«Достать василиска!»

Достать василиска! (fb2) - Достать василиска! [СИ] 1184K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ева Геннадьевна Никольская

Ева Никольская Достать василиска! (Академия)

Предупреждение!!!

Эта история изначально создавалась как одна из линий соавторского проекта УВМ, но была заморожена. Однако по просьбам читателей я решила дать ей шанс на новую жизнь.

Планирую сделать историю ведьмочки Катарины совершенно самостоятельной, дополнить ее новыми линиями и… подарить‑таки героине не только любовь, студенческие приключения, но лучшую подругу. Встречайте, ее зовут Эллис!!!))

Часть I Магическая Академия Разрушения и Созидания

Катарина

Я сидела на крыше, смотрела на ночной город и пила. Да — да, именно пила, причем прямо из бутылки, не чувствуя при этом никаких угрызений совести. Знаю, что юным девам вино противопоказано, потому что после него они готовы на подвиги, о которых страшно вспоминать поутру. Помню, что предаваться распитию алкогольных напитков в общественных местах, да к тому же еще и в гордом одиночестве — аморально и некрасиво. Но что делать, если жизнь катится под откос и единственное, чего хочется — это напиться, забыться и… проснуться утром в своей комнате в доме магианы Танис, ученицей которой я была почти год, а не на вокзальной скамье с жалкими ведьмовскими пожитками, уместившимися в одну дорожную сумку. А ведь все так хорошо начиналось…

Меня как одну из самых сильных выпускниц Идорской школы отдали под крыло настоящего мэтра магических искусств! Стать подмастерьем госпожи Танис мечтала каждая ведьмочка в моем классе, но счастливый билет выпал именно мне. Целых восемь месяцев теории и три практики! Я спала по четыре часа в сутки, просиживая большую часть времени в лучшей библиотеке города, расположенной в особняке моей наставницы. Я училась так, как никогда в жизни, стараясь не пропустить ни одного урока великой магианы. Записывала все ее высказывания, штудировала книги, экспериментировала с заклинаниями и развивала свой дар воздушника*, хотя он иногда и играл со мной злые шутки. Я все делала правильно! Все! До сегодняшнего дня, когда моя драгоценная преподавательница, решив, что мне уже можно доверить что‑то серьезное, приказала приготовить приворотное зелье для своей подруги госпожи Арис.

Ну, я и приготовила. Строго по рецепту, по десять раз сверяясь с каждым пунктом. А все потому, что руки дрожали, ингредиенты просыпались, и в голове звучало, как мантра: «Только бы не напортачить!». Тема приворотов, несмотря на все усилия, так и осталась самым слабым местом в моем образовании. Почему‑то именно любовная магия не желала покоряться, и Танис об этом прекрасно знала. Но зачем тогда она устроила эту проверку? Так сильно злилась на подругу, положившую глаз на ее бывшего любовника, или просто решила убить двух зайцев: наказать предательницу Арис, поглумившуюся над святой женской дружбой, и избавиться от надоевшей ученицы, которая достала бесконечными вопросами свою экстравагантную наставницу?

Так или иначе, с зельем я промахнулась, и вместо лорда Козала в клиентку страстно влюбился козел Лорд, которого держал в саду ее сосед. О том, как этот пылкий кавалер выбил рогами часть массивной ограды в надежде добраться до обожаемого объекта, я промолчу. На магически усовершенствованном корме козлик вырос размером с коня, и время от времени даже возил на себе хозяина. А уж под действием приворотного зелья у животного и вовсе открылось второе дыхание. Результат — полуобморочная Арис отходит от шока в загородном поместье, ее сосед с помощью нанятых магов строит вольер для страдающего от разбитого сердца козла, а я сижу на крыше незнакомого дома и напиваюсь, размазывая по лицу злые слезы.

Вредительница!

Именно так назвала меня Танис, добавив при этом, что и обучение устроит мне соответствующее. А ведь она видела, что я допустила ошибку, видела и не поправила! За что она так со мной? Неужели за то, что ее нынешний любовник не давал мне прохода? Но я ведь не отвечала взаимностью! Я вообще не отвечала, прячась в библиотеке, когда он навещал госпожу.

— Пить в одну хар… эм… в одно лицо нехорошо, — сообщила мне темнота за спиной.

Резко обернувшись, я едва не выронила бутылку, но тут же покрепче прижала ее к груди и даже погладила, словно любимого питомца. Никому не отдам, самой бы хватило при такой нервотрепке!

— Кто здесь? — спросила шепотом, пытаясь лучше разглядеть сидящую на корточках фигуру, застывшую у чердачного люка.

— А это зависит от того, сколько ты уже выпила, — ехидно ответила… кхм… ответил силуэт.

Голос был явно мужской, и ошибиться с половой принадлежностью ночного визитера я вряд ли смогла бы. Хотя, может, он тут как раз хозяин, а гостья я? Ведь даже не помню, как добралась до этой крыши. Шла босиком по нагретой за день черепице, перепрыгивала с помощью легко дающихся мне заклинаний левитации с одного дома на другой, пока не устала и не устроилась здесь: вот прямо на этом месте, возле шаткого с виду ограждения, которое ничуть не мешало любоваться на город, в котором я прожила всю жизнь. Сидеть в обнимку с бутылкой красного, выданой магианой в качестве утешительного приза к проклятому письму, где черным по белому значилось название моего нового места обучения, оказалось даже приятно. А вот чужая компания меня не очень‑то вдохновляла, о чем я и сообщила незнакомцу. Тот подумал и сказал:

— Брысь!

Я возмутилась и ответила:

— Сам брысь!

Он поднялся, потянулся, демонстрируя свой неслабый рост и нехилую ширину плеч, а потом ка — а-ак прыгнет! Я чуть с крыши не свалилась, невзирая на хлипкие с виду, но крепкие на деле перила. Однако, несмотря на испуг, жутко дорогое вино многолетней выдержки из рук так и не выпустила. Даже когда рядом со мной на мягкие лапы, каждая из которых была размером с три моих ладони, приземлился огромный дымчато — серый кот, я продолжала обнимать бутылку.

— Дай глотнуть, — сверкнув желтыми глазищами, потребовал оборотень.

— Не дам! — обалдевая от его наглости, заявила я. Даже протрезвела малость, что в мои планы как раз и не входило.

— Почему? — дернул острым ухом говорящий зверь.

— Не пью с незнакомцами.

— Каин, — представился оборотень и сунул мне свою внушительную лапу, предварительно выпустив и снова убрав острые когти. Это что же? Демонстрация силы, которая пока что дружелюбна?

— Катарина, — осторожно пожав пушистую конечность за один палец, отозвалась я. — Кати, если кратко.

— На брудершафт, Рина? — тут же предложил оборотень, сократив мое имя по — своему.

— А у тебя есть бокалы? — деланно изумилась я, с тоской понимая, что неумолимо трезвею, а значит, продолжать пьянствовать просто не имеет смысла. Забыть о проблемах вино уже не даст, шального веселья расстроенной мне не добавит, так смысл травить молодой организм пусть дорогим, но все же алкоголем?

— В берлоге моей и бокалы есть, и еще много всего интересного, — многозначительно так шепнул Каин, чуть склонив ко мне свою кошачью голову. — Пойдем, детка? Заценишь, — мурлыкнул он, щекоча длинными усами мое ухо. Я же нахмурилась. И слезы на ресницах как‑то разом высохли.

Тоже мне — зверь искуситель! Кошак дворовый, да за кого он меня принял‑то?! Впрочем, ясно за кого: за сильно нетрезвую дурочку, которую можно развести на что угодно. Стало обидно. Не столько из‑за мнения оборотня, сколько из‑за собственной слабости и глупости. Я же ведьма! Настоящая, способная, трудолюбивая. Ну, подумаешь, не получаются у меня приворотные зелья, не скатываться же из‑за этого до роли легкодоступной алкоголички! К тому же козла вон как проняло — до сих пор баллады любовные блеет, глядя на окно соседнего дома. Значит, не так я и безнадежна в любовной магии.

И вообще: ведьма — звучит гордо! Вот и мне следует быть гордой, а еще трезвой и умытой, так как завтра предстоит долгая дорога. Рассудив так, я резко поднялась на ноги, разгладила складки заметно помятой юбки, покрепче перевязала шнуровку на легком плаще, а потом, вздернув подбородок, заявила:

— В другой раз, котик, непременно заценю, — затем торжественно вручила Каину в лапы недопитую бутылку и… сиганула вниз.

— Куда, дур… — его крик оборвался, как только мой стремительный полет сменился плавной левитацией. С этими заклинаниями, в отличие от любовных, у меня никогда не было проблем, спасибо способностям к воздушной магии.

Не глядя на оставшегося наверху кота, я махнула ему рукой и, накинув на себя примитивный морок, призванный отпугивать редких ночных прохожих, неспешной походкой направилась на вокзал. Там в камере хранения меня ждала потертая сумка с вещами. А еще утренний экспресс — единственный, который ходит в самые дальние земли нашего славного королевства, именуемые Пограничными. Действительно пограничные, ибо за ними чертовы владенья, подчиняющиеся темной империи.

Эх… Если бы только я умела правильно варить приворотные зелья…

Эллис

— Я верно приготовила приворотное зелье! — в сердцах воскликнула я, запрыгивая на любимую метлу.

— А ну стой, др — р-рянь! — рявкнул градоправитель, прыгая по угловатым крышам нашей Альма — матер, словно молодой козел. Впрочем, старым… кхм… козлом господина Рэдгрувера назвать было сложно: высокий, плечистый, с густой шевелюрой черных как смоль волос… в которых сейчас заметно добавилось зеленых прядей. Ну да, да, и косметические зелья я варить умею, не зря целый год отучилась в школе магов и травников. И швыряться этими зельями в преследователей, проявляющих пугающую агрессию — тоже. Особенно если учесть, что из любимой школы меня вышибли благодаря его сыночку.

— Прощайте, изувер! — отлетев на безопасное расстояние и притормозив свою рвущуюся удрать метлу, пафосно воскликнула я. — Ваша проклятая семейка искалечила мне жизнь!

— Это ты искалечила нам жизнь, — огрызнулся мужчина, и в чем‑то даже был прав, ибо мои привороты на диво качественные, и пока Рэдгруверы не найдут мага, способного разгадать формулу, будет их обожаемый сыночка петь жалобные серенады под окнами госпожи Дрюр, которая, на свое счастье, давно уже глуховата. Ну а соседи… их жаль, да. Впрочем, не одной мне страдать!

— Нет, вы!

— Я тебя вообще не трогал, — заявил градоправитель, скрестив на груди руки и мрачно гладя на меня.

— Да коне — е-ечно, — протянула я издевательски. — А из‑за кого меня на второй курс не допустили?

— Из‑за твоих безответственных действий? — вздернул черную бровь он. Разъяренным и жаждущим расправы брюнет больше не выглядел, но я не сомневалась, что это внешнее спокойствие обманчиво. Злость таилась в его светлых глазах, пряталась в уголках кривящихся губ, эхом звучала в нарочито — спокойном голосе. — Спускайся, Эллисандра, обсудим наши разногласия, — предложил господин градоначальник, кивнув на крышу, на которой стоял. — Снимешь с сына приворот, отработаешь месяц в моем доме и я, быть может, даже выплачу за это жалование.

— Хрен тебе! — крикнула я, разворачивая метлу.

— Не тебе, а Вам! — исправил меня он и, рванул следом по черепице, которая аж захрустела под его весом. — А ну стой, паршивка, снимешь проклятый приворот и полетишь!

— Хрен ВАМ! — бросила я, помахав мужчине ручкой, на запястье которой весело брякнули три амулета в виде браслетов. Все равно не достанет. Куда ему до шустрой ведьмочки, которой больше нечего терять?

— Поймаю — выпорю! — пообещал брюнет, показав мне внушительных размеров кулак. Я оглянулась, но не ответила. — Ремнем! — уточнил он. На это я тоже смолчала. — По голой заднице, — а вот это уже было слишком, и, снова тормознув метлу, я пригрозила:

— Не отстанете — я вас самого приворожу, притом так, что черт ногу сломит в рецепте моего приворота! И ремешком тогда будете уже сами себя хлестать… от переизбытка извращенных фантазий.

— Ах ты…

— Ай да я! — патетично воскликнула, глядя на него с высоты. — Задержалась я, да. Непорядок! Так что всего вам самого плохого вместе с вашим мерзавцем сынком и проща — а-айте! — я полетела прочь, больше не реагируя на его выкрики.

Пусть прыгает, пусть ругается, пусть погоню за мной снаряжает, пусть… все равно мне в этом городе больше не жить и в школе травников не учиться. По его вине!

Ненавижу…

Все Рэдгруверы козлы. Что старший, что младший, что… а есть ли у них еще родственники? Вроде дед жив. Хотя лучше бы таких господ и вовсе не было, на них заклинание бесплодия надо вешать еще в колыбели, чтобы пресекать гнилой род на корню. Вот не стерилизовали господина градоправителя вовремя, он и зачал морального урода, который, дожив до семнадцати лет, возомнил себя принцем города, имеющим право творить все, что вздумается. И девчонку для постельных утех решил получить ту, которую приспичило. А что ей всего четырнадцать и она предпочитает спать с плюшевым зайцем, а не с парнем, так разве это волновало младшенького Рэдгрувера? До насилия, конечно, не дошло… в отношении зазнобы. Зато меня, как лучшего зельевара в школе, подонок выследил вместе с дружками, надел на голову мешок, приволок в незнакомый район и запер в подвале, пообещав, что выпустит лишь после того, как я приворожу к нему малышку Дрюр.

Я и приворожила. Только не ее к нему, а его к ней. И да, особ, носивших эту фамилию, в городе оказалось несколько. Одну из них — старую ведьму Гиргеру я даже знала лично. К ней‑то разбалованного папашей парня и отправила… песни любовные петь под светом молодой луны. Меня же шайка идиотов выпустила на свободу, проверив с помощью заклинания, на кого сделан приворот. Дрюр и Дрюр, уточнить имя эти болванам, к счастью, в голову не пришло. Решили, что так сильно меня запугали, что я сделала все, как велели. Наивные!

Ну а на следующий день началось… Скандал, придуманные обвинения, вылет из школы травников, которая существовала на деньги семьи Рэдгрувер, обличительные газетные статьи с моим портретом, нарисованным местным художником (руки б ему оторвать за такое «сходство»!) Ну, и вот результат: я с заплечным мешком верхом на метле покидаю славный град КираспОль, а вслед сыплет угрозами его вовсе не славный градоначальник.

Эх, Эллис, Эллис… говорила мне бабушка, ведьма в семнадцатом поколении, учиться себе тихо на зельевара, стараясь не выделяться шибко, и уж точно не связываться с сильными мира сего, но… сделанного не вернешь, надо думать, куда теперь податься, пока меня ищейки и правда не поймали.

Катарина

Тонкие веточки щекотали щеку, солнечный свет бил в глаза, а от неудобной позы занемело все тело. Поморщившись, я разлепила ресницы и… снова зажмурилась. Вид с верхушки дерева на чей‑то ухоженный дворик поразил в самое сердце. Так поразил, что я предпочла снова прикинуться спящей. Ну или мертвой на худой конец. Какого лешего я вообще сюда забралась? Вроде ж вино выветрилось, и я даже направилась на вокзал ждать свой…

А — а-а, экспресс!

Подскочив, как ошпаренная, я села в большом гнезде, где раньше явно обитали аисты, и принялась шарить за пазухой в поисках проклятого конверта. Там лежало направление в Магическую Академию Разрушения и Созидания, стоящую на границе двух государств, билет и чек, которым рассчитала меня госпожа Танис. Все оказалось на месте и я, выдохнув, наконец расслабилась. Вернее, уселась, скрестив босые ноги, и принялась усиленно вспоминать вчерашний маршрут, который каким‑то непостижимым образом завел меня на дерево.

Так… была пьянка, угу. Долгая, скучная, плаксивая, но с участием дорого вина. Такое мне в ближайшее время точно не светит, так что буду вспоминать свое «нравственное падение» на чужой крыше с ностальгией. Что дальше? Ах, да — а-а… был кот! Большой, серый, наглый и к тому же оборотень. Оборотень! Так вот из‑за кого я сижу в гнезде, распугав всех птиц!

Перед глазами поплыли картины ночных злоключений. Накинув на себя облик старой нищенки, я спокойно брела по пустынной улице, освещенной тусклым светом фонарей, пока не напоролась на свору бродячих собак. Те, учуяв на мне запах оборотня, «приветливо» оскалились и рванули навстречу. А у меня, между прочим, фобия! С детства панически боюсь собак: больших и маленьких, злых и добрых — любых. Достаточно им сказать свое веское «гав», и душа моя дезертирует в пятки, которым это лишь придает ускорения.

Так случилось и ночью. Не помня себя от страха, я бросилась бежать от разъяренных псов. Мимо аккуратных изгородей и домов, мимо ажурных лавочек ночного сквера… мимо сильно ошарашенного бродяги, выронившего изо рта самокрутку. Оно и понятно — несущаяся сломя голову «старуха», которая еще и верещит при этом, аки недорезанный свин, — зрелище не для слабонервных. Потом были скоростной штурм ближайшего ствола, перепуганный не меньше меня аист и затянувшийся собачий концерт под деревом. Под него‑то я и заснула, не переставая дрожать, поминать недобрым словом Каина и жалеть о том, что у меня до сих пор нет собственного домового.

У некоторых девчонок в школе была мелкая нечисть, признавшая их за хозяек. Она‑то ведьмочек из переделок и выручала. Я же всегда рассчитывала только на себя и свои умения. Но, к сожалению, знание заклинаний не отменяло растраты энергии, на восстановление которой требовались еда и сон. Ну или добрый маг, готовый поделиться своими силами. Таких идиотов в числе моих знакомых не было. Тем более их не нашлось посреди ночи. Поэтому я и драпала от собачьей своры проверенным жизнью способом, а не упорхнула от зубастых шавок, как тот аист, который слинял из гнезда.

На дерево слевитировала без проблем, но продолжительное использование магии воздуха требовало гораздо больше энергии, а я устала. Слишком много сил и нервов ушло на приготовление злосчастного зелья. И на попытку состряпать достойный отворот для бедного козлика — тоже. А потом был скандал, унижение и красивый пинок под зад с легкой ноги самой уважаемой магианы города. С этого момента я стала здесь изгоем. Отныне все двери в Идорские магические конторы для меня закрыты. Слухи, как назойливые насекомые, разлетелись быстро и осели на ушах благодарной публики. И главной сплетней этой недели стал мой «козлиный приворот».

Проклятье! Ненавижу любовную магию, собак и облезлых котов — оборотней.

Под такие рассуждения я спустилась с дерева, так как внизу уже никого не было, натянула на ноги слегка погрызенные туфли, частично закопанные в корнях трудолюбивыми шавками, и устремилась на вокзал. Если обойдусь без новых приключений, я еще вполне успею на экспресс. Даже обналичить чек есть шанс. Вот только где я, и где «без приключений»?!

Когда цель была так близко — две острозубые башенки вокзального здания уже маячили в зоне видимости, на моем пути снова возник ОН! Тот самый облезлый кот, из‑за которого я выселила бедолагу аиста, а не потеснила алкашей на скамейке зала ожидания. В утреннем освещении оборотень выглядел… странно. Дымчатый окрас украшали кремовые разводы, на усатой физиономии красовались белые пятна, а на ухе висел некий атрибут женского белья, рассчитанный на особу с седьмым размером груди, не меньше.

Ошалело вращая глазами, кошак явно искал, куда спрятаться. И я быстро поняла, почему. Стоило двери соседнего дома распахнуться, выпустив на крыльцо разъяренную девицу с вышеупомянутым бюстом, как пониманием меня прямо‑таки накрыло. Кота же при виде меня накрыло узнаванием. Радостно оскалив усатую морду, этот не сильно чистый зверь кинулся ко мне. Я от него. А девица в расхристанной ночной рубахе следом за нами со сковородой и криками:

— Я тебе дам топленого молочка, я тебе припомню сметанку на все эротические места, я тебе блинчики, гаду блохастому, на твоей наглой морде сейчас зажар — р-рю!!!

И я была полностью согласна с таким планом действий, особенно если он осуществится до того, как этот обормот вытрет свою морду о мою одежду, да только оборотень рассудил иначе. Толкнув меня в темный переулок, Каин перекинулся в человека и, прижав мое возмущенно трепыхнувшееся тело к стене, впился в губы поцелуем. Долгим, влажным… неприятным! Такой банальщины я от него, признаться, не ожидала. Даже разочаровалась как‑то, вот честно!

То, что оборотни носят зачарованную одежду, исчезающую при смене ипостаси и снова возвращающуюся вместе с человеческим обликом, было делом известным. Да и на заклинание очищения магически одаренному существу много сил не потребовалось. Но зачем ко всему прочему меня‑то в углу зажимать? Его бы и так никто не признал. А он… он… козел он, а не кот! Хотя нет, козлы — существа хорошие, Лорд например. А этот… ф — у-у.

Я демонстративно сплюнула и тщательно вытерла губы, когда Каин от меня наконец оторвался. Мимо пронеслась разъяренная девица с чугунным инвентарем, и я где‑то с секунду боролась с искушением крикнуть, что «гад блохастый» здесь. Потом решила, что это подло, и, смерив взглядом парня, задумчиво смотрящего на мою руку, которую я по — прежнему держала возле рта, язвительно процедила:

— Мог бы и поинтересней что придумать, герой — любовник, — после чего толкнула парня в грудь, чтобы не загораживал проход, и, гордо расправив плечи, пошла на вокзал.

И шла бы себе дальше так… гордо, если бы не услышала призывный гудок готового к отправлению экспресса. Но как? Я ведь все рассчитала! Неужели после роковой ошибки с приворотным зельем я начала допускать неточности даже в простеньких заклинаниях для определения времени?! Больше я о нахальном оборотне не вспоминала. Потому что, бегая, словно угорелая, от платформы до камеры хранения и обратно, думать о чем‑либо еще, кроме как о желании успеть на поезд, было сложно.

Но главная неприятность ждала впереди. Выложившись почти по полной на вполне правдоподобную иллюзию коровы, стоящей на путях, мне удалось задержать на несколько минут посадку. А вот попасть в вагон — нет. И все потому, что я каким‑то невероятным образом умудрилась потерять билет. Не направление в МАРиС, и даже не чек с написанной на нем скромной суммой, а именно билет! И все, что мне оставалось — это стоять на перроне, глотать слезы и махать носовым платочком уплывающему вдаль экспрессу, начинающему свое плавное скольжение по воздуху в полуметре над толстым рельсом, создающим магическое поле, удерживающее состав.

Ну уж нет, не уйдеш — ш-ь! Ведьма я или кто?! И фантазия у меня куда лучше, чем у некоторых любителей баб и сметаны!

Мысленно подбадривая саму себя, я взлетела на крышу последнего вагона и, приклеившись заклинанием, чтобы ненароком не сдуло, принялась потрошить свою походную сумку. Где‑то на дне должен был лежать небольшой шатер, оставшийся с практики. Если получится установить его и зачаровать от ветра, глядишь, я и доберусь до конечной станции с комфортом, ведь прибыть в указанное время к новому месту обучения для меня очень важно.

В другие вузы с такой репутацией я бы вряд ли поступила, а если б и поступила, то только в следующем году и на первый курс, так как прием студентов уже месяц как закончился. В МАРиС же меня должны были принять без экзаменов и сразу на второй, о чем мне несколько раз сообщила госпожа Танис, намекая, что я теперь по гроб жизни ей обязана за столь щедрые рекомендации.

Плюнуть на всю эту катавасию с образованием я не могла по двум причинам. Во — первых, дар! Магические способности просыпались далеко не у всех девчонок, мечтавших о них. И не пользоваться своей удачей было попросту глупо. Во — вторых, родители! Я появилась на свет в семье зажиточных торговцев. Они недолюбливали ведьм и, узнав о том, кого родили, приложили все усилия, чтобы выбить из моей головы дурь и воспитать из меня будущую жену и мать, а не «бесстыжую пигалицу с метлой, которая предается разврату на шабашах». По словам папы (даже интересно, откуда у него такие сведения?), все колдуньи только этим и занимаются в промежутках между наведением порчи и сглаза на порядочных людей.

Если бы не тетя, меня бы выгодно выдали замуж лет эдак в шестнадцать. Но благодаря лояльно настроенной к магам родственнице я в двенадцать поступила в Идорскую школу ведьм и, добившись там хороших результатов, попала в подмастерья к Танис. Теперь же меня снова выкинули на улицу как котенка. И Академия, о которой я и в страшном сне бы не помыслила ранее, сейчас казалось не самым плохим вариантом. Требовалось просто успеть на собеседование с ректором, чтобы было где жить и учиться хотя бы этот год, пока не позабудется история о влюбленном козле и горе — ведьме, так поиздевавшейся над несчастным животным.

Поэтому я обязательно успею к назначенному сроку, слово ведьмы! Мне бы только день простоять да ночь продержаться, а потом все как‑нибудь да наладится. Чем черт не шутит?!

Поезд набирал ход, ветер свистел в ушах, волосы вставали дыбом, а походный шатер, выдаваемый каждому ученику перед дипломной практикой в колдовском лесу, крепиться к покатой, нагретой солнцем поверхности не желал совершенно. Помогли делу лишь приправленные магией проклятья, честное слово и экспериментальный клейстер, которым я планировала смазать стул королевы нашей Идорской школы, когда она в очередной раз попытается превратить меня в жабу на уроке иллюзий. К счастью, ее перевели в другой город, ну а завалявшийся в сумке клей оказался как нельзя кстати.

К моменту, когда зачарованный от ветра, влаги, насекомых и нежити (ну а вдруг?) шатер занял уготованное ему место, я уже была вся мокрая, злая и лохматая, как одноглазое лихо. Вздыбленные потоками воздуха волосы вместо аккуратной тугой косы напоминали льняные лохмы, а переставший яростно развеваться плащ — изломанные крылья. Кулем свалившись внутрь своего временного убежища, я уставилась на прозрачное окошко на вершине шатра. Чем дальше экспресс удалялся от Идора, тем отчетливей было осознание, что если жизнь моя и наладится, то вряд ли скоро.

А — а-а, к черту все! Хочу спать…

Эллис

Когда я добралась до опушки леса, где под слоем всевозможных чар пряталась избушка моей любимой бабушки, единственное, о чем мечтала, — это слезть наконец с метлы и размять ноги. Особенно верхнюю часть, которой не посчастливилось сидеть несколько часов на жестком черенке. А потом попариться в баньке и, потягивая домашний морс из глюко — клюквы*, завалиться в теплую постель слушать истории своей единственной живой родственницы о непростой жизни свободной ведьмы. Арине Страховой уже давно минуло за сотню, но выглядела она не в пример большинству старушек на удивление бодрой и энергичной женщиной, которой на вид не дашь больше полтинника. А если и дашь, то, не ровён час, отдача замучает. Ба была женщиной не робкого десятка, несмотря на обманчиво хрупкую комплекцию и внешность бабушки — «одуванчика». Ох, как же я все‑таки соскучилась по ней! Может, и хорошо, что меня из школы травников выставили? Буду снова жить в лесу, читать книги по магии, которых в подпространственных тайниках нашего домового целая коллекция, да бабуле помогать. На кой ляд вообще этот диплом свободным ведьмам, у таких, как мы, и без бумажки, заверенной магической печатью школы, заказов пруд пруди! Репутация для лесных чародеек — все! А новомодные пописульки — это для городских. Я же…

— Ходь сюда, поганка малолетняя! — усиленный чарами женский голос разлетелся по округе, и я рефлекторно пригнулась в ожидании подзатыльника. Бабушка не в духе, хм. Опять леший со своими любовными признаниями доконал или про мои злоключения кто донес? — Не прячься за кустами, Элька! Я тебя вижу, — а вот мне ее, напротив, видно не было. — Я все знаю! — ну вот и ответ на терзавший меня вопрос. И почему от него не полегчало?

— Откуда? — крикнула я, выискивая взглядом свою чересчур осведомленную собеседницу. Но Арины Ильиничны во дворе около нашего деревянного домика, способного не только стоять, но и довольно шустро бегать на гигантских куриных ногах, увы, не наблюдалось. Зато возле опущенного до самой земли крыльца стоял гнедой жеребец Вася и флегматично жевал траву, глядя в одну точку. К счастью, эта точка располагалась в противоположной ко мне стороне, в противном случае глухой на оба уха конь уже бы мчался навстречу, сметая все на своем пути… включая меня. Соскучившийся тяжеловес Вася — то еще стихийное бедствие! А его, как и бабушку, я не видела аж с весны, когда она приезжала верхом на Василии проведать меня в Кирасполе. Ох, и хорошо мы тогда посидели с глюко — морсом и солеными огурчиками… ум — м-м.

— Хватит слюни глотать, — сменив гнев на милость, заявила невидимая родственница. — Слезай с метлы и дуй в дом. Чайник ставь, я скоро спущусь и… потолкуем.

Ага, спустится, значит! Получив подсказку, я принялась вертеть головой, высматривая ведьму. На деревьях нет… разве что иллюзией прикрылась, выше деревьев… тоже нет! Значит, не из ступы горланит, а где тогда?

Арина Ильинична обнаружилась на крыше. Причем не одна, а в компании двух котов, самозабвенно занимающихся… кхм… непотребствами. Бабушка, одетая в длинную домашнюю тунику и широкие штаны, сидела на нагретой солнцем черепице, традиционно накрытой волшебным одеялом: непромокаемым, неразрываемым и поддерживающим при любой погоде комфортную температуру, и, подперев кулаком щеку, грустно смотрела на увлеченных процессом соития зверей.

— Ба, а что это вы тут… делаете? — полюбопытствовала я, зависнув на метле возле края многоскатной крыши.

— Я — зелье испытываю, — выудив из кармана просторных брюк флакон с темно — зеленой жижей, просветила ведьма. — А они… сама видишь, чай не маленькая уже.

— Это да, мне почти девятнадцать! — я гордо задрала подбородок и приосанилась, но тут же скривилась от малоприятных ощущений в области пониже поясницы. Все же следовало идти чайник ставить, а не продолжать гарцевать на метле. Но разворачиваться и лететь в дом, так и не выяснив, кто меня сдал, было негоже. А разговор начинать вопросами о себе, а не о бабушкином эксперименте казалось неправильным. Поэтому, стараясь принять позу поудобней, я поинтересовалась:

— Ба, а что за зелье‑то? Приворотное или возбуждающее? — и покосилась на котов, которые ничего вокруг не замечали. Ну хоть кому‑то тут хорошо! Отличное, кстати, варево! Надо будет стрельнуть рецептик, авось пригодится.

Арина Ильинична одарила меня страдальческим взглядом и проворчала:

— Угу… «приворотное». «Анти — март» называется!

— Э — э-э… — не поняла я логики такого названия.

— Вот тебе и «э — э-э», Элька! — бабушка встряхнула содержимое флакона и, тяжело вздохнув, пожаловалась: — Видать, с травкой любовицей переборщила, раз эффект противоположный вышел. Пара выпитых капель должны были подавить позывы к совокуплению, а они… эх, — она махнула рукой, а я так и не поняла, кто эти загадочные «они» — коты или капли, но уточнять благоразумно не стала. Зачем соль на рану ведьме сыпать? Ведьмы ошибок не терпят: ни своих, ни чужих. И достается от этого нетерпения обычно всем, кто не успел вовремя спрятаться.

— Ба, а ты назови новое зелье «Супермарт», протестируй его еще на птичках — рыбках для надежности и продавай потом лучший зверо — возбудитель года, — предложила я, по себе зная, что почти любую ошибку можно выставить в ином свете. Главное, правильно подать информацию.

— Хм, — родственница задумалась, продолжая сверлить взглядом кошачью парочку. И, не выдержав столь пристального внимания, одурманенные животные наконец угомонились. Ну, почти. Их громкое мурлыканье и вылизывание друг друга после недавнего разврата выглядело сущей невинностью.

— Так что тебе про меня все‑таки донесли, ба? — перешла я к шкурному вопросу. — А главное, кто?

— Гиргера весточку прислала. Ну… то есть вестника, — ведьма указала кивком на трубу и, посмотрев туда, я увидела ручную ворону госпожи Дрюр, птица ехидно каркнула и помахала мне лапой. — Велела передать тебе, что не настолько глуха, чтобы не слышать ужасные вопли под окном, на которые ты ее обрекла. Газетную вырезку вот в письмецо вложила, — пошарив в своем необъятном кармане, бабушка выудила оттуда надорванный конверт. — Вот скажи мне, Элька, за каким хреном ты с Рэдгруверами связалась?

— Я не связывалась! Это они связали, похитили и заставили содействовать в магическом совращении несовершеннолетней травницы! — выдала я ту же формулировку, которую озвучила преподавательской комиссии, обвинившей меня в клевете и объявившей строгий выговор с последующим отчислением со старшей ступени.

В чародейских школах в отличие от академий и университетов обучение делилось на две части. На первую ступень принимали одаренных детей с двенадцати лет. Через четыре года они сдавали экзамены, получали диплом подмастерья и либо продолжали учиться еще три года, чтобы стать мастером, либо уезжали поступать в вышеупомянутые маг — вузы, которые в большинстве своем находились на достаточном удалении от цивилизации и напоминали обнесенные высокими стенами поселения, где было все необходимое для комфортного разгрызания гранита науки, но не было соблазнов больших городов. Школы же, напротив, располагались в густонаселенных местах, и для того чтобы в них учиться, не обязательно было переезжать в общежитие. Хотя иногородние студентки вроде меня именно там и жили.

— Элисандра, дитя мое, — слишком ласково, чтобы я поверила в доброжелательность, начала бабушка, — я все понимаю, нам, свободным ведьмам, претит любая несправедливость, но это же хозяева города!

— И что? — передернула плечами я, вспоминая младшенького «королька» и его папашу. — Если они у власти, то на них и управы нет? Можно насиловать дете…

— Эллис — с-с!

— Что Эллис, что? Малышке Дрюр всего четырнадцать! Она первую ступень еще не окончила. В школу с зайцем игрушечным ходит, говорит, что он приносит удачу. А этот… р — р-р, — рыкнула я, стиснув кулаки. — Пусть радуется, что я ему не подлила в еду зелье, убивающее «мужскую силу»!

— Детка, — вздохнула бабушка, смяв газетный лист, в котором было много слов и мало правды, — я все понимаю, но Рэдгруверы такие…

— Козлы? — подсказала я.

— И это тоже, — согласно кивнула бабушка. — А кроме того, они еще и очень богатые, мстительные… маги.

— Что?! — я чуть с метлы не свалилась от услышанной новости. Это что же получается, господин градоначальник вполне мог меня отловить на крыше, но по каким‑то причинам не стал? Или… — Что за дар у них? — спросила я, желая прояснить ситуацию.

— Следопыты, Элька. Причем очень хорошие. Во всяком случае, дед именно таким был. И я, на свою беду, перешла ему дорогу. Ну да не будем о печальном. Бежать тебе надо, причем бежать туда, где, если и найдут, — точно не достанут.

— Погоди с побегами, ба, — я с остервенением потерла бровь, начиная все больше нервничать. — Скажи сначала, что тебе сделал этот старый хрыч из их проклятой семейки?

— Ну почему старый, — бабушка кокетливо повела плечами и даже улыбнулась. — Тогда он очень даже молодым был…

— Хрычом? — снова подсказала я, а она продолжила:

— Полюбилась я ему, замуж звал, обещал весь город к ногам положить. А мне же, сама знаешь, свобода нужна. Лес, ходячий дом, ступа…

— И что случилось дальше?

— А что обычно делает мужчина, когда воспылает страстью к женщине?

— Э — э-э, ухаживает?

— Эх, Элька — Элька, мелкая ты еще. Наивная, — рассмеялась бабушка, поднимаясь и начиная сворачивать одеяло. — Видела, чем коты занимались?

— Да, — чуя, как приливает жар к скулам, ответила я. — Вы с Рэдгрувером тоже этим… ну…

— Почти. Только представь, что кот хотел, а кошка нет, и когти у этой кошки… — ведьма задумчиво посмотрела на свой роскошный маникюр, за которым следила так же тщательно, как и за густыми каштановыми волосами, в которых не было ни капли седины, — были острые.

— Он тебе поэтому отомстил? — поняла, к чему клонит ба.

— И поэтому тоже, — сказала она. — Рэдгруверы не любят, когда их отвергают.

— Но я то не отвергала, я просто «ошиблась» с зельем!

— И поэтому градоправитель объявил на тебя охоту, назначив денежное вознаграждение тому, кто тебя ему доставит? — ехидно проговорила ведьма.

— Но… зачем? — растерялась я.

— Зацепила, видать, мужика. Вдруг у них это наследственное — на ведьм из рода Страховых западать? — подмигнула мне родственница.

— Но я же чучело! — дернув себя за прядь всклокоченных от продолжительного полета волос, воскликнула я. — У меня на создание и поддержку образа неприметной мыши куча сил и времени ушло. Что его могло зацепить? Это воронье гнездо? — я снова указала на короткую светлую шевелюру, скрывающую мой натуральный цвет. — Или моя «умопомрачительная» фигура? — нервно хихикнула, так как с бабушкой мы были почти одной комплекции: обе невысокие, щупленькие и без приятных мужскому глазу округлостей. Нет, округлости эти, конечно были, но недостаточно выдающиеся, чтобы кого‑то цеплять.

— А я почем знаю? — фыркнула ведьма, шуганув с крыши вылизывающихся котов. — И вообще, ты там зад себе не отсидела еще, нет… летунья? Пошли в дом. Чаем напою, в баньке попарю, спать уложу…

— А потом отправишь в бега? — грустно спросила я.

— А потом поедем в путешествие… вместе, — обрадовала меня бабушка. — Лес запутает следы, на сегодня это погоню задержит. Так что торопиться не будем, соберемся как следует, ЦУ избушке оставим, Васю в добрые руки пристроим. И… рванем! — мечтательно улыбнулась она, предвкушая грядущие приключения. — Заодно и зелье новое потестируем, — сунув флакон обратно в карман, решила ведьма.

— А куда поедем? — спросила я, хотя на языке вертелось «на ком протестируем?».

— Был у меня по молодости поклонник, помнится…

— Что? Еще один?! — округлила глаза я.

— Спокойно! — скомандовала бабушка. — Этот вменяемый и не мстительный. Ну, или ему просто не было пока за что мне мстить.

— Он тоже маг?

— О да — а-а! А еще оборотень и… ректор.

Катарина

Мерная качка, усыпившая усталую меня, прекратилась. Но очнулась я не от этого. Всему виной был сладкий цветочный аромат, витавший повсюду, и в первый миг мне подумалось, что я каким‑то чудом оказалась в спальне госпожи Танис. Она вечно перебарщивала с духами, словно хотела с их помощью скрыть тонкий флер какого‑то тайного колдовства. Открыв глаза, я уставилась на серебристый месяц, висящий среди ярких звезд.

В Идорский землях, расположенных на севере Радужного королевства, откуда я родом, небо даже летом казалось каким‑то далеким, неприступным. И цвета оно было другого, да и луна у нас выглядела бледнее. Сегодняшняя ночь, напротив, радовала насыщенными красками: глубокими, сочными и такими красивыми, что, казалось, я могла бы любоваться ими вечно. Вот только все дело портил запах. Приятный, да, но слишком сильный для моего чувствительного обоняния.

Резко поднявшись, обнаружила под собой не железную крышу вагона, а розовый шелк простыней. Удивление схлынуло с приходом осознания: ночь, поезд… да я же в Белозерье, где народ во всем предпочитает красоту и оригинальность. А это значит, что летучий экспресс теперь похож на караван гигантских цветов! И пусть его вид всего лишь внешняя иллюзия, но до чего же она реалистична! Проведя рукой по гладкому лепестку, я восхищенно присвистнула и, поспешно собрав шатер, пока его никто не заметил, снова улеглась в самой сердцевине гигантской розы, раскинув в стороны руки. Теперь до пограничных земель так в образе цветов и полетим.

Преобразившийся поезд стоял рядом с широким перроном, за которым высилось подсвеченное магическими огнями здание вокзала с фигурной надписью на верху «Город Кирасполь — лучший город Белозерской земли!» Красота, скажу я вам, неимоверная! Как бы мне хотелось спуститься вниз и задержаться здесь! А еще обналичить чек и купить себе что‑нибудь из еды, потому что из съестного в сумке осталась всего одна шоколадка. Если бы не указанная в рекомендательном письме дата, я бы непременно устроила себе маленькую экскурсию по привокзальной площади и близлежащим улочкам.

Но страх снова опоздать на экспресс и лишиться шанса на обучение, пусть и на границе с темной империей, был достойной причиной, чтобы остаться лежать на месте и, дыша ртом, любоваться на небо. Синее — синее, красивое — прекрасивое. И такое «низкое», что, кажется, стоит руку протянуть, чтобы поймать в ладонь падающую звезду.

Наверное, я слишком увлеклась созерцанием, потеряв бдительность. Да и аромат роз перебил запах чужаков. Оттого, видать, и пропустила приближение стража. Вернее, его летучего пса: черного, лохматого, с горящими красным огнем глазищами и носом, способным учуять все что угодно, включая одну безбилетную ведьму на крыше цветочного состава.

— Ма — ма! — пискнула я, вскочив на ноги, и… сиганула вниз, инстинктивно применив свою любимую магию воздуха.

— Ведьма! — радостно оскалились сразу две морды. Одна собачья, вторая… кхм. Несмотря на строгую форму, этот представитель силовых структур нашего государства был настолько заросшим и страшным, что я тут же записала мужика в лешие. Особенно после того, как меня перехватила на лету гибкая растительная плеть, непонятно как появившаяся на вокзале. — Молодец, Лютик! — похвалил лиану хозяин. — Держи эту злостную нарушительницу, а то ишь тут… скакать надумала, егоза! — грозно шевеля лохматыми бровями, из‑под которых и глаз‑то не видно было, заявил страж, а потом ласково так добавил: — Я тебе сахарку дам, хороший мой. Дома.

И пленившее меня растение тут же радостно зашуршало листиками, вероятно, предвкушая порцию сладкого. Как именно сия живая флора будет ее поглощать, думать не хотелось. Зато очень хотелось вырваться и сбежать, да только держали меня крепко и отпускать пока что не собирались. Допрыгалась, глупая ведьмочка! Теперь штраф вкатают за безбилетный проезд и… прощай чек, а вместе с ним и мечты о еде и прочих столь необходимых бедной девушке вещах.

— Она? — сверившись с показаниями волшебного блюдца, пробасил страж.

— Не — а, не она, — дернув черной губой, за которой мелькнул внушительных размеров клык, отозвался пес. Меня же передернуло от этого зрелища. С моей‑то фобией, да рядом с такой собакой в воздухе висеть, связанной по рукам и ногам гибким жгутом до противного крепкого растения! Как я еще чувств не лишилась — не знаю. То ли страх удерживал в сознании, то ли желание поскорее решить вопрос со штрафом и, получив расписку, продолжить путь.

— Да, говорю тебе, Черныш: она! Блондинка? Блондинка! — уверенно заявил облаченный в черно — серебристую форму наездник, ткнув пальцем в мою льняного цвета косу, сильно растрепавшуюся в дороге. — Ведьма? А то ж! На крышу забралась, значит, беглая. Зуб даю, она!

— Ты уже три зуба так мужикам в кабаке проиграл, умник. Скоро вставную челюсть заказывать придется, — ворчливо отозвался пес. — Не она это, оттиск ауры не тот, — алые глаза насмешливо сверкнули, изучая дрожащую меня.

— Не я! — подтвердила едва слышно, хоть и не совсем понимала, о чем речь. Но быть загадочной ЕЮ мне хотелось все меньше. Первый страх прошел, сменившись… вторым. А вместе с ним пришло желание действовать. Но… как?!

— Так ведьма же! — гнул свою линию страж. — Эти змеюки подколодные кого хошь вокруг пальца обведут, голову заморочат, иллюзий понавешают… лживое бабское племя. Она это!

— Не она!

— Она!

— Не она! — пес перебирал лапами, стоя на «цветке», леший сжимал кулаки и тряс бородой, а Лютик, продолжая удерживать меня, наклонял листочки то в сторону одного собеседника, то другого, в зависимости от того, чья реплика звучала. Я же под аккомпанемент странной дискуссии тихой сапой пыталась вывернуться из растительного захвата. Но чем больше ерзала, тем крепче становились путы. Лютик бдил, несмотря на всю заинтересованность в беседе своих напарников.

— Ладно! — сдался наездник, хлопнув себя по колену. — Отвезем ее Рэдгруверу, пусть сам разбирается.

Лиана с говорящим псом согласно кивнули. Мое же мнение эту троицу мало интересовало. Для начала мы все вместе спустились на перрон, где курили и дышали воздухом немногочисленные пассажиры, проснувшиеся среди ночи. Потом леший принял меня из объятий Лютика, предварительно связав руки невидимыми путами, и, в очередной раз похвалив услужливую флору, перекинул мое тело поперек седла, затем, обидно хлопнув по заднице, повез на глазах любопытной публики прочь с вокзала.

— Да как вы… да что вы себе позволяете! — пытаясь вывернуться из огромных лап стража, начала возмущаться я. — Хотите штраф получить, так выпишите, я оплачу! Но не смейте, не смей… — мне бесцеремонно заткнули рот ладонью в тонкой форменной перчатке, перекрыв при этом заодно и нос. А потом над головой раздалось:

— За сопротивление стражам порядка, ведьмочка, я тебя на пятнадцать суток в камере с чесуном запру. Поняла? Так что либо сидишь тихо и едешь к градоначальнику разбираться с последствиями своего приворота, либо будешь маяться от чесотки несколько месяцев, а потом все равно отправишься по вышеуказанному адресу, — я поняла, все — все поняла, особенно то, что еще немного и задохнусь от его хватки.

К счастью, меня вовремя отпустили, позволив тряпичной куклой повиснуть вдоль черного бока Черныша. В ноздри, жадно втянувшие воздух, ударил запах лесной нечисти, которая в Белозерье частенько работала на законников. Псиной, как ни странно, от летающей зверюги не пахло. А вот молоком и скошенной травой — да. И это отчего‑то успокоило, на время усыпив мою фобию. Но позорного положения спокойствие не отменяло.

Было грустно, обидно и стыдно от осознания, что меня только что прилюдно задержали на радость пассажирам летучего экспресса, перекинули через седло, как какую‑то гулящую девку, и повезли в ночь. За что, спрашивается? Неужели за тот неудачный приворот, о котором упомянул страж? Но причем здесь местный градоначальник, если жертвой был козел Лорд?! Или последствия ошибки оказались куда масштабней, чем я себе представляла?

Страшно! Как же страшно, мечтая стать сильной и умелой ведьмой, вдруг почувствовать себя опасной для общества неумехой. На глаза навернулись слезы. И, спрятав пунцовое от стыда лицо на шерстяном боку пса, я тихо всхлипнула.

— Не реви, девка, — решил сменить «кнут» на «пряник» леший, и тон его теперь был пронизан почти отеческой заботой. — Не стану я тебя к чесуну сажать, так и быть, — сказал он и, вздохнув, добавил: — А остальные свои проблемы самой решать придется, за проступки надо платить.

Я согласно всхлипнула, прекрасно понимая, что зелье было моего производства и отвечать за него, значит, тоже мне. Потом немного подумала и, решив‑таки уточнить, что же все‑таки случилось с бедным козликом, раз на меня по всему маршруту экспресса облаву объявили, уперлась руками в собачий бок, чуть поднялась и вывернулась так, чтобы посмотреть на мужика. Но вместо этого наткнулась взглядом на стоящего на перроне Каина, который курил, с интересом наблюдая за нами, и… помахивал билетом. Моим билетом! Потому что именно на нем была клякса от вина, пролитого вчера во время тоскливого перебирания бумаг на крыше. Слезы высохли мгновенно, жалость к себе сменилась злостью на оборотня, и я что есть мочи закричала: «Держи вора! Держи!», напрочь забыв, что сама вроде как задержанная.

— Держу — держу, — погладив меня по спине, проговорил леший. — Крепко держу, егоза, — насмешливо добавил он.

— Да не меня! Его! — попыталась вразумить стража я, но тот вразумляться был явно не склонен. — Я не воровка, это вот тот парень мой билет украл. А я… я законопослушная ведьма. Приворот был ошибкой, но…

— Не тар — р-раторь! — рыкнул Черныш, глянув на меня так, что я тут же заткнулась. Просто дар речи как‑то вдруг потерялся. Зато собачья фобия, напротив, нашлась.

А мерзкий оборотень даже не вздрогнул, продолжая смотреть нам вслед и задумчиво курить. Тварь! Кошак облезлый, ненавижу — у-у — у!

Дальше ехали молча. По улицам города, в котором мне недавно так хотелось побывать. Сейчас же единственное, чего я желала, это оказаться где угодно, даже возле свадебного алтаря с навязанным родителями женихом, но только не верхом на лесной нечисти с собачьим ликом, рядом с которой, словно змея, шустро скользил вездесущий сластена Лютик. И когда страж привез меня к темному каменному зданию, в котором светились только окна нижнего этажа, я вздохнула с облегчением.

Но спокойствие длилось недолго. Как только меня под конвоем привели в кабинет мрачного черноволосого мужчины, мирно дремавшего, сидя в кресле, все и случилось. Звезды свидетели, лучше бы этот господин и дальше спал! Потому что разбуженный градоправитель, как оказалось, гораздо страшнее целой стаи голодных псов. Да что там стаи… целого полчища! Маг, которому подсунули НЕ ТУ ВЕДЬМУ, церемониться с нарушителями своего спокойствия не стал.

Спасались бегством мы вчетвером. Причем очень организованно. Правда, Лютик, зараза такая, все же оторвался от остальных и, выскочив на улицу, забрался по сточной трубе на темный карниз. Наша же троица вылетела на крыльцо почти одновременно. А потом Черныш с лешим кинулись в одну сторону, а я, не будь дурой, — в другую, потому что тот факт, что меня с кем‑то перепутали, вовсе не отменял штрафа за безбилетный проезд. А платить, если честно, было почти нечем. Вот только об этом, к сожалению, вспомнила не только я. И в результате вместо цветочной крыши уже почти родного поезда я все‑таки загремела в камеру предварительного заключения за побег. Правда, чесуна мне, как и было обещано, не подселили. И на том спасибо!

Эллис

— И пошто ж вы, бабы глупые, решили избушку‑то покину — у-уть! — патетично причитал бабушкин домовой, сверкая желтыми глазенками из камина, в тень которого гордо забрался, демонстрируя хозяйке недовольство принятым ею решением.

А так как никто звать его обратно не кинулся, Венька принялся страдать вслух, дабы совесть у двух попивающих ягодный морс ведьм все‑таки проснулась. Увы, совесть наша дрыхла на удивление крепко. Мы же с ба после баньки и аппетитной трапезы валялись на кровати и листали книжку. Вернее, справочник по разновидностям порчи просматривала я, подбирая самые пакостные и трудно вычислимые проклятия для обоих Рэдгруверов, всего предавшего меня преподавательского состава и вороны госпожи Дрюр, которая мне ничего особенного не сделала, но ее глумливое карканье задело за живое. А Арина Ильинична записывала в толстую тетрадь рецепт нового зелья «Супермарт».

— А кто народ от колдовской напасти спасать бу — у-удет? Кто лешего приструнит, если он снова начнет с грибниками злые шутки шутить? Кто…

— Вень, скажи прямо, — не выдержала его нытья я, поправляя полотенце на своей голове. — Хочу поехать с вами!

— А можно? — резко сменив тон с заунывного на деловой, спросил домовенок.

— Ба, что скажешь? — посмотрела я на родственницу, вдохновенно грызущую кончик карандаша, глядя в записи.

— А? — очнулась от собственных мыслей она.

— Веньку, говорю, возьмем с собой в эту твою академию? — подмигнув настороженным желтым глазам, смотрящим из притихшей темноты, сказала я.

— А за избой кто присмотрит? — чуть нахмурилась бабушка.

— Изба и присмотрит! Она ж у нас умница, — похвалила я дом, который, довольно заскрипев, развернулся, поэтому теперь за окном было не дерево с засидевшейся на нем вороной, явно собиравшей багаж свежих сплетней для своей Гиргеры, а оранжевый закат с золотистым пухом редких облаков.

— А Василек как же? — не спешила сдаваться ведьма.

— Да пристрою я Ваську, — вылетев из нерастопленного камина, с жаром сообщил черный мохнатый шарик с желтыми глазами. — Мамой клянусь — сегодня же к лешему его отведу, у него домовой опытный, погибнуть конику нашему не даст.

— Какая мама, Веня? — сдвинув на нос круглые очки в тонкой серебристой оправе, усмехнулась хозяйка. — Вы же почкованием размножаетесь раз в сто лет!

— Каждый мечтает о маме, — философски заявил домовенок, почесав макушку полупрозрачной лапкой, которая исчезла так же быстро, как и появилась.

— Мечтать и клясться ей — не одно и то же.

— Ну, Ари — и-иша, — снова заскулил черный шар, — ну ты же правильно все поняла — а-а.

— Будешь скулить — не возьму! — рявкнула бабушка.

— А не буду — возьмешь? — подлетев поближе, он проникновенно заглянул ей в глаза.

— Ба, соглашайся, — поддержала я Веньку. — Будет о нас заботиться, — протянула мечтательно и, перевернувшись с живота на спину, подложила под голову руки. — Пироги свои фирменные печь в этой твоей… как ее…

— Магической Академии Разрушения и Созидания, — в который раз за вечер повторила родственница.

— Ну да, там. Уверена, что у них такого повора нет и в помине. А я, между прочим, растущий организм, мне силы нужны. И где их взять, если не в Венькиных пирожках? — я демонстративно облизнулась и погладила рукой живот, в который за ужином отправилась целая тарелка вышеупомянутых мучных изделий. — И потом, сама знаешь, мелкая нечисть ведьме не помеха, а наоборот.

— Знаю, — сказала бабушка мне. — Иди Василька в добрые руки пристраивай, — приказала домовому. — И чтоб за избой твой приятель приглядел, тоже договорись.

— Одна нога тут, другая там! — радостно воскликнул метнувшийся в трубу клубок тьмы.

— Какие ноги, Веня? Ты же оживший сгусток тьмы! — бросила ему вслед хозяйка, а я, почесав кончик носа, сказала:

— Видимо, о ногах тоже мечтает… как и о маме.

— Видимо, — кивнула родственница, возвращаясь к прерванному делу. — Эль, ты не залежалась с тюрбаном на голове‑то? Эдак, когда смоешь зелье, шевелюру снова стричь придется.

— Ой! — подскочив с кровати, пискнула я. — Книжка вдохновляющая, морс расслабляющий… немудрено забыть про волосы! Бегу смываться! — и действительно побежала… в соседнее с кухней помещение, где в пространственном кармане у бабули была оборудована роскошная банька со всеми удобствами, включая бассейн, сауну и какую‑то новомодную штуковину в виде корыта с пузырьками. Арина Страхова любила удобства. Я, впрочем, тоже. Эх… жаль, что в академию, куда жаждет пристроить меня бабуля, нельзя отправиться вместе с избушкой.

Катарина

Забравшись с ногами на деревянную скамью, я судорожно всхлипывала вот уже часа три. Спать не хотелось совершенно — за день на крыше экспресса выспалась впрок, а вот оплакать разбившиеся надежды и свою горькую судьбу — сам черт велел. Охранник, до моего поступления дремавший на посту, сначала пытался успокоить расстроенную узницу и даже бутербродом с копченой колбасой поделился, но ничего не помогало. Потом старичок начал ругаться, угрожая мне плетью, а когда, вконец умаявшись, понял, что все его попытки лишь усугубляют ситуацию, принес мне целую пачку бумажных салфеток и потребовал ныть потише, чтобы не мешала отдыхать остальным. Так как соседние камеры, не считая той, что напротив, были совершенно пусты, я сделала вывод, что мешаю ему, но все равно честно постаралась плакать беззвучно, однако предательские всхлипы нет — нет да и прорывались.

Арестантов в блоке предварительного заключения сегодня было двое: я и лохматый чесун, чьей компанией, помнится, угрожал мне стражник. Забившаяся в угол нечисть походила на сильно заросшего гнома и торчала здесь уже неделю, распугивая народ возможностью подхватить чесотку. Судя по тому, что кроме нас здесь был только старик — охранник, разгон нарушителей закона у чесуна процветал. Небось стражи ему за помощь еще и приплачивали, чтобы между перспективой жутко чесаться несколько месяцев и возможностью сразу признаться во всех грехах и не мучиться задержанные выбирали второе.

— Не реви, сказал! Вот же ж… баба, — последнее слово тщедушный с виду дедок произнес как самое неприличное ругательство.

— Н — не могу, — заикаясь, ответила ему. — Он — ни сами текут.

— А ты спой, — предложил старик и, зевнув, добавил: — Колыбельную! Помогает успокоиться.

— А с — слуха н — нету если? — на всякий случай уточнила я, а то вдруг после песнопений он меня точно плетью отходит… за злостное нарушение порядка и надругательство над его музыкальными предпочтениями.

— Да лучше так, чем бабская истерика! — в сердцах махнул рукой охранник.

И мне почему‑то подумалось, что он просто не умеет со своими домашними женщинами справляться, особенно когда те в истерике. Оттого и злится, перенося личные проблемы на бедную несчастную арестантку.

На нарах в камере напротив завозился чесун, и в темном углу сверкнули три его глаза. Тоже что ли бесплатный концерт решил послушать? Зря! Я петь, конечно, люблю, но не умею. Во всяком случае, именно так говорила, нарочито кривясь, госпожа Танис, когда заставала меня за этим творческим занятием.

— Пой! — командным голосом рявкнул старичок, и я, подпрыгнув на скамье и выронив очередной бумажный платочек, заголосила с перепуга:

— Мертвяки круго — о-ом… ик! Кладбище дрожит… В склепе за угло — о-о

… ик… Ом… некромант лежит…

— Хватит! — оборвал мой седовласый слушатель, а я, в последний раз икнув, заткнулась.

— Говорила же, ч‑что слуха не — е-ету, — слезы полились с новой силой, и провальное выступление тому только поспособствовало.

Охранник встал, налил из прозрачного графина воды в стакан и принес мне.

— Все у тебя есть, — вздохнув, сказал он, глядя, как я пью.

Зубы то и дело стучали о стеклянный край, так как руки, сжимавшие стакан, дрожали. Прохладная ключевая вода приятно холодила горло, прогоняя икоту. И мне становилось легче. Допив, я протянула дедушке пустой сосуд и от чистого сердца поблагодарила.

— Ну а теперь заново пой, — потребовал седовласый охранник, подмигнув мне. — Охота же узнать, что там с некромантом сталось.

— Пой, пой, — скрипучим голосом поддержал его чесун. — Хорошо пошло — о-о, — мигнув всем набором глаз, сообщил он.

И, ободренная, я снова запела. С чувством, с душой… Подперев кулачком щеку и задумчиво глядя вдаль. Ну ладно, не вдаль, а на пучеглазую нечисть в камере напротив, но это все такие мелочи, когда вдохновение нахлынуло.

Мертвяки круго — о-ом,

Кладбище дрожит,

В склепе за угло — о-ом

Некромант лежит

И набравшись си — и-ил,

Чуя смертный час,

Ведьме с топоро — о-ом

Отдал он наказ:

Зомбяков вон те — е-ех

Подпали огнем,

И умертви — я-а — а

Заруби — и-и потом.

А затем беги — и-и

Вдоль стены глухой,

Под ноги смотри — и-и — И уйдешь живой…

Чесун самозабвенно подвывал, охранник вздыхал, почесывая свой седой затылок, а я пела и чувствовала, что эта песнетерапия действительно работает. Слезы высохли, взгляд прояснился, и голос, которого стеснялась многие годы, казалось, стал чище, сильнее, увереннее. Не идеальный, конечно, но и не такой уж кошмарный, как думалось раньше. Когда я замолчала, в блоке предварительного задержания повисла тишина. Не гнетущая, нет. А какая‑то… приятная даже. Ночь, песня, мы втроем — почти дружеские посиделки, если закрыть глаза на решетки.

— Хорошая… «колыбельная», — усмехнулся дедок, подкрутив свои роскошные усы.

— Хор — р-рошая, — согласно проурчала нечисть.

— А мне правда полегчало, — призналась я, благодарно взглянув на охранника. — Спасибо вам.

Тот снова усмехнулся и, развалившись в кресле, задумчиво посмотрел на меня.

— Тебя как сюда занесло‑то, ведьма Катарина? — спросил по — доброму, без издевки или ехидства.

И я, помедлив всего пару секунд, все ему выложила. Просто потому, что с хорошим человеком ничем поделиться не жалко, а еще… очень уж хотелось выговориться. Охранник слушал, качал головой, изредка задавал какие‑то вопросы и пил стакан за стаканом, постепенно опустошая графин.

— Да уж, девка, не повезло тебе, — подтвердил старик то, что я и так знала. Мы синхронно вздохнули, причем все втроем. Чесун тоже слушал и тоже сочувствовал, выражая это в коротких, но громких «Вот стер — р-рва!», «Вот поганее — е-ец!» и «Вот же невезуха — а-а!».

— Кроме штрафа за безбилетный проезд тебе еще и сопротивление при аресте с побегом приписали — леший наш на тебе зло сорвал за гнев градоначальника. Так что будешь сидеть на нарах дней тридцать, если залог не внесут или кто‑нибудь достаточно уважаемый не возьмет тебя на поруки.

— Да кому я нужна‑то? — снова стало так грустно, что сердце сжалось, но слезы на этот раз удержать я все же смогла.

— Сирота что ль? — сочувственно спросил охранник.

— Нет, но…

— Ну так пиши письмо родным, я утром отправлю с голубиной почтой им весточку, — обрадовался он. — Приедут, заберут тебя. И сидеть в тюрьме не придется.

— Да лучше уж я посижу, — проворчала, потупившись.

— Не понял, — честно признался дедок.

— Не заладилось у нас с родными, — тяжело вздохнула я. — Как только магический дар у меня открылся, так и… не заладилось. Отец с мамой ведьм на дух не переносят, а я всегда мечтала стать одной из них. С тех пор, как свора разъяренных собак меня чуть не разорвала. Я совсем мелкая тогда была, перепугалась жутко. Меня именно ведьма спасла. А родители вместо благодарности ее в организации покушения обвинили и стражам порядка сдали. Представляете?!

Охранник нахмурился и, немного помедлив, кивнул. Представлял, видать.

— А потом что с ведьмой стало? — подал голос из своего угла чесун.

— Тетя сказала, что ее отпустили после трехдневных допросов с применением заклинаний для считывания памяти и прочих малоприятных методов, которыми иногда пользуются сыскари.

— Малоприятно, но… действенно! — высказался в защиту своих старик.

— Да я не спорю, что действенно. Но ведь обидно, что женщине, которая спасала меня, рискуя собственной жизнью, вот так… через все это пройти пришлось. Из‑за моих родителей!

— Ты, девка, их тоже попробуй понять. Ведьмы — народ темный, что в голове вашей крутится — сам черт не разберет. Вдруг бы и правда она весь спектакль устроила, чтобы к тебе в доверие войти? Одаренных колдовки чуют, а некоторые учениц ищут.

Я упрямо мотнула головой, не соглашаясь. Пусть мне тогда было всего шесть, но я чувствовала своим перепуганным сердечком, затуманенным от страха разумом, а главное, магическим даром — не виновата была та женщина! Но кто ж меня тогда слушал?

— По — моему, всему виной предрассудки, — немного помолчав, сказала я охраннику. — Отец терпеть не может ведьм, хотя к магам относится вполне спокойно, и поступи я в школу стихийников — слова б против не сказал. Мама… хм. Она у меня вообще всех ненавидит, строгая, неласковая. Но ведьм ненавидит больше других. Уж не знаю, чем им так не угодили представительницы моей профессии, но в попытке не допустить моего поступления в Идорскую школу, родители попытались выдать меня по договоренности за сына отцовского друга. А мне… мне всего шестнадцать было! И да, я не могу их понять. До сих пор не могу, — горько улыбнулась, чувствуя, что снова плачу. Беззвучно, как не получалось ранее.

— Вот монстр — р-ры, — посочувствовал чесун, не забыв добавить к фразе свое излюбленное «вот».

— М — да, — запустив пятерню в густые седые волосы, только и сказал старик.

И мы снова замолчали. Я думала о прошлом, вспоминая тот жуткий день, когда мама принесла мне свадебное платье и, швырнув его на кровать, заявила, что завтра я стану достойной женщиной: законной женой и будущей матерью. Отец тоже меня предал, а ведь я ему по наивности рассказала о своей мечте поступить в начальную ведическую школу, чтобы потом, отучившись там четыре года, без экзаменов перейти на вторую ступень и получить диплом.

Мне хотелось реализовать свои магические способности, родителям — их заблокировать. Они даже договорились с опальным целителем, который за приличную сумму согласился совершить это противозаконное действо. Но тетя Фло успела меня предупредить об их жутких планах, и в ночь перед свадьбой я сбежала из дома, прихватив кое — какие вещи, медальон с портретами тех, кто меня так жестоко предал, и кошель, приготовленный Флоранс. Она одна меня всегда понимала и заботилась. Да и лаской одаривала куда чаще, чем собственная мать. Если бы не тетя, не знаю, как бы я тогда все это пережила. Она и потом меня поддерживала. Ровно два года, пока не вышла замуж и не уехала за мужем в Азийские земли, расположенные на юге нашего огромного королевства.

А вот родители, прилюдно объявив, что после того, как я их опозорила, дочери у них больше нет, не заглянули ко мне ни разу. Так что в некотором роде я и правда сирота… у которой один облезлый оборотень украл билет! А вместе с ним и шанс на бесплатное обучение и проживание в МАРиС!

Мысль о Каине разбавила грустное настроение злостью. И я снова запела, желая успокоиться. Меня поддержали два голоса: старческий и скрипучий. Так мы и просидели втроем до рассвета, заполняя тишину музыкальным репертуаром, в котором было все: от заунывных баллад до веселых частушек. За этим занятием нас и застала утренняя смена, притащившая с собой парочку новых арестантов. Кто бы видел их вытянутые лица! Особенно после заводного танца на нарах, исполненного вошедшим во вкус чесуном.

Еще через полчаса за мной пришли и, расписавшись в журнале деда Фомы, как звали старого охранника, повели под конвоем на улицу. Но, как выяснилось, не в расположенную на окраине Кирасполя тюрьму, а на выход. На вопрос о причинах амнистии ответили, что нашелся высокопоставленный поручитель, он не только оплатил мой штраф, но и взял меня на поруки, заполнив все необходимые документы. А спустя пять минут, выйдя за ворота, я увидела своего благодетеля. И что самое удивительное, им оказался тот самый оборотень, отомстить которому я жаждала.

Эллис

Нас предали! Лес, в котором мы жили, и который должен был путать следы, отваживая неугодных гостей от избушки, почуял в охотнике кровь друида и… сдал ему все пароли и явки! Счастье, что местный леший вовремя чужака заприметил и примчался предупреждать мою бабушку вместе с истошно верещащим Венькой, кричащим не то «Отрава!», не то «Облава!», а временами и вовсе «Пожар!» Где что горит, никто разбираться, естественно, не стал, так как слушали мы лесного хозяина, а не нашего экспрессивного домового.

Из‑за явившегося по мою душу охотника — друида пришлось наскоро покидать в сумки вещи, зелья, амулеты, кое — какие важные книги, и, велев избушке поворачиваться к гостям исключительно задом, а если будут досаждать, удирать, сверкая пятками, в соседний лес с озером, где живет лояльно настроенный к ведьмам и их домам водяной, мы отправились в путь. По верху идти не решились, так как любой куст или сидящая на нем птичка могли оказаться вражескими лазутчиками, сливающим важную информацию проклятому магу. Потому что верность, в которой животные и растения клялись нынешнему хозяину, не спасала от магии «зеленых капюшонов», как прозвал наемников друидов народ. Но леший Лёха, бывший для меня дядь Лешей Дубовицким, а для бабушки очередным надоедливым поклонником, которому в силу сложившихся обстоятельств она пообещала в ближайшем будущем аж три свидания, пришел нас спасать не один. И даже не с Вениамином, вернее, не только с ним.

Заросший светлой бородой и того же оттенка шевелюрой, в которой путались листья с веточками, хозяин леса явился с невероятно полезной зверушкой, коей оказался зомбо — крот Иннокентий, обладавший тремя уникальными качествами. Он умел молчать (что было как бальзам на душу после панического ора домовенка), умел копать (причем быстро и качественно, как нам сейчас и требовалось), а еще он имел размеры среднестатистического медведя, поэтому по его тоннелям можно было ходить, почти не пригибаясь. Именно так мы и двигались, подсвечивая путь магическими огоньками. Впереди первооткрыватель крот, за ним моя боевая бабушка, за бабушкой я, за мной мечущийся, аки перепуганный заяц, Венька, а за Венькой Лёха с увесистой корягой наперевес. Планировал он ею отбиваться от охотника или костер разводить — я не знала, а спрашивать было неудобно.

Долго ли, коротко ли шли мы под землей, устали (особенно домовой), перенервничали (тоже он) и решили отдохнуть (понятно, по чьей инициативе, да?). Место выбрали на окраине леса у реки, так как воду в отличие от флоры и фауны магией «зеленых капюшонов» было не пронять. Над ней в наших краях водяные да мавки верховодили. Итак, выползли мы всей честной компанией из норы… грязные как черти, и голодные как звери. Решили сделать привал под обрывистым бережком: костерок развести, умыться да перекусить тем, что захватили из дома. Дядь Леша подпалил свою корягу, бабушка наделала бутербродов, а я, довольная тем, как мы лихо обставили охотника, отправилась купаться под присмотром Иннокентия, которому мои девичьи прелести не были интересны в силу двух причин: во — первых, он крот, а во — вторых — мертвый крот. И вот плескалась я, значит, в вырытой кротом яме, куда натекла подогретая бабушкиным зельем водица, наслаждаясь видом звездного неба с растущей луной, как вдруг услышала задумчивое:

— И не холодно тебе, ведьма?

— Нет, — ответила, погрузившись в свою купальню по самую шею, будто вода могла спрятать меня от незваного гостя. Хотя могла, конечно, почему нет? Мое обнаженное тело она очень даже скрыла от чужих глаз. Головой же я активно вертела, выискивая собеседника. Надежда на то, что это водяной пришел потолковать с нарушителями его границ, рассыпалась прахом, как только мужчина сообщил:

— За тебя, Эллисандра Страхова, награда хорошая обещана.

— Где? — решая, вопить «Помогите!» прямо сейчас или подождать, пока друида изловит взявший след зомбо — крот, спросила его.

— Награда? В Кирасполе, — спокойно ответил охотник, чей темный силуэт я наконец разглядела сидящим на корточках на краю невысокого обрыва. Иннокентий потихоньку заползал наверх, умудряясь при этом почти не шуметь. Но «зеленый капюшон» что‑то явно заподозрил и потому напрягся, я же в попытке отвлечь его начала активно заговаривать мужику зубы:

— Страхова, говорите. А где она? — спросила, невольно подумав, что морса из глюко — клюквы все же было многовато вечером.

— В яме сидит и дурочку из себя строит? — в голосе заклинателя проскользнула насмешка.

— Я?! — воскликнула как можно громче и возмущенней, чтобы меня непременно услышала бабушка. — Я не дурочка! И уж тем более не Страхова.

— А кто? Ее сестра — близнец? — поглядывая в сторону приближающегося Иннокентия, хмыкнул друид. Ну, то есть я думала, что он туда поглядывает, так как из‑за проклятого капюшона и темноты лица его видно не было.

— У меня есть сестра?! — демонстрируя повышенный интерес к своей биографии, заголосила я. — О — о-о, у меня есть… — и заткнулась, услышав тихий смех охотника.

— Так, не поняла, — сказала, хмурясь. — А что тут забавного‑то? И где, к лешему, сестр… тьфу! Спас — отряд!

— Это‑то и забавно, — отсмеявшись, ответил наемник и сделал короткий пас рукой в сторону добравшегося до него крота. Словно от мухи назойливой отмахнулся, угу. От мертвой «мухи» величиной с медведя. И, что самое поганое, сработало.

— Нет, — мрачно процедила я, глядя на то, как затихает Иннокентий, скованный ожившими корнями старого дуба. — Вот это вот совсем не забавно! А еще говорят, что вы из общества зеленых. Отпустите зверика, он вам ничего не сделает.

— Конечно, не сделает, — согласился со мной друид, поднимаясь на ноги, — просто не успеет. Как и твоя бабушка с лешим, которые сидят у костра, трескают бутерброды и о тебе даже не вспоминают.

— Неужто забвен — трава? — понимая всю силу своих неприятностей, уточнила у него.

— И она тоже, — уклончивый ответ оптимизма не добавил. Согласитесь, посиделки в яме в чем мама родила и задушевные беседы с наемником, жаждущим обменять меня на кругленькую сумму денег, — не лучший повод для радости.

А уж когда заклинатель с обрыва спускаться начал, я и вовсе приуныла. Бабушка меня не слышит — зови — не зови. И хорошо, если она вообще сейчас помнит, что у нее есть внучка. Леший… занят бабушкой. Наверняка у друида и для него какая‑нибудь травка нашлась. Чтоб хозяин леса потом претензии за вторжение на территорию не предъявлял. Притихший зомбо — крот вгрызался гнилыми зубами в древесные корни, а мужик, откинувший с лица капюшон, изучал меня. Картина маслом «Ведьмочка и душегуб»! И что же теперь делать?

— Адреском не поделишься, где забвен — траву раздобыл? — спросила я первое, что пришло мне в голову.

— По дороге в город — непременно, — широко улыбнулся друид, который на своих собратьев был похож… разве что зеленым капюшоном. Обычно среди этой категории заклинателей встречались бородатые и патлатые старцы с резными посохами и кучей пафоса. Мне же повезло (хотя, скорее, НЕ повезло) нарваться на молодого парня.

— Не стыдно за купающейся девушкой подглядывать? — зло щурясь, поинтересовалась я у него, на что он неопределенно пожал плечами, продолжая довольно скалиться. И я бы непременно психанула на такую реакцию, если б не заметила Веню, таращившего глазищи из темноты, за спиной друида. — А дубы чужие вербовать? — сделав вид, что поглощена изучением собеседника, спросила его.

— Вот за это действительно стыдно, — покаянно ответил наемник. — Но работа есть работа. Прости, малыш, ничего личного.

— Это ты сейчас дереву или мне сказал? — немного подумав, уточнила я.

— Обоим, — парень собрал с земли одежду и протянул ее мне.

— Эй! А отвернуться? — забрав вещи, возмутилась я.

— Я похож на идиота?

— Ну…

— Та — а-ак, — протянул «зеленый капюшон», присев возле моей ямы. — А ведь я хотел по — хорошему, ведьма, — покачал головой он, разглядывая меня.

— Я тоже, — подобравшись к нему поближе, жалобно посмотрела в глаза наемника и, как только подкравшийся сзади домовенок вцепился ему в волосы и заверещал в уши, швырнула под ноги мужчине речной камень, который зачаровывала все время нашего пустого разговора.

— Что за… апчхи! Чхи! Ап — пчхи! — громко чихая, друид потерял бдительность, чем я и воспользовалась, свистнув метлу. Уж на нее‑то забвен — трава точно не подействовала.

Охотник пытался меня поймать, но беспрерывное чихание, слезящиеся глаза и хватающий его за все места Вениамин отвлекали. Поэтому мой пикантный полет в обнаженном виде на метле «зеленый капюшон», скорей всего, пропустил. Зато меня во всей красе узрели бабушка с лешим, который, почесав лохматый затылок, задумчиво изрек:

— Бабы голые мерещатся, во дожил! Аришка, а, Ариш… — заканючил он, вмиг забыв о своем хмуром видении, то есть обо мне, — может, все же свадебку сыграем? — но вместо того, чтобы привычно послать лесного хозяина по известному адресу, бабушка встала, подбоченилась и, окинув гарцующую на метле меня, строго вопросила:

— Девушка, а вы с какого шабаша и что забыли в моем лесу без… лицензии?

— Тру — у-у — Ба — а-а, — простонала я, спрыгивая на землю и начиная торопливо одеваться.

Ночь обещала быть веселой, учитывая потерявшую память ведьму, заторможенного лешего и все еще чихающего друида, с которым самоотверженно сражался домовой.

— А нам точно надо в эту академию, да? — пробормотала я, ни к кому особо не обращаясь.

— Вспомнила! МАРиС! — воскликнула бабушка, которую накрыло внезапное озарение. — Там такой ре — е-ектор, — кокетливо поведя плечами, мурлыкнула она.

— Р — р-ректор? — зарычал дядь Леха.

— Труба — а-а, — повторила я, кое как застегиваясь и кидаясь к сумке с зельями, способными помочь мне уладить ситуацию со всеми присутствующими. — Так, это не то, и это не то, это вообще «Супермарт»… О! Это подойдет! — достав из сумки парочку подходящих флаконов, я открыла зубами один и плеснула его содержимое на бегающих друг за другом ведьму с лешим, после чего побежала помогать домовенку. Прежде чем друид перестал меня понимать, крикнула:

— Ничего личного!

Катарина

Я шла и искоса поглядывала на Каина, который с легкостью нес мою пусть не большую, но довольно тяжелую сумку и, щурясь на утреннее солнце, что‑то вдохновенно насвистывал себе под нос. После того как стражи меня передали под ответственность оборотня, мы обменялись с ним только приветствиями. И хотя спросить хотелось о многом, начинать разговор я почему‑то не решалась. Просто шла рядом со своим поручителем и думала, как могла так ошибиться в этом облез… эм… породистом коте.

Да — да, именно породистом! Потому что отдали меня на попечение не абы кому, а княжичу клана туманных котов, в подтверждение своей личности предъявившему магический перстень. Тот самый, который сейчас красовался на правой руке моего спасителя. И мысль, что этот оборотень мог опуститься до банального воровства, теперь казалась мне совершенно абсурдной. Он ведь даже штраф за меня заплатил! И мне вместе с вещами вернули мой жалкий чек, который все‑таки стоило поскорее обналичить. Может, я, растеряша, просто потеряла билет в переулке, а Каин подобрал? Вероятно, так и было. А я его еще и обозвала на весь перрон! Сты — ы-ыдно.

— Есть хочешь? — скосив на меня желтые глаза, спросил парень.

Кивнула вместо ответа, и мы снова замолчали. Он больше не насвистывал, а я… я продолжала идти рядом с тем, кто вытащил меня из неприятностей, и украдкой его разглядывать. Высок, что я отметила еще при прошлых встречах. Очень высок, головы на полторы меня выше. Плечи широкие, руки сильные, а фигура по — кошачьи гибкая, походка тихая — не мужчина, а мечта. И почему я этого раньше не заметила? Черты лица тонкие, нос прямой, губы чувственные, а глаза краси — и-ивые, так бы и любовалась.

— И как? Нравлюсь? — не глядя на меня, спросил оборотень.

— Сегодня да, — честно ответила я. Еще бы он мне не нравился! После того, как вытащил меня из тюрьмы. Да я сейчас расцеловать этого котика была готова! Ну… мысленно готова, естественно, а вслух, чтобы не выдать эти смелые думы, я с чувством сказала:

— Спасибо тебе, что выручил!

Каин кивнул, принимая благодарность и, обаятельно улыбнувшись, проговорил:

— Потом сочтемся, Рина.

— Да я сразу… как только заработаю, сразу сочтусь! То есть рассчитаюсь! Все — все отдам! Клянусь своим даром! — заверила собеседника, приложив руки к груди.

Он заинтересованно проследил за моим жестом, хмыкнул и кивнул, тряхнув пепельно — русой челкой, которая, упав на лицо, прикрыла его левый глаз. Правый же насмешливо смотрел на меня, а я все говорила — говорила — говорила… начала с обещаний вернуть деньги, как только смогу, и закончила искренними извинениями за то, что обвинила его в воровстве. Ну а под конец своей пламенной речи выпалила два терзающих любопытство вопроса: «А ты правда княжич?» и «Как к тебе попал мой билет?»

Каин остановился, медленно продемонстрировал мне фамильный перстень с символом клана, светящимся в сердце дымчато — серого камня, затем так же медленно приподнял пальцами мой подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза, и, наклонившись, выдохнул в лицо:

— Этого подтверждения тебе достаточно, ведьмочка?

— Да — а-а, — завороженно моргнув, ответила я и, нарушая все очарование момента, упрямо повторила: — А билет?

— Ты обронила, — сухо сказал оборотень, отступая. — Рано еще: кондитерские и чайные закрыты. Предлагаю отправиться в ближайший трактир, снять комнату и заказать завтрак. Как тебе мой план? — он хитро прищурился, ожидая ответа.

План был замечательный. Просто нереально классный! Ведь пара последних бутербродов от доброго дедушки Фомы усыпили голод лишь на время. Поэтому, не подозревающая подвоха, я, охотно согласилась на предложение Каина. Он казался мне таким порядочным и бескорыстным в тот момент, что я, как глупая овечка, готова была идти за ним на край света, особенно когда на этом «краю» маячат волшебные слова «завтрак» и «комната с удобной кроватью» вместо жестких нар.

Зачем коту кровать, я поняла сразу после того, как доела последний пирожок и допила вино, заказанное оборотнем. Парень сидел все это время рядом и терпеливо выслушивал грустную историю моих злоключений. Сам виноват! Не надо было проявлять любопытство и изображать участие. Я же, преисполненная необоснованного доверия, все ему и выложила. Ну, почти все. Слушал он внимательно, то вздыхал со мной в унисон, то ободряюще кивал. И при этом не забывал заботливо подливать вино в мой бокал… исключительно в качестве успокоительного средства, угу.

А когда я, сытая, умытая и непростительно расслабленная, откинулась на спинку кресла и, довольно улыбнувшись, поблагодарила своего благодетеля за завтрак, он с кошачьей грацией поднялся с места, шагнул ко мне и, легко подхватив ошарашенную меня на руки, перенес на кровать. Большую, двуспальную! Голова моя коснулась подушки, прохлада наволочки чуть отрезвила, а матрас промялся под тяжестью мужского тела, опустившегося рядом. Я лежала на спине поверх покрывала, Каин же, сменив позу, оперся руками по обе стороны от моего тела и навис сверху.

Стало неуютно. Да что там неуютно — страшно стало! Он — весь такой большой и сильный, я — хрупкая и беззащитная, а комната в самом конце коридора с окном в безлюдный двор. Начну сопротивляться, кошак меня без труда усмирит. Заору — рот зажмет, и все дела. Но как же быть‑то тогда?

— А — а-а ты что делаешь? — неотрывно глядя в желтые глаза парня и стараясь, чтобы голос не выдал зарождающуюся панику, как можно равнодушней протянула я.

— Отдыхать тебя укладываю, Рина, — наклоняясь ниже, шепнул этот… породистый!

— Вот спасибо, — ответила ему и, демонстративно зевнув, повернулась на бок, намереваясь подложить под голову ладони и изобразить крепкий сон, сразивший меня наповал, причем сходу.

Вариант не прошел — оборотень раскусил сей коварный план и, крутанув меня обратно, ласково так мурлыкнул:

— Спасибо в карман не положишь, ведьмочка. Придумай благодарность… посущественней.

— Хм — м-м, пирожок дать? — невинно моргнув, предложила ему.

— Знаешь, Риночка, — сладко улыбаясь, шепнул Каин, — я, конечно, голоден, но пирожками, боюсь, этот голод не утолить.

— Заказать баранью отбивную? — стойко симулируя недогадливость, спросила я. — Киски любят мяско.

— Киски любят вкусных девочек, — все тем же тоном просветил меня парень и, навалившись сильнее, поцеловал. То есть попытался поцеловать, но я резко повернула голову, и мужские губы мазнули меня по щеке вместо рта. Однако оборотень не растерялся, тут же приступив к тактильному исследованию покрасневшего ушка. — Сладкая ведьмочка, нежная… — шептал он, дразня меня легкими прикосновениями, пробуждавшими дрожь. И панику!

А когда я в панике, это плохо. Потому что не просто так лучше других направлений мне всегда давалась магия воздуха. Дар стихийника у меня доминировал над другими магическими способностями с детства, благодаря ему я могла бы поступить на факультет боевой магии, если б не боялась мрачного универа, в котором он находится, и не мечтала стать ведьмой. А еще в моменты сильных эмоциональных потрясений этот дар выходил из‑под контроля и… за ущерб, нанесенный окружающему имуществу, мне не раз попадало от госпожи Танис.

— П — прекрати, пожалуйста, — пытаясь выползти из‑под тяжелого мужского тела, взмолилась я. — Каин, прошу…

— Ты обещала благодарность, — непреклонно заявил кошак и занялся изучением моей шейки.

— Но не такую же! — возмутилась я, пытаясь оттолкнуть парня. Да куда там! Тяжелый гад (то есть кот) мне попался.

— Заметь, способ благодар — р-рности я, как твой временный опекун и поручитель, имею полное право выбрать и сам, — проурчал он и замолчал, потому что говорить, когда зубы заняты развязыванием шнуровки на платье, сложно.

Треск тонкого жгута, вырванного из петли, был подобен удару хлыста по моим натянутым до предела нервам. Вздрогнув всем телом, я отчаянно толкнула оборотня, но тот лишь сильнее придавил меня к постели, напомнив, что, по моим же словам, он мне нравится. Дальнейшее происходило как во сне: по рукам разлились потоки ледяной дрожи, осев колючими искрами на кончиках пальцев. Зрение самопроизвольно перестроилось, став острее, как, впрочем, и нюх…

И я едва не задохнулась от запаха лежащего на мне парня. Слишком резко для перепуганной меня! Слишком ново и… слишком рано! Как бы ни был хорош Каин, рассчитываться с ним собственной невинностью я не собиралась. А он, в свою очередь, не собирался отступать, упорно игнорируя все мои доводы и уговоры. За что и поплатился, бабник чертов!

Оборотня сдуло ветром. В прямом смысле слова! Воздушная волна подкинула его крупную фигуру вверх и швырнула в стену. Я тут же вскочила и, оправляя на ходу юбку, кинулась к двери. Та, естественно, оказалась закрытой. А ведь я, убежденная в своей безопасности, даже не заметила, куда кошак дел ключ. Решив, что не время сейчас для выяснения этого вопроса, метнулась к сумке, лежащей под столом, и, схватив ее, развернулась к раскрытому окну. Вот только широкий проем, за которым маячила спасительная улица, заслонил заметно потрепанный княжич со стоящей дыбом шевелюрой и злыми… очень — очень злыми желтыми глазами.

— Ой, — вырвалось у меня и сумка с тихим «бум» упала к ногам.

— И не говор — р-ри, — недобро рыкнул парень, потирая ушибленное плечо с разорванным обо что‑то рукавом. — Неблагодарная ведьма, придется научить тебя… вежливос — с-сти, — прошипел он и улыбнулся. Предвкушающе так, хищно. И я невольно ощутила себя загнанной в угол мышкой, которую изловил жаждущий расплаты оборотень. — Поиграем? — предложил он и… вылетел в окно.

Я не специально, честно. Просто испугалась. Сначала за себя, а потом и за Каина, который все же кот, а не птица. Забыв о своих пожитках, я бросилась следом, но поздно. Все что успела — это увидеть, как подозрительно неповоротливый оборотень сменил ипостась перед самым падением на клумбу. Вот только вопреки моим надеждам приземлился он не на лапы, как это принято у животных его вида, а набок, да так и остался изломанной куклой лежать посреди цветника.

Мягко слевитировав на мощеный двор, я, как была, босая, подбежала к неподвижному телу и легонько тронула его за плечо. Реакции не последовало. Боясь навредить Каину неосторожным движением, позвала его по имени, тихо всхлипнув. Бесполезно. Он продолжал лежать все в той же позе: со странно вывернутыми лапами и подмятым под себя хвостом. Дыхание его было хриплым и тяжелым, из носа капала кровь, а закрытые веки хаотично дергались, словно кот пытался открыть глаза, но не мог. Паника вернулась под руку с раскаянием. И снова почувствовав ледяное покалывание в пальцах, я шарахнулась от оборотня, отчаянно закричав в тишину пустого дворика:

— Лекаря! Кто‑нибудь, позовите лекаря!!! — и уже шепотом, покрепче сжав кулачки, чтобы утихомирить рвущуюся наружу силу, добавила: — Ну, пожалуйста, позовите…

Он появился внезапно, приблизившись со спины. Я не услышала его приближения и не заметила бы присутствия, не брось он на ходу сухое и емкое:

— Что случилось?

— Уп… упал, — смахнув тыльной стороной ладони навернувшиеся слезы, сказала я.

— С крыши? — мужчина, присевший на корточки рядом с оборотнем, даже головы на меня не поднял, сосредоточенно изучая повреждения с помощью раскрытой ладони, которой он водил над телом огромного серого кота, распростертого на цветочном ковре.

— Из окна, — почему‑то соврать не получилось, хоть и очень хотелось.

На этот раз меня удостоили вниманием. Сквозь темные линзы отливающих сине — зеленым цветом очков глаза незнакомца разглядеть было сложно, но этого и не требовалось. У него был цепкий, тяжелый, почти физически ощутимый взгляд, от которого брала оторопь и начинали неметь коленки. Хотя, может, во всем виноват и откат, обычно накрывавший меня после неконтролируемых и, к счастью, редких выплесков силы.

— Ты его выкинула? — все так же глядя на меня, спросил мужчина.

В то время как ладонь его начала мягко светиться, застыв над неестественно вывернутой лапой княжича. Я сглотнула, уставившись на знакомый всем жителям империи символ на руке незнакомца. Военный лекарь! Судя по блеклому контуру отличительного знака — бывший. Но бывших боевых магов, даже если они специализируются на лечении солдат, не бывает! А это значит, что я попала. Причем по — крупному. От такого просто так не сбежишь. Разве что сам отпустит. Но после содеянного мной… вряд ли!

Взгляд невольно отметил строгий покрой дорогой одежды с зеленой нашивкой гильдии целителей на рукаве, начищенные до блеска ботинки и затянутые в короткий хвост волосы. Серебристые! То ли от природы такие, то ли от седины. И очки эти странные: вроде черные, но с меняющим цвет отливом. А под правой дужкой шрам на виске. Ноздри хищные, губы тонкие, подвижные… шевелятся.

— А? — спросила я, очнувшись от созерцательного транса.

— Как давно он тут лежит, спрашиваю? — повторил то, что я не расслышала с первого раза, лекарь. Откуда он вообще здесь взялся с утра пораньше? Или тоже постоялец трактира?

— Недавно, — сказала тихо. — Только что упал, — и, облизнув отчего‑то пересохшие губы, пробормотала: — А он… с ним все будет хорошо, да?

— Будет, — сжав рукой пострадавшую конечность оборотня, ответил маг. Кот взвыл, дернулся и… снова потерял сознание. — Хотя приложила ты его не слабо. Два ребра сломаны, и это не от падения.

Мне было стыдно. А еще жалко блудливого мартовского котяру, но еще жальче было себя. Потому что в отличие от княжича я бездомная ведьмочка, которой, судя по раскладу, все‑таки светит тюрьма.

— А может, я уже пойду? — неуверенно спросила лекаря и тут же развернулась, намереваясь свалить куда подальше, пока меня снова не сдали в участок, на этот раз за покушение на жизнь собственного поручителя. Как вдруг услышала сухое и веское:

— Стоять, ведьма!

Да так и застыла на месте, приподняв для не сделанного еще шага юбку, которую сжимала в руках. Паника вновь зашевелилась, в пальцах закололо… проклятье! В висках стучало: «Бежать! Быстро и без оглядки, пока целитель занят раненым». Но вместо этого я стояла и ждала приговора.

Вот же тварька бесхребетная, овца бесхарактерная… да какая я после такого поведения ведьма?!

— Шнуровку на груди затяни и воды холодной выпей, — услышала ровный голос мужчины за спиной. — Поможет притупить свечение в глазах и успокоить взбунтовавшуюся силу.

— С… спасибо, — взглянув на него через плечо, поблагодарила я. — Теперь можно идти?

— Нет, — убил мою надежду на спасение блондин. — Мне нужна твоя помощь. Подойди.

Я развернулась к нему лицом и, прикрыв руками расстегнутое платье, посмотрела на живую композицию из двух фигур в цветочном антураже, после чего отрицательно мотнула головой и виновато пробормотала:

— Простите, не могу, — и собралась было уже рвануть прочь, как этот странный лекарь снял свои темные очки.

Меня словно холодной водой окатило, а потом бросило в жар и затопило сладкой негой. Весь мир сосредоточился на этих невероятных глазах: серебристо — серых, светлых, завораживающе — красивых и неприступно — холодных одновременно. Его глаза манили, затягивали в гипнотический омут, лишали воли. А сердце билось все чаще, и коленки снова начали подгибаться.

Я усердно училась все эти годы. И потому прекрасно помнила характерные черты магически одаренных рас. У бывшего военного лекаря были глаза василиска. Вот только вместо того чтобы закаменеть… я в него влюбилась. С первого колдовского взгляда! И осознание этой странности вводило меня даже в большее замешательство, нежели мое по — прежнему неподвижное тело. Мужчину же, казалось, ничто не удивляло.

— Иди сюда и зажми вот тут, — будничным тоном приказал он.

И я подчинилась, продолжая неотрывно смотреть в его удивительные глаза. А когда он снова надел очки, разочарованно вздохнула. Следующие минут десять я послушно ассистировала блондину, делая все, что он мне говорил. Когда же лапы Каина приняли нормальный вид, дыхание стало ровным и тихим, а моя неожиданно вспыхнувшая влюбленность растаяла без следа, я, не предупреждая, вскочила и бросилась бежать. Но была мгновенно поймана за длинный подол, который, не выдержав подобного обращения, треснул.

— Да что ж такое! — взвыла я и, не удержавшись на ногах, рухнула на колено. Хотелось добавить, что один шнуровку порвал, второй платье, и свести все это к известной среди женщин истине, мол, все мужики сволочи, но орать на целителя я постеснялась. Одно дело наглому прохвосту из клана туманных котов такое ляпнуть, другое — василиску, который одним взглядом способен лишить воли и… разбить сердце. А вдруг этот эффект закрепляется при повторе?! Предположение мне не понравилось и, не придумав ничего лучшего, я, всхлипнув, попросила: — Отпустите, дяденька.

Дяденька от такого заявления опешил. Всего на миг, но мне и этого хватило, чтобы, оставив в его руке кусок своей юбки, взмыть вверх прямо из положения сидя. И пусть вид снизу был не самый приличный, пусть… Главное, что меня не поймали снова. И даже не попытались сбить заклинанием. Маг продолжал все так же сидеть возле спящего кота и смотреть наверх. И только когда я шагнула на подоконник снятой княжичем комнаты, он опустил голову и поднял с земли что‑то белое.

Меня же словно молнией пронзило — конверт! А в нем чек и рекомендательное письмо от госпожи Танис на мое полное имя. Вот только вернуться за потерянным имуществом я не отважилась, хоть лекарь и поманил меня жестом обратно. Выпив пару стаканов воды, я схватила сумку, обула туфли и, плюнув на свои принципы, стащила из кошелька оборотня несколько монет. А вместо них оставила записку с обещанием вернуть ему все долги почтой на имя княжича Каина из клана туманных котов.

Таверну я покинула все через то же окно! Когда выходила, василиска возле кота, возлежавшего на клумбе, уже не было. Оно и к лучшему. Перебравшись на крышу соседнего здания, я накинула на себя морок и отправилась на экскурсию по Кирасполю. Просто потому, что после всех передряг хотелось положительных эмоций, да и идти мне, по сути, больше некуда было. Ночь провела на вокзале, удачно прикинувшись бездомной бродяжкой. А утром купила билет на экспресс и все‑таки поехала в пограничные земли. В то, что меня возьмут в Магическую Академию Разрушения и Созидания без рекомендаций, верилось с трудом. Но я все равно рискнула, положившись на госпожу Удачу. Должна же она хоть иногда улыбаться бедным ведьмочкам! Правда?

Эллис

Удача мне улыбалась! Нет, не так. Она радостно скалилась во все тридцать два зуба, одаривая нас с ба приятными сюрпризами, что было после нервотрепки последних дней особенно кстати. Чего только прошлая ночь стоила! Как вспомню, так вздрогну. Пока облитый «Глюко — детством» друид бегал по лесу и с блаженной улыбкой ловил розовых крокодильчиков, ползающих по деревьям, я с чистой совестью потрошила его рюкзак, переданный мне смущенным дубом, которому было очень стыдно, что он поддался магии пришлого заклинателя. В другой ситуации винить дерево я бы не стала, ведь чары «зеленых капюшонов» для растений и животных все равно, что наркотик, глотнув который, сложно остановиться. Но сейчас раскаяние ветвистого великана было мне выгодно, поэтому я лишь повздыхала под шелест кроны, который переводил леший, и охотно приняла вещевой мешок друида в качестве… м — м-м… «случайной находки». Понятно, что прекрасно знала, чьи это вещи, но для очистки совести можно ведь и слукавить, верно?

В «бесхозном» рюкзаке обнаружились запасы уникальных зелий из редких трав, которые благополучно перекочевали в мою сумку в качестве моральной компенсации за пережитые по вине друида неприятности. А ведь я даже имя его не узнала! Хотя и хотелось. Но сбежать в безопасное место, пока заклинатель не очухался, и его охота за мной не перешла в категорию «личное», хотелось все же больше, чем утолить любопытство. Поэтому, высвистав ступу, мы с бабушкой отправились в дорогу, оставив неадекватного наемника в зеленом балахоне под присмотром лешего, у которого к парню были свои вопросы. Как только выйдет из состояния «детской эйфории», так и ответит. Пока же дядь Леха обещал парня не беспокоить, а слово лесной хозяин держать умел.

Распрощавшись с ним и его зомбо — кротом, успевшим за это время сгрызть треть корней несчастного дуба, мы с бабушкой отправились в дорогу. Однако, пролетев часов пять без остановки, поняли, что обеим позарез нужен отдых. Внизу как раз замаячило поселение болотников, куда гости попадали только через утопление в трясине, но у Арины Ильиничны Страховой, как оказалось, друзья имелись и там. Поэтому, приказав мне держаться к ней поближе, родственница пошла на снижение. А спустя каких‑то минут пятнадцать нас уже встречала на подсвеченных болотными огнями просторах сама черная королева.

Гиблое здесь было место, как есть гиблое. По слухам — обитель кикимор и их излюбленных фамилиаров* — черных жаб. На деле же волшебные духи, облаченные в скользкую лягушачью шкурку, всем тут и заправляли, а кикиморы служили им верой и правдой, охраняя территорию болотников и разгоняя непрошенных визитеров. А некоторых особо упрямых и притапливали, чтоб другим неповадно было лезть. Но смельчаки (хотя скорее идиоты), считавшие, что в заболоченном лесу спрятаны несметные сокровища, все равно приходили. Некоторые даже возвращались… ни с чем. Остальные, увы. Нас же королева, сидящая на плече поросшей поганками нечисти, встретила приветливым «Ква — а-а», после чего предложила отдохнуть с дороги, поесть сытно и рассказать о том, какими судьбами мы тут оказались. У большой черной жабы глаза были ярко — желтые, навыкате. А из большого губастого рта при вполне человеческой речи нет — нет да и выскальзывал длинный змеиный язык, в тени же приоткрытой пасти мелькали острые клычки. Все же на лягушек местные обитатели походили лишь с первого взгляда, а при детальном рассмотрении были неведомыми зверушками с умом, которому многие мудрецы позавидуют.

И вот такое чудо желтоглазое нас и привечало на рассвете за накрытой на большой кочке скатертью — самобранкой, которая по моей скромной просьбе приготовила нам пельмешки с маслицем и сметанкой, а еще чай с лимоном и сахаром. Поэтому пока бабушка вела беседы со своей давней знакомой, я молча наедалась и едва ли не мурлыкала от удовольствия. Пикник посреди гиблого болота в окружении болотных огоньков, да в обществе самой королевы жаб — это ж событие, каких в моей жизни еще не было. А любимые пельмени величиной с ноготок большого пальца стали аппетитным добавлением к незабываемому приключению.

Как я поняла из разговора, Арина Ильинична лет эдак пятьдесят назад спасла молоденькую лягушку — фамилиара из лап злобного ведьмака, выиграв ее у него в карты. После чего отпустила волшебного духа на вольные хлеба, привезя на заросшее лесное озеро, покрытое рваным ковром из растений. С тех пор много воды утекло, озеро превратилось в вязкое болото, а лес обзавелся дурной славой, под руку с которой в мир пришли и слухи о тех самых сокровищах, что манили людей. И самое удивительное, что сокровища действительно были! Только не золото и драгоценные камни, о которых грезили приходящие самоубийцы, а плетеные из травы амулеты, способные делать живое существо невидимым, или бесшумным, или позволявшие, к примеру, до неузнаваемости менять ауру. Именно такие подарки сделала нам королева, узнав, что мы с бабушкой в бегах.

Она же назвала и имя охотника — друида, умудрившегося выследить нас вопреки всем стараниям лешего и его зомбо — крота. Сказала, что Алан Джодок из «зеленых капюшонов» очень опытный наемник, на счету которого нет ни одного провального задания. И что не стоит обманываться его молодым лицом и худощавой фигурой, парень быстр и опасен, как лесная гадюка, и разрушить свою репутацию не позволит никому, даже хорошенькой ведьмочке. Так что до спасительных стен Академии, славящейся лучшей магической защитой, нам следует добраться как можно скорее. А еще черная жаба предупредила о старшем Рэдгрувере — не том, который меня по крышам ловил, а самом — самом старшем из их семейки. В последние годы, по словам болотных шпионов, этот чародей начал практиковать очень опасную магию, замешанную на крови. И возможно, желание его сына заполучить провинившуюся ведьму из древнего рода Страховых связано с приказом отца, жаждущего крови одной из нас. А может, и нет, но лучше не проверять.

М — да… вариант про внезапно вспыхнувшую страсть градоправителя к чучелку на метле, коим я тогда была, мне нравился как‑то больше. Но в любом случае, попадаться в руки преследователей было нельзя, поэтому мы с благодарностью приняли подарки, способные помочь этого избежать, и, отдохнув еще немного в безопасных и гостеприимных болотах (да — да, для нас именно таких!), отправились дальше. По подсчетам бабушки, до легендарной МАРиС должны были добраться не раньше ночи, и это если ничто (вернее, никто) не помешает. Получится ли?

Катарина

— Тебе туда, — махнул рукой возница, когда я спрыгнула на землю.

— Куда туда? — попыталась уточнить направление я, безуспешно вглядываясь в плотную завесу тумана, но ответа не последовало.

Оглянувшись, обнаружила, что повозки уже и след простыл. И не только повозки! Сразу за моей спиной из густых зарослей синюшного малинника тянулись ввысь черные сосны, и не было даже намека на дорогу. Между попытками продраться сквозь колючие ядовитые кусты и белесой неизвестностью я храбро выбрала второе и зашагала прочь от мрачного леса, не принадлежащего ни радужному королевству, ни темной империи. Это колдовское место было нейтральной территорией, неким маленьким государством, которое и не государство вовсе, а так… свободная зона, открытая для всех. И с разрешения лесного короля Магическую Академию Разрушения и Созидания построили именно здесь, чтобы никто не мог повлиять на это учебное заведение, надавив сверху.

Сперва я ступала осторожно, ощупывая каждый клочок земли, но ни ям, ни трясины, ни даже луж под ногами не было. За спиной поскрипывали ветки, шуршали кроны, и казалось, что за мной кто‑то наблюдает из темных зарослей. Поэтому, убедившись, что дорога без ловушек, я сорвалась на бег и, когда пелена тумана внезапно оборвалась, словно кто‑то отдернул занавеску, чуть не рухнула в огромный мрачный ров. Удержаться на краю помогла левитация. Нервно улыбнувшись неведомой водоплавающей твари, разочарованно захлопнувшей пасть с тремя рядами мелких зубов, я выпрямилась, отошла на шаг и огляделась.

Туман исчез, словно его и не было, что говорило о магическом происхождении этой странной дымки. Между мной и лесом, по иронии именуемым светлым, простиралась ухоженная лужайка с ровной, будто подстриженной, травой. Этот зеленый ковер вплотную подходил к широкому (и глубокому, ибо до воды было примерно два моих роста) рву, по другую сторону которого тянулась высокая белокаменная стена. А вот моста, увы, не наблюдалось. Зато шагах в десяти от меня стояла небольшая арка с висящим на ней колокольчиком, а напротив нее в стене имелись похожего размера ворота.

Чуть приподняв подол строгого черного платья, я осторожно приблизилась к каменному сооружению, не забывая при этом оглядываться по сторонам, — вдруг та плавучая зверушка с зубами еще и ползучая? Подойдя к колокольчику, я немного постояла, раздумывая над тем, что буду говорить, если все‑таки удастся попасть на территорию МАРиС, а потом решительно дернула за шнур. В конце концов, назад все равно пути нет. За спиной жуткий лес, чьи дороги знают только возницы, которым благоволит лесной король, позволяя беспрепятственно колесить по своей вотчине. Впереди — ров, его хоть и можно перелететь, используя левитацию, но нет никакой гарантии, что магическая защита Академгородка не встретит меня ударом молнии. Так что оставалось ждать ответа тех, кому я, как полагаю, позвонила.

И он, ответ этот, не заставил себя ждать.

— С чем пожаловала? — поинтересовался бесплотный голос, идущий из арки.

— Меня отправила сюда учиться магиана Танис, — сказала я чистую правду и в подтверждение добавила: — Даже письмо было к ректору, но…

— Предъяви! — потребовал голос.

— Потеряла, — призналась еле слышно, прекрасно понимая, что зря вообще о нем упомянула.

— Хм, правда твоя, действительно потеряла, — задумчиво произнес голос, вероятно, каким‑то образом считавший мои мысли, а может, просто чувствующий ложь. — Встань под арку! — Я послушно выполнила приказ и замерла, ожидая дальнейших событий. — Желаешь ли ты причинить вред Магической Академии Разрушения и Созидания? — прозвучал вопрос, на который я с легким сердцем сказала «нет». — Являешься ли ты шпионкой какого‑либо королевства? — и я снова ответила отрицательно. — Хочешь ли ты есть? — тем же мрачно — торжественным тоном, будто принимал присягу, поинтересовался привратник.

— Э — э-э…

— Правду говори, ведьма! — рявкнул голос, и я смущенно выдохнула:

— Очень.

— Тогда бегом беги в главное здание, чтобы успеть на обед, — хохотнул голос, и в следующий миг картинка передо мной сменилась. Я стояла в воротах, оказавшихся порталом, а арка с колокольчиком возвышалась на противоположном берегу жуткого рва. Рядом со стеной рос жасмин, который благоухал, несмотря на конец лета, и радовал глаз белоснежными цветами. Но едва прошла несколько шагов, раздумывая о том, что такое длительное цветение тоже результат магического воздействия, как услышала из пышных кустов неожиданное:

— Сюда, говорю, бей, — мелодичным голоском требовала какая‑то девушка. — Да нет же! Не так! Сильнее бей и под углом, а то крас — с-сивого перелома не будет, — шипела неизвестная, активно склоняя кого‑то к жестокости.

Я аж затормозила, удивленно вглядываясь в густую растительность.

— Ты хромой‑то не боишься остаться? — спросил другой голос. Тоже девичий. Вероятно, это был тот, от кого требовали вышеупомянутой жестокости.

— Он меня исцелит! — с фанатичной верой в загадочного ЕГО ответила остроухая мазохистка, чью макушку вместе с кончиками чуть шевелящихся по время речи ушей я наконец рассмотрела над зеленым «укрытием».

— Уверена? — с сомнением протянула собеседница. Судя по торчащим над черными волосами рожкам — чертовка или демонесса.

— Действуй уже! Ты масс — с-стер боевых искусств или словоблудия? — зашипела на нее «жертва». — Я полстипендии потратила на подпольный блокиратор боли, и он, между прочим, не вечно действует! Ломай давай бедро, да я поковыляю в целительский блок. Пациентов с тяжелыми травмами он сам ведет вплоть до выписки. Ну же, Ли? А! — звук удара. — О! — хруст костей. — Просто омерзительно вышло! — восхищенный писк счастливой обладательницы перелома. — Открытый, с рваной раной… Сигурд мой! — воскликнула больная… на всю голову эльфийка и, прыгая на одной ноге, выбралась из кустов. — Что уставилась? — бросила она обалдевшей мне и, активировав заклинание левитации, плавно поплыла в сторону от главного здания.

— А она..? — вопросительно глянув на вышедшую следом чертовку, начала было я, однако та перебила, бросив:

— Лечиться пошла, — брюнетка удалила с помощью заклинания кровь с узких ладоней и, насмешливо посмотрев на обалдевшую меня, добавила, — от проблем с головой и любовной лихорадки. А ты что тут забыла, ведьма?

— Поступить хочу… в академию, — уточнила на всякий случай, а то вдруг решит, что я тоже в лазарет отправиться планирую.

— А, ссыльная, значит, — понимающе кивнула рогатая девица, — или беглая, — и махнула рукой на стоящий в конце аллеи замок: — Тебе туда, — после чего неспешной походкой направилась следом за эльфийкой.

Я же, решив, что о странностях местных студенток подумаю позже, в очередной раз огляделась, плюнула три раза через левое плечо и… пошла дальше. В противовес радости, вызванной тем, что меня так легко пустили на территорию закрытого Академгородка, на сердце черной кляксой расползалась тревога из‑за грядущей встречи с ректором. Зачем я сюда приехала с пустыми руками и с опозданием аж на сутки? Чтобы поймать за хвост птицу — удачу или в очередной раз опозориться? Второй вариант был вернее, но как же мне хотелось верить в первый!

Шаг, второй… пятый… А может, остановиться и еще раз все внимательно рассмотреть, запоминая то, что может стать моим домом на ближайшие несколько лет… а может и не стать. Застыла я перед указателем с ярко красными подписями, и принялась сопоставлять их с тем, что видела вокруг.

Территория академии была огромной, на ее месте с легкостью бы поместилась не самая маленькая деревня. Центральный корпус, где размещались ректорат, деканаты и столовая, был похож на небольшой замок, сложенный из белого камня. Аккуратные башенки с острыми шпилями венчали все четыре угла прямоугольного здания с множеством стрельчатых окон. Красиво, но как‑то… слишком официально, что ли? Многоэтажные жилые корпуса выстроились вдоль дальней от ворот стены и походили на отдельно стоящие высокие башни, украшенные разного цвета флагами с какими‑то символами на полотнищах. Справа от главного располагалось самое габаритное здание — лекционное. А слева разместились лаборатории, накрытые силовыми куполами, похожими на полупрозрачные полусферы.

Внушительно, черт побери!

Хотела бы я тут остаться, но… Известная ведь истина, что в МАРиС без рекомендательного письма или направления от наставника никого не принимают. Разве что на общих условиях во время вступительных экзаменов, но они прошли еще в прошлом месяце, группы все укомплектованы, и мне там вряд ли есть место. Сделав еще несколько шагов в направлении закрытых дверей, я коротко вздохнула, пытаясь унять гулко бьющееся сердце. А чем, собственно, рискую? Ну посмотрят, как на дурочку, ну укажут на дверь, ну и что?!

На тринадцатом шаге я запнулась. И вовсе не от противоречивых мыслей, устроивших сражение в моей голове. Все дело было в круглом, как шар, рогатом существе. Оно, активно стуча копытами, бежало мне навстречу и размахивало небольшой арфой, над которой парила крошечная фея. Сильно злая к тому же фея, шипевшая какие‑то проклятия и осыпавшая своего спутника светящейся пыльцой, от прикосновений которой он ойкал и смешно подпрыгивал.

— Позже, Зиночка, позже. Я работаю! — сквозь зубы процедил сатир и, взглянув на застывшую столбом меня, расплылся в улыбке на половину круглой физиономии, после чего торжественно провозгласил: — Добро пожаловать в обитель разрушения и созидания, прелестная госпожа.

«Дзинь», — финальным аккордом пропели струны под пухлой рукой, а моя память очень кстати воскресила слухи о том, что в учебные заведения с темной тематикой частенько нанимают этих рогато — хвостатых музыкантов встречать гостей. А так как половина факультетов МАРиС связана с магическим вредительством, темной академия считалась с тем же успехом, что и светлой.

— Набор работниц на кухню с другого входа! — переключила на меня внимание и крылатая злючка.

— А — а-а… я как бы — ы-ы… — дар речи буксовал, мысли, только что яростно выяснявшие, что я тут вообще забыла, как‑то разом растеряли всю фантазию. За кого она меня приняла? За посудомойку, что ли? Да как, да… Хм, хотя чем не вариант, если откажут в обучении? Идти‑то все равно некуда.

— Дзинь, — снова подала голос арфа, будто поторапливая меня с ответом.

— Я учиться приехала! — выпалила на одном дыхании и посмотрела на обоих.

— Так иди и учись! — заявила крошка, раздраженно дернув стрекозиными крыльями. — А то ходят тут всякие, поговорить нормально не дают!

— Зи — и-инь, — страдальчески протянул сатир, скосив на нее глаза.

— Ну что Зинь, что?! — всплеснула тоненькими ручками фея. — Как ночью в кабаке языком болтать, так «Будь моей суженой, Зинаида!», а как утром за слова отвечать, так «Я работаю!»?! — и, сверкнув на меня раскосыми глазками, как рявкнет: — А ну марш в ректор — р-рат!

Я и пошла, побежала даже. Тем более ректорат находился прямо по курсу, а оставаться с этой странной парочкой было страшно. Не в том смысле, что парочка страшная: летунья в злости была чудо как хороша, а сатир, несмотря на мохнатые козлиные ноги, огромный живот и витые бараньи рога, отличался на редкость смазливой мордахой. Но моих знаний о волшебных расах вполне хватало, чтобы признать в разъяренной крошке боевую фею, способную не только менять размер тела, но и стирать с лица земли всех неугодных. Попал рогатый симпатяга, ох, попа — а-ал… Это ж как надо было наклюкаться, чтобы ЭТУ Зинаиду замуж позвать?

Звук открывающейся двери, за кольцо которой я потянула, совпал с жалобным перезвоном струн упавшей на аллею арфы и мученическим стоном несчастного мужика: «Ну, Зи — и-инь, ну почему опять в козл… м — м-ме — е-е». Оглядываться я не стала. Тихой мышкой шмыгнула в открывшийся проем и, попав в просторный холл, с интересом огляделась. Ну ее, фею эту! Превратит еще в жабу лупоглазую за чрезмерное любопытство! Пусть проклятия их народа недолговечны, но от того они не менее обидные.

— И куда же дальше? — стоя в украшенном мозаикой помещении, спросила я пустоту.

— А куда надо? — философски поинтересовалась «пустота» голосом незримого привратника. Повертев головой в его поисках, я так никого и не увидела. — Если к ректору — то прямо. Ну а столовка — по правому коридору и дальше, смотри на указатели, — хихикнул невидимка.

— К ректору бы мне, какая пока столовая, — вздохнула я, поглядывая на два оставшихся коридора. Они, словно дороги, расходились в разные стороны от развилки, коей и являлся холл. Камня перед ними не хватало с кратким описанием развлекательной программы по каждому из предлагаемых маршрутов. Ну, того самого, где про коня потерянного говорится, смерть найденную и прочие прелести экстремального отдыха. В стенах МАРиС сей сказочный валун красиво бы смотрелся.

— Первая дверь по коридору, — сообщил собеседник и, видимо, расценив мое молчаливое стояние на месте, как непонимание, пояснил: — Прямо иди, в средний коридор. Первая дверь будет слева. Постучишь три раза, тебе откроют, — а когда я, поблагодарив, двинулась в указанном направлении, вслед донеслось: — Плодотворной аудиенции, ведьма!

На этом доброта местных обитателей и закончилась. Дриада, появившаяся на пороге после череды моих коротких стуков, выглядела опасней боевой феи, «воспитывающей» своего «козлика». Волосы болотного оттенка, дыбом, причем с одного бока, глаза заспанные, круги под ними черные, нос… кхм… красный, а кожа лица как раз под цвет стен — бледно — зеленое в серую крапинку. И во взгляде ректорши столько ненависти ко мне было, что я, невольно сглотнув, кивнула, развернулась и шустро зашагала на выход. Авось успею свалить раньше, чем меня обратят‑таки в жабу или засунут в ствол чахлого дерева в качестве живого источника питания. Ведь в отличие от кратковременных заклинаний фей месть дриад весьма разнообразна, изощренна и губительна.

— С — с-стоять! — со свистом выдохнула вставшая не с той ноги женщина.

Я замерла, но не обернулась.

— Звать как? — спросила она так, будто уточняла, что на моей могильной плите писать.

— К — катарина Ирмин, — решив, что спиной общаться невежливо, я на негнущихся ногах повернулась к ней, представилась и, набравшись храбрости, проговорила: — У меня письмо было…

— В кабинет! — скомандовала дриада и, широко зевнув, захлопнула за мной дверь. — Туда! — ткнула она зеленым когтем в сторону еще одной двери, и я послушно вошла в просторное помещение, где в большом кресле сидел лысый, как бильярдный шар, мужчина среднего возраста, одетый в черно — золотую мантию, идеально подходившую к его желтым глазам.

Оборотень! Такой же, как Каин. Или все же другой?

— Простите, я… без стука, — пробормотала, сглотнув. — Думала, что ректор… — и запнулась, неуверенно оглянувшись на оставшуюся в смежной комнате дриаду, которая, усевшись за секретарский стол, опустила голову на сложенные руки, явно намереваясь досмотреть прерванный сон, — она.

— С утра эту должность вроде как занимал я, — не зло усмехнулся желтоглазый. — И с вечера я. И завтра, надеюсь, тоже буду я. Кстати, разрешите представиться, Ежи Камински, ректор Академии Разрушения и Созидания. А вы?

— Катарина Ирмин — ведьма, которая очень хочет у вас учиться, — призналась ему и с тяжелым вздохом замолчала.

— Но..? — густая бровь его, особенно сильно выделявшаяся на лысой голове, выразительно изогнулась, пальцы сцепились в замок, в то время как весь он замер в ожидании.

— Но есть проблема, — ответила, снова вздохнув. Ректор располагал к беседе куда больше, нежели его секретарша. И, решив рискнуть, я выложила ему историю своих злоключений, опустив кое — какие ненужные, на мой взгляд, подробности.

— Хм… Все это, конечно, замечательно. И говорите вы, Катарина, складно, — потерев гладко выбритый подбородок, хмыкнул оборотень. — Но как проверить ваши слова?

— Никак, — понимая, что меня сейчас вежливо попросят пойти вон, я понуро опустила голову и уставилась в пол.

— Есть один способ…

Резко вскинулась и с надеждой уставилась на Камински:

— Какой?

— Я могу считать вашу память, а заодно и проверить рассказ на ложь. Но предупреждаю сразу, — серьезно проговорил он, — процедура неприятная, местами болезненная, к тому же откроет мне все ваши тайны. Согласитесь ли?

Я на все была готова. На все — все — все, лишь бы меня оставили здесь жить и учиться. Поспешно кивнув, подошла к его креслу и, зажмурившись, уверенно сказала:

— Приступайте.

— Может, хотя бы присядете, смелая вы моя? — с мягкой иронией предложил ректор.

И я, приоткрыв один глаз, обнаружила рядом с собой удобный стул с мягким сиденьем. Благодарно кивнув оборотню, опустилась на него и, сложив на коленях руки, снова зажмурилась. Висков коснулись прохладные пальцы, голова закружилась, и перед моим внутренним взором начали стремительно проплывать картины недавнего прошлого.

Больно не было. Неприятно — да, особенно когда память воскресила историю с выпавшим из окна оборотнем, в которой я чувствовала себя виноватой. Но самый сильный дискомфорт испытывала, когда в череду недавних воспоминаний вклинивались наиболее яркие фрагменты из моего детства. Нападение собак, разборки родителей с ведьмой, спасшей меня от них, вечер накануне побега из дома… А еще ночное небо с далекой серебристой луной, навес над нашим крыльцом и странно большой и молодой отец, склонившийся над подозрительно крошечной мной.

— Хм, хм… — услышала я словно через толщу воды. — Любопытно, Катарина. Очень любопытно, — задумчиво произнес голос ректора, казавшийся сейчас каким‑то далеким и нереальным, будто сон.

И снова, сменяя одно другим, понеслись воспоминания. Когда они начали путаться, сливаться и превращаться в нечто неправдоподобное, господин Камински резко отдернул руки от моей головы, и… все прекратилось. Несколько долгих минут я сидела, привалившись к спинке стула, и тяжело дышала, не в силах поднять отяжелевшие веки. Потом дыхание постепенно выровнялось, сердце перестало рваться из груди, а усталость, накатившая во время магического сеанса, отступила. Когда я открыла глаза, ректор уже сидел за столом и подписывал какую‑то бумагу.

— Пришла в себя, ведьмочка? — улыбнулся мне оборотень, внимательно взглянув из‑под черных бровей. Я кивнула. — Тогда подойди, — потребовал он, и я, встав, направилась к разделявшему нас столу. — Есть для тебя две хорошие новости и одна плохая. С какой начать?

Я нервно облизала губы, теребя пальцами кружевной манжет узкого рукава. Что плохого он может мне сказать? А что хорошего? Выбрать оказалось так сложно, что я только и смогла, что пожать плечами, предоставляя оборотню возможность решать самому. Он понял меня без слов и, снова улыбнувшись, сказал:

— Во — первых, поздравляю! Вы приняты в МАРиС, госпожа Ирмин. — Я чуть в ладоши не захлопала от радости, но в самый последний момент сдержалась. Сердце снова забилось сильнее, но на этот раз от счастья. — Это первая хорошая новость, — прекрасно видя мою реакцию, хитро усмехнулся Камински. — Теперь для контраста плохая, — став серьезным, проговорил он. — Ваша мать отправила вас к нам вовсе не из‑за ошибки с приворотным зельем. Да и ошибка та уже была в рецепте. Вы же все приготовили правильно. Мужайтесь, милочка. От вас просто хотели избавиться и, создав подходящую ситуацию, избавились.

— Мать? — непонимающе глядя на него, переспросила я.

— Ну да, не поворачивается у меня язык назвать мамой женщину, подбросившую дитя мужчине, с которым у нее была короткая интрижка. Узнав, что вы учитесь в школе ведьм и вам прочат блестящее будущее среди магиан Идора, Танис взяла вас в ученицы с одной лишь целью: сослать подальше, избавив себя от молодой и сильной конкурентки.

— Мать… — повторила я, продолжая пребывать в состоянии дикого изумления, смешанного с горьким разочарованием. Меня словно пыльным мешком ударили. Новость была странной, но отчего‑то не вызывала сомнений в своей правдоподобности. Ректору я верила. Ему не было смысла мне врать. Особенно после того, как он считал мою память. Считал и нашел там то, о чем смутно догадывалась и я сама, но не желала признавать. Мама… моя неласковая строгая мама никогда меня не рожала. А та, что родила, никогда не любила. И вся эта история с частным наставником была лишь поводом, чтобы убрать с дороги свою непризнанную дочь.

— И последнее: это вам, — протянув мне белый конверт, сказал оборотень. Ошарашенная его предыдущими словами, я не сразу среагировала на новую реплику. А когда наконец поняла, чего от меня хотят, и сфокусировала странно расплывающийся взгляд на предлагаемом предмете, чуть не охнула от удивления. Это был мой конверт! Тот самый, потерянный возле клумбы во время бегства от лекаря — василиска. Дрожащими руками взяла находку и инстинктивно прижала к груди.

— Но… откуда? — прошептала я, взглянув в желтые глаза мужчины.

— Доставили с припиской, — охотно пояснил он.

— С какой? — спросила тихо.

— Передать адресатам, — лукаво улыбнулся он. — Письмо твое рекомендательное мне, — он указал на лежащую перед ним бумагу, на которой я только сейчас признала печать Танис. — А конверт и его содержимое — тебе. И кстати, если бы ты не пряталась под мороком, покупая билет на экспресс, тебе бы вручили приглашение в МАРиС еще на вокзале. А так… не признали, видимо.

— Но… — я нахмурилась, вертя в руках конверт. — Если вы все знали, то зачем была эта проверка?

— Чтобы прояснить некоторые моменты твоей биографии. Для меня, — он сделал паузу. — И для тебя. — Я кивнула, соглашаясь с его ответом. — Идите, студентка Ирмин. Найдете женское общежитие с пометкой «Разрушители», спросите у смотрящей, где ваша комната, и вас проводят, а расписание занятий занесут ближе к вечеру, — сказав это, Камински отодвинул в сторону письмо Танис и демонстративно погрузился в чтение бумаг, стопкой лежащих на его столе. Аудиенция была закончена.

Выйдя из кабинета ректора и на цыпочках прокравшись мимо похрапывающей дриады, я вновь оказалась в коридоре. Прижалась спиной к прохладной стене, открыла конверт и вынула оттуда чек и записку, на которой было всего две строчки:

«Возмещаю ущерб за испорченное платье, госпожа Ирмин».

И подпись: «С. С.»

Покрутив в руке листок, я перевела взгляд на чек и тихо присвистнула: сумма там была отнюдь не смешная. Да и подпись стояла вовсе не моей… матери. Странно как‑то этот тип в очках оценил мое порванное платье. Или дело было вовсе не в нем?

— Поступила? — спросил невидимый привратник на выходе.

— Ага.

— Так столовая в другой стороне, — напомнил он, но я лишь отмахнулась, сказав, что не до обеда мне пока, надо обустроиться сначала и разобраться, что здесь к чему. А там и ужин подоспеет.

— Ну, как знаешь, ведьма, — не стал спорить невидимка. — Главное, за обустройствами и ужин не пропусти, а то останешься голодная, что вредно, особенно для такой худышки, как ты.

— Спасибо, не пропущу, — ответила, выходя на крыльцо. На «худышку» не обиделась, потому что на правду не обижаются. Да и сказано это было с заботой, а не из желания задеть. К башне общежития шла, раздумывая почему‑то не о переменах в моей судьбе, и даже не о Танис, оказавшейся моей матерью, а… о причинах излишней щедрости светловолосого лекаря.

Эллис

Лететь пришлось долго, устали мы знатно, особенно я. Бабушка же всю дорогу грызла яблочки, которые мне, по ее словам, вредны. Спорить и обижаться на нее я, естественно, не стала: вредны так вредны. Тем паче пельмешки, съеденные на завтрак, до сих пор держали чувство голода в узде. Еще бы кто чувство усталости приструнил — и вообще лепота.

В дремучий лес, непонятно кем прозванный светлым, мы не совались, предпочитая использовать транспортные средства на полную катушку и, подобно птицам, лететь над колючими макушками высоченных елей, а не продираться между веток. Но все время, пока под нами находилась эта мрачного вида чаща, мне казалось, что за мной кто‑то наблюдает. И вроде амулеты все активированы, аура прикрыта, отвод глаз подключен, еще и морок старой беззубой карги надет, так… на всякий случай, а все равно чужой взгляд так и скользил по телу, причем по самым неприличным местам, будто оглаживая, ощупывая… бр — р-р! Может, я просто переутомилась, а?

— Не дрейфь, Элька! — заявила родственница, чей морок, напротив, постепенно менялся, делая ее молодой и красивой. — Мы уже наподлете.

— Ба, там лес странный… был, — пожаловалась я, придерживая свою энергичную метлу, чтобы не рвалась вперед степенной ступы.

— Был да сплыл, — хохотнула подозрительно веселая ведьма, глянув на меня зелеными глазищами с круглосуточной подсветкой.

Такие были только у чародеек с очень сильной кровью, одна капля которой при должном умении могла превратить обычную воду в мощное зелье. И у меня глаза мерцали, если сильно нервничала или колдовала, поэтому в школе травников приходилось капать в них специальные капли, устраняющие подобный эффект. Бабушка не хотела, чтобы меня считали сильной. Хоть по законам Радужного королевства трогать таких, как мы, строго — настрого запрещалось, да и сами ритуалы на крови были под большим запретом, осторожность — наше все.

— Нам, наверное, в арку надо? — предположила я, разглядывая сверху лужайку с одинокой постройкой. — А то моста тут нет и в помине.

— Вот еще! — отмахнулась родственница, развеяв в прах огрызок последнего яблочка. — Мосты, арки… мы ж с тобой не пешие! Полетим через стену.

— А если защита? — осторожно уточнила я, держась с ней рядом.

— Не если, а точно. Но я, — она подмигнула мне ярким глазом, — знаю код доступа, — и направила свою верную ступу вперед, помахивая при этом метлой, как веслом.

Я же посмотрела на кровавый закат с черными тучами галдящих птиц, не предвещающих ничего хорошего, покосилась вниз, впечатлилась количеством подтягивающихся на пир обитателей темного рва, сглотнула, икнула, подумала, что бабушка переела вредных фруктов, потому и не соображает, и, рванув за ней, закричала:

— Стой! Сколько лет назад тебе этот код говорили‑то?

— Да какая раз… А — а-а! — охваченная заревом вспыхнувшей молнии, ведьма потеряла управление и, завертевшись волчком, полетела вместе со всеми пожитками в воду, где ее ждали собравшиеся на ужин монстры.

— Едрит твою… — вырвалось у меня, со свистом промчавшейся мимо неприступной стены с сюрпризами, чтобы отвоевать хотя бы бабушку, если не получится спасти и ступу тоже. Мирно дремавший домовенок выпал из сумки и, выпучив желтые глазищи, истошно заверещал, не сообразив спросонья, что происходит. А после всплеска, окатившего меня холодными брызгами, раздалось громкое:

— Мои ла — а-апушки! Подросли‑то как!

— Ась? — застыв в метре над кишащей тварями водой и затолкав обратно в сумку возмущенно сопящего Веньку, я вытаращилась на родственницу, раскрывшую объятия скалящимся «рыбкам». Судя по стоящим дыбом волосам и странному поведению, приложила ведьму местная охранная сеть неслабо. А судя по тому, как ткнулась в ее ладонь лобастая голова чешуйчатой твари, и их откатом зацепило.

— Элька, знакомься! — скомандовала Арина Ильинична. — Это мои детки. Смотри, как вымахали за семьдесят годков.

— Твои… кто? — выдохнула я, едва не свалившись с метлы.

— Кто‑кто, — нахмурилась бабушка, поглаживая очередную ластящуюся к ней морду, — питомцы мои. Я их вывела по просьбе Камински. Маленькие были, хоро — о-ошенькие, — протянула она мечтательно.

— Они и сейчас… ик… ничего, — поджав ноги, под которыми проплыл «хорошенький» бабушкин «деть», все‑таки икнула я. А может, и не деть, а внучек или правнучек, раз она их аж семьдесят лет назад сотворила.

Ступа не тонула, даже доверху нахлебавшись воды, и бабушка, сидя в ней, как в купальне, продолжала приветствовать все подгребающих к нам монстров, явно вознамерившись погладить каждую особь. Я же, поднявшись от греха подальше на безопасное расстояние, наблюдала сие действо, втайне мечтая, чтобы подводный выводок оказался не шибко плодовитым, так как очень уж хотелось сменить метлу на удобное кресло, ну или хотя бы на табурет. Однако увлеченная радостным воссоединением «семьи» ведьма совершенно не замечала моей кислой физиономии, занятая исключительно питомцами. И длилось бы это все еще очень долго, если б над нами не прогремел… нет, не гром, а усиленный магией голос!

— Страхова, а Страхова? — вопросил невидимый оратор. — Ты там совсем страх потеряла? Хватит из моих боевых рыбрарий ласковых зайчиков делать!

— А — а-а, — заулыбалась бабушка, кокетливо поправляя вздыбленную прическу, спасти которую могла только помывка с добавлением нескольких сортов зелий. — Ёжик! Как же я рада тебя слышать, — и, недовольно надув губы, тут же укорила: — Что ж ты, поганец, код сменил! Или с глаз долой из сердца вон?

— Какой я тебе Ёжик, Ари! — рыкнул голос.

— Лысый, — ничуть не смутившись, ответила ведьма, а я в очередной раз подумала, что шандарахнуло ее конкретно.

— Хватит, Страхова! — приказал невидимый собеседник, тяжело вздохнув. — Не позорь меня перед своей дочкой.

— Внучкой, — поправила его бабушка, которая сейчас выглядела не намного старше меня. Хм… качественный морок.

— Просто помолчи! Сейчас за вами платформу спустят, — пообещал наш незримый благодетель. — И доставят ко мне. Только ради всего святого, не рассказывай охране о своем вкладе в благоустройство академии.

— Ответь, зачем код сменил, и, быть может, умолчу, — нагло усмехнулась ведьма.

— Больше шестидесяти лет прошло, Страхова! Думаешь, ты одна в курсе была, как на территорию МАРиС проникнуть, минуя портал?

— Ну — у-у…

— Ясно. Время идет, а самомнение некоторых не меняется.

— Ёжик, а Ёжик… — недобро прищурилась бабушка, сверкнув зелеными глазами.

— Господин ректор, Арина, — снова рыкнул Ёжик и обреченно добавил: — Хотя бы при людях.

Катарина

Был на свете город Рил,

Мирный город Рил…

Тихо напевала я, с интересом следя, как по некромантскому полигону, расположенному напротив моего окна, нетрезвые студенты в длинных мантиях гоняют несчастных мертвяков. Черные волосы, бледные физиономии, чернильные круги под глазами — не будь на их одежде отличительных знаков МАРиС, я бы давно запуталась, кто тут зомби, а кто охотник. Но серебристые нашивки с аббревиатурой спасали от сомнений. Странно, что мое окно выходило на учебное кладбище, куда привозили хоронить мертвецов, завещавших свои останки науке. Мне, когда я подходила к общежитию, казалось, что за башней небольшой мирный сад и стена. А тут — танцы живых мертвецов! Хотя… увлекательно.

Много было в нем могил,

Мертвый город Рил.

Полюбился он, поверьте,

Для прогулок детям смерти.

Пьяным детям пьяной смерти,

Бедный город Рил…

Песнетерапия, рекомендованная дедушкой Фомой, навевала умиротворение. Да и мрачноватый репертуар, коим наградили меня годы обучения в Идорской школе, пришелся очень кстати. Мурлыкая под нос незатейливый мотивчик, я была спокойна, как шаирский змей после зимней спячки. А еще довольна жизнью и… комнатой! Ну а чем плохо, если подумать? Стою вся такая чистая, пушистая, переодетая в новое платье после купания, сытая и отдохнувшая напротив огромного окна в полтора моих роста и любуюсь на захватывающее действо в лучах багряного заката. И пусть полуразложившиеся трупы время от времени мимо пробегают…. Не беда! Зато какой вид, какая динамика, какая экспрессия, черт возьми!

Во всем были свои плюсы, и в том, что расположенная по соседству башня ведьм и ведьмаков оказалась уже полностью укомплектована студентами, поэтому меня поселили на первый этаж здания, где проживали представители разных рас, представленные в МАРиС небольшим числом учащихся. Да и комнаты свободные остались чуть ли не в подвале, что поначалу немного огорчило, так как я из тех, кто любит гулять по крышам, но потом в полной мере осознала, как мне повезло, и возблагодарила небеса и ректора за то, что имею. На стенах горели магические светильники, на полу валялась не до конца разобранная сумка, на застеленной темно — бордовым покрывалом кровати лежали книги и кое — какие личные вещи, а я стояла у окна в своем уютном «склепе» и, напевая песенку, следила за борьбой добра со злом, болея то за одну, то за другую команду, а то и вовсе за выбранного фаворита.

На самом деле рассказ Ежи Камински о моих родителях не столько расстроил, сколько позволил понять поведение отца и особенно мамы, вернее мачехи. Я, как и все маленькие дети, жаждала ласки, а она, глядя на меня, видела подтверждение измены любимого мужа. Для него же мое существование было постоянным укором, напоминанием о совершенной ошибке и, если он действительно любил Танис, результатом предательства ветреной ведьмы. Как они могли любить такое дитя?! Спасибо, что в сиротский приют не сдали! Мысленно оправдывая родителей, я отпускала свои старые обиды, затаившиеся в душе. Наставницу же категорически не понимала. Настолько корыстное и черствое существо, маскирующееся под хорошего человека, мне еще не встречалось. А ведь когда‑то я искренне ею восхищалась, мечтала стать такой же… Что ж, стану! Не такой, а сильнее и лучше, и пусть она подавится своей завистью, когда осуществится то, чего она так боится.

На прикроватной тумбочке стоял поднос с остатками пропущенного обеда. Или ужина? Судя по окрашенному в багряные тона небу, я проворонила и его. Там же был чайник со свежезаваренным ягодным чаем, аккуратная чашечка из тонкого фарфора и записка от администрации с пожеланиями хорошего аппетита и приятного дня. Зря я все‑таки расстроилась поначалу, что попала в эту мрачную башню. Мой уютный «склеп» с каждой минутой нравился мне все больше. И в том, что окно выходит не на цветущий сад, а на некромантский полигон, похожий на старое кладбище с полным набором положенной ему нечисти, тоже было много положительного, ибо наблюдать за тренировками оказалось очень интересно.

Даже жаль, что я не слышала, какие проклятия орали воинственные студенты мертвякам, которые, в отличие от живых, использовали язык жестов, не нуждающийся в переводе. Но стекло в комнате было зачаровано не только на прочность и отсутствие прозрачности с внешней стороны, как просветила меня смотрящая за общежитием вахтерша, но и на тишину, так что оставалось довольствоваться зрелищем. Запах, видимо, тоже блокировался с помощью магии, потому что в комнате пахло жасмином, а не гниющей плотью. Впрочем, кто знает местные учебные пособия, вдруг они лишь выглядят, как трупы, а благоухают, как цветы?

Некроманты много пили,

Пьяный город Рил.

Мертвяков потом ловили

Возле тех могил.

Каждый честный вурдалак

От «косых» бежал вояк

До свидания, страданья!

До свиданья, Рил! —

Закончила я петь, с любопытством следя за скачущим по могильным плитам существом в развевающейся старой мантии. За него в последнее время и болела, поэтому уделяла ему наибольшее внимание, потягивая остывший чай из фарфоровой чашки. С — с-славный город Рил!

Знали в Риле даже дети -

Хуже нет адептов смерти,

— не утруждая себя проговаривать слова нараспев, заявил смутно знакомый голос у меня за спиной:

Вечный город Рил…

Я, вздрогнув, оглянулась, но никого не увидела. Как тогда, под аркой, да и в холле ректората тоже. Повертев головой в поисках визитера, в лучших традициях страшных сказок спросила:

— Кто здес — с-сь?

И мне с той же шипяще — свистящей окраской насмешливо ответили:

— Я здес — с-сь.

— Где здес — с-сь? — продолжила в том же духе допытываться я.

— Вездес — с-сь здес — с-с… тьфу! Запутала! — фыркнула пустота голосом, который я наконец узнала. Привратник! И на волне узнавания радостно предложила:

— Чаю не желаете?

Пауза длилась где‑то с минуту, а потом из темного угла с присущей кошкам грацией вышла черная фигура и, легко запрыгнув на кровать, вежливо попросила:

— Дольку лимона и три ложки сахара, будь добра.

Некоторое время спустя мы пили подогретый магией чай, говорили о жизни и смотрели, как уже мертвяки гоняют по полигону пьяных некромантов. Мой гость, Учандр Урчарович, внешне напоминал большого черного кота, но три пушистых хвоста и красный цвет глаз выдавали в нем мелкую нечисть, точное название которой я так и не смогла установить. А визитер виртуозно уходил от щекотливой темы, предпочитая именовать себя привратником или коридорным. Свой приход он объяснил банальным любопытством. И подвергать сомнениям его ответ я сочла невежливым.

Общаться с гостем было одно удовольствие! Для начала, он объяснил мне некоторые важные правила, действующие на территории МАРиС, показал, как перенастроить картинку за окном, чтобы она отражала сад, располагавшийся за башней, а не некромантский полигон, любоваться которым любил темный маг, занимавший мою комнату в прошлом году. Как вернуть изображение обратно, впрочем, тоже растолковал, видя мой интерес к гонкам живых мертвецов. После этого «котик» рассказал парочку забавных баек из жизни студентов и преподавателей. С Учандром было легко, интересно и весело. Наверное, именно поэтому я сходу прониклась симпатией к своему новому знакомому.

Ну и пусть нечисть! Зато дружелюбная! Для девочки, чьими друзьями обычно были лишь книги, общество разговорчивого «кота», не принадлежавшего к клану туманных оборотней, было настоящим подарком судьбы. Подарком, от которого не стоило отказываться. Мой хвостатый собеседник, как и я, любил чай с лимоном и вздыхал по отсутствию шоколада на подносе, а еще являлся кем‑то вроде живого справочника по академии, о которой мне хотелось знать как можно больше.

Так, слово за слово, мы просидели с Учандром Урчаровичем до позднего вечера. И только когда на улице потемнело, «кот» предложил мне прогуляться по крышам, чтобы полюбоваться с высоты на территорию учебного комплекса. Естественно, я согласилась! Знала бы, чем эта прогулка закончится — спать бы легла, еще и одеялом с головой накрылась… для надежности. Но я, к сожалению, не знала.

Поправляя свое нежно — голубое платье с прозрачными рукавами — последнее из трех, взятых в дорогу, я посмотрелась в зеркало. Других нарядов у меня просто не было. Большая часть денег, заработанных у наставницы, уходила на квартплату, еду и… на покупку книг. Именно они были моей главной слабостью. И именно их я прятала в пространственном кармане старенькой сумки с магическим секретом. Платья же мне, при наличии ученической формы, требовались редко. Поэтому за последние несколько лет я их покупала нечасто, особенно, если учесть, что тетя Фло иногда присылала мне кое — какие вещи в подарок.

И все‑таки любимых нарядов у меня было только три. Первое недавно порвал василиск, и руки пока не дошли до его починки, второе сушилось в душевой после водно — магической стирки, а третье было на мне. Привычная к черному цвету, я напоминала себе в нем сказочную принцессу, а не ведьмочку. Слишком светлое, слишком воздушное, и слишком… открытое для меня. Полупрозрачная голубая юбка длиной в пол, широкий рукав и узкий лиф с ненавязчивой вышивкой по краю глубокого выреза, нить которой была всего на пару тонов темнее, чем ткань. Нижняя же юбка с разрезами по бокам была в цвет узора.

Волосы после купания я не заплетала, и от этого сходство с принцессой лишь усилилось. Не хватало только короны для полного счастья. Ну, или острых ушек для ассоциации с эльфийкой. Форму мне еще не принесли, хотя вахтерша обещала решить этот вопрос до ночи. Вот и пришлось довольствоваться тем, что есть. К тому же, кто меня на крыше в сумерках увидит? Мы же с Учандром собрались гулять там, где нормальные люди и нелюди обычно не ходят. Заодно и ведьмовское транспортное средство опробую, его мне выдали при заселении, сказав, что оно, мол, бесхозное, а я вроде как ведьма, значит, мы с ним, то есть с ней, друг друга нашли.

— Полетаем? — с улыбкой спросила метлу, стоящую в шкафу, и, не надеясь на ответ от волшебного предмета, принялась искать ленту, которую повесила туда перед купанием.

Вот только не было ее, и все тут. Полупустой шкаф, моя остроконечная шляпа с пряжкой на верхней полке и… метла в углу, странно перебирающая прутьями. А под ними знакомый клочок черного шелка. Я присмотрелась, чуть склонив голову к плечу, затем медленно наклонилась и потянулась к искомой вещи, но метла, шустро растопырив веточки, спрятала от меня пропажу окончательно.

— Отдай, — попросила я. В ответ шебуршание веток, явно несогласное. Отлично! Как чувствовала, что получить в личное пользование настоящую летающую метлу без подвоха — нереально! Что ж, стала счастливой обладательницей метлы — клептоманки, хорошо хоть не маньячку — убийцу подсунули. Хотя последнее утверждение пока не проверено. Хм… А может, она просто девочка? Не, понятно, что не мальчик! Все метлы женского рода, но вдруг эта конкретная еще и модница?

— Дай, пожалуйста, ленточку, — решила проверить теорию я. — Не буду отнимать, честно. Завяжу тебе бантик. Краси… — и запнулась, когда с тихим шелестом мое транспортное средство выдало мне заначенный лоскут.

Пришлось под тихое хихиканье ставшего невидимкой привратника завязывать ей бантик. Черный, шелковый — все как полагается. Ну, кроме ведьмы в голубом, которая планировала лететь на этой метле на крышу. Вообще‑то, могла бы и без нее обойтись — левитацию еще никто не отменял, но так хотелось почувствовать себя настоящей ведьмой! Бант и имя Метланиэль, которое я предложила деревянной моднице, судя по прилежному поведению и осторожному полету, пришлись ей по душе.

На крышу нашей башни меня доставили как хрустальную вазу. Плавно, бережно, аккуратно — так, чтоб и мои волосы не растрепались, и ее бантик (ни приведи ветер!) не развязался. Учандр материализовался рядом, как только моя босая нога коснулась сизой черепицы: нагретой за день и потому теплой, но уже не горячей, как бывает днем. Туфли я не взяла с собой, потому что намеревалась вернуться в комнату, не успев ступить на землю. Гулять по крышам пусть на невысоком, но каблуке было не очень‑то удобно. А таскать с собой обувь мне не хотелось.

— Пройдемся? — предложил привратник, приглашающе махнув хвостами, и по — кошачьи бесшумно зашагал вдоль невысокого ограждения, кольцом огибающего уходящую в небо крышу. — Ров у нас большой, глубокий, населенный рыбрариями, охраняющими МАРиС. Выходить за стену без спецразрешения и провожатого не советую. Насмерть, может, и не загрызут, они у нас вообще‑то человечиной не питаются, такими уж их создательница сделала, но покусают точно в качестве профилактики, если в воду свалишься, — с важным видом рассказывал мне «кот», на носу которого поблескивали круглые очки в золотой оправе.

Я же, обняв метлу, шла за ним, не забывая при этом наслаждаться видом того самого полигона, который, как оказалось, находился не под моим окном, а за стеной вместе с несколькими другими тренировочными площадками. По небу разливалась темно — синяя акварель, на ней серебристыми точками зажигались первые звезды. Вечерний пейзаж напоминал полотно талантливого художника, но все сходство с картиной портили две женские фигурки, кувыркавшиеся в воздухе. Присмотревшись внимательней, я поняла, что это ведьмы. Одна выделывала странные пируэты, сидя в ступе, а вторая летала вокруг нее на метле, пытаясь что‑то втолковать первой. М — да, похоже, нескучная тут жизнь у некоторых. Даже жаль, что свободных комнат в соседней башне не оказалось. Ведьмы — народ веселый, глядишь, я б и подружилась с кем‑нибудь из них.

— Краса неописуемая! — вздохнула, глядя, как идут на снижение подружки.

— И не говори, — хмыкнул усатый спутник. — Это место — сосредоточие магических потоков, оно просто обязано быть совершенным. Где‑то восхитительно прекрасным, а где‑то и отвратительно ужасным. Например, там, — подняв переднюю лапу, Учандр указал на дальний полигон, сильно походивший на зловонное болото, которое чавкало, хлюпало и шипело.

Впрочем, нет, шипело не оно, а она — девушка в остроконечной шляпе и наряде свободной ведьмы, считавшемся здесь форменной одеждой студенток некоторых факультетов. Еще одна! Ну надо же! Везет мне сегодня на соратниц, что ни говори. А может, это судьба?

Подумав так, я внимательней присмотрелась к незнакомке. Она сидела верхом на метле в нескольких шагах от нас и что‑то нашептывала, теребя пальцами висящий на шее амулет. Я хотела тихо понаблюдать за ней, а потом заговорить, но внезапный вопль, раздавшийся снизу, заставил меня вздрогнуть, оступиться и в попытке удержать равновесие уронить Метланиэль, стук которой привлек внимание ведьмочки.

Где‑то возле входа в наше общежитие продолжали орать на весь двор, вопрошая пьяным голосом, какого хрена хозяйку этого самого голоса поселили не в ту башню. Дальше следовал спор двух девиц, но разобрать я смогла лишь отдельные слова и словосочетания, такие как «бабушка», «пить меньше надо», «рыбам скормлю» и «Ежик лапочка». Мы с ведьмой, коротавшей время на крыше чужой общаги, какое‑то время прислушивались, после чего она вздернула черную бровь, вопросительно посмотрев на меня. Я соответственно — на нее. А привратник на нас обеих, причем сделать это он пытался одновременно, поэтому глаза его начали заметно косить. И так бы мы друг на друга и пялились, не стукни поднятая с крыши Метланиэль по несчастной черепице повторно. Причем на этот раз исключительно по собственной инициативе.

— Ты адресом ошиблась, да? — спросила брюнетка в остроконечной шляпе, почти такой, как моя собственная. — Эльфятник в пятой башне, прЫнцесса, — ухмыльнувшись, заявила она и, демонстративно поправив свою шляпу, вдруг как рявкнет: — Ну‑ка говор — р-ри, курица белобрысая, что за ведьма дала тебе «веник» покататься? Одалживать магический инвентарь запрещено!

— Почему запрещено? — спросила ошарашенная ее словами я и покосилась на Учандра, но тот, как выяснилось, подло меня бросил, демонстративно испарившись. И, словно слабый порыв ветра, в ухо долетел тихий шепот нечисти:

«Вот тебе и подружка. Пообщайтесь!»

— Потому что! — Черные глаза «подружки» сузились, а губы изогнулись в недоброй улыбке. — Так с кого мне штраф высчитывать, признавайся, остроухая? — тронув свою метлу, она подлетела ближе и теперь сидела всего в шаге от меня.

— Сама ты остроухая, — почему‑то обиделась я и, гордо откинув назад волосы, продемонстрировала ей обсуждаемые части тела. — Ведьма я. Новенькая. И Метланиэль вовсе не «веник».

— Метлани… что? — глаза ведьмы расширились лишь на мгновение, а потом снова превратились в сверкающие щелки. Хохотала брюнетка долго и с удовольствием, трясясь от смеха вместе со своим летающим средством. А когда я, подхватив метлу, развернулась и собралась гордо удалиться, незнакомка примирительно проговорила: — Ладно, ладно, не дуйся! Меня Кларой звать, студентка я, второкурсница. Ну и по совместительству староста нашего общежития, — она махнула рукой на соседнюю башню. — А ты, небось, тоже какая‑нибудь… эль, да? — и снова заржала.

— Катарина Ирмин, — выждав, когда у нее пройдет очередной приступ веселья, ответила с достоинством. — И меня тоже зачислили на второй курс, специальность «Стихийные бедствия».

— Не нашенская, туда стихийников берут — скривилась брюнетка, будто все, что не связано с ведьмами, — полная ерунда.

— Одно другому не мешает, — огрызнулась я.

— Ишь какая, с норовом, — хихикнула Клара, явно одобрив мою реакцию. — А чего ж ты, ведьма, вырядилась, как эльфийская принцесса? — продолжая довольно скалиться, поинтересовалась она.

— В честь праздника, — на ходу придумала я.

— Это ж какого? — точеные брови собеседницы вспорхнули вверх, и на гладком лбу появились тонкие морщинки.

— Личного! — сквозь зубы процедила я, лихорадочно придумывая повод поскорее распрощаться с новой знакомой. Не то, чтобы она мне сильно не понравилась. Так… чуть — чуть.

— День рождения? Поздравляю! — сделала неправильные выводы Клара.

— Спасибо, — не стала развеивать ее заблуждения я.

— С нас подарок, с тебя вечеринка, — «обрадовала» меня помощница старосты, и я тут же созналась, что родилась зимой, так что с вечеринкой придется повременить. — А какой же личный праздник тогда? — озадачилась ведьма.

— Начало новой жизни! — нашлась с ответом я. — Вот и… праздную.

— На крыше, босая и с метлой? — на этот раз поднялась только ее левая бровь.

— Именно, — хотелось добавить, что еще Учандр Урчарович был, но раз тот смотался, решила промолчать. Вместо этого спросила: — А чем ты‑то здесь занимаешься? Явно же не красотами любуешься. Амулет, заклинания…

— Домашнее задание готовлю, — перебила меня Клара, и, оценивающе осмотрев с ног до головы, задумчиво произнесла: — «Ночные страшилки» называется. Хочешь посмотреть?

Я неуверенно пожала плечами, переминаясь с ноги на ногу. Хотелось вернуться домой, если честно, ибо гулять меня уже не тянуло, но не посмотреть на работу ведьмочки было бы неправильно. Вот только что‑то внутри подсказывало — добром это не кончится. И все‑таки я кивнула. Любопытство взяло верх над интуицией и… спустя полчаса я злая, босая и с полубессознательной Кларой на носилках из двух метелок направлялась в целительский блок, понукаемая пострадавшей. Брюнетка то приходила в себя, то снова теряла сознание, и вот тогда мне по — настоящему становилось страшно.

Оно и понятно! Когда девичье горло время от времени сжимает сотканная из теней пятерня, оставляя на белой коже отпечатки вполне материальных пальцев, есть чему пугаться! Ночные страшилки, сказала она? О да — а-а, любимый детский кошмарик про черную руку у черноглазой ведьмы вышел на диво реалистичным. А еще приставучим, опасным и неподдающимся контролю!!! Я же, как единственный свидетель сотворения этого вредного ужаса, теперь была вынуждена заниматься спасением создательницы, причем по ее же требованию. Хорошо хоть туфли дома не оставила.

Нет, я бы, конечно, и так помогать бросилась, но когда меня еще и костерят на чем свет стоит, предлагая взять ноги в руки и двигаться быстрее, иначе мне эти ноги засунут… впрочем, неважно, куда! Короче, левитировала я на пределе сил, таща за собой скандалистку, которая иногда замолкала, проваливаясь в вынужденный обморок. И в эти моменты я была даже благодарна «черной руке», придушивающей ее, за минутку тишины. Когда мы добрались до целительской приемной, мне самой требовалось лекарство. Желательно успокоительное. Сильное! И много!

Эллис

— Ну и почему было не зайти через дверь? — спросила я бабушку, когда мы подлетали к раскрытому окну башни, которое, по ее заверениям, выходило на лестницу.

— Потому что вахтерша в этой общаге на редкость злопамятная баба, — пояснила родственница, пьяно хихикнув. Эх, если б я только знала, что она не мороком себе внешность подкорректировала, а натрескалась молодильных яблок, о побочных эффектах которых всякое говорят, ни за что бы не дала ей выпить с Ёжиком за встречу.

Вот уж не ожидала от своей обычно рассудительной бабули таких странных поступков. Неужто стремление снова стать молодой и красивой, причем в кратчайший срок, затмило разум опытной ведьмы? Эти проклятые фрукты, как волшебная диета! Эффект стремительный, но какой ценой! А уж в сочетании с алкоголем — пиши пропало. Так что сейчас я ощущала себя старшей в нашем тандеме, и было почему. Бабушку… хотя назвать молодую девицу «навеселе» так язык не поворачивался. Короче, Арину конкретно так плющило и, как выражалась дочь мясника, учившаяся в моей школе, — колбасило!

Сначала родственница возмутилась (на всю округу!), что ее поселили не в башню ведьм, а в здание, где жили представители разных видов, начиная от высокомерных вампиров и заканчивая флегматичными мавками. В МАРиС эту башню называли «зоопарк», и считалась она обителью отщепенцев, о чем сами отщепенцы, как мне кажется, вовсе не жалели. Ибо никто не гонял их на общие ведьмовские сборы, не устраивал ежеутренние тренировки боевых фей, не выводил строем размять лапы в светлый лес, как это было принято у оборотней, и не требовал присутствия на вечерах искусства в «эльфятнике». Общага смешанных рас была пристанищем местных раздолбаев, и лично мне это импонировало. Не люблю я всякие правила и идиотские обязанности.

Бабушка же, пребывая в яблочно — алкогольном неадеквате, ясен пень, возмущалась.

Сначала башней, потом вахтершей, теперь размер окна ей не угодил, так как с разворота в него оказалось сложновато вписаться. Но мы ж ведьмы, да! Легких путей не ищем. Развернувшись еще раз, бабушка с воинственным «Йо — хо — хо!» влетела‑таки в темную комнату, оказавшуюся вовсе не лестничной клеткой, а спальней вставшей не с той ноги гоблинши. Обратно из окна Арина Ильинична выпорхнула с предельной точностью, причем верхом на метле, так как в ступу вцепилась мужеподобная девица с таким внушительным маникюром, что я невольно подавилась собственным вздохом и, вжав голову в плечи, пробормотала:

— Извините, мы окном ошиблись.

Оставив памятный росчерк на летающем корыте, гоблинша гаркнула:

— Дуры пьяные, вечеринка этажом ниже! — и, захлопнув окно на случай нашего тугодумия, удалилась в кровать.

Бабушка же (черт бы побрал эти проклятые яблочки), услышав волшебное слово «вечеринка», с очередным громким воплем уже пикировала на широкий подоконник освещенного окна, из которого доносились голоса и музыка.

— Ух ты, ведьмочки! Новенькие! — расплылся в счастливой улыбке при виде нас обкуренный леший. — Чай, самогонка, дурман — трава? — предложил он, похлопав себя по карманам, в которых все это явно и хранилось.

— Воды ей! — сказала я, понимая, что без боя утянуть отсюда родственницу, помолодевшую не только телом, но и душой, мне вряд ли удастся. — Желательно, ведро. И это… — я многозначительно помахала рукой перед носом лесного мальчика, глаза которого, наблюдая за моими пальцами, съехались в кучу. — Без добавок, понял?

— А что это ты тут раскомандовалась, ведьма? — подняв голову от карточного стола, спросила всклокоченная гарпия с самокруткой в зубах. — Это моя хата, поняла? И общага наша, острошляпые цыпы тут гости нежеланные, — щуря желтые глаза, выплюнула она вместе с облачком сизого дыма.

— А мы не гости, мы новые соседи, — парировала я, стараясь вести себя миролюбиво. Врагов наживать, еще не начав обучение, не хотелось.

— Ой, картишки! — радостно взвизгнула ба… Арина и, рванув к столу, двинула бедром какого‑то парня, заявив: — Ребят, я в игре! Ставки высокие? У меня амулетик есть, дорогущий, — и помахала подаренным черной королевой браслетом. Вот же… яблочки!

— Да твою ж маковку, — взвыла я, хватая родственницу за руку. — Простите, народ, она перебрала малость…

— Й — а малость? — возмутилась бабушка.

— Ладно, много! — охотно согласилась я. — Ее бы вниз проводить, в комнату номер шесть, не поможете, а? Всем же спокойней будет, — и мило улыбнулась взиравшему на нас квартету, состоящему из одной гарпии, одного оборотня и двух лепреконов, если я верно определила расу по острым ушам, маленькому росту и характерным костюмам цвета свежей травы.

— Зачем провожать? — потер маленькие ладошки один из «зеленых». — Амулетик хорош. Ставь, ведьма! Сыграем, — и радостно оскалился, демонстрируя заостренные мелкие зубки в якобы дружелюбной улыбке.

— И ты присоединяйся, — шустро подтащив к столу еще два стула, сказал мне собрат хитроумного ушастика, позарившегося на бабушкин браслет. — У тебя тоже есть, что в общий котел бросить, — и он выразительно посмотрел на плетеную косичку, украшавшую мое запястье.

— Не продается, не проигрывается, и, не приведи боги, кому‑то попробовать ЭТО украсть! — указав на вожделенный амулет, сказала я лепреконам, и хотела добавить еще и про бабушкин, но она перебила, заявив:

— Ничего, у нас целая сумка редких зелий, ставь любое, Элька, я разрешаю! — и, усевшись на стул, спросила: — Чего сидим, кого ждем? Карты кто сдавать будет?

— Шустра — а-а девка, — одобрительно протянул оборотень, тасовавший колоду.

— Палата номер шесть, говоришь? — глянув на меня, уточнила гарпия.

— Комната, — поправила ее я.

— Одна хрень! — отмахнулась когтистой лапой пернатая дама. — Проводят вас… Филька с Йориком, — кивнула на ушастых, — когда сыграем.

Мысленно попрощавшись с бабушкиным амулетом, я тяжело вздохнула и нашарила в сумке, куда мы после купания Арины сгрузили все запасы, флакон с каким‑то зельем. Затем выставила его на стол рядом с браслетом, зачарованной брошкой, пером гарпии, обладавшим сильными магическими свойствами, и еще парой вещиц, чью ценность сходу распознать не смогла.

— Это что у нас? — спросил лепрекон, схватив пузырек. — Так, угу… «Супермарт». А что делает? Весну вызывает?

— Ага, — ответила Арина. — В кошачьих сердцах! Хотя погодь, рукастый, — она вырвала у него зелье и бросила обратно в сумку. — Этот образец еще на тестировании. Сейчас другой найду, — и, вытащив очередной флакон, радостно заявила: — О! Антистресс.

— Депресняк лечит? — на этот раз новинкой заинтересовалась мрачная гарпия, у которой на физиономии было написано — ее тема.

— Ага. Пара капель в напиток тому, кто депресняк спровоцировал, и цирк на ближайшую пару часов гарантирован. Веселит, — со знанием дела поведала бабушка.

— Ставки приняты, — вынесла вердикт крылатая, пыхнув самокруткой, и скомандовала оборотню сдавать карты.

Играли в покер, знакомились, общались, даже похихикали, обсуждая не питающийся человечиной рыбрарий, в котором искупалась Арина. Бабушкой я ее старалась не называть, не желая портить родственнице развлечение, так как остальные приняли нас за сестричек Страховых, волей судьбы и ректора оказавшихся на втором курсе МАРиС и поселившихся на первом этаже башни отщепенцев. К концу первой партии мы остались без зелья, прибранного к рукам явно мухлевавшей хозяйкой комнаты. Зато отбили амулет у грустно вздыхающего лепрекона, а заодно выиграли и перо, на которое положила глаз моя бабушка, оказавшаяся лучшим шулером, чем все присутствующие, так как ее трюки никто не заметил.

А потом, выпив притащенной лешим воды и закусив бутербродами, приготовленными раскрашенной под боевой камуфляж феечкой, тоже приглашенной на вечеринку гарпии, мы сели за вторую партию, так как бабушка заявила, что пойдет спать только после третьей игры. Ну а боевая фея с укуренным лешим вновь занялись музыкальным сопровождением немноголюдной (если наш мини — зоопарк из представителей разных видов можно было так назвать) вечеринки. И играли они на удивление слаженно, несмотря на витавший аромат дурмана. Или именно благодаря ему?

А на кресле, щуря хитрые глазищи, сидел треххвостый кот, которого раньше в комнате не было, и, что обычно для мелкой нечисти, ухмылялся. В сумке же дрых зачарованный хозяйкой домовенок, которого бабушка отправила в вынужденную спячку, чтобы не мешал ей вспоминать молодость. Ох, будет дуться утром Веня, как пить дать, будет!

Катарина

— Помоги… — я запнулась, увидев их. Красивых, молодых, нарядных студенток… с разного вида травмами сидящих на скамьях просторного белого помещения и с нехорошим таким интересом изучающих меня. И это поздним вечером! Время повышенного травматизма, что ли?

— О! Еще одна явилась, — фыркнула седая ведьма, расположившаяся за полукруглым столом, на котором стояло овальное зеркало. — И что у тебя болит, голубка? — насмешливо спросила она, глядя на мое голубое платье.

— Она у меня болит! — указала я на медленно вплывающую следом Клару. Та уже во всю изображала умирающего лебедя, и перебирающая теневыми пальцами рука на ее горле тому активно способствовала. — Она потеряла контроль над собственным проклятием! Пожалуйста, сделайте что‑нибудь, — глядя на по — прежнему ехидно улыбающуюся женщину, взмолилась я. — Да что же вы сидите‑то! Рука же ее задушит!!!

— Да — а-а, — протянула женщина, сложив под подбородком руки. — Чего только девки не придумывали уже, чтобы к Сигурду попасть. Но это что‑то новенькое. Вы как мужика делить‑то собираетесь, изобретательные мои?

Я ошарашенно уставилась на нее, она с иронией — на меня, а больше десятка потенциальных пациенток начали тихо перешептываться. Так «тихо», чтобы все обязательно услышали, как они расправляются с наглыми конкурентками. И, не выдержав, я воскликнула:

— Черт знает что! Это целительский блок или конкурс красоты?! Ей помощь нужна, — Клара очень кстати захрипела, как по команде придушенная своим творением. — А мне валерьянка, — и, оглядев присутствующих, зло рыкнула: — И подавитесь вы своими мужиками! Позовите уже кто‑нибудь лекаря… женщину! — и вот тут всепонимающий взор ведьмы сменился на озадаченный. Девки на скамьях заткнулись, и в воцарившейся тишине раздался спокойный мужской голос, прозвучавший из зеркала на столе:

— Ко мне обеих, Раиса! Ехтиндру тоже вызови. Немедленно.

И под завистливые вздохи сидящих в приемной девиц нас с Кларой сопроводили за дверь одного из кабинетов. Там тоже была дверь, а за ней очередной кабинет. И еще одна дверь, и… да что за ерунда?! Когда пожилая ведьма направилась к шестой двери, я не выдержала и возмутилась:

— Может, сразу в морг? А то, пока дойдем, тело уже остынет.

На что мне спокойненько так порекомендовали заткнуться и топать дальше. Ну, а когда мы наконец пришли, я подумала, что с удовольствием прошла бы еще столько же, лишь бы подальше отсюда. Потому что целитель, стоящий возле кушетки, был мне знаком.

— Сигурд, принимай пациентку. То есть обеих! — пряча улыбку в уголках губ, отрапортовала наша сопровождающая. — Ехтиндра сейчас поднимется.

— Ты свободна, Раиса, — подхватив потерявшую сознание Клару на руки, мужчина переложил ее на кушетку и, не глядя на меня, принялся осматривать шею, в которую вцепилась ожившая страшилка.

Я же, пользуясь его занятостью, начала осторожно пятиться к выходу, намереваясь отправиться вслед за ведьмой, как вдруг услышала язвительное:

— Что‑то мне это напоминает, госпожа Ирмин. Я, вы… и пациент без сознания, — блондин медленно обернулся и потянулся рукой к своим очкам, на что я испуганно выкрикнула:

— Не смейте!

— Что не сметь? — не понял он.

— То, что вы хотите сделать, — севшим голосом пробормотала я.

— Поправить очки? — уточнил мужчина и чуть тронул черную дужку, убирая с нее серебристую прядь, выбившуюся из короткого хвоста.

— Поправить? — я окончательно растерялась, и поэтому, наверное, сморозила то, что говорить не следовало: — А снять?

— А надо снять? — краешек его губ дрогнул в полуулыбке.

— А меня спасать кто‑нибудь будет? — раздался возмущенный хрип с кушетки. И Сигурд, обернувшись к Кларе, ровным голосом сказал:

— Проклятия — не моя специальность. А физические повреждения у вас не критичны, — и сквозь зубы добавил: — Так что подождете своей очереди, Клара.

Ведьмочка задохнулась. То ли от обиды, то ли от нового сжатия черной руки. Потом захрипела, закашлялась, пытаясь уцепиться наманикюренными пальцами за ворот мужской рубашки, но целитель легко уклонился от захвата, и она, закатив глаза, рухнула обратно.

— Вы, вы… да как вы можете с ней так… — я не находила слов. Их нашел василиск.

— Вода на столе, — спокойно проговорил он. — Выпейте и успокойтесь! Только постарайтесь ничего мне там не разбить, — и таким тоном он это все сказал, что я тут же подчинилась.

Пальцы дрожали, зубы стучали, стакан трясся. Пила я медленными глотками, полностью сосредоточенная на том, чтобы, как и просили, сохранить посуду в целости. Видимо, из‑за этой сосредоточенности и не заметила, как сзади подошел хозяин кабинета. Когда его рука коснулась моего плеча, я вздрогнула, выронила стакан, расплескав его содержимое по полу, развернулась и, сложив на груди руки, открыла было рот, чтобы проговорить…

— Скажешь сейчас «Дяденька, отпустите!», и я запру тебя в лазарете на месяц, — без тени улыбки пообещал блондин. Затем взял с подноса чистый стакан, налил туда воды, уронил в нее несколько черных капель из миниатюрного флакона и, протянув потемневшую жидкость мне, велел выпить.

— А это…? — с сомнением покосилась я на лишенную запаха жидкость.

— Приворотное зелье, — съязвил лекарь и, видя, как вытягивается мое лицо, скрипнув зубами, проговорил: — Успокоительное! Пей.

— Точно не приворотное? — на всякий случай переспросила я.

— По — твоему, мне для подобных целей нужно зелье? — криво усмехнулся он, окончательно перейдя на «ты».

Я подумала, что не нужно, поэтому взяла лекарство. И все повторилось заново: пальцы задрожали, зубы застучали, стакан затрясся. И если бы мужчина не придержал, очередной стеклянный сосуд наверняка тоже упал бы на пол, как и его предшественник. Зелье оказалось не только без запаха, но и без вкуса. Я как раз сделала последний глоток и собиралась уже ответить на вопрос Сигурда о том, что случилось с Кларой, как в кабинет вошла покрытая змеиной чешуей женщина, которая, с хрустом разминая непропорционально длинные пальцы, с порога заявила:

— Ну? И где тут труп?!

«Труп», услышав такое, распахнул черные как ночь глаза и зло выдал:

— Сейчас как встану, и будут тут… трупы, — теневая конечность, шарфиком обвившая длинную шею Клары, выпрямила указательный палец, вывернула его вертикально и помахала из стороны в сторону, грозя «ящерице». Но похожая на рептилию особа была не робкого десятка, поэтому лишь фыркнула на возмущения пациентов.

— Лежачая твоя, Ехтиндра, — сказал блондин, даже не посмотрев на брюнетку и ее нашейное проклятие. — А у меня случай нервного срыва с переходом в истерику, — добавил он.

— И что тут у нас? — чешуйчатая женщина потерла руки, широко улыбнулась, демонстрируя два острых змеиных клыка, и, облизнувшись раздвоенным языком, двинулась к Кларе. — Какой прелестный ошейничек! — ведьмочка заерзала, напряженно глядя на решительно настроенную целительницу. — Как раз такого мне в коллекции и не хватает.

Черная рука, отпустив шею девушки, скрутила дулю. Освобожденная Кларисса откинулась назад, «ящерица» бросилась вперед, но успела ухватить призрачную кисть только за мизинец — все прочие пальцы снова вцепились в горло ведьмы. Процесс «лечения» напоминал детскую забаву «примирение», когда детишки цепляются мизинчиками и повторяют хором «мирись — мирись — мирись и больше не дерись». Только вот Ехтиндра за оттопыренный палец тянула всей своей когтистой пятерней, упираясь при этом ногой в край привинченной к полу кушетки. Клара, хватаясь обеими руками за края оной, придушенно хрипела. Целительница же в процессе перетягивания «руки» еще и умудрялась бормотать нараспев какое‑то заклинание.

Я нервно хихикнула, наблюдая за ними.

— А вот и истерика! — почему‑то обрадовался Сигурд, отвлекая меня тем самым от зрелища.

— Неправда! — возмутилась я, когда он, продолжая удерживать меня на месте, начал заглядывать в глаза. — Я не истеричка!

— Так, зрачки нормальные, — констатировал василиск и добавил: — Как же не истеричка, если пьешь успокоительное?

— Так вы же сами… — и запнулась, когда мужчина коснулся пальцами жилки на моей шее.

— Красивое платье, Кати. Новое? — спросил он тихо и как‑то слишком проникновенно, проведя при этом кончиками пальцев от подбородка до моего плеча. Я замерла, боясь пошевелиться. Это что еще за осмотр такой с элементами ощупывания? Странный и совершенно ненужный! Да с чего он вообще взял, что мне требуется его помощь?! И что за намеки про платье?

Сразу вспомнился выписанный им чек, и, подумав, что самое время прояснить ситуацию, я сказала:

— Нет. Старое! И кстати, спасибо, конечно, за компенсацию, но вы там слишком большую сумму написали. На нее не один наряд, а все двадцать купить можно.

— Ну, так купи двадцать, — убрав от меня руки, с некоторым раздражением заявил василиск.

— Или десять дорогих, — не слушая его, продолжала рассуждать я, но, заметив, как сжались в линию губы мужчины, замолчала. С одной стороны, не видя за стеклами очков глаз собеседника, сложно было общаться. С другой — век бы этих глаз не видеть!

И что девки в нем находят? Себя калечат, надеясь к нему на лечение попасть. Или это из‑за многократного воздействия его дара? Последняя мысль не радовала. Близость блондина — тоже. И, отступив от него на шаг, я нарочито вежливо произнесла:

— Благодарю за помощь, господин лекарь, но мне пора, — чуть приподняв подол длинной юбки, попыталась резко рвануть к выходу, но меня так же резко рванули обратно… за рукав!

— Куда? — раздраженный окрик блондина дополнил характерный треск ткани.

Я, вынужденно развернувшись, посмотрела сначала на свою обнаженную руку, потом на полупрозрачный кусок ткани, зажатый в ладони целителя, и, заторможено моргнув, предельно ровным голосом (спасибо лекарству!) поинтересовалась:

— И сколько еще платьев вы намерены на мне разорвать?

В комнате повисла странная тишина, и в ней особенно отчетливо прозвучал голос Сигурда:

— Ну, если учесть, что я оплатил тебе девятнадцать лишних… — невозмутимо проговорил этот чертов василиск, нагло улыбнувшись.

— Не нужны мне ваши деньги! — опрометчиво воскликнула уязвленная я, так как деньги как раз были нужны, и очень, ибо одолженные у Каина монеты потратила на экспресс и еду. — Верните то, что украли! Свою же подачку заберите обратно.

Ехтиндра выронила из рук какой‑то металлический инструмент, а с шеи Клары мешком свалилась черная рука. И обе, пациентка и ее целительница, с жадным интересом уставились на нас.

— Украл? — ледяным тоном переспросил Сигурд. — Это что же?

И снова тишина. И хоть убейте, но опять странная!

— Девичью честь? — предположила чешуйчатая целительница, опередив меня с ответом.

— Что — о-о?! — в один голос протянули блондин и Клара. А я, чувствуя, как начинает гореть лицо, выпалила:

— Чек на мое имя! — и уже тише добавила: — Который был не ваш.

— А, те жалкие гроши, — снисходительно проговорил мужчина. — Что ж, придешь после десяти вот по этому адресу, — взяв со стола аккуратный бумажный квадратик, мужчина быстро нацарапал на нем пару строк и сунул записку мне в руку. — Охрана тебя пропустит на жилой этаж, я договорюсь.

В районе кушетки кто‑то сдавленно пискнул, но я туда не смотрела. Все мое внимание было приковано к каменной физиономии одного очкастого господина. Интересно, он правда считает, что я буду по ночам к нему бегать?

— После десяти к неженатым мужчинам не хожу! — сказала уверенно.

— А кто тебе сказал, что я не женат? — деланно удивился он.

— К женатым тем более не хожу! — не сдавалась я.

Сигурд чуть склонил набок голову, потер висок, а потом вздохнул и ласково так, словно с душевнобольной разговаривает, поинтересовался:

— Милая моя Кати, ты ведь понимаешь, что мы сейчас не о свидании говорим, правда?

И почему‑то так обидно вдруг стало. Будто я блоха какая‑то назойливая, а не девушка, которую можно пригласить в гости. Поправив второй пока еще целый рукав, я гордо вздернула подбородок и сказала:

— Завтра после занятий зайду сюда. Будьте добры, господин лекарь, оставьте мой чек в приемной. И я обменяю его на ваш.

Мужчина молчал секунд двадцать, молчали и все присутствующие в кабинете. А потом он абсолютно бесстрастным тоном выдвинул мне ультиматум:

— Или сегодня после десяти ты придешь ко мне в комнату, ведьма, и получишь свой чек, или купи уже себе эти несчастные двадцать платьев и хотя бы одну пару обуви, — на последних словах его бесстрастность дала брешь, пропустив иронические интонации.

И я собралась уже возмутиться, как вдруг почувствовала, что по ноге кто‑то ползет. Невесомо, немного щекотно… будто паук! Мгновенно забыв о лекаре, резко дернула вверх подол и увидела сотканную из теней пятерню, которая, сливаясь с моей кожей, добралась уже до колена и, судя по напору, на достигнутом останавливаться не собиралась.

— Ты решила меня собла… — Сигурд оборвал пропитанную сарказмом фразу и метнулся ко мне. — Клар — р-ра, отзови сейчас же эту дрянь! — потребовал мужчина, разрывая подол моего несчастного платья по мере продвижения «страшилки» вверх. От его ладони шло мягкое свечение, но впитавшееся в мое тело проклятье не желало сдавать позиции. Разве что двигалось оно из‑за усилий лекаря не так стремительно, как поначалу.

— Ничего не могу поделать, «черная рука» мне не подчиняется, — фальшиво всхлипнула черноволосая ведьмочка.

— Ехтиндра! — крикнул блондин, но женщина — ящерица и так уже стояла возле меня, плетя сеть защитного заклинания.

Дальше все происходило, словно не со мной. Помню, как рвалась голубая ткань, оставляя меня в нижнем белье. Как потела от страха спина, когда черные пальцы «ласкали» горло. Как яркая вспышка слепила глаза, а тепло целебной магии разлилось по телу, отгоняя прочь страхи и боль от удушья. А проваливаясь в спасительный обморок, я упала в чьи‑то вовремя подставленные руки и, прежде чем отключиться, услышала тихое:

— Спи, чудовище.

Эллис

Слово ведьмы — закон. Отыграв три партии, Арина Ильинична, которую новые знакомые во всю уже звали Аришкой и дружно выпрашивали скидку на редкие зелья, поднялась из‑за стола, сгребла в карманы широких штанов выигрыш и, заявив «До скорой встречи, народ!», направилась к выходу.

— Проводить? — спросили лепреконы.

— Не надо! — гордо вскинув голову, отказалась ведьма. — Я немощная, что ли? Сама дойду. Какая комната, говорите?

— Шестая, — шагая следом со звякающей сумкой на плече, отозвалась я и поудобней перехватила наши метлы. Ступа, так и провисевшая под окном, пока мы находились в гостях, начала плавно снижаться, чуя, что хозяйка спускается вниз по лестнице, так что за нее я не переживала. А вот за пошатывающуюся бабушку — да. — Может, все‑таки позвать кого? — спросила тихо, боясь неосторожным словом задеть самолюбие родственницы.

— Не мели ерунду, Элька! — отмахнулась бабушка.

— Но ты пьяна в стельку! — возмутилась я, повысив голос.

— Йа — а-а? — ведьма обернулась, взглянув на меня зелеными глазами, ярко мерцающими в приглушенном свете настенных огоньков. — Да что б ты понимала в пьянстве!

— Ну ты ее, Ариш, скоро и этому научишь, — мурлыкнули сверху. Посмотрев на площадку, я увидела материализовавшегося там треххвостого кота, которого заприметила еще в комнате гарпии.

— Учандр! — воскликнула бабушка, расплываясь в довольной улыбке. — Ты до сих пор здесь, что ли?

— Куда ж мне, старому, еще податься, — мягко ступая по каменным ступеням, вздохнул говорящий зверь, которого бабушка, судя по реакции, в комнате не видела.

— У, ты моя кис — с-са, — протягивая к нему руки, зашептала Арина, а я закатила глаза, предчувствуя очередную заминку на пути к кровати.

— Хорош дурочку валять, Ариш, — отозвался «кот», хлестнув ее по ногам одним из своих пушистых хвостов. — Девчонка совсем умаялась, а ты комедию ломаешь.

— Йа — а-а? — снова взвыла ведьма, стрельнув на меня подозрительно хитрыми глазами.

— Ба?! — удивленно выдала я.

— Вовсе и не комедию, — перестав шататься, сказала родственница. — А ввожу в действие стратегический план, вот.

— Какой план? — все еще пребывая в ошарашенном состоянии, уточнила у нее.

— Как какой? Я, думаешь, с тобой тут все четыре года учиться буду? Месяц, другой… потом обратно в лес, пока народ тропу к избушке не забыл. Одно дело отпуск взять, другое — совсем заработка лишиться, — и, видя, что я не улавливаю связи, со вздохом пояснила: — Нелюдимая ты у меня, Эллис. С людьми и нелюдями плохо сходишься. А что это за учеба будет… без друзей‑то?

— То есть ты меня таким макаром с соседями решила познакомить, да? — чуть не выронив от изумления метлы, спросила я.

— И решила, — подмигнула мне родственница, — и познакомила! Люська ж сказала, что рада нам в любое время будет. А леший обещался редкой травки раздобыть для экспериментальных зелий. Лепреконы и вовсе…

— Ба! — перебила я, глядя на молодую девицу с каштановыми кудрями до талии, которые все еще немного топорщились после истории с молнией. — Только не говори, что и в рыбрариуме ты вела себя так странно… специально.

— Чего это странно? — поджала губы она. — Нормально я себя вела! Ну… с учетом побочных эффектов от молодильных яблок, конечно.

— А Ёжику… эм, то есть Ежи Вацловичу зачем на колени садилась и предлагала выпить на брудершафт? — прищурилась я, вспоминая фривольное общение этих старых «друзей».

— Так по старой памяти, — невинно хлопнула ресницами ведьма и под тихое хихиканье хвостатой нечисти поинтересовалась: — Ты отдыхать‑то пойдешь? Или так и останемся тут, между пятым и четвертым этажами?

— Идем, — покрепче обняв метлы, кивнула я и, буркнув под нос «комедиантка», продолжила путь, больше не переживая о том, что бабушка может спьяну не удержать равновесие.

Вот же! С — с-сводница старая. Друзей она мне подобрала, угу. Самых отпетых обитателей башни покорила своим обаянием, а я так и осталась тенью при яркой и общительной «сестричке». Впрочем, меня все устраивало. Меньше друзей, больше знакомых, и никто не нанесет удар в спину, не предаст, не обманет… красота!

До цокольного этажа добирались под тихое перешептывание бабушки с Учандром. Потом «кот» растворился в темноте, а мы разошлись по комнатам, от которых получили ключи у секретарши Камински. На моей двери мелом была выведена цифра пять, на бабушкиной краской намалевана «шестерка», а на черной створке, похожей на могильную плиту из‑за золотистого орнамента, красовалась бронзовая чеканка с жутковатой четверкой. Комнаты под номерами три, два и один были заколочены досками и запечатаны магическими оберегами, будто из них могли вылезти демоны.

Милое местечко, угу, чую, скучно тут не будет. Я, наигранно веселая Арина и некромант или вампир по соседству, который, судя по декору двери, небось спит в гробу и гуляет ночами по кладбищам. Да уж… веселуха.

Катарина

Меня окружали! Кольцо контуженых красоток сжималось все теснее, и довольные улыбки на их ярко накрашенных личиках начинали напоминать зловещие оскалы. Не зная, куда спрятаться от жаждущих крови девиц, я принялась дергать одну дверь за другой, но все они были заперты.

— Попалас — с-сь, «принцесс — с-ска», — зашипела эльфийка, ловко прыгая за мной на костылях.

— Врешь — не уйдешь! — захихикала однорукая дриада в алом венке, глядя на мои отчаянные попытки вломиться какой‑то кабинет целительского корпуса.

Если хочешь, убегай,

— нараспев протянула белоглазая мавка:

Мы поймаем, так и знай

Будем резать, будем бить,

В адском озере топить,

Жечь, пить кровь и…

— Заткнись, Блис — с-с! — оборвала ее жуткую песенку Клара, возглавлявшая охоту на меня. Хватит уже развлекаться, девочки, — стукнув метлой об начищенный до блеска пол, заявила неблагодарная ведьма. Я на нее столько сил истратила, пока левитировала к лекарям, а она… — Давайте просто свернем ей шею и пойдем уже спать!

— Правила МАРиС запрещают драки вне арены! — выкрикнула я то, что прочла в памятке, подаренной вахтершей, и, активируя магию воздуха, вынесла одну из упрямых дверей, чтобы тут же перепрыгнуть через нее и скрыться в темноте просторного помещения.

— Хватай ее!

— Лови! — донеслось в спину.

Обернувшись на бегу, я машинально активировала магический щит и закрыла им дверной проем в надежде, что он задержит погоню хотя бы на пару минут. Мне всего‑то и надо было — добраться до окна, распутать наложенные на него чары прочности и свалить наконец из этого жуткого места, где людей не лечат, а калечат!

Щит трещал по швам, искрил и переливался под натиском травмированных на все места девиц, а защитное плетение на стеклах отказывалось поддаваться.

— Поджарим мерзавку, девчата! — воинственно воскликнула «одноногая» эльфийка.

— И съедим!!! — охотно поддержала ее вампирша.

— Бред, — сказала сидящая на подоконнике чертовка — та самая, встреченная мною утром у ворот. Вот только откуда она здесь взялась, если секунду назад вокруг не было ни души, не считая рвущихся в зачарованную «дверь» студенток?

— А ты… — я запнулась, облизав от волнения губы. Хотелось спросить у рогатой девушки многое, но время поджимало. — Ты как здесь…

— Туда иди, — перебив, кивнула на пустую стену она и, зевнув, добавила: — Должна будешь.

Я растерянно уставилась в указанном направлении: никаких дверей там не наблюдалось. Перевела вопросительный взгляд на брюнетку, но ее уже и след простыл. Обманула? Поиздевалась? Или в стене есть потайной ход? А щит того и гляди лопнет, не выдержав усердия Сигурдовых поклонниц. Что же делать‑то?!

Не тратя времени на раздумья, бросилась проверять догадку. Яркое зарево вспыхнуло почти в тот же миг, как в помещение ввалилась целая толпа разъяренных мстительниц. Шаг… и я выпала из искрящего опасными заклинаниями места в полупустую аудиторию, где присутствовали только группа разряженных девиц, сидящих на первом ряду, и светловолосый лектор с серебристо — серыми глазами… без темных очков!

— Вы слышите меня, студентки? — вопрошал бессовестный василиск у зачарованных идиоток. И те стройным хором отвечали:

— Мы слышим тебя, Сигурд.

Девушки смотрели на него влюбленными глазами и ловили каждое слово, на лицах их блуждали глупые улыбки, а вокруг, повинуясь чьей‑то магии иллюзий, летали золотые звездочки и розовые сердечки.

— Что вы делаете?! — воскликнула я, обретя наконец дар речи, который позорно дезертировал от увиденной картины. — Прекратите на него пялиться! Он же вас использует. Перестаньте! — подбежав к сидящей с краю жертве, я схватила ее за руку и затрясла, но та даже не посмотрела в мою сторону, продолжая пожирать глазами жуткого лекаря. А он стоял у доски и улыбался, глядя на мои отчаянные попытки сломать его чары. — Отпустите их сейчас же! — обратилась я к нему, понимая, что до «тряпичной куклы», которую напоминала студентка, мне не достучаться. Но мужчина лишь пожал плечами и, словно забыв о моем присутствии, продолжил лекцию по основам целительской магии.

— Мы нашли тебя, беги.

Слышишь наши ты шаги, —

раздалось за спиной. И, испуганно оглянувшись, я увидела вываливающихся из портала преследовательниц.

Раз, два, три, четыре, пять…

Начинаем убивать,

— напевала мавка, покачиваясь из стороны в сторону, словно пританцовывая. Видать, ее тоже кто‑то подсадил на песнетерапию. Причем без возможности слезть с этой «иглы», потому что говорить девчонка, похоже, разучилась вовсе.

Нож в руке, на пальцах пламя,

Поиграй, «принцес — с-ска», с нами…

— Туда, — кивнул на дверь лекарь, и я невольно поежилась от ощущения дежавю. Всего несколько минут назад теми же словами и жестом мне указала на выход чертовка. Однако медлить было нельзя: выпустив рукав студентки, я рванула по указанному маршруту. — Должна будешь! — донеслось в липкую от пота спину, по которой от еще одной идентичной фразы пробежал неприятный холодок.

Они все тут сговорились, что ли? Или я просто схожу с ума?

За дверью вместо коридора обнаружился очередной портал. Он‑то и вывел меня в уютную гостиную, где за столом сидели двое: большая чешуйчатая женщина в розовой шляпе и черный треххвостый кот в белом котелке. Помешивая серебряными ложечками чай, они вели непринужденную беседу, совершенно меня не замечая, будто я была призраком, а не живой девушкой. Или… так оно и есть?

— И что же он? — мурлыкающим голосом спрашивал Учандр Урчарович. — Вот так вот взял и ее подставил?

— Именно так, — бросив еще сахара в свой и без того сладкий напиток, вздохнула Ехтиндра. — При Кларке‑то потребовать, чтоб девочка к нему ночью пришла… Это надо было до такого додуматься! Даже и не знаю, то ли у него от усталости в голове помутилось, то ли еще от чего. Клара же конкурентку со свету сживет, она из семьи потомственных ведьм с не самой хорошей репутацией. Эту девицу с пеленок учили, как порчу да сглаз наводить и жизнь людям и нелюдям портить. Ее и учиться‑то только к нам взяли на факультет разрушений. С такой‑то репутацией!

— Да ладно, нормальная девка, — пригубив чай, возразил привратник. — Если ее не провоцировать и не злить.

— Спровоцировали и разозлили, — снова вздохнула «ящерица».

— Но не Катюшка же, а сам Сальдозар. С него, значится, и спрос должен быть.

Они разговаривали, а я стояла прямо напротив них и слушала, но меня по — прежнему не видели. Чары? Или очередная галлюцинация? От этого жуткого лазарета, похожего на замок ужасов, я уже ждала чего угодно.

— А какая теперь разница? Ему‑то Клара врагом не станет, он ей нравится, и у нее на него большие планы. А вот подопечной твоей… — чешуйчатая целительница многозначительно замолчала.

— Влетит мне от Камински, — настала очередь Учандра вздыхать.

— И правильно! — без тени сочувствия заявила его сотрапезница. — Хвост тебе надо выдрать, раз за девчонкой не уследил. А лучше два!

— Вот еще, — недовольно муркнул кот, поджав свои пушистые достоинства. — Я, между прочим, занят был. Аришку Страхову с внучкой до комнаты провожал. А ты тут находилась, и? Проклятия — твой конек! Почему допустила, чтобы «черная рука» на Катарину напала?

— Я?! — возмутилась Ехтиндра. — Не виноватая я! Это Сигурд месть Кларкину проворонил, к нему все претензии.

— Не ори, Тиндра, — зашипел на нее привратник. — Девочку разбудишь.

Последние слово подействовало как заклинание, сцена чаепития смазалась, отдалилась и растаяла в сгустившемся мраке, но вот голоса никуда не делись. Разговор, врезавшийся в мой кошмарный сон (просто сон? Какое же облегченье!), не прекращался, и я, уже окончательно проснувшись, продолжала лежать с закрытыми глазами и слушать. Знаю, что это нехорошо, но после таких пугающих сновидений очень уж хотелось побольше узнать про случившийся со мной инцидент, его причины и последствия.

— Я не ору, — прошипела чешуйчатая особа, — я возмущаюс — с-сь. И потом… девчонка тоже не робкая овечка. Платье‑то не повседневное нацепила, когда сюда шла. Явно ведь очаровывать нашего горе — василиска явилась. А он, болван, и повелся на ее невинные глазки! Запустил в кабинет их вместе с Кларкой, даже успокаивающее зелье ей сам приготовил, а она… — женщина тяжело вздохнула, по — видимому, желая лишить меня удовольствия узнать, что же такого я сделала этому «несчастному» лекарю.

— И что она? — озвучил мои мысли привратник.

— А ничего! Еще и претензии ему какие‑то высказала… финансовые, — мне почудилось, или в ее голосе прозвучала плохо скрываемая обида?

— А он? — любопытство Учандра Урчаровича было даже сильнее моего.

— А он, видать, в отместку и ляпнул, чтоб за чеком своим к нему в башню явилась, — поделилась информацией Ехтиндра. — Сегодня, — добавила она чуть тише. А потом еле слышным шепотом поведала: — Ночью, после закрытия нашего корпуса.

— Ы — ы-ы — ы, — как‑то совсем не по — кошачьи взвыла нечисть.

— Ыгы, — в тон ему отозвалась целительница.

— Вот Кларка и не выдержала. Ведьмы — народ мстительный и хитрый. Ложь с вышедшим из‑под контроля проклятьем пригодилась не только в охмурении Сальдозара, но и в наказании соперницы. И попробуй докажи теперь, что ночная страшилка не сама на Катарину бросилась.

— Не докажем, — согласно вздохнул привратник.

— Да и не будем мы ничего доказывать! — воскликнула его собеседница. — Сама девка напросилась, нечего было выряжаться и с Кларой сговариваться.

От возмущения я засопела громче, но доказывать свою невиновность не кинулась. Вдруг они еще что‑нибудь интересное скажут?

— Не выряжалась она, — встал на мою защиту «кот». — В гардеробе всего три платья: одно рваное, второе постиранное, а третье, — раздалось шебуршание, видимо, он что‑то искал, но открыть глаза и посмотреть я не рискнула, — третье вот!

— Нищая, что ли? — в тоне «ящерицы» проскользнули скептические нотки.

— Но гордая! — не стал опровергать ее слова Учандр.

— Потому что дура, — усмехнулась Ехтиндра, а я плотнее сжала губы, изо всех сил стараясь сдержаться. Сами они дураки! Причем очарованные их обожаемым василиском!

— Спит? — услышала я вслед за тихим скрипом двери.

Легок на помине! И что ж ему самому‑то не спится? Или еще не ночь, а вечер? А может, уже утро? Сколько времени‑то?!

— Да вроде, — ответила визитеру целительница, я же в этот момент старалась дышать как можно ровнее, чтобы они что‑нибудь не заподозрили. Считаться официально очнувшейся пока не хотелось.

— Ну и хорошо, что спит, — проговорил Сигурд совсем рядом, и сердце мое предательски сжалось, а руки, спрятанные под легкой простыней, задрожали. — Легче будет наложить на нее абсолютный щит.

— Что?! — в один голос воскликнули нечисть с «ящерицей», озвучив мой мысленный вопрос.

— Абсолютный щит, — спокойно повторил мужчина, отходя от меня.

— Сальдозар, ты рехнулся? — после короткой паузы, полюбопытствовала Ехтиндра и тут же сама себе ответила: — Да, точно! Сначала подставил девчонку под гнев своих поклонниц, теперь придумал «кровопийцу» на нее нацепить… Головка как, не болит? А‑то очень похоже.

— Тиндра, — все также спокойно произнес чертов лекарь, — я понимаю твой сарказм и даже принимаю его, так как заслужил. Но, как ты верно заметила, я САМ ее подставил. САМОМУ и защищать.

— От кого? — продолжала ехидничать «рептилия». — От больных на голову девиц? Так разогнал бы их давно, и дело с концом.

— Я разгонял, — скрипнул зубами лекарь.

— А они возвращаются? — сочувственно спросил Учандр.

— Да он просто плохо разгоняет! — усмехнулась «ящерица». — Отрезал бы парочке надоедливых стервочек что‑нибудь без возможности восстановления. Или отправил самую активную доставалу в мой морг, и страх перед перспективой стать трупом перевесил бы желание залезть в постель инкуба.

— Я не инкуб, — и снова характерный скрежет зубов сквозь отдающие металлом интонации. Спокойствие блондина медленно, но верно сменялось холодной яростью, от которой даже меня в озноб бросило, а Ехтиндра, словно не замечая этого, продолжала издеваться:

— Ну как же не инкуб? А кто глазками стреляет, как стрелами Амура? Я что ль? К чему ты вообще устроил тот балаган с обменом чеков? Мог бы выяснить отношения с блондиночкой в отсутствие чернявой бестии. Или спектакль был именно для Кларки? Признавайся, ледышка! Растопила чернявая ведьмочка твое отмороженное сердце? — язвительность ее тона уступила место обычной иронии. Но зимняя стужа из голоса василиска никуда не делась, разве что к ней добавилась еще и усталость.

— Сегодня был тяжелый день, Тиндра. После взрыва на полигоне пришлось двух оборотней собирать едва ли не по кускам.

— Собрали? — влез в их разговор привратник.

— Да.

— Не уходи от темы, Сальдозар, — заявила чешуйчатая «заноза». — Признавайся, какая ведьма тебе нравится? Пора уже обзавестись официальной фавориткой, чтобы остальные перестали питать надежды.

— Так вот, Тиндра, — с нажимом на ее имя, продолжил целитель, — я забылся, совершил ошибку и подставил ни в чем не повинную девушку под удар. Поэтому сейчас мы с тобой наложим на нее заклинание абсолютного щита…

— А…

— Это не обсуждается!

От его голоса мне захотелось спрятаться под простыню с головой, но я сдержалась. И вовсе не от того, что такая уж смелая. Просто тело с перепуга отказалось повиноваться. Про абсолютный щит я ничего не знала, несмотря на свою любовь к книгам. А вот про заклинания, именуемые в народе «кровопийцами», слышала. Будучи полезными для носителя, они тянули энергию из магически одаренного донора, который был обязан регулярно проводить ритуал подпитки для связанного с ним существа. В противном случае связь разрывалась, причем болезненно для обоих.

— И кто будет кормушкой? — перестав ёрничать, уточнила целительница.

— Я, — серьезно ответил василиск.

— Понятно, — вздохнула «ящерица». — Ошиблась я со своими предположениями…

— Именно, — сухо произнес блондин.

— …не на ту ведьму поставила, — закончила прерванную фразу «ящерица».

— Займись делом, Тиндра, — игнорируя ее реплику, потребовал мужчина. — Пока госпожа Ирмин не очнулась, — голос его снова замораживал. И я, не сдержавшись, поежилась. — Впрочем, уже очнулась, — раздалось над головой. — И как твое самочувствие, Кати?

— Холодно, — не открывая глаз, ответила ему.

— Катарина, деточка! — всполошился Учандр Урчарович, подскакивая к кровати. — Ну ты меня и напугала.

— Простите, — пробормотала, смутившись, и отважилась‑таки посмотреть на присутствующих.

Черные очки василиска в тусклом свете палаты отливали синим. Может, мне это казалось, в возможно, они просто меняли оттенок в зависимости от времени суток. Мужчина стоял напротив меня, скрестив на груди руки, и смотрел. Даже сквозь тонированные стекла я чувствовала его взгляд. Пристальный, изучающий… холодный, как сама зима — время года, в которое я родилась и которое ненавидела с детства. За унылые дни рождения и хмурые лица родителей, за горечь и разочарование, а еще за колючие морозы родного края.

Рядом с блондином стояла чешуйчатая любительница трупов и ехидно улыбалась. Треххвостый привратник же поступил проще — запрыгнул на мою постель и, по — кошачьи мягко ступая, добрался до подушки, сел возле нее, а потом, проникновенно глядя мне в лицо, мурлыкнул:

— Будем тебя сейчас раздевать, Катюша.

— Н — не надо меня раздевать, — натягивая простыню до самых глаз, пробормотала я, покосилась на василиска и добавила: — снова.

— Чтобы оплести твое тело чарами «кровопийцы»… — начал было объяснять мужчина, но я перебила:

— И этого мне не надо!

— Ты не понимаешь…

— Все я прекрасно понимаю! — снова возразила ему, поражаясь собственной храбрости и… честности. — Я слышала ваш разговор. Весь, — щеки опалило румянцем, но это не помешало мне продолжить. — И про то, что вы неверно истолковали мой визит сюда, — Ехтиндра потупилась, Учандр вздохнул, василиск же продолжал стоять в той же позе и смотреть на меня сквозь стекла блокирующих его дар очков. — И про мстительных поклонниц ваших тоже, — очень некстати вспомнился страшный сон, и я невольно передернула плечами, сильнее кутаясь в несчастную простыню, будто она могла меня согреть и защитить. — Произошло недоразумение, и все что требуется — это пустить о нем слух среди заинтересованных лиц. А щитами меня обвешивать ни к чему! — произнесла уверенно и выразительно посмотрела на всех присутствующих по очереди. — Лучше скажите, сколько времени? Мне утром на занятия. Первый день на новом месте! — вспомнив про учебу, я разволновалась куда больше, чем при мысли о фанатках Сальдозара. — Что сейчас? Вечер, ночь? Или утро? Я не опоздала? — продолжая прикрываться белым полотном, села и с надеждой уставилась на парочку целителей. Но ответ пришел не от них.

— Ночь еще, — сообщил «кот», развалившийся на освободившейся подушке.

— Мне надо вернуться в комнату, — немного подумав, сообщила присутствующим и услышала категоричное:

— Только после установки абсолютного щита!

И меня словно ледяной водой окатило. Дос — с-стал, упрямец очкастый! Нервы сдали окончательно, волнение сменилось вспышкой злости и…

Кончики пальцев, сжимавших белую ткань, заискрились привычной синевой, волосы взмыли вверх от порыва ветра, источником которого я сама же и являлась. Ехтиндра, ойкнув, сбежала за дверь, привратник перемахнул через железную спинку и скрылся под кроватью, только чертов василиск продолжал стоять, словно памятник собственной самонадеянности.

— Попить принести? — спросил он, даже не качнувшись от воздушной волны, сорвавшейся с моих дрогнувших рук. Тумбочка упала, вырванная с корнем из каменного пола, к которому была прикручена. Графин с водой разлетелся на мелкие кусочки, огласив комнату жалобным звоном. Стул вылетел в открытое окно, соседняя кровать растеряла свой постельный набор. А василиску хоть бы хны! Только серебристо — белые волосы всколыхнулись, да края расстегнутой мантии взмыли словно крылья. — Вода полезна для снятия остаточного свечения в глазах и успокоения бунтующей силы, — напомнил лекарь то, что говорил мне при нашей первой встрече.

— Извините, — стремительно краснея, прошептала я. — Это… это случайно вышло.

— Я понял, — сказал блондин.

— Уже все? — донеслось из‑под кровати. — Можно вылезать?

— Не знаю, — сгорая от стыда за потерянный контроль над магией, пролепетала смущенно.

— И куда тебя определили? Факультет разрушений, второй курс, специальность «стихийные бедствия»? — губы ветроустойчивого господина чуть скривились в неком подобии улыбки. Я кивнула в ответ, продолжая сидеть и смотреть на него снизу вверх. — Силарин будет в восторге, — сообщил блондин.

— Кто? — не поняла я.

— Твой будущий куратор, Кати, — пояснил василиск. — Но прежде чем ты к нему попадешь, я надену на тебя абсолютный щит. Это не больно и не страшно, — поспешил успокоить он, заметив, что я хочу снова возмутиться. — Все что от тебя потребуется — раз в пару дней навещать меня для подпитки «кровопийцы» и…

— Нет! — я позорно сорвалась на крик, но жалеть об этом не стала, так как просто не до сожалений мне было. — Вы что, правда, не понимаете?! Если я сейчас по тихому вернусь к себе, а завтра расскажу той же Кларе, что вы мне противны, ваши поклонницы перестанут воспринимать ме…

— Я вам противен? — снова перешло на «вы» это живое олицетворение зимы, откинув со лба отливающие снежным серебром пряди.

— Вы не дослушали! — почему‑то обиделась я.

— Самое главное я услыш — ш-шал, — прошипел он. — Вы правы, госпожа Ирмин. Абсолютный щит — это лишнее, — и, резко развернувшись, вышел из раскуроченной моими стараниями палаты. Разве что дверью не хлопнул. И на том спасибо!

— Ну девка, ну дура — а-а, — «обласкал» меня выползающий из укрытия «кот». — Видишь же, что небезразлична ему, зачем же на самолюбии играть‑то?

— Небезразлична?! — все еще под впечатлением от странного поведения лекаря, переспросила я.

— Точно дура, — поставил мне диагноз привратник. — Думаешь, маги его уровня всем подряд «кровопийц» предлагают, которых сами же и подпитывать планируют?

Я нахмурилась, пытаясь проанализировать все случившееся с точки зрения треххвостой нечисти. Картинка складывалась, но какая‑то странная. Куда правдоподобней выглядел вариант с допущенной усталым лекарем ошибкой, ради устранения которой он готов был взять меня под свою магическую опеку. Рассудив так, я встала, скинула с себя простыню и, оправив складки белой ночной рубахи, сказала:

— А где Метланиэль, Учандр Урчарович? Нам домой пора!

Метла тоже обнаружилась под кроватью, где она благополучно переживала спонтанный выплеск моей магии вместе с «котом». С метлой также обнаружилась и зеленая повязка с вышитым на ней символом гильдии целителей в виде капающей ядом змеи. Наверняка эта клептоманка умыкнула ее у кого‑то из персонала в надежде поносить самой.

Читать лекции о том, что воровать плохо, я не стала. Взяла Метланиэль, намотала на древко зеленый лоскут и, сев на свое транспортное средство как была — в длинной рубахе и босиком, вылетела в раскрытое окно. Учандр, кстати, растворился в воздухе чуть раньше меня, заявив, чтоб я не беспокоилась о разгроме. Он, мол, обо всем потом позаботится. Тем же магическим способом «кошак» материализовался и в моей комнате, когда я туда наконец добралась. Оставшиеся до рассвета часы мы с привратником провели за чаем и беседой, касавшейся все больше учебных будней, а не психованных василисков с даром инкуба. А потом случилось оно — УТРО.

И… понеслось!

Эллис

Утро добрым не бывает! У меня было ощущение, что я только коснулась головой подушки, как уже настало ОНО, и домовой во всю силу своей глотки заголосил: «Подъем, Страхова! Рас — с-ссветает!»

— Отвень, Вень! — огрызнулась спросонья, и, сообразив, что сказала что‑то не то, исправилась: — В смысле, отвЯнь!

— Я‑то отвяну, — проскрипел желтоглазый «будильник», — а ты первую пару проспишь! С меня Аришка потом три шкуры сдерет.

— Какие шкуры, Венечка? — широко зевнув, спросила я. — Разве что пару теней, так ты ж заново нарастишь, не поленишься.

— Зубы мне не заговаривай, а? — деловым тоном потребовал домовой. — Ноги в руки и марш умываться! А я пока, так и быть, постель застелю да порядок наведу в комнате, вы вчера палец о палец не ударили… гуле — о-о — о-ны, — последнее слово было высказано с презрением, под которым скрывалась банальная зависть.

Венька и сам любил пошалить да песни погорланить, и потому на бабушкину выходку с сонными чарами стопудово обиделся, но это не мешало ему исполнять свои обязанности и… будить меня ни свет ни заря. А все потому, что Арина Ильинична приказала. Сама небось дрыхнет сейчас без задних ног, а мне вот вставай, иди… учись опять же! И почему в академгородках занятия начинаются с августа, а не с сентября? Эх…

Пока я приводила себя в порядок, Вениамин накрыл на стол. Наскоро позавтракав и рассказав вкратце домовенку о ночных приключениях, надела на руку плетеный амулет, подаренный черной жабой, на случай, если «зеленый капюшон» по имени Алан Джодок или другие наемники просочатся‑таки на территорию МАРиС и попробуют достать меня тут. Свои же украшения с магическими довесками аккуратно сложила в сумку, повздыхав над потерянным по дороге браслетом с голубыми камнями, впаянными в металлический обруч. Мне он был дорог как память, ибо достался по наследству от мамы. Но вернуться в светлый лес и поискать пропажу бабушка вряд ли позволит. Разве что она об этом не узнает.

С такими мыслями я, накинув теплую кофту поверх легкой туники и штанов, вышла из башни на улицу и, ежась от утренней прохлады, побрела к учебным корпусам выяснять расписание своей группы, которое, по словам ректора, висело в холле главного здания. Народу в такую рань почти не было: студенты еще спали, ну или просыпались, начиная потихоньку собираться на занятия. Меня же подгонял неутомимый Вениамин, сменивший свою теневую форму на призрачную. Так что шла я и слушала наставления бесплотного существа, которому время от времени что‑то бурчала в ответ, рискуя заработать репутацию «ведьмочки с воображаемым другом». Впрочем, нас таких хватало. Домовые были пусть не у всех, но у некоторых точно, и поведение их не многим отличалось от Венькиного.

Определил меня Ежи Вацлович на факультет созидания, специальность знахарь — зельевар, которую курировал глава местного целительского корпуса, некий господин Сальдозар. В общем‑то, это все, что я знала о будущей учебе. Ни формы, ни учебников у меня, естественно, пока не было. Как не было и желания учиться «вот прям щаз». Но разве с домовым поспоришь? Хорошие они существа, полезные… однако порой совершенно невыносимые!

Распрощаться с Венькой удалось, лишь когда вся моя новая группа, состоящая в основном из ведьмочек, ведьмаков, леших и дриад, ринулась на штурм аудитории, едва преподавательница распахнула двери. Я шла в хвосте этой шумной толпы и потому не видела, куда, собственно, идем. Переступив порог, глядя в спину шагающей впереди девчонки с тремя зелеными косичками, я очень удивилась, что оказалась не в просторном классе с партами, как было у нас в школе травников, и даже не в аудитории с ступенчатыми местами, а в дремучем лесу. И только заметив светящийся круг, огибающий всю группу, сообразила, что мы прошли через портал и очутились, судя по всему, на полигоне, где и будет проходить практическое занятие по распознаванию и поиску редких видов трав.

Оглядевшись по сторонам, я подумала, что попала в тот самый «светлый» лес, где потеряла мамин браслет. И идея поискать тут не только травки, но и дорогую сердцу вещицу стала навязчивой. А тем временем молодая дриада, возвышавшаяся над студентами на полторы головы, обнаружила, что в ее группе пополнение, и, поманив меня к себе, сказала, что ее зовут Осиной Дуборядовной и предложила мне тоже представиться остальным. Делать это жуть как не хотелось, но такова традиция во всех учебных заведениях. Пришел новенький ученик, его — к доске и на весь класс сообщают имя, фамилию, откуда родом, а также просят любить и жаловать, что переводится как «имейте совесть — не доводите новичка»! Меня доводить я бы точно никому не посоветовала, поэтому, нацепив на лицо «дружелюбное выражение», громко и внятно проговорила:

— Элиссандра Страхова, свободная ведьма в пятнадцатом поколении, — и, подарив народу очаровательную улыбку, добавила: — Планирую учиться с вами до диплома, надеюсь, подружимся, — последняя фраза подразумевала «надеюсь, вы все поняли», и студенты, окружившие нас полукругом, судя по кислым физиономиям, действительно ВСЕ поняли. Уж не знаю, известна ли тут фамилия моей дорогой бабушки, взрастившей рыбрариум, но о том, что со свободной ведьмой связываться себе дороже, знают многие. Правда, и дружить со мной теперь мало кто захочет, разве что подлизаться решат. А оно мне надо?

— Прекрасно, Сандра, — улыбнулась напоминавшая оглоблю дриада и, приобняв меня непропорционально длинными пальцами за плечо, предложила присоединиться к группе. Что я и сделала, с удовольствием избавившись от чужого прикосновения. Даже на непривычное сокращение не возмутилась: Сандра так Сандра, лишь бы Выдрой не прозвали. А то народ любит рифмовать прозвища с именами.

Я встала рядом с двумя ведьмочками, одетыми в зеленые форменные платья с белым кружевом по краю горловины, на юбке и манжетах. И тут же удостоилась презрительных взглядов обеих подружек. Да и остальные, слушая преподавательницу, нет — нет да и косились на меня, словно впервые заметили. Потому что все время, что я простояла в коридоре перед аудиторией, ребята воспринимали меня если не пустым местом, то какой‑то залетной страшилкой, непонятно кого дожидающейся в учебном корпусе. И в чем‑то они были правы, ибо сильно невыспавшаяся девица в широких штанах и кофте с растянутыми рукавами, с закрученными в тугой пучок волосами и в очках — то еще зрелище! Принять меня за новую однокурсницу можно было только после объявления дриады. Что, собственно, и случилось.

Но приняли ли? Хотя какая разница!

Спрятав за ладонью зевок, я с ленивым интересом слушала указания, раздаваемые «оглоблей». Она активно жестикулировала своими длиннющими руками, пытаясь донести до нас, как до маленьких детей, важную информацию: сюда не ходить, туда нос не совать, соблюдать границы полигона, не поддаваться на провокации лесной нечисти… и так далее и тому подобное по три раза подряд, как будто у кого‑то из присутствующих проблемы со слухом. Потом дриада начала объяснять, что за растения мы ищем, показывая примеры с помощью объемных иллюзий. Вообще‑то такие фокусы лесному народу, насколько мне известно, были недоступны, из чего я сделала вывод, что либо у Осины Дуборядовны есть специальный артефакт, либо… она полукровка.

Но долго раздумывать над родословной преподавательницы мне не пришлось, потому как, показав несколько видов трав, женщина начала делить нас на пары, видимо, для пущей безопасности. Чтоб если уж один не все понял из сказанного ею, то второй непременно напомнит и объяснит. Мне в напарники достался светловолосый ведьмак в строгой зеленой форме, гораздо более скромной, чем у девчонок. Представители других рас тоже были одеты в эти цвета, хотя фасоны костюмов и отличались от тех, что носили чародеи. На дриадах были платья в пол с высокими разрезами по бокам и широкими рукавами, из которых выглядывали лишь кончики их длинных пальцев. А на паре леших красовались просторные рубахи с белой вышивкой и штаны с кучей карманов.

Мальчишек в группе, как и предполагалось, было в три раза меньше, чем девушек, но меня, привычную к подобным раскладам еще со школы травников, это не беспокоило. Кивнув ведьмаку, назвавшемуся Котей (сокращенно от Константина), я не стала возражать, когда он вызвался быть главным в связке, так как опыта подобных занятий у него всяко больше, чем у меня. Парень пробовал пару раз завязать беседу, пока мы бродили по лесному участку, заглядывая под кусты в поисках нужной флоры, но я без конца зевала и отвечала односложно. Не проснулась еще, что ж поделаешь. Ну, ничего… ко второй — третьей паре как‑нибудь раскачаюсь. А может, и раньше, если получится ненадолго улизнуть за территорию полигона.

У меня всегда так было, с утра — сонный обморок, к обеду — человек, к вечеру — человек с шилом в одном мягком месте, ну а к ночи такой «работун» обычно нападал, что ух! Все практические задания и курсовые именно в это время я и ваяла. Не желая обидеть Котю, я то угукала, то кивала на его реплики, изучая местность на предмет искомой зелени. Ну а когда мы подошли к едва мерцающему контуру, ограничивающему учебную зону, я понемногу отстала от увлеченного миссией паренька и… потерялась в лесу.

Вернее, сделала вид, что случайно заплутала на незнакомой местности, не заметив сослепу (очки спрятала, пусть думают, что и их тоже посеяла) подсвеченную голубым границу. И лишь выйдя за нее, подумала, что как‑то странно тут работает охранная система, раз студенты могут беспрепятственно ходить туда — сюда. И сдуру решила повторить подвиг, шагнув назад. Удар лбом о вспыхнувший полупрозрачный щит был весьма ощутимым. А удивление — всепоглощающим. Выходит, меня беспрепятственно выпустили в лес, но обратно — ни — ни?! Или это чья‑то личная инициатива?

Завертев головой, я поняла, что и правда заблудилась. Потому что вокруг темной стеной стоял лес. Глухой, колючий, полный жутковатых шорохов и аромата хвои. Граница же полигона просто исчезла, будто ее и не было. Повторно рванув туда, где только что напоролась на купол, я лишь подтвердила свою ужасную догадку. Меня не просто не пустили обратно, но и перекинули порталом в какое‑то другое место. И от осознания ситуации я с тоской подумала, что зря не взяла на занятия подружку — метлу. С ней из леса выйти было бы куда проще. Оглядываясь по сторонам, я пыталась найти ориентиры, способные показать мне верный путь, и подумывала о создании поисковика, который выведет к академии, как вдруг в глаза мне бросилась та самая травка, на охоту за которой нас отправила дриада.

Что ж… хоть задание выполню — уже хлеб! Присев на корточки возле старого пня, принялась рвать вожделенную растительность, из которой на следующей паре предстояло готовить зелье. Простенькое какое‑то, неинтересное, но сдавать‑то все равно придется.

И вот сидела я, значит, набивала карманы, радуясь находке, а потом за спиной тихо хрустнула ветка, и затылок прожег чужой взгляд. Как‑то сразу вспомнились слова Осины Дуборядовны о том, куда не стоит ходить и чего не надо делать. Понимая, что это вряд ли пушистый зайка, я, делая вид, что по — прежнему занята травой, начала потихоньку плести заклинание, способное вырубить на время даже медведя, это дало бы мне фору для бегства. Хотя куда без транспортного средства от огромного хищника деваться, непонятно. Значит, надо договариваться. Животные в лесах, где есть хозяин — маг, обычно разумные и даже вменяемые, если их не злить. Да и с нечистью можно сторговаться, они на это дело горазды. И тем не менее заклинание я все равно плела, причем торопливо, потому что за хрустом последовали шелест листвы под ногами, и, как последняя капля, негромкое покашливание с проникновенным:

— А на ловца‑то и зверь бежит! Привет, Страхова! Давно не виделись.

«И еще бы столько же не встречаться!» — подумала я с досадой, сетуя что не додумалась прикрыться мороком, а понадеялась на браслет, меняющий ауру. Да толку с него, когда вот так нос к носу сталкиваешься с наемником? И как только нашел? Нет, чтоб поплутать в поисках следов на радость мне!

Вслух же я сказала, поднимаясь и держа наготове полупрозрачный энергетический шар с запертой внутри «молнией»:

— И тебе не хворать, Алан.

— Польщен, что ты уже и имя выяснила, — ослепительно улыбнулся этот зеленый паяц, откидывая с головы капюшон. — А раз мы теперь знакомы, то, может, обойдемся без обмена магическими «любезностями»? — все так же ухмыляясь, он кивнул на мою заготовку.

— А это от тебя зависит, охотник, — ответила я. — Стой на месте! — крикнула, понимая, что парень продолжает приближаться, и, как только он замер, спросила: — Зачем пришел?

— Все за тем же, — а физиономия довольная — а-а — а, будто ведро малины съел, а не невыспавшуюся ведьму на лесных просторах встретил. Хотя для него я куда больше таких ведер стою. Только и надо, что доставить заказчику беглянку. Ну, пусть попробует.

Приподняв в руке похожее на туманный клубок плетение с искрами внутри, я демонстративно принялась им играть, перекатывая на ладони. Друид какое‑то время наблюдал за моими движениями, после чего предложил:

— Давай не будем ссориться, ведьма. У меня ведь тоже полно разных опасных трюков, но не хочется портить товар.

— Товар? То есть меня? — уточнила я, испытывая сильнейшее желание стереть с его смазливой физиономии эту наглую улыбку.

— Да, — подтвердил наемник.

— А тебе меня совсем не жаль? — я все же решила, прежде чем швыряться заклинанием, прояснить ситуацию. — Ведь Рэдгруверы мое тело на ленточки порежут и всю кровь по капле сцедят для своих мерзких ритуалов.

— Мое дело маленькое: заказ принял — беглеца доставил. А в остальном… наниматель сам виноват, так что пусть потом не жалуется, — и подмигнул мне.

— Наниматель не жалуется?! — воскликнула возмущенная я.

— Ну а кто ж еще? Судя по тому, что ты сотворила со мной и моей сумкой… — он многозначительно замолчал, а я заорала:

— Да ты совсем больной, да?! Градоправитель же сфабриковал обвинение, чтобы заполучить одну из Страховых в свое распоряжение на законных основаниях, например, на отработку. А потом все просто: шла, упала, шею сломала, просто сбежала… не суть! Мешок на голову — и в подвал, как поступил со мной его сыночек. И на таких уродов ты работаешь?

— Судьба наемника грустна и неказиста, — нарочито громко вздохнул Джодок. — Мы либо берем заказ, либо нет. А взяв, выполняем. Это дело принципа, милая, — сказал он, наконец‑то перестав улыбаться. — Так что просто пойдем со мной, и я, так и быть, прощу тебе те унижения, через которые ты меня заставила пройти на озере. Но если проболтаешься кому…

— Да куда мне? Разве что, став неупокоенным призраком после «невинных шалостей» Рэдгруверов, поселюсь в стане «зеленых капюшонов» и буду рассказывать им перед сном занимательные истории про то, как не знающий провалов Алан Бессердечный розовых крокодильчиков на деревьях ловил, — съязвила я от бессильной злости.

— А я ведь предлагал по — хорош — ш-шему, — снова усмехнулся охотник, только на этот раз как‑то слишком уж хищно, и… я ударила. Швырнула «молнию» прямо в него, но, вместо того чтобы отлететь в сторону или хотя бы задымиться, друид остался спокойно стоять на месте, а мое заклинание расплющилось о полыхнувший ядовитой зеленью щит. — Один ноль, ведьма. Я веду, — самодовольно сообщил «зеленый кошмар» и, указав на меня рукой, отрывисто приказал:

— Взять ее!

В тот же миг корни ближайших деревьев вздыбились, поднимая вверх комки земли и вырванную траву, а потом, точно змеи, поползли ко мне, из‑за кустов же вышли два серых волка с оскаленными мордами и, утробно зарычав, тоже двинулись на меня. Как выяснилось, я и без метлы умею очень неплохо летать. Ну, или бегать, едва касаясь ногами земли. Да и по деревьям прыгать, цепляясь за ветки, словно обезьяна, у меня тоже отлично получалось. Жаль только хищники не оценили: встали возле огромного дуба, еще не переманенного друидом на свою «темную» сторону, задрали наглые морды и слаженно облизнулись, всем видом выражая готовность ждать, когда я спущусь с этой громадины, хоть до заката. И самое обидное, что ближайшее дерево находилось довольно далеко, чтобы мне не сломать себе что‑нибудь, перепрыгивая на него, а заклинания левитации и раньше давались с трудом, чего уж говорить о критической ситуации.

— Сама слезешь или помочь? — присоединившись к волкам, лениво поинтересовался друид.

— Да мне и тут хорошо, — отозвалась, вспоминая плетение защитных чар, которые должны были, по моим прикидкам, оградить дуб от власти заклинателя, пока я решаю, что делать дальше.

Эх, Веньку бы сюда, он бы шустро за помощью сгонял, да и метлу высвистал, если что. Но домовенка, увы, не было. Как не было и метлы, и бабушки, и даже зелий подходящих. Одна моя самонадеянность, амулет от жабы и дерево — великан, на которое я наложила магическую защиту. По идее, требовалось продержаться всего пару, а там Котя сообщит дриаде о моем исчезновении, и она наверняка отправится за нерадивой ученицей в «светлый» лес, создав поисковик. Главное, чтобы народ не решил, будто я сама сбежала. А то кто этих МАРиСовцев знает, вдруг они ратуют за свободный выбор во всем? Хочешь — учись, не хочешь — не учись, не захотел, а потом передумал — хрен тебе да шишка за попытку вернуться в строй!

Вспомнив о соприкосновении с защитным куполом, я инстинктивно потерла лоб, с радостью отметив, что никаких уплотнений нет.

— Это ты так мыслительный процесс стимулируешь, Страхова? — не оставил без внимания мой жест охотник.

— Представь себе! — буркнула я, не расположенная к обмену «шпильками».

— Спускайся, ведьма. Обещаю не обижать.

— Само собой, это ведь привилегия Рэдгрувера, а тебе товар портить нельзя, угу.

— Эль, да хватит уже из мухи слона‑то делать, — протянул парень, глядя снизу вверх на меня, сидящую на толстой ветке. — Ну поработаешь у него, ну нацедишь ему литр крови, если дело действительно в ней, хотя, как по мне, так мужика просто заклинило на сумасбродной ведьме, удравшей у него из‑под носа. Ничего он тебе плохого не сделает. Дело‑то громкое, газетчики на всю округу раструбили и вовсе не тебя виноватой считают. Отпрыск градоправителя многим поперек горла уже. Пойдем в Кирасполь, а? Я тебе четвертую часть гонорара отдам, если не будешь артачиться.

— Что — о-о? — возопила я. — Всего лишь четвертую?! Да я, можно сказать, жизнью рискую…

— Еще не рискуешь.

— Ну дык гипотетически!

— Эль…

— Я тебе не Эль, а госпожа Страхова.

— Знаешь что, госпожа «я съем ваш мозг», слезай или сам поднимус — с-сь!

— А вот это уже оскорбление, — надулась я, — деликатесами из черепной коробки не увлекаюсь, — и, достав из кармана очки, методично их протерла, после чего с важным видом нацепила на нос.

Вообще‑то обычно недостаток зрения исправляли специальные капли, но с утра я не смогла их найти в свалке из разнокалиберных флаконов, зато попались на глаза очки, да еще и Венька висел над душой, причитая, пришлось воспользоваться тем что есть.

Друид еще какое‑то время постоял, изучая дуб, — наверняка пытался пробить мою защиту и уговорить дерево поработать на него, после чего сплюнул, рыкнул, отпугнув притихших волков, и, схватившись руками за нижнюю ветку, полез наверх. Зря он это, ох, зря. Это ж кто в своем уме так подставляется, когда злая я сверху засела? Отломав увесистый сучок, прицелилась и, придав ускорения простеньким заклинанием, запустила его в Алана.

— Твою ж — ш-ш… — зашипел друид, которого сие орудие ведьминой мести настигло в самый неподходящий момент, и даже щит, блокирующий магические атаки, не помог. Вернее, от синяка он, может, и защитил, а вот от удара — нет. — Страхова! Доползу — отшлепаю, — пообещал «зеленый капюшон».

— Да что ж у вас у всех одни пошлости на уме! — возмутилась я, вспоминая общение на крыше с Рэдгрувером, который, кстати, тоже Алан. Чую, еще немного, и имя это начну ненавидеть лютой ненавистью, хотя раньше нравилось.

— Какие пошлости, ведьма? — продолжая продвигаться все выше, ухмыльнулся парень. — Ремень по тебе плачет.

— Да пошел ты… коз пасти, воспитатель недоделанный, — обиделась я и запустила в наглеца очередным обломком. — Дуб, а дуб? Ну будь хоть ты мужчиной, подсоби бедной девушке, которую хочет избить проклятый изувер! — воскликнула, ни на что особо не надеясь, и тут случилось чудо: ветки, за которые цеплялся друид, резко опустились, встряхнулись и… скинули ошарашенную «мартышку» прямо на взвизгнувших волков.

— Обалде — е-еть! — выдохнула я и, сняв очки, снова их протерла. — Дуб, отныне ты мой герой! — призналась дереву, обняв его за шершавый ствол. Ну, то есть за его часть, ибо сам ствол был в прямом смысле необъятным. — Прости за членовредительство, больше не буду. Хочешь, я тебе зелье лекарственное сварю и перевязку сделаю? — спросила заискивающе.

— Не хочет, — хихикнул тонкий голосок сверху, и тут же другой перебил:

— Почему это не хочет? Очень даже хочет! Лишнее зелье хозяину не повредит, — практично решил… кто‑то, прячущийся в дупле, расположенном на порядок выше моего насеста, так что заглянуть туда я не могла. Пока что. Но если таинственные пискуны не появятся, почему бы еще на пару веток не подняться? Надеюсь, мой герой позволит и не скинет меня, как Алана, на землю.

— Будет вам зелье, слово ведьмы! — заверила я, высматривая собеседников.

— Ловлю на слове! — отозвался второй.

— Ну ты вымогатель, — фыркнул первый, и оба в один голос спросили: — Звать тебя Элей, что ль?

— Эллис, — представилась я, на этот раз посмотрев вниз, где оправившийся от падения друид странно шевелил руками, явно замышляя очередную гадость. — А он…

— Да не боись, — успокоил смешливый обитатель дупла, — этот сюда не заберется, гарантируем.

— И сколько я буду должна за свое спасение? — решив, что веду беседу с древесной нечистью, поинтересовалась у них.

— Хорошая девка, деловая! — довольно отозвался тот, практичный. — Нам бы кой — чего сварить, а то котел большой есть, да прыгать вокруг него неудобно. Шкурка опять же подпалиться может…

— Ну ты наха — а-ал, — протянул его приятель.

— Так она ж сама предложила!

— А если вечером сварю, как? — оборвала их спор я, намереваясь заключить договор с нечистью и попросить их вернуть меня на полигон, пока группа еще там. Ну а потом бы вместе с бабушкой пришли во всеоружии, чтоб никакие «зеленые капюшоны» нас не засекли, и сварили все, что требуется жителям дуба, ибо долг платежом красен.

— Вечером так вечером, — согласился торгаш, а насмешник, снова хихикнув, спросил:

— Пить хошь?

— Не откажусь, — кивнула я, наблюдая, как дерево издевается над друидом, позволяя ему дотянуться до веток, но в самый последний момент отдергивая их. Так его, поганца твердолобого! А то ишь, возомнил себя королем чужого леса, у которого наверняка свой хозяин имеется, а значит, вовсе не вся флора заклинателю приблудному подчиняется. Дуб вот (я ласково погладила кору) не стал. И вряд ли только из‑за моего защитного заклинания.

Из дупла показалась запотевшая бутыль, обвязанная веревкой, она медленно выдвинулась и так же неспешно начала спускаться вниз. И все бы хорошо, но вид у этой емкости был не очень‑то аппетитный, учитывая изображение веселого Роджера на черной этикетке.

— Это вода? — с сомнением глядя на приближающийся подарок, поинтересовалась я.

— Обижаешь! — отозвались из дупла. — Йад! Отборный! Сами готовили.

— Й — а-а — ад? — взвыла я, чуя, как задергался левый глаз.

— У нас еще и мухоморчики маринованные есть, прислать?

— Ребят, вы кто такие‑то? — спросила их.

— Орсизы мы, знаешь таких?

— Нет. И чем занимаетесь… кроме изготовления йадов?

— Сказки сочиняем, иногда даже рассказываем. Ну и так, по мелочи, — ответили мне. — Придешь вечерком, покажем.

— А варить я что буду? — сглотнув, уточнила у них. — Тоже йад?

— Нет, кактусовку! — радостно сообщили пискуны, явив моему взору свои острые мордочки ярко — синего и зеленого цветов. Острые ушки чуть подрагивали, прислушиваясь, черные пуговки носов шевелились, принюхиваясь, а острые мелкие зубки скалились в радостных улыбках. Размером странные создания вряд ли превышали кошек, да и внешне чем‑то на этих животных смахивали, а еще на пустынных лисичек с совершенно неуместными маленькими рожками на гладких лбах.

— Хозяину мать целый сундук кактусов прислала. А мы ему мыши — мазохисты, что ли, чтобы плакать, колоться, но сырыми их грызть!? — заявил синий.

— Вот напиток сварить высокоградусный — это да — а-а, — согласно покивал зеленый и, состроив «щенячьи» глазки, спросил: — Сваришь, Эллис? После заката, да?

Я кивнула, поймав бутыль, которая так и продолжала спускаться, миновав меня. Снова покосилась на друида, нахмурилась — не нравились мне его странные пассы и колючий взгляд. Подняла глаза на мохнатых малышей и спросила:

— А вы можете помочь мне вернуться на полигон сейчас?

— Мы? — хором отозвались орсизы и как‑то странно переглянулись.

И в этот момент внизу что‑то грохнуло (вот же упертый друид!), дуб тряхнуло, и я в обнимку с йадом свалилась с насиженного места на радость Алану. И с громким «А — а-а» полетела бы, ломая преграды, к его ногам, если б ветки не образовали что‑то вроде гамака, в который угодила моя сгруппировавшаяся фигурка. Одна беда, теперь друид мог меня достать. И достал бы, если б его не скрутил выбравшийся из‑под древесных корней полоз, от размера которого у меня волосы на затылке зашевелились. Огромный черный змей с похожим на корону гребнем и голубыми глазами в мгновение ока оплел дернувшегося охотника своими кольцами, сдавил и, заглянув в лицо, проникновенно зашипел:

— С — с-с — пи, мой вкус — с-сный… спи, мой с — с-сладкий.

И сообразив, что ползучее чудище вот — вот употребит парня на завтрак, я, сжалившись, попросила:

— Змеюшка, лапушка, не ешь его, а? Он ядовитый, еще несварение заработаешь или того хуже — помрешь.

— Ядовитый, говориш — ш-шь? — по — прежнему удерживая в плену странно обмякшего Джодока, протянул полоз. — А ты, с — с-стало быть, нет? — и облизнулся раздвоенным языком.

Принести себя в жертву ради наемника, готового меня сдать в руки Рэдгрувера, я оказалась не готова, поэтому с уверенностью сообщила:

— Еще ядовитей!

Сверху захихикали две разноцветные морды, которых происходящее, похоже, забавляло. И ветки, переплетенные подо мной, как‑то подозрительно задрожали, отчего создалось ощущение, что дуб… мой идеальный мужественный дуб… тоже ржет! Когда же странная рябь пошла и по чешуе змея, в ухмылке которого сверкнули два острых клыка, я совсем растерялась. А потом один из орсизов пронзительно свистнул, и зеленый «гамак», качнувшись, швырнул меня прямо в открывшееся напротив дупло, которого раньше не было и в помине.

Катарина

— Нет! — повторила я в третий раз, глядя в желтые глазищи стоящего напротив оборотня. И он снова ответил мне:

— Да, — при этом его улыбка становилась все шире, а мое удивление — все меньше, зато раздражение росло с каждой секундой.

— Да не может такого быть! — решилась разнообразить я наш однотипный диалог.

— Может и есть, — нагло ухмыляясь, заявил Каин. — Ты ведь не думала всерьез, что сможешь сбежать от туманного кота?

Думала! Еще как думала. Но зачем ему об этом знать?

— Как ты попал в эту академию, да еще и в мою группу?! — я сжимала и разжимала пальцы в надежде успокоиться. После того что мне устроили фанатки Сигурда утром в общежитии, искренне надеялась отдохнуть хотя бы на занятиях. Но, столкнувшись у дверей аудитории с полностью оправившимся от ранения кошаком, мысленно проводила эту самую надежду в последний путь. Даже если в нашей группе не будет ни одной поклонницы С. С., желтоглазый оборотень найдет способ сделать мою жизнь невыносимой. Ведь в недавнем прошлом это у него отлично получалось!

— Я же княжич, — поигрывая темно — серыми бровями, проговорил Каин и демонстративно погладил свой фамильный перстень, в дымчато — сером камне которого мерцал символ туманного клана. — Княжичам многое можно из того, что недоступно простым смертным.

— Но правила… рекомендации… это же МАРиС! — не желала признавать очевидное я. — Тебя не могли принять сюда просто потому, что ты сын туманного князя! — сказала и только потом поняла, насколько глупо звучат все мои слова. Какая разница, почему это блохастое недоразумение будет учиться в группе «стихбед 2/13», название которой красовалось на свитке с расписанием, которое мне доставили вчера в комнату вместе с формой. Я и оборотня‑то не сразу заметила, потому что шла, уткнувшись в листок. А пепельно — русое наказание тем временем стояло, подперев спиной стену, и дожидалось моего прихода. Он точно знал, что меня записали именно на эту специальность. Знал и ждал, предвкушая встречу. И теперь светился, как начищенный самовар, наслаждаясь моим замешательством.

Глубоко вздохнув, я прикрыла глаза и, приказав себе успокоиться, решительно посмотрела на довольную кошачью морду. Вернее, морда‑то была сейчас человеческой, но настолько наглой и самодовольной, что мне так и виделся на месте высокого парня лет двадцати с гаком огромный дымчатый кот, нацелившийся на рыбку. Причем в роли улова, судя по его взгляду, выступала я. Раздраженно стукнув метлой по полу, дернула массивную дверь аудитории за кольцо в носу металлического быка и тут же испуганно отпрянула от железки, которая загробным голосом промычала:

— Пия — а-атного м — у-у — уутра, ведьма.

Стараясь унять участившееся сердцебиение, под ехидное хмыканье Каина поздоровалась с дверью и вежливо попросила ее открыться. Бык возражать не стал в отличие от кота. Оборотень бесцеремонно схватил меня за локоть и оттащил в сторону, явно намереваясь продолжить разговор.

— Пус — с-сти, — зашипела я, пытаясь вырваться. Но хватка у княжича была крепкая, и мне ничего не оставалось, кроме как семенить рядом. — Да что тебе надо от меня?! — воскликнула, когда мы остановились возле большого стрельчатого окна с широким каменным подоконником, на который меня и усадил оборотень. — А не староват ли ты для второкурсника? — не зная уже к чему придраться, спросила его. — Сколько тебе? Двадцать два, двадцать пять? Больше? В твоем возрасте уже давно пора степень магистр…

— Раз — два — левой! — донеслось с лестницы под аккомпанемент шагов, от которых, казалось, вздрагивали даже стены. — Раз — два — правой! — напевал бодрым басом выруливший из‑за поворота гном, седая борода которого была заплетена в три белых косы. И как‑то сразу вопрос возрастных рамок второкурсников растерял свою актуальность.

Следом за предводителем строем шли еще шестеро крепких коротышек, упакованных в кожаные доспехи с металлическими заклепками. Весь этот бравый отряд, не сбиваясь с шага, уверенно прошествовал мимо нас с оборотнем и скрылся за дверью, промычавшей уже знакомое:

— Приятного м — у-у — утра, гно — о-омы!

— Добра! — хором ответили те, входя в аудиторию.

Где‑то с полминуты мы с оборотнем молча смотрели на зевающую голову быка с металлическим кольцом в носу. Потом переглянулись и одновременно проговорили:

— Это «стихбед 2/13»? — я.

— Заметь, я молодо выгляжу на их фоне, — он.

— Приятного м — у-у — утра… — снова донеслось от двери.

И я с восхищением замерла, наблюдая, как из воздушной воронки выходит настоящий крылатый сильф. Вот только он меня, увы, не заметил. Дернул за бычье кольцо и скрылся в аудитории вслед за гномами.

— А это?.. — начала было я, продолжая гипнотизировать взглядом дверь, но княжич оборвал очередной мой вопрос мрачным:

— На меня смотри, Рина, когда я с тобой разговариваю.

Удивленно моргнула, поворачиваясь к нему. Былое раздражение начало возвращаться, а настроение — падать. Видимо, уловив мои эмоции, стоящая рядом метла хищно ощерилась прутьями, царапнув ими начищенный до блеска пол.

— Хочу сразу прояснить пару важных вещей, — сказал княжич и, бросив косой взгляд на воинственно настроенную Метланиэль, пригрозил: — Попробуешь вмешаться — сломаю. — И весь боевой запал летающей подруги сошел на нет, а жаль. Вздохнув, погладила ее по зеленой повязке. Хорошая у меня метла, да. Хоть и с причудами. — Значит так, Рина, — продолжил говорить оборотень. От упоминания этой версии моего имени я скривилась, но возмущаться не стала, намереваясь выслушать то, что он так жаждал до меня донести. — Во — первых, я твой опекун, который может от своего опекунства и отказаться, и тогда тебя отправят в тюрьму отбывать заслуженное наказание.

— Не отправят, — возразила ему. — Теперь я студентка МАРиС, и в правилах этого учебного заведения четко прописано, что учеников в течение всего срока обучения властям и прочим желающим не выдают.

— Зато от уплаты штрафа эти правила не защищают. Хочешь месяц за месяцем отсылать в Кирасполь свою стипендию, ведьмочка?

Я не хотела! Как не хотела и радовать желтоглазого шантажиста честным ответом. Поэтому просто смолчала, хмуро глядя на него и ожидая продолжения нашей малоприятной беседы. Чувство вины, которое испытывала пару дней назад, глядя на выпавшего из окна кота, больше не беспокоило. Осталось лишь глухое раздражение, замешанное на обреченности, и злость, которая отдавалась слабым покалыванием в кончиках сжатых в кулаки пальцев. Эх, водичка бы сейчас не помешала! Для успокоения нервов и готовой взбунтоваться силы.

А ведь все так хорошо начиналось…

Приняв утром душ, я просушила волосы, заплела их в тугую косу и, надев новую форму под одобрительное хмыканье Учандра Урчаровича, отправилась знакомиться со своими будущими сокурсниками. Но не успела выйти за дверь комнаты, как едва не навернулась на скользком полу коридора. Масло! Кто‑то налил мне на порог примитивное растительное масло без каких‑либо примесей магии. Не упала я только благодаря метле, которая вовремя протянула древко, помогая переступить через лоснящуюся лужу.

Дальше — больше! Последняя ступенька провалилась подо мной, как только я поднялась по лестнице, намереваясь покинуть башню. От полета кубарем спасло то, что самая сильная сторона моего дара — левитация. Плавно спустившись на площадку, я попробовала пойти дальше. Когда под ногой треснула очередная каменная плита, окончательно убедилась, что все это не досадные случайности, а самые настоящие пакости, устроенные мне… ну, тут вариантов было немного: либо в общежитии так принято подшучивать над новичками, либо Клара и компания, как и предупреждал мой сон, ступили на тропу войны.

То, что на выходе из общежития на меня обрушилось подвешенное над дверью невидимое ведро с ледяной водой, лишь убедило в правильности таких суждений. Ведь передо мной в эту самую дверь вышли две мавки, и на них не пролилось ни капли. Черноглазая стервочка обнаружилась на крыльце. Ее сочувственные охи — вздохи звучали неубедительно, как и предложение помощи, от которого я благоразумно отказалась. Откинула за спину мокрую косу, оправила облепивший ноги подол платья и, смерив Клару мрачным взглядом… не стала говорить ей то, что планировала рассказать про Сигурда и наши с ним отношения. Вернее про их отсутствие. Нечего оправдываться перед такой неблагодарной дрянью. Хочет войны? Что ж… она ее получит!

Магия воздуха снова пришлась кстати: подсушив себя, я села на метлу и полетела на занятия. Душу грела лишь одна приятная мысль: теперь не придется возвращать Сигурду чек, потому что после утренней травли, причиной которой он стал, этой суммы даже мало для возмещения морального ущерба. О том, что вчера я тоже отличилась, устроив разгромом палаты и ударив неосторожным словом по его самолюбию, предпочла не вспоминать.

— Во — вторых, Риночка, ты мне трижды задолжала, — вырвал меня из воспоминаний подозрительно ласковый голос Каина.

— Трижды? — недоверчиво переспросила я.

— Да, — уверенно кивнул оборотень. — За то, что я заплатил за тебя штраф. За то, что ты выкинула меня вместо заслуженной благодарности из окна…

— Но ты ведь…

— Помолчи! — оборвал он возмущение, готовое сорваться с моих губ. — И в довершение всех «подвигов», о, неблагодарная моя ведьмочка, ты еще и обокрала своего благодетеля, то есть меня.

— Значит, так, — заткнув шевельнувшееся чувство вины, заявила я. — Теперь ты меня послушай, «благодетель». Во — первых, я тебя не просила вызволять меня из камеры предварительного заключения. Во — вторых, за постельными «благодарностями» ты обратился не по адресу. В — третьих, ты мне тоже должен за то, что не сдала тебя той разъяренной девице со сковородой. И в — четвертых, — я выдержала паузу, наслаждаясь тем, как меркнет победная ухмылка на лице княжича. — Я оставила тебе записку, когда одолжила из кошелька несколько монет. И я их верну! — добавила уверенно, вновь подумав о чеке господина Сальдозара. Его хватит и на штраф, и на возмещение одолженных монет, и даже на платье потом останется. Только надо будет слетать после занятий в город и получить в банке деньги.

— И чего это ты так довольно улыбаешься, а, Рина? — щуря желтые глаза, полюбопытствовал оборотень. — Думаешь с помощью всего перечисленного сорваться с долгового крючка?

— Думаю, что нам пора в аудиторию, — посвящать его в свои коварные планы я не собиралась.

Еще не хватало, чтобы и этот хвостатый гад мне палки в колеса ставил. Достаточно на сегодня выходок Клары. А Каин… что ж, пусть пребывает в наивной уверенности, что у меня нет возможности заплатить ему по счетам. Тем более на данный момент этой возможности действительно нет, так как банковский чек остался лежать в комнате, спрятанный между страницами одной из моих любимых книг.

— Приятного м — у-у — утра — а-а, — провозгласила говорящая дверь на весь коридор и, совсем не по бычьи хрюкнув, добавила: — Драко — о-оны!

Два похожих как две капли воды парня с одинаковыми стрижками изумрудного цвета синхронно хрюкнули в ответ и, хором пожелав железной морде нескучного дня, вошли в аудиторию.

— Ну и зоопарк, — проворчал Каин, глядя им вслед.

— Это ты о себе, котик? — не удержалась от иронии я. — О да — а-а, представитель туманных оборотней — достойный экспонат для любой коллекции диковинного зверья.

— Сама‑то? — пробурчал парень, скосив на меня взгляд, и, немного подумав, выдал: — Курица мокрая.

— Я сухая, — возмущенно засопела в ответ.

— Но лохматая! — дернув меня за светлую прядь, заявил кошак.

— Это из‑за ветра, — нашла оправдание я.

— Интересно, из‑за какого, если на улице тишь да гладь? — полюбопытствовала желтоглазая ехидина. — Уж не из‑за того ли, с помощью которого я давеча учился летать?

— М — у-у — утра… приятного, — отвлекла меня от Каина дверь. И переведя взгляд с физиономии шатена на очередного нашего одногруппника, я выдохнула вместе с бычьей головой: — Леший!

Молодой такой, хорошенький. Нос сучком, в волосах веточки, и глаза зеленущие — е-е из‑под мха бровей на нас внимательно глянули, моргнули травинками — ресницами и снова обратили свой взор на дверную ручку.

— Здравствовать, — поприветствовал «быка» очередной студент. Хотя, может, и преподаватель. Откуда мне знать, кто тут кто? Судя по седому предводителю гномов, возраст для обитателей МАРиС — не помеха. А уж учиться или учить — решает ректор.

Следом за лешим пришла юная дриада. Ростом с Каина, но раза в три тоньше. Руки — ноги длинные, волосы им под стать, аж до самых пят зеленая коса, а в ней целая россыпь голубых цветов. На носу очки круглые, на плече сумка с книжками, а на ногах деревянные башмачки. Не успело это растительное чудо скрыться за приветливо мычащей дверью, как в коридоре появилась еще одна особа, которая, к моему ужасу, очень напоминала мавку из ночного кошмара. Неужто сон в руку?! Девушка была такая же белоглазая, с седой прядью в темных волосах и блуждающей улыбкой на бледных губах. И странные песенки она тоже напевала! Только на этот раз их мрачный смысл касался утра, которое добрым не бывает, а не моей приговоренной к расправе персоны.

— Это кто? — шепотом спросила я у оборотня, терпеливо дожидавшегося, когда я слезу наконец с высокого подоконника.

— Мавка, — глядя, как девчонка, пританцовывая, входит в аудиторию с горящей красным огнем надписью «СтихБед 2/13», ответил княжич. И, вздохнув, подал мне руку.

Очень хотелось ее гордо проигнорировать и, задрав нос, спуститься самой с каменного «насеста», но воспоминания о ночном кошмаре заметно подкосили уверенность в удачном знакомстве с группой, поэтому я послушно вложила чуть дрожащие пальцы в широкую ладонь парня и с его помощью спрыгнула на пол.

— Пошли, что ли, знакомиться со всеми, — лукаво глянув на меня, сказал оборотень и ехидно добавил: — Должница.

— Ты тоже должник, — ответила я той же монетой, на что услышала веселое:

— Так я и не против! Учебный год длинный, рассчитаемся, — а потом задумчивое: — Хотя ты все же должна мне больше. Например, поход на вечеринку, которая будет в выходные.

— Нет.

— Имей совесть, Рина! Соглашайся. Будет весело.

— Ладно, подумаю, — смягчилась я.

— С меня наряд, туда в обычной одежде не пускают, — расценив мой ответ, как согласие, начал рассуждать княжич. — Тебе какой цвет больше нравится, белый или красный? Хотя белый, конечно… невинность подчеркнуть.

Я ткнула его кулачком свободной руки в плечо, чтобы не заводил подобные темы, но в то же время злиться на парня перестала. Может, и правда просто ближе познакомиться хочет? Не просто же так на вечеринку приглашает. Такой кошак мне нравился куда больше, чем заносчивый княжич со списком претензий к маленькой скромной ведьмочке. Но, несмотря на то, что Каин сменил гнев на милость и снова начал походить на вполне вменяемого парня, который не поленился сойти с экспресса, чтобы вытащить меня из тюрьмы, я все равно решила слетать после занятий в город и обналичить чек, дабы отдать ему взятые деньги. Вдруг мы с ним все‑таки подружимся? А начинать отношения с долгов — нехорошо.

В аудиторию мы так и вошли, держась за руки. Мне было немного страшно, а кошак хоть и вредный, но знакомый. А он просто не стал выпускать мою руку из своей после того, как спустил меня с окна. В просторном зале было светло и, как ни странно, тихо. На трех рядах сидений, веером расходившихся от небольшого возвышения с преподавательским столом и креслом, за которыми висела огромная черная доска, сидели почти все, кто прошел через мычащую дверь. Народу было немного, так что запомнила я каждого.

Гномы расположились тесной компанией недалеко от входа. Причем места, занятые ими, почему‑то были окрашены в коричневый. За зелеными партами сидели леший с дриадой, которая на голову возвышалась над своим соседом. За красными — близнецы драконы с изумрудными шевелюрами, уложенными в стиле «художественный беспорядок». За синей — белоглазая мавка. Желтое место пока пустовало, и я невольно подумала, что его займет сильф, который в данный момент что‑то писал на доске. Остальные же ряды были обычными, деревянными, без всяких странных раскрасок.

— М — м-мутра — а-а… — раздалось за спиной, и я невольно вздрогнула, обернувшись.

— Привет! Я не опоздал? — широко улыбаясь, спросил запыхавшийся эльф.

Я пожала плечами, Каин промолчал. А стоящий у доски сильф буднично поинтересовался:

— А планировал, Бэль?

— Обижаете, мастер! — продолжая сиять, аки яркое солнышко, мурлыкнул остроухий красавчик. Стройный, гибкий, хорошенький, аж завидно! Коса золотая, толстая, до пояса. Кожа светлая без единого изъяна. Глаза небесно — голубые с ресницами, за густоту и длину которых многие модницы полжизни бы отдали. — К вам на занятия я всегда несусь на крыльях…

— Любви! — сказал один из драконов под одобрительный кивок второго.

— Тебя не спросили, — ничуть не обиделся эльф. — А вы новенькие? — обратился он к нам с оборотнем, с жадным интересом разглядывая… Каина.

— Новенькие, — снова ответил ему сильф.

Неспешной походкой крылатый красавец спустился по ступеням с каменного возвышения и, поглядывая в свиток, который держал в руке, подошел к нам.

— Катарина Ирмин? — уточнил, сверяясь… наверное, со списком.

— Да, — кивнула я, почему‑то сильнее сжав руку Каина.

— И драгоценный наш кня — а-а — жич, — улыбка сильфа была странной, — погулял и вернулся на радость отцу и дяде?

— Вернулся, — со вздохом ответил тот.

— А почему к нам, а не на свой факультет? — продолжая все так же скалиться, поинтересовался преподаватель, которого я ошибочно приняла за студента.

А все потому, что молодой и красивый! Высокий брюнет в серебристой одежде с восхитительными прозрачными крыльями, которые сейчас свисали за его спиной длинным плащом. Иссиня — черные волосы мужчины были заплетены в тонкие косички, собранные в низкий хвост. А того же цвета глаза с интересом смотрели на туманного кота. С исследовательским интересом!

— Захотелось разнообразия, — ответил Каин.

— Ну — ну, — покачал головой сильф, переводя взгляд на меня. — Вижу я твое разнообразие, — и уже обращаясь к нам обоим, предложил занять места в соответствии с направленностью магического дара.

Я, решившись наконец отпустить руку оборотня, сделала шаг в сторону деревянных рядов да так и застыла в нерешительности. Какой у меня дар, если я училась на ведьму? И где место, отведенное под этот непонятный дар? Эльфенок, прошмыгнув мимо нас, начал раскладывать тетради и книги за желтой партой.

— Садись за любую, — подсказала дриада, поправив свои очки.

— Это если ее дар нашим не соответствует? — добавил леший, с любопытством разглядывающий меня.

— Эта аудитория разделена на сектора, — снова заговорил сильф. — Каждый цвет соответствует дару. Коричневый, — он повернулся к гномам, и те хором рявкнули:

— Земля!

— Зеленый?

— Флора, — с умным видом заявила дриада и снова тронула и без того идеально сидящие на длинном носу очки.

— Синий? — преподаватель посмотрел на мавку, но та изучала потолок, при этом покачиваясь и бормоча очередную песенку. — Ну, думаю, и так понятно, что вода, — вздохнув, сказал он. — Красный — огонь, а желтый для покорителей фауны. Тебе, княжич, кстати, туда, — между делом добавил он, и оборотень, настороженно поглядывая на своего остроухого соседа, отправился за парту. — А ты, ведьма, у нас..?

— Ведьма, — согласно кивнула я.

— Это профессия, девочка, — понимающе хмыкнул сильф.

— Для некоторых — призвание, — снова влез с комментариями дракон.

— А для других — состояние души, — хихикнул его брат.

— Какая магия лучше всего тебе дается? — игнорируя обоих, спросил крылатый брюнет.

— Стихийная, — пробормотала я и, чувствуя, что туплю, пояснила: — Магия воздуха.

— Да неужели? — на этот раз сильф посмотрел на меня куда внимательней и с каким‑то затаенным восторгом в чуть прищуренных глазах.

— Но иногда я не могу ее контролировать, — чувствуя себя диковинной зверушкой, попавшей в лапы коллекционера, пролепетала тихо.

— Ничего, научим, — убрав за мое ухо прядь волос, выбившихся из недавно просушенной косы, обнадежил он. — Садись за любую парту, но запомни, что она будет твоей в течение всего года.

И я побрела в сторону желтого сектора, намереваясь устроиться позади оборотня и улыбчивого эльфа. Один мне был знаком и вроде даже вести себя начал по — человечески. Второй просто понравился.

— Прав был Сальдозар, — тихо проговорил сильф за моей спиной, — действительно сюрприз. На потоке второго курса воздушника как раз и не хватает.

Я на мгновение замерла, переваривая услышанное. Пальцы самопроизвольно сжались в кулаки, и задремавшее было раздражение снова заворочалось в душе. Вот оно, значит, как! Чертов лекарь и тут успел отметиться, в попытке устроить мою жизнь, не спрашивая об этом меня. Ишь заботливый какой! Бумаги в МАРиС привез, чек на платье выписал, абсолютный щит с собственной подпиткой поставить решил… в «СтихБед 2/13» определил! А я то, глупая, думала, с чего это ректор так на выборе специальности настаивает. Оказывается, всему виной один снежный блондин в защитных очках! И это было бы даже приятно, не окажись так обидно. Ведь моим мнением господин «я сам знаю, что для тебя лучше», увы, не поинтересовался.

Жуткий перезвон, похожий на колокольный набат, казалось, звучал отовсюду. И я мысленно порадовалась, что успела сесть за парту, когда раздалось ЭТО.

— МАРиСовский звонок, — сообщил, обернувшись, эльф. — Привыкай.

— Я поняла, — нервно улыбнулась ему.

— Итак, представлюсь! Меня зовут Силарин Кейсар — громко сказал сильф, бросив на стол свиток, в который что‑то только что записал. — Говорю, естественно, для новичков. Впрочем, если кто забыл…

— Забудешь тут, — нервно хихикнул дракон, и, резко повернувшись в его сторону, так что шлейф крыльев, взмыв в воздух, описал дугу, наш преподаватель «ласково» проговорил:

— Рик, к доске! Рок, ассистируешь. Остальные расчищают парты для практической работы.

И оба близнеца, обреченно вздохнув, начали подниматься со своих мест.

— Еще немного информации для вновь прибывших, — не глядя на ребят, продолжил наш учитель. — За группами «СтихБед» закреплены свои аудитории в целях безопасности академии. На общеобразовательные же дисциплины вы будете ходить, как и все студенты, со своим потоком. Но занятия, которые веду я, проходят только здесь. И те, которые веду не я, но они потенциально опасны для окружающих, — тоже здесь. Все, что масштабней небольшой бури, — на тренировочных полигонах. Если будут вопросы, обращайтесь, — и улыбнулся… мне. — Твой цвет белый, ведьмочка, — сказал ласково и гораздо тише добавил: — Наш цвет, — после чего снова развернулся к доске, возле которой уже топтались два понурых дракона. А моя парта в тот же миг начала самопроизвольно перекрашиваться.

Эллис

Черные тараканы в черной — пречерной черепной коробке добросовестно грызли мой мозг. А в переводе на нормальный язык, меня мучили мрачные мысли, облаченные с подачи больной фантазии в весьма странные формы. Не знаю, сколько бы длился этот жуткий сон, но порция холодной воды, вылитая мне в физиономию, сработала лучше любого будильника. Резко распахнув глаза и похлопав мокрыми ресницами, я узрела перед собой черную чешуйчатую голову с раздвоенным языком и голубыми прищуренными глазами, один из которых и подбила. На чистых инстинктах и без применения магии. Просто засветила кулаком в мерцающее око, оказавшееся недопустимо близко от очнувшейся после кошмара меня. И тут же сдавленно пискнула «извините», оценив масштаб содеянного. Ну, или габариты побитой змеюки, которая тоже, видимо, на рефлексах, стиснула меня тугими кольцами, чтоб не размахивала руками, еще и подзатыльник хвостом дала.

— За что? — обиженно буркнула я, глядя на полоза… с подбитым глазом.

— За все хорош — ш-шее, — прошипел змей, разглядывая меня здоровым. А на длинной лиане за его темной фигурой висели два орсиза, один из которых держал в лапках небольшое пустое ведерко, а второй бутылку с йадом, ту самую, в обнимку с которой я улетела в дупло.

Воспоминание накатило внезапно и… споткнулось об отсутствие данных. Сосредоточенно поводив бровями и пошевелив пальцами рук, прижатых к бедрам змеиным телом, я спросила:

— А что, собственно, случилось? Где я и… где друид?

— Съел, — то ли издеваясь, то ли наслаждаясь сытным завтраком, сообщил довольно ухмыляющийся змей.

— Вкусно? — спросила я в чисто исследовательских целях. Друидов животные раньше не жрали, скорее, на других охотились по приказу заклинателей. А тут наоборот. Сомнительно что‑то, ну да ладно.

— Не так вкус — с-сно, как маленькая с — с-сладкая ведьмочка с древней кровью, — прошептали мне, лизнув раздвоенным языком ушко. А вот это уже ближе к правде. Случаи нападения на ведьм в истории нашего королевства значились.

— Много есть — вредно для здоровья, — заявила я, лихорадочно соображая, как вырваться из плена, из которого вырваться нельзя. Даже колдануть невозможно, когда связана по рукам и ногам. Остается одно — заговаривать зубы ползучему людоеду, надеясь, что он не настолько прожорливый, как хочет казаться. Хотя, судя по габаритам, может, и настолько. — Несварение будет…

— Это я уже с — с-слышал. Дальш — ш-е?

— Гастрит, язва, изжога, в конце концов!

— И все?

— Совесть замучает, — не желала сдаваться я. — Нельзя есть юных ведьмочек в самом расцвете лет!

— Дейс — с-ствительно, — протянул змей, задумчиво изучая меня одним глазом, ибо второй заметно припух. — Но есть одна проблема…

— Какая?

— Ты побывала в моей с — с-сокровищнице, а значит, по законам леса, не могу я тебя отпустить, — тяжело вздохнул гад ползучий, но при этом ухмыляться не перестал. — Что делать будем? — спросил, вдоволь налюбовавшись на кусающую губы меня. — Трапезничать али жАниться?

Издевается гад, как есть — издевается! И что сказать?

— А как же конфетно — букетный период? — спросила, невинно похлопав ресницами, и вновь пошевелила пальцами, надеясь хотя бы огонек щелчком выбить да шкурку наглеца ползучего подпалить, но не вышло. Страха я особого не испытывала. Словно все происходящее было фарсом, а не реальностью. Ну не верилось мне, что полоз сожрал друида и облизывается на меня. Хотя, может, и облизывается… только по другой причине.

— Это все, что тебя не устраивает? — льдисто — голубой глаз с круглым, как у человека, зрачком чуть прищурился, а я неуверенно сказала:

— Ну… и это тоже.

— А еще что?

— Ну — у-у… межвидовые браки попахивают извращениями, нет?

— Ты против извращ — щ-щений? — зашипел мне в ухо этот… извращенец! Вновь лизнув мочку с вставленной в нее сережкой. Во втором ухе украшений было целых три, но змей проявлял стойкое неравнодушие к этому.

— Я морально не готова высиживать змееныш — ш-шей, — отозвалась в тон ему, пытаясь уклониться от наглой ласки.

В следующий момент тело мое затряслось. Точнее, затряслись огромные черные кольца, спеленавшие его, а из змеиной пасти начали вырываться характерные для смеха звуки. Этот поганец веселился! Вот же… И так мне обидно стало вдруг, что я рявкнула в его довольную морду:

— Либо женись уже, либо отпускай, а то не по — мужски как‑то над бедной девушкой издеваться. При свидетелях! — и выразительно посмотрела на прикинувшихся частью лианы орсизов.

— А без с — с-свидетелей можно? — вкрадчиво поинтересовался «жених», вновь нацелившись на мое ушко.

— Нет! — уверено заявила я.

— Даже чуть — чуть…

— Разве что самую малость, и чтоб у невесты не были связаны руки, — «мило» улыбнулась ему. — Издеваться с гарантированной отдачей куда интересней, — заверила я.

— Договорилис — с-сь, — немного подумав, согласился змей и, выпустив меня из плена своих колец, предупредил: — Сегодня я уже в глаз получил, так что держи с — с-свои руки при себе, невес — с-ста, — и угрожающе покачал кончиком хвоста перед самым моим носом. А на нем… (на хвосте, а не на носу!) красовался мой потерянный браслет с синими камушками.

— Отдай! — потребовала я, завороженно глядя на мамин подарок.

— Только после того, как наденеш — ш-шь на палец колечко обручальное, — выдвинул свое условие хозяин норы.

Большой такой, заставленной разными сундуками, корзинами и прочим хламом, который ютился на полу, на стеллажах… везде! И все это, по моим прикидкам, никак не могло влезть в пусть большой, но все же дуб. Тогда что? Пространственный карман необъятных размеров или… я пролетела сквозь очередной портал?

Заметив мой интерес к интерьеру, змей сказал:

— Вечером придеш — ш-шь, покажу и другие покои.

— Вечером? — оживилась я. — То есть ты меня сейчас отпустишь, а потом…

— А потом ты, как и обещ — щ-щала милашкам — орсизам, вернешься и наваришь кактусовки. Ну а после поужинаем в рамках конфетно — букетного периода, которого тебе так недос — с-стает, — с иронией добавил «жених».

— А если откажусь? — прищурилась я, разминая затекшие руки.

— Что же ты за ведьма, коли слово с — с-сдержать неспособна?

— Твоя правда, — вздохнула я. — Приду.

Орсизы оживились и хлопнули друг друга по раскрытой ладони, празднуя победу. Потом помахали бутылкой, вновь предлагая мне йаду, но я решила самоубийство отложить на потом.

— Ес — с-сли придеш — ш-шь, как обещано, подарок подарю и снова отпущу. До очередного свидания, — поигрывая моим браслетом на кончике хвоста, пообещал змей, и я согласно кивнула, надеясь выяснить про эту ползучую заразу как можно больше, прежде чем нанести ему новый визит. Врага надо знать в лицо… тьфу ты, жениха!

— На ужин, надеюсь, не друид будет? — уточнила на всякий случай.

— Нет, — ответил змей, обнажив в улыбке свои острые клыки. — И даже не ведьмочки. Всего‑то свиные отбивные и зеленый салат. Любиш — ш-шь?

— Попробую, — решила я, пытаясь представить огромную змеюку у плиты с колотушкой в зубах. Выходило плохо. Вывод: либо новоявленный женишок у меня двуипостасный, либо орсизы у него на хозяйстве.

— А не придеш — ш-шь, выдерну порталом и обратно уже не выпущу, — ненавязчиво так добавил собеседник, после чего потребовал мою правую руку и, как только я попыталась ее спрятать за спину, мазнул по пальцам хвостом. В тот же миг кожу указательного обожгло. Вскрикнув, я подняла ладонь и уставилась на бледно — голубой рисунок, подобно кольцу обогнувший мой палец. — После свадьбы станет настоящ — щ-щим, — просветил жених. — А если передумаем, то ис — с-счезнет, как не бывало.

— О! Значит, есть шанс передумать? — воодушевилась я, на что змей как‑то странно улыбнулся, а потом прошипел какое‑то незнакомое заклинание, и меня снова накрыла тьма.

Очнулась я на полигоне, обвешанная жемчужными бусами, свисавшими почему‑то не с шеи, а с полюбившегося полозу уха, с кучей новых браслетов на руках и ногах, в шелковом плаще, расшитом золотом, и с зеркальцем, от которого за версту фонило магией. А вокруг стояла вся группа знахарей — зельеваров во главе с преподавательницей и смотрела на меня круглыми глазами. Я не менее круглыми — на них. А из волшебной стекляшки, зажатой в руках, мне подмигивал голубым оком шутник жених.

— Травы соб — брала, Страхова? — с запинкой спросила дриада.

И опустив руку в карман, я вытащила оттуда подозрительно свежие растения, причем не только те, которые нарвала возле пня, но и прочие, нужные для приготовления зелья на следующей паре.

— И травы тоже, — сдернув с уха жемчужные нити, я сунула их в опустевший карман, бросив туда же и зеркальце, в котором отражалась уже не морда полоза, а моя хмурая физиономия. День предстоял тяжелый, и вовсе не из‑за учебы. Нужно было как следует подготовиться к вечеру, чтобы больше не чувствовать себя беззащитным кроликом в объятиях заигравшегося удава.

Катарина

Урок снотворчества, стоявший в расписании первым, впечатлил меня даже больше, чем звонок. Я, конечно, знала, что есть такие существа, как сновили, которые плетут паутину навеянного сна. Но представляла их несколько иначе. Когда же из мерцающего портала мне на стол шлепнулся огромный лысый паук с надписью «Учебное пособие номер 13» на полупрозрачной спине, не взвизгнуть от неожиданности было настоящим подвигом с моей стороны. Учебное пособие лениво приоткрыло красные точки глаз, чуть пошевелило лапками, удобней располагаясь на парте, а потом плюхнулось на пузо и… то ли вырубилось, то ли и вовсе померло — не знаю.

— Рик, Рок? — отвлек меня от решения этого вопроса голос Силарина. — Что застыли? Выплетайте какой‑нибудь… — он задумчиво потер гладкий подбородок, с прищуром глядя на близнецов.

— Кошмар? — с надеждой спросил один из драконов.

— Ну, зачем же сразу кошмар? — пакостно улыбнулся сильф, который внешне куда больше походил на студента, чем на преподавателя. — Кошмары у нас были на прошлом занятии. Давайте что‑то…

— Эротическое, — предложил второй дракон, пряча смешок в кулак.

— Заметь, не я это сказал! — довольно оскалился крылатый дух воздуха. — Приступайте, остряки.

— Э — э-э… — странно заблеял первый близнец. — А — а-а — а…

— А на ком тестировать будем? — пришел ему на помощь… ну вроде как Рик.

— На вас и будем. Один сочиняет сон, второй просматривает. И на все про все у вас меньше часа, — снисходительно пояснил господин Кейсар.

Ребята переглянулись, странно ухмыльнулись, явно понимая друг друга без слов, и принялись мучить своих «пауков». Именно мучить! Потому что дерганье за лапки полусонных созданий со стороны выглядело именно так. Переведя взгляд с этой зеленоволосой парочки на других одногруппников, я поняла, что все ждут заданий. Разве что мавка опять витает в облаках, что‑то мурлыкая под нос. Сидящий же впереди меня эльф легонько тыкал в порядковый номер своего сновиля непонятно откуда взявшимся прутиком, а оборотень ласково чесал брюшко создателя сонной паутины. Им обоим эти полупрозрачные создания были знакомы, я же не знала, за что хвататься. Уроков снотворчества в ведической школе ведьм на первой ступени не проводили. А госпожа Танис предпочитала внушение потусторонним «паукам».

Силарин зачитал список заданий, распределив их между нами. Мне досталась тема летнего дня. И вроде ничего сложного, если б я хотя бы хорошо знала теорию. А я ее, к своему стыду, знала плохо. Каин пару раз оборачивался посмотреть, как у меня дела, хмыкал и возвращался к работе над зимней ночью, которая выпала ему. Мы же со сновилем под номером 13 продолжали мирно сидеть и смотреть друг на друга. Вернее, смотрела я, нервно теребя наскоро переплетенную косу, а он дрых и видел сны, которые, по идее, должен был плести.

— Мастер? — подал голос эльфенок, чье учебное пособие после массажа веточкой шустро шевелило лапками и щелкало зубками, выплетая призрачную паутину. Это походило на миниатюрную картину, которая казалась такой живой и объемной, что хотелось к ней прикоснуться, почувствовать дуновение ветерка, ощутить тепло от крошечного солнца… — Мастер Силарин, я закончил! — сообщил парень, подошедшему сильфу. — Если работа принята, можно мне помочь Катарине? Она, похоже, не работала раньше с сновилями.

Преподаватель чуть удивленно на меня посмотрел, а я развела руками и грустно вздохнула. Правда ведь не работала. Смысл скрывать?

— Я сам ей помогу, — заявил княжич.

— Ты свое задание сначала закончи, — не скрывая язвительности, ответил сильф. — А ты… — он оценивающе посмотрел на застывшего в ожидании эльфа. — А ты посиди пока. Как твой напарник закончит, протестируешь на нем свой сон.

— Но мастер, а как же…

— Я ей все объясню, — перебил остроухого сильф.

И я, сама того не желая, покраснела. Стыдно было за то, что не удосужилась почитать тему снотворчества перед приходом на занятия. А еще за то, что придется отвлекать преподавателя от свитков, которые он сосредоточенно разбирал, сидя за столом, пока наша группа корпела над заданиями, а я глупо пялилась на спящего «паука». А еще оттого, что этот сильф совсем не похож на умудренного сединами старца, которого автоматически воспринимаешь, как наставника, а не как… не как‑то иначе!

По свойски расположившись рядом со мной в белом секторе, черноглазый сильф бережно расправил свои полупрозрачные и удивительно гибкие крылья, видимо, чтобы не помялись, и, развернув к себе мордочкой сновиля, дал ему совсем не гуманный щелбан по четко видимому номеру. «Паук» встрепенулся и мрачно уставился на Кейсара, причем чем дольше смотрел и осознавал, кого видит, тем добрее становилось выражение его лысой физиономии.

— Взгляни сюда, ведьмочка, — начал вполголоса пояснять мужчина. — Чтобы быстро и эффективно работать с этим учебным материалом, надо уметь устанавливать с ним ментальный контакт. Сновили — нечто среднее между животными и призраками. Они кормятся чужими снами, но они же способны создавать и новые. Если не управлять их творчеством, то сновидение получится похожим на набор образов, которые «паук» собрал из подсознания прошлых доноров. Но если внушить сновилю картинку, нарисованную воображением мага, он воссоздаст ее в точности и некоторое время будет хранить в памяти, ища того, кому можно это творение подарить. Ну а потом благополучно закусит своим же сном, если вовремя его не оттащить от спящего.

— Это как? — напряглась я.

— Обычно. Человек проснется с ощущением, что ему ничего не снилось. И все.

— Не опасно?

— Конечно, нет.

— Сновили существа безобидные, — сказал сильф, а потом добавил, погладив паучка, — если ими не руководит какой‑либо корыстный маг и не сводит с их помощью с ума свою жертву.

Я слушала преподавателя и завороженно следила за его руками, ворочавшими на удивление податливое «пособие». Уверенность, что мне не только расскажут, но и покажут, как правильно пользоваться призрачным «насекомым», росла и крепла с каждым словом, произнесенным приятным мужским голосом. Повезло все же СтихБед с куратором! Вменяемый, симпатичный, с чувством юмора и… с удивительно красивыми крыльями, которые сейчас были аккуратно разложены по широкой спинке скамьи за спиной мужчины.

— Кисти кладешь вот сюда, — продолжал говорить Силарин. При этом он взял мои руки, расположил их так, чтобы я обнимала ладонями достаточно упругого и весьма холодного сновиля, после чего накрыл пальцы своими и чуть надавил на указательные, подушечки которых вжались в мягкие бока на паучьем тельце. — Теперь прикрой глаза и представляй тему своего сна, — будничным тоном сказал он, но руки почему‑то не убрал.

И я подчинилась. Опустила ресницы и постаралась вспомнить ясный летний день в родных землях. Чтобы пели птицы, светило солнце, порхали яркие бабочки и переливалась синей рябью потревоженная ветром вода. Чтобы весело смеялись дети, бегущие вдоль берега за плывущими по реке корабликами. И чтобы я босая и с васильковым венком на голове улыбалась, глядя на них.

— Ум — м-м, красиво, — протянул препод, и я, резко распахнув глаза, уставилась на миниатюрную копию всего того, что мне только что пригрезилось. — Белое тебе к лицу, ведьмочка, — глядя на платье крошечной Катарины, добавил он, чем вогнал меня в краску.

— Мы закончили, мастер! — в один голос сообщили братья — драконы. И одинаково улыбнулись, явно довольные результатом.

— Смотреть работу будете? — спросил Рок.

— Или лучше не надо? — ехидненько так захихикал Рик.

— Надо! — неожиданно для всех воскликнула дриада и, смущенно поправив очки, потупилась.

— Так что, мас — с-стер? — как‑то зловеще прошипел дракон, который являлся автором «эротического сна», прикрытого от посторонних взглядов спиной его ассистента. — Сами глянете или всем показать? — и искущающе улыбнулся.

Да мне этой его многозначительной мимики бы хватило, чтобы запретить выставлять на обозрение результат их больной фантазии. Но сильф, прищурившись, дал добро на демонстрацию и… Я говорила недавно, что покраснела? Не верьте! Потому что, узрев свою миниатюрную копию в объятиях обнаженного сильфа с характерной прической из мелких косичек, поняла, что еще немного — и вспыхну от прилившего к коже жара. Правда, с моего места лиц участников эротического сна видно не было, но хватало и светлых волос полуголой девушки, из одежды на которой была лишь остроконечная шляпа, чтобы сделать соответствующие выводы.

— Все как вы заказывали, масс — с-стер, — представил свое творение Рик, а я, сама того не замечая, начала медленно сползать под стол, пока твердая рука Силарина не остановила этот неосознанный порыв, припечатав меня к скамье.

— Неплохо, — похвалил драконов брюнет, — но как‑то… недостаточно реалистично, Рик. Опыта тебе не хватает, что ли? — задумчиво протянул он, по — прежнему не убирая ладонь с моего плеча.

— В снотворчестве? — прикинулся непонимающим зеленоволосый поганец.

— В интимной жизни, — с удовольствием разъяснил свои слова сильф. — Давай‑ка, добавь реализма своему сну, что ли, а то персонажи как механические куклы движутся. Огонька не хватает, фантазии… страсти, в конце‑то концов! — я скосила на него глаза и, заметив не менее ехидную, чем ранее у дракона, ухмылку на молодом лице куратора, мысленно ужаснулась. Нет, он, конечно, с чувством юмора и все такое, но мог бы хоть как‑то наказать этих наглых ящеров, а он… он… посмотрел на меня и подмигнул. Потом ободряюще похлопал по плечу, поднялся и, стерев рукой призрачное нагромождение «летнего дня» со спины тринадцатого сновиля, спокойно сказал: — Попробуй теперь свой сон создать, ведьмочка. На свободную тему, — и пошел проверять задания у остальных.

А я так и сидела, прижав ладони к пунцовым щекам и глядя на порядковый номер моего учебного пособия. Мысль о мести чешуйчатым паразитам занимала все больше.

— Рина, а Рина… — окликнул меня обернувшийся Каин.

— Отстань! — сказала грубее, чем хотела, и с каким‑то нездоровым энтузиазмом приступила к творчеству… на свободную драконью тему, ага.

А куратор‑то оказался мстительным. Потому что мою пробу пера, в смысле сна, он заставил просмотреть обоих братцев вовсе не в миниатюре, а лично, погрузив их в глубокий сон ровно на пять минут. Потом еще непрозрачно намекал слегка вспотевшим ребятам на то, что у меня эротическая фантазия вышла и правдоподобней и лучше, нежели у них. А ведь я не придумала ничего особенного, все было невинно, да. Почти. Потому что даже добрую ведьму можно разозлить, и тогда она, как и положено, становится ведьмой злой.

Эллис

Урок зельеварения прошел, не в пример предыдущему, тихо и спокойно. Даже «шпильки» ведьмочек, пытавшихся меня не то задеть, не то просто разговор таким образом завязать, я воспринимала, как надоедливое жужжание безобидных комариков, и не реагировала на них совершенно. Котя, назначенный моим напарником на обе пары Осины Дуборядовны, как истинный шпион пытался выведать, где я побывала, раз явилась обратно порталом, да еще и с украшениями, оцененными особо разборчивыми девицами из нашей группы весьма высоко. Ответила вроде как в шутку, что на свиданку бегала, пользуясь свободой передвижений на практическом занятии, и на этом разговор свернула.

Спрашивать у малознакомых студентов, чье отношение ко мне пока неизвестно, про говорящего полоза и орсизов не стала, решив оставить эти вопросы до встречи со своей всезнающей родственницей, ну или с библиотекой на худой конец. Хотя после того, как сдала в числе последних готовое зелье дриаде и дождалась, когда словно приклеенный ко мне ведьмак наконец отойдет, все же поинтересовалась у преподавательницы, водятся ли в светлом лесу огромные черные змеи с роговыми наростами на головах. На что та вполне искренне удивилась и ответила: «Нет». Это добавило еще один повод для размышлений, ведь получалось, что меня теперь есть жених… которого на самом деле нет. Потрясающий расклад, бабушке точно понравится!

Пары в МАРиС длились по два часа, и после второй студенты устремлялись в столовую на часовой перерыв, чтобы пообедать, отдохнуть и обсудить с друзьями за столом последние новости. Я исключением не стала. В том смысле, что тоже отправилась обедать, как и вся моя одетая в зеленые тона группа, но шла в самом хвосте и в гордом одиночестве. В коллектив меня пока не приняли, может, и потом не примут. Но как минимум смирятся с тем, что я буду учиться с ними, носить того же цвета форму и мелькать перед их глазами, обходя лучших в изготовлении зелий. Потому что, как успела заметить, конкурентов среди второкурсников у меня мало. Хм… может, стоит сразу на третий курс попроситься? Интересно, как воспримет Ежи Вацлович такую наглость от младшей Страховой?

Думая об этом, я улыбнулась. И даже настроение поднялось как‑то. На пакости опять же потянуло, и если б «комарики» снова «зажужжали», я бы их уже не игнорировала, а ответила со всей необузданной фантазией свободной ведьмы, которой захотелось пошалить. Однако девушки в остроконечных шляпах с зелеными лентами словно и вовсе обо мне забыли, занятые обсуждением нашего куратора и какой‑то белобрысой выдры, которую он не то возит, не то возится с ней, а может, и извозюкал бедняжку в чем‑то, я плохо расслышала.

В столовой было много народу и возле столов с металлическими контейнерами, полными еды, где студенты, продвигаясь с подносами друг за другом, набирали в тарелки то, что им хочется, собирались небольшие очереди. Раздумывая, к какой лучше присоединиться, я неожиданно для себя удостоилась внимания одногруппников. Одобрительно похлопав меня по плечу, две ведьмы, улыбаясь во все тридцать два зуба, сказали, что я молодец, так как круто готовлю зелья, поэтому они рады, что меня определили на их поток. Следом с почти такой же формулировкой подошли парни: лешие и ведьмаки, включая Котю. За ними дриада, которая скорее погладила меня по спине, нежели стукнула. Ну и так почти вся группа.

И мне бы растаять и проникнуться к ним расположением, ощутив себя принятой в коллектив, но сомнения, которые грызли насчет компании, проучившейся вместе уже целый год и хорошо сдружившейся за это время, лишь усилились. Незаметно проверив, нет ли каких‑нибудь пакостных заклинаний после столь радушного приема, я ничего не обнаружила и, взяв поднос, отправилась за едой. Возле стола, задумчиво разглядывая два овощных салата, отличавшихся лишь парой ингредиентов, стояла одетая в черно — белую форму ведьмочка с длинной светлой косой, а рядом с ней высокий желтоглазый парень с пепельно — русыми волосами, который держал взятый на двоих поднос и что‑то тихо объяснял блондинке. Были и другие ребята, но мне почему‑то в глаза бросилась именно эта пара. Очень уж… красиво они смотрелись рядом. Большой, плечистый, сильный оборотень, заботливо ухаживающий за стройной изящной ведьмочкой, — р — р-романтика!

Однако тратить обеденное время на созерцание незнакомой парочки я не собиралась. Подойдя к ним, принялась сосредоточенно заполнять свою большую тарелку местными кулинарными изысками, так как после недавних приключений чувствовала себя голодной, как те волки, которые облизывались на меня, сидя под дубом. Увлеченная этим, без сомнения, важным делом, не заметила, как кто‑то прошел мимо, да и на легкий толчок от соприкосновения с чужим плечом тоже не обратила внимания — народу ведь много и каждый занят выбором блюд.

Но едва я двинулась к столу с выпечкой, как поднос, который крепко держала, выскочил из рук. Попытка поймать его сделала лишь хуже. Пальцы не слушались, внезапно растеряв всю свою ловкость, и я в мгновение ока из расторопной ведьмочки превратилась в неуклюжую растяпу. Дело бы наверняка закончилось разбитой посудой и рассыпанной по полу едой, которую мне пришлось бы убирать, вместо того чтобы наслаждаться трапезой. Но поднос не рухнул, а внезапно взмыл вверх, плавно качнулся, подхватывая готовое высыпаться содержимое, и медленно покружившись, чтобы устаканить продуктовый переполох, завис передо мной, радуя глаз своим целым и практически невредимым видом.

— Приятного аппетита! — сказала светловолосая разрушительница, подмигнув мне. И так аккуратно слевитировала мой обед на твердую и надежную столешницу, как не каждый мастер созидания смог бы.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, не спеша притрагиваться к спасенной посуде.

Кивнув, девушка отправилась вместе со спутником за напитками, я же принялась снова проверять себя на предмет наложенных заклинаний и почти сразу обнаружила примитивную «криворучку», прицепленную к плечу. Заметить ее в неактивированном виде было нереально, на этом меня и подловили… одногруппнички.

«Вот же пога — а-анцы! — протянула мысленно я. — Всей шоблой, значит, похлопали, чтобы я не смогла вычислить того гада, что меня одарил этой гадостью, и достойно отомстить. А потом я была слишком занята выбором меню, чтобы обратить внимание на неуклюжего соседа, проходящего мимо. У — у-у, паршивцы! Ну что ж поделаешь, придется ответить масштабно, чтобы никого не обидеть».

Развеяв «криворучку», я взяла со стола поднос и, как и планировала, пошла за булочками. Улыбалась при этом так счастливо и безмятежно, что сидящие за столом одногруппники начали заметно нервничать, а стоящие возле поддонов с выпечкой студенты — сторониться странно довольной меня.

Катарина

Драконы, несмотря на любовь к пакостям, оказались ребятами нормальными. Подошли на обеденном перерыве и вместо ожидаемого скандала за их слегка поруганную мужскую честь, поцеловали мне по очереди ручку, а потом сказали: «Один — один, ведьма, молодец, зачет!», ну и есть к нам с Каином за стол сели, решив, что мы теперь вроде как друзья. То ли и правда признали во мне достойную соперницу в снотворчестве, то ли под пристальным взглядом княжича ничего другого признать просто не рискнули. Уж не знаю, что за слава у оборотня из туманных котов в МАРиС была, как и не знаю, почему младший сын главы клана попал в этот не самый популярный из‑за своего расположения вуз, но определенную репутацию среди студентов кошак точно имел.

А по словам любвеобильного эльфа, и внешность имел, достойную кисти художника, то есть его. Во всяком случае, именно так это ушастое недоразумение заявило оборотню, после чего тот благоразумно пересел на мой ряд на следующей же паре. Правда, с началом третьего урока ему пришлось вернуться на место, так как мы собирались работать со стихиями. А эльфенок… ну, он и мне попозировать вечером предложил, только непременно в шляпе и с метлой. На что я, поминая недавнюю иллюзию сна с участием моей мини — копии, предпочла вежливо отказаться.

Послеобеденное занятие тоже было практическим и спаренным — 4 часа на один предмет. В расписании он значился как «контроль силы», и я, если честно, подумала сначала, что будет лекция. Но когда гномы с молчаливого одобрения куратора, встали и принялись помещать в прозрачные шары, похожие на мыльные пузыри, небольшие булыжники, вытащенные из сумок, дриада с лешим — цветы, драконы — зажженное на ладонях пламя, эльф с оборотнем — непонятно откуда взявшихся стрекоз, а мавка, отхлебнув, вылила в свое учебное пособие воду из притащенной в аудиторию бутылки, я, признаться, растерялась.

— Наполни емкость своей стихией, ведьмочка, — как и в прошлый раз пришел мне на помощь сильф. — Это несложно, у тебя получится.

— А что потом? — неуверенно уточнила я.

— Потом будем играть, — улыбнулся он, — в мяч.

Сказать, что я мало что поняла, значит, ничего не сказать. И все же переспрашивать не стала. Хватит с меня прошлого обучающего сеанса! Посмотрю на других, понаблюдаю за их действиями, глядишь, и разберусь, что это за игра такая с наполненными стихиями шариками. Создать небольшой вихрь труда не составило, втиснуть его в прозрачный носитель оказалось куда сложнее, но я и с этим успешно справилась. Причем стоило моему скромному смерчу очутиться внутри расколотой надвое полусферы, как та благополучно сомкнулась, пленив его в себе.

— Лови, новенькая! — услышала я, с любопытством разглядывая свое творение. И, резко подняв голову, поняла, что в меня летит наполненный рыжим пламенем «мяч». Увидела его и замерла, не в силах пошевелиться. И получила бы огненным шариком в лоб, если б Каин мягко не перехватил его и осторожно не бросил обратно Рику. Не будь его, счет стал бы «два — один» в пользу драконов, и написали бы его на моем надгробии. Ну, или на спинке кровати в печально знакомом лазарете.

— Рина, ты по жизни такая медлительная или сегодня особый день? — хмуро поинтересовался оборотень. — Где твоя реакция, ведьма? Помнится, меня в окно ты очень даже шустро выкинула, — прошипел он, отклонившись ко мне, но острое ухо его соседа, подозрительно выгнувшись в нашу сторону, наверняка все подслушало.

— Я не знаю, что делать с этими «мячами», — перешла на шепот и я.

— Стараться удержать свой, подкидывать, вертеть, играть им, — пояснил княжич. — Это стандартная разминка для контроля над магией стихий. Вас этому не учили?

— У нас была другая программа, — ответила я. И правду ведь сказала. Другая! К стихиям никакого отношения не имевшая. А всякие детские игры — это что‑то новенькое. Причем довольно глупое и… бесполезное! Оболочки ведь крепкие, вероятно, не лопаются.

Лопаются! Эту печальную истину я узнала спустя всего десять минут. Шары не только взрывались, точно мыльные пузыри, на которые походили, они еще и утраивали содержавшуюся в них стихию. Правда, увеличение ее силы не предусматривало выход оной из прозрачных ловушек… до сегодняшнего дня. Нет, раньше такое, вероятно, тоже случалось, но точно без моего участия.

Начало пары действительно напоминало детскую игру в мяч. Силарин пригласил нас всех спуститься вниз вместе с наполненными стихиями шарами. И, что странно, булыжники гномов плавали где‑то посередине прозрачных сфер, словно на них не действовало земное притяжение. Или все дело было в магическом воздействии низкорослых повелителей земли? Мой же неугомонный вихрь закручивался серебристой воронкой, словно его для наглядности посыпали пылью. Стрекозы Каина кружили в причудливом танце, даже не пытаясь биться о стенки своей ловушки. А вода мавки странно булькала, навевая сомнения в своем происхождении.

Куратор объяснял нам… хотя скорее уж мне, что и как делать дальше. Я внимательно слушала, а Каин, отчего‑то решивший сегодня добросовестно исполнять роль опекуна, которую взял на себя в Кирасполе, стоял позади и страховал от возможных шалостей неугомонных драконов. Закончив говорить, сильф вернулся к столу, а мы принялись «играть» со своими учебными пособиями, стараясь с помощью магии удерживать набирающие силу стихии в рамках шаров. Простое, казалось бы, задание, но мне оно с непривычки давалось не очень‑то и легко.

А потом идиот кошак, по — прежнему находившийся за моей спиной, зачем‑то поцеловал меня в шею. И произошло ужасное: что‑то липкое, жуткое, неприятное заскользило по моему телу, щипая и щекоча. Словно чьи‑то невидимые лапы заползали под одежду, трогали кожу, вызывая омерзительные ощущения и заставляя нервно дергаться, издавая истерические полусмешки — полувсхлипы. Княжич отшатнулся, а я повалилась на пол.

Руки потеряли наполненный воздушной стихией носитель, пальцы сжались в кулаки, лицо исказилось… А шар взорвался, выпустив на свободу такой же ошалевший, как и я, поток воздуха. И ладно бы он свернулся воронкой, разметав по углам легкие предметы. Так нет же! Это слетевшее с катушек безобразие ринулось освобождать другие стихии. Ну а ко мне, скрючившейся, словно сломанная кукла, рванули сразу двое: сильф и оборотень. Второй был, к сожалению, ближе. И когда мой разбушевавшийся смерч, словно собака, охраняющая хозяйку, налетел на Каина, я зажмурилась.

Стекла звенели, что‑то грохотало, свистело, раздавались чьи‑то крики, звучали отрывистые команды сильфа… А меня по — прежнему щекотала чужеродная дрянь, и хотелось сорвать с себя одежду, чтобы изловить эту пакость, но куда больше тянуло провалиться сквозь землю или улететь в разбитое моим воздушным монстром окно, чтобы не знать, чем все закончится! Я так и лежала на полу, пока вокруг не стало более — менее тихо. А потом, дрожа всем телом, медленно открыла глаза и издала тихий всхлип, обозрев последствия своей оплошности.

Силарин, судя по полупрозрачному куполу, прикрыл меня магическим щитом, поэтому творившийся вокруг хаос мне не навредил. Как не навредил он и мавке, пританцовывающей с блаженной улыбкой на бледных губах среди четырех довольно больших смерчей, впитавших в себя чужие стихии: в одном кружили в хороводе камни, в другом плясало пламя, третий кишел стрекозами, среди которых нет — нет да и мелькали потрепанные цветы. А последний серебрился, как тот малыш, которого я заключила в сферу.

У стены возвышалось толстое корявое дерево, уходящее кроной под потолок. В корнях этого уродца с трудом, но все же угадывалась парта предводителя гномов. А на ветвях, словно груши, висели все семеро бородачей и сосредоточенно косили мечами листву. Видать, не всю магию дриад, олицетворением которой были цветы, удалось поймать в воздушные ловушки смерчей… не моих. Я бы такие дисциплинированные вихри точно не создала, тем более сидя под куполом и пытаясь зажать ползающее под одеждой нечто.

В обрамленных пылающими шторами окнах спешно заращивали трещины разбитые стекла. Аудитория, как и говорил куратор, действительно оказалась защищена магией от всяких непредвиденных ситуаций. Вот только как же обидно было стать инициатором одной из них! Да еще и в первый день обучения.

На большом каменном карнизе сидел эльф и круглыми глазами смотрел на обнимаемую им стрекозу, почему‑то выросшую до размеров откормленной кошки. Справа от дерева приплясывали три фонтана, возле них уже колдовала полоумная мавка, безуспешно пытаясь направить струи на тушение занавесок. А с массивной люстры, словно повешенная для просушки простыня, свисал изумрудный двуглавый дракон и не то рыдал, не то трясся от истерического хохота.

И все бы было ничего, но на усыпанном щепками, осколками и обрывками ткани пятачке посередине аудитории лежало изломанное тело огромного серого кота, над которым склонился преподаватель с сотканным из синего тумана шариком в руке. Я снова зажмурилась, понимая масштаб происшествия.

Все! На этот раз моя непутевая стихия Каина добила.

Вспышку почувствовала даже сквозь смеженные веки. Неуверенно открыла глаза и с досадой, смешанной с надеждой, уставилась на высокую светловолосую фигуру с черным саквояжем в руках. Однажды Сигурд Сальдозар уже спас жизнь княжичу. Может, получится и сейчас? Я тогда все — все для него сделаю, все чеки отдам, честно — честно… и даже платье разорвать позволю (тем более притихшую под ним пакость все равно надо изловить), лишь бы оборотень выжил!

Блондин обвел взглядом аудиторию, чуть дольше посмотрел на меня, после чего молча подошел к туманному коту и… снял очки. А я с недоумением уставилась на него. Это что же получается, он решил влюбить в себя раненого Каина? Или, если, ни приведи боги, тот мертв — воскресить его навеянной любовью?!

— Что‑то я не совсем понимаю, — наблюдая за тем, как лекарь водит рукой над телом сменившего ипостась парня, проговорил сильф. — С каких это пор на синий код глава целительского корпуса является? Не на красный, и даже не на оранжевый, а всего лишь… на синий! — он сжал свой туманный шарик, и тот, лопнув, исчез. — Сальдозар, ты караулил вызовы в СтихБед, что ли? — насмешливо поинтересовался наш куратор у василиска, на что тот даже ухом не повел, продолжая заниматься оборотнем.

Совладавшие с буйной растительностью гномы нестройными рядами протопали мимо, бросая на меня укоризненные взгляды. Я уже не лежала, а сидела, съежившись и обняв себя за плечи руками, надеясь, что в такой позе то липкое ползучее создание не примется меня снова щекотать и щипать. Да и встать к тому же мешал купол, похожий на «мыльные» пузыри, в которые мы помещали свои стихии. И как эта магическая преграда отреагирует на попытку проломить ее головой, я не знала.

— Девчонка устроила погром, — отрапортовал старший из коротышек. Тот самый, который седой. — Надо сообщить ректору, — добавил он, а я сжалась еще больше, чувствуя себя жутко виноватой.

— Ничего подобного! — перестав всхлипывать, возмутилась одна из голов зеленого дракона. Вот прямо с люстры и возмутилась, явно не планируя с нее пока что спускаться. — Новенькая не виновата! Это все «щекотун».

— Щекотун? — глядя в глаза очнувшемуся Каину, переспросил лекарь.

— И чьего авторства? — хмуро спросил двуглавого дракона сильф. — Вашего, идиоты?!

— Вовсе нет! — в один голос возмутились близнецы… в чешуйчатой ипостаси — сиамские, что на лекарском языке означало — сросшиеся. — Это любимый прикол местных ведьм. Шутки у них такие… дебильные.

— Кто бы говорил, — вздохнул куратор.

А я, слушая их вполуха, с удивлением смотрела, как каменеет большое кошачье тело. И только когда княжич стал похож на скульптуру, Сигурд разорвал с ним зрительный контакт, вновь надев темные очки на свои невероятные глаза. Вот оно как, значит: дар‑то у василиска вполне нормальный… при воздействии на мужскую половину населения. Или блондин может перенастраивать его по желанию?

— Щекотун, значит? — поднимаясь и поворачиваясь ко мне, тихо сидящей под куполом, проговорил целитель.

— Ну, новичкам «щекотунов», «зевунов», «чесунов», «чихунов» и «кривые ручки» часто подсовывают, — явно со знанием дела заявила левая голова дракона. А правая для незнающих, то есть для меня, еще и пояснила:

— Это такие шуточные заклинания кратковременного действия. Они незаметны в неактивной форме, но если их что‑либо запустит…

— Без тебя знаем, Рок, — перебил его старший гном и снова посмотрел на меня, теперь уже с сочувствием. Видать, на своей шкуре всех этих щекотунов — зевунов — чихунов испытал, когда поступил в МАРиС.

— И что активировало заклинание Катарины? — от голоса Сальдозара веяло холодом. Почти как тогда, в лазарете.

— Поцелуй, — влезла в разговор затушившая занавески мавка. — Этот дегенерат высокородный к ней целоваться полез, ее и скрючило, — хихикнула она, указав на пострадавшего княжича. И когда, интересно, заметить все успела? Мне казалось, она только потолки разглядывать умеет и в своих мысленных картинках зависать. Ан, нет, наблюдательная оказалась мавочка, но… все равно странная!

— Поцелуй, — без каких либо эмоций повторил Сигурд, кивнул, и… направился ко мне. А я невольно отползла подальше, к самому краю магического купола. — Силарин, сними свою защиту, — потребовал блондин, глядя на меня сквозь темные стекла очков, линзы которых на этот раз отливали синим.

— Зачем? — спокойно спросил сильф. — Ведьмочка не пострадала. А глупое студенческое проклятье если само не развеялось, мы уж как‑нибудь снимем. Верно, ребята? — спросил он, взглянув на подтянувшийся народ.

— Верно! — гаркнул седой гном, который меньше всего подходил под описание «ребят».

— Снимем — снимем, закивал обеими головами шлепнувшийся вниз дракон. Не очень крупный, чуть больше человеческого роста. Разве что хвост длинный и крылья большие.

— Мы справимся, Сальдозар! — спустился с карниза и остроухий покоритель вершин, причем спустился не без помощи огромной стрекозы. — А вы лучше подлечите красавчика — оборотня. А то его так покидало, так поломало… — эльф горестно вздохнул, погладив пучеглазую летунью.

— А есть ли на ней еще «щекотун», проверим поцелуями, — многообещающе улыбнулась мне мавка.

— Силар — р-рин, — мне послышалось, или господин «зимняя стужа» умеет рычать? — Сними. Свою. Защиту, — делая паузы между словами, повторил василиск. — Или я взорву ее к чертовой бабушке и здесь начнется второй виток локального апокалипсис — с-са.

— К бабушке не надо, — ни капли не испугался его тона крылатый преподаватель. — Бабушки у чертей такие, что наши нынешние неприятности и правда пустяком покажутся, — сказал он, и все студенты, заметно напрягшиеся от слов Сигурда, расслабились и заулыбались. И что удивительно, уголок рта блондина тоже дернулся, кривя губы в чуть заметной, но все же улыбке.

— Силарин, ее надо осмотреть у нас. Это уже не первый случай и, думаю, не последний, — более дружелюбно произнес Сальдозар, обернувшись к сильфу.

— Надо так надо, — нарочито громко вздохнув, согласился тот. И, сделав всего два коротких пасса руками, лишил меня магического прикрытия.

— А мое мнение никого не интересует? — пробормотала, переводя взгляд с брюнета на блондина и обратно. На однокурсников я не смотрела, не до них как‑то. — Я не хочу в лазарет! — заявила и начала подниматься с пола. Проклятие действительно больше не беспокоило. От липкой дряни, ползавшей по мне, остались лишь вызывающие нервный озноб воспоминания. Может, и правда всего лишь шутка для новичка была?

— Не хочешь? — «мило» улыбнулся мне чертов лекарь и тут же добил уверенным тоном: — А придется. И, чтоб его рыбрарии покусали, опять снял свои проклятые очки! Вот только я от взгляда серебристо — серых глаз не закаменела, как Каин. — Иди ко мне, Кати, — сказал мягко, словно ребенка уговаривал. — Ехтиндра лучший специалист по проклятиям во всей МАРиС и за ее пределами. Идем, — и протянул мне раскрытую ладонь, предлагая самой преодолеть разделявшие нас пару шагов.

Самой? К нему? Да ни за что!

Но вместо того чтобы остаться на месте, я, зачарованная его взором, двинулась вперед. Подошла, отдала свою дрожащую руку в плен его прохладных пальцев, а потом, продолжая неотрывно смотреть в лицо мужчины, прошептала так жарко, страстно, пылко… словно в любви призналась:

— Я вас… НЕНАВИЖУ, Сигурд Сальдозар!

— Ненавидь, Кати, — ответил он, наклонившись ко мне так, чтобы другие не слышали. — Только живой и здоровой будь… чтобы ненавидеть, — и, надев очки, подхватил меня на руки, после чего понес в мерцающее зарево открытого портала.

— А… а как же Каин? — с откровенной обидой в голосе спросил эльф.

— За ним сейчас придут с носилками, — не оборачиваясь, бросил лекарь. — Кости вправлять надо в подходящих условиях.

Я же, не в силах сопротивляться охватившим меня чувствам, обняла его за шею и спрятала лицо на мужском плече. Гад он, конечно. Самый гадский гад! Но… так приятно, когда этот гад тебя бережно прижимает к себе и шепчет в волосы, что все будет хорошо. Потому что он об этом позаботится.

Эллис

После обеденного перерыва, запомнившегося вредоносным заклинанием, я развлекалась за едой тем, что перебирала варианты не опасной, но обидной мести, а не шибко изобретательные одногруппники держались от меня на расстоянии. В столовой кучковались за отдельным столом, перешептываясь и поглядывая в мою сторону, в аудитории расселись по партам, предпочитая не занимать место по соседству со мной. Я не возражала. Даже втайне радовалась их поведению.

Бабушка права, нормально сходиться с людьми у меня не очень‑то получалось. Виной тому были как сложный характер, так и привычка к уединению. Все‑таки я не в городе выросла, а в дремучем лесу. Училась на дому, причем не только по магической, но и по школьной программе, изредка выбиралась за покупками и просто на цивилизацию поглазеть, а дружила с местным зверьем да с нечестью. Поэтому, когда родственница решила отправить меня поступать на старшую ступень школы магов и травников, я не сильно обрадовалась.

Но, не стану лукавить, новая жизнь мне понравилась. Интересные предметы, увлекательные практические занятия, вечеринки, устраиваемые ребятами, и походы с однокурсниками на ночное кладбище, чтобы погадать на суженого или суженую. А уж ловля таинственной «халявы» чего стоила! Вспоминать без слез (тех, которые от хохота) невозможно. Близких друзей в старой школе я, конечно, не завела, но приятелей было навалом. Жаль, что все они скромно отступили, когда Рэдгрувер потребовал не допускать меня до второго курса. И преподы, благоволившие мне весь год, тоже предали. А может, и хорошо, что все так вышло? Зато я узнала, какова цена их расположению.

Судя по расписанию, которое я переписала себе в блокнот, после обеда стояли две пары, которые должен был вести наш куратор. В ожидании его прихода я безбожно зевала из‑за вновь накатившей усталости и думала о том, что надо бы выпить бодрящего зелья, а то вместо приготовления кактусовки для орсизов я вырублюсь прямо в логове змея. И хорошо, если не лицом в тарелке с обещанными отбивными. Пряча за ладошкой очередной зевок, увидела входящего в класс парня, которому на вид было чуть больше двадцати, и даже рот захлопнула от удивления, ибо Сигурда Сальдозара, курирующего нашу специальность и раз в неделю читающего лекции студентам, представляла совсем иным. И, судя по кокетливому щебетанию одногруппниц, называвших преподавателя Сверром, не ошиблась.

Водрузив на стол у стены четыре черных саквояжа, которые парень притащил с собой, он оглядел одним глазом присутствующих (второй прятался за косой челкой антрацитово — черного цвета) и, остановившись на мне, констатировал:

— Новенькая.

— Угу, — кивнула я, а потом, решив, что не совсем прилично просто угукать преподу, представилась: — Элиссандра Страхова, свободная ведьма.

— Сверр, — просто сказал брюнет, подмигнув мне. Все тем же единственным глазом. Прозрачно — голубым и лукавым… хм. — Я выпускник МАРиС, иногда ассистирую Сигурду, а иногда и подменяю его, как сегодня, — и уже обращаясь ко всем, заявил: — Вместо основ магической диагностики будем змей изучать, господа недознахари.

И ребята, которых только что откровенно «обласкали», не то что не обиделись, а еще и весело загалдели, предвкушая незапланированный урок. Похоже, брюнета они любили и занятиям с ним искренне радовались. Я же решила подождать, присмотреться, а потом уже и определяться с мнением на счет голубоглазого выпускника. И тут же начала воплощать свой план в жизнь: оценивающе разглядывать долговязую мужскую фигуру в черной одежде, не имевшей ничего общего с мантиями, которые носили преподаватели МАРиС.

Сверр был высок. А в сравнении со мной, наверное, и вовсе «дядя, достань воробушка». Еще он был худощав, но не субтилен, как некоторые парни, а, скорее, жилист. Руки красивые: пальцы длинные, гибкие, как у музыканта, а вот цвет ногтей, отливающий металлом, странный. В то что мужчина использует лак, отчего‑то не верилось, скорей всего какая‑нибудь аномалия, что частенько бывает у магов. Плечи широкие, спина длинная, таз узкий, и поверх всего этого костюм с иголочки. Черный, легкий, с серебристой отделкой и эмблемой в виде оскалившейся змеи на рукаве и груди. Такие нашивки обычно носили старшие курсы, когда пора общеобразовательных предметов уступала место строго — специальным. У некромантов, к примеру, символом являлась смерть с косой, у лекарей — змея, но точно не капающая ядом, как у этого типа. Любопытство набирало обороты, и выяснить, кто же он такой, хотелось все больше.

— Страхова, — даже не взглянув на меня, парень методично открывал свои саквояжи, — я, конечно, допускаю, что хорош собой, и некоторые девушки не могут от меня глаз оторвать, но все же… ты так и будешь взглядом гипнотизировать али спросишь чего для разнообразия?

Народ заржал, я прищурилась.

— Не гипнотизировать — оглаживать! — хихикнула кудрявая выдра, которая по злой случайности носила гордое звание ведьмы.

— Или облизывать, — поддакнула ее подружка — подпевала, кокетливо расправляя белый воротничок на зеленом форменном платье.

— Лучше уж сразу раздевать, — предложил свою версию кто‑то из парней.

— Ис — с-спепелять, — прошипела я, недовольная тем, как весело улыбается наш временный преподаватель, реагируя на их комментарии. — А если серьезно, меня эмблема заинтересовала. Это что за специальность? Целители?

— Заклинатели змей, — взглянув‑таки на меня из‑под длинной челки, сказал Сверр. — Целители? Хм… И да и нет. Мы работаем по своей методике и специализируемся на ядах. Впрочем, это не отменяет лечебной практики и исцеления многих болезней. А все благодаря им… моим очаровательным малыша — а-ам, — ласково протянул брюнет и, сунув руку в один из саквояжей, достал оттуда золотисто — красную ши — ран*, которая пестрой лентой обвила мужское запястье, скользнув хвостом в рукав.

— О! — выдавила я, передернув плечами. Не люблю ползучих, как бы они не назывались и сколько б пользы не приносили. И в лесу, когда гадюку видела, старалась обходить ее по длинной дуге. Наблюдать же, как поглаживает извивающееся тельце Сверр, было неприятно.

«Заклинатель значит… угу, — подвела мысленный итог я. — Еще один на мою бедную голову. И целых четыре сумки со змеями. Тьфу! Надеюсь, от этих хотя бы проблем не будет, как от друида с лесным полозом».

Знать бы тогда, как ошибаюсь, я б с пары сбежала, прикинувшись больной.

Занятия начались после колокольного перезвона, от которого хотелось зажать уши. Обстановка в аудитории была приятной и непринужденной, будто мы не учиться пришли, а общаться на интересную тему. Тема, к слову, действительно оказалась весьма и весьма любопытной. Показав на радость студентам всех своих змей в количестве двенадцати штук, Сверр рассказал немного про каждую, потом вернул их на место, шепнул что‑то непонятное, чтобы не покидали саквояжи, и пошел к доске писать формулы заклинаний, способных подчинить этот ползучий выводок воле заклинателя.

Как только он заканчивал выводить рисунок того или иного магического плетения, белый набросок отделялся от деревянной поверхности и начинал светиться синим. Легонько касаясь его кончиками пальцев, брюнет отправлял мерцающие схемы в угол, наслаивая их друг на друга, или посылал кому‑то из студентов, если возникали вопросы. Таким образом, к концу первой пары все помещение кишело полупрозрачными формулами, которые мы активно записывали, а некоторые еще и пробовали их на прочность, пытаясь поймать, развеять или закинуть мерцающий рисунок соседу за шиворот. Вот вроде ж и второй курс академии, а вели себя, как в детсаду шалопаи!

И заклинатель змей тут, похоже, был вовсе не воспитателем, а главным зачинщиком. Потому что, собрав на перемене все свои каракули в кучу, он предложил нам закрепить материал, не штудируя учебники, а играя в лотерею, призом которой объявил два билета на бал — маскарад, проводимый старшекурсниками в канун ночи багровой луны. Естественно, «недознахари» согласились. И те, кто не все помнил, начали шустро рыться в записях соседей, восстанавливая пропущенное. В мой блокнот одногруппники заглянуть поостереглись. И правильно! Я их еще за столовую не простила.

Пока они носились по классу, обсуждая пройденные формулы, я потихоньку сплетала под партой слабенькие заклинания — маячки, которые в неактивной форме нельзя было заметить — так же, как и «кривые ручки». А потом, по примеру препода, разослала свои творения по классу, не обидев ни одного студента, хлопнувшего меня по плечу перед обедом.

Вторая пара началась с «экзамена», ну или с чего‑то сильно на него похожего. Выложив на стол два вожделенный билета, при взгляде на которые глаза у ребят вспыхивали, будто они не люди, а алчущие крови зомби, Сверр начал вызывать нас по списку к столу, вытягивать из пачки мерцающих схем одну наугад и пытать студента разными каверзными вопросами. Когда очередь дошла до меня, брюнет уже явно устал, потому что, вместо того чтобы прожигать очередную жертву взглядом, принялся что‑то записывать в журнал, не забывая при этом поглаживать свернувшуюся на столе змею — единственную, которая не пожелала вернуться в контейнер.

Я же, получив формулу, какое‑то время ее внимательно рассматривала, потом покрутила, повертела, подумала немного и начала отвечать. И рассказала бы все, что нам поведал об этом заклинании Сверр, так как на память никогда не жаловалась, если б не заметила, как из саквояжа, стоящего на столе для опытных образцов, выползает упитанный ши — ран. В панике окинув взглядом остальные сумки, поняла, что они пусты. И, что самое паршивое, содержимое этих проклятых контейнеров обнаружилось почти сразу… возле моих ног! Пока я разглагольствовала по теме вопроса, изучая профиль сидящего препода, ползучие твари добрались до меня и… о ужас, на этом не остановились!

Дар речи пропал, в горле пересохло, руки похолодели, а ступни (предатели!) словно приросли к полу. Я стояла и круглыми глазами смотрела на змей, чьи лощеные шкурки переливалась золотисто — красными разводами. Группа, затаив дыхание, взирала на меня, а заклинатель (чтоб его!) пялился в свой проклятый журнал, совершенно не замечая происходящего.

— Све — е-ер? — сдавленно протянула я, стараясь и дальше не шевелиться, дабы не разозлить энергичных ши — ранчиков, начавших штурмовать мою застывшую статуей фигуру.

— Что, Страхова? Забыла связку в схеме? — не поднимая головы, предположил парень.

— Свер — р-р, — жалобное «блеянье» переросло в совсем не жалобное рычание.

— Слушаю тебя, Эллис.

— Лучше обернис — с-сь, — я дошла и до шипения, что очень понравилось скользким довескам, облюбовавшим меня. Как они вообще выбрались, если маг их чарами привязал к саквояжам?! Или и тут виновата моя уникальная кровь? Змеи на нее, как пчелы на мед, ползут, что ли? И — и-и… кусать будут?

Я сглотнула, как мне показалось, очень громко в повисшей тишине.

— А? — парень вскинул голову, оценил ситуацию и меня, обвешанную ядовитыми гадами, использующими слабенький дар левитации, присущий этому виду, после чего пробормотал, взъерошив свои черные волосы:

— Черт! Совсем забыл.

— Ш — ш‑то? — уточнила, по — прежнему шипя, так как рептилиям эта манера разговора импонировала больше других, а злить или раздражать ядовитых деток, почему‑то решивших, что я их мамочка, не хотелось.

— Так, ничего, — встав, Сверр подошел ближе и начал одного за другим снимать с меня змей, что‑то шепча при этом каждой в мордочку.

Когда с головы был убран последний гад, я одарила парня таким взглядом, что тот моментально извинился, сославшись на случайный недосмотр, и в качестве возмещения морального ущерба сунул мне в руки ту самую пару билетов, за которой охотилась вся наша группа. Студенты разочарованно загудели, а я поняла, что мирная жизнь нам с ними в ближайшее время не светит. Но и от подарка старшекурсника отказываться не стала, потому что, во — первых, он еще легко отделался, учитывая мою нелюбовь к ползучим, а во — вторых, приятно было, что пакостные одногруппники остались с носом.

— Да она специально их подманила, чтобы билеты получить! — возмутилась кудрявая ведьмочка, явно претендовавшая на роль первой красавицы нашего потока.

— Это нечестно, — поддержали ее другие.

— Ши — раны сами бы не нарушили приказ заклинателя…

— Ведьма их заколдовала…

— Мы тоже хотим на маскарад! — высказался за всех Котя, обиженно поджав губы.

А я так и стояла, не в силах сдвинуться с места. Задним числом пробил озноб, руки уже не просто подрагивали, а откровенно тряслись, поэтому обняла себя ими за плечи, стремясь унять дрожь.

— Эй, ты в порядке? — забеспокоился Сверр, на что я отрицательно мотнула головой. — В лазарет, может? — предложил он — повторила то же движение. — Ужалили? Да не может такого быть!

— Нет, наоборот, они, похоже, увидели во мне родственную душу, — выдавила из себя со слабым смешком и, не желая показывать всем, что страдаю легкой формой герпетофобии, почему‑то распространяющейся исключительно на мелких особей, нашла‑таки в себе силы вернуться за парту.

У Сверра оказалось еще два билета, и это спасло меня от зависти и ненависти одногруппников. Но точно не спасло их от моей практически оформившейся в воображении мести, которую я планировала осуществить сегодняшней ночью. А билеты… что ж, сходим с бабушкой на маскарад, почему бы не повеселиться?

Катарина

Это было небольшое помещение, ничуть не похожее на смотровую, где мне довелось побывать на пару с Кларой, и на палату, в которой я очнулась после снятия первого проклятия вредной ведьмочки. Жаль, что она так на меня взъелась все‑таки. Ведь поначалу эта черноволосая девушка мне даже понравилась. Уверенная в себе, способная, бойкая, не то, что я. А в результате… эх!

Итак… комната. Отделанная под дерево, она обладала удобным диваном, массивным письменным столом и не менее массивным шкафом с кучей книжных полок, видневшихся сквозь тонированные стекла. Там же находилось и кресло, в котором, скрестив на груди руки, сидел Сигурд Сальдозар. А в дверном проеме, ведущем непонятно куда, стояла женщина — ящерица в длинной мантии лекаря. Целый целительский корпус при МАРиС! Это ж как часто, надо полагать, в этом странном вузе народ калечится?!

— Нет на ней больше «щекотунчика», — сообщила Ехтиндра, еще раз осмотрев меня. — Развеялся, и создателя не отследить.

— Уверена? — уточнил блондин, не меняя позы.

— Да чтоб у меня чешуя облезла! — заявила повелительница морга и, как изволил обмолвиться господин Сальдозар — лучший специалист по проклятиям в академии. — Хотя — а-а, — протянула она, задумчиво пошкрябав острый подбородок когтем, а я напряглась, — что, говоришь, активировало заклинание?

— По предположениям некоторых очевидцев, поцелуй.

— Хм, — на этот раз ящерица почесала свою длинную шею и не одним когтем, а всей пятерней. Эдак у нее и правда чешуя отвалится! — Ну так давай проверим! — и, вдохновившись идеей, добавила: — Целуй ее!

Этого я не выдержала:

— Не надо меня целовать! Вы же сами сказали, что проклятия больше нет, — сказала, обняв себя за плечи.

Было зябко, неловко и страшно. Только — только я начала нормально соображать, избавившись от эффекта колдовского взгляда. Только обрела способность думать своей головой, а не под действием любовных чар. Но то, что они, чары эти, развеялись, вовсе не означало, что я не помнила свои ощущения. И от мысли, что блондин сейчас подойдет, склонится надо мной и… Да к чертям рогатым такие испытания! Одно дело убеждать саму себя, что моя симпатия к проклятому василиску вызвана исключительно его странным даром. Другое — почувствовать что‑то, когда этого самого действия нет и в помине.

— Ты вообще молчи, тридцать три несчастья, — отмахнулась от меня Ехтиндра. — Сигурд? Ты идешь или мне самой ее поцеловать? — она хищно облизнулась раздвоенным языком, и я сжалась еще сильнее. Нет уж! При такой альтернативе лучше пусть Сальдозар проверяет долговечность «щекотуна». Во имя безопасности окружающих, угу. А еще лучше кто‑нибудь третий. Ну, должны же в целительском корпусе быть и другие лекари. Или, на крайний случай, пациенты. Или…

— Госпожа Ирмин? — голос блондина вызвал странную дрожь. Или это от холода? Я подняла на него взгляд, но так и не смогла ничего ответить. Сказать, что согласна, не хватило смелости, а заявить о несогласии — желания. Сердце словно замерло, ладони вспотели. И я никак не могла понять, отчего это: от страха или… от предвкушения?

«Что же ты творишь, маленькая глупая ведьмочка! — мысленно обругала себя. — Может, и правда лучше пусть Ехтиндра в щечку чмокнет?»

— У меня, между прочим, еще дела, — напомнила о себе целительница. — И у тебя тоже. Студентов, допустим, сплавил в загребущие ручки Сверра, но на втором этаже еще оборотень каменный лежит, ждет когда ты наконец им займешьс — с-ся.

— Подождет, — без тени сочувствия ответил блондин. — Нечего было к девушке приставать… — и тихо добавил, — повторно.

Я вздрогнула, сообразив, что лекарь в курсе нашей печально известной встречи с Каином. Вернее, того, что произошло перед полетом туманного котика из окна. Но откуда? Неужто княжич сам проболтался? Или Сальдозар все понял по моему потрепанному виду?

— А может, кого‑нибудь позвать? — робко предложила я, покосившись на дверь, которая вела в коридор.

— Ага, и конкурс еще объявить с призовым фондом в виде твоих поцелуев! — съязвила ящерица. — Хватит уже строить из себя робкую парочку! Ладно она — девочка — одуванчик, но ты‑то что, Сальдозар? — чешуйчатая целительница одарила его укоризненным взглядом, а потом как гаркнет: — Целуйтесь, да я пойду!

Я аж подпрыгнула от неожиданности. После чего подумала, кивнула собственным выводам и, глубоко вздохнув, решительно проговорила:

— Господин лекарь, поцелуйте, пожалуйста, меня и… мы обе пойдем! У меня еще занятия и уборка аудитории, в которой осталась моя метла. А у вас пациент, пострадавший в попытке мне помочь. А у Ехтиндры… — покосилась на довольно улыбающуюся женщину, сглотнула и неуверенно произнесла, — у нее тоже… дела. Давайте скорее со всем закончим, — я встала с дивана и сама шагнула к нему. Подошла, остановилась напротив сидящего в кресле мужчины и, чуть наклонившись, зажмурилась. — Только быстро, пожалуйста, — попросила, чувствуя, что краснею.

Секунду — две ничего не происходило. И, ощущая себя полной дурой, я медленно открыла глаза, чтобы тут же снова их закрыть. Лицо мужчины было так близко, что я почувствовала его дыхание на своей коже. А следом за этим и нежное касание прохладных пальцев, подушечки которых заскользили по моему виску, щеке, очерчивая контур лица. И в этот момент вдруг вспомнилось, как я, словно душевнобольная, извивалась и корчилась на полу из‑за воздействия «щекотуна». Если сейчас маг меня поцелует, а я снова начну вести себя так… кошмар! Испугавшись подобного расклада, шарахнулась назад, но не тут‑то было.

Схватив меня за запястье, Сигурд дернул обратно, и я, вместо того чтобы сбежать, оказалась сидящей у него на коленях. Проведя пальцами вдоль моего позвоночника, блондин положил руку мне на поясницу, другой же убрал с лица выбившуюся прядь волос и… поцеловал. В висок! И… и все?

— Проклятие не работает, — сообщил он до обидного ровным голосом ехидне… то есть Ехтиндре.

А та, разочарованно хмыкнув, развела руками, пожала плечами, вильнула гибким хвостом и, сообщив, что тогда ей тут больше делать нечего, вышла из кабинета. Я же, спохватившись, вскочила на ноги и, скомкано попрощавшись, собралась уже последовать за ней, как меня остановили. Причем не только словами, но и рукой, которая легла на мое плечо.

— А тебе, Кати, придется задержаться, — проговорил за моей спиной мужчина, после чего я услышала щелчок дверного замка и тихий шелест опускающихся на окно штор. Бытовая магия, чтоб ее!

— Что происходит? — запаниковала я, озираясь по сторонам.

— Успокойтесь, госпожа Ирмин, — убрав ладонь с моего плеча, вежливо сказал блондин. — Ничего плохого я вам не сделаю.

— А хорошего что? — настороженно следя за обходящим меня мужчиной, спросила я.

— Это все для твоей безопасности, Кати, — вернувшись от официального тона к дружескому, заверил он. Сигурд не делал больше никаких попыток ко мне прикоснуться. Действительно, зачем? Когда я и так здесь заперта, словно птичка в клетке его змеиного логова! Небось и звукоизоляционное заклинание вслед за магическим закрыванием двери включилось. А может, и еще какая‑нибудь защита.

— Что для моей безопасности? — нервничая все сильнее, уточнила я.

— Абсолютный щит, — сказал он то, о чем и сама уже догадалась. Ну что ж за упрямый бара… василиск такой?!

И мне бы сказать ему все, что о нем думаю. Объяснить свое упорное нежелание обзаводиться «кровопийцей» и просто поговорить по душам, а я… посмотрела на него волком и выпалила:

— Раздеваться не буду!

— Кати…

— Не буду! — прозвучало почти истерично.

— Водички? — понимающе улыбнулся этот гад и принялся наполнять бокал из высокого графина.

Вода была холодной и вкусной, и я выпила почти все, что мне дали, а потом села обратно на диван, сжала в замок пальцы и, не глядя на мужчину, начала говорить.

— Я вам очень благодарна за помощь и за заботу, господин Сальдозар, но, прошу вас, не перегибайте палку, не навязывайте мне то, чего я не хочу. Именно так делали мои родители, вынуждая выйти замуж в шестнадцать лет за нелюбимого человека и запрещая учиться на ведьму, — я упорно разглядывала ненавязчивый узор бело — коричневого ковра и остроносые ботинки стоящего на нем мужчины, но посмотреть ему в лицо не решалась. — И больше не используйте, пожалуйста, на мне свой дар инкуба, — попросила, по — прежнему любуясь ботин… в смысле, ковром. — Я по жизни не очень‑то везучая. Вдруг эффект от вашего взгляда закрепится, и что тогда? Стану осаждать приемную целительского корпуса вместе с вашими поклонницами?

— Не закрепится, Кати. Эффект кратковременный, потом воздействие полностью проходит без каких‑либо последствий для девушки.

— Правда? — я все же отважилась на него взглянуть, но тут же снова уставилась на пол. — Почему же тогда они за вами бегают?

— Они, как и другие, не только за мной бегают, Катарина. В МАРиС, как и в любом учебном заведении, студентки влюбляются в преподавателей и прочий персонал. Или даже не влюбляются, а охотятся за состоятельными холостяками, занимающими неплохое положение в обществе. Постоянно! И поверь, за некоторыми охота идет куда масштабней, нежели за мной. Хотя в моем случае девчонки жаждут к тому же испытать на себе особенности близости с инкубом, потому что в какой‑то лживой книжке вычитали, что мужчины с таким даром лучшие любовники, — тон его стал неприязненным, и я снова посмотрела в лицо блондина, чтобы отметить, как скривились его губы.

— А на самом деле нет? — спросила осторожно, потому что тоже читала ту самую книжку. Ну, или не ту, а похожую. Но точно читала.

— Что именно? — не понял он.

— Вы плохой любовник? — сказала и только потом подумала, что несу. Пол, кофейный орнамент по белому ворсу… начищенные до блеска ботинки, здравствуйте! И снова я сморю на вас и только на вас, не забывая при этом бормотать что‑то типа: — Простите, я не имела в виду… — и далее в том же духе.

— Кати, — диван рядом со мной прогнулся от веса мужчины, — успокойся, я тебя понял, — и голос такой мягкий, обволакивающий. А вдруг он не только взглядом зачаровывать умеет?!

— Не зачаровывайте меня, — едва ли не всхлипнув, пробормотала тихо. — Я хочу настоящих чувств, понимаете? Чтобы не думать, истинная ли это любовь или меня бесчестно приворожили. А как потом распознать настоящее, когда так часто… привораживают? — и замолчала. И он молчал. И мы оба так молчали до тех пор, пока я не прокрутила в голове только что сказанное и не ужаснулась двусмысленности. — Я не про вас, я вообще… в смысле, влюбиться вообще… а из‑за чар можно потом ошибиться и…

— Я понял, понял, — снова повторил он, оборвав мою путаную речь. — Но и ты меня пойми, ведьмочка. Ты просто не оставляешь мне порой выбора своим глупым упрямством! Я… чувствую за тебя ответственность.

— А вы прекратите ее чувствовать, — посоветовала ему, по — прежнему любуясь ковром, к сожалению, без ботинок. — Вы и так для меня уже много сделали. За что вам огромное спасибо! — поблагодарила еще раз… так, для пущего эффекта. — А вот идея с «кровопийцей» — уже лишнее.

— Если б я не видел сегодня аудиторию СтихБед и твоего озабоченного приятеля со сломанными ребрами…

— Это просто совпадение! — с жаром заверила его. — Вы же не ставите абсолютный щит всем новичкам, над которыми подшучивают бывалые студенты. Так зачем выделять из общей массы одну невезучую ведьму? Как же вы не понимаете, что своей заботой только больше настроите этих… охотниц за холостяками против меня, — я даже руками всплеснула от досады, потому что, судя по каменной физиономии блондина, он не понимал. Или не хотел понимать. Или… а какие еще варианты‑то? — Отпустите меня, а? — воскликнула, глядя на него, и чуть снова не ляпнула «дяденька», но вовремя прикусила язычок. Мужчина выглядел молодо, однако все равно чувствовалось, что он старше, умнее, мудрее и опытней, чем я. — Ну зачем вам это, господин Сальдозар?!

— Надо, — коротко ответил василиск.

— Из‑за ответственности? — вздохнула обреченно.

— И из‑за нее тоже, — сказал он, поднимаясь. Затем снял мантию и с невозмутимым видом принялся закатывать рукава рубашки. — Сама разденешься или мне помочь? — буднично спросил, лениво… разве что не зевнул для пущей демонстрации безразличия. — И не надо делать такие круглые глаза, Кати. Ничего особенного в моей просьбе нет. Не стоит стесняться. Я лекарь — маг, который обнаженные тела пациентов регулярно обследует и латает.

— Ну, для вас, может, это и нормально, а для меня — нет, — пробормотала, вжавшись в самый угол дивана. Как‑то не получалось проникнуться его точкой зрения, вот совсем — совсем не получалось, и все тут. Окажись на его месте Ехтиндра — было бы проще. Именно эту мысль я и озвучила, на что получила исчерпывающий ответ:

— Донором для щита буду я, а не Тиндра. Да и ни к чему посвящать в наш секрет посторонних. Ты ведь сама только что говорила, что не хочешь афишировать наши отношения.

— Отношения?!

— Донора и носителя, — спокойно пояснил он, обнажив руки до локтей. — И приходить ко мне через парадные двери, чтобы зарядить щит, тебе тоже не придется.

— А…

— Я буду открывать для тебя портал. Ну же, Кати, хватит упрямиться, — мужчина вздохнул. — Я прекрасно понимаю, что ты маленькая напуганная девочка, которая не очень удачно начала учебный год на новом месте, куда угодила не от хорошей жизни. Я все понимаю, но если не прицеплю к тебе «кровопийцу», буду как последний идиот следить за тобой, пытаясь подстраховать… — я хотела возразить, но он жестом остановил меня и продолжил, — не спрашивай, почему. Я сам не знаю. Просто… такая вот навязчивая идея, — усмехнулся криво, отрывисто и, тряхнув волосами, продолжил. — Ты упомянула, что благодарна мне за помощь? Ну так будь добра, отблагодари своим согласием. Я не хочу применять свой дар, Кати. Не хочу, но использую, если понадобится. И ты сделаешь тогда все, что я потребую. И разденешься, и станцуешь, если будет на то мое желание. Но нам ведь это не надо, верно? — и вроде не было явной угрозы в его словах, но стало как‑то не по себе. — Без абсолютного щита ты из моего кабинета не выйдешь, — эту фразу он произнес таким тоном, что я отчетливо поняла: точно не выйду! На цепь посадит, зачарует до розовых сердечек в глазах, к дивану привяжет или что похуже, но задуманное все равно осуществит. Чер — р-ртов василиск!

— Я против, — предупредила на всякий случай.

— Раздевайся, — дернув уголком рта в неком подобии понимающей улыбки, сказал он. — Отворачиваться не буду. Кто вас, ведьм, знает: еще огреешь чем‑нибудь тяжелым по голове.

И как только догадался? Неужели мои косые взгляды на лежащий на журнальном столике талмуд были столь красноречивы? И магия, которая обычно бунтовала в похожие моменты, сейчас затаилась, аки мышь под веником. А двери закрыты, метлы нет, чтоб сигануть на ней в окно, что же делать? Можно, конечно, и без нее попробовать, но вряд ли меня пустят. Поразмыслив в таком ключе, принялась расшнуровывать черный корсет на форменном костюме.

Я ведь отказывалась? Да! А он настоял? Именно! Ну, так ему же хуже.

Первая петля, вторая, третья… пальцы начали подрагивать, сбиваться, а в голове крутилась одна единственная мысль:

«Что ж я делаю, дурочка?»

Лицо горело, шея и кончики прикрытых волосами ушей — тоже. И закушенная от волнения губа начала ныть. А былая решительность таяла на глазах. Нет, не могу я. Ну его к демонам с его ответственностью и благими намерениями. Резко вскинула голову, желая сообщить эту «новость» василиску, и потерялась в серебристо — серых колдовских омутах его невероятных глаз.

— Я же проси — и-ила — а-а… — простонала обреченно, понимая, что все, попала. Вот только покорной куклой, готовой выполнить любой приказ мужчины, себя вовсе не ощутила, как было при первой встрече, а влюбленной девушкой — да. Или я просто не до конца понимаю, чем отличается одна от другой?

— Так лучше, Кати, — сказал чертов лекарь. — Для тебя же лучше, — добавил он, расшнуровывая мой корсет.

— Почему это? — завороженно следя за его пальцами, спросила я, в очередной раз поражаясь трезвости ума. Прикажи он мне раздеваться и танцевать, как говорил ранее, не стала бы. Но и возражать против его действий не спешила. Все равно ведь разденет, только опять по — варварски. А мне форма нравится, и терять ее не хочется, как платье. Ну и… любопытно, что дальше будет, вот.

— Потому что сможешь потом меня во всем обвинять, — чуть улыбнулся он.

Корсет полетел на диван, настала очередь блузки. И к любопытству добавились предвкушение с неловкостью. А когда мужская рука задела шею, развязывая шнуровку, я вздрогнула и покраснела пуще прежнего. Казалось, что лицо пылает и к нему жизненно необходимо приложить что‑нибудь холодное.

— Давай‑ка так, — пробормотал лекарь, разворачивая меня к себе спиной. Я не сопротивлялась. Так и правда было лучше. А еще я не видела его глаз. Вот только вместе с радостью это почему‑то вызывало разочарование. Глаза у василиска красивые и дар опасный — это да. Но, глядя в них, я могла читать эмоции, которые обычно скрывали темные стекла очков. Сейчас же узнать, что чувствует василиск, хотелось особенно сильно.

— Вы взрослый опытный мужчина. Вы ведь понимаете, да? — чувство неловкости отлично подавлялось болтливостью, и меня так и подмывало поговорить.

— Что? — спросил он, стягивая с меня блузку.

— Что я не воспринимаю вас как целителя, — сказала и задумалась, с чего это меня на откровенность вдруг пробило? Или все девчонки под действием дара инкуба говорят правду и только правду?

— Кати — и-и, — блондин сжал мои обнаженные плечи, когда я решила повернуться, дабы посмотреть ему в лицо. Пришлось остаться стоять на месте, ожидая ответа. И он вскоре последовал, только не тот, на который я рассчитывала. — Мне тоже сложно воспринимать тебя, как пациентку, так что стой спокойно и не мешай готовить себя к ритуалу.

Хм… а вдруг этот его дар на обоих влияет? И теперь мы оба словно под заклинанием честности находимся? Я задумалась. Если у нас общие проблемы, то, может, стоит сменить обстановку?

— Это все из‑за интерьера, — заявила уверенно. — В помещении, где вы больных осматриваете, наверное, воспринимали бы правильно.

— Отнес — с-сти тебя на стол? — почему‑то прошипел он, расправляясь с застежкой на моей юбке… заметно резче, чем с корсетом и блузкой.

— На какой стол? А там удобно? — прерывисто вздохнув, уточнила я и закусила губу, разволновавшись. Вообще‑то я девочка приличная, да… в отличие от моей фантазии.

— Кати — и-и, — снова простонал лекарь, повторно схватив за плечи. — Катенька, Катюша, — прошептал, склонившись к шее, — а давай ты постоишь… молча.

— Давайте, — охотно согласилась я, но тут же добавила, — только у меня ноги от вашего дыхания подгибаются, как же я… постою?

— Хорошо, садись, — как‑то чересчур поспешно согласился Сигурд. — Только молчи.

— Да пожалуйста, — обиделась я, позволяя ему усадить себя на диван. Юбка присоединилась к остальной одежде и подозрительно серьезный господин Сальдозар, сняв с меня туфельки, принялся за полосатые чулки. — А знаете, — снова не выдержала я, — у меня, кажется, иммунитет к вашему взгляду выработался. — Он не ответил, только взглянул на меня, прищурившись, и опять занялся чулками. А я продолжила болтать, потому что слова придавали смелости, не позволяя сгореть от смущения. — И раздевать вам себя позволяю вовсе не из‑за чар, а потому что вы ведь все равно не отстанете, а я очень боюсь за форму. — Он снова на меня посмотрел, внимательно так, а я со вздохом призналась: — Она такая красивая, атласная, с тонким кружевом… А вы совсем не умеете обращаться с женской одеждой! — Что‑то неприятно скрипнуло, и, посмотрев вниз, я с грустью поняла, что моему чулку, зажатому в его пальцах, пришел конец. — Ну вот, я же говорила, — сказала, вздохнув. А мужчина, едва слышно помянув чертей, опустил голову и прижался лбом к моему колену.

Неожиданно и… приятно! А волосы какие у него красивые: серебристо — белые, гладкие, так и тянет прикоснуться и пропустить снежные пряди сквозь пальцы. Именно это я и сделала, с удовольствием погрузив руку в его не стянутую в хвост шевелюру. Мужчина вздрогнул, отшатнулся и, лишив меня второго чулка, поднялся.

— Снимай сережки, кольца… все, что на тебе надето, Катарина, — сказал сухо. — Краска на лице есть?

— Нет, — ответила, вспомнив купание под подвешенным над дверью ведром.

— Прекрасно, — кивнул лекарь, отойдя к столу, из ящика которого достал острый кинжал, инкрустированный рубинами, и глубокую серебряную чашу.

— А нижнее белье можно оставить? — спросила, вынимая из ушей сережки.

— Нельзя, — не глядя на меня, бросил блондин.

— А в качестве исключения? — не унималась я.

— Нет.

— А…

— Кати, милая, хорошая, говорливая моя… ну пожалуйста, помолчи, а? — попросил он. Искренне так, я даже прониклась. И поэтому, наверное, честно призналась:

— Не могу помолчать, и не смотрите на меня так укоризненно. Я когда говорю, мне чуть менее стыдно и страшно. Думаете, меня каждый день посторонние мужчины раздевают?

— Не каждый? — заинтересовался он.

— Нет! — выпалила с шумным вздохом. — Вообще не раздевают.

— А не посторонние?

Посмотрела на него, как на идиота. И невольно отметила, что глаза у него восхитительные, хоть и зиму напоминают. И если б не чары, смотрела бы в них и смотрела. О чем ему и сообщила. Ну… про то, что красивые, а не про то, что смотрела бы. А потом с неожиданной для себя досадой буркнула:

— Если б ваш инкубовский дар действовал, и правда было бы проще.

— Не действует? — вскинул бровь Сигурд.

Я пожала плечами, избавляя и вторую мочку от скромного украшения. Подойдя ко мне, мужчина поставил на журнальный столик чашу с кинжалом, а сам ушел за дверь, которая вела не в коридор. Помещение за ней было погружено во мрак, и я ничего не смогла рассмотреть. Вернулся василиск быстро. Причем не с пустыми руками, а с большой белой простыней. Протянул ее мне, велев прикрыться, когда разденусь полностью. Обрадовавшись широкому полотнищу, как дорогому подарку, я, пользуясь тем, что лекарь занят рисованием каких‑то символов на своих запястьях, быстренько накинула на себя ткань и стянула под ее прикрытием белье. Теперь осталось пережить ритуал, и… пойду я наконец отсюда вместе с абсолютной защитой.

Сальдозар снова развернул меня к себе спиной, поставил посреди начерченного на полу магического круга. На том самом месте, где недавно лежал бело — коричневый ковер. Ступни коснулись холодной поверхности, простыня соскользнула с плеч, а мужские пальцы, стянув с косы ленту, которую я забыла снять, расплели волосы. Мимолетное касание вызвало дрожь, и я зябко поежилась, снова обняв себя за плечи. В ту же секунду ладони лекаря легли поверх моих, чуть погладили дрогнувшие пальцы и вынудили меня опустить руки вниз.

— Вот так и стой, Кати, — голос его звучал приглушенно, или мне просто так казалось из‑за бешеного стука собственного сердца, эхом отзывавшегося в висках. — Больно не будет, обещаю.

— А страшно? — шепнула неуверенно.

— И страшно не будет. Ни сейчас, ни потом. И никто ничего не узнает, как ты и хотела. И не обидит больше, потому что я не позволю, — он говорил, а я слушала, боясь пошевелиться. Стыдно уже не было, а вот страшно все‑таки было, хоть он и убеждал в обратном.

Тихие слова, мягкий успокаивающий тон… и стук металла по металлу.

А потом Сигурд начал чертить пальцем на моей коже какие‑то знаки. И когда закончил со спиной, принялся наносить рисунки на плечи, руки, грудь и ниже. Опустив взгляд, я поняла, что влажная краска — кровь, а узоры, постепенно покрывающие мое тело, — символы защиты. Мужчина избегал моего взгляда, словно не желал продлевать эффект своего дара. Или поверил в иммунитет и решил, что это ни к чему? А я стояла, едва дыша, слушала удары собственного сердца, вздрагивала от его прикосновений и мысленно уговаривала себя не рухнуть позорно в обморок в самый разгар проводимого таинства.

Не рухнула! Ни когда он закончил расписывать мое тело, ни когда начал читать заклинания, ни когда вспыхнул контур магического круга, замкнувшись вокруг меня призрачной стеной, ни когда кровавый орнамент засветился алым, а потом словно отделился от кожи, меняя цвет на ярко — голубой — цвет защиты. И вся эта магическая вязь, выстроившись в непонятном порядке, снова оплела мое тело. Кожу обдало морозным холодом, закололо, словно в нее впились ледяные иголочки, а в следующий миг все прекратилось. Контур круга погас, а на плечи опустилась знакомая простыня, в которую меня бережно закутали, после чего шепнули над ухом:

— Вот теперь я спокоен.

— А я что‑то не очень, — призналась честно.

— Почему? — заметно напрягся василиск.

— Ноги замерзли и чешется все, — пробормотала, хмурясь. — Ой! А может, у меня на вас аллергия?

— Аллер — р-ргия?

— Да! Точно. Поэтому ваш дар и перестал действовать, — воскликнула я, озаренная гениальной догадкой.

— Сейчас не действует? — по — прежнему стоя за моей спиной, глухо спросил блондин.

— Нет! — уверенно заявила я.

В следующий момент меня развернули, приподняли и… поцеловали. На этот раз не в висок, и даже не в щечку. Его губы завладели моими, приоткрытыми в удивлении, — и реальность поплыла перед затуманившимся взором. Ресницы, дрогнув, опустились, и я попала в плен удивительных ощущений. Непривычных, волшебных… навеянных ли чарами? Как знать.

Очнулась от нахлынувшей эйфории, лишь когда мужчина, тяжело дыша, отстранился. Пару раз моргнула, с удивлением обнаружив, что впиваюсь пальцами в его плечи, в то время как простыня валяется у моих ног. Смутившись от собственной наготы и реакции на его выходку, поспешно подняла упавшую ткань, замоталась в нее по самый подбородок и, неуверенно взглянув на василиска, упрямо пробормотала:

— Все равно не действует.

После чего прямо так и пошла к выходу, напрочь забыв про полюбившуюся форму. Но вместо двери шагнула в открытый для меня портал, за которым оказалась… моя комната в башне. Вспышка за спиной погасла, и я, осмотревшись, прошептала:

— Уже и точные координаты выяснил, значит… — а потом, проведя подушечкой пальца по расплывающимся в глупой улыбке губам, шепнула: — Чертов василиск.

Эллис

Пара закончились все тем же набатом, от которого звенело в ушах. Но на этот раз я была ему даже рада, потому что наконец смогла отправиться в библиотеку за учебниками, а заодно и за информацией о гигантских полозах, обитающих в наших лесах, ну и за рецептом зелий из кактусов тоже. Возникала, конечно, мысль проконсультироваться по змеиному вопросу с голубоглазым выпускником, несколько часов игравшим роль нашего преподавателя, но, заметив, как облепили Сверра девчонки из группы, я решила никого не отвлекать, а по — тихому смыться, пока на меня очередное пакостное заклинание не прицепили, сочтя за конкурентку. Или, рассудив, что билетов мне досталось два, не начали строить из себя преданных подруг в надежде получить один их них. Нет уж! К лешим под корягу такая дружба.

Вообще‑то я устала. Слишком мало спала, да и инциденты с полозом и ши — ранами не прошли бесследно. Но прежде чем возвращаться в комнату, все равно надо было забрать книги, которые по распоряжению ректора для меня обещались подобрать, и три комплекта формы. Именно с нее я начала свой забег по хозотделам, расположенным в подвале главного здания. Помимо складских помещений там еще находилась и общая прачечная, гладильная и швейная мастерские. Но они меня пока не интересовали. К счастью, проблем с размерами, да и просто проблем с получением формы не возникло. Внимательно изучив подписанный самим Камински свиток, две кикиморы очень шустро подобрали мне два повседневных костюма темно — зеленого цвета с черной отделкой, и один парадный — с белым кружевом. Из чего я сделала вывод, что некоторые знахарки — зельевары на учебу ходили, как на праздник. Ну, или сегодня был какой‑то особый день, о котором я ни сном ни духом, раз все они так вырядились.

Поднимаясь по лестнице в библиотеку, я начала жалеть, что не отнесла вещи в башню, потому что они хоть и не обладали большим весом, но таскаться со стопкой нарядов, закованных в полупрозрачную пленку, скрепленную бытовой магией, было неудобно. Не в том плане, что я испытывала неловкость, просто эти пакеты с торчащими из них вешалками оказались слишком громоздкими. А я, как упоминала ранее, устала.

— Давай я понесу, — мой груз легко подхватили ловкие мужские пальцы с металлического оттенка ногтями. — Ты как, Страхова?

— Нормально, — буркнула в ответ, втайне радуясь внезапной помощи.

— Отошла от змеиной любви? — в своей ироничной манере поинтересовался моим самочувствием Сверр.

— От ши — ранской нежности — да, — вздохнула я, думая о том, что подниматься налегке мне нравится гораздо больше, чем навьюченной, как мул. А еще ведь и учебники обратно тащить. И как я все это допру, спрашивается? Сумку с секретом не взяла… Да лучше б голову дома забыла, она все равно туго соображает без бодрящей настойки, которую обязательно надо будет смешать и выпить перед свиданием с полозом.

— А от чего не отошла тогда? — парень шел рядом и без особых затруднений нес мою форму, перекинув все три комплекта за спину, и придерживая их одним пальцем за сложенные вместе вешалки. — От первого знакомства с группой? Или от МАРиС в целом? Как ориентируешься тут, затруднений нет?

— С чего вдруг такая забота? — скосив на него взгляд, насторожилась я. А то кто этих старшекурсников знает, может, решил билеты, отданные в мимолетном приступе угрызений совести, обратно забрать. Вдруг он мне свои пожертвовал, а не лишние, и теперь не знает, как попросить их вернуть? Впрочем, неважно. Я уже собралась на маскарад, так что пусть хоть как просит — не отдам!

— Да обратил внимание, что ты держишься от студентов особняком. Обычно девочки сразу вливаются в коллектив, пытаясь произвести впечатление на лидеров группы…

— Я произвела, — пожала плечами, поправляя очки. Капли тоже надо не забыть найти и использовать, а то переносица болит от этого украшения. — А если нет, то еще не вечер.

— Что‑то задумала? — голубой глаз прищурился, а смешливые губы изогнулись в улыбке.

— Ничего криминального, — заверила его я, внезапно вспомнив, как мило он общался со знахарками. Еще предупредит этих пакостниц, а оно мне надо? Хотя они и так ждут расплаты. Не идиотки же — понимают, что любое действие влечет за собой противодействие.

— А поподробней? — вкрадчиво мурлыкнул мой черноволосый спутник.

— С какой целью интересуешься? — мило улыбнулась ему и ресницами еще похлопала для лучшего эффекта. Да, я сама невинность, угу. Но палец в рот, парень, лучше не клади.

— Любопытно, — ответил он, вроде как даже искренне.

— Любопытство сгубило кошку, — «печально» отозвалась я, входя в просторный зал освещенной магическими факелами библиотеки. — Думаю, и змеелова сгубит, если будешь слишком усердствовать.

— Я не змеелов.

— Ах да… змееве — е-ед, — протянула, покачав головой.

— Заклинатель я! — рявкнул брюнет, а я невольно поморщилась.

Библиотекарь, на носу которой красовались почти такие же, как у меня, очки, нехотя оторвалась от книги с изображением страстно целующейся парочки на обложке, укоризненно посмотрела на нас, будто мы ее не от чтения, а от этого самого поцелуя и отвлекли, затем перевела взгляд на свиток с подписью ректора, снова уставилась на нас, а потом, так ничего толком не сказав, поднялась с кресла и скрылась за дверью, расположенной за стойкой.

— Слушай, Сверр, — сказала я примирительно, видя, как хмурится старшекурсник, неверно истолковавший мою мимику. — Меня один заклинатель… друид… некий Алан Джодок довел до нервного тика своим преследованием. Не знаешь такого? — парень, чуть помедлив, отрицательно мотнул головой, отчего его косая челка чуть колыхнулась, но глаз так и не открыла. — Так вот… не принимай мои «кислые мины» на свой счет, просто реакция на печально знакомое слово, — и, не дожидаясь, что он на это скажет, сменила тему. — Кстати, господин преподаватель, есть вопрос! Про полоза из светлого леса. Кто, как не ты, должен ВСЕ знать о змеях, — польстила ему я.

— Какой полоз? — заинтересовался парень, перекинув мою форму с одного плеча на другое.

— Большой, черный, говорящий, — перечислила я. Очень хотелось добавить «голубоглазый», но, глядя в лицо брюнета, почему‑то сделать это не получилось.

— Нечисть или оборотень, — сказал этот знаток то, в чем я и без него не сомневалась.

— А поподробней? — спросила, поймав себя на мысли, что мы со Сверром поменялись местами.

— С какой целью интересуешься? — просек момент и он, повторив мою недавнюю фразу. И улыбка этого гада была такой довольной, что очень захотелось его чем‑нибудь стукнуть. Например, фолиантом каким‑нибудь или лучше стулом, а еще лучше заклинанием молнии, чтобы волосы встали дыбом, а я наконец увидела его второй глаз. Да — а-а, уставшая, невыспавшаяся ведьма — страшный зверь.

— Учебники! — оборвала поток моих кровожадных фантазий библиотекарь, с громким хлопком опустив на стойку высокую стопку заметно потертых книг. — Новых нет, — сказала женщина, заметив мой придирчивый взгляд. — Раньше надо на занятия являться, а не через месяц после начала, — пробурчала она и, усевшись обратно в кресло, вернулась к чтению любовного романа.

— М — м-м… Сверр, — поспешно вживаясь в образ маленькой хрупкой девушки, которой позарез нужны сильное мужское плечо и не менее сильные руки, способные дотащить кучу тяжелых книг до моего общежития. — А ты бы не мог…

— На бал — маскарад идешь со мной и, так и быть, я допру все твои вещи, куда скажешь, — поняв меня с полуслова, выдвинул свое условие старшекурсник.

— Так и знала! — воскликнула я и тут же сбавила громкость, поймав не укоризненный, а угрожающий взгляд библиотекарши. — Так и знала, что ты хочешь отобрать свои билеты, — сказала шепотом, отчего брюнет, примерявшийся как раз к внушительной стопке, дернулся и свалил ее всю на пол. Грохот получился покруче моего недавнего вопля. Студенты в читальном зале подняли головы, кто‑то даже довольно едко возмутился.

— Вон пош — ш-шли, — зашипела на нас библиотекарша, глаза ее за стеклами очков вспыхнули зеленым. А в следующий момент все книги, взмыв вверх, гуськом полетели к призывно открывшейся двери. Мы, не будь дураками, направились следом. Кто ж в своем уме опытную ведьму‑то злит? Ну, а в коридоре ситуация повторилась: учебники, лишившись чар ливитации, рухнули на пол, а мы со Сверром уставились друг на друга.

— Ну ты даешь, Страхова, — присвистнул он. — Это ж надо ТАК людям не доверять.

— Хочешь сказать, просто решил догнать новенькую студентку, чтобы помочь ей и справиться о самочувствии? Исключительно из доброты душевной и незамутненного корыстными целями человеколюбия? — прищурилась я, скрестив на груди руки.

— Представь себе, да, — встав в ту же позу, заявил Сверр, я же, пряча довольную улыбку, сказала:

— Ну, тогда чего стоишь, помогай! До моей башни отсюда прилично топать, — и начала активно собирать книги в небольшие стопки, которые вручала парню, положившему мою форму на подоконник. Когда попавшийся на неосторожном слове брюнет был полностью нагружен, я взяла комплекты одежды, закинула их по примеру спутника за спину и, придерживая, как он недавно, указательным пальцем вешалки, пошла вниз по лестнице, поманив его за собой. — Идем — идем, змеелов, с бабушкой тебя познакомлю, нам обеим про полоза и расскажешь за чашечкой ее особого чая. После него все всё рассказывают, — загадочно улыбаясь, проговорила я.

— Пугаеш — ш-шь, ведьма? — то ли прошипел, то ли пропыхтел старшекурсник.

— Предупреждаю, — немного притормозив, я принялась дожидаться, когда он со мной поравняется, а, едва парень шагнул на ступеньку ниже, остановила его словами: — Погоди‑ка, у тебя тут что‑то… на волосах, — и, пользуясь тем, что его руки заняты моими книгами, сдвинула в сторону длинную челку.

Губы молодого человека дрогнули, расплываясь в пакостной улыбке.

— Страхова, кому, как не тебе, помнить пословицу про кошку, которую сгубило любопытство, — ласково проговорил он, гипнотизируя меня разноцветными глазами: голубым, будто осколок полупрозрачного льда, и черным, точно сама бездна. И, глядя в это жуткое око, я медленно, но верно осознавала, что не могу пошевелиться. Дышать — да, смотреть, моргать — тоже, а вот сдвинуться с места — увы. И как сие понимать? Особый магический дар у брюнета или артефакт, вживленный в радужку? — И что обычно делают с непослушными кошками… то есть ведьмами? — придвинувшись ближе, шепнул Сверр, обжигая дыханием мое ухо. То самое, к которому был неравнодушен черный змей. И я опять поймала себя на невольной ассоциации этих двоих, побудившей меня заглянуть под мужскую челку. На вопрос парня, естественно, не ответила, ибо говорить не могла так же, как и двигаться. А он, продолжая издеваться, снова сказал, едва уловимо касаясь губами ушной раковины. — Ты раскрыла мою страш — ш-шную тайну. И теперь, как порядочная ведьма… ты просто обязана пойти со мной на бал! — и дунул, отчего я вздрогнула, с запозданием осознавая, что чары спали, и стою, изображая статую, я вовсе не из‑за них. Тихий смех этого змея — искусителя показался обидным.

— Не пойду! — ответила упрямо.

— Эль, не вредничай, — дружелюбно проговорил парень, отодвигаясь от меня вместе с книжной стопкой. — Тебе же в моей компании проще будет.

— У меня уже есть компания, — я стояла на своем.

— Парень, девушка?

— Бабуш… эм, соседка по комнате.

— Тем лучше! — снова заулыбался разноглазый маг, челка которого благополучно вернулась на место, прикрыв колдовское око. — Буду в малиннике, значит. Пойдем втроем!

— А если моя спутница страшна, как рыбрарии из рва?

— Значит, у нашей пары появится зубастый телохранитель, — все тем же ироничным тоном отозвался брюнет. Меня же начала напрягать его настойчивость. Особенно в свете объявленного вознаграждения за мою доставку к Рэдгруверу. Студенты народ небогатый, вдруг этот конкретный решил подзаработать перед сдачей диплома?

— А…

— Страхова, расслабься уже, — сказал Сверр, словно прочтя мои мысли, а может, и мимику, которая у меня более чем красноречивая, — меня ректор просил за тобой присмотреть, — огорошил он, разрушая иллюзию внезапной симпатии к новенькой студентке, и тут же добавил: — Не спорю, мне это поручение пришлось по вкусу, ибо ты забавная. Но препираться с тобой на лестнице, держа кучу не самых легких учебников, я устал. Говори, где тебя поселили, да пошли. У меня вечером еще важное дело, надо подготовиться.

— Угу, — кивнула я, немного расслабившись. Если Ежи Вацлович его ко мне приставил, значит, можно доверять. Но сначала все же стоит уточнить у Ёжика, а действительно ли он давал этому скользкому типу такое поручение. И с этим заданием никто не справится лучше моей обожаемой бабушки.

Катарина

Водные струи сбегали по телу, омывая совершенно чистую от магических рисунков кожу. Практически чистую, так как на запястьях проступили похожие на браслеты узоры, которые василиск точно не рисовал кровью. Странный зуд, беспокоивший ранее, прошел, и я больше не ощущала никаких последствий проведенного ритуала. Словно и не было ничего. А может, и правда все приснилось? Упала, натворив дел в аудитории, ударилась головой и отключилась, а буйное воображение, пользуясь случаем, нарисовало мне картины возможного будущего с участием Сигурда Сальдозара.

Ах, если бы!

Снова взглянув на серебристую вязь, украшавшую кожу рук, я задумчиво потерла ее пальцем, пытаясь содрать орнамент, однако ничего не помогало. Бросив это неблагодарное дело, вернулась к процессу мытья. Еще раз тщательно ополоснулась, затем смыла пушистую пену с волос и, закончив с водными процедурами, вытерлась похожим на простыню полотенцем. Затем чуть подсушила его магией воздуха, открыла нараспашку дверь и сделала шаг в комнату, чтобы тут же с визгом ретироваться обратно в душевую. А все потому, что мое кресло, в котором было так приятно сидеть с книжкой и чашкой горячего чая, оказалось занятым.

И что у местных обитателей за манера заходить в комнату без стука и приглашения?! То Учандр Урчарович из воздуха материализуется, а теперь вот…

— Здравствуйте, Силарин Кейсар! — крикнула я, закрыв на защелку дверь.

— Просто Силарин, — донеслось с той стороны деревянной преграды.

И никакого вам «Извини за вторжение», «Может, я не вовремя?» или хотя бы банального: «Отвернусь, пока одеваешься»! Окинув взглядом небольшое помещение, в котором сама себя заперла, я с сожалением вспомнила о платье, висевшем здесь после стирки еще полчаса назад. Сейчас же в моем распоряжении было лишь большое белое полотенце, в которое я и замоталась на манер тоги.

— Может, тебе принести что‑то из вещей? — снова подал голос гость. — Белье там или халат какой, — судя по звукам, сопровождавшим его слова, сильф нагло изучал содержимое моего шкафа.

Ну, хватит! Я, конечно, провинилась сегодня, став инициатором разгрома аудитории, но копаться в моих вещах — это уже слишком!

Решительно распахнув дверь, вышла из душевой и, остановившись, хмуро посмотрела на мужчину, застывшего с верхней частью моего нижнего белья в руках.

— А я тут… — чуть улыбнулся куратор, вертя в руках находку.

— Помочь хотели, — подсказала ему, забирая бюстгальтер.

— Ага, — он улыбнулся шире. — Милое… бельишко, — кивнул на черные чашечки в голубой цветочек. И ведь ни капли смущения на физиономии, а в глазах и вовсе смешинки пляшут. Ну и что его так развеселило, спрашивается? Нахохлившаяся я в банном полотенце или мое скромное белье детской расцветки? — Я в лазарет заходил справиться о вашем с княжичем самочувствии. Сказали, что ты уже дома, а Каин пока у них полежит. День с его оборотнической регенерацией, не больше.

Я кивнула, мысленно радуясь, что кошак быстро оклемается. Если в первый раз он заслужил свои травмы, и этим можно было успокаивать совесть, то сегодня парень получил гораздо больше, чем заработал за мимолетный поцелуй в шею, и совесть ничем успокаиваться не желала, то и дело пытаясь меня покусать.

— Решил вот зайти к тебе, ведьмочка, — сказал сильф, с неприкрытым интересом рассматривая меня. От его откровенного взгляда стало не по себе: скулы обожгло румянцем, и я неловко переступила с одной босой ноги на другую. Да что же за день‑то такой?! Хотя почему день? Вереница неприятностей и щекотливых ситуаций тянется за мой уже давно, и сегодняшние происшествия — не исключение. — Да ты не смущайся, Катарина, — ободряюще сказал куратор и, протянув руку, коснулся моей щеки.

— Ой! — только и смогла выговорить я, глядя округлившимися от удивления глазами, как отлетает от меня красавец — сильф и, вовремя поймав поток, красиво приземляется в то самое кресло, в котором недавно сидел. — Это не я! — воскликнула испуганно. — Честно не я! — добавила, для уверенности взглянув на свои пальцы, кончики которых и не думали светиться. Зато узоры на запястьях светились серебристо — белым колючим сиянием, отчего напоминали не рисунок на коже, а объемные призрачные браслеты.

— Действительно… не ты, — протянул гость, и мы оба замолчали: он, задумчиво рассматривая мои новые «украшения», я, нервно теребя то черное в цветочек, что отобрала у куратора.

Первым нарушил затянувшуюся паузу Кейсар.

— Я, кстати, принес тебе кое‑что, — спокойным, даже чуть ленивым тоном сообщил мужчина, оглаживая складки своей учительской мантии. Будто и не было тут сейчас воздушной волны, способной сбить с ног здорового мужика. А ведь не окажись он духом воздуха, его бы вместе с креслом по стенке размазало. — Эй, ведьмочка? — мужчина щелкнул пальцами, привлекая мое внимание. — Ты меня слушаешь вообще?

— Д — да, — отозвалась я и, метнувшись к шкафу, спрятала в его полупустых недрах эти дурацкие «цветочки». После чего быстро вытащила свежий комплект однотонного белья, пару почти новых чулок и, сняв с вешалки длинное черное платье, в котором приехала в МАРиС, снова направилась в душевую. — Минуточку, Силарин, я оденусь, и мы поговорим, — бросила на ходу.

А когда вернулась и увидела, что сильф сидит с огромным букетом роз в руках, только тихо ахнула. И лишь спустя несколько долгих мгновений, в которые мое сердце учащенно билось, а на щеках «расцветали маки», я поняла, что это вовсе не букет для наивной ведьмы, а… моя собственная метла!

— Ч‑что это с Метланиэль? — с легкой запинкой поинтересовалась у мужчины.

— Метланиэль? — зачем‑то переспросил куратор. — Ах, ну да… Метланиэль! — кивнул, соглашаясь он. — Истинная Метланиэль, которая метет все что ни попадя. Вот, во время хаоса в аудитории смела один из бутонов дриады, в котором была сконцентрирована магия флоры. Теперь сама цветет, как розовый куст, — усмехнулся он, протягивая мне деревянную клептоманку. — Держи, ведьмочка! Возвращаю.

— Ага, — растерянно пробормотала я, забирая благоухающую метлу. — А… как же я на этом «букете» летать‑то теперь буду? — пышная растительная шапка на стройном древке стыдливо опустила листочки.

— Ну, есть же цветочные феи в МАРиС, будешь первой цветочной ведьмой, — пожал плечами сильф, явно подшучивая надо мной. — Расскажи лучше, что между вами с Сальдозаром?

— С чего вы взяли, что между нами что‑то есть? — сглотнула я, инстинктивно спрятав за спину руки в переставших сиять «браслетах». — Он просто помог мне избавиться от…

— Невинности?

— Что?! — я задохнулась от возмущения, и даже чувство вины за сорванный урок не остановило, когда воскликнула: — Да за кого вы меня принимаете, господин Кейсар?! Впрочем, понятно за кого, раз явились в комнату, даже не удосужившись постучать в дверь.

— Я стучал, — умудрился вставить пару слов в мою пламенную речь он, на что я довольно резко ответила:

— А я вам не открывала!

— То есть предлагаешь выйти и постучаться снова? — насмешливо поинтересовался он. — Или лучше оставить тебя в покое до завтра, дав время остыть? Ну так без проблем. Тем более ты все равно окольцована, вернее, обраслетена… Или как оно там правильно называется, когда вместо кольца браслеты надевают? — очертив рукой в воздухе круг, гость окутался туманной дымкой, которая довольно быстро растаяла… вместе с сильфом.

— Обрас‑что? — пробормотала я, озадаченная его заявлением куда больше, чем странным способом исчезновения.

Поднесла к лицу руки и принялась внимательно изучать собственные запястья. Сейчас узор был почти незаметен и проявлялся легким серебристым налетом, лишь когда на него попадал свет. Возможно, что пройдет еще немного времени, и магическая вязь впитается в кожу, как знаки защиты, но означает ли это, что прикоснувшиеся ко мне мужчины перестанут отлетать в сторону, как ненужный хлам? Кстати! С чего вдруг Силарина отбросило? Неужели он хотел причинить мне вред? Или чертов василиск что‑то напутал со своим щитом, сделав его во ВСЕХ смыслах абсолютным?

Желание вернуться в лазарет и вытрясти из Сигурда правду о работе его «кровопийцы» было очень большим, и я даже заинтересованно взглянула на метлу, прикидывая, помешают розы ее полету или нет, как в дверь постучали. Решив, что куратор передумал уходить далеко, я довольно грубо рявкнула:

— Еще остываю!

И тут же услышала заинтересованное:

— От жарких утешений куратора?

Голоса по ту сторону деревянной створки были до боли знакомы, а вот видеть две ухмыляющиеся зеленоволосые персоны на своем пороге не хотелось жутко. Но и терпеть их подколки я не собиралась. Сдвинув защелку, распахнула дверь и уставилась на близнецов — драконов с видом готовой к сражению валькирии.

— Еще раз услышу подобные намеки, — пообещала им тихим незлобным шепотом, — и полет с башни в человеческой форме вам обеспечен, мальчики. Не злите и без того злую ведьму, я серьезно.

— Ого! — округлил глаза Рик в комичном ужасе. — После визита Силарина девки обычно добрые и усталые, а ты…

— Злая и энергичная, — рявкнула я.

— Да ладно тебе, Кать, — примирительно поднял руки второй близнец. — Мы просто пришли узнать, как ты себя чувствуешь.

— Но при этом почему‑то знали и про визит Кейсара, — прищурилась я, стукнув древком по полу, на что Метланиэль распушила свою цветочную шапку, ощерившись острыми шипами.

— Ну, знали, и что? Мы на третьем этаже этого общежития живем, увидели в окно, — попытался оправдаться Рок, но я перебила, с ужасом понимая, кто у меня в соседях.

— Что видели? Портал? Не вешайте лапшу на уши, парни!

— Два один в твою пользу, поймала, — осклабился Рик, пытаясь заглянуть в комнату через нас с метлой, загораживающих проход. — Подслушали их разговор с Сальдозаром в лазарете, где навещали княжича.

Час от часу не легче! Драконы что, дружны с оборотнем? А на занятиях я этого чего‑то не заметила. Или беспокойство о здоровье кота было лишь поводом разведать обстановку? Хотя не это сейчас важно.

— И о чем они говорили? — спросила я заинтересованно.

— Пустишь чайку попить — расскажем, — Рок (если я правильно их распознавала) вытащил из‑за пазухи коробку шоколадных конфет, а его брат пачку мятного чая. И так мне вдруг захотелось сладкого, что просто кошмар. Поэтому, подумав для приличия, я вроде как нехотя сдалась.

— Ладно, заходите, — буркнула, пряча довольную улыбку, и отступила в сторону, пропуская гостей.

— Мрачненько у тебя тут, — дружески хлопнув меня по плечу, сообщил первый дракон и, пройдя в комнату, занялся самонагревающимся чайником.

— Стильненько, — поддержал его второй и, ободряюще потрепав меня по влажным волосам, добавил: — Ты не переживай, ведьма, Сил всех хорошеньких студенток на прочность проверяет, некоторые даже умудряются устоять перед его обаянием.

— Ты хотел сказать, перед наглостью? — криво усмехнулась я, мысленно отметив, что на обоих братьев Сигурдов щит не отреагировал, а значит, они мне точно не желали ничего плохого, скорее, наоборот. Притащились, конечно, больше из любопытства, чем посочувствовать, но все равно ведь приятно. Можно сказать, первый шаг к налаживанию отношений с одногруппниками. Интересно, а остальные тоже тут живут?

Именно этот вопрос я ребятам и озвучила за чаем. Как выяснилось, из второкурсников СтихБед в башне обитала еще только мавка, занимавшая комнату на верхнем этаже. И, узнав об этом, я решила присмотреться к белоглазой девушке получше, глядишь, и подружимся, раз соседки. Ну, или станем просто неплохими приятельницами, что тоже хорошо. Потом, слово за слово, разговор вновь вернулся к Сигурду и Силарину, которые, по утверждению драконов, были давними друзьями, даже вроде как вместе служили в чертовых землях, когда произошел конфликт с кланом ледяных демонов, чуть не расколовший темную империю на две части и едва не зацепивший под это дело соседнее королевство, то есть нас. Все это случилось еще до моего рождения, так что об ужасах той войны я знала лишь понаслышке. И хорошо, что к моменту моего рождения в мире уже царила относительная тишь да гладь.

Как сказали гости, Кейсар в этой академии со времен основания и Сальдозара сюда с легкой руки Камински заманил тоже он. Правда, не сразу — лекарь упрямый оказался, но последние лет пятнадцать — двадцать именно Сигурд возглавляет целительский корпус.

— Сколько же ему? Неужели за сотню? — ужаснулась я: хоть и понимала, что василиск меня старше, но надеялась, что не настолько.

Впрочем, у нас, магов с возрастом были свои заморочки: взросление проходило, как у обычных людей, потом процесс словно замораживался. Чародей чувствовал себя на столько лет, на сколько выглядел внешне, но заработанные с годами опыт и знания эта особенность, конечно же, не исключала.

— Да им обоим за сотню, — дуя на ароматный чай, заявил Рик.

— Или за две, — поддержал его Рок, разворачивая конфету.

— Или за три, — глотнув, подал голос первый дракон.

— Или за пять! — усмехнулась я, понимая, что эдак гадать они будут долго, увиливая от главной темы. — Все, хватит. Понятно, что дяденьки взрослые. Дальше рассказывайте, прохвосты, — потребовала у них и тоже взяла из коробки шоколадное лакомство.

Но близнецы снова начали издалека, решив сначала рассказать про академию, а потом уже про двух ее преподавателей (василиск, как выяснилось, тоже периодически читал лекции ребятам с факультета созидания). Ректор наш собирал вокруг себя лучших, стараясь привлечь к учебному заведению больше положительного внимания. Однако местоположение на границе с темной империей, откуда тоже принимались студенты, и разделение на два противоборствующих факультета, между которыми вечно случались довольно крупные конфликты, создали МАРиС скандальную репутацию. Впрочем, это ничуть не мешало наплыву абитуриентов. Так что не напиши Танис рекомендательное письмо, меня бы в это учебное заведение не приняли. Или приняли… учитывая, что некий целитель с колдовскими глазами изволил замолвить словечко за случайно встреченную в Кирасполе ведьмочку.

— Все это замечательно, мальчики, но! О чем все‑таки говорили Сигурд с Силарином? — снимая фольгу с конфеты, напомнила я драконам вопрос, за ответ на который пустила их в комнату.

— О тебе, — сказал Рик.

— И — и-и? — я так и не положила шоколадный шарик в рот, боясь подавиться из‑за возможных новостей.

— И вот, — слопав не в пример мне очередную конфету, коварно улыбнулся Рок.

— Подробности, мальчики! — недобро прищурилась я, выразительно взглянув на горячий чайник.

— Да ладно — ладно, не злись, ведьма, — хохотнул зеленоволосый паразит, — мы это… паузу выдерживаем…

— Для важности момента, вот, — поддакнул его брат.

— Не будите лихо, пока спит тихо, — я снова посмотрела на чайник и, бросив в рот тающую в руках сладость, принялась подливать себе в кружку ароматный напиток. Медленно, осторожно, задумчиво поглядывая при этом на притихших визитеров.

— Короче, Сил пытался выведать, что за отношения у вас с Сальдозаром, — первым сдался Рок. — То, что тот примчался на синий код собственной персоной, хотя обычно являются санитары и дежурный лекарь, его сильно заинтриговало.

— А не добившись удовлетворяющего любопытство ответа, куратор начал намекать Сигурду, что хочет с тобой замутить, раз у тебя, как и у него, дар воздушника. Сказал даже, что подумывает остепениться и завести постоянную пассию, — перехватил эстафету Рик.

— Одним словом, провоцировал друга на откровенность, — закончил их общий рассказ первый дракон. И оба многозначительно замолчали, уставившись в ожидании на меня.

— И чего вы так смотрите? — не поняла я. — Это ж вы там подслушивали, а не я. Признавайтесь, что ответил сильфу лекарь?!

— К черту послал, — хором выдохнули братья и, переглянувшись, заржали от такой синхронности.

— Ну и правильно, — похвалила я василиска, пододвинув к себе конфеты, пока дарители сами все не съели. — Нечего в чужую личную жизнь лезть.

— А! Так значит, у вас уже личная жизнь с Сальдозаром?! — радостно воскликнул один из близнецов.

— Не болтай ерунду, Рик, — скривилась я.

— Но он к тебе точно неравнодушен! — парень прищурился, внимательно разглядывая меня, даже чуть подался навстречу, будто хотел высмотреть в моей внешности что‑нибудь подтверждающее его теорию. И так он настойчиво это делал, что я спрятала под стол руки, дабы не позволить ему увидеть едва различимую магическую вязь на запястьях. — Я знал, знал! — вскочив с места, завопил чешуйчатый исследователь. — Ты его невеста!

— Чего — о-о? — я тоже вскочила, забыв, что только что пыталась скрыть следы недавнего обряда. — К‑как это… нев — сеста?! — уточнила, внезапно начав заикаться.

— Что на руках? — деловым тоном спросил Рок, который в отличие от стоящих друг напротив друга нас продолжал спокойно сидеть в кресле и пить чай с конфетами.

— Защитное заклинание, — нехотя призналась я, раз уж они все равно заметили.

— Глупости, — со знанием дела заявил дракон. — Волшебная вязь на запястьях — это брачные браслеты инкубов. Не веришь нам, возьми в библиотеке книжку про обряды этой разновидности демонов и убедись сама.

— Разве Сальдозар не василиск? — с надеждой пробормотала я, хотя упоминание о инкубовских особенностях уже слышала от самого лекаря.

— Полукровка он. Воспитан отцом, а тот демон. Делай выводы, ведьма.

— Какие выводы, ребята? — я издала нервный смешок, переводя взгляд с одного на другого. — Мы с ним встретились пару дней назад. Какой взрослый маг станет связывать себя брачными узами с незнакомой малолеткой? Тем более когда у него там поклонницы косяками ходят. Выбирай любую!

— Ой, Ка — а-ать, — снова сев на место, протянул Рик, — ты такая наивная — а-а.

— Угу, и непросвещенная, — поддержал его братец. — Возьми все же книжку, почитай. Зуб даю, узнаешь много нового и интересного про особенности демонов вообще и инкубов в частности.

— Зуб драконий? — заинтересовалась я, мысленно прикидывая, в каких заклинаниях можно использовать эту редкость.

— Иди ты, коллекционерка меркантильная! — отмахнулся парень и, немного погримасничав для виду, заулыбался.

Больше эти интриганы мне ничего не рассказали про господина Сальдозара. Зато у меня выведали почти всю историю нашего с ним знакомства. Похихикали, покивали, пообещали не трепаться никому, потом допили свой чай и покинули мою комнату, сожрав пол коробки конфет. Вторую половину я нагло закрыла крышкой, заявив, что девочки любят сладкое и вообще мне стресс снимать чем‑то надо. Драконы ушли, но обещали вернуться. Однако я не ожидала, что они сделаю это через минуту. Едва успела налить себе новую порцию чая и снять серебристый фантик с моей шоколадной радости, как в дверь снова постучали. Вздохнув, я встала и поплелась открывать в полной уверенности, что увижу на пороге близнецов, однако там стояла зеленоглазая ведьма с копной каштановых кудрей и держала в одной руке метлу, а во второй пустую железную кружку. Осмотрев меня с головы до ног, незнакомка довольно улыбнулась.

— Приветик, я Арина, — сказала она, помахав перед моим носом своей чашкой, — соли не найдется? — и, поведя острым носиком, явно учуявшим запах сладкого, идущий от меня, воскликнула: — О! Шоколадка? Может, чайком угостишь… по — соседски?

Эллис

— Это точно не друид? — трогая острыми концами вилки хорошо прожаренную отбивную, спросила я.

— Точно — точно, — покивал мой ползучий гад… то есть муж… тьфу ты, жених, уплетая с огромного серебряного блюда уже пятую котлету. Выглядел он весьма комично в белом платочке, повязанном на шею (ну или на ту часть длинного туловища, что располагалась сразу под головой). И я бы, наверное, посмеялась, если б не чувствовала себя по — идиотски. Да еще и эти отбивные смущали… вдруг все‑таки из человечины?

Два ушастых поваренка синего и зеленого цветов, конечно, заверили меня, что в меню отборная свинина, но есть мясо все равно не тянуло. Хотя, возможно, виной тому было наскоро смешанное зелье бодрости, в которое я чего‑то явно недолила, потому что действовало оно не совсем обычно. Спать больше не хотелось, это факт. Но и есть — тоже. А обижать радушного хозяина, заставившего двух суетливых орсизов готовить нам ужин, было как‑то некрасиво. Полоз ради меня свернулся в три погибели, пытаясь устроиться за сервированным на двоих сундуком, игравшим роль стола. На нем размещались столовые приборы, кубки, салфетки и вазочка с цветами. Правда, с металлическими, но все равно красиво. Еще горели свечи в серебряных чашах, и пахло лесными ягодами, которые в меню вроде как не значились.

Я сидела на маленьком ящике, вполне сошедшем за табуретку, ковыряла вилкой еду и думала о друиде. Змей поскрипывал своими огромными кольцами, пытаясь принять положение поудобней, тщательно пережевывал отбивные и тоже думал о друиде, так как я спрашивала о нем уже не первый раз. Орсизы потягивали йад, сидя на люстре, и думали… нет, не о друиде, а о том, как бы откосить от мытья посуды, обещанного ими хозяину. Одним словом, свидание наше проходило в спокойной дружественной обстановке, которую портила лишь неясность, связанная с участью одного «зеленого капюшона». Решив, что я не начну ужинать, не выяснив правду, полоз велел своим разноцветным помощникам притащить из соседней кладовой волшебное зеркало, дабы гостья лично смогла убедиться, что с ее обожаемым охотником стало. После чего пространно высказался про девочек, которые влюбляются в плохих мальчиков, а потом становятся женами, уверенными, что мужья их бьют исключительно из большой любви. На что я без всяких витиеватостей заявила:

— Плохой мальчик или хороший… даже если ты умеешь их готовить, это не означает, что я должна их есть!

Змей закатил глаза, прошипел что‑то на тему моей гипертрофированной недоверчивости и снова шикнул на орсизов, тянувших время из‑за нежелания спускаться с насиженного места и тащиться на поиски какого‑то зеркала. Загонял хозяин этих разноцветных бедолаг, мне их даже жалко стало, особенно когда они проходили мимо, понуро опустив свои острые ушки и волоча, словно неподъемную тяжесть, пушистые хвосты. Не уверена, что зверьки действительно так сильно устали, как пытались показать, но изображали загнанных деспотичным полозом слуг они виртуозно. Я точно прониклась. Змей — нет. А потом нам наконец принесли зеркало, и, прошипев над ним какое‑то заковыристое заклинание, жених потребовал показать Алана Джодока.

— Или то, что от него осталось, — подсказала я, подавшись вперед, чтобы лучше видеть проступающее изображение на мутном стекле. В результате мы с полозом нависли над лежащим на «столе» артефактом, едва не столкнувшись лбами, и оба удивленно выдохнули, увидев вместо искомого друида рассекающего по территории МАРиС старшего Рэдгрувера.

— А я думал, он на болоте от комаров отбиваетс — с-ся, — задумчиво прошипел змей.

— А я думала…

— Достаточно, — оборвал жених мою очередную попытку подвергнуть сомнению качество его ужина. — Тебе вообще вредно думать, Элис — с-с.

— Это почему же? — удивилась я.

— Потому что придумываешь всякие пакос — с-сти, а некоторые потом еще и в жизнь воплощ — щ-щаешь, — отозвался хозяин логова и, не дав мне проникнуться его выводами, вернулся к нашим баранам… то есть к Аланам. — И что это за хмырь? — спросил он, разглядывая господина градоправителя. — Вернее, что у него есть от друида? Вещ — щ-щь какая‑нибудь? Ты же именно об этом спрашивала, когда запрос формулировала, думающ — щ-щая моя ведьмочка, верно?

— Хочешь сказать, моя вина, что нам не того Алана показали? — я посмотрела в упор на огромного змея, вызывавшего во мне куда меньше страха, нежели маленькие ши — ранчики, сбежавшие из контейнеров.

— А, так ты этого хмыря по имени, значит, знаеш — ш-шь, — прищурил голубые глазищи полоз.

— И по фамилии, и по месту работы, а еще по крайне неприятной ситуации! — огрызнулась я, отодвинувшись от собеседника. — Как его вообще пустили на территорию академии?

— А почему нет? У нас тут не тюрьма без права посещ — щ-щений.

— У нас? — вскинула брови я.

— Ну, раз невес — с-ста моя оттуда, значит, у нас — с-с, — нагло оскалился выкрутившийся женишок и тут же сменил тему, зашипев очередное заклинание для зеркала, после чего, предупреждающе взглянув на меня, потребовал у волшебной стекляшки показать Алана Джодока.

И снова мы узрели господина градоначальника, о чем‑то мило беседующего с ректором.

— Сломано! — вынесла вердикт я.

— Сама ты сломана, — отмахнулся змей кончиком хвоста, на котором по — прежнему красовался мой браслет. И проследив за этим жестом, я схватила свою собственность… вместе с хвостом. Но, к моему огромному сожалению, украшение без боя сниматься отказалось. Вообще отказалось, с какого‑то перепуга решив, что является естественным продолжением змея.

— Уже прис — с-стаешь? — пакостно ухмыльнулся он, глядя на меня, пытающуюся стянуть браслет с чешуйчатого основания. — Так, да, дорогая, — блаженно прищурившись, протянул он, — еще погладь и почеши… о, да — а-а!

Я оттолкнула от себя змеиный хвост, будто это было что‑то неприличное, и почувствовала, как к щекам приливает краска. Смущение разозлило даже больше, чем ехидный смешок ползучего комедианта. И, переполненная праведным гневом, я сморозила первое, что пришло в голову:

— Даже не думай, что я буду ублажать тебя таким образом.

— А каким будеш — ш-шь? — заинтересовался полоз, так и не назвавший мне до сих пор свое имя. — Я готов к разнообразию, — сообщил он, снова дразня меня маминым браслетом, идеально сидящим на кончике его гибкого хвоста.

— Кого‑то ты мне напоминаешь…

— И кого же? — змей подпер хвостом щеку, совсем как человек кулаком.

— Да есть в МАРиС один парень, — задумчиво постукивая пальцами по краю импровизированного стола, проговорила я.

— Там много парней…

— А этот особенный.

— Даже так? — заметно оживился жених. — И чем же?

— Глазами голубыми, как весенние льдинки, то есть глазом.

— Контуженный? — сочувственно произнес полоз.

— Нет… Не мешай! — потребовала я, и он послушно заткнулся. — Глаза у него… так, стоп, это я уже говорила. А что еще тогда? Ах, да — а-а… губы смешливые, осанка гордая, таланты незаурядные и с ши — ранами связанные… — говорила и отмечала, как довольно щурится змей, которому вообще‑то ревновать положено, хотя бы для виду. — А еще он бледный, тощий, наглый, бесцеремонный и страдает тягой к извращениям! — выпалила я и победно улыбнулась, услышав возмущенное:

— Какие, к демонам, извращ — щ-щения, Страхова?

— Попался, Сверр! — воскликнула, радостно потирая руки, на что полоз, почесав хвостом морду, с наигранной ленцой в чуть хрипловатом голосе проговорил:

— Извращения — это моя прерогатива, ведьма, а не какого‑то там тощего одноглазого. Но ес — с-сли тебе очень хочется именовать меня С — с-сверром, я, так и быть, позволяю. Хорошо с — с-слово ш — ш-шипит, мне нравитс — с-ся.

— Ну не Змейсом же тебя звать! — буркнула я, недовольная тем, что он снова сорвался с крючка разоблачения.

— Я не виноват, что меня так в лесу величают, — пожал… хотя, скорее, повилял той частью, где у людей плечи, полоз. А потом задал неожиданный и провокационный вопрос: — Понравился парень, да?

— Не особо, — пряча под ладонью фальшивый зевок, «призналась» я. — Ведьмак из группы больше по нраву. Люблю светленьких, от них проблем меньше, — сказала и выразительно посмотрела сначала на антрацитовую чешую жениха, а потом на отражаемую зеркалом роскошную иссиня — черную шевелюру господина Рэдгрувера, направлявшегося к главному зданию в компании Камински.

— С — с-светленьких, значит, — прищурился полоз, на что я картинно развела руками, мол, сердцу не прикажешь. — Ну что ж, невес — с-ста, — прошипел жених, перегруппировавшись так, чтобы податься вперед и нависнуть надо мной, но это отчего‑то не пугало. В том, что передо мной привычный к благам цивилизации оборотень, который от скуки валяет дурака, я не сомневалась. А вот Сверр это или мне просто хочется, чтобы было так, — пока не определилась. — Раз этот хмырь, — неопознанный пока что тип ткнул хвостом в волшебное стекло, — явился по твою душу, в академии тебе до ночи лучше не появляться, — я открыла рот, чтобы возмутиться, но змей не дал вставить ни слова. — Ос — с-станешься тут, покажу будущ — щ-щие владения, как и обещал. Ну и супружес — с-ские обязанности начнешь потихоньку выполнять.

— Я тебе не супруга!

— Ладно, обязанности невес — с-сты, — согласился он.

— Это какие же? — насторожилась я.

— Как какие? — прикинулся непонимающим жених. — Чеш — ш-шую мне полировать, зону эрогенн… эм, то есть хвост чес — с-сать, дом убирать, кактусовку варить, орсизов вос — с-спитывать…

— Не надо нас воспитывать, — донеслось с люстры. — Мы воспитанные.

— И чересчур упитанные, — продолжая смотреть на меня, а не на них, парировал полоз. — Лишняя физнагрузка вам, сказочники, только на пользу пойдет.

Из плафонов в виде человеческих черепов раздался слаженный вздох, за которым последовало звонкое «чин — чин», говорящее о том, что разноцветные пушистики, которых лично я бы упитанными не назвала, чокнулись и выпили. Мне тоже хотелось чего‑нибудь хмельного, но уверенности, что после порции йада я не превращусь в невесту — зомби, не было.

— И все‑таки, где друид? — глядя на полоза и представляя, как с удовольствием придушиваю его толстую шею, спросила я.

— Полагаю, что беседует с ректором, — вернувшись на место, ответил он.

— Хочешь сказать, что Аланы не тезки, а… маски?

— Тебе видней, Эллис — с-с, — доедая остывшую отбивную, отозвался Змейс. — Ты же этого хмыря на хвос — с-сте в академию притащ — щ-щила, — и, не дав мне возможности возмутиться, спросил: — Не будешь котлетки? — отрицательно мотнула головой. — Точно нет? — повторила то же самое с большей решимостью. — Тогда я съем, ты не против?

Пододвинула к нему свою тарелку, а к себе подтянула зеркало, чтобы лучше рассмотреть градоправителя в попытке найти в нем сходство с друидом. Ба говорила, что Рэдгруверы маги — следопыты, но о том, что они из рода заклинателей, не было ни слова. Неужели правда «зеленый капюшон» всего лишь морок градоначальника, развлекающегося охотой на людей? А кто тогда вместо него в городской ратуше сидит? Уж не их ли легендарный дедушка, о котором так нелестно отзывалась моя не менее легендарная бабушка?

— Ну, вот и поужинали, зря отказалась, — сообщил полоз, расправившись с моей порцией. — Теперь можно и развлечьс — с-ся, — добавил многообещающе.

— Полированием твоей чешуи? — спросила скептически.

— Этим тоже, — широко улыбнулся змей, показав свои острые зубы и, велев ловить, без труда скинул с хвоста браслет с голубыми камушками, упавший мне прямо в руки.

В благодарность за дорогое мне украшение я думала, что готова на все, но вскоре поняла, как ошибалась. Экскурсия много времени не заняла, да и покопаться в свалке любопытного хлама, именуемого полозом его сокровищами, мне толком не дали. От шлифовки чешуи я отвертелась, сославшись на тяжелый день и недосып. Ну а сварить обещанную кактусовку сам бог велел. Так что ею мы и занялись, правда, почему‑то не на кухне, а на окруженной мрачными елями лесной поляне, куда нас всех порталом перенес полоз. Как оказалось, полный воды котел (высотой мне по пояс) уже стоял на сложенной кем‑то металлической подставке, под которой лежали сухие дрова. Рядом находились сундук с кактусами, чистая чаша и острый нож. Им‑то и пришлось шинковать колючки, шипя при этом не хуже змея каждый раз, когда они кололи кожу. На что орсизы виновато вздыхали, а развалившийся на травке жених предлагал зализать ранки, аргументируя это тем, что слюна у него, видите ли, целебная. Но мы, ведьмы, народ гордый, нам чужой слюны и даром не надо!

Не знаю, сколько провозилась с подготовкой ингредиентов, но когда закончила, солнце уже село, и на поляне стало жутковато. Добавляли мрачных красок антуражу и разведенный огонь с пахучим варевом, в которое я от души плеснула разных приправ, прихваченных из наших с бабушкой запасов. Вообще‑то хотела взять с собой еще и саму бабушку, но дома ее не оказалось. А пойти на поиски не вышло, так как один наглый змей выдернул меня порталом прямо из комнаты, за что получил шквал возмущений и даже извинился, оправдавшись тем, что точного времени назначено не было, вот он и проявил инициативу, желая доставить меня на свидание.

И вот теперь наша вечерняя встреча плавно перетекла в посиделки у костра. Вернее, посиделки были у нетрезвых орсизов, резавшихся в карты со змеем, а у меня — постоялки возле котла. Да и те долго не продлились, потому что, в очередной раз продув хозяину, который в процессе игры использовал не только свой универсальный хвост, но и магию левитации, пушистики принялись давать мне советы, чтобы их долгожданная кактусовка получилась еще вкуснее и лучше. То мешай медленно по часовой стрелке, то быстро и наоборот. Добавь немного сахару, а лучше побольше. Попробуй, что получается, нет, дай сначала нам. И далее в том же духе. Когда голова начала пухнуть от противоречивых наставлений и комментариев, я пообещала орсизам засунуть их в котел, если не заткнутся. И тут же услышала ленивое:

— А я говори — и-ил, что воспитывать этих сказочников надо.

Зверьки прониклись, притихли и забрались на ближайшую ель, в ветвях которой, как выяснилось, у них были спрятаны бутыль излюбленного йада и пара прутиков с сушеными мухоморами на закусь. Но не успела я вздохнуть спокойно, избавившись от одних консультантов, как ко мне подполз другой.

— Вообще‑то, — задумчиво почесывая хвостом свою морду, начал змей, — чтобы получилась забористая, надо произнести заклинание и, постоянно помешивая, ходить вокруг котла задом наперед. Желательно голой, но… на первый раз и так сойдет.

— На первый раз?! — взвыла я, воинственно помахивая половником, который предусмотрительная компания притащила на поляну тоже заранее.

— Ну да, — ловко отпрянув от опасного предмета, сказал полоз, голубые глазищи которого светились в ночи. И тот, что я подбила утром, уже выглядел совершенно здоровым. — В обязанности будущей жены входит: готовить еду и пойло для мужа и его свиты… — стал задумчиво перечислять он, не упуская при этом из вида поварешку. Именно поэтому я и промазала по его наглой морде. Но разве ведьму какой‑то промах остановит? — Эль, Элька, хватит! Уморила, — извиваясь и уворачиваясь, как и положено гаду, женишок не то ржал, не то просто хрипел, но упорно не желал попадать под жалящие заклинания и боевой инвентарь, по совместительству являвшийся кухонным. Чары были неопасные, но противные, аки те кактусы, что искололи мне все руки. — Понял, рас — с-скаялся, учту! — прошипел полоз, прячась от меня в траве, и так ехидно это прозвучало, что я не поверила в раскаяние ни на миг. Однако месть пришлось отложить до лучших времен, потому что женишок, улучив момент, снова обвил меня своими тугими кольцами, как при первой встрече, и, добравшись до любимого уха, искушающе шепнул: — Поизвращ — щ-щаемся немножко, Эллис — с-с? — и провел раздвоенным языком по коже, вызывая в моем теле дрожь, которую я тут же отнесла на счет ночной прохлады. Можно было бы списать все и на фобию, но… огромный черный змей отчего‑то совсем перестал меня пугать в отличие от тех же ши — ранчиков. И почему‑то думалось, что дело не только в продолжении знакомства, но и в магической вязи колечка на безымянном пальце.

— Кактусовка кипит, — хором сообщили орсизы, сидящие на елке.

— Не ломайте нам кайф — ф-ф, — отмахнулся полоз… понятное дело хвостом.

— Кому кайф, а кому и щекотно! — огрызнулась я, ерзая, словно под одежду блоха забралась. — Да пусти ты, уж — переросток. И превратись наконец в человека, достал балаган!

— Ах, Эллис — с-с, Эллис, — наигранно вздохнул змей. — Ну ты с — с-сказок не читала, что ли? Пока не поцелуеш — ш-шь, чары не спадут.

— А если сейчас поцелую? — прищурилась я.

— Тоже не факт, что получится. Может, только после первой брачной ночи человеком и с — с-стану.

Про то, как он представляет эту самую брачную ночь, спрашивать не стала, ибо не бывать ей! А насчет остального высказалась, не сдержалась.

— Да ты человеком вообще никогда не станешь, даже если ипостась сменишь. Потому что гад — он в любом облике гад, — донесла до него свою мысль я и возмущенно ойкнула, так как змеиный хвост довольно ощутимо треснул меня по месту ниже талии. — Эй! Полегче! Я не из тех девочек, которые любят, чтобы их мужья били.

— Правда? — снова шепнул в ухо полоз.

— Истинная!

— А так половником размахивала и заклинаниями ш — ш-швыряла… ввела в заблуждение, — издевательски ухмыльнулся змей, выпуская меня из своих тисков. — Доваривай давай свой «суп», невес — с-ста, да отправлю тебя в общагу, пока бабушка всю академию на уш — ш-ши не подняла и поиски не организовала.

— Бабушка? Ты и это знаешь?

— Ну, я день тоже не бездейс — с-ствовал, — усмехнулся он. — Разжился кое — какой информацией.

— Откуда?

— Птичка на хвос — с-сте принесла.

— Две «птички», — раздалось с ели, и жалобный голос одного из орсизов заискивающе спросил: — А как там наша кактусовочка? Не переварилась еще?

Катарина

Арина оказалась потрясающей собеседницей, гениальной ведьмой и сладкоежкой, так же нежно любящей шоколад, как и я. Но я совсем не жалела конфеты, которыми с ней по — дружески поделилась, потому что общаться с этой особой было одно удовольствие. Что мы только не обсудили, пока пили чай. Гостья удивительным образом располагала к себе, вызывала доверие и провоцировала на откровенность. Ее доброжелательность и простота подкупали, а то, что мы оказались не только соседками, но и коллегами, казалось добрым знаком. Когда же Арина, узнав о моих проблемах с незваными визитерами, предложила помочь защитить комнату от любых вторжений, я и вовсе растаяла.

Охранные чары накладывали вместе, но руководила процессом она, так как знала и умела гораздо больше меня, что навело на мысль о ее возрасте. Как выяснилось, зеленоглазой девице и правда было уже за сотню. Открывшись мне, она попросила не болтать об этом, так как планировала хорошо поразвлечься в студенческой среде, пока не закончится отпуск. Еще сказала, что приехала сюда не одна, а с внучкой, и пообещала нас непременно познакомить, как только отловит свою мелкую егозу на просторах МАРиС. Ловить ее, насколько я поняла, уже был послан верный домовой, проживающий в комнате номер шесть вместе со своей хозяйкой.

В пятой, если верить Арине, обосновалась та самая егоза, на поиски которой отправилась мелкая нечисть с красивым именем Вениамин. За «могильной плитой» с выгравированной на ней цифрой «четыре» обитала я, ну а что находилось за дверями, заколоченными досками, мы с соседкой не знали, и обеим, естественно, стало жутко интересно это выяснить. Впрочем, к нашей чести надо отметить, что без подготовки мы туда не полезли, а решили сначала выяснить у народа, проживающего в нашей башне, что там да как, ну а потом идти искать приключений на свои любопытные головы. Да и Элька, как назвала свою родственницу Арина, нам бы вряд ли простила рискованную вылазку… без ее участия.

Пока обсуждали план действий, сработала свежеустановленная защита, сообщив о попытке магического проникновения мелодичной трелью незримых колокольчиков. Потом на какое‑то время воцарилась тревожная тишина, а еще через несколько секунд в мою дверь, похожую на памятник с кладбища, тихо поскреблись. Открыв, я с удивлением обнаружила на пороге черного кота со стоящей дыбом шерстью, округлившимися глазами и тонкой струйкой дыма, поднимающейся от подпаленных усов.

— Это… это… — бормотал Учандр Урчарович, явно не в силах подобрать приличный эпитет, чтобы оценить нашу работу.

— Это я! — пришла ему на помощь Арина.

— И этим вс — с-се сказано, — прошипел гость, раздраженно вильнув распушенными хвостами, сейчас напоминавшими беличьи.

— Не поняла, — уперла руки в бока ведьма. — Убойная же охранная система получилась!

— Убойней не придумаеш — ш-шь, — отряхнувшись, словно пес после купания, Учандр распушился еще сильнее и сказал, затушив лапой тлеющий ус. — Ты‑то мне и нужна, Ариша, — кошачьи глаза прищурились, а на черной мордочке появилась хищная улыбочка.

— Тебе? — недоверчиво уточнила ведьма у привратника.

— Мне и Камински, — исправился он. — Там по ваши с Эллис души гость приехал.

— Что еще за тип? — нахмурилась Арина.

— Встретишься и узнаешь, — мстительно отозвался кот и, гордо махнув хвостами, прошествовал к лестнице, так и не сказав мне ни слова.

Обиделся? Ну я же не виновата, что чары не отличают магию местной нечисти от портала сильфа или василиска. Против неожиданных визитов котика я как раз ничего не имела, о чем и решила ему непременно сообщить при новой встрече. Сейчас же было не до того.

— Может, нужна помощь? — спросила я соседку, которая, взяв свою метлу, направилась следом за Учандром Урчаровичем.

— Возможно, понадобится, — на ходу кивнула она, — но точно не сейчас. Надо будет — зайду вечерком.

Они ушли, а я осталась стоять в дверном проеме, обдумывая события прошедшего дня. По — хорошему, стоило навестить Каина, которому из‑за меня опять перепало, но вероятность встретить в целительском корпусе Сигурда мешала осуществлению этой затеи. Задобрив совесть заверениями о том, что самочувствие оборотня не такое уж и плохое, раз завтра он должен вернуться к занятиям, я решила отправиться не в лазарет, а в читальный зал, чтобы найти упомянутую драконами книгу про особенности и традиции демонов. Быстро причесавшись, обула удобные туфли и, тяжело вздохнув, все‑таки рискнула сесть на цветущую розами метлу, намереваясь на практике проверить, не мешает ли это украшение полету. К счастью, опасения мои оказались напрасными, и до главного здания преобразившаяся Метланиэль домчала меня с ветерком. Ну а то, что нам махали и свистели вслед особо активные студенты, встретившиеся на улице, ни меня, ни деревянную модницу ничуть не беспокоило.

В отличие от всего остального библиотека работала в две смены: дневную и ночную. Из чего я сделала вывод, что тягу к знаниям тут ценят и поощряют. Сейчас как раз на пост заступила новая бригада обслуживающего персонала в составе низенькой очкастой кикиморы, которую почти не было видно из‑за стола, и тучного охранника — черта с парными клинками на поясе, прозрачно намекавшими, что воровать и портить книги он не позволит. МАРиС все‑таки являлась уникальным вузом, потому что только здесь можно было встретить как выходцев из светлых государств вроде нашего радужного королевства или жемчужной эльфийской долины, так и представителей темной империи, к коим в основном относились демоны разных кланов и черти. Не зря Академгородок был построен на нейтральной земле светлого леса аккурат на границе двух миров. Не в прямом смысле, конечно, но тем не менее. И что самое примечательное, тут ни у кого не вызывала удивления дружба чертовки с эльфийкой или ведьмы с драконами. Хотя, может, и были зазнайки, фанатично чтящие чистоту крови (в любом стаде всегда найдется паршивая овца), но в основном народ мне казался адекватным и дружелюбным, несмотря на обилие рас, традиций и прочего.

— С букетом нельзя! — пискнула кикимора, едва я подошла к стойке, где мне вчера выдавали учебники. — Тут тонкая аромагическая атмосфера, необходимая древним фолиантам! Ваш букет ее может разрушить! — воскликнула нервно она и громко чихнула, одарив Метланиэль хмурым взглядом из‑под толстых стекол очков. За спиной раздалось тихое покашливание, я обернулась и столкнулась с выразительным взглядом черта.

— Извините, — пробормотала тихо. — Но это не букет, а моя метла. Можно ее где‑нибудь оставить, пока я ищу нужную книгу?

— Выбрось… выставь в коридор! — взвизгнула кикимора, прикрывая ладонью украшенный бородавками нос. — Рорк присмотрит, — добавила спокойней. Я с тяжелым вздохом отдала Метланиэль охраннику, пообещав вскоре за ней вернуться.

Как только цветочный раздражитель исчез из поля зрения, библиотекарша сразу подобрела и даже вызвалась проводить меня к нужным стеллажам, на которых стояли книги по демонологии. Посетителей в зале было немного, окружающая обстановка казалась приятной и умиротворенной. На деревянных столах горели зеленые лампы, над книжными полками парили магические светлячки, которых можно было призвать, чтобы они помогали разыскивать нужный том. На полу лежали ковры, скрадывающие звук шагов не только из‑за мягкого ворса, но и благодаря бытовым чарам, вплетенным в них. Одним словом, вокруг царили мир и спокойствие, навевающие вполне обоснованную сонливость. И если бы здесь стояли удобные кресла, а не жесткие скамьи, легко можно было бы задремать с книжкой в руках.

Когда кикимора подробно объяснила, где что находится, она подкатила к стеллажам стремянку, махнула маленькой ручкой, предлагая мне лезть наверх, и вразвалочку удалилась. Я же, не откладывая дела в долгий ящик, поднялась по ступеням и принялась перебирать интересующие меня книги. Однако той, о которой говорили драконы, не было. А я все искала и искала, вытаскивая тома, просматривая содержание и снова ставя их на полку, пока эти действия не дошли до автоматизма, а чувство грядущей неудачи не стало практически осязаемым. И в разгар очередного бездумного пролистывания я услышала снизу заинтересованное:

— И что же ты ночью тут так усердно ищешь, Кати?

Дернувшись от звука знакомого голоса, я покачнулась на шаткой стремянке. Сердце пропустило удар, пальцы дрогнули, и огромная книга с металлическими уголками полетела на голову стоящему внизу василиску. Наверное, мы оба растерялись, потому что я не использовала дар воздушника, чтобы смягчить падение тяжелого талмуда по демоноведенью, а Сигурд догадался увернуться лишь в самый последний момент, но и удара по касательной ему вполне хватило… чтобы потерять защитные очки. Ойкнув, я снова дернулась и, не отдавая себе отчета в том, что делаю, полезла выше. Причем спиной, держась за лестницу одной рукой, а второй прикрывая глаза от воздействия колдовского взора, который, кожей чуяла, меня сейчас прожигал. Ведь то, что он днем на мне не сработал, еще не означает, что сейчас будет так же.

И конечно же я со своей слоновьей грацией с лестницы навернулась. Не закричала лишь потому, что не успела. Полет вниз оказался до обидного коротким, а приземление весьма пикантным. Я свалилась… нет, не на голову Сальдозару, как моя увесистая книжка, а аккурат к нему в руки. При этом юбка задралась, обнажив ноги в полосатых чулках выше колен, а пуговки на лифе платья отлетели от резких взмахов руками, и некогда скромный наряд вмиг обзавелся неприлично глубоким вырезом.

— Ой! — снова пискнула я смущенно и не придумала ничего умнее, кроме как дернуть одной рукой сбившийся подол вниз, а второй обнять мужчину за шею, прильнув к нему так, чтобы он смотрел мне в лицо, а не на грудь и колени. И в этот самый момент я увидела, как по его гладкому лбу, прикрытому парой серебристых прядей, стекает алая струйка. — Вы… вы ранены! — испуганно прошептала я, затем выхватила белый носовой платок из нагрудного кармана его похожего на китель пиджака и принялась осторожно промакивать кровь. — Простите, я не хотела вас… ударить, — пробормотала виновато. А продолжавший держать меня мужчина усилил хватку. Щека его дернулась, ресницы медленно опустились, и я, невольно залюбовавшись их пепельно — серым цветом, ободряюще сказала. — Спасибо, конечно, но вы не беспокойтесь — дар точно не действует! — на что мужчина открыл глаза и посмотрел на меня так, будто именно в этом и крылась главная причина его беспокойства.

— Подожди‑ка тут, — попросил блондин и поставил меня почему‑то не на пол, а обратно на стремянку. После чего нагнулся подобрать очки, а вместе с ними и книгу, благодаря волшебным коврам не наделавшую шуму. Отряхнув и без того чистый том, который вполне можно было использовать как оружие, Сигурд вновь развернулся ко мне, намереваясь что‑то сказать, и уперся взглядом в новоявленный вырез когда‑то строгого черного платья, оказавшийся как раз на уровне его глаз. — М — да, — только и выдавил из себя мужчина.

А я, смутившись, зарделась и разволновалась, стиснула пальцами разъезжающуюся на груди ткань и, как это часто со мной бывает в таких случаях, брякнула глупость:

— Вы знаете, о чем я сейчас думаю? — сказала, не успев вовремя прикусить язычок.

— Уверен, не о том, о чем думаю я, — буркнул василиск, все так же стоя напротив.

— Не знаю, о чем вы, — понимая, что если не буду говорить, не успокоюсь, продолжила высказываться я, — но мне кажется странным то, что при каждой нашей встрече моя одежда рвется. Даже если вы ее не касаетесь.

— Кати — и-и, — как‑то обреченно протянул Сальдозар и, криво усмехнувшись, тряхнул распущенными волосами, доходившими ему до плеч. Затем медленно положил на полку книгу, надел очки и… неожиданно схватил меня за талию, на миг прижал к себе, а потом осторожно поставил на пол и даже сбившийся воротничок на платье поправил, мазнув кончиками пальцев по шее. — Так что ты хотела найти в этом разделе? — спросил нейтральным тоном, отступив на шаг и спрятав за спину руки.

— То, чего хотела, здесь нет, — с нотками непонятно откуда взявшегося раздражения ответила я. Странное дело — мне оказалось мало этого несчастного мгновения, которое он держал меня в объятиях, и такая реакция пугала, злила, заставляла грубить. Зачем он вообще сюда пришел? Случайно или намеренно искал со мной встречи? А может, следил, используя «кровопийцу» как маячок? Или не щит, а… браслеты?

— И что же это? — блондин не сдавался, явно не собираясь уходить без ответа, и я решила, почему бы не дать ему желаемое, раз так хочет. Заодно, может, и выясню, что он там намагичил, целитель чертов!

— Седьмой том энциклопедии по демонологии. Раздел «Инкубы». Особенности, традиции и что‑то там еще, простите, навскидку не запомнила. Не знаете, где такую взять? Тут, видать, уже забрали… поклонницы этих самых инкубов, — съязвила я, хмуро глядя на мужчину и комкая в незанятой воротом руке его испачканный кровью платок.

— И какие особенности тебя интересуют? — пропустив мимо ушей мою «шпильку», спросил полукровка, а когда я открыла рот, чтобы ответить, предположил. — Совместимость видов?

Рот я закрыла, потом снова открыла, осмысливая его фразу, после чего задумчиво произнесла:

— А ведь действительно интересно, хм… Василиск и инкуб, получается, совместимы? Но василиски, если верить энциклопедии волшебных существ…

— Я вообще‑то про ведьм и демонов говорил, — прервал поток моих рассуждений мужчина. На что я с искренним удивлением спросила:

— А причем тут ведьмы?

— Так, ну хватит, госпожа Ирмин, — выхватив у меня платок, который я продолжала задумчиво терзать, заявил Сальдозар. — Просто скажи, что хотела узнать из книги, я отвечу и отправлю тебя порталом спать в общежитие.

— О как! А может, я собиралась погулять…

— Значит, погуляем.

— Без вас погулять.

— Без меня ты вечно вляпываешься в нехорошие истории.

— Я и с вами вляпываюсь.

— Со мной реже.

— А…

— Кати, я очень устал, серьезно. Твой приятель оборотень вытрепал все нервы своими капризами…

— Он в порядке?

— Завтра оклемается окончательно. Надеюсь, я тоже. Пожалуйста, давай ты сейчас выяснишь все, что хочешь знать про меня… то есть про инкубов, и пойдешь в свою комнату баиньки. А днем погуляешь после пар. Прошу тебя, Катарина.

— Ну, если просите, — вздохнула я, сдаваясь. Потому что он и правда выглядел усталым, даже гадости ему говорить расхотелось. — Ладно, дело вот в чем: меня интересуют магические браслеты, которые проступили на руках после наложения абсолютного щита, — я перешла на шепот, воровато поглядывая в сторону читального зала. И даже теснее придвинулась к собеседнику, чтобы говорить тише, а заодно и простенькое звукоизолирующее заклинание активировала. Одним словом, подстраховалась по полной. Только не учла, что нас, так близко стоящих друг к другу между книжными стеллажами и о чем‑то шепчущихся, со стороны могут неправильно понять. — Одногруппники заметили рисунок на моих руках и сказали, что это брачные браслеты, а также порекомендовали изучить тему демонов, вот и…

— Все верно, брачные, — спокойно ответил лекарь, но, оценив мой возмущенный взгляд, поспешно пояснил. — Но они ни к чему не обязывают. Это просто один из уровней защиты от… людей с неприличными намерениями.

— Так вы теперь что, не только о моем здоровье печься намерены, но и девичью честь защищать?! — я не знала, как реагировать. С одной стороны, гад он, который слишком много на себя берет, с другой — для меня же старается. И от этого одновременно охота было сказать спасибо и снова треснуть его по башке той тяжелой книжкой, которую блондин вернул на полку.

— Я не виноват, что ты как магнит притягиваешь всяких… — мужчина скривился, — непорядочных людей и нелюдей.

— Вас вот тоже, по всей видимости, притягиваю, — заявила я, мстительно прищурившись. — Значит, и вы непорядочный?

— Почему?

— Ну, как же… — хотелось сказать колкость, но пример никак не придумывался, и, не найдя лучшего варианта, я придралась к недавно сказанному, — браслеты брачные надели, а жениться отказываетесь!

— Почему отказываюсь? — не понял порядком запутавшийся Сигурд.

— Сами заявили, что они ни к чему не обязывают.

— Тебя.

— А вас обязывают? — заинтересовалась я, на время забыв про обиду.

— А знаеш — ш-шь, Кати, — после короткой паузы прошипел мужчина, положив ладонь мне на талию, — давай‑ка я тебе лучше достану эту демонову энциклопедию и занесу, ночью поизучаешь, — он мягко подтолкнул меня, вынуждая пройти к выходу из узкой ниши между стеллажами.

Такой расклад мне в принципе понравился, тем более разговор все равно получался каким‑то странным. Решив не сопротивляться, я позволила вывести себя в читальный зал, где заметно прибавилось поздних посетителей женского пола, среди них оказалась и черноглазая Клара, прожигавшая меня таким ненавидящим взглядом, что я невольно прижалась к своему спутнику. И лишь потом сообразив, что именно это мне делать и не стоило, поспешно шарахнулась в сторону.

Из библиотеки мы с Сальдозаром вышли под пристальным надзором его недремлющих поклонниц, которых он игнорировал, меня же они заметно нервировали. Поэтому, когда мужчина снова заговорил про портал в башню, отказываться я не стала, лишь предупредила о новой магической защите в комнате и попросила доставить меня в коридор, дабы избежать неприятностей. Ну, а оказавшись наконец дома и в одиночестве, не считая цветущей метлы, поняла, что уснуть вряд ли получится, пока господин инкуб ищет обещанный седьмой том. Сунув в дверь записку с просьбой оставить книгу на вахте, все‑таки отправилась подышать свежим воздухом. Во избежание возможных проблем — на уже знакомую крышу. И так же, как в прошлый раз, обнаружила на ней ведьмочку, но, к счастью, другую.

Эллис

Вот уж не думала, что крыша нашей общаги — проходной двор. Ладно бы днем тут народ собирался, чтобы посидеть, семечки погрызть, в небо поплевать да полюбоваться красивым видом с высоты птичьего полета, но ночью‑то нормальные люди и нелюди должны спать! Хотя о чем я? Кто в этом рассаднике отщепенцев нормальный? А все так хорошо начиналось. В комнату я вернулась, когда за окном уже было темно. Жених, как и обещал, доставил меня туда, откуда забрал, и снова порталом, привязанным, по его словам, к обручальному кольцу на моем пальце. То есть теперь я в любое время дня и ночи могла обнаружить в своей постели, ванной или еще где‑нибудь огромную черную змеюку, провозгласившую себя моим будущим мужем, и никакая защитная магия (опять же по заверению полоза) меня от этой напасти не спасет.

Самоуверенность ползучего хвастуна вызывала восхищение, а еще… непреодолимое желание доказать, что он не прав. Но организацией магических доводов в виде новой охранной системы для комнаты я решила заняться завтра, сегодня же планировалось создание разъяснительного кошмарика для группы недознахарей, которые не поняли сразу, с кем связались, и на свою беду не прониклись ситуацией. Забежав к бабушке, чтобы сообщить о своем возвращении, я застала там только хлопотавшего по хозяйству Веню. Он важно сообщил, что Ариша ушла на встречу с Рэдгрувером и ректором, чтобы оградить меня от претензий градоначальника. И, зная родственницу, я даже не сомневалась, что Алана она уболтает, а если нет, то Ежик подсобит. Пообещав еще раз заглянуть перед сном, я оседлала верную подругу — метлу и полетела готовить крышу к намеченному ритуалу вызова. А поднимаясь мимо освещенных окон чужих комнат, отчего‑то подумала, что моя самоуверенность ничуть не уступает змеевой, и с улыбкой признала, что мы с ним действительно два сапога — пара.

Наверное, именно поэтому я до сих пор не сдала чешуйчатого паразита с его брачными играми бабушке, а продолжала с ним встречаться и даже испытывала от этого какое‑то странное удовольствие. Угу, извращенное. Верно в народе говорят — с кем поведешься, от того и плохого нахватаешься. Эдак после десятка свиданий и правда женой полоза стану. И тогда точно узнаю все подробности о прелестях брачной ночи между разными видами. Мысль окончательно развеселила, и на крышу я приземлилась, давясь смехом, подозрительно напоминавшим истерическое хихиканье.

Кое‑как успокоившись, принялась чертить на покрытом черепицей скате магический символ вызова, когда услышала за спиной вежливое покашливание. Обернувшись, узрела зависшего в воздухе двуглавого дракона с изумрудной чешуей, цвет которой был вполне различим в сиянии магических светлячков, паривших рядом с их создателем. Пришлось утолять любопытство крылатой «ящерицы», вешая на все четыре уха лапшу про домашнее задание, которое надо непременно выполнить к завтрашнему утру. Уж не знаю, поверил ли мне дракон, представившийся Рокриком, но после трехкратного повтора просьбы оставить меня одну он все‑таки сдался и свалил в свою комнату, залетев туда прямо через окно.

Однако рано я обрадовалась. Едва закончила выводить волшебным мелом нужную схему внутри нарисованного круга, как из чердачного окна выползла белоглазая мавка с всклокоченными волосами, посмотрела на меня невидящим взглядом и, что‑то тихо напевая себе под нос, прошла мимо, явно намереваясь облюбовать противоположную сторону крыши. Не твори я тут «добро», за которое может и влететь, не обратила бы на девицу никакого внимания, но сейчас мне лишние уши были ни к чему, поэтому пришлось тащиться следом за странной соседкой, долго объяснять ей, как принципиальны тишина и отсутствие свидетелей для моего суперважного эксперимента. В результате я к своим словам добавила жемчужную нить, завалявшуюся в кармане после первого посещения полоза, а мавка сделала вид, что прониклась, и отправилась восвояси.

Вернувшись к своему рисунку и застав там гарпию Люську, я прошипела, что если меня сейчас не оставят в покое, начну злиться, колдовать и выдергивать чужие перья. Крылатая соседка, так понравившаяся моей бабушке, клыкасто улыбнулась и, передав привет Арине, птичкой упорхнула в ночь. Ну а я наконец вызвала сновильера, способного устраивать сеанс групповых сновидений для большого количества жертв. И как только очертания огромной паучьей туши начали проступать на сером фоне подсвеченной магическими огнями черепицы, как за спиной раздалось восхищенное:

— Ух ты, какой огромный! А я думала, они все одинакового более мелкого размера.

Оборачивалась я с желанием придушить очередного любопытного, посмевшего нарушить мое уединение, но, узрев сидящую на розовом кусте блондинку, которая спасла меня от позора в столовой, проглотила готовые сорваться проклятия и едва ими не поперхнулась, ибо забористые были.

— Мелкие — это сновили, — сказала вполне миролюбиво. — А этот, — кивнула на призрачного паука, сидящего на крыше, — сновильер.

— И в чем разница? — заинтересовалась блондинка, поправляя одной рукой ведьмовской колпак, сдвинутый на лоб порывом ветра, а второй придерживаясь за метловище.

— Первые внушают сон избранному человеку, а мой красавчик, — похвалила я вызванное создание, — заставит просмотреть общий кошмар всех недознахарей со второго курса.

Скрывать задумку смысла не видела, завтра один хрен все об этом узнают, и отпираться от авторства я не стану. Сами напросились. Да и хотелось, если честно, завязать разговор с девчонкой с факультета разрушений, пришедшей на помощь совершенно незнакомой ведьме из числа созидателей, с которыми, как упоминали и ректор, и ребята с вечеринки гарпии, у разрушителей постоянные терки.

— Интересно как, — искренне проговорила блондинка. — А можно посмотреть, как ты с ним будешь работать? — попросила она. — Я сегодня первый раз столкнулась со сновилями на уроке, благодаря преподу даже получилось создать миниатюрную модель коротенького сна. Научишь, как рассылать его сразу нескольким людям? — на ее миловидном личике появилась хитрая улыбка, а глаза блеснули азартом.

— Тоже кто‑то нервы треплет? — понимающе хмыкнула я.

— Ага, — спрыгнув с похожей на букет метлы на пологий скат крыши, девушка подошла ко мне и встала рядом, придерживая свой благоухающий веник. — Второй день в академии, а уже полно недоброжелателей, — вздохнула она, посмотрев на меня. — Кати, — представилась, протянув узкую ладонь. — Катарина Ирмин.

— Эллис, — ответила я, пожав ее холодные пальцы. — Эллисандра Страхова.

— Родственница Арины? — вздернула тонкую бровь моя новая знакомая.

— Что?! — я округлила глаза в притворном ужасе. — Бабушка и тебе уже веселую жизнь устроила?

— Наоборот, спокойную, — рассмеялась светловолосая ведьмочка. — Помогла установить магическую защиту на комнату, чтобы туда без спроса не проникали все кому не лень.

— Как? — на этот раз ужас был непритворный. — И к тебе незваные гости лезут? — девушка кивнула. — Надеюсь, не скользкие, черные и ползучие?

— Скорее, мохнатые, впрочем, против этого визитера я ничего не имею. Еще наглые и крылатые, и вот этот сегодня конкретно взбесил, а мне у него еще несколько лет учиться, — начала перечислять она, загибая пальцы. — Ну и один новоявленный жених тоже открывал портал прямо в комнату. Хотя на деле он вовсе и не жених, а мужчина с гипертрофированным чувством ответственности, нацепивший на мои руки брачные браслеты для защиты от неприятностей, — она замолчала, испуганно взглянула на меня и, воровато оглянувшись по сторонам, попросила: — Ты только никому не говори, ладно? Вырвалось просто… наболело.

— Жених — не жених, — покачала головой я, снова пожимая ей руку. — Та же фигня, Кать. Не волнуйся, я — могила! Да и кому мне говорить? Я сама тут только первый день как.

В этот момент сновильеру, по — видимому, надоело сидеть на нарисованной схеме вызова без возможности из нее удрать и слушать, как две ведьмы изливают друг другу душу. Он активно зашевелил мохнатыми лапками и тихо, но настойчиво засвистел, привлекая к себе внимание.

— Упс, — виновато пробормотала Катарина. — Мы отвлеклись. Так что за кошмарик будем сооружать? — спросила она и тут же исправилась. — В смысле, ты будешь, а я понаблюдаю.

— Да ладно, — усмехнулась я. — Учиться лучше на практике, — после чего милостиво предложила, указав на оживившегося паука, — присоединяйся! Сейчас что‑нибудь придумаем: ужасное, незабываемое, но… неопасное, чтоб мне потом от Камински за нарушение правил Академгородка не влетело.

— Это ты сейчас про запрет на драки вне официального поединка и прочее?

— Именно.

— Ну, навеянный сон — точно не драка, — уверено сказала блондинка, с интересом изучая отчего‑то заволновавшегося под ее взглядом сновильера.

— И я про то, — кивнула ей и тоже уставилась на старого знакомого, которого впервые встретила еще в бабушкиной избушке, будучи подростком.

С тех пор, если надо кому‑то сновидения подправить, только этого «малыша» и вызываю. Хороший он, а главное не жадный. По старой дружбе за услугу берет в два, а то и в три раза меньше, чем другие потусторонние собратья — снотворцы. Так что моими снами за сегодняшнюю шутку паук будет кормиться не двадцать дней по числу одногруппников, а всего десять, ибо… скидка!

На ближайшие часа полтора мы с Катариной выпали из реальности, увлеченные созданием миниатюрного шаблона для кошмара, который вредные недознахари не только должны будут узреть, но и запомнить. Стоит признать, что процесс шел весело, шустро и с огоньком. Даже старина сновильер не успел заскучать, хотя какие только иллюзорные конструкции он в своей практике не видел.

— Нет, не надо волка, какие из этих зеленых паразитов Красные Шапочки? — перехватывая инициативу у сообщницы, говорила я, перетаскивая податливого, словно желе, паука поближе к себе.

— Ну ты же сама хотела тему, связанную с едой! — без конца поправляя сползающую на лоб шляпу, отвечала ведьмочка. — Я думала всучить главному герою корзинку с зубастыми пирожками, похожими на миниатюрных рыбрарий, а по следу пустить еще и пару волков…

— Точно! — охваченная новой идеей, я взялась за дело.

И на творческом подъеме начала ваять гигантский бутерброд, которому должны будут поклоняться все участники «кошмарика», прыгая вокруг него на одной ноге, ползая на четвереньках и выплясывая идиотские танцы, пока не начнут валиться от усталости. Ну а потом эта зубастая булка с улыбкой голодного хищника и длинным языком из зеленого салатного листа, по моей гениальной задумке, выберет жертву, коей окажется каждый, до кого доберется сновильер, и устроит несчастному травлю, шипя на ходу: «Мой вкус — с-сненький, с — с-сладенький… ням!»

Катарина идеей прониклась, и, перехватив инициативу, занялась полосой препятствий для предстоящих гонок. Создала мрачный лес по аналогии со Светлым, красную луну для реалистичности, ибо восход ее тут все с нетерпением ждали, силуэт МАРиС на мрачном фоне кровавого небосвода и кучу летучих мышей в качестве дополнительного штриха. Ну и пару волков для антуража, конечно. Как же мы без волков! Одним словом, наш шаблонный персонаж, в шкуре которого стараниями плетущего паутину снов паука побывает каждый из недознахарей, должен будет проснуться утром в поту и с ощущением дикой усталости после кошмарного забега от гигантской живой еды, пытавшейся его во сне не то сожрать, не то просто загнать.

Установленные во время пар маячки я вплела в канву законченного совместными стараниями шедевра, но с активацией пока не спешила, так как хотелось, чтобы каждый участник студенческого заговора получил наверняка, а время еще было детское: полчаса до полуночи. Вдруг остальные тоже еще не спят? Когда все закончилось, и диверсант — паук отправился на дело, неожиданно стало понятно, что мы жутко проголодались.

— Перекусить бы, — тоскливо вздохнула Катарина, глядя, как я стираю с черепицы отработавшую свое схему вызова.

— Угу, — согласно отозвалась я.

— Есть конфеты, — раздалось сзади, — шоколадные. Махнем к нам, девчонки?

Обернувшись, мы с ведьмочкой узрели две драконьих головы, прячущиеся за ограждением и невинно хлопающие всеми четырьмя глазками, которые только и были видны из‑за перил. Судя по всему, выпроводить зеленого Рокрика с концами мне все‑таки не удалось, и он, вернувшись, торчал тут, изображая чешуйчатое дополнение к крыше, подслушивал и подсматривал за нами, а теперь вот еще и набрался наглости, чтобы позвать на чай. Последняя мысль очень понравилась пустому желудку, и тот решительно дал понять громким урчанием, что полностью на стороне дракона.

— А вы тут что забыли? — нахмурилась Катарина, уперев руки в бока. — Только попробуйте нас сдать… раньше времени.

— Да мы немы как рыбы! — хором заверили обе головы, после чего одна заинтересованно спросила: — Слышь, мелкая, познакомишь потом со своим сновильером, а? Нам бы тоже пару снов по скидке кой — кому послать.

— Посмотрим на ваше поведение, — ответила я, задумчиво поглядывая то на зеленого прилипалу, то на свою новую подругу. — Кать, вы с ним знакомы, что ли?

— С ними! — поправила она. — Это мои однокурсники: Рок и Рик.

— Двое? — искренне удивилась я.

— Двое! — уверенно заявила она и, немного поколебавшись, уточнила: — А конфеты такие же, как вы мне сегодня приносили? — драконы закивали, расплываясь в зубастых улыбках. — Зайдем на чай, Эль? — неуверенно спросила она, на что я пожала плечами. Почему бы и нет? Раз уж мы тут все соседи.

Но едва парни, принявшие человеческий облик, привели нас в свою комнату, угостили обещанным шоколадом и принялись заваривать чай, из кармана моей кофты донеслось:

— Ведьма, ведьма, прием, это мы — двое из леса.

В первый момент я подумала, что переутомление вкупе с бодрящим зельем вызвало слуховые галлюцинации. Но когда из того же кармана настойчиво поинтересовались, есть ли связь, решительно сунула туда руку и достала вместе с парой нитей жемчуга, оставшихся после расчета с мавкой, миниатюрное зеркальце, из которого на меня смотрели две знакомые мордочки, зеленая и синяя.

— Приве — е-ет, — хором пропели орсизы, помахав мне лапками. — А мы тут… нам бы помочь, а? Очень — очень надо.

— Неужели еще сундук с кактусами прислали? — издав нервный смешок, поинтересовалась я.

— Не — е-ет, — снова протянули разноцветные малыши.

— Всего лишь сундук со сказками надо перезахоронить, — пояснил один из них, скромно потупив голубые глазки.

— Ночью? — удивилась Катарина, ставшая свидетельницей нашего общения.

— Ага, — охотно ответил зеленый зверек. — Самое время для закапывания кладов.

— И трупов, — буркнул синий.

— Где трупы? — оживились подскочившие к нам драконы. — Где клады? Мы в деле!

— Етиш — ш-шкин кот, — прошипела я, заметив азартный блеск в глазах своих новых знакомых. — Да что ж вам всем не спится‑то? — простонала, непонятно к кому обращаясь. Наверное, ко всем сразу.

— Элисс, придешь? — сложил лапки в молитвенном жесте зеленый хитрюга.

— Спаси нас, ведьма, — состроил щенячьи глазки синий.

— Вас? — недоверчиво переспросила я.

— И нас, и наши сказки, — закивали пушистые полуночники.

— А как же ваш хозяин? Неужто не обеспечил должную защиту? — прищурилась я.

— Да мы как бы… не дома, — замялись малыши. — И он как бы… не в курсе.

— Так скажите ему!

— И выслушивать потом неделю, что мы сами виноваты, а он предупреждал не связываться с этим плодом больной фантазии пьяных некромантов? — обиженно шмыгнул носом зеленый и гордо прикрылся пушистым хвостом.

— С кем, с кем? — озвучила мои мысли Катя.

— С троллями!

— С кем?! — я аж с дивана вскочила, на котором мы с Катариной сидели. Близнецы, стоявшие рядом, рефлекторно шарахнулись, толкнув журнальный столик, с которого на пол полетели чашки и наивкуснейшие конфеты. Слава чайным богам, чашки были пустые. Одна разбилась, но никто не придал этому значения, ибо все внимание было приковано к «двоим из леса», отражавшимся в волшебном зеркальце.

— Какие тролли? Большие, мелкие… зеленые или нет? — начали сыпать вопросами парни, на что орсизы только патетично вздыхали, разводили лапками, кивали или мотали головами и продолжали жалобно посматривать на меня.

— Ладно, черти разноцветные, — сдалась я под выразительными взглядами ребят. — Говорите, куда лететь. Но учтите, за вами должок будет!

Покинуть накрытую защитным куполом академию оказалось не так и сложно, если знать, как. Драконы знали! Над лесом летели, высматривая обещанный орсизами ориентир, коим служила бутылка из‑под йада. В нее хитрые пушистики затолкали магические огоньки и водрузили светящуюся емкость на макушку высокой ели наподобие праздничной звезды. Примерно представляя, в какую сторону двигаться, мы всем коллективом выискивали светлое пятно среди темных веток и, о чудо, нашли! А рядом с бутылкой обнаружились и разноцветные зверьки, активно махавшие нам лапками. Только их почему‑то оказалось трое. Чуть ниже разноцветной парочки сидел белый малыш с выпученными глазами и, вцепившись всеми конечностями и хвостом в дерево, тихо поскуливал.

— Это кто? — спросила я, притормозив напротив елки.

— Где? — не поняли орсизы, но, проследив за направлением моего взгляда, сообразили, о ком речь. — А, это! Зверь неписец. Пристал как банный лист, теперь вот страдает тут… за идею.

— За какую идею? — нервно дернув уголком рта, уточнила я.

— За великую! — сказал зеленый.

Зверь неписец действительно песцом не был и писцом… хотя, скорее, писателем, судя по заявлениям сказочников, тоже. Перепуганную зверушку было жаль, и я даже попыталась отодрать ее от ветки, чтобы спустить вниз, но пушистик оскалился и зарычал, не подпуская.

— Говорю же — идейный, — буркнул орсиз. — За нее он на все готов. Даже на ель залезть.

— И что за идея?

— Убедить нас не сочинять сказки.

— Убедил?

— Нет, но он над этим работает, — покосившись на белое чудо — юдо, вздохнул зеленый зверек, а синий стыдливо потупился, опустив украшенные кисточками ушки.

Решив не тратить время на тех, кто не ценит подобное внимание, мы с ребятами спросили малышей про троллей, и те охотно рассказали, что у выводка «мерзких пакостников» сейчас фаза активности, периодически чередующаяся буйством. Поэтому держаться от них надо на расстоянии, чтобы не покусали, и отстреливать сонными заклинаниями. Потому что любые другие лишь раззадорят этот некромантский выводок, а смертельные — придадут сил. Получив ЦУ, мы оставили орсизов на наблюдательном посту, а сами спустились ниже, подсвечивая себе путь магическими «светлячками».

Первой на след напала Катарина. Вернее, какая‑то грязно — зеленая кракозябра напала на нее. Визгов было — о-о, аж уши заложило. И вовсе не в исполнении белокурой ведьмочки. Она вообще скромно в сторонке стояла, спрыгнув с метлы. Зато опознанное как тролль существо каталось по траве, фосфоресцировало, грязно ругалось и истерически вопило, называя девушку недалекой и неблагодарной бестолочью, которая сначала бьет, а потом думает. Судя по тому набору слов, что лился из перекошенной пасти уродливого создания, я бы тоже сначала врезала, а потом… врезала еще разок и еще, чтобы не слышать весь этот бред. Катя же краснела, явно чувствуя себя виноватой. Пришлось взять ситуацию в свои руки и усыпить наконец страдальца, дабы не мешал отлавливать его сородичей.

Драконы тем временем приговорили двоих тролликов к принудительной спячке, ну и мы с Катариной потом еще троих из кустов достали, а одного особо умного и говорливого сняли с дерева, из дупла которого он пытался донести до нас, неумех, как правильно нужно охотиться. Пока складывали в «братскую постель» из примятой травы спящих чудиков, ящер нашел новую жертву и принялся носиться за ней вокруг дерева. Однако тролль оказался подкованный: запрыгнул на ветку, глотнул какого‑то зелья из заплечного мешка, подозрительно напоминающего горб, и… начал двоиться, потом троиться… пятериться… одним словом, размножался он с неимоверной скоростью. Через какие‑то считанные секунды на ветках, словно стая уродливых птиц, сидела группа троллей и слаженным хором скандировала:

— Это наш огромный лес!

Кто сюда без спросу влез,

Заболтаем, заколдуем

И в отряд наш завербуем!

Вербоваться драконы отказались, показав воинственно настроенной компании неприличный жест когтистой лапой. Шайка похожих друг на друга «горбунов» разом затихла, а потом главный (вероятно, тот, что зелье пил) выпятил грудь и завопил:

— За лес, за родину, за сказки! Мочи зеленого — о-о!

Его копии разом прыгнули на дракона — тот моментально отскочил назад. А мы с Катариной рванули к шевелящейся куче, сообща активируя сонную сеть. Всех накрыть сплетенными чарами, к сожалению, не получилось. Оставшиеся на свободе с визгом бросились врассыпную. Пришлось Року с Риком разделиться, приняв человеческий вид, и заняться беглецами. Первый петлял вокруг деревьев и ловил улепетывающих монстриков. После чего перебрасывал «улов» брату. Тот прикладывал тролля головой о ствол ближайшего дуба, чтобы не брыкался, и аккуратно укладывал в кучку. Катарина, явно заразившаяся от близнецов азартом, с гиканьем носилась на своей цветущей метле, помогая Року загонять добычу, ну а я на коленках ползала вокруг колючего куста, пытаясь достать заводилу. Он периодически высовывался, кидался в меня иголками, выкрикивал задиристые комментарии на счет моей нерасторопности, показывал язык и противно хихикал. Наконец, когда я уже готова была просто спалить его вместе с ни в чем не повинным растением, вредный тролль получил по башке бутылкой с надписью «Йад», которой его с завидной меткостью приложил синий орсиз, успевший спуститься с ели.

— Готово! — заявил зверек, вооруженный светящейся емкостью. — Это главарь был. Остальные — мелочевка, драконы их быстро угомонят, — сообщил, радостно потирая лапки. — Сейчас — сейчас, — чуть ли не подпрыгивая от нетерпения и забавно вытягивая шею, приговаривал пушистик, — сейчас уложат парни всех баиньки, и пойдем закапывать клад.

— Сначала откапывать, — поправил его спустившийся, словно белка — летяга, зеленый орсиз. — Ты, надеюсь, место не забыл?

— Под кривой березой, кажись. Тролли там еще не все перерыли, — почесал мохнатый затылок синий. — Хотя направление выбрали верное.

— Так, ребята, — сказала я, сложив на груди руки, — у меня два вопроса. Первый: у вас есть, чем копать? И второй — кто это будет делать?

— Конечно, вы! — хором ответили орсизы, а сползающий по стволу соседнего дерева неписец издал многозначительное:

— Гр — р-р — ы-ы — ы.

— Что он сказал? — нахмурилась я, требуя перевода.

— Одобрил нашу идею!

20.08.2015

Закончив с усыпительными мероприятиями, мы занялись поисковыми, ибо кривую березу еще предстояло найти в темноте, так как наши разноцветные проводники лишь примерно помнили, в какой части леса этот ориентир находится. Когда же наконец совершенно не похожее на белоствольную красавицу дерево было обнаружено и благодаря коряге по соседству опознано, пушистики достали из‑под нее совок и миниатюрный топорик, чтобы вручить все это близнецам. Те посмотрели на «игрушечные» инструменты, потом на орсизов, снова на орудия труда, на нас с Катариной, давившихся смехом, и… отказались быть клоунами в затеянном сказочниками представлении. На что малыши предложили парням включить мозги и использовать написанное на рукояти заклинание для увеличения предметов.

Спустя пять минут Рик с Роком вовсю откапывали клад, мы с ведьмочкой разводили костер и наблюдали, орсизы руководили, а неписец бдил, изображая естественное дополнение странно изогнутой березы, возле которой все и собрались.

— А от кого вы прятали сказки? — спросила Катарина, улучив момент, когда синий зверек устал донимать драконов советами и присел на ветку рядом с белым. — От тех троллей?

— Да вот еще! — фыркнул орсиз. — От пиратов.

— Тут и пираты есть? — удивилась я, подходя к ним с мыслью, чего только в этом лесу нет. Вернее, кого.

— Пираты есть везде! — подняв указательный палец, со знанием дела сообщил пушистик. — Просто они хорошо маскируются.

— А зачем пиратам… сундук со сказками? — не поняла девушка.

— Чтобы присвоить, дело ясное, — посмотрев на нее, как на дурочку, пояснил наш хвостатый собеседник, на что неписец скептически хмыкнул, мол, было бы что присваивать, но, встретив грозный взгляд мохнатого соседа, снова прикинулся ветошью.

— А тролли разве не для этого искали ваши сказки? — по — прежнему недоумевала блондинка.

— Да не — е-ет, — протянул он. — Им они нужны были, чтобы поупражняться в так называемом остроумии, доказывая нашу авторскую никчемность. Некроманты спьяну в этот зомби — проект такую функцию заложили, вот тролли и следуют бездумно заданной программе. Такова их природа — не могут и дня прожить без бурных обсуждений и нравоучений, причем неважно на какую тему. Вчера вот ходили строем по округе и вещали в рупор, что деревья неправильно растут, птицы не верно поют, животные не так питаются, и вообще лес у нас какой‑то не такой. А потом услышали, как мы про клад говорим, и… началась охота за сокровищами.

— А я то думаю, отчего так тихо вокруг, — понимающе покачала головой Катарина, в очередной раз поймав шляпу, которая ей была немного великовата. — Звери разбежались, птицы разлетелись… хорошо хоть деревья не ушли.

— Они хотели, но Св… Змейс пообещал разыскать создателей сбежавшей нежити и вернуть весь выводок обратно некромантам. Чтобы их критиковали. Тем более есть за что.

— Св — это что, имя? — зацепилась за непонятное буквосочетание я.

— Св — это Светлейший, — не моргнув и глазом, ответил орсиз. — Лес же у нас Светлый. Вот хозяина и зовут Светлейшим. Но для тебя он просто Змейс, — похлопал длинными ресничками зверек, невинно мне улыбнувшись.

— А кто такой Змейс? — тут же заинтересовалась Катарина, переводя взгляд с меня на синего интригана, который явно что‑то скрывал, но… слишком уж ловко выкручивался. И я даже знала, у кого он научился такой изворотливости.

— Жених ее, — сдал меня пушистый болтун.

— Ыгы — ы-ы, — в своем излюбленном стиле поддакнул неписец и снова замолк, получив синим хвостом по лапам.

— Твой жених — хозяин этой территории?! — воскликнула ведьмочка, привлекая к нам внимание драконов и зеленого орсиза.

— Видимо, да, — задумчиво отозвалась я. — А еще он говорящий полоз, — добавила, выразительно посмотрев на подругу, но она почему‑то не впечатлилась.

— Надо же, сам лесной король! — прошептала восторженно блондинка. — Интересно, наверное, с ним?

— Очень, — не стала лукавить я, припоминая наше последнее свидание. А вместе с тем вспомнила и про подарки. Вытащила из кармана волшебное зеркальце, повертела его в руках и, схватив за хвост собравшегося улизнуть орсиза, потребовала:

— А ну‑ка, друг любезный, расскажи, как эта штуковина работает?

— Так и работает, — попытался отмахнуться он, но я не сдавалась:

— Заклинание какое‑то есть, да? Как у большого зеркала, за которым вас полоз на ужине посылал? Что за слова, признавайся! А то несправедливо, что вы с приятелем меня вызвать можете через эту волшебную стекляшку, а я вас нет. Вдруг мне тоже помощь понадобится? — сказала с нажимом на последнюю фразу.

— Ну — у-у… — замялся попавший в плен моих рук зверек.

— За вами должок, — вкрадчиво напомнила я.

— Ладно, твоя взяла! — сдался синий пушистик и, запрыгнув мне на плечо, принялся шептать на ухо нужные слова. — Только нас не выдавай, если что. Скажи, что в библиотеке информацию раскопала.

— Да я туда только за учебниками вчера ходила, какая, к лешим, информация?

— Я! Я раскопала! — пришла мне на помощь Катарина. — Если что, Эль, все вали на меня, я как раз сегодня вечером в читальном зале была, вполне могла и темами, активирующими артефакты, поинтересоваться. Правдоподобно же звучит, да? — и улыбнулась нам обоим.

— Клад! — сообщили мальчишки, доставая из довольно глубокой ямы небольшой сундучок с нарисованным на нем «Веселым Роджером».

— От пиратов, говорите, прятали? — разглядывая картинку, уточнила я.

— Ага! — охотно подтвердил орсиз.

— А это…

— Маскировка. Чтобы пираты, ну или разбойники, приняли сокровища за зарытые своими же вещички и потеряли к ним интерес.

— Оригинальный подход, — иронично протянула я, наблюдая за тем, как довольные находкой драконы суетятся вокруг клада, размахивая совочком и мини — топориком, в которые снова превратились инструменты. — Так сразу логику и не просечешь.

— На то и расчет, — согласился со мной сказочник, то ли не заметив насмешки, то ли просто ее проигнорировав.

Домой засобирались часа через два — больно уж увлекательными оказались сказки, хранившиеся внутри обнаруженного ларчика. Да и на обсуждение коварного плана много времени ушло. Решали, как стравить троллей, охотящихся за кладом, с пиратами, нацелившимися на него же, чтобы сказочники и дальше могли спокойно слагать свои истории, а лесные обитатели не были вынуждены спасаться бегством из собственного дома. А то, пока этот ползучий сыщик нужных некромантов разыщет, тут всякие приблудные зомбики с мифическими ворами дворцовый переворот устроят. Закончилась наша бурная дискуссия распитием недавно сваренной кактусовки, оказавшейся весьма забористой. Именно за этим нас и застал лесной король.

— Я вот вс — с-се жду, когда у кого‑нибудь с — с-совесть проснется, и меня наконец позовут поучас — с-ствовать в этом безобразии, — недовольно прошипел он, появляясь из темноты.

— А мы это… не стали отвлекать, — тут же оправдался синий орсиз.

— Да — да, не хотели беспокоить, — поддержал его зеленый.

«И видеть тебя тоже желания не было», — мысленно огрызнулась я, вслух же сказала, что нам с ребятами уже пора уходить и вообще мы только на минуточку заглянули, но не смогли остаться в стороне и приняли участие в защите сказок.

— То‑то я и вижу, как вы их защ — щ-щищаете, — ухмыльнулся змей. — Пока пьянствуете, ваш идейный неписец тырит храносферы.

— Что?! — мы дружно вскочили с коряги, на которой сидели, уютно устроившись напротив костра. И, не сговариваясь, рванули всем коллективом в погоню за идейным паразитом, улепетывающим прочь с сундуком под мышкой.

— Так вот ты какой… пира — а-ат! — размахивая цветущей метлой, кричала Катарина.

— Лови его! Загоняй! — вопили драконы, вновь впадая в азарт охоты.

— Не задавите бедолагу, — переживала я, так как внезапно прониклась сочувствием к несчастному пушистику.

— Дурдом, — констатировал Змей, наблюдавший за нами. — Но интерес — с-сный.

Догнали, конечно, куда ж одному маленькому зверьку против группы нетрезвых студентов? Прочитали мораль, напоили кактусовкой… еще раз прочитали мораль, убедились, что неписец все понял и проникся. После чего назначили окосевшего воришку хранителем интеллектуальной собственности (это длинное словосочетание мой жених произносил, а мы только дружно кивали) и отправили его в логово полоза вместе с запечатанным магией новым сундуком. Старый же зарыли обратно, положив внутрь вместо сказок пачку вредных заклинаний, помещенных в храносферы, похожие на полупрозрачные шарики с объемными картинками.

Когда мы с Катариной вернулись в общежитие, небо уже начало светлеть. Естественно, родственницу, как собиралась, я не навестила, а тихой мышкой юркнула в свою норку, надеясь отключиться от реальности хотя бы на пару часов. Даже попросила соседку сплести для этой цели слабую сонную сеть на случай, если самой уснуть не получится. К моим сонным заклинаниям у организма давно выработался иммунитет, так что на собственные чары я не рассчитывала, а вот ведьмочкины вполне могли сработать. Конечно, еще была возможность использовать зелье, но от него я могла и сутки проспать, что бабушка вряд ли одобрит.

Завалившись в постель после коротких водных процедур, я какое‑то время созерцала потолок, подсвеченный наколдованными мной магическими огоньками, и мучилась от любопытства, не зная, чем закончилась встреча Арины, Ежика и господина Рэдгрувера. В какой‑то момент даже подумала встать и все‑таки сходить к старшей ведьме, чтобы все выяснить, но совесть не пустила. Или это была банальная логика, утверждавшая, что если Арина сама не явилась с новостями, значит либо их, новостей этих, еще нет, либо… пока нет Арины. Подумав еще минут пять в подобном ключе, я поняла, что сна у меня ни в одном глазу и, желая себя немного развлечь, достала из кармана брошенной на тумбочку кофты подаренное зеркальце. Хотела попросить показать мне бабушку, но, произнеся нужное заклинание, почему‑то назвала совсем другое имя.

— Ты должен был отправить их в башню порталом, — отчитывал Сверра какой‑то мужчина, но его я не видела, так как волшебное стекло отображало лишь заказанный объект. И им, как и следовало ожидать, оказался не полоз, чье имя было произнесено, а разноглазый старшекурсник с нездоровой тягой к змеям.

— Да их там четверо было! — возмущался парень, глядя на таинственного собеседника. — И все нетрезвые.

— Тем более следовало использовать портал!

— Если так переживаешь за свою ведьму, — огрызнулся брюнет, — сам бы ее и забирал… порталом!

— И забрал бы! — с раздражением ответил неизвестный. — Если б у меня тебя не было. Еще одна встреча за день могла вызвать у девушки нежелательную реакцию на мою персону, — пояснил спокойней. — Особенно у нетрезвой. А я не хочу ее отпугнуть.

— Какие все нежные вокруг, аж противно! — скривился парень и перевел взгляд с собеседника на… а вот прямо в мое зеркало и посмотрел. На мгновение замер, нахмурился, а потом задумчиво протянул:

— Проверь‑ка магическую защиту, мне кажется за нами…

Дальше я не дослушала, торопливо прошептав заклинание отмены, пока кое‑кто особо догадливый не поймал меня на подглядывании.

Зеркало давно уже показывало мое лицо, а я все лежала и смотрела на него, ожидая, что картинка вот — вот сменится, и там снова появится Сверр. Но… ничего не происходило. Повалявшись еще немного, любуясь собственным отражением, начала сомневаться, что сделала верные выводы. Вдруг у змеевых артефактов общая неисправность, и показывают они тех, кого требуется, исключительно через раз. Сначала Рэдгрувер был вместо Джодока. Теперь вот дипломник взамен полоза. С другой стороны, разговаривали мужчины стопудово про наш квартет, значит, жених мой новоявленный все‑таки Сверр, а не Светлейший, как сказал орсиз. Хотя одно другого не исключает.

И что с ним теперь делать? Устроить с завтрашнего дня веселую жизнь или сначала посмотреть на поведение? Решая эту дилемму, я и заснула. Причем без сонных чар, зелий и прочих средств от бессонницы.

Катарина

Проснулась я, как и засыпала, в обнимку с седьмым томом энциклопедии, оставленным Сальдозаром для меня на вахте вместе с упакованным в пленку комплектом формы, к которому прилагалась новая пара чулок. Правда, много прочесть не удалось — едва пробежав взглядом по разделу «инкубы», я благополучно уплыла в сладкую дрему, где по розовым облакам прыгали зеленые тролли и хором пели некромантскую колыбельную. Прошлая ночь была беспокойной, нынешняя — насыщенной, так что усталость взяла верх над любопытством. Когда же я очнулась, мне быстро стало не до книг, потому что я безбожно опаздывала на первую пару к господину Кейсару. Вчера мы не очень хорошо расстались, и нарываться на гнев куратора из‑за своей нерасторопности не хотелось.

Уж не знаю: из‑за лесной прогулки или благодаря страху до звонка не успеть в аудиторию, но чувствовала я себя на удивление бодрой, несмотря на то, что спала всего два часа. Быстро умывшись, заплела волосы в косу, надела черный костюм с белым кружевом и натянула на ноги полосатые чулки. Затем покидала в сумку нужные учебники, чуть подумав, положила туда же и том по демонологии, проверила наличие письменных принадлежностей в отдельном кармане, после чего оседлала распустившую розовые бутоны метлу и помчалась на учебу. Пока летела, вспоминала вчерашние события и невольно улыбалась.

После неприятной истории с Кларой и прочими поклонницами василиска мне начало казаться, что друзей в МАРиС я так и не заведу, зато врагов — сколько угодно. Но охота на троллей с последующим распитием кактусовки изменила все. Эллис, с которой мы познакомились на крыше, я теперь смело могла назвать не только соседкой, но и своей подругой, как, впрочем, и ее старшую родственницу — Арину. Да и близнецы — драконы больше не стремились мне напакостить, чтобы вырваться вперед в счете придуманного ими соревнования, более того, они поддерживали меня и по — своему оберегали, что было очень приятно. Мы вчетвером так здорово провели полночи, что настроение, несмотря на возможность опоздать на занятия, было просто потрясающим.

По коридорам учебного корпуса я неслась словно вихрь. Остановилась и позволила себе отдышаться только перед массивной дверью, знакомо промычавшей:

— М — у-у — утра, ведьма!

Я вежливо поздоровалась с говорящей головой быка, потянула за кольцо, намереваясь войти в аудиторию, но так и не переступила порог, ибо стала невольной свидетельницей довольно любопытного диалога за моей спиной и в одном из собеседников узнала Каина.

— Эта? — спросил незнакомый мужской голос с едва уловимыми насмешливыми интонациями.

— Она.

— Ничего такая. Особенно коса и ножки, — оценил обсуждаемую незнакомец. — Люблю блондинок, — добавил он, подтвердив подозрения, что разговор касается меня. Потому что народу в коридорах было мало, все уже разбрелись по классам в ожидании звонка.

— Ту — у-уда или сюда? Определилась, ведьма? — поинтересовалась дверь, которую я по — прежнему держала за кольцо.

— Туда, — я виновато улыбнулась бычьей голове. Но прежде чем войти в аудиторию, сделала вид, будто что‑то достаю из сумки, и, чуть повернувшись, посмотрела на притихших собеседников из‑под широких полей остроконечной шляпы.

Они стояли воле того самого подоконника, на который вчера усадил меня оборотень. Оба высокие, широкоплечие, у обоих пепельно — русые волосы и желтые глаза. На этом, в общем‑то, сходство и заканчивалось. Каин был более смазливым и обладал по — кошачьи хитрой улыбкой, которая в этот момент как раз играла на его губах. Его спутник, напротив, производил впечатление серьезного и мрачного молодого человека, что с трудом вязалось с услышанными мной репликами. Хм… может, это была запланированная провокация? Решили подшутить над скромной ведьмочкой, кошаки желтоглазые?

Чтобы избавиться от неловкости, я приветливо махнула рукой княжичу, кивнула незнакомому оборотню и поспешно скрылась за дверью, на которой теперь красовалась надпись «СтихБед 2/15», где «пятнадцать» означало число студентов в группе, а «два» — курс. Каин зашел практически следом за мной, и едва мы успели занять свои места, как грянул колокольный звон, ознаменовавший начало занятий.

— Добро пожаловать в обновленную аудиторию, господа стихийники! — скрестив на груди руки, заявил сильф. — Надеюсь, в таком виде она простоит еще долго, — добавил он, выразительно посмотрев в мою сторону, чем, естественно, жутко смутил. Но взгляд я не опустила: в конце концов, не моя вина, что потерявшие совесть девицы подвесили на меня «щекотуна», а тоже бессовестный, но уже кот не вовремя поцеловал в шейку.

Улыбка Силарина, оценившего мое нежелание брать на себя всю ответственность за недавний погром, была ну очень странной. Меня это, если честно, насторожило. Однако начавшаяся лекция быстро переключила внимание на себя, и былая тревога отпустила. Урок предстоял долгий и интересный, так к чему мучить себя необоснованными подозрениями? Тем более утро такое замечательное!

Эллис

Утро выдалось паршивое. Мало того, что я опять не выспалась, и пришлось снова наскоро готовить себе бодрящее зелье из оставшихся со вчера ингредиентов, так еще и бабушка учудила! Как она могла уехать с Рэдгрувером, не сказав мне ни слова? И Веньку не взяла, оставила его тут в качестве вестника и домохозяйки в одном лице… Вернее, в одной пучеглазой морде, вещавшей о том, что Арина отправилась исправлять мои ошибки, так как сын градоначальника по — прежнему под приворотом, и снять его не смог ни один приглашенный маг, включая преподавательский состав Кираспольской школы магов и травников. Ну и поделом им всем! Вселенская справедливость в действии. Зачем ба согласилась помогать этому двуликому Алану? Хотя ясно зачем — чтобы он отстал от меня. Милая моя, заботливая, самая лучшая на свете бабушка… ну к чему такие жертвы? Вдруг дед этой сомнительной семейки на твою кровушку нацелился?

С другой стороны, в стенах академии Рэдгрувер встречался с моей родственницей под присмотром господина Камински. А имея такого свидетеля, затевать что‑то незаконное опасно. Тогда как понимать поступки градоправителя? Обычное отцовское стремление излечить от наколдованной привязанности своего придурочного отпрыска? Хм… ну тогда да, старшая Страхова ему в помощь. И все равно на душе было неспокойно, особенно от непрекращающейся Венькиной тирады. Лучше б я проснулась от аромата свежезаваренного чая, а не от пересказа домовенком всего того, что Ариша велела мне передать. Вот же… бабуш — ш-шка! Наверняка просчитала, что никуда я ее с этим типом не отпущу, по крайней мере одну. Зря все‑таки не воспользовалась вчера зеркальцем и не попросила показать родственницу, глядишь, и разгадала бы ее тайный маневр.

Взяв с тумбочки волшебную стекляшку, я, не обращая внимания на Веню, произнесла заклинание и, узрев довольно улыбающуюся бабулю, мило беседующую со своим черноволосым спутником, немного успокоилась. Они, похоже, отправились в Кирасполь в экипаже и сейчас как раз находились в дороге. Ну что ж, раз ба решила расколдовать противного мальчишку и тем самым урегулировать наши разногласия с его отцом — ей и карты в руки. В конце концов, она ведьма опытная. Если почует подвох, сбежит. А если не получится, то я подключу к спасательной миссии нашего ректора. Чем‑нибудь да поможет. Ну и новых друзей позову. Вместе мы бабушку из рэдгруверовских лап точно вытащим. А если нет, то полозу пожалуюсь.

Вспомнив о Змейсе, который то ли Сверр, то ли не Сверр, я снова обратилась к зеркалу, попросив показать мне жениха. И увидела… разноглазого старшекурсника в окружении двух фиф, не то повисших на нем, аки мартышки на дереве, не то просто прижавшихся к сильному мужскому плечу, причем так тесно, что все трое поместились в отражении, демонстрируемом артефактом.

— Ты не змей, — прошипела я, любуясь этой картиной, — ты кобель ш — ш-шепелявый!

— Кто? — заинтересовался бросивший приготовление завтрака домовой.

— Он, — не скрывая раздражения, я указала на улыбающегося девицам парня.

— Свер — р-р, — в голосе рыжей слышались урчащие нотки, — ты пойдешь с нами на маскарад?

— Хотел бы, да не могу, — ответил брюнет этой драной кошке. Ну или кем там была желтоглазая оборотень? Лисой? Белкой — переростком? Хотя, скорее, обезьяной. Так я эту «вешалку» мысленно и прозвала.

— А что такое? — заинтересовалась ее подружка, обладавшая гривой черно — белых волос. За что я тут же дала ей кличку «Зебра». — Неужто из‑за диплома?

— Да нет, просто надо выгулять одну беспокойную малолетку, — все так же мило улыбаясь этим представительницам студенческой фауны, сказал Сверр. А я аж воздухом подавилась от возмущения. Это я‑то малолетка? Да мне уже почти девятнадцать! И вообще, пусть сам себя выгуливает. Или своих подружек.

— Пф, — фыркнула рыжая «мартышка», — очередную племяшку навязали, что ли?

— Типа того, — уклончиво ответил мой проштрафившийся по всем статьям женишок. Навязали, значит, угу. Как он там говорил? Ректор попросил присмотреть? Ну — ну.

Стало так обидно, что Венькино предложение перекусить на дорожку я решительно отклонила. Аппетита после утренних новостей, ясен пень, не было. Поэтому, глотнув земляничного напитка, я сунула в сумку пару бутербродов, дабы не обижать хозяйственного домовенка, собрала необходимые книги, надела новую темно — зеленую форму с белым воротничком и, торжественно пообещав Вене быть послушной девочкой, взяла метлу, чтобы отправиться на занятия. Но прежде чем покинуть башню, зашла в комнату бабушки, открыв ее своим ключом, и принялась пересматривать зелья, оставшиеся из нашего запаса. Хотела найти что‑нибудь для мужского бессилия, чтобы один ловелас на неделю, а лучше на месяц потерял всякий интерес к своему «зоопарку». Но ничего подходящего не попадалось, а время уже поджимало. И с досады я схватила маленький темный флакон с надписью «Супермарт», сунула его в карман сумки и помчалась на учебу.

В аудиторию вошла, дожевывая Венькин шедевр, и тут же столкнулась с мрачными взглядами заметно помятых одногруппников, по лицам которых было понятно — ночь у народа не задалась. Ну а кто ж им злобный лекарь? Нечего было злить ведьму!

— Хотите? — предложила я от щедрот душевных свой второй бутерброд.

Кудрявая ведьмочка, зажав рот, промчалась мимо меня и вылетела за дверь, ее подружка скривилась, будто я ей велела съесть лягушку, а не украшенную зеленым листом колбаску на булочке с золотистой корочкой. Остальные, позевывая, кивнули, буркнули «Привет!» и, пряча кривые улыбки, продолжили заниматься своими делами. Я пожала плечами, надкусывая то, от чего эти глупцы так опрометчиво отказались. Потому что готовил наш домовенок лучше любого шеф — повора. Венька вообще существо с множеством талантов, не зря его бабушка любит и ценит, несмотря на тягу к нравоучениям и излишнюю визгливость.

Первой парой у нас была лекция по ядам, которая прошла на диво спокойно. Я даже чуть не заснула под монотонный голос препода, хоть и выпила напиток бодрости. Зато вторым занятием вместо указанного в расписании практического урока по приворотным зельям поставили пропущенную вчера лекцию по магической диагностике. И на нее снова явился разноглазый старшекурсник, правда, на этот раз без контейнеров с ши — ранами, а с коробкой, полной каких‑то непонятных приборов, и полосатой «зеброй», повсюду следующей за ним, будто хвостик. А он и не возражал! Улыбался ей, шутил, кивал на ее реплики… одним словом, флиртовал с этой «копытной», не обращая никакого внимания на меня. Даже новую форму и прическу не заметил, гад ползучий! И обидно мне стало еще больше, чем раньше. А обиженная ведьмочка — это страшно. Не в смысле, что я страшная, а… короче, зря он так. Мог бы хотя бы поздороваться, спросить, как у меня дела после вчерашних приключений, а не заниматься исключительно коробкой и «зеброй». Возможно, тогда бы я не сделала то, что сделала.

Плохой идеей было капнуть «Супермарт» в графин на преподавательском столе, когда почти все вышли на перемену, и не осталось свидетелей. Очень плохой! Но поняла я это лишь когда вернулась вместе со всеми в аудиторию и застала сидящего там блондина в темных очках, который просматривал какие‑то свитки и пил из стакана то, что пить точно не следовало. Покосившись на прозрачный кувшин, я поняла — быть беде. Не долго думая, рванула к незнакомцу, с возможной для моей комплекции неуклюжестью толкнула стол, смахнула на пол пошатнувшийся графин с остатками преступной деятельности и, смущенно потупившись, извинилась. Даже играть не пришлось, ведь и правда чувствовала себя очень виноватой, а еще… я ждала, когда начнет действовать бабушкино зелье. И, главное, как отреагирует на это дело господин учитель.

— Куратор, — сладким голосом пропела кудрявая, невежливо отпихнув меня от стола и от блондина, застывшего с каменной физиономией. — Давайте я все тут приберу. Вчера как раз был факультатив по бытовой магии. Мы там с водой работали, — сообщила она, начиная сплетать подходящее заклинание.

Мужчина же… нет, он не просто мужчина! Этот светловолосый очкарик сам Сигурд Сальдозар, о котором я уже была наслышана, а теперь вот и увидела его собственно персоной. Хотя лучше б и дальше не встречала для нашей общей безопасности. Все же злая ведьма — глупая ведьма. Почему вовремя не сообразила, что магическую диагностику ведет не Сверр, а глава целительского корпуса? Где только были мои мозги? Впрочем, ясно где! Их активно грызли тараканы непонятно откуда взявшейся ревности. Пока я мысленно себя ругала, а кокетка — однокурсница активно наводила порядок после моего маленького погрома, блондин не придумал ничего лучше, чем допить воду с бесцветным и, видимо, безвкусным «Супермартом». Этого я допустить не могла. Выхватила стакан, поняла, что выгляжу глупо и в попытке оправдать свои действия пробормотала:

— Простите, но мне очень надо! — а затем залпом допила остатки воды, у которой действительно не было вкуса.

— Больше ничего не надо… — мужчина заглянул в свиток и после короткой заминки произнес, — Элисандра?

— Надо! — с готовностью кивнула я.

— Что это тебе надо, Страхова? — недобро прищурилась ведьмочка, но я не обратила на нее внимания.

— Выйти надо! — сказала Сальдозару, пытаясь понять по выражению его лица, не заработало ли зелье. Но по этой бесстрастной физиономии что‑либо прочесть было невозможно. — Можно?

— Несварение, что ли? — ехидно протянула кудрявая «язва».

— Бутербродное, — хихикнула ее подружка, подойдя к нам и встав рядом с королевой группы.

— Точно! — обрадовалась подсказке я и, сложив в молитвенном жесте руки, печально вздохнула: — Отпустите, дяденька, правда, плохо мне.

Мужика перекосило так, что я невольно шарахнулась, едва не сбив с ног подкравшегося со спины Сверра.

— Эллис, ты чего такая нервная? — спросил он, придержав меня за талию.

Я шарахнулась снова, на этот раз от брюнета, озадаченно почесавшего затылок. Чуть не оттоптала ноги «зебре», обнаружившейся рядом с парнем, напугала мрачным видом Котю, благоразумно посторонившегося при виде меня, схватила метлу с сумкой, еще раз извинилась перед куратором (причем за все, но… он вряд ли понял) и вылетела в коридор в надежде успеть добежать до общаги, прежде чем превращусь из нормальной ведьмы в похотливую «кошку», жаждущую «кота». Эх, не вовремя бабушка уехала! Ее бы помощь мне сейчас точно не помешала. Мне и Сальдозару. Ой, что будет, когда узнают, что это я ему животный возбудитель подлила. ЕСЛИ узнают. Чую, выставят меня тогда из МАРиС, как из школы Травников. Эх… А мне ведь тут только — только начало нравиться.

Катарина

Первые две пары пролетели, и я ни капельки не устала, несмотря на то, что мало спала. Темы оказались очень интересные, лектор изумительный, практические демонстрации — выше всяких похвал. Уж чего у Силарина было не отнять, так это способности заинтересовать, а заодно и заинтриговать аудиторию. К концу второго занятия я повторно очаровалась сильфом и смотрела на него с восхищением. Поэтому, когда однокурсники начали собираться в столовую, ничего не имела против, чтобы задержаться по просьбе преподавателя. Да и любопытно мне стало, каюсь. Потому что, прежде чем обратиться ко мне, господин Кейсар о чем‑то переговорил с появившейся из портала Ехтиндрой.

Не признать женщину — ящерицу в темно — зеленой мантии целителя я, естественно, не могла. Слишком уж часто нас с ней судьба сталкивала в последние дни. А взгляды, которые чешуйчатая особа на меня бросала, наводили на тревожные мысли. Зачем она тут? Связано это как‑то со мной или просто зашла проведать сильфа? Вопросы, вопросы… много вопросов! Пока я над ними думала, складывая в сумку учебник, блокнот и письменные принадлежности, Каин сидел рядом и извинялся за бесцеремонность своего приятеля. Он бы сделал это раньше, но предыдущая перемена стала жертвой затянувшегося урока, так что фактически ее у нас не было. Как выяснилось, желтоглазый оборотень навестил друга, чтобы поговорить насчет запланированной вечеринки, а княжич, завидев меня, похвастался девушкой, с которой придет. Вот и вышел конфуз, ибо за словами старшекурсник, коим являлся визитер, следить не умел, а точнее не желал.

С другой стороны, было даже чуть — чуть приятно, что меня одобрили. Так что извинения я приняла. Сложно не принять их от парня, который уже два раза по моей вине попадал в лазарет с переломами. Ну а когда мы с Каином, собрав вещи, направились на обеденный перерыв, Силарин, успевший распрощаться с Ехтиндрой, скрывшейся в портале, меня и перехватил. Пришлось попросить кота занять нам столик, чтобы он не ждал под дверью, а самой подойти к учительскому столу, за которым сидел сильф, и поинтересоваться, что случилось.

— Ты не могла бы отнести кое‑что Сальдозару? — сразу перешел к делу брюнет.

— Я?! — удивлением мое было абсолютно искренним. — К вам же только что его коллега приходила и…

— Она сегодня занята на другом объекте, — оборвал поток моих непониманий мужчина.

— А вы…

— И я занят.

У него находились ответы на все мои возражения, и от этого становилось не по себе, потому что просто отказаться что‑то там передать василиску я не могла. Неудобно как‑то было, да и хотелось завоевать расположение куратора. А сделать это, выполнив его поручение, — лучший способ. Тем более с Сигурдом нам все равно скоро придется встретиться, когда «кровопийце» потребуется его подпитка. Так что, немного подумав, я кивнула, но прежде чем вслух согласиться, уточнила, что именно требуется передать.

— О! Чистый пустяк, — довольно улыбнулся черноглазый дух воздуха, чуть склонив к плечу голову, отчего его мелкие косички пришли в движение, упав антрацитовым дождем на серебристые одежды. — Вот этот свиток вручи ему и скажи, что от меня, — он протянул мне пустой лист, я удивленно вскинула брови, и Кейсар пояснил: — Текст скрыт от посторонних глаз. Ты же понимаешь, ведьмочка, — улыбка его стала шире, а я отчего‑то смутилась. Схватила письмо, свернула трубочкой и положила во внешний карман сумки, после чего сказала:

— Как только встречу, сразу отдам.

— Нет, Катарина, отдать надо сейчас, — огорошил меня новостью куратор.

— Но… у нас же…

— Разрешаю задержаться на следующую пару, — заявил сильф. — Вообще можешь на нее не приходить. Потом после занятий объясню пропущенный материал и дам кое — какие домашние задания. Сейчас же, будь добра, ведьмочка, выполни мою просьбу и поскорее.

Он снова занялся разложенными по столу свитками с мерцающими схемами заклинаний, а я, постояв, развернулась и пошла к двери. В конце концов, убудет от меня что ли? Ну, подумаешь, принесу Сальдозару послание от его друга. Не отругает же он меня за это, верно?

Не отругал. Ситуация оказалась куда хуже. Поначалу все шло хорошо. Я без приключений долетела до целительского корпуса, не встретив на своем пути ни одной агрессивно настроенной поклонницы василиска. Видимо, обед их в данный момент интересовал больше, чем бестолковое пребывание в приемном покое. Сказав сидящей за полукруглым столом ведьме, что у меня послание для господина Сальдозара, ожидала насмешек и препирательств, как было в прошлый раз, но и тут меня не стали задерживать. Более того, объяснили, где находится кабинет Сигурда, и даже проводили до лестницы, ведущей наверх, сделав так, чтобы охранная система пропустила гостью.

Однако чем выше я поднималась, тем подозрительней становилась. Слишком уж гладко все складывалось. Сначала визит чешуйчатой целительницы, потом это срочное послание… теперь вот ставшая на удивление вежливой и заботливой грымза из приемного покоя. Не странно ли? Очень! Поэтому в дверь «жениха» я стучалась, пребывая в крайне напряженном состоянии. А когда реакции на мой стук не последовало, выдохнула с облегчением и пошла обратно. Но, сделав всего несколько шагов, остановилась, снова вздохнула, на этот раз обреченно, после чего стремительно вернулась и толкнула дверь, которая, на мою беду, оказалась незапертой.

Войдя в кабинет, где василиск нацепил на меня «абсолютный щит», а вместе с ним и брачные браслеты, я почувствовала себя еще неуверенней, чем раньше. В комнате никого не было, а из‑за плотно закрытой двери в смежное помещение слышался шум воды. Наверняка где‑то там скрывалась еще и ванная. Живут же люди (то есть нелюди) — не рабочее место, а квартира со всеми удобствами! Впрочем, меня сейчас интересовали вовсе не комфортные условия Сальдозара, а мысли о том, как правильней поступить. Дождаться хозяина, присев на до боли знакомый диванчик, или оставить послание и сбежать.

Память моментально воскресила вчерашний ритуал, когда я стояла обнаженная в магическом круге напротив блондина, вспомнилось то, как он помогал мне перед этим раздеваться, и его прощальный поцелуй всплыл перед внутренним взором тоже… Особенно поцелуй! Невольно потрогав собственные губы, я сглотнула в попытке избавиться от внезапно появившейся сухости во рту и приняла единственно верное решение. Бегло огляделась, желая убедиться, что тут действительно никого нет, торопливо достала свиток из сумки и положила его на письменный стол. После чего немного подумала и вырвала страницу из блокнота, чтобы написать лекарю короткую записку. Затем планировала с чувством выполненного долга уйти, но… не успела.

Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и на пороге появился тот, с кем я решила сегодня не встречаться. И ладно бы просто вышел в своей застегнутой под горло мантии или строгом костюме, но нет же! Сейчас на блондине из одежды были только легкие штаны и домашние туфли. А вместо рубашки на плечах висело мокрое полотенце. С потемневших от воды волос на обнаженную грудь капала вода, стекая блестящими струйками на рельефный живот мужчины. Именно на эти влажные дорожки я и смотрела… На них, а не на упругие мышцы, перекатывающиеся под кожей! И смотрела бы дальше, прижимая к себе так и не законченную записку, если б не услышала хриплое:

— Кати… как ты… откуда здесь?

Словно выйдя из созерцательного транса, резко вскинула голову и взглянула в лицо мужчине, чтобы снова громко сглотнуть, облизав вмиг пересохшие губы. Он смотрел на меня так, будто хотел съесть. И это пугало. А еще странно волновало, пробуждая во мне что‑то непонятное и, как я думала, — порочное. Пролепетав извинения, сказала про свиток и начала потихоньку пятиться к спасительной двери. И даже добралась до нее, но… она оказалась заперта.

— Откройте! — потребовала я, дернув за ручку. — Мне на пару надо. Откройте, пожалуйста!

— Я не закрывал! — непривычно резко ответил Сальдозар.

— Вы лжете! — обвинила его я, вновь терзая несчастную ручку.

— Я лгу?! — в мгновение ока мужчина оказался рядом. Я даже заметить не успела, когда он пересек комнату. Только что стоял в темном проеме — и уже нависает надо мной, словно демон возмездия. А в серебристых глазах бушует вьюга. Холодная, колючая, хищная… — Катарина, — сорвалось с его уст. И в тот же миг сильные руки прижали меня к его твердому телу, причем лицо оказалось как раз напротив обнаженной груди, которую я недавно рассматривала, и губы случайно коснулись влажной кожи. — Катар — р-рина! — рыкнул Сигурд, усилив хватку. Тесно, но не больно, а еще жарко. Иначе как объяснить, что одежда начала мешать? — Просто… не шевелись.

— А говорить можно? — шепотом спросила я после недлинной паузы.

— Нет! — отрезал он.

С лекарем что‑то было не так. Конкретно не так! Я чувствовала, как дрожат его руки, стиснувшие мою талию, как ходит ходуном грудь от тяжелого дыхания, бывающего при лихорадке. Слышала гулкие удары чужого сердца, в унисон которому билось и мое собственное. Такая близость волновала, мешая трезво мыслить, и у меня вопреки запрету василиска вновь случился разговорный зуд.

— Вы больны! — сказала я. — Это простуда, вирус? Может быть, я смогу приготовить вам лекарство?

— Ты — мое лекарс — с-ство, — прошептал… хотя, скорее уж, прошипел блондин, наклоняясь ниже и зачем‑то начиная жадно вдыхать запах моих волос. Вспомнился его голодный взгляд, и мне снова стало не по себе. Сейчас понюхает, потом на зуб попробует — кто этих редких василисков знает? Вдруг они молодыми девушками питаются в момент душевного смятения? — Не бойся, Кати, я тебя не трону, — пообещал Сальдозар, проводя ладонью вверх по позвоночнику, в то время как его вторая рука продолжала удерживать меня за талию.

— Но вы уже меня трогаете! — с нотками зарождающейся паники возразила я.

— Не в том смысле не трону, — Сигурд захватил губами прядь моих волос, и мысль о странных замашках василисков стала доминирующей. Но само это действие оказалось неожиданно приятным. Как и объятия, из которых не хотелось вырываться, и ласка, вызывающая дрожь, и обжигающее дыхание на моем вспыхнувшем от смущения ушке. Неужели колдовской взгляд по — прежнему действует?

— Объяснитесь! — потребовала я, придя к выводу, что лучше все выяснить здесь и сейчас, пока собственное тело меня не предало. — Что с вами творится, господин…

— Просто Сигурд.

— Сигурд, — положив ладони на его плечи, с которых успело соскользнуть полотенце, послушно повторила я. — Вы не хотите меня трогать, но…

— Хочу!

— А…

— Помолчи, Кати, — прижавшись губами к моему уху, шепнул он. — Я очень хочу… тебя хочу. Но не причиню вреда, если ты… смирно постоишь.

Я выдержала секунд пять безропотного повиновения, невольно наслаждаясь теплом его рук, от движения которых начала кружиться голова, потом решительно тряхнула волосами, прогоняя наваждение, и настороженно спросила:

— У вас какое‑то сезонное обострение василиска?

— Нет!

— Брачный гон инкуба?

— Не совсем.

— Тогда что?

— Тс — с-с, — зашипел мужчина, целуя меня в висок, и снова шумно вдохнул мой аромат. — Вкус — с-сная девочка, — прошептал с одобрением, а почувствовав, что я напряглась, повторно заверил: — Не трону, Кати. Верь.

Верить не получалось. Прежде всего потому, что мне, как ни стыдно это признавать, самой хотелось, чтобы он меня трогал. А непонимание и опасность лишь добавляли остроты происходящему. Но идти на поводу у примитивных инстинктов (а может, и у демонических чар) я не собиралась, поэтому уперлась ладонями в грудь мужчины и отклонилась назад, чтобы увеличить расстояние между нами.

— Вы больны? — спросила его.

— Тобой, — не выпуская меня из объятий, ответил он.

— Пьяны?

— Немного, — улыбка блондина вышла кривой и какой‑то болезненной, что лишь укрепило мои подозрения.

— Вас чем‑то опоили?! — воскликнула, озаренная новой догадкой. — Кто? Ехтиндра? Силарин? Что они с вами сделали, Сигурд? — не на шутку обеспокоилась я. — Да отпустите же меня! Вам нужна квалифицированная помощь. Я позову.

Он медленно закрыл глаза, потом резко притянул меня к себе, буквально вжав в свое тело, а затем так же стремительно отпустил и… отвернулся.

— Уходи, — приказал ледяным тоном. От звука его изменившегося голоса я невольно поежилась. Или это оттого, что лишилась тепла мужских объятий? Почему‑то стало ужасно жаль себя, но еще больше — его. А сильфа с чешуйчатой стервой захотелось стукнуть чем‑нибудь тяжелым, а еще лучше опоить такой же гадостью и запереть обоих в одной комнате, как они нас. Пусть плодятся и размножаются, шутники!

— Не уйду, — вздохнула я и шепотом пояснила, — дверь закрыта. — Сальдозар слабо шевельнул рукой, на которой, как мне почудилась, проступила тончайшая сеточка серебристой чешуи, и справа от меня появилась туманная дымка открытого портала. — Все равно останусь! — заявила упрямо и бросила на пол снятую с плеча сумку. — Вам плохо, а я ведьма. Могу попробовать сделать хоть что‑то. Хотите, сонную сеть сплету, чтоб вы не мучились?

— Не хочу, — все так же холодно отозвался он. А мне снова показалось, что по коже его странным узором расходится едва уловимое свечение, отчего она начинает отдаленно напоминать змеиную.

— С вашим телом что‑то происходит? — отважилась полюбопытствовать я и уточнила с замиранием сердца. — Вы превращаетесь в василиска?

— В инкуба. И… не превращаюсь, просто от чрезмерного напряжения бунтует вторая ипостась, — сказал блондин, дернув рукой, ногти которой то удлинялись, начиная походить на звериные когти, то снова становились обычной человеческой формы.

— Давайте‑ка я вас усыплю! Я правда умею.

— А будить как будешь? Поцелуем? — невесело усмехнулся он, все так же не поворачиваясь.

— Если понадобится, — деловым тоном ответила ему. — Сигурд, не иронизируйте, я действительно могу помочь.

— Разве? Ты и есть та квалифицированная помощь, за которой сама же собиралась бежать? — съязвил Сальдозар, продолжая стоять ко мне спиной, которую я беззастенчиво разглядывала. Очень хотелось еще и прикоснуться, чтобы проверить на ощупь, какова эта тончайшая сеть, что проступает на коже, но зелье пила не я, так что оправдывать подобные вольности было бы нечем, поэтому сдержалась.

— Помощь? Ну… была мысль позвать Ехтиндру, только сейчас я думаю, что она сама меня сюда заманила, решив, что я для вас — лучшее лекарство.

— А еще ты для меня откровенное издевательство, — процедил сквозь зубы васили… нет, инкуб! А потом как рыкнет: — Марш в портал!

Я вздрогнула от неожиданности, испугалась и, как следствие, разозлилась. Я тут, можно сказать, собой жертвую, на свой страх и риск остаюсь с ним, хотя не представляю, чем это может для меня закончиться, а он… он… не ценит он!

— Не кричите! — сказала обиженно. — Не я вас опоила, а ваша коллега…

— Не она.

— Значит, поклонница.

— Вероятно.

— Ну так и нечего на мне срываться! — с еще большим раздражением воскликнула я. — Найдите лучше ту, которая приворотное зелье сварила.

— На приворотные у меня стойкий иммунитет, Катар — р-рина. А здесь какой‑то новый вид возбудителя. Возможно, не для людей вовсе, но и его эффект скоро спадет. Сейчас же из‑за этой дряни демоническая сущность сходит с ума. Я словно тигр в клетке, а ты — вожделенная добыча. Уходи, пока отпускаю!

— То есть без возбудителя, получается, я вас не привлекаю? — вырвалось у меня.

На этот раз мужчина обернулся. Пару секунд смотрел на меня все тем же алчным взглядом, после чего схватил за руку и подтолкнул к порталу.

— Что? И с возбудителем не привлекаю?! — окончательно расстроилась я.

Туманная воронка неожиданно схлопнулась, а меня, подхватив, прижали к стене так, чтобы наши глаза оказались почти на одном уровне. Дыхание сбилось, сердце замерло, а пальцы впились в мужские плечи, царапая прохладную кожу, раскрасившуюся серебристым узором.

— Еще хоть слово, ведьма, — прошептал мне прямо в губы Сигурд, — и из этого кабинета ты выйдешь не моей временной невес — с-стой, а официальной женой.

— Не угрожайте! — огрызнулась я и… сама спровоцировала поцелуй. Уж не знаю, то ли глаза его невероятные всему виной, то ли разгоряченная предвкушением кровь, но терпеть это издевательство больше сил не было. По крайней мере, у меня.

Эллис

Теперь я точно знала, что чувствует загулявшая кошка, и даже искренне жалела несчастную животинку, ощущая на своей шкуре все прелести сводящего с ума возбуждения. Я царапала ногтями обои, кидаясь на стены, билась о них головой, кляня себя за глупость, принимала холодный душ и куталась в теплое одеяло, но все равно не могла унять желание, сжигавшее меня. И ладно бы я мучилась в гордом одиночестве, ожидая, когда действие «Супермарта» наконец ослабеет, но разве ж мне могло так повезти?

— Элиссандра, открой сейчас же! — монотонно долбая по косяку, в который раз за наш однообразный диалог потребовал проклятый старшекурсник, явившийся немногим позднее, чем начало действовать бабушкино зелье. Естественно, я не открывала.

— Не — е-ет, — рычать, кричать и сквернословить уже надоело, поэтому я взвыла, прижавшись к прохладной двери, прикрыла глаза и представила, что это вовсе не деревянная панель, а причина всех моих бед — Сверр. Тело выгнулось, требуя ласки, пальцы погладили рельефную поверхность, а ресницы томно опустились. — Ум — м-м…

— Ты там что делаешь, Страхова? — заинтересовался странными звуками парень.

— Страдаю, — честно ответила я.

— Ты страдаеш — ш-шь? — перешел на язвительное шипение он. — Это Сальдозар по твоей милости с — с-страдает!

— Одной страдать не так интересно, — парировала я и снова прильнула к деревянной поверхности, продолжая тешить себя отнюдь не детскими фантазиями.

— Не ожидал, что ты одна из этих, — не скрывая презрения, бросил Сверр.

— Из каких? — вздохнув, закусила губу и, крутанувшись на месте, прижалась к двери теперь уже спиной. Я чувствовала себя похотливым животным, готовым тереться обо что угодно, лишь бы хоть немного охладить разгоряченную кожу. Из одежды — один тоненький халатик, так как смысла надевать больше, когда курсируешь между душем и кроватью, просто нет. Волосы растрепаны, ноги босые, а на руках тихо позвякивает целая коллекция браслетов, среди которых обереги. И почему, спрашивается, ни один не сработал? Зачем я вообще выпила зелье, если меня все равно вычислили? — Хнык, — всхлипнула вполне искренне, ибо себя было ужасно жалко.

— Ну ладно тебе, не плачь, — сжалился упрямый визитер. — Все через это проходят.

— Через что — о-о? — проскулила я, с ужасом предположив, что в МАРиС испытание убойным возбудителем — что‑то вроде посвящения в студенческое братство.

— Через холодность и равнодушие Сальдозара.

— Да причем тут куратор?! — раненым зверем взвыла я, снова кинувшись на дверь, которая безропотно сносила атаку моих крепких ногтей. — Мне плохо — о-о…

— Из‑за него? — неуверенно уточнил Сверр.

— Из‑за тебя, придур — р-рок! — рыкнула я, треснув кулаком многострадальную створку. — Уйди, просто свали. Или хотя бы заткнись там.

Какое‑то время стояла тишина, а потом на редкость непробиваемый гость сказал:

— Противоядие дай. Я сразу же уйду.

— Ну ты правда идиот, Сверр, — сползая на пол, простонала я. — Было бы у меня противоядие, разве ж я тут страдала бы от неудовлетворенности?

— Чего — чего?

— Изыди!

— И не надейс — с-ся, — подозрительно довольным тоном прошипел старшекурсник, а едва я успела насторожиться, как посреди комнаты открылся портал, из которого вышел этот ухмыляющийся гад и беззастенчиво принялся разглядывать сидящую на полу меня.

— Охренел? — спросила я, прожигая его не менее откровенным взором. Хорош паразит! Хотя у меня сейчас, наверное, любая особь мужского пола вызывает незаслуженную симпатию. Зелья — зло. — Ты как сюда просочился‑то… хотя ясно как! — ответила самой себе я. — Колечко.

— Какое колечко? — прикинулся непонимающим Сверр.

— Обручальное! — огрызнулась я, буквально пожирая его глазами.

И в доказательство продемонстрировала правую руку с оттопыренным пальцем. С безымянным! Но парень все равно поморщился, будто я ему неприличный жест показала. От того, чтобы так и поступить, уберегло желание проучить наглого старшекурсника, а заодно и себе приятно сделать. Сам ко мне ввалился? Сам! И вина за мою сексуальную неадекватность, значится, тоже будет на нем. Я ведь предупреждала. Решив так, я отлепилась от двери и, едва ли не мурлыча от предвкушения, поползла к нему. Ей — ей, как кошка! Вышедшая на охоту киса, заприметившая аппетитную дичь.

Брюнет впечатлился и начал отступать назад к кровати.

— Эль, ты чего? Какое обручение? — оправдывался он, не выпуская меня из поля зрения. И смотрел уже не насмешливо и оценивающе, а неуверенно и озадаченно, что меня лишь сильнее раззадорило. — Просто оставил маячок в комнате, когда учебники заносил.

— Мр — р-р, — выдала я, окончательно вжившись в роль пушистой хищницы, и начала медленно подниматься с четверенек, чтобы одним рывком настигнуть добычу. Хотелось его как минимум потрогать, а еще лучше потискать, помять, поластиться и совсем уж будет здорово, если поцеловать. Потом с чистой совестью скажу: «Была пьяна, ничего не помню», и пусть попробуют не поверить.

— Элиссандра! — мне послышалось, или в голосе обычно самоуверенного дипломника прорезалась паника?

— Мр — р-р? — спросила я, не желая выходить из образа. В конце концов, для кошек зелье готовилось, так почему не помурлыкать?

— Эллис, успокойся! — воззвал к моему благоразумию Сверр, упершись ногами в край кровати, похожей на гнездо, свитое из постельных принадлежностей.

— Мяф — ф-ф! — победно воскликнула я, набросившись на парня и завалив его в самую гущу подушек. То ли он растерялся, раз не попытался увернуться, то ли просто решил с малахольной не связываться, но ни скинуть меня, усевшуюся на его живот, ни усыпить сонными чарами брюнет не попытался. Просто лежал и смотрел, как я медленно наклоняюсь, касаясь кончиками волос его скрытой рубашкой груди.

— Эль, а не пожалеешь? — спросил он, поймав мой локон.

— И пожалею, и отомщу, — пообещала я, с каким‑то животным удовольствием вдыхая мужской запах. Приятный, чуть резковатый… лесной.

— Мстить‑то за что? — возмутилась добыча, перехватив мои руки, потянувшиеся к его вороту.

— Как это за что? — ласково шепнула, наклонившись к уху парня, которое, не удержавшись, лизнула кончиком языка. — За то, что воспользовался ситуацией и совратил невинную девушку, — с эротичным придыханием просветила я этого тугодума.

В следующее мгновение мир перевернулся, а я потеряла доминирующую позицию, оказавшись подмятой под мужским телом. Сверр нависал надо мной, словно коршун, опираясь на локти и все так же сжимая запястья моих рук, прижатых к кровати. Парень пристально смотрел на меня, а я отвечала полным обожания взглядом. Ну правда ведь хорошенький! Особенно, когда я под зельем.

— Я совратил? Я?! — раздраженно воскликнул он. — По — моему, это ты меня активно совращаешь!

— Разве? — спросила я, намекая на положение наших тел, и невольно закусила губу, глядя на мужской рот, оказавшийся в недопустимой близости от моего. Сделала это без каких‑либо провокационных мыслей, просто целоваться очень захотелось, вот и…

— Зараза, — простонал брюнет, но узнать, меня он так «обласкал» или просто вырвалось, не получилось, потому что столь желанный поцелуй лишил нас обоих возможности говорить.

Это был ураган, сметающий все разумные мысли. Огонь, распалявший меня, заставлявший «вскипать» мою кровь, а тело плавиться, как воск, в объятиях поддавшегося на соблазн парня. Я лихорадочно гладила его, сжимала волосы, чтобы чуть оттянуть черноволосую голову и сделать вдох, а потом снова неистово целовала в губы, в подбородок, в шею… неважно! Мне просто нельзя было останавливаться, потому что близость Сверра, его умопомрачительный запах и сумасшедшие ласки действовали как лекарство. Тонкая ткань халата оказалась шаткой преградой. Запустив под нее ладонь, парень чертыхнулся, обозвал меня искусительницей и, решительно дернув кушак, тут же закрыл рот жадным поцелуем, видимо, чтобы не возмущалась. А я и не думала возражать, я вообще НЕ ДУМАЛА!

Полностью сосредоточившись на новых и таких восхитительных ощущениях, я окончательно сжилась с ролью блудливой кошки и даже перестала на сей счет переживать. Довольно мурлыча, лаская, целуя, шепча какие‑то глупости, царапаясь и покусывая Сверра, я с наслаждением отмечала, как дрожат мужские руки, сжимающие мои лишенные прикрытия бедра, как напряжены мышцы парня, а дыхание рваное и хриплое, словно после тяжелого забега. Он хотел меня, я хотела его, и мысль о том, что для первого интимного опыта все это как‑то слишком неправильно, даже не посещала мою голову. Зато ее посетила другая.

— Сверр! Я поняла! — воскликнула, случайно усилив голос магией, отчего парень, в этот момент занятый моей грудью, щелкнул зубами и вместо нежного покусывания чуть не поранил кожу. — Ай! — взвыла я, двинув кулаком в ответ. И тут же оттолкнула его от себя, используя и руки, и ноги. Старшекурсник до этого момента не встречал сопротивления, поэтому расслабился, так что скинуть его труда не составило. Хотя и тут я из‑за кипящих во мне эмоций явно переборщила, так как рухнул парень не на вторую половину кровати, а на пол.

— Зар — р-раза, — снова рыкнул он, и я решила, что кого‑то заклинило, но обсуждать эту тему не стала. Торопливо запахивая свой шелковый халатик, воодушевленно сообщила:

— Идем быстрее к куратору! Я знаю, как справиться с действием зелья!

— Вот прямо так и пойдем? — раздраженно спросил сидящий на ковре дипломник, рубашка которого была расстегнута до самого пояса, ремень на штанах тоже, волосы растрепаны, глаза… глаз, не скрытый косой челкой, — зло прищурен.

— Ну, если тебе не жаль твоего драгоценного Сигурда… — протянула я, приглаживая собственную шевелюру, стоявшую дыбом после наших постельных экзерсисов, — то можем остаться, умыться и выпить чаю!

Соврала, конечно, но перекошенная физиономия наглого старшекурсника того стоила. Желание плюнуть на спасательную миссию и продолжить сексуальный беспредел по — прежнему доминировало, но возбуждение, мучившее меня ранее, заметно поутихло, едва увеличилась дистанция между мной и брюнетом. Вернее, оно еще раньше перешло в какое‑то иное состояние, стало более естественным, что ли, понятным и, главное, удовлетворяемым. Мне вспомнились умиротворенные морды котов, спокойно вылизывающих друг друга после непотребств на крыше. И пусть у нас с брюнетом все зашло не так далеко, ласки и поцелуи действительно исцелили. И сейчас, встав с постели, где мы чуть не занялись любовью, я чувствовала себя человеком, неравнодушным именно к партнеру, а не животным, готовым в угоду инстинктам отдаться кому угодно.

— Ладно, — сдался Сверр, поднимаясь на ноги и потирая скулу, по которой я двинула кулаком, когда пыталась его оттолкнуть. — В чем противоядие?

— В поцелуях! — радостно сообщила я.

— То есть ты собралась еще и Сальдозара распалить и обломать?!

— Ну, если придется… — повела плечами я, пряча улыбку. Естественно, хотела просто подкинуть ни за что пострадавшему блондину идейку, а не воплощать ее в жизнь, но жертва моих эротических аппетитов так забавно реагировала, что я не удержалась от маленькой лжи.

— Перетопчется! — рявкнул брюнет.

— Я?

— Он!

— Но ему же плохо и…

— Сам к нему смотаюсь, а ты иди, иди… — он, торопливо застегивая рубашку, обвел взглядом комнату, скривился при виде измятой постели, а потом с кривой ухмылочкой заявил: — В душ сходи, а то выглядишь, как бордельная девка после трудовой ночи.

— На себя посмотри, — фыркнула я, продолжая приглаживать волосы.

Дверью парень пользоваться не стал, а раскрыл портал и, гордо расправив плечи, шагнул в него. Ну и я хвостиком. А что? Мне, между прочим, интересно, действует ли бабушкин «Супермарт» на представителей других рас. К тому же лучше оправдаться за содеянное, глядя в лицо пострадавшему, чем мстительный старшекурсник наплетет ему невесть что в мое отсутствие. Сверр резко остановился, и я со всего маха врезалась в его спину, рефлекторно схватившись за парня, зашипела:

— Ну ты нерасторопный ти… упс, — поток возмущений прервался на полуслове, потому что стало очень неловко и в то же время безумно любопытно, ведь раньше я никогда не наблюдала за парочками в момент страстных ласк. А тут и вовсе картина невероятная: хрупкая полураздетая блондинка в объятиях крылатого демона с раскрашенной светящимся узором кожей и длинными серебристыми волосами, скрывавшими лица целующихся. — Сверр, — громким шепотом позвала я застывшего посреди комнаты парня, подергав за рукав. — Кажется, тут и без нас противоядие нашли.

И в этот момент девушка резко выгнулась назад, выскользнув из‑за завесы мужских волос, и я узнала в ней Катарину.

— Что?! Нет! — воскликнула, не успев вовремя прикрыть ладонью рот.

— Что? — эхом повторила ведьмочка, открыв затуманенные страстью глаза, и… увидела нас. А следом за ней обернулся и демон, в лицо которого я имела глупость посмотреть. Гневно прищуренные очи, полные колдовского серебра… высокие скулы, нос с хищно раздувающимися крыльями и плотно сжатые губы, которые я теперь очень даже была готова поцеловать. Меня внезапно озарило — это любовь! Та самая, которая бывает с первого взгляда. И, повинуясь накатившему чувству, я, словно в трансе, шагнула к демону.

— Элисс, — прошептала Катарина, как мне показалось, испуганно, но я, как зачарованная, смотрела только на ее партнера, а он все больше хмурился, разглядывая меня. — Элечка, остановись! Это все чары инкуба! — долетел до меня голос подруги, которая пыталась вывернуться из объятий блондина, но он лишь сильнее прижимал ее к своей обнаженной груди. Ум… какая мускулатура, а крылья‑то какие! И не беда, что полупрозрачные, так и хочется провести по ним рукой, понять: осязаемые или призрачные?

— Зар — р-раза — а-а, — в третий раз за сегодня простонал Сверр, хватая меня обеими руками за талию и прижимая спиной к себе. — Сигурд! Какого лешего ты на нее посмотрел?

— Какого лешего вы оба сюда вломились? — совсем недружелюбно огрызнулась моя новоявленная привязанность. А голос‑то какой… м — м-м, заслушаешься! Я снова замурлыкала, а старшекурсник зарычал.

— Вам еще и леших пригласить? — не скрывая восторга, осведомились от двери, которая, пока мы играли в гляделки, успела открыться. Так что в кабинете теперь находилась не только наша четверка, но и еще одна колоритная парочка: чешуйчатая лысая тетка и красавчик — сильф с заплетенными в мелкие косички черными волосами. Тоже ничего такой, но демон вне конкуренции. Сверр же и вовсе меня раздражать начал, ибо мешал дотянуться до вожделенного объекта. — Это уже оргия какая‑то будет!

— Оргия? — раздалось из коридора. Этот голос отрезвил всех, даже изнывающую от любви меня, так как слово ректора для любого студента — закон. — Что у вас тут происходит? — вливаясь в наш дружный (или не очень) коллектив, поинтересовался Ежи Вацлович.

— Бабушкино зелье в действии, — отчиталась я, не сумев выдержать пристальный взгляд Камински, который отчего‑то точно знал, с кого спрашивать.

— Арина, значит, поспособствовала безобразиям, — покачал головой он. — И почему я не удивлен?

— Простите, — шепнула красная как рак Катарина и, нервно поправляя расстегнутую форменную блузку, попыталась ретироваться, но демон ее снова не отпустил. Он вообще вцепился в бедную ведьмочку, как в спасательный круг, и полностью игнорировал все ее трепыхания.

28.08.2015

— Бабушка не виновата! — встала на защиту родственницы я. — Она для котов зелье готовила. Это… это я налила его в графин, — и, потупившись, добавила, — случайно.

— Фамилия говорит сама за себя, — вздохнул оборотень. — Неужели так Сальдозар глянулся, что не устояла? — «поддел» он меня.

— Вовсе нет! — вскинула голову я. — Вернее, уже да, — вспомнила о великой любви, что снизошла на меня пару минут назад. — Но если подумать…

— Достаточно, — оборвал мою путаную речь Ежик и, повернувшись к светловолосой парочке, устало спросил: — Сигурд, где твои очки?

— В первом ящике стола, — ответил демон, по — прежнему не меняющий облик на человеческий.

Он так трогательно обнимал Катарину, прикрывая ее от посторонних взглядов не только руками, но и своими удивительными крыльями, похожими на серебристую вуаль. А еще он ни на кого не смотрел, кроме нас со Сверром, и в мою голову закралась мысль, что чары инкуба, про которые пыталась предупредить ведьмочка, действительно имели место быть. Отчего одновременно стало легко и грустно, а еще во мне начало зарождаться возмущение. Ведь получалось, что этот гадкий демон и Катю тоже околдовал! Она‑то в отличие от нас никакие «Супермарты» не пила, так с чего бы ей таять в объятиях крылатого искусителя?

Пока я накручивала себя неприятными выводами, ректор подал блондину темные очки и тот их тут же надел.

— Ты тоже хорош, — сказал ему Ежи Вацлович. — Не мог запереться, раз так проняло?

— Я запирался, — спокойно ответил Сигурд, гладя по волосам Катарину, спрятавшую пунцовое от стыда лицо на его груди. — Вернее, попросил Ехтиндру меня запереть, что она и сделала, — он кивнул на целительницу, подпирающую дверной косяк.

— Вместе с девочкой заперла? — в голосе оборотня послышалось сочувствие.

— Нет, — на лице блондина заиграли желваки. — Девочка пришла потом.

— Ну и о чем вы думали? — укоризненно вопросил ректор, посмотрев по очереди на всех нас. — Даже у самых крепких стен есть глаза и уши, про ваши любовные приключения слухи разлетятся в мгновение ока, — мы с брюнетом, все еще удерживающим меня за талию, не сговариваясь, переглянулись, а Катарина снова задергалась, пытаясь вырваться из рук демона. И опять безрезультатно. — Да госпожу Ирмин теперь если не засмеют, то однозначно заклюют поклонницы Сальдозара. Они и так косо на нее смотрят, а теперь что? Сплетни — яд: и идеальную репутацию отравят, дай только волю. Или, думаете, я по наводке собственной интуиции сюда заглянул? Уже пол — академии перешептывается, смакуя инцидент с разбитым графином и странную реакцию Сальдозара на выпитую воду. А ты, Сверр, тоже молодец, — Камински обвиняюще посмотрел на дипломника поверх моей головы, — мог бы свои догадки попридержать, а не делиться ими с первыми сплетницами МАРиС прежде, чем бежать к Страховой!

Я весьма ощутимо двинула парню локтем, окончательно убеждаясь, кто тут главное зло. Старшекурсник крякнул, рыкнул, помянул ставшую привычной заразу, после чего стиснул меня так, что крякнула и пискнула уже я. Но возмутиться не успела, ибо куратор, влюбленность к которому постепенно сходила на нет, выкинул очередной финт.

— Прекрас — с-сно, — прошипел он, разворачивая Катарину спиной к себе и лицом к нам. — В таком случае, не вижу смысла больше скрывать, что госпожа Ирмин — моя невеста, — и подняв одну из рук обескураженной блондинки, продемонстрировал всем четкую серебряную вязь брачного браслета на ее запястье.

— Да — с! — победно выдохнула молчавшая до этого момента целительница с чешуйчатой кожей. Протянув раскрытую ладонь погрустневшему сильфу, она потребовала: — С тебя должок! Проиграл — плати.

Тот буркнул: «Позже», а Катька, словно очнувшись от транса, резко отдернула руку, развернулась, не покидая объятий блондина, которые в принципе покинуть было нереально, ибо хватка у мужика, похоже, железная, и, придерживая разорванный ворот блузки, возмущенно воскликнула:

— Так это все вы, да?! Все из‑за вас! Та записка была лишь поводом, чтобы меня сюда заманить? В ней хоть что‑то написано или и правда пустой лист?! Что я вам сделала, раз вы отправили меня на заклание…

— Ой, вот только не надо врать, что тебе неприятно было, — ехидно протянула… Ехидна. Или нет, как ее там? Ехтиндра, во! — Вон какая вся раскрасневшаяся, губки припухшие, глазки горят, форма… форму можно в утиль отправлять, жених новую купит.

— Заткнис — с-сь, Тиндра, — прошипел Сальдозар, накрывая ладонями пальцы блондинки, на которых заблестели искорки разбушевавшейся силы.

— А что я‑то? На то, когда твоя выдержка наконец даст трещину и ты соблазнишь свою ведьму, Сигурд, уже куча народу поспорила, — сложив на груди руки, заявила чешуйчатая стерва. — Вот на них свой гнев и срывай. А я просто дала тебе лекарство от незнакомого зелья, как и обещала. И тоже не смей врать, что тебе не понравилось!

— А не охамели ли вы тут, на людей‑то спорить?! — офигев от таких новостей, поинтересовалась я. Сексуальное возбуждение, все еще мучившее меня, резко сменило вектор. Сейчас мне хотелось драться. И прежде всего начистить две наглые морды, самодовольно ухмылявшиеся в дверном проеме, но первым получил, естественно, Сверр, так как он не хотел пускать меня на разборки.

Все вокруг загалдели, обвиняя друг друга, и только демон с ректором молчали. Первый удерживал от погрома Кати, второй задумчиво поглаживал свою лысую макушку.

— Я… я… я вас обоих «Супермартом» напою! — не в силах вырваться из рук проклятого старшекурсника, пригрозила я Ехтиндре и ее подельнику.

— А ну молчать! — рявкнул Ежи Вацлович, а когда все затихли, подошел к каждому, чтобы сказать свое веское слово. — Значит, так. Вы двое, — обратился он к сильфу с «ящерицей», — дел своих нет? Есть? Отлично! Ими и идите заниматься, нечего тут… воду мутить. А после учебных часов оба чтобы явились в мой кабинет! — когда дверь за парочкой провокаторов закрылась, оборотень повернулся к Сигурду и притихшей ведьмочке, на которую легкие поглаживания жениха действовали явно успокаивающе. — Госпожа Ирмин, Сигурд… поздравляю! — коротко и по существу сказал Камински. Когда же очередь дошла до нас, он внимательно осмотрел босую меня с растрепанной шевелюрой, тяжело вздохнул и страдальчески поинтересовался: — И что делать с тобой, Страхова — младшая? Второй день в академии, а уже вся группа знахарей — второкурсников жалуется на кошмарный сон, после которого у большинства несварение.

— Они сами напросились!

— А на животный возбудитель в графине кто сам напросился? — иронично спросил ректор.

— Это случайность, — я опустила глаза, лихорадочно придумывая подходящее оправдание своему глупому поступку. — Эксперимент хотела провести, на себе… Но без жертв! — добавила поспешно. А оборотень, чтоб ему птичий сюрприз на лысину прилетел, возьми да и приложи к моим вискам свои прохладные пальцы. Я дернулась, Сверр удержал. Ох, и получит он еще ведьмино «спасибо», когда из переделки наконец выберусь.

— Мне нужно твое согласие, Элиссандра, — потребовал Ежи Вацлович, неотрывно глядя на меня своими желтыми глазами с вертикальным зрачком. — От этого зависит строгость наказания. Прости, но такую провинность оставить без внимания я не могу.

— А те двое…

— И они свое получат. Согласие, Эллис!

— Да пожалуйста! — воскликнула, понимая, что все равно не отвертеться. — Мысли читать будете?

— Память, — терпеливо пояснил Камински. — За последние дни. Глаза закрой, так тебе будет легче.

Едва я выполнила просьбу, как на меня обрушился поток воспоминаний. Вот мне на голову надевают мешок «благородные» сосунки, чтобы заставить сварить приворотное зелье для малышки Дрюр. А потом за издевательство над младшим Рэдгрувером отстраняют от учебы преподаватели, которым я раньше доверяла. В следующем эпизоде я уже ругаюсь на крыше с господином градоначальником. Потом встреча с бабушкой и гонки по лесу с зомбо — кротом, знакомство с «зеленым капюшоном» и побег. Дальше встреча с черной королевой, рассказывающей про ритуалы на крови, используемые дедом Алана, и наивкуснейшие пельмешки! Я аж сглотнула, внезапно ощутив жуткий голод.

— Потом тебя кавалер в столовую сводит, — проворчал Камински, продолжая вытягивать на поверхность все новые эпизоды моей развеселой жизни. Особенно его впечатлила помолвка с полозом, судя по эмоциональному «Ну, нифига ж себе!», которое совершенно не вязалось со спокойным и рассудительным ректором МАРиС. На просмотре нашей охоты за троллями оборотень странно хрюкнул, и я даже хотела открыть глаз, чтобы посмотреть, чего это он, но веки были слишком тяжелым. Ну а когда увидел, с чего я так разозлилась и для кого зелье в графин подлила, резко меня отпустил, отступил и строго проговорил:

— В мой кабинет, Сверр! Быс — с-стро!

И тот наверняка бы подчинился приказу, если б у меня после разрыва тактильного контакта с ректором не случилась бешеная путаница воспоминаний, навалившихся разом. Голова закружилась, в глазах потемнело, и, тихо всхлипнув, я повалилась на дипломника, который подхватил меня на руки и обеспокоенно произнес:

— Ежи Вацлович! Может, позже? Плохо ей.

— Скоро все пройдет. Страхову на диван усади, Сальдозар ее отправит потом порталом в башню. А сам ко мне. Сейчас же! — Камински был неумолим, и Сверр с тяжелым вздохом подчинился. Я же мысленно порадовалась, что ректор не стал смотреть мою память дальше, слишком уж там интимные моменты были… не для посторонних глаз.

— Но я не знаю, где она живет, — голос демона вырвал меня из собственных мыслей.

— Эллис с Катариной соседки.

— Понял, — коротко ответил блондин, в то время как брюнет осторожно сгружал мое обмякшее тело на мягкое сиденье.

— Ты как там, Элька? — шепнул он, низко наклонившись.

— Жить буду, — пробормотала я, не открывая глаз.

— Долго и счастливо? — усмехнулся парень, довольный моим ответом.

— Угу… назло врагам, — уголок моих губ поднялся в слабом намеке на улыбку.

— Эль, Элечка, — подбежала ко мне Катарина. Судя по звяканью стекла, со стаканом воды. — Выпей, тебе полегче станет.

— Да мне и так неплохо, — отозвалась я. — Просто слабость жуткая.

— Пройдет, — заверил ректор.

— А что с наказанием? — грустно спросила его, радуясь, что под благовидным предлогом не надо смотреть в глаза собеседнику.

— Завтра сообщу тебе свое решение.

— Отчислите? — с тяжелым вздохом предположила я.

— Маловероятно, — усмехнулся оборотень. — Все девочки, отдыхайте. Сегодня чтобы ни одной на занятиях не было, хватит мне… головной боли, — и, судя по шагам, пошел, забрав с собой и тоскливо вздохнувшего дипломника.

— Ректор? — окликнула я, силясь приоткрыть хотя бы один глаз.

— Ну что еще, Страхова? — обернулся в дверях он.

— Вы меня не сдадите? — спросила жалобно. Ежи Вацлович нахмурился, соображая, о чем я, потом прищурился и, замахнувшись, будто хочет дать подзатыльник навострившему ушки старшекурснику, сказал:

— Постараюсь, Эллисандра.

Они ушли, а мы остались. Я довольно быстро отходила от магического считывания памяти, Катя сидела рядом, упорно не смотрела на Сальдозара и, чтобы занять дрожащие пальцы, пыталась плотнее затянуть корсет. Сигурд же сидел за письменным столом и задумчиво изучал нас. Во всяком случае, я его взгляд даже через очки ощущала. Пристальный такой, внимательный… но не тяжелый.

— Соседки, значит, — проговорил он после довольно продолжительного молчания.

— Подруги, — уточнила я, взяв ведьмочку за руку и ободряюще сжав ее узкую ладонь. Девчонка жутко нервничала, это было очевидно, и мне хотелось хоть как‑то ее поддержать.

— А что? Это плохо? — неожиданно для нас с хозяином кабинета взвилась блондинка. — Мне уже и подруг нельзя заводить? Мы с вами, господин Сальдозар, еще не женаты!

— Кати…

— Ну что Кати, что? — все больше заводилась ведьмочка. — Зачем вы всем солгали? Я вам не невеста! И как же ваши заверения о том, что никто не узнает про «абсолютный щит»? Теперь вся академия будет перемывать нам кости с подачи ваших беспринципных друзей! А вы, вы… ваше благородство порой раздражает, вот! — выпалила она. — Вы мне не жених!

— Гм, — пробормотала я, глядя, как каменеет физиономия куратора, — Кать, ты это… на запястья‑то свои глянь. Брачные браслеты не врут — жених, — и с внезапной грустью окинула тонкую вязь колечка на своем пальце. В отличие от магических узоров подруги мой был бледен и совершенно не светился.

— Жених, угу, — горько усмехнулась подруга, она перестала мучить блузку и взялась за светлую прядь, выбившуюся из растрепанной косы. — И все из желания меня защитить: сначала от козней других девчонок, теперь вот от малоприятных слухов. Я понимаю, господин лекарь, что вы спасали мою репутацию, но…

— Хватит, Кати! — с нажимом произнес блондин и, стукнув раскрытыми ладонями по столешнице, поднялся с кресла. Ведьмочка замолчала на полуслове и волком уставилась на него. Я тоже насторожилась. Спокойным и миролюбивым куратор, вернувший свой человеческий вид и надевший рубашку, что‑то не выглядел. В этом облике изменилась не только его внешность, но и голос, что позволило мне признать в мужчине того собеседника Сверра из зеркала, который ругал парня за неиспользование порталов. Что ж, теперь ясно, за какую ведьмочку он так переживал. — Ты прочла раздел про инкубов? — спросил Сигурд.

— Не успела, — буркнула блондинка. — Но книга в моей сумке, я с собой брала, — добавила она неуверенно.

— Прекрасно, — непонятно чему обрадовался мужчина. — Я возьму?

— Д — да, — с запинкой пробормотала Катарина.

Вынув из стоящей на полу сумки довольно увесистый том с хищной золотистой цифрой «семь», Сальдозар вернулся за стол, быстро пролистал большую часть страниц, после чего принялся карандашом что‑то помечать в тексте. Мы с блондинкой переглянулись, пожали плечами и продолжили сидеть, ожидая, когда же он закончит. К счастью, справился блондин довольно быстро. Захлопнул книгу, вручил ее растерянной ведьмочке с настоятельной рекомендацией изучить выделенные пункты, чтобы понять природу его отношения к ней. А потом открыл портал в нашу башню и попросил нас обеих не покидать ее хотя бы сегодня, дабы не вляпаться в очередные неприятности. В принципе, мы не возражали. Уходя, я набралась смелости и извинилась перед куратором за доставленные неудобства, на что он только кивнул. А шагнув одной ногой в сотканное из тумана «зеркало», я набралась еще и наглости, чтобы спросить:

— В научных целях интересуюсь. Скажите, а вас помурлыкать не тянуло, когда зелье действовало?

Даже не видя его глаз сквозь отливающие зеленью очки, я поняла, что этот взгляд способен не только влюблять, но и испепелять. И, не дожидаясь, когда мужчина в научных же целях опробует свое оружие на мне, шмыгнула в портал вслед за Катариной.

Когда мы вошли в комнату блондинки, которая была лучше защищена от нежеланных гостей, чем моя, обнаружили на столе поднос с шоколадом, легким вином и фруктами, среди них лежала и записка с короткой золотистой надписью «Поздравляем! Администрация». Видимо, начальство МАРиС нашло лазейку в хваленой магической защите моей бабушки. Но нас это ничуть не расстроило. Несмотря на причину столь щедрого подарка, отказываться от аппетитного лакомства мы не собирались. Хотелось расслабиться, успокоиться и излить друг другу душу. И малиновое вино с шоколадом оказалось очень кстати.

Глянув на мирный пейзаж за окном, Катарина придирчиво фыркнула и, сказав, что это не подходит под настроение, сменила картинку с цветущего сада возле каменной стены на некромантский полигон. А по нему (о, чудо!) организованной группой бегали наши знакомые тролли, преследуя троицу нервно дергающихся студентов в мантиях, на эмблемах которых красовалась смерть с косой.

— А полоз‑то, похоже, сдержал обещание и отправил монстриков их создателям, — протянула я, встав рядом с подругой.

— Ага, — отозвалась та и, не меняя задумчивого тона, предложила. — Вина?

Катарина

Я пребывала в смешанных чувствах. С одной стороны, ласки лекаря были безумно приятны, никогда в жизни я не испытывала подобного взрыва эмоций, и никого так сильно не желала, как этого мужчину. Если бы Эллис с черноволосым парнем не ввалились в кабинет, мы бы с Сальдозаром не остановились на одних поцелуях. И его железная выдержка в этот раз нас бы не спасла, потому что моя меня полностью покинула. С другой — как‑то обидно было стать его официальной невестой лишь потому, что нас застукали. Благородно поступил, угу, по — мужски. Снова защитил бедовую ведьмочку с талантом влипать в неприятности. Опекун чертов! А я, может, любви хочу. И чтобы замуж позвали потому, что хотят меня, а не уберечь мою репутацию.

— Вот и чего ты жалуешься? — фыркнула соседка, узнав причину моего раздражения. — Ты из этой ситуации невестой вышла, а меня мой козел разноглазый вообще с девкой бордельной сравнил.

— Он после этого выжил? — искренне удивилась я, зная мстительный нрав подруги.

— Ну, как тебе сказать, — усмехнулась ведьмочка, подливая в наши недопитые стаканы еще вина. — Синяк на скуле, на ребрах тоже, наверное, будут, плюс облом его кобелиной натуры. Ты видела этого умника, тот голубоглазый, за которым я в портал скаканула, счастливым он вроде не выгладил. Сверром этого паразита кличут. Из‑за него, собственно, весь сыр бор с «Супермартом» и произошел, — и теперь уже подруга поведала мне о причинах ее недовольства.

— То есть думаешь, что этот парень и есть твой жених — полоз?

— Зеркало на запрос «Змейс» именно его выдало, — пожала плечами ведьмочка. — Правда, оно до этого вместо Алана Джодока мне Алана Рэдгрувера показало, — добавила неуверенно.

— Так может, бракованный артефакт тебе достался? — предположила я. — Откуда он у тебя? От орсизов или от бабушки?

— От полоза, — задумчиво отозвалась Эллисандра, попивая ягодное вино.

— Тем более! Не верь этой стекляшке. Вдруг специально в заблуждение вводит?

— А если нет?

— Значит, надо как‑то все выяснить без участия волшебных предметов. Мысли есть? — спросила я, тоже хлебнув ароматного напитка, похожего на малиновый морс.

— Не — а, — вздохнула подруга, она сидела, скрестив ноги, на моей постели и, таская с блюда виноград, закусывала сочными кисловатыми ягодами сладкое вино. Я же предпочитала шоколадки. За стол мы усаживаться не стали. Взяли поднос и расположились с ним на кровати, так было удобней. — Слушай, а где книга‑то? — оживилась моя кудрявая гостья. — Тащи ее сюда, почитаем. А то твой женишок что‑то там чирикал, старался, а мы и забыли совсем…

— Точно! — я вскочила с насиженного места и метнулась к сумке, где осталась лежать энциклопедия по демонологии. — Что я там такое важное про демонов не знаю, что он сам мне сказать не может? — проворчала себе под нос и услышала веселый смех подружки.

— Так может, он сам стесняется? — сказала она и захохотала. У меня тоже уголки губ поднялись, а хорошее настроение уверенно вытеснило отголоски обиды. Вдруг и правда скромный?

Следующие полчаса мы с Эллис сидели рядом, пили вино и листали лежащую на моих коленях книгу, с упоением читая вслух про инкубов и их заскоки. Обведенные твердой рукой фрагменты вызывали противоречивые эмоции и, конечно же, бурное обсуждение.

— Нет, ну разве так можно?! — возмущалась я, незаметно захмелев от нашего ягодного «компота». — Истинная пара, которую выбирает демоническая сущность! Напоминает какое‑то проклятие, от которого не избавиться. А если сам человек… ну, то есть человеческая сущность демона эту истинную пару в гробу видала в белых тапочках? Как ему с ней жить‑то?

— Нет, Кать, ты не права, — тыча пальцем в мелкий шрифт, пыталась переубедить меня подруга. — Тут как бы все в совокуп… купности… — с запинкой выговорила она. — Ай! Ладно! Короче, если только демона на тебе заклинит, Сигурд тебя будет просто хотеть. Как мужик женщину. Понимаешь? — я кивнула, чего уж тут непонятного, чай не маленькая: девятнадцать зимой стукнет. — Так вот, — продолжила ведьмочка, — в этом же абзаце четко прописано, что если пара по вкусу обеим сущностям, она и является истинной.

— А в первом варианте, получается, не истинная? — я озадаченно потерла переносицу, пытаясь разобраться.

— Нет! — со знанием дела заявила Эллис и, немного подумав, выдала: — Поулуистинная. Или недоистинная. Или…

— Хватит, — оборвала я. — Понятно. То есть исходя из этой расовой особенности демонов, в частности инкубов, получается, что я истинная пара Сальдозара?

— Он двумя чертами это словосочетание подчеркнул, если ты заметила, — хихикнула ведьмочка. — Видимо, чтобы не заблудилась в трех соснах, вернее, в четырех абзацах.

— Так я все равно не поняла, — вздохнув, выпила еще вина и вернула бокал на поднос. — Он в меня влюбился или во всем виновата демоническая кровь, которая подменяет настоящие чувства?

— А черт его знает, — пожала плечами Элисс. — Встретишь своего ненаглядного, уточнишь.

— Он не ненаглядный! — возмущенно засопела я.

— Угу, конечно, то‑то ты недавно страдала на тему отсутствия любви с его стороны. Вот она… любовь. А желание защитить и прочее уже из нее вытекают. Даже в книжке о ней написано. Радуйся, лекарь теперь твой с потрохами, — насмешливо отозвалась соседка, наполняя свой бокал из неиссякаемого кувшина. Мы уже стакана по три между делом приговорили, а напиток все не убавлялся.

— Да на кой мне его потроха! — воскликнула я, намереваясь захлопнуть энциклопедию, но Элька не дала.

— Стой, ты чего? Там, может, еще что‑нибудь важное подчеркнуто. Он вроде не в одном месте карандашом водил, — она свободной рукой принялась перелистывать страницы, выискивая пометки, но получалось слишком медленно.

В конце концов, мне это надоело, и я сама взялась за поиски пометок. Действительно, в теме про дар тоже был аккуратно обведен целый абзац. Его‑то я и начала зачитывать вслух. Громко, с выражением. Однако где‑то на середине перешла на тихий шепот, а потом и вовсе дочитала про себя, вцепившись обеими руками в несчастную книгу.

— Эй, мне тоже интересно! Что там? — ведьмочка сунула в текст свой любопытный нос. — О! А! Ха!

— Ничего смешного! — надулась я и тоже взяла с подноса бокал, заботливо наполненный сотрапезницей.

— Я и не смеюсь, — широко улыбаясь, ответила подруга. — Я это… радуюсь за вас, во! — выкрутилась она и все‑таки захихикала.

Я же, поизображав еще немного «колючего ежика», тоже заулыбалась. Хорошая книжка оказалась, познавательная. Насчет истинных пар инкубов тут все было разложено по полочкам с пояснениями и сносками, в которых говорилось, что у полукровок такая напасть практически не встречается, но есть и исключения. Я, судя по всему, стала именно таким роковым исключением для бедняги лекаря, а он сразу и не сообразил, откуда ветер дует. Думал, просто девушку пожалел, а оказалось — идеальную пару на свою демоническую сущность встретил.

Даже не знаю, жалеть его или поздравить? Ведь про чувства избранницы к инкубу в книге тоже все четко и ясно сказано. Только у девушки, которую признала крылатая сущность демона, возникает иммунитет к его любовным чарам. И лишь когда сама она начинает влюбляться в инкуба. Одним словом, если верить энциклопедии, мы с лекарем мало того, что втрескались друг в друга по самое не хочу, так еще и вряд ли от этого когда‑нибудь излечимся. Идеальная пара, ага!

— О, глянь! Тут еще про брачную вязь подчеркнуто, — пролистав пару страниц дальше, пока я переваривала новую информацию, сообщила Эллис. — Смотри, написано, что они словно наливаются светом при сближении партнеров. А если влюбленные переходят на новый уровень интимной связи, — процитировала ведьмочка, — то магические браслеты становятся объемными.

— А снимаются? — с надеждой спросила я. Раз материализуются, должны же сниматься, правда?

— Нет, — убила мою надежду собеседница.

— То есть если бы мы с Сигурдом под действием твоего «Супермарта» переспали…

— Ты бы вышла из кабинета его законной женой, — повторила слова василиска ведьмочка, — без возможности развестись, как все нормальные люди, — заявила она и добавила, чокнувшись со мной бокалом. — Поздравляю!

— С чем? — не поняла я.

— Как с чем? С началом семейной жизни! Ну не плакать же из‑за этого, право слово. Мужик ведь хороший. Радоваться надо, что такого отхватила, едва приехав на учебу.

— Да я же его не знаю совсем. Ну, тянет меня к нему… ну, переживаю за него… люблю, наверное, раз в книге так написано. Только это не означает, что я позволю ему все за меня решать! — я упрямо вздернула подбородок. — Он ведь опять так поступил! Сначала на второй курс «СтихБед» тихой сапой устроил, теперь невестой прилюдно назвал. А я, я…

— Ну, милая, — похлопала меня по плечу Элька, — такова наша женская доля, — сказала со вздохом, а потом, хитро улыбнувшись, добавила, — мужиков перевоспитывать. Будь то парень или супруг законный. Какая разница? На твоего хоть рычаги влияния есть.

— Это какие же? — заинтересовалась я.

— Разные. И прежде всего ты теперь точно знаешь, что значишь для этого мужчины. Вот и пользуйся! Имеешь полное право вить из блондинчика веревки, раз уж он сам сказал, что ты его истинная пара.

— Хм, — я задумалась, машинально перебирая приятно шуршащие страницы. — Может, как раз поэтому он САМ и не стал говорить?

2.09.2015

— А давай у него спросим? — осенило мою нетрезвую подружку, глаза которой азартно заблестели. Эдак она сейчас и правда потащит меня обратно к целителю, а я еще морально не готова к новой встрече.

— Давай не сегодня, — попыталась разубедить Эллис, но та упрямо тряхнула кудрями и заявила:

— Зачем откладывать на завтра, когда сейчас его можно взять тепленьким, прижать к стенке и…

— Нет! — решительно заявила я. — Прижимать к стенке мы сегодня будем не его, а того брюнета, который тебя бордельной девкой назвал! — перевела стрелки я.

— Не назвал, а сравнил, — поправила меня соседка.

— Все равно гад.

— Не спорю, — согласилась она.

— Не хочешь в волшебное зеркальце глянуть? Где он там бродит?

— Я уже пробовала, когда ты выходила, — вздохнула ведьмочка. — У ректора, видимо, мощная защитная система в кабинете… не пробиться.

— Так еще раз попробуй, — подбодрила ее я. — Может, они уже закончили беседовать.

Девушка пожала плечами, допила свое вино, поставила пустой бокал на поднос, затем достала из‑под моей подушки зеркало, которое непонятно когда успела там спрятать, и принялась произносить магические слова. Язык не сильно, но все же заплетался, так что получилось это ответственное дело у нее лишь с третьей попытки под мое тихое хихиканье. В результате Сверра мы все таки увидели и, забыв обо всем на свете, включая съехавшую с моих колен энциклопедию, обе уставились на изображение выходящего за стены академии парня.

— Куда это он? — спросила Эллис.

— Воздухом подышать? — выдвинула предположение я.

— А на территории МАРиС ему воздуха мало, что ли? — хмыкнула подруга.

— Ну… может, свежего, лесного захотелось…

— Или в свое логово пошел после взбучки от Ежика, — сказала ведьмочка.

— Как‑как ты ректора назвала? — давясь смехом, переспросила я.

— Тс — с-с, — зашипела на меня Элька, сделав ну о — о-очень серьезное лицо. — Это кодовое имя! Никому не говори, — и тоже расхохоталась.

Пока мы с ней веселились, выдвигая версии на тему второй ипостаси Ежи Вацловича и рассуждая о том, сохраняется при обороте лысина или нет, черноволосый старшекурсник вошел в Светлый лес.

— Смотри! — резко прекратив хихикать, воскликнула ведьмочка и ткнула пальцем в… в нечто невероятное.

Нет, я, конечно, видела на примере того же Каина, как оборотни меняют форму: слабое свечение вокруг фигуры, смазанные очертания, а потом вместо человека в зачарованной одежде обнаруживается огромный серый кот с желтыми глазищами и довольной усатой мордой. Как это происходит у демонов, я, признаться, не знала, так как Сигурд превратился в крылатого инкуба, когда глаза мои были закрыты. Сверр же изменился, обратившись в тень. Мгновение назад шел высокий парень, пинал ногами листья и что‑то насвистывал, глядя вдаль, а потом остался лишь черный силуэт, сделавший еще несколько шагов вперед, прежде чем упасть в траву и продолжить путь огромным черным полозом.

— Это он! Он! Я знала, я так и знала! — продолжая тыкать в зеркало, завопила Эллис, я же дернула ее за рукав халата, прошипев:

— Дальше с — с-смотри.

И, подавившись очередным победным восклицанием, соседка снова уставилась на змея, у которого отросли четыре лапы, превратив это чудо природы в огромного ящера с похожим на корону гребнем.

— Это как это? — пробормотала подруга, озадаченно почесав затылок. — Так он что… не полоз?

— И полоз тоже… был, — отозвалась я.

— Может, это какой‑то многоипостасный мутант? — начала размышлять вслух ведьмочка, неосознанно потирая магическую вязь обручального кольца. — Мама дорогая, какие ж дети от такого монстра могут родиться? Слава создателю, что у нас с этим змеем не сложилось!

— Змей, скорее всего, промежуточная форма между двумя основными, — сказала я и спросила, покосившись на Эллис. — А этот Сверр с Сальдозаром, часом, не родственники? По матери. Потому что жених твой, похоже, василиск.

— Васи… стоп! — собеседница нахмурилась. — Хочешь сказать, что он петух смертоносный?

— Почему петух? — удивилась я.

— Потому что василиски, если верить книжкам, петухи в короне и со змеиным хвостом, которые убивают взглядом, — просветила меня подруга.

— Какие‑то разные мы с тобой книжки читали.

— «Мифологические существа и методы охоты на них», отличная вещь! — сдала свой источник Эллис. — У бабушки в избушке есть экземпляр.

— А! — кивнула я. — Понятно. Не сталкивалась. У моей наставницы была энциклопедия по расам, населяющим наш и сопредельные миры. В двенадцати томах. Ну и познакомившись с Сальдозаром, я про василисков еще в местной библиотеке кое — какую информацию посмотрела, когда за учебниками ходила, — добавила смущенно.

— Хорош хвастать знаниями, — шутливо пихнула меня в бок подружка, — говори, что выяснила?

— Вот ЭТО и выяснила, — я кивнула на уползающего прочь ящера, который, будто что‑то почуяв, остановился, повернул голову и настороженно посмотрел… на нас.

Элька тут же прошептала заклинание, разрывая сеанс наблюдения. Причем с перепуга даже не сбилась ни разу.

— И как он только вычисляет слежку? С этим зеркалом точно не все в порядке! — пробубнила она недовольно.

— Конечно не в порядке, — согласилась я, — оно же ЕГО. Поэтому Сверр небось и чувствует наш взгляд, — ведьмочка пожала плечами, а я, не откладывая на потом, рассказала ей все, что вычитала про василисков, их особенности и… внешний вид. Как было написано в разных статьях, эти существа действительно могли воздействовать на окружающих взглядом. Но не убивали, а погружали в стазис, в некоторых случаях напоминающий окаменение. В звериной форме василиски выглядели как огромные ящеры черного или темно — серого цвета и обладали роговыми наростами на голове, похожими на царский венец. — А теперь главное! — подняв указательный палец, проговорила я. — Василиски очень редки. Их очень мало осталось. Не верю, что два представителя этого вида на одной территории — совпадение, тем более ты говорила, что подслушала разговор Сигурда со Сверром после нашей охоты на троллей, эти двое явно хорошо знакомы. Братья? Дядя с племянником? Отец с сыном?

— Сочувствую, если тебе достанется такой пасынок, — хихикнула гостья, намекая на мою неминуемую свадьбу с лекарем. Я криво улыбнулась в ответ, вслух же сказала:

— Надо бы прояснить ситуацию, — и вопросительно посмотрела на Эллис.

— Проясним! — решительно заявила та, спускаясь с кровати. — Вот сейчас переоденусь быстренько, слетаем в лес и все — все проясним!

— А мы не слишком пьяны для этого? — осторожно уточнила я, покосившись на отодвинутый в сторону поднос.

— Недостаточно пьяны! — вынесла вердикт ведьмочка и, налив нам еще, проговорила: — Я собираюсь на разборки с так называемым женихом, который врет, выкручивается и вообще ведет себя по — гадски! Так что трезветь мне пока рано, Кать. Пьяным море по колено, горы по плечо и полозы, то есть василиски… пофигу! Выпьем?

— Воздержусь, — отказалась я, так как мои разборки с женихом планировались только завтра. А сегодня, невзирая на легкое опьянение и жажду приключений, подстегивающую на подвиги, хотелось все же сохранить ясность ума.

Эллис

Из башни мы так и не вышли. Потому что пока я меняла домашний халатик на удобные для полетов бриджи и кофту с вместительными карманами, а заодно выясняла с помощью зеркала, как там поживает моя дражайшая родственница (хорошо, кстати, поживает: чаи с госпожой Дрюр гоняет, а заодно гоняет и ее вредную ворону, вместо того чтобы томиться в застенках у Рэдгрувера), Катарина встретила на лестнице мавку, которой я отдала одно из жемчужных ожерелий. Пообщавшись с ней, ведьмочка зачем‑то принялась отдирать доски с одной из заколоченных дверей на нашем этаже. На шум из бабушкиной комнаты вылетел проснувшийся Венька и, выпучив желтые глазенки, принялся требовать от девчонок прекратить вандализм. Пришлось вмешаться и заявить домовенку, что эти деревяшки только портят вид, с чем летающий сгусток тьмы, естественно, не согласился. Раз не вышло пристыдить, он сменил тактику и начал убеждать нас, что если заколочено, значит, не без причины, и нам, пьяным идиоткам, туда точно соваться незачем.

Мавка, которую звали Евлампией или попросту Евой, возмутилась, заверив всех, что уж она‑то точно трезва как стеклышко. А Катя, отодрав‑таки с помощью магии одну из досок, обняла ее, как вожделенный трофей, и, отдышавшись, сказала:

— Клара закинула в эту комнату очередной мерзкий сюрприз для меня. Нужно уничтожить его, пока он не активировался. Иначе нам всем будет хуже.

— Откуда такая информация? — нахмурилась я, прислонив свою метлу к стене, возле которой уже стояла цветущая Метланиэль.

— От меня, — помахала ручкой белоглазая гостья, которая, судя по всему, не просто мимо шла, а целенаправленно явилась к нам с плохими новостями. Хм… Что там про таких гонцов в народе говорят? Впрочем, ладно, пусть живет! Она же вроде как предупредить хотела. Еще бы разобраться, о чем и почему?

— Ну? — я скрестила руки на груди, вопросительно уставившись на нее.

— И вот, — загадочно улыбнулась эта странная девушка, не желая посвящать меня в подробности. От допроса с пристрастием ее спасла Катарина, которая бросила на пол доску и принялась объяснять мне сложившуюся ситуацию.

Как выяснилось, ректор был прав — слухи по МАРиС распространились с рекордной скоростью, и о помолвке моей соседки и господина Сальдозара прознали девицы, мечтавшие заманить этого «василькуба» в свои сети. Чего они в нем нашли, кроме особенностей демонической сущности, непонятно. Но это и неважно сейчас было. Куда большее значение имела информация о том, что ведьмочка по имени Клара, проживающая в соседней башне, решила сделать Катьке особый «свадебный подарочек», после которого, по словам все той же ведьмы, подслушанной мавкой, «эта блонди Сигурду даром не нужна станет». Так как знакомых среди студентов у вредной девицы оказалось много, Клара обратилась к одному из старшекурсников, изучающих телепортацию, и попыталась закинуть какую‑то магическую гадость в комнату Кати, но защита Арины отфутболила «презент» за стенку. Именно за ним моя подруга и ломилась, пытаясь освободить от досок дверь с номером «3».

— А может, пусть там и лежит? — покосившись на заколоченную створку, спросила я. Венька меня активно поддержал, похвалив за благоразумие.

— Я ей тоже так сказала, — пожаловалась Ева, мигнув пугающе — белыми глазами. — А она уперлась, мол, надо решить вопрос, пока не возникли проблемы, — равнодушно поведя плечами, сдала свою одногруппницу мавка.

— Ну, есть еще вариант, — уперев руки в бока, заявила подруга, — можем вызвать сюда ректора или кого‑то из охранников, тут же есть такие, да? Или вахтершу, или Учандра Урчаровича, или моего василиска на худой конец!

— Не стоит! — отвергла ее предложение я, представив, как отреагируют все вышеперечисленные на двух пьяных ведьм, ломающих чужие двери. Катьке это, может, и сойдет с рук, она теперь невеста главы целительского корпуса, который в МАРиС на хорошем счету, а значит, всяко прикроет свою идеальную пару. Ну а я и так на волоске от отчисления вишу. Свидетели нам точно ни к чему.

— Тогда давайте просто войдем туда и уничтожим то, что прислала Клара! — не желала сдаваться блондинка, которой эта ведьма, похоже, успела нехило насолить. И оставлять ее выходку без должной реакции моя соседка не собиралась.

Мавка же разглядывала потолок и что‑то мурлыкала себе под нос, явно лирическое. Доверия эта девица не вызывала, но и не доверять ей повода не было. А как проверить: соврала или нет? Не придумав ничего лучше, я под возмущенные вопли Веньки и удивленный вздох Катарины прижала Еву к стене, уставилась в ее белесые глаза, заметно округлившиеся от моего порыва, и мрачно поинтересовалась:

— А ну признавайся, кто тебя подослал?

Уголки девичьих губ дрогнули в понимающей улыбке, ресницы моргнули, радужки чуть заметно замерцали.

— Я сама по себе, — сказала мавка спокойно. — Многое слышу, многое вижу, ничью сторону не выбираю.

— Что же ты тогда предупреждать Катьку прибежала, раз не при делах?

— Она мне нравится. Вокруг нее вечно происходит что‑то интересное.

— И?

— Хочу, чтоб и дальше происходило.

— Значит, все‑таки выбрала сторону? — усмехнулась я. На что эта «ни рыба ни мясо» снова неопределенно повела плечиками и странно улыбнулась. Ну что за девка, а?! Скользкая, как и все русалки, только без хвоста.

Я бы, войдя во вкус, еще немного помучила белоглазую вестницу, если б за дверью с оторванной доской не послышалось шебуршание. Громкое такое, отчетливое. Мы все резко притихли и навострили ушки, а отважный Венька даже на разведку решил сходить, но вместо того чтобы проскользнуть сквозь деревянную створку, треснулся об нее и черной кляксой сполз вниз.

— О, как! — выдохнула Катарина, поймав домовенка в подставленные ладони, откуда он вскоре вылетел раздувшимся чернильным шариком. — А на комнате‑то и магическая защита стоит. Удивительно, что 'подарок' от Клары сюда… — договорить она не успела, потому что за дверью истошно завопили.

— А — а-а, помоги — и-ите! Спаси — и-ите! Карау — у-ул! — и прочее.

Визги были такие громкие, пронзительные и явно девичьи, что мы с подругой, не сговариваясь, принялись отламывать оставшиеся доски.

— А если это ловушка? — спросила Ева, которая не помогала, но и не мешала нам освобождать дверь.

— А если нет? — не оборачиваясь, спросила я, невольно морщась от непрекращающейся истерики незнакомки, запертой в комнате. — Может, эта ваша Клара сама телепортировалась, а теперь не может выбраться.

— Она бы стучалась в дверь, — резонно заметила мавка.

— А ты бы лучше нам помогла, а не рассуждала там… — недовольно пропыхтела блондинка.

— Кто‑то должен умные мысли озвучивать, когда остальные совершают глупые поступки, — равнодушно проговорила белоглазая зазнайка, и Венька — предатель с ней полностью согласился, даже на плечо к Евлампии забрался и оттуда уже начал стращать нас расправой Арины, которой непременно обо всем доложит.

— Пф — ф-ф… Да она сама хотела выяснить, что за двер — р-рью! — рявкнула на него моя соседка. И, отодрав последнюю доску, спросила, пытаясь перекричать истеричные возгласы, доносящиеся из комнаты. — А как замок без ключа вскрывать будем?

— Элементарно, — сказала мавка, разминая свои ненормально гибкие пальцы, которые показались мне резиновыми. Неверно истолковав наши удивленные взгляды, вызванные ее анатомическими особенностями, девушка смущенно пробормотала: — Мне тоже всегда было любопытно, почему эти двери забиты.

Не знаю, от кого ставились защитные чары, но нас они благополучно пропустили, а Вениамина нет. Щелкнув пальцами, мы с соседкой зажгли магические огоньки, чтобы найти попавшую в беду девушку, а также причину ее дикого ужаса. Ну и… нашли! Причиной оказалась большая уродливая крыса с голым хвостом и розовыми когтистыми лапами, она активно шебуршала, разрывая перевязанную бантиком коробку, из которой пыталась выбраться. Девушка же обнаружилась на шкафу и выглядела эта горластая особа не менее колоритно, нежели грызун.

— Ненавижу! Ненавижу кры — ы-ыс! — голосила полупрозрачная красотка, у которой вместо ног был сотканный из тумана хвост. Он нервно дергался, свисая вниз, и у меня возникло навязчивое желание ухватиться за него, чтобы проверить, можно ли потрогать привидение так же, как и услышать. — Убейте! Уничтожьте крысу — у-у! — требовала мертвая живодерка, и я даже хотела возмутиться ее необоснованной жестокостью, как услышала за спиной голос разума… то есть мавки.

— Мочи тварь! Она растет! — крикнула Ева, оставшаяся стоять в проходе, когда мы с Катариной вошли в комнату. — И плюется!

Пять минут спустя мы сидели на шкафу… вчетвером. Потому что досюда мерзкий грызун с едкой слюной доплюнуть не мог. Как не мог и выбраться из комнаты, ибо мавка, кинувшись нам помогать, захлопнула дверь. Хорошо все‑таки, что она быстро соображает, иначе бы по нашей вине по общежитию носилась крыса — переросток и плевалась во все, что движется, розовой гадостью, от которой даже на мебели образовались проплешины. Как замечательно и то, что Катарина — сильный маг воздуха, именно она умудрилась закинуть нас всех наверх, когда стало ясно, что грызун не только неуловим, но еще и размножается от воды, которой пыталась его утихомирить Ева.

— Что делать будем? Мысли есть? — спросила я девчонок.

Обе стихийницы пожали плечами, а привидение совсем по — человечески вздохнуло.

— Чего молчишь, голос разума? — обратилась я к мавке, сидящей справа.

— А чего попусту языком чесать? — отозвалась та. — От воды у крысы клочья шерсти отваливаются, из них маленькие крысята появляются. А так как растет этот выводок не по дням, а по часам… вернее, по минутам, — она тоскливо посмотрела на увеличивающиеся меховые комки и, подперев рукой подбородок, тоже вздохнула, — меня от них лучше держать подальше.

Мы помолчали, любуясь заботой крысы — мамы (ну или папы, при таком способе размножения, это роли не играет) о своих малышах, которым крупная особь скармливала коробку, где ранее сидела сама.

— И что? Так и будем сидеть и ждать, когда Венька кого‑нибудь на помощь позовет? Если позовет, — сказала я.

— Можем провести сеанс песнетерапии, — оживилась Катя, сидевшая между мной и призрачной девицей, сказавшей, что ее зовут Сима.

— Это как?

— Споем хором. Что‑нибудь умиротворяющее.

— Предлагаешь колыбельную этому мутанту сбацать? — уточнила я, покосившись на подругу.

— А вдруг оценит? Смотри, как она о своих детках печется.

— Она?

— Ну, или он.

— Не — е-ет, — протянула мавка, — ОНО не о детках, а о боевых единицах плевательного отряда хлопочет. Вон как пичкает их жратвой, гадость розовохвостая.

— Ну и что тогда делать? — высказала общую мысль блондинка, при этом посмотрев на Симу. Мы с Евой тоже повернулись к ней.

— А я что? Я вообще крыс боюсь! — воскликнула та.

— Ты же мертвая, — отметила очевидное мавка. — Тебе слюна этого мутанта не повредит.

— Это не отменяет прижизненных страхов. Они, знаешь ли, иррациональны! — сложила на груди полупрозрачные руки девушка — привидение. — К тому же я вас сюда не звала. Сами пришли, вы и разбирайтесь с этим, этой… со всеми ними! — кивнув на подрастающую семейку грызунов, заявила она.

— Как это не звала? А кто вопил «Спасите, помогите, убивают»?

— Ну так я спасателей звала, а не трех пьяных ведьм, которых впору самих спасать.

— Я трезвая, — вставила свое веское слово мавка.

— А я пьяная! — хлопнув себя в грудь рукой, с гордостью сообщила блондинка. — И щас с — с-спою. Хуже то, один черт, уже не будет.

— А если они и от песен тоже размножаются? Или растут, — выдвинула предположение белоглазая. — Как от воды или боевых чар, которыми мы их пытались замочить.

— Нейтрализовать, — проворчала ведьмочка, вздохнув.

— От многообразия синонимов суть действия не меняется, — философски проговорила Ева. — Кстати, о главном. Раз уж мы все‑таки вломились в заколоченную комнату, куда, заметьте, я заходить не рекомендовала, может, нам кое‑кто поведает, за что ее тут заперли? — и выразительно так посмотрела мерцающими в полумраке глазищами на сидящего рядом с Катариной призрака.

Привидение, видимо, почувствовало себя неуютно и в попытке спрятаться от излишнего внимания ближе придвинулось к ведьмочке. Тут и шарахнуло. Вспышка, молния, грохот… Мы все чуть со шкафа, как груши с дерева, не попадали в теплые объятия крысомонстра и подрастающего поколения его последователей. И в этот самый момент дверь вылетела, едва не прибив испуганно запищавших крысят, а на пороге комнаты появилась темная фигура. И тут же, как по команде, дружный выводок грызунов во главе с мутантом папо — мамой рванул на визитера да так и попадал на бегу, обратившись в камни.

— Это что же получается, от нашей магии они росли и размножались, а от его чар — в статуэтки превратились?

— Скажи спасибо, что любовью не прониклись и не полезли с поцелуями, — пробормотала блондинка, виновато поглядывающая на забившуюся в угол Симу, хвост которой дымился (ну или туманился, если так можно сказать), а призрачные волосы стояли дыбом, делая девичью голову похожей на одуванчик. К общей картине можно было добавить дергающийся глаз, странно кривящийся рот и ритмичное постукивание пальцев по плечам, за которые привидение себя обнимало.

— А были вариант… Ой, это Сальдозар! — наконец, дошло до Евы.

— Здрас — с-сте, — обняв одной рукой соседку, прошептала я и направила магические огоньки к надевающему очки гостю, чтобы получше его рассмотреть. А то много здесь что‑то василисков развелось. Вдруг какой‑нибудь неучтенный явился?

— Что тут происходит?! — от громогласного голоса ректора я вжала голову в плечи, подруга сильнее прижалась ко мне, Сима благополучно растаяла в воздухе, а не потерявшая самообладание, но явно где‑то посеявшая страх мавка будничным голосом сообщила:

— Девичьи посиделки у нас, господин Камински.

— На шкафу? — спросил Катькин жених, вокруг которого кружили магические «светлячки», освещая мужчину.

— Высоко сидим, далеко глядим… обзор, в смысле, отсюда хороший, — поддержала я задумавшуюся над ответом Еву и тут же с досадой помянула черта, хотя в комнату, вертя в руках оторванную доску, вошел вовсе не он, а Ежи Вацлович, чью лысину сложно было не признать даже при тусклом свете. И ладно бы один приперся, так нет же! Следом за ним ввалились чешуйчатая мымра и сильф, вокруг ладони которого сияло белое зарево боевого заклинания. Куратор тем временем поднял с пола окаменевшего грызуна и начал его рассматривать.

— Осторожно! — крикнула Катарина и шепотом добавила, когда блондин вскинул голову, чтобы взглянуть на нее. — У этого чудища слюна ядовитая.

Мужчина медленно кивнул и протянул застывшую в прыжке крысу подошедшему ректору. Тот тоже повертел ее в руках, изучая, потом кинул назад, уверенный, что поймает кто‑то из его спутников. Счастливой обладательницей трофея оказалась Ехтиндра, которая прижала статуэтку… хотя скорее уж статуэтищу к своей плоской груди и ласково так проговорила:

— У, ты, мой сладенький, будешь звездой моей коллекции, поселю тебя в аквариуме под крышкой.

— В аквариуме он начнет размножаться, — просветила ее Ева. — Проверено… водой.

— Значит, в террариуме, — пожала плечами чешуйчатая целительница. — Вы там как, девочки? Помощь не нужна?

Мы пожали плечами, переглянувшись друг с другом.

— Нет, им помощь не нужна, — покачал своей лысой головой Ежи Вацлович и поддел носком ботинка ленту, оставшуюся от подарочной коробки. — Это от них впору спасать академию, — мы синхронно вздохнули, а оборотень продолжил. — Я вот думал все, как всех участников сегодняшнего беспредела наказать, включая тебя, Страхова, — он поднял шелковый лоскут и принялся вертеть его в руках, глядя на меня желтыми глазами, сейчас очень похожими на кошачьи, — а сейчас вот озарило.

Я напряглась. Ехтиндра с сильфом, собиравшим до этого момента урожай из каменных крысят, тоже как‑то странно замерли, Катя меня обняла, давая понять, что не бросит, а мавка сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой.

— А что? — спросила непонимающе, когда все взгляды скрестились на ней. — Ночь, между прочим. Я в отличие от некоторых трезвая и спать хочу!

Даже мне в этот момент захотелось ее прибить, но у нашего ректора выдержка оказалась железная, не одним выпуском сумасбродных студентов тренированная. Да что там! Ежик же закален в общении с моей обожаемой бабушкой. Что ему какая‑то малявка, изволившая скучать в момент оглашения приговора.

— Так что вы насчет меня решили? — напомнила я, решив, что перед смертью не надышишься. — Отчисляете?

— Нет, — желтые глаза ректора прищурились, отчего его лицо стало каким‑то… хитрым, что ли. А еще у меня снова проскользнула ассоциация с котом, вместо ежика. — Я тебя перевожу.

— Куда? — в один голос спросили мы… кхм, с сильфом.

— А вот к вам, голубчик, в группу и перевожу, — не скрывая мстительной ухмылочки, сообщил ему Камински.

— К нам?! Здорово! — не веря своим ушам, воскликнула Катарина и, порывисто меня обняв, спрыгнула со шкафа.

Наверное, ведьмочка хотела воспользоваться даром левитации, но не успела, потому что Сальдозар, стоявший в нескольких шагах от нас, в мгновение ока очутился рядом и поймал невесту. — Ой! — пискнула она растерянно, но демонстративно вырываться не стала, не желая привлекать к себе лишнее внимание. Вместо этого обняла мужчину за шею и что‑то ему шепнула на ухо. Он еще пару секунд ее подержал, потом нехотя опустил на пол. Вот она — сила слова!

— Что значит, ко мне? — возмутился брюнет с заплетенными в мелкие косички волосами. — У меня учатся только те, кто способен устроить и предотвратить стихийные бедствия.

— По — твоему то, что устроила Эллисандра сегодня, на стихийное бедствие не тянет? Да она же ходячая катастрофа! — как‑то слишком уж радостно заявил Ежи Вацлович и, щелкнув пальцами, скинул меня со шкафа. Вот только что я там сидела, ножки свесив, и бац — уже стою посреди бедлама, устроенного нашей игрой в догонялки с крысой. — Не веришь мне, спроси у Сигурда. Его мнения недостаточно, обратись ко второму курсу знахарей, они подтвердят.

— Но она не стихийный маг! — выдвинул главный аргумент сильф, явно не желающий брать меня под свое крыло… красивое такое, кстати, полупрозрачное, почти как у демона.

— Зато она талантливый зельевар и самородок в деле любовной магии. Эта тебе такие бедствия устроит, что все остальные будут нервно курить в сторонке, давясь от зависти. Ну а вторая поможет, — кивнул на Катарину он.

От переполнявших меня чувств я прижала к груди руки и в лучших традициях очарованных девиц шагнула к Камински.

— Я вас обожаю! — сказала совершенно искренне и только потом заметила, как шарахнулся стоявший рядом с ним сильф. — Да не вас, — уточнила, скривившись.

— Осторожней, Страхова, — усмехнулся Ежи Вацлович, потрепав меня по волосам. — Его лучше тоже начинай обожать. Он с завтрашнего дня твоим куратором будет.

— Сочувствую, — сказал Сальдозар. — В смысле, поздравляю!

Мы с брюнетом снова переглянулись, и я мило ему улыбнулась. Почему он отступил еще на шаг, понятия не имею.

— Эй, народ! А меня кто‑нибудь со шкафа снимет, или тут спать ложиться? — раздался сверху голос всеми забытой мавки. — И вообще, куда Сима слиняла? Она так и не рассказала, за что ее тут заперли!

— Хороший вопрос, — ректор начал оглядывать комнату.

— Про спать или про Симу? — уточнила Ева.

— Про нее, милую, — кивнул глава МАРиС, а потом как рыкнет, что я аж подпрыгнула. — Зараза бестелесная, а ну пр — р-роявись!

— Ну а что сразу зараза‑то? — спросил бесплотный голос откуда‑то с люстры.

— Потому что заразу разносишь! — ответил Камински. — Признавайся, зачем этот спектакль с крысами устроила? — потрясая лентой, грозно вопросил он. — Опять со скуки на подвиги потянуло?

— Я? — возмутилось привидение, по — прежнему не желавшее становиться видимым. — Да я ее только чуть — чуть подкорректировала… спросонья, — скромно призналась наша «нелюбительница» крыс. — Меня разбудили, запустив перевязанной бантиком коробкой с грызуном внутри, я расстроилась! И шибанула по нему магией… ну, той самой, которая для охраны зеркал. Кто ж знал, что такой эффект получится? Он как взбесился, как начал прогрызать себе путь на волю…

— Так все‑таки он, — пробормотала я, подняв с пола пару каменных крысят. — Они, кстати, не оживут… внезапно?

— Часов через пять, если без моей помощи, каменный стазис спадет, — ответил мне куратор. Тот, который бывший.

— Вот и славно, — решила я, поделившись «игрушками» с подошедшей соседкой.

— Так это, значит, ты его плеваться научила, а не Клара? — недобро так поинтересовалась мавка, все еще сидящая на шкафу.

— Еще и Клара отметилась в сегодняшних безобразиях? — скрестил на груди руки ректор. А я предупрежда — а-ал, — выразительно посмотрел он на Сигурда, собиравшего с засыпанного обломками мебели пола каменных монстриков и складывающего их в кучку на столе.

— Да бог с ней, с Кларой! Чего от нас Сима‑то добивалась? — продолжала возмущаться Ева. — Заливала нам, что боится крыс, а сама к ведьме обниматься полезла явно с недобрыми намерениями, раз защитные чары среагировали, — белоглазая прожигала взглядом темную люстру, на которой не было и намека на привидение, хотя голос шел именно оттуда. — А ну, признавайся!

— Скучно мне стало, и что? — буркнула хозяйка комнаты. — Разбудить разбудили, а пообщаться никто не зашел, — обиженно вздохнул незримый призрак.

— Да все девочки, которые с тобой общались, Симона, потом превращались либо в озабоченных нимфоманок, либо в невротиков, боящихся каждой тени! Ты не страж зеркал, а… — и многозначительно замолк, махнув рукой.

— Попрошу не выражаться! — заявила «люстра».

— В каких еще нимфоманок? — передернула плечами Катарина, будто до сих пор ощущала прикосновение привидения. — Как это?

— Сима при жизни была суккубом, как и две ее подружки — соседки, — пояснил Ежи Вацлович. — Буйное трио и очень любвеобильное. Прославились в МАРиС эти закадычные подружки не только беспорядочными сексуальными связями и блестящими результатами по учебе, но и тягой к запрещенным ритуалам. Что вы там в параллельных мирах искали, напомни‑ка? — посмотрел наверх ректор.

— Принцев! — огрызнулась Симона. — Раз уж тут всем нормальным парням некоторые власть имущие деспоты запретили с нами водиться.

— Угу, принцев, — покивал Камински, — с рогами, копытами и обостренной жаждой крови.

— Из темной империи, что ли? — брякнула я.

— Если бы! — всплеснул руками оборотень. — Из какого‑то темного мира, живущего по варварским законам. Пробили туда зеркальный портал, идиотки. И сами же погибли, пытаясь его закрыть, чтобы не пустить к нам «принцев».

Я присвистнула, представляя масштабы содеянного девчонками, и мысленно поздравила саму себя с тем, что мои провинности по сравнению с их — просто детские шалости.

— А потом что было? — спросила, так как ректор замолчал, а Сима не спешила перехватывать эстафету рассказчика.

— Из‑за ритуала мы все оказались привязанными к своим комнатам, — грустно вздохнула невидимка. — Ну и назначили нас стражами зеркал на случай, если те рогато — копытные уроды дадут о себе знать. Поначалу хоть девчонок в комнату подселяли, с ними весело было.

— Угу, весело! Особенно когда эти студентки начинали соблазнять всех парней без разбора.

— А вот не надо! Всех — это неинтересно. Нам только самые — самые были нужны.

— Вам?

— Ну… им, — исправилась Симона.

— Нет, ВАМ! — настойчиво повторил Ежи Вацлович. — Тебе и твоим озабоченным подружкам. Поэтому комнаты и заколотили. И магическую защиту поставили от волшебных существ и всякого зверья, на которых суккубы могут воздействовать даже в образе привидения. А по академии пустили байку о жутких проклятиях, чтоб любопытные не лезли, куда не просят. Но нет же! Некоторым страх неведом! Я же сказал все это Арине, какого демона вы все здесь?!

— Лучше бы нам сказали, — вздохнула я. — Бабушка перед отъездом предупредить забыла.

— Как будто вас бы это остановило. Небось еще быстрее б сюда влезли, — насмешливо фыркнул оборотень.

— Вовсе нет! Если бы не посылка от Клары и не вопли Симы о помощи, мы бы в лес улетели!

— Куда? — мрачно уточнил Сальдозар, швырнув на стол остатки крысят.

— Свежим воздухом подышать, — невинно хлопнула ресницами его невеста, а мавка заявила:

— Подтверждаю! Если б не все это, никто бы сюда не полез… сегодня.

— Так что все‑таки было в посылке? — спросила Катарина, меняя тему. — Самая обычная крыса? Это ею меня планировала напугать Клара?

— Ну — у-у, — как‑то странно протянула невидимая суккуба.

— Ну — у-у? — в тон ей отозвался ректор, пристально изучающий люстру.

— Там была… ленточка. С каким‑то заклинанием. Я не разбиралась.

— Сам разберусь, — намотав на руку обсуждаемый кусок шелка, проворчал ректор. — А сейчас марш все по комнатам. Думал, выпьют, расслабятся и уснут до утра, так нет же, умудрились приключения найти, не выходя из башни!

— Мы тоже пойдем? — спросила Ехтиндра, обнимая крысу.

— Идите!

— А я? — помахала нам ручкой Ева, напоминая о своем местоположении, и тут же слетела со шкафа, подхваченная порывом ветра, который бережно опустил ее на пол. — О! Спасибо, Кати.

— Это не моя работа, — сказала ведьмочка.

— Доклад напишешь по магическим водоворотам… в знак благодарности, — хмыкнул сильф, ладони которого перестали светиться.

— Дверь на место поставить не забудьте и как следует ее заприте, чтобы больше никто сюда не вломился, хотя бы сегодня, — приказал Ежи Вацлович и, резко развернувшись, зашагал к выходу. А мы всем коллективом уставились на длинный хвост с золотистой кисточкой, который торчал из‑под ректорской мантии и недовольно вилял, разметая мусор.

— Это что было? Он кто? Лев, что ли? — когда Камински исчез в портале, пробормотала я.

— Туманный кот он, — обретая привычную полупрозрачную форму, просветила нас сидящая на люстре Сима. — А это была… ленточка! — победно заявила она. — Вернее, заклинание внешней метаморфозы, которое к ней привязано.

— И как же ректор его не заметил? — удивилась Катарина.

— Он бы, конечно, заметил, — ехидно захихикала хозяйка комнаты, свесившись вниз головой, — но я позаботилась о маскировке чар. Мой дом, мои правила, — довольно пропела она.

— Мстительная ты дрянь, Сима, — «обласкал» ее сильф и, тронув целительницу за рукав, направился вместе с ней в прихожую.

— Кто бы говорил, любовничек, — крикнула ему суккуба, соскользнув с трехрожкового насеста.

— Мы тоже, пожалуй, пойдем, — решила блондинка, потянув нас с Евой за собой. Сигурд молчаливой тенью двинулся следом.

— Эй, а порядок наводить кто будет? — возмутилась Симона. — А ну стоять!

Я, признаюсь, не ожидала от нас такой прыти. В коридор, где порхал, не в силах просочиться сквозь защиту, пучеглазый Венька, мы вылетели с не меньшей скоростью, чем недавно бегали от плюющегося мутанта. К счастью, умевшая так же шустро летать суккуба не смогла, подобно нам, выскочить на лестничную площадку, врезавшись в невидимую стену, блокирующую проход. Помянув недобрым словом свой склероз, Сима вернулась обратно. Сальдозара, возвращавшего на место выбитую им дверь, к швабре и ведру полупрозрачная поганка приучать не стала, вместо этого начала его демонстративно обхаживать со всем суккубовским рвением, что совершенно не понравилось Катарине.

Поэтому ведьмочка отловила не успевших нырнуть в портал сильфа с его чешуйчатой спутницей и, напомнив обоим про историю с фальшивой запиской, потребовала помочь Сигурду закрыть комнату, а заодно и собрать крысят, иначе ведь оживут, подрастут и пойдут заплевывать ядом всю академию. Как ни странно, но оба без возмущений согласились. То ли и правда виноватыми себя чувствовали, то ли прониклись масштабами крысиной угрозы, а заодно и товарища пожалели, с мученическим видом поглядывающего на суетящуюся вокруг Симону.

Ну а мы, попрощавшись с ними и друг с другом, договорились встретиться с утра перед занятиями и отправились спать. Хватит с нас на сегодня приключений. Тем более завтра ожидается очередной непростой день, особенно у меня. С утра пораньше предстоит знакомство с новой группой, куратор которой меня уже «любит» особой любовью. Что, в общем‑то, с лихвой компенсирует наличие подруги рядом и голоса разума в образе белоглазой мавки по соседству. И неважно, что Ева с виду на сумасшедшую смахивает, у каждого свои недостатки.

Катарина

Как ни странно, но самой большой неприятностью этого дня оказалось то, что мы с Эллис проспали. И если бы не домовенок с Евлампией, зашедшей за нами утром, наверняка бы опоздали на лекцию. А так явились вовремя… почти. Правда, лететь пришлось вдвоем с мавкой, что Метланиэль восприняла не очень благосклонно, исколов нас обеих шипами от своих роз. Порог аудитории с надписью «СтихБед 2/16» переступили вместе со звонком, с достоинством выдержали хмурый взгляд куратора и, повинуясь его приглашающему жесту, торопливо заняли свои места.

Ведьмочка хотела сесть рядом со мной, но сильф не собирался делать для нее исключение из принятых в группе правил. Как и мне в прошлый раз, он велел ей выбрать свободный стол, так подруга и поступила. Едва она за ним расположилась, как дерево почернело. На удивленный взгляд девушки Кейсар пояснил, что ее основная стихия пока не известна даже ей самой, как только сама Страхова с этим определится, цвет изменится. На что Элька пожала плечами и, разложив на парте письменные принадлежности, приготовилась записывать лекцию о тех самых магических водоворотах, по которым Силарин потребовал вчера доклад от мавки.

Ну а после пары ко мне подошел сильно раздраженный княжич, весь урок кидавший на меня мрачные взгляды, и, перегородив путь на выход, в лоб спросил:

— Это правда, что ты замуж собралась?

Стало почему‑то неловко, и я непроизвольно принялась натягивать рукава на ладони, пряча под манжетами серебристую вязь брачных браслетов. Жест от оборотня, естественно, не ускользнул, и, недовольно поморщившись, парень заявил:

— Как ты могла, Рина?! Ты обещала пойти со мной на вечеринку! А сама к первому встречному прыгнула в посте…

— Вовсе нет! — возмутилась я, перестав прятать то, про что, похоже, все уже и так знали.

— Ну да, да… ты же у нас правильная девочка, — губы парня скривились в неприятной усмешке, — предпочитаешь спальне кабинет.

Масштабы гуляющих по академии сплетен ужаснули. Откуда всем все известно‑то? Неужели вредная «ящерица» с мстительным сильфом разболтали? Или этот Элькин Сверр опять отличился? А может, правду ректор говорил, что у стен тут и глаза и уши есть. Хотя вполне возможно, что народ просто додумал лишнего за неимением информации, ну и… угадал. А вообще, какая к черту разница?!

— А знаешь, Каин, — прищурилась я, — это не твое дело! — и демонстративно поправила рукава форменной блузки, но теперь так, чтобы магический рисунок, наоборот, был виден.

— Не мое, да? Я ради тебя в эту группу перевелс — с-ся, — зашипел оборотень, склонившись ко мне. — Приглашение на мероприятие для избранных тебе сделал. Родне сказал, что приду с шикарной белокурой ведьмочкой. И что теперь? Меня же на смех поднимут. Неужели за все, что я для тебя сделал и чего от тебя же натерпелся, ты не могла… повременить со своей помолвкой?!

— Что‑то я не пойму, — проговорила подошедшая к нам Эллис, — тебя, парень, что больше возмущает‑то: что она другого предпочла, или что тебе на вечеринку не с кем пойти?

— И то и другое! — огрызнулся кот, зло взглянув на помешавшую нашей «милой» беседе ведьму. — Но из‑за второго я буду выглядеть полным идиотом на праздновании багровой луны.

— А в чем проблема, не понимаю, — присев на край моего стола, сказала подруга, — найди себе другую спутницу и успокойся. Уверена, что тебя куча девок согласится выручить, только свистни.

— Я сказал уже всем, что приду с — с-с блондинкой! — зашипел на нее княжич.

— Ну так блондинок свистни, — скрестив на груди руки, предложила я.

— С ведьмой! — снова посмотрел на меня кот. — С красивой, сильной, юной ведьмочкой из своей группы, — скороговоркой произнес он. — Ты обещала, Рина! — решил надавить на мое чувство ответственности Каин. А мне и правда стало неудобно, собиралась ведь сходить на эту его суперважную вечеринку, теперь же вряд ли получится даже при желании. Княжич прав, с чужой невестой на такие мероприятия не ходят. Да и как щит на него среагирует, неизвестно, еще отправит беднягу вместо праздника опять в лазарет. Оно мне надо?

— Ладно, парень, так и быть, — Эллис нарочито громко вздохнула и с видом человека, делающего ему большое одолжение, произнесла, — уговорил!

— Ты о чем? — не понял кот, перестав шипеть и щуриться.

— Ну, как о чем? О вечеринке! Нужна одногруппница — ведьма — блондинка? Так и быть, надену на палец кольцо, чтоб всякую фигню прикрыть, перекрашусь в светлый цвет и схожу с тобой, болезным, чтоб защитить твою мужскую честь от позора.

— Ты… — начал княжич, обалдело глядя на нее, — да ты…

— Я, ага. Эллисандра Страхова, свободная ведьма из древнего рода. Не устраиваю? — вкрадчиво поинтересовалась она, сверкнув изумрудными глазами.

Каин хотел что‑то сказать, но смолчал, вместо этого чуть отступил и начал придирчиво разглядывать девушку. Я тоже уставилась на соседку, не до конца понимая, чего она добивается.

— Значит, хочешь пойти со мной? — парень снова прищурился, но уже не зло, а хитро.

— Что только не сделаешь ради подруги, — подмигнув мне, ответила ведьмочка.

— Даже отправишься на закрытую вечеринку с одним из самых завидных холостяков МАРиС, — хихикнула мавка, тоже подходя к нам. — Какие жертвы, и все ради дружбы, — насмешливо пропела она, кокетливо поправляя седую прядь в темной шевелюре.

— А ты не завидуй, — Элька легонько пихнула ее локтем в бок. — Все равно ты не ведьма и не блондинка, так что тут ловить нечего.

— Ну, я, если что, тоже могу это… перекраситься, — тряхнула распущенными волосами Ева.

— А мне и перекрашиваться не надо! — радостно сообщил эльфенок, умудрившийся услышать, о чем мы говорим, аж от двери, в которую вошел. Или это его бабочки — стрекозы тут шпионами поработали, а мы их не заметили?

— А я дриада, — тяжело вздохнула… дриада, поднимаясь вслед за остроухим к нам. — Но на вечеринку все равно очень хочется.

— Видишь, как ты популярен, — ведьмочка ткнула Каина кулачком в грудь. — Друзья меня, кстати, Эллис зовут.

— Каин, — представился заметно повеселевший кошак. — Мне больше нравится Сандра, не возражаешь? — ее имя он сократил по — своему, как ранее мое. Однако девушка ничуть не обиделась.

— Сандра так Сандра. Меня тут уже так называли, — сказала она. — Что решил‑то? Облондиниваться мне к выходным или и так сойдет? — она намотала на палец тугой каштановый локон и выразительно на него посмотрела.

— Перекрашивайся, — вынес вердикт оборотень. — И туфли на каблуках купи, а то ты в росте подруге уступаешь, — он кивнул на меня, молча наблюдавшую за ними со смешанным чувством облегчения и легкого неудовольствия.

Только понять, кого из них больше ревную, никак не получалось. Наверное, все‑таки Эльку к оборотню. Почему‑то ужасно не хотелось, чтобы она шла развлекаться без меня. Однако пойти с ними третьей было бы не совсем правильно. У меня теперь жених есть, а у нее… хм, тоже вроде как есть, но ведет себя странно, так что ведьмочке сам бог велел сходить с Каином повеселиться, глядишь, и Сверр ее шевелиться начнет. Хм, так может, она именно эту цель и преследует?

— Тебе надо, ты туфли и покупай, — заявила моя подруга. — И платье нарядное тоже! — добавила она, не дав парню возмутиться. — У меня лишних денег на праздные затраты нет.

— Размеры мне напиши, — смерив ее взглядом, проворчал Каин. — Будет тебе платье с туфлями и прочей девчачьей ерундой. Даже разрешу все это потом оставить, если хорошо сыграешь свою роль и не опозоришь меня перед гостями.

— Даже не сомневайся, — заверила его Эллис, коварно улыбнувшись.

— Начинаю жалеть, что я не ведьма, — задумчиво проговорила Ева.

— Я тоже, — вздохнула дриада.

— И я, — присоединился к ним эльфенок.

— Угу, и ты не ведьма, — немного нервно усмехнулась я. — Ребят, было бы о чем жалеть! Ну, подумаешь какая‑то вечеринка.

— Катарина, солнышко, ты чем‑то недовольна? — моментально просек мое настроение оборотень.

— Вовсе нет! — гордо вскинула голову я. — Просто переживаю немного… за подругу.

— Лучше за княжича переживай, — посоветовала мавка, намекая на Элькины недавние достижения.

— С чего бы? — фыркнула я. — Он мальчик большой, сам захотел сильную, красивую, юную ведьмочку — одногруппницу, так что ему грех жаловаться.

— А кто жалуется? — ласково улыбнувшись Эльке, этот позер галантно поцеловал ей ручки и, отвесив грациозный поклон, сказал:

— Я счастлив нашему знакомству, Сандра.

Девушка хотела что‑то ответить, но раздавшийся звонок разогнал нашу компанию по своим местам, а потом началось очередное практическое занятие, во время которого было не до размышлений о вечеринках, так как нас отправили порталом на полигон отрабатывать создание локальных стихийных бедствий. Веселое оказалось занятие, интересное. А главное, мы там ничего не разрушили, как в прошлый раз в аудитории, ибо рушить было уже нечего, потому что до нас на этой площадке группа боевиков со старшего курса отрабатывала какие‑то убойные заклинания. В столовой обедали, сев за один стол всем коллективом, ну, не считая гномов, конечно, которые предпочитали держаться своей компанией. Во время трапезы меня и нашел Сигурд, напомнивший, что у нас вечером встреча, связанная с подпиткой «кровопийцы». Так что по окончании занятий я пошла не в общежитие, как Эллис с Евой, а к нему в кабинет. И естественно, напоролась по дороге на его ярых поклонниц во главе с Кларой. А день был таким хорошим, эх.

— Катарина, какая встреча! — оскалом голодной акулы поприветствовала меня брюнетка.

— Неожиданная, — сказала эльфийка с костылем. И три другие девицы, стоявшие позади ведьмочки в ряд, дружно закивали, но, судя по помятой одежде и листве, запутавшейся в волосах, они провели полдня в кустах, ожидая моего появления.

— Я спешу, девочки, — проговорила, обведя их внимательным взглядом. Ждать от этой компании хорошего не приходилось.

— Да неужели? Спешишь, значит. И куда же? Опять к Сигурду, который тебе ну совсем не нужен? — язвительно поинтересовалась застывшая напротив меня Клара. — Лгунья! — это слово она буквально выплюнула, разозлив и меня. Да кто они такие, чтобы лезть в мою личную жизнь! И не в личную — тоже.

— Именно к нему, — ответила я чернявой стервочке, с вызовом глядя на нее, — и именно спешу! — после чего как бы невзначай поправила манжеты, обнажая запястья с брачным узором — пусть видят, им полезно. — Если у вас нет ко мне конкретного дела, освободите дорогу.

— Дело? — вскинула брови ведьмочка. — К тебе‑то? Мы с воровками, обманщицами и стукачками дел не имеем, — презрительно бросила она. — К тому же кто мы такие, чтоб вставать на пути у большой и чистой любви! — глумливо улыбнувшись, брюнетка отступила в сторону. То же самое сделали и ее приятельницы. — Живот‑то уже растет или пока не видать? — хохотнула она, непрозрачно намекая мне на причину этой самой «большой и чистой».

— Клара, не перекладывай свои несбывшиеся мечты на других, — осадила я ведьму. — Некоторые, представь себе, и без беременности замуж выходят.

— Конечно! При женихе‑то целителе… — не желала сдаваться девушка.

— Ты сама себе противоречишь, — сказала я с наигранным спокойствием, хотя тема и бесила. — Если так просто избавиться от ребенка, значит, причина точно не в нем.

— А в чем тогда? Шантаж? — брюнетка впилась в меня пытливым взглядом, будто хотела прочесть мысли. — Ты про него знаешь что‑то такое…

— И снова ты всех судишь по себе, — перебила я, — вернись к версии про «большую и чистую», она самая правильная, — и, желая свернуть этот неприятный разговор, сказала: — Все, девочки. Мне действительно пора!

— Ну так иди, — пожала плечами Клара. — Мы тебя не задерживаем.

И я пошла, гордо расправив плечи. Однако лица у девиц были такие загадочные, что отделаться от ощущения грядущей подлянки не получалось. Но проверка собственного тела на наличие очередного проклятия, способного выставить меня полной дурой на встрече с лекарем, ничего не дала, и я продолжала идти дальше, раздумывая над тем, что же еще могли придумать эти изобретательные стервы.

Тут‑то все и произошло. Над головой раздался шелест крыльев и мерзкое хихиканье. Придерживая одной рукой шляпу, а второй метлу, я посмотрела вверх и увидела парящую в воздухе фею. Вернее, уродливого монстрика со стрекозиными крыльями. По ним‑то и классифицировала эту прикрытую мороком гадину, посыпающую меня золотистой пыльцой из крохотной коробочки. Песчинки в полете превращались в больших уродливых пауков. И пусть я не боялась их так сильно, как собак, все равно стало противно. Скривившись, я рванула вперед, надеясь избежать соприкосновения с мерзкими насекомыми, но они не упали на землю, а с завидной скоростью полетели за мной, шевеля своими мохнатыми лапками. Огромная черная копошащаяся туча уродливых пауков мчалась следом, а за спиной раздавался громкий хохот феечки и ее подельниц.

— Ой, Катарина, да ты, похоже, зонтик забыла? — крикнула эльфийка.

— Да — да, а тут дождь… экзотический, — поддакнула одна из свиты.

— И камни на дорогах, — хихикнула другая.

В тот же миг я споткнулась об упомянутый камень, но, к счастью, не упала, а только замешкалась. Подозреваю, что его специально подложили и прикрыли «отводом глаз», а может, и еще какими‑нибудь чарами, чтобы я уж точно не прошла мимо. И так мне стало обидно, что злость взяла верх над гадливостью и нежеланием связываться с задирами на потеху всей академии. Бросив метлу, я развернулась, чтобы, наплевав на правила МАРиС, запрещавшие драки вне зала для поединков, отправить обнаглевших фанаток в ближайшие кусты воздушной волной. Но вместо девчонок увидела рой, что следовал за мной и… настиг, на свои паучьи головы. Я и вскрикнуть не успела, как сработал абсолютный щит. Полыхнули голубые символы на моей коже, того же цвета сияние окутало всю фигуру, и наколдованные насекомые превратились в обычный дождь, который меня даже не коснулся.

— Это нечестно! — возмутилась феечка, прижав к груди волшебную шкатулку. — Она уничтожила мою курсовую работу! — изволило заявить это наглое создание.

За что и поплатилось. Потому что на редкость живучие капли шустро собрались в одну лужу, обернулись здоровенным чудо — юдом с паучьим телом и крыльями летучей мыши и с громким «Ням — ням!» полетели ловить испуганно верещащую создательницу, которая, улепетывая от результатов собственной работы, растеряла всю маскировку. Но фею эту я все равно не знала, так что ее настоящий облик мне ничего не дал.

— А вы что стоите? — обратилась я к притихшим пакостницам, демонстративно разминая пальцы, искрящиеся от рвущейся на волю силы. — Или и вам помочь взлететь? На последнем занятии как раз отрабатывали один смерч…

— Мы еще встретимся, — зло прошипела Клара, жестом давая команду своим спутницам отступать.

— Несомненно, — ответила я, немного разочарованная тем, что они уходят безнаказанными. Но бить в спину было не в моих правилах. А атаковать первыми девчонки упорно не желали. Ну, кроме феечки, которой уже досталось. — Только лучше на официальном поединке. От вашей подлости уже просто тошнит.

— Нас от твоей — тоже! — крикнула хромая эльфийка, ускакав на безопасное, по ее мнению, расстояние. — Явилась тут, вся из себя прЫнцесса! За два дня окрутила единственного инкуба в академии, еще и скромницу из себя строить пыталась. Мы, между прочим, уже не первый год за ним бегаем, а он…

— Не моя вина, что вы не в его вкусе, — огрызнулась я, стараясь сдержаться и не придать этой обиженной красотке ускорения.

— А ты, значит, в его? — черные глаза ведьмочки хищно сверкнули, а кулаки сжались.

— Вероятно, — демонстративно посмотрев на свои браслеты, сказала я. Конечно, следовало просветить этих дурочек, что им все равно ловить нечего, так как у демонов есть истинная пара, и для Сальдозара таковой являюсь я, но почему‑то не хотелось раскрывать настоящую причину столь быстрой помолвки. Пусть думают, что он и правда в меня влюбился. Просто так, с первого взгляда… ну, или с первого пациента, пострадавшего по моей вине.

Оставшуюся дорогу до целительского корпуса я прошла без приключений. Свернула за угол, подошла к крыльцу и узрела поджидающего меня на крыльце жениха. Он, судя по мрачной физиономии и скрещенным на груди рукам, каким‑то образом почувствовал, что сработал щит, и вышел навстречу, но нашей стычки, скорей всего, не видел. Так же было и тогда, в комнате Симоны. Ведь, как позже сообщил Венька, домовенок летал только за ректором, целитель явился сам. Решив, что этот пункт тоже надо внести в список вопросов, который составляла на последней перемене, я улыбнулась и нарочито бодро поздоровалась с василиском.

Тот не ответил, лишь уголок его губ дернулся, как в болезненной гримасе, когда мужчина открывал передо мной дверь. А мне так обидно стало… Даже обидней, чем на разборках с Кларой и Ко. Ведь это ЕГО фанатки мою жизнь портят! И я же еще и виновата, получается?! Застыв на пороге, исподлобья уставилась на блондина. Он с тяжелым вздохом на меня. Сидящая в приемном покое ведьма — на нас. Какое‑то время мы все молча смотрели друг на друга, а потом я не выдержала и высказалась:

— Если вас так утомляет общение со мной…

— Не здесь, Кати, — попросил Сигурд, перебив меня.

— Да я вообще могу не отнимать ваше время! — выкрикнула я, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, и, резко развернувшись, пошла обратно. Но вместо того чтобы спуститься с крыльца, угодила во внезапно открывшийся портал и очутилась в кабинете господина Сальдозара вместе с ним.

— Так‑то лучше, — сказал блондин, снимая темные очки. — Чай, кофе? Хотя лучше вина, — он подошел к бару и достал оттуда два бокала. Причем вел себя так естественно, спокойно, по — домашнему, будто это вовсе не он только что корчил морды, демонстрируя свое недовольство.

— А сразу нельзя было так поступить? Зачем вы заставили меня идти к вам пешком? Вы ведь знали, что я встречу ваших поклонниц. Или этого и добивались? — спросила, не скрывая обиды.

— Нет, не этого. Был занят и не смог тебя вовремя встретить. Прости, — ответил василиск и я, немного подумав, кивнула. — Располагайся, Катарина, — после короткой паузы предложил он, наливая багряный напиток, при виде которого мне сразу вспомнился прошлый вечер, к счастью, не закончившийся похмельем. Эдак я совсем сопьюсь в академии — что ни день, то новый сорт алкоголя. А ведь в Идоре позволяла себе немного игристого вина лишь по особым праздникам. — Выпей, нам надо поговорить, — усадив меня на диван и вручив наполовину полный бокал, сказал мужчина.

— Надо, — согласилась я, пригубив виноградного вина. Совсем чуть — чуть, для храбрости. Ведь тема, которую требовалось обсудить, была очень уж деликатной.

— Ты прочла то, что я пометил в книге? — сев рядом со мной, поинтересовался лекарь. Я кивнула, не глядя ему в лицо, и снова выпила, ибо храбрость намылилась сбежать, бросив меня на растерзание совсем другим чувствам. — Если есть вопросы…

— Есть! — воскликнула я, зацепившись за нужное слово. — Подержите‑ка, — попросила мужчину, сунув в его свободную руку свой бокал, сама же принялась рыться в сумке, разыскивая вырванный из блокнота лист. — Вот! — выудив из учебника искомую страницу, вручила ее лекарю в обмен на свой напиток.

— Это что? — пробежав взглядом первые строчки, спросил он.

— Как что? Список! Вы же сами интересовались, есть ли вопросы.

Блондин где‑то с минуту изучал мои записи, затем залпом допил свое вино, отставил в сторону пустой сосуд и, повернувшись ко мне всем корпусом, процитировал первый пункт списка:

— Сколько истинных пар может быть у демона?

— Ага, — кивнула я, подтверждая, что именно это и написала. — Сколько?

— Одна, — ответил он, — на то она и истинная.

— И на ней женятся? — посмотрев в его серебристые глаза, чтобы лишний раз проверить себя, уточнила я.

— Да, — он ответил мне напряженным взглядом, будто ожидая подвоха. И, не желая его разочаровывать, я спросила:

— А женам выдают лицензию на отстрел поклонниц мужа?

— Кати…

— Ну что Кати, что?! Если вы не в состоянии приструнить своих девиц…

— Забудь о них, — сказал он. — Больше ни одна тебя не побеспокоит.

— Хм, — я прищурилась, искоса глядя на него. — Сами отстреляете, что ли?

— Вроде того, — усмехнулся блондин. — Но не так радикально.

— Ладно, — немного подумав, сказала я. — Тогда еще вот какой вопрос: вы, помнится, говорили, что я ваша временная невеста, но только что сказали, что на истинных парах демоны женятся. Как это понимать?

— Насильно тащить тебя замуж я был не намерен.

— Были?

— Был.

— А теперь, значит, намерены? — придралась к словам я.

— Кати, мы вчера перешли на «ты», — напомнил жених, стремясь ускользнуть от темы.

— Так намерен или нет? Ты! — не сдавалась я.

Но Сигурд молчал. Глаза его сузились, на лице заходили желваки, а губы превратились в тонкую линию. Злится, нервничает, не знает, что ответить? Чертов василиск! Почему не выложить все, как есть?! Потом бы вместе разобрались. Если у Сальдозара на нервной почве пропал дар речи, у меня по тем же причинам случился очередной приступ болтливости. Забрав из его рук листок, я приписала вопрос про отстрел и принялась зачитывать пункты один за другим, требуя от мужчины быстрых и честных ответов. А заодно и придумывать новые вопросы, навеянные ими.

Так минут за пять выяснилось, что полукровки живут дольше обычных людей, но меньше демонов, а кровь василиска в случае Сигурда влияет только на его дар. Я узнала также, что чешуя у второй ипостаси жениха не линяет и не шелушится даже при аллергии, а волосы отрастают при каждом обороте на пару сантиметров и не зависят от длины прически человеческого облика. На вопрос о том, какие у нас будут дети, мужчина уверенно заявил: «Замечательные». Пришлось уточнить, что я имела в виду замес разных рас в его родословной. На это лекарь пожал плечами, мол, не знает, какая кровь из тех, что текут в нем и во мне, взыграет в потомке, пока тот не появится на свет, но заверил, что основная форма у маленького мага будет человеческая. А если меня так сильно интересует сей вопрос, предложил проверить все опытным путем. То есть родить ребенка. На этот раз от щекотливой темы уклонилась уже я, начав скороговоркой зачитывать оставшиеся вопросы:

— Сколько тебе лет?

— Много.

— А точнее?

— Много, но я, как и все маги, не старею, — упрямо повторил он, не желая признавать, что дяденькой я его назвала заслуженно.

— Носят ли инкубы брачные браслеты? Или имеет смысл заказать рубашку с вышивкой «Занят!»?

Сигурд улыбнулся, оценив иронию, но ответил серьезно:

— Как только свадебный ритуал будет проведен, на моих запястьях появятся такие же, как у тебя…

— Кандалы, — закончила за него я.

— Несъемные браслеты, — смерив меня взглядом, поправил он.

— Та же фигня, — цитируя Эльку, отмахнулась я, но блондина задело мое отношение к магической вязи.

— Так пугает перспектива нашего замужества? — спросил он сухо.

— Дело не в тебе, — вздохнула я, тоже растеряв всю веселость. — Проблема в ситуации, заложниками которой мы стали. Меня хочет твоя демоническая сущность, а ты…

— А я смотреть на тебя не могу, — сказал он, я же от его слов будто в ледяную прорубь ухнула. Вот так, значит? Смотреть не может? Поэтому и кривился на улице? И без алкоголя разговаривать не стал. Но как же вчерашние поцелуи? И то, что написано в книге… все ложь?! Хотя, быть может, потому я ему и неприятна, что вторая ипостась сделала стойку на подходящую пару, забыв уточнить мнение человеческой половины. Или василисковой. Или… — Потому что очень трудно вот так сидеть рядом и не прикасаться, когда хочется схватить, прижать к себе и зацеловать до полусмер — р-рти! — рыкнул мужчина, резко поднявшись с дивана, чтобы подойти к столу и налить себе еще вина. — Будешь? — спросил он, обернувшись. Я отрицательно помотала головой, комкая в руках какую‑то бумажку. И только когда она порвалась, сообразила, что уничтожаю собственный список.

— Наверное, это все гормоны, — сама не зная зачем, проговорила я.

— Наверное, — согласился блондин, продолжая стоять ко мне спиной.

— Но ты же глава целительского корпуса! У вас тут должны быть какие‑то лекарства от… ну…

— Ну спасибо, Катарина! — издал короткий смешок мой жених.

— Не за что, — решив не замечать его сарказм, ответила я.

— Ладно, ведьмочка, — повернувшись ко мне лицом, вздохнул Сигурд. — Любопытство свое ты удовлетворила…

— Отчасти.

— Вот и славно, значит, будет лишний повод встретиться, чтобы продолжить удовлетворение, — улыбнулся он.

— Любопытства? — на всякий случай уточнила я, а то мало ли.

— И его тоже, — улыбка блондина стала шире, а в серебристых глазах появился какой‑то странный блеск. Мне же очень захотелось срочно промочить горло, которое почему‑то пересохло. Так что недопитое вино пришлось кстати.

— Я еще спросить хотела… — начала, ставя бокал на деревянный подлокотник.

— Позже, Катенька, — сказал мужчина. — Сначала нужно подпитать «Кровопийцу».

— Опять раздеваться придется? — понизив голос, спросила я.

— А ты против? — он не сводил с меня взгляда, мной же завладели противоречивые эмоции. С одной стороны, было страшно и неловко от мысли, что сейчас повторится позавчерашний ритуал. С другой — я пребывала в предвкушении, это волновало и, чего уж там, возбуждало тоже! Наверное, энциклопедия права: я действительно влюблена в своего инкуба. — Ну, если против, — вздохнул блондин, по — своему истолковав мое молчание, — ограничимся только обнажением рук. Закатывай рукава, Кати, а я пока достану чашу.

И снова меня накрыло противоположными чувствами: радостью оттого, что не придется смущаться из‑за своей наготы, и… разочарованием. Нет, ну так не может продолжаться! Встав с дивана, я решительно подошла к Сальдозару (спасибо ударившему в голову вину) и сказала:

— Раз уж нам все равно потом придется пожениться, давайте узнавать друг друга лучше.

— Хочешь составить еще пару списков? — он чуть склонил к плечу голову, серебристые пряди упали ему на глаза, и я, не задумываясь, протянула руку, чтобы убрать их, но мужчина перехватил мое запястье. — Пойдешь со мной на свидание? — спросил, неотрывно глядя на меня. Его пальцы начали медленно поглаживать мою кожу, продвигаясь к ладони.

— А разве у нас сейчас… не свидание? — прошептала я, облизав пересохшие от волнения губы.

Сигурд на миг сильно сжал мою руку, затем снова начал массировать ее, пробуждая толпу мурашек в моем теле. А в следующий миг он неожиданно дернул меня на себя и без спросу поцеловал. Но едва мои возмущения потонули в пучине головокружительного удовольствия, как мужчина резко отстранился, отвернулся и снова занялся приготовлениями к ритуалу. А я так и осталась стоять в растерянности, трогая собственные губы. Да что он делает, в конце‑то концов?! То притянет, то оттолкнет. Я что ему, собачка на поводке?!

— Девочка моя, милая, хорошая, любимая… не сопи так обиженно, а? Я же не каменный, — проговорил жених, закатывая рукава, чтобы сделать ритуальные порезы. — Знала б ты, чего мне стоит сдерживаться, когда ты так близко.

Любимая…

Слово, оброненное им, приятно согрело душу и развеяло обиду.

Не каменный, значит. Хм, с такой точки зрения я на ситуацию не смотрела, а должна бы, учитывая его недавнее признание. Поэтому сопеть перестала, кивнула и, вернувшись на диван, села, сложив на коленях руки. Незачем провоцировать человека… вернее, не человека, а полукровку с демонической сущностью, который блокирует собственные порывы, не желая меня торопить. Он прав, мне прежде всего самой надо определиться, чего я от него хочу и, главное, когда. А свидание…

— Так пойдешь со мной или нет? — словно прочтя мои мысли, спросил василиск.

— А куда пойдем‑то? — спросила я, пытаясь вспомнить, есть в Академгородке какое‑нибудь кафе, кроме столовой, или нет. — В город?

— Ну, можно и в город, если хочешь, — улыбнулся мужчина, ободренный моим вопросом. — А можно и на бал. Старшекурсники маскарадную вечеринку в субботу устраивают. Некоторые преподаватели и руководители дипломов тоже приглашены. Я, по крайней мере, точно. Идти не собирался, но если с тобой…

— Пойду! — радостно улыбнулась я. О таком свидании даже не мечтала. И… к черту списки, надо срочно платье раздобыть и туфли, которые еще разносить до выходных придется, чтоб было удобно танцевать.

Эллис

— А может, не надо? — спросила Катарина, поглядывая на сновильера, который привычно расположился в начерченной на крыше схеме и сложил в ожидании мохнатые лапки.

— Надо — надо! — сказала я. — Они тебя подставили?

— Да.

— Отправили в логово голодного зверя?

— Скорее, сексуально неудовлетворенного демона, — осторожно поправила меня ведьмочка.

— Одна фигня! — отмахнулась я. — И что же? Ты им все это готова спустить? — я уперла руки в бока, выразительно посмотрев на подругу.

Та пожала плечами и неуверенно пробормотала:

— Эль, но ведь если б не их выходка, мы бы с Сигурдом еще долго кругами ходили, а так отношения получили вполне себе ощутимый толчок и… в субботу на бал идем, вместе, — блондинка улыбнулась, предвкушая грядущий праздник.

Узнав, что я тоже там буду со Сверром, она очень обрадовалась и теперь маскарада ждала еще сильнее, чем прежде. У меня же по — прежнему был свободный билет, который я сначала планировала отдать бабушке, потом соседке, а теперь подумывала позвать с собой мавку, с которой мы после посещения заколоченной комнаты неплохо сдружились. Она даже жемчуг предложила вернуть, но я отказалась. У меня этого добра еще две нити осталось, а ей, девочке из водных глубин, подобные штучки глаз радуют и настроение поднимают.

— Кать, — покачав головой, сказала я, — вот добрая ты девушка, такие долго не живут!

— Почему это? — нахмурилась ведьмочка.

— Потому что слишком много желающих сесть на шею и ездить, ездить… пока не заездят! — заявила я. — И вообще, ты когда сюда шла, вроде ж определилась, что мстим. А теперь опять сомневаешься? Это хорошо, что мой бывший куратор — мужик с железной выдержкой, а если б попался какой‑нибудь неуравновешенный, да под «Супермартом»… ты бы в лазарете и осталась! Ниже этажом, где палаты для тяжело травмированных находятся.

— Это верно, — подруга помрачнела, видимо, представляя возможные последствия вчерашних приключений. — Но меня не размер вины Силарина с Ехтиндрой беспокоит, а то, что он наш куратор, сильный маг, преподающий среди прочего и снотворчество, и просто умный и опытный господин, который вычислит, кто ему порцию эротических сновидений прислал в два счета. Мы видим Кейсара практически каждый день и от него зависит наше дальнейшее обучение в МАРиС.

— Тебе с твоим женихом отчисление точно не грозит, — успокоила я девушку.

— Может и так, но ты‑то только — только к нам в группу перешла. Вдруг этот сильф тоже… мстительный.

— Тем интересней, — широко улыбнулась я, предвкушая веселье. Не, ну а что? Достойные противники на улице не валяются. Таких надо любить, беречь и провоцировать, чтоб не расслаблялись. — Ой, да ладно! — я всплеснула руками, наблюдая за сосредоточенно шевелящимися бровями соседки. — Вызвали уже сновильера, давай ваять задуманный сон. Все ж невинно! Подумаешь, эта парочка на своей шкуре ощутит действие возбуждающего зелья, будучи запертой в одной комнате друг с другом. Может, им даже понравится? — хихикнула я.

— А если Ехтиндра не приспособлена? — продолжала сомневаться блондинка.

— К чему? — не поняла я.

— Ну, к тому, — многозначительно проговорила она. — К этому.

— К этому, — повторила я, озадаченно почесав затылок.

— Ну да, вдруг у нее строение тела не человеческое и…

— Ой, Кать, престань меня грузить, — взмолилась я. — Какая разница, как эта чешуйчатая особа совокупляется и размножается, да хоть почкованием, как наш Венька! Мы же сон придумываем, абсурдный, прикольный, мстительный. А не доклад по особенностям прямоходящих ящериц пишем. Скажи честно, тебе жалко без снов остаться на ближайшие пару дней? В этом все дело? Не хочешь расплачиваться со сновильером? — я посмотрела на полупрозрачного паука. Он на Катарину, она на меня и… ведьмочка решилась.

Ближайшие полчаса мы с упоением сочиняли эротическое сновидение для целительницы и сильфа, на которых я еще днем успела кинуть неактивные маяки. Создали романтическую атмосферу при свечах, добавили аромат жасмина и бокалы с малиновым вином, которым нас угощала администрация, ну и перешли к главному.

— Хвост мешает! — заявила Катарина, отступив от иллюзорной модели будущего сна.

— А ты позу смени, — предложила я.

— Да как сменить‑то? — разнервничалась ведьмочка.

— Эх, Катарина, всему‑то тебя учить надо, — я вздохнула, невольно копируя бабушкины интонации. — Видела как коты на улице того этого?

— Кто ж этих бесстыдников не видел, — хмыкнула девушка.

— Ну, вот и мы их… так же. Не зря ж возбудитель кошачий, пусть как Васьки с Мурками любовью и занимаются.

Взяв дело в свои руки, я воплотила задуманное. Получилось странновато, но что поделаешь. Мой опыт ведь тоже был далек от совершенства. Целоваться‑то я научилась, спасибо ребятам из школы травников, приглашавшим меня на свидания. А дальше этого ни — ни. Зато как занимаются продолжением рода разные зверушки, вдоволь насмотрелась, пока жила в лесу. Вот и заставила героев задуманного нами сна делать это по образу и подобию, так сказать. Но хвост Ехтиндры один хрен мешал, портя мне всю инсталляцию.

— Куратор нас убьет, — глядя на результат моих трудов, простонала Катарина.

— Да ладно тебе, — отмахнулась я, любуясь созданной иллюзией. — Может, мы им, как они тебе, добра желаем, пытаясь намекнуть, какая они идеальная пара. Глядишь, подтолкнем этих двоих к созданию новой ячейки общества!

— Или к охоте на ведьм, — не спешила разделять мой оптимизм подруга.

— Расслабься, — полюбовавшись на наше творение, сказала я. — Это просто сон. Уверена, Силарин оценит. И ящерица эта вредная — тоже.

Закончив мучить сновильера, мы отпустили его с миром и с чувством выполненного долга пошли спать. Но стоило мне войти в свою комнату и, скинув одежду, отправиться в душевую, как звякнул сигнальный маячок, который я установила, чтобы предупреждал о незваных гостях. Следом за этим послышалась отборная брань в исполнении моего голубоглазого «полоза», которому на голову обрушилось ведро воды. Так ему! В следующий раз стучаться будет, а не вламываться в чужой дом через портал. Отменив вечернее купание, я накинула на плечи свой шелковый халатик и вышла к позднему визитеру с улыбкой на губах. Мне, конечно, хотелось, чтобы она была вежливой и дружелюбной, но, глянув мельком в настенное зеркало, поняла — улыбка вышла ехидной и самодовольной. На что Змейс, покачав головой, укоризненно проговорил:

— Плохо же ты жениха встречаешь, невестуш — ш-шка.

— А как тебя надо встречать? Хлебом солью, что ли? — съязвила я. — Ты на часы‑то смотрел, женш — ш-шок? — копируя его интонации, прошипела я. — Приличные девушки в это время уже спят.

— А неприличные, как понимаю, в халатике на босу грудь рас — с-ссекают, — окинув меня хмурым взглядом, заявил вкрай обнаглевший василиск.

— В чем хочу, в том у себя в комнате и хожу! — огрызнулась я. — Может, я голая спать люблю. Моя территория — мои правила! Хватит уже вваливаться сюда без стука, как к себе домой. И выдергивать меня через портал, когда тебе вздумается, тоже хватит! Я понятно выражаюсь, женишок? — подбоченившись, с вызовом посмотрела на огромного змея.

— Предельно ясно, невестушка, — недовольно дернув длинным хвостом, проворчал он.

Мы еще какое‑то время молча изучали друг друга, играя в игру, кто первым отведет взгляд, а потом я вздохнула и, плюхнувшись на кровать, спросила:

— Зачем явился‑то, лесной царь? И правда ведь, ночь на дворе, а утром на занятия идти.

— Сос — с-скучился, — ответил гость, свернувшийся кольцом на моем ковре, и, закусив кончик подвижного хвоста, посмотрел на меня щенячьим взглядом. — Не выгоняй, а?

Так он это проникновенно произнес, что вопреки моей нелюбви к змеям захотелось подойти и погладить страдальца по антрацитово — черной шкурке. Вот только я теперь точно знала, что за фрукт этот «полоз», так что попадаться на его уловки не собиралась. Но и озвучивать ему, что знаю, кто он такой, тоже не торопилась. Это вчера спьяну мне хотелось устроить семейные разборки, а протрезвев, я решила сначала выяснить побольше о Сверре и мотивах его поступков, а заодно и о магическом рисунке, заменявшем мне обручальное кольцо. Хотя о нем как раз можно было спросить и сейчас.

— Вообще‑то я ложусь спать, — сказала, демонстративно зевнув, — но если тебе охота с кем‑то пообщаться, давай. Полчасика, так и быть, выделю… жениху, — иронично добавила я и, взяв с тумбочки, бросила мокрому Змейсу полотенце, которое приземлилось ему на голову.

— А вытереть? — высунувшись из‑под белого полотна, заканючил визитер.

— У меня герпетофобия, дорогой. Так что сам давай, не маленький.

Поддев полотенце хвостом, этот гад запел старую песню:

— В обязанности будущей жены входит уход за мужем. Помыть ты меня помыла, теперь должна вытереть и обогреть.

— Костерок развести? — хищно усмехнулась я, потирая ладони, будто и правда собиралась прибегнуть к заклинанию огня.

— Тепла твоего тела, думаю, будет достаточно, — не повелся на угрозу василиск.

— То есть это ты так издалека начал, чтобы напроситься ко мне в постель, что ли? — озадаченно почесала затылок я.

— А пустишь? — заинтересованно глянул на меня Змейс.

— А в морду? — спокойно поинтересовалась я, поглаживая левой рукой сжатую в кулак правую.

— Злая ты, Эллис, — вздохнул гость и, снова положив голову на верхнее из колец, накрылся моим полотенцем.

Секунды текли, змей не шевелился, не разговаривал и вообще не подавал никаких признаков жизни, продолжая лежать на коврике так тихо, будто его тут и не было вовсе. В конечном итоге мне это надоело, и, подойдя к нему, я легонько пнула жениха мыском ноги, чтобы тут же услышать:

— Не только злая, но и драчливая! Плохо тебя бабка воспитывала, ох, плохо…

— Чья бы корова мычала, лживая ты ящерица! — возмутилась я.

— Почему это? — вынырнул из‑под полотенца он. Голубые глаза превратились в пытливые щелки, а в приоткрытой пасти мелькнул раздвоенный язык.

— По кочану и по капусте! — буркнула, раздумывая, а не предъявить ли ему обвинения в двуличности прямо тут, раз сам напрашивается. Но сумела сдержать порыв и вместо разборок на тему его второй ипостаси сунула под нос змею правую руку и спросила: — Это, к примеру! Ты, помнится, говорил, что орнамент со временем станет настоящим кольцом, а он никак не меняется, даже ярче не стал, как у Катарины браслеты. Вранье? Оно самое!

— Я говорил, что кольцо проявится, если мы и правда решим пожениться, невес — с-стушка, — в голосе гостя появились самодовольные нотки, что мне сильно не понравилось. Чему это он радуется? А? Непорядок! — А у нас пока по твоей же инициативе, кс — с-стати, конфетно — букетный период. Свидание вот… второе. Или уже третье? — он почесал кончиком хвоста морду, размышляя. — Многие девуш — ш-шки на третьем свидании уже в горизонтальную плос — с-скость переходят. А ты…

— А я — не многие, — сказала ему и отобрала полотенце, под которое эта наглая морда снова хотела спрятаться.

— Хочешь, чтоб магическая вязь засияла, давай спать вмес — с-сте, — пронаблюдав за тем, как я складываю отвоеванную вещь, предложил василиск.

— Я на постели, а ты на коврике? — уточнила, не оборачиваясь.

— Да хоть бы и так.

Комкая в руках только что сложенное полотно, я снова подошла к чешуйчатому собеседнику, присела рядом с ним и, внимательно рассматривая голубоглазую морду, настороженно спросила:

— Что‑то случилось, да? Меня опять наемники ищут, поэтому ты решил заделаться охранником? А как же бабушка?! — разволновалась я.

— Тиш — ш-ше, тише, — поморщился змей, демонстрируя вполне человеческую мимику. — Никто тебя больше не ищ — щ-щет, а тем, кто ис — с-скал, я доходчиво объяснил, что они не правы. Просто… — и замолчал, вздохнув.

— Соскучился, — резюмировала я, глядя на эту печальную змеюку, свернувшуюся кольцами посреди моей комнаты.

— Можно останусь? Я тут тихо полежу, а когда уснешь, уйду. А? — и снова посмотрел на меня, как побитый щенок, что аж сердце сжалось от жалости. Протянув руку, я погладила Змейса по голове, а он довольно смежил веки, наслаждаясь лаской. И на какой‑то миг мне показалось, что между нами возникло что‑то большее, чем просто общение. Какая‑то незримая связь, взаимная забота и… нежность? А потом это урчащее от удовольствия чудовище, не открывая глаз, заявило: — Вот так, невестуш — ш-шка, еще… Можешь, когда хочешь, доставить удовольствие уставшему за день жениху.

В лоб он получил сразу же. И никакая герпетофобия меня не остановила. Даже то, что эта мокрая ящерица, ехидно хихикая, спеленала мое тело, повалив на влажный ковер, не спасло его от расправы. А меня — от его извращенных поползновений, так как халатик из‑за активного ерзанья раскрылся, и взору полоза, который на самом деле василиск, предстало все то, что пряталось под шелковой тканью.

— Обалдеть! — присвистнул гад ползучий и наклонился ниже, чтобы провести по коже раздвоенным языком. Приятно было, немного щекотно и жутко неловко. В голове тут же завели спор противоречивые мысли. С одной стороны, он же вроде‑как жених мне, значит, ему можно позволить то, что не позволено другим. С другой — я не извращенка и к зоофилии не склонна! Пока я краснела от смущения, не зная: послать его по матери или расслабиться и получить удовольствие, этот поганец продолжал чертить влажные дорожки на моей груди, а потом поднял голову, посмотрел в глаза и проникновенно так поинтересовался: — Кто ж тебя за грудь‑то покус — с-сал, невес — с-ста?

— А то ты не знаешь?! — взвилась я.

— Откуда? — невинно моргнул чешуйчатый врун.

Захотелось снова его убить, причем самым жестоким способом. Начав дергаться и извиваться не хуже змеи, я высвободила одну руку и залепила паразиту по физиономии.

— Опять в глаз, — страдальчески вздохнул он, но сочувствия во мне все равно не вызвал. — Причем в тот же!

Запахнув полы халата, я потребовала меня немедленно отпустить. Василиск подумал… потом еще немного подумал… почесал лоб хвостом и уверенно выдал:

— Не — а. Я тебя отпущу, а ты меня снова поколотишь и, как побитую собаку, на сырую улицу выгонишь.

— Там сухо! — не согласилась я, продолжая ерзать.

— Все равно не хочу уходить.

— А я не хочу лежать на ковре, по которому ты последние минут двадцать воду размазывал! — снова дернулась я, но мои попытки вырваться быстро пресекли.

— Нечего было эту воду на меня выливать, Эллис, — мстительно ухмыльнулся Змейс.

— Мало тебе, гаду! — воскликнула я, с горем пополам высвободив и вторую руку. Рядом валялось полотенце, свалившееся с моего плеча, когда василиск меня скрутил. Его‑то я и схватила… чтобы использовать в правильных целях, конечно же!

Попытка придушить змеюку банной принадлежностью, увы, не удалась. Мало того, что эта голубоглазая ехидна ржала и подначивала, приговаривая, что теперь я действительно хорошая невеста, так как не только вытираю его, но и полирую наконец чешую. Когда же я, пыхтя от усердия, принялась затягивать петлю чуть ниже пасти так и норовящей обслюнявить мне ухо, Змейс коварно пощекотал мне пятку кончиком хвоста. В результате случилось четыре вещи: разбилась бабушкина ваза, упав с тумбочки; жених обзавелся очередным фингалом, получив локтем и во второй глаз тоже; халат треснул, лишившись рукава; а сверху раздраженно застучали потревоженные моим визгом соседи.

— Пусти, чудовищ — щ-ще! — шепотом потребовала я.

— Пообещаешь не выгонять… — начал торговаться он, но я перебила:

— Чего ты добиваешься? — спросила с раздражением. — Хочешь, чтобы я заболела?

— А что? Вариант! У меня появится повод за тобой поухаживать… в постели, — жених вернулся к тому, с чего начали, и мне это начало надоедать.

— Гад ты, — сказала я, надувшись. Ковер был мокры, змей — тяжелым, хоть он и старался не сильно давить своим весом, а настроение — поганым.

— Не обижайся, Эль, — вновь лизнул меня в ухо василиск.

— Отстань, извращенец! — я гордо отвернулась. — Зоофилия — не по моей части.

— Да неуж — ш-ш — ш-ели? — отпустив меня окончательно, прошипел гость. — Замуж — ш-ш за змея, с драконами на ночную охоту, с котом на вечеринку… я всех упомянул, нет?

— Не поняла, — сев, я стянула с собеседника полотенце, болтавшееся на нем, как галстук, и накинула на свои плечи, — ты ревнуешь, что ли?

— А не должен? Я, между прочим, беспокоюс — с-сь за тебя.

— За себя беспокойся, — посоветовала ему. — Драконы — мои одногрупники, как и кот. А с кем еще шалить и бегать по вечеринкам, если не с теми, кого знаешь? — визитер промолчал, а я продолжила: — Все, дорогой, пообщались и будет. Мне после нашей возни горячий душ и теплая постель нужны, а тебе — лед на морду, чтобы глаза не заплыли. Ну, или чем ты там обычно от ушибов лечишься?

— Все‑таки выгоняеш — ш-шь, — со свистом выдохнул Змейс.

— Прости, но мне утром рано вставать, а в твоем присутствии выспаться не получится, — развела руками я, с грустью посмотрев на разорванный рукав. Хороший был халат, шелковый. Такой выбрасывать жаль, так что придется раздобыть швейный набор и заштопать. Но… завтра! А сегодня отдыхать. — И да, — остановила я понурого змея, медленно ползущего к порталу, очертания которого проступили в углу комнаты, — в следующий раз не вламывайся в комнату без стука. Я серьезно. Вода — это только начало, над магической защитой я еще планирую как следует поработать. И, поверь, фантазия у меня хорошая.

— Коварная ты…

— Коварная бы на твоей шкуре охранные заклинания тестировала, а я заботливая.

— Ну, если с этой точки зрения подходить, то да, — кивнул василиск, усердно косящий под полоза. — Сладких снов, невес — с-ста.

— И тебе ночи доброй.

Он скрылся в портале, а я еще какое‑то время постояла в задумчивости посреди комнаты, после чего попробовал хоть немного просушить ковер, пользуясь нелюбимой магией воздуха, и повторно отправилась в душевую, на этот раз удачно. Спустя полчаса я чистая, душистая и довольная жизнью легла в постель, где меня тут же окутала приятная дрема, которая неуловимо что‑то напоминала, но я никак не могла вспомнить, что именно. Однако чем больше увязала в паутине сна, тем отчетливей становилось ощущение дежавю. Красивая комната, море свечей, низкий столик с наполненными багряным вином бокалами и огромная кровать с бордовым балдахином… Етишкин кот! Да это же моя собственная инсталляция! Но какого лешего я здесь делаю?!

— Вина? — от голоса с низким бархатным тембром по телу моему побежали мурашки. И как‑то сразу вспомнилось, что на мне ничего нет, кроме белья и тоненькой ночнушки с розовыми зайчиками на груди. А еще в очередной раз пришло понимание, что это просто сон, но вырваться из его плена и проснуться почему‑то не получалось. — Не стесняйся, солнышко, у нас впереди целая ночь, — сказал сильф, поднимаясь с кресла, стоявшего в темном углу. Именно это он должен был говорить Ехтиндре в соответствии со сценарием, разве что называть ее не солнышком, а змейкой, и смотреть полными страсти глазами.

Вглядевшись в лицо вышедшего на свет куратор, я отметила хищную усмешку и холодный прищур, за страсть могли сойти разве что язычки пламени, отражавшиеся в его черных очах. Черт! Либо мое воображение сыграло со мной злую шутку, воскресив во сне все то, что мы так старательно создавали с Катариной накануне, либо…

— Выпей, ведьма, — повторил свое предложение Силарин, протягивая мне бокал. — Потом спасибо скажешь.

— Воздержусь, — буркнула я.

— От вина или от благодарности? — ехидно поинтересовался он.

— От всего, — я снова попробовала проснуться, даже ущипнула себя за руку побольнее, надеясь, что хоть это сработает, но ничего не получалось. Сон был таким реальным, что, если б он не соответствовал моему собственному сценарию, решила бы, что и не сплю вовсе.

— Хороший антураж, — похвалил куратор, медленно потягивая малиновый напиток из высокого бокала и наблюдая за мной. — Одобряю. А вот над сюжетом надо еще работать и работать, Страхова, — от его улыбки у меня перехватило дыхание, да так сильно, что я закашлялась. — Пей! — подойдя ближе, он поднес второй бокал к моему рту, вынуждая пригубить ароматную жидкость. И даже по спинке похлопал, сочувственно проговорив: — На пьяную голову урок лучше усвоиться, так что пей, пей… зайка.

— П — почему зайка? — подавившись вином, переспросила я.

Мужчина выразительно посмотрел на мою грудь, с которой довольно скалились, валяясь на облаке, два белых ушастика. Вообще‑то у меня еще и пушистые тапки в комплект ночной к сорочке были, но в сон я явилась, к счастью, без них. Решив, что выпить для храбрости и правда не повредит, я осушила бокал и с глухим стуком поставила его на стол.

— Дальше что? — спросила с вызовом, стараясь спрятать страх за наигранной смелостью, граничащей с наглостью.

— А что там у тебя по сценарию было? Дай вспомнить, — сильф сморщил лоб, сделав вид, что напрягает память, на что я недовольно проворчала:

— Очень смешно.

— Не без этого, — его губы снова растянулись в улыбке, от вида которой у меня ёкнуло сердце. Вообще, реакции тела на Силарина были какие‑то странные. Слишком бурные, яркие и… совершенно не такие, как мне хотелось бы.

— Вы изменили сюжет! — возмутилась я. — Заставили меня вами восхищаться и… и…

— Хотеть меня? — вскинул черную бровь этот крылатый искуситель.

— Да! — выпалила обижено.

— Согласись, зайка…

— Я не зайка!

— Зайка — зайка, — покачал головой он, откровенно издеваясь, — хорошенькая, пушистенькая зубастенькая зайка, готовая покусать всех, кто косо посмотрит, даже если те, на кого замахиваешься, гораздо сильнее и опытнее тебя. Назвал бы волчонком при таком‑то поведении, но… зайка прикольней, — он подарил мне обворожительную улыбку и снова выразительно посмотрел на аппликацию на моей груди, хотя сложилось впечатление, что смотрит именно на грудь, а не на прикрывающих ее зайчиков.

— Прекратите на меня пялиться! — скрестив руки, потребовала я.

— Думаешь, пора уже переходить к действиям? — глотнув еще вина, поинтересовался он.

— Только попробуй… те, — выдохнула я, ощутив теплую волну, прокатившуюся по телу. Колени подкосились, голова пошла кругом, но я устояла. — Что вы делаете?! — в моем голосе прорезались истерические нотки. — Не смейте!

— Как это… не с — с-сметь? — шепнул Кейсар, в мгновение ока оказавшись рядом, чтобы бережно подхватить под спинку, когда меня качнуло. — Должен же я провести работу над ошибками для своей ученицы?

— К — какую работу? — в горле пересохло, и от этого, видимо, я тоже перешла на шепот. Ответ на вопрос и так знала, но старательно тянула время, отвлекая преподавателя снотворчества глупыми вопросами.

— Практическую, — многозначительно сообщил он, склонившись к моему ушку, тому самому, что недавно пытался лизнуть василиск, будто второе чем‑то хуже.

Поцелуй был почти невесомым, но до того приятным, что я невольно прикрыла глаза, наслаждаясь ощущениями. Свое нежелание бунтовать объяснила магией Силарина и оправдала тем, что это просто сон, ничего более. А мало ли что людям и нелюдям по ночам грезится? Некоторым вот красавцы — преподы, ласкающие кончиком языка чувствительное местечко за ушком.

— Ум — м-м, — мурлыкнула, не поднимая ресниц, — то есть вы решили дать мне урок соблазнения, чтобы я подкорректировала свой сценарий?

— Именно так, — лизнув мочку с вставленной в нее сережкой, сказал мужчина.

— И как далеко мы зайдем… во сне? — решила ему подыграть я.

— Учитывая, что мы правим созданный тобой сюжет… — сказал он и многозначительно замолчал, намекая, что меня ждет страстная ночь, которую я планировала для куратора с целительницей.

— Хм… — повернувшись в его объятиях, нагло обхватила мужчину за шею и, привстав на носочках, чтобы заглянут в его черные глаза, с придыханием спросила. — А хвост мешать не будет?

— Чей?

— Ну, не мой же!

— И не мой, — нахмурился брюнет.

— Неужели Ехтиндрин хвост и с ваш сценарий затесался? — изобразила удивление я. — Вот ведь скользкая ящерица! Без мыла…

— Эллис!

— Да, господин куратор? — невинно поморгала я, подарив ему милую улыбку.

— Не заговаривай мне зубы, зайка, — оскалился в ответ и он.

— А что мне еще делать, если вы меня заперли во сне и планируете жестоко воспитывать.

— Я жестоко? — возмутился сильф.

— Да.

— А ты, значит, мягко со мной обошлась, да? — я хотела ему ответить, но он не дал, продолжив. — Ты вообще в курсе, что у риптилонов нет самцов, только самки. Раз в пятьдесят лет из их живота извлекают яйцо, которое еще полвека лежит в теплом месте, пока из него наконец не вылупится малышка. У расы, к которой принадлежит Ехтиндра, отсутствуют половые органы, нет молочных желез и какой‑либо тяги к противоположному полу. Риптилоны не люди. И не кош — ш-шки, — перешел на шипение Силарин. — Заставлять меня… кхм… совокупляться с ТАКИМ существом было действительно жестоко. Даже во сне. И да, зайка, так… чисто в качестве просвящения: риптилоны впадают в зимнюю спячку ровно на три месяца и совершенно не видят снов. Так что «наслаждаться» твоим снотворчеством мне пришлось в одиночку. Скучно, знаешь, ли… одному, — схватив меня на руки, сказал мужчина и пошел к кровати.

— Я буду кричать.

— Конечно, будешь, — согласился он, — от удовольствия.

— И сопротивляться! — пообещала впадающая в панику я, но при этом лишь сильнее вцепилась в его плечи.

— Кусаться и царапаться?

— Да!

— Договорились! — усмехнулся он. — Люблю жаркий секс.

— Я не… не… я девственница! — воскликнула в панике.

— Не понял. Так девственница или нет?

— Да!

— Тем лучше. Не каждой выпадает возможность получить первый опыт во сне со всеми подробностями и ощущениями, и в реальности при этом остаться невинной.

— Но я не хочу! — прибегла к последнему аргументу я.

— Разве? — остановившись возле постели, спросил он, и мне пришлось признаться самой себе, что хочу и очень, но боюсь и упираюсь, так как все это лишь чары проклятого куратора. — Хочеш — ш-шь, зайка, — его горячий шепот обжег лицо, а губы впились в мой рот поцелуем далеким от нежности. — Хочешь! — повторил мужчина уверенно, на миг оторвавшись, чтобы дать мне вздохнуть, а потом снова поцеловал да так, что у меня все мысли из головы вышибло.

Прохладный шелк простыней, которых коснулась моя спина, на миг отрезвил затуманенное страстью сознание, но едва я попробовала возмутиться, как сильф снова пошел в наступление, и вместо слов с моих губ слетел протяжный стон, который куратор заглушил очередным сумасшедшим поцелуем. Я лихорадочно гладила его по заплетенным в мелкие косички волосам, скользила кончиками пальцев по шее, впивалась ногтями в широкие плечи и давила маячившую на краю сознания мысль, что все это неправильно. И почти задавила ее под натиском кружащих голову эмоций, когда поняла: мне что мне мешает. Не здравый смысл и даже не обитающие в голове тараканы, а… хвост!

— Твою ж мать, Страхова, — рыкнул Кейсар, приподнявшись надо мной на локтях. Мужчина тяжело дышал, в черных глазах пылало синее пламя, а уголки губ как‑то странно подрагивали, когда он смотрел на меня.

— Хвост вырос, да? — облизав от волнения губы, спросила я шепотом.

— Если бы просто вырос, — сказал куратор, покосившись на заднюю часть полоза, которая гибкой черной лентой шарила по огромной постели в поисках… наверняка, меня. Хотя судя по игривому шлепку, доставшемуся сильфу, может, и его. — У нас тут какое‑то новое поветрие, что ли? Сны друг другу засылать? — поинтересовался брюнет, развеяв щелчком пальцев вклинившийся в наши грезы хвост, хозяин которого, надо думать, по сценарию Змейса прятался под кроватью. — Ты не только ходячая катастрофа, Эллис, ты еще и законодательница мод, — усмехнулся он, поцеловав меня в кончик носа.

— На сны? — все так же тихо, ибо голос не спешил возвращаться, спросила я.

— И на сны тоже, — ответил Силарин, глядя мне в глаза.

И снова между нами стало жарко от вспыхнувшего с новой силой костра желания, которое всего пару секунд назад сжигало меня изнутри но из‑за явления чужого хвоста малость угасло. Я как зачарованная, подняла руку и провела подушечками пальцев по щеке мужчины, его губы дрогнули, едва успокоившееся дыхание, опять стало тяжелым, а хриплый голос с интонациями, напрочь отключавшими мне мозг и активирующими чувственность, произнес:

— Усвоила разницу между твоими картонными персонажами и тем, что происходит сейчас между нами?

Я кивнула, не в силах отвести взгляд от искрящихся синими всполохами глаз нависшего надо мной мужчины. Красивый, сильный, властный… мой. И плевать, что это только сон. Надо пользоваться ситуацией и исправлять ошибки, раз уж мы над ними так интересно работаем! Сжав тонкие косички, я притянула голову Силарина к себе, чтобы шепнуть ему в губы:

— В следующий раз, господин учитель, отправлю вам усовершенствованную версию сновидений.

— В следующий раз, госпожа ученица, мое наказание поцелуями может и не ограничиться, — он снова впился в мой рот, и я привычно поплыла, теряя ориентиры, хватаясь за мужчину, как за спасательный круг в сводящем с ума море вожделения, волны которого захлестывали, затягивая в бурные водовороты страсти. Один из них меня и поглотил, отправив в темноту. Или это было что‑то другое?

Просыпалась я медленно, с трудом выползая из вязкой пучины чересчур эмоционального сна. Создавалось ощущение, что у меня жуткое похмелье, сопровождавшееся не только головной болью, но и провалами в памяти. Потому что единственная мысль, засевшая в голове, подобно стучащему по мозгам дятлу, звучала просто: «Было или нет?» Осознав, насколько глупо беспокоиться о том, что приснилось, я тяжело вздохнула и открыла глаза. Снова зажмурилась, пытаясь отогнать наваждения. Затем опять посмотрела на прикроватную тумбочку и философски изрекла:

— Белочка пришла!

— Сама ты белочка! — ответил ярко — рыжий зверек, прячущегося за местами пушистым хвостом голосом зеленого орсиза.

— Знакомые все… моськи? — прищурилась я, внимательней всматриваясь навестившее меня на рассвете существо, напоминавшее моего прежнего знакомого только мохнатостью и размером. Впрочем, и на лесного грызуна оно не особо походило, разве что окраской и распушенным хвостом. — А почему цвет такой странный?

— Маскировка, — с умным видом ответил гость и, скромно потупив глазки, добавил, — под белочку.

— Лучше бы под лису заделался, право слово, — вздохнула я, вставая с кровати.

— Лисы не летают.

— А белки, значит, летают? — я даже обернулась, чтобы снова взглянуть на это чудо в камуфляже. А то вдруг крылья не заметила, пораженная в самое сердце внешностью, больше подходящей побитому жизнью бобру.

— Могут, но не хотят. Они же летяги! А я вот… летаю! — гордо заявил пушистик, выпустив из лапок странно всклокоченный хвост и выпятив грудь.

— А вид такой потрепанный почему? Студенты пытались поймать летающую белочку?

— Ах, если б только студенты! — всплеснул лапками горе — конспиратор и принялся по — собачьи отряхиваться, избавляясь от морока. — Ладно, ведьма. Не будем о грустном. Я к тебе вообще‑то по делу.

— Излагай, — потирая ноющие виски, милостиво разрешила я.

— Нас это… того… спасать надо, — немного помявшись, жалобно вздохнул орсиз.

— Опять хозяин чудит?

— Если бы хозяин… ХОЗЯЙКА!

— Кто‑кто?! — взвилась я, забыв о головной боли и прочих неприятностях. — Какая к демонам хозяйка у этого бабника? При живой‑то жен… эм, невес — с-сте! — перешла на шипение я, готовая покусать неверного жениха вот прямо сейчас. — Если это та полосатая зебра, я ей копыта вырву и…

— Это не зебра, — снова вздохнул зверек, — это Василиса. Она же василиск. Приехала ночью с двумя сундуками, полными кактусов. Спасай, ведьма, а? Свари кактусовку!

Внимание, черновик!

Пояснения к тексту

Воздушник — маг, управляющий стихией воздуха. Дар обычно врожденный. Так же есть водники, огневики и т. д.

Глюко — клюква — ягода с дурманящим эффектом.

Идор, Кирасполь — города Радужного королевства, которое делится на провинции, именуемые землями.

Зеленые капюшоны — друиды (маги — заклинатели, использующие силу растений и способные общаться с животными).

Фамилиар — волшебных дух, который служит чародею.

Шаирский змей — большой горный змей, впадающий в спячку на зиму.

Ши — ран — небольшие ядовитые змеи, яд которых является важным ингредиентом во многих лекарствах.

Список героев

Катарина Ирмин (КатИ) — ведьмочка, которую сослали в МАРиС

Каин — кот — оборотень. Княжич клана туманных котов.

Эллисандра Страхова (Эллис, Элька) — свободная ведьмочка из школы «магов и травников».

Арина Ильинична Страхова — бабушка Эллис.

Рэдгруверы — род, который держит в руках весь город Кирасполь. Алан Рэдгрувер — градоправитель, Сэмюэль — его сын, Роланд — дед.

Алан Джодок — наемник друид.

Силарин Кейсар

Ехтиндра

Евлампия (Ева) — мавка

Рок и Рик (Рокрик) — драконы близнецы

Сверр — дипломник

Сигурд Сальдозар — глава целительского корпуса МАРиС

Ежи Вацлович Камински (Ёжик) — ректор — оборотень

Оглавление

Часть I Магическая Академия Разрушения и Созидания

Пояснения к тексту

Список героев Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg