«Чернила»

Чернила (fb2) - Чернила (Бумажные боги - 1) 527K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Аманда Сан

Аманда Сан Чернила

Я посмотрела на листок, что все еще касался носка моей туфли.

Я потянулась к нему, разворачивая страницу, чтобы рассмотреть.

Девушка, сидевшая на скамейке, была небрежно набросана чернилами.

Желудок сжался болезненно.

А потом нарисованная девушка повернула голову, и ее чернильные глаза посмотрели прямо на меня.

Глава 1

Я прошла уже половину двора, когда поняла, что все еще была в школьных тапочках.

Не вру. Пришлось возвращаться, крадучись, к гэнкану, сдавленные смешки одноклассников преследовали меня, и я старалась держаться достойно, как могла.

Так они напоминали мне, что я - иностранка. Можно было подумать, что за пару недель я привыкну к этому, но нет. Я снова была в том состоянии, когда на миг забывала все, ошеломленно воспринимая звуки японской речи вокруг меня, не до конца осознавая, что это не английский, что я очутилась на другом конце мира, что мама…

- Кэти!

Я подняла взгляд и увидела Юки, бегущую ко мне, растолкавшую группу девушек, что перестали общаться и уставились на нас. Их взгляды не были недружелюбными, они просто не были добрыми.

Думаю, это ожидаемо, когда ты – единственный Америка-дзин в школе.

Юки обхватила мои руки своими тонкими пальцами.

- Ты не захочешь туда идти, - сказала она на английском, указывая на школьный вход позади нас.

- Эм, но мне надо, - ответила я на ломаном японском.

«Забудь английский», - сказала Диана. Так было проще влиться. Проще все забыть, видимо. Забыть, что у меня была другая жизнь когда-то.

Юки покачала головой, а я указала на ноги в тапочках.

- И все же не стоит, - сказала она, но в этот раз на японском. За это мне нравилась Юки, она знала, что я пыталась. Она не настаивала на английском, как другие дети. – В гэнкане ужасное расставание. И будет очень неудобно.

- И что мне - ждать? – сказала я. – Я только туда и обратно, всего десять секунд, - я растопырила пальцы, подчеркивая слова.

- Поверь, - сказала она, - ты не захочешь этого видеть.

Я выглянула из-за ее плеча, но могла видеть лишь стекло. Я постучала носком тапочка о землю, все это звучало неубедительно.

- Важная шишка? – сказала я на английском, и Юки склонила голову на бок. – Даиджи на хито или что-то вроде этого? – если Юки была обеспокоена, это стоило сплетен.

Она заговорщически склонилась ближе.

- Юу Томохиро, - прошептала она. В Японии первой всегда называли фамилию. – Он ругается с Мию.

- Кто?

Друзья Юки хихикали у нас за спинами. Они все это время подслушивали?

- Мию – его девушка, - сказала она.

- Нет, я знаю Мию. Другой, - отозвалась я.

- Юу Томохиро? – сказала Юки, дико размахивая руками, словно это вызвало бы у меня воспоминания о нем, а их не было. – Глава команды кендо? Он себе почти все позволяет. Ты не захочешь привлечь его внимание, поверь. У него холодный взгляд. Не знаю… он кажется опасным.

- Так он меня взглядом заморозит?

Юки закатила глаза.

- Ты не понимаешь. Он непредсказуемый. Ты не захочешь в первые же две недели получить врага из третьего класса, так ведь?

Я прикусила губу, снова пытаясь заглянуть в стеклянную дверь.

Лишнего внимания мне уж точно не нужно было. Я просто хотела слиться с учениками, делать домашнее задание и ходить в школу, пока дедушка с бабушкой не заберут меня. А еще я не хотела стоять во дворе в тапочках, застряв надолго. Впрочем, вряд ли моя жизнь станет адом, если я покину Японию, все ведь скоро встанет на места, да? Не тут меня бы хотела оставить мама. Я это знала.

- Я иду, - сказала я.

- С ума сошла, - сказала Юки, но ее глаза восхищенно сияли.

- Я их не боюсь.

Юки подняла кулачки к подбородку.

- Файто, - сказала она. Сражайся.

И она произнесла это своим бодрым голосом, говоря: ты все сможешь.

Я слабо улыбнулась, а потом шагнула к двери. Даже снаружи я слышала приглушенные вопли. Когда они притихли, я воспользовалась шансом.

Только туда и обратно. В конце концов, я в тапочках. Они меня даже не услышат.

Я открыла дверь и тихо закрыла за собой, шагнув на приподнятый деревянный пол. Сердце гремело в ушах. Вопли были приглушены, и я увидела, что пара была по другую сторону от раздвигавшихся дверей, ведущих в школу. Отлично, так они меня точно не увидят.

Я сновала между рядами шкафчиков для обуви, разыскивая свой. Найти его было не сложно – только в нем были кожаные туфли, что не поместились полностью, вокруг же аккуратно стояли в других шкафчиках тапочки. В школе все носили тапочки, чтобы сохранять чистоту, но они не были похожи на домашние. Эти больше напоминали белые балетки. В Японии тапочки были повсюду – в школе, дома, в уборной, везде.

Я потянулась за своими туфлями, когда высокий и пронзительный голос Мию эхом разнесся по коридору за раздвигающейся дверью. Закатив глаза, я сняла одну тапочку, потом другую, спустила туфли на пол и скользнула в них. А потом дверь с грохотом отодвинулась в сторону.

Я сжалась, вздрогнув из-за приближающихся громких шагов. Я не хотела участвовать в этом представлении.

- Маттэ! – кричала Мию, следуя шаркающими шагами. – Стой!

Я оглянулась на дверь, ведущую во двор, она была слишком далеко, чтобы пройти незамеченной. Я слишком долго планировала побег. Если она сейчас меня увидит, то, как я, подобно шпиону, прижалась к стене, она подумает, что я подслушивала, а мне такой репутации не надо было. Я и без этого была гайдзином, изгоем, еще и чудачкой мне быть не хотелось.

- Ои, - сказал второй, раздраженный голос. Он был глубоким и богатым, видимо, это был Юу Томохиро, опасная звезда кендо. Он не звучал опасно. Он просто звучал так, словно ему было неинтересно. Холодно, как и говорила Юки.

Мию быстро говорила на японском, этих слов я не знала. Я уловила слово «здесь» и прошедшее время, но давайте признаем – я была в стране чуть больше месяца, а училась японскому всего пять. Я впитывала столько японского, сколько могла, но, когда я была в самолете, то поняла, как все это было бесполезно, если придется общаться. Зато я хотя бы могла назвать все фрукты и овощи в магазине.

Просто прекрасно. И очень полезно. Все наладилось, когда я прибыла, но, хотя я разговаривала с Юки, записывала на уроках, но я не могла разобрать быстрых слов ссоры, как сейчас. Это даже на английском было бы непросто. Я могла только осознать одну важную деталь – она была ужасно зла. Но для этого не нужно было знать много слов.

Я выглянула из-за шкафчиков, прикрываясь деревянной планкой. Юу Томохиро остановился спиной ко мне, его голова была откинута назад, он смотрел на нее свысока. Длинные ноги Мию делали школьную форму скандально короткой, ее гольфы спустились складками на лодыжках. Она подхватила черную книжку, ее ногти мерцали розовым и серебристым.

- Что это? Что? – говорила она снова и снова, тыча книжкой в лицо Юу.

«Эм… - подумала я. – Блокнот?»

Юу Томохиро пожал плечами и принялся подниматься по ступенькам к раздвижной двери. Он остановился перед книжкой, но Мию быстро убрала ее за спину. Он вздохнул и прислонился спиной к раздвижной двери, упершись в другую ее сторону тапочкой.

- Ну? – сказала Мию.

- А на что это похоже? – сказал он. – Это блокнот.

Я закатила глаза, хотя мой ответ был схожим.

- Бака джа най но? – возмутилась Мию.

Он был выше нее, но не когда вот так прислонялся к стене. И чем сильнее она злилась, тем дальше, казалось, он пятился в дверь. Он сунул руки глубоко в карманы синего школьного пиджака и склонил голову, словно не мог больше смотреть на нее. Его медные волосы, слишком яркие для натуральных, растрепались, словно у него не было времени причесаться, а еще у него была длинная челка, которая касалась ресниц, пока он склонял голову.

Я чувствовала жар, поднимавшийся по шее. Юки не предупреждала, что он был таким, хм, красивым. Ладно, великолепным. Я уже ожидала, что полетят искры и радуга озарит стены, словно мы были в аниме, вот только его губы растянулись в ухмылке, а в его позе проступало чувство превосходства.

Очевидно, Мию тоже это поняла. Она была ужасно злой.

- Думаешь, я – дура? – сказала она снова? – Или ты?

- Это имеет значение?

Во что я вляпалась?

Я не могла отвести взгляда. Лицо Мию было красным, ее слова застревали в горле. Она задала вопросы, но они повисли в воздухе, не получив ответов. Она злилась все сильнее, а молчание становилось все напряженнее.

Что он творит?

Видимо, он ее обманывал. Иначе она так не злилась бы. И он не мог ответить, ведь что тут можно сказать?

Юу Томохиро покачал головой, медные пряди взлетели в воздух, а его голова повернулась к шкафчикам рядом со мной.

Я юркнула за стену шкафчиков, зажмурившись и молясь, чтобы он меня не видел. Мию прекратила возмущаться, в гэнкане повисла тишина.

- Здесь кто-то есть? – сказала она.

О, черт, он увидел меня. Все кончено. Я вечно буду гайдзином, что подслушивает чужие ссоры, наслаждаясь этим.

- Никого, - сказал он, но через силу.

Я не могла выносить это и выглянула из-за шкафчиков.

Юу смотрел в другую сторону. Значит, он все же меня не увидел. Хвала богам, я могла вернуться, прослыв лишь крадущейся в тапочках.

Глаза Мию были полны слез, они катились по щекам.

- Так это правда, - сказала она. – Она беременна.

Боже. Что происходит? Кто все эти люди?

- Соу митай, - ухмыльнулся Томохиро, что прозвучало как согласие. Ответ был жестоким. Даже я это понимала.

Сверкающие лаком пальцы Мию вцепились в книжку. Она подняла ее высоко, и одинокие листки выскользнули из нее, разлетаясь по полу.

И она бросила книжку на пол.

Блокнот взорвался страницами, листки летали в воздухе, как дождь. Они кружились, падая вниз, белые их поверхности были покрыты толстыми линиями чернил и угля. Они летели на пол, словно лепестки вишни.

Один из рисунков упал передо мной, касаясь носка моей туфли, когда он все же опустился.

- Ты что творишь? – взревел Юу, поднимая блокнот с пола.

- А что все это значит? – прошептала она. – Кем я была для тебя?

Юу выпрямился во весь рост и вскинул голову, его пылающие темные глаза смотрели в ее. Он сделал в ее сторону два угрожающих шага, склоняясь так, чтобы их губы почти соприкасались. Глаза Мию расширились.

Он стоял минуту безмолвно. А потом он посмотрел в сторону, и я увидела боль в его глазах. Он тяжело дышал, его щеки порозовели, а глаза застыли. Так значит, даже у такого зверя были чувства. Он потянулся к ее подбородку пальцами. И вдруг его рук вернулась в карман, он рассмеялся.

- Бетсу ни, - сказал он бархатным голосом. Ничем особенным.

«Ты врешь, - подумала я. – Но зачем ты врешь?»

Но Мию выглядела так, словно ее ударили под дых. И хотя я не до конца все понимала, все же становилось ясно, что он только что унизил все ее страдания, чувства, вообще их отношения. Он выглядел так, словно ему было наплевать, впрочем, это он и сказал.

Лицо Мию стало ярко-красным, ее черные волосы прилипли к искривившемуся лицу. Руки по бокам сжались в кулаки. Надежда во взгляде превратилась в холод, она словно отражала лицо Юу.

Мию вскинула руку и ударила ему в челюсть. Удар был таким сильным, что его голова отвернулась влево.

Он поднял руку и потер щеку, потом поднял взгляд, и его глаза встретились с моими.

Черт.

Его взгляд пылал, я не могла сдвинуться с места. Мои щеки обжигал жар, стыд покалывал шею.

Я не могла отвести взгляд. Я смотрела на него, раскрыв рот.

Но он не обратился ко мне. Он поднял голову и перевел взгляд на Мию, притворившись, что меня не существует. Я с содроганием выдохнула.

- Сайтей, - бросила она, я услышала шаги. Через миг дверь, ведущая в коридор, с грохотом захлопнулась. Я выдохнула.

Хватит на сегодня неловких ситуаций.

Я опустила взгляд на листок, что все еще касался носка моей туфли. Я подняла его и разгладила, чтобы рассмотреть.

Девушка сидела на скамейке, грубо набросанная чернилами, она смотрела в сторону рва в парке Сунпу. Она была в школьной форме, клетчатая юбка была зажата между скрещенными ногами. Небольшие пучки травы и цветы окружали ножки скамейки, и это явно было игрой воображения, для цветов еще было рано.

Девушка была прекрасна даже в таком грубом наброске, стянутые в хвостик волосы ниспадали ей на шею, ее локоть лежал поверх скамейки, ладонь была за головой.

Она смотрела в сторону рва в парке Сунпу, солнце мерцало на темной воде.

Блузка очерчивала округлый беременный живот.

Другая девушка.

Желудок болезненно сжался.

А потом нарисованная девушка на скамейке повернула голову, ее чернильные глаза смотрели прямо на меня.

По телу пробежал холодок.

Боже. Она смотрела на меня.

Рука выхватила у меня листок. Я подняла взгляд, сжавшись, ведь смотрела я на Юу Томохиро.

Он положил листок лицевой стороной вниз на стопку рисунков, что он собрал. Он стоял слишком близко, возвышаясь надо мной.

- Ты нарисовал это? – прошептала я на английском. Он не ответил, мрачно глядя на меня. Его щека покраснела и опухла там, где его ударила Мию.

Я взглянула на него.

- Ты нарисовал это?

Он ухмыльнулся.

- Канкенай даро!

Я озадаченно смотрела на него, и он усмехнулся.

- Ты не говоришь по-японски? – сказал он. Мои щеки вспыхнули от стыда. Он колебался, а потом развернулся и медленно пошел прочь.

- Она двигалась, - выпалила я.

Он споткнулся, но продолжил идти.

Но я видела, как он споткнулся. И видела, как двигался рисунок.

Или нет? Я запуталась. Это ведь было невозможно?

Он поднимался по ступенькам, прижимая рисунки к груди.

- Она двигалась! – настойчиво повторила я.

- Я не говорю по-английски, - сказал он и открыл дверь. Она с такой силой врезалась в стену, что даже немного отскочила обратно. Я видела его тень за стеклом двери, он уходил прочь.

Что-то вытекло из-под двери, вязкое, как черная кровь. Мию так сильно его ударила?

Жидкость стекала по ступенькам, и я с ужасом поняла, что это чернила, а не кровь. Может, они текли из разбросанных ею рисунков, или в блокноте он хранил склянку с ними?

Я минуту стояла и смотрела, думая о пылающих глазах девушки, посмотревшей на меня, в глазах Юу был такой же огонь.

Мию ее тоже видела? Мне кто-нибудь поверит? Я даже не понимала, что именно видела.

Этого не могло быть. Я просто очень устала, была переполнена впечатлениями от страны, где сложно было даже общаться. Ответ мог быть только таким.

Я поспешила к дверям и выбежала на свежий весенний воздух. Юки и ее друзья уже ушли. Я взглянула на час, они, видимо, отправились на занятия клуба. Хорошо. Я была слишком нервная, чтобы говорить о том, что видела. Я побежала по двору, в этот раз уже без тапочек, прошла через ворота школы Сунтаба и направилась по дорожкам парка Сунпу.

Когда моя мама умерла, я и не ожидала, что окажусь по другую сторону мира. Я подозревала, что меня отдадут под опеку или отправят к дедушке и бабушке в Дип Ривер в Канаде. Я так хотела, чтобы меня отослали из Нью-Йорка в маленький городок у реки, где я проводила в детстве каждое лето. Но оказалось, что волю мамы исполнить не получится, ведь у дедушки разыгрался рак пять лет назад, когда она еще не задумывалась, что меня придется куда-то отсылать. И дедушка не мог приглядывать за мной, а потому теперь я жила с сестрой мамы, Дианой, в Шизуоке.

Слишком много боли окружало меня. Я едва смогла справиться с потерей мамы, а потом все знакомое ускользнуло от меня.

Никакой жизни в Дип Ривере с бабушкой и дедушкой. Никакой жизни в Америке или Канаде. Я какое-то время оставалась у маминой подруги, но это было лишь временно, и моя жизнь застряла там, где я не могла ни вернуться, ни пойти вперед. Меня унесли от всего, что я знала, оставив лишь воспоминания. Маме никогда не нравилось покидать Америку, а теперь я, лишь семь месяцев оставаясь без нее, попала в место, куда она не хотела бы попасть.

А еще я видела галлюцинации с движущимися рисунками. Боже, да мне пора к терапевту.

Я рассказала Юки о ссоре на следующий день во время обеда, опустив, правда, часть про двигающийся рисунок. Я все еще не понимала, что увидела, а потому не хотела пугать единственную подругу. Но я не могла забыть об этом, те нарисованные глаза смотрели на меня. Я же не могла вообразить это?

Юки повернула свой стул, чтобы есть бенто за моей партой. Я все еще не привыкла к местной еде, а потому Диана в мою коробочку для бенто складывала бутерброды с арахисовым маслом.

Юки тонкими пальцами схватила розовые палочки для еды и подцепила ими кусочек баклажана, отправляя его в рот.

- Шутишь, - сказала она, прикрывая рот рукой, пока говорила. – Я не верю, что ты пошла туда.

Она стянула волосы сзади, ее ногти были красиво покрашены, напоминая мне о розово-серебряных ноготках Мию. Становилось интересно, не сломались ли они, когда она его ударила.

- Ты даже не подождала мена, - сказала я.

- Прости! – сказала она, прижимая в извинении ладошки друг к другу.

- Я застряла в школе. Поверь, я умирала внутри, не зная, что происходит.

- Уверена, - Юки воспринимала драмы серьезно.

Она подняла в воздух свой кейтай телефон.

- Вот, отправь мне свой номер. И я смогу позвонить тебе в следующий раз, когда соберусь бросить тебя в разгар ссоры.

Я покраснела.

- Эм. А если у меня его нет?

Она смотрела на меня минуту, а потом спрятала телефон в сумку и указала на меня пальчиком.

- Так приобрети. Маа, я и не представляла, что Юу Томохиро такой подлый.

- Шутишь, что ли? Ты же говорила, что он холоден!

- Знаю, но я и не подозревала, что он изменял своей девушке и сделал другую беременной. Это совсем другой уровень, - я закатила глаза, но на самом деле я просто пыталась вычленить из ее потока отдельные слова. Мне нравилось, что она верила в мои познания японского, но она меня переоценивала. Мы постоянно меняли языки, пока разговаривали.

В другом конце комнаты друг Юки, Танака, ворвался в дверной проем, схватил свой стул и шумно потащил его к нашим партам.

- Йо! – сказал он, что звучало скорее по-японски, чем по-английски. Он склонил голову и дружелюбно улыбнулся.

- Тан-кун, - улыбнулась Юки, используя суффикс, обозначающий друга. Я опустила взгляд на следы арахисового масла, оставшиеся от бутербродов на стенках бенто. Танака Ичиро всегда был слишком громким, а садился слишком близко. А мне нужно было пространство, чтобы подумать о том, что я видела вчера.

- Слышали про Мию? – сказал он, и наши глаза расширились.

- Откуда ты знаешь? – сказала Юки.

- Сестра была у нее дома, - сказал он. – Мию и Томо-кун расстались. Она плакала над своим бенто, а Томо даже на уроки не пришел, – Танака склонился ближе и зашептал. – Я слышал, что от него беременна другая.

Мне было плохо. Я уронила бутерброд с арахисовым маслом в коробочку для бенто и закрыла глаза.

Округлый живот из-под нарисованной блузки…

- Так и есть! – заверещала Юки. Для них это было лишь темой разговора.

А я не могла перестать думать, как ее голова повернулась, как она посмотрела на меня.

- Это лишь сплетни, - сказал Танака.

- А вот и нет, - сказала Юки. – Кэти подслушала их ссору!

- Юки!

- Ой, ладно тебе, все равно все скоро узнают, - она потягивала холодный чай из бутылки.

Танака нахмурился.

- Хотя это странно. Томо-кун, может, и одиночка, но не жестокий.

Я вспомнила, как он вырвал листок из моих рук. Ухмылку на его лице, изгиб его губ, когда он произносил слова. Так ты не говоришь по-японски? Он был жестоким, как по мне. Кроме того момента… момента, когда он почти поцеловал Мию. Его рука тянулась к ее подбородку, и мягкость в его глазах, что была там лишь на секунду.

- Откуда ты знаешь? – спросила я. Танака удивленно посмотрел на меня. – Ты зовешь его по имени, так ведь? – добавила я. – Даже не сэмпаем, значит, ты хорошо его знаешь.

- Маа… - Танака почесал голову. – В младшей школе мы ходили в клуб каллиграфии, знаешь, традиционного написания иероглифов. Пока он не бросил его. А жаль, ведь у него был талант. После этого мы почти не общались, но раньше мы дружили. Он часто ссорится, но он не так и плох.

- Ага, - сказала я. – Изменяет девушкам и насмехается над иностранцами на японском. Какой молодец.

Юки побледнела, ее рот раскрылся.

- Он тебя видел? – она прижала ладонь ко рту. – И Мию? Она тоже?

Я покачала головой.

- Только Юу.

- И? Он разозлился?

- Да, но за что? Я ведь не собиралась шпионить за ними.

- Тогда нужно действовать напрямую и посмотреть, насколько плоха твоя ситуация. Спроси его об этом после школы, Тан-кун, - сказала Юки.

Я запаниковала.

- Не надо.

- Почему?

- Он поймет, что я разболтала.

- Он не узнает, - сказала Юки. – Танаке о разрыве сказала сестра, помнишь? Мы просто повернем разговор в эту сторону и посмотрим на его реакцию на тебя.

- Я не хочу знать, ладно? Можете перестать?

Юки вздохнула.

- Ладно. Пока что.

Прозвенел звонок. Мы спрятали бенто в сумки и вытащили тетради.

Юу Томохиро. Его глаза преследовали меня. Я едва могла сосредоточиться на доске и Сузуки-сенсее, которого и без этого сложно было понимать из-за языкового барьера. Диана зачем-то отправила меня вместо международной школы в японскую. Она была уверена, что я быстро все схвачу, что я изучу язык и смогу потом поступить в университет. А еще она знала, как сильно я хотела переехать к бабушке и дедушке, а потому решила загрузить меня выше головы, обеспечить как можно больше опыта.

- Подожди четыре или пять месяцев, - сказала она, - и будешь говорить как профессионал.

Она, видимо, не понимала, что с языками у меня было плохо.

Когда прозвенел звонок с последнего урока, я с радостью обнаружила, что сегодня мне дежурить не нужно. Я ходила и на дополнительные занятия японского, потому собиралась срезать путь через парк Сунпу и отправиться поездом на восток. Я помахала Юки, а Танака показал мне значок мира, закатывая рукава и начиная поднимать стулья на парты. Я могла доверять друзьям, а потому, несмотря на их угрозы, я почувствовала облегчение.

Я отправилась в гэнкан, что оставить тапочки и не повторять ошибку снова, и вышла во двор.

Уроки в школе Сунтаба начинались поздно в марте, весенний воздух был свежим, даже холодным. Зеленые почки виднелись на деревьях, они только и ждали немного тепла, чтобы расцвести. Диана сказала, что все в Японии дождаться не могли момента, когда зацветет вишня, чтобы сидеть под ней и пить.

Впрочем, все было не совсем так, хотя Юки сказала, что многие рабочие становятся потом такими же розовыми, как лепестки вишни.

Я была почти у ворот, когда увидела его. Он прислонился к каменной ограде, сунув руки в карманы. Солнце поблескивало на ряде золотых пуговиц его рубашки и мерцало на медных волосах.

Юу Томохиро.

Мои шаги замедлились, по спине пробежал холодок.

Другого выхода из школы не было, мне придется пройти мимо него. Тыльная сторона его ладони касалась плеча, его сумка с книгами прислонялась в спине. Он смотрел прямо на меня, словно ждал меня.

Он же не… или да?

Может, он хотел, чтобы я держала рот на замке. Но он не понял, что я сказала, верно? Он не говорил по-английски.

Он нахмурился, но его глаза сияли, пока он смотрел на меня, словно он пытался понять меня.

На щеке его виднелся красноватый след, она была слегка припухшей. Я первой отвела взгляд, но потом снова посмотрела на него, но не долго. Я не могла отрицать тревожных ощущений, словно я была больна.

Если он мог заставить рисунок двигаться… Нет, это было невозможно. Я просто устала.

Я стояла в десяти шагах от ворот и не могла сдвинуться, сжимая лямку сумки так крепко, как только было возможно. Школьная юбка казалась короткой и некрасивой вкупе с белыми ногами. Я не подходила этой школе, я знала это.

Двигайся! Пройди мимо и не заметь его! Делай что-нибудь! – кричал мне разум, но я не могла идти.

Судорожно выдохнув, я шагнула вперед.

Он отцепился от стены, подобно змее, выпрямляясь во весь рост. Я задумалась, зачем он всегда так стоит, но мысль послала по шее мурашки. Он был странным все равно, даже если я не видела движущийся рисунок.

Он изменил Мию, другая беременна от него, так он еще и смеялся. И хотя он выглядел так, словно врет, что ему плевать на нее. И Танака говорил, что он глубоко внутри остается хорошим.

Видимо, очень глубоко внутри.

Его туфли топали по цементу, он шагал ко мне, а я не могла перестать дрожать. Его глаза пылали, когда он смотрел на меня свысока. Он был в двух футах от меня, теперь в одном. Я одна в школе считала его психом?

Его взгляд вдруг опустился на землю, челка закрыла часть лица, и он прошел мимо меня, но так близко, что его плечо задело меня. Так близко, что я могла ощутить запах шампуня и почувствовать тепло его кожи. Тепло заставило меня содрогнуться, и я замерла, слушая, как он уходит прочь.

Он издевался надо мной. Пытался вывести из себя. И во мне вспыхнул стыд, когда я поняла, что дала ему просто так уйти. Он зацепил меня, несмотря на все, что я знала, несмотря на смотревшие на меня рисунки, беременных девушек, языковые барьеры, но моей сердце сжималось от его взгляда. Давно я стала такой глупой? Я впилась в сумку крепче, молния на ней вонзилась в костяшки пальцев.

- Ано! – сказала я, чтобы привлечь его внимание, зажмурившись. Его шаги остановились. В моих ушах звенели голоса учеников вокруг. Я могла сосредоточиться на тишине, что заменила его шаги, на его дыхании.

Что теперь? Я хотела спросить, зачем он пялился на меня, почему все из-за него получалось не так. И о рисунке, из-за которого мне становилось не по себе. Но как у него это спросить? Он думал, что я сумасшедшая. А из-за моих ограниченных познаний в японском, все становилось только хуже. Как я собиралась противостоять ему? И что я могу сказать, чтобы не выглядеть глупо?

Прошла минута, и я услышала тихий его смешок. А потом его шаги возобновились, он шел к восточной стене. Они вдруг ускорились, и я обернулась. Он подбежал к стене, вскочил на камень, схватился за ветки дерева момиджи над собой и перемахнул через стену.

Я снова упустила его, позволила дважды сбить с толку. Я поежилась от злости и уставилась на ветку, что еще раскачивалась, касаясь кленовыми листьями стены.

Ветка.

Я не зря провела лето, лазая в лесу.

Мои туфли стучали по цементу, я бежала к стене. Ученики расступались передо мной, но из любопытства оставались посмотреть, что я собираюсь делать.

Видимо, теперь меня будут знать не только из-за тапочек.

Я уперлась руками в ствол дерева и прижалась ногами к коре. Сумка упала на пол, а я потянулась к веткам, забираясь наверх.

Листья и ветки путались в волосах, но я взбиралась все выше и выше, пока не увидела за стеной улицу.

Я выглядывала среди прохожих школьную форму Сунтабы, и она оказалась среди рабочих. Он взлохматил рукой медные волосы, рукав его рубашки чуть задрался.

- Юу Томохиро! – прокричала я так громко, как могла. Он вздрогнул, остановился, но не обернулся. Я смотрела на его плечи под белой рубашкой, он медленно дышал.

А потом он обернулся и медленно поднял взгляд, не найдя меня посреди улицы.

- Да, Тарзан, смотри наверх! – вопила я на английском. – Не только ты умеешь так выходить! – легкие горели от адреналина, а он смотрел на меня.

Я не могла себя остановить. Улыбка появилась на моем лице, ведь я победила его в его же игре. Он подождал минуту, и я задумалась, понял ли он хотя бы слово.

Но это было не важно.

Он мог уловить главное. Я победила.

- Что теперь ты скажешь? – крикнула я.

И снова ничего.

А потом он медленно поднял руку, вытягивая палец.

- Я вижу, что под твоей юбкой, - сказал он.

Боже.

Я и забыла, что была в короткой школьной юбке.

Черт, черт, черт!

Я оглянулась, а возле дерева собрались ученики. Они хихикали, и если до этого они и не смотрели на мою юбку, то теперь – точно.

Несколько смеявшихся девочек полезли в сумки. Они собирались увековечить мой позор на телефонах.

Я отпустила одной рукой ветки и прижала юбку к ногам. Я повернулась к Юу. Он улыбался, сияя, его это забавляло. А этот миг словно касался только нас двоих. Хуже того, от его улыбки все внутри меня сжалось. Он ударил кулаками по груди пару раз, словно Тарзан, и отвернулся, уходя прочь.

Я крепче ухватилась за ветку. Почему он вел себя как два разных человека? Снизу донесся смех, и мой гнев снова вспыхнул.

Ладно, мистер Странный Художник. Хотите войны?

Вы ее получите.

Лабиринт парка Сунпу немного меня успокоил. Так было всегда, на меня хорошо действовал плеск воды и шелест листьев живой изгороди. Старый замок возвышался на востоке, но я его почти не видела по пути домой. Я шла на юг по большому бетонному мосту, а вода под ним рябила от кои, дорога поворачивала к подземным переходам, а оттуда – к станции Шин-Шизуока.

Металлические двери открылись передо мной, пропуская меня внутрь. Я медленно прошла к платформам, глаза скользили по иероглифам кандзи.

Поезд приходил через три минуты, так что я села на одну из голубых скамеек и устроила сумку на коленях.

Я заметила на юбке веточку и стряхнула ее с ткани.

- Зачем я это сделала? – простонала я, уткнувшись подбородком в сумку. Я и так не вписывалась в школу, а теперь еще и залезла на дерево, чтобы наорать на юношу, так еще и засветила нижнее белье перед половиной школы.

Может, стоит притвориться больной завтра.

Стайка девушек внезапно промчались передо мной, смеясь и читая что-то с телефонов. Одна из них запнулась о мою ногу, и ее подруги подхватили ее за плечи.

- Прости! – воскликнула я, пряча ноги под скамейку.

Девушка минуту разглядывала меня, а потом они ушли прочь, что-то громко бормоча. Их юбки в зеленую и синюю клетку показывали, что они были из другой школы, так зачем мне переживать, как они себя ведут? Я хотела показать им язык, но остановилась. Это было слишком: я не вписывалась в окружение в школе, так я не могла и на станции слиться с людьми. Как я вообще здесь собираюсь выживать? Без мамы, без чего-то знакомого. Глаза заполнили слезы.

Я услышала приветствие, юноша обратился к девушкам. Они не ответили ему. Ожидаемо. Грубое сборище…

Он снова поприветствовал их. Но они все равно не ответили. В чем дело?

- Домо, - попытался он снова, в этот раз я подняла взгляд.

Его темные глаза тут же посмотрели на меня. У него были черные волосы, пряди закрывали уши, две широкие светлые полосы были заправлены за уши. Его челка диагональю спадала ему на лоб, почти закрывая левый глаз. Серебряная серьга в виде кольца мерцала в его левом ухе, он кивнул мне.

Стоп. Он говорил со мной.

- Привет? – попыталась я. Прозвучало как вопрос.

Он улыбнулся. На нем была та же форма, что и на девушках, - белая рубашка, синий пиджак, зелено-синий галстук и синие брюки, он прислонился к столбу рядом со скамейкой.

Он стоял спиной к девушкам, и их раздражало, что он говорит со мной. По улыбке на его лице, я начала задумываться, не радовала ли его такая реакция.

- Учишься в Сунтабе? – сказал он, указывая на мою форму.

- Ага, - сказала я.

- Тогда у тебя должно быть хорошо с японским.

Я усмехнулась.

- Вот уж вряд ли.

Он рассмеялся и подошел ко мне.

- Можно сесть? – спросил он.

- Хм, это не моя личная станция.

- Что?

- Ничего, - когда это со мной начали заигрывать парни на остановках?

Он склонился ко мне, и я немного отпрянула.

- Не дай им до тебя добраться, - пробормотал он. – Они просто дурочки.

- Им? – сказала я, глядя на девушек. Они притворялись, что не смотрят, от чего их поведение становилось лишь очевиднее.

- Ага, - сказал он.

- Да все в порядке, - сказала я. – Я и в худшей ситуации бывала.

Он снова рассмеялся.

- Тяжелый день?

- И не говори.

- Джун! – одна из девушек крикнула ему; может, его бывшая завидовала? Он склонился еще ближе и подмигнул, словно мы были сообщниками. А потом послышался звон, поезд прибывал, скрипы тормозами.

Я подхватила сумку, и мы выстроились в очередь у белых стрелок на полу. Двери кабин открылись, и мы вошли. Я схватилась за железный поручень возле двери, чтобы легко выйти на станции Юнико. Не то чтобы я не ценила внимание Джуна, икемена – он был прекрасен – но мне нужно было пространство, чтобы подумать.

Двери за нами закрылись, и поезд потянулся вперед.

Но в толпе за окном я увидела высокую фигуру в форме Сунтаба. С медными волосами и синяком на щеке.

Я отступила на шаг, поезд дернулся, и я чуть не упала.

Он неспешно удалялся от станции, все еще двигаясь вдоль платформы.

- Все в порядке? – сказал позади меня Джун.

Быть не может. Как Юу Томохиро оказался здесь, если он пошел в другую сторону? Когда никто не смотрел, он был другим, казался мягче. Он ждал в очереди в зеленый старый автобус, чей мотор тарахтел. Когда подошла его очередь, он отступил в сторону и помог взобраться седой старушке.

Снова галлюцинация? Такое не могло произойти.

А потом я потеряла его в толпе, поезд отошел от платформы и ускорился, змеей пересекая людный город.

- Порядок, - сказала я, отыскав голос. – Прост увидела парня из своей школы, - я махнула рукой на окно, но автобус уже не было видно.

- Томодачи? – сказал Джун. – Или коибито?

Я задохнулась.

- Что? Нет! Мы не друзья. Вообще.

Джун улыбнулся.

- Ты выглядела взволнованной, вот и все.

Он убрал за ухо светлую прядь, поймав пальцами кольцо в ухе.

- Потому что я устала, - ответила я немного резко. – Ничего.

- Ах, - сказал он, теребя кольцо в ухе. – Ты говорила, что день выдался тяжелым.

- Именно.

- Прости, - сказал он, сунув руку в карман пиджака.

В углу кабины девушки все еще шептались о нас. Джун стоял рядом со мной, безмолвно глядя в окно. Я чувствовала укол вины за то, что прервала разговор, но не могла поступить иначе. Мои мысли и без этого путались.

Я смотрела, как за окном быстро проносились здания.

О чем я думала, когда полезла на дерево, повторяя за Юу? Ладно, позор, но я же могла упасть и разбиться. И я не могла не думать об улыбке на его лице, словно эту шутку понимали только мы. Он был таким безвредным, когда помогал женщине взобраться в автобус.

Не так он смотрел на меня, когда стоял у ворот.

Глава 2

- Окаэри, - сказала Диана веселым тоном, когда я открыла дверь.

- Ничего не скажу, - отозвалась я, стуча носками туфель о приподнятый пол, пока обувь не соскользнула с меня.

- О, да ладно тебе, - протянула Диана, появляясь из-за угла. Она надела поверх одежды синий фартук с розовыми цветами, а со стороны кухни доносился аромат риса с карри. – Если ты хочешь выучить японский, его нужно использовать все время.

- Вот уж нет, - сказала я. – Я говорю на нем весь день. А потому сейчас мне нужен английский, - я прошла мимо нее и рухнула на маленький лиловый диван в гостиной. Он выглядел страшновато, но был удобным.

- Как в школе?

- Нормально, - если не считать, что часть учеников видела, что у меня под юбкой.

Я взяла пульт и принялась переключать каналы. Яркие иероглифы кандзи вспыхивали на экране зеленым и розовым цветами, цитируя слова гостей. Конечно, я почти ничего не понимала.

- Снова рис с карри. Мне нужно на встречу клуба драмы, - Диана вошла в кухню и подняла крышку с кастрюльки, аромат специй разносился по комнате, пока она перемешивала содержимое. Я переключила канал, пытаясь найти что-нибудь на английском, какое-нибудь напоминание о том, что я еще была на той же планете.

- А как дополнительные уроки? – рисоварка запищала, и Диана выключила ее. Я склонилась, заглядывая на кухню.

- Слишком сложно, - сказала я.

- Можешь хотя бы сесть за стол? – вздохнула она, меня уколола вина.

- Прости, - пробормотала я. Выключив телевизор, я бросила на диван пульт и принялась расставлять тарелки на шатком столе.

Я почти не знала Диану до смерти мамы, но она никогда не относилась ко мне по-матерински. На работе она разносила закуски всем с фальшивой улыбкой, словно она была шариком, готовым лопнуть. Она настаивала, чтобы я называла ее Дианой. Видимо, «тетя» подчеркивало бы, что ее сестра умерла, напоминало бы, что мы – неполноценная семья, пытавшаяся прийти в себя после трагедии. А мы такой и были.

Она встречала меня в аэропорту с таким же чрезмерным восторгом, дико размахивая руками, привлекая лишнее внимание.

- Кэти! – вопила она, словно была фанаткой, словно мы не побаивались друг друга.

Скоростной поезд оглушил меня, уши покалывало, а когда мы добрались до Шизуоки, оказалось, что здесь я выделяюсь еще сильнее. В Токио гайдзинов было много, но в Шизуоке я встречала таких редко.

Диана подняла крышку рисоварки, пар закружился над ней, затуманивая ей очки. Она потянулась к моей тарелке и наполнила ее рисом, а потом добавила рядом поварешку карри.

- Отлично, - сказала я.

- Правильно «итадакимас».

- Не важно.

- У тебя появились друзья, или они все еще стесняются? – Диана села и перемешала рис и карри палочками. Я сформировала из риса клейкую горку и вонзила вилку в морковь.

Посмотрим. Милый юноша в поезде из другой школы, раздражающий старшеклассник из моей школы. А друзья?

- Танака, наверное. Он друг Юки, - ошибка. Диана хлопнула в ладоши, ее глаза сверкали.

- Прекрасно! – сказала она.

- Не важно, - сказала я. – Думаю, все уже скоро наладится. И я буду в Дип Ривере, - Диана нахмурилась, и это выглядело забавно в сочетании с ее полными губами со сливовой помадой.

- Но ведь тебе со мной не так и плохо?

- А разве может быть не плохо в стране, где я даже не могу прочитать, где находится туалет? – одно дело говорить, но вот письмо хираганой и катаканой требовало усиленного обучения. Но изучение двух тысяч иероглифов кандзи, чтобы уметь читать знаки и газеты, было изнурительным процессом.

- А я и говорила, что нужно время. Но ты хорошо справляешься. И ты знаешь, что у деда все еще плохо со здоровьем. У них и без этого много забот, пока не будет известно, что рак отступил.

- Знаю, - я вздохнула, водя картофелем по вязкому карри.

- Расскажи о Танаке.

Я пожала плечами.

- Ему нравится каллиграфия. Он высокий, худой и очень громкий, когда входит в комнату.

- Он милый?

- Не надо, Диана, - я опустила вилку с недовольством.

- Ладно, ладно, - уступила она. – Я только хотела, чтобы ты знала, что мы можем поговорить и о мальчиках.

- Я запомню.

- Чай будешь?

Я покачала головой.

- У меня еще задания с кандзи и математика. А потом я пойду спать.

- Как хочешь. Постарайся. Гамбарэ, как они сказали бы, - вернулся бодрый тон Дианы. Я поднялась, чтобы отнести тарелку в рукомойник.

- Плевать, что они там говорят.

- Эй, осторожнее. Твоя мама не была бы рада, что ты так разговариваешь.

Я замолчала, думая о маме. Она всегда была ханжой, а потому я удивлялась, как она могла встретиться с кем-то таким непредсказуемым, как папа. Может, он напал на нее в переулке, а потом бросил. Как Юу Томохиро поступил с Мию.

- Прости, - пробормотала я. – Просто день выдался безумным.

- Я просто… надеюсь, что тебе здесь будет хорошо, - нежно сказала Диана. Серьезнее голоса у нее я еще не слышала, а потому тут же ощутила себя глупой. Она всегда не вписывалась в семью, как говорила мама, она искала себя на другом конце мира. Теперь я была такой же. Но она приняла меня в свой крошечный мир, когда я в этом нуждалась.

- Верно, - сказала я. – Я попытаюсь, - Диана улыбнулась, и я подумала, что она поняла, как мы сейчас были едины, но в то же время одиноки.

Мгновением позже я направлялась в комнату, чтобы страдать над переписыванием страниц кандзи.

Я была уверена, что Юу Томохиро будет ждать следующим утром, прислонившись к воротам Сунтабы. Я листала словарик после дополнительных занятий, готовясь к тому, что скажу ему. Но его там не было, и я не знала, радоваться мне или расстраиваться.

Я скользнула на стул за Юки, ставя сумку на пол и вытаскивая учебники.

- Охайо, - сказала Юки, разворачиваясь.

- Утречко, - сказала я. – Не видела, Юу не приходил?

Да, мне нужно было знать. Я была готова бороться с ним и получать ответы.

Юки пожала плечами.

- Может, утренний кири-каеши, - сказала она.

- Утренний что?

- Для клуба кендо.

- Утречко! – пропел Танака, врываясь в класс, направляясь к своей парте.

- Ладно, - сказала я, - у него слишком много энергии для утра, - я подняла руку и слабо помахала. Танака кивнул нам и широко улыбнулся. Разговор с Дианой вспыхнул в голове, и я опустила взгляд на парту, игнорируя то, что Танака был вполне милым. Ну, спасибо, Диана. Я не должна была так смотреть на одного из двух друзей. А если из-за этого я их потеряю? Жизнь все усложнялась.

Я отставила чувства в сторону и сосредоточилась на обложке учебника.

Высшая математика. Прекрасно.

- Ты уже выбрала, в какие кружки запишешься? – сказала Юки.

- Ты должна быть в клубе английского языка, - сказал Танака, присоединяясь к разговору. Ага, от этого мне станет лучше. Но Танака выглядел таким искренним, а у меня было всего два друга…

- Ладно, ладно.

- Ятта! – сказал Танака, вскидывая кулак в воздух.

- Нечестно! – завопила Юки. – Ты должна ходить на занятия хотя бы одного кружка со мной. Садо? Кадо?

- Кадо?

- Цветы.

- У меня аллергия.

- Тогда чайные церемонии. Там можно есть пирожные и изучать корни японской культуры…? – Юки звучала как брошюра, и я начинала ломаться под давлением. А ведь я и не была не заинтересована японской культурой, лишь растеряна. Осиротевшая.

- Ладно, - сдалась я. – Тогда садо.

В класс вошел Сузуки-сенсей. Мы встали, поклонились и открыли учебники.

Я переписывала с доски, но вскоре заскучала и начала рисовать. И пока я рисовала цветы и улиток на полях, мои мысли заполняли глаза девушки на рисунке Томохиро. Я не понимала, почему вижу такие вещи.

Меня беспокоило и лицо Томохиро, когда он отобрал рисунок. Наполовину злое, наполовину встревоженное.

Что он пытался скрыть? Какая-то девушка была от него беременна, он высмеял меня перед всей школой. Но я была уверена, что он соврал Мию о своих чувствах. Да и его улыбка, когда я была на дереве, словно мы были заодно, словно мы были друзьями… Я почувствовала покалывание, а голова загудела, как в тот раз, когда я увидела его рисунок. Я продолжала рисовать чернильную девушку, что смотрела на меня, ее волосы, ниспадавшие на плечи. Я слышала, как в парке поют птицы, как плещется вода во рве. Я чувствовала ветерок кожей.

Уголок тетради загнулся от холодного весеннего ветерка. Стоп, этого не может быть, ведь мы были в помещении, окна были закрыты. Страницы книги начали шелестеть.

Цветы, что я набросала, зашевелились на ветру.

Лепесток упал на кусочек земли, что я нарисовала.

Улитка спряталась в раковину.

Это происходило? На самом деле?

Ручка нагрелась в моей руке, и я сжала ее крепче, глядя, как страницы тетради трепещут на ветру, как улитки оставляют следы на странице.

Они повернулись и поползли ко мне, их рты были полны острых зубов, которых, как по мне, у улиток быть не должно, я им зубы не рисовала…

Ручка разбилась в моей руке, заливая рисунки чернилами. Куски пластика разлетелись по классу, стуча о парты и пол. Ученики вскрикивали от неожиданности, вскакивая на ноги. Сузуки-сенсей отвернулся от доски.

- Что происходит? – осведомился он.

Танака и Юки посмотрели на мою руку, покрытую чернилами.

- Кэти? – прошептала Юки.

- П-простите, - сказала я с пересохшим горлом.

А потом я увидела в коридоре Юу Томохиро, смотревшего на меня испуганными глазами, его пальцы сжимали край двери. Он выглядел почти испуганным. Он тоже это видел? Или все могло произойти из-за него.

- Убирайте, - сказал Сузуки-сенсей, я заставила себя кивнуть. Стул заскрипел, когда я отодвинула его, чтобы встать, на меня смотрел весь класс. Чернила капали с парты на пол.

- Простите, - выдавила еще раз я и выбежала в коридор.

Когда я оказалась там, Юу Томохиро уже ушел.

Я побежала в уборную и оттерла руки, побрызгала водой на лицо.

Я смотрела на себя в зеркале. Я была худой и испуганной, едва держалась в сознании.

Чернила стекали в трубу. Я чертила кончиками пальцев линии.

Это не могло быть галлюцинацией. Весь класс видел, как взорвалась ручка. Рисунки точно двигались. Я еще слышала плеск воды, помнила, как ветерок играл с моими волосами.

И Томохиро был там, когда все это произошло, как и в тот раз.

Я продолжила оттирать руки от чернил.

Он что-то делал с рисунками. И я не знала, что именно.

- Готова идти? – сказала Юки.

Мы вышли из гэнкана во двор, Юки и Танака смеялись над словами Сузуки, эту шутку я пропустила. Светило солнце, и теплый ветерок раскачивал ветви деревьев момиджи и сакуры.

Я глубоко вдохнула и посмотрела на ворота школы.

Его там не было.

Меня заполнило облегчение. По крайней мере, я могла отложить это столкновение. Мне нужно было время подумать, забыть все, что случилось.

Вот только я не могла. Я видела это всякий раз, когда закрывала глаза.

Я хотела обратно жизнь с мамой. Я хотела быть нормальной и не видеть живые рисунки.

Я начала хихикать вместе с Юки, притворяясь, что поняла шутку, что я не дрожу внутри. Но Танака внезапно вскинул руку.

- О! – указал он. – Это Томо-кун!

Да вы шутите.

Я подняла взгляд, и он обнаружился возле каменной стены, где он общался с другом. У другого юноши волосы были так сильно осветлены, что побелели, и мне сначала показалось, что он нацепил себе швабру на голову.

- Представь нас! – завопила Юки. – Мы можем узнать все про Мию!

- Прошу, не надо, - прошептала я, но Танака уже бежал по двору. Юки схватила меня за руку.

- Смелее! – сказала она, сжимая мой локоть и таща меня вперед.

- Ои, Томо-кун! – крикнул танака.

Юу Томохиро медленно поднял взгляд, его глаза были холодными и темными.

Его друг прислонился спиной к стволу дерева и с приглушенным интересом смотрел, как мы приближаемся.

- Это я, Танака из кружка каллиграфии, - сказал Танака, тяжело дыша и остановившись рядом с ними. Он уперся руками в колени, а потом показал Юу большой палец, поднятый вверх.

Лицо Юу сначала не выражало ничего, но в глазах мелькнуло узнавание.

- О, - сказал он. – Танака Ичиро.

- А это Ватабэ Юки и Кэти Грин, - сказал Танака.

Он не переставлял мое имя, потому что гайдзин не ставил фамилию первой. Я снова выделилась. Юки поклонилась, а я не смогла заставить себя. Я сжала руки в кулаки и попыталась прогнать страх, нужно было заменить его гневом.

Томохиро не собирался представлять друга или хотя бы поздороваться с нами. Он склонил голову вперед, челка упала ему на глаза, а потом обменялся взглядом с Обесцвеченным. Я поняла их, они хотели, чтобы мы ушли.

Но Танака этого не уловил. Он нервно рассмеялся, собираясь с мыслями.

- Давно не виделись, да? – сказал он.

Томохиро кивнул, его челка раскачивалась.

- Ты подрос, Ичиро.

- Я же должен был защищать себя, после того как ты ушел, - улыбнулся Танака и повернулся к нам. – Томо-кун частенько попадал в драки.

Томохиро ухмыльнулся.

- Это и не изменилось, - сказал он, глядя прямо на меня.

Так он хотел сразиться со мной. Но зачем? Он пугал, а не я. Он взлохматил волосы и посмотрел на Обесцвеченного, что закатил глаза.

Заговорила Юки.

- Жаль вас с Мию.

Взгляд Томо переместился на меня. Клянусь, он думал, как много я разболтала. Он беспокоился, что я рассказала и о рисунке?

- Маа, - сказал он, тяжко вздохнув, тонкие пальцы прижались ко лбу. – Кто-то явно не знает, когда стоит держать рот закрытым.

Я вспыхнула.

- Я ничего не рассказывала, - проворчала я.

- Сестра говорила мне, - быстро сказал Танака. – Кейко была в гостях у Мию.

- Не важно, - сказал Томохиро, потирая шею сзади. – Не нужно прикрывать ее. Все школа уже знает.

Но это имело значение. Я не хотела, чтобы он получал удовольствие от своей правоты, ведь был совсем не прав.

- Он и не прикрывает, - сказала я. – У меня есть дела поважнее, чем сплетничать о тебе.

- Так ты уже нашел новую подружку? – пропищала Юки.

Она все же хотела получить тему для сплетен любой ценой.

Томохиро вскинул голову.

- А что? Хочешь признаться?

Так они говорили, когда кто-то нравился. Юки покраснела.

- Я-я не об этом, - сказала она, отчаянно мотая рукой в стороны.

- О, так помочь ей? – сказал он, указывая на меня.

Мое сердце чуть не остановилось.

- Прости?

- Это шутка, - сказал Обесцвеченный. – Спокойнее.

- Эм, - сказал Танака, переводя взгляд с Томохиро на меня, его глаза расширились. – Эм… так ты присоединишься к кружку шоудо в этом году?

Тьма заполнила глаза Томохиро.

- Мне больше не нравится каллиграфия, - тихо сказал он.

- Тан-кун говорил, что ты очень талантлив, - пробормотала Юки, но Томохиро сделал шаг к ней, глядя на нее из-под челки.

- Я больше не рисую, - сказал он, и я задумалась, почему он так встревожился из-за этого. – Мне не интересно.

- О, плохо, - сказал Танака, вежливо рассмеявшись, чтобы сгладить ситуацию. – Пока я в кружке, им нужна вся возможная помощь, - Томохиро коротко рассмеялся, и это приободрило Танаку. – Боже, а что будет, если они вывесят мои рисунки на всеобщее обозрение!

- Ты всегда рисовал слишком толстые линии, - улыбнулся Томохиро. Буря в его глаза, казалось, прошла. Я могла нечетко представить его в начальной школе, как они с Танакой дружили.

- Со нэ… - притих Танака, глядя вдаль, погрузившись в мысли. Он постукивал пальцами по подбородку. – Как это исправить?

Томохиро сжал пальцы, словно держал в руке кисть.

- Если возьмешь кисть так, - сказал он, - правильно упрешься пальцем здесь, и будешь двигать ее вот так… - его рука нежно провела по воздуху, делая легкие мазки кистью, даже я, ничего не смыслящая в каллиграфии, впрочем, у меня и почерк неразборчивый был, могла сказать, что это было красиво. – Попытайся не давить на кисточку, - сказал Томохиро. – И двигать ее так.

Танака улыбнулся и скрестил руки, пока смотрел.

- А ведь ты очень хорош, знаешь? Талант.

Рука Томохиро замерла, танец кисти прекратился.

Рука напряглась в воздухе, а потом упала вниз, он сунул ладонь в карман пиджака.

- Я же говорил, - резко сказал он. – Мне это уже не интересно.

Танака помрачнел, а Обесцвеченный прижался спиной к дереву, усмехаясь.

«Что происходит? – думала я. – Танака и Томохиро дружили, а теперь он так над ним издевается?»

- Какой ты все-таки идиот, - процедила я. – Танака только пытался быть с тобой добрым.

- Кэти, - прошептала Юки, сжимая мою руку.

Томохиро ухмыльнулся.

- А ты всегда суешь нос не в свое дело, да?

- Как и ты. Ты везде, куда бы я ни пошла. Значит, ты тоже поглядываешь?

- Если бы и подглядывал, то не за тобой.

- О, так я не в твоем вкусе? Не нравятся гайдзины?

- Не нравятся настырные девчонки, возомнившие, что знают все на свете.

- Пока не получится подсмотреть, что у них под юбкой?

Томохиро усмехнулся, все внутри меня перевернулось. Снова тот дружелюбный взгляд. Я уже ожидала, что он подмигнет, как Джун на станции поезда. Я глубоко вдохнула.

- Если тебе так не нравится рисовать, тогда почему у тебя полный альбом рисунков?

Улыбка исчезла.

- И почему они двигаются?

- Двигаются? – сказал Обесцвеченный.

- Да, - кипятилась я. – Я знаю, что ты как-то это делаешь.

Я смотрела на Томохиро, а он начал злиться!

Хорошо. Я могу получить ответы.

- О, так ты опять делаешь анимации, Томо? – сказал Танака.

Томохиро улыбнулся.

Нет.

- Он делал такие раньше на краях тетради.

Нет! Не давай ему лазейку!

- Верно, Ичиро. Анимация.

- На одной странице? – возмутилась я.

- На многих страницах, - сказал он. – Потому у меня много рисунков. Это проект для дополнительных занятий. Я не хочу рисовать, но должен, если хочу максимум баллов.

Юки понимающе кивнула.

Ответы ускользали от меня, как песок сквозь пальцы.

- Но я видела тебя в коридоре, - сказала я, - когда моя ручка… Это ты выставил меня посмешищем с этими чернилами.

Томохиро шагнул ко мне, его взгляд впился в мои глаза. Он был немного выше меня, его челка нависала над глазами, словно самодельные кисти художника. Я сжалась, но сосредоточилась на том, как ненавижу его.

- Зачем мне выставлять тебя посмешищем? – ласково спросил он.

- Не знаю, - сказала я. Кровь шумела в ушах.

Томохиро улыбнулся, его глаза сверкали из-под челки.

«Так он все же может выглядеть нормально, - подумала я. – Даже больше, чем нормально. Черт! Сосредоточься!»

- Грин-сан, - сказал он подчеркнуто на английском, добавляя самый вежливый суффикс. – Уверяю, у меня не было ни времени, ни желания пугать вас. Я же третьеклассник, так? У меня по два дополнительных занятия, а еще подготовка к экзаменам. Если вы не хотите меня видеть, так не выглядывайте меня каждое утро у ворот школы.

Английский. Он говорил по-английски. Более того, он звал меня по фамилии, словно я не была иностранкой. Я чувствовала, что теряю равновесие, словно он поставил на доску камешек, и перемена веса заставила меня покачнуться. Он обернул все игрой и выигрывал.

Обесцвеченный усмехнулся.

- Не знал, что ты так хорошо знаешь английский, Юуто.

- Так ты понимал меня в тот день в гэнкане, - прошептала я.

Меня подташнивало, я хотела, чтобы он перестал смотреть на меня и отвернулся.

- Ты сказал, что не говоришь по-английски.

Он ухмыльнулся, но лицо его было бледным.

- А ты сказала, что не говоришь по-японски, - сказал он. – Так что мы равны.

- Я не… - стоп, он похвалил мой японский?

- Так, мы уже опаздываем на тренировку кендо, - он повернулся к другу и заявил. – Икузо.

Он позвал его идти, стараясь казаться грубым. Он пошел к гэнкану вместе с Обесцвеченным.

Было что-то большее, я понимала. Как он мог ненавидеть то, что делало его таким живым? Я видела, как его рука летала по воздуху, каким был его взгляд, как смягчался его голос, когда он рисовал пальцами кандзи. И он не отрицал, что чернила двигались. Он не говорил нет.

Голова была переполнена вопросами, я не могла выдержать это. Я хотела, чтобы он оставил меня в покое, так ведь? Я не хотела больше его видеть, верно? Я просто хотела, чтобы все вернулось на свои места. Весь мир перевернулся. Я не хотела видеть вещи, которых не могло быть. Я не хотела терять то, что осталось после мамы. Каждый его шаг уводил меня от моего нормального поведения. Я хотела ответов прямо сейчас.

В панике я вцепилась в его запястье рукой. Он обернулся, глаза удивленно расширились.

Его кожа была теплой под манжетой рубашки, казалось, что время остановилось.

- Кэти, - прошептала Юки. Рот Танаки приоткрылся. Думаю, не стоило хватать кого-то в Японии. Я снова привлекла к себе внимание, но было поздно отступать.

Я чувствовала мягкость его кожи и не знала, что делать дальше, чем я вообще думала.

- Ои, - сказал раздраженно Обесцвеченный. Весь двор смотрел на меня. Опять. Томохиро посмотрел на меня, покраснев, его глаза расширились и сияли. Он даже выглядел немного испуганным. Я разжала пальцы и отпустила его запястье.

- Я…

- Держись от меня подальше, - сказал Томохиро, но его голос дрожал, щеки пылали, когда он отворачивался. Я опустила взгляд на руки.

Держись от меня подальше.

Разве я не так хотела поступить?

И тут я увидела, что подушечки моих пальцев покрыты чернилами.

Я закричала и вытерла их о джинсы. Но когда я подняла ладони, чернила пропали. На джинсах тоже не было следов.

- Кэти, - Юки выглядела обеспокоенной, она схватила меня за руку и повела прочь оттуда. – Идем, ладно?

Я последовала за ней, но мыслями была далеко.

Я ненавидела себя за жар, что прошел сквозь тело, когда я думала о тепле его запястья под моими пальцами. Я пыталась отбросить эту чувства, как сделала с Танакй, но как только я думала, что избавилась от них, как чувства проникали в мои мысли, как черные и вязкие чернила.

Я шла безмолвно по парку Сунпу, Юки обхватывала меня руко й.

- Не волнуйся, - сказала она. – Не сказать, чтобы все видели. То есть… эм…

- Ты в порядке? – сказал Танака.

- Не знаю, - отозвалась я. – Мне не понравилось, как он с тобой разговаривал. Он сказал, что друг тебе, а потом разозлился, когда ты заговорил о каллиграфии. Показалось, что он что-то скрывает. Порой он выглядит разозленным, а потом обеспокоенным или таинственным. Я не понимаю этого, я хочу знать, что происходит.

- Кэти, - сказала Юки, сжимая мою руку. – Юу такой и есть. Я говорила с второклассниками, он таким вспыльчивым и есть.

- Верно, - сказал Танака. – Он любит свой мир. Сестра говорила, что он постоянно куда-то исчезает, как одиночка, не так ли? Знаю, он холоден, но не принимай этой на свой счет.

Исчезает куда-то? Значит, он в чем-то замешан.

Юки выхватила телефон и проверила время.

- Слушайте, мне пора идти. Меня выгонят из кружка, если я опять опоздаю. Увидимся позже, ладно?

Мы помахали ей, и она ушла вперед.

- Танака, - тихо сказала я, пока мы шли.

- Хмм? – он склонил голову на бок.

- Почему Юу бросил кружок каллиграфии?

- А? О, - сказал Танака, выглядя немного смущенным. Может, я задела больное место. – Он постоянно влезал в драки, сенсей предупредил, что ему придется уйти, если он так и дальше продолжит.

- И его выгнали.

Танака покачал головой.

- Он долгое время держал себя в руках. На носу было важное событие – зимняя выставка. Томо-кун старался нарисовать что-то особое. Он выбрал кандзи «меч», его рисунок должен был стать основным в нашей выставке. В общем, он много тренировался, а потом решился нарисовать тот, что можно будет выставить.

- И?

- Он как-то порезался. На столе могла быть заноза или еще что-то. Порез был глубоким, он облил кровью холст. И вся его тяжелая работа была уничтожена.

Я поежилась, представляя, как Юу Томохиро погрузился в создание произведения искусство. Это не очень-то вязалось с его грубым образом.

- И потому он ушел?

- Когда я пришел в класс искусств на следующий день, его холст был изорван. И я помню, как чернила капали в мусорное ведро.

Я остановилась.

- Чернила капали…

Танака кивнул.

- Он использовал много красителя. Они были очень вязкие. Я помню, как странно это выглядел, словно на масле блестела пыль. И он не вернулся больше в клуб каллиграфии. И сменил школу.

- Сменил? Это не слишком радикально?

Танака рассмеялся.

- Много было причин, - сказал он.

Чернила, что капали неестественным путем, в которых сверкала пыль. Танака тоже видел нечто странное.

- Но в кандзи лишь несколько мазков. Если он так талантлив, почему нельзя было начать заново?

- Я тоже так думал. Но после этого он чаще начал вступать в драки. Когда я спросил его, что происходит, он сказал, что отец заставил его уйти. Конечно, он не хотел признавать, что просто сдался. Может, испорченный рисунок стал для него последней каплей.

- Зачем отец заставил его уйти? – недоверчиво поинтересовалась я.

Танака улыбнулся, все его лицо засияло. Он был красивым, но не так, чтобы это меня привлекало.

- Я вообще-то не пересекался с Томо-куном вне школы, - сказал он, - но я не удивлен, что отец заставил его учиться сильнее, а рисовать меньше, пусть и традиционный рисунки. Мама всегда нас с сестрой заставляет больше учиться.

- Хмм, - я задумалась, в какой дом приходит вечером Томохиро, где он сбрасывает туфли, ждет ли его карри. – Так почему он сменил школу?

- А он тебе нравится.

Сердце замерло.

- Что?

- Поверь, я вижу. Но тебе стоит держаться подальше. Томо сменил школу, потому что его чуть не исключили. У них была ужасная ссора с его лучшим другом Коджи.

- Беловолосым парнем?

- Нет, нет. Этого я не знаю. Я не видел Коджи… после того случая. Все было плохо. Слишком многое вело к исключению Томо. Так что он решил сменить школу.

- Насколько плохо?

- Коджи увезли в больницу. Но не понимай неправильно, ладно? То есть, никто не знает точно, что там произошло, но, зная Коджи, начал все он.

Я почувствовала холодок страха, что заменил воспоминания о коже Томохиро под моими пальцами.

- Больше мне рассказать нечего, - сказал Танака, и я вернулась из своих мыслей.

- О, конечно. Спасибо, - сказала я.

- Не влюбляйся в него, Кэти. Выбери кого-то не такого сложного. Как меня, ладно?

Я уставилась на него, а он похлопал меня по руке.

- Шучу, - рассмеялся он. – Джа нэ, - сказал он, помахав.

- Джа, - сказала я, но мыслями была далеко. Я ходила по лабиринту путей и рвов парка. Замок Сунпу возвышался над ветвями деревьев, что окружали его плетением. Мост замка мерцал на солнечном свете, вода плескалась под ним.

Замок видел, как уходили и появлялись поколения, его сжигали и восстанавливали. Клянусь, с крыши замка был виден весь парк, все пути, рвы и мосты, а почки на деревьях уже готовы были распуститься.

Может, жизнь с Дианой в Шизуоке была не так и плоха.

Вскоре лепестки вишни будут нежно падать на воду, кружась на ее поверхности и раскрашивая парк в розовые и белые цвета. Проносясь по воде, опускаясь по ручьям, лепестки напоминал чернила…

Черт.

Почему мысли опять вернулись к ним? Он хотел запутать меня, и у него получилось. Я уже хотела побить его. Благо, впереди был выходной, где я смогу остаться дома и не видеть его целых два дня.

Замок позади меня исчез, я повернула на другую дорогу. Я зашла слишком далеко, все дороги выглядели одинаково. Ученики из разных школ пересекали парк, чтобы сократить дорогу домой после занятий в кружках, а потому не было необычным увидеть несколько у моста. Сначала казалось даже привычно.

Девушка была в ярко-красном жакете и юбке в красную и синюю клетку. Форма другой школы, но я не знала, какой именно. Она плакала, икая и судорожно вдыхая, прикрываясь рукой. Она выглядела знакомо, но я не могла ее узнать.

А юноша рядом с ней был из моей школы, его форма была темно-синей. А выкрашенные медные волосы мерцали на солнце.

«Отстань. Только не здесь. Разве он не сказал, что у него тренировка кендо, или это был очередной повод сбежать?»

Девушка рядом с ним не была Мию, это уж точно, а ее живот округлялся под блузкой, он не должен был так выделяться.

Я прикрыла рот, когда поняла причину.

А минутой позже Томохиро обнял ее, притягивая к себе. Заплаканные глаза девушки посмотрели на меня поверх его плеча.

Те же пылающие глаза, что смотрели на меня с бумаги.

Я развернулась и побежала, раскидывая гравий, направляясь к станции Шизуоки. Я не остановилась, пока не пересекла мост, не прошла подземный переход и не попала на станцию.

Она настоящая. Это она.

Станция словно кружилась. И хотя большая часть сознания была в ужасе, что девушка была настоящей, оставшаяся часть была обеспокоена тем, что Томохиро обнимал другую девушку. Беременную девушку.

Я ворвалась в толпу, пытаясь в ней скрыться. Мне нужно было отдохнуть от всего этого, хоть на пару минут. Чтобы сердце перестало так биться.

Я пыталась забыться, но в толпе, где я хотела затеряться, мои светлые волосы никогда не позволили бы этого сделать.

Глава 3

- Окаэри!

- Ты так будешь постоянно делать?

- Пока не подыграешь.

Я вздохнула.

- Тадаима, - произнесла я ровным голосом. – Я дома. Рада?

Диана нахмурилась.

- Не совсем.

Я постучала туфлями о ступеньку, сбрасывая обувь, и отправилась к дивану.

- Эй, тяжелый день? – сказала Диана, обеспокоившись.

- Нет, - пробормотала я. – Просто устала.

- Ты поздно, - сказала она. – Выбрала кружок в школе?

- Ходила в кафе с Юки, - сказала я. Лучше не говорить о стычке с Томохиро. Или о том, что на меня хотели напасть рисунки, обнажив зубы.

- Отлично! Видишь, у тебя уже есть друзья!

Я поежилась.

- И я записалась в кружок английского в школе.

- Ах, - сказала Диана. – Да, такое и происходит с гайдзинами. А еще куда-нибудь вступила?

- Кружок чайной церемонии с Юки.

- Рада, что ты все же заинтересовалась местной культурой.

Я закатила глаза.

- Не в этом дело. Я и не говорила, что мне не интересна Япония.

- Знаю. Это лишь тоска по дому, - и она не все сказала. Тоска по маме. И дом, куда я могла бы вернуться.

- А как твой день прошел? – спросила я. Она удивилась и сильно обрадовалась, когда я спросила.

- Загружено, - сказала он. – Очередной учитель английского выходит замуж, а потому мне пришлось заменять ее дополнительно. И теперь свободного времени совсем нет.

- Ты ее заменяешь, потому что она выходит замуж?

- Она собирается стать домохозяйкой, - сказала Диана. – Как и многие женщины в Японии. Не все, конечно, но Ямада чтит традиции. Так что я загружена.

- Тайхен да нэ, - протянула я, вытягивая ноги на диване. Диана улыбнулась мне.

- Да, сложно, - сказала она. – Но, как я вижу, дополнительные занятия себя оправдывают.

- Дай мне еще четыре или пять месяцев, - улыбнулась я.

Я помогла Диане расставить тарелки со спагетти, и мы ели в уставшей тишине. Посреди ужина Диану друзья вызвали выпить, и она поспешно нацепила на уши золотые серьги, а я в пятый раз сказала, что и сама посижу дома.

- Мне шестнадцать, ты же знаешь.

Диана бегло осмотрела меня и вскинула брови.

- Знаю.

- Все в порядке, - сказала я, подталкивая ее к двери. – Развлекайся.

- Если что, у тебя есть мой номер кейтай, - спешно добавила она.

- Иди! – сказала я.

- Иттекимас.

- Да, да, - сказала я, но она не сдвинулась, хмурясь, пока я не пробормотала ответ. – Иттерашай, - иди и вернись невредимой.

Хотела бы я пойти куда-нибудь, забыв о Томохиро. А теперь я осталась в пустой квартире, заполненной тишиной и воспоминанием о нем, обнимающем плачущую беременную подружку.

Я включила лампу на столе в своей спальне и подняла крышку ноутбука. Цвета закружились, компьютер ожил и загудел, а я думала о Танаке и Томохиро на занятии по каллиграфии, о разрезанном холсте, истекавшем чернилами.

Могли чернила течь всю ночь? Сколько он туда намазал? И что он сделал своему другу Коджи?

Мне пришло письмо от бабушки, новости о ситуации с опекой. Со здоровьем дедушки все еще все было плохо. Но он проходил химиотерапию, а потом его собирались проверить, удалось ли приостановить болезнь. Прошу, пусть так и будет. Я не хочу терять кого-то еще.

Я напечатала ответ, закрыла ноутбук и рухнула на кровать. В тусклом свете настольной лампы я разглядывала потолок. Тонкие лучи света падали на стену, разбивая полумрак. Я пыталась представить себе кандзи «меч», но не смогла. Я села и отыскала на столе словарик, у Дианы был электронный, но я все еще не могла легко читать кандзи, чтобы его использовать. «Меч» не выглядел сложным для написания, особенно, для Томохиро. Он состоял всего из десяти линий.

Я закрыла словарь и легла обратно, пытаясь представить, как Томохиро стоит в классе искусств, держит кисточку пальцами. Выгибая руку, он гладкими линиями набрасывал рисунок.

Он немного сутулился, но не казался мне неуклюжим.

Он двигался осторожно, и я не понимала, как можно было порезаться об установленный на мольберте холст.

Может, там был обломок ногтя или скрепка, как предполагал Танака.

Но если он рисовал, то зачем касаться задней части холста?

Я представила пятна красной крови поверх кандзи, черного, как ночь. Изорванный холст, и чернила, словно кровь, вытекают из мусорного ведра, вязкие, как и те чернила на ступеньках гэнкана.

И если его отец не одобрял рисунки, на которые он «тратит» время, то я представляла, что он скажет о беременной подружке.

Если узнает, ведь пока что это явно не произошло.

Не сказать, что это имело значения. А, может, и имело. Но мне и своих забот хватало. Мне не нужны были двигающиеся рисунки с острыми зубами и взрывающиеся ручки. Мне не нужно было пересекаться с юношей, что побил лучшего друга, а после этого просто сменил школу. Я просто должна была сказать ему, чтобы он не лещ, и тогда я больше не буду на него смотреть.

Я прикрыла глаза, комната была тускло освещена, и мои мысли ускользнули в сон.

Неделя пролетела, полная дополнительных занятий и часов в кружке садо, где я училась крутить чашку три раза в ладони, чтобы восхититься нарисованными цветами вишни и листьями, окружавшими лакированную чаван. Я писала строка за строкой кандзи. Учиться становилось проще, японский удавался лучше, и я начинала задумываться над правотой Дианы. Может, я недооценивала свою способность к языкам.

- Угадай, что? – спросила Диана за завтраком. Я оторвала взгляд от кексов и меда.

- Что же сделало тебя такой мечтательной? – спросила я.

- Цветение вишни, - сказала она. – Уже заметили первые деревья в Киото и Осаке, а в Камакуре зацвело все дерево.

- И Шизуока будет дальше?

- Не удивлюсь, если ты уже увидишь цветы по пути в школу.

Наверняка странные деревья в Сунпу уже вспыхнули розовым и белым, раскрашивая тусклый парк. Большая часть деревьев была покрыта почками, но мои глаза искали сакуру, пока я плелась в Сунтабу.

Когда я отодвинула дверь класса, все только и говорили о деревьях. Это так важно?

- Кэти-чан! – позвала Юки, и я не упустила наличие суффикса, указывающего на дружбу. Она помахала мне с места, где сидела с друзьями, что скромно улыбались.

- Утречко, - сказала я.

- Сакура расцвела. Мы собираемся на школьный пикник в пятницу!

- Пикник? – сказала я. – Отлично! – быть на улице вместо школы могло бы уберечь от проблем. Все не могли дождаться, сидя в классах, мыслями уже представляя пикник. Мы смотрели в окна на летящие лепестки вишни, что кружились, падая с деревьев, а потом прозвенел звонок с последнего урока.

Кружок чайной церемонии начался, когда мы с Юки закончили вытирать доску и опустошать мусорные ведра.

Учительница гудела о том, как перемешивать чай, и странное зеленое вещество в наших чашках становилось густым горьким чаем. Она принесла домашние сладости, что ели с чаем – розовые пирожные нерикири в виде цветов и манджу, полные пасты из красных бобов.

Сначала текстура красных бобов насторожила меня, но после почти двух месяцев в Японии я, похоже, привыкла.

Диана проснулась в полшестого утра, чтобы приготовить карааге, онигири, насуби и сварить яйца для бенто на пикник.

- Можешь взять бутерброды с арахисовым маслом на любование цветами, - сказала она, и тут я с ней согласилась. – Вот только я не знаю, как делать данго, - добавила она, смутившись.

- О, конечно, данго, - сказала я.

- Скажи, что ты знаешь, что такое данго.

Я поежилась.

- Юки, может, принесет немного. Съедим их.

И только когда я развернула розовый платок, которым она завязала коробку, я обнаружила, что она уложила еду в свою коробку, более дорогую, чем у меня, традиционную черно-красную бенто с двумя слоями и огромным количеством еды, чтобы делиться ею.

И я вспомнила, как Диана пряталась за блюдами с закусками на похоронах мамы.

«Так она пытается совладать с ситуацией, - подумала я. – Так она пытается быть семьей».

Я обхватила руками бенто и продолжила идти по парку. Есть в Японии высказывание, связанное с любованием сакурой – хана йори данго. Яблочки вместо цветов. Это означало, что человек должен ценить нужды больше, чем желания, сущность больше внешности. А потому нужно сначала обеспечить себе кров и еду, а потом тратить деньги на что-то не самое нужное. И, знаете, нужно выбирать настоящих друзей, что будут с тобой, а не с кем-то красивым. Не стоит думать только о красоте, если она делает тебя пустым.

Сложно было поверить в эту фразу, когда я добралась до южного рва и прошла по мосту Сунпу. От красоты перехватило дыхание, на миг я поверила, что могла бы жить только с цветами.

Весь парк купался в розовом, тысячи лепестков летали по воздуху, словно шел дождь из сакуры. Тонкие лепестки путались в моих волосах, падали на форму и на сумку с учебниками. Вишневые лепестки усеивали каменные дорожки, ярко-зеленую траву и воду в рвах, что уносила лепестки из парка.

Я медленно шла к замку, глядя, как падают лепестки. Было похоже на инопланетный дождь, такого я еще не видела. В парке было много людей – рабочих, семей, друзей; все собирались под деревьями. Они делились едой и смеялись, на покрывалах стояли пивные банки и бутылки с чаем. Я прикрыла глаза и медленно шла, чувствуя, как лепестки скользят по коже и опадают вниз. Впервые я почувствовала себя счастливой в Шизуоке, пока шла с особой коробочкой бенто в руках по лесу розового цвета под чистым небом.

Я повернула за угол, откуда доносились крики и хохот. Три парня, младше меня, на вид им было около тринадцати, и девушка, что касалась глаз рукавом сейфуку. Один из парней потягивал что-то из банки, название которой я прочитать не могла, а другой подкидывал сумку девушки в воздух и смеялся.

- Отдайте! – молила она, но парни лишь фыркнули и принялись бросать сумку друг другу так, чтобы она не могла дотянуться.

Я застыла. Я не могла справиться с тремя забияками, хоть они и были младше, но я должна была что-то сделать.

Я шагнула вперед и набрала полные легкие воздуха.

Голос разнесся по парку.

- Ои! Оставьте ее в покое.

Парни подняли головы и увидели, как вперед выступил ученик Сунтабы, лепестки зацепились за пуговицы его расстегнутого пиджака.

Я вздрогнула – Томохиро. Парни обругали его, и я в тайне надеялась, что он отступит. Они выглядели вполне опасными.

Но он выругался в ответ, видимо, слово было жестоким, потому что один из них тут же отбросил банку и принялся закатывать рукава. Они оставили сумку, девушка тут же забрала ее. Она побежала прочь, пролетев мимо меня так быстро, что мне в лицо ударил ветер. Трое с криками подходили к нему. Томохиро медленно поднял руки, и меня охватила паника.

Он не мог справиться с тремя парнями, даже если он имел опыт в драках.

Парень с закатанными рукавами замахнулся на Томохиро, но тот уклонился и потянул парня за руку так сильно, что я подумала, он ее оторвет. Второй парень ударил по лицу Томохиро, но тот замахнулся ногой и ударил по коленям парня. Он пошатнулся, и Томохиро ударил его по спине, толкая к третьему парню.

Снова напал парень с закатанными рукавами, он ударил сильно. Они нападали втроем, а потому Томохиро не мог избежать всех ударов. Кровь текла по его лицу.

А ведь синяк от пощечины Мию только прошел.

Томохиро схватил одного из назойливых парней и подбросил в воздух. Тело его неуклюже выгнулось, зависло на миг среди падающих лепестков, а потом рухнуло на острый гравий. Через минуту он снова был на ногах, убегая через парк со вторым парнем.

Томохиро схватил парня с закатанными рукавами за воротник и потащил его назад, толкая к ограде глубокого холодного рва. Томохиро что-то сказал, и тот вздрогнул. Томохиро отпустил его, вытирая кровь с носа.

Но стоило Томохиро отвернуться, парень медленно поднялся и выхватил перочинный нож.

Боже.

Ноги начали двигаться раньше, чем я взяла себя в руки.

- Осторожно!

Я закричала и побежала к Томохиро. Он удивленно поднял взгляд, а потом увидел парня сзади. Он поймал нападающего за руку и выкрутил ее, сжимая запястье так сильно, что тот выронил нож. Я подобрала его и выбросила в реку, и воды поглотили его с плеском.

- Тэмэ! – оскалился парень.

- Не забывай о манерах! – прокричал Томохиро и с силой ударил парня, я слышала треск носа.

Парень с закатанными рукавами держался за нос, по подбородку стекала кровь. Он раскачивался на ногах и ругался на Томохиро. Тот возмутился в ответ, и парень ретировался.

Кровь текла по лицу Томохиро, он тяжело дышал.

- Ты… ты в порядке? – сказала я.

Томохиро кивнул, его плечи вздымались и опускались от тяжелого дыхания.

- А ты? – сказал он.

- Порядок.

Он вытер нос тыльной стороной ладони, а когда он убрал ее, я увидела глубокий порез на коже.

- Он ранил тебя, - испугалась я.

- Что?

- На запястье!

Он опустил взгляд и быстро закрыл руку манжетой рукава.

- Это старая рана. Не страшно, - сказал он.

А выглядело совсем наоборот.

- Спасибо, - наконец, сказал он. – За предупреждение.

- Эм, нет проблем, - сказала я.

Он замолчал.

- Но если хочешь оставаться целой, не стоит бегать к парням с ножами. Ну, в будущем, - уголок его рта приподнялся, словно он пытался выдавить усмешку.

Я улыбнулась в ответ.

- Прости, но ты еще возмущаешься после того, как я спасла тебе жизнь?

Он рассмеялся, и этот теплый звук пробежал по мне.

- Просто предупреждаю, что не стоит подбегать к опасным парням и острым предметам.

- К таким, как ты, - сказала я. Это просто вырвалось, я не собиралась этого говорить.

Улыбка исчезла, он посерьезнел.

- Да, - тихо сказал он. – Как я, - он пнул носком туфли камешек. – Чэ! Да что я творю? – он развернулся, плечи поднимались от дыхания, а потом он побежал.

- Стой, - сказала я. – Я просто хотела…

Камешки разлетались на траву, капельки крови оставались на камне. Но некоторые капли были не похожи на кровь. Они растекались как… черные чернила.

А дождь из лепестков все шел.

Я шагнула вперед раз, другой, уже не воспринимая красоту вокруг. Я склонилась и подняла один из камней.

Капля чернил скользнула по моему пальцу и упала на землю.

Он был веселым, смеялся, словно с него спал груз чего-то.

А потом остановился. Сказал: «Что я творю?»

Что ты делаешь, Юу? Он что-то скрывал, что-то с чернилами. Он хотел держать меня подальше. Но забылся.

И мне понравилось.

Замок возвышался, пока я приближалась к месту пикника, видя, что ученики уселись под ветками, усеянными бело-розовыми цветами. Я заметила покрывало, где устроился класс 1-Д, Юки дико махала мне.

- Эй, слоупок, ты где так задержалась? – сказала она.

- Юу Томохиро, - сказала я. – А где 3-С?

- Они не пришли, - сказала она. – У них уроки.

Я ничего не сказала. Было слишком рано, чтобы он шел в школу через парк. И сумки при нем не было. Вроде. А, может, он шел куда-то еще.

Снова рядом с ним появились чернила. А я могла думать лишь о его лице, светившемся от смеха.

Мы ели и весело общались, как и все ученики первого класса высшей школы. Друзья Юки сели с нами и, стесняясь, обменивались розовыми, белыми и зелеными данго со мной на карааге, что сделала Диана. Данго были нежного цвета, а на вкус оказались невероятно сладкими.

После пикника я помогла сложить покрывало и отнести его в школу с Танакой. Мы продолжили уроки, но сердцем все были вне школы, даже учителя.

Сегодня я убирала в туалетах, скривившись, услышав об этом. Я направилась к одному из них возле спортзала, вооружившись фартуком, губкой, резинкой для волос и перчатками. Задание было не из веселых, но я не могла от него отказаться.

Уборка учениками туалетов отсутствовала в моей старой школе, но здесь это было распространено. Когда все было чисто, я вымыла руки в умывальнике и открыла дверь.

Крики доносились из зала, уставшие голоса вопили в унисон, стучало дерево о дерево. Я пошла на звук, оставив при себе губку, и приоткрыла дверь в спортзал.

Около сорока учеников облачились в черную броню, маски закрывали их лица. Длинные черные юбки доставали до лодыжек, они в парах босиком ходили по залу. У каждого ученика был длинный бамбуковый шест, что они сжимали обеими руками, и по крикам учителя они ударяли шестом о шест. Шум разносился эхом по залу и звенел у меня в ушах.

Один из учителей, по-моему, химии, увидел меня подглядывающей и поспешил ко мне.

- Вижу, вы интересуетесь кендо, - сказал он на английском. У него была широкая улыбка, полотенце висело на его шее. На голове виднелись вены, очки зависли на носу.

- Кендо, - сказала я. Так вот куда Томохиро и Обесцвеченный постоянно сбегали. – Японское фехтование, правильно?

- Да, - сказал учитель. – Мы тренируемся для состязания.

Я хотела начать занимать карате в Нью-Йорке, но всегда отказывалась в последний миг. Я не могла заставить себя сражаться.

Ученики двигались в едином порыве, словно призраки танцующих самураев. Они взмахивали бамбуковыми мечами, каждое движение согласовывалось с криком учителя.

Ученики выстроились под стеной зала, разбиваясь на пары, чтобы посостязаться.

- Хотите попробовать? – спросил учитель химии.

Мои глаза расширились.

- Я?

Он кивнул.

- Нет. То есть, я… - я запуталась. Отказ звучал грубо на японском, и я решила поискать более мягкий способ. – Я уже состою в нескольких клубах…

Учитель химии расстроился.

- Соу ка… - задумался он. А потом покачал головой. – Не берите в голову. Посмотрите немного, нэ? – я не смогла отказаться, а потому прошла в зал и устроилась у стены напротив то, где ученики разбивались на пары для дуэли.

- Следующая пара! – прокричал другой учитель. Учитель химии кивнул мне с улыбкой и пошел туда. Крики разносились по залу, когда следующая пара встала против друг друга. Они столкнули мечи, покружили ими. С молниеносной скоростью один приблизился и ударил мечом по шлему другого.

- Очко! – завопил учитель химии. Я смотрела с расширенными глазами.

Это произошло так быстро. Юбки мечников хлопали, пока они двигались, нападая друг на друга.

Одна пара за другой выходили вперед. Я восхищенно смотрела, пока не потеряла счет времени.

- Увидимся на следующей неделе! – сообщил учитель, и я взглянула на часы. Серьезно?

Ученики снимали шлемы и вытирали пот руками. Было несколько девушек, но, в основном, видно было лишь парней. Я разглядывала учеников, пока они шли в раздевалку. А потом мимо меня прошел Обесцвеченный, а за ним Томохиро.

Вот. Потому он и вступил тогда в бой. По сравнению с этим, драка с тремя тринадцатилетними разбойниками была ничем.

- Что вы думаете? – послышался рядом голос, говорящий на английском.

Я испуганно вскинула голову и увидела сияющее лицо учителя химии.

- О, - выдавила я. – Это было, хм, здорово, - другой учитель подошел к нам, но я его не знала.

- Это иностранная ученица Сунтабы, - сказал учитель химии. Спасибо, очень тонко. Мужчина вскинул брови.

- Собираетесь вступить в наш клуб? – спросил он. Я начала возражать, но не знала, как это выразить. Я посмотрела на Обесцвеченного и Томохиро, что терли лица полотенцами и потягивали воду из бутылок. Томохиро перекинул через плечо бело-синюю спортивную сумку и улыбнулся, общаясь с другом. Он отвернулся, и я не могла сказать точно, улыбался он или ухмылялся.

- Ну? Что вы решили? – сказал учитель. – Попробуете?

Я посмотрела на Томохиро. Я хотела понять, почему он променял каллиграфию на кендо, и что означала та перемена в его настроении в парке. И вообще, он смотрел на меня с вызовом. Словно я должна была доказать, что тоже так могу.

- Конечно, - сказала я, глядя на Томохиро. – Я хочу попробовать, - учителя улыбнулись и заговорили, как это будет прекрасно, а на лице Томохиро расплылась усмешка. Он отвел взгляд в сторону пустого зала.

- Я вступила в клуб кендо, - сказала я Диане за ужином. Она выпучила глаза и чуть не выронила сжатую палочками креветку.

- Что?

- Я вступила в клуб кендо.

- Я думала, тебе не нравится такой спорт.

Я подцепила вилкой салат.

- Так и есть.

- Кендо не переводится как «балет», Кэти.

Я закатила глаза.

- Я знаю. Я видела тренировку сегодня. И вообще. Балет тоже не так и прост, кстати.

- Это опасно. Ты можешь пораниться, - сказала Диана, но я пожала плечами.

- Я могу пораниться и на улице.

- Кэти, я серьезно. Ты точно хочешь заниматься кендо? Тебя уговорил учитель?

- Нет, это я захотела, - я налила на рис зеленый чай и размяла его.

Диана вздохнула.

- Не знаю даже. Что бы сказала твоя мама, если бы я разрешила? И не надо наливать в рис чай, Кэти. Ты испортишь его.

- Танака говорит, так вкуснее, - сказала я. – И не беспокойся. Мама сказала бы: «Молодец, Кэти! Японии не хватает девочек, занимающихся кендо!»

Я почти слышала ее голос, пока говорила. Мама всегда была такой, пыталась доказать мне, что девушки могут справиться с чем угодно. А потому раз мама не могла этого сказать, я сказала вместо нее. Я проглотила грусть, прикусив губу. Я хотела видеть ее живой, хоть еще немного. Я не могла отпустить. Не сейчас.

Пока я не начала плакать, я встала на ноги и принялась убирать тарелки. Диана смотрела на тарелку с хвостиками креветок, и я знала, что победила, когда ее плечи опустились.

Я знала, что она тоже думала о маме, о том, что она бы хотела для меня.

- Ладно, - смирилась она. – Я не против, но ты будь осторожна. Если поранишься, я заставлю тебя уйти оттуда.

- Да ладно тебе, Диана, - сказала я. – Какой же контактный спорт без столкновений? – да, так я подбодрила ее, но не себя. Я ожидала от этого спорта победы над Томохиро. Что могло быть лучше? Я поставила тарелки в рукомойник с позвякиванием и отправилась в комнату, она не успела ничего сказать.

Я растянулась на кровати, наслаждаясь вечером пятницы, который не нужно было проводить за уроками. Диана крикнула, что начался наш любимый сериал, но я уже почти спала, видя сталкивающиеся бамбуковые мечи.

Боже. И на что я согласилась?

Глава 4

В понедельник я вышла из двери Сунтабы, когда Томохиро отъезжал от школы на своем белом велосипеде.

Куда он постоянно сбегает?

Я растеряно смотрела, как он удаляется. Если он пытается держаться от меня подальше, то дело плохо. Я должна была это понимать, когда узнала, что он отправил лучшего друга в больницу. Должна была. Но не могла выкинуть мысли о нем из головы.

И я не хотела, чтобы мои рисунки снова поползли на меня, оскалив зубы. Может, я должна была помешать следующей атаке чернил.

- Диана, - сказала я, когда она вернулась поздно вечером с посиделки с коллегами по работе, где они пили пиво и потягивали лапшу, - обычное дело здесь.

- Хмм? – сказала она, сбрасывая туфли на высоких каблуках и потирая ноги. Лицо ее выглядело уставшим.

- А можно мне велосипед?

- Ты хочешь велосипед?

- Школа далековато, - сказала я. – А многие ученики везде ездят на велосипедах. Как Танака, - Диана вскинула брови, словно что-то поняла.

- О, - сказала она - так ты хочешь покататься с Танакой.

- Эу. Только не начинай.

- Ладно, ладно, - сказала она, но все еще смотрела с подозрением. – В среду можешь взять мой велосипед, и если тебе понравится, подумаем над покупкой твоего.

- А ты?

- В среду у меня подготовка. Они, наконец, наняли еще одного учителя английского, так что проблем нет. А тебе, может, ходить понравится больше, и я верну себе велосипед.

Я не могла предпочесть прогулки пешком. И в среду я одолжила у Дианы тоненький белый велосипед, что стоял на балконе, и сунула в лифт, забираясь следом. Я почти сбила соседа колесом, когда выбиралась из него, но на улице оказалось, что ехать приятно. Шины хрустели гравием в парке, и мне пришлось сбавить темп, чтобы не наехать на прохожих. Из-за низкой скорости я чуть не упала на бок, но вскоре нашла правильный ритм и смогла ехать под дождем из розовых лепестков, что запутывались в моих волосах.

Ветер откинул волосы, заложил уши, и я уже не слышала шум наблюдателей ханами. Я ощущала лишь ветер, птиц, издалека доносился странный гудок машины, и все это смешивалось в неясную картину.

Я ускорилась, пересекая северный мост, появляясь в городе и проезжая врата школы.

Уроки тянулись медленно, и я поглядывала в окно, наблюдая за розовым снегом дерева сакуры во дворе. Юки говорила, что цветение продлится лишь пару недель. И вскоре ветки окажутся голыми.

Танака вызвался помочь Юки с уборкой туалетов, потому что я на днях мыла вместо него полы, а потому я покинула школу раньше, чем обычно, чтобы как раз увидеть, как Томохиро садится на велосипед. Я разбиралась с замком, а он уехал прочь. Впрочем, я понимала, что не должна так спешить, ведь он все равно приедет к станции, потому что сейчас он повернул налево и явно пытался уйти от преследования.

Постоянно какие-то уловки. Что же там такое, что никто не должен видеть?

Я все же отцепила замок, бросила его в сумку и, отцепив от поручня ремешок, я выкатила велосипед на дорогу. Проехав ворота, я чуть не сбила двух учеников и отправилась на юг.

Я остановилась у станции Шизуока. У меня оставалось еще несколько минут, пока он закончит свой усложненный маршрут, а стоит ему показаться, я уже буду готова.

- Гузэн да!

Я подпрыгнула. Но, обернувшись, увидела не Томохиро. Начнем с того, что у юноши были черные волосы, а светлые пряди он заправил за проколотое ухо.

- Джун!

- Так ты помнишь, - улыбнулся он. – Ждешь кого-то?

- О, нет-нет, - пробормотала я. Лицо мое покраснело. Было более чем очевидно, что я ждала.

Джун усмехнулся.

- Может, парня? Того, на которого смотрела из поезда?

Это было так очевидно?

- О чем ты говоришь? – выдавила я.

- Прости, - сказал он. – Это не мое дело, да? Просто ты такая же взволнованная.

Он дотянулся до тяжелой сумки на плече и потянул за лямку.

- Я шел на тренировку, но увидел тебя и решил поздороваться.

- Тренировку?

- Спортивная, - сказал он.

- О, - сказала я, пытаясь выглянуть из-за него, не выглядя при этом так, словно я выглядываю из-за него.

Он чуть отклонился и прошептал:

- За кем мы шпионим?

- Ладно, ладно, это тот парень, - сказала я. – Боже, ты какой-то детектив, да?

- Я смотрю много сериалов о полицейских, - усмехнулся он. Подняв левую ладонь, он притворился, что что-то пишет на ней, пальцы правой руки сжимали воображаемую ручку. – Так из-за него у тебя проблемы?

- Да нет… то есть…. В какой-то степени?

Джун нахмурился.

- В какой-то степени?

- Он просто кое-что знает, только и всего, - я вспомнила чернильные глаза, что смотрели на меня, сердце снова застыло. – Его рисунки пугают меня. Они почти живые.

- Страшные рисунки? Это преступление, - сказал он, быстро чертя кандзи на ладони.

Мои щеки вспыхнули.

- Забудь. Это глупо, - сказала я, и он опустил руки, покачав головой.

- Совсем не глупо, если это тебя беспокоит, - сказал он.

- Не беспокоит. То есть, да, но… - слова путались, как и мысли. Что же он делал?

- Порой мне кажется, что он дразнит меня. А порой – что он пытается меня запугать, что у него есть какой-то секрет.

- А, - сказал Джун. – Теперь, похоже, я понял.

- И?

- Ты ему нравишься.

Я фыркнула.

- Не угадал, кеиджи-сан. У него есть девушка.

- Похоже, я утратил хватку, - рассмеялся он. – Но ответ был очевидным.

А потом он уставился на меня, и мне пришлось отстраниться.

- Что ты делаешь? – сказала я, сердце ускорило биение. Как это произошло? Его глаза были теплыми и затуманенными, словно он не проснулся. Светлые пряди, что были заправлены за ухо, упали ему на щеку, и самые длинные пряди достали до уголка губ. Он потянулся рукой к моим волосам. Я вздрогнула и попыталась попятиться, но лишь вжалась вместе с велосипедом в стену. Уходить было некуда.

Я чувствовала мягкое касание его пальцев на волосах, а потом он отстранился.

- Лепесток вишни, - сказал он, и розовый лепесток появился меж его пальцев. Он отпустил его, и мы наблюдали, как он падает на землю, а потом он поднял взгляд. – Красиво, - прошептал он.

Мое сердце, похоже, на миг и вовсе остановилось.

И тут мимо промчался Томохиро, его волосы нельзя было не узнать. Джун явно увидел выражение моего лица, а потому обернулся, чтобы увидеть его.

- Ах, - сказал он, и я задумалась, не послышалась ли мне боль в его голосе. – А вот и мальчик-художник. И ты снова взволнована.

- Я не взволнована! Я только…

- Знаю, знаю. Но я опаздываю на тренировку, так что увидимся позже, ладно?

Да, да. Он улыбнулся и ушел, немного прихрамывая из-за веса сумки. А я смотрела ему вслед и думала, не послышалось ли мне. Красиво. Он ведь говорил о лепестке вишни?

Но времени на раздумья не было. Томохиро мчался по тротуару, и я преследовала его, объезжая пешеходов. У меня еще был шанс все выяснить. Узнать, что он скрывал, почему он держался подальше от меня. Конечно, я все еще была изгоем, но после драки в парке было что-то еще. Должно было.

Город оскудел, а мы двигались дальше, и теперь я уже нервничала. Может, он заметил меня. Может, он снова путал меня, потому что я не видела тут ничего необычного. Я уже видела, как он останавливается и смотрит на меня с самодовольной улыбкой, медленно хлопая.

Но в конце улицы показался автобус, и я ощутила облегчение. Он просто преследовал автобус.

Деревья, покрытые почками, маячили зеленым цветом среди улиц города, и я поняла, куда мы едем.

Юки рассказывала мне об этом месте – Торо Исэки, месте археологических раскопок в гуще Шизуоки. Ограда, сплетенная из цепочек, окружала территорию и обрывалась оранжевой вывеской с кандзи, которые я не могла прочитать, но рядом была картинка рабочего в каске, что кланялся, извиняясь, потому смысл я уловила.

Томохиро остановился у ограды, его пальцы вцепились в сетку ограды. Он спрыгнул с велосипеда и пошел вдоль ограды. Она приподнималась возле перекладины, и он нырнул в проем, затягивая с собой велосипед. Когда он исчез за деревьями, я подъехала к проему в ограде.

Оттуда вела узкая тропинка, ее было почти не видно, но я проводила каждое лето в лесах Дип Ривера, а потому я заметила примятую траву и сломанные ветки.

На траве дрожал на ветру изорванный листок бумаги, по краю его шли дырочки, словно его вырвали из блокнота. На нем что-то было набросано. Я могла поклясться, что листок принадлежал Томохиро.

Я оглянулась, сердце бешено билось. Даже если меня уговаривали друзья, были границы, которые я никогда не пересекала. Я не могла представить, что прорвусь в ограниченную территорию.

Я смотрела на лесок за оградой, деревья шевелились на ветру. Я знала, что Томохиро там, но не представляла, что он там делает.

Я глубоко вдохнула. Горячий адреналин прилил к пальцам, заставил опустить уставшие ноги на землю.

Я приподняла ограду и проникла внутрь.

Напряжение покалывало шею и плечи, но ничего не происходило. Парк был тихим, слышались лишь странные птицы, общающиеся друг с другом.

Я наклонилась и подобрала обрывок бумаги, расправляя его пальцами. Глубоко вдохнув, я перевернула его. Быстро набросанные линии складывались в подобие конца хвоста дракона, покрытого штрихованными чешуйками. Местами хвост покрывали клочки волос и борозды, все было нарисовано резкими мазками чернил.

Я прищурилась, разглядывая листок. Что-то было не так, наверное, пропорции, но кусочек хвоста выглядел смешным. Один из шипов был слишком длинным, но потом он становился нормальной длины, а вместо этого нарушался размер чешуек. Я отстранила от рисунка лицо, пытаясь понять, как это, а порыв ветра вырвал рисунок из моей руки.

Хвост раскачивался от одного конца листка к другому.

Я выронила рисунок, сердце колотилось.

Я стояла и не знала, что делать. Показать Томохиро, что я здесь, и заставить объяснить? Но я буду выглядеть сумасшедшей. Не сказать, что сама идея преследования была лучше, но я так и не спланировала все свои действия. Я только хотела узнать, с чем он связан. Я поежилась, вспомнив о взгляде беременной девушки, все ужасы начались с этой странности. Я должна была узнать правду.

Лес был не таким густым, каким казался на первый взгляд, через несколько метров деревьев стало меньше, и я пришла к полянке в Торо Исэки.

Дыхание застыло в горле, когда я шагнула вперед.

Все вокруг купалось в цветах сакуры и белизне лепестков поздней умэ, нежности ярко-зеленых весенних листьев, и мне казалось, что я иду по древней картине. Опадающие лепестки падали на соломенные крыши старых домиков эпохи Яёй и траву вокруг них.

Томохиро сидел рядом с одной из хижин, на его коленях лежал черный блокнот, приподнятый так, словно холст на мольберте. Его рука быстро двигалась по бумаге, черный распространялся по белой странице. Он периодически останавливался и смахивал со своей работы лепестки вишни и сливы.

Я пробралась к краю поляны и смотрела на него.

Не поднимая головы, он сказал, продолжая рисовать:

- Уж лучше сядь рядом, а не стой там и пялься на меня. Раздражает.

Щеки вспыхнули, уши обожгло жаром от стыда.

Когда я не ответила, Томохиро перестал рисовать. Все еще не поднимая взгляд, он положил ладонь на землю рядом с собой и похлопал по ней.

- Садись.

Я ухмыльнулась.

- Я похожа на собаку?

Он взглянул на меня и усмехнулся, ветер играл с его взлохмаченными волосами, бросая и убирая пряди с его глубоких карих глаз. Я почти таяла.

- Ван, ван, - пролаял он, так японцы видели лай собак. Я чуть не отскочила назад, услышав это, и его глаза вспыхнули от восторга. – Это я здесь зверь, да? – сказал он с ухмылкой. – Не хочешь – не садись. Мне все равно, - и он вернулся к рисунку.

Я глубоко вдохнула и шагнула вперед, медленно подходя к его спине, согнутой над рисунком.

Взгляд нервно устремился к рисунку, наброску трясогузки. Рисунок был прекрасным, и я была рада видеть, что он не шевелится.

Томохиро покачал головой.

- Ты все же не поняла, да? – сказал он, его ручка двигалась по спинке трясогузки. Высоко в деревьях я увидела трясогузку на дереве вишни, что пела, пока остальные птицы сновали меж веток.

- Ты говорил мне держаться от тебя подальше, - сказала я.

- И ты пошла за мной в Торо Исэки, - он поднял на меня взгляд, но я смотрела в сторону с подозрением.

- Я лишь думала…

- Что я в чем-то замешан.

Я кивнула. Он показал мне блокнот.

- Я занят только этим, - сказал он, указав на страницу.

Я ничего не сказала, но жар не покидал щеки.

- Думаешь, Мию правильно поступила? – сказал он. – Тоже хочешь меня ударить?

Я уставилась на него. Откуда такое отношение? То, как он спас девушку в парке, его мягкое выражение лица позже, то, как он ждал автобус, - все это не вязалось с его абсолютно непонятным поведением сейчас и тем, как он вел себя в школе.

- Итак? – он выжидающе смотрел на меня, и я заставила себя заговорить.

- Я не собираюсь тебя бить, но я думаю, что это подло с твоей стороны, - он ухмыльнулся и посмотрел на дерево, поднимая ручку, чтобы набросать тень на клюве трясогузки. – Зачем ты соврал ей?

- Соврал?

- Да. Что Мию для тебя ничего не значит. Я видела по твоим глазами, что ты на самом деле чувствуешь.

Он перестал рисовать.

- Это, - сказал он, - не твое дело.

Прошло время, пока хоть кто-то из нас смог заговорить. Кончик его ручки громко скрипел, двигая вперед-назад по бумаге.

- Ладно, а что тогда мое дело? Скажи, почему твои рисунки двигались, как ты заставил мою ручку взорваться.

- Анимация, неисправная ручка.

- Чепуха какая-то, - сказала я.

- Смотри, если не веришь, - сказал он, и я уставилась на рисунок. Абсолютно обычный. – Ты могла что-то видеть. Проверься у врача.

- Заткнись, - сказала я, но меня обеспокоили его слова. Я искала в Интернете информацию о симптомах галлюцинаций, и потеря важного человека входила в число причин.

- Ватанабе-сенсей и Накамура-сенсей сообщили, что ты вступила в клуб кендо, - сказал Томохиро после паузы.

- Да, - сказала я. Он усмехнулся и склонился, чтобы смахнуть с бумаги лепестки умэ. Челка упала ему на глаза, он склонил голову на бок.

- Ты постоянно следишь за мной, - отметил он.

- Я не слежу за тобой! – возмутилась я. – Меня не тревожит, чем ты занят на досуге.

- Потому ты пришла сюда.

- Я же говорила, что думаю, что ты с чем-то связан.

- С рисунками.

Я стыдливо понизила голос.

- Я это вижу.

Он резко прекратил рисовать, трясогузки тревожно перекрикивались высокими голосами. Он принялся замазывать рисунок, уничтожая его. Я с удивлением наблюдала.

- Он был не так и плох, - сказала я. Он не ответил, открыв чистую страницу. Я слышала его дыхание, тяжелое, словно после сражения в парке. Через миг он сглотнул, и его рука задвигалась по бумаге, набрасывая нечто, похожее на сливовое дерево.

- Почему ты бросил каллиграфию? – спросила я, глядя, кК его рука замирает, пока он разглядывал листву ближайшего дерева умэ.

- Папа, - сказал он, - считает искусство чепухой. Он хочет, чтобы я изучал медицину или банковское дело, как он.

- Но ты хорош в этом, - сказала я. – Очень хорош.

Томохиро набросал чернилами еще несколько листьев.

- Может, если бы твой папа увидел рисунки…

- Он видел, - мрачно отозвался Томохиро. Чернила вырвались из его ручки и потекли на дерево. – Черт! – добавил он, пытаясь спасти рисунок.

Я закатила глаза.

- И этим ртом ты потом целуешь маму?

- Моя мама умерла, - сказал он.

Я уставилась на него, руки тряслись. Я стояла, а тут ноги подкосились, и я рухнула на колени рядом с ним. Я открывала и закрывала рот, но ни звука не вышло. Я и не ожидала, что мы так похожи.

- Моя тоже, - выдавила я.

Он оторвал взгляд от страницы, его глаза вглядывались в мое лицо, и мне казалось, что он видит меня впервые, настоящую меня, такую разбитую.

- Прости, - сказал он.

- Что… случилось с твоей? – спросила я. Его взгляд помрачнел, а я почувствовала себя открытой, словно рассказала ему слишком много. Может, так и было, но в тот миг мне казалось, что он мог меня понять.

- Несчастный случай, - сказал он. – Мне было десять, - не так недавно, как у меня. Не так, как у меня, совсем. Его голос смягчился. – А твоя?

Все расплывалось от слез. И это сбило весь боевой настрой. Я едва могла говорить.

- Сердечный приступ, восемь месяцев назад. Она была в порядке, одна минута и…

- Без предупреждения, - сказал Томохиро. – Как и моя, - ох.

Мы были похожи. Вот только его голос был спокойным, пока он говорил. Время лечило раны, как мне и говорили. А семь лет назад он, наверняка, был таким же, как я сейчас.

Вот только у него была надежда. Мы были бы одинаковыми, забудь я прошлую жизнь.

Я какое-то время смотрела, как он рисует, и хотя он просто набрасывал картинки, получалось прекрасно. Но он был критичен. Он обрывал рисунки, словно отвлекался. Он набрасывал все подряд, порой давя на ручку так сильно, что она прорывала бумагу и оставляла следы на следующей странице блокнота.

- Говорят, что все забудется, - вдруг сказал он, и его голос застал меня врасплох. – Что ты смиришься и поймешь, что лучше двигаться дальше. Они не понимают, что ты не можешь. Что ты уже другой человек.

Глаза снова наполнились слезами, я смотрела на его нечеткую фигуру сквозь них. Я не ожидала, что он скажет такое. То есть, после того, как по его милость полшколы заглянуло мне под юбку, я сомневалась, что у него есть душа.

- Не позволяй им говорить, что тебе станет лучше, - сказал он, решительно глядя на меня. Его карие глаза вспыхнули на солнце, и я увидела, как они глубоки, а потом их снова закрыла челка.

Он отбросил волосы тонкими пальцами, и я поймала себя на мысли, какими на ощупь могли быть кончики его пальцев.

- Злись, Кэти Грин. Не забывай это чувство. Потому что дыра в сердце останется. Ее не нужно заполнять.

Удовлетворившись своей подбадривающей речью, он послал мне быструю улыбку и отвернулся к рисунку. Ветер подхватил лепестки сливы и вишни, и они закружились перед глазами.

А я чувствовала, что я не одна, что мы с Томохиро оказались внезапно связаны. Никто еще не говорил, что мне лучше не станет.

Никто не говорил мне смириться с пустотой и изменениями. И теперь я знала, какой он на самом деле, не такой, каким его видят все остальные.

Когда он двинул рукой над рисунком, манжета белой школьной рубашки зацепилась за край блокнота и оголила его руку. Он не заметил этого, разглядывая домики, а я увидела шрамы на запястье, которые уже отмечала в парке Сунпу. Самый большой шел от края до края, пересекая другие.

Они были тонкие и неглубокие, но выглядели воспаленными, свежими, далеко не все зажили.

Беспокойство заполнило меня. Так он резал вены. И теперь я видела рисунок темных шрамов, что тянулись по его руке под тонкой тканью рубашки. Но когда он увидел мое лицо, то опустил взгляд на запястье и усмехнулся, словно моя реакция забавляла его.

- Это от меча, - сказал он.

- От чего?

- Меча. Кандзи. Клуб каллиграфии в младшей школе? Ичиро, наверняка, рассказал тебе.

- Ох, - сказала я. – Ужасный шрам.

- Был глубокий порез. Пришлось обратиться в больницу, - он перешел на английский язык и попытался объяснить, и я поняла, что рану нужно было зашивать, он потерял много крови. А я все думала, как он отправил в больницу друга Коджи. Сейчас он не казался способным на такое.

- Просто, - сказала я, но он зловеще усмехнулся.

- Искусство опасно, - сказал он, и я понимала, что он не шутит.

- Так почему ты рисуешь здесь? – спросила я.

- Здесь безопаснее.

- То есть, не знает твой папа?

- Вроде того. Но посмотри на полянку. Люди жили здесь почти две тысячи лет назад. Птицы, деревья, тишина. А возможность побыть наедине с собой в Шизуоке? – он пригладил рукой медные волосы и взлохматил их, лепестки упали на блокнот. Я вспомнила, как Джун вытащил лепесток из моих волос. Как красиво. Я быстро отогнала эти воспоминания, стыдясь. Казалось, что я предаю Томохиро, думая об этом, и хотя все это было лишь мысленно, я это чувствовала.

- А ведь ты пробрался сюда без спросу, - сказала я. Томохиро широко улыбнулся.

- Это место никому не принадлежит, - сказал он. – Они не могут выгнать меня, как и не могут прогнать птиц.

Все казалось нереальным среди руин, и я понимала, почему он так рисковал. К тому же, он вел себя странно, а потому предупреждение на входе могло стать вызовом, проверкой, осмелится ли он на такое.

Он перестал рисовать, по лицу его стекал пот. Он нарисовал уродливую линию поверх прекрасного наброска хижины периода Яёй, а потом захлопнул блокнот.

- Зачем ты испортил его? – спросила я, когда он запихивал блокнот в сумку. И если задуматься, то он зачеркивал каждый рисунок.

Он пожал плечами, глаза его были темными.

- Они не так и хороши, - сказал он. – Идем.

Идем? Вместе? Я попыталась прогнать панику, что сжала горло, и напомнила себе, какой он странный. И это было превыше остальных его качеств. Обманщик. Беременная девушка. Коджи в больнице. Это я повторяла мысленной мантрой, но почему-то она не работала.

Он пошел под деревьями, и я следовала за ним, потянувшись за своим велосипедом, когда он поднял свой. Когда мы выбрались из-под забора-сетки, он опустил его, и металл звякнул.

Мы оседлали велосипеды и поехали по улице, углубляясь в лабиринт Шизуоки.

Он ехал первым, но меня захватил дух состязаний, и я проехала его, обгоняя и лавируя среди прохожих. Он не соревновался, а расслабленно следовал за мной.

Может, это из-за его дружбы с Танакой.

Он не вел себя так раньше, он отличался от тог Томохиро, которого ударила Мию.

Он был похож на ту нежную сторону себя, что обнимала плачущую девушку в парке. Воспоминание вспыхнуло, словно ударили по голове.

Мы остановились на станции Шизуока.

- Отсюда мне на север, в Отамачи, - сказал он.

- А мне на запад, - сказала я. – Недалеко от Суруги.

Он кивнул.

- Проголодалась?

Я уставилась на него. Голод напоминал о себе, но я его почти не замечала.

А он, похоже, знал, о чем я думаю. Он улыбнулся, потом усмехнулся, опустив взгляд и качая головой, словно смеялся.

- Видела бы ты свое лицо, - сказал он сквозь смех. – Словно я попросил тебя прыгнуть с крыши замка Сунпу!

Я покраснела.

- Идем, - сказал он. – На станции есть хорошее кафе.

Я пыталась ухватиться за причину отказаться.

- А твоя девушка не расстроится? – сказала я.

Он склонил голову.

- Девушка?

- Та беременная? Или у тебя еще есть?

Он уставился на меня, а потом захохотал.

- Так об этом уже сплетничают? – выдавил он.

Он, похоже, радовался этому. Я покраснела сильнее, чувствуя унижение.

Когда он увидел мою подавленность, то перестал смеяться.

- О, верно. Ты слышала, что это сказала Мию. У меня нет девушки. А особенно, беременной.

- Но я видела вас. В парке, - сказала я, тут же пожалев об этих словах. Его глаза вспыхнули.

- Так ты все же шпионишь за мной? – сказал он. – Шиори не моя девушка. Она мне как сестра, я пообещал ее маме, что присмотрю за ней. Ученики издеваются над ней, ведь она беременна.

Я не знала, что и сказать.

- Идем уже. Я голоден.

Я все еще пыталась возразить, но он пошел с велосипедом к станции, помахивая рукой, словно не собирался слушать мои возражения.

Я замерла на миг, сжимая велосипед. Я могла уйти домой и оставить его. Но когда он обернулся, чтобы проверить, иду ли я за ним, я поспешила догнать его, словно ноги мне уже не принадлежали.

Я заказала содовую со вкусом дыни, а он – тарелку карри с тонкацу.

- Точно не хочешь чего-нибудь поесть? – сказал он, разделяя деревянные палочки. Я вскинула руку.

- Все в порядке, - сказала я. Он сузил глаза, глядя на меня.

- Я понимаю, - сказал он. – Ты боишься, что я попытаюсь за тебя заплатить.

Жар покалывал на шее.

- Не это, - пробормотала я.

- Нет проблем, - сказал он, - ведь я и не собирался.

- Что?

Он вскинул брови и сверкнул самоуверенной усмешкой.

- Я все же тебя сломал. Так закажи себе что-нибудь, я возмущаться не буду, обещаю.

- Ладно, - проворчала я. Позвав официантку, я заказала миску гюдона. Томохиро начал есть, когда мне принесли заказ, а потому его карри уже остыл. И хотя я настаивала, чтобы он не ждал, он просто гонял карри по тарелке.

Когда моя миска с терияки и рисом прибыла, Томохиро чуть не подпрыгнул на стуле.

- Итадакимас! – завопил он, хлопнув в ладони и набрасываясь на еду.

Ему пришлось запить все это водой, чтобы сглотнуть.

- Я проголодался, - сказал он, но детское звучание этих слов заставило меня фыркнуть. – Пеко, пеко, - слетело с его губ. – Так теперь ты убедилась, что я ни в чем не замешан? – спросил он, его палочки для еды застыли в воздухе.

- Совсем нет, - сказала я. – Но зачем ты так поступаешь со мной, если я видела тебя с Мию? – спросила я. Он вскинул брови и выглядел смятенным.

- Поступаю как?

- Да ладно, как будто ты не помнишь. Ты ждал меня у ворот, а потом прошел мимо, весь такой опасный.

И слишком близко, но это я добавила мысленно. Я смогла в тот раз ощутить запах ванили его шампуня, тепло его плеча, задевшего мое. И потом он смотрел мне под юбку, но нужно ли вспоминать и об этом?

Я подумала, что зря я это сказала. Улыбка Томохиро погасла, он смотрел с беспокойством. Его глаза смотрели в пустоту вдали, словно он был не здесь. Я хотела забрать слова обратно, но было поздно.

Тишина давила на меня, напряжение сжимало шею, спускалось по спине.

- Это не важно, - слабо сказала я, но это не помогло. Томохиро поглощал карри.

- Я хотел, чтобы ты держалась от меня подальше, - сказал он, но голос словно принадлежал не ему. Он был слишком холодным и отстраненным, как в школе.

- Почему?

- Но Ичиро рассказал тебе? Я постоянно попадаю в драки. А потому от дружбы со мной у тебя будут лишь проблемы, - но была ли причина такой? Я больше не верила тому, что он говорил таким тоном.

Я фыркнула.

- Почему ты беспокоишься о том, будут ли у меня проблемы?

- Почему ты во всем видишь вызов? - Томохиро вскинул голову. – Ладно. Может, мне не стоило смотреть на тебя у ворот, но это ты преследовала меня до Торо.

- Но ты сам дал мне повод.

- Я и не собирался тебя так интересовать, - он резко опустил палочки, и мне уже расхотелось есть рис. – Разве я не говорил тебе держаться подальше?

- Ха, - фыркнула я. – Словно не из-за тебя взорвалась моя ручка. Будто не ты обманул Мию, как последний мерзавец! – он мрачно усмехнулся, словно наслаждался всем этим возмущением.

- А ты поверишь, если я объясню? – сказал он, меня окатило стыдом, когда я осознала ошибку.

- Ты соврал, - сказала я. – Другой девушки ведь не было? И ты соврал Мию, сказав, что она тебе не нужна. Почему ты решил бросить ее, если больше никого нет, а ты все еще беспокоишься о ней? Как тогда мне поверить, что ты можешь говорить правду?

Официантка пришла, и Томохиро отдал ей деньги, пока я считала свои йены.

- Как бы там ни было, - сказал он. – Думай, что хочешь, но я просил тебя держаться подальше, - он поднялся и забрал сумку. Он какое-то время смотрел в пространство перед собой, и я не могла поднять на него взгляд, стыдясь того, что пошла в кафе с таким, как он.

Он глубоко вдохнул и выдохнул.

- Но так было раньше, - сказал он.

- Раньше?

Он покачал головой.

- Ты же не слышишь предупреждение, и я решил, что ты вообще не слышишь, - он вскинул голову и усмехнулся, челка открыла его глаза. – Приходи в Торо еще. Мне понравилось общение во время рисования.

Он покинул кафе, о чем возвестил звон колокольчика на двери, а мне казалось, что голова кружится, я теряю равновесие.

И только через пару мгновений я поняла, что он все же заплатил за меня.

Глава 5

Когда я покинула кафе, лепестки вишни кружились уже в темноте, мерцая в свете фонарей. Цветы быстро опадали, ускользая из лучей света и исчезая.

Когда я первый раз сказала бабушке, что буду жить в большом доме, она отреагировала восторгом. Но большие дома в Японии были многоквартирными, здесь не было никаких дворецких.

Я пришла автоматические двери здания, и яркие золотые огни холла стали острым контрастом с темной улицей. Я запихала в лифт велосипед, и когда я принялась открывать дверь, послышались громоподобные шаги Дианы, дверь открылась.

- Кэти, - сказала она, затягивая меня внутрь. – Я места себе не находила! Я уже в полицию звонить хотела, знаешь ли. Я думала, уже что-то случилось.

- Я умею кататься на велосипеде, - сказала я.

- Почему ты не позвонила? Ты хоть знаешь, который час?

- Прости, - сказала я. – Не знала, что уже так поздно.

Диана вздохнула и потерла виски. Она резко замерла и пробежала кончиками пальцев по лбу.

- Думаю, ты все же прибавила мне морщин, - сказала она и отправилась к зеркалу в ванной.

- Ты драматизируешь, - сказала я, а она разглядывала и растягивала кожу.

- И где ты была? Даже если у тебя была уборка, ты не пришла бы так поздно.

- Эм, - время, проведенное в Торо Исэки, казалось таки ценным, что я не захотела говорить о нем другим. – Гуляла. С другом.

- Юки? А разве она не ходит по средам на вышивку?

Черт.

- С другим другом, - я чувствовала, как пылают щеки.

- Кэти, происходит что-то, о чем ты не хочешь мне рассказывать?

Волоски на шее зашевелились. Я не хотела этот разговор.

- Ты была в хост-клубе с пивом и красивыми мальчиками? Патинко? Наркотики?

- Ничего подобного, Диана. Ты же знаешь, что это не про меня.

- Знаю, я лишь боюсь, что на тебя кто-то влияет. И мне страшно.

- Прости.

- Просто скажи правду, Кэти. Где ты была?

Я застыла. Вряд ли рассказ о том, что я пробралась в Торо, будет хорошим выходом. Как и о том, что на меня смотрят рисунки. Как и о том, что я была в кафе со старшеклассником, отправившим друга в больницу, хоть мы и были друзьями, соперниками, или кем-то еще. Я сломалась под давлением.

- Я каталась и была в кафе с Танакой, - сказала я.

Выражение лица Дианы менялось до смешного медленно.

Казалось, она все же поняла, а мне было стыдно, что все это было ложью.

- Кэти, почему ты просто не сказала? Я бы поняла.

Я запуталась в своей лжи, хотелось просто умчаться отсюда поскорее.

- Я хотела оставить это себе, можно? – сказала я. Руки и шею покалывало.

- Что ж, если ты не хочешь поговорить… Я хочу, чтобы ты кое-что понимала, Кэти. Я не… такая традиционная, как твоя мама, а потому я не стану утверждать, что ты и без советов обойдешься.

- Оу, - выдавила я, не успев себя остановить. – Диана, это лишь кафе и поездка. Не секс.

Лицо Дианы покраснело, и я задумалась, кому от этого разговора было хуже.

- Знаю, но такое бывает связано, - пробормотала она.

- Я не моху про это думать и говорить. Пожалуйста.

- Ладно, но нужно кое-что уладить. Я не могу все время гадать, где ты.

Отлично. Теперь она еще и свободу мне ограничит. Посадит на цепь.

- Только не говори, что ты введешь комендантский час в японском стиле, - сказала я. Юки много ужасов рассказывала про это.

Диана фыркнула.

- Думаю, я могу доверять тебе настолько, чтобы не вводить комендантский час, - сказала она. – Знаю, твоей маме это тоже не нравилось. Я не о том, сколько времени ты должна проводить дома. Я о том, где и с кем ты проводишь время вне дома.

- Так ты…?

- Мы купим тебе кейтай, и я хотела бы, чтобы ты сообщала, что идешь куда-то.

Я не видела никакой скрытой угрозы, а потому пожала плечами.

- Звучит неплохо, - сказала я.

- Хорошо. Я ведь волнуюсь, Кэти, понимаешь? Я просто не привыкла еще к тому, чтобы быть… - она замолчала.

Мамой.

- Знаю, - сказала я, в горле пересохло.

- Твоя мама рассчитывала на меня.

Я видела печаль в ее глазах, ее брови сдвигались, как было и у мамы. Те же морщинки, аккуратный нос, тонкие губы, что были сжаты в беспокойстве. Она была на нее похожа, старшая версия той же души.

Я почувствовала, как горячие слезы заполняют глаза, и попыталась отогнать их.

- Ты прекрасно справляешься, - сказала я, сжав ее руку. Я медленно дышала, проходя мимо нее, пока я шагала в спальню.

Я выключила свет и легла на кровать. И тут я позволила себе выдохнуть и пролить слезы, которые сдерживала еще с Торо Исэки. Я могла злиться, если хотела. Я могла измениться. Я могла быть собой.

Что бы о нем сказала мама? Я чувствовала, что настоящий Томохиро запутался в личность, что не была им. Как он мог быть нежным, понимающим и красивым, но так жестоко поступать с Мию? Я была уверенная, что холодный плохиш из школы не был им настоящим. Но к чему вся эта ложь? Что он скрывает?

Я схватила еще один платок, пытаясь плакать тише. Я не хотела, чтобы Диана услышала, хотя понимала, что она знает, но не хочет меня смущать. Она старалась. Я знала. Но это место все равно не было моим домом, а она – моей мамой.

Пустота останется. И плечи дрожали от облегчения, что ее не нужно заполнять.

Утром пятницы над Шизуокой собрались тучи, а когда я добралась до школы, пошел весенний ливент.

Я едва могла сосредоточиться на словах Сузуки-сенсея, что он писал на доске на последнем уроке. Когда прозвенел звонок, а ученики начали собирать учебники в сумки, я вскочила на ноги, подобрала сумку и поставила ее на парту. Я вытирала доски и мыла полы в классе, пока Танака поднимал стулья на парты, сдвигая их ближе к стенам.

Когда мы оттерли класс до блеска, по моему лбу катился пот.

- Мы идем за окономияки, - сказала Юки. – Ты с нами?

Я покачала головой.

- У меня кендо, - сказала я.

Юки едва не выронила швабру.

- Кендо?

- Нааа, Кэти-чан, - вздохнул Танака.

- Что? – но я уже понимала.

- Тан-кун, так она…?

- Так и есть, - сказал он, качая головой.

- И почему вы говорите так, словно меня здесь нет?

- Тебе нравится Юу Томохиро, - вздохнула Юки.

- Это не так, - соврала я. То есть, я хотела бы, чтобы так и было, но…

- Кэти, если он тебе нравится, тогда иди туда, - сказал Танака.

- Что?

- Что? – эхом отозвалась Юки.

- В прошлый раз ты говорил другое.

- В прошлый раз? – сказала Юки.

Танака усмехнулся.

- Ты ведь нас все равно не послушаешь? А я знаю, что он становится немного растерянным…

- Немного! – сказала Юки, но Танака сверкнул на нее взглядом.

- …но я давно знаю Томо-куна. Он хороший. Он даже запрещал нам называть его сэмпаем, хотя он старше. Он относился к нам, как к равным. Просто будь осторожна. У него многое смешалось.

- Знаю, - сказала я, а Юки и Танака переглянулись.

- Ты не знаешь, - возразила Юки.

- И как это понимать?

- Не важно, - сказал Танака. – Если тебе хочется, то всем сердцем старайся, ладно?

- Когда это ты начал так вдохновлять? – рассмеялась я, прислонив швабру к стене, Танака пожал плечами.

- Читал много манги, - отметил он с глупой усмешкой.

- Но жизнь на это не похожа! – вздохнула Юки, дернув Танаку за руку.

Танака рассмеялся и потряс кулаком в воздухе.

- Файто, нэ?

Такое Юки сказала мне, когда я пошла в гэнкан за обувью. Борись. Я кивнула ему и вышла в коридор, а когда я выходила, Юки ожесточенно зашептала ему.

- Но это не имеет значения, - снова сказал он. Что не имеет значения? Девушка? Драки?

Я шла по коридорам и попала в спортивный зал, где члены клуба кендо – кендоука – кружили по полу тряпками, убирая зал перед тренировкой. Другие ученики закрепляли броню, выходили из раздевалок в серых штанах-хакама и пластинах доу на груди. Я искала среди них взглядом Томохиро и Обесцвеченного, но неудачно. Они, может, еще были в раздевалке.

Ватанабэ-сенсей выглядел очень веселым, когда я показалась, и отправил меня к старшим девочкам, чтобы они помогли мне закрепить броню.

Когда мы вышли из раздевалок, ученики уже разбились на ряды, и я поторопилась на место. Накамура-сенсей что-то прокричал, и все встали на колени, положив слева от себя бамбуковые мечи-шинаи.

Черт. У меня такого не было.

Тень упала на мое лицо, закрывая меня от света ламп. Я подняла взгляд и посмотрела в лицо Юу Томохиро, внезапная близость заставила меня застыть. Он пробрался в мое личное пространство, его лицо было слишком близко. Он опустился на колени, на плечах его поблескивали лучи света ламп. Он положил шинаи рядом со мной, устраивая рукоять рядом с моими коленями.

- Спасибо, - прошептала я, пока Ватанабэ-сенсей кричал, и все ученики поклонились, упираясь руками в пол.

Томохиро кивнул и медленно прошел к ряду, где его ждал Обесцвеченный. Он поглядывал на меня с подозрением, переводя взгляд на Томохиро, а потом на меня, но уже с неприкрытой ненавистью. Я отвела взгляд, пульс шумел в ушах.

Мы двадцать пять раз замахнулись мечами, чтобы разогреться, я смотрела себе под ноги, но не могла перестать думать о взгляде Обесцвеченного. Он смотрел на меня так, словно я что-то разрушила, вмешалась во что-то, куда не должна была проникать. Я, может, в этом была доля правды, ведь я не принадлежала миру Юу Томохиро, как и он – моему.

После упражнений ученики продолжали тренировку, а Ватанабэ-сенсей помогал мне правильно держать шинаи, одновременно показывая основные позиции.

Кендо сопровождался разными криками. Иногда вопли киай застигали меня врасплох, и я вскидывала голову, чтобы увидеть, как два ученика нападают друг на друга, отрабатывая движения. Они скрывались под шлемами, сетка закрывала лица, отбрасывая тень, а крики киай врывались в мои мысли.

Я тренировалась с младшим кендоука, обучаясь управлению шинаем правой рукой, но силу для удара направляя из левой. Это требовало больше внимания, чем я ожидала, и после пятнадцати минут у меня болело плечо. А потому объявленный Ватанабэ-сенсеем перерыв стал облегчением, мы могли посмотреть на старшеклассников и сели в линию, положив рядом с собой шинаи.

Томохиро поднялся, и Обесцвеченного позвали поучаствовать в поединке с ним. Томохиро замахнулся мечом, приближаясь к линии кендоука. Он закрепил на лице маску, чтобы она закрывала и плечи. Ремешки позвякивали, когда он подошел к месту поединка, поклонился Обесцвеченному, что тоже скрылся за маской. Они выглядели как загадочные самураи, кланяясь, хакама касались пола.

Они выпрямились, поднимая шинаи, и вопль киай сорвался с губ Томохиро, ужасающий звук, взорвавший тишину в зале.

Дикость этого крика зародил в моем сердце страх, словно я его совсем не знала, а, может, так и было. Доброта, которую он проявил, принеся мне шинай и бережно оставив его рядом со мной, затерялась за этим устрашающим воплем, когда он двинулся вперед и принялся ударять по мечу Обесцвеченного снова и снова.

Может, Юки и Танака были правы. Может, Томохиро был куда опаснее, чем я думала.

Обесцвеченный проревел в ответ, звуки их битвы напоминали диких зверей. Я не вру. Они сталкивались, удерживая друг друга на расстоянии меча. Обесцвеченный подогнул ноги и ударил Томохиро по доу – очко.

Старшеклассники шептались, обсуждая бой. А я могла лишь смотреть, крики эхом били по ушам. Томохиро ударил Обесцвеченного почти по шее, их шинаи, казалось. Вот-вот треснут от столкновений.

Пока они сражались, я заметила вспышку цвета на руке Обесцвеченного. Я подумала, что мне показалось, но из-под его котэ до рукава кейкоги явно тянулись широкие линии татуировки.

Остаток сражения я думала об этом.

Татуировки в Нью-Йорке были обычным делом, порой бунтарскими, а порой – красивыми. Но в Японии татуировки были связаны с бандитами и якудза. Я смотрела на Обесцвеченного по-новому. Быть такого не может. Он ведь был учеником, как и мы. Но чем больше я старалась себя в этом убедить, тем больше возникало подозрений. Может, об этом намекали Юки и Танака?

Матч закончился, и Накамура-сенсей отпустил нас.

Томохиро и Обесцвеченный сбросили маски, пот блестел на их лицах. Обесцвеченный похлопал Томохиро по руке, они смеялись, проходя мимо, словно не замечая меня. Я смотрела, как они исчезают в раздевалке. У Томохиро были такие опасные друзья?

Потому он говорил мне держаться подальше?

Если они оба были якудза, то я уже ввязалась в опасный мир. Но это была простая татуировка. Она не должна была такого обозначать. И почему Обесцвеченный выставлял ее напоказ?

Была ли такая у Томохиро?

Старшеклассницы помогли мне снять броню. Дождь гремел по крыше спортивного зала металлическим шумом покрытия.

Когда я пришла в раздевалку, Томохиро и Обесцвеченный уже ушли, а потому я могла лишь отправиться домой.

Я медленно прошла в гэнкан, мрачно думая о поездке под дождем. Я снова взяла велосипед Дианы, надеясь тайно, что Томохиро отправится в Торо Исэки.

Когда я открыла дверь крыльца, меня встретил ливень, но велосипеда Томохиро на стоянке не было.

Я не могла оставить велосипед в школе, ведь Диане он понадобится в понедельник. Вздохнув и подняв над головой сумку, и шагнула под холодный весенний дождь, быстро промокнув.

Я добралась до велосипеда, но не сразу поняла, что он – мой.

Кто-то прицепил чистый пластиковый зонтик к рулю.

Дождь стекал по волосам, я опустила сумку.

В среду я пришла с зонтиком. Дождь шел все выходные и сбил с деревьев все лепестки вишни. Красота ханами теперь смешалась с грязью. Деревья возвышались и зеленели, дождь пробуждал деревья на клумбах. Я чихала всю дорогу.

Пахло весной, наверное, но мой нос был заложен от аллергии, хотя вокруг уже не было лепестков на пути в Сунтабу.

Когда я увидела велосипед Томохиро на стоянке, то привязала к его рулю зонтик. А потом поспешил в гэнкан, переобувшись и отправившись на уроки.

После учебного дня он ждал меня у велосипедной стоянки, покачивая ногой, стоявшей на педали. Он проверил часы, пока я приближалась, и сузил глаза.

- Ты поздно, - сказал он.

О зонтике ни слова.

Томохиро выехал первым, устремляясь на север от ворот Сунтабы, чтобы отогнать преследователей.

- Мне больше шпионов не надо, - сказал он. – Хватит и одного, - я закатила глаза, а он добавил. – Но она хоть милая, - он усмехнулся и отвернулся.

О, черт. Я точно в опасности.

Мы проехали станцию Шизуока и разделились возле подземного перехода. Нужно было объезжать прохожих, и Томохиро с этим справлялся лучше. Он быстрыми движениями пробивался через толпу, а потому преследовать его становилось сложнее.

Мы спрятали велосипеды в лесу и устроились у хижины периода Яёй. Томохиро говорил, что домикам было почти две тысячи лет, и я разглядывала их, боясь прикоснуться, словно от этого они превратятся в пыль. Дождь кончился еще вчера, но трава все еще была влажной. Томохиро это не беспокоило. Он прислонился спиной к хижине, и влажный травинки намочили спину его школьного пиджака.

Я расстелила свой пиджак на земле и села на него. Так я хоть сухой останусь. Я вытащила книгу и пару бутербродов с клубничным кремом, что остались с обеда, любимые из тех, что делала Диана. Я поколебалась, но протянула один ему.

Он взглянул на еду с подозрением.

- Что?

- Он отравлен?

- Эй, это ты пугаешь, а не я, - сказала я.

Он усмехнулся и откусил, крошки упали на его рисунок лошади.

- А ты неплох в анатомии, - сказала я.

- Пропорции не те, - сказал он. – Я никогда не видел настоящую лошадь.

Я застыла.

- Никогда?

- В Шизуоке не так и много лошадей, Грин.

- И ты не катался по Японии или другим странам?

- Отец однажды брал нас по делам в Париж, когда он был счастливее.

- Париж?

- Mais bien sûr, мадемуазель, - французский перекатывался на его языке, я мое тело задрожало. Зря я решила проводить с ним больше времени. Я должна сидеть дома и пытаться забыть его, влюбиться в Танаку или Джуна. Томохиро не заметил мою безмолвную борьбу, он погрузился в воспоминания. – Я потерялся, и папа с мамой были в панике. Они искали повсюду, подключили полицию. Мне было около шести.

- И где ты был? – было сложно представить шестилетнего Томохиро, что потерялся и плачет, прося найти маму.

Томохиро ухмыльнулся.

- Я рисовал в Лувре.

Ну, конечно.

- Тебе так сильно нравится искусство?

- Я не могу это объяснить, - сказал он, выписывая хвост лошади. – Это не совсем любовь. Я должен рисовать. Это… принуждение.

- А это не то же самое?

- Соу да нэ… - отозвался он.

- Юу?

- Хмм? – он рисовал едва заметные линии, очерчивая дикую гриву лошади, и она выглядела такой правдоподобной, что хотелось запустить в нее пальцы.

- Твой друг из клуба кендо, тот с… - я не знала, как правильно сказать на японском, а потому переключилась на английский. – Тот с обесцвеченными волосами…

- Обесцвеченными? – повторил он на английском, я не знала, как точно перевести.

- Светлее, чем у блондина, - сказала я. – Почти белыми.

Томохиро усмехнулся.

- Сато? – сказал он. – Ишикава Сатоши?

Так у него все же было имя.

- Он тоже рисует?

Томохиро рассмеялся, и этот звук зазвенел в моих ушах.

- Зэнзэн, - сказал он. – Он и ровную линию нарисовать не сможет.

- Любопытно, - сказала я, прикусив губу и вздохнув, - мне показалось, что у него была татуировка.

Томохиро выронил ручку. Она покатилась по странице и с тихим стуком упала на влажную траву. А он схватился за обложку блокнота и закрыл его. Рисунок лошади исчез из виду, но я была уверена, что он нарисовал ее с опущенной вниз головой, а не повернутой к плечу, каким рисунок был миг назад.

- Что ты сказала?

- Я ничего не сказала, - ответила я. – Просто показалось, что у него есть татуировка.

Он медленно выдохнул, склонившись над блокнотом.

- Да, - сказал он. – У него есть татуировка.

Все внутри меня вопило, что это правда. Все правда. Иначе почему он так себя вел?

- Ишикава… он…

- Это тебя так беспокоит? – сказал он резким тоном. Я почувствовала укол вины, но это лишь разозлило меня.

Я не сказала ничего неправильного.

- Он твой лучший друг, - сказала я. – Я беспокоюсь, что он опасный.

- Разве я не сказал тебе держаться подальше? – огрызнулся он.

- Может, успокоишься? – сказала я, но перевод получился не совсем верным, и он смутился. Его глаза потемнели, а голова склонялась все ниже, пока подбородок не коснулся блокнота. А потом я заметила, как из бумаги вытекает темная жидкость.

- Юу! – сказала я. – У тебя кровь?

Томохиро выпрямился, глядя на руку, а потом на капающую жидкость. Его рука была в порядке, но он открыл блокнот и зачеркнул рисунок лошади.

- Чернила порой текут, - сказал он. – Это из-за ручки.

Я смотрела большими глазами на жидкость, похожую на кровь, она мерцала, стекая на траву.

- Что за чернила ты используешь?

- Слушай, - сказал Томохиро. Его голос стал ровным, он посмотрел на меня. Я вдруг обеспокоилась, что сижу слишком близко, но если отодвинуться, это будет выглядеть побегом. - Сато замешан кое в чем нехорошем. Он часто тащит меня в драки, но я в этом не замешан, понятно?

Вопрос повис в воздухе Торо Исэки. Я едва могла говорить, но по глазам Томохиро видела, что мне и не нужно было.

- Юу, - сказала я, горло пересохло.

- Да, - сказал он, но это не прозвучало вопросом.

Он знал, что я хочу сказать, и уже был готов ответить.

- Ишикава – якудза?

Томохиро уставился на меня, и я уже видела ответ.

- Юу, не нужно с ним общаться.

- Мы были лучшими друзьями с начальной школы, - сказал он. – И только он остался моим другом после…

- После чего? – прошептала я.

- После того, как… я сменил школу, - Коджи. После Коджи. Да что же там случилось, Юу? – Я не могу его бросить. И я могу за себя постоять. И он не настолько втянут. Он не клялся в верности. Он просто выполняет… странные задания.

Страх дальше двигался по мне, покалывая по нервам, я не хотела это слышать.

- Когда ты говорил мне держаться подальше… я и не представляла такое.

Томохиро фыркнул и отвел взгляд к блокноту.

- Ты и не представляешь, - сказал он.

Паника вонзала иголки в мою спину.

- О чем ты?

- Ни о чем, - сказал он. – Тебе не стоит и беспокоиться.

- Ты меня пугаешь, - сказала я. Он тепло улыбнулся, подняв взгляд, словно улыбка могла растопить страх в моем сердце.

- Дайджобу, - сказал он. Все хорошо. – Я не позволю ничему с тобой случиться. Прямо как… - он замолчал.

- Как что?

- Ничего, - сказал он. – Я присматриваю за тобой.

- Мне не нужна твоя защита, - сказала я. – Просто не хочу связей с якудза.

- Грин, я не якудза. Я это им понятно объяснил. И не нужно беспокоиться. Сато не говорит об этом, я не спрашиваю.

Томохиро открыл сумку и вытащил две банки сладкого чая с молоком. Он передал холодный напиток мне, и мы безмолвно слушали пение трясогузок, их хвосты дрожали, словно они что-то ими рисовали. Томохиро открыл чистую страницу и начал рисовать.

После драки с Коджи его единственным другом остался Ишикава.

После того, как он порезался во время каллиграфии. Мне казалось, что я стою слишком близко к картине и не могу увидеть ее целиком, сложить кусочки вместе. Отдельно они не имели смысла. Я не могла сложить их.

- Юу?

- Хмм?

- Я хочу узнать. Про рисунки. И не говори, что это анимация. Мои рисунки двигались ко мне, оскалив зубы.

- Я этого не делал, - сказал он.

- Значит, это сделала я?

- Не я. Говорю, я этого не делал.

- То есть ты сделал что-то, но не это.

Молчание.

Бинго.

- Я выясню это, - сказала я.

- Не сомневаюсь.

- Юу… я серьезно, - я потянулась к его руке, чтобы он посмотрел на меня, но замерла. Он говорил мне холодно, чтобы я держалась подальше, когда я в прошлый раз его коснулась, и я убрала руку. – Почему ты сменил школу?

- Слишком много вопросов, Грин, - его ручка двигалась по краю ноги лошади.

- Кэти.

- Что?

- Меня зовут Кэти.

Рука Томохиро замерла, его щеки медленно краснели. Я достаточно долго была в Японии, чтобы понимать, что я сказала. Обращение по имени было важным шагом к другим отношениям.

- Я же гайдзин, помнишь? – быстро добавила я. – И не привыкла, чтобы меня звали по фамилии. Разве ты не обращаешься в гайдзинам по имени?

Он молчал, и я понимала, что не стоило этого говорить. Я хотела слишком многого, и то, что я к нему что-то чувствовала, не значит, что он ко мне что-то чувствовал, верно? Но тут его рука снова принялась рисовать, медленно, словно он боялся, что линия выйдет из-под контроля.

- Ладно, Кэти, - сказал он, и я впервые услышала свое имя из его уст. Так ярко, так мило, так осторожно.

Теперь он опасно не звучал. Я отклонилась назад, глядя, как плывут облака над древним городом, думая, во что я впуталась.

- И ты не расскажешь мне, что случилось?

- Нет.

- Почему?

- Это не важно.

- Мне важно.

- Это не твое дело.

- Ты всегда так говоришь, - я закатила глаза.

- Но это правда, - сказал он. И, закрыв блокнот, он лег на влажную траву рядом со мной. Дыхание давалось мне с трудом, пока я думала о том, как близко он оказался. Его колено нечаянно оказалось рядом с моим, и я отодвинулась. А потом села.

- А-рэ? – удивленно сказал он. Сев, он оскалился. – Так ты боишься меня, Кэти? – он усел на коленях и прижал ладони к траве, склонившись так, что его лицо почти касалось моего. Я чувствовала кожей его теплое дыхание. В животе что-то летало. Он же не собирался… Он ведь не пытался целовать меня?

Я не хотела этого.

Хотя хотела.

Он был прекрасным. Как и все опасные существа. Во что я ввязалась?

- Кто такой Коджи? – выдавила я. Томохиро застыл, его глаза мерцали из-под медной челки. А потом он отстранился и встал на ноги.

- Блин, - сказал он, отойдя на пару шагов.

Я поднялась, ноги дрожали. Томохиро пригладил рукой волосы.

- Кто рассказал тебе о нем? Ичиро? – его голос был каменным.

- Ага, - сказала я. – Танака.

Долгое молчание.

- Коджи был моим лучшим другом, - сказал Томохиро. – Я не… Боже, там было столько крови.

- Как ты мог сделать такое с лучшим другом? – тихо спросила я. Томохиро развернулся с диким видом. Он снова пугал, как и на тренировке.

- Это не так! – прокричал он. – Это не то, что все подумали, - он упал на колени, обхватив руками голову. - Они не знают, что случилось, - тихо сказал он.

- Так расскажи мне, - прошептала я. – Я слушаю.

Он ничего не сказал. А потом:

- Я не могу.

- Почему?

- Не могу, ладно? – заявил он. – Мы дрались, и он поранился.

- Но Танака сказал…

- Танака ничего не знает!

- Если это было случайно, почему Коджи так не сказал?

- Он сказал, но ему не поверили. Никто не поверит.

Я выдохнула.

- Хорошо, это был несчастный случай. Я верю. Успокойся, ладно?

Томохиро посмотрел на меня, его рука прижалась ко лбу.

- Я убью Ичиро за это.

Я ухмыльнулась.

- Рассказал бы кто-нибудь другой.

- Ха, - рассмеялся Томохиро, а потом усмехнулся. – Я меньшего от тебя и не ожидал. Я бы хотел, чтобы ты так много не думала об этом. О моем прошлом и связях. Нельзя просто забыть?

- О чем ты? – сказала я. Упоминание прошлого говорило, что там что-то случилось.

- Мне не может просто так нравиться девушка? – он убрал руку от волос и встряхнул головой, но я слышала биение сердца в ушах.

Он посмотрел на меня, его глубокие карие глаза были лишены страха. Ветерок охладил мою промокшую из-за травы спину. Я хотела спросить, что он сказал, чтобы снова это услышать, но слова застряли в горле.

- Ты говоришь о Мию? – выдавила я. Томохиро даже не усмехнулся. Он склонился ближе, глядя пристально.

- Я говорю о… - сказал он. – Орэ са, - его голос был как из меда. – Кими по кото га… - о тебе, сказал он. Я, знаете ли, я…

Зазвонил его кейтай телефон, и мы отскочили друг от друга. Он выхватил телефон, едва слышно выругавшись.

Увидев имя, он положил палец на кнопку.

- Я… Прости, мне нужно…

- Все хорошо, - сказала я, и он нажал на кнопку. А я словно парила в воздухе. Этого не могло быть. Мысленно я снова и снова слышала его слова. Мне не может просто нравиться девушка? О тебе, знаешь ли…

Он закрыл телефон, челка закрыла глаза.

- Мне нужно идти, - сказал он.

- Отец?

- Нет, - сказал он. – Просто нужно идти.

- Девушка? – пошутила я, вот только доли шутки было мало.

- Маджи дэ, - сказал он. – А ты из ревнивых? – он подло ухмыльнулся.

- Заткнись. Мне плевать.

- Это Сато, - сказал он. – И у него проблема.

- О, - и мне снова напомнили, что я влюбилась не в того парня. В опасного парня, что хотел помочь другу-бандиту.

- Я… слушай, дай мне свой кейтай номер, - он открыл телефон. – Пожалуйста?

Я потянулась за своим, понимая, что не этого хотела Диана, когда давала его мне. Я нажала несколько кнопок с и писком переслала ему свой номер.

Еще писк, и номер появился у него.

- Йош, - сказал он, закрывая телефон и пряча его в карман. – Увидимся завтра? – я кивнула, он кивнул в ответ, и я снова кивнула. – Ладно, джаа, - сказал он и направился к нашим велосипедам. Он сделал около пяти шагов, а потом споткнулся, но продолжил идти, ругаясь едва слышно.

Что ж, неловко было нам обоим. Я думала, что он просто вел себя вежливо.

Я пролезла под оградой и вытащила велосипед, а потом смотрела, как Томохиро уезжает. Если он так опасен, почему я чувствую себя так, словно вот-вот взлечу?

Поздно отступать. Я хотела узнать, что будет дальше.

Я запрыгнула на велосипед и поехала за ним.

Глава 6

Томохиро катился на юг какое-то время, пока улицы не стали узкими и переполненными людьми, и тогда он пошел рядом с велосипедом. Я преследовала его, сохраняя дистанцию, и в толпе скрываться было проще. Зазвенел мой телефон, а я не успела к нему привыкнуть, потому не сразу и поняла, что звук исходит от моего. Я прижала его к уху.

- Моши мош? - сказала я.

- Кэти! – завопил Танака.

- Танака?

- И Юки. У нее закончилось занятие швейного кружка, и мы хотим куда-нибудь сходить. Может… кофе?

- Ох. Эм.

- А я говорила, - послышался приглушенный голос Юки. – Она же занята флиртом с Юу Томохиро.

- Я не… Танака, дай Юки трубку.

- Чтобы вы кричали друг на друга? Нет уж. Развлекайся, Кэти-чан. Позже поговорим.

- Я тебе позвоню! – крикнула Юки на фоне. – Я хочу слышать подробности! – я тоже. Чем больше Томохиро пытался от меня скрыть, тем сильнее мне хотелось это узнать.

- Стой! – сказала я, боясь, что Танака отключится.

- Хмм? – сказал он. Я лавировала в толпе, стараясь не потерять из виду Томохиро.

- Коджи, - тихо сказала я. – Что с ним случилось, Танака?

- Не думаю, что тебе стоит говорить с ним об этом.

- Ладно, но расскажи мне. Пожалуйста.

- Его отец собирался потребовать возмещение ущерба. Думаю, он его получил.

- Томохиро сказал, что это был несчастный случай, - сказала я, следя за копной медных волос в нескольких ярдах от меня.

Танака тяжко вздохнул.

- Я так и думал. Я хотел так думать, потому что Томо-кун не мог так поступить. Но… это невозможно.

- Почему?

- Кэти, - я поняла, что Танака накрыл ладонью телефон, его голос был тихим и серьезным. – Три глубоких пореза на глазу лезвием. Множество порезов на руках. Он чуть глаза не лишился. Вряд ли это несчастный случай.

- Черт, - я едва не потеряла сознание.

- К тому же, - сказал Танака, - многие говорили, что это могло быть животное, понимаешь, не нож, а…

Послышалась возня, и Юки отобрала телефон.

- Кэти, я этого не знала. Танака, ты с ума сошел? Отправить ее на встречу с таким парнем? Уходи оттуда, Кэти. Не разговаривай с ним. Прошу.

Я рассыпалась на кусочки. И части меня уносило ветром.

Тот, кто мог меня понять, напал на друга с ножом. Нет, я еще верила верила Томохиро. Это был несчастный случай, но он таким не выглядел. Но если это было нападение животного, почему так и не сказать?

Множество порезов…

- Кэти? – сказал Танака. – Я не уверен, что это правда. Коджи всегда говорил, что все было не так. Кэти…

Я закрыла телефон и сунула его в карман. Толпа вокруг не могла отвлечь меня от услышанного. Я не хотела уже преследовать Томохиро. И не важно, что говорил Коджи. Как мог Томохиро назвать такие раны несчастным случаем? Он сказал, что не мог.

Еще больше кусочков головоломки ничем не помогли.

Я не смотрела, куда иду, а впереди Томохиро встретился с Ишикавой. Я резко остановилась. Еще несколько минут, и я бы в них врезалась.

Я уставилась на Томохиро, а он поприветствовал Ишикаву, они хлопнули ладонями, и Ишикава указал на парня с вязаной шапкой, что съехала с его головы, а Томохиро схватил этого парня за воротник и толкнул его, пока Ишикава смеялся. Парень приблизился, а Томохиро склонился к другому парню, заставляя его отпрянуть на пару шагов, а потом он его толкнул. Ишикава вытянул руку, о чем-то говоря с парнем в шапке, словно пытался уговорить его дать отпор или что-то вернуть, я понять не могла.

А потом я увидела кулаки Томохиро, с которых капали на землю черные чернила. Остальные этого, похоже, не замечали, и когда он снова толкнул парня в шапке, следов на его рубашке не осталось. Они капали, вязкие, как кровь. Я моргнула, и они пропали.

Его руки выглядели так же, когда он бил Коджи?

Я быстро попятилась, тепло слов Томохиро заменилось холодом, что скользил по мне, как пот. Я снова что-то видела.

Этого не может быть. Я бы сказала ему, что верю, что это был несчастный случай. Он ведь выглядел таким безобидным, полным сожаления, но я не могла не обратить внимания на такой инцидент. Насколько опасен был Томохиро? У меня разболелась голова.

Я отвернулась и пошла прочь, но район был переполнен, с велосипедом пройти было бы сложно.

- Здравствуй, - сказал жуткий голос на английском, и это прозвучало как выстрел в воздух. Я была слишком напугана, чтобы обернуться.

Неряшливый парень угрожающего вида со стойким запахом дыма пошел рядом со мной. Ему пора было постричься, а его крепкие руки покрывали яркие татуировки.

- Здравствуй, красавица. Ты американка?

Я ускорила шаги, но он не отставал. Я уже подумывала о том, чтобы вернуться к Томохиро. Куда идти безопаснее – вперед или назад? Я не знала.

- Потерялась? – сказал на английском парень.

Можно подумать, я бы ему призналась.

- Я в порядке, - сказала я, но голос дрожал.

И вдруг кто-то обхватил меня рукой и прижал к себе, к теплу, оттаскивая подальше от парня. Мое тело замерло, я была готова ударить этого наглеца. А потом я заметила вспышку светлой пряди, заправленной за ухо.

- Она не потерялась, - сказал Джун. А потом он обратился ко мне. – Прости, что заставил ждать. Идем?

Я ошеломленно кивнула, толкая велосипед вперед, позволяя себе прижаться к Джуну, когда он прижал меня к себе крепче.

Нескладный парень фыркнул и ушел, пару минут я слышала лишь биение сердца в ушах, чувствовала тепло Джуна и слабый запах его шампуня.

- Ты как? – тихо спросил он, мои глаза наполнились благодарными слезами. – Но что ты здесь делаешь?

- Могу спросить то же самое, - сказала я, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Быстрым движением Джун забрал у меня велосипед, толкая его, а я могла вытереть глаза.

- Здесь есть кафе с отличной пастой, - сказал он. – Я жил в Ишиде, потому порой мне хочется маникотти. Тебе повезло.

- Спасибо, - сказала я. Мы ушли уже далеко, но Джун не спешил убирать руку с моего плеча. На его запястье был черный напульсник, а потом мускулистая рука исчезала в рукаве школьного пиджака. Когда он заметил, куда я смотрю, он улыбнулся и убрал руку.

- Рад, что помог. Шизуока тихий город, но лучше не уходи с основных улиц, хорошо? – я просто кивнула. Преследуя Томохиро и разговаривая с Танакой и Юки по телефону, я и не заметила, по какому лабиринту успела пройти.

- А ведь мы постоянно сталкиваемся, - улыбнулся он. – Ты ученица по обмену? Или переехала?

- Переехала, - сказала я. – Я живу с тетей. Она – учительница английского.

- Ах, - он снова улыбнулся. – Может, ты научишь меня чему-нибудь. У меня есть проблемы с английским. А вот твой японский хорош. Я завидую, - он говорил так непринужденно, словно мы были давними друзьями.

Вдалеке я уже видела станцию Шизуока.

Слава богу, ведь солнце уже село, начинало темнеть.

- Теперь знаешь, куда идти? – усмехнулся Джун.

- Спасибо, - снова сказала я, и он кивнул. А потом улыбка исчезла с его лица, он посерьезнел. Он опустил голову, и пряди его челки освободились из-за уха, закрывая глаза светлой волной. Угасающий солнечный свет мерцал на его серьге.

- Я тут подумал, может, выпьем кофе?

Что, прости? Он поднял взгляд, его темные глаза стали холоднее.

Видимо, я ожидала от него больше волнения из-за такого вопроса, но я не могла понять его чувства.

- Эм, - сказала я. – Мне нравится твое предложение, очень нравится, но… уже поздно, и если я не поспешу домой…

- Понимаю, - сказал Джун. – Ты не хочешь беспокоить тетю. Я могу проводить тебя.

Я покачала головой.

- Тут я и сама могу, - сказала я.

Он кивнул.

- Может, в следующий раз?

- Конечно, - улыбнулся он. Развернувшись, он сунул руки в карманы и оглянулся через плечо. – Тот парень все еще рисует?

- О, - сказала я. – Это не потому, я… - но причина была в этом. И он это знал.

- Надеюсь, он рисует для тебя, - сказал он и ушел.

Когда я пришла домой, Диана накрывала на стол. Я возила еду по тарелке, заставляя себя есть и вежливо общаться, пока не смогла сбежать в комнату. Я уставилась на потолок, пытаясь представить раны Коджи.

- Не может быть, - сказала я самой себе. Томохиро не врал о несчастном случае. Он, казалось, дрожал так же, как и я сейчас.

Я включила компьютер и попыталась найти в Интернете Юу Томохиро и Коджи. Когда ничего не вышло, я добавила «в Шизуоке». Это сработало, нашлась одинокая заметка об инциденте. Конечно, она была написана кандзи, которые я только учила. Было ожидаемо, что она будет написана иероглифами.

Я вздохнула, отправляя статью на сайт с переводом.

Я надеялась хотя бы уловить суть написанного.

Я читала корявый перевод. Куски интервью с Коджи: «Он мой лучший друг. Он никогда бы не тронул меня. Это был несчастный случай» - и комментарии о деле. Видимо, то самое возмещение, о котором говорил Танака. Фотографии Коджи не было, но я и не хотела его видеть. А потом шло описание ран – проколы и следы когтей, словно это сделало животное.

И в последнем абзаце Коджи настаивал, что они пробрались на строительную площадку, где его атаковал сторожевой пес.

Полиция утверждала, что собаки не могли оставить порезы, как от ножа, на его глазу.

Я перечитала абзац. Но следы от когтей и зубов были похожими ранами, ведь так? И… если не собака, это могло быть другое животное?

Танака не знал, что случилось, но он тоже так думал.

Напасть на друга с ножом? Это не мой Томохиро. Я это чувствовала сердцем. Он бы такого не сделал, но он бы мог проникнуть на строительную площадку или сделать вид, что так и было, чтобы не было еще больше проблем.

И снова все свелось к мысли о животном, может, отец Коджи сомневался в случившемся и прекратил расследование.

Я с удовольствием растянулась на кровати. И поняла, что сказала.

Мой Томохиро.

Глава 7

Мы с Томохиро почти не говорили во время тренировки кендо, но это мне было только на руку. Я хотела держаться подальше от Ишикавы, и по его взгляду я понимала, что он хочет того же. У них с Томохиро было пару слабых синяков на лицах, и я даже не хотела думать, где они их взяли. Мы тренировались так, словно не знаем друг друга, а поездки в Торо Исэки держали в секрете. Томохиро боялся, что его отец узнает, что он рисует, несмотря на запрет, и, как по мне, это было дико, но я видела его отца строгим, несчастным трудоголиком, а я боялась проникать в запретные зоны.

- А если меня за такое вышлют из страны? – наигранно возмутилась я, но Томохиро усмехнулся.

- Разве ты не этого хочешь?

Как и на тренировках кендо, где мы едва чувствовали себя безопасно с шинаями, разделявшими нас, мы держались на расстоянии руки, чтобы доверять друг другу. Так никто не мог напасть, каждый мог сбежать.

Мы жили в параллельных мирах, которые пересекались в точках, где находились мы.

Яркая зелень весны потускнела, а чириканье трясогузок заглушили летние цикады.

За две недели до турнира в районе Аой Томохиро не появился во дворе школы. Он написал мне, что этой ночью умер его дядя, и он отправился с отцом в Чибу на похороны.

Я чувствовала его отсутствие сильнее, чем ожидала. Без него я словно потеряла равновесие, и пока Это-сенсей гудел о мировой истории, я думала о Томохиро, как он изменился. Может, он и не изменился вовсе, просто раскрылся, как бутон на ветке дерева сакуры, внезапно расцветы и разлетевшись по ветру, свободный, кружащийся над землей, подхваченный ветром.

Его движения в кендо были такими же непредсказуемыми. Никто не мог совладать с ним, кроме Ишикавы, и они оба были надеждой школы в турнире. И как бы Томохиро не раскрывал мне свои стратегии, я не могла сравниться с ним в зале, когда на меня все смотрели, а мы вопили друг на друга киай. Тренеры кендо всегда ставили нас в пары с кендоука, чтобы мы не поранились. Только для опыта, так говорили они. Если мы сражались с соперниками одного уровня, мы не улучшали свои навыки. Но с Томохиро было страшно сражаться. Когда он кричал и замахивался на меня шинаем, я могла думать лишь о Коджи, хотя я и решила для себя, какой была правда. И все же я боялась, что Томохиро мог быть способным на такое.

И еще, вопреки здравому смыслу, я влюбилась в него. Я говорила себе, что сначала нужно понять, что происходит, а пока что не менять жизнь. Он понимал мою боль из-за утраты мамы. Но я не знала, чего хотела. Знала лишь одно, что хочу быть рядом с ним.

Томохиро не было и на тренировке из-за похорон, но тут размышлять было некогда, ведь Ватанабэ-сенсей начал командовать. Сто взмахов для младших участников, вдвое больше для старших. Тысяча ударов мэн и множество кругов по залу. В турнире мы будем против самой сильной школы в районе, как сказал Накамура-сенсей, против высшей школы Катаку. У них был один из лучших клубов кендо в районе и секретное оружие. Чемпион страны среди учеников Такахаши.

- Все надежды на Ишикаву и Юу, - сказал Ватанабэ, - так что поддержите их.

Младшие участники могли отрабатывать умения, а старшие – избивать нас, ведь сенсей снова ставил нас в пары с сильными кендоука.

- Не сегодня, - вздохнула я. Сомнительно, что я смогу за себя постоять.

- Грин и Ишикава! – выкрикнул Ватанабэ, и мою шею пронзили иголки.

Да вы шутите.

Обесцвеченные волосы Ишикавы были прижаты к голове из-за повязки, он отрабатывал мэн. Мое дыхание оседало паром на шлеме, в броне стало невыносимо жарко.

Должно быть, это шутка. Он был слишком сильным для меня.

Сражаться с Томохиро было плохо, но с Ишикавой – чистым самоубийством. Он не будет меня щадить, как это делал Томохиро.

- Сенсей? – сказала я Ватанабэ, но он кивнул мне.

- Мы хотим, чтобы и ты участвовала в турнире, - сказал он. – Это поможет нашему клубу привлечь больше девочек и гайдзинов. А потому тебе нужно тренироваться, чтобы пойти туда. Только полегче, Ишикава, ладно? Пусть сначала разогреется, - Ишикава слабо кивнул, но его глаза пронзали меня. Он не собирался меня щадить. Я это знала.

Мы с Ишикавой поклонились, на боку у каждого висел шинай.

Мы вытащили их из воображаемых ножен и направили друг на друга. Ишикава вскрикнул и помчался на меня, и в моей голове остались лишь две мысли: как сильно его движения и киай отличались от Томохиро; его крик пугал даже Томохиро. Он часто говорил, что Ишикава был бы куда лучшим бойцом, если бы не позволял ярости брать верх над мыслями, но грядущий турнир разозлил его, и меня охватила паника, когда его шинай обрушился на меня. Я пыталась остановить его, но через миг его шинай упал на мое запястье, ему засчитали миги-когэ очко.

Казалось, что я забыла все тренировки, словно я стала слабее.

Ватанабэ выкрикивал мне комбинации, но я их не воспринимала. Я едва его слышала. Я тонула в своем страхе, теряла контроль. Сквозь металлическую сетку шлема на меня смотрели темные глаза Ишикавы и клок белых волос.

Сражение закончилось тем, что Ишикава нанес четыре удара, а я едва смогла замахнуться в его доу.

И промахнулась.

Уже убирали зал, когда Ишикава снял броню и подошел ко мне, возвышаясь, как это делал раньше Томохиро.

- Думаешь, ты так важна для Юуто, - глумился он, его голос был приглушенным и низким. Горячее дыхание касалсь моего уха, звяканье брони, которую снимали ученики, было едва слышно на фоне. – Но он потеряет к тебе интерес, как это было и с Мию. Так происходит всегда.

- Мы просто друзья, - тихо сказала я, но Ишикава фыркнул.

- Юуто всегда нравились слабые девчонки, - сказал он. – Но его интерес угаснет, и он отбросит тебя в сторону.

- Заткнись, - сказала я. Все мое тело дрожало, а в ушах гудела кровь. – Какое тебе дело?

- Он мой лучший друг, - сказал Ишикава, запуская руку в обесцвеченные волосы. – А ты его отвлекаешь.

- От чего?

- От его судьбы, - сказал он. – К тому же, - добавил он, обхватив рукой шлем, - у него уже есть девушка, так что ты лишь зря тратишь время.

Мои пальцы так сильно вжались в ладонь, что я чувствовала, как в кожу вонзаются ногти.

- Не сказать, чтобы для меня это было важно, но плохой из тебя друг. Нет у него девушки.

Ишикава смутился на миг, а потом рассмеялся.

Смех был злобным, холодным и презрительным, и я хотела послать его куда подальше, но этот звук заставил все мое тело поежиться.

Ишикава склонился, оказавшись у моего уха. От него пахло кожей брони и потом.

- Что Юуто сказал тебе? – тихо произнес он. – Сказал, что его беременная девушка – всего лишь его кузина? Сестра? Друг семьи? – он ухмыльнулся и отвернулся, серые хакама шуршали при ходьбе.

Слова пульсировали в моей голове. Я словно запуталась в себе, словно меня закружили и бросили.

Я заставила себя зайти в раздевалку и снять броню богу и головную повязку тенугуи с промокших волос.

Голова кружилась, и я могла думать лишь о походе в Торо Исэки. У меня не было с собой велосипеда Дианы, а потому я поспешила к местному автобусу желто-зеленого цвета, на котором мы с Томохиро катались в дождливые дни. Он сократил путь вполовину, и это было хорошей новостью, потому что мне казалось, что я вот-вот отключусь.

Я пыталась позвонить Томохиро, но он не отвечал. Я попыталась написать сообщение, но кандзи складывались в неправильные сочетания, а отправлять одну хирагану было стыдно. Чертовый автонабор! Я решила отправить сообщение на английском. «Позвони, когда вернешься из Чибы. – Кэти». Я нажала «отправить», но тут же об этом пожалела. Он получит это сообщение на похоронах дяди, и ради чего? Мне придется обвинить его во лжи?

Нет, так нельзя. Мы с Томохиро сблизились, а Ишикава просто ревновал. Он просто пытался вывести меня из себя. В этом я была уверена. Но еще я знала, что его план сработал, теперь мне нужна была помощь, чтобы прийти в себя.

К лету реставрация Торо Исэки почти закончилась. Я пролезла под забором без проблем и вошла в лес вокруг достопримечательности. Пряный запах влажного летнего леса ударил по моему носу. Чертова аллергия. Я шла мимо деревьев, стараясь избегать диких цветов. Цикады стрекотали вокруг меня, а трясогузки прыгали сверху с ветки на ветку, их хвостики покачивались, словно они выпили слишком много кофе.

Я прислонилась к стволу дерева, тут я уже могла обдумать слова Ишикавы.

Томохиро понравилась я из-за того, что я слабая. У него была беременная девушка. Я мешала ему исполнить судьбу.

Какую судьбу? Мы скрывали наши встречи, потому вряд ли речь шла об экзаменах в университет. Я отвлекала его от кендо? Но это не было его судьбой.

От присоединения к якудза? Возможно.

Песни трясогузок превратились в вопли, и я подняла взгляд, чтобы понять, что происходит. Они прыгали по веткам и высоко пищали предупреждения. Это они из-за меня?

А потом я увидела причину – подделку среди птиц. Другую трясогузку, чьи перья на хвосте были длиннее, чем у остальных, а круглые глаза ее были пустыми, взгляд – отсутствующим, как у нарисованной девушки. Все трясогузки были черно-белыми, но эта выглядела созданной из бумаги, словно она трепетала на ветру. Ее перья были неровными беспорядочными штрихами, и когда она взмахивала крылышками, чтобы перелететь на другую ветку, ее полет сопровождала мерцающая пыль.

Боже. Это… рисунок.

Трясогузка прыгнула к другой птице и атаковала. Красный растекся по черно-белой жертве, и от этого у меня закружилась голова.

Она нападала на них. Так и мои рисунки хотели поступить со мной.

В урагане перьев нарисованная трясогузка била остальных, впиваясь в них когтями, полосуя их глаза и горла.

Я размахивала руками, чтобы прогнать их, потом нашла ветку и ткнула ею в кучу птиц. Она попала по ее крылу, и птица взлетела в воздух, преследуемая пухлыми трясогузками. Она направлялась на полянку Торо Исэки, за ней тянулась черная пыль. Я не отставала.

Вдруг мой кейтай телефон возвестил о приходе сообщения, и этот звук распугал многих трясогузок, чьи крылья забили по воздуху, напоминая звучанием водопад. Мое сердце забилось, посторонние звуки слышались через их шум.

И тут нарисованная трясогузка застыла в воздухе, словно врезалась в стену. Она рухнула в траву со стуком.

Я вышла из-за деревьев и побежала к упавшей птице. Я разглядывала травинки, но не могла найти ее тельце. Черная пыль падала с неба, как снег, собираясь на моих плечах.

- Кэти? – послышался голос, который я тут же узнала.

Томохиро.

Я обернулась и увидела его там, сидящим с блокнотом на коленях.

- Что ты делаешь? – спросил он.

- Трясогузка, - сказала я. – Она… Что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Чибе на похоронах.

Томохиро махнул на пиджак, что лежал рядом с ним, поверх него были деревянные буддистские четки. Он был в красном в синюю полоску галстуке, части школьной форму мальчиков, но ослабил узел, чтобы он не впивался в шею.

- Похороны были утром, - сказал он. – У отца была деловая встреча, и мы быстро вернулись. Ты в порядке?

- Не совсем, - сказала я. Голова болела. Лицо Томохиро тревожно скривилось, он похлопал по земле рядом с собой.

- Садись, - сказал он.

- Мне нужно найти птицу, - сказала я, разглядывая землю.

- Какую птицу?

- Ты ее не видел? Она нападала на других птиц, - сказала я. Опустившись на траву, я перебирала рукой травинки.

- Бешенство? Я такого не видел.

- Возможно. Но это выглядело странно. С ее перьями было что-то не так. И она упала с неба, словно врезалась во что-то. И было похоже, что она… из бумаги.

- Кэти, сядь, - сказал Томохиро, и что-то в его голосе вернуло меня в сознание. Я повернулась к нему, подозрения роились в голове.

- Юу, зачем ты портишь все свои рисунки?

- Что?

- Клянусь, я видела, что они двигаются.

- Мы это обсуждали.

- И хвост дракона.

- Что?

- Я нашла обрывок из твоего блокнота. Он тоже шевелился.

- Кэти, что такое? – бросил Томохиро. – Ты понимаешь, как безумно это звучит? – его голос был раздраженным, но его лицо не разделяло этого настроения. Выражение на нем не совпадало с голосом.

Какой была судьба Томохиро, почему Ишикава считал, что я мешаю?

- Ишикава сказал, что Шиори твоя девушка, - сказала я. Томохиро сузил глаза.

- Чертов Сатоши, - мрачно сказал он.

- Разве?

- Кэти! Ты веришь ему, а не мне? Он просто путает тебя. Я же говорил, Шиори мне как сестра. Она друг семьи, - он опустил взгляд на закрытый блокнот, челка упала на его темные глаза.

- Откуда мне знать? – сказала я. – Скажи, почему мои рисунки двигались, Юу. Скажи, почему взорвалась моя ручка, почему я видела на твоих руках чернила, хотя их там не было. Скажи, что на самом деле случилось с Коджи. Ты всегда что-то от меня скрывал. Ишикава сказал, что ты общаешься со мной, потому что я слабая. Что он имел в виду?

- Ты слабая, Кэти? – Томохиро взглянул на меня, его глаза сияли. – Ты далеко от дома, в стране, которую не до конца понимаешь, говоришь на языке, которым не до конца овладела, и все это только сильнее сталкивает тебя со смертью твоей мамы, - Томохиро сделал шаг ко мне, взяв мои руки в свои. Его ладони были теплыми, я ощущала их через тонкие рукава летней формы. – Покажи, где здесь слабость, - тихо попросил он.

- Ты хотел, чтобы я держалась подальше, - сказала я. – Я думала, что это из-за якудза. Но есть что-то еще, не так ли?

Томохиро улыбнулся.

- Ничего подобного…

- Хватит отнекиваться, - крикнула я и высвободила руки. Он стоял и смотрел на меня, и стыд окатил меня волной. Но я должна была знать.

- Покажи мне свой блокнот, - сказала я.

- Что?

- Я хочу посмотреть твой блокнот, - сказала я, указывая на черную обложку. Томохиро взглянул на нее. – Может, Ишикава и издевался надо мной. Не знаю. Но я должна знать, что происходит. Пожалуйста, Юу.

- Кэти. Просто поверь мне и не спрашивай об этом, - глаза Томохиро расширились и с мольбой смотрели на меня. Но я зашла слишком далеко, чтобы отступать.

- Юу, ты сам знаешь, что я должна это увидеть, - он колебался. – Пожалуйста, - сказала я.

Он отошел, каждый шаг его словно замедляла трава, а потом склонился и подобрал блокнот. Он протянул его мне, и я забрала его, хотя его взгляд и был грустным.

Мои руки дрожали, и я вцепилась в обложку.

Я медленно открыла блокнот, листая рисунки, которые он набрасывал при мне последние несколько недель. Все они были странными, я помнила их не в таких позах, и каждый пересекали толстые линии, зачеркивая их, портя рисунки, делая их уродливыми и бесполезными. У лошади были расширены ноздри, а голова была склонена к плечу, он не такой ее рисовал.

Я листала страницы, пока не добралась до пустых, после чего вернулась к последнему рисунку.

Я замерла и посмотрела на набросок.

Трясогузка, на шее перечеркнутая толстыми линиями креста. Ее глаза мерцали, как озера чернил, а перья торчали в стороны.

Я уставилась на рисунок. Томохиро ничего не говорил.

Я медленно подняла на него взгляд.

- Ты нарисовал ее, - сказала я. – Это ты сделал ту трясогузку.

Он ничего не сказал. Он просто смотрел на меня с печальным видом.

- Как ты это делаешь? – сказала я, голос сорвался до шепота. – Что происходит?

Его взгляд стал пронзительным, и я захотела, чтобы он отвернулся. Дрожь страха сотрясала мое тело, но я не могла отступить. Я многое подозревала, но не была готова к правде. Сердце шумело в ушах.

- Что ты такое? – сказала я.

- Кэти. Успокойся.

- Успокоиться? Черт, или твои рисунки оживают, или я схожу с ума! Как же я могу быть спокойна?

- Ты не сходишь с ума, ладно? Сядь и… я отвечу на твои вопросы.

- И тебе же будет лучше! – закричала я, но он огляделся, как испуганный щенок. Когда я задумалась над этим, то заметила, что он напуган сильнее меня.

Я все еще стояла.

- Поэтому ты бросил каллиграфию? – спросила я.

Он смотрел на меня сверкающими глазами.

- Да.

- Потому ты портишь свои рисунки?

Молчание. Кивок.

- И та девушка смотрела на меня в гэнкане. И моя ручка взорвалась из-за тебя.

- Да.

Мое сознание опустело. Горячие слезы текли по щекам. Я всхлипывала, не заботясь о том, как жалко выглядела.

Та реальность, в которую я верила, и та, которая существовала, отличались, их нельзя было примирить. То же было бы, увидь я призрака, чудо, или кого-то летящим. Что-то невозможное. Голова болела, я пыталась осознать происходящее.

- Кэти, - нежный голос Томохиро прервал мои рыдания.

Он протянул руки к блокноту или ко мне. Я не могла сказать точно.

Я судорожно выдохнула и двинулась к нему. Я вложила блокнот в его ладони, металл пружины холодил мои дрожащие пальцы.

- Нельзя никому говорить, - сказал он, и я фыркнула.

- Только это тебя тревожит?

- Прошу, - снова сказал он. – Особенно Сато.

- Что ему не говорить? – отозвалась я. – Что твои рисунки оживают? Меня за такое упекут в психушку.

Он покачал головой.

- Сатоши поверит тебе, - тихо сказал он. – Он годами пытался убедиться в этом, а я всегда отрицал. Знал бы правду… Он бы отдал меня якудза в пользование. Понимаешь? Мы оба будем в опасности, если кто-то узнает.

- Узнает что?

Томохиро вздохнул, и его глаза блеснули слезами, он сморгнул их.

Дрожащим шепотом он сказал:

- Я Ками.

- Ками? – в голове закружились японские слова из моего небольшого запаса. Ками означало «бумага», но что-то еще вспыхнуло в голове. Ками еще означало «божество».

- В синто говорится о ками, - сказал Томохиро. – Их тысячи.

- Ты о божествах?

- Божества, - сказал он. – Или духи. Воплощение природы: деревьев, водопадов и тому подобного. В синто верят, что во всем есть жизнь.

- Так ты какой-то дух?

- Так лишь говорят в синто. Но все куда серьезнее. Не просто так ками означает «бумагу» и «божество», Кэти.

- Просто расскажи, Юу.

- Ладно. Самая известная ками – Аматэрасу, богиня солнца. Она часть истории о создании мира. Но не только, - Томохиро смотрел вдаль. – Аматэрасу была на самом деле. Может, не сама богиня, но настоящий человек с некой… силой. И настоящие Ками – потомки этой силы.

- Ты же шутишь?

Он вскинул брови.

- Так ты видела, что рисунки двигаются, или нет?

- Беру слова обратно.

- Были времена, когда Ками были широко известны. Мы могли… делать что-то силой воли. Я не совсем понимаю. Но все мифы содержат в себе долю правды. Рисунки, стихотворения, фольклор… так японцы пытались понять, откуда появились Ками.

- И ты – один из этих Ками, - сказала я, но он не ответил.

- Знаешь, каким было одно из условий капитуляции в конце Второй мировой войны? – спросил он. – Император Хирохито должен был публично отказаться от своего божественного происхождения. Японцы верили, что императоры – потомки Аматэрасу. Думаю, так Хирохито пытались унизить.

- То есть, так они хотели ударить по его репутации? – сказала я.

Томохиро склонился ближе.

- Ага, но это все не просто традиция. Королевская семья и есть Ками, - сказал он. – Когда Хирохито начали обвинять из-за этой силы, остальные Ками поспешили затаиться. Семьи, в которых были эти способности, скрывались, а те, кто знали правду, боялись и молчали. Но в Японии много опасных людей.

- Ты говорил, что Ишикава может заставить тебя работать на якудза, - сказала я.

- Боюсь, что так, - сказал он, и я видела панику в его глазах, все это пугало и его тоже.

- И рисунки всех этих Ками оживают?

- Не знаю точно. Лично я что-то чувствую в голове, когда рисую. Но других Ками я не знаю.

- И ты сам все это придумал, - решила я.

- Отец рассказал мне большую часть. Но я и сам пытался узнать больше, ведь всего он мне не объяснит.

- А твой отец знает об этом?

- Потому он и запретил мне рисовать, - сказал он.

- Он тоже Ками?

Томохиро покачал головой.

- Он мне так и не сказал этого, но я знаю, что мама была такой. И, видимо, ее сила передалась мне, - догадка вспыхнула в моей голове, и я боялась ее озвучить.

- Юу, - прошептала я, - твоя мама…

- Да, это связано с тем несчастным случаем.

Мое горло сжалось.

- Потому и нельзя никому говорить, Кэти. Мы в опасности.

- Но почему и мои рисунки двигались? Почему взорвалась ручка?

- Ручка – из-за меня, - сказал он. – Я не знал, как еще поступить. Если бы рисунки добрались до тебя… - ему и не нужно было продолжать. Пусть они и были маленькими, но рты их были полны острых зубов. – А потому я взорвал ручку, чтобы чернила залили их, пока они до тебя не добрались. Просто пожелал, чтобы чернила разлетелись во все стороны, этого хватило, чтобы пластмасса треснула.

- Но я не Ками, - сказала я. – Почему мои рисунки двигались?

- И это из-за меня, - сказал он, опустившись на землю и запустив пальцы в волосы. – Они реагировали на меня. Я этого не делал, но и остановить не мог. Я пытался изо всех сил сохранить секрет, но рядом с тобой я не могу толком управлять чернилами. Я пытался справиться с этим, поверь. Но когда я рядом с тобой, я не могу… все словно путается.

- Что значит «путается»?

Он вздохнул.

- Чернила что-то хотят от тебя. Поверь, я не знаю, что именно. Ты – нечто вроде магнита для чернил. И потому мне сложно управлять рисунками и… управлять собой.

- Так перестань рисовать, - приглушенно выдавила я. Из-за меня? Почему?

Томохиро пропускал травинки через пальцы.

- Я должен рисовать. Но я больше не использую тушечницу и суми. Слишком опасно. Я даже думать тогда не могу, словно мысли принадлежат не мне.

- И тогда ты порезался, - сказала я, он нахмурился.

- Я порезался о кандзи, - сказал он. – Последняя линия «меча» резко уходит влево. И когда я рисовал ее, слово врезалось в мое запястье. Хорошо еще, что не убило.

- Черт, - сказала я, садясь рядом с ним. А потом вспомнила еще кое о чем. – Коджи, - прошептала я. Он посмотрел на меня остекленевшим взглядом.

- Я был глупым ребенком, - сказал он едва слышно. – Я пытался скрыть это от него, но… он хотел, чтобы я показал ему свою силу.

Никакого проникновения на площадку, никакой сторожевой собаки. Теперь я это понимала.

Рисунок, каким бы он ни был, врезался в Коджи. Он, видимо, защитил Томохиро.

- Я никогда не говорил Сато о чернилах. Узнай он, и это стало бы смертным приговором. Сейчас я лучше контролирую эти силы. Так что не волнуйся. С тобой такого не повторится. Но Коджи… о, Кэти. Мне до сих пор снится тот миг в кошмарах.

Я взяла его за руку и повернула ладонь, отодвигая манжету рукава, чтобы видеть шрамы и порезы на его руке.

- Порой рисунки царапают или кусают меня. Тот длинный от когтя дракона.

- Дракона? – сказала я. – Как тот, чей хвост я видела? Он двигался, хотя листок был порван.

- Я не совсем понимаю, как это работает, - сказал он, глядя на шрамы. – Я порчу рисунки, но это не разрушает существ на них. Это как-то запечатывает их, удерживает в пределах страницы. Но они все равно двигаются.

Слишком много информации. Моя голова затуманилась. Она болела, но я пыталась разобраться с новыми знаниями. Я сосредоточилась на том, в чем была точно уверена.

Чирикали трясогузки, дул ветерок, я чувствовала запахи соломы и цветов, а еще шампуня и кожи Томохиро. В его одежду въелся запах благовоний, что зажигали на похоронах. Я ведь все еще держала его за руку. И его кожа была теплой.

Тепло скользнуло по моей шее к щекам. Я отпустила его ладонь, но тут же осознала, как близко мы сидели, заметила, как на ветру подергивается его ослабленный галстук. На воротнике пуговицы были расстегнуты. И я видела загорелую нежную кожу его ключицы.

- Юу, - сказала я.

- Не бойся, - попросил он. – Пожалуйста, - он поймал мою руку. Его пальцы оказались мягче, чем я думала, они нежно обхватили мою ладонь.

Я едва смогла прошептать.

- Я боюсь.

- Знаю. Но я не причиню тебе боль, Кэти. Я не позволю этой силе тебя ранить, - он прижал меня к себе, и я уткнулась лицом в его рубашку, пропитанную запахом благовоний. Его теплая шея и подбородок прижались к моим волосам, а я плечом чувствовала быстрое биение его сердца. Его сильные руки дрожали, обнимая меня, и я понимала, что он тоже боится. – Я буду бороться с этим.

Я хотела прижаться к нему еще сильнее, но в то же время хотелось и отстраниться.

- Бороться?

Он отстранился и покачал головой.

- Я отмечен, Кэти. И в кошмарах я вижу, что впереди – одни страдания. Ты же видела, что та трясогузка атаковала других птиц? В этих рисунках есть что-то опасное, что темнее, чем чернила. Я не знаю, связано ли это с родословной Ками или… это из-за меня самого. Может, на самом деле я злой, и эта тьма пытается прорваться наружу.

- Быть такого не может! – сказала я, но страх сковал грудь.

- Не знаю, почему чернила хотят добраться до тебя. Но я им не позволю.

Сама сила уже пугала до чертиков, но хуже была мысль о том, что Томохиро мог быть кем-то темным…

И о том, что, что бы то ни было, я тоже была целью…

- Чепуха это все, - сказала я.

Уголки его рта приподнялись, но улыбка быстро исчезла.

- Надеюсь, - сказал он.

Он притянул меня ближе, и мы сидели так очень долго, а страницы блокнота шелестели на ветру.

Глава 8

Когда я добралась домой, почти стемнело. Я подумывала отправить сообщение Диане, пока ехала в автобусе, но она была на встрече с сотрудниками, а потому не заметила бы моего отсутствия.

Я зажгла свет в пустой квартире, впервые желая, чтобы она была здесь и тепло поприветствовала меня. Но дом заполняла только тишина, усугубляя туман в моей голове.

Я поплелась к холодильнику, ноги казались невыносимо тяжелыми. Выпив стакан холодного чая оолонг, я сунула остатки карри в микроволновую печь. Я устроилась за столом и поставила перед собой тарелку с карри, над которым курился пар. Я произнесла в пустоту итадакимас и принялась за еду.

Я все еще видела шрамы на запястье Томохиро, падающую трясогузку, что рухнула на землю с облачком сверкающих чернил.

Я сунула в рот больше риса и курицы, надеясь, что специи придадут мне сил. Не сработало.

Рисунки двигались. Они смотрели на меня.

Более того. Они видели меня.

Томохиро сказал, что они что-то хотели от меня, что рядом со мной он терял контроль. Но у меня не было особых сил. Что им от меня нужно? Это из-за того, что я знала про них? Или потому, что из-за меня они могли подчинить Томохиро, сломить его… а что потом? А если это Томохиро что-то хотел от меня, просто не мог этого понять?

Когда зазвенел кейтай, я с особой радостью схватила его.

- Моши мош, - сказала я, приподнимая голову и помешивая ложкой рис.

- Кэти-чан? Ты в порядке? – звонил Танака. Я выпрямилась, словно он мог меня увидеть.

- Тан-кун, - отозвалась я. – Все хорошо. Устала после тренировки.

- У меня тоже выдался тяжелый денек, - сказал он. – Я как раз иду с дополнительных занятий. Мы собираемся в караоке. Идем с нами!

Я ненавидела свое пение, но не из-за того, что пела плохо, а потому, что у нас с мамой были похожи голоса. Я хотела бы, чтобы она была здесь, погладила меня по волосам и обняла, сказала, что все будет хорошо.

- Я не умею петь, - сказала я. По другую сторону послышались другие голоса, Танака шел по улицам Шизуоки.

- Ты все время так говоришь! – сказал он. – Ты так занята из-за подготовки к турниру кендо, что мы тебя почти не видим. Юки тоже идет.

- Даже не знаю, - отозвалась я, но я почти сдалась. Лучше так, чем сидеть наедине с мыслями.

- Слушай, - голос Танаки переменился. Казалось, что он прикрыл телефон рукой. – Пойдут слухи, если ты будешь проводить время только с Томо-куном.

Жар охватил мое тело, а я снова ощутила белую рубашку своей щекой.

- Откуда тебе знать? – возмутилась я, но Танака рассмеялся.

- Да это же очевидно, - сказал он. – Тебе нужно отдохнуть и сходить куда-нибудь с друзьями, пока остальные этого не заметили.

- Ладно, ладно. Вот уж не думала, что ты меня будешь шантажировать.

Он рассмеялся.

- Все совсем не так. Увидимся в десять.

Я встретила Танаку и его друзей с дополнительных занятий недалеко от станции Шизуоки, а когда прибыла Юки, мы отправились в караоке мимо магазинчиков. Мы заказали газировку со вкусом дыни и охлажденный чай, и первым запел Танака, фальшивя, но не скрывая удовольствия от пения. Я думала, что Юки будет стесняться петь при товарищах Танаки, но ее голос зазвучал чисто и красиво. Мы спели дуэтом, потому что одна я петь стеснялась.

Официант принес напитки, и мое сердце застыло, когда я увидела, кто их принес.

Ишикава.

Он стоял в белом фартуке, осторожно опуская поднос с напитками на наш столик.

- Ои, друг Томо-куна, верно? – помахал ему Танака. – Он из нашей школы, - сказал он своим друзьям. – Прости, не знаю твоего имени…

- Ишикава-сэмпай, - сообщила Юки. – Из команды кендо.

Она, похоже, знала всех в школе.

Ишикава слегка поклонился, не глядя на меня, и поспешил прочь, прикрыв за собой дверь комнаты.

Из-за него мысли снова вернулись к поединку кендо, к ужасным словам, что он сказал мне. Куда он хотел заманить Томохиро?

Громкий голос Танаки я уже почти не слышала, мысли кипели в голову. И я не могла отбросить их.

- Кэти? – сказала Юки. Я задыхалась.

- Минутку, - сказала я и промчалась мимо Танаки в коридор. В уборной я выхватила кейтай и набрала номер. Прижав телефон к уху, я слушала гудки. Один гудок, и я смогла дышать. Еще один. И после щелчка включился записанный голос, а я устыдилась того, почему звонила ему. Ишикава даже ничего мне не сказал, а я уже бежала за помощью к Томохиро, хотя ему скрывать эти знания было куда сложнее, чем мне.

Он знал это с начальной школы, а я не могла вынести даже вечер.

Я вздохнула и бросила кейтай в сумочку, вырываясь из уборной и направляясь в комнату караоке.

И врезалась в коридоре в Ишикаву.

- Прости! – вырвалось у меня инстинктивно, лишь потом я заметила белые волосы и белоснежный фартук.

Он усмехнулся.

- Юуто в курсе, что ты встречаешься с Танакой?

- Отстань, - сказала я, попытавшись обойти его. Но тут я заметила в его руке раскладной ножик. Он закрыл его и сунул в карман. – Что за чертовщина? – сказала я.

- Ты ничего не видела, - сказал он, но я заметила, как дрожит его рука, пусть и немного. Он оглядывался через плечо.

- Ишикава…

- Просто вернись в свою комнату караоке, ясно? – он подтолкнул меня в нужную сторону.

- Осторожно! – сказала я, испугавшись.

Он медленно выпустил воздух сквозь зубы, послышалось шипение. А потом он тихо сказал:

- Я кое-кого жду. Иди, куда шла, - край его татуировки выглядывал из-под формы и пугал.

- Ты хочешь на кого-то напасть? – прошептала я.

Ишикава недовольно уставился на меня.

- Нет, дурочка. Это лишь на всякий случай.

- Юу не знает, да? – сказала я. – Не знает, как далеко ты зашел.

Он не ответил. Оглянувшись на пустой зал, он сжал ладони в кулаки.

- Ишикава.

Его взгляд пронзил меня, и я заметила плохо скрытый страх.

- Уже поздно об этом беспокоиться. Проще для него признать, кто он такой, и помочь мне

Я побледнела.

- О чем ты?

- Не бери в голову, - сказал он, но я поняла, что он имел в виду.

Томохиро был прав, Ишикава подозревал, что он – Ками.

- Просто уйди уже.

- Ладно, - сказала я, но сердце бешено колотилось. Я открыла дверь нашей комнаты, и послышалось оглушительное пение Танаки. Я попыталась взять себя в руки и вырваться из сковавшего меня страха. Я не могла показать Ишикаве, что я что-то знаю. Я не могла не думать о том, как трясогузка падает вниз, внутри все похолодело.

- Пора уже, наверное, уходить, - сказала я Танаке.

- Еще одну, - попросила Юки.

- Послушайте, Ишикава… - но никто меня не слышал за громкой музыкой. Я приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Ишикава исчез.

Песня закончилась, и после моих просьб мы начали собираться, и я увидела Ишикаву в конце коридора, в его руке был поднос с напитками.

Я надеялась, что его встреча прошла без нанесения ран.

А если нет?

По пути домой мы прошли храм в Мабучи. Врата были закрыты, но фонари мерцали по обе стороны оранжево-зеленой арки.

- О! – сказал Танака. – Надо помолиться о грядущих экзаменах.

- Закрыто, - Юки указала на врата.

- И ты отступишь из-за ворот? Давай! – он направился к каменной стене.

- Меня не втягивай, - хихикала Юки, прижав ладонь к руке.

- Кэти, ты идешь?

- Нет уж.

- Ты можешь помолиться за турнир кендо.

- Я останусь здесь с Юки, - сказала я. Слишком уж неправильно было врываться так в храм, чтобы помолиться.

- Ладно, - сказал Танака. Его друг поднял его, и мы смотрели, как он перемахивает через врата. Он поспешил по дороге, усыпанной гравием, где висел огромный ржавый колокол с толстой веревкой. Танака принялся искать в карманах мелочь, монеты застучали по дну деревянного ящичка.

Он схватился за веревку и принялся раскачивать колокол в стороны, пока он не зазвенел.

Он дважды хлопнул в ладоши и склонил голову, но потом в здании неподалеку зажегся свет, и он тут же устремился к вратам, смеясь и хватаясь за руки друзей, чтобы сбежать. Мы помчались по улице, убегая от сонного жреца.

- Ты слишком громко звонил! – возмутилась Юки, хихикая.

- Зато ками меня услышат! – крикнул в ответ Танака, и я подумала, захотел бы хоть кто-нибудь так привлечь внимание, зная правду, зная, на что они способны. Зная, что случилось с Коджи.

Зная, что могло случиться со мной.

Я все еще не знала, вернусь ли я в Торо Исэки, зная теперь, что рисунки Томохиро оживают на самом деле, что они могут хотеть моей смерти или покусать меня.

А еще, хоть это было и несравнимо, я боялась увидеть его снова, после того как он обнял меня. И хотя я чувствовала, как соперничество превращается в дружбу, раскрываясь, как бутоны сакуры, но с получившимися цветами мириться было не так просто. Мы чувствовали то же самое, но что-то изменилось, и переменилось так, что я не могла думать о нем без мурашек по коже.

Я следила за движениями старшеклассников на последней тренировке кендо перед соревнованием, Томохиро и Ишикава двигались в унисон, повторяя раз за разом ката. И я не понимала, как они могут дружить, если между ними было столько тьмы, да и я не удивилась бы, если Ишикава устроил Томохиро выговор за слабость.

Наверняка, так и было.

Наступила суббота, и, несмотря на все мои возражения, Диана пришла посмотреть соревнование. Она, видимо, подумала, что так поступила бы мама, но была слишком невинна на вид, чтобы играть эту роль. Все же тетя из нее была лучше, чем мама.

Может, мы все же начали привыкать друг к другу.

Я опустилась на колени в сейза с остальными учениками, ожидая очереди исполнения ката. Да, может, я и не была самой умелой кендоука здесь, но я гордилась уже тем, что многое выучила, а потому исполняла каждый удар старательно.

Я наступала на противника, ударяя шинаем резко, бамбук трещал. Я смотрела на оппонента из прорезей маски, но тут я заметила нечто иное. Диана сидела с раскрытым ртом, и от этого я закричала громче и ринулась в бой.

Краем глаза я наблюдала за поединком старшеклассников, проходившим в другом конце зала, и по движениям ученика я узнала в нем Томохиро. Из-под его шлема выглядывала красная повязка, а судьи так быстро вскидывали красные и белые флажки, что мне пришлось обратить внимание на своего противника, так и не увидев удар Томохиро.

Вид Томохиро сделал все остальное неважным, а мое сердце бешено колотилось о броню на груди.

Опасная тайна, которой я ни с кем не могла поделиться, обеспечила меня кошмарами о том, как якудза похищают мою маму, и когда я проснулась в холодном поту, то напомнила себе, что такого произойти не сможет.

Я не могла выдерживать это чувство беспомощности, скрытое под решеткой шлема. Я знала, что чернила охотились на меня, что одно слово могло сделать меня жертвой якудза. И я завопила так, что заболело горло, и опустила шинай на соперника.

- Очко! – крикнул судья, и со стороны трибун поднялись три белых флажка. Поединок закончился, я проиграла, но была рада этому заработанному очку. Теперь я понимала, почему Томохиро нашел утешение в кендо.

Мое выступление закончилось, и я сняла шлем. Пот стекал по шее, я сняла повязку с головы и вытерла ею лицо.

Я услышала знакомый вопль киай. Томохиро.

Я тихо двигалась между рядами смотревших учеников. Ватанабэ увидел меня и указал на свободное место, где я опустилась на колени и смотрела поединок, оставив шинай рядом с собой.

Из-под шлема соперника Томохиро выглядывала белая лента, а сам оппонент был выше и шире в плечах.

Его шаги были быстрыми, он уклонялся от ударов Томохиро, словно тот целился в пол. Киай незнакомца заставил меня застыть. Я слышала много криков на тренировках, они были разными, и худший киай принадлежал Ишикаве, от него у меня болела голова. Но крик соперника Томохиро был сдержанным, не таким разрушительным, как у Ишикавы. Но он оказался сковывающим, я не могла пошевелить и пальцем. Может, потому что его киай был лишен эмоций, был холодным, словно такой поединок был для него слишком простым. Словно он с легкостью мог переломить любого пополам.

- Очко! – крикнул судья. Я заметила, что поднялся белый флажок. Может, на Томохиро влияла атмосфера в зале. До этого проблематичным соперником для него был лишь Ишикава. Но Ватанабэ предупреждал, что в команде школы Катаку опасные противники, а потому я с замиранием сердца наблюдала за поединком.

Томохиро пропустил последний удар цуки и проиграл.

Он снял шлем, и Ишикава протянул ему бутылку с водой. Пока он пил ее, по шее его стекал пот, а влажные волосы торчали поверх повязки на голове.

И последним поединком был бой Ишикавы с тем учеником, которого не смог победить Томохиро. Тем временем, Томохиро устроился на коленях рядом со мной, с тихим стуком положив на пол шинай.

- А он крепкий, - прошептал Томохиро, жар его дыхания коснулся моего уха. Он сказал это так, словно между нами ничего не произошло. Я ненавидела то, как ему удавалось притворяться обычным. И за то, что рядом с ним все внутри меня таяло.

- Он из Катаку? – спросила я, скрывая свою реакцию на его близость.

Он кивнул.

- Их лучший кендоука. Он занял шестое место в национальном турнире в прошлом году. Такахаши.

Так вот каков известный Такахаши.

- Но он не выглядит настолько особенным.

Томохиро фыркнул.

- Думаю, он притворяется.

Ишикава и Такахаши ходили по кругу.

Они держались на расстоянии вытянутых мечей, шинаи стучали друг о друга, а они продолжали двигаться по кругу.

Ишикава нанес удар. На тренировке этим ударом он попал по мне, но Такахаши отбил его и попал по шлему. Ишикава отскочил в сторону, отдаляясь от соперника.

- Ладно, похоже, ты прав, - признала я.

Томохиро склонился вперед, сузив глаза. Я понимала, что так он разглядывал движения Такахаши, анализируя, какие ошибки привели к поражению.

Но Такахаши с легкостью отбивал удары Ишикавы, а тот не мог даже попасть по нему.

Ишикава споткнулся, запутавшись в ногах.

- Жарко, - пробормотал Томохиро. Такахаши заметил и ударил справа.

- Очко! – крикнули судьи, вскидывая три белых флага.

- Черт, - Томохиро прижал ко рту ладони. – Сато! Гамбарэ!

Такахаши надвигался. Он склонился вперед, а Ишикава умудрился ударить шинаем по его доу.

- Очко! – вскинулись три красных флага.

- Да! – хлопал Ватанабэ-сенсей.

Такахаши сдвинулся влево и резко переместился вправо, но Ишикава вовремя отбил удар. Послышался треск.

Такахаши не отступал. Он ударял снова и снова, загоняя Ишикаву в угол. Только и слышался треск. К нему добавлялись киай и топот ног.

Такахаши ударил прямо, Ишикава отступил и ударил по его шинаю сверху. Появился шанс победить.

Меч взорвался от удара, щепки полетели на пол. Порвались и кожаные шнуры, стягивающие рейки меча, и только их обрывки и остались от шиная.

Обломки стучали по полу, падая в лужицу темной крови.

Поединок остановили. Медики побежали проверить соперников и найти источник крови.

Вот только это была не кровь. Я это видела.

Потому что все случилось так же, как с моей ручкой.

Я взглянула на Томохиро. Он покачал головой, словно это было не его рук дело.

Я принялась мысленно перечислять школы, в которые могла перевестись.

Ишикава остановился у лужицы и коснулся ее пальцами. Он взглянул на Томохиро. Такахаши проследил за его взглядом и уставился на нас.

Мое сердце едва не остановилось. Они могли подумать, что я что-то знаю? Они поняли, что это из-за нас? Если так и было, то у Ишикавы будет много вопросов.

Медики так и не нашли источника крови и удивились. Зрители захлопали. А судьи поколебались, но подняли флажки.

Красные.

Ватанабэ отчитал Ишикаву за сломанный шинай, но его глаза сияли. Ишикава победил и прошел в соревнования префектуры. Прошел и Томохиро, но из-за прошлых побед.

Такахаши снял шлем и повязку, и черные волосы упали ему на лицо. Неровная челка почти закрывала один глаз, спускаясь к уху, в котором блестела серебряная серьга. Он заправил за уши две светлые пряди.

Быть не может.

Это был Джун.

Мое лицо было краснее, чем флаги. Я оглянулась на Томохиро, но тот ушел поздравлять Ишикаву.

А я могла думать лишь о чернилах. Теперь они будут везде, куда бы я ни пошла? Открылась ли правда Ишикаве?

А еще Джун. Такахаши Джун пожал руки Томохиро и Ишикаве, и они общались, даже не понимая, что они стояли на краю пропасти. Может, Томохиро понял это и пошел улаживать ситуацию.

А вот и мальчик-художник. Я же рассказал ему, что рисунки были как живые. Ты снова взволнована.

Я словно тонула в ледяной реке. Я сама рассказала Джуну о рисунках Томохиро. Он мог все это соединить и понять правду.

Я смотрела, как они смеются и разговаривают.

Я понимала, что слишком переживала. Почему Джун поверит во что-то невозможное?

Никто не поверит тому, что я знала. Даже я не до конца верила.

Так почему я дрожала?

Глава 9

Приглушенный звон послышался из моей сумки. Я забыла отключить звук телефона, Юки вскинула брови.

- Хорошо, что перемена, - сказала она, пока я копалась в сумке. – Иначе Сузуки-сенсей забрал бы его и не вернул.

- Прости, - рассеянно сказала я. Вытащив телефон, я прочитала сообщение.

Говорил с Ишикавой. Он тебя больше не тронет. Приходи сегодня. Буду ждать тебя там. Юу.

- От Томо-куна? – поинтересовался Танака. Я резко закрыла кейтай и сунула его в сумку.

- Не твое дело, - сказала я, и он усмехнулся.

- Ты же знаешь, Кэти, - тихо сказала Юки. Ее глаза были печальными, и я понимала, что она скажет. Я и сама об этом думала после турнира кендо. – Не надо связываться с таким, как он. То, что он сделал со свои другом… И ты видела, как он поступил с Мию. Да и друзья у Юу опасные.

- Он всегда был хорошим, - задумчиво сказал Танака. - И попадал в передряги, но поступал всегда правильно.

- Верно, - сказала я. – И ты был прав насчет Коджи, Танака. Это был несчастный случай.

- Хаи? – Танака раскрыл рот, и я поняла, что только что сказала. Но ведь я не могла рассказать ему правду, что теперь?

- Эм. Они пробрались на стройку, а там был сторожевой пес, - снова ложь, но это уже ближе к правде, чем слухи о том, что его порезал Томохиро.

- Я знал! – крикнул он.

Я глубоко вдохнула и повернулась к Юки.

- И он не обманывал Мию. Беременная девушка? Это друг семьи, он хотел ей помочь, - воцарилась тишина, Танака и Юки переваривали услышанное.

- Даже если это правда, - с сомнением произнесла Юки, - ты видела, как он с ней расстался. Это было плохо, - и в этом она была права, он поступил с ней бессердечно. Я слишком много думала о движущемся рисунке, но совсем забыла о темном взгляде Томохиро, когда он ссорился с Мию, о том, как он ударил дверь. Я знала, что он врал, но это все равно было… жестоко.

Может, они были правы. Похожие мысли не покидали меня после турнира, хотя даже после того, как я узнала, что он – Ками. Нужны ли мне такие кошмары? Но стояло мне решить отступить, сердце болело.

- Но мы ведь и не пара толком, - сказала я. – Он даже не признался, - но я понимала, как смешно это звучит. Если бы у него не зазвонил в тот раз телефон, что бы он сказал? А что пришлось бы сказать мне?

- Не пара. А он приглашает тебя на свидание, - сказал Танака. Я схватила его пакетик фурикакэ и ударила его им.

- Сонна ваке наи джа! – я скривилась от акцента.

Все было не так. Но я не могла объяснить им. Я схватила палочки и сунула в рот оставшийся крокет. Вкус арахисового масла вернул мне атмосферу старой жизни.

Я вспомнила, какой была, когда не могла толком ни говорить, ни читать, ни есть, а перемены просто сковывали меня. Дыру в моем сердце сейчас затянули побеги, на них появились бутоны. Внутри оставалась пустота. Но теперь вокруг нее сердце расцвело.

Томохиро сидел, как и всегда, возле хижины, блокнот лежал на его колене. Только это и было прежним. Облака мерцающей пыли окружали его, чернила вихрились, сверкая на солнце. Они двигались медленно, летая вокруг него, как светлячки.

Я вскрикнула. Он услышал это и оглянулся, усмешка появилась на его лице, и я поняла, как сложно было скрывать это от меня. Потому он резко прекращал рисовать, перечеркивал рисунки. Он хотел скрыть от меня правду, а здесь он нашел для себя убежище.

- Кэти, - сказал он, его руки замерли. Облака исчезли, когда его ручка остановилась.

- Так все время происходит? – спросила я, медленно приближаясь и цепляясь за ручку сумки.

Он рассмеялся.

- Нет. Думаешь, в кружке каллиграфии не заметили бы?

- Это из-за меня, да? И та потеря контроля во время турнира кендо?

- Это, - сказал он, - случилось не из-за меня.

- Я это уже слышала.

- Ои. Я серьезно.

- Ладно, - сказала я. – Если это был не ты, то кто тогда?

Воцарилась тишина. Я раскрыла рот.

- Я?

- Возможно, - сказал он.

- Нет, нет, это ты – Ками, - запаниковала я.

- Но это из-за тебя чернила ведут себя странно. Ну… очень странно.

- Хватит, ладно? – сказала я, внутри все сжалось. – Я не хочу, чтобы чернила всюду преследовали меня. Я не хочу, чтобы на меня охотились якудза. Если ты не научишься управлять этим, я сменю школу, - одно дело смотреть, как он рисует здесь, и совсем другое – позволить чернилам ворваться в мою жизнь, когда я даже не буду знать, когда они появятся…

Он улыбнулся.

- Тебе повезло, у меня есть план, - сказал он. – Трясогузка, что напала на остальных, не слушалась меня. И я думал, как Такахаши Джун управлял поединком. Он ведь не дал мне увидеть, какой будет атака, ни телом, ни взглядом, ни чем-то еще, но все его действия были спланированы и просчитаны. Если я смогу так же скрывать мысли, но сосредотачивать их, то, может, смогу и управлять рисунками. Смотри, что я принес.

Он вытащил из школьной сумки бархатный мешочек, высыпав его содержимое на ладонь. Его глаза сияли.

- Бутылочка с чернилами, - сказала я. – Кисть. Каллиграфия?

- Рисовать для меня слишком опасно, - сказал он. – Но, может, со временем я снова смогу ими пользоваться.

Он нежно разложил предметы на траве и показал головой, убирая челку с глаз. Вот только через миг он склонился над блокнотом, и волосы скользнули обратно.

- План не сложен, - сказала я. – Сосредоточиться? Странно, конечно, но мне нужно избавиться от чернил.

- Они не так и плохи, - сказал он. – Опасны, но порой и красивы. Я ведь не хотел тебе рассказывать. Думал, что и не смогу рассказать. Но теперь я могу даже показать.

Он провел ручкой длинную линию, потом другую. Он набрасывал штрихи все быстрее, светлячки чернил появились снова, мерцая и паря в воздухе.

Он рисовал бабочку, но ее движения размывались. И чем сильнее я старалась приглядеться, тем сильнее болела голова.

- Это из-за того, что нам это кажется невозможным, - сказал он. – Разум говорит, что рисунок не двигается. Словно это иллюзия. От этого постоянно болит голова, - я слабела, пока смотрела на рисование. Нужно было отвернуться.

Томохиро улыбнулся, хотя и не отвел взгляда от бумаги.

Он вдруг переместил ручку, чтобы начать рисовать следующую бабочку, и первая взлетела со страницы.

Она была бесцветной, набросанной наспех. Ручеек чернил следовал за ней, словно хвост кометы, мерцая черным и темно-лиловым. Я смотрела, как ветер подхватывает ее, как расправляются ее тонкие, почти прозрачные крылышки.

Я опустила взгляд на страницу, и там тоже была она, словно летала ее копия.

Три бабочки поменьше появились из чернильных искр, шевеля крылышками.

Все это время Томохиро улыбался и рисовал все больше и больше бабочек, пока целое облако их не заполнило небо над нами.

Я наблюдала за этим, закрыв ладонью рот. Около пятидесяти бабочек медленно парили в воздухе. Ужасающая красота.

Томохиро перечеркнул наброски, и они попадали вниз, как черные лепестки вишни, покрывая собой землю. От такого зрелища мои глаза наполнились слезами.

- Не убивай их, - прошептала я. Глаза Томохиро расширились, он на миг взглянул на меня.

- Я не убил их, - сказал он. – Они не живые. Это просто рисунки.

- Но видеть их вот так падающими – ужасно.

- Кэти, - нежно сказал он, и его теплая ладонь обхватила мое плечо. Его голос был спокойным, он смотрел на мои глаза из-за челки. А мне казалось, что в груди мечутся сотни бабочек. – Оставлять их так опасно. Если они улетят отсюда, и кто-то их увидит… - он вздохнул. – Никто не должен знать. Иначе мне конец.

- Тогда хватит рисовать, Юу, - сказала я. – Не оживляй их.

- Они не живые.

- Откуда тебе знать?

- Просто знаю. Когда я на них смотрю, то могу ощущать, словно они летают в моей голове. Так что они – мои мысли, они не живые. Они – часть меня.

Ужасно. Слезы катились по моим щекам, я встала и собралась уйти. Томохиро вскочил на ноги, и блокнот захлопнулся, упав с его колен.

- Кэти, - сказал он, я замерла. – Я не хотел такую… способность, знаешь ли. Но и отказаться от нее я не могу.

Я заглянула в его глаза, которые сейчас казались темнее.

- У меня бывают кошмары, - сказал он. – Звучит глупо, но я не могу от них избавиться. Я просыпаюсь, а на пол капают чернила. Я многого лишен, потому что я – Ками. И я не могу потерять еще что-то. Я не могу потерять…

Он не должен был этого говорить.

Мы стояли так еще минуту, и мне было его жаль.

Он не мог отказаться. Так и было. Но сейчас он не выглядел как подонок, которого ударила Мию.

Он моргнул и покачал головой.

- Зря я это сказал, - отозвался он. – У тебя еще есть выбор. Ты можешь отказаться, но пообещай, что никому не расскажешь.

Две стороны Томохиро не увязывались в моей голове. Он был похож на свои рисунки, когда одна бабочка взлетела, а другая осталась на бумаге, его умоляющий взгляд не очень вязался с его поведением раньше.

Я сузила глаза.

- Потому ты порвал с Мию.

Он молчал.

- Она что-то узнала о тебе?

Он колебался.

- Нет.

- Но собиралась, да?

- …да.

- Ты все это сделал? Ты притворился и обманул? Ты сделал вид, что ты - бессердечный тогда в школе?

- Я не был бессердечным, Кэти.

- Ты был ослом, - сказала я.

- Ои, - голос его был недовольным.

- И ты позволил ей поверить, что ты лишь играл с ней?

Он поежился, отступив и прислонившись к деревянной хижине.

- С Мию все равно не сложилось бы. Слишком много вопросов. Я нарисовал несколько скетчей Шиори, чтобы проверить, шпионит ли кто, а потом забыл блокнот в гэнкане. Я не отрицал ничего, и это сработало.

- Вот ты и сейчас так поступаешь, - сказала я.

- Как?

- Ведешь себя как бессердечный.

- Разве?

- Да.

Он уставился на меня, хитро улыбнувшись.

- Томо, я серьезно. Хватит, - это вырвалось случайно. Я назвала его сокращенным именем, что означало некую близость. Он, конечно, услышал это, его лицо порозовело. – В любом случае, - пробормотала я, - зачем так жестоко с Мию? Это ужасно.

- Просто, - сказал он нежным голосом, - я должен был защитить ее.

- Но можно было и помягче.

- Иначе она не ненавидела бы меня так сильно. А мне нужна ее ненависть, - я услышала раскаяние в его голосе, он продумал эту жертву. Я видела, каким становился его взгляд при упоминании о ней. И хотя я пыталась отказаться, что-то внутри сжималось, когда я слышала, что он так о ней говорит.

- Почему тогда ты не отталкиваешь меня так же? – спросила я.

К щекам прилила кровь. Я не ревновала. Нет. Я просто думала, что он поступил глупо.

Он не сразу ответил, уставившись в землю, уголки его рта дернулись, словно он смеялся.

Я хотела ударить его и уйти, но мне нужен был ответ.

- Ты ведь уже поняла? – вдруг сказал он. – Тяжкое бремя? Я не хотел тебя втягивать, но чернила тебя не покидали. Я понял это… почти сразу. Да и как могло получиться так, что я знал, что ты будешь в Торо Исэки, хотя я был на похоронах?

- То есть, это случилось бы рано или поздно? Но я же здесь постоянно смотрю, как ты рисуешь и зачеркиваешь рисунки.

- Маа, - его глаза вспыхнули, он смотрел на меня. – Думаю, я давно хотел, чтобы ты знала, - сказал он.

Сердце шумело в ушах.

- Почему я?

- Начнем с того, что на тебя реагируют чернила. Я не смог бы держать тебя в неведении и защищать. Ты ведь все равно втянута. А, во-вторых, потому…

Он медленно подошел ко мне, его туфли придавливали траву. Я чувствовала его дыхание на щеке, он склонился ближе. Я зажмурилась, но заставила себя открыть глаза. Его дыхание согревало мои губы, он закрыл своим лицом небо, и я могла видеть только его глаза и кожу.

- Потому что, - сказал он бархатным тоном, - мне всегда приходилось отталкивать людей, что мне дороги. И только ты не сдалась.

Слова снова вызывали бабочек во мне.

«Он собирается меня поцеловать. Он собирается…»

Он отстранился и погладил меня по волосам. Мои щеки вспыхнули, я взглянула на него.

Он с невинным видом смотрел на меня.

- Что? – сказал он. Взглянув на меня еще раз, он расхохотался. – Ты решила, что я…? – он скрестил руки, спрятав большие пальцы, пока смеялся.

- Рада, что тебе смешно, - прошипела я. Почему он постоянно играл со мной?

Он прикусил губу, пытаясь не смеяться, и склонил голову.

- Ты права, - сказал он. – Прости. Давай я нарисую что-то, что взбодрит тебя.

- Нарисуй себя с синяком на лице.

- Кэти, - возмутился он, но голос звучал мягко. Я не ответила.

Трясогузки чирикали, а я отвернулась, чтобы посмотреть на их полет. Я почувствовала тепло, когда Томохиро шагнул ко мне и обхватил руками за плечи, прижав голову к моей, его грудь уперлась в мою спину. Пряди его медных волос щекотали мне шею, его кожа была теплой, а дыхание – спокойным.

- Варуи, - виновато прошептал он, и я поняла, что не смогу без него, пусть он и выводил из себя порой.

Впрочем, почти постоянно.

Я могла остановить чернила.

Должен быть способ. Я не могла полагаться только на него, я должна была спасти нас обоих.

Я не могла уйти, это я знала. У нас не было выбора.

Все три недели до летних каникул мы посещали Торо Исэки, и стремление Томохиро росло. Он рисовал птиц и деревья, черепах и зайцев. Я просила его зачеркивать рисунки не так быстро, чтобы смотреть на это было не так страшно, но это не помогало. Они тут же падали, словно их души покидали тело. Черепаха успела укусить меня за палец, а потом рухнула, и я перестала даже думать о рисунках людей. Томохиро все еще говорил, что существа были лишь его мыслями, это слегка ободряло меня.

- Они – продолжение меня.

- И какая часть тебя хочет меня укусить? – парировала я.

Ошибка. Его глаза вспыхнули, и он злорадно усмехнулся.

- Продолжай. Я говорила не об этом.

- Да ладно тебе. Твои чувства очевидны, - он пригладил рукой волосы. – Не скажу, что в этом нет моей вины.

- Ох, - сказала я. – Еще и честный. Слишком привлекательный.

- Конечно, это работает, - сказал он. – Ведь только ты приходишь ко мне.

- При чем тут это! Твоя рисованная черепаха укусила меня.

- И я ее зачеркнул.

- Ну, спасибо.

Его глаза сияли, он обнял меня одной рукой, и мое сердце едва не становилось.

- Обращайся.

Юки пригласила меня поехать с ее семьей на остров Мияджима на пару недель летних каникул. Там работал ее старший брат, и она просила меня поехать, чтобы ей не было скучно.

Лето в Японии было влажным, и это меня убивало во время кендо, я едва могла тренироваться. Но Томохиро и Ишикава легко выполняли по сто ударов, исполняя кири-каеши, протирая лица платками, потому что было ужасно влажно. Пот стекал по их спинам, они сражались без шлемов, а волосы прилипали к шеям.

- Почему вы с Ишикавой покрасили волосы? – спросила я, пока Томохиро пил воду. Он вытер губы тыльной стороной ладони.

- Это план Ишикавы, - сказал он, но так громко, чтобы слышал и друг. – Он хотел ослепить соперника шваброй на голове.

- Заткнись, - сказал Ишикава, но его губы скривились в улыбке.

- А почему твои почти красные?

- Белый и красный, - сказал Ишикава. – Потому что мы – соперники, - он обхватил шею Томохиро, и они, смеясь, шутливо дрались. Я задумалась над тем, что Томохиро сказал Ишикаве, поскольку тот стал совсем другим человеком. Вне тренировок кендо они сутулились, изображали из себя плохишей и, в случае Ишикавы, попадали в передряги. Но, надев броню и закрыв лица шлемами, они могли быть собой. И тут мы с Ишикавой пришли к перемирию. Он перестал злиться, а я притворилась, что угроз не было. Но он все равно смотрел на меня, но я старалась делать вид, что не замечаю.

Ты мешаешь его судьбе. Эти слова преследовали меня.

Но он не знал точно, что Томохиро – Ками. Он только подозревал это, и нельзя было давать ему повода поверить.

Ватанабэ-сенсей объявил, что для прошедших на соревнование префектуры организовали особые тренировки.

От нашей школы шли туда только Ишикава, Томохиро и две старшеклассницы. Такахаши Джун тоже будет там. Я все еще не верила, что это был тот самый Джун, которого я встретила на станции. Он знал, что в моей школе был странный художник. И я могла только молиться, чтобы он не связал это с теми чернилами, что он вообще не обратил внимания, из чего была та лужа на турнире. Но я вспомнила, что он Ками больше никто не знал. А потому и додуматься никто не мог.

На этой неделе в школе установили огромное бамбуковое дерево.

Листья бамбука торчали, как иголки рождественского дерева, и ученики собрались у стола неподалеку, уставленного стопками бумажек.

- Танабата, - объяснила Юки, выбирая желтый квадратик бумаги.

- Танабата?

- Фестиваль влюбленных. Две звезды в небе встречаются только в это время года, а потом они снова расстаются. Но когда они объединяются, наши мечты исполняются.

Я думала о Томохиро и его дополнительных тренировках кендо, как он вообще справится с жарой, пока мы с Юки будем нежиться на пляже. Но нам все равно приходилось сохранять дистанцию, пока я не пойму, как прекратить реакцию чернил на меня.

- Так какое желание у тебя? – спросила я.

- Парень, - усмехнулась Юки.

- И ты это напишешь?

- Нет, нет, - сказала она. – Я напишу: хорошие оценки и здоровье, как и все, - она привязала свой листок к ветке. – А у тебя уже есть парень, потому…

Я не отрицала. Все равно это не помогало. И после того, как Томохиро обнял меня, он как-то по-особому на меня смотрел. И я чувствовала, что мы как-то связаны.

- Пожелаешь хорошие оценки? – спросила Юки. Я задумчиво смотрела на дерево. Я выбрала синий листок, чтобы на нем было плохо видно слова другим ученикам.

И специально написала на английском.

Надеюсь, мама обрела покой.

Юки замолчала, увидев это, не зная, что сказать. Я не винила ее, я тоже не знала, что сказать.

Я привязала свое желание к дереву на низкую ветку, чтобы никто не заметил.

Дерево заполнялось желаниями всю неделю.

Танака написал свое только к концу недели.

Хочу, чтобы сестра научилась готовить.

Мы с Юки вскинули брови.

- А вы видели, что я ел всю неделю? – сказал он, дергая за листок.

- Если ты вылетишь из школы за неуспеваемость и тебе придется есть рамэн всю жизнь, это твоя вина, - сказала я. – Ты потратил свое желание зря.

- Ты явно не пробовала онигири моей сестры, - сказал Танака. Он оглядывал дерево, думая, куда повесить бумажку.

- Ты опоздал, - сказала Юки. – Дерево заполнили.

- Вот, - сказала я. – Повесь рядом с моим.

Я быстро отыскала свой листок с английской надписью.

- Вот, - сказала я, протягивая руку к своему листку. Но там была еще одна надпись, почерк был не моим. Я пригляделась и прочитала ответ на мое желание.

И моя тоже.

Слезы застилали глаза, и пыталась сморгнуть их.

Я отпустила листок, пока остальные не прочитали дописку и выдавила солнечную улыбку, пока Танака привязывал свое желание.

Глава 10

Я схватила билет и прыгнула в автобус до Торо Исэки. Мне пришлось остаться для уборки класса, теперь нужно было наверстывать время. Для поездки на велосипеде было слишком жарко. Я вытерла лицо платком.

В понедельник Томохиро улыбался мне. Его высокая фигура стояла в дверях класса во время обеденного перерыва. Он терпеливо ждал, а ученики принялись шептаться, заметив его, кто-то все же похлопал меня по плечу. Я прошла к двери медленно, спина горела от взглядов одноклассников. Томохиро, похоже, наслаждался моим смущением, и это меня не удивило.

- Ты придешь в среду? – сказал он, когда я добралась до двери. Я слышала шепотки, а потому выскользнула в коридор. Теперь меня можно было видеть только через окна, выходящие в коридор, где тут же возникли лица.

- Томо, я всегда прихожу по средам, - приглушенным голосом ответила я.

- Знаю, - сказал он. – Просто хотел убедиться, что ты точно придешь.

- Конечно.

- Это последний раз перед летними каникулами, - сказал он.

- Знаю.

- Обещаю, что не буду рисовать черепах.

- Хорошо, - сказала я, оглядываясь через плечо на одноклассников.

Их лица тут же скрылись из виду.

Он поймал мои пальцы, и это касание заставило меня обернуться. Он перевернул мою ладонь и взглянул на след от укуса черепахи.

- Все хорошо, - сказала я, глядя на его макушку, пока он склонился, разглядывая мои пальцы.

- Ладно, - отозвался он и прижал мои пальцы к губам. Его нежные губы мягко скользнули по ним, и ученики за окнами зашумели, как идиоты. А он выпустил мою ладонь и ушел по коридору, сумка покачивалась на его плече.

Эта встреча в Торо Исэки будет последней перед летними каникулами. Там заканчивали реконструкцию, и в августе это место будет открыто для всех.

Томохиро придется найти новое убежище, чтобы рисовать. И это место должно быть где-то далеко, как гора Фудзи или Антарктика.

Я нырнула под сетку ограды в мини-лес. Ветерок волнами накатывал на меня, принося с собой летнюю влажность.

А потом я услышала звон колокольчиков.

Около сорока колокольчиков висело надо мной на дереве, эти колокольчики были ветряными и крошечными, они раскачивались на горячем ветру, и листки в них трепетали. Большинство колокольчиков фурин в Японии были ярких цветов, но эти были черно-белыми с неровными краями, а потому я сразу поняла, что их нарисовал Томохиро. Некоторые из них звучали печально, словно жаловались, но все вместе они звенели так красиво, что я заслушалась.

Он сидел на траве, блокнот покачивался на колене. Я какое-то время разглядывала его, пока он не заметил мое появление. Он посмотрел на небо, по которому лениво плыли облака. Он ослабил галстук и закатал рукава рубашки до локтей. Верхние пуговицы были расстегнуты, открывая его острые ключицы.

Он словно растворился в звоне колокольчиков, и я не спешила проходить дальше, тоже заслушавшись.

Но тут моего носа достигла пыльца цветов, и я чихнула. Он обернулся, и его глаза расширились, когда он понял, что звук издала я.

- Окаэри, - сказал он, и от этого я почувствовала себя более неловко, чем когда это говорила Диана. Из-за Томохиро по коже побежали мурашки.

- Я немного опоздала, - виновато сказала я.

- Вижу, - сказал он, рассмеявшись. – Смотри, что я рисую для тебя сегодня.

Я прошла вперед и села рядом с ним на траву. Он открыл блокнот, страницу покрывал почти законченный набросок. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами.

- И ты не шутишь.

Он усмехнулся и снял с ручки колпачок. Я положила ладонь на его руку.

- Думаешь, люди этого не заметят?

- В Торо Исэки? – сказал он. Я не сводила взгляд. – Кэти, это последний шанс попытаться. Другого не будет еще, кто знает, как долго. Я хочу попробовать.

- Ты точно с ума сошел, - сказала я. – Она нас растопчет.

Но он принялся ручкой заштриховывать рисунок. Он рисовал глаз, темное озеро чернил на странице. Он заштриховал ухо и гриву, морду, рисуя при этом длинные ровные линии, ручка скребла по бумаге. Рисунок поднял голову и повернул ее, чтобы прогнать муху с холки.

Приглушенный стук, за ним другой, и лошадь выскочила из-за хижины. Она казалась призраком, взгляд был пустым, а гриву покрывали поспешные штрихи Томохиро.

Томохиро рисовал все быстрее, уже его взгляд стал таким же отрешенным, как у лошади. Он добавлял детали, пририсовывал шерсть над копытами, мышцы на ногах.

- Думаю, хватит, - сказала я.

- А? – он дернулся, словно я разбудила его. Я указала на лошадь, нюхающую траву своим темным нарисованным носом.

Он прошептал:

- Я это сделал.

Он поднялся на ноги и нежно опустил блокнот на траву.

- Стой там, - предупредил он. Я послушно сидела, готовая разорвать рисунок, если понадобится. Лошадь подняла голову, когда Томохиро приблизился, и обеспокоено заржала. Томохиро шептал и шагал все ближе. Лошадь ударила копытом по земле и опустила голову.

Я смотрела, как он нежными руками касается морды лошади, и ожидала, что она его укусит. Пальцы вцепились в край рисунка, я ждала, когда раскроются челюсти.

Но лошадь только понюхала его руки и отвернулась к траве. Томохиро повернулся ко мне, его лицо сияло ярче, чем после победы в поединке кендо.

- Иди сюда! – крикнул он. Я вырвала страницу из блокнота и сложила в карман. На всякий случай.

Он помог мне взобраться на спину лошади, та медленно пошла вдоль хижины, а он запрыгнул позади меня. Облачка чернил поднимались в тех местах, куда ступали копыта лошади, и поднимались к ее гриве. Кожа лошади на ощупь была как мятая бумага, но теплая и живая.

Грива медленно развевалась, в ней вихрились чернила. Я осторожно коснулась гривы и запустила пальцы в теплые чернила.

Спирали чернил разбивались о мои пальцы и отлетали облачками.

- Готова? – спросил Томохиро, но ответа не дожидался. Он сжал бока лошади, и та помчалась вперед.

Я едва не упала на ее шею. Вцепившись пальцами в гриву, я уперлась ногами в ее бока.

Хижины проносились мимо, их не получалось разглядеть четко.

Плечи Томохиро прижимались к моим, его обнаженные руки потянулись к гриве, чтобы удержать его на спине. Влажный воздух ударялся мне в лицо, пока мы мчались по Торо Исэки, а смех Томохиро звенел в моих ушах.

Мы мчались к южному краю леса, лошадь замедлилась. Она обогнула деревья и повернула в другую сторону, где проходили свежие раскопки. Я задержала дыхание, когда лошадь перепрыгнула яму, в которой остались инструменты.

Когда мы добрались до конца поляны, до другого конца Торо Исэки, Томохиро сжал бока лошади, и та повернулась, снова устремившись на север. Мы кружились так множество раз, все расплывалось, и я чувствовала лишь жаркий воздух и дыхание Томохиро на моей щеке.

Он не нарисовал ни седла, ни уздечки, но лошадь все равно направлялась туда, куда хотел Томохиро. Может, он был прав, и лошадь была не живой, а лишь его продолжением. Томохиро напрягся, и лошадь ускорилась, он повернул голову влево, и лошадь тут же сменила курс. Я понимала, как много контроля это требует от него, и как мало делаю при этом я. Но я могла лишь довериться ему, и от этого было не очень приятно.

Лошадь начала дрожать от усилий, чернила слетали с ее белой шеи, словно черный пот. Томохиро легко остановил ее возле блокнота. Широкая улыбка сияла на его лице, он спрыгнул, и я последовала за ним, радуясь, что я снова стою на земле.

- Ну как тебе? – рассмеялся он, почесав нос лошади.

- Потрясающе, - сказала я, но тревога нахлынула на меня.

- Нужно было попробовать раньше!

- Да, но тебе пришлось много тренироваться, чтобы это получилось.

- И это только начало, - сказал он, и я заметила, что его взгляд стал легкомысленным, он был поглощен своими возможностями.

- Нельзя так спешить, - сказала я. – Не забывай, что случилось с Коджи, - он вытянул руку, и я отдала ему рисунок. Устроившись на земле, он перечеркнул рисунок ручкой. От скребущего звука ручки по бумаге мне стало не по себе.

Лошадь опустила голову к копыту. Она вздохнула, задрожав, а в глазах погас свет. Она рухнула на бок и разлетелась на спирали чернил, и на траве не осталось ничего, кроме маслянистого черного блеска.

- Я был слишком мал. Но ты это видела? – сказал он. – Она никого не ранила. Она была в моей власти.

- Да, - отозвалась я, но тон его голоса раздражал меня. – Давай отпразднуем это мороженым, - но он меня не слышал.

Он потянулся к сумке и вытащил бархатный кисет, вытряхнув на ладонь кисть и чернильницу.

Я задрожала.

- Томо.

Он снял с чернил крышку и обмакнул в них кисть.

- Томо, стой, - кожу покалывало от страха, в ушах гудело.

Он раскрыл блокнот на чистой странице, кисть коснулась бумаги, рисуя черные полосы. Чернила расплывались, они были слишком густыми для блокнота. А он словно был очарован этим, совершенно не боясь. Он не мог здраво думать. Может, об этой власти над собой он и говорил, но он так раньше себя не вел, по крайней мере, не при мне.

- Что ты рисуешь? – спросила я, в горле пересохло.

- Лошадь тебе показалась потрясающей, - говорил он, - но такого еще не испытывал никто. Я хочу, чтобы ты ощутила то, что могут только Ками. Другим такое не светит.

Я смотрела, как он вырисовывает изгибы, словно упражняется в каллиграфии. Длинные линии змеились по бумаге, а я пыталась понять, что именно он рисует. Что может испытать только Ками? Мысли роились в голове.

Я взглянула на его лицо, и его глаза напугали меня. Они были пустыми и призрачными, как у лошади. Глаза, что смотрели на меня свысока на школьном дворе, что светились, когда он смеялся в кафе, изменились этими черными озерами и смотрели напряженно на бумагу.

Его рука двигалась все быстрее, линии становились резкими.

Мой голос дрожал, а позже я заметила, что и руки трясло.

- Томо, ты меня пугаешь.

- Ручка слишком слабая, - сказал он не своим голосом.

Голос был хриплым, словно он задыхался, пока рисовал все быстрее.

- Теперь я это вижу. Это было лишь отражение.

- Хватит, - сказала я, ухватившись за конец кисточки. Я задела чернильницу запястьем, и она упала, разливая чернила на край блокнота и траву. Но Томохиро был сильнее меня, он продолжил рисовать, с упрямством двигая кистью.

- Знаешь, что умеют Ками? – сказал он отрешенным голосом, что ему не принадлежал. – Что умеют Ками, но не могут остальные?

Его голос стал шепотом.

- Лети.

Он рисовал дракона, длинного и закрученного в кольца, словно он был змеем, и я вспомнила обрывок с хвостом. Солнце озарило рот, полный сверкающих зубов, и я застыла.

Я попыталась выбить из его руки кисть, но он без усилий оттолкнул меня. Не сказать, чтобы я была такой слабой, просто Томохиро вдруг стал сильнее. Намного сильнее. Он смотрел на бумагу огромными пустыми глазами, ужасающая усмешка растянула его губы. И вдруг челюсти дракона задвигались, он бросился к Томохиро и вцепился в его запястье.

Томохиро вскрикнул, выдергивая руку из челюстей дракона. Кисть упала на траву, он забыл про нее и схватился за запястье. Дракон пытался достать челюстями до чего-нибудь еще, пока его не залила кровь, стекающая на бумагу, землю и белую рубашку Томохиро. Я закричала и потянулась за платком, затянув его на ране побелевшими пальцами. Томохиро все кричал, но я не слышала слов, мной овладела паника. Словно я оглохла или забыла японский. Я не могла понять, что он говорит. Его глаза уже не были пустыми, в них плескался страх.

- Ками! – кричал он. – Ками!

Я смотрела, как мой платок с милой вышивкой становится темно-красным.

- Ками! – прокричал он снова, и в этот раз я расслышала.

Бумага.

Темные тучи собирались над нами, дождь полился на поляну. Гром проурчал, а вспышки молнии озарили небо.

- Уничтожь рисунок! – вопил он. Кровь стекала с платка, я принялась искать в траве кисть, дождь промочил мою рубашку, а волосы прилипли к глазам. Я вскрикнула, нащупав пальцами что-то влажное. Я подняла руку, и она была покрыта чернилами.

Пальцами я рисовала толстые линии поверх дракона.

- Не трогай его пасть! – кричал Томохиро. Рисунок бросился на меня, а я отсекла линией чернил его хвост. Но набросок двигался так быстро, что у меня закружилась голова. Я не привыкла к этому, как Томохиро, меня едва не тошнило. Я провела с дрожью линию по его задним лапам.

В отчаянии я разорвала страницу на кусочки и смяла. Но стоило обрывкам упасть на траву, как на них принялись двигаться чернила.

- Не получается! – кричала я сквозь шум ливня. Медные волосы Томохиро приклеились к голове, промокнув.

Он повязал поверх моего платка свой, но темная кровь появилась и на нем.

- Дай кисть! – крикнул он. Я упала на четвереньки и принялась искать в траве.

Что-то дернулось неподалеку, и я подняла голову. Толстый хвост огромной змеи, шире чем грудь жеребца, свивался в кольца, и это нагромождение было выше, чем Томохиро. Очертания змеи были неровными из-за шипов, а длинные завитки чернил на коже создавали впечатление, что хвост закручивается сразу в две стороны. Он поднял огромную серебряную голову, увенчанную рогами.

Дракон, которого нарисовал Томохиро.

Я могла слышать только собственный крик. Монстр уставился на меня пустыми глазами, его усы ниспадали на губы, обвиснув из-за дождя. Облачка чернил поднимались от его тела, словно пар.

- Кэти, кисть! – вопил Томохиро, но я не могла двигаться, скованная взглядом дракона.

Томохиро двигал левой рукой по влажной траве. Платки упали с его раненой руки, ведь он не держал их, и кровь потекла вниз по запястью к длинным тонким пальцам.

Дракон поднялся, готовясь ударить. Огромные когти появились среди колец его тела, он впился ими в землю, распрямляя длинные лапы. На его спине торчала чернильная шерсть, он расправил жилистые крылья, хлопая ими и готовясь накинуться.

- Томо! – взвизгнула я, его пальцы сомкнулись на кисти.

Дракон прыгнул, раскручивая в воздухе кольца. Томохиро подбирал обрывки и рисовал на них кривые линии. А наверху дракон визжал, когда его лапа упала на поляну с ужасным стуком и облаком чернил. Томохиро провел линию на следующем клочке, одно из крыльев сломалось, и дракон закружился в небе.

Томохиро подобрал еще два кусочка, зачеркивая их, пока не нашел обрывок с шеей. Он быстро зачеркнул ее.

Дракон стремительно падал. Тяжесть колец его хвоста сотрясла землю, язык вывалился изо рта, а потом рисунок превратился в мерцающую пыль.

Томохиро вытащил из своей сумки головную повязку кендо и, зажав ею рану, подбежал ко мне. Я упала на колени в грязь и плакала, а он обхватил меня руками.

- Прости, прости, - выкрикивал он снова и снова, уткнувшись в мои мокрые волосы. – Гомен, гомен, гомен!

Дождь лился с неба, смывая мерцающую пыль, заливая клочки бумаги и блокнот, пока чернила не исчезли. Мы льнули друг к другу так же, как и промокшая одежда прилипала к телу, и я боялась отпустить, но боялась и остаться.

Глава 11

Кровотечение остановилось, повязка Томохиро так потемнела, что я едва могла прочитать на ней черные кандзи. Двойной путь ручки и меча. Только для Томохиро ручка и меч были равными.

Рана на запястье была очень глубокой, могли потребоваться швы, но тогда пришлось бы объяснять его отцу и докторам случившееся, а значит, в больницу он не пойдет.

Мы какое-то время не говорили, сидя под деревьями, укрывшись от дождя. Я не могла облечь все случившееся в адекватный вопрос. Томохиро сидел рядом со мной, потирая повязку на запястье и заправляя пряди челки за уши. Я устала и хотела домой, но не знала, что сказать Диане, а потому осталась в аду, что раньше был нашим раем.

- И что теперь? – сказала я, когда тишина стала невыносимой.

- Надеюсь, буря прикрыла нас, - сказал он. – Вокруг живет не так много людей. Они могут воспринять дракона как игру света. Вспышка молнии в небе, как-то так.

- Серьезно?

- Надеюсь. Он не успел подняться высоко в небо.

- Томо.

- Хмм?

- Я говорила, чтобы ты перестал рисовать, но ты не послушался.

Голова Томохиро склонилась вперед.

- Странно, - сказал он. – Ты была рядом со мной, но голос доносился издалека. Я не мог слышать твои слова. Все было… нечетким.

- Ты должен перестать рисовать.

Он не ответил.

- Ты не понимаешь? Почти повторился случай с Коджи. Ради этого ты рискуешь жизнью?

Он медленно поднял голову, глядя на примятую траву, куда упало тело дракона.

- Это стоит моей жизни, - сказал он. – Но не должно забрать и твою жизнь.

- Как можно такое говорить? Твоей жизни это не стоит тоже.

Он покачал головой.

- Даже если я не буду рисовать, эта… сила, проклятие, как ни назови… Она не исчезнет. Я Ками, Кэти. Я такой. Мне снятся такие реалистичные кошмары, что я могу умереть в них. Кандзи, что я рисовал для экзамена, могут разрезать запястье. И во многих иероглифах есть та же линия, что и в «мече», знаешь ли. Чернила повсюду, куда бы я ни шел, и порой… порой я теряю себя, как в этот раз, когда я не смог тебя слышать. Я отмечен этой тьмой. Такой я.

Он опустил голову.

- Я могу лишь научиться управлять этим.

- Тогда я… наверное, пойду.

- Что?

- Из-за меня все становится только хуже. Я – некий катализатор. И я не знаю, почему.

- Б-будет опаснее, если ты уйдешь.

- Прости, что?

- Мои чувства к тебе, Кэти, - сказал он, глядя на меня карими глазами. – А если сила реагирует на мои эмоции? Если ты уйдешь, то я… то есть, сила Ками может захватить меня. А если я не справлюсь с ней, или меня одолеют кошмары? Пока ты в безопасности. А для меня будет даже лучше, если чернила уничтожат меня. Если я не проснусь, то и не смогу тебя ранить.

Я уставилась на него. Я так много для него значила?

- Слишком драматично? – сказал он, рассмеявшись и покачав головой.

- Это не смешно.

- И не должно быть. Быть монстром – одиноко.

- Ты не монстр.

Он вытянул окровавленную руку в доказательство.

- Но так и есть. Но это не честно, - капли дождя стекали по его волосам. – Не только чернила охотятся на тебя, Кэти. Я тоже охочусь. Я хочу тебя так, как ничего еще не хотел.

Я горела. Каждый нерв пульсировал.

- Я пытался оттолкнуть тебя, издевался над тобой. Я едва заставил себя так поступать. Можешь думать, что я – сволочь, но когда я тебя увидел, боже, я не мог выбросить тебя из головы. А потом ты взобралась на дерево и позвала меня. Ты не боялась меня. Ты не отступила. Я почувствовал, словно ты можешь видеть настоящего меня. Мию служила напоминанием, что мне слишком опасно не быть одному. Но ты оживила меня, Кэти. И если мне придется за это сгореть, то я сам подожгу для этого спичку.

- Томо, - сказала я. В сознании кружились его слова.

- Знаю. Прости. Я должен был промолчать.

- Нет, я…

Зазвенел мой кейтай, и веселая мелодия разнеслась по всей поляне. Томохиро прижался спиной к стволу дерева, пока я искала телефон.

Высветился номер Дианы. Я не могла ответить. Я замерла, не в силах ни ответить, ни отложить телефон.

- Что будешь делать? – тихо спросил Томохиро.

- Я не могу пойти домой в таком виде, - сказала я. Телефон замолчал. А через пару секунд зазвенел снова. – Что мне сказать? – я промокла, испачкалась в грязи, чернилах и крови. Форма была скорее всего испорчена, а я не знала, как это объяснить. Даже Диана, не вводившая комендантский час, устроит мне скандал за такое. И тогда я уже не поеду с Юки в Мияджиму.

Юки.

- Стой, - сказала я. – А если я останусь у Юки? – но Томохиро тут же не понравился этот вариант.

- А как ты объяснишь ей чернила и кровь? – спросил он. Прикусив губу, он прислонился головой к стволу дерева - Идем ко мне домой, - сказал он.

- Что?

- Мой отец по работе в Токио. Ты сможешь постирать форму.

- А Диана?

- Скажи, что ты попала под дождь. Это будет правдой.

- И что я останусь в доме у старшеклассника.

Он моргнул.

- Она не знает, кто я?

Мои щеки вспыхнули.

- Она думает, что я с Танакой, - сказала я.

Он усмехнулся, мое лицо пылало.

- С Ичиро? – удивился он. – Вот уж не знал, что он пришелся тебе по вкусу.

- Заткнись, - сказала я, но не нашла сил ударить его.

- Нет уж. Ты не можешь идти в таком виде домой. А потому тебе придется позволить мне помочь тебе.

Он хитро улыбнулся.

- Если, конечно, ты не хочешь остаться у Ичиро.

Я этот раз я ударила его по плечу. Он был, конечно, прав, даже если решил схитрить. Но добраться до его дома, чтобы никто нас не увидел, будет сложно. Надеюсь, ливень оставит всех дома.

Он поднялся на ноги, схватил промокшую сумку и смахнул с нее капли.

- Идем, - сказал он, протягивая левую руку. Я посмотрела на его раскрытую ладонь. Кивнув, я взяла его за руку. Он потянул меня на себя и привел к краю леса, где у сливового дерева стоял его велосипед. Он попытался протереть седло рукой, но оно было настолько мокрым, что лучше не стало. Он рассмеялся, и я услышала свое эхо. Я не знала, что в этом смешного, ведь нас только что чуть не съел дракон, но мы улыбались, покрытые грязью и кровью.

Нырнув под сеткой забора, мы опустили ее. Гром еще урчал среди туч над нами, улицы были почти пустыми. Томохиро первым взобрался на велосипед, а потом похлопал по металлическому багажнику над задним колесом.

- Это не опасно?

- Но ты ведь не пойдешь пешком? И, кстати, - добавил он, - я не дам тебе упасть.

Я села на багажник и согнула ноги. Я обхватила руками край сидения, но Томохиро фыркнул и заставил обхватить руками его тело.

- Ладно, - сказал он и надавил на педаль. Велосипед покачнулся и помчался вперед, я вцепилась пальцами в его испачканный пиджак. Он слегка склонился в сторону, чтобы двое прохожих увидели только его здоровую руку, набрал скорость и направился на север, перед нами раскинулась Шизуока. Дождь беспощадно заливал улицы, но мы не боялись промокнуть, мы и без этого вымокли до нитки.

Томохиро, казалось, ехал вечность. Мир вокруг смешался в серое пятно с белыми зонтиками. Высокие здания остались позади, мы мчались по узким переулкам мимо домов, что расходились от нас под углами. Наконец, мы замедлились у двухэтажного дома с аркой над калиткой.

А над кнопкой звонка висел серебряная табличка: семья Юу.

- Ты здесь живешь? – удивилась я. По американским меркам, дом был небольшим, но отдельным, что было редкостью в Шизуоке. Томохиро пожал плечами и направился, сутулясь, к калитке.

- Отец – глава бухгалтерского учета в «ШизуЧа», - отозвался он.

- «ШизуЧа»? – повторила я. – Чайная компания? – но Томохиро выглядел смущенным, и я опустила эту тему. Он открыл врата и поманил меня внутрь, проходя на дорожку с велосипедом.

- Обувь, наверное, лучше оставить снаружи, - пошутил он, когда мы добрались до входной двери. Я опустила взгляд на грязные, покрытые чернилами ботинками, а он вытащил из кармана ключ и повернул его в замке с громким щелчком.

- Тадаима, - пропел он, пройдя внутрь, по привычке, ведь дома никого не было. Вход вел во тьму. Застоявшийся воздух пах, как погасшая свеча, но он был теплым, по сравнению с дождем на улице.

Томо сбросил туфли на пол веранды, и я последовала его примеру. Пришлось снять и промокшие гольфы, и я уложила их поверх своих туфель, словно полоски бинта.

Он провел меня к ванной, где в отдельной кабинке был душ, а в центре комнаты стояла стиральная машинка.

- Вот, - сказал он, открыв крышку стиральной машинки, что еще и сушила белье. – Можешь оставить свою сейфуку здесь.

- А разве ее не нужно застирать сначала? – спросила я, но мы плохо в этом разбирались.

- Тогда оставь блузку здесь, - сказал он. – Брось ее в рукомойник, а потом попробуем отстирать или отбелить чернила. А пока что иди и прими горячую ванну. Я поищу сухую одежду и оставлю за дверью.

Я смутилась, но он выглядел собранным, как и всегда. И я ненавидела его за это.

- Спасибо.

- Не простудись от холода, - сказал он, протягивая руку к моим мокрым волосам. Он убрал пряди с моего лица, заправив их за ухо, и я надеялась, что он уйдет раньше, чем у меня подогнутся колени.

Услышав его шаги по ступенькам, я расстегнула блузку. Придирчиво рассмотрев ее, я бросила ее в раковину. Включив воду, я принялась тереть края блузки друг о друга. Но если кровь я еще вывести могла, то чернила – никак. Я вздохнула и оставила блузку в раковине. Я сунула юбку в стиральную машину, но не решилась включать ее без Томохиро, ведь не прочитала и половины кандзи на кнопках. Я не знала, что делать с нижним бельем, - оно промокло, но я не могла оставить его в стиральной машинке. Потому я взяла его с собой в ванную, оставив в уголке и надеясь, что каким-то чудом оно само высохнет.

Душ ударил горячими струями по моей коже, и я жадно вдыхала пар. Кожа порозовела, и я избавилась от дрожи из-за холодного дождя. Кровь и чернила засохли под моими ногтями, и я вычищала их, пока не избавилась от следов полностью.

Я ополоснулась и подняла бамбуковую заслонку, запуская в ванну воду. Погрузившись в нее, я в тишине смотрела на лазурный потолок. И тут я вспомнила, что еще не позвонила Диане. Я резко села, вода плюхнулась на пол через край. А я поднялась и открыла дверь ванной, обнаружив у рукомойника стопку мягких полотенец.

- Томо? – робко позвала я, встав у двери, ведущей в коридор. Ответа не было, и я приоткрыл дверь. Томохиро оставил аккуратную стопку из спортивных штанов и рубашки на полу.

Белье мое, конечно, не высохло, и я сунула его в карман штанов и обрадовалась, что они были мне чуть великоваты. Я облачилась в одежду и позвала Томохиро, а тот спустился по лестнице с чистыми вещами, что он держал на расстоянии вытянутой руки от себя.

Он замер, его глаза расширились. Мою кожу покалывало.

- Мило, - сказал он, мне захотелось его ударить. По рукам побежали мурашки. – Моя очередь, - добавил он. – Моя комната вверх по лестнице. Не заблудишься.

Я кивнула, подхватила сумку и направилась наверх. Дверь ванной закрылась.

На втором этаже было несколько дверей, и только одна была приоткрыта, и я проскользнула внутрь. По одну сторону стояли простая книжная полка и стол, а напротив – его кровать, накрытая синим пледом. Я ощутила укол вины, ведь ворвалась в его комнату, и это чувство волновало и смущало меня.

Я села на его кровать и осмотрелась. Были здесь милые безделушки – миниатюрная Эйфелева башня, несколько мягких игрушек, и я задумалась, были ли они подарками других девушек. Но мое внимание привлекли плакаты, их на стенах было около двадцати. Рембрандт, Рубенс, Моне, Микеланджело – их я узнала сразу. На многих плакатах сталкивались ангелы и демоны в вечном противостоянии. Дождь стучал по крыше, капли стекали по окнам, из-за чего на картины попадал странный свет, пугая.

Я услышала шум душа.

Были и другие рисунки, но черно-белые и серые, как наброски Томохиро. Призрачные изображения лесов и пейзажей, бушующих океанов и лепестков вишни, летящих на ветру. Рисунки чернилами напоминали традиционные картины в храмах или в спортзалах. Тени, падавшие на пейзажи, делали их далекими, но эти отдаленные миры словно оживали, если на них долго смотреть. Я задумалась, нарисовали ли их тоже Ками, но я понимала, что такое вряд ли возможно. Слишком опасно выставлять такие работы.

Может, все эти жуткие рисунки и были причинами кошмаров Томохиро. Вряд ли я смогла бы спать, когда рядом ангелы и демоны пытаются разорвать друг друга на куски.

Я глубоко вдохнула и потянулась за телефоном.

Гудки отдавались эхом в голове, пока я ждала, все еще не зная точно, что сказать.

Телефон щелкнул, соединяя.

- Моши моши, резиденция Грин.

- Диана…

- Кэти! – тут же воскликнула она. – Слава богу. Где ты? Я столько раз звонила.

- Прости. Я попала под дождь. И не слышала звонки.

- Творится, что попало. Словно сезон тайфунов начался раньше времени. Ты где?

- Я у Юки, - соврала я. – Мы промокли до нитки, и она пустила меня к себе принять ванну и переодеться в сухую одежду.

Выдох облегчения.

- Хорошо, что у вас остался здравый смысл. А Танака?

- Танака?

- Разве вы не встречаетесь каждую среду?

- О. Сегодня только мы с Юки. Мы ушли после занятия клуба вышивки.

- Я одолжу машину Моримото и заберу тебя.

- Нет! – крикнула я. – То есть, эм, я надеялась, что смогу остаться. Моя форма уже в стирке, у нее есть дополнительная пижама.

Молчание.

- Но вы с Юки носите одежду разных размеров.

- Для сна подойдет, Диана. Правда.

- И все же я настаиваю, что ты должна вернуться, - ее голос звучал решительно. Она меня подозревала? Все было так очевидно? Нужно менять тактику, и побыстрее.

- Диана, - сказала я. – Слушай. Переезд в Японию дался мне сложно, а теперь у меня начали появляться друзья, понимаешь?

Я слышала ее дыхание.

- Разреши мне остаться, - сказала я. Зажмурившись, я надеялась, что смогла надавить на ее сочувствие.

И это сработало. Я услышала вздох.

- Ладно, - сказала Диана. – Но до тех пор, пока ты в безопасности, а мама Юки не против.

- Все в порядке, - сказала я и быстро попрощалась, пока она не передумала. А пока Диана пыталась возразить, я думала о том, чего она не сказала. Например, что в небе летал огромный чернильный дракон.

Я набрала Юки и слушала гудки.

- Кэти? – послышался ее голос.

- Юки-чан, нужна помощь, - сказала я, скривившись от слов. Да я же звучала как тринадцатилетний подросток. – Если Диана позвонит, прикроешь?

- Что?

- Я попала под дождь, сейфуку испорчена. Если я такой приду домой, Диана с ума сойдет, думая, где я была.

- А где ты была?

- Катались на велосипеде с Томохиро, - сказала я. – И упали в грязь.

Она взвизгнула.

- И теперь ты у него дома? – я сжала зубы, но другого выхода не было. Мне нужна ее помощь.

- Все не совсем так. Здесь его отец. Просто прикрой меня, пожалуйста. Ладно?

- Кэти, будь осторожно, ладно? Ты ведь не можешь знать точно, что все это слухи.

- Только слухи, - сказала я. – Обещаю, - я не говорила о нападении на Коджи, что, если подумать, все же было виной Томохиро. И чуть не повторилось со мной.

- Хорошо, поняла. Нет проблем, - сказала Юки заговорщическим тоном. Я уже представила, как она подмигивает и показывает пальцами знак мира. Так она делала в школе, но теперь она и не знала, каким темным и сложным был этот секрет. Я закрыла кейтай и сунула его в сумку.

Я спаслась.

Шум воды в душе стих, а мигом позже по ступенькам поднялся Томохиро, вытирая полотенцем медные волосы.

- Ах, - вздохнул он, на нем были серая футболка и красные клетчатые штаны от пижамы. – Как же хорошо быть сухим, пока идет дождь, - он, не думая, сел рядом со мной, и мы оказались на его кровати. Его щеки вспыхнули, он тут же поднялся. – Идем, - сказал он, уводя меня по ступенькам в гостиную.

Он включил телевизор и принялся переключать каналы. На его запястье была свежая повязка, ее края свисали на руку. Я поняла, что он ищет. Он проверял новости, а потом искал следующие.

- Ты ищешь дракона.

- Его не мог никто видеть, - сказал он, но страх просочился в меня, он был холоднее дождя, что еще лил снаружи. Но он щелкал и щелкал, в новостях ничего не было. Он опустился на белый диван и вздохнул.

- Похоже, нам повезло, - сказала я.

Я подпрыгнула от бодрой мелодии звонка.

Томохиро сузил глаза и встал, направившись к своей сумке. Он вытащил кейтай, с него свисал амулет кендоука.

Он уставился на номер звонившего, по краю закрытого телефона мерцали радужные света.

- Черт, - сказал он. – Почему он никак не отстанет?

- Ишикава? – сказала я.

- Опять, наверное, попал в стычку, - вздохнул он. – Надоело постоянно спасать его шкуру, но больше ему помочь некому. И приходится мне. Я не хочу, чтобы его избили.

- Тогда тебе стоит пойти, - сказала я.

- Я тебя не брошу, - заявил он, взглянув на меня. – И он заметит, что у меня порезано запястье.

Он закрыл телефон, звон прекратился, цвета угасли. Звонок раздался снова, но короткий, пришло сообщение.

- Да что ему надо? – сказал Томохиро, открывая телефон. – Обычно он отправляет сообщение, если я не отвечаю, - он прочитал текст, его глаза расширились, а лицо побелело.

- Что там? – спросила я. В горле пересохло.

Томохиро не ответил, он стоял и смотрел, замерев в ужасе.

- Что? Написал кто-то еще? Кто, Томо?

Он прошептал охрипшим голосом:

- Сатоши.

Я тут же напряглась.

- Опять Ишикава? – сказала я. – А я уже испугалась.

- Он видел.

Моя кровь застыла.

- Что?

- Он видел. Я это знаю.

- Ишикава…

- Видел дракона.

Он повернул свой кейтай и показал мне сообщение на экране.

えた Я видел это. Коротко и пугающе.

И вдруг телефон снова зазвонил, мерцая цветами и бодро звеня у руке Томохиро. Он медленно разжал ладонь, и кейтай упал на пол, гудя на дереве и потихоньку ползя по нему, все еще звеня.

- Откуда тебе знать, что он имел в виду это? – сказала я. – Он ведь… он не знает про Торо Исэки.

- Он знает, что я хожу туда рисовать, - ответил Томохиро.

Паника накрыла меня, руки тряслись.

- Ты сказал ему?

Он покачал головой.

- Не ты первая решила последовать за мной, - сказал он. – Он пришел лишь один раз, увидел, что я рисую, и заскучал.

Телефон умолк.

- Но как тогда он увидел?

- Не знаю, - бросил он. – Не знаю, как. Но он следил за мной после того случая с чернилами на турнире кендо. Он знает, что такое Ками, ведь якудза знают о них, он пытался выбить из меня признание. Он думает, что я соглашусь на дурацкую судьбу оружия якудза или что-то типа того, - ты мешаешь его судьбе. Ох. – Я пару раз переубеждал его, говорил, что все не так, что я даже не знаю ничего о Ками, но потерял контроль.

Из-за меня. Меня сковала вина.

- Но он твой друг. Он же сохранит секрет?

- Для него есть вещи важнее, чем дружба, - его глаза потемнели, он осел на пол и прижал колени к груди. – Коджи до конца защищал меня. Он чуть не потерял глаз, но защищал мой секрет. Сато такого не сделает. Он решит защитить себя, - и это было правдой. Я понимала. Ишикава тонул и тянул Томохиро за собой.

- И что ты будешь делать? – слезы застилали мне глаза.

Я не хотела убегать от якудза.

- Будем отрицать, - сказал Томохиро, сжав руками голову. Концы повязки легли на его колено. – Не говори никому, что мы были вместе сегодня.

Я застыла, вспомнив о Юки. Она же никому не скажет? Она сохранит мой секрет.

Кого я обманываю? Она и пяти минут не продержится. Она уже наверняка говорит об этом с Танакой

Но исправлять уже поздно, а он был таким искренним. Я не хотела подвести его.

- Не скажу, - сказала я. Он кивнул. Телефон зазвенел снова, его глаза вспыхнули.

- Я уже врал ему раньше, - сказал он, но словно пытался убедить себя. – Я просто совру еще раз. Черт. Он снова был в Ишиде. Так и увидел.

Ишида. Там они тогда столкнулись с парнем в вязаной шапке, а Джун тогда спас меня от страшного типа с татуировкой. Это было недалеко от Торо Исэки. Он мог легко все видеть оттуда.

- Томо, - выдавила я. Он поднял взгляд, и, видимо, я выглядела ужасно, потому что он вскочил на ноги и опустился на диван рядом со мной.

- Не бойся, - сказал он, беря меня за руки. – Все будет хорошо.

Я кивнула, но все внутри сжалось. Я сморгнула слезы, одна слезинка покатилась по щеке. Он коснулся ее, и слезинка сверкнула на его тонком пальце, я видела его мерцающие глаза, он смотрел на меня.

Я напряглась, а он склонился ближе. Я чувствовала запах шампуня его еще влажных волос.

Я чувствовала его дыхание, и он прижался губами к моим губам, рука все еще лежала на моей щеке. Жар пронзил меня, растопил другие мысли, кроме той, что меня целовал Юу Томохиро.

Он резко отстранился. Щеки его пылали, глаза расширились в удивлении. Он виновато опустил голову.

- Прости, - сказал он. – Тебе, наверное, хочется пить. Я принесу.

Извинившись, он почти побежал на кухню, и я слышала слишком много шума для поиска стакана.

Я приложила пальцы к губам, вспоминая ощущения поцелуя. Я и не думала, что могу краснеть еще сильнее, хорошо, что он задержался на кухне.

Кейтай зазвонил снова, мерцая на полу радужными цветами.

- Холодный чай подойдет? – он перекрикивал звонок, голос был слишком оживленным. – Есть оолонг и лимон.

- Конечно, - ответила я, глядя на телефон.

Он вернулся, сунув мне в руки холодный стакан. Выключив телефон, он бросил его на стол и сел рядом со мной. Я глотнула горький чай и отставила чашку на стол. Он не сводил с меня взгляда.

- Ты как? – спросил он. А я не смогла сдержать смешок.

- Шутишь? – сказала я. – Нас чуть не порвал на куски дракон, а теперь Ишикава хочет разболтать твой секрет своим дружкам-якудза. Все просто отлично, - но я могла смотреть только на его мягкие губы, желая, чтобы он снова прижался ими к моим. Глупо, глупо.

- Они не знают, во что ввязываются, - сказал Томохиро, его глаза потемнели. – Думаешь, они страшные?

- Они ведь бандиты.

- А я – тень, ждущая за углом. Я – демон-ёкай, что заставит их кричать в ночи.

- Во-первых, это страшно. Во-вторых, прекращай говорить о монстрах. Ты не зло, Томо. Ты был там, когда был нужен. Ты спас меня от дракона, но и помог стать собой, когда остальные лишь говорили, что все пройдет. Ты рискуешь всем, чтобы быть со мной, чтобы помочь мне. Ты… ты… - я не могла говорить, когда он так на меня смотрел. Он опустил на столик свою чашку, но все еще глядел на меня.

- О-рэ са, - прошептал он, склонившись ближе. Я, знаешь ли… Я помнила, что впервые он с этих слов и начал признание, мы сидели на траве Торо Исэки.

Пальцы скользили по моей челюсти, от этого по коже бежали мурашки.

- Кими но кото га… - я тебя… Он коснулся губами моего подбородка, там, где были его пальцы. Тепло проникало в меня.

Его губы были так близко к моим, скользя по коже все выше.

- Ски, - выдохнул он. Я тебя люблю. И его мягкие губы прижались к моим, мир вспыхнул, все пылало и светилось.

Его пальцы скользнули к моим волосам, концы повязки на запястье щекотали мне ключицу. Я тянулась к нему, касаясь пальцами его скул, шеи, путаясь в его волосах.

Пряди его челки щекотали кожу, пока он целовал мои губы, щеку, подбородок. Он скользил к моей шее. Прикосновения обжигали, вспыхивали и покалывали холодом.

Мой голос был тихим, его едва можно было услышать в этом треске пламени.

- Ски, - прошептала я, меня поглотил его океан, поцелуи стали глубже, мы тонули. Он сжал меня в руках крепче, прикосновения пальцев посылали волны жара по моей талии.

Он вцепился в край рубашки, что дал мне, моя спина пылала. Я скользнула руками по его футболке и под нее. Пальцы казались ледяными на его жаркой коже, они словно таяли, а он тихо застонал в мою шею, и звук отозвался дрожью по коже.

Все уплывало. Все горело. Все тонуло.

- Черт! – простонал он и отстранился, убирая руки, мои пальцы сжимали пустоту.

По повязке растекалась кровь и чернила неровными следами, как и дождь на окне.

- Ты в порядке? – спросила я, задыхаясь. Глупый вопрос, но я вообще едва могла мыслить здраво, меня словно вытащили из сна, и я запуталась в том, где реальность.

Он зажмурился, обхватив руку.

- Ужасно колется, - сказал он. Когда он прошел в ванную, я услышала шум воды из крана. Мгновением позже он вернулся с новой повязкой на ране.

- Прости, - сказала я, чувствуя себя ужасно неловко. Но он сел рядом со мной, коснувшись левой рукой моего уха.

- Просто немного крови, - усмехнулся он.

- Ты бываешь таким глупым порой.

- Но это часть моего очарования, - сказал он. И скривился.

- Тебе нужно в больницу, - сказала я, но он покачал головой.

- Нельзя. Все заживет. Просто нужно отдохнуть и, знаешь ли, дать крови бежать спокойно. А ты этому слегка мешаешь, - он опустил голову, челка закрывала его глаза. Я не видела, закрыты ли они, но он испытывал больше боли, чем показывал.

- У тебя есть обезболивающее? - спросила я.

- На кухне, - прохрипел он. – В шкафчике у холодильника, - я прошла на кухню и высыпала из баночки две таблетки.

- Вот, - сказала я, и он запил их оолонгом.

- Спасибо, - отозвался он, вытирая рот здоровым запястьем. – Но знай, что эти таблетки отключают меня мгновенно, - конечно, я взяла не те лекарства, я же едва читала кандзи на баночках.

Он лег на диван и сжался.

- Помочь тебе подняться?

- Я буду спать здесь, - сказал он. – А ты – в моей комнате. У нас, конечно, есть футоны, но отец удивится, что я их брал, потому лучше я посплю на диване.

- Уверен? – сказал я. Его глаза угасали, но я могла преувеличивать.

- Прости, - сказал он. – Так даже лучше, ведь я не могу себя контролировать, - он выдохнул от боли. – Можешь дать одеяло? – я оглянулась и увидела его, тут же укрыв его одеялом. Он поймал мои пальцы левой рукой, прижав их к губам. Его глаза слипались, но сияли, пока смотрели на меня. Оставив мои пальцы у губ, он сказал. – Я защищу тебя. Обещаю.

Я погладила его по волосам, наслаждаясь их шелком, а он резко убрал мою ладонь с головы.

- Кровь течет, - выдохнул он.

- Балда, - сказала я, и он усмехнулся.

Во тьме его комнаты и скрутилась калачиком на кровати. Дождь отбрасывал тени на чернильные рисунки, словно капли бежали и по деревьям на них.

- Что вам нужно? – прошептала я во тьму. – Почему я катализатор? – я ненавидела себя за такие мысли, но я не знала, какая часть его чувств ко мне принадлежала ему, а какая… его другой части, охотящейся на меня? Или это его чувства так влияли на чернила?

Не может быть. Он даже толком не знал меня, когда ручка взорвалась.

Рядом с кроватью Томохиро стоял будильник, он громко тикал, и я зажмурилась.

Я слушала, как дождь стучит по крыше. Окружив себя синим пледом плотнее, я вдыхала его аромат, а кожа пульсировала там, где он ее касался.

Я уснула, и во сне ко мне пришел дракон, а рядом с ним бесстрашно стоял Ишикава.

Глава 12

Я проснулась, когда Томохиро постучал в дверь и спустился по лестнице. Протерев глаза, я резко вскочила, увидев, который час. Спустившись вниз, я нашла его на кухне, он усмехнулся. Я замерла, вспомнив о спутанных волосах и нечищеных зубах. Щеки вспыхнули.

- Охайо, - сказал он, помахав рукой, на запястье была чистая повязка телесного цвета. Он был в форме и поджаривал сосиски на завтрак.

- Ты пойдешь в школу с такой раной? – спросила я.

- У меня нет выбора. Будет подозрительно, если я не приду, - сказал он. – Пиджак прикроет. Не бойся.

А я не могла не тревожиться.

- Но в пиджаке будет жарко.

Он улыбнулся.

- Я справлюсь. Твоя сейфуку рядом с дверью комнаты.

- Спасибо! – крикнула я, взбегая по ступенькам. Он закатил глаза и отвернулся к сковородке. Я схватила сейфуку и рассмотрела юбку. Она была не только выстирана, но и выглажена, и я смутилась, представив, как рано ему нужно было встать, чтобы разгладить складки, да еще и с поврежденным запястьем. След крови был едва заметен, для этого нужно было приглядываться. Хорошо, что в школе темно-синие юбки.

Блузке повезло меньше. Отбеливатель помог, но она выглядела пострадавшей все равно. Пятна были не от крови, но следы от чернил или грязи. У меня не было выбора, я застегнула пуговицы и повязала ленту на шею. Ее концы скрыли часть пятен. Я распутала пальцами волосы и надела чулки, почти коричневые от разводов. Я спустилась, а Томохиро раскладывал завтрак по тарелкам.

- Спасибо, - сказала я, сложив ладони вместе. – Итадакимас,- он кивнул и убрал сковороду. На столе было две миски мисо-супа, а в каждой еще по две сосиски, кусочек салата и нарезанный помидор.

Мы ели в тишине, но я поглядывала на него, одетого в чистую форму. Челка упала ему на глаза, когда он склонился, чтобы добавить в суп тофу, движение было слегка неловким, ведь он действовал левой рукой.

- Так ты готовишь, - сказала я, когда тишина стала невыносимой. Он посмотрел на меня, губы его изогнулись в улыбке. Я ненавидела, что он был таким спокойным и собранным, а я оставалась разбитой. Я даже посмотреть на него нормально не могла, чтобы не представить прикосновение его губ к моим.

- Отец готовит плохо, - сказал он. – Потому мне пришлось научиться, пока мы не умерли от голода, - я не знала, как реагировать. Но Томохиро расхохотался, и тофу упал с его ложки обратно в миску. – А ты все ждешь подвоха, - усмехнулся он.

- Прости, - сказала я. – Просто я вспомнила о твоей маме.

- Она прекрасно готовила. И делала для меня каждый день бенто со сладким омлетом. Не деликатес, но очень удобно, знаешь? Я уже неплохо готовлю, но с ее вкусом сравниться не могу.

- Я тоже скучаю по еде моей мамы, - сказала я. – Она готовила потрясающую пасту. Грибы и немного белого соуса. Это было божественно. И как же я рада, что могу поговорить об этом с тобой.

- Конечно, - отозвался он. – Надеюсь, ты запомнила мой совет и перестала себя терзать.

- Да.

- Впервые чернила атаковали меня примерно через год, после того как я ее потерял. Словно кровь Ками поняла, что ее нет, и сила передалась мне.

- Это так работает?

- Совпадение, я думаю. Просто я уже не был ребенком. И все же проблемы были большими.

- Понимаю, - сказала я.

- Она оставила мне адский дар.

Он прислонил миску к губам и стучал палочками по дну, ловя водоросли.

- Ты говорил, что я могу злиться, Томо. Что она ушла.

- Ты можешь чувствовать все, что хочешь, - сказал он, поставив миску на стол. – Но тебе это нужно.

- Ты злился?

- Ужасно.

Я не должна была, но не смогла не улыбнуться. Томо усмехнулся и резко встал, отодвинув еду.

Он потянулся через весь стол ко мне и прижался губами к моим губам. От него пахло тофу, водорослями, пастой мисо и шампунем с ванилью.

Когда он отстранился, я тихо спросила:

- Что с ней случилось, Томо?

Он нахмурился, рисуя на моей щеке круги большим пальцем.

- Кошмары, - сказал он. – Они могут быть ужасными. Они не снятся мне постоянно, но когда приходят… ужас. Создания из тени зовут тебя, преследуют и загоняют в углы, открывают в тебе тьму. Они говорят жутко, что знают, что тебе нужно, напоминают о том, чего ты не хочешь, и когда просыпаешься, то уже не понимаешь, где реальность. И… Забудь. Я не хочу об этом говорить, но это больно, - он уже не выглядел спокойным, глаза смотрели на что-то вдалеке. Я и не представляла, что его можно так пошатнуть. – И я знаю. Они ведь не могут ранить? Они лишь во сне. Но и во сне можно погибнуть, если сильно испугаться. Сердечный приступ, и все.

- Так они ее и убили? – прошептала я. Такое случилось с его мамой? Но он покачал головой.

- Она не могла спать по ночам, - сказал он. – Она не могла с ними встретиться. Она просыпалась с криками, но не говорила, почему. И она старалась как можно дольше не ложиться спать, боясь закрыть глаза. Порой она совсем не спала днями. Она была сломлена. И потом…

Он резко рухнул на стул.

- Я забыл обед. Она принесла его мне. И когда услышала гудок машины на перекрестке, то даже не посмотрела, откуда он доносился. Она шагнула вперед.

Я зажала рукой рот.

- О боже.

- Помню, как подбежал к окну в классе, услышав сирены. По всей дороге валялся рис и кусочки омлета.

В моих глазах стояли слезы.

- Мне так жаль.

- Конечно, я злился. И потому я не могу ничего отдать этим чернилам. Ни мою жизнь, ни власть надо мной,… ни тебя.

Стол был барьером. Томохиро был так далеко. Я спешно обогнула его и схватила его за руки, греясь о его тепло.

- Все хорошо, - сказал он. – Это было почти восемь лет назад.

- Это ужасно.

- Прости, - сказал он. – Я не хотел тебя расстроить. Все хорошо, я лишь немного изменился. И сошел с ума, - он убрал пряди волос с моего лица, заправив их за ухо здоровой рукой. – А теперь нам нужно в школу, пока мы оба не опоздали.

Я отвела взгляд и кивнула, чувствуя дрожь, ведь я знала Томохиро лучше всех в школе, он доверял мне больше, чем Мию, Ишикаве или кому-то еще. Конечно, чувствовать такое сейчас было глупо, но я не могла ничего с собой поделать.

Я первой покинула дом, отправившись сначала на юг, а потом на запад. Так я приду с южной стороны от станции Шизуока. Томохиро приедет на велосипеде с северной стороны, перепрыгнет через стену, показав, что он хулиган, прикрыв то, что он пропадал для рисования.

Дождь слегка разогнал летнюю влажность, и утренний свежий воздух скользил по моим рукам. Я проходила мимо ОД – офисных дам – в костюмах, рабочих, учителей, учеников в форме. Один из них, ученик другой школы, долгое время шел в ту же сторону, что и я, и у меня начали возникать подозрения. Если бы он не шел передо мной, я бы решила, что он меня преследует. По его форме я не могла понять, из какой он школы – я не видела галстук, ведь шла позади, а белая рубашка и темные брюки были одинаковыми везде, - но когда он повернул голову, чтобы оглядеть улицу, я увидела заправленные за уши светлые пряди, серебряная серьга мерцала в ухе.

Джун.

Он тоже меня увидел и перевел взгляд на мою форму. Широко улыбнувшись, он поднял руку и покачал головой.

- Доброе утро! – сказал он.

- Доброе, - пробормотала я. Он замер и подождал меня.

- Попала под дождь? – понял он.

- Что? – боже, как это видно? Я источаю вину?

- Грязь, - сказал он, указывая на пятна, что покрывали меня с ног до головы.

- О. Ну, да, - черт, Кэти. Как снизить напряжение?

Он разглядывал меня.

- Так ты еще и в команде кендо Сунтабы? Я был удивлен, увидев тебя на турнире.

Конечно, он заметил. Только я в школе была со светлыми волосами.

- Ага, - вежливо отозвалась я, насторожившись. – А ты известный Такахаши.

- Видимо, так, - усмехнулся он. – Но это лишь спорт, верно?

Его волосы выскользнули из-за ушей, и он поправил их.

- На выходных будет тренировка с некоторыми кендоука твоей школы. Ты придешь? – мы шли уже вместе, и я не совсем понимала, как это произошло.

- Нет, - сказала я, помахав рукой. – Я только учусь. Идут ведь старшеклассники.

- А, - сказал он, отклонив голову и посмотрев на ярко-синее небо. – Плохо.

Он просто хотел быть вежливым. Но все равно его комплимент послал мурашки по моей коже.

- Странные те чернила, да? – сказал он.

- Что?

- На турнире.

- О, - сказала я. – Да, это было очень странно.

- И я сразу подумал о нашей встрече на станции. О том парне из твоей школы, что рисует.

Плохо дело. Нет. Плохо. Не надо, прочь!

- Ага, он перевелся, - сказала я. – Больше я его не видела.

Джун замолчал.

- О. Тогда это не он.

Спасибо, мозги. В этот раз.

- Мы постоянно сталкиваемся, но так ведь и не познакомились нормально? – сказал он, его сумка раскачивалась туда-сюда. Галстук сине-зеленого цвета двигался по его рубашке, пока он шел. – Ты знаешь, что я Джун, а вот я все еще не знаю, как тебя зовут. Даже стыдно спрашивать.

- Серьезно? – сказала я. Но ведь так и было, если подумать.

Я ему не говорила. Он невинно смотрел на меня с интересом, а я не знала, почему покраснела из-за этого. Хотя знала. Он был красивым. Он спас меня в Ишиде и вытащил из волос лепесток вишни. Но Томохиро был прав, Джун скрывал свои мысли, он улыбался, но пронзительный взгляд не показывал эмоции. Взгляд проникал в душу.

Зачем я смотрела в его глаза? Я отвела взгляд, беря себя в руки.

- Я Кэти Грин.

- Грин-сан, - сказал он. – О, прямо как цвет весны, нэ?

Ага, или рвоты. Он перегибал палку. Он мог даже догадаться, что мы с Томохиро… были знакомы.

- Так ты готовишься к турниру префектуры? – сказала я, вопрос был глупым. Разве он может ответить «нет»?

- Да, еще много работы. Я жду тренировки с лучшими представителями Сунтабы.

- Думаю, им придется многому у тебя поучиться, - рассмеялась я. И прикусила губу, чувствуя, что так предаю Томохиро. Джун улыбнулся.

- Моя школа на востоке от твоей, - сказал он. – Я решил, что для велосипеда сегодня слишком много. Хорошо, что мы можем вот так идти вместе, а я узнал о конкурентах.

- Ага, - сказала я. Но всеми силами пыталась найти причину не идти вместе. Дорога сузилась, и мы шли слишком близко, словно были парой. Несколько учеников и рабочих уже посмотрели на нас, явно восприняв все неправильно. Я не хотела, чтобы по Сунтабе ходили слухи, чтобы это узнал Томохиро.

Я ничего постыдного не делала, но рядом с Джуном было тревожно.

- Ано са, - сказал он, пока мы по ступенькам спускались в подземный переход от станции Шизуока. – Кто твой любимый композитор?

- Что? – я его толком не расслышала.

Он рассмеялся.

- Скажи. Тебе нравится классическая музыка?

- Да, но… странный вопрос.

- Прости. Я немного странный, - он усмехнулся, волосы высвободились из-за уха. Он заправил их обратно. – Но хотелось бы узнать.

Я размышляла мгновение.

- Думаю, Чайковский, - сказала я. – В Нью-Йорке я какое-то время занималась балетом. Просто для развлечения. Но уже в детстве мне нравились «Лебединое озеро» и «Спящая красавица».

- Ах, - сказал он. – Хороший выбор.

- А тебе?

Он улыбнулся.

- Мне нравится Бетховен, - сказал он. – Его музыка грустная, но в ней есть блеск надежды. И я тоже верю, что у этого мира еще есть надежда.

- Конечно, есть, - сказала я, но он притих. – Так… ты, наверное, играешь, раз спрашиваешь такое.

Он кивнул.

- Музыка и кендо, - сказал он. – Мои страсти.

- Но они совсем разные, - сказала я.

- Не совсем. Все мы создаем запутанные рисунки, двигаемся с артистизмом, нэ?

- Если так подумать, то да.

Мы шли в тишине, а потом вышли на поверхность недалеко от парка Сунпу.

- А ты скучаешь по танцам? – сказал Джун.

Я покачала головой.

- У меня плохо получалось.

- Да ты врешь, - усмехнулся он. – Я видел, как ты двигалась в поединке. Потому и не удивлен, что раньше ты танцевала.

Мои щеки вспыхнули. Я и не думала, что он следил за моим поединком. Я сражалась неплохо, но не с такой грациозностью, как он.

Мы зашли за угол, и тут я обрадовалась, что иду не одна.

Ишикава стоял посреди моста, облокотившись о поручень, рядом с ним было еще два парня. Они были не в школьной форме, явно старше, с неровно остриженными волосами и мускулистыми руками. Один из них курил сигарету, которую тут же выплюнул, когда мы приблизились. Мое сердце почти остановилось. Были они… могли ли они быть якудза?

Ишикава уставился на меня и сузил глаза. Я тут же вспомнила ночь и его ужасающее сообщение Томохиро. Я выглядела подозрительно? Но он же не знал, что я была с Томохиро, когда это случилось. Кровь шумела в ушах, мне казалось, что ноги подкосятся. Я еще не видела Ишикаву с настоящими якудза, если, конечно, это были они. Я замедлила шаги, почти остановившись, но помня, что нужно все отрицать, потому и стоять нельзя было.

Джун заметил мою нерешительность, на его лице возникла тревога.

- Они… ждут тебя? – тихо спросил он.

- Не знаю.

Мы приближались, и ехидная ухмылка появилась на лице Ишикавы.

- Ои, Грин!

- Ишикава, - сказала я, горло пересохло. Я надеялась, что он не заметит, как у меня дрожат руки.

- Где Юуто? – грубо спросил он, шагнув ко мне, держа руки в карманах. Его обесцвеченные волосы подпрыгивали, пока он шел.

- Откуда мне знать? – он подошел слишком близко, так любил делать Томохиро, но вот пахло от него иначе. Он пах табаком и собой.

- Не обманешь, - прошептал он. – Я все видел.

- Что видел? – сказала я сквозь сжатые зубы.

Он вздохнул.

- Я знаю Юуто дольше, чем ты, я знаю, на что он способен. Ты явно была там. Думаешь, он пытался так развлечься? Нет, он пытался кого-то впечатлить. Не стоит быть с ним. Это приведет к беде, - Ишикава положил ладонь мне на плечо, но я сбросила его руку.

- Эй, эй, - сказал Джун, встав передо мной. – Ишикава, да? С турнира кендо?

Ишикава медленно перевел взгляд на него и осмотрел.

- Ты, - сказал он. – Из школы Катаку.

Джун кивнул, его холодные глаза разглядывали Ишикаву.

- Да, Такахаши Джун. Я хотел бы снова сразиться с тобой и Юу, - Ишикава взглянул на меня, а потом на своих товарищей.

Я с ужасом смотрела, как Джун выступил против них.

- Слушай, Такахаши, мне лишь нужно минутку переговорить с Грин. Думаю, ты поймешь.

- Конечно, - сказал Джун. – Я подожду.

Ишикава сощурился.

- Так вы друзья?

Я открыла рот, но не успела ответить, а Джун сказал:

- Да, конечно. Нэ, Грин?

- Ага, - выдавила я, глядя на мужчин на мосту. Один из них плюнул в ров. Очень мило.

Ишикава замер и замолк. Он, казалось, взорвется.

- Идем, - резко сказал он товарищам, они возникли за его спиной. Они шли мимо нас, и тот, что плюнул в ров, плюнул еще раз, но на землю рядом с ногой Джуна.

- Радуйся, что здесь был он, - он растягивал слова. – Берегись, - я застыла, а парень прошел мимо Джуна, толкнув его плечом.

Джун сощурил холодные глаза и тут же схватил парня за воротник. Тот испуганно закричал.

- Не смей ей угрожать, - сказал Джун.

- Джун, - сказала я, Ишикава остановился, приоткрыл рот и сунул руку в карман.

- То что творишь? – сказал парень, вырываясь из хватки Джуна. – Хочешь подраться, красавчик? – он выпятил грудь.

- Эй, разойдитесь, - быстро сказал Ишикава. – Что за чертовщина, Суги? День на дворе. Забудь.

- Заткнись, Сатоши, - прорычал Суги.

- Джун, - сказала я, потянув его за руку. – Идем, - но от не отвел взгляда. Ишикава озирался с диким видом. Он не мог управлять своими дружками-бандитами.

- Суги, уходим. Сейчас же, - но Суги направил кулак в Джуна, тот отступил в сторону и схватил хулигана за руку, резко развернув его, Суги еле устоял на ногах.

- Успокой своего друга, Ишикава, - предупредил Джун.

Ишикава вытащил свой складной ножик, проведя по нему пальцем, словно проверяя, что еще держит себя в руках. Вот только он не держал. Его руки дрожали.

- Суги! Оставь их, черт возьми! – все лицо Суги пылало, он повернулся к Ишикаве, выхватил его ножик и раскрыл. Боже. Я издала придушенный вопль, он направил оружие на Джуна.

Джун отступил, схватил Суги за рубашку. Плавным движением он выхватил нож из руки бандита и прижал лезвие к его горлу. Суги судорожно вдохнул, нож касался его кожи.

- Не смей больше нам угрожать, понял? – холодно сказал Джун.

- Черт возьми, Суги! Мне жаль, - сказал Ишикава, его глаза смотрели то на Джуна, то на меня. – Я только хотел с ней поговорить. Клянусь.

- Плевать, - сказал Джун. – Если не умеешь управлять своими головорезами, оставляй их дома, - его глаза прожигали Ишикаву. – А теперь убирайтесь, - он сложил ножик и бросил его Ишикаве.

Тот уставился на меня, на лице – смесь ужаса и стыда. А потом он и его прихвостни сбежали.

Я поняла, что едва дышу, и выдохнула.

- Было близко, да? – сказал Джун, склонившись и упершись руками в колени. – Ты в порядке?

Я не знала, что сказать.

Он смотрел на меня и тепло улыбался.

- Джун, что это вообще было?

- Ах, - сказал он. – Не люблю бандитов. И он посмел тебе угрожать.

- Да, но…

- Их нужно проучить, - сказал он, - или они от тебя не отстанут, - он отвернулся, успокаиваясь и убирая светлую прядь за ухо. – Прости, если напугал, - добавил он. – Но с ними нельзя иначе, Кэти. Они опасны.

- Если бы не ты…

- Не бойся, - сказал он. – Ты же дружишь с Юу? А Ишикава и Юу друзья. Так что он тебя не тронет. А теперь, когда я показал ему, что его бандиты непослушны, он не будет брать их с собой.

- Наверное.

- Я не хотел тебя напугать. Слушай, а можно дать тебе мой номер телефона? – я раскрыла рот, но он поднял руку. – Знаю. Я не буду приглашать тебя на кофе.

Он улыбнулся.

- Но мне будет спокойнее, что ты можешь со мной связаться.

Он снова был собой, спокойным и красивым. Я бы хотела, чтобы Суги и не задевал его плечом. Но я была рада, что он защитил меня, что я могу рассчитывать на него.

- Ладно, - сказала я, вытаскивая кейтай. Он улыбнулся и нажал кнопку на своем телефоне, отправляя свой номер. Мой кейтай зазвенел в ответ.

Вдруг его теплые пальцы обхватили мою ладонь, и я вздрогнула.

- Мне казалось, что ты уже с кем-то встречаешься, - сказал он. – Но если что-то изменится, подумаешь обо мне? Мне бы хотелось узнать тебя лучше.

Сердце замерло.

А он откинул голову и рассмеялся.

- Прости. Хазуи, я порой веду себя странно. Забудь мои слова. Мне сюда, так что…

- О. Ладно. Спасибо.

- Бай-бай, - сказал он, играя с английским прощанием, подмигнул и вскинул большой палец. Точно. Он отвернулся, и я смотрела, как его высокая фигура идет по парку Сунпу. Он шел гордо, не сутулился, как Ишикава и Томохиро, которые так делали, когда на них смотрели, а еще он раскачивал сумку. Я все же отвернулась и побежала в сторону школы.

Я могла лишь слышать, как под ногами хрустит гравий. Я только хотела хоть один день, где никто не будет выхватывать нож или призывать древнего дракона. Видимо, я прошу слишком многого.

Ишикава все же видел дракона. Отрицать оказалось сложнее. Я играла плохо. Хорошо еще, что каникулы совсем близко. Я не смогу выдерживать так долго.

Ишикава ждал во дворе после уроков, но не меня. Я видела, что он стоит возле велосипедов, скрестив руки на груди, на его белых волосах светилось солнце. Он прислонился к металлическому поручню, наблюдая за дверью гэнкана, сузив глаза, мимо него ходили ученики.

Я подошла к своему шкафчику, положив туда тапочки, и ждала. Мне нужно на дополнительные занятия, но я не могла выйти, пока он там.

Дверь отъехала в сторону, я вздрогнула от этого шума. Я оглянулась через плечо и увидела Томохиро. Он едва заметно кивнул, глядя на учеников в гэнкане. Увидев Ишикаву на улице, он скривился. Он сбросил тапочки и, переобувшись, убрал их в шкафчик на другом конце комнаты. Не оглянувшись, я вышла из школы. Отрицать все.

Ишикава заметил его и приблизился. Задержав дыхание, я смотрела. Томохиро вел себя обычно, он сутулился и взлохмачивал волосы рукой. Ишикава был спокойнее, чем утром, но не улыбался.

- Эй! – кто-то хлопнул меня по спине, я подскочила. Танака стоял рядом и улыбался.

- Не делай так больше, - прошипела я.

- Прости.

- Все хорошо. Просто… Забудь.

- Эй, так мы идем есть рамэн?

- У меня еще занятия.

- Так прогуляй, - сказал он. – Уже почти летние каникулы. Идем и поедим мороженое, ладно? Пусть у нас останутся воспоминания, что мы пронесем через одинокое лето, как-то так.

- Что?

- Идем, идем, - говорил Танака, таща меня к двери. – Юки ждет на улице, - жар воздуха ударил мне в лицо, я словно вошла в микроволновую печь.

Томохиро явно было еще хуже в пиджаке, которым он прикрывал запястье. Ишикава оглянулся, заметив, что я вышла, его лицо побелело. Он схватил Томохиро за руку и отодвинул, приблизившись ко мне.

- Грин, - сказал он, но я не собиралась останавливаться, замер Танака, что выглядывал Юки во дворе. Он заметил ее с друзьями у теннисных кортов и помахал ей. Ишикава оказался передо мной, а Томохиро в двух шагах в стороне.

- Отстань от меня, - тихо сказала я, но Ишикава склонил голову. Почти поклон, извинение.

- Мне жаль, - сказал он. – Мне жаль, что все так вышло. Я не хотел этого, клянусь.

- Что вышло? – насторожился Томохиро, подходя.

- Ничего, - сказал он. – Просто дружки Ишикавы решили, что нужно на меня напасть.

Томохиро взглянул на Ишикаву, помрачнев.

- Ты натравил этих гадов на Кэти? – спросил он.

Все рушилось на моих глазах.

- Кэти-чан! – крикнула Юки, присоединяясь к нам. Она заметила смятение на лице Танаки и добавила. – В чем дело?

- Я не знал, что твой друг так отреагирует, - сказал Ишикава. – Суги не стоило так поступать, но и твой друг мог так не нападать.

- Какой друг? – сказал Томохиро.

- Такахаши, - сказал Ишикава, Томохиро весело взглянул на меня.

- Я пересеклась с ним по пути в школу, - ответила я. Солнце было таким жарким, я уже хотела уйти.

- Он сказал, что вы – друзья, - заявил Ишикава.

Блин. Я не могла отрицать этого, ведь тогда окажется, что я соврала, проблем станет больше. Я оглянулась на Томохиро и прикусила губу. Но разве у меня не может быть друзей-парней? Он ведь не поймет это иначе?

- Да, - тихо сказала я, - мы друзья.

- Кэти, все в порядке? – спросил Танака.

- Хорошо, - сказала я. – Идем, - Танака кивнул, и мы пошли дальше. Все оказалось не так плохо, как я думала. Могло быть и хуже.

- Надеюсь, ты позаботился о Кэти прошлым вечером, Юу-сан, - выпалила Юки с загадочной улыбкой, мое сердце замерло.

Томохиро раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Его лицо побледнело.

- Так вы были вместе прошлым вечером? – спросил Ишикава.

- Юки! – прошипела я.

- Не были, - ответил Томохиро.

Юки растерялась.

- Но…

- Не были, - эхом отозвалась я. – Мне пришлось весь вечер помогать тете с бумагами. Ужасно скучно. Так, я опоздаю на дополнительные занятия. П-простите.

И я могла поступить только так в этой ситуации. Убежать. Юки и Танака следовали за мной, а я пыталась затерять в парке Сунпу, но не могла. Я знала его слишком хорошо. Рядом послышались колокольчики фонтана, я замедлилась, хватая ртом воздух.

- Кэти, стой! – позвала Юки. Они с Танакой вскоре поравнялись со мной.

- Разве я не просила, не говорить никому? – сказала я.

- Мне так жаль! Я думала, что ты имела в виду только тетю!

- Стой, а почему это секрет? – спросил Танака.

- Не секрет, - сказала я, пальцы запутались в волосах. – Просто… - сколько я могу им рассказать? Лучше им знать меньше. – Я не хотела, чтобы о нас знал Ишикава. Он страшный.

- Прости, - снова извинилась Юки. – Я куплю мороженое. Расплата.

А что поделаешь? Сделанного не изменить.

Танака говорил о пирожных и напитках, пока мы шли, я заставляла себя не оглядываться. Руки сжимались в кулаки. Я пыталась отвлечься на красоту парка Сунпу, но зелень пожелтела из-за жары. Я надеялась, что Томохиро врал лучше меня. Он ведь делал так не первый раз.

Мы купили огромное мороженое в палатке на станции Шизуока, в вафельных рожках притаилось мороженое со вкусом зеленого чая и начинкой из сладких бобов, шарики с ванилью и клубникой, дыней и манговым соусом поверх всего. Я пыталась забыть обо всем и насладиться моментом нормальной жизни.

С каких пор поедание сладких бобов в вафельном рожке на станции стало нормальным?

На последней тренировке кендо Ишикава снова попытался заговорить. Я пила воду, закинув назад голову и прижав к губам бутылку, когда он резко приблизился. Я едва не выплюнула в него всю воду.

- Грин, - тихо сказал он. – Юуто мой друг. Я не понимаю, почему он скрывает это от меня.

- О чем ты? – сказала я, стараясь сохранять спокойный тон. Я и не замечала, какие глубокие у него глаза, а взгляд такой, словно он охотится.

- Слушай, - сказал он, легонько обхватив рукой мое запястье. – Юуто говорил тебе о Ками?

- О богах синто? – спросила я. Ишикава выругался сквозь зубы. Позади нас раздавались вопли киай и стук шинаев друг о друга.

- Притворяйся, сколько хочешь. Ками после войны оказались разделены. Но теперь они пытаются в тайне объединиться. Это продолжается уже десять-двадцать лет. И далеко не все Ками такие белые и пушистые, как Юуто.

Он склонился ближе, жаркий шепот касался моей кожи.

- Юкудза – не самые опасные люди в Японии. Откуда тебе знать, что сделают эти Ками с Юуто?

Я замолчала. Он это придумал? Томохиро не говорил о тайном обществе таких, как он. Да и не было в небе каждый день летающих существ из чернил. Люди бы заметили.

Я колебалась, глаза Ишикавы мерцали. Его губы изогнулись в улыбке, словно он радовался, что убедил меня в правде. Я не знала, лгал ли он об остальных Ками, но я знала, что должна защитить Томохиро.

- Ишикава, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Видимо, у меня все еще плохо с японским.

Свет в его глазах угас, он закричал мне в лицо, тряся головой.

- Не говори ерунды!

- Эй, эй! – крикнул Ватанабэ-сенсей. – Ишикава, Грин, вернитесь к кири-каеши!

Ишикава вздохнул, его плечи напряглись, пока он пытался взять себя в руки. Рука на моем запястье сжалась крепче.

- Думаешь, только я видел дракона? – порывисто прошептал он. – Тогда ошибаешься. Юуто не признает, но ты можешь его спасти, Грин. Я могу помочь ему. Давай защитим его от них, - он отпустил мою руку и ушел, размахивая шинаем, не дождавшись моего ответа.

Я дрожала, казалось, что меня вот-вот стошнит. Я ворвалась в раздевалку и сползла на пол, заливаясь слезами. Где правда? Что происходит? Все это явно было ложью, чтобы я все рассказала. Я не могла перестать плакать и сбежала из зала раньше, чем в раздевалку пришли другие девочки, раньше, чем Ишикава смог еще раз пересечься со мной. Я пробежала по краю зала, чувствуя, что Томохиро следит за мной, пока я скрывалась из виду.

Глава 13

Мама Юки забрала меня в семь утра и увезла на станцию Шизуока. Диана была занята подготовкой к конференции учителей в Осаке, а потому прощание было быстрым, мы уехали. Поезд шинкансен мчался по Хонсю, основному острову Японии. Я смотрела в окно на рисовые поля и сотни домиков, способные выдержать землетрясения. Юки взволнованно говорила, что мы едем на скорости двести миль в час, но от этого у меня всю дорогу болели уши.

Мы с Юки сошли со скоростного поезда в Хиросиме и сели в обычный красно-белый паровоз в Мияджиму. Вдали виднелись огромные врата тории, ярко-оранжевая арка отражалась в синей воде.

Храм Итсукушима стоял на столбиках над волнами, что окружали сооружение с извилистыми оранжевыми коридорами. Этот вид резко контрастировал на фоне синего неба и темно-зеленого леса, у меня перехватило дыхание.

Юки сжала мою руку.

- Красиво, да? Только за это я и люблю посещать брата.

Я усмехнулась.

- Он так ужасен?

- Хуже, - сказала она, мы рассмеялись. Я вдыхала морской воздух, шум паровоза гремел в ушах. Но я чувствовала дрожь предвкушения каникул с друзьями.

Но стоило мне закрыть глаза, и тут же вспоминался чернильный дракон, а слова Ишикавы пробуждали сомнения. С чем столкнется Томохиро во время дополнительных тренировок кендо? Выстоит ли против Ишикавы?

Если тайное общество Ками все же существовало, да еще и такое опасное, почему тогда он мне об этом не рассказал? Или он не знал? Тогда откуда знал Ишикава? Словно я могла поверить, что якудза – хорошие.

Сколько бы я ни прокручивала в голове наш разговор, я не могла поверить. Что-то не сходилось.

Паровоз остановился, а брат Юки уже ждал нас и дико махал.

- Ниичан! – крикнула Юки.

- Юки! – отозвался он.

Ниичан был низким и худым, был ужасно похож на Юки. У них были одинаковые круглые лица и тонкие пальцы.

- Рад тебя видеть, - сказал он, когда мы спустились на перрон Мияджимы. – А это твоя подруга Кэти?

- Рада встрече, - сказала я, мы поклонились.

- Я Ватабэ Соуске, - сказал Ниичан. – Можешь называть меня и Ниичан, если захочешь.

- Спасибо, - улыбнулась я. У меня не было брата, а мне всегда хотелось бы его иметь, пусть и сводного.

Он забрал наши чемоданы, взяв по одному в каждую руку, и погрузил их в свой белый грузовичок. Мы медленно двигались по улочкам, а потом подобрались к подножию горы.

Он повернул на узкую улицу, а там обнаружился дом в две комнаты возле горы, но подальше от туристов. Вид был потрясающим, в океане темнели крошечные острова. А в доме шум волн слышался нежным шелестом, заполнявшим все здание.

Ниичан оставил наши чемоданы в углу гостиной и прошел к небольшой плите, чтобы нагреть воды.

Он принес нам по чашке чая, мы устроились на полу, укрытом татами.

- Юки рада, что ты приехала в этом году, - сказал он, ставя тарелку с печеньем. Я села на колени, готовясь применить на практике знания из клуба чайной церемонии. Но Юки села, вытянув ноги, и я расслабилась тоже. И без того было много церемоний. – Она всегда жаловалась, что здесь скучно.

- Как здесь может быть скучно? Здесь ведь так красиво!

Юки простонала:

- Красиво, - сказала она, - и тесно. За четыре лета тебе бы это надоело.

- Зато в этот раз ты можешь показать все Кэти, нэ? – сказал Ниичан, я покраснела, услышав свое имя из уст незнакомца. Похоже, мое пребывание в Японии успело повлиять на это. – Слушай, Кэти, если тебе интересно, я могу показать тебе храм Итсукушима.

- Тот, что мы видели из поезда?

Юки кивнула.

- Брат там работает.

Глаза чуть не вылезли у меня на лоб.

- Вы монах?

Он рассмеялся.

- Нет, нет, - сказал он. – Смотритель. Я помогаю жрецам, делаю уборку, вожу туристов, вот так.

- О, - но мое сердце все еще бешено билось. Если он работал в храме синто, мог он знать о Ками?

После чая мы прогулялись по берегу Мияджимы, вдали виднелись оранжевые врата Итсукушимы. Мы поужинали в кафе по дороге домой, Ниичан купил по пирожному в виде кленового листика, угощение таяло в руках. Он расстелил нам футоны в гостиной, что была и кухней, а теперь еще и спальней. Он спал в другой комнате, своей спальне с обычной кроватью. В доме Дианы тоже были нормальные кровати, я не привыкла спать на тонком футоне. Мы с Юки долго шептались, но когда она уснула, я все еще смотрела в темноту, слушая шелест волн за окном.

Школа Сунтаба и моя жизнь казались такими далекими, как и те счастье и опасность, которые в мой мир привнес Томохиро. Я не знала, как так вышло, что я оказалась втянута в проблемы с бандитами и тайными обществами. Я хотела бы влюбиться в Танаку, называть Томохиро идиотом и держаться т него подальше. Но я знала его настоящего, что был совсем не таким. И я не могла теперь представить мир без него. Сердце стало похожим на стекло, прозрачное и хрупкое.

Интересно, чувствовала ли мама то же самое к папе. После их отношений я не хотела вообще встречаться с парнями.

Ветерок задувал в окно, соленый запах моря ударил в лицо. Я вспомнила, как каталась на лошади в Торо Исэки, мы бежали по поляне и смеялись до слез и боли в животе.

Что-то загудело. Кейтай. Я вскочила с футона и прокралась по татами к сумке, пальцы коснулись холодного металла. Тьму отогнали яркие цвета, когда я раскрыла телефон.

Сообщение от Томохиро. Конечно.

Как Мияджима? Сегодня начались тренировки. Учителя в Катаку строгие. Сато думает, что мы слишком много времени проводим вместе. Шутит, что ты встречаешься еще и с Такахаши. Томо.

Я перечитала сообщение, выискивая скрытое в нем. Если Ишикава думал, что мы слишком часто вместе, значит, он приставал к Томохиро о Ками. Мои щеки покраснели при упоминании Джуна. Он беспокоился из-за этого? Я не хотела оправдываться и выглядеть глупо. Защищаться.

Поразмышляв, я напечатала ответ.

В Мияджиме красиво и веселее, чем мокнуть в спортзале. Я видела Такахаши только в Сунпу, когда Ишикава вел себя как… - я удалила продолжение и исправила, - идиот.

Я посмотрела на сообщение еще раз и отправила. Я не рискнула скрывать что-то в своем сообщении, чтобы не наговорить лишнего. Я надеялась, что в сообщении ощущалось беспокойство, ведь я с ума сходила на этом острове, не зная, как помочь.

Утром мы отправились в гору и в бинокль Ниичана искали обезьян. Когда стало совсем жарко, мы занялись делами в домике, охлаждаясь вентилятором.

Ниичан повел меня гулять, пока Юки трудилась над карри с курицей на ужин. Мы говорили о погоде, пейзажах Мияджимы, о Нью-Йорке и Канаде, о моей изменившейся жизни. Когда мы добрались до храма Итсукушима, то ступили на мостик над водой, проникая в бело-оранжевые коридоры здания.

- Ниичан, - сказала я, глядя, как в воде кружат большие кои.

- Хмм?

- Можешь рассказать о ками?

- Их много, - рассмеялся он. – Но в Итсукушиме почитают трех дочерей Сусаноо.

- Сусаноо, - сказала я. Звучало знакомо.

Ниичан кивнул.

- Бог ветра, - сказал он. – Брат Аматэрасу.

Я застыла, но заставила себя идти дальше, чтобы Ниичан не заметил. Аматэрасу была источником силы, как сказал Томохиро. Все способности Ками шли от нее.

- Д-думаешь… - я запнулась, надеясь, что не выгляжу глупо. Я зажмурилась. – Думаешь ками существуют?

Ниичан остановился. Я приоткрыла глаза и увидела, что на его лице проступила тревога. Похоже, я зашла слишком далеко, но он улыбнулся.

- Я знаю лишь, что в храмах есть силы, - сказал он. – Если помолиться, желание ведь исполнится? Такое при мне случалось.

- Но что насчет… рисунков чернилами жрецов? В них есть сила?

Я переборщила, он посмотрел на меня, забавляясь. Мы повернули к центру храма.

- Думаю, - медленно сказал он, - что среди них есть таланты. И это им дано не просто так.

Я задумалась, зачем сила дана Томохиро, какое проклятие могли на него наложить.

- Кстати, есть кое-что, что тебе понравится, - сказал он, пока мы приближались к центру. За резным деревянным ящиком для пожертвований была старая деревянная дверь, Ниичан остановился рядом с ней. Он вытащил из кармана связку ключей, открыл дверь и отодвинул ее в сторону, открывая пыльную темную комнату. Он зажег свет, мы прошли внутрь.

- Мы храним здесь сокровища, - сказал он. – Некоторые очень старые, и мы держим их в огнеупорной комнате.

В комнате пахло древностью, деревом и лаком, пылью и соломой. Посреди потолка висела квадратная лампа, чей свет отбрасывал тени на статуи и рисунки на стенах. Злые собаки из камня с обнаженными зубами, бронзовые статуи лысых жрецов или принцев неизвестно чего. Цветные рисунки на холстах и несколько чернильных пейзажей.

- Красиво, - сказала я. Странно, что вся история хранилась здесь, отчасти забытая.

- Я думал, рисунки тебе понравятся, - улыбнулся он. – Многим сотни лет, их спасли из многочисленных пожаров в храме. Некоторые и старее, конечно.

Я приблизилась к одной из дощечек, рисунок растянулся на трех таких, лампа отбрасывала на них тень. Мужчина корчился в агонии, женщины и люди в ярких кимоно молились рядом с ним. Вокруг него были страшные зеленые демоны и монстры с красными мордами, они тянулись руками к нему, в чернильной тьме вилось пламя. Этот хаос встревожил меня.

- Бесценный экземпляр нашей коллекции, - сказал Ниичан за моей спиной. – Одна из последних работ Йошитоши.

- Кто он? – спросила я, показывая на спину согнувшегося мужчины. В комнате стало слишком жарко.

- Тайра-но Кийомори, - сказал Ниичан. – Сильный правитель. Он оплатил восстановление храма в двенадцатом веке, потому у нас много реликвий, связанных с ним. Он был злым порой, иногда милосердным, но очень амбициозным. Он управлял властями Японии много лет, создав в правительстве класс самураев. Он заставил императора отречься от трона, чтобы он мог усадить туда своего сына.

- Потому вокруг него демоны? – спросила я, глядя на рисунок. Мне было неприятно смотреть на него, но и отвернуться я не могла.

Пот градом катился по лицу.

- Ах, - кивнул Ниичан. – Когда Тайра стал старше, его мучила лихорадка. Яркие кошмары каждую ночь являли ему демонов, монстров из теней, что шептали страшные слова. Каждый, кто касался его, обжигался. И это его убило.

Кровь шумела в ушах. Сильный мужчина, связанный с семьей императора, мучился от кошмаров и погиб из-за них. Мог он тоже быть Ками?

И вдруг пламя на рисунке зашевелилось, мерцая в чернильной темноте. Я отскочила назад.

- Дайджобу? – спросил Ниичан.

- Нет, - прошептала я. – Показалось, что… Вот! Ты видел?

- Что?

Конечно, он подумал, что я сошла с ума. Но я знала, что он видел.

- Забудь, - сказала я, отойдя от рисунка. – Это из-за жары. Вы специально храните сокровища в такой жаркой комнате?

- Кэти, - сказал Ниичан, я посмотрела на него. Стало холодно.

- В чем дело? – спросила я, на лице его проступило смятение.

- Ты видела, что огонь двигается?

- О чем ты? Это невозможно, - соврала я. Ниичан покачал головой.

- Ты почувствовала огонь. Тайра был Ками, Кэти, как и Йошитоши, нарисовавший эту картину. Но если ты увидела движение… я не понимаю, - он прислонился к стене, скрестив руки на груди. – Я не знаю, как, Кэти, но ты – Ками.

Все словно замедлилось вокруг меня.

- Я?

- Иначе огонь не стал бы двигаться. Сила Йошитоши была слабой. Его чернила реагируют только на тех, в чьей крови пробудился Ками.

- Я… не…

- Ты знаешь, что такое Ками, - сказал Ниичан, его слова потрясли меня, и я кивнула. Отрицать не было смысла. – Потому ты и задавала те вопросы. Твои рисунки двигаются?

- Нет, - кроме одного раза, но рядом был Томохиро. – Я не могу быть Ками, - я коснулась светлой пряди своих волос.

- Верно, - сказал Ниичан. – Но силы среагировали. Ты как-то связана с Ками. Почему?

Я не знала. Но это ведь проблематично? Потому рисунки Томохиро выходили из-под контроля.

- Ниичан, - сказала я, тревожась, что секрет вышел наружу. – Я знаю того, чьи… рисунки двигаются. Но все становится хуже, когда я появляюсь рядом. Чернила вырываются из страницы.

Брови Ниичана поползли вверх.

- Ты знаешь такого сильного Ками? Осторожнее, Кэти. Многие на такое не способны. Если ты влияешь на чернила, то лучше держаться от него подальше. Кто знает, что может случиться?

Как дракон в небе? Тогда уже поздно.

- А откуда ты знаешь о Ками? – спросила я. – Ты… не такой, ведь так?

Он покачал головой.

- Пока работаешь в храме, слышишь многое, к тому же, Итсукушима очень древний храм. Многие забыли о Ками. Я и сам не должен был говорить, но ты – друг Юки. Я обеспокоился, когда ты начала спрашивать о силе рисунков.

- Спасибо, - сказала я. – Найти что-то о Ками сложно. Видимо, это секрет.

Ниичан приблизился и положил ладони мне на плечи.

- Никому не говори, Кэти. Даже Юки. Она хороший друг, но очень болтлива, - я кивнула, и он убрал руки, отправившись прочь из комнаты, я не отставала. Я чувствовала ужасный холод, пока он задвинул дверь и запер комнату с сокровищами и двигавшимся огнем. Похоже, комната была огнеупорной, чтобы защитить рисунки от пожаров, и храм от рисунков.

Я молчала, пока мы шли вдоль горы, чувствовался запах карри Юки.

Я не была Ками, но была как-то связана с чернилами. Мы можем попасть в беду, если я останусь с Томохиро.

Я задумалась, сможем ли мы пойти на такое.

Я стояла в поезде и махала Ниичану, Мияджиме и огромным вратам тории. На скоростном поезде мы помчались от Хиросимы мимо Осаки и Киото, приближаясь к Шизуоке. Мысли путались, из-за шума поезда болели уши. Могла я быть связана с Ками? Я не хотела мириться с мыслью, что сила, что мучает Томохиро, была и в моей крови. Больше сообщений от Томохиро я не получала, еще на два или три моих он не ответил, и я перестала писать. Я не хотела показывать отчаяние, видимо, у него была причина не отвечать. Или ему пришлось. Может, Ишикава постоянно заглядывал ему через плечо. А, может, он был очень занят тренировками.

Диана будет отсутствовать еще неделю, я должна была оставаться у Юки, пока она не вернется, но я не сказала об этом Юки и вернулась в пустой дом, что неделю будет принадлежать только мне.

Я рухнула на диван и переключала каналы, глядя разные программы, но не задумываясь. Я пыталась отринуть мысли, что Ниичан мог угадать, а мог ли он вообще ошибиться? Хотя он и сказал, что не знает всего. Может, я и не была связана с Ками. Может, рисунок отреагировал на меня, потому что я часто была с Томохиро.

Я вздохнула. Я не хотела думать об этом, да еще и на пустой желудок. Поискав на кухне, я нашла лишь чипсы и горький оолонг.

Я села с миской чипсов и проверила кейтай. Никаких сообщений. Я позвонила Томохиро, но его телефон был выключен. Тогда я набрала номер его домашнего телефона, но никто не ответил. Услышав автоответчик, я отключилась.

Меня охватила паника, но в Мияджиме я не дала ей воли. Теперь же я была одна в Шизуоке, больше я ее сдерживать не могла.

А если до него добрались якудза? Если с ним что-то случится? Нет, это смешно. Он просто занят. Да и что они собирались с ним делать? Как опасна могла быть кисть?

Я тут же вспомнила раненое запястье Томохиро, порезы на его руке.

Я позвонила снова, но никто не отвечал. Шоу ненадолго меня отвлекли.

Больше выдерживать я не могла, а потому натянула тонкий свитер и отправилась в магазин комбини, чтобы обеспечить себе ужин.

Я прошла дальше, чем нужно, холодный ночной воздух успокаивал. Пока я была в квартире, мысли изнуряли меня, но тут они уплывали в небо облачками мерцающих чернил.

Двери комбини разъехались, когда я подошла, и я заметила юного продавца, что направлялся к холодильнику. Взгляд скользил по десертам, бенто.

Я выбрала унаги с рисом и гёза, а потом взяла пудинг пурин на десерт. Долгое время я смотрела на напитки, пытаясь прочесть названия.

- Кэти? – я застыла, а мысли закружились в голове, я не знала, бежать или встретиться с источником голоса. Я медленно обернулась и увидела знакомое лицо, любопытные глаза. Светлая прядь заправлена за ухо. Серебряная серьга мерцает.

- Джун, - сказала я, плохо скрыв панику. Он улыбнулся, и я поняла, что выгляжу как истеричка, подпрыгивая от неожиданности.

- Какое совпадение, - сказал он. Решив, что повел себя грубо, он добавил. – Ты в порядке?

- О, да, - пробормотала я. – Просто готовлю ужин, - я указала на продукты.

- Ах, - сказал он, улыбка стала шире. Без школьной формы он выглядел иначе, будучи в обычной белой футболке, джинсах и черной рубашке с короткими рукавами на широких плечах. На запястье его был широкий черный браслет с серебристыми шипами. Он выглядел забавно.

- Эм, - сказала я, он все еще улыбался и ждал, что я как-то отвечу. – Как тренировки кендо?

- Сложно, но мы многому учимся. И хорошо, что я узнал Юу и Ишикаву получше.

- Оу, - сказала я, меня заполнило облегчение. Ничего странного не произошло.

- Я думал, ты слышала от Юу, - заметил он, по моей шее пробежал жар.

- О чем ты? – спросила я. Он опустил взгляд, усмехнувшись, и покачал головой, словно извиняясь.

- Вы ведь с Юу друзья, - сказал он. Больше ничего говорить и не нужно было. Я надеялась, что Томохиро не хвастался. Ведь так вел бы себя только идиот, заглянувший мне под юбку. Но я отринула такие мысли. Он был совсем не таким. – И все же, - продолжал Джун. – Я многому научился из тренировок с ними. Оказалось, у нас есть нечто общее.

- О, - сказала я, не понимая, почему Юу не отвечал на звонки, если все в порядке. Похоже, и Ишикава не очень-то надоедал ему с драконом. – Хорошо.

- А еще я узнал, что Юу взял шинай, покончив с каллиграфией, - я застыла.

- Каллиграфия? – выдавила я, но Джун был невозмутимым. Конечно. Ведь в каллиграфии нет ничего странного. Обычно.

Он кивнул.

- В его движениях есть что-то от художника. Я ходил в клуб каллиграфии, потому заметил. А ведь у них много общего.

- У кого?

- У каллиграфии и кендо, - терпеливо улыбнулся он.

Я почувствовала себя ужасно глупо и захотела уйти к заскучавшему кассиру, чтобы заплатить за продукты и сбежать. Но вместо этого я спросила:

- Разве?

- Обе связаны с дзэн, - сказал Джун. – Нужно успокоиться, найти красоту внутри себя и вдохновиться ею.

- Ага.

Джун снова улыбнулся.

- Что-то я заболтался. И кстати, я хотел порисовать с Юу, но он отказался. Попробуй уговорить его показать мне работы.

Я побледнела.

- Постараюсь.

- Ладно… - сказал он, кивнув и взяв бутылку с холодным чаем. Он пошел к кассе, а я стояла, глядя на свои продукты и ожидая, пока он уйдет. Но когда он подошел к дверям, то обернулся и направился ко мне. – Забыл спросить, - сказал он, на лице появилась тревога. – Что с запястьем Юу?

Казалось, что все вокруг расплывается. Я открыла рот, но издала лишь придавленный звук.

- А он… не сказал тебе? – понял Джун, но удивился. – В первый день тренировок он сражался с Ишикавой, его запястье было перемотано. Наверное, где-то поранился до этого. Ему бы зашить рану в больнице.

Я смотрела на него с раскрытым ртом. Ишикава тоже увидел. И тут же понял правду. Ишикава точно смог связать рану Томохиро и появление в небе дракона.

- Ох, - сказал он, почесав голову. – Прости, что услышала это от меня. Он, наверное, не хотел тебя тревожить. Но с тренировками потом все было нормально, просто рана явно глубокая. Жаль, ведь скоро турнир. Ишикава сказал, что Юу хорош и в каллиграфии, рана и этому помешает. Надеюсь, она быстро заживет.

- О, - все же выдавила я.

- Передашь ему мои соболезнования? Надеюсь, он успеет залечить рану к турниру префектуры, - он помахал на прощание и вышел из магазина.

Заплатив за унаги и пудинг, я прошла через двери и направилась дальше по темным улицам. Повернув в переулок, я даже не думала о безопасности. Я почти сбила велосипедиста, когда переходила дорогу к улице, где дома были больше, а прохожих было меньше.

Я не останавливалась, пока не увидела железные врата. Легкие горели, ведь я спешила, задыхаясь, пакет из магазина шуршал в ночи. Я прижала ладонь к холодной именной табличке над кнопкой звонка. Задержав дыхание, я надавила на нее.

Ворота оставались закрытыми.

- Да? – послышался в динамике голос, я вздрогнула.

Томохиро.

Через миг я поняла, что это более старшая и грубая версия его голоса. Его отец.

- Я искала Юу Томохиро, - сказала я.

- Его нет, - последовал ответ.

- Но мне нужно с ним поговорить, - сказала я, а что еще я могла сказать?

- Мне жаль, - отозвался голос в динамике. – Я не знаю, где он. Попробуйте позвонить на его кейтай.

Это ведь уже помогло мне.

- Спасибо, - сказала я и свернула на другую улицу, не зная, куда идти дальше.

Наверное, в Торо Исэки, но я тут же остановилась. Он не мог быть там в такое время. Или мог?

Я представила, как его рисунки призраками летают во тьме.

Раскрыв телефон, я уставилась на его номер на экране. Палец гладил кнопку вызова, но я не могла заставить себя нажать ее. Ситуация мне не нравилась, точно я знала немногое: Юу Томохиро не похитили якудза (а меня это тревожило). Запястье Юу Томохиро было серьезно ранено. Ишикава это видел. Юу Томохиро меня избегал.

Сердце готово было взорваться. Было ли последнее правдой? Или я придумала это? Но неприятное чувство, словно мир пошатнулся, осталось.

Я бродила по улицам, не зная, куда пойти. Торо Исэки далеко, а я могла заблудиться. Мог ли он рисовать с поврежденным запястьем? И захотел ли после случившегося?

Это стоит моей жизни, но не твоей.

Была ли моя жизнь в опасности?

Я должна найти его. Я оглядывала улицу, свет фонарей смазывался, когда я поворачивала голову. Он где-то был. Нужно лишь понять, где.

Я вернулась на станцию Шизуока, других идей не было, а станция была почти в центре города.

На доске на станции висели рекламы для туристов. На многих были красивые пейзажи Фуджи или чайных полей Шизуоки, но на одной – Торо Исэки. Я взяла брошюру и посмотрела, когда открытие.

Сейчас там было закрыто, но это не остановило бы Томохиро. Я думала о поездке туда, что заняла бы двадцать минут, а если я ошибусь, домой возвращаться долго. Да и я не смогла бы прорваться в Торо Исэки ночью. Я поежилась, представив, как касаюсь рукой влажной чешуи дракона, хотя там уже не было его тела.

Но ночью не все в городе закрывалось.

В темноте светились вывески раменной. Комбини мерцали начищенными полами. Я заглянула в кафе, где мы ужинали вместе, но безуспешно.

Что еще было открыто?

И чем вообще думал Томохиро, сбегая ночью так, что я не могла его найти? Он не думал об экзаменах? Разве ему не нужно было все свободное время тратить на подготовку к турниру кендо?

Я застыла в потоке прохожих, что шли на станцию.

Кендо.

Я побежала по парку Сунпу в тусклом свете фонарей мимо веток сакуры без цветов, друзей и парочек, рабочих, что шли домой или пили компаниями. Я бежала, задыхаясь, пока в лунном свете не засияла крыша замка Сунпу, пока я не пересекла северный мост, ведущий к школе Сунтаба.

Я должна убедиться, что с Томохиро все в порядке. Отступил ли Ишикава? Перестал угрожать якудза? Я должна узнать после того, что сказал Джун. Должна знать, что все в порядке.

Свет в школе почти не горел, она смотрелась пустой, словно брошенная ракушка.

Вот только в спортзале горели огни.

Я подбежала к двери, тяжело дыша, ноги едва двигались. Свет из зала разгонял тени во дворе, озаряя теннисные корты.

Я остановилась у приоткрытой двери и заглянула.

Внутри был Томохиро, один и в броне, он взмахивал шинаем. Развернувшись, он отрабатывал ката и кири-каеши в замедленном темпе, сначала беззвучно, а потом и с криками.

И я видела, что он недоволен движениями. Он втягивал воздух сквозь зубы, ругался и возвращался на место, ударяя снова. Шинай дрожал в его руках, он пошатнулся, и меч опустился криво, этого хватило бы, чтобы пропустить удар.

Он не мог так легко сдаваться.

Я поняла, что причина в запястье, ведь хотя вся сила шинная шла от левой руки, правая направляла удар. Томохиро не мог управлять.

Он выругался и вернулся на место, тряся головой и очищая сознание. Он ударил снова. Получилось, но шинай снова сдвинулся. Я и так не могла, но на него это не было похоже.

Я смотрела на него и не знала, что делать, хотя нужно было показать, что я здесь. Иначе зачем я проделала весь этот путь в Сунтабу?

Я шагнула на свет и прошла к нему. Он заметил меня почти мгновенно, опустил шинай и снял шлем. Я пыталась не замечать, что он смотрит на меня молчаливо и удивленно. Я пыталась сосредоточиться на том, что он мог избегать меня, даже не сообщив мне. Или все это свело его с ума. Как-то так.

- Ты вернулась, - сказал он, приблизившись.

Я отогнала прочь свое раздражение.

- Мы приехали утром, - сказала я.

- Окаэри, - его голос был тихим, он почти сдался. Все пропало.

- Спасибо. А ты? Как я вижу, упорно трудишься.

- Ага… - он отвел взгляд. Избегал или стыдился запястья? Стыдился поцелуя в гостиной? Это ведь тоже могло смущать.

- Эм… так как тренировки? – спросила я. Хотелось выпалить, что я связана с Ками, но он был странным. Он начал снимать броню и взял бутылку с водой, что стояла на скамейке.

- Неплохо, - сказал он. – Я выучил достаточно движений Такахаши, чтобы победить его в следующий раз.

- Отлично, - отозвалась я. – А Ишикава?

- Он быстрый, - сказал он, потягивая воду. Он вытер рот рукой и закрыл бутылку. – Но есть шанс, что мы не будем сражаться друг с другом на турнире. Обычно они не сталкивают представителей одной команды.

- О, - молчание. – Так как твое запястье?

Он замер, не сняв перчатку, та повисла на середине.

- Из-за того, что было раньше, - сказала я. Его глаза вспыхнули, словно я ударила по больному месту. Он не знал, что Джун рассказал мне, верно? Я лишь невинно спросила.

- Неплохо, - сказал он, стянув перчатку и опустив руку, я не успела увидеть рану.

Неужели так плохо?

- Отлично, - сказала я. – Так Ишикава…?

Молчание.

- Мы нормально общались.

Я словно стояла посреди тихой улицы, ожидая, что она оживет. Почему его голос такой холодный?

Он взглянул мне в глаза, и его голос смягчился. Он снял еще часть брони, складывая ее в кучу. Я заметила новую повязку на его волосах, на ней не было крови. Он снял ее с головы, медные волосы упали на уши.

- В Мияджиме было весело?

- Да, хорошо, - я могу быть Ками. Я не могла этого сказать. Все было неправильно, словно я вмешивалась в его страдания. Но предложение Ниичана держаться от Томохиро подальше пугал меня сильнее. – Я… была в храме синто. И, похоже, поняла, почему двигаются чернила.

- Что?

Я сглотнула.

- А что если я тоже Ками, Томо?

Он мгновение разглядывал меня.

- Не может быть, - сказал он.

- А как еще может быть? А если я как-то связана?

- У тебя есть кошмары? – спросил он. – Как те, что я рассказывал?

- Что? Нет.

- Значит, ты не Ками. У всех них есть кошмары, - я вспомнила рисунок Тайра-но Кийомори, демоны и тени вокруг него. – Не все рисунки Ками двигаются. Но у всех есть кошмары.

- О, - Ниичан этого не сказал.

- Ты двигаешь чернила по другой причине. Я ее не знаю. Но не волнуйся, ладно? Ты не монстр, не как я. Ии ка?

- Л-ладно.

- Хорошо, - он сложил в синюю сумку шинай, перчатки и хакама, отнес остальную экипировку в комнату в конце зала. – Итак… не хочешь немного рамэна?

Не совсем. Почему так неловко?

- Конечно.

Когда я добралась домой, зазвенел телефон. Я поспешила ответить, но, стоило услышать голос, я поняла, как ошиблась.

- Как ты узнала, что я здесь? – сказала я виновато. Диана рассмеялась.

- Было бы странно, если бы не была, - сказала она. – Ну какой подросток откажется побыть дома неделю одному?

- Диана, обещаю, я осторожна и забочусь о себе.

- Знаю, - сказала она. – Я бы забрала у тебя ключ, если бы ты могла устроить вечеринку дома.

- Значит…?

- Да, да, - вздохнула она. – Можешь остаться. Но если что-то случиться, звони маме Юки, ладно?

- Хорошо, - пообещала я.

- И как Мияджима?

- Там красиво.

- Ага.

- Я привезла немного манджу. Знаешь, те пирожные с кремом внутри.

- О, отлично. Оставь и мне немного.

- Хорошо.

- Чем ты ужинала?

Я посмотрела на унаги, что остались в сумке. Наверное, их уже нельзя есть.

- Унаги, - сказала я. Она ничего не говорила. – Диана.

- Тут, - отозвалась она. – Просто… ты уже не так похожа на гайдзина.

Диана рассмеялась, и хотя я немного разозлилась, была и гордость.

- Как и бабушка, - сказала она. – Тебя можно посадить где угодно, а ты расцветешь.

- Это все гены, - ответила я. – Но наши. Мама хотела цвести только в знакомом месте. Не думаю, что она привыкла бы к чипсам со вкусом креветки и водорослям.

- Я еще пару дней пробуду в Осаке, а потом вернусь, ладно? Звони, если буду нужна.

- Хорошо.

- Люблю тебя, - сказала Диана и отключилась, я и ответить не успела.

- И я тебя, - пробормотала я гудкам.

Я отправила унаги в холодильник и прошла в комнату, чтобы переодеться в пижаму. Растянувшись на кровати, я уставилась в потолок.

Я думала о том, какими тусклыми были глаза Томохиро, не горели счастьем, даже не искрились насмешкой. Ему так мешала рана?

Я перекатилась на бок и сжалась в комочек. Такое могло быть. Он бросил каллиграфию, хотя она ему нравилась, из-за способностей. А теперь кендо, еще одна его страсть, оказалась под угрозой. Он не мог сбежать от этой силы, чернила управляли его жизнью, а не он ими.

Чернила побеждали.

Глава 14

Утром меня разбудил звонок кейтая.

Я протерла глаза, и они покраснели.

- Который час? – пробормотала я, пальцы искали на столе рядом с кроватью телефон. Я открыла кейтай и посмотрела на сообщение от Томохиро.

Встретимся в час, станция Шизуока. Юу.

Я смотрела на имя, которым он подписался. Юу – далекое и странно, но он мог просто ошибиться. Его расстроили тренировки кендо.

Я долго стояла под душем, пока не порозовела кожа, а все не заволокло паром. Я выбрала розовую блузку и бежевую юбку, попыталась соорудить прическу, что не очень-то вышло, но ведь очки за старания можно было приписать, да?

Я ждала возле остановки автобусов, пока не увидела его, взгляд холодный и далекий. Он выглядел так и в школе, когда смотрел на меня тогда во дворе.

- Идем, - сказал он, обхватив пальцами мое запястье.

- Эй, - сказала я, плетясь за ним. Я выдернула руку из его хватки, но шла дальше. – Что с тобой?

- Прости, - сказал он, глядя под ноги. – Это все запястье. Очень раздражает, - он сдвинул черный напульсник, которым прикрывал рану, я резко выдохнула. Стежки были заметны, порез был глубже, чем я помнила.

- Останется… шрам?

Он ответил не сразу, фыркнул и скрыл рану под напульсником.

- У меня их и без него много, - сказал он, но шутка вышла не смешной.

Он вел меня по ветреным улочкам района Огуро, а потом я и вовсе не понимала, куда мы идем. Он снова взял меня за руку, настойчиво ведя вперед и постоянно поглядывая на часы. Что-то не похоже на свидание.

И мой розово-бежевый наряд казался неподходящим на серых улицах.

Он привел меня к высокому зданию. Я не смогла прочитать кандзи, чему и не удивилась. Когда он резко остановился, я едва не врезалась ему в спину.

- Закрой глаза, - сказал он, поворачивая голову и не глядя мне в глаза.

- Томо.

- Все хорошо, - сказал он. – Поверь.

Я вскинула брови.

- Поверить вам, мистер Хитрец?

Он судорожно вздохнул.

- Ии кара!

- Ладно, ладно.

- Хорошо, - его голос был серьезным, я закрыла глаза и позволила ему провести меня по ступенькам и через стеклянные двери.

В здании пахло сухими цветами и старыми коврами. Мы поднялись по ступенькам, прошли по коридору, я приоткрыла глаза. Коридор заливали желтые лампы, на полу был уродливый ковер. По обе стороны были двери, словно мы были в многоэтажном доме.

Но я ошиблась.

Томохиро остановился у двери и достал из кармана ключ. Он открыл ее и впустил меня внутрь. Дверь со щелчком закрылась за нами, он положил ладони мне на плечи. Я медленно шагнула вперед, чувствуя, как паника поднимается по телу и гудит в ушах.

Я едва смогла выдавить слова.

- Что это? – горло словно сдавили.

- Отель любви, - вот оно как.

- Что? – похоже, я его не расслышала.

- Это популярно в Японии, - сказал он, не повторив. – Тут мы сможем побыть одни, - он повернул меня лицом к себе, коварно улыбаясь.

Комната была просторной, по одну сторону стояла большая ванна, к ней вели мраморные ступеньки. За ним находилась огромная кровать. Все это выглядело как очень напыщенный номер в гостинице. Я сглотнула.

Он поцеловал меня, но не так, как это было в гостиной в его доме. Его руки обвились вокруг меня, но они не были нежными.

Мир не ускользал.

Он склонился так, что я падала, летела в огонь.

Да, он был прекрасным, и я, конечно, думала о нем с той ночи. Но все развивалось слишком быстро. Я не была готова.

Поцелуи тянулись к моему плечу, а меня обжигала паника. В ушах звенело, словно вокруг была толпа подростков на концерте «Араши».

- Томо, - сказала я. – Не думаю… что готова к этому, - я попыталась оттолкнуть его руки, но они скользили и дальше по моим рукам, спине, бедрам. Я отодвинулась от его губ, когда он склонился, но его руки прижали меня к стене, и он поцеловал меня так жадно, что я была уверена, потом останется синяк.

Я вцепилась в его плечи и оттолкнула его.

- Я сказала: перестань!

Его лицо было ужасным, презрительная усмешка унижала меня. Я чувствовала себя мусором, словно он так обо мне и думал.

- Обычная девчонка с запада, - бросил он, время остановилось. Из глаз покатились горячие слезы, все внутри сжалось. Он склонился, чтобы поцеловать меня, но я отвернулась. Выбежав из двери, я помчалась по коридору.

- Кэти! – слышала я его голос, но только ускорилась, сбегая по ступенькам, сердце колотилось в груди. Слезы не останавливались, стекая по щекам, из-за них я почти ничего не видела. Я не знала, куда бежать, но, оглядев зал первого этажа, я увидела с одной стороны вереницу дверей, а с другой – стеклянную дверь и улицу за ней.

Я вырвалась на улицу, стуча по ступенькам туфлями, которые я так старалась подобрать к одежде. Теперь это казалось смешным, все эти тревожные знаки, что я даже не признавала, указывали, каким он был на самом деле.

Я бежала по улице, всхлипывая. Я споткнулась, передо мной возник силуэт, но я не разглядела человека из-за слез. Я попыталась остановиться, пока мы не столкнулись, но нога подвернулась, и я упала. Он поймал меня раньше, чем я встретилась с асфальтом.

Я подняла взгляд в ужасе.

Ишикава.

- Грин? – удивленно сказал он. На его лбу появилась морщина, он разглядывал меня. – Ты в порядке?

- Отстань от меня, - сказала я, вырвавшись из его рук. Я побежала дальше, но его взгляд прожигал мне спину, пока я удалялась.

Район Огуро оказался лабиринтом улиц. Я бежала, но только сильнее терялась, словно двигалась по скрученным кольцам хвоста дракона, ноги вскоре не выдержали. Я упала на колени, легкие горели, и я плакала, пока не кончились слезы.

Весь вечер я смотрела программы по телевизору и ела мороженое со вкусом дыни палочкой, что к нему прилагалась. Голова кружилась, хотя я уже выпила две таблетки от головной боли, запив их горьким оолонгом.

А ведь все признаки были налицо. Разве я не знала об этом, но просто решила, что он показал мне свою другую сторону, которая закрывала его поступки в другое время?

Я смотрела, как люди в шоу прыгали с маленьких трамплинов, бросались обручами, в следующей программе рассказывали об истории рисовых шариков онигири.

Я вздрогнула, когда зазвенел телефон. Я не хотела отвечать, ведь это мог быть Томохиро, хотя он еще не воспользовался кейтаем, и я решила, что он был не в себе.

Хотя, кого я обманываю. Я была не в себе куда сильнее.

Телефон все звонил. Если это Диана, а я не отвечу, то она будет волноваться, мне не позволят больше оставаться одной дома. Хотя наказание нельзя было назвать худшим, я не могла здраво рассуждать.

Телефон не прекращал звенеть. Наверное, Юки или Танака. Они могут меня взбодрить. Я сглотнула и подняла трубку, приложив ее к уху.

- Алло?

- Эм, алло? – женский голос, нежный и незнакомый. Наверное, ошиблись номером.

- Да?

- Это… Кэти Грин?

- К несчастью, да.

Девушка растерялась.

- Что?

- Простите, - сказала я. – Да, это я.

- О, - молчание. Она нервничала. Почему она мне звонит? – Прости, что беспокою. Меня зовут Ямада Шиори.

Голова гудела, но имя я вспомнила. Откуда я его знала?

- Я хожу в школу для девочек возле парка Сунпу. Я дружу с Юу Томохиро…?

Меня словно ударили шинаем по голове. Шиори. Беременная «девушка».

- О, привет, - слабо сказала я. Она смущенно рассмеялась, словно обрадовалась, что я знаю, кто она.

- Я хотела спросить тебя о Томо-куне, - сказала она, меня подташнивало. О нем я говорить не хотела точно. А она могла и на самом деле быть его девушкой. Сейчас меня ничто не удивило бы.

Я погрузила деревянную палочку в мороженое, удерживая трубку плечом.

- Слушаю?

- Ты ничего странного не замечала?

И кружащийся мир резко остановился. Я осела на диван, обеими руками вцепившись в трубку.

- Что ты имеешь в виду?

- Он приходит ко мне и помогает с моей… ситуацией. Наши мамы были хорошими подругами до… того случая. Но он приходил недавно и был каким-то… холодным. Грубым.

Я не могла говорить.

- Дело в том, что у Юу есть плохие друзья. Я боюсь, что из-за них он в беде. Знаешь ли, когда у него появились проблемы с ними, он свою прошлую девушку… Это звучит жестоко, но он попросил нарисовать меня, чтобы она решила, что он обманывал ее. Он сказал, что нужно так сделать, чтобы защитить ее.

Ее слова путались в моей голове. Прошлая девушка Юу. Саэда Мию. Имя всплыло в голове.

Очко. И две победы.

И это стало для меня ударом. Я помнила ссору Мию и Томохиро, как ужасно он себя с ней вел. Боль в ее глазах, она ведь думала, что он другой, и его признание мне позже в Торо Исэки.

Я должен был так поступить, чтобы защитить ее от того, чем являюсь.

Мысли путались. Я слышала, что Шиори зовет меня по имени, но не отзывалась.

Я была глупой. Непроходимой тупицей.

Это не Томохиро затащил меня в отель любви и сказал те слова. Он так вел себя, чтобы я возненавидела его.

Чтобы спасти меня.

- Кэти? – тихий голос Шиори все же пробрался через хаос мыслей в голове.

- Шиори, - сказала я. – Думаю, у него проблемы. Я найду его, - я переписала ее номер, пообещав, что позже позвоню, и отложила трубку телефона.

Я схватила сумку и выбежала на балкон, где Диана хранила велосипед, он мерцал в свете уходящего солнца. Я вытащила его в коридор, запихнула в лифт и выкатила на улицу.

Колеса коснулись земли, и я помчалась в свете заката, чувствуя влажность. Я огибала машины, мотоциклы и такси. Собирались облака, пошел мелкий дождик, но я не обращала внимания.

Как можно было так повестись? Почему я так легко поверила?

Чем больше я об этом думала, тем хуже мне становилось. В городе с семьюстами тысячами людей я могла внезапно наткнуться на Ишикаву возле отеля? Потому Томохиро проверял часы, он попросил Ишикаву быть снаружи, и тот стал свидетелем нашего разрыва. Так он мог отвадить от меня якудза. Теперь я это понимала. А тогда поверила, что он меня использует.

Я промчалась мимо станции Шизуока к улицам Огуро, где слегка заблудилась. Все произошло много часов назад, они могут оставаться здесь? И все же я ехала по пути, который отчасти помнила, впрочем, он явно не совпал.

Улицы опустели из-за дождя, быстро темнело. И я не сразу поняла, что еду по Огуро одна, дорогу освещали вывески комбини.

Я остановилась перед одним из магазинов и выхватила кейтай. Я позвонила Томохиро, но его телефон был выключен, сразу соединив меня с голосовой почтой. Я помчалась вперед, двигаясь по лабиринту Огуро и… что-то разыскивая.

Час спустя у меня болели ноги, я ничего не нашла. Я решила сменить план и вернуться на станцию Шизуока. Но тут послышался громкий треск.

Недалеко от парка Сунпу перевернули мусорный контейнер, а рядом с мостом я увидела белые знакомые волосы.

Я замедлилась, готовая спрыгнуть с велосипеда. Я ехала так, как любил делать Томохиро. Я соскочила с велосипеда и приблизилась к мосту, скользнув за белый грузовик, стоявший там.

Ишикава облокотился о каменный поручень моста, пнув его. Два небритых дружка стояли рядом с ним, у одного были солнцезащитные очки, другой курил сигарету. Я не была уверена, что это те же, что столкнулись со мной и Джуном, но они были похожи. Сколько в Шизуоке вообще якудза?

Здесь ведь было спокойнее, чем в Токио или Кобе, крупных городах. Что им здесь нужно? Чайные поля? Ага, наверное.

Перед ними стоял Томохиро, у его ног лежала синяя спортивная сумка, он был окружен и вряд ли мог сбежать.

Но он не нервничал из-за этого. Он прислонился к стволу сакуры, сунув руки в карманы. На нем была бежевая рубашка с короткими рукавами поверх черной футболки и джинсы, светлые цвета в полумраке выделялись. Он смотрел на землю, челка закрывала глаза.

- Сколько еще ты будешь отрицать? – сказал Ишикава. Я прижалась пальцами к холодному металлу грузовика, склонившись ближе. В голове звенела тревога. Стоит вызвать полицию? Или такой огласки Томохиро не захотел бы?

Томохиро не ответил, Ишикава рассмеялся, ударив по поручню кулаком.

- Плевать, признаешь ли ты это, - заявил он. – Мы знаем, что это ты нарисовал дракона, Юуто. Я хочу дать тебе шанс. Мы ведь дружили. Я хочу помочь тебе, чувак. Я знаю, что ты боишься.

Звучало похожим на то, что он говорил мне. Томохиро ухмыльнулся, глядя прямо в глаза Ишикаве.

- Чего боюсь? – спросил он. – Ты несешь ерунду.

- Своей силы, - сказал Ишикава. – Своих возможностей. Думаешь, ты единственный Ками в Шизуоке? Я слышал, что у всех «одаренных» кошмары по ночам. А ты одарен, Юуто. Как думаешь, все Ками могут делать драконов?

Томохиро усмехнулся и отвел взгляд.

- Я же сказал, ты бредишь, Сато.

- Да? А откуда тогда рана на запястье, Юуто?

Томохиро обхватил тонкими пальцами напульсник и потер его.

- Твою мать, - бросил он. Парни рядом с Ишикавой встрепенулись, Томохиро выпрямился и сжал руки в кулаки.

Я затаила дыхание.

- Юуто, - сказал Ишикава, его глаза пылали во тьме. Его голос был даже нежным. – Я не хочу, чтобы все было так, - он подошел ближе, выступив вперед своих сопровождающих. – Прошу, не заставляй меня.

- Покончи с этим, Сато, - заявил Томохиро. – Думаешь, это ты управляешь ситуацией? Думаешь, ты им нужен?

Ишикава смотрел на него, его лицо побагровело.

- Они используют тебя, Сато. И ты им позволяешь.

- Заткнись! – закричал Ишикава, его голос оборвался, слова гремели в моей голове. – Хочешь увидеть, что я управляю, Юуто? Ладно!

- Сато…

- Пошел ты! – он повернулся к парням со слезами на глазах, голос дрожал. – Взять его! Сломаете его запястье, я сломаю вам руки.

На него тут же набросились, Томохиро отступал, отбиваясь. Послышался ужасный треск, кулак Томохиро вылетел вперед, один из парней отлетел.

Но парень в очках ударил Томохиро по коленям, они упали на землю. Он ударял Томохиро в лицо, дергал за волосы, за его медные пряди. Томохиро пинался и отбивался, а потом прижал парня к стволу дерева. Он встал на ноги, и на него набросился парень с сигаретой, с его губы стекала кровь. Ишикава стоял в стороне на мосте. Он дрожал, словно хотел отозвать их. Его лицо исказилось от сожаления, рот приоткрылся, но он закрыл его, отведя взгляд.

Ему не хватило решимости остановить их. Вот такой лучший друг.

Или он не мог. Может, они не послушались бы, как это случилось с Суги.

Парень с сигаретой ударил Томохиро по животу дважды. Я беззвучно вскрикнула, но когда Ишикава посмотрел на меня, я поняла, что звук все же был.

Черт.

- Кэти, - сказал Ишикава, осмелев. – Схватите ее! – я вскочила на ноги, но они не слышались. Я повернулась и заставила себя бежать, чтобы добраться до велосипеда и уехать. Если я не успею, то придется звонить на бегу.

- Кэти! – закричал Томохиро, он тут же выпрямился. Меня схватили, обхватив руками и сжав. Телефон упал на землю.

Я кричала и вырывалась, извиваясь, Томохиро с ужасом смотрел на меня.

- Грин, денек не задался, да? – крикнул Ишикава, но я могла смотреть только, как Томохиро пытается встать, его лицо было в крови.

Парень с сигаретой завел руки мне за спину, а тот, что в очках, сжал рукой мою шею. От них воняло потом и табаком.

- Сволочь, Сатоши! – вопил Томохиро, улыбка исчезла с лица Ишикавы. Он даже растерялся. – Не втягивай ее!

- Я думал, вы расстались, - сказал Ишикава. – Но как-то не похоже, да?

И я услышала свой дрожащий голос, сдавленный из-за хватки толстых пальцев парня с очками.

- Мы расстались, - сказала я.

- Серьезно? – спросил Ишикава. – А почему? Ты что-то о нем узнала? Кто он на самом деле?

- Я не понимаю, о чем ты, - соврала я. Он ухмыльнулся.

- Правда? И ты не знаешь о монстре внутри него? Он опасен для Японии, Грин, для всего мира. Ты не знаешь, на что он способен.

- Я не знала, что ты на такое способен, - бросила я. Меня встряхнули его прихвостни.

Ишикава закричал:

- Юуто! Сотрудничай с нами, и мы ее отпустим.

Нет. Он хотел использовать меня как наживку. Томохиро взглянул на меня, и в них не было той тьмы, что я видела в отеле, не было презрения и ненависти. Я видела нашу связь, ось, вокруг которой крутился мир, наш мир. Я понимала, что мы не бросим друг друга.

Томохиро задрожал. Он повернулся к Ишикаве и спиной ко мне, его сумка была раздавлена. Свежая кровь текла из зашитого запястья по пальцам, капая на землю. Его тело слабело, он сдавался. Я почти слышала слова, которым он спасет меня. Разрушит себя из-за меня.

Но слов не было. Он дрожал все сильнее, что-то замерцало в темноте, словно драгоценные камни. Чернила сверкали на земле, вытекая из его спортивной сумки, из приоткрытой молнии. Что-то отразилось на боку Томохиро. Жидкость становилась темнее, более вязкой. Чернила капали из-под его бежевой рубашки, окружая его двумя облачками сверкающей пыли, которая сопровождала раньше трясогузку. Коснувшись земли, облака чернил медленно окружили его. К ним присоединились чернила, вытекающие из сумки, они поднялись по его спине неспешно и покрыли плечи.

Его кулаки содрогались. Парни, что держали меня, выругались и отпустили меня, пораженные видом.

- Что за фигня? – взвизгнул парень в очках.

Лицо Ишикавы было белее бумаги, на которой рисовал Томохиро. Он упал на землю, пятясь задом и прижимаясь спиной к камню поручня.

Томохиро стонал, чернила окружали его.

Слышались крики в воздухе, но их издавал не он. Я слышала их в голове, но не ушами. Голос становился все громче, завопив в моей голове. Я зажала руками уши, но звук исходил изнутри. Ледяной ветерок коснулся моей шеи и проследовал к Томохиро, сверкающие облака шевелились.

Чернила превращались в ужасающие черные крылья за его спиной.

Две струйки чернил поднимались вверх, намного выше, чем Томохиро, на семь футов, потом на двенадцать, закручиваясь, как рога. Парни попятились, я должна была бежать к Томохиро, но ноги примерзли к месту от ужасающего зрелища.

Чернила покрывали его челюсть, скулы, заливались в глаза. Четыре острых рога появились в облаках чернил, возвышавшихся перед нами.

Ишикава закричал, а чернила превратились в страшное лицо демона, что насмехалось тем громче, чем сильнее вопил Ишикава. Я была рада, что не вижу его лица, зато я никогда не видела Ишикаву застывшим от ужаса.

Он смотрел на чернила, лицо его было белее, чем волосы, от этого моя кровь стыла в венах.

И вдруг чернила упали водопадом. Они стекали вниз, и Томохиро тоже упал, а чернила растекались, как кровь. Они попали мне на лицо, теплые и покалывающие кожу.

Я наклонилась и подняла телефон, сунув его в карман и побежав. Я опустилась на землю рядом с Томохиро, он потерял сознание.

- Томо! – закричала я. Чернила, что растекались вокруг него, начали дорожками ползти по асфальту, протягивая ко мне свои кривые пальцы.

- Это все ты, - сказал Ишикава, но я едва его слышала.

- Томо! Ты меня слышишь?

- Ты ведь ключ ко всему, так?

- Ты можешь заткнуться? – крикнула я. – Ему нужно в больницу!

- Чернила. Они реагируют на тебя. Тут и капли их не было, пока ты не пришла.

«Заткнись», - подумала я, но тело дрожало.

Ведь он был прав.

Глава 15

Я схватила Томохиро за плечи и трясла его.

- Томо! – кричала я, но его голова болталась в стороны, пока я трясла. Он кашлял, изо рта сочились чернила.

Меня схватили сильные руки и потащили назад.

- Перестаньте! – услышала я Ишикаву. – Уходим отсюда!

- Черта с два! – завопил парень в очках. Его толстые пальцы впились в мои руки, стоило мне забрыкаться. – Ты хочешь вот так отпустить этого мощного гада? Да он жизни нам не даст. Разберемся с ним здесь и сейчас.

- Нет Ками, нет денег, - сказал парень с сигаретой. Он поднял Томохиро с земли.

- Пустите! – вопила я. Парень с сигаретой перекинул Томохиро через плечо, чуть согнувшись и привыкая к весу. Он направился к грузовику без номеров, за которым я пряталась, и со звоном металла открыл двери.

Ишикава вскочил на ноги, сжав ладони в кулаки. Лицо его было бледным, он пошатывался, пока шел.

- С чего вы взяли, что мы сможем им управлять? – сказал Ишикава. Его взгляд был ошалевшим и полным страха. Я видела его напуганным и раньше, но не настолько. Его кулаки дрожали, он с силой сжимал их. – Я знаю Юуто. Он оставит нас в покое, если мы не тронем его, - парень с сигаретой бросил Томохиро на пол грузовика, прыгнул на заднее сидение и втащил его за плечи в темноту.

- Томо! – вопила я. Мои туфли раз за разом ударялись в парня с очками, но он, похоже, этого и не чувствовал.

- Еще не передумал, Сатоши? – сказал парень в очках. – Ты ведь знаешь, что мы думаем о таких трусах, как ты.

- Не в этом дело, - ответил он. Меня потащили в грузовик. – Черт, чувак, - сказал Ишикава. – Оставь Кэти здесь.

- Чтобы она на нас настучала? – отозвался парень с сигаретой. – Она тоже нужна, если ты не заметил. Она – чертов магнит для чернил. Чернильница, - он появился из темноты, разжигая новую сигарету и держа ее двумя пальцами.

Страх обхватил меня ледяными оковами. Я знала, что все еще пинаюсь, но не чувствовала ног. Тьма в грузовике становилась все ближе, пока меня затаскивал туда парень в очках. Я растянулась на металлическом полу, холодном и с выступающими болтами, порезала палец. Плечо болело, но я быстро села и повернулась к дверям, которые парень с сигаретой закрывал.

- Грин! – кричал Ишикава.

Я видела, как парень в очках развернулся и ударил Ишикаву в челюсть, а потом двери захлопнулись.

- Выпустите меня! – я барабанила кулаками по двери снова и снова. Но послышался скрежет металлического засова, эхом разнесшийся по грузовику. Я ударила дверь.

Открылась дверь у водительского кресла и захлопнулась, ожил двигатель.

- Черт! – прошипела я, горячие слезы текли по щекам. Порезанный палец болел, но я била кулаками о металл снова и снова.

Грузовик пошатнулся, и я упала назад, почти полностью попав на Томохиро.

Я кричала в панике, чувствуя, что Томохиро не двигается. Я кричала мозгам думать.

Кейтай.

Я выхватила его из кармана и раскрыла, экран осветил тьму в грузовике. Я набрала 911, нажала на кнопку вызова и прижала телефон к уху.

Давай, давай…

Странный писк, записанный женский голос заговорил на японском.

Что за чертовщина? Я набрала еще раз.

Почему номер недоступен?

И тут я все осознала. В Японии этот номер был не 911.

Но какой же?

Я смотрела на телефон, заставляя себя вспомнить.

Но я не могла.

Я опустила взгляд на Томохиро и, схватившись за его плечо, легонько потрясла.

- Томо? – голос дрожал.

Крылья еще были здесь, перья из чернил оставались под ним, растекаясь по полу. В крыльях была зияющая дыра, там где я коснулась его спины. Я отдернула пальцы, чернила были вязкими и теплыми, они растекались по моей руке поверх крови от пореза.

- Томо, - я продолжила его трясти. Он был холодным, а грузовик увозил нас все ближе к беде.

Экран кейтая мерцал, словно тусклая свеча в кромешной тьме, поблескивая на разлитых у спины Томохиро чернилах.

Я прокручивала список номеров, думая, кому можно позвонить. Диана была в Осаке, да и номера ее у меня с собой не было. Я смотрела на каждое имя, вспыхивающее на экране.

Выбирать было почти не из кого.

На экране высветился Танака.

Я нажала на кнопку вызова и прижала телефон к уху.

Гудки шли и шли. Грузовик набирал скорость. Чернила и кровь заливали мой кейтай. Я поменяла руки, а ладонь вытерла о джинсы, оставив уродливое пятно.

- Моши моши? – отозвался голос, и я не поняла в тот миг, что он звучит не так.

- Танака, - выпалила я, - вызывай полицию. На нас напали якудза, мы в грузовике едем неизвестно куда, - я всхлипнула.

И тут же поняла, что что-то звучало неверно.

- Кэти?

Голос принадлежал не Танаке. А Такахаши.

Я нажала не ту кнопку, выбрала не тот номер. Но в этом не было разницы. Помочь мог кто угодно.

- Джун, - сказала я. – Помоги.

- Боже, Кэти. Как ты? Где ты?

- Не знаю! – выдавила я сквозь слезы. В горле стоял ком, я едва могла говорить. - Мы были в парке Сунпу. Сейчас, наверное, едем по шоссе. Мы очень быстро едем.

- Без паники, - сказал Джун, я захотела его ударить. Не паниковать? И это твой совет? – Я вызову полицию. Кэти, они не говорили, зачем ты им? Это снова из-за того Ишикавы?

- Томохиро тоже забрали, - всхлипнула я.

- Юу там? – молчание. – Кэти, что им от тебя нужно?

Я раскрыла рот, но не выдавила ни слова. Я беззвучно выругалась. Я чуть не разболтала все. А была ли теперь разница? Они собираются использовать Томохиро, а не меня.

А меня – о, ужас – убьют.

- Джун, прошу, помоги.

- Кэти, я отключусь, чтобы позвонить полиции. Держи телефон при себе, ладно? Отключи на нем звук, и они его не найдут. Я приду. Держись.

Я не хотела отключаться, ведь только смогла с кем-то связаться. Но мне и не пришлось. Джун положил трубку, и мой телефон погас, оставив меня в темноте.

- Томо, - сказала я, закрыв и снова открыв кейтай, положив его рядом с нами. Крылья растворились, оставив лужицы чернил, что превращались в пыль и медленно разлетались, как светлячки.

Его глаза были закрыты, медные волосы промокли от пота и прилипли ко лбу и щекам. У его рта что-то темнело, я испугалась. В панике поднеся кейтай к его лицу, я выдохнула с облегчением.

Чернила сочились из уголка его рта. Жутко, но это не кровь, значит, все не так и плохо.

Я взглянула на порез на своем пальце.

Кровотечение прекратилось, но грузовик был ржавым. Я надеялась, что не подцепила никакую инфекцию. Я выхватила из кармана платок и прижала его к ране, удерживая пальцами.

Я снова проверила Томохиро, он дышал. Опустившись на пол, я разглядывала грузовик в поисках путей побега.

Экран кейтая погас, я закрыла его и сунула в карман. Сидеть в темноте было страшно, но нужно было экономить заряд батарейки.

Грузовик мчался вперед, я раскачивалась в темноте и могла только ждать.

- Кэти?

Голос напугал меня, я тут же бросилась к нему.

- Томо?

Он застонал, зашуршала одежда, когда он приподнялся. Я вытащила кейтай, зажигая экран.

- Что случилось? – спросил он, потирая челюсть.

- Ты потерял сознание, - сказала я. – Они нас куда-то везут. Не знаю, куда. Они приглушили двигатель час назад, но за нами так никто и не пришел.

Он застонал и провел пальцами по волосам. Даже окровавленный и побитый, в бандитском грузовике, он вызывал в моем теле дрожь, когда так делал. Он скривился и высунул язык.

- Фу, во рту словно ручку взорвали.

Может, не так он и привлекателен.

Он поежился и посмотрел на меня.

- Ты как? – спросил он, кейтай мерцал. – Они тебя ранили?

- Все хорошо, - сказала я, пряча телефон в карман. Я чувствовала тепло его дыхания, он придвинулся ближе, его ладони скользнули по моим рукам к плечам. Кожу царапали мозоли, полученные в тренировках кендо, за ними следовал мягкий напульсник, скрывавший рану.

- Что произошло? – спросил он, его голос был растерянным. – Помню, как я кричал твое имя, а потом… ужасная боль, словно я сгораю заживо.

- Я не знаю, что произошло, - сказала я. От воспоминаний я задрожала. – Повсюду были чернила. Из них… появились крылья за твоей спиной. И какая-то страшная морда с рогами над тобой.

- Крылья? Морда?

Я фыркнула.

- Ишикава до чертиков испугался.

Голос Томохиро был ледяным.

- Хорошо.

- Он просил, чтобы нас оставили в покое. Но они не послушались.

- Кэти. Тебе нужно бежать отсюда, - его холодные пальцы скользили по моим рукам, вызывая мурашки. Он остановился на платке, которым я зажимала порез.

- Ага, я здесь веселья ради сижу, - сказала я. – Отсюда не сбежать.

Тишина, я почувствовала укол вины за резкость.

Маленький укол.

Послышался далекий звук, грохот приблизился. Сердце подскочило, меня подташнивало.

- Они близко, - сказала я.

- Я тебя защищу, - заявил Томохиро, сжимая мои руки. – Иди вглубь грузовика, - он отпустил меня и встал. Грузовик окружил свет. В щель между дверями проникали лучи. Я видела, что Томохиро сжал руки в кулаки.

- Ты шутишь? – спросила я. – Они тебя убьют.

- Уйди вглубь грузовика.

- Ну уж нет, - я едва могла шевелиться, но придвинулась к нему.

Двери распахнулись, свет слепил. Я так долго сидела на полу, что теперь ноги покалывало. Я пошатнулась, поднимаясь.

Глаза привыкли к свету, и я увидела троих мужчин, двое отличались татуировками. Они направляли на Томохиро пистолеты, я сжалась.

Пистолеты были запрещены в Японии. Даже в полиции их почти ни у кого не было.

А значит, полиция от них не спасет, даже если найдет нас.

- На выход, - сказал третий, сцепив руки за спиной. Он был в черном деловом костюме и выглядел слишком мирным. – Ничего не делайте.

Томохиро не двигался. Я готова была закричать на него. Его ноги сдвинулись с места.

Один из пистолетов поворачивался вслед за ним. Другой направился на меня.

Глаза Томохиро расширились.

- Отпустите ее, - сказал он.

Я сморгнула слезы.

- Все хорошо, - отозвался мужчина в пиджаке, глядя на меня. Он поднял руку, и пистолет опустили. – Мы просто хотим уладить вопросы. И надеемся прийти к согласию, - он улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь мне спуститься с грузовика. – Мы не хотим конфликтов.

Я смотрела на его толстые пальцы, он убрал руку за спину.

- Дело в том, - сказал он мне, я села на край грузовика и соскользнула, - что мы не знаем, на что он способен. Он сам не знает. Это мера предосторожности.

- Оставьте нас в покое, - сказала я.

Он ничего не сказал, но мужчины с татуировками показали, чтобы мы двигались.

Комната оказалась огромным гаражом, шаги отдавались эхом. Нас провели в боковую дверь в лабиринт коридоров дома, что был слишком большим для Японии. Свет проникал сквозь тонкие стены из рисовой бумаги, мы шли в гостиную. Двери шоджи возникли перед нами, и мужчина в костюме раздвинул их, свет залил коридор.

Мы замерли, но нас втолкнули в комнату.

Там было около двадцати мужчин и несколько опасного вида женщин. У некоторых были неровные стрижки, татуировки на руках, что уходили под рукава слишком обтягивающих футболок. Другие выглядели менее опасно, одетые в костюмы и улыбнувшиеся, когда мы вошли. На полу стояло четыре ряда низких столиков, некоторые сидели на коленях перед ними, отправляя в рот суши серебряными палочками. В углу стоял юноша с ирокезом и потягивал зеленый чай из бутылки, пока говорил на языке, похожим на быстрый корейский, с одним из мужчин в костюмах.

У одного из столиков одиноко сидел Ишикава, под его правым глазом виднелся огромный синяк, челюсть пересекали три пореза. Нос его так опух, что он выглядел как главный герой «Анпанмана».

- Сатоши, - выдохнул Томохиро, но Ишикава смотрел на стол, скривившись.

- Садитесь, - сказал мужчина в костюме, нам тут же освободили место у столика. Мы с Томохиро лишь смотрели на них. Один из мужчин вытащил пистолет и поднял его. Мужчина в костюме улыбнулся и указал на стол.

Я очень хотела ударить его в живот. Но тонкие пальцы Томохиро поймали меня за запястье, он потянул меня за собой к столу. Мы опустились на колени, по бокам появились крепкие парни. Но парня в очках и того с сигаретой видно не было.

- Мы так и не познакомились, - сказал мужчина в костюме. – Можете называть меня Ханчи.

Томохиро смотрел на стол, сжав ладони в кулаки.

Ханчи ждал, задумчиво глядя на нас.

Он вздохнул.

- Ладно, - сказал он. – Я так и думал, что все так выйдет. Мы не хотим угрожать тебе, Юу. Мы считаем, что у тебя невероятный талант. Ишикава о тебе хорошо отзывался.

Томохиро ничего не сказал. Кореец подошел и опустил бутылку с зеленым чаем на стол передо мной. Я подняла взгляд, но он уже отвернулся.

- Думаю, мы помогли бы друг другу, - сказал Ханчи.

- Мне это не нужно, - голос Томохиро звучал так мрачно, что я почти дрожала. Его выражение лица было пугающим, он словно пытался противостоять всем этим людям.

- Ах, - сказал Ханчи. – Не думаю, что ты не понимал, каким зрелищем стал твой нарисованный дракон.

Глаза Томохиро на миг расширились, но он взял себя в руки. Вряд ли успел заметить кто-то, кроме меня.

- Мы можем защитить тебя, Юу. Мы можем защитить тех, кто тебе дорог. И твою девушку.

Он резко сказал:

- Бывшую девушку. Она с этим не связана, - слово ударило меня, хотя оно явно было попыткой освободить меня, но я помнила, что мы все еще не помирились. Может, мы даже расстались. Или он так защищал меня. Но почему защита приносила столько боли?

И вообще, почему я думаю о таком в комнате, полной бандитов с пистолетами? Похоже, кому-то пора поработать над пониманием, что важнее, Грин.

- Ах, - сказал Ханчи. – Вот как. Но я слышал, что она все еще вдохновляет тебя рисовать, так что детали не имеют значения, - он что-то пробормотал одному из мужчин, и тот опустил перед Томохиро стопку бумаги. Ханчи вытащил из кармана рубашки ручку, нажал на один конец и положил ее на бумагу.

- Это еще зачем? – спросил Томохиро.

Ханчи улыбнулся.

- Не надо притворяться. Ты не первый Ками, которого мы встретили. Но мы не встречали их давно. Многие из них не могли освободить рисунок со страницы, Юу. Но ты ведь можешь лучше.

- Что за Ками? – равнодушно спросил Томохиро. Он посмотрел на Ханчи, я видела в темных прищуренных глазах Томохиро вызов. Хитрая усмешка тронула уголок его губ.

Что происходит? Надеюсь, он знает, что делает. Нас вот-вот убьют, а он играет?

Ханчи нахмурился, сжав ладонь в кулак.

- Не глупи, Юу, - сказал он. Голос его перестал звучать дружелюбно.

Томохиро схватил бутылку с чаем и открутил крышку, глотнув из нее и вытерев рот рукой.

- А это что такое? – ухмыльнулся Ханчи, указывая на напульсник.

Черт.

- Кендо, - сказал Томохиро. – У меня слабое запястье.

Ханчи махнул корейцу, тот подошел к Томохиро и сдернул повязку с его запястья, открывая зашитый порез. Рана была розовой по краям, пересекающей другие шрамы.

- И это из-за кендо? – фыркнул кореец.

- А я режу себе руки, - процедил Томохиро. – Скоро экзамены. Это тяжело. Выводы делайте сами.

Ханчи рассмеялся.

- Прости, Юу, - сказал он. – Но мы на это не купимся. Я слышал от Ишикавы, что ты успокаиваешься, когда рисуешь. Давай начнем с простого, - он вытащил из внутреннего кармана пиджака кошелек. Он развернул его и зашуршал купюрами, доставая одну из них. Поверх бумаг он положил и распрямил купюру в десять тысяч йен. – Нарисуй это, - сказал он. – Если получится, заберешь деньги себе. Подарок от меня.

- Я не могу рисовать, - сказал Томохиро.

Кореец выхватил из-за пояса пистолет и направил на меня. Сердце стучало в ушах.

- А теперь? – спросил Ханчи.

Томохиро отвел взгляд, кулаки дрожали.

- Если ты не Ками, то в чем проблема? – поинтересовался Ханчи.

Кореец щелкнул пистолетом.

- Черт, Юуто, нарисуй уже эту чертову бумажку! – прокричал Ишикава. Я взглянула на его опухшее лицо, покрытое синяками. Среди остальных бандитов он выглядел маленьким и слабым.

Пальцы Томохиро скользнули по бумаге и коснулись ручки. Пальцы нежно сомкнулись на ней, поднимая ручку над бумагой.

Это стоит моей жизни, но не твоей.

- Томо, не надо, - прошептала я.

Он не ответил. Его рука летала над страницей, шрамы скользили по столу, а мы смотрели, как он раскрывает свою тайну.

Он рисовал медленно, поглядывая на купюру. Капли пота стекали по его лбу и терялись в волосах. Он пытался управлять чернилами, чтобы скрыть силу. Но пока я была рядом, это было невозможно.

Он заштриховывал фазанов на купюре. Я видела, что края рисунка трепещут. Он замер на миг, склонил голову, челка закрыла глаза. Он убрал волосы с лица и продолжил рисовать.

Уголок нарисованной банкноты загнулся, словно у настоящей. Фазаны зашевелились, крутя головами.

- Томо, хватит, - прошептала я, глядя ему в глаза. Они были почти черными, зрачки расширились. – Ты должен остановиться.

Я пнула его по ноге изо всех сил.

Он выронил ручку, та закружилась на листке.

- Ну-ка, - сказал Ханчи, склоняясь над рисунком.

Он поднял листок, рисунок упал на стол, отделившись от страницы.

Ханчи подобрал эту купюру.

- Су-ге, - тихо сказал он. Воцарилась тишина.

Рисунок выглядел совсем как банкнота. Но он был исполнен на бумаге, а потому был размытым, у меня заболела голова при взгляде на него.

- Есть проблема, - сказал Ханчи, размахивая новой купюрой. Он поднес ее к глазам Томохиро. – Купюра черно-белая.

- Это рисунок ручкой, - сказала я. – Чего вы ожидали?

- Я не могу ее использовать? – отозвался Ханчи. – Вы издеваетесь?

Томохиро покачал головой, тяжело дыша. Из-под его рукава показалась струйка чернил, скользнувшая по запястью на бумагу.

Кап-кап.

- Все мои рисунки черно-белые, - сказал Томохиро. – Я занимался каллиграфией и рисовал только чернилами.

- Плохо дело, - сказал Ханчи. – Нарисуй что-нибудь еще. Дайте ему суми и тушечницу.

- Нет! – крикнула я и зажала рот ладонью. Ханчи вскинул брови.

- Ах, похоже, мы попали в точку, - сказал он с улыбкой. – Твои… способности работают только с настоящими чернилами.

- Слушайте, - процедил Томохиро. – Я не собираюсь работать на якудза, я не знаю, что вам там наговорил Сатоши, но я не умею оживлять драконов. Вы хоть слышите, как безумно это звучит?

- Ты нарисовал вполне реальные деньги, Юу.

- И вы видели, вышло не совсем точно. Я не умею этого, ясно? Отпустите нас.

Ханчи вздохнул и постучал по кончику носа пальцами.

- Попробуй еще раз.

Пришел парень в солнцезащитных очках, я задрожала. Он поставил на стол тушечницу, брусок суми и кисть, а кореец принес баночку с водой. Они попятились и с любопытством смотрели на происходящее.

- Деньги ты рисовать не можешь. Но нам нужно и другое. Наркотики, пистолеты – все это стереотипы. Пока другие банды будут знать, что у нас есть создатель монстров, у нас будет власть. Итак, - сказал Ханчи, потянувшись себе за спину и вытащив пистолет. Он разрядил его с громким щелчком. А потом поставил на стол.

Я смотрела, как пистолет дрожит, скользя на гладкой поверхности. Он замер, направив дуло на Томохиро.

- Не нужно ничего замышлять, - добавил Ханчи. – Пистолет пустой. Рисуй.

Томохиро взял кисть, пальцы скользнули по всей ее длине, поиграли с ее щетинками.

- Конский волос, - сказал он, даже не взглянув.

- Гамбарэ, - сказал Ханчи. Удачи.

Томохиро отложил кисть. Он схватил брусок суми и принялся двигать им по подставке сузури.

Его руки немного дрожали, но заметила это только я. Он капнул воду на сузури, а потом растер поверх суми. Чернила растворялись в воде, она становилась вязкой и черной. Его рука все двигалась, в тишине слышался только шорох. Челка его выскользнула из-за ушей и закрыла глаза. А я беспомощно наблюдала, и это сводило меня с ума.

Томохиро закончил создавать чернила, якудза собрались вокруг стола.

Даже Ишикава привстал на носочки, чтобы заглянуть поверх их плеч.

Я хотела ударить его, но вряд ли это помогло бы сейчас. Я могу ударить его и позже.

Если это «позже» наступит.

Чернила собирались в выемке сузури. Они волновались, края стремились туда, куда не должны ползти чернила. Я пыталась не обращать на это внимания, это заметил лишь Ишикава, застыв в смятении. Но я уже видела, как Томохиро рисовал, а потому знала, как выглядят чернила, когда становятся… чем-то другим.

Томохиро смешал в миске немного чернил и воды, чтобы получить оттенок светлее. Я пнула его по ноге. Мы не на уроке рисования, идиот. Зачем так стараться?

Мне пришлось склониться, ведь сверху нависали якудза, и тогда я увидела его глаза с расширенными зрачками. В них разрасталась тьма.

Черт. Опять этот взгляд. Я его теряю.

- Томо, хватит, - сказала я, ударив его сильнее.

Он ничего не сказал, опустив пустой взгляд на бумагу. Он опустил кисть в чернила. И медленно провел линию на бумаге.

Он опустил линию, потом провел еще одну сбоку.

Мазки были осторожными, выверенными. Все смотрели в молчании.

Он снова обмакнул кисть, покрывая рукоять пистолета серыми чернилами. Пистолет был куда реалистичнее, чем банкнота. Я надеялась, что у него все же есть план, хотя его взгляд пугал меня. Кровь Ками захватывала над ним власть.

Его глаза мерцали, рука двигалась все быстрее.

Я теряла его, как тогда, когда он нарисовал дракона. Если его захватили тогда готовые чернила, то как он вынесет воздействие самодельных суми?

И я знала ответ.

Он не сможет.

Черт.

Пистолет на странице медленно кружился, и его рука следовала за ним, дорисовывая.

- Томо, - сказала я громче. – Хватит, - схватив его за руку, я потянула, его тело дрожало. Он вырвал руку с такой силой, что я упала, а он добавил еще пару штрихов.

Чернила тянулись от моих пальцев по рукам, покрывая кожу черным цветом и мерцая.

- Кэти! – рядом мелькнули белые волосы Ишикавы, его лицо исказилось в тревоге. Он попытался меня поднять.

- Не трогай меня! – завопила я. Еще один взгляд на руки, и чернила пропали.

Якудза не заметили. Они смотрели на Томохиро и начинали нервничать. Пистолет медленно кружился, указывая по очереди на каждого якудза и замирая. Они отпрянули с испуганным видом.

- Юуто, что с твоими глазами? – спросил Ишикава.

- Ханчи! – возмутился кореец, но тот лишь махнул.

- Погоди, - сказал он.

Томохиро все рисовал, заполняя рисунок тенями, придавая ему глубину. Ишикава смотрел на мои руки, где уже не было чернил.

Он перевел взгляд на странные глаза Томохиро и рисунок.

Чернила расползались по бумаге. Медленно, капля за каплей, они направлялись ко мне.

- Юуто, - прошептал Ишикава, словно все понял. Словно понял, в какой мы опасности. – Юуто, послушайся Кэти и прекрати.

Я хотела заткнуть его, но больше хотела, чтобы Томохиро его услышал.

- Юуто, - сказал Ишикава, положив ладонь на его плечо.

Томохиро оттолкнул его, Ишикава отлетел в якудза. Они упали на столик, его ножки затряслись от веса.

- Ханчи! – повторил кореец. В этот раз Ханчи был обеспокоенным.

- Юу, этого хватит, - сказал он, но рука Томохиро двигалась к чернилам и бумаге. – Моу ии! – снова сказал он. Безрезультатно.

Глаза Ханчи сузились. Он схватил пистолет корейца и направил его на Томохиро.

- Ямэро! – прокричал он. Хватит!

Пистолет вдруг перестал кружиться. Рисунок повернулся, и дуло теперь смотрело прямо на Томохиро.

Я закричала, увидев, что курок двигается.

- Юуто! – крикнул Ишикава и прыгнул вперед.

Выстрел.

Я закричала.

Томохиро и Ишикава рухнули на пол.

Кровь стекала по плечу Ишикавы на белые волосы и ухо.

- Что за чертовщина? – кричал Ханчи.

- Ханчи! – взревел парень в очках, указывая на дверь.

Около двадцати змеек из чернил ползли из-под рисовой бумаги на двери.

Но их нарисовал не Томохиро.

- Сато, - простонал Томохиро, я оттащила от него Ишикаву.

- Томо, - сказала я, хватаясь за его руки и грудь, проверяя, есть ли раны. Но ранен был Ишикава, потерявший сознание, кровь пропитала его рубашку.

Все больше змеек проникало в комнату, что-то гремело в коридоре.

Якудза засуетились, стреляя в змей, крича, когда бумажные змеи обхватывали их лодыжки и впивались чернильными зубами в кожу.

- Нужно идти! – сказала я. Схватив Томохиро за руку, я потянула его за собой, но он рухнул на пол.

- Мы не можем его бросить! – мы взглянули на Ишикаву, он выглядел ужасно. Томохиро поднял его, и кровь теперь стекала по плечу, а не на белые волосы.

Томохиро забросил себе на плечи раненую руку Ишикавы, я – вторую. Вместе мы взвалили его на плечи Томохиро.

Ишикава стонал.

- Сато, - сказал Томохиро. – Давай, держись.

Ишикава крепче схватился за Томохиро. Он попытался двинуть раненой рукой, но закричал.

- Горит, - прохрипел он. – И-тэ, и-тэ!

- Все хорошо, - сказал Томохиро. – Идем.

Треск стал громче, вдруг двери шоджи рухнули, змея ростом с меня зашипела на кричащих якудза.

Чернила капали с ее клыков на пол.

А за ней стоял человек в черном, светлые пряди были заправлены за проколотое ухо.

Что происходит?

Такахаши Джун.

Глава 16

- Кэти! – закричал Джун. Он подбежал ко мне, схватив меня за плечи, и хотя в комнате шипели змеи, огромная змея приближалась к парню в очках, а я чувствовала только тепло его ладоней сквозь блузку.

- Дайджобу ка?

- Порядок, - сказала я. – Но что…? Как…?

- Юу, - сказал он, сначала мне показалось, что он сказал «ты», но он отпустил мои плечи и подошел к Томохиро, подхватив вторую руку Ишикавы.

- Такахаши, - сказал Томохиро, глядя на огромную змею, загнавшую в угол парны в очках. – Ты… сделал их?

- Нужно идти. Скорее, - заявил Джун, они с Томохиро потащили Ишикаву к сломанной двери.

Я бежала за ними, оставив позади вопли якудза и шипение змей.

Мы мчались по зданию, бежали изо всех сил. Ишикава стонал, когда приходилось протискиваться в узкие коридоры.

А меня не покидали тревожные мысли.

Я ведь знала, что Томохиро не рисовал змей.

Мы вышли в гараж, там был и грузовик. Но дверь гаража была выбита, на полу виднелись лужицы вязких чернил.

- Идем, - сказал Джун, выводя нас через дыру. Влажный летний воздух ударил в лицо, я ощутила запах ночных цветов и шум машин. В темноте гудели три мотоцикла, от стен отразились лучи света. Трое одетых в черное сидели на мотоциклах, держась за руль, в их шлемах я видела свое отражение. У одного из мотоциклистов была синяя помятая сумка, и я ее сразу узнала. Сумка Томохиро с формой для кендо, а значит, поиски они начали с парка Сунпу.

Томохиро попятился, но Джун выскользнул из-под Ишикавы и поднял руки.

- Все хорошо, - сказал он. – Они со мной. Ои! – позвал он одного из них. – Нам нужно доставить Ишикаву в больницу, и поскорее.

- Нет, - выдохнул Ишикава

- Ты с ума сошел? – возмутилась я. – У тебя пулевое ранение, черт возьми!

- Вот именно, - прохрипел Ишикава. – Будут… вопросы.

- Так ты предпочтешь умереть?

- Сатоши, иди в больницу, - сказал Томохиро.

- Юуто…

- Прошу, Сато.

- Я отвезу его, - сказал один из мотоциклистов. Она сняла шлем, обхватив его рукой. – Я все объясню.

Как она собирается это сделать? Я не понимала. Но девушка помогла Томохиро устроить Ишикаву на мотоцикле.

- Держаться сможешь? – спросила она.

Ишикава не ответил, но прижался к ее спине. Двигатель взревел, они сорвались с места, Ишикава повис на ней.

- Кэти, - сказал Джун и махнул второму товарищу, - иди с Икедой. Она отвезет тебя в дом твоей тети.

- Шутишь что ли?

- Вряд ли они охотились на тебя. Икеда останется с тобой, если тебе страшно.

Я уставилась на Джуна. Я, конечно, оценила, что он отозвался, прорвался в логово якудза и помог нам сбежать, но вопросов от этого меньше не становилось.

Почему он не вызвал полицию?

Откуда он знал, где нас искать?

Откуда взялись те змеи?

- Я не пущу Кэти домой одну, - сказал Томохиро.

Джун схватил четвертый мотоцикл, черный и незаметный в тени здания якудза. Он закинул на него ногу и завел мотор.

- Юу, ты в опасности. Если ты будешь рядом с Кэти, то она будет рисковать. Понимаешь?

Томохиро сжал ладони в кулаки и опустил взгляд.

- Не понимаю, - сказала я. – Я в опасности и без него.

- О чем ты? – спросил Джун.

- Ни о чем, - сказал Томохиро.

- Слушайте, - сказала Икеда, - мы не можем торчать здесь вечность.

- Юу, иди со мной, - сказал Джун. – Я знаю, где ты сможешь укрыться.

Во мне кипели страх и злость. Я не могла этого вынести, они говорили так, словно меня здесь не было, словно я не была частью происходящего. Разве не я пробралась в Торо Исэки с Томохиро, видела, как он нарисовал дракона, трясогузку, лошадь? Я тоже через все это прошла. Я видела, как он разрывается между любимым занятием и проклятием.

Как там сказал парень с сигаретой? Я была магнитом для чернил. Я заставляла их двигаться. Ниичан сказал, что я связана с Ками. Я точно была частью происходящего, а потому не могла уйти домой.

Я подошла к Джуну и села за ним на мотоцикл.

- Куда бы ты ни забрал Томохиро, я, черт возьми, иду с вами.

Джун застыл, мотоцикл дрожал под нами, я чувствовала запах бензина.

- Джун, - торопила его Икеда. – Надо уходить.

- Ладно, - сдался Джун. – Держись.

Я кивнула и обхватила его за пояс. Он был теплым и мускулистым, я знала, что Томохиро смотрит, пока садится за Икедой. Я смотрела перед собой, не позволяя ему узнать, что заметила его взгляд.

А что мне лучше отпустить Джуна и упасть с мотоцикла?

У Джуна был только один шлем, он надел его на мою голову, и мы сорвались с места. Мы мчались по дорогам Шизуоки, огибая машины. Я никогда еще не ездила на мотоцикле, а потому не сразу пришла в себя, цепляясь за Джуна так сильно, что костяшки побелели.

- Где мы? – я попыталась перекричать рев двигателя.

- Якудза встречались в районе Аой, - сообщил Джун. Красный цвет сменился зеленым, и мы помчались дальше. – В часе езды от станции Шизуока.

Всего час от парка Сунпу, а там еще час – и дом.

- Как ты нас нашел? – прокричала я. Казалось, что руки вот-вот разожмутся, я в сотый раз вцепилась в него крепче.

Он вскинул голову, светлые пряди подпрыгивали на ветру, огни машин мерцали на серебряной серьге.

- Я уже сталкивался с ними, - сказал он.

И как это понимать? Он о стычке с Суги? Я помнила, что он тогда сказал. Что ему не нравятся бандиты. Я оглянулась на два других мотоцикла, они мчались за нами. Икеда и Томохиро проехали мимо нас, он крепко держался за нее.

Ладно.

- Джун, - ветер не давал моим словам далеко улететь. – Это из-за тебя появились те змеи?

- Что? – он ускорился.

- Змеи! – крикнула я.

Он ничего не сказал, и это объясняло многое.

Значит, он один из них. Он тоже Ками.

Я чуть не потеряла сознание. Чернила во время турнира – он явно понял, что это было. Я вспомнила его вопросы в магазине, на станции, по пути в школу. Как запястье Томохиро? Я знал, что он хорош в каллиграфии. Может, уговоришь его показать мне рисунки?

Черт. Все это было уловками, а я даже не заметила.

И давно он все понял?

Я пыталась вспомнить какие-то подсказки. На его руках были чернила? У него был блокнот?

Я вытянула шею, чтобы заглянуть ему через плечо, но мотоцикл затрясся. У него ничего с собой не было, но это ничего не значило, ведь и Томохиро был способен на многое, ничего не рисуя.

И сила влияла на Томохиро.

Но это из-за моего влияния. А мог ли это делать Джун? Сомнительно. Где-то должна быть бумага.

Джун был высоким, а я не хотела, чтобы из-за моих движений перевернулся мотоцикл, а потому я уткнулась головой в его плечо, чтобы в лицо не бил сильный ветер.

А потом я заметила, как он сжимает руль мотоцикла. Я видела мускулы на руках чемпиона кендо.

И на внутренней стороне его левой руки возле запястья я увидела их.

Кандзи тянулись на его коже, свежие порезы были розовыми.

Змеи.

Я побледнела и в ужасе смотрела на вырезанные кандзи. Джун вывернул руку, словно поняв, что я заметила.

Мне было дурно при мысли, что он вырезал их на коже, хотя это и были лишь царапины.

Но он спас нас. Он сказал, что я могу обращаться к нему за помощью, и теперь я понимала, почему. Он давно все понял. Все было так очевидно?

Мы двигались на юг, дороги становились знакомыми. На улицах почти никого не было, я вытащила кейтай, проверяя время. Два часа ночи, но сердце билось в ушах, когда мы пролетали огни комбини и машин.

Я видела вдали, когда мы остановились на красный свет, стены и изогнутую крышу в тени. Ошибки не могло быть. Свет стал зеленым, мы поехали дальше.

Сунпу-джоу. Замок в центре парка Сунпу.

Джун замедлился и выключил фары, замок возвышался перед нами.

Знак на мосту указывал, что с велосипедами здесь нельзя.

Замок был закрыт ночью, но если задержаться в Сунтабе на занятиях кружков, то можно пройти по южному и западному мосту.

Джун остановился перед мостом к замку Сунпу и выключил двигатель.

- Здесь? – удивилась я. Остальные уже спешились и оставили мотоциклы у деревянного барьера, что мешал проезжать велосипедистам. Джун не ответил, он слез с мотоцикла и ждал, пока я сделаю то же самое. Я потянула за шлем и отдала ему тяжелую защиту. Он повесил его на руль. – Думаешь, мы можем быть в безопасности в пустом парке посреди ночи, где они и напали? Шутишь?

Джун с любопытством взглянул на меня, а потом указал на высокую башню на юге, окна выходили на замок Сунпу.

- Под носом полицейских? – спросил он. – Думаю, здесь нам безопасно. И кто сказал, что здесь пусто?

Он приблизился к мосту, и я увидела их – другие силуэты в черных рубашках и джинсах, что стояли у дверей замка и смотрели на нас. Их было семеро, часть оставили мотоциклы за барьером. Я стояла, чувствуя холодный ветерок и слыша хруст гравия.

Томохиро подошел ко мне, я скрестила руки на груди.

- И что здесь происходит? – спросила я.

- Хотел бы я знать, - сказал он. Его рука оказалась на моем плече, и близость его пальцев, их тепло послали дрожь по моему телу.

Икеда и второй мотоциклист стояли позади нас.

- Лучше поторопитесь, - сказала она. – Якудза могут вот-вот догнать нас. Мы в безопасности в парке. Здесь лучше, чем снаружи, по крайней мере.

Я взглянула на Томохиро, но он тоже был растерянным.

Джун развернулся, он ждал нас.

Мы шагнули вперед и прошли по каменному мосту.

В темных водах внизу плескалась рыба, посылая рябь по поверхности.

Кроссовки хрустели по гравию, мы шли к огромной двери замка.

Икеда и еще один мотоциклист шли следом, они оставили мотоциклы рядом с остальными, бросили там и сумку Томохиро. Несколько друзей Джуна распахнули двери замка. Дерево скрипело, цепляя землю.

- Это вообще разрешено? – спросила я, никто не ответил.

Я смотрела на них, собравшихся вокруг Джуна, и они напоминали собрание готов. Они отличались по возрасту, младшему было около двенадцати, старшему – за двадцать. Они были в одинаковой темной одежде с похожими мрачными выражениями на лицах. Джун стоял впереди, скрестив руки на груди.

- Что происходит? – спросил Томохиро.

- Юу, вам с Кэти здесь ничего не грозит.

- О чем ты говоришь? – осведомилась я. Его голос был чужим, глаза сияли. В моих ушах шумело. Что-то было не так.

- Я хочу помочь, - сказал Джун. – Я всегда хотел помочь.

- Мне не нужна помощь, - заявил Томохиро.

- Поверь мне, - попросил Джун, - и я расскажу все, что произошло.

- В этом нет нужды, - сказала я. – Я видела следы на твоей руке.

Глаза Джуна расширились на миг, он упустил локти, пальцы коснулись запястья.

- Эти? – спросил он, показывая бледную кожу рук, царапины, что складывались в кандзи «змеи». – Ага, - сказал он. – Я Ками. Как и ты, Юу.

- Это ты призвал тех змей, - сказал Томохиро.

- Да.

- Как вы нас нашли?

- Как я и говорил Кэти, мы уже сталкивались с якудза.

- Мы?

Джун указал на людей вокруг него.

Я посмотрела на Икеду, что сняла шлем.

Она заметила, что я смотрю, и опустила шлем на землю, закатав рукав жакета.

Цепочка порезов бежала по ее руке.

Черт.

- Вы все Ками?

- Попытайся понять, - сказал Джун. – Этого не нужно бояться, Юу.

Томохиро не ответил, но я видела, что его руки дрожат.

- Твоя сила… от нее нельзя убежать. Мы – потомки Аматэрасу, императорской семьи. Я знаю, что ты боишься, Юу. Всем нам снятся кошмары. Мы видим то же, что и ты.

Я посмотрела на Томохиро, но он отвел взгляд, уставившись в землю. Я могла лишь догадываться, насколько ужасные видения приходили ему во снах. Я поежилась, вспомнив демонов на рисунке Тайра.

- Некоторые справляются с этим лучше других. Некоторые более талантливы. Ты – талантлив, Юу. Необыкновенно. Мало Ками может использовать силы, не нарисовав ни единой линии.

- Я не знаю, о чем ты говоришь.

- Не надо притворяться, - сказал Джун. – У всех нас двигаются рисунки. Мы можем тебе помочь.

Взгляд Томохиро был полон подозрения. Я коснулась его руки, чтобы приободрить. Джун был добр ко мне, он спас меня снова. Я понимала, что он может помочь Томохиро управлять силой.

- Все хорошо, - тихо сказала я. – Ему можно верить.

- Он ведь твой друг, - бросил Томохиро, мои щеки вспыхнули.

- Да, - сказала я. Не собираюсь перед ним оправдываться. Два часа ночи, нас похитили якудза, а освободили Ками. Если он ревновал, то это его проблемы.

Томохиро взглянул на Джуна.

- Что я должен делать?

Джун улыбнулся.

- Мы поможем тебе, Томохиро. И ты поможешь нам. Мы давно ищем кого-то с твоими способностями. И сначала мы подарим тебе это, - он протянул руку Икеде, а та вынула из кармана жакета маленький блокнот и ручку. Джун взял их и прошел к нам, передавая их Томохиро.

- Хочешь, чтобы я рисовал? – спросил Томохиро. – Нарисовал что?

- Ханчи, - сказал Джун. – Босса якудза. Мертвым.

Ручка выпала из руки Томохиро и ударилась о пол.

- Убить его? – выдохнула я.

Джун склонил голову на бок.

- Ты должен намекнуть якудза. Ты ведь не хочешь, чтобы они снова пришли за тобой.

- Да, но… - начала я, но Джун поднял руку.

- Я никого еще не убивал, - тихо сказал Томохиро. – И даже никогда не думал… Это вообще нормально?

- Не останавливайся, Юу, - сказал Джун. – Это такая честь.

- Честь? – голос Томохиро дрожал. – Честь убить человека рисунком?

- Слишком много милосердия тому, кто похитил тебя и Кэти, - фыркнул Джун, Томохиро вздрогнул, услышав, что тот использовал мое имя. Джун заправил светлые пряди за уши, он был расстроен. Его глаза были ледяными и темными. – Думаешь, он стал бы проявлять доброту? На его счету множество смертей. А ты, как Ками можешь судить его за это.

Томохиро с отвращением выронил блокнот.

- Я не буду никого убивать, - сказал он.

- Джун, это уже слишком, - добавила я. – Зачем убивать кого-то?

- Думаю, со временем вы поймете, - сказал Джун. – Мир просит, чтобы Ками судили его.

- Что это значит? – спросила я.

- Ками давным-давно управляли Японией, - сказал Джун. – А главные самураи эпохи Хэян? Почти все были Ками. Некоторые были сильнее остальных, как я и Юу, - я снова взглянула на кандзи на руке Джуна. Он не использовал бумагу, чтобы управлять чернилами, на что он был способен? – Мир рушится у нас на глазах. Якудза становится все больше, они проникают во все части мира… вы хотели бы жить в таком мире? Мы призваны исправить все, Юу. Мы можем править Японией, как боги, как когда-то это делали ками.

- С ума сошел? – сказал Томохиро. – Править Японией? О чем ты, черт возьми, Такахаши?

Джун рассмеялся, но невесело.

- Я объявляю войну якудза, - сказал он. – Но для этого необходимо оружие. Я заставлю их заплатить за содеянное. Они будут молить о прощении, валяясь у моих ног, а, может, я сотру их всех, чтобы в Японии стало безопасно. Ками снова станут правителями, так и должно быть. Чернила хотят крови. Они всегда хотят крови. Твоей или чьей-то еще. Мы поможем тебе.

- Я же сказал, - процедил Томохиро. – Мне не нужна…

- Хватит вести себя как человек! – возмутился Джун. Эти слова ранили меня, Томохиро пошатнулся, словно ему отвесили пощечину. – Думаешь, ты сильнее, чем кровь Ками? Думаешь, ты сможешь жить с этим огнем, потому что у тебя есть крошечная тушилка для свечей? Очнись, Юу! Пока ты никого не ранил, - Джун посмотрел на меня. – Пока никого не обжег. Ты – оружие, ты должен решить, на чьей ты стороне.

Я хотела его ударить. Да что он мог о нас знать? Я видела, как Томохиро управлял собой, зачеркивая свои рисунки. Но в мыслях тут же вспыхнула трясогузка, упавшая в полете, как она нападала на других птиц. Я вспомнила, какими пустыми становились глаза Томохиро, когда он рисовал, как я пинала его, а он не мог остановиться. Как я теряла его, а он меня не слышал.

Шрамы покрывали его руку, дракон взмывал в небо.

- Хватит вести себя так, будто ты обычный, - голос Джуна смягчился. – Кровь Аматэрасу бежит в твоих венах, - он шагнул вперед и вытянул руку. – Ты можешь стать принцем нового мира, что мы создадим. Мы будем править Японией, император станет нашей марионеткой, как это и было раньше. Мы призваны для этого. Ты больше, чем человек, Юу. Ты превосходишь людей.

- Превосхожу? – прошептал Томохиро. Он склонился, схватившись за сердце. Я услышала плеск и опустила взгляд. Чернила текли по его рукам и капали на кроссовки. – Превосхожу? – повторил он, его голос дрожал. – Как я могу превосходить их? Мои рисунки пытаются убить меня. Во снах на меня охотятся. Моя мать была Ками, и это убило ее, это лишило меня матери! Как это вообще может что-то превосходить?

- Все мы что-то потеряли. Но пора перестать убегать от своего истинного я.

- Вот как, - сказал Томохиро. Кап-кап. – Призванные править Японией, не важно какой ценой, не важно, сколько крови прольется? И нормальная жизнь, которую я пытался создать… была лишь подделкой. Я всегда знал. Я всегда знал, что я…

- Талант, - сказал Джун, сделав еще шаг вперед.

Томохиро покачал головой, с каждым вдохом его тело становилось все более поникшим.

- Зло, - он поднял взгляд, глаза потемнели.

- Томо, - сказала я, но страх сковал льдом все тело.

- Я монстр, - заявил он и указал рукой на Джуна, - как и все вы.

- Человек в тебе боится Ками, что скрывается в твоей крови. Как только ты перестанешь отбиваться, все наладится.

- Я буду бороться с этим, пока буду жив, - прошипел Томохиро.

- А если кто-то при этом пострадает?

Молчание.

- Как можно сравнивать жизнь виновного и множество невинных жизней?

- Можно! – прокричал Томохиро. – Потому что это не мое решение!

- Ты все еще отрицаешь, что ты – Ками, - фыркнул Джун. – Это наш выбор. И мы должны защищать их. Если из-за нас пострадают невинные, что тогда?

Я напряглась, пытаясь понять, как все это закончить. Но меня охватывали сомнения. Кандзи меча, дракон, пистолет – они пытались убить Томохиро. А если он был так опасен, что бессознательно пытался остановить себя?

А если он – чернила – убьют и меня? Они уже проникли в мою жизнь, насколько могли. А если… Я сглотнула, горло сжалось, я едва могла дышать.

- Что тогда, Юу?

- Тогда мне лучше не жить.

Это стоит моей жизни, но не твоей.

- Ты так много можешь сделать в своей жизни, - сказал Джун. – Не думай об этом. Не позволяй сомнениям одолеть тебя.

Ветерок донес до меня снова шепот того голоса, смешанного из миллиона голосов, говорящих одновременно. Я уже слышала его, когда мы столкнулись с Ишикавой и его прихвостнями. Звук оглушал, стоны боли и крики о помощи, вопли животных и хор голосов. Монстр, - говорили они. – Демон. Убийца.

- Нет! – закричал Томохиро, падая на колени и зажимая руками уши. Он тоже это слышал, голоса разрывали голову изнутри. Вот только я видела, как он страдал, на него голоса воздействовали в десять раз сильнее, чем на меня.

Мир пошатнулся. Я должна прекратить эти пытки.

Я уставилась на мотоциклы, внутри замка они были бесполезны. И тут я увидела сумку Томохиро, белая застежка на ней мерцала в свете луны.

Я подбежала к ней и схватила дрожащими руками. Я расстегнула молнию, вдыхая запах кожаной брони, пальцы скользили по ней, пока я искала.

Гладкий бамбук, мои пальцы обхватили шинай.

Я резко развернулась, остальные наблюдали в смятении.

Я заслонила собой Томохиро и вытянула перед собой шинай, указывая им в горло Джуна.

- Отцепись от нас, - процедила я.

- Кэти, - сказал он, поднимая руки. – Что ты делаешь?

Шинай дрожал в моих руках, но я пыталась держать его ровно.

Джун шагнул ко мне.

- Мы пытаемся помочь.

- Черта с два.

- Только не говори, что ни разу не боялась его. Что он ни разу не подверг тебя опасности.

Мои щеки покраснели.

- Ты ничего не понимаешь! – закричала я. Шинай полетел в него, он отскочил.

- А ты понимаешь? Сколько ты его знаешь? Несколько месяцев? Ты знаешь, на что Юу способен? А он?

Кап-кап. Только теперь чернила стекали на землю с Джуна, за его спиной развернулись черные крылья. Чернила текли и по руке Джуна, собираясь в ладони. Они сплетались в сосульку из чернил, пока она не стала той же длины, что и мой шинай.

- Я не хотел втягивать тебя в это. Я хотел защитить тебя. От него ты такое можешь ожидать?

- Заткнись! – крикнула я. – Ты такой же, как якудза. Ты тоже хочешь его использовать! – я оттолкнулась от земли и атаковала его шинаем. – Ты хоть слышишь, как безумно звучат твои слова? Ты пытаешься захватить Японию! – мой киай зазвенел в ушах. Он был таким громким, что я не верила, что это мой голос.

Он поднял чернильный шинай и остановил мою атаку, сила столкновения мечей оттолкнула меня назад. Чернила разлетались в стороны, словно черная кровь.

Глаза Джуна сверкали.

- Я не такой, как якудза. Они сеют лишь смерть.

- Джун, - окликнула его Икеда, но он вскинул руку.

- Никто ее не тронет, - сказал он и повернулся ко мне. – Кэти, прошу. Не надо сражаться. Мы на одной стороне.

Я ходила вокруг него, но этот Ками попятился. Он держал шинай наготове, двигался быстрее, чем я.

Словно у меня был шанс победить чемпиона кендо.

Но я должна была попробовать.

Он защищался, а не нападал, и это разозлило меня сильнее. Он словно знал, что у меня нет шансов, словно насмехался так надо мной.

Я закричала снова, намереваясь ударить справа. Если попасть по его запястьям, это остановит силу Ками?

Но он развернулся в последний миг, а я пошатнулась и открылась.

Он не ударил.

- Мы не такие, как они, - сказал Джун, двигаясь по кругу, его туфли хрустели на гравии, скользком от чернил. – Они думают лишь о деньгах и наркотиках, бесполезной власти на улицах. Я говорю о настоящей власти, о новом будущем Японии. Юу такой же, как мы. Он – один из нас!

- Он никогда не станет таким, как ты!

Джун опустил шинай, расставив руки. Он решил, что я не буду бороться.

И ошибся. Я замахнулась, и кончик меча ударил его запястье. Он отшатнулся, отпустив шинай левой рукой и тряся пальцами.

Он резко выдохнул.

- И-тэ!

Очко.

Я снова ударила, но он уклонился. Теперь он приближался ко мне, огонь пылал в глазах. Чернильные крылья раскрылись шире за его спиной.

Он завопил и атаковал, его меч столкнулся с моим, он надавил так сильно, что я проехалась по гравию ногами.

- Кэти, - сказал он с тревогой. Острые камни царапали колени, когда я падала, но я вцепилась в шинай и не сдалась.

Я не собираюсь проигрывать, не так. Я не могла победить, но и сдаться нельзя было.

Я прокатилась по камням и вскочила на ноги. Расцарапанные колени горели, но я побежала на Джуна. Вскинув шинай над головой, я закричала и опустила меч на его шинай.

Чернила разлетелись в стороны, его шинай разбился. Он разлился по земле, а Джун смотрел на меня, пока чернила медленно поднимались, снова становясь мечом.

- Это ты, - прошептал он.

- Да, черт возьми.

- Ты управляла чернилами.

Я испугалась. Я не хотела, чтобы они использовали меня.

- Чернила реагируют на тебя, да? – спросил Джун. – Даже мой шинай. И на турнире была ты. Из-за тебя я потерял контроль во время матча, - так чернила тогда появились из-за Джуна. – Кэти, ты в опасности.

Я побледнела, шинай столкнулся с его.

- Почему?

- Из-за его силы, - он указал на Томохиро, что скорчился в агонии, чернильные крылья росли за его спиной. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но вырвались только чернила. – Она реагирует на тебя. Пока ты рядом с ним, он становится сильнее и опаснее.

- Ты врешь, - но он повторял слова Ниичана.

- Зачем? Я же твой друг.

- Ага, и я тут же тебе поверю.

- Кэти, - сказал он, я ненавидела себя за мурашки, что побежали по коже.

- Я не Ками, - сказала я. – Мне не снятся кошмары.

- Я этого и не говорил. Я сказал, что ты в опасности.

Томохиро корчился неподалеку, он мог слышать только кричащие голоса. Смотреть было больно. Я опустилась рядом с ним и положила ладонь на его руку, другой рукой погладила по спине, желая, чтобы его страдания прекратились. Джун сверлил меня взглядом. Я ненавидела то, что он знал об этом больше, чем я. Я все это ненавидела. И не могла ничего с этим поделать.

- И что же я тогда такое, а, гений? – крикнула я. – Серьезно? Чернила нападали на меня. Они преследуют меня, шепчут мне, взорвали мою ручку. Я им нравлюсь, да? Тогда все понятно! Но ты можешь объяснить кое-что, Джун? С какого перепуга чернила так мной заинтересовались? Что им нужно?

- Не знаю, но в твоей крови есть чернила, - сказал он. – Я слышал, такое случалось и раньше. Чернила в тебе зовут кровь Ками. Они пытаются пробудиться в тебе.

- Зачем? – прошептала я. – Что чернилам нужно?

- Власть, - сказал Джун. – Чернила чувствуют рядом нечто схожее в Юу и тянутся к нему. Как ручеек к озеру. Они усиливают нас. Они знают… что он чувствует к тебе, - в его голосе появилась горечь, он взглянул на мою ладонь на спине Томохиро. – И они используют эти силы, чтобы выдавить из него побольше, пока…

- Пока что? – выдохнула я.

Джун печально посмотрел на меня.

- Пока сила не захватит его. Пока его чувства к тебе не заставят потерять над собой контроль, пока он не станет только Ками.

Я встала на ноги, сжав руки в кулаки.

- И чтобы спастись, я должна держаться от него подальше? Даже не разговаривать с ним? Неубедительно, Джун. Еще что-нибудь скажешь?

- Ты не понимаешь! – закричал он, я отступила на шаг. Он, казалось, вот-вот взорвется. Он никогда не выглядел таким хрупким. Его глаза были ледяными, но лед в них таял. – Они убьют тебя, Кэти! Если чернила убьют тебя, Томохиро полностью утратит контроль, этого им и нужно!

Я не слышала. И не видела. Я чувствовала лишь бешеное биение сердца, из-за этого все тело дрожало.

- Ты врешь, - прошептала я.

- Хотел бы. Хотел бы я ошибаться.

- И ты ошибаешься, - сказала я. – Такого не может быть, - любовь Томохиро – лишь влечение чернил к чему-то во мне? Лишь сила магнитов, которой плевать, сломаюсь ли я при этом?

Невозможно.

Томохиро застонал, размахивая руками на демонов, которых не было видно. Его глаза были огромными и пустыми, словно он был в другом мире. Шепот притих, он перестал содрогаться и быстро дышал. Он моргнул, зрачки вернулись к нормальному размеру, он пытался сосредоточиться взглядом на мне. Он смог прорваться через все страдания, ушел от Ками к человеку. Но сможет ли в следующий раз? Если он не вернется?

- Чернилам плевать, что верно, а что нет, - тихо сказал Джун. – Если ты читала мифы, то древние ками были пугающими, потому что их суд не совпадал с человеческим верно или неверно. Мы или пускаем в себя эту силу, или она уничтожит нас. Томохиро нужна наша помощь, или он… разрушит тебя. Тебе нужно держаться от него подальше. Пожалуйста.

И остаться в мире без него. Цветы, затянувшие пустоту в моем сердце, увяли под гнетом правды.

Снова стать одинокой.

Я закричала и замахнулась шинаем на Джуна.

- Не смей говорить это Томохиро.

- Чтобы ты погибла? Я не могу так поступить.

- Ты не понимаешь? Если он подумает, что сила убьет меня… - я рухнула на колени, по щекам текли слезы.

- Этого хватит, чтобы он оказался на грани.

Он колебался, ведь мы оба знали, что я права. Мы держали бомбу. И она вот-вот взорвется. Стоит ее тронуть, и БАМ! Все умрут.

Если кто-то один ошибется.

- Как ты поступишь? – спросил Джун.

Я почувствовала тепло пальцев Томохиро, они легли поверх моих на шинае. Он выпрямил оружие, шинай указал на горло Джуна. Что-то вязкое задело мое плечо, я заметила, что крылья Томохиро все еще раскрыты, теплые чернила скользили по моей коже, он прижался ко мне плечом, пока его ноги дрожали.

- Пора уходить, - слабо сказал он, Джун ухмыльнулся.

- Но ты понимаешь. Мы не враги.

- Всего лишь соврал мне.

Джун мрачно взглянул на меня, опустил шинай и бросил его на землю. Чернила растеклись по камням.

- Сила охотится на вас обоих, Юу. А если первым она захватит тебя?

- Я хотя бы окажусь подальше от тебя, - выдавил Томохиро.

Джун сжал ладони в кулаки, вены выступили под кожей и рядом с кандзи змеи.

Он сказал:

- Ты не знаешь, как управлять даром.

Что означало: ты можешь случайно убить свою девушку, но я не могу тебе этого сказать, ведь ты вспылишь и убьешь всех прямо здесь.

Томохиро ударил шинаем по запястью Джуна так сильно, что бамбук затрещал. Я слышала хруст кости, Джун упал на пол и закричал.

- Джун! – завопила Икеда, подбегая к нему.

- Это моя жизнь! – кричал Томохиро. – И я проживу ее так, как захочу. Я ничего тебе не должен! – он бросил шинай и схватил меня за руку, потянув к дверям замка. Он потянул двери, но они не поддались.

Я оглянулась на Джуна, Икеда обняла его, пока он корчился на земле. Он поднял голову, лицо было в грязи и поте, его пальцы цеплялись за острые камни, на которые он упал. Он был таким слабым, пока баюкал сломанное запястье, что мне стало почти жалко его. Почти.

- Ты не понимаешь, - прохрипел Джун. – Ты даже не всю поверхность того, что умеешь, видишь.

Томохиро крепко обхватил меня руками, тепло его тела столкнулось с моим, я едва могла дышать.

- Тогда мы вместе с этим разберемся, - заявил он, темные крылья хлопали по воздуху и поднимали нас вверх. Стены замка Сунпу окружали нас, и мои кроссовки оторвались от пола, пока мы взлетали. Ками бросились врассыпную, мы зависли в дюйме над гравием и помчались к дыре по другую сторону комнаты, что выходила ко рву. Крылья Томохиро ослабели, мы рухнули на поручень моста, чернильные перья таяли и капали в темную воду внизу. Томохиро склонился к воде, но я потянула его назад, и мы упали на дно моста.

Мы слышали скрип деревянных дверей, Ками открывали их, взревели мотоциклы.

Но когда врата открылись, стало видно Джуна, и мы услышали его голос, слабый и опустошенный.

- Моу ии, - сказал он. Хватит.

- Но… - сказала Икеда.

- Хватит! – взревел он. – Он вернется, когда поймет, что ошибся.

Я уставилась на него, но Томохиро схватил меня за руку и побежал, а я не сводила взгляда с Джуна, крылья его опадали каплями вниз, словно черные слезы. Мы бежали к подземному переходу, оттуда вырвались к огням пустой станции, шаги эхом отдавались в тишине.

Мы бежали, а по щекам текли слезы, размывая свет фонарей, пока мы направлялись к дому Дианы.

Глава 17

Мы молчали, поднимаясь на лифте, мои руки дрожали, когда я открывала дверь ключом. Томохиро закрыл ее, звук щелчка заполнил меня облегчением. Мы стояли в прихожей и смотрели друг на друга, покрытых чернилами, грязью и засохшей кровью.

Я хотела дотянуться до него, но боялась, что не сдержу слезы, если он меня коснется. Может, он думал так же, потому мы какое-то время просто стояли.

Он выхватил свой кейтай, брелком служила маленькая фигурка воина.

- Я позвоню в больницу, - сказал он, раскрывая телефон.

- Хорошо, - сказала я, его телефон пикал, пока он нажимал кнопки, разыскивая в Интернете номер местной больницы. Я решила, что так он намекнул, что хочет побыть в одиночестве, пока звонит, и медленно ушла в ванную. Я оставила дверь приоткрытой и слышала его голос.

- Моши мош? Юу Томохиро десу га, - сказал он. Я удивилась тому, как спокойно звучит его голос, словно ничего и не произошло.

Я включила воду и подставила руки, глядя на умывальник и слушая Томохиро. Я связана с Ками. Чернила есть и внутри меня. Я посмотрела в зеркало, отмечая полосы грязи, засохшие на коже. Я выглядела кошмарно. Пришлось дважды умыть лицо, чтобы избавиться от грязи.

Томохиро закрыл телефон, и я услышала, как он едва слышно выругался. Пока я вытирала лицо полотенцем, он приоткрыл дверь ванной.

- Они ничего не сказали мне, потому что я не из его семьи, - сказал он. – Они, видимо, решили, что я из якудза, пытающихся его найти.

- Уверена, с ним все в порядке, - сказала я.

Томохиро смотрел, как я вешаю полотенце обратно на крючок.

- Эм, - сказала я. – Не хочешь сходить в больницу?

Он покачал головой.

- Завтра.

- Ладно, - сказала я, но он смотрел так пристально, что шею начало покалывать.

Он потянулся к моей щеке, но замер, заметив, что чернила засохли на его ладонях.

- Я… - начал он.

- Все хорошо.

- Нет. Я почти подверг нас…

- Ты ничего такого не сделал, - сказала я. – Они это сделали, - он стоял и смотрел в пустоту, и я включила воду вместо него и отошла в сторону.

Он вымыл руки, черные чернила стекали в раковину.

- Предлагаю выпить чаю, - сказала я.

- Хорошо.

Я прошла на кухню и открыла холодильник, схватив бутылку чая из черных соевых бобов и разлив ее в два стакана. Томохиро выключил воду и присоединился ко мне на кухне, его руки и лицо были порозовевшими. Он обхватил двумя руками стакан, но не пил. Только смотрел.

Я тихо сказала:

- Не рисуй больше, Томо.

Он прошептал едва слышно:

- Я не могу.

- Знаю, но…

- Я, правда, не могу, - сказал он. – То, что Такахаши сказал он снах и голосах… все это правда. Я могу и не рисовать больше. Чернила все равно будут использовать меня, - он вытянул руки, покрытые бледными следами чернил.

- Но…

- Они не прекратят воздействовать на меня, пока я не сдамся, пока они меня не разрушат.

Я чувствовала пустоту, словно все мои знания японского вытекли на пол, и я не могла ничего понять.

- Томо.

Он медленно прошел к уродливому дивану Дианы и прижался спиной к лиловой коже. Он опустил голову, и челка закрыла его глаза. Холод чая проникал в мои пальцы.

- Я не знаю, как с этим бороться, - сказал он. – Как вообще можно выиграть в борьбе с самим собой?

Я задумалась.

- Не знаю, - отозвалась я. – Но если Ками так много, должен быть выход. Не каждый же день у людей взрываются ручки.

Я надеялась, что он ухмыльнулся, но не видела его лица.

Он крепко вцепился в стакан, опустив его на колено. Я села рядом с ним, оставив стакан на столике. Обхватив его стакан пальцами, я вытащила его и убрала на стол. Стоило его рукам освободиться, как Томохиро впился ими в голову.

- Я монстр, - сказал он. – Мне нужно уйти ото всех.

- Что? Куда?

- Туда, где я не смогу тебя ранить. Где я не смогу ранить никого.

- Не слушай ты этих идиотов. Даже если все они Ками и живут в Шизуоке, мы не можем знать… что они не пытались просто запугать тебя. У Джуна нет такой власти, чтобы разобраться с якудза или вернуть Ками к правлению, или что еще там он задумал.

- Но откуда мне знать? – спросил Томохиро. – Откуда мне знать, что ты будешь в безопасности?

Я вдруг ощутила, как его нога прижимается к моей, тепло проникало сквозь джинсы. Меня охватило смущение, а потом и злость.

- Томо, - сказала я. – Ты ведь притворялся?

Он не ответил.

- Я говорю об… - к щекам прилила кровь, - отеле любви.

Молчание.

- Черт. Скажи что-нибудь!

Он медленно поднял голову, взгляд был уставшим. Скоро уже рассвет.

- Я же говорил тебе держаться от меня подальше, - сказал он, но глаза сияли, когда он смотрел на меня.

И никакой ухмылки, как это было с Мию. Он не сутулился и не смотрел с отвращением.

И не врал.

Он вытянул руку и нежно заправил прядь моих волос за ухо.

- Гомэн, - извинился он, тихий голос было едва слышно. Я прикусила губу, глаза заполнили горячие слезы. Я сморгнула их, нельзя сейчас плакать. Он склонился ближе, но я оттолкнула его, уперевшись ладонями в грудь.

- Какой же ты идиот!

- Знаю, - сказал он и крепко меня обнял.

Он окружил меня теплом, я вдыхала запах грязи, пота и чернил. Он сжимал меня так крепко, словно сломался бы, если бы отпустил. Мы легли там, прижавшись друг к другу и зная, что мир разобьется, если мы отпустим друг друга, что без этого нарушится равновесие.

Меня разбудил приглушенный звонок телефона, и открыла глаза и увидела, как лучи солнца прникают в щель между плотными шторами, закрывавшими окна балкона. Через миг я поняла, где нахожусь. Рядом было лицо Томохиро, его жаркое дыхание щекотало мне шею. Мы уснули на диване, умудрившись так уместиться на нем, что даже не упали на пол.

Телефон перестал звенеть, я попыталась встать с дивана, чтобы не разбудить Томохиро. Он спал как убитый. А у меня болели шея и спина от сна в таком положении.

Я соскользнула с края дивана и потянулась. Казалось, что меня избили, что не так сильно отличалось от правды.

Я подпрыгнула, когда телефон зазвонил снова. Подойдя, я взглянула на светящийся номер.

Из Осаки.

Я подняла трубку и прижала ее к уху.

- Моши мош?

- Кэти! – сказала Диана, ее голос заглушало шипение. – Я, конечно, понимаю, что молодежь любит поспать, но как так? Я звонила пять раз.

- Да? – я оглянулась, пытаясь отыскать взглядом часы. – Прости.

- Все в порядке? – отозвалась она.

- Да, все хорошо, - сказала я, потирая шею. Всего-то похитили якудза, освободила странная группа с суперспособностями, что могут меня убить, выяснилось, что я связана с Ками и спала на диване со старшеклассником. Даже не знаю, что расстроит ее больше. – В порядке.

- Хорошо, слушай. Я – треск – приеду ночью, но – шипение – ты должна включить факс, ладно?

- Что?

- Факс. Он… шшшш… на полке возле стола на кухне.

Я взглянула в ту сторону.

- Ты слышишь?

- Да, связь плохая.

- Знаю. Включи его, поговорим… шшш… когда я приеду, хорошо?

- Ладно, - сказала я, Диана повесила трубку. Зачем ей понадобился факс?

Я подошла к нему и нажала кнопку. Он несколько раз пропищал и загудел. Позади меня Томохиро заворочался на диване. Я даже удивилась, что он не упал с него.

Я оглянулась, глаза его были закрыты, он медленно дышал. Он выглядел таким спокойным. Было сложно представить, что ему снятся кошмары. Неужели однажды он не проснется из-за этих ужасов во сне? Или потеряет себя и нападет на меня? Я не могла представить этого, пока смотрела на него спящего.

Ложь. Наверняка, ложь. Они просто пытались нас запугать.

Телефон снова зазвонил. Запищал факс и задрожал, втягивая в себя лист бумаги.

Я шагнула вперед, прикрываясь рукой и зевая. Спина болела, когда я склонилась, чтобы схватить листок.

Наверное, какие-то документы Дианы.

Я колебалась. Но факс был на английском.

Странно, но я запуталась. Я уже привыкла, что читать приходится с трудом, потому не сразу переключилась на другой язык, читая факс.

А машина печатала уже вторую страницу. Я подобрала ее и перевернула. Она была адресована мне.

Писк и гудение разбудили Томохиро, диван заскрипел, когда он потянулся. Я развернулась, сжимая пальцами страницы.

Он медленно огляделся, но когда увидел меня, тут же вздрогнул, вспоминая, где находится. Его лицо густо покраснело, а глаза расширились.

- Ах, - выдохнул он. – О-охайо.

- Доброе, - сказала я, но чувствовала себя неловко. Такое считалось совместной ночью? Боже, я не смогла отвести взгляд от бумаги.

Диане Грин о Кэти.

- Что это? – спросил Томохиро.

Кэти, милая, надеюсь, ты получила электронные письма и сообщения на телефоне. Вот формы.

Какие сообщения? Какие формы?

Прошу, заполни их с Дианой как можно скорее, чтобы мы купили билет. Мы любим тебя, малышка! И ждем дома.

Бабушка и дедушка

Какой билет?

Томохиро приблизился. Он возник у меня за спиной, я чувствовала шеей его горячее дыхание. По коже побежали мурашки.

Пальцы задрожали.

Я поймала новые страницы, что выплюнул факс, разглядывая их.

- Ты в порядке? – спросил Томохиро.

Слезы застилали глаза, я сморгнула их.

Там были документы об опеке. Деду стало лучше.

Голова гудела, и когда Томохиро коснулся пальцами моих плеч, пришлось приложить усилия, чтобы не упасть.

- Они хотят, чтобы я вернулась, - сказала я.

- Домой?

- К бабушке с дедушкой. Они хотят купить билет в Канаду.

Томохиро замолчал, ослабив хватку.

- Когда? – прошептал он.

- Как только смогут, - сказала я.

Они ничего не сказал, а я смотрела на бумаги, руки дрожали.

Я не понимала. Я же так этого хотела.

Не так ли?

Так почему я чувствую себя так, словно кто-то ударил меня ножом?

- Отлично, - сказал Томохиро, убрав руки с моих плеч. Я повернулась к нему, он выглядел радостным, вот только глаза его выдавали.

- Но… - начала я.

- Это твой дом, - сказал он, но в словах не было тепла. – Конечно, это не Нью-Йорк и твоя мама, но там ты хотела быть, да? С бабушкой и дедушкой.

- Ну, да. Я так думала, - отозвалась я. – Но теперь не уверена.

- Кэти, - сказал Томохиро, я поежилась от его низкого голоса. Как можно был выглядеть таким привлекательным с растрепанными ото сна на лилипутском диване волосами?

- Томо, я не знаю, хочу ли возращаться.

- Думаю, тебе это понравится.

- Предатель.

- Якудза и Ками могут опять напасть на тебя… не думаю, что они прекратят…

- А как же ты? Если они придут за тобой?

Томохиро одарил меня тяжелым взглядом, глаза были похожи на сверкающие камни.

- Не важно, что они сделают со мной, - сказал он. – Может, даже лучше, если они… остановят меня. Но я должен знать, что ты в безопасности.

- Ох, это для тебя так важно? – бросила я, меня трясло из-за его слов. Лучше бы он ничего не говорил. – А как я буду знать, что ты в безопасности, если меня не будет рядом, чтобы спасти твою прекрасную задницу?

- Кэти…

- Не Кэтькай мне! – крикнула я. – Ты решил, что знаешь, что будет лучше для меня. Но это моя жизнь! Я выбираю! – он отступил, потрясенный, по моим щекам полились слезы. – Ты хочешь управлять своей жизнью. Я тоже!

Я не останавливала слезы, не думая, как при этом выгляжу. Томохиро вдруг возник передо мной, обхватив руками. Он сжимал меня так крепко, что я боялась сломаться, а потом он слегка отстранился и коснулся губами моих губ.

Его руки поднимались вверх, он провел по моим плечам, отбрасывая волосы, касаясь шеи теплыми руками. Он ловил губами слезы, а моя голова кружилась из-за его тепла, я и забыла о черной дыре, что могла поглотить меня.

Он отстранился, убирая с глаз пряди челки. Через миг они вернулись на место.

- Значит, у меня прекрасная задница?

- Заткнись, - прошипела я, он усмехнулся.

Зазвонили в дверь, мы застыли. Усмешка пропала с его лица, а тепло во мне превратилось в лед.

- Это… - прошептала я.

Томохиро сжал ладони в кулаки.

Звонок раздался снова.

- Будь здесь, - сказал он и пошел к двери.

- Не открывай! – зашипела я, выглядывая из-за угла. Выронив бумаги, я схватилась за телефон и собралась набирать 911. Стой, черт! Почему я еще не выяснила, куда звонить?

Томохиро открыл дверь и выглянул.

Танака и Юки стояли на лестничной площадке, их лица покраснели так же быстро, как и наши. Я запаниковала. Мы ведь все еще выглядели ужасно и были в перепачканной чернилами и грязью одежде, волосы были спутаны. А еще – ужас – губы распухли от поцелуев. Мы стояли вчетвером, красные, как помидоры.

- Томо-кун! – выдавил Танака.

- И-ичиро.

Юки зажала рукой рот и смотрела на меня, края широкой улыбки были видны между пальцев. Я знала, о чем она думает. И я не представляла, как переубедить ее.

- Эм, - сказала я. Образец красноречия.

- Охайо, - сказала Юки, поклонившись Томохиро. Он скрестил руки на груди, пытаясь выглядеть грозно, как в школе, но я еще не видела у него такого красного лица.

Я поняла, о чем он думает, и вспыхнула. Уши горели.

- Прекрасная погода сегодня! Можно нам войти? – спросила Юки, хитро поглядывая на меня. Она пыталась помочь.

- Конечно, - сказала я.

Они прошли в гостиную и разулись, пока мы с Томохиро отошли, чтобы освободить им место.

- Мы пытались дозвониться, но ты не отвечала, - сказал Танака, развязывая шнурки. – Юки-чан беспокоилась, и мы решили тебя проверить.

- Ты ведь должна быть у меня дома, пока твоя тетя уехала, - сказала она. – Но, как вижу, ты неплохо справляешься.

- Эм, все не так… Я… мы тренировались вчера в школе допоздна. Мы так устали, что…

Юки замахала руками.

- О, знаю, знаю, - сказала она, и я поняла, что она не поверила ни слову. – Не беспокойся.

- Нам, наверное, стоит уйти, - решил Танака.

- Все в порядке, - сказал Томохиро. – Заходите. Вы уже завтракали?

Они переглянулись.

- Что?

- Уже почти полднень, - сообщил Танака. Юки чуть не лопнула. Она сдерживала нервный смех.

- Значит, обед, - усмехнулся Томохиро. Его лицо уже было нормального цвета, он вел себя уверенно.

Я ненавидела его.

Томохиро прошел к холодильнику и принялся вытаскивать банки и миски. Он водрузил сковородку на плиту и принялся готовить.

Юки схватила меня за локоть и оттащила в коридор.

- Поверить не могу! – шептала она возбужденно. – Ты и Юу ночью!

- Все было не так.

- Какой он? – спросила она. – Он опасный снаружи. Но на самом деле нежный, да?

- Юки!

- Ладно, ладно, - захихикала она. – Он и готовит? Не ожидала, что наш чемпион кендо умеет готовить. Скажи еще, что Ишикава любит танцевать.

Я слушала ее болтовню, а Танака с Томохиро разговаривали на кухне. Оттуда доносились ароматы рыбы бонито и мисо, восхищенная речь Юки заполняла воздух.

Почему все это стало мне таким родным?

Хочу ли я все это бросить?

Глава 18

После обеда Юки схватила меня за руку и сказала, что они с Танакой собираются в караоке. На миг я заметила, что Танака покраснел, но он тут же взял себя в руки.

- Я не могу, - сказал Томохиро. – Мне нужно проведать друга в больнице.

- Я тоже пойду, - вызвалась я.

- Ты не должна.

- Знаю.

Мы помахали Танаке и Юки у здания, а сами отправились к станции Шизуока, где желто-зеленый автобус увез нас в больницу Кенрицу.

Ишикава был на втором этаже в комнате с белыми стенами, таким же полом и шторами.

Все было белым, его обесцвеченные волосы подходили. Вспышкой света был лишь лиловый синяк под его глазом, следы ударов на его лице и руках.

Плечо его было забинтовано, рука лежала поверх больничной одежды.

Он смотрел в окно, когда мы зашли, но на звук шагов обернулся.

- Ои, - тихо сказал он. И выглядел таким слабым, словно всю силу из него выбили.

Томохиро протянул цветы, что купил на входе, они были белыми, как и комната.

- О, сэнкью, - сказал Ишикава, японский язык давно использовал чуть измененный вариант английского спасибо.

Меня Япония поглотила так же.

Томохиро оставил цветы не столике у кровати Ишикавы, убирая с них шуршащий целлофан.

- Как ты? – спросил он.

- Кошмарно, - отозвался Ишикава.

- Как и всегда, - сказал Томохиро, отыскав за кроватью пустую вазу. – Но я из тебя дурь еще выбью.

- Ха, - сказал Ишикава, но смешок тут же перешел в кашель.

Томохиро отдал мне вазу, я поискала рукомойник в комнате, чтобы ее наполнить. Пока я ходила, Томохиро положил ладонь на плечо Ишикавы, а тот кашлял.

Я чувствовала смесь зависти и предательства. Разве не Ишикава подставил нас? Зачем мы вообще сюда пришли?

Вода поднималась в вазе.

Но Ишикава принял удар на себя. Он передумал и попытался нас спасти.

Если бы он не прыгнул тогда… вода полилась из вазы, я выключила воду.

Ишикава уже не кашлял, я поставила вазу на окно, он не смог взглянуть мне в глаза.

- Надеюсь, в турнире префектуры выиграешь ты, Юуто, - сказал он после паузы.

Последние два дня только я запомнила?

Но Томохиро вел себя так, словно разговор не был странным.

- Я выиграю в любом случае, - ухмыльнулся он.

- Остерегайся Такахаши, - сказал Ишикава.

Томохиро пожал плечами.

- И это тоже не проблема.

- Что?

- Он сломал запястье.

Ишикава усмехнулся.

- Веселая ночка, да?

- Именно.

И молчание. Комната казалась душной. На лбу у меня выступил пот. Я хотела выбежать отсюда.

Я уже не могла выносить духоту, Томохиро сказал:

- Что ж, тогда…

- Юуто, - сказал Ишикава. Он тяжело дышал и вот-вот мог закашляться снова. – Я не… то есть, я…

Томохиро отвел взгляд.

- Власть – ужасная вещь, - сказал он. – Беги от нее, пока можешь, - он пошел к двери, я последовала за ним. Я смотрела, как он поворачивает ручку двери, как напульсник сдвигается с запястья, приоткрывая старые шрамы, я понимала, о чем он говорил.

Власть была разной, но и Ишикава, и Томохиро пострадали из-за нее. И хотя я сильно хотела ударить Ишикаву, я начинала понимать, почему они были друзьями, и оставались до сих пор.

Они оба были испуганными и одинокими, но не показывали виду.

И теперь я собиралась бросить Томохиро.

Когда вернулась Диана с чемоданом на колесиках, я лежала на диване и переключала каналы. Вскочив на ноги, я встретила ее в прихожей, она склонилась, чтобы снять обувь.

- Тадайма, - сказала она с удивлением во взгляде. Я, наверное, выглядела как лунатик, но времени выспаться не было.

- Нужно поговорить, - сказала я.

Она замерла.

- Ты читала факс?

Я кивнула. Слезы, которые я сдерживала, потекли по щекам. Я вытерла их, но Диана подошла и обняла меня.

Объятия были так похожи на мамины.

- Ох, милая, - сказала она, прижимая меня к синей блузке, что пахла косметикой. Она отпустила меня, но держала руками за плечи и разглядывала. – Но это же хорошо? Дедушке стало лучше.

- Да, - сказала я. Голос ее доносился издалека, все тело онемело.

- Бабушка сказала, что они освободили тебе мансарду. Они все там починили. И хотят узнать, когда покупать билет.

- Дело в том, - сказала я, готовая взорваться, - что я не знаю, хочу ли уезжать.

Диана замерла, ее глаза расширились. Она покачала головой.

- Выпьем чаю, - сказала она, - и поговорим.

- Хорошо.

Сначала она ушли в ванную, а я разлила в два стакана остатки чая из черных бобов. Когда она пришла, я уже сидела на диване, потому она взяла свою чашку и села на подушку напротив меня.

- Что изменилось? – спросила она, прямота вопроса потрясла меня. По телу растекалась вина. Я должна была сказать, что мне понравилось жить с ней, что мне нравилась ее стряпня и передачи по телевизору. Отчасти это было правдой. Мне нравилось жить здесь, хотя и сложно было порой распознавать иероглифы. Но у меня были друзья, а еще кендо, что мне понравилось. А еще события прошлых нескольких дней, что не выходили из моей головы.

Что изменилось?

Томохиро. Время. Вот и все.

Разве не глупо ломать себе жизнь из-за парня? Даже если он был прекрасным чемпионов кендо, даже если он прекрасно рисовал. Даже если он меня любил.

Передо мной была целая жизнь: университет, карьера, все. Если я останусь здесь, то выберу смерть. И как я все объясню Диане?

Но не только это изменилось. Внутри меня были чернила. Я была связана с Ками. Если я уеду, то так и не узнаю, кто я и на что способна. Я не узнаю, насколько сильна, почему в моих венах есть чернила.

- Кэти? – позвала Диана, я взглянула на нее, ее плечи были опущены, как и у мамы, когда она беспокоилась за меня. Она ждала ответа, а я не знала, как его сформулировать.

Что изменилось?

- Я изменилась, - сказала я. Горло пересохло, я попыталась сглотнуть. – Я.

- Ты не хочешь уезжать?

- Не знаю, - сказала я. – Все так запуталось.

- Расскажи мне.

- Не могу.

- Как это понимать?

- Я не могу просто так расписать за и против, - сказала я. – Откуда мне знать, что там все сложится лучше? Конечно, бабушка с дедушкой будут мне рады, но как же моя жизнь здесь? Я не закончила учебный год. У них не начинается новый год с сентября, как в Канаде. Если я перееду, то как с этим быть? И… - мне нравится жить с тобой. Но я не могла добавить это после всех возмущений. Могла ли я знать раньше, что мы с Дианой так поладим?

- С этим вполне можно справиться, - сказала Диана. – Переезды всегда даются тяжело. Никто не знает, что будет дальше. Но мы все равно идем вперед, потому что иначе не можем.

- Думаю, проблема немного глубже, - сказала я.

- Глубже?

Я посмотрела на Диану, думая, поняла ли она мои слова. Она говорила, что мне нужно побыть здесь четыре или пять месяцев. Они прошли. И я привязалась к этому месту.

- Кэти, - сказала она. – Не бойся уезжать. Япония от этого менее важной для тебя не станет. Ты можешь и у бабушки с дедушкой попробовать пожить пять месяцев.

- Знаю, - сказала я, покачиваясь на диване в раздумьях.

- Кэти?

- Что?

- Это из-за Танаки?

- Танаки? – оу. – Нет.

- Точно не из-за парня? Потому что оставаться из-за…

- Знаю, - быстро сказала я. – Это не из-за парня.

- Обдумай это до утра, - решила она. – Бабушка ждет, но еще денек потерпит, ладно?

Я кивнула и направилась в комнату. Поняла ли она меня?

Я оставалась не из-за парня. Но кто присмотрит за ним, если меня здесь не будет? А жизнь, к которой я привыкла? Я дала ей шанс и успела пустить корни. Так зачем меня пересаживать, если я вот-вот расцвету?

А еще, хоть это и опасно, но я хотела знать. Хотели ли чернила убить меня? Или все не так? А если я – часть чего-то важного, что может остановить Ками?

Как бы поступила мама? О, как я по ней скучала. Она говорила, что я могу поступать, как захочу. Но мне нужны были эти слова сейчас, ее вера в меня.

Я искала ее в пустоте своего сердца. Прижав подушку к груди, я смотрела в потолок, но не могла перестать думать, что будет с Томохиро, если Ками вернутся за нами.

Он сказал, что я должна быть в безопасности.

Черт. Я оставалась из-за парня. А он хотел, чтобы я уехала, потому что здесь за углом поджидала опасность.

Кейтай зазвонил посреди ночи. Я резко проснулась, страх сковал грудь.

- Моши мош? – отозвалась я, удивившись, что заговорила на японском, толком не проснувшись.

- Кэти, - послышался голос Томохиро. Я успокоилась.

- Боже, я уж подумала, что это Джун решил мне поугрожать.

- Прости, - сказал он. И звучал виновато. – Знаю, что поздно. Но хотел убедиться, что ты в порядке.

- Ага, - сказала я. – Только не могу спать.

- Правда?

- Да, - сказала я. – Какой-то идиот позвонил мне посреди ночи.

Он фыркнул.

- Я с ним разберусь.

- Ладно.

- Стоп, у Джуна есть твой номер?

- Забудь, - сказала я. – Он пытался защитить меня от Ишикавы. И все.

- Точно?

- Даже не знаю, ведь злые Ками такие привлекательные.

- Хидой на, - проворчал Томохиро. – Не разбивай мое сердце.

- Так давай я его нарисую. Беременным.

- Ои, - сказал он, но я слышала, что он улыбается. – Ты уже говорила с Дианой?

- Да.

- И?

- Я сказала, что хочу остаться.

- Черт, Кэти, - он прозвучал раздраженно, как в школе.

- Это моя жизнь, помнишь? Я принимаю решения.

- Знаю, - сказал он. – Но быть со мной – плохое решение. Отец понял, что со мной связывались Ками. Он сказал, что были тени.

- Что? – я села и включила кондиционер, чтобы Диана меня не слышала. – Что случилось?

- Они приходили ночью к моей двери.

- Черт, - сказала я.

- Кэти, - его голос снова смягчился. – Я потерял маму. Я не могу потерять и тебя.

Потому я и хотела остаться, но причину обратили против меня. Мой выбор теперь казался эгоистичным.

- Что теперь будет?

- Он пытается перевести меня в Такатсуки, но я хочу его переубедить. Ками ведь могут быть где угодно. Я не могу менять школу, да еще и перед экзаменами. Я же провалю их.

- А если ты уедешь со мной?

- В Канаду?

- Да.

- А папа? Да, он в опасности из-за одного моего существования, но если меня здесь не будет, они ведь придут за ним? У него остался только я.

По моим щекам текли слезы, я схватила платок и пыталась скрыть, что плачу.

- Со мной все будет в порядке, - сказал он, но мы знали, что это ложь.

- Я хочу быть с тобой, - призналась я. – Даже если… если…

Он замолчал, мы знали, что я пытаюсь сказать. Когда он заговорил, я едва расслышала его голос.

- Кэти, я знаю, что это твоя жизнь. Но, прошу,… живи. Просто живи.

Я слышала его дыхание, мы еще долго шептались, а потом я осталась наедине с давящей тишиной.

Если я уеду, мы оба будем в безопасности. Его рисунки не будут выходить из-под контроля, чернила перестанут нападать на меня.

Я любила его. И знала, что должна сделать.

- Ладно, - прошептала я в темноту. – Ладно.

Глава 19

Бабушка прислала билет, в пятницу он уже оказался в почтовом ящике, на конверте мерцали черные английские буквы. И в уголке рисунок самолета, летевшего вокруг земли.

Томохиро уехал в субботу в тренировочный лагерь кендо, хотя я просила его не уезжать, ведь Ками могли поймать его так, однако, Джун так и не появился с угрозами. Видимо, со сломанным запястьем он мог не так и много.

Я все выходные собирала вещи, а Диана обзванивала обе школы, чтобы перевод прошел гладко. В школах в начале августа и без этого было чем заняться.

Я отмахивалась от летней жары, упаковывая альбом с фотографиями Юки и Танаки, свою повязку от формы кендо. «Двойной путь ручки и меча» - девиз нашего клуба. Я осторожно свернула ее.

Я почти не трогала комнату, ведь ни Диана, ни я не могли оставить ее пустующей. Хотя мы друг другу в этом не признались.

Томохиро прислал мне несколько сообщений из лагеря, передавая, что узнал от Ишикавы, что якудза хотят передумать свои планы насчет Томохиро. Думаю, художник, что нарисовал пистолет, выстреливший в него, не очень-то им поможет. Ками подозрительно притихли, я поймала себя на том, что часто выглядываю ночью в окно, думая, следят ли они за нами, ждут ли наши действия.

Юки и Танака принесли днем небольшие подарки к отъезду. Юки всхлипывала и повторяла раз за разом, что не верит, что я уезжаю. Я пыталась ее успокоить, но как? Я тоже этому не верила.

Она подарила мне чашку на память о наших занятиях в клубе чайной церемонии, а Танака – набор дисков с «Остаться в живых», его любимым американским сериалом, что мы часто смотрели на англоязычном канале. Его щеки покраснели, когда я обняла его у двери, что показывало, что я все же не была японкой. Нужно было поклониться.

Я отправила посылку бабушке с дедушкой – в основном, там были сувениры омиягэ для них и местных друзей. Я сложила себе в сумку смеси для карри, не зная, смогу ли купить их в Дип Ривер, не веря, что смогу теперь жить без этого запаха на кухне. Я научилась у Дианы готовить никуджага и спагетти с мясом, надеясь, что запомнила все детали. Каждое утро я ела огромные тосты с медом, каждый день покупала пурин и мороженое с зеленым матча в комбини, пока не начинал приятно болеть живот. Если я и уеду отсюда, то нужно насладиться напоследок.

Пока я укладывала вещи в чемодан, кейтай зазвонил, высветился неизвестный номер. Я подняла его дрожащей рукой.

- Алло?

Только дыхание.

Я запаниковала, не понимая, откуда у них мой номер.

- Грин, - тихо сказал Ишикава. – Ки о тскэтэ на, - выдавил он, кашляя. И отключился. Будь осторожна. Видимо, так он пытался помириться.

Что ж. Лучшим другом ему не стать, я все еще зла на него. Хотя он и спас Томохиро жизнь.

За день до моего отлета я собиралась встретить Томо на станции Шизуока, но, к моему удивлению, он постучал в дверь. Диана отозвалась со странным выражением лица. Я выглядывала из щели в двери ванной, кровь шумела в ушах. Теперь придется ей все объяснить. Дверь открылась, я представила худшее: Томохиро, сутулясь, убирает волосы с лица, показывая шрамы на руке. Может, у него разбита губа, он ведь мог пораниться по пути сюда. А если Диана узнает о слухах о его беременной девушке? Это конец.

Но он стоял ровно, когда она открыла дверь, и с излишним рвением поклонился, говоря очень вежливо. Я и не думала, что можно каждое предложение заканчивать с –мас. Но Диана вскинула брови, увидев его медные волосы, серебряную толстую цепочку на шее и рваные джинсы. Она, видимо, решила, что это вымытая версия панка, и в чем-то оказалась права.

Она развернулась, я скрылась в ванной, лицо горело, шею покалывало.

- Кэти, - позвала она. – Эм, к тебе пришел Юу Томохиро.

- Спасибо, - сказала я. Она встала у меня на пути.

- Это не Танака, - медленно сказала она.

- Кхм, - сказала я. – Кстати, я всегда говорила, что мы с Танакой только друзья.

- Но и Томохиро ты не упоминала.

- Не успела?

Диана сверлила меня взглядом.

- Прости, - сказала я. – Не хотела, чтобы ты беспокоилась.

- С чего мне беспокоиться?

- Из-за его репутации?

- Вот теперь я беспокоюсь.

- Он не такой, - сказала я. – Поверь, Диана, - она нахмурилась.

- Поверить, хотя ты все это время врала?

- Туше.

- Если бы ты осталась, у нас был бы серьезный разговор.

- Знаю. Прости. Но, клянусь, он хороший. Мы не делали ничего плохого, честно.

- Не уверена.

Томохиро прокашлялся.

- Диана! – заскулила я.

- Дома в девять, - сказала она. – Или я начинаю войну, - и она не смогла удержаться от улыбки. Но победа невелика. Она не говорила больше о том, что я остаюсь из-за парня, потому что я не собиралась оставаться.

- Мы будем есть какигори, - сказала я. – И у меня с собой кейтай.

- Ладно, - сказала Диана, но все еще не сводила с меня взгляда. – Развлекайся. Я позвоню, - подчеркнула она последние слова.

- Хорошо, - отозвалась я и закрыла за нами дверь. Я попыталась ударить Томохиро по руке, но он легко уклонился, сверкая улыбкой.

- Это еще за что?

- А то ты не знаешь! Ты хоть одеться мог нормально? – я снова атаковала. Он отскочил назад, вскинув руки и ухмыльнувшись.

Мы шли по этажу с кафе в торговом центре Миюки Роад, споря, на чьей витрине десерты выглядят привлекательней.

Мы прошли через занавеску норен и сели за столик. Заказали какигори, измельченный лед, мой был с дыней, а его – клубничный с молоком.

- Отвратительно, - сказала я, глядя, как он поглощает лед с сиропом и кремом.

Он пожал плечами.

- Не соглашусь.

- Не хочется мне такого. Один укус, и кариес будет даже у моих внуков.

Кошмар о Ками и якудза остался где-то далеко, я порой даже сомневалась, случилось ли это на самом деле, или просто приснилось.

- Ишикава на этой неделе выписывается, - сказал он.

- Оу, - а вот и реальность.

- Я буду осторожен, - пообещал он.

Я мешала ложкой измельченный лед.

- Я ничего не сказала.

- И не нужно.

Он доел свой какигори и потянулся за моим через весь стол.

- Эй! – возмутилась я, но думать могла лишь о мягком прикосновении его напульсника к моей коже, когда он потянул десерт на себя.

- Не жалуйся, - сказал он, набивая рот. – Я спасаю твоих внуков от стоматолога. И ты знаешь, сколько там калорий? – он выпил молоко, что сталось на дне.

- Больше ста?

- Придется усиленно тренироваться для турнира.

- Из-за какигори.

- Приходится жертвовать из-за спорта.

Мы шли по парку Сунпу, держась подальше от замка. Вишня не цвела, но в воздухе слышался стрекот одиноких цикад. Он взял меня за руку, напульсник прижался к моему запястью, шрамы на его руке щекотали мою кожу.

Близилось время ужина, небо начало менять цвет, наш последний день подходил к концу.

Томохиро завел меня в комбини и купил нам бенто, продавец подогрел их в серебряной микроволновке. Мы прошли мимо остановки, запах терияки и кацу карри щекотал нос.

Я не спрашивала, куда мы идем. Я знала.

Работы в Торо Исэки были завершены, ограждения лежали стопкой, ожидая, когда их вывезут.

Там ходили студенты, девушки с парнями под руку. Возле музея Торо и по другую сторону от леса веселились и шутили ученики.

Я смотрела и понимала, что что-то ускользает от меня.

- Похоже, придется искать другое убежище, - сказал Томохиро, но его голос звучал печально, я чувствовала то же самое. Мы безмолвно шли мимо деревьев. Чирикали трясогузки, готовившиеся спать. Древние хижины окружала выстриженная трава, что когда-то была длинной.

А еще был выжженный участок, где упало тело дракона, и только эта метка говорила, что здесь что-то случилось.

Томохиро сжал мою руку и притянул меня ближе. Мы проникли в одну из хижин, пока никто не смотрел. Солнце над нами проникало в щели соломенной крыши.

- У нас будут проблемы, - прошипела я.

- Кто бы удивился, - улыбнулся он и поцеловал меня.

Мы сидели у стены долгое время, глядя на небо, что темнело. Мы смотрели, как угасает наш последний день, как жизнь идет дальше.

Я попыталась свернуть не туда, пока мы шли к автобусной остановке. Мир ускользал из-под ног.

Томохиро не мог попасть в аэропорт в Токио, но когда мы остановились у моей двери, двери Дианы, он сунул мне в руку конверт, заставив пообещать, что я прочитаю его в самолете.

Он прижался к моим губам в жадном и сладком поцелуе и умчался раньше, чем я успела попрощаться, прижав к лицу руку, поворачивая к лифту. Я прижалась к стене, слушая, как закрываются двери лифта. Чернила появились в коридоре передо мной, следы напоминали скрюченные пальцы.

Они меня не достанут.

- Может, бутерброд перед полетом? – спросила Диана в аэропорту. Я покачала головой. Я ничего не могла в себя впихнуть. Никак не могла есть. – Чай? Еще что-нибудь?

Мы словно снова стали чужими, словно вернулись к тому времени, когда я только прибыла сюда. А ведь я только начала думать, что мы поладили. Она не была неподходящим кусочком мозайки, она завершала своим кусочком все.

Мы стояли у ворот безопасности.

- Что ж, - сказала она.

Что ж.

- Передавай привет от меня бабушке и дедушке, - сказала она. И погладила меня по голове. У нее была такая же улыбка, как у мамы, когда она пыталась скрыть грусть. – Они будут рады тебе.

- Спасибо, - сказала я.

- Обращайся, - ответила Диана.

- Нет, - сказала я, глядя ей в глаза. – Спасибо. За все.

Она смотрела на меня, а глаза наполнились слезами. Она меня крепко обняла.

- О, милая, - сказала она, зажмурившись. – Если будет нужно, звони мне, ладно? Даже не думай о часовых поясах.

- Хорошо, - отозвалась я. Она отступила и смотрела на меня блестящими глазами.

- Мама бы тобой гордилась, - сказала она, теперь слезы выступили у меня. – Ей всегда было сложно быть вне родного города. А ты смогла прижиться даже с другим языком.

- Большое дело, - фыркнула я, что означало, что если она не прекратит, я разрыдаюсь посреди аэропорта.

Она, видимо, поняла, ведь закрыла рот и отступила.

- Пока, - выдавила я.

- У тебя всегда будет дом здесь, - сказала она. – Хорошо?

- Ага.

Я развернулась и прошла врата. Ступив в рамку металлоискателя, я оглянулась на Диану, но та затерялась в толпе.

Я поймала свою сумку, проезжающую по ленте, и направилась дальше. Хотелось, чтобы пол подо мной провалился, чтобы я больше ничего не чувствовала.

Я села на кожаное твердое кресло. Гайдзины и японцы сидели вокруг меня, двое из обслуживающего персонала говорили приглушенными голосами. Я смотрела в огромное окно на подъезжающий самолет.

Все казалось сном. А ведь пять месяцев назад я так этого хотела. Вернуться домой.

Но дом теперь был не там, но и не в Японии.

Он был внутри меня.

И рядом с ним.

Потому я должна была уехать. Иначе он сломается.

Я вытащила конверт и прижала его к губам, глядя, как к самолетам тянулись тележки с багажом. Самолеты на земле выглядели неуклюжими, покачиваясь.

Я посмотрела на конверт в руках.

Я была уже почти в самолете. И почти взлетала.

Я развернула конверт и сунула пальцы внутрь, чувствуя согнутый листок. Я вытащила записку, листок белой бумаги, и осторожно развернула.

Я не знала, что он мог написать мне, готовилась к боли от его слов. Но на странице была красной ручкой написано лишь одно слово:

いてい てい

Иттерашай.

Уезжай, но возвращайся невредимой.

Словно я уезжала на каникулы.

Остальную часть страницы занимал рисунок – черно-белая роза, прикованная к листку пятью крестиками, наведенными по несколько раз. Рискованно, но это была лишь ручка, он ведь мог как-то писать в школе и зачеркивать свои наброски.

Роза слабо шевелилась, когда я на нее смотрела: лепестки трепетали на ветерке. Рисунок выглядел почти нормальным. Но он был прекрасным, что-то похожее я видела в глазах Томохиро, когда он смотрел на трясогузок или на сакуру, когда он оживлял их в блокноте. Его взгляд, когда он смотрел на меня.

Слезы катились по моим щекам, собираясь на подбородке и капая на бумагу. Чернила растекались там, где они капали, оставляя пятна на листьях и лепестках.

Все кончено. Он хотел, чтобы я уехала, чтобы была в безопасности. Якудза и Ками пугали меня.

Томохиро пугал меня. Если я уеду, силы Томохиро будут под контролем, он не попадется в руки Джуна.

Я скользила по розе пальцами, пытаясь представить, как двигалась его ручка. Я не была хорошим художников, но притворялась, что каждая линия была нарисована мной, что я могла ощутить душу розы, как он мог.

Рука коснулась стебля, боль пронзила палец.

Я отдернула руку, разглядывая порез о бумагу. Темная капелька крови появилась на кончике указательного пальца. Сильно болело.

Я посмотрела на рисунок.

Шип. Я порезалась не о бумагу, а укололась о шип.

- Окьяку-сама, просим прощения за ожидание. Ваш рейс 1093 в Оттаву…

Кровь текла по моему пальцу и падала на страницу с шорохом.

Кап-кап-кап.

Окружающие поднимались, тащили чемоданы на колесиках, мамы несли своих чад, все устремлялись к нашему неуклюжему самолету.

Кап.

Я не могла ничего поделать. Бабушка купила билет.

Диана ушла на поезд в Шизуоку.

Кап.

Я обещала Томохиро, что уеду.

Если я останусь, то могу умереть.

Я смотрела на кровь, красную на бумаге, где она была единственным ярким цветом, кроме единственного слова, оставленного мне Томохиро.

Иттерашай.

Возвращайся невредимой.

Возвращайся.

Но пора было идти в самолет. Я не могла убежать из аэропорта. В реальности все было не так. Может, в японских сериалах или в плохих голливудских фильмах это сработало бы. Но у меня в кармане лежал билет, рядом стоял чемодан. Нельзя просто так встать и уйти.

Кап.

Или можно?

Я медленно поднялась на ноги, тело дрожало. Кровь шумела в ушах, пульсировала в каждой вене.

Я не убегала. Если я ошиблась с решением… то это не будет побегом. Да?

Прошу… живи.

И вернись невредимой.

Я сжала руки в кулаки, порез покалывало.

И все это не из-за слов Томохиро. И даже не из-за него.

Это моя жизнь и мой выбор.

Я не смогла бы жить, оставив тут то, что было для меня важно.

Шанс лишь один. Жизнь одна. Если чернила реагируют на меня, то я, может, и остановить их смогу. А если и не смогу, то страдать будем не только мы.

Я шагнула вперед, ноги онемели. Я шла мимо рядов сидений, удаляясь от врат, где служащие проверяли паспорта.

Я споткнулась и побежала к выходу из аэропорта. Рисунок Томохиро был зажат в руке. Я была такой живой, сила била ключом, перекрывая страх.

Такова моя судьба.

Я собиралась взглянуть на нее.

Такова моя жизнь.

И я проживу ее.

Словарь японских слов и выражений

Америка-дзин – американка;

Ано – эм; междометие, используется, когда человек хочет привлечь внимание и что-то сказать;

А-рэ – междометие, обозначающее удивление;

Бай-бай – аналог английского прощания;

Бака джа наи но? – Дурак что ли?

Бетсу ни – ничего особенного;

Богу – часть брони кендо;

Чан – суффикс, обозначающий подругу или кого-то, кто младше говорящего;

Чаван – особая пиала для чайной церемонии;

Чэ – Черт!

Комбини – супермаркет;

Даиджи на хито – важный человек;

Дайджобу – Ты в порядке? или Все хорошо;

Данго – клецки из рисовой муки, чаще всего сладкие, их едят во время созерцания цветения;

Домо – в «Чернилах» - привет или эй;

Доу – грудная пластина в броне кендо;

Файто – призыв не сдаваться и постараться;

Фурикакэ – сухая приправа для блюд из риса;

Фурин – ветряной колокольчик;

Гайдзин – иностранец;

Гамбарэ – Постарайся;

Гэнкан – прихожая, вход в японское здание. Обычно этот этаж расположен ниже, чем все здание, там переобуваются;

Гомэн – Прости;

Гузэн да – Какое совпадение!

Гёза – пельмени;

Гюдон – говядина с соусом и рис;

Хай? – Да? или Прошу прощения?

Хакама – штаны кендоука;

Хана йори данго – фразеологизм, обозначающий, что сначала нужно судить по душе, а потом по внешности;

Ханами – любование цветами сакуры;

Ханши – особая бумага для каллиграфии;

Хазуи – стыдно, сокращенно от хазукашии;

Хэби – змеи;

Хидои на – жестоко!

Ии ка? – Хорошо?

Ии кара – Хорошо, ладно;

Икемэн – красивый парень;

Икузо – идем, но в грубой форме;

Итадакимас – говорится перед едой как «приятного аппетита»;

И-тэ/Итай – ай, больно;

Иттекимас – «я ушел (но вернусь)» - говорится перед тем, как покинуть дом;

Иттерашай – «счастливого пути» - говорится покидающему дом;

Джа нэ – увидимся;

Кадо – искусство составления букетов, как и икебана;

Какигори – измельченный лед с сиропом, похож на снежную гору;

Канкенаи даро – Не твое дело;

Карааге – кусочки жареной курицы;

Ката – серия движений в кендо и других боевых искусствах;

Кейгоки – мягкая одежда поверх брони кендо;

Кейджи-сан – детектив;

Кейтай – телефон;

Кендоука – ученик кендо;

Ки о тскетэ на – Будь осторожен;

Киай – боевой крик кендоука, чтобы запугать противника и набраться сил;

Кири-каеши – упражнение кендо;

Коибито – возлубленные, встречающаяся парочка;

Котэ – перчатки для кендо;

Кун – суффикс для друзей мужского пола;

Маа – Ладно, разговорный вариант;

Маджи дэ – ни за что;

Манджу – маленькие японские пирожные, обычно с начинкой;

Маттэ – подожди;

Мен – шлем в кендо;

Миги-котэ – правая перчатка;

Миета – Я это видел;

Момиджи – кленовое дерево;

Моши мош(и) – ответ на телефонный звонок, алло;

Моу ии – Хватит;

Наа – Эй, Знаешь ли, междометие, что указывает на желание высказаться;

Насуби – баклажан;

Нэ – Да? Не так ли? – может использоваться и как «эй!», чтобы привлечь внимание;

Нерикири – сладкие пирожные из бобовой пасты, что едят во время чайной церемонии;

Никуджага – тушеное мясо с картошкой;

Норен – занавеска на двери магазина;

Охайо – Доброе утро;

Ои – эй;

Окаэри – добро пожаловать домой – говорится, когда кто-то возвращается домой;

Окономияки – блюдо, схожее с пиццей, где люди сами выбирают начинку, чаще всего это кабачки или другие овощи, лапша, мясо или рыба;

Окьяку-сама – гости, господа, клиенты;

Омиягэ – сувениры;

Онигири – рисовые шарики;

Орэ са, кими но кото га… (ски) – ты мне нравишься, так парни обычно признаются в симпатии;

О-тории – огромные оранжевые врата храма Итсукушима;

Пеко пеко – дети выражают так желание поесть;

Пурикура – кабинки, где можно сделать фотографии с эффектами;

Пурин – известный японский пудинг;

Садо – традиция чайной церемонии;

Сайтей – Ты ужасен;

Сакура – цветущая вишня;

Сэнкью – спасибо;

Саса – бамбуковое дерево для фестиваля Танабаты;

Сэйфуку – школьная форма, отдаленно напоминает матроску;

Сэмпай – ученик, что старше говорящего;

Шинай – бамбуковый меч для кендо;

Шинкансен – скоростной поезд;

Шоудо – традиция каллиграфии;

Шоджи – двери из рисовой бумаги;

Сонна вакэ наи джан – Все совсем не так!

Со да нэ – Так и есть;

Соу ка – Разве?

Соу митай – Похоже на то;

Со нэ – Верно, да?

Су-гэ – круто, грубая форма сугой;

Ски – ты мне нравишься;

Суми – твердый брусок чернил, которы растирают о сузури, чтобы сделать чернила;

Сунпу-джоу – замок Сунпу;

Сузури – тушечница, в которой из твердых чернил делают жидкие;

Тадайма – «я дома» - говорит прибывший домой;

Тайхен да нэ – Грубо, как все сложно;

Танабата – праздник в честь соединения на небе звезд Альтаира и Веги;

Татами – матрас, набитый соломой;

Тэмэ – ужасно грубый способ сказать «ты», такое лучше не использовать;

Тенугуи – повязка на голове под шлемом кендо;

Томодачи – друзья;

(Тон)кацу – жареная отбивная;

Цуки – удар в горло в кендо;

Умэ – сливовое дерево;

Унаги – угорь;

Варуи – Плохо, порой используется в извинении, как признание, что оплошал;

Ямэро – Хватит;

Ятта – Получилось!

Йош(и) – Хорошо или ладно;

Ёкай – демон;

Юу Томохиро десу га… - Меня зовут Юу Томохиро…

Дзабутон – подушка для сидения на полу;

Зэнзэн – совсем нет.

Благодарности

Я так благодарна всем, кто постарался, чтобы «Чернила» стали реальностью. Если бы не все вы, эта книга никогда не стала бы такой, какой мне хотелось.

Мэри Шелдон, без тебя эта книга не существовала бы. Меня вдохновили твои уверенность в жизни и любовь к чтению. Ты – яркая искра в этой жизни, отличный пример, каким должен быть мир. Я все еще вдохновлена тобой, из-за тебя мир меняется.

Спасибо моей семье в «Harlequin TEEN», Наташе Уилсон за веру в Кэти и Томо, Аламу Уилсону за первое письмо от фаната, Гизелле Регус за работу над оформлением, всем продавцам и тем, кто вдохновил меня, - Дебби Соарес, Эми Джонс, Эрин Крэг и Лизе Врэй. Спасибо Гиги Лау за прекрасную обложку и за старания вдохнуть жизнь в мою книгу.

Моему прекрасному издателю, Т.С. Фергусону. ТидуС, ты полюбил мой мир и моих персонажей, как своих, а твои ценные советы позволили развить историю до небывалого уровня. Тои мудрость и доброта вдохновляют меня и дальше, я так рада, что ты мой издатель и друг. Я жду наших дальнеших совместных проектов.

Спасибо моему агенту, Мелиссе Жеглински, за советы, уверенность и поддержку. Я так благодарна за все твои старания, за нужные слова в нужный момент. Спасибо за веру в меня и «Чернила».

И я никогда не достигла бы этого без поддержки моей семьи. Спасибо вам, мама и папа, за постоянную веру в меня и мои сочинения. Кевин и Эмили, спасибо за прогулки по парку, когда мне нужно было прийти в себя, за долгие обсуждения сюжета. Спасибо Натану Конкэргуду за чтение моих ранних сочинений и советы, Бриджит Болл за помощь в публикации книг. Я так ценю вашу веру в мои старания.

Спасибо Мио Матсуи за то, что Томохиро говорит, как настоящий японский подросток. Спасибо Харуми Сугино и семье Хасегава, Нобуко, Йоко и всем моим друзья в Японии.

Вы помогли мне, а теперь я могу разделить с вами эту любовь с помощью «Чернил». ありがとうございました。

Спасибо Каролине Шмеинг и Диане Жардин, что читали каждую строку, каждую мою тетрадь с записями. Терри Лиму, Клайле Рич и Уолтеру Дэвису за поддержку. Алексу Нейри за прекрасные фотографии и другим друзьям за поддержку. И Нердфайтерии за то, что была местом, где меня понимают.

И моим читателям. Спасибо за то, что прошли этот путь со мной. Куда бы вы ни пошли в жизни - иттерашай.

Интервью с Амандой Сан

В. Что вдохновило вас написать «Чернила» и почему сюжет связан с Японией?

О. Я жила в Осаке ученицей по обмену. И даже когда вернулась, все еще интересовалась их культурой и мифологией. Я хотела, чтобы мой опыт пребывания в Японии могли ощутить все. И в то же время я читала книги для подростков. И смотрела японские сериалы для языковой практики, оба интереса пересеклись в моей голове.

«Чернила» связаны и с моим изучением истории письма. Древние китайские иероглифы раньше использовались, чтобы связаться с богами. Иероглифы были и в древнем Египте, но их разрезали посередине, чтобы не дать им, подобным змеям, ожить. И я задумалась, что случится, если то, что мы пишем и рисуем, оживет и станет опасным? Тогда я поняла, каким будет мой Томохиро.

В. Как вы связали Ками и их способности управлять чернилами и оживлять рисунки?

О. Я очень люблю в современных книгах, как авторы описывают новую мифологию. А мифы о ками мне нравились всегда, ведь их суждение о справедливости отличается от нашего. Ками – непредсказуемые и опасные, но от этого по-особому прекрасные. Я думала и о том, что императорский род называли потомками Аматэрасу, о том, как их заставили отрицать это родство во время Второй мировой войны.

Я соединила это с кандзи, которые использовали для общения с миром духов, начала думать, что случилось бы, будь Аматэрасу настоящей. А если императоры и были ее потомками? А если в кандзи осталась эта сила? Как и Джун, я хотела смазать грани между тем, когда сила используется верно и неверно, как и в старых мифах.

В. Есть ли у вас какие-то творческие способности и то бы вы создали, если бы могли оживлять ваши создания?

О. Я всегда хотела научиться рисовать, но тщетно! И я нашла другой способ выражать себя – я делаю костюмы. Помимо писательства, я увлекаюсь косплеем, что популярен в Японии. Я делаю сложные костюмы по наброскам, при этом понемногу учусь шить, делать бутафорию, броню, парики – представляете! Когда костюм готов, я участвую с ним на выставках. Я даже несколько раз выигрывала, но мне больше нравится само общение с людьми на таких мероприятиях.

Если бы я могла оживлять свои рисунки, то хотелось бы создать что-то невозможное. Я бы хотела себе своего дракона, чтобы кататься на нем, но, конечно, дружелюбного!

В. Какие, по вашему мнению, лучшие качества у ваших главных героев?

О. Думаю, лучшее в Кэти – это ее смелость. Она без мамы оказывается в стране, где не все понимает, но она пытается идти дальше.

И хотя Юки говорит с ней и на английском, Кэти пытается разговаривать на японском, чтобы преодолетьэтот барьер. Она понимает, что с Томохиро что-то не то, и тянется к правде, несмотря ни на что. А еще мне нравится, что она добрая и верный друг, что поступает так, как будет правильно, потому что так надо сделать.

Насчет Томохиро, думаю, его упорство. Хотя на него давит сила Ками, он борется. Он не хочет быть монстром. Он живет, окруженный тенью, он стремится к чему-то хорошему. Он хочет управлять своей жизнью, не позволит никому в это вмешиваться. Я знаю, как сложно, когда жизнь становится унылой, но смелость Томо меня вдохновляет… и, надеюсь, вас тоже!

В. Было сложно писать о культуре, в которой вы не росли? Как на создание повлияло ваше пребывание в Японии, как вы справлялись с нехваткой знаний, пока писали?

О. Я старалась все описать правильно в «Чернилах», потому проводила исследования. Пока я жила в Осаке, то каждый день описывала свои впечатления и о храмах и замках, которые посещала, и о местной еде и повседневной жизни в семье, у которой жила. У меня там хорошие друзья, в том числе, и ученики по обмену. Пока я писала «Чернила», то еще раз приехала в Шизуоку, сделала множество фотографий, походила по парку Сунпу, по школе друга, посидела на траве в Торо Исэки.

Кэти стала для меня идеальной героиней, поскольку смотрит на все это со стороны, я могла описывать свои ощущения. О школьной жизни и японской культуре я все время спрашивала друзей из Японии.

А еще я смотрела японские дорамы о школе, ведь мне нужно было видеть школу в действии.

В. Какую сцену писать было сложнее всего? А какую – веселее всего?

О. Думаю, сложнее всего был отель любви.

Внутри Томохиро добрый человек, мне не нравилось, что он так поступил с Кэти. Я хотела бы поставить его в угол за это, чтобы он подумал над своим поведением! Томохиро было больно так поступать, но он хотел защитить Кэти, мне тоже было больно. Бедняга.

Веселее всего было писать само общение Томо и Кэти. Слово за словом они пытались обыграть друг друга. Порой их ответы были такими энергичными, что мне приходилось поспешно печатать их! Мне нравится, как они соревнуются друг с другом по-дружески.

И, конечно, мне нравятся сцены с чернилами. Было интересно, что зловещие чернила сделают дальше.

В. У вас есть любимые книги и писатели? Какие повлияли на ваше становление писателем?

О. Я всегда хотела писать. Пока я росла, на меня влияли Джейн Йолен, Брюс Ковиль, Ллойд Александр и К.С. Льюис. Мне нравится фентези, но потом меня увлекли и сериалы «Гаргульи» и «Красавица и Чудовище», где невозможное становится возможным в нашем мире. Мне нравится Нарния, потому что там фентези-мир доступен, я начала верить, что в нашем мире все возможно.

Я слегка увлеклась темными книгами для подростков, прочитав трилогию «Поступь Хаоса» Патрика Несса, «Полумир» Хироми Гото, «Историю с кладбищем» Нила Геймана. Но мне понравилось, что эти книги заводят в темные места, где случается худшее, а потом ты выбираешься оттуда.

Если брать фентези посветлее, то Терри Пратчетт помогал мне сохранять в книгах человеческое. Я не хотела плоских героев. Я хотела, чтобы плохиши могли становиться хорошими, а хорошие имели свои причины оказаться злыми. Я люблю сложных персонажей, потому что мы можем познавать их, пока читаем.

В. Без спойлеров можете намекнуть нам о том, что случится с Кэти и Томо во второй книге?

О. Кэти и Томо столкнуться с серьезными последствиями своих решений. Кэти вернулась, чтобы понять, как связана с Ками, ее близость тянет Томо к потере контроля, пока он не поймет, как сдерживать силу. Якудза не собираются так легко сдаваться, и Джун тоже не оставляет идею втянуть Томо в свои ряды. Кэти и Томо придется постараться, чтобы спасти друг друга. Надеюсь, вам понравится!

Вопросы для размышления

1. В самом начале «Чернил» Кэти оставляет все знакомое и переезжает к тете в Шизуоку. Были ли вы в такой ситуации, когда приходилось покидать зону комфорта? Как вы себя чувствовали? Что из этого почерпнули?

2. Представьте, что у вас есть сила Ками рисовать и оживлять рисунки. Что бы вы нарисовали? А если бы рисунки напали на вас? Все еще хотели бы попробовать?

3. Шиори, что словно сестра для Томохиро, стала объектом издевок из-за беременности. Это вас удивило? Как бы вы справлялись с ситуацией, если бы над вами насмехались? Есть ли какой-то способ прекратить это?

4. Ишикава всегда звал Томохиро на разборки с якудза. Помогал ли Томохиро, участвуя в этом? Как еще он мог помочь Ишикаве? Как бы вы помогли такому другу?

5. Томохиро борется со своими силами, пытаясь принять свою судьбу. А есть ли у вас то, за что вы боретесь? С какими ситуациями вы сталкиваетесь? Как заставляете себя идти дальше? Что заставляет вас идти до конца?

6. Что вы думаете о решении Томохиро оттолкнуть Кэти ради ее же защиты? Приходилось ли вам так поступать с теми, о ком заботитесь? Если бы вы были Ками, то как защитили бы любимых?

7. В конце книги Кэти говорит: «Это моя жизнь. И я ее проживу». Сталкивались ли вы с ситуацией, где нужно действовать непредсказуемо? Как на это отреагировали окружающие?

8. Что вы думаете о цели Джуна – избавить мир от якудза, преступников и неправильного правительства любой ценой? Если бы вы были Ками, то позволили бы использовать себя как оружие для такой цели? Стоит ли мир войны? Силой можно достичь такой цели?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Словарь японских слов и выражений

Благодарности

Интервью с Амандой Сан

Вопросы для размышления Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg