«Взмах чёрного крыла»

Взмах чёрного крыла (fb2) - Взмах чёрного крыла [Отрывок] 1458K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Вера Павловна Окишева

Вера Павловна Окишева Взмах чёрного крыла

Часть первая Своевольная наложница

Пролог

США, штат Миннесота, городок Спайсер

Наши дни

Осень, как всегда в нашем родном городе, выдалась холодной и дождливой. Ожидая на пронизывающем октябрьском ветру рейсовый автобус, я крепко обняла брата.

— Слушайся маму, — шепнула ему, заглядывая в чёрные, чуть раскосые глаза, ласково потрепала волосы цвета воронова крыла, любуясь игрой света в них.

Мама говорит, что он — вылитая копия отца, бросившего нас сразу после рождения Мина. Он просто исчез из нашей жизни, не объяснив причин. И не осталось ни единого снимка на память о нём. Мне всегда казалось это странным, как и то, что я даже смутно не помнила его лица. Но мама всегда оправдывала его, мол, отец терпеть не мог фотографироваться, потому-то в семейном альбоме и нет даже свадебного снимка. Мама его любила, беззаветно, несмотря ни на что, и продолжает любить. Но от этого ей ещё больнее, ведь Мин — и внешностью, и характером — постоянно напоминает ей о нём. Я видела, как страдает мать, как тяжело ей растить нас двоих. Она живёт надеждой, что отец ещё вернётся, ведь она так и не поверила в то, что возлюбленный мог её предать.

— Я буду скучать, — отозвался Мин в моих объятиях.

Он крепко держал меня за куртку, боясь отпустить.

Я уткнулась в родную макушку. Мы никогда с ним не расставались на такой долгий срок. Но этим летом я окончила школу, и пора было идти дальше, отучиться в колледже, повидать мир. Чтобы не уезжать далеко, выбрала колледж Риджуотер в городе Уиллмар. Там как раз преподавали столь нравящуюся мне журналистику, да и за обучение недорого брали.

— Я тоже, братик, — обняла его покрепче и отстранилась, с шумом втягивая холодный воздух. Предательская слезинка скатилась к уголку рта, и я постаралась незаметно слизнуть горько-соленую каплю. Агатовые омуты Мина тоже подозрительно блестели.

Бросила взгляд на часы на ратуше — пора было идти к автобусу.

— Не знаю, как насчёт Дня благодарения, но на Рождество я точно приеду, обещаю.

В родных и любимых глазах снова вспыхнул страх, который уже несколько месяцев не отпускал Мина. Врач, наблюдающий его, сказал, что, как и всякий ребенок его возраста, братик боится очередных перемен в связи с моим отъездом. Я старалась его отвлекать и успокаивать, но страх перерос в ночные кошмары. Дело дошло до того, что он не мог без меня спать и каждую ночь приходил ко мне в кровать. Мама ругалась, ведь Мин уже был взрослый, но едва ли кто-то мог его переубедить, что демоны из сна не появятся в его спальне.

— Тина, — жалобно позвал меня Мин.

— Не бойся. С тобой ничего не произойдёт, пока на тебе мой амулет.

Братик прижал руку к груди, где висела моя подвеска с лунным камнем. Я понимала, что обманываю мальчишку, надевая ему на шею дешёвый амулет «от злых духов», который я купила на ярмарке несколько лет назад у индейцев. Но ему нужна была уверенность, что он в безопасности, и что кошмары ему не будут сниться.

Я услышала шум подъезжающего автобуса, ещё раз порывисто обняла братика и побежала на остановку, взмахнув рукой на прощание.

Если бы я только знала, что это последний раз, когда я вижу своего малыша Мина…

Прошло чуть больше года

В город снова вернулась зима, принеся с собой снег и холодные ветра. Мин весь прошлый учебный год ждал приезда сестры, но она так и не сумела приехать ни на День Благодарения, ни на Рождество, ни на Пасху. И даже всё долгое лето провела не дома, зарабатывая себе на оплату следующего курса. Мама заверяла, что Тина любит его и не бросила. И мальчишка всё понимал, ведь он и сам планировал учиться в колледже, где ему тоже придётся трудиться, чтобы обеспечить себя. Ведь маме уже трудно было содержать их с сестрой. Скудные сбережения, что остались после пропажи отца, ушли на его поиски. А здоровье не позволяло матери работать, как раньше, сверхурочно и браться за любую подвернувшуюся временную подработку.

Сегодня время бежало быстро, и Мин с надеждой ждал вечера, чтобы поговорить с сестрой по телефону. Эту традицию Тина никогда не нарушала, и Мин заранее караулил звонок. Обычно ровно в девять вечера звонил телефон, и мальчик радостно его хватал, чтобы первым услышать голос сестры. Вспоминая недавно присланную Тиной фотографию, он думал, что сестричка изменилась, став намного красивее: подстриженные каштановые волосы волной спускались до плеч, раскосые голубые глаза, такого же цвета, как у их мамы, осенённые густыми чёрными ресницами, искрились добром, а лёгкая улыбка источала тепло и спокойствие. Мин заметил, что и голос у неё стал более женственным. Мама говорила, что Тина уже выросла и превратилась в настоящую невесту, которая наверняка скоро выйдет замуж. Мин и не сомневался, что такую красотку обязательно заметит хороший парень, и тогда у него — у Мина — появится практически старший брат.

Парнишка искренне любил свою сестру и с нетерпением ждал её возвращения. Ведь она единственная не считала снящиеся ему кошмары выдумкой и старалась его поддержать. А они, эти ужасные сны, не дающие ему нормально выспаться, продолжали преследовать Мина и с каждым днём становились всё страшнее.

Его здорово успокаивали их ежевечерние беседы, которые могли длиться часами. Тина делилась своими успехами, выслушивала брата. Она напоминала, чтобы он не снимал амулета, чтобы держался за него, засыпая, и даже разрешила ночевать в её комнате.

Мин спешил домой из магазина, двумя руками обнимая большой неудобный пакет с покупками, загораживающий его взгляду тротуар. С неба опять падали крупные хлопья снега и быстро таяли, от чего намокала не только куртка, но и бумажная упаковка. Столкнувшись с идущим навстречу прохожим, Мин выронил свою неудобную ношу, рассыпав свёртки и яркие коробки с сухим завтраком. Он обернулся, чтобы выругаться на толкнувшего его человека, но, увидев мужчину из своего кошмара, испуганно попятился. Над головой раздалось такое знакомое ужасное карканье. В страхе Мин закрыл уши руками, пятясь от брюнета в длинном чёрном пальто и фетровой шляпе такого же цвета. Оживший ночной кошмар надвигался на мальчика, опираясь на деревянную трость с серебряным набалдашником в виде вороньей головы, глаза которой блестели гранями чёрного камня.

Мин бросился прочь от того, кто так долго приносил ему боль, превращая его в птицу и запирая в клетке каждую ночь! От того, кто на его глазах убивал людей с такой лёгкостью, словно они куклы.

Но на убегающего мальчика налетела стая воронья. Прохожие в ужасе шарахались в сторону от ребёнка, который пытался отбиться от птиц, сжимая в руке амулет, подаренный Тиной. Вороны боялись светящегося кулона и пронзительно каркали, не решаясь напасть, тёмной тучей кружа над мальчиком.

И Мин снова готов был сорваться в бег, когда по руке, сжимающей амулет, больно ударила стальным клювом серебристая воронья голова. Лунный камень выпал из детских пальцев, а самого Мина подхватил ужасный человек. Он осыпался стаей чёрных птиц вместе с ребёнком. Прохожие в первую секунду не поверили тому, что произошло у них на глазах, а в следующий миг забыли, что вообще видели мальчика. Лишь птицы, кружась над городом, громко кричали, удаляясь ввысь, а лунный камень постепенно угасал, одиноко лёжа возле уличного фонаря. Снег, медленно кружась, падал на тротуар, тая вокруг остывающего амулета.

Глава 1

Уиллмар

Учёба в колледже мне нравилась. Я завела много подруг и друзей среди однокурсников. На нашем курсе сложилась дружная компания. Моя соседка по комнате, Миранда, помогла мне устроиться на работу в ту же забегаловку, где она сама подрабатывала. Денег нам с ней, конечно же, не хватало, но мы справлялись.

— Официант! — выкрикнул уже пятнадцатый раз неприятный тип в куртке футбольной сборной нашего колледжа. — Мне кока-колу и чипсов!

Я кивнула, дежурно улыбнулась. Достав блокнот, записала заказ на его столик. Как обычно, по вечерам народу было много, не отдохнуть. Мешкатьбыло нельзя: управляющий стоял за спиной, коршуном следя, как мы работали. Подняв глаза, я неожиданно для себя увидела на заснеженной улице Мина. Он стоял возле окна кафе и пристально смотрел прямо на меня. На фоне серой улицы и безликой толпы прохожих, кутающихся в шарфы и скрывающих лица под капюшонами, он был броским чёрным пятном, выбивающимся из общей массы. Сердце пропустило удар, а грудь будто сжали тисками. Мин улыбался мне так же печально, как тогда, около автобуса, словно прощался. Я бросилась на улицу, не слушая громкого крика управляющего и изумлённого возгласа Миранды. Выскочив под снегопад, я замерла возле дверей. Мина нигде не было, я озиралась по сторонам, звала его, но среди прохожих больше не видела ни родных глаз, ни знакомой макушки.

— Тина, вернись немедленно, — злобно прошипел мистер Энтон, который вышел на крыльцо, прикрывая голову рукой.

— Простите, я увидела своего младшего брата, — стала оправдываться я за свой поступок, продолжая глазами искать Мина. — Я должна его найти. Он еще совсем маленький и потеряется в большом городе.

— Тина, личными делами будешь заниматься после смены! — отчитал меня управляющий таким тоном, что прохожие стали оглядываться, да и из кафе на нас глазели посетители.

— Но вы не понимаете… — обнимая себя за плечи, возразила я. Меня била дрожь от холода. Зима давно вошла в свои права, и о тёплых летних деньках оставалось лишь вспоминать.

— Это ты не понимаешь. Я буду вынужден тебя уволить! У нас грядёт сокращение штатов. Ты первая на очереди и ещё больше усугубляешь своё положение. Вернись немедленно или можешь больше не приходить.

Я колебалась, не зная, как правильно поступить в этой ситуации: отложить поиски брата или бросить такую нужную работу? И, оглядев в последний раз улицу, вернулась в кафе. Может, мне показалось? Зачем было Мину сбегать, раз приехал ко мне?

— Что случилось? — тихо шепнула Миранда. Напарница знала о моём брате и сама иногда с ним разговаривала.

— Я увидела Мина за окном, — так же тихо ответила, отдавая лист заказа бармену.

— Где? — оглянулась подруга.

— Наверное, показалось. Его не было на улице. Может, я просто соскучилась по нему.

— Я тоже, — шепнула Миранда, и мы разбежались разносить заказы.

У Миранды не было ни братьев, ни сестёр, поэтому она мне немного завидовала. Она мечтала, что у неё будет много детей, чтобы им не было так скучно и одиноко, как ей. Я только улыбалась, понимая, что она даже не представляет, как порой сложно иметь младших родственников, за которых приходится нести ответственность, но была уверена, что на такую аппетитную красотку непременно клюнет хороший парень и исполнит её мечты о большой и шумной семье.

Мысль о брате меня не отпускала до самого конца смены, и только когда рабочий день был закончен, я смогла, наконец, взять в руки свой телефон. На экране вместо привычных часов, показывающих девять вечера, было оповещение о пропущенных звонках и все от мамы. Я всполошилась. Такого никогда раньше не было. Набрала номер и стала ждать, кивая под звук гудков в динамике прощающимся со мной девчонкам. Только Миранда переодевалась рядом, никуда не спеша. Мы с работы привыкли уходить вместе.

— Тина! — вскрикнула мама, отвечая на мой вызов. — Мин пропал! Его нигде нет! Ушёл в магазин и не вернулся! Я оббегала улицу, я звонила в полицию! Тина, его нигде нет! Он пропал!

Я в ступоре стояла несколько секунд, вспоминая брата за окном кафе, как он мне печально улыбался.

Нет, нет, я не хотела думать о плохом, но и говорить маме, что увидела его здесь, в Уиллмаре, тоже не стоило.

— Я приеду, — шепнула первое, что пришло на ум. — Завтра буду.

Миранда, услышав мои слова, настороженно замерла, не смея встревать, но уже переживая за меня.

— Нет, Тина. Вдруг он поехал к тебе? — истерично крикнула мама.

— Да, возможно, — догадка, что мне не показалось, подтвердилась. Если Мин здесь, то почему убежал? Почему не зашёл в кафе?

— Мам, я подам заявление в полицию, вдруг его кто увидит. Ты не переживай, может, он вернётся, — я пыталась её успокоить, а у самой сердце заходилось в груди. Ладони, сжимающие телефон, вспотели от переживания. Он не вернётся, это и так было понятно. Так какон и не уходил никуда, он не мог сбежать из дома. У него не было повода для этого, значит, его украли.

Три дня я с моими друзьями разыскивала брата в Уиллмаре. Мы развешивали плакаты с просьбой в поиске пропавшего ребёнка. Я ежедневно слушала плач мамы, которая звонила мне каждый вечер. Полиция оказывала помощь, с ней беседовала психолог, помогая не падать духом и надеяться на лучшее. Маму не оставляли одну, и соседи поддерживали её.

Я хотела приехать. Но мама запретила, она потребовала, чтобы я закончила колледж, потому что это важно для моего будущего. Но через неделю, на Рождество, я всё-таки вырвалась домой. Мина так и не нашли. Никто не видел его. Камеры видеонаблюдения зафиксировали, что он покинул магазин, а дальше провал. Полиция только бессильно разводила руками.

Спайсер

Я, наконец, стояла у порога родного дома. Наша старая двухэтажка на окраине города нисколько не изменилась за полтора года. Мама всегда любила этот уютный дом из красного кирпича и была рада, что отец сумел купить квартиру на первом этаже с отдельным выходом на улицу. Я открыла дверь и перешагнула родной порог, ко мне навстречу вышла мама, постаревшая разом на несколько лет. Она осунулась, побледнела. В её голубых глазах поселилась боль и тоска, а в тёмных волосах пробилась седина. Я обняла её, и мы разрыдались. Всю неделю вдали от дома я надеялась, что Мин найдётся. Но полиция сказала, что надежды на то, что он ещё жив, нет. Я не верила им, как и мама. Мин жив, мы это чувствовали.

Мой первый день дома был самым тяжёлым. Выглядывая на улицу, я видела, как соседи готовились к празднику. На улицах мигали разноцветные гирлянды. Каждый стремился выиграть награду, присуждаемую мэром нашего города за лучшие рождественские декорации. Дети бегали, радостно смеясь, играли в снежки. Санта Клаусы бродили по городу, звоня вколокольчики. Только я, наблюдая за ними из окна, не чувствовала предпраздничного настроения. У нас дома растеклась тоска и уныние — без Мина всё стало не так.

Громкий крик воронья раздался возле окна. Чёрные птицы сидели на проводах и росших возле крыльца деревьях. Никогда не замечала их в такой близости от человеческого дома. Обычно в большом городе птиц не видно, а тут сидят на ветвях и так рядом, словно вестники беды. Мне стало не по себе. Что-то зловещее было в этом. Мин много раз говорил мне про ворон. Он боялся их, да и меня они, откровенно сказать, тоже пугали. Я попыталась было сосчитать их, но тут заметила, что и на соседском доме через дорогу тоже сидят вороны.

— Сколько же их? — шепнула я.

— Ты о чём? — тихо просила мама, подходя со спины. Я вздрогнула и разлила горячий чай из кружки, которую сжимала в руках.

— Ой, — ошпарилась я немного, затем рассмеялась, глядя на маму, которой я нанесла огуречную маску, чтобы хоть немного привести её в божеский вид.

— Прости, я тебя напугала, — мама впервые улыбнулась за сегодняшний вечер.

— Да нет. Не сильно и напугала. Смотрю, птиц много стало в городе. Раньше такого не было.

— Птиц? — удивилась мама и подошла к окну. — Каких птиц?

— Вот же… — я осеклась, когда указала на дерево возле крыльца и не увидела ни одной вороны. — Что за…

— Не выражайся, — осадила меня мама, когда поняла, что я хотела сказать.

— Прости, — покаялась я, — но тут было столько ворон.

— Мин тоже постоянно твердил о них. А знаешь, ваш отец очень любил птиц. Это у вас, наверное, от него. Я так даже не обращаю на них внимание.

— Я тоже, — пробормотала я, вглядываясь в улицу через окно.

Птицы так и не появились. Помыв кружку, пошла ложиться спать. Завтра с утра я хотела самостоятельно заняться поисками брата с небольшим отрядом из друзей Мина. Для начала стоилопрочесать дорогу от магазина до дома, может, полиция что-то упустила.

Я решила спать в комнате брата, не сумев уснуть на своей кровати. Здесь царил беспорядок, который присущ любому ребёнку. Полки завалены игрушками и книгами. На стенах плакаты с любимыми героями. Я взяла в руки фоторамку. На снимке мы с братом обнимали маму с двух сторон и целовали её в щёки. А мама смеялась. Я очень любила этот снимок, сделанный перед моим выпускным балом. Как же это давно было, больше года назад. Моя беззаботная жизнь осталась в том времени. Сейчас я загружена своими проблемами взрослой жизни: учёба, работа. Даже на выходные не могу выбраться. Взглянула на себя в зеркало, сравнивая со снимком — я изменилась, хотя пижамная туника до сих пор была в самый раз.

Грустно вздохнув, забралась под одеяло и выключила ночник.

— Я обязательно тебя найду, Мин. Клянусь, — шепнула я в пустоту.

Я стояла возле свежей могилы с именем моего брата, кутаясь в чёрное осеннее пальто, не спасающее от холодного декабрьского ветра, который пронизывал меня до самых косточек. На могилах лежал снег, свежий, белый, падающий с неба из густых серых туч, низко проплывавших над самыми верхушками деревьев.

Я часто моргала, так как снег опускался на ресницы и мешал смотреть. Чёрная земля была усыпана белыми лилиями, снег таял, опускаясь на ещё тёплую землю.

— Нет, не может быть, — не верила я своим глазам. — Мин жив! Он не умер! Я не верю! — кричала я, бросая вызов самому небу.

Неожиданно над головой раздался пронзительный крик вороны. Она спланировала на соседнюю могилу, уселась на каменный крест. Затем ещё одна примостилась рядом с ней. Я оглянулась — вокруг меня были вороны. Они сидели на каменных монументах и крестах. Они смотрели на меня, а меня сковывал ужас.

— Кыш! — крикнула я на них, давя в себе панику. Это просто птицы. Глупые птицы, но отчего же мне было так страшно? — Кыш! — повторила и махнула рукой.

В ответ птицы закаркали и, взлетая, набросились на меня. Я прикрыла руками голову, чувствуя, как острые когти дёргают меня за волосы, как они готовы разорвать меня в клочья, цепляясь за ткань пальто.

— Нет! — крикнула я в страхе и проснулась вся в поту.

Села на кровати, оглядела комнату брата. Мне впервые приснился кошмар. За окном что-то мелькнуло. Но я боялась подойти к нему и выглянуть на улицу. Свет от уличного фонаря слабо светил, и была ещё глубокая ночь. Я укуталась в одеяло с головой, понимая, как чувствовал себя Мин, когда ему снились такие сны.

Полежав некоторое время, прислушиваясь к звукам с улицы, не выдержала и сбежала из комнаты. Сон не шёл, и было одно простое, но проверенное средство — горячее молоко. После него я всегда быстро засыпала. Я сидела за столом на кухне, с почти пустой кружкой, когда ко мне присоединилась мама.

— Не спится? — обеспокоенно спросила она.

Я кивнула, не желая признаваться в том, что мне приснилось. Я не хотела верить, что Мин умер. Нет. Я непременно его найду. Раз в Уиллмаре его нет, значит, надо искать здесь. Ведь не мог ребёнок испариться, должен же хоть кто-то что-то видеть. Хотя, наверное, я просто мечтала о чуде.

— Меня тоже мучает бессонница с того момента, как пропал Мин. Всё кажется, что я усну, а он вернётся. Будет стучать в дверь, а я не услышу.

— Можешь смело спать, — ответила ей, обнимая за плечи. — Я покараулю, всё равно не могу уснуть.

— Спасибо, солнышко, — шепнула мама, прежде чем поцеловать меня и выйти из кухни.

Я же продолжала стоять возле стола, пытаясь не вспоминать свой сон. Взяла пульт и, направив на телевизор, включила. Ночные сеансы старых фильмов помогли расслабиться, а горячий чай с бутербродами утолили внезапно проснувшийся голод. Сев на диван, я поглядывала на окно. Меня беспокоили птицы. Я никогда не обращала на них внимания и никак не могла вспомнить, так ли их много было раньше.

Переборов страх, подошла к окну. На улице занимался рассвет, время кошмаров закончилось. Птиц я тоже не заметила и, успокоившись, вернулась в свою спальню. Сон сморил меня практически сразу, и в этот раз мне ничего не снилось. Утром мы с мамой позавтракали, и я отправилась собирать отряд волонтёров. Учёба на факультете журналистики научила меня многим интересным вещам, позволяя найти правильные слова, чтобы убедить других в чём-то.

Так, например, я сумела договориться с хозяином местной типографии, чтобы он посильно помог в поисках брата и за символическую цену напечатал листовки, которые уже в обед я раздавала прохожим вместе с друзьями Мина. Брат был очень общительным и приятным парнишкой, еще и поэтому было несложно уговорить проникшихся нашей бедой ребят помочь мне.

Зябко грея пальцы, я шла вдоль по улице, по которой Мин возвращался тем вечером, и раздавала листовки. Тёплая зимняя куртка не могла уберечь от холодного ветра. Шапка съезжала с ушей, и приходилось её поправлять. В этот год зима выдалась очень морозной и малоснежной. Ветер гнал по улице позёмку, оставляя после себя проплешины жухлой травы на газонах.

Мальчишки, вызвавшиеся мне помочь, рассказывали, что полиция опросила всех жителей домов на этой улице, были проверены все камеры видеонаблюдения, но никто ничего так и не нашёл. Я объясняла им, что не стоит сдаваться, что взрослые на то и взрослые, что порой не видят того, что заметит ребёнок. Приободрив друзей Мина, я с ними продолжила поиски, несмотря на то, что мы уже замёрзли, и многим пора было возвращаться домой. Прохожие реагировали на нас по-разному: иногда не брали листовки, порой останавливались, сочувствуя. Мне было одинаково тяжело принимать как безразличие, так и жалость чужих людей, но больнее всего было от того, что никто так и не оказал посильную помощь, отговариваясь важными делами.

Вдруг я заметила знакомый предмет, не припорошенный снегом, лежащий, как ни странно, в небольшой, не замёрзшей на морозе лужице. Подбежав к фонарному столбу, возле которого обнаружилась находка, я подняла свой амулет, когда-то подаренный мною Мину. Я не могла ошибиться, это был тот же самый лунный камень в виде когтя. Но как так получилось, что он находился здесь столько времени, и никто его не заметил, кроме меня? Камень был тёплым, согревал пальцы. Я огляделась в поисках номера дома, возле которого мы остановились.

Позвонив в полицию по телефону, который оставили моей маме, я рассказала, что нашла личную вещь брата. Объяснив где, стала ждать приезда офицеров.

Друзья Мина голосили возле меня, что узнали амулет. Мин всем и каждому хвастался подарком сестры. Но надежда, согревшая нас, угасла, когда прибыли полицейские и сообщили, что нашли тело моего брата. Мир словно рухнул вокруг меня, а земля ушла из-под ног. Я как наяву оказалась в ночном кошмаре. Я стояла на пронизывающем меня до самых костей ветру, не чувствуя пальцев от холода, и не верила, что он умер. Полицейским не сразу удалось меня успокоить и уговорить поехать с ними на опознание. И только сообщение о том, что мама уже отправилась в морг, заставило меня тронуться с места.

Глава 2

Я сжимала амулет в руке, пряча его в кармане куртки, и шла по коридору морга. Белые панели стен навевали страшные мысли. Никогда не бывала в таких заведениях и не хотела бы. Запах, тревожащий нос, пробирался в лёгкие, вызывая головокружение. Офицер Ред, сопровождающий меня, поздоровался с работником морга, представившимся коротко Ли, объясняя ему, что я пришла на опознание. Разглядывая этого человека, я поймала себя на дурацкой, в общем-то, мысли, что впервые воочию вижу такого красивого азиата. Обычно мне встречались щербатые и не очень привлекательные. Этот же удивлял своей статью, ровной кожей и удивительно выразительными глазами. Его длинные волосы чуть вились, обрамляя лицо, падали на лоб непослушными прядями. Он был высок и хорошо сложен, а просторный белый халат не скрывал красивую фигуру, наоборот, подчеркивал широкие плечи и узкую талию. Я шла за ним, испытывая удивляющий меня саму странный трепет. Я так полицейского не разглядывала, хотя там было на что посмотреть, да и в принципе мужчины в форме всегда привлекали моё внимание. Но, видимо, сама ситуация, при которой нам суждено было встретиться, не способствовала знакомству с офицером. А тут как током дёрнуло и не отпускало. Ли постоянно оглядывался, хмуро посверкивая на меня чёрными, как южная ночь, глазищами.

Мы вошли в отдающую холодом просторную комнату. Мама уже была здесь, она стояла возле железного шкафа с квадратными дверцами. За каждой из них лежал чей-то родственник. Ли подвёл нас с офицером к матери. Она безутешно рыдала, но, заметив нас, бросилась ко мне.

— Мой мальчик, Тина, мой мальчик!

Я видела, как мужчины отводят взгляд, им тяжело было видеть горе матери, потерявшей сына. Работник морга кивнул мне и, взявшись за ручки, открыл небольшую камеру. Тело было прикрыто белой простынёй. Я крепко сжала маму в объятиях, наблюдая, как черноглазый резко отдёрнул её край, произнося:

— Это ваш брат, Тина.

Я замотала головой.

— Нет, я не знаю, кто это, — мне хватило и одного взгляда, чтобы понять, — это не Мин.

Мама вырвалась из моих рук и стала рассматривать незнакомого мальчика. У него была посиневшая кожа, чёрные волосы, но черты лица совершенно чужие.

— Это ваш сын, Эмили, — уверенно заявил азиат.

А полицейский добавил:

— Вы узнаете его, миссис Фукуи?

Мама кивнула и дрожащей рукой потянулась погладить незнакомого ребёнка. Но я в гневе оттащила её назад, прижимая к себе.

— Вы что, смеётесь?! — накинулась я на мужчин. — Вы на самом деле не видите? Это не Мин!

Ли по-птичьи склонил голову набок, моргнул, затем перевёл взгляд на мою рыдающую маму.

— Эмили, это ваш сын, — как заведённый, повторил он.

— Нет, Тина права, это не мой мальчик, — пролепетала мама, и я с облегчением выдохнула.

— Вы уверены, миссис Фукуи? — удивился офицер Ред, сверяясь с фотографией, которая была прицеплена у него к планшету вместе с рапортом.

— Конечно! — возмутилась я, указывая на тело. — Это точно не Мин!

— Очень похож, — потрясённо шепнул полицейский.

Это была последняя капля, переполнившая чашу моего терпения.

— Да как же похож! Совершенно другое лицо. Вы издеваетесь над нашим горем?

— Нет, никак нет, — пошёл на попятную полицейский.

Я, желая доказать Реду, что он ошибается, выпустила маму из объятий, и она вдруг опять решила потрогать холодное тело мёртвого ребёнка.

— Мой мальчик, Мин! Как же так!

Я снова отодвинула её, нервно потребовав у Ли, чтобы тот немедленно закрыл камеру. Но он словно не слышал меня, продолжая гипнотизировать взглядом.

— И всё же это ваш брат, Тина.

Я была уверена, что он хотел, чтобы я с ним согласилась. Вот только я покачала головой.

— Закройте шкаф, и хватит нам морочить голову. Это не Мин.

— Возможно, этот ребёнок очень похож на вашего брата, мисс Фукуи, — наконец поверил мне офицер Ред.

— Ну что же, давайте для вашего спокойствия мы проверим его ДНК, — предложил Ли. — Пройдёмте, это займёт не так много времени.

— Тина, это же не Мин? — тихо шепнула мама.

Я успокоила её, сказав, что и полиция иногда ошибается, в ответ на это услышала сбоку равнодушное:

— В таких вещах полиция никогда не ошибается, Тина.

— Вообще-то, я вам не разрешала обращаться ко мне по имени, мистер Ли!

Я не понимала, почему он так себя вёл: слишком высокомерно и настолько равнодушно. Хотя говорят, что профессия накладывает отпечаток на каждого человека. И цинизм для того, кто видел столько трупов, привычное дело.

— Мисс Фукуи, вы просто в шоке. Я часто наблюдаю родственников, отказывающихся верить в смерть любимого человека. Но поверьте, это — ваш брат, и скоро я вам это докажу.

Мама всхлипнула от его слов или, скорее, от уверенности, исходящей от них. Я прижала её к себе, гневно бросая взгляды на высокую фигуру в халате.

Офицер Ред продолжал смотреть на фотографию Мина и уверять, что сходство удивительное. Мы прошли несколько коридоров, поднялись на лифте, прежде чем оказаться в лаборатории.

— Мне нужна кровь, для анализа, — бросил Ли, проходя к белому столу.

Я усадила маму в одно из кресел около дверей.

Полицейский предложил ей чашечку кофе и, дождавшись согласного кивка, вышел. А Ли, достав необходимые инструменты, приблизился ко мне.

— Откройте рот, а потом я возьму у вас немного крови.

— Почему у меня? — удивилась я такому повороту событий. — Разве вы не у мамы должны её брать?

Ли криво усмехнулся.

— А вы любите спорить, мисс Фукуи, — недоуменно шепнул он, но прошёл мимо меня к маме.

Я нахмурилась, не понимая, что он сейчас имел в виду, затем обернулась. Ли, разговаривая с моей мамой, попросил её открыть рот, взял мазок, затем немного крови из пальца. Он что-то тихо шептал ей, а я никак не могла расслышать что именно, но мама вновь заплакала, пряча в ладонях лицо.

Проходя мимо меня очередной раз, Ли покачал головой.

— Что вы ей сказали? — набросилась я на него.

— Правду, что её сын мёртв. И чем скорее она это примет, тем быстрее сможет вернуться к прежней жизни, — спокойно ответил черноокий.

— Это не Мин! — выкрикнула я, не отставая от мужчины.

— Тест ДНК всё нам покажет, — заверил меня Ли, затем добавил: — Что может быть вернее, чем такой высокоточный анализ?

Он убрал стеклянные пробирки под белую крышку аппарата, затем сел за стол и включил программу.

— Осталось лишь вам смириться с потерей брата, мисс Фукуи.

— Тот, кто лежит в морге, не мой брат, — настаивала я на своём.

— Вы его больше года не видели.

— И что?

— Вы просто забыли, как он выглядит.

— Что за бред вы несёте? Как это я могла забыть, как он выглядит?

— Очень просто. Год — достаточно большой срок, чтобы ребёнок подрос.

— Нет, вы действительно издеваетесь надо мной? — нависла я над столом, буравя взглядом это надменное и хладнокровное лицо.

— Миссис Фукуи, вот кофе, — раздалось за спиной.

Я обернулась, наблюдая за Редом, который бережно помогал маме взять одноразовый стаканчик.

— Анализ всё расставит на свои места, мисс Тина, — шепнул Ли, от чего я вздрогнула, так как услышала насмешку в его голосе.

Азиат смотрел на экран, словно ничего только что не говорил, вот только улыбка, блуждающая на его губах, не давала усомниться в этом. Я чувствовала себя находящейся в странном сне. Всё происходящее было каким-то неправильным. Мама, то верящая, что незнакомый ребёнок её сын, но соглашающаяся со мной, что это не Мин. Слишком ласковый полицейский, надменный и как будто издевающийся работник морга.

Я запуталась в своих чувствах. Страх сковал сердце. Я неосознанно опять сжала амулет в руке, подходя к маме.

— Тина, это Мин. Он умер.

— Нет, нет, мама, — упала я перед ней на колени и погладила по руке. Полицейский держал стаканчик, из которого мама практически ничего не выпила.

— Это пройдёт. Просто шок. Вам надо выплакаться, и боль уйдёт. После похорон обычно месяц тяжело, — успокаивающе говорил мне офицер.

— Каких похорон?! — крикнула я ему. — Это не мой брат! Ищите его дальше!

— А вот и готов анализ ДНК, — громко произнес Ли, подходя с листком бумаги.

Когда он успел его распечатать? Я видела цифры и не верила. Девяносто восемь процентов совпадения.

— Этого не может быть! — внезапно осипшим голосом прохрипела я, а мама, обняв меня за шею, заревела ещё горше.

Ли пристально смотрел мне в глаза, протягивая листок, который забрал офицер Ред, прицепив его под фотографию Мина на планшете.

— Вы не беспокойтесь, езжайте домой. Все остальные документы я оформлю.

Я не успела его даже остановить, как Ред скрылся за дверью.

— Давайте я провожу вас, — Ли подхватил меня за локоть и тут же отпрянул, стряхивая кисть и дуя на нее, словно при ожоге.

Мы с мамой удивлённо на него посмотрели, а он натянуто улыбнулся и вежливо распахнул перед нами дверь:

— Прошу, — кивнул он на выход с очевидным желанием поскорее выставить нас вон.

— С вами всё хорошо? — переспросила я у него, поддерживая маму под локоть и помогая ей выйти из лаборатории.

— Вполне. Током дёрнуло от вас. Бывает зимой, — поспешно заверил он, явно нервничая, особенно когда я слишком близко прошла мимо него.

— Проводите нас в морг, я хочу ещё раз взглянуть на тело и написать отказ.

— Мисс Фукуи, офицер уже оформил все бланки. Ваш брат умер, даже ваша мать подтвердила это, а у вас стресс… Так что не упрямьтесь, поезжайте домой. Ваша мать нуждается в уходе, в вашей поддержке, а вы только ещё больше тревожите её.

Я отпустила локоть мамы и стала надвигаться на него.

— Я повторяю и повторю сколько угодно раз — это не Мин. Мой брат жив, и я найду его, чего бы это мне ни стоило. Так что нечего мне указывать, что делать. Это вам стоит лучше выполнять свою работу!

Ли прижался к двери, тяжело вздохнул и осторожно положил мне на плечо руку, боясь, что я сорвусь.

— Перестаньте, мисс Фукуи. Это трагедия для вашей семьи, но вы должны это пережить, вместе, сообща. Вы ещё молодая, да и ваша мать не старая. У вас всё будет хорошо.

— То есть вы отказываетесь мне верить, что это не Мин?

Меня распирал гнев от вида этого упёртого азиата. Ли вдруг печально улыбнулся, легонько развернул меня, обращаясь при этом к безучастной маме:

— Миссис Фукуи, вам следует следить за вашей дочерью, в её возрасте подобные трагедии приводят к мыслям о суициде.

Я возмущённо вскрикнула, но мама взяла меня за руку и повела прочь от дверей лаборатории по коридору к лифту.

— Тина, всё хорошо. Пойдём домой. Тебе надо поспать, ты устала, — как заведённая, повторяла она.

— Мама, да что с тобой! — попыталась я её остановить.

— Да что с тобой! — осадила она меня. — Не позорь меня на глазах у людей. Мин умер, успокойся уже. Надо думать о похоронах, а не устраивать сцен.

— Мама, но это же не он, — возмутилась я в ответ, поражаясь, как же она может не верить своим глазам!

Мы зашли в лифт, Ли стоял, всё так же не сводя с меня пронзительных чёрных глаз. Мы бодались взглядами, он — немного печальным, но полным превосходства, я гневным, не имея ничего другого, чтобы противопоставить азиату.

Створки двери лифта сошлись, отрезая меня от странного типа, и я почувствовала облегчение. Словно все соки из меня выжал.

— Тина, ты только не расстраивайся. Мы с тобой справимся, вместе справимся, — шептала мама, похлопывая по моей ладони. — Только вместе.

— Мама, давай ты ещё раз взглянешь и поймёшь, что это не он, — жалобно попросила я её, но она покачала головой. А я разревелась, понимая, что придётся самой идти.

Возле самого выхода из морга я усадила маму в кресло и попросила её подождать, пока я схожу в туалет. Дорогу я помнила и шла, боясь, что меня остановят, так как везде были таблички «Посторонним вход запрещён». Войдя в нужный зал, я приблизилась к шкафу и, схватившись за ручку, дёрнула контейнер на себя.

— Так и знал, что вы, мисс Тина, не успокоитесь, — услышала я за спиной голос Ли. Я сжала в кармане амулет, который придавал мне храбрости и наглости.

— Я не понимаю, зачем это вам, но вы не докажете мне, что этот мальчик — мой брат.

Я откинула простыню и опять воззрилась на совершенно незнакомое лицо.

— Я выполняю свою работу, мисс, а вы мне мешаете.

Голос Ли раздался над головой. Я чувствовала, что он стоял так близко, что в любой момент мог бы меня схватить. Спрятала руки в карманы, и пальцы до боли сжались в кулаки. Я медленно обернулась и вздрогнула от жёсткого выражения глаз азиата.

— Почему же на тебя не действует? — удивлённо шепнул он, поднимая руку. Я отклонилась вбок, сделала осторожный шажок в сторону, подальше от странного типа.

— Что не действует? — переспросила у него.

Ли схватил меня за локон и тут же зашипел. Я моргнула, отшатнувшись. Мне на миг показалось, что на меня смотрел не человек, а большой ворон. Он оглушительно каркнул, а я закрыла руками уши.

— Так у тебя дар, — с явным облегчением в голосе прошептал Ли, неумолимо наступая. — Теперь понятно, почему не действуют мои чары. Впервые вижу у девчонки-полукровки такие способности, обычно вы рождаетесь простыми людьми. Как же твой отец тебя проглядел?

Испугавшись этого странного человека и его непонятных слов, я стала отступать, пока не врезалась спиной в дверь. Рванула ручку на себя, но он ухватился за капюшон моей куртки, оттянул назад, резко развернув, прижал к стене. Он с таким жадным любопытством на меня смотрел, совершенно не замечая моих безуспешных попыток вырваться или отодвинуть его от себя хотя бы на миллиметр.

— Тина, Тина, успокойся и послушай меня, — очень тихо зашептал он, хватая меня за подбородок. — Сейчас выходишь отсюда и едешь домой. Через три дня у вас похороны, вам надо готовиться. Поверь, тебе и твоей матери будет лучше, если вы поверите в смерть Мина. Это для вашей же безопасности. Также не стоит открывать свой дар перед людьми. Если о тебе узнают стражи, они тебя убьют.

— Что? — опешила я, замирая в его руках.

— А то. Полукровок уничтожают. Твоего брата забрал отец. Для всех он умер, чтобы отвести от вас подозрение. Так что молчи о том, что видела и что услышала от меня, а то придут стражи и убьют тебя. Поняла, маленькая? — ласковый взгляд не вязался с приказным тоном Ли.

— Я не верю тебе. Отец пропал много лет назад.

— Не пропал, а вернулся в наш мир. И мне пора. Свою работу я выполнил, следы замёл, от вас подозрение отвёл. Если будешь копать дальше, виноватой в своей смерти считай исключительно себя. Понятно?

— Вы знаете, где Мин? — в очередной раз попыталась я узнать правду.

— Конечно знаю, — кивнул азиат. — А теперь бегом к маме и забудь обо мне.

Мужчина подхватил меня под локоть и вывел в коридор. Он шёл размашистым шагом, а я еле поспевала за ним.

— Я хочу его найти! — пропыхтела я, чуть не падая.

— О, может, и хочешь, только не сможешь, — с этими словами он подтолкнул меня в общий коридор, где ждала меня мама.

Я развернулась и не увидела Ли. Он словно растворился в одну секунду. Никого в коридоре не было, и я решила проверить тот, из которого мы пришли, но мужчина в форме охранника приказал остановиться.

— Тина, что ты так долго? — окликнула меня мама, и мне пришлось вернуться к ней, поглядывая на строгого мужчину.

Он следил за мной, так как те, кто входил, показывали ему пропуска. Я расстроенно оглядела коридор последний раз, и мы вышли на улицу.

Из головы не выходил разговор со странным азиатом. Я продолжала думать о том, что мне сказал Ли, даже в такси. Получалось, что моего брата забрал отец. И что какие-то стражи опасны для меня и моей семьи. Что это за стражи? И кем был мой отец?

— Мам, а откуда отец был родом?

Спросила я у неё, так как она успокоилась и больше не рыдала, как в морге. Я поглядывала на себя в отражении окна. Полукровка. Слово, как клеймо, разъедало кожу. У меня столько было вопросов к этому Ли, надо бы с ним непременно встретиться, только как это сделать?

— Из Японии, — отозвалась мама, — я же тебе рассказывала.

Я не помнила, чтобы мы это обсуждали. Я всегда считала, что я американка, как мама и отец. Хотя отсутствие родственников по отцовской линии удивляло. Но связывала я это с тем, что он бросил маму и только. А тут, оказывается, все загадочнее и страшнее. Ведь Ли сказал, что Мина забрали в другой мир. Это не в соседний город или страну. Япония была за океаном и по праву считалась другим миром. Нужно было узнать, сколько стоит билет на самолет, и как вообще искать там пропавших людей.

— Значит, я наполовину японка? — удивилась я. Вроде никогда не чувствовала в себе тягу к востоку. Сколько мультфильмов смотрела, не впечатлило. Если только восточная еда. Но её все едят, поголовно.

— Да, — кивнула мама.

Когда машина остановилась возле нашего дома, я помогла маме выйти из неё. Оглядела родную улицу. На дереве опять сидели вороны, прохожие сновали по своим делам, слышался детский смех. О каких стражах говорил Ли? Кого мне надо опасаться? Удивительно, что вообще поверила его словам. Страх, что меня могут убить, не отпускал. Мина отец забрал по этой причине, хотел спасти.

Или Ли очень складно лгал, или я отказывалась принимать реальность — брат умер. Войдя в пустую квартиру, почувствовала тяжесть потери. Нет, я не хотела верить, что он мёртв. Пусть будет так, как сказал этот странный тип, который пропадает посреди коридора, говорит непонятные слова. Мина забрал отец, который и сам исчез бесследно.

— Мама, надо готовиться к похоронам, — напомнила я ей, усаживая на диван.

— Да, конечно. Ты не переживай, я справлюсь.

Так настали три дня непонятной суеты в нашем доме. К нам приходили соседи, часами разговаривали с матерью. Она приветливо встречала их. А я сидела в своей комнате и общалась с подругой. Миранда на каникулы никуда не собиралась и продолжала работать в забегаловке. Я рассказала ей, что произошло, не считая нужным что-то скрывать и про сны, и про странного работника морга, и тем более про то, что Мин жив, только похищен отцом. Мы лучшие подруги, и кто как не она способна поддержать меня в трудную и такую запутанную минуту.

— Что так и сказал — смирись? Но как это? Разве так можно, — возмущалась Миранда, сидя в пижаме на своей кровати. Я тоже была уже в тунике и готовилась ко сну. — И вообще, анализ ДНК за пять минут не сделать!

— Что? — удивилась я.

— Что что? Ты не знала? Чтобы сделать анализ ДНК, нужно время.

— Вот же… — я прикусила язык, вспоминая, что мама запрещает выражаться в её доме. — Я-то поверила. Как, вообще, я могла подумать, что это настоящие данные? Миранда, что мне делать?

— Не знаю. Он же сказал, что это для твоей же безопасности, значит, лучше помалкивать, а самой искать Мина. Япония не так уж и далеко, если разобраться. Я у Харуки спрошу, как достать билет подешевле.

— Благодарю, — погладила я объектив, чтобы Миранда поняла, как сильно я ей рада.

— Ладно, я отключаюсь, а то денег мало. Если что — звони.

— Я боюсь звонить. Вдруг эти самые стражи прослушивают телефон.

— А, поняла, — кивнула подруга в ответ. — Тогда пиши на почту.

Связь с ней оборвалась, а я решила проверить, не пропал ли ещё какой мальчик в нашем городе. Меня беспокоили настоящие родители того ребёнка, которого завтра мы собрались хоронить. Я себе места не находила. Душа разрывалась от неправильности происходящего и требовала справедливости. Сегодня заглянул пастор, обсуждал речь с мамой, даже предложил нам с ней исповедаться. Я чуть как на духу всё не рассказала, но сдержалась. Я понимала, что это грех, который я не сумею доказать, — предать земле чужого ребёнка, выдав его за Мина. Но новостей о пропаже кого-то ещё, кроме моего Мина, не нашла. Да и полицейские все документы подписали и официально хоронить будут завтра именно моего брата. Встретиться же с таинственным Ли не удалось ни сегодня, ни вчера.

Войдя на кухню, чтобы как обычно выпить на ночь молока, вспомнила, как это делала не раз в компании братика. Мама привила нам эту привычку, и порой без молока не получалось уснуть.

Бессонница меня не переставала мучить, так как ни у себя в спальне, ни у Мина, я не находила себе места. Мне всюду чудились хлопанье крыльев и крики ворон, и только сжав в руке амулет брата, который теперь носила, не снимая, я могла уснуть.

Я стояла возле стола, смотрела вечерние новости, медленно отпивая из согревающей пальцы высокой кружки тёплое молоко, когда вошла мама. Она позвала меня спать, проверила, закрыта ли входная дверь.

— Завтра обещают метель, — бросила она мне, прежде чем закрыть дверь в свою спальню.

Я поражалась тому, как хорошо она держится, не было больше слёз и истерик. Она словно не переживала за Мина. Но это было не так, и я верила, что ей больно и тяжело. Просто горе настолько подточило её сердце, что оно окаменело. А завтра не удивлюсь, если придётся отпаивать её успокоительным. Эх, если бы она поверила мне, но после морга её словно подменили, она не хотела слушать меня. Уж не знаю, что сделал с ней Ли, но как-то повлиял. Внушил ей и офицеру, что незнакомый мальчик мой брат. Возможно ли, что это гипноз? Я слышала о таком внушении, и от этого становилось страшно.

В окно ударил порыв ветра, я вздрогнула от неожиданности, прижав руку к груди, где под туникой висел амулет. Приблизившись к окну, отодвинула занавеску, выглядывая на улицу. Город спал, свет уличных фонарей освещал совершенно пустынную дорогу и тротуар. Праздничная иллюминация украшала дома. Снег вился, гонимый порывистым ветром, на деревьях никого не было, и это меня успокоило. Мне вспомнился сон, который оказался вещим. На кладбище будет стоять обелиск с именем моего брата, будет падать снег на белые лилии, которые мама уже заказала.

* * *

Как и обещали метеорологи, шёл снег. Ледяной ветер пронизывал тело острыми иголками холода. Мы сгрудились плотным кольцом вокруг могилы, слушая речь пастора, который пытался перекричать завывания ветра. Все хотели поскорее покинуть кладбище. Мама тихо всхлипывала и, прикладывая время от времени платок к глазам, стирала слёзы. Я обнимала её, разделяя с ней горе. Соседи и многочисленные друзья семьи поддерживали нас своим присутствием. Пастор молился за нас всех, обещая, что Мин попадет в Рай. Ведь дети безгрешны, в их сердцах нет зла. Я осторожно оглядывала кладбище, боясь увидеть стаю ворон. Они с утра разбудили меня и преследовали катафалк. Но пока птиц не было видно, зато к нам шёл высокий мужчина в сером пальто. Я в изумлении замерла, снегопад мешал рассмотреть незнакомца. Я видела лишь его силуэт и чёрные длинные волосы, красиво развивающиеся на ветру. Что-то неуловимое в походке или в самой крепкой фигуре незнакомца настораживало меня. Или на фоне последних событий я уже перестала доверять кому бы то ни было.

Мужчина приближался, а я всё больше напрягалась, прижимаясь к маме. У меня разыгралось воображение, но вдруг я сквозь завесу снега за спиной незнакомца увидела сгущающуюся тьму. Она, словно живая, распахнула огромные крылья, а глаза незнакомца полыхнули расплавленным золотом. Неожиданное карканье раздалось над головой. Я чуть не подпрыгнула на месте, поднимая лицо. Вороны большой стаей стали приземляться на надгробья. Я встретилась с взглядом чёрных бусинок. Вороны так же окружили людей, как в моём сне. Страшное зрелище.

Стоило мне отвлечься на птиц, как я не успела заметить, куда пропал незнакомец. Он словно сквозь землю провалился. Я поискала его глазами, пока мама не окликнула меня, требуя быть внимательной и почтительно слушать пастора. Я кивнула ей, но всё же оглянулась туда, где в последний раз мне померещился мужчина, но вместо него увидела двух странных типов: буддийского монаха в оранжевом одеянии, какими их показывают по телевизору, и индейца в головном уборе из перьев. Они стояли на главной дорожке кладбища: монах — в молитвенной позе, индеец же обозревал просторы каменных надгробий с гордым видом, скрестив руки на груди.

Я моргнула, протёрла глаза. Снег мешал в деталях рассмотреть эту экзотическую парочку, которой, казалось бы, метель не была помехой, да и холод нипочём, и это при том, что они были достаточно легко одеты для декабря. Неожиданно монах открыл глаза, точно глядя на меня. Я даже опешила и смутилась. Не ожидала, что они заметят мой к ним интерес. Индеец тоже повернул голову в мою сторону, и тут же раздался крик воронья. Птицы взмыли вверх и закружили над головами, напугав людей, собравшихся проводить Мина в последний путь. Даже пастор вздрогнул, прервав свою речь на миг.

— Жуть какая, — услышала я шёпот одной из соседок. — Столько птиц развелось. Как в старом фильме ужасов, помните?

— Да, он так и назывался: «Птицы».

— Думаете?

Я перестала прислушиваться к женщинам, так как на моих глазах монах и индеец бросились за улетающей в сторону города стаей птиц и скрылись среди надгробий.

— Что за бред? — пробормотала я, когда не увидела больше ни птиц, ни странных типов. Неужели показалось? Озираясь по сторонам, отметила, что кладбище пустое, мы единственные, у кого сегодня были похороны.

— Кто-то хочет сказать прощальную речь? — спросил пастор, но все промолчали. Я не осуждала никого, так как напряжение витало в воздухе. Всем хотелось поскорее сбежать от холода в тёплые дома, поближе к камину.

— Тогда на этом закончим, — пастор захлопнул библию, подошёл к нам, произнёс несколько ободряющих слов, напомнив, чтобы в воскресенье обязательно были на службе.

Потом попрощались все остальные, у каждого нашлась пара добрых слов. Мама благодарила за поддержку. А я лишь автоматически говорила: «Спасибо, что пришли. До свидания», продолжая оглядывать кладбище. Снежная завеса скрывала очертания окружающих предметов на расстоянии десяти метров. Вереница людей в чёрных одеждах шла к выходу по главной дорожке. Я помогла маме идти, чтобы не задерживать автобус.

— Мама, а ты не знаешь, есть ли в нашем городе буддисты? — решила я уточнить у неё, может, я чего-то не знаю о своём родном городе. Возможно, что из-за бессонницы мне стало мерещиться. Появление индейца ещё как-то можно было объяснить близостью резервации. Я сама часто бывала на их ярмарках. Амулет там и приобрела, и видела не раз индейцев в национальных нарядах, а вот бритоголовых монахов ещё нет.

— Не слышала, а что? Ты же не собралась менять веру? — забеспокоилась мама, крепко хватая меня за руку.

— Да нет, просто показалось, что видела буддиста, — пришлось её успокоить.

Мама смерила меня подозрительным взглядом, затем тяжело вздохнула.

— Тина, я понимаю, что потеря брата — это тяжело, но у тебя осталась я. Живи ради меня.

Я недоумённо на неё воззрилась.

— Я не собираюсь умирать, мама. Ты чего такое говоришь?

— Мне сказали, что в твоём возрасте суицид часто распространённое явление. А брата ты любила, и мне кажется больше, чем меня.

— Мама, да что ты такое говоришь! — возмутилась я, обнимая её за плечи и проклиная свалившегося на нашу голову непонятного азиата, который явно что-то с ней сделал. Откуда иначе в её голове такие глупости? — Я люблю тебя! И, конечно же, люблю Мина, вы же моя семья!

— Вот именно семья, и не забывай этого, — проворчала в ответ она.

До самого вечера к нам шли люди. Я устала постоянно находиться на кухне: готовить чай и раскладывать печенье.

К вечеру, после ухода последнего посетителя у меня было только одно желание — поскорее лечь спать. Но надо было вымыть посуду и прибраться на кухне.

— Тина, давай закажем еду, — внезапно предложила мама.

Я оглянулась, поражаясь её спокойствию. Это было ненормально. На её глазах столько всего неординарного произошло, а она ведёт себя как ни в чём не бывало, словно ничего не помнит.

Я решила, что из дома точно ни ногой. Странные события, странные похороны, странно ведущая себя мама. Моя психика больше не выдержит, если случится ещё что-то из ряда вон выходящее.

Я заказала для нас ужин, а после наспех проглоченной пиццы сбежала в спальню, где долго рассказывала Миранде, что со мной сегодня приключилось.

— Тина, ты уверена, что с тобой всё хорошо? — неожиданно спросила у меня подруга. — Ты меня пугаешь своими рассказами.

— Да, я в порядке, — заверила я её.

— Господи, что же у вас там, в городе, творится? — тут же всполошилась она. — Я, конечно, не верю в призраков, но, может, это дух Мина и твоего отца вернулись к вам?

Я замерла. В спальне был потушен свет, за окном продолжала заметать улицу метель. Что-то в поведении подруги меня настораживало. Обычно Миранда не сомневалась в моих словах, а тут.

— Ты помнишь, я тебе вчера говорила о работнике морга? — решила кое-что проверить.

— Разве мы вчера созванивались? — удивилась Миранда, и я поняла, что осталась одна. Помощи мне ждать уже неоткуда.

— Так что там по поводу работника морга? — поинтересовалась подруга.

— Красивый, — коротко сообщила я ей. — Спокойной ночи, я спать. Устала сильно.

— Хорошо. Ты не переживай. Потом вернёшься, и боль забудется. Терять близких всегда тяжело.

Я натянуто улыбнулась, затем отключила связь. Что-то зловещее и непонятное творится вокруг. Все всё забывают, ведут себя непривычно. Кто-то стирает память? Но кто и зачем.

Закусив губу, я поставила ноутбук на стол. Устроившись под одеялом, боялась закрыть глаза. А вдруг мне всё это снится: и разговоры с Ли, и странные незнакомцы. Но усталость взяла своё. Я, стиснув в руке амулет, забылась беспокойным сном, и опять мне снилось кладбище и Мин, стоящий возле своей могилы. Он услышал мой голос, вмиг обернулся чёрным вороном и взмыл к белым облакам. А я бежала и кричала ему, чтобы не улетал, чтобы не оставлял меня.

Утром проснулась вся в слезах. Солнце только поднималось над горизонтом, а я уже бежала к кладбищу, пряча нос за шарфом и поправляя шапку. На улице был гололёд, я постоянно теряла равновесие, поскальзываясь. Один раз я всё же упала, больно ударившись коленом. С трудом поднялась, добрела до дерева, чтобы передохнуть и отряхнуться от снега.

— Ну и куда ты с утра пораньше собралась, мисс Тина? — раздался над головой насмешливый голос Ли.

Я подняла голову, в изумлении наблюдая престранную картину. Азиат в лёгком пальто чёрного цвета сидел на ветке, свесив одну ногу, и болтал ею, как мальчишка. Он улыбнулся мне и отсалютовал рукой. — Доброе утро! Надеюсь, оно доброе?

— Доброе, — выдохнула я вместе с облаком пара. — А ты как туда забрался?

Дерево не было высоким, но лично мне было бы не добраться до той ветки, на которой с комфортом расположился он.

— Легко, — усмехнулся черноглазый и спрыгнул, мягко приземляясь. — Итак, куда же ты, мисс Тина, собралась.

Утром, как только я открыла глаза, то боялась, что мне всё приснилось. И чтобы проверить так ли это, я направлялась на кладбище. И теперь, отступая от надвигающегося на меня мужчины, я поняла, что даже рада его появлению. Он свидетельство того, что я не сошла с ума, и Мин жив.

— Перестань со мной так разговаривать, — одёрнула я его.

— Как так? Ты сама сказала обращаться к тебе официально, я так и делаю, — Ли практически настиг меня и теперь возвышался надо мной, сложив руки за спину, смотрел с издевательской улыбкой на губах.

— Вчера я видела странных типов на кладбище — буддийского монаха и индейца, кто это был? — решила я задать интересующие меня вопросы.

— Стражи, — спокойно отозвался Ли.

Я ахнула, отступая ещё на шаг.

— Стражи, которые должны меня убить?

— Если бы поняли, что ты не просто полукровка, а с даром. Но могу уверить, что магией от тебя не веет, если только не прикоснуться. Так что можешь пока дышать спокойнее, тебя не рассекретили.

— А они не вернутся? — нервно уточнила.

Ли со вздохом качнул головой.

— В любой момент.

Тут я вспомнила, что кое-кто хотел покинуть город.

— А ты почему ещё здесь? Ты же домой собирался.

Я удивлялась тому, как легко азиат переносит мороз. У него даже уши не покраснели. Он улыбнулся, затем оглянулся по сторонам, прежде чем нагло соврать:

— У вас тут интересно, решил задержаться.

— Да, конечно, — в сомнении буркнула, переминаясь с ноги на ногу.

— У тебя глаза красивые, — неожиданно шепнул Ли, чуть ли не столкнувшись со мной носом. Он поворачивал голову с боку на бок, словно рассматривал меня, как диковинку. — Так, значит, брата хочешь найти, — вдруг добавил он и, развернувшись, направился обратно к дереву, а я поплелась за ним, чуть обогнала, чтобы ответить:

— Да, хочу. Ты можешь мне в этом помочь?

— Могу, но не буду.

Ли остановился. Он с насмешкой наблюдал за моим возмущением.

— Почему не будешь? Он же маленький ещё. Я хочу его найти и вернуть домой.

— Ты и вправду глупая? Или глухая? Или ты не помнишь, что я тебе сказал? Полукровок убивают здесь, да и не полукровок тоже. Стражи охраняют людей от таких, как я и ты. Так что наследнику здесь делать точно нечего. Поэтому я не буду тебе помогать его искать.

— Но как же мама? Как же я? Мы же любим его.

Ли прищурил и без того узкие глаза и поджал губы.

— Любите?! — переспросил так, словно не поверил мне. — Я не могу помочь твоей маме, а вот тебе да. Я могу доставить тебя туда, где он сейчас находится. На это ты согласна?

Не задумываясь, кивнула — я готова была на всё, чтобы найти Мина. Я так за него беспокоилась.

— За эту услугу ты должна меня поцеловать.

— Что? — удивлённо отшатнулась.

Ли рассмеялся.

— Хорошая шутка, правда? За перенос в другой мир всего поцелуй? Конечно же, я возьму больше.

— Сколько? — уточнила я, понимая, что надо было ловить его на слове. Я смогла бы его поцеловать за то, что он отвезёт меня к брату.

— Три поцелуя, — с усмешкой произнёс хитрец. — Соглашайся, мисс Тина. Всего три поцелуя за то, что я перенесу тебя туда, куда забрали твоего брата.

Я смутилась. Как-то всё это выглядело издевательски. Словно он надо мной решил подшутить. И опять он повторил про другой мир. Япония, конечно, далеко, но до неё летают, а не переносятся.

— А что ты подразумеваешь под переносом в другой мир? — решила уточнить.

Ли опять стал на меня наступать, а я пятиться, так как было неуютно под его горячим обжигающим взглядом.

— Имею в виду открыть портал. А ты знаешь другой способ перемещаться в пространстве?

— На самолёте? — предложила, а Ли рассмеялся.

— Думай, мисс Тина, думай. У тебя не так много времени. За тобой непременно придут стражи, они пока не понимают, кого чувствуют, но скоро сообразят, кто ты, и тогда тебе будет грозить смертельная опасность. Или ты соглашаешься переместиться со мной, и тогда у тебя появится шанс остаться живой.

Я смотрела ему в глаза и чувствовала очевидный подвох. Сначала требует забыть, теперь предлагает помощь, причём просит всего три поцелуя. Так не бывает в жизни, за всё надо платить. Но желание найти брата было во мне сильнее, чем здравомыслие.

Ли ждал, ухмыляясь. Вдруг он повернул голову вправо, я тоже взглянула туда: к нам вдоль улицы шли монах и индеец.

— Тц, — раздражённо цокнул языком Ли и в ту же секунду, взмахнув чёрными крыльями, взметнулся ввысь.

Я прижалась к стволу дерева, изумлённо смотря вслед ворону, который каркал и улетал в сторону центральных улиц города. Я же никак не могла отойти от шока. Я не могла поверить, что Ли превратился в птицу. Только что стоял передо мной человек. Разве так бывает?

Мимо меня пробежали буддист и индеец, последний стрелял из лука по ворону, а монах держал в руке меч.

Я отлипла от дерева и, как во сне, пошла домой. Про кладбище я вспомнила лишь на кухне, когда села прямо в куртке за стол, медленно стянула шапку и бросила её рядом с собой. Что происходит? Облокотившись на стол, зарылась руками в волосы. Я схожу с ума? Или всё, что я вижу, реальность? В нашем городе появилась парочка ненормальных ряженых людей, или всё же это плод моей фантазии? Тогда почему монах? Ладно, индеец, я их с детства вижу, тут понятна логика моего воображения. Азиат, ну, можно объяснить зовом крови, подсознание требует вернуться к истокам. Но как объяснить буддистского монаха?!

— Я брежу, — пробормотала я.

Опять же поцелуи. Что за глупая цена? Меня привлекает внешность Ли? Поэтому я придумала такую цену?

Надо было терять девственность, когда мне предлагали. Быть, как все! Нет, надо было мне струсить и строить из себя недотрогу. А так ещё год назад на выпускном утолила бы своё любопытство, и воображение не мучало бы сейчас.

— Дочь, ты чего в куртке? — удивилась мама, выходя в гостиную.

— На пробежку ходила, — наврала я, наблюдая, как она села на диван и берёт в руки пульт.

— Тебе когда на учёбу? Может, по магазинам пройдёмся? Хочется развеяться, что-то на душе тяжело. Засиделась я дома, — она обернулась ко мне, улыбаясь открыто и тепло. — Купим тебе наряды, а в Сочельник в гости к Бекки нагрянем. Давно не собирались у неё.

Я удивилась.

— У нас же траур. Разве нам можно…

— Траур? Ты о чём, дочь? Разве кто-то умер? — встревожилась мама.

— Да, мама, — кивнула ей в ответ, впадая в ступор.

— Кто? — добила она меня вопросом.

— Мам, что с тобой? Вчера же похороны были. Мин умер, ты забыла?

— Мин? — нахмурила брови мама. — А это кто? Твой знакомый?

Слёзы защипали мои глаза. Я встала со стула, не отрывая взгляда от мамы, медленно обошла стол, села возле неё на диван.

— Мам, ты что, не помнишь Мина? — шёпотом спросила у неё.

Та задумалась, явно старясь вспомнить.

— Дочь, ты прости, но я не помню, кто он, хотя вижу, что ты очень сильно расстроилась. А что ты сказала про похороны? Разве мы с тобой куда-то ходили? Нет же. Мы дома провели весь день, у нас гости были.

Я вскочила с места и достала семейный альбом, который хранился в шкафу под телевизором. Я перелистывала страницы, сглатывая слёзы, Мин исчез со всех старых фотографий. Только я и мама. Захлопнув альбом и не слушая маминых криков, я побежала в спальню брата. Открыв дверь, застыла на пороге пустой комнаты.

— Тина, да что с тобой, доченька? — мама попыталась меня обнять, но я оттолкнула её и, не видя ничего вокруг, бросилась на улицу.

В голове билась только одна мысль: я должна найти этого Ли, чтобы он объяснил, что происходит. Я неслась в сторону кладбища, уверенная, что найду его там, бежала, раздираемая болью. Рыдания меня душили, а слёзы слепили, они стекали по щекам, от чего мороз щипал кожу. Но в тот момент, когда в поле зрения появились ворота городского кладбища, меня что-то сбило с ног, навалившись сверху. Я только вскрикнуть успела, а затем уставилась на плод своей больной фантазии.

— Инш суарт нат! — гневно приказал он мне.

Было неудобно лежать на тротуаре под тяжестью его тела.

— Чего? — удивилась я в ответ, желая скинуть с себя буддистского монаха.

— Инш суарт нат! — повторил бритоголовый, яростно сверкая чёрными глазами.

Рядом с моим лицом оказались ноги в мокасинах. Подняв голову, встретилась с взглядом индейца. Он тоже был не очень рад меня видеть.

— Встань, скво. Я буду разговаривать с тобой, — на ломаном английском сообщил мужчина.

Его длинные чёрные волосы теребил ветер, но головной убор из перьев не давал им растрепаться. Монах с меня слез, а затем больно приклеил мне на лоб бумажку. Я недовольно сдернула её и потёрла кожу, чувствуя неприятное жжение.

— Кто вы такие и чего вам от меня надо? — строго спросила их, так как была уверена, что они не настоящие. Хотя беспокойство меня не покидало. Мне вообще уже было не по себе.

— Ты дочь тенго, и с тобой разговаривал тенго. Ты должна рассказать, где он.

— Тенго? — переспросила я у мужчин.

Что тот, что другой кивнули в ответ. Они стояли рядом так, что мне не сбежать. В каждом чувствовалась давящая сила, и мне было не по себе. Я даже забыла, от чего ревела и куда бежала.

— Кто такой тенго? — оттягивая время, я решила поговорить со странными мужчинами, которые, как и Ли, спокойно переносили мороз.

Я надеялась, что хоть кто-то из соседей выйдет на улицу, или мимо проедет машина. Это бы непременно меня спасло от разговора с теми, кто явно был настроен против меня.

— Ворон, — лаконично ответил индеец.

Монах в это время опять соединил указательные пальцы, как на кладбище, и стал что-то зловеще нашептывать, от чего вокруг него поднялся ветер.

— Я не понимаю вас, — пробормотала я индейцу, пытаясь отойти от монаха, который жутко пугал.

— Где тенго, скво? Он опасен, его нужно изгнать из нашего мира.

Я обернулась к индейцу, услышав от него опять слово «мир». Неужели Ли имел в виду другое место, а не родину отца.

— Он не в Японию меня звал? — тихо шепнула.

Мужчины на миг переглянулись, индеец покачал головой, а монах вернулся к прерванному занятию.

— Что вам надо от меня? — чуть истерично спросила, начиная отступать от них.

— Тенго, им не место в нашем мире. Злой демон, мы должны изгнать его, — продолжал отвечать на мои вопросы индеец.

— Инш суарт нат! — неожиданно прокричал монах, указывая на меня пальцами.

И словно по его команде меня сбил с ног ветер, и я оказалась на проезжей части. Именно в этот момент показалась из-за поворота красная машина мусоровоза. Я попыталась встать, но ноги разъехались, и я снова упала, отчаянно продолжая бороться за свою жизнь. Машина гудела, а я никак не могла встать или отползти, меня словно что-то удерживало на одном месте. Я, как рыба, оказавшаяся на суше, билась на гололёде.

Что монах, что индеец стояли на тротуаре, наблюдая за тем, как мусоровоз, громко гудя, надвигается на меня.

— Помогите! — крикнула я им.

Но их лица оставались безразличными. Я замерла, когда поняла, что всё бесполезно. Грузовик не может остановиться из-за льда, а я — подняться по этой же причине. В какой-то момент мне стало всё равно, и я закрыла глаза. Мне не избежать смерти, которую предрекал Ли. И в ту же секунду услышала хлопанье крыльев, ветер ударил в лицо, и что-то сильно дёрнуло вверх. Открыв глаза, увидела огромного ворона, который держал меня своими лапами. Чёрные перья красиво переливались синими всполохами. Но безмятежность сменилась паникой, когда я поняла, что падаю. Пронзительно закричав, замахала руками и упала на кучу присыпанных снегом листьев, которые не успели сжечь, больно ударившись спиной. Ворон, сделав надо мной круг, спикировал и приземлился уже в образе человека.

— Ну и куда ты вечно лезешь? Почему тебе спокойно не сидится? — гневно отчитал меня Ли. — Хватит портить мою работу! Поняла?

— Я тебя искала! — с трудом сев, я тоже гневно с ним стала разговаривать. — Ли, почему мама забыла Мина?

— Его все забыли! В этом и заключается моя работа, чтобы никто не помнил! А тут ты на мою голову. Если бы не ты! — он схватил меня за куртку и встряхнул. — Если бы не ты, не пришлось бы применять кровь твоей матери для заклинания, и тогда стражи ничего бы не почувствовали. Но нет, надо было тебе не поддаваться внушению, надо было тебе искать правду. А правда в том, что твоего брата никогда не было! Ты о матери подумала? Каково ей жить, зная, что её сын пропал?

Я возмущённо пыхтела, пытаясь отцепить его пальцы от моей куртки. Сидеть на мокрых, холодных листьях тоже было неприятно. На улице всё ещё было безлюдно. Ли перенёс меня в соседний квартал. И он был очень зол на меня.

— Ты подумала над моим предложением? — чуть спокойнее спросил черноокий, при этом, не обращая внимания на мои потуги отцепить его пальцы.

— Да, подумала.

— И? Что решила? — рассерженно спросил меня азиат. От его голоса хотелось разреветься. Почему со мной все разговаривают, словно им всем безразлично, что чувствую я? Я же не пустое место!

— Я хочу найти брата! — выпалила ему в лицо, пытаясь при этом оттолкнуть его от себя.

Ли на миг прикрыл глаза, а после этого поцеловал, болезненно сминая губы своими — холодными, как лёд. Я удивлённо моргнула и начала вырываться. В груди стало жечь — это под курткой нагрелся амулет.

Ли оттолкнул меня от себя, шипя как кошка, и сплёвывая.

— Снимай защиту, — гневно приказал он, оглядывая улицу. — Или не сумею тебя перенести.

— Что снимать? — запуталась я окончательно.

То целует, то опять кричит. Да когда же всё это закончится? Когда в этом мире всё вернется на свои места и будет как раньше: понятно и привычно?

— За-щи-ту! — чуть не по слогам, как маленькой, объяснил Ли, вновь нависая надо мной. Я же встала с кучи листьев, отряхнула одежду, продолжая наблюдать за взбешённым азиатом. — Снимай с себя амулет или что там у тебя от демонов.

— Крестик? — уточнила у него, вспоминая, как на демонов действуют крестики. Хотя я всегда считала, что фильмы — это выдумки, но, возможно, в них есть толика правды и крест обладает защитными функциями.

— Мисс Тина, торопись! — подгонял Ли. — Они скоро будут здесь. Снимай защиту, иначе я уйду один, — пригрозил он, морщась. Он сжимал своё плечо, словно у него болела рука, при этом слегка сгорбившись, и уже не казался таким высоким. — Ну же, Тина, поспеши!

Глядя на то, как он нервничал, сама невольно стала дёрганой. Я понимала, что больше не хочу встречаться со странными типами, которые то бумажки на лоб клеят, то под колёса машин кидают. Я расстегнула крутку, достала крестик, который носила с детства, не снимая.

— И амулет сними, — приказал азиат, заметив лунный камень на кожаном шнурке. Я нехотя подчинилась, положила всё в карман, так как не собиралась выбрасывать то, что он назвал защитой.

Ли стремительно подошёл, пугая своим решительным выражением лица, и вновь поцеловал. Но в этот раз всё было мягче и приятнее, я даже забыла о смущении, вцепилась в полы его пальто, прикрыв глаза, растворилась в ощущениях, которые разгоняли мою кровь. Это не был мой первый поцелуй, но впервые было так захватывающе. У меня даже голова закружилась, и ноги ослабли. Ли отстранился, крепко прижимая меня к себе. Я не могла самостоятельно стоять, словно лишилась всяких сил.

— Вот так, птенчик, — ласково шепнул он. — А теперь тебе будет больно, но по-другому никак нельзя.

Его губы прикоснулись к моему лбу, и кожу словно обожгло калёным железом, а голову пронзила обещанная боль. Я закричала, попыталась вырваться из крепких объятий. Но липкая тьма стала заволакивать сознание, сменяя красные круги перед глазами. Наконец, Ли отстранился, придерживая моё обмякшее тело, но боль лишь разрасталась. Мороз холодил кожу щёк, мокрую от влажных дорожек. Если бы я заранее знала, что будет так больно, я бы не решилась дать своё согласие.

— Это первый поцелуй, осталось два, — услышала я голос Ли, прежде чем моё сознание уплыло во тьму.

Глава 3

Никогда не думала, что просто открыть глаза может быть насто-о-олько тяжело: веки словно налиты свинцом, в ушах гул, от тошноты невозможно дышать, голова вообще неподъёмная… Я лежала на боку, а рядом шептались писклявые женские голоса:

— Госпожа красивая.

— Да, у хозяина безупречный вкус.

— Говорят, она полукровка.

— Да, он так и сказал.

— А она вкусная?

— Хозяин запретил даже думать об этом. А так попробовать хочется…

После последней реплики я с визгом подскочила на кровати и прижалась к её изголовью. Широко распахнув глаза, я в изумлении уставилась на двух… ворон, с любопытством рассматривающих, в свою очередь, меня! Меня хотят съесть вороны, одетые в белые фартуки и чепчики!? Комната, где я оказалась, более всего походила на роскошную спальню: кровать с изумрудным бельём и балдахином красного цвета, на стенах бледно-салатовые обои с восточным рисунком какого-то дерева и гор, возле окна деревянный шкаф, напротив него столик с овальным зеркалом и мягким стулом. Но всё это отходило на второй план при взгляде на двух ворон ростом с человека, стоявших возле деревянных резных створок дверей!

— Госпожа, успокойтесь, — помахала на меня крылом одна из птиц в белом чепце служанки, оглядываясь на свою товарку. — Хозяина разбудите.

Опешив, я замолчала. Правда, истинная причина была в том, что от собственного визга голос у меня здорово осип. Я осела на подушки, ошарашенно наблюдая за воронами, которые, смешно косолапя, деловито сновали по комнате. Я не понимала — это сон или явь? Как они со мной вообще разговаривали? Они же птицы!

— Скоро обед, вам стоит одеться, — заметила вторая ворона, покрупнее первой.

— Кто вы? — спросила я у них, прижимая к себе одну их многочисленных подушек, и только в этот момент обратила внимание, что, пока я была без сознания, кто-то переодел меня в шёлковую красную тунику с высокими разрезами по бокам, воротником-стойкой и с застёжкой по плечу. Ещё раз оглядев спальню и её непривычную обстановку в восточном стиле, я пришла к мысли, что меня каким-то образом притащили в китайский квартал. Постаравшись незаметно прощупать наличие нижнего белья на себе, я с облегчением вздохнула. Раздели меня не полностью. И кто это, интересно, сделал? Неужели эти?..

— Мы ваши служанки, — отозвалась первая ворона.

Обернувшись на голос, я в изумлении увидела вместо птицы присевшую в реверансе очень симпатичную азиатку невысокого роста, с чёрными блестящими волосами, заплетёнными в два калачика, скрывающие уши. На ней была классическая униформа прислуги с белым чепчиком, венчающим голову. Я перевела взгляд на вторую… ворону и узрела ещё одну служанку в форменном платье, которая стояла возле открытого шкафа и аккуратно перебирала вещи.

— Меня зовут Юми, госпожа, а мою помощницу Онга, — продолжала первая служанка.

Онга развернулась ко мне, держа в руках плечики с длинным платьем приятного розового цвета, с рукавами длиной до локтя, глухим вырезом под горлышко, оформленным скромным белым воротничком и пышным подолом, стелившимся по полу.

— Где я? — жалобно спросила, пытаясь не скатиться в истерику. Я думала, что кошмар закончился, а он, оказывается, только начинается? Куда делся противный Ли с его обещанием мне помочь?

Бровки Юми недоумённо взметнулись, но она поспешила скрыть удивлённое выражение лица и заученно произнесла:

— Рады приветствовать вас, госпожа Фукуи, в доме господина Гетера Ликарда, правого крыла и второго советника императора Фукарта Пятого. Добро пожаловать!

Я встала с кровати, понимая, что есть меня прямо сейчас никто не собирается. Осторожно подойдя к окну, отодвинула тяжёлую портьеру, чтобы через тюль увидеть заснеженные вершины гор и голубое небо.

— Где мы? — обернулась я к девушкам, которые продолжали доброжелательно улыбаться мне.

— Просим прощения, госпожа, хозяин велел, как только вы проснётесь, помочь вам привести себя в порядок и провести к нему. Он сам ответит на все ваши вопросы. Простите, — Юми склонила голову, как и Онга.

Я опять обернулась к окну, пытаясь хотя бы примерно определить, куда меня занесло, пока я была в бессознательном состоянии. Но ничего кроме гор и облаков не увидела.

— Госпожа, — почтительно произнесла Онга. — Давайте вы лучше переоденетесь и последуете за нами.

— Да, госпожа, хозяин сказал проводить вас сразу же к нему, — добавила Юми.

Обе девушки опять склонились.

— А кто меня сюда принёс? — решилась я на очередной вопрос, а их у меня было превеликое множество.

— Хозяин, — хором отозвались служанки.

— А как он выглядит? Высокий, черноглазый, разрез глаз узкий, брюнет? — стала я перечислять, понимая, что если в этом странном месте все обитатели выглядят как Юми и Онга, то под описание подпадает любой высокий мужчина, поэтому добавила: — Красивый?

Обе понимающе заулыбались, кивая.

— Да, хозяин очень красивый, хоть и прожил больше сотни лет, но выглядит очень молодо.

— А ещё он очень богатый и влиятельный, — расхваливала своего господина Онга.

Я взяла из её рук плечики, подошла к кровати и, разложив платье, стала стягивать тунику.

— Вам сказочно повезло, что вы стали его наложницей, — заверила меня Юми.

— Что-о-о?! — удивлённо завопила я, резко развернувшись к девушкам. Бешенство от такого заявление затопило моё сознание. Кто это тут наложница? Я?! От злости меня аж затрясло.

Служанки испуганно ахнули, поразившись моей бурной реакции.

— Госпожа, только не выдавайте, что мы проговорились, — зачастила Юми. Онга стояла рядом, прикрыв рот ладонями и взволнованно кося на напарницу, а та, сглатывая слова, торопливо продолжала:

— Хозяин обронил, что вы здесь по доброй воле. Вот мы и подумали…

В полном шоке от услышанного я рухнула на кровать. Прокручивая в голове всё, о чём мы говорили с Ли, я начала впадать в панику. По доброй. Я сама хотела попасть сюда, чтобы увидеть брата.

— А что значит быть наложницей? — обречённо спросила у служанок.

— Он будет о вас заботиться, — успокаивающе тихо произнесла Юми, подходя ближе.

— Да, да, вы ни в чём не будете нуждаться, — заискивающе вторила ей Онга.

— А взамен? — с замиранием сердца задала следующий вопрос. Я видела, как они переглянулись, чуть покраснели и смущенно захихикали.

— Ублажать. Разве где-то это понимают по-другому? Женщина должна ублажать мужчину.

Я стала расстёгивать тунику, попросив оставить меня одну. Я боялась довериться тем, кто недавно обсуждал, какая я на вкус. Нужно повидаться с их хозяином и понять, в какую западню влипла. Неужели Ли меня продал кому-то? Не ожидала, что это может произойти со мной. Ведь столько смотрела по телевизору страшных сюжетов об украденных девушках, которые потом попадают в сексуальное рабство. Я чуть не разревелась, сжимая в руках снятую тунику. Ну почему это произошло со мной? Если встречу Ли, расцарапаю его смазливое личико. И что он имел в виду, говоря о трёх поцелуях, а сам поцеловал меня только один раз? Взяв себя в руки, надела платье, чуть не вывихнула руки, но застегнула все мелкие белые пуговки сама и подошла к зеркалу.

Розовый цвет определённо мне шел. Я выглядела в нём прекрасно. Ещё и глаза отливали небесной лазурью, так бывает, когда я злюсь. Подойдя к двери, услышала голоса служанок-ворон, которые опять вполголоса меня обсуждали.

— А если он её удерживает силой?

— Нам-то что?

— Значит, она может скоро ему надоесть, — в предвкушении шептала Онга. — И, может, удастся испить её.

— Забудь! А я пока ещё не сошла с ума, чтобы зариться на игрушку господина.

Так я ещё и игрушка. Не просто наложница! Всё, терпение моё лопнуло!

Я толкнула створки двери, с удовольствием слыша, как одна из кумушек испуганно охнула.

— Ведите меня к вашему господину, — твёрдо приказала я, гневно сдвинув брови.

Юми поклонилась, но я заметила, что она бросила косой взгляд на свою помощницу. Онга тоже склонилась и подождала, когда мы пройдём вперёд по коридору. Мне показалось это странным, поэтому я обернулась: второй служанки и след простыл. Только ветер колыхал занавески настежь распахнутого окна, и невесомый красный тюль надувался, как паруса, заслоняя собой двери в спальню, из которой я только что вышла.

— А куда Онга делась? — спросила я у Юми, которая явно нервничала, отводя взгляд.

— Я отправила её на кухню. Она проверит, чтобы всё было готово для подачи к столу, — через несколько томительно долгих секунд ответила служанка, открывая передо мной двери.

Дом, как и моя спальня, был оформлен в восточном стиле: очень много красного цвета и тёмного дерева. Я видела такое в ресторанах азиатской кухни, куда порой наведывалась в компании Миранды, так как там можно было и вкусно поесть, и поговорить, даже спеть в караоке, и цены не сильно били по карману.

Юми торопливо перебирала ножками, словно очень сильно спешила, при этом я спокойно шла рядом, нисколько не ускоряясь, чтобы поспевать за ней. В этом мире, кажется, не знали о высоких каблуках, поскольку и на мне, и на служанках были тканевые удобные туфли-лодочки. Мы шли через площадку между двумя лестничными маршами. Я замерла на мгновение, поражаясь изысканности витых колонн из красного дерева, деревянная поверхность которых была отполирована до блеска. Ступеньки укрыты бордовым ковром, возле перил в начале и конце лестниц расставлены небольшие вазочки с цветами, красиво дополняющие дизайн дома. Мы не стали пользоваться лестницей, просто прошли в сторону очередных резных дверей.

Поглядывая на открытые по всему дому окна, я не понимала, почему мне не холодно, хотя ставни были распахнуты и ветер гулял, играя занавесками. Горные склоны искрились снегом под лучами солнца, и казалось мне, что за пределами дома стоял адский холод, но не здесь, внутри.

Через несколько минут неспешной прогулки в сопровождении семенящей рядом служанки я оказалась в очередном коридоре, где обнаружились два ворона. Они, раскрыв крылья, преградили мне путь, заслоняя двери, за которыми, как я поняла, и находился этот загадочный господин. Драться я ни с кем не собиралась, но захотелось жестоко пошутить над тем, кто посмел объявить меня своей наложницей, не имея на то моего согласия, к тому же я знала один такой хороший способ. Так мы часто делали с Мирандой, чтобы не выстаивать длиннющую очередь в туалет.

Набрав больше воздуха в лёгкие, я от всей души с наслаждением выкрикнула:

— Пожар!

Вороны стали каркать, хлопая крыльями, а я присела, прикрываясь руками, ожидая, когда птицы улетят, чтобы ворваться комнату пресловутого хозяина. Но до этого не дошло. Господин сам выскочил в коридор, а я, усмехнувшись, выпрямилась и, сложив руки на груди, стала рассматривать встрёпанного Ли, пытающегося завязать пояс бордового шёлкового халата.

— Что за крики? — строго спросил он, а затем заметил меня. — Мисс Тина, — заулыбался он. — Ну конечно, кто ещё может ворваться ко мне в личные апартаменты с таким эффектом!

Я заметила, как все притихли при его появлении, оглянулась на испуганную служанку, которая тоже обернулась вороной и мялась в коридоре.

— Заходи, — позвал Ли, возвращаясь в комнату. Я смело шагнула через порог, правда, вздрогнула, когда двери с грохотом захлопнулись прямо за моей спиной.

Ли, сладко зевая, не спеша прошёл к роскошной кровати. Я же оглядывалась, подмечая, что его спальня, а это была именно она, выглядит так же, как та, в которой я пришла в себя совсем недавно: зелёные обои, шкаф, только столика не было, зато на его месте стояло огромное зеркало, явно старинное, на подставке. Я подошла к нему, осторожно погладила резные листики рамы. Зеркало выбивалось из общего стиля и, кажется, было из нашего мира.

— Ти-и-ина-а-а, — протянул моё имя Ли, сидящий на кровати. Я нервно обернулась.

— Где я? — решила начать с простого вопроса.

— Считай, что дома, — лукаво улыбаясь и довольно щурясь, отозвался Правое крыло императора. — Ты на Тенгаре, милая. Это мой, а теперь уже и твой мир, ведь ты, как оказывается, полукровка, и не простая. Здесь проживают в основном тенгарцы, люди есть, но их очень мало, и их статус…

— Тенгар? Подожди, то есть мы не на Земле? — переспросила я и обернулась к окну, пытаясь понять: обманывают меня или нет. Но ничего, кроме, на первый взгляд, самых обычных земных гор и облаков не увидела.

— Тина, ещё раз, эта планета называется Тенгар, как и сам мир. Земля очень далеко, в другом пространстве, — безмятежно махнул рукой этот гадский гад. — А поскольку ты полукровка, значит, Тенгар теперь твоя родина.

— Где Мин? Ты сказал, что поможешь мне найти его.

— Уверена, что я говорил именно об этом? — отозвался этот интриган, издевательски усмехаясь.

Он закинул руки за голову и с удовольствием наблюдал за мной. Я же готова была на него наброситься с кулаками. Ярость рвалась во мне, требуя сделать это немедленно, но здравый смысл шептал успокоиться.

— Я точно помню, что обещал, — твёрдо заявила ему. — Даже цену озвучил.

Неужели всё же обманул? Заманил в другой мир и теперь решил поиздеваться?

— Цену, — воркующе протянул Ли, ещё шире улыбаясь. — Тина, это была цена за то, что я перенесу тебя в Тенгар, не более того.

— У нас был уговор, ты обещал мне помочь найти брата! — наступала я на него, сжимая кулаки. — И ты поможешь! Иначе я из тебя всю душу вытрясу!

В ответ мужчина покачал головой.

— Найти — не обещал. Свою часть уговора я уже выполнил — ты в Тенгаре, а вот ты ещё не до конца расплатилась.

Он поманил меня пальцем.

— Пора расплачиваться за мои услуги, — его тихий голос путал мысли.

Я шла сюда, чтобы выяснить у неведомого хозяина, где я. А обнаружив, что он и есть мерзавец Ли, намеревалась поругаться с ним. Но сейчас, оценив хищный блеск его глаз, струсила, а ноги сами понесли меня к нему. Я остановилась возле кровати, в панике наблюдая, как он берёт мою руку. Словно безвольная кукла, я стояла и безропотно смотрела, как он подносит моё запястье к губам, но боль, обжёгшая кожу там, где прижались его губы, слегка отрезвила затуманенные страхом мозги. Ли, прикрыв глаза, держал меня, даже не шевелясь. Я отшатнулась, однако моих сил не хватило на то, чтобы вырвать руку из стального захвата. Я закричала от боли и решилась даже ударить, но Ли легко перехватил вторую руку.

— Ты сильнее, чем я думал. То, что мне надо, — похвалил он, прежде чем прикоснуться своими губами к другому запястью.

Дикая боль повторилась. Я взвыла, упав на колени, и попыталась отползти подальше от этого монстра, который наблюдал за моими мучениями, не отнимая своих губ. А огонь всё больше опалял руки, причиняя невыносимые страдания и расползаясь по всему телу, пока не взорвался ослепительной вспышкой боли в центре лба, как в момент того, самого первого поцелуя.

Когда и как надолго я потеряла сознание, не знаю, но когда очнулась, то обнаружила себя на кровати, укрытая одеялом. Ли обнимал меня, крепко прижимая к себе, и мирно сопел в макушку. Резко дёрнулась от него, не желая даже рядом находиться с этим извергом. И что мне в нём нравилось? Он же садист! Как можно быть таким привлекательным и получать удовольствие от чужой боли?

— Тина, какой же ты непоседливый птенец, — сонно проворчал Ли, открывая глаза. Я была всё ещё в платье, которое хоть и помялось, но радовало своим наличием. — Когда же я высплюсь?

С этими словами Ли поднялся, рукой взбивая волосы. Я же принялась судорожно осматривать зудящие запястья, с ужасом думая, что если испытанная боль, нынешний зуд и проявляющиеся чёрные иероглифы взаимосвязаны, то на моём лбу…

— Это что?! — возмущённо завопила я, подбежав к огромному зеркалу и неверяще разглядывая иероглифы, появившиеся в центре моего лба и на обеих руках. Они все были разные, но одинаково зловеще выделялись чёрной вязью на покрасневшей коже.

— Моя метка, — спокойно ответил тенгарец, приближаясь.

Я не выдержала, и мой кулак взметнулся ему навстречу. Я практически ударила это насмешливое лицо, но Ли было достаточно лишь выставить ладонь и поймать мою руку.

— Тина, ты даже не дослушала, а уже дерёшься, — устало возмутился мужчина, укоризненно покачав головой. — Видишь ли, по-другому я не мог тебя перенести. Из вашего мира нам позволено забирать лишь своё — родных, собственность, имущество. А у тех немногих, принадлежащих знатным тенгарцам людей, что проживают в нашем мире, жизнь не сахар. Так что эти метки — твоя защита.

Он отпустил мою руку, сократив расстояние между нами так, что мне пришлось запрокидывать голову. Я сглотнула от близости с этим монстром, заставляя себя не отступать трусливо, а гордо выстоять и врезать ему за все свои переживания.

— От кого? — вопрос прозвучал, хотя мне казалось, я и так поняла. Это мир демонов, и живут тут демоны. Я своими ушами слышала, как служанки-вороны хотели меня съесть.

Надменная усмешка на красивом лице опалила мои и так натянутые нервы. Я стиснула зубы, мысленно примериваясь кулаком в правую скулу. Я сотру эту улыбочку с его губ. Ещё посмотрим, кто будет смеяться последним.

— Неужели, читая книгу о вампире или оборотне, ты не задумывалась, а чем именно юная человеческая девушка может привлечь внимание такого сильного и древнего существа? — эта его странная манера нагибать голову то к одному боку, то к другому во время разговора очень беспокоила. Как и насмешливые глаза, от взгляда которых бросало в жар. За разглядыванием черноокого обманщика я чуть не упустила ход его мысли. — Наверное, гадала, — продолжил Ли, сложив руки на груди.

Я кивнула, хотя не очень любила такую литературу и редко её читала, предпочитая современные романы, которые были для меня не менее волшебными и сказочными. Серьёзно, разве существует в природе столько миллиардеров, жаждущих общения с простушкой из провинциального города?

Ли, удовлетворённый тем, что я его слушаю, неожиданно отстранился и, обернувшись к двери, хлопнул в ладоши.

В спальню вошёл седовласый слуга, поклонившийся, прежде чем подойти к Ли. А тот уже легко скинул халат, который красиво упал к его ногам. Мой рот открылся от удивления, так как в жизни не видела живьём такого божественно красивого мужского тела, только в интернете, у моделей. Но я впала в эстетический шок не столько от сногсшибательно-соблазнительного великолепия мужчины, сколько от татуировки на его спине. Я несколько минут с жадностью рассматривала шедевр мастера, который в красках изобразил ворона, сидящего на цветущей ветке.

Слуга открыл шкаф и сноровисто достал оттуда плечики с туникой и брюками, всё из того же шёлка, в восточном стиле. Цвета также не отличались разнообразием: насыщенный красный цвет туники разбавлял чёрный мелкий рисунок, а брюки были однотонные, чёрные.

Ли, держа руки раскинутыми в стороны, вполоборота продолжал говорить:

— Издревле человеческий род был для нас, оборотней всех видов, источником силы. Во всех наших древних фолиантах ваш вид выделяют среди прочих. Людей нельзя истреблять. В плане магии вы практически неодарённые, зато идеально подходите любому виду для продления рода и можете своими эмоциями и плотью восстановить магический резерв.

— Оборотни? — переспросила я его. Слуга уже помог ему надеть брюки, и дышать стало легче, так как голые ягодицы не мелькали перед глазами.

— Оборотни, — спокойно повторил Ли, улыбаясь мне. — В мирах много видов оборотней: и волки, и лисы, и даже драконы. Некоторые маги-перевертыши, некоторые как вы люди, не умеющие колдовать, например, оборотни-волки. Но всем им нужна еда, а также дети. Многие виды на грани вымирания, и чтобы замедлить этот процесс, нужны человеческие девушки, способные родить вполне одарённое потомство. Мало того, и оборотница, понесшая от человека, что случается значительно реже, тем не менее становится счастливой матерью крепкого и сильного оборотня.

Я прошла к кровати. На душе было гадко от рассказа Ли. Значит, оборотни питаются людьми и используют нас для воспроизведения себе подобных? А мы живём на Земле и не знаем об этом. Догадываемся, наверное, ведь пишем же фэнтези и с удовольствием читаем его, но наверняка не знаем! И что же получается, мою маму использовали, а потом выбросили за ненадобностью?

Я повернулась к Ли, который, словно не замечая ожидающего указаний слуги, наблюдал за мной.

— Поэтому мой отец выбрал маму? — тихо шепнула я, поражённая цинизмом оборотней.

— Конечно. Императору срочно требовался наследник, ибо наша императрица, к сожалению, пуста. А удержать власть в своих руках тяжело, когда начинают шептаться о том, что после смерти императора любой, в ком есть хоть малая толика крови императорской семьи, может занять его место.

Мне были безразличны дворцовые интриги. Куда важнее чувства моей мамы, которая с теплом и нежностью вспоминала отца. Я сцепила руки, рассматривая метки.

— Тина, — тихо позвал меня Ли, встав рядом со мной.

Я подняла на него взгляд и горько спросила:

— Он что, никогда не любил мою мать?

Ли склонил голову, усмехнулся, даже хотел погладить меня по голове, как маленького ребенка, но я шарахнулась от его руки. Тогда мужчина просто опустился рядом.

— Знаешь, я мог бы тебе рассказать о великой любви, но… — тихо начал он, обняв меня за плечи и прижав к себе, не обращая внимания на мои попытки отстраниться. — Император выбрал долг перед короной и своим народом, правда, все осуждали его за то, что он провёл на Земле слишком много времени. Он объяснил это тем, что родилась ты, видишь ли, девочки в смешанных парах рождаются без дара, и только мальчики наследуют силу отца, — Ли усмехнулся. Я не понимала причины его веселья. — Хорошая отговорка, если бы не одно «но»! Предсказывали рождение первенца мальчика, а вдруг родилась ты, Тина. Я долго не мог понять, как он это провернул, но он изменил судьбу. Твою, милая.

Я попыталась понять, о чём говорил Ли. Но вместо того, чтобы расспросить о себе, выпалила другое:

— Как тебя зовут?

Ли улыбнулся и встал с кровати, затем поклонился и по-шутовски представился:

— Гетер Ликард — Второй советник и Правое крыло твоего отца, Тина. С этого момента твой хозяин и господин. Ты можешь называть меня как захочешь, хочешь — по имени, или можно как все. Я не настаиваю.

— Ты мне не господин! — яростно выкрикнула ему в лицо, вскакивая на ноги.

— Мои метки на тебе красноречиво доказывают обратное. Так что будь со мной послушной и кроткой, как подобает женщине.

Я не собиралась делать так, как он сказал, и кинулась на него с кулаками. Но опять все мои попытки ударить его в лицо не увенчались успехом. Гетер поймал мою руку, больно развернул меня к себе спиной и стиснул руками до хруста в костях.

— Тина, если не успокоишься, применю магию. Это будет больнее, чем ставить метки. Ты будешь харкать кровью и скулить у моих ног. Так что не стоит думать, что я мальчик для битья.

— Я не игрушка! — я вырывалась из его объятий, как дикая кошка, царапала ему руки.

Я заметила, какими глазами смотрел на меня слуга Гетера. У мужчины, по-моему, даже глаз задёргался от страха.

— Тина, ты моя наложница. Так надо, просто поверь. Ты же собираешься искать брата?

Я успокоилась и попыталась обернуться.

— Да, я буду его искать. А ты мне в этом поможешь.

— Повторяю, я не буду этого делать. Я своё обещание исполнил, ты в Тенгаре. И даже больше — дал тебе свою защиту. Теперь всё зависит от тебя.

— Но…

Не дожидаясь моего очередного возражения, Гетер развернул к себе, удерживая за плечи, и вкрадчиво спросил:

— Ты мне ещё не выплатила по старым счетам, а уже хочешь открыть новый?

— Что? — возмутилась я, показывая запястья. — А это что? А ещё и вот это? — я ткнула себя в лоб, где красовался иероглиф, больше похожий на бутон неведомого цветка. — Разве ты не поцеловал меня уже трижды?

Гетер взял мои руки и, улыбаясь, поднёс к губам.

Я содрогнулась всем телом, вспомнив, что за этим может последовать, и стала вырываться. Но оборотень держал крепко и легко коснулся губами иероглифов, от чего по всему телу — от основания черепа до пальцев на ногах — прокатилась волна жара.

— Нет, милая, всего один раз, и я выполнил обещание перенести туда, где находится твой брат, дав тебе защиту в качестве бонуса. А остальные два поцелуя я приберёг на потом. Так что ты всё ещё должна мне. А вот за то, чтобы устроить тебе встречу с братом, если я на это соглашусь, я потребую куда больше, Тина. Так что тебе стоит подумать, а так ли ты отважна и так ли сильно любишь брата, что готова пойти на всё ради него.

— Чего ты от меня хочешь? — выкрикнула я, пытаясь вырваться.

Да откуда в нём столько силы? Я словно муха, бьющаяся в паутине. Пока Гетер не разжал пальцы, я не могла и шагу от него сделать. Но стоило этому случиться, я тут же отшатнулась, потеряв равновесие. Чуть не упала, но устояла.

— Я скажу тебе об этом завтра. Дам тебе время всё обдумать и узнать побольше о Тенгаре. Тут всё иначе, Тина. Не так, как ты привыкла на Земле. Тут строгое разделение на сословия и неукоснительное следование этикету. Чтобы просто увидеть брата, тебе предстоит многому научиться, иначе пропадёшь. А если попадёшь в беду, только мои метки спасут тебя от неминуемой гибели.

Я неверяще ещё раз взглянула на иероглифы, потёрла их пальцем, раздумывая над словами Гетера.

— Я не изменю своего решения. Я здесь, чтобы найти брата.

Мужчина продолжал улыбаться, а затем кивнул.

— Пойдём поедим, тебе всё же стоит сначала многое узнать, прежде чем давать поспешные обещания. В нашем мире их придётся выполнять, тут не терпят обмана, Тина.

Он первым вышел из спальни. Слуга расторопно распахнул перед ним двери и теперь ждал, когда я покину комнату. Когда я поспешила за стремительно удаляющимся Гетером, то успела поймать заинтересованные взгляды стражей. Теперь и они были в образе людей, как и мои служанки, которые склонились перед своим хозяином и господином. Вот оно — разделение на сословия. Они слуги, Гетер хозяин. Я отметила, что и мне кланяются. Я, значит, выше их. Я наложница хозяина, госпожа. Так меня называли служанки.

Господи, какое-то прям феодальное общество! Неужели и равноправия полов нет? Вспоминая слова и манеру поведения Гетера, я пришла к мысли, что нет. Прискорбно, конечно, но, как бы там ни было, я не собиралась унижаться перед ним. В конце концов, у меня есть чувство собственного достоинства.

Столовая располагалась на первом этаже. Гетер галантно подал мне руку и помог спуститься по лестнице, идя на ступеньку ниже и одновременно рассказывая об их мире.

— Тенгарцы давно посещают Землю. У многих народов остались воспоминания о воинах-воронах, которые то периодически помогали людям, то временами становились смертельными врагами человечества.

— А кто такие стражи? — перебила я его.

Сопроводив меня до стола, оборотень отодвинул для меня деревянный стул, самый обычный, а не как в японских ресторанах, здесь не надо было сидеть на полу. Его высокая спинка была выполнена в виде сложенных крыльев птицы, а мягкое сиденье обтянуто изумрудной тканью. Я заметила, что зелень в комнатах преобладала над другими цветами, а в коридоре, наоборот, всё было в красных тонах. Скатерть резала глаз снежной белизной, возле тарелки лежал набор вилок, ложек, и нескольких ножей различного размера.

Гетер задел мои волосы, легко касаясь шеи пальцами, от чего я вздрогнула и резко развернулась к нему лицом.

— Стражи — это маги, — шепнул он, улыбаясь. — Человеческие маги, Тина. И они когда-то были учениками оборотней, в те времена, когда ещё доверяли нам. Ты должна была заметить, что у каждого народа есть истории о животных, которые помогали людям, например, тотемные звери племён, родов, просто фамильяры, хотя они не являются оборотнями как таковыми, а лишь душами их предков. Ты удивишься, Тина, но ты тоже маг. Просто твоя сила всё ещё спит.

Он склонился ещё ниже, медленно наматывая мой локон на свой палец. Я же возмущённо отодвигалась, пытаясь освободить волосы.

— Ты так уверен, в том, что я маг? Тогда почему я не могу тебе сопротивляться?

— Потому что ты моя, — расплылся в улыбке Гетер.

Я сжала кулак и выбросила руку вперёд, мечтая показать, что я не поддаюсь его внушению и прочим магическим штучкам. Но мужчина легко отклонил голову в сторону, до боли сжимая пальцами мой кулак.

— Тина, прекращай, — строго приказал он, недовольно прищурив глаза. — Понимаю, что девочка ты у меня боевая, но на Земле ты вела себя намного приличнее.

— Я не твоя, — преодолевая панический страх, который медленно просачивался в душу от вида того, как радужка глаз Гетера заполняется тьмой. — Слышишь? Ты мне не хозяин и не господин.

— Слышу, Тина. Я слышу и вижу гораздо больше, чем ты мне говоришь и показываешь. Ты боишься меня и правильно делаешь. Запомни, это последняя твоя выходка, которую я прощаю. Больше не делай так, иначе придётся мне показать тебе, как на Тенгаре воспитывают в детях уважение к старшим.

— Я не боюсь боли, — хотела крикнуть, а получился жалобный шёпот. Мои руки уже упирались в грудь мужчины, а он всё ниже наклонялся надо мной.

— Все так говорят, и все кричат, Тина. Я тоже кричал, так как был очень вздорным и непослушным птенцом. Не стоит недооценивать наши методики воспитания. Человеческие тела намного слабее, чем у оборотней.

Я практически легла на соседний стул, когда Гетер обхватил ладонью мой затылок и дёрнул на себя. Я сопротивлялась поцелую, которым дразнил мои губы Гетер, возмущённо мычала, поражаясь такой наглости. Его пальцы массировали мне затылок, второй рукой он опирался о спинку моего стула. Я попыталась быть безучастной, так как сопротивление ничего не давало, и тогда мужчина этим воспользовался, подключив язык.

Я заморгала от выступивших слёз, медленно погружаясь в странное состояние, словно в сон. В какой момент мои руки обвили его шею, не помню, но очнулась я, когда Гетер поднял меня со стула, усадил себе на колени, не размыкая при этом наших губ. Я опиралась руками о его плечи, желая разорвать этот лишающий воли поцелуй. Мне хотелось прекратить это безобразие. Мужские руки не просто удерживали, но и гладили спину, зарывались пальцами в волосы.

— Хватит, — промычала я, растерянная и запутавшаяся в собственных чувствах и ощущениях.

Почему всё так оборачивается? Вроде и нравился он мне, а тут ведёт себя как варвар, никакой учтивости, целует, ломая моё сопротивление.

Глаза Гетера были закрыты, он тяжело дышал, когда остановился. Уткнулся мне в шею, стискивая в своих объятиях так, что у меня рёбра затрещали.

Я болезненно охнула, и Гетер пришёл в себя.

— Люди для оборотней слабость, Тина, — словно оправдываясь, сипло произнёс он.

Я слезла с его колен, поправляя платье, тыльной стороной ладони стёрла следы от его поцелуев и гневно прошипела:

— Да что ты себе позволяешь! Набрасываешься, как озабоченный подросток!

Гетер рассмеялся, запрокинув голову:

— И это говорит наложница своему господину.

— Я не наложница! Ты меня обманул! И ты никогда не будешь моим господином! Слышишь, никогда! В конце концов, я дочь твоего императора!

— Дочь, которая отцу не нужна. Дочь, на которую он даже не взглянет ни разу, не запомнит её имя. Дочь той, которую он бросил ради трона. Ты для него всего лишь дочь, Тина. Глупый птенец, который не понимает, что порой лучше сидеть в гнезде и не высовываться. Но ты из тех, кто обычно из любопытства выпадают оттуда.

Я смотрела на него сквозь злые слёзы. Да, я не нужна своему отцу. Но у меня есть брат, есть мама.

— Это он мне не нужен, понял? И ты мне не нужен! У меня есть брат и мама! Я заберу Мина, и мы вернёмся домой.

— Опять споришь, — усмехнулся Гетер, как ни в чём не бывало продолжая наблюдать за мной. Я же злилась и не могла успокоиться.

— Хоть ты и полукровка, — нарушил он молчание через несколько секунд, — но я чувствую в тебе сильную тенгарскую кровь. Хочешь научиться колдовать?

Он раскрыл ладонь, и с неё сорвалась золотистая бабочка. Такая большая, созданная из тысячи пылинок света! Я заворожённо наблюдала за её полетом. Она поднималась всё выше и рассыпалась над моей головой. Я выставила руки, ловя на ладони золотистую пыль, в восхищении её рассматривая.

— Ну как? Нравится? — спросил Гетер и, подперев рукой голову, облокотился о стол.

Я тут же подобралась, понимая, к чему он клонит.

— И что же ты запросишь за это?

Гетер встал, хищно направляясь ко мне.

— Ты сама поцелуешь меня — по-взрослому, не в щёчку, а так, как это делаю я.

— Зачем тебе это? Ты же можешь заставить.

— Могу, — согласился со мной Гетер. — Садись, давай обедать. И не бойся спрашивать, я отвечу на любой вопрос.

Я, конечно же, села и даже поела, но и молчать не стала. Вопросов у меня было полно. Меня насторожила цена, выставленная Гетером. Почему именно поцелуи?

— Зачем ты меня забрал сюда? Ведь мог бросить там. Зачем спас? Те двое могли бы меня убить, и тебе не пришлось бы со мной возиться.

Гетер долго на меня смотрел, вертел вилку в руке, обдумывая ответ, прежде чем заговорить:

— Тина, я, конечно же, подлец, ты не раз это услышишь, но спокойно глядеть на то, как на твоих глазах убивают несмышлёного птенца, пусть непоседливого, вечно путающегося у тебя под ногами и портящего все твои труды…

— Что я портила? — возмутилась я, так как не считала, что это правда. — Ничего я не портила!

Гетер тихо рассмеялся надо мной, затем не менее весело стал объяснять. И выглядело это так, словно он с маленьким ребёнком разговаривал:

— Тина, я перекраивал воспоминания людей, нужно было заменить целый пласт, а тут ты, как заноза, которая сбивала всех, заставляя вспомнить Мина. Узор портился и неправильно ложился, появлялись прорехи, их-то и улавливали стражи. Приходилось начинать чуть ли не заново. Я столько потратил сил, чтобы, наконец, все забыли о наследнике.

У меня пропал аппетит. Стало обидно за себя, я всем только мешаю. А по его словам я совершенно бесполезна отцу. Всё так называемое благородство Гетера лопнуло как мыльный пузырь. Он меня не по доброте душевной спас!

— То есть ты меня забрал, потому что я мешала забыть о Мине? — ахнула я от догадки. А Гетер замолчал, затем подмигнул и продолжил есть салат.

— Ты меня забрал не потому, что я попросила, а потому, что я тебе мешала выполнять работу? — взвилась я как ужаленная. Это что же получается, все слова о спасении — обман?

В столовой наступила напряжённая тишина. Занавески колыхались от лёгкого ветра, проникающего через открытые окна. Слуги безликими тенями меняли блюда. Я слышала хлопанье крыльев пролетающих время от времени птиц на улице, но не отрывала взгляда от жующего Гетера. Мои нервы были натянуты, как струна, тронь и порвётся. Он словно не замечал этого, не считая нужным даже извиниться. Он ни в чём не раскаивался, он выполнял свою работу.

— Зачем ты меня перенёс сюда? — тихо шепнула, продолжая сверлить его взглядом.

Он, наконец, перестал жевать, запил вином, и только после этого я услышала его спокойный ровный голос:

— У меня было три варианта: убить тебя самому, позволить тем стражам убить тебя на моих глазах или забрать сюда, сделав своей собственностью. Я решил забрать, да и ты была не прочь оказаться здесь.

— То есть ты и не планировал помогать мне искать брата?

— Я тебе об этом уже говорил, — напомнил Гетер, — я не собирался помогать тебе в его поисках. Но, — он выдержал паузу, после которой мягче продолжил: — ты так уговаривала, что я решил, раз ты готова платить за мои услуги, то почему бы нет. Я помогу тебе, но не бесплатно.

— И что же ты хочешь за свои услуги? — нетерпеливо поинтересовалась.

Меня выводил из себя и этот разговор, и та безвыходная ситуация, в которой я в итоге оказалась: я в чужом мире, являюсь его наложницей, ничего не знаю ни о мире, ни о том, где Мин. Мне придётся просить его о помощи, или рискнуть и самой добираться. Но взглянув за окно на заснеженные горы, передёрнула плечами. Никогда не любила зиму и мороз.

— Завтра, Тина, всё завтра, — отказался говорить Гетер.

Видимо, цена будет такая, от которой я непременно откажусь. Слишком он загадочно стал улыбаться. Я взялась за бокал и выпила до дна. Слуга тут же наполнил его снова.

Вино было лёгким и вкусным. Я чуть расслабилась, задумчиво разглядывая своего собеседника. Что-то зловещее прозвучало в этих словах. Вся привлекательность Гетера стала меркнуть в моих глазах. И почему я решила, что такого можно разжалобить? Он везде ищет выгоду, даже в якобы спасении.

— Тина, ну и чего ты злишься? — Гетер словно не видел причин для моей обиды.

— Почему же не убил? — тихо переспросила. — Разве это не облегчало тебе работу?

Гетер покачал головой.

— Нет конечно. Куда бы я труп дел? Ещё стражи привязались, да и время поджимало.

— Как твоя рана? — тихо уточнила, вспомнив, как этот обманщик цеплялся за руку на Земле.

Гетер расплылся в очередной улыбке, словно засветился изнутри:

— Твоими стараниями зажила.

— Моими? — удивилась я в ответ.

Мужчина кивнул.

— Ты совершенно меня не слушаешь, Тина. А зря. Оборотни могут питаться энергией людей, выпивают их. Я вылечился, так как помогла твоя энергия.

— Ты пил меня? — в изумлении переспросила я, вскакивая с места. — Когда?

Гетер подпёр рукой голову и молча улыбался, не собираясь отвечать, а я вспомнила странное состояние во время поцелуя. Это что же получается? Я думала, что это эйфория страсти, а на самом деле мною питались?! От гнева я вспыхнула, а щёки опалил жар.

— Да-да, Тина. Ты правильно догадалась.

— И сейчас ты тоже пил меня? — выкрикнула я, так как от злости внутри меня всё клокотало.

— Да, резерв надо восстанавливать, и тебе тоже. Так что ешь, а то свалишься с ног и не сможешь найти брата.

Я прижала руку к груди по привычке и не нащупала амулет, вспоминая, как сняла его. А он меня защищал!

— Где мой амулет? Верни его мне! — потребовала я.

— Тина, не думаешь же ты, что он теперь спасёт тебя от меня? Поверь, ничто не сможет ни укрыть, ни спрятать тебя. Ты моя, Тина.

— Я не твоя! — я готова была снова сорваться на крик, сжимая кулаки. Спасёт или нет, но раньше из-за него Правое крыло императора не мог ко мне прикоснуться. — Верни амулет!

— Тина. Сядь! — приказал гневно Гетер, а у меня ноги подкосились, и если бы слуга не подтолкнул стул, то села бы прямо на пол. Я испуганно моргнула. Это что, этот тиран очередной раз продемонстрировал надо мной свою власть? Сам брюнет, сложив руки домиком, спокойно пообещал: — Верну, он мне тоже без надобности, только добавлю в него кое-что от себя. Слабоват он для местных.

Я не понимала его, он словно меня готовил к чему-то. Неужели решил всё-таки помочь в поисках? Я уже и не знала во что верить. С ним нельзя было расслабиться ни на минуту.

— Ты знаешь, где мой брат?

— Конечно знаю, — я успокоилась. Это было главное. — Он же наследник, а я Правое крыло императора. Я знаю очень много секретов императорской семьи. Например, ты! Неужели Фукарт не увидел твою силу?

Я усмехнулась в ответ и решила напомнить:

— Ты ведь тоже не сразу это понял.

Гетер кивнул, соглашаясь.

— Да, ты права. Дар в тебе не чувствуется, пока не прикоснёшься. Да и в твоём брате он не сразу выявился. Император из-за этого долго не решался забрать сына, пока не уверился, что он одарённый.

Я почувствовала, что Гетеру не нравилась идея императора. Слишком кислый вид он сейчас имел.

— Решался?

Советник снова кивнул.

— Все думали, что императрица сможет подарить ему наследника, но очередной птенец родился мёртвым. А Фукарт больше не мог ждать. Поэтому и вернулся за сыном.

— Но мог и не вернуться? — с надеждой переспросила я.

— Если бы императрица родила наследника? Конечно нет, зачем два сына? Это угроза междоусобной войны.

Я поникла, мысленно проклиная ситуацию, из-за которой отец вернулся за Мином. Если бы та женщина родила, то, возможно, у нас был бы другой отец, настоящий и любящий.

— Ты не ешь, — заметил Гетер.

Я отодвинула тарелку, которую тут же забрал слуга. Второй отодвинул стул, когда я встала.

— Наелась, с меня достаточно, — несколько резко буркнула я, хотя не хотела показывать, насколько сильно ранили его слова.

Получается, отцу мы с Мином были всегда безразличны. И нужно же было ему забрать моего брата, лучше жить с любящей мамой в провинциальном городе, чем с мачехой и безответственным отцом в императорском дворце.

— Вот как, — усмехнулся Гетер и тоже встал, — тогда позволь проводить тебя в библиотеку, где я продолжу рассказывать о нашем мире и соседних.

Он сам взял меня под локоть и практически поволок за собой из столовой.

— Лучше скажи, где искать Мина.

— Прежде чем приступить к поиску ты должна хотя бы представлять, что тебе предстоит. Наш мир отличается от вашего. У нас всё основано на магии и способностях оборотней. Мы летаем на своих крыльях, поэтому у нас нет машин и самолётов, как у вас.

— А на чём передвигаются люди? Ты же сам сказал, что пусть и немного, но люди у вас есть.

Гетер тяжело вздохнул, бросил расстроенный взгляд на меня, обескуражив ответом:

— У нас люди сидят дома. Они слишком ценный товар, чтобы позволять им свободно перемещаться в нашем мире.

Я почесала губы, которые отчего-то стало щипать. Гетер усмехнулся и пошёл дальше по коридору, вновь ведя к лестницам. Мы поднялись на второй этаж. Здесь, в коридоре, были развешаны картины. На одной были изображены драконы на фоне гор, на другой волчья стая, бегущая по лесу, на третьей бледнолицый мужчина в чёрном костюме.

— А это кто? — выпалила я, указывая на портрет.

Гетер подошёл, затем улыбка растянула его губы.

— Не узнала? — кажется, удивился он. — Это вампир. Конкретно этот — Тиамин Пятый, великий тёмный лорд, чей пепел развеял нынешний лорд, Повелитель кровавых морей. У них очень тёмный мир, Тина. Не дай бог тебе когда-нибудь попасть туда.

— Вампир? — в шоке уставилась на портрет. Гетер потрепал меня по волосам.

— Он самый. Ты словно книг не читаешь. Видишь, кончики клыков торчат, а ещё бледная кожа и неземная красота, — перечислял черноокий насмешник достоинства нарисованного мужчины, а я скептически кривила губы:

— Красивый? — в сомнении переспросила. — Обычный. И что, они тоже в нашем мире бывают?

— Конечно, многие бывают у вас.

— Не поняла. В вашем мире живут и вампиры, и оборотни, и драконы…

— Нет, Тенгар — это мир воронов-оборотней. Драконы живут в своем мире — Ассгардаре. Миров много, как и наших кланов, и все сильные маги этих миров могут посещать Землю, когда возникает такая необходимость. Чаще всего к вам наведывались именно вампиры, которые не могут без людской крови. Да и себе подобных они делают исключительно из людей. Ведь сами они не живые и не мёртвые, поэтому не могут производить потомство. Не так давно моему народу пришлось спасать Землю от нашествия вампиров, решивших устроить из вашей планеты свою ферму. Вот тогда-то и появились те, кого теперь называют стражами. Мы сами тогда обучали человеческих магов, чтобы они были в состоянии и без нашей помощи уничтожать расплодившихся вампиров.

— Но и вам самим это было выгодно, — не сочла нужным восторгаться я. У меня было стойкое чувство, что люди для оборотней не более чем еда, дармовая и очень питательная, но еда.

— Да, мы тоже не можем без людей, но мы, в отличие от вампиров, живые. И умеем ценить не только свою жизнь. Именно поэтому мы помогли отстоять независимость Земли от жадных кровососов, хотя очень многих людей они всё же успели увести в свой мир. А поспособствовали всему этому бесчинству драконы.

Я изумлённо приподняла брови в немом вопросе. Хмурый Гетер указал головой на картинку летающего змея.

— Драконы — сильнейшие маги во всей связке миров. Они единственные, кто может провести не одного-двух существ, а сразу сотню, например. Мы называем такой перенос «широким проходом». Так эти хладные змеи перенесли войско вампиров на Землю. Драконов в принципе не заботят людские жизни, их интересуют только девственницы.

— Но зачем они это сделали?

— Ящерицам почему-то очень нужны некие священные камни, которые есть в каждом из миров, но в ограниченном количестве. Они всеми способами, применяя любые уловки, собирают эти камни. Так что, думаю, драконы получили от вампиров именно такой ценный выкуп за эту сделку. То была кровавая битва, в которой сами драконы, конечно же, участия не принимали. Совместными усилиями всех кланов нам удалось вытеснить кровососов в их мир. Тогда погибло много воронов и других оборотней, так что мы до сих пор восстанавливаемся.

Мне показалось лицемерием то, с какой скорбной миной он мне всё это поведал. Так и хотелось выкрикнуть, что я не верю ему. Уже не верю, хотя ещё недавно принимала его слова за чистую монету.

— А почему вы не стали преследовать вампиров и освобождать пленённых людей? Струсили?

Гетер изменился в лице, словно моё осуждение обожгло ему сердце.

— Тина, тебе не идёт этот детский сарказм. Нет, не струсили. Не владея секретом «широкого прохода» между мирами, мы были обречены на провал. Даже если бы мы вторглись в мир вампиров, то наша армия была бы слишком малочисленна. Мир вампиров нам чужд, у нас не было шанса на победу в битве на территории противника. Да и к тому же наш враг на самом деле не вампиры, а драконы, которые нарушают границы, принося с собой лишь разрушения и смерть.

Я сглотнула, как наяву представив образ странного незнакомца на кладбище и тьму за его спиной, похожую на крылья. Неужели это был дракон? Отгоняя страшный образ, я попыталась вернуться к теме разговора о переходах между мирами.

— Значит, только сильнейшие могут перемещаться? То есть ты очень сильный маг?

Хотя я и так это знала. Но меня насторожила сама формулировка. И она не казалась оговоркой. Словно Гетер что-то хотел донести до меня, что-то такое, что мне не понравится. Уж больно самодовольно он ухмылялся, а узкие раскосые глаза поблёскивали в предвкушении.

— Безусловно. Пост второго советника и звание правого крыла Императора обязывает.

— А разве нет порталов между мирами? — выпалила я, останавливая похвальбу тенгарца. То, что он крутой, я и так поняла, расписывать не стоило, и без того тошно.

Гетер покачал головой, разбивая мои надежды.

— Нет, Тина. Только заклинание перехода, требующее очень много силы.

— А как же я вернусь домой?

Черноокий интриган словно и ждал моего вопроса. От его улыбки у меня сжалось сердце. Я ведь думала, что можно вернуться порталом! Ведь пишут в книгах, что есть такие артефакты или ворота. Я думала, что это так же просто, как и попасть сюда.

— Тебе поможет очень сильный маг, или ты должна сама стать очень сильным магом. Есть ещё вариант: подождать, когда Мин станет достаточно сильным, чтобы путешествовать по мирам и взять тебя с собой как сестру.

— Как сестру? — голова никак не желала принимать информацию, что билет в обратный конец, оказывается, достать сложнее, чем переместиться сюда.

— Да, ведь переносить между мирами можно только то, что является твоим, например, сестру или наложницу.

Я подняла на него взгляд, наконец, понимая, к чему он клонит. Ну да, я же его наложница! Поэтому он явно намекает на себя. Я опять могу попросить его об услуге, а он потребует цену! И если это спасёт Мина, то я готова целоваться с Гетером до тех пор, пока он не лопнет от обжорства. Лишь бы вернуться домой с братом. Этот мир для нас чужой! Здесь всё как не у людей!

Я стояла посередине коридора, смотрела на оборотня, осознавая, что всё в его руках. Он мой билет домой. За окном опять пролетели вороны, в доме стояла нереальная тишина. Как же было противно чувствовать себя беспомощной. Я в нерешительности поглядывала на оборотня, сжимая руки в замок. Он загнал меня в угол. Но, видимо, другого выбора у меня не было. Другой маг может попросить что-то более невыполнимое, чем поцелуи. Я мысленно понимала, что сдалась. Да, я готова попросить Гетера вернуть меня домой, но оставался ещё один момент, и его я и озвучила:

— А если попросить мага, то как он перенесёт Мина?

— Очень просто, слуги, связанные клятвой крови, также являются собственностью.

Я отшатнулась от Гетера, в ужасе осознавая, чего он хочет. Ему мало меня сделать наложницей, он хочет и брата прибрать к рукам в виде слуги!

— Зачем тебе это? Зачем тебе делать из моего брата слугу, — отступая от Ликарда, я видела, как его глаза вновь становятся абсолютно чёрными.

— Это твоё желание, Тина. Это ты хочешь забрать его отсюда. Я лишь перечислил возможные варианты. Так что не надо на меня смотреть таким взглядом. Это реальная жизнь оборотней. Тут все принадлежат кому-то. А если хочешь быть свободным — дерись и лезь к солнцу! Запомни хорошенько, каждый будет норовить тебя подсидеть. Здесь нет друзей и уж тем более добрых самаритян, которые будут помогать, ничего не требуя взамен. Привыкай, Тина. Ты не на Земле.

Он схватил меня за руку, больно сжимая мои пальцы, и повёл дальше по коридору. Я морщилась от боли, но успевала рассматривать многочисленные картины, изображающие оборотней разных видов.

Через какое-то время хватка Ли ослабла, и я аккуратно освободила онемевшую ладошку. Растирая ее, я опередила своего провожатого и пошла вдоль длинного коридора, увешанного картинами в ту же сторону, куда до этого вёл оборотень. Я не хотела его обижать теми необдуманными словами о трусости воронов, да и не думала, что взрослый мужчина может обидеться. Но не верю я в бескорыстную помощь оборотней, сам же утверждает, что верить никому нельзя.

Гетер обогнал меня, бросая через плечо:

— Наложница не должна идти впереди своего господина.

Я остановилась, возмущённо крикнула ему:

— Эй, может, хватит мне уже тыкать моим положением? Я не твоя наложница! Я вообще ничья! Если бы ты сразу мне рассказал, в качестве кого перенесёшь в свой мир, то я бы лучше осталась там, под колёсами грузовика!

Я разозлилась так сильно, что не отдавала себе отчёта в том, что говорила. Конечно же, я не мечтала умереть и уж тем более таким ужасным способом, но он словно специально злил меня.

— Милая моя, — развернулся ко мне Гетер, — в тот день, когда ты решишь меня поблагодарить, наверное, солнце поменяется с луной местами, или же все границы между мирами сотрутся! Я знал, что люди неблагодарны и грубы, но от тебя ждал хотя бы элементарного спасибо за сохранение твоей жизни.

Меня как кипятком ошпарило. А ведь он прав. Я даже не поблагодарила его за спасение. Я опустила взор, рассматривая свои сцепленные пальцы. Как же стыдно! Отругал, словно я провинившаяся школьница.

— Благодарю, — тихо шепнула.

И в ту же секунду Гетер кинулся к окну. Я не поняла, что он там выглядывает, подняв голову. Осторожно приблизилась, может, ему стало плохо?

— Смотри-ка, ничего не изменилось, — с облегчением выдохнул черноокий гад, с задорной улыбкой поворачиваясь ко мне. — Ты поблагодарила, а солнце на месте, и миры не сошлись. Может, не от чистого сердца благодаришь, а так, чтобы отстал?

Я стиснула кулаки, обиженно поджала губы.

— Да я тебе больше слова не скажу, раз и благодарность моя тебе не нравится!

Я тоже имею гордость и с совестью у меня порядок. Я хотела пройти дальше, оставить шутника один на один с его издёвками, но он обнял меня, мелодично смеясь. Я даже не подумала вырываться, заслушавшись. Впервые он смеялся так легко и непринуждённо.

— Прости, прости, — произнёс он, когда успокоился. — Не злись. И мне приятно, что ты поблагодарила.

— Почему ты издеваешься надо мной? Неужели у вас все такие? Как же вы живёте?

Оборотень, отстранившись, заглянул мне в глаза. Я же задохнулась от манящей притягательности мужчины.

И только услышав его голос, пришла в себя, отшатнувшись. Наваждение схлынуло, но сердце продолжало биться слишком радостно. А Гетер горько ответил мне:

— Все так живут, и люди тоже. Ты привыкнешь. Все привыкают.

— Я не собираюсь привыкать, — возразила я в ответ, делая очередной шаг от мужчины. Его близость начинала меня беспокоить. Сердце билось в груди по-особенному быстро, сладкая боль растекалась по венам, даже дышать стало тяжело, и то и дело бросало в жар. — Я покину ваш мир, я не собираюсь тут жить.

— Вот как? — усмехнулся Гетер, отворачиваясь.

Он снова шёл по коридору, а я продолжала стоять, не понимая, что со мной происходит. Он, конечно же, красивый мужчина, привлекательный, но и смертельно опасный. Я посмотрела на свои трясущиеся руки, призывая тело успокоиться. Перед мысленным взором встал образ обнажённой спины и ягодиц, тату чёрного ворона. Птица, словно живая, смотрела на меня чёрным глазом, хищно и откровенно, так, как это делал не раз Гетер.

Я никогда не сходила с ума по мужчинам, у меня не было времени на романтические бредни, я вечно была слишком занята для всего этого. Нет, разумеется, я знала, как именно общаются знакомые девчонки со своими парнями, но у самой такого опыта не было. Были, конечно, друзья-парни, но они оставались лишь друзьями. Никто так и не сумел заинтересовать меня как мужчина. Так почему на меня так странно действовал оборотень, для которого я лишь еда?

Я осталась один на один с мужчиной, который целует меня всякий раз, как ему это вздумается. Он словно играет мной, а я отвечаю, хотя надо быть сильной ради себя, Мина и мамы. Мы семья и не можем быть не вместе. Поэтому я и должна спасти брата от ужасов этого мира.

Открыв глаза, несколько секунд смотрела на мужчину, машущего мне рукой возле распахнутой двери, и понимала, что боюсь его. Что ему нужно от меня, этому демону с привлекательной внешностью? И хочу ли я на самом деле знать ответ на этот вопрос?

Глава 4

Подойдя к Ликарду, я осторожно взглянула в проём двери и в восхищении ахнула. Такую библиотеку можно увидеть только в глянцевых журналах по дизайну — высокие стеллажи благородного тёмного дерева, бесконечные ряды книг в твёрдых переплетах с золотым тиснением. Кажется, Гетер говорил что-то про обучение, типа готов меня научить использовать магию? Да господи ты боже мой, если я смогу читать эти странные иероглифы, которыми исписаны корочки всех этих книг, то я согласна. К тому же в этом случае мне не придётся больше прибегать к его помощи.

— А я могу стать достаточно сильным магом, чтобы вернуть нас с Мином домой? — спросила Гетера, который шёл за моей спиной, не мешая мне с трепетом осматривать стеллажи. Я медленно двигалась вдоль них, осторожно гладя древние фолианты. Те книги, которые я последнее время держала в руках, были всего лишь учебниками из библиотеки колледжа. Всё остальное я предпочитала читать в электронном виде. Как я могла забыть этот непередаваемый запах, который присутствует в библиотеках и книжных магазинах. Словно вернулась в детство, когда мама покупала нам книги, и пока она искала что-то определённое, я так же ходила вдоль стеллажей, мечтая подержать в руках красивые книги, каждая из которых открывала новый мир, новое приключение.

— Да, в принципе ты можешь стать сильной, я вижу в тебе потенциал. Ты, похоже, решилась?

Я обернулась к мужчине, вспоминая о цене обучения. Задержала взгляд на его губах, смутилась. Это, оказывается, не так и просто, как мне казалось. Поцеловать самой того, кто для тебя никто.

— А ты меня научишь пересекать границы миров? — тут же уточнила, так как поняла, что с оборотнями нужно держать ухо востро.

— Научу, — с лёгкостью согласился Гетер. — Но не только этому. Ты должна понимать, что забрать Мина будет не так-то и просто, тебе надо будет отвоевать его, а для этого тебе понадобится вся твоя сила, — продолжил оборотень.

Он стоял от меня так близко, что я невольно ощущала его аромат и, кажется, тепло, исходившее от него. Или же это плод моего разыгравшегося от гормонов воображения. Я взяла одну из книг, осторожно открыла, в изумлении рассматривая удивительно чёткий рисунок стаи воронов. Они летели над горами, их было очень много, но каждый детально прорисован.

— Вау, вот это красота, — шепнула я.

Правое крыло моего отца заглянул в книгу из-за моего плеча, от чего я вздрогнула, поворачивая к нему голову. Гетер будто и не замечал неловкости ситуации, словно это нормально, так сильно прижиматься со спины и чуть касаться щеки, чтобы посмотреть на изображение. Можно подумать, он эту книгу впервые видит! А меня от его близости как током пробило.

— Тенгарские исторические хроники.

От его голоса волосы на затылке зашевелились, а по коже пробежался мороз. Я стиснула зубы, давя в себе желание отстраниться и уйти как можно дальше, чтобы не чувствовать, не реагировать на него. Но я промолчала, так как понимала, что это слабость, а её проявления нельзя допустить. Гетер продолжал объяснять вкрадчивым полушёпотом. А я, прикрыв глаза, следила, как шевелятся его губы.

— В этом томе ты найдёшь подробные жизнеописания первых императоров Тенгара.

Я закрыла книгу, поставила её на место и отступила от соблазна, воплощенного в этом красивом мужчине. Мне нужна была передышка. Как и моим натянутым до предела нервам, поэтому я решила поговорить и прервала его:

— А читать тоже научишь?

— Да, научу, хотя сам язык воронов ты уже знаешь, и даже говоришь на нём практически без акцента.

Я удивлённо моргнула и переспросила:

— Что ты сказал? Я знаю ваш язык?

— Видишь ли, я решил, что так нам всем будет удобнее, ведь тебе надо каким-то образом общаться не только со мной, но и с прислугой. Поэтому, ставя самую первую метку, не только запустил процесс пробуждения магии твоей тенгарской крови, но и заодно вложил в тебя умение говорить по-тенгарски. Но вот чтение — это немного другой язык. Он гораздо древнее, чем та устная речь, которую мы сейчас используем, настолько древнее, что порой изначальный смысл иероглифов забывается.

Непринуждённость, с какой общался со мной Гетер, противоречила моей собственной неловкости, испытываемой по отношению к моему так называемому «господину». Наверное, я зря так накручиваю себя, в итоге мне неуютно рядом с ним. И слишком много раздумываю о плате за обучение. А ведь это был реальный выход из создавшейся ситуации. Ведь я не могла допустить, чтобы Мин стал слугой кому бы то ни было из оборотней. Мой брат свободный человек, и он таким и останется.

— Я согласна на обучение у тебя, — решительно повернувшись к мужчине лицом, заявила ему.

Черноокий искуситель кивнул, довольно улыбаясь, поманил меня пальцем и сам подошёл к столу.

— Ты приняла очень верное и мудрое решение, Тина, ведь знание — это сила. Для начала вот что: во-первых, я передам тебе общие сведения о мироустройстве в целом и о нашем мире в частности, а вдобавок основы местного этикета, чтобы ты знала, как вести себя с другими жителями Тенгара. Также я поделюсь с тобой знанием всех известных мне языков, чтобы любое заклинание ты могла прочитать верно, ибо одно неверно произнесённое слово, и ты можешь погибнуть не только сама, но и уничтожить сотни невинных жизней.

Я встала рядом с Гетером, который провёл руками по столешнице стола, и на ней появился экран, такой же, как у наших земных мониторов.

— Это тионир, аналог ваших компьютеров и коммуникаций. Здесь ты сможешь найти ответы на любой вопрос. И ещё — не стесняйся, спрашивай, если что-то не поняла. Объём знаний, который ты от меня получишь, будет большим, если заболит голова или появится тошнота, говори сразу, не скрывай, это бывает.

Я кивнула, понимая, что он не шутит насчёт обучения и готов мне помочь искренне и от чистого сердца.

— Как им пользоваться, я тоже научу, но в этот раз я потребую предоплату, — опять шальная и такая мальчишеская улыбка заиграла на губах черноокого интригана.

Но я уже была готова и смело подошла к нему, так близко, что расстояние между нами практически исчезло. Гетер сел на стол, чтобы быть чуть ниже. Его колени оказались по обе стороны от моих бёдер. Я смотрела на его красивые, чётко очерченные губы, мысленно приказывая себе не трусить. Это просто поцелуй. Один единственный поцелуй. Я взглянула в глаза Гетеру и испугалась их хищного блеска, да и сам мужчина словно притаился, ожидая моих действий. Я глубоко вздохнула и подалась вперёд, опираясь ладонями о его плечи. Мне страшно было глядеть в эти мерцающие глубокие глаза, они меня смущали и вызывали во всём теле дрожь напряжения.

Опустив веки, я прижалась к его мягким губам, целуя его так, как это делал он: сначала верхнюю губу, затем нижнюю. Гетер не предпринимал попыток обнять меня, он сидел, не шевелясь, но я чувствовала: он как будто боится шелохнуться. Я склонила голову набок, робко лизнув языком уголок рта. Гетер шумно вздохнул и в ту же секунду перехватил инициативу. Его губы были очень настойчивыми и нежными, а я лишь могла несмело отвечать на поцелуй. Язык мужчины властвовал, проникал, ласкал, требовал включиться в игру. Мне было удивительно легко и приятно находиться в объятиях ворона-оборотня, чувствовать, как трепетно он зарывается пальцами в мои волосы. Кажется, я уже, в общем-то, привыкла целоваться с ним, потому как не ощущала никакого внутреннего протеста, я таяла, наслаждаясь. В голове образовался туман, в котором вязли мысли и медленно проплывали странные, невиданные образы: вот поле битвы, усеянное павшими воинами-воронами; вот огромный, роскошный зал с взлетающими ввысь витыми колоннами и трон, перед которым склонились роскошно одетые придворные, приветствующие своего нового императора. Обняв Гетера за шею, я всё более порывисто отвечала, увлекаясь новыми ощущениями и как в полусне наблюдая то ли смутные картины своего буйного воображения, то ли воспоминания того, кто держал меня в своих объятиях.

Я, наверное, могла бы целоваться и дальше, но неожиданная слабость в коленках не давала стоять возле стола, даже привалившись к нему всем весом. Я слабо встрепенулась, попытавшись разомкнуть наши губы, и в тот же момент Гетер со стоном приоткрыл глаза.

— О, прости, Тина, — шепнул он и, легко подхватив на руки, переместился на гостевой диванчик, где усадил меня себе на колени и продолжил то, чем мы занимались. А я, по-прежнему пребывая в сладком красочном дурмане, даже и не подумала возмутиться. Обвив его руками за шею, я практиковалась в поцелуях с тем, кто, без сомнения, даст сто очков вперёд любому, с кем до этого мне приходилось целоваться. Где-то на задворках сознания я отдавала себе отчёт в том, что уже слишком возбудилась, и прекрасно чувствовала, что мужчина тоже, но только чёткое ощущение упирающегося в бедро, наливающегося жаром и твердостью бугорка отрезвило меня.

Я захотела прекратить поцелуй, но Гетер лишь с силой прижал меня к себе, а поцелуй из ласкового превратился в агрессивный. Оборотень уже целовал не губы, а шею, заставляя тело трепетать, а глаза жмуриться от ускоряющегося калейдоскопа картин, как будто меня заставили смотреть чьи-то фотографии в ускоренном режиме просмотра. Я содрогалась от наслаждения, когда его горячие губы прокладывали дорожку по скуле, не оставив без внимания подбородок. Мужчина рукой сжал мои волосы, оттягивая голову назад, открывая беззащитную шею. Он целовал меня, словно клеймил, изучая каждый участок шеи. Я хваталась за его плечи, боясь потерять себя в шквале новых ощущений и вспышек ярких образов.

Никогда прежде не чувствовала себя настолько возбуждённой. Никогда поцелуи не разжигали во мне такой страсти и не вызывали томительной тяжести внизу живота. Гетер же, не останавливаясь, вновь вернулся к моим губам, и я опять его поцеловала. Сама, по своей воле, желая поделиться своим состоянием с мужчиной, чтобы и он горел в таком же жадном пламени. Его руки стиснули меня в стальных объятиях, а мне вдруг стало не хватать воздуха. Я не могла остановиться и продолжала целовать, всё больше и больше ощущая сверлящую боль в голове и тяжесть во всём теле. Гетер отстранился первым, опрокинув меня к себе на руку. Моя голова оказалась на его плече.

— Тина, ты безумно сладкая. Ты пьянишь, как молодое игристое вино с моих южных виноградников, — тихий смех, лёгкие поцелуи, были они или нет, я уже не могла определить. Всё казалось сном — и наш поцелуй, и искры в чёрных глазах — сном волшебным и очень приятным.

А пробуждение жестоко швырнуло в пучину реальности. Я очнулась в той же самой спальне, что и в первый раз, только теперь полностью обнаженной, и шёлковое одеяло неприятно холодило кожу. Стыд за вчерашнее своё поведение накрыл с головой, так что я свернулась калачиком, застонав. Было так паршиво осознавать, что всего лишь от поцелуя я увлеклась настолько, что потеряла всякий разум! О боже, ну почему было так приятно целоваться, почему я так поплыла, так возбудилась?

Дикая слабость до сих пор переполняла тело, а головная боль была мне наказанием за недостойное поведение. Я с трудом выпуталась из одеяла, прикрыв глаза от подступившей тошноты, и поплелась в душ, чётко зная, где он и как им пользоваться. Магия в этом мире сочеталась с обычной техникой. Вода включалась лёгким нажатием соответствующего камня на стене возле крана. Всё как у людей, если бы не одно «но» — вода лилась из потолка, прямо из потолка, словно проливной дождь.

Я подставила тёплым каплям лицо, прокручивая в уме представления тенгарцев о мироустройстве и их описание собственного мира.

Я не раз слышала дома, на Земле, и недоказанные домыслы, и научно обосновываемые теории о том, что миры параллельны. Их представляли и спиралью, и многослойной бумагой, и даже взаимопроникающими сферами. В видении тенгарцев миры, словно бусины, нанизаны друг за другом на браслете Создателя. И в каждом из миров-бусин Он кропотливо создавал целую вселенную с различными разумными существами. А самыми древними творениями являлись драконы, и именно их Он наделил огромной мощью и тайными знаниями, недоступными другим расам. А наша Земля, как и галактика, где мы обитаем, была сотворена последней. В ней практически нет магии, так, жалкие крохи, доступные лишь очень немногим просветлённым и одарённым землянам, словно на нас её не хватило, всё досталось первым сотворённым Им созданиям. А ещё я узнала, что вампиры тоже оборотни — летучие мыши. Вот и кто бы мог подумать! Хотя если припомнить прочитанные когда-то книги, то описанный в страшных сказках образ жизни вампиров полностью соответствует их животной ипостаси: постоянно спят в тёмных пещерах, слепнут при дневном свете, питаются кровью живых существ и лишь изредка выходят на охоту под покровом ночи.

Нежась под тёплыми струями и перебирая в уме основные правила и неписаные законы жизненного уклада самих тенгарцев, я внезапно осознала, насколько терпеливо и бережно относился Ли ко мне всё то время, что я нахожусь в его доме. Да, разумеется, люди с Земли здесь на вес золота, и оборотни буквально трясутся над ними, предоставляя им великолепные условия для проживания. Великолепные для рабов. Другого слова я не могла подобрать. Я содрогалась от омерзения, так как всплывающие перед внутренним взором картинки приводили меня в ужас. Люди здесь были ухожены, одеты как драгоценные красивые куклы, которыми дорожат хозяева. Их охраняли и даже страховали, но они не покидали дома своих господ без сопровождения, и у них не было права голоса в принципе. Всё, чем им можно было заниматься — это выполнять обязанности, назначенные им их хозяевами, в качестве постельной игрушки или просто еды.

А Гетер не просто меня берёг, но и позволял непростительно своевольно относиться к себе. Теперь я поняла, насколько нарушила все мыслимые и немыслимые правила, установленные в этом мире. Ведь наложница — это просто безмолвная постельная игрушка, с которой господин спит, когда ему вздумается и как ему вздумается. Некоторые щедрые хозяева даже делились с особо важными гостями, а иногда могли на время поменяться такими «питомцами» с кем-то из друзей или родственников. Нет, особого физического вреда им при этом не причиняли, но никого из хозяев нисколько не заботили чувства их живой собственности. Единственный плюс, который я для себя выяснила, заключался в том, что этот статус делал меня неприкосновенной. Никто, кроме господина, не мог мне указывать, даже законная супруга. Но его я должна беспрекословно слушаться, почитать, преклоняться, в глаза смотреть не смея, дышать и то через раз, ожидая приказа.

А вот любовницы-тенгарки, как и у нас, могут служить заменой официальным женам, и иногда даже смещают супружниц, занимая их место.

При этом при всём детей здесь не просто любили, а обожали, вне зависимости от того, кто и при каких обстоятельствах их родил — в браке или вне брака, оба родителя тенгарцы, либо кто-то чистокровный человек. Наверное, потому, что дела с рождаемостью у всех оборотней обстояли не особо радужно. Для меня стало откровением, что здесь, на Тенгаре, всё самое лучшее достается детям, и родители всех сословий уделяют воспитанию своих отпрысков достаточно много времени. Тогда отчего же император так отнёсся к нам с Мином? Почему отказался от нас? Я не находила ответа. Тут были провалы, я чувствовала, что не вся информация была мне известна. Нужно было почитать дополнительно.

А в том, что касалось магии, пока была одна каша — в голове роились какие-то формулы, слова. Я вроде знала, как вызвать ветер или дождь, и могла произнести вслух, например, заклинание забвения, но стройной системы проследить не могла. И самое печальное — не было того, ради чего это всё затевалось, а именно информации по заклинанию переноса. Все формулы пространственных переходов были на небольшие расстояния, но никак не между мирами.

Решив, что с купанием пора закругляться, я взяла душистое мыло и губку и… замерла, только сейчас заметив проявляющиеся красные линии на своей руке. Длинные царапины, словно иероглифы, складывающиеся в слова, пугали своим видом. На другой руке были такие же раны, только значение их символов было другим. Я опустила взгляд, и меня затрясло. О господи, мой живот! А ноги!

Я выскочила из душевой кабинки и побежала к зеркалу. Моргнула, не веря своим глазам, а затем завизжала от ужаса!

Моё тело! Оно было изуродовано! Бледная кожа покраснела, и красные полоски царапин смотрелись на ней кошмарно. Я кричала, не в силах поверить, что это я отражаюсь в зеркале. Да на мне живого места не осталось!

За спиной я услышала хлопанье крыльев, но не могла оторвать взгляд от своего отражения. Я видела лицо, обезображенное царапинами и гримасой страха. Я кричала, не понимая — за что!

И лишь мягкие тёплые объятия укрыли меня от того урода, что смотрел моими глазами из зеркала.

— Тина, успокойся, это пройдёт к вечеру. И следа не останется. Слышишь? Это не навсегда.

Я медленно подняла лицо к Гетеру.

— Что? Это ты меня изуродовал?

— Тина, поверь, так надо было. Я сделал это, чтобы максимально быстро открыть энергетические и магические каналы. Твоя человеческая половина пока берёт верх, но к вечеру баланс сместится на сторону тенгарской крови, и ты сможешь использовать силу. По-другому не получилось бы, понимаешь?

— Почему мне не больно? Это же царапины. Я должна чувствовать боль.

— Ты хочешь её почувствовать? — удивился Гетер, недоумённо заглядывая в мои глаза. — Зачем? Это же неприятно, а потом ещё и зудеть будет. Я наложил обезболивающее и заживляющее заклинания, к вечеру всё пройдёт. К тому же ты вообще должна была проспать до этого момента и не должна была это увидеть. Тина, Тина, ну что за неугомонный птенец.

Он поднял меня на руки и отнёс к кровати.

— Давай ты ещё поспишь, а когда проснёшься, вновь будешь красавицей и забудешь эти царапины, как страшный сон.

Я снова стала рассматривать иероглифы: «Вода», «Небо», «Огонь». Я понимала древний тенгарский язык! Гетер не обманул, он и вправду научил меня читать на своём языке.

Мужчина уложил меня на кровать, я же лениво подумала, что уже совершенно сухая, словно и не была в душе. Сонливость навалилась на меня, и я даже могла сказать, какое это заклинание: второго порядка, такое, от которого мало кто может укрыться.

Было ещё и первого — «Беспробудный сон», оно снималось лишь тем, кто его накладывал. Гетер не обманул ни в чём, кроме одного: я не знала заклинания переноса между мирами. Не знала, а он обещал.

Второй раз проснулась глубокой ночью, о чём свидетельствовали звёзды за окном на чёрном небе, а также полумрак и зажжённый магический ночник над кроватью. Я, прекрасно помня о царапинах, первым делом осмотрела руки, ноги, живот. Как и обещал Гетер, следов не осталось. Откинув одеяло, я сидела и вертела руки так и этак, не веря своим глазам. Отсутствие на мне одежды отчего-то уже не так смущало, даже мысль о поцелуях с этим монстром не трогала. Куда как важнее было то, что я больше не изуродована. Я с облегчением прикрыла глаза.

Зачем вообще надо было такое делать? Я упала на подушку, и перед внутренним взором тут же всплыла картинка древнего фолианта, в котором говорилось, как открыть спящие каналы и вызвать к жизни магию. Да, Гетер был прав, другого способа пробудить меня не было, и опять он уберёг меня от лишних страданий. В тексте так и говорилось: объект будет мучиться от боли, и его нужно связать или усыпить, пока раны не сойдут. Я протянула руку, сжала ладонь, а открыв, выпустила на волю бабочку из золотой пыльцы света.

Сквозь слёзы рассматривала красавицу, которая, медленно махая крылышками, словно танцевала надо мной. Стихия воронов — огонь. Тенгарцы управляли этой стихией мастерски, она была в их крови с рождения. Поэтому вороны и были сильными воинами, отважными и бесстрашными. Я теперь знала многое из истории оборотней. Первыми пересекать границы стали драконы, они появились в этом мире так давно, что даже исторические хроники расходятся во мнении о первом их визите.

Я встала, чтобы одеться. Создав ещё несколько бабочек, которые неплохо освещали спальню, порылась в шкафу, чтобы найти более-менее приемлемую одежду и нижнее бельё. В результате я осталась довольна найденными штанами и туникой яркого изумрудного цвета.

Только после того, как оделась, я вернулась к кровати, но спать уже не хотелось. Я на носочках прокралась к двери, приоткрыла её и обнаружила своих нерадивых служанок. Обе вороны спали, спрятав головы под крыльями, закрывая собой проход в коридор. Вернувшись к шкафу, достала из него такой же изумрудный халат, так как по дому в пижаме ходить запрещалось этикетом, и, неслышно ступая, обошла спящих куриц. В коридоре меня ждал ещё более неприятный сюрприз — охранники. Эти, в отличие от служанок, не спали, но и ничего не сказали по поводу моего появления. Я прокручивала в голове всё, что могла вспомнить о границах моего свободного перемещения по особняку. Не найдя ни одного запрета, нерешительно вышла и тихонько прикрыла за собой дверь. Охранники проводили меня взглядом, затем пошли следом. А я направлялась в библиотеку, пытаясь не шуметь, мне позарез надо было узнать то единственно важное заклинание перемещения.

Дом, где меня держал второй советник императора, был загородным. Он располагался на одной из вершин горного хребта, закрывающего от сильных океанских ветров единственный материк на планете, занимавший треть её общей площади. Конечно, встречались необитаемые островки, но там жить было опасно из-за муссонов и прочих прелестей водной стихии, полноценно властвующей над большей территорией планеты. Континент, где проживали тенгарцы, сверху был похож на птичье гнездо из-за окружающих его со всех сторон высоких непреодолимых скал — идеальное пристанище для оборотней. Ни одно существо, не обладающее магией, не могло бы самостоятельно спуститься с этих обрывов, настолько они были крутыми и гладко отшлифованными океанскими волнами, веками бьющимися об эти скалы. За распахнутым настежь окном стоял невообразимый холод, и только магия берегла дом от вымерзания.

В моей голове теснились списки всего движимого и недвижимого имущества второго советника. Теперь я была в курсе того, сколько у него денег на счетах в различных банках. Эх, жаль, паролей я не знала, да и для доступа к его счетам нужен магический слепок ауры Гетера. Мне были известны имена всех слуг, даже тех двух охранников, которые тенями шли за моей спиной, а ещё я могла перечислить всю родословную самого советника и моего отца. Зачем мне нужны эти знания? Я потёрла ноющие виски. Определённо, слишком много информации — это не всегда хорошо.

Единственное, что меня радовало, так это то, что теперь я знала, где искать Мина. Он не жил в императорском дворце. Там вообще находились только придворные, сама же императорская чета предпочитала загородные резиденции. И вот в одной из них, коих под столицей было аж шесть штук, и находился Мин. Осталось вычислить в какой именно! А ещё у брата был жесточайший график и режим дня. Он обучался в элитной имперской академии, где изучал магию, тактику боя, стратегию, управление бюджетом, страной и другие дисциплины, которые помогут ему в будущем. В этой академии Мин проводил большую часть времени.

Я открыла дверь в библиотеку, шепнула так кстати всплывшее в памяти заклинание света, чтобы включить светильники. В ночное время книжные стеллажи смотрелись ещё более привлекательно и таинственно. Но не они мне сейчас были нужны, а тионир. С помощью его можно найти название книги, в которой хранилось то, что нужно было прочитать. Я включила его, усаживаясь в тёплое кресло, кинув взгляд на охранников, которые остались в коридоре, но двери не закрыли, чтобы видеть меня.

Я не стала ничего им говорить и даже не пожаловалась на сквозняк, из-за которого могла легко простыть. Пусть их. Активировав интерактивную панель на столешнице, с помощью которой я написала название заклинания, радостно увидела, что книг по данной теме очень много, и все они здесь есть. Нажав кнопку «Выбрать», я в восхищении смотрела, как древние фолианты летят по воздуху ко мне прямо в руки. Я тут же принялась за чтение, с большим интересом изучая вводную статью в первом из приземлившихся в руки томов.

Я так погрузилась в текст, что, когда на моё плечо опустилась рука, испуганно взвизгнула и швырнула тяжелый фолиант в напавшего.

— Тина, — возмутился черноокий хозяин дома, легко поймав весомый том одной рукой. — Ты чего не спишь?

— Гетер, — с облегчением выдохнула я, вставая с кресла. — Ты меня напугал!

— Ты меня тоже. Пришёл проведать, как ты, а тебя нет! — я видела, что он не обманывал, и беспокойство его было естественным.

— Я решила кое-что узнать. То, что ты от меня скрыл. Я так и не знаю заклинания перехода между мирами. Ты опять решил схитрить? — пошла в наступления я, не отрывая взгляда от второго советника, который восхитительно выглядел в тёмно-синем халате поверх пижамного костюма.

— Я не обманывал тебя, Тина. Я обещал передать тебе основы магических знаний, и я выполнил своё обязательство. База у тебя теперь есть. А остальное тебе придётся изучать самостоятельно.

— Прости? Что ты имеешь в виду? — опешила я, оглядываясь на стеллажи.

Я очень надеялась, что здесь не так, как у нас: вечная нудная зубрёжка, многочасовые лекции, бесконечные домашние задания.

— Завтра утром я покажу составленную индивидуально для тебя программу. Думаю, через неделю ты будешь сносно управлять стихиями и сумеешь выучить много интересных заклинаний.

— А перемещение? — с надеждой спросила у него.

Гетер подошёл к столу, взял одну из трёх книг, которые лежали стопочкой, протянул мне.

— Заклинание здесь. Но если не будешь учиться, тебе его не осилить. Понимаешь?

Я кивнула.

— Ну и молодец. А раз раны зажили, и ты себя хорошо чувствуешь, то я пошёл спать.

— Спасибо, — тихо шепнула ему вслед, от чего Гетер улыбнулся, подмигнул и оставил меня один на один с книгой.

— Ну что ж, приступим, — наполненная оптимизмом, я вернулась к столу, сверяясь с тиониром, смотря, на какой странице искать нужное заклинание, и вновь погрузилась в чтение.

Радость моя была недолгой. Я нашла нужное заклинание и даже прочитала его с лёгкостью, но в небольшой аннотации под названием темы было написано, что только маг-универсал способен проникать сквозь границы миров. Прочитав само заклинание, я проговорила его в уме, затем направилась в спальню к Гетеру, так как любопытство меня грызло, и очень хотелось узнать ответ. Я не ожидала, что советник будет спать, ведь не так давно меня покинул, но мне пришлось его будить. Создав пару бабочек, я забралась на огромную кровать, так как Гетер лежал ровно посередине. Сидя на коленях, осторожно потрясла его за плечо. Оборотень резко схватил меня за руку, подминая своим телом. Он удивлённо моргнул, приподнимаясь на руках, в изумлении рассматривая барахтающуюся меня под собой.

— Тина?! Непоседа, ты когда спать будешь? — со стоном пробормотал он, скатываясь с меня на спину, прикрыв от света рукой глаза.

Бабочки порхали как раз над ним, я рукой прогнала их прочь, чтобы не мешали ему. Сама же пыталась успокоиться. Сердце в груди всё никак не хотело нормально биться, да и дыхание срывалось.

— Прости, что бужу, — робко шепнула, сообразив, что ему, наверное, так и не удаётся выспаться. Он же уже не раз об этом говорил, а тут я со своей тягой к знаниям. — Но мне нужно у тебя спросить. Скажи, а я универсал?

Гетер отнял руку от лица, недоумённо на меня взглянул, затем опять прикрыл глаза.

— Не знаю, не проверял ещё.

Значит, его тоже интересовал этот вопрос.

— А есть шанс, что я универсал? — продолжала я свой допрос, по-другому и не сказать, когда ответы получаешь, причиняя пытки, даже такие, как не давать человеку спать.

— У Мина неплохие успехи, — неожиданно приятно было слышать, что брат способный, хотя я знала об этом всегда. — Так что, думаю, у тебя тоже получится. Кровь императора в тебе сильна. Не переживай раньше времени, — успокаивал меня советник.

Но мне этого было мало.

— Гетер, а как узнать, универсал или нет? — рассматривая его, увидела улыбку на его губах.

— Тина, давай утром? Я обязательно всё тебе покажу и расскажу, — еле шевеля языком, ответил он, переваливаясь на бок.

Поймав его прищуренный взгляд, поняла, что так нельзя. Нужно дать ему выспаться, да и сама уже устала, и тоже захотелось прилечь. Заклинание я выучила и теперь была спокойна.

Я села на кровати, опустила ноги на пол, но мужская рука обхватила меня за талию, а тёплое одеяло поймало в свой плен.

— Куда пошла? Спи здесь, — пробормотал Гетер, крепко прижимая меня к себе. — Наложница ты или нет, в конце-то концов.

— Я не наложница, — зашипела я, извиваясь в его руках.

Тяжёлая мужская нога прижала меня, как каменная глыба, а мерное дыхание подсказало, что Гетер уже спит и даже не чувствует, что я пытаюсь вырваться из его объятий. Через десять минут безуспешной борьбы поняла, что выбилась из сил. Я не сумела ни сдвинуть хотя бы на миллиметр его бедро, придавившее мои ноги, ни отцепить его руку от своей талии.

Я выдохнула, прикрыв глаза. Всё бесполезно. Я слушала, как дышит Гетер, постепенно согреваясь в его объятиях. Осторожно сняла туфли, пнула их с кровати на пол. Затем развернулась в крепких руках, которые каждый раз сжимались, стоило мне сильнее дёрнуться, легла на спину и повернула голову набок, рассматривая лицо советника моего отца.

Странный он какой-то. Умом я понимала, что любой оборотень будет заботиться о человеке просто потому, что он вкусный, но опять же не обязательно заключать с ним глупые сделки, ценой которых будут поцелуи. Я незаметно для себя подняла руку и задумчиво погладила губы Гетера. В голове не укладывалась его странная игра. Может взять силой — не берёт. Не обязан обучать, да и вообще ему невыгодно столько времени уделять мне, но уделяет. Другой на его месте запер бы меня, никуда бы не пускал, потребляя мою жизненную энергию, пока полностью бы не выпил вместе с душой. Пусть я и полукровка, но так же питательна, как и чистокровный человек.

Но Гетеру и не надо было этого. Он шёл мне на уступки, помогал, делился своими знаниями. Если бы я верила в его альтруизм, то, наверное, была бы более дружелюбна к нему, но от неосмотрительного шага — полного и безоглядного доверия — меня удерживала интуиция. Что-то он скрывал от меня, этот черноокий ворон.

Я проснулась от того, что мама, как обычно, гладила по волосам, чтобы я проснулась.

— Ещё немного, мам, — попросила я её, переворачиваясь на бок и утыкаясь носом в безумно приятно пахнувшую подушку. Это был мужской аромат с нотками лимона и чего-то ещё.

Мамина рука сместилась на талию, затем погладила бедро. Я распахнула глаза, отчётливо осознавая, что мама себе такого бы никогда не позволила, обычно она отвечала, что завтрак уже ждёт и уходила. На меня насмешливо смотрел советник, к которому я прижималась, и это его рука блуждала в районе поясницы и чуть ниже.

— Доброе утро, Тина. Пора завтракать.

Я с удивлением рассматривала оборотня, не понимая, что он делает у меня в кровати, потом до меня дошло, что это я в его спальне, а ещё зачем-то вспомнила о нашем поцелуе, и о том, что я теперь могу колдовать. Резко села и, вытянув руку, раскрыла ладонь, бабочка тут же взмахнула крылышками, взмыла под потолок.

— Не приснилось, — с облегчением выдохнула я, поворачиваясь в Гетеру. — Ты обещал рассказать, как узнать — универсал я или нет.

— Тина, тебе не кажется некрасивым постоянно напоминать, что я тебе обещал? Я разве не выполнил хоть какое-то своё обещание?

Я недоумённо на него взглянула, затем поняла, что опять его обидела.

— Прости, я знаю, что это, наверное, выглядит совсем невежливо, но если мне не поможешь ты, то я не знаю, к кому ещё смогу обратиться. В этом мире у меня пока нет друзей.

— То есть ты всегда пользуешься своими друзьями? — усмехнулся Гетер.

Он лежал на боку, подперев голову рукой.

— Неужели ты настолько беспомощна, что тебе требуется постоянно помощь?

Он осуждал меня, и терпеть это было выше моих сил.

— Я не беспомощна, просто порой всем требуется помощь, как сейчас мне. Я понимаю, что ты занят, поэтому и пытаюсь поскорее научиться и узнать всё, что мне потребуется для самостоятельной жизни. И потом я смогу обходиться без тебя.

— Скорее бы, — пробормотал Гетер, вставая с кровати.

Я тоже поднялась, разозлившись. Не хочет помогать и не надо. Сама справлюсь. Я выскочила из его спальни и вернулась в библиотеку. Тионир всё так же был включён, но книги отсутствовали. Я набрала в поисковике вопрос, и умная машина предоставила мне полный список книг, которые тут же оказались на столе. Я схватила первую попавшуюся и начала читать.

Проверка на универсальность проводилась с помощью камней, содержащих в себе все элементы. Испытуемому стоит лишь прикоснуться к нему, и камень раскрашивается в соответствующие цвета тех стихий, которые откликнулись на прикосновение. Всего стихий было семь: небо, воздух, вода, огонь, земля, свет и тьма. Я сначала не понимала значения силы «Небо», пока не прочитала, что некоторые оборотни рождаются бескрылыми и не умеют летать. То есть у них нет второй ипостаси — ворона, другими словами — они инвалиды, и их удел земля.

Камней, определяющих стихии, было не так и много, всего несколько штук, один из них хранился в императорской семье, остальные в учебных заведениях, таких, как имперская академия.

Я расстроилась. Но был описан и другой способ, позволяющий на практике определить способность к стихиям. Для этого были нужны заклинания, ровно семь, столько же, сколько и стихий.

Встав с кресла, я положила книгу так, чтобы иметь возможность спокойно читать заклинания, как вдруг услышала насмешливое замечание от дверей. Гетер опять неслышно подкрался и стоял, облокотившись плечом о косяк.

— Ты же не собираешься разнести мне библиотеку?

Я испуганно оглядела помещение, осознав, что если бы не насмешник Ли, то так бы и поступила. Я не подумала о том, что заклинания могут причинить ущерб этой сокровищнице знаний.

— Пойдём завтракать, непоседа, — ласково позвал советник, чем ещё больше обидел. — Затем на полигон, там и испробуешь силу.

Он, конечно же, прав, я сначала делаю, потом думаю, но все равно обидно слышать так часто замечания из его уст.

— Переоденься, Тина, — у лестницы приказал Гетер, а я только сейчас заметила, что он, в отличие от меня, не ходил по дому в халате, а одет в тунику и свободные тёмные брюки.

Я кивнула ему и поспешила к себе в спальню, где меня ждал не самый приятный сюрприз — сплетничающие обо мне служанки. Я остановилась возле дверей, рядом с охранниками, которые не пойми кого охраняли, и вместе с ними слушала, как судачат эти вороны.

— Она у него была? — услышала я голос Онги.

— А где же ей ещё ночевать, раз не у себя. Господина наверняка ублажала, как и положено наложнице.

Я опустила голову, прекрасно слыша презрение, свозившее в голосе Юми, которая так виртуозно лебезила передо мной, а за глаза говорит гадости!

— Он, надеюсь, вдосталь полакомился ею, и сегодня не будет такой злой, как обычно, — продолжила разговор Онга.

— Не знаю, по мне так пусть хоть всю съест, лишь бы нас не трогал. Я устала постоянно дёргаться от его криков.

— Но сегодня пронесло, — неуверенно шепнула помощница.

— Как ещё нам глаза не выклевал за то, что проворонили её? — сокрушалась в ответ Юми.

— Да уж. Не ожидала, что она может мимо нас проскочить. Ведь не в окно же вылетела.

— Не в окно. Какой позор, полукровку не почуяли. Нас точно накажут. Помяни моё слово. Он такое не прощает, — со вздохом произнесла Юми.

Обычно я всегда чувствую стыд, когда из-за меня кого-то ругают, только не в этот раз. Только не после того, что я услышала.

— Я не хочу, — жалобно простонала Онга.

— А кто хочет получать наказание из-за наложницы? — надменно прошипела Юми. — Интересно, как отреагирует госпожа Тара, когда узнает о ней. Она же говорила нам, что станет женой господина.

— Да, только хозяин что-то не спешит дарить ей свадебные подарки.

Вороны рассмеялись, а я решительно открыла дверь. Эти курицы ощипанные тут же склонились передо мной. Оказывается, они прибирали мою постель, взбивали подушки.

— Платье мне, — приказала я Онге, прожигая при этом девиц недовольным взглядом.

Приказы они исполняли расторопно, заискивающе спрашивая, как я выспалась.

— Не стоит лицемерить, Юми. Я всё слышала. Я тебе не нравлюсь, и ты теперь мне тоже. Ты служанка? Вот и выполняй свою работу без этой дружеской обеспокоенности. Не стоит скрывать под маской истинные чувства.

Юми ахнула, отшатнувшись. Онга замерла, держа в руках выбранное платье насыщенного красного цвета. Я быстро переоделась и, наскоро расчесав волосы, выскочила из комнаты.

Раздражение не отпускало даже в столовой, куда я пришла под охраной стражи. Сев напротив Гетера, молча приступила к завтраку.

— Тина, не хмурься. Прислуга не стоит твоего внимания. Я сегодня же сменю их. Давно пора было это сделать.

Я подняла на него глаза, замечая жёсткий блеск в чёрных глазах Гетера. Я поняла, что он злится, и, кажется, это я виновата в этом, а пострадают служанки.

— Не стоит, — попыталась я остановить его, но он даже слушать не стал.

— Не обсуждается, — резко осадил он меня, отводя взгляд. — Они мне самому не нравятся, ни та, ни другая. Толку от них никакого, зато все сплетни собирают.

— Гетер, — позвала я его, — а кто такая госпожа Тара?

Черноокий хитрец закатил глаза, страдальчески застонав.

— Так, ты поела? — раздражённо спросил он, вставая из-за стола, бросив вилку с такой силой, что она несколько раз подпрыгнула.

Я допила сок из местных фруктов.

— Давай быстрее и пошли на полигон, — практически приказал мне Гетер.

Конечно же, спорить я не стала, но совершенно не понимала, почему он срывается на мне.

— Если ты занят, я могу и сама…

— Тина, хватит спорить. Не сегодня, — тут же осадил он меня, чуть ли не шипя.

Я обиженно замолчала. Мы вышли на улицу, надев полушубки с капюшонами и меховые сапоги. Я утопала в снегу, а Гетер шёл, словно ничего весил, не оставляя даже следов.

Его шуба из чёрного густого меха блестела под яркими лучами солнца. Мужчина не укрывал голову, но, несмотря на это, сильный ветер нисколько не беспокоил его, как и острые снежинки, которые нет-нет да пытались угодить в глаза. Я дрожала, зябко кутаясь в рыжий мех, вдыхая аромат натуральной шубы. Это первый раз, когда я одевала нечто подобное — настоящая роскошь. И всё же я не люблю зиму! Шагая за Ликардом, представляла, как выглядела со стороны. Бреду, переваливаюсь из стороны в сторону, пытаясь не упасть после каждого шага.

Когда Гетер обернулся и заметил, с какими трудностями я еле поспеваю за ним, он тут же закатил глаза, выговаривая:

— Ты хоть немного можешь забыть, что ты человек? В твоей крови магия, Тина! Я разбудил её, ну же.

Взмах его руки, и я взлетаю над сугробом, а затем мягко опускаюсь и больше не проваливаюсь, словно под ногами твёрдый асфальт.

— Я не могу ещё привыкнуть, что могу колдовать. Умом надо осознать, — стала оправдываться перед ним.

Гетер лишь покачал головой, раскрыл руки ладонями вверх, и в них появилась книга из библиотеки. Я узнала её по обложке. Он протянул её мне, приказывая:

— Пробуй, я подстрахую.

Что он имел в виду под этим, я поняла, когда прочла первое заклинание и оказалась посреди высокого пламени. Я стояла и испуганно хлопала глазами, не представляя, чего ждать, поэтому просто прочитала следующее заклинание. Вода, обрушившаяся с небес, не только потушила пожар, но и облила меня. Я промокла до нитки, и холод тут же сковал мокрую одежду. Я дрожала и никак не могла сконцентрироваться. Гетер обнял меня со спины, укутав своим теплом, словно пледом. Я прикрыла глаза, приходя в себя, и поблагодарила его. Но мужчина был не в том расположении духа, чтобы улыбаться и шутить, как прежде. Он весь стал странно чужим и натянутым, даже неприятным.

Я продолжила читать заклинания одно за другим. Меня сбило с ног порывом ветра, книга выпала из рук. Я попыталась её поймать и провалилась в снег. Гетер за шиворот поставил меня на ноги и призвал книгу.

Он же удержал меня, когда под ногами разверзлась земля, и я, громко визжа, чуть не упала. Ему пришлось меня успокаивать, когда, призвав тьму, я долго от неё бегала, а когда она меня всё же плотно окутала, чуть не умерла от страха и ужаса. Казалось, я умираю. И только надёжные руки, вырвавшие меня на свет, придали сил осознать, что я спасена. Я повисла на шее Гетера, рыдая.

— Тина, где столь полюбившиеся тебе бабочки, когда они так нужны? Ведь магию света ты освоила первой, почему же испугалась тьмы?

— Я с детства боюсь темноты, — призналась я, отстраняясь, заглянула в чёрные глаза Гетера, шмыгнув носом. — Прости, ты, наверное, подумал, что я бестолковая трусиха.

— Перестань унижаться. Мало ли что и кто о тебе думает. Главное, что о себе думаешь ты. Давай последнее заклинание.

Он поставил меня на снег, вновь протягивая книгу. Я грустно улыбнулась. Почему он такой злой сегодня? Где его постоянная ухмылочка и лукавый взгляд. Он смотрел на меня отрешённо, явно желая поскорее всё закончить.

Я перевела взгляд на строчки и начала читать заклинание вслух. Мыслями я была во вчерашнем дне, в библиотеке, в объятиях Гетера. Я вновь и вновь вспоминала, как мы с ним целовались, как он обнимал меня — крепко, но бережно, как его губы нежно исследовали моё лицо, как кружилась при этом моя голова, и уплывало сознание. Что же случилось с тех пор?

Заклинание затихло в морозном воздухе, но ничего не произошло.

— Ещё раз, — жёстко приказал Гетер, я подчинилась, уже внимательнее читая слова, но и во второй, и в третий раз не было никаких изменений — небо оставалось таким же, как и до моих попыток до него дозваться.

— Бескрылая, — с плохо скрываемым облегчением произнёс Гетер. — Это плохо для тебя, Тина. Ты не универсал.

Я расстроенно прочитала заклинание ещё раз, не понимая, что должно произойти. Гетер приблизился, смерил меня ставшим привычным для меня лукавым взглядом, наблюдая за моими попытками вновь и вновь прочитать заклинание.

— А знаешь, что это означает? — спросил он у меня, когда отобрал книгу, убирая её за пазуху.

— Что? — с вызовом спросила, упрямо глядя на повеселевшего оборотня.

— Тебе не удастся пронзать границы самостоятельно.

— А ты боялся, что я универсал? Поэтому ты был с утра злой? — решила я вызвать его на разговор.

Гетер перестал улыбаться, затем долго меня рассматривал, а я не выдержала.

— Смотри, как повеселел, когда у меня не получилось! Но всё равно я покину ваш мир, понятно? Я найду способ. И ещё раз спасибо за помощь, дальше я уж как-нибудь сама.

Я развернулась и сделала всего пару шагов, как вдруг сила, делающая снег твёрдым, испарилась, и я провалилась в сугроб.

— Тина, я тебя не отпускал — это раз. Наложнице запрещается идти впереди своего господина — это два. Запомни уже, это важно в первую очередь для тебя и твоей безопасности, — отчитал он меня, проходя мимо.

Негодуя, я прошептала заклинание огня, который растопил снег, и оказалась в луже, от чего сапожки сразу намокли. Я выругалась, потеряла концентрацию, и огонь стал расползаться в разные стороны от меня. И если бы Гетер не помог, то я, наверное, увязла бы в грязи, а огонь добрался до дома.

Он нёс меня на руках, тихо бормоча себе под нос ругательства. Я цеплялась за его шею, давя в себе желание разреветься. Ну почему он не мог просто молча меня донести, обязательно нужно было так нелицеприятно высказываться о моём несносном характере? И при чём здесь был император, которого Гетер называл не иначе как «твой безответственный папочка»?

Когда мы вошли в холл, то прислуга не смогла сдержать удивления. Наверное, такую картину они видели впервые. С моих сапожек стекала грязь на ковёр, да и сам Гетер выглядел не так уж и презентабельно. Он приказал разуть меня, свою шубу небрежно скинул на пол, не дожидаясь слугу, который подхватит его верхнюю одежду, и, всё также держа меня на руках, унёс ко мне в спальню.

— Прими душ, затем зайди в библиотеку. Тебя нужно основательно обучать, а то убьёшь себя такими темпами. Без моего ведома магией пока не пользуйся, и ещё — отдам тебе амулет, он будет не только защищать тебя, но и снимать на себя часть энергии, чтобы из-за тебя не случилось стихийного бедствия. Поняла? — сердито уточнил господин второй советник императора.

Глава 5

Понять я пыталась месяц. Сказать, что я уставала, это не сказать ничего. Каждый день начинался с чашки крепкого травяного отвара — аналога нашего земного кофе — и повторения теории. Гетер был неумолим. Если я хоть на секунду задумывалась или запиналась при ответе на его вопрос, то этот деспот заставлял меня повторять весь раздел, относящийся к данной теме. Мозг просто взрывался, и казалось, что он вот-вот вытечет от кипевших в нём комбинаций новых понятий, цифр, дат и имён. После скудного обеда, вернее, лёгкого перекуса (один раз я всё же наелась, так потом тошнота во время магических упражнений извела) хладнокровный мучитель гонял меня на домашнем полигоне, доводя мои навыки до автоматизма, до такого состояния, чтобы любой пасс рукой, любая формула или особо трудный для моего артикуляционного аппарата звук в заклинании выскакивали из меня моментально. В первую очередь я училась защищаться, причем этот… гад, иначе и не скажешь, бросался в меня настоящими боевыми заклинаниями, мощность которых возрастала день ото дня! И если бы не амулет, который он, как и обещал, вернул, я бы, наверное, давно стала кучкой пепла. Мне сложно было объективно оценить собственные успехи, но если они были соразмерны прилагаемым усилиям и страстному желанию зацепить этого бессердечного изверга, то я уже, по идее, могла считаться мегакрутой. Только вся моя крутизна разбивалась о бесконечные издёвки, насмешки и назидательные замечания моего персонального маго-тренера, и вот тогда я начинала злиться. Нет. Не злиться. Яриться в бессильном бешенстве. А в результате вспыхивала столбом ослепительно яркого огня, после чего, по обыкновению, без сил падала у его ног. И в ту же секунду безжалостный дрессировщик превращался в заботливого господина, который рычал на нерасторопных слуг за то, что они слишком медленно выполняли его отрывистые указания по обеспечению моего комфорта.

Я не понимала его и ещё хуже понимала себя. С одной стороны, я страстно, безумно хотела научиться всему поскорее, чтобы вернуться домой к маме вместе с Мином. С другой, сердце в последнее время подводило, сжимаясь от непонятной тоски при мысли о неизбежности расставания с Гетером. Вне всякого сомнения, меня унижало положение его наложницы. И хотя такой статус в тенгарской иерархии был однозначно выше любого слуги, первое время, благодаря усиленно распространяемым Юми и Онгой сплетням и слухам, прислуга меня ни во что не ставила, пока они не заметили не просто особое, а выходящее за рамки привычных представлений отношение их господина ко мне. Пару раз я невольно услышала, как служанки судачат обо мне, считая меня виновной в его плохом настроении, мол, где это видано, чтобы сам хозяин какую-то наложницу магии учил, а ведь ей положено ждать господина и радостно раздвигать перед ним ноги.

Четырех недель мне хватило, чтобы осознать — я так больше не могу. Ни горячие ванны с ароматными маслами, ни ежевечерние массажи, которые делал мне сам Гетер, не снимали постоянного недосыпа и неиссякаемой усталости. А эти его странные язвительные подколки и едкие замечания, которыми он пересыпал все мои ответы по теории и практические упражнения… За этот месяц я практически не слышала от него ласкового слова, и только падая от магического истощения, видела неприкрытую маской холодной отстранённости тревогу в блестящих чёрных глазах. Говоря коротко — меня всё достало. И я… сбежала.

Да, вот так просто. Это оказалось легче лёгкого, когда у тебя на груди артефакт, накопивший достаточно энергии, и книга с заклинаниями телепорта. Будь я стопроцентным оборотнем, я бы, конечно, обернулась вороном и улетела, но, увы, бескрылым живётся на Тенгаре в разы тяжелее, чем простым людям.

Подготовка к побегу заняла всего несколько минут, заранее собираться я не решилась, слишком часто делалась уборка в комнате, да и Гетер не глупец, почувствовал бы, что я задумала. Он странным образом порой предвидит мои действия, словно читает мысли. Если бы я не прошерстила библиотеку и не узнала, что телепатии не существует, то продолжала бы подозревать его в подслушивании мыслей.

Путь я держала в имперскую академию в городе Энчи. Другого выбора у меня, собственно, и не было. Во дворец мне не попасть, обойти охрану резиденции императорской семьи практически невозможно. Я здраво оценивала свои шансы и прекрасно понимала, что вместо Мина я увижу начальника местной тюрьмы. Поэтому остановила свой выбор на академии.

К окраине столицы я переместилась на рассвете. Портал строила максимально тщательно, и тут на реальном опыте поняла, что высчитать траекторию несложно, сложнее выпустить строго определённое количество силы, чтобы не перелететь или не появиться в чьём-то доме.

Город начинался с трущоб. Не было ни заборов, ни стражников, как пишут в книгах. Лишь лента дороги, вымощенная камнем, и дорожные знаки, почти как у нас, с названием города. Я покрутилась возле одного из них, с опаской поглядывая на виднеющиеся серые обшарпанные дома. Мимо проезжали кареты, самые настоящие кареты, как в старых фильмах, только с более округлыми линиями, большими окнами и без лошадей. И работали они на кристаллах — аккумуляторах магии. Подавив в себе страх, наконец, решилась и двинулась к виднеющимся башням дворца.

Город встретил меня спёртым воздухом, после гор казалось, что всё вокруг невыносимо воняет. Что, собственно, и не было удивительным — ведь на окраинах города располагались районы бедных оборотней, бескрылых, тех, кого считали инвалидами. Они выглядели злыми и недружелюбными и смотрели на меня, как на чужачку, вторгшуюся на их территорию без приглашения. И мне вдруг стало очень неуютно. Нечто подобное я уже переживала, когда приехала учиться в колледж в совершенно чужой город, так что вроде бы знала, как себя вести, чтобы не нарваться на неприятности. Кутаясь в ставшую уже привычной шубку из рыжего меха и опустив глаза, чтобы не столкнуться взглядом с очередным хищным прищуром местных обитателей, я зашагала вверх по улице к торговой площади, прижимая локтем сумку с небогатым позаимствованным имуществом, самой тяжелой вещью среди которого был старинный фолиант с заклинаниями.

Домики ближе к центру очень напоминали китайский квартал, и чем дальше я шла, тем больше убеждалась, что вороны существенно повлияли на развитие человечества. Даже одежда и та была в земном восточном стиле — яркие краски, ручные рисунки и много шёлка. Жизнь столицы начиналась с самого раннего утра, когда солнце только выглядывает из-за гор, даря первые робкие лучи света. Я залюбовалась заснеженными вершинами, поэтому не заметила стоявшего мужчину и со всего размаху врезалась в него.

— Простите, я нечаянно, — пробормотала я, поднимая глаза, и замерла с открытым ртом. Чёрт, как же он нашёл меня так быстро?

— Тина, — зашипел Гетер, крепко сжимая меня в объятиях, — когда ты научишься вести себя как полагается?

— Никогда, — огрызнулась в ответ.

— Вот как? Я, наверно, слишком мало внимания уделяю обучению тебя этикету. У тебя, похоже, остается слишком много свободного времени на разные глупости вроде сегодняшней. Ты что хотела доказать своим побегом? — продолжал давить Гетер на мои и так натянутые нервы.

Я, если честно, и не думала, что меня так легко будет найти. Хотя вполне возможно, что для советника с его уровнем магического мастерства это и не составило особого труда, или дело было в амулете. Я видела, что там есть заклинания, о которых он мне ещё не рассказывал.

— Гетер, я просто устала ждать. Мне нужно спасти брата. А ты держишь меня в доме, муштруешь каждый день, никуда не выпускаешь, ничего не говоришь…

— Ах да, брат. Как же я забыл. Брат же не может без тебя. Или это ты не можешь без него? Твоя любовь к нему так сильна? — уже рычал на меня Гетер, распугивая малочисленных прохожих.

Я, удивлённая его вспышкой ярости, не знала, что ответить, так как любой мой ответ явно не удовлетворил бы его. Он, словно спичка, в любой момент мог вспыхнуть, как я нередко это делала на полигоне.

Гетер болезненно крепко схватил меня за руку и прижал к себе, ощущение от перехода я уже знала, поэтому не удивилась, когда оказалась в чьём-то доме.

— Господин, мы рады приветствовать вас дома, — услышала я за спиной Гетера мужской голос.

— Я буду в своей спальне, меня не беспокоить, — жёстко ответил оборотень, сверкая на меня недовольным взглядом.

Его губы были поджаты в тонкую линию, от чего нос стал казаться длиннее. Я еле успевала переставлять ноги, требуя не тащить меня за собой. Но мужчина меня не желал слушать, а я впопыхах оглядывала богатый интерьер дома, выполненный в том же стиле, что и дом в горах. Слуги спешили появиться поприветствовать господина и изумлённо замирали, с любопытством рассматривая меня. Да, я умею производить неизгладимое впечатление на оборотней. Гетер толкнул меня в комнату, которая была кабинетом, а никак не спальней. Полки с книгами занимали все стены, окно обрамляли тяжёлые коричневые шторы с золотой нитью вышивки. Стол, мимо которого пронёсся Гетер, впечатлял габаритами и массивностью. На нём была идеальная чистота, а точнее, ничего не было. Советник распахнул дверь в смежную комнату, а за ней оказалась спальня. Я же стояла в кабинете, не понимая, чего хочет от меня Гетер.

— Тина, скажи, как ты планировала попасть в академию? Я правильно расшифровал твои намерения, ты же туда направлялась? — спросил он у меня, скидывая с себя шубу и небрежно бросая её в кресло.

Спальня была огромных размеров, я робко поглядывала на кровать, застеленную золотой тканью, напротив которой располагались два кресла. За дверью наверняка скрывался камин, краешек которого был виден с того места, где я стояла, зато шкаф я могла рассмотреть в подробностях, так как он возвышался прямо напротив дверей, в которых замер Гетер.

— Устроиться на работу кем-нибудь.

— Что? — удивился черноокий. На его лице отражалось полное недоумение, при этом он явно ожидал какой-то другой ответ. — Работу!? Ты в своём уме, Тина? Ты полукровка! Да от тебя за версту сладко пахнет. Ты понимаешь, что тебе предложили бы только одну работу — донором? Причём тебя даже спрашивать не стали бы! Люди здесь только донорами работают! Ну, или… Тина, неразумный ты птенец, я тебе столько знаний передал, неужели тебе не пришло в голову воспользоваться ими?

— Так я и посчитала, что самый оптимальный вариант прийти к ректору на приём и уже у него попросить работу. Мне же нужно только на территорию академии попасть.

— Тина, Тина, остановись. Ты хоть представляешь себе, что такое молодые оборотни? У них гормональный бум! Они же тебя съедят! Ты даже до кабинета ректора не дойдёшь!

— Да с чего ты взял? Я через нищенский квартал прошла, никто меня и пальцем не тронул.

Гетер прикрыл глаза, сжав кулаки. Нет, я его понимала, я сама боялась, что придётся отбиваться. Но ведь ко мне никто даже не подошёл.

— Да потому, что они были взрослые! Мои метки сдержат многих, но не ошалевших от гормонов молокососов, способных на этом фоне бросить вызов даже сильнейшему!

Гетер не просто кричал! Он вопил, орал. Давненько я такого не слышала. Но мне не было страшно, я привыкла, что начальство постоянно повышает голос. Поэтому я сняла шубу, аккуратно перекинула её через подлокотник кресла возле стола и села в него, не собираясь спорить.

В моём мире я бы поругалась с ним, отстаивая свои права как женщины и как личности, которую ограничивают, но мы были в Тенгаре, а тут другие порядки.

Гетер приблизился, пронзая меня своим проникновенным взглядом.

— Итак, Тина, как сильно ты хочешь найти брата? — не первый раз он задавал этот вопрос, но именно сегодня я засомневалась, что стоит порывисто отвечать. Я несколько секунд неотрывно смотрела в чёрные глаза, чувствуя напряжение, которое, словно нити, натягивалось между нами, и вздрогнула в предчувствии новой «бесценной» услуги, покрываясь холодным потом.

— Я помогу тебе попасть в академию, где ты сможешь встретиться с ним.

— Назови цену, — тихо ответила, понимая, к чему он клонит.

— Твоя девственность, — так же по-деловому ответил мужчина.

Так вот к чему всё это было. Он боялся, что меня не просто выпьют, а ещё и заберут то, на что он сам рассчитывал. Я затравленно смотрела на криво усмехающегося оборотня, который склонялся надо мной, опираясь руками о поручни кресла, словно поймал меня в клетку.

— Если нет, то мы возвращаемся в горы. Продолжим обучение, и, вероятно, через несколько лет ты сможешь попробовать самостоятельно встретиться с братом. А может, он захочет посетить мой дом, когда станет императором. Только вот будет ли он рад видеть тебя?

— Будет. Мин любит меня.

— Возможно, это уже не так, — возразил Гетер. — Я буду ждать пять минут. Если ты не придёшь ко мне в спальню, значит, мы вернёмся в горы. Я не люблю столичную шумиху.

Скользнув голодным злым взглядом по моим дрожащим губам, он поднялся и ушёл в спальню, не закрыв за собой дверь. Она осталась призывно распахнутой, наводя ещё больший ужас на меня. Я нервно сжала амулет на шее, прекрасно понимая, что ничто и никто не спасёт меня от Гетера, если он пожелает…

Прикрыв глаза, я готова была выть от страха. Что я наделала? Я разозлила его. И самое противное, что он будет в своём праве взять меня силой. Я наложница, и положение моё незавидно. Часы на столе отсчитывали секунды. А я продолжала трястись. На что я готова ради брата? Готова ли я разделить ложе с мужчиной, которого не люблю? Да, он нравится мне, но этого мало. Я не знала, нравлюсь ли ему, или он во мне видит только донора.

Последняя минута пошла, а я продолжала сидеть, не желая опускаться до такого. Секс с мужчиной, который на тебя только кричит, ругается. Но Мин… Я встала на подкашивающихся ногах.

Чем скорее я найду Мина, тем быстрее уберусь из этого мира домой, в свою прежнюю спокойную жизнь. Я приблизилась к проёму, отделяющему меня от претворения в жизнь страшного решения. Я повторяла имя моего брата, перешагивая через черту, за которой остались сомнения. Я люблю брата. И хочу его вызволить из этого ужасного мира, в котором люди лишь еда.

— Не ожидал, что ты решишься, — как-то нерадостно произнёс Гетер. Он сидел на кровати, сложив руки на коленях.

— Но я решилась, — с трудом сдерживая слёзы, дерзко, как мне показалось, ответила ему. Пусть не думает, что я боюсь, я справлюсь. Давно пора было это сделать.

— Иди сюда, — приказал Гетер, садясь ровнее. Я подошла, отбросив теперь уже лишнюю робость. Разденусь, лягу, потерплю несколько минут, а потом забуду. Я знала заклинание забвения. Я сотру все воспоминания об этом событии.

Гетер схватил меня за руку, усаживая между своих ног, тихо шепнул:

— Когда я тебя встретил, то не поверил своим глазам. Ты просто не представляешь, как удивительна. Ты должна была родиться мальчиком, в тебе столько отваги, столько решимости и столько душевной силы. Отец распорядился твоей судьбой, отняв у тебя будущее ради собственного скоротечного удовольствия. Он так и не знает, что ты умеешь колдовать, и скинул тебя со счетов.

Я замотала головой.

— Разве можно изменить судьбу? Я не нашла ничего подобного в книгах, — возразила я.

Но Гетер лишь усмехнулся и принялся расстёгивать на мне платье.

— Дело не в том, что судьбу изменить невозможно в принципе, а в том, что это несправедливо по отношению к тому, чьё будущее ты изменяешь. Нельзя нарушать план Создателя, у каждого предопределена своя роль в этой вселенной.

Я замерла, нервничая. Мужские пальцы словно обжигали кожу, и по позвоночнику пробегали будоражащие кровь импульсы. Я упорно не отрывала взгляд от рисунка ковра, ставшего лабиринтом для моих мыслей. Гетер отвлекал меня разговорами об отце, продолжая освобождать меня от платья. Он спустил его с плеч, прижимаясь губами к шее.

— Но что бы ни натворил, пусть и ненамеренно, император, те силы, что закладывал в тебя Создатель, никуда не делись. Я чувствую, как они в тебе бурлят, как просятся на волю. А ученица из тебя нетерпеливая, Тина. Всегда спешишь и хочешь поскорее расправить крылья. Слишком самостоятельная, но пока неразумная.

Я заморгала, сжимая руки в замок. На что он намекает? На то, что я сбежала?

— Я просто хочу забрать Мина и вернуться с ним домой. Мне здесь не нравится.

— Скажи, а в своём мире ты была счастлива? — насмешливо спросил оборотень, а затем его руки ласково убрали мои волосы в хвост. Гетер держал меня за него, даря откровенные поцелуи. Я забыла, как дышать, задрожав от удовольствия.

— Была? — дразнил меня Гетер, повторяя волшебство с другой стороны, выцеловывая каждый миллиметр шеи и линию подбородка возле уха, прикусывая мочку.

— Да, была, — с трудом выдохнула, прикрывая глаза.

Что он творил? Он целовал так напористо, оставляя влажные следы. От каждого его поцелуя я растворялась, теряясь за гранью реальности.

— Не была, Тина. Не стоит обманываться. Люди любят повторять себе, что счастливы, но остаются при этом одинокими.

Гетер дёрнул за волосы, заставляя наклонить голову вперёд. Теперь его губы изучали позвонки. Непередаваемое наслаждение. Я чувствовала себя цветком, раскрывающим лепестки навстречу солнцу. Я выгибалась, закусив губу, чтобы не застонать в голос. Сердце в груди билось так, что жар опалял щёки. Гетер опять дёрнул голову, заставляя повернуться к нему лицом.

— У тебя удивительные глаза, Тина. Никогда не видел таких голубых. Ты словно драгоценный камень, который нуждается в огранке. Я прекрасно понимаю драконов, теряющих голову от человеческих девственниц. Твоя непорочность, твоя невинность — это всё принадлежит мне, Тина.

Я слышала его, но не могла отвечать. Он накрыл мои губы своими, увлекая в страстный поцелуй. Я чувствовала, как сладкая слабость наполняет меня, как я плавлюсь, теряя волю. Лишь одного хотелось мне сейчас: целовать его, быть с ним.

Но Гетер отстранился и приспустил расстёгнутое платье с моих плеч. Я придерживала руками одежду на груди, смущаясь и краснея. Хотелось бы мне знать, что будет дальше. Неизвестность действовала на нервы. Было тяжело отпустить своё стеснение и воспринимать это как обязанность, как работу. Ведь каждое движение Гетера было крайне чувственным, нежным.

— Ты совершенно особенная, Тина. Ты поймёшь это потом и вспомнишь мои слова. Ты словно прекрасный, сочный фрукт, тебя хочется вкусить, сжимать в руке, чтобы твой сок стекал по пальцам.

Мужчина крепко обнял, произнося смущающие слова, а затем вновь вернулся к поцелуям, неотвратимо стягивая платье вниз. Я сопротивлялась, цеплялась за ускользающую ткань.

— Я буду тем, кто попробует тебя, Тина. Я буду твоим первым и единственным мужчиной.

Я дрожала от возбуждения, всё больше воспламеняясь от каждого слова Гетера. Сознание поплыло от чувственного низкого голоса, который срывался от напряжения. Но бунтарский нрав проснулся во мне, и я сипло возразила:

— Ты не будешь единственным, я вернусь домой, познакомлюсь с хорошим парнем, выйду за него замуж и буду жить долго и счастливо.

— Вот уж нет. Не дадут тебе долго жить на Земле. Теперь твою магию не скрыть, милая. Она, как маяк в ночи, будет служить ориентиром любому оказавшемуся поблизости стражу. А ты знаешь их отношение к «тенго», как они нас называют. И ни с каким, даже самым хорошим парнем счастлива ты не будешь, Тина. Та, в чьих жилах течёт магия, не сможет жить с тем, кто в неё даже не верит. Рядом с ним ты будешь страдать, словно тебе подрезали крылья. Разве птица может отказаться от неба, если клетка, которая сдерживает её своими крепкими прутьями, не верит, что можно летать?

Руки Гетера кружили вокруг сосков, порой сжимая груди, согревая и вновь заставляя сжиматься соски от пробирающей дрожи.

— Откуда тебе это знать? — возмутилась я, отталкивая его руки от себя.

Гетер резко схватил меня за волосы, разворачивая к себе лицом, и зло улыбнулся, прежде чем ответить:

— Ты моя, Тина. Поэтому я знаю всё о тебе. Даже твоё будущее. Ты не найдёшь счастья с другим мужчиной. Потому что я не позволю.

Я хотела рассмеяться ему в лицо, но только пискнуть успела, прежде чем он завладел моими губами, яростно впиваясь в них поцелуем. Его губы отнимали волю, отнимали силу. Я всего за несколько секунд превратилась в беспомощную куклу, которую Гетер уложил на кровать. У меня не было сил даже повернуться на бок, укрыться от его жадного взгляда. Советник встал рядом с кроватью, разделся. Медленно, словно нехотя, кидая одежду на подушки. Я как будто тонула в липком море: голова кружилась, и веки всё время норовили закрыться.

Но я держала сознание на плаву, следя за чернооким соблазнителем. Он, ухмыляясь, рассматривал меня, наклоняя голову с боку на бок.

— Ты будешь сильной, Тина. Очень сильной магиней. Вот твоя судьба.

Я застонала в голос, желая отползти от него. Я испугалась того, что он хотел сделать. По его лицу видела, что просто сексом я не отделаюсь. Я чувствовала, что угодила в ловушку, из которой нет выхода. А Гетер легко избавил меня от одежды. Я умирала от стеснения, хотя самодовольство на красивом мужском лице подсказывало, что ему нравится моё обнаженное тело.

Я прикрыла глаза, когда он склонился надо мной. Как же меня раздражало собственное бессилие. Мужчина раздвинул мои ноги. Ласково прошёлся кончиками пальцев по бёдрам. Я задрожала ещё больше, внутренне сжимаясь от омерзения к себе. Он не испытывал ко мне никаких чувств, кроме голода. Я стану для него одной из тех, кого он так же попробовал. Я же мечтала быть единственной и неповторимой для своего мужчины, мечтала встретить свою любовь.

— Тина, не плачь, — шепнул Гетер, накрывая меня своим тёплым телом. — Не плачь, маленькая. Больно не будет. Обещаю.

Он осторожно провёл большими пальцами по моим щекам. Затем сел на кровати, чертя пальцем замысловатый символ, в котором я сумела прочитать запрет на плод. В голове тут же нашёлся ответ. Противозачаточное заклинание от непредвиденной беременности. Заклинание действовало месяц. Оно было очень качественным. Значит, детей от меня он не желал? Я ещё больше уверилась в том, что я для него еда и только!

Я рассматривала мужчину, не скрывавшего свою внушительную эрекцию. Вот так и становятся женщиной? Мужчина просто берёт тебя, не желая останавливаться?

Гетер вновь лёг на меня, целуя. Я прикрыла глаза, приготовившись к самому худшему. Сил сопротивляться у меня не было, и я думаю, что причина была в самом оборотне.

Черноокий соблазнитель гладил меня по щекам, а его губы терзали мои. Но я не могла расслабиться, я всё ждала и ждала, когда он ворвётся в меня, причиняя боль. Но Гетер продолжал целовать, спускаясь по шее, чувственно проводя языком по ключице, его руки играли моими сосками, затем к пальцам присоединились язык и зубы. Я застонала, но и руки не могла поднять, чтобы прикрыться. Зачем он так нежен? Ведь ему нужно всего лишь удовлетворить свою похоть. Зачем хочет заставить и меня утонуть в желании?

Но соблазнять Гетер умел, я всё громче дышала, не в состоянии совладать с телом. Да и к своему стыду призналась, что советник не был мне противен. Когда наши губы встретились вновь, в тот же миг я осознала, что нечто странное происходит в промежности. Мужчина двигал бёдрами, а я не чувствовала ничего, словно внизу у меня выключили кнопку, отвечающую за тактильные ощущения.

Гетер же всё больше распалялся, ещё быстрее толкаясь в меня. Мы целовались, и я плавилась от удовольствия, но моё лоно было бесчувственно.

Опять магия? Скорее всего. Второй советник императора дал слово и опять сдержал его. Боли не было, и я расслабилась, позволяя себе с облегчением вздохнуть.

Единственное, что оставалось мне в таком состоянии, когда двигаться не могла, лишь хлопать ресницами и наблюдать, как изменялся Гетер. Черты его лица заострились, глаза вновь стали абсолютно чёрными, и появились боковые прозрачные веки, которые испугали меня. Да и пробивающиеся из-под кожи перья тоже ужасали. В момент, когда Гетер, казалось бы, не замечал ничего вокруг, за его спиной распахнулись чёрные крылья, а я закричала!

Он монстр! Он ворон, а я забываю постоянно об этом, воспринимая его человеческое обличие как родное и привычное. Но правда в том, что он ворон, который своими крыльями укутывал нас, а чёрные нечеловеческие глаза пронзали чуждым нечитаемым взглядом. Перья покрыли лоб, переносицу, скулы и шею, спускаясь на грудь. Он был ужасен в своём оборотническом облике. Это было как в кошмарном сне, когда красавец-мужчина в одно мгновение превращается в чудовище.

Гетер, запрокинув голову, утробно застонал, содрогаясь телом, а я рыдала и просила это чудовище слезть с меня.

Словно послушавшись, Гетер лёг рядом, тяжело дыша, вновь превращаясь в человека. Он перевёл дыхание и обнял меня, успокаивая.

— Не плачь, Тина. Не такой я и страшный.

— Страшный, — шепнула в ответ.

Я вновь могла двигаться и хотела отстраниться, но мужчина не дал, прижимая к себе.

— Не страшный, — возразил он. Ласково потёрся носом о мои волосы, переворачивая меня на спину. Ему приходилось крепко меня держать, так как я извивалась ужом, желая вырваться из его рук.

— Отпусти, — пропыхтела, когда поняла, что ничего у меня не выходит, и мужчина лишь теснее жмётся к моим бёдрам своим пахом.

— Отпусти, — визгливо потребовала.

Гетер придавил меня своим телом, насмешливо рассматривая. Его чёрные глаза человеческими не стали, продолжая пугать своей поглощающей темнотой.

— Тина, успокойся. Ничего страшного во мне нет.

За его спиной вновь раскрылись крылья, а мужчина с дерзкой усмешкой предложил мне:

— Дотронься. Потрогай их.

Я замерла, удивлённая просьбой, но подчинилась. Несмело протянула руку к чёрному крылу, которое чётко выделялось на фоне белоснежного потолка. За окном царил день, солнечные лучи проникали в спальню. Я провела кончиками пальцев по тёплым шелковистым перьям, наблюдая за переливами бликов. Это было удивительно приятно, я вновь и вновь гладила перья, поражённая их мягкостью. Каждое перо состояло из мельчайших бородок, тонких, как паутинки.

— Не страшно? — тихо спросил Гетер, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Я нехотя покачала головой. Не страшно, но некий осадок остался. Я чувствовала, как мужчина прижимается ко мне возбуждённым органом, похоже, одного раза ему мало. Мысли вернулись к тому моменту, когда он забрал мою девственность. До сих пор не верилось, что я больше не девушка. Чувство обмана не давало покоя, всё было не так, как я об этом читала, и не так, как рассказывали подруги. Полное отсутствие каких-либо ощущений раздражало. И возненавидеть Гетера не могу, так как он не насиловал в полном смысле этого слова, я сама приняла такое решение и пришла по своей воле. Тут ничего не попишешь. Но и ничего эдакого возвышенного, чудесного, о чём с восторгом делятся подруги, тоже не было.

— Почему я не почувствовала боли? Ты использовал магию? — осторожно решила спросить.

Мужчина опять склонил голову набок, словно одним глазом ему удобнее видеть.

— Тина, мне порой кажется, что ты мазохистка. Ты так хочешь почувствовать боль?

Я не успела возмутиться, как Гетер взмахнул рукой, и у меня заболел низ живота. Между ног неприятно ныло, я застонала, сворачиваясь калачиком. Теперь мне стала понятна его забота обо мне.

— Тебе надо в душ, поверь, станет легче, — обеспокоился Гетер, затем поднял на руки и сам отнёс в ванную комнату.

В отличие от загородного особняка, в столичном доме наличествовал целый бассейн, небольшая ванна возле окна и душевая кабинка рядом с ней. Именно к бассейну и принёс меня Гетер. Осторожно спускаясь по ступенькам, он погружался в воду. Я крепко ухватилась за его шею, поражаясь тому, как быстро мужчина меняет обличия. Крылья исчезли, глаза снова стали человеческими, от перьев на лице не осталось и следа. Может, он и прав, и в оборотническом облике он не страшный для таких же, как он, оборотней, но не для меня, не для человеческого глаза.

Я ещё раз убедилась в том, что Гетер эстет и богач, оглядывая ванную комнату, в обстановке которой чувствовалась фундаментальность и то, что мы, люди, называем у себя «старыми деньгами». Мрамор здесь господствовал над деревом, но орнамент и рисунок были выполнены всё в том же восточном стиле. Я задержала взгляд на картине, которую рисовали поверх каменных плит. Это не была мозаика, а именно роспись. Линии плавно скользили по мраморной поверхности, создавая объёмное изображение заснеженных вершин. Гетер был прав, его больше привлекали горы, чем городская суета. Ворон одиноко парил над склонами, гордо расправив крылья, и казалось, что если долго на него смотреть, то увидишь, как он скрывается из глаз за острым горным пиком.

Но Гетер не дал убедиться мне в этом, погружая в тёплую воду, которая тут же окрасилась в розовый цвет.

Я тотчас отпрянула от мужчины и повернулась к нему спиной. Почему я с ним веду себя столько беззаботно, забывая о многом? Как же было стыдно за то, как постепенно от меня расползается розовая вода.

Гетер же словно не видел в этом ничего ужасного, он прижался ко мне со спины, обнимая.

— Тина, боль прошла?

— Боль? — переспросила я, понимая, что совершенно о ней забыла. Неприятные ощущения никуда не делись, просто притупились. Немного саднило кожу из-за воды, но скручивающей и ноющей боли больше не было.

— Легче, спасибо, — тихо шепнула ему в ответ.

Горячие губы с нежностью поцеловали моё плечо, затем ещё и ещё. Я же вырвалась из мужских рук, недовольная тем, как тело реагирует на ласку. Я не должна быть столь чувствительной с мужчиной, который меня постоянно к чему-то принуждает.

— Ты получил, что хотел, — напомнила я ему, что между нами лишь договор и ничего больше. Я не собиралась влюбляться в него, это непростительная вольность. Я же собиралась вернуться домой, а он останется здесь. Я, прежде всего, должна была думать о брате. Но почему-то от своих же собственных слов стало горько и противно.

— Не всё, что хотел, — возразил Гетер, настойчиво прижимая меня за плечи к себе. Он зарылся носом в мои волосы, вкрадчиво предупреждая: — Но возьму и очень скоро. Ты отдашь мне всю себя, Тина. Сама придёшь, а я буду ждать. Так как ты знаешь, что я готов спасти тебя из любой неприятности, только позови. И цену моей помощи ты тоже знаешь.

Я стиснула руки в кулаки, дрожа от стыда и бессильной ярости. Неужели это не всё? Мой «господин» хочет ещё больше растоптать меня? Он красноречиво показал, чем я должна расплачиваться за его помощь, но я надеялась, что больше не придётся так унижаться.

Разве это хочет услышать девушка от своего первого мужчины? Где слова любви, где восторг, где всё это?

Я развернулась лицом к Гетеру, встречаясь с ласковым взглядом чуть раскосых чёрных глаз.

— А что, в конце концов, ты хочешь от меня? Выпить? Что? Не лучше ли это сделать прямо сейчас? Зачем тянуть?

Я оттолкнула его от себя, бросая вызов. Я не собиралась так просто сдаваться этому монстру. Хочет меня выпить? Зубы пусть бережёт.

— Тина, не ершись. Прими ванну и спускайся на обед. Тебе ещё предстоит встреча с ректором академии.

Он развернулся ко мне спиной, а я в изумлении смотрела на сидящего на ветке ворона, изображённого на смуглой коже. Казалось, что он, как и его хозяин, насмехается надо мной. Я не понимала, почему Гетер отступил. Он же был готов взять меня ещё раз, о чём недвусмысленно намекал его возбужденный мужской орган. Но, видимо, советник передумал, или задумал что-то ещё для меня. Мало ему было лишить меня девственности. Как он сказал, я сама приду к нему? Вот уж дудки. Ничего у него не выйдет. Не приду и унижаться не буду. Я же сильная магиня, он сам не раз об этом говорил. Значит, стану ещё сильнее.

Наскоро вымывшись, я почувствовала себя удивительно легко. Словно ничего со мной страшного не произошло. Никаких изменений в новом для себя статусе женщины не заметила. Наверное, это не сразу приходит.

В спальне меня ждали служанки, которые, восторженно причитая, какая я красавица, быстро меня нарядили в платье из голубого шёлка, длинное, до самого пола. Поверх него одевалась жилетка чёрного цвета на завязках.

Рассматривая себя в зеркале, поразилась, как платье оттеняет мои глаза. Девушки расчесали волосы и заплели, убрав назад пряди с висков и украсив заколками в виде голубых цветов. Макияж я хотела сделать себе сама, но служанки, которые представились как Идери и Яски, настояли, чтобы я доверилась их опыту. В итоге мои губы стали яркими, как лесные ягоды, кожа побелела, как снег, а глаза засияли, удачно подчёркнутые тенями. Портила вид только метка на лбу. Но если абстрагироваться от неё, то я понравилась себе в новом образе.

Поблагодарив девушек, спустилась в столовую, где меня уже поджидал Гетер. Удивительно, как однотипно выглядели комнаты, что в этом доме, что в загородном особняке. Я знала, что в этом мире были строгие каноны строительства и дизайна, пренебрегать которыми никто и не помышлял. Поэтому и казалось, что мы всё ещё в горах. Если бы не закрытые окна и не городской пейзаж за ними. Мне не хватало колыхавшихся от ветра занавесок, которые здесь уныло висели.

— Как ты себя чувствуешь? — вновь побеспокоился о моём состоянии Гетер.

Я кивнула ему.

— Хорошо, благодарю.

Села рядом с ним, подождала, когда прислуга поставит передо мной тарелку с супом. Кстати, на удивление, мне никто ни разу не предложил палочек, хотя по логике они должны быть. Правда, и сам Гетер пользовался привычной ложкой и вилкой. Ели мы молча. Я не находила тем для разговора, хотя спросить хотелось о многом, но хмурый вид советника отбивал любое желание пообщаться. Когда подали чай, моё терпение лопнуло. Атмосфера накалилась до такой степени, что, казалось, гудел воздух.

— Ты на меня обижен? — спросила у Гетера, когда он в очередной раз бросил на меня косой взгляд. Остальное время его больше интересовал вид из окна.

— А ты как думаешь? — повернулся ко мне лицом советник.

— Думаю да, но не понимаю за что.

Если разобраться, то причин у него сердиться на меня не было. Ну а если я его разочаровала в постели, так тут претензии не ко мне. Но почему-то было обидно за себя, если именно в этом кроется его раздражение.

— Тина, — со вздохом начал он, — я тебе не враг. Я не тот, кого ты должна опасаться и принимать в штыки. Ты сейчас моя, о чём свидетельствую метки на твоём теле, — он глазами указал на мои руки, а я их спрятала под стол.

Пить чай расхотелось моментом. Значит, я его собственность и теперь уже полноценная наложница. Он, конечно, подлец, но хитрый. Подвёл меня к этому издалека, то соблазняя магией, то шантажируя братом. Только непонятно было, почему он не стремится взять меня силой, не запирает опять в четырёх стенах. У него были на это все права, в этом мире он мой господин, а я бесправная наложница.

— Я не твоя, — тихо, но упрямо отозвалась, отводя взгляд.

— Моя, Тина. И поскольку я вижу, что ты собираешься и дальше препираться, сразу говорю — не стоит. Пойдём, ректор уже нас ждёт. А господин Харки очень занятой тенгарец, не следует тратить его время понапрасну.

Мужчина поднялся из-за стола и направился ко мне. Я тоже встала, слуга отодвинул мой стул. Гетер протянул руку, и я поняла, что снова будет переход. Вложив в его ладонь свою, испуганно ахнула, когда он дёрнул меня к себе, крепко прижимая.

— Ничего не бойся, тебя никто не тронет. Только амулет не снимай, чтобы я знал, где ты и что с тобой, — тихо шепнул он, прежде чем отстраниться. А за моей спиной кто-то с облегчением воскликнул:

— Господин второй советник, ну, наконец-то! И кто этот таинственный посетитель, о котором вы мне сообщили?

Гетер отстранился, позволяя мне обернуться к говорящему лицом.

— Ректор Харки, приветствую. Хочу представить вам очень одарённую девушку — Тину Фукуи, вашу новую студентку, которая с сегодняшнего дня должна быть официально зачислена в Академию.

Ректором оказался вполне молодой оборотень. Он был высоким, я бы сказала, долговязым. Как и у всех воронов, черты лица его были очень характерными: раскосые чёрные глаза, прямой нос и полные губы. Сколько лет ректору я не бралась угадывать, так как оборотни магическим способом сохраняли свою внешность, и порой молодой юнец оказывался престарелым мужчиной. На вид ему было ближе к тридцати, но я сомневалась, что это истинный возраст оборотня.

— Девушка, очевидно, и в самом деле очень… хм… одарённая, — прошёлся по мне цинично изучающим взглядом ректор и вновь обратился к Гетеру, — но всё же, кое-что в постановке вопроса меня смущает.

— Все очень просто, и смущаться тут нет причин. Вы должны зачислить мою наложницу в вашу академию, — спокойным голосом, словно ведя разговор о погоде, а не приказывая явно влиятельному мужчине, отозвался Гетер. — Думаю, третий курс подойдёт. Я сам обучил её основам магии, чтобы быть спокойным за дальнейшие успехи.

— Наложницу?! — дёрнул бровью ректор, рассматривая меня с вполне угадываемым мужским интересом. — Что вы задумали, советник?

Этот вопрос я сама уже задавала Гетеру и также безуспешно.

— Не предполагал, что мне придётся что-то объяснять вам. Скажем так: вы у меня в долгу, так что просто сделайте то, что я вам сказал. Это ненадолго. Но при этом я хочу, чтобы все ученики знали, кому она принадлежит. А во-вторых, не стоит задавать нескромные вопросы в присутствии Тины, вы её смущаете.

Я видела, что ректору было неприятно и то, что советник указывает ему кого и куда зачислять во вверенное ему учебное заведение, и то, как ловко щёлкнул его по носу Гетер за несвоевременное любопытство. Я же в который раз убедилась, что второго советника уважают и боятся. Даже ректор, который хоть и пытался держать лицо, но опасался отказывать ему. Он повернулся ко мне и с натянутой улыбкой произнёс:

— Студентка…

— Фукуи, — подсказала я ему, понимая причину заминки ректора Харки.

— Студентка Фукуи, вы можете идти, а мы с вашим господином поговорим.

Я развернулась к двери. Понятно же, что они будут секретничать, и я им мешаю. Я порывисто сжала руку Гетера в жесте благодарности и одновременно одними губами произнесла заклинание второго слуха. Советник удивился моему порыву, я видела это по его глазам, но ласково погладил меня по волосам и легонько подтолкнул к дверям. Очень не вовремя во мне проснулась совесть. Как бы я к нему ни относилась, но он всё же всегда исполнял все свои обещания. Поэтому я поспешила на выход, пока Гетер не понял причину моей нарочитой сердечности. В приёмной секретарь, молодой оборотень, копался в каких-то документах, а я присела на диванчик и, сделав вид, что рассматриваю вид из окна, принялась бессовестно слушать то, о чём говорили в кабинете ректора.

— Это неслыханно, очередная смазливая девица в моей академии! — возмущался ректор. — Их и так с каждым годом становится всё больше. Но вы-то! От вас я такого не ожидал! Вы же сами визировали моё прошение императору о запрете обучения женщин в академии и создании отдельного женского образовательного учреждения! От совместного обучения одни проблемы. Никто не хочет учиться, только и думают о том, как бы самоутвердиться друг перед другом. Вы слышали, что уже третья учащаяся забеременела? Десять дуэлей из-за этих вертихвосток и семь из них со смертельным исходом! Нужно прекратить этот беспредел! Во всём виноваты женщины! И вы притащили ещё одну? Да студенты на неё набросятся, как на свежую кровь!

— Поэтому я прошу не скрывать её статуса. Моё имя охладит их пыл.

— Ваше имя?! Не смешите меня, господин Ликард. В академии учится сам наследник! Здесь отпрыски первых домов империи, что им до вашего имени! Это их родители понимают, что с вами не стоит связываться, но не те, кем управляют гормоны и переходный возраст!

Мне даже жалко стало ректора, он так кричал, но за дверь не просачивалось ни одного звука. В приёмной всё также было тихо, только шелест бумаги и невнятное бормотание секретаря, который явно что-то потерял.

— Зачем вы привели её сюда, советник? — взмолился ректор. — Одумайтесь! Я не сумею обеспечить ей безопасность даже на время краткого пребывания в стенах академии.

— Я об этом побеспокоился, не переживайте на этот счёт, а по поводу того зачем…

Я с жадностью слушала его ответ, проникаясь к Гетеру благодарностью.

— … она бескрыла, а для неё жизненно важно стать универсалом. Но, как вы знаете, данный обряд имеют право проводить всего лишь в двух местах силы: здесь, в академии, и в императорском дворце, куда ей вход заказан. Так что статус студентки вашего учебного заведения — единственная возможность для нее пройти обряд официально и законно.

— Позвольте, разве она тенгарка? Я подумал, что вы нашли ведьмочку. Вы же привели её в наш мир из мира людей?

— Да, вы правы. Она из мира людей, но при этом полукровка. Я несколько раз проверил её, потенциал невероятный, только не летает. Вы единственный, кто может помочь нам решить этот вопрос. И я освобожу вас от долга передо мной.

— Это настолько важно для вас? — удивился ректор, которого, казалось, удовлетворил ответ советника.

— Это важно для неё. А я ей обещал, — отозвался Гетер.

У меня даже слёзы выступили на глазах. Он ведь прекрасно знает, что произойдёт, если я стану универсалом: я уйду в свой мир. Зачем он старается так для меня? Я же всего лишь наложница.

— Раз это важно для неё, значит и для вас, господин Ликард. Я правильно понял ответ? Поэтому у меня к вам есть встречное предложение. При всём моем уважении я не сумею обеспечить её безопасность и следить за ней, сами понимаете, у меня нет времени. А вы известны тем, что любите свои игрушки и наказываете тех, кто их ломает. Так что я согласен принять её в том случае, если вы согласитесь провести ускоренный практикум по боевой магии у старших курсов, как раз ваша наложница будет обучаться у вас. У меня, к сожалению… м-м-м… выбыл преподаватель, а на носу экзамены. Ну так как, по рукам? — заискивающе спросил ректор.

— Хорошо, но только после обеда. С утра я вынужден посещать совещания. Император не терпит, когда игнорируют свои обязанности.

— Конечно, конечно, — тут же воодушевился ректор. — Всё расписание сделаем под вас, господин Ликард.

— Тогда давайте сразу назначим дату проведения обряда, господин Харки, — вернулся к главному Гетер.

— Так, ну, месяц она попьёт настойку и…

— Три дня, — жёстко остановил его советник.

Секретарь с облегчением вздохнул, обрадовавшись найденному листу бумаги, тем самым отвлекая меня от разговора, я даже испугалась и чуть не утратила контроль над заклинанием, поэтому прослушала начало реплики ректора.

— Это неслыханно. Она же юная девушка, пусть не в самом прямом смысле… Вы же понимаете, что она вас возненавидит после этих немыслимых страданий, когда узнает, по чьему приказу обряд был проведён с таким вопиющим нарушением правил?

— Не важно, она уже меня ненавидит, — боль в голосе Гетера отозвалась в моём сердце.

Это было не так. Я не ненавидела его. С чего он взял? Неужели он так думает? Ведь он всё делает, о чём я прошу, и при этом считает, что я его ненавижу? Он просто слишком многое от меня потребовал взамен, к чему я не была готова морально. Но сейчас, вспоминая тот единственный момент близости, я несколько растерялась. Во мне не было ненависти, лишь пустота в душе от отсутствия признания симпатии с его стороны. Всё произошло так быстро, что я запуталась. Наверное, он прав, и я должна его ненавидеть, но разве можно так к нему относиться после того, что я узнала? Он делает всё, чтобы я стала универсалом, чтобы могла забрать брата. Я прикрыла глаза от подступивших слёз. Гетер непостижимый для меня мужчина, я не понимаю причин поступков и мыслей, царящих в его голове. Между тем советник заговорил вновь, обращаясь к ректору уже твёрдым и бесстрастным голосом:

— Так что… через три дня проведёте обряд. Она должна стать универсалом.

— Вы страшный тенгарец, господин Ликард, — задумчиво протянул ректор. — И не жалко наложницу?

— Другого выхода у нас нет, — ответил Гетер. Да, он прав. Я решила для себя вытерпеть любую боль, раз она сделает меня сильнее. — На ночь я её буду забирать.

— Конечно, после занятий, — поспешно отозвался ректор, но поправился: — Ваших занятий.

Я поняла, что разговор закончен, развеяла заклинание и стала ждать, когда мужчины выйдут. Дверь открылась, и ректор обратился к вскочившему со своего места секретарю, который с удивлением уставился на меня, явно только что увидев. Не ожидала, что он меня так и не заметил, вроде я не такая уж и неприметная.

Гетер встал возле меня, сложив руки за спиной, преисполненный достоинства. Я в растерянности смотрела на мужчин, всеми силами пытаясь не выдать, что подслушивала.

— Фарит, подготовь приказ о зачислении госпожи Фукуи на третий курс, а также о приёме на работу второго советника императора, господина Ликарда. Пойдёмте, советник, проводим вашу наложницу в аудиторию. Будет лучше, если вас увидят вместе. А для занятий ей потребуются лишь голова и уши.

Мужчины покинули приёмную, я кивнула секретарю и поспешила следом. Оглядывая коридоры в зелёных тонах, вспоминала свой университет, понимая, что хоть стиль и другой, но атмосфера заведения была та же, что и у нас. Студенты сновали по коридорам, учтиво кланяясь ректору, с любопытством поглядывали на меня, даже пару раз в изумлении замирали, не скрывая своего восторга. Я так понимаю, что девчонок в академии и вправду было мало, так как, оглядываясь назад, видела, что студенты, позабыв куда шли, медленно плелись позади меня.

Но стоило ректору на них прикрикнуть, и они срывались с места, спеша в аудитории. Советник тоже окидывал всех недобрым взглядом, каждый раз задерживаясь на мне. В нём не было видимой радости от того, что мне придётся какое-то время, как я поняла, совсем недолгое, здесь учиться. Но он дал мне слово, и я со своей стороны приложу все силы, чтобы его старания не прошли даром. Я чувствовала некоторое смятение перед встречей со своими будущими однокурсниками. Пусть я здесь всего на несколько дней, но нужно попытаться наладить контакты, возможно, это поможет найти Мина.

Я с любопытством рассматривала портреты ректоров академии, которые встретились на пути. Все они были облачены в белые мантии с золотыми воротниками. На головах замысловатые шапки, больше похожие на рога из ткани и перьев, украшенные бусинами. Чёрные глаза, широкие крылья носа, смоляные волосы. Лица их были различны: молодые, старые, но в каждом чувствовалась мудрость и спокойствие. Мы поднялись по лестнице на два этажа. Затем прошли ещё один коридор, прежде чем ректор открыл дверь аудитории под номером пятьсот одиннадцать и, поздоровавшись с преподавателем Хау Ти, попросил его дать возможность сделать два важных объявления для студентов. Ректор кивком пригласил нас с советником войти. Под возбуждённый гул учащихся Гетер первым переступил порог аудитории. Я усмехнулась, глядя, как горделиво и с превосходством он держится, окидывая моментально притихших в изумлении студентов снисходительным взглядом.

— Господин второй советник Его величества любезно согласился вести у вас практикум по боевой магии. Это будет очень короткий курс, и только от вас будет зависеть, как вы усвоите материал и сдадите по нему экзамен. Ровно месяц практических занятий, — студенты зароптали. — Да-да, вы не ослышались, курс, который проведёт господин Ликард, практически не преподаётся. Вам выпала редчайшая возможность и великая честь, которую вы должны по достоинству оценить.

— Разве можно за месяц что-то выучить? — с места выкрикнула единственная девушка. Она была необычайной красавицей с ярко выраженными азиатскими чертами лица и выбеленными до снежно-белого цвета волосами. Вспомнились слова Гетера о том, что тенгарки не имеют магии, значит, она, скорее всего, землянка, как и я. Держалась девушка с высокомерным достоинством, прекрасно зная, какое впечатление производит на окружающих парней, и пользовалась этим. Даже ректор не сделал выскочке никакого замечания, зато Гетер осадил:

— Главное — желание учиться. Ну и, конечно же, ум. Ум украшает не только мужчин, но порой и женщин, как ни странно это звучит.

При этом он положил мне на плечо руку и сжал её, продолжив:

— И в подтверждение моих слов хочу представить вам Тину Фукуи, вашу новую сокурсницу, сумевшую благодаря своим талантам и настойчивости за месяц усердных занятий досконально изучить программу трёхлетнего курса, — он бросил на меня быстрый взгляд и добавил: — Прошу позаботиться о ней по мере необходимости. Но не переусердствуйте, за своей любимой… наложницей я буду следить неусыпно.

Слаженный вздох прокатился по аудитории, и я отвлеклась от рассматривания студентов. Они не казались мне враждебными. Скорее, любопытными, а некоторые даже улыбались мне. Но я была слишком напряжена и не могла сложить губы в ответную приветливую улыбку.

— Сядь у окна, — тихо велел Гетер.

Я обернулась в том направлении, куда указал советник. У окна на пятом ряду пустовало место, и я направилась к нему. Поднимаясь по ступенькам, встретилась взглядами с красоткой, она меня оценивающе смерила и горделиво отвернулась. Ну и пусть. Несколько дней потерплю.

Парни же шёпотом пытались познакомиться, называли свои имена, я, скупо улыбаясь, добралась до свободного места и села, обратив свой взор на Гетера. Он согласно кивнул ректору, который предложил ему более не мешать учебному процессу, преподаватель поклонился советнику, как и студенты, вставая со своих мест, только я этого не сделала, не считая, что Гетеру это нужно. Он улыбнулся мне и ушёл.

— Госпожа Фукуи, — обратился ко мне преподаватель, поджимая тонкие бледные губы. Его возраст был далеко за шестьдесят, но глаза не утратили ясность. — Мы проходим историю становления династии Крау, третьей династии нашей империи. Раз уж вы столь талантливы и настойчивы… — в аудитории раздались смешки, — что вы можете поведать нам об этой эпохе, исходя из изученного за месяц материала?

Я снова поднялась с места, замерла на секунду, пока услужливая память, натренированная жестоким дрессировщиком, не начала выдавать информацию. Словно открылся очередной сундук с сокровенными знаниями Гетера.

— Практически всё, — коротко ответила.

— Никто не может знать всё. Даже если только практически, — возразил Ти.

— А как же вы? — удивилась я.

Но преподаватель оказался не робкого десятка и снисходительно ответил:

— Даже я.

Стоило отдать должное, ему хватило смелости сделать такое заявление во всеуслышание в аудитории, полной критически настроенных студиозусов. Не всякий преподаватель способен на такое, ведь каждый считает, что свой предмет он знает досконально.

— А, скажем, к примеру, второй советник императора знает историю империи лучше вас? — решила я немного подразнить Ти.

Преподаватель приподнял брови, затем задумался.

— Когда-то он был лучшим учеником этой академии. Ему прочили пост ректора, но он отказался, сказав, что в нашей библиотеке не осталось книг, которые бы он не прочёл. Поэтому он избрал путь дворцового чиновника, чтобы добраться до императорской сокровищницы очень древних книг. Это не было ни для кого секретом, как и для самого императора, но он, как ни странно, очень скоро жаловал ему звание правого крыла и утвердил на посту второго советника и, вроде бы, ещё ни разу не пожалел. Вот что я вам отвечу, госпожа, советник очень начитан, а вот какой из него преподаватель, это мы скоро посмотрим. Прошу, поведайте же нам о династии Крау.

Я кивнула и с готовностью принялась рассказывать о самой короткой эпохе в истории Тенгара. Первый император — Рэм Первый — пришёл к власти обманом. Он происходил из простых крестьян, но в нём была сокрыта невиданная по тем временам сила. Он был универсалом и к тому же предвидел будущее. Поэтому он сумел очень быстро добраться до нужных чиновников и заручиться их поддержкой. Он организовал свержение императора Зартуна, чьё правление вело к экономическому кризису в стране.

Рэму словно благоволили боги, так говорили простые люди, но на самом деле это были драконы. Они помогли никому не известному простолюдину забраться на вершину власти и уничтожить свергнутого императора и всю его семью. И всё дело было в алчности драконов, которые желали заполучить рудники на священной для тенгарцев горе. Однако Рэм, став императором, обманул драконов, отдав им всего лишь несколько поистине прекрасных розовых бриллиантов.

Драконы требовали больше, но император стоял на своём. Священная гора для любого тенгарца неприкосновенна. На ней, по легенде, находится незримый дворец богини смерти. И если разбудить её, придёт беда.

В обмен на шахту император подписал ряд торговых соглашений с драконами и те, казалось бы, успокоились. А Рэм сколотил грамотную команду, которая провела ряд реформ, и жизнь в империи стала налаживаться. Время шло своим чередом, Рэм женился, у него появились дети: трое сыновей и пять дочерей.

Когда он умер, то его место занял его сын, к которому вновь пришли драконы с требованием о шахте на священной горе. И вновь они получили отказ. Тогда драконы сами взобрались на гору, о которой грезили. Они пробудили богиню, как будут писать хроники. Но на самом деле они пробурили шахту с помощью магии ради небольшой горстки розовых бриллиантов. Ценой этого шага была смерть всех драконов, которые находились на горе. Извержение пробудившегося из-за магии вулкана погребло под собой столицу. Мало кто выжил, хотя императорская семья до последнего спасала своих граждан, прикрывая их отход магическим куполом. Но вулкан не пощадил никого, и период правления династии Крау закончился. Вся семья почитается тенгарцами как святые, и день их героической смерти в империи объявлен выходным.

Драконы принесли официальные извинения всем тенгарцам и возвратили на родину один розовый бриллиант, который некогда передал им первый император Рэм.

Я выдохлась к концу рассказа, но преподаватель был мною доволен. Он поспрашивал по датам, а после и совсем похвалил.

— Второй советник поистине отличный учитель, впервые слушаю в этих стенах столь воодушевлённый рассказ. А что вы знаете о следующей династии?

Я опять призадумалась, и снова память подсказала, о чём спрашивал преподаватель.

— Ой, мне всё рассказывать? — ужаснулась я, прикинув, сколько времени это займёт.

Преподаватель рассмеялся.

— Нет, что вы. Кроме вас у меня есть и другие студенты. Но я так понимаю, ответ ваш будет такой же, как и первый — всё? Практически?

Я кивнула. Кажется, мы найдём с Ти общий язык. Звонок прозвенел, как всегда, на самом интересном месте, когда один из студентов, путаясь в датах, пытался пересказать то, что поведала я, ужасно заикаясь и затравленно глядя на преподавателя. А тот и рад стараться путать и без того завравшегося парня.

Всё студенты как по команде, не слушая предупреждения Ти о том, что на следующем уроке лекции не будет, а будет проверочная работа, стали собираться. Я нерешительно озиралась, не зная, к кому подойти. Девчонка отпадала сразу, она такие на меня кидала взгляды, словно желала, чтобы я провалилась сквозь землю, но я сжимала амулет и посылала ей ответные снисходительные улыбочки. Девушку после звонка сразу обступили трое, она притворно смеялась, позволяя им собирать её конспекты в сумку и, конечно же, нести эту «неподъемную» тяжесть. Сама студентка не собиралась утруждаться ношением своих вещей. Она походкой от бедра спустилась по ступенькам вниз, маня пальчиком парней. Я встала, отмечая, что ко мне хотят подойти несколько юношей, но первым успел очень привлекательный молодой оборотень. Он представился Дантором, добавив, что он старший в группе, и сразу предложил проводить меня к следующей аудитории.

Я, конечно же, согласилась, даже обрадовавшись, что не пришлось никого спрашивать. Всё же начинать налаживать дружеские отношения тяжело, особенно если на тебя смотрят как на аппетитную булочку, а в уме, наверное, выпивают досуха.

Дантор оказался очень скупым на разговоры, он чуть надменно рассказывал про распорядок дня в академии. Обеда здесь не было, семь уроков по полтора часа каждый. Так что если я голодна, то у меня на это есть перемены. Предупредил, что опаздывать на уроки запрещено без уважительной причины, которых было на удивление мало: смерть, донорская услуга и пожелание господина.

Под донорской услугой понималось следующее: я кого-то покормила, ослабла и должна обратиться в лазарет, где мне дадут справку, что я не прогуливала, а лежала и спала, восстанавливаясь. Ну а с пожеланиями господина вообще всё было понятно.

Дантор также предупредил, чтобы я лично ему не предлагала донорских услуг, впрочем, и других тоже.

— И в голову не пришло, ковбой, — усмехнулась я, обгоняя этого выскочку.

Я вошла в аудиторию, где собралась та же самая группа, и села вновь у окна. Лекция была о магии земли, и всё, о чём рассказывал преподаватель, я знала. Мне оставалось на практике убедиться, что наши с Гетером занятия не прошли даром, и я действительно за тот месяц прошла трёхлетнюю программу обучения в академии. Разумеется, все эти знания были переданы мне магическим путем. Но, как объяснил мне в один из вечеров Ли, воспринять такое количество информации мог только очень талантливый маг, одарённый больше, чем среднестатистический тенгарец, и к тому же имеющий невероятный стимул к обучению. Так что мне даже хотелось немного попрактиковаться в тех дисциплинах, которым мы уделили мало времени.

Практические занятия как раз были следующими, на полигон меня сопровождал очень эмоциональный сокурсник по имени Эрак, который как увидел меня, то сразу влюбился так, что жизни без меня не мыслит. Я рассмеялась над его словами и посоветовала ещё потренироваться, а то недостоверно у него выходит. Не верится ни в любовь, ни в предсмертные судороги, кои он пытался изобразить. Я поблагодарила его за то, что помог найти дорогу к полигону.

Преподавателя практической магии звали Фэнтар Инк, впечатливший меня своим крупным телосложением и жестокими глазами. Густые брови хмуро сходились на переносице, а сам нос был с горбинкой. Длинные волосы убраны в тугую косу. Мантия чёрного цвета ещё больше усугубляла витающую в воздухе атмосферу страха, но его это нисколько не тревожило. Он долго рассматривал меня, обходя по кругу.

— Впервые вижу, чтобы наложниц так оберегали. Вы хоть как-нибудь под этим щитом можете колдовать? Второй советник, конечно, очень сильный маг, но не переусердствовал ли он с вашей защитой?

Я оглядывала себя со всех сторон, не видя никакой защиты. Обычно контуры щитов слегка светились голубым светом, я видела такое на некоторых из студентов, ну и, конечно же, на преподавателях — здесь это обычное дело. Но на себе ничего подобного не заметила.

— Не вертитесь, — приказал преподаватель Инк. — Зачем вообще вас послали сюда?

— Учиться магии, — ответила, как предупредил меня Гетер. Перед этим хмурым тенгарцем я неожиданно оробела и стояла, сцепив руки в замок.

— Учиться? — хмыкнул Инк.

Другие студенты стояли поодаль в шеренге, с жадностью следя за нами. Я мечтала поскорее оказаться рядом с ними. Солнце припекало, ветерочка не было. Полигон плотным кольцом окружали вековые деревья. Я нервничала, взмокла, как мышь, не зная, чего ожидать от преподавателя.

— Учиться, ну-ну, — с усмешкой повторил Инк.

— Я хочу стать универсалом, — добавила, решив, что так будет лучше.

— Вы сами хотите? Как интересно, — тонкие губы Инка тронула улыбка, правда, жестокие глаза продолжали заглядывать мне в самую душу. — Ну что ж, вернитесь в строй.

Я с облегчением выдохнула, встала замыкающей, а Инк направился к голове шеренги.

— Сегодня мы будем вызывать смерч. Заклинание следует произносить твёрдо, на последнем слове лучше кричать, чтобы сила выходила большим потоком.

Он продемонстрировал нам, как следует это делать.

— Кроу туа-а-а!

И смерч сорвался с его ладони и понесся на нас. Все бросились в рассыпную, а я на автомате выставила щит, поглощающий любую магию.

— Траю! — выкрикнула я, вкинув вперёд руки, раскрывая ладони. Смерч словно в пылесос засосало. И наступила тишина.

— Молодец, — похвалил Инк, а студенты радостно заголосили.

— Вы первая попробуете вызвать смерч, — поманил он меня к себе пальцем, указывая, чтобы встала рядом с ним.

Я подошла к преподавателю, не понимая, как я так быстро учусь магии. Неужели я уже настолько привыкла к этому миру, что воспринимаю магию как нечто само собой разумеющееся?

— Начинайте, — приказал Инк.

Я вытянула руку, сжала кулак, как подсказывала память, сконцентрировалась на словах заклинания, а затем попробовала его произнести:

— Кроу туа-а!

Раскрыв ладонь, я в изумлении смотрела на самый настоящий смерч, который никуда не уходил, а стоял рядом, создавая сильный ветер, от чего платье затрепетало, а волосы выбились из прически.

Я улыбнулась Инку, который не разделял моего веселья, он напряжённо следил за смерчем, не отводя взгляд.

— Развейте его! — крикнул преподаватель. Я вновь подняла руку с раскрытой ладонью.

— Кроу нат!

Пальцы сжались в кулак, а смерч распался.

Преподаватель повернулся ко мне, некоторое время, не мигая, смотрел, затем выдохнул, и сипло произнёс:

— Советнику привет от меня передайте. И чтобы не пропускали моих занятий, поняли?

Я хотела кивнуть, но передумала.

— Что-то не так? Я же выполнила задание.

— Всё не так, — отозвался Инк. — Марш в строй.

Я обиженно поплелась на место. Парни встречали меня добрыми улыбками, только девчонка кривила губы. Я же никак не могла в толк взять, что я не так сделала? Ведь всё получилось.

— Тишина, — приказал преподаватель Инк. — А теперь пробуем все. Направляем смерчи от себя, чей смерч придёт первым, тому высший балл. Остальные, следовательно, не сдали.

Слушая задание, я отогнала от себя грустные мысли. Это выходило не просто обучение, а соревнование, и неуд получать никто не хотел. Я, прикрыв глаза, попыталась успокоиться. Но всё же не смогла это сделать полностью. И это только первый день, а уже такие проверки!

— Как только я махну рукой, вы произносите заклинание! — призвал к вниманию преподаватель, он поднял руку, а затем резко опустил.

Со всех сторон на все лады послышалось «Кроу туа». Я, вызвав в памяти все те резкие указания и хлёсткие замечания Гетера, которыми он осыпал меня во время наших совместных тренировок, вдруг совершенно успокоилась и, сконцентрировавшись, выпустила свой смерч чуть ли не последней. Но при этом, в отличие от всех остальных, он был управляемым и быстро догонял собратьев. У многих смерчи гуляли по кругу, и их хозяева с трудом совладали со своенравной стихией. Я пыталась не отвлекаться, так как нужно было держаться фаворитов гонки. А их было трое. Шли они с небольшим отрывом друг от друга. Я постепенно вливала силу, как подсказывала натренированная память, ускоряла смерч, пока он не вырвался в лидеры и не достиг первым противоположной стороны полигона.

— Госпожа Фукуи, высший балл. Остальные неуд, — пророкотал голос преподавателя, и тут я поняла, что зря выиграла: староста и ещё двое молодых тенгарцев с ненавистью смотрели на меня.

— Занятие окончено! Все свободны! — отпустил нас Инк, и я тут же решила уйти с полигона, но замерла. Возле входа стоял Гетер и беззвучно мне аплодировал. Он просто лучился гордостью. Я смутилась и поспешила к нему.

— Молодец, — похвалил меня Гетер. — Главное, не теряй концентрацию, иначе смерч может убить кого-нибудь. Это очень опасное заклинание. Но ты уже на последнем курсе, так что здесь обучают заклинаниям высшего порядка.

— Преподаватель Инк передавал тебе привет.

— Тебе? — услышала я голос девчонки, которая замерла рядом с нами, затем перевела томный взгляд на Гетера и защебетала: — Разве наложнице не положено с любовью и трепетом смотреть на своего господина?

Затем усмехнулась, довольная произведённым эффектом, и прошла мимо. Но Гетер громко заявил мне так, чтобы не только я услышала:

— Вот разница между твоим положением, Тина, и её, как донора. Ею пользуются все, кому она даёт. А ты только моя.

Я тихо поблагодарила его за поддержку и не смогла сдержаться от победной улыбки, которую и заметила развернувшаяся от обидных слов однокурсница. Надо бы узнать, как её зовут и кто она, собственно, такая.

Но кроме оскорблённой донорши нас слышали и парни, которые, кланяясь, проходили мимо.

— Не устала? Есть не хочешь? Время обеда.

— Нет. Спасибо, — я ещё больше смутилась.

Мне нестерпимо захотелось обнять Гетера, уткнуться в его грудь. Я чувствовала себя чужой среди тенгарцев, а к Гетеру я уже привыкла. Он словно почувствовал моё настроение и притянул к себе, дав минутный отдых. Я, прикрыв глаза, расслабилась, понимая, как всё же устала. Жаль, отдохнуть подольше мне не дали.

— Господин советник, — подошёл к нам преподаватель Инк.

— Господин Инк, — учтиво поприветствовал его Гетер, не выпуская меня из рук.

Я испуганно на него посмотрела, подняв голову, не понимая, почему он не позволяет отойти от него.

— Что вы задумали? — неожиданно спросил преподаватель.

— Я не совсем понимаю, о чём вы, — предостережение в голосе Гетера чётко слышалось, и было понятно, что он не хочет продолжать этот разговор.

— Ваша наложница — высший маг. Зачем ей становиться универсалом? Я поэтому и спрашиваю. Что вы задумали, господин советник?

— Я хочу, чтобы она стала универсалом. Разве в этом есть что-то подозрительное?

— Нет, если это сын, наследник, но не наложница. Невольным птицам подрезают крылья, чтобы они не улетели, но никак не наоборот. Зачем крылья той, что должна быть подле твоих ног?

Я смотрела в бесстрастное лицо Гетера, который кривил губы и не перебивал преподавателя. Интересные вопросы задавал господин Инк, и я была уверена, что тут-то Гетер не отмолчится и не уйдёт от ответа. По-особенному с ним говорил Ликард, с уважением и осторожностью. Чёрные глаза, наполненные тоской, лишь мазнули по мне, прежде чем Гетер произнёс:

— Порой, и обрезав крылья, птицу не сдержать.

Преподаватель Инк фыркнул за моей спиной, жаль, я не могла его увидеть, так как Гетер не давал шанса развернуться.

— Сколько раз я предостерегал тебя, ученик? — чуть не рычал на советника моментально разозлившийся Инк.

— Сотни, а может быть, тысячи раз.

— Ты глуп, я в тебе разочарован, — бросил преподаватель и оставил нас двоих.

— О чём тебя предупреждал Инк? — тихо спросила я у Гетера, который рассмеялся, крепче прижимая к себе.

— Не забивай голову глупостями, учителя порой сами как дети, — шепнул он, и мы оказались у него дома. Я только успела прикрыть глаза, чтобы не замутило от перемещения. — Мне надо во дворец. Учёба на сегодня для тебя закончилась. Пообедаем, потом библиотека в твоём распоряжении. Я вернусь поздно, ужинай без меня.

Гетер, наконец, выпустил меня из своих объятий, а я всё думала о словах Инка. Он разочарован в Гетере, но, по словам господина Ти, Ликард был лучшим студентом академии за всё время её существования. Может, спросить у Инка, что не так сделал Гетер, ведь сам советник не ответит.

Ликард приказал мне переодеться к обеду, и я, не споря, направилась в спальню, где меня поджидали служанки. Отвечая на их вопросы об академии, чувствовала себя неуютно. Женщинам-тенгаркам туда путь заказан. Они не смели и помыслить об образовании. Поэтому они с таким восхищением слушали меня. Ловили каждое слово, переспрашивали, хвалили меня за моё усердие. Неужели раньше и у нас так было? Ведь не так и давно женщины на Земле стали получать образование наравне с мужчинами. Так сильно захотелось домой, где всё понятно и привычно. Где нет этой доисторической дикости, когда саму женщину, ее интересы, пожелания, мечты ни во что не ставили.

Глава 6

В столовую я вплыла в ворохе ярко-жёлтого шелка. Платье замысловатого фасона, которое завязывалось на плече большим бантом, меня заставили надеть служанки, сама я вряд ли выбрала бы именно его. Но девушки, многозначительно подмигивая, доложили, что хозяин любит этот цвет, а я в нём великолепно смотрюсь. Я же настолько проголодалась, что спорить не стала. Просто покорно надела то, что предложили, и спустилась на первый этаж, чтобы присоединиться к уже ожидающему меня за столом советнику.

— Восхитительна, — шепнул Гетер. — Ты словно бутон весеннего первоцвета.

Он даже встал, чтобы взять меня за руки и покрутить, оглядывая со всех сторон.

— Не ожидал, что оно будет так соблазнительно на тебе сидеть, — поделился своими мыслями мужчина.

А я не особо понимала его восторгов. Ну платье, ну пышный подол, как принято в этом мире, ни вышивок, ни страз, просто богатая ткань, приталенное, без рукавов и с одной бретелькой, которую заменяли завязки на плече. Главным достоинством был его яркий, сочный цвет, не более. Но получать комплименты мне понравилось. Ведь у нас на Земле мужчины на них скупы. А восхищённый свист и пошловатого содержания шутки никоим образом не заменят красивых и приятных для сердца слов.

Гетер помог мне сесть, пододвинул стул.

— Тина, через три дня тебе предстоит непростое испытание, — произнёс Ликард, когда занял своё место. Тем временем слуга, даже не дожидаясь моего кивка, наполнял тарелку большими кусками сочного, явно жареного на открытом огне мяса. С удивлением взирая на подобное своеволие, я всё же продолжала внимательно слушать, о чём говорил Гетер, не перебивая его и не пытаясь остановить слугу. — Чтобы его пройти, нужны силы, много сил. Твоих собственных может и не хватить. Я кое-что подготовил для тебя… Вы называете подобные напитки энергетиком. Не совсем так, но это наиболее близкое тебе понятие. Тебе надо будет его попринимать, — второй слуга поставил передо мной большой стеклянный бокал с зеленоватой густой жидкостью. — Это всё нужно выпить и лучше всего заесть мясом, вымоченным в красном вине. Напиток — мерзость та ещё. Понимаю, что противно, но это поможет тебе.

— Усиливающий коктейль? — уточнила я то, что всплыло в памяти.

Он делался из корней растений, которые помогали не столько накопить энергию, сколько открыть каналы и сгенерировать её. Такой коктейль употребляли маги, планировавшие использовать энергозатратное заклинание.

— Да, он самый. Он противный, но вкусовые качества улучшить не удаётся, так как теряются драгоценные свойства напитка. Выпей глоток и сразу заешь.

Гетер явно нервничал или просто переживал за меня. Вообще-то, если рассуждать с точки зрения тенгарцев, он неправильно ко мне относился. Он же господин, а я всего лишь наложница. Он мог мне приказывать, а мы заключали договоры. Я чувствовала себя обязанной ему, хотя и расплатилась уже сполна. Но что-то между нами происходило, что-то, не поддающееся тенгарской логике и нормам морали… И, может, именно поэтому я начинала доверять ему?

Решительно взяв бокал и напоминая себе, ради чего я это всё терплю, я сделала первый глоток и скривилась, с трудом сдерживая слёзы.

— Гадость, — сипло пожаловалась, потянувшись за спасительным кусочком мяса.

— Я предупреждал.

— А всё-всё надо выпить? — с затаённой надеждой переспросила я, на что Гетер с сочувствием кивнул.

— Прости, по-другому никак.

Никак так никак. Сделала ещё пару глотков, каждый раз заедая мясом и стирая невольно выступающие слёзы. Если бы у меня спросили, на что это похоже, то в первую очередь мне пришли бы в голову васаби, жгучий перец и полынь, смешанные в равных долях. Так продолжалось очень долго, сам Гетер ничего не ел, лишь напряжённо наблюдал за моими страданиями. К концу бокала мне казалось, что я пью расплавленный свинец — рот, язык, пищевод и все внутренности жгло, как будто по ним катился горящий шар. И когда я попросила воды, советник сам её налил и поднёс к моим губам.

— Молодец, Тина. Ты просто молодец. Завтра придётся выпить ещё одну порцию.

Я прикрыла глаза, глотая сладкую и восхитительную чистую воду. Странная вялость накрыла с головой.

— Спать хочу.

— Сейчас, сейчас, — шептал Гетер, поднимая меня на руки. — Спи, моя маленькая. Спи.

Я и уснула прямо у него на руках. Сон мне приснился страшный. Я металась по лабиринту коридоров. Вокруг были бесконечные красные стены, за окном почему-то горы, белые паруса тюля надувал ветер… Я бежала со всех ног, слыша голос Мина, он звал меня, как в детстве, когда ему снился страшный сон. Я спешила, крича, что я здесь, рядом. Но стая птиц, взметнувшаяся из-за поворота, напугала меня, и я резко проснулась с именем брата на устах.

Было очень раннее утро, перепуганные служанки заглядывали в мою спальню, причитая, что мне снился кошмар всю ночь напролёт. Я, не слушая их, выскочила из своей комнаты, пробежала коридор, без стука ворвавшись в спальню Гетера, куда охранники пустили меня без разговоров — птицы просто расступились передо мной. Он спал один, укрывшись одеялом. Я же села на его кровать, пытаясь успокоиться — у меня перед глазами по-прежнему стояла эта чёрная живая масса из сотен воронов, они кричали, не давая мне пройти коридор.

— Тина? — удивился Гетер, я обернулась. — Ты чего здесь?

— Можно, я тут полежу? — тихо спросила, не зная, куда деть руки, и опять сцепила их в замок. И что я здесь, собственно, делаю? Почему прибежала к нему?

Одеяло приподнялось, и я юркнула под него, положив голову на подушку.

— Что тебе приснилось? — тихо спросил Гетер, обнимая меня и притягивая к себе.

— Птицы, — тихо шепнула, прикрывая глаза, — вороны, — поправилась, чтобы он понял, о чём я.

— Ты одна из нас, Тина. Тебе нечего бояться птиц.

— Жутко всё равно, — возразила я, расслабляясь в надёжных объятиях. — Они кричали, кружили, мешали пройти. Я испугалась.

— Это пройдёт со временем, — заверил меня советник. — Люди и должны бояться тенгарцев, но ты не человек, Тина, ты полукровка. Наполовину ты ворон, просто бескрылая. Пока.

Я притворилась, что заснула, следя за своим дыханием. А Гетер осторожно гладил рукой по моим волосам и тихо шептал:

— У тебя будут крылья, моя маленькая. Ты встанешь на крыло, и все увидят твой полёт. Очень скоро, Тина, ты станешь не просто полноценной тенгаркой, но и сильнейшим магом. И тогда ты покажешь крепость своего клюва. Ты ведь боевая у меня. И всего добиваешься сама.

Сквозь подступающую дремоту я удивилась нежности, с которой он это говорил, и странной гордости, звучавшей в голосе советника. Сердце затрепетало в груди, я боролась с собой, но не могла больше себе врать. Я вдруг чётко осознала, что доверяю ему, и что сам Гетер мне… нравится всё больше с каждым днём. Настолько, что я, кажется, даже простила ему свою украденную девственность.

В какой-то момент я по-настоящему уснула, а проснулась от ласкового поглаживания по лицу.

— Тина, — звал меня очень тихо Гетер, — милая, пора на учёбу.

Нехотя открыла глаза, со стоном потянулась, поглядывая из-под одеяла на мужчину, который, чуть склоняясь, внимательно рассматривал меня. Он уже был одет с иголочки, если можно так сказать о тунике из чёрного шёлка с золотой вышивкой.

Встав с кровати, поймала на себе его задумчивый взгляд.

— Что? — нервно спросила, замирая возле зеркала. В отражении увидела растрёпанную девицу со странно яркими голубыми глазами, на фоне которых метка наложницы блекла.

— Что… Что это? — вскрикнула я, обернувшись к Гетеру.

— Сила накапливается. Потерпи немного, завтра пройдёт, — попросил меня советник, приближаясь. Он пальцем поднял моё лицо выше, оценивающе разглядывая, повертел голову то в одну сторону, то в другую.

— Ты станешь очень сильным магом. Возможно, равной мне, — с грустью шепнул он, прежде чем отстраниться. — Готова ли ты к такому грузу ответственности? Сможешь ли постоянно сдерживать огонь, бушующий в крови?

— Какой ответственности? — чуть смутилась от строгости в его голосе. Словно отец дочь отчитывал. — Мне надо стать универсалом, но только для того, чтобы вернуться домой.

— А дальше что? Ты отдаешь себе отчёт в том, что дома ты останешься магом? Это уже не выключить. Оно уже у тебя в крови — магия, я имею в виду. Там, на Земле, ты не сможешь колдовать в открытую и должна будешь следить за собой. Готова?

— Да, конечно, — уверенно ответила. — Ведь другого выбора у меня всё равно нет.

— Выбор есть всегда. И не стоит быть такой категоричной.

Мы шли по коридору в сторону моей спальни. Я помнила порядки и, извинившись, ушла, чтобы переодеться к завтраку. Есть хотелось так сильно, словно неделю не ела точно. Живот устроил музыкальный бунт, урча громко и настойчиво.

В этот раз служанки меня одели в скромное лёгкое розовое платье с длинными рукавами, подол приходилось придерживать руками, чтобы не упасть, наступив на его край. Туфельки без каблука отнимали у меня рост. Но Гетер вновь восхитился моей красотой и поцеловал обе руки.

После всего осознанного за последние сутки я переосмыслила прежние обиды и стала иначе воспринимать Гетера. Я искренне улыбалась ему, когда он рассказывал о своей учёбе в академии, а также объяснял, как себя вести с преподавателями. По его мнению, особенно я должна постараться радовать Инка. Он, без сомнения, та ещё заноза, но в качестве преподавателя магии выше всяких похвал.

Рука Гетера по-хозяйски уверенно лежала на моей талии, когда мы перенеслись в академию. Удивительно, но меня это не раздражало, а даже… поднимало настроение. Ровно до тех пор, пока мы не приблизились к аудитории, у порога которой вернулась моя неуверенность. Советник, не входя в помещение, кивком поздоровался с преподавателем и, шепнув коротко: «Будь умницей», быстро удалился.

Я очень неуютно чувствовала себя под явно осуждающими взглядами большинства студентов, которым совершенно очевидно претило такое особое отношение ко мне со стороны преподавателей. А сегодня все прямо шеи сворачивали, пытаясь заглянуть мне в глаза. Я буквально кожей ощущала голодные взгляды молодых оборотней и ёжилась от неприятного чувства. И даже вившиеся вчера вокруг противной девчонки ее фанаты сегодня, на удивление, таращились на меня наравне с остальными. А вот самой «королевы» в аудитории не было видно. Подходя к парте, за которой я сидела вчера, заметила, что рядом с ней как будто даже проходы стали уже. Я не поверила своим глазам, но вокруг моего места оборотни сидели так плотно, что разве что друг другу на колени не залазили. Мне ни разу не довелось побывать в зоопарке или сафари-парке, но, думаю, оказавшись в клетке с оголодавшими волками, испытывала бы то же самое. Один неверный шаг — и на меня накинутся. Дома, на Земле, я бы такое навязчивое внимание в общественном месте посчитала бы домогательством. А здесь мне оставалось лишь уповать на защиту моего… нет, не моего, нет, что это я говорю такое, просто второго советника и жалобно смотреть в сторону преподавателя Ти.

— Студенты, напоминаю, что госпожа Фукуи наложница второго советника, и вам не стоит даже мысленно к ней приближаться. Я прав, госпожа Фукуи?

— Совершенно верно, — кивнула я и, наконец, смогла сесть на свое место.

После короткой переклички преподаватель озвучил тему небольшого контрольного опроса: «Реформы династии Шарат и результаты их воплощения в жизнь». Когда Ликард объяснял мне эту тему, он упомянул, что любого, даже самого подготовленного студента можно с легкостью завалить на ней. Ибо сторонников этих реформ было ровно столько же, сколько их противников. И споры о привнесенной пользе и вреде от этих реформ до сих пор могли вылиться в драку даже между самыми мудрыми и выдержанными оппонентами. Одним словом, студенты боялись этой темы как огня, а преподаватели знали это и использовали данный материал, чтобы лишний раз ткнуть носом даже самых успевающих учеников в необходимость уделять больше внимания не только истории как таковой, но и умению вести политические дискуссии.

Не дождавшись добровольца, Ти вопросительно взглянул на меня. Уговаривать меня не пришлось.

Династия Шарат — это династия моего отца, значит, мои предки, а знать историю своего рода досконально я была обязана. Пусть никто, кроме Ликарда, и не знает о моих корнях, пусть отец, по словам советника, не хочет меня признавать, для меня самой это стало важным. Первый император династии занимал особое место в истории, он первым начал строительство школ для бедных и открыл первую лечебницу для малоимущих в столице. О нём было сложено много историй, и все они полны мистики. В то же время универсал и сильнейший маг Император Ши не баловал своих подданных. Он благоволил всем воинским кланам, так как не простил лицемерным драконам их коварства и, помня печальный опыт своих предшественников, содержал армию империи в постоянной боевой готовности. А вот купеческим родам и семьям, особенно тем, которые вели интенсивную торговлю с другими мирами, пришлось очень туго, потому что при нём коммерческие отношения с иномирцами приостановились. Его сын продолжил все начинания отца. Он прославился упрощённой налоговой системой и доступностью образования — при нём были построены более двадцати школ по всему миру тенгарцев. Я не успела ещё рассказать о более значимых деяниях прадеда, как преподаватель Ти меня остановил и попросил сесть на место.

— Очень познавательный рассказ, госпожа Фукуи, — похвалил меня престарелый оборотень. — Я не вижу смысла вам посещать мои занятия. Вы действительно знаете программу досконально, даже экзамена не нужно, чтобы в этом удостовериться. Поэтому я ставлю вам высший…

В этот момент дверь в аудиторию распахнулась, и, слегка шатаясь и придерживаясь за стены, вошла та самая вредная девица. Она была чрезвычайно бледна, черные глаза лихорадочно сверкали на обескровленном лице, но губы растягивались в некой победной ухмылке.

— Простите за опоздание, но я… — тут она заметила меня, неприятно усмехнулась, и с превосходством добавила: — оказывала донорскую услугу.

— И кому же это, позвольте спросить, так не терпелось, что нельзя было дождаться окончания занятий? — язвительно поинтересовался преподаватель.

Глядя мне прямо в глаза, девица громко и чётко объявила:

— Господину Гетеру Ликарду, правому крылу и второму советнику императора. Очевидно, его наложница слишком занята другими… увлечениями, вместо того чтобы удовлетворять все нужды своего хозяина, вот он и предъявил право сильнейшего…

По аудитории пронесся слаженный вздох то ли негодования, то ли возмущения, преподаватель смешно замахал руками на продолжающую сверлить меня злорадным взглядом девушку. Но я уже практически не осознавала этого. Весь мир подёрнулся дымкой, а в сердце словно гвозди вбили. Даже дышать стало невмоготу. Я медленно, словно сомнамбула, вышла из-за своей парты, не обращая внимания на парней, повыскакивавших со своих мест и попытавшихся преградить мне выход из аудитории. Я хотела на воздух, слишком спёртым он был здесь. Хотелось побыть одной.

Подняла руку, чтобы утереть рукавом платья горячую влажную дорожку на щеке. Но увидела, что рука пылает. Меня пытались остановить. Тогда я отмахнулась этой пылающей рукой от кого-то слишком настойчивого. Возле учительского стола столкнулась с землячкой. Ненависть к ней вспыхнула во мне ещё больше, перед глазами заплясали языки пламени. Взглянула прямо в глаза верещащей что-то сопернице, мечтая расцарапать смазливое личико. Её попытались от меня заслонить. Я не помню, как ушла из аудитории. Осознала себя в каком-то пустом, длинном коридоре. Одна. Рукава платья слегка обгоревшие, но руки целы, щеки наверняка красные, поскольку чувствую, что горят, как при высокой температуре.

Опершись спиной о холодную стену, я сползла по ней и, сидя на корточках, уткнулась в колени, пряча лицо в ладонях. Вот так вот, Тиночка. Развесила уши. Милая, говоришь? Восхитительная? Он просто использовал тебя, когда ему было это надо. Теперь ему понадобилась эта… пусть это так, легкий перекус перед обедом, но ведь не побрезговал. А ты ведь уже начала ему даже доверять, улыбаться, искать у него защиту. Интересно, это его влияние на твой дезориентированный новой непривычной обстановкой разум? Или ты вздумала начать влюбляться в него. В кого? В того, кто говорит о стирании памяти десяткам людей, как о рутинной работе? Кто манипулирует и своими соплеменниками для достижения собственных, личных целей? Ты решила, что вы с ним?..

Мой собственный глухой смех разнесся по пустому гулкому коридору и заставил открыть крепко зажмуренные сухие глаза. Для чего я здесь, на Тенгаре? Чтобы найти Мина? Или потерять и себя тоже? Решено. Все силы и все эмоции с этой секунды я направлю исключительно на поиск брата и организацию нашего с ним бегства из этого мерзкого мира. А пока надо выяснить, на каком курсе учится Мин и узнать его расписание. У нас в колледже я бы направилась в деканат, а здесь? Попробую заглянуть к секретарю ректора, как его там, Фатум? Фатул? А, на месте разберусь. Я встала, завернула рукав, чтобы испорченная ткань не царапала кожу, и на секунду замерла в нерешительности, пытаясь вспомнить, откуда я пришла и куда надо идти.

И тут в дальнем конце коридора послышался пронзительный скрип отворяемой двери, после чего из закрытого ранее помещения вырвались звуки, вызвавшие у меня невольную улыбку — кто-то настраивал гитару, и даже не одну, были слышны голоса и смешки нескольких человек, вернее оборотней. В голове у меня словно что-то щёлкнуло, и зажглась идея. Вот он шанс быстро найти Мина! Это будет намного быстрее, чем я планировала. Пока буду искать, у кого спросить, не привлекая внимания, где учится наследник и прочие сложности, лучше сделать так, чтобы он сам нашёл меня.

Я благополучно добралась до дверей огромного зала и поспешила прямо к сцене. Только оказавшись перед музыкантами, поняла, что не знаю, с чего начать. Юноши были одеты очень ярко и совершенно выбивались из образа всех встреченных мною ранее тенгарцев. Так в нашем мире одевались рок-певцы. Они замерли, завидев мое приближение. Я, робко улыбаясь, поздоровалась:

— Привет, меня зовут Тина, я новенькая.

Юноши переглянулись, тепло улыбаясь. Один гитарист протянул мне руку в кожаной с обрезанными пальцами перчатке, представляясь:

— Мы знаем, что ты новенькая. О тебе вся академия гудит. Я Тарен, староста второго курса, а это Лион, он с третьего, и Батр, он тоже со второго. Ты любишь музыку?

— Да, очень, — тут же отозвалась я, разглядывая парней.

Они имели очень причудливые причёски — явно неформалы — и выделялись из толпы. Волосы у Тарена были выкрашены в синий цвет, и с одного боку выбрит висок.

— Я очень люблю петь, — заверила я его. — Могу спеть прямо сейчас. Правда, песня лирическая, но всё же.

— И не постесняешься? — Тарен словно чувствовал подвох, одаривая цепким взглядом, от которого хотелось передёрнуть плечами. Но я не робкого десятка, поэтому улыбнулась ещё шире и без ложной скромности ответила:

— Нет, я на Земле выступала в группе. Можно мне микрофон?

Да, да, мне безумно требовался именно микрофон. И тогда с помощью магии я усилю звук, и каждый в академии услышит мое послание Мину.

Батр протянул микрофон, я поблагодарила его, с облегчением сжимая холодный металл в руке. Заклинание стало оплетать своими голубыми нитями ручку прибора, медленно поднимаясь вверх.

— Это лирическая песня, поэтому аккомпанировать не надо, — заявила я юношам, чтобы они не заметили того, что я делаю. — Хотя, наверное, будет красивее, если…

— Мы поняли, давай начинай, — подгонял меня Тарен, а я вздохнула, проверила, включён ли микрофон, и запела.

Это была наша с Мином колыбельная. В своё время мама пела её нам, а затем я сама стала напевать её брату, чтобы он засыпал скорее, даже вплела в текст его имя, что ему безумно нравилось. Песня лилась, навевая воспоминания прежней жизни, когда мы с братом были ещё совсем детьми, лежали в одной кровати и смотрели, как пляшут на потолке тени от раскачивающихся на ветру ветвей деревьев. Мы придумывали сказки, в которых злодеев побеждали герои, и все славные принцессы были спасены. В них Мин был отважным рыцарем. Если бы мы тогда знали, что он на самом деле принц, только не нашего мира.

Я пела с закрытыми глазами, четко представляя перед собой своего братишку — его улыбку, его любопытные глазёнки и милые ямочки на щеках. Мысленно я кричала ему: «Сюда! Мин, я здесь! Найди меня! Я совсем рядом!»

Песня закончилась, а чуда не произошло. Мин так и не появился, не ввалился, растрёпанный после бега, как я себе представляла в своём воображении.

— Красивый голос и песня красивая, — с чувством заявил Тарен, отнимая микрофон. — А теперь нам пора бежать, пока ректор нас не отчислил.

Я обернулась, поражённо глядя на юношей, который махали мне руками и мчались по проходам между кресел, оставляя место преступления, унося свои инструменты. Я осталась стоять на сцене, не понимая, что, собственно, произошло и что мне делать. Наверное, остаться, вдруг Мин всё же придет. Через три минуты в зал и в самом деле зашли, только не брат, а сам ректор и Гетер. За их спинами шли незнакомые мне студенты, в глазах которых плескалось веселье. Я сошла со сцены и направилась к ним.

— Госпожа Фукуи, что за концерт вы тут устроили? — гневно рявкнул Харки, а я замерла и удивлённо перевела взгляд на второго советника императора. Он приблизился ко мне и обнял за плечи.

— Господин ректор, и так понятно, что мою наложницу подставили, — после этих слов Харки словно сдулся, успокаиваясь. В его глазах даже промелькнул страх перед Гетером. А мой черноокий заступник продолжал командовать: — Узнайте, кто те юноши, которые были вместе с ней во время этого концерта, и умчавшиеся, стоило им завидеть нас.

— Конечно же, господин Ликард, но всё же я думаю, что госпожа Фукуи также должна осознать свою вину за то, что сорвала уроки.

Я зыркнула на Гетера, ожидая его реакции. Он был зол, и раздражение волнами расходилось от него, так что даже просто стоять рядом было тяжело. Я отвернулась, не собираясь извиняться, вот ещё! Уж точно не после того, что сделал он! Ничего уж такого зазорного я не совершила. Это всего лишь песня, причём очень красивая.

— Я поговорю с ней, — после томительного ожидания ответил Гетер и повёл меня к выходу.

Студенты расступались перед нами, в толпе я видела даже преподавателей, которые пытались приструнить взволнованных ребят и загнать их в аудитории. Мой взгляд наткнулся на хмурое лицо нашего старосты, он был не один, но, в отличие от однокурсников, не веселился за мой счёт. Гетер проводил меня в комнату отдыха для преподавателей, из которой поспешно вышли незнакомые мне учителя, боязливо косясь на второго советника.

— Ты что творишь? — прошипел советник, когда мы остались одни. — Что за выходка? На тебя и так озабоченный молодняк слетается, как пчелы на мёд, так ты к этому списку неудачников добавила ещё пару сотен!

Я молчала, рассматривая каменный пол, носки моих туфель, выглядывающие из-под подола, и кусала губы. Несколько минут назад я поклялась себе не поддаваться очарованию этого хриплого мужского голоса, я почти убедила себя в том, что этот обманщик и лицемер не стоит моих страданий. Но при этом не хотела лишний раз взглянуть в его мерцающие загадочные глаза, потому что боялась опять увидеть в них откровенный голод и тоску, рвущую в клочья всю мою решимость.

Я стояла возле одного из столов, которые здесь располагались вдоль комнаты, в окружение стульев. Возле стен удобные диванчики, был даже обеденный столик с чайными принадлежностями, где можно выпить чаю или простой воды.

Гетер, не дождавшись от меня ответа, больно схватил за плечи и встряхнул, чуть ли не рыча:

— Отвечай, Тина! Я должен знать, почему ты это сделала!

Я удивлённо моргнула, отмечая, как побагровело лицо советника.

— А что такого я сделала? Это же просто песня. Я думала, у вас можно петь, раз у вас под это целый зал оборудован.

— Тина, ты понимаешь, что петь можно, если это не срывает учебный процесс?!

— Я хотела, чтобы меня услышал Мин, — наконец, ответила я ожидавшему Гетеру, который резко замолчал, не веря тому, что услышал.

— Мин? Так это всё ради Мина? Но, Тина, зачем так спешить? Ты же ещё слишком слаба для перехода. У тебя не хватит сил, пока ты не пройдёшь обряд полностью, — отчитывал меня советник, и я понимала, что он прав. Если честно, то я сейчас и не знала, что бы я сделала, если бы Мин появился.

— Тина, подожди до завтра, договорились? — усталым голосом попросил Гетер, всё сильнее сжимая пальцы.

— Ты делаешь мне больно, — шепнула я, видя, что мужчина, кажется, даже не осознаёт, что делает. Моргнув, он отошёл, зарываясь рукой в волосы, нервно отвернулся от меня.

— Просто захотелось поскорее увидеть брата. Понимаешь, я беспокоюсь за него. Я не могу найти его. Может, ты знаешь, в какой аудитории мне его найти? Я хочу его увидеть.

Черноокий оглянулся, смерил меня взглядом, прежде чем тихо спросить:

— Так сильно хочешь?

— Что? — опешила я от смены его настроения.

Теперь он казался опасным хищником, который видел перед собой жертву. Я даже оглянулась по сторонам, но кроме мебели никого рядом не было. Только он и я. Только хищник и его жертва.

— Так сильно хочешь его увидеть?

— Да, — выдохнула, делая шаг назад, но Гетер был быстрее. Он подхватил меня на руки, и через секундное головокружение мы оказались в его спальне.

Я отпрянула, пугаясь чёрных глаз, блестевших мрачным предвкушением. Сам Гетер сел на кровать, скинул с себя тунику. Его сиплый голос приказывал, и я задрожала от страха:

— Раздевайся, Тина.

— Зачем? — покачала я головой, не желая подчиняться, прижимая руки к груди.

— Ты же хочешь увидеться с братом. Я подскажу, где он, но прежде ты подаришь мне удовольствие, моя наложница, — усмехнулся Гетер, расправляя чёрные крылья.

Я запуталась. Я словно потерялась, растерянно пятясь от страшного оборотня, который скрывался под личиной красивого мужчины. Что с ним произошло? Отчего такая разительная перемена?

— Это потому, что я пела?

— Это потому, что ты сильно хочешь увидеться с братом. Ну же, не бойся, Тина. Мы уже этим занимались. Это не страшно, а даже, скорее, приятно. Раздевайся и иди ко мне.

— Я не хочу! — дерзко выкрикнула и разозлилась. — Слышишь, не хочу я с тобой этим заниматься! Тем более после того, как тебя кормила эта дрянь! Я не бессловесная наложница и не намерена терпеть…

— Наложница! — перебил Гетер, покрываясь перьями всё больше. Теперь его лицо словно скрывала карнавальная маска, только рот и нос оставались человеческими. — Причём моя! И ты будешь это делать тогда, когда я этого захочу, и столько, сколько мне потребуется! Иначе не видать тебе брата, поняла?

Я была в бешенстве от его слов и второй раз за этот треклятый день не справилась с магией. Вокруг меня запылало пламя, его оранжевые языки плясали, но я не боялась этого огня, куда больше страшил тот, кто сидел на кровати и требовал подчиняться, указывая на моё место и роль, которую он мне отвёл. Я-то надеялась, что он хоть что-то чувствует ко мне. Но в его душе царили лишь похоть и голод, утолить который может только человеческая женщина. Гетер подался вперёд, вкрадчиво спрашивая:

— Ты же так мечтаешь забрать его из этого ужасного мира? Ну же, Тина, — уже мягче позвал меня этот черноглазый монстр, протягивая ко мне руку. — Не скромничай, раздевайся. Я всё уже видел под этим платьем.

— Вот именно, ты всё уже видел, так чего ещё тебе надо! Бери тех, кто согласен подчиниться праву сильнейшего, — не выдержала я накала, вспыхнувшего между нами. Его властность, его мощь душили меня, он мог бы сделать со мной всё, что пожелает, даже убить. От собственного бессилия я готова была разреветься.

— А я хочу только тебя, только твоё прекрасное тело может насытить меня, — нежность словно острой бритвой прошлась по нервам. Я заморгала, сгоняя непрошеные слёзы. Думает меня подкупить лаской, раз приказами не может сломить? — Я хочу увидеть тебя, обнажённую, покорную, страстную.

— Это нечестно — пользоваться моим положением! — крикнула в ответ.

Продолжая пятиться, чуть не споткнулась о кресло, оглянулась назад и решила сбежать. Но даже прикоснуться не смогла к дверям, так как огонь, который всё ещё окружал меня, поднялся высокой стеной, отгораживая меня от заветного выхода и обжигая пальцы.

— Теряешь контроль, — голос Гетера всё так же был спокоен. — Перестань бояться. Страх мешает тебе, моя наложница.

Я обернулась, не видя ничего вокруг себя, кроме пламени, которое вдруг стало пугать. Прикрыв глаза, попыталась взять себя в руки. Советник прав, вырвавшаяся из-под контроля стихия могла поглотить своего хозяина.

— Ровнее дыши, — слышала я голос Гетера сквозь треск пламени. Запах гари забивал лёгкие, мешая концентрации, сбивая дыхание.

Глаз не открывала, шепча заклинание, чтобы развеять огонь.

— Молодец, — похвалил советник, а я открыла глаза.

В душе было полное спокойствие, я даже не удивилась преобразившейся спальне. Кресла обуглились, как и деревянный пол. На некогда безупречно белом потолке появился чёрный рисунок. Сам Гетер, продолжая сидеть на нетронутой кровати, поманил меня к себе пальцем.

— Трусиха, научись управлять своим страхом. От него много неприятностей. Ты же храбрая, Тина. Ну же, иди ко мне.

Я рассматривала оборотня, у которого уже и плечи покрылись перьями. Глаза заволокла тьма. Крылья, словно на ветру, чуть раскрывались и снова складывались за спиной. Концентрация помогла пересилить страх.

— Не хочу, — продолжала упорствовать. — Это низко — требовать за свою помощь секс. И почему именно секс?

— А что у тебя есть? — тихо уточнил Гетер, сложив руки на коленях и сцепив длинные пальцы в замок. — Что ты можешь мне предложить, Тина? Денег у тебя нет, положения в нашем обществе никакого, даже отцу и тому ты не нужна.

— Ну и что, что я ему не нужна? Что с того? — зашипела я рассерженно. — У меня есть мама, есть брат!

— Нет у тебя никого, кроме меня, Тина. Мать о тебе не помнит, отцу не нужна.

— Что? — опешила я. — Как не помнит? Что ты такое говоришь! Мама не могла меня забыть!

Гетер прикрыл глаза и опустил голову.

— Могла и сделала это. В этом и заключалась моя работа, Тина. Чтобы никто ничего не помнил про твоего брата. А ты мешала. Из-за тебя никто не мог забыть о наследнике, — я задрожала от сдерживаемых слёз. Как он мог! Гетер взглянул на меня нечеловеческими глазами и печально шепнул: — Я убрал мешающий фактор, и никто теперь не помнит ни о наследнике, ни о тебе. Даже твоя мать.

Я упала на колени, оглушённая правдой. Я не могла принять этого. Мама, моя мамочка не помнила меня! Такого не могло быть. В голове творилась полная мешанина: одно заклинание забвения выплывало за другим, и я понимала, что Гетер не врёт. Он выравнивал полотно реальности для всех, но было одно «но» — я! Я была тем самым раздражителем, который сбивал настройки!

— Если я вернусь, она меня вспомнит, — не столько спрашивала, сколько утверждала. Надежда зажглась во мне, словно робкое солнце, согревая, отгоняя тьму, в которую погружал оборотень. Он кивнул в ответ.

— Если, — подчеркнул он важное условие. — Но у тебя нет сил, чтобы вернуться самой.

— Зачем ты требуешь, чтобы я разделась для тебя? Какая тебе разница? Ты же сильнее, отчего не берёшь силой?! — плакала я вслед за раненым сердцем.

Я поняла, я и есть та самая птица в клетке, о которой говорил Гетер. Я билась о жёсткие прутья и не могла улететь, пока он не откроет её, пока не позволит. А для этого я должна отдаться ему.

— Не хочу, — отозвался Гетер, тяжело вздыхая. — Ты должна сама решиться. Всё зависит от тебя. Если нет, я не против, чтобы ты жила со мной в горах. Там прекрасное небо, чистый воздух. Я не прикоснусь к тебе, пока ты сама не попросишь, обещаю, и буду любоваться твоей красотой до скончания твоих лет. Ты долго не состаришься, и впереди нас ждёт множество прекрасных рассветов. Я приму любой твой выбор, можешь сейчас уйти, но, открыв дверь, окажешься в своей спальне в моей горной резиденции. А если решишь подарить мне удовольствие, то разденешься сама, сама подойдёшь и сама поцелуешь.

Сила во мне пыталась вырваться наружу, огонь плясал по моим запястьям, спускаясь к пальцам. Я держалась из последних сил, сглатывая слёзы.

— Сама? — уточнила я и, получив в ответ лёгкий кивок головы, протяжно вздохнула.

Так сильно хотелось его ударить, но здравый смысл шептал не злить его. Он сильнее, ловчее. Но удержаться не смогла, приблизилась и выкинула вперёд руку, поджимая губы, желая причинить боль этому монстру, покрытому перьями. Гетер легко поймал мой кулак, сжал до боли, склонил голову набок, наблюдая, как я пытаюсь отобрать свою руку.

— Я предупреждал больше так не делать, Тина.

— А что ты от меня ждёшь? Я не буду безропотно отдаваться тебе! Я не торгую своим телом, как та землянка в академии. Думаешь, я мечтала стать наложницей? Да я вообще думала, что у меня муж будет единственным мужчиной. Единственным! А я стану единственной для него! А что теперь? Кто я? Кто я теперь? — я рыдала в голос. — Во что ты меня превращаешь? Зачем хочешь сделать ещё больнее? Зачем унижаешь меня?

— Унижаю? — удивился Гетер. — Унижаю? — настойчиво переспросил, а затем взорвался гневной тирадой: — Я хочу, чтобы ты подарила мне удовольствие, в ответ сделаю всё, что ты захочешь! Разве это называется унижением? И о какой землянке ты говоришь?

— О той, что оказывала тебе сегодня эти ваши «донорские услуги»!

— Что? Мне? Сегодня?

— Ты не понимаешь, — сокрушалась я. — Я не хочу становиться продажной девкой. Кому я такая буду нужна?

— Мне, — тихо шепнул мужчина, осторожно погладил меня по щеке, заставляя смотреть ему в лицо. — Мне нужна. Я же сказал, что буду твоим единственным. Ты будешь только моей, я обещаю. Никого другого, только я. И с тех пор, как я увидел тебя на Земле, меня никто не кормил кроме тебя. Это всё равно, что пытаться пить воду из застоявшегося болота после чистой родниковой слезы. Тебя жестоко обманули. Я всегда буду только твой.

Я моргнула, совершенно сбитая с толку. Что он имеет в виду? Я пыталась найти ответы в его ничего не выражающих глазах, рассматривала лоб, покрытый перьями, спутанные волосы. Тенгарец в своём половинчатом состоянии больше был похож на тёмного ангела. Я никак не могла понять ход его мыслей. Откуда у него уверенность, что он будет единственным? Если я вернусь, то обязательно найду себе настоящего нормального мужчину. Но главное было вернуться.

Сипло сглотнув, попросила помочь расстегнуть платье. Сама я его точно не смогу снять. Ноги уже не держали, а пальцы не слушались меня. Я развернулась к Гетеру спиной и задрожала от нежных мужских прикосновений. Розовая ткань легко скользила по плечам вниз, открывая тенгарцу моё тело. Он не целовал меня, лишь гладил. Я пыталась вызвать в себе неприязнь к его прикосновениям, но не могла. Я помнила его слова ректору. Он считал, что я его ненавижу за то, что он принуждает меня к сексу, переживал из-за этого, но тем не менее опять повторяется.

Его руки, его слова, я вязла в его шёпоте:

— Какая у тебя светлая кожа. Она словно светится. Ты самое удивительное, что я встречал в своей жизни. Тина, ты очень красивая.

Я не верила его словам, ведь на Земле мне подобного никто не говорил. Я была одной из миллионов, американская девочка с азиатскими корнями. Я не особенная, просто мои голубые глаза уникальны среди азиатов. И красоту мою никто не возводил на пьедестал, только рядом с Гетером я чувствовала себя поистине уникальной и прекрасной. Ведь восхищение я видела не только в его глазах, но и у сокурсников, даже у некоторых преподавателей. Ведьмочки, которые мне встречались, тоже чувствовали себя чуть ли не богинями, расцветая в мире тенгарцев.

— Повернись, — тихий приказ прервал мои размышления.

Я медленно повернулась к нему. Гетер всё так же сидел на кровати. Его обнажённый торс наполовину покрывали чёрные перья.

— Поцелуй меня, — шёпот, больше похожий на стон.

Я задержала дыхание, понимая, что готова разреветься. Почему обязательно по принуждению? Зачем он рушит установившиеся с таким трудом тёплые отношения, заставляя быть подстилкой?

Сжимая платье на груди, я рассматривала витиеватые рисунки, набитые на золотом покрывале, чуть мятую ткань чёрных брюк Гетера.

— Есть приворотное заклинание? — тихо шепнула, так как ни о чём подобном не знала, и память молчала об этом.

— Зачем тебе? — тихо спросил мужчина.

— Я не хочу так, без чувств. Лучше уж влюбиться в тебя, чтобы не было так больно.

— Влюбиться? — переспросил Гетер, словно ослышался. — В меня влюбиться? Любовь невозможно наколдовать, маленькая моя. Она сама рождается здесь.

Его тонкие горячие пальцы прикоснулись к моим рукам, которые всё так же мяли розовую ткань, прикрывающую грудь.

Я с шумом выдохнула, смежив веки. Отчего так тяжело решиться? Почему опять пасую? Гетер взял мою руку, поднёс к своим губам, чувственно целуя. Я не вырывалась, дрожа от неизбежности. Нужно было пересилить страх. Огонь во мне опять начал вырываться, алые искры бегали по коже. Гетер, не мигая, смотрел на меня и ждал. Я в очередной раз подавила вздох, наклонилась над ним и несмело поцеловала, не размыкая губ. Я ждала, что мужчина сожмёт меня в свои тиски, повалит на кровать, но он, прикрыв глаза, не шевелился. Только его крылья отгородили меня от всего мира, погружая нас в полумрак. Шёлковые перья ласково коснулись голой спины, и я выгнулась, в изумлении оглядываясь. Крылья легко касались моей кожи, даря щекочущие ощущения. И словно каменная плита рухнула с моей души. Я рассмеялась, попыталась отодвинуться от них, прижимаясь ближе к Гетеру.

Он тоже улыбался, наблюдая за моими попытками увернуться от шаловливых крыльев.

— Поцелуй меня, — тихо шепнул он, и я вся подобралась.

Одного поцелуя ему было мало? Чего он, собственно, добивается? Я не спешила выполнять его приказ, подняла руку и стала проверять перья на его лице на ощупь. Они были словно пух, мягкие, приятные. Я погладила Гетера по щеке, там, где человеческая кожа граничила с перьями. Затем с исследовательским азартом прошлась рукой по волосам — удивительный контраст. Кончиками пальцев провела по плечам — тёплые, мягкие. Страх перед оборотнем прошёл, но желание, на которое, вероятно, рассчитывал Ликард, так и не проснулось.

Я всегда считала, что твоим мужчиной считается тот, от одного взгляда на которого ты моментально вспыхиваешь. Осматривая упругие кубики пресса, я пыталась не смущаться. Гетер обладал безупречной фигурой — спортивной, подтянутой. Провела пальчиками по его рукам, отмечая, как напряжены мышцы мужчины. Взглянув на его губы, вспомнила наши поцелуи. Всё же он безумно приятно целуется, весь мой немногочисленный опыт меркнет перед его мастерством. Захотелось вновь почувствовать эту лёгкость в голове, которую дарил мне Гетер. Склонившись над ним с прикрытыми глазами, снова прикоснулась к его мягким губам. В этот раз черноокий соблазнитель не был безучастным, он вёл в нашем поцелуе. Гетер прижал меня к себе, кладя ладонь мне на затылок, мягко массируя голову, углублял поцелуй, привнося всё новые краски в мои ощущения. Я отвечала ему, погружаясь во власть беспокойства. Моё тело отзывалось на близость мужчины, медленно разгораясь желанием. Я увлеклась своими новыми чувствами и не сразу поняла, что отпустила платье и стояла перед мужчиной лишь в нижней рубашке, неуклюже повисшей на одной бретельке. Гетер отстранился и, глядя на открытую грудь, приказал осипшим голосом:

— Сними с себя всё.

Меня била дрожь от переполняющих чувств. Хотелось пойти наперекор, но и в то же время показать ему себя, чтобы увидеть восхищение в его чёрных глазах, услышать в его голосе безумное желание. Поэтому робко стянула рубашку, которую Гетер кинул на кровать. Трусики я снимала, жутко смущаясь. Хотелось красиво нагнуться, но получалось всё как-то неловко, потому что я боялась поднять глаза на тенгарца, крылья которого трогали мои обнажённые ягодицы, и это тревожило ещё больше.

Гетер дождался, когда я разденусь, встал, снимая с себя брюки, обнажаясь передо мной. Я пыталась не смотреть, но взгляд упорно скользил по его возбуждённой плоти. Он взял руку и сжал мои пальцы вокруг каменного горячего мужского естества. Я попыталась вырваться, но тенгарец лишь прикрыл глаза и глухо застонал. Меня объял огонь, но стоило Гетеру зашипеть, как он потух, а я задрожала ещё сильнее.

— Тина, не дёргайся. Это не так и страшно. Неужели не видела мужчину голым?

Замотала головой, пытаясь не вспоминать порнографические фильмы, просмотром которых грешила. Видела, конечно, как не видеть, но вот так вот, в живую, только тенгарца! Второй раз, а всё так же панически страшно.

— Понятно, это даже лестно, — усмехнулся черноокий совратитель, отнимая мою руку от своей воинственной плоти. Он прижал мою ладонь к своей щеке, притягивая меня к себе ближе.

— Ты удивительная, Тина. Невинная, наивная, красивая. Ты моё сокровище.

Он подарил мне поцелуй, который отмёл все страхи и сомнения, даря взамен волнующее тепло, которое всё больше разрасталось в крови. Я в одно мгновение оказалась на кровати, а Гетер, улыбаясь, располагался между моих ног.

— Ты сводишь меня с ума, птенчик. Я не могу совладать с собой, когда ты так смотришь на меня. Тш-ш-ш, не бойся, я собираюсь подарить удовольствие, которое тебе понравится.

Он нашёптывал ласковые слова и целовал шею, медленно спускаясь вниз, к груди, ласково гладя её руками, осторожно сминая, от чего я стонала, не справляясь со своим телом. Я плавилась от настойчивости и нежности Гетера. Его язык рисовал на моей коже рисунок, словно рождая музыку, под которую я двигалась, извиваясь. Его губы спускались всё ниже, пока его голова не оказалась между моих бёдер. Я вцепилась в густые волосы Ли, когда он приступил к такой желанной и такой бесстыдной ласке, исполняя мои заветные мечты. Сколько раз я представляла себе это, лёжа в ванной, лаская себя пальцами. На деле всё оказалось намного ярче и необузданнее. Я стонала в голос, потеряв стыд. Я двигала бёдрами, направляя язык Гетера, я даже кричала его имя, когда терпеть было выше моих сил. Сладость растекалась по венам после оглушительного взрыва.

Меня укрыло тепло мужского тела, а горячая плоть наполнила изнывающую пустоту лона. Я широко распахнутыми глазами смотрела на чёрные крылья, заслонившие потолок. Это было пугающе прекрасно. Тёмный ангел укрывал меня собою, вкушая со мной запретный плод сладострастия. Гетер держал себя на руках, а я хотела поцелуя. Обняв его, потянулась к его губам.

Так началось безумство, которое смело все казавшиеся ранее нерушимыми рамки приличия и угрызения совести. Только дикая страсть, только желание получить большее. Гетер не останавливался, когда я просила, погружался в моё тело, лишая всякой мысли. Только восхитительные по накалу ощущения восторга переполняли меня. Мужчина словно знал, как сделать мне ещё приятнее, менял положения, подминая меня под собой. Мне казалось, что я ослепла и оглохла, только яркие всполохи перед глазами и шум моего сердца. Только толчки, сиплые стоны. Я привыкла к тянущей боли, которая была в каждой мышце, я пыталась впитать в себя всю гамму ощущений, которые рождало каждое движение во мне Гетера.

Я, кажется, умерла, разорвавшись на части, на мелкие осколки, опадая к ногам черноокого искусителя. Он подарил мне удовольствие, о котором говорил. Я лежала под ним на спине, рассматривала потолок, который портила чёрная копоть. Я не могла ни о чём думать, только о том, что только что чувствовала. Ничего подобного не видела и не читала. Актёры не могут передать и толики этого волшебства, лишь приоткрывая тайну соития мужского и женского начал.

— Тина, — тихий голос заставлял опуститься на землю с небес, но мне не хотелось даже шевелиться.

— Тина? — обеспокоенное лицо Гетера вновь в человеческом обличии нависло надо мной. — Тина, ты как?

Он ещё спрашивает? Плохо, мне безумно плохо. Я же влюбляюсь в него, медленно, но верно. В его заботу, в его боль, в его любовь ко мне. И пусть только скажет, что не любит меня, я не поверю. Нельзя подарить такое волшебство нелюбимой.

— Тина, где болит?! — чуть ли не тряс меня Гетер, а я моргала от накатившей радости.

Я так боялась, что всё это без чувств, всего лишь сделка. Мне нужна была эта уверенность в его чувствах и моих. Я отдалась ему, и теперь он обязан взять за это ответственность. Смогу ли я решиться на такое с кем-то другим? Нет, это будет предательством себя. Если только не влюблюсь так сильно, что забуду о Гетере.

— Тина, ответь. Ну же. Где больно? — тревога в голосе совратителя невинных землянок набирала обороты.

И я рассмеялась, поразившись такой заботе. Он боится меня потерять, боится навредить, но принуждает быть с ним, быть только его.

— Тина, ты же не сошла с ума? Тина, посмотри мне в глаза, — приказал Гетер, а я покачала головой и попыталась сесть, тихо охая.

— Где больно? — требовал ответа советник, растерявший весь налёт надменности, который я видела на его лице в стенах академии.

— Поясница болит и между ног, — решила давить на жалость. Душа требовала отмщения за унижения, которые он заставил пройти.

— Я сейчас мазь принесу.

Я осталась одна, оглядывая спальню. Ничего не хотелось делать, в крови блуждала ленивая нега. Теперь я понимала, почему мужчин и женщин тянет этим заниматься так часто. Между ног всё жгло. Встав с кровати, стянула покрывало, от чего наша одежда упала на пол. Я с трудом замоталась в золотую ткань, поплелась в душевую.

Тёплые струи падали с потолка, я подставляла под них лицо, вспоминая и вспоминая. Как я себя должна вести после всего, что произошло между нами? Склонив голову, пыталась думать. А какие вообще у нас с ним отношения? Он меня учит, соблазняет спать с собой, дарит наслаждение, оберегает, а я… Я просто пользуюсь им и хочу забрать брата домой, туда, где нас не помнит даже мама. Но как она там одна без нас? Ей, наверное, одиноко в пустой квартире. Не верю, что она может забыть нас, мы же её дети, плоть от плоти.

Я вздрогнула, подпрыгнув на месте от того, что Гетер меня обнял, целуя в шею.

— Я тебя заждался, — воркующе объяснил он своё неслышное появление. — Давай помою.

Я вся сжалась, не зная, как поступить. Мне казалось как-то неправильно принимать душ с мужчиной. Он опять вторгся в моё личное пространство без спроса, и при этом мне не было неприятно, только немного тревожно и чуть-чуть стыдно. Это всё отсутствие опыта общения с мужчинами, только в этом я видела причину своей нерешительности. Я млела от ласковых движений мыльной губки, от осторожных поцелуев Гетера в шею.

— Я сама могу помыться, — проблеяла я, даже стыдно стало, что не получилось дать твёрдый отпор.

— Не бойся, — шепнул черноокий соблазнитель так близко над ухом, что у меня коленки задрожали, а тело отозвалось снедающим огнём внизу живота. — Я не наброшусь на тебя сейчас.

Хорошенькое обещание, то есть сейчас не набросится, а потом да? И когда это потом будет? Я что, должна ожидать этого каждую секунду?

— Нет, честно, я сама могу помыться, — увереннее произнесла его, оборачиваясь, чтобы поймать мочалку в его руках.

Стараясь прикрыть грудь, я решительно отстранилась от мужчины, вцепившись в мыльную губку, зажатую в длинных красивых пальцах. Но Гетер не собирался её мне отдавать. Мы немного поперетягивали её, пока я не заметила, как печален оборотень. В его глазах плескались вселенское разочарование и тоска.

— Тина, неужели я тебе так омерзителен, что даже…

— Что? — опешила я от очередного беспричинного обвинения. — Ты мне не омерзителен.

Я стояла перед ним, прикрывая грудь, и чувствовала себя неуютно, а его словно не смущала нагота. Он красовался передо мной своими безупречными линиями, без грамма жира и некрасивых складочек. Во мне просыпалось желание прикоснуться к Гетеру, прижаться и повторить. Неприличные картинки всплывали в голове, от чего стыдно было смотреть мужчине в глаза, а он ещё и добавляет масла в огонь, ласково моет меня.

— Тина, я понимаю, можешь не оправдываться… — горькая усмешка остановила мои объяснения.

— Я не оправдываюсь! — вспылила я, отгораживаясь от соблазна в лице черноокого искусителя струями тёплой воды. Вода хоть и мешала смотреть, но жадный взгляд улавливал все притягательные линии его тела.

— Это вовсе не из-за омерзения. Просто…

Нет, у меня язык отсохнет, я никогда такого не смогу сказать ему.

— Просто я сама домоюсь, спасибо за помощь, но я как-нибудь сама.

О, как я хотела, чтобы он ушёл, а в мыслях мечтала, чтобы он остался и продолжил начатое.

— Я хотел помочь. У тебя же всё болит, — возразил Гетер и присел передо мной на корточки, от чего наши взгляды встретились, а паника меня накрыла с головой. Он осторожно провёл губкой по моим ногам, и я чуть не рухнула.

— Нет, нет, не надо, — попыталась я оттолкнуть его голову от себя.

— Хочешь сказать, что не от омерзения гонишь меня прочь? — вкрадчиво спросил Гетер, не убирая своих рук от моих ног. Он держал меня под коленями, а я хваталась за его плечи, не в силах устоять.

— Нет, не из-за этого, — хрипло отозвалась.

Вода лилась с потолка мне на голову, я укрывала от потока лицо Гетера. Мы смотрели друг другу в глаза, а он, усмехнувшись, ласково зашептал:

— Отчего же тогда? Отчего твои ноги слабеют лишь от одного моего прикосновения? — он пальцами погладил кожу, я же сильнее вцепилась в его плечи. — Почему твоё лицо пылает, как лепестки мака? — я прикусила губу и глухо застонала. — Отчего в твоих глазах призыв остаться и не уходить? — его руки плавно поднялись до ягодиц, осторожно сминая их. Я потеряла голову, склоняясь всё ниже над ним. — Почему твои слова наполнены таким отчаянием? — я ничего не видела, кроме этих чёрных ласковых глаз, погружаясь в их тьму всё глубже, теряя контроль. — Что будет, если я останусь?

В ответ я поцеловала его с глухим стоном, зарываясь руками в его волосы. Гетер резко поднялся, не выпуская меня из объятий, прижал к стене.

Я, кажется, плакала от облегчения, что пытка закончилась, что вновь я оказалась во власти тенгарца. Я не могла признаться даже себе, как же приятна стала его близость, и сердце радостно билось в груди.

Гетер отстранился, с улыбкой заглядывая мне в глаза, и тихо переспросил:

— То есть это не из-за отвращения ты меня гонишь?

— Нет, — прикрыв глаза, прижалась губами к его плечу, пряча взгляд. Конечно же нет. Я готова была закричать от того, что со мной происходит. Сердце так громко билось, а я дрожала, испугавшись правды. Это не отвращение, совсем наоборот.

— Что ж, — осторожно отстранился от меня Гетер, — тогда я пойду?

Он спрашивал, давая шанс остановить его. А я смотрела, как он медленно отступает, призывно улыбаясь. Нет, нет, я не такая, как он думает. Я отвернулась, прижимаясь лбом к прохладной каменной стене. Господи, что на меня нашло? Разве можно так себя вести? Это так смущало, но подогревало интерес. Вот оно, о чём мне постоянно рассказывала Миранда. Это волнующее чувство, когда не можешь расстаться с любимым по утрам. Когда спешишь на работу, а в мыслях всё ещё с ним в тёплой постели.

Постояв немного, я обернулась и удостоверилась, что Гетер ушёл. После этого схватила губку, оброненную оборотнем, и быстро стала мыться, яростно тёрла кожу, ругая себя за слабость. На что я, собственно, рассчитываю? Куда заведут меня такие отношения? Я ведь не мечтаю быть наложницей?

После этой мысли замерла, представляя, как мы с Гетером страстно целуемся. Нет, с этим определённо надо что-то делать. Я же его ещё не люблю, он мне просто нравится. Он красивый, загадочный, восхитительный. Нет, не так. Надо думать о нём плохо. Но отчего-то я этого не могла сделать, хотя имела полное право обозвать его тираном и рабовладельцем.

Открыв дверь, я, придерживая одной рукой ворот шёлкового красного халата, сделала несколько шагов в спальню, где меня поджидал Гетер, сидящий на кровати. В руках он вертел небольшую баночку из зелёного стекла, нервно рассматривал её, а рядом с тенгарцем повис мыльный пузырь огромных размеров. Это был местный аналог телефонов, заклинание связи. И с поверхности пузыря на Гетера взирал преподаватель Инк, гневно отчитывая бывшего ученика:

— Доиграешься, Ликард. Это слишком для землянки, даже для полукровки, как ты утверждаешь. Её организм может не выдержать такого интенсива. Я вообще удивлен, что она пережила первую ступень, отделавшись всего лишь ночным кошмаром! Что ещё ты с ней сделал?

— Ничего, — хмуро отозвался Гетер. — Я только хочу, чтобы она стала универсалом. У неё есть потенциал, она сможет…

— Она мозгами своими простая смертная земная женщина, практически девчонка! Она совершенно к такому не готова! Ты понимаешь, на что её толкаешь? У неё психика может не выдержать таких перегрузок! Ты забыл свои гормональные бури, когда твое настроение скакало, как канарейки старой императрицы — туда — сюда, туда — сюда! И это тебя с рождения учили контролировать и силу, и эмоции. И готовили тебя, амбициозного птенца, лучшие преподаватели магии, и то, чуть не…

Гетер кинул быстрый взгляд в мою сторону.

— Я же чётко вам, госпожа Фукуи, приказал не прогуливать мои занятия! — я вздрогнула, так как лицо преподавателя Инка медленно повернулось ко мне, и я оказалась под прицелом его злых и колючих глаз.

— Хорошо, — пискнула в ответ, прижимаясь к дверям ванной комнаты.

И чего они такие злые? Неужели обряд настолько опасен для жизни? Нужно срочно сбегать в библиотеку, у меня на этот счёт не было воспоминаний Гетера. Он словно специально упустил их, чтобы не спугнуть.

Пузырь лопнул, и комнате настала тишина. Я всё так же стояла у дверей, глядя на явно недовольного черноокого советника. Что-то мне уже не по себе.

— Всё настолько опасно? — не выдержала и поддалась любопытству, желая узнать правду. — Я могу умереть?

Гетер протяжно вздохнул, поманил к себе рукой, вставая с кровати.

— Мир магии полон опасности, тут не угадаешь, где поджидает беда, — туманно изрёк он, устало наблюдая за мной.

Я же остановилась в нерешительности рядом с кроватью, затем села, ожидая продолжения. Пока меня не было, спальня вновь преобразилась, и следы учинённого мною пожара исчезли. Кровать уже была прибрана, не оставив на себе и следа страсти, бушевавшей несколько минут назад. Всё-таки мир магии очень удобен во многих вопросах.

Гетер присел передо мной, открывая баночку из зелёного стекла.

— Сложно предугадать будущее, — тихо шепнул черноокий искуситель и, не спрашивая разрешения, пробрался под халат под мой возмущённый визг и стал мазать внутреннюю сторону бедра правой ноги. — Тина, не дразни, тебе ещё на учебу возвращаться. А по поводу завтра, я думаю, переживать тебе не стоит. Я буду рядом. Тебе ничего не угрожает.

Я придерживала полы халата, чтобы они скрывали бёдра хоть немного. Это мешало Гетеру, но он и словом не обмолвился, говорил исключительно о потоках силы, о проходимости каналов. Я же была поглощена тем, чтобы не дать мужчине перейти границу в моём лечении, поэтому прижимала ткань, стыдливо опустив глаза.

— Тина, ты слушаешь меня? — вопрос Гетера застал меня врасплох. Я подняла лицо, и тенгарец усмехнулся.

— Тина, ты опять покраснела, — сообщил он.

Его пальцы плавным движением прошлись по краю баночки. Я видела, как белая субстанция мази оказалась на них, а сама баночка тихо брякнула о пол, когда Гетер поставил её. Что-то я не о том думаю. После того как прочувствовала таинство зрелой жизни, мне хотелось повтора. Это как катание с горок: попробовав раз, хочется вновь почувствовать неописуемый восторг от скорости и безрассудства.

Я следила за мужчиной, а он подался ко мне и вновь поцеловал, словно понял моё желание. Его пальцы с мазью проникли между ног в потаённый уголок, погружаясь в зудящий жар. Я вцепилась в тунику Гетера, задыхаясь от прохлады, которую даровала мазь, от сладости губ советника, от оглушающего стука моего сердца. Пальцы Гетера не спешили покидать меня, поглаживали, успокаивали и зажигали одновременно.

Я застонала, прижимаясь к крепкому и сильному мужскому плечу, пока не оказалась лежащей на кровати спиной.

Советник разорвал поцелуй с тихим стоном.

— Тина, тебе на учёбу, если продолжим, то я не сдержусь.

Я тут же села, отрезвлённая его словами, поправляя на себе халат. Гетер не мешал встать с кровати и стремительно ринуться к двери. Перевалившись на бок, он проводил меня взглядом. Я же отправилась в свою спальню, чтобы переодеться к учёбе. Щёки обжигал стыд, смотреть не могла ни на кого. Мне слышалось осуждение в тихом шёпоте прислуги. Вот она моя роль — наложница. Я для всех постельная игрушка господина и выполняю эту роль очень исправно. Уже второй раз отдалась ему и жутко этого стеснялась. Я не невеста, не возлюбленная, и уж тем более не жена, я даже не любовница, а ещё хуже — наложница!

Служанки при моём появлении сразу почувствовали, в каком я отчаянии, и быстренько приготовили мне платье, стоило мне только приказать. Они молча помогли одеться, высушили волосы и сделали причёску. Вышла я в простом оранжевом платье с длинным рукавом, скрывающим мои позорные метки принадлежности своему хозяину. Плечи прикрывала коричневая жилетка, не застегивающаяся на груди. Платье было длинное, но не до самого пола, поэтому ходить было проще. Да и сапожки куда удобнее тряпичных туфель, которые пачкаются в академии достаточно быстро.

Я шла в кабинет Гетера, куда меня сопровождал слуга, и злилась на черноокого совратителя. Я до сих пор чувствовала его пальцы. Ощущение не проходило, а только ещё больше распространялось по всему телу. Но я смогу устоять перед соблазнами, отвлекающими от главного. Стоило мне увидеть Гетера, как злость на себя и него стала ещё сильнее, и я справилась с собой, чувствуя только дискомфорт, подавив всё прочее.

— Готова? — спросил советник, полностью переодетый.

В этот раз его туника была из чёрного шёлка с цветной вышивкой на рукавах. Гетер приблизился ко мне и обнял, перенося нас в академию.

Глава 7

Уж не знаю, что обо мне подумали мои однокурсники. Наверное, такое впервые, когда кого-то доставляют чуть ли не на самый полигон, потом при всех целуют и оставляют со словами, что, мол, тоже на лекцию опаздывает.

— Госпожа Фукуи, подойдите ко мне, — холодно приказал Инк. Под недовольный ропот сокурсников я приблизилась к хмурому мужчине. Он пугал не только мрачным взглядом, но и аурой, которая рядом с ним была словно осязаемой и угнетающей.

Преподаватель цепко всмотрелся мне в глаза, прицокнув языком.

— Ну и как вы себя чувствуете, госпожа Фукуи? Срывы были? Любые — магические, эмоциональные?

Я удивлённо моргнула, вспоминая пожар, учинённый в спальне Гетера, и постоянные, выматывающие меня скачки настроения от обожаю-доверяю до ненавижу-проклинаю по отношению ко всей окружающей действительности и особенно к своему так называемому хозяину и повелителю.

— По глазам вижу, что были. Господин ваш сущий безумец. Вам требуется научиться концентрации и жесточайшему контролю эмоций, причём как негативных, так и положительных, если не хотите сгореть заживо. Сколько учил его не пользоваться усилителями, всё никак не понимает, что забранного временем не возвратить и не оживить, а сокращать годы существования из-за каких-то заклинаний нелепо. Это мы, тенгарцы, живём по несколько сотен лет, но и к нам смерть наведывается, а вы, госпожа Фукуи, глупы, позволяя ему ставить над вами такие неоднозначные эксперименты. Вы женщина, зачем вам быть универсалом, живя при таком сильном маге, как Ликард?

Я даже рот открыла от услышанного и хотела уже оправдать Гетера, но поймала себя на мысли, что и сейчас мной не просто манипулируют, а совершенно бесцеремонно воздействуют магически. Поэтому я возмущённо уставилась на преподавателя и отстранилась, подальше надо быть от таких, как Инк.

— Вы сильны, госпожа Фукуи. Будет жаль, если мои усилия по вашему обучению пропадут втуне, и он вас использует в опасной игре, где вам отведена роль пешки, которую съедят на первых же ходах партии. Любовь он, конечно же, разыгрывает умело, ничего не могу сказать. Вот только то, что дорого сердцу, никому не показывают и тем более не выпускают из рук.

Разыгрывал любовь? Неужели это всё игра? Меня ошарашило это утверждение преподавателя. Заметив моё недоумение, Инк лишь покачал головой, а я по-прежнему не понимала мотивов подобных откровений. От его слов во мне родилось очередное сомнение и недоверие к Гетеру. Ведь мне тоже порой казалось странным его поведение и чрезмерное желание угодить мне. Я же всего лишь наложница, без прав, с одними обязанностями подчиняться господину. Моя жизнь, можно сказать, в его руках. Чего конкретно хочет Гетер? Я и вправду почувствовала себя пешкой, которую хотят заполучить другие.

— Госпожа Фукуи, магия воздуха вам подвластна, я правильно понял? — получив от меня робкий кивок, Инк продолжил: — Сегодня, студенты, мы будем упражняться в левитации, — в неровном строе однокурсников послышался недовольный ропот. — Заклинание очень простое, но, возможно, оно спасёт вам когда-нибудь жизнь. И крылья порой подводят, их можно сломать или отрезать, — я испуганно моргнула, не представляя, зачем кому-то отрезать тенграцу крылья. — И тогда магия заменит их вам. Миа цеке ха! — воскликнул рядом со мной Инк.

Я вздрогнула, изумлённо проводив его взглядом вверх. Он парил над землей и над нами, студентами.

— Это очень просто, но есть одно непременное условие: нельзя терять концентрацию, иначе вы упадёте, и тем, у кого нет крыльев, будет очень больно.

Инк приземлился и, глядя прямо мне в глаза, с коварной усмешкой добавил:

— Смертельно опасно. Госпожа Фукуи, вы первая, так как вы и госпожа Онура единственные на этом потоке без крыльев.

Заметив мой быстрый взгляд, Юки — та самая мерзкая девица-донорша — демонстративно усмехнулась, отворачиваясь от меня.

Я призвала силу и произнесла заклинание. Всё произошло, как и написано в учебниках: поток силы подхватил меня и приподнял над землёй, но, потеряв упор, я испуганно пискнула и упала бы, не окажись рядом преподавателя, который умудрился поймать меня и аккуратно поставить на землю.

— Ещё раз и больше концентрации. Страх мешает вам, госпожа Фукуи.

Я в изумлении вскинула голову, поражённая одинаковыми интонациями голоса, что у преподавателя, что у Гетера. Опять этот страх, который из меня изгоняли, а он всё не уходил. Человеческий страх перед магией и всем, что непостижимо разуму, необъяснимо наукой. Страх, что всё это не реальность, а только моё воображение. Глубоко вздохнув, я размяла пальцы, потом плечи и повторила заклинание.

Второй раз подниматься над землёй было даже страшнее, чем в первый. Так как теперь я точно знала, что произойдёт, и какие ощущения лёгкости и зыбкости я буду испытывать. Я словно висела на нитках, и любое неверное движение могло сбить равновесие. Не хотелось мне оказаться вверх ногами и с задранным подолом! Эта мысль обожгла щёки, и я поспешно приземлилась, придерживая подол руками. Что-то повторяюсь я сегодня, нервно сжимая ткань.

— Что случилось? — строго спросил Инк, явно ожидающий от меня большее.

— Я не одета для полётов, — смутившись, ответила я.

Цепкий взгляд оценивающе прошёлся по мне, затем лохматая бровь выгнулась в изумлении.

— Вы хотите сказать, что специально оделись подобным образом, чтобы отлынивать на моих занятиях?

— Нет, конечно, я просто не ожидала, что придётся летать над головами стольких парней, которые, несомненно, заглянут мне под подол платья. Могу ли я отказаться от выполнения этого задания и попросить индивидуально другое?

Я была уверена, что Инк согласится с моими доводами. Ведь Юки оделась в брюки, в отличие от меня. Хотя если я правильно помню, то эта ведьма уже второй день ходит в штанах!

— Вот уж нет! — рявкнул над ухом преподаватель, от чего моё сердце ухнуло вниз от страха. — Вы будете делать то же, что и все! Нечего рассчитывать на какое-то особое положение. Немедленно взмыли в воздух и приземлились на том конце полигона!

Я подчинилась, не желая больше оставаться рядом с этим извергом, который не понимает женских проблем. А сама-то хороша, вот почему не подумала, что нужно одеться в брюки? Потому что Гетер сыплет комплиментами, когда видит меня в платьях! Я стала слишком зависима от его мнения, хочу услышать его похвалу, даже за одежду. Приземлившись на другом конце полигона, услышала приказ возвращаться тем же способом. Я летела, придерживая подол, чтобы он не развевался как парус, а приземлившись, старалась не смотреть на парней. Показ своих ножек я им устроила что надо. И ладно бы это было на Земле, там я спокойно носила и шорты, и юбки покороче. Но здесь было неловко — слишком голодные и заинтересованные взгляды я наблюдала со всех сторон.

— Неплохо, встаньте в строй. А сейчас все вместе отрабатываем заклинание. На «раз» подняться в воздух, на «два» опуститься.

Я чувствовала себя как на физкультуре. Слова «раз-два» навевали воспоминания об отжиманиях в школьном спортзале, когда физрук с садистским удовольствием произносил их, выдерживая паузы между счётом. Здесь было примерно так же: мы взлетали, левитировали из последних сил, пока Инк не говорил заветного «два», и так повторялось, пока он не счёл, что это упражнение более-менее удаётся всем студентам группы. Кто-то шепнул, что скоро урок закончится, и вздох облегчения пронёсся по шеренге.

— А теперь наперегонки, первый получает высший балл, остальные неуд, — как и вчера, этот старый хитрец предлагал соревнование. Я размяла плечи и шею, концентрируясь. — Внимание… — сила защекотала пальцы, готовая сорваться по моему желанию. — Взлёт!

Я взлетела и рванула ставшим привычным путём на другую сторону полигона. От меня не отставали староста и ещё четверо. Мы переглядывались, отслеживая местоположение друг друга. Кто-то досадливо хмурился, понимая, что сдаёт позиции, кто-то пытался поднажать. Высший балл стремились получить многие, но второй раз подряд он достался мне. Финишировав первой, я торжествующе рассмеялась, радуясь очередной своей победе. Несколько человек с кривыми улыбками поздравили меня, но староста и его ближайшие соратники опалили полыхающими ненавистью взглядами. Решив не обращать на них особого внимания, я подлетела к преподавателю, чтобы поблагодарить за урок.

— Поздравляю, госпожа Фукуи, вы получили высший балл, — с непонятным выражением лица сказал Инк. — Это заклинание в какой-то мере заменит вам крылья.

После короткой передышки народ засобирался на следующую лекцию, и в этот раз провожать меня в другую аудиторию вдруг вызвалась Юки.

— Говорят, ты вчера решила спеть на всю академию? — начала она разговор со странной темы, не упоминая свой вчерашний выпад в мою сторону.

— А ты, значит, сама не слышала? — усмехнулась я.

Юки смерила меня таким презрительным взглядом, что мне захотелось «вежливо» отказаться от её сопровождения и дойти одной. Но настырная девица, словно почувствовав моё нежелание общаться с ней и дальше, заговорила:

— Конечно же я слышала. Все слышали. Поговаривают, что сам наследник восхитился твоими завываниями.

— Наследник? — переспросила я, дёргая Юки за руку, чтобы она остановилась. — А на каком курсе он учится? Почему я его ни разу не видела?

Юки лишь усмехнулась и пошла дальше, а я, как привязанная, потопала за ней, желая услышать ответ. Мы шли по первому этажу, легко маневрируя между такими же, как мы, спешащими в аудитории студентами. Я загляделась на раздражающую меня девчонку. Надо отдать ей должное: одевалась она очень соблазнительно, но при этом безупречно. Жакет прикрывал округлые бёдра, не пряча их полностью, а давая шанс полюбоваться на красивые изгибы. Бежевый цвет шёл Юки, делая её кожу светлее. Надо тоже надевать брюки, особенно на занятия Инка. Казусов в этот раз не было, но что будет завтра? Неизвестно.

Я поравнялась с ней и заметила на красных губах надменную улыбку:

— Немудрено, что ты не видела наследника. С ним вообще мало кто пересекается. Он учится в закрытом классе на последнем этаже главного корпуса Академии. И его охраняют лучшие телохранители империи. А я смотрю, второй советник для тебя уже не так хорош, ты нацелилась на мишень повыше статусом?

Меня неприятно задели её намеки. Фыркнув, я ответила:

— Вот ещё! Просто хотела увидеть наследника. О нём столько говорят, да и учимся с ним вместе, а нет его нигде. Обычно такие особы, сама знаешь, создают вокруг себя нездоровый ажиотаж. Опять же здесь нет его фан-клуба, как это было бы у нас на Земле.

— Фан-клуб?! — рассмеялась Юки, запрокинув голову. — Ты не дома, Тина, здесь нет таких порядков. Фан-клуб! Ну ты скажешь. У наследника есть поклонницы, но они собираются в столице перед императорским дворцом на особые праздники. Так что там ты быстрее его увидишь, чем здесь.

— Но как же ты тогда узнала, что он искал меня?

— Искал? — второй раз рассмеялась Юки. — А кто сказал, что искал? Просто вроде оценил твой голос, не более того, хоть мне и непонятно, что он нашёл приятного в той глупой колыбельной. Так что ты заранее не рассчитывай, что он падёт к твоим ногам. Он наследник, у него скоро появится невеста. Поговаривают, император уже составляет списки.

— Невеста? — удивилась я. — Что за ерунда? Какая ещё невеста? Ему же одиннадцать только недавно исполнилось?

Юки вновь залилась противным смехом, открывая передо мной дверь. Я вошла, услышав за спиной:

— Боже, какая же ты глупая.

Дверь захлопнулась, и я оказалась перед лицом старосты и двух лучших учеников курса. Аудитория пустовала.

Вид парней говорил, что я угодила в ловушку, в которую привела меня противная донорша.

— Госпожа Фукуи, нам нужно поговорить, — начал Дантор.

Он оттолкнулся от парты, медленно приближаясь ко мне. Я неосознанно выставила щит, парень поморщился.

— Госпожа Фукуи, зачем вы пришли учиться?

— Как зачем? — опешила я от такой постановки вопроса.

— Вот именно, зачем? Что зависит от вашей успеваемости?

Я неопределённо пожала плечами. Ну не рассказывать же мне посторонним парням, что я на самом деле ищу наследника империи, чтобы выкрасть его? А староста всё больше распалялся:

— Вот именно, ничего не зависит. Вы можете не получать высшие баллы, можете прогуливать уроки, и вам за это ничего не будет! Поэтому настоятельно прошу, хотя хотелось бы требовать, не нужно так стараться угодить своему господину, для этого у вас есть иной способ. А нам, — староста кивнул на хмуро молчащих за его спиной однокурсников, — очень важна успеваемость. С вашим появлением, госпожа Фукуи, у многих студентов начались неприятности. Поэтому попрошу всего раз: не стоит так стараться, ваш неуд никак не скажется на ваших отношениях с господином. А нам оставьте высшие баллы, от этого зависит наше будущее. Вы всё равно не собираетесь стать советником при дворе или министром. Вам даже не светит место счетовода. Так зачем вам стараться?

Я молчала, прекрасно понимая состояние старосты. Многие из них в будущем планировали за счёт учебы в академии продвинуться в приближённые императора.

— И по поводу наследника, которым, я так понял, вы заинтересовались. Он всего лишь полукровка, так что не старайтесь, ему не требуется донор.

Староста прошёл мимо меня, оставив в моей душе какое-то двойственное чувство. И вправду, зачем я так стараюсь? И почему оскорбилась по поводу не чистой крови Мина? Для меня он вообще человек, такой же, как и я. Я никак не чувствовала себя своей среди тенгарцев, и поняла, что и его обитатели этого мира не особо-то и жаловали. Его откровенно презирали, и даже в редких фразах Гетера я не слышала ни капли уважения по отношению к братику. Хотя мне дико осознавать, что столько негатива эти не-люди выливают на маленького мальчика, практически ребёнка. Мы для них всего лишь полукровки, запасной вариант для отца.

Я развернулась к двери, желая покинуть аудиторию, когда услышала голос одного из присутствующих, Сенгура.

— Не так быстро, госпожа наложница.

Я не стала останавливаться, а схватилась за ручку и дёрнула дверь, но та не открылась.

— Я так мечтал попробовать тебя, Тина.

Сенгур был за моей спиной, я чувствовала его дыхание.

Мой щит пока сдерживал юношу, но он был настырным, да ещё и взбудоражен видом меня в такой досягаемости, и продолжал ломать поставленную мною защиту. Я разозлилась. Я не еда и не позволю кому-то пробовать меня! Развернулась и вскрикнула от боли, когда птичьи когти впились мне плечо, а вместо юноши передо мной оказался ворон. Амулет на груди мгновенно раскалился, добавляя боли. Огонь вспыхнул между нами, как защитный занавес, пряча меня от птицы. Тут же крик боли огласил аудиторию, а я ухнула вниз, испуганно крича. Я провалилась сквозь пол, но полёт был недолгим, а приземление не особо жёстким.

— Поймал, — радостно произнёс Гетер, прижимая меня к себе, а я, узнав его, обняла мужчину за шею, тихо всхлипнув. Я напугалась. По-настоящему было страшно, что меня выпьют. Почему защита Гетера не сработала? Об этом предупреждал ректор, когда говорил о наглых студентах? Я открыла глаза под тихий успокаивающий шёпот советника. Он всё также держал меня на руках, убаюкивая.

— Всё прошло, всё хорошо. Я с тобой, Тина. Никто тебя не тронет.

Я подняла взгляд, удивляясь спокойствию и безмолвию вокруг. Чёрные крылья вновь пологом закрывали меня, но я отметила, что мы были в аудитории — слишком высокие потолки и знакомый цвет стен.

— Что это было? — тихо шепнула, после того как Гетер меня поставил на ноги.

— Защита сработала. В случае опасности ты всегда окажешься рядом со мной. Ну а вот кто решил помериться со мной силой, ты должна рассказать мне.

— Я… — опустив голову, я вдруг поняла, что ни грамма не сильная и нисколько не бесстрашная. У меня руки и ноги тряслись от мысли, что меня только что могли выпить досуха. До сих пор перед глазами стоял образ ворона с раскрытым клювом. Чёрные блестящие глаза-бусинки и цепкие острые когти.

— Я… — повторила, путаясь в мыслях. А что, собственно, я должна сказать ему? Имена? Как-то по-детски это будет выглядеть — наябедничала. Но и покрывать я никого не хотела.

Вдруг сигнал тревоги раздался под потолком.

— А, можешь не стараться, — мы с советником одновременно подняли головы, прислушиваясь к оповещению о пожаре, — кажется, я знаю, где искать твоих обидчиков, — Гетер усмехнулся и сложил крылья.

Я услышала слаженный вздох восхищения и обернулась.

— Студенты, поприветствуйте мою наложницу, госпожу Фукуи, — обратился Гетер к своим слушателям. Оказывается, у него уже начался урок, и студенты были явно третьего курса, так как выглядели моими сверстниками, но, вероятно, с другого потока. За партами сидели исключительно юноши, и они во все глаза разглядывали меня, словно диковинку. — Она посидит с вами. Не обижать и не трогать. А я пока разберусь со смертниками, которые решили, что мой запрет можно нарушить.

Я схватила его за руку, хотела остановить, но Гетер отнял мои пальцы и осадил, не дав и слова сказать:

— Ш-ш-ш, не обсуждается, Тина. Сядь у окна и жди меня. Видимо, придётся тебя переводить на этот поток.

Я снова оглядела класс, замечая знакомого, музыкант Черри, кажется. Он подмигнул мне, усмехнувшись. Советник покинул аудиторию, а я решила сесть на свободное место. Почему-то в этом мире задние места никто не занимал, стремясь быть на первых рядах. Поэтому мне досталась совершенно свободная парта.

Гул в аудитории поднимался медленно. Сначала он был очень тихим, еле слышным, затем с каждой минутой нарастал, пока самый смелый длинноволосый тенгарец не обернулся ко мне и не представился:

— Привет, меня зовут Румар, очень приятно с тобой познакомиться.

В аудитории наступила тишина, студенты притаились, следя за мной. Я не знала, какой реакции они от меня ждали, но по привычке улыбнулась юноше и тихо произнесла:

— Меня зовут Тина, и я не уверена, что вам можно со мной знакомиться.

Румар тихо рассмеялся и кивнул головой:

— Я знаю, что второй советник ревнивый. Но, говорят, что ты не только красавица, но и отличница. Может, подскажешь с решением задачи?

Я даже отказаться не успела, как передо мной оказалась тетрадь, на страницах которой двигались символы заклинания зеркального щита.

Вздохнув, я заметила, с какой надеждой на меня смотрят юноши. Здесь явно никто не стремился указывать мне, как я должна учиться. Не удивлюсь, если здесь нет амбициозных отличников, которым мои успехи стоят поперек горла. Система деления на потоки была предельно проста. Студенты распределялись по группам на сильных, средних и слабых, исходя из собственных способностей. Староста на курс всего один, и он должен был уметь планировать своё время так, чтобы курировать все потоки сразу. У старосты было три помощника, по одному на каждом потоке, они-то и брали на себя часть обязанностей.

Какой это поток, я не знала, но, видимо, здесь учились слабейшие из студентов, нуждающиеся в помощи. Наверное, поэтому я, попросив ручку, быстро вставила пропущенные знаки. Поблагодарив меня, Румар тут же отдал свою тетрадь другим, а передо мной уже лежала очередная задача. Заклинание многоуровневого водного щита, который не только поглощал атакующие магические удары, но и имел небольшую отражающую функцию. Через десять минут я решила шесть задач различной сложности по щитам, которые почему-то никто из студентов не знал.

Я вспомнила, что хотела сходить в библиотеку и решила сбежать, пока Гетер не догадался, откуда у слабейших студентов такие знания по его предмету. Правда, не успела встать, как появился черноокий советник, явив всем свой хмурый вид.

— Итак, сдаём работы, — с порога заявил он.

Я же подняла руку и попросилась в библиотеку, вот только Гетер меня никуда отпускать не был намерен, и мне пришлось сесть на место.

— Зачем тебе пылью дышать? — спросил он, ласково улыбаясь. — Да и не стоит тебе шататься одной по коридорам, вдруг на ректора наткнёшься, а он весь в печали.

— Почему? — хором от любопытства спросили мы таинственно улыбающегося советника.

— Двое лучших студентов отчислены, как тут не печалиться, — обманчиво весело заявил Гетер. — Ну что ж, жду от вас ответы.

Я чувствовала, что в этой группе Гетера не боятся, а, скорее, уважают. И атмосфера в аудитории была не напряжённой, а дружеской. Гетер невероятно терпеливо, доброжелательно и очень доступным языком объяснял каждому, что и где не так, так как были те, кто не успел списать. А вот когда появились работы без ошибок, Гетер тут же просёк, откуда ветер дует, пронзив меня подозрительным прищуром. Я же отвернулась к окну, пытаясь не улыбаться, чтобы не выдавать себя ничем.

— Очень интересно, а объясните мне, господин Траф, почему именно в таком порядке вы расставили символы.

И вот тут-то вся правда и раскрылась. Бедный парень пытался выкрутиться, придумывая значение иероглифов на ходу с таким искренним энтузиазмом, что я даже заслушалась, глядя на совершенно добродушное и честное лицо Трафа.

— Молодец, хорошо врёте, но, увы, не сдали. Вам следует больше времени проводить в библиотеке.

— А зачем мне пылью дышать? — дерзко отозвался студент, и смешки поползли по аудитории.

— Чтобы не быть таким кукольным красавчиком, — вернул ему конспект Гетер и поманил к себе следующего. — Это моя наложница должна благоухать и блистать светлой кожей, а вы мужчины, вам бледность не к лицу.

Многие взоры обратились ко мне, я же отвернулась к окну, не понимая, зачем он привлекает ко мне внимание. А за окном стоял прекрасный день, ветер качал листву деревьев, тени вытянулись на мощёных дорожках. Хотелось выйти на улицу и насладиться ласковыми лучами солнца, послушать пение птиц. Отчаянно потянуло домой.

Глядя на Гетера со стороны, я понимала, что он мне нравится уже больше, чем просто как интересный мужчина. Он улыбался студентам, шутил с ними, они отвечали ему тем же. Он умел создать вокруг себя уютную атмосферу, располагал к общению.

Я попала в сети его очарования, прониклась к нему искренней симпатией. Самым интересным было то, что я даже не особо стеснялась того, что он так нарочито, так напоказ выставляет нашу интимную связь. На душе было спокойно, хотя дома, на Земле, я бы здорово смущалась, если бы встречалась с преподавателем, который бросал бы на время столь откровенные взгляды прямо на лекции. Если бы мы были в нашем мире, я бы, наверное, тоже захотела показать его своим подругам. Я бы гордилась им, ведь он привлекательный, а ещё солидно и зрело выглядящий на фоне сокурсников колледжа.

Тоскливо вздохнула, понимая, что вечное «если бы» портит всё: и настроение, и мечты о будущем. У нас не было с ним совместного будущего, так как нас не связывала любовь. Я останавливала себя у самого края, не позволяя свалиться в безрассудную страсть. Я держала голову холодной, хотя сердце готово было открыться этому яркому чувству, которое разгоралось во мне, стоило лишь взглянуть на черноокого соблазнителя. Он искушал своими откровенными взглядами, подкупал тёплыми улыбками.

Я не позволяла себе даже мысли о том, что между нами может быть что-то большее, чем связь господина и наложницы. Напоминала себе слова преподавателя Инка, хотя сама же в них не верила. Да, Гетер ко мне неравнодушен и всячески пытается заявить на меня свои права, показывает всем своё отношение ко мне, не стесняясь и не боясь осуждения, но это в первую очередь чисто мужское, эгоистическое чувство собственника.

Вернувшись домой, я буду со светлой грустью вспоминать о нём. Я очередной раз взглянула на Гетера, который беззвучно посмеивался над попыткой очередного студента уверить его, что тот знает материал.

Всё же второй советник очень приятен в общении, а его улыбка настолько заразительна, что хочется любоваться ею бесконечно.

Наконец прозвенел звонок, и студенты сорвались со своих мест, собирая вещи в сумки.

— Спасибо за урок, — громко кричали весёлые голоса, грохотали стулья, скрипя о пол. Студенты гурьбой срывались вниз, чтобы просочиться в дверь. Некоторые поглядывали на меня, но не подходили, лишь махали рукой на прощание.

Но мне было не до них, я стояла и смотрела на Гетера, который с улыбкой отвечал мне тем же. Когда мы остались совсем одни, он медленно поднялся ко мне, а я смутилась нежности в его глазах. Мужчине очень шёл чёрный цвет, добавляя его безупречному образу толику таинственности. Волосы красивой волной вились, а чувственные губы навевали мысли о поцелуях.

— Тина, ты грустишь.

Он обнял меня, притягивая к себе, не спрашивая, словно зная, что мне требуется в эту минуту. Я же попыталась вырваться, не желая поддаваться слабости. Он выпустил меня тут же, недоумённо хмуря брови.

Я вздохнула, нервно потирая плечо, за которое схватил меня Сенгур.

— Я просто устала ничего не делать. Мне так хотелось сходить в библиотеку, а ты не пустил.

Гетер рассмеялся, наклонив голову, одарил хитрым прищуром:

— А кто решил за этих недоучек все задачи высшего уровня, пока меня не было, Тина? Разве не ты?

Я пожала плечами.

— От чего тут уставать? Ты же меня этому целый месяц учил. У меня все эти схемы в голове на автомате всплывают, стоит только подумать.

Гетер усмехнулся и вновь попытался обнять меня, но я отступила от него на шаг.

— Не надо, — тихо попросила.

— Почему? — так же тихо спросил он.

Я смутилась. Сердце забилось в груди быстрее, а в голове крутилась навязчивая идея о сладких поцелуях.

— Не хочу, — чуть заикаясь, шепнула в ответ, боясь взглянуть ему в лицо.

— Не верю, — жарко ответил Гетер и напал, впиваясь, поцелуем в губы.

Я даже не подумала сопротивляться, прикрыв глаза, запрокинула голову, чтобы было удобнее отвечать его губам. Чтобы, приоткрыв рот, впустить трепетный язык, который по-хозяйски покорял своей лаской. Мужчина всё крепче прижимал меня к себе, его крылья вновь раскрылись, укутывая нас в плотный кокон. Жар желания вспыхнул в моей крови. Я словно воск плавилась в руках Гетера.

— Кхе, кхе! — кто-то демонстративно громко прокашлялся.

Я испуганно отпрянула от черноглазого искусителя, но он удержал меня при себе, лукаво улыбаясь.

— Теперь я буду знать, что означает твоё «не хочу», — многообещающе шепнул он и, прежде чем я возмутилась в ответ, сложил крылья, а я оказалась под прицелом нескольких десятков пар глаз моих заносчивых одногруппников.

— Урок начался, — слишком дерзко заявила Юки, злобно зыркнув на меня.

— О, как не вовремя звонит этот звонок! — в тон ей отозвался Гетер, продолжая удерживать меня подле себя. Я хотела поскорее оказаться подальше от любопытных и завистливых сокурсников. Поймала задумчивый взгляд старосты, который больше не выглядел надменным, скорее, обеспокоенным. Он явно чего-то ожидал от меня, продолжая оглядываться.

— Тина, — привлёк мое внимание к своей персоне Гетер, — тебе здесь будет скучно, сходи лучше в библиотеку.

Я улыбнулась тому, как ловко он щёлкнул по носу этих заносчивых отличников, и сразу же поспешила покинуть аудиторию, пока он не передумал.

Идти по пустым коридорам и слушать эхо своих шагов было очень интересно. Я улавливала звуки голосов преподавателей, доносившихся из-за закрытых дверей, и улыбалась яркому свету, который проникал через высокие окна. Витавшая в воздухе пыль волшебно сверкала, складываясь в фантастические живые узоры, а я впитывала в себя атмосферу учебного заведения. Сколько тайн оно в себе хранило, скольких студентов выпустило. Сам Гетер здесь был простым учеником. Хотелось бы мне увидеть это. Я помнила, что мантии отменили не так давно, а раньше все студенты обязаны были ходить в форме академии с тяжеленными рогатыми шапками чуть меньшего размера, чем на портретах ректоров.

Но нынешний император — мой отец — в один прекрасный день решил отменить дорогостоящую униформу, на которую не у всех студентов были деньги.

Я изучала правление своего родителя и отмечала, что он многое перенял из обычаев и традиций Земли. Сословия хоть и остались, но былого раболепия, как в ранние века, до династии Ши, уже не было. Возможно, это было влиянием большого количества иномирцев, которые в последнее время стали частыми гостями. Очень многие влиятельные оборотни тащат магически одарённых доноров с Земли. Я здесь такая не единственная, разделившая судьбу соплеменников на Тенгаре. Сложно спорить с оборотнями, которые сильнее и хитрее любого среднестатистического homo sapiens. При этом очень многие, даже взрослые люди верят в сказку и мечтают окунуться в неё, и вот результат: в этом мире появляются источники силы для тенгарцев. С волками и драконами та же ситуация, каждый использует людей в свою угоду. Но в отличие от волков, которые предпочитают простых людей без дара, тенгарцы конкретно ищут одарённых, а драконам нужно исключительно девственницы, и только вампирам без разницы, главное — горячая кровь в венах жертвы. Я передёрнула плечами от отвращения. Почему так всё несправедливо для человечества?

В библиотеке было на удивление оживлённо. Я подошла к столику, за которым сидел престарелый библиотекарь или хранитель книг (не знаю, как правильно звучит его профессия в этом мире), и попросила у него предоставить мне доступ к тиониру.

Он смерил меня скептическим подслеповатым взглядом белёсых глаз, приспустив огромные очки на кончик носа.

— Фамилия и кто дал разрешение, — скрипучий голос противно резал слух.

— Госпожа Фукуи, доступ разрешил господин Ликард.

— О, Ликард! — обрадовался господин Шкарц, имя которого было выбито на плоской золотистой дощечке, стоящей на столе. — Давно не видел я мальчика. Значит, он вам дал разрешение на доступ, ну что ж, пройдёмте. Второй советник очень любил у меня засиживаться допоздна, — скрипел старческий голос, а сам господин Шкарц, шаркая ногами, повёл меня в глубь читательского зала, обходя стеллажи стороной. Здесь они, так же, как и в доме Гетера, были укрыты за стеклянной перегородкой, так как книги тенгарцы ценили лучше, чем мы, люди.

— Говорят, он привёл в академию свою наложницу? Удивительный мальчик, даже своих девиц пытается приучить к знаниям. Очень похвальное стремление. А то ведь и поговорить с безголовыми куклами в кровати не о чем, а любовные утехи слишком быстро надоедают.

Тяжело вздохнув, старец замер, а затем медленно обернулся ко мне. Я испугалась, что он не поверил мне, и я сама не знала, есть ли у меня доступ к тиониру, хотя все студенты, находящиеся в читательском зале, пользовались ими.

— Ты же его наложница? — прямолинейно спросил господин Шкарц, привлекая ко мне внимание студентов. Заинтересованность и любопытство так и сквозили на их лицах.

— Да, — тихо отозвалась.

— Впервые вижу, чтобы кто-то обучал наложницу, но в этом и заключается особенность мальчика. Он терпеть не может глупых и необразованных девиц. А они понять не могут, почему он им отказывает, — библиотекарь повёл меня к столу, включил тионир, но уходить, видимо, не собирался. А я уже сидела за столом и желала тишины. — А ты старайся, это тебе поможет. Наложницей быть тяжело. Мало кто знает, что наложниц пользуют, когда заблагорассудится. Я в свою молодость любил по ночам наведываться в спальню к своим прелестницам. Не давал спать до утра, да и утром тоже не давал. Если бы не отец, я бы ни за что не закончил академию, всё бы своё время проводил среди прекрасных дев. У меня было три самых красивых наложницы в империи.

Я жутко смущалась, понимая, что не только я слышу болтливого старичка, но и сидящие рядом студенты. Они не таились и не скрывали своего интереса. Опять это чувство, что я для всех диковинка, игрушка и даже кукла.

— Если бы не отец, — повторил библиотекарь и, наконец, отчалил от моего стола к своему.

Я с облегчением выдохнула, всё же для меня непостижимо отношения тенгарцев к наложницам. Любой богатый господин в праве завести себе парочку, даже имея законную супругу. Любвеобильные эгоисты.

Отбросив грустные мысли, я приступила к изучению интересующего меня раздела. Учебников по обряду практически не было, а те, что были, не давали полной картины, как он должен происходить, только общие фразы. Через час поняла, что всё безрезультатно, я не знала, что ждёт меня завтра, кроме одного: если я выживу, а это именно так и было написано и выделено курсивом, то я смогу превращаться в ворона, как чистокровные тенгарцы.

Урок ещё не закончился, и я решила поискать заклинание перехода сквозь границы миров. Это заклинание я краем глаза заметила в оглавлении одного из учебников. Открыв книгу на нужной странице и прочитав заклинание, я замерла, не веря своим глазам. Оно было иным, не тем, которое я знала! Пролистав страницы вперёд, нашла то самое, из библиотеки Гетера. Это было заклинание переноса в пространстве, одно из многих. Оно действовало с заданными координатами и отличалось от того, что я использовала для побега. Я захлопнула книгу, отчётливо понимая, что меня обманули. Зачем Гетер это сделал? Я же ему доверяла, думала, что он хочет, чтобы я вернулась домой, спасла брата, а он!

Тяжело вздохнув, поздравила себя с моей наивностью. Я слишком расслабилась. Оборотням верить нельзя. Советник сам не раз об этом говорил, да и Инк ведь откровенно намекнул на мою роль в большой шахматной партии — пешка, которую съедят в первые же минуты. Немного успокоившись, решила, что отвечу ему той же монетой. Я не буду устраивать сцен, не буду ничего предъявлять ему. Вот только теперь все заклинания, что у меня в голове, нужно перепроверять. Открыв учебник на нужной странице, решила не откладывать дело в долгий ящик и по тиониру вызвала ещё пару учебников других авторов. Я разочаровалась в Гетере. Он поистине мастерски запудрил мне мозги. Заклинание выучила, нашла данные своего мира, которые были в доступе библиотекарской базы. Теперь я могла быть уверенной, что вернусь домой, а Гетер заодно узнает, что обманывать меня нельзя.

Я рылась в старых учебниках и работах мастеров магии, пока за мной не пришёл Ликард. Я быстро стёрла запрос из поисковой строки и сдала книги, пока он не подошёл ко мне. Я не хотела, чтобы он знал, чем я занималась. А фронт работ оказался обширнее, чем я думала. Снять все защитные заклинания, которыми меня обвешал черноглазый обманщик, оказалось не так и просто. Да и снимать их нужно незаметно, чтобы установивший их оборотень ничего не почувствовал. Я кое-что нашла в работах магистра Антара, который жил ещё при династии Крау, но он писал на устаревшем языке, и некоторые слова приходилось переводить, используя словарь.

— Тина, нам пора домой, — заявил Гетер, когда я поспешно к нему приблизилась, пытаясь изобразить пусть не радость от встречи, но что-то близкое к этому. Я растянула губы в приветливой улыбке.

— О, я проголодалась, — это была правда. Есть я хотела, а еще больше хотела оказаться подальше от соблазнительного мужчины, потому что больше не чувствовала спокойствия рядом с ним.

Гетер притянул к себе, а я в последний момент увернулась от поцелуя в губы и, прикрыв глаза, с горечью переживала крушение своих иллюзий. Как мало нужно для того, чтобы разрушить тёплое отношение к себе, всего лишь быть нечестным и скрывать истинные мотивы. Вопрос, зачем я Гетеру, так и оставался открытым. Я постоянно думала над этим, и получались у меня малоприятные выводы. Ему нужна была отнюдь не я, а Мин. Второй советник, возможно, имел зуб на императора и таким замысловатым способом хотел прижать его? По сути, отцу я без надобности, а вот Мин другое дело. Гетер, видимо, решил сыграть на нашей с Мином любви друг к другу. Ведь как я, будучи его старшей сестрой, готова на всё ради спасения брата, так и Мин согласится на любые условия и угодит в ловушку Ликарда. Нужно готовить побег ещё раз, но с уже большими предосторожностями. Я мысленно подгоняла завтрашний день.

Переместившись в спальню советника, я, пока он не остановил меня, побежала в свою комнату переодеваться. Служанки, как обычно, хвалили меня и восхищались, рассказывая, что очень беспокоятся обо мне, ведь сегодня приходила гостья, настойчиво требовавшая встречи с Гетером.

Я тяжело вздохнула, не понимая себя. Почему я всполошилась, отчего сердце в предчувствии сжалось? Я же вроде только что всё для себя решила и должна оставаться равнодушной к жизни Гетера, и гостьи его не должны меня нисколько волновать. Но оказалось, что всё это не так, а день сегодняшний решил раскрыть все тайны черноокого совратителя наивных землянок.

— Это госпожа Тара, вы, наверное, наслышаны о ней. Единственная дочь министра Тара и первая красавица империи. Поговаривают о её скорой свадьбе, но вот кто жених, хранят в тайне.

Я через слово слушала служанок, рассказывавших городские сплетни, и думала, что голова вот-вот взорвётся. Вместо голосов — птичье карканье, перед глазами — разноцветные круги, сердце бешено стучит где-то в горле, а к щекам периодически приливает непонятный то жар, то холод. Хотелось лечь на кровать, спрятаться под одеяло, завернувшись в кокон, и уснуть, чтобы проснуться уже дома и забыть о Гетере как о страшном сне. Вот только это был не сон, и я уже убедилась в этом. Это кошмар, из которого я должна вырвать брата и спасти себя.

— Вы грустны, — взглянула мне в глаза Идери, моя горничная, её помощница Яски с сочувствием выглядывала из-за её плеча, сжимая в руках заколки.

— Не думайте, это не господин. Если бы это был он, то мы бы узнали. Ведь к свадьбе следует готовиться заранее, а приказа не было, — успокаивала меня Идери, я же в ответ истерично хохотнула. Ну да, сейчас Гетеру не до какой-то там свадьбы с первой красавицей империи, он меня ещё не до конца сломал.

Разглядывая зелёные стены своей темницы, я тяжело вздыхала. Служанки помогли мне подняться и переодели, словно куклу. Я села перед зеркалом, не мешая тенгаркам сделать меня подобной им. Яркая помада, стрелки на веках, замысловатая и сложная причёска, изумрудное платье из поистине дорогой ткани. Гетер не экономил на моих нарядах, о чём с гордостью вещали вороны с двух сторон. Они знали не только, сколько стоит драгоценный шёлк, но и кто пошил это платье под заказ за рекордно короткое время. Я всё больше и больше убеждалась, разглядывая практически незнакомое отражение, что Гетеру я нужна как красивая, яркая приманка. Наложниц никто не выставляет напоказ, никто их не обучает, никто не ждёт, когда она сама придёт к нему в спальню, никто, кроме правого крыла императора.

Закралась подленькая мыслишка инкогнито отослать весть императору, возможно, это поможет мне, а возможно только усугубит положение, и добраться до брата я не сумею.

Как спрятать свои истинные чувства от Гетера? Я слушала, как служанки причитали, и вдруг поняла, что у меня есть официальный повод обижаться на советника. Усмехнувшись своему отражению, я решила поиграть на нервах черноокого интригана. Ревность, утихомиренная после вранья донорши-землянки, опять ожила, нужно было лишь дать ей волю. Кем бы ни была госпожа Тара, она очень вовремя появилась, и я ей сейчас благодарна.

Поэтому в столовую я вошла молчаливая, но неприкрыто взвинченная. Гетер не сразу заметил, что я обижена, или просто сделал вид, что не замечает, но когда я промолчала на очередной вопрос о том, как мне библиотека академии и старик-библиотекарь, внимательно посмотрел на меня.

— Что опять не так? — барабаня пальцами по столу, спросил он меня.

Я же вдруг поняла, что всё не так. Я ревновала его по-настоящему. Я привыкла считать его своим. Привыкла, что рядом с ним только я. Только со мной он ласков и трепетен. Но оказывается, даже перед студентами он открыт и весел.

— Кто такая госпожа Тара?

Я требовательно воззрилась на мужчину, отмечая краем глаза, как обернулся на вопрос слуга, который уносил грязную посуду. Я проследила за ним, но Гетер отвлёк, откинувшись на спинку высокого стула.

— Тина, а кто тебе про неё рассказал? Опять сменить служанок?

— Нет, эти мне нравятся. Но про неё я уже услышала дважды и дважды в контексте, что она твоя невеста. Гетер, ты же понимаешь, что я…

— Что ты? — перебил меня Гетер. — Ты моя, Тина, а Энима может думать о себе что угодно, но решаю я.

Я тяжело вздохнула, ловя волну его негодования. Значит, мне снова указали на моё место.

— Я не буду твоей любовницей. И я не собираюсь…

Гетер со стуком швырнул вилку, отодвинул от себя тарелку с нетронутой едой.

— Тина, прекращай. Ты моя наложница. Никто не собирается делать из тебя любовницу.

— Но, Гетер, я не могу, зная, что у тебя есть невеста…

— Нет у меня невесты! — рявкнул разозлившийся советник так, что я вздрогнула, отводя взгляд.

— Она никто, Тина, — пытался объяснить мне Гетер, и что-то такое настойчивое было в его голосе, что требовало поверить ему. — Просто эта женщина нацелилась заполучить меня в мужья и только.

— Тогда откуда у неё такая уверенность, позволяющая громко заявлять об этом всем! — не оставила я попытки поругаться.

Я должна была выиграть этот раунд, от этого зависело многое.

— Я не потерплю, если ты решил меня использовать как секс-игрушку, а сам дал обещание другой. Это нечестно по отношению к ней.

— А к тебе? — тихо спросил Гетер, глядя на меня немигающим взглядом, сложив руки домиком на столе.

— А мне ты моё место уже указал. Тебе наплевать на мои чувства, я всего лишь игрушка, всего лишь наложница.

Мужчина протяжно выдохнул, встал, нервно зарываясь рукой в волосы, поглядывал на меня и не находил себе место. Я закусила губу, строя из себя обиженную девочку, а сама была рада, что Тара ему никто. Глупо было радоваться этому, но я не могла по-другому. Жаль, что я не могла сказать с уверенностью, что он мой. Он же играл мной как пешкой, двигал в только ему известном направлении. А мне нужно было от него только одно — сила! Да, только она.

Один из слуг поставил передо мной заветный бокал, в котором я распознала противную жидкость. Взяв его, я решительно стала пить, заедая мерзкий привкус традиционной к нему закуской — мясом.

— Тина, ты должна кое-что узнать, — заявил после некоторого молчания Гетер. — Ты должна понять меня правильно, я не женюсь ни на ком…

Я усиленно заедала противный эликсир, не глядя на правое крыло отца, мысленно уговаривая себя выпить всё без остатка.

— Тина, — требовательно позвал Гетер, — ты слушаешь меня? — возмутился он, когда понял, что я на него не смотрю, упорно отводя глаза.

— Угу, — буркнула, стирая слёзы.

— Да не давись ты, — возмутился он, наливая в хрустальный бокал чистую воду. — Выпей, — приказал он, но я отмахнулась от его руки, хватаясь за бокал с эликсиром.

Пока не выпила до конца и не заела, не приняла бокал с водой из рук Гетера.

— Сейчас пройдёт, — тихо шептал он, пытаясь погладить меня по голове, но я не давала, отстраняясь.

Выдохнув, выпалила:

— Если ты собрался жениться, то и не лезь ко мне! Я приличная девушка, — слёзы текли от обиды, а может от горького привкуса трав.

— Ой ли, — усмехнулся Гетер, присаживаясь на стол возле моей тарелки. Я встала, не желая сидеть возле соблазна в лице черноокого обманщика.

— Да, приличная! И тебе не удастся сделать из меня любовницу!

С чувством выполненного долга я решила ретироваться в свою комнату, но и шагу ступить не успела, как перед глазами всё поплыло и очертания столовой стали размываться.

Гетер опять галантно поднял меня на руки, шепча что-то о глупых служанках, а меня затошнило.

— Мне плохо, — буркнула я мужчине, а тот пообещал, что скоро всё пройдёт. Но дожидаться этого моё сознание не стало, прячась в кружащей меня тьме.

— Птенчик мой непоседливый, и что ты слушаешь этих служанок. Да меня пол-империи видит своим мужем, но я же до сих пор…

Что он до сих пор, я не расслышала, погружаясь в кошмар. Ко мне были привязаны нити, за которые дёргал Гетер. Он был кукловодом, его огромное лицо склонялось надо мной, заслоняя потолок. Я выступала на сцене в платье с пышным подолом, как у балерин. В зале было полно воронов, они сидели в бордовых креслах и громко каркали, я отчётливо слышала в гомоне звуков смех. Они смеялись надо мной, а я неуклюже танцевала, управляемая Гетером. Слёзы текли из моих глаз, я пыталась порвать эти ненавистные нити, но ничего не выходило. Я подпрыгивала над сценой на радость зрителям, ослеплённая светом софитов.

Я смотрела на улыбающегося Гетера, кричала ему, умоляя отпустить меня.

— Я не кукла! — срывала я голос, дёргала нити, пытаясь разорвать их. — Слышишь? Я тебе не кукла!

Но чёрные глаза оставались холодными, а нити больно дёргали меня, приподнимая над сценой.

— Нет! Я не хочу быть куклой! — рыдала я, падая на колени, стягивая нити вместе, и тянула их на себя, но строгий хозяин резко взмахнул рукой, и я проснулась, крича.

— Я здесь, я с тобой, — шептала темнота ночи встревоженным голосом Гетера, а нежные руки укачивали. — Не кукла ты, Тина. Не кукла, клянусь. Не бойся, мой маленький птенчик. Ты совсем не кукла, — успокаивал он меня, а я уткнулась ему в грудь, устало прикрывая глаза.

Как бы хотелось в это верить.

— А кто я для тебя? — тихо шепнула, чувствуя, как наваливается усталость, и сон забирает меня вновь к себе.

— Скоро узнаешь кто, — ответил тихий шёпот, а ласковые губы прижались ко лбу.

Я растворилась в безмятежной темноте, забывая страшный сон.

Глава 8

Утром проснулась привычно в спальне Гетера. Он лежал рядом, обнимая меня. Мы были в шёлковых костюмах, повсеместно используемых здесь в качестве пижам, потому что даже ночью тенгарцы прикрывали свои тела, объясняя это ожиданием внезапного нападения. Они, как и драконы, перевоплощаясь во вторые ипостаси, трансформировали и одежду с помощью магии в перья, чтобы, в отличие от оборотней-волков, не бегать потом обнажёнными.

Я заметила, что к оголению тела местные жители относятся строго, считая слишком откровенные наряды неприличными, но и здесь были исключения из правил, такие, как торжественные приёмы и аудиенции в императорском дворце.

Я, не желая будить Гетера, попыталась выскользнуть из-под его руки, но была крепко схвачена, а тихий голос сквозь сон прошептал:

— Ты не кукла.

Мужчина даже глаза ещё не открыл, а рефлексы уже сработали. Я же притихла, наблюдая за пробуждением тенгарца. Мы помолчали несколько минут, каждый думал о своём, внимательно следя друг за другом.

— Я говорила во сне? — тихо уточнила у него, так как молчать становилось всё тяжелее.

Губы Гетера тронула улыбка.

— Тебе просто снился кошмар.

— Думаешь? — горько усмехнулась, вспоминая этот странный сон.

— Знаю, Тина. Ты не кукла. И я не дёргаю тебя за нитки.

— Кто такая Тара? — задала я этот вопрос только для того, чтобы избежать сближения с мужчиной.

Очень уж интимно он гладил большим пальцем меня по щеке, даря лёгкую улыбку. Даже рано утром он был неотразим и казался соблазнительным, особенно с взлохмаченными волосами, укрытый по плечи золотым одеялом.

Гетер вздохнул, лёг на спину, рассматривая потолок.

— Когда-то я думал, что женюсь на ней, — ошарашил он меня.

Я села, возмущённо ойкнув.

— А почему нет, подумалось мне как-то раз, когда она приехала с отцом в императорский дворец на празднование нового года. Она очень изысканная, благородных кровей, со светлой кожей, густыми волосами, точёными плечами. Я прикидывал в уме все за и против и пришёл к выводу, что она хорошая партия.

— Ты что, в неё не влюбился, а выбирал её как… — я взмахнула рукой, пытаясь подобрать сравнение, так как не ожидала, что Гетер способен на подобный цинизм. — Ты её выбирал, как породистую кобылу.

Мужчина перевернулся на бок, подпёр рукой голову и с улыбкой продолжил:

— Конечно, так и выбирают себе жён, из племенных кобылок, ещё не объезженных.

У меня рот от изумления раскрылся.

— Тина, мы в Тенгаре, здесь всё не так, как ты привыкла, и женщины постоянно находятся под покровительством мужчин. В общем, я подумал, поприкидывал в уме и решил, что она мне подходит, как вдруг она показала мне своё истинное лицо.

— Какое? — поторапливала я его с рассказом, не замечая, как он сумел заинтересовать меня чуть ли не с полуслова.

— Поняв, что я навожу о ней справки, она пустилась сплетничать и хвастаться. Дошло вплоть до того, что её отец прибыл ко мне с визитом сюда, чтобы чуть ли не требовать назначить день свадьбы. Энима тоже была с ним.

Мужчина грустно усмехнулся, погладил меня по руке, чуть поднимая рукав, чтобы коснуться кожи.

— Она разрушила всё впечатление о себе, только открыв рот. Порой так бывает — видишь прекрасную птицу с удивительно ярким оперением, твоё сердце замирает от чудесного видения, и вдруг она открывает клюв, а ты, ожидая райской песни, слышишь скрип или писк, противный и омерзительный. Так вышло и с Энимой, в ней прекрасна лишь оболочка, а внутреннее содержание отдаёт гнильцой.

Я успокоилась, понимая мужчину. Сложно было его не понять, когда в наше время каждая вторая делает пластику, чтобы приукрасить себя, забывая о духовной красоте.

— Ты меня по этому же критерию выбирал? Из-за благородных кровей?

— Вот уж нет, — остановил меня Гетер, а я поняла, что кровь моя не чистая, я ведь полукровка. Но следующие слова мужчины развеяли мои предположения. — Просто не хотел убивать тебя или смотреть, как тебя убьют. Но спасая кого-то, несёшь ответственность за спасённую жизнь до конца. Так и произошло с тобой, Тина. Я вынужден был, чтобы успокоить свою совесть, спасти тебя, и теперь с большим удовольствием несу за тебя ответственность. Кстати, как ты себя чувствуешь? — неожиданно сменил тему Гетер, протянул руку, касаясь щеки. Я не захотела в этот раз отстраняться, улыбнулась ему, заверяя, что со мной всё хорошо.

— Отлично, тогда завтракаем и на обряд, — бодро предложил он, откидывая одеяло в сторону.

Я нехотя поднималась с кровати, удивлённая странным состоянием тела. Словно меня переехал тот самый мусоровоз, из-под колёс которого и спас меня Гетер. Очень сильно болел живот. Я скривилась, прижимая руки к нему, пытаясь понять свои ощущения. Я ведь точно не могла отравиться, не те боли. Неужели менструальный цикл сбился и наступил раньше! Ведь у меня была неделя в запасе!

— Тина, — обеспокоенно позвал Гетер, но я, не слушая его, ринулась в туалет, чтобы с облегчением выдохнуть. Я не хотела опозориться и испачкать простыни советника. Не начались, тогда из-за чего так тянуло низ живота?

— Тина, что случилось? — позвал из-за дверей Гетер.

— Не знаю, — честно ответила, забывая, что должна обижаться на него. Всё перевесило беспокойство о своём здоровье.

— Ты ничего со мной ночью не делал? — выпалила, жутко смутившись своего наглого вопроса. Ведь глупо думать, что он из тех мужчин, которым нравятся бесчувственные девицы в постели.

— Что?! — возмутился Гетер.

— Ничего, тебе послышалось, — отозвалась я в ответ и, наконец, открыла дверь, глядя на оскорблённое лицо оборотня.

— Повтори, что ты спросила? — тихо потребовал он.

Но мне как-то не до него стало, когда очередной спазм скрутил.

— Я никуда не могу идти, — сипло ответила, отталкивая его, чтобы пройти в спальню. Боль резала, терзала, и я понимала — это первая ласточка женских дней, если только не симптомы какой-нибудь страшной болезни.

Гетер помог дойти до кровати, потрогал лоб. Меня прошиб холодный пот, я замычала, когда стало невыносимо больно. Я не смотрела на мужчину, но чувствовала его озабоченность и тревогу.

— Что с животом? — беспокойно спрашивал он, укутывая в одеяло и пытаясь поймать мой взгляд.

Я же отворачивалась, стесняясь своей слабости.

— Тина, мы должны появиться на обряде.

— Не могу… — шепнула. — Дай обезболивающее.

— Нельзя, маленькая, нельзя.

Я зажмурилась, слушая, как Гетер с кем-то общается, объясняя моё состояние.

— Неудивительно, — узнала я, наконец, голос ректора. — Ты эликсиром ускорил её метаболизм! А у женщин организм очень чуткий и сложнее устроен, чем у мужчин. Я предупреждал, что она может не выдержать.

— Всё готово к обряду? — жёстко спросил Гетер.

Я жалобно на него взглянула, надеясь, что мне послышалось. Неужели он не понимал, что мне так плохо, что я даже стоять не могу. Но как оказалось, Гетер был решительным и непоколебимым, он не собирался откладывать его.

— Пожалейте девочку! — воскликнул ректор.

Гетер погладил меня по лицу, пронзая суровым и пугающе оценивающим взглядом.

— Ты выдержишь, — шепнул он мне, прежде чем поднял на руки.

— Я спросил, вы готовы? — повторил он, обернувшись к мыльному шару, на поверхности которого плавало взволнованное лицо ректора.

— Да, конечно же, у меня всё готово, но ваша наложница… — указал он на меня пальцем, а я прижалась щекой к тёплому шёлку пижамы Гетера.

— Открывайте портал! — словно чужой и незнакомый держал меня на руках. Я не помнила Ликарда таким непоколебимо жёстким.

Я почувствовала наше перемещение, а затем в нос ударил аромат, витающий в кабинете ректора. Сам хозяин академии открывал пространственный портал, через который мы прошли вслед за ректором. По другую сторону прохода оказался каменный зал с пентаграммой по центру. Вдоль стен горели свечи. Их запах был терпким и удушливым. Я стонала, сжимаясь в калачик на руках Гетера, уткнувшись носом в его тунику, от которой веяло нотками бергамота.

— Кладите её сюда, — услышала я голос ректора и открыла глаза.

Сюда — это в обведённый белым контуром круг в центре комнаты. Символы по границе круга оказались мне знакомы, но смысл их терялся, так как я не видела ещё ни разу их в таком сочетании. Одно слово точно прочитала: «Небо», и оно повторялось трижды. Взгляд уцепился за каменную конструкцию, возвышавшуюся над кругом, похожую на строительный кран, но, как я поняла, это был держатель для чего-то круглого. Рядом располагался постамент с книгой и небольшой золотой сундучок.

Гетер вступил за белый контур и осторожно опустил меня на пол.

— Госпожа Фукуи, если будет нестерпимо больно, вы должны крикнуть «Свет», на все остальные крики я не буду обращать внимание. Услышали меня? — с сожалением, которое он даже не старался хоть как-то завуалировать, спросил ректор.

Я кивнула, понимая, что надо пройти этот обряд до конца. Это нужно сделать ради Мина. Ради мамы. Я должна чем-то пожертвовать, чтобы потом обрести свободу. Я согласна на боль.

— Тина, милая, я с тобой, — тихо шепнул Гетер, прежде чем я почувствовала спиной жёсткий холод каменного пола.

Я подняла глаза на Ликарда, отмечая, как нехотя он отступает спиной назад за черту, разделившую нас. Я была благодарна ему за краткий миг нежности, когда он провёл рукой по волосам, обещая не бросать.

Ректор, взяв в руки кристалл из золотого сундучка, вставил его в кронштейн, пододвинул конструкцию так, что камень оказался надо мной. Затем открылся круглый люк в центре потолка, и оттуда хлынул солнечный свет, пронизывая кристалл, переливаясь радугой, а я прикрыла глаза рукой, щурясь. Свет, играя на гранях прозрачного камня, опускался на меня, сжавшуюся на полу. Я взглянула на Гетера, удивляясь причудам света. Я видела, как веером на стенах раскрылись тени, отбрасываемые мужчинами.

Ректор приступил к чтению заклинания, но вместо доброй половины слов я слышала карканье и пыталась закрыть руками уши. Боль пронзала, впиваясь в низ живота, словно собака, раздирающая зубами плоть. Мне казалось, что я умру, не выдержав и не дождавшись, когда она отпустит меня.

Я, беззвучно рыдая, мысленно кричала «Свет», но боялась остановить ректора раньше времени. От солнечного света я согрелась, а затем вспотела. Хотя от терзающей боли била дрожь. Слова заклинания всё меньше были похожи на человеческую речь. Я сквозь пелену пота и слёз смотрела на Гетера и в какой-то момент не выдержала, потянулась к нему рукой, чувствуя, что всё, больше не могу терпеть. Это было настолько мучительно, что я не видела смысла в этой боли, от которой выворачивало кости.

У меня начались галлюцинации, так как силуэты мужчин стали расплываться, перетекая в воронов. Нечаянно мой взгляд упал на тень, которую отбрасывала я. Я завороженно следила за тем, как моя тень корчилась, выгибалась, множилась, повторяясь по кругу на стенах проклятой комнаты. Разноцветные блики кружились, а перед глазами всё вращалось. А моя тень, встав на колени, раскинула руки, и за спиной распахнулись крылья. Меня разорвала боль, обжигая спину, не давая вздохнуть. Я оглохла от собственного крика и еле слышала голос ректора, повторяющий слова древнего языка. Я видела комнату с двух разных углов. Словно глаза у меня появились на затылке. Гетер стоял возле черты, манил меня рукой. Он звал меня к себе?

Но сил двигаться у меня не было. Я чувствовала, что неуверенно стою на ногах, и решиться сделать шаг было невыносимо страшно — упаду.

— Тина, слышишь меня? — требовал ответа Гетер. Он казался таким большим, как в кошмаре. Он смотрел на меня сверху. Я раскинула руки в стороны, чтобы удержать равновесие.

— Милая, иди ко мне, — слишком ласково звал советник.

Я тряхнула головой, склоняя её набок, чтобы лучше рассмотреть его. Он был удивительно большим. Я что, на четвереньках стою?

Боль, наконец, отстала от меня, наигравшись. В голове потихоньку прояснилось, и я начала понимать слова ректора.

— Неделю надо на адаптацию. Не понимаю, как сердце у неё выдержало. Вы бы её лекарю показали, мало ли что.

— Сам знаю, — холодно отозвался Гетер, повернув голову к ректору, который улыбался мне.

— Чудо, — шепнул он.

Я повернула голову на другой бок, рассматривая слишком счастливых мужчин, а заодно и тень птицы на стене, рядом с двумя человеческими.

Озарённая догадкой, стала себя оглядывать, от удивления ахнув. У меня были перья — совершенно белые перья, а ещё были крылья, которые я чувствовала, как руки. Я воззрилась на Гетера, отмечая, как осунулось его лицо, словно он смертельно устал.

— Превращайся обратно, — приказал он.

— А как? — спросила у него, но вместо этого получилось громкое «Кар-р-р».

Ректор участливо улыбнулся и, подойдя ближе, дал подсказку:

— Просто сложите крылья и представьте себя в человеческом облике.

Я так и сделала.

— Что-то не так? — забеспокоился Гетер.

— Возможно. Всё возможно. Ей надо отдохнуть и успокоиться. Тогда мысли не будут скакать.

Я открыла глаза и поняла, что я всё ещё белая ворона. Это испугало меня, так как мужчины явно занервничали. Я опять осмотрела себя, обращаясь с вопросом к мужчинам, почему не получается, но из клюва вырывалось лишь хриплое карканье. Да и крылья сложить не так-то легко оказалось. Может, из-за этого я не могла превратиться в человека?

— Тина, соберись, — строго приказал Гетер, обхватывая моё лицо руками и заглядывая в один глаз. А я замерла на месте, сглотнув от страха. Его глаза вновь стали абсолютно чёрными, а голос наполнился такой властью, что я захотела подчиниться ему сиюминутно.

Я опустила веки, так как мозг отказывался понимать, как я одновременно вижу и Гетера, и всё, что находится чуть ли не в ста восьмидесяти градусах правее от него.

— Тина, соберись, слышишь меня? — требовал ответа Ликард, я лишь кивнула.

— Ты же не хочешь остаться птицей до конца своих дней? — продолжал допрос советник, а я испуганно вскрикнула.

Птицей?! Но почему? Потому что не могу обернуться обратно? Я замотала головой, а Гетер удерживал её в своих руках.

— Успокойся, — почему он так строг со мной? — Соберись, вспомни себя человеком, в мельчайших подробностях.

— Советник, это сложно сделать в её состоянии. Она и так такое пережила, а вы не даёте ей даже перевести дух!

— Если сейчас не сделает как надо, потом сама не сможет без посторонней помощи вернуться в человеческий облик, не мне вам об этом рассказывать, — жёстко осадил Гетер ректора, а я сглотнула ещё раз и прикрыла глаза.

Надо собраться, собраться с мыслями и представить себя человеком. Ведь я человек, это просто временно я превратилась в ворону. Но почему я белая ворона? Почему? Неужели даже в этом я должна выделяться? А не много ли на меня одну?

Несколько минут я простояла с закрытыми глазами, пытаясь обернуться в человека, прислушиваясь к тихому шёпоту ректора, который наставлял Гетера. Он просил дать мне время на отдых, слишком многое со мной произошло и, вернее всего, у меня стресс. Но Гетер лишь раздражённо огрызался, не желая слушать умные советы, он был уверен, что я сильнее, чем кажусь, и у меня всё получится.

Слаженный вздох облегчения мужчин я услышала, когда боль, которая, казалось бы, утихла, вновь охватила тело и начала выкручивать кости. Меня заштормило, и, если бы не сильные руки Гетера, я бы точно упала. Открыв глаза, сама радостно выдохнула и прижалась к груди Ликарда. Я вновь была человеком, и мои тонкие пальчики цеплялись за чёрную ткань туники. Как же я была рада их видеть!

— Давай-ка домой, — тихо шепнул мужчина, а я кивнула, чувствуя отголоски боли, которая вновь утихла.

Неужели каждый раз превращение в птицу будет отнимать столько силы? Гетер помог мне одеться обратно в пижаму, которая спала с меня при превращении, пока ректор дипломатично отвернулся. Мы направились к открывшемуся порталу. Советник осторожно вёл меня, обнимая за плечи, а я делала осторожные шажки, чувствуя, что меня мотает будто лист на ветру. Усталость и слабость брали во мне верх.

— Да, ей требуется сон и хорошее питание, — словно заботливый родственник не сумел смолчать ректор за моей спиной. — Я, кстати, буду вынужден доложиться императору.

Гетер остановился, и я обеспокоенно подняла на него глаза. Советник, страшно ухмыляясь, медленно обернулся к ректору и с угрозой ответил:

— Конечно, конечно, господин ректор, доложитесь о том, что провели обряд, не согласовав его ни с кем и с нарушением регламента. Я с большим удовольствием буду сидеть в суде и удивляться, почему вы об этом не доложили императору сразу.

На ректора было страшно смотреть, он побледнел и стал заикаться:

— Но вы же… Но как же… Но она же ваша…

— Вот именно моя, так что не стоит рассказывать всю правду, достаточно просто упомянуть, что она моя наложница. Этого будет более чем достаточно. А вот про то, что она белая и уникальная, забудьте, если вам дорога ваша жизнь.

— Но ведь её увидят. Белый цвет её перьев не спрятать.

— Я уж постараюсь, — заверил его Гетер, да с такой уверенной интонацией, что я сразу поверила ему. Он сможет замаскировать меня.

— Я вас понял, господин второй советник, — прошептал ректор, явно затаив обиду.

— Прекрасно, когда добрые знакомые понимают друг друга с полуслова, — мягко и даже ласково закончил разговор Гетер и повёл меня в портал.

Но я в последний миг обернулась, чтобы вздрогнуть от злобного взгляда чёрного ворона, который остался в круглой комнате без окон, с горящими вдоль стен свечами. Кристалл всё также оставался в кронштейне и искрил, напоминая, что я только что пережила. Мы с Гетером оказались сначала в кабинете ректора, а затем и в уже знакомой спальне советника. Он подвёл меня к кровати и уложил чуть ли не силой.

— Сейчас принесу поесть, а ты пока не вставай, — голосом строгой няни наставлял он, прежде чем покинуть комнату.

Я укуталась одеялом, расслабилась, прислушиваясь к себе. Мышцы ныли, словно после длительной физической нагрузки. Я чувствовала, что голова немного болит. Руки дрожали, поэтому, когда Гетер появился с подносом в руках, я даже не смогла держать стакан. Советник присел рядом и стал кормить меня с рук фруктами, объясняя, что мне нужна лёгкая пища, время от времени поднося к губам стакан со свежим соком. Я жутко смущалась, представляла всякие глупости, которые так и всплывали в моей голове, стоило лишь поймать взгляд чёрных и очень откровенных глаз. Ликард светился ликованием, он был очень радостен, поэтому улыбался, гладил по волосам, изредка прерывисто вздыхая.

— А теперь поспи, — опять приказал он, даже не допуская мысли, что явно перегибает палку. Но я простила ему этот тон, ведь во время моего обряда он нервничал куда больше моего.

Поэтому как послушный ребёнок легла на подушку, повыше натянула одеяло и прикрыла глаза.

— Я тоже прилягу, — пробормотал Гетер, и я открыла испуганно глаза. — Ночь не спал, а ещё перед императором оправдываться, — мужчина лёг, притянул меня к себе и тихо шепнул, чуть ли не в самое ухо: — Ты же не хочешь встречаться с императором?

Подумав несколько секунд, поняла, что не хочу. Он не захотел увидеться со мной на Земле, так почему я должна искать с ним встречи в Тенгаре? Хотя у меня были к нему претензии, я хотела высказаться по поводу мамы, которая столько лет ждала его, храня ему верность, и берегла свою любовь.

— Нет, — шепнула в ответ, прикрывая глаза и расслабляясь в надёжных и сильных объятиях Гетера.

— Я тоже не хочу, но приходится, — отозвался мужчина так тихо, что я с трудом разобрала.

Опять открыв глаза, повернулась к нему лицом и поняла, что Гетер уснул. Стало так его жалко. Он устал всю ночь со мной возиться, ему требовался отдых, а из-за меня ему опять не удаётся поспать. Перевернувшись на бок, уткнулась ему в грудь, это ведь последний раз, когда мы так близки. Я же могу позволить себе немного помечтать, разглядывая ставшие такими родными черты лица советника, его чувственные губы, чуть длинноватый нос, вьющиеся чёрные волосы, которые отливали синевой, если приглядеться. Я хотела прикоснуться к ним, но в последний момент отдёрнула руку, боясь разбудить.

Шикарный мужчина, жаль, что скоро я вернусь домой, и нельзя его позвать с собой. Там, на Земле, стражи, которые ловят таких, как он, и я, и Мин.

Я задумалась над тем, что, наверное, опять спешу. Я так и не узнала, как защитить себя и брата от этих фанатиков. Значит, у меня есть чем заняться в ближайшее время. Улыбнувшись, прикрыла глаза, но через несколько секунд открыла, почувствовав, словно Гетер на меня смотрит, но нет, он всё так же спал. Нахмурилась, подождала, вдруг его веки вздрогнут. Так и не дождавшись этого, погрузилась в сон без сновидений.

* * *

Порой я саму себя не понимаю, в голове столько вопросов, от которых сон проходит, а стоит взглянуть на спящего мужчину и всё, совесть требует не будить, а терпеливо ждать. Поэтому стоило только чёрным глазам проясниться, а чувственным губам подарить мне улыбку, как меня прорвало:

— Гетер, почему я белая ворона? Это что означает? Чем угрожает тебе ректор? Он так на тебя смотрел, когда мы уходили. И что будет, если отец узнает обо мне? Он же не захотел меня видеть, а теперь что, обрадуется?

Гетер взбил рукой свои волосы, откидываясь на спину, тихо рассмеялся.

— Тина, Тина, ты такая непоседа, — сипло заявил он мне, а после зевнул, прикрыв рот ладонью.

— Ну, а что ты хочешь? — возмутилась я, садясь на пятки рядом с ним, чуть нависнув. — Ты мне ничего не объясняешь. А я вижу, что ректор тебя боится и тихо ненавидит.

— Тина, ты в Тенгаре. Никому не верь здесь. Тут каждый сам за себя, и вам, людям, слишком порой тяжело это принять. И сами же расплачиваетесь за свою доверчивость. Люди — это соблазн, Тина, сила, которую можно выпить и стать сильнее. Вы — гарант долголетия многих, поэтому людей так обхаживают, берегут, чтобы заполучить в собственное пользование. А ты — полукровка, да ещё и с силой. Это не укрыть, как бы я ни старался.

Гетер рассматривал меня с грустной улыбкой, он поймал упрямо лезущий мне в глаз локон, пропустил между пальцев и уронил руку.

— Лучше не скрывать такую, как ты, а…

— Заполучить себе, — закончила я за него, разозлившись.

— Да, быть первым. Я сумел, ты моя. Но император может потребовать отдать тебя ему. Может. Вот только ты теперь универсал, ты очень сильная и сможешь постоять за себя. Теперь я спокоен, что никто не выпьет тебя, за это ты пёрышки подожжёшь даже самому императору, который, между прочим, такой же сильный, как и я. Он практически самый сильный.

— А Мин? — тихо спросила, зачарованная тихим голосом и блеском нежных глаз, которые словно укутывали меня в тёплую шаль.

— Наследник, — усмехнулся Гетер, облизнув губы, отвёл глаза, осматривая спальню. — Твой брат очень вздорный, и я, если честно, не понимаю, почему ты так его любишь. Неприятный, заносчивый парень, его бы наказать, да наставника ему приставить пожёстче, а император пытается задобрить его за то, что когда-то бросил вашу мать. Правда, твоего Мина не так легко подкупить, он по-прежнему злится и закатывает истерики.

— Мин? — удивилась я. — Мы говорим об одном человеке?

— О несносном полукровке, о твоём любимом братце, который нервы вытрепал у всего дворца, Тина. Я не могу с ним в одной комнате больше пяти минут находиться. Он избалованное юное чудовище, — выдохнул Гетер, снова зарываясь уже обеими руками в волосы, чтобы затем рывком сесть на кровати.

Я даже отпрянуть не успела, только руки выставить, как оказалась в мужских объятиях.

— Вы так не похожи, словно небо и земля, — тихо шепнул Гетер, слегка приподнимая кончики губ в лёгкой улыбке. — По сравнению с этим демоном, ты сущий ангел, как представляют их ваши художники, такая же светлая и сердобольная.

Я замотала головой.

— Нет, Мин хороший. Он очень ласковый и добрый. У него много друзей.

— О да, — рассмеялся Гетер, упав на подушки вместе со мной, — друзей он подбирает себе под стать, таких же гнилых.

— Гетер, ты не прав! — возмутилась я, пытаясь встать с его груди. — Он хороший, просто он хочет домой!

— Если хочет, то почему ещё здесь? — его попытка настроить меня против брата провалилась.

— Может, потому что не может? — вопросом на вопрос ответила я. Да мало ли по каким причинам! Теперь, после услышанного, я точно должна встретиться с братом и спасти его.

— То есть у полукровки, чья кровь проснулась раньше, чем у тебя, маленькая, — вкрадчиво шептал мужчина, всё сильнее прижимая меня к себе, от чего моё сердце забилось быстрее, — и которого обучают самые лучшие преподаватели империи, закрывая верхний этаж академии, чтобы, не дай боги, с драгоценным сыном императора не случилась какая неприятность, и заверяющие, что у Мина очень хорошие способности в магии, ничего не выходит? Он, бедный маленький мальчик, перед которым все на носочках ходят, никак не может пронзить полотно междумирья, чтобы вернуться домой? Не смеши меня, Тина. Он универсал, как и ты, только слабее и ленивее. Ты, не имея представления о магии, ринулась его спасать. Так почему же он не может вернуться к тебе, к матери? Я считаю, что он и не хочет. Его тут всё устраивает. Играет на отцовской совести, на нервах придворных. Все его прихоти исполняются в ту же секунду. У него есть всё, о чём можно только мечтать. Тина, да ему здесь куда как лучше, чем там, на далёкой Земле.

Я слушала и не верила, вырывалась, тяжело пыхтела, крепко стиснутая тяжёлой рукой.

— Прекрати! — выкрикнула я. — Я не верю тебе! Слышишь! Не верю! Он маленький мальчик, что ты от него хочешь? Конечно же, он ведёт себя плохо, чтобы разонравиться всем, и чтобы его отправили домой. Это акт протеста! И он такой же доверчивый, как и я! А вот местные друзья у него такие же, как и все оборотни, они просто задурили мальчишке голову! И вообще, я сама сейчас его найду и докажу тебе, что он не такой!

Вырвавшись из рук Гетера, как обычно, хлопнув дверью, рванула в свою спальню. Это становится привычкой — носиться злющей по коридору, распугивая или смеша слуг, бог их пойми. Я никак не могла успокоиться, перед глазами так и стояла картинка улыбающегося мужчины на золоте подушек с взлохмаченными густыми волосами. Да, он мудрый советник, конечно же, он всё про всех лучше знает. Но я ему докажу, что Мин хороший. Не мог ребёнок измениться в худшую сторону за такой короткий срок. А что до того, что он до сих пор здесь, может, он и старался, да не получилось, или же его так же обманули с заклинаниями, как и меня. У него, видимо, нет доступа к библиотеке академии, и вся информация строго фильтруется. Боже, в каком ужасе он живёт!

Ворвавшись в свою комнату, потребовала обед и платье от служанок. Они испугались моего злого вида и разделились. Я осталась одна с Идери, которая метнулась к шкафу и стала рыться в нем. Пытаясь не мешать служанке, я вышагивала по комнате, не находя себе места. Ноги замёрзли, и дёрнуло же меня босиком бегать по холодному коридору.

Я тяжело вздохнула, наблюдая, как молчаливая Идери раскладывала очередное розовое платье. Я вспомнила о Юки и о том, как она одевается.

— Идери, а есть брюки? — тихо спросила у неё.

Девушка заметно выдохнула и робко улыбнулась. Я даже замерла, понимая, что напугала служанок, хотя и в мыслях такого не было. Я же злилась на Гетера, они-то тут при чём.

— Да, конечно, — кивнула она и уже веселее стала рыться в шкафу, поглядывая на меня. — Вы какие предпочитаете: короткие или длинные?

— Да, длинные, — кивнула ей, отворачиваясь к окну, за котором жил своей жизнью город.

Тенгарцы не очень-то и отличались от людей, многие предпочитали пешие прогулки, но и в небе время от времени мелькали силуэты птиц. Если бы не необычный фасон одежды, я могла бы подумать, что дома. Просто в чужом городе. Мысли опять вернулись к маме. Как она там без нас, наверное, смотрит так же в окно и чувствует пустоту в своём сердце. Заклинание забвения задевает только сознание, но не чувства.

Я не понимала, что произошло с Мином. Хотелось поскорее найти его, и плевать, что я не знаю, как спасти его и себя от стражей, просто отчаянно хотелось вернуться домой, где никто не будет клеветать на брата.

— Вот, госпожа, это подойдёт? — привлекла моё внимание служанка. Я тяжело выдохнула и обернулась. Девушка в чёрном платье и белом передничке держала в руках блистающий чистотой голубой костюм. Короткий жакет, длинные узкие брюки.

Я кивнула, довольная выбором Идери.

Дверь отворилась, и я, не успев и шага сделать, замерла, боясь увидеть Гетера. Почему-то я не верила, что он отпустит меня на встречу с Мином. Хотя он же сказал, где его искать.

В дверь вошла Яски, неся в руках поднос с тарелкой, прикрытой крышкой, а также чайник с чашкой и белый конверт.

— Госпожа, господин передал вам письмо. Он улетел, его вызвал к себе император.

Я усмехнулась, хотя он этого и ждал, морально готовился оправдываться. Взяв конверт, чуть помедлила, обернулась на служанок, которые кидали на меня настороженные взгляды, но молчали, занимаясь своими делами. Яски сервировала белый столик на изогнутых волной ножках, который появился возле окна, чуть отставив стул, мешающий ей. А Идери раскладывала костюм и подбирала к нему блузку.

Пальцы у меня чуть дрожали, когда я открыла незапечатанный конверт. Листок в нём был исписан ровными столбиками. Это было расписание занятий Мина. Гетер сделал внизу приписку, чтобы я не пропускала урок господина Инка.

Прочитав названия предметов, сверилась с часами на стене возле зеркала. У Мина оставалось всего два занятия, я должна была успеть.

Поэтому я села за стол и начала поглощать завтрак, практически не жуя, запивая чаем. Вафли на десерт оставила без внимания, хотя Яски и заверяла, что они вкусные.

— Можете сами съесть, я опаздываю на учёбу, — бросила девушкам и поспешила одеться. А Идери и Яски, словно позабыв обо мне, накинулись на вафли, закатывая глаза от блаженства, смаковали сладость и благодарили меня с набитыми ртами. Я улыбнулась им, застёгивая блузку.

— Неужели так вкусно? — не поверила я им.

Сколько раз пробовала их дома, или здешние кулинары смогли придумать лучший рецепт, чем люди?

— Это невероятно вкусно, — заверила меня Идери, ловя рукой крошки, которые некрасиво падали изо рта.

— Наш повар их готовит только для господина, и нам с трудом удаётся полакомиться вафлями.

Я надела брюки, глядя на балдеющих служанок. Отнимать угощение, чтобы оценить вкус, не стала. Раз для господина, значит, для господина. А у нас, на Земле, такого добра можно легко купить в любом супермаркете.

— Причёску сделаете, или мне так пойти?

Девчонки явно позабыли о своих обязанностях и обо мне, как о своей госпоже, но один намёк, и они отпрянули от стола.

— Нет, нет, — взмахнула руками Яски и бросилась ко мне, на ходу вытирая руки о передник.

Я села перед зеркалом, отмечая, как девушка облизывалась, стирая крошки с губ. Затем так же о фартук вытерла пальцы, прежде чем взяться за расчёску. Неужели так вкусно? Попробовать вафли захотелось, как и вспомнить их вкус. Я так давно не ела эту детскую сладость.

Вспоминая своё детство, не могла не вспомнить Мина. Сердце сжалось в груди. Скоро, очень скоро я его увижу. Взгляд упал на белый конверт на столике перед зеркалом. Я подняла глаза, изучая своё отражение. С помощью Гетера я очень изменилась, интересно, узнает ли меня братик? Сколько мы не виделись? Полтора года, даже чуть больше. Только общались по скайпу и по телефону. Как же это всё кажется далёким. Я с головой окунулась в жизнь этого мира, познавая очень многое и учась быть магом. Мои глаза чуть засветились голубым светом. Да, я маг, универсал, белая ворона.

Гетер обещал скрыть цвет моих перьев, интересно как?

Заклинание краски для волос всплыло так ярко перед внутренним взором, что я даже опешила. Лёгкое бытовое заклинание — что может быть проще?

Я дождалась, когда Яски закончит, после поблагодарила девушек и самостоятельно телепортировалась в академию. Появилась посреди коридора на первом этаже, оглушённая многоголосым гомоном спешащих студентов и дезориентированная потоком молодых тенгарцев, в центре которого оказалась. В меня тут же врезался парень в чёрной кожаной куртке, в котором я не сразу узнала Яндо, музыканта.

Он удержал меня от падения и, весело смеясь, извинился.

— Не заметил, загляделся на одну красотку, а тут другая в руки угодила.

Я поздоровалась с ним и отстранилась. Конверт с расписанием, который я сжимала в руке, привлёк внимание предводителя группы предателей, бросивших меня на растерзание ректору.

— О, ты мне любовное письмо решила передать! — воскликнул Яндо, но я тут же спрятала руки за спину, качая головой.

— Нет, это не тебе, — достаточно громко возразила, чем привлекла к себе внимание других студентов. Была перемена, а значит, у Мина остался последний урок. — Я спешу, прости, — рванула я в сторону лестниц.

Как я буду действовать, и что меня ожидает, даже не задумывалась, да и торопилась, поэтому не сразу услышала окрик и тем более не сразу притормозила. Секретарь ректора бежал за мной вверх по ступенькам, запыхавшийся, указывая на меня рукой, а полы его чёрного расстёгнутого пиджака развевались, создавая видимость крыльев. Вид юноша имел растрёпанный и взволнованный, словно в любую секунду он мог превратиться в ворона. Студенты перед ним расступались, чуть посмеиваясь, провожая взглядом.

— Госпо…жа… Фукуи! Госпожа Фу…куи, вы должны пройти… к ректору. Он ждёт вас.

Надо же, как неожиданно.

— Я не могу сейчас, — нервно ответила, но тут же спохватилась, понимая, что этот парень не отцепится, стоило только вспомнить, с каким упорством он искал бумажку на своём рабочем столе в приёмной ректора и не успокоился, пока не нашёл. Я скривилась, тоскливо глядя вверх, на следующий пролёт лестницы, который так манил своими каменными ступенями.

Секретарь продолжал подниматься ко мне, а студенты расступались перед ним, посмеиваясь над высоким и нескладным юношей. Я бы тоже, наверное, посмеялась, да только не ко времени всё было.

— Я опаздываю на занятия, — попыталась я отвязаться от секретаря, но он покачал головой.

— Нет, госпожа, сегодня у вас выходной, и завтра тоже. Но хорошо, что вы пришли. Ректор приказал сразу вас привести, если вдруг появитесь.

— Да что стряслось-то? — уже начиная заводиться, спросила у брюнета, который лишь пожал плечами.

Я тяжело вздохнула и решила по-быстрому управиться с ректором, а потом сразу на пятый этаж.

В итоге, кивнув секретарю, последовала за ним, отмечая, какими глазами нас провожают. Злорадство, сочувствие и просто любопытство. Странная смесь. Что могло произойти, пока меня не было? Не так уж и много времени прошло с обряда, сейчас было около трёх, а к четырём академия опустеет.

Мы шли по коридору второго этажа к кабинету ректора, когда он сам собственной персоной встретился нам в обществе обворожительной девушки. На фоне мужчины в сером пиджаке и синей мантии академии, женщина, одетая в богатое красное платье, меховое манто густого винного цвета и туфли на высоком каблуке, выглядела очень ярко и помпезно. У гостьи ректора была короткая стрижка каре, голову украшала шляпка с вуалью, прикрывающая глаза. Но я отметила злорадный хищный блеск чёрных раскосых глаз, а также яркие губы, предостерегающе растянувшиеся в улыбке, обнажающей идеальной белизны зубы.

Я подняла все ментальные и зеркальные щиты на автомате, приближаясь к этой парочке. Студенты кучковались вдоль стен, шепчась, в предвкушении поглядывали на меня. Значит, предстояла какая-то сценка, сугубо для моей персоны. И, глядя на ректора, я понимала, что он прекрасно знает, что мне предстоит. От его фальшивой улыбки чуть зубы не свело. О, все против меня. И этот человек ещё утром укутывал меня своим сочувствием и с таким участием беспокоился о моём здоровье.

— А вот и студентка Фукуи, госпожа Тара, — достаточно громко воскликнул этот старый пройдоха, а его секретарь отошёл от меня, вставая рядом со своим начальником. Трое против одной. Рука потянулась к амулету под блузкой, и его тепло придало мне уверенности. Теперь я очень сильный маг, мои знания при мне, как и сила, особенно огня. Обидят и превратятся в обуглившихся куриц.

— О, вот, значит, как выглядит наложница моего жениха.

В ответ я рассмеялась, возможно, и вышло истерично, но мой ход студенты оценили и тоже заулыбались.

— Ну и воспитание, — фыркнув, повела плечами несостоявшаяся жена Гетера. А ведь она свято верила, что станет ею. — Надо быть почтительнее с той, кто скоро станет хозяйкой в доме твоего господина.

— Вот именно, моего господина, — усмехнулась я. На Земле мне бы и в голову не пришло афишировать своё положение, которое было у нас позорным, а здесь слова сами сорвались с языка. — Я-то его наложница, а ты вообще никто.

Студенты зашептались, а ректор медленно обвёл всех взглядом, правда, промолчал. Устроенная Тарой сцена набирала обороты, и отвергнутая начала злиться и угрожать.

— Я пришла сообщить тебе, что скоро свадьба, и я не потерплю наложниц в своём доме. Моему мужу будет довольно меня одной.

Я рассмеялась пуще прежнего, делая вид, что утираю слёзы с глаз.

— Как вас там, — я взмахнула рукой, пытаясь якобы вспомнить её имя, — госпожа Тура, Тюра, кажется? Так вот. Я наложница, меня даже не спрашивали, хочу я этого или нет. Гетер возжелал меня с первого взгляда, а вот к вам он так и не воспылал страстью, раз до сих пор не просто не назначил день свадьбы, но даже не объявил вас официальной невестой. Это только ваши фантазии насчёт совместного будущего с ним. Собственно, он мне буквально сегодня утром сказал, что вы ему никто! Так что оставьте меня в покое, я не напрашивалась на роль наложницы, а стала ею против воли.

Возмущение в толпе опять поднялось как шум прибоя. Ректор попытался утихомирить ведьмочек, но те обсуждали нерадостную долю наложниц, которые не имели прав даже отказаться.

Госпожа Тара пошла пятнами и выпучила глаза, от неё исходила чёрная злоба, но мои щиты выстояли, отражая её.

В толпе всё больше слышались повышенные тона, даже негативные высказывания. Ректор начал нервничать, а я решила заняться им.

— А как господин Харки объяснит, почему на территории закрытой академии оказалась сия госпожа, которая не является ни меценатом, ни родителем студента, и даже не собирается здесь учиться. Вы нарушили столько правил, что я обязательно сообщу об этом второму советнику, вот он обрадуется, правда же?! — обманчиво вежливо спросила у побагровевшего ректора.

— Она не посторонняя, — возразил он.

— Я пришла поступать! — с гордо поднятой головой вклинилась госпожа Тара.

— Как мило, — оценила я её стремление к знаниям. — Ну, не буду мешать вашей экскурсии по академии.

Развернувшись к ним спиной, я направилась в сторону лестницы, принимая тихие поздравления от особо рьяных болельщиков. Мне было приятно, что простые студенты прониклись ко мне симпатией и, кажется, не были рады такому пополнению в наших рядах.

Глава 9

Поднявшись на четвёртый этаж, вздрогнула от звонка, звук которого обрушился с потолка. Все студенты бросились врассыпную по своим аудиториям. Сделав ещё пару шажков по мраморным светлым ступеням, огляделась на безлюдной лестнице в непривычной тишине. Подняла голову, осмотрела следующий пролёт и нахмурилась, озадаченная видом охранников, стоящих чуть выше. Императорская стража, как подсказывала форма с гербами династии Шарат на груди. Один, самый главный страж, наверное, командир, прохаживался вдоль ряда своих воинов, поглядывая вниз. Он заметил меня и замер, прищурившись, словно хотел получше разглядеть. Я стушевалась окончательно и сбежала обратно по ступенькам на четвёртый этаж, закусив губу, оглядывая совершенно пустые коридоры, что с одной, что с другой стороны. Что делать? Как пробраться мимо стражи?

Заклинание невидимости укроет от чужих глаз, но как открыть дверь? Я не знала способа проникать сквозь материю. Подойдя к окну, как можно тише открыла его, выглянув на улицу. Сразу под окном была разбита клумба с белоснежными цветами. Взглянув вверх, увидела такие же окна, но не было видно — открыты они или нет. Можно, конечно, превратиться в ворону, но вдруг там закрыты ставни? Задачу усложняла стража, которая явно спать не будет, и нужно всё сделать совершенно бесшумно. Я начинала нервничать, так как на ум ничего не приходило, а время шло. Можно было, конечно, просто подождать на лестнице, но где гарантия, что Мин не прилетает сразу на пятый этаж, минуя нижние?

Поэтому я не придумала ничего умнее, чем воспользоваться местным аналогом мобильной связи. Взмахнув рукой, я прошептала заклинание, на всякий случай прикрепила музыкальное сопровождение, для чего напела припев колыбельной. Прикрыв глаза, я представила Мина и шепнула на тенгарском: «Наследник».

— Опять поёшь? — усмехнулся за спиной знакомый голос. Я резко развернулась, изумлённо вскинув брови. Передо мной стоял Тарен в неизменно чёрном костюме, который состоял из узких брюк, футболки, явно попавшей сюда с Земли и удлинённого пиджака местного кроя с завёрнутыми до локтей рукавами, на руках обрезанные перчатки, укрывающие только кисть, но не пальцы.

Он привычным движением махнул головой, откинув чёлку с глаз, так озорно улыбаясь мне, что я засмотрелась на весёлые искры в его чёрных глазах.

— Если хочешь, то сегодня будет выступление в небольшой таверне на центральной площади. Там можно неплохо заработать денег.

Я рассмеялась, прикрывая руками лицо. Напряжение спало, и даже обида за то, что они тогда меня бросили, ушла. Теперь я понимала, что эти ребята из бедных семей, и им сложно удержаться в академии, если их вдруг поймают за нарушение, ведь влиятельных родителей за их спинами нет. Но у меня-то был очень обеспеченный господин, поэтому предложение парня и вызвало во мне улыбку.

— Ну, — протянул он, понимая, что сморозил глупость, — если, конечно, они тебе нужны.

— Нет, — покачала головой, — точно не нужны. Ты прости, я даже не уверена, что вообще буду здесь вечером.

— Ты улетаешь? Куда? — я насторожилась от беспокойства, отразившегося на лице юноши. Вроде, и приятно от такого интереса, но что-то слишком бурно.

— В резиденцию, что в горах, — неопределённо махнула рукой, показывая на окно.

В этот момент я почувствовала, что моё заклинание кто-то развеял, и разозлилась, подняв голову к потолку. Странно. Кто посмел? Не верю, что сам Мин. Наверное, заклинание не прошло охрану. Я задумалась, поэтому вздрогнула, когда юноша протянул ко мне руку, и отпрянула, чтобы он не смог дотронуться.

— Ты чего? — удивился он. — Нервная? Хотя с твоей аурой это и понятно. Сладко пахнешь и ярко светишься. Не думай, я не претендую на тебя, и никаких тёмных мыслишек насчёт тебя у меня точно нет. Просто вдруг увидел и решил предложить. Ты, смотрю, так письмо-то и не отдала?

Он кивнул головой на руку, в которой я так и сжимала конверт.

— Нет, не передала, — смутилась, затем расстроенно опять взглянула наверх. Ну как же мне отправить сообщение Мину?

— Любовное? — опять заговорил Тарен, не давая сосредоточиться.

Я опустила на него глаза, улыбнувшись.

— Поможешь? — тихо спросила.

Парень насторожился, хмуро оглядывая меня с головы до ног.

— Что задумала? — тут же уточнил он, затем чуть подался вперёд и тихо шепнул: — Незаконное?

Я ещё шире улыбнулась и кивнула.

— Отлично. Говори, что надо, но за это ты сегодня с нами споёшь, — достаточно самоуверенно заявил он, а я засомневалась, стоило ли открываться ему. Да и не знала я, что будет вечером.

— Я не уверена, что смогу, — пробормотала я, опять поднимая взгляд к белому своду коридора. Ну почему всё не в масть?

Тарен тоже поднял голову.

— Ты же не наследнику послание решила отправить? — в сомнении спросил он. Я удивлённо распахнула глаза, поражаясь его прозорливости. — Да ты не переживай, обычно ему часто письма отправляют через тех, кто ещё не знает, что это невыполнимо. Но тебе повезло! — гордо заявил юноша и откинул чёлку с глаз, дёрнув головой вбок. — Я с ним знаком.

Во мне зажглась надежда, которую парень очень быстро погасил.

— Не с ним лично, но мой друг дружен с наследником.

— Это долго, — отмахнулась от неподходящего варианта. — Мне сейчас надо. Срочно.

Жалостливо состроила глазки, отмечая, как задумчиво чешет голову парень.

— Ну, давай попробуем, — вдруг решился он и, взяв меня за руку, повёл к лестницам. Я оробела, когда мы приблизились к стражам, а их главный цепким взглядом впился в нас, наблюдая за нашим приближением. Его рука легла на эфес меча, висящего на поясе.

— Привет, капитан Энуар, я к Батру. Можно позвать его? — достаточно вежливо попросил Яндо.

— Не велено отвлекать, — отозвался очень сильным и властным голосом капитан, прожигая меня взглядом, от чего я сместилась за спину юноши, прячась.

— Дело чрезвычайной важности, — не сдавался Тарен, хотя я хотела уже потянуть его вниз по лестнице, ведь по лицу вояки было видно — такой не пропустит. Да и остальные стражники не казались дружелюбными.

— Не велено, — повторил капитан, качнув головой, чтобы было доходчивее.

— Тут такое дело… — начал Тарен, но командир спустился по ступенькам так решительно и грозно, что мы невольно попятились.

— Господин Яндо, спуститесь на четвёртый этаж. Не велено тревожить наследников.

Я опустила голову, разочарованно вздохнув, подёргала Тарена за рукав и тихо шепнула: «Пошли».

— Это срочно, честно, — взмолился тот, вместо того чтобы послушаться меня. — По поводу выступления. Батр ждёт от меня ответа, а на сообщения не отвечает.

— Вот как, — не поверил мужчина, при этом смотрел исключительно на меня. — А наложница второго советника каким боком здесь? Она и есть сообщение?

— Да, — с улыбкой ответил Тарен, выдвигая меня вперёд. — Она солистка, которую мы искали для своей группы.

Я замерла, сжав в кулаке амулет. Вот это подстава! Какая ещё солистка? Я открывала и закрывала рот, как рыба, возмущённая до предела. Капитан перевёл проницательный взгляд на юношу, а у меня, наконец, прорезался голос.

— Я согласна только на сегодня!

Мужчины посмотрели на меня, ухмыляясь. Капитан, кажется, оттаял и кивнул Тарену:

— Ты иди, а она тут постоит.

Юноша склонился ко мне на ухо.

— Давай письмо.

Я посмотрела на конверт и с помощью магии перестроила буквы в расписании так, чтобы сложились слова: «Мин, я здесь. Жду тебя на четвёртом этаже. Тина».

Тарен забрал конверт и быстро поднялся на пятый этаж, а я стояла и поглядывала на стражников. Они не отводили от меня взгляда. Любому посетителю они ровным, плотно сомкнутым строем преграждали доступ к наследникам первых семей империи и к самому Мину, будущему императору. В стражи брали только выдающихся боевых магов, бывших при этом ещё и мастерами боевых искусств, а на время нахождения в карауле ещё и щедро снабжали всевозможными магическими артефактами и зачарованным оружием.

Я не знала, чем себя занять. Рассматривать однотипный рисунок стен академии было неинтересно, просто стоять, опустив глаза долу, как положено воспитанной наложнице, тоже не хотелось. Поэтому я принялась исподтишка разглядывать вышивку на форме стражей. Местные мастерицы создавали золотыми нитями поистине гениальные шедевры. Вороны, паря на раскрытых крыльях, летели над скалистыми горами с одинокими извилистыми деревьями. У капитана на спине герб династии обрамляла стая птиц, вышитая по кругу, словно оберегающий отряд. Пластины кольчуги скрывали всю картинку, изображённую на кафтане, но суть я уловила. Не только вышивка, но и головные уборы стражей привлекали внимание: остроконечные, с золотыми кисточками, в которые были вплетены чёрные перья. Маски прикрывали их лица, оставляя незащищенными только подбородки. Чёрные глаза мужчин поблёскивали любопытством в прорезях масок. Я тяжело вздохнула и решила спуститься пониже. Отчего-то тяжело было выносить нервное расхаживание капитана возле себя, особенно когда он чуть останавливался напротив, прищурив глаза, и улыбался. Ожидание затягивалось, но вдруг стражники подобрались, а я услышала топот ног. Я развернулась лицом к дверям, глядя на них снизу, в ожидании появления брата.

Капитан поднялся к стражникам, встал возле перил. Двери распахнулись, и первым я увидела Тарена, который махал кому-то рукой, очевидно, поторапливая. Затем появился Батр в традиционной одежде тенгарцев — изумрудной тунике, украшенной вышивкой, и шёлковых чёрных брюках. За ним на лестницу выбежал незнакомый юноша с громким криком:

— Где она?

— Стража, наследник! — рявкнул капитан, и его воины склонили головы.

Я разглядывала появляющихся молодых тенгарцев, которые застревали в проёме, но с любопытством смотрели на меня. Тарен бежал ко мне, а я всё видела, как в замедленной съёмке. Я умом понимала, что наследником все звали юношу, который был одет, как полагается сыну императора, в золотые одежды с чёрной вышивкой. Он замер лишь на секунду, чтобы вдруг оглушить меня радостным криком: «Тина!»

Незнакомец с до боли родными чертами лица приближался, тянул ко мне руки. А я никак не могла понять, как такое возможно.

— Мин? — удивлённо выдохнула я, пытаясь разглядеть в восемнадцатилетнем парне своего одиннадцатилетнего братика.

— Да, это я, Мин! — шепнул он, а в его глазах сверкнули накатывающие слезы, он сделал ещё несколько шагов, и я сорвалась с места, когда сердце признало брата. Пусть он вдруг вырос. Пусть изменился. Но это был Мин! Мой братик!

Я оказалась в его объятиях, и тут же земля ушла из-под ног, а я испуганно взвизгнула, вскинула руку, пытаясь удержаться рядом с братом. В родных глаза застыл испуг. Его пальцы взметнулись, ухватив лишь на долю секунд кончики мои пальцев. Чёрная стена воронки перехода разлучила нас. Всего секунду мы были вместе, как вновь оказались далеко друг от друга.

Мой полёт, как всегда, был недолгим, а приземление ожидаемым — в руках правого крыла императора.

— Поймал, — незнакомым хриплым голосом прошептал Гетер, ставя меня перед собой. Я огляделась. Мы были в горной резиденции советника. За окнами характерный бело-голубой пейзаж, зелёные стены спальни, раздувающиеся паруса тюли.

— Гетер! — раненым зверем крикнула я и бросилась к нему. — Как ты мог! Я же, наконец, встретила Мина! Мне нужно обратно в академию, срочно!

— Отныне я запрещаю тебе покидать стены этой спальни, — холодный, наполненный силой голос был таким чужим, таким пронзительно жёстким, что вызвал ощущение звука захлопывающейся клетки.

Я в изумлении отступала от скинувшего маску добродушия советника. Он криво ухмылялся, осматривая меня с головы до ног с какой-то мрачной решимостью во взгляде. И я поняла, что он всё продумал заранее, он просчитал, как всё будет, и именно так всё и случилось. Своей властью господина он упёк меня — его наложницу, обязанную беспрекословно подчиняться, — в клетку.

— За что? Зачем ты так? — тихо шептала, чувствуя, как спину жгут заклинания запрета. Вот границы моей персональной тюрьмы.

— Ты тут ни при чём, мой птенчик. Дело даже не в тебе, маленькая. Я всё объясню, но чуть позже. Меня ждёт император, я грубо прервал разговор с ним ради тебя. А император такого не прощает. Так что придётся подождать тебе, моя непоседа. Я, если честно, поражён, что ты так быстро добралась до наследника. Но ты справилась, молодец. Ты очень сильная, Тина.

После этих слов он просто исчез. А я, как обезумевшая, начала биться о дверь, пытаясь вырваться из клетки. Но на все мои крики и яростные ругательства стражи, охраняющие спальню господина, не реагировали. Дверь была заперта, я не видела кто за ней, лишь силуэты. Я попыталась пробиться телепортацией, но ничего не выходило. Окно также прикрывала защитная стена, незримая, но осязаемая и бьющаяся электрическими разрядами, если долго давить на неё.

Я долго бесновалась и не успокоилась до тех пор, пока не превратила всё в пепел, а сладковатый запах гари наполнил мои лёгкие. Я дрожала от бессильной злобы, сжимала кулаки, разглядывая свои рабские метки.

Обуглившаяся ткань костюма царапала кожу, принося немного отрезвляющей боли в сумрачное состояние безумия. Я чувствовала, что слёзы стекали по моим щекам, щекоча их. А перед мысленным взором стоял образ Гетера, лживого обманщика, которому я после стольких сомнений и колебаний всё же доверилась.

Огонь вновь окутал спальню, доедая тлеющую мебель, но не мог сжечь стены моей тюрьмы. Голые линии заклинания ярко полыхали, защищая стены резиденции второго советника императора. Сколько раз Гетер повторял одну и ту же фразу: «Не верь никому!» Ему я и должна была не верить в первую очередь.

Я прикрыла глаза, решившись на оборот. Во второй ипостаси возможностей больше. Боль скрутила кости, и я упала на колени, прижав руки к груди, где бешено билось сердце. Я представляла себя птицей и в какой-то момент осознала, что стала ею. Восприятие мира изменилось, а плетения заклинаний стали видны чётче.

Подлетев к окну, я использовала все свои знания, чтобы развеять, порвать, уничтожить прутья своей клетки. Я кричала от боли и бессилия. Я злилась на себя, на свою глупость и доверчивость, на свою слабость. Но всё было напрасно, и когда у меня не осталось иных идей, я просто стала биться о голубые нити заклинания, выгибаясь от пронизывающих тело электрических разрядов и срывая голос. Мерзкий запах палёного забивался в нос, от моих бывших совсем недавно белоснежными перьев поднимался дым, они потеряли свою первозданную чистоту, но меня это не останавливало, я продолжала упорно рваться на свободу. И если бы не появление Гетера и его прямой приказ остановиться и превратиться в человека, который я, под влиянием меток, не могла нарушить, то я бы, наверное, убилась. Сознание ко мне пришло не сразу, я долго приходила в себя, тяжело дыша, лежала на полу обнажённая, свернувшись калачиком. Дышать было больно, я хрипела, в горле всё першило. Жёсткий пол впивался в ноющие рёбра, и было невыносимо на нём лежать, но сил подняться я в себе не находила.

— Ох, Тина, Тина, ну что ты за непоседа? — выругал меня ненавистный обманщик, мановением руки возвращая спальне первоначальный вид.

Я смотрела на то, как он приближается ко мне, решительный и непреклонный. Тенгарец поднял меня на руки и осторожно уложил на кровать, укутал одеялом и приложил руку ко лбу.

— Тина, Тина. Смотри, до чего ты себя довела, — шептал он, принося своими прикосновениями облегчение телу, но не душе. — Я же дал тебе слово, что всё объясню. Я хоть раз нарушил своё обещание, ну? Скажи. Нарушил?

Он отступил от кровати, подобрав с пола мою испорченную одежду — голубые тряпки, не подлежащие восстановлению — всё, что осталось от моего костюма. Гетер опять тяжело вздохнул, демонстрируя их мне.

— Ты почему одежду не заколдовала? А если перед незнакомцами обернулась бы в человека? Нравится обнажённой щеголять? Я расстроюсь, если кто-то будет на тебя, голую, пялиться. Слышишь меня? Заклинание сохранения одежды выучи!

Я сморгнула, тихо всхлипнув. Опять учит, словно я не справилась с его заданием. Ещё и издевается надо мной! Словно я знала про это заклинание. Пусть он и упоминал, что тенгарцы перекидываются вместе с одеждой, но ведь краем слова, без объяснения самого принципа.

Тряпки полетели в угол, а Гетер мрачной тучей нависал надо мной. Я, собрав в кулак свою злость и остатки гордости, плюнула ему в лицо, выражая всё, что я думаю о его так называемой заботе. Ликард утёрся рукой, глухо ругнувшись. Его глаза заволокла тьма, а губы искривил оскал. Я ждала, что он меня ударит, ждала, мысленно умоляя его это сделать. Так он бы дал мне шанс найти в себе силы ещё больше его возненавидеть. За что он так со мной поступил? За что?!

— Поспи, — глухо произнёс он, садясь на край кровати вполоборота, пронизывая меня тьмой своих глаз. — Поговорим, когда ты сможешь слушать. И прости за то, что ты сейчас чувствуешь. Это нужно, просто поверь.

— Кому нужно? — сипло переспросила, прикрыв глаза.

Я не могла на него смотреть на такого, обиженного на меня и на весь белый свет. Его чуть сутулая спина в чёрном шёлке туники, казалось, не могла принадлежать уверенному в себе мужчине, скорее старцу. Но глаза сами открывались, и я впитывала образ Гетера: как плавной волной волосы скрывали от меня его профиль, как его руки чуть вздрагивают. Спальня наполнилась тишиной, солнечный свет угасал за окном. Вечерняя прохлада окутывала горы, но не проникала к нам. Тюль раздувался от незримого ветра. Тени росли на полу, хищно наползая на стены. Гетер долго молчал. Сцепив руки в замок, рассматривал их, тяжело вздыхая.

— Ты не поймёшь меня, я это прекрасно знал. Поэтому ничего и не говорил тебе, — он вновь повернулся ко мне. — Как ты знаешь, казна империи пополняется за счёт налогов.

Я нахмурилась, прижимая к себе одеяло, с удивлением слушая речь Ликарда.

— Обычно этот налог рассчитывался так, что осилить его мог любой простой гражданин империи. Но с каждым годом ставка увеличивалась. Первый советник продвинул законопроект, в котором прописал примерный процент на инфляцию и размер увеличения корректирующего коэффициента, индексирующего ставку налога. Император не понимает, что душит простых граждан. Они уже не могут выплачивать налог, просто не из чего. Я не раз пытался объяснить это твоему отцу и советнику, приводил примеры из истории, но они не хотят меня слушать. Драконы зашевелились, и мы готовимся к их вторжению. А внутри нашего мира ситуация накалилась. Недовольство императором и его правлением растёт. Этот нарыв скоро лопнет.

Я устало прикрыла глаза, тихо шепнув:

— При чём тут я и твой обман?

— Обман? Тина, а в чём я тебя обманул? — усмехнулся Гетер, заставляя взглянуть на него.

Я же лишь криво усмехнулась, с горечью понимая, что все мои слова будут оспорены. Ведь Гетер заранее просчитывает свои ходы.

— Так в чём обман? — повторил он и, опираясь на локоть, лёг поближе ко мне.

Я попыталась отползти, но скривилась от ноющей боли в спине.

— Я даже не успела его обнять, — стала обвинять его сквозь прорывающийся плач. — Ты, обманщик, отправил меня специально к нему, чтобы он меня увидел. Ты обещал, что я смогу отправиться домой, а сам… — всхлипнув, вытерла о золотую ткань пододеяльника слёзы, отгородившись от Гетера, чтобы дать себе передышку.

Почему я не могла его ненавидеть всей душой? Я только злилась на него и на себя за то, что доверилась ему. Я сама виновата, давно пора повзрослеть, уяснить для себя — не верить никому, кроме себя и семьи.

— Я обещал, что ты с ним увидишься. Я выполнил своё обещание. Но вы встретились слишком рано, а всё ты, нетерпеливая. Ты ещё не готова для путешествия домой, Тина. Ты даже обернуться в одежде не можешь! — в сердцах бросил Гетер, отнимая у меня одеяло и пронзая своими злющими глазищами без белка.

— Почему он такой взрослый? — задала следующий, терзающий меня вопрос.

— Ребёнок в такой обстановке был бы очень уязвим, а наследник с первого дня пребывания на Тенгаре находится в эпицентре опасных придворных интриг. Поэтому император и применил заклинание, чтобы его сын вырос, став не по зубам врагам.

— Вот тебе и ответ на твой ядовитый вопрос, почему он до сих пор ничего не предпринял для возвращения домой! Он просто не может теперь этого сделать! — выкрикнула я, садясь на кровати, прикрываясь одеялом.

— А тебя бы это остановило? — изумился он.

— Конечно нет! — возмутилась в ответ.

Гетер усмехнулся и протянул руку ко мне, но я отстранилась.

Его пальцы всё равно коснулись моей щеки, ласково чертя линию до подбородка. Мужчина улыбнулся грустно и тепло. Я поджала губы, не желая поддаваться обаянию оборотня.

— Наследник очень капризный, хотя ему уже девятнадцать, он продолжает вести себя как ребёнок.

— Девятнадцать? — ахнула я, поняв, что ошиблась в оценке степени неожиданной взрослости братишки.

— Да и по умственному развитию тоже, просто он отказывается принимать это, — Гетер взлохматил рукой свои волосы и лёг на подушку, устало прикрыв ладонью глаза. — Я призывал императора остановиться. Мин совершенно не подходит на роль правителя. В нём нет стержня, его вырастили простые смертные женщины, даже не тенгарки. Что вы с матерью могли ему дать? Он доверчивый, но вспыльчивый, ласковый, но капризный и ждёт, что все будут подстраиваться под него. Им слишком легко манипулировать, Тина. В этом вы очень похожи. Но ты сильнее, маленькая. Ты рождена бойцом, а он нет, что для будущего императора недопустимо. Но ваш отец перестал слушать меня, потому что первый советник настроил его против меня.

— И поэтому ты решил использовать меня? — тихо шепнула, вдруг осознав, что сердце сдавила боль — как же оно не хотело верить, что я лишь средство для достижения чьих-то великих целей.

Гетер усмехнулся, покачал головой.

— Так получилось, что я обязан подчиняться приказам императора. А он приказал стереть память всем, чтобы про наследника никто не помнил. А тут ты. И в этот момент мне открылась полная картина всей лжи вашего отца. Он совершил ужасный поступок, Тина. Он изменил судьбу своих детей. Не одного, а сразу двоих. Он не имел на это никакого права.

— Чем ты лучше императора? Ты тоже обманываешь, манипулируешь, — горько прошептала, отворачиваясь от Гетера, вспоминая всё, что он до этого говорил.

— Он не оставил мне выбора, непоседа. Да и, знаешь ли, убить тебя я бы не смог, ни тогда, ни сейчас. Только не тебя.

Я развернулась к нему, в сомнении рассматривая белозубую улыбку и хитрый блеск его глаз.

— Почему? — вопрос сорвался с губ сам собой, в то время как сердце заполошно забилось, будто зная, что сейчас прозвучит нечто очень личное и невероятно важное.

— Уверена, что готова услышать? — уточнил Гетер.

Я кивнула, рукой убирая волосы от лица. Я прекрасно понимала, что передо мной лежал очень опасный мужчина, у которого спланировано каждое действие и выверено каждое слово. Я зачарованно уставилась на его рельефную грудную клетку, которая медленно поднималась и опускалась в такт каждому вздоху Гетера. Шёлк натягивался и переливался в свете закатных лучей. Лицо мужчины окрашивалось в рубиновый цвет. Гетер щурился, не отворачиваясь, ожидая от меня очередного кивка.

— Ты словно ангел. Распусти крылья, прошу. Хочу увидеть их белоснежный цвет.

Я покачала головой, не желая идти у него на поводу и попадаться на провокацию. Женщины любят ушами. А кто-то очень умный решил использовать этот работающий принцип против меня.

— Я хочу увидеться с Мином. Так что разреши мне уйти, — тихо, но решительно попросила я, вставая с кровати и пытаясь выглядеть не слишком скованно, дошла до шкафа, открыла и достала первое попавшееся в руку одеяние. Им оказалось чёрное платье — как символично.

— Нет, я не отпущу тебя.

Я обернулась, прикрываясь шёлком, и возмущённо выкрикнула:

— Ты обещал! Ты обещал, что я вернусь домой!

Гетер улыбался, лежал, развалившись на подушках, закинув руки за голову.

— Да, обещал.

— Тогда выполняй! — топнула ногой я. — Будь мужчиной и держи слово! Сейчас же выпусти меня из этой тюрьмы.

Я окинула рукой спальню и не заметила, как Гетер вскочил с кровати и в мановение ока оказался возле меня, шипя:

— Я всегда выполняю свои обещания!

— А вот и нет! Ты сказал, что не будешь против, если я заберу Мина! Ты обманул меня! — я разозлилась, гневно наступая на советника. — Но, видите ли, я поспешила! Ты дал мне подсказку, где найти брата, в надежде, что я его всё равно не встречу?

— И что такого! — рявкнул он. — Я же сдержал слово! Ты его увидела!

— Но не смогла прикоснуться! — срывая голос, не уступала я разгневанному советнику.

Я сама не заметила, как раскрыла свои крылья, покрываясь перьями. Я вообще не замечала происходящего во мне и вокруг. Важным в этот миг было лишь то, что Гетер не собирался давать мне увидеться с братом.

Мужчина схватил меня за плечи и притиснул спиной к двери шкафа, зарывшись пальцами в мои белоснежные перья, нависая надо мной с широко распахнутыми чёрными крыльями.

— Ты глупышка, Тина. Неужели ты думаешь, что смогла бы уговорить Мина вернуться домой? Да никогда!

— Это не так! — пыхтя, ответила я, пытаясь спасти свои крылья.

Я чувствовала себя словно бабочка, которую пришпилили за крылышки. Длинные пальцы Гетера приятно погружались в мои перья. По спине пробежалась сладостная дрожь. Мужчина словно знал, что делал, всё сильнее прижимая мои крылья, а сам, поворачивая голову, пронзал чёрным взглядом.

— Почему всё должна делать ты, Тина? Почему ты должна рисковать собой, чтобы у твоего братика было всё хорошо? Он же мужчина. Дай ему шанс доказать мне, что он любит тебя так же сильно, как ты его. Пусть хоть немного постарается ради тебя. Пусть докажет, что он мужчина. Этот сосунок упадёт в моих глазах, если даже не попробует связаться со мной. А ты тем временем потренируешься в концентрации. Договорились?

— Почему ты думаешь, что он не любит меня? Я видела это в его глазах! Он был счастлив увидеть меня, — тихо шептала я, прижимая к груди платье, чувствуя жар во всём теле, который рождала близость мужчины и наша недвусмысленная борьба взглядов. Я не только понимала, но и ощущала, как действую на Ликарда, который тёрся напряжённым пахом о моё бедро.

— Любит? — усмехнулся Гетер, склоняясь ещё ниже. — Так пусть докажет свою любовь к тебе и состоятельность, как наследник императора.

— А когда докажет, то что дальше?

— Что ты хочешь узнать, маленькая? — вкрадчиво переспросил меня пугающий своим покрытым перьями лицом Ликард.

Я никак не могла собрать свои крылья, всё сильнее прижимаясь к шкафу, чтобы сохранить расстояние между мной и мужчиной. Спальня постепенно погружалась в полумрак, над кроватью зажигались магические светильники. Я всё яснее понимала, что не могу выдержать этот проникновенный взгляд, словно Гетер видит меня насквозь. И мне не скрыть от него свои мысли.

— Ты отпустишь меня домой? Дашь забрать с собой Мина и отправиться домой к маме?

— О, мой ангелочек, ты такая наивная. Даже если отпущу, у тебя ничего не выйдет. Он если и умудрится найти тебя, то никогда добровольно не вернётся.

— Но почему? — я терялась в догадках. Я верила Гетеру, хотя не могла не осознавать, что Мин на самом деле сильно изменился. — Почему? Я ведь знаю, что он любит и маму, и меня.

— Тина, милая, я отпущу тебя, если ты не захочешь здесь оставаться. И лично я не буду препятствовать твоим попыткам забрать отсюда Мина. Но неужели ты думаешь, что император разрешит ему вернуться?

— А кто его будет спрашивать? — дерзко ответила я, не сомневаясь в своих силах.

— Вот как, — усмехнулся Гетер. — Тогда, да. Даю слово, что отпущу тебя, и даже научу, как забрать братика, но взамен… — он поцеловал меня в лоб долгим поцелуем, выдыхая с хриплым стоном. Затем отстранился и стал отступать назад к кровати, медленно растягивая тунику у ворота.

— Ты же знаешь, что я хочу взамен, моя наложница, — вкрадчиво произнёс он, резко скидывая тунику через голову. Он потянул завязки брюк, оголяясь передо мной. Я наблюдала за ним, сглатывая слёзы. Сложив крылья, я не отрывала глаз от обнажённого мужчины, который стоял, раскинув руки, не стыдясь своего стройного подтянутого тела. Я в который раз с трудом перевела дыхание, искушение прикоснуться к тугим перекатам мышц было велико. Я опять залюбовалась естественной красотой Гетера, его чёрными, как сама ночь, крыльями, крепкими руками, длинными ногами, плоским животом с прорисованными кубиками пресса. Ликард желал меня здесь и сейчас, и был готов пронзить мою плоть. Я подняла глаза, чтобы не пялиться на крепкое древко мужского достоинства, одного взгляда на которое было достаточно, чтобы женское начало во мне проснулось и сладко заныло.

Гетер ухмылялся, видя, как я борюсь с собой, по-прежнему прижимаясь спиной к шкафу. Вот оно! Опять он втаптывает в грязь мои чувства и мою гордость.

— Я не буду с тобой спать, — покачала я головой.

— То есть не хочешь возвращаться домой? — тут же усмехнулся в ответ черноокий кошмар моей жизни.

— Мин меня найдёт и спасёт от тебя.

— Нет, Тина, даже не надейся на него. Ты моя наложница, и никто не вправе, даже император, приказывать мне отпустить тебя. Ты моя, маленькая, от макушки до пальчиков ног. Я сам должен отпустить тебя. И сделаю это, но только после того, как ты сама отдашься мне на эту ночь. Только на эту, обещаю.

Я отрицательно покачала головой.

— Хватит, не хочу! — выкрикнула я, стиснув платье на груди. — Я не хочу больше, — чуть тише добавила. — Зачем ты так?

— Тина, ты собираешься уйти от меня, хочешь, чтобы я нарушил законы своей империи и помог тебе украсть наследника, пойти против моего правителя. И за всё это я прошу от тебя всего лишь эту ночь. Цена непомерно мала, моя наложница. Просто позволь мне насладиться тобой перед нашей разлукой.

Я вновь мотнула головой, всхлипнув. Я сильная, я справлюсь. Я верю в брата, в его любовь ко мне. Гетер начал приближаться, а я сгорбилась, прикрыв глаза, ожидая, когда он силой закинет меня на кровать, но он, проходя мимо меня, лишь тихо приказал:

— Переодевайся и ложись спать.

Я подняла лицо, отмечая, что осталась одна в спальне, а дверь в ванную захлопнулась. Больше просить меня не нужно было. Я вытащила из шкафа нижнее бельё и, прыгая на одной ноге, спешно стала одеваться. Затем так же быстро оделась в пижаму. Проверив дверь, очередной раз разочарованно убедилась, что никто меня никуда выпускать не собирается. Заклинание не утратило силу и болезненно ударило током. Расстроенно вздохнув, легла на кровать, укуталась в одеяло и настороженно ждала, когда вернётся Гетер. Его не было долго. Закат успел за это время отгореть на горизонте, причудливо окрашивая заснеженные вершины. По ночному небу начали рассыпаться звёзды, когда Ликард вошёл в спальню, к моему облегчению одетый в пижаму и собранный. Он лёг с другой стороны кровати, потушил свет, и наступила тишина. Я долго не могла расслабиться, лёжа к нему спиной, прислушивалась к каждому шороху. Вот тюль опал, вот Гетер, тяжело вздохнув, заворочался, устраиваясь удобнее. Слышала даже тихие голоса стражей. Но сколько бы ни прислушивалась, так и не дождалась от Ликарда поползновений в мою сторону. Сон меня сморил поздно, когда Гетер уснул, а я осмелилась перевернуться на другой бок и долго рассматривала его профиль. Он так легко отказался от желания переспать со мной. Поистине, непонятный для меня мужчина. И я безнадёжно проигрывала ему по всем фронтам.

Утром я проснулась, прижатая к крепкой груди, согретая мужским теплом и укутанная его неповторимым ароматом. В нём угадывались нотки миндаля и цветов. Моргая, долго не могла понять, что меня тревожит, пока не вспомнила, что мы с Гетером поругались, и я дала себе зарок больше не доверять ему. Убрав его руку с плеча, отстранилась на свой край кровати, плотнее укутываясь в одеяло. Я сквозь ресницы наблюдала, как солнечный зайчик крадучись ползёт по золоту подушки к лицу Гетера. Улыбка коснулась моих губ, когда мужчина поморщился от яркого света, потёр нос и отвернулся от окна. Чтобы получить свободу, я должна либо опуститься до ублажения своего господина, либо запудрить ему мозги, ослабить его бдительность. Он же хотел, чтобы я подучилась, пусть так и будет. Долго держать он меня собрался в этих стенах? Не думаю.

Устраивать забастовки после вчерашнего неистовства расхотелось. Я и правда слаба по сравнению с ним — сильнейшим магом империи, да и надо узнать, как избавиться от меток на своих запястьях, на которые я уже смотреть не могла, раздражённо пыталась стереть их, но все мои попытки были напрасны. Планов было море. Выспавшись, я пришла к мысли, что Гетер меня не отпускает, так как моя роль, задуманная им, ещё не сыграна до конца. А мне нужно всеми силами оказаться в академии, чтобы ещё раз встретиться с Мином, только в этот раз сразу прочитать заготовленное заклинание перехода в мой мир. Я должна обыграть Гетера, а не просто отыграть написанный для меня сценарий.

Мои мысли вспорхнули, как птицы, стоило Ликарду обернуться ко мне с открытыми глазами.

— Знаешь, у тебя есть лишь один способ избавиться меня.

Я моргала, не понимая, как он читает мои мысли, и молча ждала продолжения.

— Откуда ты узнал, о чём я думаю? — решилась уточнить, когда поняла, что мужчина не продолжит, пока я сама его не спрошу.

Гетер расплылся в довольной, но при этом грустной улыбке, а у меня сердце пропустило удар от того, какой у мужчины был милый и соблазнительный вид. Ну почему он такой гад! Как же хотелось коснуться его губ, зарыться рукой в густые волосы.

— У тебя всё на лице написано, — заговорщически шепнул Гетер, кивнув на мои руки.

Я опустила взгляд, понимая, что сама себя выдала тем, что постоянно тру рабские метки. Ну конечно, как я не подумала об этом. У меня уже кожа покраснела, так отчаянно я тёрла её.

— Ты могла бы убить меня, пока я спал, и стала бы свободной, птенчик.

У меня глаза на лоб полезли от удивления.

— Но ты слишком добра и наивна, — тут же добавил Гетер, явно веселясь за мой счёт. — Поэтому рядом с тобой я спокойно сплю, зная, что обязательно проснусь.

Ах, вот оно как! Значит, доверяет мне и не боится, что я его убью? Схватив свою подушку, прижала её к лицу Гетера, который рассмеялся, сопротивляясь, легко отобрал моё оружие и бросил его на пол, а я оказалась лежащей на его груди.

— Непоседа, я тебе это сказал на будущее. Мало ли какие заклинания встретишь, вот один из способов их развеять — смерть исполнителя. Но! — Гетер поднял палец, привлекая моё внимание. Я, тяжело дыша, замерла. — Срабатывает не всегда, так что убивать всех направо и налево не стоит.

— Да кто вообще тебе сказал, что я буду убивать? — возмутилась я в ответ.

— Случается всякое в жизни, и иногда смерть — единственное решение. Смерть твоих врагов в обмен на жизнь — твою или твоих близких.

Я тяжело вздохнула, садясь на кровати.

— Как вы живёте? — удивлённо пробормотала, зарываясь руками в волосы и сокрушаясь по поводу жестокости этого мира. — Это же ненормально — ожидать в любой момент нападения. Неужели ты не устал никому не доверять? Неужели у тебя нет друзей?

Я не смотрела на мужчину, так как почувствовала, насколько мне не хватает моих подруг, с которыми можно поделиться наболевшим. Мне хотелось увидеть Миранду и на её плече поплакать, будучи уверенной на все сто, что она меня поймёт, поддержит и предложит помощь. Как можно жить без этого? Смотреть людям в лицо и подозревать каждого, видеть в них убийц, предателей.

— Я порой завидую тебе, Тина, — услышала я печаль в голосе Гетера, он тоже сел на кровати, от чего матрац подо мной зашевелился. — Мне бы твою наивность. Не хочу больше видеть эту грязь вокруг. Но она затягивает, душит. Только рядом с тобой я дышу полной грудью. Ты даже у себя дома выделялась среди остальных людей своей настойчивостью, верой в справедливость. Ты шла к своей цели, терпя неудачи, но продолжая упорно преодолевать препятствия и добиваться успехов в поставленных целях. Но твой мир сломает это в тебе.

Я рассмеялась, гоня от себя чувство жалости к этому мужчине. Я больше не верю ему, не верю. Пусть говорит, что хочет, я останусь хладнокровной.

— А здесь меня ломаешь ты, — припечатала его зло, наблюдая, как меняются эмоции на красивом лице. Обворожительная улыбка, блеск в чёрных волнистых прядях, когда он покачал головой, не соглашаясь со мной.

— Мне не сломить тебя, Тина. Ты сильнее меня во многом. В том, что не касается физической силы. Я готов был сдаться, готов был перестать бороться, но появилась ты и подарила надежду на победу, веру в свои силы и даже смысл, ради чего я всё это затеял.

Я прищурилась, пытаясь понять, к чему он клонит.

— При чём тут я? Мы же не были с тобой никогда знакомы? Что я тебе такого сделала, что ты решил так со мной поступить? — прошипела, злясь на этого невыносимого мужчину.

Он улыбнулся, легко поймал пальцами мой локон, который соскользнул, закрывая мне обзор. Я убрала волосы за ухо, отмечая, что Гетер пребывает в странной мечтательности.

— Ты стала спорить, не подчинялась, ругалась со мной. Даже разозлила, а затем обожгла мои пальцы, заставляя раскрыть глаза и увидеть очевидное. Мы можем изменить мир. Всё в наших руках, главное — не терять веру в себя, веру в справедливость.

Я закатила глаза, разочарованно вздохнув. Опять так и не ответил на вопрос.

— Ты головой в детстве не бился об пол? А то очень похоже на психическое расстройство. Тебе бы к врачу, а не меня держать в четырёх стенах.

— Чем тебе не нравится моя спальня? — усмехнулся Гетер, растягиваясь на подушке, подперев рукой голову.

Я вздохнула, рассматривая метки. Что за странная дружеская атмосфера между нами? Вроде ругаемся, но злость уходит, стоит только ей появиться. Я заподозрила, что причина моего непонятного добродушия кроется в Гетере.

— Ты на меня влияешь? — резко развернувшись к нему, спросила.

Заклинание я вспомнила, а вот его плетения на себе не увидела.

Гетер кивнул, откинувшись на подушку, через опущенные ресницы наблюдал за мной.

— Конечно, как и ты на меня, так и я влияю на тебя. В этом и заключается общение между личностями. Никакой магии, голая психология. Мы делимся своими мыслями, осознаём их или просто принимаем чужое мнение, становимся более понятными друг другу. Твоё стремление покинуть этот мир мне абсолютно ясно, он погряз в пороке, но и твой не чище. Только там есть те, кто искренне любят тебя и верят. Ты боишься потухнуть. Но и ты должна понять меня. Этот мир можно изменить, но для этого нужно приложить максимум сил, посвятить этому делу всю свою жизнь, возможно, пожертвовать многим. Твой брат, как думаешь, он сможет править этим миром?

Я пожала плечами.

— Я считаю, что нет, — с грустью шепнул советник.

Мы помолчали, разглядывая друг друга. Он, конечно же, прав. Возможно, прав. Ведь я заберу Мина, и он точно не будет править. Зачем Гетер завёл этот разговор, я не понимала, но что-то важное он явно не договаривал, скрывая истинный смысл.

Гетер вдруг перевёл взор за мою спину, я обернулась и замерла с открытым ртом. За окном парил ворон, в клюве которого белел узкий конверт.

Гетер сел на кровати, откинул одеяло.

— Прости, Тина, но сегодня тебе опять придётся остаться здесь. Меня, наверное, не будет весь день, император вызывает. Лучше отдохни, почитай.

Гетер словно из воздуха достал стопку книг и положил их рядом со мной на кровати. Сам быстро оделся, в то время, как ворон за окном так и парил, наблюдая за нами.

— Учись не терять контроль. Твой огонь очень опасен, даже для тебя. В книгах найдёшь заклинание, как зачаровывать одежду, чтобы не опозориться перед незнакомцами. Это бытовое заклинание, там учебник по ним есть. Вечером проверю, чему научилась.

Заявив это, Гетер зашторил окно, демонстративно махнув ворону, чтобы улетал. Затем обернулся ко мне и исчез.

Я соскочила с кровати и проверила, насколько надёжно запер меня Гетер. Получив разряд электричества, поморщилась, отходя от окна, потирая бедро, куда угодил разряд, села на кровати.

— А завтрак? — крикнула я невидимому Гетеру, задрав голову.

Сервированный столик тут же появился возле окна, и я поняла, что шанс сбежать есть. Главное понять, где эта лазейка. Ведь Гетер прямо отсюда телепортировался, да и тот же столик как-то здесь появился! Над этим стоило подумать. Но для начала подкрепиться.

После того как овсяная каша с тостом была съедена, я поняла, что всё ещё голодна и, постучав в дверь, крикнула стражам, что хочу мяса! При этом голос мой был крайне кровожадным. Зато через три минуты на столике вновь появилась тарелка, прикрытая выпуклой крышкой, а грязная бесследно исчезла. Я взяла из шкафа платочек, привязала его к крышке, а только после этого приступила к еде. В этот раз мне предложили прожаренный стейк с овощами. Орудуя ножом и вилкой, я придумывала план побега. Когда разрезала мясо на тонкие полоски, взяла упомянутый Гетером учебник и приступила к чтению, медленно поедая сочные кусочки. Бытовая магия была проста в использовании и экономна в плане энергозатрат. Гетер оставил лазейку в заклинании. Комнату я не могу покидать, зато все остальные могут. Все и всё, кроме меня! Я усмехнулась, взглянув на столик. Мысль глупая и, возможно, оправданная. Убрав посуду, села на стол и крикнула, что наелась. Для надёжности схватилась за край столешницы, ожидая чуда.

Исполнительные слуги убрали столик, а я с визгом упала на пол. Стукнув кулаками по паркету, рассерженно выругалась. Платочек исчез, а я нет! Задуманное не получилось. Наверное, надо было под столом попробовать! Хотя и тут не факт, что сеть пропустила бы.

Подобрав упавшую книгу, стала читать дальше. Я даже выучила, как и потребовал Гетер, заклинание, позволяющее при обороте не терять одежду. Попрактиковавшись, успокоилась, что больше не буду ни перед кем щеголять обнажённой. Также выучила заклинание иллюзии одежды. У зеркала испробовала поменять фасон пижамы по собственному желанию. На этом перелистнула страницу, чтобы углубиться в изучение пространственных перемещений. Через час изнурительной зубрёжки я, лёжа на кровати, взглянула на часы, чтобы узнать время. В академии начались занятия!

Грустно вздохнула, вспомнив, что и Тарена подвела, обещая вчера спеть с ними. Не хватало мне именно дружеских связей. Попробовала позвонить ему, но заклинание рвалось, стоило только закончить его читать. Значит, даже это мне нельзя! Ну, Гетер! Обследовав тумбочки, ванную и бельевой шкаф, думала найти клочок бумаги, чтобы написать письмо по старинке. Но, увы, это была спальня, и письменных принадлежностей здесь не обнаружилось. Зато меня посетила очередная шальная мысль. Хотя после эксперимента со столом я уже сомневалась в своей гениальности, но чем чёрт не шутит. Для начала переоделась. Так как шкаф был Гетера, то и моей одежды в нём практически не нашлось. Только одна треть была выделена моим нарядам, исключительно платьям. Одевшись, всунула ноги в мягкие кожаные туфельки, прихватила учебник по бытовой магии, заперлась в шкафу и принялась читать заклинание транспортировки вещей.

Как обычно, в теории всё казалось очень просто. Но так только казалось. Я чувствовала себя глупо, читая заклинание в тёмном нутре платяного шкафа, подсвечивая учебник любимыми световыми бабочками. И ладно бы у меня что-то получалось, но нет! Я повторяла заклинание, как заведённая, и молила, чтобы все вышло как надо, затем робко приоткрывала дверцу и разочарованно вздыхала — я вновь видела уже ставший ненавистным зелёный шёлк стен, золото одеяла, застилавшего кровать. Но я упорно закрывала дверцу и повторяла, пока не решила испробовать другое заклинание. Вздохнув, перелистнула страницу, вчитываясь в аннотацию. Суть заключалась в абстрактном представлении конечной точки. Эта точка должна быть ограничена некой системой. И чтобы переноситься, не нужно знать координаты и расстояние хотя бы примерно, как при аналогичных заклинаниях, здесь нужно представить именно систему и представить точку в этой системе, куда хочется попасть. Именно представить, вообразить. Я пожала плечами и представила шкаф стоящим посередине коридора академии на первом этаже, затем прочитала заклинание и испугалась, не зная за что хвататься, когда почувствовала, что шкаф зашевелился. Но это быстро прошло, и когда я открыла дверцу, то радостно завизжала. Я была именно в академии на первом этаже.

— Вау! У меня получилось! — чуть не крича, выбралась я из шкафа, заодно выпуская бабочек, которые продолжали кружить надо мной. Обернувшись, ахнула: самого шкафа в академии не было, была лишь дверца и проем в шкаф, где висела одежда. Я оглядела совершенно пустой коридор, удивляясь, что не вижу ни единого свидетеля этого чуда.

Закрыла дверцу, в изумлении отмечая, что волшебство закончилось. Провела рукой перед собой, осознавая, что шкафа нет, а вместе с ним и учебника, с которым я не планировала расставаться. И дело не в том, что он невидимый, а в том, что он всё также находится в спальне Гетера, и переместилась только я. Даже не переместилась, а открыла дверь в другую систему координат, как гласила фраза в учебнике. Если честно, то в земной алгебре и пространственной геометрии я была не сильна, наверное, именно поэтому никак не могла понять, что сейчас сделала. Ещё раз огляделась, прислушиваясь к тишине академии, вдыхая особенный аромат знаний и книг, и побежала к лестницам, чтобы поскорее увидеться с Мином.

Но и шагу ступить не успела, как очередной вихрь перехода окружил меня. А когда чёрная стена развеялась, я оказалась стоящей в тихом, ухоженном дворике, окружённом невысокими стенами забора с красными воротами по правую руку от меня. Слева высокое крыльцо большого богатого дома, многоуровневая крыша которого имела изогнутые края и была покрыта бордовой черепицей. Но я смотрела на брата, стоявшего прямо напротив меня. Мне хватило доли секунды прийти в себя и броситься к нему, радостно крича:

— Мин!

Он не остался безучастным, подался вперёд и, прежде чем раскрыть свои объятия, сбил ногой маленькую свечку в глиняном подсвечнике. И только тут я поняла, что переместилась в центр пентаграммы — остроконечной пятиугольной звезды, заключённой в круг и исписанной по границам иероглифами призыва кровного родственника.

— Тина! — позвал меня брат.

— Малой, а если бы ты маму случайно призвал? Ты хоть представляешь, какой бы у неё шок был! — отругать братишку вышло само собой. Я постоянно его воспитывала, когда он по своему обыкновению сначала что-то вытворял, а потом думал, как разгрести последствия.

— Тина, — с явным облегчением выдохнул Мин и хотел меня обнять, но я отстранилась, памятуя о защите Гетера.

— Мин, не прикасайся, а то опять не успею ничего тебе сказать. На мне охранки советника.

— Я знаю. И рад, что ты с ним не заодно.

Дверь дома чуть скрипнула, и из неё легкими бесшумными тенями стали выходить стражники, много стражников, вооружённых боевыми луками.

— Мин? — удивлённо позвала я брата, наблюдая, как нас окружают воины, прячась под тенью стен.

— Тина, не бойся, они не сделают тебе ничего плохого. Мы с тобой сейчас пойдём к отцу, ты должна с ним познакомиться. Я уверен, вы понравитесь друг другу.

Я обернулась к брату, понимая, что готовится ловушка, а я в ней сыр для умной крысы. В груди сжалось от плохого предчувствия. Мин разговаривал со мной тихо, напряжённо улыбался, словно боялся меня спугнуть, да и стражники целились в меня стрелами.

— Мин, что происходит? — паника зародилась в сердце и всё больше охватывала меня.

— Тиночка, пойдём в дом, — позвал меня брат, и я поняла, что он хоть и рад мне, но нервничает и не может скрыть беспокойства.

Я, оценив складывающуюся ситуацию, начала плести заклинание переноса домой. Осторожно перешагнула пентаграмму, зная, что при определённых условиях и желании призывающего она может стать и тюрьмой для вызванного. Но красные линии, пропитанные кровью, не вспыхнули, и я спокойно шла к Мину, который улыбался, но не прикасался, как я и просила. Стражники по-прежнему продолжали целиться в меня. Я смотрела на ладонь брата, решаясь на следующий шаг. Сила скапливалась, щекоча пальцы, и требовался лишь приказ, чтобы магия вырвалась на свободу.

— Ты так вырос, — тихо шепнула брату, он грустно пожал плечами.

— Это было вынужденно, отец сказал, что мне опасно оставаться ребёнком.

О том же рассказывал мне советник, считая, что император своевольничал, нарушая законы мироздания.

— Отец не имел права отнимать у тебя детство, — в этом я была согласна с Гетером.

И словно в ответ на мои мысли о нём я услышала хлопанье крыльев тысяч птиц. Стая птиц, совершенно как в моих страшных снах, поднялась в небо и окружила ворота, пущенные стрелы зазвенели в воздухе. Это было чудовищно, я оцепенела от сковавшего меня ужаса. Раненые птицы падали на землю, покрывая её чёрным ковром, скрывая своими телами каменные плиты с кровавой пентаграммой. Громкое карканье оглушало, я отступала назад, туда, куда звал меня брат. Вдруг из нескольких воронов сложилась высокая фигура второго советника в чёрных развевающихся одеждах. Гетер бросился ко мне, приказывая:

— Тина, беги. Забирай брата и уходи! Спасайся!

Лучники залпом выстрелили в его сторону, и я в ужасе закричала, желая предупредить Ликарда об опасности, но стрелы сгорели, не долетев до него.

— Я приказываю, Тина, забирай брата и уходи! — прокричал Гетер, заслоняя меня своим телом от целящихся стражей, но продолжая смотреть прямо в глаза. Одним взмахом руки он смял стройные ряды стражников, как картонный домик! Широкие рукава его туники хлопали на ветру и словно крылья взметались над дерущимися мужчинами. Рассмотреть все подробности я не успела, приказ господина подстегнул меня к действию, магия сорвалась с пальцев, окутывая меня призрачным сиянием. Я схватила брата, тараторя заклинание, но по-прежнему не отрывала взгляда от Гетера, который прикрывал меня и Мина, не позволяя стражам приблизиться к нам. Всё произошло буквально за пару секунд, но для меня, наблюдавшей за битвой глазами, полными слёз, растянулось на бесконечные минуты. Мин пытался вырвать свою руку, крича на меня в гневе, я же не слушала его, лишь глядела в любимые чёрные глаза, слушала голос Гетера, который отпускал меня, прогоняя.

— Беги, любимая!

И взметнувшееся пламя заслонило от меня мир оборотней, а затем водоворот междумирного портала утянул меня и брата домой, на Землю. В последнюю секунду я заметила в глазах любимого удивление, сменившееся ужасом от осознания происходящего. Да, в этот миг он понял, что я использовала истинное заклинание переноса между мирами, а не то, которому он обучал меня. Ведь приказывая мне бежать, он рассчитывал, что я перенесусь в защищённое место, имея при себе ценнейшего заложника — наследника Мина. Но в этом раунде я победила непревзойдённого манипулятора и мастера интриг, обошла его на шаг. Боль скрутила меня, выворачивая наизнанку, магия стремительно покидала тело, преобразовываясь в энергию, необходимую для переноса двух человек, кровь гулко бухала в висках, а перед закрытыми глазами кружились бешеные хороводы сошедших с ума звёздочек. Но всё это было второстепенным: и боль, и гнев брата, всё было неважно. Эта партия осталась за мной, правда, радости победа не принесла.

Часть вторая Белокрылая императрица

Глава 10

— Тина, нет! — крик Гетера ещё стоял в моих ушах, даже когда Мин оттолкнул меня от себя, оглядывая незнакомую комнату. Мама сделала ремонт в моей спальне!

— Ты предательница! — выкрикнул брат, указывая на меня пальцем. — Тина, я был так рад тебя видеть! Как ты могла пойти против меня и отца!

— Это ты предатель, — тихо произнесла, садясь на незнакомую кровать.

Я предпочитала стены голубого тона, а теперь они были бежевые с коричневыми полосами. Нежного персикового цвета тюлевые шторы скрывали окна и заснеженную улицу. На потолке красовалась люстра в виде цветка, напротив кровати на стене висело зеркало, а в нём отражались мы с Мином в непривычных для нашего мира одеждах.

— Что? Что ты сказала? Я никого не предавал! — орал на меня брат, пыша гневом. — А ты оказалась заодно с изменником Гетером!

Упоминание имени советника резануло по нервам. Я до сих пор не могла понять его. Он рисковал собой, чтобы я могла забрать брата, но не хотел, чтобы я уходила из Тенгара. На что он рассчитывал? Что планировал? Слёзы тяжёлыми каплями упали мне на руки. Что за невозможный мужчина.

— Ты предал маму, — тихо ответила брату, не глядя на него.

Мин ходил взад и вперёд передо мной, но хоть попыток не предпринимал напасть на меня. Я тяжело вздохнула, брат остановился, присел возле меня, заглядывая в лицо.

— О чём ты говоришь, Тина? Я никого не предавал. Ты должна была остаться с ней. Ты должна была заменить ей меня.

Я горько рассмеялась, стирая брызнувшие слёзы.

— Мин, очнись, как я могла заменить ей тебя? Ты вылитая копия отца, ты плод их любви.

— Тина, я напоминание об отце, ты права. Я приношу ей боль, когда она смотрит на меня, она вспоминает его, того, кто её бросил!

Я обняла руками лицо брата, целуя его в лоб, прикрыв глаза, понимая, как ему было больно всё это время.

— Глупый. Мама любит нас. Она счастлива быть нашей матерью. Да, ей пришлось нелегко растить нас, но отец тоже был не прав, украв у нас тебя. Мы же любим тебя, Мин. Нам без тебя плохо.

Тёплые ладони накрыли мои, Мин всматривался в мои глаза, а я с улыбкой вспоминала, каким он был малышом.

— Отец отнял у тебя годы, Мин. Ты теперь такой взрослый, что я даже не знаю, как себя с тобой вести. Мой маленький братец теперь стал моим сверстником.

Мин ответил на мою улыбку, явно смущаясь.

— Тин, прости, но ты должна понять, что наш отец император.

Я покачала головой, тихо шепнула:

— Он нам не отец. Он бросил нас, когда мы были детьми, когда мы нуждались в нём и его любви. Он не отец, Мин. Ты для него запасной вариант на случай, если императрица не родит.

Мин нахмурился, а я уже рыдала навзрыд.

— Наша мама, вот кого мы с тобой предали. Она верила нам, любила, а мы оба бросили её.

— Тина, Тиночка, она не помнит меня. И лучше нам вернуться в Тенгар. Нам здесь не место!

— Вспомнит, обязательно вспомнит, я обещаю, — шептала ему, прижимая нас лбами. — Вот увидишь.

Я слышала шаги и боялась этого момента. Во мне не было уверенности, что она вспомнит. Ведь это только теория, на практике всё может пойти иначе.

Мы с Мином замерли, он замотал головой, жалобно глядя на меня и сжимая мои пальцы. Я разделяла его сомнения, но не могла отступиться. Она наша мама.

Дверь открылась, мы одновременно повернулись в её сторону. Нашу маму было не узнать. Она похорошела, новая вязаная кофта сменила старую, застиранную. Брючный костюм и пушистые тапочки, которые я подарила ей на прошлое Рождество. Точнее, я прислала ей денег, а покупала она сама.

— Кто вы? — настороженно спросила мама, а мы с Мином переглянулись.

Брат нервно встал, затем, потирая лоб, отошёл к окну.

— Я же говорил, она не помнит, — вспылил Мин, а я поднялась с кровати и, улыбаясь маме, призвала силу, чтобы развеять заклинание Гетера. Свет с моих пальцев сорвался и медленно подплыл к маме, чтобы затем резко впитаться в области груди, там, где было сердце, там, где жила душа. Мама пошатнулась, и я ухватила её за руку, не давая ей упасть, усадила на кровать.

— Мам, прости нас, — тихо произнесла, оглядываясь на Мина.

— Мама? — удивлённо переспросила давшая жизнь нам с братом.

— Да, ты наша мама. Нам нужно было уехать, и вот мы, наконец, дома.

Мама внимательно смотрела на меня и Мина, пыталась вспомнить, хмуря брови, и тёрла виски, словно её мучала головная боль.

— Я Тина, твоя дочь, а это Мин — сын.

Я махнула брату рукой, чтобы подошёл.

— Тина, не стоит, — попытался вразумить меня он, но всё же подошёл, подпёр спиной стену возле дверей. — Я всё равно здесь не останусь.

— Но и уходить вот так вот нельзя.

— Отец сказал, что так будет лучше для неё, здесь стражи. Ты же знаешь о них.

Мама дёрнулась от его слов и принялась изучающе рассматривать брата.

— Мин, помолчи. Я всё равно считаю, что мама должна выбирать сама.

— Тина, открой глаза! — тихо потребовал брат. — Отец придёт за нами. Ты всё равно проиграла.

Я недоумённо обернулась к нему.

— Мин, ты о чём думаешь? Я тебе объясняю, что нельзя вот так вот бросать мать, стирать ей память, решать за неё, хочет она помнить о нас или нет. Кто решил, что ей будет лучше? — встав с кровати, я наступала на брата, который, кажется, так и не понял, зачем я это всё делаю. — Вы, мужчины, заигрались! Вам не понять, каково это — родить детей, а потом забыть о них. Отец сам бессердечный монстр и превращает тебя в такого же. Ты понимаешь, что я это делаю для тебя? Ты обязан помнить о том, что у тебя есть мы с мамой. Мы же любим тебя не за то, что ты наследник, а за то, что ты у нас есть, — я перевела дыхание и готова была разреветься, так как Мин оставался глух к моим словам. — Мин, я бросила всё ради того, чтобы вернуть тебя домой. Там ад, самый настоящий ад. Ты хоть понимаешь, что оборотни все лгут и обманывают? Останься с нами, прошу.

— Тина, очнись. Отец заберёт нас всех. Он это уже озвучил. Разделается с твоим любовником и придёт забрать нас.

— Тина? — тихо позвала мама, медленно вставая с кровати. — Мин? О, мои детки. Мои солнечные, мои родные детки, — уже более уверенно повторила она, и я бросилась её обнимать, давая волю чувствам. Сколько раз я представляла себе этот момент. Мы с Мином и мама снова вместе.

— Сынок, — тихо позвала мама, и брат несмело подошёл, чтобы обнять нас с мамой. — Ты так вырос. Я помню тебя совсем маленьким. Ты пропал. Мы тебя с Тиной обыскались. Ты стал таким взрослым, а Тина не изменилась.

Я долго не могла прийти в себя, просила прощения у мамы, извинялась за то, что оставили её совсем одну. Мы сели на кровать и рассказывали маме о том, что произошло с нами. Оказывается, на Земле прошёл год. Целый год полного одиночества для мамы. Она с тёплой улыбкой гладила Мина по лицу, сокрушаясь, что не видела его взросления. Она не винила нас ни в чём и, конечно же, отца. Лишь шептала, что Мин вылитый он в юности.

Мне стало легче. А ещё я вспомнила про метку на своём лбу. Отчего-то она не привлекала внимание мамы и не рождала в ней вопросов. Но я всё равно постаралась скрыть уродующий лицо иероглиф магией. Мин сказал, что его не видно, если не использовать магическое зрение. Я заметила, как его коробили позорные метки Гетера, и слышала злость в его голосе. Но такова была цена, которую я заплатила, чтобы вернуть брата домой. Я ни о чём не сожалела. Просто гнала прочь тоску и воспоминания о чернооком соблазнителе.

Ближе к вечеру мы расположились с братом в гостиной, сидели на полу возле столика, игнорируя диван, как в детстве, а мама готовила ужин в столовой, поглядывая на нас через барный столик. Свою квартиру нам с Мином пришлось объединёнными усилиями обезопасить от нежданных гостей. Мин поставил ловушки, я занялась щитами, как охранными, так и боевыми, которые воспринимали своими только нас троих. Теперь в доме даже телепорт не сработает, если только его не активируем мы с братом. Мама хлопотала на кухне, всё никак не могла нарадоваться нашему прибытию. Заклинание забвения медленно развеивалось, и возвращались на свои места вещи, которые были связаны с нами. Я открыла семейный альбом и с облегчением погладила фотокарточку, где мы всей семьёй под рождественской ёлкой держим в руках подарки и улыбаемся. Поманила к себе Мина, показывая ему, что всё возвращается на круги своя. Полотно, которое так старался перекроить Гетер, рвалось, открывая истинную реальность.

— Тина, ты понимаешь или нет? Отец расправится с твоим Гетером и появится, чтобы забрать нас всех в Тенгар.

— Мин, если ты так хочешь вернуться к нему, пожалуйста. Только сам, добровольно, и попрощайся с мамой. Ты не представляешь, что я испытала, когда все вокруг стали забывать тебя, словно ты не существовал. Я не хочу повторения, это страшно, Мин.

Я шептала ему, чтобы мама не услышала. Неожиданно она попросила нас замереть и достала из коробки фотоаппарат, чтобы сделать снимок.

— Вы у меня такие красавцы выросли, — прижимая к груди фотоаппарат, мама еле сдерживала слёзы.

Мин опустил глаза, засопел. А я погладила его по спине и перелистнула очередную страничку семейной реликвии. Сделав пару снимков, мама вернулась на кухню, а брат расслабился, правда, вздрогнул, когда она позвала его.

— Мин, а когда отец появится? — вдруг спросила мама, беззаботно улыбаясь и помешивая соус. Я напряглась, кидая предупреждающий взгляд на брата. Но тот пожал плечами.

— Не знаю, мама.

Мы-то с ним знали, что там, в другом мире, мы оставили двух противоборствующих врагов. Кто из них выиграет, нам с братом не было известно. Мин переживал за императора, а я пыталась заставить его думать о маме. Как выяснилось, сам он не умеет пересекать границы миров, как и говорил Гетер. Поэтому он был вынужден сидеть и ждать отца. Мин шепнул, что если бы мог, давно бы перенёсся во дворец, так как считал, что император прав. Мин не видел своего места на Земле, а там, в Тенгаре, у него куда больше возможностей и новые друзья. Здесь же он старше своих сверстников и знакомых. Он не хотел начинать всё заново.

Что я могла ему сказать на это? Ничего. Я молчала и смотрела на то, как мама радостно улыбается нам, как она готовит, выставляя тарелки на стол, не позволяя нам ей помогать. Я ничего не говорила Мину, он должен был сам понять, что для следующего правителя Тенгара у него слишком слабый дар. Только теперь я начала понимать сомнения Гетера, которого пугал такой слабый наследник с неокрепшей психикой и отсутствием желания учиться. Возможно, он скоро ко всему придёт сам и поймёт, что нужно работать над собой. Вот и сейчас Мин мечтал вернуться и тихо упрашивал помочь ему.

А после маминого вопроса мне стало ещё горше. Неужели я всё напрасно сделала? Неужели никто не видит моих благих намерений? Почему мой брат не замечает, как мама ждёт отца, как она рада, что скоро вся семья будет в сборе? Полноценная семья. Весь этот год она страдала от одиночества, не понимала, почему ей так тяжело в пустой квартире. Она даже не пыталась завязать знакомства с мужчинами, чувствуя, что ждёт кого-то. Это навязчивое, вытягивающее душу ожидание неизвестно кого и чего. Мне оно тоже было знакомо, когда я жила в общежитии и смотрела на влюблённые парочки, но не могла заставить себя быть как все, раскрепощённой.

— Всё равно приготовлю и для него, — пробормотала мама, возвращая меня в реальность.

— Тинка, ты понимаешь, что причиняешь ей только боль, — зло зашипел на ухо брат, выплёскивая свою злость на меня. — Она же теперь его ждёт!

Я повернулась к нему лицом, выдерживая прямой взгляд прищуренных глаз, с грустью шепнула:

— Она всегда его ждала. Это любовь, Мин.

— Тина, чего ты добиваешься? — потребовал ответа брат, больно схватив меня за волосы, но так, чтобы со стороны это не было видно. — Что ты хочешь от меня? Я не останусь здесь, слышишь? Мне здесь неинтересно. А маме в Тенгаре не выжить. Ты понимаешь или нет, что ты творишь?

Я сглотнула, испуганно глядя на брата.

— Мин, — тихо позвала его, осознавая, что он может быть опасен. Он злился и видел причину своей неудачи во мне.

— К столу! — радостно позвала мама, разбивая напряжение, которое сковало моё тело.

Я оттолкнула от себя Мина, он, пошатнувшись, оперся руками о пол за спиной, стиснув зубы.

— Кто ты? — потрясённо шепнула я, понимая, что сдаюсь. Я не могла переубедить его ни в чём. — Я не растила из тебя такого эгоиста, который думает только о себе. Хочешь возвращаться в Тенгар — вали. Надеюсь, твой папочка будет любить тебя так же сильно, как мы с мамой. Но имей в виду, что я больше не полезу туда спасать тебя.

— Да кто тебя вообще просил меня спасать! — не сдержавшись, закричал брат, выдавая нас маме. — Мне было хорошо там. А здесь ты меня бросила! Я один был с кошмарами…

— Которые насылал твой дорогой папочка, желая поскорее забрать тебя! — рявкнула я, не давая ему закончить. — Он через страх пытался разбудить в тебе силу! — зашипела на него, хватая за тунику, встряхивая Мина, чтобы начал думать головой. — И он, между прочим, бросил нас в куда более сложный период жизни.

— Дети, перестаньте! Ну что вы как не родные! — запричитала мама, подбежав к нам из кухни. Я поднялась с пола, надеясь, что Гетер свой бой выиграл, в отличие от меня. Не ожидала, что всё обернётся так. — Тина, что на тебя нашло? Мин же ещё маленький!

— Нет, мама. Он уже вполне взрослый парень. Ему уже девятнадцать. Он больше не наш одиннадцатилетний малыш, а злобный переросток, считающий, что жизнь в этой дыре — отстой, куда лучше в императорском дворце, где тебе и нос подотрут, и жо…

— Тина! — крикнула мама и отвесила мне подзатыльник. Это произошло так привычно, что я рассмеялась, потирая макушку. — Сколько раз говорила не выражаться в моём доме!

— Мама, прости, — тихо шепнула и обняла её за шею. — Прости, я больше так не буду.

Даже в двадцать я для неё остаюсь несмышлёным подростком. Зажмурившись, я почувствовала тепло, исходящее от мамы — родное солнце, энергия, согревающая, успокаивающая и такая манящая. Стоит только чуть-чуть прикоснуться губами и можно насытиться этим нектаром.

— Тина! — предупреждающе крикнул Мин и оттолкнул меня от мамы. — Ты рехнулась? Это же мама! Ты не собиралась же ею питаться?

— Что? — опешила я, отступая от развеселившейся мамочки, которая всплеснула руками, причитая:

— Вы у меня совсем голодные. Садитесь скорее к столу. Совсем уморила я вас. Мин, садись скорее, — указала она брату, а меня подтолкнула в спину, чуть ли не силой усаживая на стул.

Я же смотрела на Мина, который крутил у виска пальцем. Сжав амулет, спрятанный под тканью платья, пыталась понять, что сейчас хотела сделать. Я воспринимала маму как что-то очень вкусное, и это не потому, что от неё пахло моими любимыми спагетти. Нет. Она сама очень вкусно пахла.

— О боже, — в ужасе выдохнула, чувствуя, что превращаюсь в монстра.

Мин увидел моё раскаяние и, кажется, успокоился, стал развлекать маму разговорами, давая мне время прийти в себя. Мои же мысли вернулись к беседам с Гетером, который не раз говорил, что люди для тенгарцев очень большое искушение. Я помнила тот ужас, который охватил меня, когда в аудитории двое хотели меня попробовать. Во мне слишком много стало от отца.

— Тина, почему ты не ешь? — забеспокоилась мама, и мне пришлось схватить вилку и попробовать её коронное блюдо.

Я поблагодарила, стыдясь взглянуть ей в лицо, ведь если бы Мин меня не остановил, я бы выпила её, попробовала бы на вкус её свет. Тошнота подступила к горлу. Я, извинившись, бросилась в туалет, где долго просидела, глотая слёзы. Нужно научиться контролировать себя. Там, среди тенгарцев, я не чувствовала нужды испить человека. Так почему сейчас?

Мин постучал, спросил, как моё самочувствие. Оглядывая небольшую светлую комнату, мысленно дала себе зарок так не подставляться. Теперь я на Земле и буду жить среди людей.

Открыв дверь, тихо спросила у Мина:

— Ты чувствуешь жажду, когда смотришь на неё?

— Нет конечно, — возмутился брат, а затем добавил еле слышно: — В тебе слишком много от тенгарки. Тебя даже полукровкой не назвать.

— Глупости, я такая же, как и ты, — буркнула, проходя мимо него в гостиную, но Мин преградил рукой мне дорогу, нависнув и обдав ухо жарким шёпотом:

— Я в этом уже сомневаюсь. Ты изменилась, Тина.

— Как и ты, — не осталась в долгу.

Тенгар круто изменил нас обоих. И глядя в холодные глаза брата, понимала, что он видит во мне врага, соперника и опасность.

— Как и я, — спокойно согласился со мной брат, прижимая меня к стене. — Только я не бросаюсь на родную мать, желая её испить. Ещё раз так сделаешь, я буду вынужден…

— Я поняла, — опустив стыдливо глаза, оттолкнула от себя зарвавшегося брата. Он был прав, я тоже стала бы защищать маму, если бы вдруг заметила гастрономический интерес к ней у Мина. Я обиделась не на него, а на себя. Нужно брать себя в руки.

Мин хмыкнул и направился вдоль по коридору, оставляя меня одну с моими угрызениями совести. Прикрыв глаза, попыталась успокоиться. Мама не должна догадаться ни о чём. Я не могу причинить ей вред. Я справлюсь. Сглотнув подступивший ком непролитых слёз, открыла глаза. Тёмный коридор помогал спрятаться от жестокой реальности, но вечно скрывать не получится — найдут.

— А где Тина? С ней всё в порядке? — услышала я голос мамы и поспешила в столовую.

Присоединившись к ним, я принялась за еду, наблюдая, как Мин старается угодить маме, рассказывая с большим энтузиазмом о дворце, об отце. Я с грустью слушала, давая ему выговориться. Я надеялась, что даже если он и зол на меня, то это ненадолго. Чтобы не отвлекать никого от разговоров, подала всем чай. Разливая горячую воду по чашкам, поглядывала на тёмную улицу, где горели фонари и иллюминация соседних домов. Скоро Рождество. Декабрь подходил к концу. Раньше я ждала чуда, а теперь это чудо было у меня в крови, я сама могла создавать его. Раскрыв ладонь, выпустила на свободу бабочку, которая, медленно взмахивая крыльями, стала порхать перед моим лицом.

— Тина! — окликнул меня Мин, я обернулась к ним с мамой с кружками в руках. Подошла и поставила, а мама с восторгом смотрела на светлую кроху.

— Какая прелесть! — выдохнула она, протягивая руку. Бабочка, подчиняясь моей воле, присела на палец мамы, чтобы в ту же секунду вновь взлететь. — Что это?

— Светлячок, — пробурчал Мин, явно недовольный моим поступком.

— Какой же это светлячок? Это же бабочка.

— Ну, это заклинание небольшого сгустка света, чтобы не было темно. Его можно сделать любой формы, — Мин объяснял маме, а я вернулась за своей кружкой к кухонному шкафу, бросая взгляд в окно. Кого я жду? Неужели надеюсь, что он придёт за мной? Потерев метку на правом запястье, взялась за кружку, мысленно ругая себя. Опять эта наивность, опять ожидание чуда. Но оно не произойдёт, пока я сама не приложу к этому усилий.

Я села за стол, слушая восторги мамы и глядя, как Мин создаёт таких же бабочек. Только они были иной формы и не так ярко светили. Они были не золотые, как у меня, а белые. И на фоне его светлячков мой выделялся.

— Это волшебно и прекрасно, — похвалила мама Мина, по привычке взъерошив волосы на его макушке.

— Ну, мама, — обиженно протянул он, пытаясь пятернёй вернуть порядок.

Я, улыбаясь, выдохнула. Как же хорошо дома. Я так скучала по этой семейной идиллии. Спать расходились каждый в свою спальню. Мир вернул прежнее состояние нашим с Мином комнатам. Мои привычные голубые обои со временем потеряли вид, но тем не менее я с большим удовольствием забралась под одеяло после душа, переодевшись в старую, поношенную тунику, которая заменяла мне пижаму. Прикрыв глаза, легла на бок. Мама осторожно прошла по коридору, со скрипом приоткрыла дверь и тихо пожелала спокойной ночи.

— Спокойной, мама, — так же шёпотом отозвалась я, улыбаясь.

Всё возвращается на круги своя. Я дома. Мама вспомнила нас и ведёт себя, как раньше. Даже Мин к концу ужина словно оттаял, больше смеялся и веселил нас. Мама прошла в его спальню, я услышала, как она и ему пожелала спокойной ночи, он так же ответил, как и я. Может, он передумает? Поймёт, что ему не место в Тенгаре?

Я проснулась от ощущения гнетущего чужого взгляда. Открыв глаза, не сразу в темноте разглядела Мина. Он стоял возле кровати тёмным силуэтом.

— Что случилось, Мин? — испуганно спросила у него, садясь на постели.

Но вместо ответа брат забрался ко мне под одеяло, пока я включала ночник.

— Эй, — рассмеялась я, глядя на то, как брат устраивается на моей подушке, свою он, конечно же, не взял. — Ты уже взрослый, Мин.

— Ложись, — приказал мне брат, нисколько не улыбаясь. Я усмехнулась, поправила на его плече одеяло и, выключив свет, легла.

Через несколько долгих минут молчания Мин решил поговорить.

— Тина, ты честно не хочешь свергнуть отца?

— Зачем мне это? — тихо вернула ему вопрос.

— Чтобы занять его место, — отозвался Мин.

— Я появилась в Тенгаре только чтобы вернуть тебя. Мне вообще тот мир не понравился. Я всегда хотела обратно домой.

— Почему? — тихо спросил Мин. — Ты же можешь там иметь всё, что угодно.

Я видела, как блестят его глаза, слышала, как он дышит. Словно в детстве, только в этот раз всё было иначе. Я чувствовала смущение, ведь брат уже взрослый мужчина, и я не его мама.

— Кроме спокойствия и любви. Мин, оглянись. Здесь нам с тобой ничего не угрожает, здесь всё привычно и понятно. А там? Каждый норовит ударить тебя в спину. Каждый ищет выгоду. И главное, Мин, я женщина, а там… Ты же знаешь, какое место там занимают женщины.

— Нормальное место, — пробурчал Мин, отворачиваясь. — Женщина должна быть кроткой и слушаться своего мужчину.

— Ну-ну, — я тихо рассмеялась. — Поверь, укрощать строптивых намного приятнее и интереснее. Мужчины по натуре воины, и вам нужна победа, а если ты приказываешь, и она выполняет, какая тут победа? Это самоутверждение, не более того. А вот именно страсть, любовь, этого ты не найдёшь в Тенгаре. Настоящую, искреннюю любовь.

— А ты любишь своего Ликарда? — обернувшись, спросил Мин.

Я замолчала, разглядывая потолок, на котором, сквозь щель задёрнутых штор, лежала дорожка света.

— Разве можно полюбить того, кому ты не доверяешь? — опять вернула вопрос, чтобы не признаваться самой себе, не поддаваться минутной слабости. Я держала все чувства под замком.

— Знаешь, глядя на маму, я не хочу любить, — тихо признался брат, отворачиваясь от меня. — Любовь приносит боль.

Я рассмеялась, обняла брата, тихо шепнув:

— Если любовь взаимна, она прекрасна! Она чудесна! Она дарит крылья счастья, и весь мир для тебя становится раскрашенным в миллиарды ярких оттенков. Поверь, я хочу влюбиться. Хочу встретить свою любовь и испытать её.

Мин усмехнулся, а я, полежав, обнимая его, перевернулась на другой бок, стала разглядывать улицу в щель между шторами. Снова пошёл снег, и белые хлопья окрашивались от уличного фонаря в оранжевый цвет. А душа моя ныла. Ведь я, кажется, уже встретила свою любовь и отказалась от неё, как отец в своё время.

Прикрыв глаза, постаралась уснуть.

Наутро Мина со мной уже не было, зато по квартире витал соблазнительный аромат жареных тостов и кофе. Потянувшись, я пожелала себе доброго утра. Выбравшись из кровати, отдёрнула шторы, полюбовалась заснеженной улицей. Сосед через дорогу уже чистил крыльцо. Мистер Макентин всегда первым наряжал своё крыльцо перед праздниками, надеясь, что его подросшие внуки приедут к нему. Это не всегда происходило, и порой моя мама заставляла нас с Мином идти с ней в гости к соседу, чтобы скрасить его старческое одиночество.

В спальне было холодновато, и ноги быстро замёрзли. Я переоделась в вязаное платье, натянув тёплые колготки и носки. Поправляя ворот, вошла в столовую, замечая отсутствие брата. Мама наливала себе кофе, явно куда-то собираясь, так как на ней была светлая блузка и строгая тёмная юбка, а волосы убраны в пучок на затылке.

— Доброе утро, мама.

Она оглянулась, улыбнувшись, кивнула в ответ. Взяла ещё одну кружку и налила мне кофе, даже не спрашивая, буду или нет, так как знала, что буду.

— Тина, я на работу, а ты за старшую. Мин ещё спит, всю ночь бродил, только под утро уснул.

Я села за стол, приняла из рук мамы чашку с горячим кофе, добавила сливок и сахара, слушая вполуха, но стоило ей сказать, что Мин всю ночь не спал, насторожилась. Мама села напротив меня, пригубила кофе.

— Тина, это ведь всё правда? Про магию, про Фае… про Фукарта, — она истерично хихикнула, качая головой, — даже имени его настоящего не знала. Неужели это всё правда?

Я кивнула, настороженно наблюдая за ней.

— Мина совершенно не узнать, — ещё тише шепнула она. — Он ждёт отца, а если он не придёт? Я столько лет его ждала, а он так и не показался мне на глаза. Почему, Тина?

Я грустно вздохнула, рассматривая поверхность кофе, заключённую в белых стенах кружки. Так и моя мама держала свою любовь в плену чувства долга. Она всю жизнь смотрела в окно и ждала, когда появится отец и наполнит её до самых краёв счастьем.

— У него есть жена, мама, — решила не давать ей ложных надежд и рассказать правду. — Он её не любит, просто он император и должен был жениться. Но брак неудачный. Императрица не может ему родить, поэтому его отпустили на Землю, чтобы здесь он очаровал человеческую женщину, и она ему родила бы наследника. Что он и сделал. Гетер говорит, что он тебя любил, но долг перед империей призвал его обратно, а я не верю. Если бы по-настоящему любил, то остался бы с тобой, с любимой.

Мама натянуто улыбнулась. В её глазах даже слёзы не заблестели, в отличие от меня. Она у меня сильная женщина, прекрасно понимающая ситуацию с отцом. Наверное, она всегда знала, что он не вернётся, просто продолжала ждать по привычке, не желая расставаться со светлым чувством. Ведь некоторые любят раз и на всю жизнь.

— А кто такой Гетер? Мин сказал, что у тебя появился мужчина, а ты об этом молчишь, — решила сменить тему мама, да неудачно. Я вновь взглянула на свои метки на запястьях, погладила их пальцем.

— Помнишь, когда мы ходили на опознание тела мальчика, там, в морге, был азиат по фамилии Ли?

— Я с трудом помню те дни, — потирая лоб, призналась она. Я прекрасно понимала её состояние, да и постоянное внушение, видимо, не прошло даром. — Но, кажется, припоминаю: высокий, красивый, и волосы у него вились.

Я кивнула.

— Да, он, — тихо отозвалась, вспоминая, как впервые увидела его, и какое неизгладимое впечатление он на меня произвёл. Уже тогда я заметила, что вокруг него витала таинственная аура и чувствовалась властность. — Это и был Гетер, он помог мне вернуть Мина домой.

Мама, заглядывая мне в глаза, накрыла своими ладонями мои сцепленные в замок пальцы.

— Ты грустишь из-за него?

Вот она сила любой матери: чувствовать своего ребёнка, угадывать его настроение. Но я не должна была поддаваться, надо держаться. Иначе скачусь в истерику, запрусь в комнате и буду скулить от горя. А мне нужно выстоять. Нужно не показывать никому, как я жду его прихода, как прислушиваюсь к каждому лаю собак и карканью ворон.

Освободив свои руки, пригубила кофе, чтобы голос не подвёл.

— Я беспокоюсь о нём. То, что он затеял, опасно и, возможно, неисполнимо…

— Конечно, у него ничего не выйдет, — мстительно заявил Мин, неожиданно для нас с мамой появляясь в гостиной. Ему, в отличие от меня, не во что было переодеться, и он шёл в золотых одеяниях наследника горделивой походкой, вызывая во мне усмешку. — Отец сильнее твоего Ликарда. И поверь, он казнит его за измену.

— О, — выдохнула мама, оборачиваясь к Мину лицом. — Сынок, ты проснулся! Как ты? Выспался?

— Немного, мам, — Мин подошёл к ней и поцеловал в щёку, затем сходил к плите и налил себе чая, чтобы вернуться к столу и сесть рядом со мной.

Он схватил меня за руку, отодвинул рукав, чтобы полюбоваться на мои метки, усмехнулся и слишком уж нервно стал намазывать тост маслом.

Я поправила рукав, удивлённо глядя на брата. Он что же, по ним проверяет, жив Гетер или нет?

— Не ссорьтесь, и, Мин, слушайся сестру, — попросила мама и покинула столовую, чтобы одеться, готовясь к выходу.

— Ты же знаешь, здесь время идёт быстрее, чем там, — тихо произнесла я, оборачиваясь, чтобы проследить за тем, как мама надела куртку, поправила ворот, приподнимая его повыше, и прихватив сумку, кинула в неё ключи и телефон. Она помахала нам и покинула квартиру, впуская студёный воздух и ворох снежинок, которые от тепла развеялись.

— Знаю, — недовольно буркнул брат, с кислой миной жуя тост. — Как думаешь, сколько им потребуется времени?

Я пожала плечами, не желая даже думать о смерти одного из них. У меня не было ненависти к отцу в той степени, когда проклинают и мечтают о возмездии.

— Так и будем сидеть дома и ждать новостей из Тенгара? — насмешливо уточнил он, видя, что моё настроение не располагает к разговору, и желая довести меня, не иначе.

— По магазинам прошвырнёмся. Надо хоть телефоны прикупить. Да и тебя пора переодеть, долго ещё в этом нелепом наряде ходить собираешься?

Мин осмотрел свой тенгарский костюм наследника и согласился. Я даже опешила, думала, будет сопротивляться, но, видимо, и он считал, что золотая парча и шёлк не самые удачные ткани для нашей зимы.

Глава 11

Если раньше, всего год назад по земному и около полутора месяцев по личному времени я даже не догадывалась о параллельных мирах, то теперь, гуляя по торговым центрам, должна была приглядываться к прохожим, чтобы не нарваться на стражей и прочих представителей иных рас. Выросший из всего, что было в доме, Мин решил идти в тенгарском наряде, и я теперь вынуждена была таскать эту парчовую тяжесть в пакете, пока сам брат примерял куртки, дефилируя передо мной.

Я закатывала глаза, когда он заигрывался и выходил из примерочной кабинки этаким Джеймсом Бондом. Он даже солнечные очки прикупил, так как считал, что его лицо слишком известно некоторым нелюдям. Я же нервно оглядывалась, так как боялась встретить бывших друзей. Тогда придётся врать, изворачиваться и придумывать правдоподобное объяснение, где я пропадала, и кто это со мной паясничает у зеркал.

Себе я подобрала скромную шубку из чёрной норки, с капюшоном, удобные сапожки на невысоком каблучке. Теперь я не выглядела девчонкой, какой была год назад. В зеркалах отражалась юная леди с грустной улыбкой и печальными глазами. Как я ни старалась выглядеть более жизнерадостно, ничего не получалось, так как сердце было не на месте. В каждом высоком брюнете мне виделся Гетер. Я пыталась поймать взгляды незнакомцев, чтобы потом расстроенно вздохнуть, отворачиваясь. Кого я обманываю? Гетер выбрал свой народ, свой мир, а я свой. Он не придёт, он даже не обещал этого. Это просто я размечталась.

— Эту! — сделал, наконец, выбор Мин, рассматривая в последний раз со всех сторон себя в зеркале. Тёмно-зелёная куртка с капюшоном, подбитая натуральным мехом, спортивного типа, к ней очень шли чёрные очки, с которыми Мин никак не желал расставаться. Расплачивался он наличностью, которую сам и наколдовал.

Я долго с ним спорила по поводу того, где скупаться, так как Мин считал, что наследнику прямая дорога на верхние этажи, где цены зашкаливали, а я требовала опуститься с небес на землю и не привлекать к себе ненужного внимания. Деньги и так были не заработаны нами, а украдены, поэтому тратить их в большом количестве, да ещё и в малопосещаемых бутиках — прямая дорога к разоблачению. А мне проблемы с полицией ни к чему. Я была уверена, что пропажу из банка большой суммы будут искать, а скромную даже не заметят.

Занятая заботами о брате, я не сразу почувствовала пристальное внимание одного из посетителей центра. Молодой мужчина замер посреди толпы, глядя на меня в упор чуть расширенными глазами. Я бы не обратила на него внимания, если бы не его странная аура — чёрная, гнетущая, со всполохами золотистых искр. Я позвала Мина и приготовилась к атаке. Глаза мужчины на миг приобрели золотой оттенок, а ноздри затрепетали. Я же почувствовала стойкий запах псины, и этот запах исходил не от моей шубки, а шёл со стороны входа в бутик, в котором находились мы с Мином.

— Оборотень, — тихо шепнул брат.

Я неосознанно сжала амулет рукой, не зная, чего ожидать от представителя необузданной расы. Оборотни живут инстинктами и ближе по натуре к животным.

В этом же мужчине проглядывал матёрый волк. Русые волосы, большой рот и массивный подбородок. Я чувствовала, что сумею с ним справиться, уверенность во мне крепла с каждой секундой. Оборотень чуть поклонился, словно поприветствовал нас, мы с Мином переглянулись и тоже кивнули. Мужчине словно это и требовалось, чтобы продолжить свой путь, больше не обращая на нас внимания.

Я перевела дыхание, отпуская руку Мина, в которую вцепилась от страха.

— Тина, ты мне синяки оставила, — пожаловался брат.

— Ты в куртке, — тут же напомнила я ему, намекая, что у его сестры не настолько много сил.

— Ну и что, — буркнул Мин, забирая у меня свой пакет.

Встреча с оборотнем подстегнула меня сворачиваться с покупками и возвращаться домой. Подспудный страх, что на нас могли напасть, калёным железом жёг мозг. И только напоминание, что я тоже не слабый маг, помогло прийти в себя. Мин предложил купить телефоны, когда мы проходили мимо одной торговой точки с гаджетами. Я милостиво позволила ему самому выбрать аппараты, как для себя, так и для меня, а также мы решили сделать подарок для мамы. Мину потребовалось больше часа на оформление телефонов и номеров, а я за это время заметила ещё одного оборотня и вампира. Всё так, как и говорил Гетер, они среди нас, живут на Земле, выискивают себе жертву. Люди, ничего не подозревая, улыбались хищникам, реагируя на их близость. Да и для меня проходящие мимо прохожие казались невероятно прекрасными и соблазнительными. Они, словно гирлянда на новогодней ёлке, разгорались перед моими глазами. В желудке заурчало от голода. Я, прикрыв глаза, поняла, что опять срываюсь. Словно на миг вернулась в детство, когда, зайдя в кондитерскую, я испытывала восторженное желание попробовать всё и сразу, и побольше.

— Тина, ты чего застыла? — развернул меня за плечо Мин и тут же отшатнулся, выругавшись.

Это и помогло окончательно прийти в себя.

— Тина, что с тобой? — осторожно спросил брат, не предпринимая попыток меня коснуться.

— Не знаю, — обеспокоенно ответила, выходя из магазинчика, чтобы направиться поскорее к автобусной остановке.

Молчаливый Мин шёл за мной, обвешанный пакетами. Когда мы вернулись домой, я первым делом открыла холодильник и начала готовить обед, запах пищи отвлекал от тяжёлых дум. Я ощущала себя вампиром, которого видела в торговом центре. Он там шёл за двумя девушками, чуть поодаль, не отрывая от них алчного горящего взгляда.

Опершись бедром о шкаф, медленно помешивала овощи, краем глаза наблюдая за Мином, который был в восторге от покупок и занимался освоением телефонов.

Плотно подкрепившись, мы обсудили столкновение с оборотнем. Что сулила нам эта встреча в будущем, было непонятно. Я сняла с себя амулет, который по праву принадлежал Мину, и повесила его ему на шею, пряча под футболку. У брата глаза загорелись, когда он узнал мой подарок.

— Он всё это время был у тебя? — тихо спросил Мин, прижимая руку к груди.

Я кивнула:

— Нашла возле фонарного столба, когда искала тебя с твоими одноклассниками.

— Спасибо.

Я обняла брата, чувствуя его искренность. Он, наконец, престал вести себя отчуждённо. Мы ещё немного посидели, но разговор исчерпал себя, и Мин, перебравшись в гостиную, вновь увлёкся телефонами.

Мне казалось, что всё вернулось на круги своя. Каждое утро мама приходила будить меня, спеша на работу, оставляя меня с Мином. Мы с братом практически не ссорились, но каждый думал о своём. Днём мы часто ходили по городу, Мин скупал всё, что ему приглянется, использовал магию, не задумываясь. Я же приглядывалась к людям, боролась со своей жаждой. Пару раз встречали оборотня, который неизменно кланялся нам и растворялся среди потока людей. Мин даже предложил выследить его, но я отмахнулась от подобной мысли. Враждебным он не казался, да и я не была уверена, что он опасен. Но брат настырно потянул меня за волком и мы стали свидетелями очень трогательной сцены встречи влюблённых. У оборотня была пара, самая настоящая, истинная, как в книгах пишут. Хрупкая брюнетка — чистокровный человек — носила на себе брачные метки. Наше любопытство от волка не ускользнуло, и он обернулся к нам, оскалившись. Намёк был понятен, я тепло улыбнулась и повела брата домой. Любовь светится, переливается, как новогодняя гирлянда, и молодому Мину было невдомёк, что девушка нашла в оборотне, когда вокруг полно нормальных парней.

Так незаметно прошли две недели. Мы постоянно ждали, что появится император. Я даже не решалась найти работу, чтобы не оставлять Мина одного. Тот даже не задумывался о своём будущем на Земле и спокойненько наколдовывал очередную порцию денег, когда я пыталась поговорить о том, что мужчина должен обеспечивать семью, а не сидеть на шее у матери. Я замолкала, так как не была слепой и понимала, что с каждым днём в Мине таяла надежда, да и во мне тоже. Гетер так и не пришёл, не появился и лишь во снах неусыпно был со мной, звал, кричал.

Наверное, это и сблизилось нас с братом — постоянное ожидание и разочарование. Мама, видя, как нам тяжело, по вечерам заставляла прогуливаться с ней то в кинотеатр, то на аттракционы, вспоминала наше детство и часто плакала украдкой, но мы с братом видели её слезы. Не могли не замечать.

Я занималась приборкой, когда вдруг раздался звонок входной двери. Замерла у раковины, в которой мыла посуду, а Мин осторожно подошёл к двери. Я не успела за ним, хоть и приказывала ему не открывать, но он не послушался меня.

Мужчина, стоявший на нашем крыльце, был высоким, чернобровым, с густыми длинными волосами, которые развевались на ветру, стянутые на затылке резинкой. Серое пальто не скрывало ширину его плеч и не скрадывало подтянутую фигуру бойца. Меня беспокоил этот незнакомец, так как я видела его ауру. Она полыхала огнём, как и глаза цвета жидкого золота с узким вертикальным зрачком.

— Как интересно, — у незваного гостя был приятный низкий голос, который чуть вибрировал, издавая утробный звук.

— Вам кого? — невежливо и несколько враждебно спросил Мин.

— Когда я шёл сюда, то думал, что встречусь с несчастным наследником, которого обманом перенесли с мир людей. А встретил ещё и наследницу, с именем которой на устах погибают сотни революционеров.

Ко мне пришло узнавание, как в торговом центре, когда я смотрела на оборотня и вампира. Я точно знала, кто передо мной стоит. Дракон! Я уже не впервые видела его. Тогда, на кладбище, видением, напугавшим меня своей тьмой, был именно он.

Рука потянулась к амулету, да только я запоздало вспомнила, что отдала свою защиту брату.

— Мин, закрой дверь, это дракон, — жёстко приказала я, подходя к брату со спины, готовая в любой момент прикрыть его щитом.

Я старалась не делать резких движений, так как видела, что охрана на входе держится, и сам незваный гость войти в квартиру не может, но пытается продавить мои щиты.

— Да, императорская дочь, я дракон, вы верно заметили, — мужчина чуть склонил голову, словно был рад знакомству, однако имени он своего так и не назвал, как и свой род.

— Что вам от нас надо? — брат решил вести переговоры, почувствовав себя мужчиной. Я занялась подпиткой защитных контуров.

— Предложить помощь, — урчаще заявил брюнет. — Но о подобном принято вести беседы в тёплых комнатах, в удобных креслах, а не на улице.

Я усмехнулась, но оставалась категоричной:

— Нам ничего не надо от драконов.

Мужчину мои слова не смутили. Он даже заулыбался, словно подловил меня на неосознанной мною оплошности.

— Вам, дочь императора, возможно и не надо. За вас всё сделают другие, а вот дела у наследника куда плачевнее. И ему будет интересно моё предложение. Ну, так что? — дракон взглянул на Мина, который стоял ко мне спиной, и я не видела его лица.

— А взамен что вы потребуете? — решила я давить на дракона, чтобы Мин понимал, с кем имеет дело. — Опять разрушить очередную священную гору ради пары каких-то паршивых камней?

Мужчина погрозил мне указательным пальцем, унизанным перстнем с хищно поблёскивающим рубиновым камнем.

— Не паршивых, дочь императора, а весьма ценных. Ради них не жалко поделиться с наследником небольшой армией драконов, которые, несомненно, перевесят чашу сил в его пользу.

— Эти булыжники настолько ценны, что можно отдать за них жизни драконов? — надменно уточнила я у мужчины, дёргая Мина за плечо, чтобы он отошёл, наконец, от двери. Но брат скинул мою руку, гневно сверкая на меня прищуром чёрных глаз.

— В любом грандиозном деле бывают потери.

— Нам не требуется ваша помощь. Наш отец сам справится, — горделиво заявил Мин.

— Боюсь, ваши чаяния не оправдаются, — снисходительная улыбка вкупе с вспыхнувшими золотом глазами сделали своё дело — брат усомнился.

Он схватил меня за рукав и посмотрел на метки.

— Мин, успокойся. Я уверена, что всё будет хорошо. Ты же знаешь, драконам нельзя верить. Они разрушат твой любимый Тенгар ради своих камней. Им безразлично твоё будущее. Мин, да вспомни ты историю, неужели хочешь повторения судьбы Крау?

Брат моргнул, чуть отстранился, а я хотела уже закрыть дверь, как вдруг дракон выкинул вперед руку, которая на глазах удлинилась, превращаясь в драконью лапу с острыми когтями. Он схватил Мина, и в следующий миг амулет под футболкой обжёг дракона, а сам брат исчез. Я захлопнула входную дверь, привалившись к ней спиной.

Моя защита затрещала под напором разгневанного первородного. Дракон — это не простой оборотень. Эти существа сотканы из самой магии, они пронизаны ею и не могут жить без неё.

— Дочь императора, ты заплатишь мне за это!

Мир вспыхнул огнём. Моя квартира, всё, что так дорого сердцу, объяло пламенем прямо на моих глазах. Страх за брата отпустил, ведь я знала, что он с Гетером, а тот не убьёт Мина, не захочет со мной ругаться. Отпустив свой гнев, я преображалась, расправляя крылья. Против дракона с пустыми руками даже с магией не выстоять. Но и сдаваться я не собиралась. Выставив зеркальный щит, надеялась, что соседи не пострадают от пожара. Нужно было уводить дракона. Переместилась на улицу, оказалась на тротуаре. Взмыв в небо, я полетела в сторону от центра города, за кладбище, дракон взлетел за мной следом. Я понимала, что шансов у меня не было вообще — я не так давно встала на крыло и не могла развить скорость, а вот чёрный ящер уверенно махал кожистыми крыльями, нагоняя меня.

— Белая ворона! Интересный поворот, — из пасти дракона голос звучал, как расстроенные трубы.

Я неслась вперёд изо всех сил, пыталась не отвлекаться и при этом удерживать зеркальный шар щита, в котором передвигаться было намного тяжелее.

— Как думаешь, смогу я обменять тебя на камень? — дракон уже поравнялся со мной.

Его огромная башка со змеиным глазом была больше меня. Ему стоило лишь раскрыть пасть, вдохнуть и — опа! — проглотит, и даже не подавится. О каком камне он говорил, я поняла сразу. Тот единственный, что вернули сами драконы тенгарцам. Но при чём тут я и эта драгоценность?

Умирать мне не хотелось, и я, сложив крылья, спикировала вниз, чтобы у самых деревьев расправить их снова.

— Ха-ха-ха! — раздалось сверху, а затем на меня обрушился огненный дождь.

Я старалась не визжать, а уворачиваться. Но страх перед огнём был сильнее меня, я шарахалась из стороны в сторону, боясь, что щит не выдержит. Дракон летел уже практически надо мной. Я пыталась спрятаться в ветвях деревьев, но на кладбище, над которым я пролетала, их было слишком мало, чтобы улизнуть.

Спасения ждать было неоткуда, вся надежда оставалась на свои собственные силы. Гетер меня к этому готовил. Я могла правильно выставить щиты, но для этого нужно было приземлиться. Не раздумывая, я сложила крылья, не заботясь о мягкой посадке, не до этого было. Больно ударившись о каменное надгробие, перевернулась и встала уже человеком. Холод тут же сковал тело, платье не могло укрыть меня от промозглого ветра. Снег таял, и носки быстро намокали. Я едва не падала, отступая от чёрной тени. Я следила, как дракон грациозно приземлился, уменьшаясь в размерах, и на землю уже ступил не ящер, а подленько улыбающийся брюнет.

— Не стоило даже стараться, дочь императора. Мы сильнее тенгарцев.

Дрожь пробежала по позвоночнику. Я словно смотрела своей смерти в глаза, янтарные с узким зрачком. В этих глазах отсутствовал даже намёк на эмоции. Беспощадная машина убийства, хищник, который наступал на жертву и предвидел её конец.

Я пыталась отгадать его следующий шаг, поэтому щит был универсальным с поглощающим эффектом.

— Никто за меня вам камень не отдаст! — гневно крикнула, пытаясь не поддаваться отчаянию.

Мужчина только рассмеялся мне в ответ и вновь пригрозил пальцем.

— Обман не к лицу той, что так рьяно пыталась вывести меня на чистую воду. Ну же, наследница, неужели ты думаешь, что твой воин, который сражается ради тебя, не пойдёт на сделку? А император… Нам неважно, что думает тот, чьё время подходит к концу.

Я с жадностью слушала новости из Тенгара. Тревога за Гетера не покидала меня, я была рада, что он всё ещё жив.

— Неужели камень так для вас важен, что вы готовы испортить отношения с Тенгаром?

— Я просто старый дракон, мне до политики нет дела. Мне нужен камень и только. И с помощью тебя я его заполучу.

— Разве не проще его купить? — не понимала я безрассудства ящера.

— Если бы его ещё продавали, — зло зашипел брюнет, стремясь сократить расстояние между нами.

Я бросилась прочь вдоль дорожки между могилами. Пару раз споткнулась, с трудом удерживая себя от падения на каменные монументы. Дракон за спиной зло шипел и, кажется, злился всё сильнее.

— Если вам его не продали, значит, это опасно! — пыхтя, выкрикнула и тут же взвизгнула, так как цепкие пальцы мужчины ухватили меня за плечо и дёрнули назад.

Я слышала, как над ухом усмехнулись, и в следующий момент болезненно зашипели. Я дёрнулась, и дракон выпустил меня, так как ему пришлось отражать атаки неожиданной подмоги. Я сумела отбежать от мужчины и обернулась. Стражи! Индеец и монах, призвав свои силы, обрушили на дракона совместную мощь. Я видела, как над физическими телами людей материализовались их астральные помощники — огненная птица и чёрный ворон. Я встала, оглядывая кладбище. Куда бежать, где укрыться? Или принять бой на стороне стражей? Ведь дракон силён, и раз он не начал атаковать, то явно чего-то выжидает. Глубоко вздохнув, сложила руки вместе, призвала силу, накапливая и концентрируя её. Заклинание «Вечного голода» — обманчиво безобидный, мимикрирующий под биополе атакованного паразит, который присасывается к ауре и выпивает своего носителя досуха, вплоть до жизненной энергии. При подобном раскладе драки других вариантов я не смогла придумать, а этот всплыл в голове и надоедал, требуя произнести его. Я собралась бить в спину дракону. Но он выставил руку, словно был готов к нападению, и с большим удивлением воззрился на свою ладонь, в которую впиталось моё атакующее заклинание. В это время монах воспользовался помощью покровительствующей стихии, и я, не устояв на ногах от сильного порыва ветра, упала, с размаху ударившись головой. Боль пронзила всё тело, перед глазами вспыхнули красные хлопья, словно снег, падающий с неба, напитался кровью, а затем я провалилась во тьму.

Первым я почувствовала сладковатый запах: такой я встретила лишь однажды, в далёком детстве, когда случайно забрела в небольшой храм на окраине нашего городка. Я даже не помню, был ли это храм или часовня, или заброшенный молитвенный дом, а вот запах запомнила — тёплый, терпкий, немного сладкий с дымными, хвойно-лимонными нотками, похожий на запах незрелых зелёных яблок. Затем я услышала невнятные шорохи, треск, неразборчивый шёпот и шелест, присущий старым бумажным книгам. Последним вернулся свет. Он вспыхнул перед глазами яркой точкой, а потом растянулся по горизонту — как будто кто-то включил прямо перед глазами необъятной ширины монитор, а через некоторое время стала различать размытые контуры помещения, в которое попала каким-то немыслимым образом. Долгих несколько минут, растянувшихся в том моем пограничном состоянии на часы и годы, я пребывала в прострации, нелепо вертя головой и оглядываясь по сторонам. Я сидела в старом тенгарском храме, который, судя по пейзажу за окнами, находился в лесной глуши.

— Да, это очень древний храм, — раздался голос из ниоткуда. Он был негромким, мужским, печально-добрым.

Я заторможенно обернулась, но никого так и не увидела. Прямо передо мной возвышался алтарь с праотцом-вороном, огороженный от меня несколькими рядами маленьких свечей в глиняных чашах. Справа от меня стоял высокий стол с письменными принадлежностями, рядом с ним полки с фолиантами, с которых свисали верёвочки закладок. В храме царило умиротворение, дарящее покой, но отнимающее эмоции. Словно я оказалась во сне, и всё вяло доходило до моего мозга.

— Всегда удивлялся желанию моих детей воевать, — опять раздался мужской голос, но его обладателя по-прежнему не было видно. — Я столько раз посылал им своих вестников, чтобы те помогли им усмирить гордыню. Но мои дети слишком тщеславны и слишком жаждут власти.

— Кто вы? — тихо спросила, не узнав свой осипший голос. Я сжала рукой горло, чувствуя странное жжение.

— Я праотец, — мягко ответил голос.

— Праотец воронов? — осторожно уточнила, глядя на алтарь, где стояла его статуэтка.

— И воронов, и драконов, и даже людей. Всех вас, считающихся разумными.

Я не ожидала такого ответа, а храм вновь погрузился в молчание. Я даже не слышала треска свечей, хотя их колыхал ветер, и пламя тревожно плясало на самом кончике фитилей. Я недоверчиво разглядывала деревянную статуэтку на фоне раскидистого дерева.

— Ты, наверное, хочешь спросить, что происходит, и почему именно с тобой?

Долго обдумывала, что я на самом деле хочу узнать, и кивнула, чувствуя, как у меня начала кружиться голова. Дым от свечей потемнел и стал сгущаться, поднимаясь вверх и закрывая собой алтарь.

— Ты мой вестник.

— Кто? Вестник? Я? По…

— Почему ты? Потому что я тебя создал такой. Но мои слишком самоуверенные дети не слушают тех, кто рождён в простых семьях, вот и пришлось тебя определить в семью самого императора.

— Зачем? — не поняла я ровным счётом ничего.

— Чтобы предупредить. Мои дети в упор не видят, что убивают сами себя, изживают, губят. Я лишил их права продолжать свой род, надеясь, что они одумаются и помирятся, но стало только хуже.

— Но почему… — повторила, так как не получила ответа на первый вопрос, — почему именно тенгарка?

— Тенго всегда были моими любимчиками — верными друзьями, младшими братьями, защитниками, но при этом жуткими драчунами, — праотец рассмеялся, а я заслушалась его, так как мне чудилось в этом смехе журчание ручейка, скачущего с камня на камень.

Неожиданно я перенеслась к небольшому водопаду и оказалась сидящей на валуне возле каменной скалы. На мне вдруг материализовалось снежно-белое платье без рукавов, и я осторожно погладила жёсткую ткань, затем огляделась. Вокруг шумел густой первозданный лес, пение птиц доносилось из его глубин. Яркие бабочки с золотыми крыльями порхали над лепестками огромных экзотических цветов. А рядом со мной смеялся ручеек, холодные воды которого омывали мои босые ступни.

— Я решил дать тенгарцам ещё один шанс всё исправить, — я подняла голову на старца в белом хитоне.

Он был сед, с густой окладистой бородой, в чертах его лица не просматривалась какая-то конкретная раса, скорее гармоничная смесь всех известных мне, при этом его кожа была светлой как снег, а морщины на лице словно ненастоящие. Глаза — голубые, как само небо — светились теплом и любовью. Я была поражена и чувствовала волнение. Никогда даже не задумывалась, как может выглядеть наш Творец. Наверное, именно так — как добрый и любящий дедушка. Старец держал в руках чётки из разноцветных светящихся бусин. Они были прозрачные и будто бы живые. Стоило только задержать на них взгляд, и картинка увеличивалась в размере, давая возможность подсмотреть, что находится внутри стеклянных стенок. В одной я сумела разглядеть летящего дракона, который на моих глазах скрылся за каменным пиком горы. В другой царила непроглядная темень, и лишь лунный свет бросал серебристую дорожку на гладь воды. В самой крайней узнала свой родной дом, охваченный пожаром, и маму, которая встревоженно хватала собравшихся людей за руки и о чём-то спрашивала их.

— У моих неразумных детей есть шанс возродиться. В Тенгаре осталось последнее зерно, которое нужно пробудить, чтобы оно наполнило мир силой перерождения. Ты должна вернуть это зерно на священную гору.

Я чувствовала себя опьяневшей от долгого созерцания этого невообразимого праотца. Всё, что было детской сказкой, россказнями фанатиков, всё в корне отличалось от того, что я видела перед собой — непостижимое, невообразимое, прекрасное. Старец был подобен солнцу, большой звезде, от света которой слезились глаза.

— Почему я? — сипло всхлипнула.

— Потому что я для этого тебя и создал. Не повтори судьбу твоих предшественников — белых ворон. Ты должна вернуть зерно на место.

— Я не справлюсь, — замотала головой, и тут же тошнота подступила к горлу.

— Я дал тебе всё для этого. Тебе осталось лишь воспользоваться дарованным и верить в себя и в своих помощников.

Мир подёрнулся дымкой. Последнее, что я увидела, это был продолговатый камень, прозрачный, словно застывшая вода. Он лежал в ладонях каменной статуи красивой женщины, которая сидела на пятках и держала руки на коленях, с затаённой любовью тепло улыбаясь мне.

Но этот миг разбился как стекло, а щёку обожгло огнём. Боль пронзила и без того многострадальную голову.

— Ну же, открой глаза, — шипел дракон, тряся меня и хлеща по щекам.

Я застонала, приоткрыв веки. Свет резал глаза, а сам дракон выглядел размытой тёмной кляксой.

— Жива, — радостно выдохнул янтарноглазый монстр, вздёрнув меня на ноги, от чего мне снова стало дурно. И я, оттолкнув его, согнулась пополам, переживая не самые приятные моменты в своей жизни, когда возможность скорой смерти нисколько не пугала, а вот опозориться, не сдержав рвотные порывы, почему-то страшно не хотелось.

— Давай, развеивай своё заклинание, — потребовал дракон, сжимая рукой моё горло, а я забилась в панике. — Ну же! — рявкнул он, разворачивая перед моим лицом раненую руку. Серое пятно расползалось по ауре дракона от руки, подбираясь к шее и груди.

Дракон бросил меня на землю, и я расцарапала ладони о каменные надгробия, и обожгла их холодным льдом. Встала на четвереньки, хватая воздух ртом, и в ужасе вгляделась в кровавые следы на снегу. Оба мёртвых стража лежали неподалёку. Тошнота усилилась, а я всё не могла отвести взгляд от неживых потухших глаз монаха.

— Останови своё заклинание, или я убью тебя. Поверь, мне этого пока не хочется. Поэтому не вынуждай меня, — дракон хрипел у моего уха, он опять схватил меня за горло, норовя его сломать, а я царапала его руку, пытаясь вдохнуть воздух. Слёзы размывали очертания перед глазами. В ушах стоял гул сердца.

Я же, призвав оставшиеся крохи силы, что у меня остались, вспыхнула огнём. Одежда дракона занялась, а сам брюнет зарычал и в порыве ярости сжал пальцы. Свой предсмертный хрип я слышала будто бы со стороны, проваливаясь во тьму, думая о том, что больше никогда не увижу Гетера. Никогда не признаюсь ему в своих чувствах. Никогда не услышу его нежного шёпота. Видимо, мне всё же предстояло повторить судьбу своих предшественников.

Мои предположения не оправдались. Я очнулась под писк медицинских аппаратов и приглушённый гул множества голосов. С трудом открыв глаза, огляделась. Я находилась в палате, рядом мама разговаривала с представительным высоким доктором, на соседней кровати кто-то лежал, также под капельницей и с аппаратом искусственной вентиляции легких. Я жива. С облегчением прикрыла глаза.

— Миссис Фукуи, как только она придёт в себя, мы её переведем в палату интенсивной терапии, там вы сможете подольше находиться рядом с ней, но не здесь. Это реанимация, поймите. Вам нельзя здесь ночевать.

Мама не унималась, она отказывалась уходить. Я попыталась позвать её, но вместо голоса послышался хрип.

Доктор заметил мои потуги и склонился надо мной, светя фонариком в глаза.

— Мисс Фукуи, вы слышите меня? — обратился ко мне мужчина.

Я смогла кивнуть. Мама обошла койку с другой стороны и со слезами на глазах радостно зашептала моё имя. Я чувствовала её переживания, её тревогу и слабо улыбнулась.

— Ну что ж, миссис Фукуи, даю вам пять минут, сильно не утомляйте её.

Мама сжала мои пальцы, всхлипывая.

— Доченька, ты очнулась. Ты поправишься, вот увидишь. А Мин опять пропал. Я по телевизору тебя увидела. И телефон где-то оставила, не позвонить. Домой прибежала, а там всё сгорело, и вас нет. Тебя нашла здесь, а Мин…

— С ним всё хорошо, — прохрипела я. Трубки в носу жутко мешали, а горло словно натёрли наждачной бумагой. — Он у отца, — попыталась я успокоить маму, не в силах выдержать её слёзы.

Я увидела облегчение в маминых глазах, когда она услышала, что Мин жив, но её рыдания не утихли, даже когда я пообещала очень скоро встать на ноги с помощью магии. Мне потребовалась всего пара минут, чтобы наскрести крохи магии, оставшиеся во мне, и запустить регенерацию.

— Ма, пожалуйста, принеси мне завтра одежду, — попросила я у неё до того, как вошёл врач и потребовал освободить палату. Мама обняла меня, погладила по волосам.

— Я приду завтра, — пообещала она и поцеловала в лоб. — Поправляйся, милая.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как накатывает сонливость. Я не успела спросить, что же случилось с драконом, но пообещала себе завтра обязательно всё выяснить.

Второе моё пробуждение было таким же тяжёлым. Кто-то был рядом, чужой колючий взгляд пронзал меня, от чего пальцы на руках холодели. Чувство опасности подхлестнуло открыть глаза, а когда я увидела рядом с собой очередного индейца, то первое, что сделала, это выставила щит и попыталась встать с койки.

— Не бойся, — хмуро отозвался пожилой индеец, выглядящий намного старше того стража, которого убил дракон на кладбище. Этот странный посетитель был одет в обычную клетчатую фланелевую рубаху, куртку с капюшоном и фетровую шляпу, надетую на повязанный вокруг головы цветастый платок, из-под которого виднелись забранные в низкий хвост седые волосы. — Я не причиню тебе вреда, вестник Небесного Отца.

Я не поверила ему ни на секунду, так как колючий и неприятный взгляд индейца выдавал его истинное отношение ко мне, тенго по текущей в моих венах крови и магии.

— Ты должна вернуться. Тебе здесь не место.

Я сдёрнула с лица маску и вытащила трубки из носа. Села на кровати, внимательно следя за опасным визитёром. Я стражей так не боялась, как этого старца — с виду хилого, да только в нём клубилась сила, настоящая магия. Он словно напомнил мне, что произошедшее со мной на кладбище — не страшный сон. Слова Праотца и его наставления чётко всплыли в моём сознании. Но откуда об этом мог знать индеец?

— Зачем вы пришли? — холодно уточнила.

Ведь он здесь давно и мог тысячу раз убить меня. Я прекрасно это понимала и знала, что до сих пор слишком слаба.

— Ты должна вернуться.

— И всё? — усмехнулась в ответ, отлепляя присоски от кожи и вытаскивая иглу внутривенного катетера.

— И всё. Но навсегда. Тебе здесь больше не место, — тихо ответил индеец и вышел из палаты. И только потом я обратила внимание, что говорил он практически без акцента, и никто не удивился, что незнакомец пробыл так долго в палате реанимации. Медсестра ворвалась в палату испуганная и встревоженная. Заметив, что я сижу, всполошилась и того больше. Я еле успела развеять щит, прежде чем женщина, схватив меня за плечи, силой уложила на койку.

— Вам нельзя вставать, мисс Фукуи. Слышите? Нельзя.

— Но я прекрасно себя чувствую, — возразила, правда, сопротивляться не стала, прекрасно осознавая, каково женщине, которая сверялась с последними показаниями, что-то записывала в листок, прикреплённый к планшету, висящему на спинке моей койки.

Я лежала, вдыхая запахи медикаментов, присущие больницам и медицинским центрам, и пыталась придумать правдоподобное объяснение своему волшебному выздоровлению. Вопросы у докторов возникнут, тут и гадать нечего, и начнётся самый настоящий допрос. Сказать про магию — прямая дорога в сумасшедший дом. А мне нужно домой, нужно срочно поговорить с мамой.

Слова Праотца и навязчивое напоминание о том, что он ждёт от меня действий, давили на нервы. Возвращаться в Тенгар не хотелось, но появление дракона на пороге моего дома откровенно испугало.

Мама пришла после скудного больничного завтрака. Она вошла вместе с доктором, который уже третий раз посещал меня, чтобы очередной раз восхититься моим выздоровлением. Он до конца не верил, что я здорова, просил повторно сдать анализы, но я отказывалась. Мама, как и обещала, приехала с вещами, правда, не моими, а только что купленными в магазине.

— В пожаре всё сгорело, — словно извиняясь, шепнула она, протягивая мне тёплое вязанное платье.

— Мне звонили офицеры полиции и просили сообщить, когда можно взять у вас показания, мисс Фукуи, — не унимался доктор Керри, а я устало выдохнула. Встреча с полицией была неизбежна.

Попросив оставить нас с мамой одних, я взглянула на соседнюю койку. На ней лежала пожилая женщина. Она словно спала, но сон этот был неправильный, отдающий холодом.

Одевалась, слушая маму. Она рассказывала, что сейчас живёт в отеле, так как наша квартира выгорела полностью, а пожарные сказали готовиться к огромному штрафу, считая по предварительному расследованию, что причина в неосмотрительном обращении с электроприборами. Вся страховка уйдёт на возмещение ущерба соседям. Я видела, как ей тяжело. Я словно притягиваю неприятности. А ведь Гетер говорил о стражах, но не упомянул про драконов.

Надела куртку, сапоги, обняла маму за плечи и повела из платы. Нужно было восстановить всё, что было разрушено по моей вине. Страж обещал, что не причинит мне вреда, значит, я могла перевести дыхание и накопить силу для перехода. Что ждало меня в Тенгаре — даже не задумывалась. В первую очередь я обязана была позаботиться о материальном благополучии родной матери. Ведь я не знаю, как долго мы с ней не увидимся в этот раз. А любовь… Сердце забилось в груди от понимания, что я опять нос к носу столкнусь с Гетером и вновь стану его наложницей. Мы шли по коридору больницы экстренной помощи, и перед выходом я бросила мимолётный взгляд в зеркало, поймав своё отражение в нелепом наряде. Мама выбирала одежду на свой, весьма отличающийся от моего вкус, но не это меня обескуражило, а… отсутствие метки на лбу! Приблизившись к зеркалу, долго не могла поверить своим глазам. Даже потёрла кожу.

— Тина, что с тобой? — осторожно спросила мама, заглядывая мне в глаза через отражение.

А я беззвучно ревела, так как понимала, что вот теперь нас с Гетером больше ничего не связывает. В то, что он жив, я верила всем сердцем, хоть и допускала возможность ошибки. Метки могли исчезнуть в двух случаях: потому что я сама была на грани жизни и смерти, или же потому, что мёртв мой господин.

— Тина, что случилось? — мама дёрнула меня за плечо, разворачивая к себе лицом. — Тина, не молчи! Что с тобой?

Я обняла её за плечи, зажмурилась, тихо шепча себе, что этот обманщик и хитрец жив, что такой, как он, не мог умереть. Просто не мог. Я же люблю его. Этот негодяй обязан жить. Всхлипнув очередной раз, уткнулась в мамину куртку, чтобы ткань впитывала солёную влагу.

— Солнышко, деточка моя золотая, у тебя стресс. Сейчас приедем в гостиницу…

Я слушала маму краем уха, сама шла по коридору, оглядываясь по сторонам в поисках стражей, натыкаясь на пациентов, чьи ауры были пропитаны серостью болезней. Я могла бы им помочь, кого-то спасти, дать второй шанс, но я была пуста. Вся моя магия уходила на оздоровление собственного организма. Мой резерв был на нуле, и мне срочно требовалось пополнить силы. Самый простой — выпить человека. Можно и за счёт еды, но восстанавливаться таким образом я буду намного дольше.

Есть ли ещё шанс увидеться с Гетером? Возможно, я ужасно опоздала. Правда, я пыталась не думать о плохом и отгоняла грустные мысли, хотя тревога прочно угнездилась в сердце. Время накопить силу у меня ещё было, ведь здесь оно шло намного быстрее, чем в Тенгаре, где сейчас находились любимый и брат.

Номер гостиницы был небогат: скромная старенькая мебель, застиранное постельное бельё. Я устало села на диван, прикрыв глаза, отдышалась. Раздевалась с одышкой, чувствуя жуткий голод.

— Мама, сходи в магазин и купи мне мяса.

Просьба была странной, но любимая мамуля лишь кивнула и оставила меня одну в номере. Я же занялась колдовством. Мне нужны были деньги, много денег, причём настоящие. Когда-то, ещё совсем недавно, я даже мысли не могла допустить, что опущусь до банального воровства, но в данной ситуации выбора не было. Оставить маму одну без сбережений? Нет, я не могла бросить всё так, как есть. Но и сил перекраивать реальность, создавая счёт в банке на мамино имя, увы, не было. Оставалось лишь воровство. Банки выбирала из соседних городов, чтобы никто не смог заподозрить маму. Я не знала всех тонкостей, но понимала по фильмам, что купюры иногда метят, поэтому брала лишь мелкие банкноты. Принимающий портал открыла в маминой дамской сумочке, которую положила возле себя на диван. Она медленно наполнялась, округляясь. От усталости дрожала и взмокла, покрывшись холодным липким потом. Но не остановилась, пока сумка не наполнилась до краёв.

Когда мама вернулась из магазина, я валялась на диване и тяжело дышала. Сладкий дурманящий аромат ворвался в номер вместе с ней. Я сглотнула, зажмурилась. Нет, я не могу так поступить с ней.

Мама занялась обедом, заодно рассказывала, что меня, почти бездыханную, рядом с двумя мужскими трупами нашёл на кладбище сторож, он же и вызвал полицию. Одежда на мне была обуглена, а я лежала возле следов костра или чего-то подобного. Мама пыталась разговорить меня, узнать, что произошло. Полиция считала, что двое мужчин пытались меня заживо сжечь, но я каким-то образом расправилась с ними.

Я глухо рассмеялась, представив эту нелепую картину: хрупкая девушка против двух нехилых мужчин. О чём только полиция думает. И куда делся дракон?

Разум упорно нашёптывал, что подсаженный мною паразит в теории должен был высосать всю магию из дракона. Значит, выжить у первородного вряд ли получилось бы. А может он успел телепортироваться к себе домой?

Я не стала от мамы ничего скрывать, извинилась за квартиру, рассказала про деньги. Реакция была совершенно ожидаема: мама стала в категоричной манере отказываться от такой помощи, и тогда я сообщила ей новость, затмившую её возмущение по поводу моего криминального способа решения финансовых проблем:

— Мам, я должна вернуться в Тенгар. Ты останешься одна, без квартиры, без денег. Я не могу оставить тебя настолько незащищённой. Так что бери, — я протянула ей сумочку. Мама нехотя вытерла руки о полотенце, приближаясь ко мне.

— Тина, я справлюсь, поверь. А квартира… Я всё равно давно хотела переехать.

— Нет, мама, не переезжай, пожалуйста, постарайся восстановить всё как было. Ты всегда чувствовала себя счастливой в той квартире, в ней воспоминания о нас, об отце. Я, конечно, не имею права тебя просить, возможно, для тебя лучшим вариантом будет как раз переезд в другой город, но… а вдруг мы с Мином вернёмся? Где мы будем тебя искать?

Я слабо улыбнулась, контролируя свой голос. Мамин запах будоражил изголодавшееся по энергии жадное тенгарское нутро.

— Хорошо, — сдалась мама и взяла сумку, убрала её в шкаф, а затем поставила передо мной тарелку с сочным стейком.

Я ела быстро, практически не жуя. Мама пыталась остановить, сетовала, что нельзя столько есть. Но перестроившийся во время пребывания на Тенгаре организм требовал насыщения, и я ела, пока не откинулась на спинку дивана довольная и обожравшаяся. Живот выпирал, зато тепло внутри разрасталось и приятно растекалось по иссушенным недавним перерасходом магическим каналам.

— Я посплю, — предупредила маму, поцеловала её в щеку и поблагодарила за сытный обед.

Забравшись на узкую кровать под тёплое одеяло, от которого разило стиральным порошком, прикрыла глаза, расслабляясь. Живот недовольно побаливал, но я сумела уснуть, провалившись в очередной кошмар.

Я стояла посреди выжженного леса, то тут, то там дымились и догорали стволы елей и сосен. Густой дым так плотно закрывал небо над головой, что было непонятно — день стоит или ночь. Я слышала карканье воронов и утробный рёв и шипение драконов.

Вдруг рядом появился Ликард, протянул руку и закричал:

— Беги, Тина! Скорее, поспеши!

Я бросилась к нему, но между нами пролетел огромный чёрный дракон, выпустив из пасти огненную струю. Фигура Гетера осыпалась стаей птиц, которая тут же бросилась догонять ящера, и я вновь осталась в одиночестве среди пламени и дыма. Я кричала и звала Гетера, но не могла перекричать многоголосый хор воронов и рёв драконов.

— Спеши, маленькая. Спеши, мой птенчик.

Проснулась от того, что мама трясла меня за плечо и просила проснуться.

Я резко села на кровати и с недоумением уставилась на хмурого индейца — посетителя из больницы, который чинно восседал на диване.

— Тина, милая, тут полиция приехала, хотят тебе вопросы задать.

Я моргнула, страж кивнул в сторону дверей, где неуверенно мялись двое в штатском. Я встала с кровати и пригладила волосы рукой, удивляясь, что мама не обращает никакого внимания на индейца. Детективы присели на диван, и тот жалобно заскрипел. Нам с мамой достались стулья.

— Мисс Фукуи, нам требуется задать вам пару вопросов.

Я кивнула, поглядывая исключительно на стража. Он молча зыркал на меня из-под густых бровей, крутя в руках фетровую шляпу. Куртку он не снимал.

— Расскажите, что произошло во вторник двадцать третьего декабря, — попросил детектив, который был постарше и более меланхоличен.

Я на ходу придумала легенду, не желая очернять память погибших стражей перед безмолвным наблюдателем. История была почти правдивой: неизвестный проник к нам в квартиру и попытался ограбить. Я сопротивлялась, как могла, но грабитель умудрился поджечь дом и напал на меня. Я спасалась бегством. Он преследовал меня до самого кладбища, где мне на помощь пришли двое незнакомцев.

Страж кивал, направляя свою магию на полицейских. Те записывали под диктовку без лишних вопросов, потом дали расписаться в протоколе и, вежливо попрощавшись, покинули номер.

Стоило мне проводить полицию, как индеец последовал за ними по-прежнему незамеченный матерью. У самых дверей он шепнул мне, чтобы я поторапливалась, и повторил, что моё место не здесь. Тревога от его слов, подкреплённая только что увиденным сном, ещё больше давила на сердце.

На сборы у меня ушло всё время до самого вечера. Мама бегала мне за едой, тихо вздыхая, когда я набрасывалась на очередную порцию, порой забывая правила приличия и поведения за столом. Я же параллельно пыталась всё грамотно продумать и составляла список самого необходимого, что надо взять в Тенгар. В небольшом рюкзаке уже лежали: верёвка, нож, кружка с тарелкой, сухпаёк, спички, средства личной гигиены. Зачем это мне с собой я точно не знала. Брала, скорее, на всякий случай — магии во мне осталось слишком мало, чтобы тратить её на бытовые заклинания, и когда я восстановлю свой резерв на Тенгаре тоже неизвестно. Большую часть в рюкзаке заняли контейнеры с едой. Мама постаралась утрамбовать побольше, причитая, что я ем, как бравый солдат на привале после марша. Сменное бельё и одежда тоже были. Ночью, когда город зажёг свои огни, я направилась в небольшой парк неподалеку от гостиницы, чтобы там, в безлюдном месте настроить портал перехода. Мама долго целовала меня, обнимала и просила приглядеть за выросшим, но оставшимся всё таким же бестолковым братцем.

Обещание я ей дала, хотя сама не была уверена, что исполню его. Увы, мы с Мином были теперь по разные стороны баррикад. Хоть я и не планировала смещать отца или претендовать на право наследования трона, но уже заочно стала их врагом номер один.

Зябко кутаясь в куртку, я шла вдоль по улице, рассматривала весёлые витрины магазинов торгового ряда. Люди спешили домой после тяжёлого трудового дня, кто-то прогуливался неспешным шагом. Шум человеческого города за короткий промежуток времени, что я провела в Тенгаре, стал казаться непривычным. Я вздрагивала от резкого визга резины, от сигналов клаксонов автомобилей. Люди тоже выглядели враждебными и громко галдели, действуя на мои и так истрёпанные нервы. Но особое опасение вызывали вороны, коих в городской суете не замечал никто, кроме меня. Птицы сидели на фонарных столбах и даже на крышах домов, хотя по логике должны были уже спать, ведь солнце давно зашло за горизонт. Но пернатые жили своей жизнью и на первый взгляд не обращали на меня внимания. Я дошла до перекрёстка и, дождавшись зелёного сигнала светофора, побрела в парк, погружённый в относительно тихое спокойствие.

Побродив там минут двадцать, я нашла укрытый от посторонних глаз высокими кустами уголок. То ли сердце сжималось от плохого предчувствия, то ли мне просто было откровенно страшно, но потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я приступила к построению междумирного портала.

Сила струилась по венам, концентрируясь на кончиках пальцев, ветер поднимался вокруг меня, сворачиваясь в лёгкий смерч. Я читала многоступенчатое заклинание, мечтая увидеть дорогих мне мужчин: Гетера и Мина. За кого я больше переживала? Наверное, за Мина, но и мысли о Гетере тревожили и заставляли волноваться.

Усиливающийся ветер сорвал с моих губ последние слова заклинания, тьма вновь заслонила обзор, привычно высасывая из меня магию, а когда всё стихло, я очутилась в грязном узком закоулке возле невыносимо смердящей помойки.

Глава 12

Порой даже самые безупречные планы дают сбои. Когда кажется, что всё идет строго по задуманному и все фигуры двигаются куда надо, одна своевольная пешка может с лёгкостью поставить шах королю.

Гетер дёрнулся от очередного соприкосновения плети с телом, оглушённый её свистом и звоном навешанных на него цепей и антимагических оков. Физическая боль пронизывала всю его сущность, притупляя душевные страдания — смертельное разочарование и дикую, невыносимую тоску. Проживший более сотни лет, он, наивный, полагал, что хоть что-то значит для неоперившегося птенчика с невинными синими глазами. Верил, глупец, что небезразличен ей.

Следующий удар опрокинул его в новую пучину боли, отгоняя тёмное отчаяние. Он не мог ошибиться, только не в ней. Правда, он помнил, какими глазами она смотрела на него, когда растворялась в портале. Так смотрят лишь на любимого. Так прощаются с ним навсегда.

Палач отложил намокшую от крови плеть, взялся за ведро и окатил Гетера ледяной водой, от чего спину обожгло, словно огнём. Стиснув зубы, Ликард выгнулся, натягивая цепи. Охранники стояли возле дверей, держа руки на эфесах мечей. Они готовы были при малейшей угрозе броситься на бывшего советника, памятуя о том, сколь сильный маг и непобедимый ранее воин висит перед ними в цепях. Сам император давно покинул камеру, не посчитав нужным долее оставаться здесь. Поэтому появление своего наследника, упавшего на мокрое сено возле ног пленника, его величество пропустил.

Ликард, с трудом разлепив веки, рассматривал корчившегося от боли на грязном полу юношу. Мин поднялся, оглядывая камеру и склонившихся перед ним стражников.

— Где я? — встревоженно спросил Мин, оборачиваясь к Гетеру. — Тенгар! — радостно воскликнул он и тут же испуганно принялся звать на помощь стражников.

— Где Тина? — зарычал Гетер, когда понял, что у перенесшегося сюда наследника на шее висит амулет из лунного камня. — Что ты с ней сделал? Убил, да? Так ты снял с неё амулет? Если ты её хоть пальцем коснулся, ты — покойник!

Цепи натянулись и жалобно заскрипели, стражники оттеснили наследника к выходу.

— Там дракон! А Тина осталась с ним! А я… Я не знаю, не знаю, как здесь оказался! — вскричал Мин, отпрянув от разгневанного Гетера, который пытался закованными руками поймать мальчишку. — И амулет этот мой! Она мне его сама подарила, давно уже! И вообще! Мне нужно к отцу! Там Тинка одна против древнего дракона!

— Прикажи освободить меня, я спасу её!

Мин покачал головой и бросился из камеры, а Гетер забился в цепях, пытаясь вырваться. Страх за Тину раздирал его изнутри. Даже если максимально предусмотреть все возможности развития событий, найдётся одна неучтённая. Что делал дракон на Земле? Зачем он напал на Тину? И сколько протянет девушка против ящера?

Гетер рычал, выл под участившимися ударами плети, пытался вырвать цепи из стен своей тюрьмы. Душа его разрывалась от горя. Он сам загнал себя в эту ловушку, надеялся, что она вернётся к нему, поймёт его отчаянные усилия удержать империю на краю пропасти, в которую её могут ввергнуть начинающиеся революционные брожения, пойдёт на поводу своих собственных чувств к нему. И вот теперь он израненным зверем умирал от отчаяния и осознания своей глупости. Обыграл сам себя, тщеславный, самонадеянный глупец. И ценой его ошибки стала смерть маленькой непоседы — его возлюбленной наложницы, его драгоценной Тины.

Тем временем Мин бежал в окружении стражников сквозь переходы дворца, он стремился поскорее оказаться перед отцом, чтобы молить его о спасении сестры. Он выбежал в небольшой дворик, рванул к крыльцу, но резкий порыв ветра сбил его с ног, а с неба упала чёрная тень. Охрана бросилась на защиту наследника империи, но дракон небрежно плюнул в них огнём и взмыл ввысь, оставив после себя горстки пепла, да и те развеял ветер, поднятый широкими кожистыми крыльями.

* * *

Выглянув из-за угла дома, я присмотрелась к горожанам. Это была столица, а значит и академия близко, и императорский дворец. Нужно было решить, кого искать первым. Наверное, всё же Мина. С помощью забурлившей в жилах магии я наложила морок на себя и одежду, чтобы выглядеть как все, удивившись мимоходом, что в Тенгаре у меня даже без еды так быстро пополнился резерв. Видимо, на Земле и вправду беда с магией. Я не спешила, раздумывала, по всему выходило, что мне стоит заглянуть в резиденцию Гетера. Легко построив портал, я переместилась в спальню Ликарда, оглядевшись, испуганно поняла, что здесь был обыск. Все вещи разбросаны, кровать разворочена, словно что-то искали. За дверью кто-то отдавал хлёсткие приказы громким, сильным и жёстким голосом. Стража! Я по-быстрому сплела следующее заклинание и оказалась в горной резиденции, опять же в спальне Ликарда, где узрела ту же картину, только в здании никого не было, лишь ветер гулял, не сдерживаемый защитной магией. Я зябко передёрнула плечами от холода, прошлась по комнатам и залам, заглянула в библиотеку, в столовую — везде беспорядок, картины сняты и отделены от рам. Всё более-менее ценное забрано. Пустые полки библиотеки навевали тоску. Страх за Гетера вновь поднялся во мне. Где же теперь мне искать его? Во дворце? Как-то страшно было появиться перед отцом. Но я обязана это сделать. Выбрав из вороха разбросанного тряпья прилично выглядящие тунику и просторные брючки, переоделась, чтобы экономить силы. Убрала вещи в рюкзак, заодно подкрепилась, сидя на полу своей бывшей спальни. Хотелось поскорее найти Гетера и успокоить разволновавшееся сердце. Неужели я опоздала? Чистая кожа на запястьях теперь казалась знаком моего предательства. Я отвернулась от Ликарда, бросила его. И что теперь с ним? Где он?

В сам дворец перемещаться не рискнула, поэтому оказалась всё в том же переулке. В обычной для Тенгара одежде я чувствовала себя более уверенно. Лишь скрыла настоящий цвет глаз, чтобы не привлекать внимание своей внешностью. Выйдя на центральную площадь столицы, решила послушать новости, заодно и сориентироваться. Но планировала вернуться в тот дворцовый дворик, куда меня призвал Мин. Проходя мимо одного из зданий, я вдруг услышала музыку и знакомый голос. Не задумываясь, вошла внутрь и оказалась в достаточно большом зале таверны, где выступала та самая группа студентов императорской академии. Парни, как обычно, были в чёрном, Тарен солировал, держа микрофон двумя руками, увлечённо пел, оглядывая восторженную толпу тенгарок возле сцены. За барной стойкой грузный мужчина поприветствовал меня, когда я проходила мимо, предложил присесть. Столы все были заняты, слушателей у моих знакомцев оказалось достаточно.

Я села на стул возле бара и попросила сока, внимательно следя за певцами. Расплатившись, стала ждать окончания концерта, заодно выяснила, что вход платный. Со вздохом добавила монет.

— Хорошо поют, хоть и не понимаю я этих современных песен, — решил пообщаться со мной мужчина, явно хозяин таверны. — Вот раньше… Возлюбленным пели сами. Баллады всякие, серенады, а теперь… А этим балаболкам, смотри-ка, нравится.

Я кивнула, голос у Тарена был сильный, чистый и отлично поставленный. Он умел петь и, кажется, получал от этого массу удовольствия. Особенное наслаждение ему доставлял восторг слушательниц и то, что они вовсю флиртовали с ним — строили глазки, призывно улыбались, а самые смелые даже пытались прикоснуться к нему.

Я не любила рок, для меня это слишком громко. Барабанщик так увлечённо вёл свою партию, что и не видел ничего вокруг, тряс головой, практически погружаясь в транс. Гитарист демонстрировал виртуозное терзание струн и, поставив ногу на колонку, провокационно двигал бёдрами в такт жалобным стонам гитары, взлетающим под потолок и растворяющимся там.

Сок в стакане давно уже закончился, а песни всё сменяли друг друга без остановки, пока примерно через час не выдохлись певцы. Концерт закончился, фанатки обступили парней, назойливо требуя внимания и желая поближе пообщаться, а замученные истеричными барышнями охранники безуспешно пытались уговорить их отойти от сцены. Юноши, посмеиваясь и посылая самым активным девицам воздушные поцелуи, собирали инструменты, и я, наконец, была замечена Тареном.

Он отдал микрофон и осторожно подошел к краю сцены, словно не веря своим глазам.

— Тина? — одними губами произнёс он, я кивнула, не понимая его настороженности.

Он бросил взгляд на хозяина таверны, а затем шепнул что-то одному из охранников, указывая на меня, и тот, пробравшись сквозь толпу, схватил меня за руку и повёл на улицу, к чёрному выходу из таверны. Время близилось к ночи, и город зажигал огни, разгоняя сгущающиеся сумерки.

— Ты вернулась! — восторженно прошептал встретивший меня Тарен, утаскивая за собой в противоположную от дворца сторону.

— Тарен, а ты куда меня ведёшь? — тихо уточнила, чувствуя смутное беспокойство.

— Как куда? В безопасное место. Тебя же ищут. Как и добраться-то до меня смогла!

— А я шла и случайно услышала музыку. Я вообще-то ищу Мина и Ликарда.

— Тс-с-с, — зашипел на меня парень, ещё и рот рукой зажал, уволок в подворотню. — Не произноси это имя. Стража услышит! Ты смерти ищешь? Сейчас идут аресты по всей империи.

— Ликарда арестовали?

— Да! За измену! Он украл наследника и потребовал, чтобы император вступил в переговоры с командованием повстанцев. Но император даже слушать не стал, сразу бросил его в тюрьму.

Сколько времени прошло с того момента, как я оказалась на Земле? С этими разноскоростными временными потоками я окончательно запуталась.

— А когда наследник пропал?

— Вчера. Советник организовал нападение на императорский дворец и прямо оттуда похитил наследника, требуя у императора выслушать заговорщиков.

Я смотрела на юношу, который выглядывал на улицу и шёпотом мне рассказывал новости. День, здесь прошло меньше суток. Так мало, а дома мы успели за это же время побыть с мамой почти две недели.

— Завтра его казнят.

Я вздрогнула, сильнее сжала ладонь Тарена.

— Кого? Ликарда? — вскрикнула я от ужаса и одновременно бессилия.

— Да не кричи ты! — зашипел на меня парень. — Ты хоть понимаешь, что тебя тоже ищут! Та же госпожа Тара назначила за твою голову вознаграждение.

— За голову? — опешила я от мстительности противной тенгарки. Ну уж нет! Умирать прямо сейчас в мои планы не входило. Мне ещё нужно зерно найти, Гетера спасти, Мина с папочкой образумить…

— Ну да. Тебя же во время обыска не нашли. Тут вообще такое вчера было. Всех знакомых советника арестовали. Пока никого не выпустили.

Вернулась, называется. Но хоть вовремя.

— Пошли.

— А почему ты мне помогаешь? — тихо шепнула, когда мы уже шли по мрачным переулкам трущоб.

Тарен обернулся, недоумённо моргнул, затем огляделся и, практически прикасаясь губами к уху, шепнул.

— Ты же одна из нас. Я слышал, как командир на последнем собрании говорил, что, мол, если ты возглавишь наше движение, то всё получится.

— Что?! — опешила я, а затем вспомнила слова дракона.

Тарен недовольно нахмурился и требовательно дёрнул за собой.

Значит, это правда. Повстанцы откуда-то узнали про меня и решили, что я поведу их на баррикады. Но откуда?

Вдруг на одной из улиц к нам навстречу вышел небольшой отряд городской стражи. Мой сопровождающий, заколебавшись, замер на несколько секунд, и этого хватило намётанному глазу блюстителя порядка, чтобы принять решение проверить подозрительную парочку. Когда Тарен увидел, что патруль резко двинулся в нашу сторону, он скомандовал:

— Сюда! — и рванул быстрым шагом влево. — Сейчас побежим, и главное — не останавливаться! Это всё госпожа Тара. Стражи уже сутки по городу рыщут, да и сама она командует отрядом собственной охраны, тебя высматривает. И чего прицепилась? Ну красивее ты, ну наложница любимая, ей-то что?

— Опасается конкуренции.

Тарен тихо рассмеялся, окинув меня на ходу оценивающим взглядом и, переходя на бег, возразил:

— Какая конкуренция? Ты во сто крат красивее, чем она. Понятное дело, что советник на тебе помешался, а её это злит.

Я зарделась от такого комплимента. Не знала, что Гетер на мне помешан, по нему этого не было видно. Мне польстили слова Тарена, но в этот момент он опять дёрнул меня за руку, приказывая не отставать. Я бежала, крепко цепляясь за юношу, чтобы не споткнуться, слыша усиливающийся шум погони за спиной.

Мы выпорхнули на другую, более широкую улицу, и парень, оглянувшись, приказал лететь за ним, легко обернувшись в ворона. У меня так быстро это не получилось. Мы потеряли драгоценные секунды, да и Тарен ошалел в первый момент, когда увидел белое оперение, которое сменило цвет после того, как я произнесла заклинание для окрашивания волос. Итогом заминки стали крики, приказывающие мне остановиться. В ипостаси ворона было так тяжело с непривычки лететь на крыльях. Инстинкт подсказывал, как поймать ветер, Тарен рядом кричал, чтобы поторапливалась, а когда с земли стали подниматься вороны в погоню, просто схватил лапами, цедя ругательства, от которых мне стало стыдно.

— Прости, я ещё плохо умею летать! — крикнула в ответ, когда надоело слушать ворчание чёрного ворона.

— Что?! — удивился он. — Это твой первый полёт?

Я кивнула, глядя и на него, и на город, распростёршийся под нами, затем вспомнила погоню дракона и мотнула головой, правда, Тарен уже от меня отвернулся. Мы летели достаточно низко, огибая дома, словно парень пытался замести следы и укрыться от глаз преследователей. У меня перехватывало дух от восторга, как на опасном аттракционе для взрослых. Если бы не преследователи, я бы смогла в полной мере насладиться полётом, но тут было не до развлечения. Вскоре Тарен влетел в первое попавшееся открытое окно, оборачиваясь, побежал к двери, открыв её передо мной.

— Ну же! — рявкнул он мне. — Превращайся в человека.

— Я не могу так быстро! — каркнула в ответ, вприпрыжку подбежала к двери, и та захлопнулась за мной, чуть не прищемив хвост.

— Ты неумеха, — припечатал Тарен. — Я думал, врут, когда услышал, что ты полукровка, но при этом умеешь оборачиваться. Значит, и это правда?

— Да, но ещё не научилась толком это делать! — возразила в ответ, вернув себе человеческий облик, поправляя лямки рюкзака. Боль скрутила спину, и я, кряхтя, выпрямилась, растирая поясницу, а затем и плечи, где, наверное, остались следы от когтей парня.

— И почему у тебя перья были сначала белые?! — возмутился Тарен, словно я его в чём-то обманула. — Я думал, у меня сердечный приступ будет. Или это у меня галлюцинации, и ты на самом деле не из легенды?

Всё это Тарен шептал, крепко держа меня за руку. Он вёл по коридору, заглядывая в открытые комнаты, прежде чем пройти дальше.

— Какая ещё легенда? — проворчала я, чувствуя беспокойство юноши как своё собственное. Вся обстановка давила на психику, и то, что мы могли в любой момент нарваться на хозяина дома, пугало.

— Как какая? — услышала шипение парня, когда мы остановились у лестницы.

Взглянув вниз, мысленно присвистнула. Это был чей-то жилой трёхэтажный дом, причём очень богатый. Устеленная ковром лестница шла по кругу, на стенах изящные фонарики в восточном стиле. Внизу на первом этаже раздавались голоса, и поэтому Тарен прижал палец к губам, махнул рукой и начал осторожно спускаться.

— Белая ворона — вестник перемен, — ответил он мне, наконец, когда мы были на втором этаже. Нам так никто и не встретился, чему мы были рады и уже смелее продолжили дальнейший спуск. — Причём перемен глобальных и не всегда хороших. Обычно приносит весть о войне или смерти. Поэтому их не любят и стараются убить ещё в младенчестве. Кажется, командир ещё что-то говорил о том, что нас слишком долго обманывали, не рассказывая об истинном смысле старых легенд.

— Понятно, — шепнула я, а затем добавила: — Тебе показалось. Я не белая ворона.

Тарен усмехнулся, не поверив мне. Эх, а я так надеялась, что научилась правдоподобно врать.

— Сейчас нам надо добраться до мастера Ръяжа, он поможет тебе встретиться с командиром.

— А ты?

— Вернусь в академию, — шёпотом ответил парень.

— Уверен? Нас же с тобой видели вместе, значит, будут искать!

Тарен замер, задумавшись, и тихо признал правоту моих слов:

— Тогда не знаю. Наверное, с тобой к повстанцам. Давно хотел совсем уйти в отряд, да отец не разрешал, и командиру нужно было, чтобы кто-то работал здесь — в городе, в академии.

Я осторожно коснулась его рукава и тихо спросила:

— А почему ты вообще мне помогаешь? У вас же это, вроде, не принято.

Тарен удивлённо воззрился на меня, затем нахмурился.

— Кто тебе такое сказал?

— Гетер, — тихо ответила, прислушиваясь к тому, что происходило внизу. — Он говорил, что нельзя никому доверять.

— Он, конечно, прав, — кивнул Тарен, выглядывая из-за перил вниз, затем отстранился, прижимая меня к стене и заслоняя собой. Он подмигнул мне, шепнув: — Но мы же друзья, разве нет?

Я улыбнулась ему и кивнула. Голоса внизу становились всё громче, кто-то поднимался по лестнице. Тарен лихорадочно бормотал себе под нос, перебирая и отметая одно за другим варианты убежища у своих друзей (которые хоть и были влиятельными, но нам не подходили) по признакам, понятным только ему. Я тем более не знала, куда нам спрятаться, так как этот мир был мне чужд. Вздохнув, решила использовать заклинание телепортации, которому обучил меня Ликард, схватила Тарена за руку, призывая силу. Через секунду, вывалившись из воронки портала, мы очутились посреди густого леса. Парень первые секунды заковыристо выражался, оглядываясь, а потом схватил меня за руки и с восторгом завопил:

— Ты чего молчала? Ты же невероятно крутой маг! Я на такое не способен, а ты!.. Мы же в заповедном лесу, да?

Я пожала плечами — совершенно не ориентируюсь даже по картам. Примерно могла сказать, что перенеслась к югу от города, а куда конкретно — не знаю.

Тарен, превратившись в ворона, взмыл к вершинам деревьев, а я осталась стоять внизу, следя за полётом чёрной птицы.

Задрав голову к высокому голубому небу, пронзённому острыми пиками зелёных, практически земных елей, я всматривалась в хаотичный танец ворона, мечущегося прямо над головой. Тарен что-то пытался объяснить, но я не различала слов, глубоко вдыхая запах хвои и прелой листвы. Я обняла себя руками и пыталась унять дрожь, возникшую от пугающей мысли. Даже, скорее, это была не отчётливая мысль, а плохое предчувствие, требующее предупредить моего невольного напарника о надвигающейся опасности. Слишком уж хищно смотрелись вершины деревьев и их скрюченные ветви, слишком ранимым казался на их фоне Тарен — словно угодивший нечаянно в челюсти стального капкана.

Я чувствовала себя покинутой и брошенной всеми, стоящей в одиночку против всего мира, и это было невыносимо тяжело — как будто непомерная ноша свалилась на плечи, придавливая меня к земле.

Неожиданно в плечо впились крепкие пальцы. Я вскрикнула и попыталась вырваться, но, узнав подкравшегося незаметно Тарена, успокоилась. Да, видимо, рано.

— Ты оглохла, что ли? — крикнул Тарен. — Скорее в дом, тут недалеко. Вон, смотри, видишь? И поторапливайся. Всё время удивлялся, когда говорили, что эти ищейки умудряются отследить перемещение порталом практически за несколько минут! Они совсем близко!

— Кто? — переспросила я.

Но юноша не ответил, а продолжал тянуть за собой, бежал, выбирая удобный путь среди деревьев.

— Ты, конечно, иномирянка, но должна же была за это время элементарные вещи выучить. Ищейки — это духи, выполняющие роль помощников стражей императорской гвардии.

— Духи кого? — переспросила, пытаясь понять, почему мне это неизвестно.

— Духи умерших тенгарцев. Некоторые стражи призывают своих родовых духов, чтобы те помогали им служить императору. Я в деталях не помню, как это делается, но то, что эти призрачные ищейки преотлично находят искомое — знаю точно. Нам бы добраться до домика, а уж там свои духи спрячут.

Я запыхалась от бега по лесной чаще, понимая, что с такой скоростью, как у меня, мы не успеваем. Поэтому и решилась использовать магию, чтобы переместить нас с Тареном практически к тому самому заброшенному домику, который он мне показывал. Небольшой коттедж стоял на опушке, ограждённый невысоким забором. На воротах красовались резные вороны, которые при нашем появлении ожили, раскрыв крылья и приветственно каркнув хриплыми, скрипучими голосами. Но Тарен, как будто ничего не заметив, не обратил на них никакого внимания, протащил меня до самого крыльца и кинулся к двери, пытаясь ее открыть. А я в недоумении и страхе наблюдала, как деревянные вороны на створках ворот отряхнулись и увеличились в размерах, внезапно обретя торжественный и внушительный вид. От невысокого, казавшегося разваливающимся забора ввысь протянулись тонкие, похожие на лазерные, зелёные лучи, которые встали непреодолимой преградой для белёсых силуэтов преследователей, тщетно бившихся о щит в попытке проникнуть за обманчиво хлипкую оградку.

— Т-т-ты… д-д-долго? — заикаясь, тихо спросила я, чувствуя подступающую панику.

— Не пускают, — зло и обречённо прошипел сквозь стиснутые от усилий зубы юноша, а я подбежала к нему, надеясь, что духи этого странного дома не пустят за забор ищеек.

— Кто не пускает? — тихо спросила, прижимаясь спиной к стене, чтобы не потерять из вида атакующих призрачный зелёный барьер духов, а также воронов-стражей, которые так и стояли на воротах, грозно раскинув крылья.

— Понимаешь, этот лес заповедный, сюда запрещено заходить кому бы то ни было, кроме императора Тенгара.

— Да ну?! А почему?

Тарен тяжело выдохнул, борясь с замком на дверях, и устало объяснил:

— Так лес этот сам не пускает никого. Просто не можешь зайти, замертво падаешь сразу на границе леса, а дальше пройти не получается. Только император может войти, ну и ещё его семья. Именно здесь они раньше и скрывались во время попыток дворцовых переворотов. Когда изменники и предатели пытались преследовать законных правителей, те могли укрыться только в одном месте — зачарованном императорском лесу, здесь. Да открывайся же ты! — выругался он в сердцах, ещё и пнул для убедительности ни в чём не повинную дверь.

Я с ужасом поняла, что выдала себя с головой. Получается, раз мы здесь, то только потому, что в одном из нас течёт кровь императора. И это явно не Тарен, потому что он безуспешно пытается открыть старый ржавый замок на простой дощатой двери.

— И как часто вашему императору приходится здесь скрываться? — уточнила я, прекрасно помня из курса истории этого мира, что в Тенгаре шла вечная борьба за власть и абсолютно каждую династию пытались свергнуть.

— Нет, что ты. Наш нынешний император достаточно мудр и знает, кого к себе можно приблизить. Он очень грамотно подбирает своих советников, да и государственных преступников казнит регулярно, как раз летом, перед новым годом. Правда, лучше бы он слушал народ, тогда не было бы этого восстания. Да что ж ты будешь делать! За ворота нас духи пустили, а в дом нет! — раздражённо стукнул кулаком по двери парень, по-прежнему вымученно улыбаясь мне в попытке успокоить, словно ничего серьёзного не происходит у нас за спиной. — Чужие мы для них, что ни говори. Но хоть в беде не оставили, и то радует. А то повязали бы нас с тобой. А так ни стража сюда не сунется, ни их ищейки. Разве что сам наследник или император по наши души нагрянет в заповедный лес.

Ну точно, как же я сразу не поняла! Наследник! Приняв окончательное решение, я оттеснила юношу и сама попробовала открыть замок, который буквально через несколько секунд просто рассыпался у меня в ладонях ржавой пылью. Давно не смазываемые петли пронзительно заскрипели, но Тарен помог, и мы общими усилиями отворили дверь в дом. За спиной послышался предупреждающий «кар», но Тарен, не слушая никого, зашёл и упал на пол, переводя дух.

— Ну и денёчек, — протянул он, глядя на потолок, и рассмеялся. — Кому скажи. Завалил у Инка допуск к экзамену, поругался с этой выскочкой Тарой, которая с нами на одном потоке, хотя с её-то знаниями должна быть по идее на последнем. В общем, меня лишили звания старосты, чуть не выгнали из академии, а теперь ещё и это! Я в заповедном лесу с предводительницей повстанцев!

Я присела на пол рядом с Тареном, прислушиваясь к неутихающему карканью снаружи — ищейки явно продолжали попытки проникнуть за ворота, но у них это до сих пор так и не вышло. К моему удивлению дом внутри оказался более пригодным для жизни, чем виделся с первого взгляда: с виду разваливающийся, заброшенный, но внутри хорошо обставленный, тёплый и уютный — даже запаха запустения не было.

— Я вообще-то не предводительница повстанцев. Это ты сам придумал. И вообще, мне бы с императором поговорить, надо Гетера спасти. Ведь он ни в чём не виноват на самом деле.

Тарен горько рассмеялся, качая головой над моими словами. Я постаралась сделать вид, что не замечаю его насмешки, и решила сменить неприятную тему:

— А что это за дом? — почему-то спросила шёпотом, так как ощущение, что за нами кто-то наблюдает, не проходило.

— Честно? — отозвался Тарен, садясь и оглядываясь. Затем признался: — Понятия не имею. Видела, какие ворота?

Я кивнула.

— Раньше такие возводили только вокруг храмов. Хотя этот дом на храм и не похож вовсе. Передохнем, и всё-таки нужно будет убираться отсюда. Надеюсь, духи этого места достаточно сильные, за это время пришлых не пустят.

— Понятно, — вздохнула. Да уж, на храм этот дом точно не был похож. Хотя что-то он мне напоминал.

Я поднялась, чтобы осмотреться. Уж больно таинственным казалось всё вокруг, да и чувство чужого взгляда не отпускало. Оно не было враждебным, словно ко мне присматривались, приглядывались, изучали издали.

Войдя в одну единственную просторную комнату, больше похожую на кабинет, я увидела и книжные шкафы, и стол, и диван напротив камина, и даже плетёный из разноцветных полосок рукодельный коврик на полу, на окнах весёлые занавески в бордовую клеточку. Здесь не было примелькавшихся глазу восточных мотивов, какое-то всё родное, обыденное. Даже стены в светло-бежевых тонах, погружённые в полумрак, навевали воспоминание о гостиной в моём родном доме. Я впитывала глазами уют комнаты, грустно вздыхая. Снова захотелось домой, туда, где мамино тепло, где её ласковые руки и нежный взгляд.

Пальцем провела по коричневой коже, обтягивающей спинку диванчика. Дом был наполнен таинственной тишиной, словно само время остановилось, и только карканье за окном развеивало это умиротворяющее волшебство.

Я медленно приблизилась к камину, разглядывая стоящий на нём алтарь с фигурками ворона, изображённого в разных сценках. Это был ворон-прародитель, о нём мне говорил Создатель, тот самый ворон, вдохнувший свою силу в зёрнышко, из которого выросло дерево, вырезанное на импровизированном алтаре позади деревянной статуэтки. Потом на ветвях этого дерева стали появляться яйца, а из них впоследствии вылупились тенгарцы.

— Тарен, я тут камин нашла, давай огонь разведём, погреемся! — крикнула я парню, а сама уже, вызвав огненный шар, аккуратно направила его на заботливо сложенные кем-то в очаге поленья. Весёлые искры тут же вспыхнули, пламя занялось, и от горящего дерева поплыл приятный аромат, наполняя комнату домашним уютом.

— Что ты говоришь? — раздался голос Тарена, а затем и сам парень появился возле камина.

— Огонь — это хорошо, жаль только, что дым увидят издали и поймут, где нас искать, — покачал он головой.

Я расстроенно кивнула, признавая правоту его слов, и развеяла свою магию. Печальный сизый дымок поднялся от потухших дров, словно помахал мне на прощание, вот только лёгкий аромат остался, и его было достаточно, чтобы почувствовать умиротворяющее спокойствие и уют домика.

— Так, давай я свяжусь с Батром, и попрошу у него помощи. Тебе нужно к повстанцам, в столице тебя точно схватят и казнят, или того хуже — попадёшь в руки госпожи Тары.

Я села на диван, полностью соглашаясь с неунывающим помощником, мысленно благодаря его. Что бы я без него делала? Попала бы под раздачу стражам. Имея печальный опыт общения с полицией своего мира, я не была уверена, что встреча с местными представителями правопорядка принесла бы что-то хорошее. Скорее всего, Тарен прав, я же бывшая наложница государственного преступника и то, что меток на мне больше нет, меня не оправдывало. Меня никто и слушать не станет, и именно поэтому нужно как можно скорее встретиться с Мином. Мой взгляд снова упал на потухший камин, который время от времени закрывал от меня Тарен, нервно расхаживавший в ожидании ответа друга на вызов. Я потёрла замёрзшие пальцы, вспоминая, как тепло разведённого огня согрело их за пару секунд.

И тут неожиданно поняла нелогичность наших с Тареном опасений: мы в заповедном лесу, сюда никто, кроме отца и брата, войти не может. Так чего, собственно, я трясусь от страха, если именно с ними мне и нужна встреча? Да и где, если не здесь, безопаснее всего дождаться отца, чтобы спокойно поговорить и узнать о судьбе моего, уже теперь бывшего хозяина?

Я встала и спокойно развела огонь, пока Тарен отвлёкся, создавая очередное заклинание связи. Поленья весело затрещали, а я, вытянув руки, с наслаждением стала греться.

— Тина! — возмутился юноша, подбегая и пытаясь потушить пламя. Вот только у него ничего не выходило, как он ни старался: водяной шар лопнул, намочив плетёный разноцветный коврик, затоптать огонь тоже не получилось, так как пламя лизнуло его ногу, от чего занялась кожаная штанина.

— Да что ж такое! — выругался Тарен, руками хлопая по дымящейся ноге.

— Ты ведь сам сказал, что сюда может войти лишь император и наследник. Так что расслабься, нам остаётся только подождать их в тепле и уюте, — с улыбкой отозвалась я, демонстративно держа руки над огнём.

— Тина! — вскричал ошеломлённо Тарен. — Да ты хоть соображаешь, что с нами сделают, если найдут здесь? Нас же казнят!

— Как казнят? — опешила я, только теперь начиная осознавать, во что втянула непричастного к моим проблемам парня. За себя была почему-то уверена. Отец не поступит так со мной, а вот с Тареном…

* * *

Тишину темницы разрывал свист плети и страшный, какой-то практически звериный рык. Преступники в соседних камерах не могли расслабиться, в ужасе слушая, как истязают бывшего второго советника императора. Господина Ликарда уважали в народе за его ум и доброжелательность. Нет, он не был добрым, скорее суровым, но никто его не мог обвинить в жестокости, бесчинствах и презрении к простому народу. Его любили даже студенты, восхищаясь им в тавернах, и теперь он ещё больше сыскал в сердцах запуганных узников уважение. Палач не останавливался уже который час, делая лишь короткие передышки, чтобы окатить водой теряющего сознание пленника.

— Я повторяю, ты должен заставить их пустить мой отряд в сокровищницу.

Личный тайник императора располагался не во дворце, а у северного подножия гор. Таким образом он хотел уберечь свой неприкосновенный запас в случае нападения тех же повстанцев, но не предвидел, что его предаст второй советник, которому были доверены слишком многие императорские тайны, и расположение сокровищницы было одним из них. Повстанцы захватили её и хоть сами войти внутрь не сумели, но при этом не давали добраться до богатства императору и его войскам. И уж тем более Фукарт Пятый не ожидал одновременно со смутой в собственной империи удара от драконов. Послание он получил всего час назад, что привело его в состояние неконтролируемого бешенства. Мало того, что Ликард его предал, обложил со всех сторон, зная наиболее слабые места императора, так еще и драконы украли наследника, его маленького Мина, которого бывшее правое крыло заманил в ловушку с помощью сестры. Хитрый, беспринципный советник, сам метящий на трон, хорошо умел манипулировать тенгарцами, играя на их чувствах и привязанностях. Как ему удалось подговорить наивную, неопытную девочку ввязаться во всё это — только предстояло выяснить. А вот равнодушные ко всему, кроме своей выгоды, драконы требуют выкуп за сына немедленно. И не просто деньги или драгоценности, а последний розовый бриллиант, хранящийся в сокровищнице, нынче охраняемой повстанцами. Нет, в принципе до нее добраться можно, но тогда император потеряет лучших воинов своей гвардии, а он не может позволить себе остаться совершенно безоружным перед потенциальной угрозой нападения драконов.

Чем дольше упорствовал советник, тем больше император чувствовал, что уже практически готов склониться перед Ликардом и умолять его. Сын, его наследник, плоть от плоти его, напоминание об оставленной на Земле возлюбленной… его нужно спасти любой ценой, иначе император никогда не простит себе этой утраты.

Фукарт стоял перед пленником, наблюдая за мучениями советника и слушая его гневный рык, перемежаемый проклятиями и требованиями немедленно отправить его на выручку Тине. У каждого мужчины есть свои слабости, нашлись они и у казавшегося всегда холодным и невозмутимым Гетера. Вот только в любовь Ликарда к своей дочери император не верил. Что бы ни кричал его бывший помощник, Фукарт слышал лишь фальшь.

Дракон напал на Мина, а девчонка его спасла. Как пустая полукровка могла его защитить? И как она смогла перенести сына обратно в Тенгар? К тому же были свидетели того, как Ликард спрашивал у Мина про амулет, значит, сына перенесло заклинание, наложенное на вещицу самим советником. Всё просто и логично. Да и дракону нужна была не дочь, а Мин, его, императора, драгоценный, долгожданный сын. И мерзкий ящер заполучил его. Значит, Тина в безопасности, а советник просто пытается воззвать к отцовским чувствам? Любой на месте императора, будучи поставленным перед выбором между сыном и дочерью, выберет наследника, хранителя силы, продолжателя рода. Поэтому император и стоял, ожидая, когда советник всё же сломается, но тот с мрачной решимостью в глазах хриплым голосом продолжал проклинать своего сюзерена за глупость, требуя свободы и угрожая неминуемой расплатой, если найдёт свою любимую мёртвой.

— Прикажи повстанцами пропустить мой отряд, Ликард. Не глупи, ты всё равно скоро умрёшь. Никто не выживал после тысячи плетей.

Палач методично отсчитывал удары и после каждой сотни обливал пленника ледяной водой. Пол под ногами императора был мокрым, и солома не могла спасти дорогую, изящную обувь императора от промокания.

Лицо советника исказила гримаса ненависти.

— Я выживу, — прохрипел Ликард, — ради мести. Я предлагал тебе разумный выход, при котором ты не потерял бы ни своё лицо, ни свой трон, самовлюблённый упрямец! Тебе надо было всего лишь встретиться с их командиром и спокойно обсудить сложившуюся ситуацию! Ты должен был прислушаться ко мне, я тысячи раз предупреждал, что народ негодует! Не просто говорил, но и приводил неопровержимые доказательства того, что тот, кому ты столь безоглядно веришь — вор и изменник!

— И поэтому ты решил действовать самостоятельно? — глухо отозвался император, пряча свои истинные чувства. Нет, невозможно простить этого предателя, зря он в своё время так доверял ему. Прав первый советник: Ликарду нужен был только трон, и ради этого он шёл по головам. — Даже мою дочь настроил против меня.

Каркающий смех и стон боли вырвался из груди Гетера, бессильно обвисшего в цепях.

— Тина тебя ненавидела и до меня. Ты предал её, её мать. Бросил их на произвол судьбы. Я тут ни при чём. Ты сам породил в ней эту ненависть. Сам, мой император. Своей самовлюблённостью, своей вседозволенностью, своей трусостью.

Бывалый стражник вздрогнул, заметив взгляд советника на императора, впервые струсив перед закованным в атимагические оковы преступником. Казалось, что ещё секунда, и тот вырвется, бросится на императора и убьёт его голыми руками.

Фукарт пытался не поддаваться, но несправедливость слов советника рвала душу. Он не оставил их без присмотра и сделал всё, дабы они ни в чём не нуждались, но так, чтобы никто их не нашёл, особенно императрица — ревнивая, больная жена. Боги, сколько же было истерик, скандалов и ссор с ней в связи с тем, что оставшаяся на Земле простая человечка заняла его сердце, хотя не имела на это право. Какая-то временная фаворитка, да ещё не чистокровная тенгарка стала важнее законной жены, и только лишь благодаря тому, что родила наследника.

Вдруг Фукарт почувствовал резкую боль в груди и холод за спиной. Связь, годами обеспечивавшая полную безопасность его персоне, лопнула. Император прикрыл глаза, мысленно призывая замолчавшего в его сознании бессменного стража, чья потеря означала лишь одно — появился новый император, благословенный Праотцом. Кто?

Мог ли это быть Мин? Надежда на лучшее всегда расцветает первоцветом в любой, даже самой отчаявшейся душе, и только затем плоды сомнения раскрывают свое гнилое нутро.

Взяв себя в руки, Фукарт остановил палача и покинул камеру в сопровождении стражей. Бывший император решил, что ему стоит поспешить в лесной храм на встречу с новым правителем Тенгара.

* * *

Вспышка гнева Тарена закончилась так резко, что я даже не успела его остановить. Он выбежал из домика и с размаху плюхнулся на крыльцо, обхватив руками голову. Выйти за ворота парень не решился из-за ищеек, лишь тоскливо поглядывал на зелёную ограду да на воронов, бьющихся об неё.

— Тарен? — осторожно позвала я его, легко коснувшись плеча. — Всё будет хорошо. Вот увидишь.

— Тина, ничего хорошего не будет. Ты, кажется, плохо представляешь, как мы живём. Это тебе как наложнице повезло. Советник богат и любит тебя. Ты даже приблизительно не знаешь, каково это — жить в нищете.

— Знаю, — прервала я жалеющего себя парня. — Я родилась и выросла в семье с очень скромным достатком, поверь. И с ранней юности сама зарабатывала себе на учёбу и проживание. Мать работала в две смены, чтобы нас с братом прокормить. Везде жизнь одинаковая, главное — верить в лучшее и в свои силы, а не сидеть и горевать о судьбе. Ты же сильный и здоровый.

— Я безродный, — грустно улыбнулся парень, поднимая на меня лицо.

— И что с того? Руки, ноги есть? А гордость? Что тебе ещё надо?

Я старалась отвлечь его от нытья и самоуничижения. По себе знала, что так можно уйти в депрессию, из которой не выбраться в одиночку. У меня были друзья, помогавшие мне поверить в себя. У Тарена тоже они были. Да и по натуре он не казался таким уж забитым. Просто минутная слабость, так что нужно было его расшевелить.

— Поверь, ты сможешь всё сам. И жизнь повернёшь в лучшую сторону. Ты творец своей судьбы. Так что не паникуй. Разберёмся с императором и прочими неприятностями по мере их поступления.

Парень лишь недоверчиво покачал головой.

— Так, понятно, помощи от тебя никакой, сама справлюсь. Ты же всё равно не знаешь, как построить направленный портал, чтобы оказаться рядом с нужным человеком?

— С каким? Тебе надо к командиру повстанцев.

— Я не знаю координат.

Само заклинание знала, но нужно же хоть маломальские точки назначения задавать. Тарен взял веточку и под уже ставшее привычным карканье начертил на земле карту, объясняя, где мы, а где повстанцы. Ищейки продолжали воевать с неприступной защитой ворот, а я упорно пробовала настроиться. Правда, магии после каждого заклинания становилось всё меньше, а пополнялся резерв медленно.

Я протянула руку Тарену, и тот с некоторой неохотой взялся за неё. Я прикрыла глаза, прочитала заклинание и почувствовала привычное головокружение от перехода. Вот только ладони Тарена в своей уже не обнаружила. Открыв глаза, поняла, что стою одна в окружении молчаливых вооружённых мужчин. Воинами они не были, скорее охотниками, да и одежда на них была не военная. Тишина леса пугала своей напряжённостью. Громко сглотнув, я осторожно огляделась. Да, Тарена не было со мной. Интересно, куда он делся? Хотя первую секунду тяжесть его тела чувствовала, а затем он словно вырвался. Бросил меня? Обманул? Может, не стоило ему доверять? Да и почему я решила, что могу это делать? Доверие нужно заслуживать, а Гетер неоднократно повторял одно и то же: никому не верить в Тенгаре. Никому, даже ему.

— Здравствуйте, — тихо шепнула, пересчитывая окруживших мужчин. Насчитала пятерых, но чувствовала, что на самом деле их гораздо больше. От них веяло чувством опасности так, что хотелось сбежать, куда глаза глядят. Но как это сделать, если они неотрывно наблюдают и в любой момент могут проткнуть острыми мечами?

— Имя, — жёстко потребовал самый хмурый из пятерых, за его спиной появился ещё один с тёмно-зелёной повязкой на лбу, на которой был написан чёрными чернилами иероглиф «главный» или «командир», если не дословно.

— Тина, — выдохнула под суровым и невозможно тяжелым взглядом главного. Ему, конечно, далеко до Гетера. Но вот только если советнику я доверяла и знала, что он никогда не причинит мне вреда, то с этими типами проверять ничего не хотелось.

— Тина? — удивился главный. — Неужто та самая, наложница второго советника?

Кивнула в ответ, так как голос осип, и захотелось попить.

— Но на тебе нет его меток, — встревоженно заявил командир, приблизившись ко мне и дав сигнал другим убрать оружие. — Он что, умер?

— Не знаю, — хрипло прокаркала, с трудом веря, что мои слова не посчитали выдумкой.

— Покажи глаза, — приказал командир, протягивая руку, но в последний момент остановился, хмурясь, словно что-то вспомнив, и опустил её, так и не прикоснувшись ко мне.

Я развеяла морок, и мужчины ахнули, а хмурый едва различимо улыбнулся.

— Наследница, — благоговейно прошептал он, вставая на одно колено. — Мы ваши верные слуги. Господин Ликард просил позаботиться о вас. Госпожа, прошу, пройдёмте со мной.

— Я хотела узнать, где Гетер. Но теперь вижу, что вы и сами не знаете, где он и жив ли.

— Он во дворце в темнице. Завтра на рассвете его казнят.

— Значит, надо его спасти! — порывисто выкрикнула я, следуя за хмурым мужчиной, который даже не представился. Он вёл меня между деревьями по едва заметным тропкам. То тут, то там, словно из-под земли, появлялись оборотни и с любопытством провожали меня взглядом. Некоторые улыбались и махали мне рукой. Я поняла, что Тарен дал мне точные координаты центрального штаба повстанцев, и теперь он с этими знаниями остался один в заповедном лесу, как в западне.

— Но сначала надо вернуться в храм, — тут же выпалила, понимая, что наделала. Парня схватят и точно казнят, а сначала вытрясут местонахождение этого лесного лагеря, а тут были и женщины, и дети, а всему виной я!

— Зачем? — обернулся ко мне мужчина с повязкой на голове.

— Там остался один из ваших, Тарен Яндо! Если его застанет там император, то прикажет казнить как моего сообщника!

Мужчина мягко улыбнулся, и на долю секунды его суровые черты лица разгладились, а в глазах появилось понимание.

— Вы именно такая, как и описывал советник. Но, увы, у нас другие задачи — мы обязаны беречь вас даже ценой собственных жизней. А младший Яндо благородно умрёт за наше правое дело, за светлое будущее.

— Эй! Вы так говорите, словно вам его не жалко!

— Мы сами выбираем свой путь служения. Это его выбор, его судьба.

Я остановилась, прикрыла глаза, чтобы не ругаться в присутствии детей, которые уже дёргали меня за брюки, радостно здороваясь и пытаясь познакомиться.

Нет, мне не понять этих оборотней. Магии во мне становилось всё меньше, прямо сейчас я ни на что не была способна и поэтому покорно шла за командиром повстанцем.

* * *

Магия подхватила Яндо и тут же дёрнула назад. Юноша оглядел пустой двор, ищеек за воротами и почувствовал злость.

— Неумеха! — ворчливо ругнулся Тарен, поднимаясь с земли и отряхиваясь от пыли. Что теперь ему делать — было непонятно.

Он обошёл двор в поисках укрытия. Парень не хотел, чтобы его нашли, умирать было страшно. Ищейки следили за ним, пугали своим карканьем, они летали по кругу, действуя на нервы.

Найти укрытие от вездесущих духов Тарен решил в доме, но стоило ему ступить на крыльцо, как очертания дома изменились, и юноша оказался стоящим возле открытых дверей в храм. Тарен робко и нерешительно поднялся по ступенькам, вглядываясь в полумрак храма, освещённого тысячами свечей. В центральном зале его встречали духи — чуть просвечивающие силуэты мужчин в белых одеяниях. Они не улыбались, но и не выглядели откровенно злыми.

— Ты должен решиться, — мягкий голос пришёл словно из ниоткуда, звуча как будто прямо в голове юноши. — Это тяжёлая ноша, но и великая честь.

— На что решиться? — обеспокоенно спросил Яндо у духов храма.

— Изменить свою судьбу и судьбы многих. Стать стражем для вестника Праотца.

Юноша сразу понял, про кого ему говорят эти духи единым голосом. Он вспомнил слова наложницы советника, её добрые глаза и ласковую улыбку. Да, ему не показалось, она белый ворон, он собственными глазами видел её оперение. Да и нрав её был исключительным, она была особенной, не такой, как все тенгарцы.

— Что я должен сделать? — решительно спросил юноша, и духи отошли в глубь храма, пропуская его. Парень шёл, удивляясь преображению, словно и не был здесь пару минут назад. Его подвели к высокой подставке, на которой лежали фолиант и жертвенный нож. Оглядев зал храма, он заметил возле алтаря белые одежды, сложенные аккуратной стопкой.

Юноша со сжимающимся от страха сердцем стал читать первые строки древнейшей присяги. Духи храма окружили его, повторяя за ним каждое прочитанное слово. Стражем императору может стать любой, готовый добровольно отдать свою жизнь на алтаре Праотцу, взамен обретая небывалое могущество и обязанность защищать здоровье, жизнь и честь императора, следовать за ним неусыпно, быть его тенью.

Старые страницы скрывали и второй способ — жертву мог принести и новый император, собственноручно убив своего ближайшего друга и соратника. Но Яндо усомнился в том, что Тина была бы способна на подобное. Слишком добрые глаза и мягкая улыбка, и такая светлая душа, не очернённая убийствами.

— Да, — подтвердил мягкий голос отовсюду и ниоткуда одновременно, успокаивая юношу, — она не способна убить, но ради подобной можно пожертвовать собой, чтобы обрести шанс на лучшую жизнь. Уж с этим она справится, поверь. Она та, кто в состоянии изменить существование простого люда в Тенгаре. И твоего отца тоже.

Страх, поднявшись, развеялся под натиском решительности. Командир не раз говорил, что придёт Вестник Праотца и поведёт их за собой. Тарен давно к этому готовился, жил двойной жизнью, шпионил, помогал добывать провизию и оружие. Это был лишь следующий шаг, к которому он морально был готов. Юноша подошёл к алтарю. Духи помогли ему переодеться в белые одеяния, опоясаться голубым поясом. Яндор сел перед Праотцом-вороном, взял подлетевший жертвенный нож и, поклонившись трижды Создателю, со словами последней в этой жизни клятвы взмахнул рукой, которую направляли духи храма, сливаясь в одно и делясь своими силами, укрепляя мятежный юный дух и помогая ему преодолеть самую короткую, но такую непростую дорогу в новую жизнь на благо будущего Тенгара. Последним, кого вспомнил Тарен, был его отец с мудрыми, чуть подслеповатыми глазами, обрамлёнными сеткой морщин, гладящий своего младшего сына по волосам со словами, что белый ворон принесёт им счастье.

— Вот увидишь, белый ворон на самом деле вестник Праотца, а Создатель любит нас, своих детей.

Глава 13

Повстанцы доставили меня в удалённую от основных дорог резиденцию, по размерам не уступающую даже горному имению Ликарда. Само строение было укрыто кронами вековых деревьев, так что с высоты птичьего полёта его видно не было, к тому же окружающие со всех сторон скалистые уступы предгорья хорошо маскировали невысокое, сложенное из серых, незаметных на фоне скал блоков здание. Я, рассматривая расположение построек, наконец, сообразила, куда меня привели — императорская сокровищница! Одна из нескольких, тщательно укрытых по всему материку, чьё местоположение являлось государственной тайной, а мне стало доступно благодаря прямой передачи информации от Гетера, бывшего доверенным лицом императора.

Следуя за своими сопровождающими, я подмечала, что в этом «лагере» повстанцев было в разы больше, и среди них явно чувствовалось присутствие магов средней руки. Они, конечно, уступали тем, с кем мне приходилось встречаться на первом потоке в императорской академии, но зато на груди у каждого я заметила по несколько амулетов-накопителей, так что я, немного смущаясь, всё же попросила себе несколько таких же для восстановления резерва. Чем больше я находилась в обществе своего то ли почётного эскорта, то ли конвоя, тем муторнее становилось на душе. Эти люди, вернее, тенгарцы, большинство из которых были «бескрылыми», а значит, более слабыми и в какой-то степени беспомощными по сравнению с полноценными оборотнями-воронами, даже под командованием магов, не самых тоже могущественных, надо отметить, и, возможно, нескольких опытных воинов не выстоят против хорошо подготовленных и экипированных магическим оружием стражей императора. На что все они надеются? Чем руководствуются, решаясь на открытое столкновение с законным правителем?

Радостные лица и взгляды, направленные на меня, светились надеждой — светлой и искренней. Может, это и был ответ на мой немой вопрос. Может, они свято верили, что придёт некий мессия и приведёт их к неминуемой победе? И этим мессией стала… я? Боги, и зачем только Гетер взбаламутил их? Зачем дал им ложную надежду? Зачем подпитывал эту простодушную веру в чудо?

В рядах мятежников я заметила выходцев из самых разных сословий, но чётко прослеживаемая иерархия в этой общности отличалась от общепринятой на Тенгаре. Простые рядовые, будь они пожилыми ремесленниками или юными аристократами, уважительно кланялись магам и командиру, хоть тот и выглядел, как сержант стройбата. Такое же почтение высказывалось и в отношении нескольких, ничем, на мой взгляд, не примечательных людей, которые совершенно не выделялись из общей массы — вне зависимости от возраста, пола и ранга все повстанцы, очевидно в целях маскировки, были одеты в одежду зелёного, болотного и серых цветов.

От центрального входа в резиденцию к нам со всех ног бросился юноша, звенящий целой связкой накопителей. Я благодарно улыбнулась ему и со свойственной женской натуре привередливостью стала отбирать самые красивые амулеты. Только заметив понимающие, снисходительные улыбки мужчин, смутилась, но тем не менее взяла тройку наиболее понравившихся — все камни были алого цвета, а удобные цепочки выглядели изящными, но прочными.

Не глядя на мужчин, сжала амулеты, пополняя свой резерв. И в изумлении обнаружила, что трёх накопителей мне не хватило, пришлось выбирать ещё и четвёртый.

— И каковы ваши ближайшие планы? — несколько невежливо перебила я командира, который всё это время вдохновенно вещал, что окраины империи поддержали восстание, разбуженные после многолетней «спячки» вестью о том, что именно я — Белая Ворона, предсказанная древними легендами — возглавлю этот новый разворот в истории Тенгара. Центральная часть империи пока еще колеблется в нерешительности, боясь последствий гражданской войны и мечтая, как и Гетер, разрешить всё мирным путём.

— Поэтому, Ваше Высочество, ждём наступление завтрашнего дня. Как только Гетера казнят, это поднимет волну недовольства у тех, кто ещё сомневается, и тогда на нашей стороне окажется абсолютное большинство. И мы одновременно начнём атаку на императорский дворец в столице и на резиденции его наместников по всем провинциям.

— Я боюсь, что вам не справиться с его гвардией и магами, они же опытные и…

— Нас больше. И мы готовы отдать жизнь за вас, наследница, — с жаром воскликнул командир.

Слушая пламенные речи революционера, я недовольно хмурилась и рассеянно перебирала запутанную связку амулетов, которую так до сих пор и не вернула юноше, терпеливо ожидавшему рядом. Решительно выдохнув, я сунула оставшиеся амулеты в карман и кивком отпустила молодого человека. Резерв восстановился, чувствовала я себя намного лучше и была готова действовать.

Небольшая площадь перед центральным подъездом, как ни странно, была пустой, зато во всех хозяйственных пристройках, приспособленных повстанцами под нечто вроде казарм и бараков, было полно женщин, готовящих обед и шьющих ту самую неприметную униформу тёмных, невыразительных цветов. Они радостно мне махали руками и открыто улыбались. К моему величайшему облегчению, детей в лагере практически не было. Видимо, им опасно было находиться рядом с головным штабом восстания, да ещё и в столь непосредственной близости от нашпигованной магическими ловушками сокровищницы. Командир привёл меня в просторную удобную комнату, и находившиеся там три девушки в простых одеждах склонились при нашем появлении.

— Это ваши служанки. Отдохните, наследница. Скоро вам подадут обед.

— Стойте, вы куда? — развернулась я к мужчине и схватила его за предплечье. — Нам надо немедленно продумать план спасения Гетера!

Командир замер, медленно обернулся, скосил глаза на мою руку, цепляющуюся за него, от чего я тут же отдёрнула её, и посмотрел на меня как на капризного, глупого ребёнка. Мягко улыбнулся и с тщательно скрываемой снисходительностью ответил:

— Госпожа, Ликард не из тех, кому требуется помощь женщины. Даже если его казнят, значит, так и было задумано. Возможно, он просчитал, что именно его мученическая смерть станет последней каплей терпения народа. Нет, я не стану нарушать планы нашего великого стратега, даже если они ведут к его гибели.

Да что он такое говорит! Нет, я согласна с определением Ликарда — уж более «великого», только не стратега, а манипулятора я ни в одном из миров не встречала, но… запланированная собственная смерть? По-моему, это слишком даже для Гетера.

— Но если он погибнет, то…

— Отдыхайте, Ваше Высочество. Не забивайте свою прекрасную голову столь ничтожными вопросами, — не стал дослушивать меня мужчина и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. И в этот момент я поняла одну вещь: для всех них — командиров, магов, рядовых повстанцев — я просто символ. Красиво вышитый, украшенный ярко сверкающими драгоценностями флаг, удобный, полезный и, главное, вовремя появившийся. Я для командира никто, просто потому что женщина! И поэтому посвящать меня в свои планы он не собирается ни при каком раскладе!

Я нервно прошлась по своему временному прибежищу, не обращая внимания на испуганно жавшихся друг к другу молодых женщин. Во мне клокотали злость пополам с обидой. Я чётко поняла, что предусмотренная для наследницы роль мне не по нраву. Это пренебрежительное почтение, это нарочитое уважение, эта явная мужская снисходительность… А где-то в беде, в одиночестве томится Гетер! Нет, плевать мне на их продуманные стратегии и не менее продуманные тактики. Я буду действовать так, как велит моё сердце!

Мысленно представила любимого с его тёплым любящим взглядом, его улыбкой и произнесла заклинания переноса. Портал послушно открылся, но, стремительно шагнув в него под испуганные восклицания служанок, я не почувствовала опоры под ногами, так что моё приземление на этот раз вышло болезненным — не в привычные крепкие объятия советника, а прямо на каменный пол.

— Ай! — взвизгнула я и, страдальчески охая, села, услышав над собой сиплый смех.

— Прости, птенчик, но у меня руки немного заняты, — хрипло шепнул незаметный в полумраке помещения Гетер. — Не смог тебя поймать.

Кряхтя и потирая ушибленные места, я с любопытством огляделась, чувствуя возрастающую тревогу. Первыми я увидела грязные, босые мужские ноги. Присмотревшись внимательнее, испытала настоящий шок, так как обнаружила себя в самой настоящей средневековой камере пыток — сырой, тёмной и холодной, с вонючей соломой, прикрывающей тёмные лужицы на каменном полу.

Подняв голову, непроизвольно открыла рот от изумления. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, возле чьих босых ног я расселась. Не веря своим глазам, я охнула, глядя на обезображенное побоями лицо Ликарда. Встала, осторожно протянула к его разбитой скуле дрожащую руку, боясь прикоснуться. Правый глаз затёк, от уголков губ через шею до самой грудной клетки тянулись широкие кровавые дорожки, чёрные, всегда блестящие, шелковистые волосы то ли от пота, то ли ещё от чего висели липкими сосульками. Потерявшая свой нарядный вид туника в нескольких местах была порвана, а под ней виднелись темные багровые шрамы. Я обошла его со спины под глухое предупреждение Гетера не смотреть и вскрикнула от ужаса, закрыла рот ладонью от подступившей тошноты и ретировалась обратно, заглядывая в глаза любимому. Я не представляла себе, какие усилия ему требовались, чтобы храбриться передо мной и шутить. Его спина превратилась в кровавое месиво, обрывки туники свисали кровавыми лохмотьями и… Господи, да на ней живого места не осталось, кожа рассечена до живого мяса, от изумительной, филигранной работы татуировки ворона, так поразившей моё воображение с первого взгляда, ничего не осталось.

— Почему тебя били? — с трудом справляясь с комком в горле, прошептала, вглядываясь в его глаза. — Гетер, почему? Ты же второй советник…

Ликард покачал головой, повиснув на жалобно скрипнувших цепях.

— Я уже не советник, моя маленькая, и не правое крыло, а государственный преступник, изменник и предатель, которого завтра казнят на главной площади столицы, прямо перед окнами императорского дворца.

Я в ужасе смотрела на этого мужчину — такого всегда гордого, спокойного, выдержанного. Умевшего и поставить на место зарвавшегося ректора, и посмеяться со студентами, и найти слова утешения для потерявшейся в мирах полукровки. Нет, он не был сломлен, в его чёрных глазах по-прежнему горело неукротимое пламя, так привлекающее меня, он даже пытался шутить со мной, сам наверняка едва не теряя сознание от очевидной боли. Но видеть это великолепное тело, чьим видом я тайком наслаждалась, в столь плачевном состоянии — это было выше моих сил. Сердце разрывалось от жалости, а в душе зрела яростная необходимость найти тех, кто сотворил с ним это.

— Гетер, я поговорю с отцом, и мы решим…

Любимый хрипло рассмеялся, прерывая меня на полуслове.

— Мой храбрый птенчик, решила меня спасти, а кто спасёт тебя, милая?

Я умолкла и отвернулась от грустного и одновременно насмешливого взгляда Гетера. Конечно, кто он, а кто я. Я для всех тенгарцев лишь женщина, глупая, несмышлёная, в обязанности которой входит лишь ухаживать за мужчиной.

Камера, где держали Ликарда, была небольшой, за решёткой виднелся достаточно узкий коридор, удушливый запах страданий и боли витал в воздухе, смердело от самого пола и каменных стен, на которых пробивалась плесень. Охранников почему-то не было видно, возможно, они дежурили у входа в подземелье. И я нигде не увидела окон — только глухие каменные плиты.

— Эй! Кто-нибудь! Вы меня слышите? — крикнула я что было силы, вцепившись руками в толстые железные прутья решётки.

— Тина, неразумная ты… ты решила умереть на моих глазах под этими ублюдками, которых и стражами назвать язык не поворачивается? О Боги, сказала бы мне раньше, придушил бы собственноручно, — дёрнувшийся в зазвеневших цепях Гетер зашипел на меня так яростно, что я испугалась и даже растерялась.

— О чём ты? Это же стражники, они позовут императора, и я с ним…

— Глупая, да никого они звать не будут. В тюрьму проникла девчонка, а они её не заметили! Одумайся, Тина. Да они тебя поделят между собой, затем убьют и прикопают так, чтобы точно никто не узнал об этом, ведь свидетель только я, а меня завтра казнят.

Я слушала и не верила, но от решётки отошла подальше.

— Я не понимаю, Гетер. А как же справедливость?

Осторожно ступая по сырой соломе, я подошла к нему, готовая разреветься. Конечно же, я не желала себе такой участи — умереть изнасилованной и выброшенной на помойку.

Гетер покачал головой, тяжело вздыхая:

— Какая справедливость, маленькая. Нет её.

— Нет есть, — упрямо шепнула, подёргала кандалы.

— Антимагические, — не глядя на свои запястья, израненные зачарованным железом, шепнул Ликард. — Тебе их не снять.

— Должен же быть способ, — не поверила я ему, дёрнула ещё раз, понимая, что причиняю боль Гетеру, но продолжая попытки избавить его от них.

— Нужен ключ, а он у начальника стражи.

Я отрицательно покачала головой, отдавая себе отчёт в том, что не в моих силах отнять ключ у начальника стражи — будь я хоть тысячу раз успешной ученицей сильнейшего мага империи.

— Заклинание старения? — спросила я, но мужчина покачал головой.

— Оковы впитывают магию, направленную на них.

Но я упорная — я плела символы, чертила руны, нашёптывала заклинания, тратя магию из накопителей, но железо в ненавистных кандалах было прочным. А вот крепившаяся к ним цепь!.. Она ржавела, ржавела, ржавела… а затем в одно мгновение просто осыпалась прахом, окрашивая пол и нашу одежду в рыжий цвет.

— Получилось! — радостно шепнула Гетеру и присела на корточки, чтобы освободить ноги.

— Непоседа ты моя, — разбитыми губами прошептал Гетер, наваливаясь на меня без удерживающих его цепей всем телом. У него не было сил даже стоять! Я осторожно усадила его на пол, вставая рядом на колени.

— А что дальше?

Я полностью полагалась в этом вопросе на Гетера, ведь он сильный и умный, он придумает, что нам делать дальше. Мужчина посмотрел на меня затуманенным взглядом и, морщась, с трудом прошептал:

— Перенеси нас в заповедный лес.

Я поражённо открыла рот. Он что, откуда-то узнал, где я была?

— Тина, ты должна сегодня же войти в лесной храм.

— Чёрт возьми, Гетер, нам надо сперва тебя вытащить! А ты опять обо мне, да обо мне. Я, между прочим, сюда ради тебя переместилась!

Было просто ужасно видеть его в таком состоянии и слышать, что он продолжает заботиться обо мне, не обращая ни малейшего внимания на своё крайне бедственное положение. Неужели командир был прав, и Гетер так спокойно относится к собственной возможной смерти? Ух, как же меня это жутко раздражало, бесило прям!

Разбитые и потрескавшиеся сухие губы растянулись в довольной ухмылке.

— Я знаю это, милая. Ты моя, Тина. Помнишь об этом? Ты, несомненно, абсолютно, исключительно только моя, драгоценная моя наложница. Даже сейчас, когда на тебе нет моих меток… даже сейчас, — холодными пальцами он схватил меня за запястья, и меня словно током прошибло, я не могла отвести взгляд от глаз Гетера, в миг преобразившихся. Пугающая не раз тьма заполнила всю глазницу, а хриплый мужской голос околдовывал, заставляя подчиниться:

— И я ПРИКАЗЫВАЮ тебе перенести нас в лесной храм!

Гетеру тяжело далась эта короткая речь, на последнем вздохе даже кровяной пузырь надулся, но моя собственная сила больно подстегнула, вынуждая исполнить прямой приказ Ликарда, и мозг сработал быстрее моего возмущения. Я не поняла, как это произошло, но в следующую секунду обнаружила себя сидящей на диване в домике, а Гетера лежащим рядом головой на моих коленях. Он обвёл комнату мутным взглядом, зажмурился, скупо похвалил меня и моментально уснул, а может, просто потерял, наконец, сознание. Проверив дыхание и пульс, я успокоилась, переложила его голову на диван, встала, а затем бережно подложила ему подушку.

— Вот же всё-таки мерзавец, — недовольно буркнула и с глупой улыбкой отправилась на поиски Тарена, так как в гостиной, куда мы с советником переместились, его не оказалось.

Шагая к входной двери, я с облегчением оборачивалась на Гетера, пытаясь ступать как можно тише по деревянным половицам, чтобы не потревожить его сон. Я была рада, что с ним всё хорошо, что он рядом. Пусть продолжает командовать и строить из себя моего господина, но как же было отрадно на душе от того, что мы снова вместе — словно солнце из-за туч вышло. Теперь всё будет хорошо. Я была уверена, что рядом с ним можно не беспокоиться ни о чём. И неприятности казались теперь лишь затянувшимся приключением, как вообще всё, что со мной происходит в этом мире. Словно странный и волшебный сон, где есть мужчина, на которого можно положиться, который контролирует каждый твой шаг, заявляя свои права на тебя. В моём мире никто не проявлял стремления покорить меня. Парни, с которыми я знакомилась, мечтали лишь о необременительной дружбе с элементами романтики и ни к чему не обязывающего секса. Я чувствовала, что ничего серьёзного между нами никогда бы не завязалось. А Гетер… Этот иномирный мужчина вёл себя по-другому: то цеплялся, то ограничивал, при этом заставлял учиться, стремиться к цели, направлял и поддерживал.

Слишком противоречивые чувства рождал во мне он, я путалась в своих мыслях, которые спорили с желанием сердца. Но для меня было ясно одно: я не хочу, чтобы он пострадал. И эти раны, так изуродовавшие его красивое лицо, нужно излечить. Этим я и собиралась заняться после того, как найду Тарена.

Открыв дверь, осмотрелась, прежде чем несмело шагнуть на крыльцо. Во дворе стояла тишина. Деревянные вороны успокоились и стали такими, какими я их увидела впервые — неживые изваяния, сидящие на воротах. А вот барьер не исчез, а, как и тогда, тянулся вверх от забора, переливаясь зелёным перламутром.

— Тарен! — робко крикнула, боясь привлечь внимание врагов.

Один из деревянных воронов оглянулся, заставляя вздрогнуть. Он смотрел на меня вполне настоящим чёрным взглядом. Моргнув, птица отвернулась, а я, выждав пару секунд, осмелилась крикнуть громче.

— Тарен? Ты где?

Лес шумел от лёгкого ветерка, лучи солнца пробивались сквозь густую листву, пронизывали призрачный барьер, который переливался зелёными всполохами, деревянные стражи не шевелились. Набравшись смелости, я вышла из дома, в поисках парня обошла двор по кругу, зовя его по имени. Неужели без меня решил вернуться в столицу? Как не побоялся? Или страх, что его здесь застукают и казнят, был сильнее встречи с ищейками, от которых и меня в дрожь бросало, а могильный холод пробирал до самых костей. Тарена нигде не было, не отзывался он и из лесной чащи. Заметив рисунок, который для меня начертил парень, стёрла его ногой. Выйти за ворота я побоялась, постояла, прислушиваясь к лесным звукам, прежде чем вернуться к Гетеру.

В комнате было теплее, чем на улице. Я развела огонь в камине, не считая нужным теперь прятаться. Я не боялась лицом к лицу встретиться с отцом, если он появится, так это только к лучшему. С помощью магии наколдовала тазик с водой и чистую тряпицу. Встав на колени перед диваном, осторожными движениями стирала кровавые разводы с лица советника, вздрагивая каждый раз, когда густые брови сходились на переносице, а с разбитых губ срывался стон. Кое-как убрав лишнюю грязь, полюбовалась на пугающую синеву на скулах и под глазом. Надо было лечить его, так как в таком состоянии Гетеру оставаться было опасно, а от меня толка мало. Приложив ладони к его лбу и груди, стала тихо шептать всплывшее в памяти заклинание из учебника по целительству. Я осторожно вливала силу в тело Гетера, восстанавливая его резерв и латая разорванную в клочья ауру. Да-а-а, поиздевались над ним мастерски.

Открыла глаза, когда почувствовала лёгкое головокружение. Вид Гетера не улучшился, моя магия словно уходила в никуда. Я не понимала, почему ничего не получается, пока взгляд не упал на железные браслеты оков на его запястьях.

— Да чтоб вас! — в сердцах выдохнула, рассердившись на прожорливые железяки и собственную невнимательность, и в следующий момент мой рот приоткрылся от удивления, так как оковы упали на пол с жутким грохотом.

— Ух ты, — тихо шепнула, рассматривая свои руки, не чувствуя дискомфорта, который обычно бывает, когда тратишь много силы. — А я реально крутой маг. И что бы Гетер ни говорил, я и без него могу справиться.

Но мои восторги разбились о звуки тихого смеха.

— Да конечно, — проворчал слабым голосом мой больной с дивана, хитро улыбаясь. — Тина, ты совершенно беспомощна без меня. Даже кандалы снять не можешь.

Он продемонстрировал какую-то проволоку, скрученную и изогнутую, зажатую в трясущихся грязных пальцах, прежде чем расслабленно опустить руку на диван.

— А вот теперь лечи, — снисходительно повелел он мне, улыбаясь разбитыми губами.

Я хотела выругаться, вскричать, вообще бросить его и уйти из дома. Я так зла на него была, что даже уже вскочила на ноги, но вдруг услышала то, к чему не была морально готова: — Любимая.

Склонив голову набок, смотрела на мужчину, который делал всё, чтобы вывести меня из себя. Я не могла понять, он пошутил так или нет. Гетер открыл глаза, махнул ослабевшей рукой.

— Давай, Тина, не бойся, в этот раз получится. Ты всё правильно делала.

Я вздохнула разочарованно и устало, закатив глаза, попросила у Господа терпения и ещё раз терпения, дабы не прибить черноокого манипулятора, пока он слабый и беспомощный. Я никогда не смогу его понять. Никогда! Как можно быть таким самоуверенным даже теперь, когда он встать не в состоянии без посторонней помощи. Сострадание несмело напомнило, что раненых нельзя оставлять, когда я могу помочь, а разум подсказал, что он к тому же мой гарант безопасности.

Коря себя за сердобольность и мягкотелость, встала опять на колени. Мысленно я понимала, что слишком расчувствовалась от неожиданных слов. Любимой меня только мама называла, а тут… Мало ли, что он имел в виду, после «любимая» можно добавить что угодно, даже «рабыня» и то звучит.

Настроив себя на боевой лад, я приступила к лечению, а чтобы отвлечься и не обращать внимания на насмешливый взгляд Гетера, вернулась мыслями к Тарену. Его судьба меня беспокоила. Ну куда он мог деться? Сколько я отсутствовала? Полчаса? Нет, наверное, больше. Час?

— О чём думаешь? — тихо спросил Ликард, которого моя сила в этот раз укутывала в кокон, наливаясь золотым светом.

— Тарен куда-то пропал, — призналась я, оглядываясь на окно в надежде вдруг увидеть паренька с синими волосами.

Камин тихо потрескивал поленьями, тепло от него расходилось по дому, согревая меня. А может, в жар меня бросало от близости моего персонального искусителя, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы сердце забилось сильнее. Мои пальцы дрожали, я испытывала странную неловкость от того, что чувствовала кожу мужчины. А под второй ладонью ощущалось биение его сердца, которое так же, как и моё, было учащённым. Я пыталась одёрнуть себя, слишком в неправильном ключе я всё воспринимала, позволяя себе мечтать о том, чему, возможно, и не суждено сбыться. А всего одно лишь слово. Любимая. Какой смысл он вкладывал в него? Я ведь прекрасно понимаю, что женщины живут чувствами, а мужчины головой, а советник и вовсе никогда ничего не говорит, не выверив все возможные реакции на свои слова.

Гетер прикрыл глаза и не ответил, но, видимо, о чём-то задумался, а меня как прорвало.

— Тарен сказал, что если его здесь кто-нибудь увидит, то он будет казнён как изменник. Возможно, ушёл, когда я переместилась к повстанцам. А его бы правда казнили, если бы поймали?

— Милая, меня приговорили к казни за то, что первый советник и твой брат обвинили меня в предательстве без предоставления доказательств. Они утверждали, что твоё появление здесь не что иное, как измена, что я заговорщик, который хочет оспорить его право на престол.

— Но разве это не правда? — осторожно спросила, не понимая сути его претензии. Ведь так всё и выходило на проверку.

— Я не заговорщик, я пытался примирить две стороны. А про нашу судьбоносную встречу ты и так всё знаешь, мой птенчик, — ласково шепнул Гетер, улыбаясь уголками губ.

— Не понимаю я ваших нравов, — разочарованно заявила. Опять ушёл от ответа. И я до сих пор не понимаю его мотивов и поступков. — При чём тут я? И, Гетер, я не верю, что я угроза Мину. Император же не может всерьёз предполагать, что я займу место брата на троне? Мне это не нужно. У меня совершенно другие планы.

— Тина, какая же ты наивная и добрая, — тихо шепнул Ликард с закрытыми глазами. Затем вдруг улыбнулся, открыл глаза, оглядывая комнату, и сделал загадочное заявление:

— Судя по тому, что я вижу, твой брат прав в своих опасениях.

Я тоже огляделась, но ничего необычного не увидела. Всё тот же рабочий стол, те же шкафы с книгами, те же занавески с весёлой расцветкой, камин, отбрасывающий отблески весело пляшущих языков пламени на цветастый коврик, на котором я стояла возле разлёгшегося на диване тенгарца.

— Объясни, — потребовала, когда заклинание развеялось, а сам черноокий интриган смог сесть, откинувшись на подушки.

Мужчина обвёл рукой комнату, задержал взгляд на камине, затем поднял глаза на алтарь.

— Императорский храм тебя принял, Тина. А значит, ты имеешь право занять место своего отца, свергнув его, так как духи прародителя на твоей стороне.

Страх цепкими когтями вцепился в душу, проникая в неё. Я поняла, что влипла в очередную неприятность.

— Да о чём ты? — не выдержала я. — Я устала отгадывать твои загадки. Ты можешь сказать прямо, что происходит? Ты же знаешь, что я не претендую на трон!

Даже не заметила, как я перешла на крик, но отчего-то, глядя на усмешку Гетера, на весёлые искры в его раскосых глазах, чувствовала страх. Словно я опять угодила в искусно расставленную ловушку. Он в очередной раз весьма тонко заставил меня делать то, чего я не хотела. Защитный огонь полыхнул, отгораживая меня от Гетера. Я стала отступать назад, готовая разрыдаться. Только не снова. Что опять он задумал?

— Тина, не переживай, я во всём разберусь сам. Успокойся, — мягко попросил он, обмякнув разом на диване, как будто силы покинули его. Страх тут же схлынул, а огонь погас. За себя я уже не беспокоилась, а вот состояние Ликарда тревожило.

— Гетер, что с тобой?

Я готова была себя пинать за то, что так быстро сдулась. Нужно быть сильнее, нельзя сразу бросаться к нему, словно он умирает. В итоге я угодила в объятия этого притворщика, который задорно рассмеялся своей глупой, но удавшейся шутке.

— Отпусти! — приказала ему, пытаясь вырваться, отталкиваясь руками. Гетер тут же зашипел, скривился, зажмурившись.

— Потише, Тина, у меня ещё ребра не срослись, — просипел он, судорожно дыша, словно каждый вздох причинял ему адскую боль.

Я перестала давить на его грудь ладонями и замерла, обиженно глядя на совершенно бессовестного брюнета.

— Ну не злись, — попросил он ласково, забыв, как недавно приказывал, пользуясь силой господина над наложницей. — Я, честно, разберусь сам.

Он провёл по моим волосам испачканными, не отмытыми от кровавой корки руками, чем смутил меня — ведь это я, поддавшись эмоциям, не доделала до конца свою работу и не смыла с него тюремную грязь. Не злиться у меня не получалось, так как он пользовался запрещёнными приёмами, а я не могла ему причинять боль свыше того, что он уже испытал, как оказывается, из-за меня. Но с другой стороны, он сам виноват в своих бедах.

Я, прикрыв глаза, наслаждалась лёгкой лаской мужчины, пыталась не поддаваться на его провокации и стать серьёзной. Нужно было обуздать гормоны, которые решили свести меня с ума. Я давно стала смотреть на Гетера исключительно как на мужчину, с которым у меня слишком много интимных тайн и секретов. Он не раз заставлял моё тело таять, сердце трепетать, а душу надеяться на светлые чувства. Но, взглянув в чёрные тёплые глаза, поняла, что пора очнуться от этого наваждения, пора начать думать головой. Он расчётливый мужчина, опытнее и взрослее меня в несколько раз, и у него было много женщин до меня. Именно эта ревность, что я не единственная, и придала силы не таять в его руках, а здраво смотреть на вещи. Он считает меня своей собственностью, может, даже вещью, пусть и любимой, но игрушкой, не равной, не достойной женщиной, иначе бы и отношения строил иначе.

В наступившей тишине комнаты, под треск дров, я отстранилась, чтобы сесть на диван. Гетер чуть сдвинулся. Кожа дивана неприятно скрипнула подо мной, я отвела от Ликарда взгляд, наслаждаясь танцем пламени в чёрной закопчённой пасти камина.

Я так могла сидеть достаточно долго, да и сам Гетер не проявлял недовольства или спешки, а молча отдыхал, облокотившись о спинку дивана, положив голову на руку. Я почувствовала его скользящий по моему лицу взгляд, тяжело вздохнула и решила больше не тянуть, а то мысли совсем не в ту сторону повернулись. Ох не в ту. Невозможно смотреть на такого красивого мужчину и просто отстранённо им любоваться. Что-то тёмное, жадное просыпалось во мне и хотелось заклеймить его, привязать к себе.

Чтобы успокоиться, решила начать задавать вопросы.

— Почему ты решил, что храм меня принял?

Ожидая ответа, смотрела на Гетера, который обвёл очередной раз рукой комнату и с улыбкой ответил:

— Это храм, Тина. Понимаешь? Это храм, а он изменился, подстраиваясь под тебя.

— Я не понимаю, — взмолилась я, не зная, как заставить его прямо отвечать на вопросы, а не задавать очередную загадку. Тошнило уже от этих тайн и интриг.

Ну, комната, ну подумаешь, на храм не похожа, откуда мне знать, как храм этот выглядел раньше.

— Тина, я видел картинку храма в хрониках первого императора. Поверь, здесь всё было иначе. Самый обычный тенгарский храм с алтарём, кучей свечей, столом для хранителей и библиотекой хроник имперской семьи. Теперь я вижу коттедж, оформленный в североамериканском стиле «кантри», к которому ты привыкла в своей жизни на Земле.

Я по-новому огляделась, вспоминая картинки храмов в Тенгаре.

— И что это означает? — тихо уточнила.

— Что храм признал тебя достойной быть следующим правителем, — шепнул Гетер, резко садясь прямо. — Ты развела огонь, соблюдая все традиции преклонения праотцу, и даже…

Мои глаза расширились от удивления, и я сипло прошептала:

— Я просто развела огонь в камине, потому что замёрзла, — не согласилась я с ним, пытаясь объяснить, что я ничего намеренно не делала. — Я никаких традиций не знаю.

Хотя… кого я хотела обмануть? Гетер усмехнулся, чуть касаясь волос у моего виска.

— Тина, ты знаешь историю империи, как свою собственную жизнь, уж тут я постарался. И ты знаешь про этот храм.

Я задумалась, мысленно вороша всё, что помнила о праотце вороне. И чем больше вспоминала, тем сильнее пугалась. Я собственными руками разожгла огонь у алтаря. А ведь Тарен меня останавливал, это всё внешний вид храма меня сбил. Я же воспринимала его как дом, обычный лесной дом.

— Я не принесла жертву, — радостно вздохнув, выпалила.

Кровавую жертву должен был принести каждый император, а я ни в коем случае не собиралась этого делать. Заключительная часть обряда поклонения праотцу — это подношение ему живой души. Это могло быть как самопожертвование, так и насильно отнятая жизнь. В Тенгаре жуткие ритуалы и очень кровожадные боги, хотя по внешнему виду праотца и не сказать подобное.

Гетер с грустью в голосе шепнул:

— Я могу за тебя это сделать…

Я замотала головой, отстраняясь.

— Тина, я могу это сделать для тебя.

И так у него это получилось вкрадчиво, что спину от страха окатило холодным потом. Я вскочила с дивана, качая головой, не желая соглашаться.

— Нет, я отказываюсь. Я не хочу быть правителем!

— Да какой из тебя правитель, — тихо рассмеялся Гетер, он взглянул на таз с водой и продолжил говорить, от чего у меня волосы на голове зашевелились.

— Ты развела огонь у алтаря, дым поднялся достаточно высоко, чтобы его увидели в каждом уголке империи, и тем более твой отец. Он непременно поспешит сюда, чтобы уничтожить того, кто посмел оспорить его права, а также права официально объявленного им наследника. Ты же так хотела увидеться с отцом, вот и поговорите, вот и свидитесь. Уверен, он будет крайне зол на тебя за то, что ты решила стать следующим императором Тенгара.

Я видела, как Гетер смотрел на таз со свисающей тряпицей. С неё на пол натекла небольшая грязная лужица, которая отражала пламя камина. Хотела ли я вот так встретиться с отцом, который считает, что я хочу потеснить Мина на троне? Нет, конечно нет. Я хотела всё решить мирно, поговорить, узнать, где мой брат, как он, ну, может, посодействовать в вопросе с повстанцами, и то через Мина. И уж тем более не имела никакого желания выяснять отношения и отбирать трон у мерзкого предателя нашей семьи. Нужно было срочно потушить огонь!

В мыслях царила полная сумятица, я постаралась погасить пламя с помощью магии, но оно не желало в этот раз гаснуть, обиженно шипело и вновь поднималось, хищно облизывая белый камень камина. Оглянувшись, не придумала ничего лучше, как схватить таз и залить огонь водой. Повалил такой дым, что я закашлялась, прикрываясь рукой.

Когда дым ушёл к потолку и развеялся там, я обернулась к Гетеру, который медленно, размеренно хлопал в ладони.

— Поздравляю, алтарь принял твою кровавую жертву. Если честно, не ожидал, что он согласится на разбавленную в воде кровь, но, как мы видим, обряд завершён, а ты, моя хорошая, теперь первая претендентка на престол.

— Гетер! — вскричала я, швыряя в него таз, который он, конечно, поймал и поставил на пол. — Как ты мог! Я же просто хотела потушить этот камин! Почему ты так поступаешь со мной? Я тебе сказала, что не хочу быть правителем. Мне этого не надо!

— Вот как? — услышала я незнакомый мужской голос. Подняв глаза, увидела вошедшего мужчину в чёрном кашемировом пальто, в шляпе, сжимающего в руке трость с серебряным набалдашником в виде ворона.

Гетер поднялся с дивана, заслоняя меня собой. Я же стояла, как громом поражённая, понимая, что неприлично глазею на императора Фукарта Пятого, на моего родного отца. Его черты лица были мне знакомы, словно на меня смотрел постаревший брат. Те же раскосые чёрные глаза, тот же прямой с горбинкой нос, тонкие губы, но не улыбающиеся, как обычно у Мина, а в негодовании поджатые. В волосах императора пробивалась седина, да и морщины густо пересекали высокий лоб. Я с жадностью рассматривала того, кто бросил мою мать, подарившую ему нас с Мином и всё это время хранящую в сердце любовь к нему. И что моя мама в нём нашла? Ничего в нём не было примечательного, я даже была рада, что лишь отдалённо похожа на него.

Под кашемировыми манжетами проглядывал шёлк мужской сорочки, белой как снег, а небрежно заправленный шейный платок был виден из воротника пальто. Мужчина стоял, опираясь на трость, и с ненавистью прожигал меня взглядом. Мне стало не по себе, и лишь присутствие Гетера помогло позорно не отвести глаз. Какой бы Ликард ни был обманщик, он по-прежнему оставался моим единственным надёжным защитником в этом мире. Я вцепилась в его изодранную тунику, чуть прижимаясь к спине, чтобы почувствовать не только уверенность, но и тепло его тела.

— Итак, моя дочь решилась свергнуть меня, как и предрекал Мин.

Я удивлённо моргнула.

— Мин? — переспросила у императора, выглядывая из своего убежища. Я почувствовала, как в сердце закрадывается паника. — Мин сказал, что я хочу вас свергнуть?

Губы императора чуть дёрнула улыбка.

— Не ты, дочь, а твой хозяин. Я услышал достаточно, чтобы понять, кто манипулирует тобой и чьё это желание. Ты лишь марионетка в его руках.

— Как и вы марионетка в руках первого советника, — тут же отозвался Гетер, а я ахнула от обиды. Значит, я марионетка!

— Ты же обещал, — потрясённо шепнула, вглядываясь в лицо Ликарда. — Ты говорил, что это неправда.

Гетер кинул на меня взгляд и крепко схватил за руку, не давая уйти от него.

— Как тонко ты манипулировал её эмоциями! — презрительно усмехнулся император. — Использовал её вслепую? Конечно, я так и подумал, слишком удивительна была их встреча. Мин предполагает, что она играла, но я-то вижу, что моя дочь такая же искренняя, как и её мать.

Это сравнение было подобно пощёчине, и я взвилась, бросилась вперёд, крича императору:

— Не смейте упоминать нашу маму! Вы оставили её одну с двумя маленькими детьми и утратили всякое право говорить о ней!

Я очень разозлилась и, если бы не Гетер, который удерживал меня за руку, точно бы накинулась на того, кто назывался моим отцом, с кулаками.

Император чуть отвёл глаза и нахмурился.

— Тина, тебе тяжело правильно судить меня, ты больше человек… — оправдания императора прервал холодный, полный стали голос Гетера.

— Нет, уже нет, — он покачал головой, прижимая меня к своей груди спиной. Его руки тяжёлыми оковами легли мне на талию, не давая даже шевельнуться.

— В ней проснулась наша кровь. Она обрела крылья, и это она ваша наследница, а не младший принц Мин.

— Как она может быть моей наследницей? Откуда в ней вообще магия? Как ты это сделал, Гетер, отвечай! — вспылил император, и я поняла, что он намного сильнее, чем казался. Его подобная ураганному ветру сила чуть не сдула меня, если бы не Гетер и не его щит, который вспыхнул огнём, ограждая нас от императора.

Ужасно быть отвергнутой дважды своим отцом. Словно с едва зажившей раны сорвали подсохший бинт. Если первый раз император отказался от всей моей семьи, то в этот — конкретно от меня. Я не ожидала, что это так больно, когда тебе в лицо кидают такие жестокие слова.

— Это вы, император, в угоду своим капризам обрекли своего первенца на рождение в женском теле, — жёстко отвечал императору обнимающий меня Гетер, а я стояла и сквозь слёзы смотрела на того, кто никогда и не был мне отцом. Ни-ког-да! Я никогда не считала его таковым. Он умер для меня ещё в детстве, когда мама сказала, что папа пропал без вести. — Вы изменили её судьбу! — кидал обвинения родителю мой защитник. — Но высшие силы не любят, когда смертные вмешиваются в их планы! Она родилась одарённой, а вы даже не увидели этого. Так что я ничего не делал, это всё сделали вы, своими руками!

Фукарт недоверчиво рассматривал меня сквозь стену огня, а я не отводила глаз, разочарованная в нём окончательно. Словно душа умирала, и слезами вытекала из меня детская наивная вера в отцовскую любовь.

Император явно был потрясён и обескуражен.

— Родилась такой? Я проверял её и не раз. Она была пустышкой.

Я чуть не задохнулась от этого заявления. Он решил меня окончательно убить своим бессердечием.

— А что бы вы сделали со мной, окажись я не пустышкой? Какая участь ждала бы меня тогда? — выкрикнула я, дёргаясь в руках Гетера.

Мужчины молчали, а мне и не нужны были слова, я видела приговор в глазах отца, в которых зловеще отражались всполохи защитного пламени. Если бы я родилась одарённой, он бы уничтожил меня, как потенциальную угрозу своей власти.

— Какой же вы мерзкий, — потрясённо прошептала, содрогаясь всем телом.

— А что ты хочешь от меня услышать? — тихо и как-то надломленно спросил император. — Правда в том, что я эгоист, как и все мы. Я всего лишь хотел для себя счастья, желал продлить время, проведённое с любимой.

— Эгоист? — с усмешкой переспросила я, понимая, что император даже не оправдывается, в его словах не было сожаления. — Вы намного хуже. Вы возомнили себя богом.

— Я император, дочь. И должен заглядывать далеко в будущее. Но сейчас, глядя на тебя, такую красивую и смелую, я рад, что не разглядел в тебе тогда силы.

Вот, значит, как? Император выше всех остальных? Гетер тихо шептал мне в макушку, чтобы я держала себя в руках. Но как это возможно, когда душу разрывает боль и отчаяние?

— Тогда вы слепы, император, раз не осознаёте, что вас настигло возмездие за своеволие. Мне безразлично, что вы изменили мою судьбу, честно. Но того, что вы забрали у Мина годы счастливого детства, не прощу. Как не прощу того, что оставили нашу маму, без средств, в ожидании вашего скорейшего возвращения, растянувшегося на вечность. И никогда не забуду, что забрали у неё двоих её детей, стерев даже воспоминания о нас! Вы заплатите мне за всё!

Император недоумённо покачал головой:

— Я оставил ей достаточно средств, чтобы вы жили безбедно. Неужели ты думаешь, что я мог бы позволить вам голодать?

Я горько усмехнулась. Значит, оставил нам средства? Мать гробилась на двух работах, чтобы свести концы с концами, а он даже этого не знал или просто нагло лгал. Я молчала, не желая более унижаться перед своим биологическим отцом.

— Но не время выяснять отношения, дочь. Ты ведь тоже любишь своего брата, как и я. А значит, наверняка неравнодушна к его судьбе, — произнёс Фукарт, приближаясь к защитному кругу. — Он в беде, Тина. В большой беде. Я предлагаю обсудить спасение Мина в моём дворце.

Глава 14

Мин! Как я могла забыть о Мине? Из головы совершенно вылетело, думала только о Гетере, а мой брат, оказывается, угодил-таки в лапы дракона! Нельзя было расслабляться, ведь я так и не увидела труп ящера на кладбище, да и индеец постоянно торопил меня, отвлекал… Теперь же, сидя в малой гостиной императорских личных покоев, я стыдилась поднять глаза от полированной поверхности небольшого столика, уставленного яствами. Отец принимал меня и Гетера как самых уважаемых и дорогих гостей, и повсюду я видела блеск драгоценных камней, белизну фарфоровых ваз с расписными боками, роскошные шёлковые ткани портьер с изумительной ручной вышивкой, богато инкрустированную золотом мебель, да даже подушка, на которой я с комфортом расположилась, была вышита золотой нитью.

Император снял пальто и сидел передо мной в обычной светлой рубашке, привычной для моего мира, с шейным платком, заправленным в ворот. Трость стояла рядом, удерживаемая магией. Гетер, который успел привести себя в относительный порядок, расположился по левую руку от меня.

Я боялась за брата. Да и встречаться с драконами снова было страшно. Я первый раз с трудом пережила, второй раз может так не повезти.

— Им нужен розовый бриллиант.

— Им? — переспросила, так как помнила только одного единственного дракона.

— Да, драконы потребовали за жизнь моего наследника розовый бриллиант. Он хранится в императорской сокровищнице, которую захватили мятежники! — глядя на своего бывшего советника, с нажимом произнёс отец. В двух словах он описал нам сцену похищения наследника. Сопоставив его рассказ и произошедшее со мной на Земле, я предположила, что дракон, наверняка подумав, что я мертва, перенёсся в Тенгар и выкрал брата.

— Этого бы не произошло, — вступил в разговор Гетер, чуть подавшись вперёд, наседая на императора, — если бы вы выслушали предложения повстанцев! Я же говорил вам, что пара-тройка послаблений в законодательстве исправили бы дело…

— Мне сейчас плевать на этих разбойников! У меня сына похитили драконы! И я в любой момент могу отдать приказ о наступлении на сокровищницу! Мои воины готовы умереть за моего сына…

— Как и повстанцы готовы жизни положить ради счастливого будущего для своих детей. Если вам так нужен бриллиант, то просто пойдите на уступки, проникнитесь проблемами простых тенгарцев! Вы же задушили их своими налогами, ввергли в нищету, многие уже давно живут в лесу, так как сборщики налогов выгнали их из домов!

— Нельзя вести переговоры с преступниками, с теми, кто не считается с властью…

— Если власть ставит свои интересы выше жизни народа, то, естественно, её будут пытаться свергнуть. Но, Ваше Величество, пушки начинают говорить только тогда, когда не могут договориться между собой мудрые дипломаты. Поэтому я умоляю, прошу и требую вас быть благоразумней и не начинать бессмысленного кровопролития.

Я слушала препирательства мужчин, вспоминала слова Праотца и пыталась поймать за хвост ускользающую мысль. Зерно. Праотец говорил про какое-то зерно. А драконы собирают по мирам конкретно только эти драгоценные камни. От отца потребовали в качестве выкупа розовый бриллиант — последнюю драгоценность со священной горы.

— Ради сына я готов выжечь лес и всех, кто в этот момент будет там прятаться! Но я должен добраться до сокровищницы, Ликард! Мой сын, мой наследник в опасности! Ты что, не осознаёшь, что ему грозит смерть?

Отец уже не пытался сдерживаться, он кричал, я видела, что его распирает от гнева и безысходности. Меня одолевали те же эмоции. Но пойти против наставлений Праотца я тоже не имела права, даже мысли не могла допустить ослушаться его. Я — последний шанс для Тенгара.

— Ради возможности взять в свои руки последний розовый бриллиант вы отдадите приказ уничтожить всех повстанцев, потеряв при этом половину, если не больше, своих бойцов. Вы действительно готовы заплатить такую высокую цену за жизнь теперь уже ненаследного принца? — глядя в окно, тихо, с непонятной интонацией спросил Гетер.

Фукарт замолчал, а я с болью наблюдала, как он разрывается между любовью к сыну и долгом перед империей. С замиранием сердца я ждала его решения и оказалась совершенно не готова к тому, что император, вдруг замерев на секунду, как перед прыжком в ледяную воду, скажет, взглянув прямо мне в глаза:

— Тина, ты должна помочь спасти брата. Я знаю, я точно уверен, что повстанцы послушаются тебя! Я отрекусь от трона в твою пользу, я… Ты станешь императрицей, как того хочет твой хозяин… Только прошу, — он сглотнул и через секунду продолжил: умоляю — отдай бриллиант, спаси брата!

Гетер хотел что-то возразить, но я, не отрывая взгляда от отца, отрицательно покачала головой.

— Я не могу отдать розовый бриллиант драконам. Этого нельзя делать. Праотец сказал, что это последний шанс на спасение для тенгарцев. Если мы отдадим зерно, то наш с тобой мир, отец, наш Тенгар погибнет.

В гостиной наступила мёртвая тишина, мужчины воззрились на меня, словно впервые увидели.

— Праотец? Ты слышала Праотца? — неверяще переспросил император.

Я смогла лишь кивнуть. В душе медленно, но верно разрасталось едкое и топкое, как болото, горе. Я не знала, как быть. Как вызволить брата из лап драконов? Смогу ли я спасти его? Хватит ли у меня сил?

— Да, отец, слышала, — кивнула в ответ, украдкой взглянув на Гетера, который сидел с прямой спиной, преисполненный достоинства. На его губах угадывалась тень улыбки, которую он дарил мне, словно поддерживая, а теплота в чёрных глазах придавала уверенности, что он поддержит меня всегда. Праотец велел доверять своим помощникам, кого он имел в виду? Возможно, советника? Не повстанцев же?

— Это ещё раз доказывает, что Тина ваша наследница, — выдохнув, заключил Гетер, криво улыбаясь императору. — Судьбу не обыграть…

— Разве ты, Гетер, не сделал то же самое в своё время? — надменно отозвался тот в ответ.

Рука отца чуть дрожала, когда он взял пиалу в руки, поднес её к губам и тихо добавил:

— Разве твоей судьбой не были грязные трущобы, где ты родился? Разве тебе было предначертано взлететь до таких немыслимых высот?

Я удивлённо обернулась к советнику, который продолжал улыбаться уголком рта, несмотря на явное оскорбление.

— Именно в этом и есть моя судьба и моё предназначение — взлететь до таких высот, прикладывая максимум усилий, не ленясь, прилежно учась и преданно служа империи и своим соотечественникам. Я не перекраивал под себя и свои капризы полотно реальности, а если и делал это, то не для себя и исключительно по вашему приказу, как верный слуга.

Я слышала издёвку в голосе Гетера и видела, как недовольно хмурится император. Кругом одни секреты и интриги! И как решить, кому можно доверить мою тайну?

— Но мы отвлеклись, — небрежно остановил желающего поспорить императора Гетер и развернулся ко мне всем корпусом, заставляя нервничать. — И что же конкретно сказал тебе Праотец, Тина?

Тяжело вздохнув, я бросила косой взгляд на отца, прежде чем признаться. Кто, как не Гетер, способен взять на себя ответственность и решить, как сделать лучше?

— Он велел вернуть зерно на священную гору. И как можно скорее.

— Что за глупость? — пробормотал император, поправляя шейный платок, словно он его душил. — Горы давно нет.

— Есть, — не согласился с ним Гетер.

Я сглотнула и с замиранием сердца шепнула, осторожно положив ладонь на запястье советника:

— Если мы вернём зерно, то, как мы спасём брата?

Вопрос повис в воздухе. Мужчины долго переглядывались и молчали, я же боялась спугнуть робкую надежду на то, что они хоть что-нибудь да придумают. Но время шло, отец всё тускнел, а Гетер поджимал губы, не глядя мне в глаза.

— Обмануть драконов сложно, но я постараюсь, — вдруг сказал он, когда я отчаялась услышать ответ. Гетер был собран, и в глазах его опять горела решительность. — Наша первостепенная задача спасти наш мир, император, так ведь? А лишь затем придумать, как вернуть Мина.

Император прожёг советника недовольным взглядом, прежде чем заговорить:

— Вам самим не достать розовый бриллиант из сокровищницы, только я и Мин можем это сделать. Поэтому вы поклянётесь, что вернёте мне сына, — продолжал тем временем император, поглядывая на нас с Гетером. — Дайте мне клятву на крови, что вы приложите все силы, но доставите принца, спасёте его от гибели даже ценой собственной жизни.

Я с готовностью подалась вперёд, желая ответить согласием, но широкая ладонь запечатала мне рот, незатейливо удержав готовое сорваться обещание. И в этот же момент я, даже с закрытым рукой ртом, глухо вскрикнула, так как в стол между мной и отцом впился острый конец копья, украшенный серыми перьями и бусами, искрящимися на свету.

Я испуганно прижалась к Ликарду, который убрал свою ладонь от моего лица и крепко обнял за плечи, выставляя щит, мерцающий красными всполохами проступающих искр пламени.

Подняв взгляд, увидела того, кто появился столь неожиданно и теперь стоял рядом со мной, держа в руках древко копья. Это был Тарен, правда, не в привычном наряде, а в белом, традиционном, используемом только для самых торжественных церемоний кимоно, замысловато перевитом голубым поясом, и безрукавке, подобной той, что я видела раньше на Гетере, с вышитыми на ней гербами империи.

— Тарен! — радостно выдохнула я и, вырвавшись из объятий Гетера, бросилась на шею потеряшки. Как же я была рада его увидеть.

— Где ты был? Я так испугалась за тебя! — оживлённо шептала я, пока не встретилась взглядом с холодными, бесстрастными чёрными глазами. — Тарен? — удивлённо переспросила и попыталась сделать шаг назад, но юноша крепко прижал меня к себе.

— Это не Тарен, — услышала я приглушенный голос Гетера. — Это теперь твой страж, моя госпожа. Теперь ты — истинная императрица, Тина.

— Страж? — удивлённо ахнула, когда поняла, на что намекал советник в лесном храме: ведь именно наличие такого стража является первым и, пожалуй, главным признаком того, что власть перешла к другому правителю.

— У каждого признанного Праотцом императора есть страж, — подтвердил мою догадку Гетер, а я в немом ужасе смотрела в словно неживые глаза Тарена. В них не было больше чувств, он не улыбался как прежде. Холодный, чужой, это был уже не тот парень, который помогал мне спасаться от погони, не тот, кто, смеясь, заявил, что мы друзья навеки. Этого Тарена я не знала и постаралась отойти от него подальше, да только сильная рука не отпускала меня, и я забилась испуганно, оборачиваясь за помощью к Гетеру.

— Просто прикажи ему, — подсказал советник, а отец в это время явно забавлялся представлением, следя за моими попытками вырваться из объятий Тарена.

— Приказать? — не поняла я советника.

Я попыталась успокоиться, ведь никто в гостиной не нервничал, кроме меня, а значит, Тарен не причинит мне вреда.

— Да, просто скажи ему: «Страж, приказываю тебе исчезнуть».

— Госпожа, вы в опасности, — неожиданно проговорил Тарен невыразительным, равнодушным тоном, и я в удивлении обернулась к нему. Юноша вытащил копьё из столешницы и теперь указывал им на императора. — Вы не можете дать клятву этому тенгарцу, это приведёт к вашей гибели.

— Ты хочешь сказать, что мой сын погибнет!? — в гневе вскричал император, вскочив на ноги. — Если это так, то я никогда не отдам вам розовый бриллиант, Тина! Ты слышишь? Тина… дочка, неужели ты даже не попытаешься спасти своего брата, поверив на слово бездушному хранителю?

Сердце болезненно сжалось от горя. Неужели шанса нет спасти брата?

— Успокойтесь, Ваше Величество, — заслонил меня собой Гетер, останавливая моего отчаявшегося отца. — Вы сами должны знать, что страж оберегает своего императора от малейшей опасности. От любой её вероятности. Наверняка страж имел в виду, что у нас может и не получиться спасти Мина. Поэтому вместо Тины я поклянусь своей жизнью, что сделаю всё возможное, чтобы вернуть вашего сына домой.

Я вновь попыталась вырваться, но Тарен продолжал крепко держать меня.

— Отпусти, — недовольно приказала я и чуть не упала, когда парень, нет, уже не парень — страж, в тот же момент подчинился, а я оступилась, потеряв опору, и врезалась в Гетера, который тут же притянул меня к своей груди.

— Хорошо, — усталый голос отца вернул меня к сути проблемы. — Ты, Ликард, поклянёшься мне, и я передам тебе бриллиант.

— Это будет обоюдная клятва, — принял ответ Гетер и продолжил переговоры. — Вы в ответ поклянётесь не только в том, что отдадите бриллиант, но и в том, что пока меня не будет, вы поможете Тине править Тенгером.

— Эй, стойте, вы, оба! Я не собираюсь тут оставаться, — возмутилась я, вырываясь теперь из объятий советника. — Я пойду с тобой спасать брата!

— Тина, мы не знаем, что произойдёт, когда мы вернём бриллиант на священную гору, поэтому нужно обезопасить тебя, пока меня не будет рядом.

Мне было ужасно обидно, так обидно от слов Ликарда, что я разозлилась теперь и на него. Значит, и для этого манипулятора я просто бесполезная женщина? Ну конечно! Зачем меня слушать, зачем брать с собой? Гетер, как и командир повстанцев, мягко указал мне на моё место в очередной раз — я всего лишь символ, молчаливый, прекрасный, бесполезный. Мне не нужно думать, за меня всё сделают другие.

Острый конец копья вновь возник перед глазами, но теперь он норовил проткнуть грудь Гетера, который дёрнулся, но не отстранился.

— Тарен, нет! — выкрикнула, хватаясь за копьё, чтобы отодвинуть смертоносное оружие.

— Это страж, Тина, — ровным голосом произнёс Гетер, глядя на бесстрастного юношу в белых одеждах.

— Страж, нет! — поправилась я и с облегчением выдохнула, когда Тарен убрал копьё от Гетера.

— Госпожа хотела его убить, — всё так же равнодушно отозвался мой хранитель, а я, подавшись вперёд, спрятала лицо на плече Ликарда.

— Хотела, страж, — с печальной усмешкой отозвался черноокий соблазнитель, поглаживая меня по позвоночнику едва дрожащей рукой и судорожно вдыхая сквозь стиснутые зубы. — Она постоянно об этом мечтает.

— Нет, не постоянно, — тихо возразила, опять начиная злиться на Ликарда. — Страж, исчезни, пожалуйста, — приказала, жутко смущаясь своей власти над Тареном.

Юноша растворился в воздухе, словно его здесь и не было. Я с облегчением перевела дыхание, но рано радовалась.

— Браво, Гетер, браво, — зааплодировал отец, поднимаясь со своего места. — Как всегда блистателен и дальновиден. Я так понимаю, что теперь ты хочешь жениться на моей дочери ради того, чтобы законно взойти на трон в качестве принца-консорта? А ты, дочь моя, при этом продолжаешь верить ему? Неужели ты не видишь, что ему от тебя надо?

— Трон, что же ещё, — буркнула в ответ, отводя взгляд. — Я прекрасно понимаю, что ему надо, отец. Но, с другой стороны, ты сам виноват в этом. Нельзя было доводить свой народ до такого состояния. Твои подданные терпели до последнего. Я видела их, они доведены до отчаяния, они готовы умирать, только чтобы свергнуть того, кто своей неправильной политикой взрастил эту всенародную ненависть. И я отдаю себе отчёт в том, что, возможно, только Гетер может теперь успокоить всех тех, кто уже который месяц живет и скрывается в лесах, как дикие животные! Ну а я вернулась в этот мир вовсе не за тем, чтобы свергнуть тебя, я вообще ничего не понимаю в политике…

— Ты так похожа на мать, — неожиданно прервал меня отец, а я вздрогнула от прозвучавшей в его голосе нежности, которая омыла мои, натянутые уже до предела нервы.

— Но ты бросил её, — ответ получился по-детски обиженным, но при этом захотелось огрызнуться, защищая нашу маму. — Почему не встретился с ней, когда приходил за Мином? Неужели она недостойна хотя бы объяснений?

Отец нахмурился, отошёл к окну, отворачиваясь от меня, словно отгораживаясь от тех, наверняка двойственных чувств, что я в нём пробуждала. Конечно, верилось с трудом, что это была любовь, скорее отец испытывал угрызения совести и ещё, может быть, вины.

— Прости, — тихо, но твёрдо заявил мне отец, когда нашёл в себе силы обернуться, — но после всего, что она из-за меня вытерпела, я не могу вернуться к ней. Я снова заставлю её страдать.

Он совершенно не знал нашу маму. Она бы простила его. Всегда прощала и простила бы даже новую боль. Знать, что любимый жив и здоров, для неё было важнее, чем принять самую горькую и неприятную правду: моему отцу она была не нужна, как и я, он с лёгкостью вычеркнул нас из своей жизни. Нас, но не Мина. Моего брата он любил и не играл на публику, я видела искренность этой привязанности. Ревность вспыхнула, как пожар, ведь Мин так же сильно полюбил отца, и это произошло за немыслимо короткий срок. Видимо, нехватка отцовской любви сыграла свою роль, и теперь мне стало понятно стремление брата во что бы то ни стало вернуться в Тенгар. Но сама я при этом не питала никаких чувств к отцу, я вычеркнула его из своей жизни так же, как и он меня из своей. Мы были чужие друг другу. Но ради Мина отец готов был на любые безумства, теряя разум от горя.

Я обернулась к столу, тоскливо взглянула на расслабленно сидящего Гетера. Возможно, я сама поступаю эгоистично, ввязывая в семейные разборки Ликарда. Тот и так слишком многое сделал для меня. Решение в голове у меня уже было.

Я не вмешивалась, пока мужчины давали друг другу взаимные клятвы, проливая кровь в жертвенную чашу и поджигая её с призывом к суду Праотца-ворона. Я лишь надеялась, что у меня получится переиграть сильных мира сего, да и мира драконов тоже. Пережила одну встречу с древним ящером, постараюсь пережить вторую. Чем чёрт не шутит. Только и я возьму клятву с отца, но не сейчас, потом, когда Ликарда не будет рядом. Он слишком долго шёл к своей мечте и цели, слишком многим заплатил, чтобы всё потерять из-за меня или моей семейки.

По завершению ритуала принесения магической клятвы, Гетер одним взмахом руки убрал все следы, словно ничего важного и не произошло только что в малой гостиной императорских покоев, теперь уже принадлежащих мне, а не моему отцу. Любимый поднял на меня взгляд и тепло улыбнулся, стараясь приободрить.

— Ну, не будем терять время, — я говорила медленно, чтобы голос не дрожал от непролитых слёз. — Давайте поскорее вернём зерно на священную гору.

— Конечно, дочь моя, — поднялся бывший император, а вместе с ним и мы.

* * *

Прежде чем мы перенеслись в лагерь повстанцев, Ликард потребовал выдать нам тёплые шубы. Его трепетная забота, как и раньше, вызвала невольные слёзы благодарности. За мной никто и никогда так не ухаживал. Я рядом с ним чувствовала себя значимой. Когда он помогал мне надевать пушистую рыжую шубу до самого пола и сапожки, я ловила каждую секунду этого незначительного, казалось бы, ритуала ухаживания, запоминала их, складывала в свою собственную сокровищницу воспоминаний. И поцелуй вышел сам собой, я только старалась не вкладывать в него всю тоску, которой была переполнена. Ликард ни в коем случае не должен заподозрить меня.

— Тина, — ласково позвал Гетер, осторожно убирая мои волосы за уши, — я обещаю, что верну тебе брата.

Он по-своему понял мои чувства, и, возможно, это было к лучшему. Я уткнулась в чёрный мех его шубы, постояла немного с закрытыми глазами. Незаметно повесить на него сонник с его-то проницательностью было практически невозможно, поэтому старалась быть аккуратной. Очень маленькое плетение, практически безвредное, ведь и пары минут мне будет достаточно.

— Я готов, — голос отца заставил нас разомкнуть объятия. Гетер легко коснулся моих губ последним нежным поцелуем, прежде чем построить портал и пригласить войти в него сначала меня, затем императора, а после и самому появиться на лесной поляне в окружении мятежников.

Никогда не чувствовала себя столь чёрствой и бесчеловечной, как в тот момент, когда ко мне кинулся взволнованный командир, стоило мне появиться в том же месте в лесу, где впервые повстречала повстанцев. Он с жаром принялся укорять меня в том, что все ужасно переживали, когда я столь безответственно сбежала без предупреждения. Правда, всё это он высказал мне чуть позже, когда вёл к сокровищнице, но взгляд, которым одарил при нашем появлении, словно острым кинжалом прошёлся по моей и так нагруженной переживаниями совести. Стыдно было, но сложившаяся ситуация обязывала принимать волевые решения. Я вообще пришла к мысли, что только моё вмешательство в планы сильных мужчин приводит к оптимальному разрешению накопившихся проблем. Даже сейчас я вынашивала очередной обманный ход против Ликарда с его никому (уж тем более мне) не нужной жертвенностью. Я устала понимать этих тенгарцев. Хватит, пусть теперь подстраиваются под меня. Как-никак я — Вестник Праотца, я — императрица, как утверждает Гетер, а значит, в моих руках вся власть. Эх, если бы ещё это было правдой. Но бравада помогала мне смело идти позади советника, наблюдая, чтобы никто не накинулся на отца. Он был нужен нам, чтобы добраться до зерна.

Командир и Гетер тихо шептались, идя плечом к плечу по извилистой лесной тропе, ведущей к сокровищнице, и я понимала, что главным в этой паре был всё же Ликард. Во мне крепла уверенность в правильности моих планов. Повстанцам нужен гарант не только в том, что казнь и расправа им не грозит, но и в том, что их жизнь изменится к лучшему.

Неожиданно ко мне со всех сторон сбежались дети и, радостно крича, здоровались, дёргали за одежду. Я постаралась каждого погладить и из-за этого задерживала процессию, ведь нас вели под конвоем, опасаясь императора. Я тоже удивилась, что отец не стал лукавить и пошёл с нами один, приказывая своей личной охране оставаться во дворце.

Командиру пришлось строго прикрикнуть на детишек, чтобы они отступили от меня. Я помахала им на прощание рукой. Возможно, я становлюсь истинной тенгаркой, так как в душе разгоралось уверенное пламя самоотверженности. Ради счастливой судьбы этих детишек я готова идти на жертву, подарить им того, кто сделает Тенгар лучше для простых оборотней, кто станет мудрым правителем.

Оставив лес за воротами сокровищницы, мы прошли пустыми дворами к главным дверям, за которыми скрывалось то, что нам требовалось. Отец отворил их перед нами, отключая ловушки и строго приказывая шагать только по тем плитам, на которые ступал он сам. Внутрь мы вошли втроём, командир пообещал Гетеру охранять вход. Ярко освещённый коридор имел явный уклон и вёл глубоко под землю. Ликард крепко держал меня за руку, а я шла и слушала, как эхом от каменных стен разносятся звуки наших шагов. Отец, окружённый магическими светлячками, спускался молча, пока мы не вышли к очередным золочёным дверям. Ему потребовалось больше минуты, чтобы подтвердить свою личность и снять многочисленные охранные заклинания. Когда же двери со страшным скрипом распахнулись перед нами, из недр сокровищницы дохнуло затхлым запахом запустения. Яркие магические огни стали вспыхивать вдоль стен, и я не сдержалась от восторженного восклицания. Столько сокровищ я видела лишь в фильмах. Золотые и серебряные монеты лежали в сундуках, призывно открывавшихся при приближении императора. Но он уверенно шёл в самый дальний угол огромной залы. А мы с Гетером мельком осматривали украшения, бережно уложенные на бархатных подушечках. Даже в музеях я не видела такого богатства. Рогатые головные уборы, украшенные искрящимися самоцветами, притягивали взгляд, как и ожерелья, подобранные к ним. Стены были увешаны прекрасным в своей смертоносности холодным оружием, эфесы клинков были настоящими произведениями искусства. И всё это было скрыто в каменной подземной тюрьме, спрятано от чужих завистливых глаз. Наверное, это было правильно, так как даже во мне вдруг проснулась несвойственная мне алчность. Хотелось померить и потрогать всё, до чего могла дотянуться, но Ликард постоянно меня одёргивал, подводя к императору, ожидавшему нас и державшему инкрустированный золотой ящик с изображением дракона на крышке.

— Вот он — розовый бриллиант, — заявил отец, открывая нашим взорам большой, продолговатый, абсолютно гладкий, прозрачный драгоценный камень.

Я с облегчением выдохнула, так как подспудно у меня мелькала подленькая мыслишка, что отец попытается обмануть и под видом зерна отдаст нам одну из имеющихся у него в изобилии драгоценность. Камень, лежавший на бордовом бархате, был прозрачным, не имел цвета и меньше всего походил на бриллиант.

Я кивнула отцу, искренне улыбнувшись ему.

— Я свою часть клятвы выполнил, теперь ваша очередь, — глухо напомнил Фукарт.

Не сказав ни единого слова, Гетер прямо из сокровищницы построил портал, и мы все втроём перенеслись в заснеженные горы, чтобы оказаться стоящими по колено в сугробе. Дул сильный ветер, мела метель, вынуждая нас прикрывать глаза руками.

— И это священная гора? — перекрикивая завывания ветра, огляделся отец, явно выискивая хоть какие-нибудь ориентиры. В хрониках и легендах тенгарцев упоминалось лишь о том, что изумительно прекрасный храм Богини Жизни стоял на высокой горе.

Пришлось объяснять растерявшимся мужчинам, что нам нужно именно место, где раньше располагался сам храм, чем привела их в состояние, близкое к замешательству. Слишком много столетий прошло с той поры, когда драконы разрушили гору.

Через час первым не выдержал Ликард.

— Говорю же, храма нет! — прокричал он, отворачиваясь от ледяного ветра, от которого не спасала даже магия. Любимый придерживал меня, чтобы не снесло вниз по склону.

— Я видела статую женщины, стоящей на коленях! — крикнула в ответ.

Ликард задумался на несколько минут, а затем указал влево. Там начинался небольшой холм. Сами горы были достаточно далеко и, казалось, упирались пиками в самое небо. Метель набирала обороты. Отец, по колено в снегу, первым побрёл в указанном направлении. Мы шагали, так как расправить крылья никто не решался. Когда же все добрались до холма, Гетер строго велел подождать его. Я кивнула, оглядываясь. Из-за метели видимость была плохая, но вдали я заметила огоньки. Наверное, это было горное поселение, коих в Тенгаре водилось превеликое множество. Оборотни любили свободу, поэтому порой строили свои дома на огромной высоте. Их не пугала ни метель, ни лавины. Они надеялись на магию, а я вот не могла выставить даже щит, чтобы спастись от сильного ветра, пригоршнями швырявшего мне в лицо колючий снег. Отец тоже явно нервничал, сжимал и разжимал пальцы, кидал на меня встревоженные взгляды.

— Аномалия какая-то! — крикнул Гетер, когда вернулся. — Что-то гасит нашу магию! Словно всё в землю уходит! Там есть небольшая пещера, опасная или нет, не могу сказать!

— Наверное, это то, что мы ищем! — прокричала я, протягивая ему руку. Второй прижимала к груди ящик с зерном, боясь его потерять.

Идти было не так и далеко, но сложно. Ноги то и дело проваливались в снег. Он попадал в сапожки, которые не были пригодными для таких прогулок. Когда же до входа в пещеру осталось совсем немного, я уже не чувствовала ног от холода. Гетер практически тащил меня на себе.

— Никогда не видел ничего подобного, — ворчал император, за спиной.

— Чего не видел? — переспросила его, на автомате переставляя ноги. Наконец мы оказались под тёмными сводами холодной пещеры.

— Никогда не видел, чтобы в нашем мире были подобные места, — стал объяснять отец, стряхивая с себя снег. — У нас магия везде, а тут как дыра. Словно в ваш мир попал. И то, на Земле я могу колдовать, правда, чтобы восстановить баланс, нужно подпитаться от человека. А здесь даже простой светлячок не получается.

Император продемонстрировал свою ладонь, раскрыв её и нервно прошептав заклинание. Но ничего не произошло. Совершенно ничего.

Я тоже попробовала и нахмурилась, не увидев ожидаемой бабочки.

Ликард лишь мазнул по нам взглядом и пошёл в глубь пещеры, выставив руку перед собой.

— И главное, никто не жаловался императору о том, что здесь происходит, — рассуждал он, став для нас с отцом поводырём. — Неужели никто не чувствовал таких серьёзных изменений?

Я только пожимала плечами, шагая за советником, боясь потерять его в кромешной тьме.

— Получается, что она появилась не так давно? — сделал своё предположение отец.

— И разрастается, — добавил советник.

— Может, именно об этом и предупреждал меня Праотец? Может, поэтому нельзя отдавать зерно драконам? Иначе в Тенгаре пропадёт магия, и мир станет подобен нашей Земле?

Отец зашептал молитву, прося Праотца уберечь от столь ужасной участи. Для тенгарцев потеря способности колдовать равносильна инвалидности. И я теперь прекрасно понимала его, чувствуя, что и сама уже с трудом обхожусь без чудодейственной энергии, которая во многом облегчает мою жизнь.

Мы продвигались осторожными шагами, прислушиваясь к завыванию метели, которая остервенело засыпала вход снегом, но тот таял, не успев долететь до каменного пола.

— Ащь, — болезненно дёрнулся Ликард, чуть не упав, я успела его поддержать, но выронила при этом коробку.

— Ой! — выкрикнула я, пытаясь поймать её, но та со стуком упала, и тьму пронзил яркий свет.

Камень прокатился по каменному полу пещеры и остановился подле колен статуи, которую мы и искали, осветив её своими бликами. Я уже смелее подошла к зерну и, подняв его с пола, вложила в каменные ладони богини Жизни. Гетер встал рядом со мной и наблюдал, как зерно заискрилось ярче. Стало видно не только статую, но и обрушенные колонны, об одну из которых и запнулся Гетер. Император приблизился к нам, с восхищением рассматривая неповреждённые временем нежные черты изваяния.

— Это храм, — с благоговением прошептал он, оглядываясь. — Тот самый храм, о котором слагали легенды. Роженицы, преодолевая немыслимые расстояния, прилетали сюда просить за своих неродившихся ещё детей. Я и забыл о Богине Жизни — Родане.

Я кивнула, не только отец забыл, но и все тенгарцы. Я не смогла выудить из своей головы ни одного упоминания о богине, а это значило, что и Гетер про неё ничего не ведал. Но дело было сделано, зерно я вернула на место, как мне и велели.

Я подняла голову и спросила у невидимого Праотца:

— Ты этого хотел? Я сделала всё правильно?

— Да, — тихий знакомый голос не стал сюрпризом для меня, а вот отец и советник начали озираться. Гетер прижимал меня к себе в попытке защитить.

— Ступайте, — по разрушенному храму пронёсся очередной приказ от Праотца.

Как я устала от этого. Ни тебе спасибо, ни слов похвалы. Хотя герои, наверное, и не должны ничего подобного ожидать. Гетер странно вздрогнул, когда я попыталась отстраниться.

— Магия вернулась, — прошептал он, показывая на своей ладони бабочку, которая только-только расправляла крылышки.

Я тоже попробовала и с улыбкой гордости посмотрела на золотую красавицу, взмывшую сразу над нашими головами. Она порхала, словно ждала, когда бабочка Гетера взлетит, а затем они принялись кружить, играя друг с другом, возле статуи богини, в ладонях которой всё ярче разгоралось зерно.

Ослушаться приказа бога никто не собирался. Отец первым вышел в ледяную метель и окружил себя магическим щитом, закрывающим его от пронизывающего ветра.

Я с улыбкой одной рукой обнимала Гетера за талию, когда и мы вдвоём вышли на снежный наст, больше не проваливаясь по колено, в другой руке несла уже пустой золочёный ящик, нашу обманку для драконов.

— Итак, — возвращаясь к теме спасения моего брата, обратился отец к Гетеру, — теперь твой черёд.

Я повернулась к любимому, привстала на носочки и дотянулась губами до его лба. Подарить поцелуй и предательство — как часто я встречала подобное в книгах о любви. Поцелуй обмана или поцелуй спасения — его можно было назвать по-разному, но для меня было важно усыпить Гетера, прежде чем он поймёт, что я задумала. Заклинание быстро впиталось, так как Ликард не ждал от меня подвоха, он удивлённо моргнул и рухнул к моим ногам. Я окутала его чарами, защищающими от переохлаждения и от диких зверей.

— У нас всего пара минут, строй портал к драконам, — приказала я отцу, набивая снег, чтобы побыстрее сотворить обманку, точную копию розового бриллианта. Аура этого места сохранилась в моей подделке, и чувствовалась древняя магия, которая пропитала даже снег. Конечно, это лишь иллюзия, и раскусить нас сможет любой сильный маг, если он знает, что такое розовый бриллиант. Я же делала ставку на то, что успокоившись внешним видом, драконы отдадут нам Мина и у нас будет хоть сколько-нибудь секунд форы.

Отец подчинился, с усмешкой поглядывая на неподвижно лежащего Гетера, протянул мне руку, за которую я ухватилась.

— Ты достойная ученица этого прохвоста.

Такая саркастическая похвала отца была не тем, что я хотела услышать. Я мечтала лишь об одном — увидеть любимого вновь, даже если он не простит мне этого обмана.

Но… во всей этой борьбе за трон он выбрал долг перед народом, а я — перед своей семьей. Поэтому и считала, что он должен остаться в Тенгаре и навести здесь порядок, а я заняться спасением своего брата. Лишь бы Гетер это понял и принял…

Оглавление

Часть первая Своевольная наложница

  Пролог

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

Часть вторая Белокрылая императрица

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg