«Цвет победы»

Цвет победы (fb2) - Цвет победы [litres] (Трельяж с видом на море - 4) 1328K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Вера Андреевна Чиркова

Вера Чиркова Трельяж с видом на море. Цвет победы

© Чиркова В., 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Глава 1

Стан сразу заметил волны беспокойства и огорчения, гуляющие в ауре матери, стоило ей появиться на пороге. Но спрашивать ничего не стал, просто кивнул Ярославе на кресло и снова задумчиво уставился на укрывавший стол гобелен с изображением карты Сузерда. Ма и сама расскажет немного погодя, чем так расстроена – собственными мыслями или последней невесёлой новостью, которую кто-нибудь по доброте душевной уже небось успел вывалить ей на голову.

Слава послушно кивнула сыну и, не имея никакого желания заводить при посторонних разговор на тревожащие её темы, прошла к своему месту, взглянув по пути в окно, за которым снова лил унылый дождь. Передёрнув от отвращения плечами – из всех дождей она любила только грозу и яростные летние ливни, – землянка с затаённым вздохом устроилась в роскошном кресле, свидетельстве лицемерной заботы предателя о королеве Лиокании.

Сидящая рядом Майка, кротко улыбнувшись, подвинула ей плетёный туесок с ещё горячими калёными орешками, и от этой молчаливой заботы на сердце у Славы вдруг стало невероятно тепло. Неприятности и небольшие проблемы, минуту назад казавшиеся такими значимыми, вдруг стали пустяковыми и легковесными, как шелковистая ореховая шелуха. Слава на миг счастливо прижмурилась, а когда распахнула глаза, то поймала на себе изумлённый взгляд старшего, пытающегося понять, чему можно радоваться в такой нерадостный момент.

– Линел говорит, прибыл хотомар? – Королева морян ворвалась в комнату так энергично, словно это не она сидела пять минут назад с утомлённо обвисшими плечами.

Следом так же стремительно влетел Костик.

– Вот письмо, – подвинул к ней серебряный футляр Стан, – я прочёл. Они сейчас переоденутся, выпьют горячего чая и придут. Попали в самый дождь, промокли насквозь и еле дотянули, говорят, пришлось вылить всё разогревающее зелье на запасные пузырники. Дрифона пришлось посадить на кухне, весь трясётся.

– Я его потом посмотрю, – отстранённо кивнула моряна, разворачивая послание и углубляясь в чтение.

– Быстро он отреагировал, – хмуро выдала русалка через минуту, расстроенно бросая рулончик на стол, – даже я такого не ожидала. Пока никак не могу придумать, как можно всё исправить.

Тина, читавшая донесение из-за её плеча, сердито фыркнула, подхватила письмо и передала матери.

– Мы тут чуток посоветовались, – задумчиво сообщил командир, – и думаем, горячку пороть пока не стоит. Для начала нужно всё же поговорить с адмиралом, теперь у нас есть чем его переубедить. У него имеются преданные части, и все они элита. Каждый воин знает, чего стоят его гвардейцы, и вряд ли кто-то в здравом уме решится выступить против них.

Слава неверяще смотрела в сероватый тонкий листок, исписанный короткими, чёткими фразами, и в её душе разгорался смешанный с отчаянием гнев.

Сегодня на рассвете отряд наёмников хитростью, без боя, захватил королевский замок, принадлежащий старинному роду ле Амратион, с которым старый дядюшка королевы Лиокании, советник по финансовым вопросам Урдежис ле Мунгето, не имел никакого кровного родства. Отчим Лиокании, взятый когда-то к её матери консортом, приходился Урдежису всего лишь двоюродным старшим братом.

А морская королева и её союзники во главе с сыновьями Славы не успели совсем немного. Слишком хорошо сумел продумать и тщательно подготовить дворцовый переворот старый интриган Урдежис. Но старался он не для себя, Дагеберт действительно сказал правду. Захватчик провозгласил королём своего единственного сына, который только три дня назад отпраздновал второе совершеннолетие, позволяющее вступать в брак. Это происходило, как точно помнила Слава, в семнадцать лет.

С раннего утра на площадях и рынках Дилла глашатаи во всеуслышание читали указы нового короля, в которых разоблачались самые сокровенные тайны Лиокании. Там были подробности, которые с таким трудом сумел выяснить захвативший приют отряд Стана. Сообщалось, что девятнадцать лет назад королева, как самая последняя простолюдинка, родила не одного принца, а двойню, принц Дагеберт давно калека, а во дворце его заменяет переодетая мальчиком сестра. И даже про явное помешательство самой королевы не забыл помянуть коварный дядюшка, определённо желавший таким способом склонить на свою сторону общественное мнение.

Юный самозванец был настолько нагл и уверен в себе, что первым же указом великодушно обещал немедленно жениться на Адистанне и приставить к её матери и брату лучших лекарей, если они завтра же добровольно прибудут в Дилл и выдадут новому королю преступную шайку иномирянских шпионов.

– Хорошо, давайте допросим адмирала, – согласилась моряна и, внезапно обернувшись, пристально взглянула на иномирянку, – но сначала я хочу поговорить с тобой, Ярослава.

– Давай поговорим. – Лицо Славы было невозмутимо, но и Стан, и Конс сразу оторвались от изучения коврика и оглянулись на мать. – Но прежде я тоже должна кое о чём спросить у детей.

Конечно, женщина не могла не догадываться, чего так упорно добивается королева, и, если честно, решение уже приняла, да и особого выбора у неё не было. Но и не посоветоваться с сыновьями Слава не могла.

– Ма, – подошёл и присел рядом Стан, понимающе заглянув ей в глаза, – ты всё правильно решила, не сомневайся. И Юну тоже… бери с собой. А с Зорденсом я ещё поговорю… не нравятся мне его интриги.

– Это ты о чём? – не поняла Ярослава, но, взглянув на плотно сжатые губы сына, отступилась, зная по опыту, ничего больше он не скажет… зато в утешение ответит на другой вопрос, и такой у неё как раз назрел. – Ладно, неважно, лучше скажи, чего вы там увидели у Геба… я сразу забыла спросить.

– А… – слегка помрачнел Стан, – это… даже не знаю, как объяснить, ты же уже знаешь, что я вижу ауры чётче, чем другие?! Собственная способность усилена образами, которые посылает Чудик… ты тоже сможешь это увидеть, только не сегодня. Геб вчера подстрелил унса, и он пока ещё не может работать на весь отряд. А Шайо тоже без энергии, вчера сначала вылечил Чудика, потом один следил за приютом, ещё и кошачий глаз для того голого урода таскал, чтобы не охотился за ним. Так вот про ауры. Тина пообещала вылечить его… помнишь? Я ожидал ответного всплеска надежды… или радости… на крайний случай недоверия. А в нём мелькнула ненависть, жгучая, как к самым заклятым врагам. Тина как раз пыталась прощупать величину его повреждений, я вижу по цвету ауры, когда она занимается целительством, и она тоже почувствовала этот всплеск, настолько силён он был.

– Действительно, странно, – задумчиво протянула Слава и внезапно обнаружила рядом со своим креслом замотанные в несколько слоёв паутины ноги русалки.

Подняла взгляд выше и увидела красивый голубоватый камушек, зажатый в перепончатой руке.

– Ну и куда его? – протянула ладошку Слава, мечтая только об одном, чтобы новое украшение не нужно было носить на шее, иначе скоро она сама себе будет напоминать папуаса.

– Смотри, – шагнула вперёд Тина и, подняв руку, показала внутреннюю сторону предплечья.

– О господи, – мгновенно расстроилась мать, – как же так?! Ты же всегда ненавидел всякие пирсинги и татушки?

– Ко всему привыкаешь, – хмуро пробурчал Костик, – одно утешает, мы тут все с такими ходим. Ну, кроме анлезийцев и Тароса, но они и так подданные двух государств. Кстати, мне камень поставили намного позже Стана, Конса и Майки, в тот день, когда я сбежал из адмиральского замка.

– Понятно. – Ярослава решительно закатала рукав и подняла руку. – Прошу.

Операция оказалась очень простой и почти безболезненной, через считаные мгновения землянка рассматривала новоприобретённое украшение, а моряна держала в пальцах камушек для Юны.

– Поздравляю! – объявила королева ещё через несколько секунд и ласково потрепала занийку по коротким волосам. – У меня прибавилось сразу две сестры, и я этому очень рада. А теперь займёмся адмиралом.

Кивнула блондину, неизвестно когда появившемуся в комнате, и направилась к креслу, стоящему в противоположном углу.

Следившая за этим манёвром Слава понимающе ухмыльнулась: с этой всё ясно. Собирается очаровать адмирала, внушить ему доверие. Да ради бога! Она, Слава, будет только за, если у королевы это получится.

Ну а если нет… Женщина бросила в рот остывший орешек и задумалась.

Как, с каких вопросов начать разговор с адмиралом, какие слова сказать, чтобы он не насторожился и не замкнулся? Она пока знала про него очень немногое и не собиралась сейчас выяснять подробности биографии и характера туземца. Всё равно главное узнать не удастся, как правило, такие личности очень надёжно прячут действительно важные тайны.

Посомневавшись, Ярослава набросала в уме лишь самый приблизительный план, решив положиться на интуицию и многолетний опыт общения с самыми различными пациентами. От разговорчивых пенсионеров, пытающихся разом вывалить на вежливую докторшу сразу все свои проблемы, до хитрых симулянтов, собирающих справки для получения незаконной инвалидности. Про немногие неудачи, когда пациенты оказывались непроходимо тупы, злы и упрямы, Слава старалась никогда не вспоминать. Вынужденная с огорчением констатировать, что с теми, по чьим душам дружно потоптались уродливое воспитание, жестокая улица и равнодушные, беспробудно пьяные родители, бессильны любые методы разумного общения.

Однако прежде чем привели адмирала, в гостиную явились прибывшие на хотомаре помощники королевы. Сами они в столице не были, и послание, написанное одним из оставшихся в Дилле разведчиков, получили через третьи руки. Но зато видели встревоженных селян, разворачивавших назад хутамов, везущих в столицу продовольствие, и ремесленников, тайком пробиравшихся подальше от города. Ещё они пересказали гулявшие среди жителей слухи, что, узнав о перевороте, торговые и пассажирские корабли поспешили покинуть бухту Дилла. Причём некоторые уходили, даже не собрав всех пассажиров и не догрузив оплаченные грузы.

Слушая доклад связных, Ярослава согласно кивала головой – всё логично. Судя по рассказам Линел, Сузерд всегда был сугубо мирным государством, заселённым спокойными и законопослушными охотниками, рыболовами, скотоводами и земледельцами. От мелких банд их защищали королевские войска, существенно увеличенные в последнее десятилетие в связи с обострившейся международной обстановкой, а спорные вопросы и тяжбы разбирали харифы шести крепостей, построенных в самых важных стратегических местах главного острова архипелага.

В противоположность хамширцам, местные жители никогда не отличались особой воинственностью и оружие носили лишь для защиты от грабителей и хищников. Ну и как атрибут знатного происхождения или высокого положения.

И можно было представить, как сильно испугал и насторожил аборигенов внезапный дворцовый переворот: и полнейшей неожиданностью, и невозможностью предугадать будущее. И в то же время сузердцы не могли не понимать и другое: сбрасывать со счетов почти всемогущего адмирала, всегда преданно защищавшего королеву, пока не стоит.

Дойдя в своих размышлениях до этого момента, Слава едва не подпрыгнула от волнения, сразу сообразив, что наконец-то нащупала важную деталь.

Странное дело, в королевских указах почему-то не было ни одного слова об адмирале, словно юный король и его коварный папаша заранее были уверены, что с ним не будет никаких проблем.

Однако вслух Ярослава ничего не успела сказать, в комнате резко воцарилась тишина. Женщина перевела взгляд туда же, куда смотрели её дети, и обнаружила стоящего в дверях Васта, а на шаг впереди него – мужчину средних лет, с головы до ног одетого в чёрное.

– Проходите, усаживайтесь поудобнее, ваша светлость, – ехидным голоском пригласила Тина, и по мелькнувшим на лицах присутствующих лукавым усмешкам Слава поняла – это маленькая месть Костика за нечто известное всем, кроме неё.

Инвард ле Бенедли как будто даже не услышал этого предложения, продолжая стоять и смотреть прямо перед собой отсутствующим взглядом.

Васт не очень вежливо подтолкнул его, заставив сделать пару шагов, плотно закрыл двери и направился к изящному диванчику, на котором сидела Тина.

В комнате стояла такая тишина, словно здесь никого не было, и даже лёгкая поступь блондина не сумела её нарушить.

Ходит неслышно, как тигр, невольно подумалось Славе, продолжавшей изучать лицо адмирала. Интересное, нужно сказать, лицо. Сухощавое и жёсткое, с высокими скулами и породистым, чутким и длинным носом, ограниченным отчётливыми складками. И губы характерные, резко очерченные, твёрдые, но не тонкие, поджатые в едва заметной насмешке. А вот в голубых глазах сквозь показное натренированное безразличие явственно сквозят чудовищная усталость и отчаяние.

Ярославе вдруг показалось, что она уже видела где-то и это лицо, и это отчаяние, она даже глаза на миг прикрыла и мотнула головой – отогнать наваждение. Но невероятное предположение, скользнувшее смутной тенью, уже разрасталось, тесня сложившиеся представления и совершенно по-иному расставляя акценты и приоритеты. И в то же мгновение рухнули предварительно придуманные планы разговора и растаяли заготовки фраз. Всё оказалось совершенно ненужным и пустым.

– Моряна… – распахивая глаза, выдохнула Слава, изумлённая открывшейся перед ней истиной, – ты догадалась? Или уже знала?!

– Кажется, начинаю догадываться, – из угла, где сидела королева, не чувствовалось никаких неприятных ощущений, стало быть, она пока не решилась включать своё умение, – но что делать в таких случаях… не представляю, сама понимаешь, у морского народа совсем иные порядки.

– Думаю, я знаю, – решительно поднялась с места Ярослава и виновато уставилась на Стана, следившего за их переговорами с живым интересом. – Кость, как ты смотришь, если мы тут поговорим узким кружком… очень уж деликатный вопрос?!

– Ма! – возмущённо воззвала Тина и тут же смолкла, получив от клонов пару коротких, но очень красноречивых взглядов. – Эх, по голубой мечте… и сапогом… Пошли в столовую, Юна, чаю попьём, что ли.

– Васт, попроси кого-нибудь проводить сюда королеву, если она не отдыхает, – кротко распорядилась повелительница, и Славе на миг стало жаль блондина, он явно относил себя к тем, кто останется в кабинете.

Однако анлезиец и виду не подал, развернулся и вышел вместе со всеми, не произнеся ни слова.

Глава 2

– Меня зовут Ярослава, – подходя к столу, сообщила адмиралу землянка, но он сделал вид, будто сказанное не для него, – и я иномирянка. Поэтому ничего не знаю ни про ваши обычаи, ни про ваши законы. Даже пока не могу сказать точно, нравится ли мне тут или я буду искать способ вернуться домой. Но вот пара вещей, которые я услышала и увидела сегодня, меня разозлили просто невероятно.

Слава погладила рукой постеленный на стол гобелен, только теперь сообразив, почему эта вещица так заинтересовала её мальчишек. Искусно сотканный коврик был подробной картой города с крошечными замками, домиками, голубой лентой реки и белым орнаментом берегового прибоя.

Женщина разочарованно отвела глаза от гобелена, такие вещи нужно рассматривать вечерком у камина, в компании с хорошим рассказчиком, и успела заметить заинтересованный взгляд адмирала, мигом состроившего безразличное лицо.

– Так вот, две вещи… – продолжила она монолог с того же места, – и первая из них – напичканная под завязку депрессантами женщина… ещё довольно молодая и красивая, но ужасающе безразличная к своему внешнему виду. Монашеское платье, старушечья причёска… бегающий взгляд… это выглядит ужасно.

– Что такое «депрессантами»? – деликатно осведомилась моряна.

– Да, извините, я забываюсь, – поправилась Слава, – если проще – ей каким-то образом постоянно давали снадобья, которые действуют на нервную систему и вызывают умственные расстройства. Снова сложно? В общем – из неё старательно делали дурочку. Запуганную, неуверенную в себе и потерявшую всякий интерес к жизни. Всё, чем она жила и держалась, – любовь к сыну. Так вот этот мальчик и есть второй человек, за кого мне стало невыносимо больно и захотелось найти и наказать преступников. Впрочем… они уже и сами нашлись.

– Почему… вам так жаль этого жестокого урода? – не выдержав, саркастически проскрипел адмирал.

– Мы с вами видим разные стороны одного и того же явления, – печально покачала головой Слава, – вы видите дерзкого избалованного парня, который стреляет невинных птичек и измывается над матерью и сестрой, а я – юного мальчика, которого отравили дымом, вызывающим галлюцинации… попросту – видения. Страшно представить, как, надышавшись этим дымом, он лез на башню спасать явившуюся ему в видениях незнакомку… как летел сверху на камни…

– Стойте… – Адмирал вдруг побледнел как мел. – Вы сейчас сказали… нет, этого не может быть! Вы ошибаетесь.

– Сказала, что парнишку специально отравили вызывающим видения веществом, подсыпав его в камин, – твёрдо сообщила Слава, глядя прямо в глаза адмирала уверенным взглядом, – он мне сам рассказал, я могу заставить человека поведать даже то, что он прочно забыл по чьему-то особому приказу.

– Я не про это… – Он даже головой мотнул от нетерпения и резко рванул высокий ворот рубашки. – Про сестру… откуда вы такое взяли? Она просто сирота из приюта… случайное сходство…

– Вот… – Стремительно скользнувшая к ним моряна сунула в руки адмирала лежащее на столе донесение.

Он пробежал его взглядом, нахмурился и начал читать медленнее и внимательнее. Лицо Инварда постарело разом на двадцать лет, складки возле носа залегли ещё глубже, лоб прорезала глубокая морщина.

– Какие меры вы предприняли? – дочитав послание, сухо и деловито поинтересовался адмирал, не замечая, как за его спиной в неслышно открывшуюся дверь неуверенно входит королева.

– Проходите, ваше величество, садитесь… вы снова у меня в гостях, – мягко, как несмышлёному ребёнку, предложила моряна и только после этого ответила на вопрос адмирала: – Хотомар прибыл всего несколько сороковин назад, и мы сразу позвали вас.

Адмирал, казалось, не услышал предназначенных ему слов; обернувшись резко, как от укуса, он пристально разглядывал покорно подходившую к стулу Лиоканию.

– Спасибо, – кротко пробормотала та, не обращая внимания ни на Инварда, ни на Славу, – я отчего-то плохо себя чувствую… кости болят, наверное, к дождю. Вы не знаете, где Свирт? Его нигде не видно. А ещё у меня пропала компаньонка, она умела так хорошо читать вслух…

– А где она брала книги, которые вам читала? – остро глянув на Славу, так же мягко поинтересовалась моряна.

– В королевской библиотеке… – вяло вздохнула Лиокания, – где же ещё. Дядюшка сам составлял списки… он очень начитанный человек, знает историю всех династий на двенадцать колен назад.

Ещё бы, специально небось изучал, ради желания избежать ошибок и повторов инцидентов, желчно ухмыльнулась Слава и вдруг встретилась глазами с горящим мольбою взглядом Инварда ле Бенедли.

– Что?! – не поняла его просьбы землянка, и тогда он, достав из кармана грифель, написал на обороте донесения несколько коротких слов.

– Да этого же и спрашивать не нужно, – сочувствующе вздохнула Ярослава, прочтя просьбу адмирала, – и невооружённым взглядом видно… вон зеркало, посмотрите внимательнее.

– Своим глазам он не поверит… – скорбно вздохнула моряна, – придётся тебе всё-таки её спросить, Слава.

Да, этот и действительно не поверит, отчётливо понимала Ярослава, глядя на упрямо поджатые губы и подозрительный взгляд Инварда. Причём не поверит уже не в первый раз… и ничего особо удивительного в такой слепоте она, к великому своему сожалению, не находит. Подобные ситуации в различных вариантах Славе приходилось встречать едва ли не каждый день.

Как же странно и нелогично устроены люди! С древних времён и до сих пор описаны в книгах и рассказаны в сказаниях тысячи подобных трагичных случаев, и никого и ничему не научили чужие потери и обиды. Каждый раз, влюбляясь, и мужчины, и женщины совершают одни и те же ошибки. И в её родном мире, и в этом, далёком и враждебном, подавляющее большинство людей скорее поверит совершенно чужому человеку, откровенному подлецу или даже заклятому врагу, чем любимому и любящему существу.

И никто не поможет, и ничто не убедит, и даже если заставить всех поголовно читать на ночь «Отелло», как мантру, всё равно в час икс победу будет праздновать какой-нибудь подлец, а не очередная Дездемона.

– Ладно, – нехотя согласилась землянка, решив поступить по-своему, – я спрошу.

На повисшее перед её лицом простенькое украшение Лиокания сначала не обратила никакого внимания, но на предложение рассмотреть в нём нечто интересное, вежливо согласилась. А когда Славе стало ясно, что сознание королевы полностью под её контролем, землянка погрузила пациентку в гипнотический сон и задала вовсе не тот вопрос, ответ на который так ждал адмирал.

– В этих гранях можно увидеть прошлое, – монотонно рассказывала она королеве, – десять, пятнадцать, двадцать оборотов назад… ты молодая девушка, счастливая и влюблённая, ты ждёшь встречи с возлюбленным… шепчешь его имя…

– Инвард… – эхом отозвалась Лиокания, и по её губам солнечным лучиком скользнула счастливая улыбка.

– Вы встречались? Он говорил тебе о любви? Просил твоей руки? Вы целовались? Что случилось потом? – Ярослава упорно пыталась нащупать ключевой вопрос, найти тот злополучный миг, с которого минувшие события приняли трагический оборот, искалечивший их жизни.

Она так и не успела засечь, в какой момент королева перестала быть измученной и запуганной женщиной и превратилась в юную, живую и беспамятно влюблённую девушку.

– Он такой… – щебетала она, и по оживившемуся лицу растекался румянец, – сильный, умный, нежный… самый красивый.

– Вы говорили про свадьбу? – осторожно подтолкнула память пациентки Слава, и на лицо королевы мгновенно легла тень.

– Да… но нужно подождать… приказ подписан… на юге видели корабли рыжего Эгла… убийцы и грабителя… – Лиокания вдруг несчастно всхлипнула и доверительно шепнула, – как он не понимает… ждать нельзя… тогда, в башне… мы…

– Нужно было ему сказать… – попытка Славы прояснить ситуацию привела к короткому взрыву горького смеха, мгновенно сменившемуся торопливой, сумбурной и отчаянной тирадой.

– Я хотела… но рядом с ним постоянно вертится этот назойливый Ральдис… и госпожа Извета… какая наглость! Вешается на него прямо при всех… о, как больно… а я не могу даже подойти, проклятый этикет… и дядюшка… опять велел оказывать внимание этому усатому хамширскому послу. Договор с империей принесёт Сузерду немалую пользу… нужно только быть немного поучтивее… – Внезапно королева всхлипнула ещё горше. – Он уехал… как он мог? Даже не простился… я ничего не успела сказать… что же мне теперь делать? Скоро всё станет заметно… боги, какой позор… а он почему-то никак не едет… Ральдис уже вернулся… кампания закончилась удачно… Всё кончено… дядюшка проговорился, он заехал погостить в имение ле Шеттов… там Извета… она их племянница… О, боги, как же мне теперь жить? Не хочу… нужно найти выход… как я сразу не сообразила, пикник! Обязательно нужно ехать… там же полно обрывов… отпусти мою руку, тупой солдафон, как ты вообще посмел за мной следить?! Глупец, ты действительно решил, будто я случайно туда шла?! Ребёнок? Кто тебе мог сказать? Ещё никто… А, ты с Анлезии… понятно… ну и возвращайся туда! Лучше бы ты вообще никогда не приезжал на Сузерд… А давай договоримся, вот кошелёк и кольца… и ты меня никогда не видел… Отпусти, умоляю… если в тебе есть хоть капля сочувствия, не отправляй меня на позор…

Рядом со Славой мелькнули какие-то тени, послышался шум борьбы, и она поспешила отправить королеву в более глубокий сон.

– В чём дело?

– Инвард немного погорячился… – Моряна без видимого усилия держала бледного и помятого адмирала в своих перепончатых лапах.

– У тебя есть успокаивающее зелье? – забеспокоилась Слава. – Нужно ему дать, это шок… немного успокоится и возьмёт себя в руки, он мужик крепкий.

– Я целительница, – вежливо напомнила моряна, – и без зелья обойдусь. Вот и всё, уже почти спокоен.

– Это бесполезно, – вяло сообщил адмирал, – я всё равно уже мёртв… таким дуракам не стоит жить. Объясните только ради всех богов… что же стало с моим ребёнком? Я не понимаю… Ральдис говорил, принц родился недоношенным, значит – этот – его.

– Ваши дети родились вовремя, – строго покачала головой Слава, – а за недоношенного Дагеберта принимали ошибочно. Двойняшки всегда рождаются намного мельче одиночек.

– Нет… не может быть… – Адмирал бормотал эти слова как заклинание, а в глазах уже горела адова смесь горя, ненависти, надежды и ещё бог знает чего.

– Ма, у вас всё в порядке? – вихрем ворвался в комнату встревоженный Стан. – Помощь не нужна?

– Иди сюда… – Ярослава шагнула к сыну, крепко обхватила руками за пояс, прижалась лицом к пятнистой куртке и ненадолго замерла, истово благодаря про себя богов всех миров за то, что в её трудный час тоже нашёлся неравнодушный человек, который пришёл на помощь, помог не совершить непоправимого.

– Теперь можешь идти, – решительно отстранилась землянка через полминуты и благодарно улыбнулась, – я уже в норме. Мы скоро закончим разговор.

– Она же тебе сразу сказала, посмотри в зеркало, – с упрёком выговаривала адмиралу моряна, когда дверь за Станом закрылась. – Мне теперь только одно непонятно… почему никто не замечал, насколько вы похожи?! Нам, морянам, этого не видно, для нас все люди на одно лицо… пока не узнаем кого-нибудь получше.

– Да в том-то и дело, что, когда Геб подрос, некоторые начали замечать, – возвращаясь к пациентке, задумчиво сообщила Слава, – и первыми те, кто о чём-то догадывался или знал. Консорт, дядюшка Урдежис, кое-кто из придворных. Видимо, тогда советник и задумал эту гнусность с башней… торопился спрятать концы, пока до адмирала не дошла истина.

– Ну и как мне теперь жить? – в никуда опустошённо пробормотал Инвард. – Если я столько лет был слепцом и глупцом! Ещё и оскорблялся, глядя, как она кокетничает с этим увешанным золотом и камнями хамширцем! Считал это признаком природного легкомыслия и женской любви к побрякушкам. И сразу поверил сообщению, что, едва мы отправились ловить пиратов, она нашла взамен мне красавца анлезийца. А позже презирал Лио, когда она выбрала консортом не меня, а Ральдиса. Считал её холодной интриганкой, ради знатности рода променявшей меня на друга, предавшей и нашу любовь, и всё прекрасное, связывающее нас… А истинным предателем, оказывается, был я сам?!

– А вот Отелло и вовсе задушил свою жену, – в тон ему вздохнула Слава, – хотя несчастная женщина даже из дома не выходила. Просто один подлец украл у неё платочек и хвастал им как залогом любви.

– Это твой знакомый? – вежливо поинтересовался адмирал, на миг отвлекаясь от самобичевания.

– Можно сказать и так, – доверительно кивнула Слава, – его у нас все знают. И представь себе, знают все, а как только дело коснётся их самих, точно так же верят кому попало! Любому гаду, врагу, завистнику, но только не любимой женщине. Хотя есть очень простое и действенное средство – прийти и спокойно поговорить.

– Где ты была двадцать лет назад, – горько усмехнулся адмирал, – объяснить мне это?!

– В своём мире я была, но, даже если бы попала сюда, боюсь, тогда ты мне не поверил бы, – съязвила землянка, решив, раз адмирал перешёл на «ты», то и ей можно не миндальничать, – оскорблённая гордость и ревность – плохие советчики. Зато теперь, когда ты уже давно взрослый и рассудительный мужчина, может, начнёшь, наконец, исправлять свои ошибки? Я сейчас разбужу Лиоканию, но она навсегда забудет этот разговор и не вспомнит ни единого слова. Понял? Ни одного! И твоя задача – снова завоевать её, вернуть любовь, детей, а заодно и замок! Плохим ты будешь полководцем, если не сумеешь теперь действовать правильно и терпеливо. Всё! Я бужу королеву.

– Подожди… – заторопилась моряна, – я хочу сначала задать адмиралу один вопрос: зачем ему так нужна была Тина?!

– Это её план, Лиокании, – хмуро и виновато глянул на Ярославу Инвард, – чтобы люди императрицы не разоблачили Ади, срочно женить её на иномирянке. Якобы Тина высказала такое желание, всем известно, иномирянки просто тают от слова «принц».

– И много их было? Иномирянок? – живо заинтересовалась Ярослава, как-никак землячки.

– Нет, в последние десятилетия очень мало. Стационарные порталы работают очень нестабильно из-за падения уровня энергии, а тайна зеркал, как мы подозреваем, в вашем мире утеряна. Вот потому мы и приняли донесение о том, что Пруганд прячет гостью из дальнего мира, как подарок свыше… и сразу родился план фиктивного брака. Её никто не собирался обижать, Констанатину, хотели только уговорить временно поизображать счастливую супругу… пока хамширская принцесса не найдёт себе другого подходящего жениха. Стать второй женой Дагеберта императрица не может по закону империи.

Глава 3

– Советник, разумеется, был в курсе этого плана?! – первым делом спросил Конс, когда адмирал лично отправился провожать проснувшуюся королеву в её покои, и моряна, позвав всех в гостиную, в общих чертах рассказала про трагические события двадцатилетней давности и планы королевы на Костика.

– Я думаю, именно он их и придумывал, – ещё дальше пошёл в своих предположениях Стан, – самой Лиокании никогда бы такого не изобрести, вы же её видели? Почти капуста. И теперь мне очень интересно, а зачем на самом деле он так горячо желал получить в свои лапы иномирянку?

– Ты считаешь… я нужен был ему для чего-то лично? – огорчённо пробурчал Костик, в глубине души немного жалевший о своём незнании подробностей этого плана.

В предложении побыть фиктивной женой Адистанны он видел несколько очень заманчивых моментов. Например, возможность постепенно подружиться с девушкой, расположить её к себе, чтобы позже, когда он найдёт способ вернуть себе мужское тело, оказаться на шаг впереди других ухажёров.

При мысли о других Костик расстроенно вздохнул: когда рядом с его принцессой постоянно вертятся двое анлезийцев, куча улыбчивых полукровок хумили и его собственные братцы, неимоверно трудно уследить, чтобы никто из них не начал подбивать к Ади клинья или она сама в кого-нибудь не втюрилась. Конечно, Костик и сейчас имеет реальные шансы вмешиваться в нежелательное развитие событий… но, будь он постоянно рядом с принцессой, их стало бы на порядок больше.

– Несомненно, – безапелляционно подтвердил Стан, – никогда не поверю, чтобы такой коварный и терпеливый интриган, много лет вынашивающий планы переворота, не продумал всё до мельчайших подробностей, предлагая Ади фиктивный брак. Конечно, вначале он изобретал его в расчёте на простую аборигенку, и такая у него уже наверняка где-то заготовлена. Просто твоё появление оказалось чем-то выгоднее, вот он и пожелал тебя немедленно заполучить.

– Мне думается, нужно первым делом решить, как вернуть королеве её трон, – попыталась перевести разговор Слава, – потом вылечить принца… но, если я что-то понимаю в политике, то сразу после этого на Дагеберта может предъявить свои права хамширская принцесса.

– Неужели ничего нельзя придумать? – расстроенно пробормотала Юна, тихонько сидевшая в уголке дивана, – это так противно… когда тебя отдают кому-то, как вещь.

– Сначала свалим советника, потом начнём решать остальные вопросы, – постановил Стан, оглянулся на задумчиво разглядывающую карту моряну и добавил: – Хотя правильнее будет первым делом заключить союз.

– Можно? – Адмирал, снова хладнокровный и подтянутый, стоял в дверях.

– Конечно, – приветливо кивнула русалка, – проходите, ваша светлость… как вы думаете, королева предоставит вам право действовать в условиях военного времени от её имени?

– Да, – уверенно кивнул Инвард, – такое право предусмотрено в законе, и я уже его получил.

А он молодец, круто берёт быка за рога, невольно восхитилась Ярослава, и правильно делает, из этого адмирала должен получиться отличный король.

– Тогда вы должны немедленно принять решение по одному очень важному вопросу, – в этот момент моряну никто бы не спутал с полукровкой или младшей из ее сестёр, такая властная сила и уверенность прозвучали в голосе повелительницы, – речь идёт о подписании договора о сотрудничестве между нашими народами.

– На мой взгляд, тут маловато представителей вашего народа, – осторожно хмыкнул адмирал, явно намереваясь выиграть время, чтобы досконально просчитать и взвесить все преимущества и недостатки такого важного решения.

– Вы ошибаетесь, – ощутив знакомое напряжение и желая обойтись без откровенно нечестных методов, первой встала с места Ярослава.

Шагнула ближе к адмиралу и подняла вверх руку, позволяя свободному рукаву обнажить недавно полученное украшение. Вслед за ней подняли руки Стан, Конс, Майка, и Юна. Последней, насмешливо разглядывая нахмурившееся лицо ле Бенедли, отогнула рукав камуфляжной футболки Тина.

– Достаточно, или привести ещё кого-нибудь?

Проигрывать, не теряя лица, адмирал умел. Учтиво улыбаясь Костику, едва заметно качнул головой и на мгновение шутливо поднял вверх раскрытые ладони, без слов сдаваясь перед силой столь убедительных аргументов.

– А представители Анлезии будут гарантами, что договор о создании межрасового союза для взаимодействия и сотрудничества в борьбе против внешних и внутренних врагов Сузерда подписывался сторонами без какого-либо применения силы, в обстановке абсолютного взаимопонимания и доверия, – вспомнив завязшие в зубах фразы из телерепортажей, веско добавила Ярослава и получила огромное моральное удовлетворение, изучая ошарашенные лица этих самых гарантов.

Впрочем, Васт довольно быстро пришёл в себя, шагнул к столу и твёрдо произнёс:

– Мы согласны.

– Договорились, – пристально взглянув на анлезийца, с достоинством объявил адмирал. – Я доверяю таким свидетелям, составляйте соглашение. И у меня есть к присутствующим одна просьба… но сначала я хочу принести свои извинения Ливастаэру из рода Сиреневой лозы. Простите меня, младший офицер, за причинённые вам оскорбления и за допрос с особой степенью жестокости. Мои люди по моему личному указанию намеренно вели себя так грубо и оскорбительно. Я пытался заставить вас покинуть Сузерд, чтобы не дать помешать планам королевы. Теперь я догадываюсь… чьи это были планы, но не желаю оправдывать этим обстоятельством свои личные поступки… и готов отвечать за них в любой форме, какую вы выберете.

– Мне достаточно ваших пояснений, – с прохладной вежливостью кивнул блондин, – и я принимаю ваши извинения. Сейчас вы сделали правильный выбор, и мы рады за вас. Морянский народ сильный и надёжный союзник, и вы никогда не пожалеете об этом решении, в этом я уверен. Как и в том, что вам ещё предстоит многое о них узнать и во многом поменять прежние суждения.

– Благодарю, – признательно склонил гордую голову ле Бенедли, – вы сняли с моей души неимоверную тяжесть. Как мне известно, хозяин леса не дозволяет своим подданным принимать участие в военных конфликтах, могущих отразиться на благополучии Анлезии. В противном случае я немедленно предложил бы вам должность начальника личной охраны королевы.

– Я польщён вашим предложением и должен обсудить его с друзьями, – не стал резко отказываться анлезиец, – надеюсь, у меня будет на это достаточно времени?

– Это место ваше, и можете приступать к службе, когда будет угодно, – мгновенно откликнулся адмирал.

Слушая этот обмен любезностями, Ярослава всё чётче понимала, как мало рассказали ей мальчишки о происках адмирала. Судя по всему, поездка Тины и Тароса в его замок вовсе не похожа была на безопасное приключение. И как выясняется, этот блондин тоже был там вовсе не в гостях… интересно бы узнать про то происшествие поподробнее. Жаль, обстановка сейчас слишком напряжённая, не располагает к разговорам, но ведь не всегда же так будет? Должна же когда-нибудь наступить и передышка? И вот тогда Слава постарается вытащить всё недосказанное и из своих детей, и из этих смешных в своей самоуверенности блондинов.

Ярослава невольно усмехнулась, вспомнив, как сердито сопел этот сын Фиолетовой… нет, Сиреневой лозы, на лестнице, и внезапно напряглась. Кто-то осторожно попробовал применить к ней свои способности очарования, и это точно была не моряна. Ощущения совершенно другие, они не царапали внутренности холодной тревогой, а прокатывались по коже лёгким ветерком. Слава мгновенно насторожилась, и вмешательство сразу исчезло, но женщина уже накрепко запомнила эти ментальные прикосновения и исполнилась твёрдой решимостью непременно найти наглеца.

– Заступай сейчас, Васт, вот подпишем договор, и бери всё в свои руки, – переглянувшись с клонами, постановил Стан. – А заодно возьмёшь под своё наблюдение их высочеств? Зайл идёт с тобой, а Тину, Майку и Юну я намерен оставить рядом с матерью.

– А я? – Появление в гостиной ещё бледного, но воинственно настроенного зятя Ярослава как-то пропустила. – Меня куда?

– Ты будешь с нами, со мной и Консом, – непреклонно объявил командир, – мне нужен консультант и помощник, хорошо разбирающийся в местных законах и знающий город. Не могу же я по любым пустякам дёргать мать-моряну.

Спорить квартерон не решился, хмуро кивнул и сел на ближайший свободный диванчик, точно зная – Тина в этом вопросе будет на стороне брата, хотя и сама явно недовольна полученным заданием. После ночного происшествия Тарос чувствовал эмоции жены намного отчётливее, особенно на таком близком расстоянии.

Несчастно засопел Костик, тоже ясно рассмотревший последовательность смены эмоций квартерона и сразу сделавший свои выводы. Как он справедливо подозревал, усилившаяся связь браслетов была вовсе не односторонней, и это напрягало парнишку сильнее, чем какой-то переворот. Однако, прикинув плюсы и минусы такого неожиданного приобретения, Костик повеселел, сообразив, что теперь ему необязательно каждый раз объяснять Тару очевидные вещи, тот и сам почувствует их на своей шкуре.

Несмотря на предусмотрительность моряны, доставшей из заветного кармана предварительный набросок договора, уточнение всех тонкостей заняло довольно много времени. Пока решали неотложные проблемы, объясняли командирам плененных отрядом гвардейцев, что их захватчики теперь союзники, а не враги, наскоро обедали и утрясали множество важных деталей сотрудничества, наступили ранние сумерки, и Стан решительно отправил мать и девушек отдыхать. Грядущий день обещал быть нелёгким.

– Мы покажем вам ваши комнаты. – Васт определённо не случайно оказался рядом с дверью гостиной, а специально ожидал появления девушек, но уличать его в этой невинной хитрости у Ярославы не было никакого желания.

Она элементарно устала, и девчонки тоже, хотя держались очень стойко и не произнесли ни одного жалобного словечка. Вот только Слава, давно научившаяся угадывать истинное состояние пациентов, не нуждалась ни в каких жалобах и к тому же отлично помнила, чем девчонки занимались тут всю ночь.

– Спасибо, – признательно улыбнулась анлезийцу землянка и машинально взялась рукой за его локоть, – веди.

В первый момент Слава даже не поняла, отчего блондин дёрнулся и как будто одеревенел, ведь именно так она привыкла поступать с коллегами, если предстоял подъём по лестнице. Остеохондроз, постепенно побеждавший в неравной борьбе, диктовал свои правила. Но обнаружив проступивший на скулах и смешных кончиках ушей спутника румянец, иномирянка начала подозревать, что совершила большую ошибку, так фамильярно воспользовавшись его конечностью.

– В чём дело? – озадаченно пробормотала женщина и оглянулась на давящегося хохотом Костика. – Тина! Прекрати ржать и объясни по-человечески, неужели я грубо нарушила какое-то жутко важное правило местного этикета?!

– Ты разрушила всё его мировоззрение… просто в хлам, – выдавил Костик, не утерпел и захохотал так неудержимо, что невольно захихикали Майка с Юной и улыбнулась сама Ярослава.

Но скосила глаза на крепко стиснувшего зубы несчастного блондина и постаралась взять себя в руки. Неприлично вести себя так легкомысленно, когда у человека серьёзные проблемы.

– Васт… – осторожно отпуская руку анлезийца и незаметно отступая от него подальше, проникновенно начала нелёгкое объяснение Слава, – извини, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть, честное слово. Просто не знаю ваших правил… но я всё обязательно изучу, обещаю.

– Ты ни в чём не виновата… – Анлезиец процедил эти слова таким тоном, будто сообщал о смерти любимой тётушки, хотел добавить что-то ещё, но взглянул на смеющуюся Тину, развернулся и почти побежал впереди всех.

– Костик, ну вот зачем ты так? – расстроилась Слава и взялась за его худой локоток. – Он же тебе друг?

– Он мне телохранитель, – вытирая слёзы, примирительно сообщила Тина, с галантностью опытного кавалера ведя мать к лестнице – дал клятву на крови и теперь чувствует все мои эмоции. Поэтому сдерживаться не имеет никакого смысла… он всё равно знает, как мне смешно.

– Вот как! Очень интересно, – приподняв одной рукой подол длинного платья, Ярослава шагала по ступенькам, – жаль, ты мне этого сразу не сказал.

– Не успел, – покаялся Костик, – говорю сейчас, Васт и Зайл мои телохранители, и Тарос тоже меня чувствует… а после вчерашнего нападения – ещё сильнее. Моряна постаралась защитить… но приятного в этом мало, иногда я ощущаю себя стоящим под рентгеном.

– Понятно, – кивнула Слава, втихомолку радуясь, что сначала задала этот вопрос, а не попыталась выяснить, чем именно было произошедшее внизу, чисто анлезийскими заморочками или личными тараканами этого сына Сиреневой лозы.

– Пожалуйста, – комично подмёл пол несуществующей шляпой Костик в ответ на благодарность матери, когда они добрались до третьего этажа, – для вас, мадам, – всегда пожалуйста! Кстати, про остеохондроз. Пока мы шли, я обследовал твой позвоночник и могу заверить, тебе впору поступать в балерины… не хочешь? Ну как хочешь, моё дело предложить. Но боюсь, на утреннюю разминку Стан выгонит тебя наравне со всеми, у нас даже Майка ходит.

– А я и не против, – буркнула женщина, припоминая, что знакомая боль и на самом деле ни разу не кольнула в поясницу за время пребывания в этом мире, – раз все, значит, и я. Ну и где тут моя комната?

Стоявший чуть поодаль Васт немедленно двинулся вдоль широкой галереи, с одной стороны которой шли двери в комнаты, а с другой перила, открывающие вид на лестничный пролёт, официальным голосом объясняя, где чья комната. Вскоре стало ясно, что блондины заняли под жильё для своего отряда весь третий этаж, заботливо выделив девушкам комнаты рядом с единственной на весь этаж ванной. Или мыльней, как говорили аборигены.

– Королева, принц с принцессой и адмирал будут жить на втором, там же мы устроили и комнату для совещаний, – сухо пояснил анлезиец и поторопился сбежать.

– Умываемся и отдыхаем, – решительно скомандовала девчонкам Ярослава, постановив для себя, что никакие блондины и их фобии не стоят того, чтобы начинать немедленное разбирательство.

Но если бы она могла видеть, как пулей ворвавшийся в мыльню второго этажа анлезиец сунул в бочку с холодной водой белокурую голову и держал её там почти минуту – наверняка засомневалась в правильности своего решения.

Глава 4

Вот ведь как странно иногда шутит с человеком его собственный мозг! Сидя в гостиной, Слава с каждой минутой всё сильнее мечтала снять наконец обувь с уставших ног и подремать часок перед ужином. Но едва вытянулась на постели и подсунула под щёку ладонь, в голову полезли незваные беспокойные мысли. Побежали, произвольно меняя курс, как ночные тараканы, нашёптывая незаданные вопросы и возрождая сомнения.

Сначала Слава пыталась от них отстраниться, подумать о чём-нибудь приятном, о чём советует думать пациентам сама, предупреждая, что чрезмерное увлечение снотворными препаратами ни к чему хорошему не приводит. Например, представить курчавых овечек или нескончаемую череду прозрачных языков прибоя, а можно ещё вспомнить утреннее небо и считать нежные пенки медленно проплывающих облаков.

Несколькими минутами позже, копаясь в огромном полупустом шкафу, куда девчонки вдобавок к оставшейся от прежних постояльцев одежде сложили несколько собственных юбок и кофт, Слава недобрым словом поминала именно проклятые облака, поднявшие её с широкой лежанки так резко, как это не удавалось даже проверенному в деле будильнику.

Поняв с непреложной ясностью, что заснуть всё равно не сможет, а валяться часами в постели, как её школьная подруга Олеся, Слава никогда не умела, решила заняться чем-нибудь полезным. Например, отправиться на кухню знакомиться с местными рецептами или изучить подробнее расположение комнат – никогда не знаешь, какие знания могут пригодиться в жизни.

Свечу землянка зажечь не сумела, потому переодевалась в полумраке. Выбор одежды закончился в пользу практичной тёмной юбки в меленький старушечий горошек, достающей Славе до щиколоток, – видимо, раньше она принадлежала невысокой Майке. К юбке землянка выбрала такую же тёмную блузу с рукавами-крыльями до локтя и запахивающимися, как у халата, полами, заканчивающимися длинными широкими завязками. Проблему довольно впечатляющего декольте, единственной детали, абсолютно не подходящей Славе в этой блузке, женщина решила весьма оригинально, надев кофточку задом наперёд. Плотно обернула пояс вокруг талии, завязала концы сзади и, сочтя свой наряд вполне приличным, удовлетворённо подмигнула тускловатому изображению в медном зеркале.

Затем землянка связала волосы в низкий хвост широким чёрным поясом, валявшимся в дальнем углу шкафа, и, подумав секунду, решительно соорудила бант, чтобы не болтались длинные концы. Выбирать обувь было особо не из чего, в распоряжении Славы имелось всего две пары простых дорожных туфель. Торопливо натянув те из них, какие помягче, женщина осторожно приоткрыла дверь, намереваясь сбежать незаметно.

Две фигурки, дружно крадущиеся на цыпочках в сторону лестницы, Ярослава заметила сразу и очень порадовалась случайности, оказавшейся полезной. Если бы у неё горел свет, его лучик мгновенно выдал бы мать этим партизанкам. Вот, значит, как они отдыхают, хмыкнула Слава, пытаясь издали определить, кто именно опередил её, но поняла только, что один из двоих – Костик. По росту. Тина была выше всех девушек, а вот Юнхиола и Майка разнились в росте всего сантиметров на пять.

Куда они идут, Слава догадалась с почти стопроцентной уверенностью – в королевскую гостиную. Тине явно не терпелось проверить на принце свои целительские силы. А вот зачем она взяла с собой Майку или Юну – можно было только предполагать. Возможно, просто для компании, или подруге не спалось, а может…

Направление, куда свернули её мысли, Ярославе категорически не понравилось, и она приказала себе не думать об этом, пока не получит веских доказательств собственной догадливости. А если такое всё же случится – придётся снимать с шеи шнурок с фигурками. И если камни посулят одному из её детей недоброе будущее, Слава начнёт против этого будущего борьбу.

Дойдя до перил, с которых открывался вид на лестницу, женщина перегнулась и внимательно изучила обстановку. Попадаться девчонкам на глаза не хотелось, как и охраняющим королеву гвардейцам, придирчиво набранным Вастом в свою команду. Один из них как раз прогуливался вдоль лестницы, пока не замечая осторожно пробиравшихся по стеночке девушек. Зато Слава теперь отлично рассмотрела беглянок в свете свечей и похвалила себя за догадливость. Та, которая щеголяла мужскими бриджами и футболкой в стиле милитари, и в самом деле оказалась Тиной. Или пора уже называть её Тином?

Мать тяжко вздохнула и расстроенно отвернулась, второй беглянкой была Юнхиола, и, значит, бесполезно пытаться подсмотреть, куда направляются её дети. Эта парочка мгновенно вычислит Славу и устроит ей перекрёстный допрос, поэтому лучше просто погулять по дому.

Не замеченная ранее дверь, запертая на тяжёлый засов, заинтересовала Ярославу не из пустого любопытства. Женщина вдруг вспомнила рассказы детей и сообразила, что за этой дверью может быть та самая зловещая башня, по ступеням которой Геб полз наверх, намереваясь разом покончить с ненавистным существованием.

Её догадка подтвердилась, за дверью и в самом деле находилась башня. Она оказалась вовсе не круглой, какими, по представлению Ярославы, должны быть старинные башни, а четырёхугольной и почти квадратной. Пристроенная к торцу дома, как современные лифты, высокая коробка уходила вверх ещё этажа на три. В бледном свете тающего дня можно было рассмотреть смутно различимые сквозные пролёты довольно удобной лестницы, защищённой коваными перилами, а окна высоких, немного не совпадавших этажами с домом комнат оказались неожиданно большими, лишёнными всяких занавесей и ставней. И под ними в кадках и ящиках пышно росли и цвели разнообразные растения.

Осторожно ступая, Слава спустилась на один пролёт, заинтересовавшись помещением, остроумно превращённым одновременно в место для прогулок в ненастные дни и оранжерею. Мягкие шкуры, устилавшие пол, и гора подушек, напомнивших о хотомаре, невольно натолкнули на догадку, где именно проводил большую часть своего времени калечный принц.

– Почка, ты потерялась? – не столько внезапный вопрос, сколько ощущение схватившей за плечо чужой руки заставил Ярославу подпрыгнуть на месте.

Она мгновенно махнула ладонью и застыла, ощутив в руке нечто мягкое и небольшое.

– Ох, господи, как же ты меня напугал! Тебе никто не говорил, что нельзя так резко кричать людям прямо в ухо? Если у человека больное сердце, он может упасть в обморок или даже умереть.

– Если человеку будет плохо, Шайо вылечит, – с превосходством сообщил унс. – А про кричать нельзя – никто не говорил.

– Кто же тебя воспитывает в таком случае? – ещё возмущённо выговаривала Слава, но больше уже не сердилась. – Кстати, объясни-ка, почему ты зовёшь меня почкой?

Рассказчиком унс оказался превосходным, Слава даже забыла на полчаса о том, куда шла. Она выяснила кучу интересных и полезных вещей и попыталась с помощью унса научиться видеть злополучные ауры, о которых так запросто говорили её дети. И вот тут её ожидало совершенное разочарование. Та самая способность, которая так надёжно оберегала землянку от всяких ментальных воздействий, теперь упорно вызывала головную боль, едва унс пытался передать Ярославе собственное видение окружающей фауны.

– Ты не способна к контакту, почка! – наконец подвёл неутешительный итог Шайо. – Я потратил на тебя столько сил, а ты не увидела даже мышку, которая сидит под этой бочкой.

Ярослава инстинктивно немного отодвинулась от бочки, рядом с которой сидела на низком пуфике. Нет, мышек она не боялась, но и не любила и потому видеть вовсе не желала. А вот слушать снисходительное обращение от маленького ментала как-то надоело.

– Слушай внимательно, мелочь глазастая, два раза повторять не буду! Это я тут самый старший экземпляр, а Стан, Конс и все прочие – мои почки! – Слава немного подумала над неправильностью получившегося утверждения и поправилась: – Вернее, когда-то ими были. Теперь они выросли. Слушай, а ты не сможешь проверить, внизу отперта дверь на первый этаж дома?

Идти самой, как и возвращаться назад, ей почему-то не хотелось. Смешно будет напороться на детей, если Тин с Юной решат вернуться в комнаты. Может, они просто ходили за водой или сладостями, сразу Ярославе такое простое объяснение их прогулки почему-то не пришло в голову.

– Отперта, – важно сообщил Шайо и вдруг вывернулся из ладоней Славы, ловко перебрался на плечо и просительно заглянул ей в глаза, – а можно мне жить с тобой? Ты много знаешь, и энергия у тебя хорошая. Раньше меня носил за пазухой Стан, но теперь там тесно, у Чудика растёт почка. А у Майки мне скучно, она только и рассказывает, какой Конс хороший.

– А разве он плохой? – мгновенно насторожилась женщина, готовая встать на защиту сына даже от этого милого существа.

– Хороший, – как-то уныло согласился унс, – но спать в шкафу мне холодно и скучно… а вылезать он не разрешает.

– Понятно, – невольно фыркнула Слава, – а если Стан не разрешит?

– Я же всё равно слежу за всеми, когда моя очередь, – заторопился унс, – а Майку могу всё время держать под контролем, вот сейчас она спит… на правом боку.

– Ладно, я поговорю со Станом, а пока пойдём вниз, а то становится совсем темно.

Что унс самый лучший из навигаторов, Ярослава убедилась уже через пять минут, он беспрестанно бубнил ей в ухо, предупреждая каждый шаг. Так они дошли до площадки между первым и вторым этажами башни, и даже прошли несколько ступенек вниз, как вдруг унс притих, начал говорить почти шёпотом.

– В чём дело? – заволновалась Слава.

– Нехорошие эмоции… сердитые, – прошипел Шайо, – люди хотят бить друг друга… это неправильно.

– Они враги?

– Нет, они из нашего отряда. – Судя по унылому голоску, маленький разведчик был потрясён нелогичностью человеческих поступков.

Теперь и Слава слышала приглушённые сердитые голоса и, как ей показалось, даже узнала, кому они принадлежат.

– Ты хорошо слышишь, о чём там говорят? – торопливо шепнула женщина унсу. – Повторяй мне.

– Слышу… – гордо сообщил унс и забормотал, старательно повторяя интонацию и подражая чужим голосам:

– …Говорю последний раз, держи от неё подальше свои наглые лапы.

– …Да кто ты такой, чтобы мной командовать?

– …Я человек, который точно знает, ты для неё не сможешь сделать ничего хорошего, а боли ей и без тебя хватило в жизни.

– …А с чего ты взял, будто я собираюсь причинять кому-то боль?

– …С того, что ничего другого ещё ни один из вас человеческим женщинам не принёс. Запомни, я тебя предупредил, второго раза не будет.

– …Думаешь, именно ты можешь сделать её счастливой? Или просто продолжаешь выполнять приказ старого лиса, отправившего тебя с тайным заданием? Не удивляйся так, в то, что ты добровольно покинул обожаемую родину, поверили лишь те, кто ничего про тебя не знает.

– …А вот это точно не твоё дело и никакого отношения к ней не имеет, ты, самое главное, не забудь моих слов. Если жизнь дорога.

Где-то внизу хлопнула дверь, и Ярослава обессиленно опустилась на ступеньку, пытаясь сдержать истеричный смешок. И как, интересно, нужно понимать всё услышанное? А самое главное, к кому относятся эти предупреждения, к Юне или… Нет, прочие предположения – просто бред.

Но в любом случае нужно будет присмотреться к обоим повнимательнее, через несколько минут приняла твёрдое решение Слава, очень уж странным был случайно подслушанный спор о судьбе неизвестной женщины… и неважно, кто именно причина этого спора. И несомненно, объект интереса довольно привлекательных мужчин, кривить душой перед самой собой Ярослава не собиралась.

Таш, конечно, обидел её во время путешествия своим чисто мужским высокомерным отношением. За годы работы участковым врачом Слава как-то привыкла к уважительному отношению окружающих мужчин. И коллеги, и пациенты внимательно прислушивались к её советам и считались с мнением Ярославы, и недоверие охранника не могло её не задеть. Но не могла она и не понимать, что это не личное мнение Таша о ней как о блондинке, а выработанная годами привычка полностью отвечать за подопечных.

Зато во всём остальном заниец был, как говорила старшая медсестра Анжела Павловна, особо ценным экземпляром. Чуть выше среднего роста, крепкий и подтянутый, с цепким и проницательным взглядом бледно-голубых глаз и мускулистыми, умелыми руками. И никаких дурных привычек за время путешествия Ярослава за ним не заметила. Таш не проявил ни малейшего интереса ни к вину, которое матросы торопились допить до прихода в порт Дилла, ни к игре в кости, занимавшей всё свободное время экипажа. А кроме того, умел делать просто невероятное количество самых разнообразных бытовых дел. И в дороге не отказывался ни от готовки еды, ни от стирки и починки одежды, ни от ремонта дверей в одной из харчевен. Про его профессиональные умения и речи не шло, и ежу ясно, что сопровождать любимую дочь наместник отправил самого надёжного и ловкого из своих тайных агентов.

Как ни странно, но и Васта многоопытная Анжела Павловна тоже отнесла бы к тому же элитному отряду редких мужчин, хотя внешне он ничем не походил на агента Зорденса. Гибкий и изящный анлезиец был выше Таша почти на полголовы, а в торсе тоньше того едва ли не вполовину. Хотя шириной плеч почти равнялся с соперником. Да и офицером он явно был из лучших, иначе адмирал вряд ли назначил бы его командовать охраной королевы. И не зря блондин так гордился своей красотой; присмотревшись, Ярослава вынуждена была признать, с лица анлезийца действительно можно писать портреты если не ангелов, то воителей света точно. И вовсе не по вине блондина его внешность не подействовала на Ярославу согласно привычным представлениям анлезийцев. Просто землянка в своё время приняла такую порцию любовного яда, что иммунитета теперь должно хватить на всю оставшуюся жизнь.

Несомненно, противостояние таких достойных поклонников польстило бы любой местной и земной девушке, только не Славе. Она давно поставила на себе крест, раз и навсегда назначив сорокалетие подходящим возрастом для избавления от девичьих мечтаний о том единственном и неповторимом, кого тайно или явно ждут все особы женского пола.

Некоторое время внизу было тихо, и Ярослава, решив, что спорщики ушли вдвоём, собралась было спускаться дальше, но тут из темноты внезапно раздался какой-то странный звук, не то вой, не то плач… или то была шаманская молитва?!

Этого землянка не поняла, но от тоски, обиды и отчаяния, звучавшего в монотонных причитаниях, у неё поползли по спине холодные мурашки.

– Шайо, веди меня наверх, – шепнула Ярослава, приняв показавшееся ей самым верным решение и, приподняв юбку, почти бегом ринулась назад, к выходу.

Несколько раз она в спешке оступалась и, не будь с ней унса, вполне могла бы покатиться вниз, но Шайо был начеку. А когда землянка уже взялась за ручку двери, в которую так неосмотрительно вошла меньше часа назад, постепенно стихавшее пение вдруг смолкло и в нос резко ударил насыщенный аромат цветов. Слава оглянулась и в изумлении едва не выдала себя вскриком – все растения оранжереи прямо на глазах стремительно выбрасывали чуть светящиеся в полумраке пышные кисти распускающихся цветов.

И едва представив, какой насыщенный аромат сейчас обрушится на её аллергию, женщина проворно выскочила в коридор и трясущимися руками задвинула засов.

– Нафик, нафик, – бормотала Слава любимую присказку Костика, почти бегом спускаясь на первый этаж по центральной лестнице, – не нужно мне такого счастья. Да где же тут у них кухня, наконец?!

Глава 5

Однако до кухни она так и не добралась, хотя Шайо, облюбовавший себе место на её голове, в складках банта, сообщил точно, сколько раз и куда нужно свернуть.

Внезапно выскочили откуда-то Стан и Конс, бросились к матери, подхватили под локти и почти на руках утащили в гостиную, где к тому времени кроме них осталась только моряна.

– Что случилось? – Стан спрашивал так требовательно, как никогда не умел раньше, и в его лице и голосе Слава с внезапной ясностью узнала черты Александра.

Несмотря на легкомысленное отношение к супружеской верности и непробиваемый эгоизм в бытовых вопросах, отец Костика был очень хорошим хирургом и умел не только мгновенно разбираться в возникавших внештатных ситуациях, но и беспрекословно подчинять своей воле всю операционную бригаду. И вот именно таким, проницательным и беспощадным в своём понимании обстоятельств, взглядом и смотрел на неё сейчас сын.

– Сбавь обороты, чего ты так орёшь? – моментально ощетинился Конс и, обхватив Славу за плечи, крепко прижал к груди.

– Не тупи, Кость! – раздражённо фыркнул старший. – Я же не на мать ору… а хочу узнать, кто её так напугал?!

– Когда хотят спросить напуганного человека, не разговаривают с ним таким тоном, – не уступал средний.

– Ма… – почувствовав молчаливое согласие матери с этим заявлением, устало заглянул в её глаза Стан, – извини. Просто устал… и вдруг ты бежишь вся в панике… Сорвался. Думал, кто-то напал.

– Кто тут может напасть, если унсы следят и Васт везде своих охранников натолкал, в туалет спокойно не пройдёшь, – усаживая Ярославу на диванчик, примирительно бурчал Конс. – Ма, ты как?

– Васт… – вспомнив цветочный взрыв в оранжерее, иронично фыркнула мать и нервно захихикала, – да никаких врагов не нужно с таким охранником…

– Расскажи подробно. – В какой момент молчавшая в своём углу моряна очутилась рядом, Слава не успела понять, ощутила только мягкие пальцы на плечах и вновь почувствовала знакомое неприятие.

– Не нужно, – вежливо отстраняясь, просительно буркнула землянка, – не идёт мне ваша магия. Шайо сказал…

– Где ты видела Шайо? – изумился Конс.

– Шайо тут… – вылез из волос Славы унс, – старший экземпляр разрешил жить с ним. Если командир согласится. – Малыш опасливо покосился на Стана.

– О, кстати, – припомнила способности унса Ярослава, – он же был со мной! Пусть покажет вам всё с самого начала.

Сама землянка ничего не увидела, как позже выяснилось, унс и не стал тратить на неё энергию, но все трое её собеседников посмотрели информацию очень внимательно.

– А зачем ты убегала-то? – озадаченно поинтересовался Конс. – Цветочки были очень впечатляющие… пойти, что ли, Майке нарвать.

– Не вздумай, – встревожилась мать, – там аромат такой насыщенности, хоть ножом режь, как кисель, натуральная газовая атака.

– Вот, кстати! Киселя тут тоже нет! – обиженно пожаловался средний и задумчиво оглянулся на брата. – Ну и как мы с ним поступим?

– С кем? – прикинувшись непонимающей, поинтересовалась моряна.

– С Вастом, разумеется. – Стан рассматривал повелительницу очень подозрительно. – Или мы всё не так поняли?

– Вот именно, – довольно подтвердила русалка, – как раз с анлезийцем в ближайшее время не должно быть никаких проблем. Он решился повзрослеть на один цикл… и теперь будет спокойным, рассудительным и хладнокровным.

– Как интересно… – В глазах клонов зажглись огоньки безудержного любопытства, да и сама Ярослава подалась ближе к моряне, не желая пропустить ни одного слова из грядущего объяснения.

– Но должна предупредить: рассказывать об этом никому нельзя, анлезийцы своими секретами не делятся ни с кем.

Услышав это предостережение, Слава невольно оглянулась на дверь, и старший немедленно угадал её опасения.

– Не переживай, я его издали почувствую. И ещё… раз уже к тебе примазался Шайо, дай ему задание предупреждать о приближении всех, кого не хотела бы встретить внезапно. А Майке я всё объясню сам. Закат говорил, иногда почки сами выбирают себе напарников, и это наиболее плодотворный вариант сотрудничества.

– Только имечко у него слишком… японское, – вздохнула Слава, – по мне так лучше, если бы он был обыкновенным Шариком.

– Шайо согласен быть Шариком.

Конс не выдержал и хихикнул, маленький найдёныш явно окончательно решил остаться с Ярославой и ради этого готов был называться кем угодно.

– Я ей сам всё объясню, Майка не обидится, – убеждённо объявил он и повернулся к моряне: – Так что это за циклы?

– Анлезийцы живут много больше людей, и потому по примеру ваальтов считают свой возраст не оборотами мира вокруг светила, это для них слишком мелкие и невнятные отрезки жизни, а этапами взросления, или возмужания. И называют их циклами, как принято у растений. Первый цикл длится довольно долго, это время, когда анлезиец чувствует себя ребёнком. Один из немногих побывавших на Анлезии людей рассказывал, что встречал там женатых мужчин, так и не решившихся перейти во второй цикл. Но Ливастаэр не мог иметь меньше чем третий, только перейдя этот рубеж, анлезиец получает законное право отправиться в путешествие по человеческим землям.

– Чётко, – задумчиво протянул Стан, – не по-нашему, конечно, зато сразу понятно, чего ждать от человека. И как он теперь будет выглядеть? Ну, в смысле изменится в нём хоть что-нибудь или нет?

– Внешне Васт скорее всего останется прежним, зато, возможно, проявится новая манера разговора или поведения, – чуть заметно пожала покатыми плечами моряна, – зато уровень способностей наверняка возрастёт. Я не знаю точно, как именно они определяют свою готовность стать взрослее, но когда анлезиец решается перейти на новый цикл, он при помощи особого ритуала усиливает собственные эмоции до самого высшего уровня. А затем, собрав воедино всю имеющуюся в его распоряжении энергию, выплёскивает в мгновенном созидательном выбросе, одновременно расширяя собственные возможности и избавляясь от прошлых переживаний и сомнений.

– Удобно, – усмехнулась Ярослава, – хотела бы я так научиться.

Признаваться не только сыновьям, но даже самой себе, какой досадой отозвалось в её душе принятое Вастом решение так кардинально разобраться с возникшей проблемой, землянка вовсе не собиралась. Мало ли бывает в жизни мелких недоразумений и неприятностей, если на все реагировать, то и жить не захочется.

– По крайней мере, враждовать с Ташем у него больше не будет причин, – ровно констатировала моряна и, бдительно оглядев землян, вдруг заявила: – Впрочем, их отношения никогда и не были самой важной проблемой.

– А в чём тогда важная проблема?! – моментально сделал стойку Стан.

– В Ярославе, – не стала юлить повелительница, – вернее, в её способностях.

– И какая с ними проблема? – Теперь на моряну с тревожным недоумением глядели все трое.

– Должна признаться, я сама не сразу поняла, в чём дело, и специально съездила к одному мудрому старичку, которому известны все сведения, собранные в нашем мире об особых способностях пришельцев из дальних миров. – Моряна достала из потайного кошеля небольшую книгу и протянула Славе: – Лучше тебе всё внимательно прочесть самой. Вкратце могу сказать, почему на тебя никогда не подействует ни очарование, ни целительство, ни порча, ни иллюзия. Ты источник, чрезвычайно редкий вид способностей, и оттого ничью чужую энергию не принимаешь.

Каждый раз, как кто-нибудь попытается на тебя подействовать или ты так испугаешься, как сейчас, эта способность будет понемногу расти. Придётся тебе учиться лечить себя самой, а заодно и многим другим вещам. Например, закрывать энергию от вампиров и опустошённых одарённых, ставить щиты на эмоции и распознавать тех, кто попытается их сломать. Я помогу чем могу, ну и твои дети, разумеется, тоже. Эту учёбу нельзя откладывать и нужно держать в тайне от всех. Сами понимаете, иметь под рукой нескончаемый источник энергии – мечта каждого, у кого есть хоть какие-то способности.

– Сюда идёт адмирал, – предупреждение Шайо, правильно понявшего слова командира, нарушило водворившееся тяжкое молчание.

Земляне, до сих пор ничего не слышавшие ни о каких источниках, пытались сообразить, чем им может грозить свалившаяся на них новая напасть и как с ней справляться, а моряна терпеливо ждала, пока они немного свыкнутся с неожиданной новостью.

– Выходит, я теперь для всех, как лампочка, издали видна? – первой опомнилась Ярослава, бдительно поглядывая на дверь.

– Не для всех, лишь самые сильные одарённые почувствуют, и то не сразу, – успокоила моряна, – мы вот тоже не сразу разобрались. А сегодня я убедилась в правильности своей догадки. Пока ты сидела с нами – никто из наделённых способностями не испытывал усталости и нехватки в энергии. Но стоило тебе уйти, как меньше чем через осьмушку все заметно сникли. Я сама почувствовала, насколько медленнее пополняется энергия, ведь на просмотр эмоций я по привычке постоянно трачу силы. Стало быть, я тоже тянула из тебя, даже не замечая. Такова особая структура источника. Мы все берём в случае опустошения резерва энергию из окружающего мира, но пополнив её, как бы отсоединяемся. А ты берёшь постоянно, собираешь, как ручей мелкие струйки, и так же беспрерывно изливаешь. И именно поэтому нужно немедленно принимать меры предосторожности, такая способность не может не расти.

– Вот счастье-то привалило, – огорчилась землянка, – и, как всегда, неожиданно.

– С этим я тоже не могу согласиться. – Моряна смотрела на подданных очень уверенно. – Внезапно такая способность не даётся. В книге ясно написано: вероятность стать источником бывает только у тех иномирян, кто в своём мире обладал особым даром. Даже если там он был неосознан или неразвит – перенос его выявил и раскрыл. Вспомни, не исполнялись ли неожиданно пожелания, высказанные тобой от всей души? Или ты внезапно отказывалась от собственных планов, а после выяснялось, что это было самое верное решение? Или ты предугадывала приход гостей и врагов? Уверена, нечто подобное обязательно припомнится. А теперь поговорим на другую тему, адмирал уже у двери.

Глава 6

Адмирал принёс плохие новости, все поняли это, едва рассмотрев Бенедли. Инвард за последний час стал ещё мрачнее, и его голубые проницательные глаза запали глубже.

– Я рад… – без прежней подчёркнутой аристократичности плюхнувшись за стол и внимательно оглядев союзников, заявил он внезапно, – что заключил с вами договор за несколько часов до того, как узнал про истинное положение дел. Иначе сейчас у меня не хватило бы ни полномочий, ни совести вовлечь вас в такое опасное мероприятие.

– Что произошло? – В моменты, когда нужно было решать особо важные проблемы, правительница разговаривала очень властно и кратко.

– Вчера вечером командиры всех шести частей, расположенных в предместьях Дилла, получили приказ прибыть вместе с помощниками во дворец советника для получения королевского указа о новых, повышенных в связи с военным временем жалованьях.

– Они не вернулись? – мгновенно догадался Стан.

– Ни один… все там, кроме двоих. У командира третьей части тяжело заболел отец, и он уехал ещё с утра. А его помощник не решился вскрыть послание от советника по финансам… в уверенности, что ничего хорошего оттуда ждать не стоит, а потому лучше не проявлять излишней инициативы. Ну а командир шестой части после обеда подвернул ногу, оступился во время тренировочного боя. И по такому случаю лекарь выдал ему обезболивающее… запрещённое законом королевства. А помощник у него ушёл в отставку, и новый ещё не принял дела.

– В итоге в заложниках у Урдежиса восемь человек, – подсчитал Конс.

– Девять, мой личный заместитель тоже получил приказ.

– И предатель шантажирует тебя жизнями этих заложников? – встревоженно уставилась на адмирала Ярослава, ничуть не сомневаясь в собственной правоте.

– Отправленные на разведку гвардейцы сообщили, что во все войска утром пришёл ещё один приказ, будто бы от имени их командиров. В нём было секретное сообщение о гибели адмирала и предписание не верить никаким самозванцам. Якобы командирам предоставили достоверные сведения, что моё место собирается занять двойник.

– Но это же бред… и вы можете легко доказать свою подлинность. Знакомые воины, воспоминания, о которых не может знать ни один двойник, да куча подобных способов! Или я чего-то не понимаю?

– На это нужно время, собрать судей, представителей от знати и духовенства… а он пока прочно закрепит на троне своего сыночка, – тяжело вздохнул Инвард, – но если я отправлюсь, как он требует, во дворец…

– То это будет самым величайшим идиотизмом, – не выдержал Стан, – ни один заговорщик и ни один шантажист, выдвигая такие требования, даже близко не задумывается о том, как их выполнять. Вас просто уничтожат… и предъявят тело как доказательство прежнего объявления о вашей гибели. Ну а потом расправятся и с двойником… думаю, такой уже сидит где-нибудь в тайной камере. После этого Урдежису останется только назначить главнокомандующим своего человека.

– Но бросить своих воинов в такой ситуации я тоже не могу! – Глаза адмирала сверкнули благородным негодованием.

– Никто не предлагает бросать, – отрезал Стан. – Мать-моряна, как твои люди?

– Почти готовы, думаю, к утру можно будет начать штурм.

– Неправильно всё это, – скептически разглядывая сообщников, решительно заявила Ярослава, – прямые пути хороши только в общении с друзьями и честными людьми. А ваш советник не зря так долго готовился и наверняка продумал все возможности отражения штурмов. Знаете, у нас на Земле было не меньше сотни таких ситуаций, и самые быстрые победы – это те, где не лезли на стены с мечами, а действовали хитростью. Например, троянский конь, птицы Ольги, отравленные источники, подкопы и многое другое. Мне трудно предлагать варианты, досконально не зная деталей обороны, но вы-то можете? Могу лишь назвать те, которые приходят на ум мне самой: тайные ходы, десант с хотомара или как-то задействовать морянские зелья.

– Да мы, в общем-то, и не собирались лезть напрямик с мечами, – осторожно буркнула моряна, – а как ты предлагаешь использовать зелья?

– Ну, например, разбрызгать с хотомара. Если он пролетит на достаточной высоте, чтобы не достали лучники, то сможет побрызгать всех… у нас так по весне вредителей на полях травят.

– А чтобы они все во двор выскочили, можно чём-нибудь привлечь… например музыкой, – оживился Конс.

– Это хорошая мысль… насчёт отвлекающего манёвра, даже если без снадобий, – одобрил Стан, – раз на армию мы не можем рассчитывать, то будем действовать именно так. Только нужно уточнить некоторые детали…

– Армию совсем сбрасывать со счетов не стоит, – вступился за своих подчинённых Инвард, – я отправил послания старым друзьям, тем, кто знает мой почерк и в ком я уверен. У них у всех тоже есть надёжные товарищи… думаю, к обеду во главе частей встанут мои люди. Но срок, отпущенный мне советником для добровольной сдачи, истекает с началом второго периода.

– Значит, нужно начать операцию как можно раньше… и лучше перед рассветом, – категорично постановил Стан, – именно в это время люди особенно расслаблены и не ждут никаких нападений. Не удалось уточнить, сколько у советника личной охраны и наёмников?

– Как оказалось, я знал его план заранее, – горько усмехнулся Инвард, не поднимая глаз от вытканных на коврике дворцов, – и с каждой сороковиной всё больше убеждаюсь, что стал слишком наивен и доверчив для своей должности. Это я сам подписал пропуск ватаге установщиков светильников. Урдежис ещё весной отлично сыграл скрягу, который не желает расставаться с доверенными ему монетами… но зато теперь я почти уверен в сговоре с ним Ральдиса. Трудно случайно так удачно подыграть советнику в том споре. Позавчера вечером, ради того, чтобы закончить работу за сутки, пока королева отдыхает в приюте, в замок въехало почти полсотни крепких мужчин, которые должны были заменить во всех комнатах старинные бра на световые цилиндры. Ещё – хутамщики и подручные. Оружие они провезли в корзинах, под цилиндрами, но оно наёмникам почти не понадобилось. Они и без оружия за несколько минут согнали испуганных служанок и кухарок в конюшню и заперли на втором этаже в комнатах для погонщиков пангов. А едва прибывшие в замок старшие офицеры оказались в руках советника, охране предоставили право выбора: сложить оружие и уйти или отправиться вместе с командирами в подвал. Несколько человек пошли в подвал, и те, кто решил уйти, уверяют, что сделали они это не по глупости, а специально.

– Но в таком случае у него там очень мало людей, – испытующе уставился на адмирала Стан, – не пойму, в чём фишка?

– Как только охранники вышли за ворота, их места заняли наёмники с оружием, а вскоре к ним присоединился большой отряд всадников, примчавшийся на пангах из дворца советника. Ночным патрульным они предъявляли пропуска, как позже выяснилось, поддельные. Урдежис имел доступ к малой печати. Теперь, по нашим подсчётам, там почти две сотни хорошо обученных воинов, и я уверен, советник отбирал самых лучших и отчаянных. Но для охраны королевского замка вполне хватило бы и значительно меньшего отряда, Урдежис перестраховался. Древние строители настолько хорошо продумали способы обороны замковых стен от возможной осады, что ещё вчера вечером я высмеял бы любого, кто рассказал мне, как легко падёт эта крепость.

– А как у них с едой и водой? – припомнила Ярослава несчастного Андрия.

– Запасы продовольствия в погребах внушительные, и это особая заслуга хитроумного дядюшки, – горько усмехнулся адмирал, – а вода поступает из собственного источника.

– Мать-моряна, – задумчиво уставился на повелительницу Стан, – у меня два деловых вопроса: можем ли мы предоставить право бесплатного проезда через пролив людям Витти и готова ли ты взять в подданные на особых условиях несколько десятков полукровок хумили?

– Да.

Слава уже начинала привыкать, что моряна почти во всём соглашается со Станом, но сейчас удивилась даже она. Насколько мать помнила из рассказа Юны, хумили очень переживали в дороге за переправу на тот берег и договариваться с русалками ходил сам Стан.

– Тогда нужно немедленно отправить Барри в Дилл. Адмирал, у вас есть тут панги и свободные гвардейцы, чтобы проводить полукровок, куда они скажут?

– А ты уверен… – Адмирал присмотрелся к азартному блеску в глазах командира иномирян и по совместительству помощника королевы русалок и резко оборвал незаданный вопрос. – Конечно найдутся.

– Васт, – подойдя к двери, сказал куда-то в коридор командир, – пришли сюда Барри и приходи сам, можешь захватить с собой Зайла и Тароса. Нужно срочно обсудить новый план… обстоятельства изменились.

– Хорошо, – с незнакомой отстранённой мелодичностью донёсся в ответ голос полукровки, и Ярославе неожиданно захотелось посмотреть, действительно Васт не изменился или всё же стал каким-то другим?

Однако Ливастаэр в гостиную вошёл далеко не сразу, а сначала отправился искать замену друзьям и Барри, потом заглянул на кухню, предупредить, что подавать ужин пока не нужно.

И только когда с оглушительной ясностью понял, что специально оттягивает неизбежный момент, стиснул покрепче зубы и шагнул вслед за кстати подвернувшимся Таросом в наполненную людьми комнату. Обновлённые способности с непривычной пока яркостью обрушили на него вал чужих эмоций, в которых при желании он мог бы теперь различить кроме радости, веселья и влюблённости ещё и доверие, любопытство, и даже настороженность. Неожиданно для анлезийца преобладающим в чувствах присутствующих оказалось именно любопытство, яркое, детское и немножко опасливое, именно с таким малыши заглядывают в найденный среди лопухов заброшенный колодец.

Упорядоченные силой энергии и собственной воли воспоминания, эмоции и знания сложились в его мозгу в стройную систему, которая позволяла полукровке по-новому, чуть отстранённо и свысока оценивать и осмысливать прошлое – как свои личные действия, так и поступки окружающих. И теперь Ливастаэр отлично понимал, почему отряд встречает его с таким дружным интересом. Как ни прискорбно было признавать, но факты упрямо твердили: его подъём на одну ступень к вершине самосовершенства вовсе не секрет для соратников.

Теперь поздно сомневаться в их осведомлённости, как и задавать вопрос, откуда они узнали или поняли чужую тайну. Гораздо важнее другое: сколько неповторимых и чрезвычайно дорогих сердцу ценностей лично он потеряет от принятого в непростой борьбе с самим собой решения. Что придётся обнаружить на алтаре собственного поступка – дружбу, доверительное отношение, уважение или ещё что-то, пока неизвестное?

Анлезиец до сих пор жалел о тех простых, но приятных вещах, которые стали ему недоступны после принятия второго цикла. Поднятие на первую ветвь незаметно и бесповоротно лишило парня милых, беззаботных вечеров, когда он с компанией друзей валялся в мягкой траве на берегу тёплого озера и по полпериода заливисто хохотал над незатейливыми шутками и байками сверстников.

Вскоре после обретения второго цикла Васт обнаружил, что шутки повторяются с ужасающей частотой, а незатейливые байки в конце концов сводятся к одной теме, какие пустоголовые у них подружки. Он стал намного реже приходить на любимое место и всё тише и неохотнее смеяться над знакомыми рассказами. А потом и вовсе перестал туда являться, когда заметил, как его присутствие чуть-чуть стесняет друзей. Не бывших, нет, просто немного отдалившихся.

Третий цикл он принял, когда влюбился в Яргелли и узнал, что она уже обогнала его по возрасту и собирается уйти на Сузерд. Тогда это было хоть и вынужденное, но правильное решение. А вот сегодня… он поступил так, не найдя другого выхода из ловушки, в которую сам себя загнал. И теперь Васту остаётся только смиренно ждать, какими потерями и разочарованиями обернётся для него это важное для любого анлезийца событие.

– Васт, – чуть внимательнее, чем обычно, глянула моряна и сразу привычно спрятала и глаза, и эмоции, – посмотри свежим взглядом на наш план и скажи, где в нём слабые места.

Вот как, с лёгкой ехидцей отметил про себя анлезиец, друзья пытаются проверить, не стал ли он другим? Более надменным или равнодушным? А может, вообще ждут, что он отстранится от этого дела и отправится на родину? Или начнёт вещать стихами?

Ливастаэр неслышно прошагал к столу, и исподтишка наблюдавшая за ним Ярослава невольно отметила, что ходить он стал ещё легче, словно изменился не только морально, но и физически. Хотя а кто его знает? Сведения моряны наверняка собраны из рассказов моряков и вездесущих купцов, а не откровений самих полукровок. И вполне вероятно, что и наполовину не соответствуют истине.

– Мы подлетим вот отсюда. – Стан повёл пальцем по разложенному на гобелене секретному плану замка и окружающего его парка, выданному адмиралом. – Хумили будут ждать сигнала тут. Тхиппы подберутся вот с этой стороны…

– А дождь к тому моменту прекратится или ещё будет лить? – на миг обернулся к моряне лучник и с удовольствием поймал лёгкое изумление, искривившее её губы. Королева никак не ожидала, что кому-то могут быть известны такие способности морян. – Если прекратится, то на фоне светлеющего неба хотомар будет издали виден охране. Как я слышал, обзорные зеркала на башнях ставят особым образом, позволяющим рассмотреть окрестности, не выходя из караулки. И вряд ли опытные воины побегут во двор смотреть на прилетевших гостей, скорее затаятся и будут ждать их в надёжных укрытиях стен и галерей. И ещё, зелье – это, конечно, очень хорошо, если достаточно времени. Побрызгал и жди, пока все не уснут. Но мы же хотим спасти захваченных офицеров? И значит, должны будем проникнуть туда сразу же вслед за зельем, поэтому должны учитывать, что вряд ли сон свалит всех разом. Значит, те, кто не успел заснуть, обязательно насторожатся и начнут пить противоядие и вообще станут осторожнее и бдительнее вдвое, если не втрое обычного. Да и советник вряд ли не озаботился за многие годы подготовки найти и взять в союзники или помощники хоть одного из тех, у кого есть особые способности. И судя по наглости и самоуверенности Урдежиса, я могу предположить, насколько неожиданный и подлый сюрприз ждёт нас в замке. И боюсь, подготовиться к нему заранее у нас нет никаких шансов.

– Да, – хмуро сообщила анлезийцу моряна, – ты прав. Во всём. И дождя к утру уже не будет. Да и другого плана пока у нас тоже нет. А у Инварда нет никакой власти над войсками…

Пока повелительница рассказывала про происки советника, Васт задумчиво рассматривал план и воскрешал в памяти виденные когда-то строгие башни и стены, внушающие каждому новичку невольный трепет высотой и гладкостью. Лучник отлично рассмотрел в тот визит и выступающие наружу перекрытия галерей, не позволяющие воспользоваться ни лестницами, ни крючьями, и открывающиеся в самых неожиданных местах площадки для сброса камней и углей, и люки для слива кипятка и смолы. Если охранникам советника удастся заметить хотомары, они немедленно заподозрят присутствие под стенами воинов ударных отрядов и приведут в действие весь свой арсенал.

– Я предлагаю поступить иначе… – Разумеется, Васт отлично понимал, как дружно они начнут возмущаться и спорить, однако и не предложить такой дерзкий и рискованный, но единственно жизнеспособный план не мог.

– Никогда, – даже не дослушав, оборвал Тарос, – и можешь дальше не продолжать. Как тебе вообще такое в голову пришло? А ты подумал, что может случиться, если у советника действительно есть человек, обладающий способностями? И он сможет прочесть твои эмоции? А потом ещё и увидит твой амулет верности? Про то, как могут повернуться события, если вас разоблачат, я даже говорить не хочу. Всё, забудь… я против.

– Амулет я оставлю тут… а эмоции теперь могу закрывать, – неохотно признался Васт, – но зато это самый бескровный вариант.

Смотреть он предпочитал на морянскую повелительницу, упорно стараясь не сталкиваться взглядом со Славой. Если уж Тарос так на него накинулся, то как истово должна ненавидеть она? Хотя это и не должно теперь особо волновать Васта, он же отныне выше всех прежних сомнений и забот?!

Да, попытался прислушаться к своим обновлённым ощущениям Ливастаэр, как будто и вправду не волнует, хотя он пока сам не понял, приятно ему такое безразличие или не очень. А вот пробивающееся сквозь равнодушие незваное чувство стыда, словно он влез в чужую клумбу и без спросу пытается нарвать самых любимых цветов садовода… казалось лучнику глубоко неправильным.

Тут анлезиец совершенно не к месту вспомнил, как пышно расцвели все растения в оранжерее и как от неожиданности он испугался в первый момент. А потом ему стало смешно и пришло понимание, что не зря ему так не хотелось выходить в сад. Вот тогда бы точно весь отряд охраны, разместившийся по приказу адмирала внутри приюта, прибежал посмотреть на чудо, ошеломившее даже самого Васта. Помнится, когда он переходил во второй цикл – только клевер зазеленел на расстоянии вытянутой руки. Он очень любил потом там сидеть, потому что в округе травка лишь пробивалась после короткого периода зимнего покоя. Третий цикл ознаменовался дружно созревшими гроздьями малины, в кустах которой он тогда устроился, и это тоже было в пределах нормы. Но вот почему так бурно отреагировали растения в этот раз, самому Ливастаэру никогда не понять, а до мудрых старейшин не только полтора десятка дней пути, но и куча незавершённых дел, которых от его решения повзрослеть намного меньше не стало.

Знакомое тепло согрело амулет, предупреждая о приближении подопечной, и неожиданно это оказалось настолько славно, что анлезиец едва удержался, чтобы не разулыбаться. После ритуала амулет некоторое время молчал, и Васт почти поверил в потерю не только многих привычек и переживаний, но и данных на крови обязательств.

– Интересно, а почему это вы тут что-то обсуждаете, а нас не позвали? – бесцеремонно врываясь в гостиную, обвинила всех разом Тина и с маху шлёпнулась рядом с матерью, не замечая пока, как растерянно отводят от неё взгляды присутствующие. – Ма, а ты же вроде спать пошла?

– Не уснула… – Ярослава внимательно изучала Костика, материнским чутьём угадывая секрет, который он пытался скрыть под легкомысленной шумливостью, – ну-ка, дай мне руки… ну точно, холодные. Моряна, иди, помогай, сама я пока не очень умею… похоже, она хорошо погуляла…

– А потерпеть денёк не могла, – бесцеремонно втискиваясь между ними, с укоризной проворчала в ответ правительница, – ведёт себя как ребёнок… а Васт ещё такие серьёзные планы с её участием изобретает… разве она теперь сможет?

– Вот именно, – поддакнул квартерон, не сразу сообразивший, что после такой подначки Тину уже и хутамом не удержать, – сумасшедший план, и говорить о нём не стоит.

– А вот отсюда поподробнее и помедленнее, – сузив глаза, пробормотал Костик ставшее почти пословицей выражение, – и лучше пусть сам Васт расскажет. Давай, друг мой, не стесняйся.

– Если ты уверена, что я ещё друг, – не удержался от лёгкого сарказма анлезиец, тоже заметивший наконец, как выжата его подопечная.

– Вот только без глупостей, – укоризненно фыркнул Костик, – терпеть не могу разборок типа, ты меня уважаешь? Колись, я жду. Слушай, моряна, ты просто чудо… как три чашки чёрного кофе подряд…

– Лучше бы ты не тратила сил перед боем, – тихонько буркнула моряна и одобрительно кивнула анлезийцу, ясно давая всем понять, что его замысел понравился ей больше прежнего плана.

Ярослава только украдкой огорчённо вздохнула – больше всего ей хотелось сейчас встать рядом с Таросом и так же, как он, кричать категоричное – нет! Вот только по глазам старших она уже всё поняла и даже на миг не сомневалась в выборе Тина. Теперь он обязательно вцепится в предложение этого трансформированного полуэльфа. И спорить с ними – значило встать против, а мать всегда должна быть за детей, даже когда они творят глупости и хочется, не тратя на уговоры бесполезных слов, засунуть их в самую безопасную комнату и запереть на самый огромный замок. А потом идти топиться, так как проверено на практике, никто тебе после такого спасибо не скажет. Наоборот, оскорбятся, обидятся и произведут в главные враги и предатели. И никакого третьего пути нет, как ни больно и горько это осознавать.

– Я предлагаю, – с решимостью человека, шагающего с обрыва, спокойно начал объяснять анлезиец, и Ярослава внезапно почувствовала уважение к его непреклонности и мужеству.

Невероятно трудно вот так уверенно отстаивать своё мнение, зная, что в одночасье превращаешься из лучшего друга в злейшего врага самым дорогим тебе людям.

Анлезиец на миг запнулся и невольно глянул на землянку изумлённо расширившимися глазами, однако она уже на него не смотрела, повернувшись к сыну. И блондину осталось лишь взирать на белизну её шокирующе голой спины. Да пытаться сдержать мгновенно вспыхнувшую в душе панику: ну как же так, ведь этого просто не должно быть!

Глава 7

Стук в ворота, несмотря на глухую предутреннюю пору, не застал врасплох никого из дежуривших на привратной башне. Наёмники ещё издали заметили всадника на панге, мчащегося в сторону замка Амратион. По приказу бессменного советника выбитая в скалах дорога сияла в эту ночь фонарями, как в самый великий праздник.

И маленькую стычку незнакомца с гвардейцами, перегородившими пикетами все подходы к ощетинившимся оружием стенам, тоже не пропустили. Он здорово дрался, этот незваный гость, мелькал в свете фонарей летучей мышью, ловко орудуя сразу двумя клинками. Трое гвардейцев остались корчиться на земле, а он, вскочив на панга, помчался к воротам, нещадно подгоняя и без того стремительное животное.

– Чего нужно? – грубовато спросил из-за густой решётки похожего на бойницу оконца старший караула, не забыв перед этим приказать подчинённым открыть малые ворота.

Во всех случаях не стоило оставлять незнакомца на улице, гвардейцы, утащившие в темноту своих раненых товарищей, уже опомнились и толпой мчали к замку, горя справедливой местью.

– Пусти – и узнаешь, – с вызывающей насмешливостью откликнулся гость и, заметив распахнувшуюся дверцу, резко пнул своего панга.

Как и предупреждал Инвард, оказались они не во дворе и даже не перед второй решёткой. Тесный и низкий коридор резко сворачивал в глубь стены и был настолько узок, что проехать по нему под прицелом не менее десятка амбразур мог лишь один всадник.

– Оружие брось, – приказал скрытый за бойницей страж.

– Я не сдаваться приехал, а предложить свои услуги, – неуступчиво отказался анлезиец и гордо задрал повязанную чёрной банданой голову, – или ты не слышал, что наш народ никогда не бросает своё оружие?

Теперь старший мог отлично рассмотреть благородные черты красивого лица, в которых даже житель самой дальней деревушки сразу узнал бы полукровку великой расы. И про обычаи блондинов он не просто слышал, а лично был знаком с несколькими представителями этого народа. Именно поэтому так резко изменил принятое несколькими мгновениями ранее решение до утра отправить приехавшего в подвал. Благо там разных каморок и чуланчиков хватит ещё не на один десяток желающих.

– Проведите его в малый зал и доложите десятнику.

Однако десятнику успели донести и без его приказа, и старший не мог не догадываться кто. Почти треть охранников замка была одета в особые одинаковые серые жилетки, и командир, отправляя очередную группу наёмников в дозор, обязательно разбавлял её одним из «серых».

– Иди за мной, – скомандовал десятник, наблюдая, как выехавший из узкого прохода полукровка спрыгивает с панга и легко забрасывает на плечо безвольное худенькое тело, и махнул пятёрке сопровождавших его «серых».

Наёмники достали дротики и умело выстроились вокруг гостя на таком расстоянии, чтобы он не смог никого достать даже в прыжке. А даже если и сумеет добраться до кого-то одного, то остальные пятеро успеют сделать из него решето.

В малый зал анлезийца провели через гулкий от пустоты холл центрального входа, миновав арочную галерею и продолговатый зал, куда спускалась лестница с верхнего этажа и выходило не меньше полудюжины дверей.

Здесь было светло от расставленных по полкам драгоценных цилиндров, которыми так остроумно воспользовался советник, и высилась изящная, но прочная кованая решётка, перегораживающая помещение на две неравные части. В меньшую, где стояла только длинная и широкая скамья, покрытая гобеленом, вела узкая дверца на которую красноречиво указал анлезийцу десятник.

И про это помещение адмирал рассказал новому командиру королевской охраны более чем подробно, справедливо предположив, что ради одного перебежчика придумывать новые правила досмотра и проверки никто не станет.

Чуть пригнувшись, чтобы не ударить о решётку спящую Тину, лучник невозмутимо прошёл в клетку и положил девушку на скамью, даже не оглянувшись на звук запирающего дверцу ключа.

Десятник, и сам человек мужественный и бесстрашный, покосился на перебежчика с невольным уважением, хотя обычных предателей глубоко презирал и за людей никогда не считал. Однако как человек вдумчивый и осторожный, а другие до такой должности редко доживают, не мог не знать, что бывают обстоятельства, которые вынуждают на подлые и некрасивые поступки даже самых честных и порядочных людей. А анлезийцы, по его глубокому убеждению, относились именно к такой категории.

– Сейчас придёт господин советник, – буркнул он грубовато, – он сам решит, как с вами поступить.

Васт только холодно кивнул, ни жестом, ни мимикой не показав своей осведомлённости о неожиданно вспыхнувшей симпатии сурового воина. Нельзя сейчас этого делать, Инвард не зря три раза повторил, что за залом можно следить из соседнего помещения с помощью хитроумных зеркал и слуховых трубок. Поэтому пусть лучше старый наёмник немного обидится на высокомерность блондина, не пожелавшего вежливо ответить на скрытую доброжелательность, чем нечаянно попадёт в сообщники.

Анлезиец скользнул нарочито безучастным взглядом по телу одетой в мужской костюм девушки и сел неподалёку, однако не настолько близко, чтобы наблюдатели могли заподозрить его в особом отношении к иномирянке. Такого допустить нельзя было ни в коем случае, безжалостный интриган немедленно найдёт самый мерзкий изо всех способов, чтобы постараться принудить Ливастаэра к поступкам, на какие добровольно анлезиец никогда не согласится.

Блондин медленно закрыл глаза, словно устал от ночной скачки и яркого света, и приготовился ждать. Показывать нетерпение или волнение он тоже не имел права, вступая в игру с умным и проницательным противником, не стоит забывать о его умении использовать любое, даже самое незначительное обстоятельство в свою пользу.

И когда анлезиец ощутил наконец появление в зале человека, то далеко не сразу открыл глаза. Специально тянул до последнего, пока тот не подошёл почти вплотную к решётке и не уставился на ночных гостей пристальным взглядом.

– У анлезийца только облегчённый одноручник и анлезийский кинжал, – невыразительно и тихо доложил кому-то молодой голос, – а у спящего никакого оружия нет.

Васт открыл глаза и с лёгкой презрительной усмешкой взглянул на одарённого.

– Зря тебя будили, я мог бы и сам это рассказать, – высокомерно обронил он, пытаясь незаметно отыскать того, с кем разговаривал чувствующий сталь.

Ну а найдя, постарался удержать на лице безучастное выражение и ни невольным возгласом, ни изучением совершенно пустого на первый взгляд места не выдать собственной догадки. И ещё – накатывающегося неудержимой лавиной отчаяния. Ну никак не могли ни он сам, ни мужественный адмирал и ни мудрая моряна заранее предположить, кто именно окажется в союзниках у старого интригана.

Теперь Васт с необычайной отчётливостью понимал, в расчёте на какую тайную гарантию так дерзко выступил против закона и армии осмотрительный советник и почему он так уверен был в успехе.

И вовсе не о помощи заключённым в подвал офицерам были отныне стремительно метавшиеся в белокурой голове отчаянные мысли, а о спасении той, кому он поклялся верностью на крови. У анлезийца не оставалось больше никаких сомнений, что их дерзкая попытка переиграть советника потерпела сокрушительное поражение, едва столкнувшись в самом начале так тщательно просчитанного плана с неожиданностью, которую невозможно было предусмотреть и перед которой не было шансов выстоять.

– Ну так ты ведь и сам бы посмеялся над старым денежным мешком, Ливастаэр из рода Сиреневой лозы, – добродушным тоном любящего дядюшки попенял кругленький, безобидный на вид старичок, выходя из скрытой за внушительным шкафом неприметной двери, – если бы тебя не проверили в этом замке.

– Прошу простить, ваша милость, но вы ошибаетесь, я никогда не смеюсь над теми, кто хорошо знает обычаи моей родины. – Васт смотрел на подходящего к решётке советника прямо сквозь то место, где скрывался невидимка, с самым честным и невозмутимым выражением лица.

– Может, ты ещё скажешь мне, что предательство тоже входит в обычаи твоей родины?! – резко меняя интонацию, язвительно осведомился советник.

– Никогда, – резко поднявшись на ноги, замер гордой статуей блондин, – я не скажу такого и никогда не предам того, кому присягнул. Зато могу напомнить о священном праве каждого анлезийца отомстить за смертельное оскорбление!

– Неужели мне неправильно доложили? – неискренне изумился Урдежис и повелительно махнул рукой: – Кресло и заместителя Инварда.

Наёмник в серой жилетке, какие, как успел заметить Васт, носили тут только особо приближённые к советнику воины, мгновенно притащил удобное мягкое кресло с высокой спинкой и подсунул прямо под зад господина.

Тот, кого невозможно было рассмотреть даже в свете цилиндров, но кто непременно оставил бы тень, попав под солнечные лучи, мгновенно отступил за спинку этого кресла, позволив анлезийцу чуть-чуть расслабиться. Это, казалось бы невинное, действие невидимки вселило в сердце лучника крошечную, почти призрачную надежду.

Стало быть, не так он силён, если может продержать полный щит всего несколько минут, этот неожиданный союзник Урдежиса. И тот факт, что он старательно прячется под энергетическим щитом, не желая открывать лица или кинуть хоть малейший намёк на своё присутствие, тоже говорит о многом. Однако, отметив про себя эти странности, Васт пока не торопился делать окончательные выводы. Влипнув в болото одной ногой, только последний тупица тут же суёт туда и вторую.

Глава 8

– Вот он. – Двое наёмников грубо швырнули на пол перед советником мужчину со связанными руками.

Хотя пленник был одет в офицерскую гвардейскую форму, испачканную кровью и порванную в нескольких местах, Васт не решился бы утверждать с полной уверенностью, что это и есть тот строгий и подтянутый офицер, который встретил его несколькими днями ранее во дворце адмирала. Да и те, кто знал гвардейца гораздо лучше анлезийца, вряд ли рискнули бы ответить однозначно, увидев заплывшее от синяков лицо.

– Кто это? – не преминул выказать свои сомнения Васт.

Анлезиец предпочитал придерживаться простого правила: никогда, даже в мелочах, не верить тем, кто хоть раз показал себя подлецом или обманщиком. А советник отлично подходил сразу под оба этих определения.

– У тебя вроде с собой целительница? – небрежно предложил Урдежис. – Вот и давай проверим её способности, а заодно увидишь, кто это. Бросьте его туда. – Последние слова прозвучали жёстким приказом.

– Пока мы не договоримся по основным пунктам сотрудничества, – снова сел на своё место анлезиец, – моя подопечная не станет никого лечить.

– Как интересно, – язвительно прищурился Урдежис, наблюдая, как воины в серых жилетках послушно выполняют его команду, не обращая при этом никакого внимания на анлезийца, – и давно она твоя подопечная?

– С тех пор как вышла замуж за моего воспитанника. Он взял с меня священную клятву её защищать, – хмуро буркнул Васт, стараясь врать как можно правдоподобнее.

И одновременно тщательно следя за тем, чтобы случайно не дать советнику возможности немедленно проверить его заявления. Если старик уцепится за самую незначительную оговорку, к его услугам будут почти неограниченные средства и любые способы, какие только можно представить.

– Чем ты можешь это подтвердить? – Советника не так-то просто было поймать на такую примитивную ложь.

– Вы можете увериться в правоте моих слов, просто вспомнив недавние события. Как, по-вашему, зачем мне нужно было являться во дворец этого ретивого служаки, если я к тому времени расторг контракт с харифом? Ради чего я потом терпел оскорбительный допрос повышенной степени жестокости? Чтобы в результате очнуться валяющимся в башне для преступников? – Анлезиец позволил своему голосу задрожать от ярости, а лицу исказиться ненавистью.

– Но раз ты присягнул ей на верность, то зачем притащил девчонку сюда? – Урдежис ни одним движением хитрого пухлого личика не выдал своих истинных чувств, однако бдительно следивший за его аурой анлезиец не мог не распознать появившегося в ней одобрительного интереса, и понял, что у него, возможно, появился шанс немного протянуть время и тем самым спасти хотя бы Тину.

Они так и сказали, когда сажали их на пангов, эти невероятно похожие на мать серыми глазами парни:

– Васт! На самый крайний случай… самый, понимаешь?! Запомни, мы всё равно придём на рассвете… и неважно, будет от вас сигнал или нет. Даже наоборот, если его не будет – мы придём обязательно, и никакие стены нас не остановят. Вы только продержитесь… пообещай.

А она вообще стояла молча и просто смотрела, ещё даже не догадываясь об истине, непреложность которой он уже полностью осознал.

Нет, и никогда не будет у практичного и осмотрительного занийца ни одного шанса из тысячи быть рядом с ней.

Как нет его ни у одного из всех остальных мужчин этого и соседних миров. Такова уж непреложность, если вошедший в четвёртый цикл развития анлезиец в какой-то миг окончательно признает человеческую женщину истинной половинкой своей духовной сути, то он сделает всё возможное и невозможное, чтобы эти половинки больше никогда не расставались.

– Только затем, чтобы у меня было чем доказать тебе свою искренность. Ведь вы, люди, не верите ни репутации, ни честному слову, ни законам рода. Вам обязательно нужен залог, и чем он весомее, тем больше ваша вера. Вот я и привёз то, за чем ты так упорно охотился. – Анлезиец бросал в захватчика фразы веско и чуть презрительно, точно зная, сейчас он имеет право высказать всё это развалившемуся в кресле интригану, не пряча своего отношения за притворной вежливостью и почтительным обращением. – Можешь спорить, можешь признаться честно – от этого ничего не изменится. Я чётко осознал – тебе нужна именно она, когда сопоставил все неприятности, преследовавшие нас в пути. Ведь именно ты специально внушил мысль о глупой фиктивной свадьбе своей племяннице, чтоб она руками адмирала привела тебе Тину. А поскольку ему ты совершенно не доверял и к тому же боялся, как бы он не прозрел прежде, чём успеет отдать тебе иномирянку – то послал своих людей перехватить нас по дороге. Поэтому всё будет честно, ты получишь её… не навсегда, разумеется, и не для того, чтобы женить на ком-то замужнюю женщину. Она сделает то, ради чего ты желал её заполучить, и уйдёт к своему мужу… и только после этого ты отдашь мне адмирала. Я готов подождать… месть, как вино, чем выдержаннее, тем вкуснее.

– И ты предлагаешь мне ждать утра, поскольку адмирал будет у меня в руках только в тот час, когда солнце встанет над головой?! – саркастически ухмыльнулся Урдежис.

– Когда я такое сказал? – искренне изумился Васт. – Наоборот, это я готов дожидаться своей награды.

– И ты совершенно не боишься, что, получив девчонку, я запру тебя тут и забуду… очень надолго? – Советник пытался припугнуть блондина, но тот видел, как вспыхивают и гаснут в его ауре отблески доверия и надежды, и впервые в жизни жалел о невозможности распознавать и отрицательные эмоции. – Или ещё проще, расскажу ей, как ты её продал… несомненно, с согласия её мужа, и тогда она сама не захочет к нему возвращаться.

– Разумеется, ваша милость может сделать любую гадость, – снисходительно усмехнулся Ливастаэр, искренне наслаждаясь каждой возможностью бросать захватчику правду прямо в лицо, маленькая, но такая сладкая месть, – но я никогда не поверю, что вы и в самом деле позволите себе такую глупость в данном случае. Я же не первый десяток оборотов живу на Сузерде, чтобы, отправляясь сюда, не предпринять никаких мер предосторожности. Думаю, вы представляете, какие неприятности могут произойти в королевстве примерно через луну, если завтра вечером мой друг Эгзайлез из клана Цветущей ветви не дождётся меня в условленном месте?! И ещё, сущая мелочь, разбудить Тину не удастся никому, кроме меня. А я этого не сделаю, пока не получу в знак заключения соглашения каплю вашей, несомненно драгоценной, крови. О том, что бесполезно пытаться заставлять анлезийца говорить против его воли, вы, разумеется, осведомлены.

В этот раз советник молчал намного дольше, сверля невозмутимого блондина подозрительным взглядом. За долгую, наполненную интригами и коварными замыслами жизнь он установил для себя не один десяток правил и запретов и всегда следовал им с неукоснительной точностью. И одним из главных был запрет на любые клятвы, особенно связанные с кровью. Это было противно всей его лживой сути, давать честное слово и знать, что его обязательно придётся держать, не попытавшись обмануть или забыть про расплату.

– Время уходит, – безразличный шепоток, донёсшийся из-за спинки кресла и рассчитанный только на советника, анлезиец расслышал прекрасно, второй раз за ночь порадовавшись принятому вчера решению перейти очередную грань.

– Хорошо, – тяжело и неохотно выдавил Урдежис, – я согласен. Но ты выйдешь сюда без оружия, колоть себе руки я могу позволить только собственным ножом.

– Соглашение достигнуто, – особым, мелодичным голосом провозгласил анлезиец, торопясь закрыть торги, пока хитрый советник не придумал ещё каких-нибудь условий.

Дежуривший в сторонке наёмник немедленно отпер замок и, отойдя на несколько шагов, замер с самой невозмутимой физиономией. Словно и не дрожало внутри его жадное любопытство и почти восторженный интерес, ведь далеко не каждый день преданным охранникам приходится наблюдать за такими странными переговорами. И такими дерзкими, на грани самоубийства, собеседниками всемогущего советника.

Ливастаэр ухмыльнулся про себя, он и сам с удовольствием посмотрел бы на эту перебранку со стороны, как те, кого он постепенно отыскал за потайными бойницами и дверями. И спокойно шагнул к ведущей на свободу дверце, ни на гран не веря в окончательное решение советника. Наверняка тот попытается ещё хоть разок испытать ночного гостя на прочность.

И ошибся, к своему великому изумлению. Видимо, и в самом деле у заговорщиков было туго со временем, а может, Урдежис просто не решался спорить с невидимым союзником. Во всяком случае, руку он блондину протянул хоть и неохотно, но бесстрашно, держа во второй крошечный ножичек из тех, какими утончённые дворцовые модники пресыщенно ковыряют персики и груши.

Ливастаэр не позволил себе в такой ответственный момент ни тени усмешки или непочтительности, вежливо принял и то и другое и, не медля ни секунды, легонько кольнул кинжальчиком ладонь старичка. Вернул смешное оружие владельцу и, обмакнув палец в вишнёвую бусинку, начертал на ладони загадочную загогулину, не похожую ни на одну из ваальтских рун, одновременно шепча какие-то не менее таинственные слова.

– Что это за знак? – запоздало запаниковал советник. – Я таких никогда ещё не видел. А я читаю трактаты ваших мудрецов.

– Всё королевство наслышано о вашей начитанности и учёности, – умело польстил анлезиец, не собираясь никому объяснять, что на Сузерд могут попасть лишь сочинения анлезийцев, не переступивших границу второго цикла, – но это не анлезийские письмена, а моя личная подпись. Ничем страшным она вам не грозит… если не вздумаете нарушить договор.

– Попробую поверить, – мрачно проворчал самозванец, наблюдая, как исчезает написанный на ладони символ и закрывается крошечная ранка, – а теперь буди иномирянку.

– Уже иду… – Васт и в самом деле шёл к перегородке, – только должен предупредить… она ничего не знает. И вряд ли обрадуется, увидев, где оказалась. Поэтому договариваться с нею вам предстоит самому. Но не забудьте, к мужу она должна вернуться живая и невредимая.

Рассказывать о том, что муж и сам скоро явится сюда и если увидит на руках или лице Тины хоть царапинку, то не поздоровится первым делом самому Васту, было по меньшей мере преждевременно.

– Нет… не здесь, – когда анлезиец вынес подопечную из-за решётки, остановил его Урдежис, – девочка испугается… если проснётся тут. Хельм, проводи его в розовую спальню для гостей… и поставь в коридоре арбалетчиков. Кстати, Ливастаэр, а где твой знаменитый лук?

– Ждёт меня в надёжном месте, – ответил правду лучник, – я пока ни с кем воевать не собираюсь.

– А как же те гвардейцы, которых ты порубил по дороге сюда?!

– Я никого не ранил смертельно, хорошие целители поднимут всех на ноги за несколько дней, – снова сказал правду Васт, хотя подыгравшие ему воины должны были вернуться в строй намного раньше. – И они первые на меня напали, я только защищался.

Мгновенно заподозрив подвох, советник смерил его долгим испытующим взглядом и тайком вздохнул. Нет, ничего не разобрать на кротком и открытом лице анлезийца, смотрит невинно, как девочка, пришедшая в храм на посвящение в честь первого совершеннолетия. Продолжать расспросы Урдежису не хватало времени, советника ждало несколько очень важных неоконченных дел. Нужно было проверить и подписать указы, продиктовать письма тем знатным господам, на чью поддержку он рассчитывал, и закончить допрос пойманного шпиона адмирала.

А ещё обязательно постараться вырвать хоть осьмушку периода на общение с этой своенравной иномирянкой… иначе потом может оказаться поздно. Как и все обычные люди, советник имел слабость… или, скорее, страсть. И если у мелких людишек и страсти мелкие, то его была огромной и всепоглощающей, и ради неё он уже много лет рвался к власти над королевством.

Розовая спальня была освещена по старинке, метавшимися от лёгкого сквознячка мотыльками огня на душистых витых свечах, и этот самый сквозняк преданно доложил блондину о тайных щелях и дырках, через которые комната прекрасно просматривается и прослушивается. Впрочем, адмирал не забыл их предупредить, что подсмотреть в замке нельзя только за королевской опочивальней, основатели рода ле Амратион, строившие замок, до конца не доверяли никому. И, как показывает история, правильно поступали.

Сгрузив Тину в пышные оборки кружевного покрывала, Васт начал нараспев читать один из старинных анлезийских рецептов снадобья от отравления грибами, водя руками над умиротворённым девичьим лицом, ухмыляясь про себя доверчивости советника. Даже самого прожжённого интригана оказалось очень легко поймать на байки о загадочных ритуалах потомков ваальтов. Хотя истинных ритуалов всего дюжина и никто из полукровок даже под страхом смерти никогда не выдаст их сути и значения. И только один их самых простых, переход в старший цикл, удалось наблюдать редким счастливчикам, но никто из них полностью не понял всей его сути.

Постепенно ускоряя и запутывая рваный ритм движений и звуков, анлезиец умудрился с ловкостью фокусника провести по губам подопечной краем рукава, обильно вымоченным в морянском зелье и затем тщательно высушенным. Прислушался к изменившемуся дыханию, к пробуждавшимся неясным эмоциям и, довольно ухмыльнувшись, резко закончил спектакль для соглядатаев.

Устало откинулся на спинку кровати и приготовился ждать.

Глава 9

Костик просыпался нехотя, уставший организм не успел отдохнуть как следует, да и не способствуют отдыху затянутые на поясе ремни и туго зашнурованные ботасы. Одежду для него собирали особенно придирчиво, ничто не должно было в неположенное время развязаться или помешать.

В мозгу постепенно прояснялось, и едва Костик вспомнил горьковатый вкус сонного зелья и припомнил, где он должен был очнуться, как мгновенно проснулся окончательно. Распахивая глаза, резко сел и начал лихорадочно себя ощупывать, чтобы убедиться в собственной сохранности.

Необходимость пить сонное зелье оказалась самой ненавистной для Костика частью плана, но Васт стоял на своём твёрдо.

– Советник далеко не дурак, и раз он имел повсюду своих людей, значит, наверняка знает наизусть про все твои выходки и твоё невыносимое упрямство. И никогда не поверит, что мне удалось тебя запугать или уговорить ехать молча и не сопротивляться. Но я даю тебе честное слово, ты проснёшься рядом со мной в целости и сохранности.

– Всю жизнь мечтала, – ехидно поклонилась тогда Тина, – просыпаться рядом с манекеном из дорогого бутика. А вдруг я проснусь рядом с советником?

– Можешь сразу его убить, – прорычал позеленевший от такого предположения Тарос.

– Кого, советника или Васта? – заинтересовалась девушка.

– Обоих, – мстительно разрешил квартерон и от полноты чувств в кашу раздавил яблоко, которое крутил в руках.

– Обоих не получится, – хладнокровно отрезал Ливастаэр, – если она проснётся рядом с советником, значит, меня уже убили.

– А если не убили, найду и надаю по морде, – кровожадно пообещала иномирянка, пытаясь скрыть грызущую душу тревогу.

Поддерживало веру в благополучное завершение этой аферы только одно: мать, отлучившаяся на несколько минут в соседнюю комнату по какому-то важному делу, вернулась задумчиво-спокойной и ни одного слова против сумасшедшего плана больше не произнесла. Успокоилась и моряна, посматривавшая на Славу с затаённым любопытством, но не решавшаяся задать видящей прямого вопроса.

Едва убедившись в своей сохранности и сообразив, что Васту удалась первая часть плана, Тина вспомнила про небольшой скандал, который она должна закатить ради достоверности, и уставилась на анлезийца рассерженной пантерой.

– Где мы находимся? Как я тут оказалась, красавчик? – Спрыгнув с постели, девушка подступила к блондину и размахнулась, пытаясь изобразить пощёчину.

Васт оказался быстрее, легко увернулся от удара и отскочил в сторону.

– Я всё сейчас объясню… только пообещай успокоиться и не размахивать руками. Будь умницей, Тина… не скандаль… это всё равно тебе не поможет. Я сейчас уйду, а сюда придёт человек, который нуждается в твоей помощи… как целительницы, я думаю. Ведь это святая обязанность целителей – помогать страждущим.

Продолжая увещевать подопечную, анлезиец неприметно продвигался к выходу, но Костик этот манёвр разгадал сразу и в два прыжка оказался рядом с дверью. Распахнул и замер, увидев пятёрку арбалетчиков, стоящих против дверей со взведённым оружием.

Почти полминуты Тина удивлённо рассматривала невозмутимо уставившихся на неё наёмников, с каждой секундой всё отчётливее понимая, как ошибалась, сочтя попытку обмануть советника удавшейся. Судя по хмурым рожам охранников, события пошли совершенно не так, как они предполагали. И значит, её бывший командир действовал не по основному плану, по которому Васт собирался представить взбалмошную иномирянку собственной любовницей, готовой поступить на службу к новому монарху, лишь бы он помог Тине избавиться от ревнивого мужа и его браслетов.

Всем известно, тех, кто присягает добровольно в первые дни переворота, не принято встречать шеренгой стрелков.

– Так, а это ещё кто такие? – Сообразив, что молчит слишком долго, Тина решительно отвернулась от лучников и разъярённой кошкой набросилась на анлезийца: – Ты вообще чего задумал, мачо гламурное?

Васт на всякий случай отступил к середине комнаты и успел даже мысленно похвалить Тину за хорошую игру, как вдруг пол под его ногами стремительно разошёлся и анлезиец провалился вниз.

Обычный человек успел бы только взмахнуть руками, а Васт сумел сгруппироваться и метнуться в сторону. И тут же со стоном рухнул назад, ударившись головой и плечом о быстро уходящие ввысь гладкие стенки шахты.

– Чёрт подери, а это ещё что за фокус? – поразился Костик, осторожно заглядывая за край колодца и понимая, как бы ни хотелось закричать «Где ты Васт?» – делать этого нельзя ни в коем случае.

– Оригинальная у вас архитектурка! – только и сумел выдавить потрясённый коварством нового хозяина замка парнишка.

– Я рад, что тебе понравилась, – насмешливо сообщил чей-то приторно слащавый голос, – но всё же отойди от края, жаль будет, если ты сломаешь такие красивые ножки.

– Чего? – оскорблённо оглянулась Тина и обнаружила стоящего за спинами арбалетчиков благообразного старичка. – Собираетесь и меня туда бросить? Так я и сама могу прыгнуть.

– Не стоит. Твоим дружком уже занимается опытный палач, работа у него такая, сразу приниматься за тех, кто попадает в подвал этим путём. И тобой тоже займётся… боюсь, я не успею добежать до пыточной, чтобы предупредить о произошедшей ошибке.

– Ты мне угрожаешь? – лихорадочно пытаясь сообразить, чем бы помочь блондину, прищурилась Тина и незаметно обвела взглядом помещение, надеясь найти хоть какое-нибудь оружие.

Разумеется, она и без оружия сумеет добраться до подлого старикашки и убьёт его, даже если в ней в тот момент будут торчать все пять болтов. Жаль только, рядом нет Тароса, было бы так заманчиво снова воспользоваться силой браслетов.

У её ног раздался тихий щелчок, девушка машинально взглянула вниз и обнаружила исчезновение дыры. Кусок пола вернулся на место, плотно вписавшись в орнамент паркета, и если бы не резко оборвавшаяся длинная размазанная кровавая полоса, Костик не смог бы точно сказать, где проходит граница страшного лифта.

– Не угрожаю, а пытаюсь пояснить, что будет с каждым, кто попытается меня обмануть. – Голос старичка внезапно стал резким и злющим. – А теперь ты пойдёшь туда, куда тебе скажут, и сделаешь всё, что тебе прикажут. И предупреждаю: не вздумай хитрить или обманывать, за каждую попытку тебе будут приносить по пальцу твоего телохранителя.

– Нет! – Теперь Тина знала точно: старичка обмануть не удалось и Васт действует по запасному плану, главная задача которого постараться как можно дольше тянуть время.

И есть только один-единственный способ, как этого достичь, и впервые за всё пребывание Костика в чужом мире его женское тело должно не мешать, а помочь.

Арбалетчики вытаращили глаза, а стоявший неподалёку от мятежного королевского дядюшки десятник тихо скрипнул от расстройства зубами, когда худенькая девчонка, одетая в мужские штаны и странные пятнистые ботинки, вдруг пошатнулась и осела на пол. Упали безвольно руки, медленно поехала по стене и с глухим стуком повалилась на пол голова, подтверждая подозрения видавшего немало обмороков наёмника, что это вовсе не искусный розыгрыш.

Впрочем, это поняли все. Скосили взгляды на побледневшего советника, несколько секунд ожидали указаний, следя, как выступают бисеринки пота на его лбу, обрамлённом тщательно уложенными подвитыми локонами.

– Распорядись… – наконец бросил Урдежис десятнику и торопливо побежал по коридорам и залам к собственному кабинету.

Ворвался, ничуть не испугав старого секретаря, привычного ко всяким его выходкам, налил в стакан воды, накапал из заветного флакончика несколько капель, проглотил залпом. И рухнул в любимое кресло, забыв отереть пузырящиеся следы зелья с побледневших губ.

– Лекаря? – осторожно осведомился секретарь.

– Иди прочь. Стой. Положи мне на стол бумаги, потом иди.

Секретарь проделал указанное с немыслимой скоростью и так же шустро выскочил за дверь, не забыв плотно прикрыть за собой створки.

– Ну когда наконец ты научишься сдерживать свою несусветную подозрительность? – устало прошелестел женский голос, и на диване проявилась, словно собравшись из клочков тени, женская полупризрачная фигура.

– Он лгал. Я просто печёнками чувствовал, как он лжёт, – виновато буркнул старик, стараясь не сталкиваться взглядом с чёрными, как бездна, глазами.

– Ну допустим, – печально вздохнула его собеседница, – но это вовсе не повод немедленно бросать его в подвал. У тебя позже будет море времени, чтобы вывести его на чистую воду. Да и с девчонкой ты напрасно начал разговаривать так грубо.

– Как я мог подумать, что она хлопнется в обморок от такой ерунды? Судя по доносам агентов, иномирянка довольно крепкая и находчивая особа… – Он старательно оправдывался, но с каждым словом голос звучал тише и неувереннее. – Денесси… я всё испортил, да?

– Хотела бы я сказать нет, но пока не могу. Каждая ночь может стать последней, мне всё труднее сдерживаться. Но ведь тебя не переубедишь… ты всё делаешь по-своему. Сколько раз я была против твоих замыслов… бесполезно даже вспоминать. Каждый раз ты обещаешь всё просчитать и предусмотреть и снова совершаешь те же ошибки.

– Ты сейчас тоже лжёшь. Если бы ты не испугалась в тот раз… не попыталась его спасти, королевство было бы уже в моих руках… – внезапно вспылив, визгливо закричал на неё советник, – ты слишком добра… как будто и не дочь своего народа.

Услышав эти безумные обвинения, женщина выпрямила спину с царственным достоинством и свысока окинула холодным взглядом сжавшегося от ужаса перед собственным проступком советника.

– Я просто очень хорошо помню закон сосуществования. И точно знаю: никому не будет дела до моих или тем более твоих желаний, если следящие сочтут меня виновной во всех твоих преступлениях. И можешь не сомневаться, никого не разжалобят твои оправдания и мотивы поступков. Всё, Урд, ты преступил последнюю черту. Я выхожу из игры, и Гинло тоже.

– Нет! Нет, Денесси… умоляю… не делай этого… – Он рухнул на пол и теперь полз к дивану на коленях, заглядывая снизу вверх в непреклонное лицо, как собачонка, сожравшая хозяйский кусок окорока. – Во имя всего светлого, бывшего между нами… не нужно…

– Прекрати, – одним неуловимым движением она оказалась по другую сторону дивана, – ты же знал, ради кого я ещё с тобой. Имей мужество признаться в проигрыше.

– Но ты ведь не можешь поступить так жестоко с ними? – Старому интригану, видимо, неожиданно пришла в голову свежая идея, и его выцветшие глазки засветились детским азартом. – Дена! Эти воины, двести человек, они же поверили нам! Подумай, какая участь их ждёт… и про их семьи тоже вспомни! Инвард ведь не прощает таких проступков! Денесси… я всё осознаю… я был не прав, я ошибался, я делал зло… но ведь у меня была причина?! И ты лучше других знаешь, насколько веская! Вспомни тот самый закон сосуществования, которым ты меня сейчас попрекала… Мы ведь не нашли в нём ни одной лазейки, кроме этой…

– Но и этой тоже нет. – Впервые за многие годы она рассматривала его внимательно и изучающе, как незнакомца, позволив себе заглянуть за собственноручно поставленные щиты и ужасалась своей слепоте. – Нет и не было, мы придумали её в тщетной надежде, что следящие оценят выгоду нашего предложения. Молчи, Урд!

Она подняла руку, запрещая ему перебивать себя, и он послушно закрыл рот, не решаясь не только сказать хоть слово, но и подняться с колен.

– Я виновата не меньше тебя, и потому я помогу тебе свести эту игру к почётной ничьей… но не вздумай мешать. И первым делом прикажи привести из подвала анлезийца, он будет лучшим лекарством, когда девчонка придёт в себя. Ведь ты же соврал ей? Откуда у тебя мог бы взяться палач, если я никогда о нём не слышала, а Лиокания вообще категорически против тех пыток, какие приняты на Хамшире?

– Соврал, – покладисто согласился старик, обрадованный лёгкостью, с какой удалось её уговорить, и не подозревая, что все его эмоции теперь для неё открытая книга, – палача пока нет. Но мастера допроса я уже подыскиваю… иногда один только вид острых железок делает людей необычайно разговорчивыми.

Денесси смотрела на него сухими глазами, её раса не умеет плакать, и ощущала тянущую боль от рвущихся в сердце многолетних привязанностей, успевших стать привычками и даже частью её самой. А ещё она чувствовала лёгкую растерянность и непривычную обиду. Боль прозрения оказалась намного меньше, чем она ожидала, задумываясь над возможными путями, приготовленными ей судьбой, и принесла только злость – на собственную доверчивость и близорукость. Столько лет Дена казалась самой себе такой проницательной и умной, а просмотрела самое главное – жадность и властолюбие человека, постоянно клявшегося, что его низменные поступки совершаются ради её блага и во имя любви к ней.

– Ты этого не говорил, а я не слышала. – Как легко скрывать презрение и равнодушие, когда в сердце сквозь вдрызг разбитые цветные витражи построенного на песке дворца гуляет холодный зимний сквозняк.

И как легко обманывать тех, кто привык всегда обманывать других.

– Я пойду к ней, убери своих шпионов, если не хочешь неприятностей. И немедленно посылай за Вастом. – Она скользнула к двери, снова теряя очертания, тая на глазах.

Использовать силу тоже легко, когда не стесняясь зачерпнёшь в открытом тебе сердце столько энергии, сколько можешь взять про запас.

И можно не оглядываться на побледневшее лицо сидящего на полу старика, шарящего дрожащими руками по карманам в поисках заветного флакона.

Глава 10

Несколько долгих минут, понадобившихся Урдежису для того, чтобы восстановить прерывистое дыханье и преодолеть накатившую волной слабость, предатель и не пытался подняться. Сидел не шевелясь, бессильно откинув на сиденье ближайшего стула голову со слегка растрепавшимися волосами, и молчал.

Однако каждый вздумавший подсмотреть за советником глубоко ошибся бы, решив, будто он подавлен и расстроен. Урдежис был из того редкого сорта людей, о чьём душевном состоянии нельзя судить по бледному лицу и дёргающимся губам. Впрочем, никаких соглядатаев быть и не могло: занимая это помещение под свой кабинет, советник первым делом раздобыл секретный план дворца и выяснил, где именно расположены все слуховые трубки и потайные глазки, ведущие сюда. Затем привёл мастера и проследил лично, чтобы их уничтожили. Все, без исключения.

И вовсе не богов он молил о пощаде, шевеля губами, и не каялся в злодеяниях, отнюдь.

Урдежис матерился.

Со вкусом, грязно и многословно, так, как ругаются только хлебнувшие контрабандного запретного пойла портовые грузчики. Да, у них он и научился этому искусству в ту осень, когда обнаружил, что все ровесники смотрят на него откуда-то из заоблачных высот и хвастают как новыми камзолами, так и старыми, у которых рукава вдруг стали длиной по локоть.

Тогда он загодя догадался, как будут насмехаться сверстники над его ростом, и, краснея от подсовываемых сознанием картинок и невольного отвращения, выучил все эти перлы, которые теперь беззвучно бормотал дрожащими от ярости губами.

В далёкой юности они подействовали мгновенно, спасая от жестоких издёвок вытянувшихся за лето шалопаев. Едва услышав первую фразу, неторопливо произнесённую с пренебрежительной миной, его предполагаемые мучители спрятали так и не пущенные в ход острые, но вполне приличные словечки, снова признав его, коротышку, выше себя.

Нынче ему не было нужды в разговоре с ними проявлять свои познания портового лексикона, они и без того понимали, что безнадёжно ниже его, несмотря на свои длинные ноги и мощные плечи. Теперь он говорил ласковым голоском, лишь изредка выпуская на волю строгие и холодные интонации. А непристойно бранился лишь про себя, и только в таких исключительных, как эта, ситуациях. Просто не мог не выговорить, пусть и беззвучно, все те грязные и мерзкие словечки, какие могли, хотя бы в его воображении, унизить и оскорбить обидчицу.

Она выпила его. Выпила все эмоции так открыто, нагло и безжалостно, как не позволяла себе даже с его заклятыми врагами.

И по одному этому вопиющему факту он сразу понял: больше она не с ним. Нужно быть последним дураком, чтобы поверить её словам, а он таким никогда не был. Всё понял сразу и захлебнулся на миг острой болью внезапной потери, но она, словно не заметив, выпила и её. Вот в тот миг он и сообразил: если хочет победить или просто выжить, то должен молчать и тщательно скрывать свои эмоции… по крайней мере при Денесси.

Урдежис с чувством пробормотал самую грязную фразу из своих запасов и тяжело поднялся на ноги. Он мог почти с уверенностью сказать, куда она помчалась, под завязку запасшись энергией. К этой проклятой иномирянке, пытаться поднять её из обморока.

Пусть бежит… а он пойдёт совершенно в другую сторону, и неизвестно, как повернутся события, когда она узнает, в чём состоял его тайный план, заготовленный на самый крайний случай.

В королевские покои советник ворвался почти бегом, драконья кровь не просто восстанавливала силы, она словно возвращала молодость, поворачивала вспять время и наполняла всё вокруг искристым, юношеским задором. Жаль, нельзя пить это зелье беспрестанно, в конце концов тело не выдерживает и выпадает в сон буквально на полушаге. А ему такого сейчас никак нельзя себе позволить. Если удастся удержать трон в эти сутки, больше уже никто не сможет его отобрать. Вечером он послал заказ в гильдию кузнецов и не сомневался, что уже к обеду получит веские доказательства правильности своих поступков.

Гинло спал, свернувшись в клубок, как животное, на коротковатом диванчике возле пышущего теплом камина, и от этого жара на его впалых щеках цвёл бледный и робкий румянец.

В сердце советника что-то невольно сжалось при виде худосочного тельца, замотанного в пушистое вязаное одеяло, но он не позволил состраданию командовать своими поступками. Решительно метнулся к мальчику, вместе с одеялом подхватил лёгкое тело на руки и шагнул к одной из колонн, обрамляющих камин. Привычно нажав ногой на один из камней основания, советник дождался, пока часть стены сбоку от колонны бесшумно сдвинется в сторону, открывая выход на потайную лестницу.

Дальше он действовал чётко и хладнокровно, забыв про недавние глупые сомнения. Жалость – чувство для бедных и слабых, а не для сильных и уверенных в победе.

Открыв ещё две потайные дверцы, Урдежис оказался в маленькой, не больше одёжного шкафа каморке, где всё пространство занимала поднимающаяся полка. Под ней важно ждала постояльцев неподъёмная чугунная ваза, но советник сомневался, что Гинло она понадобится, мальчик вступил в фазу трансформации и ждал только проведения ритуала, позволяющего перейти рубеж. Но для этого нужен был сильный одарённый, а никто из тех, кого Урдежису удалось найти, Денесси не устроил. Положение осложнялось тем, что сама Дена была полукровкой, а Гинлоред – соответственно квартероном, и слабый одарённый и в самом деле мог не вытянуть его в решающий миг перевоплощения.

Уложив парнишку на полку, советник заботливо укутал его всеми припасёнными одеялами и пледами, но Гинло уже почувствовал отсутствие тепла и беспокойно завозился. Советник испуганно отпрянул и поспешил запереть двери. Конечно, Денесси сто раз повторяла, как опасно переохлаждение для мальчишки в такой ответственный период, но она же первая нарушила их уговор?!

Вот пусть и почувствует на своей шкуре, каково это, в решающий момент остаться без союзника и помощи.

Тщательно закрыв все двери, и потайные, и обычные, Урдежис вернулся в кабинет и устроился за столом подписывать письма и проверять документы.

К очередной встрече с Денесси советник подготовился основательно, повесил под рубашку самые мощные из старинных охранных артефактов, которые удалось отыскать в королевской сокровищнице. С некоторых пор Лиокания перестала интересоваться отчётами о состоянии финансов и отдала в его руки ключи и коды от всех хранилищ, и старик провёл там немало приятных часов, как кокетка, украшая шею и руки редчайшими драгоценностями. И нашёл в сундуках и тайных сейфах несколько довольно ценных и редких амулетов.

Амулетами Урдежис обвешивался не таясь, ни секретаря, ни стражников в кабинете не было, а об отсутствии поблизости Денесси ему говорил надетый три года назад узенький браслет, свидетель тайного союза.

Но как поразился бы негодяй, узнав, что ни один из его жестов не остался незамеченным и незапомненным! И кем! Маленькой зверюшкой, привольно расположившейся в пышных складках занавесей из драгоценной хамширской парчи, собственноручно выбранной старым пройдохой для отделки любимого кабинета.

Пробежав почти половину пути до розовой спальни, Денесси поняла, что выбрала неверное направление. Напоенные энергией способности дали ей возможность накрыть почти ползамка сетью эмпата, и в той её части, которая краешком задевала лестницу в подвал, внезапно вскипел источник самых сладких и потому самых запретных эмоций. Боли, страха и отчаяния.

Ей не нужно было угадывать смысл происходившего там, истинная мать новоиспечённого короля знала это точно. Потому и мчалась, не разбирая дороги и сшибая попавшихся на пути охранников, долго потиравших за её спиной шишки и недоумевавших, как они могли споткнуться на ровном месте. Увы, эффект невидимости не мог сделать её тело менее материальным, чем тела встреченных наёмников.

Бой был в самом разгаре, когда она вихрем ворвалась в узкий, мрачный тоннель, ведший к вместительным продуктовым подвалам. Именно в один из них и выбросила ловушка анлезийца, но надолго задержать не смогла. И даже не очень ушибла, судя по скорости, с какой мелькали его клинки.

Волны боли и ужаса неслись на несчастную полукровку со всех сторон, и если бы не отточенное многолетней борьбой с собственными инстинктами самообладание, ей вряд ли удалось бы сдержать себя и не выпить все эти эмоции до дна. Чем бы окончилось для неё такое пиршество, она представляла очень плохо, ведь трудно сказать, как поведёт себя напившийся вдрызг человек, если до этого он никогда не напивался. А сородичей, умеющих научить или подсказать, она всегда упорно избегала, неимоверно боясь с ними встречи.

И всё же часть энергии тёмная взяла, всего чуть-чуть. Отпила понемногу из самых насыщенных, бьющих фонтанами источников, но вовсе не из-за неумения сдержаться, а из опасения, что иначе не хватит сил помочь одновременно и анлезийцу, и кучке наёмников, упорно пытавшихся его остановить.

Глупцы! Судя по ярости и отчаянию, переполнявшим ауру блондина, он скорее погибнет, чем отступит или сдастся!

– Остановитесь! – резко выкрикнула Денесси, использовав тот особый тембр голоса, от которого у людей цепенеют конечности и в ужасе на миг замирает в груди сердце.

Наёмники застыли как замороженные, но на анлезийца этот окрик не подействовал. Хотя его клинки замерли буквально в волоске от уже успевших почувствовать безысходность воинов. А в следующий миг, пользуясь их недолговременной неподвижностью, Васт ловко захватил одной рукой десятника и прижал к своей груди, превратив в живой щит.

– Ну и зачем ты пришла, следящая? – сердито сведя красиво изломанные брови, непримиримым тоном поинтересовался он у Денесси, продолжая бдительно присматривать за врагами.

– Я хочу вам помочь, – со всей убедительностью, на какую была способна, кротко заявила она, не решившись пускаться в объяснения прямо тут, – если ты не против, можно запереть этих людей в подвале и прислать к ним лекаря… тебя ждёт Тина.

– Если тебе удастся их уговорить, то почему бы и нет, – почти сразу согласился анлезиец, мигом просчитав всю выгоду этого предложения.

– Мне?! – изумилась тёмная. – Уговаривать людей?!

Ну уж нет, только не сейчас, когда так дорог каждый миг. Да и ситуация именно такая, когда за небольшое превышение власти, насколько она сумела выяснить законы, следящие наказывать не станут.

– Все быстро входите в подвал и раненых захватите. – Вроде и не было в её голосе особо командных ноток, а наёмники дружно рванули вниз, не забыв утащить с собой пострадавших. Причём, как она сумела заметить по их жизненной силе, сильно раненных среди них не оказалось. Значит, анлезиец старался не преступать самой последней черты.

Десятник в его руках задёргался, порываясь отправиться вслед за остальными, но Васт не отпустил.

– Скажи ему, чтобы провёл меня мимо охраны, – сухо скомандовал он Денесси, делая вид, будто не заметил её маленького насилия над личностями наёмников.

Несостоявшаяся королева послушно повторила десятнику этот приказ, добавив, чтобы запер сначала подвал, и он сразу притих, закивал понятливо, расплылся в облегчённой улыбке. Быстро задвинул засов и пошёл впереди, показывая анлезийцу дорогу.

А этот десятник совсем не дурак, невесело думала Денесси, неслышно двигаясь за настороженно поглядывающим по сторонам блондином, не настолько сильно она подчинила их сознание, как он рвётся доказать. Его будет жаль… говоря, что адмирал не прощает предателей, Урдежис был совершенно прав.

Глава 11

В розовой спальне было светло и сильно пахло уксусом.

– Можете назвать меня коновалом и неучем, – с возмущением оглянулся на вошедшего десятника королевский целитель, – только это не обморок, а невероятно крепкий сон. Наверняка от зелья. Что она пила или ела перед тем, как упала?

– Стой, – прошептала анлезийцу Денесси и, не желая терять драгоценное время, громче скомандовала лекарю: – Тебя ждут раненые, поторопись. Десятник, проводи.

Дождалась, пока за послушно исполнившими её приказ мужчинами закроется дверь, и подтолкнула Васта к постели.

– Попытайся её позвать, это она сама себя усыпила, когда ты упал. У вас есть связь на крови?

– Есть. – Он наконец убедился, что с Тиной всё в порядке, и позволил себе немного расслабиться, но не настолько, чтобы поверить следящей. – А зачем она тебе, объяснишь?

Не верит, с отчаянием поняла Денесси, и, по сути, анлезиец прав. Он не мог не заметить её рядом с Урдежисом. Судя по той скорости и силе, какую она недавно наблюдала там, внизу, полукровка уже перешёл в четвёртый цикл. И разумеется, ощутил её эмоции и понял, кто помогал советнику. Вот только времени на долгие объяснения нет… она даже не сетью, а всем сердцем чувствует, как стремительно тает жизненная сила Гинло. Значит, остаётся один путь… самый страшный и ненавистный для тёмной расы, но выбора у неё нет.

– Ливастаэр из рода Сиреневой лозы! Я, Денесси, непризнанная дочь тёмного рода Следящих, согласна принести тебе клятву верности на крови и служить преданно до конца моих дней! – Маленький ритуальный кинжал с обсидиановым клинком лежал на её ладони, протянутой к анлезийцу.

Васт почти сороковицу настороженно рассматривал её искажённое отчаянием лицо, лихорадочно пытаясь понять, в чём подвох, и никак не решаясь поверить, что она решилась на такую жертву. Недоверие и осторожность боролись в его душе с благородством и состраданием, и неизвестно, какое из чувств победило бы, не появись из каминной трубы странный чёрный комок, сильно воняющий дымом и поблёскивающий невероятно большими и чистыми глазками.

– Чудик тут, – сообщил он, садясь на плечо анлезийца и роняя на его светлый воротник хлопья сажи, – почему Тина спит?

– Ты забыл про запрет показываться врагам? – сердито прошипел анлезиец, торопливо поворачиваясь так, чтобы стоящая напротив тёмная не могла дотянуться до унса.

– Она не враг, – обиделся маленький разведчик и без предупреждения послал в мозг анлезийца видение ауры непризнанной.

– Чудик, сожри тебя саранча! – Лучник даже пошатнулся от неожиданности, сполна ощутив всё горе, отчаяние и боль стоящей перед ним женщины. – Убери эту гадость немедленно!

И уже чувствуя, как откатываются тяжёлые чужие эмоции, которых не дано чувствовать анлезийцам, заметил в них всплеск надежды и торопливо кивнул Денесси:

– Убери кинжал, я тебе верю. Но надёжного способа разбудить Тину не знаю.

– А кто тебе сказал, будто я ещё сплю? – недовольно буркнул Костик, спуская с постели ноги. – Поспишь в такой обстановке! Не спальня, а проходной двор, то уксусом поливают, то… Нет! Чудик!!! Не нужно… Ну вот где ты умудрился так вывозиться?

Последние слова он произнёс, несчастно рассматривая размазанную по камуфляжу сажу.

– Я тут почувствовал эмоции… – сообразив, что иномирянка сумела провести врагов, снова повернулся к Денесси анлезиец, – чем мы можем тебе помочь?

– Мой сын… – Её бледное лицо исказила гримаса боли, сразу сделав его жалким и некрасивым. – Нужно срочно провести ритуал обращения.

– А он вообще кто? – Тина почему-то больше никуда не торопилась. Удобно устроившись в подушках, целительница подозрительно разглядывала Денесси.

А та побледнела ещё больше, хотя сороковицу назад Васт мог поклясться, что такое невозможно.

– Гинло… Гинлоред, – несчастным шёпотом призналась тёмная и в отчаянии заломила тонкие пальцы, – но он не хотел, могу поклясться! Это Урдежис придумал… сказал, Сузерду нужен сильный король… потомок великой расы.

– Проклятых, – жёстко бросил Васт, начиная жалеть о своём великодушии. Клятвы тёмных – это лучшая гарантия от их ловушек.

– Но не этим миром! – Она прижала руки к губам, проклиная себя за несвоевременное чувство родовой солидарности. – Так вы поможете?

– А ты поможешь нам. – Костик закончил вытирать Чудика вышитым розовым покрывалом и посадил на плечо. – Договорились?

– Я всё сделаю, только поторопитесь… он уже ничего не ест и может жить только возле огня. – Денесси стремительно скользнула к двери, умоляюще глядя на Тину.

– Осторожнее, вдруг опять сработает, – придержала целительница Васта, а тот, рассмотрев на полу кровавую полосу, наконец понял, какое отчаяние она испытала, когда крышка ловушки вернулась на место.

– Тина, это я слегка оцарапал о стену ладонь… там никого не было, только куча соломы.

Однако чётко обрывающийся кровавый след всё же обошёл сторонкой.

– Поверю на этот раз. – Девушка строго глянула на тающий силуэт непризнанной: – Ну, веди, Сусанин.

Стоящие в коридорах охранники издали подозрительно косились на спокойно приближающихся перебежчиков, но стоило тем приблизиться – застывали с безразличными лицами, шедшая впереди Денесси энергии не жалела.

Ставший совсем слабым отклик ауры Гинло тревожил тёмную всё больше, и, первой ворвавшись в королевские покои, она раненой львицей метнулась к камину.

– Ничего не понимаю… он тут спал…

Если бы она могла плакать, из её глаз сейчас ручьём катились бы слёзы, но Денесси только кривилась и часто моргала, и смотреть на это Костику оказалось невыносимо.

– Чудик, ты не видел, куда делся отсюда парень? – погладил он прижавшегося к щеке унса и тут же мысленно выругал себя за забывчивость.

Далеко не вся сажа осталась на покрывале.

– Парня не было, – авторитетно заявил Чудик, – был только дядя королевы и мальчик.

– Тьма милосердная… – покачнулась Денесси, – что он с ним сделал?! С мальчиком?

– Чудик, давай картинку… – Тина оглянулась на тёмную и уточнила: – Только нам с Вастом.

Через минуту Васт уже нажимал ногой скрытый за камнем рычаг, а Костик стоял рядом, готовясь немедленно шагнуть вслед за ним в тайный ход.

– Нет, – решительно остановил подопечную анлезиец, – там слишком тесно. Вы ждите тут, я сам принесу. Лучше заприте двери изнутри… и никому не открывайте.

– Беги уже, командир, – понимая правоту друга, отодвинулся Костик, с нескрываемым любопытством глядя на отодвинувшуюся стену.

Живут же люди! Настоящий потайной ход! Неплохо бы по нему полазить… когда всё закончится и появится свободное время… Костик вспомнил, как мало времени осталось до рассвета, и вздохнул: надежд на то, что удастся обмануть советника, больше не оставалось. Зато появились новые вопросы.

– Пока он ходит, – потянул Тин к диванчику странную женщину с чёрными, как у Майки, волосами, белоснежной кожей и потрясающей способностью становиться невидимкой, – объясни мне по-быстрому, кто ты такая и что произошло с тем мальчиком?

Называть худенького подростка парнем было сильно преждевременно, а самозванцем – как-то не хотелось. Понятно уже, что всё здесь намного запутаннее, чем казалось из замка Бенедли всего несколько часов назад.

– Я – Денесси, вторая жена советника Урдежиса, – рассеянно пробормотала она, вслушиваясь во что-то недоступное пока Тине, – но свадебный ритуал мы провели тайно… женщины моей расы не имеют права выходить замуж за людей. Так написано в старых книгах… соплеменников я никогда не встречала. В этом мире их зовут следящие, подробнее тебе Ливастаэр может объяснить… или повелительница морян, я слышала, она тебя усыновила? О нет! Великая тьма!

Она вдруг резко вскочила и, роняя вазу с фруктами, стоявшую на маленьком столике, опрометью бросилась к тёмной дыре потайного хода.

– Гинло… мальчик мой…

Её горестное бормотание царапнуло по спине Костика ледяными лапами нехорошего предчувствия, и он бросился вслед за нею.

– Быстро накройте стол чем-нибудь чёрным, – как-то очень веско прозвучал приказ, и, мгновенно обернувшись на звук незнакомого голоса, Тина обнаружила неизвестно откуда взявшегося в комнате брюнета, одетого в тёмно-серый мешковатый балахон.

В первый момент девушка опешила от неожиданности и наглости, с какой незнакомец принялся командовать, едва появившись, но тут же насторожилась, припомнив рассказы аборигенов. Однако недремлющая интуиция упорно молчала и не подавала привычного сигнала опасности, да и Чудик не проявил никаких признаков беспокойства, и Костик решил пока смолчать и понаблюдать.

Зато Денесси, едва услышав этот голос, застыла статуей, и её лицо вмиг стало маской дикого ужаса. Костик даже засомневался, сможет ли женщина вообще сдвинуться с места, но она опомнилась довольно быстро. Скорбно поджала губы и с невероятной скоростью заметалась по гостиной. Стачала к буфету, выхватила явно загодя приготовленный свёрток, потом, бесцеремонно сбросив с письменного стола красиво расставленные безделушки, застелила его чёрным плотным покрывалом. И замерла в ожидании, покорно опустив руки.

Появившийся из дыры Васт только чуть презрительно ухмыльнулся, обнаружив в гостиной пополнение, но смолчал, и по этой усмешке Костик сразу сообразил как бесполезно сейчас лезть к другу с вопросами. Всё равно эти нелюди, чем-то похожие между собой на первый взгляд, не скажут в такой обстановке ничего действительно важного, того, что, по их мнению, другим расам знать не положено. Ну и нафик их, переживать он не собирается. Зато королева морян теперь никуда от него не денется, пока не расскажет всё подробно.

Ливастаэр, очевидно, знал, для чего расстелено на столе покрывало, так как молча положил на него свою ношу и, сделав шаг назад, испытующе глянул на незнакомца, ожидая то ли приказа, то ли действий.

Костик за этими переглядываниями не следил, он рассматривал лежащее перед ним измождённое мальчишечье тельце и мрачно хмурился.

Интриганы чёртовы, как можно было довести пацана почти до состояния жертвы Освенцима? Да он же едва дышит, если бы Тина не ощущала своим даром еле заметного тепла, то точно приняла бы находку Васта за труп.

– Он жив?! – Денесси шептала еле слышно, но услышали все.

И дружно ответили:

– Да.

– Но очень слаб. – Незнакомец поднял взгляд на землянина. – Ты можешь добавить ему жизненной энергии?! Моя или Ливастаэра сейчас нежелательна, он ещё человек. Снадобья тоже лучше не давать.

– Конечно. – Тина уже стояла вплотную к столу и, положив руки на впалую грудь мальчишки, вливала энергию, стараясь делать это размеренно и постепенно.

Подогреть кровь, подтолкнуть еле трепещущее, вялое сердечко, качнуть воздух в лёгкие… мальчишка задышал ровнее и глубже, с каждой секундой всё дальше уходя от края, за который едва не скользнул.

– Спасибо… – На благоговейный шёпот Денесси девушка с лёгкой досадой передёрнула плечами, да за что?

Она целительница, и это её работа. И долг.

– Снимай с него одежду, – приказал матери сородич и первым взялся за толстые носки, – и все украшения, ничего постороннего быть не должно.

Они ловко раздели мальчишку, незнакомец с ног до головы натёр его какой-то мазью, затем плотно завернул в покрывало, и Тина даже начала беспокоиться, как бы он там не задохнулся.

– Не переживай. – Ливастаэр потянул девушку в сторону, усадил на диванчик так, чтобы она могла видеть происходящее у стола. – Он чистокровный и старший, всё сделает правильно.

Анлезиец подобрал с пола уцелевшие фрукты, обтёр краем скатерти и сел рядом с подопечной.

– Будешь?

– Давай. – В следующее мгновение они уже дружно хрустели яблоками и с интересом наблюдали за ритуалом.

Впрочем, ничего особо занимательного, типа клубов дыма, появления духов или шаманских танцев, так и не дождались. Тёмные просто соединили руки и что-то едва слышно бормотали, слаженно водя ими над свёртком. Иногда Денесси сбивалась, и тогда голос гостя звучал громче, но, как сумел понять землянин, для непризнанной она подготовилась очень неплохо. И всё же, когда ритуал подошёл к концу, женщина еле держалась на ногах.

– Всё, – почти торжественно объявил наконец незнакомец, подхватывая обессиленную соплеменницу и бережно усаживая в кресло, – теперь нужно только ждать. На рассвет он будет смотреть уже глазами ветала.

– Как ты очутился тут так вовремя? – интересовало Костика больше всего, но Васт не дал незнакомцу ответить на этот вопрос.

– Всё это – потом. Она обещала нам помощь… скоро тут будут наши друзья, а мы ничего не успели сделать, чтобы предупредить бойню. – Анлезиец требовательно смотрел на ветала: – Ты можешь усыпить наёмников или отправить в подвалы?

– А почему ты решил, будто я стану выполнять данные ею обещания? – неожиданно огорошил Костика холодным заявлением тёмный, садясь напротив.

– Это не я решил, это ты решил. – Васт определённо знал нечто дававшее ему право так нахально разговаривать с жёстко прищурившимся веталом. – Видишь ли, я недавно перешёл в четвёртый цикл… но и раньше кое-что знал, а теперь ещё и вижу. Поэтому не пытайся нас провести и не тяни время. Нам ещё с твоим зятем разбираться… ты же захочешь присутствовать?

– Я не имею права сделать то, о чём ты просишь, – теперь ветал говорил тихо и устало, и Костик ему почему-то верил. – Я даже советов не имею права давать… и в ритуале не должен был помогать… ты понимаешь?

– Конечно, но ведь ты и не помогал, – самоуверенно фыркнул Васт и подмигнул Тине: – Ты что-нибудь видела?

– Не-а, – энергично замотал головой Костик, приходя в восторг от наглости блондина, так быстро перенявшего его собственные приёмчики, – она всё сама, своими, так сказать, ручками, вон и лежит уставшая…

Новая мысль пришла ему в голову, и он ошеломлённо уставился на телохранителя:

– А они… и в самом деле кровь пьют?

– Пьют, – вздохнул тот, – нужно же им пополнять запасы воды и строительного материала для тела. Но в основном питаются чистой энергией, самая лучшая для них – злость, боль, ненависть… потому их и зовут проклятыми.

– И много им нужно… крови? – Припомнив гулявшие в Инете байки и рассказы, землянин инстинктивно подвинулся ближе к блондину.

– О-о, – сквозь зубы простонал ветал, – только не говори, что в твоём мире до сих пор не перевелись невежды и дикари, считающие, будто мы можем зараз выпить всю кровь из человека!

– Да их там как мух, – безжалостно сдал земляков Костик. – А разве не так?

– Я точно знаю, им нужно один-два глотка в день, причём человеческую кровь веталы пьют лишь в самом крайнем случае, – серьёзно пояснил Васт. – Как легко догадаться, от людей они могут заразиться разными болезнями. Предки-то у нас одни, раз рождаются общие дети.

– Резонно, – подумав минуту, согласилась Тина и вспомнила о своих проблемах, – так как насчёт наёмников?

– Они уже идут в подвал, – нехотя признался ветал, – даже удивительно, как Денесси удалось такое проделать?!

Тёмная только на миг подняла на него изумлённо округлившиеся глаза, потом с достоинством кивнула и утомлённо откинулась на спинку кресла.

Приятно иметь дело с понятливыми людьми, хихикнула про себя Тина, чувствуя, как с сердца сваливается тяжесть и бесследно тает тревога за мать и клонов. Теперь всё будет хорошо, её предчувствие не может обмануть, как и этот невесть откуда свалившийся вампир.

Глава 12

Несколько минут все вежливо молчали, потом ветал недовольно покосился на Костика и хмуро хмыкнул.

– Задавай уже свои вопросы, юноша.

– Что? – удивлённо покосился на подопечную Васт. – Это ты ей?

– Ему. И не нужно разыгрывать удивление, ты тоже всё отлично знаешь. Меня трудно провести… если я сужу по своим эмоциям, и невозможно, когда знаю наверняка.

– Следил, – осуждающе фыркнул анлезиец.

– Да, – не стал отпираться тёмный, – работа такая.

– Отсюда поподробнее, – мгновенно поймал ветала на слове Костик, искренне радуясь полученному разрешению.

– Это все и так знают, – отмахнулся вместо тёмного Васт, – когда они просили разрешение переселиться из своего мира на один из дальних материков, мастера заключили с ними соглашение. Все веталы поступают к ним на вечную службу следящими за выполнением главных заповедей. Интереснее другое, как он умудрился потерять собственную дочь?

– А кто тебе сказал, будто я её потерял? – высокомерно пожал плечами тёмный. – Я ни на миг не выпускал её из виду.

– Но она назвалась непризнанной?!

– Это она так решила… – мрачно покосился на женщину ветал, – я лишь позволил её матери не открывать Денесси тайны её рождения до третьего совершеннолетия по человеческому подсчёту.

– Но ведь оно уже прошло? – Костик давно был в курсе, что первое совершеннолетие тут наступает в четырнадцать, второе в семнадцать, а третье – в двадцать лет.

– Да, – тёмный упорно не смотрел на засветившуюся надеждой Денесси, – но к тому времени она успела встретить Урдежиса и даже родить Гинло. Предъявить ей права рода – значило забрать Дену на Имрай и разлучить с ребёнком, которого все считали сыном Сарлении.

– Но почему? – удалось вставить свой вопрос Костику. – Почему она отдала первой жене советника своего ребёнка? Она же его любит?

Тёмный стиснул тонкие губы и отвернулся, словно решил проверить, как там мальчишка, а Денесси несчастно вздохнула.

– Это ещё одна часть их проклятия. – Васт тоже хмуро вздохнул. – Когда-то, очень давно, не желая расставаться с родным миром, веталы решились на перестройку собственных тел. Их светило давало всё меньше тепла, а леса и поля оскудели. Вот тогда, отступая от надвигающихся ледников в южные безводные пустыни и горы, они начали искать пути, как выжить на самом скудном пайке. Веталы замкнули в своих телах круговорот питательных веществ, превратив его в безотходный процесс, и напрочь удалили все функции, позволявшие терять хоть каплю влаги. Они всегда жили много дольше других рас и в тот момент не думали о детях. А перейдя в этот мир, столкнулись с проблемой их выкармливания, и теперь у них есть два пути: кормить новорождённых молоком животных или подбрасывать до первого совершеннолетия человеческим женщинам.

– Кукушки, – сообразил Костик, – есть такие птички. Но молоко животных тоже неплохо… у меня троюродный брат на коровьем вырос… амбал ещё тот.

– Там тоже есть какие-то сложности… – искоса глянул на ветала Васт, – что-то с энергией и развитием… маленькие полукровки больше люди, чем веталы, и вырасти в клане им труднее.

– Зато есть непреложный закон: в период с первого по второе совершеннолетие все наши дети становятся веталами, – в голосе тёмного прозвучала гордость, – нужно только помочь пройти период полного перевоплощения.

– А кто же тогда помогал Денесси? – сразу родился у Костика новый вопрос, и далеко не последний.

– Я, – коротко сообщил ветал, – но сейчас мне уже некогда объяснять подробнее. Ваши друзья и родные уже близко… и солнце вот-вот взойдёт… нам нужно уходить.

– Куда?

– На Имрай. Гинло пора знакомиться с родом… да и Денесси тут больше нечего делать.

– А как вы пойдёте? – Костик торопливо перебирал в уме загадки, ответ на которые явно знал вампир.

– В этом замке есть портальное зеркало, – задумчиво пробормотал Васт, – только я не понимаю, как они до него добираются… там же куча ловушек.

– Просто добираемся, – внезапно развеселился тёмный, – открыли к нему несколько коротких проходов с других зеркал.

Он уже держал на руках завёрнутого в покрывало внука и стоял возле огромного, в человеческий рост, зеркала.

– Дена, держись крепче за мой локоть.

– Э! Эй, – вспомнил наконец Костик, – а как освободить наёмников? И что делать с Урдежисом?

– Поступай как захочешь, в человеческое правосудие мы не вмешиваемся, – высокомерно обронил ветал, а Денесси вдруг обернулась и тревожно уставилась на Тину.

– Если сможешь… помоги этим воинам. Там не все негодяи… большинство он обманул…

– Постараюсь, – буркнула целительница, проследив, как мгновенно растаяли нежданные союзники. – Чудик, а там ещё нет вестей от Шайо?

– Шарик недавно передал, что они готовы приступить к штурму стен.

– Так чего же ты молчал?! – бросилась к двери Тина, и вслед ей понёсся важный голосок унса:

– Чудику было интересно узнать новые сведения о расе веталов.

* * *

Он сразу понял, что произошла катастрофа, когда никто не примчался в кабинет на его звонок. Слишком хорошо все знали, и секретарь, и командиры патрулей, и камердинер, не осмеливавшийся лечь спать, пока бодрствует господин, какое наказание им грозит в случае промедления. Поэтому Урдежис и не стал звонить второй раз, торопливо пробежал на цыпочках к двери, прислушался к подозрительной тишине за нею и накрепко запер все засовы.

Самоуверенным дураком он не был никогда и точно знал: даже самые гениальные планы могут рухнуть в один миг. Теперь он был почти уверен, когда именно случился в его жизни этот проклятый момент, но ни упрекать самого себя за ошибку, ни рвать на голове волосы не собирался.

Если ему удастся выбраться, то такая возможность ещё представится, ну а если не удастся… тогда только это и останется делать до самой смерти.

Тёмная одежда, того сорта и кроя, какой обычно носят мелкие торговцы и подмастерья, ждала этого крайнего случая уже три года, с того часа он решился перейти от осторожных интриг к более решительным действиям, и теперь оказалась старику тесновата. Однако Урдежис не обратил на это никакого внимания, поспешно переоделся, бросил снятые вещи в дальний угол шкафа, вытащил из ящика стола тоже заранее приготовленный кошель с документами и деньгами, повесил на пояс простой кинжал и ускользнул в потайной ход.

Советника сейчас совершенно не волновала способность Денесси чувствовать его местонахождение за несколько комнат. Если жена сумела добраться до Гинло, то в этот момент ей больше ни до чего нет дела. Хотя Урдежис очень сомневался, что Денесси удастся открыть потайную дверцу.

Все чертежи, какие смог найти, королевский дядюшка спрятал в одном из самых надёжных тайников, выучив прежде наизусть и несколько раз пройдя важнейшими ходами в сопровождении телохранителей. Разумеется, телохранители вскоре пропали… но зато никто, кроме него, теперь не знает тайну дворцовых лабиринтов.

Дверца, через которую советник попал на чёрную лестницу, находилась в дальнем от королевской опочивальни крыле дворца, и старик шёл не таясь и не опасаясь кого-нибудь встретить. Всех слуг, кроме собственных, он приказал закрыть в конюшне, а охране тут нечего было делать. Эта часть замка считалась гостевой и была накрепко заперта, какие гости во время переворота? А тем, которые были, оказалось достаточно намёка, чтобы они исчезли, роняя по пути чулки и шляпы.

Через просторные гулкие залы, скудно освещённые редкими светильниками, советник добрался до лестницы, спустился на первый этаж и собственным ключом отпер узкую и низкую дверь, обитую, несмотря на невзрачность, металлическими листами.

Оказавшись в тесноватом коридорчике, советник так же предусмотрительно запер дверь изнутри и сторожко осмотрелся. Здесь было тепло, пахло травами и зельями, падал из приоткрытой двери яркий свет свечей и доносилось звяканье лопаточки о стенки котла. Урдежис не мог ошибиться, слишком часто он слышал тут этот звук.

– Это ты, старикашка? – насмешливо спросил глуховатый голос, и Урдежис, наскоро слепив на своей круглой физиономии добродушное выражение, ворчливо буркнул:

– А ты бы желал видеть кого-то ещё?

– Спаси меня мастера! Мне и твоей рожи более чем достаточно, – немедленно откликнулся высокий мужчина, стоящий у котла спиной к вошедшему.

Больше всего сейчас Урдежису хотелось не шутить с этим грубияном, а сунуть ему под лопатку прихваченный кинжал, но он никогда бы на это не решился. Советник даже руки за спиной сцепил, чтобы не было ни малейшего соблазна, протиснулся мимо хозяина и сел на широкую скамью, перед которой стоял камень с выдолбленным в нём отверстием и простейшее устройство для вращения ручки этой примитивной мельнички.

– Так, значит, твой прекрасный план провалился?! – в открытую рассмотрев ночного гостя, констатировал хозяин. – А ведь ещё вечером ты хвастал удачей!

– Денесси со мной поссорилась. – Даже проиграв подчистую, Урдежис не мог не солгать хоть в малом.

– Здорово же ты её чем-то достал, раз она решилась на такое. – Его собеседник, наоборот, не собирался сластить пилюли. – Ну и куда ты теперь?

– Дай мне зелий… и не спрашивай, – едко глянул на алхимика старик и не сдержался, подколол: – Те, кто ничего не знает, спокойнее спят.

– Тут ты прав, – неожиданно согласился тот и, легко сдвинув огромный котёл в сторону, направился к шкафам, – тебе, как обычно, драконьей крови, сонных капель и дурмана?

– Дай ещё чего-нибудь от ядов, понадёжнее… и, Ральдис, будем в расчёте?

– Договорились, – помолчав, сказал тот, – а ты уверен, что больше никогда не захочешь вернуться?

– Увы, от моих желаний больше ничего не зависит. Вот твоё письмо… проверь… оно?! Давай зелья, а то начинает светать… не успею уйти далеко.

– Держи, – консорт всучил ему кошель с флаконами и забрал пожелтевший от времени свиток, – надеюсь, мы больше никогда не встретимся.

– Я тоже, – кивнул Урдежис и торопливо вышел прочь.

Оказавшись в коридорчике, беглец направился не к той двери, в какую вошёл, а прошёл дальше, свернул за угол и отпер застеклённую дверь на ведущее в сад крылечко.

По знакомым аллеям советник почти бежал, задыхаясь с непривычки, в спешке срезая напрямик углы и прикидывая, сколько осталось до стоявшей в дальнем углу сада беседки, в которой начинался новый потайной ход, ведущий за стену. Вроде недалеко, вот только почему-то начали слабеть и заплетаться ноги. К тому же очень затрудняла передвижение налипшая на сапоги грязь, хотя дождь уже перестал, но пропитанная влагой жирная садовая земля мгновенно облепила обувь неподъёмными комками.

Не переставая проклинать необдуманное желание сократить путь, Урдежис выбрался на посыпанную песком тропку и тяжело зашлёпал сапогами, на которые теперь добавился и песок. Он шатался и тяжело дышал, всё чаще спотыкаясь о незаметные корешки и мелкие камушки, но продолжал бежать. Вернее, думал, что бежит, со стороны его передвижение напоминало бесцельное топтанье панга, запряжённого в непомерно тяжёлую повозку.

И всё же упорный старик держался до последнего, до беседки оставалось совсем немного, когда его нога попала в почти незаметную выбоинку. Бывший советник грязно выругался вполголоса, попытался удержаться на ногах – бесполезно. Ослабевшее тело больше не слушалось хозяина. Урдежис тяжело рухнул на мокрый песок, ссадил кожу на ладонях и ушиб колени, но упрямо продолжал движение, теперь уже на четырёх конечностях.

Понимание истинной причины странного приступа слабости пришло слишком поздно, когда, почти сдавшись, старик протянул руку к заветному флакончику – подбодрить себя несколькими каплями чудодейственного зелья. Едва он щёлкнул серебряным замочком, из распахнутого нутра кошеля пахнуло сладковатым и душным ароматом дурманящего зелья.

«Проклятый выродок, специально оставил флакон незакрытым», – успел подумать старик и безжизненно ткнулся носом в песок.

– Ну и настырный, гад! – Высокая фигура неторопливо приблизилась к упавшему, легонько пнула в обтянутый узковатыми штанами зад, проверяя, не притворяется ли советник. Затем консорт затянутой в перчатку рукой осторожно вынул из безжизненных рук кошель, туго ввинтил в предательский флакон пробку и сунул вещицу в вощёный мешочек из плотного полотна. Так же обстоятельно завязал, потом завернул, сунул вместе с перчатками в висевший на поясе вместительный кисет целителя и только после этого размеренным шагом гуляющего человека направился назад, к башне.

Глава 13

Ради безопасности люди Инварда и Стана въехали в город все вместе, оставив королеву с детьми в приюте под надёжной охраной. Проводили Тину с телохранителем в замок и остались ждать в ближайшем доме, который Инвард занял под свой штаб.

Слава неприкаянно бродила от окна к окну большой, вычурно украшенной столовой, пытаясь никому не мешать и не паниковать. Казалось, всё складывалось хорошо, и гвардейцы, провожавшие мнимых перебежчиков, донесли, что в замок их впустили беспрекословно. И сидевший у неё на плече Шарик получил сообщение Чудика, с высоты следившего за процедурой перехода лжепредателя. Как доложил унс, Васта с Костиком отвели во дворец, не обыскивая и не отбирая оружия.

– Это очень хороший знак, – уверенно объявил собравшимся в столовой адмирал, – значит, Урдежис готов на сделку.

Слава благодарно кивнула и снова побрела вдоль стен, делая вид, будто заинтересовалась гравюрами. Ей не хотелось никому признаваться в скручивающем душу непонятном беспокойстве. Тянуло бросить камни ещё раз, но землянка старалась даже не прикасаться к заветному шнурку, помня главное предупреждение – боги не любят слишком назойливых. Тем более в первый раз выпала вполне благополучная фигурка воина-победителя. В отличие от побеждённого воина он был пузатеньким и вооружён мечом и щитом.

И всё же каменный воин Славу не особенно убедил: слишком уж многое он символизировал и слишком расплывчато про него говорила прежняя хозяйка чёток.

Много больше женщину успокаивало объяснение моряны про особые способности Тины, позволявшие ей в крайнем случае справиться с обидчиками безо всякого оружия. Потом моряна исчезла по своим делам, а Слава присела к столу – послушать донесения сновавших между гвардейскими войсками вестовых.

Две воинские части, где советнику не удалось сменить командиров, подчинились Инварду беспрекословно, ещё в трёх старшие офицеры и ветераны арестовали присланных Урдежисом офицеров и сообщили о готовности вернуться в распоряжение ле Бенедли. Но прежде они желали увидеть законную королеву и принца и удостовериться в их свободе. Лишь в последней из частей происходило что-то непонятное, но до утра адмирал решил туда не соваться.

Как объяснил Славе постоянно державшийся поблизости Таш, двух объединившихся частей было более чем достаточно для захвата замка при условии, что остальные не будут им мешать. А о том, чтобы они не мешали, позаботились нахлынувшие в город с наступлением ночи русалки. Лишь теперь Ярослава припомнила и песни, и смех, которые доносились из всех харчевен, когда их отряд пробирался по городу, и хмурые лица простых горожан, явно не понимающих, чему некоторые так радуются.

Когда на востоке едва заметно посветлел край неба, у осаждающих уже всё было готово. Командиры передовых гвардейских отрядов доложили, что им удалось подобраться почти под самые стены замка, два хотомара, нагруженные верёвочными лестницами, верёвками и крючьями, уже разогрели пузыри, и хумили, занявшие в них свои места, ждали только знака к отлёту.

Но так и не дождались: сидевший на плече Ярославы Шарик вдруг встрепенулся и важно объявил:

– Все наёмники обезврежены, Васт и Тина идут открывать ворота.

– Куда идут? – растерялась Слава и внезапно обнаружила, что стоит посреди зала одна, а все остальные толпой ринулись к двери.

Побежала и она, ещё до конца не веря ни словам унса, сорвавшим детей и воинов с места, ни собственной надежде, но уже ощущая, как начинает постепенно отступать напряжённая тревога, грызшая её последние два часа.

Когда Слава выскочила на крыльцо, то не сразу нашла сыновей взглядом. Вся широкая подъездная аллея была забита суетящимся народом, как набережная в праздничный день. Среди них преобладали два цвета, светло-зелёный и синий, выдавая принадлежность гвардейцев к разным частям. Нет, строго регламентированной формой, как принято в её родном мире, одежда этих мужчин не была. Объединял однополчан лишь цвет да продиктованная необходимостью практичность. Офицеров можно было определить по знакам отличия, вышитым на правом плече, и более дорогому оружию.

К крыльцу примчались гвардейцы, ведя за собой наскоро осёдланных пангов, и, не успела Ярослава оглянуться, как оказалась сидящей на животном впереди Таша.

Сначала женщина попыталась вывернуться и уже открыла рот, чтобы высказать телохранителю своё возмущение, когда это она позволяла ему подобные вольности?! Но тут мимо промчался Конс, и перед ним сидела Майка, впереди мелькнула чёрная бандана Стана, и он тоже ехал на панге не один. Значит, животных на всех не хватает, вовремя сообразила Слава, смирилась и смолчала. Ведь главное сейчас поскорее добраться до Костика и своими глазами убедиться в его целости и сохранности.

От занятого адмиралом дома до замка, стоящего на вершине самого внушительного в округе холма, напрямую было не более трёхсот метров, но дорога круто извивалась меж каменистых выступов и заняла у отряда почти десять минут.

Больше всего их продвижению мешали повозки, панги и расположившиеся на обочинах на отдых гвардейцы. Привычные к походным условиям мужчины с потрясающим хладнокровием варили на скрытых за камнями костерках что-то незатейливое или просто спали, завернувшись в меховые одеяла или просто куски грубого полотна. Им не мешали ни ярко светившие фонари, ни шум и топот взбиравшихся наверх пангов, ни возбуждённые крики адмиральских адъютантов, пробивающих отряду дорогу к воротам.

Слава едва успевала вертеть головой, рассматривая это скопление вооружённых туземцев, только теперь со всей полнотой понимая, какой бесценный подарок сделали для этих людей её сын и его странный белокурый напарник.

В этот момент дорога снова круто повернула, и Слава, разглядев, кого именно везёт с собой Стан, разочарованно хмыкнула. Как ей могло прийти в голову, что он взял с собой Юнхиолу? Вон она, сидит впереди второго блондина, которого Костик ласково зовёт Зайчиком и настоящим другом. А вместе с её старшим нетерпеливо подгоняет панга Тарос, позаимствовавший у её сыновей одну из чёрных бандан и потому не сразу узнанный землянкой.

Отряд был ещё в полусотне метров от ворот, когда Ярослава разглядела, как эти ворота медленно и уверенно поднимаются вверх. Она уже успела представить себе, как они толпой ворвутся внутрь, как она бросится к Костику… обнять, прижать к груди, заглянуть в глаза.

И тут из узкой дверцы, прорезанной в одной из боковых башен, выскочила стройная светловолосая фигура, заглянула под ворота и, обернувшись к ним, подняла вверх руки в предупреждающем жесте.

– Осторожно, мы не можем найти, как надёжно застопорить ворота! – звонко сообщил знакомый голос, потом обернулся и спросил тише. – Что?

– По-моему, эти уроды срубили запорный шнек. – Из распахнувшегося маленького оконца на уровне второго этажа выглянула голова Тины, озабоченно оглядела подъезжающих и сообщила. – Придётся вам всем проходить по турникету. Я отпускаю.

Голова исчезла, внутри башни что-то ощутимо лязгнуло, и ворота с грохотом врезались в каменный настил. Слава от неожиданности вздрогнула и передёрнула плечами, сообразив, какая опасность грозила тем, кто попытался бы проехать под этой кованной из толстых листов махиной.

– Мы и по турникету можем. – Стан и Тарос уже соскочили со своего панга и бежали к дверце.

– Идём, я провожу. – Не успела Ярослава сообразить, каким образом блондин нашёл её в куче всадников и оказался рядом, а сильные руки уже легко сняли землянку со спины животного и понесли в сторону башни.

– Васт! – одновременно воскликнули два голоса, и если в собственном Ярослава различила лишь лёгкий мятеж против такого самоуправства, то в перекрывшем её рыке Таша ясно слышалась неукротимая ярость.

А в следующий миг жилистая рука наёмника легла на обтянутое тонкой туникой плечо анлезийца и резко дёрнула его на себя. Однако Васт, словно предчувствовавший это движение, плавно и стремительно вывернулся из захвата жёстких пальцев и с абсолютно невозмутимой физиономией продолжил нести женщину вперёд.

– Отпусти её по-хорошему, – тихо предупредил Таш, и от ненависти, зазвеневшей в его обманчиво-вежливых словах, у Славы нехорошо сжалось сердце.

Уж, чего-чего, а драк ей пришлось видеть немало, почему-то свидетели разборок всегда сначала вызывают «Скорую». Не раз довелось наблюдать, и как начинаются драки, пациенты клиник – люди нервные.

Слава почувствовала, как в ответ на заявление занийца сильнее напряглись мышцы держащих её рук и словно окаменел гибкий торс, но на их продвижении к дверце эти неуловимые изменения не отразились никак. Блондин всё так же стремительно шагал вперёд, дверца всё приближалась, и осталось лишь каких-то два-три метра, когда сзади послышались встревоженные крики гвардейцев.

Слава чуть приподнялась, заглянула за плечо Васта и охнула – Таш догонял их, держа в одной руке обнажённый меч, а в другой кинжал.

– Васт! – испуганно выдохнула женщина, представив, как эти мечи сейчас вонзятся в незащищённую спину её носильщика.

– Не волнуйся, любимая, я его чувствую, – нежным шёпотом солгал анлезиец.

Не мог он чувствовать эмоций соперника, зато слышал каждый его шаг и отлично понимал, на какую глупость решился Таш.

– Последний раз говорю, отпусти женщину немедленно, полукровка! – А вот в этом заявлении Ярослава, ошарашенная словами блондина, расслышала и оскорбление, и вызов.

Подоспевшие моряны, хумили и гвардейцы окружали их всё более плотной толпой, и Слава с досадой сообразила, что они невольно загородили остальным путь к дверце, одновременно предоставив бесплатный спектакль, и это ей очень не понравилось.

Похоже, несмотря на все усилия её детей, кровь тут сегодня всё же прольётся… и придётся бедному уставшему Костику лечить одного из этих мачо, с внезапной ясностью сообразила вдруг Слава, и это понимание стало последней каплей в чаше её терпения.

– Отпусти меня! – холодно процедила она, возмущённо уставившись в зелёные глаза анлезийца.

Мужчина очень неохотно разжал руки, бережно поставил её на песок и медленно повернулся к стоящему в трёх шагах Ташу.

– Ну, чего тебе от меня нужно?

– Мы уже разговаривали на эту тему, – с неприкрытой ненавистью процедил тот, – короткая же у тебя память.

– Это было очень давно, – ровным бесстрастным тоном сообщил Васт, выхватывая клинки, – я был тогда другим, и всё было по-другому.

– Слушайте меня, – не выдержала Ярослава, – если вы сейчас же не уберёте оружие, я больше никогда не буду с вами разговаривать. С обоими.

Анлезиец демонстративно забросил клинки в ножны и скрестил руки на груди. Однако заниец даже не подумал последовать его примеру.

– Таш, я непонятно сказала?

– Прости, но есть вещи, в которые женщинам лучше не вмешиваться, – вежливо ответил её телохранитель, продолжая сверлить взглядом Ливастаэра. – Ты знаешь лебяжий парк? В обед я тебя там жду.

– Идёт, – коротко обронил Васт.

– Никто никуда не идёт, – снимая с шеи цепочку, мстительно объявила Ярослава. – Вы меня разозлили… смотрите сюда, оба…

– Прости, любимая, – светло улыбнулся ей блондин, молниеносно наклонился и легко коснулся губами её пальцев, – но на меня это не подействует.

– Проверим. – Землянка упрямо шагнула в сторону. – Таш, Васт, смотрите на этот хрусталь…

– Как ты можешь… – с горьким укором вздохнул заниец, убирая оружие, – ты же ничего не знаешь…

– Смотрите внимательно… вы увидите там ответы на все вопросы… а мне всё расскажете завтра… когда проснётесь… а сейчас ваши глаза закрываются, и спать… спать… спать.

Таш безвольно опустился прямо на сырые камни, и вместе с ним, звякнув оружием, свалилось несколько зазевавшихся гвардейцев.

– Вот видишь, любимая, на меня не подействовало, – виновато развёл руками Ливастаэр.

Рассказывать женщине, что ему пришлось собрать всю выдержку и бормотать про себя бодрящую мантру, полукровка не собирался. Незачем ей такое знать.

– Отлично, – ехидно усмехнулась Слава, выведенная из себя его нахальством, – тогда бери его и неси в замок, не могу же я бросить на дороге своего телохранителя.

Выдав это указание, она развернулась и гордо прошагала мимо ошарашенного анлезийца в распахнутую дверцу.

– Ну где ты застряла, ма? – вылетела на неё из-за поворота Тина. – Что тут вообще происходит?

– Ничего особенного, – легкомысленно отмахнулась Ярослава, наконец-то добравшаяся до младшенького, – уже всё в порядке. А как ты тут?

Вмешивать детей в свои отношения с мужчинами она не желала категорически. Всегда считала такие вещи неэтичными и не собиралась менять своих правил. И со странным поведением аборигенов намеревалась разобраться самостоятельно.

– Нормально… только спать хочу, – зевнул Костик, говорить матери про приказ Стана срочно выяснить, что происходит у ворот и почему мать так злится на Васта и Таша, он тоже не собирался.

Глава 14

– Тиночка!

Что-то прохладное и сыроватое ткнуло в щёку Костика, и он, мгновенно зверея, с маху врезал наглецу, даже не успев до конца проснуться и разлепить веки.

– Убью! – Резко сев в кровати, Тина потёрла кулаками глаза и возмущённо уставилась на предмет, который так яростно лупила секунду назад. – Это что такое?

– Цветочек, – мило ухмыльнулся Тарос, присмотрелся и уточнил: – Был.

– Тарик, а ты мог хотя бы вспомнить, – обманчиво ласковым голосочком поинтересовался Костик и, не выдержав, рявкнул, – к кому ты лезешь с цветами?! Ты не пробовал представить себя на моём месте? Вот проснёшься утром – а ты девчонка! Захотелось бы тебе сразу обниматься с первым встречным бабником, сам подумай?

– Всё время думаю, – помрачнев, признался квартерон, – но придумать ничего не могу. Я тебя люблю, и по закону ты моя жена… Думаешь, мне легко?! Тина, ну я же не прошу меня целовать… просто не гони, а?

– А разве я тебя выгоняла?! – окончательно обозлилась девушка. – Когда ты заявил, что ради моей безопасности должен жить вместе со мной, разве стала я спорить?!

– Угу.

– Совсем чуточку, – ради справедливости признал Костик, – просто у меня уже глаза слипались, так спать хотел… А кстати, какого чёрта ты мне не даёшь выспаться со своими цветами? Неужели конфетно-букетный период решил устроить? Так поздно уже, поезд ушёл. К тому же я никогда конфеты особо не любил.

– Это не я, – признался Тарос, отводя глаза, чтобы не расстраиваться, глядя на так мило растрёпанную и розовую со сна девушку, – это ма.

– Какая она тебе ма?! – так и подпрыгнул Костик. – Ты меня специально злишь?

– Почти… – ещё тяжелее вздохнул Тарос. – Ма так и сказала, постарайся разозлить, иначе он не поднимется.

– Ну спасибо, родная, за добрый совет, – возмущению Костика не было предела. Мало того что мать отчего-то решила его разбудить, так ещё и подослала этого вредителя! – И зачем я ей так срочно понадобился?

– Просто уже скоро обед, половина второго периода прошла. Ма сказала, если ты проспишь до вечера, то потом всю ночь будешь мешать остальным. А ещё там новости обсуждают, неужели тебе не интересно?

– Интересно, – подумав немного, нехотя кивнула Тина, – чёрт с вами, уговорили, встаю.

Потянулась последний разочек и, решительно выпутавшись из-под покрывала, ушлёпала умываться, щеголяя экспроприированной у Конса пижамой с чуть длинноватыми штанинами. Утром адмирал настоял, чтобы иномиряне и их друзья разместились в самых лучших покоях, предназначенных для доверенных лиц и ближайших родственников правящей четы. Располагались они рядом с королевскими, и при каждом была отдельная ванная комната.

Тарос проводил стройную фигурку жадным взглядом, несчастно вздохнул и отправился в гостиную. Когда они вселялись в эти покои, Тина согласилась жить рядом с ним лишь при одном условии, в её спальню фиктивный муж будет входить только с разрешения или по очень важным делам.

Разумеется, личные чувства Тароса таковыми не считались.

Плюхнувшись на широкий и длинный диван, бывший в этом замке его постелью, Тарос лениво потянулся за непременным атрибутом лучших покоев, – вазочкой с орешками.

Согласно этикету перекусывать между трапезами почему-то считалось дурным тоном, и от завтрака до обеда весь третий этаж дружно грыз засахаренные фрукты, орешки, изюм, пил чаи и настойки с крошечными печеньями и пирожными и хрустел подсоленными фисташками и миндалём.

Испортить перед обедом аппетит квартерону не дал ворвавшийся как вихрь Стан, одетый в тёмно-синие узкие штаны из занийской замши, белоснежную рубаху с широким отложным воротом и роскошный колет, доходящий до середины бедра. На его ногах красовались изящные сапожки. Отросшие волосы, блестевшие после хорошего мыла, были зачёсаны назад и уложены умелыми руками кого-то из слуг.

– Тина встала?

– Умывается, – рассматривая принарядившегося родича, кивнул Тарос и едва не взвыл, внезапно ощутив острую тоску и отчаяние.

Вот таким же высоким стройным парнем могла бы быть и его Тина, если бы не неудачная шутка перехода. И именно о таком облике она и мечтает, видя каждый день своих двойников. Он и сам бы мечтал на её месте, чего уж душой кривить. Столько всего припомнил и передумал за последние дни. Трудно было не понять, что нет у него никакой надежды на нормальную семейную жизнь с любимой девушкой. Оттого и накатывает время от времени нестерпимая боль, закрывая весь мир чёрным покрывалом безнадёжности.

– Тар… – Стан резко свернул в его сторону, сел рядом, – ну не нужно так. Знаешь, я тоже всё время про вас думаю… и хочешь, честно скажу, какая мысль пришла мне в голову?

– Давай, – вяло согласился квартерон, совершенно не веря в возможность не то чтобы разрешить его беду, но хотя бы сделать не такой болезненно-горькой.

– Тар… только давай напрямик… без дипломатии… ну её, какая в таких делах дипломатия. Мы же с тобой оба понимаем, в чём дело… тебе от её фигурки крышу сносит. Только фигурка эта не её… вернее, не его… блин, как сказать поточнее?! Во, у нас говорят, нужно отделить мух от котлет… ну, может, тут это и не подходит, но если разделить большую проблему на несколько, помельче, можно назвать две основные части. Общение моральное и секс, ну, по-вашему, телесное общение. Я понимаю… это очень трудно… видеть красивую девушку и стараться себя убедить, что она парень. Но другого пути нет… я ведь её копия и точно знаю: Тина никогда не будет с тобой спать, уж извини за правду. Зато, если ты откажешься от таких намерений… будет рада с тобой общаться морально… вон посмотри, как они дружат с Зайлом. Подумай сам, ведь всегда лучше иметь половину, чем ничего. Тем более найти девушку на ночь тут не проблема. Да и любая морянка будет не против. Не кривись, это для того лишь, чтобы не выглядеть рядом с Тиной озабоченным козлом. И не злись на меня за правду, ведь больше никто тебе её не скажет.

Тарос молчал несколько минут, мрачно рассматривал рассыпанные по ладони орешки, горько кривил губы, не замечая, как страдальчески хмурится в ответ Стан, чувствующий его боль как свою.

– Наверное, ты прав, я попробую… но не обещаю, что получится… сразу. – Квартерон поднялся с дивана и отчуждённо глянул на Стана: – Ты, наверное, хотел с ней поговорить? Я подожду в галерее, посмотрю королевские портреты.

– Я и сам лучше бы там погулял. – Стан проводил тоскливым взглядом торопливо покинувшего гостиную Тароса и яростно провёл рукой по волосам, совсем забыв про старания придворного цирюльника, целых полчаса возившегося с его шевелюрой.

– Ух ты! – Тина, одетая в костюм Зорро, с завистью рассматривала наряд брата. – Где урвал?

– Моряна сказала, чтобы ты надела платье, – хмуро сообщил командир и потянулся за орешками, – там будет вся знать… сегодня вроде как празднуем победу.

– А губозакатывательную машинку ей не подарить? – ощетинился Костик. – Я, между прочим, свободная иномирянка и никаким этикетам подчиняться не обязана.

– Тин… хоть ты меня не грузи, а? Знаешь, как трудно, когда со всех сторон светятся, плачут, смеются и злятся чужие эмоции? Моряна обещала научить щиты ставить, но пока ей некогда… лечила советника, еле живой. Слуги после завтрака нашли в саду, не сразу узнали. Одет как простой работяга, видимо, сбежать собирался, но споткнулся и чуть не сдох.

– Ну и пусть бы сдох, кому его жаль, – расстроенно фыркнула Тина, – всё равно казнят.

– Не знаю, мне на него плевать. А вот ты… и себе хуже сейчас делаешь, и Тароса подводишь… Чёрт, зачем я согласился… ничего нет глупее, чем уговаривать самого себя.

– Ну и не уговаривай… лучше поделись, где рубашечкой разжился?

– Так в шкафах… они тут от шмоток ломятся. Тот старикан нас специально поселил в те комнаты, где советник всего натаскал. Он запасливый был. Вернее, ещё есть. Тин… иди, присмотри платьице… или я за моряной кого отправлю. Впрочем, поздно… она сама уже идёт.

– Тина проснулась? – Моряна, как обычно, влетела стремительным вихрем, обняла по пути Тину, налила стакан сока и рухнула в кресло. – Эта одежда не подойдёт. Нужно платье.

– Я не хочу… – проворчал Костик, с завистью рассматривая броский наряд брата, выглядевшего теперь настоящим мачо.

– Сейчас я скажу слова… за которые ты будешь на меня очень сердиться, – с неожиданной печалью мягко сообщила повелительница, – я это заранее знаю. И как не знать, если мы, моряны, всё время сталкиваемся с подобными проблемами. Нам нравятся молодые и здоровые мужчины… которых приятно обнимать и от которых будут крепкие детки. А приходят пузатые, кривоногие и лысые, с гнилыми зубами и сальными волосами. Но и это лучше чем ничего. Женщины так устроены… без любви, и мужской поддержки начинают чувствовать себя ненужными, несчастными и быстро чахнут… как вытащенные из воды яркие морские цветы.

– Мать-моряна, ты, вообще, о чём? – подозрительно прищурился Костик. – Я всё это давно знаю. И вполне вам сочувствую.

– Но когда эта ситуация касается тебя лично, не хочешь понять, смотришь только со своей точки зрения…

– Чего там меня касается? – насторожённо вскинулась Тина.

– Адистанна.

Имя принцессы щёлкнуло по нервам резко, как выстрел, хотя моряна произнесла его мягко и печально.

– А при чём тут… – Тина не договорила, развернулась и решительно пошла к выходу.

– Я заперла дверь, – виновато предупредила повелительница, – нужно выяснить этот вопрос до конца.

– Дай ключ. Нечего тут выяснять.

– Сначала скажу всё, что хотела, потом отдам. – Моряна тоже умела быть настойчивой. – Ты думаешь о себе… а теперь подумай о ней. Девушка лучшие годы юности изображала парня… смотрела, как мужчины ухаживают за другими… и, конечно, завидовала. Не могла не завидовать и не мечтать. И вот сегодня её день. Она впервые за два года наденет женское платье, сделает красивую причёску, выйдет под взгляды лучших мужчин королевства. Как ты думаешь, станет она смотреть в этой толпе на одетую в мужские штаны иномирскую девчонку? Если вокруг будут анлезийцы, знатные господа и офицеры?

– Тогда я вообще никуда не пойду, – резко свернула в сторону спальни Тина.

– И сделаешь глупость, – презрительно припечатала моряна.

– Прости, – не выдержал Стан, – я, наверное, слишком нуб в этих женских штучках, но мне тоже непонятно.

– Кто обычно сидит рядом с самой красивой девушкой и откровенно высказывает ей свои замечания по поводу мужчин, не опасаясь обвинений в соперничестве? Кто может спокойно снять пушинку со щеки принцессы и не заработать ни одного укоризненного или завистливого взгляда? Кто будет прогуливаться с нею рядом и не опасаться наглеца, который может оттеснить в сторону?

– Сдаюсь, – подумав немного, помотал головой Стан, – я не могу такого представить. Ни одному ловкачу это не удастся. Мог бы Дагеберт, но его ещё вылечить нужно. В один день там всё не выправишь, Тина сама говорила.

– Может… это кто-то вроде Денесси? – осторожно предположила повернувшаяся к ним целительница.

– Нет, этому человеку не нужна ни имрайская паутина, ни вампирский отвод глаз, – загадочно усмехнулась повелительница, – ему нужно лишь нарядное платье и осведомлённость в интересующих принцессу вопросах. Так как место лучшей подружки у Адистанны пока никем не занято…

– Моряна! – оскорблённо уставилась на приёмную мать Тина. – Ты… ты…

– Я же говорила, что ты обидишься, – печально кивнула русалка, – на правду люди почему-то всегда обижаются. Причём мужчины обычно сердятся намного сильнее, чем женщины. За сто лет мы хорошо изучили это человеческое качество, но объяснить, отчего так происходит, не можем. Например, если сказать некрасивой женщине, что она некрасива, она может заплакать, может надуться, но согласится. А если сказать мужчине – он обозлится, обругает, может даже ударить, но никогда не поверит, испытано. Зачем я говорю это тебе? Теперь я убедилась окончательно, ты на самом деле по сути своей парень и я зря потратила столько времени и сил, стараясь помочь тебе смириться с непреложностью. И значит, теперь я буду думать, как помочь тебе вернуть родное тело… в конце концов, это и в моих интересах тоже. Но…

Договорить моряне Костик не дал. В три прыжка оказался рядом, шлёпнулся на подлокотник её кресла и на миг стиснул голову русалки в благодарном объятии.

– Спасибо…

– Отблагодаришь потом, если всё получится, – даже в самые деликатные моменты моряна не забывала о выгоде для своего народа, – а сейчас беги переодеваться… времени нет… я привела двух сестёр… помочь тебе причесаться.

– Ладно. – Тина ринулась к спальне, помнится, там стояло несколько шкафов внушительных размеров. – Пусть помогают.

Ради такого обещания он готов был на всё, даже ходить в ненавистных юбках с утра до ночи.

Две юные моряны, получившие неслышное разрешение войти, скользнули в гостиную, окатили Стана горячей волной влюблённых взглядов и исчезли за дверью спальни. Повелительница постаралась скрыть понимающую улыбку – несмотря на все передряги и волнения, решительный иномирянин не забывал об увеличении числа её подданных.

– Ты обещала научить меня закрываться от чужих эмоций, – напомнил Костя, уловив лёгкую тень её довольства, но даже не подумав оскорбиться.

Да и не стоит обижаться на правду. Он и в самом деле не имеет ничего против нежных и горячих ласк своих новых соплеменниц. И бастовать теперь тоже поздно. Уж если ты упал в бассейн с лимонадом, то глупо ограничиться одним глотком. И дети… теперь он уверен, чем больше их будет, тем лучше, настоящие сёстры и братья – это здорово. Особенно в государстве морян, где практически нет личной собственности и всё общее – море, рыба, солнце и прохладные гроты.

– Много объяснить сейчас не успею, да и для того, чтобы закрываться надёжно, нужны тренировки, но основных этапов три… – начала объяснять посерьёзневшая моряна.

Глава 15

Почти полчаса, пока дверь из спальни не распахнулась, они увлечённо занимались делом. Уже вернулся уставший слоняться по залам в ожидании жены Тарос и, услышав, что он ничем не сможет помешать, а, наоборот, послужит учебным пособием, сел уничтожать орехи. Потом вежливо постучал Зайл, и его тоже уверили в радости по поводу его появления и отсутствия секретов, какие он не должен знать. Через некоторое время прибрела Юнхиола, принаряженная ради такого случая в бледно-шафрановое воздушно-кружевное нечто, с искусно подвитыми и уложенными в высокую причёску волосами, закреплёнными золотой сеточкой с камнями цвета чайной розы.

Тарос и Зайл с вежливым воодушевлением наговорили порозовевшей от удовольствия занийке кучу комплиментов, моряна тоже похвалила выбор платья и причёску, лишь Стан окинул её быстрым взглядом и буркнул, что она молоток.

Хватило ума наконец досконально разобраться в сложных чувствах девчонки и сопоставить все прошлые факты и события. Жаль, раньше ничего такого ему в голову не приходило, но ведь и читать эмоции так, как сейчас, он тогда даже близко не умел. И это даже хорошо, иначе сейчас мучился бы осознанием сделанной ошибки. А теперь всё сложилось просто замечательно, и командир был очень рад, что не успел наделать ещё больших промахов, чем те, которые совершил по недомыслию.

Да и сама Юнхиола, судя по цвету эмоций, на такое обращение особо не обиделась, значит, начинает понемногу привыкать считать его братом, а не кандидатом в бойфренды.

Стан облегчённо выдохнул. Хоть одной проблемой меньше.

Тина вышла в гостиную в тёмно-синем, под цвет штанов клона платье, напоминавшем фасоном очень длинную мужскую рубашку, вроде тех, в каких ходят арабы. Только юбка пошире. Его украшал лишь плетённый из серебряных нитей поясок, на котором висел кошель целительницы. Волосы девушке подняли вверх и уложили на затылке причудливыми завитками из косичек, закрепив серебряными шпильками и заколками с цирконами. В ушах её покачивались серьги, явно бывшие из одного с ними комплекта.

– Ты уверена, что это самое нарядное платье? – осторожно поинтересовалась моряна.

– Уверена, – метнув в сторону Тароса бдительный взгляд, твёрдо сообщил Костик, – а у твоей загадки есть ещё один ответ. И он прост – целительница. Именно ей можно всё то, о чём ты мне рассказала. А если ещё объединить два в одном… – Он воинственно приосанился. – Ну, идём мы или нет?

– Выше тех, кто унаследовал звание знатного господина вместе с приставкой к имени «ле», только король. Принцы имеют право выбирать невесту или жениха только среди тех, у кого есть этот знак урождённой знатности, – потихоньку рассказывала Линел о тех, кого они встретят, когда наступит время выхода в тронный зал.

Ярослава вместе с моряной ждала детей в небольшом уютном зале, примыкающем к приёмному, где уже собралась знать и самые почтенные представители торгового сословия. Ей как-то некогда было раньше задумываться, сколько в Дилле людей, сидящих на вершине пирамиды. А теперь слушала и понимала – ничуть не меньше, чем на родине. Знатные господа и богатые горожане, старшие офицеры и представители правителей других континентов. А ещё главы всевозможных гильдий купцов, ремесленников, ювелиров, просветителей и священников… и их помощники. Запутаться можно с непривычки. Тем более мысли время от времени уходили совсем в другую сторону.

Утром она не стала разбираться с начавшими её делить мужчинами, не до того было. Хотя представительный мажордом, едва не заплакавший от счастья, когда гвардейцы выпустили старика вместе с остальными слугами из заточения, устроил всех на ночлег очень быстро и профессионально. Вежливо расспросил, кто кому кем приходится, и повёл наверх показывать покои. Толпа служанок, убежавших вперёд, к их приходу успела зажечь свечи, застелить чистое бельё и ополоснуть вытесанные из цельных глыб мрамора круглые ёмкости, стоящие в туалетных комнатах вместо привычных ванн.

Едва взглянув на бегущую из медных кранов горячую воду, Слава припомнила, что последний раз ей удалось посидеть в тёплой воде ещё на Зании, в деревянной бадье гостиничной мыльни. И сразу раздумала немедленно разбираться с драчунами. Никуда они не денутся. Однако Стану пришлось всё рассказать, от старшего теперь невозможно было отделаться так же просто, как от остальных, беззаботно махнув рукой.

– О чём ты все время думаешь, – вдруг напрямик спросила землянку моряна, чуть понизив голос и оглянувшись на стоявших у дверей в приёмный зал гвардейцев, – не хочешь мне поведать? Я знаю обычаи всех народов этого мира… могу объяснить, если что-то непонятно.

Ну вот как раз это-то Слава давно заметила, про центральный мир и его жителей моряны говорят много охотнее, чем про себя, но вот откровенничать пока была не готова. Как-то слишком внезапно всё произошло… не бывает так в жизни, она же уже давно не наивная второкурсница. Да и осаждающие её мужчины не пылкие мальчики пубертатного возраста… поверить во внезапную страсть у неё никак не получается. А заподозрить сложные политические интриги или материальный интерес не хватает оснований.

Да они даже повода пока не давали для каких-нибудь сомнений, а ничто иное просто в голову не приходит… даже виски начало ломить от напряжения.

– Сама пока не знаю… – вежливо отказалась Слава от помощи, – но за предложение спасибо… если нужно будет, я обращусь.

– Ярослава, – Линел упрямо не хотела понимать деликатных намёков, – я вчера как раз подъехала… и всё видела. Нет, подожди, не спорь, я скажу сначала то, что знаю точно, а потом решишь сама, как поступать. Так вот… судя по записке, которую мне принесли на Зании, первоначальный план наместника был такой: Таш должен был довезти тебя до Сузерда и помочь найти сына. А потом доставить Юнхиолу к другу Зорденса. После всего этого ему надлежало вернуться назад. А он почему-то крутится возле тебя… и собирается убить Васта.

– Действительно, странно… – Слава разом забыла про своё нежелание с кем-либо обсуждать свои дела… да и какие уж тут тайны, если Линел сама наблюдала за вчерашним происшествием.

Вместе с целой толпой зрителей, между прочим.

– Я слышала… как они спорили в приюте, в башне, где оранжерея. А потом Таш пригрозил и ушёл… а Васт перешёл на следующий цикл. Это нам мать моряна объяснила. Я только увидела, как все цветы разом зацвели, и убежала.

– Она мне этого ещё не успела рассказать, – лицо Линел озадаченно нахмурилось, – но это я понять могу, столько дел нужно было сделать… а вот про Васта… Он же специально это сделал, чтобы стать независимым от ненужных чувств. И дело не в тебе, это для него беда, если влюбится в женщину. А он что-то говорил тебе утром… вот это я пропустила, пока пробилась вперёд, Тина тебя увела.

– Говорил, – скептически усмехнулась Слава, вспомнив спокойный и уверенный голос Васта, когда он назвал её любимой. И как только совести хватило так врать при всех?

– О чём?

– Назвал меня «любимая», – едко ухмыльнулась землянка, – представь, какой наглец!

– Несчастный… – охнула Линел, и её глаза стали круглыми и жалобными, – вот горе-то!

Слава смотрела на её гладкое личико и с каждой секундой всё яснее начинала понимать, что произошло нечто намного более важное и серьёзное, чем ей казалось.

– Ма, ты тут? Мы не опоздали? – влетел в зал Конс, тащивший за руку смущённую Майку. – А где все? Стан велел идти сюда.

– Вы первые, – разом отставив в сторону собственные проблемы, женщина ласково улыбнулась детям, – садитесь, передохните. Мы войдём после королевы, так мне объяснили.

– Может, сходить за ними? – неуверенно оглянулся на Майку средний, расставаться с женой ему явно не хотелось.

Но и тащить девушку снова на третий этаж было жестоко.

– Не нужно, Шарик недавно сообщил, что они скоро придут, ждут, пока Тина платье наденет. – Слава погладила висевший у пояса украшенный золотой вышивкой кожаный кошель, какие тут носили дамы вместо сумочек.

Только у них в кошелях звенели монеты, пудреницы, флакончики с духами и зельями, а у неё сидел унс. Незаметную дырочку, через которую он мог свободно вылезать, она прорезала в дорогой вещице сама, не желая ставить в известность никого из слуг.

– Тогда и мы посидим… Тина и платье – это серьёзно. А нельзя было разрешить ей ходить в штанах? В Мановране я видел девушек в мужской одежде и с мечами.

Счастливец, украдкой вздохнула Ярослава. Похоже, он один остался в неведении, какой вокруг братьев закручивается треугольник. Или даже два?! Понять бы, может она хоть чем-то помочь?

Праздничный обед начался немного не так, как представляли себе земляне. У них бы сначала долго толкали речи, потом поздравляли победителей и лишь под конец дали поесть. Сузердцы поступали наоборот.

Королева прошла мимо Ярославы и её детей с важным видом, как-то рассеянно кивнув им головой, и было совершенно непонятно, узнала она спасителей или нет. Зато узнала Адистанна, поддерживавшая мать под руку, счастливо заулыбалась, но ничего не сказала и не остановилась. Следом за ними дюжий гвардеец вёз в кресле-коляске на высоких рессорах принца, и Дагеберт мог смотреть на окружающих с высоты нормального человеческого роста.

– Тина! – обрадовался Геб, увидев целительницу. – Ты тут? Я хотел сказать…

– После обеда, ваше высочество. – Следом за принцем плыла мать-моряна в роскошном серебристом платье.

И когда только успела натянуть, удивлённо хмыкнул Костик, ведь всего пять минут назад ходила замотанной в свою паутину. Но принцу помахал очень приветливо, мгновенно сообразив, что неожиданно для себя нашёл самый верный способ, как оказаться рядом с Адистанной. Ведь ясно, что далеко от брата она не отойдёт.

– Нам пора! – Линел потянула Ярославу, пристраиваясь к процессии вслед за повелительницей.

Вскоре все они шагали между двумя шеренгами гвардейцев, загораживающих своими мужественными телами широкий проход посреди зала от любопытно вытягивающих шеи господ.

Никто никому не кланялся, никто ничего не кричал. Просто вступали в зал под негромкую торжественную музыку, доносящуюся с невысокого внутреннего балкончика, где сидело несколько людей с различными инструментами.

Костик старался рассмотреть всё как можно подробнее, как-никак первый раз на королевском приёме. Даже чуть не споткнулся, забыв про длинную юбку. Шедший рядом Тарос не прозевал, вовремя подхватил крепкой рукой под локоток и больше не отпускал.

Но Тина и не дёргалась, обнаружив, что не только она разглядывает всё вокруг, но и окружающие рассматривают её.

Всех их.

И как рассматривают! Жадно, изучающе, настороженно. Бесцеремонно. Изучают со жгучим интересом и пристрастием буквально с головы до ног. И меньше всего смотрят на королеву, да и чего на неё смотреть? По невозмутимому лицу никак не скажешь, что ещё вчера она растерянно озиралась и чаще вспоминала кота, чем детей и королевство.

Бдительнее всех гости изучали Адистанну, у бедной принцессы даже ушки от смущения порозовели. Но местной знати не было никакого дела до её переживаний, все придирчиво сравнивали её с Дагебертом. Глаза публики так и двигались, туда-сюда, туда-сюда, как маятники.

Морян встречали пошловатыми ухмылками, некоторые господа были откровенно изумлены, явно не ожидая их появления, другие недовольно и презрительно кривили губы. И лишь несколько человек, в основном из глав гильдий, смотрели уважительно и серьёзно.

На иномирян все глядели настороженно и тоже сравнивали их друг с другом, как-то очень быстро приходя к выводу, что это одна семья. Но особенно не напрягались, пока Стан вдруг не притормозил и резко глянул в сторону, ловя чей-то взгляд. И тут же насторожилась моряна, осторожно, словно невзначай повернула голову и скосила взгляд на командира.

А он еле слышно пробормотал пару слов неотступно следовавшим за ним полукровкам, и в тот же момент двое хумили повернули назад.

Вот на полукровок, особенно на анлезийцев, гости смотрели с ещё большим интересом, чем на иномирян. Слишком давно их не пускали в замок и тем более не приглашали на праздничные обеды. Ну а маленьких потомков хумили приглашали, но только на кухню, помочь с готовкой. И видеть их в конце процессии, рядом с легендарным адмиралом Инвардом ле Бенедли, было непривычно, странно и очень подозрительно.

Внезапно в стоящей вдоль окон толпе возникло какое-то движение. То ли короткий спор, то ли потасовка… ничего не поняли даже те, за чьими спинами это случилось. Суматоха, не заслуживающая особого внимания, может, просто кто-то кому-то на подол в тесноте наступил или нечаянно локтем задел, вот и сцепились.

Лишь те, кто стоял рядом с очень скромно одетым, ничем не примечательным мужчиной, заметили, как его ловко схватили за руки непонятно откуда взявшиеся малорослики и тут же передали трём крепким парням из замковой охраны.

Но тут королева дошла до распахнувшихся дверей в столовую, и немногие свидетели мгновенно забыли про это незначительное происшествие. Мало ли какие могут быть вопросы к незнакомцу у снующих по дворцу сыщиков и дознавателей?!

Глава 16

Устройство королевской столовой Ярославе понравилась с первого взгляда. До этого ей почему-то казалось, что тут всё должно быть сделано, как на знаменитой картине, длинный стол, в центре – царь. Впрочем, насколько Слава знала, не у неё одной было такое представление, все те, кто резко разбогател за последние годы, тоже обожали ставить на своих участках длинные столы. Пришлось видеть, ходя по вызовам.

Здесь ничего подобного не было. Они попали в уютную, не особо большую по размеру комнату. В ней стояло три овальных обеденных стола, и тот, который располагался посредине, судя по креслам с очень высокими спинками, предназначался для королевской семьи.

Позади него сияли голубым промытым небом два больших окна с видом на сад, справа и слева стояли столы для особых гостей, а впереди опирались на стройные колонны широкие арочные проёмы. Пройти через них в общий пиршественный зал было невозможно, путь закрывали невысокие ажурные перила.

Впрочем, никому бы это и в голову не пришло, кроме какого-нибудь безумца, пол зала был ниже на целый метр.

– На сцене обедать будем, – одобрительно буркнул по-русски Стан, усаживаясь на предложенный ему стул, и клоны дружно хихикнули, видимо, им всем одновременно пришла в голову одна и та же мысль.

– Что он сказал? – немедленно насторожился Геб.

– Похвалил расположение наших мест, – дружелюбно улыбаясь, немедленно начала объяснять Тина, – сверху отлично видно, кто куда идёт.

– Да, – довольно кивнул Инвард, – а если кто-то решит полезть через ограду, дежурный охранник сразу нажмёт рычаг.

– И что случится?

– Сверху упадут защитные решётки.

– Здорово, – восхитилась Тина, исподтишка глянула на братьев и поняла, думают они одинаково.

Никакие решётки не спасли королеву и её детей от переворота.

Вход в зал для остальных гостей был напротив королевской ложи, как назвала про себя Ярослава это возвышение, и представлял собой просторное округлое крыльцо с расходящимися волнами широкими ступенями.

На нём стоял давешний старик, выглядевший очень внушительно в праздничной одежде, и выжидающе смотрел в сторону королевы.

– Можно открывать двери, – скомандовал адмирал, и на крыльцо вступил первый из гостей.

Вот теперь их представляли, после чего шустрые слуги провожали к столам. Столы по залу были расставлены по три и отгорожены друг от друга перилами и вазонами с цветущими растениями.

– Это сделано для того, чтобы избежать ссор, – тихо поясняла Ярославе Линел, – некоторые знатные господа очень любят задевать остальных.

– У нас тоже таких хватает, – понимающе кивнула Слава и смолкла, сейчас её занимала совсем другая проблема.

Только теперь женщина заметила отсутствие рядом с ними Таша и Васта. Ну, насчёт телохранителя она пока была спокойна, спать он должен не меньше чем до завтрашнего утра. А вот где, интересно, Васт? Зайл вон он, сидит вместе с хумили и Таросом. Едва стало понятно, с какой стороны от матери сядет Адистанна, Тина немедленно заняла крайнее место за ближайшим к ней столом. Тарос, само собой, сел возле, ну а Зайл рядом с ним. Потом сели Конс с Майкой и хумили.

Моряны, Ярослава с Юнхиолой, адмирал и Стан оказались за другим столом, и, судя по оставшимся рядом с ними свободными стульям, кто-то из приглашённых на обед не явился.

Спрашивать, куда делся этот наглый анлезиец, Ярослава ни у кого не собиралась, обычно они и сами про него вспоминают. Однако все остальные словно разом забыли, что с ними должен быть кто-то ещё, сидели, понемногу пробовали незнакомые блюда, запивали холодными соками и рассматривали гостей, один за другим входящих на крыльцо. Значит, он чем-то занят, решила, наконец Слава, и все это знают, потому и молчат. А вот с чего это она вдруг начала о нём задумываться, вообще непонятно. Ясно же сказала Линел, от неё красавчику одно горе.

Ну а уж ей и тем более, был у неё в жизни один… выше крыши хватило. Сколько лет потом в себя не могла прийти, от всех ухажёров, как от маньяков, шарахалась.

Рассердившись на себя за то, что уделяет слишком много внимания утреннему происшествию, землянка принялась внимательнее рассматривать гостей и вслушиваться в незнакомые имена. И очень скоро заметила странную вещь, женщин среди них было меньше трети.

– Так ведь боятся, – пояснила Линел, когда Слава задала ей этот вопрос, – а вдруг это ловушка? Урдежис вполне мог такое придумать, чтобы проверить, кто будет рад его поражению. Тут сегодня очень мало старших господ из знатных семей, прислали в основном племянников и третьих сыновей. Только гильдийцы пришли сами и с жёнами, но и то потому, что им мать-моряна письма послала. Нам они верят. Вот потому и женщин мало, ни одной знатной дамы, кроме настоятельницы женского приюта для вдов, я не вижу.

– Понятно, – кивнула Слава, снова отворачиваясь в сторону крыльца, на котором стояла очередная пара гостей.

– А Васта в замке нет, – тихо шепнула ей в ухо моряна, – ушёл в город.

– Что?! Линел, и ты только сейчас про это говоришь? А Таш где? Они же собрались друг друга убивать!

– Ма, – на руку женщины мгновенно легла ладонь Стана, – ты Шарика зачем таскаешь? Спроси у него. А я добавлю, Таша стерегут. Ну а когда проснётся… сам с ним поговорю, давно пора.

Он говорил по-русски, и Слава испытывала глубокую благодарность сыну за такую нехитрую заботу. Никогда она не любила чувствовать себя в центре внимания. Да ещё в таком вопросе. И так ушлый адмирал косится задумчивым взглядом, да и русалка явно задумала какую-то интригу. Понять бы ещё какую.

Не настолько уж бескорыстны и добродушны, как можно было подумать в первые дни знакомства, эти отдающие на свету серебром зеленоволосые существа, так яростно борющиеся за возрождение своего народа. Слава понимала это с каждым днём всё яснее, однако и не думала осуждать морян. Важнее всего их стремление не воздействовать на людей силой, а стать им необходимыми, сначала оказать услугу и только потом ждать за неё благодарности. Немногие народы способны на такую мудрость.

– Ты же не хотела про него ничего знать, – глядя, как успокаивается аура видящей, еле слышно пробормотала Линел. – Вот я и молчала. Хотя думаю, он сам тебе скоро всё объяснит. Но если захочешь понять его, поговори на эту тему с Тиной. Думаю, ей ты поверишь больше всех.

Внизу, в общем зале, наконец-то закончилось представление гостей и слышался только звон посуды и приборов. Аборигены кушали не стесняясь, сполна вознаграждая себя изысканными лакомствами за пережитое волнение. Ведь многие считали, что отправляются едва ли не смерть. А получили награду и очень неплохие надежды на будущее. Короли не прощают трусов, да и адмиралы тоже. И если вдруг освободится должность или возникнет нужда в надёжном человеке, выбирать станут именно из сегодняшних гостей. А в том, что она появится, Слава даже не сомневалась, судя по тёмным кругам под глазами адмирала, он так и не прилёг отдохнуть в это утро. Да и вряд ли приляжет до поздней ночи, вон как торопливо забрасывает в себя деликатесы, едва ли чувствуя, что жуёт.

– Нужно сказать Тине… – проникнувшись внезапной жалостью к этому мужественному человеку, пробормотала Слава, – пусть немного подлечит адмирала. Он же упадёт к вечеру.

Инвард едва не подавился, услышав эти слова. Разве они ей ничего не рассказали?! Не может быть! Или может? Целительница очень бережно относится к матери… вполне возможно, решила её не волновать лишний раз. А эта по доброте своей и впрямь решит позвать девчонку. Вот тут всё и вывалится наружу…

А Геб с Ади решат, что это он придумал такой идиотский план, и станут презирать его ещё сильнее… нет. Он пока не готов к последнему удару… они и так смотрят мимо него… его дети.

– Не нужно… благодарю вас, но это лишнее. Я выпью зелье… – Неужели это действительно он сам пробормотал таким несчастным голосом?

Боги, какой стыд. Как ошалели бы его адъютанты, если бы увидели, как он мямлит, не поднимая взгляда от тарелки. Хотя Бенедли и там ничего не видит. В глазах стоит холодный, равнодушный взгляд Дагеберта, в голове молотками стучат жестокие слова, подслушанные совершенно случайно.

– И ты поверила, будто он и вправду ничего не знал и не замечал? Ну какая ты всё же наивная, Ади! Если я стану когда-нибудь королём, то первым делом издам указ, чтобы принцев и принцесс никогда не отправляли на воспитание и обучение ни в какие приюты или обители. Кто вообще придумал такой бред? Пусть ребёнок насладится спокойным детством. И никого не волнует что в этой благостной глуши и вдали от реалий королевской жизни дети вырастают наивными овечками, не готовыми даже ответить на ехидную шутку придворного острослова.

Вот отчего ты смотришь на меня такими несчастными глазами? Я всего лишь говорю правду! Мы были не нужны ему девятнадцать лет, он не попытался ни выяснить, что тогда произошло, ни поговорить с матерью. Он даже наши портреты никогда не смотрел… ладно, пусть только мой. А вот я смотрел. Вон он валяется, альбом с портретами важных лиц королевства. Все принцы должны изучить и с первого взгляда узнавать, с кем говорят. Эх Ади! Ну неужели ты думаешь, я и вправду такой дурак, каким притворялся? У меня было два года, Ади! Ведь только я один знал, что никогда не собирался прыгать с этой чёртовой башни! И знал точно, что враг где-то рядом! Как и то, насколько он жесток, а помочь мне некому. Конечно, я его искал… но скрывал это ото всех. Я ведь очень скоро понял, что каким-то путём получаю дурман. Да, разумеется, нашёл… кто-то мазал кота. Но иногда добавляли и другими способами, мазали мне, сонному, губы, пачкали платки и книги.

Но я молчал и искал того, кто за этим стоит. Притворялся впадающим в транс дурачком… и думал, думал… постепенно вспомнил и перетряс все события, все слова и намёки, подозревал всех и вся. Ну да, а отчего ты так удивляешься? Тебя в первую очередь… тогда же я не знал, насколько ты овечка. Не обижайся… я тебя за это и люблю. Ну вот… прекрати, дурочка.

Но это не значит, что я перестану говорить тебе правду и стараться изменить твой взгляд на людей… для твоей же пользы, Ади! Иначе тебя сожрут… ты ведь теперь такой лакомый кусочек для сотен желающих поселиться в этом замке и помогать мне править Сузердом.

Всё, Ади, больше я не хочу про него даже слышать. Пусть пока командует армией… лучшего всё равно нет. Но в замке его не будет.

Инвард порывисто вздохнул, залпом выпил бокал кислого сока и решительно поднялся из-за стола. Незачем зря себя терзать, когда вокруг столько дел. И самое неприятное и противное из них – предстоящий разговор с Ральдисом. Консорт передал с посыльным приказ прийти в его башню, когда отказался присутствовать на этом обеде.

Стан вздохнул с невольным облегчением и дал себе зарок каждую свободную минутку посвятить изучению ментальных щитов. Невероятно устаёшь всё время давиться чужой обидой и болью, появляется стойкое желание хоть на пару часов сбежать куда-нибудь подальше, где нет рядом ни одного страдающего индивида.

Командир украдкой оглянулся на Тину, оживлённо болтающую с их высочествами и еле заметно поморщился. К Адистанне он старался не приближаться намеренно, даже за другой стол сел специально. Но вот не следить за их аурами никак не получалось, взгляд сам так и тянулся в ту сторону. Глупая и неправильная ситуация… и если бы они были в равном положении, он сейчас сидел бы рядом с ними и старался перещеголять самого себя в остроумии и шутках. Но Тин заранее в проигрышном положении… а состязаться со слабым Костя всегда считал самой большой мерзостью в жизни. Вот и мучается теперь. Повезло ещё, что никто не может отследить его собственную ауру. Кроме моряны, конечно, но она не выдаст… в этом он почему-то уверен.

А воспользоваться своим командирским правом и приказать унсам не показывать её никому, он догадался ещё в тот миг, когда увидел спрятанный под зелёным камнем портрет.

Глава 17

Уход адмирала натолкнул Ярославу на замечательную идею.

Сбежать с обеда.

А почему адмиралу можно, а ей нельзя? Ну вот чего она будет сидеть сиднем, если больше даже крошки в рот засунуть не может? Всё оказалось так вкусно, а куски ей подкладывали такие щедрые, что Слава даже не каждое блюдо попробовать сумела. И теперь ей явно нужно немного погулять… и она даже знает, в каком направлении.

– Линел! – осторожно шепнула Ярослава.

– А?

– Какие тут правила насчёт ухода гостей? Я больше есть не могу.

– Ма, не парься. Мы не гости, а спасатели, и местный этикет не про нас. Скажи королеве спасибо и иди, не нужно приучать их к мысли, что иномиряне – это кто-то вроде агентов ноль-ноль-семь, готовых по любому поводу жертвовать жизнью и ходить на задних лапках, – по-русски выдал указание Стан.

– Стан, а у тебя всё в порядке? Ты не в настроении? – сразу насторожилась Слава.

– В норме я, просто тяжело слышать сразу столько эмоций. Кстати… а давай-ка и я с тобой пойду, хоть немного отдохну… да и дело у меня одно есть, – не замечая, что говорит почти противоположные вещи, Стан уверенно поднялся из-за стола и потянул за собой мать.

– А я… – всполошилась Юна.

– Ты посиди, покажи себя обществу, повеселись… – не повёлся на сочувствие Стан, – вон посмотри, как люди развлекаются…

За столом, где сидела Тина, снова раздался дружный смех.

– А иди-ка ты к ним. – Внезапная идея Стану понравилась, и он, подхватив другой рукой Хо, пошёл мимо королевского стола к клонам. – У вас Юне место найдётся?

– Конечно. – Конс не знал, что задумал двойник, но этот сердитый взгляд видел в зеркале не один раз, чтобы моментально понять, как расстроен командир. – А вы куда?

– Ма хочет погулять, я её провожу.

– Может, и мы?

– Обижаешь. Сам справлюсь, – насмешливо фыркнул Стан, разворачивая мать лицом к королевской семье. – Ваше величество, разрешите поблагодарить за замечательный обед и откланяться… дела.

– Конечно, конечно, – вежливо закивала Лиокания, вгляделась в них пристальнее, озабоченно нахмурила лоб. – А о чём я хотела у вас спросить?

– Возможно, вас интересовало, как успехи у адмирала ле Бенедли? – мигом перехватила внимание королевы морянская повелительница и сделала Стану знак, что справится тут и сама.

– Да… вероятно, – задумалась Лиокания, и Ярослава с сыном чуть ли не на цыпочках отошли от её кресла.

– Можно и мы с вами? – Момент, когда ловкие хумили успели проскользнуть мимо королевской семьи, не засёк даже Стан.

– Пошли уже, – фыркнул он, – шпионы. Кстати, как тот клиент? Ну, которого вы взяли? Не успел ничего сделать?

– Нет, – круглые рожицы хумили расплылись в самодовольных улыбках, – только и спросил кто? А что он сделал?

– Не знаю… но тут он был по чьему-то заданию… Всё перекрывало желание побольше рассмотреть и ничего не забыть.

Они уже шли по пустому и гулкому приёмному залу, где слуги спешно скатывали ковры и протирали паркет. Видимо, после обеда предполагались какие-то развлечения, может, танцы или труппа комедиантов. Стана это мало интересовало, никакого желания веселиться не было и в помине.

– Куда ты меня ведёшь? – заинтересовалась Ярослава, когда сын решительно свернул к лестнице, не отпуская её руку.

– Ты же хотела проверить, как там Таш? Вот и проверим вместе.

Спорить Слава не стала. Успела за эти дни понять, что в её старшем каким-то невообразимым образом собралась вся решительность и непреклонность, какие достались Костику от отца. А может, даже не собрались, а просто проявились под давлением проблем и событий, разве это главное? Важно, что он уже такой, какой есть, и хотя иной раз просто нестерпимо хочется подсказать, поправить, повернуть так, как кажется правильнее ей, но Слава сжимает губы и молчит. И это невероятно трудно и ещё немного обидно… вдруг обнаружить на месте доверчивого и чуть наивного мальчика решительного и непреклонного мужчину.

А Таш спал. Чьи-то заботливые руки переодели сурового наёмника в белоснежную просторную тунику, укрыли покрывалом. Стоящий возле двери охранник, отпирая её перед Станом, доложил, что одежду занийца унесли чистить и к утру она будет в лучшем виде.

– Если он проснётся, пусть никуда не выпускают, – попросила Слава, обнаружив в спальне ширмочку с ночной вазой и кувшин с водой.

А на столе традиционную вазочку с орехами.

– Ма, ты как-то неправильно себе представляешь, кто он такой. – Стан прошёл к креслу, сел и позвал: – Шарик!

– Шарик тут, – немедленно отозвался унс, выскальзывая из кошеля и устраиваясь на плече Славы.

– Возьми Таша под непрерывное наблюдение. Если он проснётся, немедленно дай знать Славе и мне. Если сюда войдёт кто-то посторонний – тоже. Задание понял?

– Шарик задание понял, – чётко, как новобранец, отрапортовал унс, подумал и добавил: – Таш – враг?

– Нет. Но у него сейчас нестабильна психика, поэтому он временно нуждается в наблюдении, – не задумываясь пояснил командир.

Ну и диагноз, возмущённо фыркнула Слава, правда, совсем тихонько, а вслух спросила совсем другое.

– Куда теперь?

– Я пойду в башню к консорту. Адмирал как-то мельком сказал про допрос, но Чудик передал совершенно другое. Этот полукороль приказал Инварду явиться, и мне очень интересно, о чём будет разговор.

– Я с тобой, – мгновенно почуяв опасность, объявила Слава таким тоном, что сын и не подумал спорить.

Бесполезно.

Если ма так решила, она всё равно пойдёт, так как считает, будто его нужно защищать. А вот он точно знает, что защищать теперь нужно её саму, ведь сам Стан всё сразу поймёт по эмоциям и успеет хотя бы отклониться. Командир оглянулся и махнул полукровкам, приглашая с собой.

Они прошли через несколько залов и зальчиков, миновали узкий коридор, ведущий к лестничной площадке, спустились на несколько ступеней по чёрной лестнице и оказались перед обитой железом высокой дверью.

– Интересно, это его так защищали или сторожили? – хмуро буркнул Стан, всё мрачневший по мере того, как они удалялись от столовой.

– Мне любопытно другое, – задумчиво произнесла Слава, – ради чего он вообще тут живёт? Неужели у них такие строгие законы, что нельзя развестись?

– Ну вот сейчас и спросим. – Командир решительно толкнул дверь.

Не тут-то было, старые приятели заперли её изнутри.

– Можно? – Тот из малоросликов, которого Барри, знакомя со Станом, назвал старшиной, ловко протиснулся к двери и начал ковырять в замке тоненькими металлическими стерженьками.

Так он домушник, что ли? Вспомнила Слава знакомое из новостей словечко и фыркнула: ну и отрядик у них подобрался!

– Фанни – самый лучший открыватель! – гордо сообщил Барри, когда замок, тихо щёлкнув, сдался. – Его весь город знает.

– Кто такие открыватели?

– А разве у вас таких нет? – Хумили дружно изумились. – А как у вас открывают замки, если случайно потеряют ключ?

– Вызывают слесаря, и он ставит новый замок, – вздохнула Слава, вспомнив, во сколько нервов и денег обходится такая процедура.

– Новый замок?! – По несчастно распахнутым карим глазкам можно было понять, какую душевную травму нанесло им это сообщение. – А старый?

– Не знаю, – пожала плечами женщина, она и действительно никогда не задумывалась о такой ерунде, – наверное, выбрасывают. Или ключи новые делают… нет, не знаю.

– Тсс! – потихоньку распахнувший дверь Стан прервал их увлекательную беседу. – Они на втором этаже, идите тихонько!

– Можно я первый? – Поймав утвердительный кивок Стана, Барри набросил на себя маскировочную сеть и шагнул вперёд.

Лестница оказалась сложенной из камня, и это порадовало командира. Легче будет подобраться незаметно. Мысль о том, чтобы прийти в открытую, сдохла сразу, едва он шагнул в башню. Судя по выплескам эмоций, разговор между старыми друзьями давно вышел за рамки ностальгических воспоминаний. А может, никогда таковым и не был.

– Шарик! Отправляйся наверх и давай нам всем картинку, – шёпотом скомандовал Стан, и Слава бросила на него виноватый взгляд.

Пока для неё было слишком непривычным использовать унса вместо дополнительных глаз и ушей, а кроме того, землянка всё время помнила, что не способна увидеть картинку. Зато голосок унса, повторяющего чужой разговор, Слава слышала отлично и мгновенно затаила дыхание, едва сообразила, о ком речь.

– …Она не знала, на что идёт, когда брала мой браслет?! Инвард, ты противоречишь самому себе! Меня провели, как ученика скорняка на пушном рынке! Вместо куницы подсунули кошку, да ещё и с котятами!

– Как ты можешь так говорить о любимой женщине?

– Любимой она была мне только до того момента, как я узнал о её истинном лице. Изворотливая лгунья, готовая ради своей королевской репутации притворяться любящей женой. Может ли быть качество противнее!

– Значит, ты её не любил…

– И это ты мне говоришь? Ты, который бросил её в положении и помчался развлекаться в объятиях весёлых южных красоток и морских дев? Скажи ещё, что этого не было, чтобы я посмеялся от души! Ведь мы везде ходили вместе!

– Я получил тогда письмо… нет, я не оправдываюсь, я действительно был дураком, – голос Инварда звучал глухо и устало, – и мне это уже очень хорошо объяснили. Но почему ты не позвал меня тогда? Почему не дал по-дружески в морду или не вызвал на поединок?! Не захотел объяснить, какой я кретин? Почему ты держался за неё столько лет, Ральдис?!

– Я надеялся, что она родит мне ребёнка… – так же глухо пробурчал консорт, – ради него я бы ей всё простил.

Волна боли, вспыхнувшая в душе адмирала, отозвалась в висках Стана лёгкой ломотой, и парень ещё раз напомнил себе о щитах. А потом послал через унса вызов главной моряне и решительно шагнул на ступени.

Глава 18

В комнате, служившей консорту одновременно и гостиной, и кабинетом, властвовал полумрак. Почти наглухо задвинутые шторы не впускали сюда ни грана яркости погожего летнего дня, и бледный свет, робко разбавляющий сумрак, исходил от единственной свечи, небрежно прилепленной к каминной полке.

Адмирал сидел в одном из двух кресел, расположенных у холодного очага, а высокий, чуть сутулый мужчина стоял перед ним, покачиваясь с пятки на носок.

– Что это за штука? – очень вежливо спросил Стан, и к Славе махом вернулось всё её прежнее волнение.

Чрезмерная вежливость всегда была у Костика признаком особой тревоги. И хотя мать пока ничего не видела и не могла понять, о чём он спрашивает, зато была совершенно уверена, что Стан обнаружил в этой комнатушке серьёзную опасность.

– Зачем вы сюда пришли?! – злобно прорычал адмирал. – Я вас с собой не звал!

– Простите, пожалуйста, ваша светлость! – почти ласково извинился Костя. – Но поскольку мы союзники, я считаю себя вправе уточнить, ради чего вы решили расстаться со своей драгоценной жизнью?!

– А с чего ты взял, щенок невоспитанный, что я собираюсь перед тобой отчитываться? – Едкий ответ Инварда разозлил Славу до глубины души, но почему-то никак не подействовал на её сына.

– Скажи, мать моего народа, – задумчиво поинтересовался он, осторожно обходя кресло адмирала со стороны камина, – ты встречала когда-нибудь такие игрушки?!

Ярослава даже головой тряхнула – согнать непонимание, это он о чём? И с каких пор она мать какого-то народа? Но тут, чуть толкнув землянку бедром, мимо неё с уже привычной стремительностью проскользнула моряна и на миг замерла возле маленького одноногого столика. Ярослава успела мельком заметить между бокалами и вазами какой-то непонятный предмет и собралась шагнуть поближе, рассмотреть.

И вдруг русалка рявкнула таким повелительным тоном, что никому даже не пришло в голову её ослушаться:

– Глаза закройте!

Слава и закрыла, чисто механически. Правда, уже в следующий миг возмутилась, а с чего это моряна ими командует, как собственными мальками? Или кто они у неё там? И почти распахнула глаза, но тут словно кто-то открыл клапан у чайника со свистком. Огромный такой клапан, пар так и прыснул по коже густыми струями, хорошо хоть не горячий, а прохладный. Но Ярослава от неожиданности зажмурилась ещё крепче.

– Всё, можете открывать, – разрешил усталый голос моряны, и женщина неверяще приоткрыла один глаз.

И сразу зажмурила снова, Стан уже отодвинул шторы и распахивал настежь створки окна, впуская в комнату ослепительный после полумрака солнечный свет и прохладный ветерок.

Когда сгоравшая от любопытства землянка решилась потихоньку разлепить ресницы во второй раз, высокий мужчина уже не стоял посреди комнаты, а сидел во втором кресле и Барри умело связывал его ноги. Руки были уже связаны.

А бледный, как мороженое с черникой, адмирал как-то безразлично наблюдал за ловкими пальцами моряны и открывателя, распутывающими странные верёвочки на его теле, и пытался сдержать бившую его крупную дрожь.

– Вот почему ты не позвал никого из нас? – мягко выговаривала повелительница, кладя на плечи воина руки. – Ведь нетрудно же догадаться, что они были в сговоре?!

– Не верил я в это… – адмирал мотнул растрепавшимися волосами, и удручённо вздохнул, – не мог поверить. Мы же друзьями были… плечом к плечу с пиратами сражались, он меня не раз прикрывал. Я ведь его жертвой считал… или героем. Все про анлезийца чуть ли не в голос шепчутся, а он ей браслеты несёт.

– А догадаться, что для второго сына знатного и старинного, но небогатого рода подобное предложение было просто роскошным, ты, конечно, не мог? – едко процедил Ральдис. – Не пытаться найти вдовушку старше себя вдвое и не жениться на купеческой дочке, а стать королём? И отцом короля?

– Какое ещё предложение?! – Чуть порозовевший после процедуры повелительницы адмирал снова начал белеть.

– Предложение её дядюшки, – мрачный Ральдис явно решил добить бывшего друга морально, раз не получилось иным способом, – гореть ему в чертогах тёмных богов, проклятому. Это он предложил женить меня на ней… не бесплатно, конечно. Взял расписку с обещанием выполнить несколько тайных поручений.

– И ты согласился…

– А у меня был выбор? Если бы не согласился я, он нашёл бы другого… лишь бы не тебя.

– Да чем я ему так поперёк горла? – застонал Инвард и сразу смолк, по-видимому, начиная постигать истину.

– Вот именно, – кивнула печально моряна, – вот именно. Если бы на ней женился ты, вскоре бы вы всё выяснили и действовали сообща. А у него не осталось бы ни одной ниточки, из которой можно было сплести надёжную петлю… на королевскую власть. Он уже тогда собрался захватить трон… И наверняка мечтал сам на ней жениться.

– Это было невозможно, – резко качнул головой адмирал, – на такой случай в законе очень строгие ограничения, у него не было ни одного шанса. Все знатные женихи поднялись бы против.

– Пусть будут прокляты твои иномиряне… – с ненавистью уставился на бывшего друга Ральдис, – испортили мне такую красивую интригу. Я ведь не стал бы гасить фитилёк… просто развязал бы тебя, убрал шнуры и сел напротив… чтобы, умирая, любоваться на твоё мёртвое лицо и радоваться свершённой мести за двадцать лет каторжного существования. И за всю свою загубленную жизнь.

– Моряна… – предупреждающе произнёс от окна Стан.

– Вижу, – кротко отозвалась правительница, стремительно метнулась к консорту и дотронулась серебристым пальцем до его лба, – спи.

– Я ничего не поняла, – растерянно призналась Ярослава, – он что имел в виду, когда говорил…

И вдруг Слава обнаружила предмет, который Стан назвал «штукой», и пристально уставилась на него, начиная понимать, как близко от беды был не только адмирал, но и все они. Неизвестно, какая гадость нагревалось в медной плошке, закреплённой в хитроумной конструкции над маленькой масляной лампадкой, но наверняка ничего хорошего её испарения не несли. И Инвард отлично это знал, потому и пытался их выгнать… Славе даже стыдно стало за свой недавний гнев.

Вот только её старший ничего сказать ей не дал.

– Не нравится мне тут, пойдём поговорим в другом месте. Адмирал, ты как, сам дойдёшь или помочь?

Услышав такое фамильярное обращение, Слава только крепче сцепила зубы, крепясь изо всех сил, чтобы не сделать сыну ненужное замечание. В этом мире на вы называли лишь тех, кто был намного выше по положению. А Стан никак не желал считать себя кем-то вроде наёмника или прислуги.

– Сам дойду… спасибо за помощь, вы вовремя пришли. И извини за те слова…

– Я понял, не извиняйся. Ты очень здорово его провёл и отвлёк внимание. Ну и Барри с Фанни молодцы, скрутили его просто профессионально. Ма, давай руку… ты чего это так трясёшься? Всё уже о’кей.

Она вовсе не тряслась, это просто откатывала запоздалая тревога о старшем сыне… и о тех, которые остались веселиться в королевской столовой… да и о себе самой. Слава судорожно выдохнула и тут же почувствовала прикосновение морянских рук к шее и сразу знакомое холодное отвращение, неприятие чужого вмешательства.

– Я же просила! – рассердившись, отстранилась землянка и с изумлением услышала в ответ тихий смех.

– Злость очень хорошо помогает прогнать другие чувства…

Некоторое время Слава шла молча, а когда адмирал решительно открыл одну из дверей, за которой оказалась залитая солнцем комната, то ли гостиная, то ли кабинет, судя по книжным шкафам, сконфуженно пробормотала:

– Спасибо.

– Всё в порядке. – Моряна улыбнулась подбадривающе и первая устроилась на широком диване. – Для чего нужна эта комната?

– Это читальная. Вон там обычно сидит чтец, а тут королева и гости… занимаются своими делами и слушают чтение. – Адмирал посмотрел на чуть озадаченное серебристое лицо и осторожно добавил: – Королевская жизнь не такая уж весёлая штука, нужно не менее половины периода проводить с гостями и посетителями. В замке постоянно кто-то живёт, посланники других государств, люди, оказавшие королеве важные услуги… Все те, кого нужно тщательно охранять. Здесь это проще всего.

– Надеюсь, мы не застрянем тут очень надолго, – неожиданно даже для себя выдала Слава и сразу осеклась, а куда им идти, когда и в самом деле придёт время выезжать из замка?

– Этот вопрос мы решим, – как-то кисловато сообщил адмирал, – хотя тут для вас тоже самое подходящее место… но собственный дом или имение королева обязана вам подарить.

– А я хотела бы узнать, – вскользь заметила русалка, – в каком состоянии мой дом? Надеюсь, там всё в полной сохранности? Мои сёстры много сил отдают наведению порядка и выращиванию цветов и целебных трав… Они будут очень огорчены, если там что-то испорчено.

– Моряна! – возмутился адмирал, уставившись на неё укоризненно. – Как ты можешь?! Да я пошлю туда всех садовников Дилла… они тебе травинку к травинке причешут…

– Просто тот дом я дарю Ярославе, всё равно сама я тут бываю очень редко. И не хотелось бы преподносить разгромленное имущество, – невозмутимо сообщила моряна, – но решить это можно и не сегодня.

– Моряна, – растерялась Слава, – мне, конечно, приятно… но зачем? Тина говорила, вы и так живёте очень экономно… Может, не нужно? Действительно, может, королева какой-нибудь домик подарит.

– Так, поскольку все уже успокоились, давайте вернёмся к консорту, – внезапно резко прервал делёж недвижимости Стан. – А чтобы ни для кого ничего не повторять, я вызываю сюда Конса и Тину с высочествами.

– Зачем?! – Адмирал подскочил как укушенный. – Пусть Геб и Ади развлекаются! Им и так досталось!

– Инвард, – мягко произнесла моряна, – твои дети ещё успеют и отдохнуть, и развлечься. Потом. Сейчас нужно всё решить, раз и навсегда. Мы тебя чувствуем: и я, и Стан. Твоя боль уже сидит у меня в спине, как игла. И мы отлично понимаем, ты хочешь отодвинуть момент объяснения с детьми. Но это ошибочное решение. А кроме того, они немного неправильно понимают ситуацию. Мы не для того спасали королевство, чтобы вернуться к тому, что было здесь до переворота. И свою половину победы я вовсе не собираюсь дарить Дагеберту… Он, конечно, многое перенёс и многое понял, но становиться королём ему рановато. Да и нельзя, Хамшир только этого и ждёт.

– И чего же ты хочешь? – подозрительно уставился на неё адмирал, даже, кажется, дышать забыл.

– В первую очередь мирной и спокойной жизни объединённому государству людей и морян, – твёрдо произнесла русалка, и Слава мысленно поаплодировала достоинству и величию, с какими это было сказано.

– Но ведь это… – Инвард запнулся, не находя слов выразить то, что он испытал в тот момент.

– Что случилось? – В комнату почти бегом ворвался Конс, следом за ним влетели Тина, Тарос и Юна.

Майка отстала от них всего на один шаг.

– Сейчас объясним, – спокойно кивнул им в сторону диванов Стан, – только подождём остальных.

– Ты собираешься… – снова запнулся адмирал, и Ярославе вдруг стало смешно.

И грустно.

Как же он боится, чтобы какая-нибудь проблема опять не встала между ним, его любимой и неожиданно найденными, но так до конца и не обретёнными детьми. Как истово пытается сделать всё возможное и даже невозможное, чтобы они почувствовали себя свободными и значимыми, даже не замечая, как тем самым напрочь перекрывает самому себе путь к заслуженному счастью.

Мужественный человек, несколько минут назад спокойно смотревший в лицо собственного убийцы, боится слов осуждения, которые может обрушить на него плохо разбирающийся в людях и событиях озлобленный калека.

– Что здесь происходит?

А вот и он, лёгок на помине. Сидит, гордо выпрямившись, в своём кресле, и только сбившееся с высохших ног одеяло да запыхавшаяся Адистанна свидетельствуют об их спешке.

Моряна медленно обвела взглядом присутствующих, но так и не обнаружила ни одного добровольца, желающего вместо неё сказать те слова, которые разом отрежут для всей страны, и прежде всего для этих двоих, путь к прошлому. Едва заметно усмехнулась и очень вежливо пояснила:

– Мы расследуем покушение на жизнь адмирала ле Бенедли и заодно составляем указ об изменении формы управления Сузердом и о его статусе. Отныне он будет не королевством, а федерацией двух рас. И управляться будет соправителями. От своей расы управлять буду я, а от расы людей эту должность займёт адмирал Инвард Ле Бенедли.

Глава 19

Некоторое время все озадаченно молчали. Адистанна недоумённо блуждала взглядом по лицам присутствующих, силясь понять, чем могут обернуться для неё эти неожиданные и непривычные слова, а Дагеберт что-то обдумывал, мрачно уставившись взглядом в окно. И наконец не выдержал:

– Тогда зачем сюда позвали нас?!

– Чтобы объяснить вам, какие именно события произошли двадцать лет назад и к чему они привели в настоящем, – так же вежливо сообщила русалка.

– Нам неинтересно, – резко отказался Геб, и старавшийся держать себя в руках адмирал болезненно поморщился.

– Мне интересно… – неуверенно пробормотала Ади, напрасно пытаясь поймать взгляд брата, – но я не поняла, как это… соправителями… А чем будет заниматься королева?

– Когда мы её вылечим, – попробовал объяснить Стан, не в силах смотреть, как девушка мучительно хмурит бровки, пытаясь понять смысл перемен, уже осознанных её братом, – Лиокания скорее всего выйдет замуж за вашего отца… Вы ведь в курсе тех тайн, которые разом вывалил на народ её бывший советник?

– Этого никогда не будет! – выкрикнул принц с такой ненавистью, что Ярослава даже вздрогнула.

Вот точно так же, наверное, ненавидит в душе своего отца её Костик… вернее, её Костики… хотя очень трудно знать точно, какие чувства таятся у сына в душе. Открыто они так никогда и не поговорили на эту тему.

– А вот это не тебе решать. – Моряна и не думала пасовать перед пылающим гневом калекой. – А только ей. И так много лет все крутили бедняжкой как хотели. Сначала дядюшка сделал всё, чтобы разлучить подопечную с любимым, потом Ральдис, продавший дружбу за сытую жизнь в замке, много лет показывал жене своим поведением всю глубину её падения. И Урдежис не отставал, подсовывал ей дурман и запретил давать Инварду личные аудиенции, ведь иногда одного слова достаточно, чтобы прорвать плотину лжи. Да она и королевой-то была только по названию. Казной и дворцом единолично управлял советник, окружил Лиоканию своими шпионками и охранницами, шагу не давал сделать без присмотра.

– Дагеберт всё изменит… издаст новые указы… – Ади ещё надеялась переубедить присутствующих, считая это собрание простым советом, пока ещё не принявшим окончательное решение.

– Адистанна, – Слава первой поняла, что ни Стан, ни Тина не смогут сейчас ничего сказать этой девушке с добрыми, но невыносимо наивными глазами, – послушай меня. Если всё сделать так, как хочешь ты, и провозгласить твоего брата королём, то через несколько дней его погрузят на корабль и повезут в Хамшир, женить на императорской дочери. Им всё равно, здоровый он или нет, и нужен не он, а архипелаг. После свадьбы Сузерд немедленно объявят частью империи, а тебе подыщут надёжного жениха из числа племянников императрицы. И назначат его наместником. Это очень плохо для вашей страны. Насколько я знаю по собственному миру, империи вообще явление беспощадное и уродливое. Подумай немного, и сама поймёшь – решение основать федерацию для вашей родины самое верное. И ещё я хочу сказать про адмирала… советник обошёлся с ним очень жестоко, и Инвард, по сути, такая же жертва Урдежиса, как и вы. Думаю, это именно советник уговорил растерянную Лиоканию отдать в обитель одного из детей. Как мне объяснили, у анлезийцев никогда не бывает двойняшек, и если бы о вашем рождении стало известно сразу, возможно, Инвард ещё тогда начал бы подозревать правду. А своих детей он бы обязательно вырвал из лап советника и Ральдиса… я уверена. Сегодня он стоял на краю могилы… Ральдис решил отомстить за ваше рождение. Но когда мы пришли, адмирал беспокоился не о себе, а пытался спасти нас.

– Там есть краник… – словно в никуда пробормотала моряна, – если его повернуть, яд сиханского паука вспыхнет мгновенно. Ральдис намеренно растягивал время, чтобы полюбоваться, как Бенедли будет умирать. Сам он специально не садился, дым тянуло в очаг, и он дышал чистым воздухом. Возможно, ещё надеялся сбежать.

В комнате снова повисла тяжёлая тишина. Адистанна безуспешно старалась заглянуть в глаза брата, но принц жёстко кривил губы и прятал от неё взгляд.

Первым не выдержал Бенедли.

– Моряна… а почему обязательно соправителем должен стать я? Может быть…

– Не может, – категорично отрезала повелительница, – я желаю иметь дело с рассудительным, выдержанным и опытным человеком, а такой среди кандидатов лишь один. Ты. Поэтому это даже не обсуждается, как и вопрос о дате указа. Он должен быть оглашён сегодня.

– И у тебя уже заготовлен черновик, – мрачно усмехнулся Инвард.

– Конечно, – моряна положила на стол тонкую трубочку, скрученную из дорогой бумаги, – я всегда сначала думаю, а потом делаю.

– Мы можем идти в свои покои? – сквозь зубы процедил Геб.

– Конечно, если вам совершенно неинтересна судьба своей родины, – равнодушно ответила русалка.

Окружающие поглядывали на неё с уважением, в котором сквозила изрядная доля изумления, и лишь один Стан точно знал, что вовсе не так уж спокойна моряна, как хочет казаться. Ну да, щиты у неё стоят, но если посмотреть с помощью зрения унса, усиливающего способности, легко понять значение прорывающихся из-под щитов эмоций. Правительница растеряна и озабочена какими-то неясными пока обстоятельствами.

А ещё обижена, и тут Стан вполне солидарен с её чувствами. Королеву вместе с Ади и Гебом они буквально от смерти спасли и вернули возможность жить в замке прежней жизнью, а они даже спасибо не сказали, ему и самому обидно. Хотя у него есть и более веская и личная причина для печали. Зря он уходил с обеда, оставив все козыри Тине. Никакой пользы это Костику не дало… а может, даже и навредило… только менять что-то, похоже, уже поздно… да и не хочет он ничего делать.

И раз так, чего сидит и кого ждёт?

– Я хочу добавить несколько слов, как подданный морской повелительницы и как иномирянин, – произнёс Стан и, поднявшись с дивана, отошёл к окну, отсюда лучше наблюдать за лицами всех присутствующих. – Мне сейчас очень обидно за то отношение, каким вы платите моряне за своё спасение. Конечно, я могу понять, как жаль вам уступать ей королевскую власть, но ведь именно моряна организовала нашу поездку в приют. Но я не слышал, чтобы Дагеберт сказал правительнице морян хотя бы элементарное спасибо. А как раз в тот момент, когда Дагеберта волокли на башню, в Тину выстрелили кучей отравленных болтов, но она перед тем, как потерять сознание от боли, успела предупредить нас о происходящем и тоже заслужила несколько слов благодарности. Ведь если бы мы не успели снять принца с края башни, то о королевском титуле и речи бы не было. Как не было бы и самого Геба.

– Я не за спасибо… – смущённо буркнул Костик.

– Конечно. Просто ты так воспитана и знаешь точно, погибающих нужно спасать. А потом позволила себя усыпить и отвезти в качестве пленницы в замок, так как знала: если не расстроить замысел советника, то ему удастся короновать своего сына, и это будет бедой для всего Сузерда. Тебе эта вылазка удалась… вам с Вастом. И снова никакой благодарности! Подождите, я пока не закончил мысль.

Мне хочется спросить Дагеберта, а что хорошего сделал людям лично он?! Почему считает всех обязанными рисковать ради него жизнями? Ты ведь просто родился принцем и вёл весёлую жизнь, Геб, пока не попал в ловушку к советнику? Сколько денег и за какие развлечения ты был ему должен, раз безропотно поехал в северную крепость? Почему тебя там держали на положении бедного родственника? Кстати, адмирал, харифа северной крепости неплохо бы проверить на вшивость.

Так вот, про принца… я сначала тоже его жалел: обманули, заманили… А теперь смотрю и думаю, а не ошибся ли я? Может, прав советник и его Гинлоред был бы лучшим королём? По крайней мере, нет сведений, чтобы он сорил деньгами, устраивая пирушки для друзей, задевал прохожих и доставал откуда-то запрещённое тут вино? И не стрелял от скуки из лука по чужим унсам.

– Как ты… ты… можешь… про него… – Адистанна вскочила с места и смотрела на Стана, задыхаясь от негодования и обиды, – ты же не знаешь…

– Всё знаю, – устало и горько усмехнулся командир, прощаясь в душе со своей синеглазой мечтой, – унсы непрерывно следят за ним после той попытки прыгнуть с башни. Знаю даже о его гадкой привычке называть тебя дурочкой и овечкой… и упрекать провинциальным воспитанием.

– А вот это не твоё дело! – злобно процедил сквозь зубы принц, но Стан отлично видел в его ауре едва заметные тени стыда, пробивающиеся сквозь возмущение и растерянность.

Значит, совесть Геба не совсем ещё сдохла и нужно только немного поднажать, чтобы волна искренних чувств снесла на фиг эту его озлобленность и наглость, как давно прогнившую плотину. Ну так он сейчас дожмёт, в чём вопрос?!

– Вот как ты заговорил! – Не обращая внимания на пылавшую обидой Адистанну, командир шагнул к принцу и впился обличающим взглядом в его синие глаза. – А спать на земле в пещерке, когда мы пробирались сюда через ущелье, было моё дело?! Высадиться с хотомара в приют, полный гвардейцев и слуг Урдежиса и сражаться с ними – тоже было моё?! Скакать полночи на панге, чтобы успеть сюда вовремя, и при этом сгорать от тревоги за сестру тоже пришлось не тебе! Ты спал себе в тёплой постельке, и судьба королевства тебя не волновала ни одним боком! А теперь подайте тебе корону? А за какие заслуги? Вот стань сначала человеком да сделай для своего народа что-нибудь более выдающееся, чем растрата денег из казны и стрельба по унсам!

– Да чего ты пристал ко мне с какими-то унсами! – с отчаянием вызверился на Стана принц. – Не видал я никогда никаких унсов!

– Да?! – едко протянул землянин и мстительно фыркнул: будут тебе унсы. – Чудик! Иди ко мне!

– Чудик тут, – порскнул из-под потолка унс, – жду приказа.

Собиравшаяся что-то сказать принцесса застыла, открыв рот, совсем как деревенская девчонка, в глазах адмирала изумление как-то очень быстро сменилось озабоченным пониманием, а Дагеберт на несколько секунд забыл, что должен держать лицо. И стал самим собой, растерянным, несчастным калекой, из последних сил пытающимся не сломаться под ударами судьбы.

– Кто в тебя стрелял? – Стан нежно погладил унса по шёрстке.

– Он! – Маленькая ручка твёрдо указала на Дагеберта. – Он злой!

– Но он же… – Ади несчастно озиралась в поисках поддержки, – он не понял… и как он мог знать…

– А птичек стрелять, значит, можно? – фыркнула Майка, всем сердцем обожавшая унса. – И тебя обижать тоже?

– И обвинять своего отца в том, в чём он вовсе не виноват? – не дал ей увести разговор с нужного направления Стан. – Как бы он мог догадаться, что ты его сын, и где-то есть Ади, если все говорили ему другое, а советник подогнал тачку доказательств в измене королевы? Ты поверил бы, если бы всё это сказали про твою девушку?

– У меня нет девушки, – мгновенно замкнулся в непроницаемую броню Геб, – и давайте прекратим этот разговор.

«Ну уж нет, – непримиримо хмыкнул про себя Стан, – теперь я не сдамся, а то потом до тебя и кувалдой не достучишься».

– Не переживай, это временно… вот Тина тебя вылечит, и девушки появятся. А она вылечит, не сомневайся. Хотя ты не умеешь никому говорить спасибо и не хочешь жалеть ещё кого-то, кроме себя. И не пытаешься понять человека, который двадцать лет жил с раной в сердце… думаю, ему было намного больнее, чем тебе.

– Откуда тебе знать, какую боль я испытал? – неуступчиво фыркнул Дагеберт. – Ты сам-то вон здоровый… да и мать не блаженная.

– Откуда? – Стан до последней минуты надеялся, что не придётся пускать в ход самое веское, но такое ненавистное доказательство.

Не прокатило.

– Ладно, я скажу тебе откуда, – едва не шипел от ярости командир, – хотя никогда никому не говорил. Прости, ма… это не для твоих ушей, может, погуляешь?

– Нет уж, – упрямо вжалась в спинку кресла Слава, – если это касается меня или вас, то я желаю знать всё из первых рук.

– Ма… – взмолилась Тина, но Слава ещё упрямее замотала головой:

– И не упрашивайте.

– Как хочешь, – не желая спорить, сдался Стан, – так вот, Геб, я тоже вырос без отца. Все мы, – поправился он, взглянув на подвинувшуюся к матери Тину, – и он не погиб, и не потерялся, и даже был в курсе, что я должен родиться. И больше того, он точно знал о моём рождении… Старушка, у которой мы жили, лично сходила к нему и сообщила.

– Не было такого… – слабо дёрнулась зажатая между Тиной и Консом мать.

– Было, – выдохнул ей в волосы Конс, – я… мы, лет в пять спросили у неё, не знает ли она, кто мой отец. Альбина Юрьевна и рассказала, как прямо из роддома пошла к нему. Тогда он ещё жил в нашем городе… наверное, поэтому потом и переехал, чтобы не встретить случайно.

– Да, – мрачно поддакнула Тина, – а с Альбиной Юрьевной мы договорились, что ничего тебе не скажем… Но ты сама к нему пошла, когда отвела меня в первый класс. Я помню… как ты плакала и бросала в несчастный сарайчик тот проклятый нож… Единственную вещь, какую он нашёл, чтобы отделаться от тебя.

– Негодяй… – выдохнул с ненавистью Тарос, – жаль, нельзя до него добраться…

– Я думала… – закусив губу и стараясь не расплакаться, пробормотала Ярослава, – он захочет с тобой… с вами, познакомиться… у них с женой не было детей… а ты как раз подрос и стал таким послушным и рассудительным… у меня на работе коллеги наперебой хвалили…

– Но он не пришёл и даже не вспоминал обо мне ещё несколько лет, ни конфетки в день рождения, ни подарка на Новый год… но тогда я этого и не ждал, – хмуро продолжил исповедь Стан, – мне просто хотелось, чтобы он был, разговаривал со мной, играл или гулял. Я ведь даже не понимал тогда, почему он не помогает матери меня воспитывать. Оказывается, вовсе не от бедности, а из принципа, из желания наказать, ведь он же запретил ей меня рожать! Маленьким я ещё был, не знал, что он зарабатывает во много раз больше, чем ма, и оставляет в ресторане за один поход столько, сколько мы тратим на еду в месяц. А однажды он пришёл… много позже, когда разошёлся с женой. В тот день я вернулся с занятий и сразу заметил бродившего возле дома чужого мужчину. Не знаю, чем он меня задел, я насторожился и спрятался. Ма была на работе, он потоптался и направился в ближайшее кафе. Я пошёл за ним, хотя денег было только на чай… но сделал всё, как в лучших детективах, сел у него за спиной и принялся пить свой чай самыми маленькими глоточками. А он заказал всего самого вкусного, много… ел долго, с чувством, и коньячку накатил… мне чай пришлось ещё раз покупать.

Слава слушала с каменным лицом, не замечая ни текущих у неё по лицу слёз ни осторожных движений Тины, промокающей их платочком.

– А потом он снова пошёл к нашему дому… и по пути купил в ларьке шоколадку, – стараясь не смотреть на мать, продолжал рассказ Стан, уже остро жалея, что затеял этот разговор. Разве пробьёшь на понимание таких твердолобых?

Однако и не договорить тоже не мог, что-то прорвалось в душе и требовало освобождения.

– Я ждал почти час, не хотел входить при нём в дом, и зашёл, только когда он ушёл. Ма была какая-то задумчивая, всё вздыхала и смотрела на меня, а я искал глазами ту шоколадку… но её нигде не было, хотя ма никогда не прячет сладкое. Когда мы сели пить чай, я не выдержал… спросил, – никакой конфетки нет? Ма достала вазочку с «Гусиными лапками»… вот тогда я его и возненавидел. И понял, что никогда не смогу простить… потому как это не просто жадность… это отношение ко мне. Если бы ма решила к нему вернуться, он бы достал свой шоколад… а раз нет, то и шоколада нет.

Горько всхлипнула Юнхиола, тихо стирала мокрые дорожки со смуглых щёк Майка и как-то странно морщилась Адистанна. И Стан мог бы поклясться, что плачут они вовсе не над его историей, а над чем-то своим, аукнувшимся в ответ на его слова.

– А ради вас отец готов на всё… да я бы за такого… но ты ведь дурак, – устало выдохнул командир и, шагнув к дивану, обнял мать сзади за плечи. – Прости!

– Почему ты тогда не рассказал… – Обиднее всего для Ярославы оказалась собственная невнимательность. Как же она могла просмотреть, не понять и ничем не помочь сыну в тот проклятый день?!

– Что тут случилось? – Дверь распахнулась, как от пинка, и в комнату влетели два белокурых вихря.

– Слава! Ты почему плачешь? – Васт оказался около землянки в три прыжка, присел у её коленей, заглянул снизу в залитое слезами лицо и рыкнул: – Кто её обидел?!

И так свирепо прозвучали последние три слова, что у Ярославы как-то сама собой выползла на губы довольная усмешка, грозен-то как! Вот вроде и мелочь, но так приятно, когда всему миру заявляют о готовности наказать любого, кто посмеет её обижать.

– Мой отец. Прям сейчас побежишь убивать?! – необидно усмехнулась Тина, с интересом рассматривая блондина, вот таким шикарным она его ещё никогда не видела.

Стройная фигура Васта была облачена в ловко сидевший на ней изящный тёмно-зелёный костюм, ничем не уступавший по роскоши одежде самых знатных гостей. Но по тончайшей вышивке, замысловато вившейся по обшлагам и плечам, сразу было понятно, где изготовлена эта красота. Несомненно, телохранитель привёз всё это с Анлезии. И где, интересно, хранил столько лет, если все вещички выглядят совершенно как новенькие? Или в Дилле есть места, где можно такое купить? Хотелось бы там побывать… возможно, найдутся не только тряпки, а и что-нибудь поинтереснее?

– Если нужно, пойду прямо сейчас, – невозмутимо и холодно отрезал Ливастаэр, доставая вышитый платок тонкого полотна и бережно отирая им щёки Славы, – только скажи, любимая.

– Кто?! – поперхнулся Конс, ещё ничего не знавший об утреннем происшествии. – Ты не с дуба рухнул, красавчик?!

– Нет, – так же спокойно отозвался лучник, всем своим видом демонстрируя, что не намерен ни ссориться с клонами, ни отвечать на нелицеприятные выпады. – Я приехал из Дилла, искал одну вещь…

– Какую? – не вытерпела Тина, очень уж важно и значительно произнёс эти слова анлезиец. – Или это секрет?

– От вас – не секрет. – Сегодня блондин был сама вежливость и невозмутимость. – Это браслет. Ты возьмёшь мой браслет, любимая?

– Что?

Ярослава оторопела на целых пять секунд, изумлённо вглядываясь в глаза сидевшего перед ней на корточках молодого мужчины. Слишком молодого и слишком красивого, чтобы она смогла прям так сразу поверить в необыкновенную любовь с первого взгляда. А если не с первого – слишком мало он пока с ней знаком и слишком плохо её знает, чтобы такое предлагать.

А потом её оторопь взорвалась, распалась на целый букет самых противоречивых чувств. Главным среди них так и осталось недоверие, но теперь к нему примешивались стыд и возмущение. Да как он посмел, при всех, в такой неподходящий момент и неуместной обстановке? А в самой глубине сердца почему-то проснулась слабенькая надежда, неизменный житель всех женских душ, а вдруг это и правда любовь?

– Ты возьмёшь мой браслет, любимая? – мягко повторил анлезиец, не отводя настойчивого взгляда от её глаз.

– Да ты с ума сошёл, – вспыхнула Ярослава, – с чего это вдруг? Я тебя совсем не знаю… да и ты меня только третий день видишь…

– Ма… – сидевшая рядом Тина настойчиво дёргала мать за рукав, – пообещай подумать… я тебя прошу, просто подумать, ладно?

– Слава… – сзади на плечи легли прохладные ладони моряны, – не торопись с ответом. Тина правильно советует… отложи принятие окончательного решения на вечер?! Мне-то ты доверяешь?!

– Тебе – да, – машинально пробормотала Слава и только потом сообразила, что именно сказала, – и Тине, конечно, тоже, но…

– МА!

– Ладно… хотя я не уверена. Вряд ли за это время что-то изменится… – в глядящих на неё потемневших зелёных глазах снова заискрилась надежда, и Слава сдалась, – но я подумаю до вечера и дам ответ.

– Вот и умница, – как маленькую, погладила её по голове моряна, – вот и правильно. А теперь вернёмся к указу.

Васт каким-то образом оказался рядом со Славой вместо отодвинувшейся Тины, и землянка только собралась высказать своё возмущение, как дверь в комнату снова открылась.

– Все куда-то сюда побежали… – несмело произнёс женский голос, и в читальню вошла королева.

Сопровождающие её гвардейцы, едва завидев адмирала, мгновенно сориентировались, махнули поднятыми в приветствии старшему офицеру левыми ладошками, как первоклашки, желающие идти к доске, и плотно прикрыли за собой дверь.

– Лиокания… – Адмирал ринулся навстречу любимой, растерянно озиравшей толпу почти незнакомых людей.

– Инвард?! – Она вдруг испуганно заозирались, кого-то ища. – Тебе нельзя… он рассердится.

– Его больше нет, и никто на тебя больше не посмеет сердиться. – Адмирал уже стоял рядом с нею, крепко ухватив безвольную ладошку. – Мы тут решаем… как спасти Сузерд… и не отдать хамширцам Дагеберта.

– Тсс! – приложила она палец к губам. – Это тайна! Он сказал… никому нельзя говорить, все вокруг шпионы… и тебе нельзя со мной разговаривать… вдруг кто-то догадается?

– Все уже знают, ваше величество. – Моряна стояла рядом с королевой и смотрела в её отрешённые от мира глаза, а потом вдруг сказала, не оборачиваясь: – Дэконс, мне кажется… тебе следует попробовать… я буду её держать… чтоб не скатилась, это сейчас лучший способ.

– Я помогу. – Ярослава дёрнулась встать, но Васт оказался на ногах первым и бережно поднял её с дивана.

«Это он так и будет теперь со мной обращаться, как с тортиком из взбитых сливок?» – хихикнула про себя женщина, но сопротивляться не стала. Как ни крути, но она сама позволила до вечера считать себя кем-то вроде невесты. Хорошо, что вечер уже не за горами.

– Мне нужно сбегать за инструментом, – шагнул к двери Конс, – хотя я не уверен… всё-таки зелья.

– Зелья я вывела ещё вчера вечером, – как о чём-то несущественном сообщила моряна, – теперь нужно просто вернуть её в реальность… она блуждает где-то среди навязанных ей запретов и страхов.

– Моряна… если вы это сделаете… – Инвард задохнулся эмоциями и смолк.

– Мы постараемся, – тем же спокойным голосом доброй тётушки пообещала правительница, ненавязчиво подталкивая Лиоканию к креслу. – Садитесь, ваше величество.

Пока ждали возвращения Конса, королева пыталась завести великосветскую беседу о погоде и последней моде на драгоценности, но присутствующие могли только вежливо кивать и поддакивать. Слишком сильно было нетерпение, и больше всех нервничали Геб с Ади.

И если принц не пожелал нарушать своего обиженного молчания, то Ади вскоре не выдержала.

– А это… не вредно? – спросила она почему-то не моряну и не Тину, а Стана и сразу, словно испугавшись своей смелости, вопросительно оглянулась на брата.

– Нет, – ответила вместо командира моряна, – мы все будем помогать. Единственная опасность, какая может ей угрожать, это застрять в прошлом… если какой-нибудь особенно яркий момент воспоминаний заменит собой настоящее. Но она уже рассказывала о произошедшем в тот день… и ничего, нормально вернулась… Здесь сейчас столько сильных целителей, что просто жаль не воспользоваться этой возможностью.

– А Геб?

– С ним всё намного серьёзнее, – терпеливо объясняла правительница, усаживаясь напротив королевы. – Тина начала понемногу лечить, и даже если он пока не чувствует улучшения, но нервы уже почти восстановлены. На большее у неё до сих пор не хватило сил, нужно было готовиться к штурму замка. Завтра утром мы возьмёмся за него, обещаю. Хотя уже сейчас, когда Дэконс будет работать с королевой, Дагеберт сможет сам кое-что сделать для себя.

Глава 20

Конс явился в своём костюме Зорро, так он чувствовал себя увереннее и спокойнее. Прошёл на середину комнаты, остановился напротив королевы, задумчиво её оглядел.

– У нас музыканты? – учтиво улыбнулась самой гостеприимной улыбкой Лиокания. – Какой симпатичный мальчик! Надеюсь, он сумеет поразить наше воображение.

– Может, мне немного её… того?! – тихо прошептала Слава, показывая моряне свою хрустальную сосульку.

– Не нужно… боюсь, тогда мы не уследим… лучше помоги ему силой, – ещё тише шепнула ей в ухо русалка и подала Консу знак начинать.

Он очень спокойно и обстоятельно расстегнул висевший на поясе кошель, защищённый хорошо знакомыми всем присутствующим способами, так же медленно достал из него загадочную шкатулочку из чёрного камня.

Она немедленно приковала взоры всех присутствующих своей необычной, мрачной красотой и тонкостью отделки. Приоткрыв крышку, парень задумчиво посмотрел внутрь и внезапно перевёл взгляд на мать.

«Что такое?» – насторожилась Слава, почувствовав в этом взгляде сомнение и неуверенность. У её сына какие-то проблемы? А потом перевела взгляд на его руку, сделавшую знакомый им обоим жест, и торопливо мигнула в знак согласия. Раз он просит, она будет молчать. Как-то лежал в клинике глухонемой мальчишка и научил Костика, с которым подружился, нескольким простейшим словам на языке глухонемых.

Это осторожное перемигивание не укрылось от бдительного внимания клонов и Васта, и если клоны сразу поняли, что поддержка нужна брату, то лучник всерьёз забеспокоился о Славе. Придвинулся почти вплотную, напрягся, скользнул взглядом по присутствующим, словно примеряя, как и от кого можно прикрыть невесту.

Следившая за сыном Ярослава не сразу заметила его манёвры, а когда чуть откинулась назад и ощутила спиной тепло мужского тела, едва не ойкнула от неожиданности. Однако почуяла нежный цветочный аромат и, вовремя вспомнив, кто был рядом, смолчала. Просто попыталась незаметно вернуться в прежнее положение, но крепкие ладони, положенные на руки чуть выше локтей, мягко придержали, бережно прислонили к себе, и ей снова пришлось подчиниться. Ну не портить же сыну явно специально нагнетаемую торжественность и значимость грядущего события?

Когда Конс, с самым загадочным и суровым видом расписывающий королеве необычайные свойства чудодейственного снадобья, достал из шкатулки какую-то сомнительно помятую витаминку, Славе пришлось собрать всю силу воли, чтобы сохранить на лице невозмутимое выражение.

Впрочем, судя по тому, как торопливо прикрыла рот ладошкой едва не захихикавшая Тина и накрепко сцепил зубы Стан, клоны шутку тоже оценили. А вот Майка смотрела на явно самопальные пилюли с благоговейным восторгом и, не выдержав, шепнула Юнхиоле:

– Мне Конс такие давал… когда я умирала от зелёной лихорадки. И потом… когда меня Тьершиг избил… тоже такой вылечил.

– Тсс! – приложила палец к губам моряна, чтобы подчеркнуть серьёзность происходящего, но Слава была уверена, этот страстный шёпот её невестки услышали все, и все прониклись если не полным доверием, то хотя бы надеждой.

Не поняла одна королева, но, получив утвердительный кивок адмирала, послушно открыла рот, чтобы получить странную пилюлю.

– Тебе тоже, – приказал Дэконс принцу, поднося к стиснутым губам муляж, – соси медленно и представляй, как выходит из твоего тела дурман и отрава, как начинает уходить боль и исцеляются раны.

– А сил хоть хватит? – невнятно буркнул Геб, потихоньку облизывая полученное снадобье.

– По тридцать человек сразу в Хамшире лечил, – небрежно ухмыльнулся Конс, – но главное тут не я и не мои силы. Я только помогаю найти путь, а лечите себя вы сами. И если любишь себя и хочешь быть здоровым – напряги свою силу воли. Начали!

Он поднял к губам инструмент, и в читальню хлынула печальная мелодия, пронзительная по простоте и силе. В ней было что-то знакомое и не очень, и стоило Славе закрыть глаза, как почему-то очень ярко вспомнилась юность, институт и поездка всей группой на арбузы.

В тот год кавуны уродились, как никогда, огромные, сочные, и институт договорился с каким-то хозяйством прислать на недельку студентов младших курсов. Они спали в камышовых балаганах, варили на глиняной печурке в казане супы и каши и не всегда их съедали, с утра до ночи питаясь халявными арбузами. Очень скоро все научились выбирать по блеску самые спелые и сладкие, колоть одним взмахом ножа и выедать только серединку. А ещё мыть руки мякотью самых маленьких, зелёных, ещё не успевших накопить сладость.

Тогда она дружила в группе с одним пареньком, ничего особенного, просто гуляли иногда вечерами по набережной и ели мороженое. Там, в тени камышового балагана, они однажды впервые поцеловались… и это было так странно и приятно, чувствовать на своих губах вкус чужих, сладких от арбузного сока губ.

Что? Каких ещё губ? Сосредоточив всю силу воли, Ярослава с трудом открыла глаза, буквально за шиворот вытаскивая себя из навеянного музыкой колдовского наваждения. И с невыразимым изумлением обнаружила, что её голова почему-то повёрнута набок и лежит щекой на тонком кружеве, украшающем бледно-салатную, очень знакомую рубашку. А прямо перед глазами нашлось и лицо хозяина рубашки, оно нежно и чуточку насторожённо смотрело на Славу зелёными глазами, словно ожидая чего-то нехорошего. Для себя.

Ну да, ну да! Она же по всем правилам игры должна сейчас закатить наглецу скандал… дать ему пощёчину, отодвинуться хотя бы. И он этого ждёт и заранее готов к любому повороту и к любому наказанию. И это почему-то расстраивало Славу. Ну вот почему у него такая низкая самооценка? Какие события или взаимоотношения подорвали в таком красивом и умном мужике веру в своё мужское обаяние, обрекли на долгие годы одинокого существования?

Помнится, Тина что-то бросила вскользь… нужно будет с ней поговорить, выяснить досконально. А сейчас сделать вид, будто ничего такого не произошло… она же согласилась несколько часов считаться его невестой? Значит, дала некоторые права… и отбирать пока не собирается.

Слишком уж приятно это… чувствовать себя любимой и защищённой, даже если всё это досталось тебе ненадолго или по какой-то странной нелепой случайности.

Слава едва заметно улыбнулась зелёным глазам и повернула голову в сторону королевы, посмотреть, как проходит процесс излечения. И в тот же миг почувствовала, как руки жениха осторожно скользнули ей на талию, обняли чуть крепче, а виска коснулось мимолётное тепло губ.

Ну, наглец, развеселилась про себя Слава, действует по пословице – палец в рот не клади. Как быстро активизировался-то! Она легонько шлёпнула по бесцеремонной руке нахала, и в тот же момент её ладошка попала в плен тонких горячих пальцев, вот только сердиться на блондина у землянки не хватило ни желания, ни возможности.

Всё её внимание переключилось на Конса и сидевшую перед ним королеву. Она уже была в кресле не одна, на подлокотнике пристроился адмирал и бережно сжимал Лиоканию в объятиях, нашёптывая ей на ушко только ему одному известные доводы вернуться к нему и детям в здравом уме. А по лицу королевы текли ручьём слезы, и Славе было совершенно непонятно, радоваться этому факту или огорчаться.

– Достаточно, – скомандовала вдруг моряна и резко оторвала инструмент от губ побледневшего лекаря. – Слава!

Ярослава ринулась на зов, но бежать ей не дали, просто подхватили и переставили вплотную к сыну, так и не выпуская из объятий.

– Положи ему руки на плечи, – едва слышно шептала русалка, – попытайся согреть… в тебе много тепла, отдай ему часть, чувствуешь, как он замёрз?

С другой стороны к Консу прильнула Майка, поддерживала плечом, растирала его руки.

– Он всегда падает после лечения, господин Авронос ему драконью кровь давал, и всё равно он потом спал полдня. И ел… очень хорошо, – застенчиво пробормотала таджерка.

– Не волнуйся, – серьёзно посмотрела на девушку моряна, – всё это у него будет. И поспать ему нужно обязательно, он в последние дни недосыпал. Тарос!

Квартерон сразу понял, что от него требуется, легко поднял внезапно обмякшего Конса на руки и понёс прочь. Майка ринулась следом.

– Королеве и Гебу тоже лучше поспать, – правительница достала флакончик и мазнула зельем по губам ещё находящихся в трансе пациентов, – сон лечит. Особенно Лиоканию. Зайл, её отнесёшь ты, адмиралу лучше пока не показывать своих чувств на публике. Через несколько дней, когда люди немного привыкнут к переменам, такое развитие событий покажется всем более… естественным, чем сейчас.

Когда вызванный гвардеец повёз кресло с Дагебертом в его покои, сопровождать принца вместе с Ади неожиданно вызвалась Юна.

– Вам не кажется, коллеги, что мы её теряем? – с комичной важностью спросила Тина, глядя вслед приёмной сестре.

– Не кажется, – отрицательно мотнул головой Стан, – в её ауре были только жалость и сострадание Адистанне.

– А как королева? – устраиваясь в кресле, осторожно осведомилась моряна, и залпом выпила полный бокал местного напитка, чём-то напоминающего лимонад.

– Сейчас сказать трудно, насколько хорошо она будет ориентироваться в происходящем, но страх почти исчез, и безразличия тоже поубавилось… а ещё довольно очевидно усилился интерес к Инварду. И это, как мне кажется, результат действия музыки… Костик очень здорово научился пробуждать нужные эмоции. Ну конечно, ещё и Чудик усиливал.

Вот как, задумалась Слава, значит, во всём происходившим с нею виновата гениальная игра среднего? И все они просто подпали под её влияние и послушно выполняли то, что наигрывал Конс?

– То есть… ты хочешь сказать, если бы он не играл и не вкладывал в излечение свои способности, Лиокания не вспомнила бы про нашу любовь? Никогда больше не потянулась ко мне? И если теперь… случится чудо… и она вспомнит… это будет не движение её души, а только влияние музыки? – тоже сообразивший это адмирал смотрел на моряну требовательно и горько.

– Ты всё неправильно понял. – Правительница выпила ещё бокал лимонада и вздохнула. – Мне нужно поплавать, поэтому объясню коротко: всё наоборот. Какая бы талантливая ни была музыка и как бы ни были сильны способности Конса, пробудить в душе человека то, чего там никогда не было, он не может. Он же ясно объяснил, что только помогает пациенту сделать со своим телом и душой то, к чему тот стремится сам. А теперь давай подпишем указ… ты ведь не Геб и уже прекрасно понял все выгоды этого союза. И для страны, и для себя лично. Да и для своих детей. А я пойду плавать… пока окончательно не высохла. Если что-то понадобится, обращайтесь к Станару, он мой старший помощник.

– Поражаюсь собственной слепоте, – ставя витиеватую подпись на своём экземпляре указа и убирая его в серебряный футляр, беззлобно бурчал адмирал, – просмотреть у себя под боком целое государство… с отлично отлаженной структурой и почти военной дисциплиной!

– Почему почти? Они живут в обстановке выживания и постоянной военной готовности, поэтому все считают себя солдатами собственного народа, – пожал плечами Стан, подозрительно посматривая в дальний угол комнаты, и вдруг вежливо позвал: – Господин ветал, не знаю вашего имени, но хочу спросить, а вы не желаете, как независимый наблюдатель, подписать договор об изменении статуса Сузердского королевства?

– И давно ты меня видишь? – проявился прямо перед столиком вампир.

– С той самой минуты, как ты вошёл в комнату, – мгновенно перехватил стиль его общения Станар, – это было, когда Конс заканчивал играть. Думаю, ты неплохо пообедал? Мне тут объяснили некоторые подробности вашей физиологии.

– Наглец, – почти весело фыркнул ветал, – но пока прощаю. Звать меня можно Юрейд, а вот подписывать указ я не имею права. Зато смогу подтвердить, если будет такая необходимость, что договор заключался на благо страны и по доброй воле, без принуждения. Собственно, за этим я тут и нахожусь.

– То есть вы имеете право вмешиваться, если что-то пойдёт против закона?

– Нет, мы не вмешиваемся ни в каких случаях. Мы – следящие. Наше дело – видеть всё и обо всём докладывать. Но рассказывать это никому не советую… а теперь я ухожу.

– Стой! Один вопрос! – вскочила с места Тина. – Про браслеты… ты должен знать точнее всех. Почему у браслетов Конса появляются зубы? Почему мои браслеты сжигают стрелы? Почему…

– Достаточно! – предупреждающе поднял руку вампир. – Я понял. Браслеты всегда раньше наполняли силой мастера… вы, наверное, знаете о договоре с гильдией кузнецов? Ну, моряна и анлезиец точно знают, я объяснять не буду. Теперь их наполняют силой в храмах святого Астандиса, и поскольку он считается богом любви и дружбы – то постепенно браслеты стали считать только брачными. Но раньше у них был и более широкий диапазон применения, любые два человека, связанные общим делом, симпатией или родственной привязанностью могли заключить союз взаимопомощи. В случае нападения браслеты могут защитить хозяев. Но есть и один недостаток. У тех, кто не имеет собственных способностей, браслеты постепенно теряют силу. А вот одарённые, наоборот, подпитывают амулеты своей энергией и делают их мощнее. Надеюсь, тебе помог мой ответ?

– Несомненно, – задумчиво пробурчал Костик.

– Значит, будем считать, что часть долга за излечение Гинло я тебе вернул.

– Какой ещё долг? – немедля оскорбилась Тина. – Я его лечила не за плату! И вообще ненавижу тех, кто издевается над слабыми!

– Он больше не слабый… если это тебе интересно.

С этими словами ветал растворился в воздухе, а через секунду чуть приоткрылась и снова плотно закрылась дверь.

– Чудик, тебе выносится благодарность, – тихо и проникновенно сообщил унсу Стан, – ты здорово его находишь.

– Почему-то мне он не показался особо жутким, – разочарованно вздохнула Ярослава, осторожно высвобождаясь из объятий блондина. – Тина, пойдём, проводишь меня в спальню… мне нужно сказать тебе несколько слов.

Глава 21

В комнатах Ярославы за время обеда чьи-то руки успели навести идеальный порядок. В напольных вазах исходили ароматом свежесрезанные цветы, а на столе в будуаре стояла шеренга вазочек с местными сладостями и фруктами.

От такой райской жизни через месяц в двери пролезать не будешь, вздохнула Слава, подбирая подол тёмно-сиреневого платья, чтобы сесть в кресло. Бессонная ночь и пережитое нервное напряжение давали себя знать, тело и душа хотели немного покоя и тишины. Да и короткий утренний сон только раздразнил, не сняв полностью ни усталости, ни беспокойства.

– Ма, я пойду, поищу у тебя в шкафах какие-нибудь штаны, меня это платье в тоску вгоняет. – Считая, что разрешение получено, Тина распахнула дверь в спальню и изумлённо присвистнула.

– Что там такое?

– Нифика себе!

Это было очень серьёзное заявление, и Ярославе пришлось буквально за шиворот выдирать себя из кресла и тащить в спальню. Но, едва шагнув в комнату, она ахнула, потрясённая точно так же, как и Костик.

На боковой перекладине сооружения, которому Слава не знала названия и на котором крепились занавески, превращающие кровать в нечто вроде беседки, висела вешалка с платьем.

Нет. Не подходило слово «платье» этому шедевру, созданному из нежно-зелёного шёлка и состоящему из бесчисленного множества струящихся оборок, тончайших кружев, атласных вставочек и золотистых шнурочков, изящнейшей вышивки точно того же оттенка, что и ткань, и крошечных бриллиантиков, загадочно мерцавших между причудливых узоров.

Далеко не всякая женщина отважится надеть на себя такое чудо, но, случись встретить нечто подобное в витрине или бутике, пройти мимо не сможет ни одна. Каждая постоит, жадно разглядывая и изучая все детали, повздыхает с самым мечтательным видом и придумает уважительную причину, по которой ей совсем, ну совершенно не хочется это иметь.

– Ну, Васт, вот это разобрало… – Восхищённый голос Костика осторожно пробиравшегося мимо платья к стоящим у дальней стены шкафам, отвлёк Славу от созерцания наряда, носить который сочла бы для себя честью даже местная королева.

Женщина расстроенно вздохнула и отправилась назад, в кресло. Ей требовалось хорошенечко подумать. Но сначала…

– Шарик!

– Я тут.

– Можешь вылезать и гулять… где хочешь. Только не забывай предупреждать меня, если кто-то подойдёт близко к двери. Неважно, свой или чужой, просто скажи, идёт Стан. Или – идёт Тарос.

– А если Тарос не идёт, а сидит, говорить нужно? – неожиданно заинтересовался унс.

– Где сидит?

– Возле двери на стуле.

– Всё нужно, – тяжело вздохнула Слава, представив одиноко сидящего под дверями зятя, и вдруг, словно что-то подтолкнуло её к догадке, поинтересовалась, – а он один там сидит, или нет?

– Нет, с ним Васт.

Слава даже приподнялась… пойти, прочесть нотацию и отправить подальше… но представила себе ожидающий взгляд зелёных глаз и шлёпнулась на место. Притвориться, будто ещё не видела платья, она не сможет, да и говорила ей Тина про какие-то особые способности анлезийцев распознавать правду. А разговаривать на эту тему откровенно Слава пока не готова.

Значит, нужно выставить их как-то по-другому…

– Тина!

– Иду, – девушка успела переодеться в свободные серые штаны с завязочками возле щиколоток и просторную рубаху, а теперь затягивала на затылке волосы в хвост.

– Давай завяжу, самому неудобно…

– Угу, – согласился Костик, больше похожий в этом наряде на сына, чем на дочь, и присел на корточки возле кресла, – а зачем звала?

– Шарик говорит, они сидят за дверью… – туго стягивая шнурок, шёпотом пожаловалась Слава. – Васт и Тарос. Ты не можешь попросить их уйти, а то я чувствую себя просто как под колпаком?!

– Я могу, конечно, – задумчиво пробормотал Костик, – но не факт, что они послушают. Замок полон гостей, и, хотя двери и лестницы на этот этаж охраняются, могут найтись ловкачи… или профессионалы. Знаешь, давай просто сядем в спальне, а к двери я что-нибудь приставлю…

Он легко поднялся, радуя материнское сердце ловкостью и гибкостью, с какой теперь двигался, и на цыпочках прокрался по комнате, выбирая вещи для баррикады.

Для дела подошёл стул с высокой спинкой и маленькая скамеечка для ног, которую Тина осторожно приделала за одну ножку на спинку стула. Сверху, почти не дыша, она поставила маленький подносик и на самый его край – пару серебряных кубков.

Теперь никто не сможет открыть дверь, не потревожив эту пирамиду, тихонько веселилась Слава, перебираясь в спальню, на пышные тюфяки просторного низкого ложа. Мимо платья женщина прошла, старательно отводя взгляд и изо всех сил пытаясь сделать вид, будто уже забыла о его существовании.

– Старшая почка, – Шарик внезапно вылез из подушек, где ещё утром устроил себе что-то типа гнезда, – а зачем вы поставили у дверей стулья?

– Как зачем… – начала объяснять Тина и резко смолкла. Несколько секунд растерянно изучала любопытные глазки унса и вдруг расхохоталась.

С каждой секундой всё неудержимее и громче.

– Действительно, – смущённо фыркнула Слава, сообразив, как глупо строить какие-то баррикады, когда у тебя есть унс, и, наконец не выдержав, тоже рассмеялась, весело и от души.

Они хохотали почти минуту, валяясь на постели и хлопая от полноты чувств по подушкам, а едва стихали в изнеможении, как всплывавшие в памяти детали устройства баррикады уносили в очередной приступ смеха.

– Васт и Тарос входят в комнату, – серьёзное сообщение Шарика подтвердил грохот упавшего стула, сопровождавшийся звоном бокалов, – очень быстро входят.

Слава представила себе это вторжение, и её накрыла новая волна смеха.

– Ох, не могу… сделай же что-нибудь, – почти простонала женщина и вдруг услышала над головой горький и разочарованный голос Тароса:

– Зачем же вы так?!

«Как?» – хотелось выкрикнуть Славе, но слова застряли в горле, едва она увидела побледневшее лицо Ливастаэра со стиснутыми губами и хмурыми, как дождливый день, глазами.

В его взгляде не было ни упрёка, ни злости, только тень застарелой боли, но и та продержалась всего миг, сменившись полнейшим безразличием. Потом Васт, так и не сказав ни слова, развернулся и, неслышно ступая, вышел из спальни.

Ну, вот и окончился бал, разочарованно вздохнула Слава, поднимаясь с постели и оправляя сбившиеся юбки. А она уже почти сумела поверить, будто что-то значит для такого неординарного мужчины… обидно, конечно, но и не такое пережила. Переживёт и эту потерю, так удачно ещё не успевшую стать находкой.

– Как ты посмел ворваться в спальню мамы и привести с собой Васта? – услышав почти змеиное шипение, землянка даже не поверила в первый момент, что так может разговаривать её Костик.

– Но вы хохотали так громко… – ещё пылая возмущением, обвиняюще уставился на Тину Тарос, – сразу стало понятно…

– Ни-че-го тебе НЕ ПОНЯТНО! – взорвалась целительница. – Немедленно выметайся из этой комнаты, и если войдёшь сюда ещё раз, я отрублю себе руку вместе с этим чёртовым браслетом.

– Но, Тиночка…

– Я тебе НЕ Тиночка! А Тин! И немедленно вон! И этого… психа забери! А возле двери разрешаю сидеть только Зайчику!

– Костик, – не выдержала Слава, – прекрати. Они не поняли…

– Тебе кажется, будто не поняли, – яростно рыкнул сын, – а меня уже выше крыши достали со своими заморочками! Почти два месяца одно и то же! И ладно бы только этот плейбой провинциальный! А твой-то уже умнее быть должен, в четвёртую фазу вошёл! Так, чего стоим?

Это он снова обнаружил, что Тарос застрял возле двери, где Васт возился со стулом, прилаживая отломанную ножку, сообразила Слава, выходя вслед за Тиной в будуар.

– Быстро отсюда, оба! И Зайчика к дверям! – Судя по голосу, Тин уже немного остыл, но сдаваться не собирался.

– А знаешь, Тина, – решила вдруг, неожиданно даже для себя самой, Слава, – это вы с Таросом идите, погуляйте, а мы с Вастом немного поговорим.

От этого заявления все трое зависли, как любил говорить Костик. Смотрели на Славу недоверчивыми глазами и не двигались с места.

А она не стала ничего повторять. Спокойно прошла к дивану, сбросив туфли с уставших ног, уселась в уголке, поджав их под себя и прикрыв длинным подолом. Так сидеть она любила когда-то очень давно, лет пятнадцать назад, когда ещё не вылез проклятый остеохондроз. Но теперь он, похоже, и в самом деле остался в родном мире и ничто не мешало ей вспомнить старую привычку.

– Ладно, – растерянно буркнул Костик и первым шагнул к выходу.

Уже у двери заметил свои босые ноги, на миг затормозил, оглянулся на внимательно следившую за его передвижениями Славу и нехотя пошёл назад, в спальню. Всё равно мать вернёт обуваться, тут полы в коридорах выстланы мраморной плиткой. Через минуту, уже обутый в невысокие бархатные ботиночки с замысловатым узором, Тин гордо продефилировал к двери, всем своим видом выражая неодобрение поступком матери.

Глава 22

– Шарик, – тихо шепнула Слава, не желая повторять своего промаха, – ты не можешь рассказать мне про эмоции Тины?

– Возмущение, восхищение, немного растерянности и сожаление… – перечислил унс и выдал заключение: – Ей нужно пить успокаивающее зелье.

– Я бы взяла тебя к себе медсестрой, – похвалила зверька землянка и приказала: – Проследи за ними и докладывай, если появится злость или сильная обида.

Васт ещё немного постоял возле закрывшейся за воспитанником двери и сделал несколько неуверенных шагов в сторону дивана.

– Садись, – мягко предложила Слава, но лицо анлезийца вдруг исказилось какой-то странной гримасой.

– Не нужно… любимая. Ты очень добрая… но лучше… ничего не говори. Я и так всё понял.

Ну и чего он мог понять, изумилась Слава, глядя, как незадачливый жених разворачивается в сторону выхода, и вдруг очень чётко осознала, он и в самом деле сейчас уйдёт и больше уже никогда у неё не будет возможности вернуть этот момент. Есть такие маленькие, почти незаметные поворотики в жизни, которые нам позже страстно хочется возвратить, да только не суждено.

– Стоять! – приказала землянка почти яростно, боясь не успеть. – Вернись и садись на диван.

– Хорошо… – В его голосе прозвучала обречённость, но спорить анлезиец больше не стал.

Прошёл к дивану и устроился в противоположном углу.

Жених называется, саркастически хмыкнула про себя Слава, при всех обнимает, а наедине забился в уголок и даже не смотрит.

– Рассказывай, – еле заметно вздохнув, предложила женщина, сообразив, что сам он этот разговор никогда не начнёт.

– О чём?

– Обо всём. И лучше по порядку. Про себя, про свои привычки и вкусы, про правила и обычаи своего народа. Потом объяснишь, с чего ты вдруг начал звать меня любимой. Начинай.

– Зачем? – горько хмыкнул Васт.

– А зачем люди разговаривают?!

– Зачем тебе нужны мои привычки и вкусы?

– Ну должна же я знать, за кого выхожу замуж? – пошутила Слава и вдруг поняла, что это совсем не шутка.

Вернее, было шуткой, ещё в тот миг, когда она это произносила. Но едва слова сорвались с губ и стали звуками, и она их услышала, что-то мгновенно щёлкнуло в мозгу… или в сердце?!

Точно так бывает, когда кто-то посоветует сделать именно то, чего ты и сам хотел в глубине души, но ещё не решился сообщить об этом вслух. И теперь идея с замужеством больше не казалась ей такой уж странной и невозможной, но выяснить и понять всю подоплёку этой истории Слава всё же желала.

– Ты… – Васт вгляделся в лицо женщины с внезапной надеждой, – не издеваешься?

– Да откуда в тебе такие мысли, – расстроенно всплеснула руками Ярослава, – ну с чего мне над тобой издеваться? А вот узнать побольше я хочу… и имею право, как ты считаешь?

– Хорошо… – серьёзно кивнул он. – Я всё расскажу… но сначала… извини… я должен знать…

Одним неуловимым движением Васт оказался рядом со Славой, обнял одной рукой за талию, а второй обхватил за плечи, притянул к себе, напряжённо вглядываясь в изумлённо распахнувшиеся серые глаза, и вдруг прильнул к её губам в нежном и страстном поцелуе.

Опомнилась женщина только через несколько минут, когда начала задыхается без воздуха. Неохотно отстранилась, раскрыла непонятно когда закрывшиеся глаза и обнаружила, что одной рукой крепко держится за гибкий мужской торс, а второй нежно наглаживает удивительно мягкую белокурую шевелюру.

– Славочка… любимая… – Глаза анлезийца сияли загадочными зелёными звёздами, в голосе появились волнующе низкие нотки, и Слава сообразила, если сейчас она не проявит твёрдости, то выяснять беспокоящие её вопросы станет поздно.

– Стоп… – упёрлась она руками в грудь блондина, – ты что-то слишком торопишь события. Проверил, я не шучу? Давай рассказывай.

– Может, возьмёшь сначала браслет?

– Почему мне кажется, что меня пытаются наколоть? – упёрлась Слава.

– Что такое «наколоть»? – оторопел Васт.

– Ну… это непереводимое выражение. Вроде как – обвести вокруг пальца. Или – надуть. Всё равно непонятно? Ох. В общем, так говорят, когда кто-то пытается схитрить.

– Понятно. Нет, я не хочу тебя обмануть, да и никогда не смогу. – Васт и не подумал пересесть или отстраниться, наоборот, устроился поудобнее, потеснив Славу из уголка и снова притянув её к своей груди, – и прости за использование такого способа для определения твоих эмоций.

– И что же ты выяснил? – осторожно поинтересовалась она. – Вроде вы и так всё чувствуете?

– Чувствуем только положительные эмоции, по ним и ориентируемся. А вот если в человеке нет ни доброжелательности, ни искреннего интереса, начинаем следить за ним с особым вниманием. Вот и в тебе интереса сначала не было… но зато теперь у меня есть надежда, что когда-нибудь ты тоже полюбишь меня.

– А какие эмоции… ты почувствовал? – взяло верх банальное женское любопытство.

– Интерес… как к человеку… и мужчине… – Он не дал возмущённо фыркнувшей Славе отстраниться, крепче прижал к себе, нежно провёл свободной рукой по волосам. – А ещё сочувствие, желание понять и помочь… и именно это даёт мне надежду на счастье. Ты не представляешь, как тяжело много лет подряд видеть во взглядах женщин лишь бездумное обожание.

– А соплеменницы? – заикнулась Слава и тут же пожалела о сказанном. Тело анлезийца на миг напряглось, становясь твёрдым, как дерево. – Нет, если не хочешь, не говори.

– Наши женщины прекрасны… – неохотно сообщил Васт и, словно почувствовав невольную обиду Славы, снова успокаивающе погладил её по волосам, – нежны, беззаботны и юны. Очень немногие из них решаются переступить порог второго цикла. А я любил девушку, которая перешла в третий, чтобы иметь право покинуть родину и посмотреть мир. Тебе, наверное, рассказали… это была мать Тароса. Она погибла семнадцать оборотов назад… и большую половину этого времени я прожил в трауре по ней. Только Тарос держал меня на Сузерде, везти его на родину, пока не проявились родовые способности, было нельзя. Он стал бы озлобленным и неуверенным в себе… на побережье есть несколько поселений, где живут квартероны, я там бывал.

– Прости… мне не нужно было об этом напоминать, – виновато буркнула Слава и в тот же миг почувствовала на виске нежный поцелуй.

– Ничего… тебе можно. – Васт осторожно повернул её лицо к себе и заглянул в серые глаза. – Твой интерес не оскорбляет и не вызывает боли. Так ты хотела узнать, почему я зову тебя любимой? Потому что это истина. Хотя я и сам не сразу это понял. Ведь сначала я влюбился не в тебя, а в Тину… прости… но лгать тебе я не могу. А она постепенно начала считать меня своим другом… и это неожиданно оказалось очень приятно. Поэтому я тщательно скрывал свои чувства, не желая терять такое отношение ради никому не нужного признания. Но больше всего я не хотел разрушить возможное счастье Тароса. Как оказалось, всё было впустую…. ни у кого из нас изначально не было никаких шансов на взаимность. Ну а когда увидел тебя… то хотя и не сразу, но понял, кого я видел в ней… в нём. Когда Тин пытается изображать девушку, то невольно подражает именно тебе.

– Но ты же… провёл тот ритуал… – Раз он разрешил спрашивать обо всём, почему бы не выяснить все волнующие её подробности?

– Да. Провёл. – Васт нежно коснулся губами щеки Славы и незаметно вздохнул. – Слишком уж много всего смешалось в душе. Сомнения, обиды, старые и новые, нелепые претензии Таша, твоё равнодушие… Никто из людей не знает, что, переходя на новый уровень, мы не только обретаем новые способности и более взрослый, как бы отстранённый взгляд на прошлые проблемы, но и теряем иллюзии и напрасные надежды. И это иногда довольно болезненно, нужно некоторое время, чтобы понять и осознать правильность произошедших в душе перемен. Но мне несказанно повезло… в заключительный момент ритуала ты оказалась где-то поблизости, и в тот миг, когда я терял все старые эмоции, твоя энергия и твои чувства стали мне доступны. Всего на короткий миг… прости, но это не моя вина.

– А-а… – смутилась Слава, – это ещё что такое?

– Это как короткое слияние душ… нет, не волнуйся, прочесть твою память или узнать прошлое невозможно, но вот ощущения, тревоги, радости… оказались созвучны моим настолько, что произошло частичное слияние. И теперь я точно знаю, именно ты половинка моей души… единственная, кто суждён мне в бесконечном сонме миров… и эту невероятную удачу я никому не уступлю. Как и не отойду от тебя до тех пор, пока жив.

– Васт… – привычка соображать трезво выдернула Славу из сладкого тумана мечтательности, – но ведь несколько минут назад ты собирался уйти?!

– Только до дверей, – горько хмыкнул он, – раз мне не оказалось места рядом с тобой, значит, я собирался жить под дверями.

– Но почему ты так решил… – про место?

– Славочка… – анлезиец спрятал лицо в её локонах и несчастно засопел, – мне иногда совершенно непонятны мотивы действий Тины… и твоих. Вы зачастую поступаете не так, как наши женщины, и если теперь я знаю, что Тин – парень, и могу его как-то понять… то ты…

– Давай разберёмся подробно, – уже понимая, в чём он ошибся, мягко предложила Слава, – но не сочти меня такой занудой, просто я хорошо знаю, как быстро имеют обыкновение накапливаться эти мелкие недопонимания, пока в один прекрасный миг не рухнут на голову неудержимой лавиной. Ты согласен?

– Славочка… я же не дурак, – тихо хмыкнул он, – и прекрасно понимаю, каким наивным и смешным предстаю в твоих глазах. Это недостойно мужчины… обижаться, если женщине не понравится выбранный им наряд. Тем более иномирянке… у вас там другая мода, и наши вкусы не могут совпадать.

– Ну да, мода у нас другая, – задумчиво протянула Слава, пытаясь припомнить, когда ещё она так же хорошо себя чувствовала рядом с мужчиной.

А, пожалуй, никогда. Её первый любимый был, если честно признаться, очень большим эгоистом, и его даже близко не волновало, какие вещи ей нравятся и чего она хочет. Нет, он не грубил и всегда был вежлив, но её мнения никогда не спрашивал, принося те редкие знаки внимания, на которые отваживалась его скаредная натура. Правильно Костик в тот раз всё понял про шоколадку, жаль только, не рассказал ей сразу всю правду.

– Мода другая, – продолжила она, решительно выкинув из головы мимолётное неприятное воспоминание, – но вот такие произведения искусства всегда выше моды. И мне кажется, не найдётся ни одной женщины, которой бы это платье не понравилось.

– Но тогда… почему…

– Если ты насчёт смеха… то смеялись мы вовсе не над платьем. Как можно смеяться над такой красотой? Извини, но вы неправильно поняли, просто так совпало…. Костик сначала построил возле двери баррикаду, а потом мы увидели унса и сообразили, как глупо было её строить, если можно было просто попросить Шарика предупреждать обо всех, кто войдёт.

– Так над кем вы тогда смеялись?

– Да над собой же… – весело хмыкнула Слава и потрясённо уставилась в недоверчивую глубину зелёных глаз, – неужели вы никогда не смеётесь над собственными промашками?

– Смеёмся… – как-то неуверенно сообщил Васт и отчаянно вздохнул, – правда, смеёмся. Только стараемся никому не показывать, здесь это считается… признаком легкомыслия. Извини.

– Не переживай, у нас тоже некоторые снобы так считают, – утешила Слава и вдруг спохватилась, – надеюсь, тебя не очень расстроило, что я могу посмеяться над собой?

– Нет, наоборот… а можно ещё вопрос?

– Давай. – Слава пребывала в самом благодушном настроении.

– Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты источник?

Потолок словно рухнул на неё и придавил всей своей многотонной тяжестью, так трудно стало вдруг дышать и такая резкая боль пронзила сердце.

Глава 23

Вот оно что, источник! А она-то гадает, откуда вдруг у зеленоглазого красавца возникла к ней такая жаркая и настойчивая любовь! Оказывается, всё очень просто и любовь действительно имеется! Только не к ней, а к её уникальной способности.

Вот именно этого-то она всегда и боялась.

Альфонса. В самом широком понимании этого слова. Моральном, материальном, физическом. Мужчину, который будет пить её силы, время, заботу, трепать нервы, тратить заработанные копейки на себя… сидеть на ней, как огромная уродливая чага на тонкой берёзке. А теперь ещё и странная энергия, на которой в этом мире завязано так много и которую по несчастной случайности именно она, Слава, собирает и излучает.

Землянка резко дёрнулась из тёплого гнезда обнимающих её рук, во всепоглощающем стремлении бежать, мчаться подальше, пока ещё свободна. И никогда больше не развешивать уши под лапшу про половинки души.

Не тут-то было. Руки Васта держали её с невероятной силой, словно были стальными захватами. И одновременно с тем эти тёплые оковы были невероятно бережны и мягки. Они напомнили женщине щупальца тхиппа, те тоже на первый взгляд вовсе не производили впечатления особо мощных, но вырваться силой не было никакой возможности. А раз нельзя силой, значит, нужно проявить силу характера.

– Отпусти! – процедила Слава, стараясь, чтобы её слова прозвучали с максимальной убедительностью, но анлезиец почему-то не послушался.

– Последний раз говорю, отпусти! – Она уже почти рыдала, но из последних сил старалась сдержать своё отчаяние.

– Слава, – в голосе анлезийца звучала глубокая печаль и боль, и женщина невольно замерла и прислушалась, – всего пять сороковин назад ты сказала, что я неправильно понял твои слова и эмоции… и я принял твои объяснения, поверил, согласился. А вот сейчас уже ты что-то неправильно поняла, но не хочешь даже ни о чём спросить, просто бежишь куда-то. Вернее, пытаешься сбежать. Вот только я теперь на своей шкуре испытал, как права Тина. Она всегда говорит, сначала нужно внимательно выяснить все обстоятельства, а потом делать выводы. Вспомни мои слова про совпадение наших основных жизненных убеждений и про слияние душ? Я ещё не успел объяснить, что хотя обычно мой народ чувствует только добро, но бывают и исключительные случаи, когда нам доступны другие эмоции. Те, которыми питаются веталы. Это случается, если мы приносим клятву верности на крови, такую, как я принёс Тину. Я на расстоянии в триста шагов чувствую его боль или страх… потому мы и решились на безумный план проникновения в этот замок.

– Мне кажется или ты и вправду заговариваешь мне зубы? – неуступчиво огрызнулась Слава.

– Я даю тебе время немного успокоиться и начать вникать в сказанное мною. Извини, но сейчас ты пока к этому не готова. И потому я тебя никуда не отпущу. Сначала тебе придётся выслушать меня, а если этого будет мало, то и ещё кого-нибудь.

– Это значит… – выработанная за жизнь привычка рассуждать здраво понемногу возвращалась к женщине, – ты чувствуешь не только положительные мои эмоции?

– Ты правильно догадалась, но эта способность пока ещё очень слаба. Я же всего лишь сутки как получил новые возможности… и хотя твоё присутствие очень помогло, но окончательная трансформация личности пока не закончилась. Обычно при переходе в другой цикл мы несколько дней просто лежим и привыкаем к своим ощущениям, мыслям и способностям… но у меня не было этих дней…

– Что тут у вас произошло? – В комнату, как всегда без стука, ворвался Стан и замер как вкопанный. – Васт! Как это понимать?

Слава мигом представила, что именно углядел её сын, и невольно покраснела. Видеть свою мать в таком положении ему никогда не приходилось. В тех, крайне редких, случаях, когда она решалась на кратковременные лёгкие романы, Слава старалась законспирировать свои свидания с максимальной надёжностью. Но больше всего она боялась не каких-то инсинуаций на свой счёт, нет. Гораздо страшнее было дать сыну необоснованную надежду на перемены к лучшему в их нелёгкой жизни, а потом самой же их и разбить.

Анлезиец огорчённо вздохнул, но объятий не ослабил. Сейчас начнут выяснять отношения, с необычайной чёткостью дошло вдруг до Славы, и она поторопилась вмешаться.

– Костик, – произнесла женщина очень мягко, – не волнуйся. Со мной всё в порядке, правда. Иди, отдыхай, мы сами разберёмся.

– А если встретишь мать-моряну… передай, чтобы зашла, – спокойно добавил Ливастаэр.

– Теперь вы и вправду… почти в норме, – хмуро буркнул Стан, поворачиваясь к двери. – А пару минут назад… я думал, на вас кто-то напал.

– Не волнуйся, если на нас кто-то решит напасть, я сумею защитить свою любимую, – так же невозмутимо сообщил анлезиец.

Командир усмехнулся с едва заметной иронией и вышел из комнаты.

– А теперь отпусти меня, – категорично потребовала Слава, едва за сыном закрылась дверь, – никогда не поверю, что он не выдаст Чудику приказ следить за нами.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Васт, разжимая объятья, – только не убегай никуда. Я ещё не успел объяснить, что пока слышу все твои эмоции, лишь когда к тебе прикасаюсь. Так мне легче понять тебя. Знаешь, анлезийцам порой нелегко найти общий язык даже с местными женщинами, настолько у нас разный подход к любви и женитьбе. А ты вообще смотришь на всё с той точки зрения, какая принята в вашем мире… и наверняка видишь на моём месте какого-нибудь соплеменника. Причём, как я начинаю подозревать, не самого… порядочного.

Вот теперь вздохнула Ярослава. Он прав, она и в самом деле видит в нём всех тех ухажёров, которые, едва познакомившись и даже не успев ещё сказать затёртого комплимента, начинают дотошно выяснять, кем она работает, какую имеет жилплощадь и зарплату и сколько у неё детей. Или почти прямым текстом предлагают немедленно заняться сексом. И ещё удивляются, а что тут такого? Одинокая же женщина, радоваться должна подобному предложению.

Некоторым, самым беспардонным, Слава, скромно потупив глазки, говорила, будто у неё четверо деток, но все такие милые… Надо было видеть, с какой скоростью у новых знакомых появлялись совершенно неотложные дела. Некоторые улетучивались, забыв даже забрать рецепт, за которым якобы пришли.

Слава подавила новый вздох, приказала себе не отвлекаться на воспоминания и приготовилась внимательно выслушать несостоявшегося жениха, втайне от самой себя надеясь, что ему удастся обелиться. Но вскоре выяснилось, что сидеть практически рядом и не касаться друг друга очень непросто. Тело ещё помнило тепло и уют бережных рук и жалело об их исчезновении. А демонстративно отодвинуться подальше не было повода, да и выглядело бы подобное со стороны открытым протестом… и обижать блондина таким жестом Славе как-то не хотелось. Вот и пришлось сидеть, неудобно выпрямив спину и сделав безразличное лицо.

– Тогда вернёмся к разговору об источнике, – как-то обречённо пробормотал Васт, и у Славы снова начало резко портиться настроение. – Как я понял, тебе об этом уже рассказали. И даже догадываюсь кто, правительница морян. Скажу прямо… я поражён, до этого момента я и не подозревал наличия у морян способности опознавать источники, но это не самое главное. Важнее сейчас другое, моряны точно знают, как использует энергию жизни наша раса. Совершенно не так, как одарённые люди. Они постепенно собирают энергию и могут хранить в своём теле столько, сколько им позволяет уровень их способностей, а мы просто живём в мире энергии… как моряны живут в воде. Те из нас, кто одарён больше остальных, способны в нужный момент собрать вокруг себя необходимую энергию и направить туда, куда потребуется. Создать щит, ускорить своё тело, придать вес или лёгкость оружию, вылечить легкораненого или заживить свои раны. Большинство потомков ваальтов могут общаться с животными и воздействовать на растения… этим в основном и занимаются мои родичи на Анлезии. Да, представь себе, основная часть населения Анлезии, по сути, крестьяне, живущие своими урожаями. И эти способности у нас далеко не так мощны, как, например, у Тины или Стана. Многим из нас от природы не дано сильного магического дара, да в нём и нет необходимости. Самый основной дар, обаяние, есть у каждого, и этого большинству вполне достаточно. Поэтому тебе нечего опасаться, я не буду брать твою энергию, мне и своей хватает, а возможности копить нет. А кроме того, твоя энергия для меня слишком насыщенна. Ну а ради тех редких случаев… когда приходится истратить всю энергию и нужно срочно пополнить, каждый из нас носит фиал с зельем.

Слушая объяснения Ливастаэра, Слава невольно начинала подозревать, что поступила, как натуральная истеричная блондинка, и невольно расстроилась. Вот почему у неё не хватило терпения сначала выслушать все объяснения, потом дёргаться? Похоже, нужно срочно брать себя в руки, как-то она за последние дни расслабилась. К хорошему привыкаешь очень быстро, вот и она уже считает чем-то обязательным неусыпную заботу морян, телохранителя и ставших очень самостоятельными детей. А сама выплёскивает на них приступы немотивированной обиды… как стыдно-то. В припадке самоедства Слава даже не заметила, как нежные руки полукровки снова осторожно легли ей на плечи, возвращая в удобное тепло своих объятий. Опомнилась только в тот момент, когда в дверь постучали.

– Там главная моряна, – отрапортовал непонятно откуда вылезший унс.

– Входи, – крикнула Ярослава двери, даже не пытаясь выдраться из наглых рук, и бесполезно, и вроде бы уже всё выяснили?

– Стан сказал, вы меня звали, – стремительно скользя по полу, сообщила моряна, пододвинула ближе кресло и плюхнулась в него. – Что-то случилось?

– Слава хочет задать тебе несколько вопросов, – вежливо сообщил анлезиец и ласково погладил невесту по голове.

– Вообще-то у меня там причёска была, – вспомнила Ярослава и испытующе уставилась на моряну: – Он видит мою основную способность.

– Так и должно быть, – ободряюще кивнула русалка, – я не могла тебе объяснять при всех, когда Васт предложил свой браслет, что он для тебя самый подходящий вариант.

– Моряна! Ты обо всём судишь с точки зрения выгоды! – вспыхнула негодованием землянка.

– А как мне ещё судить, если другие точки зрения нам недоступны?! – с грубоватой прямотой отозвалась та и примирительно улыбнулась: – Не обижайся, это жизнь. А тебе очень повезло, что Васт назвал своей любимой, анлезийцы – единственные одарённые в нашем мире, которые не станут тянуть твою энергию, а даже если и возьмут в случае крайней необходимости, то самую малость. Есть ещё обычные люди, но с ними не всё просто. Рядом с источником у любого могут проснуться почти незаметные раньше способности, и как повернутся события тогда – не предскажет никто. Даже тебе не под силу угадать, кем может стать человек, внезапно получивший могущество мага. Поэтому бери браслет без сомнения, а в остальном, я смотрю, вы договорились.

– Во всех случаях я должна ещё подумать, – непримиримо буркнула Ярослава, – мне не кажется правильным вот так, с лёту, решать свою судьбу.

– Ярослава, – Васт снова ласково погладил её по голове, – не забудь спросить моряну про брачные браслеты для людей с даром источника, я тебе этого ещё не объяснял.

Почувствовав подвох, Ярослава снова уставилась на русалку:

– Ну, спрашиваю.

– Как тебе уже объяснили, ты источник. А браслеты жрецы Астандиса наполняют силой, истинные браслеты, разумеется, – мягко сообщила моряна.

– Стоп, – теперь Слава желала разобраться во всём досконально, – а что такое истинные? И какие они ещё бывают?

– Истинные – это те, которые ювелиры, изготовив, отдают жрецам на освящение. Это долгий процесс, храма на Сузерде нет, и нужно отправлять драгоценности на Хамшир. Морем, как ты понимаешь. И браслеты иногда не возвращаются, но если вернутся, то доступны только богатым людям. Поэтому большинство селян и бедных горожан покупает у ювелиров простые украшения, не обладающие никакими особыми свойствами. Ну разумеется, все про это знают, но некоторые женихи стараются уверить своих избранниц, будто купили истинные браслеты.

– Всё как у нас, – фыркнула землянка, – в каждом ларьке тряпки от Армани.

– Хорошо, что ты понимаешь, так вот хотя браслеты и неосвящённые, но ключи у них особые, и снять просто так нельзя. Поэтому никто не в обиде. Теперь про тебя… тебе истинные браслеты нельзя надевать ни в коем случае.

– Но почему?

– Ты же знаешь, какие чувства испытываешь, когда на тебя пытаются подействовать какими-либо магическими методами? Отвращение, неприятие… а это лёгкая, ментальная энергия. А в браслетах сила намного мощнее… не могу даже предположить, омерзение или ужас ты почувствуешь… а может даже боль. Но проверять не советую. И очень рада, что Васт понял всё заранее про твой дар… надеюсь, он принёс простые браслеты.

Вот такого удара судьбы Слава даже не ожидала. Ну слышала она болтовню в собственном мире про венец безбрачия, проклятие и сглаз и иногда даже начинала немного верить в существование всех этих вещей, уж больно красочно умели всё расписать немолодые пациентки. А иначе чем ещё объяснить её собственное катастрофическое невезение в личном плане?!

Но оказавшись в этом мире, Слава не сразу, не вдруг, а очень постепенно начала думать, что всё в её жизни было не случайно и не зря судьба не привязала её намертво к тому миру. И теперь неудачи и одиночество остались за рамой старинного трюмо и больше не будут её преследовать.

И вот, пожалуйста, первый же серьёзный ухажёр, не успев объявить её половиной своей души, тут же предлагает надеть на руку фальшивый браслет, дешёвую обманку!

– Слава, – осторожно окликнула моряна, почувствовав изменение настроения видящей и рассмотрев на её лице так знакомое по общению с Тиной выражение, – что не так?! Тебя чем-то обидели мои слова про браслеты?

– А разве не должны были?! – расстроенно буркнула Слава.

– Нет, не должны, – притянув её крепче к груди, твёрдо и ласково сообщил Ливастаэр, – ты просто ещё не знаешь самого главного. На твоих руках через некоторое время станут истинными даже самые обычные побрякушки. Как и любое другое украшение. Поэтому я и вытащил из твоей причёски все заколки. Металл и камни впитывают энергию быстрее всего. Там, в спальне, возле зеркала коробка… ленты, шнурки, деревянные гребни, надеюсь, тебе они понравятся.

– А вот этого даже я не знала, – задумчиво разглядывала Ярославу моряна, – выходит, она может заряжать браслеты точно так же, как в храме? Тогда нужно как можно быстрее научить её скрывать свои способности… Жрецы Астандиса костьми лягут, чтобы заполучить Славу себе.

– Пока я рядом, пусть даже не пытаются, – в мелодичном голосе Васта звякнула сталь, – а рядом я теперь буду всегда.

– Ну а вот насчёт этого я ещё не решила, – строптиво дёрнулась Слава, оглянулась, рассмотрела, как разом помрачнело лицо анлезийца… и упрямо поджала губы.

Да что же это такое, в самом-то деле?! Прямо прессинг какой-то! Должна она подумать или нет, в конце-то концов?!

Ну и пусть какая-то её часть уже пытается представить в душе, как это будет – свадьба, муж…

Зато вторая, наиболее благоразумная, ехидно хихикает над этими мечтами. Да куда же ты собралась, старая мечтательница, посмотри на него и на себя! Ему же, несмотря на все его циклы и взрослого воспитанника, никто больше двадцати семи не даст, и таким молодым и красивым он будет ещё бог знает сколько лет! А ты только человек… и хотя выглядишь благодаря переходу почти девушкой, через несколько лет неизбежно начнёшь стареть и постепенно станешь выглядеть его матерью, потом бабушкой…

Тут снова подала робкий голос первая, романтичная часть души. Ну разве это такое уж горе, что он так молодо выглядит? В конце концов, и у неё ведь теперь есть способности, и этот, источник… Может, она научится как-то понемногу продлевать молодость… а лет через двадцать, когда брак станет просто привычкой, можно будет мирно развестись.

И вдруг проснулась третья часть, до этого времени по-партизански молчавшая, и ядовито сообщила, что глупы обе первые. Какое такое замужество, если у неё на руках Тина, мечтающая стать парнем?! А вдруг для того, чтобы это стало возможным, нужно вернуться в свой мир? Ведь в таком случае и Слава обязательно пойдёт вслед за Костиком! А как же тогда Васт? Вряд ли ему захочется уходить в чужой мир, где нет привычной ему энергии? И откуда, вполне вероятно, парню уже никогда не удастся вернуться на родину?

А ещё портал может вообще забросить их неизвестно куда, говорила же моряна про нестабильность переходов?

– Сюда идёт Тина, – снова вылез из подушек Шарик, секунду подумал и добавил, – быстро идёт.

Глава 24

В свои комнаты Тина неслась впереди Тароса, просто клокоча переполнявшим её возмущением.

И огорчением. В кои-то веки ма забыла про проблемы и заботы, хохотала весело и заливисто, как в далёком детстве, когда он ещё не получил ту проклятую травму. Костик так радовался, что она хоть на короткие мгновения стала той, полузабытой, весёлой и беззаботной мамой, с которой всегда так интересно было на пару играть в дендик, читать книжки и ходить в поход. Походами они называли вылазки на дальний пляж, где было намного меньше народу, чем на городском.

Отправлялись туда обычно в компании маминых подруг и их семей и всё утро азартно занимались очень приятными вещами. Купались и играли в мяч, строили замки из песка и ловили рыбу. А к обеду, нагуляв нешуточный аппетит, разжигали костёр и жарили над ним всё, что было съестного, от шашлыка и купатов до порезанной ломтиками картошки-нечисти и пойманной рыбы.

Такие походы потом долго помнились Костику, и не столько нехитрыми развлечениями, сколько непередаваемой атмосферой беззаботности и праздника, которых так мало было в их обыденной жизни.

– Тин… – несчастно вякнуло позади неё, но девушка даже не приостановилась.

Не хватало ещё устраивать семейную сцену, на потеху стоящим у всех входов и лестничных площадок гвардейцам. Адмирал очень быстро и умело наводил порядок и в королевской резиденции, и в городе. Костик слышал, проходя мимо толпы гостей, разговоры про то, кого из знатных господ увезли в адмиральский замок, и понимал, как несладко придётся предателям. Как и наёмникам, которых понемногу перевозили туда же.

При мысли о наёмниках Тине невольно припомнилось данное Денесси обещание. Нет, она ещё с утра поговорила с правительницей о судьбе этих людей, но проследить не помешает. Как и за тем, чтобы приказ о снятии с Пруганда всяких подозрений и возвращении ему должности немедленно отправили в южную крепость. Было ещё несколько важных дел, которыми целительнице хотелось заняться самой, но она дала себе слово не вспоминать о них сегодня. Провести хотя бы один вечер в приятном ничегонеделании, отдохнуть и спокойно разобраться в своих желаниях и целях.

А их почему-то никак не становилось меньше. Вот уже нашлись Конс и Стан, появилась ма, и решились проблемы с адмиралом. Вроде почти всё, о чём мечталось. Но до счастья так же далеко, как и в день её появления в подвесном домике Саи. Кстати, нужно будет выяснить, нельзя ли ей приехать… Нет, сам он теперь вполне обойдётся, а вот ма и Юнке неплохо бы иметь рядом женщину, которой можно стопроцентно доверять. И где, интересно, бегает гуляка Жано?

Но самая важная идея пришла ему в голову совершенно неожиданно. Костик даже застонал от огорчения, сообразив, что мог бы уже точно знать, существует или нет решение его главной проблемы, но упустил драгоценный шанс. Ведь если веталы назначены следящими и так хорошо знают этот мир, то они просто обязаны быть в курсе, где ему найти решение своей главной проблемы. А он, вместо того чтобы спросить, как вернуть своё тело, зачем-то спросил про браслеты.

Вот же нуб! Но ничего, раз они следят, значит, появятся тут ещё, не могут не появиться. И нужно просто попросить Стана, помочь их выловить и поговорить. У него как-то получается отслеживать невидимок. А если даже они не знают, как решить его проблему, то ведь есть же те, на кого вампиры работают? И уж вот они-то точно в курсе, с какой стати их переносы так уродуют людей. Хотя… что-то он сегодня тупит!

– Тарос! – Не дойдя нескольких шагов до своей двери, Тина остановилась и обернулась так резко, что квартерон налетел на неё, схватился за талию руками, чтобы не уронить, и, чуть побледнев, замер в предчувствии удара или отповеди.

– Что?

– Ты знаешь, кому отсылают отчёты вампиры?

– Конечно, жрецам Астандиса.

– Вот как? – задумчиво прищурившись, хмыкнул Костик и только тут заметил, что Тарос «забыл» убрать с его талии руки. – А ты не можешь мне сказать, есть в вашем мире мужчины, которые пристают не к девушкам, а к парням? И как их называют?

– Зачем тебе такая гадость? – поморщился квартерон. – Это больные люди, их лечат, если заметят… и видящие, и в храмах. Вот твоя мать вполне сможет таких лечить.

– Спасибо, – кротко кивнул Тин, – нужно будет её попросить, чтобы занялась тобой.

– А я при чём? – не сразу понял Тарос, потом сообразил, вспыхнул возмущённо и резко отстранился. – Какая ты…

– Какой, – спокойно поправил Тин, – а не какая. А если тебе это в самом деле интересно – посмотри на Конса или Стана – вот таким я себя чувствую изнутри… таким вижу себя во сне… Ладно, идём.

– Мне нужно Зайла найти, у него было какое-то задание, – разговаривать с Тиной, когда она в таком агрессивном настроении, у квартерона не было никакого желания.

Однако нехитрый обман не удался, едва услышав про второго телохранителя, Тина откровенно обрадовалась.

– А это хорошая мысль. Он лучше тебя сможет объяснить… иди, ищи. Я переобуюсь и приду к вам.

Она захлопнула дверь их общих покоев перед носом раздосадованного квартерона, и ему ничего не оставалось, как и в самом деле отправиться на поиски друга.

Новые способности, полученные в ту ночь в приюте, пока ещё очень слабенькие и непривычные, едва заметным беспокойством просигналили о том, что неподалёку кто-то находится, но расстроенный Тарос этого даже не заметил.

Как не обнаружил тренированным взглядом воина двух пар глаз, внимательно наблюдавших за тем, как сразу изменилась, стала тяжелее его пружинистая походка и уныло опустились, словно от усталости, крепкие плечи.

– Привет, Зайчик! – В парне, влетевшем в кабинет командира дворцовой охраны, трудно было признать строгую юную целительницу, которую гости видели в столовой королевы.

Впрочем, никто из присутствующих и не стал его особо разглядывать. Едва определив, что прибежавший – всего лишь человеческий парнишка, одетый так, как обычно одеваются посыльные и прочий незнатный люд, три девицы мгновенно потеряли к нему всякий интерес и снова обратили своё пристальное внимание на Зайла и Тароса.

– А вы давно прибыли в наше королевство? А правда ли, дворец теперь будет охранять отряд анлезийцев? А вы ещё не видели вечерние катания на реке? Скажите, а все анлезийцы такие молчаливые?

Десятки этих и подобных вопросов, заданных самыми мелодичными, по мнению их хозяек, голосками, в разных вариациях обильным дождём сыпались на анлезийцев. Вместе с томными вздохами, нежными взглядами и изящными движениями холёных пальчиков, всё время кокетливо поправлявших оборочки безукоризненно сидевших нарядов.

Зайл, с демонстративно-занятым видом писавший что-то на листках бумаги, упорно делал вид, будто ничего не видит и не слышит, и отвечать на вопросы приходилось хмурому квартерону.

С первых же секунд своего появления Костик проникся пониманием ситуации, но бросаться к блондинам на помощь пока не стал. Прошёл потихоньку к стоявшему у стены жёсткому дивану и, усевшись в уголке, приготовился понаблюдать за совращением соратников.

Настроение стремительно начало исправляться. В некоторые моменты, когда прелестницы особенно настойчиво старались привлечь к себе внимание блондинов, Костик тихонько хихикал, получая в ответ мрачные, полные укоризны взгляды Зайла.

Как ни странно, но вот в этот момент Костик почему-то ничуть не завидовал такой невероятной популярности своих друзей. И вовсе не желал бы оказаться на их месте. Наверное, ещё со школы осталось снисходительно-пренебрежительное отношение к девчонкам, сходившим с ума по известным актёрам и плейбоям из глянцевых журналов и Интернета. Все эти картинки на мобилки, обмен ссылками и журналами, сумасшедшие глаза, с какими сообщалось, о великом событии, приезде одного из кумиров, всегда внушали ему подозрение в душевном здравии некоторых одноклассниц.

Тарос, напрасно ожидавший, что жена проявит на него какие-то права, обнаружив её полнейшее равнодушие, окончательно упал духом, и на вопросы гостий отвечал отрывистыми – да и нет.

Вот только девушек это совершенно не смущало. Они потихоньку и очень умело выяснили имена жертв, словно невзначай сообщили свои, а также имена своих отцов, братьев и прочих именитых родственников. Как вскоре выяснилось, все трое были из семей гильдейских глав, и Костик едко хихикал, представив рожи папаш этих любительниц блондинов, когда они узнают, где мило проводят время их чада. И даже план успел придумать, как их сюда вызвать, но тут дверь без стука распахнулась, являя присутствующим разгневанное лицо молодого мужчины.

– Вот вы чем тут занимаетесь! – возмущённо прошипел он, переводя взгляд с Зайла на Тароса. – Вместо того чтобы охранять гостей, сманиваете чужих невест! До чего обнаглели дворцовые стражники! Я этого так не оставлю! Немедленно иду жаловаться адмиралу! И как ладненько всё устроили, трое на трое!

А вот это уже был наезд, причём наглый, и присутствующие это поняли, однако девушки оправдываться почему-то не спешили. А вот блондины вдруг побледнели и умоляюще уставились на Тину.

Значит, что-то нечисто, сообразил Костик, и придётся вмешиваться. Встал со своего места, спокойно подошёл ближе к друзьям и с самой милой улыбкой сообщил разъярённому гостю:

– Ты плохо считаешь, любезный! Тут всего двое мужчин, кроме тебя.

– А это ещё кто? – презрительно скривил рот задира.

– Констанатина Запольская ле Сизилли, – с прежней улыбкой сообщил Костик, – целительница королевы Лиокании и принца Дагеберта и жена вот этого красавчика.

Тина по-хозяйски положила руку на плечо Тароса, и квартерон немедленно этим воспользовался, чтобы благодарно поцеловать её пальчики.

– Ты лжёшь, – неверяще мотнул головой ревнивец и, с нехорошей ухмылкой шагнув ближе к девушке, протянул руку к её груди, скрытой под мужской рубахой.

Тарос мгновенно вцепился в лапу нахала и вывернул её так резко, что наглец застонал от боли. Но отступать и не подумал – зло скривившись, выхватил из ножен короткий кинжал и попытался в ответ ударить квартерона в живот.

Полыхнуло синим пламенем, и неведомая сила отбросила напавшего прочь, шмякнув о дверь. Неплотно закрытые створки распахнулись, и он вылетел в просторный холл, прямо под ноги троице гостей, явно поджидавших сигнала дружка. Те растерялись всего на несколько секунд, потом с самым свирепым видом двинулись в сторону кабинета.

Зайл дёрнул за какой-то шнурок, Тарос вскочил со стула и, выхватив оружие, попытался оттеснить Тину в угол. В этот момент одна из девиц истерично вскрикнула, рванула платье на груди и упала в обморок.

Очень картинно и ненатурально.

– Интересные тут у них развлечения, – задумчиво пробормотал Костик, начиная засучивать рукава.

– Тина! – предупреждающе вскрикнул Зайл, – не нужно с ними драться! Сейчас отряд прибудет…

– Да зачем мне их бить?! – спокойно и во весь голос удивился Костик. – Я же всё-таки целительница. Просто поправлю немного здоровье… добавлю ночное недержание мочи, чесотку… геморрой… самым шустрым можно и импотенцию.

Наступавшие, уже успевшие заскочить в комнату, рассредоточиться и приготовиться к нападению, при этих словах как-то засомневались в своих действиях, но в тылу у них появился успевший вскочить на ноги «жених».

Он был зол, оскорблён и жаждал мщения.

– Не слушайте вы этого… – дальше следовал набор не совсем знакомых Тине слов, после которого Тарос тихо и кровожадно скрипнул зубами, а Зайл одним прыжком перескочил через стол и оказался рядом с подопечной.

В одной руке он держал широкий медный щит, чем-то похожий на полицейский, в другой – металлический сосуд странной формы, своеобразный гибрид чайника и садовой лейки.

– Не бейте их, – почти умоляющим голосом шепнул друзьям анлезиец, – это провокация.

– Тарос, руку, – скомандовала Тина, мигом сообразив, как сложно будет исполнить просьбу Зайла, если на них нападут сразу четверо.

Квартерон понял её замысел моментально, резко задрал рукав и выставил перед женой левую руку в сверкнувшем синеватой сталью браслете. В следующее мгновение девушка положила на его запястье своё в точно таком же украшении. Вокруг них вмиг замерцало синеватое сияние, и тут уж прониклись пониманием своей оплошности даже самые несообразительные из нападавших.

– Уходим, – как-то истерично выкрикнула та из девиц, которая лежала в обмороке, подхватила юбки и первой ринулась прочь.

Остальные рванули за ней с покорностью, разом выдавшей, кто из компании был организатором этой выходки.

Вот только далеко уйти им не удалось. Стан с парой полукровок хумили и гвардейским патрулём уже перекрыли все пути отхода.

– Они на нас напали! – Находчивая девица не растерялась и тут, выставила напоказ свою полуобнажённую грудь и чуть потянула пальчиками тонкую материю, незаметно стараясь разорвать её ещё больше.

– Ты лжёшь! – жёстко и холодно объявил Стан и скомандовал гвардейцам: – Взять их. Разведите по разным комнатам, сейчас допросим.

– А это ещё кто такой? – недовольно пробурчал один из бузотёров, когда на его плечо непреклонно легла рука дюжего гвардейца.

И вроде тихо сказал, но Стан всё равно услышал.

– Я – Станар Запольский, первый заместитель морянской правительницы по вопросам безопасности.

– Пф-фи, морянский прихвостень?! – презрительно скривил холёное лицо пытавшийся пощупать Тину нахал и добавил несколько грязных словечек, долженствующих пояснить присутствующим, чего стоят, по его мнению, все моряны вместе с их заместителями.

Его дружки согласно заухмылялись, видимо, вполне согласные с таким определением и с поведением главаря.

Костик, на дух не переносивший подобного способа общения, не выдержал, шагнул к матерщиннику, коротко коснулся пальцами его щеки, и тотчас отступил назад.

– Придётся этому флудеру немного помолчать, – кротко объяснил он свой поступок командиру, – пока не выучит несколько десятков более приличных слов.

– За намеренное оскорбление полноправной соправительницы федерации Сузерда этот человек получит самое строгое наказание, – одобрительно кивнув Тине, так же холодно, как раньше, объявил Стан заговорщикам.

Но они уже успели сопоставить имена, звания и сходство этих двух незнакомцев, чтобы начать догадываться, в какую лужу сели.

– Ну а теперь подробно объясняйте мне, почему вы так испугались этих девиц, – потребовала Тина, после того как гвардейцы распихали по комнатам резко сникших гостей и, оставив у дверей охрану, отправились продолжать обход залов.

– Да нечего тут особенно объяснять, – устало вздохнул Зайл и плюхнулся на диванчик, – тьма, и кто только додумался поставить тут такую жёсткую мебель? Охранники не люди, что ли?!

– Прикажи принести другую, – не повёлся на перемену темы Костик, – а пока рассказывай.

– Давай, Зайл, – поддержал клона Стан, – должны же мы знать, в чём суть дела.

– В наших способностях, – неохотно признался анлезиец, – здесь все ведь знают про анлезийское обаяние. Но мы применяем его в самых крайних случаях, и в первую очередь – в целях защиты. Встретишь ночью в переулке толпу вооружённых любителей чужого добра, поговоришь с ними пару сороковин – и всё, ты уже самый лучший друг и грабить тебя им так же глупо, как плюнуть самому себе на сапог. А девицы и сами на нас вешаются, зачем ещё энергию тратить?! Да только потом, когда женихи или родители что-то заподозрят, красотки в любви по согласию не признаются, вот и рассказывают про очарование, которое применил бессовестный обольститель, а бедная жертва вовсе ничего и не хотела. И доказать свою невиновность нам нечем. Ни один одарённый не может точно сказать, применялось очарование или нет. Но поскольку девицы тут свои, а анлезийцы – чужие, то все заявления о попытке очаровать трактуются в пользу заявительниц. Вот и установилось такое правило: если обнаружат, что анлезиец пробыл наедине с девицей больше десяти сороковин и она заметила признаки очарования, указ о выплате компенсации и изгнании нарушителя с Сузерда подписывается немедленно.

– Тогда почему ты их сразу отсюда не выставил? – возмутилась Тина.

– Так они зашли сразу за Таросом. Он только успел сказать, что ты сейчас придёшь…

Костик почувствовал лёгкий укор в голосе телохранителя и украдкой вздохнул. Это называется – лопухнулся. Решил немного развлечься…

– Извини, хотелось посмотреть, как к вам девицы пристают, – удручённо буркнул он и перевёл взгляд на Стана: – Как будем с ними разбираться?

– Думаю, нужно звать мать. Сами они не признаются… а если и признаются, то потом начнут плести интриги и распускать слухи. Устроим показательный процесс… Инварда я уже вызвал.

– Да зачем показательный?! – разом как-то сникли Зайл с Таросом. – Они и так не посмеют требовать компенсацию.

– Дело вовсе не в деньгах, а в отношении к вам, – строго заявил командир, – Поскольку теперь тут не королевство, а федерация, люди должны пересмотреть свои взгляды и отношение к иным расам. Разумеется, это должно происходить постепенно, но понять, что прежние правила не действуют и правительство больше не будет потакать таким вот пройдохам – нужно с самого первого дня.

Костик встал с места, подошёл к клону, внимательно рассмотрел его лицо и вдруг важно погладил самого себя по волосам.

– Тин? – не понял Стан. – В чём дело?

– Гордюсь, какой я умный. Только к маме не пойду, они там с Вастом браслеты делят. А меня выгнали. Нас с Таром.

– Ого! – присвистнул Зайл и повеселел.

– Рано радуешься, – фыркнул Стан, – потом они успели разругаться… я чуть со стула не упал от эмоций… бегом туда бежал. Обошлось. Думаю, небольшой перерыв в переговорах им не повредит. Поэтому иди, через Шарика такое сообщать не стоит. Объяснишь по дороге детали.

– Я с тобой, – поднялся было Тарос, но командир остановил его энергичным жестом:

– Нет. Пусть один сходит. Вы за это время успеете адмиралу всё рассказать. Время позднее, гости, как мне объяснили, скоро домой начнут разъезжаться, нужно успеть провести расследование, пока они ещё тут.

– Понял, – кивнул Тин и почти бегом бросился за матерью.

– Что-то случилось? – ещё на пороге встретил Тина вопрос матери.

Для того чтобы понять, как взволнован её ребёнок, Славе не понадобилось даже прибегать к помощи Шарика, слишком хорошо она знала своего Костика.

– Нужно помочь в допросе, – не стал разводить антимонии Тин, – там девицы пристали к Зайлу и Тару. А потом прибежал «жених» с дружками.

Васт коротко и гневно фыркнул, но Ярославу не отпустил.

– Ну, одну сороковину нас подождут, – решительно сообщил он подопечной и требовательно уставился ей в глаза. – Тина, объясни Славе, почему ей нужно взять мой браслет немедленно.

– Да откуда он может знать, если ничего не слышал из твоих объяснений?! – возмутилась землянка, пытаясь высвободиться из объятий анлезийца.

– Ну навскидку могу назвать две… нет, три причины, – к огромному изумлению Славы, серьёзно кивнул её сын.

– И ещё одну – я, – невозмутимо добавила моряна.

– Ну, слушаю. – Женщина неуступчиво сложила руки на груди и выпрямилась.

Насколько это было возможно.

– Первая, тогда Васт будет иметь законное право везде находиться рядом с тобой, чтобы защитить. Пока ты вытащишь свою висюльку, пока расскажешь сказку – тебя сто раз можно пристукнуть.

Слава скептически фыркнула, но в глубине души не могла не согласиться, что Костик прав. Её метод самозащиты далёк от идеального.

– Вторая, к Васту не будут приставать все наглые девицы, которые желают получить халявные денежки.

Васт несчастно вздохнул.

– Третья, и самая главная, – к тебе не будут приставать меркантильные знатные женихи и, что намного важнее, никто из этих ушлых господ не сможет тебя украсть, опоить и насильно женить на себе. То есть, я хотел сказать, жениться на тебе.

– Тогда я могу добавить ещё две, – сообщила правительница, – первая из них – замужнюю женщину со способностями источника не имеют права взять в храм Астандиса. И вторая, ещё более важная, – чем раньше ты наденешь браслеты – тем скорее они зарядятся и настроятся на тебя.

– А мои чувства… желания… – неверяще смотрела на сына Ярослава, – они уже ничего не значат?

– Ма, ты в чужом мире, и главное тут – выжить, – как-то очень по-взрослому строго глянул на неё Костик, – а чувства… если не появятся, всегда можно найти компромиссное решение, например, как мы с Таром, спать в разных комнатах. Но вот браслеты… нам они несколько минут назад помогли выстоять против толпы аборигенов.

– Каких аборигенов?! – сразу напряглась Ярослава.

– Сама всё узнаешь, выбирай уже браслет, и идём. – Объяснять суть случившегося Тин не собирался. – Там Стан хочет показательный процесс устроить, чтоб другим неповадно было.

– Ладно, – сдалась под их дружным напором Ярослава, – давайте браслет.

Правительница облегчённо выдохнула, Костик, считавший себя экспертом в выборе браслетов, подступил поближе.

– Вот. – Дрогнувшими пальцами анлезиец достал из внутреннего кармана камзола небольшую шкатулку.

– Вастик, – мгновенно ощетинилась Тина, – не хочешь ли ты сказать, что принёс моей маме всего один браслет?!

– Да… – несчастно взглянул на подопечную лучник и тяжело вздохнул, – у ювелиров больше не нашлось ни одного с Анлезии. А другой я предложить не могу… тем более хоть сколько-то приличные были с силой… поэтому я их всё равно бы не взял.

– Васт, – успокаивающе коснулась рукой его колена моряна, – не переживай ты так. Тина просто никогда не видела анлезийских браслетов. Давай мне шкатулку. Встаньте. Торжественное празднование устроим завтра, а ритуал, как повелительница, я проведу сейчас.

Слава даже поперхнулась от этих слов, но посмотрела в сияющие нетерпением глаза Костика, украдкой вздохнула и послушно выпрямилась перед моряной. Дождавшись, пока все замрут в ожидании, моряна приоткрыла шкатулку, заглянула туда и довольно кивнула головой. А потом строго и важно уставилась на иномирянку.

– Ярослава Запольская, готова ли ты взять браслет Ливастаэра из клана Сиреневой лозы?

– Да, – тихо буркнула землянка, а куда ей ещё деваться?

– Протяни руку, – торжественно произнесла моряна и, достав из шкатулки нечто невесомое, надела на руку видящей.

Лёгкое движение тонкой спицы, и браслет сел по руке.

Костик чуть глаза не свернул, разглядывая из-за плеча моряны оставшееся в шкатулке украшение. То, что он сначала принял за кусочек тончайшего серебряного кружева, всего в пару сантиметров шириной, оказалось браслетом невероятно сложного плетения, в котором при пристальном изучении можно было рассмотреть и веточки, и листья, и цветочки, и даже крошечные плоды. Маленькие изумрудики, необычайно чистого зелёного цвета, вставленные в сердцевины цветков, придавали белому золоту необычайный оттенок.

– Ливастаэр из рода Сиреневой лозы, готов ли ты надеть браслет и взять на себя ответственность за жизнь и счастье Ярославы Запольской?

– Да, – решительно протянул руку анлезиец, и браслет бесшумно защёлкнулся на его левом запястье, – спасибо, любимая.

С этими словами блондин поднёс к губам украшенную браслетом ручку жены и нежно поцеловал.

– Поздравляем, – одарила новобрачных довольной улыбкой моряна, – а теперь идём к Стану. Я тоже хочу присутствовать на допросе.

Это было очень странно и непривычно – идти по залам и лестницам рядом с мужем.

Пусть и не совсем ещё своим, и не совсем ещё мужем… но всё-таки уже имеющим право поддерживать Славу на лестнице и по-хозяйски прижимать к локтю её руку.

И Ярослава изо всех сил старалась не показать, как это ей неудобно и неловко, словно она в один миг из энергичной женщины, привыкшей за всё отвечать и самой решать свои проблемы, стала немощным и бесправным инвалидом.

Потому-то она и обрадовалась, когда в просторном холле нижнего этажа их встретили Стан с адмиралом и стало возможным осторожно вытащить свой локоток из нежных, но крепких рук анлезийца.

– Ма, тебе Тин всё объяснил? – Командир привычно проверил эмоции пришедших. Вроде все в норме. Правда, ма немного смущается и Васт какой-то… насторожённый, что ли, но это не смертельно.

– Да, – кивнула сразу и сыну, и адмиралу Слава, – я тут подумала по дороге, чтобы после не было никаких разговоров и никто не обвинил меня в подсуживании анлезийцам, давайте я просто внушу им желание говорить правду, а вопросы пусть задают представители оппозиции… ну в смысле родственники или друзья преступников. Не одни же они сюда пришли?

– А с чего это они могут подумать… – возмутился было Стан, но вдруг сообразил, бросил взгляд на запястье матери и расплылся в довольной ухмылке, – так вас поздравить можно! Ну, ма, я рад!

– Чего? – сосредоточенно что-то внушавший Таросу Зайл немедленно обернулся, стрельнул глазами по зеленоватым ленточкам браслетов и расцвёл, как подсолнух. – Ярослава, Ливастаэр! Поздравляем!

А Инвард только и успел сравнить изумлённым взглядом кружевную вязь браслетов, как в процесс поздравительной компании решительно вмешалась морянская правительница.

– Завтра поздравлять будете, – остановила она набросившихся на жениха друзей, – торжественная церемония состоится в обед. А сейчас приглашайте сюда всех гостей, Слава правильно решила, нужно позволить задавать вопросы их родичам. И ещё… Инвард, ты не против, если я сама буду судить это дело? Чтобы не было двух старших судей.

– Не против, – серьёзно кивнул Инвард. – Но… моряна… возможно, на первый раз не нужно судить слишком сурово… люди ведь ещё не привыкли… к переменам.

– Не переживай, – лукаво усмехнулась моряна, – это не понадобится.

– Надеюсь, – хмуро пробормотал адмирал и вдруг вспомнил: – А указ сейчас им зачтём или завтра вместе со всеми услышат?

– Нужно объявить сейчас. – Ярослава не понимала, откуда в ней возникла такая твёрдая уверенность, но точно знала, так будет лучше. – И ещё… мать-моряна, ты уж извини, но ради пользы дела тебе нужно имя. Такое… громкое, чтобы внушительно звучало во время всяких церемоний и представлений. Услышанное собственными ушами имеет для людей немаловажное значение, и этим не стоит пренебрегать.

– Ты права… – внимательно посмотрев на иномирянку, как-то растерянно согласилась правительница. – Но где же я его возьму?

– А где взяла своё имя Линел? – вмешалась в разговор Тина.

– Это название островка… где она жила. Кроме неё оттуда не спасся никто, – глухо выдавила моряна, и задавать вопросы всем резко расхотелось.

– Извини… я не знала. Предлагаю напрячь память и вспомнить мифологию. Кто там у нас связан с морем?

– Афродита, – в один голос сказали Ярослава и Стан.

– Вот, замечательное имя. Только одного мало… может Афродита Аквитанская?

– Почему – Аквитанская? – не понял Тарос.

– Аква – вода.

– У нас так зовётся пустыня на Таджере.

– Наш мир мы называли Индиготис, по-нашему – это «синий рай», – тихо сказала моряна.

– Замечательно, у нас синий тоже так зовётся, – обрадовалась Ярослава, – ты не против стать Афродитой Индиготис?

– Слава, мне всё равно, но если вам нравится, пусть будет так.

– Постановляем, – официальным голосом провозгласил Стан, – отныне называть правительницу морян Афродитой Индиготис! Народ уже тут? Открывайте двери.

Гости входили в фойе перед служебными помещениями с опаской, однако, не обнаружив ни шеренг гвардейцев с обнажёнными клинками, ни засады из лучников на галереях, слегка успокаивались, хотя и не забывали бдительно посматривать на стоявшую в центре зала кучку людей и нелюдей.

Особенно интриговал приглашённых неожиданный состав этой компании. Среди них не было никого из королевской семьи, не виднелось привычной невысокой, но очень величавой фигуры советника, зато присутствовал железный адмирал. А рядом с ним совершенно непредсказуемо обнаружилась строгая моряна в роскошном платье и кучка анлезийцев. Вместе с ними стояли какие-то неизвестные люди, сидевшие в столовой рядом с королевой, но от этого не ставшие более понятными и известными.

Старый мажордом, в обязанности которого, как выяснили клоны, входило делать всяческие объявления, вышел на свободное место и неожиданно зычным, хорошо поставленным голосом произнёс:

– Указ номер один! Сегодня, в двадцать первый день третьей части сухого сезона…

Пока разносились под сводами зала гулкие, торжественные слова, Ярослава шёпотом попросила Шарика, снова спрятавшегося в кошель, показать ей эмоции гостей и теперь пыталась разобраться в бледных сполохах, какими виделись люди через призму зрения унса.

– Не мучайся зря, – буркнул над ухом голос старшего, – так сразу ничего не поймёшь. Я в свободное время сам тебе всё объясню, начинать лучше с одного человека, а то к ночи голова разболится.

– …А со стороны морских жителей соправительницей назначается повелительница морян Афродита Индиготис.

Толпа гостей полыхнула жарким разноцветьем, и Слава поторопилась последовать совету Стана. Действительно, лучше в такой обстановке не начинать обучения, а посмотреть обычным зрением.

Обычное зрение показало, что гости хоть и порядком озадачены, но особо расстроенными не выглядят, и это не могло не порадовать Славу. Значит, больше попыток переворота не будет и она сможет хоть немного пожить спокойно и не спеша разобраться в своей жизни.

– Тут большинство представители гильдий, – оттеснив Стана, шептала в ухо матери Тина, – а они все связаны с моряной договорами. Вот и не возникают. Хотя и поздравляют адмирала как-то вяловато, ну так их можно понять, такие неожиданные перемены, никто не знает, чем это чревато.

– В связи с вопиющим нарушением дворцового порядка и попыткой опорочить честное имя одного из старших офицеров особого подразделения соправительницы Афродиты Индиготис задержано несколько гостей. Разбирательство в этом деле пройдёт здесь и немедленно. Кто из уважаемых гостей готов предложить свою кандидатуру на роль почётного судьи?

Публика замерла, переваривая услышанное, потом начала перешёптываться, и, наконец, вперёд выступили двое мужчин. Один из них был представителен и сед, второй – молод, сухощав и как-то болезненно бледен.

– Старший – глава гильдии купцов, – не разжимая губ, оповестила всех моряна, – младший – третий сын одного из обедневших знатных господ, работает на ювелира Дитираза. Одарённый, слышит ложь, недавно перенёс нападение разоблачённого им клиента.

– Отлично, – обрадовалась Тина, – это же то, что нужно. Ну и где там наши «герои»?

Публика вдруг заволновалась, задвигалась, стремясь рассмотреть что-то за спиной целительницы, и девушка повернула голову в ту сторону.

Оказалось, «героев» уже ввели и теперь рассаживали на специально поставленных в ряд стульях, под присмотром гвардейцев. Тина с изумлением рассмотрела царапину, украшавшую открытую шею зачинщицы, да и её платье теперь было разорвано много больше, почти оголив грудь.

Надо же, огорчённо фыркнул Костик, а девица-то времени зря не теряла, успела подготовиться к выступлению. И её дружки, заметившие эту подготовку, сразу воспрянули духом, начали переглядываться с самым самодовольным видом. Ну да, чего им бояться? Скрытых камер в этом мире ещё не изобрели и, пока не отменят запреты, не изобретут никогда. А без свидетелей не так-то легко доказать, кто именно порвал платье красотки.

Но зря она так думает, ухмыльнулась Тина, и в этот миг Стан очень серьёзно спросил:

– Ма, ты готова?

Слава усмехнулась, ей долго готовиться не нужно, но всё же осмотрительно оглянулась на моряну. Та ободряюще кивнула и мягко подтолкнула видящую вперёд.

– Добровольным судьям будет помогать в выяснении истины придворная видящая соправительницы Афродиты Индиготис Ярослава Запольская из рода Сиреневой лозы.

«Какой ещё лозы?» – едва не споткнулась Слава, но вовремя выправилась и, сделав самое невозмутимое лицо, шагнула вперёд.

Толпа гостей притихла, но рассматривала незнакомку очень внимательно. И теперь не имело значения, что все они её уже мельком видели сидящей вместе с особыми гостями в королевской столовой. Тогда Слава была просто одной из особо важных гостей и таких интересных подробностей о её способностях никто не оглашал. Зато теперь все получили возможность изучить женщину самым подробнейшим образом.

И вот тут уж они всё разглядели, всё заметили, ничего не пропустили. Ни довольно скромного платья, ни слегка небрежно связанных в хвост волос. Даже мелькнувший из-под длинного рукава краешек браслета – и тот углядели. Ну и разумеется, не могли не узнать работу – не та публика собралась, чтобы в драгоценностях не разбираться. Особенно таких необычных.

Зашелестели шепотки, полетели понимающие переглядывания и недовольные ухмылки. Но Инвард шагнул вперёд, обвёл гостей холодным, неприветливым взглядом, и в зале словно проскользнул под ногами морозный сквознячок.

– Смотрите сюда… – мягко предложила шантажистам Ярослава, встав напротив их стульев и качнула рукой цепочку с хрусталём. – Вы видите там всё, произошедшее с вами совсем недавно, и вы искренне хотите рассказать об этом судьям.

В их любопытных глазах, против воли уставившихся на подвеску, застыло унылое согласие, и Ярослава осторожно шагнула назад. Подчинять людей с каждым разом удавалось ей легче и легче.

– Зачем вы пошли в кабинет к дежурному офицеру? – неслышно выскользнув вперёд, с той же интонацией спросила моряна, но сразу поняла, что задала слишком общий вопрос и поправилась: – Кто предложил идти в кабинет?

– Мулена, – ответило сразу три голоса, два женских и один мужской, а девица с разорванным воротом, самодовольно усмехнувшись, сказала:

– Я.

В толпе кто-то горестно охнул, и коротко ругнулся мужской голос.

– О чём вы хотели спросить офицера охраны? – пытаясь дать девице возможность спасти свою репутацию, быстро спросил старший судья-доброволец.

– Ни о чём. – Мулена пренебрежительно пожала плечами.

Правительница презрительно поморщилась и перехватила у ушлого купца инициативу:

– Тогда чем вы занимались в кабинете столько времени?

– Просто сидели. Мне очень нужны деньги, – нагло сообщила шантажистка.

Ярослава поторопилась спрятать довольную ухмылку. Она вовсе не просто так приказала этим горе-добытчикам говорить искренне, а не честно. Понятие «честно» чуть расплывчато, и его можно лукаво извернуть или переиграть в свою пользу, тогда как слово «искренне» сразу отрезает все подобные возможности.

– Какие деньги? – не замедлила уточнить моряна.

Девица изумлённо приподняла ровно выщипанные бровки и как нечто само собой разумеющееся пояснила:

– Ну, компенсацию.

– Так он к тебе приставал? – обрадовался судья и бросил на Славу победный взгляд.

– Нет, – одним словом разбила его надежды шантажистка, – он всё время писал. Он вообще такой скучный, как старик. Они оба.

Девица снисходительно оглядела заинтересованно притихшую толпу, и в её разуме внезапно взяла верх та часть сознания, которая считала себя невероятно хитрой и ловкой. Мулена покровительственно усмехнулась и самодовольно сообщила:

– Тетушка Сибрита за несколько сороковин, что рассказывала глупому ушастику сказки, отхватила тысячу монет. Неужели я хуже? Если дадут всем троим, то Басси и Жаннел отдадут мне по семьсот за придумку, и мой котик сразу предложит мне браслет.

– Мулена, но ведь у тебя есть приданое! Тебе отец в наследство оставил достаточно! – неверяще вытаращился на девушку купец.

– Сколько там было того приданого, – скривилась Мулена. – Дюржику нужно было закупить товары, и я подписала закладные. Но теперь у нас будут деньги, мы поженимся, и всё наладится.

– Дюржис, – кипя негодованием, обернулся к самому агрессивному кавалеру купец, – ты действительно взял её приданое?

– Не взял, а сама дала, – пошло осклабился Дюржис, – я не могу отказываться, когда мне девки дают.

– И моё тоже, – вдруг тихо объявила рыжеватая и пухленькая Басси и жалобно уставилась на Дюржиса, – и браслет он мне обещал принести. Я… просто не могу ждать… уже скоро всё будет видно.

Она закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.

– Успокойся, девочка, – первой возле неё оказалась моряна, положила руки на плечи, бережно погладила, – не нужен тебе такой подлец в мужьях, он же из тебя корзины плести станет. Найдётся тебе муж и получше этого негодяя. А насчёт ребёночка не волнуйся, рожай спокойно. Мы поможем. С кем она живёт?

– Со мной, – вышел из толпы коренастый мужчина.

– Второй помощник главы гильдии кожевников и скорняков, – сообщила Славе моряна и громче добавила: – Забирай её.

– А наказание? – полуобняв девушку, недоверчиво поинтересовался скорняк.

– Её и без нас наказали, – печально вздохнула Афродита, – веди уже домой. Да не ругай особо, сам не доглядел.

– А этим что назначим? – Седой доброволец посматривал на правительницу с надеждой.

– Симберд, – пристально уставилась в его голубые глаза моряна, – а давай поступим так: вы их забираете и наказание придумываете сами, а анлезийцам просто принесите от лица всех гостей извинение. Вы ведь все до единого, когда сюда пришли, про парней плохо подумали. Вот за эти мысли и извинитесь… этого достаточно.

– Я не думал, – тихо сказал помощник ювелира, – я точно знал, что они невиновны. Но всё равно приношу извинение. – И он почтительно склонил перед Зайлом голову.

– Иди-ка сюда, – бесцеремонно уцепив его за руку, потащил парня в сторону кабинета Стан.

На середине дороги обернулся и скомандовал:

– Тина!

– Бегу уже!

Девчонка оторвалась от руки по-хозяйски державшегося за неё Тароса и бросилась следом, клон зря звать не будет. Квартерону оставалось только проводить их унылым взглядом и тайком вздохнуть, ему предстояло вместе с Зайлом принимать извинения.

– Стойте, куда вы его?! – Мужчина лет сорока, одетый в недорогую, но подчёркнуто строгую одежду, торопливыми шагами догонял клонов.

Славе что-то не понравилось в его резковатом окрике, и она решительно шагнула следом за сыновьями. А вслед за женой неотступно шагнул анлезиец.

– Ма, всё в порядке, отдыхай, – мягко остановил Славу старший и обернулся к аборигену: – А вы кто?

– Это Дитираз, мой хозяин, – почтительно представил аборигена одарённый, виновато глянув на ювелира.

– Замечательно, тогда ты тоже идёшь с нами, – повелительно приказал Стан, и ювелир вдруг как-то сдулся, притих.

И покорно зашагал следом за иномирянами, проклиная про себя ту минуту, когда, заботясь о своей шкуре, по трусости взял с собой в королевский дворец одарённого.

В кабинете Стан бережно усадил своего гостя на стул и обернулся к Тине.

– У него вот тут и тут полыхает болью.

– Сама посмотрю. – Костик уже стоял рядом, осторожно проводя руками вдоль спины одарённого. – Как тебя зовут?

– Онвиер, госпожа.

– Кто же так хорошо тебя порезал, Онвиер, и почему я не вижу работы целителей? Вроде в Дилле есть несколько настоящих.

– Они дорого стоят… а у меня нет денег… – парень почти шептал.

– Дитираз, – испытующе уставился на ювелира Стан, – ты сам всё объяснишь или мне позвать мать? Только помни, что соврать нам не удастся, я вижу ложь не хуже твоего помощника.

– Простите… – Ювелир вдруг рухнул на колени и сжал руками голову, словно надеялся таким способом защитить её от тестирования на истину.

– Пиши, – брезгливо подвинул к нему чистый листок бумаги Стан, – расторжение договора с Онвиером. И поставь внизу сумму, которую ты ему задолжал. За работу, за ранение, за моральный ущерб…

– Он мне не должен, – испуганно оглянулся одарённый, которого Тина неуклонно подталкивала к диванчику. – А где же я буду работать?

– Секретарём соправителя Инварда, – как о чём-то решённом сообщил Стан, – а потом посмотрим.

– Всё готово, – по странному совпадению эти слова Тина и ювелир произнесли почти одновременно.

Стан внимательно прочёл записку, на которой ювелир написал, что больше не претендует на услуги господина Онвиера, и проставил очень кругленькую сумму расчёта. Довольно кивнул, поставил сверху для верности свою роспись и вручил одарённому, с робкой недоверчивой улыбкой ощупывающему больше не саднящие шрамы.

– Вот, держи. Завтра посыльный Дитираза принесёт сюда твои деньги, напишешь расписку. И ещё, – вспомнив приёмчики из современных боевичков, грозно добавил землянин, – за каждый просроченный день будут капать проценты. Поэтому советую рассчитаться сразу.

Онвиер, пока не решивший, огорчаться ему нужно или радоваться, несмело взял бумажку в руки.

– Спасибо…

Ювелир расстроенно фыркнул и пулей вылетел из комнаты, а через пару минут в дверях появился хмурый Инвард.

– Чем вы напугали самого хитрого и пронырливого из торговцев драгоценностями?! Он бежал, как мышь от кота!

– Я нашёл тебе секретаря, чувствующего ложь. – У будущего адъютанта даже плечи вжались от такой непочтительности. – Но если тебе он не нужен, мать-моряна возьмёт.

– Нужен, нужен, – ворчливо заверил адмирал, плюхнулся рядом с Онвиером на диван и недовольно поморщился: – А ничего жёстче во дворце не нашлось?

– Зайл уже дал команду сменить этот диван, – успокоил Стан, разглядывая стопку исписанных листков. – Глянь-ка, Кость!

Тина подошла ближе, заглянула в бумажку и захихикала. Изящным, каллиграфическим почерком с множеством завитушек и вензелей было заготовлено не меньше пары десятков пустых пропусков для будущих посетителей.

Глава 25

– Так кто-нибудь объяснит мне, что случилось с тем парнем, которого выбрали судьёй? – ковыряя ложечкой взбитый в воздушную пену десерт из сливок и ягод, вспомнила Слава, когда сыновья закончили рассказывать новости проспавшему столько интересных событий Консу.

Ужин уже с полчаса как закончился, и в столовой осталась только Ярослава с неожиданно разросшейся семьёй. Адистанна и адмирал, пожелав всем спокойной ночи, ушли отдыхать, но Слава догадывалась, что оба намерены провести ночь не в собственных спальнях. Королева и Дагеберт ещё спали, и отец с дочерью наверняка устроятся где-то поблизости, чтобы не пропустить их пробуждения.

Моряна с помощницами покинули столовую ещё раньше, напомнив, что искать их в случае надобности следует в фонтане.

И теперь только земляне, пресыщенно откинувшись на спинки мягких кресел, почти откровенно позёвывали и утомлённо озирали выставленное поварами изобилие в ленивых раздумьях, попробовать ещё вон того, розовенького, или уже не влезет?

– Его боль… так и била в глаза, – устало вздохнул Стан, – тут нужно смотреть на подсудимых, а передо мной только он маячит. Я всякие болячки ещё с тех пор ненавижу, как с Ташем шёл к побережью. Он ведь тогда совсем помирать собрался, на Юнке вон даже жениться пообещал перед смертью, чтобы было кому дом оставить. Вот я и решил, пока туземцы извиняются, попросить Тину подлечить парня.

– Приказать, – кротко поправила Тина.

– Хоть ты не выступай… передо мной. Командуй вон Таросом… пока я ему пару советов не дал.

– А в ухо?

– А справишься? Кстати, сегодня тренировки не было… по особым причинам, а завтра утром – чтобы все как штык заявились в танцевальный зал. Иначе унсов будильниками пошлю. Ма, тебя тоже касается. Как ты говорила, в здоровом теле бациллы не выживают?

– Ты про парня начал рассказывать, – осторожно вернула его к теме Слава.

– А, точно… совсем засыпаю. Ну, когда его хозяин с нами подорвался, мне сразу видно стало, что он почему-то слишком нервничает, вот и взял его с собой. А потом Тин посмотрел и возмутился: оказалось, к парню целителя даже не звали. Тут от этого ювелира таким страхом дохнуло, причём с жадностью и злостью перемешанным, я и пригрозил… просто наобум, а он тут же сломался, сразу парня отпустил и заплатил по полной.

Мне потом этот Онвиер рассказал, в чём дело. Когда его приняли на работу, то вменили следить за сохранностью товара. И едва он отработал несколько дней, как обнаружилось исчезновение очень дорогой вещицы. Ну вот на него и повесили, поэтому он работал почти бесплатно, каждый месяц высчитывали. А потом это нападение – недовольные клиенты разбили витрину, снова на него повесили. Но самое интересное, хозяин вроде как ничего не знает, Онвиер ведь ложь чувствует. Но всё равно там дело нечисто, интуиция подсказывает. Я там потом хочу ещё покопаться… а сейчас иду спать… а то тут засну.

– Все идём, – объявила Слава, вдруг сообразив, что сидят они только из-за неё, ждут, не понадобится ли ей помощь в разборке с неожиданно нарисовавшимся мужем.

– Тоже мне, группа поддержки нашлась, – бурчала про себя женщина, направляясь в сторону своих комнат. Как будто она сама не в силах справиться с блондином! Если, конечно, с ним нужно будет разбираться, что-то он к концу вечера совсем притих. Слава осторожно покосилась в сторону новоявленного мужа и незаметно хмыкнула.

Васт безмолвной тенью держался рядом, бережно поддерживая жену под локоть, и его упорное молчание и опасливые взгляды неимоверно веселили землянку.

Неужели красавчик ещё не понял, что она вовсе не собирается его никуда выгонять?! Не дурочка ведь малолетняя, признала справедливость аргументов Тины и моряны. Да и все сведения, какие она успела выяснить про Васта за эти дни, выставляли блондина в самом лучшем свете. И конечно, его странная уверенность насчёт душ… таких красивых доводов в свою пользу женщине ещё не приводил ни один претендент на место рядом с ней. Хотя не так уж и много их было, тех претендентов, если честно.

Слава распахнула дверь покоев и вошла первой, мстительно предоставив анлезийцу самому решать, войдёт он внутрь или и в самом деле останется, как грозился, спать у порога.

Васт помедлил всего мгновение, потом шагнул в комнаты и прикрыл двери.

– Я – умываться, – нарочито обыденным голосом объявила Ярослава, проходя в спальню, дверь в умывальню вела именно оттуда.

– Хорошо, – так же ровно согласился он.

– Обалдеть, – рычала женщина, плеская себе в лицо холодную воду, – какой замечательный разговор.

И как это у белобрысого так здорово получилось отстраниться от всего происходящего между ними, едва он напялил на неё свои браслеты!

Теперь она даже ни на миг не сомневалась, что разгадала, какую тактику решил избрать анлезиец. Послушного и внимательного мужа-тени, который готов выполнить любое пожелание, но никогда не сделает и шагу по собственной инициативе.

Значит, за любое решение, какое бы она сейчас ни приняла, и спрос потом будет с неё? Типа, милая, ты же сама так хотела?!

Ох, как не нравился ей такой расклад! Уже хуже горькой редьки надоело самой изобретать способы решения бесконечных бытовых и жизненных проблем и самой же их и выполнять. Так давно уже втайне мечталось переложить эту тяжесть на более широкие плечи. И вот в тот самый миг, когда эти плечи наконец возле неё появились, их хозяин почему-то решил дать ей все права на единоличное правление семейной лодкой.

Конечно, Слава прекрасно понимала, каким путём он дошёл до такого каверзного решения, Тина провела большую воспитательную работу. Вот Васт и дует на воду… так, на всякий случай, чтобы не ошпарило. Но ведь у младшего с Таросом вообще фиктивный брак! Да и Тин в душе остался парнем!

А она вполне взрослая женщина и не собирается, получив в мужья, пусть и по какой-то нелепой ошибке, такого сногсшибательного парня (наедине с собой-то можно признаться?!) изображать из себя монахиню. Да и смешно это будет выглядеть со стороны… и моряна, и дети тоже вряд ли сочтут подобное скоромное поведение подвигом. Да и во имя чего геройствовать?!

Но как же ей теперь всё изменить, если анлезиец уже успел сделать первый ход? Как переиграть блондина, заставить действовать по тем правилам, какие больше подходят ей?!

Думай, Слава, думай! И не забывай, за твоей спиной опыт жительниц Земли, а это тысячи разных культур и разных отношений к браку и послебрачным отношениям! А ты не зря жила на берегу моря, где схлестнулось столько народов, религий и обычаев! Ну и даже если ни один из них в точности не соответствует требуемым параметрам, всегда ведь можно его немного исказить? Да хотя бы родной русский… что там было насчёт сапог?

Женщина довольно хмыкнула, растёрла куском полотна лицо, причесала волосы, лукаво подмигнула своему отражению в полированном серебре и направилась в спальню.

– Мыльня свободна, – с намёком сообщила невидимому Васту, направляясь к шкафу за ночной сорочкой.

– Спасибо… – как-то неуверенно буркнул анлезиец, появляясь в дверях, постоял секунду и обречённо потопал в ванную.

Вот и умничка, что не стал спорить, проводила его одобрительным взглядом Слава, и принялась поспешно переодеваться.

Ещё раз причесать волосы, найти какую-нибудь тряпку… вот хоть этот широкий шёлковый шарф – самое то, накинуть его на голову, как паранджу, и встать босиком посреди спальни так, чтобы нельзя было обойти ни с одной стороны.

– Старшая почка, ты что делаешь?

Чёрт, как она про унса забыла! И куда же его девать? Третий в постели лишний, особенно если он может в самый неподходящий момент задать любой глупый вопрос. Но не в шкаф же его запирать?

– Шарик! Тебе есть важное задание. Меня теперь ночью охраняет Васт, а Юну никто не охраняет… лети к ней. – Слава торопливо распахнула створку окна.

Уфф, от одной заботы избавилась, порадовалась землянка, возвращаясь на место и с показной покорностью склоняя накрытую лёгкой тканью голову. Ну а теперь выноси, удача, родимая.

Ливастаэр вышел из купальни в светлых тонких штанах, на ногах легкие замшевые ботиночки, из-под шарфа видно. Слава вознесла про себя хвалу местным богам, что муж не додумался гулять босиком. Объяснять суть ритуала загодя и слишком подробно – значило испортить весь эффект.

– Слава?!

Изумлённый и встревоженный голос анлезийца пролился на сердце небесным бальзамом.

– Почему ты тут стоишь?

– Тебя жду… – тихо и кротко прошелестела женщина.

– Зачем?! – В его голосе билось и рвалось смятение.

– Ты же теперь мой муж… садись, – Слава настойчиво подтолкнула блондина к кровати, и он, растерявшись, опустился на вышитое покрывало, – вот так.

В следующий миг женщина стояла на коленях и бережно стаскивала с его ноги ботинок, потрясла – пусто. Второй – тоже пусто.

– Ярослава! – опомнился анлезиец, подхватил жену на руки, сорвал с её головы покрывало и ошеломлённо уставился в сияющие смехом глаза. – Зачем ты это делаешь?

– Это старинный ритуал моего народа, суть которого – определить, кто из супругов будет главным в семье. Если бы в первом ботинке была монетка, то повезло бы мне. Но раз её не было, то теперь всё за нас решаешь ты.

И она покорно положила голову на грудь мужу, стараясь, чтобы он не смог рассмотреть лукавой усмешки.

– Варварский обычай… – облегчённо выдохнул Васт, огляделся, секунду подумал и заключил: – Но я не могу сказать, что он мне не понравился.

Проснулась Ярослава по привычке рано и по той же привычке сначала глянула на окно, убедиться, что рассвет уже рисует на нём розовыми пальцами начало нового дня. Удостоверилась, легко зевнула и сладко потянулась.

И сразу обнаружила мужскую руку, по-хозяйски лежавшую поперёк живота. Но возмущаться таким произволом и не подумала, только чуть закусила губу и хихикнула про себя. Ей даже вспоминать особенно не нужно, чем закончилось её обращение к народным обычаям. Не так уж давно и закончилось… но вставать всё равно пора. Костик всегда просыпается рано, жаворонок он.

Слава хорошо помнит, как мечтала выспаться, когда он был совсем маленьким и ещё не умел сам находить себе по утрам занятия. Она в свои редкие выходные даже прятала с вечера в разных местах пакетики с чипсами или книжки, чтобы поспать ещё полчасика, пока сын занят поисками. Наверное, тогда в нём и развился дар быстро находить всё спрятанное… и даже не от него, ухмыльнулась женщина и потянулась в последний раз.

А потом решительно села, собираясь идти умываться. Но мужская рука вдруг крепче прижала её к себе, к ней мгновенно добавилась ещё одна, а потом и всё гибкое, сильное тело анлезийца.

– Славочка… – жарко выдохнул в шею мелодичный голос, – ты куда?

– Умываться и одеваться. Костик же сказал – утром занятия. Ты ведь тоже идёшь?!

– Да… я иду. А вот тебе нужно полежать.

«Ого!» – снова развеселилась Ярослава.

Он и вправду собирается командовать каждым её шагом. Тогда у неё возникает новая задача, как бы потактичнее объяснить новоиспечённому мужу, что покорной она собирается быть только тут, в спальне? Ну и на публике… в местном обществе это, похоже, считается непреложным.

– Вастик… а давай не будем спорить на эту тему? – Слава обвила руками его торс и просительно заглянула в зелёные глаза. – Понимаешь, он ещё очень молод… и совсем недавно начал командовать людьми… моя обязанность, как матери, не подрывать его авторитет, а помогать. А чувствую я себя просто отлично… не забывай, что в своём мире я была врачом… целителем, по-вашему.

– Вот странно… – вглядевшись в её глаза, безнадёжно вздохнул блондин, – ты говоришь правду… и вечером ты тоже не лгала… почему у меня не проходит ощущение, что надо мной подсмеиваются?

– Это неправильное ощущение, – ответила Ярослава твёрдым взглядом, – никто над тобой не смеётся. Или ты думаешь… что всё… ну, всё… было только шуткой?!

– Нет, – он даже задохнулся от воспоминаний и ещё крепче стиснул её в объятиях, – разумеется, нет. Прости… я, наверное, и правда смешон… со своими претензиями… но точно помню… что наши женщины лежат несколько дней…

– Неженки ваши женщины, – фыркнула Слава, решительно выбралась из его рук и направилась в ванную, выслушивать напоминание о неожиданном и досадном подарке переноса было как-то неловко.

Хотя и можно было такое предполагать, судя по зубам и исчезнувшим шрамам.

Танцевальный зал предсказуемо оказался на первом этаже, прямо напротив столовой, в нём уже были распахнуты окна и, зябко поёживаясь, бродили Тина с Таросом и Зайл. Слава с первого взгляда поняла, чем они заняты – расстилают неизвестно где добытые плетёные половички.

Женщина шагнула было к ним, помочь, но сильные руки поймали, заботливо усадили на пристенный диванчик и мягко погладили по голове.

– Посиди, я сам.

Присутствующие, обнаружив их появление, почему-то замерли в тех позах, в каких их застало это событие, и пристально уставились на Славу. А потом дружно перевели взгляды на анлезийца.

«Чего это они?» – в первый момент не сообразила землянка, но, рассмотрев недоверчивое изумление, откровенно расцветшее на лице Тароса, весело захихикала.

Ах же вы, болельщики белобрысые, все ваши тёмные мысли красным маркером и большими буквами написаны на ваших смазливых рожицах! А вот Тина-то с какой стати так радуется?!

Выдать, что ли, нотацию, на тему тактичности и невмешательства в личную жизнь родителей?! Или бесполезно уже?

– Доброе утро. – В дверях стоял Конс, из-под его руки выглядывала черноволосая голова Майки, а сзади всех плелась Юна. – Привет, ма! Как жизнь?

– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила Слава и смолкла, ожидая новых вопросов.

Но Конс только смерил её изучающим взглядом, приткнул рядом сонную Майку и пошёл помогать друзьям. Впрочем, помогать там уже было и нечему: пока блондины пялились на неё, Васт очень ловко разложил оставшиеся коврики.

Слава даже залюбовалась упругой походкой, гибким телом и точными, ловкими движениями мужа, в очередной раз похихикав над спорностью общеизвестной поговорки, что можно бесконечно смотреть, как работают другие.

Ничего подобного. Далеко не все работают так, чтобы хотелось сидеть и смотреть, не отводя глаз. По крайней мере ей, Ярославе. А чаще – посмотришь, и начинает закипать в душе тихое раздражение, ну кто так учил человека, неужели не было рядом никого, объяснить или показать, как нужно делать правильно? Хотя с годами она начала подозревать, что некоторые люди все дела делают одинаково неряшливо и безалаберно.

– Вот Шарик, – села радом Юна, и мягкий комок шмыгнул Славе на шею.

Она улыбнулась насторожённой девчонке, приобняла за плечи, прижала к себе. Пусть не думает, что теперь приёмная мать станет любить её меньше. Может, и есть в мире люди, у которых сердца хватает только на кого-то одного, но она вовсе не из их числа. Её сердца хватит на всех, даже на Васта, если она сумеет когда-нибудь полюбить своего нового мужа по-настоящему.

Нет, ей с ним было очень, просто невероятно хорошо… и всё же это не любовь. Кому, как не ей, знать… хотя вспоминать прошлое больше почему-то совершенно не тянет.

– Он тебя не разбудил? – чуть виновато заглянула Ярослава в глаза приёмной дочери.

– Нет… они с Чудиком так хорошо поиграли… потом я их покормила, и мы легли спать. – Юнхиола пристально разглядывала мать. – Ты сегодня такая… красивая.

– Спасибо, – отмахнулась Слава, которую зацепил совсем другой вопрос, – а почему Чудик спит с тобой?

– Стан сказал… чтобы меня охранять, – как-то неуверенно пробормотала девчонка, отводя взгляд.

Ну да, ну да… охранять! Она и сама вчера так сказала, припомнила Ярослава и оглянулась, а где, интересно, сам строгий командир?

И почему он отдаёт Юне на ночь так горячо любимого унса?! А никто вокруг даже не удивляется?

Ох, похоже, она ещё чего-то не знает про своих сыновей… Насколько всё же проще было, когда он был один… Вот только к тому спокойствию она теперь не вернулась бы ни за какие блага.

– Доброе утро. – А вот и старший.

Умыт, подтянут, серьёзен. На мать взглянул только мельком, так же мельком посмотрел на Васта… и вдруг завис. Секунды на две.

Интересно, и что такое он там рассмотрел, встревожилась Слава, переводя взгляд с одного на другого.

– Занимайте свои места, – скомандовал наконец Стан, как-то очень по-мужски, оценивающе, смерив взглядом едва заметно напрягшегося отчима, и одними губами ему улыбнулся.

И Васт сразу расслабился, ответил такой же незаметной улыбкой, но против его воли в ней промелькнуло столько смущённого счастья, что у Ярославы внезапно перехватило дух.

Она торопливо вскочила и почти побежала к ближайшему коврику, зачем-то повторяя про себя дурацкий стишок про бычка, который по совету бабушки бубнила в далёком детстве, когда не засыпалось.

Но думала совсем не о муже и даже не об унсах. Срочно, немедленно заняться изучением своих способностей, и в первую очередь щитов, закрывающих эмоции, праздничной иллюминацией горела в мозгу главная мысль.

Глава 26

Тренировка подходила к концу, Ярославу, как новичка, уже с почётом отправили на скамейку, Майке с Юнхиолой выдали странное оружие, похожее на факел, только вместо огня на конце ветошки алели капли ягодного сока. Чтобы поставить девушек в равные условия, Стан очертил круг и провёл посредине черту. Тот, кто оставлял на белой рубахе противника больше пятен, признавался победителем.

– Ма, ты будешь судьёй, – непреклонно приказал старший, вручая ей неизвестно где взятый свисток, с виду очень похожий на серебряный, – правила простые, нужно не отсиживаться в мёртвой зоне, а атаковать. Заступать за линии нельзя. Если нарушат – свисти. Бой!

Вскоре оказалось, что такие разные по подготовке и внешности девчонки на самом деле не так уж и уступали друг другу. Русоволосая Юна была выше и явно сильнее, зато Майка двигалась быстрее и как-то непредсказуемее, и Слава невольно залюбовалась изящной гибкостью её движений. Пока Юнхиола успевала сообразить, с какой стороны нанесёт выпад противница – на её рубахе уже краснело очередное пятно. Зато она успевала достать Майку в миг отступления, и рубашка таджерки была запятнана на плечах и лопатках.

В это время парни, поделившись на пары, завершали занятия рукопашным боем. Васт сражался с Зайлом, Стан с Таросом, а Тина – с Консом.

Следя за боем девушек, Слава не могла не поглядывать на сыновей, а изредка, одним глазком, и на мужа. И не могла не признать, у Васта нет здесь достойного противника. Несмотря на то что они с Зайлом двигались с одинаковой стремительностью и грацией, Васт раз за разом прижимал противника к полу, хотя, судя по раскрасневшемуся лицу его напарника, сопротивлялся тот в полную силу.

Бой Тины с Консом заботил Славу сильнее всего. Всё же женское тело всегда слабее мужского, да и ростом она ниже на полголовы. И значит, руки у неё тоже короче. Ну а в рукопашном бою сила и длина рук очень важны, это Ярослава помнила из объяснений тренера. И теперь мать была уверена, что Конс победит самого себя в женском теле, и ждала только момента, чтобы вмешаться и остановить этот бой. Но, к её удивлению, Тина не только не уступала клону, но даже в чём-то его превосходила. Парню никак не удавалось провести ни одной обманной атаки и достать шуструю сестрицу, Тина шутя разгадывала все его намерения.

На Стана с Таросом Слава смотрела реже, чем на остальных, не сомневаясь, что победит квартерон. Хотя на первый взгляд оба были достаточно быстрыми и ловкими, но Тарос всё же старше, опытнее и мускулистей. Да и влияние анлезийской крови со счетов сбрасывать не приходится. Впрочем, как женщина поняла по репликам и взглядам парней, многие считали так же, как она.

И все ошиблись. В тот миг, когда Тарос, захватив обеими руками командира за пояс, почти оторвал его от пола, намереваясь бросить на ковёр, Стан вдруг сделал какое-то неуловимое движение, и квартерон, охнув, на миг разжал руки.

А в следующий момент уже лежал на лопатках, придавленный для верности коленкой соперника.

– Ты проиграл, – объявил Стан, довольно подмигивая квартерону, и в этот миг от дверей раздался сердитый голосок:

– Это было нечестно!

Когда она успела войти? – изумилась Ярослава, оглядываясь на пылающую возмущением Адистанну, и тут же услышала яростное шипение Тины.

Женщина торопливо перевела взгляд на младшего, ожидая увидеть его поражение, но увидела совершенно невозможное: Конс, крепко стиснув сестру в объятиях, что-то торопливо и настойчиво шептал ей на ухо, а Тина изо всех сил пыталась высвободиться.

Помрачневший Стан резко отодвинулся от соперника, вскочил, выпрямился и поднял руку.

– Тренировка окончена!

И в тот же момент Васт, расцветая по пути обаятельнейшей улыбкой, ринулся к Адистанне. Мимо жены.

– Доброе утро! – Слава даже головой потрясла, не сразу поверив, что в голосе мужа может звенеть столько хрустально-мелодичной радости.

– Как там Геб? – Рядом с Вастом встал Зайл, улыбаясь так же искромётно. – Он уже проснулся?!

– Да… – слегка смутилась от такого откровенного внимания Ади, – с ним сейчас правительница…

Она смолкла и осторожно переступила с ноги на ногу, пытаясь заглянуть за спины блондинов. Даже на цыпочки привстала и шею, кажется, вытянула. И тут же смутилась ещё больше, но этого никто из её собеседников как будто и не заметил. Заулыбались ещё шире, осыпали девчонку комплиментами, пока у неё от смущения и удовольствия не запылали огнём щёчки, и, подхватив под ручки, увели прочь. Якобы здороваться с принцем.

В последний момент, с изумлением рассматривая эту странную троицу, Слава почувствовала, как по коже скользнула слегка знакомая щекочущая волна, и в задумчивости прикусила губу.

Ну и что же такое она тут наблюдала? Слава оглянулась на детей – проверить, все ли видели то же самое. И все ли поняли происходящее так, как она.

Стан, отвернувшись к окну, рассматривал там нечто невероятно интересное, и, пожалуй, только Славе был виден его профиль, искажённый отчаянием и досадой. Конс по-прежнему тесно прижимал к себе сестру, а Майка смотрела на них и почему-то кривила губы, словно собираясь зареветь. Юнхиола тоже отвернулась от всех, безуспешно делая вид, будто оттирает с рубахи пятно сока.

Квартерон так и сидел на полу, подтянув коленки к подбородку и обхватив их руками. Его голова была низко опущена, а пшеничные волосы свесились на лоб и закрывали лицо парня, не давая никакой возможности рассмотреть, что с ним. Слава даже по привычке подорвалась с диванчика, пойти, поглядеть, вдруг ему нужна медицинская помощь?!

И в тот же момент опомнилась. Какая от неё помощь, если рядом Тина? А Славе перенос вообще почему-то не дал целительских способностей, хотя она втайне и догадывается почему. Не было у неё никогда особого призвания к этой профессии, и хотя Ярослава вкладывала в учёбу и работу все силы и всю душу, но где-то в уголке сознания всегда хранила понимание, что это – не её.

Тогда как ей сейчас поступить? Ведь у детей явно стряслась какая-то неприятность, и все поняли какая, только она одна сидит и глупо хлопает глазами.

– Шарик! – прошептала Слава, точно зная – следящему за всеми унсу не нужно громкой команды.

И в этот миг Тина наконец вырвалась из рук Конса и ринулась к Таросу. Но Стан успел встать у неё на пути. Поймал, стиснул, прижал к себе. Конс оказался рядом в следующую минуту, обхватил руками обоих, прижался лбом к волосам девчонки.

У Славы вдруг задрожали губы и ослабли коленки, и она тяжело шлёпнулась назад, на диванчик.

– Старшая почка, я тут. – Унс примостился у неё на плече.

– Отлично, – прошептала Ярослава, давая себе ещё одно слово: придумать, как устроить так, чтобы унс всё время был рядом.

Надоели ей эти непонятки и ощущение, что играешь в жмурки, где водить всегда выпадает только тебе.

– Скажи-ка мне, почему все они такие… расстроенные?

– Почка, а мы не умеем определять причину, мы можем только перечислить, кто какие эмоции испытал, – почти виновато сообщил унс.

– Тогда пойдём, ты мне всё расскажешь подробно, – постановила Ярослава и решительно поднялась с места.

– Ма, ты куда? – робко окликнула Юнхиола.

– Умываться и переодеваться к завтраку, – с достоинством королевы пояснила видящая и закрыла за собой дверь.

Не станет она ни нервничать раньше времени, ни паниковать. Сначала всё досконально выяснит у унса, затем потрясёт морян, и только после всего будет делать выводы, уговаривала себя Слава, спокойно топая по лестнице мимо старающихся скрыть удивление слуг и гвардейцев.

Умывалась и одевалась Ярослава не спеша, не желая появляться в столовой самой первой. Вряд ли её сыновья так быстро разошлись по своим спальням.

Стоп! А вот про это лучше не думать! Она сама когда-то объявила Костику, что доверяет ему и не будет, как некоторые матери, спрашивать отчёт за каждую минутку. Смешно ведь иногда было смотреть, как то одна, то другая из коллег занудным голосом диктуют, что именно должен взять и сделать сын или муж в следующую секунду. Попробовали бы они её отцом так покомандовать… да и Саша… не тем будь помянут, не терпел мелочной опеки.

Конечно… всё это было в другом мире и с совершенно другим Костиком… но суть-то от этого не изменилась?!

И повода для беспокойства особого нет… когда они напали на приют, было намного опаснее, и то мальчики победили… значит, и сейчас справятся. Но быть в курсе происходящего она всё же желает, и пусть только кто-то посмеет сказать, что это неправильно!

Слава надела бежевое платье с кружевами, устроилась в самом удобном кресле, осторожно надкусила неизвестный сочный продолговатый фрукт, довольно кивнула, ничего, со вкусом дыни, и приказала Шарику:

– Начинай. Что чувствовала принцесса Адистанна, когда вошла в танцевальный зал?

Ответить Шарику помешал стук в дверь.

Кто-то слишком долго копался, огорчённо вздохнула Слава, подозревая, что это вернулся её блудный муж. Крикнула:

– Открыто! – И уже в следующий момент сообразила, как сильно ошиблась.

В проёме стоял хмурый, как штормовое небо, Таш и сердито похлопывал себя по сапогу прутиком.

– А… – Землянка хотела спросить, зачем он пришёл, но прикусила язык, сообразив, что телохранитель вообще-то должен отчитываться ей о прибытии.

А вот о её замужестве он пока может и не знать… если не просветил кто-нибудь особо добрый.

– Почему ты меня усыпила? – В голосе Таша слышались громовые раскаты.

– Ты вёл себя неадекватно и угрожал жизням окружающих, – мягко, как неуравновешенному пациенту, улыбнулась Ярослава.

– Не делай из меня глупца, женщина. Ты даже не знаешь, от чего я пытаюсь тебя спасти. Анлезийцы все чароплёты, вмиг задурманит голову, не успеешь оглянуться – а на запястье браслет с листиками.

– А… – поперхнулась Ярослава и невольно глянула на запястья.

Нет, ничего не видно, это как же удачно ей платье с такими пышными манжетами подвернулось? И какая может быть опасность в браслете с листиками? А заодно цветочками, завиточками и камушками? Ей он пока очень нравится.

– Ты ведь нашего мира не знаешь. – Таш плотно прикрыл за собой дверь, шагнул ближе. – А я в наёмниках смолоду, по всем странам проехал… и везде одно и то же. Людей никто из инородцев не ценит… ты на Анлезии всегда будешь самой глупой и самой некрасивой. Они ведь увозили уже… и не одну. Все потом из их рощ сбегают на побережье, там несколько посёлков с полукровками.

– А что такое рощи? – осторожно поинтересовалась Слава.

– Места, где они живут… спроси свою Тину, в южной крепости растёт несколько деревьев… это они ещё до войны посадили. И домов своих наплели… только разве можно называть домом корзинку, висящую на ветке? Разве такой женщине, как ты, подходит жить в корзинке?

– А где мне подходит?

– Во дворцах, – уверенно сообщил Таш и как-то приуныл.

– Таш… – Слава начала понимать, что разговор не так прост, как ей казалось сначала, – у нас на родине говорят… с милым рай и в шалаше. Но мы же не об этом сейчас? Как я понимаю, у тебя тоже нет дворца?!

– Да я бы и не осмелился… – Наёмник вдруг охрип и смешался, прошёл к столику, налил себе воды, проглотил махом, сел на стул и тяжело вздохнул, – но есть человек… он всё сделал… чтобы ты встретилась с детьми… и Юну ты полюбила…

– Опаньки, – изумлённо выдохнула Ярослава, а ларчик-то как просто открывался!

Действительно, умный мужик… и с дворцами. Как же он так моментально успел просчитать, какую можно потребовать с неё расплату за спасение от роли королевской гадалки и за помощь во встрече с детьми?! А интересно… Ливастаэр догадывался, за кого хлопочет её телохранитель?!

– Ты не думай, Слава… он человек очень хороший, вот хоть Стана спроси… и для тебя всё сделает… и принуждать ни к чему не будет, а Юну представишь как дочку, он её и усыновит. И твоих парней заодно… будете в безопасности.

– Таш… – Ярослава чувствовала себя виноватой за то, что позволила ему всё это сказать, раскрыть свои тайны и замыслы неизвестного ей, но, несомненно, положительного господина наместника, – так не получится, Таш.

– Да почему? Он мужчина хоть и в возрасте, но ещё хоть куда… в смысле не стыдно будет тебе рядом с таким мужем на людях показаться. Ты погоди, не отказывайся! Самое главное, чароплёта ушастого не подпускай сильно близко, присмотрись, народ порасспроси…

Дверь приоткрылась бесшумно, по-шпионски, ушастый чароплёт проскользнул в щель и застыл возле двери, опершись спиной на стену.

– Как-то ты меня запугал, Таш, – проследив за манёвром мужа, с преувеличенным огорчением вздохнула Слава, – даже и не знаю, что теперь делать… – Она специально выдержала паузу и заключила: – Опоздал ведь ты с предупреждением.

– Как опоздал? – побледнел телохранитель. – Ведь всего один день проспал?!

– А я вчера вечером взяла его браслет. – Женщина смотрела на телохранителя извиняющимся взглядом. – Ты только не переживай так, Таш! Я поговорю со Станом… может, он что-нибудь придумает… Господин Зорденс и в самом деле много для него сделал…

– Он даже не представляет сколько, – горько выдохнул заниец, – но это не в упрёк… Стану я жизнью должен… хотел и ему услужить… Вот даже сам теперь не пойму, почему в этом деле всё с самого начала шло наперекосяк? Наверное, стар я становлюсь… слишком поздно догадался, зачем он Хо дальней дорогой на Хамшир отправил, да ещё с чумовым дрессировщиком вместе. Это я Стана тогда так называл… не понимал, чего такого особенного Зорденс в нём рассмотрел. Почему именно ему Хо доверил… только зря всё. Ведь он и тогда в ней девчонку не видел… и сейчас не замечает. Морянки все думы ему заплели… одно зло от них людям.

– Что ещё за морянки? – насторожилась Ярослава. – Объясни.

– Я объясню. – Васт отлепился от стены и легко пошагал в сторону дивана.

– Ты! Ты… – Таш вскочил и уставился на анлезийца с ненавистью, не находя слов, чтобы выразить всё бушевавшее в его груди негодование.

– Таш! – строгим, докторским голосом окрикнула Слава. – Прекрати немедленно! Я взрослая и свободная женщина и имею право на собственное решение. Если бы ты сказал мне там, на корабле… возможно, всё повернулось бы иначе… но гарантировать не могу.

– У меня же инструкции… я их не мог нарушить… – Таш отчаянно махнул рукой и ринулся прочь.

– Шарик! Следи за ним…

– Шарик помнит, нестабильная психика.

– Вот именно! А теперь, Вастик, поговорим с тобой.

– Славочка, – анлезиец подсел ближе и осторожно заглянул жене в глаза, – извини… понимаешь, не было времени тебе объяснить… мы хотели перебить… всё-таки у нас способности сильнее, чем у него…

– Пока ты не углубился в дебри объяснений, – перебила Слава, – хочу сказать честно и откровенно: если ты собираешься извиняться за то, что вы с Зайчиком сияли перед Адистанной, как фонарики, то это совершенно зря.

– Почему? – расстроился блондин. – Ты же не дослушала…

– И не собираюсь слушать. Мне не восемнадцать и даже не двадцать восемь. Я отлично поняла, что вы играете какой-то спектакль, и мне достаточно простого пояснения, в чём там было дело. А вот не понравилось мне другое… ты почему вошёл в собственные комнаты, как шпион… и слушал приватный разговор?

– Но ты же меня видела!

– Ну потому и сказала кое-что… специально для твоих длинных ушей. Но вот Таш такого отношения не заслужил, он, между прочим, меня через всю Занию невредимой провёз.

– Я никогда не подслушиваю… – вспыхнул анлезиец, – если только дело не касается меня и моих дел… и вообще, если хочешь знать, я дал тебе возможность выслушать все его доводы. При мне же он не захотел бы говорить.

– Вастик, а вот сейчас, как любая приличная женщина, я, между прочим, просто обязана дать тебе пощёчину, – печально сообщила Ярослава, даже и не подумав двинуться с места.

– Вот этого мне никогда не понять – если ты не сердишься за Ади, то за что же тогда пощёчина?

– За то, что ты стоял тут и спокойно смотрел, как твою жену сватают за другого! И даже, как мне кажется, не против был спихнуть её… если она окажется недостаточно тверда в своих решениях!

– Ярослава! – В зелёных глазах застыло неподдельное изумление, и землянка могла бы расхохотаться, если бы этот вопрос не был для неё так принципиален. – А что делают в таких случаях ваши мужчины?

– Как минимум – выбрасывают наглеца за дверь. Или в окно, – пожала плечами Слава. – А как у вас?

– Это неважно, – блондин придвинулся вплотную, обнял жену и подставил ей донельзя довольную физиономию, – бей! Мне нравятся ваши законы.

И даже глаза закрыл.

Ну вот как было удержаться и не погладить пальчиком высокие скулы, не провести по шелковистым бровям, не обрисовать изгиб расплывающихся от удовольствия губ?

А уже в следующий миг Слава утонула в нежности стиснувших её рук и нетерпеливом жаре поцелуя, из которого ей удалось вынырнуть далеко не сразу.

– Васт… – шептала женщина, забыв, что сама не перестаёт гладить его по туго натянувшейся на плечах тренировочной рубахе, – прекрати! Скоро на завтрак идти… и ты мне ещё столько рассказать хотел… и переодеться тебе нужно…

Анлезиец слушал этот благоразумный шёпот и видел в её ауре совсем иное. А давно забытое чувство тепла и счастья, впервые за много лет согревшее его душу минувшим вечером, неуклонно разрасталось и крепло, грозя затопить всё вокруг безудержным весенним половодьем.

И права она, сто тысяч раз права, когда говорит, что он должен был войти сюда хозяином, взять Таша за шиворот и выбросить за дверь, и у него бы вполне хватило на это сил, хотя заниец – воин из первой десятки. Но в тот миг в душе Васта бушевало сомнение, что он правильно поступил, позволив собственному эгоистичному желанию счастья и гармонии возобладать над обычным, житейским здравомыслием.

Даже сравнить смешно, кто может дать ей больше удобства, достатка и почестей, он или Зорденс. Разумеется, новый наместник. Не раз за жизнь в человеческих землях полукровка слышал это имя. И не все произносившие его были почитателями господина коменданта, некоторые даже ненавидели… те, кто бежали от правосудия родины подальше, поступали матросами на торговые и пиратские суда. Но все сходились в одном: он человек умный и осторожный, хоть и не часто дающий обещания, зато умеющий выполнять их неукоснительно.

Одно время все гадали, кто выйдет победителем в его непрекращающейся тайной войне с прошлым наместником, приходившимся Бангдираху троюродным братом и потому пользующимся необычайным доверием. Но четверть периода назад пришла новость, что Зорденс победил, и бывший господин сменил крепкие стены дворца наместника на не менее крепкие запоры королевской темницы для знатных преступников. И теперь положение Гадруни было даже лучше, чем у короля, властью над вверенной территорией он обладал почти такой же, а желающих убить его, чтобы наследовать должность, было на порядок меньше, чем у Бангдираха.

Но она даже не засомневалась… он видел это по её ауре, и по отношению к Ташу испытывала только лёгкое чувство вины… а вот к нему, Васту, даже на миг не ощутила того возмущения, о котором говорила… он знал. И в этом он тоже должен признаться ей… и как можно скорее, потому что никак не может пока предугадать, какие его поступки ей не понравятся, а какие Слава даже не заметит. Он ведь сам себе не поверил там, в танцевальном зале, когда вместо вспышки негодования или хотя бы малейшего проблеска ревности или обиды заметил в её ауре только обычный интерес постороннего зрителя.

Да она была самой спокойной в многоцветье доступных ему эмоций, обрушившихся на анлезийца со всех сторон, а уж что почувствовал Стан, он даже представить не может. И не хочет, если совсем честно… хватило впечатлений, когда пришлось работать с эмоциями, переданными Чудиком. Кстати…

– Славочка… – напоследок нежно коснувшись её губ, предложил Васт, – завтрак можно приказать принести сюда… если ты хочешь.

– Извини… – В её голосе и ауре скользнуло чувство вины, и Васт не сдержался, крепче стиснул руками талию жены, потёрся щекой о её волосы.

– Не нужно извиняться… я понимаю, ты хочешь завтракать со всеми… Шарик, можешь нам сказать, когда все начнут собираться в столовой?

– Все не начнут, – помолчав, выдал унс. – Тина и Тарос не пойдут, командир велел за ними следить. Нестабильная психика.

– Не ходи к ней сейчас… – предупредил движение Ярославы муж, – я всё объясню.

Глава 27

– Только сразу предупреждаю: объяснять нужно много, а времени мало… поэтому выбирай, про кого ты желаешь узнать сначала. Про меня, про Тину, про Ади или про Стана?

– Про Тину.

– Тут всё просто, она… вернее, он, влюбился в Адистанну. Давно… ещё когда мы только выехали из крепости. Сетилия дала ей портрет и пропуск на аудиенцию к королеве, хотела таким образом помочь, оказать протекцию. А Тин влюбился… вот и ревнует. К Таросу. Но Тар не виноват… ему эта Адистанна никаким боком не нужна… это мы с Зайлом виноваты. Просмотрели инициацию… и даже то, что в ту ночь там творился полнейший разгром, нас не оправдывает.

Васт виновато глянул на растерянную жену, тяжело вздохнул и, как прыгнув в воду с моста, объявил:

– Я должен признаться ещё в одном обмане… вернее… не совсем это обман, скорее половина правды. Когда мы приносили Тине клятву на крови, то собирались охранять не только её, но и Тароса. Он сын Яргелли и один из нас… точнее, мы ждали того момента, когда он им станет. А в ту ночь он лежал без сознания… Тина тоже… людей не хватало, чтобы выставить посты. Вот и посадили возле него Адистанну… всё равно ей больше делать нечего было, Геба мы усыпили… когда поймали. Вот когда Тар начал приходить в себя, способности и проснулись… и первый спонтанный выброс обаяния пришёлся на Ади… Тут тоже мы виноваты, нужно было сразу её перевести на меня или Зайла, а мы просмотрели… да и держалась она очень замкнуто… даже виду не подавала. А эмоции у неё закрыты королевскими амулетами… Урдежис не поскупился ради своих планов. Сегодня принцесса совершенно случайно себя выдала… хотя Стан говорит, что ещё вчера в обед заметил… он ведь тоже… к ней неравнодушен… но старался никому не показать, уступил девушку Тину. Жаль, я не знал… Стан умеет хорошо прикрывать свои чувства, и Чудик ему помогает.

– Ох, господи, – расстроенно прошептала Слава, беда подкралась, откуда не ждали, – а что… никак нельзя с неё снять… это ваше очарование?

– Можно только было перевести на того, кто сильнее… или старше циклом. И то лишь в первый день. Вообще, чем быстрее, тем лучше. А теперь образ укрепился в её душе… дополнился подробностями, запахами, звуками голоса… это уже почти любовь… и назад повернуть невозможно. Я не говорил тебе, что мы пользуемся обаянием в основном как защитой от врагов? Так вот… именно из этих врагов потом и получаются самые преданные друзья… поэтому десять раз подумаешь, что лучше, клинки достать или зачаровать.

– Бедная девочка… – вздохнула Ярослава, но думала она в этот миг не об одной Адистанне.

Всех было жалко… ей всегда всех жалко, с того самого вечера. Любовь вообще лотерея… и очень жестокая. Сколько ей встречалось в жизни достойных людей, раз за разом вытаскивающих пустышки. А рядом с ними абсолютно никчёмным и подлюшным субъектам неожиданно выпадал джек-пот. Но парням всё-таки проще… Нет, не в смысле потери, больно-то всем одинаково. Им проще потом подняться, вернуться на исходную и начать искать запасной путь к счастью. Женщинам это удаётся далеко не всегда.

– Так, а что там про тебя? Про Ади и Стана я уже поняла.

– Хорошо… – Васт отстранился, даже руки убрал, и как-то подозрительно напрягся, – тогда про меня. Когда Тина подружилась с морянами… они открыли ей свой секрет… мы, конечно, догадывались, что могут быть дети… но никто ни разу ничего не сказал… никаких претензий. А тут принесли целый список… это Тина… она сказала, мы должны знать…

– Страна должна знать своих героев, – машинально пошутила Ярослава и призналась, – но я ничего не поняла.

– У меня есть дети. – Васт произнёс это так трагично, что смеяться землянке как-то расхотелось. – От морян. У нас у всех они есть… у морян погибли все мужчины…

Слава вспомнила рассказы Линел о том, как они выживают рядом с людьми, и постепенно начала понимать, что именно пытается объяснить ей муж.

– Стоп, а вот про это я знаю, – остановила она блондина, – они специально играют роль… путан, а сами восстанавливают свой род. Так, значит, они вам ничего не говорили?

Васт только вздохнул.

– Васт… а от меня-то ты чего ждёшь?

– Ничего. Я только хотел тебе сказать сам… первый. А то вдруг кто-то расскажет… а ты рассердишься.

– А вчера предупредить ты не мог?

Блондин вздохнул ещё отчаяннее, стиснул руки в кулаки и бросил косой виноватый взгляд на жену.

Ярослава посмотрела в несчастные зелёные глаза и тоже вздохнула. Это до чего же Тин зашугал парней, что они от самых обычных вещей дёргаются?!

– Ладно, – покладисто согласилась Ярослава, решив, что про детей она выяснит у моряны, вряд ли с ними возникнут какие-то особые сложности, – на этом всё?

– Нет, – не глядя жене в глаза, помотал он светловолосой головой, – есть ещё одна вещь, которую я должен сказать тебе.

– Ты хочешь объяснить, почему так коротко пострижен? – пошутила Слава и сразу увидела, что нечаянно попала в точку.

Глаза мужа вмиг стали огромными и круглыми, как у унса. Ой, похоже, ей пора взять музыкальную паузу, а то от этих секретов скоро крыша поедет, определилась со своими желаниями землянка и решила свернуть беседу на более спокойную тему. Оказывается, не так просто из привычных бытовых проблем матери-одиночки влезать в бушующую страстями жизнь хозяйки большого семейства.

– Это тоже… – ошеломлённо пробормотал Васт, – но как ты догадалась?

– Дедуктивный метод, – фыркнула Слава и, заметив, как из-под подушечки выглянула глазастая голова унса, шутливо добавила: – А все, между прочим, уже идут в столовую.

– Стан велел спросить, вы идёте завтракать? – подтвердил Шарик.

– Элементарно, Ватсон. – Слава с шутливой серьёзностью кивнула унсу и обернулась к мужу: – Ну, ты намерен подать мне руку, чтоб я встала с дивана?

– Конечно. – В следующий миг она оказалась на ногах и крепко прижата к его груди. – Я всё-таки скажу… возможно, ты рассердишься, но вчера я не удержался… и провёл ритуал… подробно объясню позже, но я теперь ощущаю все твои эмоции… понимаешь, все. И это ещё не всё… скоро и ты начнёшь меня чувствовать… я так хочу. Но сейчас не об этом… я ощущаю, как тебе больно и тревожно… а ты улыбаешься и шутишь…

– А если не шутить… то станет совсем паршиво, – тихо призналась Ярослава, – мне это всегда помогало… Так мы идём?

– Идём. Но не забывай… теперь с тобой рядом – я. Пусть пока и не знаю всех ваших законов… и делаю ошибки… но я обещаю, постепенно их будет всё меньше.

– Заранее начинаю бояться… – смущённо проворчала Слава и решительно потянула блондина к двери, пока не начал выяснять, что именно она имела в виду.

– Я забегу в свою комнату переодеться, – сообщил анлезиец, пройдя несколько шагов, – и прикажу перенести свои вещи в твою комнату.

– Нет! – вспомнила Слава примету. – Не сейчас! Перенесёшь после обеда. Такие у нас правила… жених с невестой идут на свадьбу каждый из своего дома. И после завтрака пойдёшь к себе… не обижайся, это чтобы семья потом была крепкой.

– Ради этого я готов прийти пешком из порта, – сообщил жених так серьёзно, что у Славы перехватило дыхание и защипало в носу, – и даже дальше.

– Вот крайностей не нужно… – Ярослава старательно не смотрела ему в глаза, чувствуя себя аферисткой. – Иди.

И первая шагнула прочь, пытаясь удержаться, чтобы не побежать. Чёрт, чёрт! Что она творит, зачем позволила себя уговорить!

Парень и правда влюблён в неё… и что греха таить, это невероятно приятно, быть любимой. Видеть, как он переживает из-за неправильно понятого слова, строгого взгляда, неизвестно когда прижитых с хитроумными морянками деток… и даже из-за того, что у него нет дворца, как у далёкого занийского наместника. Наблюдать, как он старается ей во всём угодить, с каким счастьем принимает вполне обыденные между женихом и невестой проявления ласки… как ловит взгляды… И знать, что твоё сердце выжжено напалмом давно прошедшей любви, высушено бочками слёз, вылитых по своей проклятой доле матери-одиночки, и вряд ли сможет когда-нибудь ответить полноценным чувством.

– Слава, – возле столовой видящую перехватила моряна, – что произошло?

– Тарос, – Слава сразу догадалась, чего не может понять чувствующая эмоции правительница, – там, ещё в приюте, когда в нём проснулись способности, приворожил принцессу.

Глаза моряны на миг стали круглыми, как у рыбки, потом подёрнулись туманом глубокой задумчивости.

– Ах вот как… неожиданно. А я думала… она в Стана… – Афродита разочарованно вздохнула.

– Рухнула вся интрига? – Сегодня Слава могла требовать приз за сообразительность.

– А ты хочешь сказать, что это был плохой вариант? И она ему нравится… может…

– Не буду я её гипнотизировать, и не проси. Стан никогда не согласится. И одной этой причины мне достаточно. А есть и побочные эффекты.

– Но Стана можно спросить.

– Чур, это буду не я. Мне и так хлопот с детьми хватает, – решительно отказалась Ярослава и вспомнила, о чём хотела поговорить с правительницей. – Кстати, про детей, расскажи-ка, про тех, которые от моих парней?!

– Но они только у Стана… – Рассмотрев появившееся на лице землянки выражение, моряна вдруг изумлённо вытаращила глаза и резко хлопнула себя по губам. – Ох.

– Вот именно… ох. И отсюда поподробнее.

Дверь распахнулась, и тот, о ком они только что говорили, возник на пороге.

– У вас что-то стряслось?!

– Я нечаянно – русалка запнулась, – проговорилась…

– Ты и нечаянно? – невесело хохотнул Стан. – Ладно, поверю, а о чём?

– О детях, – не желала оттягивать неприятное объяснение Ярослава.

Васт должен был подойти с минуты на минуту.

– Они не виноваты, мам, правила у них такие. – Взяв мать под руку, старший уверенно повёл её в столовую, не ту, парадную, где они обедали вчера, а в небольшую, только для королевской семьи. – Это я сам вызвался отработать за хумили, моряны их не берут… чтобы породу не портить.

При последних словах он ехидно ухмыльнулся и скосил взгляд на моряну, но та сделала вид, будто ничего не заметила.

– И они через день спросили… когда узнали, кто я такой, согласие… Моряны могут сразу определять, будут дети или нет. Ты же понимаешь… я не мог отказать… ну, в общем, у тебя будут внуки.

– Но почему внуки… – никак не могла понять Ярослава, с ужасом представляя стайку мальков.

– Я так решил… чтобы ему не было одиноко… и морянам нужно помочь, – снова засмеялся Стан, и теперь его смех звучал намного жизнерадостнее.

– О боги, – потрясённо пробормотала мать, – это просто ни в какие ворота… я и так начинаю чувствовать себя патриархом рода… или правильно будет сказать – матриарх? А бедный Васт так переживает… сколько у него их там, кстати?

– Пятеро… всего, – с сожалением вздохнула моряна, – все дочери. Старшей десять лет, младшая ещё не родилась.

– Действительно… ужасно, – себе под нос буркнула Слава, усаживаясь за столом и оглядываясь. – А Адистанна не будет завтракать?

– Ей отнесли завтрак в покои брата… – поторопилась ответить моряна. – Зайл убедил её, что за ним нужно присматривать. Он тоже там дежурит.

– Замечательный парень.

Ярослава думала совсем о другом, говоря эти слова, душу грызла непонятная тревога… Интересно, и откуда взялось это чувство, если она все уже выяснила? Женщина перебирала в уме имена и последние события, пытаясь понять, кто именно её беспокоит, и не замечала, как напрягся посматривающий на неё старший, как бесшумно распахнулась дверь и насторожённо замер на пороге блондин, оглядывая всех подозрительным взглядом, в котором так и читалось: «Кто?»

Кто осмелился расстроить его любимую женщину, что произошло в те несколько минут, пока он приводил себя в порядок?

– Мне нужно, отдельную комнатку. – Ярослава наконец сообразила, чего ей хочется, – есть поблизости?

– Идём, – моряна уже была на ногах, – тут по соседству… мне можно будет посмотреть?

– Никому нельзя, – обводя детей рассеянным взглядом, послала ей бледную, виноватую улыбку Слава, – не обижайся.

Комнатка была той самой читальней, и, привычно развязывая шнурок, Ярослава порадовалась привычке местной знати жевать сладости и орехи. Мигом освободила одну из вазочек, протёрла салфеткой и ссыпала в неё свои камушки, крутнула, перемешивая, и потянулась пальцами к тому, который позвал теплом.

Подержала в кулаке, немного успокаивая дыхание и моля про себя, чтобы это не оказалась ни одна из тех рун, какие трактуются только однозначно и не несут в себе никаких добрых начал. Набралась смелости, выдохнула и разжала ладонь. Переменчивая или лукавая удача смотрела на неё своей ехидной кошачьей мордочкой, словно предупреждая о возможном коварстве предстоящих событий. Однако в большинстве случаев она приносила удачу, если человек, получивший её предостерегающий намёк, успевал предпринять меры предосторожности.

– Уф, – облегчённо выдохнула Ярослава и заторопилась в столовую, зная, как все волнуются и ждут её приговора.

– Ну? – По взгляду старшего видно было, что он успел почувствовать перемену в её настроении и теперь ждал подтверждения собственной сообразительности.

– Переменчивая удача, – коротко сообщила Слава и держала паузу, пока мгновенно оказавшийся около неё муж усаживал на место и устраивался рядом.

Давала им время сообразить, что не стоит расслабляться и радоваться, иначе удача может и отвернуться, потому она и лукавая.

– Что это значит? – не выдержал Инвард, появившийся в столовой, пока она пытала судьбу.

– Вскоре произойдёт очень важное событие, несущее в себе перемены, и нужно заранее подготовиться, чтобы не проиграть. Тем, кто не опускает руки, а борется, удача помогает.

– Ну что ещё может произойти? – задумчиво буркнул Конс. – Вроде всё наладилось.

– Не всё. – Адмирал отложил в сторону вилку с нанизанным на неё кусочком окорока. – Я как раз хотел вам сказать… сегодня имперская канцелярия прислала сообщение… не пожалели энергии, чтобы воспользоваться малым зеркалом. Императрицу беспокоят происходящие на Сузерде события, и если она не получит подтверждения, что королевство существует в прежнем виде и наследник готов жениться на принцессе, то империя будет вынуждена отправить сюда свои войска для наведения порядка.

Некоторое время все молчали, но Слава заметила пару непонятно-насмешливых взглядов, которые её старший сын бросил на Афродиту.

– Кто к нам с мечом, того мы и того, – глубокомысленно сообщил Конс. – Кто-нибудь знает, сколько всего кораблей может выслать Таирвия?

– Если собрать торговый и военный флот, судов у Великой Гаэданской империи больше, чем у Сузерда и Зании, вместе взятых. И ещё она может временно привлечь чужие суда, таджерские, тан-габирские. Но вот войск, которые можно будет на них перевезти, у Таирвии нет. Вернее, хватило бы, но она никогда не решится отправить сюда всех. Да и круг тридцати не позволит, они имеют право отменять решения императрицы, если это угрожает безопасности государства.

– Тогда я предлагаю сделать так, – серьёзно сообщил Стан. – Сегодня у мамы свадьба… и я хочу, чтобы этот день не испортили никакие императрицы. С Таирвией мы разберёмся позже, все будем думать, чем мы можем её встретить, и записывать свои идеи. А обсудим их завтра утром.

– Я поддерживаю этот план, – немедленно откликнулась моряна, – времени ещё достаточно. А сейчас мы забираем Славу… и вернём только в обед.

– Куда это забираете? – заволновалась землянка. – У меня тут вещи и платье…

– Про платье я знаю, его уже упаковывают, – непререкаемо сообщила Афродита, – а всё остальное мы найдём. Не спорь, мы всё предусмотрели.

– Ма, возьми Шарика и не переживай, – беззаботно усмехаясь, посоветовал Стан, – мы уже большие и сильно шалить не будем.

– Мне это не нравится… – уже сдаваясь, пробормотала землянка.

– Мне тоже, – хмуро поддержал её жених.

– А ты помолчи, – многозначительным взглядом остановил его старший, – тебе я пока права голоса не давал… как старший в роду невесты мужчина. И вообще… на тебя у нас свои планы.

– Заранее начинаю бояться, – выдал Васт запомнившееся ему выражение, присмотрелся к радостно скалившемуся командиру и начал понимать, что сказал почти правду.

– Где мать? – ворвалась Тина в столовую через полчаса после того, как моряна утащила скептически фыркавшую Ярославу в неизвестном направлении.

– Не знаем, – мрачно буркнул жених, безо всякого энтузиазма возивший по тарелке вилкой.

– Ты как раз вовремя, – поднял голову от списка, который они начали писать сразу после ухода матери, Конс.

– Мне нужна ма.

– А у ма сегодня свадьба. Её моряна вообще увезла куда-то… и тревожить их я не позволю, – отрезал Стан.

– Ты тоже против меня?

Стан решительно встал с места, взял младшего за руку и поволок прочь. Ворвавшись в ту комнату, где ещё недавно Ярослава тянула кости, плотно прикрыл дверь и пристально уставился в лицо клона.

– Нет, я за тебя. И за себя. И за Тароса. Но сегодня мамин день, и она этот праздник заслужила. Ты это знаешь не хуже меня. А если ты хочешь сказать… что нужно кого-то срочно загипнотизировать, раз тебе пришла в голову такая идея, я отвечу – нет. Потому что ещё раньше эта идея пришла в несколько других голов, и у меня было время всё обдумать.

– И кому ещё она пришла?

– Кроме нас с Костей? Моряне, это я точно знаю и могу подозревать кое-кого ещё. Кстати, ма тоже сказала – нет, будут побочные эффекты… да и невозможно всю жизнь жить и знать… что рядом зомби.

– А если не знать?

– Тогда это подлость со стороны тех, кто знает. Тин… не тупи. Ну не срослось… мне тоже паршиво. Я тут попытался сравнить ощущения, ну ты помнишь… с Викой… и порадовался, тогда было хуже.

– Ты не понял… я же только снять с неё это… наваждение.

– Понял, Кость, всё я понял… но мне уже Зайчик подробно объяснил… она же старше нас на год… а годы тут длиннее. И все её сверстницы давно кого-то любят, даже детей имеют… Ади тоже мечтала… полюбить кого-то необыкновенно красивого и храброго… да знаешь ты эти девчачьи бредни. И тут в её унылую, безрадостную жизнь ворвались мы, все такие решительные и необыкновенные… Эх, если бы я тогда это понимал, сам бы сел рядом с ней и рассказывал про свои приключения… ей ведь только капли не хватало… чтобы влюбиться. Ну не плачь… ты же не девчонка… я обещаю, как только разберёмся с этой императрицей, всё брошу и займусь твоей проблемой. Следующая принцесса будет твоя.

– Да на фиг мне принцесса, – строптиво фыркнула Тина в плечо брата, украдкой размазывая по щекам слёзы, – от этих титулов одна головная боль.

– Ну вот… ты же сам всё прекрасно понимаешь… пойдём, Кость… там уже Тарос нервы рвёт.

– Пойдём, – тяжело вздохнув, согласился Тин, – а что там про императрицу?

Въехав в распахнувшиеся при их приближении ворота, закрытая повозка не остановилась, а покатила мимо кустов и клумб к видневшемуся за деревьями дому. Но встала не у крыльца, а много дальше, на зелёной лужайке, спускавшейся к довольно приличному прудику. Выбравшись на свободу и оглядевшись, Ярослава довольно вздохнула: всё-таки правильно моряна сделала, вытащив её из пропитанного интригами замка в это светлое местечко.

– Куда дальше? – Оглянувшись на моряну, женщина обнаружила, что та, сбрасывая с себя на ходу человеческую одежду, уже торопливо скользит к берегу. – А, понятно.

И медленно, с удовольствием разглядывая ухоженные цветники, кусты и голубое небо в просветах раскидистых плодовых деревьев, последовала за ней.

Как же тут хорошо и красиво… почти растаяла от восхищения Ярослава и тут же ехидно осадила свои восторги, – наверное, не один десяток слуг горбатится, наводя всю эту красоту. Пришлось ей видеть в санатории, каким нелёгким кропотливым трудом достигается такая идеальная гармония.

Возле берега моряны уже не было, а Славу моментально сцапал тхипп и поволок к середине пруда, где возвышался скалистый островок. Афродиты не нашлось и на тхиппе, но землянка знала, что она где-то рядом. Морской коврик, хоть и полуразумный, но управлять им нужно постоянно. И кто-то из одарённых должен обязательно быть в пределах ментальной доступности.

Вход в грот был замаскирован огромным камнем и густым кустом, и сама Ярослава никогда бы не догадалась, что, продравшись мимо куста в узкую расщелину, можно оказаться посреди довольно просторной пещеры, освещённой светящимися цилиндрами, похожими на стоящие по периметру тонкие колонны.

В центре пола исходил паром довольно глубокий круглый бассейн, и моряна уже сидела в нём, блаженно прикрыв глаза.

– Присоединяйся, – позвала русалка, и Слава не стала спорить.

Наверняка он был целебным, этот горячий источник, и по старой, ещё земной, привычке при любой возможности подлечить свой позвоночник женщину просто потянуло к тёмной воде.

Стенки вырубленного в камне бассейна уходили вглубь в виде широких ступеней, на которых можно удобно сидеть или лежать, и Слава, устроившись так, чтобы над водой торчала только голова, невольно прикрыла глаза, подражая моряне.

– Постарайся забыть про все заботы и дела, не открывай глаза, присмотрись к окружающему, не разумом, а чувствами… видеть эмоции тебе не дано, но ты источник, и энергия – твоя вторая сущность. В тот миг, когда ты сумеешь рассмотреть сквозь закрытые веки исходящий от твоего тела свет, сможешь различать и других одарённых. Немногие способны видеть чужую энергию… потому её практически никто и не прячет.

– А ты можешь? – догадалась Слава. – Как интересно, ведь вам не свойственна такая способность.

– Я расскажу… от тебя у меня секретов нет… впрочем, в этом мире многие одарённые слышали про этот способ, только не все решаются использовать его на себе. Ты же знаешь про закон переноса, чем дальше уходишь, тем больше привязок создаёт путь и больше способностей открывает. Когда мы оказались в этом мире без мужчин, без привычных условий жизни и без надежды когда-нибудь возродить свой народ, то первое, о чём мы подумали, – это про закон переноса. Нам просто необходимы были особые способности, чтобы занять в густонаселённом мире достойное место. В первый раз мы уходили вдесятером… большего риска позволить себе мой род не мог. Вернулись шестеро… но двоих пришлось долго лечить. Мир, в котором сейчас пытаются навести порядок предки твоего мужа, очень неприветлив, а портал выбросил нас в разные районы. Той пятёрке вообще не повезло… выбрались только двое, остальные пожертвовали жизнью, чтобы дать им уйти. В нашей группе погибла только одна, мы тогда ещё не знали, что мрямрики специально делают ложные тропы к своим ловушкам… она шла первой.

Потом мы, четверо, ходили ещё раз, в другую сторону… думаю, это был твой мир. Там был океан… слишком солёный, мы в такой воде не можем долго находиться, а портальный камень располагался на большой глубине. Мы добрались до него с большим трудом, но та, которая шла последней, так сюда и не вернулась. Вот после того прохода у меня и появились дополнительные способности, но далеко не такие сильные, как сейчас. Я постоянно тренируюсь и стараюсь их развивать… и ты тоже можешь это сделать.

– Афродита… извини, один вопрос… а ваши мужчины так и не возрождаются?

– Очень плохо… у нас их всего несколько, и мы их очень бережём… но большинство ещё слишком молоды. Потому мы и не говорили анлезийцам про их детей, двое из маров рождены от них.

– Неужели они могут забрать мальчишек? – насторожилась Ярослава. – Зачем им парни с жабрами?

– Не знаю, я не пробовала разговаривать по этому вопросу со старшими родов. Но обычно они забирают с других материков всех полукровок, особенно девочек. А за мальчиками следят… как Васт следил за Таросом. И забирают после инициации.

– То есть ты хочешь мне сказать, что Тароса могут призвать на родину?

– Боюсь, так и будет. И это ещё одна причина, по которой я была за вашу свадьбу. Васт, как наставник, имеет право голоса, но подробнее можно узнать только у него самого. Должна признаться… я видела утром его ауру… и хочу сказать тебе спасибо. Я давно знаю Ливастаэра, и хотя мне хватает забот о своих сёстрах, да и вообще мы по натуре не очень романтичные существа, всегда желала ему счастья. А сегодня его аура просто светилась… нечасто увидишь такое.

– Вот только я его пока не люблю… – Лгать моряне не хотелось совершенно.

– Я могла бы дать тебе одно зелье… но не дам. Закрывай глаза и начинай тренировку. Как увидишь мой свет, научу ставить щиты.

– Ага, а потом раздача пряников, – съехидничала Слава и зажмурила глаза.

В одном моряна, бесспорно, права: научиться ставить щиты ей нужно, и как можно быстрее.

Потом они долго сидели в тёплой, расслабляющей воде, и постепенно начали таять тревоги и казаться мелочными заботы. И Слава наконец смогла рассмотреть бледно-голубое сияние вокруг собственных высунутых из воды пальцев. А затем дело сдвинулось с мёртвой точки и пошло настолько прытко, что вскоре энергию моряны она видела даже сквозь воду. И с изумлением отметила, что у русалки она не распределена равномерно по всему телу, а сидит голубоватым клубком где-то в районе солнечного сплетения. И в награду за это сообщение получила подробную инструкцию насчёт защитных щитов.

Оказалось, ставить их не так и сложно, нужно постараться часть своей энергии мысленно вытянуть шарфом и обернуть вокруг головы.

– Кстати, если кто-то из обладающих ментальной магией попробует на тебя воздействовать, – расслабленно бормотнула русалка, – то сразу получит ощутимый толчок. Вторжение в щит источника – довольно неприятная вещь для менталов, им словно выливают на голову кипяток. Причём распознать присутствие источника довольно трудно, эффект похож на мгновенный ответный удар сильного амулета.

И это Ярославе тоже очень понравилось, получить возможность бить по морде наглецов, пытающихся руководить чужими желаниями и чувствами или беспардонно в них заглядывать. После заявления моряны она с ещё большей прытью взялась за освоение и развитие выданных этим миром даров. Даже не хотела вылезать из бассейна, когда русалка заявила, что пора собираться, сейчас за ними придут её сестры.

К этому моменту Слава уже выяснила, что слуг в этом доме нет вообще. Просто сюда открыт вход любому из подданных Афродиты, если он по какой-то причине остался без крова или без работы. Каждому найдётся место и тарелка рыбы. А взамен они помогают сажать цветы и подметать дорожки, моют полы и стирают бельё.

– Но ведь всех ты не сможешь тут разместить… – поразилась землянка и получила в ответ полную превосходства улыбку.

– Тут постоянно живёт кто-нибудь из старших морян и занимается проблемами приходящих. Находит новую работу или способ наказать тех, кто решился обидеть полукровок, считая их низшими существами, а если нужно – отправляет в южную крепость. Неподалёку от неё у нас есть место… где растут дети, и там дело найдётся всем.

– Хотела бы я там побывать, – подумав, твёрдо произнесла Ярослава и получила в ответ искренний смех.

– Ты очень похожа на Тину… она хотела остаться там жить.

– Она там была?

– Много раз… каждый день тхипп привозил её, и я учила целительству и помогала развить интуицию. – В голосе моряны не было ни хвастовства, ни намёка на свои заслуги, и это невероятно нравилось Славе, привыкшей видеть вокруг людей, которые напоминали о сделанных ими одолжениях только для того, чтобы получить какие-то блага взамен.

– А ведь там дети, ну… те, анлезийцев, – вспомнила вдруг землянка… – она их видела?

– Да, но не всех… старшие живут на островах. Некоторых Тина даже лечила…и это она заставила меня написать список… сколько и чьи.

– Всё-таки есть в Тине женские качества, – горько вздохнув, вынуждена была признать Слава, – но я сделаю всё, чтобы помочь сыну стать собой.

– Я хотела сказать… по этому поводу… – Русалка тоже вдруг запечалилась. – Если Васт предложит тебе поехать на его родину, не отказывайся… их старейшины больше нашего знают в этой области и, возможно, сумеют помочь. Неплохо бы, если бы Васт… но об этом пока рано говорить.

– Моряна… вот недомолвок и намёков я не люблю, если заикнулась, рассказывай сразу.

– Хорошо… но предупреждаю, я об этом слышала от квартеронов… и за точность сведений поручиться не могу. Говорят, если анлезиец признает человеческую женщину своей половиной – то он может провести ритуал смешения крови.

– Как интересно, – пробормотала Слава, поплотнее наматывая на голову невидимый шарф, – и как действует на них этот ритуал?

– Говорят… только не смейся, будто кровь даёт возможность даже неодарённым людям чувствовать своих супругов… и ещё постепенно меняет организм… только ритуал должен быть добровольным. Были раньше невежды… ловили полукровок и пили их кровь… Потому они и не любят жить на Хамшире. Слава… о чём ты задумалась?

– Так, о разном, – увильнула от ответа землянка, а вскоре ей пришлось всё же выбираться из воды.

Кучка немолодых морян, явившихся за невестой, была настроена очень решительно.

Глава 28

Обратно Ярослава ехала в коляске одна, Афродита объявила, что не простит себе, если помнёт или оборвёт на её необыкновенном платье хоть одну оборочку.

– Ты даже не представляешь себе, сколько стоит такое платье, это же натуральные ваальтские шёлк и кружева! – сделала моряна огромные глаза и отправилась в замок в отдельной коляске.

Между прочим, впереди Ярославы, и землянка даже не пыталась угадать, какие сюрпризы готовит неугомонная правительница. Ей хватило и одного… до сих пор в себя прийти не может.

– А чем ты собираешься отдариваться от гостей?! – словно между прочим поинтересовалась русалка, развалившись на диване и наблюдая, как её сёстры вплетают в волосы Славы бусы из розового жемчуга.

– Стишок расскажу, – мрачно фыркнула землянка, она и сама уже задумывалась на эту тему, но ни одна светлая мысль по поводу подарка так и не приходила.

Обнадёживало одно, Васт тоже, видимо, заранее озаботившийся этим вопросом, решительно заявил, чтобы она не тревожилась, он сам отдарится, в обиде никто не останется. Но в глубине души Слава всё же чувствовала себя неуютно. Словно она какая-то неумёха… Хотя на поверку так и выходит. Петь она не может, играть на инструментах – тоже. Да и рассказали ей, как потрясла всех на своей фиктивной свадьбе Тина… надеяться на подобный успех было бы с её стороны просто нелепо.

– Стишок – это, конечно, неплохо, – серьёзно кивнула моряна, – некоторые стихи вашего мира очень сильны… на Хамшире даже книгу составили, многие попаданцы помнили стихи родины… помню, там было такое смешное имя… Пушкин…

– Не будет стишка, – решительно перебила Ярослава, обидно, конечно, но те из стихов, какие она могла прочесть без запинки, принадлежали именно Пушкину.

– А я и не предлагала, у меня совсем другой план.

– Ладно, давай твой план, – даже не подозревая, какой фокус придумала моряна, согласилась землянка.

А уже через несколько минут, выслушав начало, махала руками и мотала головой, отказываясь даже слушать дальше.

– Неужели ты не понимаешь, это же нехорошо… да и не на всех подействует!

– А вот это мы и проверим… а заодно заставим их задуматься о надёжных щитах, – настаивала моряна, – и чего ты так переживаешь? Твои дети не обидятся, а гости будут в восторге.

– Ты аферистка, – потрясённо выдохнула Ярослава, – натуральная аферистка! Я просто понять не могу, как ты ещё не завела свой народ в пропасть?!

– Аферист – это тот, кто не просчитывает своих действий, а я всегда сначала долго размышляю и советуюсь с сёстрами. И то представление, которое я тебе предлагаю, между прочим, безобидный фокус, у нас похожие на празднике в честь урожая одарённые иногда показывают… правда, размах не тот. Но зато Васт не будет выглядеть благодетелем… мне ведь не показалось, именно это тебя и беспокоило? Твой фокус затмит его пение… Да, я уверена в его намерении именно петь.

Моряна встретила коляску лично и, объявив, что рассматривать невесту раньше времени никому не положено, набросила на Ярославу невесомое, но непрозрачное снаружи кружевное покрывало. Затем повела за собой по каким-то незнакомым узким лестницам, лишь вступив на которые, землянка сообразила, где её высадили.

На собственную свадьбу с чёрного входа, издевалась она сама над собой, но не протестовала, всё сильнее понимая, насколько это бесполезно. Доверившись моряне, нужно просто молча выполнять её распоряжения, нервы целее останутся.

– Щиты не забывай держать, – едва слышно шепнула Афродита, когда они почти достигли второго этажа, и Слава только самоуверенно ухмыльнулась в ответ.

Ей ещё в дороге пришла в голову гениальная идея, если этот шарф из энергии можно так спокойно мысленно растянуть и обмотать, то почему нельзя представить, что он заканчивается крючочками? Или липучками? И она очень тщательно закрепила конец шарфа на все эти воображаемые крючочки.

Они торопливо прошли коридорами и залами второго этажа и в одной из галерей обросли эскортом из десятка морян.

Похоже, торжество намечается намного более грандиозное, чем она могла себе представить, запоздало сообразила Ярослава, но возмущаться было поздно.

Их компания уже стояла на площадке центральной лестницы, откуда открывался вид на щедро украшенный стягами и гобеленами парадный зал. По замысловатым узорам выложенного мраморной плиткой пола гуляло не меньше полусотни шикарно разодетых господ, и на этот раз почти все они были в возрасте и с не менее нарядными жёнами. Значит, наконец-то осмелилась выползти из укрытия столичная знать, сообразила Ярослава, пытаясь разглядеть из-под кружева Костиков, Васта или хоть кого-нибудь знакомого.

И нашла-таки, сначала Дагеберта, сидящего на своём кресле с колёсиками, рядом с ним Адистанну и всех своих детей, а чуть в сторонке и анлезийцев.

Рассмотрела стоящего между Зайлом и Таросом жениха и задохнулась от потрясения, до этого момента ей как-то было не до того, чтобы оценивать внешность Васта. Да и ходил он в основном в неприметной простой одежде и серенькой бандане.

А теперь принарядился в узкие тёмно-зелёные замшевые штаны и удлинённый колет того же цвета с изящной серебристой вышивкой и изумрудами. К ним прилагалась рубашка с пышными рукавами и кружевным воротом, явно сшитая в комплект к платью Ярославы. Довершали наряд высокие тёмные сапожки и богато украшенный пояс, на котором красовался кинжал в отделанных серебром ножнах и какой-то удлинённый футляр. Ливастаэр в этом наряде даже издали казался необычайно юным, стройным и изящным, а шелковистые белокурые локоны, обрамлявшие тонкое, красивое лицо, делали его похожим на эльфа, какими землянка помнила их по картинкам из Инета.

И неудивительно, что взгляды всех присутствующих знатных дам то и дело с жадным вниманием скользили по строгому лицу блондина.

А у Ярославы внезапно отказали ноги. Чем она думала, когда сочла себя вполне подходящей парой этому красавчику? Да её сейчас просто высмеют все эти люди, и будут совершенно правы, курица павлину не пара.

А ведь меньше часа назад, выходя из дома моряны, и напоследок взглянув на себя в зеркало, она почувствовала, как губы сами расплываются от удовольствия. И почему ей казалось, будто розовый жемчуг не сочетается с бледной зеленью матового шёлка? Оказалось, просто невероятно сочетается. И с её серыми глазами и с русыми волосами, заплетёнными морянами в художественно-замысловатую причёску, оставляющую открытыми шею и лоб. Лишь несколько завитков, словно случайно выбившиеся из этого плетения, вились вокруг скул, да лежала на лбу одинокая нитка жемчуга, перекликаясь с длинными серьгами из таких же розоватых бусинок.

– Идём, – легонько подтолкнула невесту моряна, не замечая, что та не в состоянии сделать и шага. – Слава?!

– Не пойду, – в голосе Ярославы звучало отчаяние.

– Слава… не серди меня… и не обижай Васта. Всё это он надел только для тебя… идём, не будь такой жестокой.

– А откуда у него такие волосы? – упрямилась Слава, её пальцы помнили совсем короткую стрижку, сантиметра четыре, не больше.

– Это у них родовая особенность… когда горюют – сбрасывают волосы, а когда радуются – отращивают, – терпеливо шептала моряна, не обращая внимания на присутствующих, уже обнаруживших их появление и замерших в нетерпеливом ожидании.

Васт тоже заметил накрытую покрывалом фигурку, но, не находя под ней знакомой ауры, только недоверчиво хмурился, проклиная тот миг, когда согласился отпустить любимую с моряной. Как предвидел, что ничего хорошего из этого не получится.

– Васт, это ма, – Стан торопливо проскользнул к анлезийцу за спинами друзей и втиснул ему в руки приготовленный букет, – она почему-то слабо ощущается… наверное, научилась ставить щит. И ещё… она сильно паникует, иди же к ней!

– А зачем цветы… – не понял Васт, уже делая шаг вперёд.

– Ей отдашь, у нас так положено, – подтолкнул его в спину сердитый шёпот.

На лестницу анлезиец взлетел почти бегом, стараясь не прыгать через три ступени и помнить про высшее общество столицы, наблюдающее сейчас за каждым его шагом. Хотя всего полпериода назад искренне возмущался, узнав о намерении ле Бенедли устроить по поводу его свадьбы пышный приём.

– Ты не жалел ни сил, ни жизни ради мира и свободы жителей Сузерда и заслуживаешь от них не просто поздравлений, а самой глубочайшей благодарности, – очень серьёзно объявил адмирал в ответ на протесты Васта.

Но анлезиец думал в тот момент не о себе и заботился вовсе не о спокойствии знатных господ, а переживал за Ярославу, заранее догадываясь, как может расстроиться жена. Да, жена… и если бы несколько дней назад, когда он сидел, теряя сознание от духоты и жажды перед упорно долбившими одну и ту же глупость дознавателями, кто-то пообещал Васту любовь, уже приближающуюся к нему со скоростью быстроходного судна, лучник нашёл бы в себе силы расхохотаться выдумщику в лицо. И ответил бы категорично, что такое просто невозможно.

А теперь твёрдо знал: судьба внезапно расщедрилась и подарила ему чудесный, почти невозможный шанс на высшее счастье, и готов был сделать всё возможное и даже невозможное, лишь бы не потерять этот дар.

– Любимая? – нежно выдохнул Васт, оказавшись перед укутанной серебристым кружевом фигуркой и уже точно зная, что Стан не ошибся, вон и подол знакомого платья выглядывает. – Это тебе…

Моряна ловко, как фокусник, сдёрнула с озадаченной таким напором невесты невесомое покрывало, и та не успела ни возмутиться, ни охнуть. А в следующую секунду с недоверчивым изумлением разглядывала восхищённое лицо жениха, явно онемевшего от явившейся его взору картины. И от этого взгляда Васта, совершенно забывшего про букет, про моряну и всех присутствующих разом и рассматривавшего жену с откровенным восторгом, дрогнул и растаял в душе Ярославы внезапный страх, позволяя расслабиться и разжать туго стянутые в кулачки пальчики.

От удовольствия скулы землянки вспыхнули смущённым румянцем, на губах расцвела невольная улыбка, и жених наконец опомнился, шагнул ближе, нежно выдохнул:

– Славочка-а…

Ярослава едва успела принять букет, а анлезиец уже легко подхватил её на руки и понёс вниз, к высокому столу, возле которого их терпеливо дожидались адмирал и верховный служитель главного столичного храма.

Слова, которые говорил им облачённый в праздничное одеяние важный жрец, Ярослава как-то пропустила мимо ушей, занятая собственными мыслями и ощущениями.

Как странно, ещё вчера ей казалось, что это просто брак по расчёту, во всяком случае с её стороны, и она вполне могла представить на месте Васта кого-то другого… того же Зайла. А вот сегодня даже мимолётная мысль о такой возможности сразу вызвала у неё чувство неприятия.

И это было так заманчиво, как, например, выйти в детстве на речку, скованную первым, не посыпанным снегом льдом, и рассматривать сквозь него сонно шевелящиеся водоросли и важно лавирующих между ним рыбин. И так же опасно: можно в любой момент, зазевавшись и не услышав хруста под ногами, оказаться в ледяной воде, среди режущих руки острых обломков.

Но едва Ярослава начинала падать в пучину тревоги, как правая рука Васта, обвившая её за талию, крепче прижимала к себе невесту и его горячее дыхание согревало висок неслышным шёпотом:

– Славочка-а…

А стоявший с другой стороны Стан тут же чуть прижимался рукой к плечу, заставляя мать очнуться и оглядываться на старшего слегка виновато и совсем чуть-чуть возмущённо: неужели он считает её способной на истерику?

– Отныне вы являетесь мужем и женой, – важно провозгласил наконец жрец, словно ножницами разрезая ленточку на дороге в новую жизнь, и Слава, вдруг почувствовав себя слабой и неуверенной девчонкой, крепче вжалась в плечо мужа.

Он мгновенно развернул её к себе и, занавесив растерянное лицо любимой от посторонних взглядов светлой волной отросших волос, поцеловал так убедительно, что новобрачная не сразу отдышалась. А когда новоиспечённый муж снова развернул её лицом к публике, Ярославе на миг даже не по себе стало от тоски и зависти, светившихся во взглядах многих молодых знатных дам.

Но тут землянку оторвал от изучения публики голос адмирала, объявившего о своём желании первым сделать молодожёнам подарок, и Слава уставилась на него с невольным любопытством. Да и кому из землян не хотелось бы посмотреть, какие подарки дарят на свадьбу правители в этом мире? Вон и Костики подвинулись ближе с самыми заинтересованными лицами.

А Бенедли достал свиток дорогой бумаги с королевскими вензелями, отдал его гордому таким доверием мажордому, и тот начал важно зачитывать список благодеяний, которые адмирал решил вывалить на молодую семью.

Первым было почётное гражданство федерации для обоих супругов и всех их детей с перечислением важных заслуг каждого. Стан только фыркнул тихонько над ухом матери, это была, скорее, демонстрация присутствовавшим знатным господам их значимости, чем необходимое действо. Ведь, являясь подданными Афродиты, они и так считались теперь гражданами Сузерда. Вторым следовал приказ о назначении Ливастаэра старшим офицером по особым поручениям с правом набора команды по своему разумению и свободным режимом службы.

Зачем эта должность её мужу, Слава пока выяснять не собиралась, пусть сам решает – надо оно ему или нет. В конце концов, если не захочет, можно просто отказаться. Далее следовало поместье в ближайшем пригороде Дилла, как поняла землянка, ещё два дня назад принадлежавшее одному из сообщников Урдежиса.

И когда Ярослава уже считала сюрпризы закончившимися, адмирал отобрал свиток у мажордома и заявил, что последний подарок готовился совместно с соправительницей Афродитой Индиготис и они преподнесут его вместе.

Ярослава невольно насторожилась, и хозяйски лежащая на её талии рука тут же среагировала, прижала теснее.

Неужели через щиты чувствует? – озадачилась невеста и невольно оглянулась на гостей. Но все они заинтересованно смотрели в сторону лестницы, с которой Славу не так давно принесли к этому столу.

Взглянула и она, ничего особого, спускаются трое гостей, кряжистый мужчина, глазастая худощавая женщина и сзади ещё одна – донельзя смущённая и как-то простенько одетая.

И в тот же миг невеста почувствовала, как Васт снова подхватывает её на руки и несёт прямо к этим новым гостям. Слава удивлённо покосилась на его взволнованное лицо, перевела взгляд на пришедших и с изумлением обнаружила, что к лестнице спешат не только они. Тина, одетая в один из костюмов Конса, нетерпеливо посматривала на свежеиспечённого отчима и явно сдерживала себя, не желая его опередить. А за спиной у неё стояли Зайл и Тарос и, судя по всему, были в этот раз полностью солидарны с мнением своенравной подопечной.

Так вот это кто, внезапно сообразила Ярослава, и внимательнее присмотрелась к прибывшим. А Васт, не доходя до лестницы нескольких шагов, неожиданно остановился, бережно поставил жену на пол и замер рядом, ожидая, пока новые гости подойдут к ним.

– Ливастаэр и Ярослава, – обратился мужчина к новобрачным с явно загодя заготовленным поздравлением и вдруг растерянно смолк, присматриваясь к невесте, – э-э… не может быть…

– Ну, босс… – разочарованно буркнул себе под нос Тин, но его услышали все, кто стоял рядом, – раньше ты был посмышлёнее… неужели не можешь догадаться?

– Кто этот наглец? – с притворным гневом прошипел Пруганд.

Секунду любовался на выставленный напоказ стальной браслет бывшей подчинённой, затем снова уставился на новобрачных, терпеливо ожидавших, пока Костик таким оригинальным образом поздоровается с харифом.

– Мы поздравляем вас… и вот – подарок. – Комендант пропустил вперёд пришедшую с ними женщину.

– Кто?! – насторожилась Ярослава, уже знавшая про существование в этом мире узаконенного рабства, но абсолютно не желавшая получить в подарок на свадьбу рабыню. И неважно, кто её дарит!

– Это Сая, – мягко сообщила неизвестно когда оказавшаяся рядом со Славой мать-моряна, – наша сестра, она травница. Тина давно просила, чтобы мы отпустили её сюда… вот, ради такого случая не смогли отказать.

– Ма, – Тин тоже уже стоял рядом и заглядывал в глаза матери, – не спорь… я всё объясню.

– Да я и не спорю, – успокоенно засмеялась Ярослава и, оглянувшись на Васта, поймала в его глазах облегчение.

Похоже, все они одинакового мнения насчёт этой квартеронки… или сговорились. Но для неё это ничего не значит, свои выводы она привыкла делать сама.

Услышав ответ невесты, все анлезийцы, словно приняв её слова за разрешение, заторопились к харифу и принялись хлопать его по литым плечам, целовать руку его хрупкой супруге и ободряюще улыбаться растерявшейся Сае. На минуту возникла та неразбериха, какая бывает на вокзале, когда встречают любимых родственников из провинции, и никто не заметил, как к их группе прибилась Адистанна.

Только тогда её и обнаружили, когда девушка неуверенно произнесла дрожащим голоском:

– Госпожа Сетилия?!

– Ади? – рванулась к ней взволнованная гостья. – Ади! Ты тут… как я рада за тебя… а как мама?

– Про всё это – позже, – ловко вклинилась между ними Афродита, и по заулыбавшимся лицам Сетилии и её бывшей подопечной Ярослава мигом сообразила, какую ударную дозу морянского обаяния они сейчас получили.

– Остальные подарки прибудут с обозом, – чуть виновато развёл руками хариф, – сами знаете, зеркало ничего, кроме личных амулетов и брачных браслетов, не пропускает.

– Прекрати, босс, – возмутился Тин, – ты сам, как черепаха, лучший подарок! Проходите, устраивайтесь поудобнее, у нас сегодня обширная программа.

Глава 29

В тот миг Ярославу не насторожили слова младшенького, а зря. Это она поняла примерно через час, когда уже отдарились все гости и пришла очередь её детей. Вернее, отряда Стана.

К тому времени молодожёны порядком разбогатели. После того как один из соправителей подарил поместье, а вторая – дом в Дилле, знатным гостям показалось неудобно отделаться теми коробками и свёртками, которые они принесли с собой. И первый же гость, преподнося набор столового серебра, сообщил, что это не всё, основной подарок, шестёрку молодых пангов, он доставит завтра же в то самое поместье. Его примеру последовали остальные, и вскоре новой семье принадлежало целое состояние. Там было небольшое парусное прогулочное судно, хотомар вместе с дрифоном и его водителем, новенькая дорожная карета, загон с овцами, плодоносящий сад в окрестностях столицы… всего остального Слава не запомнила.

Она вообще была ошеломлена таким поворотом дела и чувствовала себя едва ли не самозванкой. Васт, вовремя заметивший смятение жены и сумевший его правильно расшифровать, склонился к её лицу, чтобы оставить на виске лёгкое прикосновение губ, и еле слышно велел взглянуть на Линел.

«Где Линел?» – едва не спросила вслух новобрачная, проследила за подсказкой зелёных глаз и сразу обнаружила подругу. Моряна удобно устроилась за длинным столом, на который слуги относили пакеты и коробки, и с самым деловым видом записывала подарки в длинный свиток.

Ярославе вмиг полегчало, теперь она точно знала: ей не придётся ломать голову над тем, чем кормить овец, куда ставить на время шторма парусник и как поступить с урожаем фруктов. Всем этим займутся её новые сёстры-моряны.

– Мы не будем дарить маме ложек и овец, – заявил Стан, выйдя на середину зала, когда отдарились все, кроме них, – да и нету у нас ни того ни другого. Мы от всей души хотим подарить ей праздник… и, по обычаю нашего мира, он начнётся с цветов, музыки и вальса. Разрешите, леди?

Он вытянулся перед матерью, такой высокий, стройный и уверенный в ставшем для них фишкой костюме Зорро, подмигнул ей едва заметно и, натянув на глаза бархатную полумаску, протянул руку.

И в тот же миг над залом поплыли первые, чарующие аккорды вальса Евгения Доги. Слава мгновенно нашла взглядом источник музыки, сидящий на галерее оркестр из местных музыкантов. Но вели неведомую этому миру прозрачную мелодию стоящие впереди всех Конс и Тин, один со своим кларнетом, второй с дейнэ, такие похожие, серьёзные и важные, что сердце матери сжалось от умиления и гордости.

Вот ведь точно же знали, мошенники, перед чем Славе никогда не устоять, перед любимой мелодией и не менее любимым танцем! Она осторожно высвободилась из рук чуть растерявшегося мужа, всучив взамен себя букет, и, присев в лёгком реверансе, положила руку на плечо сына.

И в следующий момент они уже летели по залу в вальсе, а с галерей верхнего этажа на них и на гостей, медленно кружась, опускались белые душистые лепестки каких-то местных цветов.

Ярослава вдруг почувствовала себя необычайно легко, словно окончательно спали с души все тревоги, заботы и потери, всё копившееся много лет, не давая ни на миг по-настоящему забыться и расправить усталые плечи.

– Щиты сними, – уводя мать в танце подальше от Васта, тихо посоветовал сын, – но не сейчас, а как подойдём… нельзя же так издеваться над ушастым, он уже весь испереживался.

– Все такие умные, – счастливо улыбаясь мелодии, ощущению полёта и душевного комфорта, безобидно огрызнулась новобрачная, – одной – поставь щиты, другому – сними… А мне вот кажется, что он и так слишком много понимает.

– Знаешь… мы все так рады, – туманно признался Стан и предупредил, – подходим, вот… сейчас, давай!

Да пожалуйста! Великодушно ухмыльнулась Ярослава, обнаружив себя стоящей перед заметно нервничающим блондином. Мысленно потянула за невидимые крючки, освобождая концы воображаемого шарфа, и ослепительно улыбнулась мужу.

– Вручаем тебе нашу маму и верим, что ты всегда будешь её любить и беречь, – строго изрёк старший, и, словно не замечая, как расплывается в счастливой улыбке лицо анлезийца, объявил. – Танцуют молодожёны!

Ярослава на миг встревожилась новой выходкой сына, но вскоре с облегчением осознала, или все ваальты – прирождённые танцоры, или это Васт настолько хорошо предугадывает её движения, но запутаться в юбках и упасть среди зала ей совершенно не грозит. А успокоившись, женщина с давно забытой легкомысленностью отдалась на волю сильных рук и музыки, самозабвенно наслаждаясь всей этой, как ей казалось много последних лет, навсегда потерянной для неё роскошью – танцевать вальс с мужчиной, который обожает её так откровенно и так явно начинает нравиться самой Славе… Хотя признаваться в такой глупости она пока не решилась бы даже самой себе.

Вальс кончился, но, как оказалось, сюрпризы детей на этом ещё не иссякли. Музыка сменилась на тягуче-однотонную, тревожащую душу обещающими тайну тоскливыми нотками. Слава бросила взгляд на оркестр, но клонов среди музыкантов уже не было.

Васт спешно отвёл жену на маленький диванчик, стоящий возле стола с подарками, бережно усадил и сел рядом, а затем мягко повернул ей голову, подсказывая, куда нужно смотреть.

Зал резко притих, гости замерли, устремив взгляды куда-то вверх, и вдруг дружно ахнуло несколько женских голосов.

Ярослава и сама едва не охнула, но чудом удержалась, зато вцепилась пальцами в руку мужа и с замиранием сердца глядела, как на почти невидимый снизу трос, натянутый через весь зал, шагает с галереи хрупкая черноволосая девичья фигурка в костюме Шемаханской царицы.

– Убью паршивцев, – прошептала Слава с чувством, – как им только в голову пришло забросить Майку на такую высоту?

– Ну чего ты ругаешься, – тихо буркнул сзади обиженный голос Тина, – у неё на поясе лонжа, и хумили втроём держат. Думаешь, Конс так просто согласился бы?

– Представляю, как вы его уговаривали, – фыркнула не желавшая успокаиваться Слава, наблюдая за грациозными движениями невестки, словно не замечавшей, что под её ногами не пол, а тонкая и такая ненадёжная на вид верёвка.

Постепенно медленные и изящные движения, гибкие развороты, свойственные только ассарам, и помахивания ярким веером затягивали, заставляли забыть все опасения и просто наслаждаться грацией танцовщицы на канате.

Но в тот миг, когда она достигла середины зала, с двух сторон вдруг встали на галереях одинаково затянутые в чёрные костюмы фигуры, и мать с тревогой узнала в одной из них Юну, а в другой Стана.

– Если ты мне сейчас не скажешь, – обернувшись к беззаботно скалящемуся Тину, расстроенно выдохнула она, – что и к этим привязаны лонжи, то я вас выпорю. Всех шестерых.

– Вастик, а ты уверен, что тебе нужна такая кровожадная жена? – ехидно хмыкнул Тин, пользуясь отсутствием поблизости от них посторонних. – Может, рванёшь уже куда подальше, пока не поздно?

– Я лучше помогу ей вас пороть. – Нежно улыбнувшись жене, Васт успокаивающе погладил её руку.

– И эту змею я лично пригрела… возле себя и сама привезла в Дилл! – с нарочитой печалью провозгласил Тин и тут же забыл про роль шута. – Ма, смотри, самое интересное!

Самым интересным оказались яркие шарики, которые с двух сторон поочерёдно бросали Майке ассистенты. А она их ловила с кошачьей ловкостью и тут же бросала в публику. Но в первозданном виде до зрителей они не долетали, лопались в воздухе, осыпаясь смесью из лепестков цветов, конфет и ленточек.

Понять, как они такое сделали, Ярослава не могла, но конфетки и ленточки были совершенно настоящими, Тин с Вастом ловко поймали для неё несколько штук.

– А теперь… – таинственно объявил за спинами новобрачных конферансье-самозванец, – смертельный номер!

– Убью, – простонала Слава, следя, как Стан поднимает и бросает в Майку просто огромный шар, никак не меньше полуметра в диаметре.

– Ма… ты повторяешься… – Тин не договорил, захваченный происходящим над головами.

Брошенный Станом снаряд понёсся прямо на ассару, но вскоре Слава заметила в его движении некую неправильность. Почему-то шар полетел не прямо, а полого вниз, как маятник, и слегка замедленно, словно в кадрах специальной съёмки.

«Так он привязан!» – сообразила женщина и с облегчением выдохнула, разобрав, что шар движется параллельно натянутому тросу и, добравшись до Майки, никак её не заденет, оказавшись ниже подошв ассары.

Рано она радовалась. Едва шар оказался рядом с таджеркой, та бесстрашно схватилась за канат, на котором он висел, и перепрыгнула на ненадёжную округлую верхушку.

Публика дружно ахнула, и в зале воцарилась такая тишина, что все расслышали, как звякнула о мраморные плиты пола обронённая кем-то шпилька или булавка.

– Славочка, – крепче обнял и прижал к себе жену Васт, – ты только не волнуйся… я их сам выпорю.

– Спелись, – безнадёжно фыркнул Тин, не сводя пристального взгляда с несущейся в вышине таджерки.

Словно яркая экзотическая бабочка присела отдохнуть на огромный маятник невидимых часов и раскачивается на нём, как на качелях, а её развевающиеся чёрные волосы и лёгкие концы шарфов и поясов плещутся причудливыми крыльями. Публика во все глаза разглядывала невероятную ассару, стараясь не забыть ни мельчайшей подробности, и можно было не сомневаться, рассказы об этой удивительной свадьбе будут питать воображение горожан не один день. И несомненно, найдутся молодые пары, которые захотят перенять некоторые из чуждых, но таких красивых обрядов.

Тин следил за невесткой не только ради эстетического удовольствия, подходила его очередь вступать в действие.

Незаметными снизу тонкими шёлковыми шнурами чёрного цвета стоящие на противоположных галереях Конс и Стан сдерживали движение раскачивающегося, как маятник, шара, постепенно гася его размах. А когда им это почти удалось, остальные члены команды, удерживающие центральный канат, начали постепенно опускать бесстрашно летавшую над залом Майку.

Юнхиола уже стояла наготове рядом с Тиной, и едва почти переставший раскачиваться шар оказался перед матерью, начинавшей верить в успешное завершение этой авантюры, девушки дружно бросились к нему с разных сторон. Вцепились в канат, подводя шар вплотную к Ярославе, помогли спрыгнуть раскрасневшейся Майяне и щёлкнули замками на боковинах снаряда.

Верхняя половина шара легко отсоединилась и по взмаху Майкиной руки унеслась под потолок вместе со всеми секретами.

А в руках девушек осталась огромная чаша и выглядывающий из неё не менее огромный букет цветов, непонятно как помещавшийся под крышкой. Но вскочившая с диванчика Ярослава, кажется, даже не заметила цветов, она крепко прижимала к себе Майку и с совершенно итальянским темпераментом ругалась на чисто русском языке.

– Ну, убедилась, что ма любит тебя ничуть не меньше, чем нас? – сварливо спросила Юнхиола по-таджерски, и Майка, счастливо всхлипнув, согласно махнула мокрыми опахалами ресниц.

– Как вам вообще могло в голову прийти, – успокаивающе поглаживая жену по плечу, также по-таджерски упрекнул девчонок Васт, – испытывать мать таким способом?!

– Вернёмся в комнату, и ты мне всё переведёшь, – мстительно сообщила Слава и, подняв личико невестки, ласково заглянула в виноватые и одновременно счастливые чёрные глаза. – Ты танцевала просто бесподобно… только не делай так больше.

– Ма, да мы всё отрепетировали… – погладил мать по другому плечу успевший примчаться вниз Стан, – всё было под контролем. Ты Майку-то отдай… тут кое-кто не меньше твоего хочет убедиться в её сохранности.

– У вас уже все сюрпризы? – стараясь особенно не улыбаться, поинтересовался Васт. – Пора нам уже отдариваться?

– Мы могли бы и ещё… – оглянувшись на наблюдавшую издали публику, с сожалением тихо сообщил Стан, – но не хочется светиться для них. Лучше продолжим вечером. А вы вдвоём будете… отдариваться?

– Я сам, – нежно улыбнувшись Ярославе, сказал Ливастаэр, усадил её на место и отстегнул с пояса странный чехол, – не волнуйся, все будут довольны.

Вот в этот момент Слава и осознала, как права была Афродита, заставив её подготовить свой подарок. И отбросила последние сомнения в его необходимости. Теперь она обязательно будет отдариваться… и очень постарается, чтобы её дар запомнился всем.

Анлезиец взбежал до середины лестницы, сел прямо на ступеньки, на глазах у публики достал из футляра и собрал неизвестный струнный инструмент. Если только Слава ничего не перепутала, он чем-то напоминал равап, однако был намного меньше, изящнее и даже на расстоянии поражал взгляд отделкой, над которой потрудились явно не местные мастера.

Резко посерьёзневший Васт сосредоточенно подтянул струны, тронул их тонкими пальцами и сразу, безо всякой подготовки, запел.

Отчего пение анлезийцев считается непревзойдённым, Ярослава поняла в тот же миг, как услышала первые звуки непонятной, но от этого не менее дивной песни. Потомки ваальтов обладали чудесным даром раскрывать в пении всю глубину своей души, и хотя Васт пел на своём языке, беззащитная откровенность, подчёркнутая хрустальной мелодичностью голоса, как алмазным резцом, вскрывала зачерствевшие оболочки сердец, поднимала в душах слушателей самые сокровенные воспоминания и пробуждала давно угасшие добрые намерения.

Краем глаза Слава видела, как плачут и сморкаются немолодые мужчины, стеснительно краснеют и по-детски опускают глаза роскошно одетые дамы, как запечалилась, подперев рукой щёку, неунывающая Линел. Ей и самой взгрустнулось, но Васт, моментально ощутив настроение жены, с неуловимой лёгкостью сменил мелодию. И вскоре все окружающие уже мечтательно улыбались, а некоторые даже загадочно переглядывались, забыв, что могут выдать себя такими откровенными взглядами.

Так вот почему моряна так настаивала, чтобы Ярослава выступила последней, невольно восхитилась землянка расчётливостью правительницы. Да после такой песни публика просто единодушно поверит её фокусам… ей даже напрягаться особо не придётся. Возможно, и Стана удастся провести… если унсы ему не помогут. Ну а с ними она попробует договориться.

Гости разразились аплодисментами, и Слава, позже всех сообразившая, что Васт уже закончил петь, встала с диванчика и шагнула вперёд.

– Прошу внимания… – произнесла невеста уверенно, с точно таким призывом она обычно обращалась к отдыхающим, – у меня маленькое объявление. Я всего лишь простая женщина с шестью детьми…

Гости шокированно завздыхали, начали переглядываться, а Ярослава держала паузу, не мешая им оценить всю полноту сказанного.

– Славочка… – растерянно прошептал Васт, непонятно откуда взявшийся за её спиной, – ну зачем?!

– Иди посиди немного на диване, – кротко улыбнувшись мужу, тихонько попросила в ответ Слава и продолжила свою речь: – Но, несмотря на это, и у меня есть чем отблагодарить вас за поздравления. А вот и мои помощницы.

На лестнице появилась стайка морян, и у всех были высокие причёски и платья бледно-зелёного цвета. Но на этом сходство и заканчивалось, волосы морян отливали зеленью, а наряды не походили на платье невесты ни качеством, ни фасонами.

Ливастаэр, мгновенно догадавшийся, чьи ноги торчат из этого сюрприза, послал укоризненный взгляд Афродите, но та с пристальным вниманием наблюдала за Славой и, казалось, не замечала больше ничего вокруг.

– Шарик и Чудик, – серьёзным шёпотом произнесла Ярослава, пока взгляды присутствующих переместились на ассистенток, – я, старший экземпляр, провожу сейчас эксперимент по боевому камуфляжу. Поэтому до его окончания запрещаю передавать всем остальным членам отряда, включая командира, данные о моём местонахождении.

– Мы поняли, – прошелестел в глубине уха отклик Шарика, за последние сутки его связь со Славой стала намного надёжнее.

Девушки легко спустились вниз, окружили Славу, и зал замер в ожидании.

– Предлагаю вам очень простую игру, – покачивая висевший на пальце хрусталь, с улыбкой Джоконды предложила землянка присутствующим, – прятки. Я прячусь, вы меня ищете. Кто найдёт – получит из рук невесты цветок.

– И поцелуй, – послышалось нахальное предложение из-за спин гостей, и лицо Васта хищно передёрнулось.

– И вызов на поединок, – процедил он.

– Экстремальных призов не будет, – перехватила внимание зрителей Слава, нельзя было допустить, чтобы гипнотическое наваждение рассеялось, – попробуйте заслужить хотя бы цветок. Найдётся храбрец?

– Я, – выступил вперёд мужчина средних лет в бирюзовом колете, – прямо сейчас искать?

– Сначала подождём, пока откликнутся ещё смельчаки, иначе вам не с кем будет соревноваться, – обворожительно улыбнулась Ярослава. – Нужно ещё хотя бы два человека.

– Можно мне попробовать?

– И мне!

Вперёд выступили ещё двое господ, один в брусничном камзоле, второй – в сером.

– Можно начинать? – с насмешкой скептика рассматривая невесту, поинтересовался худощавый господин в сером камзоле.

– Ещё секунду, – остановила его Слава, мысленно наматывая на голову побольше слоёв шарфа и закрепляя крючками, – не могу же я предложить таким достойным господам задачку, с которой справился бы и трёхлетний ребёнок? Думаю, это вас просто оскорбит. Поэтому сначала я стану совершенно похожей на своих ассистенток… смотрите, раз, два, три!

Новобрачная качнула в руке подвеску, привлекая к ней внимание добровольцев, морянки заскользили вокруг в быстром хороводе, и на лицах знатных господ начала медленно проступать растерянность.

Готовы, поняла Слава. Отступила за спины морянок и скомандовала:

– А вот теперь можете искать.

Однако теперь смельчаки больше не торопились. Медленно обходили строй морянок, пристально всматриваясь в каждую и пытаясь найти хоть какие-то зацепки. Гость в бирюзовом колете даже принюхаться пробовал, вызвав у Славы насмешку этой попыткой. Если бы она готовила номер сама, может, и упустила такую деталь, но мать-моряна сразу сказала, что ассистентки и невеста должны пахнуть одними и теми же духами.

– В народе ходят слухи, будто мы всегда пахнем рыбой… – хихикнула она, – а мы никого и не разубеждаем…

Гости, отлично видевшие Ярославу, вскоре не выдержали и начали подсказывать приятелям.

– Вон та, третья, нет, четвёртая, теперь пятая… – неслось со всех сторон, всё сильнее запутывая конкурсантов.

Однако и ассистентки невесты не стояли на месте, непрерывно перестраиваясь вокруг Славы и отходя в конец очереди в тот же миг, как их отбраковывал очередной доброволец.

Господа начали торопиться, показывать наобум – и соответственно ошибаться, помогавшие Славе моряны не стеснялись использовать очарование.

– Проигрыша тебе не нужно, – во время репетиции резко отсекла Афродита всякие возражения честной Славы, – они должны твёрдо знать, что ты достойна своего мужа, а он – тебя.

В тот момент землянка была совершенно не уверена в этом утверждении, но теперь всё изменилось. Права Афродита: если она хочет жить спокойно и не вылавливать на собственной территории влюблённых в блондина фанаток, нужно их немного припугнуть… или хотя бы насторожить.

– Поскольку времени у нас не так много, – сообщила Ярослава, снова выходя вперёд, – на столах уже стынет обед, а найти меня без помощи зала вы не можете – упрощаю вам задачу. Можете искать меня все, но условия изменятся. Теперь всё будет наоборот, мои помощницы станут похожи на меня. Смотрите внимательно, на нас одинаковые платья, одинаковый жемчуг, причёски… лица… голоса… запах… мы похожи, как отражения в череде зеркал, как капли росы на рассвете, как шары хотомара…

Публика замерла, зачарованно следя за движением хрусталя, и на всех лицах с каждой секундой всё ярче расцветало изумлённое недоверие. Слава осторожно оглядела присутствующих и – удовлетворённо хмыкнула – всё получилось. Даже её дети растерянно взирали на возникшую перед ними толпу женщин, как две капли воды похожих на мать. Хотя явно пытались узнать Славу доступными только им способами.

Хмурился, пытаясь разглядеть что-то невидимое, Васт, сердито шевелил губами Стан, и, крепко стиснув кулаки, напряглась струной моряна. У неё даже глаза от напряжения закрылись, так старалась правительница не поддаться самообману.

– Теперь мы все, – Слава с нажимом произнесла это слово, «все», – абсолютно похожи. И вы будете видеть в моих помощницах меня до тех пор, пока я второй раз не сосчитаю до трёх. Дотрагиваться запрещено, за это наказание. Начинайте искать.

– А почему нельзя дотрагиваться? – уныло произнёс один из первых добровольцев, тот, который был одет в брусничный камзол.

– Это очень не нравится моему мужу, – с насмешкой ответила Слава и быстро скользнула в круг девушек.

С галереи раздались незатейливые звуки музыки, моряны во главе с невестой повели медленный хоровод, смотревшийся со стороны очень впечатляюще и необычайно. Двенадцать абсолютно одинаковых девушек в изумительных платьях ваальтского шёлка, кружившиеся в медленном танце, просто завораживали взоры присутствующих.

Однако вскоре появились первые желающие испытать себя… или удачу, за ними потянулись и остальные.

Какие же они настырные и упорные, устало восхищалась Ярослава аборигенами через полчаса, когда каждый из гостей уже не по одному разу обошёл круг девушек.

– А если мы найдём невесту, а она не признается? – скептически пробурчал кто-то, но тут же получил резкую отповедь Стана, что его мать никогда не опустится до такого.

– А вы сами можете её найти? – заинтересовалась миленькая шатеночка, строя старшему глазки, и ему пришлось хмуро признаться в своём бессилии.

– А муж может? – вот это волновало уже нескольких дам.

– Конечно, – с неожиданной уверенностью произнёс анлезиец, и Ярослава даже поперхнулась, за последние полчаса его взгляд не раз скользил по её лицу и, не остановившись, уходил дальше, – если вы все сдаётесь, я нахожу Славу… и мы отправляемся праздновать это событие.

– Я сдаюсь, – первым признал поражение серый камзол, – это действительно работа мастера. Должен сознаться, у меня на шее амулет, защищающий от всякого рода иллюзий… теперь его можно выбросить.

– Не стоит так торопиться, – мягко успокоила его моряна, – Ярослава и в самом деле великий мастер, среди людей я таких больше не знаю, а против остальных он вам вполне послужит.

– Я сдаюсь, и я, и я… – неслось со всех сторон, – ищите, господин Ливастаэр, вашу жену.

По спине Славы прошла знакомая тёплая волна ваальтского очарования, она насторожилась и сделала независимое лицо, и в тот же миг Васт поймал женщину за руку и притянул к себе.

– Вот она!

– Но как… – Ещё задавая вопрос, Слава уже знала, на чём прокололась.

Все моряны, которых до неё прощупал обаянием Васт, невольно улыбались ему в ответ.

– Сердце подсказало, – нежно целуя жену, насмешливо блеснул глазами блондин. – Я найду тебя даже в тысячной толпе похожих женщин.

– Тогда объявляю конкурс законченным, – довольно улыбнулась Ярослава, – раз, два, три…

Публика разочарованно и восхищённо крутила головами, торопясь убедиться, что их не обманули и в руках новобрачного действительно его супруга, а все девушки стоящие вокруг, – совершенно не похожие на неё моряны.

Ливастаэр победно усмехнулся, подхватил жену на руки и под аплодисменты гостей легко понёс её вверх по лестнице.

– Прошу всех к столу, – расслышала Ярослава за спиной зычный голос мажордома, но к ним двоим это приглашение не имело никакого отношения.

По местному обычаю, романтичный стол для новобрачных был накрыт в их комнате, и это не могло не радовать землянку. Земное правило жевать и целоваться под прицелом десятков нескромных и нетрезвых глаз всегда казалось ей дикарским.

Глава 30

– А теперь я хочу узнать, что случилось.

Ярослава откинулась на спинку стула и в упор уставилась на Тина. Младший упрямо передёрнулся и отвернулся к окну.

– Костик… ты можешь молчать сколько угодно. Ты можешь страдать сам и заставить страдать других. И можешь хоть сто лет таскать в себе эту проблему. Но пока ты не примешь решения, она никуда не исчезнет.

– Какое, по-твоему, я могу принять решение? – почти враждебно зыркнул на мать Тин.

– Своё собственное, не основанное ни на чьих советах и подсказках. Как в песне – каждый выбирает для себя. Знаешь… я давно поняла, когда в жизни людей наступает критический или просто трудный момент, все действуют по-разному. Одни долго обдумывают варианты, другие делают то, что кажется им проще, быстрее или легче, а многие просто опускают руки и ждут, пока проблема решится сама. Некоторые люди спрашивают совета у друзей или коллег, начинают искать подсказки в книгах и Инете. Но на самом деле окончательный выбор каждый делает сам. Смешно слушать, когда взрослый мужчина рассказывает, что выпил неизвестную настойку по совету соседки. На самом деле он просто принял решение – поверить чужому совету. Пусть это решение было не совсем осознанным или малодушным – но он принял его самостоятельно. Соседка же не привязывала его к стулу и не заливала настойку насильно.

– Не пойму я, к чему ты клонишь?

– Понимаешь, но не хочешь принять собственное решение. Я догадываюсь, как это трудно, но обещаю поддержать любое решение, каким бы оно ни было. Даже если мне самой будет не по нраву твой выбор. Но это твоя жизнь… и никто не должен ею управлять. А я сделаю всё возможное. Прикажешь – помогу тебе стать для Ади лучшей подругой. Или зароню в ней сомнения в её чувствах к Таросу. А могу и внушить отвращение к браку, и она ни за кого не выйдет замуж, пока ты не вернёшь свое тело. Но вот гарантировать, что это будет по душе самой Ади и не испортит её характер и не расшатает психику, увы, не могу. И способа сделать девушку счастливее тоже не знаю, но, на мой взгляд, таковой не существует вовсе, по крайней мере сейчас. Зато это даст тебе необходимое время и шанс вернуться к ней в другом облике, с букетом и на белом коне.

– А тебе самой… не будет стыдно, если ты сделаешь из бедной девушки зомби? – с нехорошим азартом уставился на мать Костик.

– Тин… я разумный человек и привыкла сама принимать решения. А также отвечать за них в полной мере. И ради твоего счастья готова на многое. Почти на всё. А ей от этого хуже не будет… или ты думаешь, будто сейчас ей хорошо?

– Плохо, – мрачно кивнул Тин. – Ты права… прости, ма, меня вчера вечером сильно переклинило. Надо у Тара прощения попросить… мы с ним не разговариваем.

– Может… расскажешь поподробнее? – осторожно намекнула Слава, немилосердно ругая себя за вчерашний вечер.

Зря она не уговорила Васта пойти в общую столовую на ужин.

Просто не хватило силы воли… расслабилась, позволила себе ощутить себя беззаботной и беспечной, забыть на денёк про проблемы чужого мира и даже про детей.

И вот – расплата. Едва войдя утром в танцевальный зал – пропускать тренировку, несмотря на робкие намёки мужа, Слава не желала, – мать сразу рассмотрела все признаки семейной бури. У неё хватило терпения не начать немедленно выяснять причины происходящего, Костик смотрел диким зверьком и мать точно знала – расспросы ничего не дадут. Сын замкнётся и начнёт дерзить, было однажды такое, когда он смертельно влюбился в ту маленькую кокетку.

За завтраком Слава тоже не рискнула ничего спрашивать, улыбалась в ответ на поздравления и слушала рассказы клонов про то, как они придумывали Майкин коронный номер и пытались найти мать среди толпы морян.

– Главное, унсов вывела! Ну, ма! Спрашиваю, Чудик, которая из них Слава, а он в ответ: старший экземпляр проводит эксперимент! Ну а ты сам-то, говорю, хоть можешь отличить? Конечно, отвечает, и притом с та-а-ким превосходством… мелочь мохнатая! Но тебе сообщать запрещено до конца эксперимента!

– Это и правда был хороший эксперимент, – невпопад буркнул Васт, – я, правда, не сразу понял, моряна, зачем тебе нужно было так раскрывать Славу… но потом сообразил. Хотелось бы, чтобы твой план сработал.

– Об этом поговорим после завтрака. – Афродита выглядела немного усталой. – Адмирал назначил совещание в королевском кабинете.

Слава тогда не произнесла ни слова, сделав вид, будто всецело занята дегустацией выставленных на стол тортов. Как выяснилось, повара вчера немного перестарались.

А едва завтрак окончился, мать утащила Тина в привычную читальню, решив попытаться разобраться в происходящем.

– Если честно, ма, – помолчав, вздохнул Костик, – рассказывать особенно нечего. Я просто сорвался… ты и сама знаешь, насколько напряжённо мы живём в последние дни. Наверное, нервы.

– Наверное, – скорбно поджав губы, поддакнула Слава, – так и пора уже, возраст.

С кем другим она никогда не стала бы разговаривать о серьёзной проблеме подобным тоном, а Костик давно не любит, когда над ним квохчут или сюсюкают.

– Я рад, ма, – немедленно отбрил он, – что после замужества ты не обабилась и не потеряла способности шутить.

– Туше. Так можно мне немного фактов… согласна на сухие.

– Особо высохнуть они пока не успели, поэтому бери полусырыми.

– Беру, уговорил.

– Приходим мы в столовую, садимся своей компанией, и вдруг является Ади и спрашивает, можно ли ей с нами.

– Разумеется, вы обрадовались.

– А то. Но она не села с краю, возле Зайки, попросила его подвинуться.

– И вежливый Зайл не смог отказать.

– В точку. Вот и оказалась она возле Тароса.

– Печально, дальше я могу представить. Начала с ним разговор?

– Хуже. Она его кормить принялась… знаешь, как меня бабушка всегда кормит. Подкладывает огромные куски и смотрит так умильно.

– Умилённо. А Тар?

– Он психовать начал, у меня даже браслет потеплел.

– И кто не выдержал первым?

– Вот легко с тобой говорить, ты, как царевна-лягушка, стрелы на лету ловишь.

– Так мы же с нею родичи… только я уже шкуру сбросила. Так кто?

– Тар. Рыкнул, что его любимая жена неплохо кормит.

– Она обиделась?

– Мимо. Она ему так заулыбалась понимающе и сказала, что знает про наш фиктивный брак.

– Чёрт, – выругалась Слава, – интересно, откуда?

– Может, папочка постарался, хотел контакт через неё с Гебом наладить… не знаю. Важно другое, Тарос на неё так и зашипел. Мол, наши отношения – это личное дело и никого не касаются.

– Она обиделась?

– Нет. Заявила, что всё понимает, а он замечательный, преданный и благородный… в общем, самый лучший.

– Ох, горюшко… – расстроилась Ярослава, – бедная девочка… И как Тарос ей ответил?

– Этот козёл так едко ухмыльнулся и говорит: да, я действительно самый лучший, но только для Тиночки.

– И тогда ты его… ударил?

– Ма… ну вот честно… если бы это не твой праздник и народу поменьше, я бы ему надавал. А так просто сказал, чтобы он заткнулся.

– Ну и?

– А он встал, так вежливо попросил его извинить, типа дела, и ушёл.

– И она побежала следом?

– Не сразу… всё-таки этикет в неё кувалдой вбит. Минут через двадцать, когда мы со Станом ей рассказывали про Интернет, придумала повод уйти. Типа нужно проследить, как королева выпьет лекарство.

– И тогда ты пошёл, нашёл Тароса… и вы поругались.

– А зачем его было искать… он в наших комнатах сидел… – вдруг помрачнел Тин.

– Один? – затаила дыхание мать.

– Правильно мыслишь. Конечно, не один, – почти прорычал Костик.

– Ох, – сказала Слава и замолчала. Да и не нашлось у неё слов, какие можно сказать в этом случае.

– Вот тебе и ох, – неожиданно согласился младший, – сама понимаешь… настроение у меня и так было не очень, а тут вообще в ноль ушло. Я ведь знал… что она и Стану понравилась… очень. Но он отступил, даже не разговаривал, хотя ему с ней общаться намного легче, он же её насквозь видит. Глупо, конечно… но пусть бы она лучше с ним осталась. А теперь есть только один путь… но Тар сильно рассердится. Ма… ты мне поможешь?

– Как? – не поняла сначала Ярослава, потом всё в её душе даже обмерло от догадки. – Костик! Ты мазохист?

– Нет, я её просто люблю. Очень. И хочу, чтобы она была счастлива… Я сейчас его позову… и мы поговорим.

– Тин… ты очень торопишься. Чересчур. Такие вещи нельзя решать вот так, с ходу. Ну подожди немного, дай ситуации улечься, возможно, найдутся другие решения. Мы собираемся ехать на Анлезию… Васт обязан представить меня своему старейшине. И Тарос тоже должен ехать. Я думала, и ты поедешь с нами и мы поговорим про твою проблему с мудрыми лесниками, возможно, они знают способ, как тебе можно помочь. Или хотя бы дадут совет.

– Я и так собирался ехать… и остальные тоже хотят, – как-то по-взрослому глянул на мать младший, – но её нельзя так просто оставлять. Ты вчера не видела… как вились вокруг ухажёры. Все сразу просекли, чья она дочь, и нашлось очень много желающих стать зятем Инварда. А она же наивная… и доверчивая, убедит кто-нибудь, что Тар никогда не вернётся, вот и выйдет с горя за первого встречного хитреца… или наглеца. Тогда вообще никого счастливого не будет… А я хочу, чтобы она была счастлива.

– Тарос никогда не согласится… – безнадёжно помотала головой мать, – а воздействовать на одарённого… Нет, я, конечно, могу попытаться, раз пообещала, но результат будет непредсказуемый.

– Не надо на него действовать… – неожиданно отказался Тин, – я попробую договориться.

– Костик… – Слава смотрела на его мрачное лицо, и её сердце просто разрывалось от жалости.

К младшему, к Таросу, к Ади… проклятый треугольник, вечная проблема… а ей так хочется, чтобы все они были счастливы!

– Ма, не плачь. – Тин уже сидел рядом и стирал с её щёк слезинки. – Не надо… мы же живы и здоровы… Ты всегда говорила, что это самое главное!

– Дура я была, вот и говорила, – самокритично всхлипнула Ярослава, – на самом деле главное – любовь. Взаимная.

– Ну ма, это же такая редкость… – горестно вздохнул Тин и вдруг спохватился: – Э-э, мам! Ты реветь переставай, а то сейчас ушастый прибежит и мне по шее надаёт… по-родственному.

– Уже прибежал, – сквозь слёзы слабо улыбнулась Слава, – я его теперь чувствую.

В подтверждение её слов в дверь раздался нетерпеливый стук.

– Всё, мне капец, – шутя прикрыл голову руками Тин, хотя по его глазам мать ясно видела, младшему не шутить, а завыть хочется… но держится.

– Входи, – разрешила Ярослава, и блондин вихрем ворвался в комнату, мгновенно оказался рядом, обнял, заглянул в лицо.

– Что случилось, любимая?

– Там Тароса рядом нет?

– Есть, – кивнул он и, правильно поняв молчаливую просьбу, негромко позвал, – Тар!

Слава в очередной раз подивилась возможности анлезийцев при необходимости двигаться с невероятной быстротой, квартерон оказался в комнате так же моментально, как её муж.

Одним взглядом оценил обстановку и шагнул к Костику.

– Тин… – землянка видела, как нелегко далось ему такое изменение в имени фиктивной жены, – прости. Я вёл себя отвратительно.

– Нет, Тар… – Костик помолчал, вглядываясь в мрачнеющее лицо квартерона, и решительно закончил: – Это ты меня прости. Иди сюда… сядь. – Он кивнул на кресло напротив. – Я хочу тебе рассказать… У меня было мало друзей… настоящих. Приятели были… но вот друга… как-то не получилось. Я не хочу вспоминать то время… ну его нафик. А ты мне стал другом, не сразу… но в тот раз, когда в нас стреляли… я ведь не столько про себя думал… у меня организм стоит на восстановлении, если что-то случается, вся энергия идёт на регенерацию и самоочистку. Я тогда за тебя испугался… правда. Нет, подожди, ты так не смотри, это не любовь… это дружба, но я ею очень дорожу и не хотел бы потерять. А вот люблю я её, Ади, и ничего с этим поделать не могу. Понимаешь, мне именно такие девчонки всегда дико нравились, ма подтвердит, вся комната была увешана снимками из Инета.

– Я понимаю, – глухо пробормотал Тарос, – я не слепой… видел.

Он сделал попытку встать, но Тин поднял руку, останавливая, и квартерон, поколебавшись, снова сел.

– Подожди. Я, может, неправильно придумал… но мне очень хочется, чтобы и она была счастлива… и тебя не потерять.

– Ты меня никогда не потеряешь, – жёстко отрезал Тарос, – я не уйду, даже если ты снимешь браслеты.

– Тар, я их никогда не сниму, – так же строго сказал Костик, – даже после того, как верну себе мужское тело, а в это я теперь верю. Но я хочу навсегда остаться твоим напарником. Вампир сказал… парные браслеты мастера делали не только для защиты любимых, но и для друзей и напарников. Просто постепенно смысл исказился. И потому хочу попросить моряну… ведь это она делала ритуал, чтобы расторгла фиктивный брак и объявила союз напарников.

– Тин… – ошеломлённо смотрел на Костика квартерон, – но ведь… если ты даже станешь мужчиной, она не выйдет за тебя замуж! А если её заставить… всё равно никогда не будет счастлива!

– Я знаю, – с доверчивой грустью улыбнулся ему младший, – зато она будет счастлива с тобой. Ведь ты не откажешь напарнику в такой услуге, сделать счастливой девушку, которую он любит?

– Тина! Ты не понимаешь, чего просишь! Это невозможно… – Голос Тароса прервался, и он снова попытался вскочить, но теперь его удержал Васт.

– Подожди… дай ему высказаться.

– Хорошо, – метнув в отчима настороженный взгляд, согласился Тин, – я скажу… Ты спрашиваешь, Тар, понимаю ли я?! Отлично понимаю. И даже пойму, если ты сейчас откажешься напрочь… Я не собираюсь заставлять тебя силой. Просто вспомни… когда-то точно в такой же ситуации я дал тебе шанс… А ведь у меня было для этого значительно меньше причин. Я прошу тебя о том же, можешь не жениться на ней в самом деле, хотя бы фиктивный брак. Может быть, потом найдётся и другой выход, но я хотя бы буду спокоен, буду знать, что никакой подлец не задурит ей голову.

– Я ничего не обещаю… – глухо пробормотал Тарос, – но подумаю.

Он вскочил с кресла, и больше никто не решился его задерживать.

– Сын, – печально качнула головой Слава, когда дверь за квартероном захлопнулась, – ты действуешь, как настоящий интриган.

– Да, – медленно поднял на неё взгляд Костик, – у меня были хорошие учителя. Когда Тарос влюбился в меня, он не хотел ничего понимать. Однажды даже подлил мне в чай эльфячий наркотик… Не переживай, я не стал пить… интуиция сработала. Но если бы выпил, достаточно было простого поцелуя, чтобы напрочь забыть все свои мечты и принципы и влюбиться в того, кто целует… узнать об этом было очень обидно и больно. После того случая я начал намного лучше понимать женщин. Почему они такие недоверчивые, почему так легко меняют решения и отказываются от собственных обещаний. Всё просто, когда ты элементарно слабее партнёра, то невольно учишься быстрее подключать интуицию и инстинкт самосохранения.

Он смолк и почти виновато улыбнулся матери, но в серых глазах стыло плескалась застарелая боль и обида.

– Тин… – в голосе Васта звенела ответная боль, – я просил тогда прощения… и прошу ещё раз. Тысячу раз. Мне самому противно вспоминать, какую подлость мы едва не совершили… и никакими благими намерениями этого никогда не оправдать. Но я сейчас не об этом… у меня тоже есть предложение… как помочь Адистанне.

Костик смотрел на анлезийца с недоверчивостью, он уже сто раз перебрал все возможные варианты и не нашёл ни одного более подходящего.

– Слушаю.

– Сейчас мы идём на совет… и приглашаем на него Адистанну и Тароса. Там будут адмирал и моряна… вполне достаточно, чтобы провести ритуал напарников. Но сначала ты всем расскажешь, почему ваш брак фиктивный.

– Ну так я это и предлагал, – пожал плечами Костик.

– Выслушай дальше. Потом мы рассказываем Адистанне, почему она так внезапно влюбилась… Придётся сказать и про перемену в жизни Тароса, и необходимость отправиться на Анлезию, раз в нём победила ваальтская кровь.

– Ну… не тяни!

– Само собой, Ади будет расстроена… или возмущена, но это нам и нужно. Я предложу ей вступить в отряд Стана и отправиться с нами на Анлезию. У меня есть… идея, как ей помочь. Раньше я бы не решился… но мой новый уровень позволяет надеяться на помощь хозяина леса.

– Вастик… – с чувством пробормотал Тин, – ты знаешь, как я тебя обожаю?

– Догадываюсь, – с облегчением фыркнул блондин и чуть крепче прижал к себе жену, – а теперь нужно идти на совет… нехорошо заставлять так долго себя ждать.

Глава 31

Инвар ле Бенедли сидел в королевском кабинете, во главе стола, внимательно читал полученные утром донесения и делал пометки в лежащем рядом свитке. Настроение адмирала было какое-то двоякое.

С одной стороны, с души свалился огромный тяжёлый камень, давивший его много лет. Даже не скажешь так сразу, из чего именно тот был замешан. Сколько было обиды, сколько оскорблённой гордости, а сколько – безнадёжной любви и неистового стремления доказать, что лишь он один достоин быть рядом с ней. И жгучего желания, чтобы она поняла, как ошиблась, рассмотрела, насколько он лучше, умнее, мужественнее и надёжнее замкнувшегося в своих увлечениях Ральдиса.

А с другой стороны – появилась странная пустота и чувство горького раскаяния и вины. За старинную боль, причинённую любимой, без которой, как он понял слишком поздно, не мил никто другой и ничто остальное. За бессилие перед змеиным коварством советника и ошибки, помешавшие вовремя предотвратить переворот, за наивность, приведшую его в лапы Ральдиса. А самое главное, за развал королевства. Ведь это именно он оставил Лиоканию и сына без трона и так не нашёл ни тропки к сердцу детей, ни способа защитить Сузерд от вторжения.

– Не рви себе сердце, адмирал, – грубовато прервал тишину кабинета Стан, некоторое время отстранённо прислушивающийся к чему-то слышному только ему, – всё образуется. Ребята обязательно что-нибудь придумают… и у меня есть несколько идей… но сначала послушаем моряну.

Ле Бенедли, строптиво вскинувшийся было от не ставшей пока привычной фамильярности иномирянина, наткнулся на его сочувственно-понимающий взгляд и заставил себя расслабиться. В конце концов, он сам дал им разрешение так с собой обращаться и к тому же, если рассуждать здраво, в большом долгу перед всеми этими пришельцами. И за всё уже сделанное ими, и за те усилия, какие иномиряне прикладывают к спасению архипелага, приняв проблемы Сузерда и его личные как свои собственные. И не оплатить такое ни поместьями, ни золотом. А если ещё и не забывать про их особые способности целителей, и не только тел, но и душ, и обстоятельств, то и вовсе можно считать себя в пожизненном долгу. Адмирал тяжело вздохнул и снова уткнулся в свои свитки.

– А Слава идёт? – Моряна расслабленно полулежала в кресле чуть в стороне от стола, и несведущий человек мог бы решить, будто она просто наслаждается передышкой в делах.

Но Стан отлично видел постоянно меняющий оттенки эмоциональный фон повелительницы и понимал, что она обдумывает какую-то новую затею. Наверняка не менее авантюрную, чем прежние.

– Идут… все четверо, – объяснять, что Тароса он нашёл лишь с помощью унса и заставил идти в кабинет в приказном порядке, старший никому не собирался, – думаю, следует пригласить и Геба с Адистанной.

– Как он? – мгновенно забыл свои дела адмирал, и все поняли, о ком так печётся Бенедли. О сыне, разумеется.

– Уже лучше, – отозвалась моряна, проведшая вместе с Тиной прошлым вечером у постели Геба почти четверть периода, – очень запущенный случай… ноги от колен приходится восстанавливать буквально по капле… не хочу всего объяснять… но надежда есть. Нам вчера не хватило Славы… тревожить её в такой день было бы неправильно, но после совета продолжим лечение. Кстати, Инвард… хочу сказать, пока они не пришли… ты должен сделать официальное заявление. При всех… и чтобы Дагеберт тоже слышал. Что объявляешь его своим сыном и наследником.

– Его этим не проймёшь, – скептически вздохнул адмирал, – королевская семья намного богаче, чем я.

– А королевской семьи больше нет, – как-то отстранённо сообщила моряна, – они теперь просто знатные господа. Разумеется, далеко не бедные, есть же родовые имения и ценности… ну и личные вещи. А вот королевская казна и королевский дворец теперь переходят федерации. Во дворце будут во время своего правления жить соправители или их представители, секретари, советники и прочие важные чиновники… а Лиокании после лечения лучше будет пожить где-то в более спокойном месте, для здоровья лучше.

– А правители… и их наследники? – Инвард никак не мог понять, куда заведут их такие кардинальные перемены.

– Всё просто, будут жить, как президенты в Белом доме, – задумчиво продолжил идею моряны Стан, – вам тут в этом плане намного легче. У вас есть одарённые, можно всё держать под контролем. Кстати, никаких наследников. Вам пора переходить к выборной системе, я как раз на эту тему писал реферат и могу подсказать детали.

– А как мы сейчас разделим всё это… имущество? – Инвард с недоверием переводил взгляд с моряны на командира. – Ведь нет никого, кто бы разбирался во всей этой запутанной системе расчётов.

В доказательство он потряс внушительной пачкой бумажек, которые откладывал в отдельную кучку.

– Почему это никого? – вдруг хитро усмехнулась Афродита. – Да у нас есть просто гениальный министр финансов. К тому же досконально знающий происхождение каждой драгоценности во дворце и каждого золотого в казне.

– Ты имеешь в виду… – встрепенувшись, заинтересованно уставился на моряну старший клон. – Слушай! А ведь это мысль! Он и правда всё разделит как положено! И ещё к нему нужно приставить сообразительных учеников, из обоих народов, и через пару месяцев мы получим очень надёжную команду. Нужно сейчас же начинать… в периоды перемен и переворотов всегда активизируются нечистые на руку граждане.

– Инвард, прикажи его привести сюда, – довольно улыбнулась моряна, этот парень хватает её мысли просто с лёту.

– Кого именно? – вежливо поинтересовался адмирал, очень внимательно слушавший эти рассуждения и пытавшийся убедить себя, что говорят они о ком-то другом, а не о том негодяе, чьё имя так и вертелось у него в уме.

– Советника… бывшего, – уточнил Стан и насмешливо фыркнул: – И будущего. Король умер – да здравствует король!

– Но его ведь убьют, – начал понимать суть предложения адмирал, – теперь, когда становятся известны его делишки, у него нет ни одного шанса из тысячи прожить более трёх дней.

– Будем охранять, – жёстко отрезала моряна, – а народу объясним, что это совершенно другой человек!

– Вы про кого? – заинтересованно спросил Тин, входя в кабинет.

За ним, нежно полуобняв жену, следовал Васт и плёлся мрачный Тарос.

– Про Урдежиса, – пояснил Стан, бросая на брата пытливый взгляд. – Моряна решила, что без его памяти и подробного знания всех сделок мы скоро утонем в финансовых вопросах. Нужно только, чтобы мама сделала из него человека, вернее, выбила из его головы назойливые идеи о власти.

– Это интересная идея, – с ходу заинтересовалась Ярослава и решительно устроилась за столом. – Дайте листик бумаги, мне нужно продумать, как почётче выразить все аспекты…

– Вообще-то я думал, мы будем сегодня решать, как отвечать императрице, – укоризненно пробормотал Бенедли, – срок ультиматума истекает через несколько дней.

– Не будем мы ей отвечать… на тот запрос, – решительно отрезала Афродита, – сделаем вид, будто мы его не получили. Он вообще был послан в уже несуществующую канцелярию королевы. А мы ещё не успели разобраться во всех тех бумажках. Линел подготовила черновик текста послания императрице от имени нового правительства Сузерда с предложением взаимопомощи на взаимовыгодных условиях.

– А если она отправит наше предложением туда же, куда мы отправили их ультиматум? – едва ли не с жалостью смотрел на соправительницу адмирал.

Ну что она может понимать в дипломатических отношениях и методах ведения таких переговоров?

– Сегодня на Хамшире, – загадочно усмехнулась русалка, – произойдёт сразу несколько событий. Разорится, не сумев найти деньги на платежи по векселям, несколько крупных предприятий, принадлежащих влиятельным, но не совсем компетентным в финансовых вопросах господам первого круга. А новые владельцы все как один будут ратовать за союз империи с Сузердом. Одновременно с этим объявят себя гражданами нашей федерации несколько потомков господ, принадлежащих кругу тридцати. Кроме того, из всех городов и поместий разом исчезнут все до единого полукровки морян и их родственники, оставив сообщение об уходе на архипелаг. Своё имущество они уже успели продать, а деньги вложить в один очень надёжный банк. Кроме того, владельцы всех кораблей, стоящих в хамширских портах, получили или получат предупреждение, что в случае добровольной помощи войскам императрицы их постигнет судьба «Быстрой чайки».

– Так я и думал, что без морян это дело не обошлось, – ошеломлённо пробормотал адмирал, рассматривая соправительницу таким взглядом, словно никогда до этого не видел. – И за какую же провинность «Чайку» так наказали?!

– Мало наказали, – свирепо буркнул Конс, так и не простивший наглого капитана, – надо было вообще притопить.

– Не волнуйся, – утешила парня моряна, – капитан был вынужден продать «Чайку» за бесценок, никто не хотел доверять ему груз или покупать каюты на обратный рейс. Теперь её чинят и красят… думаю, она вам скоро пригодится… если я правильно поняла намёки Ливастаэра.

Въехавшее в распахнутую дверь кресло Дагеберта отвлекло клонов от обсуждения путешествия на собственном корабле, но по их загоревшимся глазам не только Слава поняла, что долго на этом материке они не засидятся.

Расстроенно вздохнул Инвард, начинавший привыкать к тому, что рядом с ним люди, которым можно полностью доверять. Не дурак ведь, прекрасно понял, насколько легко им было убить его или просто подчинить и захватить власть в свои руки. И большинство из тех, кого он знал, так бы и поступили, откройся у них подобные способности. А эти даже про оплату за все свои подвиги ни разу не заговорили, да и про желания тоже словно забыли. Хотя помнит он, как эта худенькая девушка отказалась от его предложения, предпочтя сберечь свои желания. Конечно, тогда он ещё и близко не представлял, настолько она верила словам моряны… и правильно делала, как оказалось.

– Доброе утро, как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил Инвард, глядя на сына и не понимая, где были его глаза столько лет.

Нет, разумеется, совершенного сходства между ними нет. За прошедшие обороты жизнь по своему вкусу перекроила его собственное лицо, сделала его много жёстче и резче, чем следовало бы. Но и очень красноречивых совпадений вполне достаточно, особенно проявившихся после того, как Дагеберт упал с башни. Инвард точно знает, какой счастливый случай спас тогда его сына – по недосмотру оказавшаяся под стеной телега с обмундированием. Его привезли поздно вечером, и возчик, не найдя интенданта, просто поставил свой транспорт в укромном месте и отправился спать.

– Лучше… – Геб хотел ответить сухо, но распиравшая его радость от давно забытых ощущений и пробудившаяся вера в возможность снова ходить собственными ногами невольно вытолкнули на губы парня растерянную улыбку.

– Я рад… – вдруг разом забыл все подходящие слова Инвард, – и ещё… хотел сказать, я подписал в храме документ, что являюсь твоим отцом… и Адистанны, разумеется. И ещё издал указ, где признаю тебя единственным официальным наследником.

– А это ещё зачем… – сразу нахмурился Геб, – я и так обойдусь.

– Как-то плохо ты себе представляешь, – на миг подняв голову от листка, глянула прямо на бывшего принца Ярослава, – чем занимается твой отец и сколько у него врагов. Вот я знаю его всего несколько дней, и за это время он мог погибнуть трижды… последний раз мы еле успели его спасти. Такая у него профессия, военные всегда в группе риска.

– Он же теперь правитель, – фыркнул калека, и это прозвучало как обвинение.

– А правители, по-твоему, целыми днями по парку гуляют? – не выдержала Тина. – Тогда почему он сейчас тут бумажки читает, а не лежит на диване пузом кверху? И кому он может доверить страну и армию в момент, когда императрица выкатила такой ультиматум?

– Какой ультиматум? – недружелюбно косясь на Тину, проворчала Адистанна.

Костик смешался, не зная, как ответить: огорчать неприятными новостями Ади ему не хотелось, а начинать пояснять подробности планов моряны было бесполезно, девушка вряд ли станет его слушать. Но тут в разговор, как всегда бесцеремонно, вступила Афродита:

– Ультиматум прост, вернуть власть Лиокании и отправить Дагеберта на Хамшир в консорты к Ансельне. Ну и, естественно, после этого Сузерд становится колонией великой империи. А тебе найдётся жених среди кузенов Ансельны, там ещё трое холостых, насколько я помню.

– Моряна! – опомнившись, возмущённо прошипел Тин. – Мы же этого не допустим!

– Конечно, мы ведь стараемся спасти страну, – холодно отрезала Афродита, напрочь игнорируя укоризненные взгляды ученицы, – поэтому Инвард почти не спал сегодня ночью, просчитывал с командирами частей, какие крепости и насколько нужно усилить войсками и как укрепить защиту столицы и остальных городов. А я в это время диктовала приказы для своих агентов на Хамшире. Кстати, Инвард, передай мне список всех своих тайных шпионов, некоторые из моих людей полагают, что их пытаются подкупить именно твои агенты.

– Тьма, – растерянно пробормотал Дагеберт, – я и не подозревал, что всё так серьёзно… у нас каждый день званые обеды…

– На самом деле званый обед – это очень важное мероприятие, знать должна видеть и чувствовать силу и надёжность своих правителей, – очень серьёзно заявил Васт, потом глянул на моряну и тонко усмехнулся: – Признаюсь, вчера я не сразу понял, зачем ты уговорила Славу отдариваться таким образом. Интерес некоторых гостей был… несколько отличен от остального восторженного фона, мне, правда, пока трудно сказать… сколько их было всего, но трое – это точно.

– Четверо, – с уважением кивнула ему моряна, – я их и раньше подозревала, а теперь они выдали себя с головой. Осталось только застукать, когда будут передавать сведения… мне интересны их связи.

– А если императрица узнает… ну, про меня, – засомневался Дагеберт, – может, откажется от своих планов?

– Нет, этим её особо не испугаешь, она женщина неимоверно упрямая и своевольная. Да и советник у неё… тёмная личность. Скорее пошлют к нам толпу убийц, – хмуро пояснил Бенедли.

– Да и пусть посылают, мы их поймаем и выиграем время, – легкомысленно хмыкнул Конс.

– Посмотрим сначала, как она ответит и какие действия предпримет, – решительно остановила спор моряна и перевела разговор на другое: – Ну, зовём Урдежиса? Он уже в коридоре.

– Нет, ещё пару минут, – решительно остановил её Тин, – у меня есть объявление.

Вот в этот момент Слава и поняла, почему моряна и клоны так откровенно и живенько болтали на разные темы, старательно игнорируя угрюмость Тароса и нервное оживление Тина. Все знали и надеялись, что он передумает. Наивные. В принципиальных вопросах Костик всегда был непробиваем. Посмотрели бы на себя, в конце концов, или они, как и все вокруг, тоже подпали под влияние внешности?

– Может, подождёшь? – тихо и безнадёжно буркнул Стан.

Тина печально на него посмотрела и почти виновато пробормотала:

– Извини. – А потом добавила уже решительным, злым и звонким голосом: – Я хочу всем, кто ещё не знает, объяснить, почему наш брак с Таросом фиктивный.

Насторожился Геб, несчастно засопела Адистанна, заинтересованно прищурился адмирал, стрельнул быстрым взглядом по присутствующим и тотчас сообразил, для кого целительница собирается сделать это сообщение. Для него и его детей, все остальные, судя по взглядам, давно в курсе.

– Отправляясь в ваш мир, перед зеркалом межмирового перехода мы с братьями встали втроём, рассчитывая уйти одновременно, но произошла ошибка.

Моряна и Слава одновременно вздохнули с облегчением, Тин правильно сделал, что не стал уточнять подробности. Ничего это не меняет, а лишние расспросы клонам ни к чему.

– Из перехода я вышел девчонкой, а в своём мире был парнем, мы близнецы.

Тьма, даже скрипнул зубами Инвард, вот об этом он тоже мог бы догадаться. Слишком они похожи.

– Может, это произошло оттого, что меня выбросило в морянский портал… а через него много лет ходят только женские особи, – вдохновенно заливал Костик, – не знаю. Однако я никогда не терял надежды вернуть себе своё тело и потому согласился только на фиктивный брак… И браслеты выбрал соответственные. А теперь, когда нашлись мои братья и силком меня замуж точно никто не потащит, я хочу попросить моряну расторгнуть этот брак. И заключить союз напарников… Тарос за это время стал мне другом, и терять его дружбу мне не хочется.

– Тина… Тин, – моряна встала и шагнула к Костику, – я уважаю твоё решение… и хотя я с ним не согласна, сделаю так, как ты хочешь. Тарос… подойди сюда… ты согласен с доводами Констанатина Запольского о причине расторжения брака?

– Не согласен… – хмуро буркнул квартерон, – но спорить с ней… с ним не буду.

– Ваш брак считается недействительным, – с сожалением объявила Афродита и провела отмычкой сначала по одному браслету, потом – по второму.

Синеватый металл потускнел и свободно обвис на запястьях, но снимать его никто из разведённых не спешил.

– А теперь я хочу спросить вас, желаете ли вы добровольно вступить в неразрушимый союз напарников? Тин?

– Да, желаю.

– Тарос?

– Да, – твёрдо ответил квартерон.

– Снимите браслеты и наденьте на правую руку, – скомандовала моряна.

Бывшие супруги почти синхронно стянули браслеты и переодели на правое запястье. Моряна торжественно провела ключом поочерёдно по браслету Тины и Тароса и вдруг, отскочив, бросила его на пол. Из-под её ног бил снопик синего света, и отмычка, скручиваясь, как живая, постепенно таяла в этом странном сиянии. Всего минуту все заворожённо следили за этим процессом, а на полу уже не было ничего, не осталось даже пепла или капель металла.

– Ого, – невольно воскликнул Стан, – вот это фокус. Интересно мне, Тин, и куда ты сегодня вляпался?

– Хотел бы я сам знать… никто не в курсе, что это было?

– Выброс энергии был… просто невероятный, – пробормотала моряна, – я сама сейчас засияю… неужели вы не чувствуете?

И вдруг стремительно обернулась к Славе, но возле той уже стоял Васт и, прижимая её голову к своей груди, крепко обнимал любимую за плечи.

– Ма! – одновременно закричали клоны и ринулись в её сторону, однако моряна успела перехватить Тина и Конса.

– Стойте! Не подходите к ней сейчас, особенно Тина.

– Да не переживайте, всё нормально, просто немного шарахнуло… – пробурчала Слава, безуспешно попытавшись вырваться из рук мужа и одновременно решая непростую задачку, как успокоить всех и не проговориться про свой основной дар.

– Ладно, – мгновенно догадалась про все её сомнения Афродита и пристально глянула Тину в глаза, – но всё же посиди в сторонке или… а давайте на Дагеберта сольём?

– Моряна, – как-то пьяно ухмыльнулся Костик, – вот за что я тебя люблю, так это за крутость предложений! А мы его – не того? Может, лучше понемногу?

– Только расправим дальше сосуды и запустим регенерацию тканей… потом исцеление само пойдёт.

– У неё сейчас внутренний резерв раза в три сильнее светится, чем обычно, – внезапно сказала Ярослава по-русски, – ей и правда нужно немного сбросить. А судя по уже проделанной вами подготовке, сейчас как раз можно охватить процессом регенерации большую площадь.

– О чём она говорит?! – заволновался Геб, воспринявший предложение моряны как обещание для него особенного чуда и теперь страшно боявшийся, как бы эта строгая женщина не запретила своей дочери эксперимент.

Или сыну… целительница на поверку оказалась мальчишкой. А глупая Адистанна вымочила слезами все салфетки в его комнате, рыдая о судьбе своего красавчика, вынужденного жить с иномирянкой, которая буквально вытирает о него ноги.

– Говорит, нужно попробовать, – перевёл Костик и испытующе уставился на моряну: – Пойдём в другую комнату или посидим тут, в уголке?

– Лучше здесь, – решила повелительница, – это сейчас очень хорошее место… Слава ты останешься или выйдешь?

– Мы лучше пойдём делать человека из их дяди, – категорически отказалась оставаться в кабинете Ярослава, её подташнивало от концентрации бушующей тут энергии, – адмирал, вы идёте с нами… и бумаги заодно захватите.

Кого она имела в виду под словом «нами», адмирал понял, когда анлезиец чуть ли не на руках понёс жену к выходу. И старший из сыновей шёл рядом с ними, готовый подхватить мать в любой миг.

Инвард печально вздохнул и отправился следом. Он невероятно завидовал счастливому лучнику, причём именно его способности вовремя опознать удачу, встретив свою половину. И добиваться её внимания с редкой настойчивостью. Сам он ни такой проницательностью, ни настойчивостью в двадцать пять лет, к сожалению, не обладал, и потому теперь расплачивается так жестоко.

Глава 32

В ожидании допроса Урдежис сидел на стуле в коридоре со скованными руками, в простой одежде и без примелькавшейся грозди амулетов. Увидев Инварда, старик вздрогнул и испуганно задрал вверх нос. Наверное, пытается изобразить безразличие к приговору, без труда расшифровал этот жест адмирал и мстительно ухмыльнулся. Этот подлец даже не догадывается, насколько далеки его представления о возможном наказании от того, которое придумала изобретательная моряна.

– Веди его за нами, – приказал адмирал и вдруг понял, куда они сейчас отправятся.

В прежний кабинет советника, он тут, недалеко. И зачем таскать куда-то сундуки бумаг и свитков, если у обожающего порядок в делах Урдежиса все разложено по ящичкам и по полочкам?

Советник слишком поздно понял, куда его ведут, и на мгновение даже задохнулся от неожиданно вспыхнувшей надежды. Неужели они и в самом деле так глупы и считают, будто он мог не предусмотреть такой поворот событий и не подготовиться к нему со всей тщательностью? И тут же постарался подавить все свои чувства, и даже думать себе не разрешил на эту тему. Только истово бормотал про себя мольбу великому Астандису, помоги в этот раз, в самый последний!

– Он чему-то обрадовался, сильно, – предупредил Стан мать на родном языке и придержал за локоть собравшегося переступить порог адмирала, – там наверняка ловушка.

– Тогда начнём прямо здесь, – сразу определилась Слава, достала хрусталь, качнула перед лицом советника: – Взгляни сюда… внимательнее… тут вся твоя жизнь… обиды, неудачи, надежды… любовь и месть… как много всего было… и сколько надежд не сбылось. Ты никогда никому этого не рассказывал, но теперь у тебя появилась возможность всё объяснить, рассказать, почему ты выбрал для себя такой путь. Тебе хочется искренне поведать нам про свои замыслы, про тайники и ловушки, про сообщников и секретных помощников и про тех, кого ты принудил к содействию силой. И сначала ты хочешь сказать, как работает ловушка в твоём кабинете.

– Там всё просто… – советник отлично понимал, что теряет последний шанс на побег, но почему-то не мог не рассказать правду этой женщине с такими знакомыми глазами, – возле стола есть рычаг. Нужно только сесть в кресло и сильно нажать на него ногой. Тогда разомкнётся потайная цепь и люстра рухнет на тех, кто стоит под ней. И одновременно распахнётся дверца потайного хода. Он ведёт в канализацию… это самый неприятный вариант, на крайний случай.

– Ещё ловушки в кабинете есть? – строго спросил не поверивший ему Стан. Не может быть, чтобы такой хитрец приготовил только один вариант спасения.

– Мелкие, – не смог смолчать Урдежис и начал перечислять, – дверца правого шкафа падает на сидящего возле него, если дёрнуть шнурок, в синем кувшине вода со снотворным, чернила в малахитовой чернильнице через несколько дней выцветают, из ложной ручки секретера выскакивает ядовитая игла, в одной из подушек дивана спрятан кинжал…

– Стоп, – не выдержала Ярослава, – идём лучше вот в эту дверь, что там расположено?

– Комната писарей.

– Ловушки есть?

– Нет, только подслушки и потайные окошки для подглядывания.

– М-да, ну и домик, – хихикнул Стан, – как всё схвачено! Ну, допустим, за нами никто не подсмотрит, но к писарям всё равно не пойдём. А в этой комнате какие сюрпризы?

– Это гостиная для посетителей, ожидающих аудиенции.

– Ловушки?

– Только такие, как у писарей, гости обычно приходят с амулетами.

– Идём туда, – постановил адмирал, которому надоело торчать посреди коридора под недоуменными взглядами гвардейцев.

Гостиная оказалось небольшой, но уютной, с буфетом у одной стены и камином у другой. Два окна, между ними стол и стулья. Вдоль стен удобные кресла, посредине ковёр. В одном ближнем от двери углу вешалка, в другом – скромная дверь в умывальную.

Адмирал задержался у порога, выдавая следовавшим за ними гвардейцам какие-то указания, а остальные вошли в комнату, устроились в креслах.

– Возьми стул, поставь посредине и садись. – Ярославе было неудобно смотреть на Урдежиса сверху вниз.

А кроме того, сидящий человек менее напряжён и, следовательно, не так озлоблен, как стоящий перед собеседниками навытяжку. Идея, пришедшая женщине в голову, пока она обдумывала, как лучше выполнить поставленную моряной задачу, предполагала доверие и понимание, а для этого нужно было постараться не унизить пациента, а вызвать у него уважение.

Советник хмуро усмехнулся, но приказ выполнил, хотя отлично чувствовал, что не настолько подчинён воле этой женщины, как некоторые из его врагов, оказавшиеся под действием сваренного Ральдисом дурмана.

– Скажи мне, – севшая напротив молодая женщина вполне подходила по возрасту советнику в дочери, но смотрела с терпеливым сочувствием мудрой матери, – зачем тебе нужно было, чтобы Гинло стал королём? Ведь его родичи непременно должны были забрать парня к себе!

– Если бы он стал королём – не забрали бы! Они же не могут не понимать, как им это выгодно, иметь в подчинении целый континент, хоть и небольшой! Тут же можно размножаться, питаться… – с внезапным жаром заспорил Урдежис, – они ведь намного сильнее людей, значит, достойны властвовать. Они должны были принять этот дар… и тогда мой мальчик навсегда остался бы тут.

– А знаешь… – печально сообщила Слава, в который раз убеждаясь, в какого уродливого монстра может обратиться отцовская любовь, если ничто не остановит безумных планов родителя по устройству жизни отпрыска, – он ведь едва не умер. Ты бросил его умирать в потайной комнатке и бежал, и моей дочери вместе с его матерью и дедом едва удалось спасти мальчишку. Он был такой худой и бледный… неужели ты не видел, что мальчик уже стоит на последней грани? Как ты теперь будешь жить, вспоминая его скрюченное тельце, брошенное в том холодном чулане? А ведь он наверняка тебя любил, называл папой… когда долго не видел бежал навстречу, раскинув руки, верил каждому твоему слову и считал тебя самым добрым и самым смелым. И он ждал, когда ты придёшь туда, в этот потайной склеп, вынесешь его, поможешь, спасёшь… а ты бросил, предал… как ты теперь посмотришь ему в глаза, если когда-нибудь встретишь, Урдежис?!

– Я не хотел… я собирался вернуться… – Старик вдруг схватился закованными в кандалы руками за лицо и горько заплакал, впервые за много лет искренне и безо всякой для себя выгоды.

Ни тайной надежды на сочувствие или снисхождение, ни игры или интриги не преследовал он, все крепче прижимая к лицу грязные руки и всхлипывая, как ребёнок.

– Знаешь… – печально сказала Слава и ничуть при этом не кривила душой, – а ведь ты очень талантливый и умный человек и мог бы принести своей родине много пользы. Тогда и у Гинло появился бы повод простить тебя. И даже желание встретиться ещё когда-нибудь… лет через пять… или даже раньше. Но для того чтобы он смог поверить, ты должен попытаться исправить всё зло, которое натворил… и это будет очень нелегко. Но ты ведь любишь решать сложные задачки?

– Ты шутишь, – советник с горечью усмехнулся, – кто мне теперь даст такое право? Моя участь – виселица на центральной площади или того хуже, мешок на голову и камень к ногам.

– Я дам, – спокойно сообщила Ярослава, – ты только должен сам решить, действительно ли ты хочешь искренне служить родине, или тебя устраивает приговор суда. Но запомни, обмануть меня тебе не дано. Ты всегда будешь говорить мне, моему мужу и моим детям, соправительнице моряне и адмиралу Бенедли только чистую правду.

– Я готов… – голос советника вдруг сел и охрип, – нужно подписать какие-то бумаги?

– Нет, – легко улыбнулась землянка, – просто искренне и честно пообещай сделать на посту помощника по финансовым вопросам всё возможное ради блага федерации.

– Клянусь…

– Но при этом ты никогда не будешь применять в делах нечестных приёмов, не будешь запугивать партнёров или подчинённых, использовать грязные методы, интриги, подлоги, шантаж и угрозы.

– Клянусь…

– Ты никогда не задумаешь и не сделаешь ничего способного повредить здоровью или спокойствию хоть одного из нас или из семьи адмирала. Ты будешь свято чтить жизнь и здоровье любого разумного существа самой большой и неприкосновенной ценностью.

– Клянусь…

– Тогда слушай меня внимательно, – веско произнесла землянка и качнула перед лицом советника подвеской, – ты сам выбрал свой путь. Отныне ты будешь искренне предан родине и своему делу и всегда станешь помнить и неукоснительно соблюдать все пункты нашего договора. Ты не станешь пытаться обмануть нас или скрыться. А я за это обязуюсь похлопотать за тебя перед вампирами. Всё! Договор заключён. Инвард, пусть кто-нибудь снимет с него это железо и принесёт нормальную одежду.

Адмирал давно вошёл в комнату, но не сразу решился пробраться к столу и тихо сесть на один из стульев. Он выслушал договор иномирянки и советника с недоверием и опаской, но спорить не стал, решив приставить к старому интригану своих людей.

Вызванный в гостиную гвардеец охраны неимоверно удивился приказу адмирала, но молча отцепил с пояса ключи и снял цепи. Захватил их и ушёл искать слуг, которые знают, где найти костюм для Урдежиса.

– Иди туда, – внимательно наблюдавший за происходящим Стан указал старику на умывальню, – умоешься и снимешь это тряпье. Одежду сейчас принесут.

Неверяще оглянувшись на адмирала, старик встал со стула и поковылял к указанной двери.

– Сейчас придёт мой человек… с бумагой и пером, необходимо записывать все его объяснения. – Адмирал устало потёр виски, сегодня ему не удалось поспать даже четверть периода.

– А может, пойдёшь, отдохнёшь? – предложил Стан, видевший усталость, как мутное пятно, подавляющее эмоции. – А твой человек потом отдаст тебе отчёт.

– Посижу немного, послушаю, уж очень интересные вещи он рассказывает… и объясните мне, как определить, не собирается ли он обмануть? – Инвард спрашивал с показным равнодушием, но в его голосе против воли звучала тревога.

Адмирал ещё не успел договорить, а анлезиец уже стоял за спинкой его стула и мягко давил на затылок, заставляя расслабиться и нагнуть голову вперёд. Первая, защитная реакция заставила Инварда напрячься и вцепиться в рукоятку кинжала, и только тренированная выдержка позволила удержать готовую к ответному удару руку. А потом и вовсе убрать её и выдохнуть облегчённо.

– Ты не мог бы предупреждать? – укоризненно процедил он спустя несколько секунд, потребовавшихся, чтобы восстановить дыхание.

– Не захотел, – насмешливо фыркнул Васт, – такие встряски возвращают бодрость не хуже, чем хороший отдых. Правда, ненадолго, но думаю, мы скоро закончим с этим делом.

– Во-первых, следить за ним не нужно, Шарик присмотрит, – сообщил Стан, поглядывая на дверь умывальни, – а во-вторых, мне кажется, он и сам никогда не пожелает терять последний шанс увидеть сына. Как ни странно, он его любит… я своим глазам не поверил.

– Вы немного не поняли, – поднимаясь с места, мягко сказала Ярослава, – Урдежис из тех людей, которые сами себе ставят в жизни цель… и чем она масштабнее и недостижимее, тем для них лучше. Такие вечные неисправимые альпинисты в душе. А я просто помогла ему найти новую цель… очередной Эверест, и теперь он в лепёшку расшибётся, чтобы её достичь. А заодно немного подправила моральные установки и приоритеты. Васт, ты закончил? Мы уходим. А тебе, Инвард, я, как врач, советую поспать. Только предупреди подчинённых, чтобы не нападали на твоего нового помощника по финансам.

Вошедший в этот момент в гостиную мужчина в гвардейском мундире выглядел таким же усталым и замученным, как адмирал. Вслед за ним топал слуга, тащивший охапку одежды.

Стан беззаботно подмигнул дознавателю, подхватил мать под руку и направился к двери, но едва успел выйти в коридор, как Васт вежливо и настойчиво отобрал у командира руку жены.

– Там где-то моряночка в синем платье с утра бродила, – необидно пошутил он, – лучше её проводи.

– А вот насчёт моих морянок попрошу не иронизировать, – немедленно огрызнулся старший, – они, между прочим, все – очень милые девушки. И вообще… поторопитесь-ка в кабинет королевы, а я бегу назад за адмиралом. Кажется, у Тины с моряной всё получилось.

– Что-то вспомнил? – обернулся адмирал на скрип двери и мгновенно напрягся. – Стан?

– Выдай указания, и пойдём, – специально не уточняя, куда именно, буркнул старший, потом уставился на дознавателя и шутливо пригрозил тому пальцем. – Смотри, за здоровье и сохранность советника по финансовым вопросам отвечаешь лично! Да прикажи принести вам побольше еды и бодрящий напиток… он тебе точно понадобится.

– Ты и сам все приказы прекрасно выдал. – Инвард уже стоял возле советника моряны и подталкивал его к двери. – Слышал, Деррис? Выполняй.

А едва они отошли от гостиной на несколько шагов, в нетерпении схватил Стана за руку.

– Ну, как?

– Кажется, у Тина получилось. Иди к нему, самый подходящий момент…

Адмирал сразу понял, к нему – это не к Тину, а к сыну, но ноги вдруг предательски ослабли. Да и в душе сразу вспыхнули сомнения, ну и зачем он сейчас пойдёт? Когда Геб столько времени ползал по комнате, держась руками за натянутую над головой сетку, его не было рядом с сыном, когда над ним издевались приставленные дядюшкой надсмотрщицы – мальчишку тоже некому было защитить… А вот теперь, когда эти странные иномиряне вытащили его из вечного плена кресла на колёсиках, он, горе-отец, явится праздновать их победу!

– Инвард, извини, но кувшина с холодной водой у меня под руками нет, – ехидно протянул Стан и тайком вздохнул, глядя на начинающего звереть адмирала.

Ну да, удар под дых, а как иначе вернуть ему самообладание? Начинать уговаривать – значит, потерять не менее получаса дорогого сейчас времени.

– Следили!

– Конечно. А как бы ты хотел? Мы тогда были по разные стороны баррикад. – Старший цепко ухватил его за рукав и настойчиво потащил в сторону королевского кабинета. – Но мы ведь потому и разобрались… сам знаешь, времени практически не было. Входи…

Он почти силком втолкнул Инварда в комнату и встал в дверях, просто так, на всякий случай.

– …не торопись, – мягко лился глуховатый голос моряны, – они пока слабые, как у новорождённого ребёнка. Нужно каждый день тренировать… но не резко, без спешки. Начинай поднимать один-два раза в период и постепенно прибавляй, за тобой будет присматривать кто-нибудь из моих сестёр или Сая, пока она тут. Ещё нужно делать массаж и кушать больше мяса и рыбы…

– А… – голос Геба дрожал, – когда можно будет вставать?

– Ох, какой нетерпеливый! Вот как мышцы нальются силой, станут упругими, так и начнём учиться ходить. Главное – не торопись, теперь всё в твоих руках… и ходить, и бегать будешь… со временем.

– Можно… мне… дотронуться… – Хриплый шёпот адмирала наждаком скребнул Славу по сердцу, заставил подтолкнуть мужчину ближе, почти вплотную к лежавшим на маленьком столике тощим, как у мумии, ногам принца, обтянутым сухой, синевато-бледной кожей.

– Конечно… приложи вот сюда руку, ощутишь, как пульс бьётся… ничего, что они такие худые, зато он теперь всё чувствует.

Сияющий от счастья Дагеберт на миг нахмурился, строптиво глянул на отца, почти собрался сказать что-то грубое… или хотя бы резкое… потом стиснул зубы и так ничего и не сказал.

Просто смотрел, как воин, у которого, по слухам, вместо сердца кусок железа, медленно опускается на колени возле столика и боязливо дотрагивается чуть подрагивающей рукой до его начинающей оживать кожи. Едва заметно сжимает пальцы, пытаясь ощутить слабое пока биение сосудов, горько хмурится, поняв, как легко может обхватить ладонью иссохшую щиколотку. И похоже, даже не замечает текущих по его щекам светлых капель, свидетельствующих о совершенно не подобающей воину слабости.

Теперь Геб со всей ясностью осознавал, как напрасно так злился на этого обманутого и обворованного человека, он такая же жертва, как и все они, мать, Ади, даже Ральдис… которого он ошибочно столько лет считал отцом и никак не мог понять, почему у того всегда было такое неприступное лицо. И отчего он всячески старался избегать даже мимолётных встреч с сыном. Теперь-то Дагеберт знал, почему так ненавидел его Ральдис. Не мог простить тому собственной слабости, из-за которой ему приходится называть сыном чужого мальчишку. Да не просто называть, а собственным родовым именем, которое переходило Гебу по закону, как и доставшееся ле Кайтену от брата наследство.

Вот только сказать этого вслух Геб не умел… он никогда не говорил ничего подобного. Да и разве есть на свете такие слова, которыми можно исправить причинённую любящим людям боль?

Он страдальчески кривил губы, пытаясь придумать хоть что-то вразумительное, но оно никак не находилось. Адистанна не выдержала, сорвалась со своего места, склонилась к отцу и обвила худыми руками его шею, невнятно бормоча какие-то утешения. И вдруг заплакала навзрыд, поливая слезами шевелюру адмирала и всё глубже пряча в ней лицо.

– Ади, девочка моя, не плачь… – Инвард с великой осторожностью, стараясь ненароком не побеспокоить ногу сына, поднялся, прижал девушку к груди, нежно погладил по голове, – теперь всё будет хорошо… Главное, вы живы и рядом… а я больше никому не позволю вас обидеть…

– Он хороший… – всхлипывала в ответ Ади, – правда. Ты не знаешь… он только притворяется грубым… а когда Книра хотела меня выгнать, он бросил ей в глаз яблоком.

– Ну чего ты болтаешь! – возмутился покрасневший от такой нескладной защиты Геб, беспомощно оглянулся, встретил всепонимающий взгляд моряны и почти шёпотом добавил. – Просто я… не люблю наглых слуг. И знаешь, нам, наверное… надо сменить имя…

– Конечно, – уверенно подтвердила моряна, – ле Бенедли звучит, на мой вкус, лучше, чем ле Кайтен.

– Ну да… – пряча взгляд, растерянно пробормотал бывший калека, на самом деле он пока собирался всего лишь отказаться от имени бывшего консорта. Хотя теперь, пожалуй, не отказался бы и от имени ле Бенедли.

И в тот же миг крепкая ладонь отца, продолжавшего утешать Ади, легла на его руку, сжала благодарно, и Геб вдруг отчётливо понял – больше не нужно ничего говорить или выяснять, всё понятно и так. Да и зачем нужны слова, если есть такое простое и предельно откровенное отцовское прикосновение?!

Он тайком оглянулся, следуя привычке проверять, не следит ли кто за его действиями, и обнаружил, что кабинет почти пуст. Остались только они с Ади и отец, остальные уже потихоньку ушли, и в щели закрывающейся двери Дагеберт ле Бенедли успел заметить лишь быстро мелькнувший подол платья моряны.

Зелёного, как знамя победы, поднятое над королевским дворцом.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg