечный огонёк, тут же вцепившийся в тоненькую полоску сухой бересты, от которой загорелся кусок посолиднее. Его-то Фрея и подсунула под сложенный шалашиком хворост.

Костёр запылал, и девушка почувствовала стремительно наваливавшуюся усталость. Но отдыхать ещё слишком рано, нужно разделать добычу. В конце концов без разницы, примут её в охотники или нет. Главное, она сама в силах обеспечить себя не только едой, но уже и одеждой.

Обработка забитого зверя — дело привычное. Пусть и не так ловко, как местные мастерицы, Фрея оттягивала шкуру, подрезая её острым, как бритва, ножом, изготовленным из собственного инвалидного кресла.

С ощутимым усилием перевернув тушу, принялась вспарывать кожу на двух других ногах оленихи. Дело продвигалось медленно, приходилось часто отлучаться, добавляя хворост. Всё-таки требовалось достаточно освещения, поэтому костёр приходилось поддерживать большой.

Девушка копалась в потрохах, когда услышала странный, беспокоящий сознание звук. Резко выпрямившись, она тревожно прислушалась, вглядываясь в притаившуюся между деревьями темноту.

Над лесом стелился негромкий вой. Как будто жалобный, и в то же время жуткий, будивший какие-то отголоски воспоминаний даже не самой Фреи, а её предков, в давние времена вздрагивавших у костра, едва слыша подобные звуки.

— Волки! — сорвалось с языка. Девушка посмотрела на свои руки, на залитый кровью снег, на кое-как сложенную шкуру и гору кишок.

— Вот батман! Они же такую свежатину за километр учуют!

Глаза сами собой отыскали развесистый ясень. Или бук? Да какая разница! Главное, на высоте человеческого роста от толстого ствола отходило несколько коротких сучьев, а над ними раскинулась мощная крона, где можно с комфортом устроиться переждать ночь. Волки — не рыси, по деревьям не лазают. А утром, глядишь, и Глухой Гром с Отшельником подтянутся, помогут отогнать серую напасть.

Прихватив копьеметалку и дротики, Фрея сделала несколько торопливых шагов и остановилась в нерешительности. Ей вдруг стало отчаянно жаль оставлять хищникам с таким трудом доставшуюся добычу.

— Фиг вам! — буркнула она, выхватывая топорик, мельком пожалев, что не прихватила инструмент посолиднее.

Маленькое лезвие плохо рубило неподатливые кости, часто застревая. Тогда, отчаянно ругаясь, девушка изо всех сил выдирала его или пускала в дело нож. Забыв об усталости, она отчаянно торопилась, с тревогой прислушиваясь к многоголосому вою.

Кое-как разрубив тушу на куски, Фрея перетащила их к облюбованному дереву. После чего, окружив это место воткнутыми в снег горящими ветками, взялась затаскивать мясо наверх. Каждый, скользкий от сала кусок надо привязать к верёвке, затем вскарабкаться на дерево, подтянувшись на руках, втащить груз. Отыскать подходящее место и, рискуя свалиться, устроить его в развилке между сучками.

Напуганная внезапно наступившей тишиной, девушка дрожащими от холода и усталости пальцами привязывала последний кусок. Вдруг в темноте за спиной зашуршал снег, раздалось рычание и лязг зубов.

Взвизгнув от страха и стрелой взлетев на ветку, Фрея отчаянно полезла наверх. А внизу творилось что-то непонятное. Придя в себя, она разглядела в слабом свете звёзд и догоравших факелов непонятный шевелящийся ком, из которого доносилось чавканье, рычанье и щёлканье зубами.

«Так это они потроха доедают!», — догадалась девушка, обессилено прислонившись лбом к шершавой коре, понимая, что и на этот раз сумела избежать смерти.

— Тогда чего я сижу? — встрепенулась она, хватаясь за привязанную к поясу верёвку. — С вас и кишок хватит, проглоты!

От шевелящейся кучи отделилась стремительная тень. Прыжок. Рывок вцепившегося в кусок зверя едва не сбросил Фрею с дерева. С визгом она выпустила верёвку, еле успевая вцепиться в первую же подвернувшуюся ветку. Пояс больно врезался в поясницу, заставив тело выгнуться. Упёршись ногами в основание мощного сучка, девушка обрела устойчивость, сразу почувствовав себя увереннее.

Внизу волчара с жадностью жрал её оленину. Если к этому обжоре присоединится ещё хотя бы парочка, им, чего доброго, удастся стащить её с дерева. Действовать надлежало очень быстро. Фрея отвязала верёвку от пояса, перебросила через сучок и потянула на себя.

— Что, гад, не нравится? — довольно оскалилась она, глядя, как зверь вначале встал на задние лапы, а потом вовсе бессильно повис, вытянувшись всем своим худым, поджарым телом.

Подтянув его ещё на метр, девушка намотала верёвку на руку и потянулась за лежащим в развилке дротиком. Однако волк не стал дожидаться неприятностей и разжал челюсти. Она откинулась назад, больно ударившись головой.

— Зато мясо моё! — крикнула девушка, потирая ушибленный затылок.

Хищник, у которого вырвали еду прямо из пасти, встал, опираясь передними лапами о ствол, и рычал, оскалив белевшие в темноте зубы.

— У медведя всё равно голос громче, — хмыкнула Фрея. — И зубы больше.

Волк прыгнул. Девушка испуганно отпрянула. Разозлившись на свой страх, подалась вперёд и смачно плюнула вниз, целясь в морду. Но попала в плечо.

Быстренько прикончив оленьи внутренности, остальные члены стаи собрались вокруг дерева, задрав кверху острые морды. Фрея, на всякий случай, вскарабкалась выше.

Постепенно нервное напряжение начало отступать, навалилась усталость, стало страшно и холодно. Когда начали стучать зубы, девушка спустилась чуть ниже, где оставалась свёрнутая оленья шкура.

Вновь пришлось проявлять чудеса акробатики и эквилибристики. Мало того, что тяжёлая скользкая шкура то и дело норовила сорваться вниз к голодным санитарам леса, так в неё пришлось ещё и заворачиваться! Что оказалось тоже очень непросто. Зато сразу стало теплее, и мокрая, как мышь в половодье, девушка смогла хоть немного согреться. Опасаясь заснуть и грохнуться, она привязала себя за руку к ветке.

Несколько раз волки принимались прыгать, стараясь вцепиться в разложенные по веткам куски мяса. Громкие удары звериных лап о землю разгоняли наплывавшую дрёму, заставляя вздрагивать и смотреть вниз, где метались длинные серые тени.

Почувствовав голод, Фрея отрезала тоненькую полосу оленины.

«Совсем в дикаря превратилась, — мрачно сопела она, пережёвывая вязкий комок. — Охочусь с дротиками, убиваю, сырое мясо ем. А ведь я когда-то танцевала! И не плохо, даже на конкурсе выступала!»

Сразу вспомнился полутёмный зал с ярко освещённой сценой, звуки музыки, упоительное чувство полёта, отрыва от повседневности и власти над собственным телом.

— Ненавижу эту жизнь! — выкрикнула девушка сквозь стиснутые зубы, с силой размазывая слёзы по грязной щеке.

«Неужто лучше остаток дней просидеть в инвалидном кресле?» — тут же подумала она. Или это чей-то издевательский голос, прозвучавший в её сознании?

— Оба хуже! — зло буркнула Фрея, только сейчас замечая, что вовсю полыхавшая заря уже начала изгонять из леса сумрак. Вот только на расположившихся вокруг зверей наступающий рассвет, казалось, не произвёл никакого впечатления. Запах оленины вперемежку с человечиной держал их здесь крепче самых прочных поводков.

— Ну, и долго мне здесь сидеть? — пробурчала она себе под нос, всё острее ощущая потребность, как можно скорее избавиться от избытка жидкости в организме.

Звуки человеческого голоса вызвали беспокойство среди хищников. Сбившись в кучу, звери задрали кверху острые морды, буквально сверля девушку взглядом желтовато-зелёных глаз. Фрея невольно поёжилась, крепче вцепившись в ветку, и поспешно отвернулась. Сердце бешено заколотилось от одной мысли, что может случиться, если она вдруг грохнется вниз. От этого боль в мочевом пузыре стала невыносимой.

— Вот батман! — морщилась она, выбираясь из-под оленьей шкуры. — Такого и в цирке не покажут.

Трудно объяснить, что так разозлило зрителей этого не слишком пристойного представления. Возможно волки восприняли вынужденное действие как вызов, или злую насмешку над их крутизной? Только едва девушка, примостившись на ветке, расслабилась, как звери, зарычав, метнулись врассыпную, а потом стали прыгать и щёлкать зубами.

Вообще-то смотреть на это, даже с безопасной высоты было жутковато, а Фрея знала только одно лекарство от страха. Испуганно косясь на зверей, она с обезьяньей ловкостью добралась до развилки, где лежало оружие.

Поскольку дротиков имелось только три, девушка долго и тщательно целилась, прежде чем метнуть. Один из хищников с пронзительным визгом завертелся на одном месте, вцепившись зубами в торчавшее из плеча древко.

И словно в ответ на его вой из леса донеслось:

— Фрея! Фрея, где ты?!

— Здесь! — едва не рухнув с дерева, закричала она, размахивая копьеметалкой. — Осторожно, тут волки!

Раненый зверь забился в агонии. Наиболее умные из его приятелей поспешно смылись, а самые голодные, или тупые, сгрудились вокруг, готовясь прикончить и сожрать подранка.

Сообразив, что теперь экономить ни к чему, девушка метнула в эту группу последние два дротика, с удовлетворением убеждаясь, что один из них попал в цель.

— Мы уже идём! — взволнованный голос Отшельника слышался всё ближе.

— Держись! — кричал Глухой Гром.

Чувствуя приближение новых врагов, хищники явно занервничали. Но тут вылетевшая из-за дерева стрела добила второго раненого зверя. Только тогда остальные бросились наутёк.

Но аратач сумел достать ещё одного волка.

— Ты жива?! — заливался радостным смехом старик, подбегая к дереву. — Я же говорил, что она не пропадёт!

Фрея спрыгнула на испещрённый следами снег, и, не успев опомниться, очутилась в крепких объятиях заморца. Он то тискал её за плечи, то прижимал к груди, то отстранялся на вытянутые руки. Блестевшие глаза Отшельника сияли восторгом, по заросшим щекам текли слёзы.

— Я знал! Я верил в тебя! Молодец, что догадалась влезть на дерево!

Он ещё что-то говорил на своём языке, гулко хлопая девушку по спине широкой ладонью. А та никак не могла опомниться. Когда же он врал? Вчера, посылая на ночь глядя вдогонку за оленихой? Или сейчас? Но его радость выглядит такой искренней!

— Отпусти её, старый барсук! — решительно отстранил Отшельника Глухой Гром, оглядывая Фрею с ног до головы. — Они тебя не ранили?

— Нет, — девушка попыталась вырваться от молодого человека, крепко державшего её за плечи. — Всё в порядке, только немного замёрзла.

— Я хотел идти к тебе ночью, — проговорил охотник, не отрывая взгляда от её лица. — Но Отшельник сказал, что ты справишься, а я могу потерять в темноте твой след и сам заблудиться.

— Как видишь, я не ошибся! — рассмеялся заморец.

— Благодари своих духов, старик, — проворчал Глухой Гром, с явным сожалением отпуская девушку. — Если бы с ней что-то случилось, я бы тебя убил! Слышишь?!

— Пока не оглох, — усмехнулся заморец.

— Она для меня важнее всего!

Девушка хотела презрительно фыркнуть, но помимо воли почувствовала, что ей приятны эти слова аратача.

— Что это? — вдруг громко спросил охотник, указав на куски мяса.

— Оленина, — небрежно бросила Фрея. — Не буду же я свою добычу волкам оставлять?

— И ты затащила мясо на дерево? — решил уточнить молодой человек.

— Ну да, — пожала она плечами. — Больше ничего не придумала.

— Это храбрый поступок, — хмыкнул Глухой Гром. — На такое не каждый мужчина решится.

Пока девушка спускала оленину, мужчины снимали шкуры с волков. Тяжело нагруженные охотники не стали останавливаться в шалаше, а сразу направились к перевалу. Фрея не имела ничего против. Оставаться в этом месте ей не хотелось. На сей раз мужчины не стали устраивать гонку и шли не торопясь.

Вечером разожгли костёр в расщелине между скал. Жарили мясо и слушали девушку, заставляя вновь и вновь повторять подробности её первой охоты. Только теперь, чувствуя всю прелесть охотничьих рассказов, Фрея охотно говорила до тех пор, пока не заснула на полуслове.

Отшельник аккуратно уложил её на шкуру и покрыл меховым одеялом. На миг вырвавшись из сна, девушка услышала тяжёлый вздох Глухого Грома.

— Зачем ей нужна эта охота? Она же такая красивая.

Открыв глаза, Фрея вдруг вновь очутилась на дереве, по-прежнему завёрнутая в сырую, тяжёлую шкуру.

Неужто ей всё приснилось? Рассвет. Разившие волков стрелы аратача. Слёзы Отшельника. Похвала Глухого Грома. Девушка хмыкнула. Ну, разумеется, такое могло случиться только во сне.

У подножия дерева раздалось грозное рычание, щёлканье зубов, визг, возня. Удивлённая Фрея наклонилась, чтобы получше рассмотреть, чем там занимаются серые разбойники. По снегу перекатывался чёрный клубок, в котором оказалось совершенно невозможно разглядеть отдельных животных.

— Что это они там так сцепились?

Вдруг один из зверей выскочил из схватки и, присев на задние лапы, поднял острую морду с огненно-красными глазами. Миг, и животное взвилось в гигантском прыжке. Немного не дотягивая до нижней ветки, волк вцепился когтями в кору и стал карабкаться наверх, словно огромная кошка.

Оцепенев от ужаса, Фрея бестолково таращилась на приближавшегося хищника, опомнившись лишь тогда, когда тот оказался совсем рядом. Рванулась к развилке, где лежали дротики, и едва не упала, забыв о привязанной руке. А зверь, совсем не похожий на обычного волка, уже топтался на ветке, готовясь к прыжку.

Завизжав, девушка попыталась выхватить нож. Но неизвестный хищник уже летел на неё, широко расставив лапы с огромными кривыми когтями. Источавшая зловоние гигантская пасть, полная ослепительно белых зубов, грозилась вот-вот сомкнуться.

— Ты это чего? — встревожено спросил Отшельник, отстраняясь. — Я только хотел тебя разбудить.

Приподнявшись на локте, Фрея судорожно сглотнула и, морщась от боли в горле, ошарашено оглядела высившиеся вокруг скалы. Солнце давно встало, хотя небо, вновь затянутое тонкими рваными облаками, не выглядело особенно приветливо. В горле словно кто-то водил точильным камнем, глаза слезились, и отчаянно щекотало в носу.

— Кошмар приснился, — буркнула она, делая попытку подняться. Перед взором тут же всё поплыло. Видимо, проведённая на дереве ночь не прошла бесследно для здоровья.

— Иногда дух сильного зверя тревожит охотника во сне, — озабоченно проговорил Глухой Гром. — Чтобы отогнать его, нужно знать специальные слова. Но…

Он со вздохом покачал головой.

— Ты их не знаешь и не должна знать.

Молодой человек явно хотел ещё что-то сказать, но колебался.

Вот только сейчас подобные мелочи девушку не интересовали, с кошмарами она потом как-нибудь разберётся, сейчас бы сохранить равновесие.

Старик бесцеремонно схватил её за руку.

— Тебе надо полежать в холодном кипятке.

— Наверное, — согласилась Фрея, не имея ни малейшего желания: ни спорить, ни разговаривать, ни куда-то идти.

Наблюдавший за ними аратач хмуро покачал головой.

— Холодный кипяток не поможет прогнать дух зверя, который терзает тело и разум Бледной Лягушки.

И тряхнув длинными волосами, выпалил:

— Мы должны провести обряд очищения!

— Ты хочешь нарушить обычаи Детей Рыси?! — вскричал Отшельник. — Это же мужская магия.

— Иначе дух волка так и будет мучить Бледную Лягушку! — огрызнулся Глухой Гром.

— Я поправлюсь! — пообещала девушка. — Вот увидишь!

— Пошли, пошли, — заторопился старик.

— Мы должны провести обряд! — схватил её за другую руку молодой человек.

— Давай, вначале попробуем холодный кипяток, — попросил заморец. — А если ей завтра не станет лучше, вот тогда… Будет видно.

— Хорошо, — с большой неохотой согласился аратач.

Всё мясо и волчьи шкуры понесли мужчины, оставив ей только оленью. Тем не менее, Фрея с трудом заставляла себя передвигать ноги, тяжело дышала и исходила противным липким потом.

Глухой Гром, не задерживаясь, поспешил в стойбище, чтобы узнать, свободна ли каменная чаша, и если там кто-то есть, попросить освободить её. А девушка с Отшельником повернули к дому. Он то и дело оглядывался на неё, укоризненно покачивая головой. Фрея после каждого чиха вытирала нос, с сожалением вспоминая собственную самонадеянность. «Ишь, загордилась! Не болела она давно. Вот и это… Нака… Накака… Тьфу, накаркала! Только бы помогла волшебная водичка, а то вредный старик достанет своими упрёками».

Пока она корила себя, наставник метался по двору. Порылся в корзине, достал и попытался натянуть на неё меховую куртку.

— Не так плохо я себя чувствую! — ворча, отказалась девушка.

— Оденешь на обратном пути, — с неожиданной покладистостью согласился заморец, укладывая в корзину свёрток чистой ткани, какие-то берестяные коробочки.

Собрав всё необходимое, он попытался взять её за руку.

— Пошли!

— Идём, — со вздохом согласилась та, вновь чувствуя головокружение, пытаясь скрыть которое, спросила:

— О каком таком очищении говорил Глухой Гром?

— Это обряд, который проходят охотники, — с явной неохотой ответил Отшельник. — Мужская магия. Тебе лучше даже не упоминать о нём.

— Не больно-то и надо! — обиженно фыркнула Фрея.

— Лучше скажи, зачем тебе понадобилось затаскивать на дерево всю тушу? — проворчал старик, чуть ли не волоком вытаскивая её со двора.

— Дура была, — пробормотала девушка, после того как мир вновь обрёл устойчивость.

— Нет, — усмехнулся старик, привычно приперев дверь палкой. — Ты всё пытаешься доказать, что можешь охотиться не хуже мужчины.

— Я лучше, — само собой сорвалось с губ Фреи.

— Чем же? — хмыкнул собеседник.

— Тем, что я женщина, — гордо ответила она, и громко чихнув, брезгливо вытерла с носа длинную тянкую каплю.

Несмотря на болезненное состояние, Фрея не могла не заметить, что встречные мужчины и женщины смотрят на неё как-то иначе. Головная боль, раздражение в глотке и начавшаяся ломота в суставах мешали сосредоточиться, не давая возможности чётко определить это изменение.

Помогли ребятишки. Выскочившие откуда-то малявки вразнобой загалдели, размахивая руками.

— Смотрите, Бледная Лягушка вернулась с охоты! Где твоя добыча?! Смотрите, Бледная Лягушка ничего не принесла!

— А ну заткнитесь! — вздрогнула девушка от утробного рыка старика. — Она ранила и настигла оленя, защитила добычу от стаи волков, а одного из них убила дротиком.

— Так это правда, Отшельник? — вдруг спросила какая-то женщина, с улыбкой наблюдавшая за малышнёй.

— Разве я из тех, кто говорит дважды? — надменно вскинул густые брови заморец.

— А где же мясо и шкуры? — стушевалась аратачка.

— Там, где и должны быть, — тем же тоном ответил он. — В моём вигваме.

Нахмурившись и поджав губы, женщина отвернулась, скрестив на груди руки. А ребятишки, пораскрывав рты, смотрели на шмыгавшую носом посланницу Владыки вод широко раскрытыми глазами.

«Не понимаю, — с трудом думала Фрея, послушно следуя за стариком. — Чего он на самом деле добивается? То гнобил как мачеха Золушку. Теперь вот надулся от гордости как бурдюк».

У входа в пещеру их уже ждал озабоченный Глухой Гром.

— Там никого нет, — сообщил он, освещая путь факелом.

— А ты куда? — нахмурилась девушка, останавливаясь. — Спасибо, что помог, но искупаться я и без тебя сумею.

Молодой охотник удивлённо посмотрел на неё, потом на Отшельника, который сказал, пожав плечами:

— В самом деле, храбрый Глухой Гром, что тебе там делать?

Аратач набычился.

— Завтра я тебе скажу, помог ли Бледной Лягушке холодный кипяток, — быстро добавил заморец.

— Я приду сам, — пообещал охотник, сверкнув глазами.

Каменная чаша бурлила, как и десять дней и год, а может и тысячелетия тому назад. Пока Фрея раздевалась, уже нисколько не стесняясь заморца, тот высыпал в переполненную пузырьками горячую воду какие-то порошки, от чего в пещере сразу запахло цветами и мёдом.

Не успела девушка устроиться как следует на покрытом трещинами дне, как старик неожиданно проговорил, присаживаясь на корточки:

— Не стоило так рисковать. В другой раз ты замёрзнешь по-настоящему.

— Значит, в духа волка ты не веришь? — усмехнулась девушка.

— Я многое повидал на своём веку, — уклончиво проговорил наставник. — Взять хотя бы твоё появление. Ничем, кроме вмешательств высших, недоступных человеческому пониманию сил, объяснить это невозможно.

— Да, пожалуй, — неохотно согласилась она.

— Но, думаю, сейчас волк точно ни при чём, — покачал головой заморец. — Ты замёрзла, только и всего.

— Но только помни, — лицо его посуровело. — Эта охота — просто лёгкая прогулка, по сравнению с дальними походами, в которые тебе всё равно придётся ходить, если захочешь стать охотником.

— Зачем ты это говоришь? — нахмурилась Фрея.

— Охота — не женское дело, — непривычно мягким, даже просительным тоном сказал старик.

— В вигвам Глухого Грома не пойду! — она зло глянула на собеседника. — Так и знай! А попробует взять силой — убегу! Будет удерживать — убью и всё равно убегу!

— Но я думал, после сегодняшнего…

— А что сегодня случилось? — окрысилась девушка. — Думаешь, если он один раз поговорил со мной по-человечески, я забуду все его побои?!

— Мужья всегда бьют своих жён! — не остался в долгу Отшельник. — Так было, есть, и будет! Но они же кормят и защищают их!

— Как ты мог убедиться, я сама в состоянии о себе позаботиться, — с чувством превосходства заметила Фрея и потянулась так, что её маленькая, упругая грудь приподнялась над водой. — К тому же он мне не нравится!

— Глухой Гром? — насмешливо хмыкнул собеседник.

— Глухой Гром, — подтвердила девушка.

Заморец сокрушённо покачал головой.

— Но кроме него ты больше никому не нужна. Понимаешь?

— Ещё бы! — кивнула она мокрой головой. — Ты вон тоже отказался. Так почему другие должны мучиться?

Отшельник раздражённо засопел.

Сложив руки на краю ванны, девушка легла на них щекой и, глядя снизу-вверх на гневно раздувавшиеся крылья впечатляющего носа, вздохнула.

— Может согласишься? Поговори с вождём и старейшинами. Ну, какая им разница, где мы будем жить? В деревянном вигваме или в каменном? А мне тогда не придётся проходить посвящение.

— Ты не понимаешь, о чём просишь! — Отшельник раздражённо хлопнул себя по колену.

— Почему? — вскинув брови, пожала она плечами. — Жены-то у тебя нет.

— Да потому, что я старый! — рявкнул заморец. — Я скоро умру, подумай, что тогда с тобой будет?

— Не пропаду, — отмахнулась Фрея. — Даже если не встречу подходящего мужчину, проживу и одна.

— Женщины племени Детей Рыси одни не живут, — постарался взять себя в руки собеседник.

— Значит, я стану первой, — не задумываясь, ответила девушка.

— Я старше тебя и дольше живу среди Детей Рыси, — продолжал увещевать старик. — После моей смерти тебя заставят стать чьей-то второй женой.

Предпоследнее слово он преднамеренно выделил.

— Послушай, Отшельник, — Фрея устало провела рукой по лбу. — Ты хороший человек, и я очень благодарна тебе за всё добро, что ты для меня сделал. Но какое тебе дело, что со мной случится после твоей смерти?

— Дрянная девчонка! — выкрикнул заморец, вскочив. — Мне вообще нет до тебя никакого дела!

Громко шлёпая по мокрому полу, размахивая руками и выкрикивая что-то на своём языке, он как ошпаренный вылетел из зала.

«Ну, наконец-то», — пробормотала девушка, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза. Она с удовольствием понежилась в ванной до тех пор, пока не стал гаснуть факел.

Фрея покидала священную пещеру совсем другим человеком. Головная боль утихла, и в горле только слегка першило.

Она опасалась, что у выхода её будет поджидать Глухой Гром, разговаривать с которым у неё не было никакого желания. Но молодой человек, видимо, вернулся в свой вигвам или ушёл вместе со стариком обсуждать очередное неудачное сватовство.

Весьма довольная данным обстоятельством и подгоняемая всё усиливавшимся голодом, девушка торопливо прошла стойбище, на ходу коротко отвечая на редкие вопросы о своей первой охоте. И не обращая внимания на разговоры, тут же вспыхивавшие за её спиной.

Возле крайних вигвамов она разглядела, как кто-то прячется за деревом возле тропы, ведущей к жилищу Отшельника.

«Неужто Глухой Гром объявился?» — с тревогой и разочарованием подумала Фрея, замедляя шаг.

«Нет, он прятаться от меня не станет, — с непонятным, похожим на разочарование чувством, подумала девушка. — Может, это вообще не меня караулят?»

Но тут она ошиблась.

Когда до неизвестного оставалось шагов двадцать, тот встал, отряхнув сор с заплатанных териков.

— Чего ты так долго?

Поскольку Рог Барана держал руки за спиной, Фрея заставила себя погасить наползавшую улыбку.

— Я же не знала, что ты меня ждёшь.

Когда паренёк приблизился, она заметила свежий шрам в половину левой брови.

— Это правда, что ты добыла оленя?

— Правда, — ей хотелось, чтобы голос звучал буднично и даже пренебрежительно. Дескать, «пустяки, дело житейское». Но помимо воли в нём явно чувствовалась гордость.

— И всю ночь просидела на дереве, спасаясь от стаи волков?

— Да, — тем же тоном ответила девушка.

— А когда взошло солнце, убила троих?

— Одного, — не стала приписывать себе чужих заслуг Фрея. — Двоих подстрелил Глухой Гром.

— Так ты теперь с ним на охоту ходишь? — с неприкрытой ревностью нахмурился «рысёнок».

— Ну, когда ты станешь охотником, пойду с тобой, — улыбнулась девушка. — Если пригласишь.

— Так тебе Глухой Гром и разрешит, — со смесью обиды и разочарования протянул Рог Барана.

— Я не буду его спрашивать, — прошептала она, наклоняясь к самому лицу подростка. — Никогда!

Парнишка потупился, потом, тряхнув косматой головой, вытащил из-за спины правую руку.

— Вот, возьми.

— Ты же обещал…, — начала было Фрея, но тут же замолчала, увидев на грязной ладони грубо вырезанную из кости бабочку, сквозь концы крыльев которой была продета тонкая деревянная палочка.

— Это не добыча, — хитро усмехнулся «рысёнок».

— Вижу, — кивнула озадаченная девушка. — Только… для чего это?

— Ну, как же? — в свою очередь удивился Рог Барана. — Волосы заделывать. А то твой шнурок с ракушкой… Он совсем некрасивый… стал.

Приняв подарок, Фрея убедилась, что перед ней обычная заколка. Вот только ничего подобного ей здесь раньше видеть не приходилось.

— Сам сделал?

— Где мне! — усмехнулся пацан. — Это Осторожный Бурундук. Он самый искусный мастер по кости. А такую штуку я у заморца одного видел, на Маракане.

— Благодарю за хороший подарок, — церемонно проговорила девушка и, поколебавшись, всё же спросила:

— Бровь тебе Глухой Гром разбил?

По тому, как вздрогнул мальчишка, сразу поняла, что угадала.

Однако он тут же попытался скорчить надменную физиономию. От чего лицо стало совсем детским и таким смешным, что Фрее пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от улыбки.

— Я его тоже побью! Вот увидишь.

— Только для этого ещё надо вырасти, — наставительно сказала она.

Собеседник покраснел, выпрямился. Глаза сузились, а нижняя челюсть грозно подалась вперёд.

— Не смей разговаривать со мной как с ребёнком! Я «рысёнок»!

— Не буду, — поспешила успокоить его девушка. — Я не хотела тебя обидеть. Просто Глухой Гром большой и сильный. Чтобы его победить, надо стать таким же большим или…

— Что «или»? — насторожился парнишка.

— Надо выучиться драться лучше, чем он, — добавила Фрея и похлопала по плечу.

Чувствуя спиной совсем не детский взгляд малолетнего аратача, она усмехнулась. Как там поётся в песенке? «Девочка созрела», ну, в данном случае мальчик, но суть одна. Вот только её это не очень вдохновляет. Всё-таки разница в возрасте лет десять. Да и вообще, не стоит дарить напрасных надежд. Надо бы как-то ему показать это. Но так, чтобы не обидеть. Как-никак единственный приятель остался из всех Детей Рыси.

Перебрав все оказавшиеся в памяти поговорки и крылатые выражения, Фрея вроде подыскала подходящие слова. Обернувшись, чтобы выкрикнуть их всё ещё стоявшему на тропинке пацану, она вместо этого только ещё раз помахала рукой.

— Что тяжело в учении — это само собой, — бормотала девушка себе под нос, медленно поднимаясь вверх по склону. — Вот только где легко?

Глава III Кому нужны споры?

Неважно, кто виноват и из-за чего случилась ссора…

Меня гораздо больше беспокоит то, что такое вообще могло произойти.

Энн Маккефри. Странствия дракона

Прикрепив края к вбитым в землю колышкам, Фрея неторопливо ползала по расстеленной оленьей шкуре, очищая её внутреннюю поверхность от жира и кусочков мяса. Несмотря на то, что от всей простуды остался только лёгкий насморк, девушка замотала шею куском ткани и одела навязанную Отшельником меховую куртку. Чтобы не испачкать её полы, пришлось подстелить под колени кусок старой рубахи заморца. Сам хозяин каменного вигвама куда-то отправился, заставив ученицу приглядывать за печкой, где в трубе коптилось развешанное на крючках мясо. Это отвлекало Фрею от основной работы, поэтому она пребывала в чрезвычайно дурном расположении духа.

— Открывай! — раздался до зубовного скрежета знакомый голос, и в дверь настойчиво застучали.

— Отшельник ушёл! — прокричала она, вытирая лоб тыльной стороной ладони.

— Я не к нему, а к тебе пришёл! — заявил Глухой Гром. — Забыла наши обычаи?

Фрея поморщилась. Действительно, держать гостя за порогом считалось у аратачей в высшей степени бестактным и даже оскорбительным.

— Хочешь, чтобы я через стену лез? — с откровенной угрозой крикнул молодой охотник.

Оправив подол, девушка неторопливо направилась к двери. Стараясь приготовиться к любым неожиданностям, она отодвинула засов и быстро отошла подальше.

Окинув её пронзительным взглядом с ног до головы, Глухой Гром одобрительно хмыкнул. — Вижу, дух волка тебя больше не беспокоит?

— Я хорошо сплю, — подтвердила Фрея, продолжая отступать. — Никаких кошмаров.

— Значит, пещера предков помогла тебе избавиться от надоедливого духа, — удовлетворённо кивнул молодой человек и доверительно понизил голос. — Это место наполнено священной магией Детей Рыси.

— Так что никакого очищения мне не надо, — проговорила девушка, возвращаясь к оленьей шкуре, и всем видом показывая, что не собирается болтать с гостем по пустякам.

Но на того её суровая физиономия не произвела никакого впечатления.

— Значит, ты можешь опять идти на охоту, — сделал вывод молодой человек. — Тогда пойдём за горными баранами! Знаешь, какое у них мясо?

Глухой Гром зажмурился и покачал головой.

— На губах тает, брюхо веселит. Лучше любой оленины.

Убедившись, что аратач настроен миролюбиво, Фрея вновь взялась чистить шкуру.

— А мех какой? — продолжал расхваливать потенциальную добычу собеседник. — Особенно сейчас, в холода. Только идти за ними придётся далеко. Но тебе привыкать надо, если хочешь стать охотником.

Молодой человек усмехнулся.

— Некогда пока, — дипломатично отказалась девушка. — Нужно оленину докоптить, да и со шкурой ещё много дел.

— Это потому, что ты всё делаешь неправильно, — наставительно проговорил Глухой Гром.

— Почему? — нахмурилась Фрея, поднимая на него взгляд. — Сейчас очищу, потом замочу.

Она кивнула на старый кувшин с отбитым горлышком.

— Только надо ещё за мхом сходить. Но тут недалеко.

— Я не о том, — поморщился от её непонятливости собеседник. — Плохо, когда человек один. Жить надо семьёй. Тогда каждый станет своё дело делать. Охотник за добычей ходить, хозяйка еду готовить и шкуры выделывать. И они всё будут успевать. Да ещё время для других приятных занятий останется.

Девушка презрительно фыркнула, удивляясь типично мужскому самомнению.

— С чего ты решил, что приятное тебе мне тоже доставит удовольствие?

— Давай попробуем? — предложил гость. — Тогда и узнаешь.

— Что-то не хочется, — скривилась она, на всякий случай отползая подальше и садясь на корточки.

Разговор нравился ей всё меньше. Уж больно нехорошая усмешка блуждала по красивому лицу аратача.

— Тогда откуда знаешь, что не понравится?

— Ты же не даёшь себя укусить змее, чтобы проверить, ядовитая она или нет, — пробормотала Фрея, вспомнив какой-то разговор с Отшельником.

Молодой человек улыбнулся.

— Ещё ни одной женщине моё жало не повредило. Наоборот, всем нравилось. И ты будешь довольна.

— Кто-то хвалился, что не берет женщин против их воли, — проговорила девушка, настороженно следя за каждым его движением.

— А кто-то обещал войти хозяйкой в мой вигвам на празднике Саненпой? — в свою очередь напомнил Глухой Гром. — Тот, кто сам не держит слово, не должен требовать этого от других.

Раскинув руки, он прыгнул словно распрямившаяся пружина. Фрея с визгом отскочила в сторону. Аратач поскользнулся, попав ступнёй на расстеленную шкуру. Секунд, потраченных на то, чтобы восстановить равновесие, оказалось достаточно, чтобы девушка мигом промчалась к хижине, успев захлопнуть дверь прямо перед носом пылавшего страстью охотника. ещё миг ей дало короткое замешательство преследователя. Вместо того, чтобы рвануть за ручку, он изо всех сил ударил плечом выросшее на пути препятствие. А когда сообразил в чём дело, Фрея уже вставила в кольцо короткий сучок из числа тех, что лежали возле печки.

Глухой Гром ещё раз толкнул дверь и натужно засмеялся.

— Ловко прыгаешь, Бледная Лягушка. Отшельник научил?

— Он мудрый человек, — переводя дух, ответила девушка. — Я многое от него узнала.

Какое-то время снаружи доносилось недовольное сопение.

— А то, что тебе не дадут стать охотником, он говорил?

— Отшельник сказал, что Совет старейшин разрешил мне пройти испытание! — вскричала Фрея, усаживаясь на лежанку.

— Он врал! — рявкнул аратач. — Тебе не разрешат!

Девушка презрительно фыркнула, ещё больше разозлив Глухого Грома.

— Да я сам слышал! Отшельник просто мучает тебя, глупая девчонка!

— Неправда! — с праведным возмущением и горькой улыбкой возразила Фрея. — Он готовит меня к посвящению!

— Дура! — заорал молодой человек. — Тупая жаба! Отшельник обещал старейшинам убедить тебя, что женщина не способна стать охотником!

— Я тебе не верю, — с той же безмятежной уверенностью заявила девушка. — Отшельник ещё ни разу меня не обманывал. А вот ты…

— Что я? — проговорил начинавший успокаиваться аратач. — Разве я в чём-то тебе соврал?

— Ты обещал не брать меня силой, — не задумываясь, ответила Фрея. — А сам бросился как медведь на тухлую рыбу.

Глухой Гром рассмеялся, услышав подобное.

— В следующий раз я тебя обязательно поймаю, Бледная Лягушка.

— Возможно, — не стала спорить девушка, прислонившись спиной к скале.

— Вот тогда ты точно из-под меня никуда не денешься, — продолжал молодой человек.

— Может, ты и справишься со мной, — вновь покладисто согласилась она, тут же уточнив. — Один раз.

— Этого будет достаточно, — самодовольно рассмеялся охотник. — Потом ты сама ко мне придёшь, ласковой будешь, как бельчонок.

— Вряд ли, — негромко проговорила Фрея, покачав головой. — Скорее я тебя убью, а потом уйду куда-нибудь.

— Куда? — презрительно фыркнул аратач. — Кому ты нужна, кроме меня?

«Значит, Отшельник всё-таки разболтал ему наш разговор в пещере», — подумала девушка и грустно усмехнулась.

— Как знать, может где-то есть тот, кому я нужна?

— Зачем искать? — отозвался молодой человек совсем другим звенящим голосом. — Я же здесь.

— И без которого я не смогу жить! — вскричала Фрея. — Самый замечательный человек на свете! И это не ты!

— Глупая девчонка! — с откровенной жалостью вздохнул Глухой Гром. — Нигде тебе не найти такого охотника, как я. Откажешься от меня, всю жизнь жалеть будешь.

— Ну, уж нет, — усмехнулась она. — Я лучше поищу не такого, как ты.

Эти слова почему-то развеселили собеседника.

— Попробуй, а я посмотрю.

Наступила короткая тишина, затем что-то негромко стукнуло в дверь, и вновь стало тихо.

Девушка подошла к окну. Та часть двора, которую она смогла увидеть, оказалась пустой.

— Эй, ты здесь! — крикнула Фрея и ожидаемо не услышала ответа: «Может, притаился где?»

Жаль, но сквозь плотно сколоченную дверь что-либо разглядеть не получалось. Аратач мог спокойно посиживать за углом, словно кот у мышиной норки, поджидая, когда потерявшая бдительность «мышка» выйдет наружу.

Девушка посидела, потом полежала, продолжая напряжённо прислушиваться, но так и не уловила никаких подозрительных звуков.

Вновь посмотрела в окно, затем на знакомое убранство жилища. Взгляд задержались на серебряном кувшинчике. Не зеркало, но всё же… Вытянув руку в окно, она долго вертела блестящую посудину, до рези в глазах вглядывалась в расплывавшееся, тусклое изображение на стенках сосуда. Никого. Правда, при этом способе наблюдения тоже имелись скрытые зоны. Например, так и не получилось разглядеть то место, где стена хижины приникала к скале. Оставалось надеяться, что охотник не додумался спрятаться именно там.

Затаив дыхание, Фрея осторожно вытащила палку из кольца и легонько толкнула дверь. Та не сдвинулась ни на миллиметр. Девушка надавила сильнее. Полотно отошло от косяка примерно на толщину мизинца.

— Вот батман! — выругалась узница. — Он меня запер! Ну и козёл!

Разбежавшись, она стала биться о дверь до тех пор, пока не заболело плечо. Но результатом всех этих усилий оказалась только узкая щель наружу, куда даже палец не пролезал.

Сидеть пришлось долго. Очень хотелось пить и не только, хорошо ещё пол в хижине был земляной, хотя неприятный запах всё равно остался.

Воспользовавшись удобным случаем, Фрея задремала, проснувшись от хлопка входной двери.

— Эй! — крикнула она, бросаясь к окну. — Выпустите меня! Отшельник, я здесь.

Повозившись, старик коротко бросил:

— Выходи.

— Глухой Гром приходил, стал руки распускать, вот я и спряталась, — затараторила девушка, торопясь объяснить причину своего заточения. — А он дверь палкой припёр, баран безрогий.

Однако заморец не проявил никакого интереса к её рассказу. Усевшись за стол, он коротко буркнул:

— Мясо вари, полдень давно.

Привыкшая к частой смене настроений своего наставника, Фрея, замолчав, поспешила в кладовку.

— Завтра утром сходи к Снежному Ландышу, — проворчал Отшельник после долгого молчания.

— Зачем? — поинтересовалась она, орудуя ножом.

— Мокасины заберёшь, — буркнул собеседник.

— А ты что сам их не захватил? — ляпнула девушка, разрубая топориком неподатливые кости.

Вздрогнув от удара, старик рявкнул:

— Потому что они ещё не готовы!

И гневно сверкнув глазами, набросился с упрёками на ученицу:

— Ты чего шкуру на земле оставила? Засохнет, пропадёт! Из чего тогда одежду шить будешь?!

— Так я же говорила! — возмутилась его невнимательностью Фрея. — Пришёл Глухой Гром…

— Ладно! — прервал её резким взмахом руки Отшельник. — Всё равно убери!

— Вообще-то, я её доделывать собиралась, — сообщила девушка. — А завтра идти за мхом…

— Из лука стреляла? — вновь не дал ей договорить старик.

— Нет ещё! — огрызнулась она. — В хижине сидела!

— Пока мясо варится, бери лук и стрелы, — не терпящим возражения тоном приказал заморец.

Весь остаток дня чем-то очень сильно раздражённый наставник давал ей всё новые и новые задания. Так что заняться оленьей шкурой она смогла только вечером и провозилась до глубокой ночи, разведя большой костёр.

Когда Фрея, еле передвигая ноги от усталости, зашла в хижину, старик уже спал, задрав кверху всклокоченную бороду.

Очевидно, здоровый сон вернул ему душевное равновесие, потому что утром Отшельник уже не выглядел таким усталым и озабоченным. Решив, что ученица полностью оправилась от болезни, он приказал начать день с обязательной пробежки с последующим выполнением комплекса упражнений. Затем заморец собрался устроить ей тренировку по метанию дротиков. Но девушка напомнила ему о мокасинах и Снежном Ландыше.

— А ещё мне надо сходить за мхом, — добавила она, выбирая корзину побольше. — И проверить ловушки на озере.

После вчерашней истории Фрея побаивалась выходить за ограду. Несмотря на то, что их жилище располагалось не так уж далеко от стойбища, и в лесу часто можно было встретить аратачей, вряд ли кто из них решит вступиться за Бледную Лягушку, если Глухой Гром решит осчастливить её своим горячим вниманием где-нибудь на полянке или под ёлочкой.

Опытный охотник, он мог притаиться где угодно. Поэтому девушка опасалась, что обнаружит пылкого влюблённого лишь тогда, когда убегать станет уже поздно. Догонит гад и тогда точно изнасилует. Поднявшаяся из чёрных глубин памяти волна мелкой дрожью прошла по всему телу, обозначив страх выступившими на лбу мелкими капельками пота. А что если она ещё и залетит после этого? На душе стало совсем гадко. Ни за что! Не дамся! Убью! Зубами грызть буду!

Оскалившись, она вдруг расправила плечи, вскинула голову и неторопливо направилась к показавшимся впереди вигвамам.

Медвежье Ухо сидел у костра, с кислым видом строгая бронзовым ножом длинную толстую палку.

«Не иначе, копьё делать собрался?» — подумала Фрея, приветливо улыбаясь.

— А Снежный Ландыш где?

— Ушла к кому-то, — неопределённо махнул рукой аратач, радушно приглашая гостью расположиться у костра. — Ты чего пришла? Отшельник прислал?

— Да, — кивнула девушка, усаживаясь на полу куртки. — Мокасины велел забрать.

— Она их уже доделала, — кивнул охотник и поинтересовался, сощурившись. — Как думаешь, хорошее копьё получится?

Он протянул ей очищенный от коры ореховый стволик.

— Хорошее, только слишком короткое, — ответила Фрея, поднимая глаза на пристально следившего за ней собеседника. — Тут сучок треснул. Значит, всю эту часть отрезать придётся, иначе сломается в самый неподходящий момент.

Медвежье Ухо неопределённо хмыкнул, принимая высушенную деревяшку назад. Откуда он мог знать, что ещё в самые первые дни обучения Отшельник сломал о её спину заготовку для дротика с таким вот сучком. Впрочем, долго ей гордиться собой не пришлось.

— Ой, Бледная Лягушка! — вскричала, подходя к очагу, Снежный Ландыш. — Давно ждёшь?

— Вот только пришла, — покачала головой девушка, поднимаясь.

— Пошли, — призывно махнула рукой аратачка, направляясь к вигваму.

Внутри она гордо продемонстрировала гостье пару мокасин с высокими, расшитыми узорами голенищами и тут же потребовала их померить.

Ноге внутри оказалось легко и привольно, а подошву Снежный Ландыш сделала двойной, вшив внутрь стельку из толстой кожи лесного быка. Растроганная Фрея не знала, что и думать о такой щедрости. Но разговор с хозяйкой быстро всё разъяснил.

— Ты всё ещё хочешь стать женой Отшельника? — спросила она, понизив голос.

— Ну, неплохо бы, — растерялась от подобного вопроса девушка.

— Чем же он тебе так понравился? — продолжила расспросы Снежный Ландыш, тут же предупредив. — Только не ври.

— Мне нравится его вигвам, — не стала юлить Фрея, если собеседнице так хочется знать правду, то вот она, такая как есть.

— Понятно, — поджала губы аратачка. — Говорят, у себя ты жила в таком же.

Девушка вспомнила свою квартиру с полами из ламината, ванной, телевизором, прочими удобствами и не удержалась от скорбной усмешки.

— Не в таком, но похоже.

Она со вздохом разулась.

— Спасибо тебе, очень хорошие мокасины. И вышивка красивая.

— Отец нитки подарил, сменял у заморцев на синий камень, — охотно пояснила женщина. — У меня немного оставалось. Вот и подумала, чего беречь?

Фрея сложила обувь в корзину и собиралась уйти, сочтя свою миссию выполненной, но Снежный Ландыш осторожно взяла её за руку.

— Постой! — она замялась, явно не решаясь заговорить.

Девушка тревожно нахмурилась.

— Было бы хорошо, если бы ты стала хозяйкой в его вигваме, — выпалила аратачка, введя её в глубокий ступор. При их последней встрече дочь Отшельника не проявляла такого энтузиазма по поводу возможности их брака.

Видимо, почувствовав некоторое недоумение собеседницы, Снежный Ландыш затараторила:

— Разве можно так жить? Всё один да один. Сколько за эти годы женщин одинокими становились. Все ему предлагали: «Возьми новую жену!» Он ни в какую.

Аратачка всплеснула руками.

— Только и знает, что возится в своём каменном вигваме. То стены кладёт, то ещё что-то делает. Одно слово — Отшельник! А ведь мог ещё детей завести.

Она понизила голос до шёпота:

— У него ещё получается?

— Чего? — не поняла Фрея, но, тут же сообразив, неопределённо пожала плечами, отведя взгляд. — Ну, когда как.

— Так все его ровесники давно ни на что не годны, — не без гордости заявила Снежный Ландыш. — А он, значит, ещё может?

— Ну-у-у, — опять протянула девушка. — Иногда, даже очень.

— Так, может, у меня ещё брат будет, или сестрёнка? — хихикнула аратачка, легонько толкнув её в бок.

«Это вряд ли», — подумала Фрея, ничего не говоря вслух.

А женщина, указав гостье место возле себя, горячо зашептала на ухо:

— Я ему тоже недавно сказала, чтобы он назвал тебя хозяйкой своего каменного вигвама. Отец уже старый, да и ты не молода. К чему ждать какого-то праздника? Правда?

Девушка неуверенно кивнула.

— Только он ни в какую, — вздохнула Снежный Ландыш. — Боится, как бы старейшины не заставили его вернуться в стойбище.

— Но он же у них не спрашивал, — возразила Фрея, подумав, что заморец, наверное, больше опасается Глухого Грома, чем старейшин. — Разве им не всё равно, где будут жить двое чужаков?

— Не говори так! — нахмурилась собеседница. — Вы тоже Дети Рыси.

Потом, помедлив, вздохнула.

— Хотя, может, ты и права. Мы привыкли жить в вигвамах из веток и коры, вы в каменных. Кому от этого плохо?

— Но не мне же идти разговаривать со старейшинами? — вскинула брови девушка, удивлённая такой широтой взглядов аратачки.

— Это дело мужчин, — не стала спорить та.

— Так я ему недавно предлагала, — поделилась Фрея. Неосознанное желание как-то отомстить Отшельнику за обман, за упрямое навязывание ей в женихи самовлюблённого козла обрело более чёткие очертания. Вряд ли Снежный Ландыш будет держать язык за зубами. Наверняка похвалится приятельницам сексуальной мощью своего папочки. Значит, рано или поздно этот рассказ дойдёт и до Глухого Грома. А уж если он избил сопливого «рысёнка», то с Отшельником сцепится обязательно. Пока они будут разбираться, глядишь, наступит время Детям Рыси покинуть священную долину. А вслед за ними уйдёт и она.

— А что сказал отец? — полюбопытствовала аратачка.

— Ничего, — махнула рукой девушка. — Есть ситуации, когда мы, женщины, гораздо смелее мужчин.

— Это ты правильно говоришь, Бледная Лягушка, — согласилась Снежный Ландыш и попросила. — Можно мне звать тебя Фрей?

— Я буду только рада, — улыбнулась девушка, довольная тем, что смогла наладить отношения хотя бы с одной женщиной племени.

— Мне пора, — вдруг заторопилась она, вспомнив о делах.

— За рыбой собралась? — поинтересовалась аратачка, указав на корзину.

— Сначала хочу сходить за мхом, — пояснила Фрея. — Оленью шкуру выделывать, которую я добыла. Торопиться надо, а то, боюсь, испортится.

— Погоди, — остановила её женщина. Она покопалась в своём углу и достала завёрнутый в кусок кожи комок.

— Тут старое медвежье сало, — начала объяснять Снежный Ландыш. — Ты его вотри в шкуру и оставь на ночь, а утром замочи со мхом. Знаешь как?

— Конечно, — девушка даже обиделась. — В первый раз, что ли?

Проходя через стойбище, она не стала скрывать торжествующей улыбки, машинально отвечая на редкие вопросы араратей. Когда Отшельник узнает об их разговоре со Снежным Ландышем, нужно будет сделать удивлённые глаза и, сыграв дурочку, сослаться на свою непонятливость. Мол, не разобрала, что имела в виду твоё дочка. Решила, что речь идёт о тренировках. «Откуда я знала, что она говорит о других упражнениях?»

Эта мысль показалась ей такой забавной, что девушка едва не поскользнулась на растоптанной до грязи тропинке.

— Так и сломаешь себе что-нибудь, — буркнула себе под нос Фрея, оглядываясь по сторонам.

Ей осталось пройти шагов триста по лесу до раздвоенной берёзы, где нужно будет свернуть направо и идти по направлению к скале с обломанной вершиной. Там в паре километров располагалось небольшое, почти заросшее болотце.

Впереди показался парнишка, нагруженный большой вязанкой хвороста. Девушка отступила в сторону, чтобы не мешать. Встречный поднял голову. Фрея охнула, увидев заплывший багровым синяком глаз, распухшие губы и длинную ссадину на скуле.

— Что с тобой, Рог Барана?

Паренёк на миг замер, потом, сбросив с плеч вязанку, устремился в лес.

— Стой! Ну, стой, я говорю! — пробежав полсотни шагов, она с досадой плюнула, понимая, что не сможет поймать петлявшего среди деревьев «рысёнка». — Вот батман!

Глухой Гром опять побил мальчишку. Ну и ублюдок! Нет, это так оставлять больше нельзя. Девушка развернулась, намереваясь сейчас же вернуться в стойбище и высказать самовлюблённому балбесу всё, что о нём думает. Но затем передумала. Большинство из приходивших на ум выражений звучали на местном языке слишком вежливо. Нет, речь определённо надо обдумать как следует, а за одно набрать мха.

Укладывая в корзину длинные волокна с мелкими зелёными листочками, Фрея раз за разом проговаривала своё обличительное выступление, которое она собиралась бросить в лицо Глухому Грому.

Переменяв просыревшие портянки на сухие и прихватив заметно потяжелевшую корзину, пылавшая праведным гневом девушка почти бегом направилась в стойбище, туда, где располагался вигвам настырного охотника и жестокого ревнивца.

Заметив её, старуха, возившаяся у костра с маленьким мальчиком, поставила внука на землю и, поднявшись, грозно свела к переносице седые, выцветшие брови.

— Почто пришла?

— Хозяин где? — ответила вопросом на вопрос Фрея.

— Зачем он тебе? — не осталась в долгу Кудрявая Лиса и презрительно усмехнулась. — Для чего тебе мужчина? Ты же даже не женщина, а так, Бледная Лягушка!

Последнее слово аратачка произнесла с таким презрением, словно смачно плюнула в лицо ненавистной девице.

— Не твоё дело! — та повысила голос. — Где Глухой Гром?!

— Ушёл, не знаю куда! — старуха подалась вперёд. — Да и знала бы, не сказала! Чем реже он тебя видит, тем лучше. От тебя один позор да неприятности!

Кудрявая Лиса воздела руки к небу, явно привлекая к себе всеобщее внимание.

— Какой злой дух надоумил такого красивого и умелого охотника связаться с такой холодной и злобной дрянью! Проваливай отсюда!

— Заткнись, змея! — не стала терпеть оскорбление девушка. — Очень мне нужен твой бешеный сынок!

— Сама умолкни, дрянная девчонка! — привлечённые разгорающимся скандалом, к вигваму стали стекаться любопытные. — Я знаю, что мой околдованный сын всё равно приведёт тебя в наш вигвам. Но пока этого не случилось, я не желаю тебя видеть!

— Да я лучше всю жизнь одна проживу! — огрызалась Фрея. — Чем с мужчиной, который бьёт детей и женщин!

— Тебя вообще убить мало! — Кудрявая Лиса сделала пару шагов с таким видом, словно собиралась вцепиться последними оставшимися зубами в горло незваной гостье. — А детей мой сын никогда не бил! Ты ещё и лжёшь на каждом шагу!

— И врать нечего, вон как лицо Рогу Барана разукрасил, глаз из-за синяков не видать!

— Ого-го! — зашлась старуха дьявольским смехом. — «Рысёнок» — почти охотник. Если мой сын побил его, значит, есть за что!

— Рог Барана — ребёнок в сравнении с ним, — покачала головой девушка. — Глухой Гром совершил недостойный охотника поступок. Хотя, чего ждать от сына такой крикливой и скандальной матери!

Подобное оскорбление аратачка уже не могла оставить без ответа. С криком, похожим на хриплый клёкот хищной птицы, она бросилась на обидчицу.

Вот тут Фрея в первый раз показала, что не зря так долго училась у Отшельника. Отскочив в сторону, девушка толкнула Кудрявую Лису, одновременно подставила ей ножку. Старуха тяжело шлёпнулась на землю и громко заохала.

Странно, но никто из соседок даже не подумал вступиться за мать Глухого Грома, а немногочисленные охотники вообще отвернулись, и Фрея свободно прошла сквозь редкую толпу с гордо поднятой головой. Весь остаток дня с замиранием сердца она ожидала ответного визита разъярённого охотника. Вряд ли он оставит без ответа такое публичное оскорбление своей матери.

Глухой Гром действительно заявился. Только утром следующего дня. Шагнув в дверь, отодвинул в сторону хозяина и замер, гневно раздувая крылья красивого носа. Девушка, как ни в чём не бывало, возилась у очага, наполовину прикрыв лицо распущенными волосами.

Несмотря на всю свою злость, аратач не посмел осквернить себя общением с женщиной в «эти» дни, на сей раз пришедшие как нельзя вовремя. Фыркнув, молодой человек ушёл, но обещал вернуться. «Вот ещё Свенсон, — усмехнулась про себя Фрея. — Или Карлсон? Ну, не важно, тот скандинав с пропеллером в заднице».

Даже заморец, хотя и не отличался у себя дома особой приверженностью к обычаям Детей Рыси, предпочитал лишний раз не обращаться к девушке, ограничиваясь самыми короткими фразами. Из хижины он её не выгонял, но в этот период Фрея заходила туда последней, давая старику возможность уснуть.

Когда это случилось у неё здесь в первый раз, вредный Отшельник даже не подумал отменить ежедневные пробежки.

— Настоящий охотник должен терпеливо переносить страдания, — явно издеваясь, ответил он, когда ученица сообщила о своих… проблемах.

В жилище она вернулась чуть живой от боли, усталости и унижения. Однако наставник, как всегда сделал вид, будто не заметил её состояния, и решил продолжить тренировки.

Тут уж девушка взбунтовалась. Они здорово поругались. Брызгая слюной, заморец кричал, что «рысята» занимаются каждый день, и если Фрея всё ещё желает стать охотником, то не должна ни чем от них отличаться.

— Что же, мне умереть из-за пары дней? — огрызалась девушка, изнывая от желания стукнуть гадкого старикашку чем-нибудь тяжёлым и лучше по голове.

Но тот оставался неумолим.

— Тогда отказывайся от своей глупой затеи и живи, как все женщины, в вигваме мужа.

Очевидно, правы те, кто утверждает, будто в минуты нервного напряжения обостряются умственные и физические способности человека. Столкнувшись с, казалось бы, непреодолимым препятствием, Фрея вспомнила случайно услышанный в стойбище разговор.

Усмехнувшись, она заявила с чувством превосходства:

— Случается, что и «рысята» от своего вигвама далеко не отходят.

— Что-то я о таком не слыхал? — вскинул брови Отшельник.

— Перед тем, как убили Упрямую Веточку, «рысёнок» Львиный Рык наколол ногу сучком, — напомнила девушка. — А ещё бывает, съедят что-нибудь.

— Так ты что же, отравилась? — фыркнул заморец.

— Наверное, — картинно развела руками Фрея.

Старик засмеялся и махнул рукой. С тех пор в первые три дня физическую подготовку свели к минимуму. Девушка занималась домашними делами да готовила оружие. А в этот раз пришлось ещё и шкуру выделывать. Ну и от визитов на озеро за рыбой её никто не освободил. Само собой, что Рог Барана на берегу не появлялся.

Встречные аратачи, даже женщины, отворачивались, неодобрительно качая головами и старательно делая вид, будто не замечают вопиющего нарушения обычаев, которые предписывали Фрее вообще носа из вигвама не показывать. Она бы и сама не возражала, вот только есть что-то нужно, а хорошо прокопчённая оленина ещё пригодится.

Настал день, когда девушка собрала волосы в пучок, заколов их подарком Рога Барана. Ну, теперь точно надо ждать визита оскорблённого охотника.

Глухой Гром перехватил её на утренней пробежке, внезапно возникнув из-за дерева. Девушка еле успела затормозить, застыв в трёх шагах от него.

Очевидно, за прошедшие дни аратач немного успокоился, поэтому не сразу бросился на неё с кулаками, а издевательски хмыкнул:

— Охотники не дерутся со старыми женщинами, Бледная Лягушка.

Фрея осторожно шагнула назад, переводя дыхание.

— Возраст не даёт твоей матери право меня оскорблять!

Девушка дёрнула плечом, попятившись ещё на один шаг.

— К тому же, она начала первой!

— Надо бы тебя поколотить, — молодой человек не двинулся с места. — Но вмешиваться в женские дела — недостойно мужчин. Вот если бы ты была охотником…

Он ехидно улыбнулся.

— Тогда дождись, как я пройду посвящение, и попробуй! — огрызнулась Фрея.

Собеседник громко рассмеялся, потом посерьёзнел.

— Я поговорил с соседями. Моя мать поступила неправильно. Зато теперь она знает, что ты не сопливая девчонка, которой можно вертеть как кожаной куклой. Но ты ещё и меня оскорбила.

Он покачал головой.

— А вот этого я тебе простить не могу.

Девушка вспомнила слова Отшельника, произнесённые как-то в одной из многочисленных лекций.

— Правда оскорбляет только трусов.

Глухой Гром озадаченно вскинул брови.

— О какой «правде» ты говоришь?

— Разве ты не избивал мальчишку? — прищурившись, поинтересовалась Фрея.

— Какого? — на сей раз удивление показалось ей не наигранным.

— Напомнить? — ухмыльнулась собеседница, продолжая следить за каждым движением аратача. — Как ты ни за что, ни про что колотишь Рога Барана?

— «Рысёнок» получил по заслугам! — ни мало не смутился молодой человек. — Он слишком часто появлялся возле тебя, да ещё похвалялся, что как станет охотником, так сразу введёт тебя хозяйкой в свой вигвам. А ты будешь моя и только моя.

— Пустые разговоры! — нахмурилась девушка. — Ни к нему, ни к тебе я не пойду. Придётся вашим вигвамам без меня обходиться!

— Тогда почему ты с ним так часто разговариваешь? — в свою очередь спросил Глухой Гром.

— Потому что он умный и добрый! — вскричала Фрея. — И не смеётся надо мной, в отличие от некоторых!

Вот тут собеседник явно смутился, но, само собой, даже не подумал извиняться. Вместо этого он поинтересовался, чуть прищурив глаза:

— Так Рог Барана для тебя всего лишь ребёнок?

— Конечно! — кивнула девушка. — А ты его бьёшь!

— Если так, — торжественно объявил охотник. — Я его больше пальцем не трону.

— Хорошо, — буркнула Фрея, настороженная такой добротой аратача. — А сейчас отойди, мне спешить надо.

— Проходи, — Глухой Гром, усмехнувшись, сошёл с тропинки.

Она вихрем промчалась мимо, ожидая подножки или какой другой пакости. Однако ничего не случилось, и молодой человек в этот день больше не появился. Впрочем, девушку это нисколько не расстроило.

Отшельник сегодня оказался настолько рассеян, что Фрее впервые удалось его победить. Обычно он без труда блокировал или уклонялся от ударов. Но в этот раз ученице удалось достать его по печени.

Вскрикнув, старик кулём упал на землю. До смерти перепуганная ученица бросилась к нему. Внезапно на побледневшем от боли лице заморца появилась и пропала довольная улыбка.

— В следующий раз будь осторожнее, — проворчал он, с её помощью встав на ноги. — Я уже не так молод, а от таких ударов могу и не дожить до праздника посвящения.

— Ты же сам говорил, чтобы я била изо всех сил, — растерянно пролепетала девушка, придерживая наставника.

— Это было раньше, — сварливо буркнул он, присаживаясь на скамью и держась руками за живот. — Теперь соображай, что делаешь. Зря, что ли, я тебя учил?

Без труда различив похвалу за привычным недовольным брюзжанием, Фрея улыбнулась.

— Хотел поучить тебя драться копьём, — продолжал Отшельник, пряча радостно блестевшие глаза. — Но теперь придётся ждать, как болеть перестанет. Сходи за луком и стрелами, чего встала?

И за стрельбу он её тоже похвалил, хотя и заметил, что до настоящего охотника ей как мыши до медведя.

В этот день у девушки вообще всё получалось, удалось даже починить кроссовки, продлив им жизнь ещё на пару недель, а если повезёт, то и на месяц.

После полудня старик, кряхтя и морщась, уковылял в стойбище, вернувшись обратно туча тучей. Чтобы лишний раз не нарываться на грубость, Фрея не стала интересоваться причинами такой резкой смены настроения, а провела остаток дня, от души надеясь, что завтра окажется, по крайней мере, не хуже, чем сегодня.

Вначале действительно всё шло великолепно. Хотя заморец всё ещё отказался заниматься с ней рукопашным боем, заставив вместо этого два раза проделать весь комплекс упражнений.

Спускаясь к озеру, она заметила у плота знакомую фигурку. Довольно улыбнувшись, прибавила шагу, торопясь встретиться с Рогом Барана, чтобы рассказать ему о достигнутых успехах. А то парнишка всегда хвастается своими достижениями, так что пусть теперь сам послушает о её маленьких победах.

До сидевшего на корточках «рысёнка» оставалось шагов сто пятьдесят, когда тот, заметив её, вскочил. Но вместо того, чтобы помахать рукой или хотя бы улыбнуться, выхватил откуда-то из-под куртки топор и стал, как бешеный, рубить связывавшие плот верёвки.

Фрею словно в грудь ударили.

— Эй! — заорала она, опомнившись. — Ты что делаешь? Стой! Прекрати сейчас же!

Сбросив с плеч корзину, девушка рванулась вперёд, торопясь спасти своё неуклюжее, но такое нужное судно.

А Рог Барана уже отталкивал крайнее бревно от берега.

— Сдурел? Брось топор сейчас же!

Вытянув руки, Фрея попыталась остановить разошедшегося лесоруба. Но тот, отпрянув, махнул своим оружием на уровне живота, так что девушка едва успела отскочить.

— Ты, что? — пролепетала она побледневшими губами, глядя на перекошенное от ненависти и залитое слезами лицо «рысёнка». — Поганых грибов объелся?

С визгливым рычанием подросток пошёл на неё, размахивая топором.

— Стой! — вскричала девушка, пятясь и размахивая руками. — Так и убить можно.

Нога запнулась. Не удержавшись, Фрея с визгом упала, больно ударившись копчиком.

— Ага! — сорвавшимся щенячьим голосом вскричал мальчишка, воздев над головой топор.

Забыв о боли, девушка поймала его лодыжку носком своей ноги, ударив второй под колено. «Рысёнок» тоже рухнул на землю. Вскочили они одновременно, но первой ударила Фрея. Так, как учили, жёстко, сильно, точно. Крепкий кулачок врезался в скулу, заставив противника выпустить топор, всё ещё зажатый в правой руке. Второй попал в грудь, сбивая дыхание. Отскочив, Рог Барана закашлялся.

— Ты…, — выругалась девушка по-русски. — С дуба рухнул? На людей бросаешься?

Лицо подростка скривилось ещё сильнее, в уголках рта появилась кровь из прокушенных губ. Смешиваясь со слезами, она ползла по подбородку, капая на облезлую меховую куртку.

Вот только девушку это нисколько не растрогало. Чуть пригнувшись, она сохраняла боевую стойку, накрепко вбитую Отшельником на занятиях, и не спускала глаз с аратача.

Тот начал приходить в себя и смачно плюнул кровавой слюной, норовя попасть ей в лицо.

— Будь ты мужчиной, я бы тебя зубами загрыз, холодная гадина!

Фрею передёрнуло. Не столько от оскорбления, сколько от того, с какой ненавистью он произнёс эти слова.

— Ну, прежде чем убивать, хотя бы объясни, за что? — поинтересовалась девушка. — А то я тебя не понимаю.

— Дура! — зло буркнул Рог Барана и закричал, размахивая кулаками. — Как ты посмела называть меня ребёнком?! Я «рысёнок»! Я почти охотник! Я им обязательно стану, а ты так и будешь ни мужчиной, ни женщиной, а Бледной Лягушкой.

— Прости, я не хотела тебя обидеть, — попыталась извиниться Фрея. — Только защитить от Глухого Грома.

— Глупая дура! — скривился паренёк. — Какое ты имеешь право вмешиваться в дела мужчин?!

— Мне просто стало тебя жалко, — ещё раз попробовала урезонить разошедшегося подростка девушка. — Я же намного старше тебя.

— Ну и что?! — окрысился тот. — Никто-никто, ни старейшины, ни даже вождь не называет «рысят» детьми! Я тебя ненавижу!

— Жаль, — Фрея почувствовала, как разжимаются кулаки, а на глаза наворачиваются слёзы. — Я думала, мы будем… друзьями.

— Ищи себе друзей в болоте! — Рог Барана плюнул на сей раз более удачно и, ссутулившись, пошёл к вигвамам.

Глядя ему вслед, девушка плакала, не обращая внимания на переговаривавшихся аратачей, кучковавшихся под деревьями метрах в тридцати.

«Что же всё так плохо? — с тоской думала она, смахивая слёзы грязным пальцем. — Последнего друга лишилась по собственной глупости».

— По крайней мере, теперь его перестанут бить, — отвернувшись к озеру, попыталась она оправдаться перед собой. — Только вряд ли он скажет спасибо.

— Но я же хотела, как лучше, — продолжала бубнить Фрея, глядя на свинцовую, покрытую мелкими волнами гладь.

«А получилось как всегда», — тут же вспомнилось крылатое выражение из потерянной жизни.

Подивившись точности определения, девушка обратила внимание на печально отплывавшее от берега бревно и встрепенулась. Не так уж их много осталось. Торопливо разулась, завернула штаны до колен и без колебания вошла в обжигающую воду. Пробравший до костей холод тут же прогнал посторонние мысли. Всё же умудрившись намочить край одежды, она втащила конец брёвна на берег и едва успела перехватить второе.

Стуча зубами от холода, обтёрла посиневшие ноги, надела тёплые портянки и подумала: «Теперь меня здесь точно ничто не держит. А на новом месте я ни за что не буду заступаться за тех, кто об этом не просит. Не взирая ни на пол, ни на возраст. Ни на это, как это? Социологическое положение!»

Приняв столь судьбоносное решение, ещё раз окинула взглядом брёвна.

— Вот гадёныш! Ну, набил бы морду, что ли, а плот то за что? Теперь вот верёвку искать надо.

Обращаться к Отшельнику не хотелось. Да не так много у него осталось, после того как она забрала большую часть.

А может у Снежного Ландыша попросить? Ну хотя бы на сегодня. Фрея не проверяла ловушки два дня, так что рыбы там должно скопиться предостаточно. Только как бы Рог Барана не сбросил брёвна в воду, пока она будет шататься.

— Нет, — с грустным сожалением покачала головой девушка. — Если бы хотел, давно бы всё испортил. Мальчишка просто… высказался, а плот под руку попался.

Вернувшись за корзиной, Фрея заторопилась к вигваму Медвежьего Уха. У тлевшего очага никого не оказалось, и она заглянула в жилище. Дочь Отшельника сучила нитку, что-то тихо напевая себе под нос.

«Не из моей ли крапивы?» — с неприязнью подумала девушка и тут же заставила себя улыбнуться.

Хозяйка отложила пряжу, сделав приглашающий жест.

— Проходи, садись.

— Мне бы верёвку, — попросила Фрея, расположившись у входа. — Я верну.

— Зачем? — тут же полюбопытствовала аратачка.

Поколебавшись, гостья рассказала о том, что произошло у озера. Всё равно узнает, так какая разница, от кого?

Всплеснув руками, Снежный Ландыш покачала головой, глядя на собеседницу со смесью осуждения и жалости.

— Да разве так можно, Фрея?

— Но я же не хотела ничего плохого, — с тихим отчаянием пробормотала девушка. — Просто…

Она замялась.

— Женщина не должна вмешиваться в дела мужчин, — мягко, но решительно заявила хозяйка и сделала знак приблизиться.

— Но он же маленький! — горячо зашептала гостья. — Я хотела защитить его.

— Тс-с-с! — зашипела Снежный Ландыш, косясь на вход. — Все мужчины дети, невзирая на возраст, и поэтому им всегда хочется казаться взрослыми. Поняла?

— Нет, — покачала головой ошарашенная подобным откровением Фрея.

— Это потому, что у тебя нет мужа и сыновей, — с явным превосходством проговорила женщина. — Поверь мне, если хочешь оскорбить мужчину — пожалей его!

— Как глупо, — пробормотала девушка.

Собеседница грустно улыбнулась.

— Видела бы ты, как мой Ловящий Снег торопился уйти в вигвам «рысят»? Как плакал, когда старейшины посчитали его слишком маленьким? Для них всё это очень серьёзно.

Она наклонилась к уху гостьи.

— Но мы же понимаем, что это просто игра.

— Что же теперь делать? — пробормотала Фрея. — Ждать, когда он ещё раз набросится на меня с топором? Или подстрелит из лука?

— Ничего плохого тебе Рог Барана не сделает, — убеждённо проговорила Снежный Ландыш. — Но и не простит.

Она улыбнулась.

— Ты знаешь, что его Лягушачьей Икрой обзывают?

— Нет, — растерянно покачала головой девушка. — «Ну и гад же этот Глухой Гром, взял и испортил мальчишке жизнь. Вдруг это имя так и привяжется? У аратачей такое бывает».

О том, что она сама приложила к этому руку, вспоминать не хотелось.

— Ты мне верёвку-то дашь?

— Только на берегу не оставляй, — предупредила женщина, поднимаясь.

Пока она лазила по корзинам, Фрея вспомнила ещё об одном деле, и принимая от неё моток, поинтересовалась:

— Ты с отцом говорила?

Аратачка опустила глаза.

— Что-то не так? — удивилась гостья.

— Он не возьмёт тебя хозяйкой в свой вигвам, — пробормотала Снежный Ландыш. — Не может.

— А почему?

Всем своим видом хозяйка показывала, как ей не хочется отвечать на этот вопрос. Но обманывать она всё же не стала, выпалив:

— Старейшины уже отдали тебя Глухому Грому.

— Отдали? — вскинула брови девушка, разыгрывая удивление. — Разве Дети Рыси заставляют своих дочерей выходить замуж против их воли?

— Нет, но…, — женщина смешалась, но тут же набросилась на собеседницу. — Ты сама виновата! Не стоило говорить, что хочешь стать охотником. Вот они и разозлились. Сказала бы стразу, что пойдёшь к Глухому Грому или к отцу…

Надувшись, она замолчала.

— Вот как получается, — покачала головой Фрея. — Я хочу жить с Отшельником, но он не хочет. А Глухой Гром меня хочет, так я его терпеть не могу. И что мне делать, Снежный Ландыш?

Не ожидая ответа, девушка шагнула к выходу. Но, наклонившись, внезапно взглянула на хозяйку.

— А может, мне самой сходить к вождю?

— Не знаю, — пожала плечами женщина. — Белое Перо мудр и справедлив. Вот только он очень не любит вмешиваться в женские дела. И если надумаешь, в вигвам к нему не ходи. Лёгкое Облако тебя… ненавидит.

«Меня все ненавидят, — мрачно думала Фрея, направляясь к озеру. — Теперь уже точно — все».

Даже богатый улов не вернул ей хорошего настроения. Тем более, что большую часть рыбы Отшельник велел закоптить. Надавав ученице кучу поручений, он пошёл в стойбище, а девушка в лес за осиновыми дровами.

Как правило, работа помогала ей легче переносить неудачи и неприятности. Однако ссора с Рогом Барана произвела на Фрею слишком сильное впечатление, чтобы забыться так быстро.

Заморец, как и обещал, вернулся к вечеру. Девушка уже варила нарезанную крупными кусками рыбу, не подходившую для копчения.

«Не только у меня плохое настроение», — хмыкнула она про себя, глядя на хмурую физиономию наставника.

Неторопливо обойдя двор и проверив, как ученица выполнила его поручения, тот, посмотрев в котле, скривившись как от зубной боли и не глядя на Фрею, уселся за стол.

«Плохое начало», — тревожно подумала она.

— Подойди сюда! — позвал её Отшельник.

«Ох, и нравится мне это», — подумала девушка, послушно усевшись рядом.

— Ты давно живёшь у меня, — значительно проговорил заморец, оглаживая бороду. — Кое-чему я тебя всё же научил. Например, драться.

«Ага! — мысленно усмехнулась она. — Значит, уже разболтали».

— Но для охотника это не главное, — сурово сдвинул брови к переносице старик.

«Неужели меня допустят до великих и ужасных магических тайн аратачских охотников? — удивилась Фрея, продолжая внимательно слушать. — Нет, не может быть, тут что-то другое».

— Я читаю следы хуже многих Детей Рыси, — с несвойственной себе самокритичностью заявил Отшельник. — Не так хорошо разбираюсь в ловушках и повадках зверей. Я не могу дать тебе всех знаний, необходимых для того, чтобы стать охотником.

— Но ты же им стал, — не вытерпев столь долгой прелюдии, буркнула Фрея.

— Не перебивай! — одёрнул её заморец. — К тому времени я уже был воином и дрался с Детьми Кабана. А ты… девчонка, и снисхождения к тебе не будет. Ясно?

Собеседница молча кивнула.

Старик вновь огладил бороду, и девушка поняла, что тот тоже волнуется.

— Настала пора тебе жить с теми, с кем будешь охотиться, постигать повадки зверей и тайны охотничьей магии.

«Вот те на!» — чуть не присвистнула от удивления Фрея.

Всё это так не вязалось с последними событиями, со словами Глухого Грома, Лесной Крапивы и Снежного Ландыша, что девушка растерялась, не зная, что и думать.

Довольный произведённым эффектом, Отшельник улыбался. Вот только в глазах пряталась какая-то нехорошая усмешка, однако, скорее жалостливая, чем злая. Она-то и помогла девушке прийти с себя.

— Ты меня выгоняешь? — поспешно уточнила она, отнюдь не радуясь такой перспективе. — В вигвам к «рысятам»?

— Но ты же всё ещё хочешь стать охотником? — с откровенной издёвкой спросил старик. — А чтобы пройти посвящение, нужно пожить среди своих будущих братьев, научиться совместно действовать и постигать тайны магии.

«Вот свинство!» — мысли Фреи заметались в поисках выхода. Сейчас её уже пугала не столько сама возможность проживания среди орды озабоченных подростков, сколько ещё большее ограничение свободы.

Мало того, что придётся кочевать вместе с племенем к чёрту на кусачки… Или на кулачки? В общем — далеко. Так ещё «рысята» не имеют право отлучаться из стойбища без разрешения старейшины или взрослых охотников. Это значит, если сбежать, то поиски и погоня будет организованы почти сразу же.

Трезво оценивая свои возможности, девушка понимала, что ей от одного Отшельника придётся побегать, как следует. А уж от толпы аратачей удрать и вовсе не получится.

— Сегодня собирай вещи, а завтра идём к старейшине рода Рыжих Рысей…

— Нет, — покачала головой собеседница. — Не завтра.

Настал черёд удивляться наставнику.

— Ты передумала проходить посвящение?

— Не передумала, — вновь возразила Фрея. — Но ты же сам сказал, что меня будут испытывать не так, как всех…

— Вот с «рысятами» и поучишься, — свёл лохматые брови к переносице заморец. — Завтра.

— Нет! — повторила девушка. — Я всего лишь раз победила тебя на тренировке. Для того, чтобы выжить среди них и заставить себя уважать, этого мало. Подучишь меня драться как следует, и в день посвящения я уйду в вигвам «рысят» с новыми мальчишками, чтобы ровно через год пройти посвящение.

— Я уже решил.

— Так отмени своё решение, — пожала плечами собеседница. — Или возьми меня замуж.

В глазах Отшельника полыхнуло раздражение, и он вперил в неё тяжёлый, свинцовый взгляд. Вот только Фрея и не подумала отворачиваться, в который раз чувствуя себя затравленным зверьком, готовым драться, кусаться и царапаться, поскольку иного выхода уже не имелось.

— А не ты ли сама распустила слух, что я живу с тобой как с женой?

Девушка фыркнула.

— Никогда и никому такого не говорила! Зачем мне лишний раз злить Глухого Грома? Он и так голодным медведем смотрит.

Он ещё какое-то время буравил её горящими глазами, но собеседница не дрогнула, не опустила взгляд.

— Если хочешь от меня избавиться, — проговорила Фрея. — Я уйду и буду жить одна.

— Где? — усмехнулся старик.

— Найду, — успокоила его девушка. — Так мне уходить, или ты ещё меня потренируешь?

Отшельник встал и молча направился в хижину. Его воспитанница вытерла выступивший на лбу пот.

Дым от крошечного костерка, скапливаясь под потолком, медленно утекал в низкий проход. Даже у привычных аратачей слезились глаза. Уж больно неподходящее место выбрал вождь для разговора. Но Колдун, прихворнув, целыми днями отлёживался в «холодном кипятке». И ни за что не хотел покидать священную пещеру, надеясь, что предки помогут быстрее справиться с недомоганием.

— Земля уже сохнет, — бубнил глава рода Серых Рысей. — Не пора ли волокуши готовить?

— Торопиться не надо, — покачал головой Мудрый Камень. — Помнишь, как три года назад нас вьюга в пути застала? Сколько тогда детей ушло к предкам?

— Спешить не стоит, — поддержал его старейшина Рыжих Рысей. — Подождём перелётных птиц.

— Мои охотники уже видели стаю гусей, — заявил Широкий Поток.

— Когда? — недоуменно вскинул брови Белое Перо.

— Вчера вечером.

— Померещилось им, — буркнул Умный Бобр. — Рано ещё для гусей.

— В моём роду слепых нет! — вскричал глава Серых Рысей. — Ворону от гуся отличить сумеют!

— Рано, — настаивал старейшина рода Белых Рысей. — Еда в вигвамах есть. Подождём.

— Не так уж её и много, — хмыкнул Твёрдый Зуб.

— Значит, охотникам пора в поход собираться, — высказался Мудрый Камень.

С этим предложением вождь не стал спорить, что же касается сборов, то он, на всякий случай, обратился к молчавшему толстяку:

— Что говорят духи, Колдун?

Плотнее закутавшись в одеяло, тот проворчал:

— Они не торопят нас покидать священную долину.

Из прохода донеслись неясные звуки. Собравшиеся замолчали, ожидающе поглядывая на еле различимый в темноте вход. Голоса приближались. В пещеру вошёл Глухой Гром с чадящей сосновой веткой и что-то доказывавший ему заморец, сразу замолчавший при виде старейшин.

— Проходите к огню, — тоном радушного хозяина предложил Колдун. — Что привело вас в пещеру предков?

— Наверное, Отшельник торопится похвастаться новыми успехами своей ученицы? — насмешливо предположил глава рода Белых Рысей.

— Неужто ещё одного волка добыла? — подхватил насмешливый тон Твёрдый Зуб. — Или сразу медведя?

— Пока нет, — покачал головой Умный Бобр. — «Рысёнка» поколотила.

— Плохой охотник будет, если дал девчонке себя победить, — пренебрежительно отмахнулся глава рода Рыжих Рысей.

— А раньше ты его хвалил, вступился за своего родича старейшина Белых Рысей. — Говорил, что Рог Барана один из лучших.

Осознав услышанное, Твёрдый Зуб зло сплюнул.

— Конечно, парнишка ещё молодой, а эту медведиху сам Отшельник драться учил. — Так ведь?

— Ну, кое-что она умеет, — пробурчал заморец.

И Белое Перо отметил, что сегодня успех ученицы его уже не радует.

— В чём же тут доблесть? — спросил глава рода Рыжих Рысей, ни к кому конкретно не обращаясь. — Всё равно, что лесному быку с бурундуком тягаться.

— Ну, она ещё дротики метает лучше многих мальчишек, оленя добыла, волка подстрелила, — продолжал Умный Бобр. — Как бы не пришлось в самом деле её в охотники посвящать?

Старейшины захмыкали, настолько смешным и глупым показалось им это предположение.

— Девчонка действительно очень упорная, — серьёзно сказал заморец. — Учится с удовольствием, и у неё многое получается. Поэтому я пришёл к вам за помощью.

Собравшиеся насторожились. Не часто приходилось аратачам слышать подобное от Отшельника. Что же произошло?

— Чего ты хочешь? — нахмурился вождь, не ожидая ничего хорошего.

— Пусть кто-нибудь из старейшин возьмёт Бледную Лягушку в вигвам «рысят». А те докажут девчонке своё превосходство и убедят, что ей никогда не пройти посвящение и не стать охотником.

Мужчины переглянулись.

— А ты, что же, сам не можешь? — не стал скрывать удивления Белое Перо.

— Он её слишком жалеет! — усмехнулся Твёрдый Зуб.

Старейшины дружно посмотрели на Отшельника.

— Да, — со вздохом согласился тот. — Видимо, я стал стар и разучился воспитывать охотников.

Вождь прекрасно знал, что со временем люди меняются. Кто-то из мужчин становится болтливым, как Неугомонный Заяц, кто-то мрачен, как Мутный Глаз, а кто-то чересчур мягок. Очевидно, с бывшим заморцем так и случилось. Жаль, конечно, но тут ничего не поделаешь. Хорошо ещё, Отшельник хотя бы сам признался в этом. Значит, не совсем ещё выжил из ума.

— Если так, то возьми её в жёны и жалей, — проворчал старейшина Рыжих Рысей. — Говорят, Бледная Лягушка не прочь стать хозяйкой в твоём каменном вигваме.

Кто-то опять хмыкнул.

— Я слишком стар, чтобы вновь заводить семью, — покачал головой заморец. — Бледная Лягушка — мне как дочь. Я желаю ей счастья, только она этого не понимает.

Белое Перо мысленно посочувствовал старику. Несмотря на тяжесть потери и боль утраты, он не мог не признаться, что Упрямая Веточка была не самой хорошей дочерью.

— А вот я слышал, ты её давно уже распробовал, — криво усмехнулся Твёрдый Зуб. — И Бледной Лягушке вроде как нравится.

Предводитель Детей Рыси едва рот не разинул от удивления.

— Что-о-о-о?!! — глухо зарычал Глухой Гром, до того тихо сидевший в темноте. — Так-то ты держишь слово, дохлый рак!?

— Это ложь! — вскричал заморец, вскакивая. — Я пальцем к ней не прикасался.

— Говорят не про палец, — усмехнулся старейшина Рыжих Рысей.

Оттолкнув с дороги подвернувшегося под ноги Умного Бобра, молодой охотник бросился на Отшельника.

Как ни растерян оказался старик, он всё же ещё раз подтвердил свою славу одного из лучших борцов племени. Его противник рухнул на пол пещеры где-то в темноте, а заморец выкрикнул, тяжело переводя дыхание:

— Враньё! Опомнись, Глухой Гром!

— Вот почему она не хочет идти в мой вигвам! — не обратил никакого внимания на его увещевание аратач. — Ты уже давно живёшь с ней, старый обманщик!

— А ну заткнись! — рявкнул вождь, вскакивая. — Держите его!

Как с удовлетворением отметил Белое Перо, он всё ещё обладал бесспорным авторитетом. Старейшины, кроме Твёрдого Зуба, тут же набросились на молодого человека. А Отшельник стоял, спокойно глядя на главу рода Рыжих Рысей, и под заросшей бородой кожей медленно ходили желваки.

Вождь торжественно встал со своего места. Глухого Грома отпустили. Он злобно фыркал, буравя заморца налитыми кровью глазами, но уже не делал никаких попыток напасть.

— Плохо, когда мудрые слушают глупые слова, — медленно выговаривая каждое слово, сказал предводитель племени. — Ещё хуже, когда они им верят. И совсем недостойно, когда их повторяют! Отшельник много лет живёт среди нас. Он охотился и сражался бок о бок с Детьми Рыси и за всё это время ни разу не нарушил своего слова.

Твёрдый Зуб пренебрежительно усмехнулся. Старейшины вернулись на свои места, молодой охотник спрятался в темноте.

— Если гуляют такие грязные сплетни, — заявил заморец, присаживаясь к костру. — То правильнее для Бледной Лягушки уйти в вигвам «рысят». Там она будет на глазах у людей, и уже никто не посмеет обвинить меня во лжи!

— Пусть она живёт в стойбище! — поддержал его Глухой Гром. — Ложится и встаёт с «рысятами», ходит за водой и хворостом, сама добывает себе еду.

Кое-кто из старейшин одобрительно закивал, вспоминая молодые годы.

— А я прослежу, чтобы Сломанный Рог не давал ей никаких поблажек, — продолжал охотник.

Вождь мысленно хмыкнул. Ещё чего! Нужна ему эта ходячая неприятность. Только-только все успокоились после убийства Упрямой Веточки и казни бывшего помощника Колдуна, как этот глупец вновь предлагает дать родичам новый повод для сплетен и пересудов. От которых недалеко и до ссор. К тому же «рысята» наверняка разболтают Бледной Лягушке, что охотники уже решили ни в коем случае не допускать её посвящения. Кто знает, как на такое среагирует посланница Владыки вод? Нет уж, пусть лучше она узнает об этом как можно позднее. После чудесного разоблачения убийцы своей дочери, которое оказалось невозможным без Бледной Лягушки, предводитель Детей Рыси стал относиться к ней с ещё большей… осторожностью.

— Это притворство не имеет никакого смысла! — громко заявил он, привлекая внимание. Старейшины замолчали, ожидая продолжения.

— Если мудрый Отшельник не смог убедить девчонку отказаться от желания стать охотником, неужели вы думаете, это получится у «рысят»?

— Ну, уж жалеть они её точно не будут! — фыркнул Твёрдый Зуб.

— Недостойно охотника обманывать своих соплеменников, — покачал головой вождь. — Это неправильно, когда «рысёнка» заранее лишают права стать охотником, несмотря на все испытания.

— Бледная Лягушка — не «рысёнок»! — вскричал старейшина Рыжих Рысей.

— А вдруг люди станут считать её таковой? — подался вперёд Белое Перо. — Уже после того, как она в первом же походе умудрилась добыть столько мяса и подстрелить волка, стали говорить, что из девчонки выйдет неплохой охотник.

— Вот это точно глупые разговоры! — презрительно фыркнул Твёрдый Зуб. — Просто Бледной Лягушке ещё никто по-настоящему не показывал, что значит готовиться к посвящению. Вот тогда эта дура сразу поймёт, где её место.

Он посмотрел на притихшего Отшельника.

— Я возьму Бледную Лягушку в «рысята». Там ей устроят такую жизнь, что она как ласточка умчится в объятия Глухого Грома.

Кто-то рассмеялся. Старейшины стали давать советы.

— Не давай ей есть рыбу! Только мясо — еда охотника! Пусть сама сделает себе оружие из камня. Как в старину.

Вождю это не понравилось, но поскольку посланница Владыки вод будет проживать в чужом стойбище, он промолчал.

— Смотрите, не убейте её! — то ли в шутку, то ли всерьёз предупредил Глухой Гром. — Мне в вигваме нужна живая хозяйка.

— Не беспокойся, — усмехаясь, успокоил его глава рода Рыжих Рысей. — Останется целой. Ну, может, немножко голодной и усталой. Да ещё пару синяков получит, женщинам это никогда не вредило.

— Я приведу её завтра, — пообещал Отшельник, поднимаясь.

Вдвоём с молодым охотником они направились к выходу. Вдруг раздались какие-то странные звуки, отдалённо похожие на тетеревиное пение.

Вскинув брови, Белое Перо удивлённо уставился на Колдуна. Тот трясся, фыркал, качал головой и вытирал слезящиеся глаза.

— Ты это чего? — недоуменно пробормотал глава рода чёрных Рысей.

— Храбрые охотники, вы так себя ведёте, словно в поход на диких быков собрались, а не всем племенем одну девчонку обманывать!

Услышав подобное, заморец с молодым человеком вернулись, но не подошли близко к огню, предпочитая держаться в темноте. Глядя в их сторону, толстяк продолжил:

— Рановато ты, Глухой Гром, разучился на девок охотиться. Неужто в одиночку с такой дичью уже не справляешься?

Сначала рассмеялся Мудрый Камень, потом все остальные, даже Твёрдый Зуб специально хмурился, чтобы скрыть улыбку.

— Может, копьё сломалось? — давясь смехом, предположил старейшина Белых Рысей.

— Вот видишь, что ты натворил! — вскричал молодой охотник, толкнув заморца в бок. Не ожидавший этого старик едва не упал.

— Ты всё просил дать ей время! Ты пытался её в чём-то там убедить! Если бы не ты, я бы давно притащил девчонку в свой вигвам!

— Силой?! — изумился Отшельник.

— Хотя бы так! — не задумываясь, ответил Глухой Гром. — Если эта дура по-хорошему не понимает!

— Ты уже пробовал! — усмехнулся старик. — Ну, и как, получилось?

— Нет, потому что ты всё время мешал! — огрызнулся молодой человек. — Вот ничего и не вышло!

— Правильно! — поддержал его Твёрдый Зуб. — Давно пора! Ты же охотник, а Отшельник заставляет тебя вести себя как женщина!

— Что же ты раньше ему помогал? — ехидно усмехнулся старейшина Белых Рысей.

— Помогал, — не стал спорить собеседник. — Да только хватит ждать! Девчонку давно пора проучить!

В пещере поднялся гвалт.

— Хватит! — попытался успокоить разошедшихся старейшин вождь. — Помолчите! Забыли, где находитесь?!

На сей раз увещевание имело некоторый успех. Стало тихо.

— Неправильно ты говоришь, Глухой Гром, — покачал головой Колдун.

— Это почему? — встрепенулся тот, отступив от заморца.

— Наши обычаи запрещают брать женщин силой, — медленно, словно малому ребёнку, стал объяснять толстяк. — Отдать тебе Бледную Лягушку могут только родители.

— Их нет! Даже Мутный Глаз от неё отказался!

— Всегда есть тот, кто её послал, — невозмутимо отозвался собеседник.

— Владыка вод? — опешил Глухой Гром.

— Да, — не задумываясь, подтвердил старик.

Молодой человек собирался что-то сказать, но тут звонко хлопнул себя по коленям глава рода Серых Рысей.

— Колдун прав, что-то мы делаем не так.

— Слишком много внимания этой девчонке! — поддержал его Мудрый Камень, а Твёрдый Зуб добавил:

— А всё Отшельник со своими заморскими штучками!

— Недавно ты со мной соглашался! — раздражённо напомнил заморец. — Вы все были не против. Так помогите довести дело до конца!

— Нет, — возразил вождь. — Хватит! Ты сам пригласил Бледную Лягушку в свой вигвам, сам взялся её воспитывать не так, как это принято у аратачей. Мы тебе не мешали. Но сейчас ты требуешь слишком многого. Бледной Лягушке нечего делать среди «рысят», ей ни к чему умение делать оружие, а уж тем более, охотничья магия. Ты это придумал, тебе и выпутываться!

Он грозно зыркнул на притихшего Отшельника и неторопливо уселся на расстеленную шкуру.

— От этой девчонки одни беспокойства, — со вздохом покачал головой Умный Бобр.

— Пусть живёт, как сможет! — поддержал предводителя старейшина Серых Рысей.

— Лучше всего Бледной Лягушке остаться у тебя, — словно подводя итог, заявил Белое Перо. — Дети Рыси скоро уйдут, и нечего ей идти с нами.

Кто-то из глав родов одобрительно хмыкнул.

— А как же я?! — вскричал Глухой Гром.

— Приводи её в моё стойбище! — неожиданно для всех заявил Твёрдый Зуб и пообещал. — Я возьму девчонку в «рысята», и так легко, как у Отшельника, ей не будет.

Собравшиеся посмотрели на вождя. Не часто случалось, чтобы кто-то вот так демонстративно выступал против его решения. В тусклом свете костерка лицо предводителя племени казалось каменным.

— Если хочешь с ней возиться, кто же тебе запретит?

— Лучше бы ты, Глухой Гром, добился её по-другому, — покачал головой Мудрый Камень.

— Как?! — не выдержав, рявкнул молодой человек.

— Мы, что ли, будем тебя учить, как девок уговаривать? — усмехнулся Белое Перо.

Старейшины дружно засмеялись.

Молодой человек вспыхнул, но заморец уже увлёк его к выходу.

— Ты не должен был так говорить, вождь! — выкрикнул, упираясь, аратач. — Я делал всё, что мог! Это вы с Отшельником мне мешали…

— Мы слишком потакали этой девчонке, — раздражённо выпалил глава рода Рыжих Рысей. — Кто бы её ни прислал, она с каждым днём ведёт себя всё более вызывающе! Добром это не кончится!

— Ну, пока что ничего особенно плохого она не сделала, — возразил Умный Бобр. — Разве, что в охотника играется, как малое дитя. Так пусть тешится. Кому от этого вред?

— Посмотрим, что ты скажешь, когда твои девчонки тоже захотят так играть! — ухмыльнулся Твёрдый Зуб.

— Аратачки на такое не способны! — возразил старейшина рода Белых Рысей. — Бледная Лягушка — чужачка, а у них всё не как у людей!

Утихший спор вспыхнул с новой силой. Пришлось вождю вновь надсаживать горло. Да так, что с потолка посыпались мелкие камешки.

Вспомнив о толще камня над головами, люди присмирели.

— Что было, то прошло! — рубанул рукой воздух Белое Перо. — А что будет, знает только Великий дух. Пока Бледная Лягушка не нарушает наши обычаи, мы не будем вмешиваться в её жизнь! Пусть Отшельник и Глухой Гром сами разбираются. И хватит об этом!

Наступившее молчание разрушил тяжёлый вздох Колдуна.

— Что же мы спорим по таким пустякам? Разве мало других забот? Кому нужны эти споры?

Глава IV Сюрпризы от памяти и людей

— Ага, в дорогу тебе не терпится, - проворчала Мильва, закутываясь в попону. — Думается, знаю куда… Она замолчала, поражённая выражением его лица. Неожиданно поняла, что принесённое ею известие вовсе не было удачным. И тут вдруг сообразила, что ничего, ну ничегошеньки не понимает.

Анджей Сапковский. Крещение огнём

Поход оказался гораздо более продолжительным, чем предполагал Белое Перо. То ли злые духи отгоняли зверей с пути Детей Рыси, то ли те сами, почуяв тепло, не желали становиться добычей. Только проходили день за днём, а аратачи смогли подстрелить только одного оленя и двух волков, из числа тех, которые рискнули ночью напасть на лагерь. Самим мужчинам мясо хватало. Но вот возвращаться в стойбище было не с чем.

Обеспокоенные охотники спели священную песню, призывая предков помочь своим сыновьям, выполнили все полагавшиеся для этого магические обряды. Смилостивившись, духи послали им лесных быков, чьи свежие следы нашлись уже утром. Погоня продлилась до вечера. Обнаружив место ночёвки зверей в густом кустарнике, Дети Рыси не стали нападать на них в темноте, устроив засаду на следующий день.

Потом пришлось долго возиться с тушами молодого бычка и двух самок, снимать шкуру и разделывать. Отдохнув и наевшись до отвала, отряд вождя не спеша направился в стойбище.

С каждым днём холод отступал под ласковыми лучами солнца. Почти все охотники поскидывали меховые куртки, оставшись в одних рубахах. С высокого, пронзительно голубого неба доносились крики птиц, возвращавшихся после недолгого отсутствия в родные места. Теперь уже у Белого Пера не оставалось никаких сомнений, что Детям Рыси пришло время покинуть священную долину. Тем не менее, он и не думал подгонять охотников, задавая вполне неторопливый темп движения. Впереди долгий и тяжёлый путь, перед которым вряд ли удастся как следует отдохнуть. Поэтому, едва встретив подходящее место для стоянки, вождь тут же приказал располагаться на ночлег, несмотря на то, что до наступления темноты оставалось ещё довольно много времени. Кое-кому это не понравилось, но большинство охотников с удовольствием сбросили с плеч тяжёлые узлы. Убедившись, что его распоряжение выполняется, Белое Перо направился к ручью.

Спустившись по пологому склону к медленно текущей воде, мужчина заметил на камне большую зелёную лягушку, очевидно, выползшую погреться на солнышке. Мокрая холодная тварь мигнула выпученными глазами, и как показалось вождю, довольно улыбнулась. Очевидно, предчувствуя наступление тёплых дней, обилие комаров с мошкой и громогласные песни сородичей в лунные ночи.

Усмехнувшись странным мыслям, вождь с грустной тревогой посчитал их ещё одним признаком неумолимо надвигавшейся старости. Привычно оглядевшись по сторонам, он присел, сделав несколько больших, жадных глотков. Рядом раздался всплеск. Знакомая лягушка, смешно дёргая задними лапками, скрылась в камышах.

Мужчина почему-то вспомнил свою прогулку к Копытному озеру с посланницей Владыки вод. Тогда девушка примерно так же двигалась в воде.

Судя по разговорам молодых охотников, Глухой Гром так и не уговорил Бледную Лягушку стать хозяйкой в его вигваме. Хотя и пропадал у Отшельника по целым дням, натаскав девчонке кучу подарков. Гордец хорохорился, ловко отшучиваясь на насмешки, уверяя, что только упорный охотник сможет настигнуть желанную добычу.

Поднявшись, Белое Перо с превосходством прожитых лет подумал, что ничего особо ценного Бледная Лягушка собой не представляет. Обычная девка-перестарок. Разве, что кожа белая, да характер противный. Так что ждать хоть пять лет, как собирается Глухой Гром, он бы ни за что не стал.

Впрочем, теперь уже ясно, что чем больше внимания молодой охотник уделяет посланнице Владыки вод, тем меньше у него останется друзей, а значит, тем труднее ему будет стать старейшиной Палевых Рысей. Возможно, Великий дух прислал эту девчонку ещё и за тем, чтобы он, Белое Перо, смог передать власть вождя человеку из своего рода? От подобной догадки даже дыхание спёрло! Теперь только бы глупец не потерял интереса к Бледной Лягушке, а то вдруг возьмётся за ум и перестанет бегать? Всё-таки, как охотник, он намного превосходит умением Поющего Орла.

Захваченный новой идеей, Белое Перо направился к стоянке, откуда уже доносился дразнящий аромат жареного мяса.

Ещё на подходе к стойбищу, вождь узнал от посланных за хворостом «рысят», что все остальные отряды уже вернулись, но никто из старейшин не смог похвастаться богатой добычей. От чего предводитель Детей Рыси сразу же пришёл в хорошее настроение. Которое ещё больше улучшилось, когда он со своими охотниками гордо вышагивал по живому коридору соплеменников, приветствовавших их радостными криками.

У столба предков Белое Перо терпеливо ждали главы других родов и Колдун. С их последней встречи толстяк выглядел гораздо лучше. Исчезла одутловатость лица, выпрямилась спина, а живо поблёскивавшие глаза уже не напоминали собой мутные лужи.

— Я рад, что добрые духи послали тебе такую богатую добычу! — первым высказался Широкий Поток, дружно поддерживаемый другими старейшинами.

— Мы заждались вас, — улыбнулся Мудрый Камень. — Солнце греет, Детям Рыси пора уходить к Россыпи озёр.

— Гусиные стаи заполнили небо, — напомнил о себе Умный Бобр. — Теперь их уже никто не спутает с воронами.

Сгрудившиеся вокруг охотники засмеялись.

— Земля подсохла и не цепляется за волокушу, — сказал Твёрдый Зуб. — Вы сильно устали с таким грузом мяса, но задерживаться надолго не стоит.

— Прежде чем начинать сборы, надо узнать волю духов, — солидно заметил глава племени, посмотрев на одобрительно кивнувшего Колдуна. — А восстановить силы, нам и ночи хватит.

Довольный такой встречей, вождь щедро поделился добычей с соплеменниками. Старейшины тут же унесли подарки к своим вигвамам. А сам Белое Перо стал делить мясо среди родичей, попутно узнавая новости. Самой важной из которых явилась смерть Неугомонного Зайца. Четыре дня назад старик, давно жаловавшийся на боли в груди, неожиданно закашлялся и умер. Кое-кто поговаривал, что известный хитрец специально подгадал к походу на Россыпь озёр, прекрасно зная, что не выдержит тяжёлой дороги. Недаром он отказывался полежать в холодном кипятке. Так же рассказали, что Бледная Лягушка ещё раз ходила на охоту, но принесла только птиц.

Закончив с распределением, вождь отправился отдыхать в жилище, где его тут же окружили заботой обе жены. К сожалению, изрядно уставший супруг смог лишь словесно отблагодарить своих женщин.

Несмотря на обилие пищи, в походе он никогда не наедался досыта. Проклятые зубы начинали болеть от жареного мяса, а котлов и другой посуды охотники с собой не брали. Теперь же набив брюхо мягким, варёным мясом, Белое Перо почти сразу же уснул.

Казалось бы, ярко светившее солнце на безоблачном небе с проплывавшими караванами птиц не оставляли никаких сомнений в том, что аратачам пора в путь. Тем не менее, Дети Рыси сбились тревожной толпой вокруг священного столба предков, у которого в костре полыхала сушёная колдовская трава. Подвывая, Колдун, густо обвешанный амулетами и трещотками, жадно ловил ртом полупрозрачные струйки дыма под неторопливый стук бубна.

Новый помощник, всё ещё никак не привыкший к своему статусу, стучал по туго натянутой коже колотушкой, обёрнутой рысьим мехом. Чувствуя ноющую боль под рёбрами в правом боку, вождь хмуро оглядывал соплеменников, машинально скользя взглядом по знакомым лицам.

Многие, особенно из молодых, нарядились в праздничные одежды. Мелькали расшитые налобные повязки девушек, яркие узоры на рубахах парней, длинная бахрома рукавов и нашитые раковины.

Резкий вскрик заставил Белое Перо посмотреть на Колдуна, который, задрав к небу прикрытое маской лицо, выкрикивал непонятные слова вперемешку с просьбами к предкам помочь принять правильное решение и указать путь.

Глава племени видел это уже не раз, поэтому вновь стал шарить глазами по толпе, пока не наткнулся на Бледную Лягушку. К его удивлению посланница Владыки вод тоже принарядилась. Насколько он смог рассмотреть, у неё новая заколка в волосах вместо старого кожаного шнурка с ракушкой, налобная лента с узором, а на груди ожерелье из волчьих клыков. Вождь криво усмехнулся. Девчонка и здесь выделилась. Женщины не носят подобных украшений, а среди охотников убийство волка не считается чем-то из ряда вон выходящим. Такой победой могут хвастаться разве что «рысята». Неужто девчонка всё ещё надеется пройти посвящение? Вот дура!

Колдун с громким криком рухнул на вытоптанную землю с редкими пучками прошлогодней травы и забился в конвульсиях, пуская пузыри. К нему тотчас бросились ученик и Поющий орёл с кувшином воды.

Толстяка вырвало. Потом ещё раз. Люди затихли, невольно подаваясь вперёд в ожидании очередного откровения.

Поддерживаемый с одного бока помощником, с другим племянником вождя, Колдун неожиданно сильным, звонким голосом объявил:

— Предки желают нам счастливого пути! Они позволяют Детям Рыси покинуть священную долину, и будут ждать нас здесь в праздник посвящения.

В толпе послышались довольные голоса. Шагнув вперёд, Белое Перо отделился от группы старейшин.

— Начинайте сборы! Завтра мы уходим к Россыпи Озёр!

Тут же началась привычная неторопливая суета.

Не мешая жёнам упаковывать имущество, вождь, усевшись у костра с другими главами родов, принялся обсуждать детали предстоящего маршрута. В каких-то местах аратачи останавливались каждый год, где-то реже. В основном это зависело от погоды, состояния почвы и наличия запасов. Тем не менее, старейшины старались предусмотреть любую возможную неожиданность. Вплоть до беременности двух женщин, у которых приближался срок родов. Значит, возможно, придётся делать незапланированную остановку.

Всю жизнь Дети Рыси переходят с места на место, поэтому процесс сборов отработан даже не веками, а тысячелетиями. Тем не менее, не обходилось без некоторой бестолковости. Женщины складывали в корзины и увязывали в узлы одежду, шкуры, домашнюю утварь. Как всегда, что-то терялось, а что-то оказывалось там, где ему никак не полагалось находиться.

В лесу стучали топоры. Кое-кто из мужчин, осмотрев волокуши, счёл нужным их заменить. Дело находилось всем. Поэтому не удивительно, что любящие поболтать главы родов не стали задерживаться у вождя и поспешили в свои жилища. Тепло попрощавшись с ними, Белое Перо устало прилёг на расстеленную волчью шкуру и стал наблюдать за сборами. Заметив это, старшая жена спросила у Медового Цветка:

— Видела у Бледной Лягушки волчьи клыки на шнурке? Что эта дрянная девчонка о себе возомнила? Неужели наши мужчины настолько поглупели, что позволят ей стать охотником?

— Вот у них и спроси, — буркнула женщина, увязывая узел. Ей явно не хотелось разговаривать на эту тему.

Но Лёгкое Облако не отставала:

— Ты считаешь, такое украшение к лицу женщине?

— Она сама убила того волка, — рассудительно сказала вторая супруга вождя. — Вот и носит.

— Потому что ни один парень, кроме глупого Глухого Грома, не подарит ей ни блестящих камешков, ни ракушек, ни разноцветных перьев.

Медовый Цветок молчала. Белое Перо, для которого, видимо, и предназначался этот разговор, постарался придать лицу самое скучающее выражение.

— Бледная Лягушка не сама додумалась клыки на шею повесить, — продолжала исходить ядом Лёгкое Облако. — Её Снежный Ландыш надоумила! Пока охотников не было, она почти каждый день к дочке Отшельника бегала.

— Да, — неожиданно откликнулась Медовый Цветок. — А какую они ей куртку сшили, видела?

Удивляясь, вождь, тем не менее, ничем не показал, что его заинтересовало сообщение о неожиданной дружбе дочери заморца и посланницы Владыки вод.

— По подолу оторочка из лисьего меха, — увлечённо продолжила женщина. — Вокруг ворота тоже. Широкие рукава с завязками, чтобы ветер не задувал. Я себе тоже так сделаю!

— Глупость! — презрительно фыркнула Лёгкое Облако. — Два раза присядешь, всю опушку растеряешь!

— Вовсе нет! — горячо возразила Медовый Цветок, и Белое Перо потерял всякий интерес к их беседе.

Которая, однако, имела неожиданное продолжение поздно ночью.

Откинувшись на мягкие шкуры, вождь вздохнул и довольно потянулся. Перед дальней дорогой он хорошо порадовал себя и младшую жену. А старая корова столько раз портила ему настроение в последнее время, что звать её на ложе не было никакого желания.

Однако счастливая супруга не торопилась возвращаться на своё место. Прижавшись к плечу Белого Пера, она наклонилась к уху и зашептала:

— Женщины говорят, что старейшины должны отдать Бледную Лягушку Отшельнику. Она уже давно стала хозяйкой в его каменном вигваме. Почему бы ни сказать об этом людям?

Мужчина собрался ответить Медовому Цветку, что его не интересуют их глупые разговоры, но ругаться не хотелось, поэтому он просто буркнул:

— Старик сам не хочет.

Устроившись у него под мышкой, женщина тихонько захихикала.

— Отшельник боится Глухого Грома. На самом деле он не против. Да и Бледная Лягушка с ним жить хочет.

Чувствуя, что засыпает, вождь нехотя поинтересовался:

— Чего ты от меня хочешь?

— Скажи Отшельнику, что старейшины не дадут Глухому Грому его обидеть.

Белое Перо грустно усмехнулся, в который раз убеждаясь в глупости женщин. Да после таких слов заморец на него обидится до скончания своих дней. А Глухой Гром, вообще, может сделать всё что угодно!

Внезапно сон как будто отступил. Не слушая шёпот супруги, мужчина свёл брови к переносице, пытаясь разобраться в своих мыслях. Если убедить Отшельника взять Бледную Лягушку, молодой охотник станет посмешищем всего племени. Вряд ли он стерпит такое и, скорее всего, попытается убить заморца, вызвав его на поединок.

Вождь заворочался, отстраняя Медовый Цветок, от тела женщины исходил жар. Если старый волк справится с молодым волчонком, никто уже не помешает Поющему Орлу стать старейшиной, а потом и вождём. Это хорошо. Если проиграет, то некому станет ходить за синим камнем. Это плохо. Но Бледной Лягушки Глухому Грому всё равно не видать. Белое Перо уже давно понял, что посланница Владыки вод по ошибке родилась девчонкой. Говорят, такое иногда случается. Бледная Лягушка не изменит своего решения. Двое молодых упрямцев будут изводить друг друга, и ни на что другое у них просто не останется времени. Это хорошо. Ещё раз всё обдумав, глава племени пришёл к выводу, что Отшельник уже стар: и так, и так скоро отправится к предкам. Следовательно, Дети Рыси должны сами ходить за синим камнем к Детям Кабана. Успокоенный этой мыслью, вождь заснул.

Услышав мерное дыхание мужа, Медовый Цветок тихонечко встала с ложа, и стараясь ступать бесшумно, направилась в женскую часть вигвама. Она не переоценивала своё влияние на супруга, но не могла не выполнить просьбу Снежного Ландыша, которая ей когда-то помогла, хотя и побаивалась Лёгкое Облако. Но теперь всё зависит только от вождя.

С самого утра стали разбирать вигвамы. В этом увлекательном занятии принимали участие и мужчины и женщины, напевая соответствующую торжественному моменту песню.

На востоке наступает рассвет. К чему мы готовим себя? Мы готовим себя для пути. К дальнему пути за теплом. Я готовлю себя для долгих шагов К долгим шагам по земле, вместе с родом. С родом и племенем далеко По цветущей травою земле путь наш лежит. Там, куда мы придём, будет много еды, Не будет там голодать никто.

Там снова поставим мы свой вигвам и новую песню споём.

Поскольку этим занималось одновременно очень много народа, а петь хором аратачи ещё не умели, над долиной стоял негромкий гул, изредка прорезаемый чьим-нибудь особенно громким воплем.

Как и положено семье вождя, Белое Перо с жёнами управились одними из первых. Окинув одобрительным взглядом волокушу, глава племени, усевшись возле догоравшего костерка, стал ждать, когда закончат сборы остальные сородичи. Люди торопились, поскольку, как и в случае с установкой вигвама, опоздание с его разборкой неизбежно вызывало град обидных насмешек окружающих.

Подошёл Колдун, одетый, несмотря на погоду, в меховую куртку. Следом стали подтягиваться старейшины и так же чинно рассаживались у тлеющего огонька.

— Наши люди готовы, вождь, — высказал общее мнение Мудрый Камень.

— Тогда пора высылать дозорных, — решил Белое Перо и окликнул стоявшего неподалёку сородича.

— Гудящий Шмель, возьми двух охотников из рода Рыжих Рысей, и идите вперёд.

— Да, вождь, — кивнул довольный такой честью мужчина.

Твёрдый Зуб, недовольно засопев, упрекнул:

— Почему ты послал старшим своего родича, вождь?

— Разве я сказал, что он будет старшим? — деланно удивился глава племени.

— Тогда я сам выберу тех, кто с ним пойдёт! — вскричал старейшина рода Рыжих Рысей.

— Как хочешь, — невозмутимо пожал плечами Белое Перо.

После смерти Одинокого Ореха их отношения с Твёрдым Зубом испортились. «Рысёнок» приходился ему двоюродным племянником. Глава рода сильно обижался на вождя за то, что Бледную Лягушку не наказали за его убийство. Несмотря на то, что по всем обычаям аратачей её не в чем было упрекнуть, девчонка спасала свою жизнь, что подтвердил даже бывший помощник Колдуна перед казнью.

Белое Перо невольно усмехнулся, заметив приближавшихся Отшельника с посланницей Владыки вод. Неожиданно Бледная Лягушка повернула в сторону, очевидно направившись к стоянке рода Белых Рысей. А старик пошёл к поднимавшимся на ноги старейшинам.

— Я пришёл проводить вас в дальнюю дорогу. Пусть она станет лёгкой. Пусть ваши стрелы и дротики всегда попадают в цель. Пусть охотники будут неутомимы, женщины красивыми и сильными, а дети весёлыми и здоровыми.

— Спасибо, Отшельник, мало кто из Детей Рыси умеет найти такие красивые слова, — поблагодарил за всех старейшина рода Белых Рысей и улыбнулся. — А ты вновь остаёшься один.

— Уже не один, — поправил его Мудрый Камень. — Эта девчонка не даст тебе скучать.

Аратачи засмеялись.

«Она никому покоя не даёт!» — неприязненно подумал вождь.

С гортанными криками тронулись в путь женщины рода Рыжих Рысей. Крепко опираясь обутыми в мокасины ногами в землю, они тащили за собой тяжело нагруженные волокуши, всё выше поднимаясь по склону.

Главы родов поспешили к своим людям. Заморец отступил в сторону, стараясь никому не мешать. Взявшись за жерди, Лёгкое Облако вопросительно взглянула на супруга, тот махнул рукой, давая знак двигаться.

Когда мимо потянулись волокуши его рода, Белое Перо подошёл к насторожившемуся Отшельнику.

— Не моё дело такие советы давать, — начал он, провожая взглядом поднимавшуюся на гряду Снежный Ландыш, рядом с которой, взявшись за вторую жердь, шла Бледная Лягушка, очевидно, решившая проводить подругу.

— Только пора тебе девчонку хозяйкой вигвама назвать.

Вздрогнув, старик вытаращил глаза на собеседника.

— Всем хорошо будет, — невозмутимо продолжал тот, и заметив, как заметались глаза заморца, веско добавил. — Не хочешь возвращаться в стойбище, оставайтесь здесь. Так даже лучше.

«Вряд ли ты сумеешь детьми разжиться, — с иронией подумал предводитель Детей Рыси. — Во всяком случае, без чужой помощи».

— Но, Глухой Гром, — пробормотал Отшельник. — Я обещал…

— Глухой Гром не мальчишка, — нахмурился вождь. — Должен понимать, что наши обычаи запрещают заставлять женщину жить с тем, кого она не хочет.

Видя, что заморец всё ещё колеблется, собеседник со значением добавил:

— А если он забыл, найдутся те, кто ему напомнит об этом.

Отойдя на несколько шагов от ошарашенного старика, Белое Перо обернулся и сказал, не заботясь, услышит его ещё кто-то или нет:

— Надеюсь, когда вернёмся, она заплетёт волосы в две косы, как полагается хозяйке вигвама.

— Всё, дальше не ходи, — вздохнула Снежный Ландыш, останавливаясь.

Мимо них прошла её соседка, с пыхтением поднимаясь вверх по склону.

— Тебе ещё возвращаться, а солнце уже высоко.

— Тогда прощай, — охотно согласилась девушка, передавая ей жердь. Но женщина знаком велела опустить груз.

Фрея с недоумением положила на землю ствол тонкой берёзки.

Аратачка открыла крышку корзины и достала большой моток верёвки.

— Вот, возьми, я себе ещё сплету.

— Зачем? — удивилась девушка.

— Накорми моего отца вареной рыбой. Он её любит. А твой плавучий помост «рысята» растащили. Лучше сделать новый, чем лезть в такую холодную воду.

— Я так и сделаю, — пообещала Фрея, хотя насчёт плота у неё уже появились совсем другие планы.

— Сытый муж всегда добрее голодного, — стала наставлять подругу опытная в семейной жизни Снежный Ландыш. — Это мы, женщины, можем долго голодать, а мужчина без еды быстро чахнет, болеет. Становится злым и раздражительным. Для них брюхо набить — самое главное, а уж потом всё остальное.

Она легонько хлопнула себя по низу живота.

Слушательница понимающе кивнула.

Потянувшись к ней и понизив голос, аратачка прошептала:

— Отец, вроде бы, согласился объявить тебя своей женой.

— Это он тебе сказал? — встрепенулась собеседница.

— Мы вчера с ним разговаривали, — так же тихо подтвердила женщина и похвалилась. — А ещё я попросила Медовый Цветок замолвить за вас словечко перед мужем.

— Жену вождя? — удивилась девушка.

— Мы с ней когда-то дружили, — пояснила аратачка. — Может, он ещё с отцом поговорит?

— Я видела их вместе, — вспомнила Фрея. — Палевые Рыси уже прошли, а они всё ещё о чём-то болтали.

— Вот хорошо! — расплылась в улыбке Снежный Ландыш. — Быть тебе хозяйкой в каменном вигваме Отшельника.

— Надеюсь, — пробормотала девушка, отступая в сторону.

Женщина наклонилась вперёд и, улыбаясь, потащила тяжело нагруженную волокушу за соплеменницами.

Попрощавшись с ней долгим взглядом, Фрея заторопилась обратно, на ходу желая счастливого пути тем, кто с ней здоровался, и подчёркнуто не замечая редких насмешек.

Не успела она дойти до хвоста, растянувшегося в длинную колонну племени, как её окликнул знакомый ненавистный голос. Поначалу девушка решила не обращать внимания и даже немного прибавила шаг. Но аратачи тут же закидали её насмешками.

— Куда бежишь, зачем спешишь? Оглохла, не слышишь, тебя зовут! Постой, иначе Глухой Гром до самой священной долины бежать будет!

Пришлось остановиться. На лице молодого человека появилась насмешливая улыбка.

— А я обрадовался, думал, с нами пойдёшь.

— Нет, — покачала головой Фрея, с явным намёком добавив. — Мне в другую сторону.

— Жаль, — усмехнулся охотник. — Но ничего, я скоро вернусь.

— Не скажу, что буду рада, — стараясь придать лицу каменное выражение, сказала девушка.

— Говорят, разлука помогает понять чувства, — сухо проговорил Глухой Гром. — Если передумаешь, мой вигвам тебя ждёт. Но это не будет длиться вечно.

— Поищи себе другую хозяйку, — от чистого сердца посоветовала Фрея. — Я в твоё жилище не войду.

— Дура! — выкрикнул ей в спину аратач. — Дрянная девчонка! Ты ещё пожалеешь!

«Может быть, — подумала девушка, стараясь ступать так же неторопливо. — И, возможно, очень скоро, но не сейчас».

Поднявшись на гребень гряды, она невольно усмехнулась. Почти два месяца назад, если считать привычными для неё мерками, Фрее казался странным вид долины, тесно заставленной вигвамами. А сейчас, когда люди ушли, вновь стало как будто чего-то не хватать.

Отбросив несвоевременные мысли, девушка осмотрела моток верёвки. Кажется, эта та самая, которую она уже как-то брала у Снежного Ландыша. Если так, то её хватит связать приличный плот. Вспомнив, что от старого осталось только два бревна, Фрея стала внимательно оглядываться по сторонам в поисках подходящих жердей. Большинство из тех, что срубили аратачи, они унесли с собой в качестве топлива для костра, чтобы не тратить время на сбор хвороста. Но всё же кое-где валялись брошенные хозяевами лесины, либо слишком сырые, или же не понравившиеся по каким-то другим причинам. Так что выбор имелся, хотя и не очень богатый.

Отыскав подходящую жердь, девушка потащила её к озеру, мельком подумав, что провозится долго, а надо бы уже обед готовить для себя и Отшельника.

«Да пошёл он!» — с неожиданной злостью подумала Фрея. У неё за пазухой лежит кусок копчёной оленины, а старик пусть сам о себе позаботится. Не малое дитя.

Многие, из найденных брёвнышек, торчали в стороны кое-как обрубленными сучками. Тут бы не помешало поработать топориком. Но она и не подумала идти за инструментом в жилище Отшельника, предпочитая потратить время на поиски подходящей жерди.

Подобрав ещё пять штук к имевшимся двум, усталая, но довольная девушка села отдохнуть и подкрепиться. Спина болела от усталости, да и ноги тоже, а ведь придётся ещё плот вязать. Стараясь растянуть перерыв, Фрея жевала медленно, прикидывая, как незаметно вынести со двора припасённые для похода вещи. К сожалению, кусок мяса оказался слишком маленьким, но браться за работу по-прежнему ужасно не хотелось. Достав нож и проверив заточку, она взялась срезать отросшие, покрытые траурной каймой ногти. До находки кресла их приходилось отгрызать зубами или ломать. То ещё удовольствие! Вздохнув, девушка с завистью вспомнила маникюрный набор, который подарила ей мама. Да сейчас она бы и от обычных ножниц не отказалась! Странно, но эти воспоминания словно прибавили сил.

Присев на корточки, Фрея стала протискивать верёвку между брёвен, хорошо помня, как они дёргались и ходили из стороны в сторону, норовя прищемить ногу. На этот раз девушка решила связывать каждое из них отдельно. Крепко упираясь коленом, она изо всех сил затягивала узлы, которых оказалось неожиданно много.

— Фрея! — резкий окрик заставил вздрогнуть. Обернувшись, девушка увидела торопливо приближавшегося Отшельника с длинным копьём и корзиной за плечами. — Где ты пропадала? Чего ты тут делаешь?

— Плот, — невозмутимо ответила она. — Снежный Ландыш верёвку длинную дала. Вот я и не удержалась. Рыбки свежей хочется. Да и ты от неё не откажешься. Так ведь?

— Вот глупая девчонка! — в сердцах плюнув, покачал головой наставник. — Я уж решил тебя искать. Утром ушла, и до сих пор нет. Хоть бы пришла и предупредила.

— Зачем? — удивилась ученица, затягивая узел. — Я же буду охотником. Значит, должна привыкать к самостоятельности. Не вечно же ты со мной возиться будешь? Скоро в вигвам «рысят» идти, а там придётся рассчитывать только на себя.

Она пододвинула новое бревно. Смутившийся старик крякнул, упёр тупой конец копья в землю и погладил бороду чуть дрогнувшей рукой.

Почувствовав его волнение, Фрея отвела глаза.

— Если со мной что-то случится, тебе же легче. Не надо никого учить, со старейшинами договариваться. И перед Глухим Громом просто оправдаться. Прости, мол, храбрый охотник, так получилось.

Послышался странный, булькающий звук. Она подняла голову. Уж не случилось ли чего с её драгоценным наставником? Побледнев, как снег, тот стоял, беспомощно разевая рот и хлопая глазами.

— Ах ты… дрянная девчонка! — рявкнул он, шагнув к ней с копьём наперевес.

Вскочив на ноги, Фрея отпрыгнула в сторону.

— Чего шумишь? Сам говорил, что правду не убьёшь!

Заморец поднял оружие и перевёл дух.

— Ты на самом деле так думаешь?

— Как ты меня учил, — усмехнулась девушка. — Ничего другого в голову не приходит.

Густые брови сошлись к переносице, глаза вспыхнули опасным огнём, под седой щетиной на лице заходили желваки.

— Убить меня хочешь? — стараясь сохранить спокойствие, спросила она. — Или прогнать?

— Надо бы, — глухо пророкотал Отшельник. — Но не стану. Живи… дурой!

С этими словами старик, развернувшись, зашагал прочь, а девушка, сев на недоделанный плот, перевела дух. — Думала, прибьёт.

И усмехнулась.

— Нет, не догнал бы!

Кроме всего прочего жизнь здесь отучила её переживать по поводу того, что могло случиться. Завязав последний узел, отрезала оставшийся кусок верёвки. Пригодится. Взглянула на солнышко, уже коснувшееся верхушек нижним краем. Кажется, есть возможность кое-что вынести из дома заранее. Несмотря на усталость, Фрея припустила бегом, остановившись только у ограды. Дверь оказалась заперта.

— Эй, Отшельник! — крикнула она, уперев руки в бока. — Открывай!

«А в ответ — тишина», — неожиданно всплыло в памяти.

Девушка заколотила по брусьям кулаками.

— Хочешь оставить меня в лесу? Эй, хоть копьё дай! Неужели так, без оружия и припасов бросишь?!

Вновь никакого ответа. Она наклонилась, собираясь расшнуровать кроссовки и лезть на стену, когда из-за стены донеслись шаркающие шаги.

— Открой! — вскричала Фрея, стараясь разглядеть заморца в щель.

Дверь рывком распахнулась. Не глядя на ученицу, Отшельник зашагал к хижине, бросив через плечо:

— Не мешай мне!

«Это я удачно зашла!» — хмыкнула про себя девушка, провожая наставника долгим взглядом.

Было бы непростительной глупостью не воспользоваться таким подарком судьбы. Первым делом метнулась в кладовую. У неё имелся небольшой запас продуктов, но прихватить ещё не помешает. Быстро срезала два куска жирной кабанятины без костей. Нечего лишний груз таскать. Глухой Гром перед охотничьим походом принёс ей в подарок задний окорок молодой свинки. Так же взяла копчёной рыбы, завернула всё в старый плащ заморца, который вчера вывесила просохнуть на солнышко.

Обеспечив себя едой, отыскала в одной из корзин четыре стальных полосы, оставшиеся от колёс кресла. Всё остальное старик хранил в сундуке, ключ от которого всегда носил на шее. А жаль, прутки из нержавейки, железные трубки и прочие мелочи могли бы пригодиться на новом месте. Хотя бы в качестве «обменного фонда». Не ударься Отшельник в самоизоляцию, Фрее оставалось бы только вздыхать с завистливым сожалением. Теперь же девушка решила, раз наставник оставляет себе что-то, принадлежащее ей, ученица имеет полное право взять что-то его.

— Справедливо, — пожала плечами она, оглядывая двор.

К сожалению, корзина с металлическим инструментом стояла под навесом как раз напротив единственного окна. Стоит старику бросить случайный взгляд, и сразу могут возникнуть весьма неудобные вопросы.

Прижимаясь спиной к холодным камням хижины, Фрея подобралась к окну. Изнутри доносилось еле слышное бормотание. Прислушавшись, она догадалась, что это Отшельник говорит на радланском. Часто, отчитывая её за какой-нибудь поступок или читая очередную нотацию, заморец, очевидно для полноты впечатления, приводил мудрые изречения своего народа, предварительно произнося их на родном языке.

Немного погодя, девушка с лёгким удивлением поняла, что старик раз за разом произносит одни и те же слова. «Мается, — подумала она, отступая, но тут же поправила себя. — Вернее, молится. Просит помощи у своих богов».

Убедившись, что Отшельник очень занят, Фрея поспешила к навесу. Каким бы не оказалось новое племя, вряд ли там умеют плавить металл, а значит, оценят прочность и удобство этих инструментов. Чтобы пропажа не сразу бросилась в глаза, взяла топор, которым рубила дрова, и какие-то тёсла, стамески, короткую пилу и сверло. Однако жадность тут же столкнулась со здравым смыслом. Все эти штуковины довольно тяжёлые, а тащить их придётся на собственном горбу. Даже волокушу не сделать, неизвестно, по каким местам придётся пробираться.

— Вот батман! — выругалась она, терзаемая мукой выбора.

Подумав, решила оставить только топор, как самую универсальную вещь и одну не то стамеску, не то долото. Не важно, главное, из железа.

Уложив инструменты во всё тот же плащ, который также собралась взять с собой, девушка тихонько вынесла свёрток со двора. А вернувшись, стала нарочито громко вытаскивать из-под навеса ловушки для рыбы.

— Я скоро вернусь! — крикнула она и, подождав, добавила. — Дверь сама закрою.

Отшельник отмолчался.

Пожав плечами, Фрея ушла, захватив пустой кувшин. Неподалёку от озера девушка давно приглядела подходящее дупло. Пошарив там сухой веточкой, она проверила, не появился ли там новый жилец. Затем спрятала внутри вещички, заткнув дырку пучком колючего кустарника.

Набрав воды из озера, забросила с берега ловушки и поспешила домой. Солнце уже почти скрылось за лесом, так что пришлось поторопиться.

Отшельник по-прежнему сидел в хижине. Уже в полумраке девушка развела большой костёр, повесив над ним котёл. Желудок, устав жаловаться неблагодарной хозяйке, высказывал своё неудовольствие тупой сосущей болью.

Накрошить копчёного мяса дело минутное. Пока оно закипало, несложно растереть на камне два десятка заранее сваренных жёлудей. Открылась дверь. Занятая девушка бросила мимолётный взгляд на наставника.

— Скоро сварится. Прости, что заставила ждать. Очень хотелось поскорее плот закончить.

Заморец вяло отмахнулся и огладил бороду.

— Я сегодня говорил с вождём…

— Постой! — прервала его Фрея. — Если хочешь сказать мне что-то серьёзное, подожди до завтра.

— Почему? — вскинул мохнатые брови собеседник.

— Я так устала и так хочу есть, что совсем ничего не понимаю, — она виновато развела руками и повторила одно из его высказываний. — Любые известия, плохие или хорошие, надо встречать с ясной головой.

Девушка уже догадалась, чем хочет её обрадовать бравый старикан. Вот только изображать по этому поводу бурный восторг и торопиться выполнить супружеские обязанности совсем не хотелось.

Фрея ссыпала желудёвую муку в кипящее варево.

— Давай завтра, а? На свежую голову, с новыми силами. Ну, сам понимаешь…

Усмехнувшись, Отшельник кивнул.

Больше за весь вечер они почти не разговаривали.

Девушка чувствовала себя такой взвинченной, что даже не надеялась уснуть. Всё-таки это её последняя ночь в относительно комфортабельных условиях. Неизвестно, что ещё ждёт впереди?

Вместе с опасением вернулись сомнения. Может, всё же остаться? От добра добра не ищут. Теперь уже ясно, что старейшины разрешили им с Отшельником жить в этом уютном, по сравнению с вигвамами, доме. Так чего уходить? Как ещё встретят её морские люди, если она до них, конечно, вообще доберётся? Вдруг на их фоне даже аратачи покажутся образцом вежливости и дружелюбия? Дети Рыси, по крайней мере, считают её посланницей Владыки вод.

Неизвестный страх забирался в душу, шустро перебирая суставчатыми, мохнатыми лапками. За последнее время девушка уже не раз пугалась голода, холода, хищных зверей, изнурительных упражнений, дурацких выходок заморца, похоти Глухого Грома и равнодушия аратачей. Но сейчас Фреей овладел страх неизвестности, торопливо привязывавший её липкой паутиной к месту и человеку. «Что ещё желать? — шептал он на ухо, лишая воли. — Дом, хозяйство, даже удобная ванна под боком. А там, куда идёшь? Подумай, сколько ещё протянет этот старик? После ты останешься здесь полновластной хозяйкой. Вспомни хотя бы, как мечтала здесь всё переделать?»

— Вот батман! — одними губами прошелестела девушка, чувствуя, что почти готова согласиться с этим противным, вкрадчивым голоском. — Неужели я такая трусиха?

И со стыдом призналась самой себе, что так оно и есть. Или нет?

Сделав несколько глубоких вздохов, она веско и чётко произнесла по-русски:

— Я уйду. Я всё равно уйду. Я должна, я должна…

Хотя кому и что, Фрея и сама не смогла бы объяснить. Помогло. Постепенно страх отступил. Но не исчез, словно затаившись перед новой атакой.

Действительно, что её здесь держит? Каменный дом, пещера с целебным источником. И всё! Ей же всего восемнадцать или девятнадцать? Не важно, впереди вся жизнь. И что же? Каждый день видеть одни и те же деревья, скалы, озёра? Когда есть возможность узнать новый мир. Это познание завершится после встречи с первым же голодным медведем или с ядовитой змеёй, или после перелома ноги на горной круче, когда придётся умирать с голоду, или…

— Хватит! — выдохнула девушка, прерывая страшное перечисление. Со всем этим можно столкнуться и здесь, прямо за каменным забором! Решение принято. К Владыке вод всякие сомнения с колебаниями. Она должна…

Навалившийся сон оказался цветным и ярким. Очевидно, память вновь приоткрыла ей кусочек прошлого. Двери тесного лифта, дребезжа, разъехались в стороны, открыв коридорчик с железными дверями квартир и идущей вниз лестницей. На миг показалось странным неестественная высота помещения. Но потом сообразила, что она сидит в кресле. Опираясь в большие кольца, укреплённые по ободу колеса, с трудом выкатилась на площадку. А впереди ещё полтора десятка шагов до лестницы с новым, ещё не успевшим облезть пандусом, появившимся у их подъезда два месяца назад. Забота властей об инвалидах-колясочниках пришлась как нельзя кстати. Неловко перебирая руками по окрашенной в коричневый цвет трубе, Фрея стала медленно спускаться вниз. Изо всех сил стараясь не потерять равновесие и не опрокинуться, она твёрдо знала, что обязана сделать нечто очень важное. Возможно, важнейшее в жизни. Что-то такое, из-за чего стоило покидать унылую, опостылевшую квартиру, не дожидаясь матери. Той даже не стоило об этом знать. Всё предстояло сделать тайно, никому ничего не говоря.

Передние колёсики коляски, перемахнув через цементную заплату, встали на потрескавшийся асфальт. Развернувшись, девушка целеустремлённо покатила к выходу со двора. Вот только в чём её цель? Увы, но как только она подумала об этом, как тут же проснулась, обведя тревожным взглядом хижину.

Уф-ф-ф! До рассвета, кажется, ещё далеко. Хотя серый квадрат окна уже выделялся на чёрном фоне стены. Тлевшие в печи угли мерцали тревожным тёмно-багровым отсветом. Поёживаясь, быстро натянула штаны и рубаху, то и дело косясь на мирно похрапывавшего Отшельника. Обувшись, свернула одеяло из шкур росомахи и, прижав его к груди, быстро выскользнула во двор. Вздрогнув от стука двери, прислушалась. Старик шумно перевернулся на бок, что-то бормоча во сне.

Под навесом отыскала корзину, в которую уже припрятала нужные в походе вещи: палочки для добывания огня, запасную рубаху, портянки, новенькие мокасины, меховой жилет и связку заячьих шкурок. Неизвестно, сколько времени придётся шататься по лесам? Надо быть готовой ко всему. Уложила сверху одеяло, прикрыла крышкой. После чего выбрала лучшее из двух собственноручно сделанных копий, вынесла его со двора и прислонила снаружи к стене. Неплохо бы ещё прихватить лук со стрелами. Но тот хранился в хижине, привязанный к балке как раз над лежанкой. Пожав плечами, вошла внутрь.

— Ты чего? — спросил сонным голосом старик, когда Фрея стала развязывать ремешки.

«Всё-таки проснулся», — с досадой подумала она, равнодушно бросив:

— Давно не стреляла, хочу потренироваться.

— Я хотел сказать…, — начал было заморец.

— Потом! — досадливо оборвала его ученица. — Сейчас сбегаю к озеру, принесу рыбы, и всё расскажешь!

Нахмурившись, наставник буквально вцепился взглядом в девушку. А та, словно ничего не замечая, натягивала тетиву. Когда-то у неё едва хватало сил на это. Сейчас же всё вышло быстро и естественно. Одним движением.

— Ты собралась бегать в куртке? — с мрачной подозрительностью поинтересовался старик, завязывая пояс для териков.

— Да, — кивнула она, беря в руки футляр для стрел. — Сегодня прохладно.

Казалось, только теперь Отшельник почувствовал дувший из окна ветерок и стал торопливо натягивать рубаху. Перекинув лук через плечо, девушка быстро вышла, однако не успела дойти до ограды, как сзади скрипнула дверь.

Фрея обернулась, и старательно делая вид, будто корзина пустая, помахала рукой озадаченному старику.

— Я скоро.

Выскочив из ограды, быстро припёрла входную дверь палкой, подхватила копьё и затрусила по тропинке к озеру. Вряд ли заморец бросится в погоню из-за желания вернуть беспутную ученицу. Разве что обидится, когда поймёт, что его обворовали. Тогда остаётся надеяться, что ей удастся запутать следы.

Когда жильё Отшельника скрылось за деревьями, девушка сошла с тропинки и направилась к тайнику.

Вытащив из лаза успевшую слегка пожелтеть ёлку, забралась в крошечную пещерку, где с трудом отвалила тяжёлый плоский камень. За ним лежало завёрнутое в старую кожу копчёное мясо, нож, два шила и связка дротиков с копьеметалкой.

Следующую остановку Фрея сделала у дупла, в которое, судя по следам маленьких коготков на коре, кто-то пытался забраться. Часть колючих веток валялась на земле. Торопливо вытащив свёрток, выругалась:

— Вот батман!

Неизвестный зверёк всё же забрался в её захоронку, проделав небольшую дырку в кожаном плаще. Хорошо ещё, что ни мясо, ни рыба не пострадали. То ли не понравилось расхитителю дупло, то ли его кто-то спугнул.

Сложив все вещи в корзину, девушка невольно крякнула. Тяжеловато, хоть и взяла только самое необходимое. Посмотрела на солнце. Время ещё есть. По всем расчётам получалось, что беспокоиться по поводу её отсутствия Отшельник начнёт, самое ранее, через полчаса.

Вот и озеро. Аккуратно поставив ношу на плот, Фрея, морщась, повела плечами. Мда, жадность до добра не доведёт, а ведь прошла всего ничего. Может, оставить что-нибудь ненужное? Вот только его она с собой и не захватила. Со вздохом оттолкнувшись шестом, девушка повела плот вдоль поросшего камышом берега.

Несмотря на то, что здешние зимы не шли ни в какое сравнение с теми, которые случались в её мире, растаявшего снега хватило, чтобы поднять уровень озера и превратить вытекавший из него ручеёк в быстрый поток. В который Фрея направила своё неуклюжее судно, тут же сильно пожалев об этом. Кое-как связанные брёвна ходили под ногами как клавиши пианино. Корзина покачивалась, норовя рухнуть в мутную воду, которая тащила и толкала плот, всё увеличивая скорость.

Со страхом понимая, что ещё немного, и она рискует очень не вовремя начать купальный сезон, девушка направила грозившее вот-вот развалиться плавсредство к берегу. От удара незадачливую путешественницу резко бросило вперёд. Рухнув на мокрые, скользкие брёвна, Фрея едва успела перехватить за кожаный ремень корзину одной рукой, второй крепко вцепилась в застрявший в дне шест. Плетёная крышка с лёгким плеском скользнула в поток.

— Дура! — взвыла девушка, встав на четвереньки и подтягивая к себе корзину, которая всё-таки упала, но к счастью на плот, вползший крайними брёвнами на берег и застрявший в кустах. — Куда тебя понесло, сёрфингистка недоделанная!

Бормоча ещё какую-то чушь, она выволокла её на покрытый серой прошлогодней травой берег. И тут же бросилась спасать остальное имущество. Копьё, соскользнув в воду, тоже застряло в ветках тальника. Пучок дротиков зацепился за верёвку. Даже футляр со стрелами не пропал, хотя и лежал на самом краю.

Возможно, будь путешественница поумнее, она бы восприняла это происшествие, как серьёзное предупреждение судьбы, и хорошенько подумала, прежде чем идти дальше. Однако лишний раз заниматься самокопанием девушка не стала. Вместо этого, с трудом вытащив застрявший шест, она вытолкнула плот на стремнину.

— Прощай, больше нам не по пути, — пробормотала Фрея.

Отдышавшись и сообразив, где находится, мерно зашагала вперёд, отыскивая знакомые приметы. За полгода девушка сумела хорошо изучить всю местность вокруг.

«Отшельник меня, наверное, хватился», — со странным сожалением думала она, щурясь от яркого солнечного света. Денёк обещал быть хорошим, однако снимать меховую куртку пока ещё рановато.

Скоро Фрея вышла на широкую тропу, покрытую множеством шагов и бесконечно длинными бороздами от волокуш. Прежде чем ступить на неё, девушка переобулась в мокасины, повесив кроссовки через плечо. Ощущение от новой обуви оказалось непривычным. Чего-то не хватало. Несмотря на портянки и ещё один слой кожи, нога чувствовала землю, мелкие комья, камешки, ветки. Тем не менее, она неутомимо шла тем путём, которым только вчера ушли аратачи.

Примерно через километр девушка свернула на еле заметную тропинку, которая привела на полянку, покрытую ямками и расплывшимися от дождя кучками земли. Здесь женщины племени копали съедобные корешки. Рядом протекал вздувшийся ручей, вода которого, однако, так и не смогла залить цепочку из трёх камней, протянувшихся поперёк русла.

Опираясь на копьё, Фрея перебралась по ним на противоположный берег. Ну, следы, кажется, более-менее заметены. Теперь можно идти к морю.

Сразу сделалось легко и свободно, хотя девушка, как ей казалось, прекрасно понимала всю опасность предстоящего пути.

«Авантюра чистой воды, — думала она, шагая среди раскидистых сосен. — Куда иду? Зачем?»

Но даже эти здравые мысли уже не вызывали желания вернуться в такое удобное жилище, спрятанное среди высоких скал.

«Интересно, что подумает Глухой Гром? — усмехнулась она про себя. — А другие? Вождь, Колдун, Снежный Ландыш? Ну, Лёгкое Облако точно обрадуется. А дочь Отшельника, быть может, пожалеет о непутёвой девчонке?»

Примерно в полдень Фрея устроила первый привал. Отдохнув, ещё раз переложила вещи, а перед тем как идти дальше, всё же сняла куртку, оставшись в одной кожаной рубахе.

Нежась под лучами солнышка, девушка шагала по лесу, перебиралась через поваленные деревья, спускаясь в овраги, перескакивая через ручьи. Состояние восторженности уходило, наступала усталость. Она ещё раз остановилась отдохнуть, потом ещё. А затем, справедливо рассудив, что торопиться ей особенно некуда, а значит, нечего и бежать сломя голову, стала подыскивать место для ночлега.

Увы, ничего подходящего упорно не попадалось. Скалы стали встречаться реже, а в тех, что попадались, не имелось ни пещер, ни расщелин. Озабоченная таким обстоятельством, Фрея уже стала подумывать расположиться где-нибудь на открытом месте, как, выйдя на поляну, увидела почти в центре дерево, чем-то напоминавшее то, где ей довелось спасаться от волчьей стаи. Только у него сучья начинались ещё выше. Решив, что оно подходит как нельзя лучше, вернулась к ручью, где, отыскав прозрачную заводь, напилась до тяжести в желудке, заодно наполнив водой бычий желудок, служивший вместо фляги. Мимоходом подумала, что год назад от такой водички у неё почти наверняка случилась бы ангина или бронхит.

Развела огонь у дерева и подогрела копчёное мясо. Всё-таки тёплая еда для желудка полезнее. Кажется, так говорила мама?

Оставив костёр догорать, попыталась влезть наверх. Только со второй попытки удалось перебросить верёвку через нижний сучок, после чего девушка вскарабкалась и втащила корзину. Отыскав в кроне местечко поудобнее, накинула поверх куртки плащ, не забыв привязать себя за руку к ветке. Поднялся ветерок, стало прохладно. Фрея долго ворочалась, устраиваясь поудобнее, пряча начавшие зябнуть ноги. Пригревшись, задремала, не обращая внимания на лёгкий стук веток над головой и скрип старого дерева.

Резкий рывок, вызвавший острую боль в руке, вырвал девушку из нервного, тяжёлого сна. Заорав, она отчаянно задёргалась всем телом, не понимая, почему мир вдруг встал вверх ногами. Что-то большое рухнуло вниз, распластавшись на прошлогодних листьях коричневым пятном. Только тогда Фрея сообразила, где находится, и что случилось. Запястье, за которое она привязала себя к дереву, посинело, кожа под глубоко въевшейся верёвкой горела огнём. Другая верёвка безвольно повисла вместе с левой ногой. Правая каким-то чудом зацепилась за сук носком мокасина. Подтянувшись, девушка вскарабкалась на развилку, с которой так неожиданно свалилась. Пальцами и зубами развязала узел, огорчённо присвистнув, глядя на багровую полосу от грубой верёвки. Тело ломило, мышцы затекли, а кости, казалось, успели сломаться и срастись не по одному разу. Морщась и ругаясь вполголоса, добралась до корзины. Которая, в отличие от хозяйки, переночевала прекрасно.

Спустив груз на землю, Фрея спрыгнула сама и, не удержавшись на ногах, свалилась на бок.

— Вот батман, никогда больше не буду спать на дереве, — проворчала она, опираясь руками в поясницу и выгибаясь. — Не вышло из меня мартышки.

Сворачивая верёвку, девушка обернулась к дереву, чтобы тотчас застыть с полуоткрытым ртом. Чуть выше её глаз серо-коричневую кору с жёлтыми пятнами лишайников пересекали царапины от когтей. Фрея машинально провела пальцем по бороздкам. Вчера их тут не было. Значит, ночью какой-то зверь пытался до неё добраться. Присев на корточки, попробовала отыскать следы. Ага, вот какая-то вытянутая ямка, немного похожая на отпечаток человеческой ноги, только с чёрточками когтей. Медведь, хотя и не очень крупный.

— Для тебя хватит, — раздражённо буркнула начинающая следопытка.

Нервно сглотнув, сунула верёвку в корзину. Тревожно озираясь, скомкала и убрала плащ, и только схватившись за копьё, немного успокоилась.

«Не лучше ли вернуться? — вдруг подумала она, нервно облизав губы. — Пока далеко не ушла».

Повертев в голове эту мысль, она накинула корзину на плечи и, бросив взгляд на солнце, пробивавшееся из-за дальнего леса, неторопливо зашагала на восток. Но то приподнято-весёлое настроение пропало, уступив место тревожной настороженности. Теперь девушка старалась ещё более внимательно вслушиваться в шум леса, следя за каждым своим шагом, стараясь избегать валявшихся вокруг в изобилии сухих веток.

«И как только у аратачей получается так тихо ходить?» — с тоскливой завистью вздыхала Фрея, в очередной раз слыша под ногой сухой треск.

Внезапно уши перехватили подозрительно знакомый звук. Застыв изваянием, огляделась по сторонам, стараясь пробить взглядом плотно росшие деревья. Вновь послышался то ли стук, то ли клёкот. Определив направление, она двинулась в ту сторону, пригибаясь и вытянув шею.

«Это же глухарь! — едва не выкрикнула от облегчения Фрея, узнав голос. — Ну, точно!»

На самом краю крошечной полянки росла невзрачная ёлка, а на её верхушке чернела большая птица с распущенным хвостом и вздёрнутой, бородатой головкой.

Стараясь даже дышать через раз, девушка освободилась от груза за спиной, сняла лук. Затем, наложив стрелу, пошла вперёд, стараясь одновременно смотреть на потенциальную добычу и себе под ноги.

«Вот свинство!» — едва не застонала она от разочарования, наткнувшись на низкорослый, сухой кустарник, густо разросшийся на границе леса.

Скрип натягиваемого лука привёл охотницу в ужас, но не произвёл никакого впечатления на глухаря. Только стрела в бок сорвала увлечённого певца с вершины. Птица забилась в ветках, изо всех сил размахивая единственным целым крылом.

— Ага! — голодным котом бросилась девушка на ускользавшую добычу. Глухарь попробовал отбиваться клювом, но девушка быстро свернула ему шею.

— С почином! — вспомнила Фрея новое слово.

Наверняка в лесу есть немало зверей, которые могут охотиться на неё. Только она тоже не беззащитная жертва, а хищник, хоть и не самый крупный.

— Ну да, — буркнула девушка. — Куда мне до Глухого Грома.

Удачная охота подняла настроение и несколько примирила её с окружающим миром. Подумав, решила не заморачиваться с ощипыванием и потрошением, а подыскать по пути глину. Но пока та не попадалась, пришлось обедать старыми запасами. Перед тем как есть, Фрея тщательно обнюхала кусочки, прежде чем выбрала тот, чей запашок показался ей подозрительным. Подкрепившись, устроила себе отдых. Расстелила на солнышке одеяло поверх плаща и легла, задрав ноги на ствол дерева. Кажется, в прошлой жизни кто-то говорил, что так делать полезно для усталых ног. Раздражённо согнала с лица муху и улыбнулась. К теплу эта гадость прилетела.

Отдохнув и даже вздремнув немного, девушка вышла к перегородившей дорогу речушке. Которая, скорее всего, совсем недавно была ручейком с чистой, прозрачной водой. Теперь перед Фреей катился мутный поток два — два с половиной метра шириной. Перепрыгнуть, да ещё с грузом, не представляло никакой возможности.

— Не то я выбрала время для прогулки, — пробормотала она, почесав затылок, прикрытый шапочкой. Не имея никакого желания лезть в холодную воду, путешественница уныло пошагала вниз по течению, надеясь либо отыскать переправу, или её сделать. Часа через два Фрея увидела впереди холм, упираясь в который, речушка делала крутой поворот, освобождая дорогу девушке.

За долгие годы вода смыла часть возвышенности, обнажив желтовато-красную глину, решив таким образом проблему приготовления глухаря. Оставалось только найти место для ночлега. И здесь ей повезло наткнуться на группу скал или валунов, среди которых нашлась защищённая с двух сторон площадка. Небо почти очистилось, так что ничего не предвещало дождя.

Фрея натаскала хвороста, принесла глины, развела её водой и с удовольствием занялась готовкой. Потом, накинув поверх куртки плащ, долго сидела, бездумно глядя на огонь. Аппетит превратился в голод. Чтобы не слушать обиженное ворчание желудка, достала из корзины подпорченную рыбину.

Солнце укрылось за горизонтом, на потемневшем небе выступили яркие точки звёзд. Отодвинув в сторону горку почти прогоревших углей, девушка бросила на них охапку хвороста и принялась раскапывать землю.

Одним ударом расколов спёкшийся ком, втянула носом упоительный аромат, замычав от предвкушения. По такому случаю отыскала в корзине берестяную коробочку с солью. В последнее время Отшельник не часто баловал ею свою ученицу. Объясняя, что небольшой запас, который имелся у него, почти закончился, так как торговец Картен Мерк в прошлый раз соль просто забыл.

Фрея честно взяла половину из того, что нашла в хижине. Хотя, судя по всему, основной запас старик хранил в сундуке.

С удовольствием умяла половину птички. А когда убирала остатки в корзину, услышала шорох. Замерла, прислушиваясь. Вот ещё. Девушка подумала, что за камнями кто-то есть. Оценив взглядом гору хвороста, взяла копьё. И тут всё стихло.

Запалив длинную ветку, осторожно выглянула из-за скалы. Никого. Только деревья мрачно чернеют в десяти шагах. Пожав плечами, вернулась на место.

Ночью путешественница несколько раз просыпалась подбросить топлива в костёр, и всегда ей казалось, что среди скал в темноте кто-то ходит. Скоро ощущение пропадало, она засыпала, чтобы через какое-то время чувство опасности вновь вырвало девушку из того забыться, которое она по недоразумению считала сном.

Разумеется, такой отдых не улучшает настроение. А тут ещё неожиданно опустился туман.

— Ну, и что теперь? — вполголоса спросила она себя. — Куда идти?

Светло-серое марево надёжно закрывало небо, не позволяя определить направление. В своём путешествии Фрея двигалась на восток, ориентируясь по солнцу. Но как узнать, где он, если не видно ни зги?!

— Вот батман! — выругалась девушка. Тут как раз вспомнилась когда-то прочитанная книга. Там герой, попав в аналогичное положение на море, вскарабкавшись на мачту, оказался над слоем тумана.

Может, стоит попробовать? Пожав плечами, Фрея полезла на скалу. У самой вершины, которая действительно возвышалась над маревом, нога неожиданно поскользнулась. Пронзительно взвизгнув, путешественница рухнула вниз. Каким-то чудом ей удалось сгруппироваться и упасть на ноги. Тем не менее, тело бросило вперёд так, что девушка ударилась плечом, зашипев от боли. Привстав, со страхом попробовала пошевелить рукой, вроде всё шевелится, и выругалась ещё раз. Словно дождавшись её бесславного падения, туман внезапно стал редеть, открывая взору могучие деревья и величаво выплывавшее из-за леса солнце.

Прежде чем покинуть гостеприимные скалы, Фрея предприняла безуспешную попытку отыскать следы таинственного ночного гостя.

— Глухой Гром бы нашёл, — проворчала она, углубляясь в лес.

Идти стало труднее. То и дело стали попадаться поваленные деревья. Помня о неудачной попытке скалолазания, девушка перебиралась через мёртвые, мокрые стволы с особой осторожностью. Пропитанный водой мох делал их скользкими, как стекло. Особенно страшно оказалось пробираться через завал, образованный несколькими деревьями, крепко сплетёнными ветвями. Приходилось замирая пробовать на прочность каждый сучок.

Неудивительно, что скорость передвижения путешественницы снизилась, а усталость нарастала. Только когда полоса бурелома осталась позади, она смогла перевести дух, да и то ненадолго.

После обеда под ногами зачавкало и в мокасинах стало сыро. А перед Фреей открылась простиравшаяся почти до горизонта поляна, поросшая редкими, кривыми и чахлыми деревьями. То тут, то там блестели обширные мелкие водоёмы.

С губ само сорвалось.

— Болото!

Противный комариный писк над ухом словно подтверждал правильность догадки.

Покачав головой, девушка пошла вдоль его края, бормоча под нос какой-то дурацкий стишок.

Нормальные герои всегда идут в обход. В обход идти, понятно, не очень-то легко, Не очень-то приятно и очень далеко.

Потом она какое-то время старалась вспомнить, чем отличается нормальный герой от ненормального? Но, споткнувшись о торчавший из-под земли корень, вернулась к действительности и стала оглядываться по сторонам.

Прошагав около километра, Фрея с тревогой поняла, что залитое водой пространство расширяется, заставляя её отступать. Объяснение этому нашлось ещё примерно через полчаса. Оказывается, в болото втекала река. Не очень широкая. Метров пять. Вот только для путешественницы это не имело принципиального значения. Хоть двадцать, всё равно форсировать не на чем. В очередной раз пришло понимание, что она выбрала не очень подходящее время для похода. Но не поворачивать же назад?

Отчаявшись перебраться через неё, пошла вверх по ручью, одновременно приглядывая место для стоянки. Поток постепенно сужался, а вскоре отыскалось подходящее дерево. Которое, если постараться, рухнет как раз на противоположный берег. Однако солнышко спустилось уже слишком низко, чтобы браться за топор. Нужно срочно озаботиться безопасным ночлегом. Увы, но ни скал, ни валунов она так и не увидела. А лезть на дерево не хотелось. Отчаявшись, нашла большую, заросшую высохшим бурьяном яму, образованную корнями рухнувшего дерева.

На самом дне отыскалась небольшая, свободная площадка. Стебли вряд ли защитят от нападения, зато протиснуться между ними бесшумно смогла бы разве что мышь или белка.

Прекрасно понимая, что это место ночлега является самым опасным и незащищённым из тех, где ей пришлось провести ночь, девушка натаскала кучу хвороста, повесила сушиться портянки у костра, и завернувшись в одеяло, твёрдо решила не смыкать глаз. Надеясь, что быть может, завтра ей попадётся более безопасное убежище. Подумала об этом и заснула. Да так крепко, что проснулась только тогда, когда солнце уже стояло над лесом, а от костра осталась только кучка остывшего пепла.

— Ну, ничего себе, — только и смогла пробормотать Фрея, машинально пощупав высохшие портянки. — Как меня только не сожрали?

Быстро сорвав с воткнутых в землю дротиков растянутые портянки, мимоходом ответив, что те почти высохли, убрала в корзину. Торопливо собрала вещички и выбралась из ямы.

Прекрасно понимая свою удачу, Фрея старательно гнала от себя мысль о том, что могло бы случиться, отыщи стоянку тот медведь или зверь, беспокоивший её вчера ночью.

— Ну, должно же и мне когда-то повезти? — раздражённо буркнула путешественница, направляясь к ручью.

За ночь поток немного спал, обнажив полоску земли у облюбованного вчера дерева. Прикинув, куда и как следует бить, она взялась за топор.

«Увидела бы меня сейчас мама, — неожиданно подумала Фрея. — А что сказала бы Екатерина Васильевна?»

И едва не промахнулась, сообразив, что вспомнила имя и отчество преподавательницы танцевальной студии во Дворце культуры железнодорожников.

Однако картина, вставшая перед глазами, показалась ей несколько странной. Длинный зал с зеркалами и поручнями вдоль стен. Два десятка маленьких девочек в чёрных купальниках для танцев и белых колготках, выстроившихся в ряд и старательно отрабатывавших стойку в первой позиции.

— При чём тут балет? — растерянно пробормотала девушка, забыв о ручье, дереве и топоре, который по-прежнему держала обеими руками.

Как летний ливень после удара грома обрушился вал новых воспоминаний. Вот мама, лицо которой по-прежнему пряталось в неясной дымке, привела её в балетную школу. Первые занятия, боль в суставах и мышцах. Девочки уходили, не выдерживая нагрузок. Она осталась. Стала всерьёз мечтать о сцене. Оттуда же родом оказалось и её любимое словечко: «батман», так назывались некоторые движения в балете: батман тандю, батман тандю жете, батман фрапэ и так далее. Девочке оно почему-то понравилось, вот и стала вставлять к месту и не очень.

Но однажды у школы сменился хозяин, и тут же выросла плата за обучение. Видя, как тяжело приходится матери-одиночке, пожилая преподавательница с сухим, надменным лицом поговорила с ней откровенно: «Ваша дочь слишком рослая и неуклюжая. Второй Волочковой из неё не получится. Займитесь лучше бальными танцами».

Случайно подслушав эти беспощадные слова, она с плачем убежала домой и всю ночь ревела, не обращая внимания на материнские попытки утешения. А потом назло всем пошла в студию спортивных танцев и акробатики, где и встретила Семёна Гришина.

Очнувшись, Фрея с недоумением посмотрела на топор и глубокую зарубку на дереве. Отогнав несвоевременные мысли, вновь ударила, вгрызаясь железом в неподатливое дерево.

Заслышав треск, девушка поспешно отошла в сторону. Раскидистая крона с плеском рухнула в воду. Подпрыгнув, толстый комель замер, устрашающе топорщась обрывками волокон.

Перебравшись на другой берег, довольная собой Фрея зашагала дальше, надеясь, что болото тоже как-нибудь удастся пересечь, или оно само кончится.

Действительно, местность стала повышаться, а вода отступать. Повеселев, девушка прикинула, что если так пойдёт и дальше, то завтра или послезавтра она сможет вновь пойти на восток. К морю.

Остановившись на привал, тщательно обнюхала пищевые запасы. Съела рыбину и кусок копчёной оленины, оставив половинку глухаря на ужин.

После полудня небо покрылось пушистыми, похожими на клочья ваты облаками, то и дело заслонявшими солнце. Лежать на земле стало прохладно. Поэтому, немного отдохнув, путешественница продолжила свой путь, озабоченно поглядывая вверх. Если пойдёт дождь, не хотелось бы остаться без крыши над головой.

Не удивительно, что её так обрадовала группа скал, чьи вершины показались над лесом в стороне от болота. Быть может, там найдётся пещера или хотя бы какая-нибудь ниша?

Подножие невысокой горушки и окружавшие её камни поменьше густо поросли не успевшими покрыться листьями кустарником и мелкими деревцами.

Непонятно, как эти скалы вообще оказались здесь в глубине леса? Словно позабытые или ненароком обронённые части какого-нибудь хребта. Хмыкнув от такой странной мысли, Фрея подошла ближе.

После недолгих поисков она отыскала низкую, широкую расщелину, почему-то прикрытую маленькой, выдернутой с корнем ёлкой, уже потерявшей свои иглы. Последнее обстоятельство слегка напрягало. Присев на корточки, девушка заглянула внутрь. Темно, но почти сразу же за входом проход резко повышался. На первый взгляд — отличное место. Небольшой лаз можно заложить камнями и спокойно выспаться. Вот только продолжала смущать высохшая ёлочка. Фрея глубоко втянула носом воздух. Обычный запах затхлого подземелья с каким-то тревожно знакомым оттенком. Принюхалась ещё раз. Вроде ничего страшного. Подобрав с земли камешек, бросила в темноту и тут же отпрянула от негромкого то ли шороха, то ли вздоха.

Подхватив корзину, стала медленно отступать от пещеры, пытаясь одновременно смотреть под ноги и не спускать глаз с тёмного проёма. У первых деревьев её догнал новый, странный звук. Теперь уже не таясь, девушка развернулась и побежала прочь, гадая, кто же прятался во мгле? Медведь? Горный лев? Волк или особенно большой заяц-мутант? Ох, лучше бы ей этого не знать. Некстати вспомнились слова Отшельника о том, что крупные хищники могут преследовать добычу целыми днями, легко отыскивая её по запаху.

— Вот батман! — пробормотала путешественница. — Что же делать?

«Не паниковать! — тут же нашёлся подходящий ответ. — Может, никто за тобой и не гонится?»

— А как узнать? — спросила она у самой себя.

Возможно, пришедшая в голову мысль могла показаться глупой, но Фрея схватилась за неё, как охваченный жаждой путник за бутылку газировки.

Она только что прошла обширный участок довольно редкого леса и, решив воспользоваться этим обстоятельством, вскарабкалась на дерево. Чтобы посмотреть, не идёт ли за ней какой-нибудь зверь с дурными намерениями и хорошим аппетитом?

Листья ещё не распустились, что позволило девушке далеко видеть, смогла даже разглядеть мелькнувшего в зарослях лося. Однако больше никакого крупного зверя в пределах прямой видимости не оказалось. Тем не менее, спустившись, Фрея переобулась в кроссовки, надеясь, что незнакомый запах смутит хищника и собьёт его со следа.

Несмотря на это, девушка продолжала быстро идти, стремясь удалиться как можно дальше от злополучной пещеры. Между тем, солнце окончательно скрылось за набрякшими дождём облаками. Потянуло сыростью.

После того, как ей едва удалось избежать встречи с неизвестным хищником, Фрея была готова изменить собственному правилу и забраться ночевать на дерево. Но первые капли дождя заставили путешественницу изменить свои планы.

Когда она проверяла, нет ли погони, то перед тем как спуститься, огляделась вокруг. И сейчас пыталась вспомнить, не попались ли ей на глаза ели, надеясь найти убежище под плотными разлапистыми ветвями?

С неба капало всё чаще, девушка перешла на лёгкий бег, надеясь, что правильно выбрала направление. Продираясь сквозь плотный кустарник, едва не упала, вовремя упёршись тупым концом копья в землю. И тут же увидела высокую статную красавицу, чьё длинное, спускавшееся до самой земли тёмно-зелёное платье резко отличалось от серых и скучных деревьев, росших по соседству.

Облегчено вздохнув, вытерла лицо, мокрое от пота и воды. ещё немного, и она сможет хоть как-то обсушиться и согреться у костра. Фрея пригнулась, намереваясь скользнуть под низко нависавшие ветви на плотный ковёр из опавших игл.

И тут на неё бросилось нечто низкорослое, буро-рычащее с горящими глазами и свирепо оскаленной пастью. Взвизгнув, девушка отпрянула назад, одновременно махнув перед собой копьём. Она чудом удержалась на ногах, а непонятная зверюга, получив удар в плечо, сбилась с прыжка, отскочив в сторону.

С трудом сохранившая равновесие девушка, выставив вперёд оружие с окровавленным наконечником, закричала, мешая русские и аратачские слова.

— Что, съела, гадина?! Съела?! Я тебя сама убью! Зарежу! На людей бросаться? Живьём сожру!

Однако неизвестный хищник, ростом чуть выше колена, но коренастый, плотный, словно налитый силой, совсем не испугался её угроз, продолжая скалить пасть, чем-то походившую на медвежью.

«Хвост есть, — тут же успокоила себя Фрея. — Значит, не медвежонок, и мамаши поблизости быть не должно».

Невзирая на не впечатляющие размеры, животное вновь бросилось в атаку, но, наткнувшись на копьё, ловко увернулась.

— Это моё место! — продолжала кричать охотница, прогоняя страх. — Прочь пошла, мышь рыжая!

Кажется, девушка догадалась, с кем ей пришлось столкнуться. Росомаха. Один из самых злобных хищников здешних лесов.

Сообразив это, Фрея стала наступать, оттесняя зверя от ёлки, где собиралась устроиться сама.

— Уматывай! — рявкнула она, делая выпад.

Животное отскочило, но, видимо, этот удар убедил росомаху в серьёзности намерений противника. Скаля пасть, она стала отступать, косясь на девушку злобным взором до тех пор, пока не зашла за соседнее дерево.

— Пропади ты пропадом, тварь непутная, — выдохнула измученная путешественница, опуская копьё.

Под деревом оказалось сухо и темно. Чувствуя, что начинает мёрзнуть, Фрея срубила пару нижних сухих веток, кое-как расчистила место от иголок и почти на ощупь развела костёр.

Удивительно, насколько велика магическая сила огня. Крошечный, в две ладошки, он разогнал начавший наползать полумрак, поднял настроение, добавил уверенности в себе и даже, казалось, прибавил сил. Пыхтя и задевая головой за низко нависшие ветки, девушка, стуча зубами, стянула мокрую рубаху, переоделась, сняла портянки, повесив их сушиться, и завернулась в одеяло.

На какой-то миг она испугалась, что росомаха может вернуться, а босиком ей будет весьма затруднительно драться. Но потом вспомнила многочисленные охотничьи рассказы Отшельника и Глухого Грома. Зверь — не человек, он не будет мстить по пустякам. Фрея доказала свою силу и теперь может заслуженно пользоваться плодами победы.

Дым от костерка расползался вокруг, с трудом просачиваясь сквозь густую крону. Девушка морщилась, то и дело кашляя, вытирала тыльной стороной ладони слезившиеся глаза. Но здесь всё же лучше, чем снаружи, где по-прежнему продолжался тягучий, монотонный дождь. Иногда какая-нибудь особенно упорная капля, продираясь сквозь переплетение веток, падала в недовольно шипящий костерок или звонко шлёпала по голове, неприятно холодя кожу.

Фрея подтянула к себе корзину, где отыскала плащ и половину глухаря. Пока птичка разогревалась, дым постепенно рассеялся, очевидно отыскав подходящий путь на волю. Подкрепившись, она прислонилась спиной к твёрдому стволу и удовлетворённо вздохнула. Тепло, почти сухо, в желудке приятная тяжесть и чуть мерцает огонёк.

Мысли перескочили на воспоминания, которыми поделилась с ней сегодня скупая память. Машинально положив в костёр пару больших шишек, девушка уставилась на затрещавшее пламя.

Балет, танцы, конкурс, дом, квартира. Всё это хорошо. Но почему она так мало помнит о матери? Ни имени, ни даже лица. Только голос и смутный силуэт. Как же так?

Фрея почувствовала закипавшие на глазах слёзы, и уже не от дыма. Она уже давно не жалела себя, казалось, смирившись с потерей родного мира и близких людей. Но сегодня, когда неожиданно открылись новые страницы прошлой жизни, чувство одиночества с новой силой резануло душу.

— Мамочка, — всхлипнула девушка одними губами, всхлипывая и размазывая слёзы по лицу. — Как мне без тебя плохо?!

— Ну хоть бы вспомнить, какая ты! — в сердцах вскричала она, ударяясь затылком о ель.

Костёр раздражённо зашипел от рухнувших сверху капель, а Фрея, поморщившись от боли, потрогала набухающую шишку.

— Так и без головы останешься, — то ли упрекнув себя, то ли предупредив, проворчала девушка. — Но как же её всё-таки звали? Настя? Нет.

Успокоившись, путешественница стала перебирать известные ей женские имена.

— Нина? Галя?

Казалось, правильный ответ где-то рядом, прямо-таки напрашивается сам собой, проклёвывается, словно птенец из яйца.

— Варя?

Девушка задумалась, так и этак, перекатывая слово. Как будто чувствовалось что-то знакомое?

— Ваня? Нет, это мужское. Валя?! Валентина!!!

— Ага! — ликующий вопль сорвал с веток новый холодный поток, но Фрея не обратила на него никакого внимания.

— Валя! Мама Валя. Валентина… Александровна? Или Алексеевна. Нет, Андреевна. Вот свинство!

Увы, но как она не старалась, и отчество, и фамилия, и облик родной матери так и остались тайной.

Не в силах сдержать возбуждение, подбросила в костёр веток и, достав кусок оленины, стала медленно жевать жёсткое, пахнущее смолистым дымом мясо. Быть может, если удастся успокоиться, воспоминания придут сами?

Девушке казалось, что она не спала всю ночь, и только заметив тусклое мерцание угольков в темноте, сообразила, что прошло уже много времени с той поры, когда последний раз подбрасывали веток.

Торопливо нашарив сухих иголок, тут же принялась раздувать огонь, прислушиваясь к происходящему снаружи. Дождь почти перестал. Только редкие капли шелестели по кроне. Костерок вспыхнул, положив сверху пару сучков, Фрея пощупала портянки. Почти сухие.

Зевнув, вновь привалилась к дереву, устало прикрыв глаза. А когда проснулась в следующий раз, свет нарождавшегося дня уже пробивался сквозь крону. Стояла удивительная тишина. Ни ветерка, ни птичьего пения, ни обычных лесных звуков. Мир замер.

Торопливо одевшись, девушка стала выбираться из-под ёлки, почти не дыша, отодвигая в сторону упругие сучья. Однако, несмотря на все усилия, небольшой водопад капель, цеплявшихся за короткие иголки, сорвался вниз, намочив голову.

— Мдя! — сердито буркнула путешественница, оглядываясь вокруг.

Лениво выползавшее из-за лёгких, перистых облаков солнце радужно засверкало в мириадах крошечных частичек дождя, густо облеплявших пожухлую траву, стволы и ветви голых деревьев с уже набухшими почками, валявшийся под ногами валежник.

— Красиво, — вздохнула девушка. — Только мокро.

«Может, лучше пока никуда не ходить?» — внезапно подумала она, даже в куртке, поёживаясь от утренней прохлады.

Но забираться под ёлку не хотелось. Уж больно там тесновато, темновато и даже сыровато.

С другой стороны, чудом уцелевшие подошвы кроссовок позволяли пока держать ноги в тепле и сухости. А чтобы не намокнуть сверху, можно и плащ одеть.

Однако ей недолго пришлось радоваться собственной находчивости. Уже примерно через полчаса Фрея попала под холодный душ, ринувшийся на неё с молоденькой сосёнки.

Довольная собой путешественница пренебрежительно хмыкнула. Но шагов через десять вспомнила о лишённой крышки корзине. Тщательный осмотр показал, что лежащее сверху меховое одеяло успело намокнуть. Оглядевшись, девушка с огорчением убедилась, что лес впереди почти наполовину состоит из подобных молодых сосёнок. Значит, её вещи то и дело будут попадать под подобный водопад?

Хмыкнув, Фрея надела корзину, а поверх, повозившись, набросила плащ, защитив таким образом припасы от случайной воды. Единственной отрицательной стороной подобного ношения грузов оказался то и дело сползавший капюшон. Приходилось всё время наклонять голову. Смотреть под ноги это не мешало, а опасности сверху путешественница не ждала. И как оказалось, напрасно.

Мощный толчок в спину бросил девушку вперёд. Какая-то сила сорвала плащ. Она сделала несколько неровных, торопливых шагов и, не сумев сохранить равновесие, рухнула на одно колено. Сзади рычало, шипело и фыркало. Развернувшись, одновременно снимая с плеча корзину, увидела здоровенную рыжую кошку с пышными бакенбардами, кисточками на ушах и куцым хвостом.

Бросив терзать невкусный плащ, хищник вновь припал к земле. Нисколько не раздумывая, Фрея швырнула в него свои пожитки. Не ожидавший подобной эскапады зверь отпрянул. Воспользовавшись замешательством противника, путешественница вскочила, выставив ему навстречу бронзовое остриё.

Оскалившись, рысь прыгнула, но как-то неуклюже. Девушка сумела принять атаку на копьё, которое тут же повело в сторону и вниз под тяжестью навалившейся туши. Она попятилась, не выпуская оружие. Потом подалась вперёд, всё глубже вгоняя наконечник в тело рычащего и шипящего зверя, чьи кривые когти оставляли на древке жуткие царапины.

Прижатая к земле рысь жутко завыла.

— Сдохни, кошка бесхвостая! — орала охотница от переизбытка чувств. — Всё равно не останусь! Провались ты со своими чокнутыми детками!

Она выкрикивала ещё что-то бессвязное, пока последние судороги не пробежали по рыжему меху. Всё ещё не веря своим глазам, Фрея, не выпуская из рук оружия, тронула ногой неподвижное тело. Лапы с выпущенными когтями дёрнулись. Взвизгнув, девушка изо всех сил навалилась на копьё. Но туша больше не шевелилась. Остро пахло свежей кровью.

Фрея почувствовала, как задрожали руки, колени, как застучали зубы. Тело затряслось, словно охваченное ознобом.

Вспомнив уроки Отшельника, девушка часто и глубоко задышала.

— Чего дрожишь? — пробормотала она, тщетно стараясь успокоиться. — Раньше надо было… Сейчас уже всё кончилось.

Но тут силы оставили охотницу, и та плюхнулась, обхватив себя за плечи.

— Это пройдёт, — бормотала Фрея, как заводная. — Ещё немного, совсем чуть-чуть, и я встану. Вот прямо сейчас.

Но прошло несколько минут, прежде чем нашлись силы подняться. Упираясь ногой в хребет хищника, она одним движением вырвала застрявшее копьё и, не удержавшись, ещё раз пнула рысь ногой.

— Допрыгалась.

Вздохнув, окинула взглядом поверженного хищника. Крупный зверь. Самец. Больше того, которого аратачи добыли на праздник Саненпой. Но какой-то… потрёпанный. Худой, вон как рёбра выпирают.

— Но всё-таки мясо, — пожала плечами девушка, доставая нож. — Да и шкура пригодится.

Начав свежевать, Фрея отыскала на левой задней лапе большую, водянистую шишку, даже на вид производившую гнусное впечатление. Очевидно, рысь испытывала при ходьбе сильную боль, не могла охотиться и сильно голодала. Поэтому и напала на случайно подвернувшегося человека. Девушке отчего-то даже стало жалко несчастное животное. Шмыгнув носом, бесстрашная охотница провела рукой по свалявшейся шерсти.

— Бедная ты, несчастная. Как же так получилось?

Осмотрев лапу, заметила крошечный белый кончик, торчавший из фиолетово-оранжевой раны.

Едва ухватив его ногтями, Фрея вытащила двухсантиметровый обломок иглы дикобраза.

— Не ходи разутой, — буркнула девушка, брезгливо выбрасывая находку и вытирая пальцы о мех.

Брать мясо отчего-то сразу расхотелось.

Но сняв шкуру, девушка всё же вырезала несколько кусков. На раз поесть.

Привлечённые запахом крови, на ветвях деревьев уже сидели крылатые падальщики, переговариваясь хищными, крикливыми голосами. Их четвероногие коллеги шныряли в кустах, высовывая любопытные остроносые мордочки.

«Куница, — отметила про себя путешественница, укладывая мясо. — А вон лисица за дерево спряталась. Ещё какая-то мелочь. Только бы медведь не заявился. Они тоже дохлятину любят».

Перед тем как идти дальше, критически осмотрела многострадальный плащ, располосованный острыми кошачьими когтями на узкие ленточки.

— Теперь из него разве что топик получится, — проворчала себе под нос Фрея. — Или трусики с бахромой…

Тем не менее, выбрасывать не стала, убрав в корзину. Не в её положении одеждой разбрасываться. Пусть даже рваной. Пригодится на что-нибудь.

Выбравшееся из-за туманной кисеи солнышко припекало всё сильнее. Поднялся ветерок, обдувая и высушивая мокрый лес. В кронах деревьев заперекликались какие-то птички. Умытый дождём мир оживал, словно усталый человек после контрастного душа.

— Идти стало лучше! — улыбнулась довольная путешественница, стаскивая меховую куртку. — Идти стало веселей!

Миновав молодой сосняк, углубилась в голый лес, где уже явственно пахло молодыми листочками, готовыми вырваться из набухших почек.

Ночной дождь напомнил о себе на стоянке, которую девушка устроила на небольшой полянке. Земля почти просохла, а для большего комфорта можно положить свёрнутый плащ.

Но вот развести костёр никак не получалось. Добытый с помощью палочек огонь, схватившись за пучок пакли, тут же гас, едва оказываясь внутри сложенных шалашиком веток. Очевидно, те не успели избавиться от наполнявшей их влаги.

Огорчённо почесав затылок и поморщившись, задев шишку, Фрея почти смирилась с тем, что обедать придётся холодным мясом. Но тут на глаза попалось поваленное дерево, уже успевшее покрыться ковром мха. Вытащив топор, она с хаканьем ударила по сгнившему стволу. Вырубив кусок, разогнала ленивых сороконожек и настрогала сухих щепок на растопку.

Когда костёр разгорелся, путешественница почувствовала прилив гордости. В очередной раз столкнувшись с трудной задачей, она не спасовала, не отступила, всё бросив, а справилась! Отыскала нужное и даже изящное решение.

Это дело надо отметить маленьким пиром. Пока нанизанное на палочки мясо рыси румянилось над углями, девушка с аппетитом слопала последнюю рыбину, стараясь не обращать внимания на запах. Желудок уже давно её не подводил, и Фрея надеялась, что так будет и впредь.

Вытерев руки куском плаща, она снимала с огня палочки, когда сзади раздался отчётливый хруст ветки. Судя по звуку, сучок был не самым тонким. Значит, тот, кто на него наступил, тоже маленький.

Отложив мясо, девушка подложила в костёр хворост, и взяв копьё, стала вглядываться в лес, сразу показавшийся насупленным и мрачным. Мелькнуло что-то коричневое.

«Для медведя слишком светлое», — успела подумать Фрея, прежде чем поняла, что существо движется на двух ногах. Вот показалось плечо в кожаной рубахе с бахромой.

«Аратач, — догадалась она. — Вот только из какого племени?»

Неизвестный стал виден целиком.

— Отшельник! — охнула незадачливая путешественница, подаваясь назад и едва не падая в костёр. — «Вот свинство! Откуда ему здесь взяться? Может, не он?»

Но одетый в кожаную рубаху с корзиной за плечами, к ней приближался, опираясь на своё длинное копьё, именно заморец.

Едва прошло первое изумление, как в голове вспыхнуло: «Смываться надо!»

Она даже потянулась к корзине, когда Отшельник вскричал:

— Ты же не заставишь старика бегать за тобой по всему лесу?

— Чего тебе надо? — нахмурилась девушка, предчувствуя, что без драки не обойтись, и сомневаясь, что сможет с ним справиться.

«Лук!» — мелькнула спасительная мысль.

Заморец находился уже в двадцати шагах, когда ему навстречу уставилось хищное жало стрелы.

— Стой! — предупредила Фрея. — На таком расстоянии тебе не увернуться!

— Я пришёл только поговорить! — старик выставил вперёд ладонь. — Ты сбежала, а мне есть, что сказать!

— Только положи копьё, — пробормотала девушка, опуская оружие.

— Возвращайся, — явно волнуясь, пробормотал нежданный гость, оглаживая густую бороду. — Старейшины разрешили нам жить в доме, если ты согласишься стать моей женой. Всё будет так, как ты хотела.

Она посмотрела на бывшего учителя, потом перевела взгляд на лес за его спиной, на солнце, ласково смотревшее с голубого неба, и мотнула головой.

— Не хочу. Ты опоздал, Отшельник!

«Ещё месяц назад я бы, наверное, согласилась, — подумала Фрея. — Но сейчас, когда поняла, чего стою… Когда появилась уверенность в своих силах, вновь запираться в расщелине между скал, видеть одни и те же деревья, пещеру, аратачей, которым так и не смогла стать своей?»

— Нет, — повторила девушка. — Я не вернусь.

Ответ явно обескуражил заморца.

— Ты взяла мои вещи…

— Я оставила тебе свои! — тут же огрызнулась бывшая ученица, натягивая лук.

— Скажи хотя бы, куда ты идёшь и зачем? — пробормотал он, отводя взгляд.

— К морю, — не видела смысла скрывать девушка. — Может, встречу тот народ, о котором рассказывал Неугомонный Заяц.

— Думаешь, они будут лучше Детей Рыси? — усмехнулся старик, снимая с плеч корзину.

— Я стала лучше! — не задумываясь, ответила она и тут же добавила не столько собеседнику, сколько самой себе. — На новом месте попробую не делать старых ошибок.

— Каких? — вскинул кустистые брови тот.

— Я слишком сильно переживала из-за того, чего не в силах изменить, — попыталась объяснить Фрея, чувствуя, насколько глупо это звучит. — Злилась на всех. Как будто люди виноваты в том, что со мной произошло. Я никак не могла смириться со случившимся, не принимала этот мир, хватаясь за прошлую жизнь, которую почти не помнила. От этого не понимала и не хотела понять окружающих.

Девушка беспомощно развела руками.

— Я не знаю, как ещё сказать…

— Ну, если ты так поумнела, — хмыкнул Отшельник, раскладывая на земле волчью шкуру. — Почему бы не вернуться к Детям Рыси и не начать всё сначала?

— Нет, — покачала головой бывшая ученица. — Прошлое нужно ценить и помнить, но возвращаться туда не стоит. Я пойду дальше, и тебе меня не остановить.

— Даже если тебе позволят стать охотником? — ехидно прищурился старик.

Она покачала головой.

— Мы оба знаем, что этого не случится. Ты врал мне, ещё когда племя только пришло в долину, аратачи уже решили, что не дадут мне пройти посвящение.

Девушка прищурилась, царапая взглядом бывшего наставника.

— Зачем понадобилась эта ложь? Неужели тебе так нравилось меня обманывать?

Заморец раздражённо засопел, оглаживая бороду. Не слишком рассчитывая на ответ, Фрея взяла одну из палочек с мясом, и усмехаясь, протянула собеседнику. Принимая угощение, тот раздражённо буркнул:

— Всему виной твой упрямый характер!

— Вот как! — с наигранным изумлением вытаращила глаза девушка. — Так это из-за него ты обещал Глухому Грому устроить мне такую жизнь, что я сама приползу в его вигвам? Или дело в волчьих шкурах?

Она рассчитывала смутить старика, но тот только снисходительно улыбнулся.

— Это произошло случайно. Вначале я не успел придумать другого способа, заставить охотника оставить тебя в покое. А потом было поздно.

— Почему? — поинтересовалась Фрея, поражённая подобным бесстыдством. — Мог бы рассказать мне всё. Времени прошло достаточно. Но ты продолжал обманывать. Так при чём тут мой характер?

— Некоторые вещи лучше не знать, — всё же отвёл глаза заморец, но затем вновь взглянул на собеседницу. — Можешь мне не верить, но всё это я делал для твоей пользы!

— Ха! — ударила она себя по колену. — Почему все вокруг считают, будто я сама не понимаю, что мне нужно?

— Ты молода и не знаешь жизни…

Девушка почувствовала, как в душе поднимается мутная, жгучая волна раздражения.

— Меня предавали, калечили, унижали и обманывали. Чего же по-твоему мне ещё надо узнать?

Старик отпрянул, но быстро нашёлся и повысил голос:

— Глупая девчонка! Ты не испытывала мук голода, когда тело съедает себя изнутри, требуя пищи, и никто… Слышишь? Никто вокруг не хочет тебе помочь! Хотя им это ничего не стоит! За тобой по пятам не шли безжалостные убийцы с единственной целью, отнять твою жизнь. Тебя не держали в рабстве, распоряжаясь как вещью. У тебя на глазах не умирал самый дорогой тебе человек!

Он раздражённо бросил палочку в огонь.

— Вот от этого я хотел тебя уберечь!

— Отдав Глухому Грому? — горько усмехнулась собеседница, нисколько не впечатлённая его речью. — Хорошо спасение! Жить с вечно надутым от гордости дикобразом!

— Глухой Гром — искусный охотник! — остывая, наставительно проговорил заморец. — Из него получится хороший муж.

— Ну и выходи за него сам! — парировала девушка, взяв палочку с мясом. — Если он тебе так нравится.

Отшельник встрепенулся, потом, смеясь, махнул рукой.

— Ну не настолько.

— Вот видишь!

Какое-то время молча ели. Фрея заметила, что старик жуёт одной стороной рта, там, где ещё остались зубы.

— Я ещё раз прошу тебя стать хозяйкой в моём вигваме, — продолжил он, протягивая бывшей ученице кожаную фляжку. — Может, передумаешь?

— Нет, — решительно отказалась та. — Я не хочу там жить.

— И ты готова, рискуя жизнью, идти неизвестно куда? — прищурился заморец, глядя мимо неё.

Девушке не очень понравился его тон, но она молча кивнула.

— Ты не боишься начать жизнь среди новых людей, которые могут оказаться не такими добрыми, как Дети Рыси?

На этот вопрос Фрее почему-то захотелось ответить откровенно.

— Немножко страшно. Но сидеть возле тебя не хочется ещё больше.

— Тебя могут сделать пленницей или убить, — продолжал давить собеседник.

— Возможно, — не стала спорить девушка. — Но я всё равно пойду, и будь что будет.

Старик насмешливо хмыкнул:

— Готова рискнуть?

— Готова, — не понимая, к чему он клонит, подтвердила неукротимая путешественница.

— Даже толком не зная, ради чего?

— Я уже сказала! — нахмурилась Фрея. Разговор начал её раздражать.

— А как насчёт того, чтобы попробовать стать хозяйкой прекрасной долины Домилюса с большим домом, виноградниками и рабами?

На миг девушка потеряла дар речи.

Насмешливо улыбаясь, Отшельник отломил щепочку и принялся сосредоточенно ковыряться в зубах.

— Там, где ты жил раньше?

— Угу, — промычал старик. — Это место недаром зовут «место Юлисов». Помнишь, я тебе говорил, что мой род владел этой долиной почти две сотни лет?

— Про две сотни не помню, — буркнула Фрея. — Только где я, а где Домилюс?

— Ну, я тоже здесь, — выплюнув зубочистку, усмехнулся заморец. — Если ты такая смелая, что помешает тебе переплыть море, пройти горы, пересечь пустыню и попасть на озеро Келгер? А уж оттуда совсем недалеко до Радла.

Девушка хмыкнула. Предложение казалось безумным и привлекательным. Стать хозяйкой дома, земли и виноградников. Ни от кого не зависеть, словно какая-нибудь баран… буран… баронесса! Или графинка. Но в голове тут же поднялся вихрь вопросов.

— Ну, и каким образом я смогу получить такое богатство?

— Как моя дочь, — усмехнулся Отшельник и поднял руку. — Постой, прежде послушай, как и почему я здесь оказался.

Заинтересованная собеседница быстро-быстро закивала.

— Я уже рассказывал тебе о смерти Ипия Курса Агербуса?

— После смерти которого наступила «эпоха крови и слёз»? — спросила она.

— Да, — подтвердил заморец, тут же уточнив. — Но началось всё немного раньше. Вот только это будет долгая история.

— Мне спешить некуда, — пожала плечами Фрея. — Погода хорошая, место отличное. Говори, я слушаю.

Рассказчик откашлялся.

— Ты уже знаешь, что моим народом издавна управлял совет старейшин. У нас их называли сенаторами.

Хотя последнее название показалось ей незнакомым, девушка согласно кивнула.

— Мой род очень древний. Многие из лотийских Юлисов подолгу заседали в Сенате. А прапрадеда Ротуна Юлиса Кватора даже назначили Генералом во время войны с бурахами.

Фрея хмыкнула, судя по всему, этим предком старик очень гордился, хотя раньше о нём даже не вспоминал. Заметив удивление, тот счёл нужным пояснить:

— Так у нас называют военных вождей.

Отшельник продолжал, перемежая аратачскую речь радланскими словами. Не зная и половины из них, слушательница оказалась вынуждена угадывать их значение по общему смыслу повествования. Как потом выяснилось, она почти не ошиблась.

— Примерно сто пятьдесят лет назад началась война с хратами — многочисленным и храбрым племенем. Погрязшие в склоках сенаторы плохо заботились о нашем войске. Оно оказалось разбито, и враг чуть не захватил Радл. Город спас молодой вождь Ипий Курс Онум. Сенаторы хотели назначить его Генералом. Но ему этого оказалось недостаточно. Чтобы победить, Курс потребовал себе всей полноты власти и титул «Императора». То есть «высочайшего». Народ и воины подержали своего героя, и Сенат уступил. Ипий Курс, тогда ещё Онум, а не Асербус, набрал новую армию, включив в неё своих многочисленных рабов, а также невольников своих друзей и родственников. Он не только разбил хратов, но и покорил множество других народов, присоединив их земли к владениям Радла. Его войско переплыло на кораблях и захватило страну на самом краю света!

«Типичный водитель, — подумала слушательница. — Вроде Александра Македонского или Юлия Цезаря. Хотя нет, эти вроде были завоеватели? Ну, значит, и этот Ипий тоже.»

— Ты меня не слушаешь! — прервал её копание в памяти заморец.

— Слушаю, — возразила девушка. — А что он делал так далеко?

— Келлуан — очень богатая страна! — раздражённо пояснил старик, недовольный тем, что его так бесцеремонно прервали. — Ирий Курс слал на родину множество кораблей с золотом, серебром, тонкими тканями, драгоценным деревом и прочими ценными вещами. Многие из них затонули в бурном море. Но тех, которые добрались, хватало, чтобы устраивать пышные праздники, возводить множество новых зданий, строить дороги. Народ не уставал славить своего Императора. А вот сенаторы, напуганные слухами, что тот по возвращении собирается разогнать их, объявив себя живым богом наподобие келлуанского верховного вождя, готовили его смещение.

Узнав об этом, Курс пришёл в ярость и поспешил в Радл. Сенаторы бежали, чтобы собрать свою армию. Но перед решающей битвой с Императором случился удар. Говорят, его настигло проклятие келлуанских колдунов.

— Он умер? — спросила слушательница, следя за перипетиями интересной, хотя и скучноватой истории.

— Потерял способность двигаться, — вздохнул заморец. — Но боги ещё на какое-то время оставили ему речь. Ипий Курс приказал вынести себя на носилках к воинам. Те, видя, что любимый император жив, обрадовались и сражались как львы.

— Победили? — уточнила Фрея, раздражённая неторопливостью рассказчика.

— Нет, — покачал головой тот. — После битвы обе армии отошли к своим лагерям, оставив поле сражения. Ночью Ипий Курс Асербус скончался. Он умер не побеждённым! Но без него военные вожди тут же начали ссориться. Среди них были люди разных народов, которых удерживала вместе лишь железная воля Императора! Только сенаторы не смогли воспользоваться таким подарком богов. Среди них тоже пошли дрязги. Одни с верными воинами ушли занимать Радл, другие сцепились с остатками армии Курса. Так началась война, длившаяся почти сто лет. «Эпоха горя и слёз» или Гумпиаса. Люди рождались, не застав её начала, и умирали, не дожив до конца. Появилось великое множество вождей, придумывавших себе разнообразные пышные титулы и звания.

Отшельник сделал глоток из кожаной фляжки, вытер губы и продолжил:

— В конце концов образовалось несколько более-менее устойчивых племён. Но мы всегда помнили, что когда-то были одним народом. Раскол тяготил всех. Вот только каждый из вождей именно себя видел Императором.

— А куда Сенат делся? — рискнула задать вопрос девушка.

— Увы, — развёл руками старик. — Выборные старейшины утратили большую часть своего влияния.

Слушательница кивнула.

— Тербий Тарквин по прозвищу Осен, что значит «основательный», считал себя Императором, хотя его власть распространялась на сам Радл и земли вокруг, заключил союз с вождём большой области на юге Лавром Клавдином Даумом. Их объединённое войско смогло одержать несколько побед и даже разбить войско кайнов с севера. Видя в этом благословение богов, они решили возродить Империю. Но опять никто не хотел уступать верховную власть. Тогда мудрый жрец из святилища Сенела посоветовал поженить их детей. И пусть их первенец станет Императором, но только после смерти обоих дедов.

— Чтобы никто не обижался, — усмехнулась Фрея.

— Правильно, — кивнул заморец, делая глоток воды. — Но у Тербия Тарквина был сын и дочь, а у Лавра Клавдина — только сын. И если он мог стать отцом императора, то Китун Тарквин только его дядей.

Отшельник вздохнул.

— Вот в такое сложное время случилась та история, из-за которой мне пришлось бросить дом и прятаться здесь.

Он грустно усмехнулся.

— На другом краю света.

Но тут же посерьёзнел, и продолжил:

— За год до того, как Констант Тарквин Лаврий принял титул и вселился в Паталлий, я женился на Тейсе, дочери регистора, так называют в Радле старейшин частей города. Кроме меня её хотел взять в жёны Нер Фебул по прозвищу «резкий» — Ценсор. Но отец Тейсы ему отказал. Мой род древнее, и породниться со мной Опт Септис Гирнус посчитал для себя почётнее.

— Так тебе не нравилась твоя жена? — ляпнула слушательница, тут же пожалев о своих словах.

Лицо рассказчика вспыхнуло, под кожей заходили желваки.

— Я её обожал! Мы жили дружно и счастливо. Я до сих пор благодарен отцу за то, что он нашёл мне такую жену!

«Теперь понятно, откуда у тебя такое желание осчастливить меня Глухим Громом», — подумала девушка, но благоразумно промолчала.

Бросив на неё хмурый взгляд, старик продолжил:

— Пока я наслаждался жизнью с Тейсой, мой отец заседал в сенате Радла, умудряясь ни с кем не ссориться. А старший брат весело проводил время, поглощая в неумеренных количествах вино и женщин. Заходил он и в дом Китуна Тарквина, где часто устраивались праздники, служившие маскировкой для собрания заговорщиков. Сын прежнего владыки Радла, презрев волю умершего отца, не собирался отдавать власть молодому племяннику, готовый из-за своей прихоти вновь расколоть только что объединившуюся страну. Но боги спасли Радл. Кто-то из приближённых Китуна устыдился гнусности его замысла. Констант, ещё не успевший стать императором, решительно и беспощадно расправился с теми, кто захотел опять разделить народ, жаждущий единства!

Заморец отвёл заблестевшие глаза.

— Вот только многие оказались обвинены напрасно. Нер Фебул оклеветал нашу семью, представив отца одним из главных заговорщиков, ссылаясь на то, что его сын часто бывал у Китуна Тарквина.

— Мы с женой в это время как раз навещали мою мать. Она часто болела и не любила жить в городе. Отец исхитрился послать весточку с верным рабом, в которой приказал нам бежать из империи. Но мать отказалась, зная, что не перенесёт дальней дороги. Потом говорили, что она умерла, когда в дом ворвались воины. Наверное, приняла яд.

Отвернувшись, Отшельник высморкался, а когда продолжил, голос его заметно дрожал.

— Я предложил Тейсе вернуться к отцу. Регистор мог подтвердить наш развод, и ей бы ничего не угрожало. Но моя жена… Она…

Рассказчик прервался. Подбородок у него затрясся. Из заблестевших глаз побежали слёзы, теряясь в густой бороде.

Фрея зачарованно молчала, не решаясь нарушить наступившую тишину.

— Тейса сказала, что разделит со мной все тяготы изгнания…

Старик ещё раз звонко высморкался, вытерев пальцы о прошлогоднюю траву.

— Как знать, возможно, мы могли бы где-нибудь скрыться и переждать беду? Но за нами послали Ценсора. Вернее, он сам вызвался, чтобы бешеным волком гнать нас через земли Радла, через пустыню и горы, не давая отдохнуть. Чтобы оторваться от погони, мы с Тейсой решили идти по узкой тропе, о которой услышали от горцев.

— Сколько лет прошло, а я всё ещё не могу себя простить за то, что повёл её тем путём. Который до сих пор стоит у меня перед глазами. Узенький карниз. С одной стороны уходит в небо скала, с другой — бездонная пропасть, и старый проводник, согласившийся проводить нас за большую плату. Быть может, нам и удалось бы пройти, но кто-то из богов прислал бурю. Измученная переходом Тейса поскользнулась на мокрых камнях и рухнула в бездну, прежде чем я смог прийти к ней на помощь.

Он вновь надолго замолчал, очевидно, заново переживая ту трагедию.

— Держась за камень, чтобы не сорваться, я изо всех сил тянул к ней руки. Мне не хватило секунды… И пары дюймов между нашими ладонями… Убитый горем, я хотел отыскать тело моей супруги. Но проводник сказал, что внизу течёт быстрая река, обойти берега которой не хватит и целой жизни… Не помню, как я добрался до Канакерна, где стал топить горе в вине и даже собрался последовать за Тейсой в загробный мир. Хвала богам, нашёлся человек, который помог мне кое-как справиться с горем. Вотунис Мерк, отец Картена. Он же предупредил о появлении в городе отряда воинов под командованием Нера Фебула. Я хотел сдаться. Жизнь без Тейсы потеряла смысл. Но мой новый друг сказал, что это будет слишком большим подарком предателю. Пусть злится, думая, будто мы оба ускользнули из его рук. Я согласился, и корабль Мерка доставил меня в землю аратачей. О которой в Радле слыхом не слыхивали, и куда не дотянется даже могучая воля Императора.

Посчитав рассказ оконченным, девушка открыла рот, собираясь засыпать собеседника градом вопросов. Но тот предостерегающе поднял руку, предлагая замолчать.

— Теперь я точно знаю, что справедливость существует. Боги всегда карают людей за подлые поступки! По моей просьбе Вотунис, а потом и Картен следили за событиями в Радле, узнавая новости через путешественников и купцов. Пусть и с большим опозданием я узнал, что Нер Фабул Ценсор всё же поплатился за своё предательство. Через шестнадцать лет его казнили за воровство, убийства и ещё какие-то гнусности. А перед смертью он признался, что оклеветал нашу семью.

— Так вот взял и признался? — недоверчиво усмехнулась Фрея. — По доброте душевной. Вроде, как совесть заговорила.

Возможно, старик не совсем понял последние слова, потому что как-то странно посмотрел на неё.

Девушка собралась пояснить, но не успела.

— Думаю, тут постарался мой тесть, Опт Септис, или его сын Итур, — задумчиво проговорил Отшельник. — Для нас, радлан, много значат предки и родственные связи. Поэтому никому не хочется иметь роднёй заговорщиков. Понимаешь?

Слушательница кивнула.

— Отца с братом оправдали, а имя отца даже высекли на стене Сената рядом с именами всех, кто там заседал с начала времён.

— Правда, Картен говорит, что место выбрали где-то в закутке, — с сожалением вздохнул заморец. — Но всё же справедливость восторжествовала.

— Почему же ты не вернулся? — поинтересовалась Фрея.

— К кому? — усмехнулся собеседник. — Куда? Да и зачем? Близких родственников не осталось. Семья матери погибла уже давно. Со стороны отца тоже нет таких, кого бы я хотел видеть. С регистором и его семьёй отношения как-то не сложились. Да и слишком много времени прошло. Здесь моя дочь, внук, который скоро станет охотником и будет ходить со мной за синим камнем. Дети Рыси меня уважают. А там я кто? Сын прощённого сенатора? Нет, поздно уже начинать новую жизнь в Радле. Но ты можешь попробовать стать хозяйкой моей земли и ни от кого не зависеть.

— А что с ней стало? — поинтересовалась слушательница, её первоначальный энтузиазм заметно поубавился. — Ну, кому она сейчас принадлежит?

«Опять этот странный взгляд, — нахмурилась она. — И чего он на меня так смотрит?»

— Я уже говорил, что близких родственников не осталось. Поэтому землю взял себе Император…

— Ха! — девушка ударила себя по колену, обтянутому кожаными штанами. — Так он её и отдаст!

— Прекрати меня прерывать! — рявкнул Отшельник. — Имей уважение к старшим! Если тебе не интересно, так и скажи! Я замолчу, и иди, куда хочешь!

— Прости! — вскинула руку Фрея. — Буду молчать до тех пор, пока не закончишь.

— Странная ты, — ворча, успокаивался заморец. — То умной кажешься, то дура дурой! Ты пойми, если бы так и осталось, проблемы бы не было. Думаешь, если Император признал, что моего отца казнили напрасно, он бы пожалел вернуть его наследникам клочок земли?! Да, для него это такая мелочь, что и говорить не стоит! Только когда я видел Картена Мерка в последний раз, тот рассказывал, что долину Домилюса купил какой-то богач из Радла. Но по нашим законам ты можешь попробовать её вернуть, как моя дочь.

— Я могу говорить? — вздохнув, спросила девушка.

— Угу, — благодушно кивнул старик, делая глоток из фляжки.

— По-моему мне легче пройти посвящение и стать охотником в племени Детей Рыси или добраться до людей моря.

— Тебе решать, — развёл руками обиженный рассказчик. — Если боишься…

— Дело не в страхе, — поспешила разъяснить Фрея, которой очень не хотелось выглядеть в глазах бывшего наставника трусихой. — Ну посуди сам. Даже если ты научишь меня вашему языку и обычаям, расскажешь, куда и к кому обратиться. Кто воспримет всерьёз слова какой-то девчонки, явившейся непонятно откуда? Как я смогу доказать, что вообще являюсь твоей дочерью, а не какой-то обманщицей?

— Ты знаешь, о чём спрашивать, — одобрительно хмыкнул Отшельник. — Я напишу письмо с печатью. Это такой знак…

— Я знаю, что такое печать, — мягко прервала его объяснения девушка. Не то, что ей так хотелось остаться в этих лесах и бегать с копьём за оленями. Вот только какой-то внутренний голос подсказывал, что попытка стать владелицей дома с виноградниками гораздо более рискованная и мало осуществимая авантюра, чем пройти посвящение или обжиться среди людей другого племени. — Вот только могут сказать, что это я сама написала, или ещё что-нибудь в этом роде. Кому поверит Император или ваши сенаторы? Мне или уважаемому радланину? Нет, Отшельник, то, что ты предлагаешь, это то же самое, как стать охотником у Детей Рыси.

— Я всё сильнее убеждаюсь, что твой мир больше похож на Радл, чем на здешние леса, — усмехнулся заморец. — Но не забывай, что у тебя ещё остались влиятельные родственники.

— Это кто? — удивилась собеседница.

— Мой тесть уже умер, — вздохнул старик. — Но говорят, его место занял сын. Твой дядя Итур Септис Даум. Кроме того, три года назад ещё была жива твоя бабка Торина. И две твои тётки Анна с Урбой. А я уже говорил, как радлане относятся к родственным связям.

Фрея задумалась. Предложение казалось заманчиво рискованным, но выполнимым. Вот только как бы не возлюбили дядья и тётки свалившуюся на голову родную кровиночку, с какого перепугу они станут помогать ей возвращать отцовское наследство?

Отшельник терпеливо ждал, подкладывая в костёр сухие веточки.

— И что мне придётся сделать для этого?

Отшельник разразился долгим, дребезжащим смехом.

— Не знаю, — он вытер выступившие на глазах слёзы. — Может, отдать половину виноградников? Решать тебе. Ну, готова рискнуть? Или пойдёшь к морю, искать людей, о которых болтал Неугомонный Заяц?

— А, — махнула рукой девушка. — Попробую.

Потом пристально взглянула на собеседника.

— Вот только объясни, почему ты так со мной возишься? Я понимаю, что ты добрый и делаешь всё для моей пользы. Но я-то злая и ничего этого не оценила. Даже сбежала от тебя. Так зачем ты пошёл за мной в лес? И для чего предлагаешь стать своей наследницей? Не от одиночества же! У тебя есть дочь, внук, а скоро и ещё один будет.

Лицо бывшего наставника посуровело, губы плотно сжались, ноздри выдающегося носа стали гневно раздуваться.

— Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал, — упрямо продолжала наседать собеседница. — Благодарю за твои уроки, без них мне бы не выжить. Но всё же, почему?

Старик молча потянулся за корзиной, Фрея испуганно прикусила язык, полагая, что он собирается уходить. Но тот протянул ей что-то завёрнутое в тряпочку.

— Взгляни и сразу поймёшь, почему ты так легко сойдёшь за мою дочь.

В руках у неё оказалась небольшая овальная дощечка, размером чуть больше ладони. Солнечные лучи заиграли на ярких красках портрета, с которого, мягко улыбаясь, смотрела молодая женщина.

— Моя Тейса.

Высокий лоб под пышными, уложенными в высокую причёску волосами, светло-серые глаза, резковато обозначенные скулы, тонкие яркие губы и маленький упрямый подбородок.

Спазм перехватил горло, голова закружилась, и чтобы не упасть, девушка опёрлась рукой о землю, выдохнув через бесконечно долгие секунды:

— Мама!

И тут же невольно закрыла глаза, придавленная новым грузом воспоминаний.

Отшельник довольно похрюкивал, как объевшийся жёлудями кабан, наслаждаясь произведённым эффектом. А его бывшая ученица с тоской гадала, каких ещё сюрпризов ждать ещё от памяти и людей.

Глава последняя Экзамен

Ну что же? Праздник был удачный,

На славу вышел ваш приём.

Все в восхищении кругом…

Лопе Де Вега. Учитель танцев

Раньше, до бесед с заморцами, Белому Перу в голову не приходило, почему праздник посвящения проходит именно в начале лета. Просто так завещали предки. Но теперь, научившись рассуждать, вождь проникся ещё большим уважением к их мудрости. Путь от Россыпи озёр до Мараканы тяжёл и долог. Люди устали, им нужен отдых. Вот поэтому Дети Рыси не идут напрямик к великой реке, а заходят в священную долину, где самые достойные из «рысят» становятся охотниками. Чувствуя себя очень умным, глава племени вспомнил слова Отшельника, сказанные им много лет назад: «У самых сложных действий порой самые простые объяснения». Наверное, нечто подобное чувствовал и Колдун, назначая день посвящения так, чтобы люди покинули Россыпь озёр как раз тогда, когда птицы садились на гнёзда. Или так ему говорили духи, заботясь о том, чтобы аратачи и на следующий год не остались без добычи.

Чей-то знакомый голос прервал увлекательнейший процесс самолюбования. Спустившись с сияющих высот мудрости, Белое Перо хмуро посмотрел на того, кто посмел его побеспокоить.

— Пошли меня в священную долину, вождь, — тревожно улыбался Глухой Гром.

«Только тебя там сейчас и не хватает», — неприязненно подумал глава племени.

Он сильно опасался встречи молодого охотника со старым, опытным заморцем. Кто знает, как отнесётся Глухой Гром к тому, что Бледная Лягушка стала женой Отшельника? Хотя в последнее время он, кажется, уже не горит желанием, во что бы то ни стало, затащить к себе на ложе посланницу Владыки вод. Но всё-таки лучше не рисковать. Даже если они всё равно раздерутся, в присутствии соплеменников им будет трудно поубивать друг друга. Поэтому, снисходительно улыбнувшись, Белое Перо проговорил:

— Не стоит, пусть молодые побегают.

И прежде чем удивлённый собеседник сумел что-то возразить, предводитель Детей Рыси крикнул:

— Эй, Ловкий Сыч, иди сюда!

Подбежавший молодой человек с корзиной за плечами, но уже с пером в волосах, радостно осведомился:

— Звал, вождь?

— Да, — кивнул тот. — Беги к Твёрдому Зубу, пусть пошлёт с тобой кого-нибудь из охотников. Оправляйтесь в долину и посмотрите, всё ли там в порядке.

Ловкий Сыч, кивнув, поспешил вдоль растянувшихся в цепочку людей племени. Посмотрев ему вслед, вождь перевёл взгляд на разочарованного Глухого Грома.

— Их ещё учить и учить.

Обычаи аратачей не стесняли свободы охотников. Каждый из них мог идти куда угодно, самостоятельно распоряжаясь своим временем и жизнью. Но не в походе: ни в охотничьем, ни как сейчас, когда племя переходило на новую стоянку. В это время власть вождя являлась почти абсолютной. Тем не менее, Белое Перо нет-нет, да и оглядывался, с тревогой отыскивая глазами Глухого Грома, хмуро шагавшего возле матери, с трудом тащившей волокушу. Только когда стали спускаться в долину, предводитель Детей Рыси перестал обращать на него внимание.

Роды племени расходились по тем местам, где стояли их жилища на празднике Саненпой. Началась привычная суета. Разгружали волокуши, устанавливали каркасы из старых жердей или шли в леса за новыми.

Закончив устанавливать подпорки, вождь неожиданно понял, что до сих пор не видел Отшельника. Не зная точно дня посвящения, заморец мог и не ждать их в долине, но шум от такого множества людей, наверняка, достиг каменного вигвама. До жилища Отшельника не так далеко, а день сегодня удивительно тихий. Даже листья на деревьях почти не колышутся.

Если старик всё ещё жив, то он либо ушёл по делам, либо прячется, опасаясь Глухого Грома. Зная его характер, последнее предположение показалось Белому Перу наиболее разумным. Хорошо бы он увёл с собой и Бледную Лягушку. Через четыре — пять дней племя вновь отправится в путь, значит, встреча соперников отложится ещё на полгода. И хотя пропускать праздник посвящения считалось у аратачей верхом неприличия, вряд ли кто всерьёз на него обидится. Ну что с Отшельника возьмёшь?

А там, глядишь, молодой охотник окончательно перебесится. Мало ли девок в четырёх родах? Любая с радостью пойдёт хозяйкой в его вигвам.

Не только вождь обратил внимание на отсутствие заморца и посланницы Владыки вод. Аккуратно приваливая кусками дёрна края полотнищ, сшитых из кусков бересты, Лёгкое Облако презрительно хмыкнула.

— Что-то Отшельника не видать?

— Ушёл куда-нибудь, — с деланным равнодушием проговорила Медовый Цветок.

— От молодой жены отойти не может, — продолжала ворчать старшая жена. — Боится, что та убежит к молодым охотникам. Или она его совсем уморила. Бледная Лягушка — девка здоровая, вот и уездила старикашку.

Собеседница только вздохнула, не решаясь возражать, чтобы не вызвать очередного скандала. А их обличённый властью супруг вообще делал вид, будто ничего не слышит.

Нисколько не смущаясь подчёркнутым равнодушием слушателей, Лёгкое Облако продолжала перечислять многочисленные проступки посланницы Владыки вод. При этом она как-то незаметно перешла к осуждению охотников племени, которые оказались не в состоянии внушить уважение к себе какой-то разбалованной дрянной девчонки!

Недовольно засопев, вождь отвернулся и тут же заметил торопливо приближавшуюся к их вигваму Поющую Сову, которая явно торопилась сообщить его жёнам какую-то потрясающую новость, поскольку у неё за спиной женщины, бросив собирать жилища, сбивались в кучки, о чём-то возбуждённо переговариваясь.

Обеспокоенный такой активностью, Белое Перо насторожился. Бросив в его сторону быстрый взгляд, Поющая Сова подскочила к застывшим в нетерпении супругам.

— Знаете?! Слышали?! Про Глухого Грома…

— Чего? — нахмурилась Лёгкое Облако, и её узкие глазки злорадно блеснули из-под набрякших век.

— Берёзовый Листок сказала, что он бегал в каменный вигвам и вернулся сам не свой! Даже матери помогать не стал! Пришёл, лёг на землю и лежит, в небо глядя. Кудрявая Лиса поначалу испугалась. Решила, что он ненароком Отшельника убил, когда узнал, что Бледная Лягушка тому женой стала. Расплакалась, кричит: «Скажи, что ты с ним сделал?!» Глухой Гром только рукой махнул. Не трогал, мол, я я его, отстань! Ну тут Кудрявая Лиса и вовсе обрадовалась. Неужто Бледная Лягушка к предкам ушла, оставив сына в покое?

Поющая Сова сделала хорошо рассчитанную паузу, подогревая всё возрастающее нетерпение слушателей. Даже гордый глава племени уши навострил, с нетерпением желая узнать, что же ещё могло случиться с Отшельником и Бледной Лягушкой.

Ровно за секунду до того, как жёны вождя разразились проклятиями, рассказчица выпалила:

— А он и сказал… Если бы, говорит, умерла, мне было бы легче! Вот так!

Лёгкое Облако презрительно скривилась.

— Охотники Детей Рыси стали слезливее женщин! Глухой Гром переживает, что девка глупая не перед ним ноги раздвинула, а старому пердуну дала! Вот ему свет и не мил!

— Ну, зачем ты так! — вздохнула Медовый Цветок. — Вдруг дело совсем не в этом?

«Не в этом», — мысленно согласился с ней вождь. Молодой охотник знал, что Бледная Лягушка может стать женой Отшельника. Вряд ли он так расстроился только из-за этого? К счастью, долго страдать от любопытства ему не пришлось.

Внимание Белого Пера привлёк какой-то шум. Отвернувшись от женщин, продолживших горячо обсуждать потрясающую новость, он едва смог сдержать тихий возглас удивления. Опираясь на короткое копьё, по стойбищу неторопливо шествовал заморец. С каждым шагом толпа вокруг него росла. В ответ на град вопросов, которыми закидали его женщины, старик что-то коротко отвечал, кивая на уже вкопанный священный столб.

Предчувствуя серьёзность момента, глава племени так же неторопливо поднялся, сделав пару шагов навстречу.

Встав перед ним, Отшельник провёл ладонью по бороде.

— Вождь, мудрые старейшины, народ Детей Рыси! — начал он зычным голосом, едва шум начал немного стихать. — Проводив вас, я вернулся в свой каменный вигвам, полный смятения, неуверенности и глупых мыслей. Весь вечер я молил духов вразумит меня, подсказать, как поступить, ответить на мучившие меня вопросы. И вот во сне узрел я охотника, огромного, как гора с огненными перьями в чёрных, как ночь, волосах, где запутались звёзды. Его грудь вздымалась как море, а лицо сияло ослепительнее солнца. Голосом, громче тысячи громом, он сказал мне:

— Пусть та, кого ты собрался назвать женой, будет тебе дочерью!

Громкие возгласы удивления вырвались из сотен глоток. У Белого Пера непроизвольно отвисла нижняя челюсть, а Лёгкое Облако скрипнула зубами.

— И ещё услышал я, — вдохновенно вещал старик во всю силу лёгких.

Стараясь не упустить ни единого слова, задние слушатели напирали на передних так, что, несмотря на их сопротивление, пустое пространство в центре стало стремительно сужаться. И очень скоро заморец оказался в центре толпы. Только между ним и вождём оставался небольшой коридорчик.

— Что дочь только гостья в вигваме отца! — голос Отшельника дрогнул, потом с новой силой взметнулся над притихшими аратачами.

— И тогда я, ничтожный перед лицом того, кто создал небо и землю, прервал его…

Вздох удивления пробежал по собравшимся. Успевший прийти в себя глава племени заметил энергично пробиравшегося сквозь толпу Колдуна. Пыхтя и что-то бормоча себе под нос, тот сумел оказаться в первом ряду и, тяжело дыша, вперил раздражённый взгляд в рассказчика.

— Я спросил, кому из храбрых охотников Детей Рыси должен отдать я свою дочь, дабы радовала она отцовское сердце и жила счастливо? Но ответил мне Великий дух, указав могучей рукой на восток…

В ожидании продолжения Белое Перо невольно подался вперёд, понимая, что Отшельник сейчас решает судьбу строптивой девчонки. Вот только мужем её может стать кто угодно, только не Глухой Гром.

— Муж ждёт твою дочь на том берегу моря! — выкрикнул старик, поникнув головой.

Толпа отозвалась многоголосым гулом. Одни удивлённо пожимали плечами, выражая недоумение странными словами заморца, другие задавали вопросы, пытаясь узнать подробности. Не обращая на них внимания, тот молчал, глядя на вождя.

— За морем? — ошарашено переспросил Белое Перо, переводя взгляд на Колдуна. Придав круглому лицу какое-то особенно серьёзное выражение, толстяк кивнул. Предводитель Детей Рыси усмехнулся про себя. Похоже, они поняли друг друга. Духи подсказали прекрасный способ избавиться от возмутительницы спокойствия, отправив её подальше.

— Слышали, что сказал Отшельник?! — мощный голос вождя легко перекрыл разгоравшийся гвалт. — Сам Великий дух определил судьбу Бледной Лягушки. Мы проводим её до Мараканы, а оттуда посланница Владыки вод вместе с заморцем Картеном поплывёт за море к своему жениху.

— Ты отправишься вместе с ней? — спросил Колдун у мрачно молчавшего Отшельника.

Стоявшие рядом аратачи тут же замолчали, напряжённо ожидая ответ, а кое-кто стал шёпотом передавать дальше вопрос толстяка.

Терпеливо дождавшись, пока установится тишина, заморец покачал головой.

— Мне нечего там делать.

Набрав в грудь воздуха, он закричал:

— Я один из Детей Рыси. Здесь моя земля, мой народ и мои предки. Тут я к ним и уйду!

Соплеменники встретили эти слова дружными криками одобрения.

«И как у него получается так хорошо и складно говорить?» — с невольной завистью подумал Белое Перо.

Едва стих шум, как раздался полный яда голос Лёгкого Облака.

— Эй, Отшельник! Она за морем мужа искать будет или жену?

Вождь бросил на жену испепеляющий взгляд, который не произвёл на толстуху никакого впечатления.

— Бледная Лягушка специально собиралась охотником стать, чтобы взять себе в вигвам хозяйку! — продолжала ухмыляться женщина.

— Моя дочь выполнит волю Великого духа! — твёрдо заявил заморец и не удержался от колкости. — А ты переживаешь, что без неё тебе не на кого будет злиться?

Потное лицо аратачки исказила гримаса отвращения.

— Пусть её чудище водяное в жёны берёт на самом дне морском!

Люди недовольно загомонили.

— Нельзя так говорить! Беду накличешь!

— Да пусть сдохнет гадина, пусть сгниёт её чёрное тело, кости рассыплются пеплом, а глаза склюют голодные птицы! — заверещала Лёгкое Облако. — Из-за неё погибла моя дочь!

Тут уж Белое Перо не выдержал. Хлёсткий удар бросил женщину на землю, хлынувшая из разбитой губы кровь прервала поток проклятий.

Вождь хмуро оглядел соплеменников.

— Чего встали? Отшельник уже всё сказал. И вигвам у него давно стоит. А у вас?

— Поторопитесь! — подал голос Колдун. — Не забывайте, мы здесь для того, чтобы в племени Детей Рыси появились новые, молодые охотники!

Аратачи начали расходиться. Помогая Лёгкому Облаку подняться, Медовый Цветок бросила укоризненный взгляд на мужа.

Вскоре у столба остались только старейшины, Колдун и заморец, сообразивший, что разговор с ним ещё не окончен. Те из соплеменников, кто собирал жилища поблизости, не скрывая заинтересованности, наблюдали за главными людьми племени.

— Ты ведь не всё сказал? — понизив голос, вкрадчиво поинтересовался толстяк.

— Нет, — усмехнулся Отшельник и ещё тише добавил. — Только я не знаю, как относиться к тому, что я услышал от Великого духа. Поэтому, прежде чем говорить всем, решил посоветоваться с вами.

— А что он ещё сказал? О чём ты промолчал? Говори!

— Тихо! — предостерегающе поднял руку Колдун. — Пусть придёт вечером в пещеру на Совет.

— Охотники не имеют права присутствовать на отборе «рысят», — напомнил обычай Твёрдый Зуб.

— Он подождёт снаружи, — проворчал Белое Перо. — Как определимся, так его позовём.

Старейшины одобрительно закивали.

— Тогда я приду вечером, — покладисто согласился заморец и доверительно пояснил. — Не хочу оставлять её надолго одну.

Удовлетворённо кивнув, вождь направился к своему вигваму, а заморца взял за локоть Колдун.

«Сколько лет эти двое терпеть друг друга не могли, — усмехнулся про себя вождь. — А тут какая-то сопливая девчонка сделала их почти друзьями».

«Не простая девчонка, — возразил он сам себе. — А посланница Владыки вод».

Когда другие ещё только заканчивали установку вигвама, у его жилища уже горел костёр, возле которого хлопотала Медовый Цветок.

— Принеси мне мяса, — приказал он, усаживаясь на корточки. — И волчью шкуру.

Аккуратно отщипывая крошечные кусочки, Белое Перо неторопливо пережёвывал жёсткие волокна. Теперь стали понятны загадочные слова Глухого Грома. У охотника отняли последнюю надежду заполучить понравившуюся девчонку. Только сумасшедший может пойти против воли Великого духа. Интереснее, что за жених ждёт Бледную Лягушку по ту сторону моря?

Само собой, что весь остаток дня аратачи разговаривали исключительно о странном откровении Отшельнику. Многие жалели, что посланница Владыки вод покинет племя навсегда, а кое-кто радовался. Даже в семьях, чьи сыновья должны были проходить посвящение, обсуждали рассказ заморца. И только в вигваме вождя никто даже не заикался об этом. Лёгкое Облако только сверкала глазами, лишённая возможности говорить, а Медовый Цветок, не имея своей точки зрения, предпочитала помалкивать.

Как и все аратачи, старейшины любили поболтать, используя для этого любой подходящий повод. Обсуждение кандидатур для предстоящего испытания, безусловно, является важной причиной. Особенно, если учитывать, что в отличие от обычных Советов, на этом не могли присутствовать другие охотники. Обычно главы родов долго и обстоятельно разбирали каждого «рысёнка», изо всех сил отстаивая кандидатуры сородичей. Как правило, обсуждения шли бурно, часто затягиваясь далеко за полночь.

Однако сегодня всё произошло как-то уж очень буднично. Никто, кроме Твёрдого Зуба, сильно не возражал, и приняли все кандидатуры за исключением Рога Барана. Старейшины рассудили, что парнишка ещё не научился себя сдерживать.

Вождь видел, что собравшимся, как и ему самому, не терпелось узнать, что же скрыл Отшельник от соплеменников.

Мудрый Камень, как самый молодой, сходил за Отшельником, терпеливо дожидавшимся у входа.

Заморец чинно уселся возле крошечного костерка, едва освещавшего настороженно-молчаливых старейшин, чьи лица в темноте казались каменными масками.

— Говори, Отшельник, — проговорил закутанный в тёплое одеяло Колдун.

— Слова Великого духа поразили меня, — медленно сказал тот. — Открывшаяся истина испугала и ввергла в смятение. Обращаюсь к вашей мудрости, старейшины!

«А про Колдуна не вспомнил, — отметил про себя вождь. — Неужели, опять поссорились?»

Заморец немного помолчал, словно собираясь с мыслями. И тут Белое Перо с удивлением понял, что затаил дыхание, готовясь услышать нечто поразительное.

— Вы знаете, что моя первая жена погибла ещё до того, как я попал в вашу прекрасную землю и стал одним из Детей Рыси, — голос Отшельника звучал глухо, а временами совсем тихо. Так что собравшимся приходилось прислушиваться, чтобы разобрать, о чём идёт речь. — Она сорвалась в пропасть, где и пропала. Мне даже не удалось отыскать её тело.

Старейшины важно закивали. Все в племени знали эту историю.

— Так вот, Великий дух сказал, что под сердцем она носила ребёнка. Хотя я ничего не знал об этом. Наша дочь погибла вместе с матерью. Вот только дух её не отправился к предкам.

Вождь удивлённо вскинул брови. Твёрдый Зуб презрительно хмыкнул, а Мудрый Камень недоверчиво покачал головой.

— Разве такое бывает? — недоуменно спросил у Колдуна старейшина Серых Рысей.

— А что же случилось с ней? — вместо ответа обратился к рассказчику толстяк.

— Моя дочь попала в другой мир, где очень долго ждала возможность родиться вновь.

— Значит, дух твоей не родившейся дочери вселился в Бледную Лягушку? — насмешливо, но с заметным сомнением хмыкнул глава рода Рыжих Рысей.

— Великий дух сказал, что она и есть моя дочь! — вскричал Отшельник. — Или ты мне не веришь?!

— Да, я тебе не верю! — огрызнулся Твёрдый Зуб.

— А ты чего молчишь, Колдун?! — рявкнул Широкий Поток, стараясь привлечь к себе внимание и тем погасить начавшую разгораться ссору.

— Мне не приходилось слышать о таком, — тихо пробормотал толстяк. — Но мои знания о магии ничтожны перед всеми её тайнами.

— Что-то мне не очень верится, что Бледная Лягушка — твоя дочь, — покачал головой старейшина Чёрных Рысей.

— Мне тоже, — поддержал его Умный Бобр.

А Белое Перо вдруг вспомнил первую встречу Отшельника и посланницы Владыки вод. Неужели, старик тогда ещё что-то почувствовал?

Усмехнувшись, заморец задрал рубаху и снял с пояса кожаный мешочек. Принимая от него раскрашенную дощечку, предводитель Детей Рыси едва не застонал от собственной глупости. Он же так гордился своей памятью, никогда ничего не забывая. А тут не смог вспомнить лицо женщины, которое им с отцом когда-то показывал ещё совсем молодой заморец, ещё не ставший Отшельником. Возможно, дело в том, что аратач не мог воспринимать рисунок как изображение конкретного человека?

Чтобы лучше рассмотреть портрет, старейшины подносили его к огню.

— И совсем она не похожа на Бедную Лягушку! — проворчал глава рода Серых Рысей.

— Где ты забыл свои глаза, Широкий Поток? — усмехнулся Мудрый Камень. — Это же одно лицо!

Последним дощечку осторожно принял Колдун. Но не стал разглядывать, а бережно потрогал заскорузлыми пальцами, словно ощупывая краску.

— Великое чудо! — произнёс он дрогнувшим голосом. — Могучая магия, доступная лишь Великому духу! Увидев такое, я могу спокойно отправляться к предкам, ибо ничего более удивительного мне уже не дождаться.

— Так что же, она на самом деле его дочь? — всё ещё недоверчиво, но уже с сомнением в голосе пробормотал старейшина Рыжих Рысей.

— Несомненно! — твёрдо заявил толстяк.

— Ты хорошо сделал, Отшельник, что рассказал об этом только нам, — благожелательно кивнул Белое Перо.

— Почему? — набычился Твёрдый Зуб. — Если это так, то все Дети Рыси должны знать о таком великом чуде!

— Узнают, — проворчал Колдун, возвращая портрет заморцу. — Только попозже. Ты хочешь, чтобы люди совсем забыли о празднике посвящения? Подумай, как обидятся молодые охотники и их отцы, если никто даже не вспомнит о них, а будут болтать только о дочери Отшельника? А как отнесётся к такому невниманию Гневная мать?

— Колдун мудр, — согласился с ним глава рода Чёрных Рысей. — Дети Рыси узнают обо всём только тогда, когда у нас появятся новые охотники.

Признавая справедливость этих слов, собравшиеся дружно закивали.

Убедившись в поддержке своего предложения, толстяк продолжил:

— Картен — хороший человек и друг Детей Рыси. Но, что если он не согласится переправить Бледную Лягушку на ту сторону моря?

— Разве заморец осмелится не выполнить волю Великого духа? — усмехнулся старейшина Рыжих Рысей.

И вождь почувствовал в его голосе скрытую издёвку.

— Картен — барец, — негромко произнёс Отшельник. — Их великого духа зовут Пезам. И ему нет никакого дела до моей дочери.

— Почему? — деланно удивился Твёрдый Зуб. — Разве Великий дух не создатель всего, в том числе и этого человечка?

Поскольку никто из собравшихся никогда не задумывался над подобными вопросами, все взоры тут же обратились на Колдуна. В наступившей тишине стал явственно слышен доносившийся откуда-то из глубины пещеры стук падающих капель.

— Великий дух вернул дочь не какому-то заморцу, а одному из Детей Рыси, — неторопливо проговорил толстяк. — Значит, нам, как народу Отшельника, необходимо исполнить его волю.

— Ты предлагаешь отдать наши кожи, меха и синий камень только за то, чтобы какая-то девчонка переплыла море? — криво усмехнулся глава рода Белых Рысей.

— Именно так, — величаво кивнул Колдун.

— Если Великий дух желает, чтобы Бледная Лягушка нашла себе мужа за морем, — проворчал Твёрдый Зуб. — Мог бы и сам отправить её туда.

— Хочешь сказать, что он делает для аратачей мало добра? — вскипел толстяк, бросив в костёр веточку. — Разве Дети Рыси голодают? Или в лесах исчезли звери и птица? А может быть, нас терзают злые болезни?

Голос его гремел, отражаясь от стен зала.

— Разве Отшельник не один из нас?! Разве он не охотился с нами? Не бился бок о бок с Детьми Рыси против Детей Кабана?! А кто помог нам понять истинную ценность синего камня для заморцев? Не за это ли Великий дух вернул ему дочь?! Так как мы можем не помочь ей встретиться с женихом?

Слушая сей проникновенный монолог, вождь едва удерживался от смеха. Надо же, Колдун заступается за Отшельника! Да так, что даже рожа побурела от напряжения.

— Я совсем не то хотел сказать, — тут же пошёл на попятную глава рода Белых Рысей. — Просто у Отшельника есть свой синий камень. Вот пусть его и отдаёт!

Все посмотрели на старика.

— Есть, — ответил тот, поглаживая бороду. — Но Великий дух не сказал мне, где Фрея встретится с будущим мужем. Вот я и хочу отдать их Картену, чтобы он помог ей добраться до родственников моей жены.

— Ты хочешь, чтобы твою дочь провожал в такую даль чужой мужчина? — с издёвкой поинтересовался Твёрдый Зуб. — Не боишься, что как только корабль отплывёт, Картен тут же станет мужем Бледной Лягушки даже без её согласия?

Колдун громко засопел. Старейшины переглянулись.

— Он переправит её через море и отправит с надёжным караваном в Радл, — спокойно ответил старик. — А чтобы Фрея спокойно добралась до своих родственников, я хочу сделать так…

Слушая Отшельника, Белое Перо думал, что такой хитроумный план не мог родиться в голове заморца. Ему явно подсказал сам Великий дух!

Однако не на всех старейшин он произвёл подобное впечатление.

— Картен никогда не обманывал Детей Рыси, почему мы должны с ним хитрить? — недовольно проворчал Умный Бобр. — Ты как будто терики через голову надеваешь.

Кто-то хмыкнул, а вождь мысленно поморщился. Он-то хорошо помнил, что лукавый заморец долго помалкивал об истинной ценности синих камней.

— Вдруг он обидится и больше не привезёт нам ножей, наконечников и котлов? — поддержал его старейшина Серых Рысей. — Лучше отдать камни и просто попросить отвезти девчонку за море.

— Отшельник хочет, чтобы мы обманывали как женщины! — презрительно фыркнул глава рода Рыжих Рысей.

— Почему, когда ты был «рысёнком», Твёрдый Зуб, то слушал старших охотников? — неожиданно спросил Колдун. — Зачем ты спрашивал, как делать стрелы и выслеживать добычу?

— Чего это ты вдруг спрашиваешь? — нахмурился старейшина.

— Нет, ты ответь, — разгадав замысел толстяка, поддержал Белое Перо.

Под любопытными и насмешливыми взглядами собравшихся глава Рыжих Рысей неохотно буркнул:

— Потому, что тогда они знали об этом больше меня.

— А кто из нас знает заморцев лучше Отшельника? — с откровенной насмешкой спросил Колдун. — И если он сказал, что лучше сделать так, значит, на то имеются свои веские причины.

Посрамлённый старейшина отвернулся.

— Великий дух хочет, чтобы Бледная Лягушка попала за море, — подводя итог, начал вождь. — Значит, Дети Рыси должны ей в этом помочь. Но что случится после того, как она там окажется, нас не касается.

Он оглядел собравшихся.

— Пусть Отшельник сам договаривается с Картеном.

С этим тоже все согласились.

Ночью, снедаемая любопытством, Медовый Цветок попыталась выведать у довольного супруга, чего же такого интересного скрыл Отшельник от племени и поведал только главам родов?

Перед тем как укрыться одеялом, Белое Перо важно изрёк:

— Это касается только старейшин!

Притаившаяся в глубине вигвама Лёгкое Облако злорадно захрюкала. Глядя на обиженное лицо молодой женщины, вождь пояснил:

— Я расскажу сразу после праздника.

Он зевнул и пробормотал, задумчиво глядя на огонь:

— Быть может, на следующий год наш сын тоже станет охотником?

Летняя ночь коротка. Казалось, солнце только-только скрылось за деревьями на западе, как на востоке уже появляются первые отблески зари.

В этот день все в стойбище проснулись очень рано. Женщины почти бегом шли за водой и торопливо раскладывали костры. А охотники спешили к столбу предков, где, сбившись кучками, терпеливо ждали старейшин и вождя.

Обычно все разговоры вертелись вокруг того, кто же на этот раз удостоится чести пройти посвящение? Вот только сегодня чаще обсуждали необыкновенный сон Отшельника, слова Великого духа и предстоящее путешествие Бледной Лягушки.

Чуть в стороне плотной толпой сбились «рысята». Самые старшие из них держались преувеличенно бодро. Юноши и подростки шутливо задевали друг друга, рассыпаясь насмешками, и даже попытались устроить драку. Здесь о посланнице Владыки вод и о её нежданном отце никто даже не вспоминал. Молодых людей интересовали гораздо более важные вещи. Кто-то из них скоро получит вожделенные перья в причёску и право поставить свой вигвам. А кому-то придётся ждать ещё год на побегушках у взрослых охотников.

Тем не менее, когда среди вигвамов показался заморец с Бледной Лягушкой, некоторые из «рысят» всё же присоединились к мгновенно окружившей их толпе. Впрочем, старик и девушка ничего нового не сказали, и разочарованные аратачи вновь устремили все взоры на жилище вождя, возле которого уже стояли все четверо старейшин в лучших одеждах и Колдун.

Белое Перо, посмотрев сквозь дырку в шкуре, завешивавшей вход, с удовольствием убедился, что всё племя собралось и ждёт только его. Ещё раз придирчиво осмотрев свой костюм, он, пригнувшись, вышел наружу.

На новой рубахе блестели ярко начищенные металлические бляшки. Среди длинной бахромы на рукавах и териках висели шнурки, сплетённые из разноцветных ниток, со стеклянными шариками на концах. Одежду густо украшала вышивка, а три пёрышка в волосах скрепляла золотая проволока.

Дав соплеменникам вдоволь налюбоваться собой, вождь начал выкрикивать имена будущих охотников. Каждого из них аратачи приветствовали одобрительными криками. Среди них оказался и внук Отшельника. Невольно отыскав того в толпе, Белое Перо обнаружил рядом с ним не только довольную Снежный Ландыш с заметным животом, но и Бледную Лягушку. Одетая в непривычного вида заморскую одежду, она стояла за спиной отца, с интересом наблюдая за происходящим.

Двенадцать достойных отправились в пещеру, чтобы подготовиться к испытанию и пообщаться с духами предков, чей прах хранился где-то в запутанных коридорах. Узнав самое важное, люди начали расходиться. Толпа «рысят» рассосалась ещё быстрее. Причём ушли не только избранные, но и те, кто считал себя таковым, однако не удостоился этой чести, и теперь решил спрятаться от насмешек приятелей.

Поколебавшись, глава племени окликнул заморца.

— Ты звал меня, вождь? — с лёгким недоумением уточнил тот, останавливаясь.

— Да, — важно кивнул Белое Перо, направляясь к ним.

Старик тревожно переглянулся со Снежным Ландышем, потом с её мужем. Неторопливо приблизившись во всём своём великолепии, предводитель Детей Рыси проговорил:

— Я хотел кое-что спросить у Бледной Лягушки.

Та нерешительно пожала плечами.

— К Отшельнику во сне явился Великий дух, — негромко сказал Белое Перо. — А тебе что-нибудь подобное приснилось?

— Пока нет, — поколебавшись, ответила посланница Владыки вод.

— А тебе не жаль покидать нас и отправляться в такой трудный и опасный путь?

— Жаль, — вздохнула девушка к полному удовольствию собеседника.

Тот вскинул брови.

— Тогда, может быть, попросишь Владыку вод, чтобы он оставил тебя с нами?

Вспыхнувшие глаза Бледной Лягушки беспокойно забегали. Почувствовав это, она быстро опустила голову, смущённо пожимая плечами.

— Наверное, можно попробовать, — промямлила она, нервно сглотнув. — Великий дух лучше знает, что мне делать.

Потом добавила, подняв взгляд с затаившейся на дне глаз тревогой.

— Он же меня сюда прислал.

«Надо же, какая послушная стала! — ухмылялся вождь, с помощью жён освобождаясь от парадного наряда. — Раньше со всеми спорила, а тут сразу же согласилась? Что-то здесь не так».

Односложно отвечая на вопросы женщин, он мрачно уселся на своё место, машинально погладив разложенные на алтаре фигурки. Неужели Отшельник соврал про сон? Но только глупец решится шутить именем Великого духа, ибо это сила столь могучая, что без труда уничтожит любого человека.

Тогда чем же объяснить столь странное поведение Бледной Лягушки?

«Да глупая девчонка просто не хочет жить с нами! — внезапно догадался Белое Перо. — Вот и ухватилась за первую же возможность отсюда убраться!»

Весьма довольный тем, что сумел разгадать ещё одну загадку посланницы Владыки вод, вождь хмыкнул.

«Ну, в этом я ей мешать не буду. Чем скорее дрянная девчонка оставит Детей Рыси, тем лучше!»

Придя к такому выводу, глава племени, мысленно поблагодарив предков за то, что те помогли избавиться от очередного беспокойства, покинул вигвам.

За те дни, что будущие охотники пробудут в пещере, их старшим товарищам предстояло сделать ещё много дел.

Какой же праздник на голодный желудок? Поэтому необходимо поговорить со старейшинами, чтобы каждый род выслал отряд за добычей. Потом вместе с Колдуном надлежит выбрать тайное место где-нибудь не очень далеко. Там самые старые охотники под руководством помощника толстяка поставят специальный вигвам для Гневной матери. Туда Колдун вместе с теми, кто прошёл посвящение в прошлом году, перенесёт святыню.

Хватало забот и у остальных аратачей. Мужчины, собираясь в поход, проверяли оружие и снаряжение. Женщины, готовясь поразить соплеменников своими кулинарными талантами, перебирали запасы или рыскали по лесу в поисках вкусных корешков. Матери взрослых дочерей лихорадочно доделывали праздничные наряды. Где ещё ими блеснуть как не на празднике, когда кровь новых охотников бурлит как кипяток в котле, а желание, как можно быстрее стать по-настоящему взрослым, хозяином собственного вигвама, порой заглушает последние остатки разума.

Девицы, чьи женихи голодали в пещере, проводили последние дни в жилищах родителей. Одни — в лихорадочном нетерпении торопясь его покинуть, другие — грустя от предстоящей разлуки. Дети, избавленные возрастом от взрослых проблем, просто ждали праздника, где будет много еды, песен, состязаний и всяческого веселья.

Вернувшись с лосиной тушей в стойбище, вождь с удовольствием обнаружил, что как ни удивительна казалась история со сном Отшельника, она всё же отошла на задний план перед предстоящим днём посвящения.

Как обычно все очень торопились, и как всегда всё успели. Женщины разделали мясо, замочили шкуры, а мужчины приготовили всё необходимое для предстоящего испытания.

Заря ещё только позолотила край неба, но у входа в пещеру уже собралась группа аратачей. Под монотонное пение Колдуна его помощник тщательно укладывал шалашиком высушенные ветки ольхи, орешника и ивы.

Поскольку костёр предназначался для испытания будущих охотников, огонь для него следовало добывать не обычным способом, а с помощью мужского камня — кремня. Однако, то ли по неопытности, то ли от волнения, искры, вылетавшие из-под ударов помощника Колдуна, никак не могли зацепиться за пучок высохшего мха. Зрители, которых становилось всё больше, тревожно зашептались. Плохая примета. Чувствуя нарастающее нетерпение, молодой человек ударил изо всех сил, но попал не по камню, а себе по пальцам! Из разорванных подушечек хлынула кровь. Закусив губу, помощник бросил полный ужаса взгляд на наставника, продолжавшего, как ни в чём не бывало, тянуть ритуальную песню. Опасаясь, что праздник может оказаться окончательно испорчен, вождь торопливо шагнул к костру, почти силой вырвав камни из рук помощника. После его второго удара мох задымился. Наклонившись к самой земле, Белое Перо осторожно раздул робкий огонёк и быстро сунул вспыхнувший пучок в центр костра.

Увидев вспыхнувшее пламя, ярко выделявшееся на фоне тёмной скалы, Дети Рыси облегчённо перевели дух. Вновь послышался смех и разговоры. Отступая в сторону, глава племени не удержался и отвесил незадачливому разжигальщику звонкий подзатыльник. Втянув голову в плечи, молодой человек принялся бить в бубен, не обращая внимания на капавшую с пальцев кровь.

Поскольку Колдун не собирался ничего спрашивать у духов, а лишь просил их стать свидетелями предстоящих испытаний, обошлось без колдовской травы и рвоты. Песня тянулась до тех пор, пока ветки не превратились в кучку ярко алеющих углей. По знаку наставника помощник с кое-как перевязанной рукой стал выводить на свет тех, кто три дня голодал в пещере. «Рысята» жмурились, усиленно моргали, но даже не пытались прикрыть глаза руками.

Пока они, немного потолкавшись, выстраивались в линию в том порядке, как их имена выкрикивал вождь, Колдун, взяв раскрашенный череп рыси, голой рукой наложил туда раскалённых угольков. Во всём племени лишь он один умел так делать, но только на празднике посвящения.

Облачённый в новую маску Великого духа, щедро украшенную перьями, толстяк гнусаво запел Песню терпения. После первых же слов юноши вытянули перед собой правую руку. Заколотив в бубен, помощник стал выкрикивать их имена, а Колдун, продолжая петь, клал по угольку на тыльную сторону каждой ладони.

Пристально наблюдавшие за процедурой соплеменники следили, чтобы никто из них не заплакал, не морщился и уж тем более не пытался сбросить прожигавший кожу уголёк. Но юноши достойно переносили испытание. Хотя некоторым всё же не удалось полностью скрыть свои эмоции. У кого-то на лице выступили капли пота, у других дрожали губы.

Снисходительно глядя на них, старейшины вспоминали свою молодость. Как известно, раньше и небо было выше и девушки красивее, и огонь жёг больнее. А зрители поддерживали охотников громкими криками:

— Ползущий Кузнечик, не морщись, немного осталось! Смотрите, у Ловящего Снег глаза на лоб лезут! Эй, Львиный Коготь, колени не дрожат?!

Продолжая петь, Колдун вернулся к костру, где взял с земли глиняную миску, наполненную коричнево-красной кашицей. Окинув взглядом лица «рысят», он, выкрикнув последние слова, вновь направился вдоль шеренги. Подходя к будущему охотнику, Колдун сбрасывал потухший уголёк и, зачерпнув грязными пальцами целебную мазь из миски, осторожно втирал в ожог. Успешно прошедшие первое испытание, гордо вскинув подбородки, отходили в сторону.

Их младшие товарищи принесли из вигвамов «рысят» луки со стрелами, копья и дротики, а молодые охотники расставили заранее приготовленные мишени.

Настало время продемонстрировать искусство владения оружием. Только, в отличие от прочих праздников и состязаний, поражать цель приходилось с обожжённой рукой. Для многих это оказалось совсем не просто. Последний дротик Ловящего Снег чуть задел край растянутой шкуры. Кто-то из зрителей глумливо засмеялся, родичи огорчённо застонали. Пока старейшины совещались, юноша стоял, вытянувшись как струна, из прокусанной губы выступила капелька крови.

Снисходительно посмотрев на него, вождь величаво кивнул в сторону, где стояли уже успешно преодолевшие это испытание «рысята». Лицо Ловящего Снег прояснилось, казалось, он вновь задышал полной грудью, а оттаявшие глаза подозрительно заблестели.

Проводив его долгим взглядом, Белое Перо вновь обернулся к старейшинам. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы уговорить их дать возможность внуку Отшельника стать охотником. Особенно упорствовал Твёрдый Зуб, который до сих пор дулся, глядя куда-то в сторону.

Тем временем будущие охотники подходили к уже погасшему костру, где натирали ладони головешками, готовясь к новому испытанию. На этот раз не тяжёлому, а скорее смешному.

Предвкушая увлекательное зрелище, аратачи стали сходиться к столбу предков, где образовали круг диаметром примерно в сотню шагов. Внутрь вошли старейшины и «рысята». Им предстояло оставить отпечатки ладоней на столбе, а главы родов должны им всячески мешать. При этом категорически запрещается пускать в ход кулаки, ноги и зубы.

Колдун спел короткую песенку, и молодёжь бросилась в атаку. Используя опыт предшественников, юноши разделились на два отряда. Пока одни, вцепившись в старейшин, принялись оттаскивать их от столба, другие торопливо хлопали руками по резному дереву.

Толпа громко смеялась, кричала и улюлюкала. Но Широкий Поток и Умный Бобр сумели вырваться из свалки и стали отшвыривать самых проворных от столба. Вскоре к ним присоединились и остальные старейшины. «Рысята», сумевшие таки оставить отпечатки, купались в лучах славы. Гордо выпятив грудь, они громко похвалялись своими успехами, посмеиваясь над неудачниками. Однако испытание будет пройденным только тогда, когда каждый из них дотронется до столба.

Вспомнив об этом, молодёжь предприняла новое наступление. Но так как теперь каждый стремился оставить свой отпечаток, оно получилось не скоординированным, и до вожделенной цели ни никто так и не добрался.

Зрители громко от души орали и веселились, а время шло. Между тем, всё ещё «рысятам» следовало поторопиться. Их ждало ещё одно испытание. После того, как все дотронутся до столба, молодым людям предстояло отправиться на охоту и до темноты принести достойную добычу на тайный пир. Именно там все охотники племени, за исключением их отцов, примут окончательное решение о том, достойны ли вчерашние юноши предстать пред Гневной матерью для совершения последнего магического обряда.

Возня у столба демонстрировала, насколько будущие охотники научились действовать сообща, помогая друг другу.

Порой случалось, что «рысята» по полдня топтались, прежде чем каждый смог коснуться столба. Однако эта группа справилась довольно быстро. Придирчиво пересчитав оставленные отпечатки, старейшины разрешили им отправиться за добычей. Они с честью вынесли все испытания и обряды, которые будущие охотники проходят на глазах всех соплеменников. Теперь их ждала тайная церемония, видеть которую непосвящённым не полагалось.

Проводив маленький отряд до границы стойбища, даже самые активные зрители начали потихоньку расходиться, не переставая живо обсуждать подробности испытаний. Они с удовольствием вспоминали, как вёл себя каждый из юношей, с увлечением споря о том, кто из них показал себя наиболее мужественным. При этом каждый отчаянно защищал своих сородичей.

Посчитав подобное поведение недостойным, Белое Перо удалился в своё жилище. Необходимо хотя бы немного отдохнуть и набраться сил перед самой важной и ответственной частью церемонии.

Вождь знал, что самые нетерпеливые из охотников уже потихоньку покинули стойбище, торопясь в тайное место. К вечеру здесь останутся только женщины, дети, «рысята», немощные старики и те из мужчин, чьи сыновья сегодня станут охотниками. Сам он предполагал уйти чуть позже. Не к лицу главе племени приходить одним из первых.

Не мешая отдыху властного супруга, жёны возились снаружи у очага. Завтра утром, когда вернутся охотники, начнётся самый весёлый день праздника. Никаких испытаний или обрядов. Только богатое угощение, песни, пляски и свадьбы. Сколько же завтра новых вигвамов появится в стойбище Детей Рыси?

Ещё раз оценив расстояние до долины, где Бледная Лягушка убила своего первого волка, и которую Колдун почему-то выбрал для вигвама Гневной матери, Белое Перо потянулся за мокасинами.

Пронзительный крик заставил вздрогнуть. Вслед за ним раздался ещё один и ещё. Мигом обувшись, вождь рванулся к выходу, едва не врезавшись в Лёгкое Облако.

Круглое лицо женщины побелело, жирные щёки тряслись.

— Там… Глухой Гром… Он… Там…

Отшвырнув лопочущую толстуху в сторону, Белое Перо выскочил из вигвама, сжимая в руке копьё.

Шагах в пятидесяти, стремительно разрастаясь, гомонила толпа, из которой доносились неразборчивые женские причитания.

Заметив его, люди расступились.

Сначала он увидел залитое кровью лицо с неприятного вида ямой на месте правого глаза. Потом Кудрявую Лису. Стоя на коленях, старуха тихо подвывала, расправляя заскорузлыми пальцами слипшиеся от крови волосы сына.

Грязно-бурые пятна покрывали всю одежду молодого охотника и одеяло, на котором его принесли.

— Глухой Гром, вождь, — как-то виновато пожал плечами Весенний Волк.

— Неподалёку нашли, — мрачно добавил Гудящий Шмель.

Вдруг голова молодого человека дёрнулась. Резко отпрянув, Кудрявая Лиса испуганно вскрикнула, прикрывая ладонью рот.

— Где Колдун? — опомнившись, вскричал вождь. Его глаза тут же отыскали в толпе какого-то испуганного «рысёнка».

— Ты! — ткнул он пальцем вздрогнувшего пацана. — Найди Колдуна! Быстро! Он должен быть ещё в пещере!

Затем, присев на корточки, уже тише добавил, не глядя, протянув руку за спину:

— Дайте воды!

Не успев договорить, уже почувствовал пальцами обожжённую глину кувшина.

Первым делом Белое Перо обмыл бледные, слипшиеся губы раненого. Потом, очень осторожно приподняв голову, поднёс к ним горлышко.

Сделав жадный глоток, Глухой Гром медленно открыл наполненный болью глаз.

— Живой! Он жив! Глухой Гром жив! — тут же полетело по толпе.

А Кудрявая Лиса, заливаясь слезами, проговорила, наклоняясь к самому лицу сына:

— Кто это с тобой сделал? Кто?

— Как это случилось? — другими словами, но всё о том же спросил глава племени. И повинуясь движению губ раненого, вновь поднёс кувшин.

— Сам, — еле слышно выдохнул молодой охотник, переводя дух. — На сучок… Налетел… Случайно…

— Это Бледная Лягушка! — привычно заверещала где-то в задних рядах Лёгкое Облако.

— Молчи, женщина! — тут же оборвал её властный голос Колдуна.

Белое Перо облегчённо вздохнул. Хорошо, что старик ещё здесь. Значит, есть надежда, что Глухой Гром не умрёт. Хотя, вряд ли толстяк вернёт ему второй глаз.

— Несите его в вигвам, — буркнул Колдун, едва взглянув на раненого.

— Что-то мне не верится, что он сам на сучок напоролся, — послышался тихий голос Гудящего Шмеля. — Может, пройти по следу пока светло?

— Нет, — тут же покачал головой Белое Перо. — Глухой Гром один из Детей Рыси.

Вождь еле заметно усмехнулся.

— Не будем оскорблять его недоверием. У нас и без этого много дел.

Идея сделаться застолблённой дворянкой, помещицей, или как там называют богатых землевладельцев, сильно вдохновила Фрею. Материально независимая, сама себе хозяйка. О чём ещё можно мечтать после жизни по чужим вигвамам? Даже перспектива командовать и распоряжаться «живыми орудиями труда» — рабами не сильно пугала. Подумаешь! Не велика наука. Неужели она со своими мозгами человека двадцать первого века, пусть и слегка дырявыми, не справится с тем, что легко получается у местных жителей?

Однако, когда Отшельник поведал о том, что должна знать дочь аристократа такого знатного рода, как младшие лотийские Юлисы, девушка сильно заскучала. Чтобы не грузить дырявую память, она попыталась сослаться на тяжёлое детство в лесах среди зверей и не менее диких аратачей.

— Ты хочешь предстать перед новыми родственниками тупой, неотёсанной дурочкой? — презрительно хмыкнул старик.

Фрее пришлось признать его правоту и скрепя сердце подготовиться к долгому интенсивному обучению.

Для начала занялись радланским, хотя заморец тут же обрадовал, заявив, что этим дело не ограничится. Для того, чтобы хоть как-то соответствовать требованиям того общества, в которое она попадёт, просто необходимо владеть ещё, как минимум, одним языком. Так что придётся изучить ещё и либрийский. Хотя бы в самых общих чертах. Ещё не забыв, сколько усилий пришлось приложить, чтобы хоть как-то научиться общаться с Детьми Рыси, девушка наивно полагала, что это окажется самым трудным в предстоящем обучении.

Однако этот резкий, рубленый, чем-то напоминающий удары меча язык давался ей удивительно легко. Особенно пока речь шла о простых, житейских вещах вроде: «Поди туда, неси сюда, подай то, возьми сё.»

Возможно сыграл свою роль опыт изучения языка аратачей? Или варварский метод «полного погружения», когда вредный старик разговаривал с ней только по радлански? А скорее всего, испытывавший очевидный «информационный голод» мозг просто с удовольствием пожирал новые знания? Фрея не гадала. Получается, и хорошо.

Настоящие трудности начались, когда речь зашла об обычаях и порядках на родине Отшельника. Наставник злился на тупость ученицы, а та никак не могла понять его пространные, но на редкость маловразумительные объяснения того или иного термина. А их оказалось столько, что голова пухла, и мозги капали из ушей.

Начать хотя бы с духов, или, как говорили радлане, «богов». У аратачей всё чётко. Есть Великий дух во множестве ипостасей и духи помельче, большинство из которых обычные люди даже не знали. В религии радлан тоже имелся главный бог, вот только он являлся скорее вождём остальных небожителей, чем их владыкой. Кроме Питра были и свои «старейшины», отвечавшие за свои участки бытия. Моря, реки, подземную страну мёртвых, мудрость, любовь и т. д… И кроме них ещё великое множество сверхъестественных существ рангом пониже, но также способных сильно нагадить человеку, поэтому тоже нуждавшиеся в поклонении и жертвах.

Печально, но благородной радланской девушке следовало знать даже кое-кого из этой мелюзги. Вроде агриков, оберегающих плодородие почвы, или ралов, хранителей домашнего очага. Приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не запутаться во всех этих богах, богинях, божках.

Сколь же велико оказалось её удивление и раздражение, когда Отшельник как-то раз, заболтавшись, выразил серьёзные сомнения в том, что эти сверхъестественные силы так уж сильно озабочены делами людей. А принесение в жертву животных, сжигание крови и внутренностей старик вообще считал откровенной глупостью и сказками для дураков.

По словам заморца, во времена его молодости такого мнения придерживалось большинство образованных людей. Тогда Фрея очень вежливо поинтересовалась, с какого перепугу ей тогда учить весь этот панангин? То есть пантеон?

На что Отшельник резко ответил:

— Потому, что тебе придётся иметь дело не только с образованными.

И вновь посрамлённая девушка не нашла, что возразить.

Кроме устной речи, само собой, пришлось учиться писать. Ну не может же дочь Лация Юлиса Агилиса быть неграмотной?! Родственники точно не поймут. Буквы и несложные правила она запомнила без больших усилий. Хотя с чистописанием пришлось изрядно повозиться. Водить сначала оструганной палочкой, а потом гусиным пером по бересте, то и дело макая его в разведённую на масле сажу, оказалось совсем не просто. Линии смазывались, то и дело расплываясь уродливыми, смачными кляксами.

С математикой вышел полный смех. Когда наставник попытался втолковать слушательнице премудрости разделения и множественности, девушка без труда поставила его на место. Видимо, она так заучила таблицу умножения, что выбить её из памяти не смогли никакие катаклизмы. К сожалению, успехи касались только устного счёта. Радланские цифры оказались по истине зубодробительными по сложности, а когда ученица попробовала пользоваться своими для вычислений, наставник разразился гневной проповедью:

— Что это за непонятные значки?! Хочешь, чтобы над тобой все смеялись?

На робкое возражение, что они гораздо удобнее, Отшельник безапелляционно заявил:

— Это не важно! Все радлане пользуются такими цифрами, значит, и ты должна.

Тем не менее, то время Фрея потом вспоминала с особым удовольствием. Они занимались целыми днями, делая короткие перерывы на рыбную ловлю или охоту. Заморец словно помолодел, сбросив, казалось, лет двадцать. Внезапно озаботившись её физической формой, старик стал чередовать уроки языка и чистописания с занятиями физкультурой.

Только на этот раз старик стал учить её владеть кинжалом.

— Оружие как раз для девушки, — рассказывал наставник, протягивая ученице короткий, сантиметров двадцать, клинок, извлечённый из сундука. — Можно незаметно носить под столой или даже туникой.

Тёмное, почти чёрное лезвие из бронзы, плавно стекавшее к шилообразному острию, скрывалось в чёрных, потёртых ножнах с двумя колечками для ношения на ремне. Короткая крестообразная гарда, туго обтянутая бурой кожей рукоятка и маленький красный камешек в навершии. Меньше всего кинжал походил на парадную игрушку, наверное, потому что его полагалось прятать?

— Он принадлежал твоей матери, — голос Отшельника заметно дрожал.

Всякий раз, когда старик так говорил, Фрее становилось не по себе. Временами очень хотелось напомнить, что она, вообще-то, ему чужой человек. У неё есть мама, а отец никак не мог принадлежать к аристократическому роду младших лотийский Юлисов. Но девушка сдерживалась, полагая, что заморец тренируется, готовясь представить её аратачам.

Именно Отшельник придумал историю с явлением Великого духа. А когда девушка осторожно поинтересовалась: не боится ли он своей ложью вызвать гнев сверхъестественных сил? Старик как-то странно усмехнулся:

— Откуда ты можешь знать, что мне на самом деле приснилось?

Собеседница смущённо пожала плечами, а заморец продолжил:

— Вдруг я всего лишь пересказываю своё видение понятным аратачам языком?

— Так тебе действительно приснился сон обо мне? — встрепенулась Фрея.

Величественно кивнув, Отшельник тут же предупредил:

— Только не спрашивай, о чём он. Эта тайна останется между мной и богами.

— Ты же вроде в них не веришь? — со скрытой иронией поинтересовалась она, вызвав у старика бурю эмоций.

— Как можно не верить в богов?! — возопил тот, всплеснув руками. — Доказательств существования высших, недоступных человеческому пониманию сил полным-полно в истории. Мне и самому не раз приходилось с ними сталкиваться. Просто я думаю, что многие сильно переоценивают их роль в жизни человека. Впрочем…

Заморец криво усмехнулся.

— Над этой проблемой ломали голову многие мыслители в Радле и по всему свету на протяжении сотен, если не тысяч лет. Если хочешь, я ознакомлю тебя с воззрениями Меркана, Гелеса Аморисского, Батиата Крикса Барки или Эклика из Нидоса?

— Не стоит, — покачала головой девушка, подавленная таким количеством мудрецов. — Лучше взгляни, правильно ли я написала?

Она протянула ему кусок бересты. Но оставлять за ним последнее слово как-то не хотелось. Фрея заметила:

— Тогда может не стоит говорить, что дух твоей дочери где-то там странствовал двадцать лет, пока в меня вселился? Тебе не кажется, что это слишком сложно и запутано?

Она неопределённо помахала руками.

— Просто Великий дух сказал, что я твоя дочь. Чем проще, тем лучше. А то ведь не поймут такую запутанную историю?

— Не считай аратачей глупцами, — осуждающе покачал головой собеседник. — Но эти слова предназначены не столько для них, сколько для Картена Мерка.

— Это тот купец, с кем мне придётся плыть через море? — на всякий случай уточнила девушка.

— Да, — подтвердил старик. — Я хочу, чтобы он считал тебя моей дочерью, а не просто явившейся невесть откуда девчонкой.

Фрея подумала, что сама бы ни за что не поверила в переселение душ, да ещё с таким опозданием. Но, возможно, заморцу виднее?

Тогда она впервые подумала, что получить имение Юлисов будет гораздо труднее, чем обещает Отшельник. Однако это нисколько не поколебало её решимость, как можно скорее покинуть здешние места.

Недолго думая, заморец избрал самый лучший, с его точки зрения, способ подготовить нежданно свалившуюся на голову дочку к радланским реалиям. Он просто стал рассказывать историю своей жизни, то и дело делая глубокие экскурсы в историю и терпеливо отвечая на многочисленные вопросы.

Возможно, в старике пропал талантливый педагог и рассказчик, или же девушке самой хотелось узнать как можно больше о той стране, куда она решила перебраться? Но слушала его ученица очень внимательно. Однако, как и в случае с изучением языка, главной трудностью по-прежнему оставалось объяснение тех или иных понятий.

По мере того, как Отшельник вдохновенно раскрывал перед ней картины своего детства, Фрея всё больше убеждалась, что он сильно преувеличивал, утверждая, будто Радланская империя очень похожа на её мир. Девушке казалось, что она лучше понимает жизнь аратачей, чем соплеменников Лация Юлиса Агилиса.

Раньше Фрея считала, что, как и положено в нормальном рабовладельческом обществе, там живут свободные люди и рабы. Как бы ни так! Оказывается, те и другие имели множество градаций!

К счастью род младших лотийских Юлисов принадлежал к высшей наследственной аристократии, то есть к наиболее привилегированному сословию империи. Что не могло не радовать будущую помещицу.

Девушка с удивлением узнала, что законов у радлан имелось великое множество, были свои «юристы», помогавшие людям разобраться в их хитросплетениях. Даже при заключении брака подписывали письменный договор! Причём, как правило, не женихом и невестой, а их родителями. У аратачей родители тоже распоряжались судьбами своих детей. Вот только у соотечественников Отшельника отец сохранял власть над дочерью и после замужества. Например, мог заставить её развестись.

Очень скоро Фрея сделала вывод, что радлане специально норовили запутать всё вокруг себя, чтобы никто чужой ничего не понял. Однако, когда она попробовала заикнуться об этом, то получила в ответ целую лекцию о тысячелетней истории Радла, о стройности и упорядоченности его мира, которого просто не в силах понять глупая девчонка.

Тогда они едва не разругались. Но любопытство пересилило, и ученица скромно извинилась, решив, что выскажет противному старикашке всё, что о нём думает, как-нибудь в другой раз. В свою очередь Отшельник, чувствуя искреннюю заинтересованность слушательницы, быстро оттаял, вернувшись к воспоминаниям. Которые, судя по всему, тоже доставляли ему немалое удовольствие.

А вот Фрея с удивлением стала замечать, что испытывает от этих рассказов всё более нарастающий дискомфорт. Причём возникавший не в то время, когда она слушала заморца, отчаянно напрягая память, чтобы разбирать всё ещё малопонятную радланскую речь, но много позже. Уже лёжа на шкурах у печки, перед тем как провалиться в сон, в самой глубине души начинал возиться маленький, беспокойный червячок. Его «шевеление» становилось всё настойчивее. В конце концов девушке пришлось признать это беспокойство и попытаться разобраться в своих ощущениях. Почему-то это казалось очень важным.

Сначала девушка подумала, что столь тягостное впечатление произвела история о том, как мать Отшельника приказала забить плетьми насмерть рабыню, пойманную на воровстве вина для своего любовника. Потом решила, что дело в описании невольничьего рынка, где его папочка покупал раба-учителя для своего сына. Но ей же это не грозит? Кто посмеет обратить в рабство дочь Лация Юлиса Агилиса, внучку сенатора Госпула? В крайнем случае, она всегда сможет сбежать. После победы над волками, рысью и Одиноким Орехом Фрея считала себя ужасно крутой. Во всяком случае она не знала ни одной девушки из своих знакомых здесь и в том мире, кто бы сам охотился и добывал дичь.

И всё-таки первоначальный энтузиазм начал понемногу остывать. Этот «процесс» пошёл ещё быстрее, когда старик пустился в воспоминания о своём бегстве через пустыню и Рифейские горы.

Жара, пыль, песок, забивающийся в волосы, рот, нос и уши. Изнуряющая жажда, когда все мысли сосредоточены только на глотке воды, который можно сделать только на привале. Редкие оазисы с не очень гостеприимными жителями. Постоянное ожидание нападения разбойников. По рассказам караванщиков, эти стервятники нападают на быстрых конях, хватают людей, вьючных животных и вновь исчезают среди раскалённых скал.

Но и в горах опасностей не меньше. Каждой занюханной деревушкой из десятка примостившихся к склону горы убогих хижин правил свой вождь, считавший себя вправе обдирать проходящих мимо купцов и путешественников. Причём уплаченные деньги отнюдь не гарантировали того, что караван не ограбят, а людей не заберут в рабство.

Слушая Отшельника, Фрея ещё хорохорилась. Но постепенно, преодолевая сопротивление природного упрямства и обиды на аратачей, до неё стало доходить, в какое рискованное дело она впуталась.

Может, всё же остаться здесь, где всё просто, понятно и уже знакомо, а не пускаться в почти безнадёжную авантюру? В последнее время она много чего вспомнила, в том числе и правильное значение этого слова.

Не выдержав напора переживаний, девушка поделилась своими опасениями с заморцем.

— Я знаю, что у тебя всё получится! — с неожиданной уверенностью заявил тот. — Если мне тебя вернули боги, значит, ты достойна величия рода младших лотийских Юлисов.

«Вот свинство! — подумала Фрея, растерянно хлопая глазами. — Кажется, старикан окончательно спятил, если верит собственным сказкам».

— Ты сильная, смелая, умная, — неожиданно для неё разразился хвалебной речью Отшельник. — Не испугалась в одиночку отправиться к морю. Почему же сейчас испугалась?

— Ну-у-у, — неопределённо протянула девушка, польщённая столь высокой оценкой. — Всё-таки далековато… Другие люди… Обычаи…

«Потому что просто поумнела», — прозвучал в сознании ехидный голосок, заставив её вспыхнуть от стыда и опустить взгляд.

— А разве ты уже не прошла это один раз? — удивился заморец, не замечая состояния собеседницы. — Ты же смогла выжить среди Детей Рыси.

— Только с твоей помощью, — самокритично заметила Фрея.

— Вздор! — резко, даже зло возразил Отшельник, махнув рукой. — Не принижай себя! Уверен, что и без меня ты бы не пропала.

— А как же история с глазом Гневной матери? — понизила голос собеседница. — Если бы не ты…

— Вождь и старейшины не дали бы тебе погибнуть, — убеждённо заявил старик. — Ты же не признавалась? Ну побили бы маленько, а потом всё равно бы разобрались. Аратачи зря не убивают.

— Ну, это так, — вынужденно согласилась Фрея, вновь на какое-то время обретя уверенность в собственных силах.

Жаль только, долго это состояние не продлилось. С приближением дня, когда Дети Рыси вновь должны появиться в священной долине, девушка всё сильнее разрывалась между желанием убраться подальше от аратачей и страхом перед дальней, полной опасностей дорогой. Именно перед праздником посвящения Отшельник собирался публично объявить Детям Рыси о своём видении. Фрея понимала, что «отыграть назад» после этого будет очень затруднительно. Возможно, даже придётся придумывать собственный «вещий сон», что означает не просто ссору, но полный разрыв с заморцем, которому почему-то приспичило отправить её за тридевять земель. И ещё неизвестно, что скажут старейшины с Колдуном. Ведь именно толстяку придётся разбираться, какое из этих видений послано «добрыми» духами, а какое «злыми».

Это нездоровое желание старика казалось тем более подозрительным, что готовя из девушки «охотника», Отшельник всё время твердил о её ничтожности. А тут только и делает, что хвалит целыми днями: какая она умная, смелая да красивая. Врёт ведь козёл. Плюнуть бы на всё да уйти. Только куда? Опять к морю? Или в вигвам Глухого Грома? Как-то не хочется.

Фрея понимала, что вновь вляпалась в… такое положение, из которого нет сколько-нибудь хорошего выхода. Опять придётся выбирать между очень плохим и совсем отвратительным. Измученная сомнениями, девушка объявила Отшельнику о согласии выйти за него замуж. Тот засмеялся и вновь повторил ту самую фразу, что уже сказал ей однажды:

— Кум сорте нек доу.

Только на этот раз ученица уже знала, что она означает: «Не искушай судьбу дважды».

— Нет, нет, — непреклонно заявил затем он. — Тебе нечего здесь делать! Тебя ждёт новая, достойная жизнь в богатстве, среди умных образованных людей, художников, философов и поэтов.

Изрядно напуганная его рассказами, собеседница промямлила, что до тех удовольствий надо ещё добраться. Но заморец оказался неумолим:

— Ты обязательно справишься. Я знаю.

— Откуда?! — возопила она, потеряв терпение.

— Не скажу! — покачал головой Отшельник, вымученно улыбаясь. — Просто, поверь.

— Тебе?! — фыркнула Фрея. — После всего, что было?!

— Я тебя очень прошу, — взмолился старик. — Поверь, ты обязательно доберёшься до Радла.

В его словах звучала такая убеждённость, что девушка вновь заколебалась. А собеседник, очевидно, понял её молчание по-своему и взмолился. — Не заставляй меня нарушать клятву!

Его морщинистое, бородатое лицо перекосилось словно от боли.

«У старикана точно башню снесло», — решила тогда Фрея и больше никогда не заговаривала об этом.

Несмотря на напряжённое ожидание возвращения аратачей, Глухой Гром свалился как снег на голову. Да ещё тогда, когда девушка осталась дома одна. Отшельник ушёл на охоту, оставив её наедине со свитком, из которого нужно переписать большой отрывок какой-то поэмы о богах и героях.

Высунув кончик языка, сопя от усердия, Фрея старательно водила кончиком наискось срезанного гусиного пера по беловато-жёлтой бересте.

Всецело поглощённая этим занятием, она не расслышала лёгкий шум за калиткой. Переводя дух, девушка откинулась назад, любуясь тщательно выведенной строчкой.

То не пращи засвистят и не с луков бесчисленных стрелы.

Вдруг что-то глухо ударилось о землю. Подскочив, девушка обернулась, шаря рукой по столу в поисках ножа.

— Почему на тебе такая странная одежда? — удивился только что спрыгнувший с ограды Глухой Гром, поправляя рубаху. — Муж заставляет так одеваться?

— У меня нет мужа, — хмуро буркнула Фрея, вцепившись в рукоятку кинжала и кляня себя за позорную невнимательность.

Чётко очерченные губы аратача дрогнули в довольной улыбке.

— А Отшельник? Или наши сплетницы опять всё напутали?

— Я не знаю, что там у вас болтают, — пробормотала девушка, поспешно ступая так, чтобы стол оказался между ними.

— А это что? — спросил он, брезгливо, двумя пальцами приподняв край свитка. — Колдовство заморцев?

Он беглым взглядом окинул ровные строчки.

— Какие-то непонятные рисунки, не красивые и ни на что не похожи. Зачем они тебе?

— Это заморские слова, — попыталась объяснить собеседница. — С помощью этих знаков, например, можно узнать, что думали и говорили люди очень давно.

— Глупая и никчёмная вещь, — пренебрежительно фыркнул Глухой Гром, выпустив папирус. — Если нужно, Колдун передаст мне слова предков без всяких дурацких рисунков. Или я увижу их во сне. А что говорили другие, мне не интересно.

Забыв о свитке, он самодовольно усмехнулся.

— Ты не стала женой Отшельника из-за меня?

— Ну, вот ещё! — возмущённо фыркнула Фрея, прикидывая, успеет ли добежать до хижины, если аратач решит приблизиться ближе.

— Неужели всё ещё рассчитываешь пройти посвящение? — глумливо хихикнул молодой человек. — Тогда раздевайся, охотники не носят одежду заморских женщин.

Глядя в ухмыляющуюся физиономию, девушка с горечью почувствовала, как робкую искорку надежды: «Не таких слов ждала я от тебя, Глухой Гром», — гасит поднимавшаяся в душе мутная волна раздражения.

Они условились, что старик сам объявит аратачам о своём вещем сне. Вот только Фрее отчаянно захотелось стереть с этого смазливого личика вызывающую улыбку. Мгновенно позабыв все свои страхи, она гордо выпрямилась, уперев руки в бока.

— Это моя одежда! Я дочь Лация Юлиса Агилиса, которого Дети Рыси зовут Отшельник!

— Ага! — ликующе вскричал молодой охотник. — Наконец-то, старый дикобраз сделал что-то правильно!

И глядя на ошарашенную такой реакцией собеседницу, довольно рассмеялся, буквально «раздевая» её глазами.

— Все знают, что дочь только гость в вигваме родителей! А у меня ты будешь хозяйкой!

— Зря надеешься! — как можно ехиднее возразила девушка. — У меня уже есть жених!

То, что произошло дальше, стало полной неожиданностью. Лицо Глухого Грома перекосила гримаса такой ярости, что она невольно попятилась, тем самым увернувшись от рванувшегося вперёд аратача.

— Кто?! — рявкнул молодой человек, одним прыжком оказываясь на столе, сбросив на землю свиток, листы бересты и опрокинув плошку с чернилами.

— Я его убью!!!

Напуганная Фрея стрелой помчалась к хижине.

— Стой, дрянная девчонка! — зарычал он, бросившись в погоню.

Но ступня в мокасине скользнула на разлитых чернилах и, нелепо взмахнув руками, молодой человек спрыгнул на землю, с трудом удержавшись на ногах. Секундная заминка решила дело. Беглянка с удовольствием захлопнула дверь перед носом разъярённого кавалера, вставив кинжал в дверное кольцо.

— Кто? — крикнул он, в бешенстве ударив кулаком по толстым доскам. — Как его имя? Вечерний Жёлудь? Сильный Кулак? Сопливый Рог Барана? Или Ловящий Снег? Отшельник решил отдать тебя внуку?

— Придёт, и спросишь! — огрызнулась девушка, плюхнувшись на лежанку.

— Зачем мне он, если ты здесь? — неожиданно спокойно проговорил Глухой Гром.

Встревожившись, девушка бросилась к окну. «Чего этот павлин удумал?» — подумала она, глядя, как охотник торопливо шарит по расставленным под навесом корзинам.

— Вот батман! — простонала Фрея, увидев у него в руках здоровенный топор.

— Говори, кто? — аратач встал напротив, поигрывая оружием. — Или я разнесу вход в щепки! Здесь были Дети Кабана?

— Что им тут делать! — нервно фыркнула девушка.

— Значит, кто-то из наших решился встать на моём пути? — оскалился молодой человек. — Отвечай!

— Я сама не знаю! — в отчаянье она ударила кулаком по стене.

Послышался шум шагов, и в окошке появилась удивлённая физиономия охотника.

— Неужели вонючий дикобраз даже не назвал тебе его имени?

Он презрительно фыркнул.

— И ты согласилась стать женой неизвестно кого? Я придушу Отшельника!

— Он не виноват, — грустно вздохнула Фрея, понимая, что с каждым словом её путешествие в Радл становится всё более неизбежным. — Сам ничего не знает.

— Смеёшься надо мной? — хитро усмехнувшись, аратач внезапно бросился вперёд, вытянув руку.

Разумеется, оконный проём оказался слишком узким, и он далеко не пролез, а державшаяся настороже девушка горной козой отскочила в глубь хижины.

— Сейчас я до тебя доберусь! — рычал Глухой Гром, выбираясь из окна. — Тогда всё расскажешь!

— Да погоди ты! — закричала девушка, всплеснув руками. — Жених ждёт меня за морем! Так сказал Отшельнику Великий дух.

Наступила тишина, затем в хижину заглянула озадаченная рожа охотника.

— О чём ты говоришь? — переспросил он, нервно облизав губы.

Фрея поведала про вещий сон заморца, от волнения выболтав «расширенную» версию с духом дочери, который вселился в её тело, и прочую лабуду.

— Врёшь! — с робкой надеждой пробормотал молодой человек.

— Как бы не так! — довольная произведённым впечатлением, фыркнула собеседница. — Для чего тогда я хожу в одежде заморцев и учусь рисовать их слова? Когда Картен приплывёт на Маракану, я отправлюсь вместе с ним через море.

— А Отшельник ничего не перепутал? — голосом обиженного ребёнка, у которого злые дяденьки отняли любимую игрушку, пролепетал Глухой Гром, тяжело шлёпаясь на землю и роняя топор.

— Спроси его сам, — пожала плечами девушка, на миг испытав даже нечто похоже на жалость.

— Теперь я его обязательно дождусь, — пообещал охотник, и встрепенувшись, спросил. — А куда он делся?

— На охоту ушёл, — ответила Фрея, глядя в окно, но всё ещё опасаясь покидать хижину. — Мне некогда. Приходится учиться говорить по-заморски… Ну и всяким другим вещам.

— Может, он всё-таки неправильно понял Великого духа? — с надеждой сказал Глухой Гром, не слушая её. — Или ему от старости померещилось?

— Не знаю! — буркнула она, с горечью подумав: «А моё желание тебя, как всегда, не интересует».

Разговаривать с ним как-то сразу расхотелось. Плюхнувшись животом на лежанку, она подпёрла кулаком подбородок и уставилась на скалу и край притулившегося возле неё навеса. Аратач долго молчать не смог. В окне вновь показалась его озабоченная физиономия.

— А Великий дух не сказал Отшельнику, какой он, твой жених? Вдруг урод какой-нибудь? Или совсем никудышный охотник?

— Спроси у него сам! — буркнула Фрея, отворачиваясь.

— Так тебе же за него замуж выходить? — удивлённо вскричал молодой человек. — Неужто не интересно, с кем будешь жить?

Ответить девушка не успела. Из-за ограды раздался тревожный голос:

— Открывайте! Что там у вас случилось?! Глухой Гром, это ты?

Охотник мигом исчез из окна. Девушка бросилась к двери, и вытащив кинжал, осторожно выглянула во двор.

Недолго повозившись с засовами, аратач кое-как справился с ними и закричал, вцепившись в одежду заморца:

— Что тебе за сон приснился, старик?! Почему Бледная Лягушка должна плыть за море?1 Кто там её ждёт? Отвечай, пока я не разбил о камень твою несуразную башку!

Придя в себя, Отшельник, присев, вывернулся, перехватывая руку молодого человека и задрав её под немыслимым углом, заставил охотника зашипеть от боли.

— Такова воля Великого духа, Глухой Гром, — тяжело дыша, проговорил заморец. — И я не стану противиться его воле.

Недовольно шипя и потирая локоть, аратач, недовольно проворчал, пряча глаза:

— Расскажи мне свой сон.

— Сейчас, — соглашаясь, кивнул старик, махнув рукой застывшей в дверях Фрее. — Выходи, Глухой Гром — храбрый охотник, он умеет сдерживать свой гнев.

Подойдя к столу, Отшельник снял с плеч корзину, из которой достал маленького, полосатого кабанчика.

— Возьми и приготовь нам мясо.

Надев кожаный фартук, чтобы не замарать единственное радланское платье, девушка взялась потрошить тушку, предварительно слив на землю остатки крови.

Артачи с удовольствием употребляли её в пищу, да и наставник не брезговал, а вот Фрея так и не смогла заставить себя пить кровь только что убитого зверя. Ловко снимая с поросёнка мохнатую шкурку, она краем уха прислушивалась к разговору расположившихся в стороне мужчин. Ручейком журчал голос заморца.

По мере его рассказа глаза Глухого Грома делались всё больше, нижняя челюсть опускалась, придавая лицу аратача всё более беспомощное выражение. Запинаясь, молодой человек задал старику несколько глупых, на взгляд девушки, вопросов и внезапно встал, не дослушав ответ на последний.

— Ты расстроен, храбрый Глухой Гром? — участливо спросил Отшельник.

— А как ты думаешь?! — рявкнул тот так, что Фрея подскочила от неожиданности.

— Тогда представь, каково мне? — по-прежнему спокойно продолжал старик, качая головой. — Только что встретив дочь, я опять должен расстаться с ней навсегда.

Аратач стушевался.

— Прости, Отшельник, — пробурчал он, направляясь к калитке.

— Подожди! — окликнул его заморец. — Сейчас будем есть мясо!

Но охотник только тряхнул рассыпанными по плечам чёрными волосами.

— И мне пора, — тяжело вздохнул старик. — А то, неизвестно, что этот молодец сгоряча наболтает?

— Может, поешь? — предложила Фрея. — Кто знает, сколько времени тебе придётся провести в стойбище? Снежный Ландыш сегодня вигвам ставит. Не заставляй её ещё и с твоей кормёжкой возиться.

Отшельник заколебался.

— Кабанчик совсем молоденький, — продолжала девушка. — Мясо сварится быстро.

— Хорошо, дочь, — нехотя кивнул он, тут же поинтересовавшись. — Почему ты пряталась в хижине?

Фрея, которую по-прежнему коробило от такого обращения, рассказала.

Отшельник, кряхтя, поднялся с расстеленной волчьей шкуры, и осуждающе качая головой, поднял свиток.

— Если Глухой Гром так сказал, значит, он глупее, чем я думал. Чужая мудрость помогает обрести свою.

Прикрыв глаза, он с чувством продекламировал по-радлански:

То не пращи засвистят и не с луков бесчисленных стрелы Вдаль понесутся, когда бой на равнине зачнёт Войско могучих: мечей многостонная грянет работа. В бое подобном они опытны боле всего — Мужи-владыки Радла, копейщики славные…

Негромко хмыкнув, Фрея принялась растирать на камне заранее проваренные жёлуди. Никогда раньше заморец не говорил так о молодом охотнике.

Пока она возилась с обедом, старик придирчиво проверил её записи, как обычно сделав несколько малозначимых замечаний.

Выловив острой палочкой мясо, девушка поставила блюдо на стол.

— Нет, — покачал головой Отшельник. — По радлански. Представь, что ты на званом ужине.

«Вот свинство!» — буркнула она себе под нос. Фрея считала очень глупым обычай есть лёжа. Но спорить с наставником не стала.

Расстелив ещё одну шкуру, поставила мясо и коробочку с солью между собой и заморцем. После чего, повозившись, улеглась на бок, опираясь на локоть. Чтобы лучше сохранять равновесие, отставила ногу, согнув её в колене. Слишком короткое платье тут же скользнуло к поясу. Сверкать ляжками за едой не хотелось, и девушка вытянулась во весь рост.

— Ты выше своей матери, — грустно улыбнулся заморец, продолжая сидеть, скрестив ноги. — И сильнее, но такая же красивая.

С нарастающим раздражением Фрея изобразила улыбку, тщательно вытирая губы застиранной тряпкой, изображавшей платок. На радланских пирах участники трапезы имеют возможность сполоснуть руки в специальных сосудах, которые держат наготове услужливые рабы.

Отметив несколько ошибок, старик разрешил ей есть по-человечески.

— Очень важно произвести хорошее впечатление на родственников, — наставительно сказал он, поднимаясь. — Не знаю, как сейчас, но в моё время умение вести себя за столом значило очень много.

Понимающе кивая, Фрея проводила самозваного папашу до калитки и с удовольствием задвинула засов. У неё всё более крепла уверенность в том, что он спятил. И дело не в том, что заморец, похоже, всерьёз стал считать её своей дочерью. Подобное чудачество можно и потерпеть. В конце концов за спокойную и относительно комфортную жизнь в этом доме она согласилась бы и на большее. Девушку стало пугать настойчивое желание Отшельника отправить её за море.

С таким же энтузиазмом, с каким недавно сватал за Глухого Грома, старик расписывает прелести жизни в цивилизованном Радле, не замечая, что порой слушательницу воротит от его слов. Тем не менее, сегодня она потеряла последнюю возможность увильнуть от заморского круиза без грандиозного скандала. Слова Глухого Грома значили немного. Но именно сейчас Отшельник пересказывает племени о своём вещем сне. Тут уж не отвертишься.

— Вот батман! — зло выругалась она, присаживаясь за стол и потирая виски.

Мозги просто вскипели. Оставаться здесь — плохо. Отправляться куда-то, поверив словам полусумасшедшего старика, ещё хуже.

— Да что же делать? — вскричала Фрея, в сердцах ударяя кулаком по столу.

Внезапно девушка успокоилась.

Пусть всё идёт своим чередом. А там будет видно. В крайнем случае, сны снятся не только Отшельнику. Правда, тогда придётся идти в вигвам Глухого Грома. Или нет?

— Ладно, — буркнула она, поднимая пустые кувшины и собираясь идти за водой. — Пока дойдём до Мараканы, может что-нибудь придумаем?

Утешив себя подобным образом, девушка подпёрла калитку палкой и отправилась к ручью. Идти на озеро и встречаться с аратачами ей сегодня не хотелось.

Заморец вернулся поздно вечером, весёлый и очень довольный собой.

— Я рассказал всё старейшинам! — заявил он, едва войдя во двор. — Они обещали помочь.

— Чем? — хмыкнула Фрея.

— Дети Рыси заплатят Картену за твоё путешествие через море! — ответил старик.

— Значит, ты сэкономишь свои синие камни? — усмехнулась девушка, подходя к столу.

— Да, — кивнул собеседник. — И отдам их Картену, чтобы тот смог тебе помочь.

— Есть будешь? — спросила она, подходя к столу. — Я подогрела мясо, ещё тёплое.

— Сама ужинала? — вместо ответа поинтересовался Отшельник и попросил. — Возьми огня, посветишь.

Вытащив из костра горящую ветку, Фрея направилась к хижине вслед за ним.

Сняв с шеи ключ, представлявший собой пластинку с дырочками, заморец вставил её в щель, и нажав на выступ, поднял крышку. Достав вместительный кувшин с узким горлышком и острым дном. Кажется, в её мире такие называли амфорами или марафонами? Вытащив деревянную затычку, старик, мурлыча что-то себе под нос, перелил вино в серебряный кувшинчик.

«У нас праздник?» — удивлённо хмыкнула про себя девушка, наблюдая за его манипуляциями.

— Пойдём, — махнул ей наставник, запирая сундук.

Разлив тёмно-красную, почти чёрную жидкость, он поднял деревянную чашку и хитро прищурился.

— Что нужно сделать?

— Принести жертву богам, — проворчала Фрея, брызнув несколько капель в сторону очага.

— Вообще-то вино полагается разбавлять водой, — вытирая губы, сказал заморец. — Но у меня его и так слишком мало.

Вновь наполнив чаши, он провозгласил:

— Теперь хочу выпить за Детей Рыси. Пусть их боги пошлют аратачам счастья и процветания. Я не встречал более добрых и великодушных людей.

Не удержавшись, девушка насмешливо фыркнула. Чувствуя её настроение, собеседник поспешил объяснить свои слова:

— Я опасался гнева старейшин за то, что утаивал от них часть синих камней. А они даже не обратили на это внимание! Благодаря их доброте, я смогу заплатить Картену столько, что он просто не сможет отказать нам в помощи.

— А почему ты не отдавал всё? — поинтересовалась ученица. — Зачем они тебе здесь?

— Не знаю, — пряча глаза, ответил Отшельник. — Наверное, захотелось хоть что-то оставить дочери после смерти? Теперь, думаю, что это боги надоумили меня припрятать самые большие и красивые камни. Наверное, они уже давно собирались вернуть мне тебя, но не хотели, чтобы ты здесь оставалась.

Объяснение показалось не очень правдоподобным, но спорить Фрея не стала. Какое-то время оба молчали. Заморец неторопливо жевал молодую жирную кабанятину. Девушка вертела в руках чашу, мелкими глотками допивая вино.

— Видела бы ты, как обрадовалась Снежный Ландыш, когда узнала, что у неё есть сестра! — встрепенулся Отшельник. — И как плакала, когда я ей сказал, что ты должна нас покинуть.

Он крякнул, отворачиваясь и вытирая слезу.

— Я схожу к ней как-нибудь, — вздохнула Фрея, понимая, что говорить больше совершенно не о чем.

— Завтра объявят «рысят», которые будут проходить посвящение, — строго сказал старик. — Ты должна быть вместе с Детьми Рыси. Это очень важно.

— Хорошо, — покладисто согласилась собеседница. — Пойду, одежду приготовлю.

— Нет! — нахмурился заморец. — Иди в этом платье. Пусть все видят, кто ты теперь такая.

— Не очень-то в нём удобно ходить по лесу, — возразила она.

— Здесь не далеко, — упрямо стоял на своём наставник. — Поверь, так нужно.

Ещё спускаясь в долину, Фрея заметила толпу у вигвама вождя и столба предков.

— Скорее! — торопил её старик, в нетерпении вытягивая шею.

— Куда спешить? — недовольно буркнула девушка, отрывая от подола мелкие листочки какой-то липучей травки. — Видишь, никто не торопится?

Она кивнула на, подтягивавшихся к месту сбора, аратачей в праздничных одеждах.

— Я надеюсь, что старейшины разрешат Ловящему Снег пройти посвящение, — явно смущаясь, пробормотал заморец. — Хочу, чтобы он видел меня, когда выкрикнут его имя.

Увы, но быстро добраться в первые ряды не удалось. Едва они попадали на глаза кому-то из Детей Рыси, как их тут же обступали любопытные, засыпав градом вопросов. В основном их интересовали подробности сна Отшельника. Как выглядел Великий дух? Как говорил? Сколько перьев было в его волосах, и где происходил их разговор? У Фреи спросили только про новое платье и неизвестного жениха. Она благоразумно помалкивала, а старик отвечал так коротко и односложно, что аратачи стали быстро расходиться, привлечённые новым, более завлекательным зрелищем.

— Фрея! — вскричал кто-то над самым ухом.

Вздрогнув от неожиданности, девушка тут же оказалась в объятиях Снежного Ландыша.

Улыбаясь сквозь слёзы, женщина прижалась к ней округлым животом, громко шепча:

— Ты мне сразу понравилась! Как только увидела, тут же почувствовала что-то родное…

— Хватит причитать, — похлопал её по плечу Медвежье Ухо. — Пойдём, вон уже вождь выходит.

Благодаря своему росту, Фрея видела всё, что происходило у столба предков. Разглядывая парадный костюм Белого Пера, она с трудом удержалась от смеха. «Индеец — металлург, то есть металлист», выглядел весьма импозантно, сверкая на солнышке ярко начищенными бляшками.

После короткой, прочувственной речи, предводитель Детей Рыси стал выкрикивать имена счастливчиков, удостоившихся великой чести. Поприветствовав каждого нового кандидата в охотники, толпа замирала. В наступавшей тишине девушка слышала тяжёлое дыхание Отшельника, а пальцы Снежного Ландыша, крепко вцепившиеся ей в локоть, дрожали всё сильнее.

— Ловящий Снег из рода Белых Рысей!

Всхлипнув, женщина ткнулась лбом в плечо свежеобретенной сестры, её папа облегчённо выдохнул, расправив костлявые плечи. Только супруг оставался спокоен, словно не сомневался, что сын обязательно войдёт в число избранных.

Будущие участники испытаний вслед за Колдуном направились к пещере. Где, по словам Отшельника, проведут следующие три дня без пищи и воды. Узнав самое главное, люди начали расходиться. А их окликнул Белое Перо.

Фрея предполагала, что вождь захочет с ней поговорить, но первый же вопрос поставил её в тупик.

— К Отшельнику во сне явился Великий дух. А тебе что-нибудь такое снилось?

Девушка растерялась. Как ответить правильно? Ни она, ни заморец даже предположить не могли, что кого-то из аратачей могут заинтересовать её видения. Ну, уж если так случилось, лучше оставить себе лазейку на всякий случай.

— Пока нет.

Дескать, а там видно будет. Вдруг Великий дух тоже осчастливит её своим вниманием?

— Тебе не жаль покидать нас и отправляться в такой трудный и опасный путь?

Вот тут уж Фрея не сомневалась, каких слов ждёт от неё глава племени.

— Жаль, — тихо вздохнула она и тут же угодила в ловко расставленную ловушку.

— Тогда, может быть, попросишь Владыку вод, чтобы он оставил тебя с нами?

«Упс!!! — испуганно подумала Фрея. — Он что телепат?»

Мысли бестолково метались в голове, никак не собираясь в нужные слова. Вождь терпеливо ждал. Чувствуя, что молчание становится подозрительным, девушка с трудом выдавила из себя:

— Наверное, можно попробовать. Великий дух лучше знает, что мне делать.

«Гораздо лучше», — горько усмехнулась Фрея, добавив:

— Он же меня сюда послал.

Недоверчиво хмыкнув, Белое Перо направился к своему жилищу, а девушку увела за собой Снежный Ландыш.

Всю дорогу до вигвама женщина без умолку болтала о сыне, который совсем скоро станет охотником, о пребывании на Россыпи озёр. Снедаемая своими думами и мрачными предчувствиями, Фрея рассеянно кивала, почти не слушая собеседницу.

Несмотря на беременность, двигалась аратачка очень ловко, и отказавшись от помощи «сестры», сама взялась готовить угощение.

Девушка скромно сидела в сторонке, старательно изображая вежливое внимание, но, видимо, не слишком убедительно. Запустив мясо в котёл, Снежный Ландыш вынесла из жилища миску с жёлудями, и усевшись рядышком, участливо поинтересовалась:

— Ты чего-то боишься?

— Так заметно? — попыталась улыбнуться Фрея.

— Да, — кивнула женщина. — Как с вождём поговорила, так и стала сама не своя.

Девушка заколебалась, но собеседница смотрела так участливо, что она не выдержала, решив всё же хоть немного сбросить с души давящую тяжесть сомнения.

— Мне страшно плыть за море, — всхлипнув, призналась Фрея.

— Тогда оставайся здесь, — спокойно, словно само собой разумеющееся сказала Снежный Ландыш.

— А как же Великий дух? — пробормотала слегка обалдевшая собеседница.

— Попросишь Праматерь Рысь заступиться за тебя перед ним, — наставительно проговорила аратачка. — Великий дух не откажет своей жене, если тебе приглянется кто-то из её детей.

— Глухой Гром? — криво усмехнулась Фрея, поражённая причудливыми изгибами первобытной логики.

— Почему бы и нет? — вскинула брови женщина. — По крайней мере, с ним ты не будешь голодать.

— Но что скажет Отшельник? — пробормотала девушка, с каким-то болезненным удовольствием выискивая всё новые причины уехать.

— Пошумит маленько и успокоится, — мягко улыбнулась Снежный Ландыш. — Какой же отец не хочет для своей дочери счастья?

«Может и в самом деле остаться?» — лихорадочно думала Фрея, глядя, как женщина растирает жёлуди на плоском камне.

Вновь поставленная перед необходимостью сделать самостоятельный выбор, она окончательно растерялась, не зная, какое решение принять. Внезапно подавшись вперёд, крепко вцепилась в руку аратачки.

— Только, пожалуйста, никому не говори о нашем разговоре! Слышишь? Никому. Ни Медвежьему Уху, ни, тем более, отцу.

— Есть вещи, о которых мужчинам лучше не знать, — понимающе кивнула Снежный Ландыш.

Дальнейший разговор Фрея помнила плохо. Кажется, она нахваливала её стряпню, слушала рассказы гордых родителей о необыкновенных талантах сына, о девушке из рода Чёрных Рысей, которую Ловящий Снег собрался назвать хозяйкой своего вигвама. И улыбалась, улыбалась, улыбалась.

Из своеобразного ступора её вывел Глухой Гром, повстречавшийся им на обратном пути. Сверкая бронзовым от загара торсом и поигрывая копьеметалкой, молодой человек, поздравив Отшельника, выразил уверенность, что его внук без труда пройдёт все испытания и, безусловно, станет замечательным охотником. При этом Фрею он не удостоил даже мимолётного взгляда, подчёркнуто не замечая её присутствия. Непонятно почему, но это пренебрежение окончательно испортило настроение.

Весь день у неё всё валилось из рук. Раздираемая страхами и сомнениями, она невпопад отвечала наставнику, вызывая у того новые приступы красноречия. На занятиях по рукопашному бою пропустила пару болезненных ударов, а вечером умудрилась пролить кувшин с водой.

Поэтому не удивительно, что утром она категорически отказалась идти в гости в стойбище.

— Что мне там делать? Тем более, я ещё путаюсь в твоей родословной. А ты сам говорил, что это очень важно.

Столь уважительная причина не могла не умилить престарелого Отшельника.

— Выходит, не зря я её когда-то писал, — гордо проговорил он, протягивая ученице стопку листов бересты и хлюпая носом. — Думал внукам рассказать, да только они уже аратачи. Им нет дела до сенаторов и Генералов.

Однако оставшись одна, девушка долго не могла заставить себя заглянуть в эти записи. Чтобы хоть как-то спрятаться от разрывавших голову мыслей, занялась домашними делами. Пришила заплату на старую рубаху заморца, починила мокасины, с нежностью вспоминая любимые кроссовки, которые, наконец-то, развалились под влиянием агрессивной среды.

Только после полудня, наскоро перекусив, засела за изучение записок Отшельника. А то вдруг заявится, а она их даже не открывала? Вопреки ожиданиям чтиво оказалось довольно увлекательным. По кратким пояснениям, которыми старик снабдил каждое имя своих славных предков аж до тринадцатого колена, ясно читалось, что золотой век младших лотийских Юлисов уже прошёл, и семейство медленно скатывалось вниз, постепенно теряя власть, влияние и богатство. Тем не менее, они оказались связаны родственными связями с множеством родов империи. Так что, если верить рассказам наставника о радланских нравах, нищенствовать ей не придётся. Если, конечно, удастся убедить родичей, что она действительно дочь Лация Юлиса Агилиса. А для этого, кроме всего прочего, надо ещё разбираться и в собственной родословной.

Перебирая многочисленных Авлов, Вулов, Лациев, Даумов (вторых), Треунов (третьих) и даже одного Секста (шестого), Фрея внезапно сообразила, что они с Отшельником забыли нечто очень важное. Поэтому, едва он вернулся, девушка спросила, что называется, в лоб:

— Как меня зовут?

Даже привычному ко всяким неожиданностям заморцу понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя.

Желая прояснить ситуацию, она добавила:

— Я хотела сказать, как имя твоей дочери? Ну не Фреей же мне называться? Или может Бледной Лягушкой?

— Конечно, нет! — раздражённо буркнул старик, ставя на стол берестяную миску с прошлогодними орехами. — Снежный Ландыш прислала. У нас давно закончились, ешь.

Усаживаясь на скамью, он важно огладил бороду.

— Как тебе нравится Псада? Так звали мою несчастную мать.

Девушка с раздражением расколола орех камнем.

— Никак не нравится.

— Тогда Торина. Это имя твоей бабки. Если она ещё жива, ей будет приятно.

— А что-нибудь более благозвучное? — со вздохом спросила собеседница, стряхнув скорлупки на землю.

— Да как ты смеешь?! — взвился заморец. — Это одно из древнейших раланских имён!

— Я не старину изучаю! — огрызнулась Фрея. — Если получится, не хочу до конца жизни откликаться на дурацкое Торина!

Она раздражённо засопела и выпалила:

— Я же не гном!

То ли девушка, воспользовавшись удобным предлогом, выплёскивала на наставника свой страх и раздражение. То ли просто не хотела выбирать, только ни сегодня, ни на следующий день они так и не подобрали ей подходящего имени.

В конце концов Отшельник заявил, что согласится на любое сочетание звуков, которое придумает привередливая дочь. Если, конечно, оно будет звучать достаточно благопристойно.

Последнее время Фрея редко вспоминала прошлую жизнь. Возможно, сознание, примирившись с невозможностью возвращения к ней, оберегало и без того издёрганную хозяйку от лишних переживаний.

Но сегодня она вновь увидела себя на сцене под яркими лучами софитов. Гремела знакомая музыка, Семён ловко подхватывал партнёршу, не давая упасть на облезлые доски сцены. Вместе с «The Chemical Brothers» пела душа, подчиняясь пульсирующему ритму и наслаждаясь властью над собственным телом, легко выполнявшим самые сложные движения. Сальто, шпагат, поворот, последний аккорд, подавшись друг к другу, танцоры, тяжело дыша, замерли в притворных объятиях. Громкие аплодисменты немногочисленных зрителей и натужно бодрый голос ведущего.

— Семён Гришин и Виктория Седова!

— Это же я! Я — Виктория!

Проснувшись от собственного крика, девушка рывком села на постели, отбросив меховое одеяло. Сердце колотилось чаще, чем бубен Колдуна на самой крутой его пляске. Грудь тяжело вздымалась, жадно втягивая ночной воздух, а по мокрой от пота коже забегали мурашки.

— Что? — тревожно спросил Отшельник. — Опять кошмар?

— Да! — вскричала Фрея. — То есть нет.

Она буквально физически ощущала, как, наполняясь новыми образами и событиями, уменьшаются пробелы в памяти, открывая новые страницы жизни.

— Тогда чего орёшь? — зевая, проворчал на своей лежанке старик.

— Я это…, — пробормотала девушка, шаря руками по полу.

Дотлевавшие в печке угли не могли разогнать царивший в хижине мрак.

— Мне…, — продолжала она, натягивая рубаху.

Несмотря на важность того, что собиралась сообщить, скакать перед наставником голой не хотелось.

Чуть прикрывшись, Фрея шагнула к печке, прихватив с пола несколько сухих веток.

— Я знаю, как меня зовут! — ликующе вскричала она, когда по стенам хижины заплясали оранжевые отблески пламени.

— Наконец-то придумала себе имя? — пробормотал Отшельник, приоткрыв глаза.

— Нет! — засмеялась девушка, раскинув руки. — Я вспомнила своё настоящее! Представляешь?! Почти год прошёл, но теперь я знаю, кто я!

— Постой, не части, — поморщившись, приподнялся на локте старик. — Боги открыли тебе настоящее имя?

— Ну да! — смеясь, кивнула Фрея и церемонно представилась, разведя руки в стороны. — Виктория Сергеевна Седова!

Заморец сел, прикрыв ноги одеялом.

— Повтори!

— Виктория Сергеевна Седова!

Глаза старика превратились в щёлочки, и даже густая борода не смогла скрыть широкой, довольной улыбки.

— Я всегда говорил, что твой мир такой же, как у нас! Даже твоё имя похоже на радланское.

— Нет, — девушка села на постель, скрестив ноги. Её всё ещё трясло от переполнявших чувств. Хотелось говорить.

— Моё имя Виктория. Сергеевна… Значит, моего отца звали Сергеем. Есть такое имя. Ну а Седова…

Она запнулась.

— Ну, это, наверное, похоже на ваш род. Вроде Юлиев.

— Вот видишь! — усмехнулся Отшельник, зевая и почёсывая заросшую седыми волосами грудь. — Тебе понравится в Радле. А родственники моей жены станут твоей семьёй.

Он ещё раз зевнул, широко разевая рот, и вновь собрался погрузиться в сон. Однако Фрея была слишком взвинчена, чтобы спокойно заснуть.

— Тогда можно я оставлю себе это имя? Виктория!

— Лучше не надо, — заморец со вздохом сел, проведя ладонью по лицу. — Варкия — ольвийское имя. Радланский аристократ так свою дочь не назовёт. Вот Вентия — другое дело.

Девушка несколько раз повторила это слово, будто пробуя на вкус. Нет, это явно не то, что она хочет.

— А Вика?

— Ну, если так хочешь, — хмуро пожал плечами Отшельник, кажется, этот разговор начал его раздражать. — То можешь подарить насмешникам лишний раз подшутить над собой.

— Почему? — не поняла она.

— Ваилкарами называют булочки, которыми торгуют на площади. Подумай сама, какие мысли могут тут возникнуть?

Старик усмехнулся, потом, очевидно, сжалившись над ученицей, предложил:

— Ника Юлия Террина.

— Ника из рода Юлиев Дальняя, — машинально перевела девушка. — Вот это ещё куда ни шло.

— Нравится? — спросил довольный «папочка». — Пусть так и будет.

Пока Фрея прикидывала к себе новое имя, тот вновь улёгся и тут же заснул. Явно не собираясь до утра разделять с любимой дочерью внезапно свалившуюся на неё радость.

А девушка ещё долго лежала с закрытыми глазами, снова и снова переживая вновь открывшиеся картины своего прошлого. Теперь она помнила почти всё, кроме обстоятельств своего появления в этом мире.

Не имея среди аратачей близких знакомых, за исключением Отшельника и его дочери, Фрея не смогла удержаться, чтобы не сообщить Снежному Ландышу потрясающую новость. Выслушав её торопливый рассказ, женщина всплеснула руками:

— Владыка вод вернул тебе память?

— Да! — довольно улыбнулась девушка, присаживаясь рядом. На этот раз она надела свой обычный костюм: кожаную рубаху и штаны.

— Не зря это случилось именно сегодня! — со значением проговорила аратачка, откладывая в сторону выпотрошенную тушку зайца.

— Почему? — машинально спросила её гостья, уже зная ответ.

— Завтра же такой праздник! — укоризненно покачала головой Снежный Ландыш, вытирая ладони пучком травы.

— Ах, да! — кивнула Фрея, виновато разведя руками. — Извини, совсем забыла.

— Вот когда родишь сыновей, — тяжело вздохнула женщина, глядя куда-то мимо неё. — Тогда будешь ждать день, после которого твой мальчик… станет совсем взрослым.

Нельзя сказать, чтобы эти слова пришлись по вкусу собеседнице, но, воздержавшись от комментариев, она предпочла сменить тему:

— А что будут завтра делать Ловящий Снег и другие «рысята»?

— Доказывать, что достойны называться охотниками племени Детей Рыси, — ещё раз вздохнула аратачка, натягивая заячью шкурку на сложную конструкцию из переплетённых прутьев.

Внимательно слушая подробнейший рассказ о предстоящих завтра мероприятиях, Фрея с горечью думала, что даже та, которую она считала почти подругой, не проявила никакого интереса к её прошлой жизни. Подобное безразличие больно задело девушку.

Возможно она уже научилась владеть своими чувствами, чтобы не показывать обиды, или собеседница просто не обращала внимания на её состояние? В любом случае, расстались они с какой-то «дежурной душевностью». Хотя, возможно, Фрее это только показалось?

Весь остаток дня она холила и лелеяла свою обиду, с болезненным удовольствием поливая её ядовитый цветок самыми неприятными и злыми воспоминаниями.

Отшельник, видимо, уже привыкший к резким сменам настроения, не сделал даже попытки утешить ученицу, или хотя бы выяснить, что с ней происходит? Не удивительно, что девушка легла спать в прескверном настроении. Да и сон не порадовал, с беспощадной жестокостью сорвав последние заскорузлые повязки с ран памяти.

— Тот, что справа? — переспросил пожилой следователь с устало равнодушным лицом. — Крайний?

— Да!

— Вы уверены? Посмотрите внимательно?

— Да! — она так вцепилась в подлокотники кресла, что костяшки побелели.

— Путаешь ты, убогая, — усмехнулся круглолицый пацан лет двадцати. Один из тех, кто стоял у оклеенной обоями стены. — Не знаю я тебя.

— Зато я тебя хорошо помню! — голос девушки задрожал, а глаза заблестели от слёз.

— Уводи, — махнул рукой следователь. — Только истерики нам здесь не хватает!

Затем обратился к двум женщинам, жадными глазами наблюдавшими за происходящим:

— Понятые, все видели?

Соседки закивали, ужасно довольные тем, что теперь будет о чём поговорить.

— Не было меня там! — уже в дверях крикнул пацан. — Чужого на себя не возьму!

— Пшёл! — квадратный полицейский могучей дланью вытолкал его в коридор.

Быстро вошла мама, довольная ещё и тем, что опознание проводили в квартире, и дочери не пришлось тащиться в полицию.

— Вот здесь, — следователь подал девушке протокол. — С моих слов записано верно, и подпись.

Почти не читая, поставив закорючку, та с тревогой попыталась поймать взгляд мужчины в дорогом, но изрядно потёртом костюме.

— Но там ещё трое было!

— Теперь этот подонок всё расскажет! — с мстительной радостью мать гордо скрестила на груди руки. — Если один сидеть не захочет!

— Ведь так? — спросила она следователя.

— Не знаю, — пожал плечами тот, убирая протокол в папку. — Твой приятель его не узнал.

— Что?! — дёрнувшись в кресле, встрепенулась девушка.

— Не узнал, говорю, — буркнул мужчина, поднимая с кресла плащ.

— Но это точно он! — мир в который раз рушился, погребая её под обломками человеческой подлости.

Мама, не веря в реальность происходящего, невольно заступила дорогу следователю.

— Как же так? Виктория…

— У Грачёва алиби, — раздражённо оборвал её тот, добавив со скрытой угрозой. — Отойдите! Пожалуйста. Мне надо работать.

— Я этого так не оставлю! — привалившись спиной к стене, крикнула женщина. — Я… Я к прокурору пойду!

— Ваше право, — отозвался из коридора равнодушный голос следователя. — Хоть в ООН!

— В суд! — пробормотала Валентина Андреевна, без сил опускаясь на стул.

Потом они долго плакали. Соседки, перешёптываясь, покинули наполненную болью квартиру.

Подумав, мать решила не бегать по инстанциям, а по совету коллег нанять адвоката. Правда, для этого ей пришлось вначале занять у них денег. Молодая, но ужасно напористая и деловая девица, успокоив нанимательницу, рьяно взялась за работу. Однако следователь оказался прав. Действительно, имелись двое свидетелей, утверждавших, будто опознанный девушкой подонок в тот день находился в другом месте. Адвокатесса поговорила с ними. Парни упорно стояли на своём, хотя и немного путаясь в показаниях.

Последняя надежда оставалась на единственного свидетеля — Семёна Гришина. Но молодой человек всячески избегал встреч, не отвечал на звонки. Когда юристу всё же удалось его «поймать», стал уверять, что не разглядел лиц нападавших. А потом и вовсе исчез из города.

Ошарашенная Виктория пыталась с ним связаться через Интернет, но трусливый гад удалил свою страничку. И тогда в девушку словно вселилось что-то злое и жестокое. Она то и дело кричала на мать, била посуду, капризничала, отвечая на любые замечания слезами и истерикой. Возможно Виктория до сих пор жила бы в своей квартире, сгорая в ожидании благотворителей и медленно убивая мать. Но из-за толщины стен, все соседи слышали сцены, частенько разыгрывавшиеся в их квартире. Одна из них, молодая, одинокая женщина, не выдержала. Подождав, пока девушка останется одна, она пришла и высказала всё, что думает о её отвратительном поведении.

Та с удивлением узнала, что мать трудится на двух работах, что из-за дуры-дочери она превратилась в старуху и думает только о неблагодарной дряни, способной лишь отравлять жизнь другим. И надо же такому случиться, что как раз перед визитом разгневанной гостьи со знакомого электронного адреса в ответ на её многочисленные депеши пришёл короткий ответ: «Тебе уже всё равно, а мне ещё жить».

Внимательно выслушав гневную речь соседки, Виктория молча прикрыла дверь, ещё более укрепившись в желании окончательно свести счёты с жизнью. Вот только делать это в квартире неожиданно стало стыдно. Прикатив на кухню, девушка решительно убрала нож в ящик кухонного стола.

С упорством обречённой выбралась из дома, направляясь в сторону реки, где вот уже лет пять неторопливо строили и не могли построить набережную. Вряд ли девушка смогла бы толком объяснить, почему именно туда? Длинный путь почти не остался в памяти, лишь мельком запомнились удивлённые взгляды редких в этот час прохожих.

Последним она увидела хлипкий заборчик из потемневших досок, ширь реки и высокий противоположный берег, густо заросший деревьями, среди которых ярко выделялась белая церковка с золотыми куполами.

Распахнув глаза, Фрея не закричала. Перехвативший горло спазм не давал вздохнуть. С трудом справившись с собой, она заплакала, уткнувшись лицом в густую, противно пахнущую шерсть одеяла. Осознание того, что она оказалась здесь по собственной воле, бросив несчастную, задёрганную мать, жгло раскалённым железом. Девушка застонала, представив, как та мучилась и переживала, обнаружив исчезновение дочери. Как бегала по властям с просьбой отыскать хотя бы тело, как причитала, не в силах даже похоронить её.

Фрею буквально корёжило. Муки совести превратились в настоящую физическую боль. Почему-то показалось, что на свежем воздухе станет легче. Вот только она очень боялась разбудить мирно посапывавшего наставника. Поэтому, когда едва обозначился серый прямоугольник окна, и из тьмы выступили окружающие предметы, девушка выскользнула из хижины, прихватив сложенную на полу одежду. Охватившая тело ночная прохлада, на миг ошеломив, стала успокаивать.

Торопливо обувая мокасины, подумала: «А мама бы обрадовалась, если бы узнала, что я опять стала ходить?». От нахлынувшего чувства вины вновь стало тяжело, а глухая тоска опять вцепилась в сердце.

— Да! — пробормотала Фрея, глядя во всё ещё усыпанное звёздами небо. — Я вела себя как последняя стерва. Как… Да просто слов нет. Всё отдам, чтобы вернуться!!! Или хотя бы извиниться. Сказать ей, что виновата, ужасно виновата перед тобой, мама… Мне так…

Она ещё долго бормотала бессвязные извинения и слова любви, которые никогда не говорила своей матери там, в прошлом, когда они были так нужны. Наверное, со стороны это выглядело смешно или жутковато? Стоит высокая крепкая девица в одежде из кожи, и размазывая слёзы по щекам, бормочет что-то невразумительное.

Но возможно именно эта произнесённая в пустоту речь помогла ей прийти в себя, и когда удивлённый Отшельник вышел из хижины, она уже собиралась за водой.

Прогулка по лесу сняла ещё немного тяжести с души, а пробежка с последующей тренировкой помогли Фрее обрести хотя бы внешнее спокойствие, спрятав поглубже ночные переживания. Умывшись, она сходила за свитками, и разложив их на столе, приготовилась к уроку чистописания. Полагая, что занятый работой мозг будет меньше отвлекаться на всевозможные тяжёлые воспоминания.

Наблюдавший с лёгким удивлением за её приготовлениями Отшельник заметил:

— На праздник тебе лучше одеть платье.

Тяжело вздохнув, девушка страдальчески скривила брови. Со всеми своими переживаниями она совсем забыла, что именно сегодня кандидаты в охотники выйдут из пещеры предков, чтобы пройти испытание на глазах соплеменников.

— Можно, я не пойду? — робко попросила она, не чувствуя никакого желания стоять в толпе чужих, равнодушных к ней людей, глазеть на какие-то глупые игры, натужно изображая интерес.

Очевидно, старик всё же заметил какие-то изменения в своей ученице. Нахмурившись, он пристально взглянул на неё, тихо поинтересовавшись:

— Почему? Это же главный день праздника.

Фрее захотелось огрызнуться, напомнив, что он сам говорил, будто всё веселье начнётся только завтра утром, когда молодые охотники вернутся после свидания с Гневной матерью. Но девушка сдержалась, тихо проговорив:

— Мне хочется побыть одной. Это очень нужно, Отшельник.

Заморец неопределённо хмыкнул, теребя бороду.

— Ты чего-то боишься?

— Не спрашивай, — покачала она головой, откупорив кувшинчик с чернилами. — Просто оставь меня одну.

— Не могу, — покачал головой старик, подходя к столу и присаживаясь на лавку. — Теперь ты моя дочь…

— Ну, я же не твоя дочь! — не выдержала девушка. — Я совсем из другого мира, я…

— Это не важно! — повысил голос собеседник. — Для меня ты Ника Юлиса Террина! И я хочу знать, почему ты не хочешь идти на праздник?

Вновь Фрея почувствовала жгучее желание ответить грубостью, разругаться вдрызг с настырным старикашкой. Почему-то она пребывала в полной уверенности, что тот всё равно ничего ей не сделает. По крайней мере до тех пор, пока девушка не откажется плыть в Радл. То ли из-за возрастного слабоумия, то ли по какой другой причине, но Лацию Юлису Агилису было очень важно отправить на родину вновь обретённую дочь.

Возможно ещё вчера Фрея так бы и сделала, но воспоминания о своём отвратительном поведении там заставили ответить честно:

— Это всё из-за моего прошлого…

— Ты что-то ещё вспомнила? — встрепенулся Отшельник.

— Всё, — она отвела глаза. — Поэтому и прошу, оставь меня в покое.

— Расскажи, — участливо проговорил собеседник. — Может быть, станет легче?

— Нет! — решительно покачала головой девушка. — Не только у тебя есть секреты. Просто мне надо как-то… смириться с этим. Не хочу я никого видеть.

Заморец задумчиво огладил бороду.

— Старейшины могут обидеться. Вдруг передумают и не заплатят Картену.

— На меня?! — она горько рассмеялась, откинувшись назад. — Разве достойно охотника обращать внимание на какую-то дрянную девчонку? А, Отшельник?

Тот недовольно засопел, а Фрея всё же не смогла удержаться, добавив:

— Да им не терпится избавиться от меня! Не переживай, не передумают.

— Но что я скажу Снежному Ландышу? — пустил в ход последнее средство наставник. — Ей будет неприятно, если ты не придёшь.

Девушка подумала, что после вчерашнего разговора ей абсолютно параллельно, что там решит дочь Отшельника, но в слух опять же сказала совсем другое:

— Она обо мне и не вспомнит. А если спросит… Скажешь, что я обязательно приду завтра утром, чтобы вместе с ней встретить возвращение в стойбище храброго охотника, Ловящего Снег.

Фрея вымученно улыбнулась.

— Ну, придумай что-нибудь! Ты же умный. Поверь, я сейчас не в том настроении, чтобы праздновать. Ну и зачем я буду портить настроение другим своим унылым видом?

Девушка склонилась над папирусом, всем видом показывая, что разговаривать им больше не о чем. Очевидно, собеседник тоже понял это. Поднявшись со скамейки, он коротко бросил:

— Передумаешь, приходи.

«Это вряд ли», — грустно усмехнулась Фрея, наливая в плошку чернила.

Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы сконцентрироваться на текст. Мысли с поразительным упорством вновь и вновь возвращались к тайнам прошлого. В результате чего буквы выходили на удивление корявые, а с кончика пера то и дело срывались чёрные капли, превращаясь на бересте в неряшливого вида кляксы.

Несмотря на мелькавшее изредка сожаление о том, что лучше бы ей отправиться в стойбище и попытаться забыться среди людей, девушка упрямо продолжала переписывать текст, заставляя себя вчитываться в довольно скучные монологи, которыми тот просто кишел. Подобная настойчивость не могла не принести свои плоды. Постепенно Фрея увлеклась, и даже стало интересно, чем закончится история любви третьеразрядной богини Клиопы и юного красавца Алвиса. Когда устали и глаза, и руки, она просто развернула свиток, чтобы заглянуть в конец. Увы, край его оказался безжалостно оторван. Досадливо вздохнув, юная переписчица почувствовала голод. Готовить для себя одной не хотелось, поэтому она просто сходила в кладовую за жёстким, копчёным мясом.

На сытый желудок сразу потянуло в сон. Видимо сказался ранний подъём и крепко ударившая по мозгам нервная встряска. И хотя в глубине души девушка побаивалась, что вновь увидит что-то неприятное, держать глаза открытыми и терпеть бесконечную зевоту, уже не хватало сил.

Махнув на всё рукой, Фрея вынесла постель из душной хижины, и расстелив у скалы, плюхнулась на неё, не раздеваясь. Сразу же провалилась в тёплую, благодатную черноту, очнувшись от бившего в лицо солнца. Судя по его положению, она проспала не так уж и долго, однако чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Чувство вины и жалости к самой себе в который раз отступило. Вот надолго ли?

Повозившись по хозяйству, девушка с философской грустью поняла, что все дела всё равно не переделаешь.

«Может, сходить в стойбище? — подумала Фрея, поправляя сорванный лист бересты над навесом. — Я же больше никогда не увижу, как сдают ЕГЭ в племени Детей Рыси».

Рассмеявшись от такого неожиданного сравнения, она убрала лестницу. Вот только переодеваться всё равно не стала. Ну не нравится ей, когда снизу поддувает. Особенно, если ходишь без нижнего белья. Но чтобы выглядеть хотя бы немного по-праздничному, девушка повесила на шею ожерелье из волчьих зубов и долго расчёсывала волосы, укрепив их синей лентой на радланский манер.

«Жаль, что у Отшельника нет никакой косметики», — мимоходом вздохнула она, прихватив короткое копьё.

Подперев дверь палкой, бросила короткий взгляд на небо. Солнце клонилось к закату, но до темноты оставалось ещё много времени. Насвистывая песенку про ворона с викингом, Фрея не успела сделать по тропинке и трёх десятков шагов, как за спиной послышался знакомый до отвращения голос.

— Я собирался через забор лезть, да будить не захотелось. Уж больно сладко ты спала.

Глухой Гром, широко улыбаясь, шёл к ней из-за скалы.

— Разве ты не на празднике? — только и смогла вымолвить девушка.

— Что я там не видел? — скривился молодой человек. — Как старейшины с «рысятами» бегают вокруг столба предков.

Он замолчал, словно прислушиваясь. Невольно последовав его примеру, Фрея стала различать доносившиеся из долины крики.

— А сюда зачем пришёл? — девушка вновь перевела взгляд на охотника.

— К тебе.

— Стой, где стоишь! — она выставила вперёд копьё. — Не подходи ближе!

— Что я орать на весь лес буду? — усмехнулся тот, даже не думая слушаться.

Фрея попятилась, лихорадочно решая, что делать дальше.

— Ты хорошо сделала, что не пошла на испытание.

Аратач всё же остановился, когда до направленного в грудь железного наконечника оставалось не более метра.

— Пока все заняты, нам никто не помешает поговорить.

— О чём? — слегка расслабилась девушка, чувствуя даже какое-то удовлетворение от того, что Глухой Гром всё же пришёл. Значит, она ему не безразлична.

— О том, что ты не хочешь никуда плыть, — покачал головой молодой человек.

«Снежный Ландыш проболталась?! — тут же пронеслась горькая мысль. — Вот свинство!»

— С чего ты взял? — Фрея гордо вскинула голову. — Великий дух сказал Отшельнику…

— Причём тут этот старый дикобраз?! — резко оборвал её собеседник. — Если бы Великий дух действительно захотел, чтобы ты отправилась за море, он сказал бы тебе об этом сам!

Девушка стушевалась. Охотник сделал ещё один маленький шажок.

— Ты обвиняешь Отшельника во лжи? — встрепенувшись, она крепче сжала копьё.

— Нет, усмехнулся аратач. — Я говорю, что только тебе решать, плыть за море или нет? Но ты же этого не хочешь? Ну, признайся, тебе страшно?

В его голосе не чувствовалось привычного высокомерия, но лишь забота и жалось. Это не могло не смутить девушку. На миг даже мелькнуло желание согласиться. Рассказать, как боится она предстоящего путешествия, как пугают мысли о безбрежном море, диких горах с их бездонными пропастями и безжалостными обитателями, о пустыне, полной разбойников.

Но, видимо, Фрея слишком долго молчала, или собеседник не умел долго притворяться. Чётко очерченные губы дрогнул в знакомой усмешке, наваждение пропало. Прежний Глухой Гром никуда не делся, лишь спрятался на какое-то время за показным участием.

— Не важно, страшно мне или нет! — нахмурилась она и выдала одну из радланских пословиц. — Только глупец ничего не боится!

— Кто тебе сказал такую чушь? — возмущённо фыркнул молодой человек, гордо расправив широкие плечи, обтянутые новенькой вышитой рубахой. — Я ничего не боюсь!

— Ну это понятно, — криво усмехнулась девушка. — Рада за тебя. А вот мне страшно. Но я всё равно отправлюсь за море!

— Почему? — судя по всему, искренне удивился собеседник.

— Разве ты забыл? — Фрея вскинула брови. — Там меня ждёт жених!

«Всё-таки я стерва», — с запоздалым сожалением подумала она.

По мужественному лицу аратача пробежала судорога, красивые карие глаза, сощурившись, метали молнии.

С гортанным криком он шагнул вперёд, одной рукой резко отбивая в сторону копьё, другой пытаясь схватить нахалку. От неожиданности выпустив оружие, та отшатнулась, ловко уворачиваясь от растопыренных, как когти хищной птицы, пальцев. Отскочив, девушка, развернувшись, бросилась бежать вниз по тропинке, с места взяв довольно приличную скорость.

Фрее показалось, что Глухой Гром сразу отстал либо вообще передумал её преследовать. Обогнув торчавший на склоне холмик, густо заросший кустарником, она развернулась, и тяжело дыша, посмотрела назад.

Вдруг откуда-то сверху раздался жуткий треск. Проломившись сквозь переплетение ветвей, аратач сиганул на тропинку с почти трёхметровой высоты, перекрывая девушке путь в долину, где всё так же весело вопили Дети Рыси. Не медля ни секунды та рванула к жилищу Отшельника, надеясь укрыться за его крепкими стенами.

Что-то больно ударило в спину между лопаток. Сбившись с дыхания, Фрея едва не упала. А когда смогла восстановить равновесие, ей на плечи обрушилась туша Глухого Грома. Девушка тяжело рухнула вперёд, пропахав вытянутыми руками мягкую прошлогоднюю листву. Она тут же сделала попытку подняться, но охотник был сильнее и тяжелее.

— Пусти! — только и смогла выдохнуть несчастная, чувствуя закипающие на глазах слёзы обиды и злости.

— Теперь тебе весело? — обдал ухо жаркий шёпот. — Никто не может просто так посмеяться надо мной!

— Помогите!!! — забыв про стыд и гордость закричала охваченная ужасом девушка.

Охотник тут же ударил её по голове, вжимая лицом в землю.

— Молчи! — громко зашипел Глухой Гром, задирая рубаху у неё на спине. — Тогда я сохраню твою никчёмную жизнь.

Фрея отчаянно завозилась, стараясь сбросить насильника или хотя бы вырваться из-под него. Стаскивая рубаху ей на плечи, охотник, крепко вцепившись в волосы, не переставая давил на затылок, буквально впечатывая жертву в сухую листву, уже начавшую забивать рот и нос.

Задыхаясь, она отчаянно стала шарить руками, вырывая редкие пучки травы. Вдруг пальцы левой руки наткнулись на какой-то короткий сучок, тут же вцепившись в него мёртвой хваткой. Не обращая никакого внимания на жалкие потуги девушки, Глухой Гром, больно упираясь коленом в позвоночник, никак не мог справиться с непонятной завязкой её штанов.

— Я слишком долго ждал! — раздражённо пыхтел он. — Слишком много терпел! Твой заморский жених будет пользоваться тобой только после меня!

Так и не сумев раздеть жертву, насильник схватил её за плечи и одним могучим рывком перевернул на спину.

Завизжав, Фрея ударила того по морде обломком ветки. Девушка рассчитывала отвлечь внимание аратача, или, в лучшем случае, расцарапать лицо. Но по ужасной или счастливой случайности деревяшка с противным чмокающим звуком вошла в правый глаз охотника.

Что-то мокрое и противное брызнуло ей на руку. Завизжав ещё громче, Фрея выдернула своё ужасное оружие, выпустив поток крови.

Короткий, дикий крик прорезал воздух. Глухой Гром отпрянул, закрывая ладонями лицо. Охрипнув от визга, девушка, выгнулась дугой, сбрасывая с себя обливавшегося кровью насильника.

Откатившись в сторону, она вскочила на ноги, заметив валявшийся на земле топорик. Похоже, именно он ударил ей в спину. Фрея передёрнула плечами, представив, что могло случиться, швырни аратач своё оружие посильнее, или попади оно остриём.

Хорошо, хоть времени на переживания почти не осталось. Схватив топорик двумя руками, девушка обернулась, готовая встретить врага.

Но тот сидел на земле, по-прежнему закрывая лицо руками и тихо воя сквозь стиснутые зубы.

«Ему надо помочь, его надо убить!» — разрывалось надвое её сознание.

Сжимавшие оружие руки задрожали, а к горлу подступила тошнота.

Вдруг охотник открыл уцелевший глаз.

— Чего ждёшь? Бей! Бей, Бледная Лягушка!

Она сделала два шага.

— Бей! — оскалился незадачливый насильник. — Потому что иначе я тебя убью!

Не в силах отвести взгляд от горевшего ненавистью глаза, Фрея тихонько заскулила, чувствуя, как подкашиваются ноги. Ярость схлынула, уступая место растерянности. Когда Одинокий Орех лез через горящую дверь, она не видела его лица, и убивать было проще. Но сейчас…

Выронив топор, девушка согнулась в жутком приступе рвоты. Ничего не соображая, она бросилась вверх по тропинке, падая и вновь поднимаясь, стремясь как можно скорее достичь жилища Отшельника. А в спину бил кнутом издевательский, полный боли смех.

Со стуком задвинув засов, Фрея, тихо подвывая, сползла вниз по двери. Дрожь сотрясала всё тело, в груди не хватало воздуха, зубы выстукивали бешеную чечётку. Но, видимо, она уже стала привыкать к подобным передрягам. Быстро восстановив дыхание, девушка стиснула зубы и попыталась соображать.

«Это даже замечательно, что я его не добила, — лихорадочно думала Фрея. — Ещё одно убийство аратачи мне точно не простят. А так пусть сам объясняет, кто ему глазик выколол».

Она нервно хихикнула и поднялась, тяжело опираясь на стену. Девушка успела достаточно хорошо изучить нравы и обычаи Детей Рыси, не раз становясь свидетельницей жестоких драк между охотниками. Случалось, что те довольно серьёзно калечили друг друга. Но никому не приходило в голову обвинять противника в нанесении тяжких телесных повреждений.

— Это был честный бой! — даже с каким-то удовольствием пробормотала Фрея, тяжело плюхаясь на лавку. — Он меня топориком, я его сучком… в глаз… случайно.

Девушка ещё раз нервно хихикнула.

Но, что если мерзавец умрёт? Например, от потери крови? Вон как она хлестала у него из морды. Когда найдут труп, даже если какой-нибудь добрый мишка о нём и позаботится, следопыты всё равно узнают, где его убили. А там и до виновной не далеко.

— Так, что мне его шкуру спасать? — возмущённо вскричала Фрея, но тут же тихо поправилась. — То есть свою.

Зло смахнув набежавшую слезу, девушка, вполголоса матерясь, взялась за засов.

Ох, как же ей не хотелось покидать двор! Чтобы хоть как-то отсрочить этот момент, она сходила в хижину за луком и стрелами.

Глухого Грома на месте не оказалось. В сторону долины шла хорошо различимая цепочка следов. Очевидно от слабости аратач сильно загребал ногами сухие листья. То тут, то там мелькали пятна крови. Облегчённо переводя дух, девушка пошла за раненым, не забывая прятаться за деревья. Если охотник ещё на своих ногах, ей очень не хотелось попадаться ему на глаза. Вернее, «на глаз».

Вдруг до Фреи долетел крик, потом ещё один. Кто-то громко назвал Глухого Грома по имени. Теперь можно не переживать, охотники Детей Рыси не дадут соплеменнику пропасть. Само собой, ей помогать им не стоит. Удовлетворённо кивнув, девушка очень осторожно отправилась в обратный путь. Разумеется, нечего и думать, чтобы сейчас появиться в стойбище. Рубаху надо сменить, царапины на руках смазать целебной мазью. Да и вообще, если обещала Снежному Ландышу прийти завтра, значит, так оно и будет.

Уже подходя к ограде, вспомнила зловещее обещание Глухого Грома. Насколько знала его Фрея, охотник обязательно постарается его исполнить.

Поёжившись, она открыла калитку.

— Если, конечно, выживет.

Но даже если ему повезёт, учитывая потерю крови, на ноги аратач встанет очень нескоро. Осталось надеяться, что к этому времени её здесь не будет. Внезапно Фрея с пугающей ясностью поняла, что теперь она уже ни за что не сможет остаться у Детей Рыси. Иначе Глухой Гром её обязательно убьёт.

— Такое упорство, да в мирных целях, — пробормотала девушка, со вздохом опускаясь на скамью.

Весь остаток дня она не могла отделаться от ощущения, что вот-вот заявятся разъярённые охотники и потащат её на очередной суд. И как не убеждала себя, что у Детей Рыси есть более важные дела, тревожное чувство не проходило до поздней ночи, когда Фрея, наконец, смогла забыться коротким, беспокойным сном.

К счастью, она не проспала и успела добраться до стойбища раньше, чем край солнца показался над горами. У крайнего вигвама ей вдруг заступил дорогу вооружённый копьём и луком аратач.

«Почему он здесь? — напряглась Фрея, стараясь не выдать охватившего её волнения. — Охотники же должны были уйти?»

— Куда спешишь, Бледная Лягушка?

— Хочу встретить охотника Ловящего Снег, — растерянно пробормотала та. — Неужели, я опоздала?

— Нет.

— Чего тогда спрашиваешь? — сердито буркнув, девушка попыталась обойти его стороной.

Но аратач вновь заступил ей дорогу.

Фрея удивлённо уставилась в подозрительно щурившиеся глаза собеседника.

— Ты видела Глухого Грома?

— Когда?

— Вчера! — рыкнул тот.

— Нет, — покачала головой девушка. — А разве он не с охотниками в тайном месте?

Каждая женщина немного актриса. Ну, а в экстремальных ситуациях их талант расцветает ещё пышнее. Под чистым, непонимающим взором собеседницы, мужчина слегка смутился.

— Нет, лежит в своём вигваме.

— Что-то случилось? — тревожно спросила Фрея, подаваясь вперёд.

— Глаз сучком выбил, — неохотно буркнул аратач.

Фрея испуганно прикрыла рот ладонью.

— Он жив?!

— Колдун сказал, что дух Глухого Грома бродит в верхнем мире, — уже обычным тоном стал объяснять охотник, но вдруг глаза его вновь стали колючими.

— Почему я тебя вчера не видел?

— Я никуда не выходила из жилища Отшельника, — спокойно объяснила она, и опережая новые вопросы, объяснила:

— Ты уже знаешь, что мне надо плыть за море?

Собеседник кивнул.

— Вот я кое-какие вещички и готовила, — проговорила девушка и тут же поинтересовалась. — А ты что здесь делаешь?

— Сына жду, — улыбнулся мужчина. — Могучий Жук. Он вчера стал охотником. Вот хочу подарить ему копьё.

Аратач с гордостью продемонстрировал украшенное резьбой и перьями оружие с широким бронзовым наконечником.

Разговаривая почти дружески, они направились на другой край стойбища, где уже гомонила толпа пёстро одетых женщин и детей. При их появлении голоса стали тише. Под прицелом множества глаз Фрея почувствовала, как по спине забегали мурашки, а колени начали мелко трястись. Заметив Снежного Ландыша, она заставила себя улыбнуться и помахать рукой.

— Я же обещала, что обязательно приду встретить нового охотника Ловящего Снег!

Вдруг, растолкав соплеменниц, к ней подскочила Лёгкое Облако.

— Ты хотела убить Глухого Грома! — заверещала она, размахивая руками.

— Опомнись! — не задумываясь, рявкнула девушка. — Я его уже три дня не видела!

— Ты выколола ему глаз, дрянная девчонка! — громко, но с заметной неуверенностью продолжила свой наезд супруга вождя.

— Ты в своём уме?! — не уступала Фрея. — Что я сделаю такому сильному охотнику? Да он меня одним пальцем убьёт!

— Оставь в покое Бледную Лягушку! — дребезжащим голосом крикнула Вечерняя Стрекоза. — Злоба не вернёт тебе дочь!

Аратачки дружно поддержали авторитетную старуху.

— Что ты к ней цепляешься? Прохода Бледной Лягушке не даёшь! Она и так скоро нас покинет, не порти девчонке последние дни!

Никак не ожидавшая подобной реакции соплеменниц, Лёгкое Облако заметно растерялась.

А тут ещё послышался недовольный голос Медвежьего Уха.

— Чего пристала? Глухой Гром сам сказал, что налетел на сучок!

Снежный Ландыш подошла к девушке и решительно взяла её за локоть.

— Я рада, что ты пришла встретить моего сына.

— Идут! — крикнул кто-то из оседлавших деревья мальчишек. — Охотники идут!

Тут же потеряв интерес к посланнице Владыки вод, женщины стали вглядываться в лес, возбуждённо переговариваясь, а кое-кто из нарядно одетых девиц начали даже подпрыгивать от нетерпения.

«Уж замуж невтерпёж», — хмыкнула Фрея и тоже стала рассматривать приближавшуюся процессию.

Первыми, сбившись тесной кучкой, вышагивали «рысята», гордо вскинув головы с аккуратно расчёсанными волосами, украшенными чёрно-белыми перьями. За ними шли старейшины, а уж потом, растянувшись колонной, остальные охотники. Приглядевшись, девушка заметила среди них знакомую фигуру Отшельника.

Нетерпение встречающих стало нарастать. Ближе к стойбищу вперёд выступили старейшины. Встав в полусотне шагов от толпы, вождь громко объявил, сверкая ярко начищенными блямбами.

— Встречайте молодых охотников, Дети праматери Рыси! Новых добытчиков, защитников, мужей и отцов!

Женщины восторженно заверещали. Дождавшись тишины, Белое Перо стал выкрикивать имена. Под пристальными взорами, молодые люди, смущаясь, шли к толпе, где их тут же окружали родственницы и знакомые.

Снежный Ландыш, внезапно отпустив руку «сестры», стала энергично протискиваться вперёд. Увидев шагавшего к ним Ловящего Снег, Фрея понимающе улыбнулась. Вскоре всё племя смешалось в довольно гомонящую толпу, и на неё уже никто не обращал внимания. Заметив, что люди стали расходиться, девушка направилась к сгрудившейся вокруг молодого охотника семье Медвежьего Уха, собираясь сказать «племяннику» что-нибудь приятное.

Вдруг кто-то громко назвал её имя. Обернувшись, девушка увидела неторопливо приближавшегося вождя.

— Это хорошо, что ты пришла, — важно кивнул перьями глава племени.

— Как я могла пропустить такое важное событие? — улыбнулась Фрея, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха.

— Уже знаешь, что случилось с Глухим Громом?

— Мне сказали, — ответила ожидавшая подобного вопроса девушка.

— Он к тебе не приходил?

— Нет, — твёрдо ответила Фрея, не опуская глаз под буравящим взглядом вождя. — И я не знаю, как это случилось!

Видимо, ответ собеседнику понравился. Одобрительно хмыкнув, он усмехнулся.

— Я так и думал.

Проводив взглядом предводителя Детей Рыси, девушка перевела дух и поспешила к ужасно довольному собой Ловящему Снег, подумав, что не он один сдавал в эти дни экзамен.

Эпилог

Как и всякий баренец, Картен Мерк чтил богов, старался по мере возможности посещать храмы и приносить жертвы. Особенно после возвращения из плавания. Как и любому мореходу, ему приходилось видеть такие вещи, которые иначе как чудесами или волшебством не назовёшь. Но слушая необыкновенный рассказ Лация Юлиса Агилиса, которого местные дикари теперь называли Отшельником, не мог поверить его словам.

Хотя живое и довольно симпатичное доказательство их истинности сидело напротив — по другую сторону костра, разложенного на берегу реки. Высокая девушка, чья кожа, несмотря на загар, казалась бледной на фоне смуглых физиономий дикарей, время от времени машинально разглаживала подол радланской столы, прикрывавшей колени. А черты её лица больше подходили какой-нибудь аристократке, но не местным немытым красавицам.

Картен полагал, что только его семье известен путь в эти затерянные на краю света земли. Но и Мерки не ходили бы в такую даль, если бы не сапфиры. Кожи и меха, что предлагали на обмен местные племена, можно найти гораздо ближе к дому. Только драгоценные самоцветные камни, которые он сбывал через посредников, заставляли его каждый год пускаться в рискованное плавание.

Однако, если он единственный мореход, кто посещает эти места, то откуда здесь взялась жительница Империи или другой цивилизованной страны? На берегу ещё куда ни шло. Могло принести ветром, корабли часто становятся игрушкой штормов. Но тут, среди лесов, в глубине суши? Никакого разумного объяснения появления загадочной девицы Картен просто не мог придумать. Оставалось поверить Лацию Юлису. Только как? Через столько лет? Из другого мира! Всё это никак не хотело укладываться в голове практичного морехода. Он старался угадать подвох, разглядеть или учуять обман. Но не мог. Повеяло чем-то таинственным и даже жутким. Баренец окинул взглядом вольготно расположившихся вокруг костра старейшин. Почти все они хоть немного знали радланский, на котором предпочитал говорить Картен. А толстому шаману, несмотря на жару, закутавшемуся в меховой плащ, переводил племянник вождя. Похоже, суровые лесовики безоговорочно верили своему Отшельнику. За годы общения с аратачами мореход понял, что они не любят обманывать. Возможно потому, что это у них очень плохо получается?

Едва рассказчик умолк, Картен, оставив сомнения, решил уточнить:

— Ты хочешь, чтобы мой корабль доставил твою дочь в Канакер?

Вместо старика заговорил предводитель варваров.

— Помоги исполнить волю Великого духа, а за это Дети Рыси дадут тебе много кож и мехов.

Мореход почесал заросший подбородок. В плавании он не брился, и к возвращению домой зарастал густой, клочковатой бородой самого неприятного вида.

— Путь не близкий, кому как не тебе это знать, Отшельник. Мне не раз приходилось хоронить в море своих людей. Выдержит твоя дочь такую дорогу?

— Бледная Лягушка добывала волков и оленей, — смешно коверкая слова, проговорил один из старейшин, а остальные дружно закивали головами.

Картен ещё раз взглянул на непонятно откуда взявшуюся девицу. Ему случалось встречать женщин и выше и крупней. Вот только те оказывались абсолютно не способны за себя постоять. Однако в дочери Лация Юлиса чувствовалась внутренняя сила. Словно у дикого кота, когда тот настороженно наблюдает за более сильным хищником, готовый, если и не победить, то хотя бы как можно дороже продать свою жизнь.

«Для такого товара легко будет найти покупателей среди вождей горных племён, — внезапно подумал купец. — Вараши любят смирять непокорных рабынь».

— От Канакера до Радла ещё очень далеко, — покачал он головой, краем глаза с удовольствием наблюдая, как дикари складывают у трапа свёрнутые в трубку толстые кожи и связки мехов. — Как она будет дальше добираться?

— Об этом будешь говорить с Отшельником, — махнул рукой Белое Перо. — Мы просим тебя только переправить Бледную Лягушку через море. Неужели ты откажешь нам в этом?

— Нет конечно, мудрый вождь, — широко улыбнулся Картен, размышляя над тем, что же делать с девчонкой? Может и вправду продать? Денег много не бывает. Тем не менее, всё ещё колеблясь, решил сделать широкий жест.

— Я возьму только половину, что вы принесли!

— Ты настоящий друг Детей Рыси, — удовлетворённо кивнул главарь дикарей и отвернулся, как-будто передавая слово другому.

— С твоими связями легко найти надёжного караванщика, который и поможет моей дочери добраться до родственников, — с какой-то странной уверенностью заявил Отшельник.

— Это стоит немалых денег, — напомнил мореход, полагая, что раз Лаций так говорит, ему есть чем заплатить.

— Ты их получишь, — ожидаемо кивнул старик.

Подтянув к себе маленькую корзину, он вытащил небольшой, расшитый узорами кожаный мешочек. Под нетерпеливыми взглядами собеседника он вытряхнул на подол хитона пять больших, почти чёрных в свете костра сапфиров. Поражённый мореход хмыкнул. За всё время, что его семья возит отсюда драгоценные камни, подобные экземпляры попадались всего раз десять. Не в силах удержаться от масляной улыбки, он протянул руку.

— Я согласен.

— Не торопись, почтенный Картен, — жёстко усмехнулся Отшельник, вновь убирая сапфиры в кошель. — Надо же мне узнать, как моя дочь добралась до Канакера? Перед тем как отправиться с караваном в Радл, она напишет письмо. Ты привезёшь его мне и получишь камни.

— Ты предлагаешь мне заплатить свои деньги? — нахмурился разочарованный собеседник. — Так не пойдёт!

— Ты же купец! — слегка насмешливо проговорил старик. — Сам знаешь, прежде чем получить прибыль, надо вложиться.

— Я ещё и мореход! — сварливо заметил Картен. — На море всякое случается. Сколько кораблей пошло на дно в царство Нутепа?

— Ну там деньги точно не нужны, — покачал головой Отшельник.

— Значит, я верну свои деньги только через год? — успокаиваясь, сказал торговец, посчитав, что, если понадобится, легко обведёт вокруг пальца глупую девчонку. Откуда ей знать, куда на самом деле пойдёт караван?

— Зато с процентами, — улыбнулся в бороду старик.

— Ну дай мне хотя бы взглянуть на них?

— Это можно, — кивнул Отшельник и обернулся к дочери. — Ника, отнеси господину Картену.

Приняв от отца мешочек, девушка грациозно встала на ноги и, обойдя за спинами дикарей, с любопытством следивших за разговором, с лёгким поклоном протянула купцу кошель.

Разглядев её ближе, купец обратил внимание на проколотые уши, мускулистые плечи, маленькие ступни в мягких кожаных мокасинах и покрытые мозолями узкие ладони с длинными, плохо промытыми пальцами. Однако получив в руки тёмно-синие, неправильной формы камни, тут же забыл о ней. За такие самоцветы он получит золота больше, чем наскребёт во всей деревне любой из горских варашей. Пожалуй, стоит отправить девчонку в Радл с кем-нибудь из знакомых. Лацис Юлис, наверняка, потребует клятвы, а боги не любят тех, кто их нарушает. По крайней мере без веской причины. С сожалением возвращая камни, Картен подумал: «Что случится с девчонкой в Империи, меня уже не касается!»

Наблюдая, как старик убирает мешочек в корзину, купец вдруг встрепенулся.

— Но ты уже не молод. Вдруг я не встречусь с тобой в следующем году? Как мне тогда получить свои камни?

Он криво улыбнулся.

— Или кто-то из Детей Рыси умеет читать по-радлански?

— Это нам не нужно, — нахмурился Белое Перо, а толстый шаман что-то недовольно проворчал.

— В письме будет знак, — успокоил морехода Отшельник. — Увидев который, вождь и старейшины отдадут тебе камни.

Предводитель варваров важно кивнул. Картен знал, что дикари не обманут, но всё же решил уточнить.

— Какой?

— Который нарисован на стене и двери моей хижины, — не скрывая торжества, объяснил старик. — Даже если я уйду к предкам, Дети Рыси, вернувшись в священную долину, заглянут в моё жилище и увидят его.

Собеседник недовольно засопел. Отшельник предусмотрел даже то, что варвары не умеют хранить чужие секреты. Наверняка, сейчас никто из них не знал, что намалёвано в его халупе.

«Вот, что значит аристократ, — с невольным уважением подумал баренец. — Всё предусмотрел!»

Он собрался обидеться на подобное недоверие со стороны многолетнего торгового партнёра, но потом передумал. Если сенаторский отпрыск считает себя самым умным, не стоит его в этом разубеждать. В конце концов, если с девчонкой что-то случится после того, как караван покинет Канакер, варвары об этом никогда не узнают.

Внезапно Картен почувствовал на себе тяжёлый взгляд Ники Юлисы Террины. На какой-то миг показалось, что она читает его мысли. «Вздор! — одёрнул себя мужчина. — Мерещится. Обычная глупая девка. Правда, непонятно, откуда она здесь взялась?».

Вдруг он заметил, что Лаций Юлис держит в руках ещё что-то, завёрнутое в клочок кожи.

— Великий дух передал, что мою дочь в Радле ждёт жених.

«Дотуда ещё добраться надо, недоумок, — хмыкнул про себя мореход, раздражённый хитроумной комбинацией старика. — Да в публичный дом не попасть по дороге, или куда похуже».

— Как отец, я не могу оставить её без свадебного подарка, — вздохнул Отшельник, развернув свёрток.

У Картена перехватило дыхание. Два большущих сапфира густого тёмно-синего цвета тускло отражали пламя костра.

— Я ожидаю, что Ника напишет, как её приняли родственники, и кто стал моим зятем, и переправит письмо тебе. Такого уважаемого купца любой посланец легко сможет отыскать в Канакере.

— В нём тоже будет знак? — понимающе улыбнулся мореход.

— Да, — важно кивнул старик. — Я нарисовал его на крышке сундука, куда положу эти камни. Один возьмёшь себе, а второй отправишь Нике в Радл.

Собеседник вновь почесал бороду. Ловко поймал его старый Юлис. Теперь придётся всерьёз обеспокоиться тем, чтобы его девчонка добралась до родни.

— Это ты хорошо придумал, — не мог не оценить предусмотрительности компаньона купец. — Но вдруг никто не поверит, что она твоя дочь?

— Не беспокойся, господин Картен, — улыбнулся Отшельник. — Я дам ей письма, свой фамильный перстень, а главное — она будет знать то, что известно только членам семьи.

— А почему Ника всё время молчит? — не зная, что возразить, спросил купец. — Языка не знает?

— Не хочу мешать беседе старших, — звонким с мягким акцентом голосом произнесла девушка. — К тому же меня никто не спрашивает. Если у тебя возникнет желание, я с удовольствием поболтаю с тобой, господин Картен. Сам сказал: дорога дальняя.

Вождь как-то странно усмехнулся, да и на лицах других дикарей мелькнули подобия улыбки. И это мореходу совсем не понравилось.

Первый раз навестив Глухого Грома ещё в священной долине, Белое Перо сразу решил, что тот не жилец. Хотя Колдун прикладывал к ране пахучие мази, ходил в Верхний мир, где уговаривал дух охотника вернуться. Но тот отказался, и тело оставалось неподвижно.

Искренне переживая за соплеменника, старейшины даже отложили на пару дней поход к Маракане.

Дети Рыси веселились, справляли свадьбы, а в вигваме Глухого Грома поселились печаль и уныние. Кудрявая Лиса день и ночь молила предков о помощи, недоумевая, как мог её сильный и ловкий сын не заметить коварный сучок? Он же не слепой? Видимо, духов тронула материнская мольба, и охотник, наконец, очнулся. Вот только слабость и налетевшая лихорадка не позволяли ему встать на ноги. Так что «рысятам» пришлось тащить его на волокуше до самой реки. Только там молодой человек начал потихоньку выздоравливать, уже выползая погреться на солнышко из своего жилища, построенного заботливыми родичами.

Вождь стал надеяться, что к осени он поправится окончательно. Возможно охотник не сможет так же метко метать дротики и стрелять из лука, но сила и умение разбирать звериные следы должны остаться. У настоящих мужчин не принято проявлять чрезмерную заботу по отношению друг к другу. Поэтому Белое Перо не навещал Глухого Грома только затем, чтобы спросить о самочувствии. Неожиданно для визита отыскалась более веская причина.

За день до прибытия заморского корабля Медовый Цветок, оставшись наедине с мужем, негромко сказала:

— Глухой Гром грозился убить Бледную Лягушку.

Раздражённый долгим отсутствием купца, супруг только досадливо отмахнулся, продолжая медленно пережёвывать мясо и проклинать так некстати разболевшийся зуб.

— Он ещё очень слаб, — продолжала тихо бубнить женщина. — Попробует напасть, а она его сама…

Замолчав, Медовый Цветок скорбно поджала губы.

— Кто тебе сказал? — снизошёл до вопроса вождь.

— Кудрявая Лиса!

— Что?! — не на шутку удивился глава племени. — А она откуда знает?

— Говорит, пока в бреду метался, всё кричал, что убьёт Бледную Лягушку. Мать его потом спрашивала. Так он отнекивается. Вроде, как не помнит ничего.

Женщина воровато оглянулась.

— А вчера ушёл куда-то и пропал! Мать искать пошла… И нашла! Недалеко от шалаша Отшельника в кустах прятался!

Медовый Цветок тяжело вздохнула, супруг нахмурился. Когда он последний раз видел молодого охотника, тот едва ходил.

— Какой из него убийца? — покачал головой Белое Перо. — Едва ноги таскает.

— Так-то оно так, — не стала спорить жена. — Только Кудрявая Лиса сказала, что сын сегодня всё утро нож точит, да стрелы осматривает. Вот и прибежала ко мне, чтобы я тебе рассказала.

— Вот уж не думал, что старуха девку ненавистную пожалела, — криво усмехнулся вождь, осторожно ощупывая языком десну.

— Да за Глухого Грома она переживает! — раздражённая непониманием супруга, всплеснула руками Медовый Цветок. — Ну как Бледная Лягушка сама его убьёт? И ведь в праве своём будет, обычаев наших не нарушит, защищая свою жизнь.

Предводитель Детей Рыси мысленно согласился, но открыто признавать правоту женщины, разумеется, не стал, коротко буркнув:

— Ничего он ей не сделает. Слаб ещё. Уплывёт та скоро, и всё забудется.

Жена пожала плечами. Просьбу Кудрявой Лисы она выполнила, а дальше пусть решает вождь.

Выждав некоторое время, глава племени встал и подчёркнуто неторопливо зашагал по стойбищу, вольготно раскинувшемуся на берегу Мараканы. Возились у очагов женщины, отдыхали после удачной охоты мужчины, бегали дети, куда-то прошли двое «рысят». Обычная размеренная жизнь, удовольствие от которой начинаешь понимать только попав в беду.

Когда Белое Перо не спеша продвигался к жилищу Глухого Грома, он ещё не знал, что и как будет говорить. Но едва ему на глаза попался маленький мальчик, со смехом догонявший бабочку, слова сами пришли на язык:

— Растёт внук, — сказал он Кудрявой Лисе, расположившейся у костра с кусками кожи на коленях.

— Вот, решила новые мокасины сшить, — со вздохом ответила старушка, с надеждой глядя на вождя выцветшими, водянистыми глазами. — Уж больно трава здесь жёсткая.

— Сын где? — вполголоса поинтересовался предводитель Детей Рыси.

Смахнув слезу, женщина кивнула на вигвам, и не выдержав, прошептала:

— Ведь только-только поправляться начал… Что же теперь будет?

Раздражённо зыркнув на неё, Белое Перо задёрнул за собой прикрывавшую вход шкуру.

Под дымовым отверстием чуть тлел костёр. На хозяйском месте кто-то завозился. Откинув в сторону тяжёлое одеяло, молодой охотник сел, обратив к гостю хмурое, бледное лицо, пересечённое узкой кожаной повязкой.

— Проходи, вождь, — негромко произнёс он, делая приглашающий жест. — Я скажу матери, чтобы приготовила нам мяса.

— Гостеприимство Глухого Грома известно всем Детям Рыси, — проговорил Белое Перо, привычно усаживаясь на почётное место. — Но не беспокой Кудрявую Лису. Ей и так приходится много трудиться, присматривая за сыном и внуком.

Почувствовав в этих словах упрёк, молодой человек, нахмурившись, буркнул:

— Силы быстро возвращаются ко мне. Скоро я сам смогу охотиться.

— Рад это слышать, — благожелательно кивнул гость. — Предки велели нам заботиться о стариках и детях.

— Моя мать и мой сын не будут голодать, — криво усмехнулся хозяин вигвама. — У них всегда будет мясо и шкуры.

— Мальчишки так быстро растут, — ностальгически улыбнулся Белое Перо. — Только что сосали материнскую грудь, глядь, а уже пора в «рысята» отправлять.

— Мне ещё рано думать об этом, вождь, — улыбнулся Глухой Гром, уже не ожидавший подвоха от нечаянного визита главы племени.

— Сын должен не только чтить своего отца, — наставительно проговорил тот. — Но и гордиться им. Твой-то ещё мал. Но, смотри, уже через год будет рассказывать всем, какой искусный охотник его отец.

Хозяин самодовольно усмехнулся.

— А вот представь, если бы бывший помощник Колдуна успел взять себе жену, а та родила бы сына? — продолжал Белое Перо. — Каково бы ему пришлось? Люди бы шептались за его спиной: «Смотри, вон идёт сын того, кто убил девушку только за то, что она ему отказала».

Потупив взор, молодой человек громко засопел, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

Гость скорбно покачал головой.

— Как бы встретили его «рысята»? А какая из девушек согласилась бы стать хозяйкой в его вигваме?

— Зачем ты мне это говоришь, вождь?! — гневно сверкнул единственным глазом Глухой Гром.

— Увидел твоего сына и вспомнил Упрямую Веточку, — печально улыбнулся собеседник. — Как хорошо, что среди Детей Рыси нет сыновей, которым приходится стыдиться своих отцов.

С этими словами он встал, и пройдя за спиной хозяина, покинул жилище, из которого доносилось тихое сдавленное рычание. Улыбаясь, Кудрявая Лиса проводила удалявшегося вождя долгим, благодарным взглядом.

На следующее утро посланные вниз по реке дозорные примчались в стойбище с радостной вестью. На Маракане появилось судно Картена.

Восемнадцать дней заморец гостил у аратачей, меняя меха, кожи и рога на железные и бронзовые орудия, кухонную утварь и разноцветные нитки.

Белое Перо с тревогой ждал появления Детей Кабана. Может поэтому весёлый праздник в честь Владыки вод прошёл для него буднично и незаметно. Но они так и не появились. Радуясь, что все привезённые заморцами вещи достались Детям Рыси, вождь всё же немного, совсем чуть-чуть жалел, что соседи не появились. Уж очень ему хотелось покрасоваться перед ними ярко начищенным медным шлемом.

Аккуратно подсчитывавший дни Картен объявил о дате отплытия. Довольные щедростью заморца аратачи натаскали вяленого и копчёного мяса, корзины орехов и жёлудей.

Плачущие женщины плотной толпой окружили Бледную Лягушку, как никогда отвечавшую своему имени. С блестевшими от слёз глазами она обнимала Снежный Ландыш, потом долго стояла, уткнувшись в плечо Отшельника. Тот надел ей на палец массивное кольцо, повесил на плечо сумку из кожи лесного быка и отвернулся. Согбенные старческие плечи вздрагивали.

Даже Белое Перо почувствовал какое-то волнение. Не то, чтобы ему вдруг расхотелось расставаться с беспокойной девицей… Но может всё-таки зря она покидает Детей Рыси? Есть же кроме Глухого Грома молодые охотники. Вождь окинул взглядом берег. Но не заметил ни его, ни Кудрявой Лисы. Да и Лёгкое Облако куда-то делась. Ну это даже хорошо, а то ещё устроит скандал.

Картен уже тепло попрощался со старейшинами и теперь стоял у борта, наблюдая за дочерью Отшельника, которая всё никак не могла отделаться от плотно обступивших аратачек.

«Женщины глупы и непостоянны, — рассеянно думал вождь, наблюдая за ними с высоты своего положения и мудрости прожитых лет. — Полгода назад терпеть её не могли, а сейчас никак не расстанутся».

Видимо, нечто подобное пришло и в голову заморца, крикнувшего на своём языке.

— Может останешься? Вряд ли тебя будут так любить в Радле.

— Сейчас! — огрызнулась девушка. — Помни, я их больше не увижу!

Криво усмехнувшись, мореход что-то тихо проговорил, и трое матросов стали быстро втаскивать спущенный трап. Никак не желавшие отпускать дорогую подругу женщины истошно завопили, привлекая её внимание.

Оглянувшись, Бледная Лягушка высвободилась из объятий ревущей в голос Лесной Крапивы, и махнув рукой вождю, бросилась к реке. Вбежав по колено в воду, она не стала просить спустить ей трап, а ухватившись за свисавший с палубы канат, пыхтя полезла наверх, упираясь ногами в просмолённый борт. Не ожидавшие ничего подобного заморцы, быстро опомнившись, помогли ей подняться. Поправив заделанные в хвост волосы, Бледная Лягушка обернулась к Детям Рыси и махала им рукой до тех пор, пока корабль не скрылся за ближайшим поворотом реки.

Оказавшись на палубе, Фрея, точнее уже Ника, не могла не похвалить себя за упорство и настойчивость. Вчера пришлось выдержать целое сражение. Отшельник почему-то решил, что его дочь просто обязана отправиться в плавание одетой, как подобает знатной радланской девушке. Она долго и нудно объясняла, что корабль, тем более такой маленький, не то место, где можно щеголять в платье. И дело не только в том, что подол будет постоянно цепляться за всевозможные выступы, корзины и тюки. На пропитанном смолой и жиром судне она насажает столько пятен, что к приходу в Канакер её единственная приличная одежда будет иметь совсем уже жалкий вид, никак не соответствующий положению дочери Лация Юлиса Агилиса.

Проводы преподнесли ей колоссальный сюрприз. Ника даже подумать не могла, что аратачки так расстроятся из-за предстоящей разлуки. Женщины называли её красавицей, умницей, жалели, что приходится расставаться, обещали не забывать, и вообще, наговорили столько хороших слов, сколько Бледная Лягушка не слышала за всё время пребывания в племени Детей Рыси.

Неудивительно, что она, тоже расчувствовавшись, едва не прозевала отплытие. Ругая себя последними словами, девушка, тем не менее, решила воспользоваться подходящим случаем и, если получится, хотя бы немного удивить заморцев. Вместо того, чтобы просить о помощи, она крепко вцепилась в толстый, шершавый канат.

Видимо, поступок действительно произвёл впечатление.

Высокий, сухощавый матрос в кожаной безрукавке на голое тело, в коротких, бесформенных штанах ухмыльнулся в клочковатую бороду:

— Тебя раньше не принимали за мужчину в этом костюме, Ника Юлиса?

— Меня нет, — покачала она головой, и, оборачиваясь к берегу с толпившимися аратачами, вскользь бросила. — А тебя, Купин?

«Кажется, я нечто подобное слышала в каком-то фильме?» — рассеянно подумала девушка, с удовольствием слушая дружный смех за спиной.

Она опасалась, что обиженный мужик решит поквитаться, но тот, хихикая, ворчал что-то себе под нос. Очевидно, этим людям не чуждо чувство юмора.

Тут же забыв о незадачливом остряке, Ника, не стесняясь слёз, долго махала рукой, прощаясь с маленьким народом, затерянным среди необъятных просторов дикого леса.

Как бы то ни было, Дети Рыси не оставили её умирать, накормили, обогрели. Старались быть справедливыми в той мере, как это понимали. Среди них Ника заново училась жить, верить и не доверять, просить помощи и надеяться только на себя, отвечать за свои слова и требовать этого от других.

Белое Перо, Колдун, Снежный Ландыш и Отшельник заняли каждый своё, особое место в её сердце. Так же, как и Глухой Гром с Одиноким Орехом.

За время стоянки Ника успела познакомиться со всеми матросами и накрепко запомнила их имена. Кроме того, на судне были ещё двое рабов Картена. Девушка полагала, что невольники просто обязаны иметь измождённый вид, одеваться в лохмотья, ходить в цепях и всё время мечтать о свободе.

Однако Пуст и Милим ничем не отличались от остальных членов команды и казались вполне довольны своей жизнью. Во всяком случае никто из них даже не подумал остаться среди аратачей. Более того, Нике показалось, что Картен доверяет им едва ли не больше, чем другим матросам. Во всяком случае именно рабы помогали ему в торговле. Понимая, что впереди ждёт ещё великое множество открытий, девушка решила внимательно приглядываться к окружающим, поменьше говорить, больше слушать и примечать.

Корабль медленно спускался вниз по реке, подгоняемый ленивыми ударами вёсел. Мимо проплывали поросшие лесом низменные берега, дикие и прекрасные в своей первозданности. Хотя, казалось бы, чего-чего, а первозданности Ника за год нагляделась досыта. Тем не менее, красота не утомляла.

Отправляясь в это авантюрное путешествие, девушка приблизительно знала, какие трудности чисто бытового характера поджидают её впереди. Но жизнь среди аратачей заметно поубавила стыдливости. Понаблюдав за матросами, она так же беззастенчиво свесилась за борт, когда приспичило. Ну, а на будущее у неё имелся кожаный плащ, который можно использовать в качестве палатки и много заячьих шкурок.

Вечером пристали к пологому мысу, поросшему редким кустарником. Разведя костёр, команда расположилась на ночлег. К ней никто не приставал и, как показалось Нике, вообще старались не обращать на неё внимания. Попросив разрешения у капитана, девушка легла спать на носу корабля прямо под открытым небом, слушая плеск воды и противный писк комаров.

Переполненное эмоциями и впечатлениями сознание долго не отключалось, раз за разом вспоминая мельчайшие подробности прощания с Детьми Рыси и первый день путешествия. Но всё же усталость взяла своё, и Ника уснула, завернувшись в одеяло из шкур росомахи.

Внезапно девушка открыла глаза, почувствовав на себе чей-то пристальный и недобрый взгляд. На небе сияла огромная луна, заливавшая всё вокруг полупрозрачным, неверным светом, от чего палуба, мачта со свёрнутым парусом и даже застывший вдали чёрной стеной лес казались нереальными, словно плохо прорисованная декорация к фильму ужасов.

Прямо перед ней, скрестив ноги, сидел Глухой Гром и ухмылялся мертвенно-бледным лицом, пересечённым кожаной повязкой, закрывавшей выбитый глаз.

Ужас холодными тисками сжал сердце так, что оно, казалось, перестало биться, на лбу выступила испарина, а по телу пробежала противная дрожь.

— Я же говорил, что убью тебя, — еле слышно прошипел охотник, оскалив молочно-белые зубы, зловеще сверкнувшие в лунном свете неестественной остротой клыков.

Тихо заскулив, девушка почувствовала, что вот-вот описается от страха. Но вдруг какая-то частичка здравого смысла, случайно задержавшегося в охваченном паникой сознании, удивлённо встрепенулась: «Какая луна? Только что был узенький серпик! Я точно помню!»

— Это сон!? — со смесью тревоги и облегчения пробормотала Ника, уже не опасаясь за свой мочевой пузырь. — Ты мне снишься?

Молодой аратач как-то сразу поскучнел. По лицу и фигуре пробежала мелкая рябь словно в наполненном водой тазу, если ударить по краю. И на неё уже смотрели поросячьи глазки Лёгкого Облака.

— Ну и к чему эти спецэффекты? — криво усмехнулась девушка, чувствуя, как вновь заработало только что остановившееся сердце. — Ты кто?

— Тот, благодаря кому ты здесь оказалась, — важно задрала двойной подбородок жена Белого Пера.

— А назад отправить можешь? — вскричала Ника, делая попытку встать. Но какая-то странная слабость позволила ей лишь повернуться на бок.

Брыластое лицо аратачки превратилось в обгорелую физиономию Одинокого Ореха. Поскольку девушка уже не раз видела поджаренного кандидата в насильники и убийцы, она, не обратив особого внимания на подобные метаморфозы, напряжённо ждала ответа.

— Куда? — прохрипел поджаренный «рысёнок». — В воду? Или в инвалидное кресло?

— Домой! — рявкнула Ника, с трудом приподнимаясь на локте. — Я должна обязательно увидеться с мамой!

— Зачем? — покачал безглазой головой собеседник. — Изводить её упрёками и капризами?

— Мне нужно только извиниться! — отчаянно вскричала она, взмолившись. — Ну, пожалуйста! А потом можешь забрать обратно!

— Прости, — глумливо развёл руками говорящий мертвец. — Но это билет в один конец. Да и незачем тебе тревожить мать. Ей без тебя лучше. Один раз поплачет и будет жить дальше.

— Да кто ты такой, чтобы решать, что для кого лучше?! — со слезами на глазах прорычала девушка, по-прежнему не имея сил пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Если хочешь, можешь звать меня «хозяином», — величественно предложил сидевший напротив Отшельник.

— Не хочу! — зло оскалилась собеседница.

— От твоего желания ничего не зависит, — самодовольно ухмыльнулся Глухой Гром с целыми глазами. — Стоит мне захотеть, и смерть твоя будет ужасной!

Приняв вид Рога Барана, неизвестное существо мерзко захихикало.

— Так чего же ты ждёшь? — буркнула Ника, слизывая языком пот с верхней губы. — Выходит, я тебе зачем-то нужна?

— Да, — вздохнул «рысёнок». — Вечность прекрасна, но у неё есть свои маленькие недостатки. Особенно… Ну, не важно. Просто иногда становится немного… скучно.

— Так ты развлекаешься? — догадалась она. — Играешь?

— Умная девочка, — кивнул аратач со своей знакомой самодовольной улыбочкой. — Я геймер! А это…

Он обвёл вокруг себя руками.

— Игра!

— Вот батман! — пробормотала собеседница, озадаченно потирая мокрый от пота лоб и даже не замечая, как легко даются ей эти движения. — Так всё что здесь со мной приключилось твоих… рук или что там у тебя, дело?

— Не всё, — самокритично сказал Глухой Гром и лукаво улыбнулся. — Только кое-что.

— Это ты! — вскричала она, ошарашенная внезапной догадкой. — Ты втемяшил в голову Отшельника идею о моей поездке за море к его родичам?!

— Я! — откровенно рисуясь, тряхнул длинными смоляными волосами охотник. — Ещё я специально открыл тебе последние воспоминания из прошлой жизни, чтобы ты не пошла на праздник. А потом отправил к тебе навстречу Глухого Грома. Правда, весело получилось?

Существо превратилось в маленького мальчика, который залился счастливым, беззаботным смехом, от которого у Ники побежали мурашки.

— Сволочь! — закричав во всё горло, она сделала ещё одну отчаянную попытку подняться. — Игрушку из меня сделал, Warcraft, блин!

— Нет, — неожиданно серьёзно ответил вновь появившийся перед ней Отшельник. — Для меня игрушка — весь этот мир, а ты Протагонист.

Устало дыша, девушка упала на расстеленную шкуру, измученная и униженная собственным бессилием. Чтобы хоть как-то успокоиться, пробормотала:

— Значит, это квест?

Существо важно кивнуло головой старика.

— А в награду?

— Войти в число аристократов возрождающейся империи, у которой в этом мире блестящее будущее, — спокойно объяснил игрок голосом Лация Юлиса Агилиса. — Получить богатство и даже некоторую независимость. Всё, о чём ты мечтала.

— То есть, я буду к этому стремиться, — Ника вновь перевернулась на бок, чтобы лучше видеть собеседника. — А ты будешь придумывать мне всяческие пакости?

— Ну, только чуть-чуть, — скорчила кокетливую гримаску Лесная Крапива. — Когда совсем скучно станет. Мешать тебе станет жизнь, весь этот злой, жестокий, равнодушный мир. А больше всего — твой дурной характер.

Хихикнув, существо исчезло.

Оглавление

Пролог

Часть 1

  Глава I Первые впечатления и вторые

  Глава II Стерпится — слюбится. А если нет?

  Глава III Поклонники размножаются как тараканы

  Глава IV От беды к беде

Часть 2

  Глава I Сомнения, тайны и независимость

  Глава II Кто на что способен

  Глава III Новые сюрпризы от жизни и от памяти

Часть 3

  Глава I Есть вещи, которые не меняются

  Глава II Тяжело в учении, а где легко?

  Глава III Кому нужны споры?

  Глава IV Сюрпризы от памяти и людей

  Глава последняя Экзамен

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg