«Призрачный роман»

Призрачный роман (fb2) - Призрачный роман 1345K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Наталья Валенидовна Колесова

Наталья Колесова ПРИЗРАЧНЫЙ РОМАН

Сестрам и братьям по дорам-траве посвящается!

Часть первая ДОМАШНИЙ ПРИЗРАК

Мы путешествуем налегке. Узелок воспоминаний, щепотка сожалений, приправленных горечью вечного расставания; стирающиеся день за днем в памяти лица близких — словно выцветающие старые фотоснимки… Не так уж трудно перемещаться с таким багажом из дома в дом, из города в город, правда? Да и с континента на континент тоже, ведь расстояние нам не помеха.

Компания то разрастается до размеров манифестации, то суживается до семьи в формате «мама-папа-я». Костяком, становым хребтом, если угодно, флагштоком нашего маленького соо, то есть сообщества, всегда остается господин Чжой.

Именно он и нашел меня.

…Я сидела на берегу моря, обхватив руками колени, и смотрела, как волны накатывают на берег. Море было серым, небо — серым. Песок тоже серый. Мне казалось, что я сижу здесь с тех самых пор, когда солнце первый раз поднялось над горизонтом или когда море впервые лизнуло материк. Никто меня не замечал. Впрочем, и я давно не пыталась привлечь к себе внимание.

Я и на старика-то взглянула лишь оттого, что он присел рядом со мной на припорошенную песком и солью скамейку. А посмотрела снова, потому что тот выглядел… необычно. Его костюм — сюртук? — напоминал прикид франта девятнадцатого или начала двадцатого века. Белый шелковый шарф завязан сложным узлом, на руках — кожаные коричневые перчатки. Старик сосредоточенно чертил на песке острым концом черной инкрустированной трости. Море раз за разом слизывало изображение, но молчаливый художник упорно продолжал рисовать то ли кудрявое солнце, то ли косматого жука… то ли какой-то восточный иероглиф. Внешность у старика тоже была восточной: высокие скулы, впалые щеки, тонкий нос, узкий разрез глаз. Тяжелые веки внезапно поднялись, он взглянул искоса темно-карими глазами.

И я поняла, что меня действительно видят.

— Вот как, — произнес старик, словно я долго и подробно рассказывала ему свою историю. Еще и кивнул в подтверждение, что все понял. Решительно и многократно перечеркнул тростью рисунок — как будто ошибку заштриховал. Поднялся и кинул через плечо: — Идем!

Он ушел довольно далеко по пустынному берегу, прежде чем я сбросила оцепенение, сковавшее меня, казалось, навечно, и кинулась по почти неразличимым следам, тщательно стиравшимся морем: волны стремились то ли опутать, то ли облобызать его ноги…

Единственного ребенка в нашу компанию привела Сара. Женщина очень тосковала по оставленной маленькой дочке и потому навещала все детские площадки, попадавшиеся нам по пути. Лучше, конечно, ей от этого не становилось — она или бесконечно плакала, или просто лежала, повернувшись спиной ко всему миру. Однажды Сара заметила сидевшую на скамейке маленькую девочку, с грустью смотревшую на детей, которые почему-то не хотели с ней играть. Пригляделась, подошла и протянула ей руку… С тех пор Сара и Кэнди неразлучны. И хотя одна из них пышнотелая негритянка, а другая — миниатюрный белокожий светловолосый ангел, они настоящие мама и дочка. Иногда я им даже завидую, хотя детей у меня нет… кажется.

Имеются у нас и парочки. Все как у людей. Влюбляются, ссорятся, интригуют, мирятся; уходят, чтобы никогда не возвращаться. Отсидеться в уголке сторонним хладнокровно-благожелательным наблюдателем удается не всегда, меня то и дело втягивают в мелкие и крупные любовные разборки; рассказывают о переживаниях, о том, что «она вот так сказала», а «он вот так вот взглянул». Этим я тоже завидую — их бурным, пусть и наигранным страстям, которые мне недоступны.

Нет, вранье! Все-таки наличествует в нашей компании персона, вызывающая во мне такие же сильные чувства, хотя и со знаком минус. Все тот же господин Чжой. Ядовитый, вздорный и придирчивый… субъект.

Именно он объяснил, что со мной произошло. Научил тому, что умеет сам. И у меня, в отличие от тех, кто пришел (ушел?) раньше, получилось освоить все (ладно, почти все) гораздо быстрее… да вообще просто получилось. Но сколько же при этом пришлось вынести! Господин Чжой не из тех, кто сдерживает свои… порывы. Я потихоньку перенимаю даже его манеру речи, иначе бы выразилась куда короче и современнее: да он просто псих ненормальный, настоящий фрик!

Господин Чжой периодически пропадает куда-то на некоторое время, а возвращается как с цепи сорвавшимся: рычит и кусает всех, кто не успевает увернуться, слиться с обстановкой или вообще предупредительно растаять. Сегодня ничего из этого списка не успела сделать я.

И потому сейчас стояла перед ним, философски ожидая, когда от меня полетят клочки по закоулочкам. Рассматривала мрачную восточную физиономию господина Чжоя. Старик сидел, сложив на набалдашнике трости руки в неизменных элегантных перчатках. Смотрел в пол. Вокруг — обстановка классического английского кабинета: застекленные книжные шкафы, массивный стол, деревянные панели, темно-вишневая кожа кресел. Умеет же Чжой окружать себя стильными вещами! Все, что создавала и собирала я сама — вернее, пыталась, — только жалкое и бледное подражательство, к тому же могущее в любой момент исчезнуть.

В распахнутых узких окнах виднелась розово-взбитая пена цветущей вишни. Я с сомнением поглядела на хозяина. Кажется, он все-таки кореец, хотя не в состоянии я отличить корейца от японца, а японца от китайца. А все мои вопросы о прошлом господин Чжой категорически игнорирует. Может, предложить ему провести сегодня мирный и торжественный «День любования цветением сакуры»? А там, глядишь, он и успокоится…

— Присядь, — неожиданно произнес господин Чжой.

— Зачем? — Я даже слегка протупила от удивления. — Вы же понимаете, для нас это пустая формальность — сидеть, стоять, лежать…

— Сядь!

Не повиноваться его голосу просто невозможно. Хотя я периодически пытаюсь. Я обнаружила за спиной массивное кресло — в таком следует сворачиваться клубком и мечтательно переводить глаза со страниц увлекательной книги на цветущую за окном вишню. А не пытаться выдержать пронзительный взгляд главы нашей призрачной компании. Я села и приняла позу строгого достоинства, а не провинившейся школьницы. Ну очень на это надеюсь.

— Традиции и даже, как ты изволила выразиться, пустые формальности следует соблюдать и чтить, — наставительно заметил господин Чжой. — Иначе мы потеряем себя!

Жаль, что под его неотступным взглядом я не могла закатить глаза: а разве мы уже не потеряны?

— Окончательно потеряем! — добавил хозяин, словно прочитав мои мысли. Впрочем, он частенько говорит, что и читать там особо нечего…

— Где вы побывали в эти дни, господин Чжой? — спросила я для поддержания беседы, совершенно не рассчитывая на ответ, но старик удивил меня вновь:

— У праправнука.

Господин Чжой ни разу не упоминал, что у него имеются какие-то родственники. В смысле, живые. Что странно: ведь каждый из нас при любом удобном и неудобном случае норовит завести долгий зевотно-подробный рассказ о своих родных и близких.

Кто их, конечно, помнит.

— Вот как? А вы ведь никогда…

— Да-да, — перебил старик. — Я никогда о нем не говорил, ибо хвастаться тут совершенно нечем. Некем. Парень вырос изрядным шалопаем и бездельником. — Господин Чжой поджал четко и красиво вырезанные губы — они изобразили подкову концами вниз — и смерил меня придирчивым взглядом почти черных, зорких, совершенно не старческих глаз. Итогом было: — Видимо, такова вся современная молодежь! Испорчена, глупа, ленива. Думает лишь об удовольствиях, потакании собственным слабостям, забывая о таких понятиях, как долг, честь, почитание старших!

И так далее, и так далее. Эта музыка будет вечной… В смысле, эти слова повторяются испокон веков и даже тысячелетий. И что? Мир до сих пор как стоял, так и стоит, перемалывая сонмы этих неблагонадежных молодых и превращая их в таких вот упертых стариков. Я глядела на цветущие вишни за его спиной, вполуха улавливая знакомые слова, выражения и даже интонации: ну хоть бы какое разнообразие…

— Господин Чжой! — перебила и для самой себя неожиданно. — А можно кое-что у вас спросить?

Старик едва не поперхнулся незаконченной тирадой. Но замолчал, помедлил и кивнул узким подбородком:

— Я слушаю.

— Ваш праправнук — убийца и вор?

Суженные в щелки глаза расширились почти до европеоидных очертаний.

— Что?!

— Неужели нет? — Я задумчиво поглядела в потолок. — Ну, тогда, наверное, конченый алкоголик и наркоман?

— Да с чего ты это взяла?!

— Бездельник? Жиголо? Совращает несовершеннолетних младенцев обоего пола? Отбирает деньги у престарелой матери? Сдает своих незаконнорожденных детей в приюты? Расчленяет людей на органы? — Я все больше и больше увлекалась перечислением предполагаемых грехов чжоевского праправнука. Впрочем, старик вскоре перестал изумляться и возмущаться, потому что внимательно следил за ходом моих мыслей — его рот все еще изображал стальную подкову, но уже перевернутую концами вверх. Когда я дошла до каннибализма, господин Чжой вскинул сухую красивую руку.

— Довольно, агасши![1] Я тебя понял!

Я разочарованно умолкла — ведь только-только разошлась, сколько еще преступлений и проступков, упомянутых в уголовном, административном и моральном кодексах, остались неперечисленными!

Старик скрестил на груди руки и откинулся на кресле. Рассматривал меня из-под тяжелых век.

— Ты сейчас намекаешь, что я к нему придираюсь?

— Не знаю, чем уж он вас так прогневал или разочаровал, но, если все-таки ничего из этого парень не делал, отчаиваться вам пока рановато. — Я храбро улыбнулась в ответ на его кислую улыбку. — Вместо того чтобы поддержать, подбодрить, похвалить собственного ребенка, родители почему-то сразу берутся за кнут. Но срабатывает кнут не со всеми, уже поверьте.

— Твои старшие родственники тебе тоже подобное говорили?

— Наверняка да, что-то в этом роде… Вероятно, — я склонила голову набок, — и ваши тоже?

— Да. И, как видишь, я все-таки вырос и прожил очень длинную жизнь достойным и уважаемым человеком.

— Верю вам на слово, — пробормотала я, и господин Чжой пристукнул по полу тростью.

— Ах ты… нахалка! Лишь из-за того, что я сегодня разоткровенничался, я должен выслушивать твои неумные шуточки и замечания?

— Простите меня, господин Чжой, — пробормотала я, отвешивая поклон под тем углом, под каким полагается извиняться перед старшей уважаемой персоной — черт подери все эти восточные премудрости! — Я не хотела никоим образом оскорбить или обидеть вас. Я лишь пыталась донести точку зрения юного, пусть и не такого уважаемого и опытного человека. А?

Кажется, получилось его умиротворить: сведенные над переносицей брови старика разгладились, он поворчал еще себе под нос, но уже не как клокочущий чайник, у которого вот-вот сорвет паром крышку. Я все еще не понимала, зачем конкретно господин Чжой призвал меня сегодня под свои зоркие азиатские очи: не поделиться же негодованием на неудавшегося потомка? Совершенно на него не похоже, хотя я уже привыкла быть отдушиной для остальных в нашей компании… если задуматься, неплохая игра слов — отдушина, душа, дух…

Я прикинула, сколько же мальчишке может быть лет: кажется, парой приставок «прапра» здесь не обойдешься!

— Но что вас все-таки взволновало, господин Чжой? — скорее из вежливости, чем из интереса спросила я. Цветущий сад за окном зачаровывал и манил — может, успею прогуляться в нем, прежде чем хозяин спохватится?

— Он подумывает о самоубийстве.

Я моргнула. Вот черт! И что с этим прикажешь делать? Господин Чжой ждет от меня совета? Я ведь не психиатр и даже не психолог! В жизни не имела дела с людьми с суицидальными наклонностями.

— А есть тому какая-то серьезная причина? Может, неразделенная любовь? Непонимание со стороны родителей? Плохая успеваемость в школе?

Господин Чжой мелко закашлялся и помотал головой.

— Нет, девушка. Ничего подобного. И ничего серьезного. Просто жизнь его — очень благополучная сытая жизнь — слишком пуста и бесплодна. Он скучает.

— Тогда ваш внучок просто с жиру бесится! — выпалила я и запоздало прикусила язык. Однако господин Чжой покивал мне со строгой благосклонностью.

— Да, так. Именно так, девушка. Ты все схватываешь на лету.

Я насторожилась — неожиданная похвала от коварного и придирчивого старика! Что-то он задумал, но пока непонятно, что именно.

— Я даже пытался наставить его на путь истинный, — добавил господин Чжой.

Я заморгала:

— Что, простите? Вы хотите сказать, что являлись ему, чтобы выразить свое негодование?

Господин Чжой, стукнув тростью, прикрикнул на меня:

— А что? Я, старший родственник, не имею на это права?! Раз мои потомки сумели только породить, но не воспитать подобающе последнего в нашей семье отпрыска, я должен все оставить на самотек?!

Я представила, как «старший родственник» лупит тяжелой тростью великовозрастного балбеса, и перебила разошедшегося господина Чжоя:

— И он что — действительно видел и слышал вас?

Старик осекся. Впервые поглядел за окно, явно не замечая цветущего сада.

— Боюсь, что нет.

Уверена, что нет.

— Но лишь потому, что он этого не желает, — добавил хозяин поспешно. Видимо, понял мой скептический взгляд, потому что пояснил: — В нашем роду из поколения в поколение передается дар видеть тонкий мир… Даже парочка шаманок имелась! Так что безмозглый щенок просто упрямится!

Бедный парень. Но у него действительно должна быть очень крепкая психика, чтобы игнорировать проделки старика: я-то прекрасно знаю, на что способен разгневанный господин Чжой!

— Хорошо, — продолжала рассуждать я. — Допустим, выразили вы ему свое недовольство и думаете, мальчишка мгновенно исправится? Перестанет скучать?

…Хотя, конечно, если господин Чжой займется им всерьез, скучать внучку точно не придется!

— Перестанет. Потому что ему придется выполнить мое поручение.

— О! И какое же?

— Он должен отыскать сокровище.

Есть слова, которые мгновенно приковывают наше внимание. Например: «Пожар!»

Или «клад». Сокровище…

Я тут же отвлеклась от переглядок с романтичным сакуровым садом.

— Сокровище?!

— Да. Это очень важно. И срочно.

— Вы знаете, где зарыто сокровище?

Господин Чжой вновь деликатно прокашлялся.

— Ну, не то чтобы оно было зарыто… Скорее, просто лежит.

— Это какая-то старинная карта, да? Драгоценности? Тайное доказательство, что вы ведете свой род от древних королей Корё?[2] Или вы потомок недавней династии Чосон?[3] — Меня просто распирало от версий. — Это что-то вроде семейной реликвии?

Старик пару раз энергично кивнул:

— Да. Семейная ценность. Так будет точнее. Но раз я не сумел добиться внимания от собственного правнука, то не смог передать ему и поручение. Как он только смеет меня игнорировать!

Да, такое наверняка случилось впервые. Видать, характер у мальчишки не менее упертый, чем у деда. То есть прапра- и прочего деда…

— Может, попробуете еще?

Господин Чжой наклонился вперед и, глядя мне прямо в глаза, произнес раздельно, пристукивая тростью в такт:

— Ты. Попробуешь. Ты.

* * *

Вот таким вот образом чудесный вишневый сад невзначай превратился для меня в вишневый ад, по которому гуляли мы с местным Вергилием[4] — господином Чжоем. Ну как гуляли: лишь старик шествовал неторопливо и невозмутимо, неспешно огибая цветущие деревья и меня, прыгающую перед ним взбесившейся обезьяной. Я вопила, что совершенно не собираюсь этого делать и не буду, поскольку это глупо, безумно и вообще… дико странно. И почему для такого важного и ответственного поручения он выбрал именно меня, ведь сам говорит, что я никчемная ученица и пустая башка… И вообще, это дела семейные и деликатные, вдруг я напугаю подростка до потери пульса, и кто же тогда будет в ответе, а?

Господин Чжой остановился под очень большой старой вишней, поднял голову и вздохнул глубоко с таким откровенным наслаждением, что я осеклась, глядя на его слабо улыбавшееся лицо с закрытыми глазами. Прекрасно понимая, что все это видимость, машинально вздохнула тоже и на какой-то миг даже ощутила аромат… Воспоминание? Они так редко посещают меня, что я не всегда могу понять, на самом ли деле просыпается моя крепко-накрепко уснувшая, да чего там — впавшая в летаргический сон — память или это наведенная иллюзия, своеобразный гипноз, внушение более опытного и сильного компаньона?

Сейчас как раз последнее, поняла я, заметив, как старик наблюдает за мной из-под опущенных век. Господин Чжой изумил меня еще больше, улыбнувшись поощрительно. Кивнул:

— Все правильно говоришь, девушка! Это действительно семейное, частное, личное дело, и сама посуди, кому же я могу его доверить? Кровных родственников у меня не осталось… кроме этого шалопая, за которого я так волнуюсь. Я не сумел до него достучаться. Да и неизвестно, смогли бы мы понять друг друга, ведь между нами целый век разницы… И слаб я, силы уже иссякают… боюсь просто растаять.

Я скептически наблюдала, как господин Чжой пытается изобразить поникшего, потерявшего всякую надежду дряхлого старца, — бесполезно, не позволяли ни осанка, которой позавидует любой балетный танцор, ни острый внимательный взгляд, которым он наблюдал за мной из-под ресниц. Господин Чжой понял, что спектакль не удался, и, моментально перестроившись, заговорил обычным суховатым тоном:

— Кроме того, не думаешь, что пора уже сменить обстановку и, главное, — компанию? Тебе еще не надоели эти нытики, изо дня в день разыгрывающие шекспировские страсти лишь потому, что им хочется согреться твоим сочувствием и вниманием? Или некая вздорная и придирчивая персона, которой полагается давным-давно мирно упокоиться на кладбище?

— Ну что вы! — быстро отозвалась я. — Как вы можете надоесть!

Его крепко сомкнутые губы опять изобразили подкову концами вверх — сейчас потому, что господин Чжой действительно захотел улыбнуться, а не изобразить эмоцию.

— Дай тебе волю, ты бы так и просидела на том берегу, пока земной шар не прекратил свое существование! Ты даже не пытаешься выйти из нашего мира, добиться внимания и понимания людей…

— Да, потому, что мне это не удастся! — перебила я. — Я ведь уже пробовала.

Старик раздраженно качнул головой.

— Уж очень ты быстро сдалась, девушка! Но сейчас все получится, я уверен.

— Потому что это для вас так важно?

— И потому что на этот раз я тебе помогу.

Господин Чжой смотрел на меня, и в его пронзительных темных глазах не было ни капли сомнения.

* * *

Евгений Чжой, которого друзья, а теперь и коллеги звали попросту Джой, скучал. Он не спеша потягивал из бокала спиртное с явным привкусом еловой хвои (на ощупь нашел в баре: а не все ли равно, что именно пить в два часа ночи?) и смотрел на неспящий, переливающийся огнями город с высоты двадцать четвертого этажа. Выше нас — только небо… Хотя имелись в Северокаменске здания куда выше, современней и выпендрёжней, Джой любил свой последний этаж с выходом на крышу и свой далеко не элитный район. Он первым встречал солнце — если уж находил на него такой стих; звездное небо не заслоняли никакие близстоящие многоэтажки; а чад от раскаленного летнего асфальта сдувало на середине пути сложно завихряющимся средь домов ветром.

Джой покачивал бокал с нескончаемым содержимым, разглядывая сквозь него пустую улицу с редко проносящимися, ревущими в ночной тишине мотоциклами и машинами, и глухо тосковал. Глухо — потому что бессмысленно, непонятно о чем — а ведь он терпеть не мог бессмысленных телодвижений, настроений и тем более мыслей. «И скучно, и грустно, и некому руку пожать» — так, что ли? Докатился…

С другой стороны, подобное ощущение бессмысленности бытия было для него внове, он даже смаковал его, слегка гордился — вот наконец и запоздавший кризис тридцатилетия, все по-взрослому.

А ведь к этому самому возрасту он пришел с неплохими результатами. Собственный бизнес, уже не требующий работы по двадцать шесть часов в сутки; возможность помогать матери; пара машин, представительская и «какую не жалко», как говорит его безмозглая сестрица; любимая берлога — он не видел необходимости менять ее на более просторную и новую; женщины — за количество уже не соревнуемся, обращаем внимание на качество. Много ездит по миру, неплохо держится на горных лыжах, дайвингует, яхту и покер осваивает…

Тоска, короче, заключил Джой с неожиданной злостью и залпом допил бокал. Жениться, что ли?

Он тут же привычно прикинул, чего и сколько для этого нужно. Женатые мужики за голову хватаются: как дети дорого обходятся! Траты, конечно, увеличатся, но все-таки свою женщину и одного, даже двух спиногрызов он потянет: жратву там, одежду, медицину, учебу… Джой окинул взглядом полумрак спальни, широкую низкую кровать со взбитой постелью и представил, как здесь прыгает, бегает, вопит и ревет парочка сопливых наследников… странно, но такая перспектива сейчас, в поздней и пьяной ночи, его совершенно не пугала. Осталось найти производительницу… в смысле жену, конечно.

Джой уже потянулся за планировщиком — чего откладывать в долгий ящик, сейчас и составить список кандидатур из числа знакомых женщин (кстати, имеются и вполне себе кореянки), чтобы методом подсчета плюсов и минусов выбрать достойную, — но хмыкнул и мотнул головой. Допился! Вот во время подобных кризисно-возрастных ловушек мужчины и вляпываются в то, что потом десятилетиями не расхлебаешь! Сам чуть не женился сразу после армии. Встретил недавно свою тогдашнюю любовь и с облегчением перекрестился: слава те господи, пронесло!

— Вот мерз-завец! — произнесли у него за спиной с ненавистью.

— Ну да, — автоматически признал Джой.

Подумал и — медленно, очень медленно — обернулся.

За спиной никого не было. Ну, не считая персидского кота Хина, полное имя которого куда длиннее собственного имени Джоя. Кот, как обычно, медленно моргал, наблюдая за хозяином недобрыми светившимися глазами. Но хотя Хин и умел вопить мерзким голосом, когда желал мяса или кошку, произнести эти слова возмущенным женским голосом он никак не мог.

Да вообще никаким не мог, конечно…

Джой некоторое время пялился в пространство, не в силах объяснить случившееся. Почудилось? Но ему никогда ничего не чудилось. Мозги у него ясные, рациональные.

Здравствуй, «белочка»? В смысле, белая горячка? Да ну, бред, всего-то с одной бутылки… А грибочков и прочих галлюциногенов туда намешивать некому. Да и незачем.

Джой зачем-то поводил перед собой рукой, словно ощупывая воздух. Пробормотал:

— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас…

И, независимо сунув руки в карманы штанов, вызывающе громко пошлепал по квартире, всюду зажигая свет и заглядывая за все двери. Даже на лестничную площадку вышел. Никого и ничего.

Как и следовало ожидать.

Джой замер посреди кухни и хлопнул себя по лбу: ну конечно же! Сейчас в спящем доме так тихо, что он слышит все происходящее у соседей: отношения ночью выясняют, нашли тоже время! Особенно это было заметно, когда он только въехал. С тех пор стало потише — то ли обшили стены звукоизоляцией, то ли задвинули мебелью, а поначалу невозможно было чихнуть, чтобы из-за стены не донеслось: «Будь здоров, сосед!»

Успокоенный Джой выпил стакан воды, налил второй и потащился с ним в спальню. Пора и самому баиньки, а то так скоро начнет по квартире касинов[5] гонять! Длинно, с подвыванием зевнул — и выронил стакан, услышав:

— Нет, ну какой же мерзавец!

В этот раз его уха даже чей-то выдох коснулся. Джой поглядел на неразбившийся стакан — отличное стекло стали делать! — повернул голову… и, вздрогнув всем телом, шарахнулся к стене.

— Тьфу!

Вот д-дожил, идиот, испугался собственного отражения в зеркале!

Недаром кое-кто намекает, как ему наверняка пусто и одиноко в огромной квартире! Джой специально, словно пытаясь кому-то что-то доказать, задержался у зеркала, приглаживая волосы — хорошо хоть дыбом от ужаса не встали! — но рука двигалась все медленнее, а потом и вовсе замерла. Он не верил в слуховые галлюцинации, но доверял своим реакциям и мозгам. Они его очень редко подводили.

Голос был? Был. Слова произносил? Произносил. И уж явно не голос с небес — вряд ли всяческие ангелы и прочие религиозные создания, разносящие благие вести, будут при этом так экспрессивно обзываться… Да и вообще обзываться.

Значит, что…

И что это значит?

Джой опустил руку и подался к своему отражению. Или вот это?

Правый край зеркала явно затуманился: ну ни фига себе, а в магазине клялись, что в зеркало еще и его внуки будут смотреться! Года не прошло, а амальгама уже облезает. Хотя эта дымка выглядела так, словно зеркало просто запотело. Он даже машинально провел пальцами по скользкой поверхности: сухо.

Зато дымка среагировала на прикосновение, как изображение на планшете, — собралась, уплотнилась и превратилась в полупрозрачное лицо женщины, хмуро взирающей на него.

Джой твердо знал, что за его спиной никого нет, и сразу пресек порыв обернуться. И так же моментально задавил желание завопить — на пару с дыханием. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга. Потом губы женщины шевельнулись.

— Ну, что пялишься… внучек? — мрачно спросила она.

* * *

Неизвестно, что можно сотворить с бессмертным и могущественным духом, но по возвращении я обязательно это сделаю!

Господин Чжой сознательно создал у меня впечатление о своем внуке как о запутавшемся строптивом подростке! Ладно, возможно, я сама его не так поняла, но ведь старик даже попытки переубедить не сделал. То-то он так странно похмыкивал, когда я с умным видом рассуждала о возможных проблемах с успеваемостью в школе и конфликтах с родителями! Ну не гад ли?

Потому что этот матерый, лоснящийся здоровьем и силой молодой мужик был в два раза старше предполагаемого пубертатного мальчишки. И это на него старик мне повлиять предлагает? Перевоспитать в духе… как это он говорит… почитания предков, родины и честного дела?!

— Вот же мерзавец! — с чувством произнесла я.

— Ну да, — неожиданно отозвался парень. Я онемела, наблюдая, как он таращится в пустоту — вообще-то прямо сквозь меня. Вот тут господин Чжой оказался прав: его потомок и впрямь в состоянии слышать и видеть то, что не полагается обычному человеку. Но вот сможет ли понять? Из любопытства я двинулась за младшим Чжоем, наблюдая, как он обшаривает квартиру на предмет проникновения незваных гостей из плоти и крови.

А обнаружил в зеркале бесплотную меня.

Не знаю, что он там во мне увидел, но сама я разглядывала хозяина с интересом. Первым впечатлением было: просто молодой двойник своего доставучего престарелого родственника! На второй взгляд нашлись отличия: и глаза посветлее, средне-карие, а не почти черные, и восточные резкие черты чуть смягчены, словно на них повлияло европейское окружение (господин Чжой ведь клятвенно утверждает, что никаких посторонних расовых вливаний в его семью никогда не было. Неужели он так же ревностно следил за всеми своими потомками?). Да и ростом явно выше и в плечах шире.

Парень подался ко мне, то есть к зеркалу, вплотную — буквально нос к носу. Даже отодвинуться захотелось, и я спросила:

— Ну, что пялишься, внучек?

Тот заморгал, беззвучно зашевелил губами. Я подождала и повторила:

— И что?

— Что — «что»? — спросил хозяин с неожиданной агрессивностью. — Вы кто?

— А подумав?

Младший Чжой честно попытался. Итогом было:

— Дух моей бабушки?

* * *

Теперь на некоторое время обалдела женщина в зеркале. И даже, кажется, обиделась.

— Почему это бабушки?!

Прямо как нормаль… то есть настоящая женщина, которой приписали лишку лет.

— Ну… внуком меня называете, — попытался исправить оплошность Джой. Тоже как в нормальной беседе, а не в полуночной безумной болтовне с призраком зеркала. Уперся кулаками в шкафчик Он вовсе не считал позорным дрожь в коленях — не каждый день сталкиваешься с потусторонним, да еще в собственной квартире! — но не собирался демонстрировать привидению свою слабость.

— А, понятно, — сказал призрак. Женщина по-прежнему выглядела полупрозрачной: сквозь нее Джой видел отражение коридорного шкафа-купе. — Это потому что меня послал ваш прадед.

Далеко, однако, послал…

— Прадед? Это который?

Привидение завело прозрачные глаза кверху, вытянуло белые губы и начало загибать пальцы.

— Прапрапра… — Подумало, поглядело на Джоя и с сомнением закончило: — Пра?

Супердлинная и совершенно бессмысленная подсказка.

— А имя у этого «пра» есть? И вообще, с какой он стороны — матери или отца?

— Имя есть, — с готовностью подтвердила женщина-призрак. — Господин Чжой. Отца.

Теперь уже он закатил глаза.

— Вообще-то Чжой — это наша фамилия! Точнее, Чхве. Когда семья перебралась в Россию, ее прочли как Чжой, хотя вернее было Чой или Цой, так и записали, — выложил он на автопилоте, хотя для призрака это тоже было явно ненужной информацией. Попытался сминусовать все многочисленные «пра» от нынешнего года. Уж не тот ли это легендарный чун сиджо,[6] что уехал из Кореи в поисках лучшей доли? — А еще какие-нибудь данные о нем есть? Имя, год рождения?

Привидение неожиданно обиделось.

— Данные ему! Я что, паспортный стол?!

Ну до чего же чувствительный и трепетный призрак ему достался, того и гляди развоплотится от возмущения! Впрочем, Джою не привыкать вести переговоры с капризными клиентами и партнерами, так что попробуем договориться и с привидением. Он гостеприимно повел рукой.

— Слушайте, а что же мы в прихожей разговариваем, давайте устроимся поудобнее и побеседуем… — Он осекся. — Ну, вы же можете свободно перемещаться… в пространстве? Не обязаны постоянно сидеть в этом зеркале?

— Конечно, в зеркале я лишь для того, чтобы вы меня видели, — наставительно сообщило привидение. — А так — хоть куда. В спальне ведь тоже зеркало есть?

Джой кивнул, и призрак моментально исчез. Переместился в спальню, надо думать. Собираясь с мыслями, Джой еще с минуту тупо таращился на свое отражение, потом спохватился, поспешно пригладил взлохмаченные волосы, застегнул пуговицу на футболке. Все-таки посланник от прадеда, да еще женщина, а он в таком… расхристанном виде. Пьяно-сонно-домашнем.

Призрак обосновался в двойном закрывающемся зеркале, которое притащила Янка. Сначала Джой ворчал на этот явно ненужный в его квартире предмет, потом стал использовать для бритья. Теперь вот опять пригодилось: буквально готовое местечко для привидений! Джой пододвинул кресло к столу и уставился в зеркало на свою призрачную гостью. Для антуража не хватает только зажженных свечей и заунывных призывов: «Суженый мой, ряженый, приди ко мне наряженный!» Яна рассказывала, так они с девчонками в лагере развлекались. Хотя ему-то самому положено призывать суженую…

Не подозревавший о его мыслях — Джой надеялся, что духи все-таки не телепаты, хотя что он знает о духах? — призрак рассматривал его ответно.

— Ну и как? — спросил Джой, которому уже надоела эта игра в гляделки.

Призрак кивнул чисто по-человечески.

— Неплохо! Вы очень похожи на своего прадеда.

— Кстати… а он-то сам почему не явился? — Джой машинально огляделся, проверяя, не шастает ли по комнате еще и дух почтенного предка до кучи.

Привидение поджало губы. Отозвалось чопорно:

— Господин Чжой уже изволил посещать вас, но, как он уверяет, вы его попросту игнорируете.

— Какой же я непочтительный правнук, — пробормотал озадаченный Джой. — И давно? Не припомню, чтобы мне являлся еще кто-нибудь типа вас.

Призрак прищурился.

— Не припоминаете? А в последние месяцы в этой квартире не происходило ничего такого… необычного?

— То есть?

— Посторонних шумов… вернее сказать — потусторонни х… неизвестно откуда появляющихся и неизвестно куда исчезающих предметов? Теней, мелькающих на границе зрения? Может, ни с того ни с сего разбивалась посуда, падали вещи…

Джой собрался решительно отрицать все перечисленное, но подумал и… передумал. Ведь что-то в таком роде было! То ни с того ни с сего принимались мигать светильники, то лампочки взрывались с грохотом и яркой вспышкой, осыпая хозяина и гостей стеклянным фейерверком. Пришлось даже вызвать электриков — проверять проводку и замерять напряжение. Ничего криминального спецы не нашли, но длящаяся пару месяцев электрокатавасия прекратилась самостоятельно. Зато начались новые напасти: то кран окажется открытым и зальет полквартиры; то дверь переклинит так, что вскрывать только со службой спасения; то и впрямь обрушится полка с посудой, посуда, ясное дело, — вдребезги… Про эпопею с поисками вещей и документов вообще вспоминать не хочется: Джой даже начал задумываться о проблемах с памятью. А сестра на полном серьезе уверяла, что его сглазили, и предлагала вызвать батюшку освятить квартиру.

А это эвон кто развлекался: дедуля пытался установить с ним контакт! То есть дух прадеда. Шумный дух — полтергейст.

Призрак в зеркале покивал ему сочувственно.

— Вам наверняка нелегко пришлось! Господин Чжой весьма вспыльчив и нетерпелив, особенно когда у него что-то не получается.

— Это еще мягко сказано! А почему я его так и не увидел, а вас — пожалуйста?

Призрак пожал плечами:

— Представления не имею! Ваш прадед редко снисходит до объяснений. А… — Дух помедлил. — А как я выгляжу?

Странный вопрос — напрашивается на комплименты? Призрак он и есть призрак. Добро еще не классический скелет в истлевшем саване и не традиционное окровавленное привидение, как в хорроре.

— Ну… как женщина, — осторожно ответствовал Джой. Мало ли как там у них все это… устроено. Может, нет у духов ни женщин, ни мужчин. Хотя, конечно, и впрямь нет.

— Я так, в общем-то, и предполагала, — отозвался призрак с иронией. — Вы можете меня описать? Ну хотя бы молодая-старая, волосы длинные или короткие, какой нос, рот…

Джой пригляделся. Ну и задачка! Попробуй описать отражение на обычном стекле: все нечетко, размыто, практически бесцветно. Кажется, не старая, кажется, волосы до плеч, ведь неровный ореол вокруг головы — это же волосы?.. Нос аккуратный, рот… обычный… глаза — а черт их знает, какие…

Призрак покивал. С грустью.

— Ясно, что ничего не ясно.

— А вы что, не знаете, как выглядите? То есть выглядели?

— Не знаю. Не помню. Ничего не помню — ни кто я, ни почему я…

Чувствительное привидение еще и склеротик?

— А так бывает?

— Господин Чжой говорит, бывает, хотя редко и по неизвестной причине.

Где-то Джой читал про духа-склеротика: тот тоже не помнил, чей именно он дух. А оказался в конце концов духом Вильяма Шекспира. Может, и эта… какая-нибудь знаменитость? А с чего он проблемами призраков озаботился? Еще неизвестно, не окажется ли утром все происходящее сонным бредом. Мало ли что в спиртное затесалось, надо завтра хоть этикетку повнимательнее изучить. Угу, так тебе там и напишут: чрезмерное употребление алкоголя приводит к общению с душами умерших…

— Вернемся к нашему прадеду! Что он велел передать?

— Что вы должны найти сокровище.

Джой встрепенулся — и бледные губы призрака растянулись в улыбке.

— Вот-вот, я тоже так отреагировала! Увлекательно, правда? Он сказал, это некое родовое сокровище. Может, у вас в семье есть какие-нибудь истории об этом? Нет? Жалко…

— Где искать-то? — Джой опять потянулся за органайзером. — И главное — что?

— А он пока не сказал.

— То есть?

— Мы же решили только попробовать, — женщина неожиданно хихикнула, — выйти с вами на связь.

— Поня-я-ятно, — Джой с разочарованием отбросил ручку. — То есть это была первая серия? Буквально пилотный выпуск.

И спохватился: наверняка посланница не поняла, еще и объяснять придется… Но призрак спросила с интересом:

— А вы любите сериалы?

— Только не мыльные оперы! — решительно отрекся Джой. Пригляделся к женскому отражению и спросил: — А вы-то сами из какого века?

— Что? — не поняла посланница, потом засмеялась. — Ох, цирк! Это вы так интересуетесь, сколько мне лет? — Да на кой ему нужен возраст привидения! — Я к их компании присоединилась недавно… — Это что, эвфемизм слова «скончалась»? Женщина продолжила задумчиво: — И все мне здесь знакомо, — она обвела рукой комнату, — обстановка, техника, книги. Всему знаю название и применение. Так что, наверное, я не так уж давно, да?.. — Она вопросительно поглядела на Джоя. Тот почувствовал себя неловко, как будто у него попросили помощи. Буркнул:

— Ну, значит, будем искать параллельно: я — свое сокровище, вы свою память.

* * *

Джой чистил зубы и размышлял. Ум, как и тело, еще не проснулся окончательно; мысли лениво ворочались и скользили, будто рыбы в темной воде — попробуй ухвати за хвост хоть одну! При трезвом свете утра встреча с призраком казалась затейливым сном, но снов Джой не видел с детства, а потому, хочешь не хочешь, но придется признать, что посланница все-таки была.

— Интересно, что же там за сокровище, — пробормотал он, сплевывая в раковину. И подпрыгнул, услышав над головой:

— Самой интересно! — Джой отпрянул от зеркала: оттуда, невинно улыбаясь, на него смотрел давешний призрак. Спросил с интересом: — И что такое ты собираешься сделать?

Джой посмотрел на собственный занесенный кулак со стиснутой на манер ножа зубной щеткой и опустил руку.

— Какого черта вы здесь делаете?!

Сердито дополоскал рот и принялся яростно вытирать лицо.

— Доброе утро? — примирительно спросил призрак.

— Доброе! — буркнул Джой, откидывая полотенце. От адреналина еще покалывало кожу. — И давно вы здесь торчите?

— Не очень.

— А когда я душ принимал, тоже присутствовали?

— Ну что вы, как можно! — возмутился призрак. Но хотя девушка по-прежнему напоминала негатив старого фотоснимка, глаза ее лукаво блеснули. Придется в следующий раз как следует задергивать шторку. Хотя полиэтиленовые шторы разве преграда для привидений…

— Что сказал прадед? Вы же из-за этого так быстро вернулись?

Призрак виновато потупился.

— Видите ли…

— Так, — перебил Джой, взглянув на часы, — мне скоро выходить, а я еще не завтракал! Пойду переоденусь. А вы, — с нажимом добавил он, — ждете здесь, а не перемещаетесь за мной в спальню, понятно?

— Ну давайте я для вашего спокойствия глаза рукой прикрою? — предложило привидение.

— У вас рука прозрачная!

— Ну тогда отвернусь… вот только не говорите, что моя голова тоже насквозь прозрачная!

— Просто — оставайтесь — на месте!

— Да не собираюсь я за вами подглядывать! — завопило ему вслед привидение. Но получилось это не слишком убедительно. Во всяком случае, хозяин квартиры не поверил.

Засучив рукава рубашки, Джой колдовал над кофе, одновременно пытаясь вести беседу с призраком. Получалось не очень, и Джой раздражался. Наконец не выдержал:

— А вы не можете уже как-нибудь… проявиться? Неудобно не видеть собеседника.

— Не могу, — с виноватой интонацией сказал призрак. — У меня не выходит. Может быть, пока. Я могу только в зеркалах отражаться и в других гладких поверхностях. А вы представьте, что просто разговариваете по громкой связи!

Джой хмыкнул и метнулся в спальню за давешним зеркалом.

Теперь посланница выглядывала из поставленного на кухонном столе зеркального окошка. Вот такая скайпосвязь с потусторонним миром…

Джой уселся напротив и принялся наконец за запоздалый завтрак.

— Так что, говорите, передал с вами дед?

— Видите ли… — Посланница примолкла, зачарованно наблюдая за каждым его глотком и каждым отправленным в рот куском. Джой невольно почувствовал себя зажравшимся белым господином, пирующим на глазах у голодающего африканского племени. Но ведь он не знает ни одного рецепта призрачного кофе… Посланница заметила его реакцию. — Простите, что я так на вас таращусь! Всего тяжелее не то, что ничего не помнишь, и даже не то, что ты умер, — к этому привыкаешь. Тоскуешь по всему этому — вкусу, запаху… ощущениям.

— А вы, призраки, в смысле, совсем ничего не чувствуете?

— Физически? Нет. А так чувства присутствуют, конечно. Правда, с положительными эмоциями у нас напряженка. Печаль, гнев, обида — наше всё.

А которое из этого списка ваше, едва не спросил Джой, но кинул взгляд на часы — только и осталось вести проникновенные беседы с привидениями, чтобы окончательно опоздать на работу!

— Так, давайте по существу, — сказал он, оставив чашку. — У меня мало времени. Что вам велели передать?

Призрак подняла глаза к потолку.

— Видите ли, я так и не встретилась с господином Чжоем…

— Тогда зачем вы вернулись? — не понял Джой.

— Да я никуда и не уходила. — Посланница вздохнула, хотя в воздухе явно не нуждалась, и выпалила: — Я просто не могу выйти из вашей квартиры! Ни-ку-да!

* * *

Взгляд карих глаз сделался на мгновение бессмысленным. Хозяин аккуратно положил вилку.

— То есть как это?

Если б я могла, разрыдалась бы от растерянности и досады. Но я не умею — даже театральными сухими рыданиями, как кое-кто из нашей компании. Господин Чжой говорил, что граница между миром мертвых и миром живых преодолевается очень просто и быстро. Как и обратный процесс: пуля в сердце, кирпич в голову, миг — и добро пожаловать на тот свет. До самого утра я пыталась вернуться, но, как ни представляла себя входящей в призрачный для всех, но реальный для духов кабинет господина Чжоя, я по-прежнему оставалась в квартире его правнука.

Подняв брови, тот переваривал сообщение о появлении у себя неожиданной жилички.

— И за пределы квартиры — в обоих мирах выйти не можете?

— Даже на площадку-у… Сижу, как в клетке запертая!

— Но ведь дед выйдет с вами на связь?

— Обязательно! — бодро заверила я.

Если только не удалится опять в неизвестном направлении — присматривать еще за какими-нибудь неблагонадежными родственниками…

— Тогда я, — парень метнул взгляд на часы и подскочил, как ужаленный, — полетел на работу, а вы тут пока… займитесь чем-нибудь. Ну и пробуйте вернуться к себе, конечно. На всякий случай, если больше не увидимся, удачи!

Все еще не выходя из зеркала, я наблюдала, как он торопливо обувается. Спросила робко:

— А можно вас попросить…

Хозяин обернулся со зверским выражением лица «ну, что еще?!», но лишь кинул нетерпеливо:

— У вас есть одна секунда!

— Включите мне телевизор, пожалуйста.

Он соображал аж две секунды. Еще и спросил растерянно:

— Что?

— Телевизор, — повторила я. — Я ведь не могу сама…

— О господи! — Парень пронесся прямо в обуви на кухню, схватил пульт, нажал кнопку, бросил на стол и вылетел в дверь, крикнув на ходу: — Всё!

— Я же не люблю хоккей… — уныло пробормотала я, разглядывая носящихся по всему экрану маленьких человечков. Добрый хозяин включил мне спортивный канал.

* * *

Что за дефектного почтальона прислал к нему дед! Элементарного поручения выполнить не может: ни вернуться, ни показаться во всей призрачной красе, ни тебе даже самостоятельно телик включить! Видно, совсем плохи дела в отделе кадров загробного мира!

Впрочем, раздражался он только по дороге до офиса, а там переключился на дела живых и до самого обеда о привидениях даже не вспоминал — у Джоя самого имелись трудности с персоналом.

Поглощая традиционный гамбургер с традиционным кофе тут же, за монитором, он огляделся в поисках лишних глаз, не нашел и набрал в Гугле «призрак», «привидение». Ну-у, тут читать не перечитать, смотреть не пересмотреть! Фильмы, мультфильмы, спектакли… Свидетельства очевидцев… Фотографии… Судя по «Википедии», ему еще повезло, что его Ghost прибыл без соответствующего аномального сопровождения: запаха серы, резкого похолодания, электромагнитных возмущений, возгораний, падений тяжелых предметов… И что привидение такое компактное и человечное, то есть гуманоидное, — а могла бы заявиться какая-нибудь призрачная зверюга в виде адского пса или вообще транспортное средство марки «Летучий голландец».

Через час Джой счел себя достаточно подкованным в теории (не считая художественных «интертрепаций», которыми пренебрег: выдумки — они и есть выдумки!) и решил поинтересоваться мнением подрастающего поколения.

То есть младшей сестры.

— Янка, привет!

— Чего тебе? — нелюбезно поинтересовалось семейное солнце.[7] Хотя Джой чаще называет ее семейным рэкетиром, поскольку сестрица постоянно вымогает с него и с матери деньги. — Разбудил ни свет ни заря!

Джой машинально глянул на время. Ну да, всего-то два часа дня…

— Скоро уж заря вечерняя! Просыпайся, Вставай пришел!

— Ох, оппа,[8] ты задрал уже! Чего хотел-то?

— Слушай, Ян, допустим, один человек видел призрака и говорил с ним…

— Пусть наберет ноль-три и вызовет психбригаду! — отрезала любезная сестрица.

Джой слегка опешил. Янка ведь всегда просто пищит от мистики, причем в прямом смысле пищит — от страха и от восторга. Все «Звонки» и прочие призраки разнообразных заброшенных домов, отелей и замков просмотрены ею десятки раз. Но, оказывается, и анимешно-дорамо-сдвинутое поколение отличает вымысел от реальности! Похоже, совет и помощь специалиста по общению с привидениями ему не светят…

Окончательно проснувшаяся сестра спросила уже с любопытством:

— А кто видел-то? Где? И…

— Никто-нигде-никак! — отрезал Джой. — Вставай и дуй на занятия, прогульщица!

Он открыл дверь в квартиру. Кинул ключи на тумбу. Прислушиваясь, снял куртку. Телевизор свистел и скандировал: транслировали какой-то матч.

— Я сходил и вернулся! — на всякий случай сказал Джой и поморщился от собственных слов. Нет чтобы сказать просто «я дома!» или там «я пришел!». А тут словно к собственным родителям обращается,[9] еджоль[10] соблюдает…

Привидение не отозвалось. То ли не слышало, то ли наконец ушло в свой потусторонний мир. Вот и славно. Сверхъестественное следует принимать дозированно. Ма-аленькими порциями…

Джой прошелся по квартире, на ходу заглядывая во все зеркала и обследуя всяческие глянцевые поверхности: призрак нигде не отразился. Окончательно успокоившись, он стянул галстук и начал расстегивать рубашку. Хин валялся на постели толстым пуховым брюхом кверху. Наглый кот до того разленился, что сегодня даже не вышел приветствовать хозяина.

— Неблагодарная ты скотина! — с чувством сказал ему Джой, выпрастывая рубашку из брюк. Кот зажмурился — якобы от стыда. Мурлыканье сделалось громче. Джой взялся за брючный ремень.

Мурлыканье?

Его кот мурчал только в двух случаях: когда хозяин нарезал мясо и когда его гладили. Джой прищурился и увидел, что кошачья шерсть прилегла в одном направлении — словно под невидимым ветром.

Или невидимой рукой…

— Я же сказал не приходить в мою спальню!

* * *

Ой, ну что за паника-паника?! Я наблюдала, как хозяин поспешно застегивает рубашку — прямо застенчивая красна девица, да такое тело со вполне себе «кубиками» пресса, наоборот, надо демонстрировать как можно чаще! — и оправдывалась:

— Но вас же все равно не было…

— И ты, — осуждающе обратился хозяин к коту, — меня не предупредил. Пр-редатель!

Кот лишь лениво повел ухом. Я вновь погладила пушистое брюшко.

— И вовсе мы не предатели, да, котик? Мы просто хорошо провели время: побегали, поспали, помурчали…

Кот вытянулся на добрую половину кровати и попытался словить мою руку мягкими лапами: со стороны, наверное, это выглядело игрой с воздухом. Хозяин наблюдал за котом, сузив и без того азиатские глаза.

— Он иногда лётает по всей квартире, будто ему скипидару под хвост плеснули! Получается, тоже с вами играет?

— Ну что вы, я же у вас в первый раз! Когда кот так носится, говорят — домовой гоняет. Может, и правда, домовой. А может, ему просто побегать хочется, котик же у нас еще не старый, правда, котик? Как его зовут?

— Хин. А знаете, вы первая женщина, которую он принял. Сестра не в счет, с детства тискает, притерпелся. Обычно от моих гостий Хин или убегает, или подвывает… Хотя да, какая из вас женщина…

— Вы очень любезны! — сказала я ледяным тоном.

Хозяин знакомо сжал губы в сдерживаемой улыбке — ну точь-в-точь господин Чжой! А старый вредина-то в молодости был, оказывается, весьма хорош…

— Ну согласитесь, — произнесла реинкарнация господина Чжоя вкрадчивым голосом, — вас же трудно воспринять как женщину. Практически невозможно.

— Да? А что же вы тогда истерику устраиваете, едва я увижу миллиметр вашего обнаженного тела? — съехидничала я.

— Ну… — Парень подумал и вывернулся: — Издержки хорошего воспитания! Да, кстати, мы же с вами еще не познакомились. Я Джой. То есть так меня друзья зовут, на самом деле Евгений Чжой. А вас? А-а-а, наверное, у призраков нет имен?

— Почему же, — с достоинством сказала я. — Меня, например, зовут Инсон.

Джой перестал улыбаться и даже опустил сложенные на груди руки.

— Так вы что, кореянка?!

— Н-нет… Ну на самом деле я точно не знаю, потому что не помню. Меня так господин Чжой назвал, то есть ваш прадедушка. А это корейское имя?

— Да. Переводится «доброта, милость»… Хм, так я, наверное, должен вас называть Инсон-ши?[11]

— Лишь бы только не аджумони,[12] — пробормотала я. — Давайте оставим формальности.

— И чем вы целый день занимались? — Джой шарил взглядом в окрестностях своего кота — ему явно не хватало визуального контакта. Спросил грозно: — Наверное, спали на моей кровати?!

— «Кто ел из моей чашки»? — подхватила я. Одинаковые нам сказки в детстве читали!

— А призраки вообще спят, сны видят?

— Не уверена, что у нас имеется аналог человеческому сну. Хотя иногда и нам надо отдохнуть, подпитаться энергией. Одни делают это, разыскивая энергетические линии Земли, другие пугают людей в темных замках и заброшенных домах: ведь страх, как и любое сильное чувство, тоже энергия… А некоторые из нас даже питаются снами.

— Это как?

— Нависают над спящим и высасывают из него энергию, пока он смотрит сны, лучше всего — страшные. Некоторые призраки даже сами насылают кошмары. Если человек не болен, но просыпается разбитым, неотдохнувшим — значит, у него ночью точно побывал такой вот гость.

Джой передернул плечами, словно от холода.

— Гм… и вы тоже можете это со мной проделать?

— Я — что? А, нет! Такое только сильные призраки умеют, а вы уже поняли, какая вам досталась недотепа. А насчет снов… Бывают мгновения, когда я будто проваливаюсь куда-то: не вижу не только мир людей, но и наш призрачный мир. Только обрывочные картинки: дождь… темная улица… отражения окон в мокром асфальте… потом слепящий свет и… ничего…

Джой слушал внимательно.

— А вы никогда не думали, что это ваше воспоминание? Возможно…

— …О том, как я умерла? — подхватила я.

— …Ваше последнее воспоминание? — деликатно закончил Джой. — И если вы уцепитесь за него и попытаетесь размотать дальше, сможете вспомнить… как вы погибли.

— И мне, конечно, станет от этого гораздо легче! — саркастически заметила я.

— То есть вспоминать вы не хотите? — Джой вновь рыскнул взглядом по кровати и взмолился: — Инсон, пожалуйста, проявитесь уже как-нибудь! А то я даже присесть боюсь — вдруг усядусь прямиком к вам на колени?

* * *

— Размечтался! — послышался удаляющийся в сторону кухни голос.

А голосок-то у нее, кстати, поживее стал; и звонче, и интонаций побольше. Инсон, ну надо же… Может, корейцам являются только корейские призраки? Как шотландцам — только шотландцы, французам — только французы, и тэ дэ и тэ пэ. Этакая национальная загробная специализация…

Он все-таки переоделся в домашнее — не хватало еще принаряжаться перед привидением! Инсон уютно устроилась в своем зазеркалье. Комментировала происходящее на экране телевизора:

— За день уже имена всех игроков нашей сборной выучила — да и зарубежных тоже. Нет чтобы музыкальный канал включить!

— Тогда к вечеру вы бы жаловались, что у вас уши оглохли и в глазах рябит, — проворчал Джой, листая каналы. — Ну извините, дорамного[13] канала у меня нет… Что вы вообще любите? Исторические? Детективы?

— Ой, нет, верните обратно, да, вот этот…

— Он же детский!

— Ну и что, зато тут такие мультики прикольные!

Хм. Понятно, почему привидение такое незадачливое — кто слыхал о привидении, обожающем мультики? Или… Джой пригляделся к полупрозрачному лицу в черной рамке зеркала. Спросил осторожно:

— А это ваш настоящий облик?

— Что? — Инсон поглядела вниз, словно пытаясь увидеть саму себя. — Наверняка. Обычно мы сохраняем образ того тела, в которое был заключен наш дух. Ну уж я точно другой принимать не умею!

Слава те господи, что оградил хотя бы от несовершеннолетнего привидения! Еще не хватает вытирать призрачные сопливые носы!

Представив, как во время ужина Инсон будет вновь провожать тоскливым взглядом каждый кусок, Джой решил ее отвлечь: попросил рассказать про прадеда. Из описания стало ясно, что старик тот еще фрукт: деспот, самодур и вообще скотина редкостная… Конечно, если девушка-призрак поведала правду, а не собственную версию происходящего.

— А что он про меня говорил?

Инсон заглянула в его чашку.

— Ой, да что всегда говорят про поколения next! Невоспитанные, неблагодарные, ленивые, испорченные… А кофе на ночь не вреден?

— Ну раз я собираюсь опять с вами бдить… И что, после всех этих эпитетов он все же решил передать мне семейное сокровище? — не поверил Джой.

Инсон пожала плечами.

— Говорит, вы его единственный прямой потомок. А, и еще, — привидение уставилось на него: глаза потусторонне-сине-бело-прозрачные, — господин Чжой сказал, что вы собираетесь покончить жизнь самоубийством. Это правда?

Он очень надеялся, что Инсон не заметила его дрогнувшую руку. А дед-то действительно глаз с него не спускает! Джой аккуратно поставил чашку, произнес сдержанно:

— Нет. Уже нет. Давно нет.

— А из-за чего…

— Не скажу.

Детский ответ. Но произнесенный с такой интонацией, что даже призрака проняло: Инсон примолкла и дала ему спокойно доужинать.

— Так, ну и когда вы возобновите дальнейшие попытки? Может, в полночь? Это ведь час привидений? Хотя вы-то умудряетесь мозолить мне глаза и утром, и белым днем.

Голосом Инсон можно было заморозить аж восемьдесят килограмм живого веса — его веса.

— Я же торчу в этой… пудренице по вашей просьбе! Чтобы вам было удобнее разговаривать! Если не нравится…

— Нет-нет, мне все нравится! — поспешно сказал Джой. Не хватает еще, чтобы привидение разгуливало по его квартире невидимым и неслышимым! Дабы Инсон не оценила всей выгоды этой идеи, он решил ее, да и себя чем-нибудь занять до полуночи. Карты исключаются — призрак всегда может запросто незамеченной заглянуть в его расклад. Падук?[14] Она наверняка не знает, что это такое. Кроссворды? Мозги и без того опухли…

Но Инсон его удивила, предложив сыграть в шахматы.

— Я видела у вас такие симпатичные фигурки… Из нефрита, да?

— Жадеита. Умеете играть в шахматы?

— Ну… ваш дед рассказал мне, как ходить.

Джой хмыкнул, расставляя фигуры: он-то сам кандидат в мастера спорта! В детстве мама таскала сыночка в шахматный клуб — после того как отец отобрал у их компании колоду карт и выкинул в форточку, а на следующий день принес первую в жизни Джоя шахматную доску.

Двигал ее белые Джой сам — по команде призрака. Хотя иногда придуривался, типа не понял или не расслышал названный квадрат. Инсон действительно имела представление, каким образом та или иная фигура ходит. И ничего кроме. Ни как разыгрывается дебют, ни что такое рокировка в короткую сторону, ни что такое размен фигур… Но зато называла ходы так стремительно и вдохновенно, что он даже периодически подвисал, пытаясь понять, что это: далеко идущий замысел или просто благородное безумие?

Он задумчиво созерцал слона, нахально обосновавшегося перед самым носом его ферзя, ища хоть какой-то смысл принесенной жертвы, когда услышал поворачивающийся в замке ключ.

— Эй, оппа! Ты дома?

Все забывает забрать у Янки запасной ключ, который дал, чтобы она кормила Хина, когда хозяин в отъезде! Ладно, заявилась сейчас, когда он невинно играет в шахматы с привидением, а могла бы… В более неподходящий момент.

— Ой, кто-то пришел, да? — испугался призрак. Хотя ей-то чего бояться, ведь уже давно и прочно мертва! Джой протянул руку, чтобы захлопнуть зеркало, но передумал. А вот сейчас мы кое-что и проверим…

— Заходи, коль пришла! — пригласил он, подняв голову.

* * *

И в комнату впорхнуло прелестное созданье. Я уставилась на него, даже забыв исчезнуть из зеркала. Девица лет этак …надцати, скуластая, круглолицая, длинношеяя, с гривой роскошных «отутюженных» каштановых волос до самой попы — то есть до того места, где начиналась и тут же заканчивалась ее джинсовая юбка. Взглядом умело накрашенных восточных глаз она окинула комнату, Джоя, шахматы, зеркало вкупе со мной и всплеснула руками, увешанными браслетами: те мелодично зазвенели.

— Оппа! — в голосе ее звучал настоящий ужас. — Ты рехнулся?! Уже с отражением в шахматы играешь?

Мы с Джоем обменялись выразительными взглядами: а меня-то она не видит!

— Ну да, — согласился хозяин, откидываясь на спинку дивана. — Твой старенький оппа впал в маразм. А также в склероз. И потому не может вспомнить: а мы что, договаривались сегодня о встрече?

Я тихонько хмыкнула: старенькому было чуть больше тридцати. А девушке… Ну ладно, будем лояльны к хозяину и решим, что она все-таки не старшеклассница, а хотя бы первокурсница. Но разница в возрасте… присутствует.

Девица плюхнулась Джою чуть ли не на колени: тот сдвинулся, освобождая место между собой и диванным валиком. Закинула по-хозяйски руку ему на шею, изрекла великодушно:

— Да ладно, какие между нами договора и счеты! Мне просто интересно стало: а что ты там сегодня хотел про вонгви[15] рассказать?

Я насторожилась. Джой кинул на меня вороватый взгляд и сказал:

— Почему же сразу вонгви? Просто призрак. Не досмотрел один фильм — вот и думаю, как там события дальше развивались…

Я бы на ее месте не поверила, отмазка получилась так себе. Джой тоже это понял и поспешно спросил:

— Ян, а тебя дома не заждались? Время уже одиннадцать.

Та взглянула на часы на своем мобильнике, мимоходом полюбовавшись на себя во встроенном зеркальце.

— А можно я останусь?

Вот здесь ответ был категоричным и ясным:

— Нет!

Мог бы и поделикатнее сформулировать! Типа много работы, или я устал… Но девушка, против моего ожидания, не расстроилась и не обиделась. Согласилась бодро:

— Ну и ладно, в другой раз! Только денег на такси дай.

— Так бы и сказала, что денег хочешь, — проворчал любящий оппа, поднимаясь с дивана. — Пошли.

Яна с готовностью поскакала за ним. Я не стала смотреть, как выпроваживают девушку. Да-а, высокие у них, однако, отношения, высокие… Парочка побормотала в прихожей, потом дверь захлопнулась. Вернувшийся хозяин сказал бодро, потирая руки:

— Так, и на чем мы остановились?

Я не сдержалась:

— А вы знаете, что оппа часто становится аппой?[16]

Джой округлил глаза.

* * *

И расхохотался:

— Только не в этом случае! Это действительно моя сестра, Яна, уж простите, что не познакомил. Но раз она вас не видела…

— То и говорить не о чем, — проворчала Инсон. — Я ведь даже не пряталась. Шаманские способности в вашей семье передаются только мужчинам?

— Может, и так. А вы точно не кореянка? Уж больно у вас все словечки вовремя выскакивают!

— Еще бы знать, откуда именно они выскакивают…

— Ну что, заканчиваем партию?

Оба посмотрели на доску. Невооруженным взглядом было видно, как мало ходов осталось Инсон до неизбежного шаха и мата.

— Нет, на сегодня хватит, — поспешно заявила девушка-призрак. — Я что-то не в настроении!

— Поня-ятно! — согласился Джой. — А как у вас настроение в отношении вашего загробного мира?

Привидение демонстративно надулось.

— Вам лишь бы поскорее от меня отделаться! Да уйду я, уйду!

— А посмотреть на это можно?

— Хотите убедиться, что действительно ушла?

— Хотел посмотреть, как вы это делаете, может, сам научусь.

— Ага, — проворчала Инсон. — Чего проще-то, склеивайте ласты — и в наши дружелюбные объятия!

Джой рассмеялся.

— Нет уж, я к вам совершенно не тороплюсь!

Отчего-то ему нравилось препираться с призрачной гостьей — хотя Джой ценил в собственной квартире прежде всего тишину и одиночество. И своих женщин с самого начала приучал не задерживаться дольше необходимого минимума. Не говоря уж о матери и тем более Янке.

По словам Инсон, перемещаться в тот или в этот мир, по идее, элементарно просто — все равно что шагнуть в соседнюю комнату. Но вот почему в отношении ее самой эта идея не срабатывает… Как будто кто-то насильно запер ее в квартире!

После очередной неудавшейся попытки Инсон от раздражения вылетела из зеркала и понеслась по всем комнатам, причитая и ругаясь, — Джой мог следить за ее передвижением по воплям. А также по тяжелым прыжкам Хина — кот, обрадовавшись редкому развлечению, гонялся за привидением. Потом что-то грохнуло, Инсон затихла — и тут же появилась в зеркале с довольным видом:

— У меня получилось!

— Что-то мне подсказывает, что вы по-прежнему здесь…

— Не в том смысле! — с достоинством возразила Инсон. — Я впервые смогла сдвинуть предмет силой своей ярости!

Джой не поверил и отправился с инспекцией на кухню. На обеденном столе восседал Хин, а на полу валялись осколки разбитой чашки. При виде хозяина кот бросил умываться и уставился с невозможной невинностью во всю свою круглую пушистую морду. Мол, что такое?! Совсем я ни при чем!

— Ну-ну, что, теперь есть на кого свалить? — проворчал Джой. — А ну геть со стола!

Недовольно отмяукнувшись, кот спрыгнул на пол. Задрав хвост, пошел из кухни с неторопливой важностью, готовой в любой момент превратиться в организованное бегство — если хозяин очнется и метнет вслед диванную подушку.

— Вынужден вас огорчить, — сказал Джой в пространство. — Но это сделали не вы, а мой Хин.

* * *

То есть сегодня я опозорилась по всем статьям: не смогла уйти, проиграла партию в шахматы, приписала себе кошачьи заслуги по битью чашек, да еще попыталась уличить хозяина в педофилии… Ай да Инсон! Ты явно делаешь успехи! Если господин Чжой все-таки за нами наблюдает, то сейчас он явно корчится — и не от гнева и стыда за свою непутевую посланницу, а от хохота.

Хорошо хоть его праправнук обладает некоторой тактичностью…

— Судя по всему, никаких эпохальных событий вроде прихода — или исхода — призраков этой ночью не предвидится. Ложусь-ка я спать. Вчера из-за вас не выспался, сегодня…

Ну да, он просто тихо ржет про себя, мрачно заключила я, наблюдая, как Джой укладывается, подбивает под шею подушку, накрывается одеялом. У него получается делать все как-то вкусно: есть, пить, смеяться, двигаться, даже дышать. Вот и сейчас мне остро захотелось почувствовать мягкость подушки, теплоту одеяла, аромат геля для душа, ощущение чистого тела на чистом же постельном белье…

— Не боитесь спать в компании призрака? — хмуро поинтересовалась я.

Джой покосился в мою сторону.

— Давайте-ка порассуждаем. Душить вы меня явно не собираетесь, раз ваш шеф, а мой прадед, поручил меня вашим заботам. Надеюсь, и я сам еще не довел вас до такой степени раздражения… Сексуальное насилие мне тоже не грозит — вы ведь не суккуб. Хотя, — он закинул сильную руку за голову и мечтательно уставился в потолок, — я бы не отказался от персонального суккуба. Остается, как вы говорите, пожирание снов. С этим тоже полный порядок: вы останетесь голодной, потому что я их не вижу.

— Как? Совсем? — не поверила я. — Так же не бывает! Сны видят все, вы просто не помните!

Коротко муркнувший Хин вспрыгнул на кровать и развалился между нами. Я машинально принялась его гладить.

Джой тоже.

Кот млел.

— Значит, бывает. — Джой, глядя в потолок, нахмурился: между густых бровей и без того уже заметная морщина. Что, так много забот, младший Чжой? — Мне кажется, сны — это просто какой-то бессвязный фильм.

— Ну почему же бессвязный? Могут быть вполне логичные сериалы, прямо хоть бери и записывай!

— Думаю, мой мозг просто не нуждается во снах, как во всем фантастическом и сказочном. Я очень уравновешен и рационален.

Я фыркнула. Тихонько, но Джой услышал, вопросительно повернул голову.

— Что, не согласны?

— Ваш рациональный мозг как-то подозрительно легко принял такое недоказуемое и иррациональное явление, как привидение!

— Ну… Если отталкиваться от того, что я не страдаю галлюцинациями, значит, вы существуете, — рассудительно заметил Джой. — Я вас вижу, я вас слышу. Где вы видите нарушение логики? Кажется, еще и, — он повернул голову, — чувствую?

Я проследила за его взглядом и обнаружила, что ладонь Джоя замерла прямиком на моей, лежащей на брюшке Хина.

— Это ведь ваша рука? — настойчиво уточнил Джой.

— Д-да… А как вы… Что вы… Что почувствовали?!

Джой вновь уставился в потолок — очень сосредоточенно. Я смотрела на его профиль, не дыша… ну если так можно сказать про того, кто и так давно уже не дышит. Брови парня снова сошлись над переносицей.

— Чувствую? Гм, что-то странное, хотя и не неприятное… Прохлада… как будто откуда-то тянет ветром…

…Потусторонним ветром… ветром моего призрачного мира…

— … Немного покалывает…

Я чуть не вскрикнула: забытое ощущение — или воспоминание об ощущении? — словно фантомная боль в давно ампутированной конечности… я тоже вдруг его почувствовала. Покалывание. Как при… гм, очень-очень слабом ударе током. Джой шевельнулся, пробуя сжать мою руку. Длинные мужские пальцы с аккуратными ногтями, длинная ладонь. Наверное, тяжелая ладонь. И наверняка очень-очень горячая…

В нашем мире нет тепла — разве что яростный адский огонь, из которого вырываются самые опасные и злобные призраки. Периодически я думаю, что наш господин Чжой тоже выходец из ада. Только ледяного. Как ни жмись к разведенному огню или теплу человеческого тела, все равно не согреешься; мы можем лишь загасить пламя или заставить человека озябнуть. Иногда я думаю, что именно из-за этого холода наши чувства, мысли, а потом и воспоминания остывают, а старые призраки зачастую словно морозным инеем подернуты…

Я не смогу согреться от его руки, но хотя бы на миг представила, что могу… Забавные мысли и мечты, правда?

— Давайте еще раз, — скомандовал Джой, разжимая пальцы. — Контрольная проверка!

Я переместила руку на голову Хина. Джой пару раз провел ладонью по всей длине кошачьего вытянутого тела, от ушей до кончика уже повиливающего хвоста, и вполне уверенно коснулся круглой башки.

— Здесь.

Он даже не добавил вопросительной интонации — констатировал факт.

— Удивительно, — пробормотала я.

Джой пожал голыми широкими плечами.

— Кот же распрекрасно вас чувствует, почему я не могу? А вы, когда его гладите, что-нибудь чувствуете?

— Ну… просто ему нравится, что его гладят. Вот я и глажу, — сказала я, словно оправдываясь.

Джой вновь уставился в потолок. На его губах появлялась медленная улыбка, на которую я смотрела с растущим подозрением. Он произнес вкрадчиво:

— Мне тоже нравится, когда меня гладят!

* * *

Судя по всему, Инсон обосновалась у него дома всерьез и надолго. Джой надеялся, все-таки не навсегда, хотя пока потусторонняя девушка ему надоесть не успела. Если привидение говорит правду о его предке, чун сиджо все равно прорвется сквозь все преграды и аномальную для призраков — как выяснилось — зону джоевской квартиры, чтобы выдать ему поручение. Что же там за сокровище такое? Он даже расспросил мать на тему бытовавших в семье легенд и историй (мол, решил озаботиться составлением семейного древа и тэ пэ), но ничего подходящего или подозрительного не обнаружил.

Брать с собой в постель зеркало было бы уже слишком. Так что теперь привидение невидимым сидело-лежало (висело?) на свободной половине кровати и гладило кота. Только это примятие шерсти и было единственным призрачным следом, который можно зафиксировать на камеру: видят и слышат Инсон пока только он сам да Хин. Так и было задумано, потому что послание адресовано исключительно Джою? Или это объясняется тем, что Инсон не такой мощный и опытный дух, как привидения классические, являющиеся кому ни попадя?

Но, оказалось, можно не только слышать-видеть призрака, но и даже чувствовать. Это напоминало детскую игру в «жмурки», когда водящий с завязанными глазами ловит увертывающихся окружающих. Джоя позабавило, что привидение замялось на его предложение продолжить эксперимент уже на нем самом — заметит ли он вообще ее прикосновение. Словно скромная женщина, которую пытаются соблазнить. Очень смешно, да. Ему во взрослой жизни никакие, даже подобные… поэтически-эротические фантазии вроде ласк гостьи с того света без надобности. Он и так получает, что хочет.

Джой все еще пытался втолковать это застенчивому призраку, когда ощутил легкое покалывание в левом плече. Смолк, спросил неуверенно:

— Это ведь вы, Инсон, правда? А теперь убрали руку… Снова?

— Вы правда меня чувствуете?! — спросило привидение с таким восторгом, что Джою даже неудобно стало. Словно человек с необитаемого острова, давным-давно отправивший послание в бутылке, наконец получил отклик на свой «SOS». Правда, лишь в виде ответной бутылки с письмом, но все же…

— Ну да, — отозвался он буднично. — Видите, Инсон, зря вы жаловались на свою бесталанность! Если так и дальше пойдет, скоро будете швыряться в меня посудой или вырубать электричество во всем доме.

— Вау!

Джой вместе с Хином отследил экспрессивный прыжок-взлет Инсон с кровати по ее восторженному воплю. Хотя, судя по расширявшимся и сужавшимся зрачкам, кот ориентировался не только на звук. Верно говорят, что животные и дети видят куда больше остальных…

— Прекратите уже вздыхать!

Привидение опять издало душераздирающий вздох. Оно вновь попыталось проникнуть в свой призрачный мир, вновь у нее не получилось, и теперь Инсон переживала неудачу со всей возможной демонстративностью.

— Или это что, репетиция стенаний, которыми вы будете запугивать моих гостей?

Инсон слабо хихикнула и снова вздохнула.

— Рассматривайте это как каникулы, — посоветовал Джой. — Как отдых от предка и его странных поручений. Раз уж он смог организовывать разгул полтергейста в моей квартире, мог бы цивилизованно и отписать письмо с инструкциями. Я б, конечно, подумал, что это розыгрыш, но все равно принял к рассмотрению.

Инсон, с тоскливой жадностью заглядывающая в его чашку, качнула головой — метнулась прозрачная волна волос.

— Не мог он отписать! Наша сила разрушительна. Редко кому удается защитить даже своих близких, которым грозит опасность. Мы не можем оставить живым подробной и внятной информации: только обрывки, угрозы…

— А как же всяческие шаманы и гадалки, уверяющие, что выходят на связь с потусторонним миром? Врут?

— Ну, если они не шарлатаны, в лучшем случае воспринимают такие же обрывки инфы и интерпретируют их в меру своих способностей и честности. Да еще и при невольной подсказке заинтересованных живых.

— Никакой, я смотрю, на вас надежды, — проворчал Джой. — А мы-то традиционно улещиваем предков, думаем, вы нас наставите, поможете…

— Я-то здесь при чем?! — возмутилась Инсон. — Никакой я не ваш предок!

— Да, я уже заметил, предок вы никакой, — кротко согласился он. Призрак фыркнула, но не смогла определить, издевается он над ней или нет, потому что решила объяснить:

— Я имею в виду, что не имею никакого отношения конкретно к вашей семье!

— А вы можете это гарантировать? — тут же прицепился Джой. — Может, вы какая-нибудь моя дальняя тетушка, о которой мы знать не знаем… Недаром же прадед послал именно вас!

Призрак скрестила на груди руки, обдумывая его слова. Сказала недовольно:

— Ну тогда вы должны и меня улещивать! На всякий случай. И где-е-е?

— Улещу-улещу, — пообещал Джой, надевая легкий пиджак. — Чем собираетесь сегодня заняться?

— Ну чем-чем… — тоскливо сказала Инсон. — Вон опять телевизор буду смотреть. И в окно.

Джой молчал, охлопывая карманы и предвкушая дальнейшее. Выходя в прихожую, спросил небрежно:

— Значит, со мной вы прогуляться не хотите?

— Если бы я могла… — Инсон помедлила и закричала: — Джой! Вы что-то придумали?!

Он демонстративно потер якобы оглохшее ухо.

— Зачем же так орать-то? Предупреждаю: это только теория…

— Джойчик! — судя по звуку голоса, призрак забегала вперед, заглядывая ему в лицо. Джой мужественно сдерживал ухмылку. — Ну хотите, я буду вашей аджумой?[17] Хотите, вас усыновлю, у… внучатю, даже управнучу? Что вы там придумали?

— Ну нет, — с достоинством возразил Джой. — Уж очень вы, Инсон, беспокойная, зачем мне такая родственница? Я помогу вам исключительно из добрых и бескорыстных побуждений!

— Какой же ты болтун! Ну?! И какой у нас план?

Джой рассчитанно медленно и веско поднял маленький мобильник-раскладушку. Из-за него вчера состоялась тихая бескровная война с Янкой, в которой сестра уступила грубой мужской силе и обещанию купить крутой новый взамен старого и резко горячо полюбленного сотового. Судя по паузе, Инсон сейчас тщательно изучала предъявленный девайс, но никаких мистических наворотов, могущих ей помочь выбраться из заключения, не обнаружила и вопросила:

— И что?

Джой повернул телефон, блеснув самому себе в глаза отраженным светом.

— В нем есть зеркало.

— О! — Надо отдать должное: несмотря на свою призрачную природу, соображала Инсон быстро. Спросила с сомнением: — Думаете, получится?

— Вы же пытались преодолеть границу сами. А тут я буквально вас на руках вынесу. Мы же ничего не теряем, правда? Давайте, сигайте сюда!

— «Сигайте»! — передразнила Инсон. — Так-то вы обращаетесь со своей почтенной аджумой?

Если бы почтенной… Голос привидения раздавался уже изнутри сотового. Джой раздвинул пальцы: призрачная девушка озиралась в маленьком зеркале, как бы прикидывая, к лицу ли ей обрамление розового перламутрового мобильника. Решила, что подойдет, потому что сказала нетерпеливо:

— Ну что вы телитесь, давайте побыстрее!

Почтенная аджума, ага-ага…

— Полегче со своим Росинантом, — проворчал Джой, отпирая дверь. — А то превращусь в Боливара. Который, как известно, не вынесет двоих… Расслабьтесь!

Но и сам невольно задержал дыхание: а ну как идея не сработает? И привидение огорчится, и ему неудобно. Взглянул на зажатый в руке мобильник, только уже нажав кнопку вызова лифта. Инсон по-прежнему маячила в зеркальце, но молчала; кажется, прислушивалась к собственным ощущениям и пыталась понять, получилось ли пересечь границу.

— Ура! — сказал ей Джой. Шепотом, потому что на площадку вышла старуха в шляпке, живущая в квартире напротив. Кивнул на ее «доброе утро» и, чуть не оглохнув от победного крика привидения, буркнул: — Ну зачем так вопить-то?!

Опешившая соседка поджала подкрашенные розовым губы, помолчала и заявила ядовито:

— Молодой человек, я никогда не воплю! А вам бы лучше ограничить потребление алкогольных напитков, раз не выносите с утра никаких, даже самых тихих звуков!

И демонстративно отвернулась, игнорируя неубедительные извинения («Простите, это я не вам… А кому ж тогда?» — веселилась в телефоне призрак) смутившегося Джоя.

* * *

Я с жадной радостью оглядывалась по сторонам: и не подозревала, что настолько соскучилась по реальному миру! Пусть даже не замечающему и отторгающему меня миру. Люди, спешащие на работу и учебу: сонные и свежие, хмуро глядящие себе под ноги и улыбающиеся утреннему солнцу, обменивающиеся неприязненными замечаниями и подпевающие музыке в наушниках.

Джой сунул нас с мобильником в нагрудный карман пиджака. Откликаясь на мои реплики, иногда поглядывал вниз, на меня — и коротко улыбался. Складывалось впечатление, что он вообще редко улыбается, хотя с чувством юмора и с зубами у него полный порядок. То ли поддерживает имидж сурового корейского мужика, то ли просто от природы характер такой. Мы переговаривались, пока не заметили, что на Джоя поглядывают встречные.

— Нацепи на ухо гарнитуру! — посоветовала я. — Пусть думают, что ты по мобиле общаешься. Вау, какая машинка! Твоя? Нет-нет, не садись, дай рассмотреть как следует!

Джой послушно сделал круг почета вокруг красного спортивного автомобиля. Его хищные стремительные обводы напоминали замершую на мгновение акулу, сканирующую окружающее море в поисках врага или добычи.

— Это ж сколько такая зверюга стоит? — поражалась я. — Джой, да с такими прихотями ты разоришь семью!

— Могу себе позволить, — коротко отозвался он, открывая дверцу.

— Ого! А ты у нас, часом, не чеболь?[18]

— У нас? То есть вы меня все-таки… как это? управнучили?

— Скажи спасибо, что не уматерила, — пробормотала я.

Машина-хищница рванула с места. Я восторженно завизжала и попросила опустить верх. Пусть ветер не развевает мои волосы и не относит назад вытянутую руку, но можно хотя бы это представить. Не уверена, что при жизни я каталась на подобных… кабриолетах. А, нет, если верх убирается полностью, это фаэтон? Ладно, верхом на алых акулах! Наблюдая за проносящимся мимо пейзажем, я призадумалась: а будь я из чеболей, затерялась бы в мирах и временах? Или мне бы нашли проводника-шамана, чтобы тот доставил заблудившуюся душу в рай?

— Которую из? — лаконично поинтересовался Джой, и я с недоумением уставилась на его профиль. Джой понял невысказанный вопрос. — Я спросил: которую из душ? Если б вы входили в чеболь, то наверняка были бы кореянкой. А у корейцев, как известно, три души. Одна отправляется в потусторонний мир или на небо, другая остается с телом в могиле, а третья — на земле и входит в поминальную табличку хонпек, или, по-другому, синжу.

— Ё-моё, — пробормотала я. — Тут с одной-то не знаешь, как разобраться!

— А атеисты отвергают наличие не только бога, но и души. То есть с ними не может произойти ничего подобного вашему случаю? На нет и суда нет… В данном случае — божьего суда. После неверующего ведь души не остается? Тьфу, все, запутался, сдаюсь! Никогда так много не задумывался о посмертном существовании. Это вы виноваты!

— Вините лучше собственного предка, — посоветовала я. А встречался ли мне хоть один неверующий дух? Надо по возвращении провести блицопрос… Не помню, чтобы когда-нибудь у нас вставал вопрос о принадлежности к той или иной религиозной конфессии. Или вообще к атеизму.

И вслед за водителем я переключилась с вопросов потусторонних на мир живых. Съехав с хайвея, Джой неожиданно перестроился со скоростного ряда в крайний правый, что для владельцев таких вот сногсшибательных… агрегатов немыслимо, и начал рассказывать о городских достопримечательностях, мимо которых мы проезжали. Я с интересом разглядывала самую высокую башню; самый большой супергипермаркет, как назвал его Джой; пешеходную зону со старинными домами — некоторые еще из дерева; зеленый холм с фуникулером — гора Копытень, сказал Джой. Город очень зеленый: процентов сорок территории занимают парки и скверы. Наверное, после летнего дождя здесь умопомрачительно пахнет свежей зеленью и влажной землей. Я вспомнила о сакуровом саде господина Чжоя.

— А вишня еще цветет?

Джой в затруднении сжал губы.

— Не уверен. Я как-то не слежу… Но весной постоянно что-нибудь цветет. Что, хотите прогуляться по парку?

Я энергично кивнула: еще как! Мало того что я несколько дней провела взаперти, я и в мир живых не могла выйти без посторонней помощи и по большей части наблюдала за ним как сквозь мутную пленку. Сейчас, конечно, тоже через зеркало — но зато я была внутри этого мира, да еще в компании благожелательного (ну, по большей части) экскурсовода. Джой помолчал, потом повел плечами и нажал кнопку на своем сотовом.

— Мария, начинайте без меня. Я задерживаюсь.

И повернул направо.

— Эй, — приятно изумилась я, — внучек! Да ты никак решил прогулять из-за меня работу?

Джой в долгу не остался, произнес чопорно:

— Хальмони,[19] я ведь прекрасно воспитан и всегда забочусь о своих престарелых… пусть и теоретических родственниках! Даже уже умерших.

— Ну да, ну да, сам себя не похвалишь… Боже, какая красотища, гляди, Джой!

* * *

Инсон пыталась выйти из сотового еще в лифте (оскорбленная соседка с ними так и не поехала), но не очень огорчилась, когда это ожидаемо не получилось. Даже похихикала над шуткой Джоя: мол, в арабских сказках джинн сидел в лампе, а он завел собственного призрака в мобильнике. Технический прогресс, что тут скажешь!

Призрачная девушка так радостно вертела головой, разглядывая людей, машины, дома, улицы и оживленно комментируя, что Джой даже решил ехать помедленней, чтобы показать ей свой город, который любил и которым гордился. Кстати, можно уже с полным правом сказать, что и сам приложил руку к его развитию и процветанию.

Хотя он не раз устраивал экскурсии приезжим родственникам и ценным гостям, такого благодарного слушателя ему еще не попадалось. Инсон вырвалась из загробного мира, как в отпуск или на каникулы. А если она умерла еще молодой и совсем недавно — судя по интонациям, проскакивающим словечкам, даже по реакции на его шутки, — то наверняка мало что в жизни успела повидать. Тем более неизвестно, бывала ли вообще в Северокаменске.

Вот интересно, остальные призраки такие же… живчики, любопытные и эмоциональные? Или только ему так свезло? Судя по собранной информации, следовало ожидать скорбно стенающего страдальца, который никак не может упокоиться из-за незаконченного важного дела. Или злобного мстительного духа, разыскивающего своих убийц и попутно утаскивающего в загробный мир еще кучу постороннего народу.

Инсон же выглядела… то есть воспринималась неприлично живой. Словно он и впрямь общался с девушкой по скайпу с очень плохой «картинкой». Вон и на цветочки ее тянет! Его мама тоже их обожает и трясется над каждым своим зеленым питомцем: проращивает из семян, рассаживает, пересаживает, подкармливает, пропалывает, поливает… У Джоя только от перечисления необходимых операций голова кругом идет и хочется залечь на диван навеки, а мама ловит от всего этого настоящий кайф. Да и пусть себе ловит. Он рад, что сумел построить дом буквально по ее проекту — со всеми удобствами и с большим садом, где она может заниматься любимыми цветочками без оглядок на алкашей-соседей и ленивые коммунальные службы и скандалов с ними.

Джой прикинул, что сегодняшняя планерка — обычная рутина с перечислением обидок и мелких претензий, которые Мария (золотой у него референт!) может разрулить в одиночку, — и повернул к Центральному парку. Ничего с его бизнесом за час не сделается. В прошлом году он вообще месяц на работе не появлялся и даже на звонки не отвечал — и ничего, выжили! Опять же по большей части благодаря Марии: та и за бизнесом приглядывала, и его из того болота вытаскивала.

А он, кстати, ей даже оклад не повысил, сволочь неблагодарная! Сегодня же этим займется.

— Погляди, Джой! Какая красота!

Джой поглядел. Ну то есть поначалу окинул парк равнодушным взглядом вечно спешащего горожанина: отметил только, что тот здорово разросся за последние годы. Когда он здесь вообще появлялся? Как бы еще не в студенчестве: они пили пиво на скамейках, скрытые густыми кустами цветущей сирени от неодобрительных взглядов прохожих и милицейских штрафов. Или когда Янку водил кататься на каруселях? Короче, уже и не вспомнишь.

Если бы дух Инсон хоть сколько-нибудь весил, мобильник в его кармане уже бы вибрировал и подпрыгивал: так самозабвенно «бабушка» комментировала увиденное.

— Здесь же настоящий сиреневый рай! Смотри, сколько опенков! Да я таких даже в жизни не видела, не то что после смерти… Вон там даже зеленая есть!

Вот теперь он действительно посмотрел. И согласился: красиво, да. Хорошо садовники поработали, или кто там за парком ухаживает. Надо маму сюда свозить показать, пусть тоже повосторгается…

Заложив руки за спину, Джой брел по аллеям. Ему приходилось то и дело сдерживать шаг — то сам вспоминал, что прогуливается, а не несется привычно по делам, то Инсон жаловалась, что не успевает все как следует разглядеть. По случаю утра в Центральном парке народу было немного: беглецы от инфаркта, мамочки с колясками да старики, читающие газеты либо неподвижно глядящие в пространство — смотрят бесконечное кино своих воспоминаний…

Очень зелено, тихо, свежо и действительно красиво. Пожалуй, ему и самому надо в парк наведываться. Хоть иногда. Вместо медитации, к которой его приучила Мария и которую он постепенно забросил.

А потом они с Инсон и впрямь набрели на цветущую сакуру. То там то сям под вишневыми деревьями стояли люди — восточный обычай любования сакурой постепенно распространяется по всему миру, кое-где дорастая до размеров крестного хода. Джой уселся на скамью, откинулся на спинку и уставился вместе с Инсон на нависающие над ним и даже гнущиеся под тяжестью пышных цветов ветки. Любование, значит… Ну попробуем.

Сначала Джой искренне пытался проникновенно созерцать лепестки и листочки, очертания веток и синий задник неба на авансцене розовой сакуры. Потом мысли потекли по привычному руслу: контракты, договоры, тендеры, заказчики-подрядчики…

Потом дунул ветер, ветви взметнулись, как испуганные руки, и на Джоя посыпались цветы. Он машинально вытянул ладонь, словно проверял, идет ли дождь. Дождь шел — мягкий, легкий, бело-розовый и душистый. Этой цветочной волной смыло его деловые мысли, заботы и проблемы. Джой даже повернул ладонь, чтобы Инсон было виднее. Призрачная девушка молчала.

— Эй, — сказал он. — Инсон, вы там, часом, не уснули?

— Нет, — отозвалась она после паузы, во время которой Джой начал подумывать, не потрясти ли мобильник, чтобы наладить связь. Мелькнула совершенно мальчишеская мысль: а будет ли призрак кататься при этом внутри сотового, как единственная горошина — в стручке? Голос ее был странно напряженным. — Вишня ведь пахнет?

Он глубоко вздохнул, проверяя.

— Да, немного.

— А как? Я же не помню.

— Ну… — Он помолчал в затруднении. Попробуй втолкуй про воздух после дождя тому, кто не чует запахов, или расскажи слепому про зеленый цвет! — Пахнет как… варящееся вишневое варенье… только тоньше, н-ну, скажем, цветочнее…

— А ощущение от цветка на ладони?

Джой задумчиво пересыпал упавшие цветы с руки на руку.

— Пушистый… лепестки… — растер цветок между пальцами, — как какой-то гладкий тонкий материал… хм… шелк? Сатин?

— У тебя красивые пальцы, — заметила Инсон невпопад.

— Да? — Он вытянул перед собой руку. — Обычные… А вы что-то притихли. Устали?

Подобный вопрос, обращенный к привидению, наверное, настоящее издевательство. Но и Инсон ответила для призрака нетрадиционно:

— Расстроилась. Вы можете чувствовать, трогать, нюхать, а я…

Джой молчал, не зная, что сказать или сделать. Да и что тут поделаешь? Если уж она видит, слышит и может говорить, почему бы не оставить ей и все остальные чувства? Правда, кто должен это «оставить», Джой не представлял. Стряхнул с ладоней цветы и взглянул на время.

— Пора. Если захотите, придем сюда еще.

— Угу, — совсем мрачно ответил мобильник.

Мария, как он и ожидал, была на привычной высоте. Ему оставалось лишь добивать тяжелораненых — да и то чтобы те не слишком мучились. Иными словами, механизм фирмы работал как первоклассные швейцарские часы: все шестеренки пригнаны, смазка отличная, а лишние детали удалены и ожидают своей участи на складе.

— Мария! — с чувством сказал Джой. — Когда вы уже разведетесь со своим мужем?! Я истомился в ожидании!

Мария хихикнула, прикрывая круглое лицо папкой с документами на подпись.

— Смотрите, шеф, однажды ведь возьму и соглашусь! Только чтобы посмотреть, как выкручиваться будете!

Джой, проигнорировав отчетливое фырканье со стороны своего второго — привиденческого — мобильника, отозвался живо:

— Так давайте скорее попробуем!

— Ах, — выдохнула референт, активно обмахиваясь папкой, — меня от ваших слов прямо в жар кидает, шеф! Пойду еще раз все хорошенько обдумаю!

— Надеюсь на скорый положительный ответ! — успел сказать Джой, прежде чем увесистая папка приземлилась на стол перед его носом.

— Это твоя секретарша? — осведомилось привидение еще до того, как закрылась дверь. Джой чуть не шикнул, но сообразил, что, кроме него, ее никто не слышит.

— Секретарь-референт, — поправил он.

— А чего этот референт с тобой заигрывает?

Джой сдержал ухмылку — в голосе призрачной девушки звучало нечто очень похожее на ревность. Забывчивое, заблудившееся, еще и ревнивое привидение…

— У этой игривой дамы имеется муж, с которым она живет счастливо уже сорок лет, трое детей и пятеро внуков. И я каждый день молюсь, чтобы Мария не решила уйти от меня на пенсию. А теперь, Инсон, помолчите немного. Мне надо поработать.

— Хоть отдохну наконец от твоей болтовни! — живо отозвался призрак. Опешивший Джой — это он-то болтун?! — вовремя сообразил, что его просто раскручивают на дальнейшую беседу, и спокойно раскрыл папку.

* * *

Как же я завидую Джою! Не конкретно ему — всем людям, имеющим возможность дышать цветочным ароматом, чувствовать на языке, губах и нёбе вкус еды и напитков, осязать кончиками пальцев текстуру и температуру, ощущать кожей тепло солнечного луча и порыв прохладного ветра… Никогда раньше я не испытывала такой зависти и негодования по отношению к бестолковым живым, не ценящим каждого мгновения бытия, простых, но таких важных возможностей своего тела.

До этого времени я была словно заморожена. Мало того что ничего о себе не помнила, но и эмоций особых не испытывала: спокойное любопытство при наблюдении за живыми и мертвыми, раздражение от общения с господином Чжоем да мимолетное сочувствие к стекающимся ко мне с жалобами призракам. Встреча с младшим Чжоем или, скорее, скачок в мир живых меня разбудили. Уж и не знаю, благодарить ли наставника за то, что я наконец осознала боль и размер своей потери…

Пока мы подъезжали, а потом подходили к дому, я все выше задирала голову. Одно из тех зданий-башен, чьи окна ночью полностью темны, — офисное.

— А чем ты вообще занимаешься, Джой? — спохватилась я.

— Когда не беседую с привидениями? — уточнил он. — Строю. Здания и людей.

Джой беспрерывно здоровался со встречными и поперечными, коротко кивая или пожимая на ходу руки: сколько ж народу его знает! В просторной комнате нас — то есть, конечно, Джоя, — встретила полная дама в возрасте. Окинула его придирчивым взглядом, смахнула пылинки с плеча, поправила лацканы пиджака… «Руки прочь!» — скомандовала я, Джой хмыкнул. Дама прижала к обширному бюсту папочку и пошла с Джоем в следующую дверь, рассказывая о какой-то планерке, начальнике отдела снабжения, хамоватом подрядчике Георгии… Слушая не то что в половину — в четверть уха, — я разглядывала просторный, залитый солнцем кабинет: окна в пол, большой стол с «директорским» креслом, к нему ножкой буквы «т» еще один длинный стол. Все серое и черное, хромированное. Деловое. Да, этот кабинет явно предназначен, чтобы строить людей!

Услышав смех Джоя, я удивленно уставилась на него. Бархатный голос, улыбка, огонек в прищуренных глазах… Парень заигрывал. Если бы он так разговаривал со мной, я бы, наверное, не устояла. Тетенька тоже млела. Получив наконец предложение бросить супруга и выйти замуж за своего директора, она расхохоталась, погрозила Джою пальцем, кинула перед ним увесистую папку и, пристукивая невысокими каблуками («поросячий хвостик»), вытанцевала из кабинета.

Явно взбодрилась. Да уж, Чжоев внучок — этот, по словам прадеда, ленивый бездарь с суицидными наклонностями — умеет обращаться с женщинами!

И с делами.

Потому что несколько часов подряд после этого я наблюдала за работой Джоя. Звонки, разговоры, переписка, подписи, расчеты… Теперь понятно, почему он так редко улыбается! Сразу по двум причинам: положение и серьезные дела обязывают, и — положение и серьезные дела выматывают. Настолько, что уже совершенно не до веселья. Интересно, а господин Чжой хоть раз заглядывал к нему в офис? И если нет — остался бы при своем мнении о нерадивости и лености потомка?

На правах незаинтересованной в перевоспитании парня в чжоевском стиле я решила прервать бесконечный конвейер деловых бумаг и деловых же разговоров. Сообщила с намеком:

— Уж полдень близится… а обеда не было и нет!

Джой взглянул на часы.

— О, уже двенадцать? — и вкусно, длинно потянулся — даже кости захрустели, напряглись каждая жилка и мышца. Качается? Сейчас молодые деловые мужчины стараются держать себя в форме. Модно. Хотя Джою это ни к чему — судя по тому, что я видела в душе, он и так в этой самой форме. Я б еще не отказалась посмотреть, да жаль, запрещают… Никаких у нас, бедных привидений, радостей!

— Ты должен вовремя питаться, — на правах «бабушки» нравоучительно заметила я, но Джой без труда расшифровал мою заботу:

— Что, уже заскучали, Инсон?

Ну конечно! Может, больше не получится выбраться из джоевской квартиры или вообще придется отправляться обратно, а я тут должна целый день тратить на его поточно-потогонную работу!

Словно по сигналу, в дверь заглянула Мария.

— Что заказать на обед? Как обычно, гамбургер и картошку фри?

— Чего-о? — закричала я, Джой аж скривился — типа оглох от моего вопля. — Это что еще за фастфуд?! Джой, поднимай немедленно свою еще не расплывшуюся задницу и дуй за нормальной пищей!

Джой мило улыбнулся референту, встал и взял свой пиджак.

— Во сколько у меня встреча с Сокольской? В час? Вот и пообедаем вместе. — И мне, негромко: — Уж слишком вы раскомандовались!

— Это я-то?! — удивилась Мария…

— Второй раз из-за вас попадаю впросак! — заявил с досадой Джой. Я вдоволь нахихикалась, пока он объяснялся со своей изумленной секретаршей.

Я покачала головой.

— Просто не знаю, что и сказать! Ты, руководитель, даже врать не умеешь как следует! Как же ты тогда уклоняешься от выплаты налогов?

— А кто вам сказал, что я уклоняюсь? — Джой поднялся навстречу стремительно подходившей к нашему столику женщине. Это и есть юрист консалтинговой фирмы? Фигура — супер! Даже балетки ее не портят. Светлый льняной деловой костюм, пшеничные волосы по плечам, большие серые глаза, минимум косметики — или ее естественный вариант. Она первой протянула руку. Вот это мне нравится! А то вечно в непонятках, как на работе здороваться: мужикам всегда руки жмут, а женщинам руки не принято ни целовать, ни пожимать. Вот так и маешься, чуть ли не пальчиками приветственно машешь.

— Я удивилась, когда вы пригласили меня на обед, — сказала Сокольская, усаживаясь и вешая на спинку стула дизайнерскую сумку. Наверняка и духи у нее не из разливного киоска.

— Надеюсь, приятно удивились? — Джой кивнул официанту, принесшему меню. — Это обычный бизнес-ленч за счет нашей фирмы.

— О, вот как? — Кажется, ответ Джоя ее разочаровал. Надеялась на нечто романтичное? Решительно принялась листать меню. — Надеюсь, мой заказ вашу фирму не разорит!

— Это не так-то просто.

На месте юристки я бы выбрала все самое дорогое: ну когда еще тебя накормит наниматель? Я заглядывала в меню вместе с Джоем и зачитывала ему то, что хотела бы попробовать сама. Джой уже натренировался в игнорировании моих реплик ни ухом, ни глазом, ни бровью не повел. Выбрал себе стандартный набор: мясо, рис, салат, минералка, кофе, фу, как скучно!

Пока несли заказы, двое разговаривали о делах: юридической тяжбе с каким-то заказчиком, обсуждали возможные решения суда. Я рассматривала ресторан. Сразу видно, не какой-то дешевый фастфуд по формуле заказал — тут же получил — тут же сожрал — и дальше побежал. Все здесь кричало… нет, не кричало, проникновенно шептало о благополучии, успехе и процветании самого заведения и его посетителей. Хорошо, что я пришла сюда в призрачном обличье, а то бы наверняка волновалась о соответствии своего гардероба здешней обстановке.

Я заметила, что Джой посматривает в мою сторону — то есть в сторону мобильника. А, я же давно не подавала никаких реплик! Решив успокоить, что я еще здесь и жива (относительно, конечно), сообщила, когда Джой сделал глоток минералки:

— Между прочим, юристка явно сделала на тебя стойку!

Успокоила! Джой поперхнулся и закашлялся до слез.

— Вот как? — произнес нейтрально. Фразу можно было отнести и к последней реплике Сокольской, и к моим словам.

— А то ты типа не замечаешь? Или ты так флиртуешь с каждой встречной-поперечной?

Джой уронил салфетку, наклонился, чтобы поднять ее; произнес, почти не разжимая губ:

— Я не флиртую!

— Да ты что? — не поверила я. — Тогда мне даже страшно представить заигрывание в твоем исполнении!

Выпрямившись, Джой метнул в меня мрачный взгляд и — вот поросенок! — небрежно кинул на мобильник смятую салфетку. Я, конечно, могла видеть и сквозь нее, но сам факт! Будь я действительно джоевской бабушкой, не простила бы такое до самой гробовой доски — его или своей! А так — ну что может поделать призрак?

Только комментировать каждую реплику Джоя и его партнерши. Чем я и развлекалась весь следующий час. Я не оставила без внимания ни единого слова, не единого жеста. Да еще и предсказывала:

— Жди, она сейчас протянет руку и коснется твоей руки кончиками пальцев. Типа хочет привлечь внимание к важной вещи…

Сокольская так и сделала.

— Это из науки обольщения, — нравоучительно разъяснила я. И похвалила: — А вот теперь ты ее «зеркалишь»: делаешь параллельные жесты, наклоняешь голову, как она, подхватываешь интонацию… Понимаю, в бизнесе без «зеркалки» никак, но и в соблазнении пригодится, молодец-молодец, внучек!

В конце концов я добилась того, что Джой откинулся на спинку стула и практически не двигался. Да и говорил тоже скудно: больше отпускал поощрительные заинтересованные реплики — благо собеседница оказалась из тех, что любит говорить сама, блеснуть недюжинным умом и эрудицией. Да и как побеседуешь о серьезных вещах, когда я параллельно жалуюсь тоненьким голосом:

— Госпожа юрист, я хочу обратиться к вам с иском на руководителя компании, с которой вы так опрометчиво собираетесь вести дело! Он засовывает бедные маленькие привидения в глупые розовые девчачьи мобильники и таскает с собой в карманах на работу и на деловые встречи! Заставляет трудиться сверхурочно — и притом безо всякой оплаты! — Я заметила, что уголок рта Джоя дрогнул, и вдохновилась еще больше: — Свободу попугаям! Ой, это не то… Свободу привидениям всего мира — того и этого! Тетенька, а нет ли у вас на примете какого-нибудь хорошенького призрака для знакомства? Я отличаюсь умом и сообразительностью, имею отдельную жилплощадь в сотовом телефоне фирмы… — я тщетно попыталась прочесть название производителя: все равно что, изогнувшись, разглядывать собственную пятку, — какой-то явно известной фирмы…

— «Самсунг», — неожиданно подсказал мне Джой. И опять это оказалось в строчку, потому что Сокольская как раз вещала что-то о телевизорах.

— О, так вы тоже любите эту фирму! Какое совпадение!

— Да этих совпадений у вас уже целый воз и маленькая тележка! — скептически заметила я.

— Вижу, у вас второй мобильник как раз «Самсунг»?

И юристка неожиданно подхватила меня вместе с сотовым. Увидев перед самым своим лицом ее безупречный французский маникюр, я закричала:

— Поставь, где росла!

* * *

Джой был готов рявкнуть то же самое. Он видел, как Инсон возмущенно вертит головой в маленьком зеркале, пока Анна оглядывает мобильник со всех сторон, и еле сдерживался от желания выхватить телефон. Хотя, конечно, понимал, что никакого вреда призраку причинить невозможно.

Наконец Анна протянула ему сотовый.

— Кажется, вам звонят. Вибрирует. Он на беззвучке?

Если выключенный сотовый и вибрировал, то исключительно от возмущения Инсон! Джой мельком взглянул в зеркальце (призрачная девушка делала неприличные жесты) и показательно «сбросил» звонок.

— Я бы сказала, очень женская модель!

— Вы очень наблюдательны.

Анна подняла брови — Джой вроде бы и не хотел, но ответ прозвучал с явной иронией.

— Да, я заметила, что вы весь обед на него поглядываете. Ждете какого-то важного звонка?

Еще бы не поглядывать! Инсон превратила бизнес-ленч в настоящее гротескное шоу, беспрерывно издеваясь над ним самим и его собеседницей. Несла какую-то псевдопсихологическую и поведенческую чушь, но получалось это у нее жутко смешно, и Джой все губы искусал, чтобы не расхохотаться. Если бы привидения употребляли алкоголь, он бы сказал, что призрачная девушка сейчас в первой стадии опьянения: шампанское бурлит в животе и в голове, развязывает язык, и тот выдает легкомысленную веселую чушь…

— Жду, — подтвердил Джой. — Очень важного.

— Хорошо, не заметила, что мобильник выключен, а то бы решила, что у тебя не в порядке с головой, — прокомментировала Инсон.

А разве в порядке? Разговаривать день и ночь с призраком, таскать его в сотовом, будто какого-то… тамагочи! Джой взял со стола Янкин телефон и положил его в нагрудный карман — от греха и чужих длинных рук подальше. Кажется, опять получилось демонстративно: юрист двинула красиво очерченными бровями и не стала развивать тему дальше. Решила, что ее одернули.

Ну… в какой-то мере так оно и было.

Впрочем, расстались они вполне дружелюбно. Анна даже дала ему личный номер: «Звоните, когда вам захочется пообщаться, вы прекрасный собеседник!» «Всенепременно!» — угодливо просуфлировала ему Инсон, Джой стиснул зубы и кивнул.

Когда он вышел на залитую солнцем улицу, призрачная девушка поинтересовалась из кармана как ни в чем не бывало:

— И куда теперь?

— Что это такое было? — вполголоса спросил Джой. В офис — вот странно! — возвращаться совершенно не хотелось. Он неторопливо двинулся по улице.

— А что такое?

Явственно представилось, как Инсон в своем телефоне невинно хлопает глазками.

— Ты чуть не сорвала мне важный разговор!

— Ой, да ладно, подумаешь, повеселились немного! Тебе ведь тоже было смешно, я видела! Успеешь еще стать важным и занудным стариком, в твоем возрасте вредно быть таким серьезным!

— В моем? Судя по всему, некая теоретическая бабушка меня не старше!

— Кто знает, — задумчиво отозвалась Инсон, и ему расхотелось шутить. Скверно, наверное, ничего о себе не помнить, даже если ты призрак. Тем более если призрак. Мятущийся дух, который никак не найдет упокоения.

— Я немного поизучал материалы по… вам. Привидениям то есть. Считается, что душа остается между небом и землей, если ее привязывает к миру живых беспокойство о близких или какое-то незаконченное важное дело… Ну не знаю, по фильмам даже разоблачение собственного убийцы.

— Но что привязывает меня, если ничего из этого неотложного я все равно не помню?

Джой сказал не в строчку:

— Очень хочется встретиться с прадедом…

— Понимаю! — сочувственно воскликнул призрак. — Сокровище покоя не дает, да?

Джой замешкался, не желая признаваться, что сокровище как-то отошло на второй план. Просто старейший из ныне… хм, здравствующих Чжоев наверняка знает про таких вот забывчивых призраков больше самой Инсон.

Он огляделся.

— Ну что, чем хотите заняться?

— Я могу выбирать? — азартно спросила Инсон. — Тогда фуникулер!

— Ну да, стандартная туристическая программа: Старый город, Центральный парк, театры, фуникулер… — оценил Джой.

— Я же и есть турист! С того света. Давай-давай, прибавь шагу! Мало ли, когда меня обратно вышвырнет, надо успеть как можно больше!

— Бабуля, вы для своего почтенного возраста слишком уж… живчик!

— Вот и не спорь со старшими!

* * *

Мы стояли на обзорной площадке. Северокаменск был очень большим, но красивым… каким-то даже веселым. Или это рассказ Джоя сделал его таким интересным? Видно, что парень любит свой родной город, его историю, легенды, архитектуру. Он показал мне здания, в строительстве которых участвовал, и я в очередной раз убедилась, что господин Чжой слишком пристрастен, нетерпим и наговаривает на собственного правнука.

Болтали мы до тех пор, пока не заметили, что экскурсанты с любопытством поглядывают в нашу сторону. Один даже подошел и поинтересовался, какая у Джоя модель, наверное… Джой тут же согласился со всеми теоретическими наворотами старенького Янкиного сотового и удрал на фуникулер.

Мы спускались с горы Копытень («видите, у горы раздвоенная вершина, потому так называется»), разглядывая склоны, кроны деревьев и приближающиеся улицы. Наверное, и мне бы понравилось жить здесь.

Да чего там… просто жить!

До вечера мы погуляли еще по Старому городу — историческому району в центре, вокруг которого расстраивался Северокаменск; сходили в кино (я требовала попкорна, колы, а главное — очки 3D для призраков, что за дискриминация?!); посмотрели шоу поющих фонтанов. Потом Джой начал демонстративно спотыкаться, заплетаться ногами и ныть, как он устал, да какая же я тяжелая в своем мобильнике, с каждой секундой все тяжелее, и я сжалилась:

— Ладно, на сегодня все, пошли домой!

— И кто из нас двоих эксплуататор? — простонал Джой, вытягивая ноги на низкий столик. После душа он переоделся в домашние штаны и майку. Я тоже символически переоделась — сменила перламутровый мобильник на привычное уже зеркало в черной рамке. Наблюдая, как хозяин наливает себе красного вина, полюбопытствовала:

— А вот скажите, почему вы пьете из такого громадного бокала — туда же вся бутылка поместится, а вы плещете по чуть-чуть на дно и пьете. Неудобно ведь?

Джой с затруднением поглядел на бокал в своей руке, поболтал им — вино гранатово засияло на свету.

— Предполагается, такая форма и объем усиливают и прекрасно передают аромат напитка.

Зачитал мне название вина: да, кажется, французского языка я при жизни не изучала. А можно ли опытным путем выяснить, что я умела, чему училась, что любила, где жила? Ведь что-то я знаю безо всяких вопросов, а о чем-то и понятия не имею.

Джой сполз на диване пониже, водрузил бокал на живот. Откинул голову на подушку.

— Ну кое-что мы про вас уже знаем!

— И что же?

— Ну, например, что вы женского пола.

Я фыркнула.

— А что вы смеетесь? Вот заявился бы ко мне какой-нибудь арен,[20] и что бы я с ним делал? Так, что еще? Вы не увлекаетесь спортивными передачами, но любите мультфильмы. Не знаете французского и… Ду ю спик инглиш?

— Йес ай ду, — машинально отозвалась я. — О! Спросите меня еще на каком-нибудь!

Выяснилось, что испанский с китайским пролетают мимо, из немецкого мне известны классические «хэнде хох» и «Гитлер капут», а из корейского — числа и пара десятков вежливых слов и вопросов.

— Ну вот, можно с уверенностью сказать, что вы не кореянка, — заметил Джой с каким-то даже разочарованием, и я спросила задиристо:

— А если бы была, то что? Мы б сейчас с тобой обсуждали курс воны и корейские мифы? Интересно, чем же я занималась в жизни? Училась? Чему? Работала? Где?

— А способности и навыки остаются в памяти умерш… э-э-э… духа? Давайте завтра проверим ваши отношения с цифрами, буквами, компьютером и остальной техникой.

— А почему не сегодня? — азартно спросила я.

— Потому что сегодня я уже в тток[21] превратился, как говорила моя прабабушка… Ну то есть уже в полном ауте. Вы так погоняли меня по городу, что я сейчас даже не соображу, сколько будет дважды два…

— Четыре.

— Браво, бабушка! Вы проявляете просто поразительные математические способности!

Я пригляделась.

— Джой, ты напился?

— Было бы с чего! Просто устал…

— Ага-ага. — Я проследила, как Джой выливает остатки вина в бездонный бокал, сказала с тоской: — Ну хоть расскажи, какой у него вкус!

Парень помедлил, пить не стал и вновь водрузил бокал на живот. Сказал через паузу:

— Инсон, а что вы знаете про одержимых?

А я-то думала, он подбирает слова для описания вкуса!

— Это когда в человека вселяется какой-нибудь бес?

— Не только.

— Ну или дух…

И я замолчала. Молчал и Джой. Глаза его под опущенными веками были темными, глубокими и таинственными. Я произнесла осторожно:

— Джой. А почему ты об этом заговорил?

— Что об одержимости рассказывают призраки?

— То же самое, что и люди, наверное: если дух очень сильный, он может вселиться в человека и управлять им.

— Людей всегда можно обвинить в выдумке, поставить диагноз шизофрении, раздвоения личности… Духи ведь не страдают сумасшествием?

— Уж извини, по твоему прадеду этого не скажешь… Джой, к чему ты клонишь?

— Давайте разбираться дальше. Вы говорите, что для этого нужен сильный дух… или слабый человек?

Я молчала.

— Когда человек слаб? — продолжал неспешно рассуждать Джой. — Человек может быть слаб, когда измучен болезнью, находится в обмороке, в глубоком сне на грани летаргии или… — он сделал короткий глоток, глядя мне прямо в глаза. — Когда сильно пьян?

* * *

Джой совершенно не собирался касаться этой темы. И оттого что информация почерпнута из Сети, то есть надергана из разных источников, непроверенная. Да и вообще сказочная, мифическая… Ага, вот эта самая мифология собственной персоной как раз сейчас сидит напротив в зеркале и, замерев, ловит каждое его слово!

А уж предложить что-то подобное вообще в голову не приходило — кажется, он и впрямь сильно пьян? Не в его привычках пить два вечера… ночи подряд, вот мозги и перемкнуло. Но Джой не стал замыкание устранять. Еще ведь был вчерашний день и день сегодняшний, когда призрачная девушка из мистического персонажа превратилась практически в девушку живую. Веселую, жадную до новых впечатлений, иногда вредную и неуправляемую, иногда очень трогательную. Потерявшую не только жизнь, но и саму память о ней.

Э-э-э, того и гляди слезу пустит! Что это с ним — ведь он же рационален до мозга костей, ему постоянно об этом твердят? Кажется, и впрямь развезло с усталости. Да и вообще, он всегда любезен со своими личными гостями — а кто может быть более личным, чем персональное привидение, посланное чун сиджо? Невежливо было бы отказать Инсон в такой малости, как сдача ей в аренду собственного тела. Это же все равно что дать прокатиться на своей машине… Джой некоторое время пытался представить, как отдает кому-то ключи от «Ягуара», не смог, но решительно мотнул головой. Есть же разница между машиной и телом! Правда, какая именно, он сейчас точно сформулировать не мог. Как и разобраться, что из них ему дороже…

Инсон так подалась к нему, что, кажется, даже за пределы зеркала вышла. Спросила неверяще:

— Ты и правда предлагаешь мне… войти в себя?

— На время! — предусмотрительно сказал Джой. — И ты и я в этом совершенно неопытны, так что давай на пару часов, что ли… Попробуешь вина, угостишься тем, что есть в холодильнике, и пойдем спать. Не забудь, мне завтра на работу. Ты же не хочешь руководить моей фирмой? Тебе это показалось таким скучным…

— И ты не будешь сопротивляться?!

Джой подумал.

— Но это же не больно? И как вообще все будет?

— А я знаю?!

Джой устроился поудобнее и приглашающе похлопал себя по груди.

— Ну так давай попробуем? Потом обменяемся впечатлениями.

Инсон нерешительно застыла в зеркале, и он пожал плечами. Вновь взялся за бокал — допить да спать пойти.

— Такое впечатление, что я тебя просто к сексу склоняю на первом свидании! Хотел сделать доброе дело… Не хочешь, как хочешь!

— Стоп!

Вздрогнув, он послушно замер. Призрак в зеркале заклубился, потом сгустился, черты лица Инсон сделались на мгновение четче: он даже различил ее суженные глаза, закушенную губу… Собралась в него с прыжка попасть, что ли?

В единственную трезвую секунду Джой подумал: но ведь она такая недотепа, даже в свой потусторонний мир уйти не может, сумеет ли потом из него выбраться? Открыл рот, но поздно: зеркало уже опустело.

Джой замер. Миг, второй, третий… Ничего не происходило — ни внутри, ни снаружи. Не получилось? Ну, как и следовало ожидать…

И тут его левая рука двинулась. Нормально ведь, правда? Только сам Джой совершенно не собирался ею двигать и теперь с легкой оторопью наблюдал, как рука медленно поднимается и неуверенно тянется к его лицу. Касается кончиками пальцев лба, бровей, глаз, скользит по носу, трогает губы, гладит щеки.

У него вырвался неуверенный смешок. У него ли?

Самостоятельная рука исследовала шею, задержалась на пульсе над ямкой ключицы, ощупала правое плечо, сжала бицепс, скользнула по груди — неуверенно, пальцами, потом ладонью. Джой ощутил одновременно и удовольствие от этого прикосновения, и гладкость и жар собственной кожи. Рука уже увереннее скользнула по майке, пощупала ткань, словно оценивая фактуру, легла на живот. Джой непроизвольно напряг пресс, как бы давая ей пересчитать свои «кубики» — рука, казалось, это оценила, задержавшись на животе. Еще и пальцами в пресс потыкала.

Но, когда двинулась ниже, Джой придавил ее правой рукой с бокалом.

— Понимаю, ты по нему соскучилась, но нечего лапать!

Получилось грубовато, но притаившаяся в нем Инсон послушалась — рука, обогнув искомое место, скользнула ладонью по бедру. Вновь замерла, подергала ткань штанов, легла на колено. Рука Джоя очень смущала — вроде бы его собственная, но одновременно и призрачной девушки, то есть в данный момент его касается женщина… нет, дальше мысль не развиваем!

— Ну что? — спросил Джой. — Мы выпьем наконец?

Сделал крохотный глоток, облизнул губы, давая себе-Инсон ощутить влажный терпкий аромат вина.

— Нравится? — спросил сам себя. И кивнул себе же: — Да. Сейчас получше распробуем.

Беседует сам с собой, как настоящий шизофреник, подумал Джой сонно, наблюдая со стороны, как его рука несет к губам бокал. Наверное, впервые во взрослой жизни отмечал, как при глотке движутся язык и мягкое нёбо, какой именно участок рта чувствует сладость, а какой горечь; ощущал, если можно так выразиться, фактуру напитка… Бархатисто-гранатовый, с крохотными искрами перелива цвета и вкуса. Джой слегка удивился пришедшему на ум поэтичному сравнению, но понял, что оно не его.

…Как и движение, которым он поднялся с дивана: не слитное, неровное, словно тело застревало на каждом промежуточном этапе. Выпрямившись наконец, покачнулся — как от сильного опьянения или долгой неподвижности. Нерешительно переступил с ноги на ногу. Сделал шажок вперед и тут же попятился. Это что еще… за танцы?

И Джой понял: призрачная девушка пытается взять под контроль его тело, а тело не понимает, кого же из двух… наездников ему слушаться.

— Просто скажи, куда хочешь попасть, — посоветовал Джой, — и я тебя туда доставлю!

И через несколько минут рвал упаковки, вскрывал банки, откручивал крышки, нюхал, лизал, откусывал, жевал, глотал, отбрасывал и вновь лез в распахнутый холодильник, горстями беспорядочно опустошая полки. Теперь он пьянел не от алкоголя — от разнообразия запахов, вкусов, цвета, текстуры продуктов. Твердое, мягкое, жидкое, шероховатое, клейкое, колючее, жирное, сочное, сушеное… Соленое, сладкое, кислое, жгучее, горькое… Как же давно он этого не ощущал!

Не он — Инсон!

Продолжая отрывать зубами волокна вяленой рыбы, Джой проворчал:

— Ты давай полегче, а то завтра на мне пиджак не застегнется!

И тут же зашипел — совсем как кот, у которого пытаются вырвать вожделенную добычу.

— Ладно-ладно, — поспешно согласился Джой, — наслаждайся!

Пока можешь.

Хин, аккуратно переставляя лапы, бродил между выпавших неожиданных осадков в виде продуктов. Принюхивался к ним с недоумением. Задрал голову и поглядел на хозяина круглыми глазами: что это, мол, такое происходит? Джой привычно протянул ему руку, кот привычно же обнюхал его пальцы — правда, тщательнее обычного. Что, котяра, я уже женщиной пахну?

Хотя, конечно, скорее, всеми перепробованными продуктами!

Джой погладил его по башке и задержал пальцы: какая же удивительно шелковая шерсть между ушами! Подхватил тяжелую тушку Хина, стиснул, прижал к груди — горячего, пухового, — чмокнул в прячущийся в шерсти нос.

— Ах ты, вредина моя персидская!

Кот потерпел с мгновение, потом протестующе мякнул и начал вырываться на свободу всеми четырьмя лапами и всем извивающимся телом — даже хвостом раздраженно отхлестал Джоя по пузу. Освободившись от внезапных хозяйских объятий, тяжело спрыгнул на пол, передернул шкурой и принялся нервно прилизывать смятую шерсть.

— А целовать животных негигиенично! — проинформировал Джой пространство. — Ну, что следующим номером нашей программы? О, не-ет! Слушай, тебе-то хорошо, это мне утром маяться с похмелья!

Кое-как договорившись на один — «только один, слышишь?!» — бокал дорогого шампанского, Джой-энд-Инсон отправились в путешествие по квартире. Пальцы скользят по стенам, наслаждаясь попеременно ощущением шероховатых обоев, гладкого пластика, босые подошвы шлепают по плитке-дереву-ковру…

В ванной Инсон перенюхала все тюбики и бутыльки и переключилась на внушительную галерею туалетных вод-одеколонов. Некоторые он покупал сам, но большинство — подарки по поводу и без, вон некоторые еще нераспечатанные стоят. Джой с полусонным интересом наблюдал, как призрак деловито брызгает из флаконов ему на запястье, машет рукой в воздухе и принюхивается. Судя по гастрономическому буйству призрачной девушки на кухне, здесь скорее ожидался душ из парфюма. Показал:

— Мне нравится вот этот. А тебе?

Пальцы левой руки пробежали по стеклянным и хромированным крышкам. Остановились. Джой удивился.

— Точно этот? Мне казалось, женщинам нравится другой!

Хотя, конечно, Инсон не совсем женщина. Мало того что призрак, так еще и женщина-гибрид, сидящая в его теле и воспринимающая окружающее через его органы чувств. Но опять же любимый аромат самого Джоя, Джоя-в-одиночку совершенно другой…

Благоухая, как целый парфюмерный магазин, он двинулся дальше. Наверное, оттого, что Инсон смотрела его глазами, Джой тоже рассматривал свою берлогу свежим взглядом. Стильное современное жилье преуспевающего молодого холостого мужчины. Рациональность и минимализм. Сдержанность линий и цветов. Из излишеств и ярких пятен — громадный угловой диван алого цвета в гостиной. Спальня — тоже торжество минимализма. Кровать на полкомнаты, встроенный шкаф, два кресла у балкона. Они вышли на балкон и уставились сверху на ночной город. И тому и другой вид понравился. Да еще прохладный ночной ветер так приятно обвевал кожу, покалывая лицо иголочками мелкого дождя…

Обнаружив себя уже рядом со шкафом — Инсон все лучше справлялась с их общим телом, да и пусть, лишь бы не решила прыгнуть с этим самым телом с двадцать четвертого этажа! — Джой поинтересовался:

— Что, теперь большая примерка? Нижнее белье демонстрировать не собираюсь, так и знай!

Эхо хихиканья еще отзывалось в его голове, когда Джой сдвинул створку. Руки зарывались в свитера и майки, гладили рукава и лацканы пиджаков, скользили по галстукам, перебирали рубашки… Ладонь сжалась, вытягивая на свет лимонно-желтый шелк. Подергала требовательно.

— Хочешь, чтобы я это надел? — спросил Джой, снимая вешалку. — Вообще забыл, что у меня такая есть!

Небольшой стриптиз он все же устроил — переодевался, глядя в зеркало. Причем вот тут как раз Джой не был уверен, кто за стриптиз в ответе: он ли, которому захотелось покрасоваться своими мышцами, или Инсон, которой хотелось посмотреть. Тщательно застегивая пуговицы, Джой понял, почему девушка-призрак выбрала именно эту рубаху — ради ощущения прохладной ласки натурального шелка, скользящего по коже…

— Ну как? — спросил он, застегивая манжеты. — Я ли не прекрасен? Можешь не отвечать, без тебя знаю. Джинсы подходят? А галстук не надену, даже не проси… ну что еще? Куда ты?

Джой научился замечать, когда Инсон натягивает вожжи… образно говоря. В этот момент сам он впадал в какое-то полусонное состояние. Вот и сейчас Джой будто со стороны наблюдал, как его рука — рука Инсон сгребает ключи от машины.

Очнулся вовремя:

— Эй-эй, ты куда это направляешься? Я даже после рюмки за руль не сажусь, зарекся! Ты что, меня под монастырь подвести хочешь?

И замолчал — перехватило горло. Не от гнева и праведного возмущения, просто Инсон впервые за вечер решила что-то сказать. Джой чувствовал, как движутся его гортань, язык и губы, как отзываются в груди слова, которые произносит не он.

— Пожалуйста… — просила Инсон, — ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

Джой встретился взглядом со своим отражением. Всего пару дней назад он увидел посланницу в зеркале, а теперь различал ее уже в собственных глазах. Призрачная девушка хотела прочувствовать все, что можно успеть почувствовать за краткое время пребывания в его теле: запахи, ощущения, прикосновения, ветер в лицо, скорость… Чтобы было что вспоминать все бесконечное не-бытие…

— Погоди, — сказал Джой отражению — себе и ей. — Подожди минуту. Дай мне подумать!

Оперся обеими руками о тумбу, замер, размышляя. Инсон тоже послушно притихла.

Это что еще за «дай подумать»?! Хотя не так уж он и пьян, алкотестер покажет совершенно недопустимый уровень промилле в крови. Хочешь нарваться на лишение прав, если не на аварию? Отказываешься от данного самому себе слова — и все это ради девчонки, которой на самом деле даже не существует?

— Пожалуйста… — шевельнулись губы.

«Отрезвина» и тому подобных зелий у Джоя не водилось — просто не было в них необходимости. Но если вспомнить старый добрый, испытанный в студенчестве рецепт, на некоторое время он действительно станет трезвым как стеклышко. Промытое нашатырем стеклышко…

Резкий холод ударил в желудок и в мозги. Джой отдышался, передернулся, вытер выступившие слезы. Мрачно сказал завопившей внутри «ф-фу!» Инсон:

— Терпи. Сама хотела. А теперь не смотри.

Инсон сообразила, лишь когда он остановился перед унитазом и взялся за молнию джинсов. Джой ощутил ее смущение, смешанное с любопытством. А ты чего ожидала, после столького-то выпитого-съеденного, да еще и «отрезвина» с нашатырем!

— Не смотри, — повторил Джой, для верности закрывая глаза. Но запретить чувствовать ей никак не мог, так что оставалось только абстрагироваться.

Чтобы укрепить эффект протрезвления, он долго плескал в лицо холодной водой, напоследок еще и голову под кран засунул. Хорошо, что его такого — с мокрыми волосами, в намоченной шелковой рубашкой навыпуск, благоухающего гремучей смесью парфюма-спиртного-нашатыря, в домашних шлепанцах (Инсон не подсказала, а он, заметив, поленился вернуться) — не увидела почтенная соседка. Иначе бы навсегда утвердилась в своем утреннем неблагоприятном впечатлении.

Джой ощущал нетерпение призрака по дрожи собственных рук: даже пару раз промахнулся, вставляя ключ зажигания — и вовсе не от выветривающегося спиртного. Джой вздохнул, прикрыл глаза, словно от этого ему было виднее Инсон внутри, и произнес мягко:

— Расслабься. Я все сделаю сам. Прокачу тебя с ветерком!

Машина, его алый зверь, заурчала, разминая когти и мышцы — сегодня она оторвется по полной, как давно уже не отрывалась! — но не рванула с места в карьер, двинулась вкрадчиво-медленно, словно подкрадываясь к добыче.

Инсон засмеялась и опустила верх автомобиля.

* * *

Под утро Джою приснилось, что призрачная девушка вновь его касается.

Но на этот раз рука двинулась ниже.

…Она ласкала его ловко и умело, останавливаясь каждый раз, когда он доходил почти до пика. Сознание того, что Инсон действует его собственной рукой, чувствует вместе с ним и наблюдает изнутри и снаружи — одновременно и манипулятор и подчиняющийся, — заводило его еще больше.

Проснулся Джой от собственного длинного стона и мощной, почти болезненной эрекции. Некоторое время хватал воздух ртом, приходя в себя. Уже утро? Ночь была слишком короткой — каких-то жалких несколько часов. С появлением девушки-призрака он перестал вести не только привычный образ жизни, но даже трудиться с полной отдачей. Конечно, за столько лет механизм отлажен, каждый четко знает, за что отвечает, но авралы, обломы и прочие неприятные неожиданности еще никто не отменял, и Джой всегда старался держать руку на пульсе.

До сих пор.

Ох, да случись что, он бы об этом уже знал! У него ведь имеется его секретное (хотя, скорее, знаменитое на весь город) оружие. Мария. Вот и ее рингтон, кстати. Телефон обнаружился под соседней подушкой — зачем он его туда засунул? Чтобы гарантированно не услышать? Джой неприкрыто зевнул прямо в трубку:

— Да, моя несравненная?

— Доброе утро! — твердо проинформировала несравненная. — Ты сегодня опять задерживаешься?

Джой взглянул на часы и понял: опять и еще как.

— Увы.

Мария помедлила и понизила голос:

— Джой, у тебя ведь ничего не случилось? Ничего серьезного… вроде того, что было в прошлый раз?

Он сначала не понял, потом улыбнулся.

— Нет, все в порядке. Просто я… — Просто — что? Просто временно служу гидом у одной очень настойчивой призрачной девушки? — …Я работаю над одним интересным проектом.

— Проект? — Мария оживилась — по опыту знала, что неожиданные проекты директора часто оборачиваются большим успехом. — Помощь нужна? Подготовить тебе какую-нибудь информацию?

Джой представил, как выдает секретарю список вопросов типа «бытописание привидений», «одержимость злым духом» или «задай вопрос призракам: все, что вы хотели узнать, но боялись спросить о потустороннем мире», и развеселился.

— Спасибо, незаменимая моя, уж как-нибудь сам!

— Ждем с нетерпением! — сказала повеселевшая Мария.

Джой кинул телефон на подушку и сказал в воздух:

— Слыхала, Инсон? Ты — мой перспективный проект!

Привидение промолчало. Дуется, что ли? Кажется, в конце концов он просто послал ее… спать, потому что уже валился с ног от усталости, а призрачная девушка опять чего-то от него требовала. Джой полежал еще и позвал:

— Инсо-он! Ау-у! С добрым утром!

А в ответ — тишина.

Он, кряхтя, поднялся (укатали сивку крутые горки, а Джоя — энергичное привидение), на всякий случай обернулся простыней и пошел смотреть в зеркало, в котором обычно — обычно! — располагалась Инсон. Нет как нет. Заглянул в призрачный мобильник. Привидения не было и здесь. Обиделась — или наконец смогла уйти? А если ушла, стоит ли ждать ее обратно? Или почтенный предок пришлет на смену кого-нибудь пошустрее и поопытней? По дороге в ванную Джой на автопилоте заглядывал во встречные зеркала. Быстро же у него выработалась эта привычка!

Чистя зубы, он вспомнил, отчего в конце концов приказал Инсон убираться из своего тела.

Она предложила ему заняться сексом.

Не с ней самой, естественно: или вызвонить его девушку («ведь не может же быть, чтобы у тебя, Джойчик, не было девушки!»), или вообще нанять проститутку. Мол, она не только хочет вспомнить, как это бывает, но и понять, прочувствовать все, что чувствует во время оргазма мужчина. Тогда-то Джой и решил, что пора завязывать с ублажением нахальных призраков. А то тут буквально секс втроем наклевывается!

Не то чтоб он против секса с двумя девушками — какой мужчина об этом не мечтает? — но все-таки предпочитал, чтобы девушка находилась снаружи, а не внутри его.

Теперь понятно, почему ему сегодня такой сон приснился — буквально сублимация вчерашних эротических фантазий Инсон.

Кста-ати!..

Он поглядел в зеркало над раковиной и сказал:

— Не знаю, слышишь ты или нет, но представляешь: мне сегодня наконец приснился сон!

А откликнись бы призрак, спроси — что за сон, — смог бы ей пересказать? Навряд ли. Постеснялся бы.

Хин сидел на стиральной машинке, привычно наблюдая за утренними процедурами хозяина. Вытирая голову, Джой наклонился к нему:

— Ну? И где наша Инсон? В квартире? Видишь ее?

Кот дернул ухом и прижмурил желтые глаза. То ли сканируя квартиру своим загадочным кошачьим локатором, то ли говоря: «Какая такая Инсон? Всякими глупостями занимаешься, вместо того чтобы выдать мне мое законное мясо!» Джой подозревал, что скорее всего второе.

Мясо было выдано, кофе сварен. Но Джой невзначай заметил, что то открывает рот, чтобы рассказать пришедшее в голову, то оборачивается посмотреть на зеркало на кухонном столе. И разозлился: это что же получается, он соскучился по домашнему привидению? И впрямь пора уже набирать «03»! Решительно захлопнул зеркало. Решительно допил кофе. Решительно оделся — без оглядки на возможное присутствие в квартире посторонней женщины… Хм, потусторонней.

Да и вообще, призраки появляются в полночь.

Джой завел машину и внезапно вспомнил всю ночную поездку. Надо надеяться — всю. Просто иногда он как будто выпадал из реальности: то ли от несвойственной ему эйфории, то ли потому, что в эти самые мгновения управление брала на себя Инсон, и ее эмоции если не подавляли полностью его собственные чувства, то причудливо с ними смешивались. Так что он не мог четко отделить ее наслаждение поездкой от собственного неприедающегося удовольствия обладать такой классной машиной, которой он так классно управляет… Удовольствия, вполне сравнимого с обладанием красивой и желанной женщиной.

Понукаемые нетерпением Инсон и сдерживаемые осторожностью Джоя (он предусмотрительно огибал по дворам всем известные засады гибэдэдэшников), они выбрались на практически пустую загородную автостраду: середина недели, работающий люд уже давно видит тридевятый сон, гоняет только безбашенный молодняк. Да еще некоторые одержимые призраком-авантюристом уважаемые директора известных фирм.

Джой улыбнулся своему отражению в зеркале.

— Ну что, покатаемся?

И мягко вдавил педаль газа в пол.

А дальше была только ночь, только ровное мощное дыхание мчащегося алого зверя, шелест освещаемой двумя столпами света дороги; ветер, цепляющийся в волосы; огромная луна и летние, не по-городскому яркие звезды над самой головой — протяни руку, достанешь. Джой, вернее, Инсон и протягивала, собирая их, как разноцветные стеклышки в копилку своих будущих воспоминаний.

Он слышал ее восторженные вопли в своей голове, улыбался и…

И, кажется, даже дал поводить. Неизвестно, имела ли Инсон водительское удостоверение при жизни, но сейчас и здесь она управлялась с машиной так же, как давеча с шахматами, — вдохновенно, безоглядно, не колеблясь. И вот странно: его алый зверь, как и домашний зверь Хин, принял ее, полюбил и слушался, какие бы кульбиты она ни выделывала на ночной дороге.

Казалось, это будет длиться вечно: темнота, трасса, скорость — словно они мчались сквозь ночь на колеснице, запряженной пятицветными драконами Ёнванами.[22] Но начал светлеть восток, и спохватившийся Джой потеснил призрачную девушку за рулем и в собственном теле. Через десяток километров будет очередная гаишная камера, и вообще такими темпами они скоро въедут в соседнюю область. Пора возвращаться. Переполненная впечатлениями Инсон возражала не слишком активно и дремала в нем до самого возвращения в город.

А дома, куда он вернулся усталый, но странно довольный, словно не маялся подростковой дурью-гонками за рулем, а заключал трудную и удачную сделку, предложила ознакомить ее еще и с сексуальными ощущениями.

Опешивший Джой не изумился и не слишком разозлился. Просто среагировал, не задумываясь, — как тогда, когда требуется раз и навсегда отшить непорядочных назойливых партнеров.

— Довольно. Убирайся из меня. Немедленно!

Получилось это у него так, что призрачная девушка даже спорить не стала. Та зона в его мозгу (душе?), которую он определил как Инсон, сузилась до размеров мушки, а потом и вовсе схлопнулась. Вышла, значит. На некоторое время Джой почувствовал себя дезориентированным, даже к стене прислонился — как будто пустота в том месте, где только что находился дух Инсон, вызвала у него головокружение.

— Ну вот и славно, — сказал Джой самому себе и наверняка обидевшейся девушке, кое-как добрел до спальни и рухнул на кровать.

…Ну что ж, по крайней мере, он выполнил почти все желания привидения, и оно не сможет пожаловаться предку, что правнук обошелся с ней неучтиво. И нечего! Пора уже возвращаться к привычному деловито-дневному образу жизни. А то вон референт уже волнуется. Иной мир подождет. Рановато еще с ним общаться.

И с этой утешительной, однако отчего-то не утешающей мыслью он завел машину.

Странности в себе Джой заметил далеко не сразу. Все те же повседневные вопросы, которые необходимо решать, — профи Мария давно уже рассортировала их по мере срочности вплоть до следующего месяца. Все те же проблемы с поставщиками, согласованием, с техникой безопасности на стройках (а не устроить ли уже внезапную проверку, а то что-то расслабились работнички?). Обедал он сегодня прямо за столом — надо наверстывать упущенное. Да и вообще, нет у него теперь компаньона…

Иногда Джой подвисал на несколько мгновений, с недоумением глядя на списки материалов, цифры и графики, словно видел их впервые, но потом в голове прояснялось — а он что, хотел ясности ума и четкости суждений, несколько дней подряд не высыпаясь и ведя избыточно активный образ жизни? Ладно, сегодня сразу после работы рухнет спать…

В дверь заглянула секретарь и воскликнула странно восторженным, не похожим на обычный задиристо-деловой голосом:

— Спасибо большущее! Но по какому поводу?

Поначалу Джой подумал, что повысил-таки ей оклад, но сообразил, что опять забыл, скотина неблагодарная! Тогда что он такого, судя по виду Марии, приятного сделал?

Женщина сама объяснила — что. Распахнула дверь, и Джой увидел на ее столе гигантскую, высотой ему по грудь корзину цветов. Неуместно пышная; кричаще, базарно-ярко оформленная, она так бросалась в глаза, что затмевала всю стильную приемную.

Мария сияла.

— Там открытка воткнута: «Драгоценной от Джоя, с благодарностью». Но к чему это? Восьмое марта прошло, до моего дня рождения далеко…

Теперь он смутно припомнил, как перед обедом нашел сайт цветочного магазина. Внезапно пришедшая в голову мысль подарить референту цветы тогда ему показалась удачной. Но почему?

— Н-ну… — промямлил Джой с тщательно скрываемым смятением, — я подумал, что цветы украсят… интерьер. Ты же не против? Помнится, ты любишь, когда мужчины дарят цветы.

— Люблю, конечно! — Мария ходила вокруг грандиозного букета, поглаживая, рассматривая и обнюхивая. Джой прислонился к косяку, издали подозрительно приглядываясь к собственному подарку. — Муж дарил мне цветы всего три раза за всю нашу совместную жизнь. Первый раз на свадьбу, второй на рождение сына, а третий на пятидесятилетие. А ведь знает, паршивец, как я их люблю! Вот все вы, мужики, упертые!

— Это я-то? — оскорбленно осведомился Джой. — Где ты найдешь еще такого шефа? Тебя слушается, цветочки дарит…

— Ну ты-то у меня золотой! — Мария, подтанцовывая, подошла к Джою, привычно огладила лацканы его пиджака и смачно, от души, расцеловала в обе щеки. — Дай бог тебе здоровья!

Ощутив внезапно накатившее раздражение, Джой перехватил одной рукой обе ее руки и слегка потряс ими в воздухе, словно привлекая внимание к своим словам.

— Мария, давно хотел тебе сказать: мне очень не нравится, что ты меня… лапаешь!

Крепко сжал ее запястья и отпустил. В следующее мгновение он был готов отхлестать себя по губам, но поздно. Мария безмолвно смотрела на него, медленно багровея.

— Мария, я… — начал Джой, сам толком не зная, что хочет сказать. Извиниться?

Секретарь резко отвернулась, села за свой стол, спрятавшись за монументальным букетом. Джой постоял еще и вернулся к себе, так осторожно прикрывая за собой дверь, словно боялся, что та сорвется с петель и поддаст ему по заду.

И поделом бы.

Он задумчиво прошелся по кабинету, изучил пейзаж за окном, видя его словно впервые — в какой-то мере так оно и было! — высотные здания бизнесцентров, зеркальные стекла центральных банковских офисов. Деловой район города, куда он не так давно перебрался со своей фирмой: престиж требует… Джой сел в кресло, аккуратно выровнял бумаги по стопочкам, положил ручки параллельно, смахнул невидимую пыль с клавиатуры.

И сказал:

— Выходи, мерзавка!

* * *

Я так старалась, чтобы он меня не заметил! Затаилась, стремясь не то что ничего не делать, но даже и не думать. Не вмешивалась в управление машиной, как бы мне этого ни хотелось — ах, как классно было вчера! Действительно, сказка, сбывшаяся сказка, возвращение в живое человеческое тело, о чем явно или тайно мечтает каждый из нас. Пускай меня пустили в него лишь на время, дали «поносить», но Джой вчера выполнял все мои желания… ладно, почти все. Были даже краткие мгновения, когда мы как будто сливались в одно, не мешая, не оттесняя, не подавляя друг друга: одно тело, два разума, две души.

Наверное, я слишком пожадничала. Хотя это и объяснимо — я просто захмелела от избытка телесных ощущений, от вкусов, запахов, прикосновений к окружающему и к самой… к самому себе — от всего того, чего была лишена невесть сколько времени. Я вспомнила, что значит горько и сладко, ощущение тяжести и холода ключей на ладони, как скользит гладкая ткань по телу, как ветер бьет в лицо, выжимая слезы…

Вспомнила, что значит жить.

И когда Джой велел мне убираться, я просто не смогла этого сделать — как это, выйти и снова перестать быть?! Сжалась, свернулась, затаилась, ожидая, когда он прекратит сердиться и мы сможем спокойно поговорить. А Джой решил, что я вышла, и тут же завалился спать.

Прошло немало времени, прежде чем я осмелела и тихонько выползла из своего укрытия. Тело Джоя — сейчас и мое — мерно дышало, расслабленно раскинувшись на приятных сатиновых простынях. Я осторожно попробовала потянуться, повернуться набок, прижаться щекой к мягкой подушке; тело не сразу, медленно, но все же отреагировало. Не то что Джой бодрствующий, в любой момент готовый перехватить управление на себя — тогда мышцы и нервы терялись, не зная, кого из нас в первую очередь слушаться, и получались какие-то короткие, неровные, отрывистые и бестолковые движения.

Я мягко, вкрадчиво растянулась-распространилась по всему его длинному, ленивому, тяжелому телу. Дышала с ним в унисон, ощущая кожей прохладный ветерок, порывами влетавший в распахнутую дверь балкона. Мышцы Джоя подергивались, двигались глазные яблоки, трепетали ресницы, дыхание становилось то резким, прерывистым, то вновь размеренным, глубоким — он видел сны, но я-то их не видела… Я завладела его спящим телом, но не сумела проникнуть в сознание.

Полностью ли дух поглощает человека, заставляя поступать так, как ему (духу) заблагорассудится? Или все же человек временами действует и рассуждает по-прежнему? Или хозяин тела оттесняется на самые задворки разума и души, безмолвный и беспомощный, бессильно наблюдающий за происходящим?

Я была согласна на любой вариант — лишь бы не быть изгнанной вновь в не-существование. Затаиться, понаблюдать за жизнью, за поведением Джоя? Попробовать потихоньку овладеть его сущностью, не ломая жестко разум и характер, не привлекая внимания к неизбежным странностям и раздвоенности — мне совершенно не улыбалось провести остатки дней в живом молодом теле, запертом в «психушке». Хватило уже нашей призрачной психкомпании, от которой некуда деться…

Я даже пыталась вникнуть в его работу, но от всех этих цифр и терминов меня клонило в сон; я с трудом удерживалась от виртуальной зевоты, вслед за которой неизбежно последует всамделишная зевота Джоя. Когда секретарша в очередной раз занесла бумаги, вспомнила слова Джоя, что однажды Мария вытащила его из такой ж… из очень тяжелой ситуации, а он все никак не соберется ее отблагодарить. Почему бы не сделать самого элементарного — не вручить цветы? Я лишь самую малость подтолкнула Джоя и ощутила прилив радостной гордости: практически не отрываясь от работы, он моментально нашел цветочный сайт и заказал букет в офис. Пусть и выбрал не по красоте, а исключительно по размеру — но все же сделал именно то, чего я хотела!

Я не ожидала, что Мария тут же накинется на Джоя с поцелуями благодарности. До чего же прилипчивая тетка! Он ей в сыновья годится, а она все равно то и дело вешается к нему на шею! Ну я ее и отчихвостила — естественно, через Джоя. Нечего парня лапать, а то он слишком тактичен, чтобы сказать прямо, что это его раздражает.

Кто же знал, что именно поэтому Джой поймет, что я все еще внутри.

— …Выходи, сказал! — повторил он мрачно.

Я сжалась в комок, почти в точку: меня нет… нет… Нет!

— Инсон, я тебя вижу и чувствую. Прекрати валять дурака и выходи. Я с собой и Янкин мобильник захватил на всякий случай — вдруг ты появишься.

Я растрогалась — какой же он заботливый и внимательный! — но не до такой степени, чтобы послушно выскочить из уже обжитого тела.

— Инсон! — воззвал ко мне Джой с такой знакомой металлической чжоевской интонацией, что я рефлекторно не могла не отозваться. Пискнула жалобно:

— Я не могу!

Я имела в виду — мне невыносимо жалко и тяжело расставаться с только что обретенным, пусть и чужим, телом, — но Джой понял по-своему. Звезданул ладонью по столу так, что я вздрогнула, а наша общая рука онемела, и рявкнул:

— Я так и знал! Ты во мне застряла?!

— А? Да… — и я зачастила: — Да-да-да, застряла, совершенно не представляю, как из тебя выбраться!

Джой прислонил ко лбу горящую распухшую ладонь и произнес несколько слов.

— Не ругайся в моем присутствии! — укоризненно заметила я.

— Да ты теперь всегда во мне присутствуешь! — простонал Джой. — И надолго это?

Очень хотелось сказать правду: «навсегда», — но я решила приучать его к этой мысли постепенно.

— Где же этот мой чертов предок? Послал с поручением полную неумеху и теперь умывает руки?! А мне прямо хоть шаманку ищи и мом-кут проводи!

— Это еще что?

— Изгнание злого духа из, — Джой звонко похлопал себя по груди, — доброго человека!

— Экзорцизм, что ли? — Интересно, а подействовал ли на меня хоть один из этих обрядов — шаманский или христианский? Я попридумывала, что бы сказать Джою такого утешительного. — Ну не расстраивайся ты так! Мы же можем принести друг другу огромную пользу!

— Я-то тебе понятно какую! Давай, пользуйся на всю катушку! — Джой махнул руками вдоль собственного тела. — А ты-то мне на черта?

— Ну… я могу тебе рассказывать все про женщин, например. Я же тебе подсказывала про эту твою юристку, все было правдой?

— Лучше бы ты рассказала всего про одну женщину-призрака, — проворчал Джой, вылезая из-за стола. — И с какими глазами я теперь должен появиться перед Марией?

— А чего она!

— Ты бы для начала меня самого спросила — нравятся мне эти обнимашки или нет?!

— А тебе нравятся?

— Мария — очень щедрая на внимание и помощь женщина, а я… ты с ней так! — Джой задержал пальцы на ручке двери, резко выдохнул и распахнул. Стремительно пересекая приемную, бросил в сторону букета: — Сегодня не вернусь, если что — я на сотовом. До завтра!

Букет что-то невнятно прошелестел в ответ.

Я восхитилась:

— Вот это я понимаю, решительный мужской поступок: взять и сбежать от неприятностей!

— То есть ты натворила, а я из-за тебя должен ей в ножки валиться?! — вскипел Джой. Если учесть, что мы оба говорили его ртом, некоторое внимание окружающих в лифте мы себе обеспечили. Джой растянул губы в улыбке и выскочил в раздвинувшуюся дверь.

— Куда едем? — мирно поинтересовалась я.

— Сегодня уж точно не тебя развлекать! — буркнул Джой. — И — ты не можешь переключиться на мысленную речь? Я не привык выглядеть шизофреником.

— Ну так привыкай!

Джой оскалился, зашипел, и я опять предупредила:

— Я все слышу!

— На это и надеюсь, так что сама привыкай! — злорадно посоветовал Джой, и мы поехали. По дороге все-таки попробовали потренироваться в безмолвном диалоге — получилось. Причем я по-прежнему не могла слышать мысли Джоя, как он боялся, а я надеялась: только если он проговаривал что-то про себя. То есть мы все еще остаемся двумя автономными сущностями в одном теле.

Должна ли я действовать напористей, агрессивней, решительно подавлять ум и дух парня? Каким образом? И что с ним в конце концов случится — полностью исчезнет, растворится, сольется со мной? Или станет безмолвным покорным рабом, которого я буду иногда выпускать погулять на коротком поводке собственного тела?

Я с удивлением поняла, что мне не нравится ни тот ни другой вариант. Но надо отбросить сантименты! Это шанс из возможности с огромными нулями после запятой, который наверняка никогда не выпадет снова. С моей-то «везучестью» в призрачном существовании, да наверняка еще и при жизни, иначе бы я не стала призраком так рано… А тут живой — вот дурак! — добровольно пустил меня в себя, да что там — сам пригласил!

И я его за это должна уничтожить…

— Прекрати! — неожиданно сказал Джой, глядя на свою руку, потирающую левый бок. — Меня сердце не беспокоит, так что нечего за него хвататься!

* * *

Итак, эта мерзавка вчера только сделала вид, что вышла из него! Боялась признаться, что у нее не получается. А может, не боялась, а затаилась специально? Хочет потихоньку овладеть его телом, сделать его по-настоящему одержимым? Джой некоторое время обдумывал такую вероятность, а потом скептически отбросил: даже если это у нее в планах, с ним не так-то легко совладать!

…Угу, а кто сотворил эту глупость с букетом и отповедью Марии? Его строго рациональный ум и несгибаемая воля?

Ну что ж… он просто не знал, что дух все еще внутри, расслабился, теперь-то будет настороже!

А кто будет настороже ночью? Мало ли что она сумеет сотворить с его телом, пока рассудок спит…

До ночи еще надо дожить!

Джою нужно было кое-что захватить из родительской квартиры. Мама, он знал, за городом, а насчет Янки был не уверен: та не брала трубу. Лишь бы не застать ее с парнем. Если сестра и занимается сексом, он ничего не хочет об этом знать.

Но в квартире обнаружился натуральный девичник в полном разгаре.

На всех обозримых горизонтальных поверхностях стояли тарелки с остатками пиццы, чипсами, семечками, конфетами-шоколадками плюс бокалы с пивом, вином или чаем (на любителя, вернее, на любительницу). Четыре эти самые любительницы восседали, возлежали и простецки валялись на диване, в креслах и на ковре перед громадной «плазмой», которую он приобрел для матери и сестры в прошлом году. Смотрели какой-то сериал. Судя по физиономиям актеров и языку, корейский.

— Обожаю Ли Мин Хо![23] — выдохнула одна. — Какая улыбка!

— Лиминхоша, конечно, всем хорош, — услышал Джой свой собственный голос. — Но больно уж смазливый. Вот Со Чжи Соп[24] — самое то!

Увидел обернувшиеся девичьи лица, отвалившуюся челюсть сестры и поспешно захлопнул рот. Но поздно: Янкины подружки просто впали в экстаз. Джой, лучезарно улыбаясь, отступал в свою бывшую комнату под минометным обстрелом вопросов: «Ой, а вы тоже смотрите дорамы?» «А какие больше любите: ромкомы,[25] процедуалы[26] или мистику?» «А у вас есть любимые корейские актрисы?» «А кей-поп[27] вы тоже слушаете?» «Давайте к нам, мы только начали!»

Джой захлопнул дверь и перевел дух.

— Вот кто тебя за язык тянул, а?!

Вернее, его. Совсем запутался!

— Ну что уж, я совсем права голоса не имею? — обиделась Инсон. — Я же люблю дорамы! Как выяснилось… Видишь, даже кое-что про них знаю! Может, правда, посмотрим немножко, ну хоть одну серию, а? Ну что ты так расстроился? Девчонки теперь тебя окончательно заценят!

— Свят-свят-свят, — поспешно открестился Джой. Еще чего не хватает! Конечно, льстило и забавляло, что Янкины подружки еще в школе западали на него, звонили, строили глазки и непрерывно хихикали. Но потом эти самые девицы подросли, обзавелись формами и опытом и стали действовать куда тоньше и одновременно напористей — попробуй отвяжись! Потому при появлении в квартире этакого вот ароматного цветника Джой всегда старался побыстрее ретироваться.

Косясь на дверь, за которой звучал сладкий азиатский ОСТ,[28] он спешно отыскал в шкафу нужные вещи.

— Они что, серьезно собираются в пятничный вечер, чтобы только хором сериал посмотреть?

— У них поди еще и марафон, — мечтательно произнесла девушка-призрак. — Глядят все серии подряд! Весь вечер и всю ночь!

— Странные вы какие-то… — пробормотал Джой, тихонько, вдоль стеночки проскальзывая мимо домашнего кинозала. Бдительная Янка все же настигла его в прихожей. Уперев руки в боки, задумчиво наблюдала за процессом обувания. Выпрямившись, брат встретил ее недоверчивый взгляд, сказал бодро: — Ну, пока!

— Оппа, что с тобой творится? — спросила сестра без обиняков.

— А что такое? — Что ее насторожило? Произнес он хоть и не свои слова, но все же своим обычным голосом, а не потусторонним вибрирующим, как одержимый дьяволом из любимой Янкой мистики.

— Ты же всегда говорил: аниме и дорамы — это чушь собачья!

— Ну не все аниме, — возразил он ради справедливости. — Вот Миязаки[29] — вполне себе достойная классика. Главное — односерийная!

— …а теперь корейских актеров просто без запинки выпаливаешь!

— Да вот… выучил.

— И где это? — спросила Янка так, словно подозревала его по крайней мере в тайном гомосексуализме.

— Одна знакомая девушка любит дорамы, вот и просветила, — и ведь не соврал ни разу!

— О! — Янка обрадовалась. — Правда, что ли?! Наконец-то ты себе нормальную девчонку нашел! — Да уж, Инсон нормальностью просто фонтанирует! — Познакомишь? Погоди, я тебе сейчас диск принесу, у меня там самые любимые, поглядите вместе!

— Да не на…

— Да-а-а! — завопила Инсон в его голове. Джой поморщился — кто сказал, что от мыслей нельзя оглохнуть? Пусть и чужих? — и переминался на месте, пока Янка не притащила ему диск (разумеется, перламутровый розовый!) и не вручила с напутственным:

— Потом расскажешь, что вам из этого понравилось!

— Всенепременно, — промямлил Джой. — Пока.

Закрыв дверь, предупредил сразу и строго:

— Даже и не мечтай!

— Ладно, — не растерялась Инсон, — ты, главное, на ночь телевизор включи, а сам спи-отдыхай, я и без тебя посмотрю! Могу даже краткое содержание пересказать, чтобы ты потом отчитался!

Еще задолго до Чертова Кольца, то есть перекрестка улицы Строителей и Весенней, Джой велел подсаженной в него девушке не отвлекать его болтовней и уж тем более не лезть в управление машиной. Сложная развязка пользовалась заслуженной дурной славой — что ни день, то крупные аварии. Да еще только что прошел мощный дождь, ливневка традиционно не справлялась, вместо дорожного покрытия — сплошной поток; несущиеся автомобили по-братски обменивались широкими веерами грязных брызг, в боковые зеркала ни черта не видно…

Чудом, в сантиметр, разминувшись с очередным козлом, то есть лихачом, Джой съехал на обочину — чтобы перевести дух и не начать громогласно материться на всех ему известных языках. Впрочем, последнее Инсон сделала за него. Слушая ее возмущенные вопли в своей голове, Джой понемногу успокоился и даже развеселился — некоторые ругательства были по-женски неожиданными. Вылез с тряпкой протереть стекла и зеркала от воды и грязи. Кинул взгляд на Кольцо и удивленно хмыкнул:

— И кой черт его туда занес?

По круглому цветочному газону Кольца под прожекторами метался какой-то старик и, грозя пальцем, орал неслышное проезжающим мимо машинам. Ладно — кой занес, но как он туда вообще добрался? Движение сплошным потоком. Разве что забрел ночью пьяным, проснулся, а выбраться не может. Прямо хоть гаишников или спасателей вызывай!

— Ты это про кого? — спросила Инсон его губами, в очередной раз забыв, что должна разговаривать с ним исключительно мысленно. Джой ткнул рукой с тряпкой.

— Да вон, смотри, дедок сумасшедший по Кольцу бегает!

Пауза.

— Ты видишь старика?

— Да. А ты что, нет? Вон же он!

— Это плохо, — произнесла Инсон. — Это очень плохо.

— Что плохо?

— Ты не должен его видеть.

— Почему?

— Потому что это призрак.

* * *

В таком большом городе, где каждый день умирает куча народу, призраков должно быть немало. И свеженьких, в смысле недавних. И, раз у Северокаменска такая долгая и бурная биография, еще и исторических. Просто я была слишком занята установлением контакта с Джоем, а потом еще и с его телом и даже не вспоминала о возможном близком существовании себе подобных. Хотя вполне логично было разыскать кого-то и попросить передать весточку господину Чжою. Но когда это у меня вовремя подключалась логика?

И вот призраки напомнили о себе сами. Я смотрела на старика с Чертова Кольца со смешанными чувствами. С одной стороны, понимающий тебя до конца собрат, да еще буквально готовый вестник; с другой стороны, я за несколько дней так глубоко погрузилась в мир живых, даже проникла в одного из них, что чувствовала отчуждение, даже раздражение — и зачем мне напомнили о моей истинной природе?

И вообще, с чего вдруг Джой его увидел? Раньше, в смысле до меня, он ведь не проявлял никаких способностей медиума. Неужели наш гибрид-тандем выдал такой неожиданный результат?

А призрачный старик внезапно перестал метаться внутри Чертова Кольца и застыл, глядя в нашу сторону; похоже, тоже меня засек. Мы глядели друг на друга, и расстояния между нами просто не стало — ни дороги, ни машин, ни людей — одни придвинувшиеся вплотную водянистые огромные круглые глаза. Джой отпрянул с невнятным возгласом. Я ощутила его оторопь и испуг как свои. Сердце колотится, дыхание частое, мышцы напряжены: то ли бить, то ли бежать…

— Ну и ну! — сказал старик и, раскрыв рот с наполовину отсутствующими зубами — явственно почудились разящие от него вонь и перегар, — расхохотался: — А ты, девка, не промах! Оседлала парня и погоняешь, хе!

Джой подсобрался — стало стыдно за свой испуг. Переложил стиснутую тряпку из одной руки в другую и нагнулся, рассматривая низенького призрака. Обрюзгшее лицо пьяницы с мясистым носом, седые сальные пряди оторачивают загорелую лысину. Трикошки с пузырями на коленях, клетчатая рубашка наполовину в них заправлена, пуговицы на волосатом пузе отсутствуют. Шлёпок на правой ноге, левая босая. Классический алкоголик — только без бутылки. Интересно, в призрачном состоянии он тоже мается от невозможности выпить?

— И че пялишься? — спросил старик у Джоя. Вернее, у меня. Если честно, Джоя он вообще в расчет не брал — есть я, и есть тело, которое я заняла. — Что, мертвяка никогда не видела?

Я быстро предупредила Джоя:

— Давай я с ним сама поговорю, хорошо?

Старик ухватился грязными пальцами за лацкан нашего пиджака, пощупал, подергал — парень сцепил за спиной руки, чтобы не начать отталкивать его. Во-первых, бесполезно, во-вторых, алкашное привидение все одно не причинит ему никакого вреда. Призрак протянул уважительно:

— Вещички-то хорошие, правильное тело выбрала! Мож, строим тогда? Какой-нибудь «Мартель» там или «Бурбон Наполеон», хе? Подайте бедному на опохмелку-у-у…

— Ну так и шел бы тогда к винному магазину, чего ты там-то ошиваешься? — кивнула я на Кольцо.

Старик ощерился:

— Ну не-ет! Я теперь отсюда ни ногой! Сбила меня какая-то падла и уехала! Прямо туточки, на перекрестке. Ну сбили и сбили — может, и давно пора было, че уж… Но знаешь, как меня похоронили, знаешь?! — Он вновь дернул Джоя за лацканы пиджака, приподнялся на носки и выдохнул нам в лицо: — В бе-зы-мян-ной! Будто безродный я и бесфамильный. Не захотели деточки из морга забирать отца родного. Думаешь, уютно там лежать? Там таких, как я, до хрена, и все жалуются, жалуются, ноют! Вот вышел я и пошел сюда обратно, чтобы жизнь им, — он кивнул на ревущий и сигналящий поток, — медом не казалась! Вон, раздухарился, несется! А я вот так вот, — старик щелкнул пальцами, — и гляди, че!

Визг тормозов, вопль сигнала, хлопок, треск — и непрерывно движущееся Кольцо стало вертеться медленней и медленней, пока и вовсе не застопорилось. Автомобильная река столкнулась с запрудой, к которой все прибивало и прибивало бревна-машины — и встала намертво. Старик сказал с гордостью:

— Видала? Теперь это часа на два, не меньше, пойду повеселюсь, хе! — и пошел, забыв про нас, прямо сквозь автомобильный затор, пришлепывая единственным тапком.

— Где он второй-то потерял? — машинально спросила я, провожая его взглядом.

— Ну, знаешь, потерявши жизнь, по башмаку не плачут! Погоди… так что… значит, это он всему виной? — Джой ткнул пальцем в аварию, надолго сковавшую одну из главных магистралей города. — Из-за него здесь так часто ДТП случаются?

— Он навий, — пояснила я. Джой не понял, и я подкорректировала объяснение: — Ну или, по-корейски, вонгви. Человек, насильно потерявший жизнь и теперь желающий отомстить. Вот только непонятно, отчего он злится больше: что сбивший его остался безнаказанным или что его захоронили как безымянного?

— То есть в авариях на Чертовом Кольце виновато привидение, — зачарованно повторил Джой. Его рациональный мир звучно трещал по швам: сначала явилась я, теперь вот призрак-террорист…

Я пожала плечами.

— Ну да. Если призрак злится достаточно сильно и сам по себе силен, он много чего может натворить. Может заставить нажать на газ вместо тормоза, застить обзор, внушить водителю гнев или нетерпение, подсказать повернуть не в ту сторону… Ну что, поехали?

Джой постоял еще, вглядываясь в старика, ловко скакавшего по крышам скучившихся машин — призрак останавливался, наклонялся, чтобы расслышать слова водителей и пассажиров, и довольно ухмылялся. Где-то завыла сирена «Скорой помощи», и Джой очнулся.

— Поехали.

Первым делом в машине он стянул пиджак и брезгливо бросил на заднее сиденье. «Прямо хоть сразу в химчистку сдавай!» Мы проехали пару сотен метров, как Джой опять затормозил. Вылез из машины и крикнул:

— Как вас звать?

Призрак, естественно, не ответил, и Джой приказал мне нетерпеливо:

— Давай спроси его! Только полное ФИО!

— Ой! — воскликнула я, виртуально потирая виртуальную же спину: он умудрился каким-то образом мысленно подтолкнуть меня. Навострился управлять мной не хуже меня самой — им! — Ты чего пихаешься, не мог вежливо попросить?! Эй, уважаемый! Как вас звать-величать?

— Владимир Иваныч я! Сергушев! — проорал в ответ призрак. — А тебя как кличут, коза?

— Инсон…

— Инка? Ну бывай здорова, Инка! Навещай старика, повеселимся! Да, не езди ты больше через мое Кольцо, не дай бог, это тело повредишь!

— Да уж, — проворчал Джой, снова усаживаясь в машину. — Это тело мне как-то тоже еще не надоело…

— А зачем тебе знать, как его зовут?

Джой избыточно аккуратно повернул — по свежей памяти заботился о нашем общем теле. Мимо, оглушительно и оскорбительно сигналя, промчался очередной торопящийся. Еще и палец соответствующий показал. Джой проводил этот палец индифферентным взглядом. Спросил:

— Этот Иваныч зол, так?

— Так.

— Засел на Чертовом Кольце и лупит всех подряд, так?

— Так.

— То есть из-за одного недовольного призрака страдают невинные люди?

— Ну. Ты это уже говорил, что дальше-то? — спросила я, уже догадываясь — что.

— Надо его как-то упокоить, — без тени сомнений отозвался Джой.

— КАК?!

Я совершенно не предполагала, что на пару с собственным одержимым буду заниматься разрешением прижизненных проблем и посмертным упокоением призраков. Мне бы, наоборот, сейчас держаться от них подальше — чтобы весть обо мне не пронеслась по всему потустороннему миру. А то придется еще проводить курсы повышения квалификации на тему «Как успешно овладеть человеческим телом и духом»!

Кто же знал, что наш «ленивый» Джой обладает чересчур активной гражданской позицией и возьмется распутывать связанное с призраком злополучное Чертово Кольцо! На попытку его отговорить я получила практически мысленную затрещину: блин, да кто же из нас тут кого одерживает?! Джой сказал холодно:

— Я знаю, каково это. Не хочешь помогать — по крайней мере не мешай!

И лишь глухо молчал на все мои вопросы. Когда, сдавшись, я проскулила жалобно: «Да ладно, не злись, Джойчик, давай работать вместе! Что ты собираешься предпринять?» — отозвался как ни в чем не бывало. Паразит уже хорошо изучил мой характер и главное мое достоинство — любопытство! Оно же и главный недостаток.

— Гляди, у нашего Иваныча имеются две основные обиды…

— …не считая того, что при жизни он так и не попробовал «Мартеля»! — вставила я.

— …да. Первое — сбивший его. Мы можем узнать — а вдруг водитель потом явился с повинной…

— А такое бывает?

Джой провожал взглядом вышагивающих по переходу длинноногих девиц в мини. Ножки у них были что надо — ровные, загорелые, гладкие. На такие хочется не только любоваться, но и немедленно погладить… Э-э-э, это чьи желания? Уж явно не мои!

— Бывает. У всех же разная реакция. Может, он очень испугался, а потом пришел в себя и вернулся на место ДТП. Или его нашли, все-таки на Кольце камеры имеются. Вторая обида — бросившие дети. Понятно, что такой отец никому не в радость, но вдруг они в конце концов спохватились и подали в розыск?

— Джой, да ты, я погляжу, еще не утратил веру в человечество! — скептически заметила я. — Поди еще и перекрестились, когда папаша-алкоголик домой не вернулся!

Джой не согласился:

— Не скажи! Как ни злишься на непутевого родственника, а все равно жалко. Так что, если дети его официально разыскивали, имеется зарегистрированное заявление, и мы сможем узнать имена и координаты.

— Есть неопознанный труп, есть заявление родственников — и что? Ведь все равно захоронили в безымянной могиле!

— А то! — лаконично отозвался Джой. — Это ты, похоже, веришь в безграничные возможности следственных органов! А что они часто не могут свести концы с концами…

— А ты типа можешь и им поможешь!

— Конечно, — без тени сомнений подтвердил Джой.

* * *

Долго ли коротко ли…

Но к позднему вечеру он стоял перед квартирой родственников мстительного деда. Разглядывал дверь — дверь как дверь. Обычная. Не крутая, но и не бомжатская.

— Ну и что стоим, кого ждем? — пробурчала Инсон.

Да и впрямь, жди не жди — ничего не изменишь. Джой коротко вздохнул и нажал на кнопку звонка.

Домой они ехали молча. Джой — утомленный бесконечным сидением в присутственных коридорах, уговариванием должностных лиц уделить им внимание и выдать ма-аленькую такую информацию. Где уговорить не удавалось, приходилось сидеть уже на мобильном, обзванивая знакомых, чтобы те, в свою очередь, позвонили своим, а следующие опять все тем же должностным лицам — вот такой вот телефонный круговорот в природе…

Почему молчала Инсон, он не знал — может, тоже устала. Выглядело это так, будто призрачная девушка свернулась в нем кошачьим клубком и не подавала никаких признаков жизни… то есть реплик.

Не спрашивая ее, Джой свернул к Чертову Кольцу. Остановил машину как можно ближе и попытался разглядеть под слепящими светильниками безумного призрака. Кажется, старик на время удовлетворился количеством и качеством устроенных за день аварий — рядом не наблюдалось машин разной степени повреждения.

— Эй, — сказал Джой негромко. — Я знаю, ты меня слышишь! Они тебя искали. Твоя дочь Аня искала тебя. Ты причинил ей много неприятностей и хлопот, но сегодня она говорила не о них. Вспоминала, как ты учил ее ездить на велосипеде. Как катал на плечах по квартире. Как ездил с ней на электричке в лес и обучал распознавать голоса птиц. Как не ложился спать, когда она задерживалась допоздна. Они не забыли тебя. Не бросили. Успокойся. Несмотря ни на что, они все еще помнят и любят тебя. Возвращайся.

Он подождал. Старик молчал. Молчала Инсон, не делая попытки вступить в разговор, чтобы помочь тому или другому. Джой пожал плечами, сказал:

— Ты услышал, — и сел в машину.

Джой уже умывался дома, когда Инсон наконец заговорила:

— Хотела бы и я, чтобы обо мне кто-то плакал…

Джой поднял голову и поглядел на свое отражение.

— Может, кто-то в этом мире плачет и о тебе. Если ты ничего не помнишь, это не значит, что не помнят тебя.

Джой спал и видел сон. Снился ему классический английский кабинет-библиотека, в окна которого заглядывала цветущая вишня. Он знал, что бывал здесь: может, во сне, который, по словам Инсон, поутру забывается. Джой все еще с интересом оглядывался, когда в кресле за столом внезапно появился старик. Как оно и бывает во сне, Джой нисколько не удивился и не испугался.

Они уставились друг на друга. Плотно сжатые губы старика растянулись в усмешке.

— Ну вот наконец и свиделись… правнук.

Джой снова не удивился. Чему тут удивляться? Во-первых, это сон. Во-вторых, если чун сиджо не смог проявиться в его квартире в виде призрака, он просто пришел к нему в сновидении. Упертый предок, стоит поучиться!

— Доброй ночи… — Джой задел взглядом светлое небо в окне и поправился: — Доброго времени суток, почтенный предок! Как ваше драгоценное здоровье?

Старик улыбнулся уже заметнее:

— Сам понимаешь, больная печень меня здесь уже не беспокоит! Но я рад, что ты пытаешься быть вежливым, парень. Видимо, мои непутевые отпрыски все-таки тебя чему-то научили.

Джой подавил вопрос, насколько «путевым» был в свое время сам прапра- и прочий дед (слухи в семье ходили разнообразные), — ни к чему тратить золотое время связи-сна на выяснения отношений и выставление оценок родственникам за их примерное и не слишком поведение.

— Вы прислали мне вестницу, — вежливо продолжил он, — но в связи с отсутствием коннекта… то есть потому что Инсон не смогла вернуться к вам за основным блоком сообщения…

Прадед неожиданно закашлялся. О, у призраков имеется и такая физиологическая реакция? Но приглядевшись, Джой понял, что господин Чжой — кстати, надо в отцовских записях уточнить его полное имя — вовсе не кашляет, а смеется. Если даже не неприлично хихикает, поднеся к губам кружевной платочек (да дед у нас франт!).

— Хм, — промолвил он, навеселившись вволю. — Было забавно наблюдать, как ты запихиваешь ее в этот новомодный… прибор, чтобы вызволить из квартиры. Но я был уверен, что ты или Инсон — или вы вдвоем — обязательно что-нибудь придумаете!

Джой вглядывался в предка со все большим подозрением.

— То есть вы все время наблюдали и… Слушайте, а не вы ли сами устроили, чтобы Инсон не могла никуда уйти?

Старик спокойно кивнул.

— Но зачем?!

Предок пристукнул тростью.

— Да затем, чтобы стало ясно, найдете ли вы общий язык, сработаетесь ли в одной команде! Иначе как решиться доверить вам столь важное поручение?

— А. Ну и как, с вашей точки зрения, сработались?

— Вполне.

— А я-то недоумевал, почему ко мне прислали такое недотепистое привидение… Кстати, почему именно Инсон? У вас ведь наверняка на посылках имеются более опытные и умелые призраки? И что вы знаете о ней самой? Ну, то есть о ее досмертной жизни?

Глаза старика — словно обкатанные водой черные камни. Такие же блестящие и невыразительные.

— Что именно тебя интересует?

— Кто она такая, когда умерла, отчего умерла. Почему ничего не помнит, наконец?

Предок помолчал, прикрыв веки. Кажется, что-то прикидывал. Выдал:

— Всему свое время!

— А почему не сейчас? — спросил Джой с досадой.

Прадед еле заметно усмехнулся.

— А то бы что? Ты бы немедля кинулся упокаивать ее дух, как того мелкого пакостника, что устраивал катастрофы с вашими… локомобилями?

— Ну я бы не назвал его мелким, — пробормотал Джой, — столько машин из-за него побилось… То есть вы и за этим наблюдали?

— Наблюдал. И надо сказать, сработано неплохо. Я подумаю, как использовать тебя для следующих поручений.

Вероятно, нужно радоваться похвале — ведь, по рассказам Инсон, прадед редко снисходит до доброго слова — но то, что старик собирается организовать какой-то широкомасштабный бизнес-проект, связывающий тот и этот мир, используя его, Джоя, на побегушках, как-то не вдохновляет. Ладно, когда дойдет до дела, тогда и будем торговаться и увиливать.

— Так что там все-таки с Инсон?

— Все, что тебе надо знать в данное время, — она отличается от остальных.

— Чем?

— Я сказал достаточно для первого раза!

— Вовсе нет.

Джой его провоцировал, но старик, против ожидания, не рассердился. Похлопал по трости рукой в перчатке. Проворчал:

— Ну еще и то, что я питаю к ней некоторую слабость. Только, будь любезен, ей об этом не рассказывай!

Джой рассмеялся.

— Поздно! Она уже услышала.

Господин Чжой даже огляделся.

— Не понимаю тебя?

— Она во мне. Вы разве не видите?

Руки стиснули трость, губы сжались до такой степени, что превратились в белую нитку. Старик подался вперед, глаза его впились в лицо Джоя. Резкий звон — что твой колокол — ударившего в пол наконечника трости слился с воплем:

— ТЫ ПОСМЕЛА ВОЙТИ В МОЕГО ВНУКА?! УБИРАЙСЯ ВОН!

Лицо его внезапно придвинулось вплотную, выросло и из лица корейца почтенных годов превратилось в голый оскаленный череп — из глазниц били черные ослепительные лучи.

— НЕМЕДЛЕННО!

Джой отпрянул от этого черепа и вопля, опрокинулся вместе со стулом, замахал руками, отчаянно пытаясь за что-то ухватиться…

И очутился-очнулся на своей кровати, судорожно вцепившись в скомканную простыню.

— Ох ты ж, м-мать… — выдохнул Джой. Сердце бешено колотилось. Если такими будут и последующие сны, он категорически отказывается их видеть! И не сметь больше являться! Ни снам, ни призракам! Все слышали?!

Мокрый от пота, он сел и машинально протер глаза: и что он собирается разглядывать в темноте? Компанию столпившихся вокруг его постели привидений? Пошлепал на кухню. Выпил воды из холодильника, сказал, прислонив ледяную бутылку к груди:

— Инсон, ты это видела?!

Инсон молчала. Спит, что ли? Или испугалась? А видела ли она тот же сон? Мысли же она его не читает. Пока еще. Как уверяет. Джой потянулся внутри себя к тому, что называл «зоной Инсон», и ощутил пустое место — как дупло от недавно удаленного зуба. Ого!

Огляделся, смутно ожидая увидеть невдалеке бледную перепуганную тень призрачной девушки.

— Ну ничего себе тебя предок своим воплем вышиб! Инсон, ты где?

Может, ее выкинуло сразу в иной мир? С чувством мощного дежавю (не этим ли он занимается уже несколько дней и ночей?) Джой прошелся по квартире, заглядывая во все отражающие поверхности. С громким стуком водрузил зеркало Инсон на тумбочку. Вообще это нормально, разыскивать пропавшее привидение?

…Конечно-конечно, нормально, согласится добрый дядя психиатр, подкрадываясь со шприцем галоперидола…

— Инсон! — громыхнул Джой и сам услышал в своем голосе отзвуки грозных нот прадеда. — А ну, явись немедленно! Не выделывайся!

…А еще на него примерят смирительную рубаху какого-нибудь бодрого оптимистичненького цвета…

Но зато Инсон явилась. Сложив на груди руки, Джой терпеливо наблюдал, как в зеркале возникает белая точка, растет, приближается, пусть и медленно, неохотно, заплетая ногу за ногу, понемногу превращаясь в женский силуэт. Инсон мотылялась от одного края зеркала к другому, еще и оборачивалась на ходу, как бы раздумывая — не повернуть ли ей обратно.

— Цып-цып, — сказал ей Джой мрачно. — Мне что, тебя до утра ждать?

Понурое лицо Инсон, завешенное волной волос, наконец полностью заняло зеркало. Она молчала. Джой произнес со всей возможной ласковостью:

— Да не расстраивайся ты так! Расскажем деду, что ты не нарочно во мне застряла. Позлится и перестанет.

Инсон помотала головой: волосы взметнулись и вновь упали. Джой чуть автоматически не протянул руку — отвести их с лица.

— Не перестанет, — сказала так тихо, что он еле расслышал. — Он знает.

— Что знает?

— Что я в тебе вовсе не застревала, что это я специально… Прости меня, Джой!

* * *

Это «прости» я повторяла раз за разом, хотя сама не представляла, как такое можно простить. Твердила до тех пор, пока Джой не сказал мне заткнуться. Это была его вторая фраза. Первой — после того как он выслушал мое признание — было:

— Понятно.

Он встал и ушел в ванную. Я честно слонялась под запертой дверью, повторяя на все лады свое «прости». Потом занималась тем же самым на кухне — пока Джой, варивший неизменный утренний кофе, не бросил в раковину громко звякнувшую ложку:

— Я прошу тебя, Инсон: заткнись!

Я умолкла. Глядела в его широкую спину. Раз Джой не притащил на кухню «мое» зеркало, значит, видеть он меня не желает, и нет смысла отражаться ни в каких поверхностях.

Джой неожиданно обернулся с кружкой в руке. Сказал спокойно:

— Я понимаю тебя.

— …Правда?

— Наверняка это очень заманчиво: вновь стать живым в живом теле. Подвернись мне такая возможность и такой же дурак, как я, я бы тоже от нее не отказался. Так что перестань извиняться, Инсон. Я все понимаю.

И повернувшись, аккуратно поставил чашку в раковину.

Я глядела на него — такого выдержанного, уверенного, справедливого… Понимающего. Злость взмывала во мне темной волной.

— Ты понимаешь… Ты?!

Джой поднял брови на мой неприятно взвившийся голос. Сложил руки на груди, всем своим утомленно-снисходительным видом показывая, что готов выслушать и вновь меня понять. Это меня только подстегнуло. Я рванулась к нему.

— Значит, хорошо понимаешь?! А давай запрем тебя в темной комнате без малейшего звука, ветерка и света? Через сколько времени ты сойдешь с ума?! Через сколько часов любым способом будешь прорываться наружу?!

— Но ведь вы же… — начал Джой, но дернул ртом и умолк.

— Да! — крикнула я ему лицо. — Да, мы мертвые! НУ И ЧТО?!

Сжав плотно губы, Джой глядел так, что показалось, что он действительно видит меня — глаза в глаза. Но парень опустил и без того низкие веки. Постоял, глядя в пол, сказал обыденно:

— Пора на работу.

Оттолкнулся от кухонной тумбы и шагнул вперед — не посторонись я машинально, прошел бы сквозь меня. Хотя, конечно, он все равно бы ничего не заметил — не почувствовал… Сказал, разглядывая связку ключей на ладони:

— Остаешься дома или со мной идешь? Как я понимаю, теперь мобильник тебе без надобности?

И не дожидаясь ответа, повернулся и закрыл за собой дверь. Так бы по ней и саданула!

Можно было, конечно, остаться — я ведь не обязана бесконечно просить у него прощения, да и вообще постоянно общаться с младшим Чжоем! Я помедлила на пороге, собираясь с духом… опять игра слов! А вдруг снова не смогу выйти из квартиры?

Входную дверь я миновала, даже не заметив. Как и уже закрывшиеся двери лифта. В машине устроилась рядом с Джоем. Поморщилась, когда он кинул свою борсетку буквально мне на колени. Ну то есть сквозь. Хотя, конечно, он не в курсе, что я пошла за ним и что это мне никак не повредит… Но все равно очень невежливо!

Под включенную музыку и полное молчание мы добрались до работы. Рассеянно поздоровавшись с затаившейся за своим столом секретаршей (нашего букета сегодня не обнаружилось — то ли утащен домой, то ли выброшен с досады), Джой пересек приемную, взялся за ручку двери, помедлил и обернулся:

— Да, Мария, насчет вчерашнего…

Женщина поднялась. Вытянула руки по швам и начала, похоже, домашнюю заготовку:

— Знаешь, Джой, вчера ты сказал чистую правду!

— Погоди, — сказал парень, направляясь к ней.

— Я думала весь вечер и полночи — ты совершенно прав! Я действительно не всегда соблюдаю нужную дистанцию между начальником и подчиненным!

— Мария, я…

— И хотя мне, — секретарша прерывисто вздохнула; и без того влажные ее глаза заблестели, — было очень обидно, ты имел полное право сказать все то, что сказал! Впредь я постараюсь не выходить за рамки делового общения… и-и-и буду держать свои руки при себе!

Склонив голову, Джой некоторое время смотрел на невысокую, шмыгающую носом женщину. Кивнул задумчиво:

— Да, конечно. Поэтому теперь буду обнимать тебя я.

И сделав шаг, обхватил ее за плечи. Мария от неожиданности издала странный звук — нечто среднее между фырканьем и всхлипом. Замерла в его руках, потом обняла ответно, похлопала по спине и даже влажно чмокнула, куда дотянулась — то есть в район подбородка. Когда Джой ее отпустил, женщина вытерла мокрые глаза и проворчала:

— И вообще, где бы я еще могла полапать молодого парня?!

* * *

А ведь он лишь хотел показать, что не сердится, что может понять и оправдать ее, — и за это получил по полной! Нет, женщина всегда остается женщиной, даже если она мертвая женщина! Видимо, следовало наорать, выпороть и поставить в угол. Так, что ли?

Он даже не уверен, поехала ли Инсон с ним на работу. Если да, то она упорно молчала, а Джой счел ниже своего достоинства вопрошать о том окружающее пространство. А когда ему все-таки захотелось это сделать, включил на полную громкость хип-хоп. Интересно, умеют привидения регулировать громкость музыки путем затыкания собственных ушей? Джой мелочно понадеялся, что нет. Да и вообще, какое ему дело, рядом ли призрачная девица или дуется неизвестно за что где-нибудь в уголке!

С Марией Джой помирился, но было ему по-прежнему иррационально стыдно за слова, которые он — вернее, Инсон в его теле — наговорил вчера бесценному секретарю. Придется еще долгое время из кожи вон лезть, чтобы загладить обиду.

Джой остановил машину чуть поодаль от Чертова Кольца. Никакой аварии, несмотря на плотное движение, сегодня не наблюдалось. Джой побарабанил пальцами по рулю, безуспешно вглядываясь: толку-то, если призрачного зрения Инсон он теперь лишен! Спросил воздух:

— Он еще там?

И умолк. Ждал, зная, что ни за что не повторит вопроса, как бы ему ни было любопытно, удалось ли упокоить мстительный дух старика. Текли минуты, в машине царило молчание. Джой дернул ртом и протянул руку к ключу зажигания.

— Да, — тихо прошелестело рядом.

Он одновременно испытал облегчение — Инсон здесь и ответила ему! — и разочарование: значит, ничего у них с этим Сергушевым не вышло.

— И что он делает? Опять Кольцо заколдовывает?

— В данный момент идет к нам.

Джой вспомнил внешность вонгви: ну, в принципе, и расстраиваться не стоит, что не увидит его лишний раз!

— И? — спросил он, потому что Инсон молчала.

— Мы разговариваем, не мешай! — раздраженно отозвалась призрачная девица.

Джой вновь забарабанил пальцами, но удержался от предложения включить в беседу и его. Живым — живое, призракам — призраково. Справедливо ведь…

Не жалеть же теперь об утерянных способностях, которые давал подсаженный в него дух!

* * *

Я смотрела, как, бодро шлепая единственным «сланцем», к нам идет Иваныч. Топает, не замечая ни проезжающих сквозь него машин (я каждый раз нервно вздрагивала), ни проходящих насквозь людей.

— Инка! — заорал он издалека, интенсивно размахивая рукой. — Че, девка-черт, пришла старика навестить?

— Да, — сказала я, невольно улыбаясь: такой он был сегодня забавный и задорный; дружелюбный и жизнерадостный пьянчужка. Аж светится. — Как у вас дела?

— Ничо дела! Дочка моя приходила, представляешь? С внуком! Не видел его год — вытянулся хлопец мне под подбородок! Мужик растет! Нюрка цветы принесла. Плачет вся: «А мы тебя, папка, обыскались! Мол, как же ты так не уберегся!» Обещала добиться, чтоб меня экс-гу-ми-рова-ли! Поняла? Это чтоб меня, значит, выкопали, а потом отдельно похоронили. Вот! И памятник! Инка, поняла?! Памятник у меня будет мраморный!

— Поздравляю.

— Что, завидно?! — азартно вопросил старик. — Вот у тебя какой на могиле стоит?

— Да я вообще не знаю, где моя могила, — пробормотала я.

Иваныч немедленно преисполнился сочувствия.

— Ух ты ж, как тебе не повезло-то! Ну ничо, Инка, будет и на твоей улице праздник! Отыщут и тебя твои родные, значит! Точно говорю!

Я невольно посмотрела на Джоя, выжидательно барабанящего пальцами по рулю. Да. Если и на меня найдется такой вот неравнодушный парень… Может, и мне устроить ограниченный апокалипсис в каком-нибудь районе города?

— Ну ладно, — озаботился Иваныч. — Пошел я. Надо за внуком присмотреть. Курить начал, зараза! Пойду погоняю. Бывай, девка-черт! Заглядывай, если че!

И деловито пошлепал от нас прочь. Да уж, внуку-куряке нелегко придется: у дедушки-то талант! Я глядела ему вслед. Не то чтобы я завидовала, что Иваныч наконец упокоится, — мне еще не надоело жить даже в моем призрачном обличье. Но сейчас он при деле, да еще уверен, пусть и в посмертной любви и нужности своим родным…

— У него все в порядке, — сказала я сдерживающему нетерпение Джою. — Дочка с внуком приходили на место ДТП, обещали перезахоронить.

Джой кивнул и завел машину. Я добавила:

— Сказал передать тебе большое спасибо.

Это я соврала — но ведь видно же, как Иваныч доволен. И Джой — тоже. Хотя и сказал только:

— Значит, аварий больше не будет.

Мы ехали домой по-прежнему в молчании, но уже не в утреннем, полном невысказанных звенящих слов и обвинений, — просто как уставшие от плотного общения люди. Я глядела на Джоя. Хорошо, что мое призрачное состояние позволяет рассматривать людей вдоволь, не рискуя вызвать при этом смущение, негодование или нездоровый интерес типа «а что ты на меня так уставилась?». Парень смотрел вперед, изредка по сторонам. По его лицу скользили полосы света фонарей и разноцветных витрин, причудливо раскрашивая четкий профиль, привычно сжатый рот, выступающий подбородок, косой разрез глаза под изломом черной брови. Джой потер пальцем нижнюю губу, вновь поглядел в боковое зеркало. И сказал:

— Инсон, хватит на меня пялиться!

* * *

Засыпая, Джой слышал довольное мурлыканье кота. Значит, призрак все еще рядом.

…А предок пошел по проторенной дорожке: снова явился во сне. Все тот же английский кабинет, все те же цветущие вишни, нахально сующие ветки в окно… а вообще пейзаж когда-нибудь меняется? Или это любимые прадедовские «обои»?

Но сегодня в комнате их было трое.

Призрачная девушка сидела по правую руку Джоя. Он видел ее краем глаза (русые прямые волосы до плеч, любопытный глаз из-под нависшей на лицо пряди, улыбчивые губы), но, когда поворачивал голову, обнаруживал лишь бледную прозрачную тень — чуть плотнее струящегося горячего воздуха.

Зато прадед поражал своей вещественностью. Он сидел за столом напротив, сложив руки на набалдашнике трости, и взирал на них из-под нависших век. Не глаза — щели-прицелы. Не только провинившейся Инсон, но и правнуку стало неуютно.

Тонкие губы старика разомкнулись. Звучный голос отозвался в теле Джоя натуральной вибрацией.

— Ну и как? Разобрались?

— Более-менее, — сдержанно отозвался Джой. Черта с два он даст себя запугать. Тем более призраку. Тем более неизвестному: а вдруг тот вообще не чун сиджо, а какой-нибудь самозванец? Где его верительные грамоты, то есть документы?

Джой еще обдумывал, как поделикатнее, чтобы не обидеть предполагаемого предка, попросить предъявить их, а старик обратился уже к Инсон:

— А с тобой, агасши, будет отдельный разговор — когда вернешься!

— Да, господин Чжой, — пробормотала Инсон. Краем глаза Джой видел, что та ссутулилась, наклонила голову, пряча лицо за крылом волос. Хм. А как можно наказать бессмертный дух? Чем устрашить? Похоже, Инсон знает, чего бояться…

Прадед окинул обоих орлиным взглядом.

— Мне все равно, какие разногласия и трения между вами существуют. Теперь вы работаете в одной команде над общей целью и…

Джой неожиданно развеселился: предок и впрямь при жизни был начальником! Текст один в один с речью самого Джоя, обращенной к руководителям конфликтующих организаций-смежников. Правда, в конце он всегда задает вопрос — смогут ли те преодолеть противоречия и работать в одной команде. Для прадеда таких демократических допущений просто не существует: все должны делать именно то, что он делать велел.

А сейчас он велел:

— Вы должны отыскать для меня…

Джой открыл глаза оттого, что лицо его обдувал прохладный ветерок. Попытался натянуть на голову одеяло и поспать еще, но над ухом пропели:

— Джойчи-ик, встава-ай!..

Он перевернулся на живот. Пробормотал в подушку:

— Отвяжись, Инсон, а? Сегодня воскресенье, совесть имей, дай поспать!

Привидение возмутилось:

— Какой спать? Какая совесть? Надо дело делать! Поручение выполнять!

И тут он вспомнил сон, беседу с прадедом и сел на кровати, осоловело глядя перед собой. Ни сна тебе ни покоя, ни выходных ни проходных… Да еще привидение работает надсмотрщиком! Кажется, и не ветер то дул, а Инсон его по щекам отшлепала! Своими невесомыми призрачными лапками. Джой тоскливо зевнул и потащился в ванную.

Призрачная девушка крутилась рядом, непрерывно рассуждая:

— Я-то думала, мы с тобой пойдем в какое-нибудь указанное тайное место и будем копать…

— Будем, — саркастически повторил Джой.

— …А тут надо какую-то тетку найти, о которой ничего не известно, кроме фамилии, приблизительного возраста и того, что она как-то связана с медучреждением! Тебе не кажется, что господин Чжой нам с тобой голову морочит? Может…

— Слушай, выйди уже отсюда! — прервал ее Джой.

— Что? — очнулась Инсон. — А, сейчас…

Утренние процедуры шли под аккомпанемент рассуждений и заковыристых версий, доносившихся уже из-за двери.

Прадед, конечно, слишком немногословен и загадочен: выдает информацию скудными порциями. Поэтапно.

Ну и мы пойдем поэтапно.

Начнем с горсправки, что ли…

А также будем добывать списочный состав медработников всех лечебных и профилактических заведений Северокаменска. И как тут задействуешь призрачную помощницу? Даже не зашлешь в отделы кадров личные карточки просмотреть.

Только в качестве генератора безумных идей: ими Инсон сыплет уже добрых полчаса.

Ну хоть скучать ему не придется…

* * *

— Инсон, ты здесь?

Молчание было ему ответом, и Джой вспомнил, что призрачная девушка не любит и боится больниц: возможно, много болела, а может, и умерла в таком печальном учреждении. Значит, сейчас притормозила снаружи, ожидая, чем закончится его поисковая экспедиция.

Бахилы тихо шуршали. Джой брел по длинному сумрачному коридору, поглядывая на закрытые и открытые двери палат. Медсестры — или санитарки? — были просто неуловимы: мелькнут где-то впереди или наоборот позади — и нет их. Интересно, а сами-то больные как их отлавливают?

Наконец Джой сумел ухватить какую-то медицинскую диву за полу мини-халатика.

— Где мне найти врача Сонину?

— Сонину?

Джой на всякий случай сверился с записью, хотя перепутать такую простую фамилию невозможно.

— Сонину. Инициалы: И. Н.

Девушка выпятила розовые губы.

— Что-то не помню такую. Может, из интернов? А вы спросите в ординаторской или на посту!

И сквозанула дальше по своим загадочным медицинским делам.

В ординаторской никого не оказалась. Медсестра за столом в коридоре, раскладывающая таблетки по каким-то бутылькам и ящичкам и постоянно сверяющаяся со списком, даже глаз на Джоя не подняла. Мотнула раздраженно подбородком:

— Идите в третью!.. ноль пять миллиграмм…

Джой аккуратно постучал в прикрытую дверь палаты. Когда никто не ответил, всунул голову:

— Можно?

Опять ложный след: в палате никого не было. Из медперсонала. Больные лежали себе — недвижные и безответные. Слева шипел какой-то присоединенный к мужчине аппарат. Еще один больной перебинтован так, что только нос и видать. Справа от двери — женщина с привязанной к руке капельницей и трубкой, воткнутой прямо в рот. Душно, пахнет лекарствами и нечистотами. Что ж они не проветривают вообще… С такой атмосферой и здоровый загнется.

Джой уже вынырнул обратно в коридор, но помедлил и снова открыл дверь — взгляд за что-то такое зацепился… Шагнул в палату, приподнял пальцами висящий на спинке кровати температурный лист. Нет, не почудилось.

Перед ним на кровати с трубкой во рту лежала Сонина.

Та, кого они искали.

— Ну ты, дед, даешь! — произнес Джой, обращаясь в пространство: он был больше чем уверен, что прадед сейчас его слышит и видит. Да и вообще с самого начала знал, где находится искомое… тело. Ну и зачем тогда вел правнука с посланницей таким длинным и извилистым путем? — И что мне теперь с ней делать? Ты, случаем, не желаешь, чтобы я ее прикончил?

Джой присел на табурет возле кровати, разглядывая женщину. Кажется, тут и без его помощи обойдется; вон лицо как бумага, темные провалы закрытых глаз, бесцветные сухие губы с белым налетом, тощие руки… Еще и трубку какую-то дурацкую в рот воткнули. Если для дыхания, почему не присоединили аппарат, как у мужика у окна? Или время от времени втыкают? И разве можно оставлять капельницу без присмотра? Вот-вот закончится, а рядом никого! Привстав, Джой по-хозяйски прикрутил капельницу.

Посидел, подумал и решительно хлопнул себя по коленям. Раз предку зачем-то нужна эта женщина, надо побыстрее привести ее в чувство. А для начала отловить кого-нибудь из персонала.

Последнее оказалось проще простого — стоило только выйти в коридор с зычным: «Ау-у! Люди-и-и! Где вы-ы?» — как с поста явилась возмущенная медсестра, из ординаторской выглянула пара озадаченных лиц.

— Вы чего раскричались? Здесь же больница!

— Неужели? А почему тогда рядом с больными ни одного медика?! — гаркнул Джой. — Даже капельницу отключить некому!

— Современные капельницы сами останавливаются, когда кончаются. — Но медсестра все же скользнула мимо него в палату. Сжав губы, Джой проследил, как она отсоединяет капельницу, вынимает из руки иглу, залепляет запястье пластырем. Потом повернулся и с улыбкой направился к ординаторской: вот вы мне и попались!

— А кто мне подскажет лечащего врача Сониной?

За следующий час Джой уяснил несколько вещей.

Во-первых, трубка — не для дыхания, а для кормления. Через нее вводят питательную смесь, которую закупают и приносят родные. Хорошая хоть смесь, а то вон что-то сильно худая? «Нормальная смесь, — сдержанно отвечал врач, спокойный мужчина лет сорока, не ставший устраивать допрос Джою, кем он больной приходится и почему только сейчас объявился; похоже, навидался за годы работы всяких родственников. — И радуйтесь, что худая, ворочать легче». Во-вторых, что и муниципальные больницы бывают приличными. Лишних денег никто не вымогает, «у нас все лекарства свои». Физиотерапевт-массажист каждый день приходит. Санитарки нормальные, в дневную смену еще и сестры милосердия работают от церкви…

Джой задал дежурный вопрос о прогнозе и получил дежурный же ответ: тут вам не метеобюро! Может выйти из комы через минуту, а может… Врач так выразительно замолчал, что Джой про себя закончил: никогда. Медик продолжил с неубедительной бодростью: гематома из черепа удалена, все параметры в норме, организм молодой, крепкий. Так что остается только ждать.

Джой подумал, к чему бы еще придраться. Нашел:

— А почему женщины и мужчины лежат в одной палате?

Врач смотрел на него с изумлением:

— Вы считаете, для коматозников это составляет какую-то проблему?!

И Джой сдался. Пробормотал, что посоветуется с родственниками, что можно еще сделать, и ретировался обратно в палату.

И тут невзначай обрел искомую родственницу.

— Вот, — ткнула в него пальцем постовая медсестра. — Это ваш? Устроил скандал на все отделение!

И прежде чем Джой раскрыл рот, благоразумно удрала в коридор. Женщина, сидевшая у постели Сониной, смотрела на него снизу с недоумением.

— Здравствуйте. А вы… кто?

— Я Джой, — сообщил Джой, пытаясь потянуть время. — Она вам про меня не рассказывала?

Кстати, она — кто? Ирина? Инна? Ирма? Какая-нибудь… Иллария? Ха, Инсон?

Женщина взглянула на бледное лицо больной.

— Нет, такого имени дочка не упоминала…

Джой быстро пересчитал предполагаемый возраст разысканной. Если матери на вид лет пятьдесят, то вряд ли той столько же. Болезнь, конечно, никого не красит…

— Ну, это не имя, скорее прозвище. Я ее… — Кто — ее? Коллега? Любовник? Друг? Потерянный брат? — …Знакомый.

На его счастье, женщина приняла колебание за смущение, и Джой поспешил закрепить результат:

— Мы давно не виделись. — Сколько времени она находится в коме? Месяц? Три? Год? — Поэтому я только сейчас узнал…

Женщина сочувственно похлопала его по руке:

— Ну, ничего-ничего, не расстраивайтесь! Сейчас дела у нас гораздо лучше, правда, Ингуша?

И Джой почувствовал себя подонком. Кашлянул, прислонился к металлической спинке пустой кровати.

— А как это все… случилось? И когда?

— Полгода назад. Нашли ее на улице поздним вечером — вроде как упала, ударилась головой. Ну вот и… — Женщина размеренно гладила больную по руке. Голос спокойный, ровный. Видно, что рассказывает не первый раз.

— Ударилась или ударили?

— Может, и ударили. Свидетелей нет. Но теперь уже все в порядке. Давай, доча, просыпайся! Видишь, к тебе какой симпатичный молодой человек пришел, а ты даже глаз не открываешь. Невежливо!

Джой понял, что больше не может этого выносить. Взглянул на часы.

— Ну что…

— Вам надо идти? — догадалась женщина. — Конечно-конечно. Но вы же еще придете? Понимаю, ничего веселого тут нет, но… Мне кажется, Ингуша все равно слышит и чувствует, когда ее навещают. Так что, если выберете минутку, мы будем вам очень благодарны…

Она его упрашивает! Джой поспешно кивнул.

— Конечно, я приду!

Отдышался на улице. Не привык к больницам, так что впору вместе с Инсон отсиживаться снаружи. Последний раз был там лет пятнадцать назад, когда отца навещал. Оттянув воротник, понюхал рубашку, рукав пиджака: насквозь пропитался больничным запахом, хоть сейчас под душ. И одежду в стирку.

Сел в машину, огляделся в поисках своей призрачной союзницы.

— Ну что, Инсон, поручение выполнено, мы ее нашли! Только вот сведений добиться будет трудновато — кома мешает. Интересно, что там наш дед-затейник дальше придумает?

Инсон не явилась и не ответила. То ли ждет его дома, то ли гуляет сама по себе — в последнее время призрачная девушка частенько неизвестно где пропадала. Все бы ничего, но чувствует он себя при этом странно заброшенным…

Дома Инсон тоже не оказалось. Джой послонялся туда-сюда, попереключал каналы телевизора, погонял по квартире Хина и рухнул на диван. Итак, полгода назад искомая женщина получила травму и пока не вышла из комы. Может, пока суд да дело, познакомиться с семьей и друзьями? Как бы его не вывели на чистую воду — ведь он не знает, ни кто она по профессии, ни ее привычек, ни даже цвета глаз, замужем или нет… Надо было подольше побеседовать с матушкой: та кажется достаточно замороченной, чтобы не придираться к мелким неувязкам.

…Э-э-э, призрачное окружение на него реально скверно влияет! Он становится настоящим авантюристом и обманщиком, использующим чужие слабости. Джой почесал бровь. Хотя, может, всегда таким был? Невозможно быть честным и прямолинейным и оставаться при этом успешным бизнесменом. Да и как тут скажешь правду? «Мой призрачный прадедушка послал меня разыскать вашу дочь». Понятно же, куда после этих слов пошлют его самого! Надо быть очень осторожным и для начала посоветоваться с какой-нибудь женщиной — она-то знает все заморочки своего пола…

Джой сел и рявкнул:

— Инсон! А ну, явись немедленно!

* * *

И я явилась.

Это получалось со все большим трудом: казалось, кто-то закидывал меня, куда ему только вздумается. Иногда я проваливалась в свой бесконечный кошмар: ослепительный свет, страшный визжащий звук, темнота… Иногда парила в белых облаках, и ко мне приходили белые люди — то ли ангелы, то ли призраки, — трогали невесомыми руками и говорили со мной беззвучными голосами на непонятном языке… Иногда меня выбрасывало из мира людей в достопамятный кабинет господина Чжоя. Старик никак не реагировал на мои появления, просто наблюдал спокойными прищуренными глазами: казалось, он знал, что со мной происходит, но молчал.

Так что когда я наконец оказывалась рядом с Джоем в его квартире-машине-кабинете, то испытывала настоящее облегчение: ура, я дома!

Из-за этих дурацких изматывающих перемещений я недомогала — если такое можно сказать о привидении. Ни сил, ни энергии; даже на вопросы Джоя реагировала с опозданием. Когда он заметил неладное, пришлось рассказать о том, что со мной творится. Странно, но приятно — Джой встревожился.

— Слушай, может, призракам вредно постоянно находиться в мире живых, как живым — в мире мертвых? Может, тебе какой-то вашей специфической потусторонней энергии не хватает? Нам же все равно ждать, пока эта прадедова девица не очнется. Так что давай отправим тебя обратно отдохнуть…

— Угу, в санаторий! — поддакнула я, наглаживая Хина.

— А что? А потом с новыми силами на поиски сокровищ! Осталось как-то побыстрее устроить сеанс связи с дедом!

Я воодушевилась.

— Да! С зеркалом и свечами!

Джой покосился подозрительно, но все же спросил:

— А что, придет?

— О да! — Я даже причмокнула, представляя, как в зеркальном коридоре появляется разгневанный призывом господин Чжой: страшно даже подумать, что он сделает с этим самым зеркалом и с собственным потомком! — В виде ряженого-наряженного!

Джоя передернуло — видимо, тоже последствия представил.

— Нет уж, нам такие суженые ни к чему! Но, Инсон, надо что-то делать! А вдруг ты вирус какой подцепила? — И сам фыркнул от мысли, что умершему могут угрожать еще какие-то инфекции. — Призраки вообще чего-нибудь боятся?

Я подумала.

— Впасть в безумие.

— Вы еще и с ума сходите?!

Я невесело улыбнулась.

— Считаешь, нам не с чего сходить? Есть сумасшедшие призраки, которых все избегают: они или бесконечно стонут и плачут о потерянной жизни, или вообще не помнят о своей смерти и думают, что все еще живы… И не смотри на меня так! Из-за того, что я ничего не помню, живой я себя вовсе не считаю! А еще поговаривают о призраках-гончих, призраках-убийцах…

— Как я могу «так» смотреть, если я тебя практически не вижу? — резонно возразил Джой. Он вытянулся рядом со мной на диване, скрестив ноги и заложив руки за голову. — А это что еще за уголовные персонажи?

— Я с ними никогда не встречалась, только слышала…

— То есть всё на уровне фольклора?

Об этих фольклорных персонажах стараются говорить поменьше: боятся накликать. Но понятно, что от этих… субъектов нужно держаться подальше. Наш господин Чжой по сравнению с ними сущий ангел. Поговаривают, что призраков-убийц посылает то ли ад ловить и терзать души, ухитрившиеся ускользнуть от наказания за прижизненные преступления, то ли живые люди, заключающие договор с демонами. Об участи пойманных неизвестно. Рассказывают о вечных пытках и даже уничтожении без надежды возродиться. А есть еще одиночки, убивающие безо всяких приказов и причин — лишь от того, что они переполнены ненавистью и злобой…

— О, у вас все как у людей — и маньяки имеются! — оживился Джой. — А призрачной полиции нет случаем?

— А еще такие призраки убивают и живых.

Джой скептически хмыкнул.

— Каким это образом, интересно? Пугают до смерти?

— Необязательно, хотя страхом можно довести и до самоубийства. Есть же разные способы воздействия… Наверняка зарегистрированы случаи необъяснимых смертей, только это не афишируют, еще и судмедэксперты справки липовые пишут.

— Слушаю я тебя и думаю: как же повезло, что мне достались вы с дедом! Такие мирные, спокойные… Просто немного приставучие. Так, давай вернемся к нашим баранам.

— Ну спасибо, — проворчала я. — Он меня уже овцой называет!

— Не овцой, а бе-едненькой больной овечкой! Инсон, давай ты уже все-таки отдохнешь? Валяйся с Хином под боком, дорамы вон свои смотри… А я пока попробую втереться в доверие к семье нашей больной: узнаю про нее побольше, может, что-нибудь и услышу о сокровище…

* * *

Джой поставил ромашки в стакан на тумбочке: Инсон посоветовала взять маленький букетик, сам бы он купил какой-нибудь пышный и дорогой. И пыль в глаза пустить, и скрасить больничную обстановку.

Скрасить захотелось не ему одному. Больничное постельное белье заменили на синее со звездами, на стене над кроватью появилась пара кривовато повешенных детских рисунков. На одном фрукты и пышные букеты фантастических цветов, на втором — танки и опять же букеты взрывов. Причем прямо под гусеницами танка написано печатными буквами: «выздАравливай!» Ошибочная буква зачеркнута крест-накрест, сверху написана неровная «о». Значит, некие дети имеются. Собственные? Племянники? Друзей?

Джой покосился на безмолвных и неподвижных сопалатников и присел на табурет рядом с кроватью. Он всегда считал придурью беседовать с бессознательными и мертвыми людьми, но очень хотелось спросить у этой самой Сониной о сокровище семьи Чжой.

— О… добрый день! — сказали у него за спиной.

Джой оглянулся и поднялся, машинально застегивая пуговицу пиджака. Две вошедшие девушки смотрели на него с одинаковым любопытством. Судя по бахилам и «гражданке», выглядывающей из-под накинутых халатов, такие же посетители.

— Так это про вас тетя Лина говорила?

— Видимо, да…

Если Лина — мать Инги.

Посверкивая любопытными глазами, девицы протиснулись мимо него к кровати. Подруги? Родственницы? Одна деловито поправляла подушку, другая ровненько расставляла в стакане его ромашки: видимо, не слишком эстетично он их туда воткнул. Джой слушал, как девушки рассказывают Инге новости про работу и политику, сыплют именами и событиями из жизни знакомых… Казалось, их вовсе не заботит, что подруга никак не реагирует. Игра на публику, или они, как и ее мать, считают, что их слышат?

И то и другое раздражало. Лучше бы массаж сделали или что там еще… памперс поменяли, ей-богу!

— А капельницы уже ставили?

— Нет, — сказал Джой, поскольку ни пластыря, ни следа от иглы на вытянутой вдоль тела руке сегодня не наблюдалось. Но девицы, кажется, решили, что он контролирует процесс лечения, потому что тут же потребовали отчета.

— И как ее состояние? — спросила та, что повыше и поблондинистей, поправляя строгие очки.

Джой вспомнил вчерашние слова врача.

— Стабильное.

Черненькая вновь стрельнула в него любопытным взглядом. Да что там стрельнула — открыла залповый огонь!

— А вы здесь часто бываете?

— Теперь часто.

— А вы ей кто?

Вторая подтолкнула брюнетку локтем — мол, веди себя прилично! — но смотрела с таким же любопытством. Надо привыкать. Джой выдал конспективно:

— Друг. Давно не виделись. Поэтому не знал.

— А давно вы познакомились?

Джой аккуратно указал на Ингу.

— Явно до.

— Но она нам ничего про вас не рассказывала!

— А она вам все рассказывает?

— Конечно! — уверенно заявили в голос обе.

Вот ведь… болтушка! Джой лучезарно улыбнулся.

— Ну, может, она стеснялась нашего… головокружительного романа?

— О, — высокая даже сняла очки, став от этого гораздо симпатичней. Брюнетка кокетливо засмеялась:

— Я бы уж точно вас не стала стесняться!

— Женя, — немедленно представился Джой.

— Ксюша.

— Анастасия.

— А вы с ней… бывшие однокурсницы? Или одноклассницы?

— Да мы вообще с детского сада дружим!

Джой мысленно потер руки: а теперь, девушки, вы расскажете мне всё!

И девушки рассказали. Сначала они беседовали у постели больной, потом перебрались в подвальное больничное кафе. Джой в их увлекательной игре в вопросы-ответы занимал выигрышную позицию — всегда мог сослаться, что роман был хоть и бурным, но коротким, и поэтому он мало что знает про Ингу — девушка игралась в таинственность.

Но почему именно роман? Почему не назваться просто знакомым? Похоже, некоторое количество дорам, просмотренных за компанию с Инсон, оказали-таки тлетворное влияние и на его до этого времени безупречную фантазию.

В благодарность за бесплатно и бескровно доставшуюся информацию Джой предложил довезти девушек до дому. И только увидев, как они с разинутыми ртами уставились на его «Ягуар», сообразил, какого свалял дурака: таких машин в городе раз-два и обчелся. Если что-то пойдет не так и авантюру раскроют, можно отыскать его в два счета. Скромнее надо быть, скромнее! Мама всегда ему это говорила. Подъехал бы на обычном «паркетнике», и Ксения бы так не оживилась, а Настя бы снова не насторожилась.

— Куда вас отвезти?

— Вы знаете, где живет Инга? — подозрительно спросила Анастасия. Окинула его прежним испытующим «учительским» взглядом.

— Вот вы мне и покажете, — беспечно отозвался Джой.

Подпрыгивающая на сиденье Ксюша наконец озвучила вопрос, который мучил подруг с самого начала:

— Да где вы с ней познакомились?!

— На улице.

— Инга никогда не знакомится на улице!

Джой улыбнулся.

— В каждом правиле есть исключения!

* * *

— Значит, пристаешь к девушкам на улице? — строго спросила Инсон.

Кстати, а ведь давненько так не знакомился, хотя красивых-симпатичных кругом просто пруд пруди! Все больше на работе или через знакомых своих знакомых. Некогда или вместе с юностью квалификацию теряет? Вот так и подкрадывается старость…

— Ой, не прибедняйся! Подъедешь на своем «Ягуаре», улыбнешься — и все, девушка твоя!

— И ты бы тоже растаяла?

— У меня от тебя прививка есть!

— Это какая?

— Совместное проживание!

Инсон сидела на любимом месте Хина — стиральной машине. Болтала ногами.

— Между прочим, ты становишься все заметнее!

— Правда? — Она тут же машинально поправила волосы, изогнулась, заглядывая в зеркало. — А я вот себя не вижу…

— Мне поверь. — Джой, сощурив глаз, пригляделся. — Четко вижу нос.

— И какой он? — взволновалась Инсон.

— Какой-какой… острый, как у лисы.

Инсон импульсивно прикрыла нос ладонью.

— Ой!

Джой довольно улыбнулся: отомстил за «прививку».

— Что за «ой»? Ты хотела картошкой?

— Все ты врешь, — убежденно возразила Инсон, — ни фига ты не видишь! Лишь бы мне какую-нибудь гадость сказать!

— А ты? Кто только что говорил, что ему не нравится проживание со мной? Не нравится — вон тебе весь мир, тот и этот! И что во мне вообще может не нравиться? Чистоплотный, спокойный, сам готовлю, носки не разбрасываю, посуду мою… — бурчал Джой. Краем глаза он видел бледно-белое пятно — призрачная девушка шла за ним следом. — Между прочим, меня ты бы тоже раздражала! Как можно жить с той, кто целыми днями пялится в телевизор на торсы дорамных парней, когда рядом имеется куда лучше?

— Как я могу на них пялиться, если их все время чем-нибудь прикрывают? Целомудренны до тошноты!

— А ты бы хотела азиатскую порнушку?

— Вот! — торжественно заявила Инсон.

— Что — вот?

— Вот почему я бы не поддалась на твое обаяние! Ты все передергиваешь!

— А ты только о себе думаешь!

— Да я только твоими делами и занимаюсь!

— Занимаешься, да-а?! — Джой даже остановился от возмущения. Начал загибать пальцы: — Чуть не спугнула моего юриста, поссорила с секретаршей, оседлала… одержала… короче, вселилась в меня… Конечно, все это исключительно мне на благо!

Инсон — он не мог видеть ее лицо, но силуэт различал довольно четко — скрестила на груди руки, задумчиво и нервно пристукивая ногой. Итогом размышления стало:

— И тебе не стыдно?!

Джой опешил:

— Мне-е?!

— Да! Зачем напоминать о прошлых ошибках? Тем более я за них уже попросила прощения!

Ему и впрямь внезапно и алогично стало стыдно. Точно теряет навыки проживания с женщиной. Янка вон была у него тренер — ух! Настоящая прививка против женских капризов и женской логики на несколько лет вперед!

— Так что ты все-таки про эту коматозницу узнал? — спросила Инсон мирно.

Джой тоже был рад сменить тему. Вроде бы много, но ничего такого примечательного или таинственного. Закончила экономический факультет, работает то ли экономистом, то ли бухгалтером; живет с матерью; любит читать и «дорамить». Не любит спорт и крепкий алкоголь. Был парень, но… сплыл.

— И теперь ее парень ты?

— Теоретически да.

— А если придется практически? Вот открывает она глаза, а ты ей так «Здравствуйте, я ваша тетя! То есть ваш парень! Приятно познакомиться!» Так, что ли?

Джой внутренне содрогнулся. Вслух произнес:

— А что?

— Неужели не мог придумать ничего другого?

— С ходу — нет. А подсказать было некому, потому что одно чувствительное привидение со мной не пошло!

— Ну да, вали с больной головы на здоровую… — проворчала Инсон. — Такое впечатление, что это ты дорамы пересмотрел, а не я!

— Ладно, будем решать проблемы в порядке поступления. Может, она вообще еще не очнется.

— Да ты, я смотрю, большой оптимист! — подколола его Инсон.

— Ну да, этого у меня не отнять… А мы с тобой, между прочим, только что пережили буквально первую семейную ссору.

— Ой, Джойчик, так мы уже женаты? — восхитилась Инсон. — И как тебе супруга-призрак?

— Кошмар!

— Та-ак! — предсказуемо обиделась девушка. — А я-то тебе чем не угодила?

— Кроме того, о-чем-нельзя-напоминать?

— Не курю, не храплю, не ем, не пью, невесомая, компактная, — увлеченно перечисляла Инсон свои достоинства, — вон, даже в твой сотовый помещаюсь! Умная…

— Это уже перебор!

— …веселая, помогаю тебе с поиском сокровища, твой кот меня любит…

— Это главное, конечно, — серьезно поддакнгул Джой, — чтобы Хин любил.

— В общем, не девушка, а мечта! — подытожила Инсон победно. И сложив на груди руки, с вызовом уставилась на него: мол, попробуй возрази!

Да, какие могут быть неприятности от привидения, которое не только невидимым шляется по квартире, подслушивая и подглядывая, а то и комментируя, но еще и может вселиться в твое тело! Разве ж это проблемы?

Серьезное возражение у Джоя было только одно, но такое, что и не произнесешь, — но ты же мертва…

Пришлось согласиться:

— Инсон, ты — настоящий идеал!

— А то!

* * *

Как ни странно, с «мамой Линой» у Джоя отношения складывались хорошие: ей он старался врать по минимуму (воротило!), отделывался односложными ответами, а она сама, женщина простосердечная, в отличие от Ингиных подруг ни в чем не сомневалась и приписывала его сдержанность тому, что парень переживает или стесняется.

Когда Джой упомянул, что представления не имеет о детстве и юности Инги, даже принесла ему целый пакет семейных альбомов. Пролистывая их, он мимолетно посочувствовал девушке — вряд ли та хотела показаться ему лысой, беззубой и безбровой, в ползунках. А то и без.

…Та-ак, а что же там его собственная мама?! Джой даже зубами скрипнул, представив, скольким потенциальным невесткам она продемонстрировала сыночка в подобном же виде. Надо срочно сделать какой-нибудь проспект со специально отобранными фото и выдать со строгим наказом применять в рекламной кампании только его!

Значит, вот с кем у него состоялся теоретический роман… Девочка как девочка. Пухлощекий младенец на фото, то сияющий, то хмурый. Серьезная девица годов трех с печеньем, надежно зажатым в руке. Первоклашка с бантом размером чуть ли не с голову, на которую этот самый бант повязан. Подросток в первых драных джинсах и с первым неумелым макияжем. Выпускница в длинном платье и с прической а-ля принцесса. Студентка с рюкзачком. А вот деловой костюм надела — работает уже, стало быть.

Слушая вполуха истории о детских проказах — матерям только дай повод огласить на весь мир эти порочащие их собственных детей сведения! — Джой задумчиво рассматривал недавние снимки своей виртуальной девушки. Шатенка (во всяком случае, на большей части фото), вполне симпатичная — но не так, чтобы дух захватывало… И жизнь, судя по рассказам мамы и подружек, вела обычную. Вот и сообрази, какое отношение она имеет к их семейному сокровищу!

— Тетя Лина? — произнесли от двери. Женщина обернулась и вскочила, уронив с колен раскрытый альбом.

— Ой, Саша, ты?

— Не узнали, богатым буду!

Джой нагнулся за фотографиями. По тому, как засуетилась, заговорила мама Лина, бросая растерянные взгляды то на него, то на пришедшего, он сразу понял: бывший. То есть парень, с которым Инга в прошлом году рассталась; эх, не расспросил он подружек, почему и что тот за субъект! Выпрямившись, положил альбом на тумбочку и встретил оценивающий взгляд Саши.

— Познакомьтесь, это старый друг нашей Ингочки… а это…

— Евгений.

— Александр.

Рукопожатие было тоже оценивающим — не слабым. Ростом выше и в плечах пошире. Похоже, качается: черная майка обтягивала такие рельефные мышцы, что Джой в своем деловом костюме раздраженно ощутил себя мягкотелым и рыхлым офисным планктоном. Таковым, похоже, его и посчитали: Александр, потеряв к нему всякий интерес, отвернулся к маме Лине. Задал традиционный вопрос:

— Как она?

— Ничего не изменилось, — нейтрально произнесла та. И помедлив, добавила: — За месяц.

Парень услышал упрек в ее словах, потому что тут же сообщил о командировке, да и вообще летом у дорожников самая работа! Джой заметил, что он старается не глядеть в сторону кровати: ну да, зрелище неприятное, но мог бы уж рожу при виде своей, пусть и бывшей, девушки не кривить! Посещение закончилось быстро. Александр даже не присел, еще через пару вопросов сообщил, что он вообще-то на минутку вырвался, звоните, тетя Лина, если что понадобится. Кивнул Джою, бросил от двери быстрый взгляд на Ингу и — до свидания.

Где-то он его видел, но где… Мама Лина сочла его задумчивое молчание многозначительным, потому что еще больше разволновалась.

— Джой, это… понимаешь, до того, как вы с Ингой… она…

— Ее бывший парень.

— О, то есть Инга рассказывала?

Джой неопределенно пожал плечами:

— Я о нем знаю.

И не соврал, и не ответил: вот главный его лозунг общения с окружением коматозницы. Так и будем вести себя дальше.

По возможности.

* * *

Я с упоением следила за наконец-то состоявшимся поцелуем главных героев — хоть чем-то порадовали, а то в этих целомудренных дорамах самым эротичным остается пресс главного героя, мелькнувший в расстегнутой рубашке при переодевании. Да и самые страстные объятия выглядят трогательно-невинными!

И тут на меня рухнул подошедший Джой. Вернее, рухнул-то он на диван, но как раз на то место, где я лежала. Все-таки в невидимости помимо массы достоинств имеются некоторые недостатки…

Зашипев с досады, я струйками дыма вытекла из-под тела Джоя. Тот сказал как ни в чем не бывало:

— О, извини, не заметил!

— Ты же сказал, я становлюсь все виднее! — Я демонстративно отряхивалась и поправляла одежду.

— Ну не постоянно же.

— Тем более ты должен быть осторожней!

— Мне что, ходить по собственной квартире, постоянно вопрошая: «Инсон, не потревожу я тебя, если тут присяду, там прилягу, а здесь пройду?»

Я фыркнула, но возразить было нечего.

— И чего ты тут такого смотришь? Опять дорама-драма?

— Ну да.

Упоительный момент уже прошел, а перематывать сцену поцелуя назад при Джое было как-то неловко.

— А давай еще раз посмотрим ту, про полицию и призраков? — предложил он. — Убийства, заброшенный дом в лесу, надписи кровью, расчлененка — красота!

— Извращенец!

— Категорически не согласен! Девочкам — девочково, мальчикам — мальчиково!

— Тогда чего ты со мной ромкомы смотришь?

— Противника надо знать в лицо… Мне кажется, или ты пытаешься отобрать у меня пульт?

Я и вправду вцепилась в его руку. Сказала мрачно:

— Не хочу я ту!

— Почему?

— Потому что там призраки.

— А, — произнес Джой и вновь включил мою романтику.

Как бы ни плевался он и ни критиковал, но постепенно Джой втянулся в просмотр дорам. Даже начал сыпать специфической терминологией. Конечно, вкусы у нас совпадали редко — я люблю комедии и драмы, он детективы и трэши, но все же мы частенько валялись втроем на диване (третий Хин), следя за перипетиями азиатских персонажей. После просмотра нескольких фильмов Джой начал коллекционировать дорамные штампы. Например, если герои преодолевают огромные испытания, то один из персонажей должен умереть. Желательно от рака. Если не хочешь отвечать на звонок, то мобильник не выключаешь, а вырываешь аккумулятор. Девушки частенько засыпают в машине, но обязательно в красивой позе, чтобы герой мог полюбоваться. Героиня непременно должна напиться соджу,[30] и герой ее потащит домой на закорках. А потом ее на него еще и вывернет — такая вот корейская романтика! Еще Джою очень понравилось, что в дорамах тема мини-юбок раскрыта полностью: чем скромнее девушка, тем короче ее юбка…

В общем, смотреть с ним фильмы оказалось интересно. Правда, в моменты, когда «идиотизм зашкаливает» (положа руку на сердце: такое происходит то и дело), Джой раздраженно соскакивал со словами «Ну сколько можно смотреть эту ерунду!» и шел заниматься другими делами. Или смотреть другой канал.

В этот раз он продержался так долго и безмолвно, что я даже подумала — задремал. Оглянулась: Джой следил за действием напряженно и внимательно, словно смотрел какой-то международный матч. Почувствовав мой взгляд, сообщил:

— У меня идея!

— Трепещу в ожидании!

— Если человек лежит в коме, где в этот момент находится его душа?

Я подумала.

— Ну, наверное, где-то поблизости болтается. Ждет, когда тело очнется. Ты, в смысле?..

Джой повернулся ко мне рывком: даже диван качнулся. Подпер рукой голову. Сказал, разглядывая меня — и впрямь становлюсь видимой, ура:

— Да. Пошли, поговоришь с ее душой, она расскажет, что знает, и оставим уже эту мою «возлюбленную» в покое. Ну, как тебе идея?

Я поежилась. Почему-то вот как раз эта идея внушала мне настоящий ужас. Как бы мне ни хотелось увидеть связанную с тайной семьи Чжой женщину, я никак не могла заставить себя переступить порог больницы.

Ну, у каждого свои бзики. Даже у призраков.

А ведь я вполне спокойно посетила с Джоем кладбище, куда он меня позвал с некоторым сомнением…

…На Троицу народу на кладбище собралось почти столько же, сколько лежало под землей. Пусть ханжи фыркают через губу, мол, нужно помнить об умерших по доброй воле, а не принудительно по обязательным датам, я считаю: хорошо, что существуют «родительские дни». Живые всегда так заняты, так стремятся как можно больше успеть до встречи с предками лицом к лицу, что им просто некогда о нас вспоминать. Это мы всегда их можем подождать…

Могила джоевского отца отличалась от окружающих: здесь не было ни цветов, ни деревьев. Корейцы считают, что их корни мешают мертвым. Да и памятник стоял не на зеленом холмике, а рядом с ним. Проходившие поглядывали на невозмутимо отбивающего полные поклоны Джоя. Обсуждать не обсуждали. На кладбище любые обычаи впору: вон, неподалеку отмечают родительский день за ломящимся от снеди столом веселые и шумные православные цыгане… Джой поставил цветок, рюмку, зажег свечу и разложил на плите угощение.

Я сидела на памятнике по соседству, болтая ногами. Дух похороненного если когда и был здесь, то давно весь вышел.

— Эй, — вспомнила я. — А у вас же есть какой-то свой корейский праздник поминовения? Чусон?

— Чхусок, — поправил Джой, — «осенний день». Помянем и в сентябре. Мертвым приятно, что мы их почитаем.

Он сел на низкую скамеечку, переплетя пальцы рук. Уставился в землю: то ли об отце вспоминал, то ли о бренности всего сущего задумался. Я тактично помолчала, но так как запас вежливости у меня небольшой, продержалась недолго.

— А другие родные тоже здесь похоронены? — спросила, перебравшись к нему под бок на скамью.

— Нет. Отец с матерью вернулись сюда из Средней Азии, так что могилы бабушек-дедушек там остались.

— Далековато…

— Да.

Джой помолчал и неожиданно начал говорить о том времени, когда у него болел и умирал отец. Казалось, он никому об этом до сих пор не рассказывал, потому что говорил Джой непривычно — бессвязно, с тяжелыми паузами.

…Тот год и несколько следующих были тяжелыми. Казалось, судьба спохватилась, что слишком долго была благосклонна к их семье, и решила наверстать упущенное в очень короткий срок. Строительная фирма отца разорилась во время очередного кризиса; онкологию обнаружили слишком поздно, даже операцию делать не стали, только химию, от которой отец чувствовал себя так плохо, что почти не вставал. Матери пришлось уволиться, чтобы ухаживать за мужем. Потом — смерть, и понеслось: банк и партнеры конфисковали квартиру, машины в счет кредита и долгов; тяжело заболела Янка, а у них ни денег, ни связей…

Да, Джой, ты слишком рано повзрослел! Другие еще гоняли в футбол, получали неуды да нарывались на неприятности с такими же безбашенными подружками и с милицией, а ты уже стал главой семьи. Во всяком случае, старался.

— Родственники поговаривали, все беды оттого, что предка похоронили неправильно — еще с тех пор, когда деда с бабушкой сослали из Сибири в Среднюю Азию. Предлагали проконсультироваться с геомантом, разрыть ымтхэк[31] и перезахоронить предка заново в благоприятном месте…

Я слушала и глядела на стоявшего у обелиска мужчину в немодном черном костюме: сложив руки на животе, он с печалью смотрел на Джоя.

— Но потом, со временем, все наладилось. Только вот я не знаю… — Джой, глядя в землю, потер рот.

— Что — не знаешь?

Джой заговорил тише:

— Не знаю, доволен ли он. Оправдал ли я его надежды… Ведь все можно было сделать гораздо лучше. Однажды я страшно подвел его… всю семью… я виноват…

Ну ты и дура-ак! А если твой отец считает, что сын не оправдал его ожиданий, то и он тоже.

— Он говорит, — сказала я, глядя в упор на молчащего старшего Чжоя, — что гордится тобой.

Джой резко вскинул голову.

— Ты видишь его?!

— Ты же меня для этого и брал.

— И где… где он?

Я подняла руку.

— Вон там. Прямо перед памятником.

Джой встал, сделал шаг и остановился, свесив руки: странно юный и ранимый сейчас для такого уверенного и сильного мужчины.

— Папа?..

Мужчина молча смотрел на него. Джой спросил, не поворачивая головы:

— Ты можешь в меня вселиться?

— …зачем?

— Я хочу увидеть отца. Хотя бы раз.

— Знаешь, у меня очень большое желание согласиться, — произнесла я сухо. — Но мы же с тобой знаем, что я из тебя уже не уйду. Давай, попроси еще разок — и увидишь!

Джой дернул плечом, но повторять просьбу не стал.

— Как он… выглядит?

— Хорошо, — подумав, признала я. — Даже слишком хорошо — для мертвого уже пятнадцать лет. Черный костюм, белая рубашка. Черные густые волосы. Джой, похоже, тебе повезло, в вашем роду мужчины не лысеют до глубокой старости!

Я увидела, как у Джоя дернулся уголок рта. Он сообщил отцу, как будто в самом деле знакомил его с девушкой:

— Это Инсон, моя призрачная подруга. И у нее для меня всегда найдется доброе слово!

— Ну да, за мной не заржавеет, — проворчала я. Мужчина чуть ли не впервые взглянул на меня. Кажется, даже с любопытством. Помедлил, вглядываясь пристальней — и неожиданно низко, очень низко поклонился. От удивления запоздало вскочив, я нагнулась в ответном поклоне. Услышала джоевский голос:

— Он ушел?

Выпрямившись, обнаружила, что его отец и впрямь уже нас оставил. Джой огляделся по сторонам — глаза его были влажными.

— Идем!

И большими шагами направился с кладбища.

И вовремя — краем глаза я заметила скопившуюся неподалеку стайку привидений, с любопытством наблюдавшую за этой сценой. Еще не хватает, чтобы начали просить что-нибудь передать своим родственникам!

— …Ну послушай, — продолжал уговаривать Джой, — если ты это сделаешь, мы разом отмучаемся.

— Уверен?

— Ее дух нам все расскажет, мы быстренько выполним поручение и оставим эту несчастную семью в покое. Честно, меня уже воротит врать ее матери!

Да, я уже заметила, что в семейных отношениях Джой очень и очень щепетилен. Часто даже во вред себе.

— Может, ее душа тоже спит, — проворчала я, понемногу сдаваясь. — Вот твоя коматозница никак очнуться и не может!

— Ну так попробуешь ее разбудить. Инсон, я в тебя верю! Не получится так не получится, отрицательный результат — тоже результат.

На все-то у него готов ответ!

— Хочешь от меня побыстрее отделаться? Найдем сокровище, дед меня отзовет — и адью навсегда, Инсон!

Надо отдать должное: Джой призадумался. Значит, мысли избавиться от меня по-быстрому у него не возникало — во всяком случае, в данный момент. Так-то, уверена, я уже до чертиков надоела!

— Мы его отговорим, — заявил Джой. — А если даже отзовет, будешь приходить ко мне в гости, проблем-то!

* * *

Странно, что эта идея не пришла ему в голову сразу! Но Инсон пришлось поуламывать. С одной стороны, смешно, конечно: привидение все еще боится больниц. С другой — мало ли какие у нее воспоминания? Пусть даже нечеткие и неопределенные…

Совместный визит в клинику растянулся на несколько дней: призрачная девушка попросту терялась по дороге. Джой подозревал, что она сбегает, но не мог исключить и объяснение, что ее выкидывает из действительности, как уже не раз бывало.

Инсон по-прежнему ездила с ним на машине, как и в те дни, когда была привязана к мобильнику, — устраивалась на переднем сиденье, болтая обо всем на свете. Например, что обязательно возьмет шефство над его душой, если он погибнет в лобовом столкновении. Вот такой призрачный юмор. А может, и не юмор вовсе, а любезное предложение, вынуждающее ездить осторожнее.

Он вошел в холл больницы и оглянулся, машинально придержав для призрака стеклянную дверь. Инсон маялась — сама прозрачная, как хорошо промытое стекло. Шажок вперед, полноценный шаг назад…

— Разрешите, молодой человек! — ворчливо сказали за спиной Джоя. Тот посторонился и вслед за людьми вновь вышел на крыльцо.

— Инсон?

Насколько он мог различить, призрачная девушка смотрела не на него — в холл, где туда-сюда стайкой и поодиночке деловито двигались люди… «в белых халатах», сказали бы раньше, но сейчас медики все поголовно в цветном. Может, так оно пациентам и повеселее…

— Инсон, ну чего ты? — Сейчас снова растворится? — Так страшно?

Девушка несколько раз молча кивнула: взлетели и опустились на плечи волосы-дымка.

— Не бойся, — Джой протянул ей руку. — Я же с тобой!

Она не то что дрожала — ее уже по-настоящему потряхивало, будто сильный ветер стремился сорвать ее с места и унести прочь. Джой некоторое время задумчиво смотрел на призрачную девушку, потом вздохнул:

— Ну ладно. Пошли отсюда!

Опустился на одну ступеньку и почувствовал невесомое прикосновение.

— Раз уж пришли… Только держи меня за руку, хорошо? — пробормотала Инсон.

— Не волнуйся, клещами вцеплюсь!

Он внезапно представил себя со стороны: стоит парень посреди крыльца, мешая всем входящим-выходящим, и, вытянув руку, выдает монолог в пространство. Хорошо еще не начали аплодировать и деньги кидать… Джой усмехнулся и, осторожно сжав руку Инсон (все равно что нести в ладони холодный ветерок), вошел внутрь. В лифте Инсон пряталась за его спиной, как ребенок от своих страхов под кроватью.

— Тут, наверное, много призраков? — глубокомысленно произнес Джой в воздух. Люди, поднимавшиеся с ним, поглядели на него и озадаченно, и с опаской.

— Ну, — мрачно и содержательно отозвалась за его спиной Инсон.

На счастье, посетители сегодня отсутствовали. Инсон, против его ожидания, переступила порог без задержки. Принялась с интересом оглядываться по сторонам, потом и вовсе закружила по палате. Напрягая зрение, Джой сумел разглядеть, что она уже энергично жестикулирует и кивает: вот и славно, значит, завела-таки беседу… правда, не факт, что именно с искомым духом. А он пока «пообщается» с больной.

— Ну, как у нас сегодня дела? — бодро поинтересовался Джой, заменяя подвядшие ромашки принесенными маргаритками. Как ни странно, он уже не считал подобные вопросы и одностороннюю беседу натужными или наигранными: должен же человек что-то говорить при посещении! А то что же — пришел, посидел и помолчал, как над гробом с покойником?

Джой критически оглядел коматозницу и заключил:

— А неплохо сегодня выглядишь!

И ведь не врал: то ли от жары, то ли закатный свет так лег, но Инга выглядела не такой бескровной, как обычно.

Может, не стоило раздражаться на ее бывшего? Что бы он сам чувствовал, если б месяц за месяцем видел свою любимую женщину такой? Через сколько времени ощутил бы усталость, бессилие, безнадежность? Когда захотел бы избавиться от чувства вины и накапливающейся злости на безразличный мир, а заодно и на нее саму?

Через сколько перестал бы приходить сюда?

Джой осторожно поправил пепельные пряди на белом прохладном лбу. Пусть он не имел никакого права прикасаться к незнакомой женщине, захотелось как-то дать ей почувствовать, что в этом мире она не одна. Дурацкое и неожиданное желание.

— Что ты делаешь? — спросила Инсон за его спиной, и Джой отдернул руку, словно пойманный на чем-то постыдном.

— Сам не знаю, — пробормотал, оборачиваясь. — Ну что, поболтала с духом?

— Ага, — Инсон махнула рукой. — Вон тот человек у окна скоро умрет.

Джой растерялся: и что ему после такого заявления делать? Бежать звать медиков?

— А… откуда ты знаешь? Его душа так сказала?

— Ей и говорить ничего не надо: она такая серая, изъеденная до дыр. Очень усталая, только и ждет, когда он ее отпустит. Мы с Лешей решили, что ему от силы пара дней осталась.

— А Леша — это?.. — Джой показал на соседнюю кровать. — Ну ты даешь, даже в реанимации парня подцепила!

Инсон приосанилась, взбила рукой волосы:

— Ну да, я же обаятельна до смерти! А также после… Леха на мотоцикле разбился, но выкарабкивается. Периодически даже в себя приходит.

— Ты давай общайся, да не увлекайся! Знакомства она заводит! Наша цель какая? Душа Сониной! С ней-то ты поговорила?

Девушка вновь завертела головой. Заявила беспечно:

— А ее здесь нет!

Джой оторопел.

— Как это?

— Так. Парни говорят, и не было никогда.

— То есть… и что это значит? Получается, она уже никогда не очнется? Раз нет души? Поэтому она и не выходит из комы?

— Ну… да. Наверное.

Призрачная девушка сунулась мимо его плеча, разглядывая больную.

— Вот она какая…

— Какая? — машинально спросил Джой. Такая замечательная идея была!

— Ну… странная.

— Что в ней странного? — сказал он с раздражением. — Больная и есть больная! Пошли тогда, здесь нам больше нечего делать!

Он оглянулся от двери: призрачная девушка по-прежнему неподвижно стояла возле кровати.

— Пошли уже! Инсон!

— Она какая-то… неправильная.

Джой чуть не рассмеялся: а что может быть правильного в коматознице?! Да еще, как выяснилось, и в отсутствие души! Инсон с любопытством потянулась к больной и замерла, словно прислушиваясь.

Шепнула:

— Пустая…

Джой моргнул. Она что, собирается завладеть оставшимся без присмотра телом?

— Эй, Инсон! Это уж точно не лучший выбор!

Призрак коснулась неподвижной руки. Раскрыв рот, Джой смотрел, как ее прозрачные пальцы погружаются в глубь бледной плоти — словно примеряют лежащую на кровати перчатку…

— Инсон, ты что творишь?! — почти рявкнул он.

Привидение наклонилась ниже, почти вплотную.

— Она зовет…

Призрачная девушка мерцала — то невидимая, то практически во плоти. На мгновение лицо Инсон вдруг стало совершенно четким, и Джой понял, что она вглядывается в больную, как в зеркало или в стоячую воду. Два совершенно одинаковых лица: кто из них чье отражение?

«Обычно мы сохраняем образ того тела, в котором был заключен наш дух. Я уж точно другой принимать не умею!»

Это… что же…

Словно притягиваемая магнитом, Инсон склонилась еще ниже, коснулась лбом лба больной… Джой моргнул — и за этот миг призрачная девушка исчезла.

— Инсон? — позвал Джой через долгую паузу, уже зная, что она не откликнется. Сделал шаг, еще — и, чудом не промахнувшись, рухнул на табурет у кровати. Уставился на лицо больной, ища и не находя никаких изменений… или следов девушки-призрака.

— Ну, дед… — выдавил Джой. — Ну, дед, ты даешь!

Протянул руку, дрогнувшими пальцами приподнял температурный лист. Где были его глаза?! «Сонина И. Н.». Сонина Инга. Инга Сонина. Ин-Сон. А наш предок обожает ребусы! И сейчас с хихиканьем потирает руки где-то там, у себя… на небесах или в аду. Джой искренне надеялся, что в последнем.

…Душа обычно находится рядом со своим поврежденным вместилищем-телом, ожидая, когда оно выздоровеет или умрет. Но иногда дух может потеряться, заплутать на туманной призрачной дороге, не найти пути назад в свое тело, забыть о прошлой жизни и о собственной смерти.

Или не смерти.

…Пальцы неподвижной руки шевельнулись…

Часть вторая ВСЁ ПРИЗРАКИ КРУГОМ!

— Сын, — строго спросила мама. — Ты помнишь, что скоро у меня юбилей?

— Ага, — отозвался Джой. — Как я могу забыть, если каждые три дня ты мне об этом напоминаешь?

Мама вздохнула.

— Я просто заранее приучаю себя к этой мысли…

— Ты обещала подумать, что хочешь в подарок. Может, съездить куда-нибудь? Ткни пальцем, подберем индивидуальный тур. Или просто деньги?

— Я еще думаю.

— Мам, — спросил Джой, пролистывая сводки, — а помнишь, что раньше дарили почтительные корейские дети родителям на шестидесятилетие?

— И что же? — спросила та и затихла в ожидании подвоха. Джой помедлил, смакуя ответ.

— Хороший гроб!

Трубка издала невнятный звук, словно мама подавилась, — и разразилась хохотом:

— Ах ты… мерзавец! Не дождешься!

— А пока родители не умерли, гроб подвешивали на чердаке на цепях… мам, у тебя же в доме чердак просторный?

— Прекрати! — задыхаясь, потребовала та.

Она почти перестала смеяться после смерти отца: горе, слишком много забот, двое детей на руках… Джой обожал ее смех, который он помнил с детства — откровенный, яркий, молодой. Встреться ему девушка, которая так же смеется, и он моментально женится. Джой имел неосторожность сказать об этом, и мама тут же воспользовалась подвернувшейся возможностью.

— Знаешь, к моей подруге приехала двоюродная племянница из Средней Азии. Кореянка, между прочим. Очень симпатичная девушка! Дыни привезла — экологически чистые, без селитры. Жанна нас…

— Дай-ка попробую угадать, — произнес Джой, параллельно набирая текст на клавиатуре. — Жанна нас приглашает на дыни? Или на девушку?

— Джой!

— Мама, у тебя еще девятый хвостик не вырос!

— А?

— Говорю, что ты еще не кумихо.[32] Так что прекрати глодать мою печень и иди на дыни сама.

— Джой, ну встреться с девочкой, что тебе стоит? Хорошая семья, консерватория, очень симпатичная. Раз тебе все равно никто пока не нравится, а…

— Нравится, — сказал Джой, отсылая письмо. — Очень нравится.

В трубке воцарилось изумленное молчание. Потом мама сказала осторожно:

— Да? Это кто-то, кого я знаю?

— Ты ее в глаза не видела.

Да и он сам, в общем-то, тоже…

— И… кто она? Какая она?

— Веселая. Добрая. Смешная. Замечательная. И… — Джой раскрыл новый документ.

— И?

— И несуществующая.

Мама рассмеялась — одновременно и с разочарованием, и с облегчением.

— Как не стыдно обманывать! У тебя был такой голос, что я даже поверила…

— Что за голос?

— Как будто ты и впрямь влюбился.

* * *

Я глядела в окно.

За окном была осень. Как-то странно понимать, что это уже другая осень. Следующая. Потому что предыдущую, а также зиму и весну я провела на больничной койке. Попросту их не заметила.

Ветер налетал на деревья, тормошил, с шумным шелестом вскидывая в воздух оранжево-желтые волны, и совершенно счастливый летел дальше: ведь в городе так много деревьев, с которыми можно играть!

Меня тоже манило на залитую сентябрьским светом аллею. Идти, бездумно разгребая ногами шуршащие листья, подставляя лицо прощальному солнечному теплу, наслаждаться переливами цвета золотой… нет, золотой-багряной-красной-оранжевой, даже лиловой листвы.

Но мне туда нельзя.

Со вздохом я отвернулась от окна. Спасибо маме — она не стала ничего менять в моей комнате: ни обоев, ни штор. Даже на столе все оставила как в тот день. Сначала не до того было, а потом из суеверия. Разве что пыль протирала. Боялась что-то изменить — вдруг я из-за этого не вернусь? Люди, которых это не коснулось, ее высмеют: как одно связано с другим?

А я ей очень благодарна. Страшно хочется чего-то привычного и неизменного. Подтверждения, что даже если из жизни выпало полгода, мир все равно остался прежним: тот же город, та же квартира, та же комната…

Но, увы, мир изменился.

Потому что изменилась я.

Я задумчиво разглядывала себя в зеркало. Лицо бледное, но уже не такое бескровное, как при выписке. Все-таки в реабилитационном центре и в санатории я старалась больше гулять. Ну как гулять… Сначала меня вообще возили в кресле-каталке: мышцы и связки хоть и не атрофировались, но сильно ослабели. Физиотерапия, массаж, тренировки — и я понемногу начала ходить сама; сначала с «ходунками», потом с палкой, потом по принципу: «вдоль стеночки до угла» или «доберусь-ка я до той скамеечки».

Сейчас все уже нормально. Я перестала падать от внезапной слабости, или головокружения, или от того, что подводили ноги. Ну, почти перестала…

Я поправила челку. В больнице меня подстригли очень коротко, волосы отрастали медленно, все никак не получалось сделать любимую стрижку… Это что еще за разговорчики? Только начни себя жалеть, и никогда уже не остановишься. Руки держат, ноги ходят, глаза смотрят, голова варит… хоть и не всегда — уже хорошо! А волосы… ну не облысела же, в конце концов!

Но все эти бодро-здравые мысли ничуть не уменьшали напряженного выражения глаз в зеркале. Хорошо хоть они не обесцветились, как кожа, — как были серо-синими, так и остались.

За спиной скрипнула дверь, я от неожиданности вздрогнула, чуть не выронив зеркало. Медленно, словно боясь кого-то спугнуть или самой окончательно испугаться, обернулась.

Разумеется, никого.

Просто сквозняк…

* * *

После окончания разговора с матерью Джой еще некоторое время пытался работать — пока не понял, что просто бездумно жмет на клавиши, подвисая на каждом действии. Отвернулся на кресле от стола, уставился на осенне-праздничный пейзаж за панорамным окном.

Он не скучал по Инсон. Разве только слегка и первое время. Просто привык болтать и пересмеиваться с ней. Привык, что дома кто-то еще, кроме Хина, ждет и радуется его возвращению. Даже невзначай приобщился вместе с Инсон к тонкому срезу богатого дорамного месторождения. Да и пребывание в одном теле их сблизило… если можно так выразиться.

Ну и еще интрига на грани фола, само собой, — парочка духов уверенно вторглась в его нормальную жизнь, сея хаос и требуя решения неведомых до того призрачных проблем. И ведь не расскажешь никому, сочтут шизой. На ранней, а также поздней стадии. Сейчас, когда он наконец вернулся к своей обычной жизни, просто пошла адреналиновая ломка.

Вот и все.

Так что понятно — и речи никакой о «влюбился» или даже о «соскучился».

Джой задумчиво поглядел на телефон.

Только об ответственности.

— Ой, Женя, рада вас слышать! — воскликнула трубка, прежде чем он успел поздороваться.

— Добрый день, тетя Лина. Как ваше драгоценное здоровье?

— Вашими молитвами, Женечка!

— Так денно и нощно только о нем и молимся…

Этот обмен фразами стал уже своеобразным ритуалом: так они начинали разговор на протяжении трех месяцев с того самого дня, как он дал матери Инги свой номер и наказал звонить в случае необходимости в любое время дня и ночи. Но, поскольку тетя Лина была женщиной совестливой и ненавязчивой, Джою зачастую приходилось звонить самому.

Вот как сейчас.

— Ну, и как наши дела? — спросил Джой голосом доброго доктора Айболита. В какой-то мере так оно и было: больной, вернее, больная в наличии имелась.

Тетя Лина вздохнула.

— Ну что вам сказать, Женечка…

— Так и не выходит из дома? — понимающе спросил Джой.

— Не вытянешь! А если вытянешь — глаза в землю, кружок по скверу и быстрее домой. Мол, всё, мама, ты меня уже выгуляла! А сама бледная, сил нет смотреть, черные круги под глазами! Супчику две ложки: все, мама, я сытая! Ей бы кушать хорошо, спать и гулять целыми днями, а она, видишь, какая упрямая!

Джой невольно улыбнулся. Хорошо покушать — это рецепт от всех болезней всех матерей на свете! Подумал. Спросил нехотя:

— А этот ее что?

— Саша?

— Он. Позвал бы куда-нибудь погулять, в кафе.

— Ну, он приглашает…

Похоже, не очень-то настойчиво приглашает, едва не сказал Джой, но прикусил язык: не его ведь дело!

— И девочки тоже зовут: кто в гости, кто просто развеяться. Не хочет она.

Собеседница замешкалась, и Джой понял, что ему сейчас предложат.

— Женечка, а если…

— Простите, тетя Лина! — поспешно перебил он. — Мне надо идти, я вам потом перезвоню!

— Да, хорошо, Женя, до свидания, — сказала Ингина мама через паузу. Он буквально на мгновение увернулся от ее просьбы-ловушки: «А не могли бы вы, Женечка, сами ее куда-нибудь пригласить? Вдруг она с вами согласится пойти?» Джой задумчиво постучал по губам айфоном. Впрочем, он же всегда может отказаться, мотивируя тем, что Инга его совершенно не помнит!

И ведь чистейшая правда — очнувшаяся девушка его не знала. Потерявшаяся Инсон-душа, вернувшись в родное тело, позабыла о своих странствиях и приключениях в призрачном мире. И о своем невольном спутнике.

А повторять однажды провалившуюся попытку напомнить о себе Джой не собирался.

После того как выяснилось, что призрачная девушка и коматозная девушка — одно и то же лицо… или едина в двух лицах… он развил бешеную деятельность. Заплатил за отдельную палату, нанял физиотерапевта и сиделок, допек лечащего врача просьбами назначить самые дорогие лекарства и пригласить самых лучших спецов. Решив, что психу просто денег девать некуда, тот перестал сопротивляться и сдал названия чудодейственных средств и процедур, а также явки-пароли медицинских светил. То ли от такого интенсивного лечения, то ли просто время пришло, но Инга, на удивление врачей, быстро пошла на поправку.

Все это время Джой умудрился ни разу не появиться в ее палате. Заглянул всего раз — когда из посетителей никого не было, а сама Инга спала. Встал в приоткрытой двери, рассматривая белое лицо на белой подушке. А не пора уже какому-то румянцу появиться? Хоть какому-нибудь признаку жизни? В это время больная подала такой признак — завозилась, просыпаясь и натягивая на лицо одеяло, — и Джой аккуратно и бесшумно отступил в коридор.

Он контролировал события, держал, так сказать, руку на пульсе, но на расстоянии; довольствуясь сводками с полей выздоровления от тети Лины. Что-то противилось в нем просто зайти с цветочками и улыбкой во все лицо: «А вот и я, Инга-ши!» Никак не мог совместить в своем сознании задорного призрака с безжизненной и безвозрастной больной. Не складывались половинки.

Не зря не складывались.

…Так случилось, что его очередной приезд в больницу совпал с транспортировкой Инги в реабилитационный центр. Стремительно идущий к центральному входу Джой не сразу сообразил, что укутанная одеялом фигура в кресле-коляске — его подопечная. А когда опознал суетящуюся рядом тетю Лину, сворачивать и кидаться на асфальт под прикрытие машин уже было поздно. Женщина расплылась в улыбке, с энтузиазмом замахала ему рукой.

— Женя, здравствуйте! Смотри, дочка, кто приехал!

Джой принужденно улыбнулся. Остановился, наблюдая за приближением коляски. Инга выглядела… больной. Но хотя бы уже не похожей на труп, как раньше в палате. Худое лицо, острый нос (не ошибся, когда говорил о нем Инсон), немного отросшие русые волосы. Девушка медленно пригладила их, пристально осматривая площадку перед крыльцом, машины и людей. Взгляд светлых глаз скользнул и по Джою; он сглотнул, удивившись, что так внезапно и сильно занервничал.

На лице Инги ничего не отразилось, даже когда коляска остановилась прямо перед ним. Джой машинально произнес:

— Привет, Инс… Инга.

Девушка подняла голову и руку, защищаясь от солнца, бьющего в глаза. Пробормотала через паузу:

— Здравствуйте.

— Вот, Женечка, вашими заботами едем в центр лечебный! Ну что молчишь, дочь! Поблагодари молодого человека.

— Спасибо, — послушно сказала Инга, разглядывая его галстук. Равнодушное лицо. Взгляд, как и голос… потухший. Не такой должен быть у его Инсон! Действие лекарств?

Или что… она его просто не узнала?

— Может, вы тоже с нами, Женечка?

— Нет, — сказал Джой, машинально освобождая дорогу к «Скорой». — У меня еще здесь… дела.

— Ну тогда потом, да? Поехали, Ингуша! До свидания, Женя.

Джой провожал их взглядом. Услышал, как Инга спросила:

— Мам, а он… кто?

— Это же Женя, твой друг!

Он увидел, как девушка завозилась, медленно оборачиваясь. Вновь встретился с ней взглядом. Пауза. Инга качнула головой и отвернулась.

— Я его не знаю.

Тетя Лина негромко охнула. Поднесла руку ко рту, с ужасом уставившись на Джоя поверх головы дочери. Тот покачал головой. Универсальный жест, который можно перевести как угодно: и не волнуйтесь, и все нормально, и это пройдет… Что этим хотел сказать Джой, он и сам не знал. Повернулся и быстро вошел в здание больницы. Остановился только на площадке шестого этажа — вот так пробежался невзначай!

Так. И что это было? Действие лекарств, затормаживающих реакцию? Шок-амнезия?

Или… Инсон его действительно не узнала? Потому что она уже вовсе не Инсон?

Джой прислонился лбом к решетке окна, вглядываясь невидящими глазами в зеленый больничный двор. Странно и смешно, но он вдруг почувствовал одиночество с горьким привкусом неожиданного предательства.

Инсон его бросила.

…Спускаясь, Джой наткнулся на парня, тайком курившего на лестничной площадке. Тот воровато оглянулся, спрятав за спину руку с окурком, и с облегчением выдохнул дым прямо Джою в лицо. Он раздраженно увернулся. Лишь спустившись на несколько ступенек, вспомнил.

— Леха?!

— Ну, — сказал тот. С недоумением вглядываясь в его лицо, все же сделал пару шагов и протянул руку. — Привет? Как дела?

Джой так же автоматически пожал ее. Кивнул на заметный шрам на лбу Алексея.

— Ты-то сам как? Вижу, выздоравливаешь?

— Ну да. — Парень, словно застеснявшись, потрогал шрам над белесой бровью. — На следующей неделе обещают выпустить. Башка, правда, до сих пор трещит, как с бодуна.

— Больше так не гоняй, — автоматически выдал наставление Джой. — В следующий раз может не повезти. Вылетит душа из тела и… адью. Давай, будь здоров.

— И тебе не хворать… — слегка растерянно отозвался Леха. Сбегая по лестнице, Джой мельком глянул вверх: незадачливый мотоциклист висел на перилах, глядел ему вслед. Явно пытался вспомнить, кто Джой таков.

А было бы круто передать ему привет от призрачной девушки! От души к душе…

Леха бы, конечно, решил, что его собеседник с приветом.

Да и сам Джой иногда так думал.

* * *

Странные люди появились с самого начала. Просто на первых порах я не различала Странных и просто-людей. Все вокруг слишком стремительно двигались, слишком грубо трогали, слишком громко и быстро разговаривали… В первые дни я вообще не понимала слов; потом, как умная собака, выучила простые команды: ешь, пей, лекарство, повернись, дай лапу… то есть руку.

А уж говорить самой — такой тяжкий труд, что просто в пот бросает! Хочешь сказать одно, выскакивает совершенно другое, не связанное по смыслу и даже по звучанию, а нужное слово ускользает, прячется в тумане мозга, как недоученный иностранный язык. Да еще окружающие усиленно пытаются тебя понять, начинают противно помогать, подсказывать… От этого замыкаешься в себе и замолкаешь окончательно. А когда никого рядом, лежишь, смотришь в потолок, как в букварь, пытаясь составить осмысленные фразы, например, такие: ма-ма мы-ла ра-му… Хорошо, что в одиночной палате никто этого маразма не слышит.

Трудно понять, что сон, что реальность, а что — влияние лекарств, когда просыпаешься или приходишь в себя редко и ненадолго. Все воспринимаешь как должное, без эмоций, без удивления. Лишь позже, когда я начала более-менее соображать, осознавать происходящее, узнавать посетителей и медиков, начала и кое-что понимать.

Например, то, что люди не могут ходить сквозь стены.

Или часами висеть в воздухе между потолком и полом, медленно и задумчиво поворачиваясь вокруг своей оси.

— На что ты смотришь? — как-то спросила кормившая меня мама. — У тебя глаза двигаются.

— Скажи, чтобы она не ходила… у меня голова от этого кружится! — пожаловалась я.

Мама обернулась. Удивилась.

— Кто? Медсестра? Так она ушла уже. Раздражает, да? Такая горластая!

— …Да, — выдавила я с опозданием. Я-то видела, что за маминой спиной продолжает метаться по палате женщина. Белая кожа, белые волосы, белая одежда — я думала, что это широкий халат, но, похоже, больничная рубашка. Женщина беззвучно воздевала руки — то ли в гневе, то ли в отчаянье, резко откидывала назад длинные волосы. Кажется, она нас вообще не замечала. А когда наконец взглянула на меня, я поспешно закрыла глаза. И рот ладонью. Глаза — чтобы не видеть ее. Рот — чтобы не вскрикнуть.

Глаза ее тоже были совершенно белыми.

— Устала, да, доча? — спросила мама. — Ну тогда отдохни, поспи, я вечерком еще приду.

После ее ухода я приоткрыла крепко зажмуренный глаз, убедилась, что белая женщина все еще здесь, и, беззвучно застонав от испуга и недоумения, накрылась одеялом с головой. Привычная защита, прекрасно помогавшая в детстве, сработала и сейчас. По крайней мере, я больше ничего не видела, а под одеяло оно, как и детские страшилки, проникнуть не могло и даже не пыталось.

Но как спрятаться от ЭТОГО в собственной голове?

Может, лекарства вызывают у меня галлюцинации? Может, я и раньше принимала таких вот глюков за настоящих людей? Надо узнать, что мне выписывают… как будто я что-то в этом понимаю! Тогда спросить, от чего таблетки, и потихоньку начинать принимать через раз. А там — посмотрим.

Я выглянула в узенькую щелочку под краем одеяла. Белая женщина никуда не делась: так и металась по палате, как тигрица-альбинос в клетке.

…Но хотя бы мама была реальной?!

С того дня я начала с подозрением присматриваться ко всем окружающим. Приглядываться, прислушиваться, чуть ли не принюхиваться: настоящие они или очередной медикаментозный глюк? Окончательно успокаивалась, только коснувшись — если человека можно пощупать, значит, он реален. Логично же? Не думаю, что мой, хоть и поврежденный, мозг может выдать настолько качественную и сложную галлюцинацию, что в нее входят еще и тактильные ощущения!

После клятвенного заверения, что я распрекрасно сплю и вообще расчудесно себя чувствую, врач уменьшил дозу снотворного и каких-то мощных психотропных. С одной стороны, я перестала внезапно засыпать за едой или во время разговора, с другой — теперь долго не могла уснуть ночью, и не только из-за нехватки лекарств, но и… от переизбытка впечатлений.

Оказывается, когда я раньше благополучно проваливалась в глубокий сон без сновидений, вокруг происходило много интересного. Вернее, скапливалась масса народу: я еще не подобрала подходящего названия для этих белых полупрозрачных больничных обитателей. Они не только свободно проходили сквозь стены и закрытые двери, но даже частенько друг сквозь друга. Они молчали — или я их не слышала? — и глядели в пространство и лишь иногда на меня. Они скапливались вокруг моей кровати, словно мерзнущие у костра. Хорошо хоть руки ко мне не протягивали погреться, а то бы я совсем чокнулась, и не от страха перед ними, а от страха перед самой собой. Даже повернувшись к ним спиной, накрывшись с головой одеялом и сверху придавив подушкой, я знала, что они по-прежнему здесь. И мантра: «Это просто сон, сон наяву, я скоро проснусь» — ничуть не успокаивала.

Днем их почти не было. Однажды я видела парня, стоявшего в приоткрытых дверях и глядевшего на меня — что было редкостью, большей частью эти… люди меня не замечали. Он казался куда реальнее, живее и… цветнее, хотя опять же был в неизменном белом. Я приподняла голову, чтобы разглядеть его получше, но едва моргнула, парень исчез. Больше он не появлялся.

А если выглянуть ночью за двери, будет ли коридор полон ими, как тараканами, прячущимися при свете дня? Или это только моей палате так свезло?

Ох. Надо сокращать потихоньку и оставшиеся лекарства!

…Трюк с припрятанными таблетками удавался не всегда: мама всё скрупулезно раскладывала, подсчитывала и запихивала в меня. Медсестра в ее отсутствие тоже стояла над душой — ну нельзя же так ответственно относиться к своим обязанностям, вон телевизор просто переполнен историями о халатных медиках! Только после их ухода удавалось выплюнуть то, что не успело раствориться во рту.

Благодаря упорной борьбе с лекарствами почти удалось избавиться от тумана в сознании, сквозь который я всё, в том числе и галлюцинации, воспринимала пусть и с сонным удивлением, но как должное. Зато теперь окружающее стало пугающе реальным: мои еле двигающиеся руки-ноги, слишком тяжелая голова, наполненная постоянной тупой болью, выпавшие полгода, события в мире и в жизни друзей… И понимание того, что нормальный человек не видит того, что вижу я.

Потому что Странные люди никуда не делись.

Потому что с каждым днем я все больше осознавала, что дело вовсе не в лекарствах, а в моей собственной голове. Я — сумасшедшая.

* * *

Маме в первый раз за неделю удалось вытащить меня из дома. Да и то после долгих уговоров и потому, что я усовестилась, видя, как она расстраивается. Не буду смотреть по сторонам, вот и все!

Я решительно отвергла массу теплых вещей, притащенных заботливой родительницей, — дай ей волю, выбреду в «бабье лето», пошатываясь под тяжестью шубы, валенок и в меховой шапке с веревочками под подбородком. Оставила лишь шарф, намотанный поверх пальто. Джинсы на мне болтались. Вот как это возможно — тело одрябло и одновременно схуднуло? Причем традиционно не в тех местах, в каких надо бы. Прекратятся постоянные головокружения, надо будет как-то восстанавливаться… А то потом разнесет. Так же традиционно.

Третьей с нами в лифт вошла соседка баба Ира. Я кивнула ей, пробормотав неслышно «здравствуйте». Отвернулась к ободранному зеркалу, готовясь к тому, что неутомимая и неукротимая бабка прилипнет к нам с вопросами и комментариями, как банный лист, фиг отвяжешься! Вот это мы с мамой встряли, вся прогулка насмарку!

Но насколько именно встряли, я поняла, только когда увидела, что соседка в зеркале не отражается. Удивленно обернулась: да вот же она! Стоит, поджав губы, смотрит на двери лифта, как всегда готовая обличать, уличать и критиковать, пусть даже этот неодушевленный предмет…

Пригляделась внимательней — и похолодела. Баба Ира была белой. Не седой, не бледной, а именно белой. Как Странные люди, которых я видела в больнице и на городских улицах.

— Мам… — еле выдавила я, не сводя глаз с молчащей соседки.

— Что, доча, голова кружится? — всполошилась та. — Ты такая бледная!

— А бабушка Ира… она… что?

— Баба Ира? А… умерла она еще в начале лета. Инфаркт. Все забываю тебе сказать. Что, Таня приходила?

— Ну… — Я отвернулась, чтобы не видеть отрешенного лица соседки. Еще и глаза бы для верности закрыла, если б не опасалась, что мама испугается. То есть баба Ира умерла, но я ее вижу. Вижу, как тех, это значит… Значит, я вижу умерших?! Привидения? И те Странные в больнице тоже души умерших? У меня в мозгах что-то перемкнуло при травме — и я теперь вижу потусторонний мир?

Бабушка вышла на первом этаже, не дожидаясь, пока раздвинутся двери лифта. Я провожала взглядом ее сгорбленную спину. Нисколько не удивлюсь, если скоро увижу бабу Иру на скамейке в компании еще здравствующих старушек-подружек, активно обличающей молодежь, правительство и мировое устройство вообще.

— Идем? — нервно спросила мама, потянув меня к выходу.

Занятая вертящимися в голове мыслями, я брела с ней под ручку, уставившись в землю.

— Выпрямись! — потребовала мама. — Что ты сгорбилась, как старуха?

Прямо как в детстве, хорошо еще, по спине не хлопнула! Асфальт под ногами сменился листьями разной степени свежести, цветов и форм. Я подняла голову и обнаружила, что мы дошли до сквера. Солнце играло с листвой в пятнашки. Сидеть дома в такую погоду и впрямь настоящая дурь и преступление! Надо, наоборот, гулять как можно больше, заряжаться светом, цветом, теплом, чтобы хватило на все серьге, унылые, дождливые дни осени и холодные, темные — зимы. Я боязливо осмотрелась, но в окрестностях не наблюдалось ни одного Странного. Вообще никого не было. Только в конце аллеи, привалившись к машине, стоял парень. Скрестив руки на груди, он задрал голову, подставляя лицо солнцу. Я подозрительно пригляделась: нет, не бесцветный, вполне себе настоящий, цветной. Темноволосый, довольно смуглый, в черном коротком пальто и синих джинсах на скрещенных длинных ногах. Когда он изменил позу, под его туфлями зашуршали листья. Настоящий… Странные при мне еще никаких звуков не издавали.

Мама сидела рядом на скамье, ведя одностороннюю беседу: рассказывала о своих бесчисленных знакомых, об их детях и внуках, сама себе задавала вопросы, сама на них отвечала. Все как всегда. Родительница любит поболтать, а вот дочка пошла не в нее… Может, потому и не в нее. Два таких радио, вещающих на разных каналах, — одно на «Радио России», а другое на FM-волне, — для одной квартиры явный перебор. Иногда эта бесконечная болтовня раздражает, но сейчас я наслаждалась ею, как привычной с детства мелодией. Звуки дома…

— А! — сказала мама, встрепенувшись. — У нас же ни хлеба, ни молока нет!

— Пойдем в магазин? — спросила я. Уходить с золотой аллеи не хотелось — когда я еще потом осмелюсь выбраться?

— Чего тебе со мной мотыляться! Посиди здесь, свежим воздухом подыши, я быстренько, за полчасика обернусь. Никуда без меня не убегай!

— Ну ты и шутница, — пробормотала я, провожая взглядом шуструю невысокую фигуру — мой колобок на ножках! — Я же без тебя только ползаю…

После ее ухода чувство умиротворения и покоя начало постепенно исчезать. Да еще солнце скрылось в неведомо откуда подкравшемся плотном облаке; заметно похолодало.

Как ни гони прочь навязчивые мысли, они все равно слоняются неподалеку, готовясь напасть, едва зазеваешься. Принцип Скарлетт из «Унесенных ветром» «подумаю об этом завтра» со мной не срабатывает.

Итак, я не свихнулась, как считала раньше. Я просто начала видеть призраков, души умерших людей…

Ну да, все совершенно просто и нормально! Нормальная я и нормально вижу мертвых! Я начала смеяться. Краем глаза заметила, что парень у машины смотрит в мою сторону: сидит девка посреди пустой аллеи и ржет во все горло! Решит, что у меня осеннее обострение.

Ну да, осеннее, и получила я его тоже прошлой осенью…

Кое-как успокоившись, я попыталась направить мысли в рациональное русло. Говорят же, что пережившие клиническую смерть приобретают иногда экстрасенсорные способности: там, начинают видеть ауру людей, говорить на языках, которых раньше не знали… Может, и с вышедшими из комы что-нибудь подобное случается? Но не слышала я, чтобы кто-то из экстрасенсов видел умерших… Конечно, кроме всяческих гадалок и колдуний, объявлениями которых пестрит желтая пресса. Может, наняться к ним в ученицы-помощницы, х-ха!

Что я должна с этим делать? Что я могу сделать? Наклонившись, я уткнулась лицом в ладони. Может, со временем, когда я окончательно поправлюсь, эта способность пропадет? Главное сейчас — переждать, как пережидают аллергики сезонные обострения поллиноза. По-прежнему лишний раз на улицу не высовываться: в нашей квартире никто не умирал, так что риск нарваться на привидение в собственном доме минимальный… и не будем сейчас думать, как Странные легко проходят сквозь стены, не будем!

Попробовать отыскать в Сети что-нибудь по этой теме? Но в Инете ведь столько фейков, не считая просто авторских фантазий!

В общем, сцепить зубы и терпеть. Авось что-то переменится. Или надумается. Я разжала руки, подняла голову и вскрикнула.

Или случится…

Прямо передо мной стоял мужчина. Из Странных — сразу понятно. Глаза неподвижно смотрели поверх моей головы, а сам мужчина замер в необычной (для нас, обычных) позе: как будто шел мимо, но что-то заставило его остановиться — вон даже нога еще зависла в воздухе — и обернуться. Беломраморные, как у статуи, зрачки медленно опускались, но я продолжала смотреть на него, словно кролик на удава. Лишь в самый последний момент успела вильнуть взглядом.

Я завертела головой, избегая глазами Странного. Где там мама задержалась? Сейчас бы ухватилась за нее и удрала домой. Пойти ей навстречу? Глядя в землю, я медленно поднялась. Сделала шажок от скамейки и…

Странный сдвинулся вместе со мной, заслоняя дорогу. Надеясь, что это случайность, типа призрак подхватило ветром и перенесло с места на место, но уже понимая, что это не так, я сдвинулась влево. Белые ноги переступили следом, заслоняя дорогу к дому. Еще шаг, еще… мы перемещались по дорожке в каком-то диковинном танце. Если подниму глаза, я встречусь с призраком взглядом. Что тогда произойдет, не знаю, но очень этого боялась. И боялась идти напролом — то есть буквально насквозь.

Я оглянулась, отыскивая другой путь к бегству. Вряд ли я смогу перемахнуть через ограду, отгораживающую сквер от проезжей части. Значит, остается только… Я развернулась и бросилась к концу аллеи. То ли Странный не ожидал от меня такого коварства, то ли был не способен перемещаться в пространстве мгновенно, как вроде бы призракам положено по их призрачной природе, но я успела добежать почти до дороги, прежде чем ощутила прикосновение…

Спину окатило холодом, взметнулись волосы под внезапным порывом ветра, которого не было. Стылые струи-пальцы проникли за шарф, впились в шею под затылком. Вскрикнув от острой боли и страха, я увернулась от ледяного прикосновения и бросилась мимо стоящих машин…

Прямо на дорогу.

* * *

Тетя Лина таки его уговорила.

И теперь Джой торчал возле их дома, ожидая, когда та вытащит упирающуюся дочь на прогулку, и безадресно злился. То на собственную мягкотелость (ну не может он отказать почтенным женщинам в настоятельной просьбе!), то на саму несчастную и упрямую тетю Лину, то на ее не менее упрямую дочь (что, так трудно уступить своей волнующейся, так много вынесшей матери?). Несколько раз порывался уехать, но атавистический в наши суровые дни орган совести не давал этого сделать. И ведь на занятость не сошлешься, потому что сегодня воскресенье, а он некоторое время назад клятвенно обещал маме, что всегда будет в этот день отдыхать.

Джой собрался уже отзвониться и уехать, как заметил появившиеся в конце аллеи две женские фигуры. Пришлось отключить телефон, сложить на груди руки и терпеливо наблюдать за их приближением. Мать с дочерью шли медленно, то и дело останавливаясь — то ли окрестностями полюбоваться, то ли передохнуть. Инга брела, спрятав руки в карманы, а нос — в шарф. Смотрела в землю: упасть, что ли, боится? Насколько он мог разглядеть отсюда, девушка все еще была бледной, краску лицу придавал все тот же алый шарф.

Женщины посидели на скамейке, потом тетя Лина, видимо, придумала какой-то предлог и, многозначительно глянув в его сторону, убежала. Джой внутренне подобрался, но внешне только поменял ноги и удобнее привалился к машине. Он совершенно не представлял, как подойти к Инге-Инсон. Мол, вот и я, помнишь, твоя душа жила у меня в квартире и в моем позаимствованном теле гоняла на машине по ночным автострадам? Да-да, само собой, ответит Инга, а как же, как такого не упомнить! А ты не помнишь, как позвонить в психушку?

С подобными красочными внутренними диалогами и такими черепашьими темпами он еще долго с места не сдвинется! Джой решительно оттолкнулся от машины и замер: девушка, закинув голову, хохотала в голос. На одно сумасшедшее мгновение Джою показалось — над его подслушанными мыслями.

Инга неожиданно замолчала и, вытянув шею, начала интенсивно оглядывать окрестности, кого-то высматривая. Тетю Лину, что ли? Медленно, отталкиваясь от скамьи руками, поднялась. Втянула, как черепаха, голову в плечи (вернее, в шарф) и двинулась к дому. Джой открыл рот — окликнуть — и закрыл, наблюдая за странным танцем, устроенным Ингой на дорожке: шаг вперед, шаг назад, влево-вправо… Она словно повторяла па невидимого партнера.

Джой привалился обратно к машине. И как это называется? В психиатрии, в смысле? Синдром навязчивых движений? Он как-то не рассчитывал иметь дело с психически не очень нормальным человеком. Словно продолжая демонстрировать эту самую ненормальность, Инга замерла посередь дорожки, нахохлившись замерзшим воробьем. Постояла, резко развернулась и стартанула по направлению к нему с такой скоростью, что Джой только пару раз моргнуть успел, прежде чем сообразил, что она несется прямо на проезжую часть.

…Он ухватил ее сначала за шарф, потом поперек груди, дернул на себя — и их чуть не снесло волной воздуха от промчавшегося мимо автомобиля. Рефлекторно нажатый водителем пронзительный сигнал затих вдали, но Джой отшатнулся еще больше — и больно приложился копчиком о крыло собственной машины.

— Ч-черт!..

Они уже буквально сидели на капоте. Джой поглядел на русый затылок девушки. Хорошо еще, головой ему в нос не заехала!

— Может, вы наконец с меня слезете?

Очнувшаяся Инга затрепыхалась в его руках.

— Может, вы меня уже отпустите?! И прекращайте лапать!

Джой оценил диспозицию — ну да, некоторым образом лапает — и разжал руки. Проворчал:

— За что успел, за то и схватил!

— Как это вы метко схватили! — заметила Инга, поправляя сбившееся на груди пальто. Джой чуть не улыбнулся, узнав обвиняющие нотки, так часто звучавшие в голосе его призрачной соседки. Но обстановка к смеху совершенно не располагала.

— Вот какого хре… черта вы сиганули прямо под машину?!

Инга вновь погрузилась в свой шарф, как подводная лодка в воду: на поверхности одни только взлохмаченные волосы и глаза остались. Повернулась, поглядела на дорогу с непрерывным движением, потом — на пустую аллею. Он ждал, изображая подчеркнутый интерес. Ответом было невнятное бурчание в шарф. Джой подался вперед, почти нос к носу с девушкой.

— Что-что?! Я не расслышал!

— Я испугалась, — повторила Инга. Глаза у нее были светлые, не накрашенные, но все равно очень выразительные — несчастные.

— Чего?

— Там один тип был… — Девушка махнула в сторону аллеи. — Такой… Неприятный. Я испугалась.

Джой обязательно поверил бы девушке с такими честными страдающими глазами, если б не видел, что на аллее Инга была совершенно одна.

— Он к вам что… приставал?

Может, у нее бзик на сексуальной почве? Он бы, например, точно свихнулся за год без секса… Хотя откуда ему знать, что у нее никого не было? Парень же ее дома навещает? Пусть и бывший.

Знаем-знаем мы этих бывших!

Инга замотала головой:

— Нет, он просто мне дорогу загораживал.

Угу. Вот, оказывается, что за ритуальные танцы на аллее — Инга пыталась обогнуть несуществующего страшного мужика! Почему тетя Лина ничего про это не рассказывала? Боялась, что тогда он точно откажется видеться с ее дочерью? Ну да, а так ему, неподготовленному, гораздо легче: не знаешь, как и реагировать!

Джой попытался встать с капота и охнул от боли в отбитом крестце.

Инга испугалась:

— Ой, вы ударились сильно, да? Дайте посмотрю!

— Ну, если вам так нравится разглядывать мужские зады… — буркнул Джой, потирая кулаком ушибленное место.

— И пальто испачкалось, — виновато сказала Инга. — Давайте хоть отряхну!

— Ничего уже не поможет, — сурово заявил Джой. — Только химчистка!

— Тогда давайте я вам химчистку оплачу!

— Вот все вы так говорите! — ворчал Джой, буквально ежедневно вытаскивающий из-под машин зазевавшихся девушек. — А потом даже доброго слова на прощание не скажете!

Инга молитвенно сложила руки.

— Скажу!

— Ага, — сообразил всегда быстро ориентировавшийся Джой. — Тогда вы сейчас отведете меня в кафе и напоите кофе — в знак благодарности!

Инга растерялась.

— Кафе? Но я…

— Во-он там я как раз подходящее видел! — Джой подхватил ее под локоть и, не забывая страдальчески морщиться и прихрамывать, решительно потащил за собой слабо сопротивляющуюся и бормочущую бессвязное «но-нет-я» девушку.

Основной аргумент Инга сформулировала уже в кафе: мама ее потеряет, испугается.

— Так позвоните: мол, встретили знакомого и… Нет, давайте лучше я!

Он выдрал из пальцев вконец растерявшейся Инги мобильник и пошел с ним к выходу.

— Вы только не говорите ей! — крикнула Инга вслед. — Про машину, в смысле!

Джой, не оглядываясь, потряс поднятым телефоном:

— Не учите ученого!

«Испуганная» тетя Лина, правильно сопоставив двойное отсутствие в сквере дочери и Джоя, уже преспокойно чаевничала дома. Он отчитался (сидим в кафе, в упор не помнит), дал руководящие указания (про меня — никаких вопросов). Посмотрел сквозь витрину на Ингу. Казалось, девушка готова с головой накрыться своим пальто, как испуганный ребенок — одеялом. Учебник психиатрии ему в помощь, однако…

Джой глубоко вздохнул, натянул на лицо непринужденную улыбку и толкнул дверь кафе.

* * *

Я забилась в глубь кабинки и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, рассматривала посетителей. Вроде бы можно вздохнуть свободно: никто не походил на того мужчину с аллеи… Но я прекрасно помнила одного больничного Странного, который сидел вместе с нами в очереди на уколы в процедурный кабинет, даже пересаживался на кушетке по мере продвижения, а потом встал и просто прошел сквозь стену… Так что — не доверяй, пока не пощупаешь!

Но парня, который меня спас, я уже пощупала… хм, как и он меня. Даже, пытаясь отряхнуть замаравшееся пальто, чуть не отхлопала его по и без того отбитой попе.

Только сейчас сообразив, что мой спаситель запросто может удрать с моим же мобильником, я подскочила, высматривая его: парень стоял на улице перед витриной, разговаривая по телефону. Успокоившись, я опустилась обратно. Конечно, и чуть не случившийся наезд он организовал, чтобы завладеть твоей старенькой «Нокией»! Не вали с больной — явно! — головы на его здоровую!

— Все с вашей мамой улажено, — сообщил парень, кидая на стол сотовый и стягивая пальто. — Ну что, уже сделали заказ?

— А… нет… я же не знаю, что вы любите! — выпалила я, ощупывая в кармане смятые бумажки и горсть мелочи — как-то не собиралась я сегодня шиковать в кафе, не знаю, на что вообще хватит.

Парень уселся напротив, поддернул рукава белого джемпера и начал листать меню.

А я принялась его наконец рассматривать. С явной примесью восточной крови, а то и чистый азиат. Бурят? Кореец? Из тех редких экземпляров, что привлекательны и на взгляд другой расы. Уверена, поклонницы дорам от него бы просто пищали. Но хоть я и люблю юго-восточный кинематограф и подобные лица на экране, в реальности предпочитаю мужчин с европейской внешностью.

Парень постучал пальцем по губам, и я невольно проследила за этим жестом. Рот аккуратный, крепко сжатый: похоже, не слишком-то он любит улыбаться. Но все равно очень привлекателен, не как многие азиатские актеры, по-мальчишески, — по-мужски. Широкие плечи. И шея длинная. И пальцы… Э-э-э, кто-то только что упоминал, что его — вернее, ее — не привлекают азиаты?

— Джой, — сказал парень, не поднимая глаз.

— Что?

Перелистнул страницу.

— Зовут меня так.

— Это… по-каковски?

— Это прозвище. Погоняло. Никнейм. Аватар.

Посмотрел серьезными глазами цвета крепко заваренного черного чая. Крупнолистового.

— А, — запоздало среагировала я. — Инга.

— Итак, Инга, сегодня я не буду вас слишком разорять.

А будет еще и завтра? Но заказанное им кофе и пирожное я потяну… И вообще, я ему должна гораздо больше. Свою жизнь, например.

А то, едва выкарабкавшись из одной травмы, я немедленно попыталась устроить себе другую. Я представила, как налетевший автомобиль подбрасывает меня в воздух; я отлетаю, падаю, перекатываясь по асфальту, словно сбитая в боулинге кегля…

И тут наконец накатило: в глазах потемнело, я часто задышала, цепляясь пальцами за столешницу, чтобы не потеряться в настигшем меня кошмаре. Приближающийся в кромешной черноте слепящий свет… Нарастающий вой-визг, от которого просто лопаются перепонки…

— Эй!

Меня аккуратно тыкали пальцем в плечо. Я подняла голову и обнаружила, что навалилась на стол; хорошо хоть посуду на пол не смахнула. Выпрямилась, проморгалась, потирая лоб и онемевшее лицо. Сидевший напротив Джой разглядывал меня, сжав губы. Сказал безо всякого сочувствия, испуга или удивления:

— Глянь-ка, жива!

— Извините, я… у меня просто… часто голова кружится, — пробормотала я.

Джой спокойно кивнул, отпил из чашки и поглядел по сторонам, словно потеряв ко мне всякий интерес. Или подыскивая пути к бегству. Оно и понятно, кому охота с малахольными возиться! То под машину сигает, то в обморок падает…

Ну и ладно, практично порадовалась я, зато денег меньше на него потрачу!

— Чем еще занимаетесь? — спросил Джой равнодушно.

— Еще?

— Ну кроме перебегания дороги на тот свет?

Издевается.

— Экономистом работаю.

А работаю ли? Уже звонили из отдела кадров и тактично интересовались, когда я определюсь с выходом или, наоборот, уходом. Кому нужны работники, почти год отсутствующие на рабочем месте.

— А вы?

— Строю, — Джой внимательно поглядел на меня поверх чашки. — Дома и людей.

Не знаю, как дома, но отчего-то не сомневаюсь, что строить людей ему удается отлично. Такое уж он производит впечатление.

— Итак, вы должны мне за химчистку, — напомнил Джой.

Я смущенно зашарила по карманам.

— А сколько, не знаете? У меня с собой…

— Потом вам чек представлю. Давайте доброшу до дому.

— Я тут совсем рядом живу, не надо…

— У вас шок, регулярные головокружения, неприятные мужики и все такое прочее, а мне хочется, чтобы моя совесть была чиста. Давайте-давайте, не тормозите!

Он даже слегка поддерживал мой локоть — не так уж я в этом нуждалась, но раз хочется человеку проявлять участие и ответственность до конца… Тем более что мы явно больше не увидимся. Не заинтересовала я Джоя ни как женщина, ни как искрометный собеседник.

Про такие машины принято говорить «средней ценовой категории» — то есть куда больше моего годового заработка. Черная, лоснящаяся и чем-то похожая на своего хозяина. Внутри просторно, приятно пахнет… ну и водитель тоже не воняет.

Ехать и впрямь было всего несколько минут, но я порадовалась, что не надо идти через сквер. Теперь придется обходить его большим кругом; не собираюсь я проверять, заявится ли навязчивый призрак туда еще раз.

— У третьего подъезда остановите. Спасибо… так, значит, чек за химчистку?..

— Я вбил в ваш телефон свой номер, ваш тоже себе сохранил. Созвонимся.

— Обязательно, — пробормотала я, выбираясь из машины. — А! И спасибо!

Джой отсалютовал без тени улыбки.

— Всегда готов!

— Эй, Инга, привет!

Я оглянулась. От подъезда ко мне торопилась Ксюха. Наклонившись, она бдительно вглядывалась в стекло: хорошо, Джой уже отъехал, а то с подруги станется влезть в машину, чтобы только проверить, кто это довозит меня до дома.

— Это он, да? — спросила Ксюша восторженно. — Это Женя, да? Вы наконец-то встретились!

Я закатила глаза.

— Сколько раз говорить — не знаю я никакого Женю!

Этим мифическим бывшим другом мама с девчонками мне все мозги промозолили. И сколько бы я ни твердила, что даже знакомых с таким именем не имею, они все больше уверялись, что здесь скрывается какая-то тайна. Подозрительная Настя считала — уголовная, романтичные Ксенька с мамой — любовная. А я предполагала, что это просто какая-то очень большая ошибка…

— А кто тогда?

Я вкратце обрисовала ситуацию. Ксюха смотрела на меня во все глаза.

— Сонина!

— А?

— Что происходит?! Ты как в больницу попала, прямо такой популярной стала! Женя какой-то, Краснов твой вернулся, теперь этот вот спаситель…

— Ну, может, у меня после травмы профиль стал красивше? — легкомысленно предположила я. — Ты к нам в гости?

— Может, и мне попробовать откуда-нибудь свалиться? — призадумалась Ксюха. Я поглядела на нее с опаской: подруга терпеть не может, когда мужское внимание достается не ей, станется еще ногу, например, специально подвернуть…

— Не болтай ерунды! Пошли домой.

И уже заходя в подъезд, я сообразила, что своего адреса Джою не называла.

* * *

Вовремя он уехал — еще бы мгновение, и Ингина подружка разглядела б его за тонированным стеклом. Он ведь не собирался раскрывать свое инкогнито так быстро. А если повезет — и вообще никогда. Джой хмыкнул, вспомнив слова Инсон: «Здравствуйте, я ваш парень!» Хотя в это Инга поверит куда легче, чем в рассказы о призраках и собственной странствующей душе.

Странная. Постоянно испуганная. Блеклая… Не-ин-те-рес-на-я. Не такой должна быть Инсон. Его Инсон — девушка… ладно, призрачная девушка-зажигалка. Девушка с перцем, жадная до жизни во всех проявлениях. Она — призрак! — даже его приучила обращать внимание на мелочи, которые так красят нашу жизнь и которые мы привычно не замечаем и не ценим. На звезды над головой. На вкусную еду. На ветер в лицо. На фильм, над которым можно посмеяться и — чего там! — немного попереживать. Цветущей вишней, черт возьми, научила любоваться!

Ладно, он сделал, что в его силах. С лечением, с деньгами помог; даже встретился лицом к лицу, в конце концов! Если понадобится что-то еще, узнает у тети Лины.

Но видеться снова — нет уж, увольте! Раз у Инги с головой проблемы, пусть с ней психиатры работают, психологи, специалисты, короче. Он здесь не только не помощник, но еще и помеха. От сумасшедших и вообще людей со странностями ему здорово не по себе.

Ну да, ты-то совершенно нормален! Твоя-то собственная история не безумна? Кто запал на привидение, на то, чего нет и не может быть в разумной-упорядоченной-понятной-реальной жизни?

— Ну де-ед, — протянул Джой, входя в квартиру. — Ну ты меня и втравил! И что я с этим всем должен делать?

Он на всякий случай огляделся: а вдруг неугомонный предок знак какой ему подаст, пусть даже в свойственном ему полтергейстовом стиле? Но последние месяцы в квартире было спокойно: все исправно работало, открывалось, включалось, ничего не терялось. Даже одежда, небрежно засунутая в шкаф или кинутая на спинку кресла, и та, кажется, не мялась… Как будто домовой взялся за ум и тщательно следил за благополучием, покоем и здоровьем вверенного ему дома и его обитателя.

Кстати! Джой в задумчивости постучал себя пальцем по губам. А ведь поручение почтенного предка до сих пор еще не выполнено! Ну да, Инга найдена. А как же сокровище? Надо ведь продолжать его поиски!

Джой кинул ключи на тумбу. Это значит что?

Значит, волей-неволей, но придется встречаться с Ингой. Может, она хотя бы про это вспомнит.

Достали, констатировал Джой и отправился на кухню почему-то в гораздо лучшем настроении.

* * *

Он поджидал меня возле дома.

Но, сканируя при выходе из подъезда окрестности в поисках Странных, я не заметила находящегося буквально перед моим носом.

Пока на него не наткнулась.

— Ох, простите! — я испуганно отпрянула. — А, это вы?

Парень стоял в своей, похоже, любимой позе: скрестив ноги, прислонившись к машине, руки в карманах. Про другого бы сказала: позирует, как модель из журнала. Но этот отчего-то смотрелся вполне естественно и органично.

— Добрый день, Инга. Далеко собрались?

— Здравствуйте. А вы… что…

— Я — что? Что я здесь делаю?

— Ну… да.

Парень потряс поднятым указательным пальцем, как в старой-старой киносказке:

— Должо-ок!

Я невольно улыбнулась.

— Да, конечно, химчистка! Сколько с меня?

Расстегнула сумку и уронила ее, вздрогнув от резкого нетерпеливого сигнала такси. Водитель уже замаялся меня ждать — с моей-то черепашьей скоростью, снижающейся еще и из-за опаски встретить Странных.

— Ой, — я наклонилась, потом присела на корточки, торопливо собирая рассыпавшееся сумочное содержимое. — Попросите, пожалуйста, такси подождать. Мне надо в больницу, а…

Коричневые замшевые туфли качнулись с носка на пятку, развернулись и пропали из поля зрения. Поспешно побросав все обратно в сумку, я вскинула голову на звук отъезжающей машины и, резко выпрямившись — аж голова закружилась, — замахала рукой:

— Эй, вы куда?! Вот же я!

Уехал. Я набросилась на вернувшегося Джоя:

— Просила же задержать, так трудно было?

— Я его отпустил.

— И как мне теперь добираться? Что-о? Отпустили?!

— Я сам вас подброшу.

Джой открыл дверцу машины и посмотрел на обалдевшую меня. Спросил с легким раздражением:

— В чем дело? Вы уже никуда не торопитесь?

— Тороплюсь, — пробормотала я. — Это вы меня вечно притормаживаете!

— Ну, в прошлый раз торможение пошло вам явно на пользу… Садитесь уже или нет?

— Сажусь! — нервно объявила я, прижимая к груди сумку. — А что мне еще остается? Ехать из-за вас на общественном транспорте?

— Да, ужас-ужас! — согласился Джой.

Для меня сейчас это действительно было тем еще квестом: кругом пихаются, толкаются, ни одного свободного места, духота. Уже этого достаточно, а если еще рядом возникнет Странный… В общем, я либо добиралась на машине с девчонками, либо на такси с мамой. Но сегодня, как назло, никто со мной поехать не смог. А от идеи попросить отвезти Сашу я, подумав, отказалась. Вон многоопытная Настя, уже десять лет замужняя, часто повторяет старую пословицу: мужику нужна сестра богатая, а жена здоровая. Не то чтобы я строила какие-то планы, конечно, да и вообще мне сейчас ни до чего такого… Но.

Мало ли.

Поэтому я заверила маму, уехавшую на юбилей к сестре, что меня обязательно сопроводят. Вряд ли за рулем такси может оказаться какой-нибудь дух умершего, правда?

Я наклонилась, чтобы залезть в машину, но стоявший рядом Джой внезапно ухватил меня за плечо.

— Погодите-ка… это что еще такое?!

— А?

Я почувствовала прикосновение к шее под затылком — там, где уже второй день саднило.

— Синяки, пять штук, — доложил Джой. — Как будто кто-то хватал вас сзади за шею.

— Да? — Я изогнулась, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в боковом зеркале. Значит, Странный меня все-таки достал! Выпрямившись, встретила взгляд Джоя и честно ответила на невысказанный вопрос: — Ну, я же вам тогда говорила — это тот мужик в сквере!

— Вот как, — произнес он через паузу. Когда я наконец села, хлопнул дверцей не как хозяин машины — с излишней силой.

Осмотр занял почти час, и я не раз вспоминала Джоя: то-то, наверное, бесится, меня поджидая! А нечего было самовольничать, такси отпускать! Владимир Игоревич сообщил, что все хорошо (в принципе), можно дальше наблюдаться в поликлинике, а ему показаться в следующем квартале.

— А память? Память улучшится?

— Ты чего-то не помнишь?

Я подумала о мифическом Жене.

— Ну, например, как я все-таки травмировалась. Ну и так, то-другое по мелочи…

— Думаю, со временем все восстановится. Ну а если нет, — врач закрыл мою историю болезни, — может, тогда этого и вспоминать не стоит, а?

Я улыбнулась в ответ. Уже распрощавшись, замялась у двери.

— Владимир Игоревич, а… вот мне иногда кое-что видится…

— Кошмары? Может, попробуем успокоительное?

— Ну… они как бы наяву…

Врач кивнул:

— Думаю, пора тебе начинать сокращать прием снотворных: из-за них возможна постоянная дневная сонливость.

Я вышла, чувствуя одновременно и раздражение, и облегчение: он не понял, что я хочу сказать! Может, и хорошо, что не понял?

Джой подпирал стену напротив кабинета. Я поинтересовалась с легким злорадством:

— Что, заждались?

— Да за такое время можно было полбольницы проверить! — буркнул Джой. — Идите к машине, я в туалет!

* * *

Опять сработала теть-Линина жалоба: мол, вынуждена уехать из города, а Инге сегодня на прием, очень беспокоюсь, как же там она одна доберется? Ножками, ножками, подумал Джой, но вслух благоразумно заверил, что обязательно за этим проследит. Он и впрямь думал только проследить, но, оценив Ингино поведение, понял, что одну ее точно не отпустит. Ладно, так уж и быть, пожертвуем обедом, свозим туда-сюда…

Но вот синяки на шее девушки озадачивали всерьез. Вряд ли она их сама себе невзначай или даже нарочно поставила. Преследователь в сквере тоже исключается. Значит, что? Значит, имеется некто, это сделавший… Тетя Лина на домашнего мучителя не похожа. Александр? Хм… Надо подумать.

Джой подождал, когда его подопечная завернет к лифту, и стукнул в ординаторскую.

— Говорите, видения? — Владимир Игоревич побарабанил ручкой по столу. — Так вот о чем она спрашивала! Последствия черепно-мозговых травм бывают разные…

— И шизофрения тоже? — прямо спросил Джой.

Врач поморщился.

— Вы же понимаете, это не по моей части, тут психиатр нужен. Но я бы на вашем месте не торопился. Подождите, понаблюдайте…

— Я видел у нее синяки на шее. Говорит, воображаемый мужик напал.

— Могла и сама себе поставить, а потом забыть напрочь.

— Вон как…

Джой подумал, поглядел на свою руку и попробовал приладить ее на свою шею так и эдак Владимир Игоревич участливо наблюдал за его действиями.

— Не получается! — заявил Джой твердо. — Там пятерня очень четко отпечаталась. Правая. У нее не получится так руку вывернуть, вот, посмотрите!

— Думаете, про невидимку она правду говорит? — проникновенно спросил врач, и Джой со вздохом опустил руку.

— Значит, успокоительные и наблюдение…

Выйдя из ординаторской, он обнаружил, что Инга по-прежнему здесь: его ждет, что ли? Нерешительно топчется перед дверью лифта: шажок туда, два шага назад. Это остро напомнило давешнее па-де-де в парке… Опять кого-то увидела? Джой решительно дошагал до мающейся дурью (в широком смысле этого слова) Инги.

— В чем дело? Лифт сломался?

Девушка знакомо вжала голову в плечи — и впрямь ее, что ли, регулярно лупят? — блеснула испуганным взглядом.

— Н-нет…

— Тогда идем, — Джой потянул ее за рукав, но Инга неожиданно уперлась.

— Давайте лучше по лестнице, а?

— Пешком с шестого этажа?! Да с вашими темпами передвижения я пропущу не только обед, но еще и ужин! Идемте-идемте!

Он затащил слабо упирающуюся девушку в лифт — та сразу забилась в угол и уставилась в пол, завесив лицо волосами. Призрачная девушка тоже так за него пряталась. Наконец-то хоть что-то у них одинаковое!

Значит, наблюдение. А не пройти ли им по «местам боевой славы» — там, где они побывали вместе с Инсон? Может, что-нибудь да вспомнится? К себе домой, понятное дело, он ее не потащит, а вот…

— Не хотите прогуляться? В Центральном парке, например.

Инга, кажется, удивилась, но решительно замотала головой:

— Нет, спасибо, не хочу!

А, ну да, ассоциации с тем сквером! Тогда остается только…

— Заедем ко мне на работу!

— Ой, извините, вам же, наверное, пора, обеденный перерыв давно кончился, да? Давайте вызовем такси и я…

— Что за мания у вас, чуть что — такси-такси! — проворчал он, заводя машину. — К таксистам, что ли, неравнодушны? Мне нужно кое-что доделать, потом я вас доброшу до дому. Все ясно?

— Ну… да, — пробормотала Инга.

Хорошо, не догадалась спросить, а с чего это он взялся за грузоперевозки? То есть за перевозку инертной ее.

* * *

В больничном лифте стоял призрак.

Сначала из-за белой одежды я подумала — медичка; чуть не задала дежурный вопрос: «Вам на какой этаж?» Но когда наклонившая голову девушка подняла взгляд и под свесившимися прямыми прядями волос я увидела белые неподвижные глаза…

Нет, я не закричала.

Может быть, потому что у меня просто перехватило горло.

Попятилась из лифта, мешая входящим. Прислонилась к стене напротив и попыталась успокоиться. Конечно, следовало ожидать, что в больнице обязательно наткнешься на привидение: ведь здесь, особенно в травме, наверняка масса народу поумирало! Не подавать виду, вот и все; призраки ведь никого из живых не замечают, наверное, люди для них тоже своего рода призраки. Я поежилась, вспомнив пронзительное ледяное прикосновение Странного. А вот он понял, что я его вижу, и попытался меня остановить…

Сейчас лифт снова приедет, я просто войду в него и…

Но раз за разом я видела в открывавшихся дверях привидение девушки и никак не могла себя пересилить. Не могла изобразить «я-в-упор-тебя-не-замечаю», не смела шагнуть внутрь.

Потому что с каждым возвращением лифта привидение все выше поднимало голову. Я старалась глядеть куда угодно: на стену, пол, двери, входящих и выходящих людей, но все равно чувствовала, как оно на меня смотрит. Выражение ее лица тоже постепенно менялось: бесцветные губы все больше растягивались в ухмылке. Призрак понял, что я его вижу! Мне бы бежать, а я по-прежнему стояла на месте, как загипнотизированная, обреченно поджидая очередного возвращения лифта с привидением.

Так что когда подошедший Джой спросил, что я здесь делаю, я чуть не взвизгнула от испуга. В лифте забилась в угол, прячась за широкой спиной парня. Неотрывно глядела на носки своих кроссовок, но все равно чувствовала, что привидение не спускает с меня глаз.

Я чуть не оттолкнула Джоя в дверях — мы вышли, вернее, вытеснились из лифта вдвоем. Припустила на улицу на первой скорости, так что Джой недовольно покрикивал вслед. Еще не успела прийти в себя, как обнаружилось, что мы зачем-то едем к нему на работу. Ну раз Джой все равно пообещал довезти меня после до дому…

Да и вообще интересно, кем и как он работает. Ну, я так думаю, что мне должно быть интересно… А то я что-то редко думаю о живых.

Надеюсь только, что Странных там не окажется!

Странных не было: правильно, офисное здание новехонькое, наверное, здесь никто еще не умирал. И лифт, просторный, блестящий, был от привидений свободен. Но я все равно косилась по сторонам и старалась держаться поближе к Джою, отчего то и дело на него натыкалась. Из-за своих страхов я мало что рассмотрела, прежде чем мы оказались в просторной, залитой солнцем комнате — приемной? Из-за стола поднялась женщина в возрасте: полная, черное блестящее каре, темные улыбающиеся глаза. Приятная.

— Добрый день, ты задержался…

— Ага. Мария, чашку кофе… — Джой кинул на меня взгляд, — нет, лучше чай. Идемте со мной.

Он стремительно пересек кабинет. Я нерешительно переминалась у порога, оглядываясь и остро ощущая собственную здесь неуместность. Кабинет преуспевающего бизнесмена. Строгий деловой стиль. Ничего лишнего. Наверное, у самого Джоя в квартире тоже сплошной минимализм.

— Что вы там топчетесь? — Джой, стоя, нетерпеливо стучал по клавише, пробуждай монитор.

— Может, я лучше в приемной подожду? Чтобы не мешать?

— Ерунда! Мне надо решить только пару вопросов. Проходите, не стойте столбом!

И, больше не обращая на меня внимания, принялся кому-то звонить. Слушая разговор, я осторожно двинулась вдоль длинного стола к окну в пол. Ух ты! Здесь я надолго залипла, наслаждаясь видом городского делового центра с высоты птичьего полета: сплошное стекло, хром, зеркальные панели… Даже попыталась отыскать свой дом — как раньше в детстве высматривала его с вершины паркового «чертова колеса».

— Ну как? — спросили у меня за спиной.

Хорошо хоть здесь я вздрогнула не слишком заметно, а то Джой точно решит, что я псих ненормальный. Ну, в принципе, не так уж неправильно и решит… Хозяин шикарного вида стоял рядом, заложив руки за спину, и рассматривал окрестности вместе со мной.

— Очень! — оценила я от души.

Джой кивнул со спокойным удовлетворением.

— Никогда раньше не смотрела на город с такой точки!

— Никогда… — повторил Джой со странной интонацией.

Искоса поглядывая на его восточный профиль, я вдруг осознала, что стою рядом с молодым привлекательным мужчиной. Не то что запах одеколона — даже его тепло ощущаю…

Сзади деликатно кашлянули, мы обернулись.

— Чай! — провозгласила секретарь. — И документы.

— Чай Инге, папку мне! — Джой вернулся к столу.

Я тихонько пила чай, наблюдая за Джоем. Тот просматривал бумаги, звонил, сам отвечал на звонки, учинял кому-то разнос… Он сейчас очень отличался от того парня, который шутил, язвил и требовал с меня деньги за химчистку. Ни тени улыбки. Уверенный звучный голос. Короткие реплики. Быстрые решения. Похоже, и впрямь успешно строит людей…

Мария приходила раз десять. Приносила бумаги, что-то уточняла, кого-то приводила. Поначалу я принимала все за чистую монету — по делу, — но потом засекла ее оценивающие взгляды. Э-э-э, да она сама не своя от любопытства, кого же привел с собой ее драгоценный шеф! В последний заход даже остановилась напротив и, пока Джой орал на кого-то по телефону (ну как орал — говорил таким ледяным тоном, что по мне лучше бы орал), склонилась ко мне и сказала заговорщицки:

— Заскучали? Пойдемте в приемную, пока журнальчики полистаете…

— Мария, отстань от нее! — приказал бдительный Джой, кладя трубку. Потянулся и энергично поднялся. — Все, поехали!

— Спасибо, до свидания, — только и успела сказать я, когда меня буквально сдернули со стула и потащили на выход. Мария глядела нам вслед, скрестив на груди руки и постукивая носком лаковой черной туфли. Кажется, допроса с пристрастием Джою все равно не избежать…

— А кем вы вообще работаете? — догадалась спросить я уже в машине. Джой бросил на меня странный взгляд.

— Вы что, не видели названия фирмы?

— Э-э-э…

— Ясно. Придется устраивать для вас повторную экскурсию.

— Типа как День открытых дверей для школьников?

— Именно.

До меня с запозданием — ну что поделаешь, я и так-то не слишком оперативно соображаю, а сейчас еще и лекарства тормозят, — начала доходить странность ситуации. С чего вдруг Джой… кстати, как его настоящее имя… занимается моими проблемами? Возит в больницу, домой, хотя человек он деловой и очень занятой. Как выяснилось.

Спросить? Как-то странно уже, да и обидно может быть: типа, спасибо, конечно, что вы катали меня туда-сюда весь день, но с чего это вы вдруг такой добренький? Да и сам Джой скользкий как угорь — не отвечает на вопросы, на которые отвечать не хочет. Ладно бы он заинтересовался мной как женщиной! Но ведь ничего подобного не наблюдается и не ощущается! Да достаточно поглядеть в зеркало, чтобы понять и принять печальное: миссия пока невыполнима… То есть никому я в данное время на фиг не нужна!

— Кстати! — вспомнила я. — А откуда вы знаете мой адрес?

— Что? Я его не знаю.

— А как вы тогда довезли меня до моего дома?

Джой глянул, удивленно выгнув бровь.

— Вообще-то вы сами показывали и командовали налево-направо, а тут тормозить!

Вот ведь… встряла, скотина неблагодарная! Еще и подозреваю его в чем-то! Я произнесла пристыженно, только чтобы что-то сказать:

— Да?

— Да. Приехали.

— А… Спасибо большое. Вы меня сегодня очень выручили.

Хотя, конечно, сначала создал ситуацию, из которой пришлось выручать.

Я с тоской поглядела в сторону входной двери. Свет традиционно не горит. Содрогнулась, представив мрачное темное пространство подъезда. Может, подождать на скамеечке, пока кто-нибудь из соседей домой не пойдет? Ага, и дождешься как раз Странного из близкого сквера!

Я сообразила, что Джой смотрит на меня с ожиданием: мол, пора уже и честь знать! Завозилась, отстегивая ремень, нехотя выползла из безопасного нутра машины в осенние сумерки.

— До свидания… Я уже сказала вам спасибо?

— И неоднократно, — ответил Джой, не меняя выражения лица. Наверное, думает про себя: да когда же ты наконец свалишь?! — У вас какой этаж? — спросил неожиданно.

— Седьмой.

— Доберетесь?

— Ну… да.

— Удачи!

— До свидания, — в который раз сказала я, с тоской провожая взглядом машину, подмигнувшую на прощание красным глазком поворотника. Побрела к дому: чем ближе, тем медленнее. Остановилась, разглядывая дверь подъезда. Всего-то марш-бросок до лифта, потом до квартиры; вечер еще ранний, в подъезде не совсем темно, главное — не думать, что в тени дверных проемов, в сумраке за лестничным пролетом может поджидать… кто-то. Что-то. Я вспомнила торжествующую ухмылку девушки из больничного лифта: ага, вот ты и попалась, как будто говорила она.

Ой!

Я попятилась и села-таки на скамеечку. Сейчас посижу немного, с духом соберусь, заодно, может, кто выйдет с собакой погулять… Или вернется домой с работы или учебы.

Двор, как назло, просто вымер. С каждой минутой становилось все темнее и страшнее. Вскоре я уже пугливо оглядывалась за плечо: а не подкрадывается ли ко мне какой-нибудь… мертвый? Впереди страшно, позади — тоже. Где страшнее?

По двору проехала очередная машина, но на этот раз остановилась напротив. Я с надеждой вскинула голову: к нам? Свет фар погас. Стук двери. Знакомый голос:

— Всё сидите? Ну, я так и думал!

Я поморгала.

— А… Джой?

* * *

Ни черта она не вспомнила! Ни Марию, к которой когда-то так смешно его приревновала. Ни кабинет, где мешала ему своей болтовней — сейчас бы он этому даже обрадовался, но Инга сидела тихой мышкой, поглядывая то на него, то в окно.

И его самого, естественно, тоже не вспомнила.

Спал ли ее мозг, когда Инга была в коме, а ее душа — Инсон странствовала по тому и этому свету? Или все-таки продолжал работать, и какие-то клетки сохранили эти странствия в памяти, и их еще можно разбудить?

А есть вообще такое понятие, как память души?

Ехали они молча, поэтому Джой вдоволь повертел мысли так и эдак. Пришел к выводу, что все это относится не столько к психологии, сколько к философии или даже к метафизике, а у него всегда были трудности с отвлеченными понятиями. На институтских экзаменах по таким умозрительным предметам он вылезал исключительно за счет прекрасной памяти и хорошо подвешенного языка. Практик он, а не теоретик. И как практик понимал, что со своими дилетантскими идеями вряд ли сможет что-то сделать. Тут нужен или специалист — по коме, разумеется, а не по странствующим душам, — или, как говорили раньше, остается уповать на время.

Джой бросил взгляд в зеркало: Инга неподвижно стояла перед дверью подъезда, прижимая к себе сумку, как щит. Прежде чем завернуть за угол дома, посмотрел снова: девушка медленно пятилась, пока не наткнулась и не опустилась на скамейку. Передумала домой идти, что ли? Ну пусть посидит, свежим городским смогом подышит! По-хорошему бы ей, конечно, гулять, а не в квартире целыми неделями высиживать, но… Сильно не разгуляешься, раз ее преследуют всякие воображаемые мужики! Мало ли какой квэмуль[33] ей в следующий раз почудится!

Остановившись на красном, Джой рассеянно глядел на расцветающий вечерними огнями проспект: чем длиннее и гуще становились осенние сумерки, тем город старался разукраситься ярче и многоцветней. А вот двор у Инги темноват: «кобра» горит только в доме напротив… И подъезд, похоже, неосвещенный.

И Джой внезапно понял, почему девушка так медленно, нехотя прощалась и вылезала из машины, что означали ее жалобные длинные взгляды — он-то решил, что Инга надеется на «продолжение банкета», и потому быстро и решительно закруглился.

А она просто боялась.

Темноты.

Безлюдности подъезда.

Своего несуществующего преследователя.

Несуществующего для всех, кроме нее…

Джой вспомнил синяки на ее шее — она ведь и не подозревала о них, пока он не сказал. Забыла, как предположил врач? Не заметила, когда и кто ей поставил? Чушь! Сама себе внушила — вроде как стигматы у суперверующих?

Ругая себя — да Инга наверняка давно уже дома, ей только кнопку лифта нажать! — Джой все-таки развернул машину.

…Она по-прежнему сидела возле подъезда — ссутулившись, склонив голову, вцепившись в скамейку, как в последнюю надежду. Когда он подъехал, выпрямилась, заслоняясь рукой от света фар.

— Сидите? — мрачно констатировал Джой, в сердцах хлопая дверью. Злился на Ингу за надуманные страхи, на себя за недогадливость и излишнюю мягкотелость… Но он же обещал тете Лине благополучно доставить дочку туда-сюда! Хорошо, тогда за излишнюю ответственность!

— Ой, Джой! — удивилась и искренне обрадовалась Инга. — Вы вернулись!

— Как вы только догадались? — пробурчал он, проходя мимо. — К лавке еще не примерзли? Открывайте давайте.

— Да нет, вечер теплый, — лепетала Инга. Ключи она, похоже, так и держала в руках с тех пор, как он уехал, потому что тут же, у двери, и уронила связку. — Ой!

Джой, сжав губы, глядел, как девушка ощупывает руками асфальт — ко всему прочему еще и куриной слепотой страдает? Наклонившись, подобрал и потряс перед ее лицом зазвеневшими ключами.

Подъезд встретил их плотной темнотой. Джой громко цокнул языком: нет, акустические светильники, или, как в народе их называют, «хлоп-топ», здесь даже не ночевали…

— Ой, света нет, — повторила его мысли Инга упавшим голосом. — Ненавижу темноту!

— У вас на сотовом есть фонарик?

— Нет.

Джой обреченно вздохнул.

— Ничего-то у вас нет…

…даже памяти и, возможно, — ума. Эти мысли он оставил при себе. Осветил своим мобильником тамбур и лестницу, скомандовал:

— Идите к лифту!

Вот тут их ожидал сюрприз: лифт тоже не работал.

— И часто у вас такое?

— Днем все работало, — отозвалась Инга из темноты плачущим голосом. Джой спохватился и вновь зажег фонарик. Похвалил себя: умный такой, вернулся, долго бы она решалась на это восхождение! Если б вообще решилась.

— Дойдете? Мне не улыбается тащить вас на руках или на закорках. У меня спина слабая.

— Я вам не старуха и не инвалид! — огрызнулась Инга и демонстративно бодро пересчитала ногами ступеньки — впрочем, только до второго этажа.

— Что, уже устали?

Девушка смотрела вверх. Наверное, представляла бесконечные темные пролеты.

— Джой, а светите, пожалуйста, не только на ступеньки…

— Думаете, сейчас из-за угла кто-нибудь ка-ак выпрыгнет, ка-ак выскочит? — и Джой, осекшись, отвесил себе мысленного пинка: давай запугай ее окончательно! Посветил на площадку и даже на стены. — Довольны? Вперед!

Так и пошло: Джой освещал не только лестницу, но и нишу мусоропровода, дверные проемы, после этого Инга шагала вперед. Правда, с каждым пролетом все менее бодро, а между четвертым и пятым этажом и вовсе повисла на перилах. Джой задумчиво водил лучом фонарика по ступеням, слушал тяжелое дыхание девушки и прикидывал, не пора ли ее уже начать поддерживать. Раз не просит, значит, в помощи не нуждается. Но как бы не пришлось из-за ее упрямства и впрямь ее на себе тащить.

— Сейчас, — пробормотала Инга, — немножко передохну и…

— Давайте, — согласился Джой. — Чуть-чуть осталось.

Он повел фонариком и услышал, как Инга тихонько вскрикнула.

— Что такое? — Джой тут же вновь посветил наверх. Никого. — Что-то там увидели?

Он собрался сбегать осмотреть площадку, но Инга схватила его руку. Ладонь ее была холодной и влажной — от слабости? От испуга?

— Нет! Просто… постойте так. Со мной. Рядом.

Затылок обвеяло порывом холодного ветра — словно где-то распахнулось окно в зиму. Холод распространялся по его шее, по плечам, пока спина не превратилась в ледяную глыбу, в которую пойманной рыбиной был впаян недоумевающий Джой. Он продолжал держать фонарик, но свет подрагивал и смещался… от его участившегося пульса, что ли? Джой поглядел на опустившую голову Ингу: зажмурилась и почти не дышит. Что за?..

Он придвинулся — то ли заслонить от этого сквозняка, то ли просто… чтобы быть ближе. Ее рука сжала его запястье с неожиданной, неженской силой, но из-за этой боли Джой пришел в себя: резко обернулся, мазнув лучом света по сторонам.

Никого и ничего.

Как и следовало ожидать.

Инга шумно, глубоко вздохнула — словно из-под воды вынырнула.

— Ушла…

— А?

Девушка медленно отпустила его руку.

— Голова, говорю, закружилась.

— А, голова, понятно, — согласился Джой. Тетя Лина говорит, дочь часто жалуется на головокружение. Но всегда ли при этом она видит кого-то несуществующего? Потому что сейчас ей явно что-то показалось. Да она и его самого чуть не заставила это «что-то» увидеть! Вот это сила внушения!

— Идемте уже, — проворчал Джой. — Я так с вами до полуночи проваландаюсь.

* * *

Это опять была мертвая баба Ира. Она спускалась сверху, подметая лестницу полами своего любимого байкового халата, и глядела на нас, неодобрительно поджав сине-белые губы.

Она всегда так смотрела на парочки, застигнутые в ночном «дозоре», — бабушка была активисткой и ходила по темноте проверять, не затесался ли в родной подъезд кто-то чужой, или, может, наши местные тут по ночам пьют, курят и мусорят. Дочка Таня и ругалась, и умоляла ее не ходить, но баба Ира неукоснительно следовала своему долгу. Как ни странно, ей даже от наркоманов ни разу не влетело — те, тусовавшиеся одно время у нас между этажами, видимо, решили, что связываться с такой боевой старухой себе дороже, и свалили в другое, более спокойное место.

…Вместе с ней к нам сейчас спускались холод и страх.

Я зажмурилась и начала молиться. Ну как — молиться. Как всякий новомодно крещенный человек, я помню обрывки типа «отче иже еси на небеси», вот их и твердила, уцепившись для верности за горячую руку Джоя. Тот, кажется, слегка обалдел, потому что не только не стал вырываться, но еще и придвинулся. А я — клянусь! — слышала шорох шлепанцев и вечное «ходят тут, ходят, мусорят, гадят, по подъездам шастают… идите домой, кому сказала!».

Два привидения в один день, второе еще и в моем родном подъезде — это уж как-то совсем… переизбыток впечатлений!

Джой осветил замочную скважину, я вставила ключ и обернулась. Сказала неловко:

— Спасибо. Вы сегодня столько со мной провозились. Не знаю, как вас и благодарить…

— Счет за химчистку, — деловито напомнил парень.

— Ой, я опять забыла! Посветите, я сейчас деньги…

— Зайду завтра, — отмахнулся Джой. — Пока.

— До свидания… И спасибо!

Он шагнул к лестнице, но остановился и взмахнул фонариком.

— Не хотите войти? А вдруг у вас и дома электричества нет?

Ох, только не это! Я повернула ключ, толкнула дверь — и на площадку упала широкая полоса света.

— О, есть! — порадовался за моей спиной Джой.

Но я-то точно помню, что свет зажженным не оставляла. Как и не включала телевизор, вон, беседует сам с собой в комнате на разные голоса. Мама уже вернулась?

— Мама?

Но на мой оклик из кухни снарядом вылетела Ксюха.

— Сонина! Ты что, совсем обалдела?! Я тут тебя уже со всеми полициями и «Скорыми» собираюсь искать! Ты где была? Ты почему телефон не берешь?

Представления не имею, где мой сотовый…

— Разрядился, — отмазалась я. — Ты что здесь делаешь?

— Я же обещала теть Лине проследить, чтобы ты питаться не забывала! Уже всё по десять раз разогрела, а ты где-то шляешься! По темноте! В одиночку!

То есть, пока я сидела на скамейке, она ждала здесь, в квартире? И если б я вспомнила, что на свете существует такая вещь, как мобильная связь, спустилась бы меня забрать. Нет, с памятью точно надо что-то делать!

— Ну почему же в одиночку… — пробормотала я. Хоть здесь я могу сказать правду. — С Джоем.

Подружка привстала на цыпочки, заглядывая мне за спину.

— С каким еще Джоем?

Я оглянулась. Парень отступил в темноту подъезда, но быстрая Ксюха скользнула мимо меня и ухватила его за рукав.

— Что вы там стоите, заходите, не стесняйтесь! Из Инги хозяйка еще та…

Ну вот, только увидела человека и уже успела меня раскритиковать! Никакого такта! Подружка втянула Джоя в прихожую.

— Познакомьтесь, — сказала я. — Эта Ксения, а это…

— Женя! — восторженно взвизгнула Ксюха.

Я подняла голову от никак не желающего расстегиваться ботинка. Какой Женя? Что еще за Женя? В смысле… тот самый Женя?!

Я медленно выпрямилась. Уставилась на Джоя: тот коротко глянул на меня и лучезарно улыбнулся захлебывающейся восхищенными речами Ксюхе. Я пристально разглядывала его — заново. Уже знакомо сжатые губы, острый разрез глаз, черные брови, высокие скулы, узкий подбородок… Как мама сказала: «немножечко нерусский», а девчонки: «ну знаешь, такой… восточный». И что бы мне не догадаться сразу по этой вот его «восточности»?

Но я искренне считала, что Женя если не выдумка, то какое-то очень большое недоразумение (ну да, большое, эдак с метр восемьдесят пять!). И что эта ошибка осталась в прошлом и никогда не возникнет в настоящем и будущем.

Ан нет! Вот он, мифический персонаж, собственной персоной! Вытаскивает меня из-под машин, развозит по больницам, прогуливает по темным подъездам…

— Женя, значит, — процедила я.

Джой вновь быстро глянул на меня. Сделал брови домиком: мол, ну да, а что?

— А что же мы здесь стоим? — спохватилась гостеприимная хозяюшка Ксюха. — Проходите скорей!

— Да поздно уже, — заметил Джой, то есть Женя. — Неудобно.

— Да прям неудобно! Мы же люди свои, правда, Инга?

Я открыла рот, но сказать ничего не успела.

— Проходите-проходите!

Не глядя на меня, Джой разулся, сбросил пальто и вслед за щебечущим экскурсоводом выдвинулся в недра квартиры. Я постояла в одном ботинке, задумчиво глядя им вслед, потом очнулась, не спеша разулась, не спеша сняла куртку, аккуратно повесила на плечики, засунула в шкаф. С тоской поглядела на кухню: оттуда доносились умопомрачительные запахи, а я целый день не ела. Но, наевшись, я сразу рухну спать, а сначала надо еще разделаться с этим… азиатским мифом.

Я двинулась по собственной квартире крадучись, аки тать в ночи. Подруга решила устроить полнометражную экскурсию. Еще и с лекторием. Сейчас они рассматривали экспонаты моей спальни… хорошо, что сегодня здесь кавардак умеренный, но Ксюху я все равно убью!

Я остановилась в коридоре, наблюдая за парочкой из-за прикрытия косяка.

— Ловец снов? — Джой потрогал пушистые перья настенной подвески.

— Он самый. Ингу после… ну вы понимаете… кошмары мучают.

Я мысленно застонала.

— Мы с Настькой разыскали самый большой, какой был.

— И помогает? — спросил Джой, неожиданно глянув на меня поверх головы Ксюхи.

— Не очень, — сказала я, входя в комнату. — Ксень, нам надо поговорить с… Женей.

У Джоя опять брови домиком, у Ксюхи — упрямая улыбка. Фиг она уйдет, пока все как следует не разузнает!

— Еще не наболтались за день? Может, все-таки поужинаем наконец?

— Поздно! — осенило Джоя. Он быстро прошел мимо, коснувшись ладонью моего плеча. — Ляг пораньше, сегодня был тяжелый день.

Поворачиваясь следом, я еще только заторможенно открывала рот, как парень с рекордной скоростью обулся, схватил пальто и вылетел за дверь, кинув на ходу:

— До встречи!

Удрал.

Гад.

Ксюха глянула на меня хищно:

— Сонина, и ты мне ничего не рассказала?!

Я и тут не успела ответить: подружка сгреблась и тоже пулей вылетела из квартиры. В недра подъезда пал ее крик: «Женя, я тоже домой, подождите меня-я-я!»

Я постояла, задумчиво глядя на шевелившиеся от сквозняка перья Ловца. Женя, значит. Значит, он все-таки существует, как и утверждали все вокруг. Я добрела наконец до кухни и начала есть прямо со сковородки, не ощущая вкуса и не замечая, что жую.

То есть возле сквера он отирался не случайно: за мной наблюдал. И родительница тогда убежала в магазин тоже запланированно. Давала возможность нам поговорить; так сказать, получше узнать друг друга. Я хмыкнула: да вообще узнать! Видимо, он собирался подойти напомнить о себе. А вместо этого пришлось выдергивать меня из-под колес машины.

Ну хорошо, допустим, тогда разговор не состоялся, потому что я была малость в шоке, но сегодня-то мы провели практически весь день вместе! Почему молчал, что он… это он?!

* * *

Когда Джой уже добрался до первого этажа, в подъезде неожиданно вспыхнул свет. А из спустившегося лифта, второпях натягивая курточку, выскочила Ингина подружка.

— О, и лифт пошел! — оценил Джой.

Девушка глянула непонимающе:

— Он и работал!

А когда Инге надо было попасть домой, не было ни света, ни лифта. Как назло.

Как нарочно…

— Ну и как? — жадно спросила Ксюша. — Давайте, рассказывайте скорее!

— Что именно? — спросил Джой, пытаясь потянуть время.

— Всё! Как подошли, что сказали, что она сказала, когда вас узнала!

— Она меня не узнала.

Джой открыл дверь подъезда и поглядел на застывшую Ксюшу.

— Вы идете?

Девушка медленно стронулась с места.

— Как не узнала?!

— Так не узнала.

С удивлением поняв, что в голосе прозвучало лишку разочарования, Джой легкомысленно пожал плечами.

— Поэтому вы, Ксюша, только что нанесли своей любимой подруге глубокую психологическую травму!

— Шутите? — догадалась та.

— Нисколько. Я собирался подвести ее к воспоминаниям тонко, постепенно, а вы взяли и ляпнули: «Ну, здравствуй, Женя!»

Подружка замерла, теребя сумочку. Джой без труда разгадал ее мысли.

— Нет, возвращаться к ней сейчас не надо! День и впрямь был тяжелый. Устроите мозговой штурм завтра. А лучше оставьте все это на меня. Смысл дергать ее лишний раз…

Тем более заставлять вспоминать то, чего не было в реальности. В реальности Инги, в смысле. Только в его. Его и Инсон.

Джой принял горячие заверения подруги в искреннем ее содействии-союзничестве и, с трудом распрощавшись — Ксюша жаждала провести душещипательную беседу хотя бы с ним, — наконец-то отправился домой.

Ехал и подводил итоги.

Итоги были не очень. Инга призналась врачу, что видит нечто страшное. Даже продемонстрировала это сегодня в подъезде. Да и Ловец кошмарных снов над ее кроватью тоже говорит сам за себя. Пройдет ли все это со временем, или все-таки диагноз будет неутешительным, пока неизвестно.

Кто-то наставил ей синяков — вот тут как раз не вымысел, не «кажется», а суровая реальность, с которой ему придется разбираться.

Да, и еще он сам изобличен!

Джой хмыкнул и устало потер шею. Ну хоть здесь что-то сдвинулось с мертвой точки! А то бы он долго ходил вокруг да около и, возможно, так и не решился бы. Ведь проект, как ни крути, выглядел абсолютно бесперспективным.

Увидев воинственно выпяченную челюсть встречавшей его утром Марии, Джой мысленно застонал: совсем забыл о предстоящем допросе! Попытался уклониться от неизбежного, с ходу завалив референта заданиями, требующими немедленных ответов и решений. Мария просто отмахнулась от них, как от надоедливых мух.

— Ну? И кто это вчера с тобой был?

— Это, — сказал Джой, вдумчиво изучая экран выключенного монитора, — это была так…

— Эта «так» приехала с тобой после того, как ты полдня невесть где пропадал, и уехала тоже с тобой и тоже неизвестно куда!

— Если все неизвестно, откуда же я что-то могу знать?! — трагически вопросил Джой.

Мария подперла бока.

— Пытаешься выкрутиться? Не получится!

Джой это прекрасно знал — научен горьким опытом. Но все же поймал пухлую руку женщины, прижал ее к сердцу. Произнес, проникновенно глядя Марии в глаза:

— Дорогая, не ревнуй понапрасну! Ты одна в моем сердце!

Референт — одна из немногих, с кем он может шутить и дурачиться без ущерба своему имиджу и деловой репутации. За это он ценил ее еще больше.

— Я это знаю, — добродушно согласилась Мария. — Ну и кто она? На делового партнера не похожа. Своих девушек ты в офис не приводишь. М-м-м?

— Просто дочь одной моей знакомой. Помнишь, та, что лежала в больнице?

Еще бы не помнить — Мария и договаривалась большей частью сама с медицинскими светилами и лечебными заведениями, куда Джой после выписки отправлял Ингу. Он удачно поменял тему: женщина немедленно преисполнилась сочувствия.

— О! И как ее дела?

Джой неопределенно повертел рукой.

— Фифти-фифти…

— Бледненькая, но так вроде ничего выглядит. Что же ты сразу не сказал? Я бы заказала ей что-нибудь покушать! Больным надо хорошо питаться!

Джой распознал материнские интонации в ее голосе и невольно улыбнулся. Намекнул:

— Начальству тоже! А то у него голодные мозги не варят!

— Ах, простите, шеф! Сию минуту, шеф! — И женщина, постукивая каблуками, унеслась за ежеутренним кофе.

Если бы так же легко удалось отвлечь Ингу от ее вопросов! Но что-то подсказывало: вряд ли это у него получится.

Впрочем, за сутолокой рабочего дня про Ингу он благополучно забыл.

Она позвонила сама.

Причем именно тогда, когда он таскался по колено в грязи стройплощадки нового торгового центра, матерясь до хрипоты. При заливке фундамента использовали бетон не повышенной марки морозостойкости, а субподрядчик, что называется, на «голубом глазу», клялся, что в проекте именно такой и заложен, а если не заложен, значит, в документы закралась ошибка, исправление которой приведет к существенному удорожанию строительства… Чтобы делать дело, требуется не только смазка, но и кнут — в том числе и словесный. Джой как раз продемонстрировал часть своего богатого запаса ненормативной лексики, и, пока зачарованные рабочие и присмиревший субподрядчик вникали в суть, в кармане завибрировал телефон. Джой выдернул его, как пистолет из кобуры, и, не взглянув на имя, рявкнул:

— Да!

На той стороне трубки помедлили. Потом женский голос произнес неуверенно:

— Добрый день.

— Добрый! Кто это?

— Я…

— Кто «я»? — спросил Джой по инерции тем же «матовым» голосом, хотя уже сообразил кто.

— Инга.

— Вы где сейчас, дома?

А где она со своими фобиями еще может находиться?

— Да. Нам надо поговорить.

Прозвучало это угрожающе. Джой согласился:

— Надо. Я позже подъеду.

— Но я…

— До встречи. — Помахивая мобильником, он повернулся к субу со зловещим: — Ну? И долго мы еще будем тратить мое драгоценное время?!

* * *

Я поглядела на замолчавший телефон с изумлением, быстро переросшим в возмущение. Сам невесть кто, появился неизвестно откуда, так еще и рявкает?! Было у меня большое желание тут же перезвонить, но что это я, как брошенная любовница какая-то, стану ему бесконечно названивать? Ограничилась тем, что с размаху швырнула телефон — на кровать, я же не сумасшедшая, чтобы разбивать вдребезги собственный сотовый!

И забегала по квартире, выплескивая раздражение и беспокойство. Впервые после больницы мне не хватало простора и движения: до этого я воспринимала свой дом как надежное убежище от страхов и от Странных. Да и от мира, в конце концов.

Пора уже признать — мне не по себе не только из-за этих… мертвых людей. Мне неуютно и среди живых. Их слишком много, они говорят слишком громко, двигаются слишком быстро… Я устаю от мамы, и от девчонок, и от Саши — но они хотя бы дают мне передышку. А вот от «кто следующий?», «девушка, выбирайте побыстрее!», «женщина, отойдите, пропустите», «говорите, не молчите» — я впадаю в такой ступор, что со стороны наверняка выгляжу законченной идиоткой. Сидя дома и общаясь практически лишь в соцсетях да по телефону, немудрено одичать окончательно. Потерять навыки социализации. Я уже передала в кадры заявление «по собственному»: даже без призраков мне сейчас настолько трудно сосредотачиваться, что с цифрами в ближайшее время дела лучше не иметь. Мама успокаивает, мол, проживем пока: пенсия, кое-какие накопления, а в последние месяцы благодаря Жене мы вообще не платили ни копейки ни в больнице, ни на реабилитации…

Опять этот Женя!

…Все запланированные речи вылетели из головы, когда в открытую мной дверь проникла рука с цветами.

— Что это? — спросила я донельзя глупо.

Вошедший Джой посмотрел на свою руку, скривил губы в сомнении.

— А на что похоже? Ромашки, по-моему. Я же приносил их в больницу! Тогда тебе понравилось.

Сунув мне цветы, деловито разделся-разулся и направился в гостиную. Я поглядела на белые крупные ромашки и поспешила следом.

— Не помню я, чтобы вы приносили мне цветы, и не помню, чтобы я говорила, что они мне нравятся!

— Ну и что я могу поделать, раз ты ничего не помнишь! — парировал Джой. По-хозяйски уселся на диван и приглашающе похлопал рядом с собой.

Я стояла перед ним, сжимая ромашки. Он сразу выбил меня из колеи букетом и вот этим намеком «ничего не помнишь».

— Не знаю, кто вы такой и что вам надо…

— Может, все-таки перейдем на «ты»?

— Я всегда с незнакомыми на «вы»!

— Ну раз тебе так удобнее… сядь.

— Я не устала!

— Вот еще!

Евгений быстро поднялся и, надавив на плечи, усадил в кресло: я только ойкнуть и взмахнуть ромашками успела.

— Да что же это такое?!

Он демонстративно отдернул руки, покрутил в воздухе, показывая: «вот они где, мои рученьки», и, поддернув на коленях брюки, вновь уселся на диван. Произнес вежливо:

— Продолжай… те. Я внимательно слушаю. Так что же я там такое коварное задумал?

Я вздохнула, собираясь с мыслями: но те ушли далеко и, похоже, надолго.

— Я вас не знаю.

Джой кивнул:

— Я уже понял, что ты меня не помнишь. Дальше?

— В том смысле, что я вас никогда и не знала. Зачем вы все это моим наговорили? Чего добиваетесь?

Джой помолчал. Спросил осторожно:

— А может, вы меня все-таки просто забыли?

— Забудешь такого, как же! — выпалила я, и Джой тонко улыбнулся.

— Такого? — К счастью, не стал углубляться. — А вы все-все помните?

— Кроме того, как это, — я показала на свою голову, — произошло, — все!

— Точно все?

Ну разве что какие-то мелочи, типа куда засунула то или это… и кое-какие продукты, которые, по словам мамы, я любила до болезни, сейчас мне совершенно не нравятся. И еще я часто забываю имя собеседника. Например, точно знаю, что это наша соседка, живущая здесь с основания дома, а имя-фамилия вспоминаются лишь через некоторое время…

Джой, подавшись вперед, наблюдал за мной. Кивнул:

— Вот видите!

И вновь вольготно отвалился на спинку дивана.

— Но это же совсем другое… — пробормотала я. Мне и самой этот довод не казался убедительным.

— Инга. Я понимаю ваше недоверие. Но сейчас я говорю правду. Мы действительно встречались. Недолго. Всего месяц. Вы не раз оставались у меня дома…

— Еще чего! — перебила я возмущенно. — Не было этого!

Губы Джоя дрогнули в сдерживаемой улыбке.

— Было-было! Мы внезапно расстались, поэтому я нашел вас не сразу… косвенным путем.

Вроде не врет. Что странно.

— Не знаю, как скоро пройдет ваша амнезия. Да и врачи этого не знают. Но я очень хочу вам помочь. Так что давайте попробуем вспомнить… вместе.

Меня осенило:

— Так вы для этого затащили меня к себе на работу?

— Надеялся, что вы хоть что-нибудь да вспомните, — кивнул Джой.

— То есть я и в офисе у вас бывала?

— Да. В прошлый раз вам тоже очень понравился вид из окна. А вот Мария — не очень.

— Почему?

— Вы меня к ней приревновали, — доверительно сообщил Джой.

Я наморщила нос.

— Вас? К ней?! Но она же…

— Ну да, не юное создание. Я тогда так и сказал, но вы все равно ревновали.

Вроде и голос у него серьезный, и выражение лица, но в глазах посверкивают подозрительные искорки. Смешинки?

— Я и сейчас вам не верю, — пробормотала я.

— По-прежнему ревнуете? — изумился Джой. — Хороший знак!

Я едва не зарычала:

— Я не это имела в виду! Хватит меня подкалывать! Я серьезно!

— Я понял-понял! — Джой поднял в знак примирения ладони. — Я — авантюрист, воспользовавшийся вашей амнезией и уже три месяца окучивающий вашу матушку и вас с целью…

Он задумчиво огляделся.

— С какой же такой целью? Сейчас подумаю… Чтобы завладеть вашим многомиллионным банковским счетом? Или этими шикарными малометражными апартаментами? А, у вас наверняка умер дядюшка в Америке и оставил вам в наследство бензоколонку, без которой мне и жизнь не в жизнь?

Я невольно фыркнула. Джой с серьезным видом выдавал версию за версией: чем дальше, тем абсурднее. Но одновременно я твердо знала, что не было у нас с ним никакой романтической истории — и точка!

Но пройти по местам, где мы вместе бывали… Может, сработает?

— Я сейчас переоденусь, и мы поедем! — решительно перебила я Джоя, продолжавшего с увлечением выдумывать тайные замыслы — все коварнее и все фантастичнее.

Парень явно удивился.

— Куда?

— По памятным местам!

* * *

Он вовсе не собирался дарить ей цветы. Просто проходил мимо цветочного киоска и краем глаза зацепился за знакомые. Сработала ассоциация: он ведь таскал такие ромашки в больницу, потому что Инсон ему посоветовала. Может, сейчас подействует в обратном порядке, как катализатор памяти?

Не сработало. Хорошо еще, в лицо букет не швырнула. Инга поджидала его с серьезным разговором и, как он ни пытался ее сбить, упорно возвращалась в намеченную колею. До чего же упрямая! Прямо как Инсон. Тьфу, запутался. Она ведь одна и та же! Едина в двух лицах и тому подобное…

И правильно, конечно, что не верит! Он бы сам на ее месте ни за что не поверил. Но в то же время это его абсурдно злило: ну почему бы хотя бы такой возможности не допустить? Он что, настолько не герой ее романа? Недостоин?

А Инга взяла и неожиданно решилась на эксперимент с посещением «мест боевой славы»!

— И куда едем сначала? — спросил Джой уже в машине. — Может, в кино? — предложил он, надеясь, что развлечение переключит и ослабит Ингину подозрительность, да и ему за это время придет в голову какая-нибудь свежая ударная идея.

— А на что мы тогда ходили?

— На «Крик». Не помню, какой по счету. — Так как, по всей видимости, название Инге ничего не сказало, он пояснил: — Хоррор.

И едва договорив, сообразил, что с фильмом они явно пролетают. Какой хоррор, если вся ее жизнь сейчас настоящий фильм ужасов? Она же не в курсе, что весь тот сеанс они с Инсон просто проржали в голос!

Инга передернула плечами.

— Нет уж! Обойдемся без. Какие еще варианты?

— Центральный парк. Моя квартира.

Девушка смотрела на него с сомнением. В глазах буквально читалось: отправиться в неизвестный дом к неизвестному же и очень подозрительному мужику?!

Он ошибся. Инга решительно сказала:

— Едем к вам!

Страх перед нереальным мужиком легко пересилил трезвую осторожность обитательницы миллионника с его преступниками, маньяками, да просто неадекватами! Живой пример, как надуманные страхи управляют нашей жизнью…

Хин выбрел в прихожую ленивой развалочкой, чуть ли не позевывая: а, хозяин, ты, что ли, нарисовался?

— Вот это котяра! — восхитилась Инга. Вот и хорошо, а то она в лифте заметно напряглась. Сообразила наконец, что сама напросилась домой к фактически незнакомцу.

Хин замер на полушаге, вытаращив желтые совиные глаза на Ингу. Сейчас удерет или, наоборот, припадет к полу и завоет, пытаясь прогнать незваную гостью, определил опытный Джой.

Ан нет!

Кот кинулся к девушке со всех лап. Принялся тереться о ее ноги вкруговую, привставая на цыпочки, жмурясь от удовольствия и громко бурча — короче, проделывая все то, чем эти твари и добиваются от людей восхищения, ласки и, разумеется, корма.

Инга тоже легко поддавалась кошачьей дрессировке: принялась восхищенно ахать и наглаживать Хина, потом и вовсе взяла на руки. Охнув, засмеялась:

— Какой же он у вас тяжелый! Да какой плюшевый! Да, котик?

Джой напрягся: голоса у них, конечно, разные, у призрачной девушки более высокий и более, как бы это сказать… бесплотный, у Инги с легкой хрипотцой, но вот это «да, котик?»… Хин млел: истово прижимался к ее груди и «целовал» за ушком. Как тут зверюге не позавидуешь — достаточно только помурчать, чтобы вмиг получить то, чего мужчине приходится добиваться и добиваться!

Явление кота разрядило обстановку: Инга перестала мяться и маяться и бодро двинулась по квартире. Джой работал экскурсоводом: «Здесь кухня, здесь гостевая спальня». Вспоминался при этом какой-то старый фильм: «А вот здесь у нас будут яблоньки». Инга с Хином в обнимку бродила следом. Разглядывала все до мельчайших подробностей, явно копалась в памяти и так же явно ничего не находила. Джой шел уже на сознательные провокации:

— Вот на этом диване мы с тобой… простите, с вами лежали в обнимку и смотрели дорамы.

— Вы любите дорамы?! — не поверила Инга. — Первый раз встречаю дорамщика мужского пола!

— Вы любите дорамы, — поправил Джой, — а я… — Он чуть не продолжил на автомате «вас», но вовремя поправил курс. Не в его правилах врать женщинам больше необходимого, — я героически терплю.

Инга взыскательно оглядела вышеназванный диван и опустила на него Хина. Кот тут же растянулся во всю свою роскошно-пушистую длину, намекая, что теперь неплохо бы погладить ему брюхо.

— Кстати! — осенило Джоя. — Я заметил, корейские герои часто впадают в кому, а потом не помнят своих возлюбленных. Вы решили нести в жизнь классические дорамные традиции?

Инга окинула его уничижительным взглядом и решительно направилась в следующую комнату.

— А здесь у вас что?

— А здесь у нас спаленка, — вкрадчиво проинформировал Джой. Инга чуть не споткнулась на пороге, но взяла себя в руки и двинулась дальше. Джой прислонился к косяку. Критически сощурив глаз, попытался совместить эту настороженную девицу с беззаботно порхающей по его спальне призрачной девушкой. Если уж ему самому на это воображения не хватает, то Инге и подавно…

— А этот вид мне нравился? — вопрос прилетел уже с балкона.

— А вы как думаете?

Джой вышел следом. Картина распростертого внизу района была хороша в любое время года. Тем более сейчас, когда город вывесил повсюду праздничные осенние флаги.

— Нравился, — решила Инга. Повернулась, прислонившись спиной к перилам, уставилась внутрь квартиры. — А вы вообще здесь живете?

— Не понял?

— Ни пылинки, ни соринки, ни единой брошенной вещи…

— Раз в неделю в квартире убирают, да и мама приучила меня к порядку…

И Джой смолк, сообразив, что ни с того ни с сего начал оправдываться в отсутствии бардака в собственном жилище.

Инга задумчиво двинулась по спальне.

— Я не очень понял, что вы имеете в виду! — раздраженно сказал ей в спину Джой.

— Квартира выглядит настолько стерильной, что похожа на музей. А вы знаете, что серийные убийцы отличаются повышенной тягой к порядку?

— Спасибо за диагноз!

Девушка мило улыбнулась.

— Я же не имела в виду что вы — он. Вы, наверное, очень много работаете и сюда только ночевать приходите? — сама себе объяснила Инга. — И в шкафу у вас наверняка все по цвету разложено и развешано, да?

И сдвинула створку шкафа. Джой чуть не возмутился ее бесцеремонностью, но вовремя себя одернул: сам же уверял Ингу, что она часто здесь бывала. А ведь в квартире мужчины женщина всюду сунет свой любопытный нос!

Порядок в гардеробе, конечно, наличествовал, но до развешивания костюма-галстука-рубашки в подходящей цветовой и фактурной гамме еще не дошло. А хорошая идея, кстати!

Джой приблизился неслышно и мурлыкнул ей в затылок:

— А помните, как выбирали мне рубашку?

Инга вздрогнула от неожиданности. Сказала, не оглядываясь:

— Шутите? Я в этом совершенно не разбираюсь.

Да уж, судя по ее одежде, дальше джинсов-маек-свитеров она не заморачивается.

— Ну так попробуйте сейчас, я в вас верю! — великодушно сказал Джой. Она явно нервничала от его присутствия за спиной, и потому Джой приблизился практически вплотную. Инга независимо передернула плечами и резкими движениями начала перемещать по штанге вешалки с одеждой. Он вдыхал ее теплый запах, смотрел, как краснеют кончики ее ушей, и слушал нервное бормотание:

— Представления не имею! Их у вас так много… Вы вообще всё носите? А для чего я выбирала рубашку?

— А? — очнувшийся Джой обнаружил, что глубоко втягивает воздух, пытаясь разобраться, чем таким приятным от нее пахнет.

— Ну куда? На работу? На банкет?

— А-а-а… Собирались с вами на машине покататься.

— Хм, — Инга вновь повела плечами и вздрогнула, ощутив, что касается его лопатками. Джой, тоже уже выбитый из колеи, протянул руку над ее плечом (Инга съежилась) и вытащил искомое на свет божий.

— Вот!

— Вон какую… — Инга рассматривала рубашку. — Это же шелк? Цвет — просто вырви глаз! Но вам… — отклонилась, окидывая его оценивающим взглядом. — Вам идет.

— В смысле, подлецу все к лицу?

— Заметьте, не я это сказала! — Инга шагнула в сторону, разрывая дистанцию. — Ну что, идем дальше?

Джой повесил рубашку в шкаф, задвинул дверцу. И нахмурился, уставившись на свое зеркальное отражение. Что плохого может быть в порядке?

И что плохого, если он слегка ее подразнит?

Например, с таким значением в голосе объявит «А вот здесь у нас ванная!», что только глухой не услышит намека — а теперь попробуй вспомнить, с чем связана эта комната! Инга не была глухой. Покосилась на него пугливо и сделала шажок в сверкающее великолепие керамики и фаянса. Ремонт здесь закончился недавно, и Джой пока еще замечал его и гордился выбранным лично дизайном. На Ингу обстановка тоже произвела ожидаемое впечатление:

— Ни фига себе!

— Согласен, — сказал довольный Джой. — А вот на этой стиральной машинке вы сидели, когда я умывался или когда… — он сделал многозначительную паузу.

— Когда — что? — сдавленным голосом спросила Инга.

— …принимал душ. А вы что подумали?

Девушка сердито зыркнула на него. Прошла по ванной, остановилась перед шкафчиком. Тыча пальцем, начала демонстративно пересчитывать гели, лосьоны, шампуни, кремы для тела и после бритья…

Развлекавшийся Джой подсказал:

— А вон там еще одеколоны и туалетная вода.

— Никогда не видела в мужской ванной столько средств ухода за внешностью! Прямо как у «голубых»! — мстительно заметила Инга.

— Я не так часто, как вы, посещаю мужские ванные и «голубых», так что верю профессионалу! — парировал Джой. — Кстати, об одеколонах! В прошлый раз вы перенюхали все и даже выбрали любимый. Давайте попробуем, может, что-то запахи напомнят?

Инга обреченно взялась за протянутый флакон.

— А, нет! — осенило Джоя. — Тогда же вы мне на руку брызгали!

Он начал деловито закатывать рукава, и Инга застонала:

— Теперь я вас еще и обнюхивать должна?! Я вам что, овчарка?

— Нет, на овчарку вы ну никак не тянете, — утешающе заметил Джой. — Разве что на аффенпинчера.

— Не помню я такой породы, но это явно не комплимент!

Вскоре они погрузились в облако ароматов. В дверь заглянул любопытствующий Хин, но расчихался и убежал. У самого Джоя тоже уже першило в горле, а Инга, деловито выворачивая его руку под немыслимыми углами, раз за разом обдавала кожу теплым дыханием.

— Ну, и какой вам понравился больше всего?

— Где же он… А, вот этот!

Джой молча смотрел на синий флакон с хромированной крышкой. «Сапфировый дракон», не самый брендовый. Ему он не слишком нравится…

— Не тот, что в прошлый раз, да? — спросила девушка. — Ну извините!

Но именно «Дракона» тогда и выбрала Инсон.

— Тот, — выдавил Джой. — Он самый. Вы снова выбрали его.

— Что, правда? — Инга неожиданно обрадовалась, засмеялась, даже в ладони захлопала. — Ну хоть что-то наконец!

Джой задумчиво расставлял флаконы на место. Просто совпадение? Но если имеется хоть одно совпадение, могут случиться и другие… И однажды она сможет вспомнить. Он обернулся объявить это Инге и замер с открытым ртом.

Девушка, непринужденно болтая ногами, сидела на стиральной машинке.

— Что? — спросила она, увидев, как хозяин на нее уставился. Сообразив, заелозила и зачастила: — Это вовсе ничего не значит! Тут просто присесть некуда… И вообще вы сами подали мне эту идею!

Джой шагнул и встал перед ней. Положил руки по обе стороны от ее ног, не давая слезть с машинки. Сказал негромко:

— Зрительная память у вас не сработала, зато сработало обоняние. Может, пройдемся последовательно по всем видам памяти?

Инга ерзнула туда-сюда и уставилась на него, расширив глаза. Темно-голубые. Кстати, довольно симпатичные. И выразительные. Сейчас они явно выражали испуг. И кое-что еще.

— В-вы что… что вы имеете в виду?

Джой не стал отзываться так и лезшей на язык пошлой поговоркой. Подался к ней ближе и выдохнул:

— Память тела, например.

* * *

Я глядела на него, как кролик на удава. Близкие карие глаза под тяжелыми веками, острые внешние уголки глаз подчеркнуты черными ресницами, словно кайалом,[34] темная прядь волос падает на ломаную бровь…

Джой придвинулся еще ближе — дальше отклоняться было некуда, я и так уже уперлась затылком в стену.

Шепнул:

— Память тела?

Это в каком же смысле? Имеется в виду, сейчас меня поцелуют? Типа опыт проведут?

От него несло жаром, как от хорошей печки. И еще адской смесью парфюмов, которые я только что перенюхала, — потому и дышать тяжело, и голова именно от этого закружилась… Я быстро заморгала, панически завиляла взглядом, лишь бы только не смотреть ни в глаза, ни на губы Джоя.

…Какие же у него плечи широкие — не качка, а скорее, пловца. И шея длинная. Я засмотрелась на смуглую ямочку между ключицами в расстегнутом воротнике рубашки.

Отвлечься никак не удавалось.

Ну разве только в качестве эксперимента…

Подняла глаза. Наблюдавший за мной Джой медленно — я бы сказала, понимающе — улыбнулся. Оттолкнулся обеими руками от «стиралки», сказал буднично:

— Сварю вам кофе. Те, кто пробовал, говорят, забыть невозможно. Вот сейчас и проверим.

И вышел.

Я несколько раз глубоко вздохнула и слезла со злополучной стиралки — и правда, чего я на нее взгромоздилась?

Так вот что он имел в виду под «памятью тела»: всего-навсего кофе. А ты-то губу раскатала! Ну не то чтобы раскатала, но ошибочно решила…

Я посмотрела в зеркало: взгляд расфокусированный, щеки горят. Ужас! Эк меня повело лишь от того, что какой-то мужик придвинулся ко мне слишком близко! Ну все-таки не какой-то, а мой бывший. По его словам. Как-то слишком много бывших развелось: Саша, теперь этот… Где хоть один настоящий? Пришлось как следует поплескать в лицо ледяной водичкой. Сознание прояснилось, и я сообразила, что это не я такая законченная дура, а гад Джой меня специально провоцировал.

В кухне тоже господствовал минимализм, доведенный до абсолюта: сплошные гладкие поверхности, даже ручки на шкафах отсутствуют. Ни единой лишней чашечки-кастрюльки-ложечки. Что уж говорить про сверкающую раковину! Если Джоя к такому нечеловеческому порядку действительно мама приучила, то она настоящая героиня.

Сильно перестаравшаяся героиня.

Я обвиняюще указала на фантастический черно-серебристый агрегат:

— У вас же есть кофемашина! Зачем варите сами?

— Кофемашина — это повседневка, — отозвался Джой. — А собственноручно я варю лишь для очень дорогих гостей. Ну или когда торопиться некуда.

Чашечки были такими маленькими, что напоминали посуду из кукольного сервиза. Я подозрительно разглядывала плавающий в кофе крохотный зеленый листочек.

— Это что такое? Петрушка?

— Обижаете! — Джой поставил на стол вторую чашку и сел напротив. — Мята. Я растопил в кофе еще кусочек шоколада. Собственный рецепт. Что, не нравится?

Наклонившись, я потянула носом. Пахло очень вкусно. Джой наблюдал за мной сосредоточенно, без улыбки. А, да, мы же опыт проводим! М-м-м… вкуснятина какая! Еще глоток…

Как, и всё?! Я разочарованно крутила в руках опустевшую чашку. Явно фарфор: легкая, как лепесток, и на свет прозрачная. Но почему такая маленькая?

— А еще есть? — Я жадно заглянула в чашку Джоя, тот быстро за нее ухватился.

— Нет, конечно, это же не поточный напиток!

— А жаль.

Не сводя с меня глаз, сделал крохотный глоточек.

— Ну и как?

Я прислушалась к ощущениям. Желудок жадно впитывал микроскопическую дозу жидкой пищи. Очень вкусный кофе. Необычный. Но… Я помотала головой.

— Нет, я его не помню. Кажется, и не пробовала никогда!

— Точно?

Я опять подумала.

— Уверена.

Джой — вот идет ему это имя, какой там Женя! — допил свой кофе и кивнул:

— Разумеется, не пробовали. Я вам его никогда и не варил.

— А?

— Этот опыт поставлен, чтоб исключить возможность случайного совпадения, — спокойно объяснил Джой. Я съехала на стуле вниз. Даже и не знаю, что делать: то ли восхищаться им, то ли возмущаться.

— Ну вы и… иезуитский экспериментатор! У вас, поди, и план исследований на меня уже составлен?

— Спасибо, — невозмутимый Джой собрал чашки и понес мыть. — Да, кое-какие мероприятия намечены.

Я глянула в окно и выпрямилась.

— О, уже темнеет! Надо ехать домой. Вызовете мне такси?

Про себя я надеялась, что Джой предложит довезти: ведь если в подъезде опять нет света, таксист точно не пойдет провожать меня до квартиры! Вышло и не так и не сяк — Джой мельком глянул на хромированные часы над вытяжкой и сказал легко:

— А оставайтесь.

И, повернувшись ко мне спиной, открыл воду. Я глядела на его двигавшиеся лопатки и молчала, собирая в кучу мыслительные и словесные конструкции — да, плохо у меня с реакцией! Только и смогла выдавить:

— А… но…

Джой повернул голову, чтобы было слышнее:

— Мне неудобно это говорить, но какая-то вы, Инга, уж слишком… озабоченная. В любом, даже самом моем невинном предложении обязательно ищете сексуальный подтекст.

— Я-а?!

— Я всего лишь предложил вам остаться на ночь, а не заняться со мной сексом. В квартире имеется отдельная гостевая комната. С замком. — Он закрыл воду и продолжил, вытирая руки: — Хотя, если вы проявите инициативу, сопротивляться не стану. Я весь в вашей власти!

— А-а-а… вы издеваетесь? — догадалась я.

— Вовсе нет. Уже довольно поздно, и у меня нет никакого желания тащиться из-за вас на другой конец города. И нет, такси мы тоже вызывать не будем: я обещал вашей маме приглядывать за вами до ее возвращения, а неизвестные таксисты в это обещание не входят.

— Похоже, она половине города поручила обо мне заботиться! — проворчала я.

— Кроме того, вам же страшно одной в пустой квартире? Ваша подруга тогда говорила о кошмарах…

Джой, сделав брови домиком, смотрел на меня. Ну и как тут соврешь? Конечно, страшно. Очень. Я сплю со светом и даже с музыкой, чтобы еще и не прислушиваться к неведомым шорохам и звукам. Хорошо мама обо всем этом не знает, а то бы ни за что с места не сдвинулась.

— А тут мне страшно не будет, да? — Может, и впрямь остаться? Замок на двери есть… но зато ничего нет на случай такой непредвиденной ночевки. — Будете сами мои кошмары веником отгонять?

Джой лучезарно улыбнулся:

— Пожертвую вам ради такого случая Хина. Но только на одну ночь!

Мне пожертвовали не только Хина, но и розовый длинный халат — явно женский — и мужскую майку… эх, жаль, не рубашку, как в романтических фильмах… да-а, похоже, хозяин прав, тебе точно голову снесло! Но как можно не искать во всем эротический подтекст, если Джой явно его вкладывает! Не только словами — голосом, взглядом, интонацией… поведением вообще. Сначала сам ко мне буквально прижимается, а потом меня же обвиняет в сексуальной озабоченности! Где логика?!

— Ну и как вы тут устроились?

Взявшись обеими руками за косяк, в комнату заглядывал злостный нарушитель логики. По-прежнему в рубашке и брюках, в отличие от меня, уже принявшей душ и валявшейся на кровати с мурчащим Хином в обнимку. Я попробовала сесть ровнее, но кот попросту распластался на мне горячей тяжелой тушкой, не давая подняться. Я все же попыталась для приличия запахнуть полы халата.

— Спасибо за одежду. Я обязательно ее потом постираю.

— Угу, еще и в хлорке не забудьте замочить! Дурью не майтесь!

— А зачем вы держите дома женские вещи?

— Что, так трудно догадаться?

— А. Ну в смысле, это одежда вашей девушки?

Опять брови «домиком».

— Считаете, девушке в моей квартире так уж нужен халат?

И он опять скажет, что в его словах нет никакого подтекста?! Джой прислонился к косяку, скрестив на груди руки. Вместе с позой сменил и тон.

— Ну вообще-то это вещи моей сестры. Она иногда остается здесь ночевать. Вы тоже ее видели.

— Да? А как ее зовут?

— Яна, — снова выжидательный взгляд. Имя редкое, но, повторив несколько раз «Яна-Яна-Яна», я только пожала плечами — ничего не вспомнилось.

— А с вашей мамой мы случайно еще не знакомы? — уточнила я, пытаясь представить себе эту корейскую железную леди.

— С мамой нет. А вот отца вы видели… в смысле навещали… в смысле вместе со мной ходили к нему на кладбище.

— О, — сказала я. Неожиданно! — А когда умер ваш отец?

— Почти пятнадцать лет назад.

Джой задумчиво оглядел «гостевую».

— Ловца снов, как видите, у меня нет…

— Зато есть вот это, — я шутливо помахала кончиком пушистого кошачьего хвоста — Хин недовольно им дернул.

— Справитесь с кошмарами вдвоем? Или, может, позвать вам пульгасари в помощь?

— Это еще кто?

— «Пожирающий железо». Он как раз изгоняет наваждения и кошмары.

— О, не мешало бы!

— Это такое животное с телом медведя, хоботом слона, хвостом коровы…

Я начала смеяться.

— …лапами тигра…

— О боже!

— …и еще он питается железом! — победно закончил Джой.

— Ужас!

— Это не ужас, а старый добрый пульгасари! — обиделся хозяин. — Когда я в детстве пугался темноты, мама всегда предлагала его позвать. И я сразу переставал бояться.

Утирая выступившие слезы, я согласилась:

— Еще бы не перестать, клин клином вышибают, да?

— Так что, если ночью вы услышите вот такой звук, — Джой поскреб ногтями по косяку, — не пугайтесь, это просто пульгасари. А еще…

Я выставила ладони:

— Все, больше никаких корейских монстров, пожалуйста! Со мной еще долго останется ваш пульгасари.

— Вам идет смеяться! — ни с того ни с сего заявил Джой. — И смех у вас красивый!

Я мгновенно перестала смеяться.

— О. Спасибо. А откуда вы таких редких чудовищ знаете? Из сказок?

— Немного прабабушка рассказывала, да. А потом мама решила как следует изучить фольклор предков, понапокупала всяческих энциклопедий и сказок. И меня приобщила. А отец пошел еще дальше — попытался отыскать родных в Корее. С Интернетом-то быстрее получается…

— В Северной или Южной?

— В Северной пока трудно. В Южной. Оказалось, у нас масса родственников имеется — раньше же семьи были большие. Так что сейчас иногда навещаем дальних кузенов.

— В Сеуле?! — восторженно спросила я. — Завидую!

— А я вот этой тварюге завидую, хорошо устроился, — заметил Джой.

Я поглядела на Хина, уложившего голову мне на грудь. Мурлыканье сделалось громче, словно кот понял, что сказал хозяин, и намеренно его дразнил.

Наступила пауза. Я бы сказала — напряженная. Она все длилась и длилась, секунды растягивались и вязли в душном полумраке комнаты. Я машинально гладила кота по шелковому лбу, стараясь не смотреть в сторону двери. А когда наконец покосилась, Джой неожиданно сорвался с места — я даже вздрогнула.

— Я же шел в душ, смыть все это! — Он помахал в воздухе руками. — А то я сейчас просто ходячее химическое оружие!

И уже шагнув в темноту коридора, добавил:

— Не забудьте запереться, а то вдруг спросонья перепутаю спальни!

* * *

Поначалу все выглядело очень забавным: девушка так откровенно терялась от его провокаций, намеков и многозначительных интонаций, что просто грех было не продолжить.

Но теперь Джой понимал, что зря он это начал.

Очень зря.

Он переключил душ в режим «тропический ливень». Струи хлестали тело сильно, до боли. Так-то лучше…

…Инга оказалась умницей — когда он возвращался из ванной, дверь спальни была закрыта. Не то чтобы он что-то планировал, конечно, но мало ли… как оно может обернуться.

Расстилая кровать, Джой вдруг вспомнил слова Инги о тяге маньяков к избыточной чистоте и порядку. Оглядел комнату и пробормотал:

— Правда, что ли?

В целях борьбы с таящимся в нем до поры до времени кровавым убийцей Джой не стал складывать покрывало, как обычно, а набросил на спинку кресла. Лег и некоторое время смотрел на него. Раздражающий диссонанс в безукоризненном стиле спальни! Или это душегуб лез наружу, подзуживая его встать и сложить покрывало аккуратно, кромка к кромке? Джой вздохнул, выключил лампу и для верности еще повернулся спиной к вопиющему беспорядку.

На следующее утро Инга была свежа, будто майская роза, и щебетала так, что у него голова разболелась.

— Отлично выспалась, спасибо, что одолжили мне Хина! И ваш пульгасари явно где-то рядом стоял в карауле…

— На здоровье, — буркнул Джой. Он-то сам как раз не выспался. И вовсе не от отсутствия под боком кота, а от отсутствия кое-кого другого. Но как говорит его сестрица, «сам себе злобный Буратино»! От того, что обвинять было некого, Джой злился еще больше.

Инга заметила, что он не в духе, и притихла. Погладила на прощание развалившегося в прихожей Хина и потрусила за Джоем к машине.

— Доброшу вас до дома.

— Спасибо.

Дорожное молчание нарушил телефонный звонок Инга достала сотовый, взглянула и, поморщившись, сунула обратно в сумку. Телефон зазвонил вновь. На третий раз Джой не выдержал:

— Или ответьте, или отключите уже! Раздражает.

Вздохнув, Инга опять взялась за телефон.

До Джоя донесся громкий голос. Явно мужской и явно недовольный. Джой покосился: Инга отвернулась от него к окну.

— У меня все нормально, уже еду домой.

И нажала сброс.

Это кто там еще нарисовался? А, не его дело!

— Спасибо, — сказала Инга уже раз в пятидесятый, взялась за ручку дверцы и раздраженно зашипела. У подъезда на утреннем холодке приплясывал какой-то парень. Одет не по погоде: ветровка, бриджи и летние кроссовки на босу ногу. Джой вгляделся и опознал:

— А, ваш бывший…

— Почему это бывший? — высокомерно осведомилась Инга, но на встречу с возлюбленным отчего-то не спешила.

— Ваши подруги сказали.

— Убью! — сквозь зубы пообещала Инга и открыла дверь.

Джой с удовольствием отметил, что Александр ожидал прибытия Инги на своих двоих и потому отреагировал на ее явление из машины не сразу.

— Привет, — сказала Инга напряженно и заторопилась к дому. Парень нахохлился. Наклонившись, всмотрелся внутрь машины. Джой предупредительно опустил стекло, чтобы было виднее, и сказал Инге в спину:

— А прощаться кто будет? Здравствуйте.

Александр не ответил, Инга оглянулась.

— Я уже попрощалась.

— Что-то я не заметил.

— До свидания! — с нажимом в голосе отозвалась Инга.

— Да разве это прощание?

— Инга, это еще кто такой?

Джой удивился — до того, что даже вылез из машины. Оперся о дверцу, сказал приветливо:

— Вы меня не узнаете? Нас еще тетя Лина в больнице знакомила. Я Женя.

— Вы знакомы? — Инга удивленно оглядела обоих. — Саш, а ты мне ничего не говорил…

— Случая не подворачивалось, — бросил Александр.

Джой продолжал улыбаться. Случая, да? Да ты просто надеялся, что она ничего не вспомнит, вот и молчал в тряпочку!

— Саш, ты зачем здесь с утра?

— Ты где была?

Джой сжал губы, чтобы не смеяться слишком откровенно: просто сценка из КВНа про ревнивого мужа и загулявшую жену!

— А в чем дело?

— Я тебя потерял! Твоя мать просила о тебе позаботиться, а ты дома не ночуешь и на звонки не отвечаешь!

У тети Лины просто потрясающий мобилизационный талант: и впрямь полгорода к пригляду за дочуркой привлекла!

— А, — сказала Инга уже виновато. — Просто телефон был на беззвучке, только сегодня утром увидела. Но маме я честно вчера отзвонилась, так что все в порядке, успокойся.

— В каком порядке?! Ты с ним была, да, с ним? А ты хоть знаешь, кто он такой? Ты же сама говорила, что знать не знаешь никакого Женю!

— Саша, ты все не так понял…

— Чего я там не так понял?

— Да, чего он не так понял? — эхом повторил Джой. На его непредвзятый взгляд, тоже все было предельно ясно: не ночевавшая дома девушка возвращается утром на машине парня. Как тут что-то можно понять по-другому? Александр, как ни странно, его мужской солидарности не оценил: зыркнул как-то недобро и вновь уставился на Ингу.

— Ну и?

Но за миг та — истинная женщина! — уже передумала оправдываться. Сказала раздраженно:

— А, да думай ты там что хочешь! Всё, всем спасибо, все свободны.

— Ты куда это? — Парень схватил ее за локоть так резко, что направившаяся к двери подъезда Инга даже крутанулась на месте.

— Отпусти меня!

Ну, начинается! Джой глубоко вздохнул и хлопнул дверцей машины:

— Эй, уважаемый!

Оба оглянулись на его возглас, но Джой замолчал: лицо девушки исказилось от страха… нет, даже паники! Разборок испугалась?

Но Инга смотрела не на него — куда-то за его плечо — и отступала к подъезду. Джой услышал шуршание листьев за спиной и оглянулся. Никого. Просто ветер гнал сухую листву из сквера неподалеку.

Откуда Инга в панике бежала прямо под колеса машин. В котором увидела страшного человека…

И на которого сейчас неотрывно смотрела.

Вскрикнув-всхлипнув, девушка вырвалась из рук бывшего парня. Писк открывающегося замка, тяжелая дверь захлопнулась с неожиданной скоростью, ехидно пиликнув напоследок.

— Ну ни фига себе рванула! — пробормотал Александр, потирая пальцы. — Чего это она?

— Значит, есть с чего, — отозвался Джой, все еще подозрительно разглядывая сквер. Даже с его стопроцентным зрением в утренних сумерках было непонятно: кажется или там действительно кто-то стоит?

— Ты это, — сказал Александр, поправляя рукава ветровки, — не видишь, что она еще не в себе? Пользуешься моментом, да? Оставь ее в покое!

— Ну вот ты и оставь, — довольно вяло отозвался Джой. После исчезновения спорного объекта страсти как-то поутихли. Не дожидаясь дальнейшего развития бесперспективного диалога, он решительно направился к скверу. Даже плечом не дернул на удивленно-возмущенный оклик «соперника».

Может, там и впрямь какой-нибудь «сталкер» появился, пристрастившийся пугать женщин? Типа эксгибициониста?

Джой остановился посреди широкой аллеи, бдительно оглядываясь. Пусто. Даже неизбежных ранних собачников не наблюдается. Наверное, принял силуэт какого-то дерева за человеческую фигуру. Обругав себя, он шагнул… и краем глаза уловил движение. Резко обернулся. Никого. В следующий миг успел засечь нечто бело-прозрачное, мелькнувшее на самой периферии зрения, и крутнулся вокруг своей оси.

Только деревья шелестели да листья летели. Летели все гуще, сильнее, буквально шквалом — пришлось даже заслониться. А когда Джой отнял от лица руку, обнаружил перед собой натуральный смерч из листьев. Разноцветный, в два его роста высотой, вихрь уплотнялся, постепенно принимая очертания человеческой фигуры — словно осенняя фантастическая аппликация в детском альбоме. Вот от толщи смерча отлипла одна рука, хлоп — другая…

Джой, как и всякий нормальный человек двадцать первого века, автоматически полез в карман за сотовым — заснять занятное явление.

Левая длинная рука смерча, вся сплошь из зеленых листьев рябины, взметнулась бичом — Джой отпрянул — рубанула по ближайшей скамейке… и рассыпалась, покрыв сиденье неровным узором, похожим на буквы.

Только похожим?

Джой уставился на листья, наклоняя голову так и эдак, машинально складывая скачущие буквы в слоги: ветер легонько перемещал их, словно заботясь, чтобы ему было понятней. Странно, но кое-что получалось.

— Ве… ди… веди? Хм, веди? Е… Е… что ее? Или её? Ну пусть будет «веди её». Куда вести? Кого ее? По… но… нет, это мо!.. ги…

Пораженный Джой оглянулся, повторив губами: «Помоги?» Смерч взметнулся и опустился, словно очень энергично кивнул — и рухнул на асфальт, превратившись в обычную кучу листвы.

Спохватившийся Джой вскинул айфон, но успел заснять только последнее, слабо угадываемое слово, прежде чем ветер перемешал неровные буквы, словно колоду карт…

И тупо уставился на лиственное SOS на экране.

Кто там сказал, что шизофрения не заразна?

* * *

Он звал меня!

Я даже не помнила, доехала ли до седьмого этажа на лифте или добежала на своих двоих — скорость от страха была точно одинаковой. С силой захлопнула за собой дверь квартиры, еще и закрыла на замок и цепочку. Как будто это могло его остановить.

Этот Странный и страшный человек стоял в начале аллеи, смотрел прямо на меня — и приглашающе махал рукой.

Он узнал, ждал и ждет меня.

И только дело времени, когда мы снова встретимся.

Удивительно, что он не подошел прямо сейчас. Может, опасается других людей? В прошлый раз в сквере было пустынно…

Прячась на всякий случай за портьеру в маминой спальне — а вдруг Странный увидит меня в окне, совсем свихнулась от страха, — выглянула во двор.

И увидела решительно направлявшегося к скверу Джоя.

От неожиданности забыв обо всех предосторожностях, я прилипла носом к окну. А этому что там понадобилось?! Джоя не было, наверное, минут десять-пятнадцать, и я вся извелась от тревоги и любопытства. Может, он понял, что меня что-то испугало, пошел разобраться и сейчас обыскивает сквер? Но он же не видит Странных… хорошо, призраков, назовем как есть. Никто их не видит. Кроме меня, уродки.

Наконец Джой вышел из сквера медленно, глядя на сотовый в руке. Так он просто с кем-то болтал там! А я-то вся испереживалась! Засовывая телефон в карман, Джой задрал голову, и я шарахнулась в укрытие: вот этот точно пытался найти мои окна. Когда в следующий раз осторожно выглянула, Джой уже садился в свою машину.

Уехал.

Саши не было видно, наверное, ушел. Да хоть бы: а то с него станется еще ко мне подняться на разборки! Ни за что не открою. Ну надо же, приперся! То ли действительно беспокоится, то ли самолюбие-ревность взыграли: как же так, я дома не ночевала! Надеюсь, он Джоя никак не оскорбил… Я попыталась себе представить оскорбленного Джоя. Спокойный до высокомерия, с оценивающим взглядом карих глаз, неулыбчивым ртом и не терпящим возражений голосом. Скорее уж, этим всем он оскорбит Краснова.

А уж Джой дерущийся — вообще за пределами моей фантазии. Было бы еще из-за чего… Или кого.

Хотя вчера, после небрежного предложения остаться на ночь, я подумала… Ну что думают нормальные опытные девушки. Это по юной глупости веришь, что действительно ничего не будет, и искренне удивляешься-возмущаешься, когда парень твое согласие остаться воспринимает как «зеленый свет». А тот не менее искренне считает, что ты просто ломаешься…

Джой подловил меня ехидно поставленным диагнозом «сексуально озабоченная» и тем, что я действительно боюсь оставаться дома одна. Слава богу, или кто там еще у корейцев — Будде? Горному духу? — Джой повел себя прилично, а я впервые за несколько месяцев спала так крепко и спокойно. Может, поспособствовал тарахтевший всю ночь под боком Хин. Так что встала я в распрекрасном настроении, и даже хмурый Джой и его односложные реплики меня не расстроили: ну мало ли каким он бывает по утрам, я же не знаю.

Ну, или не помню.

Краснов, конечно, сегодня меня напряг: он может завестись на пустом месте, да еще и распалить себя до полной потери мозгов и самообладания. И ведь уверенно перся в этом направлении; неизвестно, чем бы все закончилось, если б я не удрала, увидев Странного.

А чем все-таки закончилось?

Недолго думая, я нашла в телефонной книжке номер под кодовым именем Азиат. Джой ответил не сразу, и я начала соображать, что он, наверное, еще в дороге, а если и доехал, то по утрам у директоров наверняка забот невпроворот, а тут я со своим миленьким вопросцем: ну и как, не побил ли тебя мой бывший?

Но Джой отозвался не терпящим возражения голосом:

— Инга, мне сейчас некогда! Вечером приеду, выделите время для встречи.

Как скажете, господин Чжой! С трудом, но все же постараюсь втиснуть вас в мой расписанный до секунды плотный график!

Из дома я сегодня ни ногой. И завтра тоже. И послезавтра.

А может, и всю жизнь!

Чтобы успокоиться и чем-то занять себя, я до самого вечера убирала квартиру: вот мама обалдеет, когда вернется, все блестит и сияет! Пару раз пыталась прикорнуть на диване, но через несколько минут подскакивала: не хватает, чтобы Странный мне приснился! Так что когда Джой наконец позвонил, что подъезжает, а потом в дверь, я встретила его усталая, дерганая… и с полным списком экзаменационных вопросов о нашем общем прошлом.

Где и как мы познакомились? Что делали? Как часто я бывала у него? Встречались ли мы в общей компании или всегда только вдвоем? Дарили друг другу подарки? Писали эсэмэс? Почему у меня в телефоне нет его номера, а в ящике — электронных писем? Почему мы расстались? Ведь мы же расстались?

Джой слушал, и на его замкнутом лице появлялось странное выражение: как будто он усиленно о чем-то размышлял. Или напряженно вспоминал? Но он сказал только:

— Вы прекрасно подготовились, Инга. А теперь отвечаю по порядку.

И действительно педантично пошел по всем пунктам — вот это память!

Познакомились, когда он притормозил, чтобы спросить дорогу. Я попыталась объяснить, но окончательно его запутала. Пришлось сесть в машину — показать нужный адрес.

Я недоверчиво глядела на него.

— Да я никогда не сяду в машину к незнакомым мужикам!

— Я был очень-очень обаятелен и убедителен! Не верите?

Вот в его обаяние как раз верю: положа руку на сердце, парень он симпатичный, даже слишком, — если б я сходила с ума по азиатам, давно бы влюбилась. А уж эта его редкая улыбка и вовсе солнце! Я проворчала:

— Говорят, серийные убийцы всегда внушают доверие! И?

— Вы не перестаете радовать меня своими диагнозами! В знак благодарности завез вас потом в кафе. Ну, как-то вот так и… Теперь дальше — что делали? Вы спрашиваете в общем или что делали именно у меня в квартире? — спросил Джой серьезно, но улыбочка трепетала в уголках губ, светилась в хитрых глазах. Я сказала мрачно:

— В общем!

Но Джой неумолимо шел по списку:

— Вы ночевали у меня если не каждый день, то через день.

Я схватилась за голову. Мысленно.

— Мы ели, спали, играли в шахматы, — добросовестно продолжал Джой, — разговаривали. Смотрели фильмы. Можете гордиться, что подсадили меня на дорамы. Так, что еще? Гуляли по городу, по Центральному парку, катались на фуникулере, ходили в кино, в кафе, в котором я обычно обедаю, — недалеко от моего офиса… Ездили ночью за город.

Хм. Получалось вполне себе жизненно. И даже местами романтично. Но тут Джой добавил:

— Вы тогда вели машину.

— Точно врете! — обрадовалась я. — У меня и прав-то нет! Я даже не знаю, какая из педалей газ, какая тормоз!

Джой задумчиво постучал себя пальцем по губам.

— Да-а? А рулили вполне уверенно. Да и я вам помогал. Дальше. Мы всегда были вдвоем: у меня друзей мало, а со своими вы меня не знакомили. Эсэмэс и электронных писем я никогда не посылал. Не люблю. Почему нет моего номера, представления не имею, у меня ваш, например, есть. Может, стерла, когда мы расстались…

— А почему мы…

— Исключительно по недоразумению! — перебил Джой. — Стечение обстоятельств. Я вовсе не собирался расставаться. Да мы даже не попрощались!

Вроде бы говорит искренне. Но вот слово «недоразумение» меня с некоторых пор очень напрягает. Когда я застала Краснова с нашей общей знакомой ну в очень недвусмысленной ситуации, он тоже лепетал, что это недоразумение, что я все не так поняла. Поэтому я на автомате ляпнула:

— Вы мне изменили?

— Что? — Джой неожиданно развеселился. — Нет! Даже и в мыслях такого не было! Я тебя… вас буквально на руках носил!

— Тогда, может, я?..

— Нет-нет-нет. Инга, у вас не было никаких шансов увлечься кем-то еще! Это я точно знаю.

— Но почему мы расстались?

— Вот вы мне и расскажете, когда все вспомните.

Меня осенило:

— Должно же быть хоть одно общее фото! Давайте, предъявляйте.

— Мы никогда не фотографировались.

— Но почему-у! — взвыла я. Хотя бы одно документальное доказательство, раз нет ни одного очевидца!

Джой пожал плечами:

— Да как-то в голову не приходило. И вообще, не люблю я все эти «селфи».

— Получается, у нас натуральный тайный роман! Никто нас не видел, никто нас не слышал… Как будто мы шпионы какие-то. Или… — Я смерила его подозрительным взглядом. — Может, вы женаты и мы так тщательно скрывались от вашей жены?

— А супругу я так тщательно скрывал от вас, что и следа от нее в квартире не оставил?

— А может, это у вас специальная хата для свиданий? — продолжала придираться я.

— Ага. Подпольная явка с паролями. Перестаньте уже, а?

— Ну не верю я ва-ам… — проныла я.

— Не верите или не хотите? — с досадой спросил Джой. — Знаете, Инга, это уже как-то обидно! Я что, настолько не герой вашего романа? Урод? Дебил? Альфонс?

Он поднялся, прошелся по комнате. Встал перед телевизором, хмуро рассматривая диски с фильмами. Некоторое время мы молчали. Я глядела на его упрямый профиль.

— Джой, извините, конечно, но…

Он обернулся.

— Заметьте, я ведь ни на чем не настаиваю и никак события не форсирую! Для вас я сейчас действительно чужой человек. Но мы могли бы узнать друг друга получше. Заново.

— Джой…

— Да, я же перебил вас! — Как бы предоставляя слово докладчику, Джой указал на меня ладонью. — Продолжайте.

— Спасибо, — машинально сказала я. — Простите, если обидела, у меня просто в голове не укладывается. Молниеносное знакомство, бурный тайный роман… Это совершенно не в моем стиле.

— И не в моем, — вставил Джой.

— Это вовсе не потому, что вы непривлекательны или… — Я приостановилась, заметив знакомые смешинки в глазах Джоя.

— Значит, вы меня все-таки заценили!

— Ну у вас и самомнение, — пробормотала я. — Короче, нужно время… если не вспомнить, то хотя бы все это переварить.

— А чтобы вспомнить, мы должны чаще встречаться! — победно заявил Джой.

На ходу подметки рвет! Я вздохнула:

— Ну… наверное. Кстати, а как вы сегодня разошлись с Красновым? Все нормально?

— Стороны расстались без объявления войны. Так, я вроде бы на все вопросы ответил? Теперь я могу задать свои?

— Да пожалуйста. Погодите, вы же с работы? Наверное, есть хотите?

— А неплохо, — объявил Джой, похлопывая себя по животу. — Ты, оказывается, вкусно готовишь.

— Сюрприз? Я у… тебя, — вышло с заминкой, — дома не готовила?

— Нет. Но зато однажды ночью, — Джой мечтательно посмотрел в окно, — ты полностью опустошила мой холодильник.

— Нет!

— А вот и да! — злорадно отозвался Джой. — Просто сорвалась с катушек, в результате только одни огрызки Хину и остались!

— Страсти прямо какие-то мне рассказываете, — пробормотала я. — Кофе могу предложить только растворимый.

Джой скривился:

— Нет уж, пейте сами!

— Ну и выпью, подумаешь! — Под критическим взглядом гостя я высыпала в кипяток пару ложек кофе с тремя ложками сахара и расположилась напротив. — Ну, ваша очередь задавать вопросы.

Джой и задал:

— Инга, а кого ты действительно видела в том сквере?

Я поперхнулась.

— Я же говорила!

— Угу, помню. Неприятный человек, который тебя напугал. А теперь скажи правду.

Встревоженная, я опустила звякнувшую ложечку.

— То есть?

— Я ведь был там. — Джой подался вперед, пристально глядя мне в глаза. — Я был там с самого начала, наблюдал за тобой. В тот момент, как ты… стартовала, на аллее, кроме тебя, никого не было. Инга, чего ты испугалась?

Я уставилась в стол. И что я ему должна ответить? Он там был, ты просто его не заметил? Ага, такой незаметный, аж полупрозрачный…

— Ну, значит… Значит, мне показалось.

— Показалось?

— Ну да. — Я заговорила уверенней, по-прежнему не глядя на него. — Мне иногда кажется то одно, то другое. Врач сказал, из-за лекарств я просто сплю на ходу. Наверное, он мне в кошмаре и привиделся. Перепутала сон с явью, вот и…

Джой, склонив голову набок, заглядывал мне в лицо. Губы скептически изогнуты. Не поверил.

— Значит, показалось?

— Ну да.

— Инга, а если не врать?

Я соскочила с места. Взялась за чайник и отставила. Сгребла со стола посуду, со звоном и грохотом водрузила ее в мойку. Открыла воду и сказала крану:

— А с чего вы взяли, что я вру?

— У тебя при вранье нос вытягивается, как у Пиноккио.

Я тут же машинально потрогала нос и разозлилась на саму себя и подловившего меня Джоя.

— Ну и как? — сочувственно спросил он. — На сколько сантиметров подрос?

— Никак! — огрызнулась я. — Не понимаю, чего вы вообще от меня хотите! Я сказала, что там был страшный человек, вы говорите, не было. Я сказала, показалось, вы говорите, не показалось. Какой ответ вы от меня вообще ждете?

— Честный.

Честный, значит… Ну что ж, тогда сразу на берегу решим проблему и с честностью, и с прошлогодним романом. Который то ли был, а то ли не был, но уж продолжения теперь всяко не будет! Я налила на губку моющее средство, взялась за тарелку. Сказала:

— А если честно, я просто схожу с ума. Или уже сошла? Как это называется? Паранойя? Мания? Шизофрения? Такой ответ вам больше подходит?

Пауза.

— С чего ты это взяла?

Вздрогнув, я едва не уронила тарелку: голос Джоя раздался над самым моим ухом. Как это он так не заметно… Хотя кухня у нас, конечно, — шаг шагни, и кончилась. Парень прислонился боком к столу, заглядывая мне в лицо.

— С того, что я… вижу то, чего нет.

— Например?

Я с размаху бросила тарелку в мойку: мыльные брызги во все стороны. Отчеканила, глядя в прищуренные глаза Джоя:

— Например, я вижу призраков! Души умерших! Привидения! Еще какие вопросы? Своего добились, довольны? А теперь убирайтесь!

Глаза Джоя сузились, практически превратились в щелки. Я, тяжело дыша, глядела на него. Ну? И что ты на это скажешь? Что смотришь? Чего ждешь? Беги за психиатром, да поживее! Все-таки вынудил меня признаться… Так и дала бы в лоб!

— А, — сказал Джой. — Я все-таки выпью кофе.

Часть третья ОХОТНИЦА ЗА ПРИЗРАКАМИ

— Он там? — вполголоса спросил Джой.

Призрак стоял посреди аллеи и смотрел на нас.

— Хочешь, пойду с тобой?

Хотелось, и еще как! Ну не буду же я вечно использовать его как няньку-телохранителя? Тем более понабралась уже кое-какого опыта.

Правда, весь опыт при одном взгляде на этого конкретного духа куда-то резко запропастился.

— Нет. Ты же его не увидишь и меня никак не подстрахуешь. Только все равно далеко не уходи! — предусмотрительно добавила я.

Джой улыбнулся.

— На том же самом месте, в тот же час! Что и в прошлый раз. Так что, если захочешь вновь кинуться в мои мужественные объятья, милости просим пугаться и бежать ко мне со всех ног! — Он раскинул длинные руки.

Я фыркнула:

— Не дождешься!

— Сигналь, если что, я приду и заберу тебя! Давай, ни пуха!

Я проводила его взглядом — Джой двинулся в обход сквера по улице, — глубоко вздохнула и прошептала:

— К черту!

Кроме сидящей на дальней скамейке женщины, центральная аллея опять была совершенно пуста. И это несмотря на прекрасную раннеосеннюю погоду! Может, местный призрак каким-то образом людей распугивает?

Он по-прежнему стоял неподвижно. Повернув голову, наблюдал, как я медленно иду к нему по золотой аллее. Но сегодня в этой неподвижности не было угрозы: он просто ждал. Я предусмотрительно остановилась поодаль, хотя, судя по прошлому разу, призрак преодолеет это расстояние в секунды.

Джой занял позицию в конце аллеи, как выжидающий вратарь на воротах: ноги расставлены, руки скрещены на груди. Я приободрилась: вот и мой проводник в мир живых! В случае чего. Спросила осторожно:

— Ты… вы хотели меня видеть?

Кивок.

— Зачем?

Неподвижный взгляд гипсовой статуи.

— Что я должна… — я одернула себя: сколько раз Джой говорил, что я этим инчхесинам[35] ничего не должна! — Что я могу для вас сделать?

Призрак медленно, всем корпусом повернулся. Вместе с ним я взглянула на сидевшую на скамье женщину. Бежевое пальто, воздушный шарф, пряди светлых волос выбиваются из пучка на затылке. Наклонив голову, женщина чертила по земле каблуком черного сапога. В руках — букет из разноцветных листьев рябины.

— Я должна подойти к ней? — осторожно уточнила я.

Призрак кивнул.

И что? Может, он влюбился и я теперь должна стать почтальоном между иным и нашим миром? Я внезапно представила себя с привиденческой «валентинкой» в руке и едва не фыркнула — остановил неподвижный взгляд белых глаз. Эти бельма смотрели на меня с таким ощутимо давящим приказом, что сопротивляться было проблематично.

Я вздохнула.

— Ну и что я должна ей сказать?

Я заставила себя не отшатнуться, когда призрак одним вкрадчиво-длинным движением — словно его и впрямь перенесло порывом ветра — оказался рядом. Наклонился ко мне, обдавая стужей…

Как вы себе это представляете: подойти к совершенно незнакомому человеку и заговорить не просто о погоде или природе, не о том, как найти какую-то улицу или где приобретено такое шикарное пальто… а о том, что мне только что сказали? И даже каким-то образом показали.

Вот и я тормозила.

Слонялась некоторое время неподалеку, вороша ногами листья и подбирая наиболее красивые. Ну а что, может, я гербарии еще со школы составляю? Набрала целый букет и нерешительно поплелась к женщине. Та, по-прежнему не поднимая головы, чертила по земле то каблуком, то носком явно дорогого замшевого сапога.

— Какие красивые, — сказала я деревянным голосом, указывая на листья в ее руке. — Прямо как светофор: красный, желтый, зеленый!

Женщина подняла голову. Лет сорока, но еще очень красивая, явно следящая за собой. Только вот глаза припухли, словно она недавно плакала, и у яркого рта — горькие морщинки. Пусто посмотрела на меня, перевела взгляд на листья и разжала пальцы. Листья спланировали на дорожку.

— Вы часто сюда приходите? — продолжила я с натужной приветливостью.

Женщина молча повела плечом и поднялась. В ее взгляде даже досады не отразилось: так можно смотреть на муравья, пересекающего твой путь, но не имеющего к тебе абсолютно никакого отношения. Рассеянно поправила шарфик и пошла из сквера.

Я охнула — ледяные пальцы впились в мое плечо, пронизывая до самых костей. Аж зубы заныли, как будто я хватанула ртом морозного воздуха. Призрак смотрел с такой ужасающей злобой, что я непроизвольно всплеснула руками:

— А что я могу поделать?! Она подумает, я сумасшедшая, и будет права!

Дух перевел взгляд на уходящую женщину. Бесцветная оболочка его начала трескаться, осыпаться, как старая краска, и под белой маской проступало лицо человека, которым он был когда-то. Мужчина, заметно старше своей подруги, с седыми, зачесанными назад волнистыми волосами, с крупными приятными чертами лица… В его взгляде отразилась такая тоска, что я бросилась вслед за уходящей женщиной. Крикнула ей в спину с отчаяньем:

— Я знаю одного художника! Он всегда рисовал осень.

Женщина как будто меня не услышала. Я не отставала.

— Осень-праздник. Осень-метель. Осень-ветер. Осень-дождь…

Показалось, или женщина пошла медленнее? Во всяком случае, мне уже не приходилось так за ней бежать.

— У него была подруга. Много его моложе. Они любили друг друга двадцать лет. Она готова была уйти ради него из семьи. Но художник всегда считал, что она слишком молода, что он принесет ей только горе. Бытовая неприспособленность, творческая натура, пьянство, все дела…

Женщина приостановилась, повернув вполоборота голову.

— Художник звал ее своей Музой. Когда они расставались надолго, у него случался застой, нервные срывы, тяжелые запои, он даже пару раз попадал в психбольницу…

Женщина резко развернулась. Голубые ее глаза светились ненавистью.

— Откуда вы знаете про нас с Андреем?!

— Они не могли быть вместе и не могли быть врозь. — Я уже не понимала, нашептывает ли мне это призрачный художник или я сама все откуда-то знаю. — Любовь-ненависть, любовь-зависимость. Праздники становились все реже, расставания — все чернее, картины — все депрессивнее. А потом однажды вы ушли — а он умер.

— В-вы! — Женщина шагнула вперед. Схватила и дернула меня за руку, как чуть раньше — ее умерший возлюбленный. — Не знаю, кто вы и чего от меня хотите, но прекратите это немедленно!

Я глядела в ее глаза. Красивые, чистые, промытые слезами; мерцающие голубые топазы…

— Вы всю жизнь обижались, что он не рисовал ваш портрет. Называл своей Музой — а не рисовал!

— Да замолчите же!

— А ведь он все-таки написал его. Незадолго до смерти… как вы любили — из листьев. Он назвал его «Женщина-осень» и хочет… хотел, чтобы вы увидели этот портрет, Лиза.

…Мы сидели на скамье, и она говорила — взахлеб, словно боясь не успеть, как будто внезапно прорвало плотину, выстроенную этой благополучной и уверенной женщиной между собой и целым миром. Ей, наверное, и поговорить было не с кем. Она то смеялась, то плакала. Она вываливала на меня такие подробности, которые я не хотела бы слышать даже от близких людей. Которые рисовали образ очень непривлекательного, эгоистичного и тяжелого человека.

Но ее художник сидел на скамье рядом и смотрел на нее так, как на меня никогда не смотрели.

— Я скажу вам, где находится портрет. Но сначала вы должны пообещать мне кое-что. Вам нужно перестать винить себя в его смерти…

— Но…

Я нетерпеливо махнула рукой:

— Знаю-знаю, Андрей умер вскоре после очередного расставания с вами, значит, умер из-за вас! Лиза, вы лучше меня знаете, что он вытворял с самим собой и со своим здоровьем. — Я встретилась глазами с художником. Тот улыбнулся мне: немного смущенно и немного лукаво. — Если вы так горюете, подумайте, каково ему видеть, как терзается его любимая женщина. Это даже умершего может довести до безумия. Не причиняйте ему лишних страданий… Пожалейте себя, простите. И его — тоже.

Наклонившись, я подобрала брошенные ею листья. Желтый. Красный. Зеленый. Положила на скамью перед ней.

— Это обычный букет от Андрея. Я пошла.

— Вы так хорошо его знали?

Я оглянулась.

— Нет. Просто случайная прохожая.

— Но тогда как…

— Я должна была вам передать это и передала, — сказала я, отступая. — А теперь посидите молча, послушайте, как падают листья. — (Может, в этом шелесте она все же услышит его голос?) — И отпустите его наконец!

Если Лиза что и говорила мне вслед, я не слышала. Потому что решила не слушать. Ускорила шаг.

Джой молча порассматривал меня. Вынул руки из карманов и распахнул с таким же молчаливым приглашением. Я шагнула, благодарно прижалась к нему, обняла: как тепло, спокойно, надежно. И никаких призраков!

— Какая ты холодная! — удивился Джой. — Будто в погребе сидела.

Расстегнул пальто, укутал меня его полами, покачался со мной в обнимку, как бы утешая. И вовремя — меня внезапно заколотило. Тяжелая это работка — призраков успокаивать!

— Что, все дело было в ней?

Я не стала оглядываться на его кивок. Рассказывать сейчас не было ни сил, ни желания. Я очень надеялась, что больше никогда не увижу ни Лизу, ни ее умершего художника.

— А пошли-ка в наше кафе! — неожиданно сказал Джой.

— В наше?

— Ага. Скупим все тамошние пирожные. Кстати, ты платишь!

— С чего это?!

— Ты же до сих пор не вернула мне деньги за химчистку!

— Какой же ты мелочный!

— Я такой, — согласился он, увлекая меня за плечи.

Я все-таки оглянулась на ходу. Женщина, задумчиво вертевшая в руках осенний букет, нерешительно, слабо, как бы пробуя, каково это, улыбалась…

За несколько недель до…

— А, — сказал Джой. — Я все-таки выпью кофе.

Вновь уселся за стол. Брезгливо морщась, принюхался к чашке и услышал голос Инги:

— Это… все, что ты можешь сказать?

— Ну и еще то, что кофе действительно мерзкий! Так что растворимый кофе и правда оно, как говорят наши депутаты!

— Джой…

Страдальчески сморщившись, он сделал еще глоток.

— Просто это все объясняет.

Это действительно объясняло многое. Он глотнул кофе, прикрыв веки, — вкус лучше не стал. Как это вообще пьют?

Мог бы давно догадаться, идиот! Ведь у самого же такой опыт имеется. Но он перебрал все мыслимые варианты: отходняк от комы, мания преследования, помешательство. Реальные объяснения для реальной жизни.

Только вот конкретно к этой девушке такие объяснения совершенно не подходят.

Это же Инсон!

— Джой.

Он открыл глаза. Инга стояла перед ним — ошеломленная и несчастная. Он подумал, привстал и, надавив на плечи, усадил ее напротив: девушка с размаху шмякнулась на стул.

Джой сказал примирительно:

— Ты видишь инчхесинов, духов умерших людей. Ну и что с того?

И чтобы не рассмеяться при виде ее округлившихся глаз и открытого рта, вновь деловито пригубил кофе.

— То есть… — медленно произнесла Инга. — Видеть мертвых — нормально?

— Ну не то чтобы нормально… Но допустимо. У меня прабабушка была мудан, так что я не очень удивляюсь. Мудан — это не то, что ты можешь подумать, а женщина-шаман, посредник между тем и этим миром. Шаманки как раз и общаются с духами.

Инга подозрительно прищурилась:

— И ты сам в это веришь?

— Ну вот ты, например, не веришь, а все равно их видишь! Так что просто признай, что это правда. Ты не сошла с ума, а просто… хм… видишь тонкий мир, так, кажется, это называется. В Корее до сих пор прибегают к помощи шаманок при обрядах, чтобы посоветоваться с предками в каких-нибудь сложных ситуациях. Или просто сообщить им о важном событии в семье: например, что единственный внук женится. Так что мудан у корейцев все еще уважают. Еще и почетные звания присваивают.

И улыбнулся на недоверчивый взгляд Инги:

— Говорят же, что корейцы в голове христиане, в сердце буддисты, а в желудке шаманисты… Ну и не в желудке тоже. Русские вон до сих пор массово празднуют день Ивана Купалы, какими бы там они ни были расправославными.

— А-а-а… отчего это случается? Шаманки рождаются такими?

— Есть наследственные, да. А есть те, в кого входит дух… Вполне возможно, такое происходит как раз после травмы или болезни. Как у тебя.

Отставил недопитый кофе — остывший, тот стал просто непередаваемо отвратительным. Сказал деловито:

— Так, мы уже решили, что ты не сумасшедшая, просто у тебя внезапно появилась некая способность. Когда ты их увидела? Ведь после комы же?

— Поначалу я вообще не понимала, что они не люди…

…Больница с множеством умерших, потом санаторий, в которых смерти тоже случаются, городские улицы с заплутавшими в мирах душами. Даже по родному подъезду шастает неукротимый старушечий дух…

Джой слушал ее рассказ и глядел в темное окно. Инга держалась несколько долгих месяцев. Никому не рассказывала. Скверно спала, вздрагивала от каждого шороха и ходила с оглядкой. Старалась при всем при этом выглядеть адекватной и нормальной — в меру своих невеликих сил.

…Какого черта он не подошел к ней раньше?!

Инга схватила его чашку и залпом допила кофе — Джоя аж передернуло.

— Вот поэтому я на улицу стараюсь лишний раз не выходить! И с работы уволилась.

Джой потер губу. Об этом он тоже не подумал.

— Так ты сейчас совсем без денег?

Инга забеспокоилась.

— Нет-нет, я же не к тому! Я уже нашла удаленку, правда, немного пока… И могу закрывать квартальные отчеты каким-нибудь ипэшкам. Да и вообще, это же временно, да? Пока я не поправлюсь? — Она с такой надеждой заглядывала в глаза, что Джой вынужденно подтвердил, что и такое может быть.

— Инчхесины очень тебя пугают? Как они выглядят?

Девушка серьезно подумала.

— Они все белые. Некоторые полупрозрачные. Я уже понемногу привыкаю. Просто когда призраки возникают внезапно или проходят сквозь стену… Страшнее, когда они понимают, что я их вижу. До этого на меня не обращали внимания, а теперь… — Инга передернула плечами. — Девушка в больничном лифте… Она так страшно улыбалась! Тот мужчина в сквере не давал мне уйти: чего он от меня хотел? Напугать?

Джой помолчал. Нет, рассказывать о том, что видел на аллее он сам, еще рановато. Для начала надо ее как-то успокоить.

— Значит, ты не выходишь на улицу, так как боишься, что вокруг целая толпа призраков?

— А разве нет?

— Хм… ну давай попробуем прикинуть, как много может быть призраков в современном городе.

— А это возможно?

— Я же сказал — попробуем. Не каждый умерший становится призраком, так? Некоторые просто задерживаются здесь из нежелания признать свою смерть или, допустим, из-за незаконченных дел.

— Ну… да.

— Или выполняют какие-то поручения, — добавил Джой.

Девушка неожиданно хихикнула:

— Типа курьера, да? Призрачная доставка?

— Угу, вроде того. За время существования города их должно накопиться немало. Но ведь привидения не могут существовать вечно? Со временем они истаивают… Интересно, за какой период? — Джой вспомнил прапрадеда, уже целый век бодро командующего призрачной бандой. Но ведь всем известно — раньше и вещи, и люди были куда крепче и долговечней! Так что он щедрой рукой отвалил современникам аж десяток лет.

Инга засомневалась:

— Что-то маловато… Вон в Европе в замках привидения столетиями обитают!

— То Европа, — веско указал Джой. — И вообще, у нас замков нет.

— Думаешь, замки действуют как консерванты?

— Может, там самые комфортные условия для привидений. А у нас в России всё на выживаемость! Даже для призраков. Так, в Северокаменске числится, сейчас глянем… — Джой полез в айфон. — Миллион с небольшим жителей. В среднем в день умирает… пятьдесят человек Большинство бодренько устремляется в чистилище, ну или куда там еще положено. Допустим, остается один из ста. В год это примерно сто восемьдесят два с половиной призрака плюс накопившиеся за предыдущие девять лет. Итого: тысяча восемьсот два человека, то есть привидения. Инга, да на миллионный город — это просто ни о чем! Можно провести аналогию с метро: в час пик, если прибыли оба поезда, на центральной станции как раз примерно пятьсот человек. И один призрак Не так уж страшно, правда?

— Но мы же взяли исходное число с потолка…

— Можно расспросить специалистов-духоведов… хм, где их только взять? Но думаю, цифры будут близкими. Есть, конечно, более концентрированные скопления душ: больницы, морги, кладбища, места частых аварий. Но ты вовсе не обязана их посещать. Ну как? Утешает?

Инга впервые за весь вечер улыбнулась. Хоть и робко.

— Да-а… Спасибо. Как это вы ловко… с цифрами управляетесь!

— Ну дак! Имеется какой-никакой навык! — Довольный Джой закрыл калькулятор на айфоне.

И в этот момент раздался звонок в дверь. Оба подпрыгнули от неожиданности и испуганно уставились друг на друга. Первым отмер Джой, вспомнивший и поставивший в известность Ингу, что призраки обычно не звонят. Но Инга все равно уточнила неуверенно:

— Так что, мне идти открывать?

— Нет, если тебе, конечно, очень нравится наш тет-а-тет…

К его огорчению, оказалось — не очень, Инга тут же вскочила. Не дай бог, опять тот надзиратель за нравственностью явился! Придется выпроваживать, потому что идея оставлять бывшую парочку наедине Джою категорически не нравилась.

— Мама?! Что-то случилось? Ты чего так рано приехала?

— Доча, все в порядке? Что-то у меня на душе неспокойно, вот я и сорвалась.

— Ну и зря сорвалась! Все у меня распрекрасно.

— Вот и хорошо! А… кто у нас в гостях?

Джой нацепил на лицо ослепительную улыбку и выплыл в коридор. Реакция тети Лины была предсказуемой: он всегда производит благоприятное впечатление на дам пенсионного возраста. Как и на весьма значительную часть допенсионного. Даже на школьниц. Но вот — Джой покосился на Ингу — встречаются в жизни и аномальные экземпляры…

Тетя Лина страшно ему обрадовалась, а потом расстроилась: не вовремя приехала, молодежи всю малину обломала! Уж простите, Женечка, если б я знала, что вы здесь, нисколько бы за Ингушу не волновалась! Вы ведь человек надежный, заботливый…

— Мам, успокойся, — с досадой прервала дочь ее бесконечный лепет. — Он все равно уже уходит.

Джой предложил задержаться подольше, чем заработал новый всплеск восторга и благодарностей со стороны тети Лины и недовольный взгляд Инги.

— Вы уже уходите! — с нажимом повторила она.

Ну ухожу так ухожу… Играя на Ингиных нервах, Джой одевался медленно. Зато тетя Лина неожиданно прытко собрала свои пакеты и сумки и скрылась в недрах квартиры, прокричав на прощание:

— До свидания, Женечка! Заходите к нам еще!

Видимо, чтобы не помешать их страстным прощальным поцелуям. Джой хмыкнул, заработав еще один негодующий взгляд.

— Не морочьте голову моей маме! — прошипела Инга. — Она-то думает, что у нас с вами все на мази!

— А разве нет? — удивился Джой. — Вон, мы даже на «ты» перешли. Забыла?

— Ой, всё, давай, пока!

— Но мы еще не закончили разговор!

— Собираешься говорить об этом при маме?

— Нет. Просто подсказываю: когда ты соскучишься и тебе будет нужен повод увидеться — этот ничем не хуже другого.

— Ох-ох-ох, я уже тоскую!

Джой подмигнул:

— Я так и думал!

— Иди уже, а?

— До скорой встречи!

— Джой…

Он обернулся на пороге.

— Что?

Инга придвинулась к нему совсем близко: Джой даже ощутил запах недавнего кофе, слабый аромат духов и ее тела. Это неожиданно его взволновало. Может, все-таки прощальный поцелуй?

— Говоришь, в твоей семье были шаманки. А ты… ты сам когда-нибудь видел… призраков?

— Да, — просто сказал Джой. — Троих.

Глаза девушки расширились. Серо-голубые, с темным ярким широким ободком вокруг зрачка, из-за чего они иногда казались синими. Красивые глаза.

— О! И как?

Джой улыбнулся ее нетерпеливому лицу.

— Расскажу в следующий раз. Вот тебе еще один повод для встречи!

И, повернувшись к ней спиной, беззвучно рассмеялся от ее разъяренного:

— Ах ты ж!..

* * *

Мне стало легче.

Легче смотреть, думать. Даже дышать.

Жить.

И все из-за признания, от которого, я считала, даже этот самоуверенный напористый парень убежит от меня в далекие далека с воплями ужаса. Если тут же на месте не вызовет психушку.

Реакция Джоя была шоком. Чуть не сказала — электрошоком. Если точнее — дефибриллятором. Ударом в пару сотен вольт, от которого вновь оживает сердце. И даже начинает робко трепыхаться надежда. Оказывается, есть в мире люди, которые не посчитают меня шизофреничкой. И даже те, кто занимается общением с призраками профессионально. Пусть в другой культуре, в далекой Корее, но все же…

Теперь есть с кем поговорить о своих страхах и видениях. Есть тот, кто меня понимает.

— Ушел? Ах, Ингуша, мне так жаль, что я вам помешала, дура старая!

Я кинулась на виновато выглянувшую в прихожую маму, затормошила, обняла, расцеловала в обе щеки.

— Да все нормально, не переживай!

— Вот и я вижу, что все теперь нормально! Ах, как я рада, что ты помирилась со своим молодым человеком!

— Да мы и не ругались… Кажется. Ой, мам, все не так, но все так неважно! Давай, расскажи, как там тетя Ира!

Я традиционно оставила ночник включенным, но не стала сегодня подозрительно разглядывать все углы и тени в спальне. Просто улеглась, уютно подбила под голову подушку, закуталась плотно одеялом. А не обзавестись ли и мне котенком? Пусть мурлычет ночью под боком. Знаю, что на это скажет мама: мол, пора тебе уже двуногим котом обзавестись!

Ну или пусть Джой своего пульгасари одолжит!

Значит, он тоже видел призраков. А вдруг он вроде меня больной на всю голову? Ну и пусть, решила я, засыпая. В компании сходить с ума всяко веселее.

На следующий день я с нетерпением ждала звонка Джоя — мы ведь еще не договорили. Но по мере того, как час проходил за часом, а звонка все не было, понимала, что это лишь мое нетерпение. Как у влюбленной женщины, пусть я и совершенно не влюблена…

А что у него? Правильно, как у всякого нормального мужика — работа. «Первым делом, первым делом — самолеты, ну а девушки, а девушки — потом». Обидно, но факт.

Так что я тоже попыталась заняться работой — точнее, ее поиском на бирже для фрилансеров, а также на сайтах городских вакансий. Но то и дело соскальзывала в глубины Интернета по заданному в поисковой строке «призрак, привидение». Очнулась, уже когда за окном начало темнеть. Поглядела на по-прежнему молчащий мобильник, вздохнула и, не давая себе время на раздумье, нашла в телефонной книжке Азиата.

— Добрый вечер, — начала независимо, — а…

— Выходи ровно через двадцать минут, — заявил Джой не терпящим возражений голосом.

— А…

— Я за рулем, разговаривать не могу!

Отставив руку, я возмущенно уставилась на замолчавший телефон. Это что за тон? Я что, его подчиненная? С какой стати я должна его слушаться?! Никуда я не пойду, понятно?

— Мама, я ушла! — крикнула я минут через двадцать. — Я с Джо… Женей. Не волнуйся.

— Ни пуха ни пера! — завопила в ответ маман из комнаты, перекрывая очередные громкие рыдания сериальной героини: то ли ту бросили беременной, а то ли вообще подло и ни за что засадили в тюрьму… Теперь это модно.

— К черту, — пробормотала я, на ходу застегивая куртку. И этого узкоглазого командира тоже к черту! Вот поговорим только, и сразу пошлю…

— Опаздываешь, — любезно уведомил меня пока еще не посланный, высунув локоть из машины. — На три минуты. Садись.

— Ага, — сказала я, реактивно уселась, реактивно пристегнулась и только потом задала вопрос: — А куда мы едем?

— Ужинать.

— Но я не хочу есть!

— А я хочу.

Логично.

В суши-баре Джой смотрелся аутентичненько. Да еще и палочками орудовал куда лучше окружающих питающихся: может, такое умение передается с генами? Я полюбовалась, позавидовала и попробовала сама подцепить отдельную рисинку. Бесполезно, только размазала по граням палочек.

— Не балуйся едой! — тут же скомандовал Джой. Я уставилась на него в изумлении, и Джой пояснил тоном пониже: — Так мама всегда говорила. У нас ведь иногда даже картошки на столе не было.

О, и у успешных директоров компаний случаются трудные времена? Хотя да, не родился же он директором сразу, не чеболь какой, прости господи.

Я пила чай, наблюдая, как Джой насыщается, придерживая до поры до времени нетерпеливые вопросы. Выстрелила ими, как только он отвалился на стуле.

— Ты говорил, что видел призраков? Когда? Где? Какие они были? Ты пробовал с ними общаться?

Джой посмаковал чай и по своему обыкновению начал отвечать по пунктам:

— Да. Не так давно. В собственной квартире. Один из них был мой предок…

— Ого?

— Ага. Прапрадед. А неймется ему на том свете, поскольку он беспокоится о каком-то семейном сокровище. Вот и поручил мне этим заняться. Вместе еще с одной личностью… Мы начали и даже напали на след, но все сорвалось. — Джой пожал плечами и вновь отпил чай. — Так что пока — ни сокровища, ни следующего поручения.

Перегнувшись через стол, я подозрительно приглядывалась к его невозмутимой физиономии.

— Джой, ты все это выдумал, да?

— Зачем мне это?

— Ну, чтобы меня успокоить: что не я одна такая куку.

— Вру я, только когда мне это на пользу. Какая выгода в том, чтобы меня посчитали чокнутым?

Я поразмыслила, но тоже никакой явной выгоды не обнаружила.

— Но ты так спокойно рассказываешь… будто все это в порядке вещей: явление предка, историческое сокровище!

— Видимо, что-то передалось по крови от прабабушек-шаманок, хотя я, конечно, не пансу.[36] Честно говоря, меня такая способность тоже не обрадовала, так что я твою реакцию понимаю. Это потом уже пообвыкся.

— А еще два? Призрака?

Джой помолчал.

— Одна была призрачным курьером — ее прислал с сообщением мой дед.

— Женщина?

— Угу. Хотя, скорее, девушка. Недотепа, каких мало. Вредина. Застряла в нашем мире на целый месяц. Жила… ну, если можно так выразиться, — жила у меня дома…

— В твоей квартире?! — Я даже глазами захлопала, пытаясь представить разгуливающее по стильному джоевскому жилью бесшабашное девичье привидение. Фантазии не хватило.

— Да. — Джой, сложив на груди руки, глядел в потолок с улыбкой. — Однажды эта мерзавка даже в меня вселилась! И ни за что без помощи прадеда не хотела выходить. Представляешь?

Фантазия встрепенулась и пустилась галопом. О-о-о, вот сейчас я могла напредставлять кучу пикантных ситуаций! А губы он при этом еще не пробовал красить? Я с наслаждением зафыркала, и Джой сделался суров.

— Судя по твоему хихиканью, воображение у тебя свернуло не туда! Ничего веселого в этом не было. Если бы в тебя саму кто вселился… — Джой не стал развивать свою мысль дальше — и без того я спохватилась, вспомнив о собственной далеко не забавной ситуации.

— И какой она была? Как выглядела?

Джой прищурился, словно всматриваясь в мысленный портрет своего домашнего привидения.

— Не разглядел толком. Полупрозрачная. Ничего о себе не помнила: ни своего настоящего имени, ни своей жизни. — Джой заглянул мне в лицо. — Прямо как ты.

Вот только с привидением меня еще не сравнивали! Я сказала недовольно:

— Вспоминаешь о ней прямо как о живой… в призрака влюбился?

Джой медленно улыбнулся. Улыбается он редко, но метко — получается это у него так, что я даже подвисаю на время.

— Я по ней скучаю, — сказал он просто. — Еще что-нибудь хочешь? Нет? Тогда поехали.

— Куда?

— Для начала по городу покатаемся.

— А третий призрак? — спросила я, еле успевая за ним, сгремительным. — Ты же говорил, их было три!

— Вот как раз и покажу место, где мы его с Инсон встретили.

— А Инсон — это…

— Да, девушка-привидение, в которую я был влюблен.

Сказал он это обычным, спокойным, немного ироничным тоном, но я сбилась с шага. Да ну, как обычно, посмеивается!

…Я разглядывала Чертово Кольцо, веря и не веря рассказу о призраке-забулдыге, долгое время терроризировавшем водителей.

— А сейчас ты его тоже видишь?

— Нет. Видел, только когда Инсон меня оседлала.

Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку — прозвучало это для меня, испорченной, слишком уж двусмысленно. Да и куда девать богатую фантазию?

— Так что не знаю, здесь он до сих пор, просто мирный или уже окончательно упокоился.

А не для того ли Джой привез меня сюда, чтобы…

— Предлагаешь действовать с моими призраками точно так же?

* * *

Дубль два. Или дежавю. Они вновь сидели в машине возле Кольца, гадая, здесь ли злобный вонгви. В темноте лицо девушки выглядело бледным и размытым, словно рядом с ним и впрямь находилась Инсон.

И тут его огорошили:

— Предлагаешь мне поступать с моими призраками таким же образом?

Он замешкался с ответом: разве? Инга продолжила напористо:

— То есть нужно узнавать у духа, чего ему не хватает, решать его проблему и тогда он отстанет от меня? Так, что ли?

Джой представил, как решительно настроенная Инга преследует на улицах города бедных призраков с вопросом: а что бы такого сделать, чтобы те ушли в мир иной окончательно, и немедленно отрекся:

— Я просто рассказал о своих встречах с духами умерших. И всё! Выходи из машины.

— Зачем? — испугалась Инга.

— Вылезай-вылезай.

Пришлось чуть ли не за руку выволакивать: Инга явно решила, что он собирается бросить ее на поздневечерней улице.

— Идем гулять, — объявил Джой не терпящим возражений голосом. Девушка перестала вырываться. Уставилась на него круглыми глазами.

— Но как… мне же нельзя! А вдруг мы опять на кого-нибудь наткнемся?

— Вот и прекрасно. Тебе надо тренироваться, изображать, что ты их вообще не видишь.

— Но…

Джой снисходительно похлопал ее по плечу.

— В крайнем случае всегда можешь кинуться на мою широкую грудь!

Инга досадливо фыркнула: мол, кто тебе сказал, что она широкая? И независимо двинулась вдоль по улице. Хватило ее ненадолго. Девушка беспрестанно вертела головой, ожидая появления какого-нибудь призрака, шла все медленнее, все более мелкими шагами, пока и вовсе не остановилась, знакомо втянув голову в плечи.

— Ну? И в чем дело? Так хорошо пошла, я аж залюбовался — как на подиуме!

— Джой, я боюсь, — пробурчала Инга в свой шарф.

— Не бойся, я же с тобой!

Кажется, он это уже говорил, только кому? Инге? Инсон?

Пальцы ее были ледяными. То ли замерзла, хотя вечер теплый, то ли от испуга. Он сжал ее ладонь, но через несколько шагов, чтобы избавиться от ощущения детского сада на прогулке, просунул под свой локоть. Еще и придавил для верности к боку.

Спросил деловито:

— Ну что, кого-нибудь видишь?

Инга пугливо огляделась и помотала головой.

— Вот и прекрасно. А теперь — гулять!

— Апорт! — передразнила Инга его интонацию.

Она исподлобья сторожко поглядывала на всех встречных-поперечных. У Джоя даже рука зачесалась — как когда-то с Инсон — откинуть падающие на ее лицо волосы. Минут через пять-десять пугливая черепашка подуспокоилась и начала вылезать из своего панциря. Замечать окружающее.

— О! А этого магазина раньше не было! А это что за скульптура?

— Памятник копейке. Да, установили как раз по весне, ты еще в коме была.

Не желая от него отрываться, Инга под ручку обошла монетку размером с нее саму, потрогала, почитала надписи, а напоследок еще и перевернула диск, укрепленный на шпильках. Джой, чувствуя себя теперь родителем на прогулке, наблюдал снисходительно: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы дитя не вешалось.

— О! И фонтан новый! — восхитилась Инга.

— Ты бы еще дольше проспала, вообще бы город не узнала… искупаться захотела?!

Он еле оттащил Ингу от «поющего» фонтана — та непременно хотела постоять между цветных взлетающих струй. Девушка огляделась, глубоко вздохнула. Глаза ее блестели.

— Как хорошо! Посмотри, какой город красивый осенью! Я осень люблю больше, чем весну и лето. Гляди, а ветки вокруг фонаря просто как абажур…

Джой поглядел и согласился: да, похоже. И Инсон, и Инга — одна или обе по очереди — открывали ему глаза на мир вокруг. Когда он последний раз прогуливался теплым осенним вечером, когда так остро пахнет уходящим летом, дымком и мокрыми листьями? Как же, весь в делах, босс, большой человек! Весь мир перевернется, если некий Евгений Чжой притормозит хоть на минуту!

— Давай показывай, что еще нового появилось! — скомандовала расхрабрившаяся Инга.

Она же после выхода из комы всё по больницам, а потом затаившейся мышкой в своей квартире… Так что даже он знает больше!

— Только потом не жалуйся, что устала!

— Ой-ой, кто бы говорил! Ты же сам наверняка даже в туалет на машине ездишь! — нахально заявила Инга.

Ну погоди! Он энергично устремился вперед. Инга упрямо пыхтела рядом. Джой покосился на ее раскрасневшееся лицо и понемногу замедлил шаг: и впрямь еще с отвычки сомлеет от такого марш-броска.

Странно, но держаться за руки на людях уже не казалось по-детски. Ладонь ее была небольшой, теперь согревшейся, с гладкой тонкой кожей, по которой так и хотелось провести большим пальцем. Чтобы отогнать это неожиданное желание, Джой буркнул:

— Вцепилась, как обезьянка в мать родную!

Инга дернулась, но он перехватил ее руку, для надежности сплетая пальцы.

— Нет уж, держись крепче! А то как увидишь еще какого-нибудь своего призрачного приятеля и рванешь опять через дорогу. Как я потом твоей матери в глаза смотреть буду?

— Размечтался!

Но вырываться перестала.

Возвращались они к машине и впрямь утомленные, но довольные. Инга улыбалась часто и беспричинно, но Джой заметил, что движется она все медленнее. Только бы спорить, ага!

Он со вздохом опустился на скамью напротив входа в метро.

— Уф! Все-таки ты меня укатала!

— То-то же! — Довольная Инга шлепнулась рядом. Огляделась по сторонам и вдруг выпрямилась — будто кол проглотила.

Он понял сразу.

— Что? Здесь кто-то есть?

Инга молча кивнула.

— Где?

Медленно подняла руку.

— Вон там. Прямо перед входом в метро.

Джой прищурился, как будто мог увидеть. Но и он заметил, как входящие-выходящие люди необъяснимо сворачивают, минуя небольшой островок асфальта перед входом.

— Что он делает?

Инга повернула голову и выдохнула ему в шею, косясь в сторону метро, точно боясь, что призрак их подслушивает:

— Это женщина. Она неподвижно стоит и смотрит на двери…

— Она тебя не видит?

— Нет. Пойдем быстрее отсюда!

Джой приподнялся — и передумал.

— Нет. Давай-ка начнем тренировку.

— Что?!

* * *

Я даже заглянула ему в лицо: не издевается ли? Джой смотрел на вход в метро и что-то прикидывал. Неожиданно схватив меня за руку, встал и потянул вперед. Я вцепилась второй рукой в скамью, уперлась в асфальт каблуками.

— Ты что?! Не пойду!

— Пошли-пошли! Это для твоей же пользы!

Я неистово замотала головой: как только она у меня не отвалилась!

— Ни за что!

— Да быстрей же! — прошипел Джой. — Не устраивай сцен, а то привлечешь ее внимание!

Ой, и правда! Показалось, что женщина собирается обернуться, и я тут же сдалась. Джой крепко сжимал мою руку, то ли боясь, что я ломанусь от них с привидением, то ли так подбадривая. Шел и говорил негромко:

— Ты — ее — не видишь! Поняла? Проходишь мимо, глядишь только на двери. Это очень просто.

Просто! Точь-в-точь как команда «не думайте о белой обезьяне». Представляйте что угодно, только не белую обезьяну. Думайте о чем угодно, только не о белой обезьяне! Разумеется, только о ней, проклятой, и думаешь! Чем ближе мы подходили, чем упорнее я таращилась исключительно на открывающиеся двери, на ходящих туда-сюда людей — даже глаза заломило! — тем чаще косилась на Странную.

Я легонько потеснила плечом Джоя, чтобы мы не прошли сквозь нее, и даже отвернулась к спутнику — а сама всё следила за белым размытым пятном ее фигуры. Шаг, еще шаг, еще…

Уф, я справилась! Я не подала виду!

И тут мерзавец Джой остановился, охлопал себя по карманам и сказал:

— Подожди, мне надо позвонить.

— Джо-ой! — прошипела я, дергая его за рукав. — Пошли быстрее!

Он легонько притянул меня к себе за плечо:

— Просто постой рядом.

Я поняла: не рядом с ним, а рядом с ней. Джой и в самом деле разговаривал с кем-то. Я стояла возле него, разглядывая воротник его пальто и серый джемпер за расстегнутыми пуговицами, вдыхала аромат его одеколона, слушала суховатый спокойный голос, не вникая в суть.

И тихо-тихо поворачивалась, скользя ищущим взглядом по асфальту.

Да где же она?

Она оказалась гораздо ближе, чем я думала, буквально в нескольких шагах от нас. По-прежнему смотрела на безостановочно раскачивающиеся двери — отрешенная, неподвижная. Ждущая.

Джой почувствовал, как я вздрогнула, потому что сильнее сжал мое плечо и быстро закруглился с разговором. Заглянул мне в лицо:

— Ну все, я свободен, пошли?

— Д-да…

Мы спустились по ступенькам, не сговариваясь, свернули в переход, вышли на другой стороне улицы и остановились.

— Ты и отсюда ее видишь?

Я привстала на цыпочки, вытянула шею, глядя через ползущую автомобильную змею на ту сторону.

— Да. Она там.

— Что делает? Она тебя не заметила?

— Нет, кажется… Точно нет, мы же не встретились глазами! Она просто стоит и смотрит на двери. Как будто кого-то ждет.

— Ты как? Нормально? По-моему, вполне справилась. И как тебе мой план тренировок?

— Ой-ой-ой! Не больно-то нос задирай! Я и без твоих тренировок как-то до этого обходилась!

— «Как-то» нас не устраивает! Ты должна не только избегать их взгляда. Нужно изображать, что их вообще здесь нет, поняла? А то ты вся съеживаешься, замираешь или мечешься — конечно, любой призрак обратит на тебя внимание!

— И когда это ты стал таким специалистом по призракам?

— Так я и был им! — Джой неожиданно показал мне язык. — Я-то встретился с ними раньше, чем ты! Так что давай слушай своего сонбэ![37]

— Ох-ох! Тоже мне, призрачный профессор! Препираясь, мы незаметно дошли до Чертова Кольца. Я вновь пригляделась.

— Знаешь, Джой, а там действительно никого нет. Твоя методика упокоения призраков все-таки работает!

— Само собой. Садись, поехали, поздно уже. Ничего себе, мы уже часа два гуляем! А я до сих пор без одышки, и ноги не подкашиваются. Хотя… Неспроста Джой так часто присаживался то на ограду, то на встречные скамейки. Я взглянула на него с благодарностью. Парень смотрел вперед, изредка по сторонам. По лицу скользили полосы света от фонарей и разноцветных витрин, причудливо раскрашивая четкий профиль, привычно сжатый рот, выступающий подбородок, косой разрез глаза под изломом черной брови. Джой потер пальцем нижнюю губу, вновь поглядел в боковое зеркало.

И сказал:

— Вот-вот. Именно так ты всегда на меня и пялилась. Была без ума от моего мужественного профиля!

А ведь мне самой только что показалось, что это уже было! Дежавю…

Я фыркнула и отвернулась.

— Что, неужели теперь разонравился? — огорчился Джой. — Ты меня просто убиваешь!

— Да тебя и ядерной бомбой не убьешь!

— Как всегда, ни одного доброго слова! Но я готов страдать ради любви! Привык.

Я покосилась на его страдальчески изогнутый рот. Мы ведь болтаем и препираемся, как давнишние приятели! И когда пропали мои настороженность, подозрения и неловкость?

— Провожу до квартиры.

— Да сегодня свет горит, — кивнула я на окна подъезда, втайне радуясь. Кроме призраков там можно свободно встретить и других неприятных персонажей.

— Еще бы не горел! — буркнул Джой. — Я на следующий день заехал в вашу управляющую компанию.

— И?

— И сказал им, чтобы сделали нормальное освещение.

Знаю я, сколько времени и сил требуется потратить, чтобы только лампочку сменили на площадке! В конце концов плюнешь, поставишь табуретку и сама ввернешь.

— Просто сказал?

— Ну да, — Джой слегка улыбнулся. — Я умею говорить убедительно.

В это легко верится. Я представила, как в нашу занюханную УК входит такой вот лощеный мужик, обводит помещение холодным взглядом азиатских глаз и говорит директорским голосом:

«Завтра отремонтировать электроосвещение подъезда номер три по адресу…»

А я-то думала, с чего вдруг наши электрики развили такую бурную деятельность: и проводку по подъезду заменили, и светильники поставили!

Лифт — о счастье! — тоже работал. Но, когда в него вошел Джой, вдруг оказался очень маленьким и тесным: плечо парня касалось моего. И в голову ничего не приходило сказать, и посмотреть, как назло, тоже некуда; указателя этажей, этого лифтового телевизора, у нас не имелось. Я бросила взгляд на Джоя — глаза устремлены на дверь, лицо сосредоточенное. Ну уж вряд ли он испытывал такое же дурацкое неудобство. Наверняка размышлял о высоком: о своей работе, например.

— Спасибо, что прогулял меня! — сказала я легкомысленно, выходя из лифта. — До встречи.

Повернулась и обнаружила, что Джой вышел следом.

— Хочу с тетей Линой поздороваться, — объяснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. — А то невежливо как-то…

Подумайте, какие мы почтительные!

В квартире царили темнота и тишина. Ну мама дает! То на пустом месте квохчет и причитает, а тут ни капли волнения за свою допоздна невесть где гуляющую дочь! Как этот хитромудрый азиатский змей внушил ей такое доверие?

— Спит, — сообщила я очевидное заглянувшему вместе со мной в квартиру Джою. — Ее сейчас и пушкой не разбудишь!

— Да? — Джой посмотрел на меня сверху сквозь ресницы, и я внезапно заволновалась: а вдруг он воспринял это как приглашение? Показалось даже, что он на мгновение заколебался, и у меня екнуло сердце. Но Джой отступил на площадку, сказал спокойно: — Заеду за тобой завтра. Будем тренироваться в игнорировании твоих призраков.

— Да… то есть… зачем вообще тебе вся эта морока?

Джой помедлил перед дверями лифта, натягивая перчатки и тщательно обдумывая мой вопрос. Сказал, коротко глянув на меня:

— Мне нравится с тобой морочиться. До завтра.

* * *

Следующие несколько вечеров они провели в настоящей охоте за призраками. Самым удобным объектом для этого была метроженщина, которую словно пришпилили к одному месту. Через пару дней Инга уже могла стоять прямо перед ней и довольно непринужденно себя вести. Правда, все равно избегала смотреть в сторону привидения. Уверяла, что, если встретится хоть раз взглядом, женщина вытворит что-нибудь вроде того призрака в сквере. Вот как, скажите, начистить морду призрачному мужику за то, что тот испугал и нанес увечья его девушке… его подопечной девушке, быстро поправился Джой. Побить кулаками воздух в надежде — авось попадешь?

Они катались по станциям метро и в часы пик, и в пустынных поздневечерних вагонах: Джой специально искал инфу о несчастных случаях в подземке, надеясь, что разгневанный дух погибшего будет кантоваться на месте своей смерти, как приснопамятный Иваныч на Чертовом Кольце. Но нет как нет! Инга шумно негодовала — только она решила не убегать от призраков, как они принялись прятаться от нее! Ну уж нет, врешь, не уйдешь!

Заразившись ее нездоровым азартом, Джой предложил барражировать основные улицы. Однажды они даже привлекли внимание нетрезвой мадам, отчего-то решившей, что парочка в медленно едущей машине, внимательно разглядывающая прохожих, ищет третьего для секса. Она цеплялась за приоткрытое окно и за поспешно заблокированные двери, расхваливая себя и уверяя, что они точно не пожалеют. Пришлось удирать от нее в веселом ужасе.

Жизнь его поделилась пополам. Вернее, на две неравные части. Большая — его работа, его фирма, трезвая деловая реальность, где он размышлял и действовал по-прежнему. Он очень надеялся, что по-прежнему, потому что не раз ловил на себе изучающий взгляд Марии. Но коли золотой референт пока помалкивает, значит, все выглядит нормально. Если только она, конечно, просто не копит информацию и факты.

Оставшаяся часть, все более его затягивающая, — ежевечерние прогулки, призрачная охота. Потерявшая свою зашуганность и зажатость Инга все больше напоминала ему весеннюю призрачную посланницу. Он даже пару раз оговорился, назвав ее Инсон. Пришлось соврать, будто это Инга на корейский манер.

Оба как по уговору не вспоминали и избегали места, где призраки обитали гарантированно: кладбища и больницы. Черта с два Инга сможет проигнорировать целую толпу привидений!

Джой все собирался рассказать ей о призраке из сквера, оставившем послание с помощью листопада. И раз за разом откладывал. Попозже, когда она окончательно избавится от своих страхов…

Из-за того что они ежевечерне колесили по городу, Джой даже позабыл о долге заботливого сына: регулярно отзваниваться матери. На третий день она позвонила сама и призвала его к ответу. Джой не успел выдать дежурную заготовку о страшной загруженности и не менее страшной усталости, как мама нанесла высокоточный упреждающий удар:

— С девушкой все вечера проводишь?

— С чего ты взяла?

— С того! Даже когда у тебя на фирме были большие неприятности, ты находил время позвонить своей старухе-матери. Значит, тут другая женщина. Это кто-то, кого я знаю? Марина?

— Нет, — Джой сообразил с удивлением, как давно они с Мариной не виделись: да, пожалуй, с весны. С того времени, когда к нему в квартиру явилась Инсон.

— Значит, другая?

Врать больше необходимого не хотелось.

— Просто гениальное умозаключение! И в кого ты такая умная, мама? Наверное, вся в меня!

— Не заговаривай мне зубы! Ну?

Джой вздохнул.

— Мама, это не то, что ты думаешь…

— Ну так привези домой это самое «не то», — холодно приказала мама. — Я должна познакомиться с женщиной, которая крадет у меня моего сына.

— Ну ма-ам!

— И не мамкай мне тут! Сказано — привези, значит, привезешь!

Фантазия Джоя сработала на удивление живо: он в красках представил знакомство странноватой Инги, вдобавок еще и некореянки, со своей волевой, несгибаемой мамой. «Какое различие между террористом и матерью? — С террористом можно договориться». С трудом удалось перенести судьбоносную и буреобещающую встречу на пару недель вперед: а там, глядишь, все как-то само собой… «рассосется».

Как именно оно рассосется, Джой решил не думать. Привыкший планировать все до мельчайших деталей, в отношении призрачной… а, нет, теперь околопризрачной девушки он старался не строить планов дальше завтрашнего дня.

А завтра… он покрутил в руках билеты на приезжих столичных актеров. Не одной же работой жив человек! Надо как-то совмещать приятное с полезным.

Правда, что из двух возможных вариантов приятное, а что полезное, Джой пока не решил.

* * *

Я перегибалась через широкий бархатный бортик, разглядывая нарядный зал, и время от времени шипела на Джоя:

— Не мог сказать, куда мы сегодня идем?! Я бы оделась нормально, а то в джинсах и свитере в театр приперлась!

— Ты всегда готова пустить пыль в глаза посторонним людям, — огорченно вещал в ответ Джой, — и совершенно не пытаешься принарядиться для меня! Это крайне расстраивает. Крайне.

Я фыркнула.

— И все время фыркаешь на меня, как лошадь. Расслабься! Видишь, на мне тоже джемпер и джинсы.

— Ты — это совсем другое дело!

Во всех смыслах другое. И одежда явно лучшего качества, чем мой закатанный свитерок, который я обычно надеваю под куртку. Да и для мужчины это не так уж важно. А если он бы и предупредил… Я мысленно перебрала содержимое своего шкафа и поняла, что пора уже всерьез заняться гардеробом. У Джоя одних рубашек больше, чем всех моих одежек.

Свет уже погас, и я удобно навалилась на бортик, когда краем глаза уловила движение слева. Над ухом сказали шепотом:

— Извините, ради бога. Разрешите пройти…

Я встала, подняв сиденье, чтобы пропустить двух пожилых дам.

— Ты куда это? — вполголоса спросил Джой. Он по-прежнему сидел и смотрел на меня с удивлением.

— Я…

И я осеклась, увидев, что запоздавшая парочка, не переставая деликатно извиняться, запросто прошла сквозь его колени. Мои собственные превратились в кисель, и я рухнула в кресло до того, как начали шипеть зрители сзади.

Чтобы окончательно меня добить, одна из призрачных театралок сказала вполголоса другой:

— А ты говоришь, вежливая молодежь в нынешнем веке перевелась! — И, перегнувшись через ноги Джоя, благожелательно похлопала сложенным веером меня по руке. Клянусь, я почувствовала его костяное прикосновение! — Благодарю вас, милочка!

Спектакль начался. Но смотрела я не на сцену: постоянно косилась на дам-призраков. Очень преклонного возраста, как бы еще не с самого года основания театра. Пышные платья, шляпы с перьями, веера, лорнеты и театральные бинокли на палочке… кажется, я даже уловила блеск бриллиантов и матовое сияние жемчугов. Престарелые театралки с явным интересом и удовольствием смотрели современную комедию в исполнении звезд сериалов, изредка обмениваясь еле слышными замечаниями.

Джой несколько раз перехватил мой взгляд и неправильно его истолковал: конечно, для него-то места справа пустовали! Привалился ко мне плечом, шепнул:

— Что, все никак не можешь налюбоваться на мой великолепный профиль?

Прошипев «Скажу в антракте!», я уставилась на сцену, не видя и не слыша происходящее на ней. Хорошо, что Джой и не подумал отодвинуться, я чувствовала его твердое горячее плечо. Реальное. А то бы вновь запаниковала. Еще и удрала бы.

…А ведь до этого времени призраков я только видела, но не слышала. Конечно, они со мной не разговаривали, но, опять же, и никаких других шумов не производили. Эти же двое явственно шелестели программками, постукивали веерами по подлокотникам и приглушенно хихикали в смешных моментах. А в особенно удачных местах еще и жеманно хлопали в перчаточные ладошки…

Едва начался антракт, я схватила Джоя за локоть.

— Пошли! Быстро!

— Эй-эй, помедленнее! Что, в туалет бежишь очередь занимать? Или в буфет?

— В гардероб!

Мы остановились только в фойе. Убедившись, что древние театралки не полетели за нами следом, я выложила Джою про его призрачных соседок. Он помедлил, сосредоточенно меня разглядывая. Наверное, пытался определить: не вру ли.

— Значит, — произнес медленно, — справа от меня, — дернул правым плечом, — сидят два театральных привидения?

— Ну да.

— И ты не поняла сразу, что это привидения, и даже встала, чтобы пропустить их?

— Ну да!

— И поэтому они поняли, что ты их видишь?

— Да! Уходим, скорее, а то еще увяжутся следом!

Я потащила его за руку к гардеробу. Джой шел медленно, а потом и вовсе врос в пол.

— Ну ты что встал столбом?

— А может, не будем пока торопиться? — неожиданно предложил он.

— Что?!

Джой внезапно возжелал общения с привидениями. Раз они не показались страшными и не накинулись на меня с немедленным намерением завладеть моим телом или волей, может, удастся с ними и поговорить. Ах, я не желаю беседовать с привидениями? Хорошо, беседовать будет он, а я буду просто переводчиком. Я не успела переварить это заявление и сообразить, что фактически это одно и то же, как Джой схватил меня за руку и потащил обратно в зал. Как ни упиралась я всеми конечностями, как ни хваталась за колонны, перила и двери, умеренно громко причитая и угрожая ему всеми возможными карами, Джой только похохатывал и тащил меня за собой. «Голубой вагон бежит, качается, скорый поезд набирает ход…»

Когда он держит меня за руку, появляется какое-то странное, успокаивающее ощущение: все будет хорошо. Как будто в такие минуты Джой щедро делится со мной своей уверенностью и силой. Брал бы он меня за руку почаще тогда, что ли…

Так как я ни за что не соглашалась сесть рядом с призраками, первым пошел Джой. Остановился перед своим сиденьем, огляделся — соседний ряд еще не вернулся с антракта — и, полупоклонившись, произнес вкрадчиво:

— Добрый вечер. Как вам нравится сегодняшний спектакль?

Привидения застыли, а потом синхронно повернули к нему изумленные лица. Заулыбались, затрепетали ресницами, веерами и перьями на шляпках. Ближняя, более полная и приятная, обратилась ко второй, не спуская с Джоя зачарованных глаз.

— Ну вот, видишь, как мы удачно сегодня пришли? Какой милый молодой человек! А ты — в Ла Скала, в Ла Скала!

— Они меня видят? Реагируют? — бросил Джой через плечо, почти не шевеля губами.

— Еще как, возбудились прямо! — проворчала я. — Осыпают тебя комплиментами!

— То-то же! Вы позволите?

Привидения синхронно кивнули, и Джой, словно увидев это, поддернул джинсы на коленях, будто дорогие брюки, присел на краешек своего сиденья и приступил к великосветской беседе.

Синхронный переводчик с призрачного из меня получился неплохой; даром что обрадованные вниманием молодого и, главное, живого мужчины дамы щебетали беспрерывно.

Да, они, заядлые театралки, задержались здесь, потому что, по слухам, там нет никаких театров, и так целую вечность, вы понимаете нас, сударь?

Сударь понимал. Сударь кивал, улыбался, ужасался — с задержкой на мой «перевод». Сударь льстил: уверенно, будто видел собственными глазами, вещал, как идут дамам эти шляпки и как оттеняет глубину их глаз цвет платьев… Какой цвет, ты что несешь, стонала я, они же совершенно бесцветные! Однако дамы благосклонно внимали, хихикая при этом, как гимназистки. Джой и впрямь умело очаровывает девушек преклонных годов! А вот на ровесниц он почему-то свое обаяние не тратит.

Или, может, просто на некоторых не тратится.

Я дернула Джоя за рукав: вернувшиеся соседи таращились на парня, разговаривающего с пустотой. Явно не знают, как реагировать: смеяться, пугаться или поддерживать беседу? Джой извинительно развел руками, одновременно адресуясь и к вековым театралкам, и к современным зрителям. А тут как раз и второй акт подоспел…

После окончания спектакля мы задержались насколько могли — привидения трещали без умолку. Понять, конечно, можно: поразговаривай-ка целый век только друг с другом да с такими же призраками! Но администраторы, или как там их в театре называют, начали посматривать в нашу сторону подозрительно.

Клятвенно пообещав заглянуть в следующем месяце на очередной спектакль, мы наконец распрощались с дамами. Заядлые зрительницы обитали девяносто девять процентов времени как раз в театрах — но всего мира. Именно энергия сцены поддерживала их призрачное существование, иначе парочка душ давно бы отправилась по распределению.

Джой был доволен.

— Ну вот, видишь? Не так страшен черт… то есть привидения, как их малюют! И с ними можно договориться!

— И о чем ты решил договариваться с духами? — вяло поинтересовалась я, вытягиваясь на сиденье машины. Призракоперевод меня здорово утомил.

— Не я, а ты! Даже если ты нечаянно встретишься с ними глазами, теперь будешь знать, что ничего такого страшного не случится!

Джой просто лучился энтузиазмом и самодовольством: как будто это он сам организовал встречу с мертвыми театралками! Я фыркнула:

— И когда это ты стал таким специалистом по призракам?

— Ну уж совсем уж любителем меня не назовешь!

…Когда я только вышла из комы, Странные выглядели полупрозрачными, почти бесцветными; одежда попросту сливалась с волосами, с кожей. Сейчас же и черты лица, и детали одежды стали виднее, четче, как будто сами призраки делались более реальными, телесными. В нарядах сегодняшних театралок даже периодически посверкивали цвета, как в ненастроенных телевизорах…

— И тебя это пугает?

— Да. — Я поглядела в окно, ища в мелькавших вывесках формулировку моим ощущениям и страхам. — Как будто я все глубже и глубже проваливаюсь в призрачный мир. А если он однажды затянет меня с головой?

— Я тебя вытащу. За волосы.

— Смешно, да?!

Мы остановились у моего дома. Джой заглушил мотор и повернулся.

— Я серьезно. Призраки — они и есть призраки. Что они тебе могут сделать? Только напугать. А ты не бойся, я же с тобой!

— Конечно, легко быть храбрым, когда ничего не видишь! Ты же просто развлекаешься за мой счет! Нашел себе приключения! Скучно жилось, да? — Я раздраженно отстегнула ремень.

Джой тоже вышел из машины.

— Погоди, я провожу…

Я с досадой отмахнулась:

— Да не надо! Ну подумаешь, наткнусь в подъезде или лифте на какого-нибудь милашку-призрака! Ничего страшного, правда? Все нормально! А если они увяжутся за мной в квартиру? Призраки — не вампиры, разрешения не спросят! Никакая бронированная дверь или бетонная стена их не остановит! Ничего, поживем и так, живые и мертвые, большой и дружной семьей, да?

— Инга…

Сейчас все меня в нем бесило: эти его недоумевающие брови, красивые губы, экзотический разрез глаз, дорогой кашемир одежды. Его уверенность и снисходительная сила — тоже. Да что он понимает!

Кто вообще может меня понять?!

* * *

И что это было?

Джой стоял перед подъездом, задумчиво постукивая пальцем по губам. Следил за передвижением Инги: хорошо, от злости не рванула прямо по лестнице, а все-таки на лифте поднялась. Вот зажегся свет на седьмом этаже и через полминуты погас. Значит, зашла в квартиру.

Засунув руки в карманы, Джой рассеянно огляделся. Он, конечно, привык к женским бзикам — одна сестричка-невеличка чего стоит! — и относится к ним снисходительно (разумеется, не на работе!). Но…

Он-то радовался, что Инга смогла преодолеть свой страх: явно увлеклась ролью одностороннего переводчика в разговоре с театральными привидениями, передавая даже интонации и жеманные жесты его невидимых собеседниц! Так что «тренировочные» вечера пошли ей на пользу. Если это и не прорыв, то уж точно большой шаг вперед.

А Инга закатила истерику буквально на пустом месте.

Устала, что ли?

По-прежнему озадаченный, он сел в машину и автоматически нажал привычный номер.

— Да, шеф? — радостно прощебетала Мария — несмотря на почти полночь и большое хлопотное семейство под боком. Вот Инга бы отвечала ему с таким энтузиазмом! Так же не подумав, Джой вылил на секретаря свое недоумение. Разумеется, без шокирующих подробностей.

Верный референт помолчала и неожиданно рявкнула — Джой, вздрогнув, отвел трубу от уха:

— Сонька, положи на место, сколько раз говорить! — и с разбегу, с той же интонацией: — Шеф, по-моему, вы не разобрались до конца!

— С чем это я не разобрался? — недовольно вопросил Джой. Он уже не раз ловил себя на том, что по-детски реагирует даже на самую невинную критику от секретаря, хотя в отношении остальных железобетонно непробиваем. Цена дружбы и взаимного уважения.

— Вы не поняли, чего ваша знакомая на самом деле боится… Сонька, твою мать! — Что-то грохнуло. — Шеф, до завтра! Ну все, Софья, ты у меня заработала!

Джой кинул сотовый. Это он-то не разобрался?! Он как раз во всем разобрался! Это Инга-Инсон, как обычно, гонит! Валит с больной головы…

Так ведь и впрямь с больной.

Да ты и сам больно-ой! Дурак. Чего требовать логики и адекватности от человека, столько времени провалявшегося на больничной койке, да еще и видящего мертвых?

Если тебе требуется именно это, звони Марине. Она-то никогда не теряет голову. Разве что в постели.

Да и то не факт.

Джой с сомнением поглядел на телефон и завел машину.

Ладно. Позвонит.

Завтра.

Или на следующей неделе.

…Значит, чего Инга боится на самом деле?

* * *

Дверь открыли с недовольным:

— Ма-ам! Ты что, ключи забыла?

— Я не «мам», но добрый день, — сказал Джой, протискиваясь в квартиру мимо застывшей Инги.

— Здрасьте…

Она растерянно отступила, машинально расчесывая пятерней взлохмаченные волосы. То ли только встала — в первом-то часу дня… нет, глаза не заспанные… Просто никого не ждала. И уж меньше всего — его. А жаль, что она не наряжается в такой халатик именно к его приходу! Шелковый, черный с розовыми цветами, короткий, придерживаемый лишь пояском на талии. Не одежда, а так, фикция, праздничная обертка, которую требуется непременно сорвать, чтобы добраться до подарка.

Стараясь пялиться не слишком откровенно, чтобы Инга, не дай бог, не подхватилась переодеваться, Джой сунул ей в руки пакет.

— Мужские тапочки есть? Ага, нашел. Что-то маловаты… наверняка твоего Шурика!

Пустив шпильку в бывшего и не дав хозяйке опомниться, Джой стал деловито разгружать пакет. Инга вытянула шею, во все глаза разглядывая принесенное.

— А я думала, ты фрукты принес…

— Сама сходишь, не безногая, — любезно проинформировал Джой.

— Но это… что?

— Освященные свечи. Святая вода. Церковное масло… елей, да?

Пауза.

— Зачем?

— Иконы в доме есть?

— У мамы в комнате. Бабушкина.

— Ну вот, нальете в лампадку перед иконой и зажжете. Со свечками надо пройти всю квартиру слева-направо и перекрестить все двери-окна и углы. Я молитвы и псалмы нужные скачал, на, держи. — Джой сунул девушке пачку распечатанных листов.

Инга машинально начала читать, держа в одной руке масло, в другой распечатку. Джой наслаждался недоумением на ее лице, а заодно открывшимся в вырезе видом. Нет, халатик — вещь!

— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, огради мя святыми Твоими Ангелами и молитвами Всепречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Силою Честнаго и Животворящаго Креста, святаго Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных сил безплотных, святаго Пророка и Предтечи Крестителя Господня Иоанна, святаго Апостола и… Слушай, тут язык сломаешь, пока все эти имена и должности прочтешь!

— Выучишь наизусть, чего тебе целыми днями делать!

— А на фига?

Джой наклонился к молитве — и к Инге — поближе. Чиркнул ногтем по нужной строчке:

— Вот.

— …избави мя от всех навет вражиих, от всякаго колдовства, волшебства, чародейства и от лукавых человек, да не возмогут они причинить мне некоего зла…

Инга замолчала и вскинула круглые глаза.

— Ага, — кивнул Джой этим глазам. — Ты же боишься, что всякая нечисть… злые духи проникнут в твой дом. Призовем на помощь высшие силы, раз пока сами не справляемся. Ты крещеная?

— Ну да.

— Вот и пользуйся бонусами от Господа Бога! Если хочешь, можем пригласить батюшку, чтобы освятил квартиру. А уж если совсем припрет, выпишу тебе из Кореи шаманку.

Инга нерешительно улыбнулась. Кажется, не могла понять, не шутит ли он.

— Призраки же наши местные, не корейские…

— Ну знаешь, некогда нам их сортировать по национальностям! Средства на тараканов действуют вне зависимости от страны происхождения тараканов.

Не обращая внимания на Ингино хихиканье, достал из пакета зазвеневшую «музыку ветра».

— Еще это можно повсюду развесить. Подкову сегодня не успел, завтра… Так, что еще? Ага!

Он бережно выставил на комод две деревянные фигурки, увенчанные оскаленными головами с выпученными глазами. Инга наклонилась, заглядывая в лица стражей.

— Это еще кто? Страшнючие какие…

— Чансын. Раньше их ставили у входа в село, монастырь, на обочине дорог. Защищают деревню от нечистой силы и напастей. — Джой легонько постучал пальцем по головам стражей. — Пусть и квартиру твою поохраняют. Кстати, не мешало бы еще умилостивить сонджу, «хозяина домашней крепости».

— А?

— Домового. Касины, домашние духи, тоже чужаков не любят. А! Вот еще! — Джой сунул ей мешочек. — Красная фасоль. Верное средство от призраков! Засунь его во все карманы и, если что — сразу кидай в морду.

Инга задумчиво взвесила на ладони мешочек.

— Как ты основательно подготовился! Не переборщил? Тут тебе и христианство, и язычество, и шаманизм…

— Кашу маслом не испортишь.

— А как же «у семи нянек дите без глазу»?

— Ну у тебя еще есть я. — Джой стукнул себя по груди кулаком. Получилось гулко и внушительно. — Главный нянь.

Инга засмеялась. Хороший смех. Заразительный. Обычно она или еле улыбается, или просто фыркает. Еще одно его достижение!

— Корейский нянь! Ты приехал защитить меня от злобных призраков?

— Ну да. Это ведь самый твой главный страх — что духи проникнут за тобой в дом?

Инга молчала. Что, опять не угадал?

— На самом деле, — она поглядела на потолок, в сторону. — Больше всего я боюсь…

Чтобы расслышать, Джой шагнул ближе.

— Чего?

— Я так надеялась, что со временем это пройдет… Но раз я вижу их все четче, даже теперь и слышу… наверное, я уже никогда не стану прежней?

Вскинула на него наливающиеся слезами глаза.

…При просмотре дорам Джой неизменно посмеивался над традиционно повторяющимся эпизодом: «Эй, братан, ты промахнулся, губы ниже!» Выговаривал умилявшейся Инсон: «Прямо как покойника целует!»

Но теперь, не раздумывая, сделал то же, что и дорамные герои: придвинулся и прижался губами к ее лбу.

* * *

Я замерла.

Легкие руки на моих плечах Осторожное прикосновение — так мама в детстве проверяла, нет ли у меня температуры. Но сейчас от его губ словно разливалась теплая энергия. Безопасность. Спокойствие. Хотелось просто закрыть глаза и раствориться в ощущении тишины и мира. Я шагнула-качнулась поближе…

И, разумеется, именно в этот момент и заявилась мама.

Где-то очень далеко от меня, в далекой-далекой реальности, прогудел лифт, раздались шаги, стук, шорох… Возглас: «Господи, я что, дверь не закрыла?» — и: — «Ой!»

Джой отпрыгнул от меня, как ошпаренный кот; чуть ли не оттолкнул, я даже качнулась. Растерянная мама стояла в открытых дверях с растопыренными руками, будто собиралась схватить и вновь столкнуть нас обратно.

— Ой, — еще раз повторила родительница. Оглянулась на подъезд, явно раздумывая, не слинять ли ей по-тихому. Поздняк метаться!

— Давай отнесу! — Я выхватила у нее пакет с «молочкой». Мельком глянув на Джоя — тот отворачивался от нас, ероша рукой волосы, — шмыгнула на кухню. Там медленно вытаскивала и складывала продукты в холодильник, слушая настойчивый голос мамы и глуховатый — Джоя. Она предлагала остаться перекусить, он отнекивался, мол, время обеда уже закончилось.

Крикнул из коридора:

— Инга, до встречи!

— Пока-а! — проорала я в ответ. И ворвавшейся на кухню маме, чтобы сразу ее отрезвить: — А однопроцентный кефир не взяла?

— Тебе надо жить отдельно! — сурово объявила родительница. Я от изумления даже вынырнула из недр холодильника, где пряталась от ее блестящего взгляда и для собственного охлаждения.

— С чего вдруг?

— С того, чтобы старуха мать постоянно молодым не мешала!

Ничего себе! Готова выставить родную — и больную! — дочь из дому лишь из-за того, что ей какой-то азиат приглянулся!

Я глубоко вздохнула и шагнула из темноты подъезда на улицу. Переждала миг головокружения — от яркого дневного света и красок, звуков, множества предметов и людей. Настороженно огляделась: нет, Странные возле моего подъезда пока толпами не собираются. И на горизонте тоже не маячат. Значит, можно выдвигаться.

…Я собиралась с духом пару часов. Глядела в окно, тщательно изучая каждую фигуру и каждое движение во дворе. Репетируя в уме, представляла, как ступаю за порог квартиры, нажимаю кнопку лифта, выхожу из подъезда, оглядываюсь и иду по двору, потом по улице… Одна! Совершенно одна, впервые после больницы! Я задавила в зародыше поднимавшуюся панику, твердо пообещав себе, что прогулка будет очень короткой, вернусь, как только захочу. Ничего страшного не случится, и вообще, у меня же есть мой Корейский Нянь!

Ужасно удивило и тронуло, что Джой привез все эти охраняющие штуки — пусть и нелепые… или все-таки действующие? Значит, он помнил о моих страхах, искал информацию, потом и их, жертвовал своим перерывом. А еще этот его неожиданный поцелуй… Собственно, и поцелуем не назовешь, но все равно прикосновение мужчины даже с закрытыми глазами не спутаешь…

Я попыталась воскресить то чувство доверия, тепла и абсолютной защищенности. Понятно, что между нами моя амнезия, масса вопросов и неясностей, но именно это до сих пор окутывающее меня ощущение уюта и мира и помогло решиться на самостоятельную прогулку. Я не стала краситься и надела все самое неброское — не хочется привлекать внимание не только призраков, но и людей. Достаточно того, что я иду совершенно одна, так еще и общаться? На фиг, на фиг!

— Мама, я пойду прогуляюсь!

Мама выглянула из кухни.

— С кем? С девочками? Или с Женечкой?

«Женечкой»!

— Нет, одна, — сказала я небрежно. — Надоело дома сидеть.

Руки родительницы, вытиравшие тарелку, замерли. Я боялась, что она ударится в панику или, наоборот, в ликование, и я тут же струшу, но мама сказала только:

— Телефон не забудь.

Поглядывая по сторонам — все-таки бдительность терять не следует! — я двинулась по двору. Хорошо, что Джой меня усиленно выгуливал: какая-никакая тренированность уже налицо. Потом я вспомнила, как мало призраков нам вообще в городе встретилось, и, вздохнув свободнее, наконец смогла заценить красоту вокруг. Шла и глазела по сторонам, словно меня выпустили из длительного заключения (ну, в принципе, так оно и было). Надо успевать радовать глаз солнечной осенью, я и без того пропустила всю весну и лето!

Люди тоже старались успеть — веселые клетчатые пальто, разноцветные курточки; ноль головных уборов; улыбки, громкие голоса… Это к весне все устанут и станут хмурыми от серости неба, холода и бесконечной снежно-городской каши под ногами.

Я честно обогнула нашу длинную девятиэтажку (старательно минуя взглядом сквер). Помялась на перекрестке и все-таки решилась перейти дорогу и двинуться по проспекту дальше.

…Уф! И не заметила, что ушла так далеко. Я присела отдохнуть на остановочной скамейке. Разглядывала приезжающих и уезжающих людей, пока не закружилась голова. Зато ноги отдохнули, пора ковылять потихонечку. Норму прогулок я сегодня уже перевыполнила. Если еще и Джой приедет вечером… Надо хоть голову помыть успеть.

Уже не первый раз послышался слабый звук, прорывавшийся в недолгом затишье между прибывающими-отбывающими автобусами: то ли ребенок мяукал, то ли кошка.

Или кто-то тихо плакал.

Я завертела головой. Возле близстоящей хрущевки древняя старуха изо всех сил тянулась к окну первого этажа, привставая на носочки и стараясь выпрямить сгорбленную спину. Постучать пыталась или открыть, да никак. Бабуля оперлась рукой о стену, ссутулилась, глядя в землю. Просто воплощение бессилия и безысходности! Я огляделась и вздохнула — традиционно никто не обращал внимания. А если и обращал, то поспешно отводил глаза: людей вокруг много, без меня разберутся! Я и сама такая.

Ругая себя за мягкосердечие, нерешительно двинулась к старушке через усыпанную листьями полосу газона.

— Бабушка, вам помочь?

Та не прореагировала: понятно, мы еще и глухие к тому же! Я придвинулась, чтобы оказаться в поле ее зрения, и позвала громче:

— Бабушка!

Услышала. Вздрогнула, отняла морщинистую ладонь от лица и уставилась на меня снизу взволнованными блеклыми глазами.

— Что случилось?! — проорала я.

— Так Манечка у меня там! — заторопилась старушка. — Манечка! Запертая!

— Дверь захлопнулась? А Маня — кто? Внучка ваша?

— Кошка, кошка Манечка…

Бабуля ключи посеяла и думает, что кошке без нее страшно и одиноко?

— А где дети ваши? — Вот пусть приходят с работы и разбираются!

— Так нету детей! Дочка померла. А внуков бог не дал…

— Вы к себе в квартиру попасть не можете?

— Могу.

Я начала терять терпение. Связалась на свою голову!

— И в чем проблема? Идите да откройте свою Манечку…

Бабуля всплеснула руками:

— Так не могу я, доченька! Ни открыть, ни покормить!

Всё, и я уже не могу! Это хуже, чем общаться с еще не умеющим говорить ребенком. Старики, наоборот, говорят слишком много, а информации на выходе все равно ноль!

— Бабуль, к соседям постучите. Они вам помогут и открыть, и Маню покормить, — сказала я, отступая.

— Так стучала я! — завопила старушка. — Не открывают, пьяницы проклятые! А я не могу! А Манечка пятый день без еды, помрет ведь кошенька моя! Дочка, помоги!

Она засеменила следом, пытаясь ухватить меня за рукав. Но рука ее соскользнула раз, второй — и не от того, что я увертывалась.

Просто пальцы ее проходили сквозь.

Я вросла в землю. В горле пересохло, я и слова не могла сказать рыдающей старушке.

Умершей старушке.

Через час я позвонила Джою.

— Ты сможешь залезть в форточку?

— …Что? — через паузу спросил Джой.

Вот что может быть непонятного в таком простом вопросе? Я повторила.

Джой вновь помолчал.

— Ты забыла ключи и теперь предлагаешь мне проникнуть в квартиру через окно седьмого этажа?

— Нет, тут первый, — сказала я, измеряя взглядом расстояние до окна. — И я, в принципе, могу разбить стекло, но все равно не дотянусь до защелки.

Джой испугался:

— Не надо ничего и никого бить! Что вообще происходит? Только в двух словах!

В двух не получилось. Я рассказала про призрачную старушку. Про кошку Маню, которая, скорее всего, уже отправилась за хозяйкой следом. Про соседей, к которым я додолбилась сквозь громыхание музыки и пьяные вопли: да, бабка концы отдала, царствие небесное, наследников нет, значит, муниципалитету квартира отойдет, кошка поорала пару дней да перестала… А дверь у старушки такая перестроечная, что не выбьешь и фиг взломаешь, просто сейф какой-то, не то что современные навороченные, которые консервным ножом вскрываются. А окно слишком высоко, я уже и чурочку подтаскивала…

Джой прервал меня:

— Так, стоп! Никаких чурочек! Говори адрес, я потом перезвоню.

— Почему — потом? — недовольно спросила я.

— Сейчас просто кругом люди. Материться неудобно.

Время до приезда Джоя мы с привидением провели на скамейке остановки. Обрадовавшаяся неожиданной собеседнице старушка всё тарахтела про свою Манечку. Про то, как кормила ее с пипетки — кто-то выкинул котенка в мороз на помойку. Какая Маня умная, соображает почище иных людей; что любит покушать, и какая она кошка лечебная — все время ведь ложится на то место, где болит…

Мне б такую Манечку да на то место, где была моя память!

Я помахала вышедшему из машины Джою.

— Мы здесь!

— Про «мы» верю на слово, — проворчал он. — Показывай, где искомое окно.

Увидев, что он вытаскивает из багажника стремянку, я протянула разочарованно:

— А я думала, ты организуешь ЖЭК там, полицию, районную администрацию, дверь вскроют…

— Ага, разбежались! Эта процедура долгая, да и сегодня жэковцы уже все по домам. Так что остается только грабеж со взломом.

— Ой…

— Если не можешь безобразие прекратить, надо его возглавить!

Джой велел вести себя уверенно, без оглядок по сторонам — так все решат, что мы имеем право на «грабеж». Спокойно установил под окном лестницу, проверил, не шатается ли, встал, дотянулся и отжал створки ветхозаветного деревянного окна — хорошо, бабушка решетку не установила, — легко подтянулся и исчез в темноте квартиры. Взволнованная хозяйка просочилась следом.

Я от нетерпения уже полезла на стремянку сама, как оба явились обратно. Вернее, трое: Джой протянул мне из окна корзинку, накрытую тряпкой, рядом заполошно квохтала мертвая бабуся.

— Кошка живая?

— Ага. Теперь погнали к моему ветеринару. Я на всякий случай заранее созвонился.

* * *

Когда ближе к вечеру позвонила Ингина мама, он даже засомневался, брать ли трубку. Хорошо, тетя Лина женщина тактичная, его собственная мама с живого бы с него не слезла, если бы застала в обнимку с девушкой! Тетя Лина лишь заговорщицки сообщила, что дочь — одна, представляете, Женечка? — отправилась на прогулку. Джой честно изобразил в голосе радость. Хорошо, конечно, что Инга набралась смелости выйти в люди. Но как бы эта смелость боком не вышла — выскочит какой-нибудь Странный, и опять она ломанется с перепугу под машину…

Тьфу, да что он накручивает себя, как клуша старая! Девочка взрослая — надо будет, позвонит. Не ему, так матери. А ему работать надо!

Как назло, случилось удивительное затишье, никаких тебе ЧП, никаких претензий заказчиков, никаких панических воплей подрядчиков. И даже поставщики поставляли поставляемое в постановоч… тьфу, в договорные сроки. Так что уже вскоре Джой начал поглядывать на мобильник. Еще через полчаса твердо сообщил себе: раз нет звонка, значит, все у нее в порядке. Еще через полуоборот часовой стрелки решил, что хватит этой полупризрачной девице ему нервы мотать, и схватил телефон. Мгновением раньше, чем тот завибрировал.

Высветилось имя. «Призрак».

Ага!

— Алло? — утомленным голосом отозвался Джой. Но долго изображать страшно занятого руководителя ему не пришлось, Инга понесла какой-то бред: почившая старушка; кошка, возможно, тоже почившая; проникновение в форточку…

— Сто-оп! — рявкнул он. — Сидеть! Стоять! Меня ждать!

Ветеринар Семен, странным образом напоминавший теперь Джою Ингиного лечащего врача, заявил, что кошка выжила потому, что воду пила — может, из унитаза, может, кран подтекает… Проставят капельницы, потихоньку начнут кормить, зверь точно выкарабкается. Джой не поверил: кошка была невесомой, просто шерстяной скелет, того и гляди в руках сломается. Но поглядел на просиявшую Ингу и от комментариев удержался. Не хватает, чтобы ее преследовал еще и кошачий призрак!

Джой сел в машину и автоматически огляделся.

— Бабушка точно там осталась?

— Да. Сидит рядом с кошкой, гладит и приговаривает: «Потерпи, Манечка!» А та ее чует, пытается ответить, мяукнуть… такая слабая, не получается…

— Или голос сорвала, пока орала в квартире.

— Представляешь, что эти сволочные соседи делали? Колотили в дверь! «Чтоб она заткнулась, достала уже!» Вместо того чтобы что-то сделать… Так и хочется их подорвать!

— Ну уж нет! На сегодня одного противоправного деяния достаточно!

— Тогда завтра? — спросила Инга кровожадно.

— Ты давай возьми под опеку всех окрестных старушек, — посоветовал Джой. — У них кошек — просто пресс!

Гляньте, как она раздухарилась! Ни пьянчуги, ни призраки ее не пугают!

Но это же хорошо?

Спустя несколько недель он уже так не радовался…

* * *

У подростка была тощая цыплячья шея и волчий взгляд. Тот самый возраст, когда считаешь, что знаешь все на свете, и чувствуешь себя таким одиноким, непонятым и мудрым. Когда совершенно не боишься умереть.

Этот тоже не боялся.

Я нашла старые заметки об упавшем с крыши «сталинки» старшекласснике. В СМИ продолжения истории так и не появилось — столкнули его или сам бросился? А если бросился — почему? Из-за этого несчастного возраста? Из-за ссоры с родителями, одноклассниками, девочкой? Полез наверх пьяный или обдолбанный? Или вообще руфер, крышеман, крышнаит, как там еще называют любителей погулять по крышам?

На все мои оклики, вопросы и предложения поговорить он реагировал как обычный подросток — зыркал хмуро, поворачивался спиной и, сутулясь, уходил нелепой развязной походочкой. А когда сильно доставала, вообще растворялся в воздухе.

Но я пыталась достучаться до него снова и снова. Спрашивала, не хочет ли что-нибудь передать родным, друзьям или, может, девушке. Что с ним произошло на самом деле? Могу ли я хоть чем-нибудь ему помочь?

Он слушал и не отвечал, глядел в сторону: всегда такой настороженный, вызывающе-презрительный. Такой… мертвый.

Я уже подумывала позвать на помощь Джоя. Все-таки мужчина лучше поймет другого мужчину. Но Джой в последнее время все чаще намекал, а то и говорил открытым текстом, что я слишком уж увлеклась своей «призрачной доставкой» в ущерб реальной жизни. Ты — не посланница высших сил, заявлял он, и даже никакая не мудан. «Даже шаманы работают от отбоя до расчета» — вызывают-беседуют с духом исключительно по делу и даже при изгнании вонгви уважительно с ним расстаются. Я же бегаю по всему городу, преследую несчастных призраков, навязывая им свои услуги…

На этом месте я задохнулась от возмущения: а кто совсем недавно говорил прямо противоположное? Мол, упокой их, и будет тебе счастье! Джой понял, что переборщил, и быстро перескочил на заботу о моей персоне. А не много ли я на себя взвалила? Я еще не до конца выздоровела, вон тетя Лина говорит, пора снова обследоваться и проходить курс капельниц, погляди на себя в зеркало, ты сама похожа на призрак!

Не так уж и похожа… скорее, на панду — бледная, темные круги вокруг глаз. Но после больницы еще хуже было. Вот закончу с этим… и с той… И надо еще подойти к привидению, что постоянно сидит на перилах железнодорожного моста…

Джой не отставал. Инга, мертвые не только отнимают у тебя время и силы. Ты вольно или невольно делишься с ними своей жизнью. Отдаешь ее по капелькам — одному, другому. Они становятся сильнее, а ты…

Что за чепуха, возмущалась я. Я же просто успокаиваю неупокоенные души, помогаю им завершить незаконченные дела. Это ведь не зомби какие, а бестелесные субстанции! Как может нечто неощутимое и несуществующее навредить живому?

А незабываемый Иваныч, а тот художник из сквера? Синяки — это, конечно, не вред, ядовито поддакивал Джой, вот если бы он тебе шею свернул, ты бы, может, и заметила! Гуляла бы сейчас с ним по скверу на пару…

Поскольку аргументы у меня быстро заканчивались, я вопила, что это мое личное дело, оно никого не касается, понятно? Понятно, рявкал Джой и бросал трубку. Странно, а ведь при первых встречах он казался таким выдержанным и невозмутимым!

Так что оставалось одной… хм, ну да, преследовать этого упертого пацана и пытаться его разговорить. Хотя он по-прежнему молчал, но со временем вроде бы начал задерживаться подольше, и я воодушевилась: процесс пошел! Он теперь даже смотрел на меня. Непонятно с каким выражением, исподлобья, но все-таки смотрел. А значит, и слушал.

Но заговорил всего раз. Устав от собственной болтовни, я умолкла, придумывая следующую тему для односторонней беседы. И вдруг услышала его негромкий сипловатый голос:

— Приходи через две ночи. В полнолуние.

Я аж подскочила от неожиданности и радости.

— Да-да-да, обязательно приду! А почему в полнолуние?

— Виднее, — лаконично отозвался парень.

Я хотела задать ему тысячу вопросов, но побоялась опять разозлить и спугнуть. Уходя, подросток оглянулся через плечо и улыбнулся мне резиновой улыбкой…

Уже улегшись в постель и подтянув под бок рыжую Маню (кошка игнорировала, а то и шипела на меня днем, но ночью с неизменным мурчаньем приходила на мою кровать), я сообразила, что сегодня с Джоем еще не созванивалась. Злится он на меня, что ли? Почему я все время должна его слушаться? Мало ли какие отношения связывали нас в прошлом… если связывали… сейчас-то мы чисто партнеры, и нечего мне характер демонстрировать, не хочет звонить, и я не буду, думала я, а пальцы меж тем привычно отыскивали Азиата.

— Что? — отозвался восточный мужчина томным голосом. — Что я еще должен сделать для твоего очередного подопечного?

Ах ты боже мой! Перетрудился весь, бедненький!

— Ничего не надо! — заявила я со злорадством. — Звоню сказать, что пацан наконец разговорился. Назначил мне встречу послезавтра в полнолуние, вот!

Я думала, Джой будет выпытывать подробности, но тот спросил лишь — через паузу:

— А почему в полнолуние-то?

— Ну… чтобы было виднее…

— Что именно виднее? — резко спросил Джой.

— Откуда мне знать! — огрызнулась я. — Там все и увижу. Так, все, пока, спокойной ночи!

— Погоди!

Я отключила звук у тут же зазвонившего телефона и строго сказала кошке:

— Маня, пора спать!

Эту наглую рыжую морду неожиданно пригрела мама. Мы взяли ее на передержку из ветлечебницы — пока не подыщем нового хозяина, родительница ведь терпеть не может кошек. Но Маня выглядела так жалко, так благодарно тарахтела на каждое прикосновение и даже на взгляд, так жадно сметала из миски все подряд, что подточила и железную мамину волю. Да еще и выдрессировала так, что маман теперь носится за ней по всей квартире, предлагая то телятинку, то свежую печеночку, а четверолапая нахалка только мордой крутит…

* * *

Выслушав очередное «абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети», Джой выругался (что с ним редко случалось) и отбросил айфон.

Все шло наперекосяк.

И пошло именно с того времени, как он уговорил Ингу не бояться. Он хотел как лучше — чтобы девушка научилась справляться со своими страхами и жила более-менее нормальной жизнью, — а получилось… как всегда.

Джой почти с ностальгией вспоминал сейчас первую организованную встречу с призраком. Первый, да и второй раз (театралки энд бабушка-кошколюбка) общение выходило спонтанным — Инга не сразу признавала в призраках призраков. Они выбрали метроженщину — потому что та, по словам девушки, не страшная, просто очень бледная и грустная. Инга должна была подойти и спросить привидение, отчего то здесь задержалось. И в зависимости от результата либо как-то помочь, либо очень быстро удрать и в будущем избегать эту станцию.

…Инга сидела в машине, вглядываясь в видный только ей метропризрак.

— Пойти с тобой? — спросил Джой, видя, что выходить Инга не торопится.

— Ну да… Просто постой рядом, хорошо?

— Ага, — проворчал Джой, вылезая. — Пользы-то от этого…

— Ну давай в следующий раз святую воду возьмем? — предложила Инга на полном серьезе.

— И осиновый кол с чесноком…

— Не наговаривай на бедных умерших! Они же не вампиры!

— Откуда ты знаешь, чем они там предпочитают питаться?

— Ну да, давай запугай меня еще больше!

Так, пререкаясь, они дошли до входа в метро. Инга остановилась. Он подождал и спросил:

— Ну и?

— Не торопи меня! — прошипела Инга. — Я думаю, как начать.

— Давай я? Подойду, заведу разговор про погоду. Спрошу: «Девушка, вы не меня ждете?»

— И что будешь делать, если скажет: «тебя»? — огрызнулась Инга и решительно направилась к невидимке. По мере продвижения ее шаги становились все короче и медленней, а потом Инга и вовсе вильнула в сторону. Остановилась, нахохлившись и мешая всем входящим-выходящим.

— Фальстарт! — резюмировал Джой.

Инга сверкнула в его сторону глазами и двинулась обратно задумчивым, чуть ли не приставным шагом. Джой хмыкнул, когда точно таким же шагом она миновала предполагаемое место нахождения призрака и уселась на скамью.

— Никто не заставляет это делать именно сейчас! Давай приедем завтра или послезавтра.

Инга поколебалась, но все-таки замотала головой:

— Нет. Если не сегодня, то, наверное, никогда уже не решусь!

Несколько раз глубоко вздохнула, поднялась и двинулась обратно. Надо было ее, наверное, напоить чем-то успокаивающим… ну или просто напоить.

Инга стояла неподвижно и ничего не говорила. Так и не решилась? Он уже собрался ее окликнуть и увидел, что девушка пару раз кивнула: как будто своим мыслям. Повернулась и решительно направилась к нему. Выпалила, еще не доходя:

— Весенняя 53–17! Запиши! Пошли!

Она так быстро двинулась к машине, что ему даже догонять пришлось.

— Ну? Как все прошло?

— Она застряла в прошлом! Представляешь? То-то она мне показалась странной…

— Странной даже для призрака?

Инга не заметила насмешки. Продолжала возбужденно:

— Она думает, что сейчас все еще девяносто пятый год! Прошлого века! Ну, когда шла вся эта перестройка-перестрелка! Она тогда по вечерам встречала дочку из института, потому что боялась за нее. И до сих пор встречает! Так привыкла тогда беспокоиться за дочь, что тут и застряла.

— А этот адрес…

— Там они жили. Мы же можем узнать, кто там живет или жил? Мы же можем, да?

Джой улыбнулся ее возбужденно блестящим глазам.

— Можем. Еще как можем!

Они и впрямь смогли. Выяснили, что Кристина по-прежнему обитает в той же квартире, только фамилию сменила на мужнюю. А у метроженщины имеется уже двое внучек. Не заморачиваясь, Джой нашел фотографию семьи Крыловых в «Одноклассниках», распечатал и велел предъявить задержавшейся: мол, все у дочки хорошо и прекрасно, нет причин для беспокойства, вы можете уже отдохнуть…

Все оказалось просто. Рассмотрев снимок, женщина вздохнула и молча растворилась в воздухе. «Даже спасибо не сказала, представляешь?» — негодовала Инга. Позже. А в тот вечер кинулась ему на шею с радостным:

— У нас получилось! У нас получилось ее упокоить! Получилось!

Даже расцеловала его — от души и от радости. Ну что ж, он не против такого проявления благодарности и солидарности. Жаль, что после этого ему перепадали лишь быстрые чмоки при встрече и прощании. Не до того ей, видите ли, стало…

Он сам выпустил джинна из бутылки. Воодушевившись первыми успехами с инчхесинами, Инга решила взять на себя функцию «скорой призрачной помощи». Джой честно помогал ей. По знакомым и подвязкам находил нужную информацию и нужных людей, мотался с Ингой в разные концы города на переговоры с привидениями. В качестве моральной поддержки, с физической тут трудновато… Они даже папки на призраков завели — личные дела! Джой рассеянно пролистывал их: даты, имена, снимки, выписки, упоминания в СМИ или соцсетях… Листал и поражался: за такой короткий срок они сумели упокоить уже двенадцать человек, в смысле душ!

Сначала Джой удивлялся и радовался изменениям. Даже гордился, как запросто решил проблему. Потом понял, что Ингу переклинило в другую сторону. Общение исключительно на околопризрачные темы, какие там встречи-прогулки, романтика и прочие человеческие отношения! У нас же там где-то бедное привидение страдает! В глазах фанатичный огонь, в мыслях кавардак, в голосе нетерпение. Несемся решать призрачные проблемы — осталось только мигалку на маковку нацепить!

Эта ее упертость злила и беспокоила Джоя. И одновременно смешила — с таким азартом и увлеченностью могла бы действовать как раз Инсон.

Понятно, что никакой он для Инги не авторитет, поэтому после безрезультатных разговоров Джой аккуратно подключил тетю Лину Потом попытался задействовать еще и подруг: мол, подружка ваша занялась волонтерством (без уточнений), совсем ее не вижу, тревожусь, не хочу, чтобы знала, но не могли бы вы… Вот тут вышла осечка — обе решили, что Инга его кинула. Только Анастасия устроила допрос с пристрастием на тему, какую же гадость он сотворил, а Ксюша назначила встречу, на которую Джой имел глупость явиться, но ухитрился вовремя и бескровно удрать, когда сообразил, что разговор по душам плавно перетекает в незапланированное (им) свидание.

Но в случае с разбившимся подростком что-то его тревожило всерьез. Упертый призрак ему заочно не нравился. Может быть, потому, что Инга так на нем зациклилась?

— Займись другими, нормальными дружелюбными духами, — говорил он. — А то ты как мать Тереза — хочешь не хочешь, а все одно помогу!

Инга, разумеется, не вняла и пасла строптивого подростка до победного. Вот и выпасла.

И что он теперь должен с этим делать?

* * *

Я передернула плечами и засунула руки в перчатках в карманы куртки. Холодало. Не май месяц, между прочим, а основательный октябрь! Листья облетели, и голые ветки деревьев на фоне вольготно развалившейся на крышах луны выделялись четкими штрихами. Как на японской гравюре.

Неподалеку прошла нецензурно-нетрезвая компания. Я вжалась в стену, в который раз пожалев, что отказалась от предложения Джоя составить мне компанию. Вот теперь стою и дрожу в одиночку от холода и страха. Что и кому доказываю? Наверное, общение с трудным подростком на меня дурно влияет. Но и Джой тоже хорош, предложил всего раз, даже уговаривать не стал, надоела я ему, наверное, уже до чертиков!

Зато появилось немного свободного времени — и отдохнуть, и подумать. А то несколько последних недель я постоянно куда-то бегу и бегу. Спасибо Джою, помог перестроить мне мозги в отношении к призракам. Правда, сам теперь подался взад в пятки; говорит, уж слишком я увлеклась и слишком доверчива. Мол, инчхесины бывают разными — и злыми тоже, могут, как и живые, обманывать, а по-настоящему страшных призраков я просто еще не встречала…

Какой смысл меня обманывать, логично возражала я, я же просто хочу помочь!

Люди часто лгут не от большого ума, говорил Джой, иногда просто беспричинно или преследуя какие-то свои цели. А призраки наследуют характер человека. Можешь представить, сколько обиды и ненависти к прошлому и ко всему живому может накопить вонгви за годы, а то и десятилетия небытия?

Я вспомнила улыбку девушки из лифта — вот на встречу с ней я пока не спешила. О том, как хватал меня призрак из сквера: синяки, хоть и еле видные, до сих пор остались; добрый Джой говорит, трупными пятнами пошла. Не мерзавец ли? Стоял бы сейчас рядом, прислонившись к стене: горячий, сильный, большой. Рассказывал бы что-нибудь насмешливо-успокаивающее…

Сегодня позвонили девчонки. По очереди. Сначала Настька. Причем эта сразу начала на меня орать: «Сонина, ты что, с дуба рухнула?! Такой мужик из рук уходит! Не алкоголик, не наркоман, не импотент!» «Сплошное „не“, — перебила я, удивленная. — Ты же сама говорила про Сашку — бросай его, толку никакого не будет!» «Да при чем тут твой Сашка, я сейчас про Женю! Вежливый, энергичный, деньги умеет зарабатывать и не жадный, на твое лечение сколько потратился, к матери, сама говоришь, хорошо относится. Ты знаешь, какие азиаты семье преданные? Чего тебе еще надо, а?!» Я могла только ошеломленно акать и мекать — пока Настена не отбушевала и не отключилась, рявкнув напоследок: «Ну ты там сама смотри!»

Я еще пыталась сообразить, что же это такое было, как позвонила Ксюха. Тоже действовала без обиняков. Заявила деловито, что раз я парня кинула, она его подбирает, и чтобы без обид, подруга. Тут уже у меня крышу снесло. Я начала орать, что никого я не кидала, вы с Настькой сами обе с дуба рухнули, а у нас с Женей все в полном порядке, все распрекрасно, с чего вы это все за нас решаете? Ах, звонил? Ну и что, что звонил! У всех пар бывают проблемы, а у нас их вообще даже нет, понятно? И нечего протягивать загребущие ручки к чужим парням, поняла? Ксеня слушала-слушала, потом сказала: «Ой, всё!» — и отключилась.

А я еще полчаса металась по квартире, продолжая возмущенный воображаемый диалог — пока не очнулась наконец и не посмеялась над собственным праведным гневом. И чего завелась? Как будто Джой меня и впрямь бросил, а Ксюха-паразитка уже сделала на него стойку!

И с какой стати это он им звонил, интересно? Что наговорил? Чего добивался? Будь он сейчас здесь, устроила бы допрос по всей форме, а теперь до завтра ждать, спит, наверное, уже без задних ног…

Тихий смешок. Чуть не подпрыгнув от неожиданности, я развернулась. Если бы призрак не шевельнулся, я б и не заметила его в густой тени дома.

— Привет! Я думала, ты уже не придешь! Что ты хотел мне показать?

Парень запрокинул голову, я вслед за ним. Уставилась на пожарную лестницу.

— Я должна по ней залезть?!

Вместо ответа подросток подпрыгнул и легко уцепился за первую перекладину. Но я же в два раза его старше и не такая прыгучая. И вообще… я до смерти боюсь высоты. Фобия у меня такая.

— А нам обязательно туда? — робко поинтересовалась я. — Может, ты мне все на земле расскажешь?

Вместо ответа парень начал карабкаться вверх — легко, как летучая обезьяна. Конечно, он же сейчас ничего не весит! Задрав голову, я смотрела на него завороженно. Встряхнулась. Он же показывает, как забирался на крышу в день своей смерти!

Я с тоской оглядела пустой двор, залитый прожекторным светом луны. Ну, сама напросилась…

Как я с помощью придвинутой скамьи и водруженной на нее мусорницы вскарабкивалась на лестницу — песня особая! Парень в это время висел на середине дома, зацепившись одним локтем за скобу Смотрел на меня сверху и явственно хихикал, наслаждаясь представлением.

Крыша оказалась не очень крутой, но со старой, кое-где отсутствующей черепицей. Стараясь не смотреть по сторонам, а только исключительно под ноги, я следовала по гребню за призраком. Сейчас я ему даже завидовала: мало того что он уже не может разбиться, так мертвые еще и ничего не боятся. Я же цеплялась за все, что попадалось на пути: трубы, канализационные вытяжки, антенны, какие-то неожиданные штыри… Наконец взмолилась:

— Слушай, может, хватит? Куда мы идем? Скоро уже дом закончится!

Парень махнул мне и исчез за кирпичной трубой. Я вздохнула и на дрожащих полусогнутых ногах двинулась за ним. Крепко ухватилась за надежный холодный бок трубы. Куда ни глянь, серебристое пространство крыши с чернеющими карнизами, слуховыми окнами и прочими крышными сооружениями. А над всем этим — линяло-черная ткань неба с надутой луной и редкими брызгами звезд.

Куда он подевался?

— Эй! Ну ты где?

Неужели разыграл, завел меня на крышу и попросту бросил? Я представила себе спуск по лестнице в темноте — кое-где штыри расшатались и отошли от стены, кое-где перекладины вообще отсутствуют. Аж затошнило. Ну погоди, гаденыш мелкий!..

Не знаю, что заставило меня обернуться. Шестое чувство? Холодок, коснувшийся затылка?

Мертвый парень стоял ко мне вплотную: я даже отшатнулась.

— Ох! Ты меня испугал!

Он всматривался в мое лицо. Улыбка его мне не понравилась: как приклеенная. Темные глубокие провалы глаз, совершенно не отражающие лунный свет, а зубы блестят, словно лезвие ножа.

— Ты… — сказала я, делая микроскопический шаг назад. — Так что ты хотел мне показать?

Он заметил мой испуг и придвинулся еще ближе, буквально лицом к лицу. Улыбка стала шире, превратилась в ухмылку… напомнившую о привидении в больничном лифте.

— Ты чего? — выдавила я, вновь отступая. Парень протянул руку, как бы собираясь толкнуть меня в грудь — я машинально увернулась. Следующий взмах руки — теперь он целился растопыренными пальцами мне прямо в глаза! Умом понимая, что эти выпады не могут причинить никакого вреда, я все равно инстинктивно зажмурилась и отскочила в сторону.

— С ума сошел?!

Призрак впервые сегодня подал голос.

— Умри, — сказал он.

* * *

Охотница за привидениями вредничала: ни за что не соглашалась, чтобы Джой подстраховал ее на встрече с мальчишкой. Вышел он у нее из доверия, значит. Настаивать Джой не стал. Спорить с женщинами — себе дороже, логические доводы на них действуют редко. Лучше молча поступать так, как считает нужным.

А сейчас Джой решил, что должен обязательно поприсутствовать на исторической встрече. Как-то не нравилась ему эта сумма полнолуния, полуночи и призрака номер тринадцать… И не потому что он такой суеверный, но уж очень это трио напоминало набор условий для совершения какого-то мистического обряда. Вот интересно, а на крыше, откуда упал подросток, не находили какой-нибудь пентаграммы?

Судя по метке, Инга сейчас выдвигалась на передовую — то есть к тому самому дому. Джой уже сделал несколько попыток всучить ей новый сотовый и каждый раз очень удивлялся: на его памяти женщина впервые отказывается от подарка. И добро бы он с каким намеком, а то ведь чисто для удобства связи… ну и возможностей прицепить к новому мобильнику нужные программы. Пришлось извратиться и подарить ей один симпатичный брелочек к сотовому — Джой умолчал, что его обычно вешают на ошейник сбегающим домашним любимцам.

Ну что, одеваемся во все черное, аки какой-нибудь Бэтмен, и выдвигаемся. Даже если и не встретится она со своим упертым призрачным муджагви,[38] все равно нечего делать женщине одной на ночной улице.

Он чуть не опоздал.

Как раз огибал искомый дом с торца, когда сверху полетел какой-то мусор и раздался жалобный голос:

— Не торопи меня! Я же не могу так быстро…

Джой вздернул голову и попятился, оценивая обстановку. Она что… какого черта она делает?!

Инга карабкалась вверх по «пожарке», иногда замирая на очередной ступеньке. Надо полагать, лезла за призрачным придурком… то есть подростком.

Джой не стал ее окликать — вдруг испугается. И не полез следом сразу по той же причине. И потому еще, что древняя лестница может сорваться под тяжестью двоих человек. Когда Инга забралась на крышу, подпрыгнул, цепляясь за первую перекладину. Помогла и пирамида из подручного материала — кто ее построил, Инга или местные подростки?

Из-за адреналина на крышу он прямо-таки взлетел. Инга шла по гребню, расставив руки и — Джой невольно улыбнулся — причитая в голос. Боится, но лезет, вот упертая! Ее бы упрямство — да на мирные цели! Невидимый проводник довел ее до середины крыши, а потом, видимо, потерялся — уцепившись за трубу, Инга отчаянно завертела головой, но Джоя не увидела.

Джой решил не торчать на освещенной крыше, наподобие старой телеантенны, устроиться поудобнее и досмотреть спектакль до конца. Заодно и обстановку проконтролирует.

Но почти сразу услышал крик:

— Ты что делаешь?! Прекрати!

Девушка прижималась спиной к трубе и, уклоняясь, заслоняла лицо от невидимого нападающего!

— Перестань! Не надо!

Джой рванул вперед. Под подошвами кроссовок хрустели, отламывались и съезжали куски черепицы — кто сейчас внизу, тому не повезло! — но он ни разу не поскользнулся. До отмахивающейся от воздуха Инги оставалось всего ничего, когда та, оступившись, потеряла равновесие и поехала вниз по скату крыши.

У Джоя самого сердце оборвалось. Девушка отчаянно цеплялась пальцами за старую черепицу, и вместе с ней, осыпавшейся, сползала все ближе к краю. В последнем прыжке он долбанулся о ту самую трубу, зацепился за нее сгибом локтя и распластался на крыше, протягивая руку.

— Инга!

Елозившая нога девушки наткнулась на хлипкий стержень ограждения, и сползание прекратилось.

Все замерло: Инга, Джой, даже ветер. Он оглох, или смолкли разом все звуки города?

— Инга?

Та шевельнулась, двинула головой. Их взгляды встретились, и внезапно звуки вернулись: шум машин на близком проспекте, ветер, порывами гудящий в проводах, стук крови в его голове и резкие короткие вдохи-всхлипы девушки…

— Инга, — позвал он. Хотел ласково, не получилось — горло перетягивала стальная проволока страха. — Инга, не шевелись. Я сейчас до тебя дотянусь. Смотри на меня.

Она и смотрела. Смотрела, но не видела. Если сейчас потеряет сознание — всё.

Замершие, огромные от ужаса глаза закрылись, а когда открылись вновь, взгляд заметался — вверх-вниз. К небу.

— Уйди… — выдавила она, и Джой замер от неожиданности, распластавшись на хрупком льду крыши. — Уйди… что я тебе сделала…

Эта сволочь до сих пор от нее не отстал? Чего он добивается — чтобы она тоже свалилась с крыши?!

— Инга! — повелительно позвал Джой. — Инга! Гляди на меня! Ну!

— Уйди-и-и…

— Не смотри на него! Смотри на меня! Ты меня слышишь?

Инга втянула голову в воротник, словно прячась от них обоих. Волосы ее взлетели под порывом ветра, которого не было, — или кто-то просто дернул за них. Пальцы, вцепившиеся в обрешетку, оголенную слетевшей черепицей, начали по одному разгибаться…

— Инга!

Ухватить запястье мгновением раньше, чем они разжались окончательно. Антенна гнется, но не ломается, простите, если кто еще пользуется коллективной… Рука мгновенно застывает, холод замораживает кровь и мышцы, с хрустом вминает в крышу их сцепленные пальцы… Это что… тот мелкий подонок?!

Да помоги же мне!

Вряд ли он это крикнул, но Инга услышала. Медленно, не поднимая головы, протянула правую руку, нащупала, вновь ухватилась за брус. Молодец девочка, а теперь так же медленно и осторожно подтягиваемся вверх, я тебя держу, вот та-ак… передышка, пока я сам отползу и закреплюсь попрочнее. А теперь отталкивайся от ограды… не бойся, я тебя держу… Ну!

Наливать ей коньяк было ошибкой. Джой опрометчиво понадеялся на его согревающее и успокаивающее действие. Ингу действительно перестало трясти, и она действительно вышла из своего заторможенного (как он определил, полукоматозного) состояния.

Зато тут же разрыдалась.

Вообще-то он ожидал истерики еще там, на крыше. Инга дрожала в его руках, но молчала. На вопросы и команды реагировала хоть и с опозданием, но адекватно. Он сам на некоторое время подвис, соображая, как теперь спускаться — то ли лезть в слуховое окно на чердак, а там искать открытые люки… черта с два их найдешь в связи с антитеррористической безопасностью! То ли вообще спасателей вызывать, чтобы снимали их толпой и со страховкой. Но, к его изумлению и облегчению, Инга согласилась спуститься по пожарной лестнице. Он обещал, что пойдет первым и проследит за ней — будет сам ставить ее ноги на ступеньки. Спохватился перед спуском:

— А этот… пацан еще здесь?

Инга обвела медленным взглядом крышу. Ответила ровно:

— Нет. Уже нет.

Спустились они хоть и медленно, но без происшествий. Когда Джой сказал, что отвезет ее к себе, Инга только кивнула. И так же кивала на вопросы, все ли с ней нормально, по дороге.

Он помог ей разуться, провел, усадил, накинул одеяло прямо поверх куртки. Сказав: «Счас», — бросился на кухню в поисках успокоительного. Валерьянки и прочих ритуальных капель у него не водилось. Детско-подростковые истерики Янки мама всегда отпаивала теплым молоком, но у найденного в холодильнике срок годности уже зашкаливал. Остается традиционное средство на все случаи жизни — спиртное. Джой плеснул себе щедро, принял, не отходя от кассы, и понесся обратно.

Инга по-прежнему неподвижно сидела на кровати — он запоздало спохватился, что привел ее в собственную спальню. Сунул бокал ей в руки, страхуя ладонями, поднес ко рту. Выпила, не морщась, — похоже, и не заметила, что именно. Джой сел рядом. Поболтал янтарную жидкость в своем бокале. Подождал пару минут и спросил:

— Ну как?

Инга опять медленно кивнула с тихим «нормально». Понятно. Джой встал и пошел на кухню за бутылкой.

Час спустя они полусидели-полулежали бок о бок. С самого начала разгон был взят такой, что теперь Джой подливал уже микроскопическими порциями — только язык обжечь. Обсуждать ничего не обсуждали, так, обменивались пустыми замечаниями, бездумно следя за меняющимися картинками в телевизоре. Зато Инга наконец согрелась и понемногу выбиралась из утепляющих слоев, как вылупляющаяся из кокона бабочка: сначала покрывало, потом одеяло, куртка… Джой проводил взглядом полетевший в ноги свитер. Если следом полетит майка… да и все остальное, он не будет ее останавливать. Можно. Сегодня все можно. Как-никак некоторые сегодня переживают второе рождение.

— Ну ты как? — спросил в который раз.

Инга отвечала уже разнообразнее.

— Что-то меня совсем не берет! — заявила капризно.

— Ага-ага, — поддакнул он. — Да у тебя коньяк уже в глазах плещется!

— Да-а?

Инга интенсивно завозилась, оглядываясь в поисках зеркала — проверить наличие алкоголя в глазах. Джой едва успел подхватить ее и водворить обратно на кровать.

— Что ж ты сегодня все норовишь откуда-нибудь сверзиться?!

Инга уставилась на пальцы, сжимавшие ее руку. На запястье вызревали синяки от его хватки на крыше. Пробормотала что-то.

— А?

— Спасибо, — повторила она громче и вскинула глаза. В них плескалось кое-что похуже коньяка — слезы.

И она наконец разревелась.

* * *

— Ты меня достала! — повторял он, наступая. — Вы — все — меня — достали!

«Ты еще не видела по-настоящему страшного призрака», — сказал как-то Джой.

Теперь я его видела.

Вместо лица — лунно-белая маска с пятнами-глазницами, из которых вытекает черная жижа. Руки удлиняются, утончаются, вытягиваются из рукавов. Эти руки-плети достают меня повсюду, как я ни уклоняюсь и ни отмахиваюсь. Удары не могут причинить мне вреда, но почему меня как будто полосуют ледяными лезвиями?

— Доста-ала! — уже не кричал, а выл призрак. — Что тебе от меня надо?!

Даже когда я в полуобморочном состоянии лежала на самом краю, боясь не то что шевельнуться — вздохнуть или отозваться на встревоженный голос Джоя, — призрак наклонялся надо мной и шипел в самое ухо:

— Я сказал, сдохни! Умри-и…

А потом вдавливал каблуком в крышу наши сцепленные руки, поворачиваясь вокруг своей оси и напевая:

— Давайте, сдохните вместе!

…Джой то с силой прижимал меня к себе, приговаривая: «Ну, все-все», то тряс, как копилку, повторяя: «Все, хватит, тебе надо остановиться, слышишь?» Наверное, я что-то отвечала ему, но смотрела только на стоявшего на самом краю. Теперь он выглядел обыкновенным подростком — и это было куда страшнее.

Парень встретился со мной взглядом. Растянул в мертвой улыбке губы. Раскинув руки, качнулся спиной назад — все с той же ухмылкой — и упал в ночь.

Я вскрикнула, дернулась следом, Джой перехватил меня сильнее. Рявкнул в самое ухо:

— Очнись! Ты меня слышишь?!

— Да, — наконец отозвалась я.

…Я хотела узнать, как и что произошло, и мертвый показал мне это.

Опрокидывающийся в пронизанную лунным светом пустоту мальчик с вызывающей и несчастной улыбкой на лице…

Крупно вздрогнув, я распахнула глаза: слава богу, никаких самоубийц и привидений! Темнота вокруг уже была предрассветная, понемногу становившаяся прозрачной. Не страшная. Я попыталась натянуть на замерзшую ногу одеяло — не получилось, что-то мешало. Я повернулась и обнаружила это что-то.

Точнее, кого-то.

Я просипела недоуменное «э-э-э?». Джой спал на животе, обняв руками подушку. Я некоторое время созерцала его, пытаясь сообразить, с чего вдруг он у меня ночует. Голова думала очень медленно — как обычно с утра, да еще мешала тупая боль в затылке. Эта-то боль наконец поставила все на места.

Все наоборот.

Это не Джой у меня, а я у Джоя! Он приволок меня после вчерашнего… не буду вспоминать! И напоил коньяком. А потом я еще накинулась на него со своей истерикой.

Вот бедняга!

Я поежилась от неудобства. Смех и слезы у меня всегда близко, но обычно я не выплескиваю по-настоящему сильные эмоции на малознакомых.

Или… что?

Сколько мы с ним уже общаемся? Второй месяц? А я настолько привыкла к тому, что Джой рядом, что он всегда помогает; даже бессовестно злоупотребляла этим, хотя часто могла справиться сама. И не только из-за того, что он единственный знал и принял мое призрачное сумасшествие, но и как бы испытывая его терпение и готовность помочь. Словно это доказывало существование нашего общего прошлого…

И одновременно с этим я о прошлом даже не задумывалась. Задвинула куда-то не только на задворки памяти, но и сознания. Да с этой призрачной эпопеей я вообще перестала замечать, что он мужчина!

Зато сейчас…

Изгиб коротких густых ресниц. Четкая линия высоких скул. Расслабленные, потерявшие язвительность и строгость губы… Приоткрытые. Я ведь несколько дней тогда переживала наш недопоцелуй, в красках представляя его перерастание в поцелуй настоящий… Так, прекращаем фантазировать! Сейчас это куда чреватей: рука так и тянется коснуться непривычно взлохмаченных черных волос… скользнуть пальцами по лицу… темная линия щетины по нижней челюсти… дотронуться до губ, погладить гладкую прохладную кожу сильного плеча…

Я с трудом сглотнула; во рту пересохло, хотя куда больше-то после ночного коньяка? Какое желание сейчас сильнее: удрать подальше или, наоборот, прижаться поближе?

Джой решил за меня. Невнятно заворчал, зашевелился — я замерла — и по-хозяйски закинул на меня тяжелую сонную руку. Двинул головой, ища положение поудобнее, и уткнулся лбом в мое плечо. Как кот, ищущий тепла в зимнюю ночь.

На его месте я бы точно проснулась от стука моего сердца. Но Джой бессовестно продолжал дрыхнуть. Ну вот и что мне делать? Решительная Настя не побоялась бы его разбудить — скинула б руку с груди и еще бы лекцию прочла. О нравственности и безнравственности его поведения. Не менее решительная Ксюха воспользовалась бы беспомощным сонным состоянием парня и жестоко изнасиловала. Несколько раз подряд.

Ну а я… я поступила как я. То есть закрыла глаза и постаралась успокоиться. Дышала в унисон ровному дыханию Джоя, постепенно погружаясь в последние драгоценные минуты дремоты перед пробуждением.

Звонок будильника подбросил нас обоих. Я вскинула голову: Джой уже сидел на кровати и смотрел на меня. Несмотря на невыспавшийся вид, сразу сообразил, кто я такая и откуда взялась в его кровати.

Взял подушку и аккуратно положил мне на голову со словами:

— Поспи еще.

Спасибо, не придушил ею — я ведь его уже достала… «Ты меня достала!» — всплыл в памяти вопль полуночного призрака. Вот его не заглушить никакой подушкой и никакими берушами. Не буду вспоминать и думать. Не сегодня!

Лежа начинкой бутерброда между двумя слоями подушек, я слушала, как хозяин сползает с постели, отодвигает дверцу шкафа и не слишком бодро шлепает в сторону ванной. Бедняга. Ему тоже досталось — спасай меня, таскай меня, пои меня, истерику выслушивай…

Надо покаяться.

В ванной я глянула в зеркало, и истерика едва не повторилась: неудивительно, что меня подушкой прикрыли, странно, что вообще не матрасом! Физиономия помятая, поцарапанная — лицом я, что ли, тормозила? — с художественными разводами туши и грязи; да-а, умыться мне даже в голову не пришло! Майка, бывшая вчера белой, напоминала половую тряпку. После скоростного душа — Джою же на работу! — я надела свитер (на серой шерсти грязи не видно) на голое тело, отряхнула джинсы и поковыляла на манящий запах кофе. Как будто дистанцию на десяток километров вчера сдавала, а после этого еще состоялся боксерский поединок с каким-нибудь Мухаммедом Али. Били-били, не добили…

Джой гипнотизировал уставленный тарелками-чашками стол. При моем появлении сел по стойке «смирно».

— Садись. Пей. Ешь.

— Угу.

Он еще не начинал завтракать. Ждал из вежливости? После выпитого стакана воды я окончательно пришла в себя и обнаружила, что аппетит, как ни странно, при мне. Видимо, недостаточно трепетная я барышня: той полагается три дня отлеживаться, не беря в рот и маковой росинки. Несколько раз перехватывала непривычный взгляд Джоя — быстрый, исподлобья, да еще он неизменно отводил глаза. Я начала тяготиться молчанием: в нем даже вилки-ложки стучали оглушительно, а жевание превращалось в неприлично громкое чавканье.

— Все нормально, — наконец не выдержала я. — Все со мной нормально. Ты же это хотел спросить?

— Не поранилась?

— Да так… — Я потрогала царапины на щеке и повертела руки, рассматривая ссадины и синяки. — Ничего смертельного. А ты как?

Джой пошевелил плечами, выпрямил ноги, задев меня под столом.

— Мышцы потянул. Еще и синяк во все пузо. От черепицы, наверное.

— У, бедный.

Мы опять помолчали.

— Что случилось? — наконец спросил Джой. — Он на тебя напал?

Я кивнула, сосредоточенно изучая кофе в чашке. Густой, прямо хоть гадание устраивай.

— Хотел столкнуть с крыши?

— Да.

— Это он… расцеплял наши руки?

Я изумленно вскинула взгляд.

— Да он прямо-таки плясал на них! Ты почувствовал? Джой, у тебя и впрямь есть какие-то задатки…

— Ну уж нет, такие задатки меня совершенно не радуют! Да и тебе надо прекращать. — Он взглянул на меня исподлобья. Расценил мое молчание как отказ, потому что продолжил: — Ты взялась за это дело безо всякой подготовки…

Я через силу усмехнулась.

— А есть курсы, где готовят к общению с призраками?

— …и не знаешь, как защитить себя от нападения инчхесинов. Смысл подвергать свою жизнь опасности ради тех, кто уже умер? Давай ты пока притормозишь, а я свяжусь с родственниками в Корее, чтобы они нашли шаманку и хорошенько расспросили…

Я перебила:

— Я не хочу!

— Инга…

— Ты меня не понял. Я больше не хочу этим заниматься!

Джой, склонив голову набок, заглянул мне в лицо. Я покивала: «да-да», но он, кажется, не очень поверил. Сказал через паузу:

— Ну что… тогда хорошо. Мне пора на работу. Отвезти тебя домой или, может… еще здесь побудешь? Кстати, я вчера предупредил тетю Лину, что ты у меня заночуешь.

Вместо меня, дочери-волчицы! При маме сейчас придется делать вид «как ни в чем не бывало» — не справлюсь ведь, родительница решит, что мы поругались, вопросами замучает…

— Нет, я лучше здесь останусь.

— Ну и хорошо, — сказал Джой. Странно, но с облегчением. Я-то думала, что уже достала его до чертиков! Не буду больше употреблять это слово!

Джой перешел к обычному деловому тону:

— Еда в холодильнике. Мама приезжала, наготовила и еще всю морозилку забила, выбирай, что нравится. Хин будет жрать просить — не давай! И так разжирел, надо гонять его целыми днями! Прими пару таблеток аспирина и ляг досыпать. Тете Лине не забудь позвонить. Так, что еще?

— Может, мне крупу перебрать? — смиренно спросила я. Джой оторопел.

— Какую еще крупу?

— Ну, как Золушке.

Джой отмахнулся:

— Иди уже… Золушка! Как проснешься, позвони своей злой мачехе на работу. Все понятно?

— Йес, сэр!

Джой по ходу сборов выдал еще несколько цеу. Но поглядывал по-прежнему настороженно: то ли за мое здоровье тревожится, то ли боится, что я вру и немедля пущусь в следующие авантюры с призраками.

Ну это уж точно нет. Не сегодня. Может, и не через месяц. А может, и никогда.

Таблетки я выпила, но спать не легла. Подождала, пока рассвело окончательно. Встала в распахнутой двери балкона под порывами мокрого октябрьского ветра. Глядела вниз на облетевшие деревья. Смогу ли я когда-нибудь справиться со страхом высоты? Теперь будет еще хуже…

Я несколько раз глубоко вздохнула и разрешила себе потихонечку вспоминать.

Про то, как уговаривала его довериться мне или хотя бы поговорить. Про то, как, обмирая, лезла вверх по пошатывающейся лестнице. Как внезапно он напал на меня. «Достала… сдохни!» А потом этот ужасный облик… и не менее ужасное чувство падения, которое и без того снится мне чаще, чем постбольничный кошмар…

И — злое, упрямое и несчастное лицо мальчика, опрокидывающегося в ночь.

Со всхлипом ужаса я вынырнула из воспоминаний, как из засасывающей темной воронки. Сердце колотится, дыхание срывается, слезы ручьем…

Я неумело помолилась — впервые в жизни по-настоящему. За чужого сына. За мальчика, которому никто не помог ни при жизни, ни после смерти. Который и сам не хотел помощи…

* * *

Джой поймал себя на том, что уже третий раз за последние пятнадцать минут взглянул на часы, и раздраженно отбросил ручку. Мало того что он борется с желанием позвонить, так еще время до обеда тянется, словно резина. Так, глядишь, и до множественных эсэмэсок, смайликов и сердечек докатится, как влюбленная старшеклассница!

— Мария, кофе! — рявкнул он в приоткрытую дверь.

Референт притащила очередную чашку — и пока Джой мрачно присоединял ее к десятку уже булькавших в горле — стояла рядом, задумчиво глядя на него.

— Что случилось?

— А что могло случиться? — огрызнулся он.

— Ты сегодня на зомби похож, — неторопливо оценила Мария. От близости ассоциации его даже передернуло. Да, Мария, ночью мне как раз и пришлось отмахиваться от неупокоенного мертвяка…

— Так, все! — Он вскочил и схватил сброшенное на спинку кресла пальто. — Я на объекте.

— На каком?

— На каком, на каком… На любом!

Он и правда побывал на одном из строящихся объектов. Залез в каждую дыру (даже в те, которых обычно благоразумно избегал, меньше знаешь — крепче спишь), довел до истерики и беззвучного мата мастера и мирно перекуривавших рабочих (а нечего! не за перекуры он им платит!), убедился, что давно пора менять поставщиков и разогнать к чертовой матери всех снабженцев, им что, кто-то доплачивает втихушку за саботаж… Словом, развлекался, как мог, до обеда, когда Инга должна была позвонить.

А после этого с чистой совестью позвонил сам.

Раз, другой… пятый.

После десятого Джой вылетел со стройки, как черт из табакерки, не попрощавшись и даже не закончив внезапный разнос на должной ноте.

Очнулся за пару кварталов от дома, еле разрулившись с «Хёндаем» со встречки. Встряска привела его в чувство. Стоя на долгом красном, Джой придумал несколько успокоительных и разумных объяснений. Она спит. Он же сам приказал ей спать. А телефон на беззвучке. Или вообще разрядился. Она в ванной, греется, перемерзла же ночью, пока поджидала того несовершеннолетнего психопата. Вариант, что Инга не желает с ним разговаривать (должна же понимать, что он лапал ее во сне машинально, чисто по мужской природе! Поначалу…), решительно отметаем. А также то, что она решила опять удрать к своим любимым призракам.

Или что наконец ее накрыло и ей стало плохо… Да когда переключится этот гребаный светофор?!

Инга лежала на диване и смотрела телевизор. Громкость на полную мощность — потому и она, и лежащий под боком Хин не слышали ни того, как Джой открывал дверь, ни его окликов. Ни звонков.

Джой прислонился на секунду к косяку — перевести дух. Адреналин схлынул, оставив после себя липкий пот и позорную слабость в ногах. А также вспышку злости; он еле удержался от того, чтобы не рявкнуть: «Ты с ума сошла? Почему трубу не берешь?!»

Ага, давай, может, она еще и заикаться начнет…

Почувствовав его взгляд, Инга повела головой и все-таки вздрогнула.

— Ой! Джой!

Зарифмовала.

Он подошел и сел на диван. Спросил мирно:

— Что смотрим?

Хотя одного взгляда на экран хватило — отыскала Янкин диск с двадцаткой «лучших дорам». Он не вернул тогда диск не из сентиментальных соображений, попросту забыл.

— А, «Веру», ну ничего так, терпимо.

— Терпимо?! Это же шедевр! — и Инга спохватилась: — Ой, я тебе должна была позвонить, совсем забыла… Ты из-за этого приехал?

— Еще чего, просто проголодался, — проворчал Джой, ретируясь на кухню. Есть одному было скучно, поэтому он приволок поднос с едой к дивану. Инга украдкой скармливала кусочки ветчины Хину («и вовсе мы котики не жирные, а просто хорошо упитанные»), Джой делал вид, что не замечает.

Наевшись, понял, что ни один объект его сегодня уже не увидит. Как и он — объект. Спать хотелось смертельно. Джой сполз на пол, прислонился спиной к дивану…

…Она все-таки упала. Он то ли прыгнул, то ли сорвался следом, летел вниз, отчаянно хватая руками — не воздух, Ингу. Пытался поймать если не ее тело, то хотя бы вновь ее душу…

Проснулся Джой от собственного крика. И еще от того, что его тормошили за плечо.

— Джой, ты чего спишь на полу? На твоем диване целый полк уместится!

— Ага, — потирая занемевшую шею и практически не открывая глаз, он забрался и распластался на диване. Ладно, еще полчасика…

И проснулся, когда осенние сумерки уже полностью завладели комнатой. Телевизор по-прежнему демонстрировал древние корейские страсти, но его уже никто не смотрел. Инга спала, свернувшись клубком и обняв кота, тоже свернувшегося клубком. Внешней стороной этого клубка был сам Джой, обхвативший их обоих. Вроде бы он даже не шевельнулся, но Хин, как у этих тварей заведено, диагностировал его пробуждение сразу же. Вытянул шею, выглядывая из-за плеча Инги, разинул розовую пасть — Джой едва на него не шикнул, — но кот только длинно зевнул и вытянулся в сонных руках девушки. Как тут хитрой скотине не позавидуешь: его-то она обнимает!

А самого Джоя обнимала только во время ночных рыданий. Вернее, не обнимала — цеплялась, прижималась, тыкаясь лицом то в грудь, то куда-то под мышку, подвывая и скуля, как осиротевший щенок. Тут не до нежностей и прочего, мечтаешь только, чтобы это закончилось!

Зато сейчас торопиться некуда. Можно придвинуться еще теснее. Можно вдыхать ее запах. Запах его шампуня (ага, насчет ванной он угадал), еле уловимый — вчерашнего парфюма, и ее собственный запах, — притягивающий, оглушающий женский запах. Можно провести-прижаться губами к теплой ложбинке под затылком. Зажмуриться и нырнуть в темную глубину ощущений и предвкушений — до тех пор, пока не прервется дыхание и не запульсирует кровь.

Джой отодвинулся, осторожно и длинно вздохнул. Да уж, такие совместные «полёжки» добром не кончатся. Хотя, конечно, что считать добром… Он аккуратно приподнялся, пятясь, сполз с дивана. Между прочим, его диван — настоящий аэродром. Кой черт его потянул улечься рядом с Ингой?

Дурацкий, конечно, вопрос.

То есть с вполне очевидным ответом.

Таким ясным, что, когда Инга проснулась, Джой решительно собрал ее и отвез домой. Он же не ангел бесполый, в конце концов! Благородство благородством, но еще одна такая совместная ночевка — пусть даже Инга будет спать в отдельной комнате, — и без того жмущий нимб святого с него точно свалится!

Будем встречаться на нейтральной полосе: на улице, в кафе, на машине вон покатаемся… Главное — чтобы больше никаких призраков!

Часть четвертая И НИКАКИХ ПРИЗРАКОВ!

— Ого, — сказала я в восхищении. — Вот это машинка!

Обошла вокруг приземистого автомобиля, скользя пальцами по красному лаку корпуса. Рассмотрела марку: ну точно, «Ягуар»! Он и впрямь походил на сильного, стремительного дикого зверя. Или даже на хищную акулу.

— Я такую только на картинке и видела!

Джой, скрестив на груди руки, наблюдал за мной. Я отступила, окидывая одним взглядом мужчину и его машину.

— Очень тебе подходит!

И правда, несмотря на азиатски невозмутимую физиономию и сдержанно-элегантный стиль одежды, эта алая агрессивная машина подходила Джою куда больше обычного, пусть и дорогого кроссовера. Выражала его внутреннюю суть. Если можно сравнивать такие вещи, марка машины — все равно что нижнее белье женщины. Рассказывает не только о финансовых возможностях, но и вкусах и желаниях владелицы…

Джой двинул бровями. Сказал, безуспешно пряча удовольствие:

— Садись.

— «Садись, красотка, поехали кататься»?

Я тут же скользнула в открытую дверцу, вытянула ноги, все разглядывая, нюхая и трогая.

— Ты как в первый раз, — заметил Джой.

— А?

— Говорю, мы с тобой уже на ней ездили ночью за городом.

— А-а-а… — Я еще раз огляделась. Ну раз уж я сумела забыть такого, как Джой, то что удивляться насчет машины?

Хорошо, что Джой день за днем вытягивал меня из дому. Или, вернее, вечер за вечером. Дай мне волю, и я бы опять ни шагу за порог! Особенно по темноте. И с полнолунием у меня теперь плохие ассоциации…

Но сегодня на небе висели успокаивающий полумесяц и яркие холодные осенние звезды. Как ни странно, за городом было гораздо светлее. К ночи подморозило, сухая трава шуршала под ногами, похрустывали мелкие лужи… Вокруг, куда ни глянь, пустые поля, залитые лунным светом. Внизу — темный провал карьера. Я поежилась. Джой обнял меня за плечи и притянул к себе — по-моему, чисто машинально, чтобы просто согреть. Ничего сексуального.

— Замерзла? Ну да, по весне было теплее…

Я помедлила и сказала мягко:

— Джой, ты меня с кем-то путаешь. Весной я еще в больнице лежала.

У него дрогнул рот.

— Я сказал — весной? Оговорился. Конечно, осенью. Но точно было теплей…

Я приказала себе не дергаться, но все-таки ненавязчиво выскользнула из-под его руки. Конечно, у него была (а может, и есть) другая. А то и другие. И вообще, мы осенью поссорились… или, как он сказал, разбежались по недоразумению, правда, упорно не говорит, по какому. Что-то прошлой осенью у меня был просто урожай на ссоры и прощания! Обычно я с трудом расстаюсь с людьми, стараясь продлить, реанимировать даже изжившие себя отношения — и любовные, и дружеские… да и просто с коллегами.

— Ты зачем меня сюда привез? Может, ты маньяк какой? Убьешь и бросишь мое младое тело в карьере, где его никто никогда не найдет?

Я шутила лишь наполовину — место и впрямь внушало. Глаза и зубы Джоя хищно блеснули в лунном свете.

— Какое заманчивое предложение! Преклоняюсь перед твоей больной фантазией, но если ты не очень торопишься, в другой раз. Я просто вспомнил об этом месте, решил свернуть, показать тебе.

— Ты здесь работал на каком-нибудь… «КамАЗе»?

— Хуже, гораздо хуже. Ты знаешь, у твоего парня…

Он так и сказал — твоего парня. Спокойствие, только спокойствие, мужчины часто произносят слова, которые ровным счетом ничего не значат. Для них.

— …была бурная юность. Не уголовная, а именно бурная. Здесь мы занимались гонками. Поехали вниз, покажу.

Его дорогой алой игрушке с низкой посадкой на автострадах нет равных, но в заброшенных карьерах… Джой понял мой взгляд.

— Гонки еще продолжаются, а значит, и дорогу мало-мальски чистят.

Мы спускались вниз-вниз, в темноту по кольцевой дороге, как будто в самый центр Земли забирались. Затормозили, лишь когда по днищу машины несколько раз многозначительно скрежетнуло. Мы стояли на обширной площадке — в горах я бы сказала: на плато. Высокая луна освещала дымчатые выработки, подчеркивая каменные выступы мазками глубоких теней. Сделав несколько шагов, я заглянула вниз: серебряный шнур дороги оплетал карьер, наполненный жидкой тьмой. Тьмой, которая манила, улыбалась и кивала мне…

Меня взяли за плечи и оттащили от края.

— Нечего так наклоняться, раз боишься высоты! Еще голова закружится!

— Джой, и вот здесь вы гоняли?! — Перед глазами и впрямь все плыло. Кажется, или я чуть не шагнула в эту приглашающую темноту? Однажды вот так она позвала того мальчика с крыши? — Тогда вы настоящие кретины!

Джой не стал спорить. Огляделся со слабой, какой-то ностальгической улыбкой.

— Натуральные психи! Мы же практически мальчишками были. Я попал на гонки в первый раз лет… в пятнадцать? Шестнадцать? Что мы тут выделывали! Кто по склону выше въедет, сколько машин уместится на дороге в ряд, гонки на мотоциклах… Нынешние краш-тесты — просто полная фигня!

…В семье справедливо считали: чем больше парень занят, тем меньше у него остается времени на дурь. Поэтому летом Джой подрабатывал на СТО.

Но подросткам дури даже искать не надо, сама приходит.

Или приезжает на крутом мотоцикле.

Макс был заоблачно (то есть на пару лет) старше, экипирован в косуху и «казаки», но самое важное — это его «Хонда», первая в городе! Главным в Максовой жизни были гонки. Так что рукастый, смышленый и увлеченный парень из автомастерской пришелся в самую пору. Старший Чжой не нарадовался рвению младшего, вкалывающего днями и ночами, тем более что в конце месяца послушный сын передавал зарплату из рук в руки. А Джой восстанавливал битые-перебитые машины и мотоциклы, некоторые (тсс!) числились в угоне, а другие были отданы отцами, чтобы сыновья учились ездить. Или куплены вскладчину не на ходу, а потом доведены до ума (то есть до гонок). За это ему зачастую платили не деньгами — теми же гонками. В то лето Джой получил основные уроки вождения без правил, навыки ремонта на коленке, кучу знакомых (с частью доживших он общается до сих пор), романтику, драйв, несколько легких сотрясений мозга и сломанную руку.

Все закончилось — для Джоя, во всяком случае, — с гибелью Макса.

— Разбился? — спросила я, хотя и так было ясно.

— Сорвался во время гонок.

Спящий карьер оживал, как экран джоевских воспоминаний.

…Неровные, изрезанные экскаваторами и взрывами стены освещены фарами машин и высокими кострами — пламя время от времени подбадривается щедрой порцией бензина. По ушам бьет рок мощных колонок, рев двигателей без глушителей, пронзительный визг тормозов и вопли болельщиков… И все это бесконечно повторяет какофония-эхо. Эхо памяти…

Я вздрогнула, как будто меня толкнули.

— Что такое? — тут же спросил Джой, заглядывая мне в глаза.

Кто-то шел к нам по серебристой от лунного света дороге. Легко и стремительно. Скоро можно было уже разглядеть его. Расстегнутая кожаная куртка, сапоги-«казаки», черный шлем в руке. Длинные темные волосы, открытая мальчишеская улыбка, сощурившиеся от смеха глаза…

— Что? — Джой оглянулся. — Ты кого-то увидела? Инга… Он что, все еще здесь?!

Парень остановился перед Джоем. Поднял голову, чтобы заглянуть в глаза другу.

— Ты снова пришел…

А вот этот голос, эти шаги уже никогда не вызовут эха.

— Он прямо перед тобой, — сказала я.

Парень повернул голову, одарил улыбкой и меня. Парень как парень, может, слегка бледный… как и все в призрачном свете луны.

— О, ты привел свою девчонку! Клевая!

Я невольно улыбнулась.

— Спасибо.

— Макс… — произнес Джой, беспомощно шаря перед собой взглядом. Поднятая рука застыла в воздухе. — Макс, дружище!

Макс ухватил и сжал его ладонь. Джой не мог этого почувствовать, но я видела, как дрогнули его пальцы в ответном пожатии.

…Друзья стояли, в одинаковой позе прислонившись к капоту машины: руки сложены на груди, ноги скрещены, глаза устремлены на пустую лунную дорогу.

— Ты постарел, — говорил Макс. — Тебе сколько сейчас? Наверное, тридцать уже? Это ж рехнуться можно!

— Ты, наверное, ни капли не изменился, — говорил Джой. — Уже начал забывать, как ты выглядишь. Санька помнишь? На «Форде Фиесте»? Он еще в корсете гипсовом гонял? Трое детей.

— Охрене-еть!

— А Серого? Который со своей «Явы» навернулся, когда от гаишников когти рвал? Так вот он теперь…

Они были сейчас очень похожи. Живой и мертвый. Мужчина и юноша, который никогда уже не станет мужчиной. Я легко могла представить того Джоя: тощего, длинного, нескладного. Безбашенного. Больного ночными гонками. Преклоняющегося перед крутым старшим другом…

Друзья говорили взахлеб, рассказывали, вспоминали. Иногда казалось, что Джой действительно слышит призрачного гонщика.

Месяц поднимался все выше, запуская светящиеся пальцы в котлован, в котором когда-то погиб один из них; голоса становились тише, паузы возникали все чаще и тянулись все дольше…

Друзья вскинули головы одновременно — словно Джой тоже услышал давнее эхо ревущих моторов.

— Пора, — сказал Макс.

— Он уходит, — сказала я.

Джой выпрямился.

— Макс…

Парень надел шлем, ткнул Джоя кулаком в грудь. Положил руку в перчатке на его плечо.

— Знаешь? Не жалей! Зато я уже никогда не постарею!

Вновь одарил меня яркой улыбкой — от такой можно безвозвратно потерять сердце — и он об этом знает. Знал.

— А девчонка у тебя и впрямь клевая!

Он уходил от нас по серебряной дороге — мальчишка, который никогда не повзрослеет. Гонщик, который никогда не сойдет с дистанции. Уже растворяясь в лунном свете, сливаясь с ним, Макс обернулся и махнул рукой на прощание.

Через мгновение где-то далеко взревел мотор. Где-то на призрачных трассах вновь несся его мотоцикл, который невозможно ни обогнать, ни увидеть. Лишь такие же ночные гонщики засекут его мельком на скорости, при которой различить четко уже ничего невозможно: призрачный свет фары, отблеск лунного света на черном корпусе, поднятую в приветствии руку…

Джой остановился наверху, в самом начале дороги. Молча вышел из машины и встал на краю, сутулясь, сунув руки в карманы. Стоял долго. Я подождала, поерзала, занервничала и вылезла тоже.

— Джой…

Он вскинул руки и с силой нажал на глаза краем ладоней. Простонал:

— Господи, какие же мы были идиоты, Инга!.. Какие идиоты!

Не раздумывая, я обняла его. Обхватила крепко, прижимаясь щекой к свитеру в расстегнутой куртке. Молчала, слушая, как он прерывисто дышит, давя в себе рыдания. Ну давай, Джой, поплачь, закрой рану с застрявшим осколком воспоминаний! Со мной можно, я неопасна…

Не знаю, сколько мы так простояли, прежде чем Джой глубоко вздохнул и сказал хрипловато:

— Ну что… поехали домой.

Я похлопала его по спине и выпрямилась. Без близкого тепла его тела сразу стало зябко.

Возвращались в молчании. Я изредка поглядывала на Джоя — сжатые губы, взгляд не отрывается от дороги. Усталый. Свидание с прошлым — дело нелегкое…

Долго сидели в машине у дома, прежде чем я сообразила наконец, что мы приехали. А Джой и вовсе забыл о моем существовании, потому что взглянул с удивлением, когда я сказала «ну, я пошла». Задумчиво смотрел, как я отстегиваюсь, открываю дверь, ставлю ногу на асфальт…

Сказал неожиданно:

— Прости.

Я обернулась.

— А? За что?

— Если б я знал, что он до сих пор там, ни за что бы тебя туда не повез.

— Да ладно! Ты же сам говорил: призраки бывают разными. Этот твой Макс очень даже милый. Знаешь, кого бы из вас я выбрала лет этак …цать назад?

Джой слабо улыбнулся.

— Хочешь заставить меня ревновать?

— А что, получится?

— Он тогда казался мне совсем взрослым, мужиком. А сегодня… Оказывается, Макс даже ростом меня ниже. Я почти увидел и услышал его… Он сказал: не жалей…

Я помедлила.

— Знаешь, если призраки могут быть счастливыми, он сейчас счастлив. Он ведь до сих пор участвует в своих любимых ночных гонках. Так что и правда — не жалей! До завтра?

— До… стоп, — неожиданно сказал Джой. Потянулся ко мне. Я ожидала уже привычного прощального чмока в щеку, но Джой поцеловал меня в губы с выдохом «спасибо».

Я моргнула. Пробормотала:

— Да всегда пожалуйста!

Темные близкие глаза Джоя опасно блеснули.

— Всегда?

Поначалу это и правда было благодарным поцелуем — легким, нежным… почти задумчивым. Но только поначалу.

— Сто-оп… — наконец выдохнул Джой. То ли сама я придвинулась, то ли он притянул меня к себе, — но внезапно обнаружилось, что я уже буквально лежу на прислонившемся спиной к дверце Джое. И совершенно не собираюсь с него слезать.

— Почему? — возмутилась я. — Объявляю свой меморандум намерений: буду целовать тебя до тех пор, пока не начну вспоминать!

Выражение близкого лица Джоя изменилось.

— Погоди…

— Нечего годить!

— Инга…

— Помолчи! — И я поцеловала его так, что он и вправду умолк. Да и мне стало совершенно не до слов и даже не до воспоминаний…

* * *

— Ну вот, здрасьте… — оторопело сказала я.

«Здрасьте», — согласился пес и искательно сунул мне в ладонь свой черный нос. Его не смущало, что этот самый нос я могла только увидеть, но не почувствовать. Он был счастлив, что его вообще кто-то видит.

…Собаку — здоровенную, явно из новейших, а потому офигительно дорогих пород, я заметила на остановке трамвая. Сначала поразилась, что никто не шарахается от мечущейся от одного человека к другому мордатой зверюги ростом мне по пояс, а потом пригляделась и…

Пес, несмотря на свои внушительные размеры, казался первогодком — немного нескладный, порывисто-радостно бросающийся к каждому приезжающему-приходящему, в основном к женщинам. Видно, во владельцах у него была хозяйка, а не хозяин. Наконец он встал посреди остановки и только с надеждой вглядывался в лица людей. Еле слышное сначала поскуливание делалось все громче и громче, пока пес не закинул голову и горестно, с подголосками, не завыл…

И я не выдержала.

Подошла, присела на корточки, якобы подтягивая шнурки кроссовок. Буркнула:

— Чего воешь? Потерялся?

Собака умолкла и, наклонив голову набок, сунулась мне в лицо, проверяя — с ней ли я говорю. Я машинально отмахнулась.

— Ну да, давай измажь меня своими слюнями!

И пес возликовал. Он облизал мне все лицо, а когда я заслонилась — еще и руки. Он юлил, прыгал и ставил на меня свои мосластые медвежачьи лапы. Не будь призрачный пес невесомым, я бы давно уже валялась на земле, сбитая с ног, грязная, ушибленная и влажная от выражения собачьей радости. Но и сейчас такой энтузиазм нервировал, и я в конце концов рявкнула:

— Так, всё! Брысь! То есть фу! Нельзя! Стоять! Сидеть!

Дрессировать его все-таки кто-то пытался: пес тут же сел, глядя преданно вытаращенными глазами и стуча длинным, как змея, хвостом. Спохватившись, я огляделась: народ вокруг слегка расступился. Приняли меня или за обдолбанную, или просто за сумасшедшую. Уже не заботясь о производимом впечатлении, я выпрямилась, хлопнула по левому бедру и, скомандовав «рядом», двинулась с остановки.

Пес забегал вперед, заглядывая мне в лицо, подпрыгивал и пытался по-дружески прикусить мою руку щенячьими дюймовыми зубками. Что тоже несколько нервировало. Но сорваться с места и убегать от меня не пытался. Был счастлив, что его наконец «нашли». Что же с тобой, таким дрессированным и послушным, случилось?

«Потеряшка» в очередной раз ткнулся носом в мою ладонь, и я вдруг увидела — что.

…Растерянный пес метался по остановке, норовя проникнуть то в одну, то в другую машину. Люди пугались, хлопали дверцами, ругаясь и сигналя, а он все пытался найти свою, из которой то ли выскочил сам, то ли вытолкнули. Потом замер, задрав голову и жадно принюхиваясь, и, видимо, поймав знакомую тропинку запаха, кинулся по ней — опрометью, отчаянно. Прямо на несущуюся автостраду…

Ох! Я замерла, зажмурившись и сжавшись. Рядом заскулил призрачный пес — то ли тоже вспомнив, то ли реагируя на мой испуг.

Я опустилась на корточки и погладила ужасную морду. Потеряшка от блаженства прижмурился.

— Ну вот и что мне с тобой делать, а?

— Чего это Хин возле двери шипит? — удивился Джой. Я оглянулась.

Кот нас спалил!

Спалился, конечно, сам Потеряшка. Хотя я велела ждать в подъезде, пес как бы перетекал сквозь дверь внутрь: сначала кончик носа, потом морда, потом лапа, на которой эта морда лежала… При этом он отворачивался от Хина, закрывал подрагивающие веки, как бы не видя ни глаз убийцы, ни разъяренно хлещущего хвоста, ни выгнутого распушенного горба. По детскому принципу: раз я вас не вижу, вы меня тоже!

Не тут-то было! Хин домового по квартире гоняет, что ему какой-то призрачный пес-переросток! Джой рассказывал, когда он на лето отдает Хина матери в дом, тот не только строит всех соседских котов, но и использует окрестных собак как такси — то есть катается на них, вцепившись в загривок и улюлюкая-завывая…

Джой заглянул мне в лицо и сразу сказал:

— Ну-ка колись, кого на хвосте привела!

Он сидел на корточках перед входной дверью.

— Хочешь сказать, сейчас вот здесь, — Джой показал на коврик, — лежит привидение сбитого на дороге пса?

— Ну.

— Такой здоровенной зверюги с пастью, как экскаватор?

— Ну…

— И ты считаешь, я теперь смогу здесь спокойно ходить, не думая, что прямо сейчас наступаю на какого-то… пулькэ?

Потеряшка вскинул голову и сдавленно, не открывая пасти, как бы про себя, рявкнул. Слегка успокоившийся Хин превратился в стартовавшую в воздух пуховую ракету. А Джой сел на пол и осторожно встряхнул головой. Спросил потрясенно:

— Это что… он на меня сейчас гавкнул?

— А нечего было обзываться! — мстительно заявила я. — Не волнуйся, песик! Не обращай внимания на его невоспитанность!

Джой, демонстративно кряхтя и потирая зад, поднялся. Сказал с моей интонацией:

— Да, песик, не обращай внимания на ее безграмотность! Я тебя буквально с хвагу сравнил, с гигантской «огненной собакой» из Страны Мрака! Той, что откусывает куски от Солнца с Луной и затмения вызывает… А для нее это просто ругательство!

Сунул руки в карманы и задумчиво уставился на коврик, словно надеясь, что призрачный пес вот-вот материализуется. Ну а что, с кем поведешься, от тогоьи наберешься! Услышал же он эхо собачьего лая, донесшееся из иного мира! Этак скоро и увидеть сможет!

— Ну и что мы с ним будем делать?

— Ничего не будем! — решительно заявила я. — Я же теперь с призраками никакого дела не имею!

— Ага, ага, — поддакнул Джой и обвиняюще ткнул пальцем в виртуального для него пса. — А это что тогда такое?

— Не что, а кто!

— Не увиливай! Он так и будет за тобой повсюду таскаться?

Я всплеснула руками.

— Ну а что мне с ним делать?!

Джой помедлил.

— Ошейник есть?

— Я уже смотрела, никаких медальонов с кличкой или с телефоном.

— У породистых собак ставят клейма еще в питомнике. Посмотри у него на пузе, что ли…

Потеряшка решил, что с ним играют. Валялся на спине, отпинываясь всеми мосластыми лапами и прикусывая мои пальцы длиннющими зубами. Я «фукала» и нукала, машинально отдергивала руки, уклонялась, сердилась, шлепала по морде и пыталась ухватить за складчатый загривок. Отступивший подальше Джой, сложив на груди руки, наблюдал за мной с насмешливым участием. Наконец удалось поймать Потеряшку за заднюю лапу (пес дергал ею с видом «ой, как щекотно!» и радостно смеялся во всю свою акулью пасть) и разглядеть на голом животе три буквы и цифры.

— Наверное, название питомника и идентификационный номер щенка, — предположил записавший все Джой. — Будем искать. А этому своему скажи, чтоб не шлялся по квартире, а лежал на месте! Еще не хватает мне разбросанной повсюду виртуальной шерсти…

— Ага-ага, — поддакнула я. — И призрачных блох! Слышал, песик? Место, понял? Иначе тебя выгонят в два счета!

Джой пожаловался в пространство:

— Вот зверей она постоянно котиками и песиками кличет, а меня хоть бы раз назвала ласково!

— Да запросто! Женечка пойдет?

— Недостаточно нежности в интонации!

— Же-неч-ка…

— Все равно фальшивишь! Надо чаще практиковаться.

Я подошла, закинула руки ему на шею — Джой, неприступно сжав губы, смотрел на меня сверху, — проворковала:

— Ну Джойчик! Джоюшка…

Он покачал головой и взялся за мои руки, собираясь их расцепить:

— Плохо стараешься. Мало чувства!

— А если, — я привстала на носки, приблизила губы к его рту, — вот так? Более достоверно?

Точно подведенные четкой линией ресниц темно-карие глаза улыбались.

— Уже лучше. Но не совсем.

— Тогда, значит, так? — и я его поцеловала.

Наверное, через пару минут, а может, и через пару часов Джой оторвался от меня — но чтобы только хватануть воздуха и сказать:

— Вот это уже достоверней! Давай, продолжай!

Проснулась я от тихого, но от этого не менее выразительного предостерегающего завывания Хина. Оторвала голову от подушки. Ну так и есть! Всеми позабытый-позаброшенный Потеряшка соскучился и сейчас пытался составить нам компанию на кровати.

— Пшел вон! — пробормотала я. Предпринимать полномасштабные военные действия не хотелось: во-первых, Джоя разбужу, а во-вторых, просто не было на это сил. После Джоя-то…

Потеряшка вежливо опустил поставленную на кровать лапу и отвернул голову от распластавшегося на постели Хина: мол, и чего так нервничать? Сижу, никого не трогаю, починяю примус…

Уже засыпая, я почувствовала, как заметно прогнулся матрас у нас в ногах, и вяло пнула воздух. Не попала. Полупроснувшийся Джой притянул меня к себе поближе. Пробормотал:

— И если этот пулькэ придет к нам на кровать…

Уже. Но я благоразумно промолчала.

Утром обнаружилось, что враждующие стороны поделили место полёжки по-честному: Хин развалился на подушках над нашими головами, Потеряшка скромно лежал в ногах — во всю ширину кровати. Увидев, что я проснулась, вскинул голову и застучал хвостом. Но когда зашевелился и Джой, собаку как ветром сдуло. Джой потянулся и поморщился.

— Нога занемела. Такое впечатление, что на ней всю ночь кто-то лежал… Где сейчас этот сукин призрак?!

— На коврике у двери, — невинно и правдиво ответила я. Он же не спросил, где Потеряшка был ночью, ведь так?

Во время завтрака Джой то и дело посматривал в сторону коврика в прихожей. Наконец не выдержал.

— И что он сейчас делает?

— Провожает взглядом каждый кусок и стучит хвостом, — проинформировала я.

— Что? Я эту дохлую псину еще и кормить должен?!

Я укоризненно поглядела на Джоя.

— Не расстраивай собачку, он же не знает, что умер!

— Тогда иди его выгуливать.

— Ну это уже слишком…

— Ничего не слишком. А то он по своему незнанию все углы в квартире пометит… Собирайся давай! Помни: мы в ответе за тех, кого приручили!

— Тебе лишь бы лозунгами кидаться!

— Не лозунгами, а цитатами. Давай-давай, одна нога здесь, другая… тоже здесь.

Хорошо все-таки, что призрачного пса необязательно водить на поводке, такой теленок свалил бы меня на раз-два. Потеряшка взволнованно бегал по двору, обнюхивая все и всех. Когда Джой начал открывать машину, принесся, будто его позвали, и встал, в нетерпении перебирая мосластыми лапами.

— Нельзя! — строго сказала я. — Папа едет на работу, а ты гуляй. Гуляй, понял?

Джой нервно прихлопнул дверь.

— Он что, со мной собрался?!

— Ну, видимо, привык с хозяевами ездить.

— Вот сегодня же и найду этих чертовых хозяев! — проворчал Джой. — Ушел?

Я проследила, как Потеряшка рванул к собачонке, обследующей мусорные баки. Было большое желание подразнить Джоя, сказав, что пес все еще на страже. Но в этот момент дворняжка, поджав хвост, с воплем ужаса кинулась от призрачного пса прочь (надо же, и она его видит!), и Джой правильно интерпретировал происходящее.

— И чтобы никаких больше бездомных призраков! — приказал офисным голосом, поцеловал меня и моментально захлопнул за собой дверь. Мы оба даже не задумались, что для привидения это никакая не помеха.

Как скажешь, Джой, как скажешь! Я помахала ему на прощание и свистнула собачьему призраку. Буду знакомить его с моим ежедневным маршрутом.

Первая остановка совсем рядом, за углом: как раз возле мусорных баков.

Ну так и есть, опоздала! Крышки откинуты, распотрошенные мешки разбросаны по всей площадке. Дворничиха теперь будет материть бомжей, добывающих стеклотару, либо голодных бродячих собак… но я-то знаю, кто это натворил. Сказала укоризненно:

— Что, подождать не мог? — и извлекла из кармана пустую жестяную банку.

Тень, точь-в-точь в цвет болотной мусорке, шевельнулась, вытянулась и отделилась от бака. Потеряшка, подняв загривок, оскалил зубы — смерть на их внушительность никак не повлияла, — и Мусорщик нерешительно остановился. По мне, так он выглядел куда страшнее, чем эта призрачная копия собаки Баскервилей. Первые разы я вообще бежала от него без оглядки. Лицо треугольное, как морда крысы, глаза светятся древесными гнилушками, рот — беззубый черный провал, волосы — то ли веревки, то ли дохлые змеи, вместо одежды невообразимая смесь помоечных тряпок, разноцветных пакетов и старых газет. Не знаю, как он умер, и не собираюсь об этом спрашивать — ведь мы решили с призраками больше не общаться! — но подозреваю, что какой-то бомж однажды уснул рядом со своим опекаемым баком и не проснулся. Или проснулся уже мертвым.

Со временем я поняла, что Мусорщик неопасен: за пределы своей площадки не выходит, общаться тоже не стремится, а единственной его страстью остаются жестяные банки. Тогда я начала ему их подкидывать — якобы несла-несла и не донесла до бачка, уронила. Вскоре Мусорщик начал меня ждать, а на площадке стало гораздо чище. Такое вот полезное сотрудничество.

Но мы же не общаемся, правда?

Я огляделась, чтобы не получить ни от кого нагоняй, подкинула банку и пнула ее в воздух.

Потеряшка с радостным тявканьем ринулся за ней в погоню, Мусорщик наперехват — спасать свое сокровище. Два призрака столкнулись, банка упала на асфальт и покатилась с сухим треском, вскочившие «футболисты» погнали за ней. Потеряшка с жизнерадостным рыком носился по площадке, за ним Мусорщик в развевающихся колоритных одеждах, выбивая из-под его лап и пасти соблазнительно хрустящую добычу. Вскоре я поняла, что эти двое нашли друг друга, и перестала выкрикивать бесполезные команды. П-придурки…

Похлопала по обширным карманам куртки. Нет, не забыла. А следующим номером нашей программы…

Брусья скамьи разбухли от дождя, но, соблюдая ритуал, я все равно присела на краешек. Чиркнула зажигалкой. Может, наступит время, когда я буду закуривать офигенно красиво, как какая-нибудь актриса, но сейчас, в промозглых утренних сумерках позднего октября, меня все равно никто не видит…

Кроме одного, жадно наблюдающего из-за ближайшего дерева. Я аккуратно пристроила раскуренную сигарету на краешек скамьи. Уходя, оглянулась мельком. Над тлеющей сигаретой наклонился серый полупрозрачный силуэт, жадно вдыхая нитяной табачный дымок.

…Курильщика невозможно было не заметить. Он носился от одного спешащего на работу мужчины к другому, нависая над плечом или пятясь, практически лицом к лицу к курящему. Когда таковых не наблюдалось, призрак вел себя как обычный бытовой наркоман. Нервничал. Если точнее — люто психовал. Люди поскальзывались на ровном месте (на самом деле — запинаясь за подставленную ногу призрака), роняли сумки и пакеты (рвались ручки под весом цепляющегося за них Курильщика), а иногда ни с того ни с сего вдруг начинали яростно между собой ругаться…

Понаблюдала я это безобразие раз, понаблюдала два, а потом решила вмешаться. Антиникотиновая пропаганда здесь уже не поможет — как, похоже, не сработала и при жизни. Оставалось утихомиривать страдающий дух его привычным зельем. Я раскурила сигарету и небрежно положила на край скамейки. Если уж призрак бросался на асфальт, только чтобы понюхать брошенный окурок, то на целую среагирует и подавно. Так оно и случилось — не успела я сделать и пару шагов, как тот кинулся к оставленной сигарете.

Через несколько дней кроме вожделенного зелья Курильщик начал замечать и меня. И даже мирно и терпеливо ждать своего «завтрака», сидя на скамье. Причем мы оба боялись встретиться глазами, чтобы друг друга не спугнуть или не рассердить. А если смотрели, то только искоса, издали, мельком…

— Ты что, куришь? — удивился Джой, однажды обнаружив початую пачку красного «Бонда» — я выбрала более-менее бюджетный вариант призракоумиротворения. И действенный: мелкие досадные инциденты в районе остановки прекратились.

Я ответила туманно. Мол, таскаю сигареты исключительно для коммуникабельности. Джой поглядел внимательно, но расспрашивать не стал. Вот что мне в нем нравится (помимо многого другого) — так это то, что он не задает лишних вопросов. Правда, все равно рано или поздно докапывается до истины. Надеюсь, в данном случае это случится попозже…

Следующий угол неравностороннего призрачного треугольника — полуразрушенная беседка, забыто стоящая в разросшихся кустах на задворках школьного двора. Я положила глянцевый журнальчик на перила, чтобы на него не попадал даже косой дождь, но ветер при этом свободно перелистывал страницы. Девушке-подростку, приходящей сюда в сумерки, хватит его на несколько дней… Когда мы все-таки сталкиваемся, она делает вид, что не замечает меня. Я украдкой разглядываю ее бледненькое, остренькое, вечно недовольное лицо, виднеющееся из-за длинных черных волос, и гадаю, что получится, если свести ее с тем парнем-самоубийцей… Нет-нет, опасные мысли! Так недолго и до возвращения к жизни, от которой я отказалась почти месяц назад.

За этот месяц много чего произошло. Например, то, что мы с Джоем стали жить вместе. Причем именно он уже через неделю наших новых (хм, старых?) отношений буквально взял меня за руку и увел к себе. Мама — вот странно! — нисколько не возражала и даже до неприличия откровенно радовалась. Это я мямлила на тему «может, нам не торопиться»… Какой торопиться, возражал Джой, мы и так столько времени потеряли, надо наверстывать! И наверстывал так увлеченно, что даже в офис стал регулярно опаздывать. А я, расставшись со своей «призрачной скорой помощью», задумалась о возвращении на работу. Даже резюме раскидала, правда, пока безрезультатно. Да и Джой говорит, торопиться некуда, мол, после Нового года посмотрим на здоровье, а также на то, как сложатся отношения с гостями из иного мира.

И так невзначай с призрачным псом связалась. Да ладно, это исключение, которое только подтверждает правило!

— Ну что, нагулялся? — сказала я догнавшему меня с довольной запыхавшейся мордой четверолапому исключению. Вот уж кому собственная смерть не доставляет никаких страданий — был бы рядом человек хороший! — Пошли домой.

Пошли, обрадовался Потеряшка и поспешил вперед — явно запомнил, куда идти. Странно, что не смог найти свой настоящий дом.

* * *

Он взял за правило звонить Инге несколько раз в день. Даже «напоминалку» установил, чтобы не закрутиться и не забыть. Разговаривал по городскому телефону, до сих пор не отключенному лишь потому, что его предпочитает мама: уверяет, гораздо дешевле мобильного. Джой уже и не спорит. Зато по стационарному в любой момент можно выяснить, дома ли Инга или куда-то улизнула. Не то чтобы он хотел, чтобы она сидела взаперти… да чего там, конечно, хотел! Город ведь переполнен не только традиционными неадекватами и ублюдками, но еще и разнообразными инчхесинами. Как выяснилось.

Конечно, Инга уже многому научилась, но ее так легко взять на жалость… Как со вчерашним собачьим призраком. Да, надо же с питомником связаться! Скажет, что нашел ошейник с бляхой-номером питомника и, как ответственный гражданин, желает вернуть хозяевам. Через полчаса Джой, радуясь предлогу (по делу же!), позвонил домой и сообщил, что вечером они повезут найденыша к законным владельцам. Пусть он там с ними и тусуется.

— Поня-ятно, — отозвалась Инга погрустневшим голосом. Джой постарался заглушить внезапные угрызения совести: нечего, пусть вон с Хином общается! И вообще, они договаривались — никаких призраков! Тем более в его собственной квартире.

— Инга, а ты инчхесинов в окрестностях моего дома не встречала? — спросил Джой безо всякой задней мысли, но от ее заминки насторожился. Он, конечно, подозревал, что такая азартная охотница за привидениями не может все резко взять и бросить.

— Ну… есть кое-кто, — отозвалась Инга неохотно.

— И? — спросил он самым директорским голосом.

Инга поспешно заявила:

— Но я с ними не общаюсь, правда-правда! Ни единого словечка им не сказала!

— Смотри мне! — пригрозил Джой. Но все-таки запугивать свою девушку (пусть ради ее же пользы) было как-то не с руки, и он сменил тон: — Меня, собственно, интересует только один персонаж. Кореец таких… почтенных годов, в старомодной одежде. Не встречала?

— Нет, — вот здесь без промедления отозвалась Инга. — А если, допустим, встречу, то что?

— Тогда скажи ему, что его праправнук передает ему привет и оч-чень его заждался!

— О! — Инга явно повеселела. — Теперь буду повсюду высматривать! По дедушке соскучился?

— Ужасно, — поддакнул Джой. — Просто ночами не сплю, так его люблю.

Очень хочется сказать старику парочку ласковых, ага…

— А я-то думала, что ты меня любишь!

— У меня сердце большое, — успокоил ее Джой, — вы все там поместитесь! Так, всё! Хватит меня уже отвлекать!

— Ты же сам позвонил!

— Сам позвонил, сам и отключаюсь! Все! Целую!

И поскорее повесил трубку, пока по недавно приобретенной привычке не начал спрашивать, ела ли она, что и сколько, чем занимается, что смотрела?

Что это с ним творится? Превращается в какую-то курицу-наседку! Дай волю, запер бы Ингу дома, приковал цепями и кормил бы насильно с ложечки. Хм. Цепи… кровать… Просто БДСМ какой-то получается…

Джой задумался.

И встряхнулся, сообразив, что мысли ушли в направлении, совершенно не пересекавшемся с работой. Но в очень увлекательном направлении!

Едва он наконец сосредоточился, в свою очередь, позвонила Инга и спросила сдавленным голосом, у кого имеется ключ от квартиры. Джой чуть автоматически не ответил «ни у кого», как внезапно сообразил:

— Мама?!

* * *

Это уж точно была не мама!

Когда Потеряшка, лежавший на диване (да-да, мы продолжаем пользоваться своей невидимостью!), поднял голову и звучно — для нас с зашипевшим Хином — гавкнул, я сообразила не сразу Лишь когда послышался звук вставляемого ключа, а потом еще и несколько неудачных поворотов замка, вскочила и забегала по комнате, не зная, что делать. Почему Джой не сказал, что у кого-то есть ключ и этот кто-то может прийти? Домработница? Бывшая девушка?!

Я даже молниеносно дозвонилась до Джоя, и тот выдал ошеломляющую версию:

— Мама!

От испуга я сразу отключила мобильник. Давайте-давайте, добейте меня окончательно! Пришлите сюда эту железную корейскую леди в тот момент, когда я совершенно не подготовлена — ни морально, ни физически!

Входная дверь открылась. Невнятное бормотание-ворчание. Потом из прихожей донеслось:

— Хин! Хинча! Хи-ин!

Приближающиеся шаги.

— Где ты, сволочь персидская? Совсем обленился, даже не встречаешь?

Я окаменела.

И в комнату впорхнуло прелестное созданье. Я уставилась на него: если оно когда и будет джоевской матерью, то только через несколько десятков годков! Девица лет …надцати, скуластая, круглолицая, длинношеяя, с гривой роскошных «отутюженных» каштановых волос до самой попы — то есть до того места, где начиналась и тут же заканчивалась ее юбка. Взглядом умело накрашенных восточных глаз она окинула диван («Вот ты где, наглая толстая морда?»), комнату, меня — и завизжала.

Хин распластался на диване, прижав уши. С интересом обнюхивающий гостью Потеряшка осел на зад, а я выставила перед собой руки — то ли защититься, то ли успокоить. Попыталась произнести что-то, так ведь фиг ее перекричишь.

Впрочем, прооралась девица быстро. Спросила, запинаясь и по-прежнему прижимая к груди руку:

— Вы… кто?!

Я прокрутила в голове несколько вариантов ответа. Я Инга? Очень информативно! Я — его девушка? А если это тоже его девушка? Гляньте, какая хорошенькая. И юная. Вдруг у нее будет психическая травма? Или, наоборот, у меня — если она вцепится мне в волосы, вон какие у нее ногти длинные!

Я выпалила с нервным смешком:

— Ну уж точно не грабительница!

Девица бросила взгляд на диван со смятыми подушками и развернутой шоколадкой, на телевизор, в котором безмятежно развивалось действие очередного ромкома, и вдруг напряженное лицо ее прояснилось.

— О. Так это ты!

— Я — кто? Что? — спросила я, по-прежнему предусмотрительно не двигаясь с места.

— Девушка оппы! Ура, я тебя наконец-то увидела!

Я опустила руки.

— Вы… Яна?

— Ты у него живешь, да? Ух ты! Обалдеть!

— Обалдеть, — слабо согласилась я, опускаясь на край дивана. Джой, зараза такая, ни меня, ни сестру не предупредил о возможном столкновении в его квартире. Хорошо, все закончилось коротким испугом, а не сердечным приступом. А если бы сюда действительно заявилась его мама? Что бы я тогда делала? Моя-то от Джоя без ума и, даже когда я прихожу домой, старается непременно выпроводить обратно к ненаглядному Женечке. А вот реакции джоевской матери я совершенно не представляю.

Хотя Яна, кажется, в восторге. Подбежала к телевизору и ткнула пальцем в диск:

— Это же я ему давала для тебя! Еще весной! Все посмотрели, да? Что понравилось?

И не успела я оглянуться, как мы уже обсуждали любимых корейских опп, онгоинги[39] и новые сезоны сериалов. А что? Дорамолюбви все возрасты и даже полы покорны — вон и Джой потихоньку и поневоле подтягивается…

Щебет Янки перебил звонок мобильника.

— Да, оппа? Да, у тебя. Что, ты уже рядом? Не торопись, не торопись, мы хорошо проводим время! — и Янка мне подмигнула.

Брат нарисовался через пять минут. Причем выглядел он так, словно бежал от самого офиса. Бросил с порога беспокойный взгляд на меня и напустился на сестру:

— Ты что здесь делаешь? Почему не на парах?

— И тебе добрый день, — беспечно отозвалась та. — Уже все закончились пары-то!

Джой хищно сощурился:

— Мне позвонить в учебную часть, узнать твое расписание?

Сестрица показала ему очень розовый язычок:

— Какой же ты ну-удный!

— Янка!

— Да поняла, ушла я, ушла! Я тут духи оставила, возьму и пойду. Инга, было очень приятно с вами познакомиться!

— Взаимно, — сказала я с облегчением.

— Давайте как-нибудь перекусим…

— Яна-а!

— …между моими парами, — невинно вставила та и изобразила «созвонимся» растопыренными мизинцем и большим пальцем. Я покивала, и любящий братец вытолкал ее в прихожую.

— Уау! — восторженным шепотом завопила Янка.

— Ключи давай.

— Чего это?

— Отдавай! И маме ничего не говори.

— Почему? Она мне понравилась! Няшная!

— Не говори, я сам скажу попозже.

— Будешь мне должен, понял?

— Понял, — хладнокровно согласился Джой. — Не расскажу ей про твои прогулы.

— Блин, какой же ты противный!

— Пока-пока!

Значит, он ничего не рассказывал своей семье? А почему? Нет, я, конечно, не ожидаю, что меня представят в качестве невесты, но в качестве… кого? Его девушки, например.

Или, по его мнению, рановато? Или, может… вообще незачем?

— Ну, и как все прошло?

Я вздрогнула — не заметила, что Джой вернулся. В лицах описала ему нашу встречу, Джой даже похохотал.

— О чем разговаривали?

— О чем о чем. — Я показала на экран. — О наших с ней любимках…

— А?

— О корейских айдолах. Айдол — идол, звезда.] Больше ни о чем не успели, ты примчался. — Я помолчала и спросила осторожно: — Боялся, что я встречусь с твоей матерью?

Джой перестал кружить по комнате.

— Нет, я ей сразу перезвонил, выяснил, что она за городом. Так что осталась только Янка. Боялся, заболтает тебя до смерти. Как начнет говорить, ее не остановишь. — Он вскинул руку с часами. — Ну что, поехали отвозить твоего Потеряшку?

Пока я одевалась, в голове неотвязно крутилось: он боялся, что сестра меня заболтает… или о чем-то проболтается?

* * *

Инга сидела в машине странно притихшая. Расстраивается от предстоящей разлуки со щенком? Погибшая собака и впрямь была щенком: как сказали в питомнике, еще и года не исполнилось.

Или что? Янка успела ей что-то наболтать? Какие-то лишние сведения? Несовпадения в датах? И сейчас Инга все это прокручивает в голове, а потом вывалит на него свой знаменитый список вопросов?

Как ему тогда выпутываться?

Он опасался уже не того, что Инга не поверит в странствия своей души: видела столько потустороннего, что только поудивляется и посмеется. А вот какова будет реакция на то, что они никогда не встречались и даже не знали о существовании друг друга, не говоря уж про какие-то… близкие отношения? Женщины — существа неожиданные. Вдруг посчитает себя обманутой и оскорбленной?

Вопросы, вопросы…

Едва они затормозили у искомого дома, как Инга вскрикнула:

— Куда, Потеряшка?!

— Куда он побежал?

— В этот дом, первый подъезд…

— Все правильно, там он и жил. В смысле, там живут его хозяева. Кстати, они уже нового щенка взяли из того же питомника.

Инга минут пять вглядывалась в дверь подъезда: прощается таким образом или ждет какого-то знака от своего недолгого питомца? Вздохнула и сказала:

— Ну что, поехали домой?

* * *

Мы с Джоем еще сверялись с адресом и ремни отстегивали, а Потеряшка уже выскочил из машины безо всякой команды и открытия дверей. Встал на тротуаре, напряженно принюхиваясь, — и вдруг сиганул вперед, сквозь людей, сквозь закрытые двери подъезда. Узнал дом родной!

Глупо, конечно, но мне стало обидно: хоть бы хвостиком вильнул на прощание… Ага, и написал благодарственное письмо от своих хозяев и от себя лично!

Ну ладно, будем надеяться, что пес теперь счастлив. Пусть и по-призрачному. И больше уже никогда не потеряется.

— Что, расстраиваешься? — спросил Джой, когда мы возвращались обратно.

— Ну…

Он продолжал мягко, но неумолимо:

— Сначала инчхесины, теперь тонмульсины — духи животных. Ты же понимаешь, что это уже явный перебор? Тем более еще и в квартире.

— Ты совсем как мама! Я в детстве кошек-собак собирала по всей округе, а она говорила: «Ты зачем всякую дрянь домой таскаешь?»

— Очень мудрая женщина, — тактично заметил Джой.

Я фыркнула и отвернулась к окну. Чем вообще могла помешать ему призрачная псина? Ее же не видно, не слышно, есть-пить не просит, ничего не грызет и не гадит.

В боковом зеркале что-то мелькнуло. Я машинально глянула раз, глянула два и вытаращила глаза.

За машиной несся Потеряшка! Уши развеваются, язык болтается, хвост натянут струной, мощные лапы загребают воздух… Глупый, еще не понимает, что ему не нужно гнаться — захотел бы, разом оказался в машине.

Я беспомощно глянула на Джоя и вновь уставилась в зеркало.

Привидение не может утомиться, но, не зная, что оно привидение, может заплутать и отстать. Вот и отражение Потеряшки появлялось все реже, пока совсем не пропало из виду — его заслоняли едущие следом машины.

Вот зачем он за нами побежал? А может, его хозяева куда-то съехали? Или он не нашел своей квартиры? Надо было довести его до самой двери. Угу, и сдать из рук в руки: вот ваша мертвая собачка, примите-распишитесь!

Мельком глянув в зеркало заднего вида, я ахнула: Потеряшка по-прежнему несся за нами. Упорно, отчаянно, безнадежно.

— Что такое? — тут же спросил Джой. Бросил взгляд на меня, в зеркало. — Он что, за нами увязался?

— Да-а…

Я, уже не скрываясь, развернулась на сиденье. Упершись подбородком в подголовник, смотрела на преследующего нас призрачного пса.

Джой спросил, погодя:

— Не отстает?

— Не-а.

— Свернуть на хайвей, что ли? А то тут ограничение по скорости. Или по дворам от него оторваться? Чтобы нас не нашел? А?

Я молчала. Я почти слышала, как Потеряшка скулит на бегу.

Джой взглянул на меня раз, взглянул два…

И притормозил у обочины. Я с недоумением выглянула в окно: где это мы? Джой побарабанил пальцами по рулю.

— Я тут подумал… Если б у тебя была такая псина, когда ты того самоубийцу обхаживала, она бы не дала тебя в обиду. Мастино — это же круто и страшно? Даже для призраков, да?

— Ну… да. Наверное.

— Раз я сам не могу тебя защитить, потому что их не вижу, то пусть, — Джой вздохнул, когда Потеряшка влетел в машину через заднее стекло, — пусть он тебя немного поохраняет.

Счастливая псина сунулась между нами, отчаянно хлеща хвостом кабину и смачно облизывая наши щеки. Люди потерялись, а он их все равно нашел, вот такой он молодец! Молодец же, мама и папа?!

Джой брезгливо дернул ртом и отклонил голову.

— Только скажи ему убрать от меня слюнявую морду!

Я обхватила мощную шею Потерянней, спросила неверяще:

— Джой, правда?! Правда, он может остаться?

Джой вздохнул.

— Да, я добр и великодушен! И вообще вступил в Общество защиты мертвых животных!

Оттолкнув призрачную псину — она все равно сопела в затылок и пыталась облизать мои волосы, — я накинулась на Джоя с поцелуями.

Хотя это и чревато — он всегда воспринимает поцелуй как сигнал переходить к делу. То есть к телу…

* * *

Потеряшка быстро освоил охранную службу — по породе положено! Хотя иногда и отвлекался на живых собак-кошек… На большинство людей он внимания не обращал, но предостерегающе рычал на качающегося пьяного или на застывшего посреди тротуара нарка, отрешенно ловящего что-то в воздухе. Я теперь с радостью предоставляла ему право первым исследовать все темные подъезды-подворотни и переходы.

Зато перед встречными духами Потеряшка ходил внушительным гоголем. Ну да, туша мощная, семьдесят сантиметров в холке, я измеряла! Никто же не догадывается, какой он на самом деле еще щенок. Только с Мусорщиком Потеряшка резвился по-прежнему — играл в футбол-тутсбол.[40] Предчувствую свое скорое разорение на баночных напитках. Как бы не пришлось, по примеру бомжей, отправляться на сбор цветмета…

Вон как этот — идет себе расхристанный, голопузый, в одном тапке, и по фигу, что конец октября! Но тут Потеряшка принял угрожающую стойку, и я поняла, что пьянице по фигу не только мороз, но и люди, сквозь которых он свободно проходит.

А направлялся он, расплываясь в щербатой усмешке, прямо ко мне. Еще издали замахал рукой:

— О, Инка, девка-черт, привет! Вернулась, значится?

— Привет, — растерянно сказала я, — а я вас… знаю?

— Вот те на! — удивился призрачный мужик. Мимоходом шлепнул Потеряшку по набыченной башке — тот от неожиданности полурявкнул-полутявкнул и обиженно осел на зад. — Цыть! Ты чего это, Инка, как в тело вернулась, всю память растеряла? Иваныч я! И-ва-ныч!

Меня осенило:

— А-а-а! Так это вы были на Чертовом Кольце? Мне про вас Джой рассказывал.

— А, тот бурятик смазливый, которого ты оседлала?

— Он кореец, — поправила я.

Иваныч отмахнулся:

— Да и нехай себе кореец! — Поманил пальцем, и я автоматически наклонилась ближе. — Как ты его тогда одержала-то, скажи все-таки? А вдруг и я сумею? — Призрак захихикал. — Войду в такую же молоденькую девчонку, ух и повеселюсь же!

— Я одержала? — машинально повторила я.

— Ну не я же! А мне еще жалилась, мол, даже не знаешь, где твоя могилка! А оказалось, ее и нету, а? Вона как бывает! Свезло тебе: душа твоя погуляла-погуляла, нагулялась, да и к себе в тело вернулась. И мне повезло, что вас встретил. Меня уж и туда звали, — Иваныч как-то украдкой ткнул кривым пальцем в серое небо, — да я решил еще чуток подзадержаться. Внучок у меня шебутной, ох, шебутной, Нюрка, дочка моя, одна с ним не справляется! Вот пригляжу еще за ним малость, да и на покой пойду. Но рад за тебя, девка-черт, ожила! Давай, бывай, да дворнягу свою на привязи держи, скоро Ночь Мертвых, приберут невзначай! Бог даст, свидимся, не здесь, так там!

Опять тот же жест — точно Иваныч боялся, что его засекут сверху по поднятому пальцу, как по джипиэсу.

Я стояла посреди тротуара, мешая прохожим — кто ворчал, кто просто огибал меня с недовольной миной, — и смотрела вслед деловитому Иванычу.

Призрак из прошлого — оказывается, и моего прошлого! — за несколько минут невзначай сказал то, что должен был сказать и не сказал за несколько месяцев кое-кто живой…

Дома, несмотря на работающую вытяжку, так аппетитно пахло специями и жареным мясом, что даже призрачный пес начал оживленно принюхиваться. Джой выглянул из кухни.

— Нагулялись? — Он уже автоматически обращался к нам с невидимым Потеряшкой во множественном числе. — Ужин готов. Мой руки и за стол.

Руки мыть я не стала. Уселась на табурет, задумчиво разматывая шарф и разглядывая хлопочущего Джоя. Всем хорош: красив, умен, сексуален, деньги зарабатывает, вкусно готовит, меня вроде любит…

Только врун ужасный.

— Я тут одного знакомого встретила, — ровно сказала я.

— Да? — отозвался Джой. — Кого? Тебе сколько кусков?

— Иваныча. — Я продолжала сверлить его взглядом. — Помнишь такого? С Чертова Кольца.

Спина Джоя закаменела: он замер, упершись кулаками в столешницу.

— Помню, — сказал, не оборачиваясь. — Так сколько накладывать?

— Джой.

Он повернулся. Лицо спокойное, губы сжаты.

— Да?

— Почему ты мне ничего не рассказал?

* * *

Сидит, комкает в руках шарф и гипнотизирует его своими глазищами. Когда Инга злится, те темнеют и наливаются густым синим цветом.

Притвориться, что даже не понимаешь, о чем речь, не получится. Объяснить внятно — тоже. Не в его характере игнорировать решение проблемы до формирования абсцесса, но вот вишь ты поди ж ты… И на старуху бывает проруха.

Джой все-таки выставил две полные тарелки, но садиться не стал — вновь прислонился к кухонному шкафу. Спросил, чтобы потянуть время:

— Что именно он тебе рассказал?

Инга добросовестно повторила слова Иваныча, будь тот неладен! Он бы сам постепенно подготовил и рассказал все Инге.

Потом.

Когда-нибудь.

— И какие твои выводы?

Поморщился от явных экзаменаторских ноток в собственном голосе. Хорошо, Инга не стала предъявлять претензий за его тон. Повторила «пройденное»:

— Я была в виде духа, оседла… одержавшего тебя. Но ты говорил, что тогда, на Кольце, был с привидением девушки, посланным твоим дедом. Значит, я и была этим привидением?

— Да.

Инга сидела молча, моргая на него, как сова.

— Ты действительно тогда в меня вселилась. Ненадолго, — поспешно добавил Джой, не желая раскрывать, как он тогда лоханулся, — и исключительно по моему разрешению!

К сожалению, одержимость не отвлекла Ингу от главного.

— Итак, во время комы я превратилась в призрака, — повторила она. — Твой прадедушка послал меня к тебе. Специально? Дать понять, что со мной случилась беда?

Интересная версия, в женском романтическом духе. Но совершенно не в духе предка. Как и не в духе самого Джоя.

— Ты понял, что призрак — это я?

Вот тут он мог сказать правду. Не углубляясь в ненужные нюансы вроде того, что узнать он ее никак не мог, потому что и не знал тогда вовсе.

— Ты же была невидимой. И совершенно ничего о себе не помнила. Ни имени, ни… Ничего, короче!

Инга еще поразмышляла. Встрепенулась.

— А я-то думаю, что за несовпадение в датах! И еще твои оговорки: «мы это делали весной»! И Янка сказала, что ты в мае брал дорамный диск для своей девушки. — Инга наклонилась, вглядываясь в его глаза. — Джой, ты брал диск для привидения?

Он почувствовал, что щеки его теплеют:

— Ну надо же было тебя чем-то занять! А то ты только и делала, что непрерывно болтала и меня доставала!

— А я-то из-за этой временной неразберихи решила: у тебя куча женщин и ты запутался, что было со мной, а что с другой!

— Ну… я прям польщен. Давай-ка я расскажу, что было именно с призрачной тобой!

В процессе рассказа Инга автоматически взяла вилку и начала есть, не отрывая взгляда от его лица: то ли проверяя, не врет ли, то ли зачарованная историей. Ну хоть здесь он мог говорить чистую правду! Инга понемногу приходила в себя и даже местами хихикала.

— Да с этой истории можно сценарий написать и дораму снять! И название придумать такое… завлекательное, — подняла глаза к потолку. — Вот! «Роман с призраком», хорошо же?

— Убойно, — согласился Джой.

— Но какой твой прадед молодец: сначала привел мою душу к тебе, потом нас обоих — к моему телу! Заботливый. Надо его поблагодарить. Как благодарят призраков, не знаешь?

Ну да, очень заботливый… Джой подумал обо все еще не найденном сокровище. Брякнул:

— Вон скоро Хэллоуин, тогда и угостим его! Водой, едой, еще и фонарик зажжем.

— Зачем фонарь?

— Чтобы осветить дорогу на небо. А то шастает, понимаешь ли, туда-сюда, спокойно жить не дает…

Инга взглянула укоризненно:

— Значит, ты не рад, что я к тебе вернулась?

А вот такие мысли надо пресекать в зародыше! Джой так и сделал — шагнул, сгреб, сжал так, что Инга задушенно пискнула. Пробормотал ей в затылок:

— А чему тут радоваться-то? Дорамы смотреть заставляешь, призраков бродячих приваживаешь, ночью спать не даешь… Чему радоваться?

Инга сочла это достаточным доказательством его радости, возразила, довольная:

— Это ты мне спать не даешь! Джой, пусти, ребра сейчас сломаешь.

Джой чмокнул ее в затылок и разжал руки. Слегка помятая Инга с блеском в глазах — то ли от его объятий, то ли от прозаического голода — вновь вонзила вилку в остывающее мясо. Сказала беспечно:

— Надо твоему дедушке тогда что-нибудь вкусненькое приготовить — за наше с тобой примирение! А почему мы все-таки той осенью поругались?

Джой обреченно вздохнул. Ну что, пора…

— Мы не ругались.

— А? Ты же говорил, расстались по недоразумению…

— Не было никакого недоразумения. Никакой ссоры. В прошлом году мы не встречались и вообще не знали друг друга. Пока ты весной не появилась в виде призрака в моем доме.

Инга жевала, глядя на него. Дожевала, проглотила. Положила вилку и сказала:

— Что?

Инга ушла от него в гостевую спальню. Сказала, ей надо все это переварить, и сегодня она поспит там.

Джой некоторое время бессмысленно пялился на накрытый стол. Взял свою тарелку и вывалил все в мусорное ведро. Запоздало спохватился: ведь даже к еде еще не притронулся! Но не вытаскивать же обратно! Вымыл посуду, тщательно протер все рабочие поверхности. Поймал себя на том, что постоянно прислушивается. В маленькой спальне царила тишина.

Он уже достаточно изучил Ингу — и в ее призрачной, и в живой ипостаси. Знал, как она вспыхивает или сердится. Сверкает глазами, громко возмущается, ядовито издевается… и как быстро отходит. Еще и приходит первой мириться или даже извиняться.

Поэтому такая молчаливая и сдержанная реакция тревожила.

А тишина и вовсе нервировала.

Что она так долго обдумывает и что надумает?

Джой несколько раз прошелся по коридору мимо закрытой Янкиной комнаты. Попробовать помириться? Подождать, пока сама выйдет? Или просто оставить ее в покое до утра?

Понимая, что безнадежно трусит, Джой выбрал последнее. Легко было быть решительным и спокойным в ссорах с прежними женщинами: рано или поздно сами придут и прощения попросят. А нет — так других навалом. Сейчас возродить прежнюю уверенность отчего-то не получалось.

Кровать казалась непривычно пустой. Да и уснуть что-то никак… Джой в который раз подбил под голову подушку. Поглядел на будильник. Второй час ночи. А Инга в отличие от него спит себе без задних ног…

Джой раздраженно сел и зачесался обеими руками.

Или не спит?

Вдруг ревет втихушку?

Хин тоже не спал. Сидел на кровати, задумчиво глядя в сторону двери. Что, тварюга мелкая, и тебе ее не хватает?

— Ну пошли, что ли, — пробормотал Джой и опустил ноги на холодный пол.

Кот оказался у гостевой раньше. Вытянулся во всю длину, царапая закрытую дверь, и поглядел на хозяина. В тусклом свете ночника (Инга все еще боится темноты) показалось — укоризненно.

— Без тебя знаю! — огрызнулся Джой и с холодком в груди коснулся двери. Если заперто — то, наверное, всё.

В смысле, это всерьез и надолго…

Дверь приоткрылась от легкого толчка. Хорошо, что не скрипучая. Джой переступил порог. Зашипел Хин — видимо, выпроваживал призрачного недоросля. Но Джоя теперь мало заботило, где в его квартире обитает собачье привидение. Главное — где Инга.

Неслышно ступая, дошел до кровати. Постоял, вглядываясь. Спит. Чувствуя облегчение, смешанное с раздражением — и кто из них двоих себя накручивает? — Джой аккуратно устроился с краю. Осторожно же вытянул ноги и чуть не чертыхнулся, когда Хин безо всяких церемоний запрыгнул следом: матрас под его семикилограммовой тушей заметно качнуло. Инга вздохнула, зашевелилась — Джой замер — и, повернувшись к нему, уже привычно обхватила его поперек груди.

Вот и славно!

* * *

Когда я ушла с кухни, чтобы в тишине и одиночестве разложить по полочкам услышанное от Иваныча и от Джоя, как следует поразмыслить не получилось — я просто тупо уснула.

А открыла глаза незадолго до звонка будильника: организм уже подстроился под джоевский образ жизни.

И обнаружила, что все мужчины этой квартиры перекочевали за мной в гостевую. В ногах Потеряшка; на выступе изголовья, свесив сонную лапу, — Хин. А в обнимку со мной — их хозяин. Ну как в обнимку… Это я сама его обхватила, закинув на него руку и ногу. Для надежности, чтоб никуда не делся. Джой не возражал — сопел себе уютно, уткнувшись лбом мне в шею.

Сон слегка упорядочил вчерашний вечер откровений.

Ясно, почему Джой поначалу соврал о нашем осеннем романе — чтобы без помех навещать меня в больнице. Понятно, отчего не рассказал сразу о призрачном проживании в его квартире — тогда бы я приняла его за собрата-психа… Но почему молчал до сих пор?

Попросту забыл?

Считал неважным?

Надеялся, что правда не всплывет?

Опасался, что я как-то не так это восприму?

…Или ему есть что еще скрывать?

Я снова почувствовала себя… странно. Опять неуверенность, ненадежность. А что еще может таиться в нашем с Джоем прошлом? Или хотя бы в моем? Кроме призраков умерших людей по пятам за мной следовали призраки потерянных дней моей жизни. Да что дней — месяцев! Толпились молчаливо за спиной в ожидании, когда я обернусь и спрошу…

Я поняла, что Джой уже не спит. Но не шевелится, молчит. Выжидает. Осторожный какой! Я отодвинулась, чтобы видеть его лицо, и сказала сурово:

— Ну?

Джой похлопал глазками и заискивающе произнес:

— С добрым утром?

— С добрым.

— Ты сердишься?

— Нет, — сказала я, но не успел он вздохнуть с облегчением, добавила: — С чего бы мне сердиться? Подумаешь, половины нашего с тобой знакомства как не бывало!

Джой подпер голову рукой. Произнес рассудительно:

— В принципе, не так уж много я и соврал…

— Да ну?

— Время мы с тобой как раз так и проводили… Ну подумаешь, без секс… то есть близких отношений.

Я застонала и хлопнула себя по лбу. Мне только сейчас в голову пришло…

— Да ведь ты за мной даже и не ухаживал, получается!

— А чем же я тогда все это время занимался? — оскорбился Джой.

— Врал мне в глаза!

Джой помолчал, но признал мою правоту, потому что пошел на второй заход.

— Понимаю, иначе бы я добивался тебя много дней…

Я взглянула на него, и Джой быстро поправился:

— То есть недель…

Так как я продолжала хранить молчание, ужаснулся:

— Месяцами?! Но, между прочим, цветы я тебе все-таки дарил!

Я фыркнула:

— Один раз?!

— Три, — гордо сказал Джой. — Первые разы были в больнице.

Я глядела скептически.

— Сейчас ты можешь наговорить мне что угодно. Но не думай, что я так просто возьму и поверю!

— Послушай, я все-все расскажу! Отвечу на все вопросы, составляй этот свой список! Только давай уже мириться а? — взмолился Джой, придвигаясь ближе.

Способ примирения он выбрал традиционный мужской. Чувствуя, как скользят по телу его руки, я вспомнила наш первый раз. А ведь тогда мне казалось, что Джой ведет себя странно неуверенно, как будто узнаёт меня заново… Выходит — не казалось.

— Ну ты и мерз-завец… — пробормотала я, стягивая с него майку.

— Согласен, — мгновенно отозвался Джой.

* * *

Примирение было хоть и коротким, но бурным. Может, стоит иногда ссориться ради такого вот утра?

Чувствуя, как губы растягивает улыбка, со стороны наверняка выглядящая дебильной, Джой быстро огляделся. Стоявшие с ним в утренней пробке автомобили были незнакомыми — ну да, сегодня же он выбился из своего обычного расписания…

Слева тойотовладелец нервно стучался затылком о подголовник кресла. Наверное, очень опаздывает. Зато тип на «крузаке» справа был так монументально спокоен, что выглядел одним целым со своим внедорожником: этакий автомобильный кентавр. Руки увесисто лежат на руле, глаза устремлены вперед, профиль чеканен и неподвижен. Из-за тонированных стекол он был того же асфальтового цвета, что и машина.

Джой неожиданно вспомнил слова Инги.

«Некоторые люди очень похожи на призраков. Посмотри вокруг внимательно, ты их увидишь. Они везде! Некоторые стали призраками для своих родных, для сослуживцев — те их просто не замечают. Многие живут, как призраки, изо дня в день, из года в год, ничего не чувствуя, ничему не радуясь. Но они-то думают, что все еще живы!»

Он вообще не склонен к лишним фантазиям, но общение с Инсон-Ингой на него плохо влияет. Точнее, слишком стимулирует его воображение.

Потому что Джой вдруг понял, что в машинах рядом сидят призраки. И по тротуару вдоль дороги течет настоящая призрачная река. Серые, одинаково отрешенные, хмурые… потусторонние лица. В цвет и в настроение осеннего сумрачного неба. Как одна видящая духов и он, ее слепой помощник, могут противостоять этому нашествию?

…Сзади яростно засигналили, и Джой, встрепенувшись, сморгнул внезапное наваждение. Оживший автокентавр перебирал руль, уходя из потока на проспект. Нервный попутчик слева уже вовсю пилил по Кольцу. Будем надеяться, успевает…

Джой потер лицо свободной рукой, нервно зевнул. Недосып сказывается. А ведь несчастная Инга, наверное, видит что-то подобное день за днем.

— Ну что, теперь-то твоя душенька довольна? — устало спросил он. Да ее можно использовать дознавателем в полиции! Без побоев и угроз всю подноготную и всю душу вытрясет!

— Счас, — рассеянно сказала Инга, ведя пальцем по блокнотику — и впрямь составила опросник! По его ощущениям — пунктов на сто, не меньше.

— Что, уже память подводит? — заботливо осведомился Джой. — Ты галочки-то не забывай ставить или вычеркивать, а то так скоро по второму кругу пойдешь!

— Да нет, самое важное вроде бы выяснила, если что еще вспомню, потом спрошу. — Инга наклонилась, поднимая с пола стоящие рядом бокалы вина (он подсуетился, подогнал французского). — На, выпей!

— Мерси. Давай чокнемся, что ли… за окончание допроса!

— Ох-ох! Ты его заслужил!

Уже осипший Джой не успел пригубить вина, как услышал:

— Значит, я знаю что-то о вашем семейном сокровище?

— А я-то думал, все вопросы кончились!

— Надо с твоим прадедушкой как-то свидеться. Или попробовать гипноз для пробуждения воспоминаний?

— Эк тебя мотает! От встречи с призраком до встречи с гипнотизером!

— И еще вопрос…

— О господи!

— Самый последний и самый-самый важный. — Инга села на диване прямо, подобрав под себя ноги, и уставилась на него. Джой занервничал, не зная, чего ожидать: вариантов ведь масса! Инга наклонилась, пристально вглядываясь ему в глаза, и проникновенно спросила: — Джой, а ты ничего больше от меня не скрываешь?

У него поджался живот. Почему он сразу подумал об ЭТОМ? Не о бывших женщинах; не о том, как считал Ингу сумасшедшей; не о навязчивых мыслях, что ему приходится делить свою девушку с иным миром, подошедшим к нему так близко?

Только об ужасе и позоре, о котором знает одна Мария…

Джой поднял ресницы и посмотрел в ожидающее лицо Инги.

— Нет, — сказал ровно. — Ничего.

— Правда?

— Правда. Ничего… о нас с тобой.

Задумчиво рассматривая его майку, Инга прикусила губу. Джой боялся, будет продолжать спрашивать, даже начал искать ответ, который не оттолкнет ее вновь.

Но Инга сказала неожиданно:

— Ну и хорошо.

* * *

Понятно, что он что-то утаивает. Даже такой хреновый психолог, как я, поняла это — по заминке, по тому, как метнулся его взгляд…

Но мне уже не шестнадцать лет. И даже уже не двадцать пять, увы. Я давным-давно не считаю, что близкие люди должны обязательно знать друг о друге все до конца. И рассказывать обо всем.

Тем более если это не касается нас двоих — значит, не должно и меня касаться.

…Или должно?

— Вот так?

Мы рассматривали горящую на подоконнике свечу. Маленькое пламя отражалось в темном стекле, словно отталкивая от окна ночь.

— Так нормально будет? — вновь спросил Джой.

— Да откуда я знаю? Вообще первый раз этим занимаюсь.

Зажженная в эту ночь свеча освещает потерянную дорогу в небеса или куда там полагается душам, по их собственной вере. Джоевская многоэтажка возвышается над окружающими пяти- и девятиэтажными домами, и нашу одинокую свечу будет далеко видно. Надеюсь, заблудившиеся духи не воспримут ее как путеводную звезду и не слетятся поглядеть, кто им в ночи маячит.

Джой, будто подслушав, предупредил:

— Ты давай смотри в оба, может, и впрямь прадед на огонек заглянет!

Кельты называли эту ночь Самайном. Христиане подогнали под нее свой праздник — ночь перед Днем Всех Святых, Хэллоуин… А славяне отмечали Велесову ночь — когда Белобог передает власть Чернобогу и ворота Нави, страны мертвых, до рассвета распахиваются в Явь, в настоящее. Но смысл один — перемена года, когда граница между миром мертвых и миром живых настолько истончается, что души преодолевают ее беспрепятственно…

А ведь мы с девчонками традиционно Хэллоуин праздновали. Даже Настя присоединялась, когда удавалось спихнуть отпрысков бабушкам. Наряжались колдуньями-привидениями-вампиреллами, делали светильники из тыкв, пекли печенье «ведьмины пальчики» и торты в виде гробиков или могильных плит. Или вообще отправлялись в какой-нибудь клуб на тематическую вечеринку тусить среди таких же страхолюдин. Веселились, короче.

Идиотки.

Сейчас я думаю: а не было ли среди этих резвящихся подделок настоящих? Ночь Мертвых… кто это недавно говорил? Ночь, когда умершие и живые могут встретиться и увидеть друг друга.

Ну, если кто из духов и заглянет к нам на огонек, угощением останется доволен. Наготовили мы столько всякого-разного, что полнедели можно пропитанием не заморачиваться. В центр стола водрузили зубастую тыкву со свечой внутри. Я назвала ее Милочкой в честь знаменитой тыквы Карлсона. Того, что живет на крыше, естественно.

— Ну что, пойдем? — спросил Джой.

Временами мне казалось, что я заигралась в какую-то странную игру без правил или что маюсь натуральной дурью. Джой же и сейчас выглядел уверенным и деловитым. Надо зажечь свечу и помянуть предков? Пожалуйста. Выйти покормить бездомных и безродных призраков? Всегда готов! Решено, подписано и принято к исполнению.

Я уныло поглядела на сумку с угощением. На улицу, где вовсю завывал ветер Самайна, да и осенний дождь от души колотил в окна, не хотелось категорически. Лучше бы пройти по джоевским соседям с мешком и сакраментальным вопросом: «Сладости или гадости?»

Зато Потеряшка, уже целый час достававший меня скулением, — точь-в-точь как нормальная собака, которой невтерпеж, — мгновенно смолк и с радостным пыхтеньем забегал между кухней и прихожей. Ну давайте, папа-мама, побежали! Там хорошо, и весело, и интересно пахнет, быстрее-быстрее!

— Оденься потеплей, — скомандовал Джой. — Где твоя шапка?

— Да мы же всего на пять минут, я капюшон…

— Потеряшка, где ее шапка? — не обращая на меня внимания, вопросил Джой.

Шапка упала откуда-то сверху. Несмотря на то что Джой не мог видеть призрачного пса, он каким-то образом приспособился его успешно дрессировать.

— Все в этом доме против меня! — Я нахлобучила шапку. — Вот! Все довольны? Можно идти?

Джой поправил шарф на моей шее, повыше задвинул молнию куртки и чмокнул в нос.

— Вперед!

Потеряшка привычно втиснулся в лифт за нами. Будь он живым и материальным, такому теленку здесь бы не развернуться. А сейчас нормально: уселся на джоевскую ногу и вместе с нами уставился на указатель этажей. Джой заглянул в сумку, изучая одноразовые пластиковые коробки. Вместо положенных блюдечек-тарелочек, иду в ногу со временем.

— А почему четыре-то? Так положено — на четыре стороны света?

— Не-е… Честно, не знаю, как положено. Так вот просто… решила.

— А-а-а, — глубокомысленно протянул Джой.

Неужели догадался? Или давно знает, что я не так уж упорно игнорирую призраков?

А решила я угостить троих моих знакомцев. Вдруг о них родные не помнят или они таковых вообще не имеют? Пусть тоже порадуются…

— Как у вас это угощение называется? — бормотала я, выходя из лифта. — В какой-то дораме встречала… госурэ, что ли? Ой!

Бегущий впереди Потеряшка вдруг сделал прыжок в сторону и оглушительно — для моих ушей — гавкнул.

Джой подхватил меня под руку.

— Что, споткнулась? Здесь осторожнее, ступеньки выщербленные.

— Ага, — слабо сказала я, таращась на стоявшего у дверей мужчину. Резкие восточные черты, костюм франта века… девятнадцатого? начала двадцатого? Я встретилась взглядом с пронзительными глазами под тяжелыми нависшими веками. Мужчина медленно, отрицательно повел головой.

— Что? — спросила я растерянно. — Чего не делать?

— Ты кого-то увидела?

Пожилой азиат мотнул головой уже энергичнее, но так и не разомкнул крепко сжатых губ. Видя, что я его не понимаю, вскинул массивную черную трость и взмахнул ею крест-накрест, словно преграждая нам путь. Но едва я успела задать новый вопрос, оглянулся на неслышный оклик и… исчез.

— Ну? — нетерпеливо спросил Джой, сжимавший мою руку. Я растерянно перевела глаза на него.

— Джой… по-моему, это был твой предок!

— Дед? Он еще здесь?

— Ушел… И кажется, он не хотел, чтобы мы выходили…

— Наконец-то нацелился к нам в гости? Почтенный чун сиджо! — сказал Джой громко, задрав голову к лестничному пролету. — Поднимись к нам, мы приготовили угощение, через несколько минут тоже будем… Ну что, давай быстренько оставим эту… подкормку на улице и вернемся!

* * *

Как и всякий нормальный взрослый человек, Джой этот импортный недопраздник игнорировал. Но сейчас готов был хоть на голову встать, лишь бы помочь Инге. А если уж поминовение (похоже, оно у всех народов одинаково: еда, напитки, огни) вдобавок поможет вызвать прадеда, да еще и ублажит других почивших до кучи, будет двойная, нет, даже тройная польза! Так что пришлось отнестись к ритуалу со всей серьезностью. Сюрпризом стало то, что дед действительно явился, но тут же и исчез. Это что за ограниченное время посещения, как в больнице? Придется теперь не спать до самого утра в ожидании.

Угощать заблудившиеся души решили выйти ближе к полуночи. И прохожих уже не будет, никто не увидит, как они дурью маются. Впрочем, всегда можно сказать, что подкармливают бродячих собак-кошек! Может, те в конце концов и сожрут призрачное угощение…

Даже в квартире был слышен разгул непогоды — и впрямь сегодня добрые люди сидят по домам за крепкими стенами и всеми запорами! Даже дверь подъезда некоторое время сопротивлялась, как будто снаружи кто-то навалился, не желая выпускать их на улицу. Такой сильный ветер?

Они приостановились под козырьком, оценивая обстановку. На улице было пустынно, темно, мокро и крайне неуютно. Хорошо хоть дождь прекратился. Джой вопросительно взглянул на Ингу: выдвигаемся? — и обнаружил, что та внимательно изучает подъездную дверь, поворачивая голову так и эдак.

— Здесь что-то написано…

— Известно что, — буркнул Джой. — Только-только домофонную дверь поставили, а уже кто-то успел…

— Нет, на иероглифы похоже.

— О, маты у нас уже иероглифами царапают? Продвинутое поколение!

Инга раздраженно фыркнула:

— Джой! Это не нацарапано! Это написано призраками. Столбцом на белой ленте. Только я могу это видеть. Может, твой прадедушка записку оставил? Ты иероглифы знаешь?

— Откуда? Писал бы уже тогда на хангыле.[41] Будем возвращаться, попробуешь зарисовать. У него самого спросим, что хотел, или в Инете перевод найдем. Ну что, куда пристроим угощение?

— Сейчас покажу.

К его изумлению, первое подношение Инга оставила у мусорных баков: словно и впрямь подкармливала кошек-собак, а то и помоечных крыс. Глянула исподлобья, ожидая вопросов, но Джой промолчал. Сдержался и когда она поставила вторую тару на скамейке неподалеку от остановки. Вместе с прикуренной сигаретой.

Инга несколько раз оглянулась на оставленную сигарету (в ночи как будто распахивался и закрывался чей-то одинокий красный глаз), потом и вовсе остановилась.

— Что-то не так сегодня…

— Что именно? — флегматично осведомился Джой. С его точки зрения, все стало «не так» еще с весны, когда он открыл для себя существование призраков. Да и полуночные прогулки в поисках потерянных душ тоже не относились к его привычному времяпровождению.

— Вот здесь, на аллее, обитает Курильщик. Так я его называю. Его притягивает сигаретный дым. Там, — Инга махнула в сторону дома, — Мусорщик. Если ветра нет, а пустая банка катится по асфальту, значит, он играет в футбол. Я иногда подкидываю ему штуку-другую…

Джой предполагал, что мертвые души могут находиться поблизости от его дома, но раз Инга о них не рассказывает, не просит помощи, значит, пока никаких проблем. Но вот что у нее вдобавок к призрачной собачке появились и другие подопечные…

Джой засунул руки поглубже в карманы.

— Да уж, у тебя в друзьях самое изысканное призрачное общество!

— Они никогда не уходят со своих мест. Никогда! Но сейчас нет ни того, ни другого.

— Ну… может, у них ночное пати? Вроде как сегодняшний праздник это предполагает.

— Так, надо еще одну проверить!

Инга бросилась к забору спящей школы. Сзади послышался какой-то треск, и Джой оглянулся — над аллеей искрили провода. Светильники-шары начали гаснуть один за другим, как будто кто-то отключал их по очереди. Да, сегодняшний ветер мог вообще весь квартал обесточить…

В темноте стало виднее ночное небо, по которому клочьями ваты неслись белесые облака. Будь луна полной — готовый кадр к хоррору под заманчивым названием «Хэллоуин». Декоративненько, оценил Джой и направился за Ингой, нырнувшей в дыру в ограде. Пусть девушка и не боится теперь призраков, мрачные городские реалии никуда не делись; мало ли кто тусуется на территории ночной школы! Пришлось ломиться по мокрым голым кустам, царапать руки и щеку, мочить ботинки, прежде чем они наткнулись на строение, бывшее в свои лучшие времена беседкой. Под ногами катались пустые бутылки. Ну вот и следы аборигенов. Или здесь обитает еще и дух Пьяницы, которому Инга втихую таскает пивко? А когда тот им насладится, сдает банки Мусорщику? Вот такое вот безотходное производство по обслуживанию призраков…

— И ее нет! — объявила Инга, крутнувшись на месте так, что ветхое сооружение даже качнулось.

— Ее?

— Обычно тут обитает школьница, помешанная на гламуре. Я иногда приношу ей глянцевые журналы…

— А я-то думал, ты, как нормальная девушка, сама глянец любишь. Ну оставляй третье угощение, да пошли домой. Как вернется, насладится.

— Нет, что-то не в порядке…

— Пошли-пошли. — Он потянул за рукав упиравшуюся Ингу. — Что может случиться с твоими привидениями, сама подумай! Они и так уже мертвы!

Джой решительно вывел ее из зарослей и поволок по чавкающему под ногами школьному футбольному полю. Инга брела, продолжая бормотать, как это все подозрительно и странно. Он понимающе агакал и кивал, предвкушая, как они зайдут сейчас в теплый дом, скинут мокрую одежду, чего-нибудь съедят-выпьют и… дальше по наличию-отсутствию в квартире призрачных предков.

— Подожди, — неожиданно громко сказала Инга — Джой даже вздрогнул.

— Что такое?

— Послушай.

Он остановился.

— Что? Ничего не слышно.

— Вот и я о чем.

Он вновь прислушался и даже огляделся. И понял, что Инга имела в виду.

Слишком тихо.

Ветер, бурно бившийся в окна и пробовавший на прочность даже стены, давно сошел на нет. Дождь прекратился еще раньше. Автобусы уже не ходили, да и машин на близкой дороге не наблюдалось. Между прочим, и там фонари не горели, будет завтра аварийщикам работы! Из освещения — только «кобра» над подъездом, с десяток горящих окон в доме да приклеенный к небосводу месяц. Из-за широкого красного ободка он выглядел как неведомый небесный дорожный знак. Стремительные облака пытались стереть его или хотя бы спрятать, но бледная недолуна раз за разом упрямо выныривала, выскальзывала и уклонялась от этих покушений.

Она очень старалась, чтобы двое внизу увидели… что?

— Что-то страшное грядет, — пробормотал Джой.

У Инги глазищи в пол-лица.

— Ты тоже это чувствуешь?!

Да это он просто некстати — или, наоборот, кстати — вспомнил название какой-то книги! Но тишина действительно была неестественной. Город крепко уснул или оцепенел. Затишье перед бурей — вот самое правильное определение. Что-то будет… Внезапный шквал с градом? Землетрясение? Непредсказанное затмение?

— Слушай, пошли уже домой, а? Я промок, замерз. Давай, оставляй прямо здесь четвертое угощение, это место ничем не хуже другого…

Инга вцепилась в него обеими руками.

— Смотри! Ты же тоже это видишь?!

Джой оглянулся.

И увидел.

* * *

Больше всего это напоминало быстро наступающий туман. «Газовая атака?» — предположил Джой у меня над ухом. Сначала появилась бледная дымка, ползущая над самой землей, словно нащупывающая дорогу. Потом слой поплотнее, повыше; следующий… будто кто-то сверху заливал новый, все более густой пласт гигантского туманного пирога.

Туман, окутывающий нас уже по пояс, то уплотнялся, то становился прозрачным до самой земли. Казалось, в нем кто-то стремительно движется. И даже пытается нас потрогать, но отдергивает… щупальца?.. как бы боясь обжечься. Ну все, кранты, воображение заработало у меня на полную катушку!

— Не пора ли нам пора? — вопросил Джой и решительно зашагал к дому. Со мной на прицепе. Я была готова даже мчаться галопом… вот только у «прицепа» обнаружились трудности с передвижением. Я то и дело спотыкалась о невидимые препятствия, оступалась в невидимые ямы и еле поднимала ноги, словно на кроссовки налипли килограммы грязи. И продолжали налипать. Да когда же закончится это чертово футбольное поле?

Джой остановился.

— Не вижу, куда идти. Такое ощущение, что мы с тобой просто ходим по кругу.

Я перестала таращиться в землю — все равно ничего не разглядишь, — вскинула глаза и ахнула. Так вот почему Джой шел все медленней!

Туман окружал нас повсюду. Сбоку. Сверху. Снизу. Плотный, белый, с изредка мелькающими темными стремительными тенями. И так-то было тихо, а туман и вовсе заглушал все звуки.

Никакого просвета. Только месяц, льющий сверху жемчужное сияние.

Джой размышлял недолго.

— Где твоя псина?

А и впрямь, что-то Потеряшки давно не видно! Как вышли из дома, он пустился наметом по спирали, иногда подавая азартный лай — наверное, кошек распугивал… А после пропажи дворовых привидений я о нем и думать забыла.

— Позови его, скомандуй «домой!», пусть нас ведет, — распорядился Джой. — Ему же что стены, что туман — все равно!

Я позвала. Сначала про себя, как научилась во время общения с псом-призраком. Потом покричала, поворачиваясь вокруг своей оси:

— Потеряшка, Потеряшка, ко мне! Блин, просто какие-то ежики в тумане! «Лошадка-а-а!» Потеряшка, кому говорю, иди ко мне!

Крики звучали глухо, как в подушку.

— Услышит? — с сомнением спросил Джой.

— Подождем…

Я огляделась и передернула плечами.

— Озябла? — Джой обхватил меня со спины, прижал к себе.

Было зябко. Стало зыбко. Хотелось спрятаться у него на груди, подпитаться вновь его теплом и силой. Но сейчас я была его защитой. Поводырем. А Джой — только беспомощный слепец в моем мире призраков.

Понимает ли он, что это — не просто туман?

…Я вздрогнула, и руки Джоя конвульсивно сжались, чуть не сломав мне ребра. Что это за звук? Рычание? От него хотелось бежать сломя голову, оно же и приковывало к месту — упасть, сжаться в комочек, авось не заметят! Поначалу тихое рычание нарастало, становилось громче и громче, как раскаты приближающего грома. Стихло — и вновь накрыло…

Я дернулась назад, когда огромная черная тень метнулась из тумана и приземлилась прямо перед нами. Джой отступил со мной вместе. Он хоть и не видел, но что-то услышал — как тогда, в квартире, когда на него гавкнул Потеряшка.

Потеряшка?

Мне захотелось протереть глаза. В чудовище, появившемся перед нами, не было ничего общего с призрачным щенком, которого мы приютили, но…

— П-потеряшка?!

Громадный зверь — сгорбленный, со шкурой, сотканной из самой ночи, с поднятым драконьим загривком — хлестнул себя по бокам хвостом, как разъяренная кошка. Не хвост — длинная плетка, стремительная змея. Не удивилась бы, если б на конце хвоста обнаружилась голова гадюки с оскаленными зубами.

Зверь двинулся вперед странной, словно деревянной походкой на почти не гнущихся ногах. Вправо, влево… рычание сделалось тише, но клокотало в его горле, как срывающий крышку пар.

— Это Потеряшка? — быстро спросил Джой.

— Кажется, — растерянно сказала я. — Но он теперь какой-то… просто настоящий пулькэ. И он нас защищает. От кого-то…

В это время Пес — язык уже не поворачивался назвать его детским прозвищем — с грозным рыком бросился в туман. Раздался крик-вой, зверь вернулся, удовлетворенно облизываясь. По обеим сторонам его пасти свисали клочья то ли белой ткани, то ли слизи. Пес потряс головой и вновь двинулся охранным кругом. С каждой петлей туман или прячущиеся в нем отползали от нас все дальше. Скоро можно было различить грязь под ногами, покрытие беговой дорожки…

— Может, пойдем потихоньку? — прошептала я. Джой завертел головой, отозвался с досадой:

— Нам бы хоть намек — в какую сторону. А то мы здесь пришпилены, как бабочки!

Снова грозный рык за спиной: призрачный охранник прыгнул за следующей добычей.

Воспользовавшись тем, что пес отвлекся, туман перешел в наступление: выбросил стремительный язык-щупальце, цапнувшее меня за щиколотку. Джой, не ожидавший рывка, разжал руки, и я шлепнулась на землю. Меня тут же поволокли за ногу в глубь тумана.

— Инга!

Туман стал гуще — и вокруг замелькали темные стремительные тени с множеством шевелящихся конечностей, словно рядом неслись невидимые гигантские пауки. Срывая ногти, я цеплялась за мокрую землю, за твердую дорожку, но меня утаскивали все дальше и дальше…

— Джо-о-ой!

* * *

Ее просто вырвали у него из рук!

Джой непростительно долгий миг смотрел на место, где только что была Инга, потом бросился за ней в туман. Орал. Звал, спотыкался, снова вставал…

Бежал по кругу.

Вокруг — белые зыбкие стены и никаких звуков, кроме его неровного дыхания. Как будто он не посреди миллионного города, а в другом мире. «Иной мир так близок…» Что может живой человек из плоти и крови сделать в мире духов? Как уберечь себя и близких? Но если он сам не может, то…

— Потеряшка! — рявкнул Джой. — КО МНЕ!

Он не мог видеть пса, зато слышал вновь утробное, все нарастающее, приближающееся рычанье. Стихшее буквально за его спиной. Джой был готов поклясться, что в его ладонь ткнулся холодный влажный нос. Мол, чего звал?

— Ищи Ингу! Искать, понял?! Охраняй!

Снова порыв холодного ветра, толкнувший его в грудь — это так пес рванул по следу? Рык, потом что-то похожее на звук вибрирующих и лопающихся струн. Далекий голос: «Джо-ой!»

— Я здесь! Где ты?!

Теперь он бежал на звук несмолкающего рычания схватившегося с кем-то пса. Ветер настойчиво отталкивал его в грудь и отвешивал оплеухи. Последняя «пощечина» была такой увесистой и болезненной, словно его и впрямь ударили по лицу. Даже по глазам скорее. Но тот же ветер разорвал туман, и Джой увидел…

Здоровенная черная зверюга, сверкавшая в свете луны, вертелась, кидалась, дралась то ли с самим туманом, то ли с такими же бесцветными и бесформенными силуэтами. Это что, и есть их Потеряшка?! Дурашливый щенок-недоросль, каким его описывала Инга?

Взметнувшийся на задние лапы в попытке ухватить или повалить кого-то пес освободил обзор, и Джой увидел то, что заставило его сразу забыть о зверюге. Инга извивалась на земле, отбиваясь от тянущихся к ней щупалец, нет — рук! Уродливых, длинных, многосуставчатых, когтистых…

Джою удалось только вздернуть ее на ноги и заслонить со спины: его собственные руки проходили сквозь нападающих, как сквозь голограмму или тот же самый туман. Девушка стояла, пошатываясь, — грязная, запыхавшаяся и… нет, уже не испуганная. Страх ее перерос в злость. Она дергалась, будто стряхивая с себя каких-то мерзких насекомых, отмахивалась, отпинывалась, приговаривая срывающимся голосом:

— Да что вы ко мне все… привязались! Отвалите, уроды! Пусти, кому говорю! Отцепись!

То ли от того, что они снова были вместе, то ли его собственный испуг-ярость тоже утихал — Джой заметил то, чего не мог заметить раньше. Туманные существа хоть и цеплялись за руки-ноги Инги, за ее одежду и даже за волосы, но на саму Ингу больше не нападали. Они тянулись…

— Брось сумку!

Инга не поняла. И даже когда он стал стягивать с ее плеча лямку сумки, начала автоматически отбиваться.

— Ой! Да хватит уже со мной драться! — Джой повернул ее к себе лицом. Встряхнул от души — так что у Инги болтнулась голова и клацнули зубы. Но зато взгляд сфокусировался на его лице. Прояснился. — Отдай им то, что у тебя в сумке!

— А? Что?

— Угощение! Угощение для призраков!

С мгновение Инга смотрела на него круглыми глазами, потом поняла. Трясущимися руками задергала молнию сумки.

— Дай мне!

Джой, сильно размахнувшись, зашвырнул сумку со всем содержимым как можно дальше. Туман отпрянул вместе с ней, и множество темных теней метнулось следом. Слышал ли он в действительности визг-вой-шум свирепой свалки, или его воображение так живо сработало?

Инга, покачиваясь, постояла, тупо уставившись в пространство. Потом глубоко вздохнула и села на землю. Джой не успел подхватить ее. Поддержал морально, присев рядом на корточки.

— Это что… весь сыр-бор из-за какой-то еды?! — выдохнула Инга. Он тоже не знал, то ли смеяться, то ли плакать.

— Похоже, да.

— Не какой-то.

Джой дернулся от неожиданно прозвучавшего над головой голоса и неэстетично шлепнулся на землю. Тут же вскочил, машинально отряхивая безнадежно заляпанные штаны.

— Чун сиджо?!

* * *

Я попыталась подняться, поняла, что не в силах, и просто задрала голову. Рядом высился человек… в смысле призрак. Он был именно таким, каким его Джой и описывал. Старик в древнем сюртуке стоял, опершись на черную трость, и наблюдал за дракой. Восточно-узкое его лицо казалось печальным.

— Не из-за какой-то еды, — повторил он, — угощения. Поминальной пищи, приготовленной специально для духов.

Джой торопливо поклонился.

— Доброй ночи, почтенный предок!

— Ты что, его тоже видишь?! — воскликнула я.

— Ну вот как-то да… — пробормотал Джой. Помог мне встать.

— Доброй ночи, — сказала я. — Наконец-то мы встретились.

— Мы уже встречались, агасши…

— А. Ну да. Джой рассказывал. Я же все забыла.

Старик вглядывался в меня из-под низких тяжелых век.

— Тебе еще многое предстоит вспомнить!

Я даже занервничала, хотя, казалось, куда больше после сегодняшнего-то? Уже очень многообещающе это прозвучало. Просто угрожающе.

— А почему бы вам не рассказать мне все самому, а? А то пока-а я еще вспомню…

— А что касаемо этого, — словно не услышав, он кивнул подбородком в сторону продолжавшейся свалки. — Мы так жалки… Многие из нас потеряны. Кто-то забыт своими родными, кто-то заблудился на пути в иной мир… Знаете ли, что всего одно угощение поддерживает наше… существование на целый год? Придает силы, позволяет не растаять, не потерять себя окончательно? Пока нас помнят живые, мы помним самое себя.

Из тумана явился Потеряшка. На бегу теряя свой инфернальный облик, как слишком просторную одежду, он подбежал к нам и дурашливо заскакал вокруг, пытаясь поставить на плечи медвежачьи лапы.

— Фу, фу, дурень ты зубастый!

С трудом успокоившись, Потеряшка сунул лобастую башку мне под руку, требуя ласки и одобрения. Я машинально изобразила похлопыванье и едва не отдернула ладонь, обнаружив, что действительно чувствую под рукой нечто плотное и шерстяное. Старик кивнул мне.

— Ночь Мертвых, агасши. Сегодня мертвые встречаются с живыми. В тебе есть что-то, что притягивает существ иного мира…

— Прекрасно без этого притяжения прожила бы!

— Таков уж твой удел! Но я рад, что ты встретилась с моим непутевым правнуком!

Джой хмыкнул и сунул руки в карманы штанов.

— Вы же сами и организовали нам эту встречу! Но я очень вам за это благодарен, почтенный чун сиджо!

Я одновременно вступилась за Джоя:

— Не такой уж он непутевый, просто немного врун, но это поддается исправлению!

Узкие губы старика искривились. Наверное, это означало улыбку.

— Хорошо, что ты регулярно делала подношения потерянным духам, агасши. Сейчас тебе это очень пригодится.

Я с опаской покосилась на Джоя. Тот сказал одними губами:

— Таки ты их приваживала, а?!

Я поспешно отмахнулась:

— Да какие там подношения — я же говорю, просто выбрасывала ненужный мусор! — И насторожилась. — В смысле — сейчас пригодится? Запланировано что-то еще?!

— То есть еще не все? — эхом подхватил Джой.

— К моему прискорбию — нет.

Воткнув трость поглубже в землю, словно надежней укрепившись, древний Чжой поднял голову. Мы и не заметили, как туман рассеялся, задержавшись лишь там, где все еще сражались голодные призраки: словно стыдливо прикрывал надравшихся непутевых родственников.

Месяц теперь находился у нас за спиной, тени тянулись вперед и таяли в темноте, такой плотной и вещественной, что казалось, протяни руку, и нащупаешь ее, как черный бархат. Встрепенувшийся Потеряшка вскочил, вытянулся в струнку, жадно принюхиваясь к налетавшим порывам ледяного ветра. А потом вскинул голову и завыл.

Я вздрогнула. Это пугало не меньше, чем давешнее злобное громовое рычание. Такая в его вое была тоска, отчаянье, безнадежность…

Показалось или ему откликнулось множество голосов?

Джой схватил меня за руку.

— Чун сиджо? Может, уже зайдем в дом?

— Поздно, — обронил предок.

* * *

И впрямь было поздно.

Как в кромешной темноте можно различить еще более темное? Но там что-то двигалось, приближалось. Росло.

Задрожавший пес, поджав хвост, прижался к их ногам. Они синхронно попятились, но чун сиджо приказал, не оборачиваясь:

— Не шевелитесь. Может, вас и не заметят.

Не слишком оптимистичный прогноз. Но Джой и впрямь предпочел не двигаться. Выходившие из мрака твари выглядели так, будто могли догнать любого олимпийского спринтера одним-единственным шагом.

Накатила холодная волна ветра, словно где-то открыли огромную морозилку. В воздухе заискрили то ли мелкие льдинки, то ли иней… А то ли загорелись неведомые созвездия, очерчивающие громадные силуэты, медленно, как-то величественно выходящие из ночи.

— Господи ты боже мой… — выдохнула Инга.

Чувствуя, как у него отвисает челюсть, Джой поднимал голову все выше. Ну да, тут третьего не дано, только молиться или материться!

Звери. Чудовища. Монстры. Квэмули. Как ни назови, все будет мало и неточно.

И Джой испытал вдруг странное чувство узнавания. Именно такими он представлял в детстве Огненных собак из Страны Мрака. Только вот эти хвагу были ледяными. Выходцами из того места, где навсегда замерзают потерянные души.

Слюдянистый взгляд первого зверя скользнул по группке людей и призраков, застывших посреди футбольного поля. Потеряшка заскулил и припал к земле. Джой машинально задвинул Ингу за спину. Бросил взгляд на предка: тот стоял неподвижно, наблюдая за пришельцами с ничего не выражавшим лицом. Но, когда зверь отвернулся, у старика вырвался точно такой же вздох облегчения, как у него самого.

Джой отмер. Повернулся следом за черной, посверкивающей инеем тушей, беззвучно скользящей мимо них. Только тут он сообразил, что драка голодных духов стихла. Белые призраки замерли в самых разнообразных позах, будто замороженные, безмолвно наблюдая за приближавшимся чудовищем. Дувший порывами ледяной ветер колыхал их, как белье на веревке.

Шаг, еще шаг черных когтистых лап…

И вдруг визг! Инга вскинула к ушам руки. Если уж Джою, видевшему и слышавшему призрачный мир лишь временно, звук ввинчивался в уши, то у нее, наверное, чуть барабанные перепонки не полопались.

Как будто этот визг стал командой — привидения тут же кинулись врассыпную. Зверь прыгнул. В прояснившееся звездное небо взлетели еще две гигантские тени. Одна вообще перемахнула через их компанию: Джой с прадедом отшатнулись, Инга, по-прежнему зажимавшая уши, присела на корточки. Потеряшка и вовсе распластался на земле кверху брюхом.

— Что там? — снизу спросила Инга. Она по-прежнему сидела, обхватив голову руками.

— Ничего, — сказал Джой хрипло. — Не смотри.

Звери метались по всему полю, хватая разлетающиеся привидения. Некоторых перекусывали пополам и проглатывали. Других разрывали когтями в клочья, как раздраженный человек — газету. Некоторых подкидывали в звездное небо, обдавали белоснежным дыханием, а когда замерзший призрак падал на землю, наступали громадными лапами, разбивая в мелкие ледяные крошки. И все это — безмолвно, безо всякого азартного лая и рыка. Немые или просто исполняющие опостылевшую вечную службу?

Гончие.

Не про них ли когда-то рассказывала Инсон? Гончие Ада, охотящиеся за проклятыми или потерянными душами. Что-то она еще говорила…

Джой неожиданно заметил поодаль троицу сбившихся вместе призраков, тоже наблюдавших за охотой. Но два мужчины и девушка выглядели куда более материальными, цветными, чем те, кто сейчас спасался бегством.

Джой легонько подтолкнул Ингу коленом.

— Глянь-ка, там не твои подшефные?

Инга разжала руки и подняла голову.

— Где?

Спохватившийся Джой наклонился и, соорудив из ладоней у ее висков своеобразные шторки — чтобы лишнего нервирующего не увидела, — повернул ее лицо к соседней компании.

— Вот. Они?

— О, — сказала Инга, оживившись, и замахала им рукой. — Эй, идите к нам!

— Нельзя!!!

* * *

Чуть коньки не отбросила от ультразвукового визга перепуганных призраков, теперь старший Чжой вопит над самым ухом… Что ж так орать-то, я же совсем рядом! Я обернулась спросить, что опять не так… как будто что-то сегодня было так! Сначала одуревшие от голода призраки напали, теперь эти милые… собачки откуда ни возьмись. Джой тут же чуть не свернул мне шею:

— Не смотри!

Но и того, что я увидела, мне хватило. Бедные потерянные души! В Ночь Мертвых открылись врата не только для умерших, но и для их преследователей. Лишь на древнего Чжоя и на моих «подопечных» псы-убийцы отчего-то не обращали внимания. И, конечно, на нас с Джоем. Но мы-то живые, поэтому нас не замечают.

Я глянула поверх плеча Джоя.

До этого самого времени не замечали…

Потому что глаза медленно идущего к нам зверя были устремлены именно на меня.

— Джой…

Перехватив мой взгляд, тот обернулся, но прадед скомандовал все тем же хлестким голосом:

— Не смотри!

И даже на мгновение закрыл рукой лицо Джоя. Тот дернулся, потряс головой, несколько раз зажмурился и широко открыл глаза. Огляделся. Спросил у меня:

— Они что, все пропали?

— Кто?

— Призраки?

— Нет, вон же они… — я показала на приближавшуюся зверюгу. — И монстры, и привидения, все на месте.

— Ч-черт, как не вовремя! Чун сиджо, это вы со мной сотворили?! Верните мне призрачное зрение! Немедленно!

Но на старика отработанный грозный начальнический голос не подействовал. Джой сменил интонацию:

— Прошу вас! Я же таким… слепым не могу контролировать обстановку! Я ничем не смогу ей помочь!

— Ты ничем и не поможешь, — отозвался прадед. — Они уже ее увидели.

— И что? Что это значит?!

Я уже поняла.

— Гончие собирают не только потерянные души. Они могут забрать и Видящих…

Джой обхватил меня крепко, до боли. Возмутился:

— С чего это?! Я не отдам!

Я тоже изо всех сил вцепилась в полы его куртки. За спиной приближавшегося зверя метались его сотоварищи, отлавливая оставшихся призраков, а зверь все шел — громадные лапы мягко ступали по земле, загривок заслонял луну, из-за чего вокруг его тела разливалось призрачное сияние. Глаза его уже не были тусклыми и мертвыми, наполнялись светом… Словно внутри его разгорался холодный огонь.

Примолкший Потеряшка вновь начал скулить, и чем ближе подходила Гончая, тем громче. Но призрачные звери, как и просто духи, не могут мне ничего сделать? Только напугать? Я глянула влево: три призрака сбились в кучку не хуже, чем мы с Джоем. Они как будто мерцали — то почти невидимые, то практически материальные. А что, если Гончие заметят и их? «Бегите», — сказала я одними губами. Побыстрее отвернулась, чтобы не дать зверям невольной подсказки.

…И шарахнулась назад, толкнув Джоя.

— Что? — быстро спросил он. — Что происходит?!

Гончая уже стояла прямо перед нами. Голова ее, огромная, как у бегемота, медленно опускалась: казалось, зверь просто садистки наслаждается внушаемым им ужасом. Глаза размером с чайные блюдца — я вдруг вспомнила сказку «Огниво» — уставились в мои. У них не было зрачков, а внутри радужки свивались-развивались жгуты синего и белого пламени, как будто я глядела в подзорные трубы на далекую-далекую грозу.

Чудовище было таким… потусторонним, что я внезапно успокоилась. Оно не имело ко мне никакого отношения. Оно вообще никоим образом не пересекалось с моим миром. Просто кошмар, который исчезает с рассветом.

— Ну что? — спросила я с любопытством. — Что ты хочешь? Что ты со мной можешь сделать? Я ведь живая! А ты — призрак!

Гончая как будто рассмеялась или даже облизнулась в предвкушении. Я завороженно уставилась на ее пасть: длинный тонкий черно-синий язык извивался змеей между сияющих снежных зубов. Зверь дыхнул — окатил меня морозным белым воздухом.

— Ты… — сказала я нетвердо. — Ты ничего не можешь со мной сделать, понял?

Зверь аккуратно повернул голову и взялся зубами за мою шею.

…Все тело разом пронзили стальные ледяные иголки. Больно было ужасно. Холод пробирался внутрь костей, отчего они трескались, лопались и выворачивались наружу. Кровь загустела мгновенно, превратившись в замерзшие багровые и синие реки и ручьи, готовые рассыпаться в ледяную крошку. Сердце работало со все более долгими перебоями, пока и вовсе не встало. Легкие, расширившиеся для крика, замерли, понемногу превращаясь в снежные сугробы. А моя кожа…

Я очнулась от вопля, оборвавшегося, едва я распахнула глаза. Неужели это я сама так кричала?

— Инга! Инга! Очнись! Инга!

Джой тряс меня за плечи. Коротко, резко вдыхая, я смотрела на него: белое лицо, зрачки-точки… Я потеряла сознание? Что со мной было? И почему… отпустило?

Я скосила взгляд в сторону и поняла — почему.

Гончая, полуприсев, трясла лапой, пытаясь сбросить вцепившегося Потеряшку: закрывший глаза пес болтался в воздухе, готовый умереть, но не разжать челюсти. Если бы потусторонняя морда могла выражать эмоции, можно было сказать, что адская зверюга не злится, а глубоко недоумевает: что это еще за клоп в нее впился?

Я выдохнула:

— Х-ха…

Джой наклонился, вглядываясь в мои глаза.

— Ты как?! Ты… что?

— Ще… нок… наш храбрый…

Джой быстро оглянулся.

— Отвлек? Путь к дому свободен?

Я скосила глаза в сторону многоэтажки — ведь рукой подать!

— Да.

— Держись!

Я попробовала ухватиться за него, но руки и ноги повисли, как плети. Джой просто перекинул меня через плечо и рванул по стадиону.

— Не успеть! — крикнул вслед старший Чжой. В ту же секунду Джой споткнулся, и мы упали на землю, раскатившись в разные стороны. Зато промахнувшаяся Гончая перелетела через нас, заслонив на мгновение луну и светлеющее небо.

— Ты как? — спросил доковылявший до меня Джой. — Сильно ушиблась?

— Что с тобой?

Джой, скривившись, поддерживал руку.

— Плечо выбил. Что сейчас происходит?

Я вновь оглянулась.

Зверюга, в которую вцепился Потеряшка, наконец отшвырнула завизжавшего щенка куда-то очень далеко и высоко и вновь направилась к нам.

И тут мои подопечные призраки встали перед Гончей, заслоняя ей путь.

Теперь я видела их очень ясно.

Мусорщик — вовсе не старый спившийся бомж, каким я его представляла. Коренастый лобастый парень. Одежда — по-прежнему невозможное сочетание несовместимого, но теперь это выглядело настоящим футуристическим нарядом: газетный принт, потертая кожа, рваная джинса, швы, схваченные металлическими скрепками и заклепками, велосипедная цепь, диковинным кантом пущенная по прямым плечам. Даже то, что на одной ноге у него был старый армейский ботинок, а на второй — черный сапог, выглядело странно стильно. Откинув голову — волосы стояли разноцветными острыми прядями, как у панка или дикобраза, — Мусорщик подкидывал в обеих руках банки, металлически поблескивающие в лунном свете.

Первая банка полетела в зверя, с легким треском смявшись о его голову. Обычными предметами живые не могут причинить призракам никакого вреда. Но призрак, держащий в руках тени тех банок, что я ему приносила, — мог. От второй Гончая отмахнулась лапой — лениво, как от докучливой мухи. Третью поймала на лету, явственно клацнув зубами. Остальные полетели в нее сверкающей металлической змеей…

Девушка — на высоченных каблуках, с невозможной подиумной прической, в чем-то полупрозрачном, сверкающем и развевающемся, перехваченном на изумительно тонкой талии, — метнулась ко второй Гончей, хлестнула ее по морде чем-то вроде длинного бича. Зверь попятился, тряся башкой и потирая глаза медвежачьей лапой.

Курильщик — высокий тонкий человек в черном смокинге (кажется, эту одежду изобрели именно для курящих джентльменов?) — отступал перед трусящей за ним Гончей. Та дергала носом и фыркала — ей явно не нравился серый дым, вившийся из сигарет, зажатых между пальцев Курильщика. Тонкие никотиновые дымки окутывали ее вкрадчивой сетью.

Все Гончие выглядели не разъяренными, а удивленными и даже заинтригованными: видимо, призраки им противостояли нечасто.

Вдруг троица, как по команде, бросилась врассыпную. Устоять перед убегающей добычей Гончие никак не могли и кинулись вдогонку.

— Вперед! — скомандовал старший Чжой.

Я спохватилась:

— Они отвлекают! Бежим!

Получилось не очень понятно, но Джой не стал уточнять кто, а также то, что бежать я могу исключительно на нем…

Бедный вымотавшийся парень уже волочил меня по земле — прощай одежда, но хоть не жизнь. Я начала чувствовать свои руки-ноги, но помочь еще ничем не могла. Оставалось только не мешать и не вскрикивать от царапавших неровностей дороги, потом мокрых колючих веток кустарника. И от впившихся в живот прутьев школьной ограды…

Его предок все это время шел за нами, вполоборота наблюдая за метавшимися по полю Гончими. Нервировало, что он не опирался на трость, а нес ее в руках, как подготовленную к бою шпагу. И удивляло, что адские звери так долго не могут поймать моих призраков. Старик будто услышал мои мысли:

— Обычно Гончие не трогают духов, которых помнят, которым делают регулярные подношения…

— Подношения? — Я все-таки смогла локтем обхватить Джоя за шею. Тот выдохнул на ходу:

— Ты приносила же им жертвы… все эти банки, сигареты и журналы… ты помнила о них…

— …защищала их, делала их сильнее, — подхватил старик, бесшумно скользящий рядом.

— …как будто ты им родственница…

— Поэтому теперь ты — их семья!

— Поэтому они тебя защищают! — сказали Чжои в один голос.

Я вздрогнула от раздавшегося за спиной крика, и Джой приостановился.

— Что там?

— Двигаться, не стоять! — тут же скомандовал предок.

— Кто-то погиб, кажется… — шепнула я. — Джой, если можешь — быстрее!

— Да, — он подкинул меня повыше на плечо и, спотыкаясь на каждом шагу, поковылял к подъезду. От второго крика я не вздрогнула, но конвульсивно сжала его шею. Во все глаза смотрела на дверь: давешние иероглифы сейчас проступили на ней горящими красными силуэтами. Что это? Предупреждение? Защитное заклинание?

— Где ключ? — быстро спрашивал Джой. — Ты же брала с собой ключ?

— В кармане куртки.

Джой привалил меня к двери подъезда (я инстинктивно сжалась, боясь, что дверь раскалилась от пламенных иероглифов) и лихорадочно обшаривал карманы — мои, свои…

— Быстрее, быстрее, — говорил старик, — сейчас они прикончат последнего и тогда…

Но вышло иначе. Оставив сотоварок догонять третьего призрака — кто это был? Мусорщик? Девочка-манекенщица? — главная Гончая бесшумно приземлилась перед нами. Я отпрянула, стукнувшись затылком о железную дверь.

Мы встретились с Джоем глазами.

— Они здесь?! — спросил он.

— Нет ключей?!

Значит, или остались в выброшенной и распотрошенной призраками сумке, или потерялись, когда меня тащил Джой.

— Быстрее заходите! — крикнул старик. Он отступал, взяв обеими руками трость, как бамбуковый меч-палку… кажется, это называется, кэндо… кэмпо? Гончая, склонив голову, принюхивалась к нему с интересом, как совсем недавно — ко мне. Где-то внутри ее зарождался рокот — так штормовая волна перекатывает булыжники на берегу. Кажется, зверюга впервые начинала злиться…

Я замолотила в дверь по обе стороны себя, Джой лихорадочно набирал номера квартир — но пока кто-нибудь проснется, встанет, дойдет, вникнет… а многие вообще на ночь отключают домофоны!

Гончая оскалила сияющие зубы — она явно предвкушала бутерброд из моей души и души старого сильного духа, которого давно уже заждались в ином мире.

— Ну?! — крикнул старик, не оборачиваясь.

— Нет ключей, — сказала я устало. Черт, да кончится ли когда-нибудь эта ночь?! По моим ощущениям, она длится уже целые сутки.

— Ах ты ж… — произнес предок потерянным голосом. Джой оглянулся. На его мрачное лицо лег отсвет то ли луны, то ли призрачной Гончей.

— Где эта тварь?

— Прямо пред нами. Ее не пускает твой прадедушка.

Поневоле я превратилась в спортивного, вернее, призрачного комментатора… Ведь только я могла видеть, как движутся в осторожном и одновременно стремительном танце два привидения: старик и зверь. Гончая атаковала, обманывала, пытаясь то ухватить старика, то прыгнуть к нам. Старик не давал, ускользал, обманывал, наносил удары. Белые просторные средневековые одежды (когда он успел поменять личину?) вертелись, взлетали вокруг шелковыми платками… Казалось, он все пытался на нас оглянуться, но зверь не давал ему этого сделать.

Я заскребла ногами по бетону крыльца, Джой помог мне подняться. Уже могу стоять… но все еще не двигаться. Просипела:

— Будь… готов.

— К чему? — Он вглядывался в ночь перед собой. — Что там творится?

— Не знаю… к чему. Просто — будь.

Теснимый Гончей старик понемногу, по капельке, по четверти шажочка, но отступал к нам: даже могущественный призрак бессилен перед силами зверя, питаемого преисподней.

Еще шаг. Еще. Я резко вздохнула — в горло уже впивался морозный воздух…

И в это мгновение что-то случилось. Гончая отпрянула и оглянулась.

Я увидела подползающего на брюхе Потеряшку. Рыдая от ужаса, щенок все-таки вцепился в лапу адского зверя. Смахнуть его было делом одной секунды (мгновенно оборвавшийся визг), но этого-то мига старшему Чжою как раз не хватало.

Он обернулся и резко махнул своей тростью-мечом на дверь подъезда.

И та… распахнулась.

Джой немыслимо — спиной назад со мной в обнимку — метнулся в эту щель. Дверь с таким грохотом захлопнулась за нами, что должны были выбежать все подскочившие на кровати жильцы, а сверху на нас посыпалась штукатурка и сухая краска.

И стало оглушительно тихо.

* * *

Он давно не чувствовал себя таким беспомощным. Совершенно не представлять, что происходит вокруг, не иметь возможности помочь, защитить… Даже унести Ингу в безопасное место не мог — как будто все время кто-то ставил подножки, подсекал под колени, а то и вовсе толкал в спину!

Сколько они пролежали пластом на бетонном полу тамбура, Джой не представлял. Очнулся, лишь когда рядом зашевелилась Инга. Подтянулась по полу, заглядывая ему в лицо.

— Джой? Ты как?

— Никак… руки-ноги шевелятся?

Инга, сопела, проверяя. Он лежал неподвижно, глядя в потолок.

— Вроде начали…

— Тогда теперь твоя очередь.

— А?

— Меня нести.

Он шутил лишь отчасти. После очень долгой возни с отказывающими конечностями и телами они как-то сгруппировались, перераспределили усилия и обоюдную поддержку и по стеночке, по стеночке поволоклись в подъезд. Единственное, чего Джой сейчас боялся, — обнаружить отключенный лифт.

Хоть это его опасение не сбылось.

Он усадил Ингу на край ванны и открыл воду.

— Раздевайся.

Инга задумчиво оглядела свою одежду.

— А может, ты меня так сразу и замочишь? И стиральным порошком сверху присыплешь?

— И дустом… Руки подними.

Он стянул с нее куртку со свитером и штаны вместе с бельем. Ужаснулся.

— Да у тебя все тело сплошной синяк!

— А потом будет красняк, желтяк, зеленяк и прочие… побежалости. — Инга осторожно потыкала пальцем в живот, разглядывая странные отметины, похожие на размытые чернильные кляксы. — Надеюсь, это хотя бы не трупные пятна…

Джой аж зашипел:

— Прекрати!

— Ага. — С полувздохом-полустоном Инга вытянулась в ванной. — Уф… подай шампунь, а?

Он начал помогать ей промывать превратившиеся от грязи в сосульки волосы и спохватился, что сам нисколько не чище. Тоже забрался в ванную. Гель, мыло, шампунь, снова под душ. Горячая вода хоть мало-мальски сняла боль в мышцах и суставах…

…Джой на мгновение откинулся на бортик ванной.

И очнулся, когда Инга потыкала его ногой в живот.

— Эй! Ты живой?

— Не благодаря тебе… — пробормотал он и тут же пожалел о своих словах. Но Инга не обиделась. Произнесла задумчиво:

— Вот это мы с тобой сегодня по… хэллоуинили!

Да уж.

Несмотря на уже остывшую воду, хотелось здесь и остаться. Но тогда кто-нибудь из них точно утонет во сне.

— Ну что? Последний марш-бросок до спальни?

— Скорее марш-ползок…

Когда они рухнули на кровать, возмущенный Хин закружил рядом, ором выражая негодование их шумным и мокрым появлением.

— Заткнись, а то придушу! — пообещал Джой. Или кот поверил и умолк, или он сам мгновенно отключился.

…Инга вздрагивала, стонала во сне. Вскрикивала. Полупросыпаясь, он прижимал ее крепче, бормоча что-то невнятное-сонное, успокаивающее и снова засыпал.

Она растолкала его под утро.

— Я все вспомнила!

— Вспомнила — и хорошо, — пробормотал едва разодравший глаза Джой, — а теперь спать!

Второй и окончательный раз Джой проснулся уже ближе к полудню: и от непривычно светящего в глаза солнца, и от запаха свежесваренного кофе. Не открывая глаз, протянул руку. Потребовал:

— Дай!

То, что ему сунули, на кружку вовсе не походило. Джой открыл один глаз и увидел на ладони таблетки.

— Колесами с утра кормишь?

— А надо было обеда дождаться? Выпей анальгинчику-аспиринчику… и лучше пока не двигайся…

Шевельнувшись, он понял причину такого необычного «доброго утра».

— Черт!

— Во-во, — понимающе отозвалась Инга из кресла.

Шипя, ругаясь, охая и ухая, он наконец принял сидячее положение. Обложился подушками и принялся за кофе. Пил и разглядывал вытянутые Ингины ноги: распахнувшийся халат почти ничего не скрывал. Особенно россыпи ссадин и синяков.

— Ты как?

Инга пожала плечами и скривилась.

— Да как и ты! Даже волосы болят.

— Меня хотя бы призраки не похищали и призрачные собаки тоже не кусали… Что там происходило все-таки? Когда этот древний сукин… предок меня опять зрения лишил, я мог только догадываться!

— Он просто о тебе позаботился — ведь Гончие не замечают тех, кто не видит их самих…

Джой слушал рассказ, вертя и разглядывая опустевшую чашку. То есть, получается, Ингу защищали мертвые, а не он, ее собственный парень!

— Как думаешь… — Инга глядела на него жалобно. — Может, они все-таки… уцелели?

Он отставил чашку на прикроватную тумбочку.

— Инг, они же мертвые! Что им вообще могли сделать? — Джой осекся, вспомнив адских Гончих и разорванных в клочья призраков. Но Инга-то этого не видела! — Попозже пойдем скупим для них все магазины табака, пива и целый киоск «глянца»!

— А Потеряшке? — придирчиво спросила Инга.

— А Потеряшке разрешу спать на кровати.

— Правда?!

— Чистейшая. Раз в неделю. По воскресеньям.

Тем более пес и так здесь спит, что он, не знает?

— Джой, ты самый лучший!

— Я в курсе.

В травму все же ехать пришлось — Джою вправили вывих и подвесили руку на бандаж, Инге перебинтовали ободранные до мяса ладони и локти. Видавший виды врач некоторое время рассматривал их хэллоуинские «трофеи». Флегматично осведомился, не следует ли вызвать полицию, а на отказ выдал пожелание самоубиться в следующий раз удачнее. Добрый доктор Айболит…

Инга так интенсивно оглядывалась и вытягивала шею, кого-то высматривая, что Джой наконец это заметил.

— Что такое? Знакомых ищешь? Так их всех уже должны были выписать.

— Джой, — растерянно отозвалась Инга. — Я никого не вижу. Ни одного призрака.

— Ну, может, они отдыхают после Хэллоуина, — предположил он наполовину в шутку, наполовину всерьез. — Или так попрятались от призрачной охоты, что до сих пор найти себя не могут.

Инга схватила его за руку.

— Сходим в мое отделение?

Их уже знали в лицо. Джою приходилось одному отвечать на приветствия и бесчисленные «как здоровье?», потому что Инга на живых никак не реагировала.

Искала мертвых.

Заглядывала во все палаты, даже умудрилась сунуть нос в реанимацию. Вышла оттуда потерянная. И вдруг просветлев, кинулась к лифту с возгласом: «Ну здесь-то точно должна быть!» Джой вместе с ней зашел в просторный лифт, предназначенный для перевозки каталок Нажал кнопку первого этажа, наблюдая, как Инга кружит, точно ищет оброненную вещь.

— Ну что, и здесь никого?

— Да, — Инга заглянула ему в лицо. — Джой, и что это значит?

Он задумчиво постучал себя пальцами по губам. Объяснение напрашивалось только одно, но, кажется, теперь оно Инге не понравится.

— Это значит, что ты перестала их видеть.

Хин несколько раз в день принимался искать своего призрачного сотоварища. Ходил по комнатам, то воем призывая явиться на битву, то мяукая потерянным котеночком, ищущим маму-кошку. Подходил к людям, садился напротив, заглядывая в глаза и недоумевающим голосом вопрошая, куда они задевали эту недособаку и почему не возвращают обратно по первому его, Хина, требованию? Инга начинала кота утешать, и гладить, и рассказывать, что Потеряшка обязательно вернется, и в процессе принималась шмыгать носом сама.

Когда Джою это окончательно надоело, он скомандовал эвакуацию. То есть повел Ингу на улицу — проверить наличие-отсутствие ее любимых призраков, а заодно и выброшенную сумку поискать.

Призраков не было. А вот сумку, на удивление, нашли. Правда, изрядно раскисшую под утренним дождем. Да и само поле призрачной битвы выглядело как болото с кое-где выступающими островками незатопленной беговой дорожки. Если следы и были, то ноябрьский дождь их уничтожил.

Под ногой Джоя захрустело. Он наклонился и поднял растерзанную пластиковую коробку. Молча предъявил останки Инге. В дырки от зубов свободно входил его мизинец.

— Собаки? — осторожно предположила она.

Джой с силой швырнул коробку, но легкий пластик все равно спланировал неподалеку. От этого он разозлился еще больше. Решительно зашагал к дому:

— Ты сама-то в это веришь?! Все еще хочешь их отыскать?!

Инга шлепала по грязи следом. Говорила ему в спину:

— Но Джой… они же меня защищали! И Потеряшка тоже… и твой дедушка…

Джой резко остановился и развернулся — так что Инга чуть не клюнула его в грудь носом.

— А почему им пришлось тебя защищать?

Инга смотрела на него снизу.

— Из-за моей дурацкой затеи покормить призраков.

— Нет.

Инга помедлила.

— Потому что я — уродка, которая их видит?

Джой глубоко вздохнул и легонько потряс ее за плечи.

— Нет. Потому что ты хочешь их видеть. Именно из-за этого ты уже два раза чуть не погибла! А я тебе ничем не мог помочь, понимаешь? Ничем! Я же обычный человек! Я не могу защитить от того, что не существует!

— Джой… но они существуют.

— Знаю. Но ты ведь можешь притвориться?

— А?

— Что их нет и никогда не было? Если каким-то органом долго не пользоваться, он постепенно атрофируется. Давай просто все забудем, а?

Он думал, что говорит достаточно убедительно. Но традиционно дождался не той реакции, на которую рассчитывал. Девушка спросила тонким голосом:

— Джой, ты уже устал от меня, да?

Он шумно вздохнул, притянул ее к себе. Пробормотал в затылок:

— Я, похоже, экстремальщик… Конечно, я благодарен призракам и деду, что он привел тебя ко мне. Но пора им уже и честь знать! Пусть дадут жить нам нормальной жизнью. — Он огляделся и грозно вопросил: — Все слышали?!

Инга рассмеялась ему в грудь.

— А я благодарна им за тебя! И еще за…

— Вот только не говори, что за Потеряшку!

— Нет. За то, что я вспомнила, что все-таки со мной случилось прошлой осенью!

* * *

Не знаю, почему я не удалила Сашин номер сразу. Не знаю, почему подолгу смотрела на «вас вызывает…». Не знаю, почему отвечала. Хотя Ксюха запрещала мне это делать, а если уж отвечать, то с посылом по короткому и ясному адресу. А Настена вздыхала и пространно рассуждала в том смысле, что «он, конечно, козел, но вроде бы искренне раскаивается».

Все женщины немного мазохистки.

А некоторые не немного.

Мужики это чувствуют и пользуются — то ли потому что от природы садисты, то ли таким образом самоутверждаются. Я даже не заметила, как мой бывший перешел от монологов в стиле: «Ингуша, прости меня, я дурак, я сделал подлость, но я же так тебя люблю!» к «Если парень изменяет, то это женщина виновата». Почему я выслушивала все это, чего хотела добиться, спрашивая, чего ему во мне не хватает? Оглядываюсь назад и не понимаю. Подозреваю даже, что через некоторое время вновь бы начала с ним встречаться и пытаться «исправиться».

…Настроение было под стать ноябрьскому промозглому вечеру. Я только что закончила разговор, с каждым разом забиравший все больше сил. Брела по темной улице (тогда темноты я еще не боялась), радуясь, что дождь по извечной традиции летит прямо в лицо и никто не увидит моих слез по потерянной любви, бессмысленной жизни и собственной никчемности. Да и некому было видеть — все нормальные люди сидели по домам, прячась от непогоды. Так что скоро я уже свободно рыдала в голос, ковыляя по пустому проспекту в промокших насквозь ботинках и отсыревшем пальто. Поначалу не до зонтика было, а потом стало все равно.

В состоянии «чем хуже, тем лучше» я почувствовала только мрачное удовлетворение, с размаху оступившись в яму: дорожники традиционно затевают ремонт перед самыми заморозками. Грязь, порванные колготки, еще и оцарапанная нога до кучи… Все правильно, вот такая моя жизнь!

Фонари по причине дорожных работ или чьей-то безалаберности не горели. Я вышла на подлатанный перекресток и, поддерживая сумку коленом, начала искать сотовый, чтобы оглядеть ногу.

…Машина вылетела из-за угла. Ринулась ко мне, ослепляя и оглушая. Я глядела на нее, открыв рот, замерев на одной ноге. Ощущение, что все происходит не со мной, исчезло, когда тормозящую машину занесло. Выронив сумку, я прыгнула в сторону. И даже приземлилась бы удачно, на размокшую клумбу, если бы машина не толкнула меня задним бампером. Считай, даже не толкнула, задела, но от этого я окончательно потеряла равновесие.

А потом падение, противный хруст и… ничего.

Ничего на целых полгода.

Я рассказывала это — быстро, взахлеб, боясь, что опять забуду. Закончив, вскинула взгляд и увидела, что Джой поднялся и смотрит на меня сверху. Сейчас было видно, какой он бледный, осунувшийся. И какие тусклые у него глаза.

— Это был я, — сказал Джой.

* * *

В тот пятничный вечер он поддался на предложение приятеля посетить сауну. Не просто попариться-расслабиться, а провести переговоры — да-да, важные сделки часто заключаются далеко не в офисной обстановке!

Вечер пропал зря. Ответственное лицо быстро надралось, а так как Джой практически не пил — две рюмки не в счет, — еще и обиделось. Он высидел ровно столько, чтобы убедиться, что ничего уже не поделаешь, и ретировался по-английски.

Проклятое Чертово Кольцо, несмотря на поздний вечер, стояло прочно. Пришлось объезжать его по дворам, в которых обнаружились ограды, цепи, а кое-где и бетонные блоки поперек проездов и арок. Во времени ничего не выиграл, только нервы зря попортил. Так что, когда Джой вырулил на улочку с односторонним движением, свободную от авто и прочих мешающих факторов, он вздохнул с облегчением и нажал на газ.

Зря, конечно, мокрый асфальт к ночи обледенел, а переобувание машины Джой традиционно откладывал. Машину занесло на перекрестке, Джой закрутил руль, стремясь избежать дальнейшего скольжения, и внезапно увидел темный силуэт перед самым капотом. Машина завернула раз, еще, слабый удар — скорее шлепок — и наконец встала.

Джой сидел, сжимая руль и тупо глядя перед собой. Фары освещали усиливавшийся дождь и черные выбоины и свежие заплатки дороги.

Приехали.

Он посидел еще. Медленно отстегнул ремень. Медленно вытер стекавшие до самого рта капли — не кровь же? Повернул ключ зажигания. Фары погасли. Что он различит в такой темноте? Джой повернул ключ обратно, вновь увидел кусок выхваченной из темноты дождливой ночи и, не думая, что делает, нажал на газ.

…Пришел в себя, когда пролетел уже три квартала. Резко свернул к обочине — так поворачивают только в любимых Янкиных дорамах. Выскочил из машины, метнулся туда-сюда и прислонился задом к капоту. Трясло как в лихорадке. Нестерпимо хотелось курить — хотя после смерти отца от рака легких он даже пробовать перестал. Снова вытер мокрое лицо, с удивлением поглядел на красную руку. Не запомнил удара совершенно.

Джой запустил пальцы в волосы и несколько раз больно дернул — вариант приводящей в чувство пощечины. Так. Завтра открыть счет на мать. Отдельный — на Янку. Акции переоформить на Серегу — он надежный, бизнес не потопит, хотя кусок, конечно, отхватить попытается. Квартиру — тоже на мать. Машины — на продажу, деньги пригодятся семье, на адвоката и ему, когда выйдет…

Ч-черт!.. Что он делает?! Куда рванул?

Он никого не нашел. Специально проехал вдоль всего короткого проспекта, вглядываясь в темные тротуары и газоны. Потом прошел пешком с фонариком. Завернул и прочесал ближайшие пустынные дворы. Никого. Ничего. А был ли мальчик? Или девочка…

Джой стоял на перекрестке — мокрый, измученный, — пошатываясь и потерянно оглядываясь — фонарик хаотично описывал круги по асфальту. И не чувствовал ничего: ни облегчения, ни страха. Ни-че-го. Куда человек делся? Если встал и ушел — хорошо, значит, хотя бы жив… опять же не факт… Если увезли…

— Увезли. Пара возвращалась домой, наткнулась на меня, вызвала «Скорую», та почему-то очень быстро приехала…

— Там вообще ничего не было: ни следов, ни вещей… Я даже некоторое время честно думал — показалось. Джой отвел взгляд. — Хотел так думать.

Разыскивать сбитого он начал с утра. Происшествия. Гаишные сводки. Потом к поискам присоединилась Мария, добивавшаяся «отчего на нем лица нет», и наконец добившаяся. Секретарь внесла элемент упорядоченности. Выяснила, какая «травма» какой больницы в тот день принимала по «Скорой», методично разузнала обо всех поступивших за сутки жертвах дорожных происшествий. Потом так же методично подняла на уши морги. Бесполезно.

— Ну да. Никто же не знал, что это меня машиной задело! Все думали — споткнулась, упала… И сразу в нейрохирургию… Поэтому ты меня и не нашел.

Инга дотронулась до него. Она его еще пытается успокоить!

Джой отдернул руку и отошел к окну.

— Ты поняла, что все это с тобой сотворил я? Травма, кома на полгода…

— Но ты же не специально!

— …а еще струсил и уехал с места происшествия!

— Ты же вернулся!

— Да ты за это время могла три раза умереть! Я столько раз представлял, как истекающий кровью человек ползет по мокрому асфальту, добирается до двери подъезда, стучит, потому что не может дотянуться до домофона или замка… и ему никто не открывает. Спрашиваешь, почему я хотел покончить с собой? Из-за этого… и из-за собственной трусости.

— У-у-у, какое у тебя живое воображение! — Инга обошла его, повернула за напрягшиеся плечи. Заставила взглянуть на себя. — Джой, смотри! Я — не умерла. Это я! Живая! Между прочим, благодаря тебе я вышла из комы! Это ведь ты привел мою душу к моему телу, представляешь, какое совпадение? Благодаря тебе я встала на ноги и вообще здоровая как… как не знаю кто!

— Да, здоровая!

— Да-да. Ну вот, гляди, — она начала загибать пальцы: — Ты вернул мою душу, оплатил мое лечение и продолжаешь платить, что я, не знаю? Ты вытащил меня из хэллоуинской пирушки-заварушки…

Он аж передернулся:

— Не напоминай!

— Это ты не забывай! — неожиданно прикрикнула на него Инга. — Все закончилось хорошо, понял? Нечего теперь терзаться! Я сама тогда сглупила, я же только что рассказывала — встала столбом посреди дороги. Ну ладно, мы оба хороши! Но вот она я — все в порядке, понимаешь? Можешь потрогать!

Он невольно ухмыльнулся:

— Напрашиваешься?

— Да даже настаиваю! — Инга обняла его. Она как будто обволакивала его, и успокаивая, и будоража мягким женским теплом. Шепнула: — Только знаешь, Джойчик, у меня к тебе будет одна большая просьба. На будущее.

— Что?

— Не знакомься с девушками… таким травмоопасным способом.

* * *

Он проснулся среди ночи. Как будто кто-то толкнул его. Или позвал.

Инга сказала: совпадение.

Но разве это было совпадением?

Инга — тогда еще Инсон — сказала, дед постоянно приглядывает за своим потомком. И он был в курсе случившегося. Он и нашел заблудившийся дух девушки, взял под свою опеку, а когда настало время прислал с поручением к нему, к Джою. И он же велел отыскать некое семейное сокровище, для чего нужна лежащая в коме женщина. Чтобы наконец встретились душа и тело…

И чтобы встретились он и Инга.

…Семейная ценность, сказал старик.

Существовало ли вообще это сокровище? И если да, то что это?

Или кто?

Джой приподнялся на локте, разглядывая Ингу. Она спала спокойно, не вскрикивала, не хныкала и не металась. Наверное, ей уже никогда не привидится тот кошмар с налетающей на нее машиной.

И ему — тоже.

Инга спала крепко. Поэтому безо всякого стеснения за собственную сентиментальность он мог обнять ее и шепнуть ей на ухо:

— Ты — мое сокровище…

* * *

Весна.

Мы идем по Центральному парку, оглядываясь, щурясь на солнце и вдыхая аромат цветущей вишни. Джой говорит, в прошлую весну мы тоже гуляли вдвоем, правда, я еще не во плоти… Остается только верить, ведь о своем призрачном существовании я так ничего и не вспомнила.

Да и призраков больше не вижу.

Однажды я засекла Джоя, пристраивающего на краешек скамьи зажженную сигарету. Он смущенно повел плечами, пробормотал: «А вдруг?»

А вдруг, думаю и я.

Я все еще роняю алюминиевые банки на асфальт, за что периодически получаю втык от бдительных старушек: мол, молодежь совсем обленилась, даже мусор нормально донести не может! Я приношу журналы в заброшенную беседку, но куда они исчезают, не знаю. Подозреваю, утаскивает молодняк, вновь начавший в связи с весной там тусоваться.

Я иногда прислушиваюсь к далекому собачьему лаю, гадая, настоящая ли это собака, или до меня доносится голос нашего Потеряшки. Я представляю, как он идет рядом, и ладонь почти ощущает тыкающийся в нее мокрый нос с просьбой побегать или погладить.

Да и Джой временами становится отрешенным, словно вглядывается, вслушивается в то, чего не услышишь и не увидишь.

А вдруг они — странно такое говорить о призраках — выжили? Вдруг они все еще здесь, рядом с нами?

Сегодня банка несколько раз лениво перекатилась по асфальту. Конечно, это мог быть ветерок, но я подпрыгнула от радости. Завтра же обязательно принесу еще!

…Мы проходим мимо художественного музея, и я замедляю шаг, рассматривая афишу, украшенную летящими разноцветными листьями. «Женщина-осень. Выставка художника Андрея Широкого». Имя-фамилия взяты в черную рамочку. Но я улыбаюсь. Спасибо, Лиза!

Из-за необычно ранней и жаркой весны в парке уже открыли летний театр. Правда, на само представление мы опоздали и потому, облокотившись о перила площадки, просто лениво глазеем на неторопливо расходящуюся публику: ну да, тут-то с номерком в гардероб нестись не надо!

Вон храбрый народ уже в летних нарядах! Две солидные дамы в белых легких платьях с множеством оборочек оживленно обсуждают что-то, кивая соломенными шляпками и покачивая белыми сумочками на цепочках. Они поднимают головы, улыбаются и неожиданно машут нам рукой. Я машинально машу и киваю в ответ, еще не вспомнив, где я их раньше видела.

— Ты с кем это? — тут же спрашивает Джой.

— Да вон… — Я показываю и гляжу вниз. И умолкаю.

Внизу никого нет. Лишь цветущая вишня приветливо простирает навстречу ветки в цветочном кружеве.

Я встречаюсь взглядом с Джоем и понимаю, что он тоже все понял. Но все равно набираю воздуха побольше, прежде чем произнести:

— Ты не поверишь…

Примечания

1

Агасши, агасси — девушка (кор.).

(обратно)

2

Корё — государство в Корее X–XIV веков. От него происходит современное европейское название страны.

(обратно)

3

Династия Чосон — последняя правящая династия в Корее (1392–1897).

(обратно)

4

Вергилий — поэт, проводник по Аду в «Божественной комедии» Данте.

(обратно)

5

Касин, катхаксин — общее название домашних духов (кор.).

(обратно)

6

Чун сиджо — промежуточный предок, добившийся высокого положения потомок пиджо (первопредка), покинувший место первоначального проживания, основавший новый род, иногда с новой фамилией (кор.).

(обратно)

7

Ян — «солнце» (кит.).

(обратно)

8

Оппа — «старший брат», так обращаются девочки и девушки к молодым людям (кор.).

(обратно)

9

Традиционные слова родителям при возвращении домой (кор.).

(обратно)

10

Еджоль — вежливость, уважение, культурность (кор.).

(обратно)

11

Ши, щи, сси — господин, госпожа, вариант обращения между друзьями, равными по возрасту и положению, между супругами или в нейтрально-официальной речи (кор.).

(обратно)

12

Аджумони — тетенька, женщина, традиционное, но не очень почетное обращение к замужней женщине (кор.).

(обратно)

13

Дорама (яп. от англ. drama) — японские, корейские, китайские, тайваньские и прочие юго-восточные телесериалы.

(обратно)

14

Падук — корейские шашки (кор.).

(обратно)

15

Вонгви — злой дух человека, умершего насильственной смертью (кор.).

(обратно)

16

Корейская поговорка «Где оппа, там и аппа». Аппа — обращение молодой жены с маленьким ребенком к молодому мужу, маленького ребенка к отцу (русский аналог — папка) (кор.).

(обратно)

17

Аджума — тетя (кор.).

(обратно)

18

Чеболь — южнокорейские финансово-промышленные группы, конгломерат формально самостоятельных фирм, находящихся в собственности определенных семей под единым административным и финансовым контролем. Все высшие посты в компании занимают либо родственники директора, либо его близкие друзья, таким образом осуществляется жесткий контроль над всем чеболем (кор.).

(обратно)

19

Хальмони — бабушка (кор.).

(обратно)

20

Арен — «душа ребенка», дух безвременно, до брачного возраста (до семи лет) умершего мальчика, обладающий сверхъестественной силой (кор.).

(обратно)

21

Тток — рисовые клецки, пирожок, сделанный из клейкого риса. Превратиться в тток — измучиться, быть в разбитом состоянии, после пьянки (кор.).

(обратно)

22

Ёнван, Ёнсин — цари драконов, хозяева водной стихии, хранители четырех морей. На колеснице, запряженной Ёнванами, перемещаются небожители (кор.).

(обратно)

23

Ли Мин Хо — южнокорейский актер, модель, певец, снявшийся в главных ролях в сериалах «Городской охотник», «Наследники», «Цветочки после ягодок», «Личные предпочтения», «Вера» и др.

(обратно)

24

Со Чжи Соп — южнокорейский актер, модель, рэпер, снявшийся в главных ролях в сериалах «Воспоминания о Бали», «Прости, я люблю тебя», «Трасса № 1», «Каин и Авель», «Призрак», «Властелин солнца» и др.

(обратно)

25

Ромком — романтические комедии.

(обратно)

26

Процедуалы — сериалы, посвященные работе прокуроров и адвокатов.

(обратно)

27

Кей-поп (К-рор) — корейская популярная музыка.

(обратно)

28

ОСТ (OST) — музыка к фильму.

(обратно)

29

Мия(д)заки — японский режиссер-аниматор, «японский Дисней». Создатель полнометражных анимационных фильмов: «Навсикая из долины ветров», «Унесенные призраками», «Принцесса Мононокэ», «Ходячий замок» и др.

(обратно)

30

Соджу — традиционный корейский алкогольный напиток. Доля спирта может составлять от 20 до 45 % (наиболее популярный вариант 20 %). Изготавливается в основном из сладкого картофеля или зерна (кор.).

(обратно)

31

Ымтхэк — дом в тени, могила (кор.).

(обратно)

32

Кумихо — старая лиса-оборотень с девятью хвостами, съедающая печень влюбленных в нее мужчин, символ коварства (кор.).

(обратно)

33

Квэмуль — монстр, чудовище (кор.).

(обратно)

34

Кайал — специальный контурный карандаш для прорисовки глаз изнутри, по линии роста ресниц.

(обратно)

35

Инчхесин — дух человека (кор.).

(обратно)

36

Пансу — мужчина-шаман, слепой колдун (кор.).

(обратно)

37

Сонбэ — обращение к старшему коллеге по работе, учебе (кор.).

(обратно)

38

Муджагви — злой блуждающий дух неженатых юношей и вдовцов, не оставивших потомков (кор.).

(обратно)

39

Онгоинг — незаконченные манга, аниме, дорамы, создающиеся и выходящие в настоящее время, обычно по одной-две серии в неделю (от англ. ongoing).

(обратно)

40

Tooth — зуб (англ.).

(обратно)

41

Хангыль — корейский алфавит.

(обратно)

Оглавление

Часть первая ДОМАШНИЙ ПРИЗРАК

Часть вторая ВСЁ ПРИЗРАКИ КРУГОМ!

Часть третья ОХОТНИЦА ЗА ПРИЗРАКАМИ

Часть четвертая И НИКАКИХ ПРИЗРАКОВ! Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg