«Волчье счастье»

Волчье счастье (fb2) - Волчье счастье (Уши торчком, нос пятачком - 2) 1823K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алена Викторовна Медведева

Алена Медведева ВОЛЧЬЕ СЧАСТЬЕ

Пролог

Белый альфа задумчиво размышлял, ожидая появления гостя. Ради этой встречи он отправился на человеческий курорт, находящийся на стыке границ территорий волков, медведей и рысей. Его волчица тоже была тут, в нанятом ими коттедже, в спальне на втором этаже. Осталась там, чтобы не смущать гостя. Последний как раз дал о себе знать.

Волк учуял его еще до того, как по дому разлилась мелодия дверного звонка. И неприязненно поморщился: рыси, на волчий взгляд, пахли скверно. Но в данных обстоятельствах придется пойти на некоторые… неудобства.

— Дамир! — Гость с объяснимой осторожностью покосился на временного хозяина помещения и с порога озвучил причину визита, выдав этим свою нервозность: — Обсудим условия?

— Раз ты явился, значит, уверен в моем ответе, — подчеркнул волк очевидное, жестом приглашая гостя располагаться в небольшой гостиной. — Вряд ли в тебе проснулась тяга к зимним видам спорта.

— За тобой долг! — Глава прайда не позволил списать себя со счетов.

— И? — Белый волк ожидал чего-то подобного, даже имел предположения о сути условий временного… партнера.

— Наш договор скрепили хранители! Пришло и волкам время поступиться своими интересами.

Рысь окинул волка триумфальным взглядом: решишься?..

Предсказуемо!

Альфа стаи белых волков ждал именно этого. И давно уже решил для себя — это неизбежный риск. Каждая из сторон в любом случае продолжит свою игру, стараясь использовать других игроков «втемную». И рыси в этой игре однозначно были пешками. Волк не сомневался, что хранители используют их как инструмент воздействия. На него в том числе…

Но и сам белый альфа использовал кошачьих, через них направляя действия ослепленного ненавистью и жаждой мщения Фирсанова.

— Вы свою часть работы не выполнили, — холодно заметил в ответ Дамир. Добровольский был не из тех, кто позволяет себя запугать.

— Мы все сделали согласно разработанному совместно плану! Причина неудачи — вмешательство твоего сына! — в ярости вскочил на ноги рыжий мужчина, начиная понимать, что волк совсем не намерен принимать его условия.

Да, поступок Андрея смешал карты, не позволив использовать идеальный шанс и устранить проблему. Этого Дамир не предвидел, отправляя сына к бурым. Предполагалось, что, напрямую влияя на ситуацию через присутствующего в клане бурых наследника белой стаи и исподволь — через союз рысей и вожака бурой стаи, альфа белых быстро устранит риск смены власти в волчьем сообществе.

Но… в дело вмешалась случайность. Течка бурой самки спровоцировала взыгравший в его сыне инстинкт защитника своей пары. Кто мог это предвидеть?

Разве что хранители. И Дамир не мог отделаться от мысли, что именно они приложили лапу к случившейся… осечке.

— Не ищи оправданий неумелым действиям своих оборотней! — тоже поднимаясь на ноги, рыкнул на гостя волк. Маска дружелюбия слетела с него в одно мгновение. — Я не обязан в полной мере исполнять обещание, раз вы не справились.

— Я предвидел и обсудил твое несогласие с хранителями! — с угрозой в тоне зашипел рысь.

— Скажи лучше, что это медведи приказали донести до меня их взгляд на ситуацию! Так что тебе велено передать?

— Что они согласны. Альфа белой стаи обязан как минимум не вмешиваться в ход событий на территории медведей!

— Не вмешиваться? — Дамир прищурился. — Интересное выражение. Не вмешиваться напрямую я могу, но вот попытаться помешать, используя свои возможности, способен. Что ж… Знал, чем рискую.

— Именно! Достаточно — не вмешиваться. На территории хранителей события пройдут по их сценарию.

Посмотрим.

Впрочем, наивно было бы полагать, что на своей земле медведи допустят чужие интриги. Все может обернуться очень скверно!

— Хорошо. Не вмешаюсь, но не более. В рамках доступного мне влияния буду действовать сообразно своим интересам.

— Разумеется! — Рысь с облегчением закивал и сразу попятился к выходу. — Я уведомлю хранителей о вашем согласии.

Едва дверь за гостем закрылась, как в комнату вошла белая волчица.

— Дамир! Ты же понимаешь, что на землях хранителей основной целью станет Андрей? Это неизбежно. — Альфа-самка, встревоженная судьбой последнего детеныша, в упор смотрела на свою пару.

— Да. Неизбежно. Тут мне видится единственный вариант. И нам нечего противопоставить ему. — Белый альфа был задумчив, озвучивая лишь обрывки своих мыслей. — Но лучше так, чем полное устранение нашего сына. Я дам им эту… фору.

В страхе за будущее волчонка его мать закрыла лицо руками, сдерживая слезы.

— Предупреди его… — тихо шепнула мужу.

— Не могу. — Белый волк эмоций от пары не скрывал, позволив голосу отразить и щемящую в сердце боль, и пугающее отчаяние.

— Мне жалко их… — снова послышался шепот его пары. — И Андрея, и волчицу эту. От них ничего не зависит.

— Я верю в сына. Он знает, что делает. — Ладони мужчины успокаивающим жестом опустились на плечи жены. — И он должен справиться!

* * *

Две черноволосые головы склонились близко друг к другу. Волчья пара, уединившись в отдельной кабинке шумного ночного клуба, едва слышно что-то обсуждала. Вокруг грохотала музыка. И лишь чуткий звериный слух позволял оборотням общаться.

— Сделай это для меня! — настаивала женщина, сверкая потрясающими глазами, в которых были и ярость, и ненависть, и уязвимость… — Он должен заплатить. Никто не смеет так со мной обращаться!

— Настя, ты поступила необдуманно, — оборвал ее брат. — Андрей Добровольский — не тот мужчина, которым легко управлять.

— Он унизил меня, предпочтя эту… деревенщину! — снова яростно вскрикнула оборотница.

— Пойми же, он связан обязательствами. Бурая волчица — его временная пара. Ты сама повела себя глупо. Надо было выждать… Срок, отведенный бурой самке, истечет быстро. И ты снова вернешь его.

— Да… — брюнетка в задумчивости прикрыла глаза, — …в чем-то ты прав. Но меня беспокоит его отношение…

— О, не смеши меня! Еще скажи, что он влюбился в эту… Фирсанову! Да она же совершенно лишена силы, ты мне сама передавала слова ее старшей сестры, — засмеялся брат.

— Я никогда не видела Андрея… таким. — Волчица вздрогнула, погружаясь в воспоминания. — Он никогда не выходил из себя. Вообще! В самые сложные моменты оставался хладнокровным и спокойным. А в тот раз…

Выдавая страх девушки, заскулил ее зверь. Трусливо, жалобно, покорно…

— Но и пары у него никогда раньше не было! Пусть и навязанной. Но волчьи инстинкты сильны даже в белых. Она — незначительная помеха. И мы от нее избавимся.

— Обещаешь?

— Сестренка, поверь, нас ждут большие перемены: наступает эра черных волков!

* * *

— И что ты думаешь о нашей паре наследников? — Удобно устроившись на кухне, два друга-хранителя уплетали вкусные пироги, приготовленные медведицей Томаша. — Любят они друг друга?

— Уверен! — немного задумчиво отозвался Томаш. — Но это только усложнит для каждого из них победу!

— Почему? — напрягся его собеседник.

— Любовь — это еще не все. Чтобы справиться, нужны вера друг в друга, сила духа и несокрушимая воля. Чтобы в критический момент не отступить и не сломаться. И сейчас, и в дальнейшем. Хватит ли им характера? Доверия? Желания? Волк силен, волчица добра. Но… ни один из них не понимает, что поставлено на кон.

— Мы можем что-то сделать? — Максим Вельнов слишком хорошо знал старого хранителя, чтобы поверить, будто тот готов плыть по течению.

— Есть у меня одна мысль… — хитро прищурился Томаш.

— Ну? Не томи! — Пирожок был забыт.

— Мы их вынудим пройти испытание медвежьей свадьбой! Уже завтра оба пересекут границу территории медведей, а значит… будут обязаны следовать нашим указаниям, — явно мысленно обдумывая план, отозвался Томаш.

— Но это не распространяется на наши обряды! Даже властью хранителей их не заставить подчиниться! — скептически качнул головой Максим, вновь вернувшись к завтраку.

— А кто им скажет про свадьбу? — улыбнулся пожилой хранитель, заставив собеседника застыть с пирожком, не донесенным до рта. — Не-е-ет! Обставим все так, чтобы они не отвертелись.

— Но Волконская слаба. Для медвежьей свадьбы…

— Ее отец тоже особой силой не отличался, а чего смог добиться! — возразил Томаш. — Мы будем рядом, погибнуть не дадим. Но и подарить ей шанс поверить в себя упустить не можем!

— Звучит заманчиво. — Обдумывая слова старейшины, молодой хранитель все больше проникался этой идеей. — Определенно, прекрасная возможность. И я готов лично взять ситуацию под контроль!

— Вот и славно, — кивнул Томаш, придвигая к себе чашку с ароматным чаем. — Значит, испытаниям быть.

Глава 1 Елена

Рано утром вся наша студенческая компания, отправляющаяся на практику, собралась возле главного учебного корпуса университета. Здесь нас, личные вещи и университетское снаряжение ожидал автобус, чтобы доставить к поезду. А там — два дня пути под стук колес, потом несколько часов езды на спецтранспорте заказника и финишный рывок — пеший марш-бросок до места посреди глухой тайги, где и разместится наш будущий лагерь.

Всех нас немного потряхивало от волнения в предвкушении грядущих приключений. Хотелось активных действий, хотелось, чтоб эти самые приключения уже начались. Куратор практики только вздыхал, поглядывая на своих студентов, и вновь пытался донести до нас степень серьезности предстоящего.

— Вы уже не дети, — в который раз повторял он, — сами должны понимать, что можно, а что — нет. Никуда не отлучаться и не отставать. Не забывайте: с нами будут профессиональные спасатели из МЧС и сотрудник заказника, в случае чего обращаться нужно именно к ним.

Мы согласно кивали головами, но думали о чем угодно, только не о серьезности момента. Даже Женька! Он вообще проявил чудеса упорства и выдержки, умудрившись отправиться в поездку, хотя рука друга все еще была в жестком фиксаторе, а при ходьбе он опирался на палочку. Впрочем, это автоматом избавляло парня от участи носильщика грузов, уготованной нам всем на завершающем этапе маршрута.

— Ну-с, — стоило рассесться по местам в автобусе, как куратор обвел нас веселым взглядом, — трогаемся!

И автобус поехал. Ура! Практика началась!

Для меня это обстоятельство стало особенно радостным, ведь я наконец-то на абсолютно легальных основаниях убегала от Добровольского и всего их белого клана, волки которого в последние недели практически наводнили территории бурых. Неужели?! Мне не верилось, что я дотянула до этого момента, что мое многострадальное сердечко все же выдержало сокрушительный марафон навалившихся событий, прессинг соблазнения, устроенный мне Андреем в последние недели. Теперь можно было выдохнуть и ослабить тот жесточайший самоконтроль, что мне приходилось проявлять. Кажется, этот настрой и решимость даже на моего зверя произвели впечатление, поскольку я начала отмечать первые робкие успехи в постепенном подчинении своей второй сущности. Или тренировки моего альфы стали приносить плоды?..

Поэтому — да, я сейчас ликовала! И уезжала не оглядываясь, словно боясь не выдержать и в последнее мгновение сорваться, выскочить из автобуса и бегом кинуться к нему — к не моему белому волку.

Волчица внутри настороженно замерла, чутко прислушиваясь, отчаянно надеясь и одновременно боясь услышать отдаленный вой, его последний призыв… Мне кажется, на сопротивление меня бы уже не хватило, он бы сломил меня. Но ни единого волчьего голоса не прозвучало в тумане раннего утра, а город уже остался за спиной, и поезд уносил меня вдаль.

Неужели? Неужели он все же сдержал свое обещание? Неужели они… он… отпустил меня, подарил эту свободу, возможность отдохнуть и окрепнуть вдали от безумия чужих тайн и властных интриг, оказаться на земле медведей, узнать все? Позволил вопреки всему.

Слезы скрываемых эмоций, слезы облегчения и слезы разлуки застилали глаза. Я не слышала шуток однокурсников, не реагировала на гудки отбывающего поезда — была полностью погружена в себя. Думала лишь о том, что вот и наступил момент нашего окончательного расставания. В том, что не вернусь в этот город, я не сомневалась. Не вернусь к нему, хотя так невыносимо хочется. Очень хочется махнуть на все рукой и просто быть рядом с любимым мужчиной. Стать тенью врага. Любимого врага, единственного и смертельного.

— Лен? — Женька взял мою ладонь. — Ты еще заплачь! С таким видом сидишь, что я себя вспомнил, когда в детстве один в летний лагерь уезжал. Выл часа три после отправления поезда. Но… — друг хитро подмигнул, усаживаясь на полку рядом и аккуратно вытягивая перед собой еще не полностью «разработанную» ногу, — возвращаться потом домой мне так же не хотелось!

Глядя на его жизнерадостную физиономию, я невольно улыбнулась.

— Вот скажи мне, — уже в сто первый раз напустилась на него, — ты-то зачем поперся с нами? Тебе же «автомат» предлагали!

— Фу, Лен, мне, как личности творческой, «легкий хлеб» противопоказан. Опять же… — Он с таинственным видом склонился к моему уху и с очевидным страхом сообщил: — После общения с твоим неадекватным кузеном я долго думал и решил сюжет картины все-таки изменить!

Усмехнувшись — нагнал Добровольский на Женьку страху! — вопросительно уставилась на друга. Впрочем, он еще не понимает, насколько легко отделался.

— Пока не скажу, — помотал головой парень. — Сначала мне надо увидеть то, что, я надеюсь, увижу, самому почувствовать: возможно ли это?

— Ты как всегда! — махнула я на него рукой, понимая, что простым смертным не понять душевные порывы творца. — Но тебе с такой ногой будет трудно. Там же лес, а не асфальтовая дорожка!

— Справлюсь! — привычно уперся Женя. — Насиделся уже в четырех стенах.

— Главное, опять ничего не сломай! — зашипела я.

— Вот и грусть-тоска прошла, — ловко сменил тему друг, озаряя меня своей задорной улыбкой. И тут же признался: — Так хочется на мотоцикле погонять…

— Догонялся уже, — понимая, что придираюсь, буркнула в ответ.

Дорога промелькнула одним размытым веселым пятном: мы шутили, смеялись и от души предвкушали грядущее мероприятие.

Сотрудник заказника оказался мужчиной солидным, сорока с лишним лет, он присоединился к нашей группе, когда мы, предварительно выслушав инструктаж и ознакомившись со схемой заказника, грузились в местное транспортное средство — нечто среднее между автобусом и фургоном с широкими колесами улучшенной проходимости.

— Рельеф у нас карстовый, — по ходу дела пояснял нам ситуацию проводник, — а значит, полно карстовых воронок. Сверху смотришь — травка, а ступишь и провалишься, потому что там, внизу, полость — водой породу вымыло. Так что осторожнее, смотрите, куда ступаете.

Для меня вся эта информация не была существенной: звериные навыки позволяли получить больше информации об окружающем мире, потому подобные «сюрпризы» я чуяла заранее. Но общая радостная суета захватила и меня, позволив наконец-то перестать думать о собственной безрадостной ситуации.

«Живу настоящим! — в какой-то момент решила я. — А значит, сейчас наслаждаюсь туристическим походом, отличной погодой и приятной компанией. Подумать обо всем остальном время будет потом. А пока… практика!!! Когда еще такое будет? И я просто обязана получить от происходящего максимум удовольствия».

Обретя таким образом некий душевный покой, решила посвятить это время только себе. И — пусть весь мир подождет.

Потом мы часа два тряслись — иначе не скажешь! — по страшно ухабистой лесной дороге, которая и привела нас к месту разгрузки.

— Дальше не проеду! — ухмыляясь, проинформировал нас шофер, махая куда-то в глубь дикого леса. — А до лагеря вам еще километра три, если не плутать.

С таким напутствием мы, выбравшись из машины и слегка пошатываясь, приступили к разгрузке вещей, которых было невероятное множество. Помимо институтского инвентаря имелись палатки, посуда, личные вещи и несметное количество продуктов! Особо много было коробок с тушенкой и прочими консервами, которые даже при разгрузке для большинства присутствующих оказались весьма тяжелыми, а уж тащить их на расстояние километра в три, а то и больше, по полному бурелома лесу с опасными и неприметными воронками… Народ дружно застонал, начиная осознавать, как же непросто все будет.

И мы таскали…

Причем как ребята, так и девушки. В тридцатиградусную жару, по лесу, полному комаров и прочего гнуса. Пот лил ручьями, застилая глаза, смывая все антикомариные средства и разъедая множественные порезы и царапины, появившиеся практически сразу. Мне, конечно, было значительно проще: выносливость и физические возможности превосходили даже мужские человеческие, но я, следуя принятому правилу, старательно пыхтела, стонала и кляла все на свете, стремясь не выделяться из общей массы студентов-людей.

— Лен, ну ты надорвешься! — «кипишевал» Женя, после третьего захода встречая меня на большой поляне, что была выбрана местом размещения нашего лагеря. — Все девушки берут что полегче, а ты третий раз ящик с тушенкой приносишь. Оставь ребятам, там сейчас еще сотрудники МЧС подключатся: они только что ушли вам навстречу. Мощные ребята, скажу я тебе, настоящие мужчины. Вот пусть они самое тяжелое и принесут.

— Не-е, — отмахнулась я от друга, вновь отправляясь к месту разгрузки: вещей там оставалось еще немало, тогда как сил у большинства студентов уже не было. Три девушки, пришедшие следом за мной и принесшие блоки с печеньем, без сил рухнули прямо рядом с беспорядочно сваленной посреди поляны кучей снаряжения. На еще один подвиг они оказались не способны.

Я же… Откровенно говоря, я наслаждалась, впитывала в себя ароматы окружающего леса — настоящего, дикого, полного животных и птиц. Комары меня не донимали, потела я гораздо меньше любого человека, заблудиться не могла в принципе, а возможность прогуляться по лесу, даже в человеческой ипостаси, воспринималась мною как нечто прекрасное и долгожданное. Вкус свободы! Ощущение полета, когда ты ни от кого не зависишь и можно просто быть собой.

В итоге я еще дважды преодолела расстояние от места разгрузки до нашего будущего лагеря, один раз столкнувшись с действительно более тренированным, чем мои одногруппники, молодым парнем, несшим увесистый блок со снаряжением. Очевидно, он и был одним из спасателей, прикрепленных к нам.

Полностью перебазировав свое «имущество», мы все основательно запыхались. Кто-то успел натянуть над кучей наших вещей тент на случай внезапного дождя, но на большее мы были не способны, повалившись кто куда. И ни комары, ни другие насекомые никого уже не пугали — сил на это не осталось. А надо еще палатки ставить для ночевки… Об ужине даже думать не хотелось!

— Лен, тут рядом озеро есть. Ребята только что ходили купаться. — Арина плюхнулась на землю рядом со мной. — Пойдем?

— Можно, — кивнула я, озираясь. — Только еще бы свой рюкзак отыскать, там купальник.

Переглянувшись, собрались с силами и, со вздохом поднявшись на ноги, поплелись искать свои вещи. Мой рюкзак обнаружился с краю, приставленный, судя по запаху, заботливым другом к столбу, что поддерживал тент. Выхватив нужное, мы с Ариной двинулись в указанном нам одногруппниками направлении. Там, за выступом ближайшего скальника — а поляна, выбранная под лагерь, была словно между ладоней укрыта двумя длинными и довольно высокими скальниками, — и немного ниже по пологому берегу, и будет оно — прохладное счастье! Нам, потным и уставшим, перспектива казалась настолько желанной, что открылось второе дыхание, подпитав иссякшие силы.

Переодевшись в лесу и прибежав к озеру, обнаружили еще троих наших ребят, сидящих на берегу. Только мы направились к воде, как один из них, Слава, крикнул:

— Лена! Вы что? Все удовольствие испортите. Идите лучше с крутого берега спрыгните, чем тут по песочку в воду заходить. А так раз — и нырнул.

— Ой! — Арина, загоревшись идеей, потянула меня в указанном направлении.

Что ж, не проблема. Мы быстро вскарабкались на обрывистый край озера и прыгнули в прозрачную, манящую прохладой воду. Тело мгновенно обдало обжигающим холодом ледяной воды, дыхание сбилось, перехватив дух…

«Идиоты! — мелькнула мысль. — Ладно я, но у Арины может запросто не выдержать сердце!»

Вода в озере была явно из подземного карстового озера и оттого безумно холодной. А в контрасте с жарким воздухом… Идиоты!

У Арины свело судорогой ногу, но прежде чем я рванула вытаскивать одногруппницу на берег, парни и сами сообразили поспешить на помощь.

— Мы тоже так лопухнулись. В спешке попрыгали, — винился Слава, когда мы, выбравшись из воды и дрожа от холода, пообещали ему немедленную смерть, как только отогреемся. — Вот решили и над вами подшутить.

— Дошутитесь! — со слезами пригрозила им Арина, растирая пострадавшую конечность. — Я едва не утонула! Как вам ума на это хватило?!

— Да мы сами едва не окочурились от шока. Но когда на озеро прибежали, тут один из спасателей купался. Тот, что самый высокий из них, блондин с зелеными глазами. Во мужик! Он тут долго плавал, от края к краю, и нырял даже…

Ребят дружно передернуло, а у меня появилось невероятнейшее подозрение.

«Высокий, блондин, глаза зеленые, купается в ледяной воде… Не может быть! Это просто невозможно…»

Не сдержавшись, я застонала в голос.

В полукататоническом состоянии натянув потертые шорты и широкую футболку прямо на влажный купальник — не растаю, — решительно оставила сокурсников позади и почти побежала к лагерю. Надо выяснить, надо убедиться, надо удостовериться в том, что это… Глупая мысль! Паранойя какая-то!

Как преодолела расстояние, не заметила: пара минут, и я уже, озираясь вокруг, стою возле кучи общего имущества. Тут же обнаружился и наш куратор, который совместно с сотрудником заказника пытался организовать студентов для обустройства места под ночлег. На поляне уже стояло несколько четырехместных туристических палаток и было выделено место для общего кострища, неподалеку от которого трое бравых мужчин сколачивали длинные походные столы и самые простые лавки. Сверху натянули большой тент — там предстояло быть нашей кухне.

Ага! Я резво дернулась к этим, явно не студенческого телосложения и возраста, мужчинам, по пути принюхиваясь и впиваясь взглядом в фигуру каждого. В пределах видимости находились двое, и оба никак не могли быть Добровольским — комплекция не та. Но облегчение было недолгим: ровно до того момента, как из-за длинного лежащего на боку стола вынырнула светловолосая голова. У-у-у… Волчица внутри встрепенулась и уверенно опознала другого волка, более того — собственного альфу, привязавшего ее к себе самца.

Караул! Это, несомненно, был Андрей. Стоило ему поднять глаза и окинуть взглядом мою приближающуюся фигуру, как я убедилась окончательно — он. Но и не он одновременно…

Таким… простецким, расхристанным и… простовато неброским я его даже представить не могла. Он был не похож на самого себя — с гривой как-то неровно остриженных светлых волос с выгоревшими прядками, одетый в хлопчатобумажную майку и обрезанные по колено, драные и линялые джинсы. Слегка вспотевший, взъерошенный и неимоверно брутальный. И этот сногсшибательный рубаха-парень ничем не напоминал того лощеного недоступного денди в извечном стильном костюме и при галстуке. Собственно, внешний вид Андрея поразил меня не меньше, чем факт его нахождения тут, вынудив нелепо застыть совсем рядом с вопросительно уставившимися на меня мужчинами.

— Девушка! — гортанно прикрикнул на меня тот из спасателей, что выглядел старше остальных. — Мы на работе романов не крутим, так что не ходите тут и слюни не пускайте. Ишь, разбегались вокруг, работать мешают. Одной помоги замок на рюкзаке открыть, другой — колышки вбить, третьей — еще чего… Дело молодое, но мы-то мужчины серьезные.

Я поперхнулась от возмущения, подавившись гневным вопросом, адресованным белому. Тем более что Андрей, помимо мгновенно мелькнувшей после слов «коллеги» иронической искры в глазах, всем своим видом демонстрировал, что меня не знает. И как это понимать?! И зачем он вообще так поступил? Неужели?.. Нет, хватит с меня глупостей!

— Я вовсе не… Ничего такого я и не думала… не хотела… вы не правы, — пристыженно забормотала в итоге. Смысла накидываться сейчас на Добровольского не было: он все равно не признает свою истинную личность, да и делать это публично… Порыв выяснить все был необдуманным.

Чувствуя себя полной идиоткой, я отступила назад и, развернувшись, поспешила к Жене. Он как раз крутился возле одной из палаток.

— Лен, где осядешь? К девочкам, — друг ехидно подмигнул, — примкнешь? Или ко мне и еще двум ребятам присоединишься? Есть четырех- и двухместки.

— В четырехместке! — сразу отозвалась я, спиной чувствуя пристальный взгляд зеленых глаз и не сомневаясь, что волк все слышит. Вот злить его совсем не надо! Однако к единственному другу хотелось быть ближе. — Разбавлю вашу мужскую компанию, а то утонете там в грязных носках.

Женька хихикнул и махнул рукой в сторону крайней от леса палатки.

— Вселяйся! Я пойду, получу нашу долю ужина. Сегодня в связи с всеобщей усталостью раздадут по банке консервов рыбных, пачке галет и бутылке с водой.

— Угу, — буркнула я, метнувшись к указанному укрытию. Даже есть не хотелось. Только спрятаться от взгляда белого.

Забравшись внутрь вместительного обиталища туриста, затащила следом свой рюкзак, сразу застегнула молнию и отгородилась от взглядов сторонних наблюдателей. Вернее, наблюдателя. На автопилоте отстегнув прикрепленные к рюкзаку туристические пену и спальник, принялась обустраивать спальное место возле одной из стен палатки. А сама при этом пыталась взять себя в руки: победа оказалась пирровой, и побег не состоялся.

Но зачем он сюда пробрался?

— Лен! — Женька неуклюже забрался ко мне, волоча за собой сумку со снедью. — Вот, ешь. Большинство разбрелись по палаткам, чтобы потом сразу лечь отдыхать. Так что и нам лучше тут подкрепиться, ребята сейчас тоже придут.

Не споря, взяла одну из вилок, открыла пресервы и принялась жевать, заедая галетами отвратный вкус толстолобика.

— Кстати, — спустя несколько минут заметил друг, — завтра-послезавтра баня будет.

— Что? — удивилась я.

— Походная. Из камней какую-то каменку сложат, а стены и потолок — из брезента. Там особенно жаркую температуру и не надо создавать: и так тепло. Главное, воды нагреть и чтоб было где помыться.

— А-а-а… — понятливо сообразила я. — Это здорово.

— И завтра день отдыха и составления планов по организации работы на месте. К непосредственному выполнению научных задач приступим послезавтра, — хрумкая галетой, продолжал делиться информацией друг.

— А… спасатели? — невольно понизив голос, озвучила я мучающий меня вопрос.

— А что спасатели? — недоуменно переспросил Женя. — Они везде с нами будут. Баню это их главный предложил. Явно бывалый мужчина — где угодно выживет. И, знаешь, хотел тебе сказать, один из них мне характерным прищуром твоего кузена напомнил! Есть в них что-то общее, да и внешне чем-то похожи.

В какой уже раз поразившись необычайной наблюдательности друга, попросила его отвернуться, переоделась в сухую одежду, в которой планировала спать, и молча забралась в свой спальник. Надо выспаться, а с остальным — завтра разберусь. Стоит ли оставаться на практике или лучше сразу сбежать к медведям? С другой стороны, что подумают одногруппники и те, кто за нас отвечает?

Спустя полчасика и ребята подтянулись. Женя — этот вообще уже сопел в своем спальнике радом со мной. Остальные быстро последовали его примеру — день был трудным. Я же уснуть не могла. Шок от того, что Андрей оказался в составе группы, никак не проходил. Почему-то именно этого я от него не ожидала. Многого, но не этого… Значит, альфа меня не отпустил?

Чутко прислушиваясь к звукам окружающего нас леса, долго ворочалась, пытаясь поймать ускользающий сон, но получалось плохо. Когда же внезапно открылась молния, скреплявшая стенку палатки с ее дном, и меня рывком прямо в спальнике выдернули наружу, — даже испугаться не успела. Все случилось за секунду: вот я с удивлением слышу резкий скрежет, а через миг уже лежу на траве в фиолетовой черноте ночи, уставившись в волчьи глаза присевшего рядом Добровольского.

Следующим движением он одним махом раскрывает мой спальник и, вскочив на ноги, быстрым шагом скрывается в наполненном жизнью ночном лесу. Это — не заказник, принадлежащий клану бурых. Это — настоящий лес, огромный, кажущийся бесконечным и диким. И я внезапно понимаю, что все это время мешало мне заснуть, — его зов. Невыносимое желание пробежаться по ночному лесу.

Однако одной на чужой территории страшно. Но раз белый рядом… И, в очередной раз поправ все свои намерения и импульсивно поддавшись порыву и природе зверя, я вслед за Андреем подскочила на ноги и, свернув спальник у стенки палатки, устремилась за своим альфой.

Уже через несколько метров лес сомкнулся вокруг меня колючими лапами елей, обдавая невероятным флером бесчисленного множества ароматов. И зверь… огромный белый волк маячил впереди. Движимая наитием, скользнула за широкий ствол дерева и скинула спортивный костюм и обувь, чтобы почти тут же прыгнуть вперед уже любопытной волчицей, чуждой смущения и моих человеческих метаний. Самец призывно рыкнул, устремляясь вперед. Волчица сорвалась мгновенно, стараясь не отстать.

Бурая, одуревшая от ароматов леса, ощущая бескрайность окружающей природы, летела стрелой. Волчьи лапы едва касались земли, чтобы мягким и сильным толчком вновь послать зверя вперед, вслед за белым самцом. Даже выложившись полностью, едва не растворившись в шуме леса, слившись с ветром, волчица не могла обогнать волка. Он, призывно поскуливая, звал ее, мощными скачками несясь вперед. Звериный аромат самца дурманил, ведя ее по его следу, чуткий слух волчицы улавливал в общей гамме звуков малейшие оттенки тембра волчьего рыка. Он вел — она повторяла, слепо отдавшись инстинкту, подчиняясь сильнейшему, своему альфе…

Пара волков отбежала далеко от лагеря, они успели не только насладиться стремительным бегом, но и поохотиться, специально вспугнув добычу и устроив погоню. Белый самец загнал молодого оленя, уступив волчице право последнего броска, предрешившего участь добычи. Утолив голод, волки остановились на небольшой, посеребренной лунным светом лесной поляне. Довольные произведенным эффектом — все звери в округе спешно затаились, спасая свои жизни, — самец и самка устроились отдыхать. Белый прилег на самом краю лужайки, на границе серебристого света и фиолетовой черноты ночи, бдительно прислушиваясь и принюхиваясь к окружающей природе, наблюдая за самкой.

Волчица же, довольно урча, рухнула на бок, беззаботно распластавшись по земле. А потом и вовсе начала кататься по траве, очищая шкуру от следов крови, с удовольствием оставляя свой запах в этом месте, помечая его. Она не боялась выгибаться, выпячивая сытый живот, понимая, что тут есть кому ее защитить.

Благодарно порыкивая, бурая посматривала на волка, отмечая его внимание к себе. В следующий момент самец резко вскочил на лапы и подбежал к волчице, принявшись лизать своим шершавым языком ее беззащитный живот, оставляя там свой запах. Там, где труднее всего было бы его перебить, смешивая свой мускусный аромат с ее. Одобрительно заколотив по лапам хвостом, бурая ловко вывернулась, чтобы, вскочив на лапы, тут же игриво напрыгнуть на волка. Он дал себя повалить, уступая ее игре, принимая ее настрой.

Следующий час звери баловались, позволив себе столь редкий для диких животных момент сытого довольства. Игриво прыгая друг на друга, прикусывая за холку и облизывая влажным языком, оба в полной мере наслаждались совместным свободным временем, когда не надо было думать о еде и тревожиться о чем-то еще. Хотя белый периодически настороженно поводил ушами, не забывая об осторожности. И он же прервал игру, вскочил на лапы и, скинув со своего бока пригревшуюся самку, требовательно зарычал, вынуждая ее подняться, чтобы вновь следовать за ним. Забавно склонив голову и высунув горячий язык, волк равномерно дышал, наблюдая за лениво привставшей волчицей. Его подруге никуда не хотелось, ей было хорошо тут.

Грозно зарычав, волк чуть сильнее прихватил зубами ее загривок, напоминая о том, кто здесь главный, и сразу прыгнул в сторону, скрываясь в плотных кустах, окружающих поляну. Бурая послушно метнулась следом. И снова стремительный бег и чарующая красота ночного дикого леса, с его манящими ароматами добычи и настораживающими запахами прочих хищников. Волки возвращались, белый вел волчицу назад.

Остановившись на месте, где бурая почуяла свой еще свежий аромат, волк неожиданно властно взглянул на нее слишком осмысленным для зверя взглядом, подавляя волю, принуждая отступить.

И волчица с легкостью уступила, позволяя звериной сущности скрыться, подчиняясь более разумной половине. Мгновенная вспышка света, и вот, разгибаясь, с земли поднимается обнаженная девушка.

Первым делом я испуганно оглянулась, но увидела лишь спину исчезающего за стволами деревьев Добровольского. Уже в его человеческой ипостаси, разумеется. Он быстро ушел, так и не сказав ни слова…

С чувством все возрастающего недоумения, преисполненная самых отчаянных сомнений и с привкусом обиды на такое пренебрежение, метнулась к оставленной в этом месте несколько часов назад одежде. Натянув спортивный костюм и обувшись, тихо скользнула к видневшейся в рассеивающихся сумерках палатке. В лагере царила сонная тишина. В эти часы сон особенно крепок. И лишь одинокая фигурка ссутулившегося у костерка мужчины из числа спасателей немного оживляла картину. Но меня услышать он был не способен, поэтому не оглянулся. Не заметил он и Андрея, что остановился в сумеречной тени их палатки, наблюдая за тем, как я подхожу к своей.

Так и не встретившись с ним взглядом, я подхватила свой спальник и забралась в сонное тепло нашего походного убежища. Устроившись прямо поверх спальника и задернув молнию на стенке палатки, сквозь москитную сетку уставилась на бледнеющее небо.

«Прогулка была великолепной. Именно то, что так требовалось моему зверю, то, по чему он истосковался и рвался заполучить, — призналась себе, прислушиваясь к глубинному ворчанию. — Вот только зачем это Андрею?..»

Глава 2 Андрей. Накануне отъезда на земли хранителей

Не встретиться с родителями я не мог. Риск не вернуться от медведей был для меня реален. К тому же имелись жизненно важные вопросы к отцу. Но о них мы поговорим потом. Наедине.

— Сын, меня огорчает твое решение. Девушка не может быть твоей парой, это исключено, более того — в скором будущем она станет помехой. Ее необходимо уничтожить, и лучше сейчас. Глупо самим нарываться на неприятности, мы обязаны действовать сообразно своим интересам. Ничего не имею против молодой самки, но… ей не повезло с родителями.

В редчайших случаях при нашем общении отец использовал силу альфы. Именно сейчас был тот самый исключительный случай. Чувствуя, как по сознанию прокатываются волны подчиняющей силы, я раздраженно мотнул головой. Волк внутри и вовсе гневно рыкнул: не взять его этим, слишком силен. Но к сведению попытку принял — слишком развита в нас преданность вожаку.

— Прекрати. — Не скрывая раздражения, я в упор взглянул на альфу клана белых волков. — Вопрос с бурой никого, кроме меня, не касается, тут я со своим решением определился. Фирсанова… тьфу, Волконская, — отец лишь нахмурился при упоминании истинной фамилии Елены, — будет при мне. И она будет жить. Всем будет дано понять, каков ее статус, я не допущу неуважения или двусмысленности в этом вопросе. Она станет моей волчицей. Ты намерен возражать мне?

На открытое противостояние с отцом я никогда ранее не решался, более того — в этом не было необходимости. Не припомню случая, чтобы мы не сошлись во взглядах, руководствуясь одними интересами. Но сейчас… Сейчас все происходящее было слишком важным для меня и очень значимым для моего волка. И на ситуацию с Леной я смотрел иначе. Особенно когда понял, какую роль во всем этом играет мой отец. И сейчас подводил разговор к тому, чтобы задать ему очень важный для меня вопрос. И при этом не выдать своих истинных намерений.

— Разумеется! Я не позволю единственному наследнику отравить наш род этой больной кровью. — Отцовский зверь яростно рычал. — Ты представляешь себе, какое она принесет потомство?!

— Я все понимаю. Поэтому щенки от меня будут у другой волчицы. Тут уж решать моему волку: на какой он остановит свой выбор — та и будет матерью твоего внука. Но я не намерен связывать себя официальными узами ни с одной из волчиц. Елена будет моей парой, только… неофициальной. Она разделит со мной дом, личную жизнь, но не власть. Кто мне возразит?!

— Опасно в принципе сохранять ей жизнь, это живое напоминание о нашем захвате власти, — не унимался отец.

— Лена всю жизнь проведет среди белого клана, я запрещу ей покидать нашу территорию. Могу запретить покидать дом без моего сопровождения. Она подчинится. Ее не смогут переубедить или заставить! Никто, кроме меня, не сможет влиять на нее, я позаботился об этом.

— Ты же понимаешь, что заговорщики не оставят попыток использовать бурую?! — Вожак белой стаи в гневе вскочил на ноги. — Ее уже сейчас толкают к этому выбору. Иначе зачем бы скрывать от нее собственные перспективы? А выбор ее в качестве возмещения по древнему договору? Фирсанов и с того света умудряется портить мне жизнь. Вот не зря он ее тебе подсунул! Как же ты не понимаешь, что она — лишь орудие. Слепое и бездумное! Почему защищаешь ее?!

О, как все складно звучит. Но я уже понял, в чем просчитался отец.

— Мой зверь этого требует, — вздохнул я, признаваясь ему в серьезности подоплеки событий. Время для открытого разговора еще не настало. — Поэтому я буду ее защищать. От кого угодно.

Мое признание подкосило отца. Он тяжело осел на стул и, отвернувшись к окну, надолго уставился в него невидящим взглядом.

— Не представляю, как это смог подстроить Фирсанов… — наконец прокомментировал он.

А я послушно подыграл:

— Уверен, он не ожидал такого поворота, как и моего появления вообще. Уверяю: осознав ситуацию, он приложил немало сил, чтобы быстро разлучить нас. Готов был даже убить ее.

По выражению лица отца я понял, как сильно он сожалеет, что именно эти попытки бурого волка потерпели крах. И я понимал, насколько искреннее это сожаление! Доподлинно знал.

Мой зверь взбешенно рыкнул, а верхняя губа инстинктивно приподнялась, обнажая пусть и человеческие, но клыки. Поэтому отец промолчал.

— Бедная девочка, — вздохнула мама, которая до этого момента тихо сидела в кресле в противоположном конце комнаты. — Лично ее очень жаль. Не знаю даже, что лучше: смерть или пожизненное заточение? И за тебя, сын, я волнуюсь. Она возненавидит тебя: свобода для оборотня — это очень много. Понимаешь ли ты, с чем придется столкнуться твоему зверю в этом случае? Справишься ли ты с ним?

«Интересно, а мама знает?..»

Я слушал родителей, а думал все о том же, ради чего затеял эту беседу.

— Я стану для нее чем-то большим, чем свобода. Она любит меня! Поэтому я вполне способен заменить Елене весь мир, к тому же мои возможности мне это позволяют, — отрывисто и резко возразил я матери. Сказал то, чему в этой ситуации должны были поверить все.

— Оборотни более страстные. И наши чувства гораздо сильнее, а любовь так легко трансформируется в ненависть… Понимаешь ли ты это? Справишься ли? — вздохнула мама.

— Вы рассуждаете о том, чему не бывать! — Отец вновь был решителен и собран. — Все мы понимаем, что не зря именно сейчас ее выдвинули на передний план. Суета хранителей, сговор бурых с рысями — все это грани одной проблемы. И итог один — тебе придется выбирать между ней и кланом! Ты уверен, что готов сделать верный выбор?

Повисла тишина, отец в упор смотрел на меня. Я взгляда не отвел. Свой выбор я уже сделал.

— Да, готов. И понимаю, чем это грозит. Но Лена… она изначально не похожа на Фирсановых. Я полагаю, что если не выпущу ее из-под своего влияния, они не смогут убедить ее пойти на крайность.

Отец раздраженно фыркнул:

— Тебя ждет разочарование! Она, не задумываясь, вычеркнет тебя из своего будущего, послушная чужому желанию. Как я понял, она слаба.

«Скорее ее зверь!»

Но разубеждать отца не стал.

— И что теперь? Вы едете к хранителям?

— Да.

— Стоит ли? Возможно, предпочтительнее сделать это накануне… общей встречи? Запри ее у себя уже сейчас, так будет надежнее.

— У меня на этот счет есть свои соображения, и я намерен следовать им.

— Опять рискуешь! Вместо того чтобы уничтожить бурую и устранить саму причину всех проблем, ты следуешь какому-то надуманному плану. А ведь нам не известны окончательные намерения заговорщиков. Фирсанов обладал и… э-э-э… поделился со мной не всей информацией, поскольку сам знал немного. Понятно, что им всего лишь грамотно управляли. Вопрос: кто?

Хороший вопрос! Не ожидал, что отец рискнет его озвучить. Заподозрил меня?

— Может, хранители? Я все обдумал, не переживай. Справлюсь.

— Это тебе надо переживать! — Взгляд отца был по-звериному острым и безжалостным. — Это твое наследие. И только от тебя зависит, что ты оставишь своим детям. И будут ли они у тебя! Мне лишь остается надеяться, что ты не лишишь наш клан правящего статуса. Но… я в тебя верю. Не могу не верить: ты — мой сын.

Ответив отцу улыбкой, уходил с тяжелыми мыслями. Я тоже в себя верил, точнее… знал, что не могу проиграть в борьбе за чувства этой девушки. А значит, и за наше будущее. Всех нас! Мой план был рискованным, очень. Но если он воплотится, я сорву банк. А с отцом мы еще сегодня поговорим. Начистоту! Но уже без мамы.

— Сын? — вопрос, вопреки моим ожиданиям, принадлежал отцу, не альфе клана белых волков. Значит, сегодняшняя встреча не станет началом нашего разрыва. Хотя, когда я несколько часов назад связался с ним и категорично потребовал признаться в содеянном, надежды на такой исход не было. — В чем причина секретности?

Пришло время нам поменяться ролями.

— Хочу напомнить: завтра я отправляюсь на земли хранителей. Одновременно с Леной.

— Да, я уже понял твои намерения. К чему повторяться?

— Хочу, чтобы ты помнил: Елена Волконская под моей защитой. Так есть и так будет. — Предупреждение я озвучил.

— Не ошибся ли ты с заявлением? — Отец не спешил соглашаться. — Скажи это хранителям. И именно с той стороны стоит ждать… проблем.

— Так уж и с той?.. — Встав напротив отца, я взглянул открыто, давая понять, что знаю истину.

Вожак белой стаи насторожился. Какое-то время мы мерились внимательными взглядами, прежде чем он спросил:

— Андрей, давно ты понял?

— Что ты причастен к происходящему, я понял, когда учуял хранителя на встрече Фирсанова и рысей, отправленных уничтожить Лену. Не стали бы медведи так откровенно покровительствовать чему-то, не согласованному с главой сообщества. Тем более сговор, преследующий такие неоднозначные цели. Опять же, Фирсанова — и моими клыками его сына! — ты устранил очень оперативно, подчистив все следы. Полагаю, альфа бурых не сообщил тебе ничего нового.

Отец покачал головой и с тяжелым вздохом присел на диван. Какое-то время он раздумывал, наблюдая за мной. Я спокойно ждал. Мы были слишком похожи, чтобы не понять друг друга.

— Мне на самом деле жалко Елену. Лично ее я ни в чем не виню и понимаю, что она — вполне достойная девушка. И этого было бы достаточно, будь мы людьми. Но мы оборотни; более того, мы те оборотни, для которых наличие крови изначальной семьи особенно значимо. Следовательно, она является угрозой. Твоему будущему в первую очередь. Для меня это самое важное. Поэтому я обязан ее устранить. Твое вмешательство — досадная случайность.

Черт! Самое скверное, что я прекрасно понимал отца. Сам на его месте действовал бы так же. У наделенных властью выбор, как правило, невелик. Мы в своих действиях намертво связаны необходимостью удержать эту самую власть. Если бы я не узнал настоящую Лену, если бы не пожалел тогда у реки, если бы не пожелал ее в пару — я бы сам ее уничтожил. Правит сильнейший, он же — оставшийся в живых. Удел остальных — признать и подчиниться или тоже погибнуть. Мы больше звери, нежели люди. И мы — волки.

— Ты всегда знал о… младшей Фирсановой?

— О том, кто ее отец? Естественно. Ситуацию с Григорием Волконским я держал на контроле, понимал, что он может создать проблемы. — Отец неприязненно поморщился. — Так и получилось.

— А ее старший брат? — У меня вдруг мелькнула мысль…

— Нет. Тут я ни при чем. Ее отец сам все сделал, избавив меня от необходимости вмешиваться.

— Тогда почему она не погибла еще щенком? — В этом была странность.

Отец ощутимо напрягся и отвел взгляд:

— Мы с хранителями договорились о взаимной… услуге.

— Ее жизнь в обмен на чью? — сразу понял я.

— Григория Волконского.

— Ясно.

Ответ мне на самом деле сказал о многом. Все началось давно, еще до рождения Лены. И кутерьма с условиями древнего договора — лишь эпизод. Весьма незначительный. И еще: все участники этой игры, где на кону стояло будущее волчьего сообщества и право владения их территориями, были настроены очень серьезно.

— И ты ждал, пока бурая повзрослеет?

— Был шанс, что она… что все обойдется, как-то само сойдет на нет. Фирсанов с ней жутко обращался, я бы не удивился, если бы она вовсе не дожила до первой клановой охоты. Он одержим ее матерью, а девочка всегда напоминала ему о том, кого любит его пара.

Но Лена дожила…

— Ты жалеешь, что отправил меня к Фирсановым?

Получается, я серьезно расстроил планы отца. Фактически пустил их под откос. И теперь, когда бурая отправляется на земли хранителей, у него не будет иной возможности избавиться от наследницы изначальной семьи.

— Цыплят по осени считают, — неожиданно улыбнулся отец, уходя от ответа. Улыбнулся слегка грустно, немного устало, но и с чувством неизменной гордости за меня. И этим подтвердил, что и в этот раз не ограничился единственным планом. Мое «присоединение» к семье Фирсановых, вероятно, было частью запасного варианта. И он еще не сыграл…

— Сын, ты и перспективы клана для меня смысл жизни. А происходящее сейчас — шанс для тебя. Мне думается так. Время покажет.

Я взгляда не отвел, как ни хотелось. Ведь для меня интересы клана стали менее значимы, чем безопасность моей пары. И я был благодарен отцу за то, что не поднял вопрос излишней «правдоподобности» моего поведения с временной и навязанной парой. Хотя и его было в чем упрекнуть: он о многом не предупредил и, как я понимаю, умалчивает и сейчас. Но и я умалчивал. Яблоко от яблони в моем случае упало недалеко. Мы оба вынуждены были в чем-то играть на грани фола. И даже друг против друга.

Но я не сомневался в том, что «ворота» мы защищаем одни! Пусть и разными путями.

— Если хранители признали за тобой право уничтожить наследницу изначальной семьи на территории волков, что было потребовано взамен? — Я вдруг понял, что не спросил об этом, увлекшись подробностями из жизни Лены.

— На их землях целью станешь ты. — Грусть в голосе альфы белого клана была искренней.

А я улыбнулся. Ожидаемый поворот. На что-то подобное я и рассчитывал.

— Не переживай, я не такой «беззубый», как Елена. — Понятно, что тревога отца огромна и основания для нее самые серьезные. Мне на землях хранителей будет непросто. Вероятно, желание предупредить и подвигло отца на откровенность. — У меня тоже есть свой план.

— Могу лишь повторить: это твой шанс. Будь выдержан, не доверяй эмоциям. Мой совет — устрани причину противоречия, и проблем не будет.

Я кивнул: совет услышан.

— Поступлю так, как считаю нужным.

— Мы прибудем к началу. Постарайся продержаться. — Отец встал, намереваясь попрощаться. — Не доверяй никому!

Знал бы он, что я не доверяю даже своему волку…

Глава 3 Елена

— Фирсанова! Хватит на пожарника сдавать. — Я, конечно, давно слышала, что все встали, но после ночного променада так хотелось поваляться еще… Вот только Женька настойчиво тряс меня, лишая малейших шансов подремать.

— После вчерашнего таскания все тело ломит, спать охота, — намеренно сонно пробормотала я подходящую отмазку.

— Надо себя заставить, сходить на озеро, умыться — и разгуляешься. Не спать приехали! — бурчал друг, продолжая трепать меня за плечо.

Сев, я сонно зевнула.

— Ага, с меня и вчерашнего купания хватило, — на этот раз честно отозвалась я.

— Озер тут два, — вредно фыркнул Женя. — Я с утра уже выяснил. Второе — дождевое и теплое-е-е.

— Да? — Я заинтересовалась и потянулась к своему рюкзаку за средствами гигиены. — Покажешь?

— Нет, — качнул головой друг, с трудом выбираясь из палатки. — Повторно туда не попрусь: тяжело, там длинный пологий спуск. Объясню, как идти, — не заблудишься. Я пока нам завтрак застолблю. Кстати, дежурство по кухне коснется каждого. Сутки готовки раза четыре на каждую тройку выпадут.

— Тройку? — одергивая спортивный костюм и украдкой оглядывая лагерь в поисках белого, уточнила у Жени.

— Ага, всем предстоит разбиться на тройки — для четного счета. Или нас и так распределят. Вот не знаю, стоит ли тебе навязываться — помощи от меня не много будет. А предстоит не одно ведро воды из озера до полевой кухни дотащить. Ведра два только на чай, а еще не меньше на суп. И так три раза за день.

— Хм. — Я задумалась. В том, чтобы натаскать воды, для меня проблемы не было. Но демонстрировать явно этого не хотелось. С другой стороны, кого еще в напарники навяжут? С Женькой оно как-то сподручнее. — Решим за завтраком. Куда идти?

Получив инструкции и отметив, что среди суетящихся на поляне людей Добровольского не видно, потопала умываться.

Озеро обнаружилось у дальнего края поляны, на которой мы разбили лагерь, и оказалось похожим на блюдце. Мелкое — в центре хорошо если мне по грудь, почти идеально круглое и прозрачное. На берегу обретались несколько таких же разоспавшихся сокурсников. Быстро умывшись и забежав ненадолго в лес, вернулась на поляну, где большая часть народа уже гремела ложками по мискам за тремя большими деревянными столами, сооруженными накануне спасателями. Последние — включая и Андрея — обнаружились тут же, устроившиеся компактной группой в конце одного из столов.

К счастью, Женя приберег для меня местечко возле себя, за совсем другим столом. Поэтому, усевшись рядом с другом, я с облегчением поняла, что взглядами со своим альфой встречаться не буду.

— Чем кормимся? — с подозрением принюхиваясь к совершенно незаманчивому аромату еды в своей миске, бодро уточнила у друга.

— Поскольку на утреннее дежурство еще никто не организовался, первые вставшие вскипятили воды и заварили синтетические макароны, — отчитался друг, наматывая длинный пучок на вилку.

— Фу. — Я сразу отодвинула миску. Поскольку ночью моя волчица поохотилась, то и я особенного голода не ощущала. — Ограничусь чаем. Он есть?

— Да, бери кружку и иди, начерпай из ведра на костре. — Друг махнул в нужном направлении. — Галеты там же рядом. Прихвати.

Взяв еще и кружку Жени, сходила за чаем. В окружении чарующих ароматов лесных трав, что я особенно отчетливо чуяла, обычная чайная заварка казалась пресной. Пожалуй, надо в свое дежурство насобирать травок и заварить. Благо в этом я разбираюсь инстинктивно. Мысль озвучила и попавшемуся мне на пути куратору.

— Отличная идея, Елена, — одобрил тот. — Пока на природе, надо в полной мере насыщаться полезностями. Сделаем это обязательной добавкой, ведь кругом и малина, и смородина, и иван-чай…

Пока разговаривала с руководителем практики о чае, чувствовала внимательный взгляд Добровольского — он явно все слышал.

— А на тройки уже всех распределили? — сообразила уточнить у куратора.

— Да. Ты с Зиминым Евгением, конечно. И чтобы тебе за двоих не надрываться — пользы от нашего «калеки» сейчас немного, — третьим вам добавил товарища посерьезнее. Один из спасателей с вами в команде, будет на кого часть работы переложить. Ведь и дрова колоть самим придется, и воду носить, и посуду мыть в промышленных масштабах да в холодной воде… Так что… сильный мужчина под боком пригодится.

Я сразу поняла — печенкой осознала, кто тот «помощник», прикрепленный к нам.

«И как он это все организовывает?»

Едва не скрипя зубами, плюхнула на стол обе кружки и, под удивленным взглядом друга, села рядом.

— Ты знаешь, кто с нами третьим?

— Конечно! — довольно отозвался Евгений. — Я выпросил тебе в помощь выгодный вариант — одного из спасателей. Того, что на кузена твоего похож. А за него был бой: все девушки хотели его в свою команду. Но… для компенсации моей недееспособности дали нам.

Мысленно кляня подобный расклад, молча пила чай. Достал меня Андрей! И тут достал!

«Ни секунды покоя не будет», — с отчаянием осознавала я.

Завтрак завершился. Все дружно отнесли грязную посуду первым дежурным, потом разбрелись по своим делам — заканчивать разбирать брошенное вчера. Общий сбор в центре поляны для обсуждения плана работы был намечен через час. Пока все суетились возле своих палаток — и я в том числе, помогая соседям скручивать тент и открывать «окошки» для проветривания, — украдкой наблюдала за Андреем. Он вместе с остальными спасателями разбирал снаряжение, проверял GPS-приборы, сигнальные пистолеты. При этом ни разу (!) не обернулся ко мне, не бросил ни одного взгляда. И это при том, что его, как и прочих эмчеэсников, наши сокурсницы вниманием совсем не обделяли. Многие, уже переодевшись в шорты и верх от купальника, то и дело подходили к мужчинам, чтобы обратиться с уточняющим вопросом. А уж Андрей… Он привычно находился в эпицентре женского внимания.

«Вот и прекрасно! — зло подумала я. — Меньше будет времени, чтобы мне жизнь портить».

Во время общего сбора нам был озвучен «план работ». Всех студентов разделили на группы согласно практическим задачам. Собственно полевые исследовательские работы предполагались каждый день, каждые три дня был намечен коллективный поход в глубь леса, а по завершении экспедиции — общая, уже более развлекательного плана, прогулка.

— Получается, нам надо успеть заложить сорок исследовательских площадок, выявив и проанализировав растительное видовое разнообразие. Также намечено три выхода в лес — будем делать слепки следов обитающих тут животных и пять спусков в подземную пещеру — изучать поверхностный срез. Это без общей программы — похода к озеру и развлекательного перехода с ночевкой, — подытожила я. — Работы…

— И на половину из этого я не попаду. Спуски так точно пройдут без меня, — грустно кивнул друг, но тут же оптимистично добавил: — Зато буду наслаждаться природой — сюжетов себе накоплю!..

— Ничего, не надейся отлынивать регулярно, будешь мне помогать. Наша задача — набрать материала на две диссертации. — Тут, не удержавшись, хихикнула над резко вытянувшейся физиономией друга. — Начнем с территории поближе и постепенно будем отдаляться от лагеря в глубь леса. Первую площадку заложим сегодня — вот прямо тут, на краю полянки. Пока не вытоптали…

И я многозначительно кивнула Жене на высокую травку неподалеку.

— А давай сегодня еще отдохнем, осмотримся вокруг? — для проформы заныл друг.

— Вот выявишь все виды растений на данном участке и — «спи-отдыхай»! — подмигнула я Женьке.

— С тобой поспишь, — уныло отозвался этот образец творческой натуры и заковылял к нашей палатке. — Возьму справочники, колышки и блокнот. Может, если сейчас начнем, то до темноты все же успеем хоть немного в округе прогуляться? Хотя тут на первый взгляд травы всякой — не счесть!

— Не горюй, всего-то несколько десятков видов флоры, — уверенно хмыкнула ему вслед и поспешила за другом — переодеться. С приближением полудня солнце палило все сильнее.

Облачившись в минималистические тортики, — а что, я тоже имею право на внимание противоположного пола к своей персоне, тем более что ноги у меня в прекрасной форме! — верх от купальника и обмазавшись защитным кремом, присоединилась к Жене, который уже успел обозначить квадрат для изучения флоры, вбив по углам площадки колышки и натянув между ними бечевку.

Разделив обязанности — Женя сидел и фиксировал данные в блокноте, а я, методично перебирая травинку за травинкой на площадке и по необходимости сверяясь со справочником, находила новые и новые виды, — приступили к работе.

— Да сколько ж их там?! — бурчал друг спустя два с лишним часа кропотливой работы. — Может, через одно будем?

— И не мечтай! Потом в расчетной части работы такое вылезет, что замучаешься искать объяснения, — хихикала я, в полной мере наслаждаясь происходящим.

И дело было даже не в том, что мое обоняние было куда информативнее, чем любая специализированная литература, — я и справочник только для проформы листала, всегда заранее угадывая видовую принадлежность растения по его аромату. Куда приятнее было ощущать на себе множество внимательных заинтересованных мужских взглядов, а еще… дважды я случайно поймала отсвечивающий недовольством взгляд знакомых зеленых глаз. Не все мне одной ходить в «подбирающих слюни»!

— Молодцы, — мимо проходил куратор практики в сопровождении одного из спасателей, — не стали откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Больше времени в конце останется. А когда на душе спокойно, поскольку все сделано, отдых вдвое приятнее.

Женя буркнул в ответ что-то неразборчивое, но не слишком счастливое: солнце основательно его припекло, заставляя мечтать о завершении исследовательского процесса. Я, продолжая представление, лучезарно и согласно улыбнулась — не столько преподавателю, сколько стоявшему рядом с ним высокому симпатичному мужчине. Последний задержался возле нас. Присев рядом и задумчиво покусывая травинку, уточнил:

— И что, все дни вот так и будете считать? — Судя по тону, он тоже не причислял это занятие к интересным процессам.

— Нет, — обернулась я к нему. — Завтра будем, а послезавтра в лес уйдем, слепки звериных следов делать. А потом будет спуск в подземную пещеру. Это с вами, да?

— Можно и со мной, — многозначительно подмигнул мне парень. — Я буду только рад такую очаровательную девушку подстраховать. — Женя на это заявление закатил глаза! — Опыт есть?

— Нет, — скромно потупилась я, успев отметить, как уши Добровольского, что был в дальнем от нас конце поляны, помогая группе девушек подготовить снаряжение для завтрашнего похода, определенно дрогнули. — Но очень об этом мечтаю. Там, говорят, так красиво!

— Да, — сел на знакомого конька парень. — Сталактиты, сталагмиты и сияющий морозными узорами свод подземных пещер вас очаруют. Только под землей холодно, не забудьте это учесть при экипировке.

При этом он хозяйским взглядом скользнул по моему телу!

— И завтра у вас тоже сопровождение будет. Студентов одних в лес не отпустят. А то можно не только следы увидеть, но и встретиться с теми, кто их оставляет. А тут места дикие, хищников опасных хватает — и медведи, и волки, и рыси.

— Рысей нет, — неосторожно брякнула я, заставив Андрея вдалеке поморщиться.

— Отчего это? — удивился уже Женя. — Тайга кругом. Рыси тут очень даже водятся.

Передернув плечами — сами убедитесь, — я промолчала, понимая, что сказать в защиту собственного высказывания мне нечего.

— А песни у костра вы любите? — поднимаясь, обаятельно улыбнулся спасатель. — Так у настоящих туристов водится. Сегодня вечером планируем посидеть с гитарой у костерка под звездами…

— О-о-о! — Я только восторженно выдохнула. Было в самом деле очень заманчиво поприсутствовать.

— Присоединяйтесь, — вновь улыбнулся парень, прежде чем направиться к своим.

— Вы приглашаете?

А почему бы и не пококетничать?

— Именно! — И парень, подмигнув мне, отошел.

Пока доделывали с другом задание, выясняя количество видов растений на заданном квадрате и подсчитывая численность каждого вида, мысленно прокручивала в уме предложение молодого человека. Весьма интересное предложение. И приятное времяпрепровождение гарантировано, и такой шанс проверить Андрея… Раз уж он тут!

Белый за последние две недели так испытал на прочность мою нервную систему, что чисто по-женски хотелось отплатить ему тем же. Да и черная волчица была мною не забыта. И… какое-то наитие, инстинкт… не знаю, но что-то требовало от меня именно сейчас, до течки, продемонстрировать «волчью природу», показав нахальному белому самцу, что он не один такой на свете. Хотя… какой конкурент ему этот человеческий мужчина?.. Но все же хоть что-то. И договор… Вдруг это именно тот искомый мною шанс добиться нарушения проклятого соглашения, что привязало нас друг к другу? Что, если так я осуществлю то, чего не смогла добиться на земле бурых? Ведь тут влияние белого очень ограничено. Еще неизвестно, на каких условиях медведи пустили Добровольского на эти земли…

С другой стороны, у нас все сложнее. Мы — оборотни, и он — мой альфа. Все мои намерения и планы он может свести на нет одним приказом. И я не смогу ослушаться — не останусь с другими на ночные посиделки под звездами, а убегу за своим волком в лес. Но вопрос в том, прикажет ли он? После того противостояния, что мне удалось создать, оскорбившись его поступком на встрече с отцом? Стало ли это для него уроком, понял ли он, насколько это важно для меня? И захочет ли он это учесть сейчас?

Проверю! Решено — отправлюсь на свидание с этим спасателем. Уж до перегрызания его глотки Добровольский не опустится, тем более что нападения на человека в чужих землях ему не спустят.

— Все! — Стоило мне озвучить эту фразу, как Женя с невыразимым облегчением повалился на землю. — На сегодня.

— Ты изверг, — простонал друг. — Как я доживу до конца? Все, я — ужинать и спать, до утра. Мне, между прочим, еще поправляться надо.

* * *

Большая часть групп, занимаясь своими практическими заданиями, обед пропустила. Поэтому ужинали мы дружной компанией все вместе настоящим походным супом из огромного жестяного ведра, заедая его галетами. А потом пили обжигающе горячий чай и делились полученными впечатлениями. Самые яркие были у тех, кто уже сегодня спускался в подземные карстовые полости. Мне тоже сразу захотелось туда попасть — так восторженно описывали свои впечатления однокурсники. Не удержавшись, даже бросила быстрый взгляд в ту сторону, где компактной группой ужинали спасатели, — вообще-то я туда принципиально не смотрела, не желая напороться на зеленый взгляд. И встретилась глазами с тем самым мужчиной.

Он улыбнулся. Понимающе.

А мне сразу захотелось скорейшего наступления сумерек. В итоге, пока бегала с девчонками искупаться на дождевое озеро, пока, предварительно на время изгнав из палатки соседей, переодевалась в удобные брюки и легкую куртку — ночью температура ощутимо падала, — жила предвкушением грядущих посиделок. О том, что Андрей может все испортить, специально старалась не думать.

Костерок развели на самой окраине поляны, возле высокой стены скальника, что позволяло укрыться от ночного ветерка. Впрочем, я в любом случае не мерзла. С наступлением сумерек зазвучали и первые напевы, заставившие меня поспешить к месту сбора. Двойным кругом рассевшись вокруг огня, студенты и двое примкнувших к ним спасателей помоложе уже весело шутили, делясь жизненными историями, и коллективно распевались под «бутылку кефира и полбатона». Я неуверенно замерла на подходе, выбирая, где устроиться. Большая часть присутствующих уже расселись парочками, и влезать «третьим лишним» не хотелось. Но прежде чем я определилась, пригласивший меня спасатель поманил рукой:

— Лена, я тебе местечко приберег.

И точно, рядом с ним было свободно.

Предложение было здравым, и я без тени сомнения уверенно шагнула к мужчине.

— Максим. — Его улыбку и без огненных бликов я видела прекрасно. — Ваше имя я уже разузнал…

— Можно на «ты», — устраиваясь на бревне рядом, шепнула я.

— Отлично, — кивнул Макс, приобнимая меня за плечи с намерением дополнительно обогревать. — Поёшь?

— Точно нет, — хмыкнула я, довольно прижимаясь к мужскому плечу. — Если только подвыть в такт могу.

— О, да мы собратья по несчастью, — усмехнулся мне в волосы парень. — На мои рулады все окрестные медведи сбегутся.

Я вздрогнула: не смешно!

Однако вопреки собственным убеждениям ближайшие пару часов, наблюдая за вступавшей в свои права ночью и жадно лизавшим древесину огнем, мы всей компанией дурными голосами дружно орали под гитару прекрасные песни. И чувствовали себя волшебно, волшебно счастливыми! А я испытывала особенно дикий восторг: белый меня не позвал, а рядом, прижимая к себе и шепча на ушко приятные глупости, сидел милый парень!

И пусть не Андрей. И не надо мне Андрея! Впрочем, я часто ощущала на себе чей-то пристальный внимательный взгляд из темноты. Но не искала его источник глазами — сегодня вечер посвящен только мне!

— Прогуляемся? — Макс неслышно для окружающих шепнул мне вопрос.

Однако! Для человека это храброе предложение, как-никак вокруг дремучий лес и темная ночь. Но для меня такая идея была очень желанной. Лес я любила, это был мой дом.

— Да, — мягко отозвалась в ответ.

— А ты не трусишка, — вновь мужской шепот. — Я это сразу отметил.

Я только хмыкнула и встала с бревна с намерением покинуть веселый круг. Мы были не первыми, кто пожелал уединиться: несколько мест уже пустовало. Поднявшись следом, Макс обхватил своей рукой мою ладошку и уверенно повел в сторону ледяного озера.

В том, чтобы идти вот так вдвоем в темноте ночи, шаг за шагом отдаляясь от сидящих у костра, было свое неожиданное очарование. У меня появилось ощущение отрешенности от всех остальных. Спасатель оказался очень даже решительным, инициативу проявлять не стеснялся. Удалившись на приличное расстояние от компании одногруппников, мы остановились возле ствола старой березы. Я оперлась на него спиной и подняла взгляд на замершего напротив Максима. Высокий! Что редкость — выше меня почти на голову.

Пристальный взгляд моего спутника заронил в душу подозрение, что в лунном свете он отчетливо видит мое лицо. Повисла нерешительная тишина, на миг мы оба задержали дыхание, опасаясь ненароком разрушить очарование момента. Ветер тихонько шелестел листвой, совсем близко тихую монотонную песню шептали воды озера, оттуда же веяло прохладой. Но никому из нас — я интуитивно чувствовала это — не было холодно.

Неожиданно и одновременно ожидаемо Макс поднял руку и медленно скользнул тыльной стороной ладони по моему лицу, потом провел пальцами по шее и очертил на груди в вырезе футболки контур цепочки, обвивающей мою шею. Его палец, медленно продвигаясь, замер в самой нижней ее точке, там, где маленький кулончик исчезал в ложбинке… И вновь вернулся вверх, приподнимая за подбородок мое лицо.

— Можно, я тебя сейчас поцелую? — тихо шепнул он, лаская большим пальцем мою скулу.

А я, осознав, что затаила дыхание, кивнула. Все было так волшебно и таинственно, что ощущение времени и пространства, как и понимание недостаточности недолгого знакомства стирались.

Темнота ночи укрывала нас. Максим склонился ближе, закрывая своим лицом небо и звезды, и поначалу осторожно, а потом более настойчиво коснулся моих губ. Я неуверенно ответила, осторожно откликаясь на его прикосновение. Руки, скользнув по сильной мужской спине, обхватили его плечи. Парень, прижавшись вплотную, одной ладонью уперся в ствол березы позади меня, а второй обхватил мой затылок. Слегка прихватив мою нижнюю губку зубами, Макс усилил напор, позволив своему языку лизнуть меня.

Поцелуй был очень нежным, упоительным и… разочаровал. Увы! В душе вспыхнуло ощущение неприятия, вызванное мелькнувшей мыслью об Андрее: с ним мне целоваться нравилось и хотелось. С Максом — увы, нет.

«Не получится. Ни с кем другим не получится!»

Себе можно и признаться: это был не безрассудный порыв, а отчаянная попытка проверить.

Но прежде чем я как-то отреагировала на собственные ощущения и отстранилась, рядом совершенно неожиданно для меня — ни шороха, ни запаха я не уловила! — прозвучал спокойный вопрос Добровольского, адресованный явно не мне:

— Готов перейти черту?

Максим как-то нарочито медленно отодвинул от моего лица свои губы и, не поворачиваясь, так же спокойно, оставив у меня ощущение, что появление белого не стало для него сюрпризом, отозвался:

— Не переборщи с угрозами. Ты в гостях.

Добровольский, остановившись в двух шагах от нас, лишь меланхолично пожал плечами. Меня же осенило: не стал бы… не мог он так разговаривать с человеком! Переведя взгляд со своего внезапно появившегося альфы на спасателя, все еще обнимавшего меня, увидела… светящиеся животной расчетливостью глаза. Оборотень! А я не смогла распознать…

— Ты?.. — Я запнулась, встретившись взглядом с Максимом.

Он кивнул:

— Конечно. Кто бы на нашу землю вашу компанию пустил без присмотра! Все спасатели из наших, все медведи. Кроме него. — Парень подбородком указал в сторону белого.

Я потрясенно вздрогнула. Вот так на полном ходу опять уткнулась носом в собственную несостоятельность: позорно не смогла отличить их от людей. Все они были заведомо более сильными оборотнями, чем я, и умели прекрасно маскироваться.

Щеки опалило стыдом, и оба мужчины гарантированно видели мой румянец в темноте ночи. Стыдобища-а…

— Не переживай. — Макс, проигнорировав недовольное рычание Андрея, вновь скользнул костяшками пальцев по моей щеке, поняв причину моего смущения. — Ты еще слишком молода. А мы — опытные воины. Наберешься еще… знаний.

Удивившись такому участию от фактически незнакомца, с долей настороженности подняла взгляд на его лицо. Но медведь уже обернулся к Добровольскому, отреагировав на его резкий вопрос:

— Не забываешься ли ты?!

Взгляд Андрея, адресованный «коллеге», был каким-то безжалостным.

Воздух завибрировал — мне даже показалось, что через секунду последуют две вспышки и рядом со мной появятся белоснежный волк и… какой-то медведь. Но, выдержав паузу и всмотревшись в лица друг друга, мужчины немного расслабились.

— Мне было очень интересно увидеть истинную наследницу и наследника захвативших власть, — как-то задумчиво отозвался Макс, обращаясь словно в никуда. — Я слышал рассказ Томаша, но реальность превзошла все мои ожидания. Начинаю понимать причину безрассудного поступка белого принца. Кстати, — медведь на минуту замер, ожидая, пока наше с белым внимание сосредоточится на нем, — сейчас отличный повод сообщить вам новость.

Пытаясь понять смысл его слов, я затаила дыхание, вслушиваясь в разговор мужчин. Добровольский прореагировал и вовсе скупо — презрительно приподняв бровь и не посчитав нужным ответить. Максим, осознав, что комментариев не будет, с усмешкой качнул головой, принимая эту данность.

— Вам предстоит древний ритуал определения права. Права претендовать на власть, участвовать в Верховном совете! Права высказать там свое мнение. Без этого права все будет решено за вас.

Я озадаченно уставилась на хранителя: об этом никто раньше не говорил! На лице Андрея тоже отразился скепсис.

— Я не претендую на власть, — попыталась я внести ясность.

— Вы не можете отказаться. Это решение хранителей. Вы обязаны участвовать. Жду вас с утра на этом месте завтра. — Тон хранителя был непререкаем.

Вот это планы нарисовались! Да еще и вдвоем с Добровольским.

— Что ж… Раз наше свидание так некстати прервали… — Медведь, передав официальную просьбу, вновь вернулся к первоначальной теме и неожиданно подмигнул мне. — Давайте прогуляемся.

Новый знакомый тут же протянул мне руку, предлагая следовать за ним.

— Нет! — едва прозвучали слова медведя, категорично воспротивился Андрей и тоже протянул мне свою ладонь. — Лена возвращается в лагерь!

Охнув, я потрясенно уставилась на оборотней, пытаясь сообразить, что делать. С Максимом очень хотелось поговорить… как минимум. Но ослушаться Андрея было страшно: его вид сейчас как-то не располагал к подобным поступкам.

— Согласна, — и я решительно вложила свою ладонь в лапу Макса, подступая на шаг ближе к нему.

В сторону стоявшего сбоку от нас Андрея я не взглянула. На такое храбрости в душе уже не нашлось. И пока мы вдвоем с медведем, плавно огибая кусты, удалялись в лес, все ждала. Вот сейчас он прикажет, раздавит волей сильнейшего… Не позволит уйти, заставит послушаться его и вернуться обратно. Ощущая невероятное напряжение, спиной чувствовала волчий взгляд. Ух, сглупила! Сейчас инстинкты альфы в нем взыграют и… меня еще и покусать могут. Волчица внутри боязливо замерла, пытаясь осознать то, что я натворила. Мне и самой не верилось, и страшно было…

Не приказал.

— Я не ошибся в тебе, — задумчиво шепнул новый знакомый спустя пятнадцать минут. От лагеря мы отошли на приличное расстояние.

— Мы… Нас не слышат? — с трудом шевеля сведенными от ужаса губами, спросила у мужчины.

— Нет, он ушел в противоположном направлении. Ты… задела его.

«Оскорбила навечно» — будем называть вещи своими именами.

— Ох!

— Ага. Пусть и молодая, а характер лидерский. Добровольскому отказать — это дорогого стоит. Этот эпизод я не забуду, — усмехнулся медведь.

— Какой характер, — вздохнула я. — Умом бы где разжиться. Поддалась злости, и вот — теперь будут последствия. Еще и с тобой сглупила… Надо же — оборотень!

— Не изводись, — хохотнул Макс, присаживаясь на ствол поваленного ветром дерева. — Я ж тебе уже сказал: мала еще, многого не умеешь. И вообще, у нас не как у волков. Это вы своим боевые подруги, а медведицы… Они домашние и носы в сторонние дела не суют, и кто есть кто, их мало волнует. Главное, чтоб дети здоровыми были и в семье все благополучно. Дело мужчин чужаков выявлять и с ними разбираться.

— А… зачем ты… — Я вдруг сообразила, что вследствие того, что мы принадлежим к разным сообществам оборотней, ничего, кроме легкой интрижки, да и то в человеческой ипостаси, между нами невозможно. Он это знал изначально.

— Целоваться полез? — хмыкнул парень, беспечно смахивая присевшего на плечо жука. — Знаешь, стыдно признаться, не сдержался! Когда еще доведется так Добровольского поддеть? Мы лет восемьдесят знакомы и, думаю, подобного шанса еще столько же ждать. Твоя необученность мне на руку сыграла. Поэтому и продолжить прогулку предложил.

— Это да, — грустно кивнула я и поделилась своими предположениями: — Любой альфа нетерпим к попранию собственных прав, особенно публичному. А ты меня подтолкнул наперекор его приказу поступить. Такой удар по самолюбию… Он, конечно, недоволен, и мне теперь кранты.

Максим потрясенно моргнул, несколько секунд удивленно всматривался в мои глаза и неожиданно захохотал.

— Ох, Андрюха, ох, попал он! — едва не свалившись с дерева, трясся медведь от смеха. — И это ж надо — эта святая наивность и есть волчья наследница, призванная лишить его всего. Ох, бедняга… Мне уже интересно! Ты серьезно думаешь, что он злится из-за твоего неподчинения приказу альфы?

Я неуверенно кивнула. Макс закрыл лицо ладонями и немногим не взрыдал от смеха.

— Я понял, что имел в виду Томаш, когда говорил, что все складывается очень странно, — между всхлипами с трудом выговорил он. — Но чтобы настолько… Это не драма, это — комедия! И все еще удивлялись, зачем он настолько раньше явился к нам. Как, ну как вы будете биться за право сильнейшего?! Мне казалось, такой неравный бой — преступление, но сейчас я понимаю: это будет убийство!

— Биться? — Теперь я растерялась окончательно и бесповоротно. — Мы?! Это шутка такая странная? Или что? Я же не самоубийца… Добровольский меня за долю секунды к праотцам отправит. Бред!

— Спасите меня, — уже хрипел от смеха Макс, все-таки рухнув на землю. — Он ее к праотцам отправит! Как же!

Медвежье веселье вызывало недоумение. Поэтому, скорее от растерянности, чем от искреннего недовольства поведением Макса, строгим голосом уточнила:

— Что, собственно, вас так забавляет?

Парень, чутко отреагировав на мой настрой, резко оборвал странное веселье и ехидненько хмыкнул:

— Да не обращай на меня внимания. Стар я, видно, стал, а тут ты рядом — юная и наивная, вот душа и воспрянула, кровь в жилах забурлила…

— Тоже мне — седая древность, — недоверчиво отреагировала я, заподозрив, что от ответа мужчина просто уклонился.

Но не может же он думать, что я нравлюсь Добровольскому? Ага, после явления черной волчицы и возмутительного отношения белого ко мне в этом никаких сомнений быть не может! Похоже, медведь просто слабо представляет себе связь альфы со своей стаей. Они — оборотни-одиночки, куда им понять волчью иерархию. А стая Андрея — это фактически я. Пока.

Впрочем, не стоит на этом зацикливаться. Взбучка и наказание от моего альфы неминуемы, что бы Макс ни думал. Сейчас же…

— Максим, так что за битва? И про Томаша: кто это? Почему он вам о нас говорил? — Ведь мама уверяла, что на землях медведей я кое-что узнаю. Может, сейчас появился шанс хоть что-то прояснить, морально подготовиться?

— Томаш — медведь, что присматривал за вами на землях бурых. — Я сразу вспомнила поход в супермаркет и грозного оборотня, встреченного нами на выходе. — А говорил он о вас потому, что мне надлежало пригласить тебя сегодня в наше поселение для исполнения намеченного. Я с этой целью с тобой сегодня и заговорил. Вот только не думал, что все так… неоднозначно. И наказ Томаша — присмотреться и действовать по ситуации — только теперь понял, поэтому… — Макс перевел на меня очень сосредоточенный взгляд, вмиг утратив всю веселость, — я не буду, как планировал, отводить тебя сегодня к нам. Лучше тебе остаться до срока тут. Полезнее.

— Намеченного? — Медведь был полон тайн. — Какого срока?

— Знаешь, — мужчина прищурился, вновь присев на бревно, — ты так на отца похожа… Нет, внешне только глаза и овал лица, но вот характер… рассудительность и спокойствие… просто — вылитый он.

Сердце екнуло, опаляя немедленным желанием расспросить об отце. Но я в полной мере осознавала, что на это и был расчет. Потому, волевым усилием сдержавшись, спокойно и настойчиво переспросила:

— Так какое событие намечается? И как оно касается меня? И когда ожидается? — Раз такая суета с этим, значит, вопрос важный. Опять же такие слова, как «наследница» и «битва», мимо моего внимания не прошли.

Максим неожиданно улыбнулся, кивнув сам себе, словно ожидал от меня этих слов.

— Событие? Тут в двух словах не скажешь. Пусть будет «круглый стол» по вопросу преемственности власти. И ты, собственно, представляешь одну из сторон. И присутствовать обязана. Вот только Томаш боится, что если ты раньше времени под влияние своей «стороны» попадешь — худо дело будет. Лучше тебе пребывать в неведении до последнего — злее будешь.

Я даже поперхнулась и закашлялась. Ничего себе решение! Это же мне жить в ожидании непонятно чего и изводиться мыслями разными, а не им.

— Так в чем хоть загвоздка, скажите? Я на власть не претендую, уж извините, и рассуждать об этом нелепо. А преемственность… Она вон есть у белых. Добровольский-младший тому живой пример.

— Не все так просто, — вздохнул Макс. — Андрея я уважаю, но… законы превыше всего. И они будут соблюдены даже вопреки его или твоему желанию.

«Нет слов! Какие блюстители…»

— Как это?! Вы что, вопреки моему желанию переворот устроите? — Дико, но мало ли?..

— Зачем переворот? Волки же.

— Именно! Мы подчиняемся сильнейшему! Кто из нас с Андреем сильнее, сами догадаетесь?

— Не ерничай, — поджал губы Макс. — В этом вопросе тоже все не так однозначно, как видится тебе.

«С ума сойти! Где моя жизнь до договора, когда я все знала и понимала? Теперь я не понимаю ничего, зато все вокруг знают, что я должна делать!»

— Когда этот «круглый стол»? — Махнув рукой на попытку выведать что-то окольными путями, я решила добиваться четких ответов прямыми вопросами.

— Через полторы недели, — почему-то заулыбался медведь.

«Ну, хоть течка закончится!» — с облегчением поняла я.

— А «сторон», участвующих в… мероприятии, сколько?

— Три.

«Ого! И скажет, кто? Ведь медведи только наблюдатели».

— Вот только знать о них для тебя преждевременно.

«Даже не сомневалась! Все меня в последнее время норовят втемную использовать».

— Что, как и кто, вы не скажете. И раньше времени узнать не позволите, верно? — резюмировала я угрюмо.

— Да, план медведей таков, — утвердительно кивнул Макс.

— Медведей? — насторожилась я.

— Ну-у, если придираться, то твоего отца. Правда, мы его слегка переиграли.

Р-р-р, покусать его уже охота!

— Кстати, об отце… Хотя бы о нем узнать я право имею? — И кто назначил этих зануд хранителями вечных истин?!

— А что тебя интересует? — И взгляд такой простодушный…

— Вообще все, — немного растерялась я. — Почему он жил у вас… до конца? Каким был? Почему я о нем ничего не знаю? И что за план у него был относительно моей судьбы? Знал ли он вообще о моем существовании?

— Понимаешь, — Максим, ухватив за руку, притянул меня к стволу дерева, усаживая рядом, — он был очень слабым волком, очень. Но при этом личностью с незаурядным характером. И с сильной волей. Он искал, всю свою жизнь искал способ возродить изначальный клан. Они с твоей матерью в буквальном смысле сделали это целью жизни.

Рассказ медведя прервал отдаленный призывный волчий вой. Я вздрогнула, едва звук коснулся ушей. Андрей! Волчица внутри резко вскинулась, настойчиво просясь наружу, требуя выпустить ее. Задрожав, не в силах противостоять призыву альфы, я обреченно взглянула на Макса.

— Зовет? — понятливо сообразил он. — Быстро, однако, справился с собой. Не может вдалеке. Ну, иди, раз зовет. Успеем еще договорить.

Глава 4 Елена

Волчица, быстрыми упругими прыжками лавируя между деревьями и с ходу перепрыгивая через поваленные стволы, мчалась к белому волку, подчиняясь его отчаянному призыву. Зверя переполняло чувство довольства и предвкушения встречи. Приближающаяся течка уже начинала сказываться, меняя аромат волчицы, обостряя ее интерес к белому самцу. А уж если он так зовет…

С ощущением звериного ликования она резко замерла, наслаждаясь движениями собственного тела, его мгновенными рефлексами, и, задрав морду вверх, предупреждающе завыла.

«Я рядом», — должен был сообщить ее ответ волку.

И… вместо того, чтобы продолжить свой бег к нему, она, сорвавшись с места, побежала в другую сторону. Это была ее игра, ее стремление заставить белого догонять, включаясь в «брачные» взаимоотношения. Неопытная и самоуверенная бурая! Мало видела она опасности, не придавала должного значения инстинкту, предупреждающему о недопустимости такого поведения. Волчица в должной мере не прислушивалась и не принюхивалась к окружающему ночному лесу. Лишь упивалась собственным чувством свободы, стремительностью своего продвижения и… игрой. Ведь она знала, что волк учует изменение направления ее движения, и…

Тяжелое тело ударило в бок, на бегу повалив бурую. В ту же секунду волчица опознала напавшего — белый! Но вовсе не с заинтересованным скулением волк сейчас притирал ее к земле, ощутимо, до боли, прихватив клыками холку. Он взбешенно рыкнул, впрочем, тут же оборвав себя. Но волчица уже собственным боком ощущала, как от ярости дрожит его напряженное тело. Стоило ей покорно замереть, как волк стремительно вскочил, освобождая бурую. И тут же, еще до того, как та вскочила на лапы, ее сознание хлестнул холодный кнут чужой воли, требующий мгновенного подчинения. Альфа. Его приказ словно связал тело самки, не позволяя и помыслить о том, чтобы ослушаться. Волчица, как смертельно напуганный заяц, стремительно вскочила и, покорная воле вожака, побежала. Белый волк бежал рядом, не позволяя себе оторваться, нервно принюхиваясь и сосредоточенно вслушиваясь звериными ушами в окружающие шорохи.

В какой-то момент он застыл на месте, словно затаившись — растворившись в темноте ночи серебристым лунным бликом. Бурая, послушная его влиянию, замерла рядом. Вслушавшись, волк, мягко пружиня лапами, отступил назад, меняя направление движения, явно намереваясь обойти что-то. Бурая зеркально повторяла его маневры.

Волки тихими тенями скользили по лесу, двигаясь к цели, известной только вожаку. Ею оказалась высокая скала на широкой лесной поляне. Именно на эту поляну выскочили двое: белый самец и бурая самка. Но и тут вожак не замедлил движения, в пару прыжков достигнув скальника. Волчица почуяла крошечный язычок затхлого воздуха. Там было укрытие!

Вопреки звериным инстинктам белый волк скользнул именно туда. Бурой пришлось последовать за ним. А там… Едва она оказалась в узкой щели пещеры, как по сознанию новой волной безжалостного холода прошелся новый приказ, полностью подчинивший себе. И тело, вопреки намерениям волчицы, начало меняться. Сознание тоже менялось, избавляясь от животного главенства, взывая к человеческой половине.

— Ты чего твори… — возмущенно вскрикнула через минуту, быстро вскочив с земли, уже Лена.

Но договорить она не успела. Прекрасно видимый ей в абсолютной темноте глубокого грота голый Добровольский, тоже в человеческой ипостаси, стремительно метнулся к ней и, рывком схватив за горло, грубо прижал спиной к стене.

— Сам тебя сейчас убью! — взбешенно и едва слышно зашипел он.

* * *

Напугал меня Андрей до икоты. Ведь я не просто видела его ярость, я чуяла его бешенство, каждой клеточкой кожи ощущала бурлящую в прижавшемся ко мне мужском теле агрессию. Это были не шутки — Добровольский однозначно взбеленился до предела. Что случилось?

Испуганно пискнув, вцепилась руками в его ладонь, удерживающую меня за горло. Стало страшно: вдруг и он теперь придерживается точки зрения отца на мое «долгожительство»? До того я всячески пыталась разорвать договор, временно связавший нас. Он не давал. Более того, при всей невыносимости и неоднозначности своего поведения, защищал. Все время защищал. Сейчас же Андрей меньше всего был похож на «мою пару».

Или… моя волчица что-то натворила? От этой мысли поплохело: кошмарно не контролировать себя в зверином обличье. А она могла…

— А-андрей… — натужно зашипела я.

— С твоим зверем надо что-то делать! — зарычал в ответ мужчина и, неожиданно слегка ослабив хватку, уткнулся носом мне в щеку. — Это же убийственно опасная неопытность! Тебе нюх зачем?! А инстинкт самосохранения у бурой твоей есть? Убил бы сейчас Фирсанова самолично! Невозможно за полтора месяца наверстать то, чего не сделали за всю жизнь.

«Ой, все же моя волчица!»

Я смиренно перестала дергаться, боясь подумать о том, что стряслось. В прошлый раз из-за нее нас едва не подстрелили. Но тогда Андрей так не ярился. Впрочем, сразу после нападения я его и не видела…

— В общем, ставлю тебя перед фактом. — Кажется, он слегка остыл, по крайней мере, голос звучал уже холодно и сурово. — Я полностью беру контроль над твоим зверем. Больше ты так на чужой территории не побегаешь!

«Что-о-о?!»

Я обалдела от такого заявления. Были ли в природе подобные случаи? Альфе, конечно, необходимо подчиняться. Но полный контроль?.. И течка же вот-вот!..

— С ума сошел?! — Я отскочила немного в сторону, благо Андрей отстранился. — У меня скоро течка, и ты хочешь заставить самку слепо подчиняться твоим рациональным решениям в такой период? Да и потом…

— Именно! — Неожиданно он довольно улыбнулся, продолжая, впрочем, прислушиваться к звукам снаружи. — Тем более в этот раз трепать мне нервы ей не с кем. Нет рядом других волков. Поэтому твоей бурой придется смириться с обществом лишь одного самца.

У меня засосало под ложечкой: она-то смирится… Очень даже смирится. А вот мне как быть? Но я не была настолько беспечной, как мой зверь, поэтому сразу заметила, что говорим мы шепотом и Андрей как-то излишне собран.

— А что?.. В чем сейчас опасность? Чего бурая не учуяла? — Я практично решила сначала выяснить причину его очевидного беспокойства.

— Росомаха, — одними губами лаконично поведал он мне, старательно улавливая ноздрями ночной ветерок.

И что? Эта «помесь» рыси и медведя может быть опасна для двух волков? Даже я одна, даже с учетом моей неопытности, и то одолела бы дикого зверя. Ведь сообщества росомах-оборотней не существовало. Все это я попыталась донести до Андрея удивленным взглядом.

— Она ведет себя как оборотень! К тому же очень коварна и опасна, — поразил меня ответом белый. — И здесь — ее территория.

Но как?! Сроду не слышала об оборотнях-росомахах!

Андрей пожал плечами и шепнул:

— Это нехорошая история. Расскажу в другой раз. Но запомни навсегда: росомаха — очень опасна. И это — не территория волков. Защитить тебя тут некому.

Непроизвольно поежившись, я уже сама плотнее прижалась к стене маленькой пещерки. Вопреки предупреждению, рядом с Андреем мне было не страшно. И только сейчас, скользнув взглядом по стенам гротика, сообразила, что мы спорим тут шепотом, совершенно голые! И… невыносимый белый вовсю этим пользуется, не отводя от меня пристального взгляда. И во взгляде при этом все больше и больше звериного интереса. А я… Я тоже ощущала небывалое возбуждение. Увы.

«Проклятая течка!» — мысленно застонала я, решив сжаться в углу в комочек и так просидеть до утра.

Сесть не успела. Добровольский мгновением раньше шагнул вперед и, обняв за плечи, притянул к себе.

— Ленка… — глухо и обреченно пробормотал он мне в волосы.

— Добровольский! — Я возмущенно попыталась коленкой пихнуть его в бедро. Белый так притиснул меня своим телом к стене пещеры, что двигаться получалось плохо. — Ты оборзел совершенно! Если забыл — мы вроде как в ссоре! И даже то, что ты мой альфа, не оправдывает такого поведения.

Вот ничто в нем так меня не выводило из себя, как пожизненное следование лишь собственным интересам. Бабник! Как же! Голая девушка под боком — нельзя упустить такой шанс. Его ничто не изменит. Даже на чужой территории, даже когда рядом, по его словам, опасная росомаха!

— А ты не забыла? Мы вроде как пара на период действия договора. — Вовсю пользуясь моей малоподвижностью, Андрей успел уже меня облапать. Вот же ж… зверюга!

«Видимо, мой аромат меняется и действует на него излишне призывно», — вынуждена была я признать очевидное. С чего бы еще только что дико злившемуся альфе так стремительно перестраиваться на совершенно другой лад? А что он перестроился — сомнений не вызывало. Все посторонние хищники в окружавшей пещерку темноте ночного леса как-то внезапно перестали его волновать. И меня тоже. Чем больше сладострастных узоров выписывали на моем теле его руки, тем сильнее накатывало на меня желание. Впрочем, я-то его всегда хотела. Это и обидно. А уж в своем нынешнем перевозбужденном состоянии…

— Нам в лагерь пора, — собрав крохи самоконтроля, попыталась я воззвать к его здравому смыслу, но…

— Кхм… — Белый лишь что-то неразборчиво пробормотал, склонившись к моему плечу и посасывая крошечный кусочек кожи в страстном поцелуе.

«Мне конец!» — честно признала я этот факт, ощущая, как изнутри неумолимой волной ощущений нарастает собственное возбуждение, а ноги подкашиваются от приятной истомы. Уже по собственному желанию прижалась к своему оборотню, плавясь от ожидания. Ждала я всего: его поцелуев, его прикосновений, его… всего.

— Ленка… — прежде чем начать терзать губами мое ушко, вновь пробормотал Андрей.

— Что? — зажмурившись, прошептала я в ответ, разворачивая голову и подставляя губы.

Грустный факт — у меня никогда не хватает сил ему сопротивляться!

— Моя, — утробно проурчал белый, подхватывая мой порыв, и, обняв ладонями мое лицо, уже не позволил пойти на попятный и отвернуться. Уставившись загадочным взглядом в мои глаза, подул на нос, а потом… поцеловал в губы. Нежно так поцеловал, мягко коснувшись своим ртом моего. — Попалась.

«Это точно, — скорбно признала я в глубине души. — Долго держать оборону, выдержать все его сокрушительные попытки соблазнения и вот так, без боя, уступить там, где близость и вовсе не ожидалась! Я бы еще поняла, если бы он мне взбучку устроил, а так…»

Оставалось единственное разумное объяснение — виновата течка. И мы оба лишь жертвы собственной животной природы.

И я сдалась, уступая напору белого. Ведь можно бороться с кем угодно, кроме себя.

— Андрей… — уже жадно шаря руками по его плечам, успела я выдохнуть между нашими головокружительными поцелуями. — Не томи…

Страсть даже не бурлила, она бушевала внутри, требуя выхода, превращая кровь в лаву. Я сгорала в огне желания, стремясь лишь к одному — стать одним целым, делить с ним дыхание, испытать мощь его покорения.

— Не-е-ет… — предупреждающе выдохнул белый, слегка прикусывая мою нижнюю губку. — Меня так долго лишали возможности насытиться, что сейчас я намерен попировать от души.

Мои ноги предательски подкосились от одного лишь упоминания о его планах. А волчица внутри жалобно и как-то смиренно заскулила, тут же вызвав у его волка ответный торжествующий рык. Все мысли оставили меня, уступив место чувствам. Я так долго старалась следовать требованиям разума, что в один миг проиграла битву сердцу.

Привстав на носочки, уже сама потянулась ему навстречу, скользя губами по мужскому лицу, целуя скулы, затвердевший подбородок, гладя ладошками напрягшуюся шею и зарываясь пальцами в жестковатые волосы на затылке. Он глухо охнул и, рывком подхватив меня под бедра, притиснул к себе, склоняясь лицом к локонам и глубоко вдыхая мой аромат. Я окончательно перестала слышать хоть что-то вокруг. Наше прерывистое дыхание и стук сердец сливались в своеобразный пульс жизни. Ощущать его тело собственной, вмиг ставшей неимоверно чувствительной кожей было… волшебно… головокружительно. Мы, словно подчиненные единой сторонней воле, страстно и жадно терлись телами друг о друга, вызывая невероятный отклик чувств и ощущений, пробуждая в душе бурю эмоций. Безумно хотелось большего. И ничто другое нас не волновало. Ни причины, ни мотивы, ни последствия… Хотелось лишь одного — прожить вдвоем эти мгновения вечности.

— Андрюш, — кажется, вслух выдохнула я, — не дай мне потеряться…

И сама в полной мере не понимала, о чем молю: не оставлять? помочь? с чем? Мне хотелось верить, что белый найдет выход из того тупика чувств и событий, в котором мы оказались. Так отчаянно хотелось просто обнять его и быть рядом, предоставив мужчине самому разобраться со всем случившимся. Но, увы, это в первую очередь мои проблемы.

— Нет! — На миг оторвавшись от моих губ, Андрей уперся своим лбом в мой и посмотрел прямо в глаза. — Никогда!

Ах, как легко в такие моменты давать обещания! Любые. Но верила ли я им? Наверное, все же нет. В глубине души понимала, что это — порыв… мгновения сказки, обусловленные животным притяжением. Зажмурившись, избегая его взгляда, обессиленно положила голову на плечо Андрея, обмякнув в его руках. И почувствовала, как кожу спины ласкает легкий ветерок: это белый плавно переместил меня, уложив прямо на мягкий песок на полу грота. И тут же сам перевернулся, оказавшись снизу.

Ненадолго замерев, распластавшись поверх его тела, я зачарованно слушала музыку жизни его сильного сердца. Непобедимого. Неукротимого. Непокорного. В этом ритме все говорило об Андрее — такой никогда не будет чьим-то! А значит, все, что есть у меня… у нас, — это мгновения настоящего.

Пришла к тому же, от чего сбежала!

Я вновь потянулась к его губам. Руки мужчины гладили мою спину, чувственно скользя ладонью вдоль позвоночника, обхватывая ягодицы и сжимая бедра.

Его нетерпение было очевидным. С каждым касанием ладоней он сдвигал меня чуть-чуть ниже, заставляя мои бедра миллиметр за миллиметром смещаться к его чреслам. Я ощущала его невольные встречные движения, как он вздрагивал и инстинктивно подавался вверх, стремясь к абсолютному обладанию. Его желание было несомненным. Да и аромат моего желания достиг его трепетавших ноздрей. Я тоже не могла больше ждать!

Резко подавшись назад, поднялась, устраиваясь поверх мужского тела. Белый согнул ноги, позволяя мне опереться на его колени, и одновременно обхватил руками обе мои груди. Вновь зажмурившись, отдалась восторгу и наслаждению: руки Андрея дарили восхитительные ощущения. Я даже пропустила момент, когда он приподнял меня и опустил, окончательно соединяя наши тела. Обнимая его за плечи, погрузилась в заданный мужчиной ритм нашего соития. Андрей с самого начала набрал быстрый темп, унося меня в мир удовольствия, где нет места сомнениям…

Глава 5 Андрей

Немного грызла совесть. В последние дни накануне отъезда Лена держалась еле-еле. И это ее упорное молчаливое сопротивление — а я чуял, что она не остается равнодушной, если не сказать больше, к моим попыткам соблазнения, — вызывало невольное уважение. Ее внутренняя сила растет. Поэтому я позволил ей видимость побега, понимая, что иначе девушка сорвется. С каким же облегчением она уезжала…

Наивная бурая волчица. Слишком юная и неопытная, чтобы представлять мои реальные возможности.

«От меня никогда не сбежит. Она принадлежит мне», — пообещал сам себе, незаметно наблюдая со стороны «погрузку» и отбытие студентов на практику. На всем пути их будут сопровождать двое моих людей. До момента нашей новой встречи!

Вертолет уже ждал, мне необходимо было оказаться у медведей раньше. И поговорить с Томашем. Абсолютной искренности от хранителя я не ожидал, но что-то полезное для нас услышать надеялся.

— Только так: бурая идет в комплекте со мной! — Я был категоричен. — Или мы вдвоем на землях медведей, или никого. И я должен быть рядом с ней все время пребывания! Мы — пара, помнишь? По нашим законам — решаю я. Хранители не могут нарушить правила.

— Не боишься все испортить своим давлением? — Томаш был подозрительно улыбчив. Вообще, этот оборотень нравился моему волку, хотя и вызывал инстинктивную настороженность. — Не лучше ли дать ей возможность побыть одной, а самому приехать уже вместе с отцом ко времени сбора представителей всех волчьих кланов?

— Гораздо хуже, если ей будет что-то угрожать, а меня не окажется рядом.

— На землях хранителей волчица в безопасности. — Медведь мгновенно стал серьезен.

«Ой ли? — красноречиво промолчал я. — Кто-то затеял странную игру. Вот только зачем?»

— Хорошо! Считай себя полноправным членом группы спасателей, которая будет сопровождать студентов. Старший — Максим Вельнов, вы, кажется, встречались раньше.

Я сухо кивнул: доводилось.

— Следующее, — с прищуром взглянул на Томаша, заставив его замереть, и сообщил: — Я как заинтересованная сторона и непосредственный участник встречи хочу ознакомиться с оригиналом древнего договора, согласно которому именно белые волки должны возмещать «ущерб» бурому клану.

Томаш сразу расслабился, насторожив меня еще больше.

— А что? — Он с долей ехидства мне подмигнул. — Ты остался чем-то недоволен?

— Повторить вопрос? — Мне было не до шуток.

— Без проблем. Накануне общей встречи ты получишь возможность узнать о договоре все. Если еще будешь считать это необходимым.

Фраза прозвучала двусмысленно.

— А раньше?

— Уже сегодня прибудет твоя волчица; ты уверен, что ей никто не навредит, если ты отправишься в поселение хранителей?

Вопрос был риторическим. Придется знакомство с договором отложить на потом.

— И еще. Кто является инициатором сбора? Вы? — Этот момент мог бы многое прояснить.

— Не мы, но я не могу назвать тебе другую сторону конфликта. Все выяснится на встрече. И…

— Что?

— Девочку береги! — Одарив меня этим советом, хранитель возвратился к своим.

Мне предстояло с полчаса дожидаться медведей, что будут охранять людей. С ними сразу отправился на то место, где будет организован временный лагерь. Волконскую ожидает сокрушительный сюрприз!

И дело не только в факте моего присутствия. Я много раз все обдумал и выработал целую стратегию покорения бурой. Она даже не представляет, насколько я коварен, насколько многолик и неразборчив в средствах! Елена увидит здесь нового Андрея — и будет покорена им бесповоротно. Здесь я буду для нее таким, каким она хотела бы меня видеть, я привяжу ее к себе навечно. Любым способом! Мой волк выбрал свою волчицу, и он ее не отпустит, никогда. И не отдаст другому. А дальше — ей придется смириться. И научиться жить со мной.

Вельнов мои «ожидания» оправдал. Я даже уверен: он сам вызвался возглавить группу от медведей, сопровождающую студентов. Знал о моем «интересе». Мы и раньше не упускали случая помериться силами или поиграть на нервах друг друга. Но всегда это были лишь «потешные» сражения. В душе мы друг друга уважали, если не больше — опасались.

И тут он шанса вывести меня из себя не упустил — сразу взял Лену «в оборот», пригласив на ночную прогулку. А Волконская, потрясенная и раздосадованная моим появлением, пошла, кажется, даже не понимая, с кем имеет дело. Вот куда ей без моей защиты и покровительства?

Но мой план предусматривал сдержанность. Необходимо скрыть от всех свои мотивы и намерения. Сбить с толку врагов. Предстать перед Леной в новом свете и окончательно покорить бурую. Ни ей, ни себе я выбора не оставлял, просчитав, как полагал, планы заговорщиков.

«Знают, что я встретил свою пару?»

Да сколько угодно!

Чем более убеждены они будут, что я порабощен этой волчицей, тем мне легче. Ведь я понимаю, что даже в отношениях с подругой буду действовать, исходя из собственной выгоды. Своей и клана белых волков. Лена тоже была в сфере моих интересов. От бурой отказываться я был не намерен, хотя не стану и слепо следовать тяге моего зверя к ней.

Буду самым хитрым и получу в итоге все — и бурую, и власть. На земли хранителей я отправлялся с четким планом. Ошибиться возможности не было. Это означало бы поражение.

* * *

Но как же трудно было сдержаться, когда Лена одаривала вниманием другого мужчину! Оборотня! Инстинкт собственника едва не вынудил утратить контроль. Мой зверь был в бешенстве; будь его воля сильнее моей, мы с медведем уже схлестнулись бы в яростном поединке. Впрочем, не уверен, что Вельнов бы рискнул. Сейчас я был крайне опасным противником.

Все поведение хранителя говорило об одном — дразнит он намеренно. Причем именно меня. Лену он явно всерьез не воспринимал. И мне было обидно за нее.

Ровно до того момента, когда она мне не подчинилась!

Никто и никогда не делал подобного.

И тут — моя волчица! Такая слабая и одновременно сильная. Сильная духом.

Но даже не этим я был сражен. Изумило собственное ощущение бессилия. Понимание, что не способен причинить ей ни малейшего вреда, не способен пойти до конца, принудить…

Стремясь скрыть свое состояние, рванул в лес. Пусть Вельнов думает что угодно, истину он даже вообразить не способен. Она в одном-единственном слове — покорён! Вот только сейчас любая слабость с моей стороны недопустима. Слишком уж активизировались недруги и подозрительно заинтересованными выглядят хранители.

Стоило справиться с эмоциями, сразу осознал, кому бурая не сможет не подчиниться. Моему волку. И пусть это риск — накануне течки зверь на свою самку реагирует особенно остро! — но сейчас важнее было разлучить ее с медведем.

«Ревность?» — мысль казалась абсурдной. Уверил себя, что всего лишь стою на страже собственных интересов.

Бурая примчалась по первому зову своего волка. Самке было проще всего. Она чувствовала всепоглощающий интерес самца, не переживала ни о каких интригах и была настолько неопытна, что мало опасалась за свою жизнь.

А зря!..

У альфы бурых были сообщники, в этом сомнений у меня не было — знал доподлинно. Не случайно именно рыси напали на Лену, ранив ее. Не случайно вновь и вновь появлялись тревожные слухи о росомахах на медвежьих землях. Все это — звенья одной цепи. А значит, не только мне, но и бурой по-прежнему грозит опасность. Лену могут сделать приманкой в ловушке для меня.

И пусть у меня нет возможности обеспечить ей свободу выбора, но защитить ее я способен. Обязан защитить! От кого бы то ни было.

А пока… нас захватили животные инстинкты.

Почуяв свою самку, волк напрягся. Обоняние, мгновенно вычленив из миллиона окружающих запахов ее аромат, уже не «отпускало» след. Слух, настороженно воспринимая все окружающие звуки, в первую очередь фиксировал мягкие, практически неслышные удары ее лап о землю. Волчица приближалась!

И с каждым ее шагом белого зверя все глубже затягивало в водоворот инстинктов.

«Моя!»

И пахла она доступным желанием, отчего зверя бросало в дрожь. Наступало время особого интереса, особого внимания. Время, когда инстинкт размножения полностью довлеет над сознанием. Приближалась течка.

Интерес волка был настолько велик, настолько целенаправлен и глубок, что я, отчаянно стараясь не утратить контроль над нашим общим сознанием, испугался. Смогу ли сейчас совладать с волком?

Буря моих — человеческих — эмоций в каком-то смысле передалась ему, лишь усилив тягу к желанной самке. Самец намерен был заполучить ее прямо сейчас. Не дать ей возможности уклониться от его внимания, пренебречь им. У бурой не было шансов. И вряд ли было намерение сопротивляться.

Вот только — и именно за эту спасительную мысль я цеплялся, судорожно сдерживая животные порывы своего зверя, — время для нашей вязки еще не пришло. У меня были иные планы. Я должен дождаться своего часа, действовать наверняка!

Но едва сумел приструнить своего зверя, как почуял, что игривая волчица — она осознавала: наступило время, когда ее власть над белым волком огромна! — рванула вперед. И совсем не в направлении меня!

Пока вслушивался в её бег, принюхиваясь к запахам в той стороне, куда неслась бурая, осознал, что она удаляется от лагеря. На землях медведей это само по себе было чревато проблемами.

И тут обоняние опалил запах врага! Другого хищника. Опасного. Смертельно опасного!

«Росомаха! — Человеческое сознание подвело мгновенный итог звериному анализу, распознав грозящую беду. — На землях медведей она не могла оказаться случайно!»

Причем зверь двигался навстречу бурой! Белый волк рванул на помощь, устремившись вперед с максимально возможной скоростью. В человеческом сознании сплелись ярость и тревога. Звериные инстинкты требовали защитить свою пару, а мужчине внутри волка хотелось основательно встряхнуть неопытную самку: хоть бы принюхалась!

Расстояние между волками стремительно сокращалось — самец был куда сильнее и не щадил себя в этом забеге. Не сбавляя темпа догнал бурую и прыгнул наперерез волчице, свалив ее на землю. Прижал собственным телом, не позволяя даже завизжать. Шум сейчас был совершенно нежелателен. И зверь чутко осознавал это. Ветер дул им навстречу, скрывая от росомахи присутствие волков, но расстояние между ними было небольшим, и негодующее рычание или вой самки сразу привлекли бы внимание другого хищника.

Пока волчья пара не была замечена ею, но росомаха приближалась! Человек не сомневался в себе, когда подчинил воле сильнейшего сознание бурой самки, заставляя ее бесшумно двигаться за белым волком. Важно было избежать нежелательной встречи. С одним хищником волк бы справился, и он хотел этой драки. Ведь именно сейчас важно было произвести впечатление на самку, снискав ее расположение. Но мужчина внутри проявлял осторожность: появление росомахи могло означать ловушку, где одинокий хищник был лишь приманкой. А вступи волк в драку, и его внимание будет сосредоточено на одном объекте. Потому я намерен был уклониться от встречи, уводя за своим зверем и бурую. Волчица и без сторонних раздражителей испытывала выдержку белого волка. Она умопомрачительно призывно пахла…

Лишь бег способен был сгладить эффект от ее влияния, приглушить зов инстинкта размножения. Бурая, покорная моей воле, устремилась следом.

Полностью животному сознанию я не поддался, помня об опасности, угрожающей Лене. А возможно, и мне. И даже на землях хранителей. Тем более на их землях!

Именно это и позволило своевременно уловить запах врага.

Росомаха! Опасный и сильный хищник. Тем более опасный, что отличается поразительной разумностью. Подозрительной разумностью… На этот счет ходили самые невероятные слухи.

Зверь находился на нашем пути, кружа не так далеко от лагеря. В это мгновение я искренне порадовался большому количеству хранителей в человеческой компании прибывших на практику студентов. Несомненно: если росомаха приблизится к лагерю настолько, чтобы почуяли оборотни, — ее убьют. Мне же важнее увести свою самку с опасной территории.

Сменив направление, устремился туда, где чуял естественное укрытие. Истинный зверь никогда бы так не поступил, инстинктивно избегая возможности попасть в ловушку. Но для оборотня, защищающего свою пару, важнее было иметь позади неприступный тыл. Сейчас это казалось верным. А с росомахой, даже самой умной, я справлюсь. Главное — избежать возможной ловушки и неожиданного нападения.

И я заставил волка двигаться в обход, держась подветренной стороны, устремиться к небольшой пещерке, которую учуял в ближайшей скальной гряде. Бурая — след в след — неслась за мной. Волчица верно воспринимает статус доминирующего.

Впрочем, мои человеческие попытки соблюдать осторожность были лишь малой толикой имеющихся в сознании намерений. Интерес волка не исчез, лишь моими стараниями был на время приглушен чувством опасности. Но стоило нам достигнуть укрытия, как я предусмотрительно обернулся. Как ни взбешен был беззаботностью бурой, волк был еще злее! Так что лучше нам перекинуться. В Ленином случае все здравомыслие тоже приходилось на долю человеческой половины.

Но не в этот раз…

— Наказываешь меня так, да?! — яростно зашипела девушка, стоило волчице исчезнуть в яркой вспышке света. В полутьме пещеры она практически накинулась на меня, расцарапав ногтями. И это сдержанная Лена?.. — Думаешь, мне просто было уйти с медведем?! Но ты… Ты вынудил меня! Этим постоянным давлением, нежеланием слышать меня, понимать! И сейчас смеешь отыгрываться на моей волчице?!

С силой прижал девушку к себе. Ладно неопытная бурая, едва не наскочившая на росомаху, — в обличье волка немного забылось случившееся между нами, но Лена своим гневом вновь воскресила во мне ощущение болезненного неприятия, горечь обиды и адское стремление вернуть свое! О том, что девушка явно взвинчена, напугана и во многом находится под влиянием подступающей течки, я не подумал. Сам был на взводе.

— Я тебе четко сказал — возвращаешься в лагерь! — прорычал ей в самое ухо. — И это были слова твоего альфы! Твоей пары, наконец! А что сделала ты?! Ушла на свидание с медведем, вместо того, чтобы послушаться меня.

— Ах так! — И Волконская, не сдержавшись, пнула меня в лодыжку. Глаза девушки метали молнии, взгляд обещал мне мучительное упокоение. Лену трясло от возмущения. — Должна послушаться, значит?! Альфу?! Пару?! Не смеши меня! Привык ты слишком, что тебя все слушаются.

— Лена! — предупреждающе рыкнул я, сознавая, что сейчас мы наговорим друг другу лишнего.

— А что? Я не права?! — Она лишь еще яростнее завертелась, пытаясь вырваться из моих рук. — В твоем понимании, у меня есть лишь обязанности, а все права — догадайся, у кого! И посмей только сказать, что это не так! И мне параллельно, если у тебя всегда так было. А я не согласна! И на планы твои относительно моего будущего — тоже! Против я! Против!!! Ясно? И не надейся меня заставить!

Волчица, в гневе сжимая кулаки, шипела мне в ухо. Очевидно, Лена сорвалась и сейчас выплескивала все, что ее угнетало в последнее время. И взвинченное состояние ее зверя стало неким катализатором, спровоцировав срыв.

Меня же ее обличения заставили успокоиться. Поразительный факт: ни одна волчица не позволила бы себе подобного. Все мои подруги боялись белого волка, я чувствовал это инстинктивно. И даже под страхом смерти не решились бы протестовать и тем более упрекать меня в чем-то. В бурой же страха я не ощущал. Почти с самой первой встречи не ощущал!

«Причина не в слабости ее зверя, — поостыв и прислушиваясь к звукам снаружи, обдумывал я этот факт, игнорируя истерику девушки — в каком-то смысле сам ее довел, но в нынешних обстоятельствах иначе поступить не мог. — Тут сработал бы инстинкт: опыт волчицы и ее сила не играют роли. Но на том же неосознанном уровне бурая понимает, что конкретно для нее белый волк не опасен! Даже если она перейдет черту…»

Я был бы глупцом, если бы отказывался признать очевидное: мой волк сразу учуял в бурой волчице свою пару! Всего на мгновение прочие чувства отступили, их заслонила нежность к ее хрупкому человеческому воплощению. Она стремительно вспыхнула в душе, отзываясь теплом в сердце. Всего на миг перекрыв все прочие эмоции и устремления. Не сдержавшись, я склонился к продолжавшей шипеть девушке, припоминающей мне все бесспорные унижения и угрозы, и зарылся лицом в ее волосы. Молча. Позволил себе несколько секунд блаженного забытья, глубоко вдыхая аромат Лены. Сейчас не было ни моего плана, ни грозящей нам опасности, ни неотвратимого выбора…

Изумленная моим маневром, волчица замерла, настороженно следя за мной. Девушка, осознав, что я не слушаю ее, замолчала, сосредоточившись на ощущениях и пытаясь понять, что я делаю.

— Андрей? — Шепот Лены прозвучал вопросительно. И грустно. Кажется, она, выплеснув из себя избыток эмоций, вдруг поняла всю нелепость ситуации. И абсолютную бесполезность собственных угроз: поколебать мои намерения не смог бы никто. — Я… сама не пойму, что на меня нашло… Глупо так…

— Ш-ш-ш, — переместив ладонь, коснулся ее губ, обрывая расстроенный лепет. — Не загрыз — значит, радуйся. Второй день рождения у тебя сегодня!

Иронизировал скорее над собой, стараясь прогнать накатившие эмоции. Сентиментальных мыслей мне сейчас только и не хватало! Не перед тем, что нам предстоит. Срочно собрался с силами, избавляясь от накатившей слабости.

«Кто-то из нас должен быть сильным. Более того — жестоким! Иначе участи жертв не избежать. А Лена? В этом плане она безнадежна». — Встряхнувшись, приказал себе отступить, позволив девушке бессильно опереться о каменную стену пещерки.

Она смотрела на меня чуть ли не квадратными глазами, в которых был шок! Но даже теперь — не страх.

— Шутки у тебя… — охнув, выдохнула бурая.

— Я серьезен. — Прищурившись, взглянул на нее прямо, будучи уверенным в том, что Лена увидит в моих глазах: безжалостную угрозу и хладнокровное обещание смерти. — Когда первый шаг за медведем сделала — в миллиметре от моих клыков была.

Звериное зрение даже в окружающем полумраке позволило увидеть побледневшие щеки девушки. Она в полной мере осознала серьезность случившегося. Из груди, невольно выдавая испуг, вырвался робкий скулеж бурой. Волк внутри меня недовольно шевельнулся, ему не нравилось мое давление на волчицу. Что ж, у меня был шанс реабилитироваться в глазах своего зверя. И дать понять своей паре, что фокусы вроде свиданий с другим для нее отныне — непозволительная роскошь.

— Ты принадлежишь мне, — склоняясь к женской шее, шепнул я. — Запомни.

И слегка прихватил ее горло зубами, прежде чем лизнуть, успокаивая и лаская. Чуть отстранившись, всмотрелся в лицо Лены, на котором словно в калейдоскопе мелькали все ее ощущения — от тревоги и осознания до откровенного голодного желания. Бурая была растеряна, не зная, чего еще от меня ожидать. И от себя! Как же я ее понимал…

Прикрыв глаза, глубоко вдохнул, вслушиваясь и анализируя окружавший нас лес. Росомаха ушла далеко, и иной угрозы я не ощущал, а значит… есть время для моей волчицы. На этот счет у меня тоже созрел план.

Сейчас, только лишь лаская, касаясь ее руками и губами, я добьюсь ее капитуляции. Я удовлетворю эту жажду, я вновь покорю ее, сделаю так, что она и не вспомнит о ком-то другом. И только потом, когда она, обессиленная истомой и заведомо проигранной борьбой с самой собой, рухнет на землю, судорожно дыша и сжимая дрожащие руки, я расскажу ей про росомаху. Объясню, от какой угрозы стремился защитить ее белый волк, сбив с ног и подчинив себе ее волчицу.

Глава 6 Елена

Сомнения всегда возвращаются с первыми утренними лучами! Тем более сегодня нам предстоял обещанный накануне ритуал…

«Как мы с ним справимся после сегодняшней ночи?»

Я не представляла.

Ночью я заснула, прижавшись спиной к телу Добровольского. А он не спал. Сквозь сон я чувствовала, как мужчина плотнее прижимает меня, согревая в окружающей нас прохладной темноте, как касается губами моих волос, как… охраняет мой сон.

Но стоило пробудиться, как все сомнения, обиды и сожаления навалились лавиной. А еще страх, страх забеременеть. Вчера мы совершенно упустили из виду этот момент, подчинившись желаниям и чувствам. Смотреть на Андрея было стыдно. Стыдно за собственное поведение, за свою непоследовательность, за… откровенность. Поэтому, не оглядываясь, я рывком поднялась на ноги и тут же нырнула в сознание зверя, начиная оборот. Земля привычно приблизилась, и вот уже в предрассветных сереющих сумерках на четыре лапы приземлилась волчица, готовая бежать. Миг, и рядом стоит недовольно ворчащий белый волк. Но именно он резким прыжком первым устремился вперед, ведя за собой самку.

До лагеря пара волков добралась примерно за час, и половина этого времени ушла на охоту и питание. На бегу самец учуял добычу и, резко прыгнув влево, бросился в погоню. Как итог — два аппетитных зайца утолили звериный голод и восстановили силы животных.

В кустах на краю поляны, где расположился наш лагерь, волчица замерла, прислушиваясь к сонной тишине. Кто-то из медведей бодрствовал и наверняка почувствовал нас, но виду не подал. Рассвет начинал вступать в свои права — небо вдалеке розовело. Мой зверь, послушный приказу альфы, отступил, позволяя перехватить инициативу. И вот уже в кустиках притаилась обнаженная я. Чувствуя позади Андрея, смущалась и не знала, как себя вести в свете недавних событий. Поэтому быстро переоделась в обнаруженную здесь же, в кустах, одежду — наверное, надо сказать спасибо Максу: подумал о том, как я вернусь! — и, бросив взгляд вокруг, юркнула к своей палатке, так и не обернувшись — не посмотрев и не попрощавшись с Добровольским. Подгоняемая одним желанием — скрыться с его глаз, шустро забралась в палатку и застегнула молнию, скреплявшую ее стенку с днищем. И затаилась.

«Совсем скоро пора отправляться на встречу с хранителем! А еще надо у куратора практики отпроситься, Женю предупредить…»

Я старалась думать о чем угодно, кроме случившегося. Ритуал станет двойным испытанием: помимо «сюрприза» от медведей предстоит весь день смущаться в обществе белого! Но идти придется.

С куратором проблем не возникло. Я сообщила о необходимости проведения удаленного исследования. Макс выразил готовность выделить двух спасателей для сопровождения. Совсем далеко мы обещали не удаляться.

Я до последнего испытывала сомнения в целесообразности этой проверки.

«Испытания… Абсурд какой-то! Детский сад! В меня стреляли, Андрей убил волка, которого я всю свою жизнь считала братом… Все, что с нами происходит с момента принятия обязательств по договору, — совсем не шутки. А навязанные сейчас испытания больше всего наводят на мысль об игре. И зачем нам мериться силами? Нам?! Какой из меня соперник Андрею? Это смешно! И кому это нужно? Точно не мне. Тем более после сегодняшней ночи белый обо мне и вовсе думает как о дурочке».

Андрей вызывал у меня неоднозначные чувства. С одной стороны, я любила его всей душой, с другой — не желала видеть его до конца дней своих. Но при любом раскладе отдавала себе отчет: белый альфа сильнее меня, он более ловкий, быстрый. Он — лучше! У нас и так неразбериха во взаимоотношениях, столько обоюдных претензий и обид, и тут — соперничество! Опять…

Ситуация просто не укладывалась у меня в голове!

Судя по виду Добровольского, он тоже не был в восторге от требований хранителей. Хмурый с самого утра, сейчас он явно подозревал подвох.

— Лена. — Стоило нам отойти от лагеря, белый придержал меня, намереваясь поговорить. — У меня просьба.

Я молча поджала губы и отвела взгляд: он еще смеет просить меня о чем-то? После своего вероломного появления тут! После того, как сегодня ночью опять заставил меня свернуть с выбранного пути?!

— Погоди, — догадавшись об ответе, перебил Андрей. Его словно подменили: от моего страстного партнера не осталось и следа. Добровольский был собран и деловит. — Все серьезнее, чем ты думаешь. Я считаю, что нас планируют заманить в ловушку. Вспомни клановую охоту с бурыми волками. Возможно, сейчас нам готовят что-то похуже…

Невольно сглотнув, напряженно вздохнула. Вряд ли смогу забыть пережитое тогда. Но буду поступать как белый: оставлю размышления на потом. Сейчас первоочередная цель — медвежий ритуал. А со своими душевными метаниями я разберусь позже.

— Что ты предлагаешь? — Решившись, отодвинула на задний план собственные эмоции. Добровольский в вопросах безопасности опытнее. В этом он пока всегда поступал верно…

— Прошу тебя довериться мне. Просто вернемся на полтора месяца назад. — Вероятно, в моем взгляде вспыхнули очень красноречивые чувства, поскольку оборотень поспешил добавить: — Всего на один день! А уже завтра можешь и дальше клеймить меня презрением. Но сегодня… Сегодня нам лучше выступить единым фронтом! Как мы когда-то договорились: парой, поддержав друг друга в этом решении. Согласна?

Моему возмущению не было предела: ему легко рассуждать, не его жизнь сломалась в одночасье. И мне полагается принять и простить все его выходки? Сделать вид, что ничего не было? Он меня совсем живой не считает?..

— Лена, прошу тебя! — Взгляд альфы не отпускал. Он действительно… просил. — Все понимаю, ты обижена. И есть на что, но… только на сегодня. Станем вновь сообщниками?!

Я промолчала. Добровольский тоже коварен, я имела возможность убедиться в этом. И у него во всем этом свой интерес. Могу ли я ему поверить сейчас?

— Подумаю, — негромко отозвалась в итоге и поспешно двинулась дальше, на встречу с медведями.

Белый шел следом. Макс и еще один незнакомый мне хранитель ожидали нас в условленном месте.

— Когда мы узнаем о цели и условиях испытания? — становясь рядом со мной напротив Максима, сухо уточнил Андрей у медведей.

— Вот прямо сейчас, — откликнулся на вопрос он. — Это испытание наследников. Докажите, что достойны претендовать на власть, что справитесь.

Я приуныла: быть мне на Верховном совете ничего не решающим статистом!

— Условия просты — постараться либо победить, либо продержаться дольше соперника. Мы будем направлять вас на протяжении всех этапов соперничества. По тому, как вы себя проявите, и станем судить о состоятельности ваших претензий. Победитель получит право голоса и возможность повлиять на итоговое решение!

Да уж…

— Я отказываюсь, — мгновенно отозвался белый. — Для меня мало чести соревноваться с заведомо слабым соперником! Как можно противопоставлять моего волка ее волчице?!

Я даже не обиделась на упоминание о моей слабости, настолько была благодарна белому за этот протест. Сама полагала так же. На что нас толкают медведи?!

— Считай, тебе повезло, — оскалился в лучезарной улыбке Вельнов. — Власть над всеми волками — и без особых усилий! Слабый соперник — это удача. Прими же достойно подарок судьбы!

Добровольский помрачнел. Я стояла, уставившись на землю под ногами, и злобно пинала небольшой камешек: как меня угораздило согласиться на участие в этом цирке?!

— Итак, — продолжил медведь, — не стоит затягивать со стартом. Начнем со следующего…

И парень протянул нам по небольшой фляжке:

— Пейте!

Ожидая чего угодно кроме попытки отравления, я потрясенно уставилась на хранителя: он серьезно считает, что мы послушаемся?! Белый угощаться напитком тоже не спешил. Лишь осторожно взял свою емкость из рук Максима и, слегка встряхнув, медленно отвинтил крышку походной фляжки. Я, затаив дыхание, наблюдала за ним.

Принюхивался Андрей долго. Не вытерпев, повторила его маневр, припав носом к горлышку фляжки. И сразу поняла: прекрасный и освежающий мохито. Аромат мяты и лайма бодрил, повышая концентрацию.

— И в чем смысл? — рискнула уточнить у медведя.

Он лишь выразительно закатил глаза:

— Ребят, вы неподражаемы! Это всего лишь сок. Мало ли… пить захотите: путь будет долгим.

Хм! Доверия к медведям не было даже у меня, а уж у Андрея… На лице белого крупными буквами было написано «В чем подвох?». Он есть, несомненно! Как итог: мы дружно переглянулись, без слов понимая друг друга. Вопреки самой концепции соревнования сейчас все личные неурядицы между нами отступили на второй план, возобладали командный дух и общность намерений! Добровольский был прав: мы невольно вновь пришли к тому, с чего начали, — к нашему уговору вести себя как пара, помогая и поддерживая друг друга во всем.

— Махнемся?

— Давай, — кивнула я. Если есть что-то в напитке одного из нас — спутаем им планы, а если у обоих — ничего не изменится. Но пробовать сок никто из нас не стал. Добыть в лесу воду для зверя не проблема, может, и вообще обойдемся без содержимого фляжек.

— Начинаем! — с философским видом пронаблюдав за обменом, кивнул своему спутнику Вельнов. И как по команде оба медведя шагнули к нам. Макс застыл напротив меня, уставившись прямо в глаза. Рука хранителя метнулась стремительно, и, прежде чем я сориентировалась, в лицо ударила струя газа…

И все. Меня вырубило.

Очнулась так же внезапно: вздрогнув, резко открыла глаза, сразу вспомнив о последней подлости хранителей. Зачем эта дикость? И беспамятство? Осмотревшись, сразу получила ответ на свои вопросы. Вокруг было темно, и даже звериное зрение с трудом позволяло различать размытые контуры окружающей обстановки.

«Подземный тоннель?»

Зверь внутри отчаянно заскулил: подземелье не место для волков.

Принюхавшись, уловила в застоявшемся воздухе пещеры запах медведя, который принес меня сюда. Вот только самого «следа» не было! Как ни старалась уловить направление, откуда он сюда пришел, не смогла.

— Андрей! — позвала шепотом. На ответ не рассчитывала. В окружавших меня шорохах ничто не напоминало дыхание другого человека. И запаха белого рядом тоже не чувствовалось. Но отчаянно страшно было признать, что я тут одна. Без поддержки белого волка! И снова позвала, уже громче: — Андрей!

Мой призыв гулко разнесся в узком коридоре, заставив разочарованно вздохнуть: рассчитывать не на кого. Несколько долгих минут я просидела на месте, осознавая очевидный факт — выбираться придется самой. Нелепая фляжка с мохито висела на поясе, пристегнутая на карабин.

«Куда идти? — Сколько я ни принюхивалась, уловить дуновение свежего ветерка не смогла. — Не замуровали же меня тут?..»

Махнув на все рукой, пошла налево. Это лучше, чем топтаться на месте. С четверть часа бодро шагала в выбранном направлении, внимательно вглядываясь в поверхность под ногами. Испытание на то и испытание, чтобы предполагать наличие неприятных «сюрпризов». Когда…

…до меня донесся слабый отголосок рева белого. «О, счастье! Андрей!»

— Лена! — орал он.

Не помня себя от радости и облегчения, развернувшись, побежала назад: именно оттуда доносилось эхо призыва. Зря я ушла!

— Я тут! Иду! — на бегу кричала я.

Но радость была преждевременной. Прислушиваясь к крикам друг друга, мы двигались навстречу. Вот только сама встреча оказалось невозможна.

«Стена!»

В потрясении я ощупывала каменную поверхность. Именно за ней — я это слышала — находился Добровольский.

— Проклятые медведи! — рычал белый. Судя по звукам, он пробовал пробить брешь в разделявшей нас преграде, чтобы сделать проход. — Они издеваются в каждой мелочи! Посметь использовать усыпляющий газ… Доберусь я до Вельнова!

— Это рукотворная стена! — ощупывая зацементированные щели стыков, крикнула я Андрею.

— Да понял уже, — отозвался белый. — Очевидно, в этом весь смысл: мы должны слышать, но не видеть друг друга. Вот же интриганы, мать их…

— Что будем делать? — Присутствие любимого мужчины действовало очень успокаивающе. Я собралась и была готова к борьбе.

— Ты в порядке?

— Да! Даже мохито не пила, — пошутила в ответ.

— Тогда пошли. Тебе надо двигаться вправо, выход с той стороны.

— Уверен? Я не чувствую притока свежего воздуха.

— А у меня немногим не сквозняк…

Вау! Выходит, замуровали меня. И если Андрей не может проломить стену, то у меня в принципе шансов нет. По сути, белый — в шаге от победы…

— Добровольский, это твой шанс. Иди один. Питье у меня есть, а потом медведи за мной вернутся. — Не знаю, что дернуло меня предложить ему это. Но… я не хотела борьбы между нами. Я не стремилась к соперничеству. О власти же и вовсе не помышляла!

«Больная королева… Ха!»

В стену с противоположной стороны ударили, потом какое-то время стояла тишина.

— Не зли меня, — очень спокойно предупредил Андрей, но за человеческим голосом мне почудилось взбешенное рычание его зверя. — Я тебя тут не брошу. Все!

— Хорошо, — с ощущением невыразимого облегчения смиренно согласилась я. — Не буду.

И поймала себя на том, что улыбаюсь. Во весь рот. Пока никто не видит!

— Пошли?

— Да. Только смотри по сторонам. И под ноги! Я боюсь, что медведи способны на все в своем маразме всевластия.

И мы синхронно двинулись в путь, через каждые пять шагов перебрасываясь контрольными фразами. Даже шутили…

— А ты, оказывается, сова! — поддела я Андрея, как когда-то в самом начале наших отношений. Тогда между нами еще не стояли обида и неосуществимый выбор. — Я очнулась еще полчаса назад.

— Угу. Газа на меня выплеснули лошадиную дозу. Одно радует — не сразу отключился. Продержался достаточно, чтобы сломать медведю лапу, державшую баллон. Ух, встречу я еще его…

— А я сразу, как сурок, — рассмеялась в ответ, представляя, как рухнула на землю.

И… досмеялась.

Едва ступила на ближайший камень, как пол под ногами резко просел, раскрывая провал огромной ямы.

— А-а-а!.. — в ужасе закричала я, падая вниз.

«Ловушка!» — Паническая мысль мелькнула одновременно со встревоженным, приглушенным стеной, криком Андрея «Лена!!!».

Ответить ему не смогла. Яма оказалась полна змей. По ощущениям, десятками клубков из тел этих гадов. Холодные гладкие канаты их туловищ с шипением моментально накинулись на меня, обвивая, обволакивая и погребая под собой. Они скользили по коже, забирались под одежду, сжимали шею, тугим «воротником» подпирая подбородок, они забивались в мой рот, обрывая визг и не позволяя крикнуть в ответ. Барахтаясь на дне провала, чувствовала, как все больше и больше змей падает на меня со стен ямы, как десятки острых зубов со всех сторон впиваются в тело.

— Лена!!! — Даже за оглушающим шуршанием и шипением змей я слышала град глухих ударов о стену.

Змеи были всюду. Они сплошной массой колыхались подо мной, пробрались в штанины брюк, комком отвратительных тел сплелись на животе, проникнув под сбившуюся толстовку, горой навалились сверху! Конвульсивно цепляясь руками, стремясь обрести опору и вскочить, я вновь и вновь сжимала яростно извивающиеся тела. И получала укусы… Везде… Лицо, шея, руки, открытый живот — им доставалось особенно много.

— Лена! Ответь!!! — Белый волк выл, перекрывая крики Андрея.

Стоило открыть рот, как его забивали части холодных и непрестанно движущихся змеиных тел. Меня трясло от ужаса и шока! Волчица внутри исступлённо билась — она тоже не любила змей. Укусы сводили с ума, тело горело болью, а думать я могла лишь об одном: «Если ядовитые, то это все…»

Такого количества укусов ядовитых змей не выдержать и оборотню. Отчаянно барахтаясь, откидывала от себя их тела, выплевывала и пинала. Должна справиться! Должна! Спасительная мысль пришла секундой позже: «Оборот!»

И едва она мелькнула, почувствовала, как моя бурая перехватывает контроль. Волчица так же стремилась покинуть это жуткое место!

Яркая вспышка осветила подземелье. Зверь сразу вскочил на ноги. Клочки одежды падали где-то рядом, стремительно исчезая в мешанине змеиных тел.

Прыжок!

Увы, волчьи лапы лишь скользнули по влажной каменистой поверхности ямы. Бурая рухнула вниз. Снова вскочила и прыгнула уже на другой край провала. На этот раз ей удалось зацепиться когтями передних лап и несколько секунд провисеть, отчаянно царапая стену задними. Но снова сорвалась…

Зверь не обращал внимания на нападения извивающихся вокруг змей. Инстинкт самосохранения вышел на первый план — бурая сосредоточилась на спасении. Тряхнув головой в попытке скинуть обезумевших змей, она уловила четкий приказ альфы: давай!

Прыжок!

На сей раз упасть назад ей не дали крепкие мужские руки, ухватившие за загривок. Мужчина, в котором волчица гарантированно опознала альфу, помогал ей, вытягивая из ямы. Рухнув на пол, бурая отрывисто задышала, осознавая факт спасения и оценивая потери. Бока зверя ходили ходуном, выдавая колоссальное напряжение, только что испытанное волчицей.

Это место ей не нравилось — ни приятных запахов, ни привычного леса. Успокаивало лишь присутствие альфы. Бурая не противилась, отступая вглубь: человеку сподручнее разобраться с проблемой и найти выход.

— О-ох, — застонала я, бессильно обмякнув на полу. Змеи, расползавшиеся из провала, не волновали: сейчас я их не интересовала. Тело же ощущалось одним сплошным синяком.

— Лена! — Требовательный и собранный голос Андрея заставил немного взбодриться. — Это ужи. Их специально там собрали. Они не опасны. Все пройдет быстро. Обычные гематомы, просто очень много…

Он нежно гладил меня, успокаивая и стремясь приободрить.

«Стоп! Андрей? Реальный? Не голос?»

— Как ты здесь оказался? — Узнав о безобидной природе змей, я испытала колоссальное облегчение. Не хотелось бы погибнуть вот так нелепо.

— Стену пробил, какие еще у меня были варианты? — тихо откликнулся он. И тут же предложил, меняя тему: — Идти сможешь? Лучше выйти отсюда, уже недалеко.

А я неожиданно осознала, что чувствую запах его крови.

— Ты ранен?

— Не бери в голову, руки оцарапал, — шикнул белый. — Так идти сможешь?

— Надо попить, — решилась я. В горле невыносимо свербело, затрудняя дыхание.

Моя фляжка сгинула где-то в яме вместе с одеждой, я протянула руку к емкости Андрея.

— Лучше бы потерпеть. — Без особого желания он отстегнул флягу и протянул мне.

— Я только пару глоточков, — пообещала альфе. — Иначе не могу.

Он кивнул. Выражение глаз мужчины в темноте было сложно разобрать, но сдерживаемое недовольство я ощущала, поэтому ограничилась двумя глотками. Вдруг действительно… отравят? Сейчас все казалось возможным.

Стянув с плеч рубашку, Андрей укутал меня в нее и помог подняться. Поддерживая под руку, как скрюченную старушку-инвалида, повел к небольшому «проему» в стене. Наша преграда оказалась внушительным сооружением — сантиметров сорока в ширину! И из образовавшегося отверстия явственно тянуло свежим воздухом. Как и говорил Андрей, до «света в конце тоннеля» оказалось не больше ста метров.

Жмурясь, выбрались на поверхность возле небольшого лесного ручья. Вода в нем была по-болотному темной и прохладной. Но нам после изнурительного «приключения» в подземелье это было только на руку. Быстро раздевшись, Добровольский стянул с меня свою рубашку и подхватил на руки. Шагнув в прохладный поток, присел на середине, устроив меня на коленях.

— Сурово с тобой получилось… — омывая мое тело, качнул он головой.

— Да уж, — мысленно кляня медведей и боясь даже представить, насколько отекло лицо, пробормотала в ответ. — Вид у меня, должно быть, безобразный! По ощущениям, лицо просто горит.

— Все пройдет, — попытался успокоить меня белый.

— Надеюсь, теперь хранители оставят нас в покое? — тоскливо вздохнула я.

— Я бы не обольщался… — И Андрей кивнул куда-то в сторону.

Изогнувшись, проследила за его взглядом и возле выхода из подземного тоннеля углядела большой бумажный пакет. Принюхавшись, уловила свежий запах медведей. Явный знак!

В пакете оказалась одежда и обувь для нас. А еще записка…

«Двигайтесь вниз по течению ручья. До встречи!»

— Как они меня бесят, — осознав, что тоннелем не отделаюсь, вздохнула я. — Это еще не конец? А что будет дальше? Меня скормят воронам?

За новыми переживаниями настоящее отступило, мы вновь болтали, как когда-то в самом начале. Не тая мыслей друг от друга!

— Поживем — увидим, — зашнуровывая мне кеды, сухо отозвался Андрей. — Но готовиться надо к чему угодно. Они решили устроить нам квест на выживание?.. Я пройду его до конца только ради того, чтобы добраться до глотки Вельнова! Твоей «трепки» я медведю не прощу…

— Спасибо. — Не то чтобы я радела за бой с медведем — и в мыслях не было! — но за помощь и сопереживание была Добровольскому искренне благодарна. Оказаться в нынешней ситуации без его поддержки было бы скверно. И, надо признать, эти два месяца Андрей не пренебрегал обязанностью защитника, подчеркивая серьезность своего отношения к статусу пусть и временной, но пары. Что бы ни происходило лично между нами, обижать меня кому-то постороннему он не позволял.

«Впрочем, белый и был моим основным обидчиком!» — посетила меня мысль, изрядно охладившая восторги. Решительно встав с кочки, на которой устроилась, развернулась в направлении дальнейшего движения.

— Идем?

— Да, — кивнул оборотень, с характерным задумчивым прищуром взглянув на меня.

Какое-то время мы бодро шагали в тишине. Двигались по берегу ручья перескакивая с одного сухого пригорка на другой. Там, где вода вплотную подступала к выступавшему далеко вверх скальнику, Андрей, предварительно закатав обе штанины и перекинув через плечо связанную шнурками обувь, шел прямо по воде. Меня он нес на руках.

— Лучше я тоже… вброд, — поначалу воспротивилась я, ощущая неловкость. Это что же получается, в самом деле? А я еще соперничества опасалась…

— Нет, — мотнул головой белый. — Вода холодная, еще простынешь.

Оборотень, в отличие от меня, мечтам и размышлениям не предавался. Я постоянно ощущала его настороженность, а прижимаясь, чувствовала напряженные мышцы. Тело волка в любой момент готово было отреагировать на угрозу. И пусть озвученный аргумент представлялся сомнительным — у меня слабый зверь, но здоровье-то как и у любого другого оборотня! — я решила не спорить. По здравом размышлении согласилась, что если кто-то хочет тебя везти — надо ехать! А тем более на руках у Добровольского: когда еще такое чудо случится? Это пока мы напарники, а закончится очередная медвежья «блажь», и вновь все вернется на круги своя — к скрытому противостоянию!

— Как думаешь, куда нас выводят? — рискнула спросить белого, когда мы пробирались через поросший свежей ароматной снытью подлесок.

— К пропасти, — тут же с угрюмым видом отозвался он и, ловко подхватив с земли куст, усыпанный спелыми ягодами земляники, протянул мне. — Я чую камень и слышу, как ветер гудит среди скал.

Тут же старательно принюхавшись, я, увы, ничего подобного не учуяла. Поэтому с грустным смирением уткнулась носом в ароматный и вкусный букет: буду радоваться настоящему, ведь выше головы прыгнуть не дано. Землянику я очень любила, кажется, даже как-то упомянула об этом в разговоре с белым. Давно, еще до того, как мы поссорились.

Мы как раз подошли к очередному месту, где выступавшая из глубины леса горная порода омывалась водой. Добровольский привычно подхватил меня на руки и шагнул в поток. Я, размышляя над сомнительной целью нашего пути и расслабившись под стук сильного мужского сердца, машинально объедала с веточек ягоды, одну за другой, обхватывая губами и втягивая в рот. Внезапно осознала, что Андрей наблюдает за мной, провожая взглядом каждую земляничку, и невольно смутилась: даже не поделилась…

Подняв в его направлении лицо, встретила взгляд почерневших глаз. И меня словно затянуло в темный омут. Окружающая действительность растворилась где-то за плечами мужчины. Во всем мире в этот миг остались двое — мы…

Поддавшись внутреннему порыву, я не стала глотать зажатую губами ягоду, а потянулась ближе к мужчине. Добровольский тут же чутко отреагировал на мои действия, склонился и… вплотную прижался ртом к моим губам. Получился настоящий поцелуй. Белый остановился — я слышала шум ударявшей в его икры воды — и сильнее прижал меня к себе. Он не просто забрал у меня ягоду, он слегка сжал ее зубами, так что спелый плод лопнул, а сладкий сок проступил наружу. И слизнул сочную мякоть, размазавшуюся по моим губам. Смакуя и наслаждаясь, словно вкуснейшим деликатесом.

Зачарованно наблюдая за тем, как мужчина медленно отстранился и на миг прикрыл от удовольствия глаза, я неосознанно вновь поднесла ко рту ягодный кустик. Чтобы сорвать еще одну земляничку… и снова не проглотить ее. Сжимая плод губами, словно во сне подняла на Андрея выжидательный взгляд. Белый не заставил приглашать себя дважды.

И так до последней ягодки. М-м-м…

Не было произнесено ни единого слова, не сделано ни одного шага. И даже наши звери затаились, не показывая своего присутствия. Что это было?..

«Однозначно, близость Андрея лишает меня рассудка! — опомнившись, встрепенулась я, по возможности отстраняясь от его груди. — Веду себя как легковерная дура, каждый раз поддаваясь этой безумной слабости. Не могу противостоять его обаянию! И снова обманываюсь…»

От обиды и разочарования в самой себе с трудом сдержала навернувшиеся на глаза слезы. Вновь двинувшись вперед, оборотень в считаные шаги достиг берега и, поставив меня на ноги, отступил. Так и не сказав ни слова! Молчала и я, упорно изучая флору под ногами и ожидая, пока обуется Андрей.

— Идем, — сухо скомандовал он и первым зашагал вперед.

Так, совсем рядом и одновременно невыразимо далеко друг от друга, мы шли еще несколько минут, когда мне вдруг резко поплохело… Боль подступила неожиданно и мощно, накатила резкой волной: живот скрутило жутким спазмом, а огненный след «полыхнул» высоко в горле! Рухнув на колени, обхватила живот руками и отчаянно заскулила. Подобного «ощущения» в моей жизни еще не было…

— Лена? — Обеспокоенный Андрей присел рядом и осторожно тронул за плечо. — Что с тобой?

Ответить не смогла, лишь затрясла головой, давая понять, что сама не знаю. От боли слезы потекли из глаз, лоб покрылся испариной. Живот обжигало нестерпимой резью, вынуждая кричать в голос.

Волчица жалобно скулила, а я, не имея сил сдерживаться, корчась, каталась по земле…

«Медвежий мохито! Они все же подсыпали туда чего-то», — это была даже не мысль, а убеждение! С момента, как я отхлебнула пару глоточков из фляжки, прошло часа два.

— В напитке отрава! — с бешеной яростью крикнул Андрей, придя к тому же выводу. — Ее не учуять, но она есть. Черт, я так этого опасался!

Вместо ответа меня вырвало. Мучительно, несдержанно и… смрадно. Тело трясло от боли, плечи содрогались от конвульсивных спазмов желудка. Было неимоверно больно и плохо.

О том, как выгляжу со стороны, какое произведу впечатление на Добровольского, не думала. Мне казалось, что каждая секунда — последняя. И мысленно я уже поставила на себе крест. От одного претендента на высшую волчью власть медведи избавились.

— Держись! — четко, с прорывающимся сквозь холод ярости оттенком страха, приказал Андрей.

И в тот же миг меня подхватили на руки и понесли. Белый бежал, бежал так, словно вознамерился убежать от смерти, преследующей меня по пятам. Ожидавших нас медведей мы достигли в рекордный срок. Вот только мне он показался вечностью… невыносимой и удушливой. Реальность воспринималась с трудом, я смутно осознавала рядом чужие голоса. Боль притупила слух, заглушив все бешеным ритмом бурлящей крови, ослепив темнотой подступающего беспамятства.

Меня снова мутило. И кто-то гладил по волосам, уговаривая…

«Пить?! Нет, никогда и ничего!»

Все в душе протестовало.

Но настойчивый голос требовал, отголосок его силы давил на меня, действуя на звериные инстинкты, заставляя. Обреченно раскрыв рот, я сделала глоток, потом еще и еще… Любая попытка уклониться, бессильно обмякнув на земле, пресекалась. Выпить заставили все, до капельки. Все тот же проклятый мохито!

Едва горлышко опустевшей фляжки отодвинулось от моих губ, я осознала — боль отступает! Не доверяя собственным ощущениям, неподвижно замерла от облегчения. Зажмурившись, лежала на земле, испытывая немногим не вселенское счастье: противоядие имелось, и мне помогли.

— Лена, потерпи еще немного. — Теперь уже я распознала голос Андрея, за ним отчетливо звучало обеспокоенное ворчание белого волка. — Сейчас боль уйдет.

В его тоне проскальзывало невыразимое облегчение, заставившее мое сердце ускорить бег, а бурую… Она осторожно встрепенулась, слегка взвизгнув и подавая успокаивающий сигнал самцу. Спустя полчаса мне полегчало настолько, что при поддержке белого я даже доковыляла до ручья, чтобы умыться и сполоснуть рот. Чистая одежда тоже нашлась. А поскольку медведей в пределах видимости не наблюдалось, я согласилась сменить испачканные вещи и с облегчением рухнула на расстеленный Андреем спальник. Откуда он здесь, меня не волновало. Сегодняшний день измучил меня, забрав все силы.

Стремительно погружаясь в сон, я до последнего ощущала ласковые прикосновения мужских рук к своим волосам. Оттого и заснула спокойно, понимая, что есть кому охранять мой покой.

Глава 7 Андрей

В объяснения Вельнова я изначально не поверил ни на секунду. Несомненно, медведи реализуют какой-то свой план. И он катастрофически опасен для меня! Сам факт нашего с Леной соперничества неприемлем. Мой зверь этого не потерпит. Слишком такой образ действий не вяжется с его потребностью защищать свою волчицу!

«А если нас разделят?»

Такая перспектива меня откровенно не устраивала. Пока ранним утром назначенного дня мы с Волконской спешили к месту начала испытания, я постоянно размышлял об этом.

Сама задумка с проверкой «на вшивость» казалась нелепой. У кого есть сомнения относительно того, кто из соперников превосходит другого в силе, ловкости и сноровке? То, что победа будет за мной, очевидно для всех. Кроме меня…

Обдумывая ситуацию, все больше склонялся к мысли, что готов проиграть это показушное соревнование, уступив Лене. Этим, возможно, дезориентирую противника, подарив иллюзорную надежду. Это пойдет на пользу и моему плану. Тем более что я не смогу оставить Лену, когда она подвергается опасности.

«Буду помогать и защищать. Проблемы начнутся, если нас разделят…»

Осознав, что получил в лицо струю усыпляющего газа, действовал рефлекторно. Рука в последнем осознанном рывке сдавила лапу оборотня, которая держала злополучный баллон. Такого начала банально не ожидал, не рассчитывая на прямую угрозу. Еще успел заметить, как плавно осела Лена, поддерживаемая руками Вельнова.

«Убью!» — с этой яростной мыслью-обещанием и отключился.

Пробуждение оправдало худшие ожидания: бурой рядом не было. Это подсказывали обоняние, слух и прочие органы звериного восприятия. Представив, что Лена где-то одна в темном подземелье (вряд ли нам уготовили разные «преграды»), ощутил бессильную злобу. На нелепое соревнование, его результат и даже на право голоса на Верховном совете — пусть только попробуют меня его лишить! — было плевать. Волк внутри бушевал, изводя необходимостью найти и защитить свою пару. Инстинкт довлел над всеми потребностями: природа зверя не позволяла думать о чем-то, кроме угрозы для своей самки. Подскочив на ноги, заорал во всю мощь легких:

— Лена!!!

К невыразимому облесению, девушка отозвалась. Впрочем, и с этим все оказалось непросто: нас разделяла глухая стена, для каких-то странных целей возведенная в тоннеле.

«Треклятые медведи!»

Пытаясь пробить ее, ощутил раздражение. Стена явно была рассчитана на силу оборотней и невозмутимо «держала удар». Для соперников подобное разделение, вероятно, имело смысл. Вот только мы были парой, объединенной выбором зверя. И эта преграда… тяготила, порождая в душе мучительную тревогу от ощущения собственного бессилия.

— Ты в порядке? — Испытывая облегчение от того факта, что могу хотя бы слышать Лену, и боясь для нее любой вероятной опасности. Что я стану делать тогда?

Внутренней сущностью зверя, стремясь поскорее покинуть подземелье и воссоединиться с бурой волчицей, в растерянности осознал, что для нее выхода не было! Конечно, он имелся, смогли же медведи доставить туда находящуюся без сознания девушку. Вот только нам о месте выхода и механизме его действия никто не сообщил.

А путь к свободе был так близок. Еще в тот момент я осознал, что стену рушить придется. Нелепое предложение девушки оставить ее тут и двигаться к победе немедленно отверг: волк никогда не позволит уйти. И если бы Лена могла знать, какой болью отозвались в душе ее слова, сам факт того, что она допускала подобное… Что я могу уйти и оставить ее одну!

«Я добился своего».

Но даже мысли о том, что все мои преднамеренные обиды и унижения достигли цели, заставив девушку думать обо мне только худшее, не утешали. Я мог быть безжалостным чудовищем по отношению к любому существу, но Лена… С момента признания у реки, когда я рассказал ей о проклятии древней крови, понял, что именно ей причинить реальный вред я не способен. Но бурая знать об этом не должна. Чем сильнее ее ненависть ко мне, чем крепче обида — тем ближе я к реализации своего плана. К нашей общей победе! А значит, я и дальше буду жесток с ней, как ни с кем другим.

Имелся небольшой шанс на то, что мы сумеем найти выход из той части тоннеля, где оказалась заблокирована девушка. Поэтому двинулись в направлении выхода. Он был на «моей» половине: я отчетливо улавливал дуновения свежего прохладного ветерка. Шагая вперед, чутко вслушивался в звучавший из-за стены голос Лены. Он сдерживал рвущуюся наружу звериную тревогу.

Момент, когда она закричала, стоил мне не одного года жизни. Неведомый до сей поры страх сжал сердце ледяной рукой, вынуждая идти на крайние меры. Зверь вырвался наружу. Пусть я не допустил оборота, но волчий гнев, вспышка яростной силы, неудержимая потребность сделать хоть что-то заставили накинуться на стену. Сейчас она мешала мне помочь своей паре, а значит, актуальнее врага у меня не было! Не осознавая, что в кровь разбиваю руки об острые края ломающихся камней, удар за ударом, рвался к цели. Ноги с нечеловеческой мощью долбили кладку. Сил я не жалел, боясь даже представить, что происходит по ту сторону стены.

«Возможно, уже поздно…»

От этой мысли все внутри леденело.

В одержимости исступления борьбы с камнем я не сразу осознал, что возможности альфы позволяют мне почувствовать Лену — она как минимум жива! И даже направить ей ободряющий призыв: «Держись!»

Когда прорвался через стену, был потрясен. Изощренность ловушки — ее невероятно пугающая суть и одновременно безобидность — с точки зрения матерого оборотня! — разозлили. Медведи осознанно и намеренно сделали все, чтобы помучить мою пару! Я мог снести многое, но не это.

Дальше было хуже. В возможность отравления я до конца не верил: не могут хранители не понимать, что подобного я им не спущу. Но… едва Лену скрутило от резкой боли, в первую очередь подумал об отраве во фляжке.

И все. После этой мысли все остальные были только о необходимости быстрее добраться до медведей. И… я им не завидую, если не смогут помочь моей паре. Страх за Лену, звериная тоска от возможности потерять подругу — а волк был бессилен справиться с последствиями отравления, — гнали вперед с отчаянной скоростью. Когда ее ранили рыси, я ощущал гнев, сейчас же все затмило чувство бессилия. И это сводило с ума.

— Вельнов! — зарычал, едва почуяв близкое присутствие медведей. — Если вы решились на прямое уничтожение претендента на волчий…

— Сто-о-оп! — перебил меня стремительно подбежавший навстречу Максим. Он пристальным взглядом впился в распухшее от укусов змей испачканное лицо Лены. Глаза девушки были прикрыты, ее трясло как от озноба, а сквозь приоткрытые губы прорывались стоны боли. — Из фляжки отпила, да? Ты спятил? Какое уничтожение?! Там рвотный порошок разведен, и все! При небольшой дозе страшно тошнит, надо просто выпить все до конца. При соблюдении дозировки никаких последствий не будет. Это смесь из сушеных трав и кореньев, медвежье средство.

Понятно, почему не идентифицировалось!

Дрожа от ярости и внутренне собравшись в преддверии выяснения отношений с хранителем, сосредоточился на первоочередной задаче. Уложив Лену на землю, быстро отстегнул проклятую фляжку и заставил бурую выпить все ее содержимое. Рвотные позывы сразу прекратились, а девушка бессильно обмякла на траве.

— У нас есть спальник, одежда и еда на такой случай, — суетились рядом медведи. — Сейчас устроим ее и дадим возможность прийти в себя.

«Чтоб им самим такое пережить!» — Сдерживая себя, я молчал, игнорируя их помощь. Не стоит хранителям знать заранее, до какой степени бешенства они довели меня, издеваясь над моей парой. Но как только смогу убедиться, что с Леной все в порядке…

— Спи, малыш… — шептал ей, когда медведи, осознав нежелательность своего присутствия, отступили в лес. — Потерпи немножко, и все пройдет.

Сам ощущал себя изможденным и обессиленным. Страх за Лену, угроза ее смерти измотали во сто крат сильнее любого боя. Эмоции словно совсем исчезли, оставив в душе тягучую пустоту. Мне было физически плохо из-за мучений любимой женщины. А на душе… там было попросту мерзко. Я и сам мучил ее не хуже медведей. И буду мучить еще — без этого все не произойдет так, как я задумал.

«Когда я понял, что люблю ее настолько? — Лаская измученное лицо бурой, вдруг поймал себя на вопросе, родившемся где-то в глубине сознания. — После нападения рысей я уже знал, что никому не позволю угрожать ей. Что буду защищать всегда. Но когда осознал, что хочу ее в пару? Ее одну? Что готов вопреки всем запретам признать это публично?»

Невольно прикрыл глаза, опасаясь, что в этот миг слабости кто-то увидит в них правду.

«Когда осознал, что за попыткой ее уничтожения стоял мой отец!»

И это было правдой. Именно в эти мгновения я понял, что выход один — пойти наперекор традициям, собственным интересам, ожиданиям других… Открыто признать слабую бурую волчицу своей парой. И не только!..

С облегчением отмечая, как расслабляются черты лица девушки, понимал, что боль отступает. Медведь сказал правду. Но с ним я разберусь позже. А пока помог Лене умыться, избавляясь от последствий «отравления». Она переоделась и улеглась спать. Долго сидел рядом, всматриваясь в такие любимые черты. Пока не убедился, что беда миновала: девушка расслабленно засопела, явно погрузившись в глубокий сон.

Медведи стояли в отдалении, возле кромки леса. Подоткнув спальник, легко поднялся на ноги и направился к ним. Был сдержан, не желая насторожить их раньше времени. И в то же время был так уверен в своих действиях, словно заранее знал, как все будет происходить. Я не в том настроении, чтобы миндальничать или допустить промах. Накипело!

Одновременно резким ударом кулака одной руки в подбородок отправил в полет медведя, ранее уже пострадавшего от меня, чтобы другой ладонью, словно тисками, стремительно сжать горло Вельнова, притиснув его к стволу дерева.

— Ты перешел черту, — спокойно сообщил ему о том, что мое терпение достигло предела. И сильнее стиснул его горло ладонью, заставив захрипеть.

«Были ли случаи боев между волком и медведем?»

Сейчас я ощущал в себе все необходимое для победы!

— Стой! — прохрипел Максим. — Выслушай. Я все объясню.

Холодная ярость клокотала в душе. Зверь не допускал возможности, что медведь уйдет от расправы, яростно жаждая его крови. Но… я не привык полагаться на животные инстинкты там, где важнее было все просчитать и распланировать. Предпочтительнее было оставить этот долг за хранителем.

С трудом и с ощутимым нежеланием расслабил руку, позволяя медведю дышать.

— За тобой долг! — сухо бросил ему, отступая на шаг. Руку сжал в кулак, так нестерпимо хотелось ему врезать.

Второй хранитель тоже пришел в себя и поднялся, кидая на меня злые взгляды. Но Вельнов удержал его словами:

— Присмотри за девушкой. Мы отойдем поговорить.

И, кивнув мне на лес за спиной, отправился туда. Я же, бросив взгляд на спящую Лену, перевел его на медведя.

— Если хоть один волос… — красноречиво начал я и показал ему кулак.

— Мы сами заинтересованы в ее безопасности, — недовольный прямой угрозой, высокомерно отреагировал хранитель.

Безразлично пожав плечами — проблемы медведей заботят меня меньше всего, — двинулся вслед за Вельновым. Но, отойдя в глубь леса метров на семь, обернулся и какое-то время под прикрытием деревьев наблюдал за медведем. Он спокойно присел в трех метрах от спящей волчицы и смотрел на течение воды в ручье. Я решил, что дальше не пойду: не собираюсь терять из виду свою бурую.

— Добровольский, ты на землях хранителей! — подойдя ближе, сурово напустился на меня Максим. — Позволяешь себе лишнее!

Медведя, несомненно, уязвил мой поступок.

— Не вам этим упрекать!

— Елене Волконской ничего не угрожало. Змеи — безобидные, порошок — да, неприятно, но от этого не умирают.

— Как обзаведешься парой, сообщи. Я выделю время и упрячу ее на полчаса в камеру, напичканную пчелами, и напою слабительным. В конце концов, от этого не умирают! — фыркнул я, сохраняя дистанцию. Урок с усыпляющим газом усвоен, отныне ни один медведь не получит шанса поймать меня врасплох. И за Леной следил краем глаза.

Вельнов поперхнулся воздухом.

— Хорошо, гарантирую — больше мы мучить ее не будем, все придется на твою долю, — после задумчивой паузы примирительно предложил он.

— Что?! Это еще не конец? Ты серьезно полагаешь, что мы будем и дальше участвовать в происходящем маразме? Боюсь, ты станешь первым оборотнем, у которого выявят слабоумие!

— Добровольский, просто поверь мне на слово: это вам на пользу!

Вид хранителя и его тон были очень серьезны.

— Нет. Но вполне могу поверить, что это на пользу хранителям, но уж точно — не нам. Хотя, как ни кручу, никак не пойму, в чем ваша выгода.

Первый закон Андрея Добровольского гласил: делай лишь то, что выгодно тебе. В получении от происходящего преференций я сильно сомневался. И во всю эту болтовню про право голоса не верил. А вот в то, что нам под видом испытания могут подстроить серьезную проблему, которая выведет из строя минимум одного, — вполне.

— Испытание — идея Томаша, — упорно настаивал Вельнов. — А он на вашей стороне. Благодаря его стараниям вы получили отсрочку, а ты — возможность и у нас быть рядом с девушкой.

Я презрительно прищурился: слова, слова…

— Я приношу извинения за то, что перестарались с Еленой, — вскинул руки медведь. — И обещаю: если закончите испытание, помогу тебе в решающий момент.

— В решающий момент? — заинтересованно переспросил я. Это уже было похоже на выгоду.

— Да! В конце всего, на Верховном совете, тебе понадобится надежный тыл. Клянусь своим зверем, что помогу.

— Что ж… — Я не думал, что возможности этого молодого хранителя предполагают многое, но… в моем положении любая помощь сгодится. — По рукам!

— Тогда… — улыбка медленно расползалась по лицу медведя, — приступим к дальнейшему! Сам пойдешь или?..

Вельнов продемонстрировал мне очередной баллончик.

Мгновенно отступив, оскалился:

— Только попробуй! В этот раз сломаю сразу шею.

— Не вопрос, иди сам. Нам тоже не очень удобно тащить тебя наверх.

— Только меня?

— Да, я же сказал: пришла твоя очередь помучиться. — На лице хранителя отображалось немногим не предвкушение.

— Вы нас разделяете? — Это было скверно.

— Да, но вреда это Елене не принесет. Смысл в том, что мы удержим тебя на месте, подарив ей возможность легко достигнуть финиша. И победить. Мы компенсируем волчице ущерб, подыграв…

Это соответствовало моим намерениям, но червячок сомнения присутствовал: уж слишком все удачно складывается. Так не бывает!

— Помни! Ты поклялся не причинять ей вреда, — со значением намекнул я на вероятную в противном случае расплату.

— Клянусь своим зверем, мы подарим ей шанс сделать тебя легко и непринужденно! — горячо заверил медведь.

— Хорошо, — решился я, бросив напоследок взгляд на спящую Лену. — Веди. Второй останется с ней?

— Да. На всякий случай, — кивнул Максим. — Он будет ее охранять до моего возвращения.

Кивнув, направился следом за медведем. Уничтожить наследницу изначальной семьи точно не в интересах хранителей.

Глава 8 Елена

Не представляю, сколько я проспала, но, проснувшись, почувствовала себя абсолютно живой и здоровой. О боли в животе ничто не напоминало. Об Андрее тоже…

«Неужели все-таки ушел „доигрывать“ один?» — опешила я в первое мгновение, когда осознала, что на берегу ручья, кроме меня, сидит только один из медведей.

— Проголодались? — уточнил он у меня.

Желудок был пуст до донышка!

— Да, — кивнула я, кушать хотелось. — А… где Андрей?

— Елена, дальше ваши пути разойдутся, — спокойно проинформировал хранитель, не представляя, как расстроил меня своими словами. — Он ушел с Максом.

Уф-ф, без белого мне этого кошмара не вытерпеть. Стало грустно, и аппетит сразу пропал, поэтому банку с тушенкой, термос с чаем и хлеб приняла уже без энтузиазма. Да и есть очередное «подношение» медведей было… страшно.

— Э-э-э… съедобно? — с подозрением приглядываясь к термосу, уточнила у медведя.

Он хохотнул:

— Не переживайте, в мохито был рвотный порошок, в малых дозах он вызывает сильную дурноту. Еда в порядке. Если хотите, я сам попробую на ваших глазах.

— Нет, спасибо. — По большому счету было безразлично: что сейчас отравят, что из следующей ловушки со змеями без Андрея не выберусь… — Что делать дальше?

— Ждать Максима. Он объяснит особенности следующего этапа.

Ждать пришлось недолго. Едва я подъела поздний обед, как появился мой медвежий кавалер.

— Выспалась?

— Угу, — вдруг вспомнив о распухшем лице (спал отек или еще нет?), кивнула мужчине.

— Тогда слушай. — Он крутил на пальце крупный ключ. — Добровольского мы нейтрализовали. У тебя будет солидная фора, часа в три точно, а чтобы достигнуть конечного пункта движения, нужен час. Тем более что мы проводим тебя к удобной тропе, которая туда ведет. Дошагаешь с комфортом!

— В чем закавыка? — Вот поведешься с белым, начнешь всех подозревать! — На ней скрытые ямы с пауками?

Медведи засмеялись.

— Нет, там безопасно. Просто мы не хотим победы волка.

О! Это новый взгляд на непредвзятость хранителей.

— Ясно, — задумчиво кивнула я. — А как Андрея… нейтрализовали?

— Пришлось повозиться, но в итоге приковали его на вершине ближайшего скальника. — И медведь подбородком указал на видневшийся неподалеку горный выступ. Метров тридцать в высоту.

А в моей голове созрел план!

«Думают, что я соглашусь? Что брошу любимого мужчину в беде? Такой подлостью отплачу за его помощь? Фигушки!» — Стремительным движением сдернув с пальца хранителя ключ, вскочила на ноги. Благо спала прямо в обуви.

— Идите вы… лесом! — крикнула им на прощание и бегом устремилась к возвышенности. Зла на них не хватает! Когда уже это безумие закончится?!

Я уже не видела, как на полянку выступил еще один оборотень. Более старый медведь.

— Как наша пара? — спросил он у уставившихся мне вслед хранителей. Ни один из них не сделал даже попытки остановить меня!

— Они меня умиляют, — картинно смахивая с глаза слезу, отозвался Вельнов. — Какие эмоции! Какое самопожертвование! Какая… безалаберность. Старею, видимо, совсем расчувствовался. Но если они и после этого необходимое не осознают и не проникнутся нужной идеей, то все, им уже ничто не поможет. Одним словом, все строго по плану!

— Отлично, не забудь про последний этап, — усмехнулся старейшина.

— Ни за что! — вмешался в разговор напарник Макса. — Я там на Добровольском за все отыграюсь…

— Смотри, не нарвись на отдачу, — с улыбкой посоветовал старейшина и направился назад.

* * *

Опыта скалолазания у меня не было. Поэтому когда звериный нюх привел меня к месту, откуда Андрей и Максим стали подниматься вверх, обреченно застонала.

«Высоко…»

Но когда мне нужна была помощь, белый пробил стену ради того, чтобы добраться до меня. Вопреки всем обидам на Андрея, его поступок впечатлял! А еще раньше, на клановой охоте, он спас мне жизнь. И я не могу оставить его где-то там, наверху, прикованного к скале. Воображение рисовало мне мифические образы, навеянные ситуацией. Но добираться до своего альфы мне предстояло в реальности.

Даже со звериной силой и ловкостью получалось плохо. Навык в покорении горных вершин мне бы сейчас не повредил. Провозившись больше двух часов — почти до самых сумерек, расцарапав в кровь руки и колени, набив множество синяков и шишек, — я добралась! К счастью, Андрея «удержали» не на самом верху. А если честно, то его вообще не удерживали.

«Вау!»

Я испытала шок, когда, скрипя зубами и мысленно стеная, перебиралась на очередной выступ и вдруг увидела протянутую для помощи руку. Едва не свалилась назад!

— Лена?! — Примечательно, что Добровольский был шокирован моим появлением не меньше. — Почему ты тут?

Вытянув меня на небольшой ровный выступ, Андрей грозно насупился.

— М-м-м… — Вместо ответа я озадаченно оглядывала белого. — Ты не прикован?..

— Что? Как ты себе это представляешь?

Я сникла: вот эмоциональная моя натура… Нет бы сначала подумать, а уже потом бежать спасать.

— Хотела тебе помочь. — Собственный голос звучал жалко.

— Тебе Вельнов что, не сказал ничего? Мы договорились: я тут пережду, а ты пока достигнешь цели! И одержишь победу в этом их идиотском испытании! — Добровольский был в ярости.

— Подумала, что не могу оставить тебя в беде, — тихо, не поднимая на Андрея взгляда, шепнула в ответ.

— Лена… — простонал он. — Ну что за бред? Какая беда?

— И в любом случае я совсем не хочу побеждать! — опомнилась я. — Еще подумает на мой счет что-то не то…

— Ты должна! И не спорь, мне виднее!

— Это уже ни в какие ворота! — Безапелляционность белого возмутила: опять решает все за меня?! — Я не собираюсь тебя слушаться!

— Так, брейк! — Неожиданно у дальнего края выступа появился Вельнов. — Раз ни один из вас не добрался до места окончания испытания, придется пройти еще один — крошечный — этап. Победитель должен быть определен!

— Изыди! — хором рявкнули мы медведю, не сводя друг с друга яростных взглядов — сказывались остаточные ночные эмоции. Нелепость происходящего била все рекорды.

— Минуточку! — рассмеялся хранитель. — Это испытание назначено вам медведями. Вы на нашей земле. Извольте подчиняться! Добровольский, тебя вообще можем изгнать. Явишься на Верховный совет…

— Мы слушаем! — рыкнул Андрей.

Я возмущенно зашипела: опять «мы»?! Поразительно, но Андрей пробуждал в моей душе бурю самых противоположных чувств. Двадцать минут назад я готова была на все, чтобы добраться до него и помочь, а сейчас… Сейчас мне хотелось его покусать от возмущения!

— Сначала спустимся, — махнул нам рукой Максим. — Идите же.

Шоком для меня стало наличие с другой — пологой — стороны скальника удобной тропинки, по которой и повел нас медведь. Волчица внутри расстроенно повизгивала, проникнувшись моим упадочническим настроением. Белый волк всякий раз отзывался утробным раскатистым рыком, игнорируя все попытки Андрея его сдержать.

Спустившись вниз, мы некоторое время шли вслед за медведем, когда… обоняние обожгло таким приметным кислым ароматом.

«Муравьи!» — мгновенно распознала я.

— Вы решили напоследок закинуть нас в муравейник? — так же явно изумленный этой возможностью, спросил Андрей.

— Ага. Раздевайтесь до нижнего белья, — безмятежно кивнул хранитель и остановился.

— Что?! — хором воскликнули мы с Добровольским, шокированные словами медведя.

— Ребят, вы сами виноваты. Каждому из вас давался шанс выиграть. Но… за что боролись, на то и напросились. Будем проверять вас муравьями. Признаюсь сразу, не все доходят до этого этапа. Но вы такие… э-э-э… упорные.

«Медведи просто маньяки!»

— О муравейнике даже не мечтай. — Вид белого был грозен. — Ты поклялся: больше никаких мук для Лены!

Ох! Мелочь, но как приятно…

— А кто тут говорит о наследнице? — шагнул вперед и тот медведь, что угощал меня обедом. При этом вид его был неимоверно… счастливым?! — Про нижнее белье — это шутка. Девушка может не раздеваться.

У меня глаза округлились: будут истязать Андрея на моих глазах?

— Давайте обговорим критерии, — вновь вмешался Максим. — Это — последний этап, потому будем сидеть до упора. Победителя выявлять.

— Сидеть… где? — Я невольно покосилась на здоровенный муравейник. А еще рядом стояли три большие плетеные корзины.

— Это образно, — снисходительно улыбнулся хранитель. — Смысл такой. Кто первый сорвется — тот и папа. Шутка! На самом деле тот, кто не выдержит испытание первым и сбежит, — будет признан победителем. И — открою вам страшную тайну — я уполномочен донести до вас отличную новость. Не просто победителем испытания… То, в чем вы сегодня участвовали, это аналог боя на Верховном совете. Такое решение было принято хранителями, чтобы не стравливать в грызне самца и самку. Так что победитель получит все. Совсем все! Удачи, ребята.

У меня даже рот открылся от изумления.

«Получит все?! Это о власти над волчьим сообществом речь? Ужас…»

— А логика тут где? — от потрясения не сдержала я вопроса. — Почему первый не сдержавшийся победит?

Андрей молчал, сосредоточенно нахмурившись. В его взгляде отражалось понимание… Он спокойно принялся стягивать с себя футболку, очевидно приняв решение участвовать!

— Андрей?! — растерялась я. Муравьи — это что-то запредельное. Бр-р-р!

— Мы на землях хранителей, — со спокойным видом развел он руками. — Надо подчиняться!

От Вельнова я отвернулась, но не удивилась бы его недоумению: такая покладистость от белого?

«Добровольского сейчас посадят в муравейник, а если мне от этого зрелища станет невыносимо плохо, то… я убегу. Наблюдать за истязанием буду не в силах. Отвернусь как минимум. А это означает… победу?!»

До меня внезапно дошел весь ужас собственного положения. Уж лучше муравьи, чем наблюдение за муками белого. Но прежде чем мой шок трансформировался во что-то определенное, хранитель спросил:

— Начинаем?

— Угу, — кивнул стоявший уже в одних плавках Добровольский.

— Тогда соберитесь, с этого мгновения начнем отсчет. Мы наблюдаем за вами!

Я застыла. Вероятность победы была для меня недопустима!

В корзинах тоже были муравьи. И очень злые муравьи, вынужденно сидевшие в заключении. Именно их напарник Максима щедро сыпанул на спину Андрею. Белый не дрогнул, с невозмутимым видом наблюдая за мной. Я сдержалась только потому, что тело онемело от ужаса. Яростная черная шевелящаяся волна, устремившаяся с плеч Андрея, стремительно расползалась по телу, кусая и жаля ядом каждый сантиметр тела оборотня. Коллективный хруст муравьиных жвал, запах крови белого, все новые и новые порции муравьев… Медведь еще и встряхивал корзину каждый раз, прежде чем высыпать насекомых, усиливая их ярость. Грудь, живот, бедра — все стремительно покрывалось злобной копошащейся массой. Видеть это, представлять себе ощущения мужчины, понимать причины его поступка было ужасно. Невыносимо!

«Он хочет, чтобы я победила?!»

Я не верила, что это испытание зачтут в счет Верховного совета. Медведь просто подначивал нас. И победа при любых обстоятельствах была недопустима! Волкам не нужна больная королева. Больная и слабая. Я не допущу подобного. Мне это не нужно…

Если бы кто-то рассказал мне о том, что должно произойти, заранее сочла бы его сумасшедшим. Но… реальность стала настоящим безумием. Мы оба упорно терпели. Андрей — муравьев, я — вновь и вновь убивающее меня зрелище этой пытки.

Прошло часа два, но они стоили мне пары десятилетий жизни. Закончилась первая корзина и подходила к концу вторая. Вельнов с каждой минутой улыбался все более радостно, счастье его напарника, наоборот, меркло пропорционально уменьшению количества муравьев.

А мы не двигались. Стояли друг напротив друга метрах в шести и — терпели. К моменту, когда кусачие насекомые иссякли, я не чувствовала собственного тела, мышцы лица сводило судорогой. И только горячие ручейки слез бежали из глаз. Добровольский так ни разу и не шелохнулся.

«Ненавижу тебя!» — мысленно кричала я, проклиная и древний договор, и свою судьбу, и свою любовь. Но больше всех Андрея! За то, что вынудил меня делать это — наблюдать за его мучениями. Участвовать в них. Фактически причинять ему боль!

Так плохо мне не было даже тогда, когда явилась черная альфа-волчица.

«Ненавижу!!!»

Стоило хранителю со вздохом объявить об окончании испытания, как я сорвалась с места. Побежала, не разбирая дороги, стремясь не видеть никого из них. Слезы потекли градом.

— Победителя по-прежнему нет, — успел до меня долететь совершенно не расстроенный голос хранителя.

«И пусть! Так им и надо! И Андрею поделом!» — уговаривала я себя, стараясь убедить свою совесть в том, что это справедливое наказание для белого волка. Он заслужил его раз десять! Но от этого душа не переставала болеть, а сердце стучать как сумасшедшее.

Все вернулось на круги своя. Однодневное «погружение» в наше прекрасное прошлое только добавило проблем. Как соотнести того Андрея — заботливого, любящего, сильного, — которого я увидела сегодня, — с тем безжалостным белым альфой, с каким я имела дело до сегодняшнего дня?

Кого я люблю? Циничного садиста, живущего интересами белой стаи, или надежного и открытого мужчину?

Я запуталась. И стремилась убежать. От него. От себя. От собственных чувств.

«Вычеркни сегодняшний день из памяти! — приказала себе. — Он ничего не изменит. Я не позволю этому случиться!»

Глава 9 Елена

Было обидно. И я злилась, злилась на себя! И этот Макс из колеи выбил, и Добровольский вел себя странно. Как итог: я запуталась, перепугалась, еще и сглупила до кучи. В сухом остатке — очередная моя выходка. Накануне ночью поддалась потаённым желаниям и… намерениям белого. А уже сегодня — вновь была спасена им! Шикар-р-рно.

Бум! — мысленно треснула себя по лбу. И стоило сбегать на край света?.. Конечно, я не предполагала, что меня тут будут преследовать, но… теперь хвостом вилять поздно. Остается сделать вид, что мне все это приснилось!

«Да, именно так и настроюсь. Андрей уж точно не станет придавать ночному эпизоду значения: течка ведь на носу… А про цирк в виде отвратительного медвежьего ритуала он сам предлагал забыть по истечении сегодняшнего дня! Послушаю белого для разнообразия».

Злость и самоедство сделали свое черное дело: добравшись до лагеря, укрылась в палатке и, немного поплакав, уснула.

— Лена! — Это Женя тормошил меня, а я старательно делала вид, что сплю сладким сном. — Подъем! Сегодня же поход к озеру!

Упс! Я резко села. Со всеми этими ночными свиданиями и последующими истязаниями совсем забыла о намеченной на сегодня программе. Вообще-то я должна была с другом продолжить считать травушку-муравушку, а не участвовать в намечавшемся развлечении. Но… Женька освободил меня от повинности.

— Сам справлюсь! Нечего подле меня сидеть. Отправляйся и отдохни, я вчера лодырничал! — бурчал друг, тайком пытаясь положить в конверт с рабочими заметками альбом и карандаши. Накануне он внимательно присматривался к дальнему концу возвышавшегося неподалеку скальника, очевидно узрев там что-то достойное руки художника.

А сегодня группа из двадцати студентов и пяти спасателей уходила в поход на весь день. В планах значились соревнование — опять! — по спортивному ориентированию и знакомство с экосистемой большого озера, что находилось километрах в восьми от нашей базы.

— Завтракать будешь? — видя, что я вновь куда-то унеслась мыслями, толкнул в плечо друг.

— А?.. Нет, — улыбнулась я, выбираясь из спальника и намереваясь сходить умыться к мелкому озеру.

Группа выдвинулась в путь сразу после завтрака. С собой несли минимум: рыбные снасти, небольшой запас еды и самое необходимое. Да и то рюкзаки были только у сильной половины присутствующих. А девушки, надев шорты, кепки и футболки, обмазавшись «комаринкой» и в удобных кроссовках, отправились в путь налегке. Благо большую часть пути предстояло пройти по довольно приличной тропе и только за пару километров до озера свернуть в лес.

Присутствие Андрея сюрпризом не стало: ожидаемо, что раз он сюда потащился, то будет условия договора соблюдать и свою «пару» из вида не потеряет. К счастью, свое общество он мне не навязывал. С вполне довольным видом шагал в окружении четырех болтающих с ним девушек. Я только мысленно вздохнула: даже на фоне медведей белый альфа смотрелся впечатляюще. И где мои мозги?!

Поэтому с самым — надеюсь! — безмятежным видом пристроилась рядом с еще одним оборотнем, твердо решив выкинуть из головы мысли о поведении Добровольского и получить наилучшие впечатления от прогулки по лесу. А для начала разузнаю, что там за озеро такое…

— Оно большое! Километра четыре в длину. И широкое, — пояснял мне новый знакомый — Илья. — А уж рыбалка там… м-м-м… волшебная!

Хмыкнув, улыбнулась парню. Всем известно, что медведи рыбалку любят, как волки охоту. Пожалуй, не будь с нами людей, молодые оборотни-медведи показали бы мне, как они рыбачат в естественной обстановке. Такой экзотики мне видеть не доводилось: на землях медведей я никогда раньше не бывала.

— А вода? Теплая?

Не знаю, как остальные, а я купальник взяла — запихнула в кармашек шортиков.

— Ух, Лен, там есть места, где очень теплая — в заводи. Есть, где холодная, — там, где глубокие омуты. И еще лодки есть, можно будет на середину озера уплыть и накупаться вволю, — Илья даже причмокнул, явно предаваясь воспоминаниям. Под это дело он меня слегка так приобнял за плечи, и тут же… мы оба — а также и все присутствующие в группе оборотни — услышали угрожающий рык белого волка!

Я споткнулась, Илья тоже. И руку сразу убрал. Макс громко расхохотался, привлекая к себе недоуменные взгляды людей. А Андрей… Он вообще-то шел впереди, но…

В итоге наше общение с молодым медведем как-то сразу сошло на нет. Но на впечатлении от прогулки это не сказалось, поскольку мы всей компанией дружно перекидывались шутками и анекдотами, а потом и пели, распугивая своим нескладным ором все мелкое зверье в округе. А уж какая красота была!

Летний цветущий лес, пение птиц и непередаваемая свежесть сосновой хвои!

— Лен, смотри, — Макс придержал меня за руку, указывая на разлапистые ветви ближайшей ели. Все остальные тоже остановились, с любопытством наблюдая за нами, а кое-кто и с недовольством. Поэтому я с лучезарной улыбкой приготовилась слушать и смотреть. — Вот, видишь, тут цветок необычный? На ромашку похож чем-то?

Медведь заставил присмотреться — и точно! Дерево было словно увито странной цепляющейся лозой, в свою очередь усыпанной необычными цветами. Не встречала таких.

— Вижу! — восхищенно выдохнула я.

— Это единственная лиана в наших широтах — линнея северная! И она очень редкая. И цветет два дня в году!

— Вау! — разнесся восторженный вздох среди присутствующих девушек. И я не была исключением.

— И… — Макс хитро прищурился, заставив меня насторожиться, — …у нас есть поверье. Девушку, что увидела цветущую линнею, надо поце…

— Отшлепать! — Меня решительно отодвинули от медведя. А самого шутника наградили таким суровым и мрачным взглядом, что даже я прониклась.

И, шустро развернувшись, двинулась по тропе дальше. Пусть они там сами разбираются, мне вчерашнего хватило!

Остальные со смешками потянулись за мной. Прошагав метров тридцать, я быстро оглянулась назад: Макс и Андрей нас так и не нагнали, уже скрывшись из виду. Эх!

Старательно скрывая ото всех свою тревогу — а для меня было очевидным, что медведь белого специально подначивал, вот только зачем на ссору нарывался? — с Добровольским это чревато, — шагала вперед. Уже и красота окружающего леса не так радовала. Эх, испортят мне сейчас настроение!

— Внимание! Здесь притормозим! — Один из «спасателей» придержал нас, кивнув в сторону леса. — Отсюда начнется соревнование по спортивному ориентированию. Делитесь на пять групп.

Однокурсники весело засуетились, предвкушая процесс блуждания с компасом по лесу. Я особенно не активничала: мой нюх и животные инстинкты эффективнее любого компаса, поэтому мне было неважно, в какую из команд попаду.

— С каждой группой отправится один спасатель. — Услышав голос подоспевшего Андрея, испытала облегчение. А вот Макса не было видно. Неужели белый навалял медведю?! Подозрение появилось не только у меня, поскольку, немного удалившись от бурно обсуждавших соревнование людей, другие оборотни вопрос стороной не обошли.

— А чего это ты один? Где второго задиру потерял? — едва слышно шепнул Илья.

Я обратилась в слух, полностью игнорируя процесс распределения на команды.

— В туалет он… Задержался! — рыкнул волк.

Мужчины засмеялись.

— Ленок, — паренек из нашей группы тронул плечо, привлекая мое внимание, — ты с нами, да?

— Конечно, — соглашаясь на все, кивнула в ответ.

Каждой группе вручили по конверту с координатами места, где ждал заветный приз, выдали по компасу и велели выдвигаться.

— Ваша задача — достигнуть обозначенного места, найти там конверт с координатами для обратного пути. Встретимся на озере! Возникнут проблемы — обращайтесь к сопровождающему вас спасателю.

И я совсем не удивилась, когда выяснилось, что с моей группой отправится облаченный в линялую футболку и обрезанные выше колен штаны Андрей. Пока коллеги по команде шумно разбирались в настройках компаса и решали, куда же все-таки нам двигаться, я поймала себя на мысли, что украдкой рассматриваю со скучающим видом прислонившегося к стволу сосны волка. Определенно, этот мужчина ничем не напоминал того Андрея Добровольского, которого я узнала в нашем городе! С каждым днем, проведенным на территории медведей, белый открывался мне с новой стороны. Тут он был совершенно другим! И таким — открытым, простым и искренним — он мне нравился еще больше. Это грозило мне одним — влюбиться в него еще сильнее.

— Значит, туда! — наконец сошлись во мнении мои сокурсники и, потянув меня за собой, смеющейся компанией двинулись в лес.

Бросив взгляд на листок с координатами в руках шагавшей рядом девушки, я резко встала.

— Лен? — Люди, по инерции сделавшие еще несколько шагов, оглянулись.

— А почему вы решили, что нам туда?

Шли мы в диаметрально противоположном направлении от нужного.

— Компас! — важно кивнули мне на устройство.

Э-э-э… Я без всякого компаса знала, что они не правы, но как аргументировать свое знание коллегам? Растерянно оглянулась на шагавшего позади нас волка. Но Добровольский лишь ухмыльнулся и покачал головой: не вмешивайся.

— Мне интуиция подсказывает, что нам — туда, — в отчаянной попытке переубедить большинство махнула я рукой в верном направлении. Меня никто не послушал! Пришлось, смирившись с бесполезным блужданием, плестись в хвосте.

Так прошло с полчаса. Энтузиазм команды таял на глазах: всех предупредили сразу, что до цели минут двадцать.

— Помоги им! — неслышно для людей шепнула я своему альфе.

И тут же его руки дернули меня назад, укрыв от удаляющейся группы за стволом толстой березы. На пути к бегству было препятствие — сам Андрей.

— А что мне за это будет? — Добровольский возмутительно откровенно наслаждался моментом! Ребят мы оба отчетливо слышали, поэтому потерять не опасались. Тем более они остановились метрах в пятидесяти, опять заспорив о направлении.

— Ты должен! — возмутилась я.

— Кому я должен — всем прощаю, — фыркнул белый, плотоядно поглядывая на мои губы.

Я закатила глаза — шантажист!

— Не порть им прогулку, — попыталась зайти с другой стороны.

— А что мне за это будет? — не повелся Андрей, одновременно наклоняясь ближе и поводя носом вдоль моей шеи. Его руки уже по-хозяйски обхватили мои бедра, приподнимая меня и прижимая к его телу.

— Что ты хочешь? — сдалась я, опасаясь, что с одногруппниками что-нибудь приключится.

— Поцелуй.

Едва ответ сорвался с его губ, как, не дожидаясь моего согласия, оборотень уверенно накрыл мой рот своим. Обнаглел!

Решительно укусив его за нижнюю губу, я отвернулась. И тут же поняла, что он успел пересадить меня на свою вплотную придвинутую к дереву, коленку, освободив руки, которые шустро добрались до моей груди! Оборзел! Я тут же звонко шлепнула по обеим его беспардонным конечностям, уже успевшим стянуть вниз мой топ.

— Ты спятил?! — яростно зашипела я прямо в ухо Андрея. Да как же мы с течкой справимся, если он меня и без нее домогается?!

— Нет, — дурачась, прокартавил белый и помахал у меня перед носом… тем самым, похожим на ромашку, цветком с сосны! И, удостоверившись, что глубинный смысл его действий я осознала, вставил мне его в волосы над левым ушком. — Я право имею. Вроде как предание…

Не сдержавшись, я фыркнула уже от смеха. Настолько невероятным был этот Добровольский! Он даже не поленился сорвать цветок. Для меня!

— А Макс? — пользуясь моментом, обеспокоилась судьбой медведя. И тут же поняла, что сбила волка с «романтичного» настроя.

Он резко опустил меня на землю и отступил на пару шагов.

— Зуб ему выбил. Ничего с ним не случилось! — уже отвернувшись и зашагав к людям, буркнул Андрей.

А я ошалело пялилась на его спину и не верила своим ушам. Из-за меня еще никому зубы не выбивали! Тем более Добровольский. Неожиданно, но в душе необъяснимым образом вспыхнуло ощущение радостной легкости и счастья. И я, отчего-то довольная, как слон, быстро поправила одежду и рванула за оборотнем.

— Не туда идете. — Он уже разворачивал ребят.

— У вас компас не работает! — нашли себе оправдание студенты.

— Может быть, кому-то не повредит научиться им пользоваться?

Вот, не стоит приставать к недовольному волку!

Добровольский выглядел настолько сурово (а я подошла как раз к этому моменту), что спорить никто не решился. Кроме…

— Отлично, и где верное направление? Вы же нас не бросите? В трудную минуту? Я так устала тут плутать… Вы же выглядите как настоящий мужчина, способный донести ослабевшую девушку до цели на руках! — Моя одногруппница Светлана обаятельно улыбнулась Андрею и словно невзначай, намекая на игру, коснулась его руки. Весь ее вид кричал о беззащитности, взывая к самой сути мужских инстинктов. И чем суровее мужчина, тем сильнее взывал! Уж я Светлану знала.

Остановившись метрах в трех от нашей группы, я с неподдельным интересом и с самым — надеюсь! — безразличным видом прислонилась к стволу ближайшей сосны, наблюдая. Искушенный ловелас, не пропускающий ни одной юбки, и явно совсем не возражающая против мимолетного приключения симпатичная брюнетка. Они нашли друг друга! Тем более я так не к месту помянула Максима, разозлив белого…

— Такую прекрасную девушку любой мужчина сочтет за честь носить на руках! — Андрей оправдал мои грустные ожидания. — И искать поводы, ссылаясь на усталость, нет необходимости. Не так ли, молодые люди?

Оборотень неожиданно кивнул ребятам. И, сразив Светлану идеальной улыбкой, добавил:

— А мои руки уже заняты. Они всегда готовы подхватить уставшую Елену.

Бум! Кажется, моя челюсть совсем неэстетично упала на грудь. И только осознав, что все резко обернулись ко мне, спохватилась, постаравшись не столь явно демонстрировать свой шок.

Шутка? Он, конечно, не заявил, что я владею его сердцем, но руки уже определенно обозначил как мое… «имущество»! Более того, он сделал это публично! Конечно, это шутка! Впрочем, судя по взгляду Светы, она ее не оценила. Все как всегда — Добровольский создал мне очередные проблемы! И сделал центром внимания: ребята решат, что у меня роман со спасателем.

Поэтому я тоже, вознегодовав в душе, наградила своего альфу злобным взглядом. Резко вскинув на плечо первый попавшийся брошенный на землю рюкзак, развернулась, зашагав в нужном направлении.

— Не дождешься! — мрачно прошипела напоследок белому.

Позади захихикали. Кто-то из ребят!

— Это вы сильно промахнулись! — не замедлил последовать сочувствующий комментарий. — Лучше бы Светлану согласились поднести. А Ленка у нас занята… У нее с первого курса с Женькой «любофф».

«Чтоб они все провалились! И зачем меня понесло на озеро?!» — Настроение все-таки испортили.

Народ, громко шумя и обмениваясь подколками, двинулся следом.

Путь назад оказался короче. Для меня так точно: мрачный взгляд, который я почти физически ощущала спиной, подгонял, заставляя нестись вперед. Быстро — для человека. Погрузившись в нерадостные мысли, отчаянно шикая на свою неуемную волчицу — а близость течки и интерес самца ее откровенно заводили, грозя мне кошмарными последствиями, — не услышала приближения медведей.

Когда из-за очередного плотного кустарника вдруг вышли Максим и Илья — вздрогнула, как обычная человеческая девушка. И тут же смутилась, поймав изучающие взгляды медведей: вспомнила вчерашний день. Но у бурой все инстинкты сейчас работали только в направлении перспективного потомства! Ей же не объяснишь, что материнство для меня недопустимо.

— Держи! — Илья бросил мне толстовку.

— Тепло же! — удивилась я.

— Дождь скоро начнется.

Эх, люблю дождик! Он как-то… умиротворяет. Но куртку натянула.

К нам подошли ребята из моей группы в сопровождении Андрея. Причем стоило Максу встретить напряженный взгляд белого, как он сразу заулыбался. Мне стало не по себе. Как ни крути, а Добровольский — мой альфа. Поэтому общему желанию — добраться, наконец, до озера — была рада.

— Что-то вы припозднились, — заметил Илья, забирая у меня рюкзак. — Остальные уже вернулись, временный лагерь разбивают.

Да, запах дыма я учуяла еще до неожиданного появления медведей.

— Отлично, — хихикнула Светлана, — значит, мы уже на все готовое придем!

— Это вряд ли, — суровым тоном разуверил ее Андрей. — Прежде чем поесть, нам еще рыбы наловить надо.

— Так тушенку же брали! — простонал кто-то из ребят, явно голодный.

— Она на крайний случай, — хмыкнул Максим. — А рыба… Да, будем ловить. Мы и удочки прихватили. Кто хочет — на рыбалку, остальные — воду кипятить и привал организовывать.

— Я на рыбалку! — мгновенно заявила я. Поплавать на лодке по большому озеру очень хотелось. Мы как раз вышли из леса, и озеро раскинулось перед глазами бескрайней и весело искрящейся на солнце массой воды. Оно было большущим! Противоположного берега даже я не видела. И в обе стороны уходило куда-то далеко. А на берегу, начиная от опушки леса, все было затянуто сплошным ковром цветущего желтоватыми цветками вереска, рождая ощущение волшебства.

— Красота какая! — выдохнул кто-то из парней, и все мы с ним согласились.

Невероятное место! Мне сразу стало ясно, почему медведи так его любят. И они позволили нам увидеть это чудо. Как мило!

— Тебе нравится? — едва слышно шепнул мне Максим, явно опять подначивая Андрея.

Впрочем, последний неожиданно проигнорировал внимание медведя ко мне. Он принюхался к чему-то и поразил меня запоздалым ответом:

— Да, порыбачь.

Ого, мне разрешили удалиться от альфы! Глупо было бы не воспользоваться. Я с энтузиазмом рванула к воде, туда, где на берег были вытянуты две широкие лодки. Рядом с ними суетились двое мужчин-спасателей, готовя инвентарь для рыбной ловли.

Не теряя времени, я понеслась к ним. Максим за мной. Скинув по пути возле разгорающегося костра рюкзак, я подумала и сняла еще и куртку. Мне дождь не страшен, пусть лучше кто-то из людей укроется. Для них дождь под открытым небом, пусть и летний, совсем не на пользу.

Запрыгнув в лодку, проследила, как медведь забросил внутрь пару удочек, контейнер с наживкой и, предварительно столкнув лодку на воду, залез в нее. Но стоило нам заскользить по водной глади, отдаляясь от берега, как все мое внимание сосредоточилось на открывающихся видах. И только украдкой взглянула в направлении белого, чтобы… не обнаружить его на берегу!

Глава 10 Елена

— Зачем Андрея дразнишь? — Как только мы оказались на середине озера, а берег превратился в узкую полоску, я решила серьезно поговорить с мужчиной.

— Вот именно сейчас не дразнил, — неожиданно серьезным тоном отозвался медведь, бросая в воду крошки какой-то булки, чтобы прикормить рыбу. — Лишь следовал пожеланию будущего альфы клана белых волков.

Я удивленно на него уставилась: что за пиетет у хранителей к Андрею?

— Отправить меня порыбачить? — наконец решилась уточнить.

Медведь кивнул, одновременно насаживая на крючки наживку и закидывая обе удочки в воду.

Заподозрив что-то серьезное, я резко обернулась в направлении берега, от которого мы отплыли. На первый взгляд там все было спокойно, ребята готовили временный привал. Вот только Добровольского я, сколько ни смотрела, увидеть не смогла. И из «спасателей» на берегу был лишь один.

— И что это должно означать? — вновь посмотрев на Максима, спросила вслух.

— Не мое дело, — абсолютно спокойно хмыкнул он. — Мне намекнули, чтобы я тебя взял с собой, я намек понял.

Интересно… Впрочем, такому недвусмысленному указанию своего альфы я бы и не подумала противиться.

— Ты позагорай пока, — предложил Макс, скидывая футболку и подставляя широкие плечи лучам пока еще жаркого солнца, — можешь на корме поваляться. Дождика нет, а солнышко светит.

— А искупаться? — спросила я для проформы, уже обдумывая, как бы завести с медведем разговор обо всех замеченных странностях.

— Рыбу мне всю распугаешь!

Стянув топ, шорты решила не снимать — одно дело — с Андреем, а с медведем мне было как-то неспокойно, — плюхнулась животом на теплые доски на корме лодки и опустила руки в воду. Благодать! Над озером даже комаров не было: их ветерком сдувало.

— Макс, а сейчас про отца мне расскажешь? — припомнила я мужчине его обещание.

— Экая ты упрямая, — улыбнулся он. — Ну, спрашивай уже, что интересно.

— Он по мне скучал? — вопрос вырвался как-то сам собой.

— Ты — это такая отдельная история… — Медведь задумался. — Ты для родителей своих была не ребенком, скорее — средством реализации планов! Вот!

У меня от изумления округлились глаза.

— Тебя планировали, искали возможность зачать, а потом вырастить. Так что не заблуждайся по поводу того, что он тосковал по своей кровиночке. Но точно думал о тебе каждую минуту своей недолгой жизни у нас.

Вот тебе и милый папочка.

— А что за план они хотели реализовать? — Грустно было слышать подобное. Мама-то меня любит — такое чувствуется. Хотя никогда лишний раз не покажет.

— Узнаешь недели через полторы. — Естественно, Макс не ответил!

— А Андрей знает?

— О плане?

— Да.

— Мне кажется, догадывается, хотя бы частично. Но доподлинно — нет, не знает. Добровольский, понимаешь ли, лицо заинтересованное!

— Одна из трех сторон, что будет участвовать в «круглом столе»? — припомнила я формулировку медведя. Пусть и знала теперь, что будет Верховный совет.

— Его отец. Сам Андрей в данной ситуации тоже, скорее, средство, — вздохнул Макс и ловко дернул из воды попавшуюся на крючок рыбу.

— Откровенно говоря, средством быть как-то не очень… — искренне поделилась я впечатлениями от последних событий в жизни.

— Конечно, — понимающе кивнул медведь, вновь опуская удочку в воду. И загадочно добавил: — Но Томаш за вас! А он — один из Старейших моего народа.

И тут, словно чертик из табакерки, не дав мне выяснить еще хоть что-то, рядом вынырнул Андрей! Я только и успела что вздрогнуть от неожиданности, а он, ловко ухватившись за борт лодки, уже перевалился внутрь.

— Свободен! — со смехом хлопнул он Макса по плечу. — Дальше мы сами.

— Вот так всегда, — показушно вздохнул медведь, нисколько не обидевшись, и, быстро перестроившись на серьезный лад, спросил: — Справились?

— Да, — тряся светлыми мокрыми волосами и обдавая меня освежающими брызгами, отчитался Андрей.

Я с интересом прислушивалась, все еще отходя от неожиданного появления альфы. Максим тут же собрал удочки, закинул три пойманных рыбины в мелкую сетку и… скинув шорты на дно лодки, вместе с рыбой нырнул за борт!

— Про дождь не забудьте! — вынырнув уже метрах в пяти от нас, крикнул он, на миг обернувшись назад. И поплыл к берегу! Я в изумлении провожала его взглядом.

— И как это понимать? — озадаченно спросила у Андрея.

Белый с нахальной улыбкой плюхнулся на ближайшую скамью, сдернул меня с нагретой солнцем дощатой кормы лодки и, зажав между своих ног, стал стягивать с меня шорты!

— У тебя нет ощущения, что ты слишком многое себе позволяешь?! — возмутилась я, треснув его кулаком по плечу.

— Если ты хочешь, чтобы тебя кинули в воду в одежде… — Андрей многозначительно ухмыльнулся.

— Я загораю и купаться не намерена! — дернулась я назад. Пользуясь возможностью поговорить наедине вне зоны слышимости даже оборотней — шум воды заглушал все, — спросила: — Андрей, я тебя не понимаю. Мы ведь уже все выяснили дома! Почему ты продолжаешь вести себя так, словно нас еще связывает совместное будущее?

Эпизод с внезапной страстью принимать в расчет я упорно не намеревалась!

— Потому что так и будет. — Белый характерно прищурился, позволяя мне отступить на пару шагов — максимально возможное в пределах лодки расстояние. — Я — твой альфа и уже говорил, что ты будешь жить в моем клане. Этот вопрос не обсуждается. И только моему волку принадлежит твоя бурая.

«А значит, и ты — мне», — повисло невысказанным.

— В клане, альфа которого недвусмысленно дал понять, что предпочел бы видеть меня мертвой? — Накануне течки с эмоциями и так сложно совладать, а сейчас в душе бушевала настоящая буря, распаляя вдобавок и тело.

Андрей поморщился.

— Никто тебя в клане белых волков не тронет, можешь не сомневаться. И никто не выкажет неуважения. Никогда!

«Ага, если не скажут вслух, это еще ничего не значит. Я все равно буду чувствовать их истинное отношение! Тут животное чутье скорее во вред. Всегда буду кем-то… временным, несерьезным, второсортным… Неужели он сам не понимает, что именно этим в первую очередь и унизит меня? И что можно будет требовать от остальных членов клана при таком примере?..»

— Но своей парой ты меня не признаешь? — спросила в лоб, смело взглянув ему в глаза. Знала ответ, боялась его, но спросила, надеясь на чудо.

— Нет, — негромко ответил оборотень, покачав головой. — Я не могу этого сделать. Никогда слабая волчица из шакальего клана бурых волков, не способная принести здоровых волчат, не станет моей парой. Ты должна адекватно оценить ситуацию — и принять ее. У тебя не будет иного выбора, я так решил. И твоя природа не позволит тебе не подчиниться.

Кажется, в это мгновение в моей душе что-то умерло. Мы, молча всматриваясь в глаза друг друга, вслушивались в отголоски сказанного. Его слова отдавались в моем сознании многократным эхом, сводя с ума, заставляя мучиться от отвращения, безысходности и… облегчения. За последнее я ненавидела себя вдвойне, но была бессильна что-либо сделать: инстинкт самки требовал послушаться сильного самца, обещавшего мне свою защиту. Я ненавидела саму мысль об этом. Жить рядом, довольствоваться ролью временной замены, наблюдать за ним, за его парой, за их детьми… Даже думать об этом было мучительно! Но бурая предавала меня, уже соглашаясь смиренно плюхнуться на спину, подчиняясь воле альфы. И это было невыносимо!

Словно ослепнув от горя, понимая, что тону в вихре бешеных эмоций и способна сейчас на самый безумный поступок, я резко прыгнула, одним махом погружаясь в прохладную воду. Смывая с себя ощущение физической боли, разрывающей душу надвое. Притупляя прохладой состояние глухого отчаяния.

Лишь несколько секунд отделили мой прыжок от еще одного всплеска — Андрей прыгнул следом. И, поднырнув глубже, поймал меня в воде. Поймал, крепко спеленав руками, прижав к себе, чтобы одним мощным толчком устремиться вверх — к свету дня. Мне же всплывать не хотелось совершенно! От озвученных перспектив предпочтительнее было бы камнем пойти на дно, и сейчас, в злом и отчаянном порыве, даже хотелось этого. Но белый был намного сильнее, поэтому я, увлекаемая им, вынужденно возвращалась к жизни. Впрочем, это не мешало мне что есть силы, подогреваемой душащей сейчас ненавистью, вырываться, пинать и царапать его. Правда, давление воды основательно сглаживало мои усилия.

Стоило нам, вынырнув на поверхность, сделать по глотку воздуха, как я зарычала — яростно, агрессивно и безумно! Сейчас меня захлестнула животная ярость, полностью лишая хоть какого-то здравомыслия. Моей разумной человеческой половиной управляли инстинкты и эмоции зверя, раненого зверя — боль и жажда мщения. Не держи меня Андрей мертвой хваткой, зубами и ногтями впилась бы сейчас в его лицо. И плевать мне было на осторожный и боязливый скулеж бурой внутри: самка во мне отчаянно призывала к подчинению.

Но… подчиниться подобному?! Это за гранью добра и зла!

В итоге, продолжая пинаться — все остальное мне было недоступно, — махать ногами и раскатисто рычать, я вновь утянула нас под воду. Жидкость хлынула в горло, заставив поперхнуться. Но Андрей уже вновь волок меня «к свету», не позволяя захлебнуться.

Конвульсивно фыркая и откашливаясь, удерживая голову над поверхностью накатывающих волн, я собиралась с силами, чтобы заорать на него уже по-человечески, когда… грянул гром. В буквальном смысле! Резко потемневшее небо прорезала ветвистая молния, и следом тут же раздался грохот. А через секунду сверху обрушилась лавина воды. Шквал острых и холодных потоков сильнейшего ливня.

Дождь отчаянно хлестал тугими струями, колол иглами разбрызгиваемых ветром капель, оглушал и ослеплял. Стихия теперь бушевала не только у меня в душе, но и вокруг! И только благодаря поддержке сильных мужских рук меня вновь не накрыло волнами, не закрутило в большущих пузырях воды, что начали появляться, когда по поверхности озера забарабанил дождь.

Этот дождь покорял своей внезапностью, силой и напором. Он был так созвучен смятению в моей душе… И скоротечен и порывист, как мои вспыхнувшие от гнева эмоции. Летний ливень закончился так же стремительно, как и начался, уняв и бурю внутри меня. Глубоко вздохнув, я уже спокойно оттолкнула мужчину и распласталась на поверхности воды, позволяя редким теперь каплям массажировать тело. Андрей, мощно загребая руками, держался рядом. Но словно почуял, что я успокоилась, и позволил отдалиться.

Зажмурившись, вслушивалась в острые уколы капель, что жалили лицо, возвращая мне ясность мыслей.

«Откажусь! — вдруг пришла ясная и простая мысль. — И ничего он с этим не сделает!»

И нырнула, уже осознанно погружаясь в тепло воды, позволяя телу распрямившейся пружиной устремиться вперед, выплескивая избыток энергии. Я чувствовала, что Андрей плывет рядом. Но сейчас мне это было безразлично. Важнее было сосредоточиться на себе, поймать этот миг душевного равновесия и раствориться в нем. Под водой провела столько времени, сколько смогла.

Вынырнув, судорожно вдохнула, наполняя легкие воздухом, и оглянулась. Лодка качалась на воде метрах в ста от нас. Андрей все так же держался рядом со мной и спокойно молчал.

«Отлично! Это можно делать вдвоем».

И я, тоже молча, поплыла к лодке.

Цели мы достигли быстро. Забравшись внутрь, слегка растерлись руками, позволяя ветерку избавить наши тела от капель воды.

— И, кстати, до течки совсем немного, — словно и не было моего прыжка, спокойно произнес Андрей. — Сегодня же переберешься в мою палатку, я там один. После сегодняшней прогулки никто не удивится.

«И не подумаю!»

Я продолжала молчать, выжимая воду из промокших насквозь шорт и топа, что оставались лежать в лодке.

Белый, прищурившись, окинул меня заинтересованным взглядом и взялся за весла, несколькими гребками разворачивая лодку в направлении нужного берега. Те двадцать минут, что понадобились, чтобы добраться до него, между нами стояла напряженная тишина. И я не представляла, чем можно ее прервать, когда…

Стоило днищу лодки царапнуть прибрежный песок, как Добровольский спрыгнул в воду, парой движений вытягивая лодку на берег. Я уже открыла рот, чтобы сообщить о категоричном отказе потворствовать его чудовищным планам, когда к нам подбежали трое моих сокурсников. И в их числе Светлана, в той самой куртке, что Илья предлагал мне.

— Лена, вау! Как вас там дождем накрыло! Мы волновались!

— Все не так страшно, — отмахнулась я, — выглядело страшнее, чем ощущалось. Нам ничего не угрожало.

— Зато нам угрожало! — лихорадочно затараторила Света. — Только представь: и получаса не прошло, как ты со спасателем уплыла на рыбалку, а на меня почти напало дикое животное! Росомаха! Такого страху натерпелась!.. Все же хорошо, что с нами тут эмчеэсники.

Я споткнулась на ровном месте, услышав такую новость. Росомаха?!

— И вроде дикий хищник, — не заметив моего изумления, рассказывала Света, — а до того умный! Вот не поверишь — не глупее меня. Специально притаился, выжидая момент, когда я отойду к самой опушке леса. Как же хорошо, что спасатели с нами! И ведь чем именно я этому зверю не понравилась? Больше ни на кого не кинулся. А какой храбрый тот спасатель, который над тобой подшучивал. Ну, Андрей! И сильный. И быстрый. Едва ли не голыми руками зверя перехватил, шустро так наперерез ему кинулся. А я даже не заметила, что мужчина рядом был.

— А где напала? — мгновенно выкинув из головы все несвоевременные переживания, сосредоточилась я на ситуации. И в тот же миг решила, что, может, жить в одной палатке с Добровольским не так уж и плохо. Безопаснее — так точно. И ну ее, эту категоричность и непримиримость… пока.

— Вон там! — Девушка рукой показала мне направление. — Видишь, почти к самой воде лес подступает, а за ним снова широкий берег, там зверь и выжидал. А я осмотреться пошла.

«С наветренной стороны!» — мгновенно сориентировалась я, осознав, как росомаха смогла подойти так близко. Впрочем, возможно, ее и подпустили, желая понять намерения, ведь почуял же Андрей что-то, когда мы подошли.

— Что с хищником стало? — поинтересовалась я, желая понять, не обратила ли внимания студентка на что-то «лишнее».

— Ты думаешь, мне до того было? Да я ничего толком и не поняла, еще и так испугалась… Все случилось почти мгновенно. Темная тень метнулась ко мне, я только и успела что осознать — зверь! — и завизжать, а уже спасатель этот между нами кинулся. И тут же еще двое сзади подбежали, меня развернули, увели…

Ага! И пусть мы с девушкой беседовали в отдалении от всех, но я не сомневалась, что оборотни слышат каждое слово.

— Понятно… — протянула я с облегчением.

Мы пошли к костру. Оказывается, на берегу озера, в ивняке, притаилась крошечная деревянная избушка, где хранилось все необходимое для привала. И большой котелок в том числе!

— Наверное, рыбаки оставляют, — предположили ребята. Но я-то чуяла, что медвежья это избушка. И любят хранители сюда наведываться. Хотя чем они не рыбаки?

За время, проведенное на озере, на костре успела свариться ароматная и наваристая уха. Мы под возбужденное обсуждение людьми «приключения» дружно расселись есть. Благо и стопочка чистых металлических мисок у хозяйственных медведей нашлась.

И вопреки душевным терзаниям аппетит ни у кого не пропал.

— Из налима рыбный суп — это вещь, — проинформировал всех Илья, загребая ложкой гущу.

Я как профессионал уху тоже оценила. Впрочем, больше была сосредоточена на наблюдении за оборотнями. Однако что медведи, что Андрей выглядели расслабленными. И даже моя бурая никакого скрытого напряжения не ощущала.

Насытившись, вымыв посуду и убрав все по местам, занялись, собственно, тем, ради чего и шли к озеру. Отдыхом! Недавний дождь сменился солнцем, позволив забыть о ненастье. Мы дружно разделись и отправились купаться. Все, кроме трех спасателей, что остались «бдеть» на берегу.

Так в веселой кутерьме и играх провели пару часов, пока не пришло время возвращаться в лагерь. Прогулка подходила к концу. Тем более что на обратном пути нам предстояло тщательно присматриваться к тропе в надежде обнаружить следы животных. С собой у нас был специальный гипс, чтобы сделать слепки. Начали, конечно, с отпечатка росомахи.

Увидев размер следа, очень порадовалась за Светлану: присутствие Андрея и его реакция, без сомнения, спасли ей жизнь. Все же дикий лес — не место для прогулок беззащитных людей.

Но самое настораживающее открытие ждало нас впереди. Добровольский шел рядом, поэтому я сразу уловила момент, когда он как-то напрягся, словно весь подобрался. А еще минут через пятнадцать идущие впереди студенты взволнованно закричали:

— Тут следы! И свежие!

Из рюкзака сразу же был извлечен справочник для определения принадлежности отпечатка и все необходимое для слепков. Но мне, как и другим оборотням, справочник был не нужен. Одного взгляда, подтвержденного обонянием, хватило, чтобы понять: на влажной после дождя почве отчетливо отпечатались следы рыси! И это на земле хранителей!

Из студентов только я заметила, как стремительно и бесшумно, словно растворившись в глубине леса, в разных направлениях исчезли трое спасателей. С нами остались Андрей и Максим, они терпеливо дожидались, пока мы справимся с заданием, и сверлили друг друга понятными только им двоим взглядами.

На землях медведей… неспокойно.

Глава 11 Елена

Когда инструктаж остался позади, спасатели, пригласив группу студентов, чья очередь сегодня была совершать спуск в подземные карстовые пещеры, двинулись в сторону ближайших скальников. Мои одногруппники с трудом сдерживали предвкушение и переполнявший их восторг. Каждый готов был сорваться с места и вприпрыжку броситься навстречу новому потрясающему приключению. Ведь нам таинственным тоном обещали нечто… незабываемое!

Я же плелась в хвосте, все еще ощущая в душе растерянность от неожиданного завершения «свидания с медведем», а про ритуал и вовсе думать не хотелось! И сейчас периодически бросала невольные взгляды на широкую спину Андрея, который — ну разумеется! — был среди тех оборотней, что отправились сопровождать нас. Смотрела и думала о том, что ни статью, ни габаритами волк медведям не уступает! Пусть и вопреки любым доводам рассудка, это вызывало в душе отголосок восхищения, тепла и… гордости.

Все же их клан в нашем племени — бесспорно сильнейший.

«И кому может прийти в голову предположение о моем сражении с Андреем?!» — в который раз подивилась я абсурдности этой идеи.

Моя бурая тихонько затаилась внутри. Или тоже была под впечатлением от прогулки, или просто старалась не проявлять себя лишний раз, когда рядом находился ее альфа.

Добровольский после возвращения в лагерь подчеркнуто не уделял мне никакого внимания — ни единого взгляда в моем направлении я не заметила. Но иллюзий не питала, полагая, что он всего лишь дает себе и мне время обдумать и принять недавний эпизод. Вряд ли Андрей подобное планировал.

От поляны, на которой расположился лагерь, мы отошли на километр, когда Макс остановил группу. Я еще раньше уловила влажный ветерок, несущий запах прохлады и… чего-то неизвестного? Аромат будил любопытство. Отложив размышления на потом, полностью сосредоточилась на происходящем: заниматься «альпинизмом» мне еще не доводилось. И вопреки всему общий предвкушающий задор передался и мне.

— Еще раз напоминаю: каждый четко выполняет все распоряжения сопровождающего. — Звериный слух уловил во фразе медведя отдаленный глухой рык — не поздоровится тем, кто решит ослушаться! — Не спешим, каждая пара спускается только после того, как их предшественники достигнут дна!

Мы согласно загалдели, в душе желая только одного — поскорее уже начать.

Макс — а именно он инструктировал нас — красноречиво вздохнул и буркнул:

— Внимательнее со снаряжением. Его у каждого перед спуском проверяет инструктор! Распределимся на пары.

Не успела я даже подумать о том, кому довериться, как рядом оказался Андрей. Недвусмысленно обхватив рукой мое плечо, он еще и незаметным для людей жестом хлопнул по ягодицам. Я огрызнулась недовольным рыком — оборзел, белый! Но смирилась с неизбежным: он — моя пара, мой альфа. Было бы странно, если б не взял на себя ответственность за мою безопасность. Хотя вряд ли лично мне сейчас что-то грозило. Звериная ловкость никуда не делась.

— Мы — последние! — категоричным тоном выдохнул мне в ухо Андрей. И… быстро и ласково лизнул мочку уха. Я, уже строптиво дернувшись — почему мы должны пережидать всех? — тут же нервно замерла. Оглянувшись вокруг, к невыразимому облегчению, заметила ухмылки лишь на лицах оборотней. Они, конечно, все слышали. Студентам же было не до нас: большинство суетилось с разбором креплений и карабинов, мечтая оказаться в рядах первых.

Я тоже мечтала… еще минуту назад. Оглянувшись, послала белому вопросительный взгляд.

Мужчина ответил, вновь склонившись к самому уху:

— Покажу тебе больше, чем всем остальным, — и его губы скользнули по моим волосам, а нахальные руки собственническим жестом обхватили талию и прижали к себе.

Понадеявшись, что никто на нас внимания не обращает, пнула Андрея по коленке. Добьется появления слухов среди моих одногруппников на наш счет! Ведь все к тому подводит, чтобы меня в свою палатку подселить. Коварный волчище!

А Добровольский и ухом не повел, только оттащил меня в сторонку, ближе к лесу, обступавшему со всех сторон скальник. Уверенно выбрав крупный камень, уселся на него и посадил меня к себе на колени. Я возмущенно напряглась, но белый недовольно шикнул и притянул ближе.

— Голову подними! — с нотками юмора шепнул он мне.

Сообразив, что все неспроста, последовала совету и — обомлела. Ракурс Андрей выбрал удачный: именно из той точки, где мы находились, на скалу, мощно возвышавшуюся посреди леса, открывался прекрасный вид. Отколовшиеся огромные валуны, со временем поросшие мхом и пучками цветущей весенней травы, живописной грудой скопились у подножия. Многослойная порода на сколах скальника образовывала совершенно фантастические рисунки, пробуждая разнообразные ассоциации. Зеленое море леса подобно волнам наступало на пологие края скалы, а яркие солнечные лучи пробивались сквозь верхушки старых сосен, сумевших укрепиться кое-где на склонах.

«Потрясающе!» — Я вновь замерла, наслаждаясь зрелищем, до мельчайших деталей запоминая эту красоту. И от того, что разделяю этот миг с Андреем, было вдвойне приятно, даже трогательно.

«Раз способен заметить такое, не совсем безнадежен!» — сама не понимая толком чему, обрадовалась я и покорно позволила ему переплести пальцы наших рук.

Откинувшись на мужскую грудь, смотрела и наслаждалась умиротворением. Эта картина достойна кисти художника…

— Вот Женька бы оценил!.. — невольно высказала вслух подспудную мысль.

И сразу почувствовала, как напрягся Андрей. И недовольно засопел.

— Ну, мы не творцы, так что куда нам — бесталанным — осознать всю красоту природы, — буркнул он.

А я сообразила, что невольно обидела белого. Он все замечания о Жене воспринимает явно неадекватно, а ведь у меня и в мыслях не было хоть чем-то задеть Добровольского.

— Тш-ш… — обернувшись, поймала недовольный взгляд, — не порть момент. И спасибо! У меня слов нет, чтобы сказать, как это здорово. Тебе медведи показали?

— Сам заметил. Вчера проверил тут все. Чтобы неожиданностей не было, — почему-то отведя взгляд, пояснил Андрей.

— Спасибо!!! — постаравшись вложить в ответ всю благодарность и восторг, переполнявшие душу, неожиданно даже для себя потянулась к мужским губам.

Даже думать забыв о сокурсниках, нежно-нежно поцеловала Андрея. Более того, довольная своим порывом, ощущая небывалый душевный подъем, еще и взлохматила рукой светлые прядки волос.

Наши взгляды встретились, удивив откликом взаимной теплоты и искренности. Ух!

Я тут же отвернулась, скрывая смущение и желая еще насладиться дивным видом. Моя голова вновь откинулась на грудь белого, позволяя прочувствовать расслабленность его позы. Руки мужчины тихонько баюкали, слегка поглаживая кожу рук.

Всего несколько минут относительного уединения и затишья, а сколько эмоций! Удивительных и важных. Может, наши души чем-то похожи? Можно не быть художником, но чувствовать красоту момента, наслаждаться ощущением величия и совершенства природы. И здесь и сейчас я поняла, что Андрею это дано.

Еще один весомый плюсик к его «портрету». И если умение отлично танцевать или боевые навыки не удивляли, то вот способность чувствовать прекрасное и видеть его в повседневности окружающего мира меня в нем поразила. И примирила… с недавно случившимся.

Внезапно каким-то то ли наитием, то ли инстинктивным женским чутьем осознала, что эти мгновения — извинение! Его покаяние за свою… провокацию. Подарок мне. На самом деле очень ценный подарок! И то, что Андрей понял меня настолько, чтобы преподнести его, оказалось для меня не менее значимым.

«Не стремятся заглянуть в душу к тем, кто безразличен…»

Кажется, в сердце вновь замерцала надежда. И любовь к этому мужчине, что переполняла мое сердце, с радостью ринулась подпитывать ее. Вдруг у меня еще получится? И я справлюсь с этими его категоричными замашками и тиранскими планами? Найду выход из тупика?..

— Лена, Андрей? — Очнувшись, поняла, что нас окликнул Макс. Более того, он стоял совсем рядом. — Вниз собираетесь?

— Мы задержимся, — с толикой ленцы в тоне, проигнорировав мою попытку вскочить с его колен, откликнулся Добровольский. — Как все уйдут, спустимся.

— Понял. — Медведь довольно хохотнул и ушел к зиявшему чернотой провалу у основания скальника, что вел в подземное нутро пещеры.

Первые две пары — студент и спасатель — уже спустились, остальные столпились у входа, перекрикиваясь с невидимыми нашему взгляду собеседниками. Среди ребят царило небывалое оживление, о нас никто не вспоминал.

Я вновь с облегчением расслабилась, поудобнее устроившись на мужских коленях и лениво наблюдая то за происходящим на горизонте, то за друзьями. На душе было легко и комфортно. Грустные мысли исчезли, ничто не тяготило. Здесь и сейчас было хорошо. Так по-звериному беззаботно…

— Кажется, я поняла, почему многие так любят уходить на время в лес и жить в звериной ипостаси, — тихо поделиться с Андреем своими мыслями казалось таким естественным и правильным… Была уверена, что он поймет. Мы сейчас были «на одной волне».

— Угу, — тихо целуя меня в макушку, оправдал мои ожидания белый.

Он все так же обнимал меня, слегка покачивая на коленях, и изредка касался губами плеч. Кажется, настолько благостного и умиротворенного момента в наших взаимоотношениях еще не было.

— У тебя в Сибири тоже так?

— Ага, — опять его тихий шепот. — И тоже очень красиво.

Поверила Андрею мгновенно. А еще — отчаянно захотела увидеть любимое им место своими глазами!

— Я думала, ты больше тяготеешь к городу, — поделилась я впечатлениями, помня о его увлеченности костюмами.

— Это вынужденная необходимость. — Кажется, вздох? — Но я люблю находиться в одиночестве. В лесу или в тундре.

Мне был созвучен настрой белого. А еще подумалось: не приоткрылась ли сейчас завеса над настоящим Андреем? Сердце подсказывало: искренен!

— Такими темпами ты меня опять очаруешь. — Беззаботно зажмурившись, потерлась лбом о мужской подбородок. И усмехнулась.

— Обычно я другой. Не обольщайся. — Рука Андрея скользнула под мой топ и, обхватив одну грудь, большим пальцем погладила ее вершинку. — Но давай не будем говорить обо мне.

— Да уж, — томно выгибаясь от удовольствия, кивнула в ответ. И быстро перестроилась на другое: — А что ты мне хотел показать внизу?

— Увидишь. — И в голосе удовлетворение взрослого, предвкушающего восторг ребенка.

— Вредный!

— Сама не лучше!

— Покусаю…

— Ха! Клычки не доросли.

— Зато есть фантазия и креативное мышление юности! — нашлась я с аргументом. — Если подключу их, тебе останется одно…

— М-м-м?

— Покусать самого себя! От отчаяния!

— О как? Да тебе, видно, голову напекло. — И легкий ветерок его дыхания прошелся по моим волосам. — Альфе грозишь. Взрослому и сильному! Так что одумайся и отложи пустое бахвальство. Не тебе за меня решать!

— Не пустое! Я могу… — и замешкалась, соображая, чем бы его озадачить. В полушутливом споре, что мы, разомлев на солнышке, лениво сейчас вели, последнее слово хотелось оставить за собой.

— Ну-ну? — усмехнулся Андрей, продолжая ласкать мою грудь.

— Сделать тебя счастливым! — вдруг выпалила я, ведомая каким-то необъяснимым порывом. Наверное, так прорвалась наружу затаившиеся глубоко внутри боль и обида на несправедливость судьбы. — А могу и не сделать…

Неожиданно ощутила, как в мужчине шевельнулся его зверь. Недовольно! Предупреждающе. Но стоило моей бурой в ответ глухо рыкнуть, как он, успокоившись, тоже затих.

Внезапная пауза, подаренная диалогом наших волков, сбила настроение момента. Моя угроза так и повисла в воздухе.

— Ленка, думай о себе! Сделай счастливой себя. — Андрей вдруг сменил тему. — Не вздумай в одиночестве лагерь покидать!

Удивленно замерла, сбитая с толку неожиданным переходом, и, слегка отстранившись от груди белого, какое-то время молчала. Вот что он хотел сказать своим советом?..

— Но мы на землях хранителей… — недоуменно протянула в ответ. Не стоит сейчас вдаваться в личные разборки: обстановка не располагает, да и между нами не все решено. — Здесь мне тоже что-то угрожает?

И тут же мысленно треснула себя по лбу.

«Росомаха!»

Андрей промолчал, явно полагая, что ответ я додумаю сама.

— Хорошо. — Как ни удивительно было себе в этом признаваться, но ощущение «команды» рядом с белым меня не покинуло. Мы все еще пара и до конца срока, обозначенного в древнем договоре, связаны. — Я тебя поняла. На рожон не полезу.

— Умница! — Я почувствовала, как мужчина качнул подбородком. — С остальным я разберусь.

Куда же без самоуверенности великого белого альфы?! Меня посетил острый приступ нестерпимого желания треснуть чем-нибудь и Андрея.

Упрямый! Несговорчивый! Неразумный. Почему не принимает меня всерьез? На равных? Одна голова — хорошо, но две — лучше! Только как доказать ему, что я могу быть поддержкой?

— А в поселение медведей мне когда отправляться? — Этот вопрос очень занимал меня в последнее время.

— Со мной! — тут же тихо ответил Добровольский. — Как все соберутся, так и мы… подтянемся. Я предупрежу накануне.

Прозвучало это немного зловеще.

— Ты не хочешь мне все объяснить? Это… страшно — чувствовать, что не можешь кому-то довериться, не знаешь, чего ожидать от самых близких… — едва ли не одними губами шепнула я.

Странно, но вопреки всему — обиде, ссоре, несогласию — мне было, как и раньше, легко говорить ему абсолютно обо всем. Может, дело в инстинктивном стремлении опереться на поддержку альфы?

— Я понимаю, — в шепоте белого было сочувствие, — но не могу. И тому есть веские причины. Мне кажется, для тебя знать что-то заранее — не благо. Ты надумаешь себе всякого и натворишь делов. Наберись терпения, осталось немного.

Намек на мой побег и излишнюю эмоциональность? Ну уж нет, с этим я была не согласна!

— Хорошо, — смирилась с очередным, пусть и вежливым, но отказом. — Но ответь мне честно: если того потребуют интересы сильнейшего клана, ты меня… отдашь? В смысле, обменяешь на что-то важное для вас?

Бурая внутри неожиданно тоскливо заскулила. Одна она чувствовала, какая душевная мука скрыта за этим вопросом. А вот попытка белого волка откликнуться была подавлена в зародыше. При этом тело Андрея словно окаменело от напряжения.

— Елена…

Стоило мне услышать этот успокаивающий, немного снисходительный тон, как поняла: белый намерен уйти от прямого ответа.

И сразу исчезло все очарование момента. Ветерок перестал быть ласково-теплым, солнце скрылось за тучкой, а могучие сосны уже не казались такими величественно-прекрасными. Мир вокруг поблек, возвращая меня к простой истине — не может быть настоящей любви без доверия!

И его «предложения», высказанные на озере, лишнее тому подтверждение. Как бы хорошо в данный момент нам ни было рядом. Это миг, блажь… Она пройдет. А интересы клана белых волков останутся! Как и остальные противоречия между нами. По сути, ответ на вопрос Добровольский уже дал мне ранее.

Наш шутливый разговор привел совсем не к шутливым выводам.

— Не стоит, — перебила Андрея, решительно поднимаясь с его колен. — Я передумала. Не хочу знать ответ!

Андрей так знакомо прищурился, впившись в мое лицо внимательным взглядом. В его глазах я видела странную напряженность и скованность. Губы белого дрогнули, на миг мне показалось, что он сейчас ответит. Но увы… Словно одернув себя, Андрей по-звериному мотнул головой и прикрыл веки. На секунду. А когда наши взгляды встретились вновь, в его глазах была непроницаемая пустота.

Не мне — слабой и неопытной — стремиться добиться от него правды. Мне не дано знать, каково это — быть облеченным властью и готовым заплатить за нее любую цену. Для меня все просто: или да, или нет. Для Андрея же все наверняка гораздо сложнее. Ему есть что терять.

С ощущением тоскливой тяжести на душе резко отвернулась и направилась к одногруппникам. Андрей шел следом, я слышала.

Ребята — а большая часть из них уже успела побывать в подземной пещере — шумно обсуждали впечатления, обменивались видео, которое успели сделать внизу. Со всех сторон звучали советы и рекомендации тем, кто еще изнывал от нетерпения. Я вежливо улыбалась и кивала, стараясь ничем не выдать, что не в состоянии что-то услышать или вдуматься в их слова. Грядущее приключение утратило свою привлекательность, мгновенно превратившись в необходимость, досадную необходимость. Даже нежеланную!

«Опять наедине с Андреем!» — это условие перечеркивало все любопытство, тяготило. И одновременно отчаянно желалось…

Болезненная тяга! Помешательство на нем.

Однако время неумолимо. И вот уже студенты, довольные спуском в пещеру, переполненные эмоциями и адреналином, собрав снаряжение и стянув теплую одежду — а под землей был ощутимый минус, — направились домой. Андрей, обхватив ладонью мою руку, удержал на месте, выжидая, пока группа молодых — некоторые — только на вид! — людей и оборотней скроется за плотным пологом леса. Последним в «зеленое море» нырнул Макс. Прежде чем сделать это, оглянулся и бросил на нас очень серьезный взгляд. Очень.

— Может, не стоит… — начала я, почему-то вновь насторожившись.

— Стоит. Лен, выкинь все плохое из головы и наслаждайся. Не факт, что будет еще один шанс тут побывать и полюбоваться на чудо! — Андрей, рывком развернув, прижал меня к себе. — Потом пожалеешь. Ты так хотела в эту экспедицию! Так пусть ожидания оправдаются.

В голосе проскользнули просительные нотки. Что ж… Я точно ничего не теряю.

— Ладно, — нехотя буркнула я, не желая демонстрировать, что все же хочу побывать в «подземном царстве», как окрестили пещеру мои предшественники.

Ободряюще сжав руками мои плечи, Андрей направился к темному провалу входа. Комплект снаряжения уже был тут, медведи оставили и страховочные крепежи со спусковым тросом.

Я быстро натянула захваченные с собой лосины и легкий джемпер: перепад температур для оборотней не так страшен. Андрей же и вовсе стянул футболку, оставшись только в обрезанных по колено джинсах.

«Горячий парень! Во всех смыслах». — Подумав об этом, невольно улыбнулась. Добровольский постоянно вызывал в моей душе самые противоречивые чувства.

Действуя слаженно и ловко, мы натянули на головы «шахтерские» светодиодные фонарики и закрепили на себе ремни снаряжения. Приблизившись к входу в пещеру, прикрепили карабины к спусковому тросу.

— Обхвати меня ногами, — скомандовал Андрей, хватаясь одной рукой за трос и подхватывая меня другой.

Я тут же обняла белого за шею и обвила его бедра ногами, прижимаясь к обнаженной груди. Мужчина уверенно прыгнул вниз. Миг стремительного падения, и мы, удерживаемые руками Андрея, цеплявшегося за спусковой трос, зависли где-то в пространстве. Тут же, на секунду ослепив, вспыхнул его фонарик. Обернувшись, бросила быстрый взгляд вокруг и обомлела!

Невероятнейшим контрастом с летней жарой и цветущей красотой наверху тут, под землей, подпитываемая ледяным дыханием потока, что вырывался из глубин недр, царствовала зима!

Стены, пол и потолок пещеры были покрыты инеем и снежными гирляндами. Повсюду искрящимися сосульками блестели сталактиты и сталагмиты, разноцветными бликами отражая свет фонарика. Все вокруг сверкало и поражало воображение красотой причудливых морозных узоров, расписавших все стены пещеры.

— О-о-у! — Меня хватило только на восторженный вздох.

Андрей, довольно ухмыльнувшись, слегка ослабил хватку, и мы скользнули ниже, опустившись на дно. Стоило моим ногам коснуться твердой опоры, как я отстранилась от Андрея, включила свой фонарик и принялась крутиться, стараясь рассмотреть каждую деталь, запомнить все.

«Женька помрет от расстройства, узнав, чего лишился!»

Бережно, с восторгом, коснулась ближайших глыб льда, смахнула со стены крупные затейливые снежинки, чтобы медленно и с наслаждением сдуть их с ладошки. Зима посреди лета! Как в детской сказке. Я и чувствовала себя сейчас ребенком, своими глазами увидевшим чудо. Даже волчица внутри замерла, потрясенная столь разительными изменениями в природе. Зверь сосредоточенно анализировал информацию, впитывая ее всеми органами чувств. Для волчицы в происходящем было много странного.

А для меня это стало волшебством!

Путешествие на землю хранителей стоило любых неприятностей и угроз!

— Никогда не пожалею, что побывала тут, — сдавленно выдохнула я, наконец-то поднимая взгляд на Андрея.

— Да, красивое место, — согласно кивнул он, широко улыбаясь моей восторженной реакции. — Но тут есть кое-что еще…

Интригующий тон белого подстрекнул мое любопытство. Поэтому стоило ему, поманив меня за собой, двинуться к водоему в центре пещеры, где холодная вода задерживалась на мгновения, вынырнув из одного провала и исчезая в другом, как я бросилась следом.

— Будем купаться. — И Андрей взялся за молнию штанов.

— Что?! — ошалела я. И коснулась ладонью воды. Она была на пару градусов холоднее, чем в озере на поверхности. Несомненно, здесь и находится источник, наполняющий его водой. Конечно, звериные сердца выдержат эту температуру. Должны. Но стоит ли испытывать их на прочность?.. — Уверен?

— Да. Я вчера тут уже плавал. Поспешим!

И одежда упала бесформенной грудой к ногам оборотня. А сам он тут же прыгнул в воду.

Учитывая, что мой изменяющийся накануне течки аромат уже притягивал его волка, у белого были причины для ледяных ванн. Но мне?.. Впрочем, «кое-что еще» увидеть хотелось. И я, решившись, разделась и осторожно ступила в воду вслед за Андреем. Дыхание на миг перехватило!

Белый при этом спокойно стоял напротив, словно не ощущая минусовой температуры.

— Ныряем! — скомандовал он и устремился в темный зев, где исчезал поток.

Мне отступать было некуда, пришлось нырять следом.

Ощущения от ледяного покалывания и стремительной мощи воды в абсолютной тьме — а фонарик на голове я хоть и оставила, но на время заплыва выключила — были устрашающими даже для оборотней. Не без внутреннего трепета я преодолела этот путь, испытывая благодарность к альфе, что поддерживал меня силой своей воли.

Стоило вслед за Андреем вынырнуть и сделать первый вдох, как я включила фонарь. Белый тут же обхватил рукой мое плечо, помогая выбраться из воды. Оказалось, что тут имелась еще одна горная полость. Но в этой пещере «зимнего» интерьера было гораздо меньше. И причину я почуяла мгновенно.

— Тепло! — С ликованием устремилась к небольшой заводи, что виднелась у противоположного края пещерки. — Невероятно, но тут что, рядом соседствуют два потока с разной температурой воды?!

— Тоже не встречал такого раньше, — подтвердил Андрей, вслед за мной погружаясь в такое вожделенное тепло. После ледяной воды маленькая заводь казалась райским местом.

— М-м-м… — Блаженно вытянувшись на поверхности, я счастливо застонала. — Невероятный контраст! Так расслабляюще…

— Мне это напоминает баню и последующее купание в проруби, — поделился белый жизненным опытом.

И тут же я услышала, как заскулил его волк, вызывая в моей груди мгновенный отклик бурой. Белый зверь явно скучал по северной «свободе».

Как же просто было бы нам, не сложись все так неоднозначно. Если бы он не был Добровольским, если бы я не была Волконской… Но все эти «если бы» стали неодолимой преградой между нами. И лишь в такие мимолетные моменты, как сейчас, когда только вдвоем во всех смыслах укрывались от остального мира, мы могли быть счастливы друг с другом. Но не более. Душу омрачала скорбь понимания: мы поднимемся наверх, и все вернется к неизменной борьбе. За что и зачем — неважно.

— Я в бане никогда не мылась, — почему-то честно призналась Андрею. — В проруби тем более не купалась.

— Замерзла? — Судя по тону, белый напрягся.

— Немножко, — призналась я, присаживаясь на дно заводи, чтобы погрузиться в воду по самый подбородок. — Но здесь согреюсь. Все же поразительное место!

Нежиться где-то в полости породы скальника, глубоко под землей, в обволакивающем, ласковом и успокаивающем тепле слегка пахнущей серой — так вот что за запах смущал меня на подходе к этому месту! — воды было так… необычно.

— Я согрею быстрее. — И Добровольский стремительно подвинулся, притягивая меня ближе к себе.

И столько чувственного и животного магнетизма было в его голосе, такой глубиной и внутренней силой мерцали зеленые глаза мужчины, что я не могла не подчиниться. Более того — плавно, не разрывая связи глаз, подняла руку и выключила оба наших фонарика, погружая пещерку в непроглядную тьму.

Даже острое волчье зрение тут помогало плохо. Видны были силуэты, размытые черты, но не выражения лиц, не чувства, отражающиеся во взглядах. Сейчас мы оба инстинктивно стремились к одному — быть собой и скрыться за этим пологом тьмы, дарящим сердцам возможность довериться и полностью открыться.

«Любит меня», — вслушиваясь в безмолвные прикосновения мужских рук и губ, упиваясь их нежностью и таким редким между нами ощущением открытости, почувствовала эту истину душой.

Тут не было ошибки. Звериные инстинкты, сердце — все говорило об этом. Но разум… Я понимала, что вопреки любым чувствам альфа клана белых волков не поступится властью и интересами своего рода. Тем более что я больна. Да и я не смогу принять его вариант развития наших отношений.

Шансов, как и прежде, не было. Для нас. Лишь этот миг любви, еще одно украденное у жизни наше личное воспоминание. Кусочек времени только для двоих. Мгновение длиною в жизнь. Жизнь, которую мы проживали в любви и согласии. Вместе!

Гоня от себя грусть — счастье так мимолетно! — с головой бросилась в омут чувств. К противостоянию мы вернемся позже, ведомые ситуацией и принуждаемые обстоятельствами. Позже, когда вернется свет, а пока было время тьмы… Мое время!

* * *

— Сейчас собираешь вещи и перебираешься в мою палатку! — Андрей озвучил свой приказ, когда мы подошли к лагерю. — Все решат, что у нас роман, и не удивятся.

В том, что это был именно приказ, я не сомневалась: чувствовала и давление его силы, и неумолимость в тоне. И все равно отрицательно покачала головой.

Белый хоть и шел немного впереди, ведя меня за руку, но жест почувствовал и тут же остановился. Когда он обернулся, о нежном и любящем мужчине, что всего с полчаса назад дарил мне свою страсть в темном алькове подземной пещеры, ничто не напоминало. Черты лица словно окаменели, подбородок предупреждающе напрягся, а взгляд прищуренных глаз обещал крупные проблемы! Взгляд темных звериных глаз…

Я невольно сглотнула: его волк все сильнее давит на человека, чувствуя усиление влияния бурой. А я усугубляю ситуацию, ссорами осложняя Добровольскому самоконтроль.

— Андрей, пойми меня! — спешно, пока он не пригрозил мне чем-нибудь, попыталась шепотом переубедить мужчину. — Ты и так борешься с инстинктами, а тут я буду совсем рядом. Это риск!

Как же он не поймет, что мне невыносимо трудно находиться так близко! Я буквально задыхаюсь от этой затягивающей потребности смириться и принять требования альфы. Так поступила бы бурая… А Елене Волконской невероятно трудно бороться сразу с двоими.

— Ты не понимаешь. — Казалось, белый немного смягчился после моих слов. — Риск не в перспективе обзавестись совместным потомством! Угроза иная.

А я с чувством горечи одернула себя. Добровольский не слабоумный, чтобы допустить зачатие, — из кожи вон вылезет, но удержит своего волка от вязки с моей волчицей. Больная кровь сильнейшему волчьему клану не нужна!

«Ему важно лишь контролировать „джокера“ — меня! Врага держи поближе к себе» — известная мудрость применительно к нам была очень уместна. И если для меня Андрей никогда не станет врагом — давно это знала, понимала, что вопреки всему никогда не смогу погубить любимого, — то вот в позиции Андрея относительно меня была не уверена. Вдруг он примет точку зрения своего отца? Ради клана?..

Доверие. В этом вся наша проблема. Слишком многое стоит между нами.

— Я… — И замялась на месте, не зная, как объяснить белому свое отношение к вопросу, не выдав истинных чувств. — Мне неудобно. Я не хочу опять жить с тобой, пусть и в одной палатке. Мне стыдно и перед медведями, и перед друзьями. — Про Женю решила даже не заикаться! И трудно, бурая тоже рвется лидировать.

Под конец в моем голосе звучала откровенная мольба. Не такая уж и великая уступка, если я буду спать через пару палаток от него.

— Нет, — категоричная непреклонность в голосе и отведенный в сторону взгляд. Белый даже не удостоил меня пояснений, только повторил приказ: — Спишь в моей палатке, без меня территорию лагеря не покидаешь! Если будешь упорствовать, просто закину на плечо и вместе с рюкзаком перенесу к себе. Тогда точно будет чего стесняться.

Я в ужасе вздрогнула, представив подобный «цирк». А еще вдруг отчетливо осознала, каким станет мое будущее, если я в конечном итоге уступлю Добровольскому и соглашусь жить с его стаей, под его особой протекцией. Утрата всякой самостоятельности, собственного достоинства и полное подчинение его воле!

— Отлично! — уже не таясь, с мрачной иронией в голосе буркнула я. И двинулась в сторону лагеря. — Твой ультиматум подействовал — ты в очередной раз втоптал меня в грязь. Ни в чем себе не отказывай! Из нас двоих ты сильнее. Пока!

Сзади повисла угрожающая тишина. Мы мгновенно, словно и не было недавней близости, стали чужими друг другу существами.

Соперниками — хотя бы и за право решать самому.

Глава 12 Елена

Сонно жмурясь, я расслабленно потянулась, стараясь оттянуть момент окончательного пробуждения. Было чудесно просыпаться рядом с Добровольским ранним утром в лесу под пение птиц.

Хотя накануне, когда после ужина, до последнего оттягивая момент «переезда», под немигающим и злым взглядом темных глаз Андрея, еле переставляя ноги, с рюкзаком плелась к его палатке — мне бы такое и в голову не пришло. Смотрела себе под ноги, чтобы даже в подступающих сумерках не видеть улыбок на лицах оборотней. Впрочем, те их всеми силами прятали.

Однако очередное вынужденное и навязанное сожительство оказалось не таким уж невыносимым. Андрей, стоило нам забраться в палатку и застегнуть молнию на входе, спокойно и молча объединил наши спальники в один двухместный, откинул закрывающий небо полог и… лег спать. Чувствуя себя глупой и вредной, некоторое время я понаблюдала за ним, а потом тоже отправилась отдыхать. Не снимая шорты и футболку, втиснулась в свободное пространство большого спального мешка и тихонечко замерла рядом с теплым телом белого. Стоило мне устроиться, он тут же, не раскрывая глаз, обхватил руками за талию и прижал к себе. Поерзав, поняла, что придется смириться и с объятиями. Поэтому не без ощущения внутреннего удовлетворения пристроила голову на плече белого и сладко заснула. Над головой, отделенное от нас москитной сеткой, виднелось звездное небо, окружающий лес успокаивал дивными ароматами, а рядом спал Андрей!

Всю жизнь бы прожила с ним в палатке вдали от цивилизации. Если бы наши взаимоотношения не были такими сложными, если бы я не была слабой волчицей и носителем страшной болезни, если бы он не был наследником клана белых волков…

Сущие «мелочи».

Поэтому я отчаянно скрывала эмоции. Но в этот краткий миг, когда все можно списать на сонное забытье…

— Спи, — неожиданно прошептала на ушко причина моих грез, — мы сами справимся с организацией завтрака.

Упс! Сегодня же мы — я, Андрей и Женька — дежурим по кухне. Совсем забыла. Резко дернувшись, села. Внутренний будильник подсказывал, что еще рано, но хотелось уяснить, насколько.

— Вы? Справитесь?! — Я искренне посчитала эту мысль абсурдной. Пожалуй, единственное, что было общего между этими мужчинами, — отсутствие хозяйственного опыта. А в полевых условиях… Да они обеспечат колоссальный спрос на все окрестные кусты вкупе с закономерной ненавистью участников экспедиции!

— Не сомневайся, можешь смело поваляться еще, — с поразительно серьезным видом заверил меня мужчина, кивнув на спальник, в который я скромно куталась. При этом сам он с нечеловеческой скоростью оделся и уже шнуровал ботинки.

Уверенность Добровольского меня изумила. На чем-то же она основана. Может, тут в наличии скрытые таланты? Хотя вряд ли он полжизни провел, готовя походные обеды. Я неуверенно замерла: может, стоит рискнуть и позволить мужчинам проявить себя с не известной ранее стороны?..

— Ну, если ты уверен… — Окончательно отделаться от сомнений я никак не могла.

— Да! — ответ донесся уже снаружи одновременно со звуком закрывающейся молнии.

Ого! Я была в изумлении, но… как не дать им такой шанс? В крайнем случае все позавтракают… галетами! Уж накипятить воды для чая они точно смогут. С другой стороны, совместная деятельность сплачивает. Возможно, и отношение Жени и Андрея друг к другу улучшится?.. Рискну!

И я расслабленно улеглась вновь, намереваясь заснуть. Не получилось: живот сводило от ощущения тревоги и волнения. Видимо, это профессиональное. Оставить страждущих голодными мне не позволяла поварская этика. Но и любопытство всерьез разыгралось: реально справятся? Потому крепилась из последних сил, изнывая от желания махнуть на все рукой и поспешить наружу. Выдержала часа полтора.

Птицы уже щебетали, утро было в разгаре, лес вокруг шумел, жужжал и гудел. А со стороны укрывающего кухню тента не доносилось ничего! Хотя я отчаянно прислушивалась. Лишь изредка Женя и белый обменивались односложными репликами, мало о чем мне говорящими. И нос подсказок не давал — едой не пахло! Только дымом от костра. И что думать в таких обстоятельствах?

Едва лагерь завозился, быстро собралась, терзаемая тревогой. Но прежде чем отправиться к «напарникам», решила прогуляться до дождевого пруда — умыться и послушать утренние пересуды. Стоило отойти от палатки, как со мной поравнялись трое спасателей. И Макс в их числе. Словно поджидали!

— А вот и единственная надежда наших измученных однообразной похлебкой, — а все традиционно выбирали для приготовления самый походный вариант — смесь из тушенки, картошки и суповых пакетов, — желудков. Уж сегодня нас побалуют чем-нибудь вкусненьким… — При этом в глазах медведей отчетливо проступал смех.

Хм! Уж не заговор ли тут имеет место быть? Или спор?..

— Надежда должна умирать последней, — на всякий случай предупредила я их, — но меня отстранили, позволив выспаться, так что утреннее меню и для меня самой сюрприз.

Хранители как по команде заулыбались. Я напряглась, окончательно утвердившись в наличии серьезной подоплеки у утренних событий. Поэтому, быстро управившись с гигиеной, поспешила к очагу. Туда уже подтягивались самые ранние пташки. И все спасатели дружной компанией восседали за одним из походных столов. Именно за той его частью, откуда открывался наилучший вид на ведра, которые служили в нашем временном обиходе кастрюлями. И наконец-то я почуяла пищу… вернее, то, что с натяжкой можно было ею назвать. В одном из ведер была заварена банальная лапша быстрого приготовления вперемешку с несколькими банками тушенки. Брр…

Я невольно поморщилась: таки решили травить синтетикой. А я накануне планировала, пользуясь наличием сухого молока и овсянки, ведра два каши сделать… А теперь придется галеты есть. Впрочем, студенты, в принципе привыкшие питаться как попало, с энтузиазмом трескали и такой завтрак. А вот оборотни предпочли просто ломти хлеба с той же тушенкой и чай. При этом все, включая Андрея, улыбались, наблюдая за мной!

Недоумевая по поводу происходящего, пристроилась с чаем и галетами рядом с другом, надеясь, что он оперативно сдаст мне «план кампании».

— Выспалась? — горделиво поприветствовал меня Женя.

Я лишь опасливо кивнула, зная, что кое-кто все отлично слышит.

— И хорошо, я сразу говорил: без тебя справимся. Мы решили тебя поберечь и монетку кинули, кому чего готовить. За мной — завтрак и обед, за спасателем этим — ужин. — Обед многие пропускали, группами уходя выполнять задания. А вот на ужин собирались уже все. И он бывал очень сытным.

— Э-э-э… — и что тут скажешь? — Спасибо, но лучше бы я сама. Тем более тебе ногу напрягать нельзя.

— А я не напрягал. Андрей сам и воду принес, и огонь развел, мне только и осталось, что в кипяток вермишель засыпать да с тушенкой смешать! Ты зря не ешь, кстати! Если еще майонеза добавить — объедение выходит.

Нервно вздохнув, с ужасом уставилась на друга.

— Ты так питаешься, когда родители на даче?!

— Ага, — самозабвенно уплетая вышеописанную бурду, делился впечатлениями парень.

— Кошмар! — честно проинформировала его я, поймав быстро мелькнувшую улыбку Андрея. И чего веселится? И внезапно сообразила, что есть вопрос поважнее: — А на обед что будет?!

— Думаю картошки пожарить, что-то соскучился по ней, — размышляя о чем-то, поделился планами Женя. — И как представлю себе — хрустящие ломтики картошки на фоне первозданной природы, травы, аромата хвои… М-м-м…

— Как? — изумилась я, мгновенно оборвав его творческие порывы. — На чем? В полевых условиях, да на такую ораву?

Друг совсем уж от реальности оторвался: в походе жарить картошку!

— Думал противень приспособить, — поделился он новаторской идеей.

Таковой действительно имелся, его использовали как подставку для ведра, но…

— Ты спятил, Жень, — честно предупредила я друга. — Намучаешься с лихвой, а в итоге все будут есть полусырое нечто. Еще и отравятся!

Но одного взгляда на витающего в облаках друга оказалось достаточно, чтобы понять: он глух к голосу здравомыслия. Придется взять процесс под собственный контроль — на фоне недожаренной картошки вермишель быстрого приготовления казалась верхом кулинарного искусства. Да он хоть представляет для начала, сколько картошки надо начистить на всю нашу компанию?!

— Обед готовлю я! — С этим категоричным заявлением я встала из-за стола, намереваясь собрать после завтрака грязную посуду и помыть ее.

— Но… — Женька попытался спасти свои «художественные» планы, но я решительно рубанула рукой воздух, сразу отметая все его возражения: — Тебе ногу надо беречь!

И тут же поймала довольную улыбку Андрея. Вот в чем дело?!

Добровольский тоже встал из-за стола, закончив завтрак. Помог мне собрать посуду и понес ее к озеру, туда же доставил ведро с заранее нагретой водой. Молча оттеснив меня в сторонку, принялся методично, миску за миской, мыть посуду. Потрясенно понаблюдав за процессом, стала споласкивать тарелки в воде, сооружая пирамиду уже из чистых. Не выдержав, спросила:

— Ты решил продемонстрировать мне идеальные — и страшно тайные! — стороны своего характера?

Чтобы мне вдвое труднее было расставаться с ним потом! Судьба ко мне несправедлива.

— Ага, — неожиданно задорно хмыкнул Добровольский, — поймешь, какое я сокровище. Сам все умею, со всем справляюсь. А ведь ты еще ужин моего приготовления не пробовала! Может, и оценишь, осознаешь, какой я единственный и неповторимый.

«И, что характерно, скромный!»

— Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие, — только и сказала я вслух.

Но в одном Андрей прав: в этом походе он открылся мне с другой стороны, с человечной. Наверное, таким он был бы, не будь он наследником белой стаи. Отличным парнем! Но понимать это было еще обиднее. Практика вдали от всех закончится, а мы вернемся к тому, от чего убегали. У нас будущего нет. Совместного.

— Я — не дурак, а надежный, взрослый и самостоятельный мужчина, — важно перечислил мне свои достоинства Андрей. И все это, энергично натирая посуду! — Не то что некоторые… фантазеры! Надеюсь, ты сравнишь и сделаешь верные выводы.

— Между прочим, я на Женин счет никогда и не заблуждалась! От этого он не становится хуже или злее. Поверь, — сухо возразила я. Белый сразу насупился.

— Ты его идеализируешь! — буркнул уже недовольно.

— Нет. Просто оцениваю реально. Я и сама, знаешь ли, не все умею. Зато Женя хорош в другом. Не всем же быть совершенствами.

— В чем? — скептически уточнил Андрей.

— Рисует красиво, — нашлась я с единственным аргументом.

На лице оборотня проступило отчетливое пренебрежение:

— О да, холстомаранием я на досуге не занимаюсь. Не дотянул! — Комментарий был презрительным.

— Он очень здорово рисует. Его картины живые и настоящие! — обиделась я за друга. Его работы в большинстве своем меня действительно восхищали. А уж мой «портрет»… — Он и меня нарисовал.

— Да? — Кажется, мне внезапно удалось заинтересовать Андрея творчеством друга. — И как результат? Все собирался расспросить тебя подробнее.

Почувствовала, что краснею: стоило вспомнить, при каких «обстоятельствах» я упоминала про портрет в прошлый раз.

— Итога я еще не видела, — призналась оборотню, уже пожалев, что сболтнула лишнее.

— Ясно, — протянул Андрей как-то задумчиво.

— И там такая задумка картины! — Разочарованная его сдержанной реакцией, надеясь переубедить и доказать, что Женя безусловно талантлив, начала ее описывать.

— Я верно понял, что ты позировала ему обнаженной? — В какой-то момент моего восторженного фонтанирования белый замер, уставившись взглядом в одну точку.

— Там со спины, — успокоила я его, более подробно описав свою позу. В прошлый раз я этих подробностей избежала. И закончила следующим признанием: — Вот для этого каждую неделю мы с КСЕ и сбегали!

— Зачем, говоришь, ему картина? Для участия в чем?

— Конкурс специальный проводится под эгидой ЮНЕСКО, — пояснила я, уже вновь раздумывая о том, не зря ли так разоткровенничалась о друге.

— Ну, успехов ему… творческих, — как-то недобро прищурился Андрей.

Волчица внутри заворочалась, явно реагируя на незаметные мне действия его волка. И это при том, что в обществе Андрея — и его зверя! — она была тише воды ниже травы!

— Ты так и не понял, что Женя — настоящий талант? И в этом он превосходит нас всех вместе взятых, — вздохнула я, стряхивая воду с последней кружки.

— Понял, понял, что… талант. — Выглядел при этом Андрей не очень дружелюбно.

Я только вздохнула: вот чего он парня так невзлюбил? И внезапно сообразила.

С этим переездом в палатку и волнениями совместной ночи совсем не беру в расчет приближающуюся течку! А ведь совсем уже скоро. И Добровольский это чует, вот и… нервный. Эх, как мы в этот раз будем справляться?

О том, что случилось в первый раз, я и думать боялась! Но тут лес вокруг, дикий. Может, набегается? «Охоту» собьет?

— Что с течкой будем делать? — с небольшой заминкой, тихо, чтобы слышал только он, спросила белого. Мы все же пара, этого никто не отменял до истечения срока договора. Какие бы обиды друг на друга мы ни затаили. А в данном вопросе действовать сообща — в общих интересах.

— Не думай об этом. — Почему-то, не в пример предыдущему разу, белый был настроен философски. — Все пойдет так, как пойдет. Кстати, сегодня ночью на охоту собираюсь. И ты со мной!

Побегать волчицей под защитой своего альфы я была только «за»! Но…

— Уверен? — настороженно переспросила. — Может, лучше… после?

— Нет, — подхватывая пирамиду из посуды, уверенно покачал головой Андрей.

Нет так нет. Ему виднее. Положусь на его опыт. Опять же, на территории медведей когда еще случится побывать — надо пользоваться моментом.

— А росомаха? — на всякий случай напомнила о недавней угрозе.

— Хранители всю свою территорию проверили. Никто угрожать нам не должен. Никто.

Отлично! И луна почти выросла. В этот раз полнолуние примерно должно совпасть с течкой, что лишь усложнит наше положение.

Вернувшись назад, засела с другом за сведение данных по видовому разнообразию флоры этого леса в одну таблицу. Затем отправилась готовить на обед суп. Причем по своему оригинальному рецепту — с грибами и мясом. И никаких пищевых концентратов!

До ужина успела искупаться и позагорать. А ужин готовил белый! И это оказалось огромным плюсом — я отдыхала. День «дежурства» по кухне получился очень даже незагруженным, позволив мне поваляться на полянке под жарким солнышком. Женька составил мне компанию.

— Знаешь, этот спасатель… — рассеянно вглядываясь в небо, поделился мыслями друг. — У меня ощущение, что он меня испытывает. Словно полосу препятствий устроил. А я ее не осилил.

И он рассмеялся — искренне и легко.

— Не бери в голову, — лениво махнула я рукой. — Ничего он не понимает в «колбасных обрезках».

— Да, вот я тоже так решил, — серьезно кивнул друг, в очередной раз удивив прозорливостью, — что не в ту сторону он смотрит. Вернее, в ту, но как-то не с того угла!

— Не бери в голову, — вновь повторила я, — сегодня отмучились, и все. До следующего раза живем!

В том, что Андрей справится с приготовлением пищи, я не сомневалась. Чуяла! На ужин готовился великолепный шашлык. И я совершенно не против — пусть Андрей получит заслуженные лавры «кулинара дня». И Женька тоже не против. Мы с ним оба не стремимся всегда и во всем быть первыми и лучшими. В отличие от белого альфы.

Я в очередной раз убедилась, что в обществе друга мне легче. Он как-то проще смотрит на вещи, вычленяя суть, не растрачивая себя на незначительные мелочи. Так что намеренно или нет, но вмешательство Андрея лишь укрепило мое убеждение: Женька — лучший друг на свете.

А Андрей… он просто лучший. Во всем. И любимый. И невыносимый. И недосягаемый для меня.

Глава 13 Елена

Тенями в сумраке наступившей ночи мы скользнули к лесу. Конечно, медведи слышали, но люди… они не подозревали, что мы покинули свою палатку. И Добровольский был прав: отдельное от людей проживание облегчало существование звериной половины. Волчица внутри меня уже нетерпеливо скреблась и поскуливала, предвкушая встречу со своим волком.

Эта нахалка относилась к белому самцу с возмутительной доверчивостью! Если не сказать больше — с непринужденностью. Она считала его своим, и только своим, а потому доверяла ему абсолютно. Мне отчаянно хотелось верить, что Андрей не подозревает о «простодушии» моего зверя. Иначе… Не представляю, что он обо мне думает. Тем более что моя волчица была в разы слабее его волка, но порой вела себя так, словно справится с ним одним грозным рыком!

И это при том, что я — человеческим сознанием — понимала, насколько опасен зверь белого. Для любого!

— Перекидывайся, — стоило нам отойти и раздеться, озвучил приказ альфа. Усилия его воли я не ощутила. И растерянно оглянулась на него. — Сама.

Впрочем, действовать в этом направлении было проще, зверь рвался на свободу. Здесь, в его естественной среде обитания, в лесу, это ощущалось особенно сильно. Расслабившись, позволила собственному сознанию отступить, отдавая инициативу существующей инстинктами волчице. Инстинкты не замедлили себя проявить!

Приземлившаяся на четыре лапы бурая тут же принюхалась. Аромат самца был очень сильным, а сам белый волк был, как никогда, привлекателен для нее. Призывно проскулив, волчица самозабвенно перекувыркнулась на спину и принялась кататься по сочной траве, стремясь не столько почистить шерсть, сколько произвести неизгладимое впечатление на волка.

Он не мог не чуять ее меняющегося аромата, сообщающего ему о приближающейся поре наибольшей привлекательности самки.

Белый волк не сводил со своей пары взгляда, но его уши подрагивали, улавливая малейший шорох вокруг, а влажный нос, помимо призывного аромата бурой, обонял и вычленял всю необходимую информацию из многообразия наполнявших лес запахов. Самец инстинктам не поддавался и был начеку.

Дав волчице время нарезвиться, в два прыжка оказался рядом. Сначала ткнулся мордой ей в живот, потом в звериной ласке, даря мужское одобряющее внимание, лизнул средоточие ее манящей влаги и потерся шеей о брюхо волчицы, помечая своим запахом, принимая на себя ее аромат. Для любого встречного волка это стало бы максимально информативным сигналом — занята!

Бурая, покорно открывшись самцу, подрагивала и довольно поскуливала. Волчица стремилась к утверждению своей власти над волком, инстинктивно понимая, что именно сейчас наступает ее время! Но зверя одолевал и голод. И желание поохотиться сейчас отодвигало на второй план даже стремление повязаться с белым.

Волк словно чуял ее потребность, или сам был голоден, только стоило ему наглядно продемонстрировать волчице ее принадлежность, как он отпрыгнул и грозным рыком приказал ей следовать за собой.

Две тени мелькали по темному лесу, следуя за запахом добычи. Волк был быстрее, сильнее, стремительнее и опытнее. И он вел за собой самку, которую намерен был получить. Поэтому, загнав зайца, отступил, позволив бурой самой завершить охоту.

Пока волчица наслаждалась добычей, острыми клыками разрывая горячую плоть, белый обеспечил едой и себя. В какой-то момент сосредоточившаяся только на утолении чувства голода бурая подняла морду, испачканную в крови жертвы, и обнаружила волка, с урчанием потрошащего свою добычу, в нескольких метрах от себя. Подойти она бы не решилась. Интерес самца — это одно, а нарваться на его грозные клыки, конкурируя за пищу, она бы не рискнула. Поэтому только благодарно провыла, обещая свою преданность. Самка намерена была отблагодарить самца благосклонной реакцией на его последующие ухаживания.

Ведь волчицы не сразу подпускают самцов, становясь все более «миролюбивыми» по мере наступления благодатного периода для вязки. И белый инстинктивно понимал это, поэтому и приступил к ухаживаниям заранее, стремясь подготовить самку, обеспечив свое исключительное право подарить ей волчат. Но сначала необходимо было утолить голод иного рода, и с этой задачей он справился.

Насытившись, волчья пара устремилась в лес, играя и соревнуясь. Белый позволял бурой «шалить» — напрыгивать на него или, наоборот, резкими прыжками отбегать в сторону, изображая намерение его покинуть или и вовсе якобы возникший интерес к чужому аромату. Волчица дразнила самца, стремясь лишь распалить его интерес.

Волк же снисходительно, в силу опыта понимая ее маневры, подыгрывал ей. Однако не упускал случая попытаться подмять под себя самку, подскочив сзади или, властно прихватив за холку, заставляя покорно стоять на месте. Волк тренировал молодую волчицу, готовя ее к неизбежному и такому естественному процессу — вязке.

Пока самка не была готова добровольно подпустить его к себе — проседала задними лапами, поджимая хвост, и угрожающим рыком огрызалась на излишне настойчивые маневры «ухажера». Но настороженно терпела его внимание, отдавая себе отчет, кто в их паре сильнейший. И самец полагал нелишним почаще напоминать об этом своевольной и дерзкой, по причине неопытности, волчице. Ведь чем активнее с каждым последующим днем природа будет побуждать ее подчиниться самцу, тем взбалмошнее и непоследовательнее будет бурая. Внимание сильного самца ей льстит и вынуждает быть излишне «порывистой». А самцу в деле продолжения своего рода хотелось бы спокойствия и предсказуемости. Но с такой молодой и неопытной парой…

Выманив бурую сегодня в лес, волк сделал все что мог для облегчения своего будущего положения. Звери несколько часов наслаждались бегом, валялись в пряной траве и даже пробежались по краю озера, научившись прислушиваться друг к другу. Утвердившись в статусе пары. Пары, намеревающейся обзавестись потомством. И зверей, в отличие от их человеческих половин, в этом вопросе ничто не смущало. Была лишь потребность, которая неминуемо будет удовлетворена. И им впервые ничто не мешало.

Уже под утро белый резким прыжком преградил самке путь, оскалив пасть и зарычав на нее. Бурая испуганно припала к земле, повизгивая и пытаясь понять, отчего внезапно изменилось поведение волка. В его рыке чувствовались повеление, приказ, воля сильнейшего. Он настаивал на… прощании! Бурая не могла не подчиниться, пусть и с неохотой, но уступая сознание человеку.

Поляну на миг озарили две вспышки, и вот уже на ней пара обнаженных молодых людей — Лена и Андрей.

— Мы же не вернулись? — удивленно оглянувшись, тихо произнесла я. — Почему волчица отступила?

— Нет, — подтвердил Добровольский и, шагнув ближе, обхватил за талию. — Но твоя бурая до предела взбудоражила моего волка. А тело у нас одно. И лучше тебе узнать об этом не в непосредственной близости нескольких медведей.

О да! На что намекал Андрей, я поняла, когда почувствовала его возбуждение. И сама нервно подрагивала от схожих эмоций. Животная сущность, полная луна и захлестывавшие инстинкты давали о себе знать в полной мере.

Сейчас я и в самом деле меньше всего желала оказаться рядом с другими оборотнями. Присутствовало ощущение, что совсем скоро волчья суть даст о себе знать, подчинив инстинктам. А они требовали одного — заполучить белого. И его генофонд.

Животным чужда романтика, все до банального практично. Но будучи людьми, мы с Андреем смотрели на близость несколько иначе. Я так точно!

— Мы уже пробовали этот способ в прошлый раз. Ни к чему хорошему это не привело, — задыхаясь от желания, жадно втягивая в себя аромат Андрея, прижималась я к его телу. Сил не было противостоять этому притяжению.

Решила же, что больше ему не поддамся! Боролась больше с собой. Материнство для меня невозможно, а значит, я не имею права допустить зачатие. Сейчас нет возможности обезопасить себя от подобного исхода.

Но как же трудно противостоять собственному желанию! Дикой, алчной и всеобъемлющей потребности стать с ним единым целым. Со своим волком!

«Нельзя!» — не осознавая, что уже отвечаю на прикосновения мужских рук ответными объятиями, исступленно твердила себе.

— Не думай об этом, у меня все под контролем, — в перерывах между поцелуями выдохнул Добровольский.

Мы, ошалев от собственных потребностей, ведомые животными инстинктами и безумной страстью, буквально набросились друг на друга. Пара молодых людей в лунном свете на берегу озера, отражающего их силуэты. И вокруг ковер из душистого вереска, что в серебристом свете ночи смотрелся сказочно. Освежающий ветерок, обдававший наши тела и игравший с моими волосами. Шепот ночного леса и тихий лепет волн. Все вокруг словно взывало к уединению, призывая нас раствориться в этой красоте, забыв обо всем. Раствориться друг в друге.

И сколько можно бороться с собой? Противоборство человеческой и звериной сущностей невозможно. Мы оборотни и в сути своей едины. И я не могу не следовать желаниям и инстинктивным решениям своего зверя.

«Столько убегала от себя, чтобы признать это!» — мысль была грустной, но принесла облегчение.

Этим можно оправдать собственную необъяснимую тягу к этому мужчине. Мужчине, который совершенно не ценит меня.

— Хорошо, — смирившись, шепнула прямо в губы Андрея.

Не самке быть ведущей в паре, тем более в паре с альфой. И тем более если моя волчица такая слабая. Мой удел — подчинение ему?..

Где-то глубоко в душе отчаянно хотелось крикнуть — нет! Но… моя бурая тут же яростно зарычала на меня, требуя не мешать ей и ее волку!

Закрыв глаза, сдалась, позволив белому плавно увлечь меня на ковер из пахучей, посеребренной светом луны, травы.

«Мы снова ищем спасения в объятиях друг друга, надеясь избежать серьезных последствий грядущей течки!»

Впрочем, в прошлый раз помогло…

А так, глядишь, и до конца трехмесячного срока, предусмотренного договором, дойдет. А там — свобода!

Пусть попробует заставить, когда меня не будут связывать принятые на себя обязательства.

И Андрей прав. Сейчас важно сосредоточиться на том, чтобы перехитрить волчий инстинкт продолжения рода. Все это безумие, охватывающее нас при виде друг друга, лишь его следствие. Буду отчаянно в это верить, иначе… мой плен будет вечным!

Плен его рук, его тела, его аромата, тех чувств и эмоций, что вызывало в душе каждое прикосновение Добровольского, каждое его движение.

Шума леса и воды я больше не слышала, все заглушили мои собственные стоны. Наши тела горели от жара страсти и стремительности движений. Чувственный восторг кружил голову — только на близость его тела моя кожа реагировала, казалось, каждой клеточкой и максимально остро. Отзываясь волной удовольствия на легчайшее касание, на любой укус, на чувствительное трение.

Голод, что гнал нас навстречу друг другу, все нарастал. Сейчас не нужны были томительные прелюдии и долгие ласки. Нам нестерпимо необходимо было лишь одно — сам процесс соития, абсолютная близость. Возможность выплеснуть ту бурю эмоций, что бушевала в душах, избавиться от бурлящей в венах энергии, что толкала нас на безумства.

Едва упав на траву, мы почти сразу рванулись навстречу друг другу, сливаясь в единое целое.

Шепот… стоны… рваные вздохи…

Стремительные мощные движения наших тел…

Безжалостная и всеобъемлющая страсть…

Обещания, обещания, обещания…

Его — мне и мои — ему… Но слышали ли мы друг друга?

И, наконец, все нарастающее цунами ощущений, волной максимального удовлетворения и последующей слабости прокатившееся по телу.

Да! Едва ли не за мгновения мы прожили долгий путь взаимного удовлетворения, вместе достигнув желанной цели. И обессиленно замерли там, где еще секунду назад, неподвластные воздействию разума, катались сплетенные страстью в жарких объятиях наши тела.

Усилившийся аромат примятой травы дурманил голову, бесконечное серое небо над нами дарило ощущение вечности. И какого-то спокойного счастья.

Волна сумасшедшей энергии схлынула, вернув возможность соображать. И чувствовать себя счастливой. Довольной. И даже любимой?..

«Ради таких моментов стоит жить», — мелькнула умиротворяющая мысль.

Но в следующий миг, рывком оттолкнув слегка отодвинувшегося Андрея, я резко села.

Глава 14 Елена

— Добровольский! Ты сказал, что у тебя все под контролем! — Все еще до конца не веря внезапно возникшему подозрению, я впилась взглядом в лицо белого. И зашипела! — Но ты ничего не контролировал! Совсем. И это за сутки до начала течки!

Схватившись за голову, отчаянно пыталась найти в его глазах хоть какое-то объяснение. Оправдание. Надежду?

Но не нашла. И спокойная уверенность мужского взгляда просто потрясла меня. Он… все сделал осознанно?

— Сейчас скажешь, что не сдержался, что потерял контроль? — Судя по голосу, я была на грани истерики. И отчаянно цеплялась за последнюю надежду, отчаянно не веря в то, что он меня предал. Тот, кому в глубине души я доверяла, пусть и не готова была признать это вслух.

Ответ прочла в его взгляде: не скажет!

— Лена… — Андрей осторожно наклонился ближе, намереваясь обхватить рукой мои плечи. Но я с отвращением отшатнулась, мгновенно вскочив на ноги. Отчаянно пыталась сделать вдох и не могла — душила паника.

«Гарантированная беременность! То, чего не допустила бурая, с такой легкостью позволила белому я! Как… как все могло так повернуться? В один миг сломав мою жизнь. Мои бедные обреченные дети…» — и не сдержавшись, глухо завыла.

Не видя ничего перед собой, ослепленная отчаянием, стремясь оказаться подальше от Андрея, бросилась вперед. Прямо в прохладную воду озера.

Сейчас необходимо было унять ярость. Важно было понять, способна ли я хоть что-то изменить.

Под водой была максимально долго, пока легкие не загорелись огнем боли. Надеялась, она выхолодит из меня все воспоминания о прикосновениях альфы, сделает бесчувственной к его близости.

Ибо… мне сейчас отчаянно хотелось его убить! Вырвать горло и прекратить свои муки. И муки детей, которых мы, вероятно, сейчас зачали.

Стоило мне вынырнуть на поверхность воды и сделать первый жизненно необходимый глоток воздуха, как рядом раздался всплеск и появилась голова Добровольского.

— Лена, — проникновенно-суровым тоном тут же рявкнул он, — меня напрягает эта твоя манера чуть что кидаться в воду!

Меня же вновь окатило злостью: не только его многое «напрягает»! И стоило в ярости заколотить по воде ладонями, как меня ожидаемо утянуло вниз.

На сей раз достойно потонуть не дали: белый, нырнув следом, схватил за плечо и вытолкнул на поверхность. А потом, не отпуская меня, поплыл к берегу. Вырвать из его хватки руку смогла лишь на берегу.

— Лена! — Сейчас в его тоне и взгляде были угроза и предупреждение. На волне эмоций я не думала о том, что проявляю неуважение к своему альфе. Более того, стоило ему выпустить мою руку, как я замахнулась и ударила его по щеке.

— Когда ты принудил меня поступить так, как нужно тебе, на встрече с главой клана белых волков, я тебя предупреждала. Я просила тебя принимать в расчет мое мнение. — Голос звенел от боли. — Но сейчас ты вновь не посчитал нужным посоветоваться со мной. И не говори мне о том, что являешься моим альфой. Сейчас, еще на проклятых полтора месяца, ты — моя пара! Только что ты предал меня. И я знаю, чувствую, что сделал это намеренно.

Повисла пауза. Андрей совсем не спешил разубеждать меня. Лишь, прищурившись, с отстраненным видом всматривался в мое лицо.

А я не чувствовала ничего. Словно заледенела. Ничего — ни в физическом плане, ни в душевном. Ни холодящего обнаженную влажную кожу ветерка, ни собственного стучащего как молот сердца. Ни даже боли. Наступил миг отчаяния и равнодушия ко всему. Добровольский лишил меня и того серого и одинокого будущего, что я себе уготовила.

— Почему ты полагаешь, что сегодняшний… эпизод будет иметь последствия? Ты чувствуешь что-то? — При этом белый явно принюхивался. И был безразлично-спокоен, его лицо совсем не отражало эмоций. Увы.

Точно! Первое, что скажет любому волку об ожидаемом потомстве, это запах. Изменившийся аромат волчицы. Впрочем, он меняется не мгновенно, а на протяжении нескольких недель — до месяца. Хотя я могу недооценивать возможности сильнейших оборотней. Сама я не способна даже распознать их запахи.

Лицемер! Как можно любить такое чудовище?! Того, кто так спокойно обрек на муки неизлечимой болезни моих детей? Своих детей! Мужчину, который считает тебя пустым местом и намерен, не считаясь с твоими чувствами; решать за тебя абсолютно все. Абсолютно!

«Чувствую ли я?»

Сама не знала. И почему так страшно и холодно стало на душе — тоже. Просто очень боялась подобного развития событий. Такого закономерного и вероятного.

Находиться рядом с Андреем стало невыносимо. Отчаяние рвало душу на части. Даже если все обойдется.

«Предал! Осознанно, жестоко и расчетливо».

Сколько я могу наступать на одни и те же грабли? Искать у него поддержки и верить, вопреки всему? Андрей всегда руководствуется интересами своего клана! И в его понимании щенки — лишь способ гарантированно привязать меня к себе. А судьба моих детей его не волнует.

Мысли роем проносились в голове, пока я, отвернувшись от белого, напряженно всматривалась в темноту леса. На самом деле ничего не видя. Ничего не чувствуя.

— Лена? — сухо напомнил о своем вопросе Добровольский.

Это невыносимо!

И, не думая, подчинившись порыву, кинулась на землю, одновременно позволяя сущности зверя возобладать над человеком. Стоило вспышке света погаснуть, а на четыре лапы приземлиться уже волчице, как по сознанию ударил хлыст чужой воли. И приказ остановиться. Замереть.

* * *

Бурая не подчинилась! Смогла, непонятным образом «отключившись» от этого болезненного присутствия в голове постороннего, рвануть вперед. К лесу.

Зверь не думал о случившемся чуде. Просто гонимая инстинктом защиты потомства самка убегала. Инстинкт, пробужденный паникой человеческой половины, гнал ее вперед. Оказывается, есть в природе нечто, способное противостоять влиянию альфы.

Материнский инстинкт! Своего детеныша самка будет защищать от всех. Даже от своей пары, от своего альфы. Сила волчицы — в инстинкте защиты своего потомства.

Глава 15 Андрей

Я мысленно вернулся к воспоминаниям о неконтролируемом обороте, который спровоцировал аварию Лениного друга. Мало сказать, что ее извечная манера бежать к нему за утешением меня раздражала. При том, что я отдавал себе отчет: человеческий паренек мне не соперник. Абсолютно! Но… раздражения это не умаляло ни на гран. Утешение, любую помощь и поддержку бурая должна искать у меня! В этом вопросе животный инстинкт собственника компромиссов не допускал. И с фактом присутствия «ее Жени» я мирился с огромным трудом. Вернее, пока мирился! А в дальнейшем планировал оборвать все их контакты, забрав девушку с собой.

К тому же я всегда подозревал между ними более тесную связь. И мне казалось, что Лена в какой-то мере это признавала, ссылаясь на их свидания за городом и защищая парня от меня. Еще раньше я добился от нее правды. Он там рисовал. Она — помогала и была моделью.

И вот сейчас, так мимоходом, выяснилась правда.

«Портрет с обнаженной натуры. — Осознав, что моя бурая позировала обнаженной, сглотнул вмиг ставшую вязкой слюну с привкусом желчи. — Как я пропустил подобное? Как позволил случиться такому у себя за спиной?»

Но я и предположить не мог!

Ревность заставила дыхание оборваться. Поразительно, но в лице ее друга я все отчетливее видел… соперника! Одна мысль о том, что мою пару будут рассматривать другие, что все, купившие билет в картинную галерею, где, возможно, будет портрет, смогут увидеть Лену… Волк внутри гневно рычал: подобное недопустимо!

Сглотнув, отчаянным усилием сдержал порыв прямо сейчас броситься к походной кухне и одним движением «затряхнуть» щенка. На землях медведей такое своеволие я позволить себе не мог. Да и дополнительно ссориться с бурой было глупо. Наоборот, поставил перед собой цель доказать ей сегодня, что способен на большее, нежели она считает. Пусть увидит во мне мужчину, способного защитить, помочь и накормить! Я, несомненно, в любом деле буду смотреться куда лучше ее холстомарателя! Дело за малым — донести очевидное до своей пары. После «переселения» Лены в мою палатку я отчаянно нуждался в ее одобрении. Хватит нам взаимных упреков.

Но «художника» мысленно в план внес. Вот разберусь с текущей игрой и… займусь им вплотную! Останутся от козлика рожки да… Впрочем, «копытца» я ему уже подпортил.

И этим поводом избавиться от соперника был доволен. Ибо… раздражал!

Сегодняшняя ночь подарила ощущение некоего покоя. Лена спала в моих объятиях. Пусть меняющийся аромат волчицы сильно будоражил моего зверя, человеческая половина испытывала облегчение: любимая рядом! Пока она ночевала в палатке с другими студентами, я толком не мог сомкнуть глаз, переживая за ее безопасность и чутко прислушиваясь на случай необходимой помощи.

Сегодня же пришло умиротворение и ощущение правильности. Именно так — вдвоем в диком лесу — мы и должны были узнавать друг друга. Вот только судьба сложилась иначе. И у меня не было возможности открыться девушке, представ перед ней самим собой. Но сам факт того, что я впервые обдумывал такую возможность, служил лучшим подтверждением моих чувств. Впрочем, знать о том, насколько сильна ее власть надо мной, Лене не обязательно.

«Сейчас я обязан придерживаться собственного плана, а для всего остального — в случае его успеха! — у нас будет время. И для уединенной жизни в лесу — тоже», — напомнил о главном, стряхивая оцепенение и запрещая себе реагировать на призывный аромат своей самки.

Хватило бы сил выдержать…

* * *

— Вечером будет баня, — довольный восхищенным взглядом бурой, распробовавшей приготовленный мною ужин, тихонько шепнул на ушко подошедшей поцеловать «повара» Лене.

— Отлично! — искренне улыбнулась она. И тоже тихо шепнула: — Шашлычок — фантастичный! Сочный, ароматный и слегка недожарен — мой любимый вариант.

Сдержанно кивнул, принимая заслуженную похвалу и скрывая довольное урчание волка. Для своей волчицы я сделал отдельный шампур, обложив мясо веточками можжевельника и ароматных трав. Было в этом поступке и инстинктивное послание ее зверю: я смогу обеспечить пищей в период заботы о наших волчатах и ее, и наших детей.

— После твоего обеда спрос на ужин сильно упал, — не мог не отметить в ответ ее талантов. — Все до сих пор сытые.

Суп Лена сварила отличный! Сытный, вкусный и… домашний. В походных условиях последнее особенно ценно. Все — и я не исключение! — съели по три полные миски, наевшись до отвала. Если бы оставалась добавка, съели бы и больше — впрок!

— О да! — Вельнов не мог пройти мимо, явно играя на моих нервах. — Ужин хорош, но обед был фантастическим. Кто бы мне раньше сказал, что суп может быть таким вкусным блюдом! Лена, не подашься ли ко мне в кухарки? Обещаю носить на руках и беречь как зеницу ока. Ни один… серый волк не подберется.

И, хитро подмигнув нам, невыносимый хранитель отошел обратно к деревянным столам, за которыми ужинали участники экспедиции.

Лена, со смехом проводив его взглядом, обернулась ко мне и погрозила пальцем:

— Шутит он!

Угу! И дошутится. Мне казалось, что этот медведь как мог подталкивал нас друг к другу. Ох уж эти интриганы…

— Меня возьмешь спинку потереть? — намеренно игнорируя подначивания оборотня, вернулся я к поднятой теме.

Подозревал, что бурая традиционно поскромничает так напоказ выставлять наш «роман», но… попытка не пытка. У нас так мало возможностей побыть наедине.

— Нет, — ожидаемо смутилась Лена. — Мы лучше чисто женской компанией помыться сходим. Там же все огорожено будет?

— Да, зона помывки будет укрыта брезентом.

Возможности, вдвоем спрятавшись в палатке, перед сном сделать массаж своей волчице, задобрив ее еще сильнее, меня уж точно не лишить.

* * *

Ожидаемо в процессе помывки компанию мне решил составить Вельнов.

— Что? Отказалась бурая шею тебе намылить? Зря она! Такой шанс своевременно подставить подножку! А там… свидетелей нет, трава влажная, мыло скользкое, дым кругом… И не было бы соперника! — Медведь нагнал меня, спешащего к походной дымящей конструкции, и похлопал по плечу. — Но я утешу, не дам тебе поскользнуться на влажной траве в гордом одиночестве.

Естественно, оборотень слышал наш с Леной разговор и не мог упустить случая меня поддеть.

— Смотри, сам не поскользнись, когда я рядом! А то недосчитаются хранители одного интригана. А уж как я буду переживать!

— Кхе-кхе, — закашлялся Вельнов в приступе смеха, — не нравлюсь я тебе, выходит?

— Что ты! — скинув с шеи полотенце, я ощутимо приложил им медведя. — Где уж нам, горемычным, без тебя? Куда ни ткнемся — всюду ты. Уже как родной. Жизни без тебя не представляю.

— О жизни размышляешь? Это хорошо. Тебе вдвойне полезно и своевременно, — резко став серьезным, кивнул хранитель. Мы как раз подошли к импровизированной бане, организованной у дальнего края поляны, там, где был уклон к лесу, чтобы вода стекала, не задерживаясь под ногами. Конструкция напоминала военный блиндаж, из символичной двери которого валил дым.

— По-черному? — потянув носом, хмыкнул я, меняя тему.

— Конечно! — задорно подмигнул неугомонный Вельнов. — В этом вся и затея. Как девчата пойдут — повеселимся. Прямо вижу, как они, зажмурившись и с трудом продержавшись внутри с пяток минут, с визгом выбегают наружу, чтобы макнуться головой в ведра с холодной водой. И умыть глаза, разъеденные дымом. С непривычки к нему сложно приспособиться.

Это я понимал прекрасно, хотя мысль о выбегающей Лене в восторг не приводила!

— Той компании, что с Леной пойдет, воду сам наношу! — предупредил медведя непререкаемым тоном.

Он лишь заразительно рассмеялся. Так и тянет глотку ему перегрызть! И пусть жизнь оборотней полна опасностей, но одними тревогами озабочен не будешь. Должны быть и моменты отдыха, и даже небольших забав. Именно последнее собрались устроить сегодня медведи!

Для меня же в бане «по-черному» было свое очарование. Запах дымка, смешавшийся с ароматами заранее запаренных в кипятке веников из березы и можжевельника, расслабляющее тепло камней в импровизированной печи…

«Красота!»

А дым? Так всякий знающий способен его нейтрализовать. Все просто, пара побольше — и нет проблемы! Знай ковш за ковшом плескай на раскаленные камни вокруг дымящего костровища. Но студенткам-горожанкам только и останется, что спешно и на ощупь, укрывшись полотенцем, выскакивать наружу.

Я же был знатоком и большим любителем бани. Поэтому предвкушал и вишенку на торте намечающегося удовольствия — окунуться чистым и разогретым телом в прохладную воду озера или, за неимением лучшего, выплеснуть на себя ведро холодной воды.

— Стартуем! — звякнув ручкой прихваченного ведра с водой, предвкушающе потянулся хранитель.

Баня не только способствует чистоте, но и дарит прекрасную возможность поговорить. Умиротворяющая атмосфера парильни всегда способствует самым задушевным беседам. И не зря Вельнов решил составить мне компанию…

— У меня есть для тебя новость. — Стоило схлынуть жажде активности, как мы расслабленно уселись на специальные деревянные скамейки, что стояли внутри двухслойного брезентового «шатра». А Вельнов, не теряя времени, приступил к первостепенной задаче — сообщить мне о чем-то значимом.

Подняв на медведя вопросительный взгляд, уловил в выражении его лица иронию.

— Представители стаи черных волков прибыли на нашу территорию для участия в Верховном совете…

— И? — Позже мы обязательно займемся этой стаей.

— И среди них — та волчица, что особенно жаждет встречи с вами. С тобой и… Еленой Волконской.

«Настя!» — мгновенно понял я и поморщился. Затаившийся внутри волк угрожающе зарычал. Учитывая последствия первой встречи, вторая была недопустима. Но до чего ж она упряма и непонятлива! При всей силе ее зверя девушка явно уступала Елене здравомыслием и адекватностью.

Стоило подумать о своей паре, как собственный зверь тревожно заворочался. Мой волк рассчитывал, что в период течки его пары рядом не будет других самцов! Сейчас же… В клане черных волков может найтись тот, кто привлечет внимание его пары. А бой на территории хранителей недопустим. И положиться на юную и ветреную волчицу белый не мог.

«Я должен действовать быстрее! Уже сегодня или завтра выманить Лену в лес и утвердить за собой право ее пары». — Обоняние подсказывало, что бурая волчица вполне готова подпустить волка.

— Я понял. Благодарю, — кивнул Вельнову.

И задумчиво прищурился, вглядываясь в медведя. Инстинкт подсказывал: он не враг мне. Впрочем, сейчас в выборе «единомышленников» я был ограничен. А вот реакцию Лены на осуществление моих планов предвидел. Она будет в ярости. Для бурой знание о ее наследственности определяло направляющий вектор дальнейшей жизни, я понимал это. И попытка сломать ее новое мироощущение дастся непросто. Если прибавить к этому склонность к самопожертвованию, то я мог предположить, на что сгоряча способна моя пара. И обязан был сгладить последствия своих поступков. Сейчас у меня появилась возможность сделать это.

— В ближайшие дни наследница изначальной семьи будет нуждаться в дополнительной опеке. — Я, не сводя внимательного взгляда с лица Вельнова, намеренно делал акцент на важности роли бурой. — Возможно, она будет уклоняться от моей защиты. Мне необходимо знать, смогут ли хранители обеспечить ее безопасность?

Медведь задумался. Какое-то время помолчал, прежде чем согласно кивнуть:

— Я присмотрю за наследницей.

— Спасибо, — с искренней благодарностью кивнул в ответ. Иллюзий не испытывал, наверняка есть причины, по которым опека выгодна и хранителям. Но на данный момент наши интересы совпали.

— И еще… — предостерег Вельнов, — времени у вас не остается. Верховный совет через два дня!

— Перенесли? — подозрительно прищурился я. Интересно, кто?

— Да. — Догадавшись о моих мыслях, хранитель пожал плечами. — По просьбе представителей Елены Волконской. Просили назначить еще более ранний срок, мотивируя угрозой и преследованием с твоей стороны. Но Томаш настоял на промежуточной дате, дав время вам и частично уступив пожеланиям сторонников изначальной крови.

— Ясно. — Уступкой медведя я обязан воспользоваться.

Пришло время перейти в наступление!

Глава 16 Елена

Ведомая собственным запахом, бурая неслась к поляне. Стремилась туда, где была возможность хоть как-то дистанцироваться от Андрея. Сейчас потребность в этой «изоляции» доминировала в сознании человека, подавляя даже животную сущность. Да и не было в сознании зверя особого протеста: самка, чуя угрозу возможному потомству, была настроена агрессивно.

Потому и легко отступила, позволив Лене перехватить контроль, когда оказалась возле оставленной человеческой одежды. Мгновенная вспышка — и с земли, нервными резкими движениями натягивая брюки, поднялась уже девушка.

* * *

Руки тряслись, только со второй попытки смогла натянуть футболку.

«Какое же Андрей чудовище! Хладнокровное, расчетливое и безжалостное! Сколько уже можно терзать мою душу? Что еще он не отобрал у меня?»

Возможность быть счастливой, обрести семью, почувствовать себя любимой, прожить жизнь с чувством глубокого удовлетворения, увидеть своих детей взрослыми и уверенно смотрящими вперед. Всего этого уже не будет в моей судьбе!

Зато будет белый альфа, который задушит инстинктом собственника, растопчет во мне все самое лучшее, разобьет вдребезги мечты, погубит… в конечном итоге! Сердце болело, на дно души словно опустился неподъемный булыжник, во рту ощущался привкус крови — это я инстинктивно, сдерживая рыдания, кусала губы.

Из глаз текли слезы. Я ничего не видела и не слышала, ослепленная горем, оглушенная пониманием беды. Почему не сомневалась? Не знаю. Но убежденность в том, что понесла от своего альфы, не оставляла, существуя на каком-то подсознательном уровне. Как же все плохо!

«Я снова и снова решаю быть сильной, противостоять ему. Дать категоричный отпор, не поддаваться на его шантаж и приказы. И что? Стоит белому волку немного оттаять, подарить мне толику нежности и внимания, как все обещания себе летят в бездну. И вот уже я снова послушно следую за ним, соглашаюсь и смиряюсь с любым его действием. И так до очередного предательства. Где моя воля?! Характер?»

Было тошно от самой себя. Глупая влюбленная бурая волчица!

— Лена?

Вопрос Макса заставил нервно вздрогнуть. Все мое существо было сосредоточено на одном — на диком опасении услышать рядом совсем другого мужчину. Об остальных оборотнях и не помышляла.

— Что случилось? Ты так судорожно дышишь. Я с поляны услышал. И где Добровольский? На вас кто-то напал?

Медведь явно принюхивался. Для него не было тайной, что мы только что расстались, я наверняка вся пропахла Андреем. Но что я могла ответить?! Тем более хранителю. Тем более в случае, когда речь шла о моем альфе!

— Хочу умереть! — падая на землю и проявившимися от ярости когтями вспарывая твердую поверхность лесного грунта, зарыдала я. — Не могу так больше, не могу!

Медведь напряженно замер рядом. Меня колотило от судорожных спазмов, сжимавших грудь. Андрея я чувствовала, каким-то необъяснимым образом знала — не так он и далеко.

— Иди за мной, — рывком дернув за руку и заставив подняться, сухо приказал хранитель. И устремился вправо, вновь уводя меня от поляны, где расположился лагерь нашей экспедиции.

А я, не задумываясь, бросилась за ним. Куда угодно, главное, чтобы там не было Добровольского. Или его зверя. Почему-то сразу решила, что Макс ведет меня в поселение медведей, туда, куда и должен был доставить раньше.

«Почему он не сделал этого?» — пришла очередная злая мысль, выражая обиду на судьбу. Ведь если бы сделал…

И тут белый никак не проявил себя. Вероятно, он слышал наш разговор, но направился ли следом? Моих возможностей не хватало для ответа на этот вопрос. Да и слишком бушевали в душе эмоции, чтобы сосредоточиться на чем-то одном. Главное — не воспрепятствовал. Возможно, в данном случае не мог противостоять решению хранителя?

Медведь со скоростью, присущей только нам, разменивал километр за километром. Прошло часа четыре, прежде чем он сбавил темп. Мы удалились на приличное расстояние в глубь территории хранителей. Зачем? До этого, отдавшись стремительному бегу, постаралась расстаться со всеми мыслями, обрести хоть какой-то душевный покой. Не думала о цели его поступка. Вернее, полагала, что знаю.

Сейчас же Макс резко замер на месте и оглянулся. Взгляд мужчины был суров — ничего общего с панибратским дружелюбием, что он демонстрировал ранее. Испугавшись и сообразив, что опять необдуманно повелась на сомнительную помощь, немного отступила назад и глубоко вдохнула.

Пахло… странно. Холодной затхлостью и тленом. И ветер гудел в отдалении, такой шум в лесу невозможен — листва деревьев глушит порывы.

— Зачем мы тут? — вопрос прозвучал нервно. Злость на Андрея основательно разбавилась вспыхнувшим в душе страхом. Меня уже ранили однажды. И теперь не стоило доверять даже медведям. Но… Мало толку в том, чтобы осознать это сейчас!

— Ты так захотела, — сухо прозвучало в ответ. — Готова?

И, не дожидаясь ответа, Макс развернулся и побежал дальше. С огромной неохотой я тоже двинулась следом. Отступать уже было глупо.

С каждым метром ветер усиливался, донося до меня не самый приятный букет ароматов. Запахи смерти и разложения. К счастью, не свежие. В какой-то момент лес резко закончился и мы выскочили на открытое пространство. Хранитель сбавил темп, перейдя на ровный шаг. Почва под ногами стала каменистой.

Еще до того как мы достигли края, я осознала, куда меня привели. К обрыву, к самому краю высоченного скальника. Видимо, один его край был пологим и заросшим лесом. По нему мы и добрались до вершины. А сейчас… Я испуганно сглотнула, застыв в паре метров от пропасти.

Обоняние подсказывало, что до земли внизу расстояние было немаленькое. Я — не Андрей, вряд ли уцелела бы при падении, сумев выжить.

— Внизу острые выступы и все усыпано камнями разной величины. Даже оборотню сложно выжить после такого приземления, — синхронно с моими мыслями негромко пояснил Макс. Он спокойно стоял в паре метров от меня. И наблюдал.

Вздрогнув, отступила еще на несколько шагов. Желания умереть именно такой смертью совсем не было. Да и вообще желания умереть. Опять мною двигали эмоции.

— Готова? — вновь повторил мужчина, заставив мое сердце дрогнуть. — Ты можешь умереть сейчас. Поверь, это многим облегчит существование. И подарит… победу.

— Ты намерен убить меня? — Мой собственный голос звучал сипло. Сейчас со всей вернувшейся ясностью и четкостью мыслей поняла — хочу жить! Достойна жить. Имею право жить.

— Я? — удивился Макс. — Вовсе нет. По-моему, это ты настаивала на самоубийстве. Я лишь помогаю тебе осуществить твое желание. Чтобы наверняка.

— Нет! — судорожно замотала я головой и спешно забормотала, оправдываясь: — Это были глупые слова. Необдуманные, вызванные эмоциями, страхом… Я не хочу умирать.

«Вопреки всему!» — и это было правдой. Осознанной всем существом. Звериным началом и человеческим сознанием. Если мне уготовано пережить своих детей — такова моя доля! И малодушно пытаться спастись… вот так. Я должна бороться!

— Необдуманные? — Медведь поморщился и резко зарычал. — Ты уже не щенок. Оставь все сомнения, отпусти это неверие в себя и стань, наконец, хозяйкой своей жизни. Своего зверя и своей судьбы. Взрослой! Эмоции, страх, глупые порывы — ты не имеешь на них права. Иначе у тебя не будет будущего. Хочешь выжить — стань сильной. Или умри. Прямо сейчас, поскольку умрешь все равно. И скоро. Но гораздо мучительнее и труднее!

Мгновенно оказавшись рядом, рванул меня за плечо и немногим не швырнул на самый край пропасти. Судорожно и отчаянно цепляясь когтями за почву, бестолково царапая камень и скользя по нему в бесполезной попытке притормозить движение собственного тела, задохнулась от страха, когда ноги внезапно ощутили пустоту.

Сознание парализовало ужасом, душу разрывало от паники и отчаяния. Не справлюсь! Тело неумолимо смещалось в пропасть, все мои неловкие попытки удержаться лишь усугубляли ситуацию. Макс хладнокровно наблюдал за мной, явно не имея намерения помочь.

Вдалеке яростно, с жуткой тоской и отчаянным призывом, завыл волк. Бурая внутри вскинулась, гонимая страхом и инстинктивным стремлением выжить. Душу словно обдало ледяным ветром чужой воли: «Держись! Не смей погибать!»

Миг оборота был неуловим. Вот я, собрав волю в кулак, решившись бороться до конца и ощущая внезапное спокойствие, легко, поразительно легко заставила свое тело измениться. Я заставила! Лена! И ощущать продолжала по-человечески, чувствуя, как изменились возможности, сместился центр тяжести, как яростно, по-звериному, напряглись мышцы спины и передних лап волчицы…

Рывок! Бестолково цепляющиеся за скалу задние лапы, едва не рвущиеся от натуги мышцы передних…

Словно толкаемая в спину чертями, самка устремилась вперед, сумев таки невероятным прыжком вывернуться и рухнуть на брюхо на самом краю пропасти. Дальше ползла, стараясь удалиться от страшной погибели. Лапы дрожали и не смогли бы сейчас удержать поджарое волчье тело: сказывалось колоссальное перенапряжение, ставшее расплатой за спасение.

— Так мы медвежат учим плавать, — словно комментируя невинную шалость, с легким присвистом заметил Макс, снимая рубашку и брюки. — Кидаем в воду — должны выплыть, не справятся — не выживут. А тебя некому было научить, как зверя своего осилить.

«Научить?!»

Ярость и ненависть в сознании буквально зашкаливали.

Волчица, стоило оказаться на безопасном расстоянии от пропасти, движимая единым желанием человеческой и звериной мести, вскочила на лапы. Грозные острейшие клыки оскалились, шерсть на загривке встала дыбом, хвост застучал по лапам, тело прогнулось, готовое атаковать.

Уверенный, предупреждающий рык разнесся по лесу. Сейчас Лена и ее бурая были солидарны, утратив всякую робость и страх. Они сплотились, решив воздать мучителю. Покарать! По-волчьи.

Яркая вспышка, и на месте хранителя возник зверь — огромный матерый медведь. Одновременно из леса на опушку выступил большой белый волк. И тоже зарычал — предупреждающе и веско! Ухо медведя дернулось. Он отступил на шаг, потом еще, явно стремясь избежать схватки с обезумевшей самкой.

По сознанию бурой волчицы прошелся ледяной порыв — предупреждение альфы: стой!

Отмахнувшись от приказа, бурая шаг за шагом наступала, утробно рыча. И делала это Лена! Ее волчица в душе отчаянно скулила, ища способ убежать, укрыться за альфой, требуя подчиниться ему. Но девушка и не мыслила о побеге. Все ее существо сконцентрировалось на желании дать сдачи! Впервые за всю жизнь не склониться и признать поражение, а наказать! Клыками и когтями. О собственной слабости даже не вспомнила.

«Я дам ему бой! Потреплю! Не оставлю попытку погубить себя безнаказанной», — пульсировала в сознании мысль. В сознании человека!

Неожиданно медведь упал на спину и странно зафыркал. Словно смеялся. Самка озадаченно замерла. И тут, даря понимание, пришла простая мысль: «Опять я поддаюсь эмоциям! Следую порыву, не думаю!»

Разозлилась уже на себя: доколе все будут проделывать со мной этот трюк, играя на чувствах, используя?..

Мысль стала глотком свежего воздуха, мгновенно остужая. И указывая выход!

И не подумав усомниться в своем праве сделать это, шикнула на бурую, заставляя свое тело измениться вновь. Вспышка, и вот уже с земли поднимается стройная обнаженная девушка. Решительно, игнорируя обоих самцов — катающегося на спине медведя и замершего возле леса белого волка — подошла к одежде Макса и взяла рубашку. Лишь застегнув пуговицы и оправив полы, оглянулась на них.

— Оба — козлы! — произнесла громко и спокойно, не сомневаясь в том, что буду понята ими.

Волк мгновенно отступил, скрываясь в зарослях леса, а хранитель перекинулся в мужчину. Натянул брюки, не сделав даже попытки приблизиться или укорить за использование своей одежды.

— Что ж, неплохо. Думаю, можно сказать, что ставки в игре наконец подняты до максимума, — сам себе заметил он вслух.

«Твари», — беззвучно вздохнула я. Каждый считает своим долгом меня использовать.

— Не зли меня! — озвучила предупреждение.

— И не думаю, — покачал головой Макс. — Я — на твоей стороне.

С такими друзьями…

— Расскажи мне про отца! — потребовала, вспомнив, что он так ничего мне толком и не рассказал. А сейчас… Сейчас была уверенность, что добьюсь от него любой правды.

— Тут он погиб, — потряс меня ответом хранитель, кивнув на обрыв за моей спиной. — Спрыгнул вниз.

Охнув, вновь оглянулась на пропасть, оценивая ее уже с иной точки зрения.

«А ведь я могла бы тоже…»

— Самоубийство? — Слово еле слышно слетело с губ.

— Нет. Казнь. Я дал ему выбор — прыгнуть самому или быть скинутым мною. У него был шанс выжить, если бы сил хватило и повезло с… приземлением.

— Что?! — В шоке глядя на Макса, я не верила своим ушам. Хранители убили моего отца?!

— Да. Я сказал тебе правду. О ней, кстати, никому постороннему не известно.

— Но… за что? — Пусть я не знала отца, но услышать о такой кончине было… страшно. Что же происходит?

— Поверь, за преступление. За очень серьезное преступление! — Даже спустя годы взгляд хранителя полыхнул гневом.

Мои губы словно онемели, не позволяя продолжить расспросы. Но Максим все понял по моим глазам.

— Он уничтожил одну из наших реликвий. Если конкретнее — древний договор между волчьими кланами.

Услышав ответ, я села. В буквальном смысле.

«Нет этого проклятого договора — нет обязательств! И все мои испытания были… напрасны?»

— Почему же тогда вы подтвердили условия договора, настаивали на его исполнении? Скрываете, что не смогли уберечь документ?

— И это тоже, но есть и более важные причины. Ты не думала, зачем Волконский сделал это?

В самом деле. Пусть он и так был обречен, но навредить тем, кто предоставил убежище? Для этого должна быть крайне веская причина.

— Зачем? — эхом повторила я его вопрос.

Макс промолчал, но при этом бросил немного нервный взгляд в направлении леса. Вероятно, нас слышит Андрей? Потому хранитель мне и не ответит?

— У него был план, я тебе о нем говорил. И условия договора были помехой.

Все же ответил.

— Андрей знал… про договор?

— Полагаю, он мог подозревать нечто близкое к истине. — Макс фыркнул.

— Но согласился на его исполнение?

— Именно поэтому и согласился! — уже не таясь, хохотнул мой собеседник. Мне же было совсем не смешно.

И что он имеет в виду?

— Получается, соглашение недействительно? Мы не пара? — Внутри вспыхнула надежда.

— Я бы не спешил с выводами. Вы же признали себя парой, приняли на себя конкретные обязательства? Сказанного не вернуть… И это объективная реальность!

Р-р-р…

— А что было в том договоре? Например, условие про объединение в пару на три месяца?

— Нет. — Мужчина развел руками.

«Нет?!»

У меня пропал дар речи. Обман! Чья-то чужая игра сломала мне жизнь.

— Но как вы допустили?.. — И так едва слышный шепот оборвался, у меня перехватило дыхание. — Вы же хранители, ваша миссия в том, чтобы беречь истину в ее первозданном виде.

Макс насупился:

— Как это ни банально, никто не идеален. И у нас тоже есть свои интересы.

А меня внезапно осенило!

— Уверена, у отца был повод уничтожить договор! — с толикой ярости зашипела я на оборотня.

— О да! — неожиданно став серьезным, резко взмахнул рукой Макс. — У него-то как раз и был. Вот только не стоит думать, что он ради тебя старался. На самом деле использовать договор, скрыв от волков его истинное содержание, было изначально его идеей. Мы лишь из-за этого решились на вмешательство.

Медведю я тоже не очень верила. Было ощущение, что верить нельзя никому.

— Раз вы рассказали мне так много, стоит ли скрывать остальное? — не отступала я. — Что было в том договоре? Зачем отец уничтожил его? И почему вы — хранители — не только извратили правду, но и способствовали заблуждениям глав волчьих кланов?

— Лена, — губ Макса коснулась снисходительная улыбка, — не стоит думать, что все так просто. Считай, что своими недомолвками я пытаюсь подтолкнуть тебя к действиям в нужном направлении. Договор касался своеобразной территориальной компенсации. Ничего глобального, ерунда. Но главам упомянутых там волчьих родов мы заявили другое.

— И никто не потребовал предъявить договор?

— Дамир Добровольский пытался, пришлось надавить на него, поручившись нашим авторитетом, — Макс хохотнул.

— Солгать? Вы отвратительны! — Как же я была разочарована в медведях!

— Будем судить по результатам, — продолжал улыбаться мой собеседник. — На самом деле задумка как раз в нашем духе. Она — на благо.

— На благо кому? — вновь зашипела я.

— Порядку.

Как же достали загадки!

— А мне что делать?! — Крик души.

— Точно — не кидаться вниз со скалы, — Макс мотнул головой в направлении обрыва. — Кстати, чтобы ты не дулась — я бы успел тебя схватить, если б понял, что ты совсем утратила шансы удержаться.

Не сдержавшись, я иронично хмыкнула. Ирония была с привкусом горечи: сейчас можно сказать все что угодно…

— Не веришь? Зря! Твой белый волк загрыз бы меня на месте, он и так нарушил запрет и пришел за нами на эту закрытую территорию. — Медведь перевел взгляд на лес, словно мог видеть укрывшегося в зарослях Андрея.

Ну-ну!

— Так вот, что тебе делать. На самом деле мне сложно судить, ситуация до сих пор во многом непредсказуема. Хотя хорошо, что вы пришли на наши земли.

Хорошо кому? Знать бы.

— Что бы на моем месте сделали вы? — рассердилась я. Сколько можно юлить?!

— Слушал бы разум, а не сердце! Ты же живешь эмоциями. А он — нет. Вот когда вы поменяетесь местами и ты начнешь думать и рассуждать, исходя из своей выгоды, тогда и одолеешь его.

Мне стало страшно. Почему я должна хотеть его одолеть?

— Вы уверены, что мы — по разные стороны баррикады?

— Пока все говорит об этом. — Макс красноречиво пожал плечами. — Но есть и приметы перемен.

— Знайте, — я решительно поднялась на ноги, намереваясь уйти, — я никогда, ни при каких обстоятельствах не стану соперником Андрея! Не буду претендовать на власть — это вообще смехотворная мысль! И… не предам его.

Последнее сказала одними губами, признаваясь в этом лишь себе. Я могу ненавидеть Добровольского, презирать его, никогда не простить. Но мстить? Навредить? Никогда!

«Я слишком люблю своего белого альфу, чтобы так поступить. Пусть даже ненавижу не меньше…»

Навредить я способна лишь себе, но не Андрею.

— Возвращаемся? — Макс нагнал меня парой быстрых шагов и подмигнул.

Поразительный тип — ведет себя так, словно только что не случилось ничего необычного!

— Да! — И, решительно задрав подбородок, я заносчиво предупредила: — Задумали смуту на волчьих территориях? Не надейтесь, что я помогу! Я признаю клан белых сильнейшим, а их власть — безоговорочной!

А наши взаимоотношения — это другое. Соответствие Андрея статусу сильнейшего не вызывало у меня сомнений. Он объективно был идеальной кандидатурой на роль главы волчьего сообщества.

Тем более Андрей — мой альфа. А возможно, и отец моих детей…

Глава 17 Елена

К началу второй течки сложилась странная ситуация. Если в первый раз все осложняли интриги альфы клана бурых волков, но у нас была хотя бы теоретическая возможность укрыться ото всех в квартире, то сейчас… Никому до нас не было дела. Студенты ограничивались любопытными взглядами, утвердившись в версии о моем головокружительно скоротечном романе со спасателем. У медведей и вовсе словно табу было: они меня сторонились. Кроме Макса, никто себе никаких контактов не позволял.

Но мы с Добровольским — по его упрямому и необъяснимому настоянию! — делили одну палатку, один спальник! А голову кружили ароматы леса, сводя с ума настойчивой потребностью дать волю внутреннему зверю! И моя бурая неудержимо рвалась на свободу, и его волк, чуя состояние волчицы, жаждал оказаться рядом, изводя сознание Андрея нескончаемым противостоянием.

Едва не стоившая мне жизни прогулка к пропасти в обществе хранителя Добровольским не комментировалась. Накануне вечером я вернулась в лагерь в сопровождении Максима. Андрей — в человеческом виде, одетый в джинсы и босой, — поджидал нас примерно на полпути, опершись спиной о ствол высокой лиственницы и высматривая что-то в небе.

Макс явно почуял его раньше, так как заранее подобрался и ощутимо напрягся. Я же осознала присутствие альфы, лишь увидев его. И вздрогнула, ощутив в душе странную смесь чувств — от облегчения до злости.

«Этой встречи могло уже и не быть…»

«Все из-за него! Довел меня до крайности!»

Мысли в голове были крайне противоречивыми. Но присутствие Андрея неожиданно успокоило, а я поняла, что весь обратный путь находилась в нервном оцепенении. Впрочем, мужчинам явно было не до моих эмоций.

Добровольский так и не перевел на нас взгляда, продолжая, прищурившись и задрав подбородок, рассматривать крону дерева, под которым стоял. Но стоило медведю поравняться с ним, как неуловимым движением молниеносно обхватил предплечье хранителя. Макс замер, грозно зарычав и словно сгорбившись. Будто готовился обернуться…

Андрей рык проигнорировал и наконец-то опустил голову, уставившись прямо на моего спутника. Его взгляд заставил меня вздрогнуть и спешно отступить назад, настолько бешеным он был. Безжалостным, холодным и чужим. Страшным!

— Ты зарвался… — словно через силу, сбиваясь на рык, просипел мой альфа. — Больше предупреждений не будет!

— Ты посмел появиться на запретной территории! — грозно рявкнул в ответ хранитель. — Это непозволительно!

Судорожно сглотнула, почувствовав, как оба напряглись до предела, напоминая две натянутые тетивы, готовые «выстрелить» — кинуться друг на друга. Их плечи столкнулись, мышцы напряглись — ни один не желал отступить. Воздух вокруг почти ощутимо уплотнился, словно наэлектризовавшись. От обоих немногим не сыпались искры.

Ярость, усиленная перевозбужденным из-за близкой течки моей бурой состоянием зверя, явно клокотала в душе Андрея. А медведь… Он, похоже, намеревался упрямо стоять на своем.

«Схватки не миновать!» — почуяла я животным чутьем, поняла по довольству волчицы, которой крайне льстил столь очевидный интерес оборотня и готовность волка сцепиться ради нее с любым противником!

А ведь вопреки всему на территории хранителей Андрей был моей единственной защитой. После сегодняшнего поступка Макса я начала бояться медведей, мгновенно лишившись всех иллюзий на их счет. Ничем не лучше Фирсанова, интриганы!

— П-пожалуйста! — подхлестнутая страхом, взмолилась я, обращаясь сразу к обоим. — Хватит на сегодня! Вы смерти моей х-хотите?!

В последнем выкрике отчетливо прозвучали нотки надвигающейся истерики.

Мужчины вздрогнули, словно только сейчас осознав факт моего присутствия. И оба одновременно посмотрели на меня. Такими разными глазами и такими… похожими. По-звериному черными!

Уф! Вовремя я вмешалась.

Несколько секунд оба молча смотрели, прежде чем Макс яростно дернулся, но вырваться не смог.

— Лапы убери! — грозно рыкнул он.

Андрей не реагировал, продолжая сверлить мое лицо этим пугающим взглядом и жадно вдыхать мой аромат. Макс дернулся вновь. Яростнее.

— Уходи! — Добровольский разжал ладонь, и лишь тогда хранитель смог отступить в сторону. — Но помни: вопрос не закрыт. О том, что ты сделал, поговорим позже! Когда все закончится.

Голос Андрея, контрастируя с совершенно безумным выражением его глаз, прозвучал сухо и спокойно.

— У тебя, возможно, не будет этого «позже»! — сурово припечатал медведь, не двигаясь с места.

Но Андрей лишь пренебрежительно передернул плечами: будет!

Макс с неожиданным удовлетворением во взгляде подмигнул мне и, спешно развернувшись, ретировался куда-то в глубь окружающего леса. Я же, ощущая рвущуюся наружу волчицу и одновременно до чертиков боясь реакции Андрея, стояла ни жива ни мертва.

— Ты в порядке? — спустя несколько бесконечных минут глухо уточнил он.

— Угу, — тут же кивнула я.

— Пойдем. — И белый протянул мне руку.

Обида и возмущение его циничным поведением не прошли, но сейчас — я чувствовала это — не время было что-то выяснять. Уж очень взбешенным ощущался зверь Добровольского. Повременю демонстрировать характер. И, покорно вложив ладошку в мужскую ладонь, поспешила за Андреем.

Шли мы быстро. И очень скоро я поняла куда. Целью альфы было ледяное озеро, в котором мы с одногруппницей так неудачно искупались в первый день по прибытии.

Оставив меня на берегу, белый решительно нырнул в ледяную воду. Купание напомнило мне недавнее уединение в подземной нише с серным источником. Но как же сильно все изменилось с тех пор…

Больше мы не разговаривали. Я молчала принципиально, не желая прощать Андрею его подлость. Белый же был слишком сосредоточен, контролируя своего зверя. В таком состоянии мы и заснули. По крайней мере я.

Утро ожидаемо усложнило ситуацию. Течка началась. А значит, надо пока отложить все прочее и постараться выдержать испытание. Вместе! Ведь если я — о чудо! — еще не забеременела, то тут шансов совсем не будет.

Уставившись в черные-черные глаза мужчины, что немигающим взглядом наблюдал за мной, вздохнула. Ладно, медведи, но как воспримут люди рычащего спасателя, что ни на шаг от меня не отходит? Да и опасно это. Живой пример — Женя. Ярость зверя способно спровоцировать что угодно! А последствия могут быть необратимы.

А бурая бесновалась, истощая мои силы. Она жаждала новой встречи со своим волком, не желая принимать в расчет мои рассуждения.

— Нам надо уйти, — тихим шепотом озвучила решение, давшееся мне с огромным трудом.

— Нет. — И яростное мотание головой. — Не согласен!

— Тогда придется пятеро суток сидеть в палатке, — продолжила увещевать я. — Иначе будет беда.

— Справлюсь! — И снова яростный кивок.

Он не справится! Я была убеждена в этом. Чувствовала!

— Пойдем, — умоляюще попросила я, рукой нашаривая возле выхода кроссовки. — Хотя бы день проведем вне лагеря.

Завтракать или предупреждать друга об отлучке мне и в голову не пришло. Чур, чур! Медведи наверняка что-нибудь придумают для объяснения нашего отсутствия, разговор наш они слышат. Да и состояние Андрея чуют не хуже меня.

Обувшись, плавно выбралась из палатки. Андрей — следом. Не оглядываясь, двинулась к лесу. Белый не отставал.

Что ж, придется утомить нас пешими прогулками.

И, следуя этому плану, я двинулась подальше от лагеря.

— Стой! — с усилием выдохнул мужчина, ухватив меня за плечо. — Далеко отходить опасно.

Его грудь бурно вздымалась, челюсти были сжаты. В глазах растеклась сплошная чернота, которая словно затягивала, не позволяя мне отвести взгляд. А еще… Бурая, ощущая мое смятение, усилила напор. Волчица рвалась на свободу, понимая, что настало ее время! Вокруг — ее мир. И рядом — ее пара.

В отчаянии я сжала виски руками и плавно осела на землю возле ног Добровольского. Попытки сдерживать зверя давались все сложнее, истощая все силы! Меня словно в лихорадке колотило изнутри, перед глазами все плыло, взгляд то и дело менялся, становясь по-звериному острым или мгновенно покрываясь мутной пеленой, свойственной человеческому зрению. Потребность расслабиться и подчиниться зверю едва не душила.

«Как Андрей справляется?!»

Впрочем, смотреть на белого, чтобы выяснить это, я боялась. Может быть, тело мужчины волчьему сознанию и не подчинилось, но взгляд… На меня явно смотрел зверь! И не просто смотрел. Молил, звал, приказывал и подчинял.

Звуки окружающего леса больше не воспринимались. Лишь оглушающий стук крови в висках и аромат желанного волка. Белый сейчас заслонил собой весь мир. Инстинкты желавшей спаривания самки явно брали надо мной верх!

— Давай на озеро? — с глухим стоном упершись руками в землю, не осознавая, что уже вспарываю ее когтями, с надеждой на освежающую прохладу воды предложила я идею.

— Вдвоем… нельзя. — Сквозь человеческую речь пробивалось отчетливое рычание зверя. — Опасно.

Окунемся в воспоминания и… стопроцентно утратим самоконтроль.

Бурая, как-то осознавая, что почти сломила мое сопротивление, предприняла новый рывок. В грудь словно ударило тараном — это волчица, стремясь к интересующему ее самцу и вязке с ним, «взорвала» мое сознание и переполнила душу жадной животной тягой.

Инстинкты! Они неумолимо брали верх. Кажется или в прошлый раз мне было легче?!

— Андрей! — в ужасе зашипела я. — Не пойму, что происходит. Бурая словно одичала.

— Она определилась… — Словам человека вторил глухой волчий рык. — И чует свое время!

Определилась с выбором пары и намерениями не только моя волчица!

В отчаянии, чувствуя, что покрыта испариной и дрожу всем телом, я рухнула на землю, с облегчением ощущая поверхностью кожи влажную почву. Рядом на колени упал Андрей.

— Добровольский?! — Я уже могла только стонать, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы. Все было напрасно! Течка только началась, а нас уже почти сломили. Мы обречены повязаться! А значит, обзавестись общим потомством.

«Еще одно тупиковое поколение».

Плакать было не стыдно.

— Лена, давай попро… — Белый держался! И у него даже появилось какое-то предложение. Но поздно. Перебив его на полуслове, мое тело начало трансформироваться. Последнее, что осознала, — ветер сменил направление — и одежда клочками полетела в стороны.

Именно густой, завлекательный и такой мужской аромат белого волка, на мгновение окутавший полностью, стал для меня последней каплей. Всего на миг, задохнувшись от вспыхнувших в душе эмоций, я забылась. Зверю этого хватило.

* * *

Стоило волчице коснуться лапами земли, как она сорвалась вперед, гонимая единственным стремлением — каждой клеточкой тела прочувствовать такую долгожданную свободу, выплеснуть избыток энергии. И даже давление чужой воли не остановило, слишком мимолетным было ощущение ее присутствия. Словно сила зверя, вынужденно призванная человеком, стала роковым фактором. Ошибкой, предопределившей оборот. А спустя миг волчица услышала, как позади на четыре лапы приземлился уже волк!

И еще стремительнее побежала вперед, желая погони, игры и внимания самца.

Белый волк, вопреки намерениям самки, не был настроен на долгую брачную игру. В несколько длинных прыжков нагнав бурую, он начал напрыгивать и толкать ее. Притормаживать, замедляя бег.

Стоило самке сбавить темп, опасаясь быть сбитой с ног тяжелым волком, как белый перешел к активной части «ухаживаний». Терпение самца давно исчерпалось, время игр для него прошло. Слишком сильно давили инстинкты, беспокоили попытки человеческой половины перехватить контроль над сознанием и дурманил аромат удивительно желанной сейчас самки. Призывно порыкивая и прихватывая зубами холку бурой, волк искал возможность подступиться к волчице. Она же, хоть и перебирала нервно задними лапами, стараясь ускользнуть или уклониться от настойчивого внимания самца, но тоже возбужденно подрагивала всем телом и пыталась лизнуть белый мех, одобряя партнера.

Оба зверя жадно втягивали в себя воздух, пропитанный ароматами друг друга.

Инстинкты брали верх, подчиняя себе поведение и звериные порывы. Их потребность в объединении, в естественном для продления рода процессе вязки была неодолимой. Никогда ранее ни белый волк, ни бурая волчица не стремились настолько к чему-либо. А сейчас… То ли мудрость природы вела их кратчайшим путем навстречу друг другу, то ли подсознательно сказывалось человеческое желание, только «ухаживания» самца не продлились и четверти часа.

Белый уверенно подмял под себя самку. И бурая, лишь иногда слегка глухо ворча и дергая хвостом, подчинилась, принимая такое долгожданное и необходимое ей сейчас внимание волка. В первый же день течки.

Природа…

Животных не мучили человеческие сомнения, не пугал страх будущего, не волновали стыд или сомнения. Лишь инстинктивные стремления и их воплощение, поглотившие все внимание волчьей пары. Поэтому слишком поздно была осознана приближающаяся опасность.

В какой-то момент самец тревожно вскинул морду, подрагивая ушами и втягивая в себя воздух. И тут же резко отскочил от самки, заставив ее испуганно припасть на задние лапы. Быстрый разворот вокруг своей оси, пока разум животного оценивал угрозу. И волк сорвался на бег, на инстинктивном уровне собственной волей принуждая юную самку бежать следом.

Быстро бежать! Немногим не лететь, стрелой устремившись вперед, к спасению. Путь назад был отрезан! Он таил опасность. Огромную! Нюх и чуткий слух сразу подсказали об этом зверю. И стоило преследователям понять, что их появление уже не тайна, как они тоже сорвались на бег, начиная погоню. Преследуя свою добычу. Волчью пару, что только что повязалась…

Если бы волком управляли лишь животные инстинкты, он бежал бы до полного изнеможения, надеясь уйти от погони. И заставлял бы самку следовать за собой, насколько хватило бы ее сил.

Но этот волк был разумен. И его человеческая составляющая сейчас, когда накал желания отпустил зверя, а угроза для него и его пары была реальной, возобладала. Разумом Добровольский понимал, что их окружают, что будут гнать к цели, в ловушку — к обрыву!

Пока сильные лапы отмеряли прыжок за прыжком, не позволяя преследователям приблизиться, человеческий разум отчаянно искал способ выбраться из западни. О том, как ее смогли подстроить на землях хранителей, он будет думать позже. Если выживет… Сейчас же единственно важным было спасти свою волчицу и себя.

Белый почувствовал, что бурая начала отставать. Ее сил для подобного спасительного забега было недостаточно. И это обстоятельство решило всё. Андрей, находящийся сейчас в теле волка, принял единственно верное, на его взгляд, решение — найти укрытие и принять бой!

Если у преследователей не получится окружить их, справиться с ним будет сложнее. А там… время может сыграть в его пользу. Задрав морду, волк завыл, на бегу призывая помощь. Медведи обязаны отреагировать! Но сейчас в полной мере надеяться огромный белый волк мог лишь на себя.

И зверь, ведомый сознанием человека, повернул в сторону скальников, к той самой пещерке, где они с Еленой уже побывали. Его самка, судя по частому дыханию и потяжелевшей поступи, бежала уже на пределе своих сил — и в этом ей не хватало опыта! — а в пещере у нее будет возможность укрыться за его спиной. Это увеличит возможность маневров и для волка, избавив от необходимости следить еще и за возможной угрозой для подруги.

Глава 18 Андрей

В этот раз течку своей пары я ожидал с самым смиренным настроем. Если в первый раз самодовольно полагал, что справлюсь с желаниями зверя легко и непринужденно, игнорируя привлекательность бурой самки, то сейчас… Урок из собственного опыта — увы, постыдного для моего эго! — извлек. И понял, что перед бурой волчицей я бессилен.

Сейчас с грустной иронией вспоминал о посещавших меня когда-то размышлениях об устранении Лены. Какая наивность!

«Слабо!» — с абсолютной уверенностью признавал очевидное: никогда волк не позволит причинить вред своей паре! Да и меня мысль о страданиях любимой девушки, мягко говоря, не вдохновляла. Я если и был с ней жесток, то делал это вынужденно.

В тесноте двухместной палатки, прижимая к себе спящую Лену, вдыхал ее изменяющийся аромат. Наступал критический для наших отношений период, зверь внутри меня давал понять это однозначным настроем. На сей раз он добьется своей пары!

Но человеческое сознание было наполнено тревогой, слишком непростой оказалась ситуация, в которой мы находились. И обострившиеся в связи с течкой звериные инстинкты могут обернуться против нас. Это слишком удачная возможность для моих недругов.

Но…

Нашу природу не изменить, а следовательно, придется уповать на силу воли, те же инстинкты и… удачу! Тем более что сейчас намерения сопротивляться у меня не было. Стоило признаться себе в истинном положении вещей, осознать глубину чувств и собственную неспособность им противостоять, как нашлась и решимость на самое сложное решение в моей жизни. Я наконец-то выбрал между обязательным и невозможным, решившись на последнее.

И надеюсь, что моих сил хватит справиться с последствиями этого выбора. Впервые в жизни рассчитывать я мог только на себя. При этом противостояли мне нешуточные противники, включая собственного отца.

Мысли о безнадежности собственного положения помогали хоть как-то абстрагироваться от все нарастающей тяги, что испытывал волк. Бурая волчица манила его, являясь самым желанным подарком на свете.

В каком состоянии я буду к пробуждению Лены?

Сам боялся ответа на этот вопрос. Необходимо как-то сдерживать себя, избегая внезапного оборота — вокруг беззащитные люди.

Волк категоричным рычанием и показательными рывками давал понять, что намерен обрести свободу. И мы оба понимали, что он ее получит.

Спасла ситуацию Лена, предложив уйти в лес. И как ни тревожил меня этот вариант, но оставаться в лагере было еще опаснее. Волчица, осознав собственную власть, не уступая упрямством и напором моему зверю, давила на девушку. Волки определенно не принимали в расчет человеческие опасения.

Сдерживая собственного зверя и наблюдая за усилиями Лены по усмирению бурой, понял, что на этот раз ей труднее! Словно бурая, упустив шанс в прошлый раз, вознамерилась любой ценой добиться своего сейчас. Тем более она ощущала поддержку моего зверя!

Тем поразительнее для меня было видеть отчаянные попытки девушки не допустить оборота.

«С ее силами и такое самоотверженное упорство? Или настолько пугает мысль о… наших общих детях?»

Сам долго отвергая подобную возможность и отказываясь признавать свои чувства к Лене, я боялся многого. И не в последнюю очередь вопроса о наследственности бурой. Но стоило перейти черту, как с громадным облегчением осознал: приму любой поворот судьбы. И, выбрав Лену, не смогу отказаться и от наших волчат. Если они будут…

Животные инстинкты возобладали, сломив волю девушки, — мы совсем недалеко отошли от лагеря, когда Лена обернулась. И мой волк, словно только того и ждал, не оставил мне шансов на сопротивление. Он не мог упустить волчицу, поэтому устремился вслед за рванувшей в лес самкой. Бурая была в своем «репертуаре».

Получив свободу и поработив наши сознания, звери устремились к желанной обоим цели. Все происходящее было неизбежно! Не случись нападения, наши волки повязались бы еще в первый раз. А сейчас, когда, казалось, ничто помешать не способно… Звериная жажда, инстинктивная тяга и потребность в продолжении рода — природа не оставила нам выбора.

Некоторое время волчья пара была занята только друг другом. Пока до белого волка не долетел какой-то отдаленный, вызвавший беспокойство звук. И зверь очнулся, осознав угрозу.

И тут же, обеспокоенный ощущением опасности, в сознании встрепенулся человек. Андрей, проанализировав воспринятую волком информацию, понял: их преследуют!

Рыси и… росомахи. И их много!

Спасаясь и спасая свою пару, волк сорвался с места. Бурую вынудил бежать следом, ведь волчица не сразу сориентировалась, в чем причина беспокойства ее самца. Но убежать не получалось. Самка, не готовая к такому забегу, быстро устала, а преследователи не отставали. Их явно гнала вперед сознательная воля.

Андрей понимал, что их нагонят и, окружив, подавят численным перевесом. Он не справится, не сможет противостоять преследователям и одновременно защищать бурую. Тем более в лесу, где у рысей будет возможность атаковать сверху — с ветвей деревьев!

Не поддаваясь панике, отринув эмоции — инстинкт самосохранения и желание защитить вытеснили из сознания волка все остальное! — мужчина обдумывал ситуацию. И выход видел лишь один — принять бой.

Но… на своих условиях. Нужно открытое, лишенное деревьев пространство и какое-то укрытие позади. Белому волку останется лишь удерживать подступы к нему.

«Пещера!»

Она была совсем рядом. И, решившись, человек заставил волка устремиться в нужном направлении, изменив маршрут. По пути взвыл, призывая помощь. Медведи должны услышать; впрочем, на них надежды немного, уж слишком вопиющим выглядело нападение на их землях. Но на землю хранителей должны были прибыть представители белых волков, раз Верховный совет перенесен на более ранний срок. И они услышат!

Но это — лишь надежда. Пока же Андрей готовился сражаться на пределе сил и возможностей своего зверя и положиться мог только на себя.

Заставив бурую самку укрыться в алькове пещерки, замер у входа, осматривая пространство рядом и часто дыша. Надо было успеть перевести дух перед появлением преследователей.

Когда их враги выскочили на поляну и остановились, оценивая ситуацию, на краткий напряженный миг наступила тишина. А белый… Ему эти мгновения тоже были нужны, чтобы собраться, приготовиться стоять насмерть. Он должен справиться!

Чуткий нюх волка, обостренный в отношении запаха своей самки, подсказал ему важнейшее. Аромат его пары изменился! Пусть пока неуловимо, всего чуть-чуть, неразличимо для других… Но он учуял и звериным инстинктивным восприятием осознал смысл изменений. Его волчица подарит ему волчат!

И ее… Их жизни он защитит любой ценой. Тут человеческий рассудок и предусмотрительность придут на помощь звериной мощи и смертоносной ловкости. Хватило бы только сил…

Глава 19 Елена

Все события последнего часа стали бесконечным ужасом, пропитанным ароматом множества хищников, животными рыками боли, визгами агонии и шумом боя. Глухие удары, клацанье волчьих клыков и жутковатый звук раздираемой когтями плоти.

Запахи рысей, росомах, крови, ярости, боли… Угнетающее ощущение угрозы, страха, смерти! Предчувствие конца не отпускало.

Все смешалось для меня в пугающей вакханалии боя. Боя не на жизнь, а на смерть, боя отчаянного и в чем-то предрешенного, боя страшного. В первую очередь страшного железной решимостью белого волка — выстоять, выжить и защитить вопреки всему. Эта решимость окружала зверя словно сгусток силы и… неуязвимости.

Одно это ощущение уверенной мощи остановило бы многих. Но не тех, кто нас преследовал. У них была слишком четкая цель. Убить нас! Или кого-то одного из нас…

Еще в конце нашего стремительного забега волчица ощутила перемену в белом самце. Он решился на отчаянный шаг — остановиться и принять бой!

Но намерен был сделать это, самостоятельно выбрав место.

Потому и повернул к скалам, к той памятной для меня пещере. Хотя мысли о скверных ассоциациях, связанных с этим местом, в данный момент занимали меня в последнюю очередь. Перед реальной угрозой смерти отступает все.

А те, что пришли за нами, своих намерений не скрывали. Как и не стеснялись в средствах.

«Целая армия! Огромная, страшная!..»

Единственная мысль снова и снова билась в голове, пока я, в панике прижавшись к дальней стене пещеры, вслушивалась в каждый звук боя, идущего снаружи, отчаянно надеясь…

Глупо надеясь.

Но надеясь.

План Андрея был мне ясен. Медведи обязаны вмешаться. Это нападение совершено чужаками на их территории! И мой альфа не зря тревожно выл, призывая помощь. Вот только сочтут ли хранители нужным своевременно прийти на помощь? Или намеренно чуть опоздают? Ведь допустили же они присутствие чужаков на своих землях! Мне были неизвестны цели хранителей в этой игре, оттого и доверять им не могла. И ждать помощи — тоже.

А за Андрея очень боялась…

До онемения рук, до разрывающей душу боли. Невыносимо боялась.

«Все что угодно, кроме… этого!» — мысленно молила я, взывая к удаче.

К чуду!

Ничто иное помочь не смогло бы.

* * *

Из последних сил, измотанная сумасшедшим бегом, напуганная яростью преследователей, ощущая себя жалкой безвольной добычей, бурая волчица вбежала в пещеру. Вбежала лишь подчиняясь неумолимой воле сильнейшего. Белый волк и вовсе остановился снаружи. Инстинкты понукали и бурую выскочить из ограничивающего маневренность пространства, но порыв сдерживала направленная воля ее альфы. Сдерживала и одновременно пугала юную и неопытную самку. Настолько пугала, что впервые бурая, терзаемая страхом, сама отступила, освобождая сознание человеку.

Краткая вспышка, сопровождавшая смену ипостаси, совпала с нападением преследователей. Но волк, намеренный защищать свою пару, успел предупреждающе зарычать, приказывая уже девушке: не выходи!

Вновь и вновь в душе умирая от страха, бессознательно впиваясь пальцами в щербатые неровности скалы и с трудом сдерживая панический вой, я пряталась в относительной темноте пещеры. От предательской паники удерживало одно: отвлеку Андрея и тогда — все.

Слезы текли горячими ручейками, грудь содрогалась от беззвучных, сотрясающих все тело рыданий, душа разрывалась от муки и отчаяния.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Рухнула на влажный, местами каменистый грунт. Отчаянно хотелось заткнуть пальцами уши, закрыть глаза и перестать дышать. Чтобы не слышать, не видеть, не знать… Но не могла. Пока я слышу бой, я понимаю, что он жив, что есть еще надежда.

Яростные взвизгивания, специфичное рычание росомахи, запах смерти…

«Это невозможно! Я не вынесу. Сердце не выдержит. Силы, защитите его!.. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

Миг тишины, едва не разорвавший мне сердце, и вновь — глухие удары, утробный яростный волчий рык и звук разрываемой когтями плоти.

«Защитите, защитите, защитите его…»

Сидела, едва дыша, со страхом вслушиваясь в происходящее снаружи, но отчаянно боясь тишины. Запах крови усиливался, смерть витала рядом — я отчетливо ощущала ее густой и приторный запах; шум схватки то усиливался, то немного стихал. И я не знала, чего бояться больше.

«Кровь белого…»

Когда я почуяла ее, казалось, кровь в моих собственных жилах застыла.

«Много…»

Я даже не заметила, как оказалась на ногах, движимая одним желанием — помочь! И тут же замерла, подавляя эмоциональный порыв. Выскочу — обязательно отвлеку внимание волка на себя. А он и так противостоит множеству соперников, и миг утраты концентрации станет роковым.

Следующего шага в направлении выхода я не сделала. Но какой ценой! Ежесекундно казалось, что я малодушно предаю его, жертвую им ради спасения собственной жизни.

«Мне не нужна жизнь, если Андрей заплатит за нее своей!» — четко осознала я истину.

Но и не оценить его отчаянных усилий я не могла.

Не имела права! Срок, на который древний договор объединил нас в пару, еще не истек. Добровольский сейчас был воплощением защитника, мужа. Рисковал всем ради меня. Слезы текли не переставая. Отчаянно кусая сжатую в кулак ладонь, старалась сдержать желание закричать.

Страх был всепоглощающим. Душевная боль — невыносимой.

Чье-то явно мертвое тело упало на землю у входа в пещеру, едва не залетев внутрь. На секунду сердце замерло, пропустив удар. Но потом я осознала: это рысь! И ощутила невыразимое облегчение и ликование — одним врагом меньше!

Сейчас во мне проснулся хищник. Я жаждала убивать сама, хотела помочь, продолжая отчаянно и безнадежно надеяться на чудо. Но и понимала, что только наврежу. Поэтому твердой рукой человеческой воли сдерживала судорожные порывы бурой метнуться к своему альфе.

Волчица внутри то яростно билась, требуя отпустить ее к волку, то испуганно таилась, стараясь не напоминать о себе.

Прошло не меньше часа, для меня — целая жизнь! Жуткая, невыносимая и безнадежная. Глупо считать, что мне в эти минуты было сложнее, чем Андрею, но ждать в жалком бессилии — невыносимо трудно!

Тишина снаружи наступила внезапно. Только что слух резал взбешенный визг раненой росомахи, как вдруг все стихло. Звуки борьбы, шум драки… Какое-то время по инерции просидела в оцепенении, ожидая, что вот, сейчас, опять начнется. Но время шло, а до меня доносился только шум леса.

«Андрей! О нет…» — внезапно поняла, что белого я тоже не слышу. И, уже не думая ни о чем, выскочила наружу.

Руки тряслись, ноги подкашивались, голова кружилась. Очень боялась увидеть белого волка мертвым. Тогда… Не знаю, что бы я тогда сделала, но точно что-то ужасное!

Остальных зверей я даже не замечала, переступая через лужи уже впитавшейся в землю крови, оторванные куски тел, клочья шерсти. Взгляд, судорожно блуждая по поляне, выискивал светлошерстого зверя. И нашел…

Вот только мех его, пропитавшись кровью, стал розовым, а тело неподвижно замерло в странной противоестественно изломанной позе, наполовину придавленное мертвой росомахой.

Метнувшись к нему, одним толчком скинула труп поверженного врага и рухнула на колени рядом со своим альфой. Бурая внутри завыла с невыносимой тоской и болью. В этом вое воплотилась вся наша совместная боль, отчаяние утраты. Мой Андрей, ее белый…

— Андрюшенька… — Я рыдала, уже не сдерживаясь, не думая о том, что кто-то услышит, что, возможно, кто-то из врагов жив. Это перестало быть важным.

Слабый хрип стал мне ответом.

Вздрогнув, пригнулась к самой земле, припадая вплотную к телу любимого.

Дышит!

Пусть слабо, редко, но дышит. Он жив! Пока…

Мгновенно собравшись, обхватила тело зверя, стараясь осторожно перевернуть, чтобы оценить повреждения. Регенерация не всегда может помочь. Все зависит от ран.

Но стоило мне устроить волка на боку, ужасаясь разорванному брюху, вырванным кускам плоти и торчащим костям, и положить его голову на свои колени, как… Тело зверя окутало свечение. И вот уже с искаженным дикой болью лицом передо мной лежит Андрей.

— Я смог… — Это даже не стон. Я, скорее, догадалась, чем расслышала. Каждый звук давался ему с трудом, обрываясь жутким булькающим хрипом. — Лучше так… хочу проститься…

— Нет! — рявкнула я на него, чувствуя, что слезы снова потекли ручьем, застилая обзор, лишая возможности видеть любимые черты. — Не уходи! Скажи, что… Что я могу сделать? Как помочь?

И понимала, что — все. Шансов нет, это конец! Состояние Андрея было жутким. Я не представляла, что тут можно предпринять. Развороченный живот, в клочья разорванная когтями грудь с торчащими ребрами, сломанные ноги и множество рваных кровоточащих ран. Голова, что покоилась на моих коленях, распухла, даже увеличившись в размерах от ушибов и гематом, глаза превратились в узкие щелочки, а нос расплылся на пол-лица.

— Плохо выгляжу, да? — Сжимаясь от боли, Добровольский собрал все силы — я чувствовала это последнее усилие, — чтобы глухо усмехнуться: — Но все как ты любишь: уши торчком, нос пятачком. Вот и понравлюсь тебе… наконец.

— Дурачина, — глотая слезы, бормотала я. И умоляла: — Пожалуйста, держись!

Бросить его в таком состоянии и бежать за помощью я не могла. Боялась.

— Лена!!! — Полной неожиданностью стал истеричный мамин крик, разнесшийся над поляной.

Вздрогнув, не уверенная, что мне не мерещится, повернула голову. Ко мне действительно бежала мама! В человеческом облике. А следом за ней Захар Фирсанов и еще кто-то из клана бурых. И медведи. И… Дамир Добровольский! Позади него я различила мелькнувших тенями белых волков.

— Твари… — впившись взглядом в глаза Макса, зашипела я.

Они могли появиться раньше! Не знаю почему, но не сомневалась в этом.

Хранитель лишь странно улыбнулся в ответ. В душе вспыхнуло яростное желание впиться ему в глотку. Оно мгновенно захватило меня, застилая взор красной пеленой злобы.

— Проклятая! — Это Добровольский-старший оказался рядом, рухнув возле тела сына. — Убирайся! Оставь его! Ты его погубила!

И столько боли и ярости прозвучало в этом вскрике, что все резко замолчали, настороженно уставившись на нас. Я лишь виновато поникла, понимая, что до последней капельки заслужила его ненависть, оправдав худшие опасения. Наш союз не принес белому добра.

Тишину нарушило глухое и злобное ворчание волка. Это зверь Андрея неожиданно отреагировал на слова отца. Дамир тут же вскинулся, резко склонившись к сыну.

— Медикаменты! — рявкнул он, обращаясь к своим.

Ему тут же протянули какие-то шприцы, уже наполненные спасительным лекарством. Я застыла, наблюдая за действиями оборотней с таким благодарным благоговением, что снесла бы любые упреки и угрозы. Лишь бы они помогли моему волку!

— Уйди, — Дамир сильно толкнул меня в плечо, требуя отодвинуться.

Я безмолвно подчинилась, бережно перекладывая голову любимого мужчины на землю. На все была сейчас согласна, только бы белый выжил. А отец — это понимала даже в своем состоянии — все сделает ради Андрея.

— Леночка! — Стоило встать, как мои плечи обхватила мама, укутывая во что-то. Из-за потрясения, испытанного за последние час-полтора, совсем забыла, что голая. — Идем со мной.

Уходить от своего альфы я не желала. Ни за что! Но мама упорно тянула в сторону, бормоча:

— Все хорошо! Все так хорошо. О, силы, как я боялась, что мы не успеем, что тебя убьют! Тогда бы все пропало, все планы рухнули. — Мама судорожно трясла мою руку и исступленно бормотала одно и то же: — А с ним — и к лучшему. Пусть сдохнет. Свое дело он сделал.

— Мама! — В полнейшем ужасе, ощущая дикую боль, которой ее слова отдавались в моем сердце, рыкнула я. — Не смей говорить подобного! Я не уйду от Андрея. Я не хочу. Я не могу!

— Леночка, пойдем. Так надо. Пришло время созывать Верховный совет. Пора отправляться в поселение медведей и узнать правду о своей судьбе. — Мама упорно тянула меня в сторону.

Дамир Добровольский при ее словах резко обернулся и пронзил меня ненавидящим взглядом. Я даже споткнулась, едва ли не физически ощутив его.

— Нет! — Рядом с белыми находиться было страшно, но уйти от Андрея? Сейчас? Я не могла!

— Ты должна! — неожиданно твердо приказала мне мама.

— Нет! — уже с истерикой в голосе замотала я головой.

— Лена!

— Нет! Нет! Нет! — Я отскочила, вырвав ладонь из маминых рук.

Беспокоил тот факт, что Андрей так и не пришел в сознание. И бурая была против, не желая терять из виду своего защитника.

— Елена, — рядом оказался Максим, — вам надо уйти. Следуйте за своими. Время действительно пришло. И я как один из представителей народа хранителей должен отвести вас к месту проведения Верховного совета. Вы обязаны подчиниться! Это не земля волков, у вас нет права находиться на ней по собственному желанию.

Они обступили меня: мама, Захар Фирсанов, медведи. Давили, вынуждая отступать, пятиться к лесу, уходя все дальше от Андрея.

— Стойте! Нет! — умоляла я медведя. — Поймите, мы — пара. Я не могу сейчас уйти. Бросить его. Не после того, что он сделал.

Мысль о том, что он очнется — а он очнется, о другом я и думать не буду! — а меня нет рядом, убивала. Не могу так предать белого.

«Мы — пара!» — обиды и злость я оставила в прошлом, простила Андрею все ошибки и угрозы. Просто поняла, что важнее меня у белого ничего нет. Просто — ничего!

— Я не пойду!

— Мы унесем вас! — Проклятый Макс. — Это приказ Старейшин.

— Лена, ты обязана уйти. Между вами все кончено, не думай о договоре, — ласково убеждала мама. — Пойдем с нами. Ты все поймешь.

— Оставшись, только навредишь себе. Дашь белым повод сорваться и уничтожить тебя! — ворчал Фирсанов.

Я же смотрела на Андрея, лежащего на траве. Его грудь вздымалась еле-еле.

— Уходи! — Дамир вновь обернулся ко мне. — Ты достаточно ему навредила. Андрей должен избавиться от этого наваждения, от навязанной ему больной волчицы! Не осложняй его жизнь еще больше. Если есть в твоем сердце что-то к нему — уходи!

«Больная волчица».

Правда, отрезвляя, камнем упала на дно души. В этом вся суть. Нет у нас будущего. У меня его нет. Так пусть хоть у него будет!

Если кого-то любишь, искренне и всей душой, пожертвуешь чем угодно, даже собой. Своим сердцем.

— Хорошо. — Смирившись, я приняла этот урок судьбы. — Я уйду.

И, отвернувшись, испытывая неописуемую душевную боль, шатаясь от муки, мутнеющим взглядом обвела поляну.

«Девять тел рысей и три росомахи! Как он выстоял?!»

Жертва не должна стать напрасной. Жизнь моего белого волка будет счастливой! Вот только я, словно магнитом притягивающая к нему беды, исчезну, и счастье его найдет.

Белые волки действительно самые сильные из нас. Они по праву получили власть! И Андрей должен продолжить их род.

За медведями шла в каком-то полутрансе, так и не осознав до конца, как сумела уйти от своего альфы. Бурая внутри подавленно молчала. Или тоже считала меня предательницей?

Глава 20 Елена

— Пейте чай, ну что же вы? — Медведица суетилась вокруг, заботливо убеждая подкрепиться.

Но мне сейчас кусок в горло не лез.

Путь до медвежьего поселка прошел словно в тумане: мыслями я была на поляне возле пещерки. Поселок оказался уютным, добротным и теплым. У каждой семьи — свой большой деревянный дом. Такой же основательный и надежный, как и их владельцы. Максим оставил меня в одном из них под чутким присмотром медведицы, представив ее как Надежду, и куда-то ушел с моей родительницей.

Впрочем, ни о чем, кроме Андрея, думать я была не способна.

— Не хочется, — даже в теплом помещении ощущая озноб, созналась в ответ.

— Вкусный чай, — не обращая внимания на мои возражения, убеждала хозяйка. — Сейчас и пироги подоспеют. А вкусная еда, она, как известно, любую хандру прогнать может, в любой проблеме помочь.

Я грустно улыбнулась: не всегда все так просто.

— Верю. Но аппетита нет, — и отодвинула чашку с ароматным напитком.

— Пей давай, горемычная. — Надежда присела рядом, придвигая посудину обратно ко мне. — А то больно несчастный вид у тебя. Не стоит в дела мужские лезть — здоровее будешь. Ишь, нервов тебе напортили. Небось замуж за кого насильно выдают?

Меньше всего желая исповедоваться, я отхлебнула чаю. Особенный какой-то…

— И пирожок бери, — выкладывая с противня горячую сдобу, командовала медведица. — С яйцом и с крапивой! Живо взбодришься.

Пришлось взять и пирог. С набитым ртом ведь не обязательно отвечать. Жевала его долго, запивая каждый кусочек крошечным глоточком чая. Надежда сидела рядом, подперев круглое лицо внушительного вида рукой, и только сокрушенно покрякивала:

— Совсем девицу довели, оголтаи.

— А вы — пара Максима? — И пирог когда-нибудь заканчивается.

— Ой, да что ты этого сумасброда мне привязываешь! — Медведица импульсивно всплеснула руками. — С Томашем мы женаты. Уж и не припомнить сколько годков. Хорошо он о тебе отзывался. А смотрю на тебя и понимаю: не зря переживал.

— А он переживал? — Мне уже все медведи казались заклятыми врагами.

— Да он у меня тихий, но добрый. Вида не покажет, а в душе — переживает! Потому что как лучше хочет. Ты слушай его, не супротивься. За кого сказано замуж — за того и иди. Уж мой Томаш с выбором не обидит. У него на доброе дело нюх!

Провозгласив последнее, медведица с гордым видом поднялась и, покачивая на ходу крутыми бедрами, двинулась за чайником. Следом на столе появилась и вторая кружка чая.

— Хватит, — вздохнула я. — Правда, не могу больше.

И так боялась, что подурнеет. Хотя чай и впрямь успокоил. На душе слегка полегчало.

— Ты пей давай. На травках чай, хоть поспишь. А то изможденная какая-то. Не болеешь ли, часом?

Эх, еще как болею. Неизлечимо!

— Все хорошо со мной, спасибо.

— Вот отдохнешь, и правда хорошо станет, — убежденно заверила Надежда. — А поутру и с Томашем поговоришь, он как раз вернется.

Что ж, можно.

— Спасибо!

— В комнате старшей дочери тебя положу, — продолжала рассуждать хозяйка. — Она недавно съехала. Замуж вышла, теперь своим домом живет, малыша вот первого ждут. И хорошего мужа ей мой Томаш присмотрел. Так что и тебе все справит к обоюдному счастию.

Сколько же можно?! Тем более о счастье и детях!

— Спасибо. Я тогда пойду?

— Провожу тебя, — тут же подскочила оборотница.

Спальня, которую мне отвели, оказалась под стать дому — теплая и домашняя. Расстелив большую кровать с горкой подушек, хозяйка ушла. А я, побродив немного по комнате, заглянула за маленькую дверцу. Туалет и душевая кабинка. Умыться не повредит.

Посмотрев на себя в зеркало, испугалась. Изможденная — не то слово. Просто живой труп с тусклыми, пустыми глазами и обреченным выражением лица. В раздражении дернула дверцу, на которой располагалось зеркало. И неудачно. Внутри оказалась аптечка, из которой посыпались какие-то пластыри, пакеты с микстурой и… тесты для определения беременности. Взяв в руки один из них, вздрогнула.

В голове вновь возникла мысль о возможном зачатии. Хотя сейчас спонтанная близость на берегу лесного озера казалась прошлой жизнью. Бесконечно далекой от настоящей!

«Но мы же волками повязались! Кажется…»

Мысль всколыхнула укрытые мутной пеленой звериные воспоминания.

Я так и застыла, вглядываясь в небольшую упаковку в руках. Нет уж, накаркаю! А сейчас моя психика такого удара не вынесет, тем более что вероятность — огромная.

И решительно убрала тест в аптечку.

А потом умылась, прилегла на кровать и… заснула как убитая. И никакая совесть — ни человеческая, ни волчья — меня не грызла. Организм сказал свое веское слово: довели!

Пробудилась от стука. Не сразу сообразила, где нахожусь.

— Лена, доченька, ты не встала? — позвала меня мама.

— Мам, — приподнимаясь на кровати и сонно сминая лицо ладонью, откликнулась в ответ, — входи.

Родительница, едва показавшись из-за двери, с первого взгляда поразила меня выражением лица. Торжествующим!

— Что? — Остатки сна мгновенно слетели, а волчица внутри насторожилась.

— Вот у нас теперь где клан белых волков! — И мама красноречиво продемонстрировала мне плотно сжатый кулак.

Сердце резко ухнуло вниз: «Андрей?..»

— Почему? — испуганно спросила вслух, отчаянно опасаясь услышать плохие новости. — Что случилось?!

— Потому что сейчас им не отвертеться. Ловушка захлопнулась! И я безумно счастлива, что дождалась этого момента. Добровольский в этот раз не выкрутится. Медведям сила белых волков — не указ!

— А Андрей? Он ведь не… погиб? — Дыхание на миг подвело.

Но мама только безразлично пожала плечами:

— Не знаю и знать не хочу. Но, полагаю, что не погиб. Только вряд ли он будет в форме к завтрашнему бою.

— К завтрашнему бою?! — Я ошалело уставилась на женщину, в которой сейчас с огромным трудом узнавала свою мать. Где привычная робость? Откуда это ощущение всепоглощающей ненависти? — Объясни мне, о чем ты говоришь? Да Андрею недели две лежать не вставая! Какой бой? И с кем? Впрочем, если речь опять о нашем с ним мифическом сражении за власть, то не обольщайся. Я сдамся на первой же секунде. Мне хватит одного его вида, чтобы умереть от страха! Даже раненого. Это не считая того, что сражаться с ним я и вовсе не собираюсь!

— Конечно, ты не будешь с ним сражаться, — успокоила меня мама. — Никто и не думает так рисковать тобой.

— Тогда что за глупости насчет боя? — Я осторожно слезла с мягкой перины. Голова немного кружилась, поэтому пришлось пару минут постоять на месте, свыкаясь с новым положением в пространстве.

— Это не глупости! Это древний и священный ритуал. Это восстановление справедливости! Возмездие, если хочешь! — Маму несло.

Но… что за зацикленность?!

— Мам, первое — мы пара, второе — Добровольский мне вчера жизнь спас! И не в первый раз. Ты должна быть ему благодарна. Или тебе безразлично, что меня едва не убили? — Захотелось даже топнуть ногой от ярости. Волчица внутри и вовсе замерла от потрясения.

— Твоей жизни ничто не угрожало…

— Ага. Я вчера это заметила, — перебила я родительницу, с горечью вспоминая все, случившееся накануне. А также полученное недавно ранение в плечо. И тут… осознала услышанное!

— Погоди! Откуда такая уверенность?

Резко обернувшись, отчего перед глазами все поплыло, уставилась на мать.

— Расчет был на то, что он ввяжется в драку и пострадает. Важно было ослабить наследника белых.

Ух! Так она всерьез.

— Мама… — И внезапно замерла, сообразив: — Нас все слышат?!

— Нет, — качнула головой родительница. — Специально разбудила тебя для разговора, когда медведи ушли.

— Тогда, — и я с самыми решительными намерениями разобраться в происходящем, а если надо, то и образумить родню, уселась в кресло, — объясни мне все! Зачем запланирован какой-то обязательный бой?

О том, что он должен состояться между нами, упоминать не стала: никто не заставит меня пойти на такое.

— Лена! — Мама с самым предвкушающим видом устроилась в другом кресле, явно собираясь меня поразить. И у нее были все шансы! — Пора тебе осознать собственную значимость. Ты — не просто бурая волчица. Ты — единственная наследница крови Изначальных. Ты — наша принцесса, та, кому присягнут все волчьи кланы.

Да ну, так уж и присягнут?.. Силенок моих маловато. А еще я — та, кто неизлечимо болен по вине все той же крови. И потому — обречена на бесславный конец. Так что взгляд мамы отличался нездоровым оптимизмом.

— Про наследницу я слышала, — стараясь сдержать собственное возмущение, спокойно возразила в ответ. — От Андрея и от медведей. Всерьез это не воспринимаю. Более того — и намерений объявлять себя наследницей не имею. Мама, повторяю: я лично признаю власть клана белых волков и против своей пары — пусть и временной! — не пойду.

— Ты просто не знаешь всей правды! Но я расскажу! Проклятые альбиносы-мутанты вероломно захватили право считаться Сильнейшим кланом. Они попросту методично и безжалостно уничтожили всех, в ком была кровь Изначальных. Ты представляешь себе? Всех!

— Всех? — С учетом «бонусов», даруемых этой кровью, удивительно, что вообще было кого уничтожать. — И много их было? Уничтоженных?

— Твоя бабушка! И еще один потомок древнего рода, волк из семьи Дубовских. Единственный, кто избежал смерти, это твой отец! Ему помогла моя семья, дав возможность сбежать, обрести убежище на землях хранителей. Но цена, заплаченная моей семьей за эту помощь, оказалась неимоверной. И у меня сейчас есть право ликовать! Я наслаждаюсь победой.

Я лишь поморщилась. Мама была не похожа на себя. Вероятно, взлелеянные обида и ненависть к белым, пронесенные ею через всю жизнь, исказили восприятие жизненной реальности. Как можно всерьез говорить о какой-то победе? Внезапно осознала, что смотрю на родительницу взглядом постороннего человека. И вижу женщину, достойную жалости и сочувствия!

— Знаешь, не нам, оборотням, пенять на жестокость. Сильный побеждает слабого — в этом смысл нашей жизнеспособности. Белым стоило немного подождать, и исчезли бы и эти жалкие крохи когда-то великой крови. Представители Изначальных выродились. И факт моего существования — роковая ошибка! (О том, что рассказал мне Макс, промолчала. Пусть эта ошибка была создана намеренно, это ничего не меняло!) Она лишь немного продлила агонию. У потомков Изначальных нет шансов вернуть власть. Потомок один — это я. И я обречена.

— Нет!

Мама даже вскочила на ноги.

— Я о болезни, — решив, что была неверно понята, я решила выразиться конкретнее. — Она исключает для меня возможность иметь потомство. На мне все и закончится.

Душу вновь накрыло ощущением скорби. Бурая внутри жалобно заскулила.

— Ты ошибаешься! — Голос мамы звучал торжественно. — У тебя будет потомство. Более того — ты обязана его иметь. Обязана сохранить преемственность власти истинными наследниками.

Вздрогнув, в потрясении уставилась на родительницу. Возможно, я не все знаю? И болезнь не так неизлечима?..

— Но… как? Ведь преждевременное старение…

— Присуще только самцам! — В голосе мамы было ликование. — Все элементарно: пришло время установить среди волков матриархат. Были в нашей истории случаи, когда во главе стаи вставала самка! Поэтому и наследование власти будет происходить по женской линии.

У меня от шока даже дар речи пропал.

— А… что с родившимися мальчиками? Безразлично наблюдать за их скоротечной жизнью?

— Уничтожать сразу, избавляя от мук, а правящий род от позорного примера!

Теперь на ноги вскочила и я, ощущая внезапную дурноту. Во рту появился противный медный привкус: вероятно, я прикусила клыком губу, стараясь сдержаться. И мама еще считает действия белых волков вероломными и жестокими?! Загрызть слабого детеныша — это очень по-звериному, но мы все же не звери!

И еще вдруг вспомнились рассказы о моем старшем брате, о гибели которого доподлинно никто ничего не знал. Я отчетливо поняла почему.

— Мама, — голос дрожал, — я не верю своим ушам! Как ты можешь предлагать подобное? Ты… Только представь себе — самому уничтожить своего детеныша!

Мама странно вздрогнула и, закрыв лицо руками, безвольно осела в кресле.

— Только ради преемственности власти! Права наследования слишком важны… — Ответ, озвученный шепотом, показался мне жалким и безнадежно фанатичным.

А еще подумалось: не гибель ли моего брата ради «преемственности власти» так трагично сказалась на разуме моей матери? Я отчетливо поняла, что многое для нее словно застыло, навеки оставшись в искаженном виде. И то, что сделали с ней, лишив первого же волчонка, тоже было жестоко.

«Уговорить меня на подобную участь? Никогда!»

— Кто… кто придумал все это? — Никак не верилось, что такие чудовищные идеи могли родиться в голове моей тихой мамы.

— Семья твоего отца. Лена, я очень любила Григория Волконского. Мы выросли вместе. Вернее, выросла я, а он… состарился. И ты не представляешь себе, что я испытывала, понимая, что он угаснет еще до того, как я войду в пору готовности к материнству. До того, как он сможет претендовать на меня.

Я слушала молча, не отводя от мамы пристального взгляда. Не перебивая и всеми силами скрывая эмоции. И все яснее понимая: я — лишь средство, не плод любви… Медведь сказал правду.

— Гриша… Он не мог смириться с исчезновением Изначальных. Он так гордился их кровью, отказывался признать их вырождение, боялся, что белые волки уничтожат его в любой момент. И именно в матриархате видел для Изначальных шанс. Он умолял меня повязаться с ним, надеялся, что моя сила унаследуется вместе с его кровью. И я согласилась, едва достигнув половозрелого возраста, еще до официального разрешения участвовать в боях и принимать ухаживания самцов клана.

— И это допустили?

— Мы сбежали, повязались втайне от всех. Но скрыть беременность было невозможно. Тогда в клане белых и узнали о случившемся. Грише пришлось бежать к медведям. Его мать в ярости напала на Дамира Добровольского и… погибла. С ней погиб и еще один волк, что поддержал протест Волконской, бросив вызов белому альфе. Тот самый, второй потомок изначального рода. Гриша был убежден, что клан белых подло воспользовался моментом, чтобы заявить о нарушении волчьего закона и избавиться от носителей древней крови, фактически силой узурпировав власть.

Ага, а еще он, мой отец, сам предоставил им такой шанс! И в чем-то даже вынудил своими странными идеями о матриархате. Впрочем, и стремления самих белых стать верховным родом я не умаляла.

— Тогда и родился мой брат?

— Да. Первая попытка оказалась… неудачной. — Мама снова говорила шепотом.

Меня же едва не трясло от понимания беспринципности собственного папаши. Как можно было так поступить с любящей тебя девушкой?! Неужели маниакальное стремление сохранить власть было важнее ее жизни? Жизни их волчонка?

— А что Фирсанов? — Я просто не могла больше слушать этот жуткий рассказ.

— Он… вызвался взять на себя ответственность за меня, спасая от смерти. Будучи альфой бурой стаи, заступился перед Добровольским. Уверил Дамира, что сделает своей парой. Я всегда нравилась волку Фирсанова. Дамир в ответ в присутствии хранителей согласился на признание за стаей бурых волков права сильнейших после белого клана.

Ох!

— А я? — Сердце дрогнуло. Ничего хорошего уже не ждала.

— Ты… Понимаешь, я любила твоего отца. И как верила тогда, так и сейчас верю в его правоту. Поэтому и ждала, когда ты сможешь осуществить свое предназначение. В память о нем.

Маму было очень жалко! Бывший альфа бурых был не подарок, но Григорий Волконский и вовсе оказался настоящим чудовищем. Безумцем! И следовать его диким планам я не буду! Пусть все участники той истории поступали мерзко, я не буду им уподобляться! Мы — я и Андрей — это новая страница волчьей истории. И в моих силах не омрачать ее повторением чудовищных ошибок прошлого. Никогда я не выступлю против власти белого клана!

«Поразительно! Но причина у меня та же, что и у мамы. Я люблю. И тоже сделаю все ради любимого мужчины!»

— Как Фирсанов допустил вашу новую встречу?

«И мое зачатие?» — Вопрос повис в воздухе.

— Я обманула его. Обещала, что волчицей приму его внимание, повяжусь… Все что угодно сделала бы ради новой встречи с Гришей. Ради последнего шанса для него. Мы оба знали, что до следующей моей течки он не доживет.

Бурая отозвалась глухим негодующим рыком. Волчица не одобряла такого странного выбора — предпочесть слабого и больного самца сильному и здоровому альфе.

Я же думала о том, что испытала мама. Еще неизвестно, кому из нас выпала более тяжелая доля. Я, по крайней мере, знаю, что любимому мужчине не угрожает смерть от неизлечимой болезни! Мысль об Андрее отозвалась в сердце тупой болью и чувством обреченности.

— Странно, что Фирсанов не загрыз… Волконского. — Называть его отцом язык не поворачивался.

— Он хотел. — Мама вздрогнула, мыслями вновь возвращаясь в прошлое. — Он жаждал! Медведи не позволили ему пересечь границу. И Гришу уберегли.

— А ты? — Я нервно сглотнула, припомнив крутой нрав бурого альфы. А уж если его пара повязалась с другим самцом… И возможности вырвать тому горло его лишили…

— Я… — Мама странно смутилась. — Я знала, на что иду. И намерена была тебя защитить. Любой ценой!

В сознании щелкнуло!

— Ты поэтому ему во всем подчинялась?

— Да. Мое подчинение стало его условием. В обмен на жизни, ваши жизни. Гришину и твою. А еще молчание! Я не могла открыться тебе, довериться.

Трудно винить Фирсанова в безразличном отношении ко мне. А если представить, что я служила ему постоянным напоминанием об измене его пары… Но почему тогда в пару для белого волка он выбрал меня?!

— Ты видела Волконского… еще?

Сама не знаю, почему спросила об этом. Чувствовала себя странно — отстраненно! Такие жизненно важные для меня факты, но они не трогали, не задевали душу. Возможно, испытав накануне максимальный накал эмоций, сейчас уже я не способна была принимать что-то близко к сердцу.

Да и дела прошлого, замыслы и планы ныне мертвого оборотня казались… смехотворными.

Мама в ответ лишь печально вздохнула.

— Фирсанов и от клана белых скрыл правду обо мне?

— Да. Он постарался замять историю с той моей вязкой. Единственные, кто мог сообщить Добровольскому, — хранители. Но, полагаю, они не сообщили.

Еще бы!

Но Фирсанов всегда знал, кто я, и когда настал момент — использовал этот козырь. Вопрос в том, к чему он стремился? «Выдать» меня или «заразить» сильнейший клан?

— Мам? Ты знаешь, почему для выполнения условий древнего договора он выбрал меня?

— Медведи заставили, — безразлично пожала плечами мама. — Настояли на том, чтобы это была ты. Мне кажется, их заинтересовала идея Гриши о восстановлении прав истинной наследницы.

Я бы поспорила! Медведи становились фанатичными блюстителями законов, лишь когда это было выгодно им. Истинно звериное коварство, присущее всем оборотням!

— Значит, не ты на этом настояла?

— Я горячо поддержала эту идею. Отношения с белым волком пошли бы тебе на пользу.

— Но речь не шла об Андрее Добровольском? — Я невольно прищурилась.

— Естественно! О подобном варианте развития событий никто и не помышлял. — Мама нервно вздрогнула, вновь вспомнив о первом появлении Добровольского-младшего в нашей семье. — Это же унизительно… для белых. Это прямое признание их прошлых слабостей, их поражения.

— А откуда взялся клан белых волков? — Странно, но я никогда не слышала ответа на этот вопрос.

— Они предпочитают замалчивать собственную историю. Я точно знаю лишь то, что какое-то время, когда во главе их стаи был дед Андрея, они были одним из многих волчьих родов. И обитали далеко, фактически не контактируя с другими родами соплеменников. Но уже тогда было ясно, что время Изначальных уходит. Вот белые и увидели в этом шанс завладеть властью.

— Воспользовались возможностью обвинить Григория Волконского в нарушении волчьих законов? — Я с грустью вспомнила о трагической судьбе старшего брата. Правы были белые!

— Да.

— Но ведь ни одна другая волчья стая не восстала против белого клана? Все приняли их право сильнейших.

— О да! Эти… альбиносы… Они слишком здоровы, слишком сильны. Попытки, конечно, были, но Добровольские очень жестко подавили все протесты. Древний договор был большой ошибкой! Он дал им время восстановить силы, увеличив численность. В итоге белый клан узурпировал власть, одним махом избавившись от потомков Изначальных.

— А ты считаешь, что сейчас все пройдет иначе?

— Сейчас все иначе! Потому что есть ты! Хранители подтвердят твою принадлежность к изначальной семье. А значит, и твое абсолютное право на власть. Волчьи кланы присягнут тебе! Тогда белые очень ловко воспользовались моментом, возникшим хаосом. Альфам других волчьих стай нечего было им противопоставить. И они были разрозненны.

— А сейчас… — едва ли не выдохнула я, поражаясь, насколько большое значение мама придает моей персоне.

— Есть ты. И ты сплотишь вокруг себя волчьи кланы! У них есть законное основание для избавления от власти белых.

— Но разве их управление так плохо? — Все знали ответ на этот вопрос. С эпохой белых волков к нам пришло благоденствие. — Не наивно ли ожидать от меня чего-то лучшего? С моей силой? С моим возрастом? С жизненной неопытностью, наконец.

— Не переживай об этом. Ты не будешь одна. Рядом будем мы — те, кто возвысит тебя и всегда поддержит.

«Похоже на намерение сделать из меня бездумную марионетку!»

— На какие кланы ты рассчитываешь? — спросила прямо.

— Черных волков.

Мне вспомнилась великолепная и уверенная в себе Настя. И чтобы она склонилась предо мной, признав сильнейшей? Не поверю! А вот в возможность за мой счет отомстить Андрею — да!

— Еще?

— Разумеется, стая бурых волков. Фирсанов крепко держал всех в кулаке. И сейчас наши соплеменники недовольны насильственной сменой вожака в стае.

— Кто еще?

Надо выяснить все! И неважно, что от этой информации дрожат колени и холодеет в душе.

— С большой вероятностью твою кандидатуру поддержат и в клане песочных волков. Если увидят одобрение со стороны хранителей.

Тьфу!

— Мама, почему ты не рассказала этого раньше? Зачем убеждала меня добиться защиты Андрея, повязаться с ним?

— Я хотела. Но с момента приезда в наш город Андрей не отпускал тебя от себя до самой экспедиции. А появиться на землях медведей до начала Совета я не могла. И защита Добровольского гарантировала тебе возможность дожить до сегодняшнего дня. Я постоянно боялась, что Дамир пойдет на крайность.

— Дамир? — Мой голос дрогнул, в памяти мгновенно всплыл наш разговор в гостинице.

Андрей тогда меня принудил силой альфы. И я до сих пор злилась на него за этот поступок. Не лучше ли было задуматься над очевидно недружелюбным отношением его отца?..

— Белым легче всего было избавиться от тебя до Совета. Они мастера устраивать несчастные случаи, находить предлоги для обвинений, судить и приводить приговоры в исполнение!

Можно подумать, на их месте кто-то другой действовал бы иначе? Подчиняя себе оборотней, надо обладать незыблемым авторитетом. И на чем он основан — неважно.

— Это просто домыслы? — О бурых я тоже могла сказать многое.

— Нет. Дамир пытался навредить тебе, я знаю точно! Ты не задумывалась, отчего так быстро расправились с Фирсановым и его сыном? До этого терпели, а тут — разом!

— Но ведь он пытался убить нас… — Я растерялась. — Меня же ранили!

— Кто сказал, что виноват Фирсанов?

Вопрос мамы изумил. Я в самом деле никогда не ставила под сомнение слова Андрея. Все, что рассказывал мне он, воспринимала как истину. Неужели зря?

— Не он? — вопрос прозвучал шепотом.

— Не он! В случае с твоим ранением — точно не он. Хотя, полагаю, он знал и был рад способствовать этим планам. Более того — и сам проявлял инициативу. Как в случае с твоей первой охотой со стаей. Я же была лишена возможности тебя предупредить, потому и молила заручиться защитой Добровольского-младшего. Это единственное, что связало руки его отцу! Интересы Андрея он не мог не брать в расчет. Фирсанов — пешка. На его уязвленном самолюбии и откровенной неприязни к тебе лишь сыграли, ловко подсунув Андрея как принявшего на себя обязательства по договору от стаи белых.

— Зачем?

— Все было предсказуемо. Фирсанов из шкуры бы вылез, но расстроил любой шанс на твое будущее благополучие и возвышение. Дамир не мог не понимать этого, когда отправлял к нам сына.

Но чего не мог предвидеть даже альфа сильнейшего клана, так это серьезных чувств ко мне со стороны Андрея. Хотя не выдаю ли я желаемое за действительное? Впрочем, он едва не погиб, защищая меня.

— Хорошо, я допускаю, что Добровольский-старший желал моей смерти. Но в сговоре с рысями был Фирсанов! И именно рыси преследовали нас!

Мама лишь грустно хмыкнула.

— Рыси, эти шкурные и трусливые недооборотни… Только и способны, что нападать исподтишка и большой оравой. Мне вот всегда казалось: вопреки всем слухам о планах завоевания территории медведей и «дрессуре» опасных росомах рыси всегда были… направляемы хранителями. Во всем случившемся с тобой мне видится грамотная режиссура. И кукловоды — с обеих сторон — только издалека дергали за ниточки.

— Мам, я уверена в Андрее. В его отношении к себе. И в том, что признаю власть клана белых волков. Если на Верховном совете кто-то попытается это опровергнуть — не позволю.

Можно рассказывать мне все что угодно. Но это тоже слова. Мою маму никак не назовешь нейтральной стороной. А то, что Добровольский едва выжил, защищая меня, это факт! Увиденный собственными глазами.

— Лена! — Родительница всплеснула руками. — Это уже не тебе решать. Твое личное мнение о клане белых волков не имеет значения. Есть конкретная ситуация — незаконная узурпация власти и законная наследница! И хранители обязаны разобраться в ней, следуя нашим законам.

Вот это да!

— Так боя не миновать? — Ведь именно этот способ решения проблемы предусмотрен волчьим «уставом». Победит сильнейший…

— Нет!

— Мама? Это безумие. Я… я не хочу драться с Андреем! Да я и не могу! Просто не способна противопоставить себя ему! И быть правительницей не желаю.

Даже если отбросить в сторону мои чувства к белому, он — мой альфа! Моя пара! Я физически не способна напасть на него.

— Ты и не будешь драться. — Родительница с довольным видом усмехнулась. — Я уже говорила тебе. С тобой он, пожалуй, и в таком ослабленном виде разберется.

— Тогда как?

Горькую правду я проглотила.

— Ты — волчица! Маловероятен бой между самцом и самкой, это противоречит нашей природе. Волк не должен калечить ту, что когда-нибудь может ответить на его брачный интерес и принести ему волчат. Это в теории. А по факту… У тебя будет представитель!

— И кто?

— Будущий альфа клана черных волков. Поверь, он мало чем уступает Добровольскому-младшему в силе. А уж в нынешнем состоянии последнего…

Сердце сжалось от страха. Каким ударом это станет для Андрея!

— И он согласен?

— Да.

— Зачем ему это?

Неужели обида из-за того, что сестру лишили шанса стать будущей альфа-самкой белой стаи, настолько велика?

— Все понимают, что истинная наследница Изначальных слаба. И тебе потребуется… внушающий уважение супруг.

Ха! Впору было захохотать.

— Получается, клан черных волков тоже нацелился на власть? А я — удобный предлог? Меня и не спросят! Чем они лучше белых? И ты не боишься, что, совершив переворот, они быстро расстанутся с идеей поддержки слабой наследницы? Все те же волчьи правила — почему бы не признать меня больной и недееспособной?

Мама в шоке отшатнулась.

— Ты — наследница, из семьи Изначальных. Как можно говорить о подобном? Твой отец мечтал о возвращении власти истинным владельцам.

Неужели мама не понимает, что о возврате власти речи не идет? Неужели так одержима маниакальными мечтами Григория Волконского?

— Белых это в свое время не смутило. Полагаешь, смутит клан черных волков? И после того как они захватят власть, ты считаешь, их устроит матриархат?

Мама поперхнулась, с гневным выражением на лице топнув ногой.

— Неужели ты совершенно утратила разум, связавшись с Добровольским? Ты должна осознавать свой долг. Перед отцом! Перед нашим народом! В любом случае бою быть! И правлению белых наступит конец! Они заплатят за все. А клан черных волков чтит права наследницы!

Слова, слова, слова…

«В любом случае бою быть!» — фраза вновь и вновь звучала в ушах, отдаваясь пониманием — Андрею не выстоять.

А значит…

— Хорошо. Пусть бой состоится, — приняв решение, согласилась с родительницей.

Глава 21 Елена

Стоило уйти маме, убежденной, что смогла донести до меня необходимость действовать по ее плану, как я отправилась в душ. Так ведь и не дошла до него, остановленная невероятным разговором.

Удивительно, но то, что посторонние могут увидеть в чьей-то жизни, — лишь вершина огромного айсберга. А основная часть скрыта под поверхностью воды. У каждого свои скелеты, страхи, интриги и… чувства. Вот и я, оказывается, совсем ничего не знала об истинной подоплеке отношений Фирсанова и моей матери.

Но… бой с наследником белого клана? С Андреем? Это было для меня за гранью возможного. Более того, сильно беспокоя, мелькнула внезапная мысль: как вообще мой белый пережил ночь?

Начав оглядываться в поисках хоть какой-то возможности узнать о нем новости, наткнулась взглядом на свой туристический рюкзак. Похоже, медведи доставили.

«Надеюсь, о причине нашего с Андреем исчезновения из компании веселых студентов они сочинили адекватную историю. Не хотелось, чтоб однокурсники считали, что нас загрызли, например, волки!» — Роясь в рюкзаке, прицельно искала телефон.

Но учитывая, что пользовалась им в последний раз несколько дней назад… Ничего удивительного, что батарея в моем устройстве для связи села. Поставив телефон на зарядку, принялась ждать возможности набрать заветный номер. По-хорошему, надо бы и с Женей связаться. Но получить вести об Андрее было важнее!

Стоило мне включить телефон, как выскочило напоминание. Течка! О да…

И тут же словно кольнуло. Какая-то подспудная мысль, неоформившаяся догадка…

«Тест!» — всплыло в памяти вчерашнее «мимолетное видение».

И тут все сложилось! Непонятный беспокойный зуд, что не покидал меня с момента пробуждения.

Мы же повязались волками. Да что там, могли еще до этого, людьми…

Сорвавшись с места, вновь устремилась в душ. Несколько минут на поиск нужной вещи в аптечке, чтение инструкции и, собственно, процесс…

«Положительный!»

Смотрела на две полоски и не могла поверить своим глазам. Хотя и ожидала такого результата. Кажется, еще тогда, в наш «первый» раз, уже знала, что понесла.

И отчаянно боялась увидеть подтверждение.

Как принять этот факт? Как смириться с неизбежной трагедией моего материнства?! И… как сообщить белому?

Волчья беременность по человеческим меркам скоротечна. Три месяца. Совсем скоро мое положение станет очевидно всем!

Резко дернувшись к телефону, нашла номер Добровольского. Ждала долго, до последнего надеясь, что ответят. Напрасно.

На звонок Жене уже не осталось моральных сил. Растерянность, испуг, дурное предчувствие и тоскливое одиночество наполнили душу. Да и безразлично все стало. Он или не хочет говорить со мной, полагая, что я предала его, бросив вчера, или… не может. И неизвестно, что казалось мне худшим вариантом.

Стук в дверь заставил вздрогнуть: неужели опять мама?

— Елена? — услышала голос Надежды. — Мы с Томашем только вернулись, хотела узнать, не желаешь ли ты перекусить. И муж мой хотел поговорить с тобой.

Только не разговоры! Сейчас не хватит сил выдержать еще какие-то новости. Мне казалось гораздо более важным разобраться в себе, чем копаться в ошибках прошлого.

«Но медведь может знать об Андрее!»

Эта мысль определила мой ответ.

— Спасибо за беспокойство. Есть не хочется, но я сейчас выйду. Поговорить.

Быстро привела себя в порядок, оделась — благо моя одежда была тут, — и направилась к ожидавшему меня медведю.

Томаш был именно таким, каким я запомнила его по продмаркету. Высоким, коренастым и… дружелюбным. Карие глаза мужчины светились лукавством и добрым теплом. Впрочем, два последних месяца научили меня с опаской воспринимать внешность и демонстрируемое отношение любых оборотней.

— Вы знаете что-нибудь о состоянии Андрея? — с порога выстрелила вопросом, наплевав на вежливость и его впечатление от моего поведения.

Хранитель неожиданно довольно улыбнулся.

— Жить будет, в том смысле, что не эти раны загонят его в могилу. К утру он пришел в себя.

Уф-ф, с ощущением неземного облегчения я упала в кресло. И сразу поверила Томашу. Просто очень хотела в это верить.

— И… как он? Вы знаете?

— Да, был у него сегодня. Откровенно говоря, белый плох. Измотан болью и совершенно без сил. Неделю точно пролежит не вставая.

Мне поплохело. Завтра же бой! Если он не явится, это автоматически станет позором для клана белых и признанием неспособности бороться за свое право. А если случится чудо и он придет… Одна мысль о сильном и здоровом черном волке рвала на части душу, отзываясь болью в каждом ее уголке.

— А можно… отложить Верховный совет и последующее… выяснение прав?

Я с надеждой уставилась на хранителя. Должны же они понимать несправедливость сложившегося положения.

— Нет! — Оборотень сурово поджал губы. — Встреча состоится в назначенное время.

Поникнув, застонала. Звери!!!

— Елена, теперь я намерен обсудить с тобой серьезный вопрос. Ты хочешь узнать историю своего отца?

Честно? Сейчас мне было безразлично все, что случилось с Григорием Волконским. Более того, я считала, что большую часть бед он навлек на себя сам! А вот Андрей…

— Можно мне повидаться с Добровольским-младшим? Где его устроили?

Томаш ехидно хмыкнул:

— Андрей тоже тут, в нашем поселке. В одном из домов, там, где остановилась делегация клана белых волков. Но на встречу я бы не рассчитывал. Это зависит от решения Дамира. Спросить?

Ик! Без шансов.

— Да, — с ощущением безнадежности шепнула медведю.

Он кивнул. И вынул телефон.

— Дамир, Елена хотела бы встретиться со своей парой. — Мой острый слух уловил гневные интонации ответа волка. — Да, она настаивает.

Какое-то время Томаш молчал, вслушиваясь в слова собеседника. Я тоже вслушивалась и с каждым словом, озвученным ледяным тоном, понимала, что действительно без шансов.

— Увы! — Медведь, выключив телефон, красноречиво развел руками.

— А вы увидите его еще? До завтра?

— Да.

— Можно попросить? — Я глубоко вздохнула, набираясь решимости. — Передайте ему, что волнуюсь. Что желаю выздоровления, что… люблю. И… обещаю ему успех.

На Томаша не смотрела. Сидела, уставившись в окно, и мучительно подбирала слова для Андрея. Как же трудно объяснять что-то «чужими губами». Тем более когда и объяснить толком нельзя.

Но я вдруг поняла, что надо делать. Несносный Макс был прав, когда советовал мне в зародыше задушить все чувства и эмоции и действовать, полагаясь лишь на рассудок и холодный расчет. Сейчас ненавистное упорство отца Андрея резко охладило мой пыл, остудив заодно и бурю чувств. И я поняла, что все элементарно. Из нашего тупикового положения есть выход. И он позволит решить все вопросы сразу: законность преемственности власти, исполнение условий договора и даже мою нежелательную беременность.

«Так и сделаю!» — неожиданно для себя твердо и спокойно решила я.

И, подняв взгляд, посмотрела на внимательно наблюдавшего за мной молчавшего Томаша.

— Я передам… — кивнул он и от себя добавил: — И не только это.

Лишь пожала плечами. На самом деле уже не так и важно.

— Спасибо.

— А теперь вернемся к твоему отцу.

Сколько же можно?!

— Если вы настаиваете…

— Да, настаиваю. Думаю, тебе стоит это услышать. Григорий Волконский был в каком-то смысле моим протеже. И я ощущаю потребность рассказать тебе его историю. Считай ее своим наследием, помимо… крови.

Не сдержавшись, поморщилась. Хорошо наследие!

— Слушаю.

— Ты, вероятно, уже знаешь о своем зачатии? Мы специально дали твоей матери возможность поговорить с тобой наедине.

Я лишь молча кивнула. Неприглядная история, и пусть от меня мало что зависело, но ощущения вины это не умаляло.

— Григорий не просто мечтал о возвращении потомкам Изначальных власти над волчьими общинами, он искал способ вернуть их силу, преодолеть болезнь. Не считай его совсем уж одержимым фанатиком, настаивавшим на твоем зачатии ради сомнительных экспериментальных целей. Он знал, что остался единственным носителем их крови. И просто не мог позволить ей исчезнуть, не дав последнего шанса. Этот шанс — ты!

— Шанс? — изумилась я. — У меня нет силы. В волчьей иерархии я чуть больше, чем ничто.

— Как и твой отец. Этим ты пошла в него. Но суть его странной идеи в другом.

— Идеи? — Отчего-то по коже скользнул неприятный холодок подозрения.

— Начну издалека. Ты знаешь историю белого клана?

— Нет.

Вот сейчас во мне проснулся интерес.

— Двадцать поколений назад в правящей изначальной семье появился волк-альбинос…

— В правящей изначальной семье?! — в потрясении перебила я медведя. — Но тогда… Добровольский — законный наследник! Обо мне и речи не должно идти — десятая вода на киселе!

— Не спеши, — насупился хранитель, заставив меня смутиться из-за собственной несдержанности. — Волк был признан выродком. Тогда еще болезнь преждевременного старения не проявилась, поэтому альбинизм был для сильнейшего рода откровенным позором, признаком… ущербности. Волка изгнали, лишив привязки к альфе.

«Значит, лишили любого статуса, принадлежности к роду, всех прав и притязаний! — поняла я. — И не только его, но и его возможных потомков».

— Волк-альбинос, а с ним и его волчица из стаи песочных волков — именно к этой стае относились наши изначальные предки — ушли. Им удалось обосноваться на севере, на одном из островов. Тогда это была свободная территория. Там была пища, и они никому не были нужны. Всего у пары за их жизнь появилось двенадцать волчат. Именно с этого и начался клан белых волков. И не одно поколение они существовали в изоляции на своей территории, постепенно расширив ее на соседние острова. Они не контактировали с другими стаями, не посещали материк. Ген альбинизма настолько закрепился в этом роду, что стал носить абсолютно доминантный характер! Теперь кто бы ни стал парой волка или волчицы из клана белых, их волчата будут иметь светлый окрас. И силу волков этого клана!

— Ого!

Я впечатлилась. Изоляция пошла на пользу белой стае, чего не скажешь о величественной «причуде» внутрисемейного скрещивания в роду Изначальных!

— Но почему это должно быть важно для меня?

— У твоего отца была теория, что потомок двух «изолированных» родов избавится от проявления пагубных рецессивных генов, перешедших в активное состояние. Проще говоря, он будет здоров и силен, — и Томаш посмотрел на меня так внимательно, словно знал о моей беременности.

А у меня закружилась голова от одной мысли, что мои дети не обречены, что у них может быть шанс! Хотя…

— А эта теория… никогда не подтверждалась на практике? — осторожно поинтересовалась я у медведя.

— Ранее нет. Лишь три поколения назад белая стая перекочевала на материк — им перестало хватать ресурсов островов. Была и более ранняя попытка, но тогда семья Изначальных была сильна и смогла сплотить вокруг себя волчьи кланы. Они дали отпор белым. С трудом, но дали.

— Понятно, — вздохнула я, завороженно всматриваясь в выражение лица хранителя. — Тогда и подписали договор между кланами.

— Мы настояли! Уберегли стаю белых волков от уничтожения. Уже тогда нам не нравились безумные намерения изначальной волчьей семьи, и мы решили приберечь белую стаю как альтернативный вариант. И да, тогда и был подписан договор, что стал причиной вашего с Андреем знакомства.

Прищурившись, я уставилась на медведя, который так спокойно рассуждал о «планировании» волчьего существования. Однако! Хранители — главные интриганы, это истина.

— А почему Григорий Волконский его уничтожил? — вспомнив рассказ Макса, удивилась я. — Если он желал объединить в вязке представителей двух «изолированных» волчьих родов, договор стал бы надежным основанием для его намерений.

— Тут все просто. Не было в том договоре подобного пункта. А как только твой отец узнал, что у него родилась дочь — в перспективе единственная наследница изначальной семьи, то сразу понял: вот он, единственный шанс заполучить общего потомка обеих стай! Надо лишь обязать одного из белых волков повязаться с тобой.

— Но… — Я вновь растерялась. Кто-то же распространил среди волков информацию об этом пункте, и точно не Григорий Волконский. Явно это сделали хранители! Выдали желаемое за действительное. И подтвердили вымысел собственным авторитетом.

— Ты размышляешь о нашей роли в этой истории? — усмехнулся Томаш.

А я резко кивнула. Вот и пойми цели этих интриганов.

— Мы должны были вмешаться, еще когда дед Андрея отделался от потомков изначальной семьи и захватил власть над волчьим сообществом. Но все было проделано так ловко… Подобный подход противоречит нашей природе. Вот мы и ухватились за возможность проучить белый клан. Им тоже не стоит отрываться от земли, можно закончить так же плохо, как их предшественники.

— Вы обманули всех и подыграли Волконскому, заявив о новом условии — объединении в пару?

— Да. И наш авторитет настолько велик, что никто не поставил под сомнение наличие в договоре этого пункта. Не потребовал удостовериться, изучив оригинал лично.

— Но… как можно было быть уверенными, что бурый клан выберет для вязки меня? — Их логика не укладывалась в голове.

— Вероятность была огромна, учитывая нелюбовь Фирсанова к тебе и его неприязнь к клану белых волков. И мы натолкнули его на эту мысль. Через твою мать — напомнив ей о взлелеянной мечте Волконского; через рысей — которые подбросили альфе бурой стаи мысль извести белый клан болезнью Изначальных, чтобы в перспективе заполучить больше территории и власти. Так что выбор Фирсанова был предопределен.

— Ясно. — Я поморщилась от ощущения брезгливости: противно было вот так откровенно услышать, что с твоей судьбой и правом на счастье никто не считался.

Томаш неожиданно мягко усмехнулся:

— Не думай о нас совсем уж плохо. Порой ради света приходится пройти через самую беспросветную тьму. Так и тебе… Вам. A мы лишь следуем своему видению выхода из создавшегося тупика, исполняем обязанности хранителей. На нашем месте сложно быть мягкими и жалостливыми. Вам же мы стремимся помочь. Так, как сами видим эту помощь.

О да! Сейчас Андрей особенно может оценить эту помощь! Да и мое ранение еще не забылось. Все — лицемеры и интриганы!

— Вы вчера могли нам помочь? — спросила прямо. — Когда случилось нападение? На вашей «безопасной» территории!

— Могли. — Медведь и не думал смущаться. — Мы все контролировали, были рядом, наблюдали…

— Но не вмешались! — с болью выкрикнула я, вскакивая на ноги. Перед глазами вновь встала картина жутких ранений белого.

— Нет! Наоборот, мы всячески способствовали нападению, именно мы подтолкнули к нему рысей, пустив интересный слух. Что если погибнут оба наследника разом — на волчьих территориях начнется хаос и смута, и это сделает их легкой добычей. Рыси давно облизываются на ареал стаи песочных волков, что примыкает к их территориям. И даже это не основная причина…

До этого момента я напряженно вслушивалась в слова медведя, а тут безвольно осела в кресле. Что еще?!

— Вы оба должны начать мыслить иначе. А на такие перемены могут подвигнуть лишь самые трагичные события. Вам были уготованы все эти трудности. И, надеюсь, они изменили вас… для нужного будущего. Изменили каждого!

«Трудности?!» Потрясающая формулировка. Волчица выдала мое бешенство отрывистым и резким рыком. Медведь мгновенно вскинулся, пристально уставившись на меня уже не человеческим взглядом.

— А какое оно — нужное будущее? И нужное кому? — В моем тихом вопросе отчетливо прозвучала горечь, что снедала душу.

— Никто не сможет ответить на этот вопрос, кроме вас. Мы можем планировать, строить теории, но каким оно станет — зависит от вас. И нужно оно всем, но вам — в первую очередь. Поверь, появление Андрея Добровольского на территории бурой стаи и для нас стало сюрпризом, мы ожидали кого-то из бет. Но у Дамира просто чутье на неприятности! На землях волков должен установиться исконный порядок, законная власть и четкая ее преемственность. Я просил Макса донести до тебя важную мысль — перестань жить эмоциями! Стань ответственной и взрослой — думай о своем народе. Думай как их властительница, как та, что обязана нести бремя принятия решений. Не тебе мыслить категориями маленького женского счастья!

Опешив, потрясенно уставилась на Томаша. Чего они от меня хотят? Это же абсурдно!

— Я для себя уже все решила, — сказала, опустив взгляд на собственные нервно сплетенные пальцы. Боялась… одуматься и одновременно понимала, что не смогу.

— Что ж… — Хранитель философски пожал плечами, поднимаясь со стула. — Значит, совсем скоро увидим, верное ли это решение… Завтра бой. И он неминуемо даст волчьим стаям определенность.

Зябко поежилась и каким-то рассеянным движением обняла себя за плечи. Медведь явно полагал разговор законченным. Но у меня был еще вопрос. Странное непонимание…

— Томаш… — Хранитель обернулся у самой двери и вопросительно уставился на меня. — Максим сказал мне, что на завтрашней… встрече будут присутствовать три заинтересованные стороны. Я так понимаю, что две — это сторонники белого клана и те, кто желает возвращения к власти потомков изначальной семьи. Но кто третья сторона? Не рыси же?

— Рыси?! — Оборотень смешливо приподнял брови, выражая изумление. — Они тут вообще ни при чем. Как их может касаться такой внутренний вопрос вашего сообщества, как определение правителя?

— Тогда кто? Вы тоже не сторона конфликта.

Официально.

Медведь неожиданно мне подмигнул:

— Верно мыслишь, девочка! Есть голова на плечах. Не должна подвести предков.

Да плевать мне на предков! Отчаянно хотелось в ярости топнуть ногой. Хочу лишь от своего белого волка неминуемую беду отвести. И уже не знаю, с какой стороны ждать подвоха. Кажется, все вокруг скрывают тайный интерес и далеко идущие планы.

— И?

— Что «и»? — Томаш улыбнулся. — Не скажу тебе. Сама должна понять.

Ого! Что за странная мысль? И очередная дурацкая загадка. Как «своевременно»!

— А Дамир Добровольский? — На миг замялась, подбирая слова: — Мне стоит его опасаться?

Мамины речи меня все ж задели. Бурая настороженно замерла, дрожа в ожидании ответа.

— Он никогда не пойдет против сына, — с серьезным выражением лица ответил медведь. — Для него это бессмысленно.

И вышел, оставив меня в самых смятенных чувствах. Что же делать?!

Глава 22 Томаш

Трудный день. И завтрашний будет не легче. Но именно от сегодняшнего зависит то, что может случиться завтра. И важно успеть все предусмотреть, дать нужные подсказки и… подстраховать. Я искренне хотел верить, что молодая волчья пара справится. Не зря судьба в лице Добровольского-старшего свела этот молодняк. И они должны найти выход, чтобы мы могли наконец облегченно вздохнуть. Должны выдержать натиск своих «сторонников». Впрочем, многое зависит и от меня…

Мне нравились эти представители современного волчьего поколения. И Елена, которая и сама еще вряд ли понимает, насколько сильна своей житейской практичностью и силой духа, и Андрей, что давно зарекомендовал себя бойцом, способным пойти на самые крайние и решительные меры. Они идеально дополняют друг друга и вместе неминуемо изменят мир волков. Дело за малым — сломать игру недоброжелателей и… заставить их поверить друг другу. Обидно будет, если завтра они не справятся.

Заглянув на кухню, обнял свою хлопотавшую у плиты медведицу.

— Никуда ее сегодня не отпускай. И от гостей избавь! — Поцеловав макушку жены, развернулся, намереваясь навестить Добровольского-младшего и зная, что Надежда все сделает как надо.

По пути к дому, который выделили белым, заглянул к Максиму. Их отношения с Андреем носили странный характер: сколько их помню, оба всегда готовы были наброситься друг на друга, цеплялись с подколками и дразнили, но с такой же горячностью и самоотдачей молча оказывали взаимную поддержку. Вряд ли сейчас у юного белого альфы был более надежный вариант для реализации любых планов.

— Как там наш влюбленный волк? — переступив порог жилища давнего друга, сразу уточнил я.

— Слаб, как котенок. Его разорвут в первые пять секунд боя.

— Печально, такой актерский талант пропадает, — пожал я плечами, прикидывая про себя, чего можно ожидать от этой парочки «лучших недругов». — Пути спасения обдумали?

— Работаем над этим, — хмыкнул Макс.

Что ж, недурно. Я в них верю. Особенно в Андрея: не должен упустить своего. Этот Волчок уже бульдожьей хваткой вцепился в добычу.

— Отменно! Пойду проведаю болезного. Может быть, что-то передать, чтобы ты не нервировал Дамира частыми визитами?

— Все путем, скажи, — лучезарно улыбнулся Макс.

— Женить тебя надо, — сделал я единственный закономерный вывод. — Тогда энергию в мирное русло направим.

Улыбка мгновенно исчезла с лица молодого хранителя, заставив меня в душе усмехнуться. То-то же!

Как я и предвидел, Добровольский-старший моему приходу не обрадовался.

— Позлорадствовать пришел?

Цену друг другу мы тоже знали.

— Посочувствовать! — отрубил я и, принюхавшись, уверенно направился в комнату, где находился Андрей.

Вид у него был скверный. Вовремя я пришел: сейчас Андрею как никогда необходим хороший… пинок.

— К завтрашнему утру отлежишься? — максимально ехидно и громко спросил я, входя в комнату.

Слабое движение, отдаленно напоминающее поворот головы, и мутный взгляд стали мне ответом. Ох, впору аплодировать! Но сейчас для него крайне важно было дотерпеть. А дальше должно стать легче.

— Должен, — послышался слабый голос и уверенный рык его зверя. Именно последний выдал мне гнев оборотня. Он, несомненно, понимал, что не могли рыси так просто гулять по территории хранителей. А значит, потрепали его не без нашего молчаливого согласия.

— Вот и прекрасно. А то к твоей волчице черный волк уже притирается… — словно в никуда кинул я шпильку.

Блондинистая голова дернулась гораздо резче, и уже совершенно осмысленный и четкий взгляд впился в мое лицо.

— Черный волк?!

— Да, вместо наследницы будет ее представитель — сын альфы черной стаи, да простят меня собратья за мой длинный язык. Так что готовь горло и зубы почисти, — особенно жизнерадостно предупредил я. — Это тебе не слабую волчицу порвать «одной левой».

— Пошли вы! Я бы ее при любых обстоятельствах не покалечил!

Андрей оживал на глазах: в голосе уже отчетливо звучал вызов.

— Да знаем мы. Наблюдали за вами. Что по уши увяз, давно заметили. Себе можешь врать, нам — бессмысленно. — Оскал ярости на лице собеседника я проигнорировал. В таком состоянии не кинется. А вот порция здоровой злости белому не повредит. — Но сейчас расклад не в твою пользу. Власть белых — тю-тю, бурая самка — другому… И все уже завтра. Что-то ты сдаешь на глазах, а планы врагов один за другим удаются.

Из груди раненого раздалось такое яростное рычание, что даже я впечатлился. Вот что слово-то порой с нами делает!

— Лену никому не отдам, и точка! А планы удаются лишь потому, что вы — те, кто обязан блюсти правила игры, шельмуете и играете в поддавки! Так что не надо мне рассказывать сказок об успехах… противников. Фирсанову так вообще тянет кругами погонять лесом.

— Вот будущую тещу лучше не трожь, — не сдержавшись, заржал я в голос. — Волчица твоя не оценит, и так из родни, считай, никого не осталось. А здесь — какая-никакая, а мать. И тебе смириться с этим надо да главой семьи стать и в ежовых рукавицах держать их. Но тещу уважай, как обретший пару тебе советую.

— Пошел ты… — выразительно зашипел белый.

— Я-то пойду, — сквозь смех пообещал ему, — а вот ты не сможешь. В этом-то и вся беда. Так что теща и все, кто с нею, — на коне.

— Завтра посмотрим! — внезапно спокойно и о-о-очень многообещающе заявил Андрей. — У меня тоже козыри в рукаве имеются.

Отлично! Так и знал, что не может Добровольский-младший сдаться.

— Ты корону сними, чтобы на мозг не давила, — поднимаясь, добродушно посоветовал я волку. — Пока ты тут о козырях рассуждаешь, противники действуют. Еще неизвестно, чего они от бурой твоей добьются. Неопытная она, нюха на такие вещи нет. Сам только что с ней говорил. В полнейшей панике девушка. Дезориентирована. В таком состоянии и к черному волку уйдет, смотри. Не мне тебе рассказывать о том, какие волчицы ветреные… временами.

— Как она?

Ожидаемая реакция. При этом мужчина слегка приподнялся на кровати, опираясь о матрас локтями, впиваясь в меня вопросительным взглядом. На подначивания больше не повелся — это хорошо.

— О визите сюда отца твоего просила… безуспешно. — Я решил не упускать случая усложнить существование Дамиру. — А так… переживает, передает, что любит, и обещает все сама решить. Последнее, знаешь ли, особенно пугает. Девушка она хорошая, но… нюха еще нет!

И красноречиво развел руками, уверенный, что Андрей меня поймет. Не сможет Лена разобраться, кто прав, кто виноват. Тем более что правых-то и нет.

— В обход меня ничего не сделает, — сухо кивнул Андрей, выражая благодарность. — И тех, кто уже празднует провал моего клана, ждет… сюрприз. А пока я тут, присмотри за моей бурой.

— Конечно. Макс, я так понимаю, занят? Он, кстати, привет передавал и радовался, что все идет как надо. — На лице белого не дрогнул ни один мускул. Что ж, скрытные. — А Лену я у нас поселил. Я да медведица моя ее в обиду не дадим. До утра все с ней хорошо будет, а уж завтра… ты сам не подведи!

Ответом меня волк не удостоил, лишь обессиленно вновь упал на кровать, словно на беседу со мной израсходовал последние силы. И с сосредоточенным видом принялся изучать деревянный потолок.

Ох, тревожный день предстоит.

Глава 23 Елена, Андрей

Спала я беспокойно. Накануне Надежда опять едва ли не насильно усадила меня пить чай с пирогами. Я скорее создавала видимость процесса, чем пила, но под безмятежную болтовню медведицы немного расслабилась. Решение я приняла, а вот чтобы его реализовать, нужны были силы и храбрость. Хватит ли их мне?..

Уснуть полноценно так и не смогла. Слышала, что приходила мама и настаивала на встрече со мной. Томаш ее не впустил, уверив в том, что я уже отдыхаю. За эту ложь — а мои беспокойные метания по постели медведи наверняка слышали всю ночь! — была ему благодарна. Установившееся в душе равновесие было настолько хрупким, что я не была уверена, выдержит ли оно чьи-то настойчивые убеждения. А мама уж точно была способна на меня повлиять.

Об Андрее не думала специально. В отношении белого волка я все решила: спасу его любой ценой, решусь противостоять всем, пойду наперекор мнению семьи, потеряю уважение хранителей. Все это казалось незначительным. Гораздо больше душу терзала боль о ребенке. Потому и заснуть не могла: стоило закрыть глаза, как из темноты на меня смотрели любимые зеленые глаза. И я знала, что они не принадлежат Андрею.

Почему-то не сомневалась, что у нас будет мальчик — зеленоглазый волчонок, внешне похожий на папу. А вот внутри… Там будет и «частичка» меня — то, что убьет его, и… совсем скоро!

Теории и мечты Григория Волконского хороши на словах, но вот проверять их на собственных детях?.. Не выдержу! Лучше обрубить все на раз, обеспечив победу Андрея и избавив волков от жуткого наследия моих предков.

На мне все должно закончиться.

Могла ли я теперь осуждать отца за то, что он сделал с моим старшим братом? Буду ли я лучше его? Уже однозначно — нет!

Бурая, осознав суть моих намерений, взвилась внутри, яростно стараясь перехватить инициативу и не дать совершить задуманное. Волчица, одержимая инстинктом защиты потомства, была невероятно сильна и отчаянно боролась за право управлять нашим общим сознанием.

Но…

Не сегодня. Должен был наступить миг критического перелома. Миг, когда я справлюсь с чем угодно! И это время пришло ко мне. Боль придала сил. Мука позволила сосредоточиться на главном — осталось недолго, я должна дотерпеть. Ведь он дотерпел.

Пришло и мое время решиться на отчаянный шаг. Я должна! И я была тверда в своих намерениях, впервые в жизни ощутив себя по настоящему сильной — неспособной поддаться ни слабости, ни давлению зверя.

С первыми лучами солнца я была готова к выходу. Более того, мне нестерпимо хотелось, чтобы уже поскорее все произошло.

И закончилось, наконец!

* * *

Странное состояние. За много десятилетий жизни никогда еще со мной подобного не случалось. Невероятная слабость тела и одновременно поразительная крепость духа! Я и волк единодушно рвались к общей цели, к реализации финальных пунктов моего плана, к бою за право управлять волчьим сообществом и за главный приз — Лену. Но были ли мы в состоянии, сделать это?..

Коалиция во главе с Фирсановой сделала все, чтобы вывести меня из строя. И этот факт немало озадачивал: как медведи допустили? По всему выходило, что они намеренно дали меня так ослабить. Смысла в этом не видел и так и не смог до конца разобраться в намерениях хранителей и понять причину их заинтересованности в этом волчьем «перевороте». Но инстинктивно ощущал, что и у соперников нет их поддержки. Лишь случайное и краткосрочное совпадение интересов.

«Видимо, ставят не на нас! Списали клан белых волков… Наивные!» — ожесточал я сам себя, силясь во вспышке гнева найти резервы сил, чтобы выдержать следующие сутки.

Силы были жизненно необходимы: очнувшись после жутких ранений, что нанесли рыси и росомахи, едва мог дышать. А предстояло вновь сражаться.

Для меня все было предрешено. Крошечное поле для маневра оставлял лишь сам бой. Но цели, преследуемые мной в этой «игре», средства, что я позволял себе использовать, — все было давно обдумано и мысленно обыграно. По сути, целей изначально было две. До момента нашей вязки. Нет! Раньше. С ее отъезда в экспедицию. Именно тогда я осознал, что моя цель стала единственной, а все остальное — лишь желательные бонусы. Но и ими я готов был пожертвовать. В том и была суть моего плана.

«Я дам ей победить!»

Если бы отец хоть на мгновение мог предположить, какие мысли бродят в моей голове, — загрыз бы меня сам. Но он верит в меня. Того меня, каким я был до встречи с Леной. И вряд ли альфа белых волков способен понять, насколько призрачны сейчас его надежды. Это тоже было частью моего плана — скрыть истину ото всех. Абсолютно! И от своих, и от Волконской. Поэтому, как ни больно было, придя в себя, узнать, что она меня покинула — ушла с Фирсановой, но я приветствовал такой поворот. Сам возможности защитить ее сейчас не имел. А волчьи инстинкты и собственнические протесты задавил в зародыше. Главное сейчас — сконцентрироваться на достижении цели. Последний рывок — он трудный самый. В моем случае особенно: предстояло вновь предать любимую. Для Лены мой поступок уж точно ничем иным выглядеть не будет!

Даст ли Лена матери убедить себя? Для меня это уже не имело значения. Не в этой «игре». Тут я не мог брать в расчет столь зыбкие величины, как чужие решения. Пусть даже и своей пары. Лишь мой план — пункт за пунктом — позволит мне добиться желанного результата. Не принимая более в расчет ничьих интересов.

Теперь мне было что терять. Теперь мне было за что биться до последней капли крови! И я не отступлю, не теперь.

«Впрочем, за отцом должок!..»

И… я надеялся, что позже, когда он осознает весь смысл моей задумки, сможет принять мой поступок. Должен будет принять. Он тоже виноват в случившемся.

Несколько часов пролежал не двигаясь, вслушиваясь в ощущения терзающей боли, что, казалось, постоянно вытягивает последние крохи сил из моего тела. Волк внутри затаился, словно понял, что сейчас лишь наша человеческая половина способна найти выход. Зверь доверился мне!

Это стало плюсом: борьбы со своим волком мне сейчас уже не вынести. Совсем скоро предстояло встать — и отправиться к месту завтрашнего боя. У меня целая ночь, чтобы туда добраться. Оно совсем рядом — не более чем в трех жалких километрах от поселения медведей. Вот только для меня сейчас это расстояние было непреодолимым. Но я обязательно буду там к сроку, даже если придется потратить на дорогу всю ночь, вгрызаясь зубами в землю и отмеряя каждый метр сочащейся из заживающих ран кровью. Я буду один.

Я дойду! И не позволю обыграть себя.

С первыми лучами солнца я, ощущая жуткую слабость, тяжело осел на землю возле тотемного столба, украшающего поляну, где должен будет состояться сегодняшний Совет. И все остальное, что за ним последует. Не было сил даже стереть испарину со лба.

Сегодня все закончится. Наконец-то!

* * *

— Леночка, доченька, я так горжусь тобой! — не уставала щебетать мама, когда мы в сопровождении Томаша, пары незнакомых мне медведей, альф всех волчьих родов и их наследников направлялись к поляне, где должна будет состояться встреча и последующий бой. Туда же должны были явиться и представители белых волков.

Я с тревогой ждала момента, когда увижу Андрея. И желала этого, и боялась. Сын вожака стаи черных волков, что был намечен на роль моего представителя, шел рядом. И внешне он мало чем уступал Андрею — такой же мощный крупный самец. К тому же совершенно здоровый.

О последнем я догадалась, когда во время нашей первой встречи уловила презрение, на секунду мелькнувшее в его глазах: слабая и больная самка.

«О да! Для них я точно „наследница“, и кроме „восстановления исторической справедливости“ черных ничто не волнует. И на матриархат они согласны, о да…»

Сестра его — что неприятно поразило — тоже была у медведей. И ее украдкой мелькнувший злобный оскал я заметила. Настю на Совет не взяли. К счастью — хватит мне изматывающего противостояния со своей волчицей, которая явно решила взять меня измором.

— Ты сегодня осуществишь все наши смелые надежды! Ты сделаешь жизнь и все жертвы отца не напрасными! — игнорируя мое молчание, продолжала «воодушевлять» мама.

Зациклило!

Плевать на отца! Вот совсем! Но как же горько понимать, насколько я на него похожа. И с каким трудом дается каждый шаг!

— Отомстишь за отчима, что вырастил и защищал тебя все это время, — вторил ей Захар Фирсанов, заставляя меня неприязненно морщиться: вот уж кто меня облагодетельствовал…

Остальные по моему примеру молчали. Лишь Томаш изредка пофыркивал, словно знал о чем-то, неведомом всем нам. Вероятно, так оно и было.

Сосредоточившись на движении и отсчитывая каждый шаг, упорно продвигалась к цели. Споткнулась лишь раз — когда увидела Андрея. Позади его виднелись фигуры еще двух оборотней их клана, но я видела только его. Мой белый был в обрезанных по колено джинсах. Все остальные части тела были доступны взгляду и обмотаны эластичными бинтами, что стягивали так полностью и не затянувшиеся раны. На поверхности многослойных бинтов проступали бурые пятна крови.

Скорее почувствовала, чем услышала довольное урчание черного волка. И в этот миг поняла, насколько верным было принятое мною решение.

Но вот Добровольский-младший… он удивил меня абсолютно спокойным выражением лица, с толикой ленцы и налетом безразличия, с каким он стоял, прислонившись к ближайшему дереву. Зеленые глаза не пожелали встретить мой вопрошающий взгляд.

— Не будем тянуть. — Вперед выступил пожилой хранитель, жестом приглашая всех присутствующих на поляне усаживаться полукругом возле столба, до самой вершины испещренного отметинами.

Я с облегчением последовала предложению, ноги подкашивались от страха, а сердце забилось быстрее от облегчения. Бурая внутри, почуяв рядом своего волка, неожиданно утихомирилась. Уф!

— Перед нами сегодня стоит важная задача, — продолжил тот же пожилой оборотень, стоило всем устроиться на земле. — Необходимо решить, чьи притязания на власть над волчьим сообществом больше обоснованы — наследницы изначальной семьи или наследника сильнейшего на данный момент клана.

— Мне интересно, с чего вдруг хранителей озаботила эта… формальность? — прищурившись, сухим тоном спросил Дамир.

— Она нас и раньше волновала, — ответил ему Томаш. — Но не было подходящего повода поднять этот вопрос.

— И вы этот повод «организовали», не так ли? Все ли присутствующие здесь знают о подлоге с древним договором между волчьими кланами?

— Дамир, — ответ прозвучал не менее сухо, чем вопрос, — ты можешь потребовать собрать по этому поводу Верховный совет, и это будет сделано. Там и решим, был подлог или нет. А заодно обсудим и все детали перехода верховной власти к вашему клану. Сейчас же у нас другая повестка дня! Имеются два равноправных претендента. И важно определить, права кого из них более оправданны! Кто-то еще желает возразить по существу?

Над поляной повисло молчание — желающих не было. Я старательно пялилась на свои руки, лишь разок украдкой бросив быстрый взгляд на Андрея. Мой белый выглядел собранным и отстраненным. Его явно не волновало происходящее. Он ждал завершения официальной части собрания.

«Кто же третья сторона конфликта?»

Ответа на этот вопрос я так и не получила. На Совете присутствовали все те же соперники — мои сторонники и сторонники Андрея. Медведи не в счет.

* * *

Сдерживаться было сложно. Отчаянно трудно поддерживать «картинку» внешней безмятежности, когда душу рвут на части волчьи инстинкты и человеческие интересы. Агония боли, терзающая тело, на этом фоне меркла.

Я ждал момента.

Готовился, боясь пропустить тот единственный миг, когда смогу завладеть ситуацией. Боль очень мешала, вновь и вновь накатывая волнами отупляющего тумана.

Аромат бурой, который я почуял, едва Лена в сопровождении своих «сторонников» приблизилась к месту встречи, стал дуновением прохлады. Он остужал пыл борьбы в душе, усиливал ясность сознания.

«Моя волчица! Моя пара! Моя жена!»

Лена понуро стояла в стороне, глубоко дыша и явно опасаясь.

«Доверься мне, — мысленно шепнул я любимой. — Я справлюсь».

А уж когда я перевел взгляд на пресловутого черного волка… Неукротимая ярость и очищающий гнев вновь поднялись в душе, придавая небывалую четкость сознанию и заставляя полностью забыть о боли.

Но медведи… Я обязан был сделать все, как задумано. Второго шанса не будет.

— …Важно определить, права кого из них более оправданны! Кто-то еще желает возразить по существу?

Старший хранитель поставил перед нами четкую цель.

— Белого клана! — Естественно, первым заговорил мой отец, выдержав необходимую паузу. — Это право уже наше. И мы доказали, что способны подчинить себе волчье сообщество, управляя разумно и взвешенно. К тому же и в нас есть доля крови изначальной семьи, если это вдруг стало так важно!

— Как ты смеешь?! — вскочив, закричала на него Фирсанова. Я не узнавал в этой взвинченной, готовой сорваться в крайность оборотнице маму Лены! Словно лопнул какой-то сдерживающий обруч и все ее потаенные чувства вырвались наружу!

— Вы — выродки! Как были ими, так и остались. Нет у вас никаких прав, и тем более права считать себя потомками Изначальных. Вас этого права давно лишили!

— Какие же права у этой… обреченной наследницы? А еще важнее — какие перспективы у такой слабой волчицы?

Лена, сидевшая возле матери, вздрогнула и нервно сжалась при этих словах. Она так ни разу и не подняла взгляда от стиснутых на коленях рук. И молчала.

— Матриархат не в волчьей природе. Это может быть лишь временной мерой. Понимаете ли вы, что, изменив текущее положение вещей, вы спровоцируете хаос в волчьем мире? И тогда начнется междоусобная грызня, а ведь есть еще и те, кто не прочь напасть извне! Лишь сильный клан, стоящий во главе, способен защитить интересы волков! — Дамир Добровольский тоже встал, скрестив на груди руки и широко расставив ноги.

— Клан черных волков станет наследнице изначальной семьи надежной и верной опорой!

Чертов сын альфы стаи черных волков меня уже бесил.

«Лично ты скорее станешь дохлым!» — пообещал я ему и себе. Может быть, сейчас это не вписывается в мой план, но в будущем… Я бы на месте этого волчка не гулял по лесу в одиночестве. Его мечты о власти я тоже изничтожу, но это уже будет вишенка на торте.

— Тогда это переворот, инсценированный хранителями! — Ответ отца прозвучал громко и четко.

— Дамир, — снова вмешался Томаш, — прекрати делать нас стороной этого конфликта. Белые волки собственными действиями создали предпосылки для нынешней ситуации. Мы лишь даем вам шанс найти решение.

— И в чем этот шанс?

В голосе отца была насмешка, лишь я уловил мимолетное беспокойство во взгляде, обращенном на меня.

Разговор раздражал. Все было известно заранее, и затягивание дебатов лишь подтачивало мои и так невеликие силы.

— Шанс в том, чтобы победить. — Ответ хранителя был возмутительно добродушным. — Все по вашим законам: власть получит сильнейший, а бой покажет, кто достойнее!

Среди присутствующих медведей Макса не было. Почему-то я машинально отметила этот факт. Хотя старалась сидеть тихо, не привлекая внимания и не глазея по сторонам. Надо было настроиться, впереди очень трудный шаг.

И важно было не пропустить момент, когда мне предстояло перехватить инициативу.

Смогу ли я?

Страх не отпускал. Но вид Андрея, как ничто другое, поднимал мой боевой дух. Все неизменно: надо помочь белому, одновременно избавив от глобальной проблемы в виде… нас.

— Мы согласны, что остается? — кивнул Дамир Добровольский в ответ на призыв старейшины решить дело боем. — Наш претендент — мой сын, Андрей Добровольский.

— И мы согласны, — мгновенно откликнулась мама. — Но поскольку наш претендент — волчица Елена Волконская, она имеет право не биться с самцом. За нее на бой выйдет будущий альфа черн…

— Нет! — Я решительно встала, перебив маму. Отчаянно труся и опасаясь всеобщего гнева и реакции Андрея, смотрела только на Томаша. Почему-то его вид служил мне моральной поддержкой. — Я отказываюсь от представителя и готова сразиться сама!

Над поляной повисла гробовая тишина, потом все вокруг меня резко вскочили. И закричали…

— Лена? Что ты несешь?! — Мама трясла меня за плечи.

— Елена! — Тон брата Насти выдавал бешенство. Куда ему до самообладания моего белого! — Не смейте!

— Одумайся, дура! Себя погубишь, — это Фирсанов.

Я молча сносила все крики и дерганья, не отвечая и не давая пояснений своему поступку. Единственное, что позволила себе — посмотреть на белого. Ошеломленный Андрей вскинул голову и озадаченно хмурился.

«Просчитывает, что я задумала? И что кроется за моим решением?»

Но он не сможет даже представить себе истину. Сегодня я удивлю его, как это ни грустно.

Однако в следующую секунду потрясение ждало меня! Мгновенное и неумолимо властное ощущение присутствия чужой воли!!!

«Нет! Он не может снова сделать это…» — Я, онемев от шока, лишившись дара речи, только и способна была неверящим взглядом всматриваться в лицо Добровольского-младшего. Андрей стоял напротив с самым бесстрастным выражением лица. И никто никогда бы не догадался о том, что в этот самый момент между нами в моем сознании происходит отчаянная борьба — с моей стороны заведомо обреченная. Ни один волк не способен противостоять воле своего альфы!

У меня был шок! Паника!

«Зачем это? Что он делает? Не мог Андрей решиться на такую подлость. Своим вмешательством он ломает все мои планы!!! Неужели он намеревался биться с черным волком, а я… помешала ему?!»

Предположения были одно другого оригинальнее, но понять логику поступка белого не могла.

— Это мое решение! Именно я — наследница, мое право поступить так, как я намерена. У меня не будет представителя, я сама готова в бою отстаивать свое право на власть. — Я, как попугай, вслух озвучила мысль, вложенную в мои уста Андреем.

И пусть пока он действовал сообразно моим намерениям, но что будет дальше?

Присутствующие в изумлении застыли, уставившись на меня. Единственное исключение — Томаш, который внимательно изучал крошечную царапину на пальце. Первым опомнился Дамир.

— Кто же посмеет возразить вам, Елена? — поспешно кивнул альфа белой стаи. — Как верно заметили хранители, именно вы — официальный потомок изначальной семьи. Естественно, никто не может проигнорировать ваш выбор!

Мама обессиленно, со стоном отчаяния, осела на землю. Вожак черной стаи и его сын метали в меня молнии ненавидящих и злобных взглядов. На лицах медведей читалось задумчивое недоумение.

— Елена Волконская, — видимо, хранитель решил удостовериться в моей адекватности, — вы действительно намерены встретиться в предстоящем бою с наследником белой стаи — Андреем Добровольским? Бой завершится лишь абсолютной победой по волчьим меркам.

— Да! — вновь произнесли мои губы. А от себя я еще и согласно кивнула.

Волчица внутри никакого возмущения не проявляла, смиренно доверившись белому волку. Мне тоже не оставалось ничего другого.

Добровольского-старшего неожиданно что-то смутило. Я отметила, что он странно смотрел на нас, переводя взгляд с меня на Андрея, и больше не улыбался.

— Андрей Добровольский? — Хранитель обратился напрямую и к моему альфе. — А у вас собственных пожеланий не будет?

— Нет, — это единственное слово, что он произнес за сегодня.

— Тогда… — Томаш, оглянувшись, указал на открытое пространство позади себя, — дадим соперникам несколько минут, чтобы подготовиться и начнем?

— Именно так! — согласился с ним пожилой хранитель.

Мама, услышав его слова, зарыдала. Я же решительно поднялась на ноги: время пришло. Отойду и перекинусь в зверя. А там — как пойдет. Будь что будет, вдруг рано отказываться от собственного плана?

Невольно отметила, как качнуло белого, когда он поднимался. Заметили это все, но лишь в глазах черных волков вспыхнул огонек ярости: какой был шанс! И пусть на душе было скверно, их реакция стала поводом для небольшой радости.

* * *

Лена опять удивила! В какой уже раз с момента нашей первой встречи. На пару секунд успела опередить меня и сама вызвалась участвовать в бою! Но это как раз входило в мои планы.

Услышав ее заявление, я растерялся не меньше других. Вот уж чего не ожидал от юной бурой в данной ситуации. Впрочем, практически тут же тревожным ворчанием отреагировал мой зверь. До этого волк вел себя тихо, чутко и внимательно наблюдая за происходящим и за своей парой. Но самой вызваться на бой со мной? Даже в моем нынешнем состоянии у Лены не было бы шансов, будь я настроен иначе.

Что бы значило это ее решение?

Но сейчас не время, сейчас я должен следовать лишь собственному плану. Поэтому стоило первой оторопи пройти, как я незамедлительно приступил к следующему его пункту и подчинил себе волю бурой волчицы. Теперь, что бы ни хотела звериная или человеческая половины Волконской, они будут подчиняться мне — своему альфе. Пришло время давно заготовленному мною козырю сыграть свою роль. А-ап!

Мы под пристальным наблюдением оборотней, не обменявшись и взглядом — лично я попросту боялся выдать себя, — разошлись по разным сторонам поляны. Я чувствовал Лену — каждый ее вздох, каждое движение — как себя. Более того, способен был заставить ее двигаться и поступать так, как выгодно именно мне. Да простит меня Лена, но другого выхода у меня не было.

Глубоко вздохнув напоследок, я, мысленно призвав удачу, перевоплотился. Совсем неподалеку на четыре лапы уже приземлилась волчица. Белый волк немного неуклюжим прыжком — трансформация прошлась по израненному телу дополнительной волной боли — выскочил на поляну. Туда же, подвластная моей воле, спокойно вышла юная бурая самка. И наше со зверем общее сознание вновь ошпарило распознанным и приметным пока лишь для меня ее изменившимся ароматом. Наши дети — именно та причина, ради которой я сейчас рискну.

Бурая двигалась неспешно, с характерной звериной грацией, выбирая удобную позицию относительно меня. Впрочем, это было «картинкой» для наблюдателей. На самом деле каждым шагом все более паникующей бурой волчицы управлял я.

* * *

Настороженно прижавшись к земле, волчица замерла. Она не смогла бы тянуть. Не столь неопытная самка. Она готовилась к броску. Единственному, последнему…

Она должна была справиться — суметь достать противника. Одним четким и сильным рывком вырвать его горло, впившись клыками в глотку белого волка. Иначе это сделает он, самец не проявит снисхождения, не оставит ей другого шанса. Зверь понимал это, и… он хотел выжить. Любой ценой спастись. Использовать эту странную слабость соперника.

Мгновение стало бесконечным, ветер рванул на помощь, помогая бурой, словно придавая ей сил и ловкости. Бросок! Звериная, оскаленная клыками пасть… Аромат и четкое сердцебиение соперника… И рывок! Зубы волчицы в убийственной хватке впились в горло неожиданно покорной жертвы. Еще один рывок мощных челюстей, всплеск дурманящей крови белого — и все! Она победила, уничтожила белого волка. Самец грузно рухнул на землю, его светлая шерсть быстро окрашивалась алой кровью.

Бока замершей рядом бурой ходили ходуном, тело содрогалось. Самка словно не могла поверить в то, что совершила. Осознать покорную готовность белого волка уступить! И — как следствие — его поражение. И свою победу.

* * *

Все закричали разом.

— Это невероятно! — Первой ликующий вопль издала Фирсанова. — Она победила!!!

— Он позволил… — полуосознанно потрясенным шепотом вторил ей альфа черной стаи.

— Оставайтесь на месте! — грозный медвежий рык, и вот уже Томаш, не опасаясь бурой волчицы, устремился к месту короткого сражения.

Единственный, кто стоял, безмолвно шевеля губами, словно не мог произнести свои слова вслух, был Дамир Добровольский. Его полный боли взгляд замер на теле белого волка.

— Жив, но однозначно повержен, — возвестил хранитель, присев рядом с побежденным волком, заслоняя его от всех собственным телом. — Волчице не хватило опыта и сил, чтобы разорвать ему горло. Она, по-видимому, лишь прокусила шкуру, распоров клыками часть мягких тканей. Крови много, но опасности для жизни нет. Хотя на фоне имеющихся ранений эта кровопотеря гарантирует, что сил продолжить бой представителю белой волчьей стаи не хватит. Даже встать на лапы он не в состоянии.

— О да! — в экстазе взвыла Фирсанова, заливаясь слезами уже от счастья. — Это торжество высшей справедливости!

И перешла на шепот, что-то тихо бормоча. Весь ее пыл, горячность, истерика схлынули, заставив женщину бессильно опуститься на траву. Словно достигнутая цель выбила опору у нее из-под ее ног, лишив заодно и жизненной энергии.

— Законной наследницей становится Елена Волконская! Свое право она доказала в бою, — спокойно продолжил медведь. — Волчьи кланы должны подчиниться потомку изначальной семьи. Ее претензии обоснованы и подтверждены хранителями!

И даже Дамир Добровольский ничего не возразил, поскольку по всем волчьим законам юная бурая совершила чудо и действительно стала королевой.

— Мы хотели бы заручиться подтверждением хранителей и в вопросе поддерживающей королеву силы. Ею станет стая черных волков! — вмешался альфа черной стаи.

— Не преждевременно ли это? — усмехнулся Томаш. — Королева уже доказала, что может иметь мнение, отличное от позиции своих… сторонников. Предлагаю спросить Елену. Перевоплощайтесь!

Последнее относилось уже к недавним соперникам по полю боя. Андрею требовалось оказать первую помощь. А Лене — выступить уже в новом качестве.

Глава 24 Елена. Сумасшествие!

Чтобы осознать собственные эмоции, мне не хватало фантазии. Это невероятно странный опыт, когда твое сознание и твое тело существуют как бы отдельно друг от друга. Я все чувствовала, делала, понимала, но в то же время это была не я.

Не я знала, как напасть. Не я ловко и виртуозно рассчитала этот бросок. Не я его осуществила. И в то же время — я. Бурая была в ступоре, не понимая, что сотворила, — напала на своего альфу. Я — растеряна и потрясена. Подобный поворот событий стал полной неожиданностью. Страшной неожиданностью! Я так близко ощутила смерть. Ту самую, к которой стремилась. Ту что могла забрать Андрея, сойдись он в схватке с черным волком.

И сейчас с огромным облегчением осознавала лишь одно: мы живы! Оба. И от такого итога я была счастлива.

О чем-то другом не задумывалась, никакие статусы и права меня не волновали. Пришло абсолютное понимание одного — я хочу жить. Прожить свою жизнь до конца. Какой бы она ни была, какие бы муки и трудности ни сулила. Но я хочу жить! И хочу, чтобы жил он.

Ради этого прощу все, даже такое вероломное и наглое использование силы альфы. Тем более что через свою привязку к нему ощущала — белый сейчас скорее ломает комедию, чем борется за жизнь.

И все еще слегка сдерживает мое сознание своим незримым присутствием. И это тоже подтверждало, что до трупа Добровольскому далеко.

Еще одним сюрпризом стал разорвавший тишину на поляне звук… приближающегося вертолета! Откуда он здесь?!

И тут же, стоило человеческой половине сознания идентифицировать привлекший всеобщее внимание шум, случились сразу две вещи. Мое тело, послушное чужой воле — как и тело моего альфы — заискрилось, преображаясь в человеческое. А прямо над нами, совсем низко, поднимая дикий ветер работающими винтами, завис вертолет. Из его открытой с одной стороны кабинки прямо к моим ногам шлепнулась длинная веревочная лестница.

— Когда же я уже отлежусь?.. — Горестный стон Андрея, и бледный и шатающийся — и совершенно голый! — альфа предстал перед моими глазами. Одной рукой ухватив канат лестницы, второй поманил к себе меня, одновременно рыкнув через плечо медведю: — Томаш, рубашку пожертвуй даме!

Тут же на плечи мне, ошарашенной происходящим, опустилась мягкая фланелевая ткань. Машинально запахнув ее, шагнула к любимому.

— А-а?..

Что вообще происходит, спросить не успела.

— Все потом! — оборвал белый, грозно прищурившись. — Хоть ты меня пожалей: кровью истекаю и болит все адски. А сейчас — драпаем!

И, совсем не деликатно толкнув меня, заставил карабкаться вверх, следуя по пятам. Стоило нам, нелепо балансируя и стремительно сокращая расстояние до вертолета, оказаться внутри, как над поляной разнесся вопль, перекрывший даже шум винтов. И гарантированно услышанный оборотнями.

— Это похищение! Молодожены отправляются в отложенное свадебное путешествие! И их лучше не беспокоить — глотки рвать теперь оба горазды!

Макс! Его голос. И именно он сидит за штурвалом. Обалдеть!

— Стойте! — завопила мама.

— Так нельзя! — яростно взвыл мой несостоявшийся представитель.

— А как же… — Что там крикнул Дамир, я уже не разобрала. К невыразимому облегчению, мы покидали территорию медведей. Вдвоем! И почти живыми. Это ли не счастье?

— В обморок падать будешь? — серьезно спросила я Андрея.

— Не дождетесь, — с видимым трудом присаживаясь на сиденье и обессиленно откидывая на подголовник голову, шепнул белый. — Аптечку передай, она справа от тебя.

Тут же, подорвавшись с места, бросилась искать необходимые медикаменты и оказывать срочную помощь своему волку.

— А куда летим? — спустя какое-то время, когда свежее ранение было обработано перекисью водорода и перебинтовано, а кровотечение остановлено, поинтересовалась я.

— Домой, — прикрыв глаза и расслабившись на сиденье, сообщил Андрей.

Ух, неплохо. Хотя масса важных вопросов так и не разрешилась, но оказаться подальше от всего этого дурдома с договором и наследием я была рада.

— А… нам ничего не будет… за побег? — единственное, о чем решилась спросить, помня, что Макс совсем рядом и прекрасно нас слышит.

— Да неважно, — хмыкнул Добровольский. — Ты одержала однозначную победу, хранители сей факт признали. Теперь никуда не денешься — быть тебе королевой волчьего сообщества. И всем им нужно осознать еще один неоспоримый факт — наше объединение в пару. И теперь придется учитывать эти перемены. Впрочем, сами виноваты.

— А… — напомнить про свою болезнь я сейчас не решилась. И заикаться про беременность тоже. В голове творился сумбур, эмоции зашкаливали, то вознося меня на вершину счастья и облегчения, то сбрасывая в пучину паники и растерянности. Осознать случившееся не могла. А уж представить будущее даже и не пыталась. Сосредоточилась на единственной мысли: мы живы, и мы рядом! Только этим сейчас и дышала, не думая о прошлом, обидах и разногласиях. Радость заслонила все, и она же не давала мыслить разумно.

— А не волнуйся! — вмешался в наш разговор Макс. — Все когда-то бывает в первый раз, я вот тоже раньше летать не пробовал… А всем, кто остался на поляне, встряска не повредит! Пусть почувствуют себя в одной лодке, оставшись у разбитого корыта чрезмерных ожиданий. Ловко вы всех обломали! Думайте теперь о себе, вы это заслужили.

Добровольский, за выражением лица которого я напряженно следила, при последней фразе довольно улыбнулся и приоткрыл глаза.

— Ты можешь это сделать? — Вопрос был адресован медведю.

— Да, мой статус такое позволяет, — откликнулся Максим.

— Тогда жени нас! Прямо сейчас! — И уже мне: — Ты, надеюсь, не против?

Растерявшись от такого поворота, только и смогла, что изумленно охнуть: даже так?! Официальная пара в столь юном по звериным меркам возрасте, чья связь скреплена хранителем? Ох!

— Э-э-э…

— Так, Лена! — Мой белый с усилием отстранился от спинки вертолетного кресла. — Только не говори, что мне придется изобразить умирающего, чтобы подвигнуть тебя согласиться!

— Нет…

Он серьезно признает меня своей официальной парой? Ладно наши волки — что с животных взять, там инстинкты. Но и в человеческой ипостаси мы будем парой? И это… навсегда? Меня?! Слабую и больную волчицу, не способную подарить ему достойного наследника?

— Не придется… — Я сама не понимала, что бормочу.

— Тогда, ребят, я вас поздравляю! Я готов подтвердить ваш союз, если вы оба об этом вслух заявите! — Крикнув, наш «пилот» намеренно заложил крутой вираж, от которого меня буквально кинуло на Андрея.

— Ты уверен? — смущенно взглянула на белого. — Я же… ну, сам понимаешь…

И снова замялась, с неохотой отстраняясь от его тела. Но не спросить не могла. Вдруг в эйфории благополучного исхода он… забыл, кто я?

— Еще как уверен! Да я просто не допущу, чтобы ты досталась другому! — грозно рыкнув, характерно прищурился Добровольский.

— Ах! — Опомнившись, я треснула себя по лбу. — Я же королева. Жениться на мне — это… логично.

Слово подобрала с трудом. Очень трудно было не сказать — полезно и дальновидно.

— Цыц! — В чертах лица любимого мужчины проступила суровость. — И думать забудь про все эти глупости. Будешь обеды варить, детей растить и зверем учиться управлять. А поруководить стаями… это позже. Если захочешь. Поживем для себя, а там видно будет. И не бойся, никто тебя ни в чем не обвинит и ни к чему не будет принуждать. Не при наличии такой пары, как я.

— Как же они там все? — Я невольно махнула рукой назад, намекая на Фирсановых, его отца, черную стаю, хранителей и даже рысей. Замечание о детях комментировать была не способна. Возможно, позже и… наедине.

— А что они? Повод для скандала исчерпан, причина переворота сбежала. Да и переворот фактически состоялся. При случае напомнишь об этом. А пока — справятся. Отец всех в узде удержит. До момента, когда придет наше время! Наше и законных наследников — наших детей.

Уф-ф, против такого расклада я ничего не имела. Дамир, пусть не в качестве свекра, но в качестве верховного альфы меня вполне устраивал. И если ко мне претензий не будет — или их выскажут мужу — если решатся! — то я только «за»!

— Тогда давай! — Я даже в ладоши хлопнула от радости.

Это выход!

— Не давай, а «я, Андрей Добровольский из клана белых волков, признаю тебя, Елена Волконская, наследница изначальной семьи, официальной и единственной парой. Клянусь любить, защищать и почитать, разделяя все радости и беды, тебя и наших детей до конца своих дней».

При этом в зеленых глазах мужчины было столько искреннего тепла, нежности и любви… Такого открытого и искреннего взгляда у него я еще не видела. Сердце дрогнуло, когда, вложив ладошки в его руки, я взволнованно повторила:

— Я, Елена Волконская, наследница изначальной семьи, признаю тебя, Андрей Добровольский из клана белых волков, официальной и единственной парой. Клянусь любить, заботиться и почитать, разделяя все радости и беды, тебя и наших детей до конца дней своих.

Подняв лицо навстречу губам мужа, почти утонула в изумрудной глубине его глаз. И, увидев в них слезы, осознала, что тоже плачу. От счастья.

Как представитель хранителей скреплял нашу связь, мы не услышали, слишком погружены были в состояние объединяющей нас легкости и эйфории. Впервые, глядя в глаза друг друга, видели души. Полностью, до донышка, в полной мере осознавая, что, вопреки всему нашему несовершенству и несоответствию, действительно любим. По-настоящему, сильнее жизни! Искренне и навсегда.

Целуясь, почувствовали, как одобрительно и собственнически рыкнул белый волк и как довольно и игриво отозвалась в ответ урчанием бурая волчица. Уж они-то все поняли давно.

Глава 25 Елена

— Андрюш, может, не стоит сразу в баню? — настороженно уточнила у мужа, озираясь вокруг.

— Так, не паникуй! — скомандовал он, щелкая переключателями отопления, бойлера с водой и сигнализации. — Сейчас все будет. Это моя «нора», и самое лучшее место в ней — это баня! Посему с него и начнешь знакомиться с местностью. Должен же я впечатление произвести! И вообще, тебе тут жить!

— Ну, если ты уверен… — все еще сомневаясь, протянула я. — И если жить…

И запнулась, вспомнив: после того как вертолет с Максом за штурвалом на удивление благополучно доставил нас в аэропорт, мы несколько волнительных часов — мне отказались сообщить, куда летим! — путешествовали еще одним видом воздушного транспорта. А потом, обеспечив меня соответствующей одеждой и загрузив самодельный прицеп различными запасами, отправились в путь сначала на машине, затем на крошечной перевалочной базе пересели на «Буран» и через пару часов добрались к месту назначения.

«Тут мама меня точно не найдет, чтобы высказать все, что она, несомненно, на мой счет думает!» — про себя усмехнулась я, продолжая осматриваться вокруг.

Невероятное место! И дело даже не в атмосфере совершенного уединения и первозданности окружающей природы. Домик затерялся где-то на границе тундры и тайги, на краю земли, где холодно, снежно и… безлюдно. «Нора» Добровольского меня умилила. Это место выдавало его с головой!

— Еще как уверен! И вообще баня с дороги — лучшее средство. А мне и вовсе сил набраться надо. Так что ты пока тут осваивайся, а я топить, воду греть и прорубь делать.

Ом-г! Прорубь — это звучит серьезно, даже бурая внутри меня боязливо взвизгнула, но сразу стыдливо замолкла, стоило белому волку самодовольно рыкнуть в ответ.

— Андрей! — спохватившись, окликнула, заставив оборотня приостановиться в дверях. — Может быть, лучше раны твои посмотрим? Или… поговорим?

Его состояние меня реально беспокоило: муж выглядел бледным. На его самочувствии такое путешествие не могло не сказаться, даже с учетом повышенной звериной выносливости.

— Все в бане, — улыбнулся он. Но, секунду подумав, ручку двери отпустил и вернулся ко мне. Крепко обхватив рукой за плечи, притянул к себе и, дурачась, поцеловал в нос. — У нас целая жизнь впереди, все успеем. А пока… Я так устал от всего за эти два месяца, хочу почувствовать себя дома. И чтобы ты тоже смогла это ощутить. Баня даже мертвого на ноги поставит. Не тревожься ни о чем. Хорошо?

— Хорошо, — на миг прижавшись щекой к мужскому плечу и глубоко вдохнув его аромат, счастливо кивнула я. Едва сдерживаемое нетерпение, какой-то жадный драйв, что я ощущала в белом, интриговал. — Иди.

Действительно, очень любопытно было выяснить, чего же он так жаждал, чем стремился меня удивить?

Мне и самой отчаянно хотелось погрузиться в настоящее, оставив позади все воспоминания о болезненно напряженных и зачастую обидных моментах начала наших отношений. Древний договор и все, с ним связанное, остались в прошлом! И если истинная жизнь моего волка здесь — я тоже желаю оценить это место. И если получится, то и так же привязаться.

Последнее наверняка несложно.

«Укромное местечко», — мысленно охарактеризовала его убежище, сбрасывая куртку на увиденный неподалеку табурет. И вслед за Андреем вышла на улицу.

Начну знакомство снаружи. Морозец приятно холодил лицо, ароматы окружающей природы пробуждали во мне звериные инстинкты, вынуждая дышать глубже. На фоне густого леса, высоких сугробов и искрящихся снежных шапок на лапах растущих вплотную вековых елей дом выглядел уютно. Из круглых бревен, с крышей необычной формы, под которой наверняка пряталась большая комната, по самые окна заваленный пушистым снегом, он с первого взгляда вызывал ощущение тепла и покоя. Почему-то я не сомневалась, что муж все тут сделал сам. И, что называется, с любовью. Это чувствовалось.

Мгновенно уловив запах дыма, перевела взгляд на еще одно бревенчатое строение чуть позади.

«Пресловутая баня», — сразу догадавшись, подивилась ее размерам. Баня немногим уступала дому! А Андрей уже протоптал к ее дверям дорожку. Проявив любопытство, заглянула и в небольшой сарай, что с торца примыкал к дому. Там обнаружился наш «Буран» с уже частично рассортированным грузом, какой-то инвентарь, электрогенератор и наземная часть водяного насоса.

Потянув носом, вычленила из общей груды коробки с замороженным мясом и контейнер с крупами.

«Организую ужин, если сумею найти кухню», — решила я, подхватывая припасы, чтобы забрать с собой. По ощущениям, время уже перевалило за полдень.

Вновь войдя в дом, стянула мягкую теплую обувь и отправилась искать плиту. Или печь?

Как выяснилось, тревожилась я зря. Помимо небольшого практичного холла на первом этаже имелись кухня, продовольственная кладовка, душ с туалетом и символическая гостиная. И все вполне современного и удобного в использовании вида. Какой-то особенной внутренней отделки не было: все те же пахнущие смолой деревянные панели, гладкий дощатый пол и такой же потолок. Но при всей скромности обстановки внутри дом был уютным. Яркие занавески на больших окнах, под цвет им небольшие коврики на полу и удобная мебель.

Нашлись и плита, и холодильник — пока пустой — и большой деревянный обеденный стол. А главное — не пропало желание готовить! Более того, оно оформилось в нечто конкретное. Атмосфера дома навеяла.

Когда спустя пару часов пахнущий дымком и морозцем Добровольский появился в доме, я уже с самым предвкушающим настроением выкладывала на стол тарелки.

— М-м-м, пришел на запах, — засмеялся он, неожиданно обняв меня. — До чего же удачной была мысль связать свою жизнь с поваром! Так кухня станет не менее любимым местом, чем баня.

Слегка вздрогнув — то ли Андрей подкрался неслышно, то ли я задумалась, обернулась в кольце рук мужа, желая увидеть выражение его лица.

— Проголодался? — Для Добровольского природа и так не поскупилась, но в светло-сером вязаном джемпере и плотно облегающих ноги брюках он выглядел просто потрясающе. Таким домашним, таким… моим. — И, кстати, как дела с баней?

— Очень. — Муж потерся носом о мой висок, согревая теплом взгляда. Умопомрачительно! Таким родным и близким я себе его раньше даже не представляла. Но это место изменило Андрея, сделав его открытым, простым и… добродушным! А может быть, причина в наконец-то наступившей развязке? — То, что мы ели в полете, я даже не почувствовал, а аппетит разгулялся не на шутку. Тем более у тебя тут так вкусно пахнет. А баня готова, я как раз пришел забрать тебя мыться.

— Давай сначала поедим, — предложила я, желая не только накормить мужа, но и стремясь какое-то время провести рядом с ним в спокойной обстановке. С момента первой встречи ритм нашей жизни лишь нарастал, нагнетая напряжение и закручивая тугим узлом нервы. И вот сейчас, имея возможность просто побыть рядом, не хотела ее упускать.

Переместив руки на грудь Андрея, слегка погладила его поверх джемпера.

— Конечно.

— Знаешь, — замерла на месте, внезапно поймав себя на странной мысли, — я совершенно не чувствую бурой!

Андрей прищурился, на секунду погрузившись в собственные внутренние ощущения.

— А я — своего волка, — кивнул он после небольшой паузы. И тут же улыбнулся, плавно проведя кончиками пальцев по моим волосам. — Молодцы они, не мешают…

И ладони мужа сжались сильнее, слегка приподнимая, мои руки как-то сами обняли мужскую шею, а губы устремились навстречу его рту. Вот так стоять и целоваться, никуда не спеша, ничего не опасаясь и будучи уверенными друг в друге, не ожидая подвоха, было как-то… особенно. Это усиливало ощущение дома! И нашего единства.

— Все остынет, — тихонько усмехнулась я, когда мы наконец-то отстранились друг от друга.

— Я не переживу этого! — хмыкнул Андрей.

Но ни один из нас так и не сдвинулся с места. Мы продолжали стоять возле обеденного стола, тесно прижавшись друг к другу и глядя в глаза. И больше нас ничто не волновало! Весь остальной мир остался где-то далеко, а тут… Тут была наша отдельная вселенная. И кроме нас в ней не было места никому другому.

Ужинали мы при свете свечей. Это я придумала, в процессе готовки обнаружив их в одном из навесных шкафов. Говорили мало, слишком сосредоточены были на еде и витавшем вокруг ощущении расслабленности. Даже лени. Обсуждать что-то казалось ненужным, важнее было проникнуться покоем и чувством реальности. Принять и поверить в то, что это действительно случилось. Наше спасение. Наша связь. Наша пара.

— Не могла даже представить, что так все обернется. Что ты… решишься выбрать меня, — под конец, отложив вилку, озвучила я терзавшую меня мысль. — Что пойдешь на это.

— Я и сам не мог. Еще месяц назад, — очень серьезно ответил мне Андрей, тоже отодвигая посуду. — Не мог рассчитывать, что решусь. И от тебя ожидал сопротивления и протеста, поэтому и действовал силой — чтобы наверняка. Простишь меня? Знал, что тебя возмутит прямой приказ альфы, но другого выхода не видел.

Вспомнив собственные чувства и намерения, с которыми заявилась на этот бой, вынуждена была признать, что гнева и возмущения не испытываю. Лишь благодарность.

— Я все поняла, — положив ладонь на руку мужа, ответила ему открытым взглядом. — И не злюсь. Сама не могла найти выхода из этого тупика, поэтому очень рада, что это сделал ты. Спасибо! Мне кажется, Томаш намекал на нечто подобное, но я его не поняла.

Андрей поморщился:

— Не вспоминай про Томаша! И вообще про хранителей и тот проклятый договор. И про изначальную семью. Все, пережили и забыли! От греха подальше.

А я, услышав о предках, резко вздрогнула. На самом деле проблемы не закончились. И пережили мы еще не все.

— Я беременна. Не знаю, или волками мы так удачно повязались, или еще раньше, в лесу людьми, но это факт, — выпалила на одном дыхании страшную новость. — Понимаю, что ты, решив признать меня парой, видел нас бездетными, но… вот так получилось. Уже.

— Так ты знаешь? — Мой белый удивленно тряхнул шевелюрой. — Откуда? Неужели кто-то еще знает об этом?! И что за глупости ты себе навыдумывала? Да, я долго отказывался признавать очевидное, обманывал сам себя. Но уж если решился, прислушался к своему волку, признался себе, что ты для меня дороже, чем перспектива обретения абсолютной власти над волками, то намерен был идти до конца. Победного! И добиться нашего союза. Официально! Я только в этом и видел наш шанс. И о детях я подумал. Но совсем не то, что вообразила ты. Главное для меня то, что это будут наши с тобой волчата. А дальше… Что уготовит судьба, то и приму. Тут иного не дано. Из-за этого я не буду любить их меньше. И ты не думай о грустном раньше времени.

У меня от невероятного облегчения и радости перехватило дух. Пусть в отношении детей мы обречены на неизбежную боль и разочарование, но и радость, и счастье тоже найдут для себя место в нашей семье. У нас все будет непросто, но мы же будем вместе! Плюс есть еще странная идея моего отца…

«А вдруг?..»

Но Андрею я решила пока ничего не говорить. И инстинктивно чувствовала, что Томаш тоже не сказал. Дарить напрасные надежды жестоко. А я по отношению к своему суровому и немногословному волку быть жестокой не смогу никогда. Слишком люблю его… поросенка.

А сама… Буду надеяться, где-то в глубине души. На чудо. Мы ведь его немножко заслужили?

— А я дороже? — спросила и затаила дыхание в ожидании ответа. — Ну, власти…

— Лен, — Андрей недовольно погрозил мне пальцем, — не из тех я, кто будет тебе твердить ежедневно о своей любви. Сказал раз и от своих слов не откажусь никогда. Лучшим подтверждением станет жизнь. И люблю я тебя, люблю. Так, что страшно порой становится. Потому что полюбить тебя было для меня худшим вариантом. А я позволил этому произойти. Предал интересы клана, проигнорировал волю отца, сам себя обманул. Но без тебя — невыносимо. Жизни мне нет без тебя. Помни об этом и береги себя. И я буду беречь.

Еле сдерживая слезы, задыхаясь от переизбытка самых противоречивых чувств, шутливо взбрыкнула, стремясь понизить напряжение момента:

— Главное, в итоге ты не прогадал. Власть никуда не исчезла. И клан тебя не осудит, и отец простит. Проигрыш оказался твоей победой. Влюбился ты все же удачно!

Андрей молчал, всматриваясь в меня странным взглядом. Я даже испугалась, что обидела его своей шутливой иронией.

— Лен, ты не поняла? Все серьезно. И на самом деле. Ты выиграла бой, ты действительно королева. И назад дороги нет. Учись мыслить глобально и брать на себя ответственность. Это данность. Моей власть уже не будет. Я лишь альфа клана белых волков, это отныне мой потолок и моя плата — за семью.

У меня от потрясения даже рот открылся.

— Добровольский, это не может быть правдой! — охнула я. — Какая из меня глава волчьего сообщества?! Да меня стаи не примут, просто не подчинятся! И я понятия не имею, что и как делать. И ты же мой альфа!

— Я им не подчинюсь! — Гневному возгласу мужа вторил суровый рык зверя. — Будут иметь дело со мной. Это касается любого, кто посмеет проявить неуважение к тебе. А что до привязки — могу оборвать ее хоть сейчас…

— Нет! — поспешно перебила я мужа. — Не надо. Мне с ней как-то… спокойнее. Ты, главное, не используй ее для давления на меня. А что там нас связывает, это никого не касается!

— Хм…

— Я вот все думаю. Хранители говорили, что на Верховном совете будут представлены три стороны конфликта. Но там были лишь твои — сторонники белого клана и я со сторонниками изначальной семьи. Кто же третья сторона?

— Ты не поняла? — Андрей характерно прищурился. — Это мы — ты и я. Томаш и Макс, сообразив, что между нами происходит, сделали ставку именно на то, что мы решимся объединиться и выступить против всех. Ты, кстати, молодец! Очень чутко среагировала, вызвавшись на бой. Я как раз собирался заставить тебя это сделать.

Осознав сказанное белым, испугалась. Вряд ли он одобрил бы мои дикие планы. И уверенности в том, что я бы их осуществила, не было. Какой-то миг затмения разума, паника.

— Я не среагировала, — вздохнув, ответила еле слышно. — Я просто смерти искала. Думала избавить тебя от проблем.

Губы мужа поджались, подбородок напрягся. Он молчал так долго, что я испугалась и подняла пристыженно опущенную голову.

— Прости, сглупила. Растерялась. Хотела как лучше…

— А получилось… — Белый выглядел уязвленным. — Я тебя прошу: решишь еще раз себе навредить — представь, каково мне от этого будет.

— Обязательно! — клятвенно заверила мужа. — Теперь я научусь доверять тебе.

— Пошли-ка мыться. — Поднявшись из-за стола, муж потянул меня за собой. — Хватит серьезных разговоров, успеем еще все обсудить. Хочется уже для себя пожить и обрести долгожданный покой. У меня там еще раны не осмотрены!

Шустро подскочив следом, вложила свою ладошку в руку Андрея:

— Идем. Но в прорубь я не полезу!

Ответом мне стал недоверчивый взгляд.

— Трусишь?

Выразительно посмотрев на потолок, фыркнула:

— Не поведусь!

— Значит, брошу, — философски пожал плечами муж и резким движением подхватил на руки. Прежде чем я возмутилась его угрозе, шепнул: — Доверься мне.

Ну, раз так…

— Уговорил! — улыбнулась я, обвивая мужскую шею рукой и с довольным видом пристраивая голову ему на плечо. — Неси уже, раненый мой.

Эпилог

Через три месяца без малого я, как и положено в звериной ипостаси, родила слепого волчонка. Одного.

Мальчика…

Все это время мы безвылазно провели в таком укромном и по-северному теплом «убежище» Андрея. Это место и стало первым домом нашего сына.

Имя ему выбрал Андрей. Он очень удивил меня, когда поднял этот вопрос еще в середине периода ожидания.

— Лен?

Мы недавно вернулись с прогулки — поохотились волками, пробежались, потренировали мой контроль над бурой — и валялись сейчас на кровати в спальне под самой крышей дома, отдыхая и вслушиваясь в вой ветра снаружи. Волчица моя под неусыпным контролем белого волка стала гораздо спокойнее. Мудрее. Впрочем, Добровольский убеждал меня, что это — результат грядущего материнства.

Но какой бы ни была причина, волчица почти не доставляла мне беспокойства, признавая за моим человеческим сознанием право ведущего.

— Ай? — отозвалась я, лениво приоткрыв глаза.

В тепле, на сытый желудок меня клонило в сон.

— Давай, если родится сын, Артемом назовем?

Мысли о сне мгновенно выветрились из моей головы. Удивленная поднятой темой, приподнялась и, усевшись на кровати, спросила:

— Почему?

— Мне имя нравится. Сильное. Лидерское. Характерное. Я многие варианты перебрал, но никакое другое так не подходит. Пусть оно определит судьбу сына?

Как ни странно, я об имени еще не задумывалась. А муж вот, подумал. И этот факт сказал мне лишь об одном: он все же думает о будущем нашего ребенка, переживает. Пусть и не показывает этого мне.

— Хорошо, а если… девочка? Волчица?

— У меня есть свой вариант, но в данном случае уступаю инициативу тебе, — подмигнул мне Андрей.

— М-м-м. — Я задумалась, прислушиваясь к себе: есть ли у меня конкретные пожелания? И неожиданно поняла, что да, есть. Если муж, думая об имени, желал видеть в сыне продолжение себя — сильного волка, то я… В дочке я бы хотела обрести поддержку для себя. Близкое по духу существо. Добрую, в чем-то даже мягкую. И имя должно быть под стать.

— Маша, Машенька.

Скосив глаза, посмотрела на мужа. Он выразительно качал головой:

— Так и знал, что ты что-то в этом роде предложишь, — и улыбнулся.

— А твой вариант? — Насупившись, я погладила уже прилично округлившийся животик.

Оборотни никаких УЗИ не признают, у нас своеобразное течение беременности. Но потому и ответа на главный вопрос приходится ждать до конца срока.

— Влада, — с извиняющимся видом развел руками муж.

— Фу-у. — Я поморщилась. — Не нравится.

— Я так и думал. — Андрей придвинулся ближе, прижавшись ухом к животику. Малыш уже активничал, давая папе возможность многое услышать и почувствовать. — Так что соглашусь с твоим вариантом.

— А ты бы кого хотел? — с опасением задала я вопрос. С учетом моей наследственности — эту тему мы затронули лишь в первый день по приезде и больше не поднимали, — он был двусмысленным.

— Мне без разницы. — Муж демократично обошел опасную тему. — Одно знаю точно: это будет зверь моего клана — белый волк или волчица.

А я снова вспомнила про теорию отца, про рецессивные гены, ставшие доминантными и закрепившие особенные характеристики за своими носителями. В стае белых — это альбинизм и особенная живучесть, у наследников изначальной семьи — раннее старение и слабость.

Что же проявится в нашем ребенке?

* * *

О многом сокровенном мы решились поговорить лишь какое-то время спустя. Поначалу очень страшно было нарушить удивительное ощущение мира и покоя, что окружало нас тут, в уединении. И этот страх сдерживал обоих. Тем более что нарушать было что — состояние счастливой гармонии удивительно легко пришло к нам, стоило напряженности, связанной с условиями договора, остаться в прошлом.

Мы проживали день за днем, посвящая их друг другу и необходимым житейским мелочам. Проблемами всего остального мира не интересовались. Пришло наше время! И оно оказалось удивительно тихим…

Избавившись от противоречий, устранив основную причину разногласий, мы выяснили, что способны сосуществовать очень гармонично. Опыт сожительства у нас уже был, чувств и терпения мы друг для друга не жалели, а любые шероховатости сглаживали страсть и потребность выразить свою нежность.

Впрочем, Добровольский был убежден — и не скрывал этого! — что мне жить с ним легко по причине его организованности и максимальной открытости, ведь он любит меня и старается все делать для меня. Но я — разумеется, не ставя мужа в известность! — знала, что причина нашей семейной совместимости в моей чуткости, рассудительности и способности идти на уступки в мелочах, настаивая только на чем-то жизненно для меня важном. А еще мы многому учились друг у друга, заботились друг о друге и даже шутили, поддевая в каких-то мелочах.

Наверное, причина в том, что мы оба любили и хотели одного — стать семьей, и ради этой цели готовы были изменять себя.

Наш дневной распорядок был прост. Долгое и ленивое пробуждение, шутливые препирательства, а порой и нечто гораздо более чувственное, совместный душ и завтрак. Причем Андрей помогал мне не только съедать его!

Затем мы отправлялись гулять. Расчищать наваливший за ночь вокруг домика снег — работал, конечно, Андрей, а я кидала в него снежками, от которых он умудрялся мастерски отмахиваться лопатой и уворачиваться! Кататься на «Буране», просто бродить в лесу по твердой корке наста. Часто перекидывались и давали своим волкам порезвиться на свободе. И охотились тоже. Если ленились готовить обед и ужин, проще было испытать радость волчьей охоты, насытившись добычей до завтрашнего дня.

Тем более что волками мы бегали до вечера, а то и до поздней ночи. Была у нас на этот случай и своя «звериная жилплощадь». Ведомые инстинктом, белый и бурая на своей территории сразу начали поиск места, где предстояло появиться на свет их детенышам. Или детенышу, что в нашем случае было вероятнее. Ни белые волки, ни потомки изначальной семьи похвастаться плодовитостью не могли.

В своей истинной «волчьей норе» наши звери проводили немало времени, обживая место и ухаживая друг за другом.

Если же прогулкам в звериной ипостаси мы предпочитали вполне человеческие радости — например, баню, — то обед снова готовили вместе. Мы не расставались вообще, в полной мере став чем-то неделимым и единым духом. Парой!

Страсть мужа, его пристрастие к жаркому пару я разделила в полной мере. Баню мы топили через день и много часов проводили в ней, наслаждаясь приятным теплом, ленивой негой и разговорами.

Вот так и получилось, что именно за помывкой мы говорили о самом важном. Так, Андрей рассказал мне о том, что за рысями и нападением на меня с последующим ранением стоял его отец.

Я как раз лежала на мягкой влажной махровой пеленке — для удобства устроившись на боку — и вдыхала успокаивающий аромат можжевельника, что мы специально заварили в небольшом котелке.

— Мне сейчас стоит его опасаться? — испуганно замерев, спустя секунду спросила мужа и невольным жестом положила руку на живот.

— Нет, конечно, — успокаивающе погладив меня по напрягшейся спине и попутно снимая с нее пару прилипших к коже березовых листочков, возразил Андрей. — Сейчас ты часть нашей семьи, отцу и в голову не придет тебе вредить. Он понимает, что тогда сделает плохо мне. И последствия будут соответствующими.

Поежилась, вспомнив незабываемый разговор с Дамиром Добровольским в отеле, где он прямо в лицо предложил мне умереть.

— Не представляю, как мы с ним сможем контактировать… Твой отец меня пугает.

И тут же сообразила, что для Андрея общение с моей мамой тоже будет из разряда трудно выносимых.

— Не бери в голову. Во-первых, ты теперь королева и мнение альфы белой стаи для тебя совсем не определяющий фактор. Во-вторых, это моя вина. Я и представить не мог, что так полюблю. Ведь ты с самого начала была самой неподходящей для этого особой. По многим причинам. И я до последнего скрывал этот факт, даже от себя, не желая признавать. Если бы я прямо обозначил свои намерения, он бы так не поступил. Надеюсь. Хотя тогда он решил бы, что я помешался, и все силы бросил бы на мое «спасение». Но все, связанное с тобой, оказалось невероятным и непредсказуемым. А в-третьих, отец превыше всего ставит интересы семьи и клана. Так что теперь ты в сфере его опеки. Как бы наоборот не вышло — что тебе захочется убить его.

Муж усмехнулся, но мне было совсем не весело. Вопрос общения с его отцом был очень болезненным.

— Из-за меня он в тебе разочаровался? — Боясь ответа, робко взглянула на Андрея, который плеснул кипятка на разгоряченные камни и улегся рядом. — Ты же единственный наследник. А теперь…

— Разочаровался во мне? Вряд ли. Не понял — это возможно. Но повода разочароваться я ему не давал. Своего добился, со средствами не считаясь. А то, что конечная цель не совпала с его… Думаю, он вынужден принять этот факт. И будет ожидать дальнейшего развития событий. Сейчас я сильнее.

— Он знает о моей беременности?

— Да, я не скрывал от своих. Отец наверняка знает.

Раз в две недели один из оборотней белой стаи подвозил нам необходимое. Причем на территорию Андрея он не ступал, лишь издали предупреждая моего белого о своем появлении. Услышав призывный вой, муж часа на четыре уезжал на «Буране», встретиться с гостем и забрать продовольствие.

— Тогда он все понимает, он же знает о болезни. — Невольно из моей груди вырвался тяжелый вздох.

— Лен, — Андрей обнял меня, придвинув ближе к своему покрытому капельками испарины телу, — ты меньше думай о плохом. Не стоит. От нас ничего уже не зависит; все, что могли, мы уже «сотворили». И теперь остается только отпустить ситуацию. Я все понимаю и чувствую так же, но… Для себя я решил: надеюсь на лучшее, но буду готов к любому развитию событий. Думаю, этой позиции придерживаются и мои родители. Мы все же не звери!

— Да? — Я бросила осторожный взгляд на своего белого. Чувство вины меня не отпускало. Не будь я такой, не было бы этой проблемы. С другой стороны, вообще бы ничего не было. Мы бы просто никогда не встретились.

— Да! Не занимайся самоедством, давай будем просто жить! И посмотрим, что из этого выйдет. Я уже для себя понял, что не все в наших руках, какие-то сюрпризы преподносит и судьба.

— Давай, — с облегчением и ощущением внутренней расслабленности кивнула я. И даже бурая согласно фыркнула. — А как там все остальные волчьи стаи? Ну… вообще?

— Нормально, — усмехнулся Андрей. — В легком шоке, не знают, чего от тебя ждать. Отец и хранители уведомили все кланы о переменах, официально выразив тебе свою поддержку. Так что Дамир Добровольский негласно признан всеми неким и.о. главы волчьего сообщества. И все ждут…

Ух! Как страшно жить.

— Не пугай меня, ладно? — Сердце испуганно зачастило. Представить себя в качестве главы сообщества никак не получалось. Впрочем, если есть такой опытный и.о., как Дамир Добровольский, и муж, одного грозного взгляда которого хватит, чтобы устрашить любого… Нет, все равно страшно! — Хранители мне жизнь поломали.

— Время покажет, — хитро прищурился Андрей.

— А что с кланом делать? Я же привязана к тебе.

— Давай я оборву эту связь? — Муж нахмурился, но предложение озвучил.

— Нет. — Качнув головой, призналась: — Я думала на этот счет. Скажи, ты через меня сможешь повлиять на… кого-то другого?

— Повлиять? — Ехидно приподнятая бровь мужа заставила меня смутиться.

— Да, к примеру, подчинить, заставить признать?..

— Могу. Но делать этого не буду. Я намерен уважать твою просьбу!

— О да! — Не сдержавшись, хихикнула, щелкнув Андрея по носу. — Я заметила на боях! Ты ее уважаешь ровно до того момента, пока тебя не припрет крайностью.

— Лена, это исключение. Чрезвычайный случай. Я не мог довериться тебе, специально избегал любого общения с тобой накануне, опасался, что ты скажешь что-то маме или перетрусишь так, что…

— Наверняка! — перебила я, на секунду представив, в каком состоянии находилась бы, знай заранее, что придется впиться в горло белому волку.

— Поэтому и не отвечал на твои звонки. Да и сил на разговор не было. Так что я намерен в дальнейшем своей властью над тобой не пользоваться. Разрываю привязку?

— Нет, — еле слышно шепнула я. — Мне спокойнее с этой связью. Оставь.

— Ты не упрекнешь себя потом в том, что являешься зависимой от меня? — Андрей помедлил. — Мне бы не хотелось, чтобы это когда-нибудь встало между нами. Уверен — и так будет немало поводов для споров. С твоим всепрощающим подходом к любому делу — это неизбежно.

— Знаешь, не упрекну. Я тебе доверяю. После всего, что случилось, только тебе, — немедленно возмутилась я. — И волкам не повредит небольшая порция доброты и понимания. После вашего сурового авторитаризма…

— Лен, ты не забывай, что волки со времен все той же изначальной семьи подчиняются силе! У нас четкая иерархия в основе всего уклада. Я посмотрю, как ты обойдешься без сурового контроля.

— Прекрасно обойдусь. — Решив сесть, почувствовала, как меня поддержали руки Андрея. Мне никто не мешает в любой момент припугнуть вами. Сказать, что «плохие вы все, уйду я, пожалуй, а право власти передам клану белых волков и лично Андрею Добровольскому!» Я же королева, мне все можно! Сам так сказал.

— Однако… — Судя по выражению лица мужа, я опять его удивила. Эх, когда же он привыкнет?

— Попаришь меня веничком слегка? — Изобразив улыбку «голодного крокодила», решила сменить тему. — Не знаю, что со мной в последние дни, все чаще тянет обернуться. И побегать волчицей. При том, что и бурая не настаивает!

— Время приходит. — Лицо мужа как-то смягчилось, а зеленые глаза заискрились. — Скоро мы сменим ипостась надолго. Приближается время появиться на свет нашему волчонку.

— Или волчице, — шепнула я.

Звериное восприятие отличается от человеческого. И те месяцы, что мы провели в телах волков, мало чем запечатлелись в нашем сознании. Ни мук, связанных с появлением на свет белого волчонка, ни трудностей последующих месяцев в моей памяти не осталось. Лишь инстинктивная потребность согревать и оберегать крохотный комочек.

Артем, как и положено, появился на свет слепым и беззащитным. Лишь голодный испуганный писк и жадная потребность в тепле руководили им, заставляя тыкаться носом в материнский живот. Волчица в первые дни сама кормила и вылизывала его шерстку. А ее волк охранял свою семью, не допуская постороннего присутствия на своей территории, и охотился для них. Стоило малышу окрепнуть, увидеть мир, в котором предстояло жить, как он стал питаться мясом. И уже оба родителя кормили его специальной мясной отрыжкой из съеденной дичи. Добывал ее всегда самец. И лишь когда волчонок, ведомый инстинктом и любознательностью, устремился наружу, волчица тоже стала надолго покидать нору. Чтобы оберегать, играть и учить его азам волчьей жизни.

И большой белый волк активно участвовал в этих играх, позволяя своему детенышу любые вольности, что не несли в себе угрозы. Малыш рос быстро, набирая вес и силу. Его резвая манера познания окружающего мира и полученный от родителей опыт делали свое дело. Волчонок быстро взрослел, раньше стандартного срока совершив первый оборот.

Или это сказались гены?..

* * *

С момента, когда, обернувшись вслед за сыном, мы вернулись в наш дом, внеся туда и потрясенного небывалыми переменами, плачущего годовалого крепыша, прошло полгода. Артем, сверкая моими серыми глазенками и радуя папиной светлой шевелюрой, уже уверенно носился по дому, что-то говорил — а порой и рычал! — и с аппетитом грыз крепкими зубками мясо.

Пришло время нам покинуть свое убежище, отправившись назад — в большой и суровый мир оборотней и людей. В настоящее.

— Может, отложим? — канючила я уже неделю. Так не хотелось покидать свой уютный домик, где не было никаких проблем и можно было просто наслаждаться жизнью.

— Увы, нельзя, — категорично возражал мой оборотень. — Так долго тянуть с твоим появлением не стоит. Ожидание потомства — это веский повод, но сейчас пришло время вернуться.

— Брр, — трясла я головой, содрогаясь от одной мысли о перспективах: встреча с родителями Андрея в новом качестве, встреча с моей мамой, разбирательства с собственным новым статусом…

— Справимся! — успокаивающе целовал меня муж, а его волк вторил мужу глухим басовитым рыком.

«Разве что он так на всех будет рычать», — невольно надеялась я.

— Мы же вернемся сюда, да? — цеплялась я за последнюю надежду. «Страусиная» политика мне не свойственна, и умом я понимала, что действительно пора, но… так трудно было решиться и покинуть безопасный мирок, так не хотелось брать на себя новые обязательства и ответственность. А жизнь тут, в обществе только моих любимых мужчин — мужа и сына — стала самым лучшим временем в моей жизни. Наполненным тихой радостью, теплом и уверенностью. Наверное, я опасалась что-то из этого потерять. Это неизбежно там, в большом мире. Там все неидеально, и нам не избежать проблем.

— Обещаю, вернемся — и еще не раз! — в который уже раз клятвенно заверял меня муж. — Я сам всегда так поступаю, когда устаю от дел.

Но встречи с новой-старой родней я опасалась напрасно. Все острые углы были сглажены присутствием Артема. И моя мама, и альфа-пара белой стаи с таким нетерпением встретили нашего волчонка, сосредоточив на нем львиную долю своего внимания, что на нас мало что осталось. Все отметили, каким не по годам рослым и крепким выглядел наш сын. Причем — я интуитивно ощущала это — в их словах была искренняя радость и твердое убеждение в благополучном исходе, никто не намекал на проявление гена раннего старения.

Да и волчьи стаи не спешили «нагружать» меня спорными вопросами. Все ограничились визитами вожаков, официальным подтверждением верности и осторожным интересом к нашей семье. Однозначно, альфы всех стай приняли меня всерьез. И причиной тому была не столько моя кровь, сколько поддержка хранителей и… семья моего супруга! В этом вопросе иллюзий у меня не было.

— Боишься? — намеренно зловещим тоном уточнил муж, остановив машину возле дома родителей. Позади осталось непростое путешествие из нашего северного убежища. И я решила начать возвращение с самого сложного — встречи с Дамиром и матерью Андрея.

— Бояться должны меня. — Понимая, что демонстрация испуга не зачтется мне в плюс в глазах любого оборотня, пригрозила мужу пальцем. — Я же победила сильнейшего оборотня. А если серьезно, хотелось бы все решить. Не люблю недомолвки.

— Отец тоже, — с улыбкой кивнул белый и подхватил на руки Артема, позволяя мне выбраться из машины.

И вот — глубокий вдох, и я решительно жму кнопку звонка на воротах: теперь только вперед. Встречать нас альфа-пара белой стаи вышла на крыльцо дома. Мама Андрея мне понравилась сразу. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: спокойная. А значит, всегда можно найти компромисс и взаимопонимание.

— Принимайте пополнение! — Муж гордо вытянул вперед руки, на которых, не испытывая ни капли робости или страха, сидел наш сынок. Малыш с интересом принюхивался к новым знакомым, инстинктивно распознавая родственный запах.

— Ой, лапушка ты наш! — с восторженным умилением тут же заворковала бабушка. И, стремительно сцапав внука, поспешила в дом. — Ух, я тебе приготовила…

Андрей, услышав последние слова, смешливо фыркнул и пошел за ними. А мы с Дамиром остались стоять на крыльце.

— Елена. — Пожилой оборотень не сводил с меня пристального взгляда. Но на этот раз я не тушевалась: бурая была спокойна и уверена в себе, она чувствовала, что рядом ее волк. И это вселяло уверенность и в меня. — Хочу, чтобы вы знали: вернись время назад, сделал бы все так же.

Немного подумав, кивнула. И я действительно его понимала и не сомневалась — сейчас он честен. Сейчас, как и ранее, он руководствуется интересами своей семьи и своего клана. Другой вопрос, что приоритеты с тех пор несколько изменились.

— Но отныне вы, Елена, самое важное для меня существо в мире. Самое значимое и уважаемое. — Тут я с трудом сдержалась, чтобы не показать свое изумление. — Не удивляйтесь, причина проста. Это Андрей. Вы — выбор моего сына, его победа. Вы позволили ему выжить, вы дали ему силы справиться с нелегкой задачей. И вы же подарили ему будущее. Ему и нам. Я об Артеме. Спасибо!

— Не уверена, что… — начала я разубеждать его, не зная, как объяснить, что моя заслуга в случившемся как раз ничтожна. Но Дамир перебил, категорично взмахнув рукой:

— Я знаю своего сына. И понимаю… догадываюсь о многом. Поэтому полностью отдаю себе отчет в том, что говорю; мне виднее. Моя жизнь, мой опыт, мое признание принадлежат вам. Я признаю ваше право решать, признаю ваш выбор. И не скрою: удивлен, что слабая волчица оказалась сильнее моего зверя.

«Моя сила — в слабости», — мысленно улыбнулась я, почему-то вдруг подумав, что не смог бы Андрей полюбить «яростную воительницу». Противоположности сходятся, мы идеально подходим друг другу.

— Спасибо вам за Андрея, — с неожиданным ощущением искреннего расположения шагнула ближе и обняла Дамира. Он «подарил» мне моего белого! — И давайте перейдем на «ты», мы отныне одна семья. А интересы семьи — самое важное.

И в этом суть. Суть доверия, поддержки и семейного тепла. Мы заботимся о тех, кого любим, и любим тех, о ком заботимся.

* * *

К моей маме мы отправились спустя пару недель. Необходимо было решить вопрос с выбором альфы бурой стаи и… найти способ помочь моей родительнице. Она так долго жила мечтой о моем возвышении, о возвращении власти потомкам изначальной семьи, о справедливости — в ее понимании что когда мечты осуществились, потеряла жизненные ориентиры. То, что должно было сломать ее еще до моего рождения, случилось сейчас.

— Она все время одна, грустит, плачет, — объясняла я Андрею, — возможно, не стоит тебе ехать?

— Наоборот. — Белый привычно прищурился, усаживая сына в детское креслице. — Я намерен изменить жизнь бывшей альфа-самки бурой стаи. И готов к истерикам, проклятьям и обвинениям в чем угодно. Тем более что упрекать меня сложно: ты же победила.

И муж ободряюще подмигнул.

— А как изменить?

— Маму твою переселим к нам. Пусть на внука отвлечется, не все его одной бабушке баловать. А там… время покажет. Есть в нашей стае одинокие немолодые волки — кто знает, будущее вполне может подарить им шанс на счастье. Подождем ближайшей течки, твоя мать совсем еще не старая. Может, кто-то и привлечет ее волчицу. Лучший генофонд — у нас!

Вот это планы!

* * *

Случались у нас и ссоры. Невозможно жить с кем-то рядом двадцать четыре часа в сутки и не перенять кое-какие привычки или черты. Так, Андрей, по моим наблюдениям, стал более терпимым, изредка допуская возможность предоставить окружающим второй шанс. Меня же, наоборот, порой тянуло на проявление «категоричной крутости». Особенно в отношении некогда прогнавшей меня черной волчицы. Всегда при встрече с ней в душе вспыхивала ревность.

Так и в этот раз.

— Меня неодолимо тянет разбить ей нос, — сделав глоточек сока, призналась я стоявшему рядом мужу. Мы вдвоем находились на самой высокой террасе, предназначенной для ВИП-персон, и наблюдали за столпотворением внизу, на большом танцполе.

Сегодня огромный ночной клуб был арендован семьей Добровольских, по официальной версии — для проведения корпоратива их финансовой компании, в реальности — для общей встречи оборотней-волков. Эту традицию ввела я, когда Артему было два года. И вот уже пять лет эти масштабные сборы имели место быть, подпитывая мою надежду на успешную реализацию собственной задумки.

— Кому? — Андрей недоуменно оглянулся.

— Насте, — немного надувшись, созналась я. — Она специально вылезла к этому шесту, чтобы попасться тебе на глаза, я уверена!

Муж только сокрушенно покачал головой:

— Не переживай на ее счет. И можешь не сомневаться — мое внимание все предназначено тебе. Черной волчице оно разве что в страшном сне является!

— Почему это? — Я подозрительно прищурилась.

— После того нападения на землях хранителей, когда меня принесли в их поселение, Настя сразу явилась… утешать. — Я в изумлении уставилась на Андрея. Об этом он мне не рассказывал! — И я четко ее предупредил: в следующий раз, не считаясь ни с чем, загрызу! В тот момент просто сил не было, иначе… Она знает, что любое вмешательство в нашу жизнь обернется смертью, поэтому избегает нас. Боится как огня.

О! Настроение резко поднялось. И брюнетка у шеста уже не казалась зловещей.

— До сих пор не могу простить медведям той бойни, — прижавшись к плечу белого, глубоко вздохнула.

— Напрасно. — Муж свободной рукой погладил меня по волосам, успокаивая. — Они не могли не позволить «твоим» сторонникам попытки моего уничтожения. Ведь дали они шанс моему отцу избавиться от тебя на волчьих землях. Но по прошествии времени мне думается, что количество напавших было выверено «до грамма». На парочку рысей больше — я бы не стоял тут сейчас.

— Звери! — вздрогнула я. — И лично мне кажется, что уничтожить тогда хотели опять меня.

— Мне поначалу тоже так показалось. Но позже, обдумав случившееся, решил, что целью был я. Впрочем, исключать нельзя ничего. Рысям наша одновременная гибель принесла бы огромную пользу — хаос на волчьих землях. А списать все на неразбериху боя несложно. Хранителей, кроме Томаша, тоже мог бы устроить такой вариант. Дилемма с двумя наследниками разрешилась бы.

— Медведи беспощадны.

— В этом их предназначение. Оборотни сами по себе не слишком добродушны.

— Все равно не люблю их. — Я поежилась.

Андрей засмеялся:

— И именно поэтому ты каждый раз приглашаешь их на это сборище. — С широкой улыбкой он отсалютовал бокалом стоящим на противоположном балконе и также наблюдающим за танцами внизу медведям.

Грохот музыки даже оборотней лишал возможности услышать нашу тихую беседу, но жест они заметили, приветственно ответив нам.

— Пусть они видят… происходящее. — Я замялась.

— Давай уже признавайся, зачем затеяла эту кутерьму? — Судя по взгляду, Андрей и сам все понял.

— Не хочу разделения волков на кланы, — подтвердила я его догадку. — Кто лучше, сильнее и могущественнее… А так, весь наш молодняк проводит время вместе. Больше шансов на межклановые пары и смешанных волчат. Я надеюсь, когда-нибудь все волчье сообщество станет однородным.

— Лена, тогда в будущем все волки будут белыми! — уверенно пообещал муж.

— Я думаю, это неплохо. Мы станем сильнее! И вряд ли у рысей возникнет желание претендовать на наши земли.

Добровольский лишь улыбнулся понимающей и в чем-то одобряющей улыбкой. И неожиданно сменил тему:

— Королева потанцует со мной?

— Вот еще! — фыркнула, демонстративно отскакивая в сторону. — Там кавалеров предостаточно!

— Размечталась! — И, стремительно подхватив, муж закинул меня на плечо, направляясь к лестнице, ведущей вниз.

— Добровольский! — давясь смехом, произнесла я. — Ты меня бесишь! И это твое извечное: мужчина решил, значит, все — «дергаться» бесполезно! В этом весь ты.

— Жизнь неровна! — Муж легонько хлопнул меня по бедрам. — Я вижу для тебя единственный выход…

— Какой? — насторожилась я.

— Посвятить жизнь исправлению моего характера! Именно жизнь — парой десятилетий тут ничего не решить. Слишком трудный случай.

И Андрей засмеялся, заставив меня возмутиться:

— Ты не волк, а… поросенок!

— Все как ты любишь, милая.

В таком виде мы и появились на танцполе. Впрочем, никого этим не удивив. Ни в человеческой, ни в звериной ипостаси своих чувств мы не скрывали, давая понять всем: на земли волков пришли мир и любовь. Борьба и война отменяются!

Разговор хранителей

— Они выглядят благополучными. — Максим локтем толкнул Томаша, одновременно приветственно приподняв бокал с минералкой в направлении стоявших напротив Елены и Андрея. — Ты не ошибся насчет этой волчьей пары.

— О да. Она со своим выстраданным жизненным практицизмом и он со своей несокрушимой силой и решительностью именно то, что нужно волкам. Эта царственная пара изменит их мир. Более того — сумеет его защитить!

— А что с волчонком?

— Однозначно пошел в папу. И сдается мне, и его потомкам «грозит» эта участь. Волконский не зря был одержим идеей смешения кровей.

— Как считаешь, решатся они еще на одного ребенка?

— Полагаю, мы имеем все шансы подвигнуть их на такое. Дочка или еще один сынок пойдут лишь на пользу этому союзу. И у меня есть небольшой план, семена которого можно заронить сегодня, чтобы лет через восемьдесят они дали свои всходы…

— Еще один шанс взять Андрея за горло? — Макс с довольным видом потер ладони. — Отлично! Я в деле.

— А пока есть время, займемся тобой. — Томаш и глазом не моргнул. — Я тут невесту тебе присмотрел…

— Что-о-о?

* * *

— Темка! Живо есть! — ругала я чрезмерно разбаловавшегося сына. — Папа сейчас придет домой и… у-у-у… ждет тебя нагоняй за поведение.

— Не хочу каши! На охоту хочу-у-у, — ныл сын, грозно топая ножкой.

— Скоро поедем, — уверяла я его, мысленно планируя поездку в нашу «берлогу».

И тут мы услышали звук подъезжающего авто — Андрей вернулся.

Причем с большим свертком в руках!

— Подарки!!! — радостно заголосил Артем, повиснув на папиной шее.

— Это маме, — поверх головы сына подмигнул мне Андрей.

— Да? — Я настороженно принюхалась. Было во взгляде мужа что-то такое… Какая-то чертовинка… А зная его, можно было ожидать самого невероятного.

— Пап, на охоту хочу-у-у! — перебивая нас, закричал Артем и от возбуждения перекинулся. Клочки детской одежды разлетелись в стороны, а муж шустро увернулся от полоснувшей воздух когтистой лапы.

Стоило белому волчонку плюхнуться на пол, как он вскочил и волчком завертелся на месте, всем своим видом демонстрируя, что готов бежать прямо сейчас. Я тут же подскочила, стараясь успокоить нетерпеливого сына. Но муж, предупреждающим жестом остановив меня, отложил сверток и присел на корточки.

— Артем! — Голос был строгим и властным — альфовским, без сомнений. — Давай-ка теперь назад!

Я только возмущенно взглянула на Андрея, когда… волчонок замер на месте, уставившись на человека, в котором, несомненно, ощущал альфу. Миг яркой вспышки — и на полу сидел наш раздетый ребенок.

— Ох! — впечатлялась я и перевела взгляд на мужа: — Ты приказал?

Андрей, с довольным видом подхватывая на руки сына, отрицательно качнул головой:

— Он сам справился! Я примерно в этом же возрасте смог полный оборот совершить. — И, хлопнув сынулю по попе, предупредил: — Мы в душ, одеваться, а потом есть.

Ого! Я какое-то время так и стояла на месте, провожая невидящим взглядом моих ушедших мужчин. Удивили.

Потом взгляд переместился на сверток. Решительно шагнув ближе, принялась срывать обертку.

Картина. Та самая, Женина. Как давно это было…

Усевшись на пол, принялась рассматривать, вспоминая: первая встреча с Андреем, студенческая дискотека, охота с кланом бурых волков, наши с другом побеги с лекций, внезапный оборот белого и авария…

Как все-таки давно это было. О картине я в череде тех событий совершенно позабыла. И вот неожиданно ее принес Андрей.

— Где взял? — услышав, что муж подошел ко мне, полюбопытствовала с искренним интересом.

— Она давно у меня, фактически с того момента, как была дописана.

— Серьезно? — В изумлении оглянувшись на Андрея, встретила его смеющийся взгляд.

— Конечно! Чтобы я позволил ей уйти в чужие руки?! Да никогда!

— И Женя согласился продать? — Отношений мы не поддерживали, что было вполне объяснимо. Через год после рождения Артема я вышла из академического отпуска и сразу перевелась в тот вуз что был на территории белых волков. Там и получила свой диплом. А бывший друг? Я слышала что, повзрослев, он стал очень модным художником. Пару раз я встречала упоминания о его картинах и их репродукции в каталогах и специальных выставочных буклетах. — Он же ее для конкурса готовил!

— Я сделал ему предложение, от которого невозможно отказаться. Услышав от тебя о картине, задался целью ее увидеть. А увидев, понял, что принадлежать она может только мне. Слишком многое он о тебе понял… заметил… открыл.

— И что за предложение? — слегка смутилась я, представив себе, каким, должно быть, предстало перед глазами белого это полотно.

— Гарантировал ему карьеру успешного художника. Наша компания выделяла ему финансовые гранты, заказывала работы, на первоначальном этапе карьеры организовывала выставки и договаривалась с галереями.

Фух! Муж меня изумил: сделать такое ради Женьки!..

— Это очень… щедро. Спасибо!

— Мне действительно понравилась картина, — усмехнулся Андрей. — Можешь считать, что я признал его талант художника. В этом и причина помощи… пожалуй.

— В любом случае я рада, что ты его поддержал. Приятно знать, что Женя состоялся на этой стезе. Он достоин! — И, вновь переведя взгляд на картину, уточнила: — Но почему скрывал?

— Приберегал для сюрприза!

— Он у тебя получился, — улыбнулась я мужу.

А сама вдруг вспомнила давний совет Жени о том, что надо давать окружающим второй шанс. И как же здорово, что я дала этот шанс Андрею! Жизнь показала, что он этого достоин.

Восемьдесят лет спустя.В гостиной дома Добровольских-старших

— Артем, так что с родителями? — хмурясь, вглядывался во внука совсем уже седой альфа, предварительно все еще зорким взглядом оглядев присутствующих. Его волчица, Фирсанова со своим новым волком — все ожидали ответа.

— Дед, они сбежали, — с улыбкой прищурился в ответ тот. — Уже месяца два как. Я просто не афишировал, чтобы панику не сеять. Все равно в последнее время, пока отец за мамой отлучался, все ключевые вопросы были на мне.

— К себе? — Вздохнув, бурая волчица прижалась к плечу сидевшего рядом светловолосого оборотня. Мужчина с собственническим интересом и нежностью в обращенном на подругу взгляде поглаживал ее ладонь, успокаивая и ободряя. Стоило ее старшему внуку кивнуть, оборотница уточнила: — А нам теперь что делать?

— Ждать, — совершенно серьезно откликнулся молодой сероглазый оборотень, взъерошив пятерней светлые пряди волос. — Меня оставили за главного, так что будут не скоро.

— Я с ума сойду, волнуясь за Лену! — не скрывала тревоги бурая. — Должны же мы узнать хотя бы, кто родился? До их возвращения я не дотерплю. И так почти полгода дочь не видела. Как вспомню, что медведи ее похитили и в плену держали! Такие испытания…

— Уже известно. — Перебив, Дамир Добровольский гордо приосанился. — Двое щенков у них. Волк и волчица. Мне сегодня сообщил Томаш. Лично. Не представляю, откуда ему известно… Но очевидно одно — Андрей очень плодотворно пару свою вызволял. Не зря они почти четыре месяца на территории хранителей провели.

— Да уж, чего только за это время не передумалось… — качнула головой Добровольская.

— И хорошо, что сообщили, — с облегчением выдохнула бурая волчица. — Теперь мы хотя бы понимаем причину их побега. Волчата — это святое.

— Пусть воспитывают нам смену, — согласно кивнул Дамир. — И не спешат. Мы без них тут вполне справимся, верно, Артем?

— Разумеется, дед, — с материнской рассудительностью во взгляде и отцовской уверенностью кивнул парень.

А старый альфа довольно усмехнулся про себя: все вышло, как он и надеялся. И с похищением невестки медведям не зря помог, и в первый раз — прислушался к их совету и именно Андрея отправил для вязки в стаю бурых волков. Теперь будущее волчьего сообщества определено, а его семья будет во главе его, станет больше и крепче. С гордостью наблюдая за внуком, утвердился в истине:

«Прав был шакал Волконский: за объединением крови изначальной семьи и белого клана — будущее волков!»

Оглавление

Пролог

Глава 1 Елена

Глава 2 Андрей. Накануне отъезда на земли хранителей

Глава 3 Елена

Глава 4 Елена

Глава 5 Андрей

Глава 6 Елена

Глава 7 Андрей

Глава 8 Елена

Глава 9 Елена

Глава 10 Елена

Глава 11 Елена

Глава 12 Елена

Глава 13 Елена

Глава 14 Елена

Глава 15 Андрей

Глава 16 Елена

Глава 17 Елена

Глава 18 Андрей

Глава 19 Елена

Глава 20 Елена

Глава 21 Елена

Глава 22 Томаш

Глава 23 Елена, Андрей

Глава 24 Елена. Сумасшествие!

Глава 25 Елена

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg