«Уши торчком, нос пятачком»

Уши торчком, нос пятачком (fb2) - Уши торчком, нос пятачком (Уши торчком, нос пятачком - 1) 1748K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алена Викторовна Медведева

Алена Медведева Уши торчком, нос пятачком. Книга 1

Когда я увидел тебя, я влюбился. А ты улыбнулась, потому что ты знала.

В. Шекспир

© Медведева А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Пролог

– Лена, неужели так сложно явиться на заранее запланированную встречу вовремя? – Отец явно был раздражен, а мое минутное опоздание стало для него отличным поводом сорвать злость.

Молча проглотив упрек – и неважно, что я застряла в пробке! – скользнула взглядом по присутствующим. Приказ отца явиться сегодня к четырем «в офис», коим являлась официальная резиденция нашего клана, сам по себе стал неожиданностью. Напрягающей к тому же. Тут я еще никогда не бывала. С точки зрения оборотней, мой двадцатисемилетний возраст считался совсем юным, поэтому в официальных мероприятиях клана я не участвовала. И тут… звонок от отца с требованием явиться сегодня. И все – ни объяснений, ни даже намеков!

Разумеется, требование альфа-самца стаи, главы клана, игнорировать нельзя. И тот факт, что им был мой отец, только увеличивал нервное напряжение. С чего бы это? Пришлось сбежать с последних пар в университете, потом отпрашиваться на работе, но иначе никак – отказаться невозможно. И раз меня пригласили – значит, причина очень серьезна. А увиденное только подтвердило мои опасения, заставив скрытые сейчас животные инстинкты недвусмысленно проявиться. Недовольная, но привычно безмолвная мама, задумчивый дядя Захар, явно взбешенный брат и настороженная старшая сестра – все наше семейство в сборе. Но почему тут? Отчего было не поговорить дома?

– А виновата, как всегда, твоя глупая идея с работой в этой убогой забегаловке! – наблюдая за моими, сразу ставшими настороженными движениями, привычно гневался отец. – Сидела бы в клане – не приходилось бы нам ждать твоего появления!

Присев в уголке на краешек кресла, я снова промолчала. Было откровенно боязно. Неужели семейный совет собран по поводу моей так раздражающей отца подработки? Нет, это несерьезно. Но нутром чувствуя рычащего в нем зверя, я даже глаз в ответ поднять не решалась. Как-то плохо все начинается…

Повисла пауза. Причем я чувствовала: все странно приглядывались ко мне. Так, словно впервые решили рассмотреть по-настоящему.

– А она выросла… – куда-то в пустоту протянул дядя Захар, заставив мою волчицу заскулить от тяжелого предчувствия.

– Она еще ребенок, – еле слышно – но не для нашего обостренного слуха! – вздохнула мама.

Ну все, я, кажется, допрыгалась! Знать бы еще, где и в чем провинилась.

– Да при чем тут ее возраст?! – взбешенный брат подскочил со стула. – Вся ситуация изначально абсурдна! И оскорбительна! Для нас!

Я навострила уши, стремясь уловить в его словах хоть какой-то смысл, способный подсказать суть проблемы.

– Для них она еще более оскорбительна! – рык отца и последовавший взгляд заставили брата отступить и снова сесть. – Ведь сейчас они значительно более сильный клан, чем мы. Это тогда они были проигравшими, тогда их оставались единицы… Вероятно, мы можем даже гордиться таким поворотом, но… Как же противно от одной мысли об этом!

– Не стоит поддаваться эмоциям, – обдумывая что-то, высказался дядя. – И мы можем извлечь из этого пользу. Ведь щенки останутся в нашем клане. И сами понимаете, какие это будут перспективные воины, учитывая отцовскую наследственность.

Со стороны несдержавшегося брата донесся презрительный хрип, но спорить он не стал. А мне подурнело. Какие щенки? О чем они?

Видимо, заметив мое недоумение, отец наконец-то решил пояснить причину нашей встречи.

– Лена, у нашего клана есть обязательства, которые примешь на себя ты. Это мое решение, и я тебя уведомил о нем.

И все.

– Перед кем? – напряженно спросила я, ощущая витавшую среди присутствующих тревогу. – Какого рода обязательства?

– Перед кланом белых волков.

Я опешила. Вот уж о ком я не ожидала услышать!

– Они отправят к нам одного из своих волков для возможной вязки с нашей волчицей. С тобой!

Глава 1 Елена

Облокотившись о перила лестницы, я вглядывалась в поток студентов, снующих по холлу учебного корпуса. Перемена. Кипучая атмосфера мгновенных изменений, шум, наглядное течение жизни…

Прямо как у меня. Тоже все взяло и изменилось в одно мгновение. Пусть и не совсем нормальная, по мнению многих, но моя жизнь внезапно перестала быть моей, размеренной и тихой. На горизонте замаячило цунами колоссальных перемен. И куда от них спасаться, было не ясно. Хорошо людям: у них все как-то проще, меньше подчинено законам и общественному укладу. А мы… Да, сильнее, да, живем дольше, да… много чего. Но сейчас так захотелось стать беззаботным человеком, никогда не слышавшим о внутреннем звере, о правилах существования кланов, о подчинении слабого сильному.

Сработал сотовый. Мелодичный звук вырвал из глубины грустных размышлений. Переключившись на действительность, я всмотрелась в высветившийся на дисплее незнакомый номер. После вчерашнего отвечать не хотелось, но мало ли по какому поводу звонят… Я активировала функцию приема и поднесла смартфон к уху.

– Елена? Елена Фирсанова? – голос звучал отстраненно, четко и уверенно. Так, словно его обладатель ни на секунду не допускал вероятности, что на звонок может ответить кто-то другой.

Зверь внутри насторожился, уже инстинктивно почувствовав, кем был звонивший, чутким ухом распознав в отдаленном эхе голоса глубинное рычание сильного. Тот самый волк из клана белых, которого условия древнего перемирия обязывали сейчас явиться в наш клан… Ко мне. Отчаянно захотелось грубовато пробасить в ответ: «Нет, вы номером ошиблись!» Но понятно, насколько это нелепо. И сразу выдаст мой страх. А, как с детства внушали мне, волчице клана бурых волков недостойно демонстрировать свои страхи. Да и привыкла я считать себя девушкой не робкого десятка. Тем более откуда мне знать, кто он? Вдруг кто-то из бет? Тогда мое дело плохо.

– Да, – стараясь не выдать волнения, сдержанно ответила мужчине. – Чем могу помочь?

Он помолчал пару секунд, словно обдумывая свой ответ. Понятное дело, вряд ли он больше меня рад сложившимся обстоятельствам. Когда древние главы кланов принимали эти условия, стремясь сохранить жизнь последним выжившим, – это одно. И совсем другое – теперь, когда белые заправляют всем и не считают нужным считаться с интересами прочих кланов. Их ненавидят, их боятся… И я ненавидела и боялась. Оттого вчерашняя новость показалась вдвое ужаснее.

Но древние обеты нерушимы для всех, и даже клан белых волков не может отмахнуться от своих кровных обязательств. Слишком высока цена. Хотя лично я в данном случае закрыла бы глаза на подобный произвол. Однако мое мнение ничего не решало. Но желания попытаться как-то договориться с чужим волком не умаляло. Наверняка и ему не нужны эти сложности, так что шанс убедить его был. Потому я ожидала, что он объявится раньше оговоренного срока, чтобы обсудить ситуацию. Сейчас мы оказались в одной лодке, и в наших обоюдных интересах было изыскать способ выкрутиться из передряги. К этой мысли я пришла, проведя бессонную ночь и обдумав все, наверное, раз сто!

– Предлагаю встретиться за городом, возле стелы. Пробежимся по лесу, снюхаемся, обсудим дела… – наконец озвучил он свое предложение.

Ага! Видимо, он не первый день в городе, успел уже освоиться и разобраться, что и где. А в клане даже не заметили чужака на своей территории. Но одна мысль о пробежке с белым… брр… я перекидываться не так давно начала. Да и с нашими-то волками еще не бегала – слишком молода была. А риск привлечь самца всегда оставался. Животный инстинкт подавил все прочие эмоции, требуя обезопасить себя, и я быстро отказалась:

– Нет. Мне… некогда. Может быть, встретимся в городе? В пиццерию сходим?

Естественно, это подразумевало человеческий облик. О том, что белые считали себя слишком важными персонами, чтобы ходить по забегаловкам, я в состоянии волнения как-то не подумала.

Но, видимо, подумал он. Потому что в тоне ответа проскользнула презрительная насмешка:

– Вероятность, что я отравлюсь салатом, незначительна, – и тут же не допускающим возражений тоном добавил: – Заберу тебя из университета. Сегодня до пяти?

Это «тебя» неприятно резануло слух. Как-то слишком поспешно, слишком собственнически. И тот факт, что он имеет представление о моем расписании, тоже не порадовал. Может быть, я много раз проходила мимо, не подозревая о важной роли в собственной судьбе встречного субъекта? Нет. Я бы учуяла… Или нет? Хороший воин должен уметь маскировать свой запах. Неуверенность в себе усилилась, подпитывая тревогу. Поэтому из чувства внутреннего протеста, не иначе, я тут же выпалила:

– Нет! Я… Я сегодня раньше. И я сама за вами заеду – скажите, куда? Вы же новичок в нашем городе, – обращение выделила особо, стремясь указать на его возмутительную самоуверенность. Он мне даже не представился, а уже «тыкает»!

Волк хмыкнул.

– Договорились, – и мне продиктовали адрес гостиницы, где он остановился. – Будете подъезжать – наберите!

И вызов оборвался, оставив меня в глубоких сомнениях насчет того, что с этим типом удастся хоть о чем-то договориться. Это «будете» произнесли с таким ехидством…

Звонок совершенно вывел меня из строя, поэтому о возвращении на пары не было и речи. Так что я даже не соврала, говоря о времени. А ведь сегодня мы с Женькой в кино собирались. Надо его предупредить. И на работе подмениться, мало ли насколько «встреча» затянется. Второй день подряд… Меня шеф за такую работу скоро на фарш пустит.

* * *

Без четверти пять я остановилась напротив нужного адреса и набрала номер чужака. Ответили сразу и, не дав мне и звука произнести, сообщили:

– Выхожу!

Бросив встревоженный взгляд в зеркальце заднего вида, вынужденно признала, что выгляжу не очень: вид из-за недосыпа какой-то помятый, темные с рыжинкой волосы на затылке выбились из «колоска» и теперь нелепо топорщились, а в серых глазах плескалась тревога. Глубоко вздохнув, решительно постаралась успокоиться и вылезла из машины. Встречать опасность надо, уверенно стоя на обеих ногах. Впрочем, увидев его – а других вариантов просто не было! – я посчитала свою поспешность опрометчивой. Ноги подкосились, а дыхание на миг оборвалось. Волчица же внутри, наоборот, настойчиво заурчала, требуя приблизиться к мужчине, принюхаться к нему.

Приближаться не пришлось. Сногсшибательный высокий блондин с невероятной фигурой всего на миг замер у входа в гостиничный комплекс, быстрым взглядом оценив окружающее пространство, и уверенно направился прямо ко мне. Кажется – точно не могу утверждать, так как взгляд никак не мог оторваться от облаченного в бежевый строгий костюм «волка», – встречные дамы падали замертво. И я тоже была на подходе. В нашем клане таких экземпляров не водилось. Волчица внутри затаилась, испытывая одновременно животный интерес к его волку и робея от исходящей от него силы и подавляющей властности. Как минимум, бета! А может быть, и… невероятно. Невероятно я попала!

Мужчина остановился напротив и с потрясающей, невыразимо обаятельной и располагающей улыбкой представился:

– Андрей.

Я старательно моргнула. Стоять совсем неподвижно и молчать было несолидно. А так… Ну, что смогла.

– Идем? – он вопросительно изогнул бровь, кивая в направлении парковки позади меня, абсолютно игнорируя голодные взгляды всех проходящих мимо человеческих женщин.

Как же отец поспешил… Явись этот красавчик к нам, на вязку с ним выстроилась бы очередь из волчиц нашего клана. Да что там, положа руку на сердце, я бы и сама в нее встала… в самый конец, чтобы иметь время одуматься. На грани потери сознания развернулась, надеясь, что внешне мое состояние не очень заметно, и шагнула в направлении машины. Он шел рядом, своим запахом невыразимо волнуя моего зверя.

– Это?! – пребывая под впечатлением от дивного видения, я совершенно упустила из вида, что необходимо было предупредить его насчет моего не очень статусного авто. Точнее говоря, я была счастливым владельцем восьмилетней «шестерки» голубого цвета с немного проржавевшим задним бампером. И она стала для моего спутника большой неожиданностью. Ага! Не учил матчасть! Это обнадеживало, а то я было подумала, что он – абсолютное совершенство. А так сразу выяснилось: полную информацию обо мне собрать не потрудился.

– Э-э-э… – пришлось кашлянуть, чтобы вернуть способность к общению. – Присаживайтесь!

Гордо возвестив о гостеприимстве, я юркнула на водительское сиденье, судорожно нащупывая ремень безопасности. Сейчас очень хотелось ощущения основательности и привычного окружения. И даже как-то отпустило. Точно не моего уровня мужчина, слишком… Одним словом – слишком!

И не объяснять же ему, что я стремлюсь жить на собственные доходы. А студентке, вечерами подрабатывающей поваром в небольшой пиццерии, сложно заработать на что-то иное. Конечно, папа мог бы… Но у меня были свои принципы и упрямое желание стать самостоятельной. Хотя бы в каком-то смысле и качестве. Так что пусть думает, что хочет. Представить его шок, конечно, можно. Дочь главы клана – и катается на «этом»! Но я свою «шестерочку» любила, регулярно сдавала в сервис и страховала.

Андрей со ставшим совершенно непроницаемым выражением лица старательно пытался устроиться на пассажирском сиденье. Выглядело это примерно как попытка взрослого мужчины покататься на детском трехколесном велосипеде. Забавно! Почему-то именно этот момент и стремление сдержать смех разрушили для меня ореол недосягаемости вокруг чужака. Не сдержавшись, фыркнула. Мужчина ответил пристальным взглядом, заставившим меня чуть ли не подавиться и заодно вспомнить о цели поездки.

– Значит, в пиццерию? – уже немного робко уточнила я.

– Вы же мне город собирались показать, – высокомерно прозвучало в ответ.

Ну и ладно! И, немного резко дернувшись с места, «порулила» в направлении любимого «клоповничка» – излюбленного места наших студенческих тусовок. А сейчас там как раз должно быть спокойно.

Всю дорогу мы молчали. Гость, наверное, гордо страдал от тесноты и духоты, а я… Я не знала, что ему сказать, и боялась лишний раз отвлечься от дороги. Так мы и ехали до места назначения. Вопреки моим ожиданиям чужак просто окинул быстрым взглядом одноэтажную пристройку и зазывающую вывеску. Наверное, чувство облегчения от возможности выбраться из моей «коробчонки» скрашивало даже непрезентабельность заведения. И в душе шевельнулось разочарование! Надеялась я на нечто более эмоциональное, нежели предупредительно распахнутая передо мной дверь и нарочито любезное:

– Только после вас!

Но я уже взяла себя в руки, шикнула на свою звериную половину и с невозмутимым видом протопала вовнутрь. В конце концов, это моя территория!

Однако спустя полчаса я, облаченная в типовые джинсы и широкую тунику, уже чувствовала себя тут не на своем месте в сравнении с, казалось бы, неуместно смотрящимся здесь в деловом костюме Андреем. Оборотень вел себя необычайно спокойно и естественно. Вот это нервная система! Такой и трехмесячную «сдачу в аренду» чужому клану выдержит. Да и направление нашей беседы меня устраивало.

– Какие намерения в отношении меня? – не стал он ходить кругами.

– Живой не даваться! – честно выдала я выстраданную ночью мысль и в свое оправдание зачем-то добавила: – У меня парень есть.

– У меня тоже кое-кто имеется, – ухмыльнулся блондин.

Кто бы сомневался! Тем более что он явно старше меня. На вид лет тридцать пять, но по глазам видно – старше… Значительно. Думаю, взрослее моего брата, а Егору за сто пятьдесят перевалило.

– А почему тогда вас… послали? – выразила закономерное недоумение. Учитывая условия договора, логичнее было бы отправить свободного от обязательств оборотня.

– Я сам вызвался, – в этот миг в его взгляде мелькнула горечь. – Мой предок согласился на то перемирие, приняв его условия. Так почему сейчас кто-то другой должен нести ответственность?

Опешив, я едва не подавилась куском пирожного. Это получается… получается…

– Вы из семьи главы клана белых волков? – сообразив, выдохнула я вопрос.

– Да. Андрей Добровольский, – серьезно кивнул мой спутник.

Вот будет в нашем клане фурор! Вот будет давление на него и… на меня. Стало совсем не по себе, и волчица внутри заскулила. Оборотень вскинулся, бросив на меня пристальный взгляд.

– Что?

– Три месяца, три течки – и вы рядом. Не миновать мне материнства. Вот папа-то обрадуется – с белым кланом породнимся… – обреченно, стараясь удержаться от слез, перечислила я поводы для «радости».

Андрей утробно зарычал, грозно зыркнув на меня из-под прищуренных век. У него еще и глаза зеленые! До чего же хорош, зверюга!

– У меня нет намерений оставлять вам свое потомство, – зло отмахнулся он.

– А как же условия древнего договора? – представив себе ликующее лицо дяди, воодушевленного вливанием ТАКОЙ крови, обольщаться надеждой я не спешила. – Ваш предок поклялся, что за утраченные жизни вы заплатите, подарив новые. Причем еще и смешав кровь кланов.

До сих пор было жутко от рассказа отца о древнем договоре. И почему они договорились это сделать именно через шесть поколений? «Повезло» мне!..

– И срок нашего «общения» именно такой по какой-то причине выбрали, – глухо буркнула я.

– Минуточку! Вожак белых волков сказал о попытке! Если она окажется неудачной, то это не отменяет того факта, что наш клан принятые обязательства выполнил! – от практического подтекста заявления я покраснела, ощутив жар на щеках. – А что до смены шести поколений… Так это чтобы клан успел возродиться и силы набрать. Так хранители решили.

Набрал, ничего не скажешь. Хотя у оборотней семьи немаленькие, но и гибнет их в звериных сражениях немало. А белые волки были очень сильны.

Глава 2 Елена

– А может… э-э-э… попытка быть неудачной? Ведь по оговоренным условиям вы три месяца должны прожить со мной…

– Вот это уже наша задача, – склонил ко мне ближе голову чужак. – Сейчас заедем в аптеку, и начнешь глотать пилюли. А что до животного… Тут положись на меня: альбиносы лучше контролируют своего зверя. Я смогу справиться с инстинктами.

При этом он очень уверенно сжал мою ладонь, все же даря надежду на лучшее.

– Но никому об этом не говори. Вообще! – почти тут же добавил мужчина.

Понятливо кивнув, я перешла к деталям:

– Когда… начнем?

– Лучше быстрее отмучиться. Поэтому предлагаю сделать так: завтра заеду за тобой в университет и… начнем отсчет?

– Так, может быть, я сама за вами зае… – на автомате переспросила я.

Но была прервана на полуслове резким взмахом мужской ладони:

– Нет, в этой рухляди я больше не поеду. И это не обсуждается!

Я оскорбилась. Машинка служила мне верой и правдой, и я не виновата, что некоторые такие большие. Заносчивый белый!

На том и расстались. Он взял такси, а я порулила к аптеке.

* * *

Зависнув возле витрины с контрацептивами, я была несколько озадачена. В силу звериного здоровья в аптеках мне до этого бывать приходилось пару раз, и то по мелочам, а уж с данным видом фармакологической продукции и вовсе сталкиваться не довелось. Как-то не распространено это у оборотней. У нас в данном вопросе все естественно. Отношения допускаются временные и постоянные. Причем как в человеческом облике, так и в зверином. Кто-то вообще предпочитал редкие встречи только в лесу, для вязки, а в остальное время каждый жил своей жизнью – были и такие пары. В этом случае дети оставались с матерью, но отец принимал активное участие в их воспитании и помогал материально. Впрочем, любой клан имел солидные человеческие финансовые активы, и доход с них распределялся на каждого члена стаи.

Но зачастую волки создавали и постоянные пары, не только вместе бегая в зверином обличье, но и съезжаясь для совместного проживания в человеческой ипостаси. Вместе растили детей. Подобная модель отношений преобладала у старшего поколения. Молодые же до определенного момента предпочитали возможность свободного выбора. Узаконивание отношений в паре носило номинальный характер и было нужно скорее для соответствия правилам человеческого общества. А так… любая волчица могла «вильнуть хвостом» и предпочесть другого самца. Но и первоначальный партнер имел право биться с соперником за возвращение внимания своей дамы и в бою доказать ей, что напрасно был сброшен со счетов.

Понести волчица могла не чаще чем раз в восемьдесят лет, но за раз могло появиться до трех детенышей. Подобная перспектива в возрасте двадцати семи лет при продолжительности жизни до полутысячи откровенно ужасала. Если бы не этот древний договор… Еще и отец именно меня «облагодетельствовал» этим выбором, заявив:

– Кровь белых должна усилить именно нашу семью! А у твоей сестры есть постоянный волк, клану их отношения на пользу. Так что только ты!

И вот к чему все привело. Контрацептивы! Потянув носом, вдохнула неприятные ароматы медикаментов. Волчицу внутри меня передернуло от отвращения. Да уж, та еще вонь. И как они едят их пачками?.. И главное, как выбрать среди этой гадости нужную мне? Я и сама понятия не имела, и возможности с кем-нибудь посоветоваться не было. Обращаться к фармацевту было попросту стыдно: с ее точки зрения, я была уже более чем зрелой девушкой. Поэтому, пожав про себя плечами, вышла наружу. Придется проконсультироваться со своей временно-вынужденной парой. Уж он наверняка в этих вопросах «кролика съел»!

Прежде чем отправиться домой, заехала в бассейн. Поплавать было немногим менее приятно, чем побегать по лесу в звериной ипостаси. Давно не выбиралась я на волю, надо будет в выходной съездить за город, размяться. И возможность помыться была не лишней: преждевременно принести на себе запах белого не хотелось. Дома сразу учуют!

В итоге домой вернулась поздно: пока собралась, пока доехала – а клан обитал в отдельном охраняемом коттеджном поселке в ближайшем пригороде, – совсем припозднилась. Поэтому быстро проскользнула к себе и сразу приготовилась спать. Уже валяясь на своей полуторке, мысленно воскресила образ заносчивого белого… Эх! Да, физические отношения, вязка были чем-то естественным для нашей расы. Это – как бегать на четырех лапах, как выть на луну. Но я-то и бегать начала совсем недавно… Потому и было страшно. Завтрашний день настолько пугал, что хотелось попросить время остановиться.

Только волчицей, решила для себя. Да, именно так. Если дело у нас все же примет нежелательный оборот – обернусь. А там… Там все будет иначе – ни смущения, ни сомнений, только животные инстинкты и потребности тела.

И уже засыпая, вспомнила про Женю. Я ведь ему так и не позвонила! Вот он завтра устроит мне разнос…

* * *

– Кристин, спасай! – я стремительно вбежала в комнату к сестре.

Вообще-то она жила отдельно, в городе у нее была своя квартира. Но сейчас, в связи с ожидающимся «грандиозным» событием, вся наша семья собралась вместе, под одной крышей. Так что мне повезло застать сестрицу в постели. Она недоуменно воззрилась на меня, мечущуюся по комнате. А дело в том, что я сегодня решила доказать заносчивому блондинистому чужаку, что вовсе не такая уж деревенщина и «с ножом и вилкой» справлюсь. Для начала надо одеться приличнее – как-никак ожидалось вечернее знакомство с родителями. Что-то мне подсказывало, что, пережив ближайшие три месяца, я еще не скоро отважусь на столь ответственный шаг! Но не пойдешь же на пары в коктейльном платье, поэтому натянула обтягивающую футболочку, ажурные колготки и темные шортики поверх. А вот с обувью была засада. Привычные для меня кеды со всем вышеперечисленным не смотрелись. И время поджимало. У нас еще картография первой парой стоит, а там преподаватель… у-у-у… суровый.

– Чего? – зевнула сестра, удивленно осмотрев меня.

– Сапоги нужны! На крайний случай можно туфли, но, учитывая погоду – начало мая, – лучше сапоги! – четко обозначила я суть трагедии.

Внешне с сестрой мы были похожи: и по комплекции, и размер обуви совпадал. Обе не слишком крупные по меркам оборотней и ловкие, в маму.

– М-м-м… – задумчиво протянула Кристина, переводя взгляд с меня на гардероб.

– Время! Время! – взвыла я и, проследив направление ее взгляда, кинулась к шкафу.

– Лен, у меня тут только красные, – уже оперативно крикнула она мне в спину.

– А, без разницы! Все лучше, чем кеды, – рыкнула я, уже фактически предчувствуя пересдачу. Именно сейчас, на втором курсе, у нас ожидался экзамен по картографии.

– Ну да… – задумчиво протянула сестра как раз в тот момент, когда я с ликованием вытянула с полки необходимую обувь, но тут же резко дернулась и предложила: – Есть куртка под цвет, кожаная, короткая. Ее надень.

Уже не помня себя от спешки, натянула сапоги, вдернула руки в рукава стремительно выхваченной из шкафа верхней одежды и понеслась вниз. Только бы опять пробки на въезде в город не было! Хоть перекидывайся и несись лесом! Вот только одеться потом во что?

* * *

Учебный день пролетел стремительно. Женя принял мои извинения, сообщив, что прождал у кино весь сеанс и неплохо бы кому-то телефон иногда включать. А ведь точно, я его как выключила вчера за ужином, так и все.

После занятий, сбегая по лестнице в холл, я испытывала странное волнение. Было и страшно, и интересно одновременно. Ух, как же его у нас примут? Протолкаться на улицу оказалось неожиданно сложно. Прямо за входной дверью начиналась огромная толпа. Что за массовый сбор? Втянув воздух, мгновенно уловила так растревоживший мою животную половину запах и двинулась в направлении его источника. Пришлось пробираться сквозь скучившуюся массу студентов. И только оказавшись, наконец, на открытом пространстве, продолжая при этом двигаться вперед, сообразила, в чем причина ажиотажа. Сообразила и одновременно увидела! И тут же, не дойдя до цели метров четырех, всего на секунду замерла с занесенной для шага ногой. А потом, мгновенно сориентировавшись, стремительно развернулась и с самым деловым видом пронеслась мимо машины, за рулем которой сидел чужой волк. И какой машины! Коллекционный «Бугатти»! В нашем захолустном городе! Возле нашего замшелого университета! Еще и приехал за мной! Это полный финиш! Полнейший!!

Деловито отстукивая каблучками стремительный ритм, с крейсерской скоростью неслась вперед, чутким слухом улавливая каждый шаг своего преследователя. Стоило мне пробежать мимо, как позади хлопнула дверца и зазвучали решительные шаги. Не менее стремительные шаги! И чем активнее я ускорялась, тем быстрее двигался и он.

«Только бы убежать! Только бы не у всех на виду!»

Спасало лишь знание территории – я ловко увиливала от попыток быть пойманной, сворачивая с одной дорожки парка перед фасадом учебного корпуса на другую. Добежать бы до спасительной арки в высоком, окружавшем университет кирпичном заборе…

Он больной! На всю голову! Вот повезло мне, вот влипла… Мне же тут еще три года учиться, даже если придется брать на год академку в связи с возможными осложнениями! А после такого шоу… Да меня все девушки потока загрызут! И преподавательницы! Не сдать мне теперь ни одного предмета ни одной особе женского пола! И даром что обычные человечки, а загрызут!

Последняя мысль прибавила сил, позволив мне в три стремительных скачка фактически добежать до арки и, проскочив в нее, резко свернуть вправо. Тут меня и прижали – сильной и уверенной рукой приперев спиной к стене. Фух, хотя бы вне пределов видимости студентов и педагогов.

– Что за детские выход… – сурово прошипел белый.

Но я, пылая праведным гневом, перебила его, практически закричав:

– Вас что, в детстве с дуба головой вниз роняли?!

Чужак несколько опешил, но по крайней мере замолк и отступил на шаг, вопросительно всматриваясь в мое лицо. Я же, сердито сдув упавшие на лицо прядки распущенных волос, поддерживаемая яростно ревущим внутри зверем, уже сама поперла на него, воинственно задрав подбородок.

– Вы там, в столице… привыкли… эгоисты белошерстые… Ни о ком, кроме себя, подумать не можете! Тоже мне, великий и ужасный клан белых волков! А мне здесь жить! – шагнув следом за ним, шипела я. Выходило немного сумбурно, но разозлилась я не на шутку.

– А в чем проблемы? – отступив еще на шаг, с искренним недоумением уточнил Андрей.

Ну, тупо-о-ой! Набрав в легкие воздуха, завопила:

– В том, что вы мне за три месяца всю жизнь исковеркаете! В том, что заслу…

– Стоп! – он не сказал, он зарычал! Низко, утробно и очень отрезвляюще. И взгляд, сопроводивший предупреждение… Нечеловеческий он был – на миг в зеленых глазах проглянул зверь.

Мгновенно опомнившись и сообразив, что в запале потеряла здравый смысл и начала нападать на того, кто заведомо сильней, я поперхнулась воздухом и настороженно отступила, уже сама прижимаясь к кирпичной стене. Волчица внутри покаянно скулила, понукая меня склониться и открыть шею. И всего-то разок рыкнул, а меня уже вон как скрутило. Альфа…

– Спокойно объясни, что тебя не устроило, – дав мне время собраться с мыслями, негромко приказал Андрей.

– Извините, – сглотнув, призналась я. – Просто так неожиданно и глупо все получилось. Вы бы еще на ковре-самолете за мной прилетели… Сделали меня центром всеобщего внимания, – я непроизвольно поежилась. – А мне это ни к чему. И зависть чужая… тоже не нужна.

Чужак удивился. Вот серьезно – даже брови немного приподнялись.

– Девушкам, наоборот, льстит, когда их встречают на приличных авто, – немного недоуменно оправдал он свое поведение.

Меня передернуло: если он заведет такую привычку по отношению ко мне, придется университет покидать через окно и сбегать «огородами». Пусть это льстит его настоящим девушкам, но мне такое только жизнь осложнит.

– Я девушка простая, звезд с неба не хватаю… – принялась поспешно пояснять свою позицию. – И городок у нас маленький. И ваше появление… Боюсь, это чрезмерно для нас всех.

Оборотень задумчиво на меня посматривал, обегая пристальным взглядом с ног до головы, и о чем-то размышлял.

– Хорошо, я учту, – к моему невыразимому облегчению, озвучил он собственное решение и тут же задал неожиданный вопрос: – А твой парень что водит? Или его ты подвозишь?

При последнем вопросе он неприязненно поморщился, вновь напомнив о своем пренебрежении к моей машинке. Наверное, поэтому я и ляпнула:

– Мотоцикл!

Андрей задумчиво сощурился и, еще раз обежав меня взглядом, сменил тему:

– В ваш клан поедем на такси?

– Нет, – уверенно качнула я головой. – Вот в клане с первого появления желательно произвести такое впечатление, чтобы в дальнейшем все стороной обходили. Так что чем эффектнее, тем лучше! Только я на соседней улице вас подожду, за углом.

Махнув рукой в нужном направлении, выжидательно уставилась на мужчину. Кажется, он чему-то удивился, но спорить не стал. Лишь слегка пожал плечами и устремился обратно. Я же, быстро оглянувшись по сторонам, засеменила на место условленной встречи.

В машине ощущала себя скованно. И чужая обстановка – мужская, пропитанная его запахом, подавляющая, и грядущая встреча вызывали тревогу. Белых реально не любили – слишком жесткие и подчас бескомпромиссные решения они принимали, фактически заправляя всем в Общем совете нашей расы. А тут он будет в меньшинстве, наверняка кто-нибудь из наших решит использовать численный перевес и проверить чужака «на вшивость». По-хорошему, надо бы накидать какой-то планчик, выработать общую линию поведения… Но в голову ничего толкового не лезло, поэтому я сидела молча, напряженно замерев на пассажирском кресле.

– Какие планы на сегодня? – неожиданно нарушил напряженную тишину белый.

– Представлю вас семье, а потом на работу – у меня ночная смена, – честно отрапортовала я, обдумывая в данный момент следующее: возможно, Добровольский знал моего брата? Егор одно из своих образований получал в столице и прожил там довольно долго.

– На работу?! – переспросил Андрей, вновь смущая меня пристальным вниманием.

– Ага. Я поваром подрабатываю в небольшом кафе-пиццерии. Там в основном студенты, ну, иногда семьи с детьми заходят. Ассортимент меню там недорогой, но довольно приличный… – заволновавшись, нервно закинула ногу на ногу и начала пояснять какие-то ненужные детали.

Оборотень, хотя и проследил за моими движениями, комментировать объяснение не стал. Так мы в молчании и неслись по шоссе к поселению клана бурых волков. Вот сюрприз всех ждет! О том, каково сейчас было белому, я старалась не думать. Сама бы на его месте уже ударилась в истерику – попасть фактически «для разведения», на «породу» в чужой клан. И одно дело – волчица, а тут волк, да еще из сильнейшего клана… Это и унизительно, и невероятно одновременно. Было ли в нашей истории такое? Намудрили предки с договором! Впрочем, моя участь в данной ситуации тоже не самая завидная. И этот факт несколько примирял меня с пугающе неприступным спутником. Сейчас мы друг для друга самые важные существа на свете, в каком-то смысле – единственная опора и поддержка!

Подъехав к охраняемому въезду на территорию поселения, оборотень остановился и приоткрыл окно со своей стороны. Учуяли его мгновенно – навстречу тут же выскочили все четверо «дежурных».

– К главе клана, – коротко буркнул Андрей, позволяя нашим волкам заглянуть в салон, чтобы подтвердить то, что подсказывал им запах – факт моего присутствия.

– Елена? – вопросительно уставился на меня Тимур, он сегодня был за старшего.

– Все хорошо, – поспешно кивнула я. – Мы к отцу на встречу.

Ворота открылись, пропуская нас на территорию поселка. Оборотень, следуя моим указаниям, подъехал к дому нашей семьи.

– А ты где живешь? – спросил он, когда мы, остановившись, уже намеревались выбраться наружу.

– Тут, – недоуменно отозвалась я.

– С родителями? – Андрей шокированно вскинул голову, уставившись на меня.

– Ну да… – протянула в ответ, почему-то чувствуя себя неловко. Конечно, большинство моих ровесников уже обитали отдельно – кто в своей квартире в городе, а у кого-то уже имелся и собственный семейный дом на территории поселка. Но я пока не собралась, не было необходимости – так и жила по привычке в доме родителей.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – недовольство в его тоне было осязаемым, – ты водишь ржавое корыто, работаешь поваром в забегаловке и живешь с родителями. Это все?

Почему-то в его изложении факты прозвучали особенно непрезентабельно. Даже как-то глумливо…

– Ну да… – чувствуя себя крайне смущенной, опять промычала я, отведя взгляд в сторону.

– И я тоже ближайшие три месяца должен буду прожить в доме твоих родителей?! – теперь он уже явственно рычал. Взбешенно!

Упс, об этом я как-то не подумала. Нервно сглотнув, не придумала ничего лучшего, чем промолчать. А что можно возразить на правду?

Дома было тихо. С нашим более острым слухом особого шума в жилищах в принципе не бывает, но сейчас тишина казалась абсолютной. Конечно, Тимур уже предупредил главу клана о том, что к нему направляется дочь в сопровождении чужака из клана белых волков. И, несомненно, отец понял, что этот чужак – именно тот мужчина, который был отправлен к нам в соответствии с условиями древнего договора. Но вот того, кем именно окажется белый, не ожидал, видимо, никто…

Я сразу сообразила это по выражениям лиц членов моей семьи, поджидавших в общей гостиной. Стоило нам с Андреем переступить порог комнаты, как отец и дядя Захар внешне преобразились, стерев с лиц все эмоции. Но секундное потрясение в глазах промелькнуло. Брат явственно напрягся, вперив в моего спутника угрюмый взгляд, Кристина же неверяще распахнула глаза, чуть не округлив рот. Мама нахмурилась. Повисла пауза.

Стоящий рядом со мной оборотень выглядел невозмутимо и естественно. Вспышка злости, что проявилась несколькими минутами ранее, была подавлена, и белый… похоже, был готов к любому повороту.

– Добровольский-младший?.. – Егор все же не сдержался и неприязненно рыкнул, озвучив очевидное.

Отец тут же бросил в сторону брата быстрый ледяной взгляд, заставивший того осечься, вопреки намерению добавить что-то еще.

– Приветствуем вас на территории клана бурых волков, – немного скованно проявил необходимое гостеприимство отец. – Принимаем вас на условиях мира и соблюдения наших законов. Будьте гостем наших земель.

Андрей сдержанно кивнул и со значением, особо подчеркивая тоном каждое слово, ответил:

– Благодарю. Мирные намерения подтверждаю, вашим законам на ближайшие три месяца следовать готов. Мною приняты на себя обязательства по древнему договору от клана белых волков.

Отец быстро взглянул на меня. С ощущением тяжести на сердце шагнула вперед, официально обозначая начало отсчета:

– Мною приняты обязательства по древнему договору от клана бурых волков.

Все! Теперь, что бы ни произошло дальше, мы с белым связаны минимум на три месяца. На этот срок мы – пара.

Глава 3 Елена

Личность представителя клана белых волков настолько поразила мое семейство, что им потребовалось время, чтобы прийти в себя, усмирить внутреннего зверя, сразу ощутившего присутствие сильнейшего, собраться с мыслями и выработать линию поведения. Все мои тоже внезапно осознали, с кем теперь вынуждены будут жить под одной крышей!

Потому я под предлогом экскурсии по дому увела Андрея наверх, давая семье возможность все обдумать. Моя собственная комната от присутствия крупного волка словно уменьшилась, наводя на грустные мысли, что, может, жить отдельно не так плохо? Хотя о чем я? Жить отдельно, но с белым – брр… Уж лучше в тесноте, но поближе к своим – так как-то безопаснее. Про безумие белых волков в полнолуние рассказывали страшные истории. А мне предстоит пережить три полнолуния!

Так что не до жиру…

– А кровать? – напряг меня неожиданным вопросом оборотень. Тут и так было неловко: он открыто принюхивался, тщательно впитывая все ароматы моей «девичьей светелки». Не удивлюсь, если теперь будет тут ориентироваться лучше меня. Еще и его запах появится… И потом долго еще будет напоминать о нем.

– Полуторка! – с ноткой обреченности отметил белый привычный для меня факт. – И почему я не удивлен?..

Нервно засопела: я так привыкла к своему ложу, что и значения данному обстоятельству не придала, тем более что новость свалилась так неожиданно, что и всесторонне обдумать ситуацию было некогда. О кровати я уж точно не размышляла! Но сейчас… Критическим взглядом прикинув его габариты и соотнеся их со своей постелькой, едва удержалась от горестного воя – кто-то тут и один не поместится!

– А может быть… э-э-э… ванная? – тон непроизвольно стал заискивающим. – Она большая, вдвоем можно помес… э-э-э… вы влезете, одним словом.

Андрей неожиданно предупреждающе рыкнул, заставив меня, подвластную впечатлениям своего зверя, нервно вздрогнуть.

– Тихо, – едва ли не одними губами прошептал он, – тут ничего не обсуждаем! Иначе будем виноваты в нарушении договора и наказаны обоими кланами!

Волчица, испуганная перспективой наказания, поджала хвост и заскулила. Волк сразу вскинулся, пронзив меня быстрым нечеловеческим взглядом. Какой он восприимчивый.

Бежать! Срочно и подальше! А там… Как пойдет!

– Вы тогда обживайтесь, – не мелочась, решила я бросить его под семейный «танк» в одиночестве. – Мне на работу пора, а еще добраться надо… Моя машина возле университета осталась.

– Не переживай, не угонят, – уверенно бросил волк, с самым хозяйским видом в два шага приближаясь и выдвигая ту самую полку с моими сокровенными и дорогими сердцу вещами. Я мысленно двинула себе по лбу! Надо было все к Кристине перетащить – она все равно скоро к себе отбудет. А теперь красней и ушами прикрывайся, пока он будет изучать табель первоклассника, медаль за второе место в общегородском шахматном турнире, хранимые с детства безделушки, фото мальчика, в которого я была тайно влюблена все старшие классы, кубки за участие и призовые места в турнирах по спортивному туризму и многое другое. Позор, без вариантов – вывернут душу наизнанку, еще и наплюют туда!

Срочно бежать! Раз выпереть его отсюда я права не имею, лучше этого произвола не видеть – пусть без меня тут обживается. Святотатство же. А ведь еще и ящики с бельем есть… Вдруг и туда залезет? Тогда я гарантированно окажусь на первом этаже и притом в рекордные сроки – провалюсь мгновенно!

Следуя внутреннему порыву, сделала крошечный бесшумный шаг назад, решив пятиться к двери.

– Стоп, – тут же прозвучала команда. – Я сам тебя отвезу.

– Не надо! – искренне ужаснулась я. Два последних часа чувствовала, что его общество и так уже немного меня «душит», порождая навязчивое желание оказаться подальше. – К-кто-нибудь из наших подбросит. Наверняка в город к вечеру поедут. И… я пошла!

Не придумав ничего умнее, я резко сорвалась с места и выскочила за дверь, в несколько шагов оказавшись возле комнаты сестры.

– Крис! Мне переодеться надо, у тебя нормальная одежда есть? – к счастью, сестра оказалась у себя.

Но вопреки моей просьбе она не кинулась к шкафу, а, схватив меня за плечо, поволокла в ванную. Там, включив воду, прошипела мне в самое ухо:

– Бесподобный мужик! Я хочу папу попросить разрешить мне принять на себя ответственность за выполнение условий договора от нашего клана. Ты не против?

Конечно же, я была не против, только вот существовало одно «но».

– Мы ведь оба публично приняли обязательства, как ты заставишь белого от них отступить? – слегка опешив от напористости Кристины, пролепетала я. Внутри недовольно заворчала волчица! Предательница, уже положила глаз на его волка.

– О, я справлюсь! Ты мне только шанс дай, мне надо с ним наедине остаться. Ты не обидишься?

– Нет! – цыкнув на своего зверя, пообещала я. – Мне как раз на работу пора. Только он подвезти собирался…

– Переоденься и прыгай в окно, я сейчас Руслану СМС отправлю: он сегодня в город на вечеринку собирался. Напишу, чтобы «завелся» и ждал тебя у выезда из поселка, – по рукам? А вернешься, все уже изменится. Обязательства вы перед нашей семьей давали, а они на замену глаза закроют.

– Хорошо, – как-то опасливо протянула я в ответ. – А ты уверена? Не боишься его?

– Ты глупенькая, – Кристина ласково коснулась моей щеки. – Все хорошо будет. Я – волчица, он – волк. О чем мне надо, о том и договоримся…

В последней фразе прозвучал скрытый намек на что-то искушенное, но… я внезапно вспомнила про наш с ним договор. С другой стороны, в намерения сестры щенки в ближайшее время тоже не входили… Может быть, и правда договорятся?

– Ты… осторожнее все же. Он такой… непредсказуемый, – для очистки совести предостерегла сестру, но она лишь с предвкушающим видом отмахнулась и поволокла меня к шкафу с одеждой.

Быстро сменив нарядную одежду на джинсы, майку и кроссовки, стараясь не шуметь, открыла окно. Хорошо, что оно выходило на другую сторону дома, нежели в моей комнате. Мягко спружинив при приземлении, я оказалась внизу и тут же юркнула в сторону, стремясь максимально отдалиться от дома, прежде чем направиться к ожидавшему меня бурому оборотню.

Как все удачно сложилось! И на смену успею, и от Андрея отделаюсь. Слишком он хорош для моей скромной персоны, тут даже мечтать нечего. Так что все к лучшему – снюхаются с Кристиной, а моя жизнь вернется в привычную колею. Ой, Жене позвонить надо! Но не при Руслане же! Опять иронизировать будет над тем, что я с людьми, такими никчемными, на равных общаюсь. Позвоню с работы!

Дорога с Русланом пролетела быстро. Вся стая уже знала о появлении на нашей территории белого, поэтому, как сообщил мой спутник, почти все сегодня остались дома, включая и моего братца.

– У них с Добровольским-младшим старые счеты, – с многозначительным кивком сообщил мне друг брата, – так что Егору не позавидуешь. А зачем белого в наше захолустье принесло? Может быть, какая авантюра намечается?

Но все попытки бурого оборотня выведать у меня хоть что-то я всячески пресекала, ссылаясь на незнание. Не стоит спешить с объявлениями. Кристина у нас поражений на любовном фронте не имела, поэтому Андрею деваться будет некуда. Даже сильнейший зверь перед призывом волчицы не устоит!

Оказавшись на работе, быстро отметилась в настенном табеле и понеслась переодеваться в спецодежду: белая шапочка, укрывавшая волосы, белые широкие штаны и куртка, плюс фартук и тапочки в комплекте. Привычно залезла в холодильник: у нас было принято оставлять для сменщика заготовки самых популярных блюд. Оценив наличествующий ассортимент, с удовольствием переключилась на насущное. Пока заведение не открылось для вечернего обслуживания, успею перекусить.

Время пролетело быстро, и привычная рабочая круговерть закружила, не оставляя времени на раздумья о постороннем. Девочки-официантки мелькали, занося мне листки с наименованиями заказанных блюд, я успевала одновременно смешивать по три салата, запекать мясо для горячего и делать фруктовую нарезку. А стоило расставить готовые и, как положено, украшенные блюда на специальный стол сообразно прикрепленным заказам, сразу же бралась за следующие. Итак… еще салаты, рыба и солянка. Вперед!

Свою работу я обожала. И пусть она была всего лишь подработкой, но она мне нравилась. В свое время пришлось потратить лето на поварские курсы. Но готовить я любила всегда. Это в принципе характерно для оборотней: среди нас каждый ценит не только процесс приема пищи, но и процесс ее приготовления. В работе мне очень помогали звериный нюх и ловкость – дело спорилось, принося и небольшой доход, и чувство морального удовлетворения. Ну очень я люблю готовить!

После двух ночи, как всегда в будний день, ажиотаж с заказами стал спадать, позволив мне попить чаю с рогаликом собственного изготовления. В этот момент, учуяв запах выпечки, на кухню нагрянула Анжелика – официантка, отвечающая за столики на втором этаже заведения. Они традиционно пустели первыми, ведь по мере «разгрузки» нижнего зала сверху все перебирались вниз, поближе к танцполу.

– М-м-м… вкуснотень! Лена, ты – волшебница. Вот зуб даю, ни Катя, ни Ира, – два других повара заведения, – не готовят так, как ты! Когда твоя смена, иду на работу, как на праздник! – продолжая рассыпать комплименты, Анжела тоже выхватила себе булочку и, налив чаю, присела на соседний стул.

– Что там? – я кивнула головой в направлении зала, из которого сейчас доносились звуки зажигательного латино. Танцы – моя вторая, после кулинарии, страсть: опять же, спасибо звериной натуре!

– Сплошное «Восьмое марта»! – горестно махнула рукой коллега. – Хоть бы мужик какой приличный зашел, всколыхнул этих курочек. А то сидят, пьют шампусик и фруктами заедают. Кассы не будет, а носиться приходится.

– Да вряд ли уже кто придет, – переведя взгляд на большой циферблат над дверью, усомнилась я.

– В том-то и дело, чего высиживают? Угощать их некому… – горестно хмыкнула Анжела и, одним глотком допив чай, унеслась в зал.

А я, пока было свободное время, принялась отваривать и нарезать заготовки для завтрашней смены: все будет в холодильнике. А то всякое бывает: оставишь на потом, а под утро нагрянет шебутная и голодная компания – вот и не успеешь все сделать.

Вбежала Анжела с заказом:

– Лен, пришел, пришел! Мужик – закачаешься!!! И горячего заказал тройную порцию! И самое лучшее и дорогое из меню выбрал – мясо и вырезка! Все «Восьмое марта» в смятение привел – сразу хвосты распушили, а вытанцовывают-то как… – и, взмахнув светлой гривой, девушка унеслась обратно.

Я принюхалась. Странно – никакого нового запаха она с собой не принесла… Впрочем, меня ждала вырезка! Блюда из мяса по понятным причинам были моими коронными: я носом чуяла именно тот момент, когда мясо достигало идеального баланса между прожаренностью и сочностью. А вырезку и сама особенно любила.

Так что и в этот раз, готовя блюдо, вложила всю душу, стремясь к совершенству. Нюх помогал определиться и с идеальной дозой специй, внося в аромат мяса особые нотки мяты и кориандра. Я так углубилась в процесс, что сделала вариант «под себя», когда мясо оставалось на грани готовности, слегка с кровью.

Гарнир подоспел одновременно с мясом. Все живописно соединить вместе на блюде, капнуть моего фирменного соуса, слегка украсить зеленью – только чтобы подчеркнуть красоту стейка. И все – шедевр готов!

– Вау! – Анжела в восторге задержала дыхание, застыв рядом с огромным блюдом. – Это даже есть нельзя, хотя так и хочется! Пахнет обалденно!

И, подхватив тарелку с горячим, окрыленная предвкушением реакции посетителя и – несомненно! – «чаевых», убежала в зал. За последующий час меня побеспокоили двумя быстрыми салатами, позволив полноценно приготовить «заготовки» для следующей смены. Время неумолимо приближалось к утру – шел пятый час ночи. А работали мы до семи. Мне же еще предстояло добраться до машины – благо не так далеко – и съездить домой, чтобы помыться и сменить одежду перед поездкой в университет. Отсыпаться буду завтра!

И опять Жене не позвонила, закрутилась. Завтра будет очередная головомойка. А ведь на носу день факультета, негоже с кавалером ссориться. Только я собралась потихоньку начать убирать и мыть за собой кухню, чтобы передать ее сменщице в первозданно-чистейшем виде, как вбежала довольная Анжела.

– Вот, держи, – она протянула мне две бумажки солидного номинала, – это тебе! Я же говорила: мужик что надо – и на чаевые не поскупился. Тебя хвалил, сказал, что женился бы только за то, что так мясо готовить умеешь.

Мы дружно расхохотались над остроумной шуткой.

– И кассу нам сделал. Дам всех угостил вином. Дорогущим! Полбара опустело. Так что там сейчас все счастливы: он – сытый, а они просто уже всем довольны, – щебетала Анжела, шустро пересчитывая свои сегодняшние «левые». – Ты сегодня на такси? «Тачаны» твоей на парковке не заметила.

– Может быть, – неопределенно ответила я и снова переключилась на уборку.

К моменту, когда музыка за стеной стихла, информируя о том, что посетители разошлись, и принося резкое облегчение натруженным ушам, у меня все блестело и сверкало. Быстро переодевшись в привычную одежду, вышла в бар, поболтать немного с коллективом. Девочки убирали танцпол, ребята-охранники уже заперли изнутри дверь и теперь просто ждали момента, когда все разойдутся, чтобы активировать сигнализацию. Обменявшись впечатлениями о смене и подведя кассу, стали расходиться по домам.

Я вышла первой, немного опередив коллег. И сразу испытала шок! Потому что одновременно учуяла и увидела Андрея Добровольского, который, расслабленно привалившись к боку обычного «Лансера» (!), явно ждал меня. Дар речи, кажется, упал в обморок.

Зато слух был остр как никогда ранее, поэтому в первую очередь я подумала, что еще минут пять-семь, и меня застукают в обществе столь эффектного мужчины! А это фактически – крах карьеры, ведь коллектив у нас преимущественно женский. Следующее озарение касалось персоны щедрого посетителя. Вот почему я запах не смогла ощутить – чем сильнее волк, тем лучше он маскирует свой личный аромат, и более слабому зверю его не распознать.

Не задумываясь о внешнем впечатлении, отложив на потом все выяснения, на полной звериной скорости юркнула вперед, сразу забравшись на пассажирское сиденье. Волк не менее оперативно оказался на соседнем месте. И так же молча и быстро завел машину и тронулся с места, успев отъехать метров десять к моменту, когда мои коллеги высыпали наружу. Уф-ф, как все непросто, оказывается, с семейной жизнью.

– Не припомню другого случая, когда бы меня так стеснялись и старательно пытались «замести под ковер», – расслабленно, с толикой ироничной ленцы, как бы в никуда, заметил Андрей.

Я смутилась, но с ответом не нашлась. Объясняла уже ему: зачем мне повсюду светиться в обществе такой приметной персоны, чтобы через три месяца, оставшись в одиночестве, ловить на себе злорадные и лицемерно-сочувствующие взгляды? Уж лучше как-нибудь пока по-тихому. Увлекусь еще, сама в свое счастье поверю… Волчица внутри требовательно завозилась, настаивая на шансе снюхаться с его волком.

Впрочем, на данный момент это было неактуально. Гораздо сильнее интриговал, если не ставил в тупик, факт его появления в этом месте. Ведь Кристина намеревалась… Дико хотелось спросить о прошедшем вечере, но слов для вопроса я подобрать не смогла. Не скажешь же: «А как прошла ваша ночь?» или «Неужели Кристина вам не подошла?» Неловко как-то звучит, да и слишком лично.

– А… – пришлось кашлянуть, собираясь с духом. – Очень мило с вашей стороны было приехать за мной, но… как вы нашли нужное заведение? Мои подсказали?

– Буду забирать тебя постоянно и отсюда, – проигнорировав вопросительную часть моего высказывания, проинформировал белый.

В ужасе уставилась на него. Сегодня повезло выйти первой, а если завтра не успею? Оборотень и ухом не повел, продолжая спокойно рулить, внимательно вглядываясь в дорогу. И это при том, что мы могли управлять машиной с закрытыми глазами, ориентируясь только на звук.

– Благодарю за… внимание, но уж с работы я доберусь сама, – предприняла я попытку вновь убедить поменьше попадаться мне на глаза, но была перебита его вопросом:

– Расскажи мне о ближайшем расписании и планах.

– О! Рас-списании?.. – запнулась я, соображая, чего еще от меня желают.

– Да, – Андрей взглянул с интересом, – рабочий график и расписание занятий я уже знаю, остаются планы на досуг и выходные?

– А… а зачем? – насторожилась я.

– Для достоверности. Пока я тут – должен быть с тобой рядом, иначе у нас в будущем будут проблемы. Если вскроется наше мошенничество – наказание обоим грозит нешуточное! – Меня передернуло в тревоге. – Итак? – оборотень, слегка прищурив зеленые глаза, в упор всматривался в меня, заставляя нервничать и опасаться. Тяжело это – испытывать на себе влияние силы альфы. Мне и с отцом общение непросто давалось, а тут…

– Рабочий график – смена каждые третьи сутки, – начала я собираться с мыслями, стремясь подавить волнение. – А с досугом… Обычно вечера с другом провожу. Послезавтра будет день факультета, на вечер снят ночной клуб и ожидается дискотека. Я собираюсь. Что еще? Полевая практика скоро. Я среди тех студентов, что пройдут ее, принимая участие в совместной русско-норвежской экспедиции. Отправимся на месяц в тайгу, куда цивилизация не дошла. Я же на географа учусь, вы знаете, наверное… А в клане скоро…

Добровольский резко свернул к обочине, остановил машину, заставив меня замолкнуть на полуслове, и буквально с выражением научного интереса во взгляде уставился на меня.

– Я польщен, – сухо заметил он, когда я совсем перепугалась серьезности его вида. – Серьезно, очень рад, что узнал о вашем отъезде на месяц… заранее. А мог бы проснуться однажды и обнаружить записку: «Уехала на практику. Буду через месяц!» Елена, вы понимаете, что это невозможно?

– Почему? – возмутилась я. – Да я с первого курса столько трудилась, чтобы попасть в число избранных счастливчиков! Уж больно место манило… А территория чужая, закрытая, и без официальной причины туда не сунуться.

– По кочану! – рыкнул белый. – Перестаньте вести себя как несмышленый ребенок. Я понимаю, что мое появление ломает вам планы и заставляет изменять все привычки. Но на минуточку представьте, каково мне? А ведь я прилагаю усилия, я стараюсь подстроиться под вашу действительность, в одиночку играю на публику, в конце концов! Вы в курсе, что за вами приглядывают? Вы постоянно находитесь под защитой и контролем оборотней вашего клана – и на учебе, и даже на работе!

Меня сказанное Добровольским просто изумило. Никогда не замечала «опеки». И по поводу ситуации с нами он прав. Я хотя бы на своей территории, а он?.. И сейчас мы играем в одной команде, а я действительно веду себя как страус: надеюсь, что все как-то само «рассосется», не потребовав с моей стороны активных действий. А ведь сейчас мы – команда! И от слаженности взаимодействий внутри нее многое зависит. Он прав и в том, что огрести наказание от обоих кланов совсем не хочется. А ведь я подспудно надеялась на месяц смыться от всех проблем. Страус! Волчица внутри протестующе взвыла.

– Да, вы правы во всем! Я постараюсь не подвести, – покаянно пробормотала в итоге.

– Ты!

Непонимающе глянула не него.

– Говори мне «ты», – выразительно закатив глаза, пояснил волк.

Я сглотнула. Легко ему, а у меня язык сказать такое не поворачивается.

– Постараюсь, – вновь вздохнула я.

– Так что там в клане скоро? – угрюмо поджав губы, вернул меня к рассказу чужак.

– Скоро время боев. А вы на три ближайших месяца будете обязаны подчиняться нашим правилам. А наш клан живет по традиционным законам, в отличие от клана белых волков… – я запнулась, сообразив, что ступила на зыбкую почву. Данная тема извечно была спорной между кланами.

– Я в курсе, – отведя взгляд в сторону и рассматривая что-то вдалеке, кивнул волк. – Ваш клан из тех, кто считает верным решать все в звериной ипостаси. На тебя кто-то претендует?

Вопрос был неожиданным!

– Нет, – успокоила я его. – Я в принципе по возрасту пока не подходила, никогда на боях не присутствовала.

– Что, совсем никто? – белый удивился.

– Я только с Женей встречаюсь.

– Человеческий мужчина?

Я кивнула, смущенно уставившись на собственные переплетенные пальцы. Сейчас сыронизирует.

– Это несерьезно. Он – временная игрушка, – ожидаемо отмахнулся волк. – И никого другого?

Решив быть до конца честной, призналась:

– Мне Тимур нравится… немного. И он иногда на меня так смотрит…

Добровольский прищурился, снова обегая меня взглядом.

– Охотишься со стаей?

– Нет, – качнула я головой, – пока не разрешали. Но теперь… придется.

Он только кивнул, сурово поджав губы.

– Так в экспедицию… совсем не выйдет? – расстроившись окончательно, напомнила я.

– Все будет зависеть от ситуации на момент начала твоей практики, но я бы не рассчитывал. Как минимум, твое семейство пожелает «присмотреть» за нами. И вариант с «разлукой» на месяц точно никто не одобрит. Идея с сестрой – твоя или ее? – последний вопрос прозвучал как резкий, неожиданный выстрел, заставив судорожно подыскивать осторожную формулировку ответа. И сестру подвести не хотелось, и саму себя в глупом свете выставить тоже.

– А… а что?

Оборотень ограничился быстрым насмешливым взглядом в мою сторону.

– Значит, договорились? – вновь заводя машину, переспросил Андрей. – Изображаем пару на публике и бегаем вдвоем в волчьем обличье?

Меня от одной мысли затрясло мелкой дрожью, зато волчица внутри предвкушающе заурчала. В любом случае, деться мне некуда.

– Да, – вынужденно кивнула в ответ, но, не сдержавшись, попросила: – Только вы… ты… как-нибудь не так… ну… публично…

Сама не поняла, что сказала, и потому сконфуженно отвела взгляд в сторону, посматривая в окно на лес, окружающий дорогу, ведущую к поселку. Оборотень так и не сдвинулся с места, гоняя мотор вхолостую и прислушиваясь к чему-то. Выждав немного, я обернулась к нему. И сразу отметила, насколько в поведении и внешнем облике мужчины проступили звериные черты – он словно подобрался, крылья носа раздувались, уши будто заострились. Белый явно что-то чуял. Я тоже напряглась, методично анализируя окружавшие запахи, но – увы… Ничего необычного не уловила.

– Что? – еле слышно шепнула вслух.

Он обернулся, чутко среагировав на звук, и тут же сильная рука стремительно обхватила мой подбородок, а большой палец слегка придавил губы, призывая к молчанию.

Я замерла. Подобный захват напрягал, звериной натуре претили любые ограничения, а сила, ощущающаяся в прикосновении, вызывала инстинктивную тревогу. Но я терпеливо ждала, понимая, что сейчас от него не исходит угрозы.

Спустя несколько минут он протянул другую руку и включил музыку, салон автомобиля наполнили звуки известного танцевального хита. А сам одновременно склонился ко мне, переместив свою ладонь мне на затылок, не позволяя отстраниться.

– Твоя охрана, – шепнул он еле слышно прямо мне в губы. – Мы двинулись с места, и они подошли ближе. Дадим им возможность получить и зрительное подтверждение.

Вот это да! А я никого не чуяла… И да, со стороны, доступные острому волчьему взгляду, мы выглядели целующимися. Воспользовавшись моментом, проговорила, так же выдыхая вопрос прямо ему в рот:

– А я пилюли не купила. Не знаю, какие надо выбирать.

– Весишь килограмм шестьдесят пять? – уточнил он.

– Да, – подтвердила очевидное.

– Я сам куплю. И в дальнейшем, если что-то беспокоит или не получается, – говори. Я постараюсь помочь. Помни, что нам надо перетерпеть всего три месяца. Потом мне спасибо за это скажешь.

– Ладно, – чувствуя себя странно и неловко, пообещала я. Говорить вот так, касаясь губами друг друга, было как-то… раздражающе.

– Хорошая девочка, – рыкнул волк, к моему облегчению отстраняясь.

И мы поехали.

– Ты великолепно готовишь, – едва я успела перевести дыхание и мысленно затолкать свою пристрастную зверюшку поглубже, как будничным тоном он сделал мне комплимент. На лице непроизвольно расцвела улыбка. Он нечаянно нащупал мое слабое место: я знала о том, что хорошо справляюсь с работой, и слышать похвалу по этому поводу мне всегда было искренне приятно. – Но о встречах с твоим человеческим дружком не может быть и речи, – совершенно неожиданно прозвучал четкий приказ, подкрепленный утробным волчьим рыком. – В каком свете это выставит меня? И о какой достоверности нашего спектакля тогда можно говорить?

Я проглотила готовый сорваться с языка едкий ответ. С последним не поспоришь.

– Теперь едем к вам, иначе на первую пару опоздаешь, – «заботливо» напомнил Добровольский, похоже, принимая мое молчание за согласие.

Вот свезло мне: делать ему тут нечего, поэтому полностью сосредоточится на том, чтобы «допечь» меня! Ближайшие три месяца обещают стать особенно долгими.

Глава 4 Андрей

Настроение было паршивым. Все как-то опостылело, жизнь напоминала скучный и предсказуемый сериал. Для людей я был успешным молодым и перспективным сынком влиятельного банкира, для оборотней – альфой, вероятнее всего будущим главой клана белых волков. Впрочем, в этом вопросе зарекаться не стоит – все в свое время решит поединок, который выявит сильнейшего.

Наш клан, чьи представители обладали сильным контролем над своим зверем, среди расы оборотней славился определенным здравомыслием. Причина в том, что спорные вопросы белые волки предпочитали решать путем переговоров в более восприимчивой человеческой ипостаси. Но большинство волчьих кланов любой спор по старинке сводили к кровавому сражению, где прав тот, кто выжил.

Когда-то так поступали и мы, что едва не стоило нам самого факта существования. Когда-то мы стояли на самой грани. Были времена, когда нас в собственном племени презирали, считая выродками. Клан белых – клан волков-альбиносов. Но времена изменились, или мы изменили ситуацию – этот вопрос любой мог трактовать как угодно. Только сейчас не было волков сильнее нас. Сильнее и… предусмотрительнее. Не только сила и скрупулезно взращенные в нашем клане особенности, но и истинно звериное коварство, объединенное с человеческой предусмотрительностью, возвысили нас. Клан белых выжил, он научился побеждать. Всегда и везде. Любой ценой и… любыми средствами. Многоходовки, интриги, голый и беспощадный расчет – мы не позволяли звериной ярости вырваться на волю и сорвать нам игру. Остальные так не могли. Поэтому нас уважали, нас боялись, нам подчинялись. И никого не обманывала внешняя невозмутимость. При необходимости мы тоже шли на крайние меры, давая волю своему зверю, круша и ломая любое сопротивление.

Для нас не существовало законов, потому что мы сами были законом.

Сонно прислушавшись, сразу понял, что волчица рядом уже проснулась. Но лежала тихо, не беспокоя меня. Опасалась. Я чуял ее тревогу, всегда, даже в моменты абсолютной физической близости знал, что воспринимаюсь ею как опасность. Она в любой момент инстинктивно ждала рывка к своему горлу. Потому подчинялась беспрекословно. Но и не упускала случая плести какие-то интриги, полагая, что делает это за моей спиной, стремясь использовать свое положение рядом со мной для лоббирования интересов своего клана. Черная волчица. Представив ее в звериной ипостаси, в очередной раз самодовольно подумал о том, какое контрастное и вместе с тем эффектное зрелище мы представляем вдвоем.

– Настя, ты что-то на сегодня планировала?

Она тут же ожидаемо прильнула ко мне, ластясь, и многозначительно сообщила:

– Нет, мой волк, я вся твоя. Если хочешь, останемся тут на весь день.

Тоже ожидаемо. И скучно! И фальшиво! Это тоже раздражало. Она была зрелой, вероятно, даже старше меня. Но при этом так поверхностна и предсказуема. Пожалуй, пора отправлять Настю в родной клан, а самому слетать на месяц-другой в свою личную «нору» – в частное владение в Якутии. Тянуло расслабиться, сбросить сковывающую «личину» молодого человеческого мужчины, необходимую при проживании в человеческом городе, и, выпустив зверя, отдаться свободному бегу, искрящемуся снегу и полноценной охоте.

Но, не дав мне времени на ответ, раздался сигнал мобильника. Звонил отец.

– Андрей, я тебя жду, – коротко и четко прозвучало в трубке. Настя рядом безмолвно замерла – или стремясь не пропустить ни звука, или опасаясь выдать моему собеседнику факт своего присутствия рядом. Во многом из-за этого я ограничился лаконичным ответом:

– Еду.

И тут же, не теряя времени, встал с кровати, направляясь в душ.

– Выходим через десять минут, – не оборачиваясь, на ходу сообщил девушке.

– М-м-м… Давай я подожду тебя здесь? – немного переигрывая, томно выдохнула Настя.

– Нет, – эта ее неискренность тоже утомила. В любом случае я был не готов еще к мысли о совместном проживании с кем-то, поэтому любые попытки волчицы обосноваться на своей территории пресекал мгновенно.

Через три минуты вернувшись из душа, обнаружил явно недовольную спутницу умытой и одевающейся.

– Нам давно пора перестать мучиться с этими разъездами – к тебе… ко мне… Что с того, что я побуду тут? Приготовлю сюрприз к твоему возвращению, тебе понравится, – она многозначительно заурчала, выводя меня из себя.

Неудачно выбрала момент. Я спешил, она меня задерживала. По тону отца я понял, что повод для встречи был весомый, и любая задержка неимоверно раздражала.

– Нет! – затягивая галстук, рыкнул я на нее, заставляя испуганно дернуться в сторону и смиренно поникнуть.

Мы молча покинули квартиру, спустились в лифте на первый этаж дома и направились в подземный паркинг. Настя семенила рядом, старательно скрывая свое раздражение. Но я чуял. Впрочем, это не имело для меня значения. Неожиданно появились двое папарацци, на ходу непрерывно щелкая камерами. Если бы не спешка, я гарантированно изъял бы у них отснятое, но сейчас было не до того. И это тоже неизбежный атрибут мимикрирования под человека. Да и привык уже. Все женщины рядом со мной вели себя одинаково – стремились привлечь и задержать на себе мое внимание, создать хотя бы видимость общности. Так и Настя мгновенно собралась и с заученной улыбкой модели прильнула ко мне. Это стало последней каплей. Отправлю в родной клан сегодня же, нашу территорию она покинет в любом случае.

Добравшись до авто, отправились каждый к своей цели: я – к отцу, Настя – в свою квартиру.

* * *

В кабинете отца было сумрачно.

– Что-то непредвиденное? – вместо приветствия уточнил я, окидывая внимательным взглядом крепкого еще, седовласого оборотня, сидевшего за рабочим столом.

– Как раз наоборот, – отец не спешил поднимать на меня взгляд, вчитываясь в какой-то документ.

Я уселся в кресло напротив, ожидая пояснений. Отец задумчиво молчал.

– От клана бурых пришло подтверждение: они выбрали кандидатку, – озвучил он наконец причину встречи.

Я недоуменно пожал плечами. Мы уже обсуждали это обещание, данное древним предком под давлением непреодолимых обстоятельств. Времена изменились, сейчас возможности вынудить нас исполнить нелепое условие не было. Другой вопрос, что клан бурых отказаться не мог, но это уже их сложности.

– Мне подумалось, что тебе нелишне будет посетить их и какое-то время «повариться» во «внутреннем котле». В свете слухов о возросшей активности кланов бурых и песочных волков на границе с рысями и неожиданно возникшей дружбе с черными волками мне данная возможность кажется уникально своевременной, – взвешенно добавил отец и уставился на меня, ожидая ответа.

Тут было о чем подумать. Изначально мы планировали «посоветовать» изрядно сейчас ослабевшему и подпортившему себе репутацию нечестной игрой при последнем переделе территорий клану расстаться с мечтами породниться с нашим кланом. Но, если рассматривать условия древнего договора как возможность пошпионить… Да еще с такой удачной позиции – три месяца полного погружения во внутреннюю жизнь их стаи. Какой шанс внести нечто новое в ставшую однообразной жизнь, а возможно, и что-то большее!.. Зверь внутри предвкушающе заворчал.

Смущал только собственный статус. Формально я отправляюсь для вязки с их волчицей, словно бык-осеменитель, водимый за кольцо в носу из стойла в стойло. Придется помимо гарантированного злорадства со стороны их волков терпеть еще и очередную, окрыленную надеждами заиметь щенков от белого волка дамочку. Такая перспектива изрядно портила всю картину. Обзаводиться потомством желания не было, а уж о вероятности оставить его клану бурых волков и говорить нечего.

– По поводу волчицы – решай сам, – словно услышав мои мысли, добавил отец. – Даю тебе зеленый свет на любые действия.

Что ж, это развязывает мне руки: при необходимости в практичности и беспринципности я могу заткнуть за пояс и главу клана бурых, и все его окружение. Могу даже – при самом неудачном раскладе – загрызть эту волчицу. Или пару-тройку особо рьяных насмешников. Первым на ум пришел Егор Фирсанов. Этот мне был знаком не понаслышке, и перспектива заставить его упасть на спину, открывая живот и горло, выглядела очень привлекательно.

– Еще – зная Фирсанова-старшего и его братца – уверен, что для вязки подберут кого-то из семьи, – предупредил отец. – У него, кажется, две дочери.

Это повышало шансы довести Егора до скулежа. А если это еще и на благо своей стаи…

– И мне бы очень хотелось послать тебя туда, – напоследок отец оставил самый весомый аргумент. – Чую там заговор. А для тебя это прекрасная возможность проверить свои силы.

Я кивнул:

– Уговорил!

Отец хмыкнул.

– Внуков ждать?

Утробно и властно рыкнув, я негодующе отверг столь абсурдную мысль.

* * *

Прибыв в захолустье, где обитал клан бурых волков, не сумевший удержать свои бывшие земли при последнем переделе, пару дней осматривался, изучая обстановку. Откровенная безалаберность бурых поражала. Ладно, мое присутствие, но за два дня на их территории обнаружились и медведи, и лисы, и – что как раз было ожидаемым – рыси. Или тут творится полный бардак, или… территория бурых стала своей для многих врагов волчьего племени. Вовремя мы взялись за эту стаю.

Данные о личности волчицы, «предназначенной» мне местным кланом, получил от отца накануне встречи с ней. Ему, в свою очередь, об этом сообщили Фирсановы. Но ограничился общей информацией – совсем молодая, студентка местного педагогического вуза. Как скромно и показушно! Перспектива встречи с «обольстительницей из глубинки» воодушевления не внушала: видимо, она мнит себя еще и интеллектуалкой. А это – особенно навязчивый тип. Пожалуй, общение с ней станет самой сложной частью задания. Поэтому предварительно следить за кандидаткой не стал, оттягивая момент неприятной встречи.

Начать решил со звонка. Крайне важно было увидеться с девушкой до официальной встречи, по возможности – понять ее намерения, а в идеале – договориться. Но тут я излишних надежд не питал. Однако, после краткого общения по телефону, испытал чувство недоумения. Радости и торжества, как и особого страха, в ее тоне не заметил. Скорее, девушка была взволнованна, даже растеряна. Но это вполне понятно. К тому же сразу начала возражать! Вот это уже меня насторожило. Или ее подготовили, научив, как необходимо вести себя, чтобы вероятнее всего подогреть к себе интерес, или… меня угораздило столкнуться с чем-то нетипичным. Посмотрим.

Пока ждал звонка, возвещающего о появлении Елены возле гостиницы, где я остановился, выяснил, на каком этапе пути находились отправленные мне железнодорожными перевозками мои собственные машины. Одна из них – приметная, чтобы дама не была в претензии, вторая – значительно проще, для личных поездок, дабы не быть на виду.

Спускаясь навстречу волчице, максимально собрался. Учитывая ее совсем юный возраст, была реальная опасность оказаться закапанным слюной. А подобная реакция женщин всегда меня раздражала. Так уж заведено в природе – чем сильнее самец, тем он привлекательнее для самки, ведь это повышает вероятность появления сильного и жизнеспособного потомства! Но слишком бесконтрольная реакция некоторых дам порой бесила. Так и сейчас я понимал, что провинциальной оборотнице из слабого клана счастливый шанс в моем лице раньше и не снился. Потому готовился к худшему.

Елена ожидания оправдала. Застыла столбом и, широко распахнув глаза, в упор пялилась на меня. Как предсказуемо… И теперь три месяца придется провести рядом с этим почти ребенком, отбивая неуклюжие попытки обольщения. Относительно невысокая, худощавая, с черными глазами и скрепленными сейчас на затылке русыми с легким медным отливом волосами. Мой волк, активно принюхиваясь, сразу распознал в ней совсем еще молодую волчицу – оборачиваться и то начала недавно. Кого они мне выбрали?! В свои сто восемьдесят с небольшим я чувствовал себя рядом с этой восхищенной и потрясенной девушкой едва ли не старцем. С таким неприкрытым восторгом и алчностью рассматривают что-то древнее и бесценное. Так что не зря я настраивался. В любом случае это – мелочи, главное – разобраться с тем, что затевает ее клан!

Но… машина?! Когда она смогла все же что-то из себя выдавить, пригласив в свое авто, мысленно поставил ей крошечный плюсик: перспектива развития самообладания присутствует. В следующее мгновение уже я сам был потрясен до основания. Никогда в жизни не ездил в подобном… экземпляре! Назвать «это» автомобилем язык не поворачивался. Внутрь втиснулся с трудом, и даже до предела отодвинутое пассажирское кресло не избавило от ощущения, что колени практически прижаты к груди. Было тесно, душно и очень неудобно. О безопасности и речи не было – хорошо, что нас гораздо сложнее травмировать или убить. Волчица подозрительно помалкивала, на миг даже позволив мне заподозрить в происходящем акт намеренного пренебрежения. Набивает себе цену? Не может же дочь главы волчьего клана не иметь возможности позволить себе достойную машину.

Но тут заметил, что она украдкой посмотрела на меня и… еле сдержала смех! Даже забавно фыркнула. И почти тут же мой зверь ощутил, как Елена расслабилась, заметно отходя от первоначального нервного напряжения. Вот это поворот – смешным меня считать мало кто решался! А уж заведомо слабая волчица?.. Надо присмотреться. Вообще-то внутренний зверь уже занимался этим вопросом, чутко улавливая и методично анализируя все окружавшие девушку запахи и прислушиваясь к реакции ее зверя. Волк был заинтересован!

На ней ощущались ароматы других оборотней, каких-то особых специй и – я сразу вычленил его! – избыточное присутствие запаха конкретного человеческого мужчины. Собственный аромат Елены Фирсановой также был всесторонне изучен и отложен в копилку памяти. Волк не испытывал сомнений, зверю были чужды мои человеческие мотивы, он был объективен и безжалостно беспристрастен. Волк исходил из инстинктивных первоначальных потребностей, и ее волчица расположила к себе моего зверя сразу. Впрочем, в нашем клане было не принято идти на поводу у животной половины. А у меня насчет сидящей рядом девушки имелись определенные сомнения. Не рассчитанная ли это тактика?

Дальше – больше! Доставив меня в сомнительное заведение типа «столовой», дама не стала юлить и на мой прямой вопрос о своих намерениях дала не менее прямолинейный ответ. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой! Она без малейшего сомнения согласилась соответствовать предложенному мною просто в шутку сценарию! Процент невероятного после знакомства с Еленой катастрофически стремился к максимуму. Я был в легком недоумении, сомнения одолевали одно сильнее другого. В чем здесь подвох? Каков ее план? Прикинуться единомышленником, подыграть мне, втереться в доверие в надежде на то, что допущу слабину и увлекусь ею? Если исходить из моего опыта общения с женщинами нашей расы – все обстояло именно так.

Что ж… Я подыграю ей. Сделаю вид, что очарован, что на самом деле опасаюсь разглашения нашей авантюрной задумки, боюсь наказания… Буду внимательным и на все согласным поклонником, пока не «раскушу» ее, пока не подловлю на обмане. А тогда и заговор бурых раскрою.

Следующая встреча с Еленой Фирсановой потрясла меня еще больше. Собственно, она и зародила у меня сомнения относительно того, что я воспринимаю ситуацию в верном ключе. Внутреннее чутье вопило об ошибке – неужели я что-то упустил? Прибыв к центральному зданию местного университетского городка, где находились учебные корпуса факультета, на котором обучалась девушка, припарковал машину напротив входа и стал ждать. Вокруг быстро столпились зеваки, создавая привычную и такую раздражающую для меня атмосферу всеобщего внимания. Но я невозмутимо терпел, понимая, что девушка будет на седьмом небе от счастья, получив возможность настолько публично «покрасоваться» со мной. Так, за исключением разве что матери, поступали все оказывающиеся в моем обществе женщины, независимо от статуса и достатка. После этого мне и стараться не придется: Елена сама все сделает для того, чтобы поддерживать в глазах окружающих легенду о наших отношениях. Тем более что это отвечало и оговоренному нами накануне сценарию!

Почуял ее сразу – движение воздуха от приоткрывшейся двери в общей мешанине окружающих ароматов быстро донесло до меня ее запах. Волк внутри сразу насторожился, предвкушая появление заинтересовавшего его объекта. Я же постарался внешне расслабиться и приготовился наблюдать спектакль под названием «Я, мой парень и его машина!».

Сегодня волчица выглядела иначе. Более взросло, более женственно, более… впечатляюще. Скрытый стеклами солнечных очков, с легкостью улавливая повсеместные шепотки на тему: «это же тот самый, из списка «Форбс»!», – взглядом следил за тем, как Елена пробиралась сквозь толпу в моем направлении. Сейчас начнется шоу! Наверняка решит задержаться с собственническим видом совсем рядом с машиной, чтобы… волосы поправить, к примеру. Придется, как истинному кавалеру, выйти, открыть ей дверцу, помочь устроиться внутри… Как без этого?

Лениво рассматривая очень даже недурственные ножки в красных сапогах, отстукивающие в моем направлении четкий ритм шагов, уловил миг, когда она меня увидела. Елена вынырнула из толпы совсем рядом и уперлась взглядом в машину. Предсказуемо на лице проступило выражение потрясения, глаза распахнулись шире. Глубоко в подсознании засвербела необъяснимая тревога. Надо было ограничиться «БМВ», как-то слишком я замахнулся для глубинки… Но изменить что-то было уже не в моих силах, так что пусть наслаждается моментом – когда еще такое в ее жизни случится?

Неожиданный рывок девушки прочь совпал с моими мысленно возведенными вверх глазами: «Вот сейчас!» Поэтому я чуть промедлил, не среагировал, дал ей фору. Но… как?! Пронеслась мимо с таким деловым и неприступным видом, словно я пустое место и не за ней приехал согласно нашей договоренности! Словно тут вовсе нет ни меня, ни машины! Что за дикий маневр?! Это даже для набивания себе цены чересчур! С альфой любого клана так не шутят, а уж с белым… Однако! Чувствуя, что теряю контроль над ситуацией, не понимая ее мотивов, стремительно двинулся следом за несущейся куда-то в глубь университетского парка волчицей. Словно от смерти спешит! В крови бурлили гормоны: в подобном унизительном положении я оказался впервые, более того – ведь мы же все обсудили! И мне еще бегать за ней?! Поведение волчицы было за гранью моего понимания. Какой-то абсурд! Детский сад! В воспитатели я записываться не собирался. Она что, наивно полагает, что я буду терпеть подобные взбрыки?! Сейчас быстро догоню и встряхну ее слегка, чтобы была понятливее!

Волк же внутри ликовал! Если ранее волчица произвела на него приятное впечатление, то теперь, обострив своей несуразной попыткой побега его инстинкты охотника, подхлестнув давно не реализуемое желание погони, она заслужила едва ли не его благодарность. Зверь рычал внутри, подхлестывая меня, и стремился к одному – догнать, покорить и утвердить свое право сильнейшего. Я прилагал усилия для его контроля – не хватало еще сейчас обернуться.

Догнать ее мог бы сразу, но чувствовал, практически осязал расплывающийся в окружающем воздухе аромат отчаянного стремления убежать, ее упрямую целеустремленность, проглядывающую в каждом движении. И было любопытно узнать, к чему она так стремится. Поэтому, полностью контролируя ее передвижение, я обдумывал все странности конкретно этой волчицы. Зная ее всего сутки, сейчас начал подозревать, что в данной девушке не все так однозначно, как с высоты собственного опыта виделось мне.

Догнал ее в тот же миг, как звериным чутьем уловил запах облегчения, окутавший Елену, – мы оказались за высоким забором, ограждавшим территорию университета. Хм! Резко притиснув ее к поверхности кирпичной кладки, властно рыкнул:

– Что за детские выход… – но закончить вопрос мне было не суждено. Вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения, волчица, ведомая звериным бешенством, перебила меня, буквально накинувшись с шипящим возмущением в голосе.

– Вас что, в детстве с дуба головой вниз роняли?! – едва не завопила она.

Я охренел… Вот реально! Позволить себе такой тон в общении с сыном Добровольского среди представителей нашей расы мог себе разве что мой отец. И даже временное помутнение рассудка из-за вспышки гнева ее не оправдывает. Но чем же вызвана подобная буря эмоций? Мой волк, напряженно дыша, подрагивал от одновременного желания вцепиться ей в горло и, прижав боком к стене, основательно потереться своим мехом, смешивая наши ароматы. Краем сознания опять отметил на ней избыток запаха того самого человеческого мужчины.

Девушка же, так и не осознав, как близко подошла к черте, продолжала судорожно рычать, выплевывая гневные фразы:

– Вы там, в столице… привыкли… эгоисты белошерстые… ни о ком, кроме себя, подумать не можете… Тоже мне, великий и ужасный клан белых волков… А мне здесь жить! – совсем забывшись, она, приняв воинственную позу, сделала попытку угрожать мне. Эх, вот оно – «зеленая», никакого понятия о том, с кем можно связываться, совсем зверь у нее неопытный! Рычать на сильного альфу в одиночку станет только волк, совсем доведенный до отчаяния. Что же ее так взвинтило?

Мой зверь, уже успокоившись, снисходительно воспринял эти нападки, но предупреждающе рыкнул, одновременно с моим, прерывающим ее, возгласом. Интонации альфы сделали свое дело – ее волчица резко осознала, кому пытается угрожать. Тут же всю глубину опасности поняла и Елена – она испуганно шарахнулась от меня обратно к стене.

– Спокойно объясни, что тебя не устроило, – мне было крайне любопытно разобраться и в ситуации, и в девушке.

– Извините. Просто так неожиданно и глупо все получилось. Вы бы еще на ковре-самолете за мной прилетели… Сделали меня центром всеобщего внимания. А мне это ни к чему. И зависть чужая… тоже не нужна, – она все еще продолжала испуганно подрагивать, но сумбурный ответ впечатлил меня куда больше. Возможность привлечь к себе внимание за мой счет ее… откровенно ужасала! Нетипично.

– Наоборот, девушкам льстит, когда их встречают на приличных авто, – на всякий случай решил я убедиться в правильности своего прозрения. Мало ли, сказала не совсем то, что думала…

Ответ бурой волчицы окончательно меня поразил. По всему выходило, что женщины с подобным отношением к моему обществу ранее мне не встречались. Интересно. Но и сомнительно… Вероятность того, что это умная, просчитанная игра, имеющая целью вовлечение меня в добровольную связь, со счетов сбрасывать не хотелось. Кто знает, что задумал ее отец?

Впрочем, мое любопытство она пробудила. И еще какое! Теперь не отступлюсь, пока не разберусь в том, что делается в ее голове. Благо и время, и возможность имеются. Да и волк… Елена Фирсанова совершила большую ошибку, разбудив в моем звере инстинкт охотника. Теперь он не уймется и не даст мне спокойно жить, пока не настигнет ее, не покорит. Он будет преследовать ее безжалостно и неотвратимо.

Начну с того, что больше узнаю о ней. Вот хотя бы об упомянутом вчера в пиццерии парне…

По пути к официальному поселению клана бурых волков обдумывал, с какой стороны подойти к вопросу раскрытия ее личности. Давить не хотелось, тут лучше действовать исподволь, завоевав ее доверие. Это и с общим планом согласовывалось, и вносило элемент разнообразия в ставшую несколько обыденной жизнь. Так что я намерен был извлечь максимум удовольствия из нового поворота событий. В кои-то веки причиной оживления стала оборотница.

Чувствуя, что Елена напряжена и все еще испытывает на мой счет определенную тревогу, явно пересматривая перспективы совместного проведения ближайших трех месяцев, решил отвлечь ее разговором. Заодно и еще что-то новое выясню. И выяснил! Перспектива проживания под одной крышей с ее семейством меня совсем не обрадовала. В этом случае ощущалось бы излишнее давление со стороны родственников волчицы, да и я из наблюдателя превратился бы в объект пристального изучения. Идеальным вариантом стало бы участие в делах клана, но проживание и осуществление всего личного взаимодействия между нами на относительно удаленной от ее семьи территории. А жить под одной крышей с Егором Фирсановым… Одна мысль о нем будила во мне животную агрессию.

Новость о жизни в доме главы клана стала очередным сенсационным, по моим представлениям, фактом из биографии Елены. Не слишком ли домашняя девочка? Поймал себя на мысли, что с интересом жду: каким будет следующее открытие? Нетипичная она! Хоть и слабая волчица.

Встреча с семьей Фирсановых прошла в ожидаемом для меня ключе. Мы с отцом изначально договорились, что он не будет уведомлять клан бурых о личности нашего представителя. И, естественно, моего появления здесь не ожидали. В первые секунды среди смятения я уловил страх! И это подсказало мне, что чутье отца не подвело – что-то тут назревает.

Мы с Еленой быстро обменялись официальными обетами, приняв в присутствии вожака клана бурых обязательства по древнему договору. И если я, обладая большей силой, мог противостоять этой клятве, данной другому альфе, Елена – нет. Вот только маловероятно, что ее «просветили» на этот счет. Милая у девочки семейка!

Дальнейшей целью нашего продвижения стала собственно ее комната. Вот тут мне хотелось осмотреться основательно! Волк тоже горел желанием закрепить территорию за собой – отметить все здесь своим запахом. Но сейчас на это времени не было. Девушка, явно нервничая, стремилась исчезнуть с моих глаз. Это чувствовалось. Тем более и повод имелся – она спешила на работу. Сам по себе факт примечательный!

В мои намерения входило сопровождать ее. Это позволит и узнать быстрее, и присмотреть, да и принятые на себя обязательства вроде как исполняться будут. Вот только Елена взять меня в сопровождающие желанием не горела. Опять это непривычное ощущение ненужности, даже собственной назойливости. Дожили! Пора призвать волчицу к порядку и установить ряд незыблемых правил. Типичная доктрина альфа-самца из двух пунктов: первый – мне нельзя возражать; второй – если сильно хочется, то смотреть пункт первый. Банально, но эффективно. Надо и со своенравной бурой волчицей прийти к этому знаменателю. В процессе развлекусь, а потом можно и за решение собственных задач браться.

Лена поспешно сбежала, заставив меня усмехнуться. Куда она денется? Мне было слышно, что она забежала в соседнее помещение, судя по обращению, к сестре – переодеваться. Я тоже, не теряя времени, быстро сходил к машине за своим багажом, решив наскоро принять душ и сменить одежду, прежде чем отвозить Лену. Время было. Я слышал, как хлопнула входная дверь в комнату. Вернулась. И, заторопившись, ступил под струи воды, смывая пену с тела.

Я чуял, как она, плавно проскользнув внутрь, остановилась позади. Кристина?! Нюх утверждал это однозначно. Но я ждал, давая ей возможность проявить свои намерения. Новый ход, ответ клана Фирсановых на факт появления именно меня? Женские ладони скользнули по моей спине, обвивая талию, ко мне прижалось обнаженное тело.

– А я лучше… – провокационно-томным голосом выдохнула она негромко и лизнула мое предплечье, слегка его прикусив.

Это было бы смешно, если бы не было так привычно! Стоит закрыть глаза и отрешиться от запаха, как на месте откровенно прижавшейся ко мне бета-волчицы я видел Настю. Или ее предшественницу – Полину. Или… Уже давно пройдено и не интересно. И этот однотипный тон, и схожие повадки не впечатляли. А обнаженное тело не волновало. Не было интереса – все знал наперед. Таких женщин было и еще будет много. А сейчас у меня другой интерес. Который подогревало пробудившееся любопытство.

Волк же и вовсе попытался отреагировать глухим раздраженным рыком, угрожая. За миг до того, как вода омыла волчицу, зверь учуял главное – свежайший запах Фирсанова-старшего. Очевидно, он вот только-только о чем-то беседовал с дочерью. Не было ли это попыткой осуществления спешно изменившихся планов главы стаи? В связи с тем, что белым волком оказался я?

Но сейчас мне было некогда. Резко перехватив кисть волчицы, рывком выдернул ее вперед, поставив перед собой.

– Не дыши, – используя силу альфы, безоговорочно подчиняя, властно, позволяя своему волку воздействовать на ее зверя, уверенно приказал ей.

В глазах девушки блеснул животный ужас. Ее волчица мгновенно поняла, что очень несвоевременно пыталась навязать свои ухаживания моему волку. Но поздно. Я спокойно ждал. Секунды бежали. И вот уже она, жестом безмолвного отчаяния резко прижав ладони к груди, словно стремясь разорвать ее, демонстрирует предел своих возможностей. Она корчится рядом, безуспешно пытаясь вдохнуть. И не может. Более слабый волк не способен сопротивляться прямому приказу альфы. Сильного альфы.

– Дыши, – приказываю я, когда Кристина уже полностью охвачена ужасом от близости неминуемой гибели, позволяя ей с судорожными булькающими хрипами начать вдыхать живительный воздух. Остается надеяться, что урок до нее дойдет. По крайней мере дикий страх едва ли не окутывает ее бьющееся на полу в панической дрожи тело.

– Захочешь еще раз потереть спинку – заглядывай! – вежливо «приглашаю» ее, выходя из душа. Надо соображать, какому мужчине ты навязываешь свое внимание, и быть готовой к его возможному ответу.

…сбежала! Не совсем уясняю как, но волк почти сразу определяет этот факт – он чует, что Елены нет на территории клана. И он ликует! Он даже благодарен ей… Погоня! Звериные инстинкты в душе взмывают ввысь, влияя на сознание и разгоняя по венам адреналин. И… я не против. Разумом принимаю это решение своего зверя. Так и не одевшись, одним прыжком оказываюсь у окна и выпрыгиваю наружу. На землю приземляется уже мощный, с серебристой шерстью волк. И сразу ловит в мешанине ароматов ее след. Догоню!

Глава 5 Елена

Какой-то непонятный этот белый. Вроде бы и верно все говорит, убеждает и даже делом подтверждает, но есть ощущение, что… играет. Сегодня, после эффектного и неожиданного обнаружения его персоны возле входа в заведение, где я работала, что-то в происходящем насторожило. Что, я и сама не могла понять. Надо быть осторожнее, не стоит забывать о его клановой принадлежности и о жизненном опыте, значительно превосходящем мой. И насчет Кристины беспокойство не оставляло. Впрочем, с этим я надеялась определиться сразу по прибытии домой.

А пока мы на максимальной скорости в освежающей прохладе весеннего утра неслись в поселок нашего клана. В салоне играла лирическая музыка, оборотень задумчиво молчал, ну и я на всякий случай помалкивала: не хотелось в глазах этого небожителя выглядеть совсем уж глупой и простоватой. А в условиях, когда доподлинно о собственной роли в происходящем не знаешь, молчание вообще сродни золоту!

Неожиданно на колени шлепнулась небольшая прямоугольная коробочка. Потянув носом, сразу сообразила, что это. «Заветные» пилюли. Неприязненно морщась от запаха, развернула прилагающуюся инструкцию и начала читать. По всему выходило, что есть эту гадость надлежало не с сегодняшнего дня, предстояло дождаться начала течки.

– Скоро? – прервал мои самообразовательные потуги неожиданным вопросом белый.

Я недоуменно перевела взгляд на его лицо и только потом сообразила, о чем он спрашивает. И тут же, смутившись и заволновавшись, снова отвела взгляд, уставившись на ленту дороги за стеклом.

– Две недели с небольшим… – совсем тихо пробормотала, когда молчать стало уже неудобно.

Боковым зрением увидела, как он молча кивнул, принимая информацию к сведению. Да уж, испытание предстоит нам немалое. Одна надежда, что он справится с инстинктом. Я же вообще смутно представляю, чего можно ожидать. До этого месяца на критический период всегда уезжала в наш семейный отдельный загородный дом, чтобы гарантированно избежать риска встречи с любым волком. Отец оберегал меня от такой случайности, надежно изолируя от всех представителей мужского пола моего вида.

К моему удивлению, дома в столь ранний час обнаружилась только мама. Она в каком-то тревожном волнении сидела на кухне и, стоило мне захлопнуть входную дверь, сразу выскочила в прихожую мне навстречу. Но ждала явно не меня.

– Где все? – недоуменно втягивая носом окружающий воздух, на всякий случай негромко – вполне возможно, оставшийся в машине Андрей мог нас слышать – уточнила у мамы.

– Кристина вчера поздно вечером внезапно уехала к себе, еще и с отцом и Егором перед этим поссорилась. А потом и он сам – так мама всегда говорила об отце – с Захаром ушел. И Егор следом. Всю ночь никого не было, – немного грустно и обеспокоенно рассказала она.

– Может быть, охотились с волками из стаи? – предположила я, хоть и удивилась: обычно об общих клановых мероприятиях мы знали.

Мама красноречиво пожала плечами и добавила:

– Не наше это дело, ты, главное, отца во всем слушайся.

Я привычно кивнула, одновременно радуясь тому, что отец крайне редко обращался ко мне с какими-то распоряжениями.

– Я переоденусь и в университет! – устремляясь вверх по лестнице, предупредила маму.

– А… он? – испуганно уточнила она, явно намекая на Добровольского.

– Меня отвезет. А потом… Не знаю, вернется, наверное.

С максимальной оперативностью скинув пропахшую кухней одежду, заскочила в душ и, быстро одеваясь, заторопилась обратно. Сбегая по лестнице, подумала, что он хорошо сделал, когда остался ждать внизу – дал мне возможность свободно и в привычном ритме собраться на учебу.

Добровольский обнаружился стоящим возле машины. Глаза его были прищурены, а крылья носа слегка подрагивали, позволяя предположить, что он тщательно принюхивается к чему-то. Но задерживаться не стал. Едва я уселась на переднее пассажирское кресло, как устроился рядом и быстро завел машину.

По дороге мы договорились, в котором часу он меня заберет.

– Сегодня на вечер ведь планов нет? – высадив меня в некотором отдалении от центрального входа в университетский городок – чем заслужил мою мысленную благодарность! – напоследок уточнил волк.

– Если только с Женей думала прокатиться, а так – отсыпаться, – немного замялась я с ответом.

– Нет, – еще и категорично качнув головой, веско возразил белый.

Недовольно поджав губы, кивнула – возразить мне было нечего. Хорошо хоть в стенах университета возможность общаться с Женей сохранялась. Лишиться полностью его присутствия в моей жизни не хотелось. Добровольский, окинув меня очередным внимательным взглядом, отъехал. Я мысленно выдохнула: все же присутствие рядом альфы было ощутимым давлением на мою нервную систему. Воровато оглянувшись кругом – не засек ли меня кто знакомый в обществе блондинчика, – заспешила к центральной арке, обозначающей вход на территорию учебного заведения.

– Ты жива еще? – друг поджидал возле аудитории. – В последние дни совсем пропала.

– Семейные дела, – целуя его в щеку, выдала «домашнюю заготовку» и, спеша подготовить почву, предупредила: – К нам приехал… э-э-э… мой кузен. И ближайшие пару-тройку месяцев, пока он у нас гостит, мне придется составлять ему компанию, развлекать. Так что хорошо, если на учебе видеться будем.

Женя насупился. Я мысленно вздохнула. Все же мы с ним из разных миров. И если для меня его мир открыт и доступен, то он о существовании таких, как я, не узнает никогда. Таков непреложный закон нашей расы. И он действует для всех. Поэтому, увы, как бы хорошо ни относилась к нему и как бы комфортно ни ощущала себя в его обществе, никогда не смогу быть с ним полностью откровенной. Лекция должна была вот-вот начаться, поэтому мы зашли в аудиторию, устраиваясь рядом на самой «камчатке».

– Знаешь, – совсем тихо шепнул мне друг, стоило преподавателю начать начитывать материал, – мне вчера предложили участвовать в общегосударственном конкурсе молодых живописцев под эгидой ЮНЕСКО. Можно представить одну работу.

В восторге поднеся ладонь ко рту, я невероятно обрадовалась за друга. Живопись для него была больше чем хобби. Это было делом души, даром сердца, божьей искрой. Меня всегда поражали его картины. Для человека, обычного человека, лишенного сверхчеткого зрения и возможности видеть и воспринимать мир с точки зрения зверя, Женины работы были поразительно насыщены глубиной жизни, силой природной грации и истинно неукротимым животным духом. И во всех его работах присутствовали животные.

– И какую картину ты хочешь выставить? – так же тихо шепнула в ответ.

– Думаю об этом уже сутки. Вчера вечером катался на мотоцикле, стремясь просто расслабиться и проветрить мозги, хотел найти решение. И вот, несясь на дикой скорости по загородному шоссе, вдруг услышал волчий вой! – Я насторожилась. – Потом понял, что это, видимо, ветер сыграл со мной такую шутку, но почти сразу меня накрыло вдохновением. Я внезапно понял, что ни одна из существующих картин не подойдет. Тут нужно нечто особенное. И я знаю что!

Едва ли не затаив дыхание от любопытства, смотрела на лицо друга. Сейчас Женя буквально светился изнутри, полностью погруженный в мир своего воображения, мысленно оживляя собственную задумку. Его родители не относились к хобби сына серьезно, хотя работы Жени и были выставлены в нескольких региональных галереях. Я же считала его очень талантливым, поражаясь порой нетипичному для человеческого взгляда фокусу его внимания. Он, как истинный мастер, видел мир более объемно и подмечал многое, недоступное большинству!

– Понимаешь, – совершенно погрузившись в идею, описывал он, – это должна быть секунда, миг, выхваченный из реальной жизни. И это должен быть волк… Волчица! Я хочу – только не считай меня сумасшедшим! – нарисовать ее с душой человека, женщины. Они – зверь и человек – словно обитают в одном теле, наполнены единым духом… Они свободны, они вне времени, они в полете прыжка. И именно этот миг я хочу нарисовать. Полет. Ее красоту – одновременно звериную и человеческую, ее силу…

Во рту пересохло, я напряженно сглотнула. Это невозможно, невозможно! Он ведь не может знать! Нет! Об этом не мог догадаться никто из них… Но как же он близок к истине! Слов, чтобы выразить свои впечатления, у меня не нашлось. Впрочем, Женя и не ждал от меня ответа, продолжая излагать свою задумку.

– И, Лена, я хочу попросить тебя мне позировать! Я никогда не рисовал людей, но сейчас чувствую, что именно ты должна быть на этом полотне. Обнаженная. Видно будет спину, прикрытую только волосами, и немного сбоку лицо. Решительный и одновременно ранимый взгляд, брошенный через плечо… И зверь тоже рядом… Все словно в дымке, в мареве времени… – бормотал он.

Просьба меня потрясла. Могу ли я позволить себе подобную откровенность? Откровенность во всех смыслах. Сейчас сомнения относительно его возможной осведомленности отпали. Просто он – творец, настоящий творец, который чувствует больше, чем осознает и понимает. И мне неожиданно так захотелось стать этим образом, на миг приоткрыться всему миру… без риска быть разоблаченной. Свои поймут, прочувствуют. А люди… Они увидят картинку, но не распознают ее сути.

– Я согласна, – шепнула, сжимая ладонь друга.

– Спасибо! – Женя вспыхнул восторгом. – Я просто уверен – получится настоящий шедевр! Ты создана для этого. Не раз замечал, что ты так грациозна, просто невероятно грациозна. В тебе есть что-то от первозданной природы, естественное и неукротимое. Дикое…

Снова сглотнув, еще раз подивилась его наблюдательности. С одной стороны, я всегда знала, что наши пути разойдутся – и принадлежность к другой расе, и разная продолжительность жизни, да и принятое у нас отношение к таким взаимоотношениям делали возможной нашу дружбу только здесь и сейчас. Но… отчего-то я была уверена, что конкретно этот обычный человек навсегда оставит след в моей душе. Как ни странно, но в чем-то мы были похожи.

Впрочем, пора было вернуться к лекции.

Вторую половину большой перемены мы провели у куратора, в составе группы студентов с нашего потока, которым предстояло пройти полевую летнюю практику в экологической экспедиции. Обсуждали распределение проектов, которые необходимо было успеть выполнить за две недели наполовину научного, наполовину туристического похода. В такие моменты, находясь среди эмоционально настроенных однокурсников, я всегда немного тушевалась. Ребятам было по восемнадцать-девятнадцать лет, совсем еще молодые и горячие по человеческим меркам. Я в свои реальные двадцать семь для своих была такой же – достойной только снисходительного взгляда и убежденного заверения: «Подрастет – остепенится!» Однако тут, в группе молодежи, я осознала свою в чем-то превосходящую их зрелость, рассудительность… Я чувствовала себя старше. Женька как-то говорил мне о том, что ощущает то же самое. Но он – творец, мыслитель – изначально был мудрее и подсознательно более сведущ в восприятии окружающей действительности.

Так что только мы вдвоем, помимо куратора, не участвовали в жарком споре, позволяя ребятам в полной мере насладиться продумыванием планов и предвкушением грядущих приключений. Ведь настоящего туризма без приключений не бывает! Женя немного отрешенно, явно больше думая о своем, сидел на краю удобного кожаного дивана, а я, привалившись к нему спиной, наблюдала за окружающими. На нас не обращали внимания, давно и прочно окрестив «сладкой парочкой». Над сутью наших отношений никто особенно не заморачивался: парочка – и все тут!

Только мы знали, что своей духовной общностью, ощущением внутреннего сродства связаны куда сильнее, чем любыми физиологическими побуждениями. Женька был из тех, с кем потрясающе просто помолчать, взявшись за руки, погулять по черте прилива, поваляться на травке, болтая ни о чем. Когда у девушки есть такой вот друг, который способен сплести тебе букет из ромашек, но в то же время достаточно мужественен, чтобы рядом с ним ты чувствовала себя под защитой, могла насладиться ощущением стремительной гонки на мотоцикле, прижимаясь к его спине, и достаточно деликатен, чтобы не форсировать какие-то более близкие в физическом плане отношения, – это огромная удача! Женя дарил мне уверенность в себе, позволял ощущать себя настоящей девушкой – значимой и красивой. Он был по-настоящему мудр духовно. И слишком погружен в мир своего творчества, в каком-то смысле жил им, подпитывался… Одно слово – созидатель. Хотя внешне Женька выглядел долговязым и немного неуклюжим, но главное – руки росли из нужного места и в голове что-то имелось. Нам было хорошо и комфортно вдвоем. А к большему мы еще, наверное, были не готовы оба. Поэтому поддерживали платонические отношения и в полной мере наслаждались романтикой нашей дружбы. Может быть, когда-нибудь потом…

Я почувствовала, как Женька, вернувшись в реальность, тихонько уткнулся носом в мои волосы, обдавая кожу приятным теплом дыхания, и тут же вмешался в диалог, услышав последнюю фразу нашей сокурсницы:

– Мы с Леной возьмем на себя картографирование заданной территории и изучение следов присутствия диких животных. Но только не выявление видового разнообразия растительных форм! Бе-е… Считать полдня травинки в двух квадратных метрах – я помру от тоски!

Все дружно заржали. Кто из нас не знал Женькину «любовь» к методичной и однообразной работе? Мне же было без разницы, чем заниматься, главное – очень хотелось оказаться на территории заказника.

– Молодые люди, – с улыбкой вмешался наш куратор, – надеюсь, все помнят, что отправляетесь вы в дикие места, куда и егеря нечасто заходят? Вы будете отрезаны от цивилизации, поставлены в условия, когда придется рассчитывать только на собственные силы и действовать на пределе возможностей. Не ждите, что будет легко, и помните об опасностях! В первую очередь – это наличие диких животных.

Волчица внутри предвкушающе заурчала. Не знаю, как остальным, но мне на эту закрытую территорию хотелось неимоверно… Впрочем, и на лицах товарищей появился такой неприкрытый восторг, что сразу стало ясно – трудности никого не пугают, их просто затмил юношеский максимализм и ореол окружающей подобную экспедицию романтики.

– В состав группы, – осознав ситуацию, поспешно добавил куратор, – помимо координаторов проекта, войдут сотрудники МЧС. Каждый из вас будет снабжен специальным устройством с GPS-навигатором и сигнальными ракетами на случай, если заблудитесь в лесу. Сотрудники ведомства будут при оружии, чтобы иметь возможность защищать вас в случае непредвиденной опасности – если на вас нападет дикое животное. В любом случае перед отправлением все вы пройдете специальный инструктаж! И, разумеется, все вы люди взрослые и должны как минимум проявить здравый смысл и осторожность, не покидая территорию лагеря в одиночку.

Я же мало беспокоилась по поводу безопасности, но вот перспектива «пролететь» и остаться дома волновала неимоверно. Все же до последнего надеясь, что судьба от меня настолько не отвернется, решила пока о своем возможном выбывании из числа счастливчиков не упоминать. Ведь белый не сказал однозначно, что нет… Остается надеяться, что ситуация сложится благоприятная и у меня будет возможность реализовать свою задумку.

К концу последней пары меня уже основательно клонило в сон. Подпирающий сбоку и не дающий совсем заснуть на лекции Женя даже шутил:

– Придется мне перекинуть тебя через сиденье мотоцикла на манер мешка и в таком виде везти домой!

Я в ответ сонно зевала и мечтала только добраться до кровати. Две бессонных ночи – это перебор.

– Ты хоть сегодня выспись, – бубнил друг. – Завтра день факультета, надо быть в форме. Мне, кстати, за тобой заехать?

Вопрос озадачил: кто знает, согласится ли на это Добровольский? Подумав, решила не дергать волка за усы и отказалась:

– Сама приеду! Тем более я девочкам обещала, что по пути заберу их из общаги. А то им обратно потом не на чем будет добираться. И сегодня в бассейн еще хочу… Может, хоть там взбодрюсь?

Женя только головой покачал:

– Ты – фанат плавания. Тебя в сборную надо, Фелпса с таким ответственным подходом обгонишь!

Мне же надо было хоть как-то сбрасывать энергию. Бегать в зверином обличье удавалось редко, а сила требовала выхода. Вот я и плавала.

– Тогда тебе в «Формулу» надо! – не осталась я в долгу. – Феттель уже может дрожать от страха.

– Лен, – Женька почти с состраданием засопел мне на ухо, – Феттель пилотирует болид! А я вожу мотоцикл. Разницу просекаешь?

– Не-а, – честно снова зевнула я.

– Это… – парень замялся, подбирая слова, – как твоя «шестера» и «Мерседес» – совсем разные миры!

И этот туда же!

– «Машку» мою – так я любовно называла свою машинку – не трожь! – возмущенно зашептала.

Друг глухо захихикал. Эти мужчины… Эх!

– Кстати, – я внезапно вспомнила о том, что на свидания с другом у меня табу, – как с портретом быть, если у меня весь досуг теперь занят? Подведу тебя.

– М-м-м, – Женя задумался. – А давай по четвергам? Там четыре пары концепции естествознания, будем сбегать с «ксе». Потом просто лекции отксерокопируем.

А это был вариант! И друга не подведу, и волк чужой не прознает.

– Договорились – так и поступим. Сколько смогу попозирую, а дальше по памяти будешь писать, – улыбнулась я.

После пар, с облегчением не обнаружив белого на парковке возле корпуса, пошла проводить Женю. По пути он сорвал несколько желтых одуванчиков и, подхватив с земли несуразную на первый взгляд ветку, за пару минут как-то так все вместе скомпоновал, что получился маленький изящный букетик. Вот умеет же он создавать прекрасное на пустом месте!

– Цветы для прекрасной дамы! – отвесив мне величественный поклон, преподнес свое творение. – И не засни стоя! Где твоя машина?

– Меня кузен заберет, – в благодарность чмокнув Женю в щеку и на автомате поправив разметавшиеся темные прядки его волос, пошагала к выходу с территории учебного городка. Волк наверняка ждал меня у места расставания. Молодец! Обучаем, хоть и производит впечатление невменяемого.

Добровольский действительно обнаружился «на месте». И даже вышел открыть мне пассажирскую дверцу, причем, пока ее придерживал, умудрился уткнуться носом мне в макушку. Пока я возилась с ремнем, он уже занял водительское место, окинув при этом меня недобрым взглядом.

– Домой? – тон, однако, был нейтральным.

– Я в бассейн хотела, – деликатно зевнув, поделилась планами.

Он просто кивнул и тронулся с места – освоился уже на нашей территории. К моему удивлению, по пути мы остановились возле большого городского универсама.

– Плавки куплю, – сухо проинформировал меня Добровольский, прежде чем покинуть минут на двадцать.

И это к лучшему. Удобнее, когда твоя челюсть падает на грудь без свидетелей. Я просто представила, что если рядом с ним одетым женщины всех возрастов едва ли дышать не перестают, то когда он разденется… Мне внезапно стало жарко, даже испарина выступила. Как бы бассейн из берегов не вышел! Да и самой надо смотреть куда угодно, только не на белого!

Опасалась я не зря. Суматоха в извечно меланхоличной атмосфере нашего единственного городского спортсооружения поднялась невероятная. Кажется, в этот вечер резко решили поплавать все! От бухгалтера заведения до тетеньки на входе. Что уж говорить о постоянных посетителях. И каждый норовил случайно заплыть/занырнуть, а то и «потонуть» на той дорожке, что выделили Андрею. Это я случайно подметила, когда глаза скосила. А в остальном – я стойко держалась! Наверное, единственная не смотрела на него и не стремилась всячески привлечь внимание. Сосредоточившись на одном, я просто плавала и плавала, снова и снова чередуя бортики бассейна. Силу воли тренировала. А уж энергию выплеснула всю до капли!

В итоге едва не задремала по дороге к дому. Белый был сумрачен и молчалив, а я под лиричные мотивы из динамика засопела.

– Лена? – очнувшись от легкого забытья, поняла, что чужой волк, кажется, коснулся моей щеки, стремясь разбудить. – Ночевать в салоне будем?

В последнем вопросе прозвучало ехидство. Точно! Тогда не только мое семейство, весь клан сможет насладиться зрелищем! Оглянувшись, поняла, что машина уже припаркована возле дома моих родителей. Зевнув, выбралась наружу и слегка потянулась.

– Вы… ты, – мгновенно поправилась я, – голоден?

– Да! – в ответе не прозвучало и тени сомнения.

Эх, вот именно в такие моменты начинаешь задумываться о «плюсах» жизни в паре – когда тебе смертельно хочется спать, но надо идти и кормить большого и голодного мужчину! И даже возразить нечего: договорились вести себя соответственно, и тут он на чужой территории, хозяйничать на кухне как-то не пристало. Понуро поплелась в дом, Добровольский шел рядом, подстраивая свой шаг под мои вялые перебирания конечностями. А может быть, он на заказную пиццу согласится?..

В кухне обнаружился сюрприз – мой брат собственной персоной. Он мудрил над бутербродом. В нашей семье царил принцип самообслуживания. Поэтому, хотя сейчас дома были все, вопрос обеспечения моего спутника ужином полностью лежал на мне.

Егор пребывал в непривычно благодушном настроении.

– Что-то вы поздно, – с широчайшей улыбкой, словно и не было вчерашней настороженности, заявил он нам.

Добровольский замечание проигнорировал, присев на высокий табурет у стола, а я уже было открыла рот, чтобы предложить позвонить в доставку, когда брат неудачно встрял с комплиментом.

– Вы у нас недавно, Леночку еще не знаете, но о подобном выборе с нашей стороны жалеть не стоит, – непривычно издалека начал он. – Она у нас хозяйственная и готовит прекрасно. Так что лучшей спутницы в пару и матери для щенков не найти. Теплый очаг, верная волчица, вкусный ужин и ухоженные дети гарантированы.

У меня от подобного заявления просто язык отнялся. Да, я знала, что брат – сторонник консервативного подхода и всегда считал, что удел волчицы – клан и призывный вой ее волка, но… мне это казалось почему-то несерьезным. А сейчас он меня заносчивому белому в каком-то уничижительном виде обрисовал. Добровольский и так более чем самоуверен. И готовить после такого заявления придется, а то брат, чего доброго, скажет, что я клан позорю, семью подвожу – уважаемого и такого значимого для стаи гостя не привечаю!

От злости даже сонливость пропала. Оставив слова брата без комментариев, я резко полезла в холодильник за мясом – придется жарить! Добровольский, чуть прищурившись, наблюдая за источающим радушие Егором, только философски пожал плечами.

Егор же, довольный своим намеком – или благословением нас на ночь грядущую! – удалился в компании огромного бутерброда и пачки сока. Я, отвернувшись от белого – как-то неловко было встречаться сейчас с ним взглядом, – уже выкладывала сочные куски на разогретое масло. На душе было паршиво, вся эта ситуация угнетала. Ведь действительно, я – та волчица, что решением главы клана предназначена для вязки с ним. И этим все сказано!

– С гарниром помочь? – неожиданно оказавшись совсем близко, спокойно уточнил Андрей.

Я от неожиданности растерялась. Белый воротничок с золотой ложкой во рту что, умеет готовить? Или это образчик его вежливых манер?

– А сможете? – так и не обернувшись, рыкнула через плечо.

– Вполне, – все так же тихо и спокойно прозвучало в ответ.

А я занервничала. Вернее, не я, а моя волчица, реагируя на близость его волка. Было не по себе…

– Что хотите на гарнир? – непроизвольно отступая в сторону, так, чтобы зверь не чувствовал себя в западне, уточнила у мужчины.

– Спагетти, – не задумываясь, ответил он.

Может, только это и умеет? Впрочем, тот же Егор и макароны не осилит.

Выдав Добровольскому все необходимое, отошла к столу. Вроде как приготовить посуду. А сама украдкой посматривала – справится ли? Обидно было бы испортить мясо моего приготовления кусками слипшегося теста. Но действия белого внушали надежду на лучшее: он уверенно и со знанием дела стоял у плиты. Впрочем, учитывая его возраст… даже обезьяна бы уже алфавит освоила.

Мясо немного не дожарила, памятуя о его впечатлении от приготовленной мной в кафе вырезки. Ужинали мы молча. Ел в основном Андрей, себе я положила символическую кучку спагетти и небольшой ломтик мяса. Аппетита не было, хотелось только спать. Мы молчали или обменивались совершенно незначительными фразами, понимая, что наш разговор всем прекрасно слышен.

Вместе убрав со стола и загрузив посудомойку, наконец-то отправились наверх – ко мне… К нам. И меня уже даже ни чувство страха, ни какие-либо тревоги не терзали, так спать хотелось. Тем более что Добровольский пока, как ни удивительно, служил мне надежной опорой и от нашей договоренности не отступал.

– Лена? – это снова Егор высунулся из своей комнаты. У него же дом свой имеется, и чего решил тут ютиться? – Ты сказала… Андрею о запланированной на выходные общеклановой охоте? У тебя же день факультета завтра? Смотри, будь в форме в субботу, а то мало ли чего… В первый раз же. – И тут, словно вспомнив о важном, извиняющимся тоном пробасил: – Хотя о чем это я? За тобой же теперь есть кому присмотреть!

Рыкнул волк. Не брата, я это как-то интуитивно почувствовала. А вот Егор сразу скрылся.

– В выходные клановая охота, – вслух, то ли сообщая, то ли пытаясь осознать это сама, проговорила я.

– Догадался, – иронично отозвался белый, прикрывая за собой дверь.

У себя в комнате я, не затягивая с отбытием ко сну, быстро расстелила кровать и, прихватив белье и футболку подлиннее, ушла в ванную. Буду первой – должна же хозяйка хоть какие-то преимущества иметь! Вымылась быстро, чутко прислушиваясь к происходящему в комнате: сюрпризов не хотелось. Судя по звукам, Андрей раздевался. Поэтому, явившись обратно, не удивилась, когда застала его босым и по пояс обнаженным. Глаза тут же отвела, но довольный взгляд, брошенный на мои коленки, заметить успела. Как и небрежно брошенные на стул мужскую сорочку, пиджак и галстук.

Мужчина удалился в душ. А я, из последних сил борясь с подступающим сном, вытянула из глубины шкафа свой туристический спальник. Разложив его на полу у дальней от входа стены, забралась внутрь, застегнула молнию и, бросив мимолетный взгляд на свою расстеленную кровать с двумя подушками, почти тут же вырубилась. И хоть вы меня покусайте!

Глава 6 Елена

Возможность выспаться, особенно если она редка – ценнейший подарок жизни. В этом я не раз убеждалась на собственном опыте. Если ты студентка и подрабатываешь ночами, то иначе никак. Вот и сейчас даже во сне я испытывала чувство неземной радости от того, что наконец-то банально сплю! И на душе было легко и спокойно. Последнее, скорее, вопреки обстоятельствам. Но факт – зверь внутри тоже расслабился.

Даже сон мне приснился под стать внутренним ощущениям – лиричный. Белый огромный волк в ярком серебристом свете неполной луны запрыгнул в мое окно. Причем с самыми мирными намерениями, я это чувствовала – во сне так бывает: ты просто знаешь, и все! Он некоторое время постоял рядом, словно разглядывая. А его длинный язык, свесившись набок, забавно торчал из пасти, охлаждая явно разгоряченное быстрым бегом тело. Бока волка даже сейчас, когда он спокойно стоял, подрагивали, вздымаясь и вновь опадая, а дыхание было резким и глубоким. Зверь пах прохладой утренней росы, ароматами леса и свободы и казался мне совсем не страшным. Скорее, волшебным и домашним. Как и положено в настоящем сне, в его глазах светились доброта и понимание. Такой одновременно опасный и могучий, но внушающий доверие и чувство спокойствия от того, что он рядом. Волчище.

Прекрасный сон. Снилось мне и еще что-то, особенно под утро. Кажется, дождь. Он барабанил и барабанил по стеклу, предлагая не спешить просыпаться, а дремать и дальше под эту монотонную музыку. Но внутренний будильник был неумолим, поэтому, распахнув глаза в привычные полшестого утра, пару минут лежала, принюхиваясь и соображая – что не так? Вспомнила сразу. Белый волк, волк из чужого клана, моя временная официальная пара. Им уже пропахло все вокруг. Какой сильный и отчетливый аромат, как сразу много он говорит о хозяине!.. И этот аромат теперь везде. Я, кажется, и сама им пропахла. Это для оборотней, как для людей штамп в паспорте – наглядно и безальтернативно.

И дождь… Вода, в самом деле, шумела. Это Добровольский принимал душ! Тоже ранняя «птичка»? Я непроизвольно покосилась на две подушки на своей родной кровати. Появилось ощущение, что они со вчерашнего вечера местоположения не изменили. Впрочем, мне сейчас не до всяких нелепостей: пора подниматься, приводить себя в порядок и топать на кухню, готовить «завтрак атлета». Интуиция подсказывала, что соком и печеньками, как я, оборотень не удовлетворится.

Выбравшись из спальника, аккуратно скрутила мешок и убрала в шкаф. Прихватив свое белье и повседневную одежду, ушла в комнату сестры, решив воспользоваться ванной там. Вымывшись и оставив влажные волосы досыхать естественным путем, спустилась вниз. Так рано при отсутствии важных причин не вставал никто, особенно если вечером или ночью бегал в звериной ипостаси. Так что я, порывшись в холодильнике, решила сделать мясную запеканку из фарша, сыра, яиц и зелени. Гарантированно сытно! И быстро.

Спустя полчаса, когда бодрый, свежий и неимоверно сдержанный Добровольский появился на кухне, у меня все было готово. Под его пристальным взглядом, заметившим, кажется, все: от веера влажных прядок на плечах до босых ступней ног, торчащих из широких спортивных брюк, я изрядно стушевалась. Только и смогла, что доброго утра пожелать. Выглядел он невероятно – красивый, уверенный в себе молодой мужчина в сером деловом костюме. Решив не терзать себя тщетными мыслями о недостижимом – рядовая волчица провинциального клана и будущий альфа белой стаи! – переключилась на насущное. Три месяца – и свобода. С изрядной долей сомнения положила ему на тарелку две трети от всего блюда. Белый, с очевидным предвкушением наблюдавший за мной, уточнил:

– А сама будешь? – намекая на единственную тарелку на столе.

– Нет, – качнула я головой, с искренним ужасом округлив глаза – с утра столько есть?!

– Тогда… – и волк, перехватив из моих рук лопатку и сковороду, уверенно доложил на свою тарелку остатки, – чтобы добро не пропадало… Нечего лентяев кормить! Надо решить продовольственный вопрос. Ты родителям какие-то средства в счет питания отдаешь?

Опомнившись, что неприлично долго не отвечаю на вопрос, неверящим взглядом провожая каждый кусочек, исчезающий во рту оборотня – с утра столько есть?! Словно всю ночь вагоны разгружал! – облизнула губы, собираясь с мыслями.

– Э-э-э, нет. Да и не так много на меня еды уходит, так что… – наконец пробормотала в ответ. Но это все было до того, как вступил в силу древний договор! Потому, понимая, что Добровольскому не очень-то приятно ощущать себя обязанным чем-то моей семье, предложила: – Можем в универсам съездить! Закупиться!

У оборотня вытянулось лицо. Он даже есть на несколько секунд перестал. А я опять мысленно себя пнула. Это ж надо было такое брякнуть – «его светлейшество» явно не из тех, кто стоит в очереди к кассе. И тут же попыталась спасти положение, но неудачно:

– Я сама заеду!

Судя по нахмуренным бровям, мое заявление восприняли как попытку усомниться в его абсолютном превосходстве.

– Заедем, – припечатал обещанием белый. Ну что ж… Сам напросился! Кто-то любит ходить по бутикам с одеждой, кто-то по магазинам цветов и рассады, а я люблю ходить по большим продовольственным универсамам. С чувством, с толком и с огромным запасом времени. Так что будет реальный шанс полюбоваться постной физиономией небожителя. Но – на случай проснувшейся совести! – должны же и у меня быть маленькие радости в ближайшие три месяца? Тем более если он всегда так плотно завтракает…

Обдумывая план коварной мести, запихала в рот две печеньки и, запив их большим глотком сока, понеслась наверх. Надо было на учебу собираться, сегодня день лабораторных занятий. И – самое важное – наряд на вечер отобрать. После пар я собиралась в общежитие к однокурсницам. Там, в обстановке коллективного предвкушения и обсуждения, собираться на факультетскую дискотеку приятнее. Опять же, это такой невероятный для оборотницы опыт.

А уже оттуда, на моей так и оставшейся возле университета «шестерочке», мы планировали отправиться в клуб. Для второкурсниц день факультета – это событие. В этом году мы, уже на правах полноправных студентов, могли сами присмотреться к первокурсникам, почти год мелькающим в учебном корпусе, и оценить смену, а заодно и «показать себя» студентам старших курсов. Ведь так здорово завести роман с кем-то из «старших»!

Меня, разумеется, подобные планы касались в последнюю очередь. Но возможность «повариться» в этих девичьих эмоциях, пересудах и приятных хлопотах была огромным удовольствием, возможностью отдохнуть душой! Кое-что у людей было таким простым и забавным, что искренне тянуло поучаствовать. Вот, например, тот же день факультета.

Опять же, танцевать я очень люблю. А тут, в знакомой компании, да еще и с Женей… Присутствие друга – гарантия хорошей компании… Одним словом, я уже была в состоянии нетерпеливого ожидания. И наряд на вечер отбирала особенно тщательно – короткое, весьма открытое, полуспортивное платье с капюшоном. А к нему, если нацепить на талию красный ремень, как раз подойдут экспроприированные у Кристины сапоги. Кстати, надо будет сегодня улучить момент и сестре позвонить. А то как-то очень уж поспешно она уехала…

Собрав сумку с лекционными тетрадями, пакет с одеждой для лабораторной и захватив чехол с платьем на вечер, собралась отнести все вниз, к машине белого. Но, оглянувшись, обнаружила, что он уже тут – стоит возле двери! Плохо, когда рядом более сильный волк, умеющий маскировать свой запах и передвигаться бесшумно. И давно он здесь? И как только завтраком не подавился – проглотил ведь побыстрее любого удава!

Добровольский, слегка прищурив глаза в типичной для него манере, наблюдал за мной. Немного смутившись, предложила:

– Можно ехать. Я готова.

Оборотень молча кивнул и, так и не сказав ни слова, развернулся и вышел из помещения. Я, подхватив вещи, понеслась следом. Уложив свой багаж на заднем сиденье, уселась впереди на пассажирское место рядом с терпеливо ожидавшим меня волком. Выражение лица у него было нейтральным, поза расслабленной, но каким-то внутренним чутьем я улавливала в его поведении напряженность.

Минут двадцать мы ехали молча, вслушиваясь в звучащую из динамиков мелодию. А потом… Добровольский резко свернул к обочине, прибавил громкость и, уверенным жестом охватив мой затылок, привлек ближе к себе. Склонив ко мне голову, одарил жестким взглядом и спросил:

– Охотиться волчицей пробовала?

Немного растерявшись от его беспардонных маневров, неуверенно отрицательно качнула головой в ответ. Я еще только начинала познавать свою звериную половину.

– Зверя в животной ипостаси хоть немного контролируешь?

– Плохо, – честно призналась я. Белый шумно вздохнул. Его волк тоскливо рыкнул, на этот рык внутри меня утробным ворчанием отозвалась бурая.

– Плохая идея отправлять тебя на охоту вместе со стаей.

Я не совсем поняла, были это мысли вслух или он все же обращался ко мне? Взгляд белого рассеянно скользил где-то поверх моего плеча.

– А… – хотела выяснить, что его так беспокоит, когда волк неожиданно перевел взгляд на мое лицо.

– Поход на день факультета отменяется.

– Почему? – возмутилась я и даже подпрыгнула на месте. И так приходится мириться с тем, что ему «выделили» от клана именно меня, что все свои желания теперь вынуждена подчинять постороннему, что поступаюсь своими интересами, что все планы полетели в никуда… Так еще и последней радости лишают! А повеселиться и потанцевать хотелось отчаянно, тем более со своим курсом. Наверняка будет весело. И что в этом противоречащего нашему плану? Ведь мероприятие было запланировано давно.

– Во-первых, – как-то снисходительно заметил волк, – досуг мы теперь должны проводить вместе! Мне не хватало только пересудов о том, что моя, пусть и временная, пара игнорирует мое общество. И это накануне ваших неразумных боев. Или пытаешься таким способом понизить мой авторитет в глазах ваших волков? Спровоцировать их?

От последнего вопроса я поперхнулась воздухом. Что за дикие предположения?! Разумеется, меньше всего я хотела причинить ему какой-то вред. Но и он в своем великовозрастном состоянии, видимо, забыл, как это важно – проводить время со сверстниками, отдыхать и веселиться в ночном клубе. Мне так хотелось пойти на день факультета вместе со всеми. И пусть это не взвешенное и разумное желание, но… хотелось. Неужели три месяца мне предстоит просидеть дома за «вязанием носков», пропустив все дружеские тусовки, студенческую экспедицию и вечерние прогулки с другом?.. Да, белый тоже жертвовал многим, но и я… Вечеринка – это не такое уж попрание его интересов.

Как никогда отчетливо поняла, почему молодые волки и волчицы не спешат объединяться в пары и заводить щенков. Ведь столько еще всего неиспробованного, так хочется насладиться свободой. А какая уж свобода в паре? Да еще и с более взрослым волком? Тоска зеленая… И, что самое печальное, деться некуда.

– Нет, – обреченно буркнула я, стараясь отвести взгляд.

– Во-вторых, – самодовольно продолжил Добровольский, – тебе завтра испытание предстоит нешуточное. Молодой волк, только начавший оборачиваться, непредсказуем. И это в принципе плохая мысль – заставить тебя присоединиться к стае. Тем более во время охоты. Так что в твоих интересах накануне основательно отдохнуть, а не гулять до утра.

А может быть, наоборот – утанцеваться так, чтобы спала на ходу и еле ноги переставляла? Какая угроза от уставшего и безразличного ко всему зверя? Хотелось возразить Добровольскому, но я понимала, что это неразумно и напрасно. Мое мнение в противовес его? Смешно.

– Ладно, – я дернула подбородком, высвобождаясь из удерживающей лицо ладони. Все было ясно. Я и тут в пролете. Отодвинувшись в глубь кресла, вытянула из сумки плеер и, воткнув наушники в уши, отвернулась к окну. До конца поездки предстояло переварить новости, смириться с собственной невезучестью и придумать для однокурсников правдоподобную причину отказа. И за что отец мне такую «свинью» подложил?..

Чувствовала, как чужак еще какое-то время смотрел на меня в упор. Но я упрямо вслушивалась в одну из любимых песен и смотрела на ели вдоль дороги. Их макушки чуть колыхались от ветра, успокаивая, слегка смиряя мою злость. А я отчаянно старалась не расплакаться, чувствуя себя маленькой девочкой, которой родители запретили гулять после восьми.

Машина тронулась, вновь устремляясь вперед по шоссе. Я неправа, конечно. Что такое эти три месяца? И студенческая дискотека не жизненно важное мероприятие. А вот если эти месяцы перетерпеть… без последствий, то дальше можно будет жить уже как захочется. Только вот внутренний голос упорно шептал, что «как прежде» уже никогда не будет. Может быть, стоит попросить его отпустить хотя бы на часок?.. Докатилась!

Машина остановилась, как и вчера, доставив меня почти ко входу в учебный городок. Но, дернув ручку двери, поняла, что она все еще заблокирована. И вынужденно подняла взгляд на чужака. Добровольский хмурился, наблюдая за мной. Мы встретились глазами и одновременно произнесли:

– А может, на часик хотя бы?..

– Ладно, сходи ненадолго…

И оба замолчали, кажется, сами удивленные тем, что сказали. Я опомнилась первой. Ловко отстегнула ремень и, поддавшись порыву, потянулась к мужчине. Обняла за плечи и с искренней радостью поцеловала… в нос! Хотела в щеку, но он слегка дернулся, реагируя на мое прикосновение.

– Детский сад какой-то, – буркнул белый, с неверящим видом качая головой. – Кого мне навязали?..

Неожиданный щелчок возвестил о разблокировке дверей, и я, окрыленная согласием, выскочила из машины и даже успела отбежать на несколько метров. Пока не оглянулась на призывные сигналы клаксона. Ой! Я же вещи на заднем сиденье забыла! В смущении вернулась за ними. Когда, нырнув в заднюю дверь, потянулась за чехлом с платьем, волк, наблюдавший за моими бестолковыми маневрами в зеркальце заднего вида, уточнил:

– Где праздник будет?

– В «Мерцающем водопаде», – назвала я ночной клуб. И счастливая, прижав к груди свое имущество, понеслась к университету – пока не передумал!

Учебный день за разговорами о предстоящем промелькнул стремительно. Девушки шушукались между собой, обсуждая приготовленные наряды и свои перспективы в вопросе знакомств со студентами старших курсов. Я с двумя подружками-одногруппницами тоже в который уже раз обсуждала свои предположения относительно того, от кого из наших сегодня можно ожидать сенсационных поступков. Сошлись во мнении, что от «королевы» нашего потока Виктории и очаровательного Руслана – старосты группы с пятого курса. Вика на него еще в прошлом году глаз положила, а тут и повод для первого общения найдет. Но и мы были намерены не ударить в грязь лицом, получив от предстоящего праздника максимум возможных позитивных эмоций. И, конечно же, надеялись, что и нас старшекурсники вниманием не обойдут, выбирая себе партнерш для танцев. Ведь именно с этого и начинается стандартный студенческий роман! Единственным человеком в моем окружении, преисполненным скептицизма относительно грядущего вечера, был Женя. Он в принципе не был любителем шумных тусовок, а уж вопрос о том, будет ли он интересен кому-то из старшекурсниц в качестве партнера по танцам, его, понятное дело, занимал в последнюю очередь. Да и танцевать он не любил. Если и сподоблялся на этот подвиг, так только ради того, чтобы порадовать меня. В итоге я даже не удивилась, когда он предупредил о том, что пойти не сможет. По периодически отсутствующему виду и обращенному куда-то в себя взгляду со вчерашнего дня было видно, что идея новой картины захватила друга полностью. И ему явно хочется взяться за нее поскорее. Хотя бы прогрунтовать холст, а возможно, сделать какие-то первые наброски. Куда уж тут нашему «девичьему» развлечению с танцами! Тем более что подвозить меня необходимости не было. Так что друг с чистой совестью умыл руки. Я и не настаивала, понимая, что тащить Женьку туда, где ему откровенно неинтересно, ради часа-двух права не имею. Пусть рисует.

В итоге вся неорганическая химия прошла как-то мимо нас, оставив в памяти белые пятна о содержании сегодняшних занятий. Придется вникать перед сессией!

Скучившись возле единственного зеркала в комнате студенческого общежития, мы дружно давали друг другу советы и делились косметическими карандашами. Начало мероприятия стремительно приближалось, но уже почти все готовы были отправляться.

– Лен, ты, может быть, потом к нам? Кровать третья в комнате есть. Чего тебе ночью ездить? У нас отоспишься, а завтра домой, – предложила подруга, кивая на свободное спальное место.

– Нет, – поспешно отказалась я, помня о том, что запланировано на завтра.

Когда мы подъехали к ночному клубу, арендованному на сегодняшнюю ночь студенческим профкомом, возле входа уже толпился народ. В толпе мелькали знакомые лица. Но, что радовало особенно, много было и незнакомых, причем мужских! Вуз у нас гуманитарный, основной контингент составляют преимущественно девушки. Поэтому в нашем городе было принято проводить дни факультетов совместно с техническим университетом. Там, наоборот, наблюдался недостаток представительниц слабого пола. Вот и сегодня в клубе одновременно праздновали вливание в ряды «своих» и первокурсники факультета информационных технологий в компании студентов старших курсов. После таких общих студенческих мероприятий наш город традиционно пополнялся новыми парами, да и просто дружеские связи расширялись.

Мы с девочками, дружно переглянувшись и в последний раз подкрасив губы, выбрались из моей «шестерочки» и застучали каблучками в направлении входа в клуб. Судя по мешанине запахов, народа внутри уже набралось прилично. Намерения были самыми студенческими – протанцевать до утра, забыв про учебу, и присмотреть себе возможного молодого человека. Имелись даже средства на три бутылочки пива или один коктейль. Все как у второкурсников! Я, конечно, могла позволить себе больше. И даже не потому, что подрабатывала, но выделяться из общего числа присутствующих не хотелось. Тем более что я и так ненадолго. И молодого человека себе я не искала – у меня вроде как уже имелся таковой в глазах общественности, но почувствовать себя объектом внимания человеческих мужчин было бы приятно. Так что я с замиранием сердца и волнением не меньшим, чем у одногруппниц, вошла внутрь.

Оставив плащи в раздевалке, в обязательном порядке посмотрелись в большое зеркало возле гардероба и направились в танцевальный зал. Там уже вовсю грохотала музыка и двигались на танцполе первые танцоры. Осмотревшись, поняли, что основная масса народа еще ожидает культурной программы, призванной сблизить присутствующих «духовно» и сломать лед некоторой напряженности. Мы тоже решили сначала потанцевать. Все равно, пока все не соберутся, мероприятие не начнется. И понеслось!

Танцы, преимущественно быстрые, мелькающие вокруг новые лица, забавные выступления на сцене, конкурсы, заготовленные ведущими. Я даже поучаствовала в одном. Впрочем, с моим нюхом даже с завязанными глазами было легче легкого отгадывать нужные предметы, поэтому я ожидаемо выиграла заветный приз – маленькую шоколадку!

Время закружилось, заставив забыть о себе. Мне было весело, интересно, и о часах не думалось. Уже дважды потанцевав с ребятами из «технаря», ловила на себе заинтересованные взгляды прочих мужчин и чувствовала себя очень довольной. Быстрые танцы позволяли, отдавшись природной грации и чувству ритма, в полной мере расслабиться и с удовольствием подвигаться, а медляки – выслушать множество откровенно надуманных, но от того не менее приятных комплиментов. Единственное, что портило картину, – это отсутствие достойного партнера. И хотя я приметила среди студентов-айтишников еще одного оборотня, со мной он танцевать не спешил, заигрывая с человеческими девушками. Для него я слишком очевидно пропахла белым. Может быть, истинной подоплеки происходящего в нашем клане, кроме оборотней моей семьи, и не знали, но тот факт, что мы теперь пара, безусловно, заметили.

А остальные ребята поголовно танцевали на уровне «три притопа, два прихлопа». Но с этим я давно смирилась: Женька исключением не был. Успевали мы с подругами поглядывать и на Вику с Русланом, которые определенно нашли друг друга сегодня и, не расставаясь, танцевали в самом центре зала, привлекая всеобщее внимание.

Кульминацией вечера стал момент, когда я, стоя спиной к танцполу, под видом болтовни с подругами, так же, как и они, ждала приглашения на зазвучавший медляк. Вдруг девочки, потрясенно округлив глаза, дружно уставились куда-то за меня. Инстинктивно принюхавшись, никакой опасности не ощутила и обернулась. Добровольский! Собственной персоной! И стоял совсем рядом. За его правым плечом увидела направляющегося ко мне паренька, с которым я танцевала предыдущий танец. А осторожно покосившись на ироничное выражение лица белого, сразу вспомнила о времени. Кажется, я подзадержалась…

Надо как-то по-тихому, по минимуму привлекая к себе внимание, убраться отсюда. И так стоявшие рядом девушки во все глаза смотрели на блондина. Хорошо еще, что освещение тут приглушенное и яркие вспышки светомузыки бликуют, ослепляя и «приглушая» обзор. Одним словом, видно, что мужчина представительный, но черты лица в человеческом восприятии немного размыты, так что идентифицировать сложно. И я уже занесла ногу, чтобы двинуться на выход, когда он предложил:

– Потанцуем?

Опешив, замешкалась, чем лишила себя всякого шанса на побег. Белый уверенно обхватил меня за талию, буквально переставив ближе к себе, и подтолкнул в направлении танцующих. Это была катастрофа! Ведь просила же его не светить меня таким образом! Наверное, это мне в отместку за забывчивость. И ладно бы просто потанцевать с ним – в этой полутьме все выглядит нечетким. Так он был в светлом деловом костюме! А это в окружении поголовно одетых в джинсы и спортивные штаны студентов смотрелось этаким огро-о-омным белым пятном на черном фоне! И лучшего способа для уничтожения моей репутации придумать было невозможно. После того как я в клубе потанцую с типом в костюме, меня ни один студент больше не пригласит. Попыталась возразить:

– Нет! Домой пора, я совсем забылась…

Но Андрей и ухом не повел, уверенно подталкивая меня в нужный сектор танцевальной площадки, где было посвободнее.

Завтра в университете лучше не появляться! Бросив через плечо отчаянный взгляд, увидела подруг, потрясенно взирающих мне вслед. Сообразив, что я смотрю на них, они дружно отвернулись. На всякий случай сделали вид, что они не со мной.

– Андрей, давай… – взмолилась я, покорно становясь напротив и позволяя его рукам обнять меня в привычном танцевальном движении. Но все мои мольбы прервали, просто прижав к себе. Скользнув щекой по гладкой ткани пиджака, потрясенно осознала, что мы уже танцуем.

Двигался Добровольский невероятно! Настолько грациозно, четко и уверенно меня в танце не вели никогда. Тело словно ожило под его сильными руками, выверенными движениями встречая каждый его шаг. Он шел – я следовала. Он замирал, лишь на миг прижимая меня к себе, – я застывала. Ловкий маневр его руки – и я, послушная ее движению, кружилась. Все отошло на второй план, я не думала ни о завтрашнем дне, ни о пересудах и впечатлениях окружающих. Осталось только тело, подчиненное ритму мелодии и чутко улавливающее каждое движение мужчины рядом.

Мне впервые в жизни встретился партнер, танцевать с которым было неописуемым удовольствием. Я никогда еще настолько не отдавалась процессу, забыв о себе, просто следуя его движениям. Как жаль, что танец так быстро закончился: мы слишком долго собирались.

На смену лиричному медляку пришли зажигательные ритмы латино. И вопреки моему намерению отступить, белый вновь не позволил, предлагая и сейчас танцевать в паре, призывая меня движениями своего тела к импровизации. Я с удовольствием подхватила порыв, не разжимая рук, но двигаясь куда активнее, нежели в предыдущем танце. Сейчас я могла выбирать свою «программу», позволяя телу подстраиваться под ритм, действуя спонтанно и раскованно.

Мы сближались и вновь расходились, мы встречались глазами, прекрасно видя в мерцающей полутьме, мы улыбались друг другу, безмолвно делясь восхищением, наслаждаясь каждым мгновением танца.

Белый был раскован как никогда, поражая меня неожиданными пируэтами. Он был обаятелен как никто другой, заставляя мое сердце замирать от восторга. Андрей был прекрасен и уверен в себе, заставляя забыть о том, что на нем надет деловой костюм. Он восхитил меня, покорил экспрессией и танцевальным напором. Он все-таки совершенство. Увы! И он, однозначно, бог танца!

Когда мелодия оборвалась, погрузив зал в неожиданную тишину, мы как раз замерли в финальном аккорде нашей обоюдной импровизации, сжав друг друга в объятиях. Глаза, устремленные навстречу друг другу, встретились в этот миг, всего на мгновение приоткрыли завесы в сокровенные глубины наших душ, позволив увидеть что-то невыразимо сокровенное и родное.

Грянул гром оваций. Я вздрогнула, отводя взор от его глаз и отстраняясь от тела волка. Вокруг нас плотным кольцом стояли восхищенные зрители из числа посетителей клуба. И все дружно хлопали, выражая восхищение нашим танцем. А до меня запоздало дошло, что мы стали центром внимания всех посетителей клуба. Отметила и острый взгляд замеченного ранее оборотня из нашего клана, который уважительно кивнул Андрею.

Апофеоз! Теперь нас не просто заметили, теперь мне грозят не просто пересуды… Можно вообще бросать учебу.

– А-анд… – попыталась я промямлить просьбу, но он понял и так.

– Идем, – уверенное слово, сопровождающий его легкий толчок вперед, и мы сквозь расступившуюся толпу двинулись к выходу.

Получив в гардеробе одежду, вышли на улицу. Прохлада весенней ночи была нужна как никогда, позволяя остудить разгоряченные танцем щеки и вернуть ясность мыслей. Не зря я так ждала этой вечеринки. Это был лучший вечер в моей жизни! Эмоций такого накала я, кажется, не испытывала никогда. Не мужчина, а живое искушение. Причем дело не в красоте, а в твердой уверенности в себе, в умении почувствовать момент и… очаровать.

Резко опомнившись, подумала о том, как выгляжу со стороны. Еще подумает, что теперь стану вслед ему смотреть и слюной захлебываться. Надо собраться и не терять достоинства. Я, между прочим, тоже хорошо танцую! Лет семь в танцевальной студии занималась, плюс звериные особенности… Ой, я же девочек назад подвезти должна!

Тут же озвучила проблему вслух, косясь на Добровольского. Он резко и очень глухо зарычал, заставив мою волчицу испуганно заскулить. К счастью, агрессивный выпад его зверя был адресован не мне, поскольку тут же из-за угла выступили двое оборотней из нашего клана. Я удивилась: концентрация оборотней на квадратный метр зашкаливает, а я в неведении. Скверно быть такой слабой!

– Там две девушки внутри, на них ее запах, – белый кивнул подбородком в моем направлении. – Познакомиться и доставить домой. О Лене я сам позабочусь.

Оба моих соклановца сразу кивнули и вновь исчезли. Вопросов о том, надо ли подчиняться приказу белого, разумеется, не возникло.

– Идем, – мой спутник указал в сторону парковки.

Я смущенно кивнула и отправилась в нужном направлении. Он шел рядом, немного позади, волнуя самим фактом своего присутствия. Едва устроившись на пассажирском месте, вставила в уши наушники от плеера и закрыла глаза. Надеюсь, внешне похоже, что я пытаюсь отдохнуть, хотя на самом деле хочу мысленно прокрутить в памяти, еще раз прожить последние полчаса. Никогда еще рядом с мужчиной не чувствовала себя настолько… женщиной. Не милой и симпатичной девушкой, а именно женщиной. Это не объяснить сразу даже себе. Невероятная смесь из уверенности в своих силах и робости перед его силой и напором. Почему-то захотелось просто счастливо улыбнуться. Но помня о том, что рядом – чужой волк, я только блаженно расслабилась.

Настоящая феерическая дискотека. После таких не чувствуешь усталости, а еще часа два лежишь, обнимая подушку, и просто счастливо пялишься в потолок, размышляя о том, что почувствовал он…

Впрочем, тут немного не та ситуация, и ступать на зыбкую почву напрасных надежд не стоит. Я – девушка простая, и на меня подобные мужчины не заглядываются. Так что не стоит и начинать мечтать о подобном. Главное, я теперь знаю, что тоже о-го-го! В смысле, танцую.

Усталости не ощущалось. Наоборот, душевный подъем и небывалая легкость, какое-то спокойствие и умиротворение в сердце. Сейчас даже участие в клановой охоте не пугало. Моей волчице передалось настроение покоя и ощущение защищенности.

Глава 7 Елена

Вопреки логике, к поселку нашего клана Добровольский меня не привез. Я удивленно отметила это, когда поняла, что машина остановилась, съехав на какую-то грунтовку, уходящую в лес. Настолько погрузилась в свои мысли, что на окружающий пейзаж и внимания не обращала. Преодолев смущение от неожиданной заминки, взглянула на белого. Он, все еще сжимая ладонями руль и вглядываясь вперед, о чем-то сосредоточенно думал. В свете яркой неполной луны мне отчетливо был виден его профиль.

– Домой не спешим? – удивилась я. Вроде бы лучше пару часов поспать до начинающейся перед рассветом клановой охоты.

Добровольский перевел на меня взгляд и, привычно уже прищурившись, лаконично ответил:

– Нет, вылезай!

С чувством растущего недоумения вслед за волком выбралась из салона авто. Вздохнула, втягивая в себя окружающие ароматы, и инстинктивно прислушалась, анализируя местность на наличие имеющейся угрозы. Ничего опасного или необычного не отметила. Лес радовал привычными звуками и дарил покой, других оборотней поблизости не ощущалось. Хотя с моими силами…

Потянувшись, размяла немного затекшие плечи и посмотрела на Андрея. Белый также вслушивался в звуки окружающего леса.

– Идем, – и, обхватив мою ладошку своей лапой, уверенно пошагал в глубь зарослей, стремясь отойти от шоссе.

Что он задумал? Было и любопытно, и тревожно одновременно. А еще подумалось: будь мы настоящей парой, я вот так же следовала бы за ним всюду, слепо доверяя его выбору. Какие глупости в голову лезут! Тем более что сейчас я ему не доверяла. И волчица внутри, почуяв родную стихию, завозилась, грозя перехватить контроль. Только стихийного оборота сейчас недоставало! Особенно рядом с более сильным волком! Но других вариантов поведения мне не оставили: мужская ладонь недвусмысленно удерживала мою руку, увлекая вперед. Шли мы уже с полчаса, когда Андрей наконец выпустил мои пальцы и категорично приказал:

– Раздевайся и перекидывайся.

Опешив от подобного распоряжения, шокированно вылупилась на него. Сейчас, когда рядом нет волков из моей стаи?! Когда я одна и никакого серьезного сопротивления ему не окажу? Стало жутковато. Может, загрызть решил? И все – вопрос с договором исчерпан: он попытался, но… характерами не сошлись. Зато волчица внутри забесновалась, требуя поспешить – вот кому было, как всегда, виднее…

– Не тяни резину, – поторопил меня белый, снимая с запястья часы и скидывая на траву пиджак.

Потом потянулся к верхним пуговицам сорочки, ослабил и стянул через голову галстук… Он тоже?! Я, в удивлении застыв на месте, провожала взглядом каждое его движение.

– Елена! – уже зарычал он, зверь был совсем рядом.

Отчаянно струхнув, решила оборачиваться – так хоть убежать шансы были. Оглянувшись, отошла за высокие кусты малины, стесняясь раздеваться при нем. Осторожно стянув дискотечный наряд, сапоги, колготки и белье, сложила все аккуратной стопочкой. Отойдя на пару шагов, стоя спиной к направлению, в котором находился уже волк, расслабилась, позволяя зверю подчинить меня, вырываясь наружу. Мышцы привычно заныли, земля устремилась навстречу, а сознание провалилось в другую реальность.

Теперь бал правили инстинкты. И первый из них – самосохранение. В нос одновременно влетали сотни запахов, раскрашивая окружающую ночь в миллионы оттенков, создавая картину мира вокруг. И звуки… Слух был напряжен до предела. И сейчас в основном, сконцентрирован на волке позади. Инстинктивно резко дернув хвостом, развернулась. И сразу припала к земле. Волк был совсем рядом, на расстоянии прыжка. Это угроза.

Каждый нерв подрагивал, заставляя тело напрягаться до предела. Ждать. Наблюдать. И быть готовой сорваться и бежать. Огромный чужой волк. Его запах обволакивал, его запах… Он был и на мне! Удивленно заурчала, стремясь выяснить его намерения. Волк утробно рыкнул. Не агрессивно, но властно.

Мой зверь, мгновенно сориентировавшись и поняв, что незнакомый самец не имеет намерения нападать, осторожно приподнялся. Шерсть на загривке опала, а хвост, нервно бьющий по лапам, поутих. Принюхалась. Запах его был головокружительным, сразу сказав мне и о доминантном положении его владельца, и о его силе. Прекрасный самец. Желанный.

Возобладал другой инстинкт. В моем звере проснулся интерес. Вернее, у него появилась возможность для его реализации. Тем более что и волк давал шанс, позволяя к себе подступиться. Он, постоянно принюхиваясь, выжидательно наблюдал, не делая попыток приблизиться.

А я… Волчица, ведомая животным интересом и желанием познакомиться с впечатляющим самцом, хотя и с опаской, но пожелала изучить объект интереса поближе. Благо ситуация располагала. Присев, она осторожно стала подползать к волку, тихонько завлекательно поскуливая и подрагивая ушами. Белый, немного склонив голову и высунув язык, наблюдал за маневром. В глазах мелькали искорки смеха. В какой-то момент, когда моя волчица приблизилась почти вплотную, чужой волк совсем глухо и коротко рыкнул, ободряя ее. Это, утвердив моего зверя в ответном интересе, подстегнуло бурую, ведомую инстинктом размножения. И, находясь в игривом настроении, мой зверь сразу решил позаигрывать с чужаком. Одним слитным движением подскочив, волчица слегка толкнула значительно более крупного волка, мазнув своим мехом по его холке.

И тут же отпрыгнула в сторону, подергивая хвостом, довольная позволенной свободой, ожидая его ответного маневра. Волк игру поддержал и, подтверждая свой мирный интерес, также в прыжке несильно толкнул волчицу, слегка прихватив ее холку зубами. Волчица знак внимания приняла благосклонно и тут же, отбежав немного вперед, призывно завыла, приглашая играть и сближаться дальше.

Но у волка были другие намерения. Отбежать он ей не дал, зарычав в ответ. Грозно, требовательно. Мой зверь сразу насторожился, прижав уши к голове, и заскулил. Белый снова грозно рыкнул, настойчиво и призывно. Волчица развернулась к нему, не понимая причин недовольства самца.

И тут чужак, рывком оттолкнувшись от земли, бросился на волчицу. В стремительном прыжке накрыв своим телом не успевшую отскочить самку. Повалив ее на землю, придавил, заставив испуганно завизжать, признавая поражение. Волчица нервно дрожала, жалобно скуля и даже не пытаясь дергаться. Признавая его статус сильнейшего, радуясь хотя бы тому, что из подушечек сильных лап волка не выдаются острые когти.

Белый повелительно рыкнул, призывая ее подчиниться. Волчица недоуменно вздрогнула – куда уж больше? – и повернула к нему морду. И встретилась взглядом с глазами самца. Светящимися вовсе не животным азартом, а человеческим пониманием. Это с долей облегчения отметила я, существуя где-то на задворках сознания волчицы. И этот его взгляд не отпускал, подчиняя. Белый рычал, требуя подчиниться абсолютно, подавляя меня полностью. Но понять, что ему нужно, не удавалось. Волчица, нервничая, затаилась, замерла, придавленная его тушей, в ожидании момента малейшей поблажки, чтобы вырваться и бежать, бежать… Бурая была напугана и подавлена истинной мощью заинтересовавшего ее самца. Такой больше опасен, нежели привлекателен.

А взгляд волка все не отпускал… В момент наивысшей паники захотелось воззвать к своим о помощи. Волчица готова была завыть, призывая стаю, помощь своего альфы, и… не смогла! Вой оборвался где-то внутри, не сумев реализовать намерение сознания бурой. Зверь просто не чувствовал привычной связи со своей стаей, не было уверенности, что они «услышат» и придут на помощь.

Вместо этого над всеми чувствами, постепенно подавляя и инстинкты, и панику, довлел зеленоватый не волчий взгляд чужака. Подчиняя, требуя смириться, признать очевидное… С силой подавляя все мои внутренние попытки воспрепятствовать, требуя сосредоточиться только на нем. Волчица постепенно поддавалась, уступая в этой мысленной борьбе, теряя свою привычную привязку, подчиняясь чужаку. Он рычал, устанавливая свое главенство, повелевая, и своим тоном вынуждал признать его статус сильнейшего.

Быстро настал миг, когда мой зверь смирился с тем, что подчиняется отныне другому альфе. Жалобно заскулив, волчица смогла отвести взгляд и растерянно уронила голову на землю, уже даже не помышляя о побеге. Белый волк приподнялся, освобождая самку от веса своего тела, позволяя ей обрести свободу передвижения. Но бурая была слишком подавлена, чтобы осознать изменения, и продолжала лежать, открываясь для нападения. Чужак одобряюще и требовательно ткнулся носом в морду волчицы, призывая следовать за собой. Как только волк отбежал на пару метров, моя волчица, резко подскочив, встала на лапы. Но возможности сбежать уже не было. Невероятная сила врожденного инстинкта заставляла подчиняться и следовать призыву своего альфы. Нового альфы.

Меня, глубоко скрытую сейчас человеческую половину, захлестнул гнев. Да кто ему позволил?! Зачем он это сделал?! Рванув следом, яростно подскочила к волку и… Весь пыл и гневный задор девушки, временно затмивший сознание волчицы, позволивший ей совершить невероятное – броситься на сильнейшего, более того, на своего альфу, был сметен единственным властным рыком последнего. Волчица так же резко замерла рядом с ним, опасаясь шевельнуться.

Белый волк спокойно отошел и, одним прыжком перемахнув через ближайшие кусты, оттуда уже вполне по-человечески невозмутимо крикнул мне:

– Перекидывайся! – и это был не просто приказ, в нем чувствовалась власть сильнейшего, заставившая мое тело вопреки моему желанию задрожать, меняясь.

Уже девушкой поспешно метнулась к стопочке собственной одежды и начала лихорадочно одеваться, пытаясь хоть что-то понять. Что сейчас произошло? Зачем белый это сделал? Оторвал меня от родной стаи? И что теперь со мной будет?

– Готова? – послышался вопрос Добровольского. – Нам пора ехать. Опаздывать нельзя.

Глубоко вздохнув, обошла малинник и, избегая его взгляда, приблизилась. Он взял за руку и снова повел, на этот раз обратно к машине. Шли мы молча: я просто не могла подобрать слов, чтобы выразить свое негодование, свой страх…

Пристегнув ремень безопасности и наблюдая за тем, как белый устраивается на водительском месте, все же решилась:

– Вы…

– Мерзавец, – заводя машину и даже не оборачиваясь ко мне, спокойно продолжил за меня, не сумевшую подобрать достойного слова для его характеристики, Андрей.

– Да! – с облегчением подтвердила я. – И…

– Как я посмел? – вновь подсказал он мне, кажется, совершенно утратившей всякое красноречие.

– Да, – уже немного грустно согласилась вновь. Он совершенно беспринципный!

– Я тебя отпущу, когда истечет срок. Если захочешь, конечно, – очевидно, полагая, что это все объясняет, спокойно «обрадовал» меня… уже не чужак.

– Мы же договорились! – я даже взвизгнула от злости. – О каком честном договоре можно говорить, если теперь вы в состоянии заставить меня поступать так, как нужно вам? Да вы меня семьи лишили! Родной стаи, защиты, всего!..

Сама, кажется, только что осознала, как вляпалась.

– О том, что заставлю тебя, пользуясь властью, что-то сделать вопреки желанию человеческой ипостаси, – не думай. Не будет подобного. Разорвал связь я только для того, чтобы ты была свободна в своем выборе. В любой момент, – белый был серьезен и наконец-то взглянул мне в глаза.

Сразу оробев, прошептала:

– Но как мне теперь…

– Лучше не думай пока об этом, – перебил волк, отводя взгляд: мы выезжали на шоссе. – Важнее охота. Ты питалась волчицей?

– Нет, – призналась я.

Оборотень не отозвался, но я всей своей животной сущностью почувствовала, что он напрягся. Какое-то время мы ехали молча. Я всячески старалась успокоиться, решив последовать совету волка – сначала переживем охоту, а уже потом примемся за разборки по поводу сегодняшнего его поступка. Как еще отец на это отреагирует? Почувствует ли сразу?

– Сейчас домой? – уже с большим опасением присматриваясь к Добровольскому, уточнила я.

– Нет, – он покачал головой, – не успеваем. Едем сразу за город, к месту встречи клана. Рассвет скоро.

И переодеться во что-то более удобное возможности нет. Сама, конечно, виновата – надо было за временем следить, но… Кто знает, в какой ситуации придется оборачиваться, плотные брюки и джемпер подошли бы больше, чем мини-платье и сапоги!

– Одежду для тебя я взял, – видимо, догадавшись о моих мыслях, махнул рукой Андрей, изумив подобным вниманием. Есть за что его поблагодарить! Но вреда он сегодня нанес мне все же больше.

Мы подъехали к стоянке возле входа в заповедник, территория которого принадлежала нашему клану. Там уже все было заставлено машинами.

– Переоденешься на заднем сиденье? – уточнил белый, осматривая местность и принюхиваясь.

А есть другие варианты? Не сочтя нужным отвечать, перебралась назад и достала из пакета свои кеды, джинсы, майку и толстовку. Жизнь налаживается! И чего он так кипишует из-за этой охоты? Ну, побегаем немного по лесу – всего и делов-то. И брат, и сестра рассказывали о клановых охотах только в превосходных и восторженных словах.

Быстро переодевшись, вылезла из машины. Добровольский скинул пиджак и часы, оставил все в машине и последовал моему примеру. Дальше предстояло идти пешком. Место сбора – небольшая поляна – находилось в отдалении от дороги. До нас этим путем прошли многие: я распознала целый поток знакомых с детства запахов. И отец, и дядя, и брат тоже были тут. И Кристина. Если не считать мамы – вся наша семья. У дяди Захара по неизвестным мне причинам не было ни своей пары, ни детей, потому я привыкла считать его тоже частью нашего маленького семейного круга.

На расстоянии волчьей слышимости от поляны Андрей меня задержал, кивнув на плотный ольховник рядом.

– Обернемся тут.

У меня возражений не было. В принципе, в одной стае все были привычны к обнаженной натуре друг друга, относясь к этому с естественным спокойствием, но у меня опыта совместного оборота не было. Поэтому предложение белого встретила с радостью.

– Постарайся держаться рядом со мной, – напутствовал он, прежде чем я юркнула за кустики.

Быстро раздевшись и поудобнее припрятав одежду, обратилась к своему зверю, позволяя ему изменить тело под себя. Выскочила на тропу уже волчицей. Радуясь окружающему лесу, свободе, восхитительным ароматам природы и грядущей охоте. Зверь относился к ней как к игре, возможности размяться. И сразу начал проявлять свое настроение, игриво обгоняя неспешно бегущего белого волка и вертясь на месте, поджидая, когда он приблизится. Что поразительно – у волчицы белый страха теперь не вызывал!

Сам же волк реагировал на задор самки очень спокойно – не пресекал, но и вовлечь себя в игру не давал. Он был собран и явно контролировал обстановку вокруг. А я теперь прекрасно чувствовала его, в каждое мгновение зная, где он находится. Но самое поразительное – я чувствовала и альфу бурых волков, его призыв всем собраться и быть готовыми. Впрочем, волчица воспринимала эти странности как данность, просто радуясь присутствию и защите альфы, и призыву к участию в охоте… другого сильного волка. Для зверя не существовало родственных отношений, был лишь запах, определяющий своих и чужих, и иерархия силы. Своим был белый. А стая бурых воспринималась как дружественные особи. С которыми можно и побегать вместе по лесу, временно присоединившись ради определенной цели – добычи.

На поляну волчица выскочила первой, сразу завертевшись, осматриваясь и привлекая внимание других волков, стремясь показать свою значимость. Белый же уверенно и как-то лениво, ни на кого не обращая внимания, прошествовал на середину поляны и лег там, вылизывая переднюю лапу.

И тут же матерый бурый волк, словно только и ждавший нас, гулким воем стал собирать стаю, призывая поспешить отбежавших и отстающих – охота начиналась. Волчица задрожала от наплыва нервозности: вокруг собирались новые и новые волки. Это одновременно вызывало у зверя настороженную тревогу и зарождающийся охотничий азарт – хотелось сорваться и стремглав, едва касаясь лапами земли, нестись к заветной цели. Какой – еще непонятно, но предвкушение пробудилось заранее.

Волчица металась по поляне, шарахаясь от грозно порыкивающих на нее взрослых волков и дразня заинтересованно принюхивающихся молодых бурых. Но завлекательного для самцов аромата не наблюдалось, поэтому молодняк пока ограничивался игрой, не стремясь к проявлению конкретного интереса и серьезных намерений.

Белый волк из центра поляны спокойно наблюдал за своей резвящейся волчицей, лишь изредка предупреждающе рыча, когда кто-то из самцов проявлял чрезмерное внимание к его паре. Сигнал мгновенно принимался к сведению другими волками, и на «чужую территорию» переставали покушаться. Но были и еще четыре пары волчьих глаз, что пристально следили за маневрами юной необузданной волчицы, не умеющей пока справляться со своей животной природой.

Охота началась! Мощный бурый вожак завыл, призывая следовать за собой. Почувствовала призыв и моя волчица. Не как нечто неодолимое, от чего невозможно уклониться, а скорее как интерес, как владеющее всеми побуждение. Волки сорвались с места, следуя за альфой. За несколько секунд поляна опустела: быстрыми скачками звери промчались сквозь деревья на опушке, устремляясь в чащу. Я тоже, поддавшись эйфории общего движения, двигалась вперед, полностью отдаваясь бегу, наслаждаясь каждым движением, не задумываясь о чем-то еще. Волчица летела, стараясь обогнать всех, вырваться вперед. Упиваясь ощущением скорости, чувством общности, единого стремления, не осознавая в полной мере дальнейшего. Это было игрой, подражанием взрослым волкам, азартным желанием обогнать…

Как же это потрясающе – бежать по свежему от росы предрассветному лесу, наполненному множеством таких дразнящих и таких понятных ароматов. Быть среди подобных себе, не испытывать сомнений, а просто погрузиться в общее движение, стремиться к тому же, к чему стремились и все остальные. К чему же?..

Внезапно поняла. Одновременно уловив восхитительный аромат добычи, чутким ухом распознав чей-то бросок и почти сразу почувствовав… кровь. Ее ни с чем не сравнимый густой, острый запах… одуряюще дразнящий, невыразимо привлекательный и такой необходимый. Тело и разум мгновенно сосредоточились на этой новой потребности. Сознание захлестнуло инстинктом охотника. Голод! Непреодолимое желание настичь жертву, вырвать ей горло, уткнуться мордой в это еще живое тепло, в бьющую струей жизнь, медленно вытекающую из тела еще трепещущей добычи…

Лапы несли вперед, о других волках я уже не думала, воспринимая их как конкурентов, желающих первыми добраться до добычи. Нос жадно ловил аромат крови, запах жертвы. Олень! Инстинкт заставил устремиться туда, где я ощущала источник аромата. Все мысли, все устремления, движения тела были подчинены одной задаче – достичь его первой. Волчица действовала интуитивно, ощущая и других волков, устремившихся туда же. К ее добыче!

На бегу взбешенно рыча, зверь стремился обогнать других волков, не понимая еще, что охотиться стаей проще. Животный эгоизм, голод, азарт и жажда погони отключили инстинкт самосохранения. Волчица бежала к своей жертве и была готова сцепиться с любым претендентом на ее добычу.

Все ближе и ближе! Дразнящий аромат совершенно сводит с ума, заставляя мчаться на пределе сил и возможностей. И рядом еще волки! И… чей-то торжествующий победный вой… Не успела! Кто-то настиг добычу раньше. Мою добычу! Ярость, животный гнев, стремление бороться – вот все, что осталось в сознании зверя. Мне не удавалось прорваться наверх, чтобы хоть как-то воспрепятствовать этой гонке в бездну. Мой зверь, уже оскалив клыки, в длинном прыжке бросился на бурого мощного волка, чья морда была испачкана в пряной крови «моего» оленя. Я проживала секунды полета, представляя, как вырываю его горло, вцепившись зубами, разрывая его плоть. Убивая, чтобы вернуть себе свое…

Волчица была слишком ослеплена яростью, чтобы осознать опрометчивость и очевидную опасность со стороны более мощного волка. Трех волков! Вспышкой запоздалого понимания дошла информация о том, что, помимо атакованного ею волка, рядом еще два. Инстинкт самосохранения зверя взыграл, но было поздно. В ответ на откровенную агрессию волчицы оба явно более сильных самца тоже кинулись на нее, чтобы разорвать и загрызть за попытку лишить их законной добычи. Жажда охоты и борьба за добычу, как с отчаянием поняла я, и более взрослых волков пронимала. Без шансов! Не в силах совладать со зверем и как-то помочь ему, заставив хотя бы просто смиренно замереть, подчиняясь, мое сознание парализовало абсолютным ужасом. Бурой конец!

Сильнейший удар, отбросивший волчицу в сторону, заставил ее перекувыркнуться в полете и жалобно заскулить, припав к земле, дрожа от возбуждения и страха. Рядом раздавалось яростное рычание трех волков и отдаленный гневный вой другой волчицы! Аромат крови добычи вытеснили мускусные запахи волков. Сильных самцов. Трех! Знакомые запахи… Сфокусировав взгляд, увидела неожиданную картину. Между мной и тремя припавшими к земле, готовыми броситься вперед волками стоял крупный белый самец. Мгновенно признанный моим зверем. Альфа. Волчица узнала своего сразу. И притихла, стремясь затаиться и переждать, закономерно рассчитывая на защиту своего вожака.

Трое бурых кинулись в атаку одновременно. С яростно оскаленными пастями, взбешенно рыча, уже они потеряли контроль – как это воспринимала я – и необдуманно сорвались с места. Даже зверь не смог бы отследить начало схватки, настолько быстрыми и размытыми были их синхронные движения. Эти самцы не впервые бились вместе, зная возможности друг друга и дополняя их в драке. Четыре тела слились в единый рычащий кровожадный клубок, мелькающий перед глазами. Волчица отчаянно скулила, осознавая опасность, навлеченную ею на своего альфу.

Дрожа от неуверенности – справится ли ее защитник, не зная, стоит ли ждать окончания свары или лучше скрыться, мой зверь тихо повизгивал, осторожно отползая подальше. Драка была яростной. Четверо самцов схлестнулись всерьез. Грызня, лязг челюстей и даже хруст костей заставляли предполагать худшее. Опасения бурой подтвердились, когда из мелькающего клубка тел тенью метнулся волк. И упал, замерев неподвижно. Аромат волчьей крови и вырванное горло бурого самца волчицу ужаснули.

И тут же раздался вой, подхваченный всей стаей. Альфа бурых… отец… осознал гибель одного из своих, опаляя гневным всплеском силы всех волков стаи. Даже я его почувствовала, только как-то отдаленно, не в полную силу.

Драка мгновенно прекратилась – оба оставшихся в живых нападавших самца отскочили в сторону, позволяя белому, часто дыша, перевести дух. Мой альфа на мгновение повернул морду в моем направлении, пронзая яростным, все еще угрожающим взглядом, и резко зарычал. Мою волчицу буквально пригвоздило к месту, заставив вновь испуганно задрожать. Убит волк… Убит во время охоты, по сути, чужаком… и из-за меня! Кажется, так страшно мне не было никогда. И то, как молниеносно все случилось, только добавляло ужаса. Волчица смиренно заскулила, признавая свою вину.

На поляну стремительно выскочил крупный бурый волк – вожак стаи, за ним следом сквозь обступающие деревья потянулись остальные волки. Все они агрессивно скалились и приглушенно рычали. Я, готовясь к худшему и запоздало осознавая, что навлекла на нас большую беду, поднялась на лапы. Хоть какую-то помощь своему альфе оказать я обязана.

Бурый вожак, прыжком оказавшись напротив белого, угрожающе оскалился и зарычал. Все! На моего зверя накатила волна обреченности – такого белому не простят, а мой альфа один… К тому же ранен. Я чуяла его кровь.

Волк отца агрессивно вздыбил шерсть на загривке, оскалил огромные смертоносные клыки и зарычал на белого. Тот в ответ спокойно и уверенно рыкнул, неожиданно заставив бурого отступить. Оба альфы замерли, схлестнувшись взглядами и глухо утробно рыча, готовые броситься друг на друга. Я дрожала в состоянии животной паники. Что я натворила? Будут жертвы. Уже есть!

Неожиданно для меня зрительное противостояние альф прекратилось. Вожак бурых рывком отскочил в сторону и, повернувшись, быстро исчез в лесу. Остальные волки моего клана отступили, а потом стремительными тенями последовали за вожаком в чащу. Включая тех двоих, что нападали на белого. Третий так и остался лежать бездыханным неподалеку. Как и растерзанный олень.

Внезапно стало тихо. Смолк звериный рык. Мелкие обитатели ближайшей территории затаились. Даже ветер поутих. Я, боясь поверить в избавление, с отчаянием ждала, понимая, что альфа вправе сейчас накинуться и загрызть и меня.

Белый обернулся и, подойдя вплотную, толкнулся своей мордой мне в бок. Волчица упала, не сопротивляясь. А волк улегся рядом и, изогнувшись, принялся вылизывать раненый бок. Постепенно успокаиваясь, бурая тихонько лежала, стараясь его не беспокоить. Было и страшно, и возбуждающе приятно находиться рядом. Рядом с самцом, только что наглядно доказавшим свою силу. Но, наученная горьким опытом, моя волчица уже не лезла с инициативой.

Спустя несколько часов, когда оба волка окончательно успокоились, а тела перестало передергивать рваное дыхание, белый вскочил на ноги и рыком поманил самку за собой. Ароматы остальных волков ощущались где-то в отдалении. Волчица немного робко поднялась на лапы и двинулась за ним след в след. Убедившись, что она не отстанет, волк побежал. Бурая тоже. Бежали они недолго, когда вдруг обоняние моего зверя опалил запах добычи – какого-то мелкого зверька. Резко вскинувшись, ловя направление дразнящего аромата, волчица снова почувствовала эйфорию восторга и желание настичь жертву. Но пережитый страх научил моего зверя осторожности. Поэтому, глухо зарычав, она предупредила самца о намерении начать охоту. Самец плавно скользнул в сторону, уходя с траектории движения, позволяя.

И самка, понукаемая голодом и животным инстинктом, понеслась к своей первой самостоятельной добыче. При этом постоянно ощущая, что самец бежит рядом. Мой зверь периодически даже срывался на глухое утробное ворчание, ощущая тревогу от подобного преследования, не дающего расслабиться и полностью отдаться процессу погони. Волк отвечал успокаивающим воем, убеждая в том, что моя добыча интереса у него не вызывает.

И вот заветный миг. Последний рывок, резкий скачок – и лапы прижимают жертву, а зубы вонзаются в живую плоть, разрывая добычу на части, заглатывая парное мясо. Миг упоения и животного ликования! В какой-то мере даже наслаждения и абсолютного довольства. Ее добыча. Настигнута. Голод утолен. И сразу на первый план выступает инстинкт самосохранения, заставляя прислушиваться – нет ли желающих отнять добытое?

Но рядом только белый. Вернее, не рядом – он явно намеренно, не желая провоцировать во мне стремление защитить добычу, отстал, наблюдая издали. Но так, что я его видела. Он вскидывает морду, и по лесу разносится сильный торжествующий вой. Волк в полной мере разделяет с молодой бурой самкой первозданное довольство охотника!

Насытившись, волчица переключается на другую потребность, ощущая лень и желание отдохнуть. Волк присоединяется к этому звериному сибаритству. Какое-то время оба спокойно лежат, вылизывая шерсть и периодически игриво тыкаясь друг в друга мордами. Мою волчицу тянет покататься, и, перевернувшись на спину, она с довольным визгом крутится из стороны в сторону, явно стремясь привлечь внимание самца. Волк невозмутимо поглядывает на самку, но не выказывает намерения поучаствовать в игре.

Животная природа такова, что, когда ты сыт, тебе тепло и безопасно, пережитое теряет остроту, оставляя лишь инстинктивную осторожность на будущее. Так и сейчас, моего зверя мало волнует погибший сородич.

Почувствовав других волков, белый поднимается, рыком призывая меня бежать за собой. И не только голосом – волчица чутко улавливает в тоне нотки приказа. Вскакивая на лапы, бежит за своим альфой, подчиняясь. Волчья пара по следам стаи бурых возвращается к месту начала охоты. Но белый, не задерживаясь на поляне среди бурых волков – а за ним и я, – проскакивает дальше, туда, где я чую оставленную нами одежду. Волчица довольна сегодняшним днем, выплеском энергии и первой собственной добычей. Она согласно отступает внутрь сознания, подчиняясь моему желанию, и уступает человеческой половине.

Тело вновь пронзает ноющей болью изменения, взгляд немного теряет резкость, а сознание проясняется. Хватаясь за одежду, надеваю белье, брюки и кеды, натягиваю джемпер. И все это на автомате, потому что думать могу только об одном: что теперь будет?..

Глава 8 Андрей

Пребывание в доме Фирсановых меня раздражало. Но приходилось терпеть – разобраться в происходящем было важнее. А любезность Фирсанова-младшего настораживала. Вряд ли ему так уж приятно мое соседство. Тем не менее он был практически вежлив, расхваливая мне достоинства сестры. Лену от этого, кажется, едва ли не трясло. Что стало еще одним занимательным моментом, который стоит обдумать при случае. Во всех смыслах интересная семейка…

Зная заранее о репутации семьи вожака бурой стаи, я был готов ко многому. И к суетливой и навязчивой неискренности Егора, к неявным провокациям со стороны самого Фирсанова и его извечной тени – значительно более слабого, но изобретательного брата, и даже к жадному вниманию дочерей. К чему я не был готов абсолютно, так это к отчаянным попыткам связанной со мной официальным договором – какой шанс для нее! – Елены Фирсановой максимально, насколько позволяла ситуация, от меня дистанцироваться. Это не укладывалось в общую картину. Значит, или было намеренной игрой, преследующей какие-то долгосрочные цели, или… И вот тут мысль шла неожиданным путем, несколько смущая меня подобным поворотом и возможными версиями. Потому решил пока подождать с выводами и понаблюдать за бурой, определенной мне в пару по условиям древнего договора.

Смущение и злость девушки в ответ на намеки брата были очевидны. Потому я решил сжалиться и не заводить ее еще сильнее своей сколько-нибудь явной реакцией. Более того, посчитал нужным поддержать, как-то отвлечь. Предложил свою помощь. Обеспечить себя готовой едой я был в состоянии. Вообще Елена стала первой девушкой в моем окружении, которой не только пришло в голову накормить меня, но которая смогла справиться с задачей так… эффективно. Готовила она великолепно!

Утром, провожая Елену, я принюхался и отметил еще не развеявшиеся запахи всех волков из семейства Фирсановых. Куда это они так дружно бегали ночью? И именно после моего появления… Не обсудить ли внезапные перемены со сторонниками, чтобы скорректировать планы? Сейчас хотелось найти способ незаметно отделаться от бурой волчицы и проверить догадку. Вот только была вероятность, что предстоит концерт под названием «я вся твоя и как тебе со мной повезло!». Впрочем, насчет конкретно этой девушки уверенности у меня не было. А робкая надежда на удивление была: вдруг отделаюсь легким испугом, а планы по моему соблазнению не будут реализованы в полной мере?

Девочка, по крайне мере пока, свое внимание мне навязывать не стремилась. Хорошо бы и дальше все не усугубилось. И полуторная кровать откровенно смущала: не вязалась она с картиной коварного соблазнения меня – как мы сможем спать там вдвоем?

Ожидания в очередной раз не оправдались. Пока мылся под душем, подсознательно ожидал, что вот сейчас Елена повторит маневр старшей сестры и явится составить мне компанию. Не повторила! Я, в полной мере сохранив чувство крепнущей надежды и на всякий случай надев пижаму, шагнул в ее спальню, прислушиваясь к настораживающей тишине. Кажется, не только я прислушивался, но и весь дом. А ведь в случае серьезных отношений между нами подобный расклад станет постоянной проблемой.

Обнаружив ее спящей на полу в туристическом спальном мешке, я испытал, наверное, самое большое потрясение в жизни. Совершенно проигнорировав факт моего присутствия рядом, Фирсанова сладко спала! Причем явно по-настоящему, не притворяясь. Несколько секунд простоял, таращась на это зрелище, застыв на месте с приоткрытым ртом. Что-то с ней не так… Это уже очевидно. Опять такой взрыв шаблона! Такими темпами я скоро начну верить в чудеса.

Быстро опомнившись, поздравил себя с невероятной удачей и, прокравшись к окну, осторожно приоткрыл его. Выглянув наружу, принюхался, убеждаясь в том, что лишних свидетелей поблизости нет. Стремительно стянув пижаму, выпрыгнул наружу.

Осторожно, скрывая собственный запах, чутко прислушиваясь и стараясь не шуметь, выбрался за пределы поселка. Светлой тенью промелькнув вдоль шоссе, поймал еле различимый запах старшего Фирсанова и побежал, ведомый уже им. Бурые волки – четверо, помимо главы клана, его сына и брата опознал еще одного самца – Тимура, кажется – ушли в глубь своей территории, значительно удалившись в лес. Нос подсказал и с кем они встречались. Рыси! Этих недооборотней я не любил. Слишком подлые, любящие нападать со спины, всегда готовые уцепиться за кусок чужой территории. Я не раз схватывался с ними.

И клан бурых, вопреки общепринятому у волков принципу неприятия любых контактов с рысями, не только позволяет этим тварюшкам перемещаться по своей земле, но еще и явно поддерживает с ними какие-то отношения. В ярости покрутившись по поляне, где, судя по плотности сохранившихся запахов, заговорщики провели не меньше трех часов, вычленил по возможности все запахи рысей и запомнил их. Предательство бурых очевидно. Но как выяснить их планы и намерения?

С не меньшим удивлением обнаружил еще один неожиданный аромат. Медведь! Ничего себе… Если и хранитель присутствовал, то все серьезнее, чем мы полагали.

Решил пробежаться с поляны по следам чужаков. Рыси, ожидаемо сделав круг и поохотившись, вернулись в город на территории бурого клана. Не зря я в первый день своего появления там отметил запахи, присущие им. Стремительно преодолев расстояние до города, вынужден был перекинуться и дальше двигаться без одежды. До первого встречного прохожего… Не успел человеческий мужчина завопить: «Эксгибиционист!» – как сам оказался в одном белье.

Носить чужое – вариант не самый приятный. Посторонний запах раздражал, но иногда другого выбора просто нет. В итоге, когда я, стремительно втиснувшись в несуразные тесноватые спортивные штаны и куртку, босиком – по причине несоответствия размера его обуви моему, – уносился дальше, следуя за чужаком, позади раздавались страдальчески крики: «Грабят! Помогите!»

Нюх привел меня к скромной гостинице на окраине. Тут запах был свежим и гораздо более сильным, сообщая о том, что рыси до сих пор находятся здесь. Замаскировав собственный запах, пристроился в тени здания напротив, размышляя о том, что можно предпринять.

Удача мне сегодня благоволила не только с женщинами. Не прошло и получаса, как в дверь отеля проскользнула наружу мужская фигура. Грация и вкрадчивость движений сразу подсказали мне – оборотень. Принюхавшись, узнал одного из трех рысей, что встречались с Фирсановыми. Какая удача! Плавно отделившись от стены, скользнул следом за шедшей прямо в руки добычей. Вот и шанс узнать подробности разговора!

Держась на приличном расстоянии, чтобы не потерять запаха чужого зверя, последовал за ним. Шли мы недолго. Рысь явно направлялся за город, порезвиться в лесу или поохотиться. Это было мне только на руку. В человеческом городе схватка волка с рысью вызвала бы закономерную панику. А вот в лесу, под покровом ночи…

Стоило ему обернуться, как перекинулся и я. Клочья одежды полетели во все стороны, обнаружив мое присутствие резким треском рвущейся материи. Рысь пугливо дернулся и… не успел запрыгнуть на ближайшую ветку, чем несколько затруднил бы проведение беседы в нужном мне ключе. А так мой зверь настиг его, сдавив зубами горло и прижав к земле. Рысь, поначалу дергавший задними лапами в яростной попытке освободиться, резко присмирел, стоило только мне слегка сдавить челюсти, и начал оборачиваться человеком. И вот уже мои зубы сжимают шею мужчины. Навалившись на него, чтобы не упустить в момент оборота, тоже загнал своего зверя внутрь.

Освобождая рыжего мужчину, немного отступил в сторону: сбежать он от меня не успеет, накинусь на него раньше и тогда уж загрызу наверняка. Он это тоже понимал, поскольку не отводил взгляда от моего лица. И по мере того, как осознавал, кто перед ним, явно все сильнее страшился последствий нашей встречи.

– Рысь на землях волков? – забавляясь, неспешно протянул я вопросительным тоном. – Не помню, чтобы ваши запрашивали санкцию.

– Мы согласовали визит с главой клана бурых волков! – взвизгнул мужчина, заставив меня поморщиться – тональность голосов рысей всегда меня раздражала.

– Да ладно?! – наигранно рыкнул я. – Еще скажи, что он это подтвердит…

Рысь поперхнулся, сообразив нелепость подобного предположения.

– Значит, что мы имеем? – продолжил я. – Рысь, без разрешения проникшую на волчьи территории. А это значит… Нарушитель заслуживает наказания. По закону наказание – смерть.

И довольно заурчал, поддаваясь радости своего зверя от подобной перспективы. Ну, не любит мой волк этих древообитающих кошачьих! В глазах рыся мелькнул животный ужас. Все знали, что волк, добывший голову рыся, нарушившего границу, считается едва ли не героем. Как, впрочем, и наоборот. Рысь, добывший волчью шкуру, – тоже.

– Что тебе надо… белый?! – вновь взвизгнул… рыжий.

Вот это уже толковый вопрос!

– Подробный рассказ о вчерашней ночной встрече с Фирсановыми. И я знаю достаточно, чтобы понять, если ты надумаешь солгать, – я кровожадно щелкнул челюстями.

К счастью, несговорчивым и глупым чужак не был.

– Мы встречались из-за девушки, волчицы. Им уничтожить ее надо, но так, чтобы не вызвать явных подозрений. Чужими руками. И чтобы все выглядело так, словно ее загрызли… вы.

– Какой волчицы? – меня проняло от его ответа.

– Младшей дочери вожака их стаи, как я понял.

– Зачем?! – даже для Фирсановых заказывать уничтожение своего детеныша было как-то чрезмерно.

– Чтобы подумали на вас. Ее должны загрызть. А наша задача – помочь. Я деталей не знаю, нас отправили из прайда сюда, чтоб в любой момент быть наготове. Инструкции должен был передать Фирсанов. Планировали все устроить на этой неделе, но вожак бурых сказал, что пока придется подождать. Сказал, что условия и детали сообщит, когда время придет.

– Точно именно ее загрызть надо? – уточнил я, чувствуя, что впадаю в бешенство.

– Да, точно. Вы же однажды уже загрызли волчицу, – рысь нервно сглотнул, – и тут вроде как снова… На те же грабли.

Волк внутри меня бушевал, требуя выпустить его, намереваясь лично «пообщаться» с тем, кто планировал уничтожить заинтересовавшую его бурую. Я с трудом сдерживал его, сам пылая аналогичным гневом. Елену было откровенно жалко. Она как-то не соответствовала всей этой ситуации, своей семье… Что-то в волчице меня смутило с самого начала, какая-то исключительность, непохожесть. Совсем не с такими девушками меня обычно знакомили.

Рысь, видимо, приняв мое молчание за сомнение, принялся оправдываться.

– Ее не жалко. Она и слабая, и чужая. Такую ради общего блага можно и в расход. А уж Фирсанов очень этого хочет.

А что? Это и для меня вариант избавиться от навязанного договора!

– Почему? – непроизвольно поджав губы, жестко уточнил я.

– Вам виднее, – насторожился рыжий. – У вас свои правила. Волчьи. И к потомству свое отношение. Бурый перед нами не отчитывался. Он ее ненавидит – это все, что я почувствовал. И он ее убьет. Любой ценой.

Зря он это сказал! Впрочем, у меня и так не было намерений оставлять свидетелей. Чем меньше, по мнению бурых, я знаю, тем лучше. Поэтому я просто отступил, намереваясь обернуться, и жестко бросил рысю:

– Беги!

У него был бы шанс, успей он запрыгнуть на ближайшую ветку. Но в скорости реакции он мне уступал, а значит, сработал закон естественного отбора – побеждает сильнейший. Клыки моего волка с откровенной радостью вцепились в глотку добычи и резко рванули плоть, вырывая горло, уничтожая врага.

Потом волк долго бегал по лесу, скидывая напряжение, прежде чем понесся обратно – туда, где находилась бурая волчица. Как же хорошо, что я решил отправиться сюда лично! Ситуация складывалась непростая, надо было сохранять спокойствие и постараться играть на опережение. И с отцом надо посоветоваться, он с Фирсановым примерно одного возраста, должен больше меня знать о его семье. Чужая! Что бы это ни значило – очень верное замечание. Я все сильнее утверждался в мысли, что Елена была чужой в этой семье с примесью крови шакалов.

Вернувшись в поселок клана, запрыгнул в открытое окно спальни Елены и некоторое время волком наблюдал за спящей девушкой. Она начала беспокойно ворочаться и что-то бормотать во сне – очевидно, ее зверь был недоволен пристальным вниманием в такой момент. Отправился в душ, так и не отдохнув. Впрочем, сейчас надо было действовать, и общий план ближайших «мероприятий» у меня уже имелся.

Отсутствие отдыха я всегда компенсировал сытной едой. И в данном вопросе Елена Фирсанова оказалась неоценимым подарком судьбы. Удивив меня, девушка встала рано и приготовила мне очень стоящий завтрак. Скрашивая утро незначительной болтовней – вокруг было столько заинтересованных ушей! – случайно нарвался на поездку в магазин. Опыт для меня, мягко говоря, новый. Но с другой стороны, это вполне впишется в общую картину нашего представления.

Пока отвозил Лену на учебу, выяснил ситуацию с ее зверем. Совершенно неопытна, то есть совсем! Уже этот факт говорит о многом. И, увы, подтверждает ощущения рыся. Щенков готовили с самого детства. Первую добычу большинство ловили лет в двенадцать-пятнадцать, да и в остальном – контролировать зверя обучали родители, помогая примером и делясь опытом. Тут же… Отношение отца к бурой было очевидно. Только желая самого плохого, можно настолько не подготовить девушку к реалиям жизни оборотней.

Завтрашняя охота беспокоила меня все сильнее. Инстинкт зверя подсказывал – опасность! Так и тянуло изолировать Елену от ее семьи и клана. Мелькала даже мысль оборвать их связь. Ведь опасность ей грозила явно не шуточная. Хотя причин я пока не видел.

Не то чтобы для меня имела значение судьба бурой, но на ближайшие три месяца она волей ее отца стала моей парой. А свое я привык оберегать. Любая волчица, что делила со мной жизнь, всегда могла рассчитывать на мою защиту в этот период. Так и тут. В душе я решил, что постараюсь не дать навредить ей. Тем более не покидало ощущение, что до моего появления на земле клана бурых смерть ей не угрожала. И именно древний договор, а вернее мое в нем участие, предрешили ее участь. Я волком чуял, что подбираются ко мне. Вот только смысла во всем этом пока не видел!

Покосившись на девушку, что едва не плача после моего категоричного запрета на любые развлечения сидела с наушниками в ушах и упорно смотрела в окно, решил, что студенческая дискотека не такая плохая идея. Главное, чтобы время отдохнуть осталось. Не так уж много радостей в ее жизни. Вряд ли там ей что-то будет угрожать. Да и я присмотрю…

– Ладно, сходи ненадолго… – сказал и услышал синхронную просьбу. Лена явно очень хотела пойти.

Может быть, это и к лучшему: натанцуется – и зверь на охоте будет спокойнее. Хотя для неопытного волка этого мало. Ее благодарность снова удивила. Взяла и поцеловала меня в нос! Любая другая подарила бы мне полноценный соблазнительный поцелуй. А эта… Вроде и поблагодарили, но осталось ощущение, что обделили.

Согласовав планы и выяснив место проведения дня факультета, доставил на учебу явно окрыленную разрешением девушку. Понаблюдав за стремительно удаляющейся фигуркой, потянулся за телефоном.

Мне ответили почти сразу.

– Отец? Помощь нужна. Ты о семье Фирсанова что-то необычное знаешь?

Помолчав некоторое время, отец привычно задумчивым тоном ответил:

– Была какая-то история, помнится… Вроде бы волчица его во время течки с каким-то другим волком вдруг повязалась, тот привлек чем-то ее зверя.

– А что за волк? – насторожился я.

– Да слабый самец какой-то, не знаю. Его Фирсанов тогда загрыз, кажется. Слухи такие ходили, но точно не скажу.

– Как на это его пара отреагировала? – я припомнил неуверенные манеры Елениной матери и мысленно ответил на свой вопрос еще до того, как свою мысль озвучил отец.

– Бурые же ратуют за консервативный подход в отношениях и древние традиции. Там волчица подчиняется своему волку, если они в паре.

– А свои щенки у него все от этой волчицы? – на всякий случай уточнил я у отца.

– Сын от другой. Тогда он в пару еще не объединился, а с волчицей какой-то повязался. Но вроде бы, когда мальчик подрос, в семью отца ушел. А дочки обе уже в паре с его волчицей появились, – отец замолчал и спустя паузу добавил: – Поосторожней с ними. Бурые очень двуличны, и обида за утраченное влияние и потерю более благоприятных территорий обитания в них все еще жива.

– Спасибо, – серьезно поблагодарил я отца, отключаясь.

Определенная картина вырисовывалась. Слабая и чужая! Точнее не скажешь. И пока жила, никому не мешала, все было хорошо. Вернее, не хорошо, но не вспоминали о ней особо. И тут появился я… А дальше вопрос. Почему так радикально? Странное решение. Куда как логичнее стараться повязать со мной волчицу. Возможные в результате такой связи щенки – удачный рычаг для давления на нас. Но почему-то Фирсановы пошли другим путем… Хотя и выбрали ее сами.

Отъехав от университета, отправился осуществлять следующий пункт намеченной на сегодня программы. И спустя полтора часа, просмотрев несколько вариантов, купил в городе небольшую квартирку на границе большого парка, уходящего за черту города. Покупку оформил на имя Елены. Останется ей от меня на память. А так мы и условиям договора будем соответствовать – я живу у нее. Переезд запланировал на завтра.

Теперь перспектива отъезда Елены в экспедицию виделась мне очень полезной. При должной организации и контроле с моей стороны, разумеется. Поэтому, связавшись через один из контролируемых нашим кланом международных человеческих фондов с факультетом, на котором обучалась бурая волчица, выяснил, в какое место планировалась экспедиция. Охраняемый заказник «Геолдобычи». Это сказало мне о многом. Территория медведей! Именно им принадлежала данная структура и все закрепленные за ней частные территории.

Теперь понятно, почему так трудно попасть в этот заказник. Медведи – своеобразная каста нашей расы. Самая закрытая и несговорчивая. Извечные одиночки, они до капли блюдут свои интересы. И именно их можно считать равными по силе воли соперниками волкам. Только наиболее крупный и сильный представитель клана белых мог при удачном раскладе справиться с медведем. Но мы сражались стаями, медведям же редко удавалось объединиться в группы. Однако границы их территории волки старались не нарушать. В этом мне виделся очевидный плюс – безопаснее места для Елены не придумать.

И это возвращало меня к отмеченному ранее присутствию оборотня-медведя на территории клана бурых волков. Вновь взявшись за телефон, связался уже с нашей структурой, выясняя, давалось ли медведям разрешение на посещение этой части волчьих угодий. Медведи всегда педантично связывались по любым вопросам с сильнейшим кланом.

– Да, запрашивали на одного из них. Там в обмен бурую волчицу должны были допустить на их земли. Сам Фирсанов хлопотал, – получил я четкий ответ от координатора.

– Согласовали?

– Первоначально – да.

– Первоначально? – насторожился я.

– Позавчера он свое согласие отозвал. Та волчица, которой был нужен пропуск на территорию медведей, передумала. И Фирсанов сообщил, что надобности в разрешении больше нет.

Это тоже подтверждало мою мысль о том, что до моего появления в жизни Елены Фирсановой никаких перемен не планировалось. Вот только что здесь медведю понадобилось? Мы с ними всегда придерживались политики настороженного нейтралитета, не вмешиваясь в дела друг друга, а тут явно просматривалась какая-то цель. Надо разобраться.

Сориентировавшись во времени, пообедал и поехал обратно в поселок бурых. Чем сильнее я осознавал, что своим решением отправиться сюда во многом предопределил участь девушки, тем больше крепло желание ее защитить. Мой зверь требовал сделать это. Обдумав все – а завтрашняя охота тревожила по многим причинам, не говоря уже о дальнейших намерениях бурых, – всерьез размышлял над возможностью разорвать ее связь с кланом. Пока это виделось мне самым эффективным способом вывести ее из-под их влияния. А тот факт, что она постоянно находится рядом со мной, это намерение только укреплял. Чем ближе, тем больше шанс «ударить в спину».

К чему всплыла та давняя история с уничтоженной волчицей, в которой не последнюю роль сыграл Егор Фирсанов? Если бурые завтра устроят провокацию или, того хуже, нападут на меня… Ей могут, вопреки отсутствию навыков, приказать в какой-то момент атаковать меня. И она вынуждена будет подчиниться альфе. Вряд ли от зверя Лены можно ожидать сколько-нибудь серьезного урона, но… отвлечь на секунды, и – кто-то получит шанс добраться до меня. И, вполне вероятно, она сама погибнет от моих клыков. А второй погибшей «по моей вине» волчицы не хотелось бы…

Нужно сегодня после студенческой дискотеки проверить умение Елены управлять своим зверем. Впрочем, если исходить из того, что я уже знал, обольщаться не стоит. Дикость, конечно, в двадцать семь лет не охотиться ни разу. Ведь все знают, насколько возбуждает нашего зверя первая охота. Она должна проходить при минимуме посторонних. А вовсе не в окружении целой стаи волков – заведомо более опытных и сильных. Легко спрогнозировать, что под действием инстинктов при слабом контроле ее зверь сорвется и совершит роковую ошибку. Ничего хорошего от завтрашнего дня я не ждал.

Остановив машину возле дома главы клана бурых, внутренне поморщился. Шакалья двуличность Фирсановых вызывала брезгливое раздражение. Но приходилось подыгрывать. К счастью, принюхавшись в холле, понял, что дома одна хозяйка. Мать Елены с немного неуверенным взглядом вышла мне навстречу, узнать, не хочу ли я поесть. Я отказался: и поймал себя на мысли, что только один «повар» из их семьи внушает мне доверие.

Проходя мимо оборотницы, не удержался и совсем тихо сказал:

– Лену призвали на завтрашнюю клановую охоту, – было интересно увидеть ее реакцию.

Ожидания оправдались. Женщина задохнулась, поперхнувшись воздухом, прижала ладонь к груди, во взгляде заплескался ужас. Не знала! Она не была бы альфа-самкой клана, если бы не понимала, чем это грозит настолько неопытной волчице. Я ожидал от нее… Сам не знаю толком, чего. Каких-то пояснений, почему дочь вожака – пусть и номинальная! – выросла настолько несведущей и необученной. Но женщина молчала, только судорожно сжимала одной рукой край платья, отводя взгляд.

И когда я, разочаровавшись в матери Елены, шагнул дальше, намереваясь подняться в комнату девушки и собрать для нее одежду, больше подходящую для намеченной прогулки, чем вечерний наряд, уловил позади едва различимый шепот:

– Защитите ее…

Она просила почти беззвучно, даже мой острый слух с трудом позволил разобрать смысл ее слов. На миг замер, давая понять, что услышал. Но не обернулся и ничего не ответил. Тут же решил, что бурую в экспедицию отправлю: на территории медведей безопаснее, чем в окружении ее семьи. Тут ей не на кого рассчитывать.

К месту проведения студенческого мероприятия я приехал заранее и, вручив охраннику купюру, прошел первым. Столики, полукругом окружавшие танцевальную площадку на втором этаже, были мало востребованы. Студенты – не та категория посетителей, что будут рассиживаться здесь. Основная масса быстро собиравшегося народа расположилась на диванчиках и вдоль барной стойки внизу, рядом с танцполом. А большая часть и вовсе сразу отправлялась танцевать. Поэтому я, скрытый полумраком и изредка отвлекаемый забредавшими наверх парочками, заказав себе поесть, приготовился наблюдать. Волку было неспокойно, не хотелось оставлять бурую без присмотра даже в многолюдном месте.

Лену почуял сразу, стоило ей войти в клуб. Мой волк вообще реагировал на ее запах моментально. А некоторое время спустя увидел ее на танцплощадке в обществе двух человеческих девушек. Увидел и неожиданно для себя засмотрелся. Не сказать, чтобы в ее фигуре наблюдалось что-то выдающееся, но она настолько гармонично смотрелась со стороны… И изящная, и определенно красивая… Это если отбросить в сторону привычные мне в моих девушках лоск и гламурную элегантность. Елена Фирсанова – и именно наблюдая за ней со стороны, будучи невидим ею, я отчетливо это понял – была прекрасна своей естественностью, открытостью и ощущаемой в каждом движении радостью жизни. Девушка определенно была очень довольна собой и прекрасно проводила время.

Не то чтобы у меня совсем не было в жизни таких моментов, но… свое образование я получал в учебных заведениях иного уровня, да и настолько расслабиться и отдаться ситуации я себе никогда не позволял. Сейчас же, наблюдая за ней, поймал себя на чувстве сожаления. На миг тоже захотелось стать обычным человеком, а не стесненным бременем ответственности за чужие жизни оборотнем. Радоваться выходному, наслаждаться танцем и быть в мире с самим собой. Эта волчица была совсем юной, неопытной во всем, она даже не в состоянии была распознать прямую угрозу, нависшую над ней, но сейчас… сейчас я завидовал ей.

Когда в последний раз я вот так, по-настоящему, отдыхал? Не вынужденно терпел очередное мероприятие, подчиняясь желанию очередной подруги, а в полной мере получал удовольствие от происходящего?.. Она же, и мне это было очевидно, отдавалась танцу полностью, двигаясь расслабленно, естественно и шикарно. Никаких типовых шаблонных качаний, каждый миг, каждый аккорд мелодии она проживала, пропуская через себя и рождая невероятно созвучное музыке движение.

Дышала танцем, жила мелодией, не задумываясь о том, какое впечатление производит со стороны. И эта естественность Елены была куда более впечатляющей по сравнению с наигранными фальшивыми гримасами и позами знакомых мне искушенных дам. Невыносимо потянуло, хоть на время, соприкоснуться с этим язычком жизни, с пышущей энергией удовлетворения фигуркой. Захотелось тоже просто пожить… для себя. При всей моей эгоистичности и себялюбии, было ли подобное время в моей немалой уже жизни? А вот у этой девочки, в ее смехотворные по волчьим меркам двадцать семь, есть…

И не только я один засматривался на юную бурую волчицу. Острый и неожиданно недовольный взгляд моего зверя поймал не один заинтересованный мужской взор, направленный на нее. А уж тех, кто посмел пригласить ее на медленный танец и весьма нескромно прижимал к себе, я мысленно выделил для себя. Мало ли… Может быть, пути еще пересекутся…

И хоть знал, что пора, что все, ожидающее нас с утра, слишком серьезно, чтобы поддаваться слабости, не смог заставить себя оборвать это ее наслаждение праздником и отсрочил отъезд.

Более того, позволил себе даже больше – задержаться еще и… потанцевать с ней, не сумев противостоять желанию окунуться в окружавший ее кокон мира и счастья. Ощутить девушку так близко в танце, касаться руками ее тела, направляя ее движения, вдыхать ее собственный разгоряченный аромат… Все это неожиданно показалось слишком соблазнительным, чтобы я смог отказаться.

Партнершей бурая оказалась идеальной. Мне за столько лет научиться танцевать труда не составило. Да и оборотни по своей природе обладали большей грацией и ловкостью в сравнении с людьми, поэтому изначально могли рассчитывать в этом вопросе на «большее». Но, как правило, танцы никогда не увлекали меня сколько-нибудь серьезно. Здесь же… Не знаю. Танец, неожиданно захватившее ощущение гармонии, неисчерпаемой новизны жизни и свежести. Так затянуло, что сам позабыл обо всем.

Просто сосредоточился на Елене, задался целью доказать ей, что лучшего партнера, чем я, быть не может. Неожиданно подумал, что обязан хотя бы в этом оказаться в ее глазах на высоте. Пока звучала мелодия, я стал не собой. Вернее, собой, но тем, что скрыт глубоко внутри, тем, кем был когда-то – откровенным и свободным в своих поступках, дышащим полной грудью. Давно никому не удавалось затронуть меня за живое, всколыхнуть что-то сокровенное и дать ощутить подобную общность. Именно под последние аккорды, прижав Елену к себе, решил, что обязан защитить ее! Эта волчица, вопреки слабости и неопытности своего зверя, была достойна того, чтобы прожить свою жизнь. Длинную волчью жизнь! И неожиданно я осознал, что не могу стать причиной ее гибели, подкосить этот наполненный жаждой жизни росток. Ее сила была не в иерархическом положении в стае, она была в ее внутреннем духе. Нечто самобытное и неукротимое… И теперь ее кошмарная машина, ненужная учеба и абсурдная подработка виделись мне в новом свете.

Но времени для сантиментов не было. Сейчас крайне важно было действовать быстро и решительно, с ее точки зрения, даже сурово. Но выбора не было, решение я принял – ее связь с кланом разорву. Но пока отъезжали от города, немного остыл и одумался. Рвать не буду… совсем, просто ослаблю до максимума – подавить волю вожака бурой стаи мне сил хватит. Оставлю для нее шанс вернуться, вновь суметь ощутить общность с родным кланом, на случай, если она попросит отпустить. Все же там ее семья, хоть с кем-то близким она должна быть связана. Но влиять на ее поведение, на решения, принимаемые ею, подчинять Фирсановы больше не смогут.

Покосившись на девушку, что явно старалась скрыть переполнявшие ее эмоции, улыбнулся про себя. Внутри меня тоже бурлили сильные чувства, навеянные нашими танцами, вот только контролировать себя я умел лучше. Но этот ее восторг, который она так неумело пыталась замаскировать под сон, оказался неожиданно важным для меня. Гораздо приятнее того привычного шока, что она продемонстрировала, увидев меня впервые.

А уж мой зверь… Волк довольно ворчал внутри, принюхиваясь к бурой. Он был на удивление собран и спокоен, уже решив, что самка войдет в сферу его контроля и на сегодняшней охоте он слабины не даст.

Понаблюдав за поведением обернувшейся волчицей Лены, утвердился в ее абсолютной неопытности. Это преступление со стороны вожака допускать ее к взрослой охоте: она гарантированно сорвется. Сомнений в том, что готовится провокация, у меня не оставалось. Вопрос стоял, смогу ли я полноценно справиться с ситуацией. Даже имея возможность контролировать Елену, риск не суметь вовремя вывести ее из-под удара имеется. Они явно задумали грызню, раз пытаются воспроизвести то, что произошло лет сто с небольшим назад и привело к гибели волчицы нашего клана. И, вероятнее всего, это инициатива Егора, не зря он так ратовал за присутствие «сестры» на охоте. Впрочем, у этого шакала нет родных, такие и собственную мать ради своих интересов подставят. Потому ключевой вопрос заключается в том, насколько все эти планы имеют поддержку у главы клана. И какие потери он готов допустить при их реализации. Придется сразу отвечать жестко! Волк мой был настроен именно так, а зверь рассуждает просто – защищает свое любой ценой.

Еще и фривольные авансы Лениной волчицы, демонстрирующей явный интерес к моему волку, не оставили его равнодушным. Зверь самку отпускать не собирался. Более того, мне стало немного тревожно при мысли о том, как же я его «уговорю» проигнорировать ее грядущую течку… До встречи с Фирсановой таких сомнений у меня не возникало. Волчица же была очень заманчивым объектом для вязки моего зверя. И я в полной мере осознавал, что мне придется испытать колоссальное давление со стороны своего волка. Ему все клановые интересы были безразличны, а вот собственный интерес к данной самке – нет!

Дав бурой волчице немного позаигрывать, потакая потребности своего волка, намеченное все же осуществил. Легко представить, что тем самым в понимании Елены «перешел Рубикон». И теперь настороженность по отношению ко мне только возрастет. Необходимо будет уделить девушке в ближайшие дни больше времени и внимания, чтобы она поняла, что с моей стороны опасаться нечего. И поговорить, конечно. Хотя все ей сейчас не объяснить – просто не поверит! Вот только любая откровенная беседа возможна лишь вне пределов их родового дома. А значит, сначала – переезд. Тем более что у меня имеется веский «пряник», чтоб заполучить ее согласие.

Прибыв на место сбора клана, отметил очевидный факт – все здоровые и сильные самцы стаи присутствовали, а вот из числа волчиц были единицы. И те скорее являлись «боевыми подругами» – молодые самки, еще не имеющие потомства. Поэтому, готовый в любой момент вмешаться, принял расслабленный вид и, расположившись в центре поляны, стал выжидать, внимательно наблюдая за всеми. Если у кого-то до того и имелись сомнения, то сейчас одного взгляда на расшалившуюся волчицу Елены хватило бы, чтобы понять – не готова она к охоте своей стаи. Ну, натуральный «подранок» – таких волчат впервые выводили в лес семьей, приучая охотиться группой. Ее зверь явно ожидал игры, а не суровой погони за добычей. Вожак стаи, допускающий подобное развитие событий, поступал вопреки всем волчьим законам. И не мне одному это было очевидно. Вот только противостоять воле вожака здесь мог лишь я и… сама Елена. О последнем никто, разумеется, не догадывался. Даже Фирсанов. Он ее в какой-то мере продолжал ощущать, считая частью своей стаи. А развеять эти заблуждения сможет, лишь отдав ее зверю прямой приказ.

Смотрел на бурую, на то, как она с наивностью щенка подначивает взрослых самцов на интерес к себе, и был недоволен. Мой волк в данном вопросе никаких компромиссов не допускал, полагая эту самку не только частью своей стаи, но и, собственно, во всех смыслах «занятой территорией». Поэтому глухо и предупреждающе рычал, стоило какому-нибудь самцу отозваться на ее призывы к игре.

Этими проявлениями собственнической натуры зверя был недоволен уже я. И так сложностей много, а тут еще мой волк нарывается на прямое противостояние с другими самцами. Это опять же возвращало меня к мысли о том, как зверь воспримет призывы других волков во время популярных у клана бурых боев под видом «ухаживаний». А также на попытки бурых волков повязаться с ней во время течки. Тут я не знал даже, кому сочувствовать – себе или им.

Зверь Фирсанова-старшего процесс ожидания затягивать не стал – взвыл, призывая стаю следовать за собой в поисках достойной добычи. Может, поспешность – это результат проснувшейся совести? Вопиющая необученность новоявленной волчицы стаи была очевидна всем. Фактически вожак открыто рисковал жизнью одной из своих. А может быть, и больше чем одной, ведь все считали нас на данный момент парой. Значит, ожидали от меня готовности защищать Елену. Впрочем, возможно, Фирсанов как раз опасался, что многие задумаются в последний момент и «оценят» грозящие перспективы.

В любом случае, вместе с остальными волками следуя немного в стороне от стаи, я сорвался с места, стараясь не терять из вида свою бурую. Одновременно анализировал изменение ситуации вокруг.

Мимо моего внимания не прошел тот факт, что первую попавшуюся добычу – оленя – основная часть волков, подвластная воле вожака, проигнорировала, уносясь дальше. Загонять оленя рванули только трое самцов и… разумеется, ведомая пробудившимся азартом и животным голодом Елена. Я тоже, более осторожно, маскируя свой запах, побежал следом. Трое на одну – каково?!

Слова уничтоженного мною рыся становились реальностью. Чем не обвинение мне, если после охоты найдут разодранную самку – мою пару. Вроде как не сдержал зверя, заметив ее заигрывания с другими. Тем более что сходный прецедент в прошлом имелся… Вот только что это давало бурым, было пока не ясно. Не рассчитывают же они всерьез всучить мне в рамках условий по древнему договору следующую «временную пару»? Не настолько они наивны!

Кровь почуял сразу и прогнозируемо уловил взбешенный рык ослепленного погоней Лениного зверя. Кинется! Сама идет к ним в лапы. К этому я был морально готов, понимая, что все подводилось к тому, чтобы я или дал ее загрызть, или сцепился из-за нее с бурыми самцами. Влиять на нее собственной волей не стал, полагая, что слишком рано раскрывать этот козырь. Да и три к одному… В моем случае «расклад» был комфортным. Опять же на боях желающих нарываться поубавится. И я обязан был сейчас действовать жестко, сбив пыл на будущее, показав, что не играю. Значит, отдамся воле зверя, он сам решит, что предпринять. И мой волк прыгнул, не позволив бурой завершить свой бросок к горлу одного из дразнящих ее самцов, мощным толчком откидывая ее в сторону, за территорию боя.

В том, что на меня кинутся втроем, я не сомневался. Сразу чувствовалось, что эта тройка – сработанный и отлаженный боевой инструмент, привыкший нападать в таком составе. Но в этом, опять же, и их слабость: исключаем одного – остальные немного теряются. И завертелось!..

Доверившись зверю, подчинился инстинктам. Все органы восприятия работали на пределе, позволяя моему волку избегать острых клыков и когтей бурых самцов. А вот мои челюсти почти всегда успевали сжаться на миг на телах соперников. Сжаться и максимально сильным рывком по-волчьи рвануть на себя, нанося повреждение. Численный перевес атаковавших волков не позволял мне развернуться в полной мере, поэтому, подловив момент, мой зверь вцепился в глотку неизвестного мне самца, вырывая ее. Но этот миг стоил раны и мне: левый бок опалило болью, только сильнее распаляя гнев моего волка.

Расчет был верным – потеряв одного, остальные бурые несколько растерялись, позволяя накалу борьбы стихнуть. И практически сразу появилась реакция со стороны Фирсанова-старшего: гибель своего он ощутил мгновенно. Вожак стаи грозно провыл в отдалении, призывая своих волков отступить. Мы с двумя оставшимися в живых бурыми самцами напряженно застыли на месте, готовые в любой момент сцепиться вновь. Что удивительно, мой волк был необычайно спокоен, осознавая, что «поле боя» во всех смыслах осталось за ним. Целей своих напавшие волки не добились, потери понесли, бояться начали. А ко мне придраться было не за что – я бился за свою волчицу, волка убил, противостоя троим. А уж о том, что послужило поводом… Тут и Фирсанов поспорить не мог. Его собственная вина очевидна – волчица его стаи, более того, официально его дочь, была привлечена к общей охоте вопреки всем принятым у нас правилам. И в том, что не готова была до сих пор к этому, тоже только его вина. Прикажи он своей стае атаковать меня сейчас – вынужден был бы принуждать их поступить против волчьих законов, да и правду скрыть бы не сумел. Столько свидетелей вокруг. Месть же нашего клана стала бы для бурых равноценна концу существования. И они это понимали.

Елена, которую я постоянно ощущал рядом, тоже тревожно насторожилась, вслушиваясь в вой своего бывшего альфы. Вожак бурой стаи, все еще сильный самец, выскочил на поляну, остановившись прямо напротив нас. И угрожающе зарычал, оскалив пасть, демонстрируя агрессию и намерение идти до конца.

Рыкнул в ответ и я, но спокойно, намекая на очевидность его намерений для окружающих, вплетая в тон нотки доминирования, стремясь подавить его. Не повредит «ткнуть носом», напомнив, с кем имеет дело. Белые сильнее! И любой волк не может с этим не считаться.

Фирсанов все сразу понял, поскольку пусть и с раздражением, но отступил. С яростным оскалом его зверь отскочил прочь. Вся стая ушла с ним. На поляне помимо меня осталась только Елена. Примечательно, что она явно готовилась поддержать меня, вступив в неизбежный, с ее точки зрения, бой. Вот она – неопытность!

Решив использовать возможность, устроил ей первую охоту. Волчица вызывала умиление, радуясь обладанию своей первой добычей. И она старалась заглушить в себе ярость от моего присутствия, хоть я и не подходил слишком близко. Но выводы ее зверь сделал, теперь главное – подкрепить их навыками самоконтроля. Надо будет нам чаще тренироваться, бегая в волчьей ипостаси. Мой зверь предвкушающе заурчал, мне же осталось только мысленно закатить глаза: кому-то это все – одно развлечение!

Устал я прилично. Не отдохнув накануне, сегодня тоже выложился серьезно. Но мыслей об отдыхе пока себе не позволял, понимая, что предстоит еще выдержать переезд. В отличие от возбужденной охотой волчицы, девушка находилась в состоянии шока – была подавлена сегодняшними событиями, явно виня во всем себя. Ну и семья у нее – просто звери!

Как я ни ненавидел это, но придется сегодня побыть «жилеткой». Если бурую именно сейчас не поддержать, дальше ничего дельного у нас не получится. А Елена является моим легальным прикрытием, и хоть и добавила проблем, но все же ее присутствие рядом необходимо. Негодующий рык внутри себя я проигнорировал.

Кинув на девушку быстрый внимательный взгляд, завел машину, направляясь к поселку бурого клана.

Глава 9 Елена

Мы с белым, молча двигаясь рядом, возвращаемся к машине. Оба слышим, как немного позади идут остальные оборотни из моего клана. Но молчу я не из-за этого. Нет моральных сил сказать что-то, нет таких слов, чтобы оправдать себя, свою ошибку, чтобы выразить свое чувство вины. Молча садимся в машину, и Добровольский сразу срывается с места. Какое-то время мы едем в абсолютной тишине, каждый погружен в собственные мысли. У меня так и вовсе ступор: что теперь говорить и что делать, я не представляю, собраться никак не получается.

– Волки постоянно гибнут – на охоте, во время боев, в стычках с другими оборотнями… Это наша форма естественного отбора, это часть нашей природы. Относись к этому с позиции своего зверя – философски, – неожиданно спокойно и негромко замечает белый.

В ответ хочется закричать, что я все это знаю, но одно дело знать о чем-то в теории и другое – увидеть самой, стать непосредственной участницей этих событий, причиной… Поэтому только сильнее сжимаю губы и отворачиваю голову в сторону окна, стремясь сдержать подступающую истерику.

– Любое существо имеет право защищать себя, это право священно и действительно для всех и каждого, – так и не дождавшись от меня ответа, продолжает волк. – Не стоит корить себя за случившееся. Твоей вины в произошедшем точно нет. Даже если бы ты была более опытна в вопросе управления своим зверем, тебя нельзя было бы обвинить в случившемся. Подобное допустил вожак стаи!

От его слов стало только хуже. Лучше бы молчал и не трогал меня. Хочется одного – в одиночестве забиться в какую-нибудь нору и сидеть там. Но даже этой возможности я лишена, потому что обязана терпеть навязанное мне условиями древнего договора общество этого… альфы. И от того, что он перекладывает вину на слишком занятого и безразличного к моему существованию отца, нисколько не легче. Это только больнее жалит, пробуждая давнюю детскую обиду. Заскребыш. Последний поздний ребенок. Отец всегда слишком занят, чтобы находить для меня время, слишком безразличен, чтобы интересоваться моей жизнью. Я давно смирилась и привыкла, мысленно находя ему сотни оправданий. Но вот сейчас, из уст постороннего, было особенно горько слышать о пренебрежении со стороны отца. И брат… Егор всегда был слишком взрослым, чтобы проявлять интерес к маленькой сестре, слишком яростным и неприступным, чтобы сближаться с ним. А сегодня… Сегодня я по-настоящему испугалась его. Он был чужим и безжалостным. Чуждым…

Все происходящее было слишком невероятным, слишком пугающим и реалистичным, чтобы я могла осмыслить все сразу, понять причины и найти для себя объяснение поступков. А пока было просто горько. Хотелось помолчать, побыть одной и вволю поплакать. Но возможности осуществить желаемое не было – мешал Добровольский. Поэтому я просто молчала, скрывая все внутри, не позволяя эмоциям выплеснуться наружу. И его попытки поддержать меня раздражали особенно: пока не появился он, ничего подобного в моей жизни не случалось. Скорее бы на работу! Погрузиться в успокаивающий процесс готовки и побыть вдалеке от своей навязанной пары!

Белый, осознав наконец, что вступать в дискуссию я не намерена, тоже замолчал. Но ненадолго. Почти на подъезде к поселку неожиданно повернулся ко мне и спросил:

– Ты на практику в экспедицию очень хочешь поехать?

От смены темы разговора немного удивилась – вот к чему сейчас об этом спрашивать, когда и так на душе тошно? Впрочем, именно сейчас заманчивая перспектива возможности приличное, по меркам обусловленного договором срока, время провести вдали от всех – и от белого тоже! – казалась тем заманчивей, чем неосуществимей была. И тут обидный облом!

– Да, – буркнула едва слышно, бросив на Добровольского угрюмый взгляд. Можно подумать, он сам этого не знает!

– В принципе, я не против… – прищурившись в свойственной ему манере, как-то нарочито задумчиво произнес оборотень, притормаживая и позволяя другим машинам клана обгонять нас. Я же сильно насторожилась – с чего это такой альтруизм, если еще накануне он был категорически против, оставляя мне едва ли не один шанс из тысячи? Слишком резкая перемена, чтобы означать что-то хорошее… Или я тоже начинаю во всем видеть подвох? Вот не зря говорят: «С кем поведешься, от того и забеременеешь!» Для меня, кстати, оговоренная «перспектива» была как раз фаталистичной. Не сдержавшись, тревожно сглотнула.

– И ты сможешь поехать. Гарантирую, – дав мне время осознать всю значимость сказанного, добавил Добровольский, едва ли не лучась уверенностью.

И?.. Все знают, что бесплатный сыр только в мышеловке бывает.

– Только мы с тобой сейчас договоримся о небольшом условии.

Вот оно! Возмущение подобными методами «убеждения» моей персоны при условии партнерских – вроде как! – взаимоотношений между нами поднялось просто огромное. Оно заслонило даже угрызения собственной совести и обиду на весь мир, которую я испытывала сейчас.

– Каком?! – ярости в голосе я даже не скрывала.

Андрей отвечать не спешил, рассматривая меня своим пристальным и всепонимающим взглядом, – последнее тоже действовало мне на нервы!

– А давай в «камень, ножницы, бумагу» сыграем? – снова сменил он тему.

Издевается?! Нашел время!

– Не давай, – разозлилась я. Он меня за совсем неумную держит?

– Очкуешь? – последовал тут же невозмутимый вопрос мужчины.

Все!!!

– Нет! – рявкнула в ответ – все же довел! И чувствуя, что истерика таки прорвалась наружу, завопила: – И что будет, если я выиграю? Что? Ты сделаешь мне великое одолжение и провалишь отсюда навсегда?!

– Хм, – белый, проигнорировав мой демарш, явно задумался. Потрясающе! Он даже не предусмотрел вариант, когда я побеждаю. – Хочешь, я всю следующую неделю сам буду готовить на нас двоих?

Предложение прозвучало обескураживающе. Вот серьезно – чего угодно ожидала, только не этого. Подарок там, денег, что ли, но чтобы… Почему-то представила всего такого из себя небожительного Добровольского в передничке, намывающим губкой в полной ажурной пены раковине тарелочки до кристального блеска, в окружении шкворчащих на плите котлеток, булькающего в кастрюльке супчика и – чего уж мелочиться?! – пекущихся в духовке пирожков. С яйцом и луком, разумеется! Картина получилась настолько четкой, насколько и недостижимой. Поэтому я не удержалась от улыбки и, хоть и немного грустно, добавила:

– Это вроде как пост наступит или на подножный корм перейдем?

Мне-то что, я и на мюслях неделю продержусь, а вот некоторые… с аппетитом…

– Нет, – с самым смиренным видом сообщил оборотень, – все чин по чину будет – сытно и вкусно!

Выпав в глубочайший осадок – и как он все так извратить умудрился за пару минут, что мне уже и смешно, и дико любопытно? – как-то непроизвольно кивнула:

– Ну, давай… – и тут же спохватилась – он же мне зубы заговаривает! – А мне что в случае проигрыша полагается?

Добровольский состроил на физиономии выражение, которое можно было охарактеризовать только как «белейший, пушистейший и вообще – зайка!». Это как-то напрягло. Поэтому я приготовилась к худшему.

– А ты со мной сегодня поужинаешь. – Недоуменно уставилась на волка: и всего-то? Так я и вчера с ним ужинала… И завтракала. Но тут Добровольский добавил: – Там, где я захочу.

Вот в этом точно крылся подвох. Я его чуяла! Но… не понимала. По большому счету, если отбросить усталость, то ничего страшного в этом не было. Ну, съездим куда-нибудь, поедим…

– Хорошо, – согласилась я и попыталась вернуться к предыдущему вопросу: – Так насчет экспеди…

– Играем? – перебил меня волк, выставляя вперед сжатую в кулак руку.

Неуверенно кивнув, протянула ему навстречу и свой кулачок.

И…

– Камень, ножницы, бумага, раз, два, три… – процитировал оборотень общеизвестную считалочку.

Я ладонь так и не разжала – камень! А он… молниеносным движением растопырил пальцы. Эх, бумага… Белый выиграл!

– Вот и чудненько, – тут же, не дав мне времени осмыслить произошедшее, Добровольский уже снова выруливал на дорогу. Ощущение мухлежа не покидало, только вот никуда его не приложишь… Пребывая в сомнениях, даже забыла настроиться на неизбежно суровую встречу с семьей. Опомнилась, когда машина притормозила возле дома. Ой!

Андрей уже открыл мне дверь, безмолвно настаивая на том, чтобы салон машины я покинула. Нехотя вылезла. В голове вновь закружились сомнения, непонимание, вопросы… Сейчас я не была морально готова к встрече с отцом и братом, но возможности отложить этот тяжелый момент Добровольский мне не дал. Пришлось скрепя сердце идти к дому.

Раздраженный глухой рык ссоры волка с волчицей мы уловили еще на подходе. Родители… Тяжело вздохнув, взялась за ручку двери. Я не справилась со своим зверем, спровоцировала драку самцов, в результате которой один из наших погиб. Ожидать снисхождения от отца не приходится.

С нашим приходом всякие выяснения отношений между альфа-парой бурых волков прекратились. Более того, мама вышла нам навстречу, всматриваясь в мои глаза усталым взглядом. Я постаралась взять себя в руки и даже улыбнулась. Добровольский стоял совсем рядом, так что я чувствовала плечом его грудь. Это внушало некоторую уверенность. Есть что-то полезное в том, чтобы быть в паре.

– А папа… – не зная, как спросить о том, стоит ли мне сейчас идти к нему или подождать, но так и не договорила.

Мама отвела взгляд в сторону, как-то поникнув. Зато белый уверенно обхватил мои плечи и, кивнув на дверь отцовского кабинета, веско сказал:

– Зайдем.

Мне откровенно не хотелось – лучше бы пока переждать, но с Добровольским не поспоришь. Он, уверенно направляя, уже вел меня к двери в кабинет. Отец, явно недовольный, встретил нас холодным взглядом. Вернее, Андрея. Меня он словно не видел – ничего нового.

– Нарушено одно из основных правил, – я почувствовала, что обнимающий меня мужчина сделал движение подбородком вниз, указывая на меня. – Почему не учили?

Отец как-то натужно, сдерживая ярость, процедил в ответ:

– Она слишком слабая. Неполноценная. Сама дичилась с нами в лесу бегать. И других щенков избегала. Ее и сейчас больше к людям тянет.

Меня передернуло. Волчица внутри яростно захрипела. Все так, но в присутствии отца меня всегда словно что-то угнетало, не позволяя вести себя естественно. Вот только слышать такую отповедь из его уст при постороннем было унизительно.

– Это не оправдание, – уверенно отмел все уверения в моей несостоятельности Добровольский. – После сегодняшнего дня я имею полное право защищать ее, как посчитаю нужным. Мы вас покидаем.

Это он об ужине?! Я, не ожидавшая такого поворота, растерялась. Но Андрей, слегка подтолкнув к выходу, уже выводил меня из кабинета.

– На три месяца! – крикнул вслед нам отец.

Белый не счел нужным ответить. Подведя меня к лестнице, уточнил:

– Хочешь подождать в машине или пойдешь переоденешься?

На внешний вид мне было плевать, а вот попасться еще кому-то на глаза не хотелось, поэтому, сгорая от стыда, прошептала:

– В машине.

Он кивнул, отпуская меня, и вручил ключи от машины. Я не раздумывая схватила их и поспешила к выходу. Атмосфера в доме была такой гнетущей и холодной, что возможность на время уехать казалась спасением.

Не было белого долго. Я и так волновалась, а пока ждала его, совсем раскисла. Хорошо, что завтра воскресенье и не надо с утра на учебу. А к вечеру, ко времени рабочей смены, уже возьму себя в руки.

Тем более была шокирована, когда Добровольский все же появился в дверном проеме… со своим чемоданом и большущей тканевой сумкой. Э-э-э…

– А вещи вам зачем? – стоило Андрею, предварительно сложив чемоданы в багажник, усесться рядом, я первым делом попросила пояснений.

– Пригодятся, – нисколько не умалил он моего недоумения и завел машину. В родительском доме позади нас стояла абсолютная тишина.

До города мы долетели быстро, обменявшись разве что парой незначительных фраз. Оба делали вид, что слушаем музыку. На самом же деле лично я пыталась хоть как-то уложить в голове все происходящее, переключиться на что-то позитивное. Портить волку ужин скверной компанией не хотелось: он мне так сегодня помог, уберег от верных травм и наказания.

Ожидая, что мы заедем в один из небольших семейных ресторанчиков, настраивалась терпеть окружение посторонних. Но машина вдруг притормозила возле автопункта китайского фастфуда!

– Свинину в кисло-сладком соусе с чем предпочитаешь? – со своей сногсшибательной улыбкой уточнил Добровольский.

Непонимающе уставилась на него. Он что, в машине поесть планирует?! Голода я не испытывала – и настроение не то, да и волчица насытилась, поэтому пожала плечами:

– Да я как-то не хочу…

Закатив на миг глаза, он бодро заказал две двойные порции свинины с мраморной лапшой, напитки и отплатил заказ. И все это с неприлично довольным, если не предвкушающим, видом. И чему это он так радуется?.. Неужели ужину?

Проехав к следующему окну, получили свой заказ. Андрей ловко передал мне пакет.

– Держи!

И снова поехал, направляясь куда-то в сторону старого городского парка.

– А мы… куда? – собралась я с мыслями для очевидного вопроса.

– А что? – совсем не жалея мою девичью психику, оскалился в ответ белый. – Ты же проиграла мне совместный ужин.

Нет, я как бы и не спорю, просто уж очень странно все складывается. Не пикник же он собирается устроить в подступающих сумерках? Впрочем, для меня и это не стало бы проблемой, скорее наоборот – избавило бы от лишнего внимания. Остановились мы на небольшом паркинге возле двух новостроек. Мое недоумение все возрастало. Более того, в душе зародились не совсем ясные пока подозрения…

– Идем, – перехватив у меня пакет, Андрей вылез из машины.

Я последовала его примеру и встала рядом, наблюдая, как он вынимает из авто багаж. Подхватив чемоданы, оборотень уверенно зашагал к ближайшему дому. Мне оставалось только топать следом, мучаясь подозрениями одно другого страшнее.

Поднявшись на пятый этаж, волк с деловым видом пристроил чемоданы у одной из дверей и, порывшись в кармане пиджака, вытащил комплект ключей. Отомкнув дверь, наконец-то обернулся к моей потрясенной персоне.

– Кота не предусмотрел, но предлагаю первым закинуть чемодан!

– …?!

– Не робей, – поманил меня волк ближе. – Заходи, обживайся!

Чувствуя себя роботом, вслед за вдвинутыми внутрь вещами вошла в квартиру. Белый шагнул следом, захлопнув дверь и сразу щелкнув выключателем.

– А-а-а-а… – ура, голос прорезался!

– Твое! – припечатал страшной правдой Добровольский, надавив на больную мозоль. – Принимай!

– Я не принимаю таких подарков от посторонних мужчин! – резко замерев на месте и скрестив руки на груди, возопила я об основополагающем в вопросе взаимоотношения полов принципе.

– Вот заметь, – пробурчал белый, с хозяйским видом огибая меня и исчезая с чемоданами в дверном проеме комнаты. Остальное до меня донеслось уже оттуда, – это не я начал настаивать на переходе отношений в интимное русло.

От его наглости я просто задохнулась, начисто лишившись всех мыслей и дара едва вернувшейся речи.

И тут осознала – он же меня только что фактически перевез! С вещами! Более того – с едой! Резко развернувшись, планировала выскочить наружу, когда со стороны комнаты настиг ленивый вопрос:

– А кто мне ужин проиграл?

– Но ведь только ужин, – нерешительно застопорилась я у выхода.

– Вот иди мой руки, и будем ужинать. Я в отличие от тебя есть хочу!

Смутившись, я укорила себя в неблагодарности и побрела в указанном направлении.

– Но только на ужин, – опомнившись на ходу, оправдывая себя, пообещала я. – А потом сразу домой.

По пути непроизвольно осмотрелась. Квартира была… маленькой. Очень уютной и неожиданно «бюджетной». Кухня, гостиная, спальня, небольшая прихожая и санитарная зона. Ремонт явно новый, мебель – тоже. И все такое приятное глазу, без излишеств… Вымыв руки, умылась, пытаясь прийти в себя – новые впечатления вытеснили даже воспоминание об охоте. Чего от него еще ожидать? Еще и намеки всякие…

Вернувшись из ванной, обнаружила оборотня устроившимся прямо на ковре в гостиной. Спиной он упирался в край дивана и голодным взглядом гипнотизировал расставленные тут же бумажные коробки с едой. Аромат, кстати, был вполне съедобный. Хотя в моем случае издержки профессии таковы, что есть я предпочитаю только то, что приготовила сама. Впрочем, если готовить надо еще на кого-то и регулярно, то я свои взгляды на этот вопрос согласна и пересмотреть!

Присев рядом на ковер, потянулась к бутылочке с газировкой. Не люблю такие, но не всухомятку же есть. Невольный налет недовольства, видимо, отразился на лице, потому что Добровольский резко подскочил со словами:

– Я же вино захватил! – и убежал в направлении кухни, зазвякав там посудой.

Мне только и оставалось с подозрением всматриваться ему вслед, размышляя о сложном выборе: что предпочтительнее – отравиться газировкой или опиться вином в обществе субъекта с сомнительными намерениями? По всему выходило, что придется принести в жертву желудок.

Вернувшись с открытой бутылкой вина и бокалами, волк быстро наполнил оба и, всучив один мне, провозгласил:

– За праздник жизни! Поводов сегодня множество.

Размышляя о том, как распознать признаки помрачения рассудка, решила попробовать вино: аромат был интригующим. Вкус напитка соответствовал аромату – неожиданно приятный, немного вязкий и… фруктовый. Оборотням сложно употреблять алкоголь – мы чрезвычайно остро реагируем на его крепость. А тут присутствовало ощущение, скорее, приятного компота.

– Сливовое вино, – пояснил в ответ на мое недоумение волк, – очень мягкое и вкусное. Не бойся.

– А поводы для «праздника» какие? – не удержалась я от мучившего все это время вопроса.

– Первая охота. Новоселье. Начало самодостаточного существования, – излишне пафосно продекламировал волк, извлекая из упаковки палочки – кому-то реально хотелось есть.

– Сомнительные, – честно призналась я, тоже вертя в руках палочки.

– Почему? – блаженно зажмурившись и жуя, отозвался волк.

– Про охоту я молчу. Новоселье отменяется – я не согласна. А что до последнего – то я и так давно в полной автономии существую, – делая еще глоток вкусного «компотика», отозвалась я.

– Будь проще, – энергично работая челюстями и уполовинив уже содержимое своей коробки с едой, сообщил белый. – Сегодня загрызли не тебя – чем не повод радоваться охоте? Переехать придется – тут я возражений не принимаю. Считай это прямым указанием своего альфы, конспиративным заданием. Можно временным – сроком на три месяца. Извини, жить с твоим семейством для меня весьма сложно. И, кстати, квартира твоя, а я у тебя в гостях, – тут он бросил на меня хитрый взгляд и добавил: – Но рассчитываю на расширенные полномочия! А что до самодостаточного существования, то и тут я бы с тобой поспорил. Впрочем, я не настаиваю… на последнем.

Почему-то яростно спорить в таком режиме – объедаясь и дегустируя обалденное вино – не получалось. Скорее, тянуло расслабиться, отрешиться от всего и… согласиться. Пока! Потом обязательно все перепланирую. Тем более прямое указание своего альфы выполнять обязана, с этим не поспоришь. Главное – временно!

Ковыряясь палочками в лапше, прицельно выискивала кусочки мяса и внезапно поймала себя на мысли, что… отпустило. Державшая все последние часы в жестком напряжении смесь из вины и осознания собственной несостоятельности как-то отступила, схлынула, позволяя и телу, и душе слегка расслабиться.

Но перспектива проживания в квартире только вдвоем с Добровольским чрезвычайно смущала. Если бы с кем-то другим – я бы так не переживала, но с этим… сногсшибательным и самодовольным белым! От одной мысли становилось не по себе. Хотя чего мне смущаться? За предыдущие дни он обо мне и так все выяснил, а если что-то и оставалось темным пятном, то сегодня прояснилось однозначно. Должно быть, мнение обо мне не выше среднего… в лучшем случае. Так что мне гарантированно ничего не грозит! Если раньше между нами была только иерархическая пропасть, то теперь… у-у-у… все совсем безнадежно.

Волчица попыталась протестующе рыкнуть, но я волевым усилием маневр пресекла – хватит с меня на сегодня ее фокусов! И так волк Андрея, должно быть, решил, что у меня имеются на него виды. Или что я назойливая и навязчивая до крайности. От того, что у Добровольского могло возникнуть обо мне подобное впечатление, было жутко стыдно. На него наверняка повсюду такие кидаются.

Решено! Придется прожить этот срок с ним тут, но никаких лишних мыслей на его счет допускать нельзя. И с данного момента – это основной принцип моего к нему отношения. А то размякла совсем, иду у него на поводу во всем. Спас – спасибо! Я за это постараюсь кормить его лучше всех, отблагодарив хотя бы в такой форме. И ничего личного.

Сделав очередной глоток «компотика», осторожно покосилась на мужчину. Он был задумчив, очевидно, тоже погрузившись в свои мысли.

– Ну, раз желания на сегодня закончились… – почувствовав мой взгляд, волк встрепенулся, слегка потягиваясь и подливая мне еще вина.

А меня осенило!

– Нет, не закончились!

А что? Вдруг сегодня мне полагается хоть немного удачи?

Андрей повернулся ко мне лицом и, привычно прищурившись, приготовился внимательно слушать.

– А про возможность уехать в экспедицию… Это ты серьезно сказал? Что ты не против? – поспешила я воспользоваться нахлынувшей смелостью.

– Зависит от того, что мне предложат взамен, – нарочито надменно уточнил оборотень.

Опешив – вот что это опять за «наезды»? – растерянно моргнула, соображая, что может стать равнозначной уступкой с моей стороны. В голову, кроме каких-то совсем уж пошлых вариантов, ничего не приходило. Да и это, скорее, происки моего самолюбия.

– А что бы ты хотел? – осторожно спросила.

– О! – белый резко подобрался, сразу избавившись от всей расслабленности, и, изобразив разматывание целого рулона бумаги, шутливо заявил: – У меня тут списочек заготовлен. Давай по пунктам: 1 – завтрак, обед и ужин с тебя; 2 – все свободное время, минимум раз в неделю, ездим вдвоем охотиться в животной ипостаси; 3 – слушаешься меня безоговорочно и никаких резких телодвижений, не посоветовавшись со мной, не совершаешь.

У меня даже рот округлился – ничего себе подборочка! Впрочем, экспедиция – это же как мечта, вряд ли еще когда-нибудь на чужую территорию пустят. Поэтому решила положиться на судьбу:

– А давай снова в «камень, ножницы, бумагу» сыграем? – за окном царила ночная темнота, а сидеть тут на полу с белым было непривычно здорово и спокойно. Именно это и сподвигло меня на такое странное предложение… Или «компотик»?

Белый с готовностью кивнул, тут же предложив:

– Начинаем?

Уже я согласно протянула в его направлении сжатый кулачок.

– Камень, ножницы, бумага, раз, два, три… – ответив мне зеркальным жестом, быстро зачитал волк считалку вслух.

Я резко изобразила ножницы, в то время как Добровольский – бумагу! Ура! Я поеду в заказник!!!

Подскочив в ликовании на ноги, не удержалась от импровизации, исполнив пару торжествующих па. Но резко осеклась, поймав удивленно-заинтересованный взгляд белого.

Сразу оробев, с самым независимым видом скромно присела обратно на ковер – то есть это мне хотелось верить в то, что вид был именно таким. День – невероятнейший! Столько всего намешалось – и плохого, и очень плохого, и хорошего, и очень хорошего… Но не хотелось, чтобы этот день заканчивался. Сейчас, впервые с момента сообщения о том, что я приму на себя обязательства по древнему договору от клана бурых, я ощущала себя в обществе Добровольского расслабленной и довольной. Не так, как рядом с Женей, конечно, но… ни с кем другим я такой располагающей атмосферы еще не чувствовала. Хотя ему не привыкать находить подход к волчицам.

В очередной раз напомнив себе о личности мужчины, расположившегося на ковре рядом со мной, постаралась опустить себя на грешную землю. Не хватало еще витать в облаках и влюбиться в этого заезжего небожителя. Который к тому же старше, опытнее, сильнее и раскусит меня мгновенно. Так, основные установки – быть собой и себе не изменять! Три месяца, по сути, – смешной срок.

Враз поостыв, уже с деловым настроем снова поднялась на ноги под пристальным взглядом Андрея и чинно сообщила:

– Маме позвоню, предупрежу, чтобы не ждала.

И, оперативно выскочив в прихожую, стала рыться в сумке в поисках телефона. Мама ответила сразу, а на мою информацию и вовсе отреагировала вздохом облегчения, прошептав только:

– Это и к лучшему, доченька.

Покончив с необходимым минимумом, решила осмотреться. Гостиную я уже видела. Заглянув на кухню, с удовлетворением отметила ее солидную площадь, оснащение и удобную мебель. Я б и сама так все сделала. В ванной я уже была. Осталась спальня. Там я сразу испытала шок, первым делом обнаружив весьма солидную двуспальную кровать! Сразу закрались подозрения, что мой туристический спальник не перевезли. И диванчик в гостиной так себе, декоративный.

– Чего стоим, кого ждем? – неожиданно возникший позади Андрей слегка подтолкнул меня, застывшую в дверном проеме, вперед.

Ему, понятное дело, о смущении и не думалось, а мне вдруг стало крайне неловко. Стараясь не встречаться с ним взглядом, тихо-тихо промямлила:

– Кровать одна…

Добровольский ехидно хмыкнул и, не меняя тональности, задал провокационный вопрос:

– Так она же широкая… Меня терзают смутные сомнения – уж не невинны ли вы, Елена?

Возмутительное любопытство! Для волков данный момент существенной роли не играл, в каком-то смысле у нас присутствовала полная свобода нравов. И у меня личный опыт тоже имелся, правда с человеческим мужчиной, но… перед Добровольским отчитываться намерения не было точно.

Постаравшись в ответном взгляде по максимуму облить его презрением, молча, с самым независимым видом отправилась в ванную. Моюсь и спать!

– Даже интересно стало, какой тип мужчин тебе нравится? – прозвучал в спину вопрос. Явно дразнит!

Поэтому решила ответить честно, поскольку в моем ответе была толика обидного для него. Как мне казалось. Сразу представив Женю и будучи глубоко убежденной, что именно он – мой идеал мужчины, постаралась подобрать слова, чтобы охарактеризовать свою точку зрения:

– Такой… ну… простой… Без претензий на совершенство. Чтобы уши торчком, нос пятачком, что ли?.. – образ получился весьма размытым, но с конкретикой как-то не сложилось. Одним словом, белый к этому типу ну никаким местом не относился!

Позади повисла озадаченная тишина. Что, съел?! Не все готовы падать к твоим ногам. Как ни хотелось оглянуться и оценить его выражение лица, стойко дотопала до ванной. Быстро приняв душ и почистив зубы – благо обнаружилась новая зубная щетка! – выбралась из кабинки и осознала… Одежду-то я не взяла! И вообще, надо было предварительно посмотреть, что он мне там собрал, а то мало ли… Пришлось, обмотавшись полотенцем, высунуться за дверь и умоляющим тоном воззвать к доброму началу в белом:

– Андрей! Принеси, пожалуйста, сумку с моими вещами!

Добровольский помог без возражений. Вручив мне большой тканевый пакет, обежал стремительным взглядом мои плечи и узел на груди, заставив спешно вместе с вещами утянуться за дверь.

Порывшись в пакете, вслух чертыхнулась, мысленно пожелав оборотню «убиться об стол» – ну, по какому принципу он все отбирал?! Пижамы нет, джинсов нет, толстовок нет, белья нормального тоже нет! Единственное, что относительно сгодится для сна, – хлопковая футболка. Хотя коротковата, конечно, но все же скрывает что надо.

Натянув нелюбимые ажурные труселя – мамой клянусь, были задвинуты черт-те куда! – зависла над вопросом, как быть дальше. Спать в бюстике – это ж неудобно. Без него – как-то стеснительно. И не в том дело, что грудь у меня каких-то колоссальных размеров. Просто рядом с Добровольским лучше вообще иметь на себе одежки побольше. В итоге, понадеявшись на то, что широкая футболка скроет все двусмысленные моменты, бюстик не надела. Закинув грязную одежду в корзину с бельем, с сумкой на буксире вышла из душа. Ложусь спать и сплю! А кто там и что еще думает – мне до лампочки.

Белый обнаружился в спальне спокойно разбирающим свой багаж. Злобно покосившись на него – небось, себе все полезное прихватил! – с самым, надеюсь, независимым видом прошагала к кровати, шмякнув по пути сумку на пол. Аккуратно забравшись под одеяло, отвернулась лицом к противоположному краю и всем своим видом продемонстрировала намерение уснуть. К моему удивлению, никаких ироничных замечаний или ехидных смешков не последовало – стояла абсолютная тишина. И тут разочарование!

Уловив движение позади и услышав вскоре шум душа, поняла, что Добровольский тоже отправился готовиться ко сну.

Когда Андрей вернулся, я уже находилась в состоянии полудремы, как-то отдаленно осознавая его присутствие. Волк тоже улегся, почти сразу заснув. Дыхание стало ровным и расслабленным. Меня же это, наоборот, всколыхнуло, заставив вновь вернуться в состояние бодрствования.

В спальне было темно. Сквозь тонкие шторы слабо проникал лунный свет. Впрочем, волчье зрение этот момент не смущал: видно все было прекрасно. Окружающую тишину нарушало только дыхание спящего Андрея. А у меня перед глазами вновь проносились картины сегодняшнего дня, да что там дня – всей жизни! И неожиданно стало так обидно, горько и одиноко… Многого я не могла понять, но свою чуждость чувствовала всегда. Что-то словно отделяло меня от отца, от брата… Словно невидимая стена всегда стояла между нами. И будучи еще ребенком, я всегда старалась быть идеальной – послушной, ответственной, непроблемной. Надеялась, что этим смогу заслужить любовь и понимание. Искреннюю заботу я ощущала только от мамы, да и то с оглядкой на отца. Она вообще старалась по возможности уменьшить количество точек нашего соприкосновения, всегда ограждала меня от контактов с ним. Маленьким волчонком не отпускала побегать в лес, даже когда Кристина резвилась, по-детски игриво напрыгивая на отцовского зверя.

Казалось бы, давно пережитое и почти потухшее на волне сегодняшнего страха и откровенного пренебрежения сейчас все вновь вышло на передний план, сжав душу в крепком кулаке горечи. Чувствуя, как на глаза набегают слезы, тихонько перевернулась на живот и, уткнувшись носом в подушку, беззвучно заплакала. Перед глазами вставали картины прошлого, вспоминались принятые решения, желание стать самостоятельной.

Слезы текли и текли вслед за минутами, постепенно смывая с души озлобленность и отчаяние, оставляя только пустоту и меланхолию. «Слабая, никому не нужная» – это грустный лейтмотив моей жизни. И давно все понятно, да и сердцем по большому счету принято, просто сейчас все как-то разом… И Егор… Волки были настолько устрашающе правдоподобны в своем желании меня разорвать, защищая оленя. А если бы?.. По сути, стая бы ничего и не лишилась: моя жизнь ценности для клана не представляет. И семья вряд ли бы долго горевала, разве что мама. Слабая волчица никому не важна. Вон, только и сгодилась, что на вынужденный откуп белым, и то потому, что иначе отвертеться от договора было нельзя.

Слезы закончились, оставив после себя только судорожные беззвучные всхлипы, заставлявшие подрагивать плечи. Надо бы поспать – завтра на работу, но не могла. Накал пережитых за день эмоций не отпускал, не позволял расслабиться, вновь и вновь заставляя мысленно переживать те или иные моменты.

Повернув голову так, чтобы уткнуться во влажный бок подушки щекой, уставилась в небольшой просвет между шторами на раскрашенное густо-фиолетовыми красками ночное небо. Кажется, скоро рассвет. Вот с ним я могу разделить свои мысли, доверить чувства. Больше ни с кем. Даже Женя тут не подойдет.

– Так бывает, что все кажется хуже, чем есть на самом деле. – Я даже замерла от удивления, услышав спокойные и совсем не сонные слова Добровольского. При этом дыхание его оставалось таким же ровным и расслабленным. – Надо просто взглянуть на ситуацию с другой стороны. Когда судишь только по своим впечатлениям, можно упустить что-то важное и не осознать, что происходящее как раз – благо, а не крах.

– А я упускаю? – спросила даже не его, просто шепнула в темноту ночи. Сейчас было такое странное состояние, я Андрея в данный момент не воспринимала как мужчину, как альфу, как возможного насмешника. Просто как того, кто старше, разумнее, может пояснить, дать ответы на давно возникшие вопросы.

– Увы, да, – все так же спокойно отозвался позади голос. Именно голос. Я его не отождествляла сейчас с оборотнем. Представляя… может быть, волка?.. – Но это не твоя вина. Правду от тебя скрывали намеренно, а все остальное – лишь закономерные последствия.

– Какую правду? – снова шепот и взгляд в глубину темного-темного неба. Так темно бывает только перед рассветом.

– Как ни странно, очевидную. И ты бы давно ее для себя признала, если бы не боялась в нее поверить.

Я молчала. И ждала. Было не страшно. Скорее, присутствовало ощущение судьбоносности момента, понимание того, что сейчас жизнь перевернется с ног на голову. И это неизбежно. А значит, остается только смириться.

– У тебя другой отец. Волчица матери повязалась не со своим постоянным самцом, – меланхоличным тоном дал ответ Андрей.

Удивления я не испытала. Волк был прав в том, что где-то глубоко внутри я знала это давно. Просто отказывалась признать, еще с детства понимая, что чужая своему отцу.

– И это еще не все, – фраза, даже сказанная спокойно, заставила все внутри тревожно сжаться. – Егор тебе не брат. Его матерью была другая волчица.

А вот эта новость не тронула меня совсем. Прислушавшись к себе, осознала это сразу. Егор всегда был так далек, никакой братской семейной теплоты и близости между нами не наблюдалось. Но…

– А Кристина? – уже опасаясь того, что могу услышать, шепнула волку.

Белый несколько замялся. Я его не видела, но возникло ощущение недовольства. Наконец он осторожно ответил, явно подбирая слова:

– Мать у вас одна, но… гнилая кровь Фирсановых…

Поверить в то, на что он намекал, я никак не могла. Да что там! Подобная возможность не укладывалась в голове! У меня нет семьи? Нет близких? Нет клана? Нет никакой значимости? И перспектив?..

– Меня бы сегодня загрызли? – скорее для себя, стремясь побороть неверие и произнести вслух страшную правду, едва слышно спросила у Добровольского.

– Э-э-э… – белый вновь тянул с ответом. – Ты не можешь быть уверена в своей безопасности. И должна иметь в виду, что это, скорее всего, был пробный шар.

– Ответь! – настаивала я.

– Не знаю, – вздохнул он, – доподлинно не знаю. Но думаю, что – да.

– Но… почему? – стало по-настоящему страшно.

– Не могу пока ответить и на этот вопрос, сам еще всего не понял. Но это точно связано со мной и с условиями связавшего нас договора. Ты знаешь, почему выбрали тебя?

Разговаривать в темноте ночи, не глядя друг на друга, было так… просто.

– Нет, – честно ответила я. – Сама была удивлена. Дядя только сказал, что важно усилить нашу кровь вливанием из клана белых. Рассчитывали на щенков…

– «Нашу кровь»? – быстро переспросил Андрей. – Имеется в виду клан или конкретно ваша семья?

В ответ просто пожала плечами. В свете последних открытий я действительно не знала. Изначально мне казалось, что семьи, но теперь выходило так, что во мне-то крови Фирсановых и нет. А возможные щенки предполагались от кого-то из клана белых волков.

– А у вас есть братья? – с испугом спросила Добровольского.

– Уже нет. Был старший, но он погиб, помогая клану черных волков в войне с рысями. Пятнистые пытались отжать себе волчью территорию. И значительно превосходили в силах. К тому же наши попали в ловушку. Это было давно, лет двести назад.

А это значит, что, вероятнее всего, именно этот волк – будущий вожак белой стаи, а его дети… Поэтому и настаивала Кристина на том, чтобы поменяться местами. И возможно, не по собственному желанию. Мое очевидное неведение пугало.

А уж дальнейшие перспективы – просто ужасали.

– Я сейчас в вашем клане? Или, поскольку ты не вожак стаи, я вообще без клана?

– Можешь считать себя волчицей белого клана, – с небольшой заминкой ответил волк.

– Считать? – заподозрила я правду.

– Отец примет тебя, я договорюсь с ним, – пояснил белый.

А мне стало обидно. И тут не нужна. Зачем его клану слабая волчица? Из жалости, по специальной «просьбе» Андрея? Да и как с моими возможностями существовать в сильнейшем клане? Если среди бурых просто не замечали, там будут презирать. Жить в окружении незнакомых, враждебно настроенных к тебе оборотней… Уж лучше тогда уйти в одиночки, жить среди людей, скрывая свою природу, постоянно переезжая. Работу найду, от голода не погибну. Вот только куда? Кто из оборотней пустит на свою территорию слабую волчицу? Может быть, стоит попросить медведей? Вдруг да разрешат? А волки на их землях редки.

Впрочем, время для принятия решения есть – три месяца. Сейчас важнее определиться с остальными обстоятельствами. Поэтому перешла на другую тему.

– Спасибо, что спас, – скрыть горечь в голосе не удалось. – Не думай, что я не благодарна. Ты поэтому разорвал мою связь с кланом?

– Не разорвал. Просто ослабил. Если обстоятельства сложатся благоприятно, ты сможешь вернуться, будешь чувствовать своих.

Все же какой-то шанс остаться среди себе подобных.

– Опасность… – я сглотнула, – это только на тот период, что действуют условия договора?

– Думаю – да, – в тоне мужчины проскользнули едва приметные нотки неуверенности.

– Тогда насчет поездки в экспедицию… – попыталась я разобраться.

– Лучше дистанцировать тебя от клана бурых, – пояснил волк. – Так что поедешь обязательно. В какое место планируется экспедиция?

– Заказник «Геолдобычи» в Сибири, та часть, где территория медведей, – сразу отчиталась я.

– Понятно… – задумчиво отозвался Добровольский.

А я снова всмотрелась в небо за окном. Оно светлело, зарождался новый день.

– Лена, постарайся уснуть, – белый, видимо, тоже заметил это. – И мне отдохнуть не помешает. С утра никуда не спешим.

Вопросов у меня осталось еще много, но… сейчас ответы на них не давали мне ничего. Сначала надо как-то свыкнуться с мыслью об одиночестве, примириться с новыми знаниями, решить, какой путь выбрать дальше. Вряд ли я смогу сейчас спать. Однако и тело, и разум требовали отдыха. Природа всегда разумна. У нее нет эмоций. Прислушавшись к своему зверю, поняла, что волчица собранна и необычайно спокойна. Положусь на ее чутье. И заснула.

Глава 10 Елена

Проснулась резко и сразу испуганно заозиралась – где я? Вспомнила. Стало грустно. Андрея рядом не было, поэтому, размышляя о времени, отправилась в ванную.

Пришлось надеть короткое полуспортивное платье. Откуда оно у меня вообще? Кажется, подарили… На окончание школы. Знала бы, еще тогда его утилизировала. Но все остальное, собранное оборотнем, было вообще из разряда выходного. Ругая себя последними словами за то, что вчера этого не сделала, засунула джинсы в стиральную машину. И пошла искать белого.

Добровольский обнаружился на кухне, он завтракал пиццей и общался с кем-то по телефону. Последнее выглядело забавно: он сосредоточенно вслушивался, вставляя изредка недовольное «ага»! Чуткий волчий слух уловил приглушенные женские интонации. Невольно стало любопытно, поэтому под видом осмотра пустого холодильника старательно прислушивалась, стремясь уловить из беседы что-то содержательное.

Но, очевидно, мой маневр был замечен, поскольку волк быстро беседу свернул, отключившись без предварительного прощания.

– Есть нечего, – вместо «доброго утра» информативно известил он и кивнул на пиццу.

– Я заметила, – для проформы заглянув еще и в пару пустых шкафов, съехидничала я.

Взглядом с ним при этом встречаться избегала, беспокойно осматривая кухонный гарнитур и бытовую технику. Мечта! Однако воспоминания о ночном разговоре очень смущали, невольно сковывая движения и заставляя стесняться. То ли полудрема виновата, то ли сливовое вино, но я фактически открыла перед ним душу, обнажив всю свою уязвимость и слабость. Случись разговор сейчас, я бы от многого воздержалась, утаила бы в себе. А так… Присутствовало ощущение, что он слишком многое обо мне теперь понял, узнал много сокровенного. А белый волк был, по здравом размышлении, последним, перед кем я бы хотела вывернуть душу наизнанку. Потому и присутствовало ощущение неловкости, которое я никак не могла перебороть. А надо бы!

– Угощайся пиццей, – невозмутимо прервал мои душевные метания Добровольский.

Я поморщилась. Есть не хотелось совсем, тем более заказанную еду. А вот… заняться наполнением холодильника – другое дело! И в своей стихии себя почувствую, лед неловкости сломается.

– Тогда в магазин? – удивительно, но мысли белого двигались в том же направлении. – Пока время есть. Ты же до вечера свободна?

Я кивнула:

– Едем!

Пока ехали к универсаму, мысленно накидала списочек необходимого. Впрочем, если мы в квартире надолго, то, с учетом пустых полок, необходимо практически все. Опять же было интересно, как Добровольский будет смотреться в амплуа семьянина-покупателя! Пока моя фантазия от подобной «натуги» грозила скончаться в муках.

– А ты за покупками обычно сам ездишь? – осторожно поинтересовалась я у белого, пока мы стояли на светофоре.

Добровольский обернулся и бросил на меня непонимающий взгляд, недоуменно пожав плечами. Та-а-ак! Я мысленно потерла ручки. Не одной мне постоянно чувствовать себя «некомпетентной» стороной, опять же сам факт длительной прогулки по продмагу обещал шикарные впечатления от поведения мужчины. Я уже с Женей это проходила. И надо пользоваться моментом, хоть немного компенсируя провалы в настроении. Буду наслаждаться ситуацией. Значит, закупаемся основательно! Уж больно невтерпеж было увидеть кислую физиономию «идеального»! А то после вчерашнего появился реальный риск размякнуть и поддаться обаянию небожителя. Нам, простым девушкам, не пристало настолько радовать его самолюбие.

– Что ты любишь из еды? – вредный настрой стремительно ширился, грозя захватить все мое сознание.

– М-м-м… Все! Но только когда вкусно, – не задумываясь, признался Добровольский.

Люблю масштабные профессиональные задачи! Сегодня он у меня в полной мере осознает свое несовершенство.

– И… – покосившись на очередной костюм, в который был облачен мужчина, припомнила, что в мегамолле, помимо продовольственного отдела, множество различных бутиков, – можно заодно и одежду нам купить.

– Нам? – тут же отреагировал белый, вопросительно оглянувшись на меня.

– Конечно, – я в ответ невинно моргнула. – Мне в принципе ходить не в чем. А с тобой… немного неловко рядом показываться.

Добровольский с высокомерным видом сосредоточил на мне все внимание:

– Что за глупости?

– Почему же? – с не меньшей наивностью уточнила у белого. – Кто же в таком виде по будням ходит?! Тем более у нас в провинции все как-то попроще одеваются. Я, признаться, постоянно ощущаю себя как в обществе школьного учителя. Еще и внимание всеобщее! Ты как белая… э-э-э… ворона.

– Детский лепет, – сокрушил все мои здравые доводы Добровольский. – Выгляжу как серьезный мужчина и ничего менять не намерен. Другой вопрос, если ты привыкла находиться в обществе прыщавых подростков. Сколько там твоему… парню?

Раздраженно сглотнула, понимая, что если заикнусь про Женин возраст, меня поднимут на смех. Поэтому пошла на мировую.

– Хорошо, как скажешь. Но берем разные тележки, и – «я не с тобой»!

С молчаливым вопросом во взгляде белый вновь уставился на меня.

– Тебя все сразу опознают, соберется очередная толпа, и мне совсем не улыбается засветиться рядом! И ничего купить не получится, – с готовностью пояснила я.

– А другая одежда от этого спасет? – с сарказмом уточнил Добровольский.

– Если это будет другой костюм – то нет. Но вот если изменить твой внешний облик кардинально… – красноречиво замолчала, предоставив ему додумывать очевидное.

– Насколько кардинально? – недовольно буркнул Андрей.

Я, едва удержавшись от того, чтобы не подпрыгнуть на месте от удовлетворения, затараторила:

– Образ надо совсем иной – современный, вернее молодежный… Ну, обыденный. Как все ходят – по-простому. Спортивки, футболка, толстовка с капюшоном и кроссы – это в идеале.

Судя по перекосившейся физиономии волка, он мысленно быстренько все себе представил.

– Нет! – непреклонно прозвучало в ответ.

– Хорошо, – мгновенно отреагировав, смиренно кивнула я и полезла в сумку. – Я тебе списочек напишу того, что придется на твою долю покупок.

И сосредоточенно застрочила, отрывая ручку от бумаги только на поворотах. Чуткий звериный слух отчетливо улавливал недовольное ворчание зверя, выдававшее состояние Добровольского. К моменту, когда он припарковался на большом паркинге позади магазина, список был готов и сразу же вручен ему лично в руки. Андрей принялся вчитываться, а я с внутренним удовлетворением наблюдала за стремительно поднимающимися вверх бровями мужчины.

– Что-о-о это? – выдохнул он, по-моему, ознакомившись только с самыми верхними позициями списка. – Дышащие прокладки на каждый день, колготки капроновые третьего размера матовые, прозрачные бретельки для бюстгальтера, набор целлюлозных хозяйственных салфеток – строго в клеточку! – моющее средство для детской посуды?..

С искренним возмущением он поднял взгляд на меня.

– Самое простое тебе выписала, – призналась я, – остальное просто не выберешь.

У волка, видимо, не нашлось слов для внятного выражения своих чувств, поскольку повисла пауза, а потом он осторожно так поинтересовался:

– Третьего размера матовые?..

– Да, – я с воодушевлением бросилась ему объяснять. – Желательно цвет «капучино», но только не глянцевые! Смотри не перепутай – иначе сам будешь носить. И марку, марку выбирай внимательно. А то там их десятки… Я предпочитаю таки…

– Согласен на одежду, – зло буркнул белый, перебив меня на полуслове.

Ощущая себя «на коне», украдкой позволила себе даже быстрый покровительственный взгляд в его сторону. Выбравшись из машины, мы дружно зашагали к тому входу в мегамолл, что вел в отделы с одеждой. Мысленно уже решив, что ему необходимо, целенаправленно подвела Андрея к входу в нужный отдел. Его физиономия уже была кислой! Ощутимо приободрившись, сразу прямиком завела его в примерочную и, велев раздеваться и подглядев размер на пиджаке, радостно унеслась за обновками. Шикарное начало дня! А какая моральная реабилитация за все вчерашние стрессы!.. Есть, есть польза и от навязанной пары!

Отобрав необходимое, подала за нужную шторку и принялась ждать. А вместе со мной две сотрудницы магазина и три покупательницы, сразу засмотревшиеся на Андрея. Еще раз мысленно поздравив себя со здравомыслием – в такого красавца влюбляться – себя не жалеть! – терпеливо ждала… полчаса. Потом забеспокоилась – что там надевать?

– Ты в порядке? – подкравшись к заветной шторке и понимая, что он точно услышит, робко поинтересовалась у укрывшегося за ней мужчины.

– В полном, – процедил он в ответ и, отодвинув занавес, шагнул наружу.

Вот она, несправедливость жизни – во что его ни одень, все потрясающе смотрится! Картину портила только чрезмерно надменная физиономия волка. Ну да ничего – освоится, попривыкнет. С чувством внутреннего удовлетворения шагнула к нему ближе и собственническим жестом накинула ему на голову капюшон, скрывая от восторженных взглядов присутствующих женщин.

– Супер! – подарила заслуженный комплимент.

Добровольский на лесть не повелся и молча направился к кассе, по пути выбросив в мусорку сверток с одеждой и обувью. Там, терпеливо позволив срезать с одежды ценники, расплатился за заказ и вышел из бутика. Я, довольная как слон – теперь со стороны он хоть и производил неизгладимое впечатление, но не идентифицировался! – вприпрыжку понеслась следом.

Теперь по плану нужно было прикупить себе пару простых брюк, майки и куртку. В клан бурых даже за одеждой ехать не хотелось. Посмотрев на сумрачного волка, взгляд которого обжигал даже из-под капюшона, испугалась, что перегнула палку. Поэтому по пути к отделу с нужной мне одеждой набралась смелости и осторожно взяла его за руку. Ну, чтобы не злился, нам ведь еще долго вместе сосуществовать.

Рука белого немного дрогнула, а потом, слегка развернув ее, он переплел свои пальцы с моими. И сбавил шаг. Я же с непривычной растерянностью поймала себя на мысли, что вот сейчас со стороны мы смотримся настоящей парочкой, которая, не желая оторваться друг от друга даже на миг, наслаждается воскресной прогулкой по торговому центру. И выглядели мы, должно быть, естественно и гармонично – высокий, широкоплечий, спортивно одетый молодой парень и достающая ему макушкой чуть выше плеча девушка в балахонистом молодежном платье, держащиеся за руки и идущие вдоль ярких витрин. Не удержавшись, украдкой бросила взгляд в сторону, ловя наше отражение в ближайшей. Красивая мы пара.

Быстро выбрав одежду и кеды, отправилась к кассе. Пока выуживала из сумки кошелек с почти не тронутой последней поварской зарплатой, Андрей успел протянуть карту и все оплатить. Спорить не стала: в каком-то смысле он сам оставил меня без гардероба. А я девушка практичная – от него не убудет.

Следующим пунктом был, собственно, продмаркет.

Здесь наблюдалась привычная для выходного дня картина – массовое нашествие покупателей. Причем настолько массовое, что по сбившемуся на миг от этого зрелища шагу оборотня я убедилась – делать закупки лично ему не доводилось. Но белый стойко сдержался, ограничившись сморщенным носом. Для нашего обоняния избыток запахов присутствующих, помимо ароматов, присущих собственно магазину, был чрезмерным.

Но я объективно полагала, что выдержки Добровольского надолго не хватит. Поэтому, подхватив тележку, передала ее мужчине и, скомандовав двигаться следом, устремилась вперед – в муравейник снующих покупателей.

Первой в условном списке покупок значилась бытовая химия и средства личной гигиены. Кто как, а я всегда вдумчиво читаю этикетки на любом товаре, выясняя состав, производителя и сроки годности. Поэтому процесс шел медленно: я изучала информацию на каждой бутылочке, принюхивалась ко всему ассортименту ароматизированной туалетной бумаги, выбирала наиболее гипоаллергенный порошок без резкого запаха… И краем глаза следила за стоящим неподалеку Андреем.

К моему невыразимому разочарованию, он был выдержан и спокоен. Внимательно всматривался в снующую толпу и тихо ждал, пока я выберу все необходимое. Пришлось смириться и топать дальше – за колготками, медикаментами, всякими женскими мелочами. Там точно «даст слабину» и хотя бы заворчит или поторопит! Следуя этому убеждению, пересмотрела кучу колготок и чулок, выбирая среди марок, цветов и размеров. Потом перенюхала все шампуни, гели, пенки, масла, кремы… Тишина.

– А тебе что-нибудь надо? – решила я «стимульнуть кризис». – Может, шампунь? Гель? Какой ты предпочитаешь?

– На твой выбор, – невозмутимо отозвался белый, одарив немного насмешливым взглядом и продолжая принюхиваться к окружающим ароматам.

Чтоб ему ежом подавиться! Вообще непробиваемый какой-то! А я так надеялась над ним подшутить…

Из чувства мстительной вредности выбрала самые «термоядерные» ароматы, а потом еще до кучи купила в экономразвале мужского белья труселя по типу семейных, вызывающего ярко-оранжевого цвета с провокационным рисунком. Впрочем, и прочие их характеристики были за гранью фантастики – длиной едва ли не до колен, они чем-то смахивали на шотландскую мужскую юбку. А изображенный на тыловой части грозный заяц, вооруженный двустволкой, «громко думал»: «Нам не страшен глупый волк!»

Увидев их, поняла, что это судьба и пройти мимо не смогу.

– Они совершенство? – не удержалась от ехидного вопроса, развернув их перед Андреем.

Он, вдумчиво и всесторонне осмотрев представленную деталь туалета, неожиданно с энтузиазмом согласился:

– Великолепны! Может, мне примерить?

Чем убил во мне все торжество момента.

Многочисленные матери семейств, что миг назад рьяно рылись в развале мужских трусов, тут же с предвкушением уставились на Добровольского. Я же, с трудом удержавшись от того, чтобы не обозвать его извращенцем, бросила «новинку» в тележку и резко направилась в другой отдел.

– Какое лучше взя… – резко обернулась, решив выяснить его отношение к выбору мяса, и неожиданно поймала на лице белого выражение абсолютного удовольствия. Которое тут же было стерто, явив мне привычно безразличную мину! Андрей явно наслаждался происходящим! А значит, что-то тут не так…

Мгновенно насторожившись, остановилась, поджидая, пока кативший тележку Андрей поравняется со мной. Сделать это было непросто: нас окружала толпа снующих во всех направлениях со своими тележками покупателей, но Добровольский двигался невероятно ловко, каждое движение было выверенным и спокойным. Словно полжизни тут проработал.

Заподозрив неладное, решила сменить тактику.

– Убегалась, – со вздохом опершись ладонью на ручку тележки, кивнула по направлению сектора с развесной продукцией. – Купишь орехов, овощей и фруктов?

Белый перевел взгляд на большие лотки с овощами и фруктами, каждый из которых был окружен кольцом выбиравших себе «экземпляры» получше покупателей, потом посмотрел на терявшуюся где-то в глубинах зала очередь к весам самообслуживания и… согласно кивнул:

– Конкретно что надо?

Быстро озвучила перечень, посмеиваясь в душе над его наивностью. В отдел с разновесами я никогда не ходила – гиблое дело. Пока прорвешься к нужному продукту, пока отстоишь очередь, чтобы все взвесить, – не только волком на окружающих смотреть будешь. Но сейчас пришлось пойти на крайние меры, поскольку появилось стойкое убеждение – оборотень со мной играет. А раз он развлекается за мой счет, то и мне можно. Договорившись с совестью, оперлась спиной о стену и приготовилась наблюдать в ожидании развлечения.

Благо цель была приметной. Над толпой людей я отчетливо отмечала продвижение скрытой серым капюшоном макушки. Что удивило – он нигде надолго не останавливался!

Тут, там… Потом вдруг серый капюшон «выныривал» еще где-то… Одним словом, не прошло и пятнадцати минут, как, к моему разочарованию, он был уже в очереди на взвешивание товара! Дальше – больше. Мне пришлось ухватиться за челюсть обеими руками, стремясь удержать ее от позорного падения. Ведь вопреки всем законам мироздания волк каким-то невообразимым образом, перекидываясь парой фраз со стоявшими впереди него женщинами, буквально как нож сквозь масло неумолимо продвигался к весам! Вопиющая несправедливость! Я бы там пару часов стояла.

Стоит себе признаться, что, скорее всего, когда белый со множеством пакетов в каждой руке неприлично быстро вернулся к нашей тележке, кислое выражение лица было у меня.

– Как же ты… быстро! – с ноткой зависти прокомментировала я недостижимый для себя результат.

– Да? – он, укладывая пакеты в тележку, удивленно покосился на меня. – Там такие милые дамы. Стоит отметить чей-то наряд или удачную прическу, как просто поражают любезностью, уступая место или пропуская вперед.

Моя челюсть все же упала, стоило мне представить впечатление, которое производили на домохозяек животный магнетизм и обаятельная улыбка Добровольского.

Шах и мат! Надо было это предвидеть. Разочаровавшись в собственной предусмотрительности, испытывая острый приступ уязвленного самолюбия, неожиданно подумала, что не так он и хорош… Если присмотреться – подбородок тяжеловат! Вот!

Признав полнейшее фиаско, дальнейшую часть похода по магазину решила посвятить себе. Хватит думать о белом, буду просто наслаждаться моментом. Зарулив в мясной отдел, с присущим мне вниманием и тщательностью набрала полтележки разного мяса, полностью сосредоточившись на размышлениях о том, что я смогу из всего этого приготовить.

Улыбаясь собственным мыслям, бродила от витрины к витрине, придирчиво изучая ассортимент. В какой-то момент поймала пристальный волчий взгляд и на волне испытываемого позитива, не задумываясь, игриво показала ему язык.

Тут же отвернувшись, принялась выглядывать печенку. Ух, что я из нее сделаю! Только быстрый взгляд на часы и мысль о работе вернули в реальность – надо поспешить. У меня же еще большой и голодный волк на попечении!

Поэтому, сгрузив товары в тележку, быстро устремилась дальше, не сомневаясь, что белый след не потеряет. Рыба, молочка, сыры, специи, вкусности к чаю – побаловала себя всем, что душа пожелала. Для себя одной никогда столько не покупала, а тут, раз уж такой повод, на двоих…

Когда, пристраивая на верхушке переполненной тележки решетку с яйцами, услышала вопрос: «Первенца ждете?» – потрясенно оглянулась.

Рядом, немного позади, стояла, карауля свою тележку, довольно крупная женщина и с самым добродушным видом рассматривала меня. Растерявшись от смысла вопроса, попыталась понять, что натолкнуло ее на такой невероятный вывод. Никак не могла сообразить, как облечь в словесную форму собственное недоумение, когда Андрей, приобняв меня за плечо, милейшим тоном поинтересовался у дамы:

– Как же вы нас рассекретили?

Я обомлела от этой фразы. Добровольский сегодня просто в ударе!

Собеседница неожиданно звонко рассмеялась и пояснила почему-то мне:

– Это опыт! У самой трое спиногрызов. Я пока стою тут, жду – муж отошел летний стеклоомыватель купить – и наблюдаю за вами. Такая пара! Детки красивыми будут! Так вот, у меня глаз наметан – когда еще муж таким заботливым и терпеливым будет? Вот сразу и поняла, что малыша ждете.

Возмущенно дернувшись, вывернулась из полузахвата белого, который, судя по колебаниям груди, беззвучно веселился, и буркнула беспардонной даме:

– Извините.

Отбежав на пару шагов, не оглядываясь, позвала Андрея:

– Идем к кассе!

Следующие полчаса прошли в обоюдном молчании: я кипела праведным негодованием, а Добровольский однозначно веселился, но старался сохранять невозмутимый вид, выкладывая товары на ленту у кассы.

И я бы обязательно не сдержалась, высказав ему все о нездоровом чувстве юмора, но… Не знаю как, только ощутила резкую перемену в белом. Своего альфу я чувствовала. И волчица одновременно заволновалась внутри, реагируя на изменение эмоционального настроя волка, призывая меня к осторожности. Подняв взгляд, посмотрела на Андрея. Он с характерным прищуром в упор смотрел на мужчину, стоящего в очереди через три кассы от нас. Крупный. Очень. Но при этом двигающийся легко и собранно. Оборотень! Не волк. Вот это да! На земле клана бурых чужак.

И он так же пристально вглядывался в Андрея своими глубоко посаженными глазами, явно распознав нашу природу. Нервно вздрогнула, сообразив, что это – медведь! Поэтому без малейшего звука протеста позволила оплатить все белому, так и не прервавшему зрительного контакта с чужаком, и оперативно сложила расфасованные по пакетам покупки в тележку, готовая броситься наутек.

Убегать не пришлось. Добровольский неожиданно для меня, словно забыв о факте присутствия чужака, спокойно перехватил ручку тележки и, увлекая меня за собой, покатил ее к выходу.

– Надо предупредить клан? – осторожно намекнула я, когда мы удалились за пределы слышимости острого слуха оборотня.

– Бурых? Они в курсе, – бросил Андрей и неожиданно сменил тему: – До начала твоей смены есть время. Предлагаю сгрузить покупки в машину, вернуться и зайти в кинотеатр на втором этаже. Там же рядом, в ресторанчике, можно перекусить.

– В кино?! – неуклюже споткнувшись, я удивленно моргнула. Как-то совсем не это виделось мне нашим следующим шагом.

– Да, – с невозмутимым видом покосился в мою сторону белый.

– А… медведь? – заволновалась я. Мало ли что означает его появление…

– Все нормально. Мы друг друга поняли, – внешне безразлично отмахнулся Добровольский, однако чуткую настороженность волчицы это не обмануло: толика тревоги в его тоне присутствовала. Впрочем, поход в кино выглядел очень заманчивой идеей. И вообще, кто тут альфа? Так что в этой ситуации белому виднее.

Быстро сгрузив покупки – хорошо, что я догадалась взять много специальных термических пакетов для замороженных продуктов! – быстро вернулись в мегамолл. Определившись с фильмом, купили билеты и отправились подкрепиться: до начала сеанса оставалось сорок минут.

Я искренне радовалась, сразу воспрянув духом и махнув рукой на всякие глупые домыслы незнакомых мамаш. В кино давно не была, да и ощущала себя с волком комфортнее в многолюдном месте, чем наедине в обособленной обстановке квартиры. Опять же, готовить не надо!

Получив выбранную еду, уселись в отдаленной кабинке на мягкие диванчики.

– Цирк на сегодня закончен? – снимая пробу с местного фирменного блюда, неожиданно с ехидцей поддел Добровольский.

– Ага! – возликовала я, посчитав, что отпираться глупо. – Значит, все же обиделся!

Андрей весело хмыкнул и с особым намеком в тоне веско сообщил:

– Дам тебе совет на будущее. Обижаются мальчики. Это очередное заблуждение, в котором ты себя убедила, встречаясь со своим малолетним человеческим… другом. А вот если бы ты знала, как поступает в этом случае мужчина… – и волк красноречиво замолчал.

Возмущенная очередным «наездом» на Женю – которого он даже не знает, чтобы иметь право судить! – сразу вскинулась:

– Ой, не надо мне этих дедовских представлений! И чем же таким сверхвиртуозным ответил бы мне «мужчина»? Прикусив щеку от натуги, изображал бы великого стоика и молча сносил все?!

– Мужчина – если он, конечно, мужчина – сразу переиначил бы все твои ожидания, обосновал, убедил в том, что вовсе не этого ты изначально хотела. И ты бы сама в это в конце концов поверила и начала его слушаться. А мальчик – да, он просто обидится. Надеюсь, ты все поняла и в дальнейшем сама себя расстраивать не будешь, – со своим невыносимым прищуром «просветил» меня, темную, Добровольский.

С кем я связалась?! Хотя контраргументов не было, его прямолинейность я оценила. Но по-детски захотелось оставить последнее слово за собой, поэтому я с внешне невозмутимым видом показала ему язык – на миг высунув розовый кончик изо рта и поболтав им в воздухе. Правда, тут же осеклась, закономерно полагая, что сейчас устыдят и за это!

– Поймаю и откушу, – сделав мне «страшные глаза», милейшим тоном пригрозил белый.

Вот же ж… Немедленно показала ему язык еще раз, сразу добавив:

– Буду все пересаливать! Без языка – только так!

Добровольский вздохнул и сосредоточился на своей тарелке. Я горделиво приосанилась – есть и нам, простым девушкам, чем пригрозить «Его Совершенству»!

Обед прошел в мирной и молчаливой обстановке. Прихватив попкорн, уселись в соседних креслах в кинозале, ожидая начала фильма. Народу было немного. А уж когда выключился свет, погружая помещение в интимную темноту, на меня и вовсе снизошла расслабленность. А что еще надо в кино для счастья? Кроме кино, разумеется! Достойный мужчина под боком? Имеется. Так что выходной все же удался, позволив расслабиться и немного абстрагироваться от плохих новостей, полученных накануне.

К моему удивлению, не прошло и десяти минут с начала блокбастера, как Андрей, тихим шепотом предупредив меня, осторожно встал и вышел из зала. Ну, может, в туалет захотел?.. Фильм был интересным, поэтому на посторонние размышления времени не оставалось. Однако, когда спустя полчаса мой спутник вернулся, я сразу учуяла чужой резкий запах. Медведь! И что бы это значило? Но если бы хотел – сказал бы сам. А так, какое я имею право выспрашивать? Так что приступ любопытства пришлось подавить, надеясь, что со временем все как-нибудь само разъяснится. Да и сюжет захватил основательно, вытеснив постепенно прочие мысли. Я настолько распереживалась за героев, что в самый драматичный момент схватила Андрея за руку, ища эмоциональной поддержки. В ответ он по-волчьи довольно заворчал и слегка сжал мою ладонь в ответном жесте одобрения. Но я, опомнившись, свела неосознанное движение на нет, решительно высвободив руку.

Фильм мне понравился очень, а уютный полумрак позволил расслабиться настолько, что, слегка съехав с кресла, я закинула ногу на ногу, а голову положила на плечо Андрея. Он не протестовал, а мне так было удобно.

Сюрпризом после окончания фильма стал небольшой видеообзор, посвященный созданию как собственно фильма, так и спецэффектов. В итоге времени едва хватило на то, чтобы успеть доехать в пиццерию до начала моей смены. Четко проинструктировав Андрея на предмет того, что и куда положить, и махнув ему на прощание рукой, понеслась на работу. А завтра с утра на учебу.

Глава 11 Елена

Неделя пролетела в небывалой спешке. Сейчас, помимо учебы и работы, организационной и методической подготовки к грядущей практике, которой наша группа занималась после лекций, мне приходилось еще фактически «вить семейное гнездышко». А как иначе? Пусть это сожительство с белым было временным, но необходимости обживаться и уживаться оно не отменяло. Так, наша квартира постепенно заполнялась всем необходимым для жизни. В первую очередь, конечно, продовольственными запасами и нужной мне утварью, и уже во вторую повсюду появлялись различные личные вещи – от книг и музыкальных дисков до корзины под грязное белье и аптечки. И самое потрясающее, что процесс организации нашего жизненного пространства мне очень нравился. Почему я раньше не съехала из родительского дома? Чего боялась? Впрочем, возможно, ответ на вопрос крылся в присутствии Добровольского. Ведь я не была одинока, не была вынуждена проводить тоскливые вечера за книгой или просмотром фильма. Наоборот, жизнь била ключом, заставляя меня крутиться на триста шестьдесят градусов, успевать проделывать одновременно массу всяких дел. И меня все это невероятно устраивало. Каждый день оставлял в душе чувство удовлетворения, принося много нового, даря положительные эмоции.

Так, очень интересно было выстраивать совместное существование с Андреем. Каждый из нас обладал собственными привычками, что-то любил, что-то, наоборот, раздражало. И нам обоим важно было, учитывая невозможность взять и разбежаться, научиться жить вместе, подстроиться друг под друга с наименьшими потерями для себя. А для меня это был особенно важный момент, какая-то подспудная «школа жизни», вопрос самоутверждения и самостановления. Ведь я изначально решила, что вопреки всем его небожительским замашкам и властности манер не позволю себя «продавливать» по каждому поводу, буду исходить из собственных интересов. Изначальные условия нашего с ним соглашения предполагали партнерство, а значит, конечно, с учетом разности наших возможностей, равноправие!

Именно к этой константе я стремилась всячески его возвращать, не позволяя воспринимать себя как нечто подневольное и кругом обязанное. Мы договорились, что будем откровенны, высказывая свои претензии и пожелания, касающиеся периода совместной жизни. Иначе нельзя: сложно сосуществовать с кем-то, по сути посторонним, контактируя столь тесно.

Тем более что на моем фоне Добровольский оказался кошмарным партнером для совместного проживания. Он… Тут дня не хватит, чтобы перечислить массу неудобных привычек и – невероятно, но факт! – бытовой неорганизованности белого волка. И патологическая неспособность убирать все на место, какая-то несуразность в выборе одежды и ее сортировке в шкафу, отсутствие режима в повседневном существовании – он мог ночь напролет просидеть за работой у компьютера, а потом спокойно продрыхнуть весь день или, будучи занятым, не есть весь день, зато к ночи прийти и опустошить холодильник! Одним словом, всем восхищенно замиравшим при его появлении женщинам я бы порекомендовала пожить с ним недельку! Это как ничто другое мгновенно стирало с белого ореол идеальности. Мне он уже не казался таким восхитительным, как поначалу.

Впрочем, он тоже ворчал, что моя эргономичность и «болезненная мания все прибирать, сортировать и содержать в порядке» за гранью всякого здравомыслия. Но… В итоге мы, поначалу мелко пакостя друг другу и открыто бунтуя, все же сумели выработать компромиссы почти по всем вопросам. Так, я, безжалостно вышвыривая на пол все кое-как засунутое содержимое его половины шкафа, добилась значительного прогресса – Андрей стал подходить к проблеме ответственней, следить за порядком внутри. Но и он, жестко пресекая все мои попытки внедрить в его существование распорядок с регламентированным графиком, добился для себя свободы во времяпровождении и продолжал решать какие-то свои вопросы в удобном для себя режиме. А самое главное – де-факто обязал меня кормить его вкусно и обильно!

Вот за этим делом мы всегда и договаривались, находя выход из любого тупика. Теперь у меня в холодильнике всегда было что-то «на всякий случай», а готовить приходилось каждый день, причем в серьезных количествах – белый ел просто как мамонт!

– Через три месяца станешь огромным, как медведь! – возмущалась я, когда он в третий раз просил добавки. Белые и так были очень крупными особями, но если столько есть…

– Прекрасно! Тебе на самом высоком уровне скажут «спасибо» и назначат пожизненную пенсию, – с ухмылкой парировал он, уплетая за обе щеки.

– Да мне-то что! – искренне ужасалась я в ответ и с самодовольным видом, зная себе цену, добавляла: – Ты же привыкнешь за три месяца! Придется потом повара нанимать. А в сравнении со мной любой померкнет.

– Пойдешь ко мне в кухарки? – тут же, прищурившись, спрашивал белый.

– Нет! – категорично отвергала я перспективу «загубить жизнь на корню».

– Почему? – наигранно «ныл» он. – Как же я буду жить? Это как персональный наркотик – знать, что придешь на кухню, а там – что-то безумно вкусное!

– Сейчас от всего лечат, – негодовала я.

– Вот оно – заблуждение юности! – откровенно ржал Андрей, помогая мне с уборкой посуды.

Впрочем, с вопросами готовки он старался по возможности помогать: купил посудомойку, кучу комбайнов и прочей техники, с энтузиазмом поддержал неосторожно высказанную мною как-то мысль записаться на каникулах на курсы мексиканской кухни, а также… под моим гневным взглядом и при красноречивом помахивании будильником чистил картошку!

Одним словом, питание было у нас единственной темой, в которой разногласий практически не возникало!

Чем белый занимался днем, я не представляла, но он всегда неизменно лично отвозил меня в университет, на работу, а также забирал назад. Моя «шестерочка», заботливо доставленная в подземный паркинг возле дома, одиноко простаивала на месте. Ну да ничего! Все вернется на круги своя! Так что я каждое утро обязательно кидала на нее внимательный взгляд, не позволяя себе забыться и раствориться в настоящей действительности. И мысли о будущем и о семье меня не оставляли, но пока я не приняла нужного решения, будучи не уверена, что ситуация к моменту истечения срока по древнему договору не изменится.

Кристине я позвонила в понедельник во время большой перемены, пока Женя ушел «добывать» нам в студенческой столовой чего-нибудь перекусить. Мы вдвоем, подобно многим другим студентам, наслаждаясь весенним теплом, заняли лавочку в парке перед учебным корпусом.

– Крис? Это я, – сказала первым делом, немного робея и не зная, как сестра отреагирует на мой звонок после случившегося на охоте.

– Привет, – сестра была сдержанно спокойна. – Как с белым живется?

Я вздохнула.

– По-разному. Он слишком… альфа.

– Ты смотри с ним поосторожнее, – неожиданно зашептала Кристина. – Он очень опасен! Однажды он даже загрыз волчицу, представляешь? Просто за то, что она выбрала другого самца! Так что не доверяй ему и не верь никаким любезностям. Но очень постарайся ему понравиться, главное – не перечь! Щенки от белого – твой самый реальный шанс закрепиться в стае.

– Загрыз волчицу? – я вздрогнула, вспомнив убитого бурого волка.

– Да! И она была сильной. Так что тебя…

– Лучше бы ты его тогда уговорила на замену! Мне ли с ним тягаться? – честно призналась ей.

Кристина немного помолчала, прежде чем рыкнуть:

– Я передумала! Решила, что должна быть верна своему волку! Надеюсь, что Петр станет бетой Егора, и мне не хотелось бы всяких слухов о белом. Сама понимаешь… – и тут же добавила: – Но тебя ничто не связывает, так что не упусти свой единственный шанс.

Брр… Вот уж как раз такой участи мне не хотелось, в этом я с Кристиной была не согласна, но спорить не стала, переведя разговор на интересующую меня тему:

– Как мама?..

– Не знаю, я сейчас занята. После охоты в поселок клана не ездила и домой не звонила, – разбила мои надежды Крис.

– Передай ей от меня привет и просьбу позвонить. Я сама опасаюсь, не хочу, чтобы в это время еще кто-то дома был.

– Хорошо, – буркнула сестра и отключилась.

В четверг мы с Женей, как и договорились, сбежали с пар по естествознанию и отправились в «студию» друга, работать над картиной. Собственно, друг уже начал – еще, как я подозреваю, в ночь проведения факультетского праздника, – но вот сейчас приступил к той части, где предполагалось мое участие. Трудилось юное дарование на даче, благо дом был оснащен отоплением и имел широкую веранду, дававшую много естественного света. Сейчас же, весной, когда вокруг все зеленело, солнышко было непривычно ярким, а росший неподалеку сосновый бор радовал смолистыми ароматами, поездка сюда стала истинным наслаждением.

Женя быстро домчал нас на своем мотоцикле, даже при наличии шлема приведя мои волосы в состояние полного хаоса. Еще когда мы шли к мотоциклу, друг предупредил:

– Ты не паникуй. Раздеваться полностью не надо – только до пояса. Накинешь на себя полотенце, встанешь в нужном месте ко мне спиной и снимешь его. Мне главное – линию плеч, изгиб спины изобразить…

Он меня окончательно успокоил.

Впрочем, три часа с небольшим простоять, не двигаясь, оказалось делом муторным, однако полезным. От нечего делать я размышляла, обдумывая случившееся со мной, множество навалившихся сразу проблем и перемен.

– Много раз понадобится приезжать и позировать? – уже одевшись, разминала я слегка затекшие плечи.

– Два или три точно, – честно предупредил друг, судя по выражению лица, витающий в этот момент в каких-то своих мыслях.

Мы немного погуляли рядом в лесу, наслаждаясь ощущением свежести пробуждающейся природы, прежде чем отправиться назад. Важно было успеть ко времени окончания лекций, ведь меня должен был ждать «кузен». Да и заехать домой и помыться перед сегодняшней сменой было необходимо: я вся пропахла красками и уайт-спиритом.

Неожиданностью того дня стало явно плохое настроение волка. Чем бы он ни занимался сегодня в мое отсутствие, удовлетворения ему это не принесло. Добровольский, отвозя меня домой, был хмур, молчалив и краток! С расспросами лезть к нему не стала, понимая, что на все могут быть свои причины. Меня вот тоже иногда тянуло просто посидеть в одиночестве и послушать спокойную музыку. Андрей в такие моменты в компанию не набивался, уходя в спальню или на кухню.

Да и у него бывали такие периоды сосредоточенности. Вот, к примеру, в те два раза на этой неделе, что мы вечерами ездили в лес побегать в волчьей ипостаси – Добровольский, кажется, поставил перед собой задачу в кратчайшие сроки научить моего зверя всему! – он тоже был по дороге очень собран и молчалив. Мне даже казалось, что он ведет со своим волком какой-то разговор.

Впрочем, все мысли о настроении моего невольного партнера вылетели из головы, когда, вернувшись в комнату после душа и намереваясь одеваться, услышала сигнал «напоминалки» телефона. Это означало… Обычно этот сигнал служил «предтечей» моего отбытия на частную семейную территорию, в усадьбу Фирсановых – подальше от любых волков! Через три дня у моей волчицы ожидалась течка… Закрутившись в делах, совершенно позабыла о грядущем событии. Что делать?! Паника стала буквально осязаемой.

Быстро одевшись, с влажными волосами, едва не бегом выбежала в кухню, где Андрей невозмутимо поглощал подогретый мною сразу по приезде обед. У меня язык не повернулся нарушить его умиротворенный покой, сообщив о предстоящем. Но мы договаривались, что я его предупрежу, поэтому… Решила сообщить «новость» перед тем, как в пиццерию уйду – пусть в одиночестве сегодняшней ночи морально настраивается. Мне бы было и тяжело, и неловко находиться рядом в это время. Ведь мы оба понимали, что может случиться, если белый не справится с контролем над своим зверем.

В итоге, пока доехали к месту моей работы, я в душе вся издергалась. А вот волчица, напротив, пребывала в нетерпеливом предвкушении – рядом такой самец, а тут его интерес явно резко повысится! Именно этого – внутренней природы зверя – я и боялась, понимая, что никак не смогу помешать ей завлечь белого. Одна надежда, что Добровольский был прав, рассуждая о сильном контроле над своим волком. Иначе… мы повяжемся. Это так же неизбежно, как и естественно. Есть, конечно, крошечный шанс, что моей волчице «взбредет в голову» отдать предпочтение иному волку, но… я не сомневалась, что белый с таким поворотом событий не смирится и клыками докажет свое право. Да и против такого генофонда ни одна самка не устоит. Тем более моя – слишком молодая. И совсем не факт, что человеческие пилюли помогут оборотнице. Но хоть какая-то надежда…

Мои мысленные терзания Добровольским были замечены, несколько раз он бросал вопросительные взгляды. Но я лишь отворачивалась к окну, твердо решив сказать ему о «событии» и потом сразу сбежать на работу. В итоге, уже распахнув дверцу и готовясь выбраться из машины, повернулась к белому и максимально бесстрастным тоном сообщила:

– Через три дня начинаю «есть» пилюли, имей в виду, – и шустро покинула общество сразу напрягшегося волка.

Не то чтобы он этого не предвидел, но одно дело знать, что это будет когда-то, и другое – что сейчас! По крайней мере, сразу напрягшиеся скулы мужчины дали мне понять, что масштаб надвигающихся проблем осознан. А чтобы что-то придумать – у него есть целая ночь.

Моя же смена тянулась невыразимо медленно, в будни на ночное время приходилось мало посетителей, давая возможность вновь и вновь проникнуться ужасом собственной участи. Впору гадать на ромашке – стану мамой или нет?

Но к утру я все же убедила себя в благополучном исходе дела – уж такой профи в вопросе взаимоотношений с противоположным полом, как Добровольский… Да он наверняка десятки раз через все это проходил и пока бездетным ходит! Так что и мне паниковать не стоит, тем более он – мой альфа. Если заигрываниям моего зверя его волк противостоять не сумеет, сам Андрей меня «в приказном порядке» принудит угомониться! Ведь он, в отличие от меня, сильнее.

Когда под конец смены в кухню вбежала Анжела и радостно зашептала:

– Пришел! Опять пришел тот щедрый посетитель! И опять мяса заказал. Так что давай – сделай ему все по высшему разряду!

Не знаю, что на меня после этих слов нашло, но решила – уж я ему сделаю! Ходит тут, смущает… Можно подумать, дома поесть нечего! В личности посетителя я не сомневалась, поэтому откровенно рискнула местом – во весь его заказ вместо соли добавила сахара!

Когда уже выкладывала готовую еду на широкие блюда, украшая зеленью и каплями соуса, зазвонил телефон. Мама!

Обрадованно спихнув готовый заказ на специальный столик, схватилась за трубку.

– Привет! – не скрывая радости, поприветствовала маму. – Кристина все же не забыла просьбу передать?

– Кристина? – мама явно не поняла. – Лена, все ли у тебя в порядке? Очень волнуюсь, но позвонить раньше возможности не было. Только сейчас и альфа, и Егор ушли со стаей.

– Мамуль, все хорошо, – я сразу решила слукавить, чтобы не тревожить маму. – Белый меня в обиду не дает и даже поддерживает. Хотя с ним тоже тяжело временами.

– Он надежный, – мамина убежденность удивила. – Держись его. И постарайся сделать так, чтобы через три месяца он не захотел расставаться.

– Мам?! – я опешила.

– Да, Лена! Для тебя он – лучший вариант. Никто другой такой защиты не предложит, а с ним будут считаться.

– Ты всерьез полагаешь, что Добровольский-младший создаст пару с моей волчицей? – изумилась я маминой логике.

– Нет, конечно. Но если у вас будут общие щенки, то он все равно заберет вас в свой клан и будет помогать, гарантирует защиту, – горячо зашептала мама. – Пусть потом и в пару с другой объединится, ты его поддержку не потеряешь. А он – будущий альфа белых и глава нашей общины. При таком раскладе тебе вредить не рискнут.

– Это невозможно! – меня даже передернуло. – Я не хочу так рано щенками обзаводиться! И быть в таком положении при нем в чужом клане… Щенки тоже когда-то вырастут. И… я надеюсь, что смогу встретить свою пару, того, с кем захочу ее создать.

– Доченька, – мама, судя по звукам, заплакала, – это не так страшно, это суть нашей природы. Инстинкт размножения, защиты потомства затмит страх и неуверенность. Все не так сложно. У меня тоже рано первый волчонок появился. А про самостоятельный выбор лучше не думай, удел слабого зверя – подчиняться. В любом случае этот выбор сделают за тебя, не приняв твоих пожеланий в расчет. Поверь моему сердцу, лучше находиться под защитой Добровольского.

Эти слова сразу напомнили мне о том, что Егор был сыном другой волчицы. Кристина старше меня на восемьдесят лет. При мамином возрасте, получается, «ранним волчонком» была не она?..

– Мам, – я сама испугалась серьезности тона, – мне очень надо поговорить с тобой… лично. Приезжай или к нам, или в университет, или куда удобнее в городе – я подъеду. Мне о многом надо тебя спросить.

Какое-то время мама молчала, отвечая мне только всхлипами.

– Ладно, – после паузы грустно согласилась она. – Я постараюсь. И предупрежу тебя о встрече.

– Спасибо, – прошептала я.

– И Лена… – мама замялась, – у тебя же течка на подходе?

– Да.

Опять до меня донесся тяжелый вздох.

– Альфа бурых решил перенести начало боев на несколько дней – они начнутся в понедельник. Вы будете обязаны присутствовать.

Ик! Это… это даже хуже, чем кошмар. Я-то планировала измучиться, но в ближайшие дни не перекидываться, чтобы не позволить второй сущности натворить непоправимых ошибок. А на боях… Там только в виде волчицы. Волчицы, привлекательной для всех самцов стаи! И, главное, для белого волка. Захотелось завыть от отчаяния.

С работы выскочила первой. В голове крутилась одна мысль: «Надо скорее что-то придумать!» Предупредить Андрея о переносе боев. А дальше… Его волк в одиночку не справится, от меня помощи никакой – скорее, вред. Ведь волчица наверняка будет только рада вниманию большого количества самцов, сражениям за нее. Неужели тот, кого я всегда считала отцом, настолько жесток? Он не может не понимать, в каком напряженном состоянии будет белый, он знает, что будут жертвы… Так важно достать Андрея? Почему?

Его запах учуяла сразу – сегодня он не таился, дав мне возможность быстро сориентироваться относительно своего месторасположения.

– Повар сегодня был особенно «благосклонен»? – стоило мне плюхнуться на пассажирское сиденье, с ухмылкой поинтересовался Андрей, но сразу осекся, стоило нам встретиться глазами. – Что?!

Судя по тону последнего вопроса, вид у меня был порядком издерганный и напуганный.

– Отец… – я сбилась. – Альфа бурых перенес время боев. Оно теперь совпадет с моей течкой!

Собственный голос больше напоминал писк мышки, нежели рык взрослой волчицы. Но ситуация действительно казалась безвыходной!

– Откуда информация? – спокойно и с характерным прищуром.

– Мама звонила недавно.

– Нас официально не уведомили, – задумчиво отметил Андрей.

– Наверное, накануне скажут, – с чувством стыда вздохнула я.

Добровольский завел машину, и мы поехали домой. При этом он молчал, размышляя и явно не собираясь продолжать разговор. Меня же трясло нервной дрожью, и жутко хотелось какой-то активности. Хотя бы варианты обсудить…

– Что сделаем? – не утерпела в итоге. – Может быть, сбежим? Если вдвоем, то это не нарушает условия договора… наверное.

– Нет, – сразу отозвался оборотень, – хотелось бы поприсутствовать… раз так настойчиво ждут. Но я подстрахуюсь.

– А… справишься с собой? – настороженным взглядом, с тревогой ожидая ответа, уставилась я на профиль мужчины.

– Думаю, да, – кивнул Андрей, не отводя взгляда от дороги.

Мне же в этот момент вспомнились слова Кристины про волчицу, которую он загрыз. И в душе шевельнулся червячок сомнения – так ли уж стоит полагаться на его веру в себя? Вряд ли я для белого значу больше, чем для стаи бурых. Поэтому, под влиянием всплеска адреналина, решилась спросить прямо:

– Я знаю, что ты загрыз волчицу. Тогда ты тоже был уверен в своем звере?

Вот теперь Добровольский обернулся, вперив в меня взгляд, заставивший в полной мере осознать – с ним шутки плохи.

– Откуда? – притворяться, что не поняла вопроса, было глупо.

– Кристина сказала, – пролепетала.

– Когда?

– Вчера. Я ей звонила. Днем.

– Еще что-нибудь сказала? – кажется, интерес на его лице был неподдельным.

Я смутилась. Говорить о рассуждениях сестры, естественно, не было желания. Поэтому, хоть и чувствуя, насколько неправдоподобно звучит голос, все же пролепетала:

– Нет.

Добровольский отвернулся и замолчал, продолжая уверенно двигаться к дому, в котором находилась наша новая квартира. А ответить на мой вопрос? Или там все настолько скверно?

В итоге молчала и я, страшась переспрашивать. Однако ответить он намеревался. Это я поняла по тому, что, едва мы оказались за дверями квартиры, Андрей с серьезным видом попросил:

– Пошли на кухню. Поговорим.

Я, стараясь унять волнение, принялась набирать в чайник воды, суетиться с завтраком, стараясь не поворачиваться к Андрею лицом. Возможно, так ему будет легче рассказать обо всем. Мне-то точно будет легче услышать что угодно, не глядя ему в глаза.

– Лена, ты уже сядешь? – как оказалось, в его планы подобное не входило.

Сразу уселась на стул напротив него, приготовившись слушать.

– Понимаю, что ты не обязана прислушиваться к моим словам, но настоятельно тебя прошу – меньше руководствуйся словами твоей… семьи, – никак не ожидала, что речь пойдет об этом. Даже удивленно вздохнула. – Начинай жить своим умом и учись судить обо всем по собственным впечатлениям, – поднажал белый.

Согласно кивнула – с этим не поспоришь. Я и так уже с настороженностью отношусь ко многому. Вот и к Добровольскому тоже. Все же «та» волчица…

– И да, по поводу того, что мой волк загрыз самку… – он словно услышал мои мысли. – Не было этого. Ее загрыз твой брат. Но все обставили так, словно это сделал я. Мне же тогда не хватило понимания, насколько прогнила душа твоего отца. Но сейчас я это осознаю в полной мере, поэтому готов ко всему. И тебе настоятельно советую не быть такой доверчивой. Учись на собственном опыте.

И хотя Андрей не посчитал нужным поделиться со мной хоть какими-то подробностями, я интуитивно ему поверила. Просто до сих пор перед глазами отчетливо стояла картина бросившихся на моего зверя бурых волков, одним из которых был зверь моего «брата». И яростный оскал волка Егора Фирсанова не оставлял у меня сомнений относительно его намерений. И от этого в правоту слов белого верилось легко.

Но сомнений относительно самоконтроля не умаляло.

– Как мы будем действовать, раз остаемся тут? Ты уверен в себе? Ведь придется находиться рядом со мной. И не только тебе, но и, получается, твоему волку. Я же не представляю, что моя волчица выкинет… – поделилась основными тревогами.

– Скажу честно, доподлинного ответа я не знаю. Мне приходилось находиться в такие периоды рядом с волчицами, но я стремился свести это время к минимуму. Тут же мы живем вместе. Но я намерен все свои силы приложить к тому, чтобы сдержаться. И, в принципе, уверен в себе. А на боях, если все идет по правилам, допускается только соперничество один на один. В этом случае я уверен в себе абсолютно – Фирсанов лишь напрасно уменьшит боеспособность стаи, если намеренно натравит на меня своих самцов.

– Если все по правилам… – многозначительно повторила я его слова.

Андрей фыркнул:

– Это моя забота!

– А, – еще одна мысль не отпускала. Тем более после того, что я узнала о собственном зачатии, – вдруг моему зверю кто-то другой понравится больше? И что, если, пока твой волк будет… занят, моя волчица убежит с другим?

Добровольский удивился. На лице отчетливо проступило непонимание, потом он вдумался в смысл моих слов, видимо, представил себе это и расхохотался. Кому-то все смешно! Я недовольно насупилась.

– Елена, ты еще такая юная, – наконец сквозь смех разобрала я ответ.

Может быть, я и юная, но он однозначно слишком самодовольный! Даже обиделась.

Вот клык даю, его волк не знал отказов. Эх, могла бы я хоть немножко приструнить свою волчицу, я б ему показала, что не всегда все само в руки падает! Но мечты, мечты…

– Ты же всегда уезжала и в этот период была изолирована от других волков? – уточнил Андрей, успокоившись.

Я кивнула.

– Вот и готовься. Из-за сложившейся ситуации все предстанет в новом свете. Зверь будет чувствовать и вести себя иначе, руководствуясь совсем иными мотивами, – пояснил он.

– Но все это не отменяет моего вопроса. Видимо, моим отцом был слабый самец. Но волчица матери предпочла его альфе бурых! – упрямо гнула я свое.

– Почему ты так решила? – удивился Андрей.

– Про вопрос?

– Про слабого самца. Я тебе советую выяснить о нем все, что сумеешь, – очень серьезно, вглядываясь в мои глаза, заметил Андрей. – И о силе его судить по твоим способностям слишком поспешно. Всякое бывает. И у пары сильных волков может родиться слабый щенок – так нередко бывает. Иначе иерархии, структуры стаи не было бы. В любом случае, не зная ничего о том, как и почему все случилось, судить об этом сложно.

– А он?.. – с затаенной надеждой попыталась спросить я.

– Не знаю, – понял меня белый. – Жив или нет, где и почему никогда не пытался встретиться с тобой – не знаю. Начни с матери, она должна обладать этой информацией. Но, повторюсь, не будь слишком легковерной.

– Ты и маму мою обвинить готов? – возмутилась я.

– Она виновата, бесспорно! – уверенный кивок. – И во многом. Но я полагаю, есть обстоятельства, вынудившие ее так поступать.

Подумав о маме, решила пока Андрею о договоренности по поводу нашей встречи не говорить. Слишком это личное. Но вот то, о чем она предупреждала, выяснить я должна.

– А если все пойдет по плохому сценарию? Если бои подстрекнут звериные инстинкты и мы не совладаем с нашими волками? – прошептала я, отводя взгляд.

Добровольский покачал головой, словно отказываясь верить в такую возможность.

– Наша задача этого не допустить. И тут нам обоим важно предпринять усилия. Ты про пилюли не забудь, если волчицу сдержать не можешь. Я постараюсь справиться. И будем надеяться, что от вязки удержимся, а если нет – что потомство не появится.

Я вздохнула.

– Если же совсем по-плохому все сложится – я вас заберу к белым. Оставлять бурым такой козырь права не имею, – его ответ лишь подтвердил и мои худшие опасения, и мамины прогнозы.

– Будешь нас защищать? – уставившись на свои сцепленные ладони, негромко уточнила я.

– Да. Но я не хотел бы подобного. Слишком много спорных моментов возникнет, появись у нас щенок. Возможно, именно этого и добиваются Фирсановы.

Меня передернуло. Могу ли я доверять хотя бы маме? Ведь и она меня подталкивает к этому же.

Молча обдумывая услышанное, отправилась мыться и собираться на учебу. Эту неделю дохожу, а начало следующей придется пропустить: оборотень просто не отпустит. Всего несколько дней отделяют нас от первого серьезного испытания.

Глава 12 Андрей

Пока возвращались в поселок бурых, все старался придумать, как помочь Елене справиться с неминуемым разочарованием. Она еще явно не осознала масштабности своих проблем и необходимости коренным образом изменить собственную жизнь. Мне же картина была ясна. И девушку было жалко. Именно мое появление запустило всю эту цепочку перемен. Опасных для ее жизни перемен. Ей предстояло сделать немало горьких открытий, и справиться с этим она могла лишь сама. Был и у меня когда-то в жизни такой момент, поэтому очень хотелось ее поддержать. Да и волк тревожно поскуливал внутри, опасаясь за понравившуюся самку.

Вот только как поддержать, не нанеся при этом смертельной обиды? Помочь так, чтобы это не выглядело унизительным снисхождением?

«Девочка определенно с чувством собственного достоинства и вряд ли станет рыдать на моей груди, скорее до последнего постарается держать все в себе. Пока не достигнет предела своего терпения», – кое-что о Елене Фирсановой я уже понял.

Вот только при ее самоконтроле достижение этого предела грозит срывом, стихийным оборотом и скверными последствиями. Мне ли не знать, как это бывает… Но сейчас попытаюсь отвлечь. Хотя бы игрой. И буду использовать втемную, подводя к тому, что нужно мне.

«Поступать адекватно и здравомысляще она сейчас не способна. Твердая рука тут не повредит», – убеждал я себя.

Попытался вразумить ее призывом к звериному восприятию случившегося. Ну погиб волк и погиб, зачем винить в этом себя? Не помогло – она уже закрылась в своей «скорлупе». Оставалось только одно – заставить ее сорваться сейчас. Это лучше, чем стихийный всплеск после череды глубоких разочарований. А они будут. Значит, она должна научиться переживать их.

И лучше вдали от… семьи, если их можно так назвать. В принципе, я имел намерение изолировать Елену от них прямо сегодня. Даже без ее согласия. Данное ей обещание не влиять на нее силой альфы я изначально был намерен соблюдать лишь в рамках собственных интересов. И в любой момент, не будь у меня иной возможности, готов был ее принудить поступить так, как необходимо мне.

Я бы ее и в клан бурых не повез – после откровенной попытки уничтожения, но обязан был уведомить Фирсанова о том, что согласно данному мне праву принимаю на себя заботы о бурой, дать ему понять, что буду защищать ее. «Старый шакал» в долгу не остался, откровенно ткнув меня носом в тот факт, что право это было временным и Лена вернется под его «опеку». Впрочем, он не знал еще о моем «сюрпризе».

Да и ее мать была для меня загадкой. Необъяснимое, с моей точки зрения, поведение для волчицы. Материнский инстинкт, инстинкт защиты потомства должен преобладать над связью с парой. Тут же наблюдалось обратное, заставив меня предположить какую-то причину. Необходимо выяснить эту причину, и проще всего сделать это через Елену.

Задача по переселению бурой представлялась мне простой. Главное, всеми правдами и неправдами заманить ее в новую квартиру, а уж оттуда не выпущу, пока не добьюсь согласия там поселиться. Пусть пока и временно. Так легче привыкать, оставляя себе мифический шанс отыграть все назад. Мне-то было ясно, что это уже невозможно. Но Лене еще предстояло прийти к этому пониманию. Самостоятельно. Иначе она так и не сможет перестроить свою жизнь, будет всегда оглядываться на тех, кто предаст, не задумываясь.

Трудный у нее период. И от его исхода зависит все ее будущее.

И поддержать, кроме меня, некому. Вот только примет ли она мою поддержку? Скорее, к своему другу-человеку кинется! Его навязчивый запах Елена приносила на себе каждый день, возвращаясь с учебы, не оставляя у меня сомнений, что они продолжают тесно общаться.

«Не на пользу ей это. Надо бы разузнать о парне!» – наметил для себя еще одну цель.

Но в данный конкретный момент задача была одна – максимально отвлечь бурую. Переключить ее внимание на что угодно, только бы не дать погрузиться в «мировую скорбь», а такая вероятность явно зрела в ее душе. Придется балагурить, быть примером обаяния и… всячески ее дразнить. Важно заставить выплеснуть из себя гнев, боль и разочарование.

«Буду жилеткой. Нет, хуже – мальчиком для битья!» – что поразительно, мой зверь на подобную унизительную роль был согласен. Кажется, впервые в жизни.

И слегка напоить девушку было неплохой идеей. Об этом я позаботился заблаговременно, еще накануне днем, полагая, что пригодится – отметить новоселье. Неожиданностью для меня стало удовлетворение, испытанное мною во время этой игры «в болтовню ни о чем». Стойкость, проявленная ею, явное желание перебороть себя вызывали невольное уважение.

«Может быть, зверь ее и слаб, но вот наличие характера отрицать невозможно!» – с удивлением вынужден был признать я, наблюдая за Еленой.

И все у меня получилось, отвлечь девушку удалось. Так мне казалось до момента, когда она, шумно дыша от сдерживаемого негодования, причины которого я не понял, появилась из душа. И как появилась! Обычно волчицы в спальне увивались вокруг меня, имея на себе минимум одежды, чаще вообще ограничиваясь волосами. Фирсанова же прошлепала босыми и еще ранее привлекшими к себе мое внимание ногами в направлении кровати, облачившись в футболку! Причем, как отметил я, бросив в направлении Лены быстрый взгляд и заметив плавное колыхание материи на груди, на голое тело. Уж лучше бы ничего не надевала, а так – только раззадорила мою фантазию.

При этом она явно меньше всего рассчитывала на подобную реакцию, еле сдерживая свое недовольство. Что стряслось?

Решив не обострять обстановку – если меня не раздражать и не переходить дорогу, я совсем не конфликтный! – молча подхватил отобранную для сна одежду и по примеру Лены пошел в душ. Что характерно, бурая мой маневр проигнорировала, устроившись под одеялом и повернувшись ко мне спиной. Вот и пойми этих женщин! Вечно чем-то недовольны! Но это лучше, чем самобичевание и укоры совести.

Радовался я рано. Под покровом ночи, оставшись один на один с собственными мыслями, Елена все же сорвалась. Поняв по сбившемуся дыханию, что она плачет, решил подождать и дать ей возможность излить свою боль хотя бы таким образом. Старательно изображал спящего, не позволяя даже чуткому звериному слуху уловить фальшь в размеренном ритме моего дыхания. Ждал долго, почти до рассвета, когда наконец тихие всхлипы, приглушенные подушкой, стали утихать. Спустя еще немного времени решился озвучить вполне закономерную мысль:

– Бывает, что все кажется хуже, чем есть на самом деле.

Сейчас она этого, может, и не оценит, но я надеялся, что ростки здравомыслия дадут всходы, позволив более уверенно смотреть в завтрашний день.

– Надо просто взглянуть на ситуацию с другой стороны. Когда судишь только по своим впечатлениям, можно упустить что-то важное и не осознать, что происходящее – как раз благо, а не крах.

Вряд ли она поверит мне сейчас, но когда-нибудь поймет, насколько я прав.

К моему удивлению, Лена нашла в себе силы заговорить, стремясь найти ответы на мучившие ее вопросы. Время для разговора пришло. Бурая, пусть и сама еще не осознав, пережила чувство потери, смирилась с этим фактом – семья была чужой. И настал миг, когда можно уже подкрепить это ее интуитивное ощущение реальностью.

«Она справится!» – с неожиданной гордостью подумал я о Лене.

Неожиданно и приятно было обнаружить в невольной компаньонке вызывающую уважение силу духа и волю к жизни. Я и сам этим грешил. Бурая была достойным партнером. Такая не станет обузой, наоборот – попытается помочь, разделив с тобой ношу ответственности. Я умел ценить подобные качества. Хотя в женщинах встречал их редко.

Мы поговорили. Я рассказал ей все, что на данный момент знал о ее семье, утаив совсем немного. Но время для той информации точно неподходящее. Возможно, оно не наступит никогда. И опять меня очаровали ее жизнелюбие, особенная стойкость, умение держать удар. Девушка не искала оправданий, не ждала сочувствия или поддержки. Она спрашивала. Прямо и откровенно задавала те вопросы, ответы на которые были очень нужны. Те, что сейчас были для нее особенно значимы. Не страшилась услышать неудобный или нежелательный ответ. Была готова принять правду и приняла ее. Я понял это, когда под утро она, обдумав мои слова, все же заснула.

«Такая сможет найти себя, сможет прожить в ладу с собой. Даже больше – сможет поступиться многим ради этого душевного равновесия, решиться действовать вопреки обстоятельствам и чужой воле. Она еще вырастет в матерого зверя», – с внутренним ощущением удовлетворения и толикой восхищения вглядываясь в черты ее расслабленного во сне лица, решил для себя я.

Елена Фирсанова была еще так молода, и длинная жизнь давала ей прекрасную возможность исправить много чужих ошибок, обретя себя.

Проснулся я поздно: отсыпался за предыдущие двое суток. Елена тоже еще спала. Понимая, что ей отдых необходим для восстановления не меньше, чем мне, тем более перед сегодняшней рабочей сменой, постарался выбраться из кровати так, чтобы не потревожить ее. Быстро приняв душ и одевшись, выскользнул из спальни. Хотелось есть. Зная, что ничего съедобного в квартире нет, отыскал в Интернете телефон службы доставки пиццы и сделал заказ. И Елене будет чем перекусить перед поездкой в магазин.

Необходимость этой поездки вызывала в душе двойственные чувства. С одной стороны, было в каком-то смысле интересно. Новый опыт – раньше заниматься покупками еды непосредственно мне самому не приходилось. Возможность лучше узнать Елену – в привычной среде она расслабится и скорее раскроется… Заодно можно выяснить, «опекают» ли нас бурые. С другой стороны, я предвидел, что девушка обязательно воспользуется этой возможностью «задавить авторитетом», ведь и к гадалке ходить не надо, чтобы понять, что тут она – ас, а я…

Одним словом, готовился к провокациям, тем более что они не повредят – настроение поднимут, отвлекут. Хватит с нее ночного разговора, и так еще не раз с этим столкнется.

Неожиданно позвонила мама.

– Андрей, как та волчица, что тебе бурые навязали? – не стала она ходить вокруг да около.

– Вполне адекватная, – признался я честно. – Мы смогли договориться.

– И в постоянную пару не набивается? – мама всегда ревностно оберегала мое право на самостоятельный выбор.

– Нет, наоборот, скрывает меня от всех, при любой возможности готова сделать вид, что вообще меня не знает, – засмеялся в ответ.

– Серьезно? – подозрительно переспросила мама. – Или ты меня разыгрываешь?

– Куда уж серьезнее! У меня уже практически комплекс сформировался! – шутливо сознался я, зная, что для родительницы мои интересы всегда были превыше всего. – Истинная волчица! Убегает от меня даже в людном месте.

– А зверь ее? – мама не отступалась, явно вознамерившись выяснить всю подоплеку событий.

– О, вот тут все скверно, – вновь усмехнулся я. – Волчица ее совсем неопытная, с любым самцом готова заигрывать, провоцируя. Интересно ей, понимания последствий еще никакого. И моего волка постоянно стремится заинтересовать и привлечь.

– Рассчитывает на течку? – явно напряглась мама. Общих внуков с Фирсановыми родителям, понятное дело, не хотелось.

– На самом деле нет. Скорее боится. Но против природы не пойдет. Зверя совсем не контролирует. Так что там придется мне отбиваться, – полушутя отговорился я, решив не сообщать о том, что данное событие ожидается уже вот-вот. Да еще и во время боев…

– Оборону держи, а то еще повяжетесь… Повиснет потом камнем на шее, – озабоченный тон мамы позабавил. Знала бы она Лену, поняла бы, что та, даже если понесет, предпочтет скорее в гордом одиночестве выносить все тяготы своей доли, чем требовать от меня помощи.

– А что волк твой? Как бы не кинулся, если бурая будет совсем уж назойливо докучать с заигрываниями, – рассуждала мама.

– Не кинется, – совершенно серьезно сознался я. – Он ее волчицей очарован, все защищать порывается. Я даже думаю, что именно поэтому проблем с вязкой не будет.

– Почему? – задумчиво уточнила мама.

– Да, видимо, он ее как щенка воспринимает. Тревожится, поддается, защищает…

Мама озадаченно молчала.

– Она настолько молода? Странный выбор со стороны бурого клана, – наконец заметила она. С последним я был согласен: сам не мог понять, почему мне по договору предложили именно Елену.

– Молода, конечно, но уже не щенок. Просто не обучали ее, так что неопытна до неразумности.

– А статус какой? Она же одна из дочерей главы клана, верно? – допытывалась мама.

– Волчица слабая, даже до гаммы по уровню силы не дотягивает. И да, она младшая… из Фирсановых.

Стоило мне договорить, как на кухне появился непосредственный объект нашего обсуждения. Еще и в весьма интересном и провокационно коротком платье. В очередной раз засмотревшись на девичьи ножки, проворонил начало маминой обличительной речи:

– Андрей, ну мне думается, они специально ее подсунули. Чтобы надавить тебе на сознательность. Поведешься на прелесть и беззащитность юности, привяжешься зверем, а там и до вязки недалеко. И не думай, что ты ей не нужен, – для вида отпихивает. Сама же наверняка только и ждет момента, чтоб с белым альфой повя… – заметив, что Лена старательно подслушивает, телефон резко захлопнул. Не хватало еще ссор из-за маминых необоснованных фантазий.

Родительница в своем репертуаре, главное – по максимуму застращать, хуже не будет. А вот если ее бурая услышит, не так поймет. Обижать девчушку на пустом месте не хотелось. И так уже натерпелась из-за меня.

Пока добирались до универсама, я изредка незаметно поглядывал на Фирсанову. На лице девушки периодически проскакивала коварная улыбка, заставляя меня гадать о «радужных» перспективах. Ох и прав я был в своих опасениях!

Началось все с невинных вопросов, абсолютно в рамках общепринятого желания узнать о ближнем больше. Старался ничего не скрывать. И вот тут-то меня ожидал первый подвох, если не сказать больше – удар! Бурая замахнулась на святое – на мой гардероб! Даже больше – на стиль и восприятие жизни. Мужчиной я был уже состоявшимся. Так, за многие годы сформировались жизненные привычки, сложились манера поведения и свой стиль. Я привык к нему, он мне соответствовал, и ничего в себе менять я был не намерен.

Что характерно – прочие женщины всегда как-то инстинктивно понимали это, чувствовали, что этот вопрос – территория неприкосновенная. И менять меня каким-либо образом, тем более подстраивать под себя, даже не пытались. Я бы и не позволил, не допустил.

Елена же оказалась простой до неприличия. И поразительно простодушной. Просто нарывалась на контрдействия с моей стороны, взявшись за меня так возмутительно категорично и решительно. Без какой-либо моральной подготовки, прямо в лоб мне заявили о необходимости сменить одежду, причем нам! Если бы себе – я был бы не в претензии: ничего нового. Но «нам»…

– Нам? – не веря своим ушам, переспросил я.

На что получил потрясший основы моего мироздания ответ, причем явно серьезный.

– А с тобой… немного неловко рядом показываться, – заявила она.

В чем я был уверен абсолютно – никогда волчицы подобного обо мне не говорили! Просто не посмели бы. Но… этот случай был особым. Бурая… Я еще не совсем разобрался в первоисточниках – по причине собственной неопытности или из-за совершенно несносного характера, но Елена это сделала. Подвергла меня критике! Пусть и в столь незначительном вопросе, как одежда, но… это был жизненный прецедент.

Разумеется, я не был готов поступиться привычками. И так ради бурой переломил себя – вынужденно пошел на трехмесячное сожительство с волчицей.

– Что за глупости? – предостерег ее от продолжения. Предостережению она не вняла, изумив меня еще больше.

– Почему же? – с видом белого и пушистого одуванчика сокрушила она меня своими доводами. – Кто же в таком виде по будням ходит?! Тем более у нас в провинции все как-то попроще одеваются. Я, признаться, постоянно ощущаю себя как в обществе школьного учителя. Еще и внимание всеобщее! Ты как белая… э-э-э… ворона.

Опять пытается замести меня под ковер! Уже даже не смешно. Еще и на разницу в возрасте намекнула. Как-то резко почувствовал себя чересчур взрослым. И каким-то… ненужным. Чужим на этом «празднике юности и жизни». Так явно меня со счетов еще никогда не списывали.

Как следствие, не сдержался, позволив вырваться наружу какому-то необъяснимому раздражению на ее человеческого друга.

– Детский лепет! Выгляжу как серьезный мужчина и ничего менять в себе не намерен, другой вопрос, что ты сама привыкла находиться в обществе прыщавых подростков. Сколько там твоему… парню?

И вуаля! Стоило «рыкнуть побасистее», как мир вернулся на круги своя. И девушка быстро осознала границы дозволенного.

– Хорошо, как скажешь.

Так-то! «Женщина, знай свое место», – успел удовлетворенно подумать я, когда она продолжила:

– Но берем разные тележки, и – «я не с тобой»!

«Это еще что за…» – в потрясении уставился на Елену.

– Тебя все сразу опознают, соберется очередная толпа, и мне совсем не улыбается засветиться рядом! И ничего купить не получится, – четко разложила она мне все по полочкам. Готовилась?!

– А другая одежда от этого спасет? – предчувствуя провал, максимально высокомерным тоном уточнил у бурой.

– Если это будет другой костюм – то нет. Но вот если изменить твой внешний облик кардинально… – и она многозначительно замолчала, заставив меня увериться в том, что размышляла на мой счет. И что ее выводы оказались для меня печальными! Немыслимо… Похоже, не ей одной древний договор принес жизненные потрясения.

– Насколько кардинально? – испытывая стойкую уверенность, что сейчас за меня все же возьмутся, с внутренней обреченностью переспросил я.

И по мгновенно подобравшейся позе девушки сразу понял, что она меня мысленно уже «расчленила и освежевала».

«А может, ну ее, эту одежду?.. Тут хоть бы прическу уберечь! Переодеться легче», – мысленно смирился я с меньшим злом, когда бурая озвучила свой «минимум».

– Образ надо совсем иной – современный. Вернее, молодежный… Ну, обыденный. Как все ходят – по-простому. Спортивки, футболка, толстовка с капюшоном и кроссы – это в идеале.

Аминь!

«Я умер и попал в ад?» – так меня еще не удивляли. Простота хуже воровства…

– Нет! – для меня это неприемлемо, и точка.

Елена все никак не осознает разницу между мальчиком и мужчиной. И ведь пытается из меня сделать какое-то подобие своего дружка, не иначе. Внимание привлекаю, видите ли! Можно подумать, если она оденет меня как-то иначе, я стану неприметным. Наивная… Впрочем, она подозрительно быстро согласилась.

«И что, даже не поспорит?» – разочаровался я в своих ожиданиях.

Спорить с бурой по всяким мелочам было очень забавно. Я порой даже намеренно давал ей бытовые поводы, чтобы вдоволь насладиться ее прелестной манерой негодовать молча, но крайне красноречиво и доходчиво.

– Хорошо, – сразу и с подозрительным смирением кивнула она и полезла в сумку. – Я тебе списочек напишу того, что придется на твою долю покупок.

И? Она полагает, что я не справлюсь? Ха!

Волк внутри неодобрительно фыркнул, недовольный тем, что я таки «подвинул» его протеже. Но я и не подумал искать в этом повод для стыда: и так позволял бурой больше, чем другим.

Довольным я оставался ровно до того момента, когда мы прибыли на место и мне вручили пресловутый список. Был готов к худшему – что отправят за квашеной капустой, вонючими специями и чем-нибудь еще особенно неприятным. Но реальность превзошла все мои ожидания!

«Дышащие прокладки на каждый день, колготки капроновые третьего размера матовые, прозрачные бретельки для бюстгальтера, набор целлюлозных хозяйственных салфеток – строго в клеточку, – моющее средство для детской посуды…» – в шоке читал я.

И так неожиданно и ясно осознал, что есть в мире вещи не просто непосильные для меня, но банально даже неизвестные! Вот оно! То, чего я и боялся. Решила задавить авторитетом. Безоговорочно. Возмущенно взглянул на Лену, которая с самым искренним и невинным видом всматривалась в меня.

– Самое простое тебе выписала, – отозвалась она, – остальное просто не выберешь.

Ню-ню… Но на всякий случай решил удостовериться, осторожненько процитировав:

– Третьего размера матовые?..

– Да, – с воодушевлением, подтвердившим все мои опасения, начала она пояснять. – Желательно цвет «капучино», но только не глянцевые. Смотри не перепутай – иначе сам будешь носить. И марку, марку выбирай внимательно. А то там их десятки. Я предпочитаю таки…

Ладушки! Я все понял, не дурак. Но играть в эти игры я тоже умею. И опыта поболее будет. Так что держись, малышка. С этого момента веселиться буду я!

– Согласен на одежду, – намеренно резко рыкнул вслух, перебив девушку на полуслове.

Пока Елена вела меня к «месту расправы» – иного ожидать не приходилось, если исходить из блуждавшей на ее лице довольной улыбки, мысленно настроился на худшее из возможного – на все эти женоподобные модные сейчас облегающие слаксы, футболки в крупную сеточку и абсурдные безразмерные кепки под стать дутой обуви.

«Ничего, пара часов позора, а уж потом я отыграюсь!» – утешал себя, ловя на предвкушении очередного противостояния с бурой.

Однако Елена проявила вкус и неожиданную скромность в выборе одежды, чем вызвала не только мое облегчение, но и уважение. Женщина, способная удержаться от чрезмерности в случае, когда имеет на руках все козыри, достойна наивысшей оценки. Уж этот факт был мною давно усвоен. Промаявшись в примерочной всего минут десять, получил простые и вполне удобные брюки, рубашку поло, нейтрального цвета джемпер с капюшоном, легкие полуботинки и даже носки!

«Жить можно! И даже долго», – восхитился проявленным Еленой здравомыслием, в очередной раз осознав ее абсолютную непредсказуемость. И это в таком обыденном, казалось бы, очевидном поступке. Ей даже не приходится ничего выдумывать и изобретать, чтобы удерживать мое внимание! Волк внутри ехидно закряхтел.

Однако от намерения подразнить ее я отказываться не собирался! Не стоит попустительствовать столь явному намерению отыграться. Не пристало это альфе. Да и, чего скрывать, интересно было увидеть ее разочарованное лицо после провала всех задумок. Хотя зверствовать я не собирался, не по-мужски это.

Поэтому, быстро переодевшись, осмотрел себя со всех сторон – вполне себе приличный, пусть и слегка растиражированный и от того безликий внешний вид. И принялся спокойно ждать. Елена наверняка уверена, что я тут разрываюсь на части от душевных терзаний и негодую из-за навязанных перемен.

«Может быть, я и в самом деле начинаю закостеневать в «ореоле величия»? Ведь были и в моей жизни времена попроще…» – но крамольную мысль сразу отогнал – не по статусу.

Дождался момента, когда терпение бурой иссякло и она самым «заботливым» тоном уточнила снаружи:

– Ты в порядке?

С внутренним удовлетворением подмигнув себе в зеркале – все идет, как надо! – намеренно состроил скорбную мину и шагнул наружу.

Взгляд Елены на краткий, но замеченный мною миг вспыхнул удовлетворением. А потом весьма собственническим жестом она натянула на меня капюшон. Ого!

«Неужели ревность?!» – и тут же отмахнулся от этой мысли. Кого ревновать? Того, кто принес тебе кучу проблем, оторвал от семьи и в отцы годится? Ха! Скорее уж она, если осмелеет, толкнет меня под поезд. Ну, или попытается…

Пока шли дальше, старательно изображал вид сумрачный и недовольный. Получалось, судя по шарахающимся в стороны посетителям, достоверно. Вот только бурая опять «неправильно» отреагировала. Бросив на мое лицо с высоты своего откровенно скромного росточка пару быстрых взглядов, вовсе не начала каяться, предлагая забыть об обновке и отыграть ситуацию назад. Она невероятно трогательным и одновременно уверенным движением взяла меня за руку. Спокойно и естественно. В этом вся Елена!

Вот только ко мне обычно цеплялись, прижимаясь грудью к плечу, или как клещами обвивали рукой локоть, стремясь едва ли не повиснуть. А тут просто взяли за руку… как-то по-детски, но одновременно и так по-взрослому. Внутри что-то дрогнуло, на душе потеплело, и неожиданно захотелось самому прижать к себе Лену. Но я вовремя опомнился – напугаю еще! – и ограничился тем, что просто переплел наши пальцы. Тоже новый опыт. Непривычный.

«Она, видимо, так со своим Женей ходить привыкла», – мелькнувшая мысль сразу убила очарование момента, заставив вспомнить про наше положение.

Как-никак меня тут, возможно, папой сделать пытаются… А я уже и слюни пускать начал. Судя по первому впечатлению, Елена не чета своей семейке, но доподлинно я еще этого не знаю. Возможно, она просто умнее их. И Фирсанов верно рассчитал, подсунув ее. Сама бурая может и не подозревать об этом. И, судя по тому, что я начал проникаться этой ее вкрадчивой душевностью и ощущением окружавшего ее семейного тепла и особенной характерной притягательности, расчет был верным. Это опасно! Шикнув на протестующе рыкнувшего зверя – много он понимает в человеческом лицемерии! – постарался встряхнуться.

И так на носу течка бурой волчицы и надо собраться с силами. Предстоит использовать весь запас выдержки и самоконтроля. Тем более все осложняется боями.

«Чтоб Фирсанова блохи заели!» – от души мысленно пожелал я вожаку бурой стаи, предчувствуя сложности, которые он нам приготовил.

При таком раскладе необходимо не просто подстраховаться, тут нужно иметь козырь в рукаве. Ну да это я завтра организую.

Елена прикупила себе необходимой одежды, причем, кажется, осталась недовольна тем, что я ее оплатил. Странная! У меня же просто сработала привычка, обидеть не хотел.

И мы отправились собственно к главной цели нашей поездки – в продуктовый универсам. Столпотворение внутри меня поразило. Не будь я изначально нацелен доказать бурой свою абсолютную выдержку и идеальный характер, тут же развернулся бы и покинул заведение. Ведь должны же быть и другие способы как-то едой обзавестись?..

Но Фирсанова была четко настроена ринуться на штурм этого «живого моря», поэтому мне пришлось «соответствовать» даме. Но, честно говоря, волчьи инстинкты защитника сходили от этого столпотворения с ума, заставляя меня держаться в постоянном напряжении. А тяжелая обволакивающая невыразимая смесь из сотен чужих запахов? И только за первые десять минут в меня раз двадцать врезались чужие тележки, мне оттоптали ноги и дезориентировали странными вопросами.

«Это ад!» – спустя полчаса стойкого терпения я утвердился в намерении отныне заказывать всю снедь только через службу доставки. Какие бои?! Да после этого все покажется праздником!

Да еще и Лена старательно и с присущей ей дотошностью воплощала свою задумку в жизнь, доводя меня до ручки. Знала бы она, как легко с этим справилась! Наблюдая за тем, как девушка шаг за шагом невыносимо медленно продвигается вдоль каждого стеллажа с какими-то вонючими средствами, вчитываясь в этикетку на каждой бутылке, со всех сторон осматривает каждую подвернувшуюся упаковку, хотелось залезть на стену, побегать по потолку и просто взвыть! Но я терпел, решив, что это мое заслуженное наказание за то, что перевернул ее жизнь с ног на голову.

Тренируя выдержку и старательно удерживая на лице нейтральное выражение, скользил взглядом по толпе снующих покупателей. Знали бы они, сколько раз я уже мысленно загрыз их всех, мгновенно бы разбежались. Но, увы…

Ленино упорство в деле достижения желаемого – моего инфаркта! – было без комментариев. Она не сдавалась, протащив меня по всем, даже самым укромным отделам и закуткам магазина, еще и дополнительно требуя от меня активного участия. Держась из последних сил, я был согласен практически на все, готов был купить что угодно, только бы вырваться на свободу! Но если она была упертой, то я еще упертее – и этим все сказано. Я терпел!

«Но и мое терпение не безгранично», – эта мысль стала откровением, но когда я увидел кошмарные оранжевые трусоюбки с идиотским зайцем на попе, купленные мне бурой, понял, что вот он – «конец всему»!

Глава 13 Андрей

И вступил в игру. Открыто. Просто не мог не вступить. Эта слабая волчица вопреки всему такая нахальная, что если идти у нее на поводу – банально сдохнешь. От счастья быть рядом, разумеется. Даже если ты альфа. Вот повезло мне! Фирсанов не мог не представлять, каков характер у выросшей на его глазах девушки. А значит, знал, что она достанет меня лучше их всех вместе взятых. И меня наконец-то проняло…

«Довела! Привет, «ручка»!» – но до чего же приятно было предвкушать собственный ответ! Однозначно, редчайшая женщина! С такой не заскучаешь.

Давненько никто настолько не выбивал меня из колеи. Приятно, когда соперник достойный. Мысленно встряхнувшись, предложил примерить. Намеренно громко. Так, чтобы многочисленные домохозяйки вокруг тоже заинтересовались. Ага!

«Сет за мной!» – понял я, судя по возмущенному выражению лица бурой.

И подачу уже не отдал. И «мстя» моя была страшна. Неожиданно поймал себя на предвкушении удовольствия – никогда мне не было так интересно проводить время с женщиной, как в эти дни с Еленой. И это при отсутствии между нами физической близости. Признаться, ни с одной я не испытывал такого накала эмоций, такой остроты ожидания, настолько сильного погружения в действительность. И ведь отношений-то между нами, по сути, не было. А уж как приятно было уловить мелькнувшее на ее лице выражение ревнивого недовольства в ответ на предложение публично оголиться! Страстная девочка! Ей чужого не надо, но и своего она не отдаст. Очар-р-ровательно!

«А не махнуть ли на все рукой? Дети – это же хорошо, тем более когда мама такая… уникальная».

И сам изумился появившейся мысли. Откуда?.. Но ведь мелькнула.

Дальше процесс закупки продовольствия пошел под моим чутким «руководством». Мы поменялись ролями. Теперь бесновалась Елена. То-то же!

Вот только волк внутри недовольно ворчал, требуя прекратить обижать бурую. Дай ему волю, он перед ней на спину хлопнется. Докатился! Хищник называется.

Момент, когда Елена сдалась, осознав, что не добьется от меня желаемого, прочувствовали мы оба. Я – с чувством самодовольного превосходства, волк – с обидой: интересы его протеже ущемили. Но я здравомысляще решил пойти зверю на уступки: не стоит начинать конфликт накануне ожидаемых нами событий. И отступил, позволяя Фирсановой вновь «покомандовать». Надо думать, она уже все поняла.

Наблюдая за девушкой со стороны, вновь удивился ее необъяснимой привлекательности. И дело не в красоте или фигуре – встречались мне и красивее, и фигуристее, – а в чем-то особом, неуловимом… присущем только ей. В увлеченности! В умении жить, полностью отдаваясь процессу, в умении получать от жизни удовольствие даже в обыденных мелочах. Это дано не многим.

Смотрел на нее, с предвкушающей улыбкой блуждающую между витринами с мясом, и поражался:

«Если бы мне кто-то сказал, что в такой момент и в такой обстановке я буду находить женщину интересной, даже желанной – не поверил бы».

А еще мне невероятно нравилось поддразнивать бурую. Озадаченное выражение ее лица в такие моменты буквально переполняло душу теплом и счастьем. Отчего? Не знаю. Но мне все чаще и чаще хотелось испытывать это ощущение, тянуло быть ближе к ней. Поэтому удачного момента с замечанием о первенце я не упустил, чем основательно раззадорил Елену.

Она, пылая возмущением, в один момент оказалась у кассы, стремясь покинуть магазин. «Наконец-то! И почему милейшая женщина не встретила нас у входа?..»

И тут… Все эмоции и веселость резко отошли на второй план, уступая место инстинктам, чувству опасности. И до того зверь подсознательно контролировал окружающую обстановку, прислушиваясь и принюхиваясь ко всему. Ни одного волка рядом я не чуял, если бурые и присматривали за нами, то очень издалека. Тут же… Медведь! Запах долетел неожиданно, заставив волка внутри яростно взвыть. Такой сильный противник находится на его территории, рядом с его волчицей! Смертельно опасный противник.

На реакцию моего зверя отозвалась и бурая, заставив хозяйку насторожиться. Проследив за моим взглядом, Лена увидела его. Медведь был метрах в пятидесяти от нас, стоял не таясь, явно специально желая попасться на глаза. Запах я узнал. Тот самый медведь, что присутствовал на тайной встрече в лесу! И он стремился сделать так, чтобы я его увидел. Интересно… Я планировал отыскать его завтра, пока Елена будет на учебе, но раз все так удачно сложилось…

Он глухо рыкнул. Никто, кроме меня, не был способен услышать этот рык. И понять. Тон был заискивающим, просительным. Оборотню явно было необходимо пообщаться со мной. Это совпадало и с моими намерениями. Поэтому я зарычал в ответ. Не грозно, но предупреждающе, давая понять, что понял, но что раздражен его присутствием рядом со своей волчицей. Чужой оборотень кивнул, отступая.

Елена же, стоило мне шагнуть к ней ближе, явно собралась рвануть наутек. Перехватив тележку, спокойно придержал девушку.

– Надо предупредить клан? – едва слышно шепнула она.

Ха!

– Бурых? Они в курсе, – успокоил Елену и, давая медведю шанс – ведь его звериный слух позволял слышать нашу беседу! – предложил: – До начала твоей смены есть время. Предлагаю сгрузить покупки в машину, вернуться и сходить в кино, там, на втором этаже. А рядом, в ресторанчике, можно перекусить.

– В кино?! – такого поворота девушка не ожидала. А идея в любом случае была неплоха.

– Да, – серьезно кивнул ей. – Заодно и про сегодняшнее поведение «некоторых» поговорим.

– А… медведь? – бурая испугалась основательно, сразу вызвав у моего волка волну негатива по отношению к чужаку. Туго мне придется на боях!

– Все нормально. Мы друг друга поняли, – стремясь и унять собственническую натуру своего зверя, и успокоить девушку, кивнул я.

В итоге, купив билеты, успели зайти и поесть. В процессе я попытался призвать Елену к ответственности, прямо указав ей на бесперспективность маневров в отношении меня, которые она попыталась провернуть сегодня в универсаме. К этому выводу, кажется, она пришла и сама. Впрочем, Елена не была бы Еленой, если бы даже в такой ситуации не нашла способ выказать свое максимальное «фи», показав мне язык. С одной стороны, ее жизнеутверждающий подход умилял, вселяя юношеский задор и жажду веселья, но, с другой стороны… мы были не в том положении, чтобы проявлять нездоровый инфантилизм. И именно в этом свете поведение юной бурой меня очень напрягало.

Непредсказуема! Вот – основная проблема. И если девушка была полна местами даже занимательных сюрпризов, то ее зверь мог доставить мне массу проблем. Что, вероятнее всего, и случится. А если добавить к этому сомнительные интересы клана бурых, течку волчицы и, как следствие, значительное оживление внутриклановых взаимоотношений между самцами, то пережить ближайшие дни будет очень трудно. Очень!

Но будем решать проблемы по мере их возникновения! Поэтому, устроив Фирсанову в зрительном зале, дождался начала сеанса и осторожно выскользнул в фойе. Присутствие там медведя я чуял уже с полчаса. Он явно слышал мое предложение о походе в кино и верно понял сей намек.

Оборотень ждал на скамье в небольшой нише в углу, с намеренно скучающим видом посматривая вокруг. Приблизившись к сразу подобравшемуся мужчине, я присел на другую половину скамьи.

– И какого?.. – не стал тянуть я время.

– Есть основания для нарушения ваших границ, – по-медвежьи неспешно отозвался оборотень. – Я – Томаш, кстати.

– Мне представляться? – бесстрастно отозвался в ответ.

Оборотень качнул головой:

– И так понятно.

– Что за основания? – напомнил я о главном.

– Не здесь. Предлагаю встретиться в другое время, в лесу к востоку от города и поговорить. Тут мне все время чужие уши и глаза мерещатся, – в этом он был не одинок. Я вот в последние минуты уловил вроде бы и отдаленный, рысий запах…

– Завтра, после десяти дня, – согласился я на встречу.

– Хорошо, – оборотень встал. Здоровый он все же!

Но, уже отойдя от меня шагов на семь, вдруг обернулся и через плечо шепнул:

– Девочку береги.

Сам не понял, как оказался рядом с Томашем – слишком стремительным даже для оборотня было мое движение. Но так много было в этой его фразе – важного, значимого, неожиданного и… неприятного. Но даже не это подвигло меня полностью отдаться волчьему порыву и кинуться на медведя. Слишком лично прозвучало его замечание, слишком о многом сказало. Лишь совсем рядом с оборотнем успел перехватить контроль над телом, заглушив ярость своего зарвавшегося зверя.

Медведь же, настороженно отступив назад, с интересом всматривался в мои глаза. Я тоже молчал, в полной мере осознавая свой довольно позорный рывок – так потерять контроль! Но не объяснять же, что мой волк чрезмерно опекает юную бурую и оттого столь яростно реагирует на все, касающееся ее. И при этом спросить хотелось о многом, но не решался, боясь усугубить впечатление: не хватало еще предстать в глазах чужака слабым. Это в нашем мире было сродни приговору. С другой стороны, у медведей в обычае создание постоянных пар и безоговорочная защита друг друга.

– Почему? – в итоге все же процедил я, понимая, что не дождусь завтрашнего разговора.

– Потому что ты – ее погибель, – едва ли не одними губами ответил оборотень. И задумчиво добавил: – Впрочем, пока важнее уничтожить тебя. Пока… Береги!

И, не позволив мне задать еще ни одного вопроса, развернулся и стремительно покинул фойе.

Я же… какое-то время еще постоял там в одиночестве, усмиряя гнев и принюхиваясь ко всем доносящимся ароматам. Лену чуял прекрасно, и, кажется, других волков в непосредственной близости не было. Взяв себя в руки и раздумывая над необъяснимым поведением медведя, вернулся в темный зал. Пробравшись к своему креслу, сел и, совершенно не обращая внимания на фильм, стал думать.

Глава 14 Елена

Белый изменился. В какой момент точно, я не поняла, но что изменился – это факт. Если раньше он свою подозрительную и бдительную натуру скрывал за личиной обаятельного и беззаботного молодого человека – хотя и там, бывало, мельком проглядывала грозная серьезность, – то сейчас на смену прежнему поведению пришла откровенная суровость. Если б знала, что мне это настолько выйдет боком, никогда бы не затеяла авантюру с супермаркетом. И ну их, эти его костюмы! И еду можно в любом магазинчике за углом купить, пусть и выбор там поменьше. Может, он обиделся и теперь так выказывает свое недовольство? Как-то это не в его духе… Но только после нашего похода в кино и моего возвращения со смены Андрей с меня глаз не спускал. Не в буквальном смысле, конечно, но меня не покидало ощущение его преследующего взгляда. И собран всегда был, и серьезен, если не сказать – грозен. Меня эти перемены откровенно нервировали, но что-то мешало сесть и расспросить его о причинах такой перемены.

Обаятельный, поверхностный незнакомый блондин в очередном деловом костюме нравился мне больше, чем задумчивый, настороженный и внимательный ко мне раскованный «сосед». Вернее, он мне совсем не нравился!

Он даже одеваться стал иначе – проще и обыденнее! И, казалось бы, пошел навстречу, но… в отношении меня он теперь почему-то старался держать дистанцию. При всей полноте постоянного контроля не позволял себе никаких прикосновений, кроме самых необходимых, и то по минимуму. Больше не было разговоров по душам, и даже спать он стал не на середине кровати, как раньше, а с краю! Чудеса…

«Уй, тормоз я! – неожиданно снизошло просветление. – Течка на носу. А он, скорее всего, уже чует изменения в моем запахе. И, само собой, они его безразличным не оставляют. Вот и держится настороже. Не чета мне, во всем идущей на поводу у волчицы».

Зверь мой, кстати, тоже изменился. Вернее, изменилось его отношение к белому волку. Если раньше он для моей волчицы был наипервейшим защитником и абсолютным авторитетом в любой ситуации, то теперь… раздражал. В том смысле, что волчица на животном инстинктивном уровне искала способ как-то уклониться от его интереса и опеки. Странно все это, непонятно.

Когда же, спустя два дня, позвонила мама и тихо шепнула, что будет сегодня ждать меня в самом крупном торговом центре нашего города на втором этаже за одним из столиков в популярном кафе, я сразу подорвалась ехать. Благо моя «шестерочка» стояла на паркинге внизу. Как всполошился Добровольский, услышав о моем намерении «прогуляться в одиночестве»! Не отпускал же меня никуда. А я маме пообещала, что никому о встрече не скажу.

В итоге озверевший волк «выкрутил мне руки и припер к стенке» однозначной угрозой использовать влияние на меня альфы и вытряс правду. Трудно быть слабой! Как это временами бесит. Скрепя сердце призналась, что хочу увидеться с мамой. Что поразительно, он согласился, но с условием, что отвезет сам и побудет неподалеку.

– Зачем?! – возмутилась я. – Это – многолюдное место, и это – моя мама. Что там может мне грозить? И она сразу поймет, что обещания я не сдержала.

– Не поймет! – отрезал Андрей, возмутительным жестом отмахнувшись от моих протестов. – Не увидит и не учует – обещаю. А что до опасности, есть еще и риск быть подслушанными.

На том и сошлись. И спустя час я стояла на ленте эскалатора и плавно скользила на второй этаж торгового центра. В очередной раз уткнулась носом в собственную несостоятельность – маму раньше увидела, чем учуяла. Она, накинув на голову неприметный шарф, сидела за самым дальним столиком у самого края перил, ограждающих второй этаж.

– Мам, – стараясь взглядом передать радость от встречи, присела на соседний стул.

– Лена, – моя всегда прекрасная мамочка, сняв очки, ответила теплым и любящим взглядом, – у тебя все хорошо?

– Да, – кивнула я и в свою очередь спросила: – А у те..

– Нет, – перебила мама, несколько нервно оглянувшись назад. – Я всего ненадолго смогла ускользнуть. Вроде как я на массаже.

Ускользнуть? От кого?! Но прежде чем мой вопрос сорвался с языка, мама озадачила еще больше.

– Лена, всеми правдами и неправдами постарайся сделать две вещи – повязаться с белым и попасть на территорию медведей. Сейчас нет ни времени, ни возможности объяснить тебе все, просто поверь мне, как всегда. Мое сердце разрывается от страха за тебя, но ничем другим, кроме этого совета, я тебе помочь не могу. Иначе нарушу очень важный обет. Но заклинаю тебя – доверься мне.

Я, потрясенно выдохнув, уставилась на маму:

– Знаешь, с момента, как я услышала про этот треклятый договор, у меня ощущение, что все вокруг сошли с ума, а мир перевернулся с ног на голову. Ты… Я слов не могу найти… Ты хоть понимаешь, что советуешь мне? И при чем тут медведи?

– У них… – мама замялась, снова кидая быстрый взгляд через плечо, – безопаснее.

Даже с волчьим слухом едва разобрала ее ответ. Что за безумие? Почему кроме Добровольского мне толком никто не отвечает? Просто зло уже разбирает от такого отношения, чувствую себя разменной монетой, пешкой. Поэтому резко высказала:

– Я знаю, что у меня другой отец. И что есть старший брат или сестра! Почему ты никогда не говорила об этом? И где они?

Все, накипело. Неприятно, когда тебя все норовят использовать вслепую. Даже маме уже не доверяешь – скверное чувство.

Родительница неожиданно застонала.

– Так и знала, что он все тебе расскажет. И не скажу, что эти знания для тебя благо, – она грустно вздохнула. – У волков так бывает, что не всегда самец в состоянии защитить свою пару и общее потомство. Бывают слабые и больные волки. Увы, твой… ваш отец не мог. И это стоило мне многого. У тебя был брат, но он… погиб. Его загрызли еще волчонком. И ради того, чтобы уберечь от этой участи тебя, мне пришлось поступиться многим. Это было моим условием – твоя жизнь… Вот только все это лишило меня возможности влиять на ситуацию. И сейчас не позволяет открыться тебе. Но умоляю, Лена, убегай с территории бурых! А лучше вообще с территории волков. Медведи – это лучший вариант! И Добровольский! Обяжи его защищать тебя.

– Но… почему? – потрясенно выдохнула я. – Из-за чего такие сложности со мной?

– У медведей, – шепнула мама, поднимаясь и вновь надевая очки. – Я не могу дать тебе ответ, но там ты его найдешь. Убегай, пока не стало слишком поздно.

– Но бои… – в недоумении обратилась я к маме, прежде чем она отвернулась, чтобы уйти. – Как я убегу?

– Бои… – Лишенная возможности видеть выражение ее глаз, поразилась обреченности в голосе. – Думаю, вы сможете их пережить. Я сделаю все для этого. Но потом – не оставайся здесь. Если у них… не получится и в этот раз, то можно ожидать любой крайности. Ради такого куша. Фирсановы – гнусная порода.

– А я? – шепнула скорее для себя.

– Ты – нет! – мама даже приостановилась на миг, расслышав мой шепот. – Ты – Волконская.

Минут пятнадцать я сидела, уставившись вслед давно скрывшейся из вида маме. Волконские? Никогда не слышала о такой семье. А волков было не так уж много. К примеру, в клане бурых семь больших семей, семь фамилий. И в остальных примерно столько же, разве что у белых поменьше. Там на весь клан три изначальные семьи, да и те, как известно, потомки одного предка. Альбинизм – это же своего рода болезнь, генетическая аномалия. Вот только в данном случае он привел к одновременному усилению ряда характерных волчьих признаков, сделав своих носителей совершеннее.

«Странно, а как вообще возникли белые? – кажется, впервые задумалась я. – Для того чтобы рецессивный – белый окрас настолько закрепился, что стал неизменным и доминирующим при скрещивании с любой парой, да еще произошло закрепление и других особенностей на генетическом уровне, нужна как минимум… долгая изоляция. И почему была война с белыми? Об этом периоде волчьей истории не очень-то распространялись. И как появился этот нелепый договор с диким условием, из-за которого теперь весь сыр-бор».

– Лена? – кашлянул рядом Добровольский, вырывая из плена странных мыслей. Лучше было бы думать о том, что посоветовала мама, но… разум отказывался обдумывать настолько дикие идеи. И волчица неожиданно «взбрыкнула» внутри: еще не набегалась, вволю не наигралась, чтобы о щенках думать. Тем более что и кто-то лучше может подвернуться?..

«Эк ее бросает из крайности в крайность! – успела подумать я, поймав последнюю мысль, прежде чем переключилась на Андрея. – Не напрасно, видимо, говорят, что во время течки волчиц тянет на самые неожиданные «авантюры»».

Но не зря белый все эти дни учил и на личном примере показывал, что мы – все же не животные и должны уметь подавлять подспудные звериные порывы и управлять своими эмоциями. Поэтому, задавив в зародыше чувство раздражения – мы с Андреем в «одной лодке», а это важнее взбалмошного сумасбродства моего зверя, спокойно спросила:

– Все слышал? – Вопрос был из разряда риторических. Добровольский ожидаемо кивнул.

Я встала, размышляя о том, сможет ли он что-нибудь мне сейчас пояснить.

Пока рядом с Андреем шла к машине, не думала вообще ни о чем. Взгляд скользил по спешащим домой людям, следил за медленно наступающими сумерками, за светлыми прядками волос мужчины, изредка под действием легкого ветерка взмывавшими вверх. В голове была пустота, в душе предчувствие чего-то… сокрушительного. Не знаю почему, возможно, из-за странной перемены в Андрее или из-за ощущаемой сейчас в нем скованности, но я уже не хотела задавать вопросы. Малодушно и безответственно. И все равно знала, что придется. Вряд ли после сообщения об отце и брате меня сможет что-то пронять… Впрочем, кто знает?

В квартиру мы не поехали. Поняла это, когда Добровольский свернул на загородное шоссе. И все молча, не посоветовавшись со мной и не размениваясь на пояснения. Разговору быть! Приехали к речке.

«Странный выбор! Почему не в лес?» – но спорить не стала, просто молча выбралась из салона авто и, мягко ступая и принюхиваясь к ароматам влажного берега, пошла следом за Андреем.

Он дошел до самого края берега, где резкий обрыв уходил вниз, к небольшой речушке. Остановился. Скинул пиджак и бросил его на землю, примяв весеннюю траву.

– Садись, – не оборачиваясь, скомандовал мне.

Подчинившись, присела на одну полу пиджака, оставив другой край для белого. Но он присоединяться ко мне не спешил. Задрав голову, всматривался в даль, как-то напряженно сжимая губы. Наконец, передернул плечами, взглянул на часы на запястье, сел рядом. Стало почему-то тревожно: белый явно решал, стоит ли со мной говорить.

– Ты, конечно, хочешь знать, кто такие Волконские? – Я молча кивнула, зная, что он почувствует. – Была когда-то такая малочисленная семья. Ничем особым они знамениты не были, разве что предками. Они – дальняя ветвь изначальных. Потому, кстати, и были малочисленны.

Изначальных? Ого! Из тех времен, когда все мы появились на Земле. И люди, и… не люди. Почему? Кто знает. Решение природы: взяли и возникли два разных вида – оборотни и люди. Мы вроде бы возникли раньше, но это несущественно. Машину времени никто не придумал, потому доподлинно не известно, как оно все получилось. Но древние предания рассказывали об «изначальной семье» – наших прародителях. Когда-то давно все об этом знали, даже гордились примесью крови изначальных. Только с тех пор столько воды утекло, столько смешалось… Сейчас это не считалось актуальным: каждый мог с высокой долей вероятности утверждать, что и в его крови где-то кое-чего «примешано».

– Были? – Я почувствовала, как на этом слове дрогнул его голос. – И почему «кстати»?

Андрей, протянув руку, сорвал высохшую трубочку прошлогодней травинки, еще не забитой свежей зеленой порослью, покрутил ее в руках и прикусил.

«Травоядный!» – при других обстоятельствах я бы обязательно его подколола, но сейчас какое-то гнетущее предчувствие не позволяло шутить.

– И есть, как выясняется, – он впервые с момента, как мы вышли из кафе, посмотрел на меня, заставив напряженно сглотнуть. – Истинные носители крови изначальных, по крайней мере сколько-нибудь значительной ее части, были больны. Именно этот факт и служил неоспоримым подтверждением «величайшей» наследственности.

– Больны? – недоуменно переспросила я. О таком не слышала…

– Да. Когда-то они слишком возгордились. Мнили себя сверхсуществами по сравнению с людьми, намерены были сохранить «чистоту крови». Поэтому любая вязка между парами допускалась только внутри семьи. Как следствие – вырождение и набор ослабляющих болезней. И те рода, что произошли от изначальных и переняли их манию, постигла аналогичная участь. Выжил наш вид лишь благодаря тому, что не все были столь повернуты на величии. Но Волконские, увы… – Добровольский красноречиво пожал плечами.

– И я? – потрясенно уставившись на оборотня, не верила своим ушам. – Ты хочешь сказать, что я чем-то… больна?

– Нет. Женщины – носители, болеют мужчины.

Вздрогнув, непроизвольно отшатнулась. Получается, под прямой риск попадает мое потомство? Знал ли об этом Фирсанов, когда всякий раз при течке изолировал меня от самцов стаи? И не потому ли меня «отобрали» для белого? Какой шанс «занести заразу» в сильнейший клан! И мама советовала с ним повязаться. Почему? Или, наоборот, именно после появления Андрея клан бурых всячески стремится ликвидировать кого-то из нас до возможной вязки? И не означает ли это, что на боях один из нас неминуемо должен погибнуть? Голова от вопросов шла кругом.

– А что за болезнь?

– Ускоренное старение. По сути, в возрасте молодого самца, которому уже можно впервые бороться за интерес самки, они были уже очень стары. Там и речи не шло о возможности конкурировать со здоровыми и молодыми.

– И мой отец…

– Скорее всего был болен. И это означает, что его нет в живых, – прищурившись в своей манере, жестко пояснил белый.

– Почему-то надеялась, что он у медведей, – непроизвольно созналась я в тайной думе. – Зачем тогда спешить к ним?

Я невольно выдала вслух вопрос, адресованный, скорее, маме. Андрей отвел взгляд, натолкнув меня на мысль, что сейчас будет не совсем откровенен.

– Там… безопаснее, – выдержав небольшую паузу и взъерошив пятерней светлую гриву на макушке, наконец буркнул он. – И наверняка есть какая-то информация…

А он не так уже и хочет, чтобы я оказалась на территории медведей, хотя несколько дней назад сам предлагал этот вариант!

– С чего ты это взял? – задала прямой вопрос.

Белый громко хмыкнул и пожал плечами:

– Надо знать этих «разумных» медведей. Единственный подвид оборотней, что сумели сохранить изначальное общественное устройство. А еще не стоит вестись на их внешнее тугодумие и неуклюжесть. Они, может быть, в чужие дела, как другие, не лезут, но наблюдают за всем и… многое помнят, – и уже немного в сторону буркнул: – К несчастью.

– Помнят что-то связанное с моим отцом? – озадачилась я.

Андрей, глядя на воду, что в наступивших сумерках серебрилась и плескалась метрах в двух под нами, кивнул.

– А какой в этом смысл? – решила я допытаться до истины. – Получается, я – последний отпрыск «прокаженных» волчьих родов, живой эволюционный тупик. Что мне даст рассказ о печальной судьбе моего отца? Видимо, он смог найти у них убежище и там же провел свои последние дни.

– Медведи очень консервативны, – вздохнул Добровольский, – и продолжают существовать в рамках изначальной монархической иерархии с очень жесткими законами и предписаниями. И дело не в печальной судьбе твоего отца, а в том, кем он был. Последним представителем, в ком текла кровь изначальной семьи. Так что, с точки зрения медведей… ты – наследница.

И Андрей, слегка склонив голову, бросил на меня косой острый взгляд, блеснувший звериной силой. У меня же в буквальном смысле челюсть рухнула на грудь, последняя новость заслонила даже мои горестные чувства относительно своей абсолютной никчемности.

– Я – наследница?! – мрачно расхохоталась. – Это шутка? Признайся! Наследница чего?

Но белый почему-то не смеялся. Сидел и сверлил меня странным, каким-то настороженным взглядом.

«Наверное, боится, что я совсем скачусь в истерику? И правильно! Я сама этого боюсь».

– Ты серьезно? – я двинула Андрея локтем. – Может быть, опасаешься, что брошу вызов тебе, как фактическому наследнику рода, захватившего власть?

Представив собственные перспективы в упомянутом случае, зашлась в диком хохоте и не сразу сообразила, что Добровольский все еще молчит.

– Ты меня боишься? – взяв себя в руки и сделав «страшные глаза», сумела я поддеть оборотня.

Он вздохнул. Глубоко так, с медленным выдохом.

– Лена, ты не понимаешь всей ситуации. В данных обстоятельствах тебя могут использовать для разжигания войны между кланами. А что до власти – мы взяли то, что смогли взять. Если кто-то хочет и может отнять ее у нас – пусть попытается. Но все это не избавляет нас от проблемы.

– Какой? – резко проникнувшись серьезностью обсуждаемой темы, уточнила я.

– Три месяца рядом…

Прозвучало это как-то странно. И обидно, конечно.

Теперь ему, наверное, страшно и подумать о возможности повязаться со мной. Волчица внутри оскалилась и угрожающе заворчала – все ей неймется! Вот уж кто и так мнит себя принцессой. Волк белого неожиданно отреагировал на ворчание моего зверя жалобным поскуливанием, заставив Андрея раздраженно передернуть плечами. Долетевший до меня скулеж тут же оборвался. Как же хорошо Добровольскому! И когда я стану сильнейшей в своем тандеме?

Ответить по существу на его утверждения мне было нечего. И дело даже не в белом. Уже не в нем. Просто отныне для меня вообще не существует перспективы стать матерью. И кто знает, почему загрызли моего кровного старшего брата? Возможно, из милосердия. Я тоже не смогу жить, зная, что мой сын проживет всего несколько страшных лет. Но беда в том, что сделать что-то существенное, чтобы избежать этого, я не в состоянии.

Тут единственная моя надежда – белый.

– Андрей, – перехватив его руку, переплела наши пальцы. Дождавшись, когда взгляд волка сосредоточится на мне, откровенно сказала: – Все зависит от твоей выдержки. Я и обещать не стану, но тоже постараюсь. Перекидываться все это время не буду, только если на боях заставят. А так… Ты мне совсем не нравишься… как мужчина. Поэтому за свою человеческую половину я уверена – домогаться тебя не буду.

Может быть, я и приврала… чуток. Или немногим больше. Но главное в этом деле – чистота намерений. А мои намерения какой угодно ценой удержаться от вязки с теперь уже любым самцом были наикристальнейшими! Стоит еще вспомнить о том, что он слышал мамины советы и наверняка думает обо мне невесть что.

Добровольский как-то странно на меня посмотрел – звериное зрение позволяло отчетливо видеть выражение его глаз в темноте ночи – и, резким, почти неуловимым движением опрокинув меня, завалил к себе на колени.

– Ты такая «милашка»! – нависнув сверху, презрительно прошипел он. – Как я раньше существовал без этого освежающего глотка откровенности? Как это, однако, бодрит! Не меньше, чем удар дубиной по голове, я думаю.

– А то! – слегка напугавшись стремительности его маневра, не зная, что еще можно сказать, брякнула я, находясь в полулежачем положении.

Да… Вызови я его на поединок, и оскалиться бы не успела, как уже была бы четвертована его зубами и когтями. Тут по-другому и быть не может.

– В общем, я очень постараюсь тебя не разочаровать, – подытожил белый наш план. – Тем более теперь уверен, что не разобью твое сердце.

И что на это скажешь? Да еще и валяясь у него на коленях? Я мужественно показала волку язык. Он вздохнул и явно подумал: «Диагноз – безнадежна».

А мне что? Мне терять уже совсем-совсем нечего. И это, увы, уже на полном серьезе. Никакого клана и никакой пары, и никакой семьи в будущем. Одно одиночество и неопределенность. Но хотя бы в самоконтроле Добровольского я была уверена. Ровно до следующего утра…

Глава 15 Елена

Проснувшись, сразу уловила глухое рычание рядом. И, резко распахнув глаза, уперлась взглядом в почти черные очи белого. А черными они стали от странно увеличившихся зрачков. Черты лица по-звериному заострились, челюсть напряглась, крылья носа подрагивали. И сам оборотень был неимоверно собран, если не сказать напряжен.

«Течка», – нервно сглотнув и наконец-то учуяв собственный, ставший более резким аромат, осознала я.

Плавно, стараясь не совершать резких движений, под неусыпным вниманием его глаз ссыпалась с кровати и осторожно двинулась к ванной. При этом заметила, что Андрей явно старается сдерживать себя: его ладони то и дело сжимались в кулаки, сминая покрывало. Вот это влияние на самца самки в завлекательный период!.. А ведь сегодня первый день из пяти, и с каждым днем степень привлекательности будет возрастать. Стало не по-детски страшно.

Дошагав до нужного помещения, с ощутимым облегчением прикрыла за собой дверь. И пусть дверной замочек для оборотня никогда бы преградой не стал, но… в душе немного успокоилась. Переведя дух, спросила, зная, что он слышит:

– Ты как?

– Трудно, – прорычал Добровольский таким тоном, что у меня поджилки затряслись. Причем не факт, что от страха. Волчица внутри исходила откровенным довольством и наслаждалась ситуацией. Дай ей волю, она бы уже растравила белого зверя. В отчаянии плюхнувшись на дно ванны, схватилась за голову – мы не справимся! Надо как-то дистанцироваться друг от друга. Срочно в университет! На сегодня еще с Женей намечен очередной сеанс работы над картиной. Как не вовремя все! Лучше бы его перенести, ибо… не стоит испытывать судьбу.

– Может быть, я сама сегодня съезжу на учебу? – вновь вслух озвучила вопрос.

– Я справлюсь, – снова рык.

Спорить не стала – только еще больше его раздражать. Быстро, стараясь не плескаться особенно, чтобы не будить мужскую фантазию, ополоснулась и, обсушившись полотенцем, в задумчивости застыла.

«Растяпа! С перепугу забыла и одежду взять. А сейчас что белого просить помочь, что самой в одном полотенце идти – все одинаково плохо. Еще сорвется…»

А вот волчица внутри довольно урчала, ей определенно доставляла удовольствие любая возможность «поиграть на нервах» волка. Впрочем, откуда мне знать – возможно, такие провокации и лежат в основе повышения к себе интереса представителей противоположного звериного пола. Но Добровольского было отчаянно жалко, по-человечески… Поэтому я всячески крепилась и волю рвущейся наружу бурой не давала.

Время шло, пришлось в одном полотенце с самой, надеюсь, извиняющейся миной проскользнуть в спальню, юркнуть к шкафу и, выхватив оттуда первое, что попало под руку, убежать назад. Однако Андрея, сидящего у стены напротив и не сводящего с меня немигающего взгляда темных глаз, я углядеть успела.

«Трындец! Если такое творится при его самоконтроле, что же происходит с более слабым самцом?! Меня на боях на части раздерибанят. И никакой нездоровый генофонд в расчет не возьмут», – мысль была неутешительной, но сейчас важнее было думать о насущном.

– Может быть, тебе в другую комнату уйти? – адресовала свой вопрос белому, натягивая джинсы и новую футболку.

– Нет, – услышала отчетливый рык. – Мы с волком договорились: он не так яростно буйствует, если я за тобой присматриваю.

«Ого! Какой у него зверь сговорчивый, мне бы так со своей…»

– А в университет он меня отпустит? – осторожно уточнила я, прежде чем выйти в комнату.

– Мы… ведем переговоры, – как-то сдавленно прошептал Андрей.

«Мамочки! Вот и думай после этого, что его больше сейчас волнует – моя «женская» привлекательность или безопасность».

Оказавшись в спальне, двинулась к выходу, предложив по пути:

– Давай, пока время есть, я приготовлю что-то очень вкусное? Может, на сытый желудок зверя немного отпустит?

Буду стараться поддерживать хоть видимость нормальности во всем этом дурдоме. Хоть что-то должно оставаться неизменным. Пусть это будет любимое дело. Да и от собственного напряжения – а поддаваться идущей вразнос и негодующе рычащей внутри волчице не планировалось – в процессе отвлекусь.

– Попробуй, – буркнул Андрей, резво поднимаясь и двигаясь следом почти вплотную. Крылья носа все так же дрожали, не оставляя у меня сомнений в том, что он постоянно ловит мой призывный аромат. Ек эту природу! – В любом случае, еда – на пользу: завтра назначен сбор клана и начало боев.

Я только тяжело вздохнула – бедный Андрюха! Сейчас он не вызывал у меня и толики первоначальной неприязни. Вот что значит совместное преодоление трудностей! Теперь он немного открылся мне с человеческой стороны. И если, уяснив информацию, моя волчица поостыла, поняв, что никуда я от нее не денусь, то белому и сейчас, и завтра, и даже послезавтра предстоит жить в аду!

– Не представляла, насколько все это трудно, – засокрушалась я, ловко извлекая набор необходимых продуктов. До начала первой пары полтора часа, а добираться сейчас близко – успею соорудить ему вкусненького. Авось полегчает.

– Сам в недоумении, – глухо озвучил свое мнение Добровольский. – Никогда так не пробирало!

Оглянувшись, встретилась взглядом с горящими звериным интересом черными глазами усевшегося на стул Андрея. Ек, ек, ек! Решив не искушать судьбу, быстро отвернулась: смотреть на оборотня было страшно. Но не спросить не могла:

– Тогда, получается, нет уверенности, что сможешь сдержаться, когда рядом другие волки будут? Может, действительно… сбежим к медведям прямо сейчас?

Добровольский агрессивно зарычал – странная что-то реакция на медведей в последнее время… Зато ответ я уловила – нет. Категоричное нет! И что с этими медведями не так, что альтернатива попасть под раздачу бурой стаи привлекательнее?

Но решать ему. Я честно признаю, что слаба и предпочла бы дать деру. Приходится быть фаталисткой. Опять же и мама помощь обещала.

«Это ж надо, назвать меня наследницей волчьего племени…» – в памяти всплыл вчерашний разговор, отозвавшись в душе грустной иронией.

С другой стороны, в чем я была сильна, так это в готовке. Поэтому с полной самоотдачей погрузилась в процесс, и сама успокаиваясь по ходу действий. И даже постоянное ощущение пристального взгляда белого волка уже не так нервировало.

– Угощайся! – с гордым видом поставила перед Андреем тарелку с мясным аппетитным рагу и, уткнув кулаки в бока, нависла сверху.

– Да, – буркнул он и, взявшись за вилку, неожиданно попросил: – Посидишь со мной?

Этого я не планировала. Утром, в отличие от Андрея, вообще почти не ела, да и неожиданно вспомнила во время готовки, что надо человеческие пилюли начинать принимать. Но спорить не стала, понимая, что он сейчас отдувается за нас двоих, борясь с волчьей сутью. И присела на второй стул, наблюдая, как он быстро уминает содержимое целого сотейника. Так и не отведя от меня взгляда.

Но с тактикой я не ошиблась. Пусть и с мучительным нежеланием и отблеском затаенного отчаяния в глазах, Андрей после сытного завтрака согласился отпустить меня на учебу. Я мысленно перевела дух от облегчения: моя волчица яростно рвалась наружу, всеми силами стремясь добраться до самца, и сдерживать порыв перекинуться было трудно. И так старательно отвлекала себя «серьезными» думами – о работе, учебе, практике…

В итоге «в сопровождении» отправилась в спальню, под неусыпным вниманием с трудом проглотила пилюлю и собрала тетради.

«Надо наши с Женей художества на сегодня отменить. И вообще, предупредить, что дня на три пропаду, вроде как по семейным делам. И на работе еще подмениться на следующую смену», – мысленно прикидывала я задачи на день.

– Постараюсь сегодня быстро, – уже вслух пообещала белому.

Он скупо кивнул, и мы отправились к машине. До первой пары оставалось четверть часа.

* * *

– Жень, у меня дома сейчас аврал. С кузеном небольшая заварушка, так что извини. Понимаю, что подвожу, но сегодня вообще никак, хочу даже пораньше смыться, – объяснялась я с другом.

– Лен, – друг был нехарактерно настойчив, – я не могу ждать, меня просто распирает от потребности писать эту картину! Давай на полчаса? Мне только пару линий важно ухватить, никак не могу досоздать образ. Умоляю-ю-ю…

– Я обещала сегодня вернуться через три часа, – твердо возразила Жене. Добровольский в данном случае был на первом месте.

– Давай тогда забьем на лабораторную? И прямо сейчас скатаемся! Полчаса! Лен?! Я и так измучился ждать – не идет без моей музы! Всю неделю берусь за кисти и только себя извожу, – и Женька состроил умоляющую рожицу. А во взгляде была истовая мольба. Вот же творческая натура на мою голову!

– Ладно, – я приняла решение не подводить друга и помочь. – Но полчаса. И едем сейчас. Потом практическую отработаем.

Издав вопль «брачующегося оленя», Женя быстро понесся прочь из холла учебного корпуса. Я не отставала. Натянув шлемы, сели на мотоцикл друга и полетели в сторону его дачи. И мне уже казалось, что все обойдется: и Андрея не подведу, вернувшись вовремя, и другу подсоблю, и сама отвлекусь. К Жене мой зверь относился индифферентно, попросту не замечая. Что давало мне передышку: раз объект волчицу не интересует, то она не давит на меня, требуя свободы.

Моя неопытность и элементарное незнание повадок завлеченного самкой в период течки волка сыграли со мной скверную шутку. Но, прижимаясь к спине друга, лавировавшего на поворотах загородной дороги, я еще этого не понимала.

Все произошло стремительно и, увы, совершенно неожиданно для меня. Нюх не подсказал, а слух притупился свистом ветра, шлемом и ревом мотора. Когда до дачного поселка оставалась пара километров, а дорога вот-вот должна была вынырнуть из леса, на пути мотоцикла на трассу выскочил волк. Белый! Высотой с лошадь, мощный и свирепый. Андрей. По ощущениям сердце рухнуло вниз одновременно с резко вильнувшим в сторону обочины транспортным средством, на котором мы неслись. Нас занесло. Женька то ли испугался, то ли не справился с управлением. Итог – мы перевернулись, рухнув набок. Дальше для меня все слилось – и собственный визг, и яростное рычание хищника, и болезненный крик друга. Поскольку волка я в общечеловеческом смысле не боялась, понимая, что особенно сейчас он мне вреда не причинит, то рефлекторно первым делом среагировала именно на крик Жени.

Завозившись, максимально быстро работая ногами, – удар был ощутимым, но физические возможности оборотней превосходят человеческие, поэтому я точно знала, что отделалась одними синяками, выбралась из-под придавившего меня мотоцикла и, сначала на четвереньках, а потом и бегом, скинув шлем, бросилась в направлении преградившего нам путь зверя. Понимала, чувствовала, знала, что сейчас он кинется на парня. Запах Жениной крови чуяла и я. А в состоянии Добровольского – это неминуемый и ужасный приговор другу.

– Нет, нет! – захлебываясь криком, отчаянно вопила на ходу. – Не нападай! Андрей, сдержись! Он мой друг. Друг! Слышишь? Понимаешь? Нет!

Волчара яростно рычал, угрожающе скалясь и явно готовясь к броску.

– Лена, убегай, – корчась от боли, прохрипел Женя уже позади меня.

Не думая о том, как это выглядит со стороны, бросилась на белого. Зверь подобного, наверное, не ожидал, поскольку не увернулся, позволив мне вцепиться в него. Но агрессивно рычать, дрожа от ярости, не перестал.

Намертво вцепившись пятерней в шерсть над лопаткой, второй ладонью принялась гладить волка, умоляюще шепча:

– Андрей, Андрей, не нападай! Пожалуйста, умоляю, не делай этого! Услышь меня, успокойся, перекидывайся! – на последнем слове, чувствуя, что и собственный зверь, осознав присутствие волка, забуянил в отчаянном желании вырваться, почти завизжала. – Я сама сейчас обернусь! Что тогда будет?!

Возможно, мой едва ли не животный вопль до него дошел: зверь немного стих и, развернув морду ко мне, уставился такими уже знакомыми черными глазами. Мне же стало плохо от этого взгляда, столько там было звериной сокрушительной ярости.

– П-пожалуйста, – заикаясь, прошептала я, уже сама не понимая, на что надеяться, и продолжая гладить его свободной рукой.

Волчара заурчал и одним движением опустился на землю к моим ногам. Я облегченно застонала, приваливаясь к его шее лбом и одновременно прикусывая губу, чтобы чувство боли помогло справиться с туманящей волю побеждающей животной половиной.

– Сейчас обернусь, – кажется, уже всхлипывая, прошептала волку, понимая, что тогда вот прямо тут мы и повяжемся, невзирая на обстановку. Просто животные инстинкты возобладают над осторожностью.

Тело волка вздрогнуло, и я почувствовала, что он пытается отползти. С надеждой уставившись в его глаза, в которых замелькали зеленые искры, отстранилась, опустив руку, удерживающую его. Белый рывком вскочил и резким прыжком скрылся в лесу. А я, уставившись в никуда, с дико бьющимся сердцем сидела и смотрела на то место, где он только что был, и не могла поверить в это чудо – он смог пересилить волчью натуру! И это в такой ситуации! Добровольский меня потряс.

– Лена, – хриплый стон друга вновь заставил действовать, – что… Как ты?.. Звони в полицию. Это же натуральный дикий зверь! Или огромная одичавшая собака!

Сглотнула. Впившись ногтями в собственные ладони и всеми силами борясь со своим зверем, поднялась и на трясущихся ногах пошла к придавленному мотоциклом другу.

– Женя, где больно? – снимая с него шлем и спихивая с его ноги мотоцикл, стараясь, чтобы это выглядело, словно мне тяжело и приходится прикладывать огромные усилия, бормотала я.

– Нога сломана, это точно, – стеная от боли, сообщил друг. – И ребро, наверное. Хорошо хоть в шлемах, – он судорожно вздохнул. – Ты вообще в рубашке… Что творишь?.. Бесстрашная!

– Вызови «Скорую»! – яростный приказ прозвучал сзади, и я сразу поняла, кто его отдал.

Боясь хоть чем-то возразить, благодарная за то, что он не пошел до конца, суетливым движением выхватила телефон из заднего кармана брюк. Набирая номер спасателей, оглянулась. Добровольский с каменным лицом, дрожа от сдерживаемой ярости, совершенно голый стоял рядом. Женька круглыми от шока глазами смотрел на него.

– Извращенец откуда? – не сдержал он свои эмоции.

Но ни белый, ни я даже не обратили внимания на этот вопрос. Пусть думает что хочет. В правду не поверит, просто не поймет. Мы смотрели друг на друга и оба понимали, что это полный трындец – он сорвался. И надо срочно что-то делать!

«В первую очередь убрать его отсюда. Чтобы он в любой момент снова не перекинулся!»

– Слушаю вас. Городская служба спасения, – раздался четкий голос в телефоне.

– Авария на загородном шоссе, – начала излагать я обобщенный вариант событий.

Стоило мне, представившись и сообщив свои контактные данные, отключиться, как Андрей настойчиво и как-то безжизненно сказал:

– Уходим.

Я сразу поднялась и, бросив на друга ободряющий взгляд, сообщила:

– Они сейчас приедут. За меня не переживай. Потерпи, помощь близка.

И сразу двинулась за Андреем. В глазах Жени были шок и растерянность. С одной стороны, он понимал, что где-то рядом зверь и мужчина прав, стремясь меня обезопасить, но тот факт, что он голый…

Впрочем, зная, что ему помогут, о друге уже не думала. Потом разберусь с его впечатлениями. Сейчас была проблема похуже – Андрей. Я умудрилась спровоцировать его срыв. И теперь предстояло разобраться с тем, какими будут для меня последствия. А что они будут – не сомневалась. Добровольский был неимоверно напряжен, и при этом его колотило из-за усилий, которые он прилагал, сдерживая своего волка. Я даже не решалась рассматривать его, в страхе отводя взгляд от мужского тела. Мне хватало и ощущения словно наэлектризовавшегося вокруг воздуха.

Мы сошли с дороги и углубились в лес.

– Перекинусь. Залезешь на меня, – он говорил отрывисто, по-прежнему избегая моего взгляда. – Надо поскорее отсюда убраться.

Сглотнув, кивнула. Все, что сейчас скажет, сделаю. И неважно, что не представляю, как можно «ехать» на волке. Но так мы быстрее доберемся, тут он прав.

Миг – на землю кинулся еще мужчина, а распрямился, замерцав на секунды размытым силуэтом, уже зверь. Подошел вплотную, толкнув боком. Я, отмерев, осторожно взобралась на белого и вцепилась руками в шерсть на холке.

«Представляю, как ему неудобно».

Но волк без малейшего рыка протеста сорвался с места, уносясь вперед, в чащу. Последнее, что я услышала, были звуки сирен. Скорость белого была запредельной, вынудив меня зажмуриться и уткнуться лицом в его загривок.

Бежал он долго, у меня от усилий удержаться сводило ноги, но я упорно терпела, снося все молча. Понимала, что заслужила, что не предвидела очевидного, что ему сейчас очень нужна эта гонка, и именно рядом со мной… хотя бы в человеческой ипостаси.

* * *

Бег прекратился. Открыв глаза, обнаружила, что волк укрылся в кустах в парке возле дома, где была наша квартира. На негнущихся ногах неловко сползла на землю, отходя от забега и разминая конечности.

– Толстовку дай, – раздался бесстрастный голос уже вновь перекинувшегося Андрея.

Тут же стянула требуемую часть туалета.

– Идем, – поднявшись, обнаружила, что Андрей повязал куртку на поясе, прикрывая все самое провокационное. Впрочем, и в таком виде в мае фактически голый и босоногий он смотрелся, мягко говоря, нетипично. Хорошо, что нам совсем рядом – идти недалеко.

Покинув кусты, очень быстро добрались до подъезда и в лифте поднялись на нужный этаж, к счастью, никого по дороге не встретив.

В квартире белый сразу прошагал в спальню и исчез в душе. Я, нервно поеживаясь в предчувствии неминуемой взбучки, вымыла на кухне руки и умылась, стараясь избавиться от нервозности. Не загрыз никого – это главное, а все остальное переживу.

– Лена, – призыв Андрея напряг – начинается! – Иди сюда.

Поплелась в спальню.

– Пойми меня правильно, – встретил меня, стоило перешагнуть порог, какой-то подавленный голос Добровольского, – я сделал все, что мог. Но свои возможности переоценил. Сейчас я себе признался в этом и говорю тебе. Дальше будет только хуже: мы неизбежно повяжемся. Уже сегодня. Я не сдержусь. Поэтому выход я вижу только один.

Потрясенно застыв у входа, уставилась на обнаженное влажное тело оборотня. Смысл его слов доходил медленно, волчица внутри выла, как безумная.

– Вот, – проследив за его жестом, увидела, как на кровать упали два крошечных квадратика в упаковке из цветной фольги. – В человеческой ипостаси мы имеем возможность избежать риска обзавестись потомством, используя сразу два способа предохранения. И я надеюсь, что это снизит напряженность между нашими волками. Извини. Я понимаю, что это противоречит нашим договоренностям, но… иначе все станет необратимым.

В этот момент, прерывая Андрея, взвыл его зверь. Властно, неумолимо, предупреждающе. И моя волчица, предчувствуя победу, отозвалась довольным согласным рыком. Мои глаза встретились с зеленым взглядом. В нем отражалась та же обреченность, которую испытывала сейчас и я.

– О-о-о, – на большее меня не хватило, потому что перехватило дыхание.

С душевным смятением отвела взгляд от лица Андрея, вновь уставившись на наглядный пример его предусмотрительности. Откровенно говоря, я растерялась. Один намек на близость с Добровольским вызывал в душе бурю противоречивых эмоций. С одной стороны, я давно убедила себя в том, что добиваться его не буду и посему мне столь личное внимание с его стороны «не светит». Но с другой… Я нервно сглотнула. Это же не мужчина, а ожившая мечта! И я вроде как не навязываюсь, скорее наоборот. В воображении сразу завертелись самые откровенные образы и картинки, где мы были вдвоем, ударяя мне в голову жарким желанием.

«Хочу его… давно. Наверное, с того момента, как увидела перед отелем», – вслух я бы в этом и под пытками не призналась.

И тем более будет ли у меня теперь возможность близости с оборотнем? Вряд ли. Буду неумной, если сейчас испугаюсь, отступлю. Да и прав он: сама подтолкнула к такому результату, и если не так, то… повяжемся. И должна ему, как минимум, – Женьку отпустил. А ведь завтра сбор клана, а там… И да, если просто согласиться мне страшно – столько вопросов сразу к себе, – то оправдаю свое решение необходимостью платить по счетам.

Решившись, подняла глаза на молчаливого и напряженно ожидающего ответа Андрея и, не имея слов для того, чтобы объяснить ему все – да и зачем слова в такую минуту? – решительно пересекла спальню. Положив свои ладошки на его грудь, потянулась к сжатым в узкую линию мужским губам. Белый отшатнулся, сдавленно зашипев:

– Не прикасайся ко мне… так.

Я озадаченно замерла:

– А как надо? – Почему-то мой прямой вопрос заставил его шумно выдохнуть.

– Не ласкай, – сдавленно, не отпуская моего взгляда, шепотом пояснил Добровольский, одновременно решительным жестом подцепляя край моей футболки с намерением стянуть ее. – Не нужно этого, иначе я совсем сорвусь. А такого допустить нельзя.

Послушно склонив голову и позволяя ему довершить начатое, осталась в одном белье и брюках. Рука неуверенно и немного скованно двинулась к молнии: раз он на пределе – надо спешить?

Но мою руку перехватили мужские пальцы, и, развернув почти танцевальным движением, он прижал меня спиной к себе.

– Не спеши, – уткнувшись носом в изгиб моей шеи, вызывая теплым дыханием марш мурашек по коже, забормотал Андрей. – Мы привыкли к присутствию друг друга рядом, но сейчас предстоит узнать друг друга, почувствовать на другом уровне.

Теперь шумно вздохнула я, задержав на миг дыхание. Добровольский… Он ощущался таким… Он так взволновал меня, просто свел с ума. И этот его прерывистый голос, и запах, и ощущение его обнаженной груди, и ладонь, уверенно скользнувшая мне за пояс брюк… В голове все поплыло, смешивая сон и реальность.

– Что ты любишь? – скользя языком по моей ключице, продолжал искушать меня Андрей, рождая неодолимое желание выгнуться, стремясь плотнее прижаться к нему обнаженной спиной. Соприкоснуться всей поверхностью кожи. Наши ароматы смешались. Я прямо ощущала, как резко изменился мой собственный запах, став тягучее, острее, завлекательнее… Но, что поразительно, его зверь не проявлял себя сколько-нибудь явно, словно отойдя на второй план, позволяя Андрею верховодить единолично, не отвлекаясь на него. Да и моя волчица успокоилась, укрываясь где-то внутри, не мешая.

«Нас сливают», – кажется, то была последняя разумная мысль в этот вечер.

Белый слегка переместился, уткнувшись носом в мою шею, и плавно, дорожкой из легких поцелуев, спускался вниз по позвоночнику. При этом обе его руки оказались ниже резинки моих брюк, очень провокационно проскользнув в трусики. Он всего на секундочку коснулся пальцами моих тайных зон, прежде чем, с усилием сжимая мое тело, устремиться ладонями вверх – к груди.

Я почувствовала, как он зубами поддел замочек на бюстгальтере и тут же обхватил своими крепкими ладонями мою выпавшую на свободу грудь. Ощущения от его откровенных прикосновений, игра, которую он вел с моими сосками, многократно усилили мое желание, заставив повлажнеть внутри. И тонкий звериный слух подсказал мне, как сразу затрепетали крылья его носа, втягивая ставший еще более заманчивым аромат. Но меня это не смущало. Наоборот, вызывало чувство уверенности в себе и неимоверно льстило, ведь белый не мог сдержаться именно со мной. О! Сейчас я не чувствовала себя слабой волчицей, скорее наоборот, ощущала себя победительницей, сумевшей поработить такого великолепного самца.

В восторге от собственных ощущений и сладостной муки, вызванной его касаниями, не удержавшись, потерлась спиной о мужскую грудь. И тут же он зашипел и резко и неимоверно плотно притиснул меня к себе, обездвиживая, гася мой порыв.

– Лена… – горячий и какой-то отчаянный мужской шепот, – прекрати. Только лишишь себя всего…

От одной мысли о том, что он подразумевает под этим «всем», стало невыразимо чудесно, меня наполнило предвкушением. Сегодня мне компенсируется вся горечь последних дней, с лихвой воздастся счастьем! О, белый… Поработив его, я в ответ была готова сдаться в плен безоговорочно.

Поняв, что своим обещанием утихомирил мою инициативность, Андрей освободил меня из кольца своих рук, позволяя слегка отстраниться. Но он все так же оставался позади и ладони с моей талии не убрал.

– Так что ты любишь? – слегка прогибая меня вперед и нагибаясь следом, он прошелся подбородком по моим плечам и лопаткам, вызывая в теле волну дрожи.

В голову не приходило ничего. Вообще. Все слова и названия забылись под действием его рук и губ. Одна мужская ладонь, замерев поверх пупка, снова прижала мои бедра к его чреслам настолько плотно, что даже сквозь ткань одежды я отчетливо чувствовала его желание. И торжествовала!

– Снег, – выдохнула первое всплывшее в сознании слово.

– Значит, я укрою тебя, как он, – бормотал Андрей, толкаясь в меня и вновь обхватывая обе груди ладонями. – Обожгу прохладой и потом согрею.

Обещания… м-м-м… Как много в этом слове.

Мужские ладони по бокам моего уже отчаянно пылающего тела скользнули вниз, подцепляя ремень брюк, расстегивая молнию и увлекая одежду за собой. Миг – и джинсы упали на пол у моих ног. Но прежде чем я успела переступить, освобождаясь от них полностью, Добровольский обхватил мои бедра рукой и приподнял в воздух, прижимая меня спиной к своей груди, а потом, скользнув моим телом по своей коже, поднял еще выше, укладывая меня на свое плечо. Откинув назад голову, опираясь спиной на оборотня и доверяясь силе его рук, удерживающих меня на весу, выгнулась, не сумев удержаться от того, чтобы не подразнить его вновь своей грудью. Андрей с желанием поддался на провокацию, тут же слегка развернув меня набок и поймав губами ближайшую грудь. Ритмично посасывая ее, играя языком с соском, перевозбудил меня окончательно. Не вынеся удовольствия, вызванного его действиями, – застонала. Но белому было мало. Перевернув меня окончательно, все так же удерживая на весу, зарылся лицом в мою грудь и… поставил меня на кровать. Именно поставил, не позволяя опуститься на ее поверхность.

– Прекрасная волчица, – бормотал оборотень, охватывая мое, прикрытое только трусиками, тело взглядом невероятно черных глаз и опускаясь на кровать рядом, – за тобой пришел злой белый волк…

С этими заставившими меня засмеяться словами Андрей с нарочито грозным рыком потянулся к моим бедрам и… зубами стянул последнюю деталь туалета.

Мне так хорошо было с ним, так легко и свободно. Может быть, он и злой белый волк… с кем-то еще, но ощущать себя принадлежащей ему волчицей было верхом блаженства. Его мне не с кем было сравнивать, независимо от того, кто был в прошлом. Так естественно и желанно получалось только с Андреем. Я пропала!

Белый сумел преодолеть все мое смущение и избавил от страха разочаровать его – банально возбудив так, что кроме желания наконец-то почувствовать его в себе я не способна была еще на какие-то мысли. Он потерся лицом о низ моего живота и потянулся дальше. Поддавшись его давлению, расставила ноги шире, позволяя ему попробовать себя. И вот тут, стоило его языку окунуться в мою жаркую влагу, проявился его зверь! Утробное торжествующее рычание донеслось из самых глубин, напоминая мне о том, что сейчас знакомятся не только со мной, но и с моей бурой… И познают не только аромат и вкус моего желания, но и ее, такой особенный сейчас, завлекательный привкус.

«Оп-па! – сообразила я, не имея, однако, ни сил, ни желания что-то менять. – Волчара до моей бурой таки добрался. Пусть и таким путем, но распробовал ее, заполучив самую естественную и одновременно труднодоступную животную метку».

Теперь волк всюду узнает свою самку, распознает в огромной массе посторонних ароматов, найдет и догонит…

Мысли и тревоги, вспыхнув, так же и пропали, смытые волной удовлетворенной дрожи, которую во мне вызывали движения его языка. Ноги ослабели, вынудив тяжело опереться на плечи Андрея. И я снова не сдержала довольный стон!

Добровольский, вскинув голову, поймал выражение моего лица и улыбнулся, блеснув белым оскалом. Подхватив меня под коленки, обрушил на кровать, сразу разведя мои ноги в стороны, и, пробираясь выше, прошипел:

– Вот Красная Шапочка и попалась!

Не дав мне времени отойти от только что испытанного удовольствия, лег сверху и… решительно и неумолимо вошел в меня, наконец-то дав мне то, чего так отчаянно желалось, – себя. Пусть ненадолго, но сейчас Андрей был только моим, а я – его.

В любви белый оставался верен себе. Напорист и решительно настроен идти до конца. Я просто блаженствовала, реагируя на каждый его толчок непроизвольно вздымающимися навстречу бедрами. Наши тела упивались восторгом этой близости, подчиняясь только обоюдному желанию. Андрей двигался все сильнее и сильнее, заставляя меня уже всхлипывать и молить о невозможном. О полном слиянии!

И тут в голове мелькнуло: «Болезнь!»

Не представляю, как нашла в себе силы выкрикнуть: «Защита!» – но, видимо, где-то на задворках сознания плотно укоренилась мысль о собственной «заразности».

Белый дернулся и, застыв глубоко во мне, зашипел с глухим рычанием. Как-то яростно, протестуя и негодуя. Или это его волк? Соображала я уже плохо, жаждая лишь продолжения этого извечного движения жизни. И даже мгновение, на которое он покинул меня, воспринялось как невыносимая потеря, как нечто неправильное.

Но оборотень и сам стремился воссоединить наши тела. И вновь вернуться в тот безумный ритм движения, что мы поддерживали, с каждым толчком приближая друг друга к бездне. И в самый последний миг резко потянулся ко мне губами, накрывая мой рот поцелуем победителя, ловя крик восторга, даря мне стон побежденного.

Мы стали близки, и каждый из нас воспринял это с неожиданным облегчением, словно именно этого давно желал. Я чувствовала именно так.

– Леночка, – Андрей впервые назвал меня так… нежно, скатываясь набок и стараясь унять дыхание.

– М-м-м? – жмурясь от невыразимого счастья просто быть сейчас в его объятиях, сонно пробормотала я. Действительно устала и действительно не жалела ни об одном мгновении последнего часа. И чувствовала, что не пожалею никогда.

– Отдохнем и продолжим, – со смешком проинформировал Добровольский, теснее прижимая меня к себе.

Разбудил меня звонок телефона. Но, оттягивая до последнего миг окончательного пробуждения, продолжала в полудреме валяться с закрытыми глазами, одновременно прислушиваясь к отрывистым и односложным ответам лежащего рядом Андрея и вспоминая прошедшую ночь.

Мне все очень понравилось! Сожалений и сомнений не было. Даже с учетом отсутствия перспективы у наших отношений, вернее теперь у любых моих отношений. Тем более с оборотнем. И особенно с будущим главой клана белых. Мне даже повезло, наверное, узнать о том, как это все происходит по-волчьи, из такого «компетентного источника». Так что Андрею я была благодарна, зная, что воспоминания о сегодняшней ночи останутся со мной навсегда. А дальше… Как пойдет. Белому я точно не враг, и даже если бы необходимо было им стать… уже не смогла бы перешагнуть через себя и предать настолько небезразличного мне мужчину. Скорее, предпочла бы пожертвовать собой, поступиться своими интересами. Просто лучше его узнала, в чем-то поняла, с чем-то смирилась и, что главное, полюбила.

Наверное, это было предопределено с самого начала. Если признаваться себе, то с того самого мгновения, как увидела его возле дверей гостиницы, я была сражена и покорена им. Сначала внешней статью и силой зверя, а потом, в процессе совместного проживания и более тесного общения, и его личностными качествами. Наверное, именно такой мужчина виделся в девичьих мечтах Елене Фирсановой, и именно такого сильного волка искала моя бурая. Но… не судьба. Наследственность моя, что называется, «подкачала».

Привычка рассчитывать только на себя и тут пригодилась. Я не питала иллюзий, я приняла эту действительность, решив быть благодарной ей хотя бы за крохи счастья. И сохранить это знание глубоко в сердце, укрытое от всех, и в первую очередь от Добровольского. Стать обузой не хотелось. А других вариантов и не было. Поэтому пусть он хотя бы сохранит об этих месяцах, что проведет со мной, приятные воспоминания. На большее рассчитывать глупо. Все происходящее объясняется одним словом – течка!

Сама же я время, проведенное с ним, буду помнить. И хорошо, что помнить есть что! После нашей первой близости, стоило мне немного поспать, я внезапно проснулась с отрезвляющей мыслью: «Женя!» Предложение Андрея и его последствия настолько выбили меня из колеи, что я и думать забыла о лучшем друге. А учитывая, в какой ситуации мы его оставили…

Одним словом, я сорвалась с кровати под недовольное ворчание белого волка и кинулась за телефоном.

Тридцать два пропущенных вызова! Женя определенно был дееспособен, зато мое поведение по отношению к нему не выдерживало никакой критики. Отчаянно стыдясь, позвонила другу и минут пятнадцать, чувствуя себя хитрой рыжей из сказки про волка и лису, убеждала его, что в порядке, абсолютно цела и никакого вреда в процессе доставки домой не понесла.

– Этот тип тебе точно ничего не сделал? – настаивал Женька. – Я до сих пор не могу понять, как мог возле дачного поселка волк появиться. Да еще какой! Ты заметила? Окрас такой нехарактерный. И потом еще этот голый крендель. Волновался о тебе больше, чем о себе.

– Все хорошо, Жень, – сгорая в огне самокритики, бубнила я. – Меня тот неравнодушный человек домой доставил. Только о каком голом ты говоришь?

– О мужике, что увез тебя! Я все думаю и думаю об этом и сам поверить не могу. И в голого мужика больше всего. Даже появление дикого зверя не так смущает. Мало ли, собака одичала. Но этот… Не представляю, как позволил, чтобы он тебя увез. Это помрачение рассудка какое-то из-за боли. И ты б видела полицейского, которому я это описывал! Меня потом таскали и на алкоголь, и на транквилизаторы проверять.

Стыд заполнил меня под завязку, но иначе – никак.

– Же-ень, ты головой, может быть, треснулся? – протянула я в ответ. – Кстати, какие повреждения? Сотрясения нет? Тебе померещилось, не иначе. Мужчина был в бежевых слаксах и джемпере телесного цвета. Может, тебя солнцем ослепило? Откуда голому на дороге взяться, ты сам подумай. И зверь этот нам, к счастью, не попался. И скажи уже, как сам?

– Одетый?! Вот не поверишь, у меня впечатление осталось, что полностью раздетый был, – поделился сомнениями Женька. – Хотя ты права – шок и боль… Мне и в полиции сказали, что завтра еще раз со мной побеседуют. Они твои контакты тоже взяли. А так, жить буду. И я даже больничный огреб, так что все силы на работу! А ты мне потом все лекции дашь. И врачи обещали, что к практике все срастется. Два перелома – ноги и ребра – да ушибы. А голова в порядке – не возводи поклеп!

– Уф, как хорошо! А то я что-то отрубилась поначалу, а сейчас перепугалась. Хороша из меня подруга, ничего не скажешь… – искренне призналась парню.

– Ты же мне спасателей вызвала, – хохотнул Женя. – Я дома уже, меня отец забрал из больницы. А ты, кстати, отрабатывать будешь – натурой и лекциями.

– Не вопрос! – радуясь, что все утряслось, согласилась я.

Но облегчение было преждевременным. Стоило мне обернуться, как в дверном проеме спальни я обнаружила о-о-очень недовольно рычащего… белого волка!

Оу-у-у… И одновременно с моим изумлением дала знать о себе моя волчица, заинтересованно заворочавшись внутри. Надо срочно Андрея возвращать, иначе и я не справлюсь со своим зверем. А пара волков, особенно в моей ситуации, запертые в пространстве квартиры… Ик.

– А-андрюша, ты тут? – умоляюще воззвала я к белому.

Волчара ответил глухим отрывистым рыком и, подрагивая ушами, сделал плавное движение в моем направлении.

«Если все же переживем без потерь эту течку, Добровольского отравлю. Устрою ему «белого друга» дня на три!» – в сердцах подумала я. Стоило так уверять меня в превосходящих способностях альбиносов… В итоге что мы имеем? И это первый день первой течки. Захотелось взвыть.

Белый волк успел уже вплотную приблизиться ко мне, прижался мощным боком так, что едва не уронил.

– Ш-ш-ш, – зашипела я, хватая его за загривок. Это не волк, это мамонт! Он в холке мне до груди достает. – Идем в кроватку.

Может, там он скорее своего зверя осилит и перекинется? Вроде же продолжение намечалось… В результате я, преследуемая белым самцом, посеменила обратно. Волк не отступал ни на шаг, все так же стараясь потереться о мою обнаженную кожу и гневно рыча. Чего негодует?

Забравшись на кровать, прикрылась простынкой и осторожно покосилась на замершего на полу с моей стороны белого. Зверь, выждав, пока я устроюсь, тоже запрыгнул на кровать.

«Все же повадки не совсем звериные, значит, связь с Андреем присутствует!»

Теперь он возвышался надо мной, и пришлось задрать голову, чтобы следить за выражением его глаз и морды. Пока зеленых искорок во взгляде, увы, не наблюдалось. Зато моя волчица ситуацией была крайне довольна и требовательно скулила внутри, мотивируя волка и на ее освобождение. И он вроде бы отозвался, утробно заурчав и неожиданно лизнув меня в плечо. От неожиданности вздрогнула. Не то чтобы я боялась – пока именно белый волк всегда выступал в роли моего спасителя и защитника, но здоровенные и острые клыки, что торчали из приоткрытой пасти в непосредственной близости от моего горла… как-то инстинктивно напрягали.

То ли реакция волчару заинтересовала, то ли у него имелась другая цель, но, с усилием ткнув меня носом, опрокинул на матрас. И, не дав времени увернуться, принялся как-то даже игриво лизать мое плечо.

«О! Сбылась мечта идиотки – свой собственный питомец!» – невольно смеясь от щекотки, отталкивала я зверски опасную морду.

В итоге умудрилась обхватить его ладонью за нижнюю челюсть и, удержав от дальнейших поползновений, начала ругать:

– Кыш! Андрея мне верни! Прервал на таком интересном месте, поросенок.

После звериных заигрываний остатки страха исчезли окончательно, уверив в том, что зверь для меня безопасен. Впрочем, течка же!

Белый, задумчиво склонив голову, слегка прищурил один глаз, мгновенно напомнив мне Добровольского, и… засверкал размытым силуэтом. Спустя пару минут – вот силища! – я держала за подбородок Андрея!

– Ой! – пискнув, отвела руку. Человеческий вариант белого выглядел просто дико злющим.

– Что еще за отработка натурой?! – этот мне тоже не дал приподняться, за горло притиснув к кровати и нависнув сверху. Шовинисты!

Добровольский нехарактерно шипел:

– Напоминаю, что, согласно принятым по древнему договору обязательствам, на три месяца мы – пара. И чтобы я делил свою пару с каким-то человеческим… щенком?! Я тебе ясно сказал, что ты с ним больше не встречаешься, так? И что в итоге? Вместо занятий вы вдвоем уезжаете за город! Да еще и обсуждаете перспективы «натуры»!

Сообразив, что Андрей недоволен тем, что я нарушила нашу договоренность, поспешила оправдаться:

– Я все честно выполняю! Но тут просто возникла острая необходимость, поэтому мы раз в неделю ездили к Жене на дачу, – лицо, нависшее надо мной, стало еще более гневным. – Нам важно было побыть наедине.

У белого задергался правый глаз! Стоит ли так нервничать из-за репутации? Все же альфы – это другой мир, где уж мне понять его.

– Зачем? – прорычал он. И тут же добавил: – По четвергам?!

С трудом кивнула. Хорошо хоть на горло не давил, иначе я бы уже хрипела в предсмертной агонии.

– Мы с ним там занимаемся очень интересным… делом, – не желая выдавать секрет друга, туманно поведала Андрею.

Белый зарычал, на миг даже блеснули искры, предвещающие смену сущности, но, на секунду зажмурившись, он контроль удержал.

– Насколько… интересным? – ошарашил он меня откровенно злым вопросом. – Вряд ли это настолько интересно, как со мной…

С этими словами Андрей впился в мои губы яростным поцелуем, даже прикусив слегка клыком.

* * *

Уф! И теперь, задним числом, уже точно можно было утверждать – есть что вспомнить! Делая вид, что еще сплю, и «подслушивая» весьма сдержанные реплики белого, в душе довольно потягивалась, наслаждаясь отголосками пережитых после нашей «стычки» из-за Жени ощущений. Мириться так чудесно…

Добровольский устроил мне чувственный террор, довел до такого неземного блаженства, что я сама не осознавала, как кричала ему, требуя прекратить эту сладкую пытку. Не в пример своему ласковому зверю, Андрей оказался тираном. Причем злопамятным и упрямым. А еще… Использовал все свое обаяние, опыт и нахрапистость, чтобы меня… дожать.

«Расколол под орех», чего уж таить.

Поначалу напугал меня, налетев яростным ураганом. Так зацеловал, что губы, кажется, стали вдвое больше против привычных форм. Не представляла, что поцелуем можно передать так много… Меня его рот и наказал, и утешил, и заинтриговал, и вдохновил на абсолютное бесстыдство. Вскружил мне голову настолько, что я даже не успела сообразить, как оказалась… привязанной за руку к спинке кровати собственным бюстиком. После этого Андрей несколько успокоился и даже отстранился, вытянувшись рядом на боку и с подозрительно предвкушающим видом посматривая на меня.

– Что? – все еще прерывисто дыша, спросила я, насторожившись. Какой-то слишком радикальный переход от ярости к добродушию.

– Допрашивать буду, – сладчайшим тоном пропел белый.

– Сейчас?! – искренне возмутилась я. Учитывая период звериной ипостаси, естественно сказывающийся и на человеческой половине, я была уже перевозбуждена. Внутри все ныло от жаркого желания почувствовать Андрея в себе.

– Лучшее время для серьезного разговора, – одной рукой приподняв холмик моей груди и с рассеянной медлительностью поглаживая пальцем его тугую вершинку, напугал меня оборотень. – Пора тебе усвоить прописные истины.

Ох! Каждое его прикосновение к неимоверно чувствительному соску отдавалось в теле волной томительной дрожи, заставляющей меня призывно выгибаться, вертясь «на привязи», и сжимать бедра.

– Андрей! – взвыла я. – Никаких разговоров сейчас! Хочется… молчаливых действий!

– Это очень отрадно, – промурлыкал белый, склоняя голову и обхватывая губами другой сосок. Слегка прихватив его клыками, неожиданно влажно лизнул, вызвав у меня очередной всплеск томительной слабости, и огорошил вопросом: – С Женей вы давно… вместе?

– Не надо об этом, – простонала я, искренне не понимая, зачем сейчас поднимать эту тему, но стоило ему начать в едином ритме посасывать одну мою грудь, а другую сжимать пальцами, как я завертелась ужом, стремясь приблизиться к нему, соприкоснуться телами… хотя бы!

Андрей прижаться к себе не дал, одновременно наращивая темп собственных прикосновений, усиливая мое возбуждение.

– Три года! – со стоном практически выкрикнула я, изгибаясь так, чтобы грудь стала еще более доступной для прикосновений оборотня.

– И какой он? – на миг приостановившись, бесстрастно уточнил Андрей.

– О… Ну зачем? – взмолилась я, но по решительности двинувшейся вниз по моему животу мужской руки поняла, что в моих интересах не молчать, и забормотала: – Он невероятный, не похожий ни на кого. Он… единственный и неповторимый. Я преклоняюсь перед ним.

Из груди Андрея донеслось взбешенное рычание зверя, но его «человеческое» лицо оставалось бесстрастным.

– Даже так, – вот и вся его реакция, и сразу новый вопрос: – Но ты же понимаешь, что он совсем другой и никакого совместного будущего у вас нет?

Его слова только напомнили мне о том, что перспектив нет не только у моей дружбы с человеческим однокурсником, но и у совместных отношений с одним белым волком… И потому надо использовать каждый момент, пока я нахожусь с ним рядом! А пальцы оборотня уже проникли внутрь меня, заставляя в предвкушении непроизвольно шире раздвигать согнутые в коленях ноги, открываясь навстречу еще больше. Ответ получился больше себе, чем Андрею, но, право слово, я уже соображала совсем плохо и не была способна в этот момент на четкость мыслей.

– Я стараюсь взять от настоящего все возможное, чтобы потом сохранить эти воспоминания на всю жизнь… Самые ценные для меня воспоминания… Самые дорогие.

Добровольский резко замер, услышав мой шепот, вызвав в моей душе дикий протест, заставив сдавить его руку бедрами и потереться собой об основание его ладони, понуждая продолжить. Мне сейчас его прикосновения были нужны как воздух. А он молчал и не двигался. Возмущенно приоткрыв зажмуренные от удовольствия глаза, встретилась с напряженным взглядом впившихся в мое лицо… черных волчьих глаз. Андрей не просто не шевелился, он даже дышал как-то натужно – нервно.

– Это бред! – встретившись со мной взглядом, все же рявкнул в итоге волк. – Это ненормально! И ты поймешь это позже, узнав лучше… кого-то другого. Волка.

– Андрей… – я вновь начала тереться бедрами об его руку, просительно призывая закончить этот ненужный сейчас разговор. – Женька – это святое для меня. Не тронь его, не прощу! И разговаривать об этом не стоит. Ему в моей жизни нет замены, она невозможна.

«Верных друзей найти непросто, а мне в этом плане и вовсе не везло: кроме Жени – никого».

И положила свободную руку на мужскую грудь, слегка царапая коготками, напоминая о том, что ждет нас завтра. И неплохо бы до этого многое успеть… И еще поспать.

– Я докажу тебе, что ты неправа, – Андрей, отреагировав на мое прикосновение, с ожесточенной решительностью и неожиданно рывком тесно-тесно прижал меня к себе, спрятав лицо в изгибе моей шеи, скрывая его выражение.

В ответ и я с чувством облегчения приникла к обнаженному сильному телу Добровольского, чувствуя себя очень глупой и одновременно счастливой. Глупой, потому что все это ненадолго. А счастливой, потому что эти мгновения есть и именно сейчас!

Мы снова целовались, но уже иначе – нежно, намеренно стремясь продлить это пиршество прелюдии, наслаждаясь тесными объятиями переплетенных тел. Мою руку волк уже умудрился освободить.

Потом не менее чувственно и пылко переключились на прикосновения, изучая друг друга, открывая тайны наших тел. И близость в этот раз получилась неторопливой, полной нежной неги и размеренной страсти. Андрей поразил меня чутким вниманием и неспешностью – именно этого мне не хватало, чтобы в полной мере довериться этому мужчине в любви и раскрыться, избавившись от сомнений и смущения.

Так и получилось в итоге, что когда мы – в этот раз про дополнительную защиту не забыл уже белый! – перешли к самой желанной части близости, я была где-то за гранью восторга, блаженствуя и подчиняясь движениям своего мужчины. В душе даже возникло ощущение нереальной гармоничности наших действий. Была бы романтиком, сказала бы, что мы созданы друг для друга. Впрочем, у него же опыт…

Удовлетворенные и полностью эмоционально истощенные, мы заснули в обнимку.

Мне хотелось верить, что сегодняшняя ночь пойдет нам на пользу: ослабит напряженность белого зверя и несколько уймет мою волчицу. Пусть и в человеческой ипостаси, но парой мы сегодня стали полноценной, объединив себя именно в период течки моего зверя. И это в относительной степени привяжет друг к другу и волков.

* * *

– Да, все верно! Не опоздайте только, иначе нас всей стаей пустят на меховые коврики, – неожиданно многословно завершил Добровольский разговор, заставив меня вынырнуть из пелены восхитительных воспоминаний о прошедшей ночи.

Вернувшись в реальность, вздрогнула, окончательно распрощавшись со сном и, распахнув глаза, вопросительно уставилась на оборотня:

– Это ты о чем?

– Вставай. Через полтора часа нам необходимо прибыть в клан бурых. Начинается.

Глава 16 Елена

Все личное, все надуманное и беспокоящее сразу отошло на задний план. Не до рефлексии. Гораздо важнее сейчас не сплоховать. Тем более что там буду не я, а бурая. Тем более что не ясно, что нас ждет в клане. Тем более что мама предупреждала. Тем более что Андрей прямо сейчас, хоть и сдерживал себя, смотрел на меня черными глазами волка, и крылья его носа возбужденно подрагивали…

Мгновенно соскочив с кровати, убежала в душ, потом оперативно оделась по-походному в бывалые плотные брюки и широкую футболку и убежала на кухню готовить завтрак.

– Лена, не суетись, – крикнул вслед Андрей. – Лучше поедем голодными. Злее будем, да и охотничий инстинкт с чувством голода немного приглушат все остальное – я надеюсь. Опять же, лучше поохотимся. Это снимет напряжение.

И скрылся в ванной. Я же так переживала, чувствуя, как предвкушающе замерла внутри волчица, что все же согрела чайник, уговаривая себя, что кружку кофе все же осилю, и для успокоения нервов погремела посудой. Помогало плохо, но хоть время прошло быстрее.

Добровольский, к моему удивлению, явился облаченным в потертые, явно старые, бесподобно смотрящиеся на его бедрах, джинсы и потрепанную футболку. Мы, не сговариваясь, обулись в мокасины на босу ногу и отправились на улицу. Не разговаривая, даже не встречаясь глазами.

Ехали тоже молча. Я дико волновалась. Присутствовать на боях за внимание волчиц мне еще не доводилось, поэтому было страшно. Тем более что я чувствовала, как с каждым километром, приближающим нас к лесу, моя волчица все явственнее ликует, предчувствуя свободу, множество самцов и свой шанс «покомандовать» в нашем с ней тандеме. И чем заинтересованнее она поскуливала, тем недовольнее порыкивал белый зверь, чье глухое рычание доносилось из груди сидящего рядом мужчины. Мне было мучительно стыдно за свою слабость, за неумение сдержать бурую, за то, что гарантированно обеспечу нам проблемы…

Ожидала, что Добровольский что-то мне скажет, как-то проинструктирует. Но он всю дорогу молчал, сосредоточившись на чем-то своем и напряженно хмурясь. И принюхивался!

Как и в прошлый раз, судя по количеству машин на парковке у территории заказника, весь клан был уже в сборе. Мы вылезли и быстро направились в лес к тому месту, где перекидывались в прошлый раз. Замерев возле кустиков и стремясь хоть как-то поддержать белого, которому было сейчас тяжелее, прошептала:

– Я буду очень стараться, – имея в виду свою волчицу, выдала желаемое за действительное.

Андрей моей наивности не разделял, поскольку, стянув футболку и уже взявшись за пояс брюк, четко и откровенно предупредил:

– Нянчиться не буду. Допрыгается твоя бурая – прижму силой альфы! – при этом волк ожег меня таким яростным взглядом, что я заподозрила – он не против пойти на радикальные меры прямо сейчас, заранее.

Рот самопроизвольно округлился, но от комментариев я воздержалась: ему виднее, я сама не представляю, чего ожидать от бурой. Но то, что она напряглась как пружина, готовая сразу сорваться и пуститься вразнос, я чувствовала.

Раздевшись и уловив чутким ухом, что белый уже сменил ипостась, глубоко вздохнула и… позволила зверю себя покорить. Тело привычно заломило, земля бросилась навстречу, и вот – на четыре лапы уже приземлилась молодая волчица, дрожащая от возбуждения и интереса и привлекательная как никогда.

* * *

Волчица инстинктивно отскочила в сторону, увидев прыгнувшего к ней белого самца. Великолепного и демонстрирующего явный интерес. Позволила ему приблизиться и обнюхать себя, даже лизнуть, удостоверяясь в собственной привлекательности, подкрепляя интерес волка. Но стоило ему попытаться подчинить ее, притирая своей тушей к стволу дерева и одновременно пытаясь ухватить зубами за загривок, чтобы подмять под себя, заявить право сильнейшего, как бурая яростно зарычала и вывернулась, отпрыгнув подальше. И припала к земле, поводя ушами и скалясь. Сейчас она не боялась проявлять явную агрессию и угрожать сильнейшему, понимая, что самец подчинится, отступит, надеясь на шанс овладеть ее телом позже.

Так и случилось – волк не напал. Недовольно поскуливал, не выказывая более решительных намерений. Только, жадно принюхиваясь, следил взглядом за вдвойне прекрасной сейчас самкой.

Порыв ветра принес ароматы других волков, сильных самцов, заставив волчицу возбужденно завертеться на месте, максимально распространяя свой запах, привлекая. Бурой хотелось внимания большего числа волков, интереса с их стороны, возможности вызвать в них животную ярость к соперникам, ослепить собственным призывным ароматом. Заставить бороться за возможность заполучить ее, чтобы выбрать лучшего кандидата для своего потомства. Зверь инстинктивно искал в пару для вязки сильнейшего. И присутствующий тут белый самец был очень желанным кандидатом, но молодой волчице хотелось накала яростных эмоций, аромата борьбы, покорения. А значит, необходимо было привлечь интерес других самцов, заставив их бороться за право повязаться с ней.

Ее почуяли. Призывный заинтересованный вой нескольких самцов поведал бурой о том, что ветер донес до нужных волков ее манящий запах. И были там сильные и молодые, желающие побороться за внимание и одобрение самки.

Волчица, осознав, что может теперь появиться перед заведомо ожидающими ее волками, призывно провыла белому самцу, маня его следовать за собой, и рванула к собравшейся стае. Успела сделать пару прыжков, когда почувствовала, что волк одним быстрым рывком догнал и резко повалил ее на землю, прижав всем телом и ухватив зубами за загривок. Бурая не успела даже среагировать, чтобы увернуться, поэтому сразу покорно замерла, дрожа от сдерживаемого желания бежать вперед.

Белый самец слегка сдавил челюсти, делая свой захват более чувствительным для волчицы, давая ей почувствовать свое превосходство, заявляя о намерениях. Бурая глухо рыкнула, пытаясь огрызнуться, но… волк заворчал, угрожая, усиливая хватку, ставя все точки над «и». Уверенный самец, доминирующий и безальтернативно желающий получить неоспоримое право на ее благосклонное внимание. Волчица, возбужденная силой и уверенностью белого зверя, заскулила, подчиняясь его выбору. Инстинктивно понимая, что белый даст ей сильных волчат.

Волк, еще раз тряхнув ее загривок, уже скорее проявляя волчью ласку и покровительство, отступил, вскочив на лапы. Бурая, как ни велика была жажда ощутить интерес и увидеть борьбу за себя между другими самцами, не вскочила. Наоборот, понимая, что белый так и стоит рядом, выжидая, готовый в любой момент вновь покорить ее, перевернулась на спину, подчиняясь и, поджав лапы и подергивая хвостом, открывая брюхо и оставляя беззащитным горло.

Но ее глотка волка интересовала меньше всего. Обнюхав брюхо волчицы, зверь стал лизать ее там, где сосредоточился влекущий аромат. А потом потерся об это место собственной шеей, отмечая ее своим запахом и принимая на себя ее совершенно однозначный аромат. Давая понять другим самцам, что уже смог заручиться ее расположением и будет в числе тех, кто станет отстаивать свое право клыками. Бурая вертелась на спине, возбужденно дрожа от этого внимания белого зверя, и довольно поскуливала.

Чуткие уши волка первыми уловили приближение других. Зверь резко отстранился от волчицы и яростно зарычал. Вмешиваться в процесс обольщения подруги в любой волчьей стае считалось чреватым, и он был готов убедительно это доказать. Тем более что подруга еще не объявила своего однозначного выбора в его пользу. И он прекрасно чуял близость других самцов, уже заинтересованных ее сводящим с ума ароматом.

Рык возымел эффект – волки остановились в пределах слышимости, но не пошли дальше, призывно воя, приглашая желанную самку присоединиться к ним. Волчица тут же вскочила с земли, вознамерившись устремиться на зов, желая в полной мере использовать период собственной привлекательности. Но не побежала, а, подрагивая от напряжения, инстинктивно ждала одобрения от самца, которому уже дала право попробовать наградить ее потомством. Белый угрожающе оскалился, но все же рыкнул, разрешая. Иначе никак: это право волчицы добиться внимания большего числа самцов – основа естественного отбора. Но волк был готов к тому, чтобы стать основным кандидатом в пару этой бурой. Волчица привлекала зверя, вызывала потребность повязаться именно с ней. Эту потребность волк сдерживал с трудом, под давлением человеческой половины. Но из поля зрения выпускать бурую был не намерен! Поэтому сразу побежал за ней, стараясь не замыкаться только на ее следе, но и отслеживать ситуацию вокруг. Об опасности он помнил: в этой части его картины мира сознание человеческой половины доминировало над инстинктами и потребностями зверя.

Выскочив на большую поляну, где находилась стая бурых волков, белый замер на границе деревьев, оценивая расклад. Нет совсем молодых самцов! Тех, кто способен не справиться с контролем и повязаться с бурой. Присутствовали только наиболее взрослые и опытные, которых желанный запах волчицы, конечно, манил, но не настолько, чтобы потерять голову, полностью поддавшись инстинкту размножения. И еще. Помимо своей самки, других в период «охоты» волк не чуял, а самцов при этом было много. Это зверя насторожило.

А бурая… Она наслаждалась вниманием сильнейших волков стаи, выставляя себя во всей красе. Игриво носилась по поляне, периодически катаясь по траве, открываясь взорам самцов, усиливая витающий вокруг аромат ее желания. Такой притягательный и сочный. Волк еле сдерживался от того, чтобы кинуться к самке, отогнать ее подальше от всех и инстинктивно сцепиться в крепкой вязке. Но рано. Чуткий нос подсказывал, что волчица только вошла в период привлекательности и еще не подпустит самца с конкретными намерениями, будет требовать игр и изматывать его погоней. Количество окружающих волчицу бурых волков нервировало белого зверя, до предела повышая агрессивность, мешая концентрировать внимание на безопасности, быть готовым к неожиданной угрозе!

Волк лег на землю на краю поляны, наблюдая, оценивая поведение стаи. Единственная самка с течкой не могла оставить самцов равнодушными. Но важно было понять: их интерес сугубо физиологический или это завуалированная человеческая попытка спровоцировать белого зверя? Пока бурая к себе ни одного самца не подпустила, хотя трое уже сделали попытки подобраться ближе, чтобы хотя бы слизнуть часть ее аромата, не говоря уже о том, чтобы суметь зафиксировать самку в удобном для себя положении. Волчица яростно скалилась, колотя хвостом по лапам, и даже пыталась ухватить самых нахрапистых клыками. Опытные волки, конечно, уворачивались от ее неумелых атак, но лезть на рожон не рисковали, понимая, что волчица к вязке еще не готова и, если сможет, вцепится всерьез.

Вожак стаи и оба его беты были тут же. Лениво поводя носами, они с другой стороны поляны наблюдали за этой пляской самцов вокруг желанной самки. Картина вполне привычная. Если бы не одно «но». Все проявляющие внимание к бурой волки были очень сильными самцами – либо уже имеющими постоянные пары, либо опытными и прекрасно контролирующими своего зверя. Что изначально ставило под сомнение их намерения повязаться с волчицей. А вот «позаигрывать» с охочей самкой? Почему бы и нет. Тем более что это давало возможность поиграть на нервах у белого, почувствовать себя удачливее.

Все это белый понял сразу. Вот только понял Андрей, а волк был крайне обозлен вниманием других самцов к привлекшей его самого самке и рвался в бой. Человеческой половине было вдвойне сложно держать в узде его животные порывы, ведь усилившийся в зверином обличье призывный аромат бурой буквально сводил с ума, вынуждая забыться и раствориться в собственном звере, давая ему возможность отогнать свою самку и повязаться с ней. Этого Андрей позволить себе не мог и потому всеми силами сдерживал волка, следя за развитием событий.

Бурые сообразили, что кидаться в борьбу прямо сейчас белый не намерен. Визгливо рыкнул вожак, очевидно, подал условный сигнал своим. И сразу после этого один из тройки смельчаков с утробным рыком двинулся в сторону бурой. Волчица сразу подскочила с земли, по которой каталась, помечая территорию, и ощерилась, грозя воздать за слишком ранние приставания. Но самец был опытнее и проворнее – обманув ее внимание быстрым маневром, прыгнул сбоку, повалив на траву, и сразу ухватил зубами за загривок. Бурая зарычала, пытаясь извернуться и отползти. Но волк уверенно придавил ее своим телом, давая понять, что не выпустит.

И чем яростнее сопротивлялась волчица, тем сильнее сдавливал ее самец, практически совсем лишив возможности вырваться. Самка смирилась и замерла, признавая за ним право сильного, позволяя бороться за возможность вязки с ней.

Белый вскочил на лапы, но на помощь бурой не рванул. Человеческой составляющей оборотня удалось невероятным усилием воли в последний момент сдержать порыв разъяренного зверя, удержав его на месте. Бурый самец пока не перешел границу допустимого. Хотя для белого волка он уже однозначно стал мишенью! И глубинное, идущее от самого сердца, злое рычание сообщило сопернику об этом.

Все волки на поляне словно замерли, хищно всматриваясь в белого, ожидая его реакции. И их разочарование его сдержанностью было осязаемым. Но стоило бурому самцу, пленившему волчицу, осознать, что соперник не пошел на крайность, как он, после одобрительного поскуливания обоих своих напарников и солидарного воя вожака, пошел дальше. Немного привстав, позволил волчице тоже подняться. Но холки самки из пасти не выпустил, так и удерживая в подчиненном положении. И сразу запрыгнул на нее, с явным намерением осуществить вязку прямо сейчас. Задние лапы бурой сразу просели, хвост бешено заметался между ними, стремясь помешать намерениям самца и избежать навязанной близости. Но волк резким рывком вновь сжал ее шею, не позволяя препятствовать себе. Волчица отчаянно заскулила…

И белый зверь сорвался, одним длинным прыжком выскочив на середину поляны, туда, где другой самец терзал его волчицу. Едва коснувшись лапами земли, прыгнул снова, нацелившись на бурого волка. Тот ожидал чего-то подобного, поскольку, мгновенно отскочив от волчицы, оскалился с намерением в свою очередь атаковать белого. И не только он – два, все это время так и державшихся рядом матерых самца, с разных сторон кинулись на альбиноса.

Опять трое мощных самцов на одного белого. И зверь уже понял, что попал в ловушку, но сил остановиться не было: животная ярость заволокла волчий разум, затмевая и человеческую волю. А значит, он их убьет. Но только ли этих троих?..

Анализируя ситуацию вокруг, оборотень мгновенно отметил, что другие самцы стаи также подступились ближе, выжидая удобный момент для броска. Стольких ему не осилить. Но звериная ярость и гневное отчаяние удесятерили его силы, угрожая многим лишением жизни. Белый готов был биться против всех. Вопреки очевидному отсутствию шанса на победу.

Но бою не суждено было состояться. Незаметные для всех, мастерски скрывавшие до этого момента свое присутствие, на поляну выскочили два гигантских белых волка и неуклюжий на вид медведь. Один из белых самцов подскочил к уже сцепившемуся клубку волчьих тел и зарычал – грозно, раскатисто и повелительно! Противостоять силе, звучащей в этом рыке, не смог бы ни один волк. И четверка дерущихся резко отреагировала, содрогнувшись и разделившись на трех бурых и одного белого самцов. Голова одного из бурых была испачкана кровью, аромат которой будоражил окружающих: волку успели оторвать одно ухо. И пострадавший сейчас жалобно подвывал. Это был единственный звук, нарушающий тишину, установившуюся на поляне среди присутствующих оборотней.

Внезапно появившийся белый альфа, обведя бурую стаю тяжелым взглядом повелителя, задержав его на нервно переступающем с лапы на лапу вожаке, скользнув им по сжавшейся на земле бурой самке, замерцал, перекидываясь. И вот уже на его месте стоит обнаженный крепкий седовласый мужчина.

– Дамир Добровольский! – громко представился он присутствующим, на случай, если кто-то не сообразил, кем он является. – Сорока на хвосте принесла, что у вас сегодня интересное событие. Я как раз был недалеко и решил посетить… мероприятие.

Один из трех самцов, атаковавших белого волка, взбешенно зарычал, но был сразу оборван огрызнувшимся вожаком стаи. Сам же волк Андрея занял выжидательную позицию, оставаясь настороже и наблюдая за волками местной стаи. Он был доволен: сам не пострадал, а вкус крови наглого соперника распробовал. И знал, что на этом уже не остановится! Да и бурая волчица видела и оценила его доблесть.

Бурая в сторонке прижалась брюхом к земле и напряженным взглядом следила за яростной четверкой «поклонников», едва слышно повизгивая. Зверь стремился не к этому, понимая, что откровенная грызня не позволит выжить даже сильнейшему и лишит ее возможности выбрать достойную пару. Но и подобраться ближе к тому волку, что уже заручился ее одобрением, волчица не решалась, осознавая опасность. Самцы были ожесточены начавшейся схваткой и потому непредсказуемы. Она подергивала ушами, напряженно замерев от страха за жизнь своего защитника. Да и за свою. Плюс ощущала пренебрежительное, какое-то давящее внимание появившегося столь внезапно сильнейшего белого волка. Пожилой оборотень, прежде чем обратиться к присутствующей стае, на некоторое время задержал на ней тяжелый и презрительный взгляд.

– Дамир… – после короткой вспышки на месте вожака стаи возник Фирсанов, – какое внимание к нашим скромным… встречам! Что же та… птичка, которая известила тебя, не предупредила, что и мероприятия как такового не будет? Течка всего у одной самки – и собираться не стоило.

– Я пригласила Дамира! – из леса со стороны стоянки вышла явно еще не перекидывавшаяся альфа-самка бурой стаи – мать Елены была в облегающих джинсах и изящном джемпере.

– Он давненько не бывал в нашем захолустье, а тут и повод веский – возможно, совместными внуками обзаведемся. Как-никак первая вязка не просто у рядовой самки клана, а у нынешней подруги его сына – будущего альфы сильнейшей стаи.

Фирсанова была очень спокойна, когда с нотками заносчивого превосходства смотрела на своего альфу. Глава клана бурых прищурился и ледяным, явно очень о многом сказавшим супруге тоном произнес:

– Ясно…

И перевел взгляд на испуганную молодую бурую самку. Волчица даже в звериной ипостаси уловила волну лютой ненависти, окатившую ее вместе с этим взглядом. Враг!

– И я ожидал большего, – как только альфа-пара завершила публичный этап выяснения отношений, как ни в чем не бывало с оттенком скуки продолжил старший Добровольский.

– Действительно, зачем собирать столько самцов ради одной самки? К тому же, судя по запаху, в большинстве своем имеющих постоянные пары. И где молодые самцы? Или в клане бурых все настолько печально с перспективной сменой?

– Э-э-э, – Фирсанов заметно напрягся, продолжая сверлить взглядом жену, словно гадая, о чем она еще сообщила сильнейшему альфе волчьего сообщества.

– Ожидали, что самок, готовых для вязки, будет больше, да, видно, ошиблись в сроках. А что до молодых, то думал их позже допустить. Она и не готова пока. Вот уже как раз намеревались расходиться, оставив здесь всего троих… свободных.

– Я заметил, – иронично возразил старший Добровольский, в упор глядя на альфу бурых.

– А ведь я так рассчитывал присутствовать на боях за пару! Чтобы один на один, как и принято, на глазах у всей стаи и заинтересовавшей волчицы честно заслужить право обзавестись потомством. Уж от таких поборников традиций, как вы, иного не ожидал.

– Э-э-э, – Фирсанов суетливо дернулся в сторону, забормотав клятвенное обещание: – Недоглядел. Уж больно самка игривая попалась – и опытные волки не выдержали. Но виновные будут наказаны! По всей строгости наших традиций.

– Да? – насмешки в тоне белый альфа не скрывал. – Ну, раз по всей строгости, то я, пожалуй, задержусь, чтобы это увидеть. Когда еще доведется?.. Остальные давно не так скрупулезно следуют заветам, позволяя молодняку больше. Но в стае бурых… Уверен, что не буду разочарован вашим подходом.

Фирсанов, уже двинувшийся в направлении своей одежды, споткнулся. Но прежде чем он успел что-то возразить, прозвучал следующий вопрос Добровольского-старшего.

– А самка почему такая неопытная? Дичится или, наоборот, всех самцов сразу завлекает? Что в стае творится, если докатились до того, что на первую вязку выпускают волчиц, не способных контролировать своего зверя? – альфа белого клана обвел тяжелым вопросительным взглядом присутствующих на поляне бурых волков. – Почему не обучили? Почему никто из клана не обратил внимание на происходящее и не сообщил сильнейшим? Остается радоваться относительному здравомыслию хотя бы одной волчицы в стае.

Бурые волки понуро отступили к лесу, признавая очевидную справедливость упрека. Но роптать никто не пытался – все молчали.

– Как ты прекрасно знаешь, Дамир, эта волчица из моей семьи, – рыкнул Фирсанов. – И ее воспитание – моя забота. Она слишком слаба и никчемна, чтобы чему-то обучиться.

– В таком случае, я свою задачу вижу в том, чтобы рассмотреть вероятность проведения боев за право возглавить клан бурых волков! – отрубил Добровольский-старший. – Если ты к обязанностям отца так относишься, что можно говорить о соответствии роли вожака стаи?

И всех присутствующих хлестнуло такой волной чужой воли, что волки, включая и Фирсанова, непроизвольно сжались и сгорбились. Единственным, кто не отреагировал на эту мощь, был будущий альфа белого клана.

– Мероприятие считаю завершенным, – выдержав паузу, веско заметил Добровольский-старший. – Всем присутствующим необходимо разойтись.

Стая бурых, словно только и ожидала этих слов, схлынула, мгновенно растворившись в окружающем лесу. На поляне, помимо прибывших белых волков и местной альфа-пары, остался возбужденный прерванным сражением молодой белый волк и перепуганная происходящим молодая бурая волчица.

– Думаю, нашим молодым и горячим не повредит пробежаться по лесу, – неожиданно вмешалась Фирсанова. – Тем более что у Лены течка и Андрей не может на это не реагировать. А так, поиграют, напряжение сбросят, может, и поохотятся. Подпустить она его пока не подпустит, а от тяги обернуться в волчицу избавится. Тем безопаснее будет дальше.

Дамир несогласно насупился, пристально рассматривая молодую самку. Но неожиданно Фирсанов активно поддержал жену:

– Да, пусть пробегутся. Как бы в поселке снова из-за нее самцы не сцепились. А так белый остынет…

И в сознании зверя Андрея идея нашла отклик. Сейчас погоня за интересовавшей его бурой, игривая возня, возможность еще больше завоевать ее согласие и расположение откровенно привлекали волка. Тем более что соперники оставили территорию за ним. Поэтому, стоило человеческой половине его сознания ответить согласием, зверь, не теряя времени, подскочил к сжавшейся на земле бурой. И ткнулся мордой в ее бок, призывая подняться. И лизнул за ушком, маня за собой.

Волчица боязливо поднялась и под внимательными взглядами альфа-особей, поджимая хвост, робко потрусила за белым волком. Фирсанова была явно довольна такой развязкой, альфа белого клана с долей напряженности во взгляде проводил убегающую пару волков, а в глазах вожака бурой стаи на миг мелькнуло торжество!

* * *

Белый самец уверенной рысцой устремился к лесу, в три мощных прыжка преодолев поляну, но на самой границе деревьев оглянулся, поджидая волчицу, уверенный в том, что она следует за ним. Бурая с каждым метром, отдаляющим ее от грозных альф, смелела все больше, утверждаясь во мнении, что удастся сбежать без потерь. Да еще и в такой компании! Великолепный самец обострял все ее инстинкты и ощущения. Нос жадно улавливал его запах в мешанине окружающих ароматов, уши чутко отслеживали каждый его прыжок, а волчья природа требовала одного – привлечь и удержать его внимание.

Поэтому, отдалившись от сильных волков на максимально допустимое в пределах поляны расстояние, бурая самка замерла, намеренно заставляя волка сосредоточить все внимание на себе, а потом… помедлив, прыгнула в другую сторону. И, нырнув в лес, сразу стремительно побежала, провоцируя волка на погоню, призванную повысить его интерес и ее ценность.

А ироничное, хоть и заинтригованное рычание, раздавшееся позади, только утвердило ее в желании следовать инстинктам. Волк, мгновенно сориентировавшись, побежал за ней, нагоняя с каждым прыжком. Но не стремясь догнать на самом деле. Он понял и принял игру бурой, позволяя ей почувствовать себя его целью. Важнейшей целью.

Пара волков, пригнув головы, уносилась все дальше от места сбора стаи, следуя помеченной волчьей тропой и направляясь в единственно возможном направлении – в глубь заповедника. Эйфория погони захватила обоих: волчица упивалась ощущением собственной привлекательности, стремилась показать себя белому во всей красе; волк тоже отдался брачной игре, позволяя зверю в полной мере проявить себя, сбросить вызванную прерванным боем агрессию. Не было Лены и Андрея, но была пара волков, стремящихся повязаться друг с другом, сделавших свой выбор. Безрассудный, но такой естественный для них.

И именно эта короткая утрата человеческого внимания, возможности анализировать поступающие из окружающей природы сигналы, их и подвела. Бурая слишком увлеклась бегом, чувством превосходства, слишком была сосредоточена на самце и разгорячена игрою. Волк же, влекомый инстинктом размножения и возбужденный схваткой и погоней, запоздало осознал опасность. Осознал только тогда, когда его ноздрей коснулся знакомый запах, на инстинктивном уровне кричащий об одном – опасность! Металл! Даже больше – оружие! И такой знакомый звериный аромат врага. Рысь! Один их тех, чей запах он запомнил ночью на лесной поляне.

Белый резким рывком затормозил, пытаясь сообразить, где источник угрозы. А волчица, ликуя, что сумела превзойти самца, побежала дальше. До того мгновения, как уловила его грозный предостерегающий рык и ощутила хлесткую волну чужой воли, заставляющую на мгновение замереть на месте, а потом – бежать. Бежать отсюда, стремительно и неудержимо, спасая свою жизнь… Не успела. Чуткий звериный слух уловил неслышимый человеку звук вылетевшего патрона, одновременно обоняние подсказало о том, что в нескольких метрах на дереве возле самой волчьей тропы притаился чужак, и – бурую опалило болью, заставив завизжать, припадая к земле.

Мимо белой тенью промелькнул волк, то ли в отчаянии пытавшийся оттолкнуть волчицу с траектории полета пули, то ли кинувшийся на врага. Этого бурая уже не увидела: боль заслонила все, ослепила. Последнее, что она слышала, был волчий вой – яростный и полный боли.

Глава 17 Андрей

Мой зверь обезумел. Так сорваться на глазах медведя, продемонстрировать ему потерю контроля над своим волком… Я был озабочен этим эпизодом не меньше, чем присутствием хранителя на волчьей земле и явно зреющим тут заговором. Более того – напуган. Мне было непросто признаться в этом, но назвать поведение собственного зверя заботой о щенке – юной бурой – получалось с трудом. С огромным трудом. Убегать от реальности и до последнего обманывать себя мне не свойственно. Оставалось признать: мой волк всерьез заинтересовался зверем Елены Фирсановой! А ведь на носу течка ее волчицы, и так ли уж я могу быть уверен в своих силах, как полагал, исходя из предыдущего опыта общения с самками? До Фирсановой никто моего зверя не интересовал, даже наоборот – порой самки вызывали только ярость и глухое раздражение. Поэтому я всегда избегал необходимости совместного проживания с женщинами. Но аромат бурой менялся с каждым днем, с каждым часом, становясь все более призывным и невыносимо желанным, приближая миг, когда ее звериная натура возобладает. Что случится, если волк сломит мою волю? Немыслимо, но после срыва в фойе кинотеатра я бы не зарекался. И тогда наши действия вместо человеческого расчета и поэтапного извлечения выгоды из ситуации будут подчинены первобытным животным инстинктам. Если бы я был склонен к панике и не имел за плечами многих лет борьбы и власти, я бы запаниковал.

Отрешившись от всего, не видя ни кадра из шедшего на экране фильма, я обдумывал сложившееся положение вещей. Тем более Лена уютно свернулась рядом, наслаждаясь кинокартиной. Ее присутствие поразительно успокаивало моего волка, снижая его давление на мое сознание.

Реакция моего зверя на бурую меняет очень многое, это один из основополагающих факторов возможного развития ситуации. И я не могу сбрасывать его со счетов! Впрочем, идти на поводу у своего волка мне было несвойственно. И к холостяцкому образу существования я давно привык, более того, менять что-то в своей жизни был не намерен. Пока такой необходимости не было. Так что… Как ни привлекательна бурая для моего белого, свой выбор я сделаю позже. Гораздо позже. И сообразно интересам своего клана. И волчица из семьи Фирсановых парой мне стать никак не может: бурые – отвратительные союзники, да и сама она вряд ли подарит клану сильных волчат. И пусть Лена вызывает у меня искреннее человеческое восхищение и желание помочь, а ее волчица так и вовсе рассматривается моим волком как однозначная кандидатка для вязки… Но зверь Фирсановой – слишком слабый, да и наследственность… Пачкать шакальей кровью Фирсановых свой род я не желаю. Они не спешили сосуществовать мирно, не упускали случая организовать сильнейшей стае проблемы и всячески стремились подорвать нашу власть. А мне было доподлинно известно, какой ценой эта власть далась белым волкам. И разбазаривать наследие своих предков я был не намерен, подчинив интересам клана и свое существование, и свой выбор пары. Так что своему зверю я не поддамся и волчице Лены среди кандидатов в пару моего белого не видать.

Мучил меня и вопрос о том, почему вожак бурой стаи выбрал для исполнения обязательств по древнему договору свою неродную дочь. В этом был скрыт подвох, была причина, я чуял это! Он не из тех оборотней, что желали мне или – как выяснилось – Елене добра. Должен быть в этом его интерес, какая-то выгода для его семьи или клана. Что-то, что заведомо сулит нам проблемы!

Пока же мне оставалось уповать на свою силу, на свою власть над зверем, на свою прагматичность. И скрывать от всех интерес своего зверя. Буду держать между нами с девушкой дистанцию – ничего личного, у нас партнерские отношения, не более. От Фирсановой я свои опасения в способности контролировать волка в период ее течки тоже решил утаить: достаточно ей переживаний.

Поэтому, доставив бурую на работу, отправился на встречу с медведем. Чем быстрее разберусь в происходящем, тем раньше смогу избавиться от общества Лены. А разговор с Томашем – мне интуиция подсказывала – мог пролить свет на затевающееся бурыми зло.

Медведь ждал меня в условленном месте в человеческой ипостаси. Не смущаясь своей наготы, я тоже перекинулся и присел на ствол дерева, на котором, что-то беззаботно насвистывая в темноту лесной ночи, уже расположился Томаш.

– Чем обязаны вниманию наблюдателей? – сухо бросил я вопрос, понимая, что без оснований для своего тут присутствия медведь бы так не попался.

– По прямым обязательствам. К нам обратились с просьбой прислать представителя, чтобы скрепить договор, – невозмутимо откликнулся оборотень.

– Между рысями и бурыми волками?

– Да, – кивнул медведь. – И здесь я нахожусь с разрешения Фирсанова. Как наблюдатель слежу за соблюдением условий.

Однако Фирсанов совсем обнаглел! Пора нам заняться значительной свободой действий, что принята у волчьих кланов. Некоторым это явно слишком упрощает жизнь.

– И?

– Ты же понимаешь, я не могу говорить об этом, – спокойно заверил хранитель.

Чертовы медведи! Не удивлюсь, если они виноваты в половине интриг нашего мира.

– Но именно знание условий этого… соглашения между бурыми и рысями дало тебе повод предупредить меня?

Просил же он беречь Лену.

– Да, – медведь сосредоточенно кивнул. – Более того, поэтому же я утверждаю, что на данном этапе плана им важнее устранить тебя.

Вот кто так выдает информацию? И главное, зачем?

– Важнее кому?

Интересно, ответит?

– Рысям.

Ответил. Ответ несколько удивил.

– А Лена?

– О ней больше «пекутся» бурые.

Ого! Все ж ее «семейка» вне комментариев.

– Почему именно сейчас? Она столько лет была в их власти…

– Нет, не была. А сейчас время пришло. И ты появился.

Такого варианта окончания ответа я ожидал. По какой-то причине я стал детонатором, который активировал процесс ее уничтожения. «Отрадное» осознание.

– Почему не была в их власти раньше?

Интересно, ответит?

– Извини.

Нет.

– Зачем ты делаешь это? Эта встреча, недомолвки… – непроизвольно прищурившись, обернулся к медведю.

– Хочу помочь.

Да ладно! Кто так помогает?

– Получается не очень, – со смешком вздохнул я.

– Что могу, – понимающе хмыкнул оборотень.

– Что посоветуешь в нашей… ситуации?

– Отпусти ее к нам. Только там она сможет избежать смерти. Ведь рано или поздно…

Блин, как «информативно»! А если учесть, что медведи всегда исходят из того, что выгодно только медведям, то спешить радоваться совету не стоит.

– Я слышал, у вас тоже не всегда… безопасно, – намек на ходившие слухи был очевидным.

– А, росомахи, – медведь даже поморщился. – Собственно, они как раз одна из причин, почему я решил предупредить вас. Да, они активизировались в последнее время и частенько забредают на наши земли. И пусть твари и бездумные, но кто-то определенно натаскивает их, тренирует. А они и без того по природе своей опасные и коварные, так что, будучи обученными, могут доставить проблемы и оборотням. Но вас не настораживает тот факт, что «зверюшки» шалят только на наших землях?

– А должен? – на самом деле оборотни-волки не придавали особого значения хищным животным. Что в них так насторожило медведей?

– На мой взгляд, очень должен. Их тренируют на самых сильных соперниках – на нас. И в отличие от медведя, росомаха не уступит волку в скорости передвижения по земле…

Он что, всерьез предупреждает меня об угрозе оборотням-волкам… от обычных росомах?! Впрочем, медведь попусту не стал бы подводить к этой теме.

– И кто их натаскивает, известно?

– Рыси.

Интересно. Оборотни-рыси в большинстве своем уступали волкам в поединках, но если добавить к их способности шустро носиться по деревьям скорость передвижения по земле… Пусть даже не их собственную, а… питомцев. Впрочем, сама мысль о питомцах у оборотней несколько дико звучит. Но нет оснований не верить медведю.

– А какие еще есть причины помогать нам? – задумчиво уточнил я у собеседника, припомнив его недавний ответ.

Волк внутри, и так настороженно прислушивающийся к малейшим звукам вокруг, замер в ожидании ответа.

– Не нравится мне происходящее.

Так я и поверил, что дело в симпатии!

– И только? – иронии в тоне не скрывал.

– Елена должна выжить, – неожиданно прямолинейно заявил медведь.

– Почему? Уж не по условиям ли древнего договора? – усмехнулся я удачной шутке.

– Ах, древний договор… – хранитель был не менее ироничен и неожиданно задал резкий вопрос: – А ты его видел?

Что он хочет этим сказать?

– Нет, естественно, – отозвался я. – Но вами же были озвучены его условия.

– Я бы на твоем месте лично ознакомился с его содержанием, – подмигнул в темноте медведь. – Опять же повод отправиться к нам…

«Вот это поворот! Может ли быть так, что там нет условия объединения в пару? Или это удачная приманка для меня?»

Я взял на заметку необходимость выяснить у отца, откуда вообще пошла информация об объединении в пару белого и бурой сроком на три месяца в оплату древнего долга.

– Когда так настойчиво приглашают, желание наносить визит резко пропадает.

Явное стремление медведя завлечь нас с Фирсановой к ним просто бросалось в глаза.

Томаш поперхнулся воздухом.

– Как знаешь, – он решительно поднялся с дерева, давая понять, что разговор окончен. В долгу, впрочем, не остался. – Я полагал, что тебе будет важна любая информация о бурой, ведь твой волк так о ней… печется. А у нее и течка скоро…

Мой зверь яростно зарычал. Чертовы медведи! Чертов Томаш! И что еще за информация о Фирсановой у них есть? Возможно, та, что объясняет выбор бурого альфы?

Оборотень не стал искушать судьбу и через секунду скрылся в зарослях, удаляясь от меня уже в животном обличье. Я тоже поспешил в город, в заведение, где работала бурая. Надо успеть до конца смены девушки. Медведь, толком ничего не прояснив, только добавил мне беспокойства за ее судьбу и забот с нашей двуличной стаей. А мой зверь и вовсе в преддверии наступающей течки готов был не спускать с Елены глаз. Поэтому я планировал перекусить очередной мясной вкусностью от Елены Фирсановой – это зависимость, однако! – и дождаться окончания ее смены.

Распробовав «угощение», неожиданно развеселился. И даже внутреннее напряжение и серьезные думы немного отпустили. Жизнь с такой женщиной пресной никогда не будет. Она, не сказав ни слова упрека, не выразив своего негодования и взглядом, всегда умудрялась продемонстрировать мне свое недовольное «фи», когда полагала, что я его заслуживаю. Не повторяясь при этом… Вот сейчас вся еда оказалась сладковатой! Впрочем, и сырое, еще теплое мясо имеет сладчайший вкус… Так что я не был в претензии, но «выговор с занесением в личное дело» отметил. Чем-то не угодил?

«А может, послушать волка? Повязаться с бурой? – с аппетитом подчищая тарелки, поразил сам себя промелькнувшей мыслью. Вот что с мужским сознанием творит удовлетворенный желудок! Своей парой ее, конечно, не сделаю. И щенков бурым не оставлю. Заберу Елену в наш клан. И она, и дети будут под моим присмотром и защитой. Не так уж и важно, если волчата унаследуют слабого зверя матери, ведь у меня в будущем будут щенки от сильной пары. Они и сохранят преемственность власти».

Идея была бы неприемлемой, если бы я не намеревался найти самый практичный компромисс со своим зверем. А так потери будут минимальны. Фирсанову нос утру, поломав его планы – моих щенков его клан не получит. Уйму своего волка – он заполучит бурую и из вида не выпустит. Возможно, даже не позволит ей и в будущем образовать пару с другим самцом. Я даже вполне допускал, что между нами с девушкой могут возникнуть близкие отношения и в человеческом обличье. Недолгие. Лена выгодно отличалась от большинства известных мне волчиц, в ней я угрозы своей свободе не видел. Пожалуй, она идеальный вариант терпеливой и ничего не требующей от меня партнерши. К тому же привлекательной и желанной – уже можно себе в этом признаться, – стройные ножки и естественная грациозность волчицы равнодушным меня не оставили! Это было бы тем удобнее, если бы у нас были общие дети. Определенно, надо взвесить все плюсы и минусы возникшей идеи, которая, чем больше я обдумывал ее, казалась мне все более желанной и легко реализуемой. Вот только со стаей предателей разберусь…

Пока вез Лену домой, глубоко втягивая в себя ее стремительно меняющийся аромат – течка должна была вот-вот начаться! – отметил свое улучшившееся настроение. Выход найден! Так, постепенно, и остальные проблемы решу.

С небес на землю меня низверг подслушанный разговор Елены с матерью. Случилось это на следующий день. Намереваясь максимально оградить свою бурую от неизвестной опасности со стороны ее родного клана, ограничил Фирсановой любые возможности одиночных прогулок. Попросту никуда не пускал. Лена хоть и злилась, но слушалась. Тот факт, что на три месяца мы стали официальной парой, позволял мне полноправно принимать решения, касаемо ее безопасности. Тем более что я был ее альфой. И пока проводил в наших взаимоотношениях политику сдержанности: укреплял свою власть над зверем и решил преждевременно не тревожить Фирсанову своими планами на ее счет. Проблем с бурыми и рысями никто не отменял, и наши отношения пока были отложены мною на перспективу. Впрочем, это было до советов, данных Лене альфа-самкой бурых:

– Лена, всеми правдами и неправдами постарайся сделать две вещи – повязаться с белым и попасть на территорию медведей. Сейчас нет ни времени, ни возможности объяснить тебе все, но просто поверь мне, как верила всегда. Мое сердце разрывается от страха за тебя, но ничем другим, кроме этого совета, я помочь тебе не могу. Иначе нарушу очень важный обет. Но заклинаю – доверься мне.

Интересно. Занятная волчица эта пара Фирсанова. Надо выяснить о ней все, что можно. Впрочем, ее первый совет был мне на руку. А вот второй… Уж очень настойчиво все вокруг стремились отправить Лену к медведям. Меня это инстинктивно настораживало, хотя поспорить с тем, что для девушки там безопаснее, я не мог.

– Я знаю, что у меня другой отец. И что есть старший брат или сестра! Почему ты не говорила об этом? И где они?

Что мне импонировало в Лене, так это прямолинейность и бесстрашие.

Ответа ее матери я сам ожидал с нетерпением.

– Так и знала, что он все тебе расскажет. И не скажу, что эти знания для тебя благо, – Фирсанова произнесла все это со скорбным видом.

Мне, устроившемуся в отдалении, было отчетливо видно выражение ее лица.

– У волков так бывает, что не всегда самец в состоянии защитить свою пару и общее потомство. Бывают слабые и больные волки. Увы, твой… ваш отец не мог. И это стоило мне многого. У тебя был брат, но он… погиб. Его загрызли еще волчонком. И ради того, чтобы уберечь от этой участи тебя, мне пришлось поступиться многим. Это было моим условием – твоя жизнь… Вот только все это лишило меня и возможности влиять на ситуацию. И сейчас не позволяет тебе открыться. Но умоляю, Лена, убегай с территории бурых! А лучше вообще с территории волков. Медведи – это лучший вариант. И Добровольский! Обяжи его защищать тебя.

В душе откровенно засвербело тревогой. Сам боялся поверить в мелькнувшее подозрение. Неужели… неужели отец бурой из… потомков изначальных?! Не может быть! Уже три поколения, как не осталось никого из них. Уже три поколения, как мы обладаем властью. Мы – белые волки. Мне отчаянно захотелось, чтобы Лена добилась от матери конкретики. И она добилась…

Признание Фирсановой-старшей потрясло, повергло меня в ярость! Волконские. Да, я знал об этом роде. И – да, они были одной из ветвей изначальной семьи. Это означало, что, сообразно традиционному взгляду на наследование власти, Елена – наследница тех, кто с древних времен возглавлял нашу общину. Тех, кому волки подчинялись до последнего. Вопреки всем признакам постепенного вырождения и угасания силы у изначальных. Так сильна была в волках традиционная преданность вожаку, преклонение перед когда-то породившей их силой. Во всех волках, кроме стаи белых…

Белые всегда были изолированы, изгнаны и лишены возможности существовать в окружении собственного вида. Мы поклонялись только реальной силе, той, что давала нам шанс выжить в настоящем. Что давала власть. И мы смогли овладеть ею, когда потомки изначальных совсем исчезли… не без нашей помощи. Нам чужд был страх и преклонение перед прошлым, перед теми, кто когда-то лишил нас дома. И у белых была своя история, был свой изначальный предок. И его потомкам хватило воли и силы, чтобы не только выжить, но и подчинить себе все сообщество волков, заставив признать нас сильнейшими. Мы и были сильнейшими, и в этом залог главенствующего положения нашей стаи. Нет ни причин, ни возможности оспорить наш статус. Или теперь есть?..

Елена, в отличие от той же Фирсановой, не представляла своей роли в вероятном перевороте в мироустройстве волков, который случится после обнародования информации о ней. Она была соперницей… Моей, в первую очередь. И первое и единственное, что я должен был сейчас сделать – это уничтожить ее. Уничтожить любую угрозу благоденствию своего клана. И я был способен сделать это, какие бы теплые чувства ни испытывал к бурой, насколько бы ни был заинтересован в ней мой волк. Зверь, кстати, бесновался внутри, свирепой яростью реагируя на мои мысли. Он был против. Даже теперь мое животное не допускало мысли о причинении вреда этой самке.

Все это я обдумывал, пока мы с девушкой выходили из торгового центра, где она общалась с матерью, и пока садились в машину.

«Отвезу ее за город, к реке. И там загрызу, а тело скину в воду», – принял я твердое решение.

Вот только Лена… Она так спокойно шла рядом, потом кидала на меня в машине ободряющие взгляды, уверенно последовала за мной, когда я покинул машину, направляясь к берегу и готовясь обернуться. Зверь яростно противился моим действиям, но в данной ситуации я знал, что заставлю его подчиниться. А девушка бездумно шла за мной, за своей пусть и временной, но парой. Шла, доверяя, ни на миг не допуская мысли о том, что идет за своим злейшим врагом, за тем, кто больше всех вокруг заинтересован в ее смерти. За своим убийцей. И за своим альфой, который… ценой собственной жизни обязан защищать ее.

Насколько мы порой не представляем, что творится в головах тех, кто рядом.

Но это ее безграничное доверие по отношению ко мне, ее вера в мою помощь и защиту… Я ведь сам добивался этого, изолируя ее от семьи, стремясь поддержать. И теперь я предам ее доверие, ударю в спину совершенно не ожидающую такой подлости девушку. И чем я буду лучше Фирсановых?

Да, белые бились беспощадно, карали безжалостно, убивали жестоко. Но не самок. Убийство волчицы противоречит волчьей природе. Надо быть Егором Фирсановым, чтобы опуститься до этого.

«Я ищу предлог! – велев Елене сесть на траву и уставившись вдаль на изгиб реки, признался себе. Я чувствовал ее ожидающий взгляд, он обжигал меня чувством вины и… внутренней боли. Это мой волк мучился тоской и отчаянием. – Ищу предлог не убивать ее».

Какая она мне соперница?! Даже если ее появление всколыхнет протест волчьих кланов, даже если медведи потребуют боя между наследниками исконно обладающего властью рода и узурпировавшего эту власть, чтобы определить победителя. У Лены нет шансов победить. Меня. Ни единого…

И я ее пара! Даже если откинуть то, что обязательства перед вожаком бурой стаи не были для меня значимыми, то вот проигнорировать то, что об обязательствах явно знали медведи, – я не мог. И сам факт встречи с Томашем это подтверждает. Не поэтому ли он намекал мне на договор? И как ее пара, я не могу уничтожить Лену до истечения срока, более того – я обязан защищать ее. Я сам заявил об этой ответственности. Защищать даже от своих, от белых. Об обязанностях альфы я и вовсе молчу.

На самом деле все это ерунда. Одни слова. Я убил бы ее вопреки всему. И пусть кто-то попытается доказать мою вину.

«Но я не могу. Я просто не в силах убить Елену Волконскую. И в этом вся ужасная правда», – врать себе бессмысленно. Если бы не это время вместе, если бы я не узнал ее, если бы не отчаянный интерес моего волка, если бы не искреннее понимание того, что вот именно она не виновата ни в чем… Можно ли убить кого-то лишь за то, что было в прошлом его предков?

Абсурд.

А сомнений в том, что бурая не имела намерений претендовать на власть, у меня не было. Впрочем, ее могут использовать. Не зря же такая кутерьма вокруг завертелась. Но это уже другая история, и мое влияние на Лену тоже не стоит списывать со счетов.

Определившись с намерениями – оставлю ее в живых, – решил начать готовить Лену к суровому – это уже неизбежно! – будущему.

– Ты, конечно, хочешь знать, кто такие Волконские? – для начала необходимо объяснить ей все.

Чем больше я разъяснял девушке ситуацию, тем более потрясенной она выглядела. Впрочем, это были еще не все плохие новости.

– Истинные носители крови изначальных, по крайней мере сколько-нибудь значительной ее части, были больны. Именно этот факт и служил неоспоримым подтверждением «величайшей» наследственности.

– Больны? – переспросила Лена, не сводя с меня пытливого взгляда, не представляя, что сейчас услышит приговор.

– Да. Когда-то слишком возгордились. Мнили себя сверхсуществами по сравнению с людьми, намерены были сохранить «чистоту крови». Поэтому любая вязка между парами допускалась только внутри семьи. Как следствие – вырождение и набор ослабляющих болезней. И те рода, что произошли от изначальных и переняли эту манию, постигла аналогичная участь. Выжил наш вид благодаря тому, что не все были такими повернутыми на величии. Но Волконские, увы… – рассказал я ей и об этом.

Пока говорил, осознал, что это приговор и мне. Приговор тем заманчивым планам, которые я строил в отношении Лены. Как бы я ни относился к ней, чтобы ни решил на ее счет мой зверь, запачкать свой род больной кровью, заведомо лишить любой перспективы своих волчат я не могу. И это абсолютная истина.

– И я? – потрясенно уставившись на меня, девушка не верила своим ушам. – Ты хочешь сказать, что я чем-то… больна?

– Нет. Женщины – носители, болеют мужчины, – очень трудно сохранять бесстрастный вид, когда внутри, разрывая душу скорбью и отчаянием, выл мой волк. Даже он понимал опасность, которую несла больная самка. Но все это было мелочью по сравнению с тем, что испытывала сейчас Лена. Девушка, услышав мой ответ, непроизвольно отшатнулась. В ее глазах плескался ужас.

– А что за болезнь?

Ф-ух, пожалуй, легче было бы ее загрызть. Морально легче. Для волчиц инстинкт защиты своего потомства был основным. И то, что мне предстояло сообщить, ее психологически раздавит.

– Ускоренное старение. По сути, в возрасте молодого самца, которому уже можно впервые бороться за интерес самки, они были уже очень стары. Там и речи не шло о возможности конкурировать со здоровыми и молодыми.

– И мой отец… – Елена непроизвольно качала головой, отказываясь верить в то, что услышала.

– Скорее всего, был болен. И это означает, что его нет в живых, – раз уж начал, теперь обязан был объяснить и это. Сухо и без эмоций.

– Я почему-то надеялась, что он у медведей, – это прозвучало как крик души. – Зачем тогда спешить к ним?

Вот и меня последнее смущало. Уж очень очевидной была причастность медведей к сложившемуся положению вещей. Не удивился бы, если бы и рыси, и бурые, сами того не подозревая, действовали под их руководством.

– Там… безопаснее, – выдержав небольшую паузу, в итоге озвучил я общепринятый тезис. – И информация наверняка есть какая-то…

Отправиться туда придется, я уже не сомневался, что без этого визита ясности в ситуации не прибавится. Тут и древний договор, и инициатива бурых, и поползновения рысей, а уж интриги хранителей… Но бурую одну я к ним не отпущу, это станет моим условием.

– С чего ты это взял? – ах, эта Ленина прямолинейность.

Пришлось опять озвучить официальную версию, объяснить иначе я пока не мог – доказательств не было.

– Надо знать этих «разумных» медведей. Единственный подвид оборотней, что сумели сохранить изначальное общественное устройство. А еще не стоит вестись на их внешнее тугодумие и неуклюжесть. Может быть, в чужие дела они не лезут, как другие, но наблюдают за всем и… многое помнят, – и уже немного в сторону буркнул: – К несчастью.

– Помнят что-то связанное с моим отцом? – уцепилась она за то, что сейчас волновало больше всего.

Я только кивнул, избегая встречаться с ней взглядом. Елену было искренне жаль. И при этом она оставалась двойной угрозой. Парадоксальная ситуация.

– А какой в этом смысл? – бурая опять рубила сплеча, вот же упрямая. – Получается, я – последний отпрыск «прокаженных» волчьих родов, живой эволюционный тупик. Что мне даст рассказ о печальной судьбе моего отца? Видимо, он смог найти у них убежище и там же провел свои последние дни.

Что ж, внесем ясность и в этот вопрос. Чтобы не было иллюзий.

– Медведи очень консервативны и продолжают существовать в рамках изначальной монархической иерархии с очень жесткими законами и предписаниями. И дело не в печальной судьбе твоего отца, а в том, кем он был. Последним представителем, в ком текла кровь изначальной семьи. Так что с точки зрения медведей… ты – наследница.

Зверь отреагировал невольным всплеском ярости и рыком. Любые претензии на его положение были для волка неприемлемы. Даже от этой бурой.

– Я – наследница?! – ей стало смешно.

А уж как «весело» мне!

– Это шутка? Признайся! Наследница чего?

В ответ на мое молчание она продолжила:

– Ты серьезно? – Девушка даже игриво поддела меня локтем под дых.

Вот наивная.

– Может быть, опасаешься, что брошу вызов тебе, как фактическому наследнику рода, захватившего власть?

Представьте себе – опасаюсь! Возможно, не по собственной инициативе, но…

– Ты меня боишься? – она продолжала веселиться, корча рожи и хоть так пытаясь разрядить обстановку.

Мне не удавалось скрыть собственное напряжение. Медленно выдохнув, попытался объяснить ей нашу «перспективку».

– Лена, ты не понимаешь всей ситуации. В данных обстоятельствах тебя могут использовать для разжигания войны между кланами. А что до власти… Мы взяли то, что смогли взять. Если найдется тот, кто сможет отнять ее у нас, – пусть попытается. Но все это не избавляет нас от проблемы.

– Какой? – резко став серьезной, впилась в меня взглядом девушка.

– Три месяца рядом…

Я хотел сказать другое. Но сообщить ей о том, что мой волк отказывается слушать голос здравого смысла и усмирять свой интерес к столь нежелательному во всех смыслах объекту, не мог. Как-то не по-альфовски это… А прозвучало не по-мужски.

– Андрей, – перехватив мою руку, Лена в доверительном жесте переплела наши пальцы. И стоило мне взглянуть на нее, сообщила: – Все зависит от твоей выдержки. Я и обещать не буду, но тоже постараюсь. Перекидываться все это время не буду, только если на боях заставят. А так… Ты мне совсем не нравишься… как мужчина. Поэтому за свою человеческую половину я уверена – домогаться тебя не буду.

Вот так! Удар за ударом. А я уже напланировал! Женщины, которым я не нравился, мне еще не встречались. Эта же… Волконская! Не иначе голос крови.

– Ты такая «милашка»! – резко притянув Лену к себе на колени, фыркнул я в ответ. – Как я раньше существовал без этого освежающего глотка откровенности? Как это, однако, бодрит! Не меньше, чем удар дубиной по голове, я думаю.

– А то! – задохнувшись от резкого движения, выдала бурая.

Вот такая она храбрая трусишка. Заявить такое в лицо белому альфе… Что ж… От меня сантиментов тоже не дождется. Да и к лучшему это. Не стоит нам сближаться. Как знать, чем все обернется. Грустно, я уже мысленно наметил, какой домик в поселке клана белых отведу Лене и волчатам. А теперь…

– В общем, я очень постараюсь тебя не разочаровать.

Еще бы выполнить обещание.

– Тем более теперь я уверен, что не разобью твое сердце.

А она мне язык показала. Какая женщина… несносная и бесстрашная! Впрочем, надо выкинуть из головы все эти мысли. Я не из тех, кто идет на поводу у своего зверя. Всегда это знал. Так было, и так будет.

Думал я так ровно до утра следующего дня. А в начале пятого резко проснулся под натиском ошалевшего волка. У сладко спящей рядом Лены началась течка.

Глава 18 Андрей

Своего зверя я контролировал лет с двенадцати. Полностью, в любых обстоятельствах вынуждая его поступать только сообразно моим намерениям и желаниям. В клане белых волков действовали более жесткие порядки в вопросах воспитания именно самцов, а уж будущему альфе… Отец с раннего детства не щадил меня, готовя к тяжелому бремени власти и силы, обучая быть воином и стратегом больше, чем семьянином и миротворцем. Такова наша суть. Мы – волки-альбиносы, и сам факт нашего существования – это следствие тяжелой борьбы за выживание. Без абсолютного контроля над зверем такое невозможно.

Именно в нас – так эволюционно закрепилось – животная сущность была особенно сильна. Даже на свет мы появляемся волчатами. Наши матери примерно за месяц до родов непроизвольно оборачиваются и уже волчицами проводят последние дни до появления потомства. А потом и большую часть последующих трех месяцев, ухаживая за щенками и выкармливая их. Как правило, и отец – белый волк находится в это время рядом, помогая оберегать волчат и добывая своей паре пищу. А в три месяца большинство волчат стихийно перекидываются в человеческую форму, оказываясь примерно годовалыми детьми, практически сразу начинающими ходить. И такими – человеческими детенышами – они остаются лет до семи-восьми. А потом звериная сущность вновь начинает проявлять себя, выпуская волка наружу. Тогда и начинается обучение контролю над ним. Поначалу волчата перекидываются в людей под влиянием силы альфы, а потом начинают справляться и сами.

Безусловно, это не слишком удобно в мире людей. Но мы приспособились. У нашего клана имеются два закрытых охраняемых заказника, куда отправлялись и отправляются пары, ожидающие потомство. На их территории находятся несколько домиков, которые используются оборотнями в человеческой ипостаси. Но большую часть времени волчьи семьи проводят в животном обличье, воспитывая и обучая щенков. И, конечно же, контакты нашего молодняка с людьми ограничены до обретения контроля над своим зверем.

Стихийный оборот нежелателен, но допустим для оборотня-волка любого клана, кроме представителя белой стаи. Для нас это считается невозможным. Это унизительный факт, это потеря лица, проявление слабости.

Я не был исключением. Более того, свой контроль я обрел раньше большинства. И всегда был уверен в своих силах, еще с тех далеких пор зная, что не поддамся воле зверя, не позволю ей заглушить человеческое сознание. Поэтому и уверял Елену, что справлюсь с собой. Сейчас же… Пробуждение стало кошмаром. Волк внутри меня безошибочно и радостно-чутко уловил момент, когда самка рядом вступила в пору своей наибольшей привлекательности для представителей противоположного пола. И это вызвало бурю безумия в сознании зверя, инстинкты взорвались, подчинив его разум и силу единственному устремлению – необходимости повязаться именно с этой бурой. Мой волк ошалел от тяги к волчице. Тяги небывалой ранее силы.

Ситуация усугублялась тем, что течка была не рядовой. Эта, и так-то неприлично интересовавшая моего волка, самка сейчас могла зачать потомство, ведь яйцеклетки оборотниц до полноценного репродуктивного состояния созревали восемьдесят лет. Вязка с волчицами, уже ставшими матерями и последующие несколько десятков лет не имеющими физиологической возможности вновь зачать, была, безусловно, приятным и желанным для самца процессом, но… Как я понял сейчас, на животном уровне, это не шло ни в какое сравнение с возможностью для зверя зачать свое потомство. А в аромате Елены, вызывающем, манящем, головокружительном, была информация о такой возможности. Мой зверь, проявляя невероятную силу и удушающие мое сознание волю и упорство, сосредоточился только на одном – пока рядом нет других самцов, он добьется этой самки!

Подобного напора, такого мощного давления я от волка не ожидал. Не предполагал, что это вообще возможно. Меня трясло как в лихорадке, кожа покрылась ледяным потом, мышцы на выгнутом дугой теле натянулись, как канаты, от физических усилий, которые я прилагал, чтобы сдержаться, удержать контроль. Впервые мы с моим волком так схлестнулись, впервые настолько яростно боролись за лидерство. Это был бой не на жизнь, а на смерть… И каждый из нас намерен был биться до конца, поскольку интересы наши были диаметрально противоположны. И каждый намерен был добиться своего!

А Елена тихо и сладко спала рядом, завернувшись в простыню и не подозревая о том, что только что выбила почву из-под моих ног, уничтожила всю мою железобетонную уверенность в своих силах. Что только что фактически сломила меня, не прилагая к тому никаких усилий. Повергла в смятение белого альфу…

Ее же полусонная волчица с ленивым довольством прислушивалась к отчаянно приглушаемым мною рыкам разъяренного белого волка и изредка призывно поскуливала, еще больше распаляя моего зверя. Я же с такой силой сжимал кулаки, что предплечья сводило от боли, кусал щеки и губы, бился головой о подушку, стараясь всего лишь заставить себя встать с кровати и выйти хотя бы в ванную. И не мог… Не мог заставить себя отойти от нее, не мог не смотреть на нее, не мог не вдыхать полной грудью ее головокружительный аромат. Не мог пересилить белого, категорически не приемлющего саму мысль о том, чтобы выпустить бурую из вида.

«А ведь это только начало! Впереди несколько дней, каждый из которых будет многократно усиливать ее манящий призыв», – впору было уже признавать поражение.

И чем отчаяннее я мысленно кричал своему зверю о том, что бурая больна, что она фактически враг… или наверняка станет им в будущем, тем яростнее он бился со мной за право главенства в нашем тандеме, требуя свободы. Держась из последних сил едва ли не на одном упрямстве и самолюбии, я вынужден был пойти на компромисс. Пообещал волку, что предоставлю ему шанс «побегать». В любом случае на боях мне придется обернуться. А там… Я – Да-да! Дошло уже до этого! – надеялся, что Фирсанов не изменит своей гнусной натуре и «организует» моему волку возможность выплеснуть бешеное количество адреналина, что бурлило сейчас в его крови, заглушая голос моего разума.

Только благодаря этому к моменту пробуждения Лены я смог обрести какой-никакой контроль над своим обезумевшим волком, чтобы создать хотя бы видимость относительной сдержанности. Девушка в очередной раз меня поразила. При одной мысли о том, что на ее месте могла оказаться любая из моих прежних любовниц, становилось дурно. В глазах же Лены я не увидел торжества – ее неопытная самка не в счет – какой спрос с загулявшей волчицы? – или холодного расчета. Наоборот, она искренне сопереживала мне, понимая и стараясь хоть как-то смягчить сокрушительный удар, нанесенный мне ее течкой.

Двигаясь максимально спокойно и собранно, бурая поспешила удалиться в душ. Я же, не имея сил отвести от нее взгляд и подобно безумцу следя за каждым движением, остался ждать в спальне, представляя себе, как Лена моется. К несчастью, девушка, явно выбитая из колеи моим состоянием, забыла прихватить одежду. Когда она с немой просьбой о прощении во взгляде, завернутая лишь в полотенце, проскользнула в комнату, чтобы выхватить что-то из шкафа и тут же вновь исчезнуть за дверями ванной, я… потрясенно осознал, что разгулявшиеся волчьи гормоны сыграли скверную шутку и со мной.

Стоило двери за Леной захлопнуться, как я со всей дури треснулся затылком о стену позади.

«Я ее хочу!» – этот факт вместе с волной внезапно нахлынувшего желания стал для меня еще одной проблемой. Нет мне спасения и в человеческой ипостаси…

Зверь хоть и поутих, но я чувствовал, что он в любой момент готов встрепенуться, вновь кинувшись в сражение со мной. Поэтому постарался ситуацию не накалять, неотступно следуя за девушкой. Возможность насытиться принял с благодарностью: энергозатраты за последние часы стали колоссальными. А Лена своей мягкой и чуткой заботой в какой уже раз поразила меня в самое сердце.

«И почему все так несправедливо? Почему она, наверное, единственная волчица, с которой я не могу иметь никаких отношений?..» – мысль была невыносимо горькой.

Не мог я не пойти ей навстречу и не отпустить в университет. Да и в глубине души тешил свое самолюбие тем, что способен выдержать эту разлуку… по важной причине. Упорно держал себя в узде, сдерживая любое проявление той борьбы инстинктов и рассудка, которая бушевала в душе. Опасался, что девушка просто испугается меня и моего волка, если поймет, что происходит между нами.

Увы, стоило силуэту Елены раствориться в потоке студентов, как меня едва ли не физически потянуло следом. Волк сразу заволновался, опасаясь посягательств на самку со стороны других, а я… просто по-человечески опасался за ее безопасность – мы же на землях бурых. В общем, мы сошлись во мнении, что оставить Елену без присмотра не можем. Не привлекая к себе внимания, я дальней частью парка проскользнул ближе к учебному корпусу Волконской – меня от этой фамилии коробило – и затаился на скрытой зарослями ивы лавочке. Сосредоточенно принюхиваясь, вычленил такой желанный аромат бурой. Каково же было мое удивление, когда неожиданно я почувствовал, что ее аромат стал ощутимей – девушка приближалась! И… вместе с ней так раздражающий меня ее человеческий мужчина. Волк во мне мгновенно напрягся, с бешеной яростью реагируя даже на такого никчемного соперника.

Молодые люди неожиданно вышли из здания университета, болтая на ходу. Прислушиваясь к разговору, с удивлением узнал, что они намерены куда-то сейчас поехать… вдвоем! Гнев и инстинкт бойца взвились в волке одновременно, гигантская порция адреналина и ярости выплеснулась в кровь, разрушая все хрупкие барьеры моего контроля. Этот чужак увозит его бурую! Кажется, в этот момент и прорвало плотину моих титанических усилий по сохранению власти разума… Дальше ничего не помню. Последнее, что запечатлелось в сознании, – разлетавшиеся в стороны лоскуты одежды.

Не представляю, заметил ли кто-то волка, размытым белым пятном промелькнувшего мимо со скоростью смерча? Поверил ли своим глазам?.. Благо загородное шоссе, на которое свернул мотоциклист, увозящий Лену, было рядом с университетом. А там… Волк мчался лесом, преследуя соперника, выбирая момент, чтобы напасть. Бешеный стук сердца, глухая ярость, азарт погони и желание убить – вот что управляло сейчас моим зверем. Впервые со времен далекого детства я полностью утратил контроль над ним. А волк… действуя лишь на животных инстинктах, кинулся наперерез сопернику. И почти тут же обоняние опалило ароматом его крови, мгновенно взвинтив охотничий азарт моего зверя до заоблачных высот.

– Нет, нет! – зверь сейчас не способен был осознать смысл этих слов, но отчаянные, умоляющие и настойчивые интонации волчицы он воспринял. И такой важный для зверя голос… Узнал. – Не нападай! Андрей, сдержись! Он мой друг. Друг! Слышишь? Понимаешь? Нет!

Но волку сложно было так резко остановиться: мешали темперамент, сводящий с ума аромат волчицы и излишнее возбуждение погони. И словно поняв или почувствовав это, Елена бесстрашно кинулась к моему зверю, стараясь удержать. Это был настолько невероятный и неожиданный поступок, что даже я, все это время напряженно пытающийся вернуть контроль над волком, растерялся. Однако мой белый Елену и ощущаемую в ней бурую волчицу не тронул. Наоборот, я почувствовал, что зверь начал успокаиваться, хотя все еще продолжал нервно подрагивать, отходя от погони.

А Лена продолжала обнимать моего волка, гладила его шерсть и, умоляя, шептала ему, прося, взывая именно ко мне:

– Андрей, Андрей, не нападай! Пожалуйста, умоляю, не делай этого! Услышь меня, успокойся, перекидывайся!

Тут неожиданно проявила себя и ее бурая, тоже вознамерившаяся вырваться на свободу. Это Лену напугало, поскольку продолжение своей просьбы она уже кричала практически в истерике:

– Я сама сейчас обернусь! Что тогда будет?!

Теперь ужаснулся и я.

«Мы повяжемся! Мой волк этот шанс не упустит!»

И настолько сильным был страх, что дал мне резкий всплеск силы, укрепив волю и позволив осилить собственного зверя, перехватив контроль над сознанием. И первое, что я сделал, – заставил волка расслабиться, поменяв агрессивную стойку на более расслабленную позу, надеясь, что девушка поймет сигнал. Лена, плача уже от облегчения и оседая без сил рядом со мной на землю, все так же удерживала моего волка за шею. Мне же срочно нужна была свобода! Вместе с контролем над сознанием пришло и понимание того, что я натворил, отложив на потом стыд и рефлексию по поводу собственной несдержанности. На некоторое время отступило и состояние оглушающей и ослепляющей тяги к волчице, настолько сильным было охлаждающее действие осознание ситуации.

«Нас заметят!» – понял я. А значит, надо максимально быстро покинуть это место. Вместе с бурой, разумеется.

Елена же, заметив мои попытки освободиться, свои руки убрала. Я тут же рванул в лес перекидываться – человеческий мужчина и так достаточно увидел, – пока волчьи потребности вновь не накрыли меня с головой.

– Вызови «Скорую», – вернувшись уже человеком, велел Лене. Это все, что мы могли сделать для ее… друга. Надо было срочно убираться от этого места, от этого парня… Волк снова начал злиться.

Бурая понятливо, без звука протеста выполнила мое требование. Умница! Любая другая на ее месте попыталась бы мне что-то доказать, упрекнуть.

– Уходим, – все, что смог выдавить из себя, разворачиваясь к лесу. Давление волка все нарастало, и витавший вокруг Елены аромат лишь усугублял ситуацию. Девушка мгновенно последовала за мной.

Мы сошли с дороги и углубились в лес.

– Перекинусь. Залезешь на меня, – слова давались мне с трудом, перед глазами все плыло – мой зверь вновь прорывался к бурой.

– Надо поскорее отсюда убраться.

И тут же перекинулся, надеясь, что быстрый бег хоть сколько-нибудь снимет изводившее меня напряжение. Лена, как и просил, забралась мне на спину. Как ни странно, это волка немного успокоило. И я понесся…

Вопреки ожиданию, пробежка до города помогла мало. Волк стал сдержаннее, но действовал более целенаправленно. Теперь он бешеным желанием распалял мое сознание настолько, что я уже не понимал, где мое ощущение Лены, где его – бурой. Ему была нужна эта волчица, возможность добиться ее. И чем больше я вдыхал ее, ставший еще более сильным, призывный аромат, тем отчетливее понимал, что не справлюсь. Победа моего белого – лишь вопрос времени… Совсем небольшого. Осознавать это было столь же сокрушительно, сколь и… интересно. Я всегда любил нестандартные задачи, а тут… Оставалось только одно. Обратить свою поразительную слабость перед этой слабой самкой в свою пользу! При этом и сам – себя я не обманывал! – был далеко не против сблизиться с девушкой. Да и если я не сделаю хоть что-то с этой сводящей с ума тягой к ней, опять сорвусь.

Смущало меня одно. И пока принимал ледяной душ, пытаясь хоть так взять себя в руки, все время размышлял об этом. Я не нравился ей как мужчина.

«В конце концов, у меня есть опыт! Неужели не сумею обольстить не видевшую жизни Волконскую?.. На самый крайний случай, я – ее альфа. Отказать не посмеет», – я был жалок и в полной мере осознавал это. Отправляясь на земли клана бурых, намереваясь развлечься распутыванием местных интриг, я и предположить не мог, что буду мучительно томиться по слабой самке и истязать себя сомнениями относительно связи с ней. Впрочем, она же была Волконской…

– Лена, – шагнув в спальню, решился я. – Иди сюда.

Бурая с настороженным видом приблизилась, старательно не опуская взгляд ниже моего подбородка.

– Пойми меня правильно, – даже голос мой был жалким, – я сделал все, что мог. Но свои возможности переоценил. Сейчас я себе признался в этом и говорю тебе. Дальше будет только хуже: мы неизбежно повяжемся. Уже сегодня. Я не сдержусь. Поэтому выход я вижу только один.

Судя по округлившимся от шока глазам Елены, она не ожидала такого заявления. А вот ее волчица… торжествовала! Еще бы! Белый альфа фактически упал к ее ногам. Хорошо бы и самой Елене проникнуться «торжеством момента».

– Вот, – я бросил на кровать презервативы, лишая девушку шанса на отступление. – В человеческой ипостаси мы имеем возможность избежать риска обзавестись потомством, используя сразу два способа предохранения. И я надеюсь, что это снизит напряженность между нашими волками. Извини. Я понимаю, что это противоречит нашим договоренностям, но… иначе все станет необратимым.

Мой волк неожиданно идею тоже поддержал, восторженно зарычав.

– О-о-о, – однако, она все же идеальная женщина. Еще и не болтлива…

И Лена не без смущения, но согласилась, подарив мне вдвойне волшебную ночь. Впервые в моей жизни на верху блаженства были одновременно и я, и мой волк. А уж его солидарность с бурой так и вовсе потрясла меня!

Эх, если бы не ее наследие…

Глава 19 Елена

– Ну, привет!

Это стало первым, что я услышала.

Непроизвольно зевнув, уставилась сонными глазами на Андрея. Добровольский выглядел понурым и… черноглазым. Течка же! А что со мной? В голове какой-то кавардак, сплошная неразбериха… Бои же! А я… – обвела взглядом окружающее пространство – в больнице?

– Привет, – непривычно хрипло, с толикой смущения отозвалась я. – Меня что, покусали? Так всех допекла?

Лицо оборотня неуловимо изменилось, став серьезным, даже суровым.

– Тебя ранили. Из огнестрельного оружия.

Дернувшись от удивления, тут же ощутила, что телодвижение отозвалось ноющей болью в плече. Скосив глаза, обнаружила на предплечье бинты и лангетку. Ого! Что случилось?

– Жить буду? – не решаясь спросить о чем-то более важном, нервно уточнила я.

– Да. Дня через три все заживет, а пока придется потерпеть, – успокоил белый.

– А… – я мужественно сглотнула, – как так оно?..

– Домой поедем? – вместо ответа спросил Андрей.

– Если можно, – неуверенно отозвалась я, только сейчас сообразив, что нахожусь в поселке родного клана, в коттедже, оборудованном под маленькую клинику.

– Можно, – кивнул оборотень. – Три дня покоя и постельного режима. И лучше, если будешь соблюдать его у себя, тут… нежелательно.

«Почему?» – вопрос застрял где-то в горле.

Интуитивно чувствуя, что лучше не спорить, кивнула. Прислушавшись к себе, уловила непривычно напуганное состояние своего зверя. Да что случилось?!

«Возможно, охотник забрел в заповедник?..» – и сама же отбросила эту мысль. Ничего подобного никогда не случалось. На такой случай у любой стаи имелись «дежурные» волки, которые мониторили территорию клана на предмет присутствия чужаков и посторонних.

Остается ждать пояснений Андрея. Попыталась приподняться, и Добровольский спешно поддержал, минимизируя появившиеся болевые ощущения. Помог слезть с кровати, предварительно натянув мне на ноги кеды, и накинул поверх медицинской безликой сорочки мой плащ.

– Может быть, мне попрощаться с кем-то надо? – не совсем понимая, что происходит, уточнила у Андрея.

– Из твоих никого нет. Не на край света едешь. Созвонитесь, – буркнул Андрей, извлекая из-за двери сумку приличных размеров.

– Никого? – удивилась я. Хотя бы мама должна быть в поселке.

– Да, – кивнул белый и, взяв за неповрежденную руку, потянул к выходу из помещения.

– Где же все? – продолжая недоумевать и чувствуя в его словах какую-то тревожную подоплеку, настаивала я.

Оборотень замялся с ответом, явно раздумывая над тем, как мне его преподнести. Я напряглась, уже догадываясь, что случилось что-то серьезное.

– Альфа стаи бурых волков, – в конце концов непривычно холодным тоном начал отвечать мужчина, – после суда белых бросил вызов альфе сильнейшего волчьего клана.

– Твоему отцу? – я застыла где стояла, прямо на крыльце коттеджа.

Вокруг было непривычно тихо: звериный слух и обоняние сказали мне о том, что поселок фактически пуст.

– Да. Все отправились наблюдать за боем.

Потрясенно уставившись на спокойного Андрея, не знала, о чем его спросить. Так много вопросов возникло в голове.

– Все будет хорошо. Фирсановым давно надо было заняться. Его несостоятельность как вожака стаи очевидна. По волчьей территории бродит кто попало, в клане никакого порядка, а уж действия его главы… Это отдельная тема, – Добровольский все понял сам.

– А твой отец?

– Он справится. Бой альф – это не сражение клыков и когтей, это поединок воли. Слабый подчинится.

– А потом… – я запнулась. Не могла определиться с собственным отношением к ситуации. С одной стороны, Фирсанов уже более чем напугал меня своими действиями, и страшные звериные воспоминания, всплывающие сейчас в памяти, оптимизма не добавляли, но с другой… Жестокость не была мне свойственна. Может быть, моему зверю, но и то в пределах необходимых жизненных потребностей. Не более.

– Что с ним?.. – снова попыталась спросить я, когда мы подошли к машине.

Добровольский слегка повернул голову в мою сторону и бросил быстрый пронзительный взгляд. Ледяной, безжалостный и неумолимый. Он ничего не ответил, но то, как окаменело его лицо, как напрягся подбородок и мощная шея, сказало мне о многом – ничего хорошего Фирсанова не ожидает.

Не выдержав, отвела глаза. Я бы так не смогла, несмотря ни на что, не смогла бы пойти до конца – позволила бы себя разжалобить, простила бы… Наверное. Рассуждать гипотетически – это одно. И я отчетливо понимала, что такая мягкость – мое уязвимое место, моя слабость. Я – рядовая волчица, и в человеческой ипостаси – совсем не лидер, я бы ни за что не смогла управлять стаей, брать на себя ответственность за чужие судьбы и выносить вердикты. А также приводить приговоры в исполнение. Не смогла бы…

А вот Андрей был способен на все это. Сейчас по взгляду сильнейшего я увидела это отчетливо. Он был способен пойти до конца, поступиться личным во имя высших интересов, он был способен покарать, если это было необходимо. Покарать любого… И я не хочу знать о том, что будет с бурым альфой. Трусливо не хочу.

В это мгновение я испугалась. Не за Фирсанова, за себя! Любить Добровольского невозможно, неразумно и непозволительно. Слишком это безнадежно, слишком опасно и слишком… безответно. Но и не любить его я уже не могла! Вздохнув, осторожно уселась на пассажирское место, специально уставившись в окно. На такой родной поселок, на место, где я выросла, где всегда чувствовала себя дома. И поняла, что я его переросла. И поселок, и это ощущение.

Больше я себя как дома здесь не чувствовала.

И я теперь готова к большему. К переменам, к серьезному выбору и неминуемой борьбе. С самой собой. Пора учиться быть сильной! Два с небольшим месяца пройдут, а потом… Мне предстоит новая жизнь. И главное, чтобы этот переходный период прошел с минимальными потерями. В том, что они будут, сомнений уже не было.

– Что случилось на боях? – стоило Андрею тронуться с места, как я решила спросить сразу о главном.

Больше всего волновало, не произошло ли чего-то между нашими зверями, но прямо спросить об этом я не могла. Да и огнестрельное ранение, мягко говоря, было событием из ряда вон. Так что рассказ заведомо обещал быть интересным.

– С самого начала моего зверя провоцировали на срыв, вынуждая сцепиться с максимальным количеством бурых волков. А учитывая мое состояние и… поведение твоей волчицы, этот срыв был неизбежен. Я подстраховался и заранее попросил своих о помощи, – Андрей говорил сухо, как-то отстраненно, сжимая руль и глядя перед собой.

Упоминание моей волчицы крайне смутило – так и знала, что она «наворотит» дел!

– Я что-то отрывочно припоминаю, – кажется, покраснев, призналась белому. – Заигрывала со многими. Извини.

– Да это бы не страшно, если бы все вели себя адекватно ситуации: кроме тебя, там были лишь те, кто прекрасно контролирует своего зверя. Я твоему «знакомцу» ухо отгрыз, кстати…

– Кому? – вздрогнула я.

– Тимуру.

Ого!

– А сильнейший альфа? Он ведь был? Я помню… – стушевалась я, стыдясь поведения волков своего когда-то клана. – Ты поэтому и просил отца явиться? Ожидал чего-то подобного?

– В том числе, – кивнул Андрей, подтверждая. – Но его еще и мама твоя пригласила. Он меня сразу об этом предупредил.

– Мама?.. Да, она же говорила, что постарается помочь. Ей… ничего за это не будет? – я задержала дыхание, ожидая ответа.

– Нет, – просто и категорично прозвучал ответ. Добровольский тоном дал понять, что вдаваться в пояснения не будет.

И я снова решила не настаивать на деталях, удовлетворившись пока этим заверением. Все равно все со временем узнаю – и о маме, и о случившемся с Фирсановым. Сейчас же важнее было собственное состояние и… возможность побыть с Андреем вдвоем. И тут возник неожиданный вопрос, которым я, по-хорошему, должна была задаться сразу.

– Как я смогла перекинуться назад?

– Я заставил. Твоя волчица от боли и ярости совсем обезумела. Ничего другого не оставалось, поэтому своей силой заставил твою звериную сущность отступить. Надо было понять, насколько серьезно повреждение и какая требуется помощь. Позвал волков на помощь. Мы тебя осторожно донесли до ближайшей дороги и уже оттуда, подогнав автомобиль, доставили к врачу вашего клана, – Добровольский так на меня и не посмотрел.

А я, уставившись на его профиль, почему-то в первую очередь подумала о том, что оказалась голой перед кучей посторонних мужчин. И уже только после этого подумала о напавшем.

– Кто меня ранил? Браконьер забрел? – ответа ждала с тревогой. Можно представить, что сделал волк с тем, кто так навредил его волчице, да еще и так сурово обломав все совместные планы.

Андрей медленно повернул ко мне голову, характерно прищурился и, тряхнув светлой шевелюрой, покачал головой.

– Нет. Это была ловушка. Тебя… Нас ждали. Оборотень. Рысь.

Я сглотнула. Рысь… Это невероятно.

– А почему рысь? Может, в меня попали случайно? И… что с этим оборотнем сейчас? – на выдохе протараторила я.

– О том, почему рыси чувствуют себя на территории бурых волков слишком свободно, спросили Фирсанова. В том числе. Ответ нас не удивил. Он не в курсе. Хотя о случайности и речи не идет. Единственное, что я пока не могу утверждать точно, кто из нас был целью. Но территорию леса обследовали и еще в двух местах обнаружили запах рысей. Все было подстроено – нас ждали, и с конкретной целью. Тот, что ранил тебя, бросил оружие, перекинулся и зверем убежал по деревьям. Я не стал его преследовать, опасаясь оставить тебя там одну. Позже наши прошлись по следу и выяснили, что чужака ждала машина, которая увезла его в сторону их территорий. Но запах этого рыся я запомнил…

– Но как они узнали?.. Догадались? И зачем? – сказать, что у меня был шок, значит ничего не сказать.

– Зачем – не знаю. С этим предстоит разобраться. Вообще то, что творится на землях бурых, сильно настораживает. А вот как… Тут можно сказать только одно – рысь не смогла бы предсказать поведения молодой неопытной волчицы, пытающейся заигрывать с выбранным самцом. Но такой опытный волк, как Фирсанов, мог сделать это с легкостью. Ты бы в любом случае убежала… с кем-нибудь. И это заставляет меня думать, что целью являешься именно ты. Ловушек было несколько, на основных волчьих тропах. Но с другой стороны, у них не было сомнений в том, что я отправлюсь преследовать сбежавшую пару, стремясь побороться за свои права с соперником. Так что и вариант с попыткой уничтожить меня я со счетов не сбрасываю. Находиться тут опасно, тебе – в первую очередь. Необходимо покинуть земли бурого клана.

– К медведям? – вспомнив слова мамы, прошептала я. – И, кстати, медведя я тоже припоминаю. Он был?

– Медведь был. Он присутствовал как наблюдатель от хранителей. Сообщество медведей не зря чтит традиции и ведет летопись событий у всех оборотней. Именно его задачей было выявить нарушения существующего в нашем мире порядка. А что до посещения медвежьих территорий, то я бы предпочел воздержаться. Уехать отсюда надо, но… я предлагаю рассмотреть другие безопасные варианты.

– Например? – насторожилась я.

– Земли клана белых волков, – Андрей вновь отвернулся. – У меня есть свое личное пространство, только мои угодья. Можно и туда, там я нашу безопасность тоже смогу гарантировать.

– Но… – я растерялась от выбора, перед которым поставили меня, – у меня же учеба, экзамены и работа?..

Белый вздохнул:

– Обсудим все позже. Сейчас вряд ли кто-то решится нам угрожать, несколько дней в запасе есть.

Он устал. Это было очевидно. Происходящее далось ему непросто, ведь действовать приходилось на фоне сосредоточенного на мне интереса его зверя, вопреки потребности не заниматься ничем, кроме завоевания интересующей его самки. И вряд ли я знаю обо всем, что ему пришлось сделать.

– Долго я… проспала? – поудобнее устраивая поврежденную руку, вновь сменила я тему.

– Почти двое суток. После того как обработали рану и зафиксировали руку, решили дать тебе снотворное, чтобы твой зверь и ты сама отдохнули и быстрее восстановились.

И наверняка не только поэтому. Получается, самый пик моей привлекательности для белого самца миновал, осталось продержаться денек, и течка закончится. Неизвестно, как перенес это время Андрей – судя по виду, трудно! Но так даже лучше, чем отсутствие возможности подступиться к раненой и взвинченной болью самке.

– Спасибо, – кивнула я.

Он промолчал, сосредоточившись на управлении машиной. Я же никак не могла сформулировать следующий вопрос. Состояние было странным – ощущение реальности никак не возвращалось. В плохом смысле. Меньше месяца назад я знала все о своей жизни, была уверена в каждом своем шаге. Сейчас же практически каждый день приносит потрясение – договор, белый альфа, переезд, информация о настоящем отце, течка, наши с Андреем отношения и вот – ранение. Или попытка убийства?.. Но признать последнее было слишком страшно. Дальнейшее пугало не меньше. А еще и это предложение о переезде… Видимо, придется. Учеба, практика и работа – это отговорки, жизнь гораздо важнее.

– Рана быстро затянется, – наверное, понимая мою растерянность и намереваясь хоть как-то подбодрить, произнес Добровольский. – Пара дней – и следа не останется.

Хорошо! Буду решать все постепенно, маленькими порциями. Сейчас важно восстановиться и прийти в себя. Причем не только мне.

– А ты бы предпочел отправиться в ваш клан или к себе? – на всякий случай уточнила я, намереваясь сделать взвешенный выбор.

– Предпочел бы к себе, но… учитывая обстоятельства, лучше на территорию нашего клана, – сразу отозвался Андрей, подъезжая к какому-то ресторанчику. Пахло вкусно. – Посиди немного, я возьму нам поесть. Сам дня полтора не ел, да и тебе силы подкрепить не повредит. Не будешь же сейчас готовить…

Я кивнула. Белый, стремительно оглядевшись и принюхавшись, покинул машину, чтобы вернуться очень быстро – минут семь прошло. В руках он нес объемный пакет, от которого во всех направлениях разносился аромат жареного мяса.

– Объедимся, – устроившись на своем месте, белый неожиданно улыбнулся мне – просто и естественно. – И спать завалимся до утра. Устал… как собака.

– Ого! Вот это планы! А я ведь выспалась, – постаралась я поддержать бравурный тон.

– А я совсем не спал. И набегался. Так что будешь меня греть и охранять, – невероятно, но он шутил! Впрочем, уловив по выражению моего лица внутреннюю неуверенность, внезапно посерьезнел и добавил: – Завтра поговорим и все решим. У меня есть что тебе предложить.

Последняя фраза была произнесена с особым значением, заставив меня насторожиться – о чем это он?

«Наверное, о нашей безопасности», – осенила спасительная мысль.

В итоге, оказавшись дома – как быстро я стала воспринимать квартиру именно в качестве дома! – мы сразу поужинали и, умывшись, отправились в кровать. Мое положение все еще не оставляло волка безучастным – он не позволял мне отдаляться, недвусмысленно удерживая рядом с собой или следя черным звериным взглядом. Бедняжка! Мало того что устал, так еще и со зверем своим приходится бороться.

Справившись с переодеванием в легкую майку – с чем-то другим было трудно совладать из-за лангетки на руке, а ложиться спать голой я стеснялась, – осторожно подобралась к растянувшемуся на кровати Андрею. Он уже сонно жмурился, явно с минуты на минуту готовясь провалиться в сон.

– Думаешь?.. – я собиралась спросить его о том, не опасно ли нам ночевать дома, но волк прервал меня уверенным жестом и словами:

– Не бойся. Спи. Завтра все решим, обещаю.

Я кивнула, позволяя его руке приобнять меня так, чтобы не тревожить раненое плечо. Добровольский, закинув вторую руку за голову, уснул почти сразу, дыхание стало ровным. Простыня с него слегка соскользнула, позволив мне удостовериться в том, что его собственная нагота не смущает.

Мне же не позволяло уснуть странное перевозбуждение, какое-то неуловимое предчувствие и ощущение ноющей боли. Поэтому лежала и мечтала о небесных кренделях в виде такого жизненного приза, как мужчина рядом, рассматривала черты его лица, смягченные сном, иногда легко прикасалась к его волосам. Эх, до чего же хорош! Дура я, дура. Не моего уровня мужчина, но поздно…

* * *

Проснулась от надоедливого звука звонка. Сообразив, что кто-то стучится в дверь, вскочила с кровати. И только тогда поняла, что Андрея рядом нет. Более того, его нет и в квартире. Недоумевая, куда он делся, поплелась к входной двери. Уставившись на экран видеодомофона, с удивлением обнаружила за дверью статную черноволосую девушку. Волчицу клана черных волков!

– Чем могу помочь? – активировала я звук.

– Открывай скорее! – раздраженно прозвучало в ответ. – Сколько я могу тут торчать?

Пренебрежение в тоне изумило.

– А вы, собственно, к кому? – все же мы недавно сюда въехали…

– Ну не к тебе же! К Андрею, конечно, – высокомерно отозвалась брюнетка. Стопроцентно альфа-самка!

– Его нет! – против воли голос прозвучал язвительно. Все остатки сна исчезли.

– Я зна-ю-ю, – едва ли не по слогам сообщила мне девушка. – Видела, как уходил. Он любит пробежаться по утрам, присмотреться и принюхаться к происходящему вокруг. Потому и спешу! Не тормози, открывай.

– Но… – даже не знаю, что поразило меня больше: явный намек на близость к белому или покровительственные нотки ее тона. – Я не одета.

– Чего я там не видела? – брюнетка красноречивым жестом покрутила пальцем у виска.

– Меня не интересуют ваши познания, – спохватилась я. – Просто сейчас гостей принимать не могу, несколько не в форме.

Мало ли что ей надо. Необходимо помнить о безопасности. И сейчас о ней очень захотелось помнить…

– Я не гость! – она практически зарычала. – Я – хозяйка этой дыры.

Меня проняло окончательно: как это?!

– С чего вы так решили? – приготовившись тоже покрутить пальцем где надо, уточнила я.

– С того, что я – пара Андрея, а квартира куплена им! – взвилась рассвирепевшая оборотница. – И если ты немедленно не отопрешь эту дурацкую дверь, то я… тебе устрою!

На автопилоте, глубоко потрясенная услышанным, открыла замок, впуская брюнетку в квартиру.

– Наконец-то! – она метеором пронеслась мимо, сразу убежав в глубь квартиры.

Пока я с отвисшей челюстью едва не на ощупь закрывала дверь, взглядом следила за стремительной женской фигурой, обследующей квартиру. Вот она скрылась в спальне, через несколько секунд оттуда вылетел огромный сверток из скомканного постельного белья и донесся ее возмущенный голос:

– Отвратительный цвет! Предпочитаю что-то посочнее. Оно мне больше подходит.

Меня словно ледяной водой окатило. Что за нашествие?! Я даже о ноющей руке позабыла, когда, возмущенная этим беспределом, кинулась в помещение.

– Вы что себе позволяете? – успела крикнуть я, прежде чем застыла в дверях, потрясенная оперативностью… гостьи.

Она уже почти разделась, лишь расстегнутая юбка еще болталась на талии. В помещении витал сразу не понравившийся мне аромат чужих женских духов, намеренно разбрызганных тут, чтобы перебить мой запах. А сама нахальная оборотница в данный момент застилала кровать бельем насыщенного алого цвета. Какой кошмар!

– Ты еще тут? – она была искренне удивлена этим фактом.

– Вы… немедленно… – поперхнувшись от подобной грубости, я с трудом находила слова, чтобы выразить свое возмущение.

Но брюнетка, резво спрыгнув на пол, перебила меня, холодно уточнив:

– У тебя мозги совсем куцые? Про «третий лишний» слышала? Я намерена сделать своему оборотню сюрприз, а ты нам мешаешь. Иди… погуляй часика четыре. В парке можешь посидеть на лавочке. И пошевеливайся! Он скоро вернется!

Подобных оскорблений было уже не стерпеть.

– Мы с Андреем… У нас… – взорвалась я, но оборотница вновь от меня отмахнулась.

– Не начинай даже! Я все это слышала много раз. Тем более что уже пообщалась с твоей сестрой – все и так знаю. Ему тяжело с тобой пришлось, но течка есть течка. А она ведь сегодня закончилась? – и волчица показательно принюхалась. – А значит, твое время вышло. Исчезни, не ставь нас в неудобное положение. Как несмышленый ребенок, в самом деле…

От унижения меня окатило волной стыда. И даже не обидно стало – я разозлилась. И если моя волчица, опасаясь сильной самки, опасливо поскуливала, то меня охватила бешеная злость. Просто сил нет, как захотелось накинуться на нее с кулаками. Только поврежденное плечо и удержало в рамках разумного. Но, чувствуя, что балансирую на грани, решила: уйти сейчас – это самое здравое, что я могу сделать. И они вдвоем – прекрасная пара и стоят друг друга! А я ему не пара, и никто с этим не поспорит. Сейчас это особенно очевидно.

«Нет! – внезапно взыграло чувство собственного достоинства, заставляя распрямиться и встретить ликующий взгляд соперницы. – Это мне он не пара! «Секонд-хенд» не подбираем! Пусть достается брюнетке».

И пусть в эту минуту во мне говорит ярость, а потом придет осознание и вместе с ним душевная боль, но именно сейчас мне невыносимо хотелось кого-нибудь убить!

Рывком отвернувшись и стараясь не думать о торжествующем оскале черной волчицы, подскочила к шкафу, неповрежденной рукой выхватывая какую-то одежду и тут же неловко натягивая ее – белье и плащ. Потом устремилась к входной двери, на автомате схватив по пути свою сумку.

– Рано не возвращайся, – услышав довольный тон напутствия, прозвучавшего мне в спину, едва смогла удержаться от яростного рычания. Самка собаки!

Меня трясло от ярости, слезы застилали глаза. Куда бежала – не видела, остановившись только внизу, напротив своей «шестерочки». Распахнув сумку, выхватила ключи и села в машину. Завела и… заглушила. Куда поехать? Мне и податься некуда, разве что в самом деле в парке посидеть. Трясущейся рукой нащупала в кармане сумки телефон.

– Жень, – заговорила, едва голос друга прозвучал в трубке, – ты где?

– Издеваешься? Подруга, ты меня пугаешь. Где я могу быть в состоянии частичной загипсованности? Дома у родителей, конечно. А ты все же собралась меня навестить? Я тронут, – парень весело хмыкнул.

Ой! С этой течкой совсем о болезном забыла. Но на душе было так горько, что я чувствовала себя куда более больной, чем Женя, ожидающий, пока срастутся кости. Но ему сейчас не до моих проблем.

– Прости меня, – я все же шмыгнула носом. – Все так разом навалилось. Я навещу тебя обязательно.

– Лен? – резко перебил меня друг. – Ты там плачешь, что ли? Что стряслось? Я пошутил: все у меня хорошо, наслаждаюсь бездельем. С тобой-то что?

– Намана все, – отчаянно стараясь сдержать подступающие рыдания, соврала я, понимая, что нечестно сейчас на друга вываливать еще и свои проблемы.

– Не ври мне! – цыкнул Женя. – И вообще приезжай, хоть стакан воды неходячему подашь. Родители на даче, так что можно с ночевкой или даже с кратковременной перспективой подселения.

Услышав такое предложение, уцепилась за него обеими руками. Женька сейчас – единственный, с кем хотелось быть рядом, чье присутствие пошло бы на пользу, как-то помогло сориентироваться в хаосе «оттаивающих» чувств.

– Я приеду, – сразу отозвалась я, благодаря небо за то, что есть в моей жизни друг.

– Жду! И с тебя сникерс! – лаконично подытожил он.

– Нечего ГМО лопать, – по привычке попрекнула его. – Я тебе ужин сделаю.

Хоть отвлекусь за любимым делом.

– О-о-о! – друг восторженно застонал. – Я тебя обожаю и уже захлебываюсь слюной. Мчись осторожно!

Мне немного полегчало: чудесно, когда есть хоть кто-то, любящий тебя просто за то, что ты есть. Выехав со стоянки у дома, я уверенно порулила к девятиэтажке, в которой обитали Женины родители. Жили они в другой части города, поэтому за те полчаса, что добиралась, сумела немного взять себя в руки. Однако стоило мне, дождавшись, пока друг доковыляет до двери, его увидеть, как все эмоции нахлынули вновь, грозя затопить слезами. Ну почему Женька не оборотень?!

– И чего «болото» развела? – распахнул дверь друг. – Несчастная любовь, небось. Все мужики – козлы, и что там еще дальше?

Я вошла, закрыла лицо ладонями, и слезы потекли, словно сами по себе.

– О-о-о, – Женя многозначительно присвистнул, – да я прав! Тогда уже можешь просить политического убежища. Мои на неделю уехали «на посадки». Я в связи с состоянием непригодности оставлен дом сторожить.

И тут зазвонил мой телефон! Требовательно и настойчиво. Чувствуя себя оскорбленной, униженной и обозленной, не глядя вырубила его, чтобы забросить в сумку. И заплакала еще сильнее.

– И попрошу! – провыла я, сама не понимая, по кому плачу. Наболело, накипело всего… И Добровольский еще…

– Отлично, – с палочкой доковыляв до меня, парень, утешая, приобнял здоровой рукой. – Поплачь – говорят, полезно.

Так мы и стояли в прихожей, пока мои рыдания не затихли, сменившись редкими всхлипами. Стоило мне немного успокоиться и устыдиться того факта, что залила грудь друга слезами, как он стал помогать мне стаскивать плащ.

– Лена… – я поздно вспомнила, что под плащом у меня одна майка, – с тобой ничего не случилось… плохого?

– Нет, – поспешила успокоить друга. – Я просто собиралась… в спешке.

– Рубашку хочешь?

– Да, – кивнула я.

– Иди умойся, я сейчас, – стараясь по максимуму озадачить меня деловыми поручениями, распорядился Женька и заковылял к своей комнате.

В ванной, взглянув на себя в зеркало, ужаснулась – краше в гроб кладут! Не проходят для нас бесследно жизненные разочарования. И как хорошо, что можно укрыться хотя бы тут, хотя бы ненадолго. Переживу, перемучаюсь, перетерплю. А сейчас… сделаю Женьке вкусный ужин. Друг постучал в дверь.

– Доставка рубашек!

Невольно усмехнувшись, открыла дверь и забрала из его руки длинную фланелевую мужскую рубашку. Она слегка пахла кондиционером для белья. Как только осталась одна, стянула майку, затолкав ее в свою сумку, и переоделась. Мягкая фланель приятно прилегала к телу, дополнительно успокаивая. Обхватив себя руками, какое-то время постояла зажмурившись, упиваясь покоем этого жилища, стараясь вобрать его в себя. Пока не вспомнила о голодном друге.

– А ты чего на ужин хочешь? – выскользнув из ванной в направлении кухни, крикнула Жене.

– Что угодно, кроме яичницы, – моментально отозвался он.

Осмотрев имеющиеся продукты, сообщила:

– Лазанью или пиццу?

– А что быстрее? – плотоядно отозвался Женя.

– Пицца.

– Тогда ее!

Настроение немного поднялось. Но стоило мне замесить тесто, как зазвонил дверной звонок.

– Кто еще?.. – скорбно застонал друг. – Если соседи за солью – я не переживу.

– Сиди! – крикнула я, срываясь с места. – Я посмотрю.

Шлепая босыми ногами по полу, подбежала к входной двери. И сразу почуяла – белый! Он был за дверью. Однако оперативно! Откуда только адрес узнал?.. В дверной глазок заглядывала с каким-то ужасом. Наверняка Андрей зол, полагает, что я подвела его, поставив под угрозу срыва исполнение условий договора древних.

Собственными глазами убедившись, что звонок терзал белый, испугалась выражения его лица – просто каменное. Впрочем, картинка была немного искаженной.

«Явился, не запылился! Пара часов «сладкого десерта» – и пришло время вернуться к «повседневным макаронам», т. е. ко мне?»

Отодвинувшись, прижалась спиной к двери, решив не открывать. Не готова была еще морально к тому, чтобы продолжать играть роль тряпки. На сегодня ноги об меня вытерли достаточно!

Женя, выехав на стуле на колесиках в дверной проем комнаты, вопросительно уставился на меня. Удивляться было чему. Настойчивый гость, уже не снимая пальца с кнопки звонка, требовал впустить его, а я, замерев у двери, напряженно сжимала руки в кулаки. Сообразив, что Женя не совсем понимает мотивы моего поведения, прижала палец к губам, умоляя его молчать. Острый звериный слух наверняка позволит Андрею все расслышать. Так я, к примеру, отчетливо слышала, как он шепотом призывает меня:

– Лена, открой дверь!

Друг понаблюдал за мной, задумчиво вслушиваясь в трели мелодии, и, изобразив на лице осуждение, погрозил мне пальцем. После чего вновь скрылся в комнате. А я на подгибающихся от страха ногах поплелась на кухню. Звонок продолжал звонить…

Приковылявший ко мне спустя полчаса Женя был в наушниках.

– У меня беруши есть. Хочешь? – я благодарно кивнула, радуясь тому, что он не стал ни о чем меня спрашивать и терпит этот адский перезвон.

Звонок почти тут же умолк. Тишина показалась невероятной после этого изводящего трезвона. Я даже замерла, настороженно вслушиваясь в малейший шорох. Благо седьмой этаж, дверь металлическая – даже оборотню будет трудновато попасть в квартиру. Хотя…

Глава 20 Елена

– Поедим? – Женя присел к столу, уже вооружившись тарелкой и ножом.

– Да, – кивнула я, заставляя себя не прислушиваться так напряженно к происходящему за входной дверью.

Неожиданно подумала о том, что приехать к Жене было несколько неразумно. Что бы там я себе ни напридумывала о Добровольском, одно было неоспоримо – Жене второй встречи с «волком» надо избегать. Не подвела ли я опять друга?.. Но уходить куда-то на ночь глядя не хотелось, тем более что где-то рядом бродит явно неблагодушно настроенный оборотень! Поэтому пообещала себе, что утром уеду. Пока в гостинице поселюсь, а там решу, что делать дальше. В конце концов, к клану бурых я отношения уже не имею, а это автоматически снимает с меня все обязательства по древнему договору. И пусть кто-то попробует мне возразить! И фамилию поменяю!

Вот только как быть с безопасностью? Я с тоской покосилась на лангетку. И с Добровольским – никак, и без него тоже… никак. Труба.

– Тебя пытать или сама исповедуешься? – уже успев заглотить кусок пиццы, пробурчал друг.

– Тсс, – прижав к губам палец, я подскочила на ноги и бесшумно побежала к входной двери.

Прислушалась, принюхалась – Андрей ушел.

– Ты, конечно, недоумеваешь… – вернувшись на кухню, решила как-то объясниться.

– Не, – Женя замахал на меня здоровой рукой, – не надо мне говорить, что к чему, мне еще нужен здоровый рассудок. Но я тебе, как мужчина, скажу: полчаса звонить в дверь – это очень настойчиво. Ты – чудесная девушка, но все же… дай парню шанс! Хотя бы последний.

Я вздохнула и опустила взгляд на стол перед собой. Как у людей все просто…

– Там другое, – в итоге выдавила из себя. – Ты не так все понял.

– Допустим, – сразу отступил Женька. – Но ты постарайся успокоиться, а потом еще раз подумай. Мы ж тоже не идеальные, поэтому можем ошибаться. Главное, суметь ошибку понять и исправить. А переступить через собственную обиду – это надо обладать силой воли и характером. Ты сильная, поэтому… поговори с ним.

Закатив глаза, погрозила другу пальцем, требуя прекратить это психологическое давление.

– Я тебя в комнате у родителей пока поселю, – сменил тему парень. – Диван разберешь, постельное белье дам.

– Спасибо, – кивнула я.

– Хочешь, киношку какую-нибудь скачаю? – продолжал допытываться Женя.

– Мелодраму! – съязвила я.

– Кинокомедию! – не поддался друг. – Я тут очередную серию «Теории большого взрыва» смотрел, будешь?

– Хорошо, – я была на все согласна, только бы не спорить.

Так, усевшись на диван в комнате Жениных родителей, уставилась на экран телевизора. Что там шло, я не видела, сосредоточившись на собственных размышлениях. Злость немного опала, сменившись обидой и страхом. Волчица внутри и вовсе затихарилась, явно решив дать мне шанс выпутаться самой. Как-то слишком много всего для одной меня. В квартире зазвонил телефон, потом послышался голос друга.

– Я войду? – Женя сначала протопал к двери, потом постучал в нее.

– Да.

– Это тебя, – друг, подмигивая, протянул мне трубку стационарного радиотелефона.

В шоке уставившись на нее, сообразила, что помимо нас о моем местонахождении знал только… Андрей.

– Спасибо, – голос был деревянным, когда я с какой-то опаской взяла телефон.

– Шанс! – одними губами шепнув мне, Женя исчез за дверью.

А я так и стояла возле нее, не решаясь поднести трубку к уху.

– Лена, выходи, – очень категорично заявил мне белый, стоило мне все же решиться.

И вот что на это ответишь? Что сил не хватает выносить такое множество навалившихся проблем? Что видеть его не можешь от обиды? Что унизительно после всего услышанного от черной волчицы идти на уступки?.. Не скажу. Слишком все это личное. Да и альфа он, совсем разозлю – прикажет. Странно, что до сих пор сдерживается.

А сейчас скрыть собственные мысли и чувства казалось важным вдвойне. И не послушаться я не могу. Белый не просто моя пара, пусть временная и по факту фиктивная, он – мой альфа.

– Андрей, – выдержав задумчивую паузу, наконец собралась я с духом, – я хочу сегодня переночевать тут. Завтра приеду, обещаю. Но мне сейчас важно побыть одной, успокоиться и подумать.

– Нет, – мгновенный и бесстрастный ответ.

Как это нет?! Я снова вскипела. О многом прошу?

– Когда договаривались о сроке в три месяца, ты запретил мне поддерживать публичные отношения с моим парнем. Я выполнила это условие! – не выдержав, возмущенно выкрикнула я. – И пусть я не просила тебя об этом же, но по умолчанию ожидала аналогичного отношения. Выслушивать словоизлияния твоей подруги на свой счет я не подписывалась! И мне, мягко говоря, все случившееся сегодня неприятно! Поэтому я имею моральное право побыть одной.

– Нет, – в его голосе чуткий звериный слух отголоском уловил взбешенное рычание его волка. – Если сейчас не выйдешь – залезу в окно.

Тьфу! Вот тебе и седьмой этаж…

– Да что за издевательства! – психанула я. – Почему всегда мне надо прогибаться под твои интересы? Может, хоть разок ты «перетопчешься» и потерпишь до завтра? Невелико мучение!

Я была не совсем права: белый дважды спас мне жизнь, хотя это тоже было в его интересах. Но сейчас уязвленное самолюбие жаждало крови. Он ведь ни словом не возразил мне по поводу подруги, а я надеялась… где-то глубоко внутри.

Судя по звуку, Добровольский медленно выдохнул, прежде чем ответить, высокомерно цедя слова:

– Лена, не забывай о том, с кем ты разговариваешь. Я не привык отчитываться о своих решениях, тем более… перед любовницами! И я – твой альфа. Сказано, домой, значит, идешь домой. Или заставлю силой.

…! И я еще размышляла о любви к нему?! В это мгновение я его буквально возненавидела! Но, как оказалось, Добровольский высказался не полностью:

– К тому же ты явно излишне снисходительна к собственным поступкам. С моей точки зрения, несогласованные поездки на дачу к этому твоему… другу не слишком вписываются в озвученный тобою собственный «безгрешный образ». К тому же ты их скрывала. Я же признаю, что встреча с Настей – событие неприятное и нежеланное. И впредь – могу гарантировать – подобного не произойдет.

Прикусив язык, сдержала готовый сорваться с языка упрек. Но логика белого меня поразила: это как же надо все извратить, чтобы сравнивать эту… черную и моего Женьку?!

Впрочем, пусть тешит себя надеждой, что не так плох на общем фоне. Я теперь знаю ему цену. И что бы он там ни твердил о собственной единоличной власти, я найду способ от него отделаться, ибо как никогда отчетливо поняла то, что в принципе знала с самого начала, – мне тут ничего не светит! Я в лучшем случае незначительный жизненный эпизод. А раз я теперь тоже никому ничего не должна – я ведь больше не Фирсанова! – могу просто взять и покинуть весь этот балаган. Сдаю сессию, выясняю, на чьей территории смогу поселиться, и перевожусь туда. Педагогические вузы есть везде! И с поиском работы тоже вряд ли возникнут сложности. В любом случае какие-то средства у меня имеются. И все! Никакого древнего договора, Добровольского и угрозы для жизни. Пусть сами разбираются в своих интригах.

Подойдя к окну, глянула вниз. Фары знакомой машины сразу сверкнули, сообщив мне о том, что острое зрение оборотня не подвело.

– Хорошо, сейчас выйду, – стараясь, чтобы ответ прозвучал максимально безразлично, озвучила принятое решение.

– Правильный выбор, – сдержанно откликнулся Андрей.

Угу. Ты еще не знаешь, насколько правильный! Я вышла из комнаты, окликнув друга.

– Таки мириться? – он окинул меня внимательным взглядом.

– Мстить! – почти честно ответила я, вытягивая из шкафа свой плащ. Настроение было боевое. – Рубашку пока заберу, можно?

Женька кивнул и сокрушенно поцокал языком:

– Ленка, вот почему женщины все усложняют? Будешь требовать, чтобы дракона завалил и тушу к твоим ногам приволок ради прощения? И зачем он тебе потом, с грыжей? Месть вообще-то дело плохое, по тебе же отдачей и приложит. Лучше просто все обсудите, на пальцах ему объясни, в чем не прав, ибо вас понять вообще невозможно. И его точку зрения на вопрос выслушай.

Кого-то потянуло на философию.

– Жень! – я рыкнула. – Не лезь. Ты вообще не в тему советы даешь.

– Куда уж мне! – хихикнул Женька. – Но главное, с разборками и личной жизнью – и когда ты успеваешь все? – про учебу не забудь. Лекции теперь за двоих пишешь!

– Не подведу! – бодро козырнув ладошкой здоровой руки, отрапортовала я, прежде чем завязать концы пояса. – И спасибо тебе огромное, что обогрел и накормил.

Подскочив ближе, обняла друга, чмокнув в нос.

– Выздоравливай! И много не ленись.

– Эх, – словно не мне пробурчал друг, – есть же девушки… И идиоты, которые их не ценят.

Спускаясь в лифте, поймала себя на неожиданном ощущении легкости! Все встало на свои места, и картина моего мира «сложилась». Казалось бы, радоваться нечему – жизни что-то угрожает, личного счастья и семьи не предвидится, а проблем для разгребания хоть отбавляй. Но! Теперь я точно поняла, что надо делать. Начать все заново, оставив прошлое позади. И Добровольский уже тоже относился к этому прошлому. Я с мазохистским упорством повторяла про себя его слово «любовница», принимая факт того, что все точки над «и» в данном вопросе для меня расставлены. И да, это было больно и… очень больно. Но именно это позволило мне пойти хирургическим путем, отсекая любые иллюзии и надежды. Будущее стало очевидным и однозначным. Одиноким. Во всех смыслах.

В его машину я села, будучи абсолютно спокойной. И хорошо, что появилась эта Настя. Своевременно. Напомнив мне о многом, вернув ясность мыслям. Кто знает, сколько бы еще длилась агония моих девичьих грез?

В Добровольском первым делом отметила отливающий зеленью взгляд и совершенно неподвижное лицо. Словно маска. Волчица внутри, почуяв так близко покорившего ее волка, попыталась довольно заскулить, но я на подъеме решительности этот порыв подавила. И, кстати, возможно, секрет контроля над зверем именно в спокойствии?..

– Лена, – он не трогался с места, внимательно всматриваясь в мое лицо, – мне искренне жаль, что ты встретилась с этой волчицей. Мы, по сути, уже не поддерживаем личных отношений, просто она оказалась не способна смириться с этим фактом. – Ясно, моя предшественница! – Я сожалею о том, что тебя поставили в такое неловкое положение.

Да что вы, Андрей Дамирович, говорите!.. Сожалеть из-за любовницы… Да это… «поступок»!

– Все нормально, – спокойно, не отводя взгляда, сообщила я. – Так даже лучше получилось. Все сразу стало понятнее.

Челюсти белого сжались, указывая на недовольство.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказала, – я осторожно пожала здоровым плечом.

Андрей привычно прищурился, взгляд блеснул звериной яростью, впрочем, у нее не было шанса вырваться на свободу.

– Это надо понимать как попытку добиться от меня каких-либо обязательств личного характера? – вопрос прозвучал вкрадчиво.

– Что ты! – я в ужасе махнула на него здоровой рукой, давая понять, что рассудок еще не покинул меня, чтобы требовать подобного.

– Тогда чего ты хочешь? К чему был этот… побег?

– Сбежала со злости, признаю.

А что скрывать? И спокойно продолжила:

– До твоей Насти, – белый поморщился, – мне далеко. В любом случае она бы выставила меня за дверь. А что до того, чего хочу… Я хочу узнать номер телефона твоего отца.

Такого поворота Андрей не ожидал, я успела заметить мелькнувшее в его глазах изумление.

– Зачем? – лаконично и сдержанно.

– Поговорить, конечно. Насколько я знаю, любой из нашего сообщества имеет право обратиться напрямую к сильнейшему. И… – я улыбнулась, подозревая, что знаю причину его настороженности, – не переживай, жаловаться на тебя не собираюсь!

Белый посмотрел на меня очень странным взглядом. На мгновение мелькнула целая смесь эмоций: настороженность, удивление и… восхищение. Но все почти сразу пропало, вновь скрывшись за бесстрастным видом.

– Вот, – он, предварительно найдя нужный номер, протянул мне свой телефон.

Я перехватила гаджет и поднесла его к уху.

– Сын? – почти тут же раздался уверенный и невероятно сильный голос.

– Кх-м, – я слегка кашлянула, немного оробев. – Это не он. Это Елена… Фирсанова. Я бы хотела поговорить с вами.

Мой собеседник, задумавшись, умолк, заставив меня заволноваться.

– Приезжайте завтра к вечеру, – и он продиктовал мне адрес городской гостиницы и номер, в котором остановился.

Когда подъехали к дому, я даже с каким-то мазохистским предвкушением выбралась из машины – вот сейчас опять окунусь в атмосферу пережитого унижения, злее стану! Пока молча, игнорируя друг друга, поднимались в лифте, еле сдерживала ехидную ухмылочку.

Но… В квартире – я ощутила это с первого шага – гулял сквозняк! И чужой запах если и ощущался, то был скорее вызван моим желанием его ощутить. Слегка обалдев от ветродуя, скинула плащ и, проигнорировав пристальный взгляд белого на Женину рубашку, протопала в спальню. Батюшки!..

Глаза потрясенно расширились – кругом был погром: содержимое шкафа валялось на полу, стол перевернут, все, что было на нем, рассыпалось по комнате… Они что, подрались? Или кто-то перекинулся и с животной яростью разнес все вокруг? Впрочем, откуда мне знать – может, это у них такая бурная радость от встречи приключилась.

Шагнув к распахнутым настежь окнам, покосилась на кровать. На ней не то что постельного белья, на ней даже матраса не было!

– А… Э-э-э… Где… – я так и не решилась закончить вопрос к маячившему в дверном проеме Андрею.

Но он направление моего взгляда уловил.

– Выкинул, – ответ прозвучал настороженно.

– Куда? – я изумленно оглянулась. Но, в самом деле, матрасище с такой кровати в мусоропровод не впихнешь.

– В окно, – кивнув за мое плечо, сдержанно пояснил Андрей.

О! Развернувшись к окну и прикинув его размеры, решила, что это тоже надо было умудриться. Прежде чем захлопнуть створки, выглянула наружу. Так и есть – матрас и еще куча всякого яркого тряпья валялись на тротуаре. Надо будет завтра прибрать: намусорил Добровольский изрядно. И тут у меня закралось нехорошее подозрение – матрас и постельное белье за окном, но ведь на нем еще была и черная волчица…

– Куда же, – оглянувшись, напоролась на ледяной взгляд Андрея и сбилась с мысли, – делось… остальное?

– Выкинул, – и снова красноречивый взгляд на окно.

Как? Все?! Я нервно поперхнулась. В принципе, этаж не очень высокий, и оборотень вряд ли бы погиб, но… надеюсь, я не так поняла белого. Черная уже не вызывала в моей душе такой жажды мщения. И главное, меня накрыло облегчением: меня, по крайней мере, никуда не зашвырнули!

Но спать придется на полу. Вновь взяв себя в руки, отправилась в ванную. Кое-как, стараясь не намочить бинты, ополоснулась, почистила зубы и, накинув Женькину рубашку, вернулась в спальню за пижамой. Отныне всегда буду ее на ночь надевать. Андрей, встретивший меня острым взглядом, уже успел навести в помещении некоторый порядок. Я решила, что помогать принципиально не буду.

Сегодняшние события вымотали до предела. Вновь вернувшись в ванную, чтобы переодеться ко сну, озадачилась вопросом: как спать в такой обстановке? Добровольский напряжен и явно зол. Завтра с утра на учебу, и так из-за всех этих передряг несколько дней пропустила. Благо конец года и, по большей части, ничего фундаментального нам уже не читали, ориентируясь в основном на повторение и подготовку к сессии.

Вернувшись назад, сразу прошла в гостиную, решив присмотреться к тамошнему декоративному диванчику. Увы, спать, согнувшись в три погибели, не хотелось. Поэтому с невозмутимым видом, игнорируя наблюдающего за мной Андрея, взяла одеяло, подушку и чистую простыню. Одеяло сложу и сооружу себе из него подстилочку, а простыней накроюсь. Тепло сейчас совсем по-летнему.

Так и устроилась на ковре, сомкнув веки и вознамерившись спать. А Андрей пусть поступает как угодно: я его из своего жизненного пространства уже вычеркнула. И чем скорее он это почувствует, тем лучше. Не буду отрезать хвост по частям – обрублю все разом. И начинать лучше с самого болезненного. Шаг первый – белый, второй – клан и все сообщество волков, третий – смена места жительства, учебы и работы. Все четко и без лишних эмоций. Надо быть сильной и постараться справиться. Тут я все равно никому не нужна, и у меня нет никаких перспектив.

– Что все это значит? – я даже не услышала, как он приблизился И осознала это, когда над ухом прозвучал вопрос, заданный ледяным тоном.

– Сплю, – спокойно объяснила я, не открывая глаз.

– И?

– И сплю. Не мешай, мне на учебу завтра.

Повисло озадаченное молчание. Моя волчица затаилась внутри, явно опасаясь скверных последствий.

– Я вполне понимаю, что ты… недовольна, – прозвучало высказанное ворчливым тоном его мнение. – Но инцидент исчерпан, и пора о нем забыть. Чего теперь злиться и вымещать на мне зло?

– Не обольщайся, – искренне посоветовала Андрею. – Я не такая мстительная, как тебе кажется.

– Тогда как понимать твое поведение?

Как он не поймет, что мне просто плохо, слишком тяжело на душе? Что визит черной волчицы – это только часть проблемы, которой бы не было в принципе, поступи он сам сейчас иначе. Со стоном, осознав, что от меня не отстанут, залезла головой под подушку, стараясь оберегать плечо.

– Дай выспаться, ладно? Я тебе мешаю чем-то? – глухо пробубнила уже оттуда.

– Нет, – голос звучал озадаченно, а фоном к нему донесся расстроенный скулеж зверя – впрочем, его тут же оборвали.

– Но я думал, мы все «утрясли» и вернулись к нормальным отношениям. И… Мне где ложиться? Тоже на полу?

– Разговоров с меня на сегодня достаточно, – не покривив душой, сообщила белому. – А спать можешь где угодно, ты не маленький – разберешься. Возможно, тебе стоит поразмыслить о том, где тебя могут ждать в более комфортабельных условиях, готовые усладить слух приятной беседой.

Стоило этим словам сорваться с языка, как я тут же о них пожалела. Слишком язвительно, слишком красноречиво… Но сказанного не вернуть. Сзади повисла тишина. Андрей еще несколько минут молча посидел рядом, не давая мне расслабиться. Было страшно даже представить, о чем он думает.

Заснула я, когда Добровольский, неприкаянно побродив по квартире, по моему примеру соорудил себе матрасик и улегся спать рядом. Больше не было произнесено ни слова. Утром в такой же тишине я в привычное время встала, умылась и отправилась выпить чего-нибудь горяченького. Вскорости на кухне появился белый. Игнорируя его присутствие, я прихлебывала кофе и внимательно перечитывала лекцию по теме сегодняшней лабораторной работы.

– А что у нас на завтрак? – бодреньким тоном уточнил Андрей, обозрев девственно чистую плиту.

Я, не глядя, подтолкнула в его направлении свой телефон.

– Поройся в телефонной книге, там должен быть номер доставки еды. Если что-то нужно – закажи.

Белый замер. Даже не видя его, я чувствовала прямой взгляд, устремленный на меня. А вот не надо считать меня «доброй самаритянкой»! Надоело быть всем обязанной. Мы с ним больше не пара, пусть и номинальная, а в обязанности любовниц куховарство отродясь не входило. И с моей стороны проявлять по отношению к нему излишнее рвение и заботу просто глупо и неблагодарно. Мои усилия не ценят, а значит, обойдутся без домашнего питания. И не только…

Впрочем, альфа «лицо не потерял» и, осознав, что сказано все мною на полном серьезе, последовал совету. Несколько скупых фраз, произнесенных нейтральным деловым тоном, и перед ним замаячила перспектива насыщения. Что с его аппетитом по утрам вопрос жизненно важный.

Вот и чудненько! Никаких страданий и «заламывания рук». Оба мы взрослые, так что сможем разойтись без конфликтов и обоюдных претензий. Тем более что самого страшного избежали – не повязались, больного и слабого потомства белому не зачали. Взгляд мой так и не отрывался от лекционной тетради. Те двадцать минут, пока ожидалась доставка – а Добровольский их провел в задумчивом молчании, усевшись за стол напротив меня, – показались мне часом. Это его оценивающее внимание нервировало: как-никак он мой альфа, а сейчас я затеяла откровенный «бунт на корабле». Но уверив себя, что если не выдержу сейчас, то в разговоре с Добровольским-старшим вообще скачусь до заикания, старательно свой испуг подавляла.

– Не уверен, что ты сможешь продолжить учебу, – с каменным выражением лица – я подсмотрела! – распаковав бокс с доставленной пищей, отстраненно проинформировал меня белый.

О, деловой разговор по существу проблемы – другое дело! Я с готовностью отозвалась, переведя на него взгляд:

– Понимаю. Ты говорил, что дня три относительного спокойствия у нас есть – вероятно, пока Дамир в городе, поэтому я и решила поехать к нему сегодня. А насчет дальнейшего приму решение вечером после разговора с твоим отцом, – надеюсь, он обратил внимание, что учитывать его мнение я вовсе не планировала.

Андрей, жуя не слишком аппетитно пахнущий завтрак, характерно прищурившись, некоторое время сверлил меня взглядом зеленых глаз.

– О чем ты намерена с ним беседовать? – снова всплыл вчерашний вопрос.

– Это касается сугубо нас двоих, – не поддалась я и сегодня.

Челюсти белого на миг замерли, но больше ничто не выдало его реакции на мои слова.

– На учебу тебя отвезу, после занятий заберу и отвезу на встречу с отцом, – это прозвучало категорично.

Однако у меня были иные планы.

– Я сейчас возьму такси до Жени, а там уже на своих «колесах». Так что не утруждай себя, – мягко, спокойным тоном возразила белому.

– Исключено, – он в упор посмотрел на меня, давая понять, что готов к «лобовому столкновению» и не отступит.

Что ж, ссориться не хотелось. И так хватает душевных переживаний и негативных эмоций, поэтому я пошла на уступки. Опять же вопрос безопасности с повестки дня никто не снимал.

– Ладно, так и поступим, раз ты настаиваешь.

Белый скупо кивнул, принимая мой ответ. До конца завтрака мы молчали. Я старательно готовилась, Андрей ел.

Перед выходом вспомнила, что надо засунуть в стиралку рубашку друга, чтобы завтра, когда отправлюсь его проведать, вернуть. Однако, как ни искала, не нашла. При этом четко помнила, что оставила ее в ванной на корзине с грязным бельем. Что за ерунда?

– Андрей, ты рубашку не видел? Мужскую, фланелевую? – вынужденно уточнила я у белого. Вдруг со своим прихватил?

– Нет, – заявил он таким тоном, что я тут же поняла – он!

Поразившись такой мелочной мстительности – это ж надо, сорвать зло на чужой одежде! – громко и презрительно фыркнула, не сомневаясь, что он услышит. Со стороны оборотня донеслось взбешенное рычание, заставившее меня угомониться: нарваться на отдачу не хотелось, я ее банально не потяну.

До университета доехали так же молча. На напоминание о том, что он будет ждать меня по окончании пар, я только кивнула. И, не оглядываясь, ушла. Хотя далось мне это сложно: спину сверлил злой волчий взгляд, я его чувствовала почти физически.

Весь день на самой учебе сосредоточивалась с трудом. Мысли все время стремились убежать «в сторону». Захотелось позвонить маме, но, подумав, я решила, что лучше повременю с этим до встречи с сильнейшим альфой. Там, может быть, хоть какая определенность наметится.

На встречу мы ехали тоже молча. Я отчаянно волновалась и мысленно вновь и вновь повторяла вопросы, которые намеревалась озвучить. Вот и гостиница, холл, лифт и небольшая площадка с единственной дверью. Андрей толкнул ее, открывая без стука.

– А ты?.. – я растерялась, неловко улыбаясь хозяину апартаментов, что в ожидании нас просматривал газету за столом в небольшой гостиной.

– А я поприсутствую, – усевшись в кресло и положив одну ногу на колено другой, вальяжно заявил белый.

…! Мне надо было это предвидеть. Не имея возможности ему воспрепятствовать – не разводить же здесь скандал, да и что толку? – я громко и возмущенно засопела, давая ему понять, что негодую. Дамир, с пристальным вниманием наблюдавший за нами, нахмурился, вопросительно уставившись на сына. Андрей слегка пожал плечами в понятном только им двоим жесте. Меня это безмолвное общение напрягло: появилось ощущение, что я среди присутствующих лишняя.

– Итак, – жестом указывая на другое кресло, напомнил мне сильнейший о цели визита, – по какому поводу вы искали встречи со мной?

С чувством ледяного страха в груди – волчица, осознав, кто перед ней, похоже, законопатилась куда-то очень глубоко, однозначно признав меня сумасшедшей, – прошагала к указанному месту, присела на краешек кресла и, глубоко вздохнув, произнесла:

– Я хочу попросить о том, чтобы вы признали мой статус свободной волчицы, не относящейся к клану бурых волков или к какому-либо другому.

Андрей скрипнул зубами. А Дамир… Он неожиданно уточнил:

– Вам известно о смене альфы в клане бурых? Может, уже нет смысла покидать его.

Мысленно вздохнув, подумала о том, что и без Фирсанова-старшего во главе стаи мне у бурых есть кого опасаться. Да и пребывание там будет об очень многом напоминать и мне, и всем остальным.

– Нет, но от Егора я тоже не жду чего-то нового, – с сильнейшим не было смысла умалчивать о своих тревогах.

Однако Дамир удивился и, обернувшись к сыну, спросил:

– Ты не сказал Елене, что вызвал на бой и загрыз волка Фирсанова-младшего?

Моя челюсть рухнула на грудь. Потрясенно взглянула на Андрея в ожидании хоть каких-то комментариев. Он на взгляд не ответил, внимательно рассматривая узор обоев на боковой стене.

– После того как вас увезли в больницу, – Дамир, слегка помрачнев и скользнув взглядом по моему плечу, отозвался вместо сына, – Андрей вернулся, проверил заповедник и, прибежав в поселок клана, бросил вызов Фирсанову-младшему. Поскольку мы все были там, бурый волк не смог отказать.

У меня пропал дар речи. Единственное, что могла, – неверящим взглядом сверлить Андрея.

«Почему Егора? Неужели он имеет отношение к нападению на меня? На нас?»

– А… вожак? – с трудом выдавила из себя, переведя взгляд на Дамира и, кажется, уже понимая, что побудило бурого альфу сорваться и кинуть вызов сильнейшему. – Кто теперь вожак?

– Последний из Фирсановых. Твой… э-э-э… дядя. Но только номинально, на несколько дней. Фактически он слишком слаб, чтобы удержать власть. Ты же понимаешь, – Дамир неожиданно резко и холодно взглянул на меня, – тому, у кого зверь слабый, не дано стать во главе. Скоро прибудет один из моих бет. Кланом бурых пока будет управлять белый волк, до того времени, пока там не появится свой альфа.

– А как же семья старого вожака? Моя мама и сестра?.. – новость про Егора настолько сразила меня, что все личное отошло на второй план. Первостепенной стала тревога за близких.

– Все зависит от того, как они станут себя вести. Осознают новые реалии и будут в них жить – все у них будет нормально, начнут плести интриги и вредить – законы волчьего племени будут к ним беспощадны, – сильнейший говорил спокойно, но от этого сказанное им выглядело только еще более суровым.

– Какие интриги?! – поразилась я. – Это же моя мама… Ей и так очень трудно пришлось в жизни!

Добровольский-старший неожиданно хмыкнул, вот только в глазах улыбка не отразилась, оставив их холодными. Такой не поддастся эмоциям, в первую очередь будет учитывать лишь свои интересы. Впрочем, власть – это бремя.

– Знаю я твою мать. Хорошо знаю. Жизнь свою она сама выбрала, и не без причины. Так что не переживай за нее – выкрутится. А сестра…

И белый отвел от меня взгляд, посмотрев на сына. Я тоже сразу обернулась к Андрею. Он с выражением скуки на лице делал вид, что занят – смотрит в окно. Но стоило отцу на него посмотреть, как тут же резко повернул голову, встречая его взгляд. И коротко отрицательно качнул головой. Дамир в ответ безразлично пожал плечами. И этот, понятный только им диалог, меня взволновал. За Кристину стало тревожно – сестра как-никак!

– Отца моего вы тоже… знали?! – с испугу вдруг посетила меня мысль.

Я не думала о том, что противоречу сама себе, что белый, возможно, не знает о Волконском. Но едва вопрос сорвался с моих губ, как выражение лица сильнейшего изменилось, усилив чувство панического страха, затронув мое животное начало. Черты его лица заострились и окаменели, взгляд почернел, выдавая эмоции зверя.

«Знал…» – почувствовала я правду.

– Мне известно о нем, – Дамир не сказал: «Мы были знакомы» или «Он был неплохим оборотнем», из чего я сделала вывод, что вряд ли между ними была симпатия. – И мне нечем тебя обрадовать, еще неизвестно, чья кровь «хуже» – Фирсановых или Волконских.

Но вот договор?.. Я вновь мысленно вернулась к этому вопросу, все еще лелея надежду сбежать из окружающего меня дурдома. Поэтому отважилась озвучить выстраданное вчера решение.

– Дамир, – отец Андрея ответил мне спокойным внимательным взглядом, – поскольку я не имею кровного родства с родом, принявшим на себя обязательства по договору, объединившему нас с Андреем, я настаиваю на том, чтобы быть освобожденной от этих обязательств. Я, лично я, ничем не связана с кланом белых волков.

Едва последний звук слетел с моих губ, как со стороны Андрея послышалось яростное рычание его волка. Взбешенное. Несогласное. Поскольку я не успела отвести взгляд от лица Дамира, я заметила, как от потрясения на долю секунды расширились его глаза. Но он тут же совладал с эмоциями, взглянул на сына и нахмурился.

– Ты против?

– Да! – все, что он ответил, с трудом процедил сквозь стиснутые зубы.

Я же, уставившись на него во все глаза, была шокирована и раздавлена злостью, сверкавшей в ответном мужском взгляде. Он предупреждал, он грозил, он подавлял меня сейчас ею.

– Она права, – веско и почему-то напряженно возразил сыну Дамир. – Так было бы лучше. Для всех.

– Нет! – не согласился Андрей, поразив своим упрямством.

– Почему?! – скорее взвизгнула, чем выкрикнула я.

– Ты. Добровольно. Приняла. Обязательства, – он говорил ледяным тоном, не отпуская моего взгляда. – Публично. Именно ты! Все остальное второстепенно. Я не принимаю твоего отказа. Все!

И белый, вскочив с дивана, отошел к окну и замер там спиной к нам. Дамир несколько секунд смотрел на него очень странным взглядом, прежде чем перевести взгляд на мою особу, онемевшую от наглости Добровольского-младшего и потому молчащую. Опять Андрей решает за меня!

Не совладав с собой, я тоже вскочила. И возмущенно закричала ему в спину:

– Это мое право! Меня нельзя заставить! Ты просто объединишься с другой волчицей на два месяца. С Кристиной, например! У тебя же есть твой контроль альбиноса над зверем. Ты же так хвалился им! Так что сумеешь не повязаться за это время.

Он обернулся – резко, зло, явно на пределе сдерживаемого гнева.

– Можно, – он говорил очень тихо по контрасту со мной, не обращая внимания на присутствие отца, но так отчетливо, что каждый звук отдавался в моей душе. – Тебя можно заставить. Хочешь проверить?

И прежде чем я успела ответить, меня накрыло волной чужой воли. Ошеломляюще сильной, заставляющей моего зверя мгновенно пригибаться, безоговорочно подчиняясь.

– Повторяй за мной! – четко прозвучал безжалостный приказ Андрея. – Я не отказываюсь от взятых на себя обязательств. Подтверждаю их перед сильнейшим.

И я, глотая в бессильном отчаянии слезы и при всем страстном желании не имея никакой возможности воспротивиться, как попугай забормотала:

– Я не отказываюсь от взятых на себя обязательств. Подтверждаю их перед сильнейшим.

Стоило мне произнести последнее слово, как наступила тишина. После такого унижения перед Добровольским-старшим мне было стыдно поднять на него глаза, а на Андрея… Для меня оправдания его поступку просто не было.

– Сын… – Дамир все же вступился за меня, но был тут же перебит Андреем.

– Запрети ей покидать территорию бурого клана без меня. Откажи в признании ее статуса одиночки, – все так же тихо и как-то безжизненно попросил отца Андрей. Я вздрогнула.

«Мерзавец! Все делает только для своего удобства».

– К медведям я ее отпустить обязан, – мрачно заметил Дамир. – А это, сам понимаешь, во что выльется.

Меня тут словно и не было! Они говорили обо мне в моем же присутствии.

– Позже, – не согласился Андрей. – Когда на практику поедет.

– Это ничего не даст, – бесстрастно возразил сильнейший. – Увы, тут я солидарен с Фирсановым – для всех будет лучше, если она погибнет.

У меня не было слов, ноги задрожали, волчица где-то глубоко внутри билась в конвульсиях паники, не имея возможности хоть что-то предпринять для своего спасения.

– Нет, – за это «нет» я мгновенно простила ему только что пережитое унижение, боясь дышать и страшась следующего мгновения. – Я ее альфа: и я за нее отвечаю.

– Это вне твоих возможностей. Факт ее существования очень важен, и ты знаешь это.

– Да, – Андрей отвечал очень спокойно. – Но я справлюсь. Я беру ответственность на себя.

– Это ошибка. И она дорого обойдется тебе, сын.

– Я знаю ее лучше, – я скорее почувствовала, чем увидела его пристальный взгляд. – И готов рискнуть.

Страшно было не то что смотреть на мужчин, я дышала через раз, напряженно прислушиваясь к каждому звуку. Ощущение того, что сейчас решается моя судьба, было неотвратимым.

– Ты поддаешься эмоциям, – грустно возразил Дамир. – Признай очевидное.

– Нет! – в ответе Андрея зазвучала ярость.

– И ты за это заплатишь, – словно не слыша его, предупредил Дамир.

– Мы уходим, – не стал спорить Андрей, и я услышала, как он шагнул в моем направлении. – Пришли сюда наших. Раз мы остаемся, надо исключить вероятность опасности на этой территории.

– Это ничего не даст, лишь отсрочит неизбежное, – подчеркнуто спокойно предупредил сильнейший.

– Это даст мне время. Мне нужно это время, – белый обхватил мое предплечье своей ладонью, намереваясь увести меня из апартаментов отца.

– Что ж, пусть будет так, – смирился Дамир, недовольно кивая.

Возле входной двери я таки решилась и бросила на него прощальный взгляд.

– До свидания, – по инерции шепнула вслух.

– Мне хочется надеяться, что у Андрея возобладает здравый смысл и наше следующее свидание никогда не состоится, – ответ Добровольского-старшего буквально приморозил мой язык к небу.

Я была потрясена настолько, что безвольно позволила Андрею в наступившей тишине вывести себя на улицу.

В таком состоянии уселась в машину. Молчала, не в силах подобрать слов, когда Андрей тронулся с места, и, наверное, оторопело просидела бы так всю дорогу, если бы он не нарушил тишину первым.

– Отец вряд ли намеревался тебя обидеть или напугать. Он рассуждает абстрактно, не зная тебя и исходя из общей ситуации, – немного неловко попытался он сгладить эффект от слов сильнейшего.

Но куда там! На фоне того, что происходило в моей жизни и с моим окружением, слова Добровольского-старшего казались даже закономерными.

– А какова общая ситуация? – каким-то деревянным голосом спросила я. Не верила, что ответит. Честно ответит. Ни после того, как присутствовала при его разговоре с отцом, ни после того, как поняла, что все гораздо глобальнее и сложнее, нежели видится мне.

– Ты бы лучше сама глупостей не делала, чем о проблемах мироздания размышлять и лезть туда, куда уж точно не надо, – поморщился и, подтверждая мои умозаключения, сообщил Андрей.

– Например? – непроизвольно в голосе зазвучала агрессия, ответом на которую стал быстрый и властный волчий взгляд.

– Например, что за дикое предложение о расторжении договора? – и снова быстрый взгляд на меня. Этот взгляд в полной мере дал мне почувствовать, насколько он взбешен этим моим решением.

– Да, глупая попытка, – безучастным тоном согласилась я. – С моей стороны наивно было ожидать, что с моим мнением кто-то будет считаться у… белых.

Тело резко бросило вперед – это Добровольский неожиданно нажал на тормоза, остановив машину.

– При чем тут клан? – не обращая внимания на возмущенные сигналы едва не врезавшихся в нас автомобилистов, холодно процедил Андрей. – Ты почему-то полагаешь, что на нашем месте кланы черных, бурых или рыжих волков были бы более… сговорчивы?

Понимая, что разговор утекает в какое-то ненужное русло и вместо того, чтобы обсуждать собственные взаимоотношения, мы почему-то сцепились из-за межклановых противоречий, все же огрызнулась:

– Почему-то полагаю! Тебе самому не кажется, что именно белые несколько зарвались в своем обладании властью? А ведь ничто не вечно под луной… И не слишком ли вы с отцом заигрались, вот так распоряжаясь чужими судьбами? – меня понесло. В душе просто говорила обида – и на Добровольского-старшего, и на судьбу, и на Андрея. Она отравляла мне разум и заставляла стремиться задеть оборотня больнее. – Можно же и проиграть…

– Как мы заскулили, – белый впился в мое лицо острым взглядом, говоря с каким-то нарочитым презрением. – И храбрые какие стали. С чего бы это? Уж не заразна ли эта «игра во власть»? Не подхватила ли и ты «вирус»? Или кровушка заговорила?

– Ты… отвратителен просто. Мерзок и противен! – чувствуя, что сейчас зареву, резко отвернулась к окну.

Однако тут же мужская ладонь, жестко обхватив подбородок, развернула мое лицо обратно.

– Да, я такой, – он с ледяной яростью сверлил меня взглядом. – И даже хуже, чем ты полагаешь. А уж ради собственных интересов… И не советую забывать об этом, когда в следующий раз решишь проявить инициативу не к месту.

– О-о-о, – я взвилась. – Не опасайся повторения подобной глупости. Урок я уяснила – кто я такая, чтобы мечтать о выборе, который отличается от решения моего насильно навязанного альфы? И я не забуду об этом никогда, как и о том, как ты унизил меня сейчас, о том, что ты меня обманул и воспользовался своим влиянием на меня. И даже зная, что тебе это безразлично, буду ненавидеть тебя за это и никогда не прощу!

Наверняка есть еще немало оснований для ненависти. Он еще во многом обманывает меня, и… не только он.

«И… почему-то я надеялась на другое впечатление о себе у его отца! – только глубоко в душе призналась себе в подлинной причине злости. – И на другое утешение от него сейчас…»

Челюсть оборотня напряглась, взгляд наполнился усталостью, а рука, внезапно расслабившись, соскользнула с моего лица, слегка задев грудь. Он снова отвернулся к лобовому стеклу и ухватился за руль. Спокойно завел машину и тронулся вперед. Ехал медленно и размеренно, поддерживая одну скорость.

– А теперь послушай меня. И предупреждаю сразу – сделать придется именно так, как я скажу, – подчеркнуто нейтрально, в ответ на мою истеричную феерию, проинформировал белый, игнорируя мое взвинченное состояние.

– С этого момента и до… – тут он на миг задумался, – начала учебной практики во всем слушаешься меня, ведешь себя тихо и незаметно, ни с какими инициативами ни к кому не лезешь.

– Не слишком ли ты мягок? – ответила я намеком.

– Лена, – Андрей снова притормозил, остановившись у обочины, и с серьезным видом обернулся ко мне. – Уясни для себя несколько основополагающих моментов. Это облегчит тебе жизнь. Первое: одни тебя хотят убить. Второе: другие – использовать. Причем ни первое, ни второе тебе не понравится, а противопоставить этим намерениям ты сама ничего не сможешь.

– А ты? – я с вызывающим видом, скрывая страх, вздернула подбородок. – А тебе что надо?

После услышанного, но не понятого разговора Андрея с отцом я четко уяснила, что у белого на мой счет имеются определенные намерения. Неожиданные даже для его отца. А мне так тяжело было от собственного страха, вызванного непониманием и неприятием происходящего вокруг. И хотелось разобраться, быть как-то морально готовой к дальнейшему. Позиция сильнейшего меня подкосила, придав всем моим ощущениям оттенок безнадежности.

Добровольский некоторое время молчал, бездумно переключая радиочастоты. А потом, и вовсе выключив звук, осторожно начал объяснять:

– В принципе, я намеревался поговорить с тобой об этом еще вчера утром. Но… из-за твоего побега разговора не вышло.

Как же! А его черная волчица тут совсем ни при чем?

– Хочу, чтобы ты знала: я намерен защищать тебя весь период, что предусмотрен договором. Защищать как пару. Но и потом – я так решил – не оставлю тебя без своей поддержки. Поскольку я твой альфа, ставлю тебя перед фактом: по истечении срока договора отправишься со мной на земли белого клана. Помогу тебе с дальнейшим устройством: учиться и работать можно и у нас. Но ты будешь подчиняться мне.

Сразу насторожившись – вряд ли его отец обрадуется моему соседству! – вспомнила совет мамы о навязывании себя Андрею.

– И дело тут только в поддержке альфы?

– Не буду скрывать, – в уголках его губ притаилась ухмылка, – я намерен поддерживать между нами личные отношения. В человеческой ипостаси. Относительно перманентные и без последствий.

Ого! Меня, конечно, не спросили – слабой волчице, да еще на территории сильнейшего клана без покровительства влиятельного волка никак. Но ему это зачем? Уж точно не по причине моего неземного обаяния. Да и маловероятно, что секс со мной так его впечатлил. Видимо, для разнообразия личной жизни. Хотя… говорят, что врага надо держать поближе, а я, получается, теперь это самое…

– Ты не хочешь утратить свое влияние на меня? – в лоб задала я вопрос.

– В том числе, – мне показалось, что в его глазах мелькнуло облегчение.

– Нет! – сразу отказалась я.

– Без вариантов, – лицо белого вновь стало маской без эмоций. Еще и волк его властно рыкнул. Моя же бурая вообще признаков жизни не подавала – затаилась.

– Ты не понял, – поспешила я пояснить. – С жизнью у вас я смирюсь. Тут мне, понятное дело, нечего противопоставить альфе. Но любовницей твоей быть отказываюсь!

Что я, мазохистка?! Этот вопрос я для себя решила, оставив Андрея и все личное, что между нами было, в прошлом. Тем более после черной волчицы и сцены у его отца. Близка с ним никогда больше не буду. Нашел себе вариант – и удобно, и без обязательств. С моей наследственностью иначе никак. А с течкой… Изолирует где-нибудь. Там, на своей территории, ему будет проще.

Андрей знакомо прищурился, челюсть его напряглась, взгляд стал жестким. Я была морально готова услышать приказ, когда…

– Что, даже вкусным ужином не накормишь, если заскочу на огонек?

Белый добродушно улыбался, но я чувствовала – он неискренен, поэтому только неопределенно пожала плечами.

«Чего спрашивать? Сегодня он мне ясно дал понять, что я не та, кто сможет противостоять его желаниям», – и из-за этой возможности заставить меня в любой момент подчиниться я его… боялась.

– Если только ужином, – сдержанно, скрывая свои чувства, постаралась дать ему понять, что между нами все умерло, так и не родившись.

Андрей – в точности как его отец – поджал губы и скупо кивнул, давая понять, что мой ответ расслышал.

– Вот и прекрасно. Значит, договорились, – и мы поехали домой.

Отныне мой девиз – «Скрытность и сдержанность»!

Глава 21 Андрей

Просить помощи отца я решил сразу, как только понял, что не совладаю со своим волком. Поэтому позвал наших тоже посетить организованные Фирсановым под течку бурой бои. В принципе, я понимал, к чему это приведет, – пора ограничить деятельность вожака бурой стаи. Лживая неконструктивность Фирсанова, его преступное управление кланом бурых официально станет очевидным. И придется принимать логически вытекающие решения. Но время для них пришло. Глупо надеяться на чудо – не тот случай. В качестве контрмер необходимо противопоставить заговорщикам нашу жесткую игру. И, желательно, так, чтобы она стала для них сюрпризом. Впрочем, своя игра была тут у многих: отец сообщил, что еще до меня был «приглашен» Фирсановой. Однако…

Зная, что отец рядом, я мог позволить себе некоторую невнимательность. Иначе никак: моего волка сейчас волновала только бурая и перспектива подарить ей потомство. Чтобы не поддаться животным инстинктам и продолжать мыслить человеческими категориями, приходилось все свои силы тратить на контроль зверя. Тем более что Фирсанов явно сделал все для провокации моего срыва. Обстановку на месте сбора клана я оценил сразу – только взрослые и опытные самцы. Само собой, никаких традиционных боев за внимание волчицы не предвиделось. Сугубо срыв моего волка и его последующее «умерщвление» большей частью стаи. И кто тут усомнится? Такое дело… течка. А уж как я, видимо, мешал планам вожака бурой стаи…

Вмешательство отца поломало все планы шакальего семейства. И дальнейшее не предвещало для них ничего хорошего. Зная отца, не сомневался: раз уж он явился – над всеми «и» точки будут расставлены. Поэтому, когда акцент ситуации сместился на действия сильнейшего альфы волков, позволив нам с бурой выпасть из фокуса всеобщего внимания, с невыразимым облегчением пошел навстречу потребностям своего зверя и отправился пробежаться с бурой. Сейчас эта пробежка рядом с волчицей была необходима, как воздух. Мы нуждались в разрядке – и физической, и эмоциональной. Наши волки были возбуждены и взвинчены угрозами, окружавшими нас. Как же я корил потом себя за эту пробежку! Что не смог почувствовать торжества бурого вожака, что поверил в то, что он так легко отступит. В его положении оставалось только идти до конца, ведь терять ему было нечего: предрешенность собственной участи он, как и все, наверняка осознал. Все же волчья свадьба замутила мой разум, заставив совершить роковую ошибку – поступить так, как поступил бы любой волк, преследующий свою волчицу.

Понял я это слишком поздно. В последние мгновения, инстинктивно замерев после порыва ветра, принесшего запах металла… оружия. А потом уловил аромат рыси. Уже известный мне аромат. Мгновенно вспышкой звериной ярости пришло понимание опасности. Для бурой. Сейчас волк был больше озабочен своей волчицей, не думая о себе, стремясь только защитить самку. И кинулся на нее, звериным слухом уловив щелчок оружия, а человеческим сознанием понимая, что необходимо оттолкнуть ее с траектории полета пули.

Не успел. Аромат крови Лены опалил обоняние одновременно с яростным визгом бурой. Попал! Моя бешеная злость слилась с инстинктом защитника моего волка, заставляя кинуться на врага. Опрометчивый шаг, но мог ли я сейчас осознать это? Готов был перекинуться в прыжке, чтобы уже человеком допрыгнуть до сидевшего на нижней ветке мужчины-оборотня. Готов был разорвать его руками – мне сейчас и волчьи клыки были не нужны. Видимо, рысь все это понял, почувствовал в моем стремительном рывке. Поскольку, отбросив оружие, враг тут же перекинулся, игнорируя разлетевшуюся на куски одежду, и стремительно рванул, прыжками перелетая с дерева на дерево.

Я замер, ненавидящим взглядом провожая фигуру зверя. Волк отчаянно рвался преследовать врага, догнать и уничтожить его, но… Позади, упав на траву, отчаянно скулила бурая. Зверь обезумел от боли и страха, волчица не подпустила бы сейчас к себе никого, способного оказать ей помощь. И кровь… Я чуял ее, это была кровь Лены, и я не мог бросить ее в такой момент. Важнее было спасти бурую. А рысь?.. Мысленно я поклялся себе, что найду его. Аромат проклятой кошки теперь навеки отпечатался в моей памяти, наполняя яростью и гневом.

На сей раз я не просто замер на несколько мгновений, принимая решение. Я вслушивался в окружающие звуки, ловил носом ветер, удостоверяясь в том, что других врагов рядом нет. И только убедившись в этом, перекинулся вновь, устремляясь назад к волчице. Скуля и рыча на бурую, заставил ее довериться мне. И начал лизать ее рану, стремясь остановить кровь. Волчица дрожала от боли, едва сдерживая агрессивное желание кинуться на меня – на любого, оказавшегося рядом.

Как только кровотечение замедлилось, вновь перекинулся, приказав и бурой поступить так же. Мы и так испытываем боль, изменяя тело, сейчас же… Только моя сила альфы смогла заставить ее обозленного болью зверя отступить. А Лена… Стоило трансформации завершиться, как закричала уже она сама. И уже человеком рухнула на землю, потеряв сознание от усилившейся боли.

Мгновенно подскочив к волчице, с ужасом обнаружил серьезное ранение плеча. Пуля, судя по всему, задела кость и осталась внутри. Кровотечение вновь возобновилось. Это была не та рана, от которой оборотень может погибнуть, но боль… она была очень ощутимой. И одна мысль о том, что эту боль испытывает Лена, заставляла мое тело меняться, в первую очередь выпуская когти и скаля клыки.

«Ей нужно немедленно помочь!» – мысль еще только оформилась, а я уже вновь был волком, полным гнева воем призывая своих. И снова лизал ее плечо, звериной заживляющей слюной стремясь остановить кровь.

Белые волки – трое – примчались быстро. Услышав их издалека, вновь перекинулся в человека и крикнул:

– Волчицу, мою пару, ранили из ружья. Оборотень-рысь. Нужно подогнать максимально близко машину. И прихватите чем ее укрыть. А двое пусть идут по следу напавшего!

Мои собратья по стае мгновенно подчинились: один развернулся и побежал назад организовывать транспортировку, двое других, выскочив позади нас на тропу, минуту покрутились, улавливая запах врага, и скрылись, преследуя его. Я же, на волне холодной ярости сумев сдержать своего волка – он пылал гневом и стремился добраться до того, кто причинил его волчице боль, – присел рядом с девушкой, охраняя и контролируя ее дыхание. Одновременно чутко вслушивался в звуки леса, сумев уловить приближение транспорта. Максимально осторожно подхватил Лену на руки и побежал в направлении лесной дороги. Никто посторонний ею пользоваться не мог. Бежал с полчаса, на пределе своей человеческой скорости, пока не учуял другого белого волка.

– Андрей, давай укутаем ее пледом? – бета отца. Он выдвинулся мне навстречу.

Я невольно зарычал. Лену мой волк воспринимал как свою волчицу, а инстинкты, взбудораженные течкой, и вовсе сходили с ума от одной возможности приближения к бурой других самцов.

– Я осторожно, – уговаривал наш волк. – Глаза закрою. Ей помочь надо поскорее, и лучше, чтобы она не мерзла. И так кровопотеря большая. Ее надо скорее в поселок.

Неимоверным усилием воли, понимая, как прав другой волк, я смог усмирить своего зверя.

– Действуй! – приказ произнес через силу, слова давались с трудом. И через минуту я, уже в сопровождении собрата, вновь бежал, неся к машине укрытую пледом Лену.

Все время – и пока ехали к поселку бурых, и пока, едва справляясь с контролем над изводящимся тревогой волком, ждал окончания операции по извлечению пули, был сосредоточен только на Лене. Все остальное – потом. И рыси, и Фирсанов… Сейчас на первом месте для моего зверя было состояние девушки. Я просто не мог ее покинуть. Был все время рядом, не спуская с нее глаз, на каждый ее прерывистый от боли вздох реагируя сжимающимся сердцем. Наказывая себя собственной мукой, ощущением бессильной злости на проявленную безответственность. И еще понимая… как никогда четко и отчетливо – я не переживу ее гибели! Вот так, просто и доходчиво, чувствуя, как душу выворачивает от каждой капельки ее крови, от каждого ее стона, сознавая, что именно эта девушка безумно важна для меня. Почему – не думал. Достаточно было осознать факт: Лена для меня важнее собственной жизни! Как и почему так вышло, не знал, некогда было думать об этом. Просто увидев ее там, в лесу, окровавленную, страдающую от боли, почувствовал, что готов жизнь отдать, чтоб только избавить ее от страдания.

Я прикипел к этой девушке душой. Пусть не одобрял ее зверя, но Лена… Она незаметно стала играть в моей жизни очень важную роль. Роль самого дорогого существа на свете. Вопреки всему. И это было страшно.

Только убедившись, что бурая под действием лекарств заснула, что пуля извлечена, а рана обработана и швы наложены, я вышел. Заставил себя, понимая, что не время сейчас поддаваться этой потребности – быть рядом с нею. Не время и не место. Здесь отец. Как я объясню ему свой выбор? Это невозможно. И здесь есть те, кому мы не можем показать своей слабости, позволить считать нас уязвимыми.

Лена спала и по моей просьбе будет спать еще долго – сутки или двое. Это на пользу ей. И мне. Оставив свою пару под охраной двоих белых волков, прибывших с отцом и преследовавших рыся, отправился в лес сам. Только жажда мщения могла увести сейчас моего зверя от бурой. А увести его было необходимо: силы мои иссякали, а смесь ее волчьей привлекательности и пробудившийся инстинкт защитника сводили моего волка с ума. И я сорвался, уносясь в глубь территории бурых. Мои собратья, увы, не смогли схватить чужака – его ждала машина, но обнаружили еще две аналогичные засады. Мой волк намеревался проверить все лично. Запомнить запах каждого, чтобы впоследствии найти и… убить их обладателей.

Не ощущая усталости, я обегал весь ближайший лес, убедившись в точности наблюдений белых волков. Нас поджидали не только на той тропе, по которой мы с бурой бежали. И это было поразительной прозорливостью для рысей… Впрочем, причину такой догадливости я понял быстро! Унюхав возле всех «ловушек» аромат волка Егора Фирсанова. Вот кто лично «расставил по местам» поджидавших нас убийц, вот кто не мог не знать волчьих троп, вот кто прекрасно предвидел поведение молодой бурой самки. И вот кто не мог действовать без одобрения отца!

Ярость, так и не утихшая в душе волка, от подтверждения этого предательства вспыхнула с неимоверной силой. Теперь желание мести стало для моего зверя непреодолимым. Да и я, исходя и из предыдущего опыта общения с этим бурым оборотнем, готов был порвать его на части. Редкое согласие с волком! Потому позволил ему, сорвавшись с места, стремительно броситься по следу Фирсанова, с намерением уничтожить врага. Ибо это был враг. Бесспорный. След поначалу вывел меня к лесной дороге, пересекающей территорию заповедника бурых, в том самом месте, где рысей поджидал автомобиль! Я в бешенстве осознал, что шакал Фирсанов-младший был так любезен, что лично убедился в отбытии «партнеров» после выполнения задания. И это стало последней каплей – сознание заволокло кровавой пеленой, звериная сущность возобладала, подчиняя мои действия инстинктам. И я был согласен… на этот раз.

Мой волк белым ветром промчался до поселка клана бурых, куда вернулся и Егор. Высоким прыжком преодолев препятствие в виде забора, ворвался туда, где в человеческом виде собралась вся стая, присутствуя при исполнении сильнейшим альфой своих обязанностей. Мой отец как раз требовал от вожака стаи наказать бурых самцов, что провоцировали нас с Леной. Я же, внеся своим появлением панику в ряды стаи, мгновенно вычленил Фирсанова-младшего. Будущий альфа бурых стоял возле отца, недовольно хмурясь от обличительной речи сильнейшего. Выскочив в центр образовавшегося круга, заставил зверя замереть напротив Егора на расстоянии прыжка и зарычал. Грозно, яростно, неотвратимо. Предупреждая, давая понять, что сейчас атакую, кидая вызов! Мне было простительно – моя волчица была в течке. И я мог проявить свою доблесть, схлестнувшись с любым противником. Были у меня и другие, не менее веские причины напасть – не хотел оставлять позади себя предателя.

Однако бурый самец, инстинктивно под влиянием опасности, исходящей от меня, перекинувшись в волка, вызов не принял. Наоборот, стремительно развернувшись, он побежал прочь – с максимальной скоростью удаляясь в лес. Я и мечтать не мог о таком повороте! Трусливый шакал…

Моего волка, в крови которого и так бурлили десятки сильнейших эмоций, накрыло охотничьим инстинктом. Враг убегал, признавая свою слабость! И этим предрешил свою участь. Сорвавшись с места, сквозь расступившиеся ряды бурой стаи я кинулся в погоню и настиг другого волка сразу за территорией поселка. Привычным рывком в стандартном охотничьем броске сбоку бросился на самца, вцепившись в его горло. Остальное довершили мои клыки и когти, раздирая плоть врага, упиваясь его кровью. Фирсанов-младший оказался слишком слаб для честной борьбы. И закономерно проиграл, позволив моему зверю несколько остыть, осуществив хотя бы частичную месть. Тем более что и время остальных врагов придет – я не сомневался.

Стоило мне победно взвыть, как настороженную тишину над поселком разорвал полный злобы и отчаяния вой. Вожак бурой стаи! Он не только понял, что лишился сына, он понял, что лишился всего… И обезумел, напав на сильнейшего! Поставив под сомнение его власть. Такое не прощалось. И выход был один – поединок альф за право владеть и повелевать.

– Что ж, – сухой голос отца, наблюдающего за тем, как Фирсанова окружили двое белых волков, разнесся над поселком. – Здесь все ясно. Дадим ему возможность успокоиться и отдохнуть, чтобы мог действовать адекватно. Наш поединок состоится послезавтра. Всех приглашаю стать его свидетелями.

Дальше я не слушал. Уже и так знал, что бурый альфа проиграл сегодня все. И вряд ли отец его уничтожит. Просто ослабит, наглядно продемонстрировав стае, чего стоит их вожак, и изгонит. Вынудит влачить жалкое и одинокое существование без защиты. Чтобы другим неповадно было. Мне же важнее и нестерпимо желаннее было оказаться рядом с Леной, убедиться, что она в безопасности и идет на поправку. Перекинувшись, бесцеремонно ворвался в ближайшее жилище – необходимо было смыть с себя кровь Егора и обзавестись одеждой. Приведя себя в порядок, направился к коттеджу, в котором располагалась местная клиника. Отпустив охрану, присел на стул рядом с кроватью, на которой спала девушка. Смотрел на нее и не мог наглядеться. И даже волк внутри утих, понимая, что сейчас бурая для него недоступна, разделяя со мной умиротворение момента.

Такие моменты затишья, когда все проблемы на данный момент или решены, или отодвинуты в сторону, редки в жизни. И тем они ценнее, тем осязаемее. Это время, когда можно остановиться и подумать, признаться себе в том, что скрыто в самой глубине души. Тем более что никому другому я признаться в случившемся со мной не могу. Не имею такого права. Слишком много всяких «но» стоит между мной и… Волконской. Собственный выбор – это роскошь для нас. Для Лены – в силу ее слабости и наследственности. Для меня – из-за собственной силы и преемственности власти. Мы враги, и я тем отчетливее понимал это, чем глубже осознавал свои чувства к бурой волчице.

Все, что было в моих силах, – это попытаться сохранить ей жизнь, заставив жить уединенно, скрытно, в моей тени, полностью подчинившись моей воле. Но и тут не оставалось иллюзий: я никогда не смогу открыться и сколько-нибудь довериться Лене. Никогда. Мне остается лишь быть для нее надсмотрщиком и… альфой, которому нельзя не подчиниться. Что ж… Я был более чем эгоистичен и намеревался поступить именно так, согласно собственным интересам. Истины она никогда не узнает, а я… У меня опыт, и управлять женщинами я умею. И Лена со временем поймет, научится мне подчиняться.

– Сын? – вопрос отца вырвал из размышлений, заставив оглянуться. Зверь не ощущал опасности, поэтому позволил сильнейшему волку приблизиться. – Ты не хочешь объяснить мне свой поступок?

Фирсанов-младший… Я поморщился.

– Течка бурой сильно влияет на меня, мы же вынуждены жить под одной крышей. В лесу я удостоверился в причастности Егора к нападению на нас. Вот и решил позволить волку эту маленькую разрядку. Тем более право имел, да и не хотелось оставлять его в живых.

– Ты опасаешься, что можешь повязаться с ней? Не сдержишься? – отец был суров и решителен.

– Нет, – я не мог признаться ему в том, насколько он прав. Это бы мгновенно оборвало жизнь бурой. – Мы точно не повяжемся. Есть множество причин, и первая из них – ее принадлежность к роду изначальных. Она – Волконская, не Фирсанова.

Сильнейший – а сейчас это был не мой отец! – бросил на расслабленное во сне лицо девушки пытливый взгляд, оценивая ее дыхание, и кивнул.

– Я всегда знал, что самец из рода изначальных укрылся у медведей. Ждал естественного исчезновения этой угрозы. Вот только как смогли они с Фирсановой найти друг друга – это вопрос. Зачем подсунули щенка Фирсанову – ясно. Так к ней внимание раньше времени не привлеклось. А Фирсанов… он всегда был слишком привязан к своей паре, – отец презрительно фыркнул, заставив меня отвести взгляд, – видимо, потому и согласился принять щенка от вязки с другим самцом.

– И это была не первая вязка между Фирсановой и зверем Волконского, – отметил я, припомнив о существовании брата Лены.

– Да. Фирсанова всегда тяготела к власти. И руководствовалась в своей жизни странными идеями. Она – ярая сторонница восстановления власти изначальных. Ради этого она и собственных детей не пожалеет. Полагаю, тут сработал скорее расчет и далеко идущие намерения, нежели истинный интерес волков друг к другу. Я слышал о волчонке, которого она родила еще до объединения в пару с Фирсановым. Но его благоразумно загрызли, и тому было немало причин. А вот с волчицей им удалось провернуть все не так заметно для нас, подсунув ее в падчерицы бурому альфе. Вот только зачем он выбрал ее для выполнения обязательств по договору?..

– Кстати, ты видел этот договор? Читал его? – вспомнив слова Томаша, встрепенулся я.

– Нет, – отец усмехнулся. – Медведи фанатично его скрывают, находя новые и новые предлоги не показывать никому. При том что поколение за поколением неустанно напоминают нам о нем.

– Но… – я поразился такому раскладу. – И ты с этим смирился?

– И меня, и моего отца всегда терзали сомнения в его существовании. Ты сам не задумывался над странностью условий – почему именно на ваше поколение выпало его исполнение? Очевидная подтасовка – кто-то ждал подходящего момента! И он настал сейчас. Потому что есть она и, как ни странно, – ты.

Я кивнул: было дело.

– Думаю, договора не существует в природе, – хитро прищурившись, продолжил отец, озадачив меня подобной логикой. – А поэтому лично мне интересно: в чем цель всей этой затеи? И судя по появлению этой волчицы, – отец кивнул на спящую Лену, – тайна вот-вот откроется. А раз она из потомков изначальных родов, то уже можно предположить масштаб готовящейся аферы. Впрочем, они наивны, если полагают, что мы так просто уступим.

Да, о перевороте я тоже уже думал. Тут явно все сводится к подрыву нашей власти. Вот только как бурая сможет это осуществить? И зачем это медведям? И рысям…

– А хранители? И рыси? Какое им дело до нас? – озвучил я свою мысль.

– Есть у меня на этот счет идеи, но… доподлинно все выяснишь ты. Используй Волконскую как пропуск на территорию хранителей: мы ее отпустим только с тобой – к такому же выводу пришел и я. Уверен, сердце заговора – на земле медведей. Мы тоже прибудем туда, чтобы не оставлять тебя в одиночестве. Хотя от Фирсанова я узнаю все, что возможно. Но твоя задача – контролировать бурую! Она – угроза, и вести себя с ней надо соответственно. Держи ее под контролем, ограничь ее общение с матерью, заставь слепо доверять тебе. Прекрасно, что ты не поддаешься призывам охочих самок.

Наверное, я был единственным волком, что смог выдержать в этот момент взгляд отца, не дрогнув, сумел не выдать себя. Хотя на душе было скверно, а уж мой зверь… Он прямо сейчас готов был бросить вызов сильнейшему. За Лену было страшно.

– Так что отдыхай и ни о чем не беспокойся, – перестав сверлить меня ледяным взглядом волчьих глаз, подвел итог беседе отец. – Сейчас мы исключим угрозу опасности на территории бурых. Тут будут волки нашей стаи. В такой обстановке никто не рискнет вредить вам. Да и от Фирсанова я узнаю о тех, кто причастен. И приму меры. Для тебя же главное – стеречь волчицу.

– Да, – я сухо кивнул. – Веду себя с ней так, как надлежит относиться к паре.

– И делай это очень достоверно, – хмыкнул отец. – Волконская должна тебе в рот смотреть.

Знал бы он Лену… О том, что принудил бурую признать меня альфой, сказать отцу я так и не решился.

Оставшись возле восстанавливающейся девушки в одиночестве, всю ночь просидел в раздумьях. Что делать, когда сердце требует одного, а разум – совершенно другого? Как найти компромисс между ответственностью наследника и выбором зверя? Я не представлял. Но я должен думать о благе белых волков, о выгодах всей волчьей общины. А что до личных предпочтений… У меня нет на них права. Как нет и у нее – по причине унаследованной болезни. Мы оба обречены нести уготованное каждому из нас.

С отчаянным стоном я гладил лицо девушки, легкими прикосновениями губ к ее коже беззвучно умоляя простить меня за все. За все, что еще нам предстоит. Волк внутри бесновался, стремясь перехватить контроль. Но мне было слишком плохо, чтобы я мог допустить подобное. Зверю тоже придется подчиниться, поскольку щенки от бурой – это поражение. Поражение белых волков.

В последующие сутки я лишь на несколько минут покидал Лену: договориться со своими о доставке одежды. Даже не ел – настолько ценны и скоротечны были для меня эти мгновения присутствия девушки рядом. Кто знает, возможно, когда-то все, что мне останется, – это память о них. Но… выбора нет.

Глава 22 Елена

Три с лишним недели, прошедшие с момента моего ранения до практики, можно охарактеризовать только одним словом – странные! В это понятие входило много чего… Изменился Андрей. Вернее, изменилось его отношение. Он словно решил влюбить меня в себя целиком и полностью. А если учесть, что я уже… то итог получался обратным. Я боялась! Боялась быть понятой, боялась, что он обо всем догадается. И оттого замыкалась в себе, избегала его.

А избегать было сложно. Белый буквально окружил меня собой, не давая мне и глотка свободы. А если учесть, что началась сессия и мне приходилось большей частью сидеть дома и готовиться к экзаменам, то у меня появилось полное ощущение отгороженности от мира высоченной стеной. И этой стеной стал Андрей. Он сопровождал меня даже на экзамены, бдительно поджидая за дверью аудитории. Красавчик в неизменных солнечных очках и «типовом прикиде» волновал меня больше, чем любой самый сложный вопрос экзаменаторов.

Мы все делали вместе: бегали в волчьем обличье, гуляли вечерами, даже готовили еду. И эта постоянная близость производила на меня сокрушительное впечатление! Притом он всегда оставался собой – загадочным, недосягаемым и совершенно беспринципным в средствах. У меня голова шла кругом от чувств, которые он вызывал. Поэтому я с титанической стойкостью замыкалась в себе, скрывая от него правду, и старательно язвила и вредничала, стараясь поддеть.

– Подожди пару минут, – нейтрально попросил Андрей и вышел из салона машины. Я старательно не реагировала, демонстративно уставившись в приоткрытое окно и ловя ароматы, приносимые ветром.

Минут через пять он приблизился к машине почему-то с моей стороны, и… оп! Прямо мне на колени упал букет дивно благоухающих синих цветов.

– Отличнице и настоящей красавице! – многозначительным тоном прокомментировав сюрприз, Андрей вернулся на водительское место.

А я, спрятав лицо в цветах, сидела и млела от удовольствия. И молчала, не зная, что сказать. «Спасибо» как-то не звучит: все же мы любовники, хоть и бывшие… Я все эти дни старательно избегала любого намека на близость, понимая, что тогда неминуемо выдам себя.

Вот умеет он удивить! Мы, пользуясь прекрасной погодой, направлялись за город на пикник у реки. И букет этот был полной неожиданностью. Как и вчерашнее сердечко с моим именем, выложенное на кухонном столе из маленьких молочных шоколадок. Как и неожиданный завтрак в постель. Как мое недавнее пробуждение в окружении целого моря букетов – ими была заставлена половина спальни. И много-много таких «как и». И все это с самым безразличным, а порой и снисходительным видом. С невозмутимыми комментариями, а то и вовсе молча.

Мне порой казалось, что он тоже хочет сказать мне что-то и тоже сдерживается. Но… вряд ли. Это же Добровольский! Просто для него принципиально, чтобы каждая волчица за ним перемещалась, захлебываясь слюной. Да и вообще, хотя течка и осталась позади и все вокруг словно немного притихло – правда, даже я заметила зашкаливающую концентрацию белых волков поблизости, – я теперь доподлинно знала, какой Андрей на самом деле. Суровый, безжалостный и эгоистичный! Поэтому его ухаживаниями не обольщалась, не верила…

– Лена, – устроившись на пледе на живописном берегу реки, мы дружно разглядывали облака в небе над нами, – а о чем ты мечтаешь? Ты же мечтаешь? Как, в идеале, представляешь себе дальнейшую жизнь?

Поперхнувшись воздухом – ну никак не ожидала от Андрея подобного вопроса, перевела на свою пару и по совместительству альфу потрясенный взгляд. Вот зачем он мне в душу лезет? Знал бы он, о чем я мечтала… А я мечтала, увы. О мире в собственной душе, о семье, о муже и детях – о своей настоящей паре и волчатах… белых. И тем большей горечью отдавало понимание – не для меня все это. Не то что от Андрея – ни от кого у меня детей не будет. А значит, и пары, поскольку какой волк смирится с больной самкой? Это противоречит нашей природе.

– Хочу изобрести салат, новый, которого никто-никто еще не делал. И… торт придумать! Вкусный-вкусный, – отшутилась я, вновь отводя глаза. Просто не могла вынести его взгляда, заглядывающего глубоко в душу.

– Лгунья ты, Ленка, – неожиданно жестко резюмировал Андрей и, резким, почти неуловимым движением нависнув надо мной, выдохнул вопрос: – А знаешь, о чем мечтаю я?

Сглотнув – ход беседы сильно смущал, – кивнула. Мне, правда, очень хотелось узнать. Только вот скажет ли?

– О тебе! – с таким знакомым прищуром серьезно поведал белый. – Так бы и «съел» тебя. Захватил безвозвратно в единоличное пользование и не выпускал никогда. До самой смерти ты была бы только моей. И наши дети рядом. Сильные, выносливые и здоровые. Я увез бы вас далеко, на край света. Где долгая ночь, мягкий искрящийся снег, прекрасная охота и полная свобода действий. Там можно быть собой, не опасаясь ничего. Там холодно и одновременно очень тепло в уютном теплом мехе. А еще там мой дом – настоящая берлога. И баня есть… Ленка, ты любишь баню? Я топил бы ее каждый день. И мы каждый вечер при лунном свете, проникающем в окно, мылись бы в ней в клубах пара, соприкасаясь влажными телами и целуясь до головокружения, согреваясь не столько жаром печи, сколько любовью. Тебе нравится моя мечта?

Добровольский угрюмо рассмеялся. Так и знала – издевается! А я… Мое бедное сердце сжалось от боли и тоски из-за несбыточности этого счастья, слезы едва не полились из глаз. С накатившим от злости усилием толкнула Андрея в грудь, чтобы освободиться. И тут же вскочила на ноги, пряча слезы.

– Абсурд, а не мечта, – язвительно, из-за ощущения уже невосполнимой утраты, отозвалась, не оборачиваясь к нему лицом. – Ты все никак не поверишь, что есть женщины, которым ты можешь не нравиться, вот и сочиняешь всякие глупости.

Белый молчал. А я была не в силах обернуться и встретить его наверняка насмешливый взгляд. Поэтому, постояв немного, отправилась по тропинке вниз – к реке. Там, приподняв подол длинного платья, скинула сандалии и вошла в воду. Поброжу, успокоюсь…

– Глупо только ноги мочить, – минут через десять подошел и Андрей. – Давай купаться!

«Ага, мне сейчас только его обнаженного тела перед глазами не хватает. И так дома вся измучилась!» – я отрицательно мотнула головой.

В ответ белый просто подхватил меня на руки и, перекинув через плечо, устремился в воду!

– Идиот! – взвыла я, отчаянно лупя его кулаками по спине. – Немедленно меня отпус…

Договорить не успела: меня совсем не грациозно плюхнули в воду. Прямо в одежде!

– Ты спятил?! – пылая возмущением и отфыркиваясь, вынырнула я на поверхность. И тут же встала на ноги – вода доходила мне до подмышек, с волос стекало сплошным потоком. Они, надо думать, совсем не эффектно облепили мою голову, подол сарафана болтался вокруг тела, его колыхало течением. – Что за тупые шутки?!

– Захотелось повеселиться, – игнорируя мой гнев, Андрей скалился улыбкой совсем рядом. И он тоже был в одежде – влажная рубашка стала прозрачной, прилипнув к телу, а брюки забавно смотрелись в толще воды. – Настроение тебе поднять…

– Поднять?! – я взвизгнула. – Да ты собака сутулая после этого, а не волк! Всем бы его так поднимали!

Белый заливисто заржал – иначе не назвать. С гневно выпяченным подбородком я двинулась к берегу, увязая ногами в придонном иле. Чтоб его!..

– Лен, не злись, – миролюбиво уговаривал оборотень, топая следом. – Все по-честному: я тоже вымок. Зато искупались.

– Я! Купаться! Не хотела! – практически по слогам, едва сдерживая рычание, огрызнулась в ответ.

– А кому сейчас легко? – показушно солидарно вздохнули сзади. – Раздевайся, кстати.

– Не буду, – зло рыкнула я. – Из принципа заболею – и умру!

По-детски, конечно, да и оборотни, мягко говоря, не склонны к простуде, но… Андрей меня выбесил.

– Вот так всегда – ищешь пути, предлагаешь решения, а что в итоге? Приходится действовать грубой силой, – с нотками печали в голосе отозвался он.

– Не… – я и пикнуть не успела, как сильные мужские руки обхватили за плечи и начали сдирать с меня платье. А было это непросто: материя прилипла к телу, плюс я пыталась активно противодействовать. В итоге минут через пять голая я, завернувшись в плед, злобно зыркала на невозмутимого Добровольского, который в одних влажных плавках развешивал на просушку нашу одежду. Смотрела на него и ловила себя на том, что горькая тоска отпустила сердце, что настроение все же поднялось и что… слюна сейчас закапает. Гадство!

– Пустишь меня погреться? – белый шустро подобрался ближе и с умоляющим выражением лица ухватился за край пледа.

– Кыш! – уже с усмешкой отскочила я на шаг. – Мерзни, мерзни волчий хвост! Это тебе наука – впредь не будешь топить беззащитных девушек!

– Как ты сурова с беззащитным… гм… юношей, – смеялся Андрей, преследуя меня. И канючил. – Ну, пусти! Не дай замерзнуть.

– Ты наказан! – поосновательнее кутаясь в теплую ткань и вновь отступая, провозгласила я. И уперлась спиной в дерево.

– Ах, так? – Добровольский сразу же воспользовался подвернувшейся возможностью и сцапал меня в объятия. – Придется опять брать инициативу в свои руки.

И, ловко отвернув край пледа, прижал меня к себе.

– Ай! – кожа, которой коснулись влажные плавки, покрылась мурашками.

– Упс, – Андрей осознал свою оплошность и хитро прищурился. – Сейчас исправлюсь.

И, раздевшись полностью, прижался ко мне всем телом.

– Ты оборзел?! – шокированная неожиданным поворотом дела, возмущенно пискнула я.

– Ага, – признал очевидное оборотень. – А что еще остается… э-э-э… беззащитному юноше?

И поцеловал меня, властно припав к моим губам и одновременно сковывая своими объятиями. На этом игра закончилась, поскольку я сама испугалась, ощутив внезапно, насколько истосковалась по физической близости с Андреем. Соскучилась по его телу, по его губам и рукам. И мысли о сопротивлении не возникло, вообще в голове образовался какой-то вакуум. Словно я только этого и ждала, подсознательно хотела. Более того – была не в силах противиться его желанию. И своему тоже. Что бы я там себе раньше ни внушала. Впрочем, сейчас не думала ни о чем.

Мы полностью перешли на язык тел. Разве что его волк периодически одобрительно рычал, а моя бурая призывно поскуливала. А в остальном мы, так и не размыкая объятий и не разрывая связи губ, наслаждались друг другом, используя в качестве опоры широкий ствол дуба. Упивались движением навстречу, напором страсти и внезапной капитуляцией разума перед сердцем. Так уж вышло. И все доводы рассудка сейчас были напрасны, инстинкты поработили нас, подчинив одной общей цели – страсти.

– Ш-ш-ш, – неожиданно замерев во мне, Андрей уткнулся лицом в мое плечо, – рядом люди.

Я растерянно замерла, пытаясь сориентироваться в окружающем пространстве. Настолько растворилась в своих ощущениях, что утратила всякую связь с реальностью. Но не Андрей – он всегда настороже. Прижавшись друг к другу, молча затаились под прикрытием пледа в тени дерева, ожидая, пока двое человеческих мужчин пройдут неподалеку. Как же хорошо!

– Лен, ты пилюли ешь? – тихий вопрос Андрея.

Кивнула – обязательно! Теперь без этого мне жизни нет.

– Что ж, надеюсь, они эффективны, – грустно вздохнул белый, прижимая меня сильнее. Хотя куда уж сильнее? И все, мы снова пропали.

– Ты будешь бутерброд или мясо? – Добровольский рылся в корзине для пикника, которую я собрала нам с собой.

– Нет, не хочу ничего, – лениво отозвалась я, жмуря от солнца глаза и валяясь на пледе.

О только что случившемся мы не разговаривали, ибо что тут скажешь? Тело в моем случае точно слабее духа. Но думать я могла только об Андрее… Пусть это невыносимо трудно, но мне надо научиться бороться с ним и с… собой. Еще две недели до моего отъезда, до моей свободы. Я уеду, Андрей останется. И надо продержаться это время.

«Сейчас уже ничего не изменишь, но больше я себе подобной слабости не позволю. Он просто застал меня врасплох! Сначала растревожил своими мечтами, потом взбаламутил нахальством. И вот…» – пыталась я найти себе оправдания.

– А вот я поем. И мясо, и бутерброд – пахнет все волшебно, – бурчал мужчина, деловито извлекая продукты.

Я невольно улыбнулась – кто бы сомневался! Аппетит – его второе имя. Во всех смыслах этого слова!

– Имей в виду, – как бы в никуда сообщил Андрей, – я решил, что у нас теперь всегда так будет.

Я промолчала. О том, «как», не спрашивала – и так понятно. Будем любовниками – ему удобно. Но я мгновенно решила: не будем! Хватит, больше не уступлю ему. Жилы порву, но продержусь эти две недели. И уеду, убегу… Скорее бы практика, свобода и… начало новой жизни. Самостоятельной.

Неожиданно поняла, что время взрослеть и брать на себя ответственность за совершенные поступки пришло. Больше уступать я не буду.

Эпилог Территория медведей

– Время пришло, – Томаш был серьезен. – Наследница скоро прибудет к нам.

– Как мы поступим? – его собеседник был задумчив.

– Мы дадим шанс обоим, – Томаш уверенно кивнул.

– Ты уверен?

– Да. Сама судьба ведет их. Расчет был верным – наследник белых явится вместе с ней.

– Прекрасно. В итоге останется кто-то один.

– Я ставлю на Добровольского, – задумчиво отметил Томаш.

– Мы могли бы помочь ей? Уж слишком очевидно его преимущество, – выразил сомнения его собеседник.

– Помочь? – Томаш категорично покачал головой. – Нет. Тогда ни один не пройдет испытания. Их шанс в том, чтобы суметь воспрянуть из пепла, встать после того, как разобьется… Только так и не иначе. Кто справится, кто сможет проявить силу и волю, тот и выживет.

– Что ж… Посмотрим.

Оглавление

Пролог

Глава 1 Елена

Глава 2 Елена

Глава 3 Елена

Глава 4 Андрей

Глава 5 Елена

Глава 6 Елена

Глава 7 Елена

Глава 8 Андрей

Глава 9 Елена

Глава 10 Елена

Глава 11 Елена

Глава 12 Андрей

Глава 13 Андрей

Глава 14 Елена

Глава 15 Елена

Глава 16 Елена

Глава 17 Андрей

Глава 18 Андрей

Глава 19 Елена

Глава 20 Елена

Глава 21 Андрей

Глава 22 Елена

Эпилог Территория медведей Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg