«В любой гадости ищи свои радости»

В любой гадости ищи свои радости (fb2) - В любой гадости ищи свои радости [СИ] 1045K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Любовь В. Штаний

Люба Штаний

В любой гадости ищи свои радости

Глава 1

19:40. До конца рабочего дня осталось двадцать минут. Я допила чай и удовлетворённо потянулась.

Посетителей в салоне не было и, скорее всего, сегодня уже никто не придёт. Накинув на плечи шаль,

я встала из-за стола и, прихватив ключи и зажигалку, направилась к запасному выходу. Не зря же

говорят, что у всего есть свои положительные стороны. Благодаря тому, что наш магазин переехал в

другую часть здания, теперь можно спокойно покурить не оставляя при этом Салон без присмотра.

Открыв дверь, я шагнула прямо в ночь и щёлкнула зажигалкой. На мгновение дрожащий язычок

пламени раздвинул черноту октябрьского вечера, осветив торцевую стену стоящего рядом дома.

Как хорошо, что здание, в котором хозяева снимают помещение, стоит так удачно! Фасадом выходя

на оживлённую улицу, торцом оно практически упирается в жилой дом, а вот сзади... Задумчиво

улыбнувшись, я скользнула взглядом по чёрной зеркальной глади местного рукотворного пруда. Окна

близлежащих домов отражались в воде, и она тускло светилась, будто кто-то зажёг в глубине лампу.

Контраст между постоянным движением с одной стороны здания и мрачной неподвижностью ночи с

другой, усиливало отслеживаемое мною краем глаза залитое холодным светом пустое сейчас

помещение салона. Несколько десятков диванов и кресел, которыми мы, собственно и торговали,

словно предчувствуя близкое закрытие, излучали сонный покой.

Я молча курила, разглядывая густые заросли камыша напротив. Вечер плыл над головой,

нашёптывая что-то таинственно-радостное. Ветер шуршал чуть влажной после недавнего дождя

травой, пробуждая в душе неопределённое предчувствие чего-то необычного, поджидающего меня в

густом и терпком мраке.

Вот сейчас соберу сумку, вымою чашку и домой... Нужно только дождаться, когда запрут

центральный вход и можно будет не торопясь идти по улицам и любоваться на свет фонарей, тёплым

мёдом растекающийся по влажному асфальту. Я буду довольно щуриться, улыбаясь, а встречные

прохожие удивлённо коситься на счастливую улыбку, не понимая чему можно радоваться в октябре в

девятом часу вечера. А просто на улице осень. И впереди два выходных, и дома ждёт новая книга

Славачевской, купленная ещё вчера, и тёплый плед, и любимое кресло, и умиротворяюще поющий

чайник...

Сделав шаг в сторону, я сунула окурок в банку из-под кофе, стоявшую у стены, и развернулась,

чтобы вернуться на рабочее место, но... Между мной и дверью стояла женщина. Интересно откуда

она взялась? Я же не выпускала из виду ни салон, ни пруд больше чем на секунду! И со стороны

дороги мимо меня никак не проскользнуть... К тому же незнакомка выглядела очень странно.

Светлые волосы были собраны в высокую сложную причёску. Крупные тёмно-карие глаза так

искусно подведены, что казались почти чёрными. Тонкая ровная кожа светилась здоровьем. Овал

лица, изогнутые крутой дугой брови – просто идеал красоты. Даже тонкие бледные губы почти не

портили картины. Но не это было странным. Мало ли красавиц в наш век пластической хирургии и

косметологии! Но вот тонкая шёлковая бледно-лиловая тога смотрелась несколько неуместно.

Особенно учитывая время года.

– Добрый вечер! Могу я Вам чем-нибудь помочь? – вежливо улыбаясь, на автомате выдала я

привычную фразу.

– Вы действительно хотите помочь мне? – скептически изогнув бровь, хмыкнула незнакомка.

– Если это в моих силах – конечно.

Продолжая улыбаться, я протиснулась в дверь и сделала приглашающий жест рукой. Как ни люблю

я осень, а всё же без верхней одежды на улице несколько холодновато. Да и в помещении, где совсем

рядом другие продавцы, как-то спокойнее разговаривать с этой явно не совсем адекватной женщиной.

– Так чем я могу быть Вам полезна? – запирая дверь, ещё раз спросила я. – К сожалению, через

пять минут магазин закрывается, но, возможно, мы успеем разобраться с Вашей проблемой.

Блин, чашку вымыть наверняка не успею... – подумала я, искоса бросая взгляд на рабочий стол, где

сиротливо отсвечивала кружка из-под чая.

– Боюсь, пяти минут нам не хватит. . – задумчиво протянула странная посетительница, пристально и

как-то изучающе разглядывая меня.

– Очень жаль. В таком случае Вы можете подойти сюда завтра. Наш Салон работает без выходных

с десяти утра до восьми вечера. Правда завтра здесь будет другой продавец, но, я Вас уверяю, она с

радостью покажет и расскажет всё, что нужно.

Не прекращая доброжелательно улыбаться, я бочком переместилась к столу и максимально

непринуждённо запихнула чашку в самый дальний угол ящика. Авось, Вика просто не заметит её.

Очень на это надеюсь, иначе она меня потом просто сожрёт за неаккуратность.

– Люб, ты скоро? – позвала меня Танька из соседнего отдела. – Сашка уже спустился. Только тебя

ждём!

– Уже иду! – крикнула я, торопливо надевая куртку и, подхватив сумку, направилась к выходу. –

Извините, но магазин уже закрывается. Я бы рада задержаться, но...

Договорить я не успела, так как женщина, коротко размахнувшись, толкнула меня в грудь. Удар был

не слишком сильным, но видимо от неожиданности я не удержала равновесие и упала, довольно

ощутимо приложившись пятой точкой об кафельные плитки пола.

– Что Вы себе позволяете!!! – воскликнула я, поднимаясь, и возмущённо топнула копытом. Ч-чем?

Медленно опустив взгляд, я посмотрела на свои ноги. Мама!!! Да, что же это?! Изогнув шею,

опустила голову чуть ниже и увидела... э-э-э... БРЮХО! СВОЁ!!! Испуганно взвизгнув, я закружилась

на месте, пытаясь осмотреть себя со всех сторон. Примечательно то, что вместо, собственно визга,

уши уловили нервное ржание.

И вот стою я, вся такая из себя офигевшая, и понимаю, что я – ЛОШАДЬ. Вернее – кобыла. И

причём не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Может я, когда падала, не только

копчиком, но и головой приложилась? Точно. Вот, блин! Выходные теперь насмарку, и перед

девчонками придётся извиняться за то, что из-за меня домой вовремя не попали. Пока разберутся что

и как, пока ‘скорую’ вызовут, пока та приедет. . Кстати, а где та чокнутая из-за которой я так попала?

Я подняла голову и офигела во второй раз. Я находилась почти в центре огороженной невысоким

забором площадки, вокруг которой толклись странно одетые люди. Они громко переговаривались, о

чём-то спорили или просто глазели на... нас. ‘Нас’ это – лошадей внутри загона. Кроме меня здесь

находилось ещё с три десятка кобыл. По крайней мере, я очень надеюсь, что жеребцов держат

отдельно.

Припомнив всё, что читала или видела по телевизору про их буйный нрав и поведение во время э-э-

э... брачного периода, не знаю, как это у лошадей называется, я на всякий пожарный села. Надо

сказать, далось мне это не без труда, но в итоге я, кое-как раскорячившись, сумела заставить свой,

теперь уже копытный, организм принять нужное положение.

Чёрт, как неудобно-то!!! Ну, да! Сидячая лошадь – это нонсенс, но лучше уж так, чем вступить в

совсем не желательный для меня половой контакт с каким-нибудь озабоченным жеребцом. Хотя о чём

это я? Не об этом сейчас нужно думать, а о том, как прийти в себя!

Попытка ущипнуть себя не увенчалась успехом, потому как – копыта. Однако мне довольно легко

удалось укусить себя за ногу. Больно, блин! Только эффекта никакого.

А родственникам о моём плачевном состоянии сообщить не выйдет. – Подумала я, мрачно. – Год

назад родители уехали в Выксу к сестре. Она как раз родила близняшек и уломала мужа купить

родителям домик по близости, чтобы они могли ей помогать с малышами. Всё-таки первые роды в

тридцать четыре года – это сложно, тем более такие тяжёлые, как у Ленки. А так как замуж сестра

вышла за какую-то местную шишку, деньги были. Родители с радостью согласились переехать, чтобы

быть поближе к долгожданным внукам, а старую двушку в панельной девятиэтажке переписали на

меня.

Не могу сказать, что я очень расстроилась. Отъезд родителей оказался весьма кстати. В двадцать

четыре года хочется самостоятельности, а со сверхзаботливой мамой и постоянно контролирующим

каждый мой шаг отцом – это было практически невозможно.

Я даже на посиделки с однокурсниками никогда не ходила, потому что все собирались вечером, а

мне уже в десять нужно было быть дома. И ведь не поспоришь! Отец – гипертоник, а у мамы больное

сердце. Волноваться им нельзя абсолютно. Вот я и не спорила, тихо скрипя зубами от такой ‘весёлой’

жизни, компенсируя недополученный адреналин чтением приключенческих и фантастических книг.

А если.... Да не может быть!!! Воплощение фантастических сюжетов в реальность... Не-е-ет. Это

просто невозможно!

В голове пронеслось воспоминание о десятках историй о том, как люди попадали в другие миры. Но

– это же просто увлекательные глупые сказки! Так не бывает!!! Я просто перечитала фэнтези и всего-

то! Но почему, тогда...

Пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что, как это ни парадоксально, фантастическая версия

выглядит в данном случае довольно реалистично. Во-первых, странная незнакомка появилась ДО

того, как я упала. Во-вторых, ни алкоголем, ни наркотиками я отродясь не увлекалась. Сумасшедших

в нашем роду не было пока, по крайней мере, в четырёх известных мне поколениях. Ну, а в третьих,

если даже я свихнулась, вряд ли представила бы себя ЛОШАДЬЮ.

Тем более такой невзрачной. Вон, какие красавицы по загону дефилируют! И огненно-рыжие, и

вороные, и серые в яблоко и даже две снежно-белые! А я? Насчёт фигуры, в смысле строения

организма, судить не могу, поскольку ни шиша в этом не смыслю, но масть?! Если это – мой глюк,

почему тогда я такого банального грязно-бурого окраса? Да и вообще, фея – да, эльфийка – да, ну на

худой конец принцесса там какая-нибудь, но кобыла...

Устало вздохнув, я подытожила: раз существует N-ное количество доводов в пользу фантастической

версии, стоит оглядеться как следует и попытаться хотя бы разобраться в сложившейся ситуации.

Если же этот бред – плод моего больного воображения, всё разрешиться само собой, когда меня

приведут в чувство. Значит, сейчас нужн...

– Эй, а ты уверен, что она не сдохнет? – раздался над ухом противный скрипучий голос.

Около меня остановились два человека. Один, тот, что говорил, был невысоким, до безобразия

тощим, и каким-то суетливо-вертлявым мужичком с отвратительным запахом изо рта, который

доносился даже с расстояния полуметра. И это недоразумение с явным сомнением рассматривало

меня в упор.

Каков хам! Чмо болотное! Сам хоть сейчас на конкурс уродов, а всё туда же!!!

– Да ты чё! Кобыла молодая, здоровая. Я её собственноручно выкармливал отборным ячменём! С

чего бы ей подыхать?! – несколько обиженно отозвался второй, лениво ковыряя в зубах.

Ничего себе заявочки! Когда это он меня откармливал? Я здесь каких-то полчаса, а он уже успел

стать мне “родной матерью”! Хотя... Вот блин! Если моя догадка верна, он собирается ПРОДАВАТЬ

меня. В смысле кобылу.

Я внимательно посмотрела на своего “кормильца”. Что сказать? Лет двадцати пяти – тридцати.

Классический деревенский Иванушка, времён русских былин и сказок. Ростом под два метра, в плечах

– косая сажень, нечёсаная копна выгоревших на солнце светлых волос, румянец во всю щёку, круглые

голубые глаза и нос картошкой. В общем – кровь с молоком.

Одет “Иванушка” был в невразумительного цвета рубаху типа косоворотки и широкие штаны, до того

пыльные, что было непонятно где кончалась грязь и начиналась собственно ткань. Обуви никакой не

было и в помине. Вряд ли он здесь главный. Скорее помощник, ну, или сын хозяина ярмарки.

А Ванятка (так я, недолго думая, окрестила детинушку) заливался соловьём, окучивая корявого. Да

так складно, что я и сама заслушалась.

– Ты только посмотри, как лосниться шкура! Как блестят глаза! Какой подтянутый живот! И ганаши

расставлены широко. Прекрасная кобыла. Мечта! – пел он, и любопытство моё постепенно сменилось

жгучим интересом.

– Ах-ах, какая длинная, мускулистая, высокая холка!!! – и я гордо вскидываю голову.

– А поясница? Ровная, широкая! – я заинтересованно начинаю осматривать поясницу, изгибая шею.

– Нет, ты посмотри какие бабки! – закатывая глаза, продолжает Ванятка, и я смущённо опускаю

взгляд, хотя о каких таких “бабках” идёт речь, представления не имею.

– Ну, а копыта, копыта – то! Тёмные, чистые, ни единой трещинки! Ты на запястье посмотри! – я

поднимаю ногу к морде, дабы внимательно изучить вышеназванную часть тела и боковым зрением

замечаю, как падает челюсть у покупателя. Иванушка, однако, продолжает почти без паузы: – А какая

гибкость! Да ты в своём зверинце благодаря ей за неделю озолотишься!

Услышав про деньги, покупатель скоренько подобрал с земли челюсть и принял равнодушный вид,

хотя я заметила заинтересованность, мелькнувшую в его глубоко посаженых чуть прищуренных

глазёнках.

– Не говори ерунды. – буркнул он нарочито небрежно. – Мне кобыла нужна, чтобы повозки тянуть, а

не для выступлений. Моя недавно околела. И ведь не старая ещё была, и трёх лет не прошло с тех

пор, когда я её в Нароле купил. Видно больную подсунули.

– А ты скотину кормить не пробовал? – гулко хохотнул Ванятка, и лицо мелкого уродца моментально

исказилось в злобной гримасе.

– Не лезь не в своё дело! – зашипел он.

– Да я и не лезу. – примирительно хмыкнул детинушка и поскрёб подмышкой. – Ну, чего? Брать

будешь или нет?

– Сколько? – коротко спросил уродец, всем своим видом выражая сомнение в целесообразности

сделки.

– Десять талларов.

– Да ты белены объелся?! – возмущённо взвыл тощий хам. – Да этой полудохлой твари красная

цена – четверть таллара!!!

Мой “продавец”, как ни странно, ничуть не расстроился, с деланым равнодушием пожав плечами, а

вот я...

Вопреки здравому смыслу, разомлевшая от потока комплиментов Ванятки и уже почти уверовавшая

в свою уникальность и привлекательность, пусть и в лошадином обличье, я возмущённо всхрапнула и

немыслимым образом моментально взвилась из положения “сидя в раскоряку” в положение “нависая

над хамом”. Ярость туманила разум. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и у меня из ноздрей пойдёт

дым.

– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, СМОРЧЁК НЕДОТОПТАННЫЙ?!! – угрожающе рявкнула я, забыв о новом

облике.

Естес-ствено, вместо слов раздалось ржание, но зато какое: оглушительно громкое, но при этом

низкое и какое-то утробное, напоминающее рык крупного хищника.

Корявый уродец, медленно-медленно повернув голову, посмотрел на меня в упор и, вдруг,

пронзительно завизжав, развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал прочь, прикрывая

плешивую голову руками. Невозмутимый прежде Ванятка, приоткрыв рот, попятился, не выпуская

меня из поля зрения. На секунду я и сама ошалела, но увидев произведённый эффект, воспряла

духом и довольно улыбнулась во все свои сколько-то там зубов.

Почему-то моя удовлетворённая улыбка ничуть не обрадовала Ванятку и он, вытаращив глаза, стал

бочком перемещаться к заборчику, бормоча что-то вроде: “Чур меня! Чур!”.

Интересно, что бы это могло значить? – Подумала я, наблюдая за ним со всё нарастающим

изумлением.

Когда парень, наконец, добравшись до забора, выдрал из него штакетину метра полтора длинной,

не удержалась и покрутила пальцем у виска. Хотя конечно не пальцем – копытом. И тут до меня

дошло, как это выглядит со стороны.

Глаза у Ванятки сделались совсем квадратные и он, швырнув в мою сторону штакетину, сиганул

через забор. Преодолев преграду, достигавшую в высоту метров двух-двух с половиной буквально за

секунду, он побежал прочь, нервно оглядываясь через плечо.

Почти сразу же к нему подлетел несостоявшийся покупатель и принялся что-то визгливо

выкрикивать, вздрагивая всем телом и тыча в мою сторону руками. Только я собралась подойти

поближе и послушать что именно, как моё внимание привлёк шум, раздавшийся с другой стороны

загона. Обернувшись, я окаменела.

Люди, до этого момента, видимо, пристально наблюдавшие за незапланированным

представлением, которое мы с Ваняткой и корявым уродцем разыграли в загоне, поспешно

расступалась, пропуская вперёд конный отряд. К нам приближалось человек тридцать – сорок

верховых, вооружённых мечами и копьями. Чуть впереди на сером в яблоко жеребце (Почему-то на

этот раз я ни на секунду не засомневалась в половой принадлежности скакуна.) восседал мужчина-

мечта.

Этот всадник был окружён таким ореолом власти, силы и мужественности, что все остальные люди

казались размытым фоном и не более. Кроме того, он был необыкновенно, завораживающе красив.

При чём ничего общего со слащавой холёностью гламурных поп-звёзд и экранных секс-символов

моего мира тут не было и в помине.

Густая копна иссиня-чёрных волос подчёркивала яркую голубизну глаз, сверкавших из-под чуть

изогнутых бровей. Высокий лоб, прямой нос и восхитительные линии губ дополняли картину, а если

добавить ко всему этому широкие плечи, высокий рост и мускулистые длинные ноги... Нда... Этот

представитель рода человеческого явно был природе любимым сыном, а не пасынком. Бывает же

такое!

Я подошла поближе, чтобы ничто не мешало мне любоваться этим чудом природы, и вздрогнула от

неожиданности, заметив, что одежда у большинства всадников была покрыта бурыми пятнами. С

десяток коней с трудом держались на ногах, истекая кровью.

Внезапно один из них зашатался и тяжело рухнул на землю, едва не придавив своего седока. Тот

лишь в последний момент успел отскочить в сторону, и, грязно выругавшись, принялся стаскивать с

коня седло и какие-то притороченные к нему тюки. С губ скакуна на утрамбованную до состояния

асфальта землю падали кровавые клочья пены, когда его всадник, оттащив поклажу в сторону,

вытащил из поясных ножен кинжал с локоть длинной и без замаха одним движением перерезал коню

горло.

От ужаса у меня перехватило дыхание. На мгновение показалось, что это из моего

располосованного горла фонтаном хлынула кровь. Что это я бьюсь в предсмертной агонии на жёсткой

сухой земле, закатив глаза и оскалив крупные жёлтые зубы.

И дело было даже не в том, что смерть сама по себе страшная штука. Просто, когда тяжёлый

острый запах крови заполнил ноздри, я вдруг окончательно и бесповоротно поверила в реальность

всего происходящего и к тому же со всей убийственной ясностью осознала уязвимость собственного

положения.

Каким-то совершенно диким образом я оказалась в теле лошади, а это значит. . Значит, мне с

лёгкостью точно также могут перерезать горло небрежным движением руки, или заморить голодом,

или забить до смерти или вообще отдать на колбасу! И ведь не пожалуешься никому и помощи ждать

неоткуда... Как ни крути – скотина она и есть скотина. Господи Боже!!! Что же мне делать теперь? Как

вернуться домой?

Я тупо пялилась на труп, не в силах отвести глаз. Как быть? У всех героев книг, которые мне

довелось прочитать, оставался, по крайней мере, статус разумного существа и способности к более

или менее связной речи. Угу... Полезную и так необходимую мне сейчас информацию по поводу того

как вернуться домой, можно добыть двумя способами: прочитать или услышать.

Только вот лошадей в библиотеки обычно не пускают, да и друзей и соратников в таком виде

завести будет несколько сложновато... Почувствовав, что ещё чуть-чуть и мозги просто вскипят, я

потрясла головой в безуспешной попытке привести её содержимое хотя бы в слабое подобие

порядка. Фокус не удался, и единственным результатом моих мучений стало понимание: если не

постараюсь вести себя, как обычная лошадь, меня, скорее всего, сочтут бешенной. Последствия,

думаю, не заставят себя долго ждать.

Мысли, спутанные и неясные, бились о стенки черепной коробки, словно мошки в лобовое стекло

летящего по трассе автомобиля. Внезапно коленки задрожали, и я почти наверняка упала бы, будь у

меня только две ноги.

Вот чёрт! Тогда мне точно несдобровать. Учитывая тот факт, что я довела чуть ли не до истерики

Ванятку и корявого, выставив себя идиоткой перед кучей народа, мне просто необходимо произвести

благоприятное впечатление на вновь прибывших. Не думаю, что вести на своём хребте вооружённого

до зубов мужика – лёгкая задача. Однако, даже принимая во внимание гибель нескольких скакунов,

оставаться здесь для меня куда опаснее.

Вряд ли Ванятка сможет продать меня кому-либо из тех, кто видел его позорное бегство, а в этом

случае конская колбаса – наиболее вероятный исход. Бежать же мне просто некуда. В лесу – волки,

да и в городе одинокая лошадь вряд ли долго останется таковой. В последний раз тряхнув головой, я

сцепила зубы и, старательно изображая святую невинность, подняла взгляд на людей, споро

освобождающих раненых скакунов от поклажи.

Глава 2

Слава Богу, на моё смятение никто особого внимания не обратил, благодаря тому, что

остальные лошади, почувствовав кровь, забеспокоились и принялись беспорядочно носиться по

загону. Их испуганное ржание раздавалось вновь и вновь, пока не подал голос красавец, мрачно

кивнув в сторону убитого коня.

– Убрать.

Несколько человек, тем временем спешившихся и уже расседлавших своих раненых скакунов,

отреагировали моментально и без лишних слов оттащили труп.

От толпы, опасливо жавшейся поодаль, отделился крепкого сложения, слегка сутулый мужчина. Лет

пятидесяти на вид, он был одет в простую, но явно добротную одежду и тёмные сапоги. Судя по

вполне определённому сходству, он приходился Ванятке кровным родственником.

– Господину нужны лошади? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он без

особенного заискивания, но и не без опаски.

– Да, ты прав, – холодно отозвалось голубоглазое чудо, снимая с пояса небольшой мешочек, в

котором вполне явственно позвякивали деньги.

– В таком случае я могу предоставить господину богатый выбор кобыл, в основном двухлеток.

Жеребцов, к сожалению уже разобрали, а те, что остались, не достойны Вашего внимания. – ответил

распорядитель (ну, или продавец) старательно делая вид, что кошель в руке всадника его интересует

мало. Однако взгляд, словно помимо воли хозяина, то и дело возвращался к туго набитому мешочку:

– остались только два чалых мерина да три тяжеловоза.

– Раз так, мы возьмём дюжину кобыл. Наших раненых жеребцов я оставляю на твоё попечение. С

ними останутся двое моих людей, а на обратном пути мы заберём и тех и других. Да смотри, если что-

то пойдёт не так – головой ответишь!

– Конечно, господин. – почтительно поклонился мужчина и, обернувшись, обвёл наш загон

задумчивым взглядом.

Я приосанилась, стараясь выглядеть максимально подходящей для немедленного приобретения.

Сейчас не время думать о моральной составляющей данного процесса, очень уж жить хочется.

Хорошо бы ненавязчиво прогарцевать мимо голубоглазого красавчика, только, боюсь, ничего

путного из этого не выйдет. В моей голове пока как-то не укладывается факт наличия целых четырёх

нижних конечностей. Запутаюсь ещё...

– Мы вернёмся через час. Постарайся не разочаровать меня. – коротко бросил брюнет и, развернув

своего коня, поехал прочь.

Несколько воинов спешились и, сняв поклажу, большую часть которой составляло разнообразное

колюще-режущее оружие, передали своих израненных скакунов подбежавшим босоногим

помощникам распорядителя.

Через минуту, вся команда местных терминаторов скрылась в дверях двухэтажного дома,

виднеющегося неподалёку. Видимо, загон находился на окраине какого-то небольшого городка,

окружённого лесом. А, может, лес только с нашей стороны? Не знаю.

А тем временем наш ‘хозяин’ и единственный обладатель обуви из всего ‘прилошадного’

обслуживающего персонала, видимо, определился с выбором. Взмахом руки он подозвал пару

нескладных подростков, смачно украшенных россыпью веснушек пополам с прыщами.

Чуть склонив голову, распорядитель тихо заговорил. Слов его я не слышала, но он несколько раз

указывал на ту или иную лошадь в загоне, что-то приглушённо втолковывая пацанам.

Наконец, они согласно кивнули, смешно тряхнув рыжими вихрами, и моментально смазали.

Шустрые какие!

Не прошло и минуты, как оба парня, словно чёртики из табакерки, влетели в загон. У каждого вокруг

пояса и на плечах висели какие-то верёвки. Я затаила дыхание. Ясно же, что они не макраме плести

будут.

И как ни унизительно было заполучить на шею верёвку, всё же я надеялась именно на это. Слишком

уж однозначной и незавидной вырисовывалась моя участь, останься я здесь. Особенно, учитывая

последний многообещающий взгляд Ванятки.

Привлекая внимание распорядителя ярмарки и его помощников, я пару раз бодренько топнула

передним правым копытом и гордо вскинула голову. Осторожно переступила ногами. К моему

величайшему изумлению, последнее далось легко, без каких бы то ни было сложностей и негативных

последствий. Видимо, организм знал лучше моего, как управлять сразу четырьмя опорными

конечностями.

Обнадёженная этим открытием, я небрежно прогарцевала вдоль заборчика, косясь на

‘обсапоженного’ мужика. А подростки уже выводили из загона первую пару лошадей.

Парни обошлись без лихого свиста и забрасывания лассо. То ли фильмы про ковбоев лгали, то ли

местные лошади были покладистее, но ребята как-то очень ловко и без напряга надели на выбранных

распорядителем кобыл странноватые, на мой взгляд, конструкции из верёвок и удалились.

Вернулись они быстро. История повторилась, и в загоне стало ещё на две лошади меньше.

Через полчаса, когда нас осталось чуть больше половины от первоначального количества, я

поймала задумчивый взгляд распорядителя. Он указал помощнику на меня, и я едва сдержала

радостный вопль.

Но тут к нему подлетел Ванятка и что-то затараторил, склоняясь к самому уху!

Чё-ооорт! Теперь я уже с трудом сдержалась от разочарованного стона. Что бы ему чуть позже

подойти, а?!

Выгоревшие белёсые лохмы возмущённо вздрагивали. А распорядитель, тот от кого на данный

момент больше чем от кого бы то ни было зависела моя судьба, недоверчиво переводил взгляд с

Ванятки на меня и обратно.

Когда он дал отмашку пацанам с верёвками уже подходящими ко мне, я готова была порвать

Ванятку на куски! Вот урод! От немедленной мести обидчику удержало только осознание

бесполезности и безусловной вредности подобного шага.

И без того на горизонте ближайшего будущего маячил завод по изготовлению конской колбасы.

Зыбкое видение этого небольшого здания с черепичной крышей, нарисованное воображением, было

в сто раз более пугающим, чем любой Фреди Крюгер.

Больным от отчаяния и страха взглядом я проводила последнюю пару более удачливых товарок по

загону, а чуть позже и отряд воителей под предводительством брюнетистого чуда природы.

Время, потраченное распорядителем на подбор подходящих лошадей, мужчины потратили с

толком. По крайней мере, когда они вышли из двухэтажного домика, бывшего, как видимо, чем-то

вроде постоялого двора или таверны, раны их были перевязаны, а лица спокойны.

Пока они седлали новообретённых скакунов, ветер пару раз доносил запах алкоголя, но никого не

штормило. Значит, горячительные напитки воители употребляли вполне умеренно. Впрочем, когда они

скрылись в лесу (несколько правее того места откуда вышли) мне уже было практически всё равно.

Готовая к любой пакости, я исподлобья следила за Ваняткой и мужиком в сапогах. Судя по их

жестам и долетевшим обрывкам фраз, пока тут остаются покупатели, опасаться нечего, ну а потом...

С почти безумной надеждой во взоре смотрела я за теми немногими, что ещё прохаживались вдоль

заборчика. Один невысокий толстяк в промокшей от пота рубахе хотел было меня купить, но

распорядитель, доверительно склонившись к нему, сказал пару слов и всё. Толстяк увёл с ярмарки не

меня, а серую прихрамывающую на переднюю правую ногу кобылку.

Не то что бы деньги хозяину не нужны были. Просто, впечатлившись рассказом Ванятки, он решил,

что я больна какой-то странной болезнью. Но выводить меня на глазах у посторонних побоялся,

опасаясь, что я ещё что-нибудь эдакое выкину на глазах у покупателей, и его репутация пострадает.

А ещё через час солнце коснулось краем горизонта. Потенциальные покупатели закончились. В

загоне осталось всего три лошади. Болезненного вида тощая рыжая лошадка, с откровенно

выступающими рёбрами и тёмно-бурая лохматая, с бельмом на левом глазу. Ну и я...

Приготовившись, как минимум, попытаться вырваться, я собралась и огляделась. У ворот загона

уже собралось с десяток работников ярмарки разной степени запылённости. Верёвками, которыми

они были обвешаны, меня можно будет с ног до головы обмотать... Чёрт. .

Я огляделась, высматривая пути отхода. Забор со стороны леса был куда выше, чем в той части,

что выходила к городу, но бежать придётся именно туда. Слишком много народу, поднаторевшего в

ловле лошадей, ждёт меня у относительно низких ворот. Перепрыгну или нет? Не уверенна, но

сдаваться заранее не собираюсь.

Вдруг у леса мне почудилась тёмная фигура. Что это?! Какой-то местный хищник? Только этого мне

не хватало...

А некто целеустремлённо, хоть и не слишком быстро, направился к городу вдоль загона. Нет! Не к

городу, к конюхам. Это... Это же человек!? Кажется, мужчина? Фу-фууу...

Когда незнакомец, укутанный в безумно грязную рванину, добрёл до конюхов, ветерок донёс до меня

самый мерзкий запах из всех, которые я когда-либо слышала. Брррр... Куда там бомжам

привокзальным! По сравнению с этим убожеством они благоухают просто! Шанель и Мажи Нуар в

одном флаконе...

От омерзительной крепкой вони закружилась голова, и я непроизвольно попятилась. Может, виной

всему то, что в этом обличье обоняние значительно обострилось? Да нет. . Вон и мужики, дружно

скривившись, отшатнулись. Видимо, даже такое чмо может повредить репутации самого честного, как

он сам себя называл, заводчика и хозяина ярмарки. По крайней мере, верёвки и колья народ шустро

заныкал.

Если бы не трагичность собственного положения и шибающий в голову запах, я бы расхохоталась.

Уж больно забавно смотрелись работнички, пытающиеся спрятать за спиной трёх метровые оглобли.

Ага! Палки, странной порослью торчали над их головами, а мужики старательно делали невинный

вид. Естественно, что выглядели при этом, как минимум, маньяками со стажем.

Не сдержавшись, я фыркнула. Это они в таком безлиственном лесочке побалакать собрались?

Идиоты...

– Чего тебе?! – брезгливо бросил распорядитель, прикрывая нос рукавом.

– Мне бы лошадку... – униженно заныло вонючее чучело, подходя ближе.

Я с сочувствием глянула на увечных товарок. Если их продадут этому... По сравнению с

перспективой задохнуться этим невообразимым смрадом, даже конская колбаса выглядит почти

удовлетворительным будущим. Там хотя бы прикончат быстро, а тут. . Бедняжки! Остаётся надеяться,

что у нашего, так и оставшегося для меня безымянным хозяина, есть хоть капля совести.

– Тебе?! Иди прочь, оборванец! – гневно прикрикнул обсапоженный хозяин, и я возблагодарила

Бога. – Я не подаю, а продаю своих скакунов!

Мистер-вонючка ещё ниже склонил голову, втянув её в плечи, и неловко шагнул вперёд. Нога,

обмотанная мерзкими тряпками, подвернулось, и этот анти-парфюмер рухнул на распорядителя,

инстинктивно облапав его.

У-у-у-у-у! Надо было видеть лицо мужика!!! Как только его наизнанку не вывернуло?! Впрочем,

парочка пацанов помладше, из тех, что были у него на подхвате, ломанулись в кусты с

позеленевшими лицами.

Сам же распорядитель сосредоточенно и на удивление быстро менял цветовую палитру лица.

Зелёный – алый – серый – голубоватый – белый – зелёный, и дальше по кругу. Ничего себе

способности!!! Не знала, что люди так могут. Или это свойство исключительно местного населения?

А ‘хамелеон’, кривясь от брезгливости и выпучив зенки от недостатка кислорода, наконец, пришёл в

себя настолько, чтобы оттолкнуть ‘вонючку’. Тот пошатнулся, но на этот раз не упал, удержавшись на

ногах.

Некоторое время хозяин кипел от злости молча, попросту лишившись дара речи. Представив себе,

каково ему пришлось, если у меня даже на расстоянии в пятнадцать метров глаза щиплет от смрада,

я прониклась искренним сочувствием. Правда, ненадолго. Вспомнив, какую судьбу он прочит мне,

сочувствие моментально сменилось злорадным удовлетворением. Так ему и надо, живодёру

несчастному!

А работники верёвки и кола, оценив состояние и настрой своего работодателя, поудобнее

перехватили оглобли, вытащив их из-за спин. Что-то мне подсказывает, несладко придётся оборванцу.

Но тут. .

Луч заходящего солнца упал на его вытянутую вперёд невозможно грязную руку и рассыпался

сотней крохотных лучиков-радуг.

Не нужно быть ювелиром, чтобы понять ЧТО может обеспечить подобный эффект. А облапаный

бродягой хозяин ЭТО ещё и УВИДЕЛ, в отличии от меня. И не только увидел, но ещё и понял,

осознал, оценил и моментально стал похож на пекинеса-переростка, так выпучились его глаза. Как

только эти шарообразные зыркалки из орбит не выпали!

– Мне нужна лошадь, – несколько увереннее проблеял аромо-уродец, плавно отступая.

Окружающие, будто крысы за Гамельнским крысоловом, синхронно шагнули следом.

– Камень в обмен на коня, седло, упряжь, торбу овса, попону, мешок еды для меня и флягу

Наррольского, – уточнил бродяга, пряча драгоценность в складках рванья.

– Откуда?! – хрипло выдохнул хозяин, едва не хватаясь за сердце. – Откуда у ТЕБЯ...

– Не твоё дело! – неожиданно резко откликнулся тот. – По рукам?

Как не далеко я стояла, но алчность, затопившую лицо распорядителя ярмарки, рассмотрела во

всей красе. Алчность, напоминающую какое-то омерзительно-болезненное вожделение, жажду

обладания...

Тфу-ты! Противно-то как!

– НУ!!! – повелительно прикрикнул вонючка и алчность на мгновение сменилась злобой. – По рукам?

Несмотря на внешнюю убогость бродяги и униженность его позы, в голосе промелькнуло что-то

жёсткое, если не жестокое. Вопреки логике стало ясно, что дать по башке оглоблей, и попросту

отобрать у него желаемое не выйдет. Видимо, такое ощущение возникло не только у меня, поскольку

хозяин неохотно кивнул.

Но память у мужика в сапогах была хорошая, да и склерозом он явно не страдал. Не думаю, что он

забудет и простит вонючке свой конфуз и его ароматные объятья. Да и тон подобный ему очень не

понравился... Обдурит ведь чмошника... Либо попону дырявую подсунет, либо еду испорченную, либо

вместо вытребованного наррольского ослиную мочу во фляжку зальёт.

Однако подходить ближе, что бы узнать, в чём именно будет подвох, не тянуло. И вовсе не из

опасения привлечь внимание конюших. Всё их внимание на данный момент безраздельно

принадлежало уродцу в рванине.

Хозяин сухо кивнул бродяге и повернулся к паре парней постарше. Отдавая распоряжения, он

старался не смотреть на их глаза, выпученные от усилий не подавать виду, что теперь и от

распорядителя шёл крепкий ‘аромат’ новоприбывшего.

Мелькнула мысль, что вот как раз сейчас можно попробовать бежать. Просто перепрыгнуть низкие

воротца и дёрнуть, куда глаза глядят, расталкивая потерявших бдительных конюхов.

Но, оказывается, чтобы пронестись копытами по живым, ничего не ожидающим людям, ломая их

кости, калеча, и возможно, убивая, нужно нечто большее, чем желание спастись. Так что плотная

завеса невыносимой вони, витающей над воротами, была только дополнительным аргументом в

пользу ‘подождать’, а вовсе не причиной моего бездействия.

Тяжело вздохнув, я отошла подальше. Выбрав угол, куда ветерок доносил меньше всего ароматов

пришлого из леса уродца, глубоко задумалась, искоса поглядывая на восток, где за лесом виднелись

голубоватые горы.

Судя по реакции главного, лошадь он бомжу продаст. Но... Но как помочь бедным животным и

избавить их от участи худшей, чем смерть? Мне в этом обличье и о себе-то не слишком удаётся

позаботиться, а тут. .

В том, что распорядитель меня не отдаст, я не сомневалась ни минуты. Ещё днём я подслушала его

разговор с Ваняткой. Они были уверенны, что моё странное поведение, вызвано болезнью,

появляющейся при контакте животного с каким-то съеррали.

Если я правильно поняла, то местные считали, что съералли – мелкий злой дух. Вроде как он не

столько вселяется в скотину, сколько насылает на неё одержимость. Причём эта одержимость

безумно заразна.

Даже самая верная и спокойная собака, поражённая этим недугом, бросится на своего горячо

любимого хозяина. Причём не просто броситься, а старательно продумает как, когда и где, и

постарается убить не только его, но и всех, имеющих к нему отношение.

Заподозри хозяина ярмарки в том, что одна из лошадей одержима, ему придёт конец. Мало того,

что придётся уничтожить ВЕСЬ скот в городе, включая птиц и домашних животных, но и многократно

возместить ущерб, нанесённый по его вине. А так, если верить переговорам всё тех же лиц, такая

скотина дохнет в течении пяти дней. Причём дохнет так, что спутать причины гибели животного нельзя

ни с чем другим.

Именно поэтому продать меня – тоже, что и раструбить на весь мир, что одна из лошадей на

ярмарке была одержима. А учитывая, что концерт, который я закатила по прибытии сюда, видели

многие покупатели, отвертеться и сделать вид, что проданные лошади заболели ПОСЛЕ продажи, не

удастся.

Вернулись парни, посланные за припасами и прочим, затребованным бродягой. Тот, не будь дурак,

довольно тщательно проверил и седло, и упряжь, и припасы. Даже содержимое фляги прежде, чем

пить, потребовал продегустировать хозяина.

Видимо, там и действительно было что-то не то, так как распорядитель скорчил кислую мину и

кивнул помощнику. Тот пробовать ничего не стал, а шустро дёрнул в сторону домика, где днём

останавливались войны с красавчиком. Уже через минуту парень вернулся с точно такой же фляжкой

и стаканом. Не скрывая энтузиазма, он открутил пробку новой фляги, но к своему огорчению был

остановлен бродягой.

– Не нужно. Теперь всё в порядке, – махнул вонючка рукой и отобрал сосуд у моментально

позеленевшего мужика.

Слишком уж близко к нему подошёл источник аромата, забирая флягу. Меня бы вообще вырвало,

наверное. А это ходячее ‘ФУ’ с довольной рожей засунуло своё приобретение в мешок с едой и

выжидательно уставилось на распорядителя.

– Конь?

– Жеребцов нет. Только кобылы, – отозвался тот, сухо улыбаясь. – Выбирай. Здесь все, что

остались.

Выражение, промелькнувшее на его лице, мне оч-чень не понравилось. Какая-то мстительная,

предвкушающая радость. Может, показалось? Что-то не верится...

Вонючка скептически осмотрел загон. Потом перевёл взгляд на распорядителя, словно сомневаясь.

Тот молчал. Бродяга тоже. Остальные даже вздохнуть боялись. Напряжённая тишина повисла в

воздухе.

– Вон та! – ткнул пальцем уродец в мою сторону, подозрительно прищурившись.

– Она уже продана! – слишком быстро и слишком горячо воскликнул хозяин, расплываясь в

счастливой улыбке победителя.

Однако Вонючка не обратил внимания на эти мелочи и пожал плечами.

– Я сказал эту. Иначе сделка не состоится.

– Ну что ж, – Сразу сменил тон распорядитель и якобы помрачнел. Фальшиво, блин! Фальшиво! –

Эту, так эту. Забирай...

Я потеряла дар речи. В том смысле, что у меня её в этом теле и так-то нет, а теперь я даже думать

не могла от ужаса.

– Её год учили разным трюкам для зверинца самого Роуленда. – Продолжил продавец. – Так что я

даже не знаю, как объясняться с его приказчиком буду, когда он завтра приедет. Второй такой кобылы

просто не существует. Может, передумаешь? Хочешь, вместо неё одной двух других дам? Тех, что

остались?

Неужели только я слышу фальшь в голосе этого торгаша?! Да ведь этот приём любой путящий

менеджер среднего звена знает!!! Якобы отговаривать покупателя, при этом подспудно вбивая в его

башку мысль о необходимости покупки именно ЭТОЙ вещи.

И плевать на цену, на логику, на ‘Made in Cina’. Лох уже верит, что на самом-то деле это всё только

для отвода глаз, чтобы обдурить честного человека, а вещь предназначена для ‘своих’. Значит,

хорошая! Замечательная просто! Только волей случая вырванная из рук у таинственных ‘своих’! И он с

пеной у рта бежит к кассе, ревниво охраняя ‘удачную’ покупку.

Ага, а понурый якобы менеджер, тайком потирает ладошки, про себя улыбаясь до ушей от радости,

что сбагрил никому не нужный хлам...

Угу, везде одно и то же. Вонючка вон, тоже наживку заглотил. Смотрел бродяга мрачно и уверенно.

Приосанился даже, и отступать явно не собирается.

– Эту.

– Тогда... – Как бы задумчиво отозвался этот комбинатор, фигов. – Давай так, если ты её поймаешь,

она твоя. Если нет, то камень мой, а ты уходишь без лошади. Я рискую расположением слишком

важного человека, отдавая тебе ЭТУ лошадь.

Бродяга хмыкнул и выхватил верёвку у ближайшего из конюших.

– Значит, ты согласен? Учти, она шустрая! И из моих ребят мало кто справится. Если что, я тебя

честно предупредил, так что не жалуйся потом.

Распорядитель явно был доволен до чёртиков. А что? Ему-то хорошо! Свой камень он в любом

случае получит.

Маловероятно, что горбатый уродец сможет меня поймать, но даже если так, сдохну я уже в лесу и,

если правильно трактую ожидания конюхов, одержимая, перед смертью прикончу своего наездника,

то есть Вонючку. Прикончу, сдохну сама вдалеке от человеческих глаз, и, таким образом, избавлю

хозяина ярмарки от не нужных хлопот и подозрений.

А если не поддамся на провокацию, откажусь загибаться от омерзительной вони и не дамся

бродяге, тоже ничего. Конюхи, как минимум увидят, чего конкретно от меня можно ждать, и выберут

подходящую тактику моей поимки. Уродца отправят восвояси, а меня прикончат, как и собирались. И

всем хорошо!!!

КРОМЕ МЕНЯ, БЛИН!!!!

А я жить хочу! Очень! А тут для меня вариантов нет. Совсем! От этого запаха я точно сдохну, только

не быстро, а медленно и мучительно! Лучше на колбасу! Маа-аа-аа-ма....

Вонючка тем временем как-то странно намотал верёвку на левую руку и вошёл в загон. Когда он

немного приблизился, стало совсем плохо.

Я ведь при первой же возможности отошла от него подальше. Да и с того момента, когда ЭТО

вышло из леса и ветерок донёс до меня... хм... неповторимое амбре... я смотрела на него лишь

издали и не слишком пристально. И без того мерзко. Ограничилась вдыханием аромата.

Будь моя воля, я бы вообще не дышала, но это попросту не представлялось возможным. Видимо,

Вонючка чем-то сильно насолил судьбе и матушке-природе. Невозможного смрада, исходящего от

урода, им показалось недостаточно.

Мало того, что это существо хромало сразу на обе ноги. Мало того, что спину ‘украшал’ огромный и

какой-то кривой горб. Мало того, что на голове вместо волос сплошной колтун из мусора, кучи живых

(живых!) насекомых и ещё чего-то тёмного. Так ведь и это ещё не всё! Кожа горбуна была серо-

зелёно-бурой и напоминала оттенком брюхо тухлой рыбы двухнедельной ‘свежести’. Нос и уши

казались сплошной гниющей раной. А в довершение ко всему лицо и кисти рук покрывали жуткие

язвы.

Кажется... О, Господи! Там что-то шевелиться! Прямо в ранах...

Как меня не вырвало, сама не знаю. Да, зомби из ‘ночи живых мертвецов’ – симпатяги, по

сравнению с этим...

Ходячий ужастик всё приближался, а меня переклинило от омерзения... Чтоб оно до меня

дотронулось?! НЕТ!

Я попятилась назад, но практически сразу ж упёрлась задом в стену. Мама! Уже ничего не

соображая от дикого ужаса, я рванула вперёд и, попросту перепрыгнув смердящий кошмар,

ломанулась вперёд. Там были конюхи и ворота. Чёрт с ними! Плевать!

Ворота я даже не заметила. Мужики разлетелись в стороны как кегли. Оглобли размело как

соломинки. Распорядителя снесло к едрене фене. От дикого безумного ржания, в которое

превращался мой истерический визг, заложило уши даже у меня.

Глава 3

Не знаю, куда и зачем я бежала. Главное – подальше от омерзительной вонючей твари! Волки,

мясники, терминаторы на ходулях! Всё что угодно только не это гниющее нечто! А!

Неслась, я видимо на оч-чень приличной скорости, поскольку с половины разлетевшихся мужиков

сдуло большую часть пыли, а у хозяина этой чёртовой ярмарки волосы встали дыбом. Прямо по курсу

как-то немыслимо быстро оказался постоялый двор. Свернула налево, в город, но меня занесло, и я

влетела внутрь, снеся к чертям высокие некрашеные двери.

Брызнули осколки и щепки. Пара столов и лавок превратилась в хлам, годящийся разве что на

растопку. Вскочив с груды обломков, не задумываясь, я инстинктивно рванула вверх по лестнице.

Почему-то показалось, что там можно будет спрятаться.

Копыта соскальзывали с узких ступеней, кроша светлое дерево. Перила упали вниз. Лестница,

обзаведясь десятком дыр, скрипела и тряслась. Кажется, кто-то кричал...

На второй этаж я забралась. Только времени у меня на это ушло слишком много. Сзади нарастал

гул возмущённых мужских голосов.

Вышибив грудью дверь, я ворвалась в какую-то комнату. Первым порывом, было спрятаться в

шкаф, стоявший у стены. К моему изумлению и горю, шкаф не выдержал и превратился в груду

разнокалиберных досок.

Я заметалась по комнате, не понимая где я, кто я и что делать. Кровать проломилась, стоило мне

попытаться укрыться от кошмара одеялом. Из-под жалких обломков выкатилась металлическая

лепёшка. Тяжело дыша, я замерла, разглядывая железяку. На покрытой трещинами поверхности

угадывались остатки растительного орнамента. Что это?

Вдруг до меня донеслась ВОНЬ. Оглушительно завизжав, я сиганула в окно. Уже в полёте,

сообразила, что лошади, вообще-то не летают и... Приземлилась на соломенную крышу какой-то

хозяйственной постройки. Впрочем, на этом полёт не закончился. Не прекращая визжать, я

провалилась вниз.

Видно, Бог действительно дураков любит, потому что я не только ноги не переломала – даже не

поцарапалась! Внутри было темно, но не догадаться куда меня занесло, могла только полная

кретинка.

Заполошно кудахтая, метались бедные куры. Они беспорядочно били крыльями, постоянно попадая

по лицу, то есть по морде. Отчаянно кукарекая, по спине скакал петух.

Помню точно, что петухи клюются больно, только вот почему-то ничего не чувствую. На какое-то

мгновение истерический ужас отступил, впуская одинокую, но вполне здравую мысль. А почему,

собственно я ни разу даже не поцарапалась?

Впрочем, сейчас было не до того и я, осторожно ступая пошла к воротам. Сквозь узкую щелку между

створками виднелся серый вечерний свет. В голове что-то щёлкнуло. Я остановилась. Развернулась и

поцокала в противоположном направлении.

Что я провалилась в курятник, наверняка видели многие и сейчас у выхода должна быть засада.

Запал у меня почти пропал и вряд ли теперь я так легко раскидаю два десятка мужиков... А вот

дощатую стену – запросто. Кажется, я не видела из загона бревенчатых зданий вокруг постоялого

двора. Вот он-то как раз был из брёвен, но мне-то что?

Примерившись, повернулась задом к стене и со всей силы долбанула по ней сразу двумя копытами.

Через секунду, я была уже на свободе. Почти... Ноздри наполнились смрадом, а шею захлестнула

верёвочная петля.

Напротив, самодовольно ухмыляясь, стояло ОНО...

В следующую секунду верёвка так сдавила горло, что стало нечем дышать. Совсем. Я забилась, но

стены курятника не давали развернуться, вперёд мешал пройти вонючка, на которого даже сейчас я

не могла смотреть без дрожи, а назад... Назад не пускала верёвка. А уродец как-то умудрялся стоять

на месте, не смотря на все мои усилия.

В глазах потемнело... Ноги подкосились, и земля рванулась вверх, ударив по коленям. Как сквозь

толстый слой ваты я услышала противный сиплый возглас.

– Она моя! Принесите сюда остальные вещи, и я отдам вам камень.

Невнятный рокот остальных голосов слился в какое-то тошнотворно зыбкое марево. Лучше бы я

задохнулась...

Но мой личный персональный кошмар, видимо, знал, что делает. Когда я уже почти теряла сознание

от недостатка кислорода, верёвка вдруг ослабила давление. Воздух рванулся в лёгкие, обжигая горло.

Я судорожно глотала его, такой льдистый, острый, сладкий... какой там смрад!! Дышать – счастье,

остальное – мелочи. Запах попросту растворился. Остался только он, возду...

Петля снова сдавила горло, и я протестующе захрипела. Я же сейчас задохнусь! Неужели всё так и

закончится? Глупо... Как глупо! Умереть вот так, когда никто даже не поймёт, что я человек, а не

скотина бессловесная...

И вновь уродец прекратил душить меня, позволив хлебнуть живительного кислорода, а потом опять

хрип и туман, застилающий глаза....

Эта бесчеловечная игра в ‘умри, но не совсем’ настолько вымотала меня, что я попросту не

заметила, как и когда принесли и надели мне на спину седло, а на голову сбрую. Не видела и как

притащили прочий скарб, и как расплачивался мой мучитель с конюшими. Просто в какой-то момент,

когда петля снова ослабила давление, почувствовала левую тяжесть на спине, а голову оттянуло

назад и вверх.

Тело среагировало раньше, чем я сама сообразила в чём дело, с трудом принимая вертикальное

положение. Или для лошади оно тоже горизонтальное? Впрочем, сейчас не до рассуждений. Глаза

всё ещё застилало туманное марево, а в ушах шумело. Почувствовав толчок в бок, повинуясь

инстинктам, я куда-то пошла, автоматически переставляя ноги.

Только минуты через три, когда я почти отдышалась, сообразила, что ИДУ. И примерно тогда же

ноздри начал заполнять тот отвратный запах... До меня дошло, что гниющее нечто СИДИТ НА МНЕ!!!

От ужаса и отвращения заколодило просто, и я встала, как вкопанная.

К этому моменту мы уже были в лесу. При желании, можно представить себе, что это Земля. Те же

знакомые с детства берёзы и густой подлесок. Вон там мухомор. Большой очень, оттого и видно. А

вообще, почти стемнело и вечерний сумрак города здесь кажется почти ночной тьмой.

Постепенно начинаю приходить в себя и понимаю, что мне в рот какая-то сволочь умудрилась

запихнуть непонятную металлическую дрянь, которая жутко мешается и царапает язык и губы. И, как

назло, выплюнуть её никак не получается!

А самое жуткое... Я судорожно сглотнула. Самое жуткое, что мерзкая гниющая тварь, по первости

опознанная мной как человек мужского пола, сейчас восседает на моей спине. Содранное горло

напомнило о том, что эта мразь не только жива, но и достаточно сильна и сообразительна. Ещё и

расторопна до кучи.

Припомнив подробности внешнего вида своего мучителя, я содрогнулась. Не знаю, может ли

стошнить лошадь, но, похоже, в ближайшее время выясню достоверно. Ужас и отвращение были

настолько сильны, что, несмотря на всё более ощутимые удары пятками по бокам, я просто не могла

сдвинуться с места. Наверное, только поэтому я не сбросила эту гниль к едрене фене. Да ещё потому,

что верёвку с шеи гад снять и не подумал.

Господи, где ж я так нагрешила-то?!! За что, Господи? Вроде жила тихо мирно, никого не обижала,

да и... За что?!! И, главное, как теперь быть? Как избавиться от ожившего кошмара и вернуться

домой?

Домой... К тёплому пледу, новому сказочно-удобному креслу, любимым книжкам и мелким

житейским радостям, вроде вкусного чая и бутербродов с копчёной колбасой... Желудок энергично

булькнул. Ещё бы! Человек там или кобыла, есть-то всё равно надо. И пить. И... Эхе-хенюшки... А

ведь ещё и родители... Рано или поздно они узнают, что я пропала и что тогда?

Нет. Я должна, обязана вернуться домой как можно быстрее!!! Значит, нужно взять себя в руки и

постараться не доводить смердящего урода. А то, чего доброго, задушит ещё.

Мелко вздрагивая, я уже почти пошла, когда ОНО наклонилось и зло прошипело прямо в ухо,

больно оттянув его назад.

– Если ты, тварь безмозглая, не перестанешь дурить и упираться, я тебе глаз выколю.

И эта мразь так выкрутила ухо, что я едва не взвыла. Сдержалась исключительно из чувства

противоречия. Да и не время показывать свою слабость. Тем более Этому... Даже будучи кобылой, я

всё же остаюсь человеком, как ни странно это звучит!!!

Захотелось от души взбрыкнуть, чтобы гниль вонючая сию секунду стала ещё и летучей. При чём,

чтобы летела далеко, высоко и долго, а приземлялась быстро, резко и со вкусом. И непременно со

вкусом собственных зубов!!! Хотя вряд ли в пасти этой сволочи от них хоть что-то осталось.

Захотелось-то захотелось. Толька верёвка многозначительно натянулась, и что-то металлически

блеснуло слева. Мррразь... Ничего не осталось, кроме как скрипя зубами от злости двинуться вперёд.

Ничего-ничего... Не век же эта скотина будет за удавку держаться! Да и темнеет всё больше. Вряд

ли вонючка надумает спасть в седле. Вот спешиться, а там и...

Хоть в этом я оказалась права! На моё счастье минут через пятнадцать кошмар ходячий дёрнул за

удила, и я послушно остановилась. Мысленно перекрестившись, крепко зажмурилась, чтобы не дай

Бог не увидеть ЭТО, когда оно слезет. Однако воображение не осталось в стороне, подпихивая под

нос самые дикие и нереальный варианты развития события и, мерзко хихикая, провоцировало

очередной виток истерики.

Но вопреки ужасам, созданным бурной фантазией, целоваться смердящая тварь не полезла и

ощупывать свою покупку тоже не стала. Вонючка просто пошебуршился в районе живота, вернее

брюха, и в тот момент, когда я от омерзения уже почти не дышала, снял седло и попону.

И тут до меня допёрло, что упряжь ему наверняка тоже снять придётся... Руками! Прямо с лица, то

есть с морды!!! Мамааааа... Я непроизвольно дёрнулась и попятилась назад.

– А ну стой! – Верёвка на шее предупреждающе натянулась. – Стоять, скотина неблагодарная!!! –

Зло зашипел похлеще любой гадюки урод и, вдруг, ударил меня кулаком по носу.

От изумления и боли глаза распахнулись. Лучше бы я этого не делала... От вида мерзкой твари

меня опять переклинило. Совсем... Ужас и отвращение захлестнули, загнав разум в подполье.

Что есть сил я рванулась, забыв и про удавку, и про свои благие намерения перетерпеть и

дождаться подходящего момента, чтобы смазать куда подальше. Угу... Благими намерениями

известно что вымощено...

Уже хрипя от удушья, я вылезающими из орбит глазами смотрела на невообразимо отвратное

существо, понимая, что вопреки всем законам физики, оно не двигается с места. Я же лошадь! Фиг

знает во сколько раз сильнее и больше ЭТОГО существа... Ага! Почти дохлая лошадь уже!

К моему счастью верёвка не выдержала странного противостояния и попросту лопнула в тот самый

момент, когда я уже мысленно прощалась с родственниками.

А, чтоб тебя!!! – Взвыл кошмар и в скрюченной ладони неведомо откуда возник нож. Здоровенный

такой тесак в каких-то пятнах.

Мама!!!! В следующее мгновение я уже смотрела на него сверху вниз. Очень сверху и очень вниз.

ЧЕГО?!!! МА-А-А-М-А-А-А!!!

-Эм... – Озадаченно поковырял ножичком в тёмной шевелюре вонючка.

Из спутанного колтуна что-то упало и быстро перебирая лапками, поползло прочь.

– Эммммм...

Обнимая копытами сосновый ствол на высоте около пяти метров я молча пялилась на обалдевшего

урода. Ма-ма! Я и человеком-то никогда в жизни по деревьям не лазала! Как я сюда забралась?! За

полсекунды буквально! Да ещё на сосну! У-у-у-у-у-у-у.... А как я спускаться-то буду?!!

Последний вопрос отпал сам собой, когда я глянула вниз. Там под деревом, как собака вокруг сала,

кружил полоумный маньяк с ножом и посмертным запахом всех пятидесяти девяти предыдущих

жертв. На память прихватил, урод!

А кошмарик отшвырнул обрывок верёвки и перевёл взгляд на угнездившеюся на сосне кобылу, то

бишь на меня. Потом задумчиво поскрёб пальцами в районе затылка и опустил глаза на нож.

Внимательно осмотрев тесак, он почему-то спрятал его за спину и... И ласково улыбнулся.

А-а-а-а-а-а-а-а!!! От вида искривившей и без того мерзкую рожу гримасы я захрипела и как-то

незаметно для самой себя переместилась на пару метров вверх.

Оценив манёвр, вонючка поморщился и улыбаться, Слава Богу, перестал. Вместо этого он сипло

засюсюкал. Если бы ещё и над текстом подумал, может быть, я и поверила бы... Хотя вряд ли.

– Слезай, бестолочь!

Ага, счаз! Бегу и падаю. Ой, нет! Падать как раз не стоит!

– Спускайся немедленно, ошибка природы!

Да кто бы говорил!

– Я тебе ничего плохого не сделаю. Иди сюда, радость моя!

Так я и поверила! Радость! ХА! Тесачок-то вон за спиной прячешь!

– А какой овёс у меня есть! Мммм...

Из твоих рук?! Спасибо, обойдусь как-нибудь без несварения желудка!

И всё в таком духе. Он сюсюкал, а я медленно, но неуклонно забиралась всё выше и выше,

игнорируя неспособность копытных к лазанию вообще и собственную несклонность к гнездованию.

Впрочем, с высоты вонючка уже не выглядел так отвратно по причине некоторой мелковатости, и

постепенно я успокоилась. А успокоившись, задумалась, рассеянно наблюдая за его мельтешением

далеко внизу.

Во-первых, как это ни прискорбно, уродец в принципе прав. Спускаться нужно. Только как?

Забралась я сюда со страху. До сих пор не понимаю как мне это удалось... Пока ещё держусь, но

исключительно за счёт того, что под филейной частью очень удобный сук, но он уже начинает

подозрительно потрескивать. Да и спина болит. .

– Убьёшься же, дура!!! – Видимо, осознав бесполезность уговоров, как-то особенно громко и зло

рявкнул смердящий маньяк. – Где я ещё одну лошадь найду?! Слезай немедленно, бестолочь

безмозглая!!!

Ага! Прям ломанулась! Ладно, о чём это я? А...

Во-вторых, хочу я этого или нет, одной в этом мире мне не выжить. Значит, необходимо каким-то

образом найти защитника. К сожалению. В моей ситуации, правильнее будет сказать ‘хозяина’, как это

не неприятно.

Вздохнув, я поёрзала, устраиваясь поудобнее. Шершавая кора всё сильнее впивалась в... хм... в

кожу. Ох, нет! Всё-таки в шкуру...

В-третьих, возвращаться в город нельзя. А жаль... Вероятность найти там подходящего человека

куда выше чем тут. Эх... В четвёртых, в лесу скорее всего живут какие-никакие хищники и.... А-А-А-А!!!

Сук всё же не выдержал моего веса и с треском обломился. От неожиданности вместо того, чтобы

крепче обхватить ствол, я взмахнула конечностями и, как следствие, полетела. Но лошадь – не птица,

поэтому траектория полёта вполне закономерно имела форму вектора, направленного строго вниз.

МАМА!!!

?

Я умерла. Нет, точно умерла. При падении высоты третьего этажа, да ещё вперёд спиной выжить

невозможно, а если ты много килограммовая кобыла тем более.

Да... Не долго музыка играла. Что-то для попаданки я чересчур быстро копыта откинула. И в данном

случае в буквальном смысле. Эх...

Наверное, я просто недоделанная попаданка. Только кто в этом виноват? Кем бы ни была та

странная незнакомка, по вине которой я так вляпалась, она явно схалтурила. Ни магии не дала, ни

супер-способностей, ни проводника, ни спутников... С телом обмишурилась. Задачи не поставила...

Откровенная халтура!!! На фига, спрашивается, было огород городить?

Вялые размышления на тему неправильности собственной фентезюшной истории прервал, как это

ни странно, нос. Почему-то он жутко зачесался.

Ну, что за свинство такое! Я умерла. Почему нос чешется? Да ещё так силь... АПЧХИ!!! Чего?! Разве

мёртвые чихают? Что за бред, ей Богу, в голову лезет! Ну что я за человек такой, а? Даже упокоиться

с миром нормально не могу!

Всхлипнув от возмущения и обиды за себя любимую, я поёжилась и едва не взвыла, когда на смену

размеренным тусклым мыслям пришла боль. Болело всё! Руки, ноги, голова, шея, спина, копыта,

рёбра, уши... Реально всё!

Резко подступила тошнота. Я попыталась сесть и открыла глаза. И если первое не удалось, то

второе вполне. Только толку-то, если от боли всё плывёт и дрожит в белёсом зыбком мареве?

Заскулив от страха, я закрыла лицо руками. И получила копытом в лоб!

Чё-о-о-рт!!! Мало того, что всё болит, так я ещё и лошадь! Вернее, не ‘ещё’, а ‘всё ещё’. У-у-у-у-у...

До кучи, если не смогу встать, захлебнусь собственной рвотой. Фу-у... Мерзость какая!

Ещё раз попробовала подняться, но добилась только того, что голова закружилась сильнее, и меня

посетил глюк. Правда, на фоне предыдущих бредней он показался вполне безобидным.

Из белёсого марева вдруг соткалась зыбкая фигура мужчины. В серых глазах плескалось

беспокойство. Светло-русые волосы падали на лоб, а рот глюка кривила горькая усмешка.

Я попыталась сфокусировать взгляд на блондине. Не вышло. Зажмурилась и глубоко вздохнула,

отгоняя тошноту, а когда открыла глаза, вокруг никого не было. Глюк исчез.

Собрав в кучку все силы, я рывком поднялась на ноги. Едва не грохнулась снова, но всё же

удержалась в вертикальном положении. Благо, рядом оказался сосновый ствол, на который можно

было опереться.

Отдышавшись, через некоторое время я немного очухалась и на подгибающихся ногах направилась

к ближайшим кустам. Бедные кустики!!! Мало что от них осталось после моего визита!

Первые два приказали долго жить после того, как я на них упала, а третий... На третий меня всё-

таки стошнило. Убедившись на собственном примере, что и лошадь может тошнить, я, отошла на

несколько метров в сторону. Обессиленно прислонилась боком к какому-то дереву, понуро

рассматривая на траву под ногами.

Боль заметно поутихла, и теперь жутко хотелось пить. Вроде в растениях влаги много, только

желудок крутит от одной мысли о еде. Да и трава сама по себе аппетита как-то не возбуждает.

Помнится, Винни Пух говорил ‘Это не правильные пчёлы и они наверняка делают не правильный

мёд’. Вот и тут. . Из не правильной попаданки получилась не правильная лошадь... Э-э-эх...

Я читала, конечно, что уж воду-то животные всегда могут найти по запаху, только с момента

‘знакомства’ с вонючкой никаких запахов кроме его невыносимого смрада попросту не чувствую. Вот и

сейчас от вони аж глаза щиплет. . Что? А почему так силь...

Не успела я и пикнуть, как шею захлестнула петля. Опять.

Я покосилась на смердящего уродца, вышедшего из-за дерева. Честно говоря, события

сегодняшнего дня так вымотали, что сил пугаться и уж тем паче сопротивляться, практически не

осталось.

Обречённо вздохнув, я покорно последовала за обалдевшим от такого ‘счастья’ уродцем. Шла и всё

пыталась понять как настолько отвратное существо может существовать в реальной

действительности.

В том смысле, что это наверняка и для него ужасно. Ни друзей, ни даже просто знакомых. Работы

нет и быть не может. О семье вообще молчу. Разве только родители...

Стараясь дышать ртом, чтоб не так сильно тошнило, чуть не разревелась, вспомнив о своих маму и

папу. Даже не представляю себе, как им было бы горько и обидно, окажись я на месте вонючки.

Впрочем, видеть свою дочь кобылой с петлёй на шее им тоже вряд ли понравилось...

И так стыдно стало, ей Богу! Ведь не виновато же оно, то есть он, что так судьба распорядилась. И

вообще! Хватит уже себя драконить! Нужно придумать вонючке имя, чтобы пусть даже и про себя не

обзываться.

Хотя какое к чёрту имя, если этот. . хм... товарищ при всём желании у меня с человеческим

существом не ассоциируется?! Да и на животное не тянет однозначно.

Эх, не попасть мне в рай. Не в лошадиный, ни в человеческий. Ну нет во мне, видимо, милосердия и

этого... как его? А! Благочестия и любви к божьим тварям. Да... И ключевое слово здесь: ‘тварям’... Но

в любом случае нужно придумать хоть какое-нибудь имя, иначе я так и буду трястись от омерзения и

постоянно сбиваться на ‘оно’.

И вообще надо как-то взять себя в руки. То есть в ноги. В смысле в копыта. Тфу ты чёрт! Совсем

запуталась. А вообще нуж.... Ой!

Мы стояли на берегу небольшого заболоченного пруда, посеребренного светом взошедшей луны.

Вернее, на берегу стоял вонючка, а я уже по колено в воде. Несмотря на то, что копыта

проваливались в ил, а поверхность воды была затянута мелкой ряской, от счастья я готова была

полюбить весь мир. Да что там весь мир! Даже ужастик казался уже не таким мерзким. До миляги ему,

конечно, как редиске до котлеты, но всё же, всё же...

Ощущая как от жажды подвело живот, а влажный воздух, пусть и смердящий моим спутником,

заполнил ноздри, я осторожно шагнула вперёд. Чуть дальше вода должна быть почище. На радостях

окрестила вонючку Алехандро. И имя, и мужское, и ни с чем адекватным не ассоциируется.

Зайдя в пруд по брюхо, я остановилась. Вода была мутной от поднявшегося со дна ила, и некоторое

время пришлось просто стоять, выжидая, с огромным трудом сдерживая желание напиться. Шумно

дыша, я дрожала от предвкушения.

Так вот, Алехандро в воду не пошёл, за что я была ему очень благодарно. Не выпуская из рук

довольно длинной верёвки, он ждал на заросшем осокой и камышом пологом берегу и как-то нервно

смотрел то на пруд, то на меня.

В общем-то, оно и понятно. При первой же возможности, всё равно смажу. Да и вообще отношения у

нас не сложились с самого начала. Вернее сложились, но как-то очень уж не стандартно.

Он подходит. – Меня переклинивает. – От ужаса и отвращения я теряю остатки разума. – Впадаю в

неистовство. – Попадаю в идиотское положение. – Потом он меня так или иначе ловит. – Ну и душит.

Интересно, а почему воню... Алехандро не боится моей мнимой одержимости? По логике должен

бы. Уж кто-кто, а он видел более чем достаточно её симптомов.

Я покосилась на напряжённую фигуру поодаль. И, кстати, где он нарыл новую верёвку? Эта намного

длиннее предыдущей и выглядит иначе. По сравнению с первой она и тоньше и глаже и почему-то

кажется мне на порядок прочнее.

Ох... Всё страньше и страньше... А самое удивительное, что я вообще жива. Не-то что меня это не

устраивает. . Только как это возможно? Вопросов становилось всё больше и больше, а вот с ответами

дело обстояло куда хуже.

Тенденция меня не устраивала в корне, но решительно отложив терзания по этому поводу на потом,

я погрузила морду в прохладную воду. Пару раз чуть не захлебнувшись с непривычки, я всё же

сообразила как пить и теперь медленно вливала в себя сладковатую и такую желанную жидкость.

Мысли о вредности сырой полуболотной водицы отбросила сразу. На безрыбьи и рак – рыба. А в

данной ситуации, даже будь я человеком, ничего существенно не изменилось бы. Тут либо рискнуть

здоровьем, либо загнуться от жажды.

К тому же во всех книгах скакуны пьют откуда придётся. Может у лошадей пищеварительная

система по другому устроена? Иммунитет там и прочие подробности функционирования организма...

По крайней мере не припомню, чтобы в какой-то истории упоминалось, что лошадка, хлебнув сырой

водички из болотца, издохла. Так что буду надеяться на лучшее.

Тут прямо мне на нос приземлилась лягушка. Скосив глаза, я не без труда сфокусировала взгляд на

нахалке и, взвизгнув, яростно замотала головой. Земноводных я не боюсь, но это было и не оно. Из-за

того что это сидело непосредственно на моей морде видно было плохо, но гладкое серовато-зелёное

туловище и десяток извивающихся щупалец я всё же разглядела. А ещё у неизвестного существа

имелись зубы, которыми оно, не разводя политесов, немедленно вцепилось мне в нос.

С перепугу я выскочила из воды, напрочь позабыв и про вонючку и про верёвку на шее. Но как ни

трясла я головой, как ни пыталась сковырнуть кусучую пакость копытом, ничего не получалось.

Больно совсем не было, только противно до жути и страшно.

Когда горло сдавила петля, я уже была на грани истерики. Господи, как мне это всё надоело!

Честное слово, это самый кошмарный день в моей жизни!!! Из зарослей камыша вылетел вонючка и

резко дёрнул верёвку, подтверждая звание урода.

Всхлипывая и задыхаясь одновременно, я упала на колени. Ну почему? Чем я заслужила этот

кошмар, Господи? И пусть я повторяюсь, но... За что?!!Разглядев в руке Алехандро тот самый тесак,

которым он мне угрожал совсем недавно, я почти обрадовалась. Достойное завершение этого бреда!

Наблюдая безумным взглядом за приближением во всех смыслах ужасного конца, в лице вонючки, я

почему-то думала о том, пустят меня в рай или нет. Не могу сказать, что я очень религиозна. В церкви

за всю жизнь была раза четыре-пять, причём два из них в качестве экскурсии. Но в Бога, вообще-то

верю вполне искренне.

И вот сейчас вопреки логике, я раздумывала кем буду считаться после смерти. Лошадью или всё-

таки человеком? А если человеком, то как буду объяснять ангелам причину смерти? Они ж там со

смеху помрут! Хотя если бы окочурилась, навернувшись с сосны, укатайка, пожалуй, была бы

покруче.

Алехандро подошёл совсем близко и увидела его воспалённые красные глазки, сочащиеся гноем.

Кажется, в них сверкнуло удовлетворение. Маньяк полоумный. Меня передёрнуло от отвращения. Но

сил бежать или вырываться не было. Как и особого желания.

Усталость накрыла с головой. И морально и физически я была вымотана так, что даже бояться не

могла. Только вяло шевельнулось в душе сочувствие к Гниющему заживо уродцу. И всё-таки жаль

его... Что ж, вариантов у меня всё равно нет, а если ему так сильно хочется меня уконрапупить, нехай.

Пусть хоть этому порадуется, убогий. Лишь бы не мучил.

А он, до противного удовлетворённо крякнув, обхватил мою голову одной рукой и прижал её к своей

груди. Блеснул нож и я потеряла сознание от отвращения, вони и страха.

Глава 4

Я открыла глаза и увидела небо. Высокое-высокое, голубое-голубое... И чистое, будто его только

что вымыли и отполировали. Небо помещалось в резную зелёную раму плывущих среди ветра крон,

наискось пронизанных светом восходящего и ещё не видимого из-за деревьев солнца. Изумрудная

трава рвалась ввысь и над головой покачивались хрупкие лесные цветы.

Из всей этой поистине райской картины выбивалась только одна незримая, но оттого не менее

существенная деталь. Запах. Вернее вонь. И это означало, что мой бред ещё не закончился.

Обречённо вздохнув, попробовала оглядеться.

Я лежала в высокой траве. Вероятно, Алехандро вчера именно здесь и ‘выключил’ меня смрадными

объятьями. От одного только воспоминания дурно. Правда, кое-что не могло не радовать. Мерзкой

твари на носу не было! В смысле той земноводной, что со щупальцами. Впрочем, Алехандро на носу

тоже не наблюдалось. Слава Богу.

А ещё очень хотелось есть. И пить. И есть.

Задумчиво сорвав зубами травинку, я тщательно прожевала её и выплюнула. Тфу, гадость какая...

Ладно. О хлебе насущном подумаю после того как посещу местные кустики, благо лес кругом.

Я рывком поднялась на ноги и чуть не навернулась. Что за чёрт?! Ноги были связаны. Не так чтобы

очень крепко, но три из четырёх конечности были обмотаны верёвкой так, что нормально ходить не

было ни малейшей возможности. Разве что семеня, как бедные японские гейши.

Ну это уже ни в какие ворота не лезет! От пут верёвка уходила куда-то в сторону и терялась в траве.

Проследив взглядом направление, я бесшумно фыркнула. Метрах в десяти, прислонившись спиной к

дереву дрых вонючка. При этом по его лицу (Бррр...) расплылось выражение такого довольства...

Обалдеть! С чего это Алехандро такой счастливый? Надо же... спит сидя на сырой земле. В волосах,

которые и волосами назвать можно только с большой натяжкой и изрядной долей воображения, что-то

ползает. Довольно крупное, кстати. Смрад стоит такой, что непонятно чем он сам-то дышит. Кожа –

сплошная гноящаяся язва. В общем, не жизнь, а полная попа радости. И поди ж ты! Улыбается!

И хотя выглядел вонючка при этом ничуть не менее мерзко, всё равно, радостно и от того умильно.

Мелькнула мысль, что его удовлетворение отчасти связано с собственно моим плачевным

положением. Умиление сделало ручкой, сменившись здоровым раздражением. Значит, радуется тому,

что справился с бедной-несчастной лошадкой?

Зло прищурившись, я изогнулась буквой ‘зю’ и архи-осторожно, чтобы не дай Бог не дёрнуть

верёвку, конец которой сжимал в руке смердящий Алехандро, попросту перекусила её. Ещё минут

пять ушло на то, чтобы развязать узлы на ногах, но и с этим я справилась. Свобода!

Медленно и аккуратно, едва ли не на цыпочках, я удалилась, ехидно хихикая про себя. А уж

использовав кустики по назначению, я почувствовала себя совсем счастливой. Теперь главное – не

попасться и как можно быстрее смазать! И подальше от вонючки, подальше!

Первым делом нужно найти воду и попить, а там разберусь и с едой и с направлением бегства. Вот

только ко вчерашнему болоту я не вернусь точно. Хватит уже кошмариков и мерзких тварей.

Едва не подпрыгивая от воодушевления, я бодренько потопала в противоположном болоту и

персональному зомбику направлении. Минуты через четыре прямо по курсу неожиданно

нарисовалась полянка. И, о чудо! К веткам толстого дуба были подвешены мешки Алехандро! Те

самые где, я точно помню, должна быть еда... Воровато осмотревшись вокруг, я дёрнула к дубу.

Подстраховался он... Ха! Высоковато, конечно, но не для меня же! Для лошади три метра – фигня

на постном масле. Удивительно только как хромой на обе ноги горбун сумел эти мешки сюда

затащить, да ещё и верёвку бантиком на ветке завязать.

Оперевшись передними ногами на ствол, я вытянула шею и без затруднений дотянулась до

торбочки. Хмыкнув, я даже с бантиком возиться не стала. Просто перекусила верёвку и вуаля!

Торбочка моя! Яаху!

Подхватив припасы, я ломанулась прочь, пока не нарисовался мучитель душитель. Проплутав по

лесу с пол часа, я наконец, набрела на ручеёк и вдоволь напилась. Слава Богу, хоть на этот раз никто

на меня не кидался. Утолив жажду, довольная, я решила проделать тоже и с начинающим уже

заметно раздражать чувством голода.

Скоренько развязав тесёмки, сунула нос в мешок. Конечно, проще было бы вывалить всё на траву и

посмотреть, что там есть, но как потом остатки обратно запихивать? А оставаться без припасов не

хочется.

Та нехорошая женщина, что превратила меня в кобылу, как-то не озаботилась изменением

вкусовых пристрастий. Жрать траву ну совсем не тянет. Так что... Сориентировавшись по запаху, я

вытянула из мешка огромный кусище копчёного мяса на косточке. Мням-мням! Еда, блин...

Жевать было жутко неудобно. Видимо, лошадиные зубы не слишком приспособлены для

перетирания мяса. Но я очень старалась. Наплевав на гигиену и этикет, я попросту прижала окорок

копытом к земле и, отрывая маленькие кусочки, медленно их пережёвывала. Хотя, честно говоря,

очень хотелось, рыча и урча от возбуждения, проглотить прямо целиком.

Сдаётся мне, прошедшие сутки пагубно повлияли на мою непривычную к таким стрессам психику. В

принципе, не мудрено.Если так и дальше пойдёт, очень скоро в этом мире появится ещё один

злобствующий кошмарик, а именно – ‘Полубезумная отощавшая лошадь, вылавливающая в лесу

беззащитных путников и под угрозой ‘покусания’ и ‘полягания’ отнимающая у них еду и книги’. Ах, да!

Буде с путниками случится дефицит, дурное копытное начнёт охотиться на зайцев, лис и прочую

мелкую живность.

Весело выходит. Особенно учитывая тот факт, что с чудесным образом пойманным зверьём (что-то

в эту возможность очень слабо верится) кобыла всё равно будет вынуждена отловить путника и

приготовить для неё дичь... Офигительная перспектива!

Хотя ведь где-то здесь должны быть мужики под предводительством голубоглазого чуда! Попробую

отыскать их. Авось, что-нибудь и сложиться. Всё лучше чем...

На этот раз верёвка, наброшенная на шею, не напугала. Даже не удивила если честно. Наверное я

уже привыкла, что всё в этом мире для меня начинается и заканчивается верёвкой. Плюнув в сердцах

на надежду никогда больше на видеть Алехандро, я проглотило пережёванное мясо и нарочито

спокойно замерла над распотрошённой торбочкой. Типа ‘я не я и лошадь не моя’. Хм... Это уже даже

не каламбур получается, а бред сивой кобы... Тьфу! Опять меня не в ту степь несёт.

Сделав максимально тупое лиц... то есть морду, я равнодушно уставилась на вонючку, старательно

фокусируя взгляд где-то метрах в трёх ЗА ним. Ну, чтоб опять не переклинило.

Всем своим видом демонстрируя безразличие и покорность судьбе, я наблюдала за тем, как

Алехандро, ругаясь себе под нос, засовывает остатки окорока в торбу. Судя по всему, он решил что

кто-то нечистый на руку решил скомуниздить его добро. В том числе и меня, кстати. При этом наличие

такого человека в лесу вонючку не слишком удивляло, а вот тот факт, что вор натыренное добро

бросил... Ха! Знал бы ты кто на самом деле ‘свёл’ твою кобылу и унёс припасы!

Когда задумчивый товарищ наконец определился между ‘свалить от греха подальше’ и ‘устроить

засаду на гада и показать ему где раки зимуют’ в пользу первого варианта мы двинулись. Правда, по

первости Алехандро собирался поехать, а не пойти, но тут моему долготерпению пришёл конец и,

получив копытом под дых, он передумал.

Я смирно топала за вонючкой, от души радуясь тому, что поднявшийся ветерок относит его амбре в

сторону. Дышать было всё равно тяжело, но хотя бы глаза не слезились. Вот жизнь... Могла ли я

представить себе ещё вчера утром, собираясь на работу, что сегодня мне для счастья хватит такой

малости?! Только этого, да ещё то, что в желудке переваривается мясо, а не трава.

Минут через сорок мы вернулись на знакомую полянку с дубом и Алехандро, не придумал ничего

лучше, чем в очередной раз меня связать. И не надоело ему? Скоро уже верёвки закончатся. Чем он

тогда меня ловить будет?! Тоже мне, чудо в язвах. Тфу!

А вонючка деловито принялся сновать туда сюда. Вернее, в лес на поляну и обратно. Искоса

наблюдая за ним, я пыталась представить себе, как всё могло бы сложиться, купи меня давешний

голубоглазый красавец. Нет, я не настолько наивна, чтобы полагать, что там было бы легче

физически. Скорее уж наоборот, учитывая количество оружия, притороченного к сёдлам скакунов

воителей. Но ведь то физически, а морально...

Я вздохнула. Что теперь дёргаться? Всё равно, как ни крути, что случилось – то случилось. Я с

вонючкой и если чего-нибудь не придумаю, так и буду с ним сходить с ума от омерзения... Впрочем,

это вовсе не означает, что можно опускать лапки! Поэтому-то, пока Алехандро устраивал в центре

поляны склад горючих материалов, а проще говоря кучу палок, я аккуратно развязывала узлы.

Аккуратно потому что не хотела, чтобы он заметил это раньше времени. Конечно, идеальный вариант,

чтобы он совсем забыл обо мне, но это не реально.

К тому времени, когда сбор хвороста подошёл к концу, верёвка, которая должна была теоритически

держать меня у дерева, только делала вид, что честно осуществляет свою функцию. На самом же

деле она тупо висела на ветке. Но оставались ещё и путы на ногах, а с ними далеко не уйдёшь.

Я раздражённо скрипнула зубами, глядя как Алехандро довольно потирает руки при виде своего

сучковатого творения. Ну чего бы ему стоило ещё пару раз смотаться в лес, а? Ведь мне совсем

немного осталось! Чёрт.

Но через минуту я забыла о недовольстве и молчаливом нытье, когда вонючка достал из складок

своего рванья книгу. Книгу! Честное слово. Маленькую, правда, чуть больше ладони, но на вид вполне

настоящую. С момента ‘попадалово’ меня в это тело, я так много думала как и где найти книгу с

подсказкой как быть и что делать, чтобы вернуться домой, что сейчас просто оцепенела. По законам

жанра, в ней просто обязана быть подсказка! Обязана же?

От вида грязных пальцев, касающихся тёмного переплёта возможно единственного на весь этот лес

печатного издания, я глухо зарычала и шагнула вперёд.

И всё-таки в этом теле нервная система послабее, чем в человеческом. За всю предыдущую жизнь

я, наверное, столько раз не выходила из себя сколько за последние сутки.

Вообще-то, я неконфликтная и уравновешенная до неприличия, но есть вещи, способные

превратить белую и пушистую меня в плюющуюся ядом фурию.

Помнится, лет в девять я выбила однокласснику зуб за то, что он делал самолётики из листочков

библиотечного Дон Ки Хота, которого свистнул из моего портфеля. Тогда родителей первый и

единственный раз вызывали в школу.

На все вопросы директора я угрюмом молчала, опустив глаза в пол, чем кажется, напугала

присутствующую при ‘разборе полётов’ мать пострадавшего мальчика до нервных колик. Нет, я

рассказала про книгу, которую всю следующую после инцидента ночь старательно и коряво

склеивала, но про то что было потом...

И не в страхе или гордости дело было. Просто я абсолютно не помнила что и как делала с того

момента, когда глаза подёрнула алая пелена ярости и до того мига, когда вылетела из пустого

кабинета химии, где всё произошло.

Ну, не совсем пустого. Рыдающий на полу одноклассник-то там остался. Сейчас я уже не очень

хорошо помню, почему мы были там одни после уроков. Вроде бы должны были полы помыть.

Позже со слов пострадавшего выянилось, что ни с того ни сего я побледнела и, отобрав книгу,

огрела мальчишку стулом. Ударила я спинкой и плашмя, но достаточно сильно, что бы пацан отлетел

метра на полтора в сторону и врезался головой в шкаф, об который и выбил зуб. И даже не выбил, а

сломал.

Неприятная в целом история закончилась, как это ни странно, неплохо. Училась я хорошо, вела

себя тихо и учителя попросту не поверили в то, что я ударила первого хулигана в классе намеренно.

Чего нельзя сказать об одноклассниках. Они с тех пор никогда не брали моих вещей без спроса и

относились с уважением и даже некоторым пиететом до окончания школы.

Конечно, Алехандро не знал всего этого, когда поднял голову и озадаченно посмотрел на меня. А

злость уже туманила глаза... Удивлённо фыркнув, вонючка почесал голову. Из спутанного колтуна

выпала белёсая жужелица и брякнулась прямо на книгу. Ррррр! И меня переклинило... Грозно рыча, я

бросилась на горбуна.

Не знаю, чем бы дело кончилось, если б не путы. С обмотанными верёвкой ногами бегать

невозможно и я грохнулась, пропахав с метр полянки. Когда очухалась, Алехандро озабоченно

рассматривал развязанную верёвку. Чёрт!

Пока я собирала конечности и трясла головой, он уже обошёл меня и привязал заново. И теперь,

думается, следить будет не в пример внимательнее. Что я наделала?!

Походя похлопав меня по шее, вонючка вернулся к куче хвороста. От такой наглости я так обалдела,

что даже не попыталась его лягнуть или укусить.

А он открыл книгу и, пробормотав что-то невнятное, дунул на неё. Ничего не произошло. Алехандро

почесал переносицу, подумал и хлопнул себя по лбу, отчего с его головы посыпалась мелкая

насекомая живность. Потом достал из-за пазухи синий камушек на длинной цепочке и коснулся им

желтоватой страницы. Книга моментально увеличилась до размеров хорошего альманаха.

Послюнявив грязный палец, он принялся листать страницы. Довольно осторожно, честно говоря.

Если бы не его руки! А вонючка, вчитываясь, что-то бубнил, сосредоточенно шевеля губами. Минут

через десять он, видимо, нашел что искал и, положив книгу на траву, покосился на меня.

Наверное, обалдевшая от увиденного, выглядела я забавно. По крайней мере Алехандро, глянув на

меня, усмехнулся. От того как жутко перекосилось его личико при этом, я попятилась. А так как до сих

пор не поднялась и попросту сидела в раскоряку, вылупившись на читающего уродца ...

Вопреки моим ожиданиям вонючка при виде ползущей от него на полупопиях лошади не заржал.

Только как-то особенно горько усмехнулся и отвёл взгляд. От удивления я даже икнула.

А уроде... нет, всё-таки Алехандро выбрал из кучи хвороста с десяток небольших палочек и занялся

разведением костра. Когда огонёк уже бодро облизывал несколько толстых сучьев, он достал из

торбы несколько котелков, вложенных один в один. Выбрав небольшой, литра на три, с круглым дном,

он, проверив узлы на моей привязи, удалился.

Вернулся быстро. Слишком быстро, чтобы я успела разобраться с путами. Честно говоря, буквально

оглушённая тем, что неожиданно увидела в ходячем ужасе живого человека, я даже и не пыталась

освободиться. Просто не сообразила. А жаль...

Человек или нет, но вонял Алехандро так, что тошнота привычно и вольготно расположилась в горле

и только выжидающе хихикала, расслабленно покачивая ногой. Если так дело и дальше пойдёт, я до

возможности освободиться просто не доживу...

Безнадежно вздохнув, я улеглась на траве, положив голову на передние ноги. Вроде удобно. Если

не думать, как это со стороны смотрится.

Горбун тем временем раскладывал около весело потрескивающего костра свои пожитки. Котелок с

водой был не единственным, что он принёс из леса. Кроме него имелись ещё грязные корешки, пучки

травы и каких-то цветочков, тряпичный свёрток, вероятно извлечённый из складок рванья, пока я

копалась в себе, и небольшой насквозь мокрый мешок. Это-то откуда? Судя по приличной луже

вокруг, за пазухой такое не спрячешь...

Мешок заметно дёрнулся, и меня переполнили самые дурные предчувствия. Аргументировать своё

беспокойство я бы не смогла, но в свете событий прошедшего дня и дня сегодняшнего ничего

хорошего уже не ждала по определению.

А вонючка, не обращая на меня ни малейшего внимания, что то бубнил себе под нос, периодически

заглядывая в книгу. Ножом, так напугавшим меня накануне, он мелко покромсал корявенькие корешки,

разложив их кучками напротив себя и принялся разбирать принесённые травы.

Какие-то он, довольно улыбаясь, откладывал в сторону. Какие-то бросал в огонь, морщась, как от

зубной боли. Пару раз Алехандро поливал больше не шевелящийся мешок водой из котелка.

Приглушённый бубнёж кошмарика постепенно успокоил меня, и я то и дело клевала носом. За что и

поплатилась. Видимо задремав, я не придала значения тому, что вонючка закончил разбирать своё

сено на стебельки и, кряхтя, поднялся на ноги.

Почти привыкнув к мерзкому виду Алехандро, я только сонно лупала глазами, когда он задумчиво

почесал голову, устроив небольшой жуко и гусеницепад... Равнодушно зевнула, когда снял с

соседнего дерева пыльную торбу... Вяло фыркнула, когда он проверил узлы на верёвке, идущей от

моей шеи к мощному стволу старой берёзы...

И чуть не окочурилась, когда он нацепил торбу мне на голову!!! А Алехандро потрепал обалдевшую

от неожиданности меня по спине и ушёл. Мамочки...

Истерично взвизгнув, я вскочила на ноги. Что за! Чёрт!

Едва не воя от отвращения и злости, я содрала пыльный мешок с морды, пару раз основательно

треснув себя копытом по голове и чуть не переломав спутанные верёвкой конечности. При этом три

раза навернулась и один раз едва не свернула себе шею, пытаясь рассмотреть, не осталось ли на

спине привета от гниющей заразы.

Слава Богу, ‘привета’ не осталось, но сама зараза, пока я занималась экстремальной акробатикой

для копытных, вернулась. В смысле вернулся.

Алехандро пришёл довольный как сто китайцев. В руке у него виднелась жалкий десяток тоненьких

стебельков с мелкими голубоватыми листочками. Внимательно и, пожалуй, устало осмотрев

запыхавшуюся меня, он нахмурился и, положив принесённый гербарий у костра, двинул ко мне.

Я попятилась и злобно зарычала. Не надо мне на голову мешок! Вот только попробуй! Не знаю как,

но я тебя урою!

– Всё-таки надо было брать ту полудохлую кобылу. – Остановился он, услышав мой рык, и

сокрушённо покачал головой. – Если в зверинце Роуленда такие лошади, даже представить себе

боюсь, что у него другие звери вытворяют. . С голодухи же сдохнешь, бестолочь!

Я только ошалело хлопала глазами, всё ещё пятясь и рыча. И только когда Алехандро, сплюнув,

отошёл, опустила взгляд и увидела... Зерно... Видимо, оно высыпалось из мешка, который вонючка

натянул мне на голову. Так это он что, покормить меня решил?

Ничего не понимая, я посмотрела на уродца. Тот, не обращая на меня ни малейшего внимания, уже

во всю суетился у костра. В котелок, подвешенный над огнём, полетели покромсанные корешки,

отдельные листочки, растёртые цветы и длинные, как-то по особому скрученные стебли. Когда

Алехандро сосредоточенно пыхтя и посекундно сверяясь с книгой, принялся плести совсем уж

сложную косичку из двух десятков разных растений, я не выдержала и, задержав дыхание,

посеменила к нему.

Заглянув в раскрытую книгу, к своему отчаянию поняла, что выудить из неё что-то полезное для

себя мне не удастся в любом случае. Буквы были абсолютно незнакомы. Чёрт! А я-то надеялась, что

раз уж местный язык понимаю как свой, то и читать смогу.

Сосредоточенный на своей задаче Алехандро особого внимания на меня не обратил. Только,

бросив удивлённый взгляд, пренебрежительно фыркнул и, вытянув из кучки длинный стебелёк с

мелкими вишнёвыми цветочками на конце, вернулся к своему занятию.

С расстройства я принялась рассматривать схему, нарисованную на развороте широкоформатного

издания. Надписи, конечно, были мне не понятны, но рисунок напоминал инструкцию для начинающих

макрамистов (или как они правильно называются?). При желании, разобраться не очень трудно, но

был один нюанс. Получиться должна объёмная фигура, напоминающая шарик с кучкой ‘лучей’ разной

длинны. При чём у каждого растения строго своё место и порядок вплетения.

В процессе рассматривания кучки трав и сверки их с нарисованными, я обратила внимание на то,

что вода в котелке медленно, но неуклонно, выкипает. То, что Алехандро решил сварить какое-то

зелье, до меня уже дошло. Честно говоря, мне стало жутко интересно, что же дальше?

Вдруг, выпив колдовское варево, вонючка станет хоть немного симпатичнее? Ну хоть чуть-чуть?

Может, это лекарство от кожных заболеваний. Устыдившись своего идиотского поведения и

неспособности пересилить отвращения к мерзкому уродцу, я прониклась искренним желанием

помочь.

Тихонько отойдя в сторону и убедившись в том, что причина моих терзаний на тему собственного

несовершенства, упорно не замечает ничего кроме своего растительного творения, я осторожно

развязала узел на том конце верёвки, что держал мои путы. Хоть в чём-то книга пригодилась! Схема

завязывания его находилась в левом верхнем углу страницы. Сложный узел, но если знать как...

В общем, путы спали и я, выбрав из кучки отвергнутых Алехандро посудин самый большой котелок,

бесшумно смазала.

Но нет, вопреки логике и собственным желаниям я не ударилась в бега (дура, блин!). Кто бы ещё

сказал мне почему... Жаль что таблеток от глупости так никто и не придумал! Спрос бы бы-ы-ыл...

Ориентируясь по запаху воды, который совсем скоро стал пробиваться сквозь смрад источаемый

вонючкой, я очень скоро вышла к вчерашнему болоту. Неуверенно потоптавшись на берегу, помня о

мерзкой кусачей твари, я всё же нашла компромисс между страхом и желанием помочь.

Длинная палка нашлась довольно быстро. Обломав копытами не нужные сучки, я понадёжнее

перехватила её зубами и поддела котелок за ручку. Подойдя к болотцу, осторожно разогнала ряску

дном котелка и зачерпнула воды. Вытаскивая, пролила всё на фиг и чуть не уронила в воду сам

котелок. Пришлось повторить всё заново.

Со второго раза удалось не только набрать воды, но и почти не расплескав, поставить его на землю.

Вытащив из-под ручки палку, я с облегчением выдохнула и поспешила назад.

На всё про всё ушло минут тридцать, так что когда я вышла на поляну, варева над костром

поубавилось. Алехандро, мрачный как туча, всё ещё колдовал над своим творением. Чего это он?

Что-то не выходит или заметил моё исчезновение, а прерваться на беготню и последующее удушение

не может?

Когда я, осторожно ступая, подошла и поставила котелок рядом со смердящим уродцем, он вскинул

голову и ТАК на меня посмотрел, что я поняла: сейчас я могу стать убийцей. В том смысле, что мой

мучитель даст дуба от удивления, если сердечко у него не выдержит.

Некоторое время горбун просто пялился на меня, пребывая в явном шоке, а потом, икнув, опустил

взгляд и увидел котелок с водой. Руки у бедняги задрожали так, что почему-то подумалось –

отвалятся к чертям. Не желая становиться причиной очередного этапа изуродования и без того

обиженного природой Алехандро, я отступила и негромко фыркнула, привлекая внимание к своей

персоне. Когда он, наконец, вернулся к реальной действительности и посмотрел на меня, кивнула на

костёр.

– Ну, ничего себе... – Ошарашенно пробормотал горе-колдун. – Вот это я понимаю дрессура! Если

бы ещё с ума не сходила, цены бы этой кобыле не было.

Честно говоря, комплимент мне не понравился. Напоминание о том, что я в теле животного, да ещё

и проданного неизвестно кому, было неприятно. Радовало лишь то, что цена, если вспомнить лица

конюших, была запредельно высокой.

Когда Алехандро, не выпуская ‘плетёнки’ из рук долил в варево воды и снова уселся над книгой, я

пристроилась рядом, от нечего делать разбирая схемы, явно вручную нанесённые на желтоватый

пергамент. Вонючка удивился, но ничего не сказал, с головой погрузившись в непростое дело

создания объёмной фигуры из травы.

Он явно не был докой и откровенно торопился, искоса посматривая на костёр. Только по любимым

книгам я хорошо помнила, что торопливость и волошба – вещи абсолютно не совместимые, и потому,

заметив беспокойство вонючки, породившее невнимательность, встревожилась.

Этак он себе не крем от ран, а хвост и копыта наколдует. Мне-то, конечно фиолетово, только жалко

дурачка ущербного. И я вперила взгляд в схему, поминутно сравнивая рисунки с практическим их

воплощением. И не зря...

Минут через десять Алехандро почти не глядя цапнул из кучки светлый стебелёк с жёлтыми

колокольчиками и круглыми листочками, а нужно было с острыми и резными. Глухо заворчав, я

выхватила травинку из рук непутящего колдуна. Выхватила и отбросила в сторону.

Недовольно заворчав, Алехандро бросил в мою сторону злой взгляд и потянулся за другим. И опять

вытащил из кучки стебель с круглыми листьями! Вот придурок-то! Видимо, мозги у уродца тоже

прогнили... Пришлось повторить операцию по спасению Гингеммы недоделанной. На этот раз изъятый

стебелёк я бросила на книгу.

– Что ты творишь, тварь бесноватая! – Зло рявкнул горбун.

И наконец-то увидел свою ошибку. Побледнев, он внимательно осмотрел растение и, сверив его с

рисунком в книге, сглотнул.

– Э-э-э...

А я обиделась... Я этому квозиморде подгнившему тут помогаю во всю, героически сражаюсь с

омерзением и тошнотой, дышу через раз, саму себя ломаю по полной программе, а он обзывается?!

Глаза защипало от несправедливости. Фыркнув, я ушла на дальний край поляны и улеглась спиной

к вонючке. Да пошёл он! Жутко захотелось пореветь, но слёз не было. То ли лошади не плачут, то ли

просто гордость не позволяет.

Как же я домой хочу! Домой, где не будет вонючих зомби, кусучих тварей, верёвок, потенциальных

убийц... Зато будут тепло, еда и нормальные книги с понятными словами...?

Глава 5

На полном серьёзе я дулась минут двадцать, наверное. Дольше не позволило любопытство. Но

возвращаться после такого тоже не хотелось. Так что я просто чуть изогнула шею, чтобы видеть что

твориться у костра.

А вонючка-то хоть и дурак, но не идиот! Наученный горьким опытом он теперь очень внимательно

сверял каждую травинку с книгой. И всё равно, неумеха. Ну, какого чёрта он взялся колдовать если не

бельмеса в этом не понимает?

Потренировался бы для начала что ли. А то, вон, вода опять выкипает, а он ‘шарик’ только на две

трети сплёл. Сам шарик уже есть, а лучей нету. Вместо них неаккуратные дыры. Да и травы ему не

хватит точно.

Ещё когда наблюдала за процессом как следует, я обратила внимание, что розоватых цветочков с

бурыми помпошками по схеме нужно очень и очень много, а в кучке их десятка два, не больше.

С одной стороны помочь убогому – благое дело. Может он даже проникнется если не

благодарностью, то хотя бы осознанием моей полезности, и перестанет душить при каждом удобном

случае. Не факт конечно, но чем чёрт не шутит? А с другой – обидно же! Что я, на помойке себя

нашла что ли, чтобы после такого корячится?!

Промаявшись ещё минут десять, в конце концов, решила, что моё участие в колдовском обряде

можно считать капризом, исполнением давней мечты приобщиться к миру реальной магии.

Домечталась, блин...

Я поднялась на ноги и глянула в котёл. Воды было уже чуть меньше половины. Правда и огонь

горел едва-едва. Хворост своё отработал и теперь пребывал в виде весёлых оранжевых угольков.

Нет. Я была не права. Алехандро не только дурак, но и идиот. Столько налажать в одном

единственном действе! А ведь в книге наверняка подробно всё расписано. Эх, почему коровы не

летают?! В том смысле, что лошади не читают.

Смерив хмурым взглядом близкого к откровенной истерики вонючку я хмыкнула. Видимо, в чём-то

все мужчины одинаковы.

Вспомнилось время, когда мама в первый раз попала в больницу, оставив дом и нас с Ленкой на

отца. Мне тогда лет восемь было, но до сих пор помню выражение его лица.

Почему-то такие привычные и на первый взгляд несложные вещи как приготовить завтрак,

накормить нас и отправить в школу превращались в цирковое представление с грохотом, звоном

разбитой посуды, клубами чёрного дыма над сковородой с яичницей, бантами, сползающими ещё до

того, как их повязали, ежедневными опозданиями и безоговорочной победой разгрома над порядком в

одной, конкретно взятой, квартире. У отца тогда были такие вот глаза. Растерянные, злые и тоскливые

одновременно.

Наверное, именно поэтому я плюнула пока на свои обиды и принялась подтаскивать к костру ветки

из приготовленной загодя кучи. Я складывала их так, чтобы вонючка мог засунуть их под котёл без

отрыва от основного производства. Вероятно, я и сама справилась бы, благо уже немного

навострилась обходиться без рук, но кто его знает, может, интенсивность пламени в книге тоже

оговорена.

Минут через пять Алехандро перестал судорожно дёргаться и порываться потерять челюсть. Ещё

через пять у него было достаточно веток, чтобы поддерживать огонь и я, подхватив пустую уже тару,

пошла по воду. Ещё бы коромысло на спину и вообще, картинка маслом...

Какое-то время просто хихикала, пока до меня не дошла абсурдность ситуации. Это же... Что я

делаю?

Вот дура-то! То наизнанку выворачиваюсь, чтобы смазать от кошмара ходячего, то старательно

помогаю тому же кошмару, как раз в тот момент, когда есть возможность смазать. Я остановилась. А

чего это я на самом-то деле? Текать же надо, пока Алехандро там занят по самое не балуйся!

Ноги сами собой ускорили шаг и сменили направление. Они-то сменили, а я? Я судорожно пыталась

понять, что изменилось за несколько часов, прошедших с утра.

Почему я чувствую себя последней сволочью? Вонючка так же отвратителен мне, как и прежде. От

смрада исходящего от него всё так же трудно дышать. Да и от перспективы возить его на себе так же

бросает в дрожь, как и прежде. Так почему готова сама себе плюнуть в морду?

Но не упускать же такой шанс обрести свободу от кошмара! Я шла всё медленнее и медленнее,

пока не поймала себя на том, что еле плетусь, понурив голову. Может вернуться, а смазать потом?

И я его называла идиотом! Какая чушь! Главная идиотка здесь – я! Дура любопытная... Вот. .

Вопрос возвращаться или нет решил куст, в который я практически упёрлась мордой. Метра полтора

розоватых стеблей в с бурыми помпошками... Тех самых, что не хватает Алехандро! Блиин...

Забыв обо всём, я опустилась на колени и принялась осторожно рвать траву зубами. Стараясь

ухватить её пониже, чтобы стебель был подлинней, немалую часть попросту выдрала с корнем,

попутно наевшись земли. Кое-как собрав добычу, я с травой наперевес рванула обратно на поляну.

Бегу и думаю, что сейчас я больше похожа не на лошадь, а на псину, несущую тапки хозяину. Чуть

не подавилась, её богу! Чур меня от такого хозяина!

Когда я, запыхавшись, вылетела на поляну, Алехандро с выражением вселенской скорби на пакости,

заменяющей ему лицо, рассматривал свою недоделку. Выплюнув собранную траву ему под ноги, чуть

не откинула копыта, когда он, допетрив что именно я принесла, поднял на меня абсолютно

обалдевший от счастья взгляд.

Увидев в нём наряду с облегчением искреннее желание меня... как минимум расцеловать, а как

максимум затискать до смерти, я испуганно попятилась и зарычала. Правду говорят: ‘не делай добра,

не огребёшь табуретом по кумполу’! Мама... Выпучив глаза, на бросающегося из крайности в

крайность урода, я задом сдала в лес и выдохнула.

Совсем уже сбрендил, зомбя вонючая! Так отомстить за помощь – это перебор. Бррр...

Радуясь притоку свежего воздуха, я бодро потрюхала к болотцу, внимательно глядя под ноги.

Котелок-то я бросила где-то здесь... К счастью, искомая тара нашлась. В принципе, не удивительно.

Кому он в лесу-то нужен? Лосям и енотам?

Вот интересно, если встретится лось, он меня воспримет как животное или как человека? Вроде бы

пофиг, но почему-то мучительно билась в виске навязчивая мысль: ‘При любом раскладе бежать

придётся быстро’. Сохатые подслеповаты. Если примет за свою, может с лосихой попутать.

В общем, пока я набирала воду и брела к Алехандро, в голову лез всякий бред. Наверное, потому

что просто не хотела думать куда и к кому, собственно, иду. Про ‘зачем’ вообще молчу.

Так что на полянку я явилась в растрёпанных чувствах. Восхищение во взгляде вонючки ничуть не

радовало. Не дай Бог, решит, что я теперь ему во всём помогать буду. Ага, счаз! Размечтался

юродивый! Как только с обрядом разберёмся, дам дёру и поминай меня как звали! Больше мне

делать нечего как Россенантом у Квозиморды подрабатывать. Чур меня, чур!

Поставив воду в непосредственной близости от кошмарика, я демонстративно удалилась. Улеглась

у дуба и принялась максимально незаметно развязывать тесёмки лежащей на земле торбочки. Для

начала я осторожно подтянула её к себе и уложила так, чтобы прикрыть от Алехандро.

Впрочем, тот, очередной раз радостно-изумлённо булькнув, долил воды в месиво над огнём и

вернулся к плетению шарика-звёздочки, уделяя этому процессу максимум внимания. Плести, кстати,

осталось совсем не много. Один лучик всего. Придётся поторопиться с добыванием еды, пока горбун

сосредоточенно пыхтит и по сторонам не смотрит. .

Со всей этой беготнёй опять жутко проголодалась и теперь старательно соображала, как обеспечить

себя любимую пропитанием хотя бы на ближайшие дни. Не буду же я каждый раз тырить сумку с

едой, развязывать незаметно и втихаря чавкать по кустам? Что-то не верится, что при других

обстоятельствах это удастся...

Выковыряв мясо и каравай хлеба, я незаметно вернула торбу на место. И что теперь? Нужно быстро

придумать что-то, а то Алехандро уже практически закончил изгаляться над травой. Вон, счастливый

какой сидит. Того и гляди лопнет от радости. Лишь бы не забрызгал...

Покумекав, я наконец нашла решение. Не совсем блестящее, но гораздо более приемлемое, чем

голод. Откусив смачный ломоть хлеба и оторвав основательный кусь от окорока, я прикрыла их

травой, а оставшуюся еду засунула в самый большой котелок из запасов Алехандро и сныкала в

кустах, прикрыв сверху хворостом.

Откушенное и оторванное закомуфлировала мешком с зерном и сделала вид, что жую то, что мне

недавно так оригинально выдали к обеду. На самом деле кушала я, конечно, совсем другое, но... Не

добивать же кошмарика ещё и оригинальностью гастрономических пристрастий покупки?

А Алехандро тем временем встал, и по его торжествующему взгляду я поняла, что ерундовину свою

заковыристую он всё-таки сплёл. Отстранённо наблюдая за тем, как он со смаком потянулся, вызвав у

меня этим зрелищем очередной приступ тошноты, я думала какого чёрта здесь делаю. Причем и

локальном и глобальном смыслах.

С одной стороны у перемещения меня в этот мир должна быть какая-то цель, хоть я и не знаю

какая, а с другой абсолютно не понятно, почему я не смазала от вонючки, когда в кои-то веки

появилась такая возможность. При всём желании ответы на оба вопроса ускользали от моего разума,

измученного за последние сутки до предела.

За беготнёй и переживаниями день как-то незаметно подошёл к концу и алый диск солнца уже

окрасил облака над головой в красно-оранжевые цвета. Между стволов деревьев, окружающих

поляну шевельнулся сумрак, а костёр из обычного огня превратился в тёплого зверя, рядом с которым

так хорошо и уютно посидеть под усыпанным звёздами небом.

Жаль только, что благодаря Алехандро нельзя в полной мере насладиться трепетно любимой мною

деталью надвигающейся ночи. А именно ароматами, которые она всегда приносит с собой. Даже в

городе, заполненном машинами, заводами и прочими ‘прелестями’ урбанизации, ночь наполнена

самыми разными, но такими упоительными запахами.

Сколько себя помню это – моя слабость. Даже днём ощущаю их достаточно сильно, а уж ночью или

ранним утром... Конечно, я сейчас не про отечественные лифты, подъезды и смог. Но утро всегда

пахнет пронзительно остро и тонко. День и вечер едва уловимо. Ночь...

При моём образе жизни редко удавалось покинуть дом и неусыпный надзор любящих родителей

после того как город накрывала мягкая ладонь темноты, но ни одной представившейся так или иначе

возможности я не упускала.

Ночь раскрывала запахи, словно рассеиваемые светом дня. Осень пахла печалью и нежностью.

Зима горечью и, как это ни странно, надеждой. Весна... Запахи весны будоражат душу предвкушением

чего-то неведомого и недостижимого. Лето заставляет мучительно сожалеть о скоротечности времени

сладкими, томными нотками невнятных желаний... А тут воняет вонючкой! Тьфу.

Усталая рассеянность постепенно сменилась раздражением и досадой, что по вине Алехандро я

лишена и этого удовольствия. Нет, ну серьёзно. Обидно же! И так-то не весело оказаться в теле

лошади, да ещё и при таком хозяине, а тут ещё и это. Поймав себя на том, что всё явственнее и

отчётливее хочу зарычать, я проглотила ярость и сосредоточилась на действиях уродца.

А он бубнил что-то непереводимое, глядя в книгу и держа над исходящим паром котелком

многострадальную плетёнку. От костра то и дело отрывались и улетали куда-то вверх крохотные

разноцветные язычки пламени, растворяясь в воздухе.

Когда мой кошмарик разжал пальцы, и шипастенький шарик из травы упал в бурлящую воду, я

напряглась, ожидая чего-то... Да хоть чего-то! Но не произошло абсолютно ничего. Ещё минут

двадцать Алехандро читал по книге, освободившейся рукой неуверенно выводя странные пассы, но,

всё равно, ничего не менялось.

Когда, утомившись от однообразия происходящего на поляне действа я начала проваливаться в

дрёму, вонючка отложил книгу и повернулся к мешку, который в течении дня несколько раз поливал

водой. И достал из складок своего рванья кинжал.

Нет, не приснопамятный тесачок в бурых пятнах, а именно кинжал. Ну, может стилет. Я в оружии не

разбираюсь абсолютно. Рукоять имела перекладину как у меча и казалась матовой, не отражая ни

единого лучика света. Зато узкое длинное лезвие сверкало во всю, играя рыжеватыми бликами

костра.

Несмотря на то, что Алехандро не обращал на меня ни малейшего внимания, сосредоточившись на

обряде, я моментально напряглась. Сон слетел как по мановению волшебной палочки. Хорошо хоть

еда к этому времени закончилась, а то бы и подавилась до кучи.

Тонкое лезвие в руке гнилостного кошмара хищно сверкало, а меня терзали самые мерзкие

предчувствия. Зачем ему нож? Сердце тревожно забилось. Колдовской обряд, травы, огонь, коренья,

магическая книга и нож? Ассоциации всплывали премерзкие. Почему-то упорно всплывали слова

‘кровь’ и ‘жертва’ в дополнение к уже имеющимся звеньям логической цепочки.

Сглотнув ком страха, я подобралась и встала, мрачно и неотрывно наблюдая за действом.

Единственным живым существом, которое можно принести в жертву, здесь была я. Ну, и сам

колдующий, но вряд ли он решил самоубиться. Для этого есть куда более простые способы, не

требующие ни книг, ни плетения странных фиговин, ни бурлящего варева.

Да и на протяжении дня я не заметила за Алехандро ничего, что указывало бы на страстное

желание расстаться с жизнью. Не скажу, что так уж внимательно рассматривала гниющего уродца, но

слишком много упрямства, горечи и откровенной радости видела сегодня. И это никак не вязалось с

образом отчаявшегося человека. Хотя стоит признать, кому-кому, а вонючке есть от чего впасть в

уныние.

Так что я пристально наблюдала за ним, готовая, сделай он хоть полшага в мою сторону, дать

стрекоча. Но Алехандро, потыкав рукояткой кинжала мешок, вдруг резко всадил в него остриё на всю

немаленькую длину. Потом, не отнимая руки, и не делая ни малейшей попытки вытащить нож,

повернулся всем корпусом и всмотрелся в открытую книгу, лежащую рядом прямо на траве.

Минуты три вонючка беззвучно шевелил губами, изучая разворот, а я с недоверчивым

любопытством наблюдала за принесением в жертву мокрого мешка. Это что-то новенькое! Никогда о

подобном не читала... Бред какой-то... Но когда Алехандро, отведя взгляд от книги, уставился на нож и

нараспев принялся читать что-то непереводимое, я окончательно обалдела.

Дым над котелком вдруг загустел и распался на узкие разноцветные извивающиеся ленты. Я

насчитала с десяток разных цветов от изумрудного до коричневого. От рукояти ножа, зажатой в

ладони кошмарика, посыпались белые искры. Падая на траву, они не гасли, а, наоборот, взлетали и

собирались в мерцающее облачко над головой завывающего своё ‘Бран олгоюшапнок имил элдан

асха’ вонючки.

Выпучив зенки, я чуть дыша, как зачарованная подошла поближе. Если сделать минусовку и из

получившейся картинки изъять самого вонючку (ну, или накрыть плотной тряпкой, чтоб глаза не

мозолил) зрелище получилось бы неповторимое. Куда там лазерному шоу!

А Алехандро всё завывал и завывал... И, вдруг, резко выдернул из мешка нож. Ничего особенно не

изменилось, но когда он, не прекращая голосить, встряхнул мешок, я чуть было не лягнула колдуна

недобитого под зад.

Нет, честное слово! Так обидно стало... Скотина расчётливая!

Их мешка выпала серо-зелёная кусучая тварь, которая намедни вцепилась мне в морду. Страха она

уже не вызывала, поскольку была явно дохлой, а вот гадко стало. И не столько от её вида, сколько от

понимания того, что уродец просто подставил меня, что бы поймать эту пакость. Видимо знал, а если

не знал, то предполагал, что она в болоте этом обитает и...

Сжав зубы, я задом попятилась к кустам, где были припрятаны припасы. Вот сейчас и сбегу.

Вот только страшно остаться в ночном лесу наедине с неведомыми хищниками без огня. Я

вздохнула. Ну, и интересно, что дальше-то будет? В конце концов, ночь длинная, успею дать дёру.

Тем временем, Алехандро поднял серо-зелёную тварь левой рукой и медленно нанизал её на

лезвие кинжала, который держал в правой. Почившая кусака сменила окраску на золотисто-белую, и

над полянкой пронёсся порыв холодного ветра.

Взлетели воздух остатки гербария, не убранные вонючкой. Через мгновение всё стихло, и медленно

кружась, на траву опали листья, сорванные с ближайших деревьев. Но едва они замерли, как ветер

взвыл ещё яростнее.

И тут мне конкретно поплохело, потому что вонючка – это мерзко, кусака – противно, нож – страшно,

а вот когда тебя поднимает в воздух метра на три нехилый такой смерчик – это трындец!

Всё вокруг кружилось в свистопляске. Как я умудрилась вцепиться зубами в толстенный сук, не

знаю. Видно, правду говорят: ‘жить захочешь – не так раскорячишься.

А вонючку колдовской ураган, будто не замечал. Но чем ближе мой кошмар подносил нож к котелку,

тем быстрее и чаще пролетали мимо меня подхваченные ветром торбочки, обрывки верёвки, и... Даже

мой котелок с припасами!

В тот момент, когда Алехандро, наконец-то, бросил кинжал с кусакой в котёл, мне прилетело в

лобешник собственной заначкой. С гулким звоном (Блин, а я всё же надеялась, что хоть мозги-то у

меня сохранились!) отскочив от головы, посудина с окороком и хлебом прямой наводкой, будто

нарочно, поразила цель. А именно вспыхнувший всеми цветами радуги котелок.

Если я думала, что висеть в воздухе, уцепившись за жалобно скрипящую ветку – занятие жутко

‘увлекательное’, то теперь поняла: это просто утренник в детском саду. По крайней мере, если

сравнивать с последствиями сорванного колдовского обряда.

Когда сверкающий котелок встретился со своим тёзкой, но наполненным в противовес

многокомпонентному зелью банальным мясом с хлебом, он перевернулся. Ну а когда содержимое

обоих выплеснулось в костёр...

Разноцветные ленты дыма хлестнули ожившими плетьми во все стороны, а потом рвануло так, что я

вместе с деревом научилась летать. Жаль только, что на умение мягко приземляться стремительно

взбухшее облако маслянистого смрадного дыма никак не повлияло.

Под оглушительную ругань Алехандро мы, вместе с несчастным деревом, кувыркаясь и проклиная

нелегкую судьбинушку, приветвились в кроне чего-то достаточно крепкого, чтобы остановить нас.

Как я хотела завизжать! Боже, как хотела.... Только вот сведённые судорогой челюсти и

наполненный листьями и собственно веткой рот к этому процессу не предрасполагали ну никак.

Тихонько поскуливая от ужаса, я поняла, что висю... Ага! А сколько до земли не известно. Кругом

ветки, листья и чёрный непроглядный дымоганище. Словно над костром из покрышек копчусь. Мама!

Нескольких секунд хватило, чтобы осознать в полной мере, что висеть мне осталось не долго. Я ж

не хомяк, а кобыла, в конце-то концов!

Кое-как собрав истерично голосящие мысли, я попыталась нашарить копытами хоть какую-то опору.

Чегой-то нашла, но поздновато... Челюсть разжалась и теперь уже вопя, что есть силы (надо же как-то

компенсировать вынужденное молчанье!) я рухнула вниз.

На моё счастье, до земли лететь было не далеко. Вряд ли больше десяти метров. Всего-то! Не

далеко, но больно и неприятно. Ветки и сучья радостно ринулись мне навстречу, хлеща, треща и

царапаясь, будто живые. В конце концов, я банально застряла, повиснув на двух перекрещенных

толстых ветках и дюжине более мелких.

Особенно дёргаться мешал страх падения и тот факт, что, даже возжелай я вывернуться из цепких

древесных объятий, вряд ли это у меня вышло, учитывая позу. Немного успокоившись и придя в себя

от последствий так некстати прерванной волошбы Алехандро, я скрипнула зубами от злости.

Вот теперь я очень хорошо понимаю, почему от алхимиков и колдунов умные люди старались

держаться подальше. Защитные куполы и самые-самые глубокие подвалы тоже обрели смысл. А я-то

раньше недоумевала: ‘С какой стати так упорно прятать свою лабораторию, если ты маг и можешь

справиться с любым непрошенным гостем?’ Теперь понимаю. Даже слишком хорошо.

Я висела в кроне поваленных деревьев на боку, раскинув ноги, которые удерживала паутина сучьев

и прутиков. Около левого глаза в опасной близости покачивался острый обломок довольно крупной

ветки. Вот, чёрт. .

Не представляя себе, даже отдалённо, как можно выпутаться в прямом и в переносном смыслах из

сложившейся ситуации, я глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок. Маслянистый густой дым

постепенно рассеивался и дышать становилось легче.

Услышав глухой сдавленный стон, я чуть-чуть повернула голову и, не без труда, рассмотрела

Алехандро.

Он стоял на коленях, прикрыв лицо руками, у остатков кострища, разбросанного взрывом окрест.

Несмотря на досаду и отвращение, я негромко заржала. С одной стороны, мне срочно нужна была

помощь, пусть даже вонючки, а с другой... С другой, очень хотелось отвлечь временного спутника от

дурных мыслей.

Ситуацию осложнял ещё один немаловажный момент. Вопреки полётам и стрессам жутко

захотелось в туалет. Хотя, возможно не вопреки, а как раз благодаря. Вот засада... И без того всё не

слишком радужно, а уж... Ой!

Мдямс... Кажется, я крупно просчиталась насчёт ‘не слишком радужно’... Мамочка, роди меня

заново...

Алехандро, услышав мой бессловесный призыв о помощи, от процесса самопожирания оторвался и

встал на ноги. Сразу я не заметила ничего особенного из-за ошмётков дыма, всё ещё застилающих

взор. Да и размышления отвлекли. Но когда вонючка подошёл поближе...

Удивительно, но и без того корявый уродец стал ещё корявее. Честное слово! Горб сполз на бок.

Правое плечо поднялось относительно левого сантиметров на двадцать и теперь голова кренилась в

сторону, будто Алехандро пытался поговорить по мобиле без помощи рук. Ноги... В противовес

подросшему правому плечу удлинилась левая нога. Естественно походка кошмарика стала

напоминать череду прыжков.

Но, как ни странно, не это стало самым удивительным сюрпризом. В отместку на неуважение,

заклинание отыгралось на несчастном колдуне по полной программе.

Кожа от виска до одной брови приобрела изумительный ядовито-розовый цвет. Подбородок стал

лимонно-жёлтым. А кисти рук кристально-бирюзовыми. Надо отметить, что окрашенные части кожи

избавились от язв и прочих пакостных болячек. Зато оставшиеся на контрасте ‘радовали’ ещё

больше.

Но больше всего меня поразил полный отчаяния взгляд. Не сдержавшись, я дёрнулась и едва не

выколола себе глаз. В последний момент увернувшись от обломка ветки, поняла, что сочувствие и

благополучие в этом мире несовместимые.

Вот какого чёрта мне жалеть этого уродца? Он-то хоть человек, а я кобыла. Он стоит на твёрдой

земле, а я вишу, раскорячившись, над его головой. Да и вообще, не до сантиментов сейчас! Очень уж

в туалет хочется...

Следующие полчаса прошли под знаком освобождения меня любимой из древесного плена.

Алехандро, ловко орудуя хорошо знакомым уже ножом, срезал мелкие прутья до тех пор пока не

освободил мои ноги. Повиснув, теперь уже брюхом на оставшихся двух толстенных ветках, я

практически не замечала его, думая только о том, чтобы не осрамиться.

Лошадь там или нет, в душе-то я человек! Даже не человек, девушка. Скромная, кстати. А тут. .

Мамочки, что же эти ветки проклятые так на живот-то давят?! Ай-ай-ай...

Наконец, вонючка уцепился за конец верхней ветки и повис на ней, добавляя к моему ещё и свой

вес, склоняя к земле. Дико вереща, я съехала по наклонной плоскости. И приземлилась на

собственного спасителя.

Впрочем, учитывая практически невыносимые уже позывы мочевого пузыря, я наплевала на этот

факт и, моментально взвившись, ломанулась в лес. Ближайшие кустики нашлись почти сразу же.

Жаль только с высотой они подкачали, но искать другие времени абсолютно не было. Бли-и-ин...

Нырнув в кусты я с облегчением зажмурилась. Вот оно, счастье! Даже и в моём положении бывает

кайфо-о-ово... Через минуту я открыла глаза и первым, что увидела, было разноцветное лицо уродца.

Алехандро стоял в паре метров и пялился на меня абсолютно квадратными глазами. Как только

челюсть не потерял от изумления.

В общем, то прикинув как выглядит моя счастливая морда, торчащая из центра куста, едва

достающего мне до основания шеи, изумление вонючки я поняла. А вот то, что он застал меня в

момент. . хм... достаточно интимный разозлило. Не мог подождать на полянке? Какого чёрта за мной

попёрся?! А ещё и...

Заметив в его руке верёвку, я просто озверела. Честное слово, сколько можно, а?! Яростная обида

подхлестнула, и я просто вылетела из своего кустика. В один прыжок достигнув уродца, выхватила

верёвку из рук и отшвырнула в сторону. Пренебрежительно фыркнув опешившему мужику в лицо, я,

гордо задрав голову, пошла к полянке искать остатки провианта.

Краем глаза я отметила как Алехандро осел на землю, переводя ошеломлённый взгляд с пустых

ладоней на сиротливо повисшую на кустике верёвку. Обалдел мужик знатно, но зато тоска с его

разукрашено-гниющего личика сползла как целофан с сосиски. И вот ведь странность, как гляну – с

души воротит, а всё равно жалко.

Вздохнув, я притормозила. Ну и что теперь? Пока вонючка в таком состоянии, сбежать ничего не

стоит, но как-то... По свински что ли? Ладно, в горе бросать – последнее дело. Вот успокоится

немного, в себя придёт, тогда и сбегу.

Неуверенно переступив с ноги на ногу, я всё же развернулась и пошла обратно. Под изумлённым

взглядом уродца сняла с куста верёвку и переложила на землю. Угу. Поближе к нему. Ну не дура ли?!

Видимо, не совсем дура, потому что Алехандро почесал репку, посверлил взглядом верёвку и

заржал аки конь. В том смысле, что громко и со вкусом. Неожиданно мне это понравилось. Даже

выпавшие при этом из спутанной шевелюры сороконожка и жужелица не слишком испортили

впечатление.

Настроение, несмотря на все пакости сегодняшнего и вчерашнего дней, вдруг стремительно

поднялось. Ко всему прочему, я поймала себя на том, что смрада, уже почти привычно забивающего

ноздри, попросту не чувствую. Пахло дымом, лесом, немного палёной резиной и... человеком. Вот

ведь чудо из чудес!

Интересно, это колдовство всё-таки сработало или я настолько свыклась? Фиг знает, но при любом

раскладе меня это устраивает. Даже неудавшаяся, волошба принесла свои плоды, и это здорово. Не

знаю, что должно было выйти изначально, но для меня возможность дышать – уже счастье.

Плюс, руки воню.. Алехандро, хоть и окрасились в ярко-голубой цвет, лишившись гниющих язв с

копошащимися в них червячками теперь выглядели куда привлекательнее, чем раньше. Значит,

можно надеяться, что от одного прикосновения меня не заколодит и не занесёт опять на какую-нибудь

сосну. Наверное...

Глава 6

– Ну что, чудо-зверь? – Отсмеявшись, сипло прохрипел Алехандро.

Несмотря на неожиданно хорошее окончание этого дня, голос его заставил содрогнуться всей

шкурой. Наверное, я извращенка. Как можно жалеть того, кто поднимает внутри такую бурю

негативных эмоций, не говоря уже о банальном отвращении?

Отстранённо наблюдая, как перекошенный персонаж моего личного кошмара, кряхтя, поднимается с

земли, я вздохнула. Конечно, нельзя зацикливаться на дурном, но всё хорошее пока как-то слишком

смахивает на изощрённое издевательство. Верёвку он, кстати, взял, но нацеплять на мою шейку не

стал, слава Богу. Глядишь, так придём к консенсусу.

Надежда на лучшее воспрянула духом и расправила плечи.

– Пойдём уже, посмотрим, что у нас осталось после светопредставления. Может, даже твой овёс

уцелел. Хоть покормлю тебя.

Угу. Вот прям горю желанием жрать пыльное зерно... Надежда перестаралась с осанкой и смачно

плюхнулась личиком в грязь. А не фиг было возноситься! Не в этой жизни и не с моим везением.

А заначка моя тю-тю. Даже если найдётся, то после того как она побывала в эпицентре колдовского

взрыва, есть её – себе дороже. Ещё перекосит, как Алехандро, или рога вырастут, или... Да мало ли?

Вот и получается, что с питанием опять засада. Эхе-хенюшки.

Понуро следуя за корявым поводырём я уговаривала себя порадоваться тому малому, что есть.

Дышать уже могу, верёвки на шее нет, сегодня даже поела что-то, да и жива осталась в очередной

раз. Этого уже не мало. Вон, кошмарику куда хуже.

Еле-еле идёт. Странно бы было, если бы с ‘усовершенствованной’ фигурой было иначе. Смотреть

тошно. То ли ползёт, то ли прыгает, то ли падает. Бррр... Не дай Бог такого счастья. Я уж лучше как-

нибудь копытцами поперебираю. Или не лучше? Ладно, не буду о грустном. Сейчас куда актуальнее

проблема ночёвки.

Уже совсем стемнело, и с каждой минутой сгущающийся мрак всё быстрее наползал из леса. Как

только кошмарик что-то разбирает? Я вот ни фига уже не вижу.

А Алехандро споро, хоть и неуклюже, наворачивал круги по разорённой полянке, складывая вновь

обретённое имущество в кучку по середине. Минут через двадцать он распихал добро по котомкам и,

почесав репку, уставился на сумки.

Ага. Седло, попона и три внушительных торбочки унести ему будет непросто... Упс! Не! Я его на

себе не повезу, хоть разноцветного, хоть монотонного. Пошёл на фиг, зомбя гниющая! Ещё не хватало

от него какую-нибудь заразу подцепить.

Поэтому, когда он потянулся к седлу, я глухо и угрожающе зарычала, склонив голову к земле. Неа

моё счастье, верёвку Алехандро уже упаковал. Сама видела, как запихивал её на самое дно,

обманутый моим наносным спокойствием и покорностью.

Похоже, он и в правду решил, что раз уж помогала и не смазала, буду теперь пушистая и

покладистая как ангорский кролик. Ага, Счаз! Уже ушки отращиваю! Услышав утробное рычание,

горбун дёрнулся и чуть не упал.

А что? Тот кто сказал, что лошадь, приготовившаяся к прыжку и оскалившая зубки – это не страшно,

не видел моего тяжёлого взгляда исподлобья. А Алехандро видел. Уже...

Сглотнув, он застыл. Я тоже. Когда уродец снова потянул лапки к седлу, зарычала громче и чуть

присела на задние ноги, чтоб не сомневался в решительности намерений. Кажется, он меня понял. По

крайней мере, ручонки убрал и крепко задумался.

Честно говоря, отчасти я его понимаю. Имея в наличии здоровенную кобылу, тащить по ночному

лесу на себе сумки и седло как-то странно, глупо и тяжело. Тем более и без того не слишком

приспособленному к перемещениям в темноте по пересечённой местности инвалиду. Но я-то что могу

поделать? Разве только...

Настороженно поглядывая на уродца, я обошла его по кругу так, чтобы вещички оказались точняк

между нами. Когда, негромко рыкнув, мотнула головой, зомбик (О, чудо!) сделал шаг назад и опять

замер озадаченно скривившись.

Не выпуская его из видимости, я оттащила сумки чуть в сторону и встала рядом, показательно

опустившись на землю. Угу, прям не лошадь, а верблюд какой-то. Тем более что горб у нас есть.

Правда, на двоих с Алехандро, но это уже детали.

То как опасливо кошмарик подошёл ко мне, умилило конкретно. Кажется, я всё же задолбала

мужика. Только вот чем? Вроде не обижала... Ну, порычала немного, так что с того? В конце концов,

даже помогала колдовать. А то, что заклинание сорвал котелок с моей заначкой – досадная

случайность. Тем более что он-то про заначку вообще не в курсе. И чего тогда коситься? Впрочем,

какая разница? Главное, чтоб не душил и не доставал особенно.

К счастью, на этот раз мне повезло, и в глазах психа мелькнуло понимание. Уже через двадцать

минут он навьючил на меня сумки и даже седло. Впрочем, последнее только после моего милостивого

разрешения.

Очень уж Алехандро меня рассмешил, когда бочком, приставным шагом медленно крался к нему,

искоса поглядывая на меня и старательно делая вид, что ничего не происходит. Даже свистеть

пытался, но, увидев как меня перекосило от мерзкого дребезжащего шипения, заткнулся. Угу... А на

разукрашенной в прямом смысле слова роже такое невинное выражение! Хихикая про себя, я

сжалилась над инвалидом и кивнула на несчастное седло.

Так и получилось, что я тащила на себе всю поклажу, а горбун тащил самого себя. И, откровенно

говоря, мне кажется, что ему приходилось куда тяжелее. С ногами настолько разной длинны, да через

бурелом... Оставалось только удивляться, как он вообще может ходить. А мне было на удивление

легко. Если бы торбочки не цеплялись за ветки и не норовили съехать, было бы совсем замечательно.

Сначала...

Где-то через час продирания сквозь ночной лес практически вслепую, я задалась вопросом, а какого

чёрта нужно так далеко уходить? Само по себе нежелание ночевать на разорённой полянке, я понять

могу. Кто знает эту магию? Но почему не устроиться где-нибудь поблизости?

Если я уже еле-еле передвигаю ноги, сбив их о сучья, палки, корни и прочие ‘прелести’ истинно

природного ландшафта, то как должен чувствовать себя горбун? Он-то, учитывая специфическую

походку, вообще не столько идёт, сколько перемещается, причём вверх-вниз даже больше чем вперёд

Но минута шла за минутой, сумки и седло наливались тяжестью и цеплючестью, а Алехандро

упорно брёл сквозь мрак и скрипы тёмного леса. Выносливый он всё-таки, хоть и корявый.

Спустя ещё часа два и дюжину синяков и царапин, моему долготерпению пришёл конец. Ну, сколько

можно? Доковыляв до более-менее ровного пятачка между деревьями, я коротко всхрапнула и

безапелляционно легла прямо на землю.

Горбун остановился, посмотрел на меня и, тяжело вздохнув, подошёл. Стащив с моей спины

поклажу, он сложил её в кучку у основания мощного ствола.

Честно говоря, больше всего сейчас хотелось попросту разреветься, так сильно болели ноги. Все

четыре... И ведь не помассировать, ни принять расслабляющую ванночку, ни хотя бы кремом

намазать... Боже, да о чём я?! Даже просто вытянуть их не выйдет. .

Обессиленно опустив голову, я предупреждающе заворчала, когда Алхандро, укутываясь в попону,

шагнул ко мне. Холодно там ему или нет, но я грелкой гниющих зомби не нанималась!

Проигнорировав странный взгляд кошмарика, оскалилась и зарычала громче, стоило ему, растерянно

почесав лимонно-жёлтый подбородок, предпринять ещё одну попытку сближения. И только

убедившись, что уродец, наконец-то, меня понял и улёгся на достаточном расстоянии, я закрыла

глаза и тут же провалилась в сон.

* * *

Разбудил меня туман влажными языками лижущий шкуру. Зябко поёживаясь, я открыла глаза и

встала. Затёкшие от неудобной позы, ноги кололо сотнями крохотных острых иголочек. В голове с

недосыпа шумело, а в животе ворочался голод, звучным бурчанием выдавая своё отношение к никуда

не годному режиму питания.

Было ещё совсем рано и солнце даже не собиралось подниматься. Но спасть в такой сырости?

Брррр... От одного только вида покрытой бисеринкам влаги травы бросало в дрожь.

Наверное, я просто не привычная. Вон, Алехандро дрыхнет, как ни в чём ни бывало. И не

скукожился почти под попонкой. Закалённый чувак. Покосившись на спящего вонючку, который

теперь, Слава Богу, не вонял, я принюхалась и, доверившись инстинкту, двинулась на поиски воды.

К моему удивлению, он не подвёл (инстинкт конечно, а не вонючка) и минут через двадцать я вышла

к тёмной ленте узкой речушки. Густо заросшая по берегам ивняком, она, тем не менее, порадовала

меня больше чем открытие нового бассейна в прошлом году. На первый взгляд ничего опасного

водная гладь, укутанная туманной дымкой, не таила, но помня о кусаке, ближе я подходила чуть ли не

на цыпочках.

К счастью, обошлось без происшествий. Я напилась вдоволь и, удовлетворённо хрюкнув, поплелась

обратно. Душу грела робкая надежда, что в торбочке с едой что-то, чем смогу поживиться.

В мечтах о йогурте, творожке со сметаной и изюмом, тарелке плова или (а лучше ‘и’) огромном

бутерброде с колбасой, сыром, помидорами, зелёным салатом, майонезом, кетчупе... Чё-о-орт. . Как

есть-то хочется... В общем, голодная и оттого вдвойне злая, я буквально вывалилась на полянку и

застала Алехандро за самым низким занятием на свете.

Этот гад с совершенно зверским выражением на радужном, но от того не менее отвратительном,

лице доставал из торбы верёвку.

Когда я вышла из леса, он резко обернулся, и мы оба застыли, сверля друг друга ненавидящими

взглядами.

Если только этот гад ползучий только попробует накинуть мне петлю на шею, я его убью. Вот

честное слово, порву как Тузик грелку! И убегать, как раньше, даже не подумаю, а сразу дам копытом

в лоб. Наверное, видок у меня был говорящий, потому что уродец как-то сразу сдулся и тяжело

вздохнул.

– А я уж поду... – Начал он, делая шаг ко мне и застыл, услышав мой утробный рык.

Несколько секунд кошмарик молча смотрел на меня в явном недоумении. Потом, правда, всё-таки

сообразил в чём дело, и перевёл взгляд на верёвку в своих руках. Задумчивое выражении на

располосованной красками морде лица могло бы позабавить, только не меня и не сейчас.

Сосчитав про себя до пяти и видя, что никаких попыток наброситься на меня Алехандро не

предпринимает, я немного успокоилась. Обида всё ещё клокотала в груди, подстёгивая воображение.

Как бы я хотела заставить уродца сожрать эту самую верёвку без соли и перца, но увы! Это

невозможно по целому ряду причин.

Набычившись, я подошла к горбуну и выдернув из бирюзовых ладоней камень преткновения,

отшвырнула его, в смысле её, в сторону. (Хорошо хоть ладони у Алехандро теперь чистые, а то

стошнило бы нафиг.) Пренебрежительно фыркнув и высоко вскинув голову, я направилась к уже

развязанной вонючкой торбе. Ухватив её за дно зубами, яростно встряхнула так, что содержимое

высыпалось на траву, и гордо удалилась с самым большим котелком наперевес.

Вот ну не сволочь ли, а? Не успела отвернуться, а он опять за своё. Маньяк-живодёр

разукрашенный. Настучать бы ему этим котелком по самому слабому месту – по башке бестолковой,

да только живность, что в колтуне обитает, жалко. Они ж не виноваты, что у Алехандро тараканы не В,

а НА голове? Хотя и в тоже.

Кипя от злости, я умудрилась, не переставая костерить горбуна на все лады, набрать воды и

вернуться на поляну. К этому времени моё чудовище уже развёл костерок и даже приготовил

‘держалку’ для котелка. Возможно, он не безнадёжен.

Поставив воду рядом с притихшим горбуном, косившимся на меня с какой-то странной смесью

признательности, любопытства и ужаса, я заинтересованно уставилась на торбочку с припасами.

Но лимит по сообразительности для гниющего зомбика на сегодня, похоже, был исчерпан, потому

что выводов он не сделал и попытался подсунуть мне пыльное зерно. Правда, на этот раз сразу

нацеплять мешок на морду поостерёгся и сначала, медленно подняв его, протянул мне.

Ну что за напасть? Как мне этому тугодуму объяснить, что такое я не ем? О, идея!

Не отрывая пристального взгляда от глаз Алехандро, я подошла чуть ближе и мордой толкнула руки

с мешком по направлению к уже висящему над костру котелку. Озадаченно нахмурившись, он снова

попытался подсунуть зерно мне под нос. Разочарованно фыркнув, я повторила процедуру с

подталкиванием и кивнула на костёр. Горбун, едва не булькая от усердия, снова сунул мне мешок.

– Да чего тебе надо, скотина безмозглая?!

Вот дундук, а! Ещё и обзывается! Обозлившись, я плюнула (получилось похоже, хотя и не совсем),

отчего бедный горбун чуть не подавился и, тяжело вздохнув, отошла к огню, где и улеглась. Не поем,

так хоть согреюсь...

А вонючка, беззвучно открывая и закрывая рот, непонимающе пялился то на меня, то на мешок.

Кажется, с мыслительным процессом у него туговато. Того и гляди услышу скрип шестерёнок,

приводящих в движение извилины в его голове. Да... Повезло мне с ‘хозяином’.

Минут через пять я не выдержала бестолкового и, что намного важнее, безрезультатного потрясания

провиантом и, тяжко вздохнув, решила взять дело по прокорму себя любимой в собственные руки. То

есть ноги... В смысле копыта. Хотя, точнее будет в зубы... Что-то меня совсем заморочило... Это всё

Алехандро виноват.

Тяжело вздохнув, я встала, отняла мешок у заторможенного зомбика и отложила его в сторонку.

Потом осмотрев зерно (пыльное, чёрт побери), взяла последний из котелков и опять пошла к речке. А

самой себе уже какую-то водоноску напоминаю...

Кто бы мог предположить насколько проблематично промыть крупу, имея в арсенале только зубы...

Вот уж экстрим так экстрим! Хорошо хоть горбун допетрил что я пытаюсь сделать и помог. Правда на

процесс ‘догоняния’ у него ушло минут сорок в общей сложности, но зато над костерком аппетитно

булькает будущая кашка. Вот! Не думаю, что получится вкусно, но сейчас лишь бы съедобно...

Честно говоря, получилось именно ‘съедобно’. Всё-таки варёное зерно без масла и сахара (хорошо

хоть соль нашлась) это далеко не жульен, но на пару с Алехандро мы бодро схомячили весь котелок.

Вот ведь мужчины! Готовить лень, а как пожрать так впереди всех с ложками наперевес...

Посетив кустики, пока мой кошмарик собирал манатки и отмывал оставшейся водой котелки, благо,

тот что с кашей я чуть ли не до блеска вылизала, я почувствовала, что жизнь есть и в теле лошади.

Не ахти какая весёлая, но всё-таки есть.

Погрузив барахло по вчерашнему сценарию, мы отправились в путь. Правда, сегодня хватило

одного рыка при попытке седло водрузить не как поклажу, а именно как седло, и Алехандро,

сокрушённо покачав головой, смирился с жестокой действительностью. Мне даже стало его жалко,

хотя не настолько, чтобы рисковать своим здоровьем или проверять на прочность только что

заполненный желудок.

Знать бы ещё куда мы идём... Нет, благодаря солнцу понятно, что на восток, но ‘куда’ на восток?

Прекрасно помню, что из загона видела горы за лесом именно по этому курсу, только это ещё ничего

не значит. Может, у Уродца где-то там пещера отшельника? А что? С такой специфической

внешностью только и жить в одиночестве.

Только как он на ярмарке оказался? Решил лошадку для приусадебного хозяйства прикупить? Но

тогда вонючка пришёл поздновато. Я, конечно, не специалист, но хорошо помню, что подобные

мероприятия всегда приурочивали к определённому времени года, чтобы потенциальные покупатели,

за неимением интернета и телефона, всё же знали когда приезжать за покупками. Да и пришёл

вонючка с другой стороны. Задачка...

Кстати, а ведь компания с нереальным красавцем во главе тоже на восток ушла. Правда, они-то по

дороге, а мы с Алехандро почему-то напролом через лес... Что это? Нам не нужны проторенные

тропы, не ищем мы простых путей, да?

К обеду градус настроения упал с отметки ‘жить хорошо’ до ‘Жить? Хм... Надо подумать’. А ещё

через час Небо заволокло тучами, и я совсем приуныла. Тем более, что горбун всё чаще хмурился.

Даже сам по себе этот процесс вызывал нервную дрожь, а если задуматься о причинах и возможных

последствиях...

Но выбирать не приходилось, и мы шли, обходя тёмные овраги и поваленные деревья. Ещё часа

полтора продирались через заросли каких-то кустов и подлеска, пока не вышли на опушку.

Дальше тянулись заливные луга, за которыми виднелись горы, на две трети заросшие лесом.

Может, наша цель там? Лучше бы, конечно, наверх не забираться. Как-то не тянет ноги переломать...

Вершин было не разглядеть из-за туч. Низких синевато-серых, тяжёлых и очень негостеприимных. И

они медленно ползли на нас, тесня серебристо-серые, пусть хмурые, но куда более дружелюбные

облака. Как бы под дождь не попасть...

А вообще, жутко хотелось есть. Даже не есть, а жрать. Только вот Алехандро упорно пёр вперёд,

словно за ним черти гнались, и о привале не могло быть и речи. Если бы не дикая яблонька, на

которую мы натолкнулись в районе обеда, наверное, я бы не выдержала, покусала бы уродца с

голодухи.

А так только фыркнула раздражённо, когда он потянул меня за собой. Нет, тянуть он, конечно, не

тянул, так-как не за что особо. Повод сейчас мирно лежит на дне одной из сумок. После истории с

седлом Алехандро с первого раза сообразил, что означает утробное рычание и угрожающий оскал.

Почесав в затылке, он тяжело вздохнул, пожал плечами и убрал пакость с глаз долой.

Так что теоритически я могла плюнуть на всё и остановиться, но оставаться совсем одной уже не

хотелось. Теперь, когда ничто не мешало дышать, горбун вызывал скорее брезгливую жалость и

сочувствие, чем панический ужас. Противно, конечно, но не настолько, чтобы заполошно визжа

ломиться незнамо куда. Сейчас хоть один из нас знает куда идти, а останься я одна, что делать?

– Устала? – Услышав моё недовольное фырканье, просипел Алехандро, обернувшись. – Ты

потерпи. Нам обязательно нужно до грозы успеть дойти до во-о-н той рощицы.

Уродец поднял было руку и потянулся ко мне, но, даже не дожидаясь пока я шарахнусь в сторону,

опустил бирюзовую конечность и резко отвернулся.

– Ладно, пойдём уже, дрессированный чудо-зверь. – Со вздохом хрипло выдавил он и поковылял

прочь.

Я двинулась следом, мучительно соображая почему мне так... странно. То ли стыдно, то ли досадно.

Почему-то в словах спутника наравне с горечью мне почудилось что-то такое... Не могу понять что, но

захотелось от души приложить саму себя копытом по лбу.

По лугам идти было несколько проще, так что уже часа через два мы вышли к широкой

медлительной речке. На первый взгляд очень на Волгу похожа. Такая же спокойная, плавная, тихая.

Ага, только ведь и Волга такая только на первый взгляд. Отплыви чуть от берега, сразу поймёшь как

обманчиво спокойствие и медлительность. Знаю. Всю жизнь на Волге прожила.

Да и холодновато купаться, если честно. Но Алехандро явно это не остановит, судя по

решительному выражению на разноцветном лице. Вот чё-о-о-орт. . И плот соорудить не из чего. На

том берегу деревьев сколько угодно, а тут только ракитник кое-где. Надо было в лесу... Хотя, с другой

стороны, даже сооруди мы там плот, его до реки ещё дотащить нужно. И всё равно, мне бы пришлось

плыть, лошадь же.

Хорошо хоть до другого берега навскидку не больше пятисот метров. Только вот расстояние по воде

на глаз определять – гиблое дело. Так что нефиг тянуть. Тем более, зомбик мой уже конкретно

задумался, как меня в воду загонять. По глазам вижу и по тому, что к сумкам ручонки свои тянет.

Наверняка за поводом. Ну, уж нет! Погибать так по своей воле, а не так. Эх, была не была! И глубоко

вздохнув, я рыкнула на бочком подбирающегося ко мне горбуна и вошла в воду.

Бедный горбун опять вылупился на меня, как дурак на андронный колайдер. А чего он ждал,

собственно? Что я буду биться в истерике и наворачивать круги по полю? На фиг, я и без того устала,

чтобы впустую силы тратить. И так понятно, что хочешь – не хочешь, придётся переправляться

вплавь. Ну как вплавь...

Алехандро-то, очухавшись вошёл в воду и метров через пять поплыл, а я, пошла. Благо, речка

вопреки логике оказалась довольно мелкой. Я медленно брела по песчаному дну по горло в воде,

искоса посматривая на то, как довольно сильное течение относит от вонючки кучу всякого мусора и

мелкой живности, вроде червяков и гусениц. Сам он как-то умудрялся не слишком отклоняться от

прямой, но, всё равно, траектория движения оставляла желать лучшего.

Радуясь тому, что моей сообразительности хватило войти в реку на пару метров выше, я

задумалась. Стоит рискнуть и помочь или всё-таки слишком гадко? С одной стороны, увечному

Алехандро реально тяжело плыть. То и дело окунается с головой...Если припомнить пословицу про

то, что не тонет, можно даже предположить, что он – не оно самое. Да и сносит его с каждым метром

всё сильнее. В этом случае помочь ему нужно по любому.

Ну что за жизнь? Голодная, по горло в холодной воде, как домой попасть вообще не понятно, а

приходится переступать ещё и брезгливость. Боже, если это – испытание, то может ну его, а? Я лучше

волонтёром в собачий приют устроюсь, только верни всё, как было. Ну, пожалуйста!

Но небеса молчали, только темнели с каждой минутой. Когда до меня допёрло, что будет, если гроза

начнётся до того как мы выйдем из реки, все сомнения разом куда-то испарились. Как же я раньше не

сообразила! Нас же сейчас прямо в воде поджарит. Мама!

Наплевав на страхи и брезгливость, я поковыляла к зомбику. Неожиданно узрев мою мрачную морду

совсем близко, он чуть не утоп. Слава Богу, хватило сообразительности уцепиться за край седла, а не

за гриву. Хоть не так противно. И я с удвоенным рвением ломанулась вперёд. Страх придал сил,

которые, как мне казалось ещё пять минут назад, были на исходе. Так что Алехандро, теперь только

успевал отплёвываться, но держался крепко.

Поднялся ветер и по воде пошла рябь. Сначала едва заметная, минут через десять она

превратилась в полноценные волны. Не море, конечно, и потому не слишком высокие, но, всё равно,

приятного мало. Тем более, что ближе к середине реки пришлось плыть и мне.

Радовало только то, что ещё в лесу кошмарик накрепко привязал сумки, обмотав меня верёвкой. Я

бы не далась, но они, цепляясь за ветки, постоянно соскальзывали, а позволить себя оседлать и

приторочить их как положено я не могла, опасаясь, что соблазн поехать на мне станет слишком велик.

Только благодаря этому торбочки, хоть и намокли, но покамест держались, а вместе с ними и

Алехандро.

Через какое-то время от усталости я впала в прострацию. Всё плыла, и плыла, и плыла... Уже

начался дождь. Мелкий и нудный, он ничуть не походил на грозу, но где-то далеко рокотал гром, не

давая надежде на ошибку поднять голову. Когда ноги что-то задели, я даже не сразу сообразила, что

это – дно, и продолжала упрямо барахтаться, борясь с оцепенением. Так хотелось плюнуть на всё...

Холодно...

Не знаю как, но на берег мы всё-таки выбрались, и оба рухнули плашмя не силах пошевелиться.

Измученные, замёрзшие, голодные, но мы всё же переплыли эту чёртову реку. Кажется...

Первым очухался Алехандро и кое-как встал.

– Нужно идти. – Прохрипел он. – Тут недалеко.

Ага! Прям встала и пошла...

Сердце часто билось где-то в горле. В боку кололо. Перед глазами плясали чёрные мушки.

Мамочка, роди меня заново... Честно говоря, кошмарик выглядел сейчас даже поживее меня. Как он

умудряется после такого дня ещё и говорить? Двужильный он что ли?! Даже понимая, что идти нужно,

я закрыла глаза. Не могу... Пусть чешет куда хочет, а я тут полежу пока хотя бы дыхание не

восстановится, а там посмотрим.

Горбун ещё какое-то время бубнил что-то просительно-убеждающее, а потом замолк. Ушёл видимо.

Ну и фиг с ним... Потом буду разбираться со всем и всеми, а сейчас хочу просто отдохнуть. Как же

холодно-то...

Сверкнуло, и, ослепительно полыхнув, молния ударила где-то совсем близко. Под аккомпанемент

оглушительного грохота я вскочила на ноги ещё до того как сообразила, что вообще-то мне пофиг на

всё. Ан, нет! Оказывается не пофиг. То ли рефлексы, то ли инстинкты сработали.

А Алехандро не ушёл. Он сидел под разгулявшимся дождём прямо на травянистом берегу метрах в

двух от меня. В принципе, промокнуть ещё больше невозможно, но всё равно, благодарность

толкнулась в висок. Не бросил, остался ждать.... Я не обольщалась, понимая, что большая часть цены

вопроса во мне как в тягловой силе, да в поклаже, которую он один попросту не утащит, но, тем не

менее, на душе потеплело.

Жаль, что только на душе. Организм же обзавидовался и потребовал равномерного разделения

тепла между материальными и идеальными составляющими меня любимой, а попросту говоря,

замёрз. Я фыркнула, привлекая внимание мокрого насквозь спутника и зябко поёжилась.

Горбун подскочил как ошпаренный с ножом неперевес, но, поймав мой ошарашенный взгляд,

выдохнул и спрятал тесачок в складках рванья. Интересно, а с чего это он на таком ‘подъёме’?

Неужели здесь есть реальные причины опасаться? В принципе, возможно. Мне-то откуда знать? Но,

судя по настороженному взгляду Алехандро, причины шухериться есть, и немалые.

Так что когда он, ковыляя-подпрыгивая, почапал в сторону росших неподалёку деревьев, я, следуя

за ним, опасливо поглядывала по сторонам, исполненная самых дурных предчувствий.

Но, слава Богу, лес, который горбун называл рощицей, ничем особенным не удивил. Всё те же

деревья, дождь, заливающий глаза, пронизывающий холод и сгущающаяся темнота. Не знаю то ли

время подошло, то ли опустившиеся тучи ускорили приближение ночи, но было сумрачно.

Минут через десять – двадцать мы выползли на опушку. Сквозь ледяные частые струи я с трудом

рассмотрела невысокое здание. Когда Алехандро, поднатужившись, открыл перекошенную дверь, в

лицо, то есть в морду, ударила волна на удивление тёплого воздуха.

– Заходи. Там хватит места обоим. – Кивнул на вход горбун, удерживая дверь. – Сама пойдёшь или

как?

Сил на то, чтобы пренебрежительно фыркнуть в ответ на ехидный тон, не осталось, и я просто

вошла внутрь, старательно следя, чтобы не коснуться уродца. Открывшееся помещение удивило. Что

тут было, интересно?

Каменные стены, а пол земляной. В крыше в двух местах правильной формы отверстия, под

которыми находились выложенные камнем кострища. Пахло дымом, потом и навозом. Изнутри домик

оказался достаточно большим, чтобы не видеть стен вообще. Тут, конечно, не малую роль играло

отсутствие освещения, но эхо подсказывало, что места здесь более чем достаточно.

Хлопнула дверь, и, обернувшись, я увидела Алехандро с кристаллом, которым он вчера увеличивал

книгу. Последний горбун держал за цепочку на вытянутой руке. Слабого свечения, исходившего от

камня, оказалось достаточно, чтобы отодвинуть темноту на пару метров. В призрачном мерцании

частью разукрашенное, частью гниющее лицо смотрелось ещё более отталкивающе, чем раньше. Жу-

уть...

Если бы я увидела это впервые, точняк ломанулась бы куда глаза глядят, снеся дверь, а может и

стену. Но сейчас только отступила назад, отметив про себя, что, судя по тому, как уверенно кошмарик

двинулся куда-то влево, он здесь уже бывал.

Через полчаса в самовольно занятом домике уже полыхал костёр. Как оказалось, у одной из стен

была сложена основательная груда хвороста и поленьев, на наше счастье сухих. Видимо, здание это

служило чем-то вроде перевалочного пункта, потому что кроме дров в длинном, освещённом

неверным светом костра помещении, нашелся так же запас сена и гладкая перекладина у дальней

стены. Судя по следам навоза около неё, там привязывали лошадей. И, если учесть интенсивность

запаха, совсем недавно.

Обнаружив эту ароматную деталь, я глянула на Алехандро и с удивлением обнаружила, что он как-

то подозрительно задумчив. Но рычать, показывая, что привязывать меня к палке – плохая идея, не

пришлось. Горбун криво ухмыльнулся и кивнул на костёр.

– Иди к огню, скотинка. Околела, наверное, в реке-то. Погрейся уж

Я осторожно подошла, скрипя сердце позволила снять с себя поклажу и улеглась на утрамбованную

землю. То, что ладони у уродца очистились от язв, откровенно радовало. Будь иначе, вряд ли я после

сегодняшних злоключений выдержала ещё и испытание прикосновениями Алехандро. Как бы его

целиком ‘покрасить’? Может. .

За мечтами о несбыточном я пригрелась, расслабилась и как-то незаметно меня сморил сон....

Глава 7

Яркое рыжее солнышко весело светило с чистого безоблачного неба. Я огляделась и не смогла

сдержать улыбки. Красота...

Между высокими деревьями во все стороны разбежались извилистые аккуратные дорожки,

выложенные фигурной золотисто-бежевой брусчаткой. Земля, укрытая цветочным ковром, дышала

счастьем. Парк пронизывали сотни косых лучей, пробивавшихся сквозь ажурные кроны. Всё вокруг

было пропитано упоительной радостью...

Перед лицом порхали огромные радужно-яркие бабочки. Крохотные птички вразнобой чирикали на

ветках. Сосредоточенные и деловитые, кружили над землёй лохматые шмели. Стремительно

проносились мимо стрекозы, а лёгкий ветерок обдавал щёки ласковой прохладой.

Я шла по дорожке, наслаждаясь волшебным сном. Как чудесно снова чувствовать себя человеком!

А чувствовать себя человеком в любимом брючном костюмчике, вообще, сказочно-прекрасно.

Уютные беседки и удобные, даже на вид, лавочки так и манили, но отчего-то я всё шла, и шла, и

шла. Шла пока впереди не показалась площадь. Странная такая... Будто идеально круглый блин из

белого камня. От тропинки к её краю вели три широкие ступени.

Смутное беспокойство шевельнулось в груди. Остановившись, я неуверенно посмотрела на

площадь, которая, хоть и довольно далеко, но явственно виднелась в просвете между деревьями. Не

хочу туда. Решительно развернувшись, я торопливо потопала прочь, чтобы уже через десять минут

снова оказаться перед ней. Чёрт!

Раза три я уходила и каждый раз, как ни старалась выбирать прямые дорожки, как ни следила за

направлением, в конце концов упиралась в полукруглые снежно-белые каменные ступени.

Медленно, но верно мой сказочный сон превращался в кошмар. Уже не радовали цветы, бабочки,

тут и там умиротворяюще журчащие фонтанчики. Жужжание шмелей раздражало. Мелькающие мимо

стрекозы пугали. Когда на дорожку из-под куста пышно цветущего жасмина выпрыгнул пушистый

кролик, я попросту шарахнулась от него, едва не завизжав в голос.

Всё! Хватит! Это уже слишком!

Глубоко вздохнув, я сжала кулаки, расправила плечи и, вздёрнув подбородок, решительно обошла

ушастого зверя. Когда впереди показались ступеньки, я вместо того, чтобы развернуться, не сбавляя

скорости, направилась к ним.

Злая и раскрасневшаяся я буквально вылетела на круглую искристо-белую площадь. Отражённый

от её стеклянисто-гладкой поверхности солнечный свет резал глаза, но я упрямо смотрела на

женщину, снисходительно-издевательски улыбающуюся мне. Она сидела на массивном, не

отягощённом резьбой или украшениями, каменном троне, стоящем на возвышении в центре.

Три широкие ступени казались с ним единым целым. Спинка и подлокотники, нарочито грубые и

квадратные, смотрелись ещё тяжеловеснее по сравнению с тонкой фигуркой той самой незнакомки,

встреча с которой закончилась для меня перемещением в этот мир.

Белый шёлк её платья стекал с бёдер на ступени и мягкими волнами струился по ним вплоть до

самой земли. Вернее до того же камня, но образующего уже площадь. Несмотря на монохромность

трона, платья и окружающего пространства сидящая на широком сиденье блондинка странным

образом ничуть не терялась на этом фоне. Тёмно-карие глаза при том казались ещё ярче...

Вот интересно, а у неё задница не мёрзнет на камне? И как она ходит при таком-то подоле? Может,

на голову наматывает наподобие тюрбана? Или этот прикид парадно-выходной и в нём ходить

вообще не полагается?

Я молча сверлила взглядом эту надменную гадину. А чего говорить, если она здесь хозяйка

положения? Я, конечно, дура, но не настолько же, чтобы не понимать, что странный сон наслан ею.

Если это вообще сон... Но, в любом случае, если эта стерва, кем бы она ни была, приходит уже во

второй раз, значит, её что-то нужно от меня. Вот пусть она и говорит.

Лично мне сейчас безумно хочется расцарапать белобрысой барышне личико и волосья проредить,

чтоб думала, прежде чем людей в животных превращать. Только логика на пару с интуицией

подсказывают, что добраться до гадины не удастся. Вот я и смотрела исподлобья, не двигаясь и не

делая ни малейшей попытки приблизиться. Ну, про себя материлась конечно, это да...

Постепенно снисходительно-надменное выражение на гладком лице сменило раздражение. Тонкие

пальцы пару раз ударили по подлокотникам, выдавая недовольство. Ну-ну, посмотрим на сколько тебя

хватит. . И я стояла молча, не отрывая злого взгляда от стервы в белом. Почему-то, что передо мной

самовлюблённая мстительная стерва, было ясно как день. Наконец, она не выдержала и досадливо

поморщилась.

– Можешь уже говорить. – Бросила женщина милостиво.

Я только насмешливо хмыкнула и сложила руки на груди. На секунду показалось, что в карих глазах

мелькнула растерянность, но в следующее мгновение, чтобы там ни мелькало, оно скрылось в

злобном прищуре.

– Значит так... – Протянула безымянная и прищёлкнула пальцами.

Словно невидимые нечеловечески тяжёлые ладони легли мне на плечи и с силой надавили. Я упала

на колени.

– Так-то лучше... – Довольно улыбнулась гадина.

Сжав зубы и кулаки, я всё так же сверлила взглядом сидящую на каменном троне виновницу моих

злоключений.

– А ты упрямая. – Протянула она с издёвкой. – Упрямая и глупая. Ну что ж, так даже интереснее.

Женщина поднесла ладонь к губам и подула на неё. Воздух между нами дрогнул и загустел. Трон и

его хозяйка стали не видны, скрытые молочно-белым облаком туманной дымки.

– Так или иначе, ты согласилась помочь. Довольно опрометчиво с твоей стороны, надо сказать. –

Прошелестело прямо над ухом. – Но мне это только на руку. И теперь, хочешь ты того или нет, будешь

исполнять обещание. Я могла бы вообще ничего не объяснять, но личная заинтересованность

подстёгивает сообразительность и увеличивает вероятность положительного исхода дела, поэтому...

Смотри.

Марево предо мной тускло засветилось и расползлось от центра к краям, открывая большое окно, в

котором показалось полуразрушенное здание. Судя по специфике архитектуры, либо дворец либо

храм. И ещё одно... И ещё...

Крупные и не очень осколки упавших статуй, оббитая лепнина, поваленные колонны,

провалившиеся крыши, стены, заросшие плющом. Крапива, репей...

– Ужасно, не так ли? – Протянула горестно мучительница.

Я скептически хмыкнула. В упор не понимаю чего тут ужасного. Развалины как развалины. Очень

даже симпатичные. Это она на экскурсии по золотому кольцу не была. Пока по предназначенным для

туристов местам ходишь – красоти-ища. Пряничные домики, художественные промыслы и ремёсла во

всей своей умилительной самобытности и бесполезности, а чуть свернёшь в сторону от проторенных

маршрутов – такая разруха...

Тут тебе и жилые дома без дорог и света, и останки крыш, и стены, значительная часть которых

держится исключительно на энтузиазме и плюще. Угу. Только в отличие от показанного стервой, там

ещё и стихийные свалки одна на одной, груды бутылок, окурков, шприцов и прочих ‘прелестей’

подворотен. Так чего ужасаться чистеньким развалинам каких-то там дворцов?

Видимо, насмешливое недоумение всё-таки прорвалось сквозь маску равнодушия, которую я упорно

цепляла на лицо, потому что блондинка злобно зашипела, будто могла видеть меня сквозь окно.

Может, оно одностороннее?

– Ах так? Значит, беды сильных мира сего тебя не трогают?! – В её голосе слышалась обида. – Что

ж, я зря надеялась на твой ум. Его и в помине нет. А если так? – Последнее гадина протянула

задумчиво и изображение в белёсой матовой раме сменилось. Теперь фильм из серии ‘Разрушенные

памятники архитектуры’ сменился другим из серии ‘Деревня моя’. Хотя, наверное, всё же город,

просто маленький.

Я будто смотрела сверху на полсотни аккуратных домиков, окружённых цветущими деревьями.

Селенье располагалось в излучине реки. Может, даже той самой, в которой мы сегодня едва не

утопли. Потом ракурс сменился, и я увидела улицу. Обычную такую деревенскую улицу... В пыли

грунтовой дороги играли чумазые дети. У колодца с ‘журавлём’ кучка женщин в сарафанах, дожидаясь

своей очереди, увлечённо что-то обсуждала.

Жаль только звука ‘окно’ не давало, а то было бы настоящее кино... А наличники на окнах красивые.

Никогда таких не видела. И что, интересно, я должна понять, исходя из странной логики мадам?

Наверное, у неё просто с головой не всё в поряд...

Внезапно воздух над улицей взорвался. Нет, не так... Взорвалась пара дюжин невесть откуда

появившихся багрово-красных сфер. Из них то ли вывалились, то ли вылупились... Существа...

Высотой около трёх метров. Кажется, у них были кожистые сложенные за спиной крылья и длинные

кривые лапы, заканчивающиеся стального цвета когтями-лезвиями. Нижние конечности дополнял

гибкий загнутый хвост с жалом на конце. Вытянутые морды с гребнем по нижней челюсти и... Вроде

бы рога. Точнее рассмотреть было просто невозможно из-за бурой дрожащей дымки, скрывающей их,

размывающей контуры.

Не успела я даже подумать, кто бы это мог быть, как монстры бросились на людей, и дорога

окрасилась кровью. Всё произошло так быстро, что население даже не успело среагировать и хотя бы

попытаться спастись.

Нападающие твари попросту рвали людей на части. Из-за резных ворот одного из дворов выскочили

два бородатых крепких мужика. У одного из них в руках был топор, и он метнул его в спину

ближайшему из чудовищ за секунду до того как другой монстр оторвал ему голову. Топор отскочил от

крыльев твари как шарик для пинг-понга от стола. Кажется, ‘мишень’ даже и не заметила попадания.

Я смотрела молча, стараясь не показывать насколько мне дурно. Не люблю ужастиков. Тем более

таких... подробно-кровожадных. Не боюсь, конечно, (чего тут бояться-то), а только противно до

тошноты и гадко, что кто-то это смотрит и наслаждается процессом. Фу... Но показывать этой на

голову больной дуре, что она сумела нагадить ещё раз?! Да ни за что не доставлю ей этого

удовольствия!

Взяв себя в руки, я нарочито откровенно зевнула, прикидывая сколько тазиков кетчупа ушло на эту

‘сцену’. Навскидку выходило никак не меньше двадцати. А если, учесть вероятные дубли, это ж

сколько продукта попортили, а! Убийцы помидоров! Разорители Мак Дональдсов! И ладно бы на дело,

а то на такую пакость. Совсем ополоу...

Злобное шипение кареглазой стервы не впечатлило абсолютно. Соседка по этажу, баба Нюра, своё

‘Фи’ намного эффектней выражает. Угу, и презрительная злоба у неё выходит убедительнее и сочнее.

И брезгливое удивление тоже. Ага... Надо бы эту белобрысую к ней на обучение отправить. Авось и

научится, как правильно грязью поливать.

Вспомнила как на прошлой неделе баба Нюра смачно гоняла какого-то нарика по подъезду, а

высоченный, укуренный в умат, парень, бился головой об стены на поворотах, убегая от сухонькой

бабульки со шваброй и половой тряпкой. Ещё и вопил, как резаный. Если память не изменяет что-то

вроде: ‘Демоны нападают! Альфа Центавра в кубиках! Рубики, спасите меня! Демоны!’ Ну, и ещё кучу

всякой бредятины глючной.

Я тогда конкретно струхнула, когда, выходя из квартиры за хлебушком, столкнулась с ним в дверях.

Ага! А кто бы не испугался, если б ему на шею попытался вскарабкаться посторонний мужик с криком:

‘Демоны! Демоны атакуют барабулек!’ При этом парень так умильно-жалобно заглядывал мне в

глаза....

Тогда-то я испугалась, а сейчас, припомнив этих самых барабулек и демонов, от души хихикнула и

разулыбалась, бубня себе под нос: ‘Демоны на барабулек. Хи-хи! Демоны!’

– Тварь! – Взвыла позабытая мной в процессе старательного абстрагирования дамочка, и ‘окно’

заволокло белёсым туманом. – Впервые вижу такую бессердечную дрянь! Да как ты можешь? Прямо

не человек, а демонское отродье какое-то...

Я озадаченно хмыкнула. Эк её проняло-то! Знать бы ещё в чём конкретно дело. Так, на всякий

случай, чтоб иметь в виду, что именно цепляет стерву за живое.

Давление на плечи заметно ослабло, но вставать не было смысла (всё равно, ведь гадина заметит).

Дополнительной возможности порадоваться блондинке давать не хотелось, и я попросту уселась на

нагретые солнцем камни площади, подогнув под себя ноги. Устраиваясь поудобнее, против воли

слышала её злобный бубнёж. Правда, через слово, но и этого хватило, чтобы навострить уши.

– Нет, точно демонское отродье. Целое село на её глазах! И ведь специально в пустом мире брала,

и всё равно. Сколько же эти демоны сил набрали, если по техногенным мирам шастают туда-сюда?

Не сорвалось бы... И главное, как быть с этой бездушной тварью теперь? Беды Богов её не трогают,

смерть и кровь людей тоже... Надо подумать... Хотя демоны жутко любвеобильны, да и собственники

похлеще чем... А что, если...

На некоторое время блондинка замолкла, а я мучительно пыталась понять, что ей от меня нужно, в

конце-то концов. И при чём тут демоны? Мои светло-русые волосы, серо-голубые глаза, да и вообще

облик в целом, на демоническую внешность никак не тянут. Даже если допустить существование

демонов в принципе, каким боком это меня может касаться, а? Если только...

Смутная догадка заставила задохнуться от ужаса. Ведь, если принять как данность реальность

этого сна, то и показанное навеявшей его ведьмой тоже моет оказаться, не банальными картинками,

а...

– Ну что ж, – Вкрадчивый голос незнакомки звучал насмешливо-издевательски. – как говорят у вас

на Земле, Бог троицу любит. Так что смотри. Это тебе на сладкое...

Белое марево воздушной стены снова дрогнуло и разделилось на три одинаковых ‘окна’. В одном я

увидела статного красавца, в котором легко узнала брюнета-воителя, виденного на ярмарке. Он сидел

на верхом на огромном белоснежном жеребце и смотрел сверху вниз голубыми, как небо в ясный

полдень, глазами.

Чёрные, чуть волнистые волосы лежали на вороте белоснежной рубахи. Серые штаны плотно

облегали мускулистые бёдра, не оставляя сомнений в мужественности их обладателя, и вгоняя в

краску. Несколько самоуверенное и жестковатое выражение на скульптурно вылепленном лице

смягчала мягкая манящая улыбка.

Во втором окошке самозабвенно хохотал, запрокинув голову, богатырского сложения блондин в

чёрном бархате, кружа в танце невысокую женщину в длинном бирюзовом платье. Вокруг них

толпился разряженный в пух и прах народ. Сотни свечей отражались в огромных зеркалах,

украшающих бальный зал. Вот пара на мгновение замерла, и мужчина повернул голову ко мне. В его

тёмно-серых глазах светилось счастье. На левой щеке появилась ямочка, а улыбка...

Если б не сидела, точняк бы плюхнулась и отбила мадам сижу. Такое убойное сочетание упрямства,

нахальства, силы и нежности – слишком для неизбалованной мужским обществом меня. Сглотнув, я с

трудом оторвала взгляд от незнакомца и посмотрела на третий экран.

Ещё один обалденный мужчина, на этот раз медно-рыжий шатен с яркими золотисто-зелёными

глазищами. Он стоял, оперевшись обеими руками на тяжёлый большой стол, сосредоточенно

вчитываясь в книгу, лежащую между ними. Тёмно-зелёная туника подчёркивала мускулистый торс и

широкие плечи. Несмотря на серьёзное выражение лица, на чётко очерченных губах лежала тень

лукавой усмешки, будто он привык насмешливо улыбаться.

Сокрушенно покачав головой, он взлохматил чуть длинноватые пряди на затылке и, вдруг, в упор

пристально и проницательно посмотрел мне в глаза, словно в душу. Вздрогнув от неожиданности, я

отшатнулась, а он по-мальчишески улыбнулся и протянул мне руку.

– Нравятся?

Когда ехидно-торжествующий вопрос злобной стервы ударил наотмашь, я поняла, что выдала себя

с потрохами, не сдержала эмоций. Дура... Все три мужчины замерли, превратившись в объёмные

портреты. И ведь непонятно, что меня зацепило.

Безусловно, каждый из них был хорош. Каждый по-своему неповторим и интересен, но что с того?

Здорово, конечно, знать, что такие мужчины в принципе есть, но мне-то какая разница? Есть, да не

про мою честь. Хоть в своём теле, хоть в теле лошади, всё равно, не моего полёта птицы. Да и

вообще...

– Будь ты поумней и посговорчивей, – Прошипела блондинка издевательски насмешливо. –

получила бы кого-то из них, а так...

Сердце упало и я едва сдержала заполошный крик, когда все три ‘окна’... Нет, не исчезли. Просто

сменили демонстрируемые картинки.

Теперь красавец-брюнет лежал навзничь на земле. Из его груди торчала рукоять ножа. По светлой

ткани рубахи расползалось бурое пятно, а голубые глаза невидяще смотрели в усыпанное звёздами

небо с искажённого гримасой боли лица.

Вместо блондина – сплошное кровавое месиво с выступающими обломками костей и обрывками

сухожилий. Но, что хуже всего, последнего мужчины не стало вообще. Третье ‘окно’ было затянуто

тошнотворно-бурым пульсирующим маревом, сквозь которое проступали очертания непонятно чего...

– Так будет. И это только твоя вина. – Отчеканила стерва холодно – Подумай, пока есть время.

Возможно, если очень хорошо попросишь, я сохраню жизнь кому-то из них. – Женщина звонко

рассмеялась и добавила. – Если захочу!

Я из последних сил сдерживала рыдания, подступившие к горлу, когда ‘окна’ растаяли, и блондинка

небрежно взмахнула рукой. Сон дрогнул, пошёл трещинами и осыпался сотнями искристых осколков...

Я вскочила на ноги. И очень вовремя, кстати. Со всех сторон к угасающему костру тянулись чуть

отличающиеся по оттенку от ночной тьмы языки мрака. Чёрт знает, что это значит, но проверять на

своей шкуре что будет, когда они доберутся до нас, не хочется совсем. И даже если мой страх –

последствия странного сна-наваждения, плевать! Лучше перебдеть чем недобдеть!

Находясь буквально на волосок от истерики, я взвыла белугой. Алехандро, даром что инвалид,

взвился в момент. Но я, всё равно, оказалась быстрее и за пол секунды до того, как он выхватил из-за

пазухи памятный ножичек, швырнула в ближайший ‘язык’ горящую ветку.

Видимо, не зря, потому что темнота зашипела разъярённой кошкой и отпрянула. Мой зомбик

позеленел, что впрочем, мало повлияло на его привлекательность. Тем более, что колер на личике и

без того неоднообразный.

Мама! Тьма по углам обрела глаза. Золотисто-рыжие и очень-очень злые. Само по себе жутковато,

конечно, но не так чтобы очень, а вот их колличество...Сотни и сотни крохотных глазок на одно, пусть

и просторное помещение... Это пугало. Сильно. Очень сильно!

И без того ‘спокойная’ после демонстраций смерти, икнув, я сиганула через костёр, расшвыривая

копытами горящие ветки. Наплевав на брезгливость и прочие заморочки, каким-то даже для себя

самой загадочным образом, ухватила Алехандро за рваньё и зашвырнула себе на спину.

Бедный горбун от неожиданности только крякнул и вцепился в мой хвост. А потом он заорал. Громко

так, со вкусом, от души... Видимо потому, что из мрака, вспучившегося и брызнувшего окрест

угольными каплями, на нас налетел рой фей. Золотистых, крохотных и очень злых.

Выбивая грудью дверь, я успела заметить чёрные прожилки на полупрозрачных стрекозиных

крыльях и тёмные пряди в блондинистых шевелюрах, миловидные личики и кроваво-алые безумные

глаза, мерцающую бликом солнечного луча кожу и острые иглы миниатюрных кинжалов. Каждая

феечка вряд ли была больше человеческой ладони, но все, вместе взятые, они с лёгкостью могли

искромсать нас с Алехандро на бутерброды. А однозначность их намерений почему-то не оставляла

ни малейших сомнений.

Уже вылетев на улицу, я вспомнила об оставленных в домике-бункере припасах и на ходу

обернулась. От жуткого зрелища, меня передёрнуло и, пропахав копытами мокрую, склизкую после

дождя землю, я резко затормозила. Горбун не удержался и, перелетев через мою голову, плашмя

шлёпнулся прямо разноцветным личиком в радостно хлюпнувшую грязь.

А сзади... Квадратными глазами я вылупилась на фей в проёме выломанного прохода. Первым, что

увидела была сама дверь висевшая на покорёженной петле. Огромная, сантиметров тридцати

толщиной, метра два на три, дверь обзавелась конкретной дырищей по центру. При наличии должного

количества воображения, можно было даже рассмотреть контуры пробившего её тела. М-м-м-оего...

На стене её крепили четыре полосы металла с палец толщиной и шириной в две мои ладони. Они

шли от самой стены через всю дверь и скрепляли брусья-брёвна между собой. Когда-то... Теперь

просто торчали покорёженными ошмётками стали. Ещё и обломки засова, которым дверь запиралась

изнутри... Ик! Учитывая тот факт, что он представлял собой неслабое бревно... Это ж как так-то?

Но самым жутким было то, что самого тёмного проёма-входа в здание-бункер, попросту не было.

Словно на невидимой плёнке, там копошились сотни и сотни сногсшибательно прекрасных, но от того

не менее пугающих тускло светящихся тварей. Они ощупывали крохотными ладошками пространство

перед собой, пинали его ножками в чёрных туфельках, некоторые пытались грызть или пробить с

разбега, то есть с налёта. То ли толпа обезумевших мимов, то ли пчёл на покрытом мёдом стекле, то

ли бред свихнувшейся кобылы... Последнее кажется наиболее вероятным.

А неправильно-кровожадных фей с каждой секундой становилось всё больше. Видимо, тылы

напирали на авангард, припечатывая их к незримой преграде, медленно, но верно расплющивая.

Перекошенные личики и раскинутые ручки-ножки всё меньше шевелились, за неимением такой

возможности. Знатные получились бы обои. Угу... Для шизофреника-авангардиста классные, а меня в

дрожь бросает от этакой красотищи.

– Чтоб меня... – Раздался из-за спины сдавленный стон Алехандро.

Я, сглотнув, оторвалась от необъяснимого зрелища и обернулась. Горбун сидел в грязи и

квадратными глазами пялился на фей. Заляпанный грязью, он выглядел куда симпатичнее, чем

обычно. Кто бы знал, что плотный слой глины кому-то может так идти!

Нужно взять себе на заметку... Если станет совсем пакостно, снова искупать вонючку в грязюке и,

вуаля, ничуть не мерзко! Вон, даже глазюки стали почти человеческие. Квадратные, правда, но зато

видно, что серые, а не красные. Теперь на уродца смотреть было даже приятнее, чем на

развороченный вход в наше временное пристанище. Угу. Пристанище, едва не ставшее последним

приютом. А ведь там...

Господи, ну почему я сумки-то не прихватила, раз Алехандро вытащила, а? И как теперь быть?

Обратно я не полезу ни за какие коврижки. Только в чём и из чего мы будем готовить? Вопрос

актуальный, поскольку есть хочется очень. Даже не есть, а жрать. Вчера мы так упахтались, что

ужинать сил не осталось. Про обед вообще молчу. Что-то меня эта вынужденная диета напрягает, как

лося валенки.

Кряхтя, поднялся из чачи горбун. Вернее попытался подняться. Раскисшая, скользкая земля,

видимо, оказалась слишком серьёзным испытанием для разнокалиберных конечностей уродца.

Может ещё и шок от неожиданного пробуждения, швыряние и без того кривой тушки на спину, весёлая

поездка пузом на лошадином позвоночнике, пробивание двери и последующее приземление

повлияли на хлипенькую координацию движений кошмарика.

Минуты три понаблюдав за трепыханием этого жука-переростка в жидкой глине, я не выдержала и,

подойдя, вздёрнула Алехандро вверх, ухватив за шкирку. Как следствие, пришлось отплёвываться от

грязи, а потом ещё и офигевать от наглости уродца, вцепившегося в меня, как клещ в бродячую псину.

Размазывая по шкуре глину, он уткнулся мордой лица мне в шею! Вот не свинья ли?! Правду

говорят: ‘не делай добра, не огребёшь’... Только я отошла от ступора и собралась стряхнуть горбуна,

пару раз рыкнув, чтоб дошло, как он отцепился сам. Зашипев как кипящий чайник, Алехандро

развернулся и направился к бункеру.

Я в очередной раз обалдела. Что за самоубийственные порывы?! Это он меня грязь на прощание

обмазал что ли? Чтобы оставить что-то на память о себе? Одним прыжком обогнав уродца, я

преградила ему путь и, оскалив зубы, зарычала. Вот только процесс разрывания этого придурка на

части мне лицезреть не хватало! Спасибо, и без того весело!

От неожиданности Алехандро попятился. Естественно поскользнулся и упал. Правда, на этот раз не

плашмя, а на задницу. Видно, у него мозг не как у нормальных людей в голове, а как раз в нижних

полушариях базируется. Только это может объяснить странную реакцию зомбика на ушиб ‘мыслящего’

органа. Плюхнувшись на полупопия, горбун вместо того, чтобы разозлиться и разразиться

проклятиями в адрес бесноватой скотины, рассмеялся.

В скрипучем и неприятном смехе Алехандро слышалась откровенная радость. Дурак он что ли?

Чего ржёт? Сидит в грязи и ‘счастье’ по самые уши, жрать нечего, на ногах не стоит, только чудом

уцелел при нападении безумных золотых фей, а всё туда же!

Нет, я конечно понимаю, что во всём можно найти свои положительные стороны, но, хоть убейся, не

представляю что хорошего можно нарыть в нашем случае. Разве только грязевые ванны подействуют

благотворно на язвы горбуна...

– Знаешь, – Отсмеявшись, подал он голос. – Чертовски приятно, что ты обо мне беспокоишься, но

сейчас это ни к чему. Вот если бы ты нас вовремя не вытащила, тогда да.

Я смотрела на неожиданно разговорившегося горбуна и пыталась понять: ‘Он наконец-то допетрил,

что я не совсем лошадь, или просто за неимением другого собеседника отрывается на бессловесной

скотине’? А что? Я, например, частенько с цветами разговариваю. Они от этого растут лучше. Ну, по

крайней мере, мне так кажется.

Тем временем Алехандро выполз из грязи. Жалко только не в князи... Куда приятнее иметь в

спутника симпатичного (да хотя бы не гниющего!) человека, чем это зомбиобразное нечто. Но чуда не

случилось, и из лужи встал всё тот же кошмар кошмарыч. Похлопав меня по шее обляпанной глиной

лапищей, горбун поковылял к бункеру, оставив скотинку, то бишь меня, обтекать от омерзения,

непоняток и идиотизма положения в целом. Почему не бросилась следом оттаскивать от фей-

мутантов? Наверное, потому что в скрипучем голосе уродца расслышала непоколебимую

уверенность.

Настороженно посматривая на бункер, я подошла чуть ближе, готовая в случае чего драпать со всех

ног с Алехандро или без. Да, я эгоистка! Что поделать. Жить-то хочется.

А спутник-экстримал достал уже знакомый кулончик и книгу. Коснувшись пожелтевших страниц, он

какое-то время читал, бубня себе под нос и хмурясь. Потом, радостно хрюкнув, громко и

членораздельно выкрикнул какую-то абракадабру и озадаченно огляделся. Ничего не произошло.

Разве только я уже почти дошла до кондиции ‘порву в мелкие клочья’. Книгу-то он лапал грязнущими

руками, да и дождь, хоть и мелкий, но всё же падал на страницы. Чего мне стоило сдержаться, одна я

знаю.

Алехандро почесал тыковку, и выдал свою белеберду снова. Правда, на этот раз помедленнее. И на

этот раз существенных изменений не произошло. Золотистые мини-монстры всё так же злобно

скалились. У тех, кого расплющило на невидимой плёнке, получалось особенно убедительно и

противно.

Хотя... Кое-что всё-таки изменилось. Уродца стало чуть лучше видно, да и обляпавшая его глина

сменила оттенок на чуть голубоватый. И что дальше? Понятно, что кошмарик пытался колдовать, но

получилось ли? Горбун ещё несколько раз повторил ту же фразу, но лучше не стало. Жаль... Я уж

было размечталась, что сумки как-нибудь удастся вернуть.

Видимо, Алехандро пришёл к выводу, что задумка, какой бы она ни была, не удалась, и захлопнул

книгу. От небрежного обращения с редким изданием меня перекосило. Мрачно глянув на меня, уродец

уменьшил талмуд до размеров блокнота и спрятал за пазуху.

В этот момент я заметила одну странность. Копошась в своём рванье, он развернулся ко мне и

практически вплотную приблизился ко входу в бункер. Присмотревшись получше, я убедилась в том,

что феи в том месте где он стоял чуть отодвинулись назад. Только как-то странно. Не отлипая от

невидимой преграды, а так будто её прогнуло. Хм... Я озадаченно фыркнула и подошла ближе. На

мою голову плёнка-экран никак не отреагировала, а вот когда Алехандро, заметив моё пристальное

внимание, обернулся и шагнул вперёд, фей отодвинуло ещё больше.

Пока уродец озадаченно чесал в затылке, до меня дошло. Колдовство всё-таки сработало! Ура!

Только зомбик этого не понял и не поймёт. Изменения видно только со стороны, а значит. . Либо я

беру дело в свои руки, то есть в копыта, либо мы ходим голодными. Последнее меня не устраивало

абсолютно и я, мстительно оскалившись, со всей дури толкнула горбуна в спину. Будет знать как книги

грязными руками лапать!

С диким воплем Алехандро влетел внутрь, пробив собой невидимую плёнку экрана и расшвыряв

кровожадных фей. Там, в бункере, голубоватое свечение стало заметнее. Какая я умничка, что

заметила его! Теперь главное, чтобы всё оказалось так, как я задумала. А... А если я ошиблась?!

Мамочки... Сглотнув я уставилась в тёмный проём входа.

Не успел горбун подняться на ноги и понять в чём собственно дело, как мелкие киллеры с

крылышками кинулись к нему, пронзительно визжа. Уродец взвыл ничуть не тише. Противней,

конечно, с его-то сиплым голосом, но громко-о-о-о... В следующую секунду вспомнила новый год. Уж

больно мой кошмарик стал похож на новогодний шарик. Золотистый такой, блестящий и очень злой.

Феи облепили Алехандро так плотно, что я просто не видела внутри идеальной сферы своего

спутника. Однако ни одна не пролезла сквозь незримую границу. Только вот, кажется, уродца это как-

то не слишком успокоило. Пыхтя как паровоз и грязно ругаясь, красочный шар заметался по бункеру.

Совсем сдурел! Таким макаром сумки он никогда не найдёт. ОЙ!

Каким образом он умудрился найти выход не понятно, но горбун пулей вылетел наружу,

моментально превратившись из золотистого шара в омерзительное грязное существо. Феи,

врезавшиеся по инерции в экран на входе, растеклись по нему абстрактным узором из ног рук и

прочих частей крохотных организмов.

Пока Алехандро, матюгаясь, поднимался на ноги, я с облегчением выдохнула. Всё-таки не ошиблась

и колдовство уродца работает как надо. Значит. . Не дожидаясь когда кошмарик начнёт разборки в

полную силу, я ухватила его за шкирку и швырнула обратно в бункер. Злобный вопль особенного

впечатления не произвёл.

Впрочем, на этот раз до зомбика что-то дошло. Да уж, не прошло и года! Благодаря тому, что

немалая часть оглушённых расплющиванием фей попросту сползли по сфере, окружившей его, я

разглядела, как Алехандро озадаченно огляделся и, почесав тыковку, достал из-за пазухи кулон.

Бурча под нос что-то нелицеприятное про бесноватую скотину (про кого это он, интересно?), горбун

двинулся в глубь помещения.

Пока видела удаляющийся тусклый свет кристалла, думала исключительно о еде, но, когда он

растворился, забеспокоилась не на шутку. Только я собралась с духом, чтобы войти внутрь, как

услышала шаги. Через несколько секунд горбун вышел на свет божий. С сумками!

Зыркнув на меня исподлобья, он молча пошёл прочь. Это вместо спасибо? Да если бы не я...

Возмущённая неблагодарностью Алехандро я обиженно фыркнула, но побрела следом. Обиды

обидами, а кушать хочется...

Глава 8

Алехандро, насупившись, ковылял впереди, а я, злая и голодная, топала следом. Пейзаж ничем

особенным внимания не привлекал. Глазу остановиться не на чем. Скучно... Высокая мокрая трава да

редкие деревья, похожие на обычные российские берёзы. Уже начинало светать, но из-за туч,

затянувших небо, всё равно, было сумрачно и тоскливо. Никакого зверья видно не было. Видимо, все

спят по тёплым уютным норкам.

Одна я, как неприкаянная, прусь незнамо куда и незнамо зачем. Ещё и в компании с этим...

Цветиком-семицветиком неблагодарным. Вот не дурак ли?! За то, что в грязь его швырнула, оттесняя

от бункера едва не расцеловал, а за то, что помогла добыть сумки, окрысился, как старая дева на

соседа-стриптезёра.

Единственное, что хоть как-то грело душу, это то, что и сам горбун был голоден не меньше меня, да

ещё и тащил на себе всю поклажу за исключением седла, которое, к моей радости, так и осталось в

бункере.

Но никак не давала покоя мысль, что феи-убийцы появились как-то слишком неожиданно. Хотя,

наверное, неожиданность в данном случае – это как раз нормально, но, всё равно, какая-то

неправильность тут была. Во-первых, судя по следам, последние путники останавливались там

совсем недавно, но в домике не было ни малейшего намёка на трупы. Хотя бы запах крови должен

остаться? Обоняние в этом теле куда лучше человеческого, так что не заметить, если бы кого-то

убили в том домике, я не могла.

А во-вторых, Алехандро явно знал куда шёл. То есть либо он сам, либо кто-то из его знакомых (Ох,

даже представить себе боюсь, как могут выглядеть знакомые кошмарика) этим домиком уже

пользовались. Соответственно, остались живы. Так в чём дело? Почему на этот раз появились мини-

маньячки со стальными зубочистками? Уж, не из-за меня ли? Имеются в виду козни блондинистой

стервы, конечно.

Вот только... Откровенно говоря, я так и не поняла, чего она хотела. Ну, не считать же целью её

навязчивую идею довести до меня до истерики демонстрацией дурацких живых картинок.

Сердце ёкнуло. Если то, что блондинка показала – правда... Жуть-то какая! Несколько успокаивала

оговорка, что все эти кошмары – только будущее, но... Как я могу изменить его?! Да ещё и в теле

лошади. Угу. Особенно учитывая тот факт, что никого из героев ‘живых’ картинок я в глаза не видала.

Ну, кроме голубоглазого. И то – мельком.

Другой вопрос, что в отношении него, я хотя бы отдалённо представляю себе, где искать. Но, даже

найди я брюнета, что дальше? Тоже мне, кобыла-телохранитель. Да и не подпустит он меня к себе. С

какой стати? У него коняжка и покрупнее меня, и покрасившее.

Эхе-хенюшки... Похоже, не умею я головоломки решать. Если стерве что-то от нас, то есть от меня,

нужно, зачем было насылать феечек? Для профилактики что ли? Или хотела показать, что сильна и

мы в её власти? А если бы я не успела сориентироваться? Честно говоря, я и не успела. Просто

испугалась сильно, вот и... Ох, что-то тут не сходится...

Жалобно булькнул обделённый судьбинушкой желудок. Я тяжело вздохнула, прожигая спину уродца

мрачным взглядом. Надо что-то делать... Насколько вынослив зомбик, я уже знаю. Выглядит он,

конечно, не слишком приспособленным для длительных переходов, но, несмотря на скачки и ужимки

его корявого организма на каждом шагу, идти вот так может о-очень долго. Упёртый, как сто

китайцев... А я вот нет. Я устала, замёрзла и кушать хочу.

Не говоря уже о горячей ванне с пеной и батарей шампуней, бальзамов, скрабов и тому подобных

‘радостей’. Представив себя в ванне, я совсем загрустила. Ровно до тех пор, пока не додумалась

заменить объект, в смысле своё родное человеческое тело, на нынешнее. Да уж... С педикюром будут

проблемы... Ладно, поживём – увидим, что-нибудь да придумаю. Хех.

Присмотревшись повнимательнее к ноше горбуна, я нашла взглядом тесёмки торбы с припасами и

приободрилась. Нужная мне сумка была попросту связана с другой и перекинута через плечо. А

жизнь-то налаживается!

Чуть ускорившись, я нагнала Алехандро и теперь топала совсем близко, практически вплотную.

Горбун подозрительно глянул в мою сторону, и я старательно состроила самое невинное выражение

на морде, на которое только была способна. Это его почему-то не слишком успокоило. Уродец по-

моему занервничал. По крайней мере, он стал коситься в мою сторону с опаской. Выжидая пока он

успокоится, я сделала вид, что смотрю по сторонам. Алехандро ускорил шаг. Чёрт! Чего он как

кисейная барышня, ей Богу! Всё. Надоело! Хотела операцию ‘накорми себя сам’ аккуратненько

провернуть, но видно не судьба.

Досчитав до десяти, я дождалась, когда горбун отвлёкся, перелезая через поваленный, покрытый

мхом скользкий ствол. И, цапнув зубами сумку, рванула в сторону. Не то что бы я рассчитывала

убежать от Алехандро раз и навсегда. Просто хотела выиграть время и банально поесть. А сбежать...

Что-то уже не верится в такую возможность. Сколько раз пробовала и всё без толку. Так чего без

нужды рыпаться? Да и попривыкла уже, наверное.

Под гневные выкрики разъярённого горбуна и его отборную ругань я сделала хороший крюк и,

обогнув уродца, бодро потрусила в прежнем направлении. Через час удалось отыскать вполне

приличное местечко под незнакомым, но старым и очень раскидистым деревом. Тут было почти сухо,

так как плотная крона защищала землю от дождика. К тому же недалеко протекал мелкий, но чистый

ручей. Оставив сумку у ствола, я решила первым делом всё же посетить кустики. Тем более, что

необходимость назрела уже давно, только с припасами в зубах как-то... не гигиенично и неудобно.

На всё про всё ушло минут десять. За это время я ещё и напилась вдоволь из ручейка, и морду

ополоснула. Причём на последнее ушла львиная доля времени. Пришлось искать достаточно

глубокое место, чтобы не поцарапать нос о дно. К сожалению, копыта – не лапы, по-кошачьи не

умоешься, а грязной ходить противно. Завшивею ещё, как Алехандро.

Кстати, о птичках! Нужно поторопиться с едой, а то как-то слишком не вовремя он всегда

появляется. Не без труда развязав тесёмки, я обнаружила, что из припасов у нас остались только

сухари и сыр, мясо тю-тю. Сгинуло в битве с колдовским варевом. У горбуна есть ещё торба с зерном,

но это не то. Без молока, масла и сахара – кушанье то ещё. Ну да ладно.

С голодухи я приговорила все сухари и остановилась, только когда от сыра остался крохотный

кусочек размером с ущербное яблоко. Посакав, решила, что раз уж я крупнее кошмарика, то и есть

мне нужно больше. Поэтому доела всё до крошечки. Жаль только, на обед ничего не будет. Да и на

ужин... Разве только Алехандро сподобится сварить каши. А вообще-то, странно, что он меня ещё не

нашёл. Обычно это у него выходит быстро, а сегодня запропастился куда-то....

Просто так сидеть скучно, спать страшно (а вдруг, стерва белобрысая опять чего удумает?), так что

я решила прогуляться по лесу и подождать своё кошмарище. Хоть мерзкое, но всё ж своё, родное.

Упс! Что-то я не то ляпнула. На фиг таких родственников! Сдался он мне, зомбя крашенная. Я ж

столько не выпью!

А вот интересно, а Наролльское, фляга с которым одиноко бултыхается на дне распотрошённой

сумки, оно что? Вино или местный самогон? Скорее всего самогон. Вряд ли мужчина, какой бы он ни

был, возьмёт с собой в дорогу марочное вино, а вот водку, спирт или самогон вполне. В походе –

самое оно. И согреться, и развлечься, и рану продезинфицировать, если что.

Впрочем, как раз это мне фиолетово. Пить-то при любом раскладе я не собираюсь. Я вообще

алкоголь плохо переношу. Пьянею от одного запаха и сразу вырубаюсь. В смысле, засыпаю. Только

будить меня – пустое дело. Организм перекрывает любой доступ к мозгу до тех пор, пока не выведет

весь алкоголь. Поэтому я практически никогда не пью.

Ну, там шампанского бокал или вина ещё куда ни шло, а крепче... Позориться неохота, если честно.

Даже дома. Хотя нет. Дома как раз стоит бутылка дорогущего марочного коньяка на случай

бессонницы. Одна чайная ложка этого напитка творит чудеса. Никакого новопассита не нужно.

Чайную ложку выпила и сплю трупом до самого утра.

Побродив вокруг, я наткнулась на заросли самой настоящей малины. Правда, ягод было как-то

маловато. Только светлели белые пенёчки сердцевинок от уже съеденных. Любопытно, кто это так

постарался? Исколовшись шипами, я всё же съела десятка полтора мелких, но сладких и пахучих

малинок. Да уж, ‘Мыши плакали, икали, но продолжали жрать кактус’ как договаривала одна моя

знакомая.

Минут через десять я решилась было идти назад и ждать Алехандро у торбочки, но ветер, подув

прямо в морду, принёс резкий неприятный запах, от которого всё внутри сжалось в комок. С одной

стороны этому запаху было далеко до тошнотворной вони, исходившей некогда от горбуна, но с

другой, странно едкий, он пугал до дрожи. Сглотнув, я замерла и прислушалась, затаившись в

малиннике. Чегой-то мне неспокойно. Очень.

Сложно сказать, сколько я простояла в полуприсяде за колючими кустами, но ноги затекли уже

основательно, когда послышалось приглушённое ворчание с той стороны, где оставила сумку с едой и

привязанной к ней торбой с котелками. Осознав, что, кто бы там ни вонял столь оригинально, вряд ли

он или она обрадуют явившегося за своим скарбом горбуна, я, стараясь ступать как можно тише и

держаться с подветренной стороны, пошла на звук.

Успела как раз вовремя, чтобы заметить идущего туда же, но немного с другой стороны, Алехандро.

Пришлось изменить траекторию и, чертыхаясь про себя, броситься наперерез. Слава Богу, ветер дул

всё ещё в морду, хотя уже на прямо, а немного вбок, когда я пересеклась с уродцем. Он шёл с

настолько зверском выражением на и без того не слишком привлекательном личике, что в иных

обстоятельствах, я предпочла бы спрятаться, пока он не отойдёт. Не сложно догадаться, кто стал

причиной его злости. А уж когда, горбун увидит, что я съела все припасы... Мамочки... Видимо,

придётся снова осваивать методы лазанья по деревьям и гнездования на них же.

Но сейчас было не до того. Нагнав разноцветную буку, я цапнула его за шкирку сзади и тормознула.

Как он не заметил моего появления раньше не понятно, но, возможно, слишком разозлился, чтобы

смотреть по сторонам. Впрочем, сообразительности это ему не прибавило. По мне, так глупо молча

бить наугад себе за спину, когда ручонки, плечи и мозг не скоординированы. Естественно, кошмарище

промазало.

Не желая искушать судьбу вторично, я выплюнула драный ворот и тихо зашипела. Дико вращая

глазами, мотнула головой в сторону дерева с сумками и чуть присела, показывая, что там не всё

ладно. Алехандро озадаченно замер и, хотя в его глазах всё ещё билось желание порвать меня на

кусочки, задумался.

– Что случилось? – Спросил он тихо, рассматривая меня со странной смесью злости и радости.

Я снова мотнула головой в сторону странного шума и прижала копыто сначала к зубам, а потом к

уху. Горбун сглотнул, но понял и застыл, прислушиваясь. Через несколько секунд до нас снова

донеслось ворчание. Убедившись, что уродец его услышал, я осторожно двинулась так, чтобы ветер

снова начал дуть в морду. Алехандро, помедлив, всё же пошёл следом.

Через какое-то время мы смогли рассмотреть то самое заветное место, где я оставила сумки. И

хорошо, что старались ступать бесшумно, потому что под деревом орудовал большой страшный

зверь, отдалённо напоминающий медведя. Правда, лишь размерами и общими контурами

здоровенной туши.

Шкура была серого цвета с зеленоватым отливом на спине и бурым на брюхе. Широкую морду

венчали маленькие острые ушки, мощная челюсть выдавалась вперёд, как у собаки или волка.

Маленькие круглые глазки были расположены очень близко друг к другу, а нос заменяли два

небольших отверстия между ними. Лапы же у зверя были толстые и кривые, а длинные пальцы

животного заканчивались тёмными когтями.

Вот эти когти, вкупе с выступающими наружу клыками и размерами твари в целом непрозрачно

намекали на то, что зверюшка далеко не травоядная, а у нас с Алехандро образовалась новая

проблема. С сомнением покосившись на горбуна, достающего из-за пазухи нож, сравнила габариты

его и зверушки. Стало дурно. Нельзя позво...

Неожиданно раздался дикий визг. Резко обернувшись на звук, я захрипела от ужаса. Мишка (буду

называть зверя так, за незнанием другого имени) корчился в судорогах под деревом, катаясь по

земле. В его окровавленную морду вцепилась феечка из бункера, а из одного глаза торчала рукоять

крохотного кинжала. Уловив момент, мелкая психопатка с крылышками, вытащила нож и воткнула его

в другой глаз, да с такой силой, что тоненькая ручка погрузилась в глазницу по локоть. Зверь взвыл и

со всей дури полоснул по собственной морде когтистой лапой, буквально размазав по ней фею.

От этого зрелища, меня замутило. И так, что ближайшие кусты сильно пожалели бы о том, что

именно они оказались ближайшими, будь у них разум. Но думать и чувствовать кусты не умеют, так

что когда я, почти наверняка бледно-зелёная, выползла из них, претензий не предъявили и бузить не

стали. Оглядевшись, нашла взглядом Алехандро, который с кристаллом в одной руке ножом в другой

осторожно подходил к неподвижному уже зверю. Блин, откуда там вообще взялась эта фея-убийца? А

вдруг, она не одна? Но... Там же уродец! А феи изначально именно на него и охотились!

Сердце упало. Увидеть ещё и смерть человека в дополнение к кошмарной гибели мишки и феи, как

бы опасны они ни были?! Преодолевая тошноту, я кинулась к Алехандро, но тот уже стоял над трупом

зверя и лишь криво улыбнулся, глянув через плечо.

– Ты только представь себе, что было бы, открой эту сумку я, а не хонти. – Покачав головой,

просипел горбун. – Она была открыта, и я завязал её ещё в убежище. Вероятно, именно тогда эта

пакость туда и пробралась. Скорее всего, насколько я в этом разбираюсь, фей вызвали заклинанием,

ограничив площадь воздействия стенами здания. Поэтому, когда я вынес одну в сумке, её оглушило,

но... В любом случае, всё закончилось хорошо, к тому же теперь у нас есть мясо. Хонти довольно

вкусные, если приготовить в углях.

Я слушала Алехандро молча. Хотя говорить мне не дано, даже сумей, молчала бы как немая. С

какого перепуга он передо мной распыляется? Да ещё так, будто реально пытается не-то успокоить,

не-то утешить... Как-то слабо верится, что уродец в кои-то веки блеснул умишком и понял, кто я на

самом деле. Тем более что я уже и сама начинаю сомневаться, что ещё пару дней назад была

нормальной среднестатистической девушкой. Вариант с чокнутой лошадью кажется куда более

правдоподобным, чем всё то, что происходит в последнее время.

А если горбун остался при своём, зачем передо мной хвостом машет? На фига рассказывать, как

правильно готовить хонти? И кому?! Кобыле? Да ещё и свистнувшей все его припасы?! Не говоря уже

о том, что эти самые припасы ещё и сожравшей в одно рыло без зазрения совести...

Или он рассчитывает, что раз воду ношу, то и медведя разделывать, обмазывать глиной и

засовывать в костёр тоже я буду? Ну, уж дудки! И так я слишком... Многофункциональная, вот! И

прыгучая, и летучая, и стенопробивучая. Какая еще? А! Плавучая, на сосну залезучая, в бункер к

феям закидучая, из глины доставучая... И это только по самым скромным подсчётам. Чтоб я копытами

ещё и готовила?! Да ни за какие коврижки! Тем более не представляю, как это сделать, даже возжелай

я порадовать кошмарика медвежатинкой...

Я старательно думала о чём угодно, имитируя (больше для самой себя) возмущение, лишь бы не

смотреть на останки хонти и не позволить себе... да, именно. Признать, что Алехандро прав. Открой

сумку я или сам горбун, участь несчастного мишки бала бы иной, но мы не стояли бы сейчас здесь.

Глянув на извазюканую далеко не только кровью оскаленную морду нашего невольного спасителя, я

с трудом сдержала новый порыв тошноты. А ведь я сумку с феей битый час в зубах несла. Потом ещё

и ела рядом. Вряд ли, очнись она чуть раньше, ткань торбы устояла перед напором ножа. Так что...

Страшно стало почти до дрожи. Хотя почему почти? Дрожала я вполне реально.

Алехандро, бросив на меня странный взгляд, потянулся к лицу, то есть к морде, но и без его

прикосновений подташнивало всё ощутимей, хотя добытый столь дорогой ценой обед уже украшал

недалёкие кусты. Истерически всхлипнув, шарахнулась в сторону. Во что я вляпалась?

Лучше бы гадскую блондинку пуфиком по голове огрела ещё в салоне! Они у нас тяжёлые,

поскольку на основе деревянного каркаса. Если бы знала, чем её визит закончится, и кресла бы не

пожалела – пожертвовала бы спиной и нашла в себе силы запулить в тварь белобрысую. А я ей: ‘Чем

могу помочь’. Квакозябра вежливая! Бестолочь исполнительная!

Тем временем горбун со странным выражением на разноцветном личике задумчиво и немного

горестно рассматривал меня. Вот чего он уставился, спрашивается? Кобылы не видел? Злая как сто

чертей и ещё более напуганная, чем пятнадцатилетняя девочка в портовом баре из тех, где много

пьют и мало едят, я, тихонько поскуливая, отползла задом в кусты и распласталась на чуть влажной

траве.

Алехандро глубокомысленно пожал плечами и занялся тушей, сочтя, видимо, моё состояние

очередным закидоном. Колотило меня ещё долго. Кажется, я даже несколько раз засыпала, но

практически сразу же вскидывалась, опасаясь выпускать из видимости горбуна.

Если белобрысая подгадила один раз, что ей помешает сделать это снова? Вонючка, конечно,

далеко не идеал спутника, но смерти только из-за того, что умудрился связаться не с той кобылой, не

заслуживает даже он. А потом, мне-то как быть, если с ним приключится очередная беда?

Даже если позабыть об окружающем лесе, в котором водятся хонти и ещё Бог знает кто, всё равно,

как принять гибель кого бы то ни было в качестве наказания за мою глупость?! Как? Переступить

через труп горбуна и бодро потрусить дальше по жизни? Вряд ли у меня это получится...

Или, может быть, эти страхи просто беред далеко не сивой кобылы? Может, просто так совпало, что

угрозы белобрысой и нападения фей оказались в одном временном промежутке, а на самом-то деле

сон и есть только сон и не более того? Хотелось бы верить, но не получается.

Часа через два запахло жареным мясом, и желудок в очередной раз пропел марсельезу. Обилие

душевных терзаний и страхов отчего-то ничуть не компенсировали чувство голода. Есть хотелось до

звёздочек в глазах.

Я и сама не заметила, как начала медленно перемещаться поближе к костру. Партизаном

переростком, так и не поднявшись на ноги и периодически втягивая сквозь зубы умопомрачительный

аромат, я ползла по полянке. Ближе и ближе к цели, гипнотизируя взглядом алые угли, под которыми

запекалось обмазанное глиной мясо. Мя-я-я-со-о-о-о... Е-е-еда...

– Ты чего?!

Сиплый шёпот горбуна заставил вздрогнуть, но пустой желудок оказался куда сильнее

перегруженного сомнениями последних дней мозга и, я только тихо зашипела, облизнувшись. Как же

добыть еду из-под пышущей жаром земли? Будь у меня руки, вопросов бы не было, а копытами не

больно в углях пороешься, да и палкой зажатой в зубах тоже. Всю морду опалю, к едрене фене...

Жалобно заскулив, я подняла взгляд на уродца и сдавленно крякнула, уставившись на него

квадратными глазами.

Алехандро стоял с ножом в одной бирюзовой руке и с котелком в другой. Личико при этом у него

было такое... Ну, такое... Даже не знаю какое, но, икнув, я попятилась.

И я этого урода жалела? Переживала из-за него, мучилась, а он куска мяса бедной лошадке

пожалел?! Вот жмот! От обиды и несправедливости мира я даже всхлипнула. Ещё и с ножом на меня!

Чувствуя, как слёзы подступают к горлу, поднялась на ноги и, оскорблённо фыркнув неблагодарному

горбуну в разноцветную харю, гордо удалилась в кусты.

До безумия хотелось разреветься, спрятав лицо в ладонях, но ни ладоней, ни лица у меня просто не

было. Даже если я плохая лошадь и не соглашаюсь вести на себе гниющего зомби, это ещё не

причина морить меня голодом! Верблюжий плевок гаду горбатому в кашу! Медведку ему в компот и

полкило вассаби на последнюю котлету!

Можно, конечно, опять уворовать еду, у гниющего жмота, когда он потеряет бдительность или заснёт,

но это же не честно! Есть хочется сейчас! Да и каждый раз добывать пропитание таким образом...

Обидно просто!! Чем я такое заслужила, в конце-то концов? Где так нагрешила, Боженька?!

Всхлипывая от жалости к себе, я улеглась на брюхо хвостом к поляне и зажатому Кошмарику обеду-

ужину. Повозившись немного, вытянула шею и положила голову на невысокую кочку. Подвывая в

унисон гулко булькающему желудку, я принялась жалеть себя, перебирая все гадости, случившиеся со

мной за последнее время. Что ж за жизнь-то такая?!

Я так увлеклась скорбью по несправедливо загубленной жизни, что даже на шум за спиной никак не

отреагировала. Плевать на всё! Куда уж хуже-то, если я, взрослый человек, вынуждена бродить по

лесу без одежды и обуви в компании гниющего зомби?! Во сне какая-то психически

неуравновешенная садистка сыплет угрозами и требует чего-то непонятного. Родители дома сума

сходят, наверное. А в довершение ко всему ни помыться, ни поесть нормально не могу!

Внезапно ветки куста, в который влезла, медленно раздвинулись и широкие бирюзовые ладони

осторожно положили передо мной... Мясо! Довольно большой кусок чуть обугленного мяса, на паре

больших лопухов! Я уставилась на упоительно пахнущее чудо как старая дева на стриптизёра в

собственной кровати. Даже не знаю, чего больше было во мне: удивления или радости? Сглотнув, я

подняла голову, но Алехандро уже не было.

Совесть требовала выползти из куста, но жадность и голод настояли на другом, так что убежище

своё я покинула только через полчаса, справившись с подношением горбуна. Несмотря на то, что

лошадиная пасть явно не слишком хорошо была приспособлена к такой пище, я уже практически

привыкла и теперь почти не давилась в процессе. И вот удивительное дело, как мало иногда нужно

для счастья!

Ещё совсем недавно от жалости к себе едва ли не в голос выла, а сейчас от сытой радости всё

внутри пело! Желудок играл не последнюю скрипку, конечно, но и сам поступок Кошмарика внёс свою

лепту в резко взмывшее до небес настроение. Может, всё не так уж и плохо? Ноги целы, голова на

месте, руки... Вот рук нет, но вместо них ещё пара ног. Наверное, бывает и хуже, так что хвост трубой

и вперёд на штурм Зимнего!

Когда я, едва не приплясывая, выбралась из куста и прогарцевала к костру. Алехандро только

приглушённо хмыкнул, бросив на меня быстрый взгляд. Надо отдать должное горбуну, времени зря он

не терял. К этому моменту туша хонти была уже полностью разделана. Судя по запаху, некоторое

количество мяса запекалось в глине вторым заходом. Остальное, разрезанное на длинные узкие

полосы Кошмарик раскладывал на широких чуть синеватых листьях и посыпал солью из полотняного

мешочка.

Кости, требуха и прочие внутренности, завёрнутые в серо-зелёную шкуру, зомбик оттащил довольно

далеко и я только по запаху крови, доносимому ветром откуда-то слева, нашла взглядом

неаппетитный ‘свёрток’.

– Ты не лошадь, – неожиданно выдал Алехандро с тяжёлым вздохом, не отрываясь от своего

занятия.

Господи, неужели до него дошло?! Не прошло и года! Я так обрадовалась, что даже закивала с

энтузиазмом, не подумав, впрочем, о том, что горбун этого не видит, сосредоточенно рассматривая

очередной кусок листьев.

– Ты мутант какой-то! – обломал мне весь кайф и свёл на нет предыдущую фразу уродец. – Не

знаю, как и чему тебя обучали для зверинца Роуленда, но чтобы лошадь питалась мясом, вижу

впервые. Да и вообще, ты странная даже для мутанта. Просто какая-то шутка природы!

Ой, кто бы говорил! От досады я топнула передним копытом так, что вырвала кусок дёрна. Тоже мне

критик! На себя бы посмотрел, зомбя радужная! А я-то, дура, раскатала губу! Думала, что наконец-то

счастье привалило, а он: ‘мутант’. Тьфу! Просто слов нет!

– Слушай, – никак не унимался этот умник: – Раз уж ты такая умная, может, принесёшь вот таких

листьев? Учитывая особенности твоего рациона, придётся всю тушу с собой тащить, а эти листья не

позволять мясу испортиться. Поможешь?

Откровенно говоря, очень хотелось послать уродца со всеми его закидонами куда подальше, но в

одном он был прав: мясо действительно нужно забрать с собой. Кушать мне нужно часто и помногу, а

последние запасы сгинули уже несколько часов назад. Значит, придётся помогать. В конце концов,

Алехандро заготавливает провиант для меня. И вот это уже радует.

Приободрившись от последней мысли, я внимательно рассмотрела листья и отправилась на поиски,

а уже через пять минут натолкнулась на заросли искомого растения. Рвать пришлось зубами и остро

кислый сок моментально испачкал губы. Тфу ты, а оно вяжет похлеще недозревшей черёмухи! Ладно,

потерплю, раз уж для себя стараюсь.

Ещё через час мясо, старательно завёрнутое листьями, было плотно утрамбовано в сумки. То, что

горбун выкопал из-под остатков костра, сложено в котелок и сверху прикрыто всё теми же листьями.

Осмотрев основательно выросшую после всех манипуляций поклажу, я, тяжело вздохнув, опустилась

на колени рядом с кучей сумок.

Алехандро споро нагрузил на меня всё, кроме котелка, и мы отправились в путь. Говорят ‘своя ноша

не тянет’. Это – полуправда. С одно стороны, свой или чужой, провиант весил порядочно, но с другой,

лично мне было очень даже радостно ощущать эту тяжесть. Во всяком случае, голодная смерть мне

уже не грозила. На какое-то время перед осознанием последнего факта, всё прочее померкло словно

свеча в свете софитов.

Слава Богу, приключения на сегодня, похоже, исчерпали свой резерв, и мы просто шли,

ориентируясь по каким-то, видимым исключительно горбуну признакам. Иногда он останавливался и

внимательно осматривал какой-нибудь куст или примятый клочок травы. Как ни старалась, сама я

ничего особенного в них не разглядела.

Ближе к вечеру мы набрели на довольно чистый широкий ручей и дальше шли уже параллельно его

руслу. Постепенно до меня дошло, что идём в гору. Не в том смысле, что мы в горах, а в том, что

условная ‘дорога’ идёт под уклоном. На первый взгляд это было не слишком заметно, но если

присмотреться... Хотя, вполне возможно, я просто устала и каждый шаг давался чуть тяжелее

предыдущего.

На ночлег мы остановились, когда уже совсем стемнело. Алехандро счистил застывшую глиняную

корку с нескольких кусков мяса из котелка и большую часть отдал мне. Больше всего умилило то, что

сам ел навесу, а мой ужин аккуратно разложил не на земле, а на больших листьях какого-то

незнакомого растения, сорванных специально для этой цели.

Всё-таки, не такая уж он и сволочь. Мерзкий, конечно, но не без понятия. Всегда знала, что в любой

гадости можно найти и свои радости. Вот и уродец мой, похоже, не совсем потерян для общества.

Если бы ещё с ножом на меня не кидался, не душил и не использовал как приманку для болотной

пакости... Да, ещё бы соображал получше и... Да что это я?! В конце концов, и сама далеко не белая

зайка! Главное – то, что теперь спутник не воняет. Нет, запашок то ещё, конечно, но уже куда менее

интенсивный и не до тошноты.

Потом, глядя на мирно потрескивающие ветки в костре, я ещё долго лежала, пытаясь понять чего

боюсь больше: заснуть и встретить во сне белобрысую стерву, или не встретить её и продолжать

маяться от неизвестности и страха. Страха за себя, за уродца, за тех незнакомых, кому грозила

гибелью блондинка. В конце концов, не помешало бы просто узнать, чего она от меня хочет. Плюс,

она единственная, кого я могу спросить, как вернуться домой.

Глава 9

В итоге, всё же заснула. А заснув, оказалась в знакомом парке, наполненной косыми

золотистыми лучами, бабочками, пением невидимых в ажурной листве птиц, десятками извилистых

дорожек, резных лавочек, тенистых беседок и умиротворяюще журчащих фонтанов. Но на этот раз

пасторальная картинка нисколько не расслабила. Даже любимая джинсовая юбка с чуть вытянутой

заношенной серой футболкой не примирили с жизнью.

Присев на корточки, я торопливо развязала тонкие ремешки босоножек, обвивающие ноги до

середины икры. Не до каблуков сейчас. Зажав туфли в моментально похолодевшей ладони, не

выбирая направления, побежала по дорожке.

Где эта стерва? Чего ей от меня нужно, в конце-то концов?!

На этот раз, я не собиралась отмалчиваться или отнекиваться. Мне нужны ответы! И гарантии, чёрт

возьми! Хоть какие-то! Пусть не для меня, но для тех, кто имеет несчастье оказываться рядом! Ну

же?! Где она?!

То ли бежала действительно быстро, то ли сон внёс свою лепту, но белая короткая лестница и

мерцающе-снежная площадь в просветах между стволами появились как из ниоткуда буквально через

пару минут. Даже не взбежав – взлетев по ступеням, я выскочила на прогретые солнцем камни.

На этот раз вместо трона на возвышении в центре оказалось раскидистое золотистое деревце с

тонкими ветвями и ярко-алыми продолговатыми плодами. Блондинка стояла тут же, прислонившись

спиной к гладкому стволу, и с самодовольным выражением на холёном личике издевательски

снисходительно смотрела сверху вниз на запыхавшуюся меня. Обтягивающее от горла до щиколоток,

расшитое золотистой нитью платье из кроваво-красной, чуть поблёскивающей ткани подчёркивало

шикарную фигуру. Несколько светлых локонов, выпущенных из замысловатой причёски, спускались

вдоль груди почти до талии.

Чуть наклонив голову к плечу, блондинка сложила тонкие губы в ехидной усмешке и приподняла

левую бровь.

– Кого-то ищешь?

Откровенно говоря, желание запустить в злобную куклу босоножками было почти непреодолимым и,

касайся вопрос безопасности только меня одной, ей Богу, не удержалась бы. Но я только сжала

ремешки в ладони почти до боли и молча кивнула, собираясь с духом.

– Забавно... – протянула женщина, прищурившись, – кого же?

– Тебя, – не стала спорить я.

– Не стоит ‘тыкать’ богине, – зло отозвалась блондинка и едва заметно шевельнула кистью.

Меня буквально снесло ударом уплотнившегося на долю секунды воздуха. Отлетев на пару метров,

я упала на бок, неловко подвернув руку, и прикусила губу, чтобы не застонать от боли. Рот

моментально наполнился солоноватым привкусом крови. На мгновение зажмурившись, задержала

дыхание, пережидая пока искры перестанут сыпаться из глаз.

– Нравится? – мурлыкнула стерва ласково. – Могу добавить.

Я рывком поднялась на ноги и обернулась к ней. Невозмутимо стёрла с подбородка тонкую струйку

крови тыльной стороной кисти и вытерла её о футболку.

– Чего ты хочешь?

Слова вырвались прежде, чем успела сообразить, что именно говорю, и чем это может грозить.

Обращаться к этой гадине на ‘Вы’ язык не поворачивался, но, наверное, переступила бы через

гордость, если бы не всегдашняя привычка сначала делать, а думать после.

– Вот дрянь! – как-то удивлённо даже протянула красавица, оттолкнувшись от ствола. – Совсем не

боишься?

– Опасаюсь, – не стала я отрицать очевидного. – Так всё же, для чего я здесь?

Несколько секунд блондинка сверлила меня тяжёлым взглядом, решая, видимо, перейти к делу или

ещё поизгаляться над пойманной мышкой. Я стояла молча, упрямо вздёрнув подбородок и стиснув

зубы. Пусть, я добыча, загнанная и лишённая реальных шансов на сопротивление, но всё же – всё

же... Я не борец, наверное, и драться за своё никогда не умела, но и унижаться перед какой-то там

стервой не хочу.

Богиня? Пусть. В данном случае без разницы: что маньяк с ножом в тёмной подворотне, что хрупкая

с виду блондинка, с непонятными способностями. Кому как, а мне, в общем-то, без разницы, от чьих

рук погибать. А вот если удастся выкрутиться и выжить, смогу спасть спокойно, зная, что не валялась

в ногах, умоляя о пощаде. Стоило так подумать, как я чертыхнулась про себя и осознала: не факт, что

даже иллюзию гордости мне позволено будет сохранить, если белобрысая пригрозит убить ещё кого-

то...

– Может, так даже лучше, – наконец подала голос Богиня, – что ты такая глупая и наглая. Шансов на

успех больше.

Я молчала, выжидательно глядя на то, как женщина величаво спускается по широким ступеням.

– Значит так, – остановившись на последней, произнесла она зло и чуть брезгливо: – Твоя задача –

помощь в устранения безвластия на территории Лунного Герцогства. Нынешний Герцог сейчас при

смерти. Ему осталось жить от нескольких дней до месяца. Лично я думаю, что старик и до конца

декады не дотянет. Прямых наследников у него нет. Кто-то погиб сам, кого-то вовремя устранили

предприимчивые претенденты на корону.

Блондинка странно ухмыльнулась и гаденько хихикнула, словно вспомнив особо удачную шутку.

Почему-то на душе стало так мерзко, будто голой пяткой наступила на таракана. Видимо, на моём

лице что-то эдакое промелькнуло, потому что стерва, кинув на меня быстрый взгляд моментально

побелела от ярости.

– По правилам я не имею права помогать никому прямо. Вот вредить могу сколько душе угодно! Ты

сама предложила мне свою помощь и можешь даже не пытаться возражать. Что конкретно ты имела в

виду, никакого значения не имеет, но выбора у тебя нет. Хотя вру! Есть у тебя выбор!

Стерва плавно подплыла ко мне вплотную и внезапно жёстко схватила за подбородок. Острые

коготки больно впились в кожу, но я только, упрямо улыбаясь, смотрела в блестящие тёмно-карие

глаза.

– Ты можешь сделать то, что от тебя требуется, или сдохнуть, прихватив с собой ещё пару-другую

десятков людей. Впрочем, чужое горе, как и разрушенные храмы, тебя не волнуют. Это я уже поняла.

Но, раз уж ты так торопилась увидеть меня сегодня, перспектива получить кого-то из тех красавчиков,

что я показывала в прошлую нашу встречу, всё же заинтересовала. Видишь, девочка, даже такую

беспринципную и равнодушную дрянь, как ты, можно подцепить на крючок.

Я не стала возражать. Смысл? Что толку объяснять, что в прошлый раз я просто не осознала

реальности происходящего? Зачем говорить, что как раз перспектива получить кого-то там меня

волнует меньше всего? С лица не воды пить, да и не моё это. Вот домой вернуться хочется, это да. Но

с какого я должна выворачиваться наизнанку перед этой... богиней?

– Более детально задачу обрисую позже, хотя не жди, что разжую и положу в ротик всё. Правила

есть даже для Богов, – блондинка недовольно скривилась, – так что придётся тебе самой голову

ломать. А сейчас, исключительно для стимуляции умственной деятельности в твоей бестолковой

головке, смотри...

Она, вдруг, с силой оттолкнула меня и ударила вслед мутным облаком сиреневато-серого дыма.

Падая, я почувствовала как что-то холодное и острое обволакивает тело, проникает в лёгкие, режет

глаза. Дыхание перехватило, едкая субстанция заполнила всё вокруг, и я судорожно закашлялась.

Рефлекторно дёрнувшись, села, уперевшись руками в землю. Вот ведь стерва белобрысая, даже

тут не упустила возможности нагадить! Глаза слезились, воздуха не хватало, лопатки саднило, боль в

вывихнутом плече рассыпалась колкими жгучими искрами. – И это всё? – Скептически задумчиво

произнёс красивый голос надо мной.

Пытаясь прийти в себя, я даже не сразу расслышала его. Вернее услышала, но не придала

значения до тех пор, пока сильные руки не вздёрнули, рывком возвращая в горизонтальное

положение.

– Кто ты? – поинтересовался невидимый из-за слёз мужчина.

Неловким движением я наклонилась и подолом футболки протёрла глаза, всё ещё кашляя, хотя

дыма вокруг уже не было. Спазмы разрывали лёгкие, не позволяя разогнуться. Что ж за дрянь едучую

швырнула в меня местная Богиня-садистка с комплексом Наполеона?

– Может, воды? – чуть брезгливо, предложил тот же голос, и властно рыкнул куда-то в сторону: –

Воды, быстро!

Через некоторое время около моих ног чьи-то смуглые руки опустили деревянное ведёрко. Чуть

мутноватая, откровенно попахивающая болотом жидкость вряд ли могла обрадовать меня ещё пару

дней назад, но сейчас я, не раздумывая, зачерпнула полную горсть. Умывшись, почувствовала себя

чуть лучше и, наконец-то, выпрямилась.

Скрестив руки на груди, меня пристально и слегка недовольно рассматривал тот самый

голубоглазый брюнет, виденный уже дважды. Темно-серая рубаха с закатанными рукавами и чёрный

жилет только подчёркивали ширину плеч и рельефность мускулатуры. Несколько запылившиеся

широкие штаны, заправленные в высокие сапоги, ничуть не портили картины.

Аура уверенности и силы, окружающая мужчину, с лихвой компенсировала любые мелочи, вроде

грязи или едва ощутимого запаха пота. Впрочем, после нескольких дней в обществе Вонючки, любой

запах покажется едва заметным.

Это чудо природы смотрело из-под густых угольных бровей так внимательно и властно, что я даже

не сразу осознала, что он протягивает мне большую кожаную флягу. Чувствуя себя идиоткой,

фыркнула и потрясла головой, отгоняя неуместное восхищение воплощением мечтаний практически

любой женщин. Да уж, таких представителей рода человеческого нужно в музеях выставлять и

демонстрировать всем желающим!

Хотя, с другой стороны, лучше не надо. После такого зрелища демографический кризис обеспечен.

Одни дамы окончательно наплюют на реальных мужиков и кинутся на безуспешные поиски своего

идеала, а другие впадут в депрессию, осознав всю глубину собственного несовершенства.

Представила себе вот это мускулистое чудо с небрежно снисходительным выражением на

скульптурно вылепленном лице стоящим в пуленепробиваемом ящике посреди демонстрационного

зала русского музея. Афиши ‘Спешите видеть! Только несколько дней в вашем городе! Мужчина

мечты в полный рост! Заказ билетов по телефону такому-то. Ночью дешевле!’

Ага! И толпы прибалдевших от восхищения дамочек в возрасте от пяти до восьмидесяти,

обступивших витрину с уверенным в себе мужиком... А уж если брюнет решит подремать, придётся

ему свернуться калачиком на дне ‘коробки’ или спать стоя, как боевому жеребцу. Думаю, зрительниц

меньше не стало бы.

Картинка получилась столь уморительно идиотской, что, принимая флягу из рук красавчика, я не

сдержала смеха. Давясь этим смехом и от того сдавлено хрюкая и вздрагивая, поднесла фляжку к

губам и кое-как отпила. Ох, ты ж, мать моя женщина! Стоило хотя бы понюхать сначала!

Непривычная к крепкому алкоголю, я снова закашлялась и чуть было не уронила флягу. Хорошо

ещё, что брюнет-диверсант вовремя выхватил её у меня из рук.

– Кто ты и как здесь оказалась? – произнёс мужчина, когда я отдышалась. – Я взывал к Богине, но

не ожидал, что её помощь окажется такой... хм... своеобразной.

– Не знаю, что ты подразумеваешь под своеобразием, – пожала я плечами, – но меня сюда

действительно отправила странная блондинка, называющая себя Богиней.

– И ты можешь помочь? – Окинув мою помятую и мокрую персону скептическим взглядом, не

скрывая сомнений, протянул брюнет.

– Понятия не имею, – зевнула я, и покачнулась, вцепившись в тёплую руку, поросшую тёмными

волосками, – Но она утверждала, что могу.

Откровенно говоря, скепсис темноволосого был вполне оправдан. С чего бы ему верить, что

невзрачная, босая, всклокоченая девица в окровавленной футболке и слегка перекосившейся

короткой джинсовой юбке вообще на что-то годиться? Тем более для помощи ЕМУ? Вот этому

властному, уверенному в себе, сильному и, наверняка, неглупому воину?! Сама в этот бред не верю.

Да я ему даже для повышения самооценки не сгожусь! Слишком уж невзрачна... Хотя, если

подумать... О! Я вполне могу почесать ему спинку, если дотянусь, конечно...

Алкоголь уже впитался в кровь и глаза закрывались сами собой. Как и почему брюнет поднял меня

на руки, не поняла, но, ощутив под щекой тёплую плотную ткань жилета красавчика, удовлетворённо

вздохнула.

– Значит, ты – дар Богини? – прошелестел мужской голос почему-то далеко и размыто.

– Ну... – зевнула ещё раз, чуть не вывихнув челюсть, – насчёт этого я бы поспорила. Во-первых, я

далеко не подарок, а во-вторых, Богиня, вроде, как раз тебя и предлагала в качестве награды, если

справлюсь.

Мужик заметно вздрогнул, и я даже почти проснулась от сочувствия. Вот уж ляпнула, так ляпнула!

‘Обрадовал’ бедного до дрожи!

– Ты только не пугайся сильно, на тебя не претендую! – поспешила успокоить и, вероятно, под

влиянием выпитого добавила: – Тем более что ещё парочка ‘женихов в награду’ на горизонте маячат.

– Кто?! – неожиданно гневно зарычал воин, встряхнув меня так, что только зубами клацнула.

– А фиг их знает, – снова закрывая глаза, пробубнила я, – но тоже ничего, вроде. Так что, не боись,

моё общество тебе не грозит, – и окончательно отдалась во власть навеянному алкоголем сну,

проигнорировав тот факт, что брюнет прильнул к моим губам в многообещающем поцелуе.

?

‘Вот любопытно, а заснув во сне, окажешься в реальности или в том первом сне, в котором

заснула? Похоже, сейчас у меня будет возможность это узнать’ – это была первая мысль, пришедшая

в мою тяжёлую голову, когда яркое солнце, бьющее прямо в глаза, наконец, разбудило.

Ощущение было такое, будто в моей черепушке кучка растоманов накануне устроила вечеринку.

Мысли терялись в серебристо-сером вязком дыму, путались и бились о стенки. За что мне это? С

одного глотка даже очень крепкого алкоголя похмелья не бывает! Наверное. У меня, по крайней мере,

ещё ни разу не было.

Откровенно говоря, глаза открывать было страшновато. Просто непонятно, что увижу. Парк, в

котором поджидает Богиня? Лес, где исходит смрадом, пусть и не таким интенсивным как прежде,

Вонючка? Лагерь, основанный воинами с голубоглазой ‘наградой’ во главе? Лучше всего, конечно,

было бы упереться взглядом в знакомые обои с пятном от кофе, но как-то не вериться в подобное

счастье.

Наконец, собравшись с духом, открыла глаза и вздохнула. Густая зелёная трава закрывала обзор.

Только лёгкий ветерок, донёс запах... Вернее не запах, а ‘запашок’. Я снова кобыла и снова

‘наслаждаюсь жизнью’ в компании Вонючки. И никакого тебе кофе...

Ещё раз вздохнув, поднялась на ноги и чуть не взвыла от боли, когда встала на левую переднюю.

Вывихнутая во сне рука каким-то образом превратилась в вывихнутую наяву ногу. Блин, чтоб эту

выхухоль божественную икота до конца дней мучила! Подсуропила, истеричка озабоченная!

С другой стороны, это доказывает реальность произошедшего ночью. Только всё равно не понятно,

что делать и как найти того темноволосого. И, главное, если даже каким-то чудом найду его, как

объясняться и помогать в этом обличье. И в чём? Он ведь тоже упоминал о какой-то помощи, но... Вот

какого лысого лешего брюнет мне фляжку с самогоном подсунул?!

Он, конечно, не знал о том, что меня моментально вырубит. Далеко не у всех такая странная

реакция на спирт, но, всё равно, напоить вместо воды такой вот гадостью... Ладно бы урод какой был!

Можно было бы предположить, что таким образом пытается в глазах незнакомой девушки краше

показаться и втереться в доверие, пока она подшафе. Только кому-кому, а такому мужику, как тот

голубоглазый Апполон, такие методы точно ни к чему.

Тут на глаза попался Алехандро. Горбун опять что-то мудрил со своей книгой! Над костром в котелке

кипела вода, рядом на травке были аккуратно разложены несколько кучек разнообразных подвявших

стеблей. Что этот экспериментатор-недоучка опять задумал? Мало нам было прошлого раза с

полётами и последующими изменениями окраски спутника?!

Ноги сами подвели вплотную к котелку. В бурлящей воде уже темнело нечто. Судя по цвету

жидкости и то и дело всплывающих кончиков травинок, это был кусок земли оплетённый сетью

растительного происхождения.

– Проснулась? – подал голос псевдо-волшебник. – Я уже начал беспокоиться. Утро давно настало, а

ты всё спишь и спишь.

Покосившись на подозрительно довольного чудика, заметила кривоватую ухмылку на безобразном

лице и с удивлением поняла: от вида этого далеко не эстетического зрелища сегодня не бросало в

дрожь и коленки не подгибались, как раньше. Безусловно, привычка – страшная сила.

Но как бы там ни было, вид Вонючки удовольствия не доставлял, и я перевела взгляд на книгу. На

этот раз картинок на развороте не было ни одной. Вероятно, руководство к действию было изложено

исключительно в словесной форме, а разобрать аброкодабру из завитков, точек и палочек я бы не

смогла и под угрозой расстрела.

– Хотел тебя разбудить, – продолжил свои излияния кошмарик, не отрываясь от книги, – да решил

не торопить события. Ты у меня чудная какая-то. То по деревьям лазаешь, то гостиницы громишь.

Чтоб не терять времени делом занялся, так что придётся задержаться на часик. Почти всё

необходимое уже сделал, сейчас формулу повторю и...

Недоверчиво покосившись на горбуна, я хмыкнула и предусмотрительно отошла в сторону. А ну как

опять чего приключиться?

В лошадином теле и так не сладко, а если после эксперимента неприглядного спутника из попы

лишняя нога вырастет или чего похлеще? Нет уж! Индийская народная изба Вонючке, а не кобыла в

качестве подопытного кролика!

– Предательница, – от горького вздоха уродца, даже листочки в кучке шевельнулись. – А я ведь мог

и уйти! Всё равно, на тебе далеко не уедешь... Столько времени потеряли!

Я скептически фыркнула. Совесть молчала как рыба об лёд. Да любая скотина ещё в первые сутки

загнулась бы от вони! И вообще, неизвестно где это полосато-радужное чучело было бы сейчас, если

б не я! Вполне может статься, что лежало бы где-то под кустиками, обглоданное каким-нибудь хонти.

Хотя нет, Последнее вряд ли. На такое ‘гнильё’ ни один хищник не позарился бы!

Даже если горбун в чём то и прав, я ему в спутницы не напрашивалась! Сам силком приволок, едва

не придушив в процессе. Вот пусть теперь и разгребает.

Очень хотелось в туалет и напиться, но вместо утреннего моциона я занялась не менее важным и

срочным делом, а именно перетаскиванием сумок с едой подальше от источника потенциальной

угрозы. Алехандро, заметив мои телодвижения, только обиженно скривился и пожал плечами.

Откровенно говоря, это куда больше напоминало судорогу агонизирующей кучи желе с костями, но я

предпочла расценить жест зомбика именно так.

Когда мой корявый далеко не друг начал читать, мы с припасами уже надёжно сховались в кустах

метрах в двадцати от эпицентра грядущего колдовства. Пока уродец, явно приноравливаясь к

зубодробительным формулировкам, по слогам произносил небольшие куски фраз, я ещё держалась.

Когда он, бросив в котёл горсть порошка, достал кристалл на верёвочке, ещё лежала прильнув к

земле и прикрыв копытами голову. Правда, правым глазом подсматривала за действом, но не

высовывалась.

А вот когда над костром медленно, но верно, стало формироваться Искристое облачко зеленоватого

дыма, вяло бухтящая над ухом совесть активизировалась и, наподдав под зад, выпихнула из укрытия.

Вдруг, помощь понадобится, а я тут жратву охраняю? Конечно, горбун сам нарывается на

неприятности, влезая туда, где ничего не смыслит, но я-то что буду делать, если его убьёт или ещё

больше покалечит? Хотя, куда уж больше-то... К тому же, в таком виде от меня толку, как от совы

шерсти, но всё же...

Разрываясь между совестью и страхом, я выползла на край полянки и притаилась в высокой траве.

Эх, зря я в туалет не сходила! Живот уже просто скрутило от страха и ‘невысказанных’ на вольном

ветру желаний.

Ещё и во рту так пересохло, что того и гляди, язык к нёбу присохнет и буду не ржать, как положено, а

мычать по-коровьи, наслаждаясь всеми прелестями вкуса вот уже несколько дней нечищеных зубов.

Так и сдохну, немая и вонючая...

Эх, правду говорят ‘с кем поведёшься, от того и наберёшься’. Вот и я, похоже, набралась от горбуна

‘ароматов’...

Полжизни за родную квартирку и ванную! Кому полжизни? Налетай, разбирай! Дёшево отдаю!

Стебаясь над собой, чтоб только не выть от ужаса, я нервно помахивала хвостом. Вероятно именно

его-то и заметил в конце концов Алехандро.

К моему ужасу, его полосатую рожу затопила радостная гримаса. Лучше бы он злился, ей богу! Если

это – улыбка, то, во-первых, не понимаю с какого столько счастья, а, во-вторых, меня уже

подташнивает от смещения гниющих струпьев и недовольного шевеления насекомых в открытых

язвах на лбу и подбородке.

Чувствуя, что вот-вот стошнит, я торопливо села и попыталась сдержать позыв к ‘откровенности’. В

самом деле, надоело уже наизнанку выворачиваться перед каждым кустом-травинкой. Сколько

можно?!

А кошмарик всё-таки решил меня ‘добить’ и скорчился ещё омерзительней, буквально лучась

счастьем. Совсем сбрендил, похоже. Оптимизм – это здорово, но в данном контексте он явно больше

смахивает на проявление психоза! Откуда столько энтузиазма и радости? Откуда, спрашиваю?

Ещё вчера, сочла бы такую вот гримасу верным признаком того, что конкретно меня сейчас будут

убивать с особой жестокостью, получая от каждого стона и хрипа массу удовольствия. А сегодня...

Сегодня просто не понимаю, с чего зомбик едва ли не в экстазе пялится на мою отнюдь не радостную

морду.

Напугав меня до колик, Алехандро отвернулся и уставился в книгу. Я сглотнула и уже почти

решилась на побег, когда мой гниющий заживо оптимист начал читать. Дым моментально обрёл

паточную густоту и посветлел. Из котелка повеяло запахом конского пота и отчего-то мужского тела.

Сначала серое облачко над котлом приняло форму лошадиного копыта, потом ноги. Вонючка

продолжал читать, явно с трудом сдерживая возбуждение.

Через несколько секунд над огнём зависло объёмное изображение коня. Именно коня, а не лошади,

поскольку некоторые, вернее ‘некоторая’ деталь организма у меня точно отсутствовала. Бесцветная

модель в реальную величину не позволяла рассмотреть масти, но была достаточно красноречива и

подробна.

Над нами с уродцем повисла тишина настолько полная, что даже шелеста ветра в листве было не

слышно. Что там ветер! Я собственного дыхания расслышать не могла! Только отвратительно сиплый

голос зомбика яркими каплями падал на траву. Фигура над костром менялась.

Вот уже над конём стали заметны очертания мужской фигуры. Опять же ни лица, ни одежды не

разобрать, но разворот плеч и специфика рельефа грудной клетки не оставляли сомнений в половой

принадлежности своего обладателя.

В голосе Алехандро послышались злобно рычащие нотки. Конь растаял, оставив только всадника, а

в следующую секунду заклятье ещё раз подтвердило, что инициатива и благие намерения наказуемы.

Когда горбун выплюнул последнее слово, контуры сотканного из магического дыма субъекта вдруг

вспыхнули грязно-зелёным и ‘всадник’ рассыпался множеством искр. Сначала, они взлетели вверх,

почти растворившись в высоком небе, но почти сразу же упали окрасив один из кустов поодаль в

бурый цвет.

Мы с Алехандро уставились на растение-хамелеон с абсолютно разными выражениями на мордах.

Если меня перекосило от неожиданности и отвратности оттенка, то уродец смотрел со злорадным

удовлетворением.

Когда зомбик решительно захлопнул фолиант, пробормотав что-то очень похожее на ‘вот ты и

попался, ррвара’, я только скептически фыркнула. Бедный куст! Что его теперь ждёт? Я бы на его

месте, дала дёру, наплевав на врождённую неспособность к перемещениям. Когда у кого-то, тем

более у моего Вонючки, прорываются в голосе такие вот мстительно предвкушающие нотки, хорошего

ждать не приходится.

Ладно, главное колдовство прошло без жертв, и то хлеб. Кстати, о хлебе? Если это – всё, стоит

подкрепиться. Только сначала прогуляюсь к ручью. Помниться, там неподалёку симпатичные такие

заросли высокого папоротника с вечера заприметила. Вполне сойдёт за туалет.

Поднявшись на ноги, я мотнула головой, отгоняя навязчивый, отчего-то знакомый и откровенно

волнующий запах. Что-то у меня с обонянием явно не то, раз уж сквозь вонь дорогого попутчика что-

то ещё пробивается.

И тут обернулся кошмарик, и его полосато-гниющее личико перекосило окончательно. Уродец

смртрел на меня так, будто я только что предала Родину! Да, Господи Боже мой! Чего опять не так то?!

– Ты?! – прохрипел он сдавленно и выронил тяжеленный фолиант из рук.

Книга угодила металлическим уголком горбуну прямо по ноге, но Алехандро даже не пискнул,

продолжая смотреть тяжёлым ненавидящим взглядом.

Я попятилась. Похоже, без ‘жертв’ всё же не обошлось! Горбун-то мой чокнулся окончательно.

– Нассар?!

Вопрос был задан таким многообещающим тоном, что я, позабыв обо всём, отрицательно замотала

головой и продолжила отступать, пока не упёрлась попой в дерево.

Оскорбления, сказанные ТАК, просто руганью не кончаются. Прощай, мир. Здравствуй морг и

скальпель патологоанатома! А я ещё так молода и красива... Насчёт ‘красива’ это я приврала,

конечно, но могу хотя бы перед смертью себе польстить?! Тем более, мне даже морг и скальпель не

светят, если уж откровенно.

Алехандро медленно шагнул ко мне...

Глава 10

Ты!! – сипел ещё недавно радостный и доброжелательный горбун, наступая на меня.

Он сипел, а я скулила от ужаса. Не знаю, чем опять не угодила психопату гниющему, но на этот раз,

похоже, под тазиком не сныкаться. Внезапно, словно осознав на кого наезжает, уродец остановился и

нахмурился.

– Ты ведь не он, да? – задал гениальный вопрос маньяк с ароматом далеко не гладиолусов. – Ты не

Нассар?

Я даже отрицательно покачать головой была не в силах, буквально закаменев от видения радужно-

смердящего кошмара. Просто тупо смотрела на него квадратными глазами, вжимаясь спиной в

шершавую кору узловатого старого дуба. Все четыре копыта уже как-то очень неправдоподобно

переплелись в корнях. Наверное, со стороны, я напоминала паука со связанными лапками.

– Прости, – Алехандро сник и опустился прямо на траву, там, где стоял. – Прости, на меня что-то

нашло. Просто в глазах потемнело, когда увидел, что заклятье поиска на тебя указало... Подумал:

наконец-то нашёл ублюдка, но... Совсем с ума сошёл! Ты ведёшь себя не как нормальная лошадь, вот

и решил, что на самом деле ты не кобыла, а человек заколдованный. Идиот я, правда?

Я с остервенением закивала, игнорируя обиду и дрожащие от пережитого конечности.

Да-да! Я человек! Человек я! Наконец-то понял, придурок недогадливый! Пусть хоть так, но зато

понял!!!

– Вот и ты согласна, что идиот, – усмехнулся он горько.

Оторопев от трактовки моего одобрительного дёрганья, я всхлипнула и сползла по стволу вниз. Да

что это такое-то, а? Сколько можно?! Не задумываясь, покрутила пальцем, в смысле копытом, у виска

и замерла, узрев собственную ногу. Она была покрыта пятнами удивительно мерзкого грязно-бурого

оттенка. Прям, как тот куст, которому угрожал Вонючка. Вот я попала...

Зачем полезла вперёд?! Лежала бы себе под кустиками с припасами в обнимку. Солёное мясо – не

шашлык конечно, и не роллы в соевом соусе, но в случае чего пару недель точно протянула бы, а там,

глядишь, придумала бы чего.

Нет, пожалела экспериментатора разукрашенного, припёрлась! Кретинка об угол долбанутая! Сныть

привявшая! И так далеко не красавица была, даже лошадь из меня так себе, а теперь ещё и такой

масти, что краше в гроб кладут!

Глаза защипало. В груди что-то заныло и я, всхлипывая и икая, разревелась. Слёзы катились по

морде и одна за одной падали на землю. Капли скатывались по желтоватым травинкам и исчезали

где-то внизу. Так обидно было, что и не высказать... Так горько...

– Э-э-э... Ты чего?!

В скрипучем, словно столетний диван, голосе уродца послышалось такое растерянное недоумение,

что только хуже стало. Даже пожаловаться некому! Вернее ‘кому’ есть, но не понятно как! Да ладно

слова, хоть бы обнял кто! А тут только зомбя гниющая, к которому прикоснуться отвратно до жути.

Какое уж ‘поплакаться в жилетку’?

Опустив голову к самой земле, я сжалась в комочек. Как умудрилась заслонить глаза передними

ногами, сама не знаю. Как завыла белугой, не слышала. Даже беготню и полуистерические

причитания горбуна воспринимала, как нечто само собой разумеющееся.

Даже и не помню, когда я так от души в последний раз ревела! Кажись, после последнего гос.

экзамена в институте. Только тогда реальной причины завывать не было. Переволновалась просто

слишком, вот и сорвалась, а сейчас...

– Прости! Прости меня! Тебе больно? – Алехандро подошёл практически вплотную и буквально

стонал. – Что с тобой?! Не плачь, пожалуйста, что хочешь для тебя сделаю! Послали же боги

несчастье на мою голову!

Если бы не последняя фраза, может, и помогло бы, да только стоило ему меня ‘несчастьем’

обозвать, как истерика, явно посетившая перекрашенную кобылу, грянула с новой силой. А уж когда,

кошмар ходячий, потянулся ко мне, чтоб обнять, меня и вовсе понесло.

Вскочив в ужасе, я ломанулась куда глаза глядят. Только вот глаза-то как раз никуда не глядели. Лес

расплылся из-за пелены слёз. Я бежала куда-то, всхлипывая и подвывая. Бежала и бежала... Бежала

до тех пор, пока просто не ухнула в какую-то то ли яму, то ли овраг. Как только ноги не переломала!

Впрочем, даже вода, скопившаяся на дне после дождя, мало успокоила. Отчаяние, страх, усталость

накрыли меня, придавив к земле. Сидя прямо в мутной воде, я тупо ревела, жалея свою загубленную

жизнь.

Сколько себя помню, кроме последнего года, всегда кто-то был рядом. Или родители, или сестра.

Всегда оберегали, помогали, беспокоились. Иногда даже слишком, но какая я всё-таки была дура, что

обижалась на них за это! Ещё и ущемлённой себя чувствовала! Подумаешь, на гулянки не ходила и с

парнями не встречалась! Господи, да по сравнению с тем, во что моя жизнь превратилась сейчас, это

такие мелочи!

Кто я теперь вообще?! Человек? Кобыла? Урод я! Пусть в лошадиной шкуре, но урод! И меня

разукрасил горбун прокля...

Тут что-то щёлкнуло в голове. Слёзы высохли сами собой в мгновение ока. Урод, да? Да нет, не

урод, а уродина. Причём моральная.

Алехандро, вон, весь в полосочку! Гниёт заживо, смердит на милю окрест, еле ходит, а меня утешал!

Вот уж точно ‘битый небитого везёт’! Закатила истерику из-за такой ерунды, а он всю жизнь живёт как-

то и ничего. Даже при таком раскладе умудряется радоваться, хоть и не понимаю чему. А я?

Разнылась, психанула как дура, убогого напугала. Ещё и в яму провалилась! Сижу тут, как свинья в

апельсинах, соплями утираюсь. Лучше бы подумала, как выбираться буду!

Запрокинув голову, я посмотрела вверх. Всё-таки яма, а не овраг. Видно, вывернуло какое-то дерево

прямо с корнем, а потом ещё и вымыло основательно. А я, дурында, решила, что в лесу можно

вслепую носиться! И что теперь?

Земляная стена, влажно поблёскивая, поднималась метра на три -четыре. В том месте, где я упала,

виднелась гладкая неровная полоса, словно язык укатанного льда на снежной горке... Над головой

торчали огрызки корней и ветки.

Осмотрев себя, я скептически хмыкнула. Вот теперь можно о новом специфическом окрасе какое-то

время вообще не беспокоиться! Под таким слоем грязи шкуры просто не разглядеть.

Кажется, я поменялась местами с кошмариком. Помнится, накануне рассматривала его сидящего по

самое не балуйся в жидкой глине и рассуждала на тему: ‘обмазать грязью и наслаждаться

созерцанием ‘почти человека’. Теперь вот можно на меня смотреть как на ‘почти лошадь’ в шубе из

грязи.

Почесав копытом в затылке, я вздохнула. Неизвестно ещё, будет ли Алеханднро меня вообще

искать после того концерта, что я закатила. Придётся выбираться самой. Только скользко тут.

Видно, вода в яме не в первый день стоит, вон зацвела уже, позеленела и воняет жуть. Если бы не

привычка, появившаяся благодаря общению с вонючкой, я бы уже воем выла, наверное.

Ещё раз тяжело вздохнув, попыталась подняться на ноги. Копыта скользили по сырой глине,

земляная стена осыпалась, стоило хоть немного опереться на неё. Думаю, с разбега я бы выбралась,

только где тут разбежишься-то в яме два на полтора?

Через полчаса я уже могла посоревноваться с моим ароматным спутником за звание самого

отвратного существа. Так как то и дело падала в смердящую липкую жижу, извазюкалась по самые

уши и снова сменила окраску. Теперь я была зелёненькой, как свеже-сгнивший огурчик.

Вот же, сама себе нагадила! Вот будет фокус, если из кобылы в свинью превращусь! Думала, если

лошадь, хуже быть не может?! Как бы ни так! Есть ведь ещё черви, скунсы, пиявки, змеи и много

других представителей фауны, по сравнению с которыми кобыла – просто подарок судьбы.

В очередной раз шлёпнувшись, я забилась под комьями осыпавшейся влажной глины. Нависающие

над ямой ветки, припорошенные солнечным светом, контрастировали с затхлым полумраком моего

узилища настолько, что мысли о могиле возникали сами собой, как ни гнала я их от себя.

Как там сестрёнка говорила, когда я впадала в уныние? Ах да:

Не жди от времени подмоги,

Чудес от жизни и судьбы,

Бери скорее руки в ноги

И чудеса сама твори.

Вгрызайся в прошлое зубами,

Хватай ‘сегодня’ за грудки,

Соткать из будущего счастье,

Способна, Любка, только ты!

Так она говорила, приезжая изредка на выходные. Ленка всегда была стихоплёткой и неисправимой

оптимисткой. Энергия плескала из неё как вода из переполненной ванны. Периодически сестре

удавалось уговорить родителей отпустить меня куда-нибудь в её компании. Тогда мы ехали на

шашлыки, турбазу или на дачу к кому-нибудь из Ленкиных многочисленных друзей.

Шумные компании неизменно принимали меня с распростёртыми объятьями. И по сей день сестра

ассоциируется у меня с громким смехом, запахом леса, жаренного мяса и непрекращающейся

жизнерадостной суетой и многолюдством.

Народ сыпал шутками на тему появления в компании ещё одной Ленки, ориентируясь на внешнее

сходство. Обе примерно одного роста, светло-русые, с неброскими мягкими чертами и неприметно-

голубыми глазами, мы и вправду были очень похожи. Только вот разница становилась очевидна

буквально через полчаса-час.

Ленка летала туда-сюда или болтала с людьми, светясь энтузиазмом уверенного в себе человека, а

я как-то незаметно забивалась в уголок и только слушала счастливо улыбаясь.

Попытки вовлечь и меня в процесс, как правило, проваливались. Нет, я не отмалчивалась и не

строила кислых рож. Болтала, шутила, резала помидоры тупым ножом и кокетничала с парнями, с

удовольствием принимая их знаки внимания.

Только как-то само собой получалось, что через некоторое время снова оказывалась в уголке и

одиночестве. Наверное, мне нравилось наблюдать за суетой и кипением жизни со стороны. Так уж

вышло, что привыкла я именно к этому.

С сестрой у нас разница почти в десять лет. Своё детство она провела под знаком

самостоятельности. Если верить рассказам, родители усердно работали и дома практически не

бывали. Учёба, друзья и прочие радости проходили мимо их внимания.

Впрочем, это вовсе не означало пренебрежения дочками. Насколько помню я сама, были и

совместные выходные в парках, и книжки по вечерам. Разница только в том, что завтраки и обеды не

ставились под нос, а извлекались из холодильника, да беды и неудачи мы делили на двоих с Леной.

К тому времени, как здоровье вынудило родителей изменить ритм и образ жизни, сестре было

девятнадцать, а мне десять лет. Так как она уже училась в институте в другом городе, я оказалась

единственным имевшимся в наличии ребёнком.

Сначала за моё воспитание взялась матушка, вкладывая в это дело все нерастраченные силы и

навыки руководящего работника. Где-то через год отец перенёс инсульт. Слава богу, всё обошлось

лёгким испугом и папа, уволившись, присоединился к супруге. Пристальная и неусыпная забота обо

мне стала для родителей заменой работе.

В школу меня водили за ручку. Матушка возглавила родительский комитет. Даже подавать

документы в институт я ездила с отцом. В том, что училась в собственном городе, а не в соседнем,

как Ленка, виновата я сама.

Вольной жизни хлебнуть хотелось, но заявить об этом не хватило духу. Препятствовать родители не

стали бы, прямо, по крайней мере. Но что бы я стала делать, окажись кто-то из них или оба сразу в

больнице?

Когда я озвучила название института, мама так откровенно обрадовалась, что сомнений в верности

предположений не осталось. Отец был сдержанней, но с таким энтузиазмом взялся за организацию

праздничного ужина... В итоге и студенческие годы я провела под неусыпным контролем.

Вот и получилось, что внешне похожие почти как близняшки, мы с сестрой благодаря разному

воспитанию, выросли абсолютно разными. Ленка была намного увереннее и самостоятельнее.

Несмотря на некоторую мечтательность, присущую и мне, она стала убеждённой материалисткой и

легко решала любые проблемы, возникающие на пути. Я же засела дома, компенсируя недостаток

реальных проблем выдуманными, и читала, читала, читала...

Хотя нет, была ещё одна ‘радость’ помимо книг, эдакий скрытый протест: из каждой поездки с

сестрой, из каждой книги, из случайно засвидетельстованой вечеринки или ссоры я приносила

домой... слова и образы. Мне казалось, эти фразочки и сочные обороты приближают меня саму к той,

яркой и красочной жизни, бьющей ключом за нашим порогом.

Родители этого увлечения не одобряли, но сделать ничего не могли. Я ж не мат собирала!

Выражения вроде ‘уховёртка бесцветная’ или ‘Завернись ужом на кипятильнике’ сложно отнести к

нецензурной лексике, но и громогласно осудить. Например, сейчас мне очень хотелось ‘слиться с

грязью, став компостом’.

Когда сверху донеслось характерное сопение горбуна, я мрачно сверлила взглядом жижу, в которой

сидела. Отзываться на осторожные призывы не хотелось, слишком уж унизительно оказалось моё

теперешнее положение. Но и другого выхода я не видела. Разве только и вправду сгнить и ‘слиться’ с

грязью.

Ехидно фыркнув в лицо собственной гордости, я жалобно заржала, выдавая своё

месторасположение. Вскоре в сетке ветвей, как в раме, появилось радужное в прямом, но отнюдь не в

переносном смысле, лицо Алехандро.

– Нда... – прохрипел он, обозревая копытный комок грязи, уныло дёргающий ушами. – Задала ты

мне задачку... Ладно, жди здесь, а я за верёвкой.

Да уж, мозговитый зомбик попался! ‘Жди здесь’! А у меня есть варианты? Если бы были, стала бы

попой вонючую жижу греть. Остаётся только надеяться, что у антиглейдовского представителя хватит

мозгов вытаскивать меня не за шею.

Правда, если вспомнить сколько раз он меня своей удавкой чуть было на тот свет не отправил,

перспектива превратиться в ужа или скунса становиться почти желанной. Эх...

Когда полосатая мордуленция Алехандро снова появилась в переплетенье ветвей, весёлое

утреннее солнышко сменилось серой хмарью наползающих с запада облаков. Я уже прикидывала

насколько весело мне будет, если сейчас конкретно ливанёт.

Нет, конечно, и в таком раскладе можно найти нечто приятное. Например: хороший дождь выполнит

функцию душа и смоет с моей шкуры всю ту липкую пакость, которая, практически сроднилась со

мной, будто жвачка с раскалённым паяльником.

С другой стороны, если яму зальёт, у меня появятся все шансы стать первой известной лошадью-

русалкой. Угу. Или кобылой-утопленницей, что куда более вероятно.

Терзаемая мрачными предчувствиями, я от души обрадовалась появлению горбуна. По крайней

мере, для меня его перекошенная физиономия почти сравнялась по привлекательности с Джонни

Депом и Бредом Питом вместе взятыми и возведёнными в четвёртую степень. Если так дальше

пойдёт, я даже белёсых червячков деловито копошащихся в язвах уродца полюблю всем сердцем!

Червячкам не повезло. Через полчаса любование спутником, сравнимое с нежностью качественной

шпатлёвки, сменилось глухим раздражением лысого шарпея, побывавшего в зарослях борщевника.

Верёвка, принесённая Алехандро, оказалась слишком тонкой, чтобы уцепиться за неё зубами и

слишком короткой, чтобы устроить нечто вроде сетки и вытащить меня волоком. Хотя, откровенно

говоря, учитывая разницу в габаритах и степень сыпучести и скользучести краёв ямы, последнее

представлялось затруднительным в любом случае. Что он, муравей что ли, или сухонькая бабулька,

чтобы тяжесть, вдесятеро превосходящую его по весу, тащить?

В итоге, когда это разлагающееся недоразумение додумалось-таки перекинуть верёвку через

нависающую над ямой толстую ветку и спрыгнуть вниз, притягивая её, я уже была готова землю,

ставшую мокрым тюремщиком, буквально жрать.

В принципе, под влиянием рулад, старательно выводимых желудком, жрать я готова была не только

землю, но и практически всё, что по ней бегает, прыгает и ползает. Лишь бы термически обработанное

и не горбун. А если с хлебушком да с солью...

Алехандро, не без опаски косясь на обозлённую и утробно порыкивающую меня, потянул за верёвку.

Я вытянув шею ухватилась чуть выше того места, где сомкнулись бирюзовые ладони и попыталась

внести свою лепту в собственное же спасение. Если опустить часть ствола достаточно низко, можно

будет попробовать ухватиться за него зубами и тогда... Господи, лишь бы верёвка не оборвалась!

Не оборвалась. Видно, где-то когда-то мы основательно нагрешили, если нам столько ‘счастья’

привалило. Верёвка цела целёхонька рухнула нам на головы, вместе с внушительным куском дерева,

на которое мы так рассчитывали.

От неожиданности и тяжести комля, долбанувшего промеж глаз, я с визгом полетала в грязь. Фонтан

вонючих липких капель взметнулся к небу, но прежде чем он обрушился вниз, добавив прелести моей

неземной красе и седины той моей части, что являлась рьяным поборником гигиены, под моей попой

раздался протяжный полустон-полурык.

Ох ты ж, стринги люминесцентные мне на череп! Я на Алехандро приземлилась! Пригорбунилась в

смысле. Упс... А ведь ещё и причервячилась, приязвилась и ещё бог знает причеголась! Мама! А у

меня в том районе самые ценные и ранимые области организма!!!

Взвыв, как Казанова, обнаруживший герпес там, где не надо, я подскочила и непонятно как

вылетела из ямы, позабыв и про невозможность разбега, и про скользкую глину и даже, про четверть

дерева у себя на голове. Так и завертелась оленем-недоумком вокруг своей оси, пытаясь осмотреть

филейную часть и убедиться в отсутствии ‘подарочков’ от гниющего подпопишника.

– Зараза!! – Сиплый вопль из тёмной ямы и вслед ему неправдоподобно длинная тирада, куда

более грязная, чем моя собственная шкура, прозвучали как гром среди ясного неба.

Вот блин горелый! Не ‘как гром’, а ‘вместе с громом’. Хорошо хоть молния ударила где-то в

отдалении, а то было бы тут мясо, запечённое в глине!

Осторожно проковыляв к краю, я глянула вниз. Не хватало ещё, вытаскивая горбуна, снова

навернуться. Это уже будет какая-то карусель, а не яма.

Уродец кряхтя и пополняя мой словарный запас новыми цветистыми оборотами, сидел на дне. От

проносящихся над нами угрожающе-мрачных туч в природном узилище заметно потемнело и я видела

лишь силуэт вонючки, потирающего явно ушибленные и помятые части тела.

Перекрестившись правым копытом, я порадовалась за свою нервную систему и чуткую душевную

организацию. Слава Богу, разглядеть к каким именно местам я прижималась и чем конкретно эти

самые места кишели оказалось невозможным. Боюсь, осознай я в полной мере весь ужас

своеобразных объятий, грохнулась бы в обморок. Причём туда, откуда только что выбралась, и на

того, благодаря кому сейчас трясусь, как чихуа-хуа на складе пылесосов.

Алехандро задрал голову и, втянув воздух сквозь чёрные зубы, незаметные на чёрном лице. От

грязи и недостатка света он вообще весь казался чёрным. Только белки глаз чуть выделялись на

общем фоне, да радужка отливала расплавленным серебром.

Убьёт ведь, ей Богу! Вот выберется и придушит меня сгоряча той самой верёвкой, что сейчас

составляла ему компанию. Тем не менее, оставлять Алехандро там не имею права, пусть даже его

освобождение грозит мне расправой.

Оглядевшись, я отступила и задумалась. Как вытащить вонючку? Идея, простая и надёжная, как

титановый лом, пришла неожиданно. Господи, об одном прошу: сделай так, чтобы в качестве мести

уродец не выбрал объятья и благодарственные лобзания. Этого я просто не вынесу. Сама в яму

сигану.

Через минуту в смрадную тьму полетели обломанные ветки и сучья. Обламывая копытами и

отдирая зубами всё, до чего могла дотянуться, я заполняла яму. Если сначала горбун зло рычал снизу,

вскоре заткнулся. Я даже глянула вниз, чтобы проверить, не пришибла ли ненароком.

Оказалось, вонючка не только в сознании, но и довольно споро стаскивает ветки к наиболее пологой

стене, втыкая их в скользкую глину или просто сваливая себе под ноги. Кажется, до него допёрло, что

я имела ввиду. Вот и ладушки, не совсем идиот, значит.

Через полчаса, когда с неба уже лил дождь, голова Алехандро наконец-то показалась над краем. На

мгновение я даже обалдела. Оказывается, у моего кошмара вполне человеческие глаза. С покрытого

толстым слоем глины лица кинжальным блеском сверкнуло что-то совсем человеческое и явно

мужское.

От неожиданности я даже попятилась. За прошедшие дни я увидела в Алехандро многое, по

сравнению с тем ошмётком кошмара, который предстал передо мной на ярмарке. Его скрытую боль,

невероятное упрямство и силу воли, которая заставляла зомбика двигаться вперёд, несмотря на

большее, чем просто увечья, уродство. Способность радоваться и рисковать. Умение если не видеть,

то хотя бы принимать странности других.

Пожалуй, наравне с этим несколько раз проскальзывали жестокость, цинизм и озлобленность, но,

будь иначе, это было бы даже странно. Не уверенна, что окажись на его месте я так уж была бы

расположена к окружающим, не ‘облагодетельствованным’ природой столь же издевательски щедро.

Как бы то ни было, то, что Алехандро – человек, да ещё и мужского пола, в полной мере осознала

лишь, когда изломанный, жуткий бурый ком его тела вдруг ужалил яростным жёстким взглядом.

Честно говоря, пробрало до костей. Будь я в своём нормальном облике, наверняка осела бы кулём на

мокрую землю и попыталась отползти, а так... Так только попятилась, оскалив зубы и угрожающе

склонив голову.

Горбун кое-как выпрямился и, молча развернувшись, побрёл в лес. Выдохнув, я осторожно, чуть ли

не на цыпочках, двинулась следом. Хороший или плохой, он – единственный мой спутник в этом мире.

По крайней мере – пока.

*

Весь оставшийся день мы шли. Горбун был мрачен и чем-то расстроен, но не ругался и только

упрямо толкал вперёд тот набор костей и мяса, что был у него в наличии. Попривыкнув к порывистому

дёрганью, которое представляла собой его, с позволения сказать, походка, я дивилась другому.

Откуда столько сил?

У меня, здоровой в прямом смысле слова кобылы, уже давно язык был на плече. Хотелось есть,

пить и састь. Я то и дело спотыкалась, думая лишь о привале, а зомбик всё пёр и пёр вперёд. Молча,

упрямо, вопреки всему.

Только один единственный раз он снизошёл до разговора, когда я споткнулась и упала на

подогнувшиеся передние ноги. Обозлившись, я уселась прямо на землю, всем своим видом

демонстрируя усталость.

Алехандро остановился, посмотрел на меня и тяжело вздохнул:

– У нас совсем нет времени на отдых. Мы и так слишком много потеряли его утром. Прости, – и,

развернувшись, потопал дальше.

Какое-то время я ждала, что он притормозит или вернётся. Если не за мной, так хотя бы за сумками,

но вскоре стало ясно – не дождусь. Пришлось не только подниматься и догонять вонючего мучителя,

но и молчаливо снести ехидный, полный самодовольства, смешок кошмарика, когда всё-же

поравнялась с ним. Вот зараза! Знал, что делал.

Ближе к вечеру лес закончился и перед нами выросли серые скалы, полускрытые в пелене дождя.

Тучи скрывали вершины и громоздились друг на друга, а впереди простирался ровный, как

бильярдный стол, луг. Правда, имейся тут шары, они все скатились бы на нас и бильярд обернулся бы

игрой в кегли, настолько крутым был подъём.

Я покосилась на спутника, в надежде, что хоть сейчас-то он объявит привал и позволит отдохнуть и

обсохнуть у костра.

– И не мечтай, – хмыкнул он мрачно, – до ночи ещё несколько часов.

Скрипя зубами от злости, я брела поодаль от подскакивающей фигуры и делала как раз то, что

запретил Алехандро – мечтала. Самое неприятное, мечтала даже не о тёплом пледе и своей уютной

квартирке, а о ещё маминой чугунной сковородке. С каким бы наслаждением я сейчас наподдала

вонючке!

Хотя, бить увечного – недостойно. Значит, нужна другая пытка. Тэкс... Сестрёнка предложила бы

пройтись перед ним в полупрозрачной сорочке и в полном боевом раскрасе, а потом послать куда

подальше.

Наверное, это и вправду куда более жестоко. Такому, как Алехандро, любая женщина должна

казаться недостижимой грёзой, но... Даже пробуждённая голодом и усталостью злость не заставила

бы пойти на такое рядом с НИМ. Спасибо, мне ещё жить! И хотелось бы впоследствии выйти замуж,

родить детей и не шарахаться от каждого мужчины, вспоминая гниющее личико.

Глава 11

Мы шли чётко по следу. Пятна грязного оттенка, украсившие после последнего магического

эксперимента вонючки не только пейзаж, но и мою собственную шкуру, вели нас до тех пор, пока ночь

окончательно не растворила их в себе.

Слава Богу, дождь закончился, но молнии иногда падали из туч, клубящихся в горах, освещая

пространство впереди. Я уж было решила, что ночёвка нам сегодня не светит. Алехандро словно

ополоумел. Не знаю, что за остервенение толкало его вперёд, но при виде очередного цветового

пятна на мокрой траве, в него словно дьявол вселялся.

Уродец моментально ускорял шаг. От практически видимой ауры ненависти, окружавшей его в эти

моменты, становилось не по себе. Не хотела бы я, чтобы меня кто-то так яро и самозабвенно

ненавидел! Одного только факта, лично мне было бы достаточно, чтобы потерять покой и сон.

Когда горбун всё же соизволил остановиться, я просто рухнула на землю. Такими темпами мы долго

не протянем – расползёмся слизью по траве. Я, по крайней мере, уже на последнем издыхании, а вот

горбун собран и напряжён, как струна.

Выдав на прокорм пару кусков мяса, он словно позабыл обо мне. Эм?! Как я полусырое мясо есть

должна?! Хоть бы отварил, зараза!

– Сегодня костёр разводить не будем, – буркнул ‘кормилец’ угрюмо, заметив брезгливое выражение,

с которым я взирала на слегка подсоленную вырезку. – Слишком близко.

К чему близко? И как это ‘костёр разводить не будем’?! То есть не только с ужином облом, но и

здоровью можно сделать ручкой?! То есть копытом...

Мы ж до утра околеем! А если не околеем, то посвятим завтрашний день самозабвенному чиханию,

кашлю и орошению окружающей природы соплями, простите за мой клатчский! Оно нам надо? Судя

по решительному выражению гниющей морды лица зомбику, очень даже...

Сердито засопев, я демонстративно уселась и укоризненно повела ухом. Однако, ни моё

неодобрение, ни жалобное ржание, спутника не вразумили. Зомбик сосредоточенно копошился в

сумке, извлекая оттуда пузырьки и полотняные мешочки.

Не устаю поражаться: откуда столько сил?! Меня даже на то, чтобы поесть, не хватило, несмотря на

бурчание желудка, а этот убогий всё никак не уймётся!

В конце концов, я растянулась на траве, чувствуя себя тряпкой, которой полдня гоняли мух и били

комаров. Грязная, вымотанная до предела, голодная и замёрзшая, я просто вырубилась, едва голова

коснулась твёрдой поверхности.

Потому, когда сон перенёс меня в знакомый райский парк, я опустилась на широкую скамеечку и

блаженно зажмурилась. Тепло, светло, сухо... Господи, вот оно счастье!

Только спустя полчаса я согрелась настолько, чтобы хоть что-то соображать. Раз я здесь... Значит,

истеричка божественного происхождения должна быть где-то рядом? Можно, конечно, никуда не

ходить и просто отдохнуть вот тут, на этой самой лавочке. Рано или поздно, я-лошадь проснусь.

Вспомнив, в какие условия попаду в этом случае, я невольно поёжилась. Опять мёрзнуть... Эх,

хорошо хоть общество Алехандро перестало пугать до дрожи. Теперь оно только неприятно, но не

более того.

Неохотно поднявшись, я от души потянулась. Наконец-то чувствовать собственные руки и ноги было

безумно приятно. Вот уж не думала, что можно соскучиться по телу! А как здорово вернуть осязание!

Проведя ладонью сверху вниз по тонкой шелковистой ткани сарафана, в который на этот раз была

одета, я не смогла сдержать удовлетворённой улыбки. Кончики пальцев слегка покалывало, будто они

затекли.

Жаль, что тут нет зеркала. Я не слишком тщеславна, но увидеть отразившуюся в зеркале девушку, а

не кобылу, было бы просто прекрасно. Сглотнув неожиданно подступившие к глазам слёзы, тряхнула

головой.

Всё будет хорошо! Я вернусь домой и стану сама собой. И непременно возьму отпуск. Плевать на

работу! Поеду к сестре, повидаюсь с родителями, познакомлюсь с племянниками... Всё что угодно,

лишь бы снова почувствовать себя защищённой и любимой.

Если для этого нужно поступиться гордостью и подчиниться остервенелой богине, так тому и быть.

Сейчас пойду к ней и попытаюсь выпытать подробности задания. Вряд ли эта дамочка задумала что-

то совсем уж невыполнимое. В конце концов, ей-то известны все детали и сложности предстоящего

предприятия. Раз выбрала меня, значит, на это были какие-то причины. Да и в лошадь наверняка

превратила не просто так, а с умыслом. По крайней мере, очень на это надеюсь.

Несмотря на собственное решение, шла я нога за ногу, глубоко вдыхая воздух, пропитанный

запахами цветов, солнца и лета. Свежий ветерок обдувал щёки и трепал распущенные волосы.

Обычно я заделываю их в хвост или низкий пучок, но сегодня меня радовало то, что они распущенны.

Откидывая со лба или глаз прядь, лишний раз осознавала, кто я есть на самом деле.

Но мысли в голове крутились всё же не слишком радостные. Предыдущие встречи с блондинкой

заканчивались, мягко говоря, не слишком удачно. Будь у меня выбор, ни за какие коврижки не

согласилась бы на очередную порцию ‘общения’ с гадиной. Что она выкинет на этот раз? Чтоб ей

вассаби столовой ложкой есть и запивать только соевым соусом.

Как ни тянула я со встречей, площадь появилась удручающе быстро. Знакомая искристая белизна

камней уже не восхищала и не поражала воображения, скорее уж заставляла собраться в ожидании

очередной пакости. Но кое-что всё же ошарашило настолько, что я замерла, едва ступив на снежные

камни площади.

Светловолосая мучительница сидела в пол-оборота ко мне на широкой ступени, ведущей на

возвышение. То самое, где сначала был трон, а после дерево. Сейчас на площадке в центре

жизнерадостно и звонко рассыпал радужные искры поразительной красоты фонтан.

Богиня сверлила мрачным взглядом собственную туфлю, которой угрюмо ковыряла камни у себя

под ногами. Поникшие плечи и сгорбленная спина сделали её почти... человечной?

Я осторожно двинулась вперёд. Казалось, что сделала я это абсолютно бесшумно, но, видимо,

только показалось, поскольку блондинка резко обернулась и мгновенно преобразилась. Одним на

зависть грациозным движением она поднялась. Окинула пренебрежительным взглядом тёмных глаз.

Чуть тонковатые губы искривились в неприятной усмешке.

Будто и не было секунду назад женщины, которой хотелось посочувствовать и взять за руку,

предлагая поддержку и участие. Будто не в её взгляде стремительно промелькнула и растаяла

бесконечная тоска. Будто...

– Ты долго, – зло прошипела богиня, прищурившись. – Слишком долго.

Всё ещё под впечатлением от увиденного, я лишь пожала плечами.

– Грелась на солнышке, пользуясь случаем. У нас с Алехандро, знаете ли, холодно и дождь.

– Алехандро? Это ещё кто?! – гневно вопросила она и тут же брезгливо скривилась: – а, ты о той

обезображенной пакости, которую сопровождаешь.

– Вот только не надо так его называть, – за вонючку почему-то стало обидно. Одно дело, когда так о

нём думаю и говорю я, натерпевшаяся и от лицезрения гнили, и от вдыхания ‘ароматов’ горбуна.

Совсем другое, когда уродца поносит эта холёная штучка. – Он же не виноват в своём увечье.

– Ты думаешь? – ехидно протянула блондинка, но тут же отмахнулась пренебрежительным жестом.

– Впрочем, меня это не волнует. И не смей дерзить, кстати, – словно вспомнив о привычной

надменности добавила она, даже как будто став выше.

Я промолчала, деланно покорно кивнув под пристальным взглядом собеседницы. Сказать бы всё,

что думаю по этому поводу, но очень уж домой хочется. Придётся потерпеть закидоны психопатки.

Такая резкая смена настроений явно не к добру, а второго нашествия фей-убийц, можно и не

пережить. Тем более, на этот раз ограничителя в виде стен и крыш над нами не будет.

– Вижу, ты немного поумнела и, наконец-то, образумилась, – благосклонно прокомментировала мою

постную мину собеседница. – Это достойно награды. К тому же, пока ты всё делаешь верно и

прилагаешь к исполнению задачи некоторые усилия.

– Да?! – икнув от удивления, я уставилась на неё, позабыв о намерении строить из себя зашуганную

мачехой Золушку – И что же я сделала правильно? Какова задача?

– Похоже, я поторопилась с выводами, – фыркнула в ответ собеседница. – Ты всё так же

беспросветно глупа,- Говорила же, сама думай. Не хватало ещё всё тебе по полочкам раскладывать.

– Хм... Выходит, я должна помочь Алехандро? В смысле горбуну. А в чём?

– Вот как раз ему можешь не помогать, – смерив меня откровенно раздражённым взглядом, всё же

соизволила ответить непоследовательная красотка.

– Тогда я вообще ничего не понимаю.

– Куда уж тебе, убогой, – поведя покатым бело-розовым плечиком ухмыльнулась та и присела на

бортик фонтана. – С другой стороны, на то и расчёт. Всему своё время. Кстати, как тебе мой

подарочек?

Перед глазами встала окровавленная морда хонти. Останки феечки. Вернее, ошмётки крохотной

убийцы на шкуре местного мишки. Едва сдержав подступившую к горлу тошноту, я вздрогнула всем

телом, но ответила спокойно:

– Живописно.

– Странная реакция, – почему-то озадаченная донельзя, выдавила стерва. – Тебе не понравилось?

– Да как-то не слишком, – справившись с эмоциями, пожала я плечами.

– Удивительно... И крайне неприятно.

– Вот тут не могу не согласиться, – буркнула я себе под нос и тут же попробовала сгладить

оплошность: – хотя бывает и хуже.

Блондинка замолчала, изогнув ровную бровь. Какое-то время красавица рассматривая меня, будто

макаку с тремя хвостами и рогами на голове. Я сама тоже не спешила вступать в беседу, шкурой

чувствуя раздражение богини и зная опасную непредсказуемость её извращённого понимания

понятия ‘беседа’. Не факт, что смогу сдержаться, если опять угрожать начнёт или как-то иначе свою

самооценку за мой счёт повышать.

– Говоришь, замёрзла? – наконец, выдавила она подозрительно мягко. – Тогда отдохни пока, а у

меня... – заметив мой офигевший от такой предупредительности взгляд, белобрысая мгновенно

сменила тон и зло прошипела: – Жди тут, пока я не вернусь! – и растворилась без шума и пыли.

Вот куда и зачем она сбрызнула? Вряд ли носик попудрить или прокладку поправить. ‘Критические

дни у Богини’ это звучит дико. Хотя, с другой стороны, перепады настроения, повышенная

депрессивность, агрессия, зашкаливающая стервозность... Симптомы очень говорящие.

Вздохнув, я уселась на нагретую солнышком ступеньку и вытянула ноги. Подумав, откинулась назад,

подставляя лицо золотистым лучам. Нужно наслаждаться моментом, пока есть возможность.

Пожалеть себя и посетовать на судьбу ещё сто раз успею.

*

Белый божественный свет раздвинул дымный мрак огромной пещеры. Лошади и кучка людей,

вынужденных из-за грозы остановиться на ночлег под одной крышей, узрев знамение, взволновались.

Но если животные всего лишь нервно зафыркали, переступая на месте длинными ногами, и

сгрудились у стены, то люди торопливо опустились на колени и почтительно склонили головы.

Возникшая через несколько секунд в центре свечения прекрасная и непредсказуемая, как сама

жизнь, женщина, брезгливо наморщила аккуратный носик.

– Великая и пресветлая! Владычица небес и покровите...

– Не до церемоний, – нервно оборвала красавица предводителя, затянувшего было

приличествующее случаю приветствие, – Тебе зачем девицу из иного мира послали? Чем думаешь?

– Великая, я...

– Молчать! Мне твои оправдания ни к чему. Имей в виду, если в следующий раз она скажет о тебе

‘живописно’ или ‘бывает и хуже’ я тебя в порошок сотру! Хотя нет, лучше пересмотрю свои

предпочтения и помогу Алексу. Уж он-то точно оценит моё расположение и обычную невзрачную

дурочку очарует в момент! Её от одного упоминания о тебе чуть ли не мутит, идиот!

– Великая...

– Даю тебе ещё один шанс оправдать моё доверие, но третьего не будет. Ты понял меня?!

– Да, великая.

Когда фигура богини рассыпалась фонтаном серебристых искр, , бледный от ярости мужчина,

стремительно поднялся на ноги. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, он сжал кулаки.

– Все вон! Чтоб через десять ударов сердца ни вас, ни лошадей тут не было!

*

Появление божественного геморроя во плоти я заметила не сразу. Пригревшись на солнышке,

разомлела и задремала под мелодичное журчание фонтана. Жизнерадостное птичье чивиликанье

будто отодвинуло реальность текущих невесёлых обстоятельств на задний план. Запрокинутое лицо

обдувал свежий ветерок, пахнущий жасмином и водой.

Напряжение прошедших дней медленно таяло назло логике и обстоятельствам. Я уже почти забыла

о богине и её завихрениях, когда прямо над ухом раздался её гневный голос:

– Вижу, ты времени даром не теряешь, – прошипела возникшая из ниоткуда блондинка.

Отчего-то в нагнетающе-злобном тоне проскользнули фальшивые нотки. Тяжело вздохнув, я

открыла глаза и встала.

Красавица стояла, расправив плечи и брезгливо скривив красивые губы. Почему мне кажется

наигранным и это высокомерие, и нарочитое презрение? Не знаю.

Предоставленная ли передышка расслабила, или ошалело льющиеся с чистого неба солнечные

лучи, но... наверное всё же сделала своё дело безграничная тоска, промелькнувшая в ярких очах

моей мучительницы в момент встречи. Я не поверила сейчас ни презрительности, ни злости богини.

Откровенно говоря, в груди шевельнулось чувство, подозрительно похожее на жалость. Кажется, на

местном Олимпе небожительнице безумно одиноко. И всё же своя рубашка всё же ближе к телу. Что

бы ни чувствовала богиня, несправедливо заставлять меня расплачиваться за это. Потому, я лишь

опустила голову и пожала плечами.

– Хорошо, – выдержав пугающе долгую паузу, произнесла она чуть снисходительно, – оставим это.

Я уже обещала награду и нарушать данное слово не собираюсь. Думаю, ты просто не смогла вполне

оценить предложенное. С твоей стороны крайне неосмотрительно так небрежно относиться к дарам

богов.

Я непонимающе нахмурилась. О чём она?

Не дожидаясь ответа, женщина выбросила вперёд руку. Меня снесло потоком ледяного воздуха и

швырнуло оземь, как и в прошлый раз. А я, жаба полосатая, ещё жалела эту дрянь!

Сжавшись в комок от острой и короткой, как вспышка, боли, я стиснула зубы лишь бы не застонать.

Лишь бы не показать своей слабости и беззащитности... Лишь бы выдержать...

Мучительный спазм, от которого перехватило дыхание, схлынул почти мгновенно. Сразу за

способностью дышать вернулось обоняние и слух. Гулкая тишина окутала моё многострадальное

тело. Потом отчётливо послышался треск горящих в костре поленьев.

Ох тыж, гадина бессовестная! Опять напакостила ни за что не проще. Богиня явно что-то опять

задумала, поскольку перенесла меня вовсе не к Алехандро. И опять ничего не объяснила!

Земляной пол, на котором я лежала, был сух. Пахло лошадьми, дождём и пылью. Акустика не

оставляла сомнений – я где угодно, но только не в чистом поле. Да и огня горбун разводить сегодня не

собирался.

Уперевшись руками в пол, я медленно села. Мелкие камушки впились в кожу ладоней. Отгородив

окружающее занавесью спутанных прядей, рассыпались перед склонённым лицом распущенные

волосы. Хоть что-то хорошее! Я всё ещё человек. Надолго ли?

Подняв взгляд, увидела сквозь русые пряди стену дождя в каких-то паре метров от себя. Непогода

бушевала совсем близко, но огонь плескал волнами тепла, ароматного дыма и золотистых отблесков

ещё ближе. Гроза же бесновалась за каменной рамой неровного окна прохода в пещеру.

Вздрогнув от оглушительного раската грома, я обхватила себя за плечи. Если моя догадка верна,

сейчас увижу кого-то из трёх предложенных на выбор кандидатов в женихи. В прошлый раз это был

брюнет. Кто сегодня? Он же или кто-то другой?

Досчитав про себя до трёх, я мысленно кивнула самой себе, зажмурилась на секунду и

выпрямилась. Ноги почти не дрожали, но сердце билось неприемлемо быстро и поверхностно. После

всего пережитого, глупо так бояться знакомства с привлекательным мужчиной, но я боялась...

Я отчаянно не хотела ни с кем знакомиться! Не желала вручать безумной богине такой козырь. Пока

ещё те, смертью которых она мне угрожала, для меня люди только теоритически. Мужчины с картинок

и не более.

Разумом я понимала, конечно, что за изображением скрывались не абстрактные, а живые,

наделённые чувствами личности со своими характерами, проблемами, радостями и судьбами. Но-то

разумом! Сердце молчало, лишь робко восхищаясь сексуальностью одного, жизнерадостностью

другого и умом третьего. В остальном же – красивые до щемящей зависти внутри картинки.

Обещанные в женихи иллюзии. К чему мне они? Да даже натурщики – пустой звук. Но это истинно

лишь до тех пор, пока я знаю о них, но не их самих. А вот если познакомлюсь с теми, кого так

экспрессивно показала белобрысая стервь... Как смогу противостоять давлению и шантажу, если

мужчины-картинки станут для меня людьми?

Хорошими или плохими, не важно. Главное, живыми, конкретными людьми, судьбами которых будет

жонглировать белобрысая психопатка, повесив на меня ответственность за это. А если я, не дай Бог,

влюблюсь? Чтоб этой психопатке озабоченной уринотерапией до конца дней её увлекаться!

Вздёрнув подбородок и несколько раз глубоко вздохнув, я обернулась. Он стоял спиной к жарко

полыхающему высокому костру и молча смотрел на меня. Светлая рубашка просвечивала и

позволяла оценить контуры мускулистого торса, почти неестественно широкую, по сравнению, с

узкими бёдрами, грудь.

Лицо мужчины оставалось в тени, но я буквально кожей чувствовала требовательный властный

взгляд. Захотелось спрятаться и осмотреть себя с ног до головы. Поправить причёску, одёрнуть

платье и вообще, как-то оправиться, чтобы соответствовать так сказать.

Это – просто свинство, сводить такую обычную меня и идеал мужественности в одном помещении!

Рядом с ним и королева красоты ощутила бы своё несовершенство, а уж я... Чувствую, комплексы не

заставят себя долго ждать и расцветут бурным цветом.

– Доброго вечера, – выдавила, нервно улыбнувшись, – меня тут к вам в гости опять отправили.

Простите, что помешала. Думаю, это ненадолго.

– Ты вернулась, – неожиданно радостно произнесло чудо природы, стремительно подходя

вплотную.

Голубые глаза провокационно сверкнули и, подхватив мою кисть, брюнет прижался к её тыльной

стороне губами. Ошарашенная, я застыла от неожиданности. Его рука была огромной, горячей и

очень мужской. Поцелуй... словно и не ладонь поцеловал, а прижался твёрдыми губами к

обнажённым нервам. Что происходит?!

Я с недоумением уставилась на склонённую голову и чёрные волосы, стянутые в низкий хвост.

Концы блестящих волос слегка загибались, и почему-то это заставило прочувствовать земную

природу и человечность воплощённого совершенства. От горького сожаления собственной серости

защемило под ложечкой.

– Я ждал тебя, – вдруг, проникновенно прошептал воин, выпрямляясь. И посмотрел прямо в глаза: –

Очень...

Та-ак... Мне это уже не нравится. Ждал он меня очень! С какого перепуга эталон мужской красоты

опустился до уровня такой серой мышки, как я? Вот только не надо про красоту души!

Какая, к лысому гоблину душа, если мы не общались совсем?! Ни за какие коврижки не поверю, что

сексимвол воплоти так истосковался по женскому обществу! Настолько, что проникся горячим

чувством к девице, которую видел раз в жизни? И то пьяную. Хотя напоил меня как раз-таки он сам, но

это ничего не меняло. Всё равно, дело тут нечисто...

Пока разум сочился недоверием, тело реагировало на прикосновения брюнета диаметрально

противоположным образом. Стоило дыханию соблазнителя коснуться кожи, внутри что-то дрогнуло,

сместилось и упало вниз, гулко бухнув где-то в районе пяток. Вот же... кошка мартовская! Куда меня

несёт?!

Почему-то под взглядом небесно-голубых глаз, вспомнилось, что сарафан наверняка испачкался

при падении. Маникюр в последний раз делала бог знает когда. Да и вообще... Нервно сглотнув, я

аккуратно высвободила ладонь из ласковых тисков длинных мужских пальцев.

– Мне, безусловно, льстит ваше ожидание, но...

– Пожалуйста, – он легко притянул меня к себе, обняв за талию, – зови меня Эйларом и на ‘ты’. К

чему церемонии и официоз, раз уж мы предназначены друг другу?

От многообещающего блеска его глаз напротив и властного движения широкой ладони вдоль спины

бросило в жар. Воина окружала почти материальная аура сексуальности. Вот же попала, как кур в

ощип... Воды бы холодненькой сейчас... Сразу ведро и прямо на голову.

К несчастью, воды не было. Лишь доверительно шуршал в темноте дождь, да уютно потрескивали в

костре поленья, словно уговаривая отложить на время дурные мысли и заботы. Может, как раз-таки к

счастью?

В позвоночнике что-то тоненько зазвенело и неожиданно горячо и волнительно разлилось по телу

волнами томного предчувствия. Коленки моментально ослабели. Непривычный, откровенно мужской и

безумно притягательный запах кружил голову. Вызывал желание прижаться носом к гладкой загорелой

коже и, вдохнув как можно глубже, наполнить себя ароматом силы, уверенности и страсти.

– Не знаю, кого кому подарила богиня, меня тебе или тебя мне, – тихо прошептал Эйлар около

ушка, – лично меня устроит любой вариант. Ты восхитительна. Так приглушённо-красива и кричаще-

неиспорченна... Останься со мной сейчас, нежная, светлая, хрупкая моя...

– Нет. . – только уронив слово, я поняла, что по щекам струятся слёзы. Так не хотелось отказывать и

отказываться, – Это не твоё решение, а богиня не спроста... Она...

Его пальцы поразительно-бережно стёрли солёные капли с лица.

– Ты права в одном – у богов всегда свои цели. Мы для них лишь пешки. Это так, но боги мудры,

даже когда взбалмошны или жестоки, – брюнет ласково улыбнулся, скользнув по мне

завораживающе-голубым взглядом. – Я бесконечно рад, что их волей оказался рядом с тобой. Пусть

они считают нас пешками. Мы-то знаем, что это не так. Здесь, сегодня и сейчас мы люди. И можем,

должны быть счастливы! Позволь мне убедить тебя в этом...

Эйлар медленно склонился ко мне, словно давая возможность остановить его мучительно-

неторопливое движение. Я не смогла. Не захотела остановить его, околдованная свежестью его

дыхания и собственной реакцией на близость бронзового сильного тела.

В последнюю секунду перед тем, как губы обожгло умелым поцелуем, мужчина прижал меня к себе

так, будто намеревался раздавить:

– Ты ведь моя?

Не то чтобы я никогда не целовалась, но познания в этой области, как оказалось, не имели никакого

отношения к тому, что творил со мной брюнет сейчас. Сердце колотилось где-то в ушах. Властная

уверенность опытного любовника и страстного мужчины опьяняла.

Прижатая к твёрдой груди, я упивалась собственной слабостью и непреодолимой решительностью

Эйлара. Невозможность вырваться из стальных тисков его рук, даже захоти я этого, отчего-то

придавала происходящему ещё больше почти болезненного восторга и возбуждения.

Губы война и его по-хозяйски исследующий мой рот язык на вкус оказались сладковатыми, с лёгким

оттенком корицы. Скользившие по спине и вниз руки Эйлара были огромными и нежными, а

самоуверенность безграничной.

Наверное, стоило оказать хотя бы видимость сопротивления, чтобы набить себе цену, но все

разумные мысли напор голубоглазого просто смял. Никогда ещё я не чувствовала себя столь

желанной и жаждущей воплощения невысказанных обещаний в реальность. Как-то незаметно для

самой себя, прильнула к большому сильному телу, обхватив широкие плечи так, словно от этого

зависела моя жизнь.

Когда Эйлар горячо и жадно поцеловал в основание шеи, из моего горла вырвался лишь жалобный

стон. Или всхлип? Не знаю... Уже всё равно.

Да пошло оно всё лесом! Ради такого вполне можно рискнуть репутацией. Что я, ёж лысый что ли,

чтобы отказывать себе в таком удовольствии?! Какие к чертям принципы, если может статься, это – не

только первый, но и последний случай, когда ТАКОЙ мужчина выглядит и дышит так, будто в данный

конкретный момент я ему безумно нужна и желанна. Не говоря уже о том, что в ближайшем будущем

мне светят копыта и гниющий зомби в качестве спутника!

В конце концов, сплю я или нет?! Сплю! Значит, вполне могу считать эротической фантазией и

дрожащие руки, и болезненно ноющую от необходимости прикосновений грудь, и пересохшие губы, и

необъяснимую покорность притязаниям незнакомого мужчины. Самой волнительной фантазией моей

жизни...

И совсем неважным стало всё безумие жаркого бреда. Отошли на задний план и неотвратимо

растворились подозрительность и доводы рассудка. Пусть происходящее не могло быть правдой!

Пусть я, с благословения богини или без него, точно не могла быть нужна этому великолепному

мужчине... Пусть!

Сейчас я здесь, с ним и не в состоянии оказаться от куска невероятного, ослепительного счастья,

даже если потом снова с головой окунусь в неприглядность реальности. Пусть...

Окружающий мир стремительно терял чёткость. Его очертания размывались, становились зыбкими

и вскоре исчезли вовсе, оставив вместо себя лишь наполненное мучительным и острым желанием

тело.

Жаркий шёпот Эйара туманил рассудок. Платье как-будто само упало на пол. Жалкие остатки того,

что некогда было рассудком, сгинули вникуда. Умелые мужские пальцы и губы скользили по коже. Под

потолком пещеры билось эхо почти болезненных стонов восторга, страсти и желания. Кажется, нас

обоих.

Прижавшись обнажённой грудью к горячей рельефной груди Эйлара, я задохнулась от

пронзительного удовольствия и прикусила солоноватую кожу его предплечья. Кажется, рубашку

сорвала я. Или он?! Не помню. Всё потеряло значение и смысл, кроме пульсирующего невыносимого

желания. И вкуса его кожи на губах... Запаха его мощного тела... Слабости и покорности моего

собственного.

– Ты моя... – хрипло и торжествующе простонал Эйлар, целуя живот.

Меня затрясло. Мужчина возбуждающим, пронзительно собственническим жестом сжал ягодицы и

скользнул языком от пупка вниз. Я содрогнулась и...

Внезапно провалилась в темноту и холод.

Глава 12

– Ты как?

Снова чистое поле вокруг и тёмное беззвёздное небо над головой. Меня остервенело, словно

безумный, трясёт взволнованно сипящий горбун.

– Да что с тобой! Думал, уже никогда не проснёшься. Дыши пожалуйста, куда я без тебя?! Совсем

немного ведь осталось. Скоро рассвет и ты согреешься. Ну?!

Судорожно всхлипывая и часто дыша, я отпрянула от рук вонючки и отползла в сторону.

Зажмурилась. Спазматические рыдания разрывали грудь. Сиплый до омерзения голос

встревоженного горбуна бился в ушах. С ледяной колкостью к шкуре льнула мокрая трава.

Алехандро, что же ты наделал? Зачем разбудил?! Я сойду сума... Эйлар...

Волшебная уединённость скрытой в грозе пещеры, горячие руки и чуть влажное от страсти тело под

моими ладонями так контрастировали с тоскливым холодом одиночества, в которое вернул меня

кошмарный спутник...

Вкус губ Эйлара. Два дыхания смешавшихся в одно... Жаркий сбивчивый шёпот, в котором

невозможно разобрать слов. Только торжествующее ‘моя’... Только реакция собственного тела,

податливо-покорного и ртутно-тяжёлого, бездумно-жаждущего во власти Эйлара...

Сон?! Пожалуй. Но просыпаться оказалось мучительно больно.

Сознание легко перешагнуло грань истерики. Я горестно заскулила, сглатывая рыдания. Разум... Он

был так далеко сейчас! Мысли, реальность, даже пронизывающий холод мёрзлой земли... Всё

затерялась где-то далеко, за размытой пеленой слёз и ужаса. Там же, где остался мой дом, родные,

моя прежняя спокойная и размеренная жизнь.

Лишь когда посветлел горизонт, я начала медленно приходить в себя. Упрямо тряхнув гривой,

неловко поднялась на окоченевшие ноги. Передёрнула шкурой, стряхивая мелкие капли подтаявшего

на ней инея. Глянула на побелевшие предгорья. Холодная выдалась ночка, ничего не скажешь. И

насыщенная событиями тоже.

Будь проклята черноглазая богиня! Она всё же добилась своего! Теперь я костьми лягу, лишь бы

голубые глаза Эйлара не смотрели мёртво. Не знаю, как, но не допущу, чтобы из широкой бронзовой

груди торчала рукоять ножа! Знать бы ещё, что для этого требуется. Во всяком случае, с этого

момента я в руках богини.

А ещё я впервые искренне ненавидела... Ненавидела сумасшедшую красавицу, за то, что она со

мной сделала. За то, что могла сделать с Эйларом и теми двумя, которых я ещё не видела. Впрочем,

знакомить меня с ними было уже излишне.

Я не тешила себя иллюзиями. В случае с Эйларом ни о чём серьёзном не могло быть и речи.

Совпадение, стечение обстоятельств, возможно даже влияние богини, но ни о каком серьёзном

чувстве не стоило и мечтать. Бронзовое совершенство – не моего полёта птица. Тут разночтений быть

не могло.

Я не надеялась ни на любовь, ни на какие-либо длительные отношения с брюнетом. Слишком

очевидна была неестественность и порывистость охватившего нас безумия страсти. Слишком велика

пропасть между вызывающе великолепным мужчиной и устойчиво среднестатистической мной. Да и

отпечаток воздействия на него богини просматривался пугающе-отчётливо.

И, тем не менее, я попала в капкан. Уже не его – собственной страсти. Будь я поопытнее в этой

сфере человеческих отношений, возможно, было бы легче. Но я никогда не была настолько близка с

кем-либо. Никогда так явственно и опустошающе не желала стать частью другого человека.

– Ну, наконец-то! Ты меня напугала. Я уж не знал, что и думать!

Да, вонючку я тоже ненавидела. Его мерзкий голос. Приглушённую магией и уже едва ощутимую

вонь. Отвратительные язвы, в которых копошились едва заметные черви. Заселённое насекомыми

самого разного тока грязное гнездо на голове. Даже разноцветные полосы чистой кожи ненавидела!

Уродец разбудил меня, лишив возможности пережить самую восхитительную ночь в жизни.

Выдернул из объятий Эйлара собственными руками! Зомбя гниющая! Чтоб ему с козлом в одной

комнате до конца дней своих ютиться. Хотя нет. Козла жалко... Пусть лучше...

Достойной кары горбуну придумать не удалось и я, решительно направилась к тому месту, где вчера

оставила полусырое, так и не съеденное мясо. Как бы то ни было, чтобы спасти Эйлара нужны силы.

Может, следующей ночью богиня соизволит придать конкретики своим требованиям и у меня появится

возможность действовать осмысленно.

Превозмогая отвращение, я проглотила мокрый и полусырой завтрак. Не время быть слабой. Пора

уже начинать думать головой, а не тем местом, которым думала до сих пор.

Себя, кстати, тоже ненавижу! За истерики, за непонятливость, за то, что позволила себе так

неосмотрительно поддаться обаянию незнакомца. Не говоря уже о его руках и прочих... хм... частях

организма. Сейчас мне было стыдно за своё поведение. У меня-то, если откровенно, тоже не было ни

малейших оснований с такой бесстыдной готовностью отвечать на притязания Эйлара.

Вела я себя как последняя идиотка. Да и сейчас веду. Должна бы, по хорошему, быть благодарна

Алехандро. Как ни крути, именно он не позволил опуститься окончательно, избавив таким образом от

неотвратимо накрывшего бы по утру стыда. Да, мне было за что благодарить свой кошмар, а я его

ненавидела. Люто, истерически, до зубовного скрежета и со всей яростью ущемлённого самолюбия и

растоптанной гордости.

– Да что с тобой?!

Не обращая внимания на смятение и взволнованны восклицания спутника, я решительно и зло

закидывала поклажу себе на спину. Получалось не слишком хорошо. Хотя это как посмотреть... Одна

из сумок, перелетев через спину, угодила прямо в лоб подскочившему уродцу. Перелёт! С другой

стороны, прямо в точку.

– Да чтоб тебя! Бешенная! – взвыл горбун.

На мгновение стало легче. Но лишь на одно только мгновение. Когда вонючка, пошатнувшись, стал

оседать на землю, меня жаркой волной затопил стыд. Какая же я... скотина! Чуть было человека не

убила! Ещё и инвалида! Господи, как я могла? Истеричка чёртова!

Было бы из-за чего психовать! Разбудили меня не вовремя видите ли! Думать о том, что едва не

переспала с едва знакомым мужчиной было тоже стыдно, но вид шишки, набухающей на лбу

Алехандро и вовсе убивал.

Сглотнув, приняла непростое решение. Тошнота подступила к горлу, но другого выхода не было. Как

ещё я могу, если не искупить вину, так хоть извиниться? Выхухоль бледная...

Коротко всхлипнув, я опустилась на колени перед горбуном, подставляя спину. Опустила голову на

землю, демонстрируя смирение и покорность.

Алехандро, который уже начал было подниматься, снова шлёпнулся на задн... Тфу! На что-то точно

шлёпнулся в общем.

– Ты чего? – выпучив глазюки, просипел он. – Подыхать собралась?

Вот зомбя полосатая! От возмущения я почти зарычала, но сдержалась, напомнив себе о совести. Я

тут перед ним распласталась, как лишайник по бревну, а он ещё издевается! Врезала бы копытом

промеж глаз, да... Собственно уже врезала, хоть и не копытом... Потому...

Сдержаннее надо быть, родная, сдержаннее. Если б не твоя истеричность, так и не грела бы

брюхом мёрзлую землю. А ещё в сторону белобрысой стервы хвостом махала! Типа та психичка

неуравновешенная и всё такое. Сама не лучше! И не фиг на зеркало пенять, коли рожа крива.

И, кстати, земелька-то действительно ледяная. Так и цистит можно влёт заработать. Интересно, а у

лошадей бывает цистит? С другой стороны, учитывая уже пройденное, мой копытный организм на

удивление стоек. Падения с высоты, ночёвки на свежем воздухе, купание... Брр... Ещё и питание для

кобылы не совсем адекватное.

Может, богиня постаралась? Должна же она была хоть какие-то бонусы предоставить, раз сочла

такой вид необходимым для неизвестной миссии? В любом случае покрываться изморосью ради

эксперимента совсем не улыбалось.

Я глухо заворчала, покосившись на всё ещё пребывающего в ступоре горбуна. Нет, чего он резину

тянет?! Что я ему, фантик, под ногами валяться? Может, для ясности шашечки на лоб

пришпандорить?! Впрочем, кажется некоторые гниющие товарищи начали потихоньку шевелить

мозгами.

– Эм...

Гениальное изречение! А какое глубокомысленное!

Алехандро медленно, словно к скалящейся псине, протянул ко мне бирюзовую ладонь. Я

окаменела, глотая отвращение. Господи, лишь бы не вырвало! Я заслужила, конечно, но...

Пожалуйста! Зажмурившись, сосредоточилась на дыхании.

Шкуры неуверенно коснулась тёплая ладонь. Я против воли вздрогнула, но стиснула зубы и

запретила себе шевелиться. Если не вспоминать про обладателя руки, даже не противно. Ну, почти...

Ладонь прижалась чуть плотнее. Погладила по шкуре у лопатки. Почти приятно даже. Господи, если

бы вонючка не был такой... такой вонючкой! Насколько проще было бы пребывание в этом мире, а?

Да уж ‘Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!’. То ещё сравненьице...

Представив себе, как Алехандро томно взирает из-под балкона на юную Джульетту, фыркнула и

едва удержалась, чтобы не заржать в голос. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о седой, как

лунь, Джульетте! Бедная девочка от одного взгляда на гниющего поклонника надо-олго перестала бы

мечтать о романтических отношениях.

А вот мне не только лицезреть горбуна придётся, но и на себе везти. Я вздохнула. Сама виновата.

Нагадила? Устроила полудохлику убогому сотрясение черепной коробки? Значит должна искупить

вину. Для сотрясения мозга, наличие оного, как это ни парадоксально, не обязательно.

И вообще, если уж мне так погано, пусть хоть кому-то будет от этого хорошо. Раз уж, кроме нас с

Алехандро, вокруг никого, почему бы и не зомбику? Тем более ему не только от меня, но и от судьбы

неслабо прилетело. С такой-то ‘очаровательной’ внешностью... А отвращение... что ж, ради такого

дела перетерплю, не переломлюсь.

Под давлением всколыхнувшейся совести я упорно занималась аутотренингом. Приучала себя к

мысли, что нечто гниющее и далеко не эстетичное будет в ближайшее время не только находиться

рядом, но соприкасаться с моей лошадиной шкуркой. Так вот, вонючка, похоже, занимался примерно

тем же.

В смысле пытался свыкнуться со мной. Угладил всю почти! Хорошо хоть морды не трогал. А вот по

спине и бокам микробы свои и бациллы (или что там у него) размазал щедро. Так сказать

‘распределил равным слоем’. Нетопырь под майонезом! И ведь не рыпнешься – сама виновата.

Хотя кое-что и при этих обстоятельствах можно было записать в столбик с ‘радостями’. Во-первых,

уродец уже почти не вонял. Ну, это если сравнивать с тем, прежним, бьющим наповал амбре, которое

было до проведения ритуала, превратившего моего спутника в радужную фантосмагорию. Во-вторых,

прикосновения Алехандро оказались по-человечески тёплыми и совсем не противными. Если не

думать, конечно.

В третьих, даже если подцеплю какую-нибудь заразу от этого ходячего источника инфекции и мечты

паразитолога, есть шанс выжить. Пока ещё не угасла надежда вернуться в своё собственное,

двуногое и двурукое тело. Вряд ли травмы и болячки одного отразятся на другом. Организме, имею в

виду.

Ну, и в четвёртых... Я покосилась на горы. Они были так близко! Возможно где-то там, именно в этих

горах, смогу найти Эйара. Кровь прилила к несуществующим сейчас щекам, и я мотнула головой,

отгоняя неуместные воспоминания.

При всей своей непоследовательности, богиня наверняка не просто так мне показала воина. Она

явно была в курсе куда мы с Алехандро идём. Не удивлюсь, если и цель путешествия не была для

блондинки секретом. Может, моя задача как-то связана с этим горами и голубоглазым брюнетом? Раз

уж мучительница обмолвилась о том, что я на правильном пути?

В любом случае, найти Эйара стоило. Конечно, в этом теле о полноценном общении не могло быть

и речи. Даже найди я мужчину, так легко и жарко переступившего через все мои комплексы,

выделываться перед ним в этом вот копытном виде точно не стала бы. Глупо, бессмысленно и

унизительно.

Но угрозы богини нельзя не брать в расчёт. Окровавленная рубаха, рукоять ножа, торчащая из

груди, и слепой мёртвый взгляд убитого брюнета я не забыла. Блондинка говорила, что... Независимо

от обстоятельств, я не могу позволить, чтобы Эйар погиб. Таким грузом на совести жить нормально

просто невозможно.

Спустя минут десять горбун наконец-то поверил в реальность привалившего счастья в виде готовой

почти на всё кобылы и споро погрузил на меня нашу поклажу.

Я лежала, хотя так и подмывало смалодушничать – встать и позабыть о седоке. Нет уж! Умерла так

умерла! Если вот так менять собственные решения, и глазом моргнуть не успеешь, как маятником

заделаешься.

Когда поверх хребтины легло аккуратно сложенное вдвое одеяло, а последняя сумка устроена на

месте, на Алехандро снова что-то нашло. Минут пять он сидел н корточках, прижав ладонь к моей

шкуре. Просто сидел и молчал, держа руку на моей шее. И, сам того не понимая, испытывал терпение

одной очень брезгливой лошади.

Когда я уже почти решилась на активные действия, мой кошмар вдруг выпрямился и отвернулся. На

несколько секунд между облаков показалось поднимающееся солнце. Лучи скользнули вдоль

неприветливой промозглой за ночь земли

Алехандро развернулся лицом к восходу. В ореоле золотистого света уродливость перекошенной

фигуры будто проступила ещё ярче. Отсутствие шеи, Криво посаженная голова, Сутулые, разной

высоты плечи. Горб. Кривые, неестественно вывернутые ноги.

Солнце слепило глаза и я видела лишь абрис, контуры тела своего безобразного спутника.

Подумалось, что и без смрада и многочисленных язв он отвратителен, как ни крути. Даже мне,

попривыкшей за последние дни, захотелось отползти подальше и спрятаться где-нибудь в кустиках.

Чтоб не смотреть и... не чувствовать себя такой сволочью.

Знаю, что оценивать человека по внешним данным глупо, а в нашем случае ещё и подло. Но я

ничего не могла с собой поделать! Совсем ничего. Алехандро вызывал отвращение и страх на

инстинктивном, подкожном уровне.

Вздохнув, олицетворение ночных кошмаров развернулся и неуклюже взгромоздил себя мне на

спину.

– Знаешь, – вонючка почти шептал, и сиплость из голоса словно исчезла.

Не осознавай я, кто говорит, не узнала бы! Нет, правда: голос казался человеческим и даже...

мужским,

– Никогда не думал, что в подобных обстоятельствах будет не хватать обычного живого тепла. До

чего я дошёл! – издав смешок, полный горечи, Алехандро похлопал меня по шее. – Расположение

бешеной кобылы и то в радость... Спасибо.

Я нервно передёрнула шкурой и поднялась на ноги. Сквозь спазм омерзения, проступило и

растеклось по телу робкое чувство благодарности. Быть нужной хоть кому-то в этом чужом и

страшном мире оказалось приятно. И всё же я предпочла быть нужна кому-то другому. Нуждающийся

в тебе зомби – это звучит несколько... дико и противоестественно.

Да уж, на его месте живого тепла не хватало бы любому. Впрочем, сейчас я бы и от обыкновенного

не отказалась. Тёплый плед, шерстяные носочки, кружка ароматного чая и бублик были бы очень

кстати... Жаль, но вместо них лишь промозглый сырой ветер, одинокий зомби верхом на не менее

одинокой лошади и острый запах осени и приближающихся холодов.

Оглядевшись, я нашла взглядом отвратное бурое пятно из тех, по которым мы вчера

ориентировались. Ну, с Богом?! Я тяжело вздохнула, делая первый шаг. Лишь бы не с богиней...

Непривычно было ощущать на спине тяжесть живого человека. Тем более седло сгинуло. С другой

стороны, уздечки ведь тоже нет? И повода... Того самого, который подразумевал засовывание в рот

железяки. И верёвки нету...

Осознав, чего избежала, я приободрилась и почти потрюхала к пятну. Ничего, если и в такой гадости

радости находятся, есть смысл бороться. А если есть желание, силы и удача будут.

Подмёрзшая за ночь трава с тихим хрустом ложилась под копыта. Солнце вновь спряталось за

тяжёлыми свинцовыми тучами. Порывистый ветер никак не давал согреться и заставлял то и дело

ёжиться и вспоминать про плед, чай и носочки. Угу! Носочки на копытах... Ещё бы о шпильках

вспомнила, блин!

Алехандро, кстати, радовал. То ли эффект от затеи с котлом обладал отсроченным эффектом, то ли

уродец ещё чего-то намути, но теперь почти не вонял. Так как сшибающей с ног красотищи своего

спутника я сейчас не видела, то заводным зайчиком лихо трусила вперёд и вперёд, от одного пятна-

следа к другому.

Часа через два перестала дёргаться от прикосновений горбуна. Ну, почти перестала. Всё равно,

гадко же! Если б не помнила об относительной ‘нормальности’ ладоней, точно психанула бы. Вот, зуб

даю, скинула бы хухрю радужную к едрене фене!

Каких усилий мне стоило каждый раз повторять просебя, что бирюзовые ладони у Алехандро

язвами не покрыты! Могла бы, высказалась по поводу постоянных поползновений вонючки и мацанья

моей бедной шкурки, да куда там! На недовольное фырканье зомбик только негромко посмеивался и

умилённо бормотал нечто вроде ‘Хорошая моя, ‘ Словно не понимал как меня колбасит от каждого его

прикосновения! Или не понимал?

Ближе к обеду относительно пологий склон закончился. К счастью, пятна-путеводители не только не

пропали, но даже стали ярче. И как раз их цепочка отмечала самые удобные для подъёма места.

Добравшись до небольшой каменистой площадки я встала как вкопанная.

Следующая метка виднелась совсем недалеко, но я элементарно устала пробираться между

грудами камней и обломками скал. А ещё ветер! Словно живой он выл и швырял в морду мелкий

песок и сухие листья. Спрашивается: откуда здесь листья, да ещё сухие? После дождя? Там где нет

ни деревьев, ни приличных кустов?! Так, какие-то маловразумительные растительные ошмётки

высотой едва ли мне по брюхо.

И вообще, как говаривал один медвежонок: ‘Это неправильные горы они делают неправильный

мёд’. Судя по тому, что довелось прежде видеть по телевизору, тут явно что-то не так. Телевизор,

конечно, далеко на Анатолий Вассерман и полагаться на него не стоит, но всё же.

Должна же быть нижняя часть скал покрыта растительностью? На фотках в инете именно так и

было. А тут всё ни как у людей. Камни, пыль, песок, лишайники куда ни глянь и убогие кустишки,

которые кустами язык не поворачивался назвать. Мы как ночью греться будем? Опять без костра

куковать?!

Впрочем, если запрокинуть голову и посмотреть наверх, надежда на ‘сугрев’ расправляла

потрёпанные крылышки. Там, довольно высоко, гора, словно в насмешку на безжизненность

предгорий, буквально зеленела и кучерявилась. Вот если бы добраться туда к ночи...

Пока я мотала головой по сторонам и мечтала о почти несбыточном, до Алехандро дошло, что

встала я в серьёз и надолго. Тяжело вздохнув, уродец спешился, задев при этом собственным

грязным пузом мой многострадальный бок. Именно в этот момент вонючке повезло! Ну просто

сказочно подфартило!

В чём? Да в том, что я не сразу сообразила, чем мне это самое ‘сползание’ грозит! В смысле о

степени умурзыканности рванья, заменявшему спутнику одежду. Вспомнила бы – лететь бы горбуну

далеко, высок и до-о-олго. За последнее время столько агрессии накопилось, что не удержалась бы.

Ага! А потом бы чесала копытом репу: как вот ЭТО от камней отскрябывать. Так что повезло не только

вонючке, но и мне тоже.

– Слышь, – горбун почесал в затылке, отчего оттуда что-то выпало и, шустро перебирая

многочисленными лапками рвануло за кустик, – Ты надолго встала-то?

Хм... Едва сдержавшись от улыбки, я села, отчего сумки начали сползать по крупу на землю. Кроме

обеда и отдыха следовало посетить кустики, найти которые здесь в принципе задачка не из лёгких. Ну,

по крайней мере такие, которые если не скроют, так хоть прикроют здоровенную кобылу от

любопытных взглядов. А шарахаться по округе с поклажей на спине? Ищите другую кретинообразную

копытную дуру!

Слава Богу, за минувшие несколько часов горбун усвоил: пытаться управлять мной то же самое, что

ковырять в носу паяльником – бессмысленно и крайне опасно. Пару раз пытался пятками стучать и за

уши дёргать, за что был коварно сброшен на землю невозмутимой мной. А что? Я тут себя

превозмогая везу его высочество гниль забубенную, а он вместо ‘спасибо’ будет меня тягать и бить?!

Нет уж. Фигушки.

Как честная кобыла, верная своему долгу, я не только скидывала вонючку, но и демонстративно

ложилась на землю, позволяя забраться обратно. После третьего полёта зомбик плюнул на всё,

уверился в том, что иду куда следует, и притих. Вот тогда-то и начались, кстати, поглаживания и

сюсюканья. Бррр... Лучше б и дальше летал!

Оценив мой манёвр, горбун понятливо подхватил сумки, а я почапала искать место для воздаяния

природе. Дань та ещё, но другой у меня нету, а от этой уже часа полтора как мечтаю избавиться.

Облазив все окрестные насыпи и дважды лишь чудом не переломав себе ноги, почувствовала себя

горной козой. Большой, неуклюжей и очень злой такой козищей. А ещё голодной и грязной.

Посему, когда выскочила к месту стояки и узрела полусырое мясо, взвыла аки ангел возмездия.

Опять! Сколько можно! Понимаю, что с припасами у нас туго, но меня почти час не было! За это время

мясо можно было если не поджарить, так хотя бы сварить!

Как ни странно, заслышав трубный вой и яростное сопение, Алехандро даже не вздрогнул. Как

лежал, вытянув ноги и закинув руки за голову, так и не шевельнулся. Лишь приоткрыл один глаз и

хмыкнул:

– Вернулась, пропащая? Приятного аппетита.

Шутливый тон сиплого кошмара мне не понравился. Приятного аппетита? Это он ещё и издевается?

Рррр....

– Не злись, – садясь, неожиданно ласково протянул уродец, – нельзя нам пока огня разводить –

заметить могут. Вот отыщем Нассара, и я тебе обещаю праздничный костёр хоть до небес... Если жив

буду.

Я остановилась, озадаченно глядя на разговорившегося вонючку. Потом допёрло его ‘если жив буду’

и я плюхнулась задом прямо на землю. Зря плюхнулась, да ещё и с размаху. Острый камушек

пребольно впился в чувствительную кожу под хвостом.

Взвизгнув, я подскочила метра на полтора вверх. Камушек ‘взвился’ вместе со мной. Вернее, вместе

с моей... хм... попой. Основательно впиявился, кочерыжка заскорузлая! И больно! Какое-то время я

пыталась достать до него зубами за неимением других вариантов. Не вышло, а сам камешек никак не

желал оставлять в покое подхвостное пространство.

– Что там у тебя? – Встревоженно пробормотал зомбик, поднимаясь. – Дай посмотрю!

Ага! Счаз! Вот только этого мне не хватало! Мало того, что место вовсе не то, которое я готова кому

бы то ни было демонстрировать, так ещё и горбуну? Вельми понеже!

Развернувшись мордой к Алехандро, я оскалилась и попятилась.

– Как с тобой трудно, – вздохнул вонючка. – Не хочешь, как хочешь. Только потом не жалуйся.

А я едва не разревелась. Пожалуешься тут, как же! Обидно, больно и... ещё раз обидно. Очень...

Вечно у меня не понос, так золотуха! А уж тут так вообще – и смех и грех. Вроде мелочь, а справиться

самой никак. Разве только само как-нибудь рассосётся, в смысле отвалится. Ну, не могу же я, в

самом-то деле, допустить, чтобы зомби у меня под хвостом ручонками шебуршил? Мдямс...

Ну вот так и получилось, что привал закончился ничем. Ни обеда, ни тепла и только зуд под

хвостом. Ей Богу, это было бы смешно, не будь так грустно!

Когда я зло и решительно опустилась рядом с сумками, Алехандро потянулся было ручонками к

морде, за что получил хвостом по бирюзовым конечностям. Сколько можно? Я и так сегодня все

рекорды долготерпения побила...

Горбун понятливо вздохнул и ловко погрузил сумки на законное место, то бишь мне на спину. Потом

взгромоздился сам и осторожно похлопал по шее.

– Вот закончится это безумие, обязательно выясню, что за зверинец такой у Роуленда! – Тихо

произнёс вонючка, едва я встала. -Таких непредсказуемых и странных животных, как ты, я ещё

никогда не встречал. Даже представить боюсь, как ведут себя прочие обитатели зверинца.

Я пренебрежительно фыркнула и решительно направилась вверх по тропе. Чего-чего, а таких, как я,

ты нигде не встретишь! Разве только мнимый Роуленд коллекционирует людей в звериных шкурах.

Глава 13

Часа через три вонючке пришлось-таки спешиться. Тропа теперь, хоть и изобиловала

путеводными пятнами, но трещинами, осколками скал и насыпями ‘радовала’ через каждые десять-

двадцать метров. За-то и растительность появилась.

Порывистый ветер шуршал зелёной листвой, поднимал в воздух мелкую пыль и упорно дул прямо в

морду. Вот честно! Как я ни отворачивалась, как ни меняла направление – всё одно, в морду!

От усталости и злости меня медленно, но верно начало глючить: то запахи еды мерещились, то

отдалённое ржание, а то и вовсе Эйлар мерещился. Что за попадос! И так тошно, а тут такие

испытания измученной психики...

Уже в сумерках мы с Алехандро набрели на мелкую горную речку, бодро сбегающую по камушкам

вниз. Сразу невыносимо захотелось пить, но берег был слишком крутым. Тут куда проще было

переломать ноги, чем напиться.

Подгоняемая жаждой, я воспряла духом и потрусила вдоль русла наверх.

– Куда?! – Захрипел корявый спутник недоумённо. – Ты чего творишь, бешенная?! Нам в другу

сторону!

Ага, счаз! Нет, может ему и в другую, а мне именно в эту! Идти тут возможно было исключительно по

тропе, но она круто уходила влево от воды, а пить хотелось всё сильнее. Если бы не знала

доподлинно про опустевшую час назад флягу Алехандро, мозг, пожалуй, пересилил бы жажду, но я-то

своими глазами видела, как вонючка выхлебал последние капельки! И не поделился, зараза гниющая!

И чего теперь? Замёрзшая, голодная, копытная, грязная, как ботинок на скотобойне... Вот только

обезвоживания мне не хватало! Нет уж!

С другой стороны ‘потрусила’ – это сильное преувеличение неприглядной действительности.

Честнее и куда ближе к истине было бы сказать ‘поползла на пузе, цепляясь зубами и копытами за

всё, что можно’. Угу. За то, что нельзя, тоже, если уж не лохматить бабушку.

К счастью, на этой высоте уже росли деревья, правда, ощущение складывалось такое, будто

узловатых жирных корней у этих самых деревьев было значительно больше чем всего остального. Но

пока это мне было только на руку. В смысле на копыто. На крутом подъёме они создавали

своеобразную лестницу для одной остервенело карабкающейся вверх по склону кобылы.

Нет, ну я понимаю, конечно: для лошади не совсем ненормально ползать по скалам, цепляясь

зубами за растительность, а копытами за выступы и неровности породы, но жить-то хочется. А для

этого нужно напиться и помыться. И чхать я хотела на гневное пыхтение разъярённого горбуна,

ползущего следом!

А нечего было в одно рыло всю нашу воду выхлёбывать, вот! И уж тем более не стоит меня злить,

оскорбляя! Вот почему это я тварь безмозглая? Очень даже мозглая, то есть мозговитая. Просто

надоело делать так. как говорит он! Будто мне сумасшедшей богини мало, ей Богу! В конце концов,

мы и сами с усами! Ой, не-е-е-ет. .

А ведь прав горбун оказался. И безмозглая, и дура и даже ‘нечисть недобитая’! Вот я... Эх...

Подъём, который преодолела-таки нечеловеческими усилиями вывел на... тропу! Ага, ту самую,

которая уходила влево. Почему я так уверена? Потому! Для начала, троп тут вообще не так, чтобы

завались, да ещё и пятно-путеводитель ‘украшало’ куст прямо около морды. Ну, видно для полного

погружения в пучину самобичевания.

Как там? Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт? Угу... Так кто я, после всего? Правильно:

кобыла безмозглая и нечисть недобитая. Нечисть, потому как с чистотой напряжонка, а недобитая,

потому что ни черта не добилась, кроме унизительного осознания правдивости слов уродца...

Смотреть спутнику в глаза было теперь откровенно стыдно и потому я побрела вперёд, виновато

понурившись. И чего меня на подвиги потянуло? Мало приключений на круп пришлось?

Тут сверху загрохотало и я вскинулась, но было уже поздно. Груда камней, песка и каких-то палок

неслась с такой скоростью, что бежать не имело смысла – до поворота далеко, а посторониться

просто некуда: справа крутой обрыв и река, а слева скала. Ма-м-м-м-а...

Пару секунд тупо смотрела на приближающуюся смерть, а потом сработал инстинкт. Я шарахнулась

и... полетела с обрыва в реку за долю секунды до того, как на то место, где только что стояла,

обрушился град камней.

В последний момент заметила, как вонючка скрылся за поворотом тропы. Он-то как-раз не успел

далеко отойти! Вот она истина: тише едешь, целее будешь! Жаль, но мне это уже ничем не поможет. .

Я зажмурилась изо всех сил и сжалась в комочек, истошно вопя. Горная речка, хоть и полноводная,

явно была не слишком глубокой, да и перекатывающиеся с грохотом по её дну каменюки не давали

тешить себя тщетными надеждами. После такого падения выжить просто нереально.

Я летела и вопила, вопила и летела. Потом вопить перестала и поняла, что рокот реки ничуть не

приблизился. ЭМ? Может, я уже того, приводнилась и двинула копыта? Не больно, это – замечательно

конечно, но как-то очень уж странно.

Осторожно приоткрыв один глаз, глянула вниз: ничего! Совсем ничего! Ни речки, ни гор, ни света!

Одна густая чернильная тьма и ощущение полёта.

Второй глаз открылся сам собой. Впрочем, это ничего не дало, кроме мысли, что от удара ослепла,

оглохла и, вообще, сдохла. Потрясла головой – никакого эффекта. Ущипнула себя за руку чуть выше

плеча – больно.

– Ау? Есть тут кто? А я тут есть или как? – ни звука, но темнота изменила оттенок с иссине-

угольного на невесомо-золотистый.

Я сглотнула и потерла глаза. Золотистая тьма – это круто, а... Стоп! Потёрла глаза? Ущипнула? За

руку? Ох ты ж!

Торопливо ощупав себя, убедилась – тело очень даже человеческое. Моё там или не очень, не

понять, но женское точно и комплекция подходящая. Может, смерть в том мире и в том теле и есть –

самый простой способ вернуться домой?! Но в таком случае, где я?

Уж точно не дома и не на работе. Ещё и в воздухе висю. То есть вишу... Тфу! Зависла в общем

непойми где! Интересно, надолго?

А если да, то...

В пятки толкнулось что-то мягкое. Упс! Кажется, я куда-то приземлилась. Куда только? Не видно ни

черта...

Опустившись на колени, медленно ощупала пол. Тот оказался не столько мягким, сколько упругим,

тёплым, очень гладким и чуть выпуклым. А ещё не оставляло ощущение, что я слега навеселе. То ли

надышавшись золотистой темноты, то ли с перепугу, но меня слегка покачивало.

На нетвёрдых ногах я шагнула вперёд, и ещё и ещё, пока не натолкнулась на стену. Стена

оказалась почти двухметровым забором из непонятного материала. Я таращилась перед собой, так

ничегошеньки и не видя, но не зря говорят, у незрячих прочие органы чувств обостряются.

Где-то на грани слуха раз за разом раздавался тихое шипение, потом едва слышный свист и гулкий,

непонятный совсем звук. Пахло прогретым на солнце красным кирпичом и чуть-чуть печкой.

Пальцы нервно подрагивали на гладком, словно подтаявшая льдинка, заборчике. Почему мне

кажется, что пол идёт под уклон?

Минуты через две острожного пробирания вперёд убедилась: не кажется. Ещё через минуту

крутизна уклона выросла настолько, что на ногах держалась исключительно благодаря упору на руки.

В смысле, держалась крепко.

Заборчик, правда, стал пониже, и потоньше кверху, да и вообще чудной он какой-то. Словно из

цельных плит сложен. И ни гвоздей, ни болтов. Ещё и кромка волнистая, как синусоида.

В конце концов, пришлось садиться на попу и скатываться вниз, тормозя скольжение всеми

конечностями. Тоже не айс, но куда приятнее, чем кубарем в неизвестность.

Скоро пол начал крениться не только в одну сторону, но будто бы выгнулся горбом справой стороны.

причём я как раз на маковке этого горба оказалась. Господи, куда меня занесло и что происходит?

И тут я сверзилась. Просто попа на ‘горбе’ перестала помещаться и съехала вбок. С перепугу

заверещав, как будильник в два ночи, я вцепилась в совсем уже низенький заборчик.

И вот ору я, болтая ногами в воздухе, животом лёжа на выпуклом полу и мёртвой хваткой цепляясь

за соломинку, а в этот момент пол как вздыбится! Как потащит меня куда- то прямо вот такую,

ошалевшую от страха и верещащую благим матом!!!

– Голос у тебя звонкий, – слышу вдруг басовитое откуда-то сверху. – пронзительный такой, прот-и-

иивненький...

Противненький?! А каким он должен быть, если такое твориться?! Я перешла на ультразвук. Не из

вредности, нет. Просто даже голос невидимки казался огромным, страшным и горячим... А я ещё и не

вижу ни фига!

- А-а-а-а-а! Мамочка, роди меня заново!!! А-а-а-а!

– Вот, же визглявая какая попалась! А на вид такая милашка, эх!

Пол под пузом резко выгнулся дугой, потом выпрямился, но я чудом удержалась на нём.

– Слушай, мелкая, у меня к тебе деловое предложение. -Пророкотало над головой. – Ты помолчишь

пару минут, а я тебе... э-э-э... Чего тебе надо?

– Шоколада! – Брякнула я на автомате и изумлённо вытаращилась на почти метровую плитку,

возникшую перед носом.

– Пойдёт?

– Эм... Не знаю. У меня руки заняты, как проверю?

– А чем это они заняты? – озадаченно вопросил голос. Тут же ничего нет кроме нас?

– Так я за пол держусь!

– За пол? Так нет тут пола!

– То-то и оно! – Пыхтя, кое-как подтянулась на ходящий ходуном горб.

Шоколад умопомрачительно пах буквально в паре сантиметров и при том никуда и не думал

скатываться, а я даже крохотного кусочка укусить не могла, опасаясь разжать руки

– Не понял...

Меня снова куда-то потащило. На этот раз вместе с заборчиком, шоколадкой и горбом.

– Да не ори ты так. Я ж оглохну, – ворчливо посетовал невидимка и пол вдруг встал. В том смысле,

что из относительно горизонтальной поверхности превратился в вертикальную. Какое-то время я

пищала, цепляясь за кромку спасительного заборчика, а потом упала.

Слава Богу, лететь оказалось совсем недолго. Приземлившись на ноги, тут же плюхнулась на попу и

проследила за падением шоколадки. Вот почему её я вижу, а кроме неё ничего? А пол тут такой же

гладкий и тёплый, но его больше и...

Впереди и чуть слева медленно раскрылся огромный светящийся глаз цвета майской травки под

утренними лучами солнца. Глаз уставился на меня.

– Надеюсь, теперь ты не будешь кричать?!

– Мама... – Какое кричать! У меня дар речи пропал просто! – Ты кто?

– Ну, одно могу сказать абсолютно точно: я не мама. Если повезёт, папой есть шансы стать, но вот

мамой...

Против воли поддавшись насмешливому обаянию говорившего, засмотрелась на лукавый прищур

и... улыбнулась. Страх сгинул бес следа, хотя рационального объяснения этому не было.

– Так кто ты?

– Я бы сказал, да нельзя. Впрочем, думаю ты и сама догадаешься, когда придёшь в себя.

– И ты туда же, – расстроилась, – тоже ничего конкретного не говоришь и только пугаешь.

– Тоже? – вкрадчиво пророкотало существо, – А кто ещё?

– Да, есть тут одна богиня – отмахнулась, обеими руками отламывая кусок шоколадки, – может, и ты

бог?

– Значит, я всё правильно понял, – проигнорировав моё предположение, обрадовался кто-то, – и как

она?

– Кто? Богиня?

Глаз смотрел пристально и выжидающе. И что мне ему ответить? Скажу ‘стерва’ ещё обидится,

‘психопатка’ – тем паче. А кроме этого и говорить нечего.

– Эм... Она... красивая. Только нервная очень и никак не может внятно объяснить, чего хочет.

– Это она тебя привела сюда, – не вопрос, констатация факта.

– Сюда? – Я демонстративно огляделась. Кроме гигантского глаза, шоколадки ему под стать и меня

самой, ничего. – Куда?

– Я имел ввиду горы. – Усмехнулось существо и в яркой зелени напротив заплясали смешинки.

– Угу. А где я сейчас?

– В нигде, – ответил голос. – Это – мои горы и, когда ты упала, я немного изменил реальность,

чтобы познакомиться и поболтать.

– Нормально... То есть, когда мы потреплемся вдосталь, я всё-таки брякнусь с бог знает какой

высоты в реку? Любишь отбивные из копытных?

Пол под ногами задрожал и воздух наполнился густым, почти материальным смехом, от которого я

почувствовала себя человекообразным желе. Будь я помясистей, порадовалась бы возможности

‘растрясти’ жирок на халяву, а так лишь начала безостановочно икать. Хорошо хоть падать некуда

было! Если бы ещё земля под попой ходуном не ходила, было бы ещё лучше.

– Трусишка, – прогудело существо на удивление добродушно. – Всё хорошо будет. Пусть я сейчас не

в лучшей форме, но уж на такую малость силёнок хватит.

– А... Домой меня вернуть вы можете? – заискивающе протянула я, уже почти обнадёженная.

– Могу, но не стану. Не проси, девочка.

– Почему? – Едва не расплакалась я. А счастье было так близко! – Ну почему?!

– Прости, но без твоей помощи никак.

– Господи, да чем тебе-то я помочь могу?!

– Не мне, малышка.

- А кому? Эйлару?

– Эйлар это который? Твой спутник?

– Нет, это такой высокий и черноволосый войн.

– А... есть тут такой. В какой-то мере и ему тоже, – задумчиво отозвался голос. – Вы оба

преследуете разные цели, но в конечном счёте идёте к одной и той же.

– И к какой?

– Узнаешь, малышка. Совсем скоро узнаешь, а сейчас тебе пора. Мне сложно так долго

удерживать временной разлом.

– А...

– Мы ещё встретимся, – уверенно выдал невидимка и огромный глаз медленно закрылся.

Золотистая мгла резко сгустилась, стала плотной и вязкой, как кисель.

– Подожди! – попыталась отсрочить неизвестное я, – Это нечестно!

Липкое нечто замерло, прильнув к коже.

– Что именно? – виновато прогудело вокруг.

– Да всё! Меня против воли запихнули в чужое тело, выдернули из родного мира и ради чего?

Почему я должна помогать и тебе, и Эйлару, и белобрысой этой?! – отчаяние испуг

трансформировались в громогласное праведное возмущение. – С Эйларом ещё худо-бедно ясно. Я

сама не против ему помочь, но это – мои тараканы. А с какого перепуга из-за вас корячиться? Только

потому, что вам нужна моя помощь? Так мне тоже много чего нужно, но как-то никто особенно не

рвётся выворачиваться наизнанку ради воплощения капризов в жизнь!

– Не плачь, – голос окрасился растерянностью и тёплым дуновением ветра скользнул по плечам и

щеке.

Я и не собиралась распускать нюни, но как-то само собой получилось. Смахнув ладонью влагу со

щёк, непроизвольно всхлипнула и опустила голову, чтобы волосы занавесили лицо. Терпеть не могу

реветь на виду! А впрочем, почему бы и не пожаловаться, если невидимка так чутко реагирует?

Поджав коленки, обхватила их руками и дала волю слезам:

– Конечно... Чего от меня хотите – не знаю. Как этого добиться – не знаю. Сделали из меня не пойми

что в лошадиной шкуре! И даже шкуру выдали непрезентабельную! Ем через раз и каждый, как в

последний! Про качество еды вообще молчу, как дохлый окунь на сковородке!

– Успокойся, малышка, – попытался вклиниться в моё нытьё невидимка. – Потерпи ещё немного...

– Грязная, как гнилой огрызок в мусорном баке! – Не повелась я на искреннее сочувствие, –

Согреться не могу. Спать не дают. Стоит задремать, богиня к себе выдёргивает и нервы треплет!

Мало ей моих мучений, ещё и гибелью чужих людей угрожает и говорит’ я виновата буду! Не хочу я

вам помогать! Да за такое не помогать, а мстить нужно! Что я вам сделала-а-а-а-а...

– Ох... Ну не реви! Домой вернуть я тебя пока не могу, да и мешать младшенькой не имею права.

Прости! Но без тебя действительно никак! Зато когда поможешь, выполню любое желание. Вот

вызволите наследницу, проси чего угодно.

– А? Какую ещё насле...

Слова на мгновение застряли в горле, а вырвались из него уже жалобным ржанием. Не помог

слезоразлив...

Всхлипнув, в некоторой прострации уставилась на поток прозрачной воды прямо перед мордой.

Мелкие холодные брызги попадали на нос и в глаза, но в то же время лучи опускающегося солнца

причудливо раскрасили занавесь хрустально-чистой воды. Красиво, как ни крути...

Какое-то время я любовалась переливами радужных бликов и гнала мысли прочь. Нужно

успокоиться, нужно принять происходящее как данность, а не извиваться дождевым червём в грязной

луже. Нужно поискать, и во всём этом бреду обязательно найдётся нечто хорошее. Нужно только

поискать как следует. .

Вот например: если выживу и вернусь домой, ценить скучные. мелочи буду ещё больше. И забота

родителей предстанет в ином свете, и собственная не яркая внешность будет радовать. По

сравнению с теперешним положением и обликом, всё хорошо. Ну, может и не совсем ‘всё’:

уподобиться Алехандро не хотелось бы. Кстати...

А почему, предъявляя список горестей невидимке, я ни разу не вспомнила про горбуна? Ведь, если

не считать копытности нового тела и отнюдь не добровольного пребывания в чужом мире, зомбик

причинил больше всего ‘неудобств’. По первости его компании я предпочла бы любую другую. Даже

заводик по изготовлению конской колбасы казался тогда меньшим злом. А сейчас?

Пожалуй, теперь, когда могу дышать в обществе вонючки, мне... жаль его. Уродец всё так же

вызывает спазмы отвращения, но... О Господи! О чём я думаю! Он же под обвал мог попасть! Я

видела, как он отбежал за поворот, но ведь камни... А если уродец всё же ранен или убит? Нужно

найти его и...

Я растерянно обернулась и обомлела. Совесть сделала кульбит и растворилась в эгоистичном и

банальном до дурости восторге. До сих пор я была слишком поглощена переживаниями, чтобы

задуматься где я нахожусь и как тут очутилась.

Водная пелена оказалась водопадом, срывавшимся с широкого каменного карниза в нескольких

метрах над головой. Я сама стояла на краю другого карниза, куда более узкого и сходившего на нет с

левой стороны, а с правой... отсюда не разглядеть.

Зато ‘подарочек’ невидимки можно было не только разглядеть, но и употребить за милую душу!

Прямо около копыт начиналось чудо: небольшое углубление в скале, заполненное чистейшей водой.

Даже в полумраке пещеры, куда свет сквозь радужную занавесь пробивался с трудом, было видно

гладкое дно.

Правда уже метрах в трёх от природной ванны царила темнота, но мне что в лоб, что по лбу. Всё

равно, туда не попрусь. Оно мне надо, в темноте шарахаться, когда тут такое счастье?!

‘Глазюка’ ещё и о десерте позаботился! Шоколадка подстать нечеловеческому аппетиту лежала тут

же на большом валуне, явно наколдованном невидимкой. Та самая, которую я уже надкусила и

убедилась в отменном вкусе.

Уж не знаю, как устроены вкусовые рецепторы у нормальных кобыл, но лично у меня от одного

воспоминания о сладкой нежности, растёкшейся по языку и привкусе жаренного фундука, слюни

потекли. Ну, не совсем потекли, конечно. Это я образно выражаюсь, хотя ещё немного и закапаю пол

очень даже по-настоящему. Угу! Мало того, что грязная, так буду ещё и слюнявая! Фу, какая гадость!

Бросив тоскливый взгляд в пещеру за спиной, я осторожно пошла вправо. Радости радостями, а

прежде чем терять голову, нужно разведать обстановку. Вдруг, на недоступной взору части козырька

дрыхнет кровожадный хонти или ещё какая местная тварь?

Лучше бы я сначала помылась... Буквально через минуту восторг слега поутих. Попала я как кур в

ощип! Мдямс...

Каменная дорожка лишь немного выдавалась за кромку водопада, а дальше – бездна. Нет, дно там

было и я его даже видела. Ага! Тьма чёртовых каменюк далеко внизу и радуга мелких капель из-за

разбивавшегося о скалы потока воды! А скала почти отвесная и спуститься по ней я не смогла бы и в

человеческом обличье, чего уж говорить о лошадином?!

Повертев головой, так и не нашла ни единого пути к отступлению. Если верить ощущениям, сейчас я

находилась куда выше того места, где, столь драматическим образом ‘рассталась’ с Алехандро.

Зелёные кружевные кроны изумрудной пеной обрамляли русло далёкой речки.

Спуститься не могу, подняться тоже. Значит, и помочь горбуну пока не в силах. Что ж, раз такое

дело, остаётся одно: отложить страдания до поры до времени и от души насладиться подарком

невидимки. Видно, мои завывания по поводу невозможности согреться и помыться прозвучали

особенно пронзительно.

В конце концов, положение у меня гаже не придумаешь и пожинать плоды очередной порции

неприятностей придётся в любом случае, а радостей в последнее время не так много, чтобы не

предавать значения каждому кусочку счастья.

Решительно тряхнув гривой, я потопала под защиту водопада. Где-то там на большом белом камне

торжественно и искушающе возлежала едва надкушенная полуметровая плитка шоколада и парило

небольшое, но чистое и тёплое озерцо.

Пусть я всего лишь кобыла, но чистоплотная! Возможность принять ванну и полакомиться

сладеньким стоила беседы с глазом, а если повезёт, невидимка пособит и отсюда выбраться. Ведь я

ему нужна для чего-то?! Вот пусть он и ломает голову над моим спасением, а я подумаю об этом

завтра.

Глава 14

На счастье, озерцо оказалось проточным. Не знаю, естественного ли происхождения, или

наколдованный размякшим от моих стенаний невидимкой, на каменистом дне бил горячий родник.

Лишняя вода тоненьким ручейком постоянно убегала вглубь пещеры, которую я пока не решилась

осмотреть. Темнота и затхлый воздух, идущий из неё, не вдохновляли на подвиги.

А вот ровный слой пыли на каменистом полу порадовал. Значит, хищников тут нет. Впрочем, откуда

им тут взяться, на такой-то верхотуре?! Потому я лежала по самые ноздри в горячей воде и млела,

косясь на остатки шоколадки.

Несмотря на обстоятельства, я наслаждалась! Заходящее уже солнце раскрашивала пелену

водопада дивными красками. Свежий горный воздух в передней части пещеры завораживал

незнакомыми запахами, а ветерок, порой залетавший сюда снаружи, приносил отголоски пения диких

птиц. О... какое блаженство...

Жаль, но я всё же не русалка. В противном случае так и лежала бы здесь, пока не растворилась! Но

лошадь в озере – совсем не кусок сахару в чашке горячего чая. Я не только не растворилась, но даже

решилась вылезти на сушу, спустя какие-то пару часов.

Вода текла с меня ручьями и я задумалась. Как бы так вылезти, чтобы не слишком сильно намочить

пол? Не тут ещё ночевать.

Припомнив, как отряхивался соседский спаниэль после прогулок под дождём, решила последовать

его примеру. Отойдя за границу водопада, ахнула от ярких закатных красок: небо буквально горело!

Деревья, камни и русло речки внизу, словно обведённые маркером, казались нереально чёткими и

сказочно-прекрасными...

Господи, даже представить себе не могла, насколько красиво в горах. Вот вернусь домой,

обязательно съезжу – проверю, так ли оно на Земле, и...

Внезапно заметила движение внизу. Присмотревшись, не сдержала облегчённого выдоха:

Алехандро! Только он так по-идиотски коряво подпрыгивает при ходьбе.

Как ни гнала я от себя дурные мысли, всё же беспокойство за убогого присутствовало. Будь

возможность спуститься, не уверена, что отмокала бы так долго. Скорее всего, ополоснулась бы и

двинула на поиски своего гниющего зомби.

Мдямс... Похоже, я безнадёжна. Сочетание слов ‘свой’ и ‘гниющий зомби’ – само по себе

неутешительный диагноз. А если ещё вспомнить о характере моего спутника... Дурдом, копилка с

пуговицами и фенозепам на завтрак всё ближе и ближе...

Я улеглась на прогретом солнце козырьке, вглядываясь в крохотную фигурку. Съеденный шоколад

таял в желудке. Ветерок ласково обдувал, подсушивая шкуру. Птички на ночь глядя устроили концерт,

словно специально для меня. последние лучи солнышка приятно грели шкурку. Словно и не было

утренней холодрыги, мороси и пыли в морду!

Ого, а ведь вонючка не просто так корячится! Он ещё и сумки прёт на своём, в прямом смысле

горбу! Силён мужик! С такими увечьями по горам, да ещё с грузом... Эх, гвозди бы делать из этих

людей, крепче бы не было этих гвоздей... !

Красоты и некоторая вялость, выползли на свободу. А чего? По любому, пока делать больше нечего:

только смотреть и думать. Думать о неприятном в такой момент не хотелось. Петь? Я и с человечьей

глоткой скорее вою, чем пою. Могу себе представить, какой обвал вызовет моё ‘музыкальное’ ржание.

Стихи?

Поддавшись лирическому настрою, я попыталась вспомнить нечто на злобу дня. Кажись у

Маяковского про меня, то бишь про лошадь, что-то было.. Как там? А... Вспомнила:

‘Били копыта. Пели будто:

– Гриб.

Грабь.

Гроб.

Груб.’

Эх, лучше б каблучки цокали, чем копыта били! Ну да ладно! Вернусь на Землю, уцокаю нафиг все

окрестные тротуары! Специально, не поленюсь, металлические набойки поставлю!

Буду ходить и убеждаться в главном: всё позади и я дома! А ещё куплю томик Маяковского и

дождливыми вечерами вспоминать о сегодняшних проблемах, как о давно минувшем сне...

‘Деточка,

все мы немножко лошади,

каждый из нас по-своему лошадь...’

Буду читать, пить душистый чай со смородиновым листом и кутаться в любимый плед... И никакого

полусырого мяса, психованных блондинок и фей-убийц! Мечты-ы-ы-ы...

Как задремала, сама не заметила, а проснулась, когда солнце давно скрылось за горизонтом и на

горы опустилась густая осенняя ночь. Несмотря на зябкую прохладу, прильнувшую к шкуре, меня

бросило в жар.

Мамочки, как я могла забыть про богиню! Хорошо хоть пронесло, а то очередного испытания

неадекватом я сегодня просто не перенесла бы! И так чувствую себя резиновым скальпелем в

цветочек в операционной: бесполезно, глупо и вообще непонятно, какому придурку руки оторвать за

такое ‘уместное’ изобретение.

Снизу донёсся невнятный шум: грохот осыпающихся камней и приглушённое шипение. Шампунь

мне в ноздри! Это ещё что?! По спине от страха поползли огроменные мурашки, грива встала дыбом,

а я окаменела. Кажется, меня сейчас будут кушать без соли и кетчупа! А бежать некуда!

Стиснув выбивающие частую дробь зубы, я вытянула шею и посмотрела вниз. Пустое. Темень –

хоть глаз коли, а кобыла – не кошка, ночного зрения нема!

Жуткое ощущение... Ни зги не видать. Водопад шуршит уже вовсе не умиротворяюще, как вечером.

Скорее уж нагнетающе-безысходно. Вряд ли тот, кто решился штурмовать почти отвесный склон,

делает это ради развлекухи! Чего он тут не видал? Разве только большой и вкусной меня, блин!

И не уйти ведь! Если останусь, остаётся хоть какой-то шанс, сбросить тварь одним ударом копыта, а

сбрызну – можно идти обмазываться оставшимся шоколадом. Так, для дополнительного удовольствия

хищнику... Кобылы в шоколаде ему точно есть ещё не доводилось...

Медленно и осторожно я поднялась. Лишь бы успеть! Лишь бы не упустить момента! Иначе мне

кирдык. Хрустеть на зубах у какой-то оголодавшей твари желания не было и я напряжённо

всматривалась в темноту, остро ощущая ночь.

Может, это последняя ночь в моей жизни? И вот этот пронзительно острый запах холодного неба... И

бережное касание ветерка... И ещё не остывший камень у крупа... И шелест крон далеко внизу...

Удивительно: почему я слышу шорох листьев? Водопад должен заглушать его, а я слышу...

Очередной сбитый неведомой тварью камешек полетел вниз. Так близко! Мама! Я занесла копыто

для удара и... едва не разревелась от облегчения. Ноги подогнулись и я в буквальном смысле

отползла от края... Вот ведь... нежданчик! Ёперный театр!

У вонючки уже входит в привычку пугать меня до полусмерти! Ох, к чему полумеры?! Сам

Алехандро едва избежал полноценной смерти! Копытом в лоб, и до свидания зомбя – здравствуй

неаппетитная лужа под скалой! Кстати, насчёт аппетита...

Шоколадку-то не доела. Надо бы сныкать. Не то чтобы жалко поделиться, но даже при моей

фантазии представить себе реакцию уродца, когда её увидит, не возьмусь. В прошлый раз, когда меня

раскрасило заклинание убогого, он меня чуть не пришиб, заподозрив... Не знаю в чём. А что может

Алехандро отмочить теперь? Нут уж...

Кое-как собрав конечности в кучку, потрюхала в пещеру. Тумбочку бы ещё надыбать, а то не ясно

куда прятать. На пол бросать жалко... А придётся. Эх...

Вернусь – пропью какие-нибудь таблетки от гельминтов. Угу... Не сдержавшись, захихикала. Мне, по

ходу, таблеточки в ветеринарной аптеке покупать придётся! А дозировочку рассчитывать исходя на

свои человеческие шестьдесят два килограмма или на сколько-то там лошадиных?!

– Нет, не поеду к Роуленду, – раздалось сдавленное, – с такой кобылой никакой жены не надо!

Эм? Это он к чему?

Пристроив заначку подальше от входа, протопала к осилившему-таки подъём вонючке. Тот сидел,

привалившись спиной к стене и тяжело дышал. Узрев мои круглые глаза, криво усмехнулся:

– Не ждала меня, дорогая?

Я хрюкнула. Сама не поняла как, но вот просто хрюкнула! А потом плюхнулась на брюхо и заржала в

голос, прикрыв копытами голову...

‘Дорогая’! Ой, не могу! В устах полосато-радужного гниющего кошмара и с его сипло-хриплым

голосочком это ТАК звучит! У-у-у-у... Осталось только вонючку ‘милым’ назвать и меня можно будет

выносить!

А ведь и вправду не ждала – не гадала! Видела горбуна внизу, но ни на секундочку не допустила

мысли, что калека сюда вскарабкается! Да ещё ночью! Ох... Не был бы Алехандро настолько

нечеловечески омерзительным, классный мужик вышел бы! Упёртый, сильный и настырный, как

осенний комар...

Вскоре голос, а если быть точной – дикий ржач, уродца составил дуэт моему собственному ржанию,

перемежаемому почти истерическими всхлипами. Мы, не в силах ни встать, ни отползти от края

бездны, хохотали и не могли остановиться.

Неблагозвучный дуэт, если откровенно, но кому не нравиться – пусть зальют уши воском и не

вякают! Мы живы, мы целы, и мы опять вместе! Устойчивый тандем нарисовался по прихоти судьбы,

ничего не скажешь!

Сипяще-всхлипывающе-хрюкающий смех разносился в прозрачном ночном воздухе и отражался от

скал, дробясь и растекаясь по руслу реки и предгорьям. Если кто-то такую жуть услышит, точно

заикаться начнёт!

Господи, благодарю тебя за всё! Пусть мы по самые уши в кошмаре, но этот миг пронзительное-

радостного осознания ценности жизни стоит куда больше! Быть – так здорово! Вот просто быть,

дышать, чувствовать, хохотать в голос и... делить радость с кем-то! Пусть даже этот ‘кто-то’ странный, чужой и страшный.

Только спустя полчаса мы немного успокоились и я заметила верёвку, свисающую с пояса вонючки.

Это чего такое? Страховка? Ага, чтоб не взлететь! Падать можно и без стра... Упс!

Заметив моё озадаченное внимание, Алехандро звонко хлопнул ладонью себя по лбу. Кто-то

насекомый брякнулся с колтуна, тоненько жалобно пискнул и уполз мимо меня в пещеру.

Ё-моё! Моя шоколадка! Моё чистенькое озерцо! Мой крепкий спокойный сон! Хотела уж было

рвануть вдогонку, но тут зомбик принялся вытаскивать верёвку. Ручонки у него заметно дрожали.

Видно, перенапрягся, бедный, сюда забираючись. Жа-а-алко... Ну, и любопытно.

Я поднялась и, откинув брезгливость, подцепила верёвку зубами. Подтянула, наступила копытом,

перехватила и подтянула ещё. Горбун уставился на меня с благоговейным восторгом.

Дурной он всё-таки! Давно бы должен догадаться, что не с классической копытной скотинкой дело

имеет, да всё никак... То ли и впрямь тупой, то ли о переселении душ никогда не слышал. А. может, и

то и другое?

Когда показался конец верёвки, я чуть было не упустила её. Лапонька моя гниющая! Он все сумки

допёр! И ту, что с мясом тоже! Десерт – это здорово, но на одном сладком далеко не уйдёшь. А тут не

только дотащил, но и придумал, как втащить сюда и самому не сверзиться.

Умилённо таращась на пыльные торбы, я готова была расцеловать Алехандро. Ровно до тех пор,

пока не глянула на него и не вспомнила, кого именно лобызать собираюсь. Умиление моментально

сделало ручкой и, ехидно ухмыляясь, сигануло вниз с карниза.

Вздохнула и волоком потащила сумки в пещеру, пятясь задом, как крупногабаритный рак. Горбун

кое-как выпрямился и, придерживаясь за стеночку, пополз следом. Да... После такой физической

нагрузки не то что убогий калека, здоровый качок отлёживаться не один час будет, а этот ничего –

скрипит, но как-то двигается.

– Постой, манюня, – вдруг полушёпотом проскрипел неразгибаемый упрямец. Это он кому? Мене? –

Там темно, дай хоть лучинку зажгу. Я внизу заготовил.

Манюня? Манюня!! Ах он... Кирдык Базарович, блин!

От возмущения я остолбенела, а кошмарик зарылся в торбу, не переставая бубнить:

– Как ты меня напугала! Думал: больше не увижу своей ненормальной кобылы. Видел, как падала, и

после обвала вдоль русла три часа ходил – тебя искал. Как ты сюда вообще забралась?! Я глазам

своим не поверил, когда увидел! Я, значит, переживаю, с ума схожу. А она разлеглась и, как ни в чём

не бывало, на солнышке греется! Скотина ты, Манюнь.

Я протестующе фыркнула, хотя довольно вяло. От таких откровений у меня глаза на лоб полезли.

Он меня искал? Он? Меня? Бред какой-то!

Дураку же ясно: после такого падения не выживают. Или он меня похоронить собирался? Мяса-то у

него полно, чтобы из-за нескольких килограмм конины, рисковать своей шеей, спускаясь к воде. Ну,

пусть даже нет у горбуна шеи. Руки-ноги-голова – тоже не чужие и отнюдь не лишние.

А потом, с чего это вонючка так разговорился?! Как попугай на сковородке, ей Богу! Может, ему

каменюкой по башке прилетело и Алехандро уже помахал отъезжающей на пмж в тёплые края крыше

голубым платочком? Обычно ведь зомбик совсем не разговорчив.

Я выплюнула верёвку и опасливо сдвинулась в сторонку, так чтобы в случае чего загородить

контрабандный шоколад своей пятнистой шкуркой от света и внимательного взгляда некоторых. А,

кстати, насчёт ‘пятнистости’!

Ведь почти не свечусь уже! Пятна побледнели и едва заметно отливали отвратным буро-зелёным

цветом. Не знаю, то ли ванна помогла, толи заклятье горбуна ослабевает, но я не в накладе.

А словестный понос у моего убого спутника всё никак не прекращался. В неверном свете зажжённой

лучины горбун поднял лицо от сумки и... и наконец-то заткнулся, разглядев тёплое озерцо, офигевшую

меня и теряющуюся во мраке глубину пещеры. Угу, и белый гладкий валун-столик тоже заметил...

С уродского личика неожиданно блеснули серой сталью глаза. Я поёжилась от пронзительной

цепкости взгляда этих сейчас совсем человеческих зыркалок, когда горбун, обозрев обстановку,

впился им в меня.

Нет, ну я то тут при чём?! Не фиг на меня так пялиться! Смотрел бы лучше... хоть на водопад! От

рыжего огонька хрустальная пелена будто и сама загорелась живим пламенем! Красота неимоверная,

а эта зомбя полосатая меня сканирует, блин! Тоже мне, налоговик-любитель! Нет у меня ничего! Нету!

И шоколадка не моя, тем более и её нету!

Уф... Конючка-сканер тяжело вздохнул и зарылся правой ручёнкой в одну из сумок. Чего он там

искал – не в курсе. Я в эту торбу носа не совала. Да и не до любопытства сейчас было.

Откровенно говоря, струхнула я знатно. Очень уж дико всё. Аж, мороз по коже от таких открытий. То

есть по шкуре, конечно. Что спутник мой может пугать до колик, я уже была в курсе. Но чтобы вот

так... холодно и глубоко смотреть... Словно рентгеном просветил, зараза.

Ещё пара секунд – точняк сдала бы золото партии! В смысле заначку. Угу, и тогда бы без вариантов

– полная опа. Не знаю уж, в чём Алехандро меня подозревает, но явно в чём-то дурном...

А горбун извлёк из сумки горсть какого-то металлически позвякивающего хлама и вместе с добычей

удалился на козырёк. Проводив взглядом его неприятно перекошенную фигуру. Какое-то время

отходила от шока.

Напугал же, урна прямоходячая! Не окровавленным тесаком, не удавкой и даже не угрозой

тошнотворно омерзительных объятий... всего лишь демонстрацией того, что скрыто под убогой

оболочкой. Чего-то зловещего, решительного и готового убить при необходимости. Мамочка...

Ощущение было, словно из под прямых бровей сверкнули не глаза а парочки тщательно заточенных

кинжалов.

Впрочем, чему я удивляюсь?! Конечно, при такой роже и жизни, кто похилее, любой, хоть сколько-

нибудь слабый человек давно бы сдвинулся и скуксился. А вонючка слабости ни разу ны выказал.

Дурость и истерики – да, но это не в счёт, потому как совсем из другой оперы. Про фантастическое

упрямство и жизнестойкость этого убогого вообще молчу в тряпочку.

Посакав, поднялась на ноги. Коленки почему-то дрожали. И всё равно, нужно срочно мириться.

Пусть я и не ссорилась, но Алехандро... В любом случае худой мир лучше доброй войны.

Проще переступить через себя, чем терпеть повисшие в воздухе напряжение недосказанности и

невнятные подозрения единственного спутника. Сглотнув неуверенность и пинками отогнав за угол

гордость, я пошла разруливать непонятный конфликт.

Горбун сидел на карнизе далеко за кромкой водопада. Лучинка трепетала, вставленная в

малозаметную щель в скале. Ярко-бирюзовые, даже в этом неверном свете, пальцы неловко

перебирали железяки, мастеря из них и верёвки головоломную приблуду непонятного назначения.

И всё бы ничего, да очень уж мрачен и зол был уродец. Словно приблудный кот в любимые ботинки

не только написал... Ох... Столько гадостей зомбик вытерпел стоически, а теперь из-за каких-то

идиотских подозрений скуксился?

Я осторожно выдвинулась из темноты, но Алехандро и бровью не повёл. Молодец, конечно, что не

дёргается без нужды. Значит, ничего не выползет из нательной живности, но... Эх.. Так дело не пойдёт.

Нужно как-то расшевелить уродца. А как? Вряд ли огрызок шоколадки, даже и килограммовый,

утешит горбуна. Я чего ещё? У меня больше ничего нету... Поговорить бы по душам, да не выйдет. Что

же придумать... Тоскливо...

Растерянно переступив ногами, я понурилась. А ветерок так нежно и бережно перебирал гриву... И

вода шелестела так утешающе... И звёзды в прорехах облаков сверкали так лукаво и радостно...

Такие низкие, крупные, близкие...

Ночь дышала высотой, льнула к шкуре лёгким кашемиром и ластилась, обволакивая одуряюще-

тонким ароматом осени. И плыли по небу тёмные облака, подсвеченные спрятавшейся за них

маслянистой луной...

Такая невероятная красота, а кошмарик замкнулся в себе и не ни фига не замечает! И вот вроде

ничего плохого не сделала, а чувствую себя виноватой до зубовного скрежета. Хоть волком вой!

В этот миг луна словно вынырнула на безоблачный кусочек неба. Жёлтая, круглая и неуловимо

отличающаяся от той, к которой я привыкла. В принципе, логично. Ведь мы не на Земле, и это –

совсем другой спутник, но... Но как таинственно и многообещающе рассыпает она свет по облакам,

как...

Мимолётная мысль притормозила, вернулась и доверчиво легла в ладони. Идея! Покосившись на

мрачного горбуна, я подошла чуть ближе к нему. Алехандро сердито поджал губы и сделал вид, что

меня тут не стояло. Угу. Дуется, как мышь на крупу. Бука полосатая. Ничего, сейчас мы это дело

исправим...

Я громко фыркнула, пытаясь придать лошадиному голосу побольше насмешки. Горбун оторвался от

своего занятия и исподлобья глянул снизу вверх. Неодобрительно так, недобро.

А я демонстративно запрокинула голову и... завыла по волчьи, вперив взгляд в блестящий диск над

нами. Потом плюхнулась конской попой на карниз рядом с уродцем и оскалила зубы в дикой улыбке.

Ага, ещё и хвостиком по-собачьи помахала.

Правда, в процессе помахивания пару раз задела по перекошенному от изумления личику, но даже

не скривилась. Сейчас не до брезгливости. Алехандро с трудом сглотнул, зажмурился и потряс

головой. Чего-то опять выпало из спутанной шевелюры и поползло в мою сторону.

Ага, счаз! Вот только паразитов мне не хватало! Резким движением хвоста скинув крупное, с

хорошую сливу размером, насекомое, я вздрогнула, но:

– У-у-у?! – старательно, хоть и не слишком правдоподобно провыла, довольная произведённым

впечатлением.

И горбун, вдруг, рассмеялся, спрятав лицо в ладонях. И пусть смех этот был скрипучим и

неприятным, у меня словно камень с души упал. Даже очередная жужелица, не удержавшаяся в

шевелюре кошмарика, не испортила настроения. Одно движение хвостом и насекомое улетело во

тьму, а я довольная, как дорвавшийся до выпивки алкаш, радостно оскалилась.

– Ох, Манюня, – почти простонал зомбик, – ты не перестаёшь меня удивлять.

Я фыркнула. Дурацкое прозвище, конечно, но ‘зорька’ или ‘ночка’ было бы ещё хуже. Или так коров

называют? Да чёрт с ним. Пусть будет Манюня. Уже не скотина безмозглая и то хлеб...

В темноту пещеры возвращаться пока не хотелось – засну моментально, а ко встрече с богиней я

морально не готова. А тут ветер, дурман ночи и загадочный свет. Вонючка правда жуками швыряется,

но это переживу как-нибудь. На крайняк, тёплая ванна совсем близко и никто не помешает забраться

в воду по самые ноздри.

Я улеглась на карнизе, немного повозившись, выискивая удобное положение. Сначала восхищённо

любовалась звёздами и танцем чернильных теней далеко внизу, выступающих из тьмы, когда луна

выныривала в прорехи облаков. Потом вертеть головой стало тяжко и я пристроила её на передние

ноги.

Алехандро, отсмеявшись вернулся к своему прежнему занятию, то бишь хитрым образом закреплял

на верёвке продолговатые железяки на некотором расстоянии друг от друга. Что-то подобное я где-то

видела... Кажется в каком-то фильме таким образом ограждали место стоянки. Типа, незваный гость

споткнётся и будет трам-тарарам.

А вообще, умничка... О безопасности заботится, не поленился ко мне на верхотуру влезть. И смог же

как-то! И разглядеть снизу беззаботно дрыхнущую кобылу, и одолеть такой подъём в темноте... Теперь

вот сигнализацию мастерит. . Я сама на такой подвиг, пожалуй, не способна в принципе.

Эх, такое упрямство и героизм да на пользу Родине... Ну, и рожу попроще, конечно. Закрыв глаза,

порадовалась тому, что Алехандро всё же избавился от в прямом смысле сногсшибательной вони.

Шиш бы я теперь кайфовала рядом с ним!

.

– Эх, Манюня-Манюня... – Понемногу снова разговорился зомбик, -Настораживают твои странности

меня сверх меры. Понятно: даже для самого лучшего зверинца невозможно взрастить и воспитать

такую, как ты. Вот, как ты сюда забралась? Не иначе, боги постарались.

Угу... Допёрло наконец... Только что так грустно? Ну, не обычная я кобыла, но где бы ты был сейчас

с обычной-то? Да нормальная лошадь в первый день от смрада бы загнулась! А эксперименты с

магией? А феи? А хонти? Нет уж, друг мой ситный, бери что есть и радуйся...

Мысли в голове ворочались вяло и словно нехотя. Я то и дело зевала, рассматривая бирюзовые

длинные пальцы. Левая ладонь была раза в полтора шире другой, а правая словно бы скрюченная.

Два пальца на ней срослись и кисть получилась четырёхпалая и ногти на правой серо-коричневые

неровные, бугристые и отвра-а-а-атные.

– Но, богам я ни к чему. У них другие фавориты. – Продолжал рассуждать вонючка, – Уж не знаю,

чем прогневил небо, да не спросишь теперь. Но ведь ты меня выручала, Манюня? Вот то-то и оно. А

будь послана богами, добила бы. И вот ещё...

Сонную и разомлевшую, меня уже почти не отталкивало соседство искалеченного и гниющего

заживо горбуна. Напротив, было даже приятно наблюдать за движениями его рук и ни о чём не

думать. И я лежала, дышала покоем и смотрела, как Алехандро плетёт свою верёвочно-железячную

конструкцию.

Постепенно реальность отступила на задний план. Остались только эта волшебная ночь в горах и

бирюзовые ладони. Взгляд прикипел к левой. Та, оказалась на удивление мужской. Широкая такая,

даже немного слишком. Сами пальцы большие, но ловкие и сильные. Ногти квадратные и слегка

зазубренные. Такие... обыкновенные.

– Вот отдохнём и вперёд. Нассар, конечно, значительно нас опережает, а времени остаётся всё

меньше. Но я не могу просто сдаться, Манюнь, понимаешь? Он погубил всё, что было мне дорого...

В полусне я поморщилась, от острой горечи, промелькнувшей в ровном говоре и, не задумываясь,

ткнулась мордой в руку уродцу. Тот замер на мгновение, и замолк. А я зевнула, закрыла глаза и просто

потёрлась носом о здоровую ладонь. Мне пофиг, а ему, может чуть легче станет. Всё ж не так

одиноко...

– Манюня... – С закрытыми глазами, болезненно осторожная ласка кошмарика показалась

исполненной благодарности и недоверчивого трепета.

Всёж-таки, скотина я бездушная... Шарахаюсь от несчастного калеки и ничего не могу с собой

поделать. Только вот в полусне веду себя, как человек. А ведь, зомбику куда хуже: ему-то от себя

никуда не деться...

Дрёма обволакивала мягко и вкрадчиво. Воображение решило внести свою лепту в маленький

кусочек счастья и нарисовало вместо корявого уродца... кого-то. Просто обычную мужская фигура,

укрытую зыбкой занавесью тьмы. Обыкновенный голос. Тепло живого, абсолютно обычного

человеческого тела совсем близко...

И я сама – просто я. Такая, какая есть. Не с копытами, хвостом и гривой, а в нормальном

человеческом облике. Вместо копыт – посредственной длинны ноги. Спина там, лопатки, поясница...

Самая обыкновенная грудь. Неброское среднестатистическим личико, серо-голубые глаза, светло-

русые, вовсе не шикарные, прямые волосы... Одним словом просто я. Никакая не красавица, но и не

пятнистая кобыла.

Почему-то поверилось... И болтовня кошмарика зазвучала иначе, словно и не сиплый зомбик бубнит

над ухом, а нормальный мужик. Даже больше, потому что конкретно этому мужику я доверяла и

чувствовала себя рядом с ним в полной безопасности. Спокойно, уверенно и бесконечно легко.

Наверное, оттого, что не нужно было держать марку, улыбаться или поддерживать разговор. Можно

было просто молча смотреть на большую лопатообразную ладонь и чувствовать себя... человеком.

Нет, чувствовать нас обоих человеками.

Глава 15

Когда Алехандро закончил с верёвкой, я уже беззастенчиво дрыхла. Наверное, не слишком

крепко, иначе перенеслась бы к богине, но оно и к лучшему.

– Манюнь, – просипело над ухом. – Вставай и пойдём внутрь, а то простынешь ещё или упадёшь.

М-м-м... Ох, не пойду никуда. У меня выходной сегодня, и, вообще , я в отпуске... Попыталась

повернуться на другой бок.

– Маню-ю-юня... – что-то упало мне на нос и щекотно поползло по нему.

– Вот демон, – расстроенный шёпот над головой и нечто сокрушённо-виноватое и в голосе вернули

в сознание моментально.

Щекотка исчезла, но я уже открыла глаза. Та-а-ак... Что это было? Алехандро стоял рядом. А чего

это он ладошку за спину прячет? Здоровую, между прочим.

– Ну вот и замечательно! – Как-то чересчур жизнерадостно прохрипел зомбик, пятясь к водопаду. – А

я костёр развёл и...

Я встала и прищурилась. Ой, чагой-то ты, полосатинка корявая, не то поёшь... Тут особо не

развернёшься и догнала уродца за полсекунды. Вытянув шею, заглянула ему за спину. Из голубого

кулака торчали, тонкие паучьи лапки! Это... Это оно у меня по носу ползало?!

Вонючка отпрянул в тоже мгновенье, оценил мою перекошенную морду и выкинул тварюжку в ночь.

Я проводила взглядом многоногий снаряд, канувший во тьму за карнизом. Сглотнула подступающую к

горлу истерику.

– Извини, – тихо произнёс зомбик, разводя руками. – так получилось.

Так получилось?! А не фиг было надо мной своей густонаселённой башкой трясти! Пришибу!

Угрожающе набычившись, я двинулась к горбуну и тот, смекнув, что не целоваться сейчас полезу,

попятился.

– Да я не нарочно! – выдал сакраментальное полосатый зомби, и вдруг: – Не кипятись, лапушка!

Хорошая моя, золотая...

На секунду прибалдев от неожиданности, я остановилась и вылупилась на кошмарика. Ничего себе!

Лапушка?! ЕГО хорошая?! Его?! Только этого мне не хватало! Мало статуса кобылы и спутника

гниющего ужаса?!

Этот трясожук меня решил меня добить?! Самооценка и так ниже плинтуса, комплексы цветут

буйным цветом, а горбун издевается! ТО Манюня, то лапушка?! Может, ещё пупсиком назовёт?!

Сволочь...

– Вот и умничка, – Алехандро, ошибочно принял мою растерянность за спокойствие, – Ты ж моя

красавица...

А вот это он точно зря сказал! Не стоило наступать на больную мозоль, ох, не стоило... Стать из

невзрачной девушки-мышки кобылой в жутких пятнах – совсем не сахар. Осознавать себя

страшилищем рядом с такими, как Эйлар и высокомерная красавица-богиня, и вовсе – полный взрыв

мозга.

Комплексы?! Да какие к чёрту комплекс?! Держать себя в руках и без подначек полосатого кошмара

было не просто. Я уже даже сосчитать не могла, сколько раз прощалась с жизнью за последние

несколько дней. Если откровенно, с момента превращения в лошадь буквально балансировала на

грани истерики, как эквилибрист под куполом цирка.

В общем, меня переклинило. Зло фыркнув на очередное издевательски сладкое муси-пуси

Алехандро, я рванула к горбуну. Сейчас он у меня и постирается и помоется! Может, хоть часть

живности сбежит.

Я попыталась столкнуть горбуна в парящее озеро, но фокус не прошёл. Как это неуклюжее

недоразумение увернулось, ума не приложу! Затормозив у противоположной стены пещеры, я с

недоумением потрясла головой и развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Манюня, не дури, – уже раздражённо просипел уродец, глядя исподлобья остро и холодно, – Всё

равно, не тебе со мной тягаться.

Чего?! Совсем офигел, прыщ колченогий?! Да я его одним копытом в шашки переиграю, а он со

своими увечьями решил с лошадью в силе и ловкости посоревноваться?! Это уже хамство!!!

Подумаешь, один раз промахнулась! Так темно же и костерок зомбик развёл крохотный. Даже

шоколадку не видно, а она не шевелиться и я знаю, где искать.

На этот раз разгоняться не стала, поскольку сверзиться в случае чего с карниза не улыбалось.

Нацепив равнодушное выражение на морду, гордо вскинула голову и пошлёпала якобы к водопаду

мимо вонючки. Тот расслабленно улыбнулся гниющим личиком:

– Вот и умничка.

Но тут я резко подалась вбок и... В следующее мгновение оказалась сидящей по самые уши в воде!

Не поняла?! Как он это сделал?! Я же...

– Ох, Манюня-Манюня... – присев на корточки, довольно протянул горбун с противной ухмылочкой, –

Сказал же: тебе со мной не тягаться.

У меня от обиды и возмущения не то что слов, мыслей не осталось! И в тоже время... Почему-то

где-то на самом краю сознания промелькнуло нечто, сильно смахивающее на гордость за убогого.

Косой, кривой, не говоря уже о прочих ‘достоинствах’, а кобылу в озеро между делом скинул?! Нет, это

какой характер и волю к жизни нужно иметь?!

И, всё равно, обидно немного. Хотела искупать кошмарика, а в результате сама окунулась. Оно бы

ничего, да спать пора, а я мокрая, как селёдка в маринаде.

– Вылезай, – подал вдруг голос уродец, – я тебя оботру.

Ещё чего! Из воды выбралась, конечно, только вот подпускать себе этот рассадник заразы? После

того как он меня облагодетельствовал какой-то насекомой нечистью на морду? Демонстративно

отстранившись от горбуна с попоной наперевес, я передёрнула шкурой и многозначительно кивнула

на водоём.

– Да понял я, понял, – скривился зомбик, отчего его лицо стало напоминать сползший хлопковый

чулок, – да только мне это не поможет.

Я едва не окосела от такого откровения.

– Челюсть подбери, – хмыкнул Алехандро и тяжело вздохнул: – колдовство это, Манюнь. Сильное и

злое. Ладно. Не бери в голову. Лучше иди к костру, а то простынешь.

Кошмарик замолк, а я послушно побрела к огню. Правда, сначала сгоняла всё же на карниз

отряхнуться, но едва вода серебряными брызгами разлетелась окрест, дёрнула в относительное

тепло пещеры. Ветер всёж-таки далеко не летний...

Укладываясь, никак не могла отогнать сомнения. Колдовство оно конечно да, но... Говорить

Алехандро может что угодно. Ведь куда проще обвинить в своих бедах злого колдуна, чем признать

случайность болезни? Нормальная реакция вообще-то – искать виноватого. А если причиной жуткого

недуга стала банальная нечистоплотность... Эх, помылся бы ты, ёжик, авось и отмоешься...

Знакомый парк, залитый остервенело радостным солнцем, принял меня в свои объятья. Интересно,

а дадут мне просто поспать хоть когда-нибудь?!

Обречённо вздохнув, я побрела к площади. Возможность встречи с Эйларом особого вдохновения

не вызывала. Несмотря на томление во всём теле при одном только воспоминании о его горячих

руках и собственном бурном отклике.

С одной стороны ничего хорошего нам не светило при любом раскладе, а с другой... Вернее всего,

во главе угла стояла иная причина: мне тупо не хотелось выдавать богине, насколько этот мужчина

теперь для меня важен.

Важен... Пожалуй, да. Мне стыдно от этой слабости, стыдно понимать, как легко и просто он отмёл

мои принципы, как ненадёжно и хрупко оказалось сопротивление воину. Стыдно, но факт – есть факт:

жизнь Эйлара достаточно весомый довод, чтобы склонить голову перед любым бредовым капризом

блондинки с манией величия.

Как ни хотелось бы верить в обратное, вряд ли удастся скрыть собственную уязвимость. С другой

стороны, может, хоть теперь, убедившись в своей власти надо мной, она потребует чего-то

конкретного?!

Центр слегка поднадоевшей уже площади из белого камня на этот украшал огромный алый цветок,

парящий в воздухе. На уровне моей талии. Удивиться бы, да как-то не выходит уже.

Я зевнула и огляделась. Богини поблизости не наблюдалось, и я осторожно потрогала пальцем

гигантский лепесток. Потом надавила сильнее. Цветок даже не шелохнулся. Снова зевнув, я

подпрыгнула и уселась на краешек парящей скульптуры.

В отличие от белых камней, которыми была вымощена площадь, алый материал был тёплым,

приятно ворсистым и слегка упругим. Минут через пять, едва не вывихнув челюсть очередным зевком,

я свернулась клубочком в центре очень кстати выгнутого лодочкой лепестка и задремала.

С этими божественными играми я скоро сама как зомби стану: полудохлая, помятая, с синяками под

красными с недосыпа глазами. Угу... ещё и копытная...

*

Когда белый божественный свет раздвинул дымный мрак, Эйлар устало вздохнул и едва заметно

скривился. Еженощные визиты пресветлой начали утомлять. Мужчина дал знак вахтовому разбудить

спящих воинов и поднялся на ноги. Поспать, видимо, и сегодня не удастся. И не только ему, что

особенно плохо.

Благоволение повелительницы поднебесной дорогого стоит, но для измотанных тяжёлой дорогой

лошадей и людей две подряд ночёвки под открытым небом – не самое благоразумное решение. Тем

более в прошлый раз им пришлось полночи мокнуть под проливным дождём.

Пещер в этих горах достаточно, если знать, где искать и применять магию. Но даже тут укрытия

расположены на значительном расстоянии друг от друга и идти от одного к другому в кромешной мгле

– безумие.

Впрочем, с богами не спорят, и уж тем более по такому малозначительному поводу, как мнение пары

десятков наёмников. Потому момент появления из света бессмертной красавицы люди встретили на

коленях и со склонёнными головами.

Произнося полную форму приветствия, Эйлар гадал, насколько неожиданное исчезновение

маленькой посланницы в прошлую ночь плохо. В самый неподходящий момент девушка буквально

растворилась в его руках.

Даже если забыть о вероятном гневе богини, для него самого это стало крайне неприятным

сюрпризом. Неискушённость и откровенный восторг в глазах явно неиспорченной ещё девочки

возбудили не меньше хрупкой белизны молодого тела и пробуждающейся в нём чувственности.

Но это тогда. Сейчас реакция богини была неизмеримо важнее разочарования, гнева и болезненной

неудовлетворённости прошлой ночью.

К счастью, пресветлая не только не разгневалась – одна и не удивилась нисколько, лишь

нахмурилась обеспокоенно, но почти сразу же отаяла:

– Я знаю, как помочь тебе, Эйлар и я помогу. Главная цель уже столь близка, а эта девушка –

единственный ключ.

– Вряд ли есть необходимость магического вмешательства, светлейшая. Ваша посланница...

– Я высоко оцениваю твои способности к обольщению, Эйлар, но эта девочка слишком упряма. Она

из другого мира и ведёт себя странно. Даже я не знаю чего от неё можно ждать, – богиня

нахмурилась. – В одно мгновение она кажется глупой наивной дурочкой, а в следующее

обнаруживаешь жестокость и цинизм. Видел бы ты, как она улыбалась глядя на уничтожение целого

человеческого селения демонами. Едва не в голос смеялась...

Мужчина недоверчиво хмыкнул. Пришелица из другого мира не была ни циничной, ни жестокой, ни

кровожадной. Богиня, хоть и всемогуща, но в женщинах явно разбиралась не так хорошо, как он.

Малышка не притворялась. Она действительно была наивной, чистой и немного испуганной. Такие

светлые, неискушённые и растерянные девочки попадаются не так уж часто и стоят некоторых

усилий. Правда, – Эйлар едва заметно усмехнулся, – не слишком утомительных.

– Повелительница, я уверен, что смогу завоевать сердце вашей посланницы.

– Конечно, сможешь, – кивнула богиня, – но я не готова рисковать.

С тонких пальцев сорвалось мерцающее золотистое облачко и растаяло на черноволосой

склонённой голове.

– Я не сомневаюсь в твоей способности разжечь желание, но чтобы она тебя полюбила может не

хватить времени, а страсть – ещё не всё.

– Что это было? – Едва сдерживая досаду, спросил воин. – Что за магия?

– Всего лишь благословение божественного огня. Если посланница теперь ответит на твой поцелуй,

полюбит всем сердцем. Не хмурься, – заметив проступившее всё же неудовольствие на лице

мужчины, усмехнулась красавица, – у тебя ещё будет возможность убедиться в собственной

неотразимости. Такая любовь живёт не слишком долго, но ей невозможно сопротивляться. Этого

хватит, чтобы выиграть время.

Мужчина проглотил возражения. О сопротивлении речь уже не шла и так, да и применять магию для

завоевания наивной девушки казалось унизительным. Однако, дело сделано. Указывать вспыльчивой

богине на ошибки?!

Методы, которыми пресветлая расправлялась с неугодными, были Эйлару слишком хорошо

известны, чтобы рисковать из-за такой малости, как самомнения и принципы.

– Подчиняюсь вашей мудрости, повелительница и владычица небес.

Красавица иронично вздёрнула бровь, глядя на склонившего голову мужчины. Ни покорности, ни

кротости, ни смирения в его фигуре не было ни на грош. Слишком горд, слишком честолюбив и

самоуверен, чтобы принимать чужие решения без возражений... И слишком умный, чтобы возражать,

когда это не имеет смысла.

С другой стороны, и он лишь жалкий человечек, жизнь которого промелькнёт и угаснет за одно

мгновение. И чего тогда стоят все его грандиозные планы и жалкие попытки добиться власти над

другими, точно такими же смертными человечками?!

Едкий привкус разочарования и одиночества на губах, заставил красавицу досадливо поморщиться

и торопливо перевести тему:

– Я пришлю её к тебе, как только представится возможность. – Странно, что в такое время ещё нет,

но это и к лучшему. Чем сильнее измучается, тем покладистее будет.

Вернувшись на площадь, богиня осмотрелась. Иномирки всё ещё не было. Не обнаружила её

блондинка и окинув магическим зрением парк. Куда она могла запропаститься? До рассвета осталось

всего ничего...

Накинув на тропки, ведущие к площади, сеть заклятья, которое должно было оповестить о

появлении припозднившейся строптивицы, богиня устало опустилась на ступеньку, ведущую к цветку

единства душ.

В попытке отогнать гнетущую тоску, пробившую брешь в её защите так внезапно, красавица стала

вспоминать встречи с человечкой. И спустя несколько дней смертная оставалась для неё загадкой.

Она абсолютно равнодушно смотрела на трон – воплощение власти и славы, на дерево – символ

богатства и роскоши, на фонтан – источник вечной молодости и жизни. Где слабое место той, которая

на первый взгляд казалась одной большой слабостью?

Богиня не знала и ей, бессмертной, всемогущей и всевидящей было... страшно. Страшно проиграть

в игре, где, она это чувствована, ставки были выше чем всё, что у неё было.

В вечной борьбе с одиночеством и тоской пресветлая наткнулась на замок, выдолбленный в скале

и... не смогла войти в него! Она, Богиня не одно десятилетие пыталась пробиться сквозь защитное

заклинание обволакивающий замок и не справилась. С годами загадка неприступного замка осталась

единственным лекарством от скуки, но всё владычице поднебесной кричало: разгадка могла стать

тем, что излечит от бессмысленности существования.

Только приложив все свои силы, все знания, все возможные уловки Богиня... Нет, не разгадала

загадку неприступности замка – она получила подсказку, видение, которое ударило наотмашь и

подарило надежду вернуть в этот мир давно утраченное.

Три мужчины, каждого их которых богиня видела впервые, мимолётное, как дуновение ветра, тень

огромных крыльев, заклятье переноса и заклятье иного тела, и, главное, пресветлая увидела... себя.

Счастливую, растерянную, но улыбающуюся кому-то, так искренне и восторженно, как никогда и

никому не улыбалась. И глядя на себя со стороны, красавица с трепетом осознала: в её глазах

больше не осталось и тени того одиночества, что пожирало её изнутри долгие века.

Быть единственной бессмертной среди тысяч и тысяч тех, чьи жизни сгорают во времени так

неотвратимо и быстро... Это почти невыносимо. Другие боги? Где они... Существовали ли хоть когда-

нибудь? Может. .

Блондинка прикусила губу и с неудовольствием посмотрела на свои бледные дрожащие пальцы.

Всё получится. Обязательно. Она ведь сделала для этого всё возможное. Правда из трёх мужчин, она

нашла только двоих, но это ничего не меняет.

Рядом с девушкой-ключом в видении был лишь один мужчина. И этим мужчиной должен стать

Эйлар. Именно он, потому что...

– Доброго дня...

Голос иномирки так близко заставил богиню вздрогнуть. Как? Почему не сработало заклинание?!

*

Проснувшись, я села в чаше цветка, куда, видимо, скатилась с лепестка. Протерев глаза, на

коленках подползла к краю и замерла. Ох, как неудобно получилось... Блондинка ждала меня, сидя на

ступеньках, ведущих к цветку, ставшему моей кроватью.

Очень удобное, кстати, получилось ложе. По крайней мере такой полной сил я не чувствовала себя

ни разу с начала этой истории. Если совсем честно, – прислушалась к себе, – наверное, вообще

никогда, сколько себя помню.

А вот блондинка выглядела усталой. Поникшие плечи, сгорбленная стена и узор, который она

выводила пальцем на белом камне рассказали о богине больше. Чем все предыдущие разговоры.

Вовсе она не бесчувственная, как показалась сперва. Психованная, разочарованная, уставшая и,

может быть, даже злая, но не бесчувственная.

– Доброго дня, – осторожно поздоровалась я, спускаясь вниз.

Красавица вздрогнула, и впилась меня пронизывающим насквозь взглядом. Потом она посмотрела

на цветок за моей спиной, снова на меня и, словно решив какую-то загадку, кивнула самой себе.

– Почему пряталась? – спросила меня холодно, но мне уже не верилось в непробиваемость

ледяного панциря.

– Я не пряталась. Просто пока вас не было, прилегла и заснула в цветке. Извините.

Я очень старалась говорить как можно мягче и доброжелательнее. Если повезёт, блондинка

перестанет видеть во мне не-то врага, не-то объект для подчинения. Тем более...

– Скажите мне, что я должна сделать, – попросила негромко, – я постараюсь помочь, если вы

вернёте меня домой.

– Не надо ставить мне условий, человечка, – бросила богиня.

Меня слегка передёрнуло, но усилием воли удалось сохранить видимость безмятежной покорности.

Сон ли помог, воспоминание ли о том упорстве, с которым вонючка шёл к своей неведомой цели,

память ли о жаркой волне неги, вызванной прикосновениями Эйлара – не знаю. Но я не только

удержала на губах участливую улыбку, но и глазам не позволила показать истинные свои чувства.

– Вижу, ты многому научилась, – куда снисходительнее продолжила блондинка, и ехидно добавила.

– Жаль, что так и не поумнела. Я же говорила: не могу назвать цели твоего здесь пребывания.

– Но как я смогу выполнить ваши пожелания, если не представления не имею, о чём идёт речь?

– Сможешь. Помоги тому, кого выберет твоё сердце.

Едва не подавившись от пафоса, прозвучавшего в общем-то банальной фразе, я сглотнула. Что за

бред? При чём тут Эйлар? Тем более его мне представили, как... Ох, чувствую обвела меня эта

выхухоль божественная, подсунув вершки вместо корешков. Впрочем...

– Это всё? И вы вернёте меня домой?

– Если пожелаешь, – кивнула блондинка и задумчиво покосилась на меня.

И вот промолчать бы, но неожиданно такая тоска сверкнула в глубине темных глаз... И я не

удержалась:

– Вы... Иногда если поделиться тем, что гложет, становится легче. Может, вы расскажите мне?

– Ты всё равно не поймёшь, человечка, – пренебрежительно отозвалась богиня.

Ну, хоть не убила, и то хлеб.

– Но если подумать... Давно я ни с кем просто не говорила. Мозгов отвечать тебе не хватит, но ты

вполне справишься с ролью бессловесного слушателя. К тому же... Не важно слушай...

Блондинка повела рукой, и я превратилась в крохотную точку внутри объёмной и безграничной

картины. Грудным, чуть вибрирующим от напряжения голосом богиня начала рассказ, и я потерялась

в нём, заворожённая проплывающими мимо видениями...

Некогда, задолго до людей здесь жили драконы. Это были прекрасные, мудрые существа полные

огня и страсти. Небо было их крыльями, земля колыбелью, а звёзды страстью. Тысячелетиями

драконы рождались на земле, взрослели в небе и улетали к звёздам, чтобы вернуться обратно, дабы

продолжить род.

Потом... потом пришли люди. Если верить мифам, самых первых принес со звёзд юный изумрудный

дракон. Он был единственным, кто вернулся в колыбель, не со спутницей, а с чёрным камнем. В

своих странствиях изумрудный наткнулся на красную звезду, которая билась и пульсировала в

глубинах тьмы, будто сердце в груди.

Мне неизвестно почему тот дракон решил, что миры, лежащие под алой звездой, обречены на

гибель. Однако из любопытства оно облетел все их. Один оказался почти точной копией собственно

колыбели, и дракон сковал обитателей того мира магией, заключив в чёрный лёд.

Старшие драконы встретили вернувшегося юнца и, выслушав его рассказ, приняли решение

позволить заключённым в агатовую темницу жить в этом мире. Когда чёрный камень опустили в одной

из долин рядом с рекой, из него вышли люди. Сотни и сотни людей. Драконы сочли крохотных

человечков забавными и первое время оберегали и заботились о них.

Со временем тех становилось всё больше. Оставив равнины и водные просторы, покровители

удалились в горы. Столетиями крылатые наблюдали, как растут внизу города, как крохотные существа

занимают их колыбель, порой перестраивая её под себя, как меняется всё вокруг.

Люди были слишком слабы, чтобы что-то противопоставить своим покровителям, но время и

гордыня породили в человеческих сердцах страх перед всемогуществом крылатых драконов. Страх

постепенно превратился в зависть к свободе крылатых и ненависть к истинным хозяевам мира,

ставшего людям домом.

Драконы были мудры. Они увидели и поняли это. Уничтожить расплодившийся народец было

несложно, но драконы были также и великодушны. Однажды сотни и сотни разноцветных крыльев

раскрылись в едином порыве, закрыв солнце. На земле воцарилась ночь, а когда свет вновь осветил

поселения почти обезумевших от ужаса людей, горы опустели.

Внезапно проплывающие мимо миры дрогнули, расплылись туманным маревом и исчезли. Оставив

меня сидеть на ступеньках посреди белой площади. Я едва удержалась от разочарованного стона, но

богиня продолжала рассказ, а мне очень хотелось узнать, что же было дальше.

– Великие, мудрые и милосердные оставили свою колыбель, чтобы больше никогда не вернуться.

Где-то среди звёзд затерялся их новый мир. – запрокинув голову вверх, почти пропела блондинка. –

Где-то там прекрасные, как само небо, создали себе новый дом. Дом, где поселились огонь,

волшебство и великодушие. Мир, где в небесах переливаются всеми цветами радуги огромные

крылья.

Пока богиня, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль, рассказывала окончание легенды, а не

могла оторвать взгляда от её лица. Казалось, под фарфорово-тонкой кожей кто-то зажёг лампочку.

Удивляясь самой себе, я была вынуждена признать, что блондинка не просто красива. Сейчас она

была действительно божественно прекрасна.

Несмотря на все пакости, которые сделала мне... Несмотря на боль, которую причинила и

ненависть, которую вызвала она же... я не могла не любоваться изящным профилем и внутренним

светом рассказчицы.

Закончив говорить, та некоторое время сидела неподвижно. Я молчала, пытаясь понять, как

относиться к происходящему. Когда небожительница всё же обернулась и смерила меня

непроницаемым взглядом, я только опустила голову. История без сомнений была красива и печальна,

но мне-то что с того?

Если начну слишком явно выражать сочувствие, эта непредсказуемая гордячка может и обидеться,

а если промолчу...

– Тебе пора, – вдруг привычно высокомерным тоном бросила богиня и шевельнула пальцами.

Кто бы сомневался! Меня опять отшвырнуло невидимой волной силы, бросило на тёплые камни и

скрутило от боли. Да чтоб тебе пинцетом волосы на ногах выщипывать! Чтоб мышиный хвост в

последнем куске торта отыскать! Чтоб...

Не могу сказать, что удивилась. Разозлилась сильно – это да. Когда тебя бьют поддых в качестве

‘досвиданья’, да ещё несколько встреч подряд это... бесит. Тут уж боль и все сопутствующие

ощущения физического плана отходят на второй план, а на первый, утробно рыча, выступает желание

дать сдачи.

Стоит ли говорить, что Эйлара, когда тот попытался поднять, скрючившуюся от боли и ярости меня,

я одарила далеко не влюблённой улыбкой?

– Милая, я так сча...

– Руки убери, – оборвала я радостную речь, – И без того весело, как лосю в курятнике.

– Почему ты злишься?

Мужчина был полон искреннего недоумения, и на секунду мне стало стыдно. Богиня этого мира –

психопатка с наклонностями садиста, но он-то тут при чём? Не при чём, только мне от этого не легче.

А вообще, какое же это скотство: стерва блондинистая меня уже в который раз к Эйлару как... самку

собаки на случку перемещает! При этом ещё и магией оглушает, фря облезлая. Чтоб не дёргалась

лишний раз что ли?! Как будто этому голубоглазому брюнету можно сказать ‘нет’!

С тяжёлым вздохом я поднялась на ноги, вяло порадовавшись отступлению боли. Хоть что-то

хорошее... В очередной пещере было зябко, несмотря на костёр. Серый предрассветный сумрак

льнул к плечам и отчего-то тревожил, будто... Ощущение, что забыла сделать что-то важное, а что –

никак не вспомнить...

– Извини, Эйлар, – повинилась, всматриваясь в пейзаж за порогом, – Я действительно злюсь.

Тёплые ладони уверенно легли на плечи, прижимая спиной к широкой груди. Эйлар обнял, зарылся

носом в мои волосы и спокойно проговорил:

– Боги бывают жестоки, малышка. Они не замечают сложностей и слабостей смертных. Им не

ведомы боль, усталость, гордость или страхи. Не бери в голову. Учись пропускать это через себя, не

ломаясь. Иногда стоит прогнуться, чтоб тебя не сломали, девочка. Нам нечего противопоставить тем,

для кого и вся наша жизнь – пылинка в сонме иных точно таких же.

– Люба, – после некоторой паузы сказала, глядя в серое окно рассвета.

– Что?

– Меня так зовут, – всё так же не оборачиваясь, ответила, чувствуя спиной тепло большого тела

этого совершенного мужчины.

Удивительно, но до этого момента я восхищалась им, хотела его, даже боялась, но... Только сейчас

почувствовала: Эйлар – живой человек. Не только сильный, но и, похоже, совсем не глупый. Человек,

которого я...

Пожалуй, да. Если дело так и дальше пойдёт, рискую куда большим, чем потеря девственности.

Невинность – не такая уж и великая ценность, а вот сердце и душа... Ещё чуть-чуть и влюблюсь в

этого большого, умного и уверенного в себе мужчину. Только вот. . Чего боюсь: влюбиться и,

вернувшись домой, оставить здесь сердце или никогда не узнать, что значит любить Эйлара, в руках

которого теряю даже саму себя?

– Ты скоро уйдёшь, – не вопрос, утверждение и низкий голос огнём по обнажённым нервам. – Но

ведь вернёшься?

– Конечно. Я обещала богине помочь тебе. Не знаю пока чем и как, но...

– Я расскажу, – Тихо проговорил Эйлар, и я затаила дыхание, – В паре дней пути отсюда в горах

есть замок, целиком высеченный в скале. По легенде, проникнувший туда разбудит наследницу

власти над всеми землями этого мира.

– Кажется, богиня упоминала какое-то герцогство в нашу первую встречу здесь... – когда воин

замолчал, осторожно подсказала я

– Да. Старый правитель при смерти, а законных наследников у него нет. – Тёплый голос опустился

ниже и от его вибрирующей глубины руки покрылись гусиной кожей. – Уже нет, – добавил воин,

скользнув губами по виску.

– А ты...

– А я как раз-таки собираюсь пробудить наследницу и получить власть над этими землями. В

противном случае, безвластие приведёт к войне.

– Но почему богиня просила меня тебе помочь?

– Не знаю, – пожал плечами воин, – почему-то она считает, что без тебя мне не войти в замок.

Какое-то древнее заклятье охраняет вход.

Вспомнился сегодняшний разговор с блондинкой и...

– Или дракон, – брякнула и сама испугалась сказанного.

– Дракон? – Бесспечный смех Эйлара немного успокоил расшатавшиеся нервы, – Милая, драконы,

если они вообще существовали, покинули этот мир многие тысячи лет назад. С чего вообще такие

мысли?

– Да так... – Рассказывать, как психованная стерва, вдруг, обрела человеческое лицо и показалась

одинокой и несчастной, казалось неприличным. Сплетничать за спиной даже о такой бессовестной

гадине не хорошо, – Просто у нас в сказках принцессу, заключённую в какой-нибудь затерянный замок

обычно охраняет страшный дракон.

– Если и так, тебе не тягаться с ним, – Улыбнулся мужчина мне в волосы, – Скажи, ты будешь со

мной?

Облака окрасились нежно розовыми красками рассвета, а мы... Что я могла ответить?

– Да.

– Обещаешь?

– Да.

Эйлар развернул к себе лицом и пристально посмотрел в глаза:

– Раз уж два ‘да’ я получил, может подаришь ещё одно?

– Да, – смущённо улыбнулась, слишком явно читая вопрос во взгляде мужчины, чтобы ждать, пока

он его озвучит.

Эйлар медленно склонился ко мне и замер на расстоянии вздоха, позволяя передумать или... Я

выбрала ‘или’, и, обняв воина за шею, нежно поцеловала.

По коже прошла дрожь. В районе солнечного сплетения что-то сладко ёкнуло, а по венам вдруг

словно потекли сотни золотистых искорок счастья.

Мы стояли среди пробуждающегося утра, среди прозрачного горного воздуха, среди горьких запахов

подступающих холодов и целовались, а у меня внутри было горячо и солнечно, словно золотистые

искры согрели душу и осветили даже жизнь как-то иначе.

– Я буду ждать тебя, – оторвавшись от моих губ, выдохнул Эйлар.

– Я приду, – ответила, вглядываясь в самую прекрасную во всех мирах улыбку, – обязательно...

Показалось, в голубых глазах мелькнуло что-то... Не знаю. Наверное, первый рассветный луч,

вырвавшись из-за горизонта, попал прямо в лицо и я зажмурилась от его яркого золота, а когда

открыла глаза, вокруг было темно.

Странно: там, у Эйлара, было уже почти светло, а тут в темноте перемигивались почти прогоревшие

угли в костре и переливчато храпел полосатый зомби.

Обнаружив на собственной спине покрывало, умиротворённо улыбнулась. Даже в компании

сыплющего всякой пакостью кошмарика плюсов не так у ж и мало.

Положив голову на ноги, я снова заснула, радуясь возможности подремать без сновидений. Можно

было бы погоревать из-за того, что свидание с мужчиной моей души прервалось так скоро, но к чему?

Мы скоро встретимся... Осталось придумать, как дать понять Эйлару, что непонятного окраса кобыла

– это я. Угу... лишь бы...

Темнота укрыла тёплым, пропахшим дымом и осенью одеялом, отогнав все мысли до поры до

времени.

Спустя час Алехандро поднялся на ноги. Поёжившись, подбросил последние из захваченных снизу

сучьев и подошёл к мирно сопящей кобыле. Попона сбилась на бок и горбун осторожно поправил её,

но...

Даже в сером сумраке было видно, насколько ярче стали пятна-маячки на шкуре. Лошадь протяжно

вздохнула во сне и в спутанной гриве на краткую долю секунды вспыхнула золотая искра. Когда искра

погасла, горбун достал из-за пазухи нож.

Нужно убить её сейчас, пока ещё есть возможность. Теперь можно не сомневаться: это... существо

имеет отношение к владычице поднебесной, а от той ничего хорошего ждать не приходилось. По

крайней мере ему.

Уродец стиснул зубы. Мог бы и раньше догадаться. Лошади так себя не ведут. Они не лазают по

деревьям, не рычат и не... Впрочем, догадывался. Просто не хотел признаваться самому себе в

очевидности вмешательства богини, не хотел лишаться последнего спутника, не хотел...

Если ударить быстро и сразу перерезать горло, она даже понять ничего не успеет. И больно её

будет очень недолго. С тихим стоном Алехандро сжал ручку ножа в кулаке. Сожаления? Да, они будут,

это – однозначно и неотвратимо, как рассвет, подкрадывающийся со спины, но...

– Я не могу поступить иначе, Манюня, – почти беззвучно шепнул горбун. – Ты не оставила мне

выбора...

Утро окрасило небо нежными красками и теперь стекало с гор, освещая ущелья и пологие склоны,

ажурные густые кроны старых деревьев листья и листья запылённых кустов, воды пронзительно

холодной речки и туманы, клубящиеся далеко внизу.

Утро стекало с гор, а жуткий горбун смотрел на гаснущие угли в пещере за занавесью водопада и

думал, что совершил, возможно, самую большую ошибку в своей жизни...

Глава 16

Алехандро поднял меня утром, едва солнечные лучи окрасили занавесь водопада нежным

золотом. За ночь пещера пропахла дымом, но сейчас утренний ветерок принёс острые запахи

осеннего утра, отодвинув сонную горечь на задний план.

– Просыпайся, Манюня, – просипел горбун хмуро. – Нужно торопиться, а нам ещё как-то тебя вниз

спускать.

Я зевнула, сонно потянулась и с умилением уставилась на кусок отварного мяса, которое кошмарик

поставил мне под нос. Наверное, вонючка это мясо давно сварил – оно чуть тёплое, да и

характерного запаха в пещере нет, только острая свежесть горного воздуха и света

Вчерашний шоколад давно переварился и... А, кстати! Может, отдать остатки плитки горбуну?

Взвесив за и против, поняла: не стоит. Жалко, если еда пропадёт, но портить утро ещё жальче. Вряд

ли Алехандро оценит сладкий сюрприз по достоинству. Скорее уж взбесится.

Поднимаясь, чтоб ополоснуть морду в потоках ледяной воды, удивлённо покосилась на покрывало,

сползающее со спины. Зомбик меня ещё и окутал?! Хм...

Не знаю даже умиляться или беситься. С одной стороны насекомые обитатели горбуна вполне

могли попасть на мою шкурку, а с другой забота всё же приятна. И приятно всё же куда сильнее, чем

противно. Но и мерзко тоже...

Вздохнув, я кое-как умылась. Стряхнув ледяные капли с морды вернулась к своему месту мимо

заныканной в полумраке шоколадки и, виновато покосившись на калеку, вгрызлась в мясо. М-м-м-м...

Да он его не только отварил, но ещё и с какими-то травками! Вкусноо-о-о-о... Проглатывая очередной

кусок, подумалось: как ни крути, а мне есть чему радоваться.

Зря на судьбу пеняла за то, что та мне в спутники подсунула жуть гниющую. Нет, Алехандро конечно

не подарок, но человек хороший. И с чувством юмора у него в порядке, и совесть вроде в наличии.

Гадостей наделал предостаточно, одна его верёвка с подставой в болоте чего стоят, но ведь было не

только это?

Угу... Сдавленное фырканье вместо смешка, привлекло внимание отчего-то мрачного горбуна, но я

отвела взгляд. Одеялко подтыкает, по отвесной скале ко мне в темнотище карабкается, ещё и кофе...

то есть мясо в постель подаёт. . Р-р-романтика, блин!

Пока я завтракала и вспоминала вчерашние посиделки на карнизе, Алехандро собирал вещи. Всё

же, в копытности организма есть и плюсы. Будь я в своём теле, совесть не позволила бы свалить все

хлопоты по готовке, упаковке и наведении порядка на калеку, а так – я кушаю, а зомбик пашет.

Ей Богу, ‘Лошадь ела мясо, а мужик овёс, лошадь села в сани, а мужик повёз’. Небылица стала

реальностью. С одним только отличием: ни мужиком, ни мужчиной горбуна назвать язык не

поворачивается. Кошмарик он и баста.

С сожалением проглотив последний, не без труда пережёванный, кусочек я встала. С сомнением

посмотрела на моток верёвки приготовленный спутником. Нет, я, вернее моё горло, помнит, что она

прочная, но одно дело душить и совсем другое спускать фиг знает сколько килограмм со скалы!

Выйдя на карниз, оценила взглядом сколько мне лететь в случае чего. Ма-а-амочки... Да тут метров

сто пятьдесят, если не болше! Да от меня даже тушки не останется – разбрызгает равномерно по

окрестным камушкам! Ох, я так не играю! И плевать, что калека сумел сюда вскарабкаться! У меня

нет ни рук, ни такого количества дури!

– Итак, Манюня, – со вздохом, – начнём с тебя. Сумки потом спустить не сложно, а вот ты... Давай-

ка я тебе глазки завяжу, чтоб не дёргалась.

Счаз! Не дёргалась, да!? И не вякала? И не жила вообще?! Да чтоб тебе ушами поясницу

почёсывать! Чтоб тебе лысого дедушку в бабашки! Ежа в жёны, да чтоб и на пузе тоже иголки!

Испуганно захрапев, я попятилась от края пропасти, грозно скалясь на вонючку. Спускаться нужно,

но вот так?! На тонкой верёвочке да со всеми моими комплексами, копытами и косточками?! Да ни за

какие коврижки!!

– Маню-юня! – несколько угрожающе.

Алехандро подхватил верёвку и демонстративно свернул её в петлю. О нет!!! Неужели меня опять

будут душить?! Зараза!! А я его утешала вчера, почти поверила в человеческую природу этой

гниющей сволочи! Даже умилялась, кретинка копытная!

– Манюня, давай по хорошему, пожалуйста, – протянул кошмар угрожающе. – Я очень не хочу

применять силу, но другого выхода нет. Я тут всё осмотрел с утра. Пещера большая, но замкнутая,

понимаешь?

Я понимала. Честно. И всё же ужас перед пропастью был сильнее доводов разума. В итоге, получив

хорошего пинка от этого самого ужаса, и я с визгом ломанулась во тьму.

Цокот копыт эхом разносился под сводами и превращался в грохот, но мое собственное сердце,

казалось, его заглушало.

Алехандро не соврал: буквально через несколько минут беспорядочных метаний, я оказалась в

тупике. Сзади стена, впереди вонючка. К страху нынешнему примешался уже пережитый ужас того

момента, когда гниющий зомби с вот этой же верёвкой поймал и...

Вжимаясь в стену всё сильнее, я уже стояла на одних только задних копытах, передними словно

впихивая себя в холодный бездушный камень... Ма-а-ам... Ох!

– Манюня, нет!

Испуганный вскрик Алехандро перекрыл внезапно раздавшийся треск. Я упала, задыхаясь от пыли и

града болезненных ударов. Стенка треснула, как яичная скорлупа, осыпав осколками. Когда, чихая и

постанывая, я поднялась, на пол со шкуры посыпался щебень и грязь.

Как меня только не зашибло! Нет, некоторые удары были болезненными, но вокруг валялись такие

глыбы, что способность удивляться и испытывать боль – уже круто. По всему, я должна бы уже

лежать бездыханной тушкой.

– Ты жива? – подлетел ко мне зомбик.

Не уверена. По логике – сдохла, а по факту... Ой, чего это горбун меня ощупывает?! Бррр... Мотнув

головой, я отпрянула от воплощения антисанитарии и зарычала. Рык не получился, поскольку почти

сразу же закашлялась, проклиная пыль, но зомбик меня понял. Опустив руки он, стиснул зубы и

процедил:

– Жива.

И, обойдя меня по дуге, заглянул в образовавшуюся дыру. Я с любопытством посмотрела туда же,

не сдвигаясь с места, впрочем. Мало ли, вдруг вонючка опять лапать надумает?

– Жди здесь, – хмуро бросил Алехандро и оставил меня в растерянности и грязи.

Нормально? Чего он там увидел, в темнотище-то? Мне, по крайней мере, ничего не видно. Темень и

темень. Хоть глаз коли.

Вернулся зомбик с горящей лучинкой и поднёс ей к пролому. Что любопытно, смотрел он

исключительно на дрожащий огонёк, заметно отклоняющийся в сторону глубокого мрака.

– Нам понадобятся факелы, – спустя несколько секунд выдал уродец. – Я спущусь вниз, а ты

останешься здесь. Если повезёт, хотя, думается, тут не в везении дело, – горбун покосился на меня, –

сможем выбраться отсюда по этому пути.

С заготовкой древесины мы возились довольно долго. Когда горбун спускался со скалы, я даже

рискнула глянуть вниз. Смотреть было страшно не из-за высоты. Просто всё чудилось: стоит

приблизиться к краю карниза, из-за него появится бирюзовая ладонь и скинет меня на камни. Пусть

этот страх не имел разумных объяснений, потряхивало основательно.

Откровенно говоря, и зрелище до удивления шустро и ловко спускающегося по тонкой верёвке

уродца не успокоило. Скорее уж добавило сил чувству собственной неполноценности. Я и в лучшие

дни на подобное точно не сподобилась бы, а этот. . калека, аки муха по потолку, ползает!

Впрочем, когда Алехандро набрал-таки основательную охапку хвороста и привязал её концом

верёвки, настала моя очередь улыбаться. Зомбик собрался лезть вверх, что б уже отсюда поднять

всю груду деревяшек самостоятельно, но тут проснулась моя совесть: торопливо ухватив шнур, я

попятилась вглубь пещеры, втаскивая материал для факелов. Торопливо, но заметить ошарашенный

взгляд даже с такого расстояния смогла!

На то, чтобы завершить начатое, ушло с полчаса. Сначала вташить, периодически придавливая

копытами тонкую верёвку, так и норовящую выскользнуть под немалым весом груза, а потом ещё

узлы развязать. Вряд ли кошмарика порадовало бы, скинь я ему вязанку обратно на башку!

Стараясь не думать, что тяну зубами за то, чего ещё совсем недавно касался любитель насекомых

и рванья, справилась-таки, хоть и оплевалась вся. Противно же...

А вот когда скинула освободившийся конец и глянула вниз, обнаружила своего хомби,

преодолевшего уже четверть скалы. Дурак что ли? Подождать не судьба?! Обязательно своей корявой

шкуркой рисковать?!

Правда, едва заметил верёвку, моментально перестроился и пополз по косой. В смысле не прямо

вверх, а под углом, так, чтоб поближе к шнурочку оказаться. Когда из под ноги горбуна сорвался

третий камушек и полетел, грохоча и подскакивая на выступах скалы, я отмерла.

Сначала-то от возмущения проявлением такого недоверия остолбенела и возжелала настучать по

всклокоченной башке чем-нибудь тяжёлым. Скалкой там, сковородкой или, на худой конец, вантузом.

Подцепив верёвку, перетащила её так, чтобы та оказалась около кошмарика. Пришлось правда

прижать её сразу обеими передними ногами, поскольку Алехандро лез карабкался значительно левее

того места, где закрепил шнур. Горбун недоверчиво воззрился на подмогу, пару раз дёрнул за хвост

верёвочного удава и, наконец, доверился.

Когда же кошмар моих дней забрался на карниз. Я уже вся в поту была. Удерживать такой вес

оказалось совсем не просто, да ещё и перспектива угробить вонючку пугала до колик.

– Спасибо, Манюня, – отдышавшись, просипел уродец и улыбнулся.

Угу. Лучше б отвернулся, ей Богу! У меня от этой улыбочки волосы на всех местах дыбом встали!

Это же надо таким отвратным быть?! И не надо мне долдонить про красоту души!! Прекрасно вижу,

что нутро у зомбика значительно выигрывает перед отталкивающей наружностью, но почему-то от

того совсем не тянет любоваться гниющей рожей. И пусть говорят ‘с лица не воды пить’, всё равно,

коробит.

Демонстративно отойдя в сторонку, дождалась пока горбун очухается. С любопытством посмотрела,

как он обматывает палки с одного конца тряпками и обмазывает их смердящей жидкостью из синего

бутылёчка.

Еще через час, добровольно-принудительно обвешанная сумками и охапками дров, осторожно

ступила в пролом за уродцем. Сколько раз читала про путешествия сквозь тоннели, пещеры и всякие-

разные катакомбы, но никогда не думала, что это настолько жутко!

Какая к чертям романтика приключений? Брести туда, не знаю куда, сквозь затхлый мрак – страшно.

А когда проводник -неверное пламя факела в руках у Алехандро?! Прям хоть забивайся в тёмный угол

и скули от отчаяния. Только в углу тож не сахар. В смысле креслица и пледа с чашечкой чая никто не

приготовил.

Наши шаги и сиплое дыхание ещё более пугающего в свете факела зомбика разносились под

невидимыми сводами, отражались от стен, и пола. Впрочем, одна радость была: в большинстве книг

стены описывались как скользкие, а нам повезло – сухие, хоть и грязные.

Паутина с потолка не свисала, но её с успехом заменяли тучи пыли, поднимающиеся с каждым

шагом, забивающие нос и рот вздохом. Очень тянуло зажмурить глаза, которые резало всё больше,

но и так приходилась идти едва ли не наощупь.

Очень скоро даже гниющий заживо спутник перестал казаться мерзким. Слишком много сил уходило

на удерживание истерики хоть на каком-то расстоянии. Когда же Алехандро, приглушённо

выругавшись на очередной каскад судорожных чихов с моей стороны вытащил из сумки тряпку и,

смочив ту водой, замотал мне рот, я и вовсе пообещала себе больше никогда не назвать урода... ага,

уродом.

Не знаю, как долго мы шли, но казалось – вечность. И, что характерно, почти всё время вверх. Ноги

гудели, спина раскалывалась, горбун сипел и кашлял всё тяжелее и надрывнее, но мы устало

шлёпали вперёд. Вот погас уже седьмой факел, а конца этому кошмару всё не было, и тут. .

Потянуло свежестью и запахом солнца. Как хотите, а у солнца тоже есть запах! Оно пахнет

надеждой, радостью и свободой. У меня токма глазюки от счастья из орбит не повылазили! Зато

копыта взяли дело в свои... хм... руки? Не суть, главное – я, опупев от радости, ускорилась и

поскакала горной козой на запах. Дура...

Чуть эти самые копыта не откинула! Когда впереди забрезжил свет и зелень, разогналась так, что

соображать совсем перестала. Благо, горбун, в отличии от меня, не дурак. Как он умудрился догнать и

ухватить за хвост?! Как затормозил целую кобылу?!

Понятия не имею, но только благодаря ему, вылетев из пещер, я не гробыхнулась с узкого выступа

прямо в клубящийся на дне глубокой трещины туман. Кирдык бабайке! Это ж я ж... Оно ж..

Эмнямнмнь...

– Никогда больше так не делай, – зло зашипел спаситель безмозглой лошади, – тут тебе не лес и...

Обернулась, намереваясь хоть как-то поблагодарить и снова едва не сверзилась с уступа. Горбун

сжимал в ладошках добрую половину моего хвоста! В ту же секунду, то самое место, из которого

некогда произрастал тот самый хвост, ка-а-ак заболит! Ма-а-ма-а!

Всхлипнув, села на попу и уставилась на невозмутимо отряхивающего ладошки Алехандро. Эм? А

вот когда я опять человеком стану... у меня чего, полбашки лысой станет?! Есть ли связь между этим

телом или нет?! И...

– Стоять! – неожиданно взвыл зомбик, кидаясь ко мне с распростёртыми объятьями.

Ой нет! Только не обнимашки! Толкьо не с ним!! Ма-а-ма-а-а... Окончательно обалдев, завизжала и

кинулась... а чёрт его знает куда! Куда-то.

– Стой, дурында бешеная! – сипел горбун где-то сзади, я меня несло всё выше и выше по

извилистому карнизу, идущему вдоль отвесной скалы. Потом, каким-то макаром оказалась на дороге,

петляющей между скрюченными деревьями. Ломанулась дальше, но...

Проведи мы чуть меньше времени в пещерах или темней в горах чуть позже, Алехандро меня так и

не догнал бы. А так, зацепившись одной из сумок за торчащую ветку, кубарем покатилась по земле и

совсем не радостно встретилась лбом с окрашенным знакомым ‘путеводным’ цветом валуном.

– Я тебя своими руками придушу, зараза, – послышалось злое.

Перед глазами плясали чёрные точки, попа болела. Всё остальное тоже откровенно ныло. Правый

бок саднило до слёз.

– Я сумки к тебе в следующий заз приклею, бестолочь бесхвостая! Ты ж всё чуть было в пропасть не

скинула! – Я потрясла головой, разгоняя туман перед глазами и поняла: убить меня мало. Честно! Я

сама б злилась, а...

– Манюня, – неожиданно благоговейно выдохнул зомбик и добил: – Я тебя люблю!

Чаго?! Эм?! Кто из нас лбом в камень впечатался?! Если б не стремительно набухающая шишка над

левым глазом...

– Тихо, только тихо, пожалуйста... – просипели мне в ухо, зажимая руками морду.

От изумления позабыв даже о брезгливости, уставилась на подозрительно сосредоточенного

кошмарика. Тот пристально рассматривал что-то позади меня. Вырвашись, оглянулась.

Дальше дорога шла под уклон и там, внизу виднелся свет костра. Кажется, мы каким-то образом

умудрились пройти скалу насквозь и, срезав путь, обогнали чужой отряд. Может, там Эйлар? Он ведь

тоже где-то здесь. Да! Наверняка это он! Вряд ли в горах по осени толпа народу шляется. К тому же я

как-то должна помочь воину. Обещала же... И ему и Богине.

В груди вспыхнуло горячее золотистое чувство восторга и готовности наизнанку вывернуться для

черноволосого война. Эх, попала ты, Манюня, как кур в ощип – в такого мужика влюбилась, а шансов

реально заполучить его нет, как и не было. Домой-то его с собой не упрёшь. А и упрёшь, такого

отобьют моментом. Эх... Хотя, он же говорил, что... любит?

Несмотря на собственное восторженно-золотистое чувство, в такое не верилось. Слишком быстро и

как-то совсем нелогично. А с другой стороны, чего мне терять?

– Манюнь, ты куда это собралась? – подозрительно протянул Алехандро.

Упс! Оказывается, за размышлизмами успела не только встать на ноги, но и не одну пару метров

отмерить по дороге к костру. Растерянно глянув на зомбика, задумалась: а как я к Эйлару заявлюсь в

таком виде, да ещё с довеском в виде гниющего зомби?!

– Вот что, – догнав и решительно потянув со спины поклажу, пробормотал горбун, – С Нассаром и

так не просто справится. Следить за тобой мне сейчас не с руки. Будешь ждать здесь и...

Выпучив глаза на бубняшего спутника, почесала копытом шишку. А ведь и правда, мыж за каким-то

уродом, насолившим кошмарику шли. Кто даст гарантию, что внизу Эйлар, а не этот Нассар? Но ведь

и...

Пока чесал репку, зомбик решил всё за меня! И ноги мне спутал, и к древу за шею привязал... гад! Я

– кретинка растерянная! Такое позволила с собой сделать! Лопухня дырястая!

– Вот так-то лучше, – подытожил горбун. И шустро обмотал морду тряпкой! Я и пикнуть не успела, –

Прости, Манюнь, но твои способности по перегрызанию верёвок не оставляют мне другого выбора.

Захрипев и задёргавшись, попыталась высвободиться, но впустую. Вонючка он и есть вонючка! Так

нагадить именно когда я почти поверила в его человечность! Даже с Эйларом познакомить почти

решилась!! Идиотка.

Единственное, чего мне удалось добиться, так это того, чтобы тряпка сползла чуть ниже и

позволила видеть происходящее. Алехандро сосредоточенно и на удивление спокойно разбирал

сумки. Долго читал вновь извлечённую из-за пазухи книжку и потом усердно обмазывался

маслянистой бесцветной жидкостью из очередного флакончика. Когда закончил, поняла, что теперь

вонючка не пахнет.

Нет, после приключения с котелком и полётов вокруг костра смердеть горбун перестал, но всё ж-таки

пах вполне ощутимо. Особенно для моего лошадиного носа, а сейчас я не чуяла ничего, кроме

запахов осеннего леса.

Когда уже совсем стемнело, зомбик аккуратно разложил вещи обратно по торбам. Одну отодвинул

чуть в сторону, пробормотав:

– Тут мясо на тот случай, если я не вернусь.

До меня дошло не сразу, но когда дошло я вытаращилась на кошмар моих дней и здергала

обмотанной тряпкой головой. Как это ‘если не вернусь’? В каком смысле? Он меня тут одну бросить

собирается?! Да ещё и связанную по рукам и ногам?! Ну, пусть только по копытам, но от этого ничуть

не легче. А если хонти? Или какой-другой местный хищник?! И вообще... За что?!

– Прости, Манюнь, – сопровождаемый моим исполненным ужаса взглядом, шепнул горбун, – если

смогу, вернусь, хотя ума не приложу, что потом с тобой делать. А если нет. .

Он вытащил из умки знакомый нож, потом ещё один. Я следила за скупыми и совсем не дёргаными

движениями бирюзовых ладоней молча. Очень хотелось визжать, орать топать ногами или биться в

истерике, но.... Дело было не только в верёвке. Я впала в ступор от отупляющего, сковывающего тело

страха.

Объяснить, чего именно боюсь, не смогла бы и под пыткой. Всего, наверное. Чужого мира.

Одиночества. Ножей. Тихого ‘если я не вернусь’, а ещё... что-то навязчиво стучалось в виске. Какое-то

невнятное, постоянно ускользающее то ли воспоминание, то ли догадка.

– Пожелай мне удачи, малышка, – ослабляя верёвки, протянул Алехандро. – Если к утру не вернусь,

иди своей дорогой. И вот ещё что,

Он повернулся, уже отойдя на несколько метров, глянул исподлобья и криво улыбнулся:

– Спасибо тебе за компанию. Ты, конечно, далеко не подарок, но... Одним словом, спасибо тебе,

Манюнь и удачи... нам обоим. – И растворился в чернильном мраке сгустившейся ночи.

Несколько секунд пялилась широко распахнутыми глазами перед собой. Мозг отказывался

воспринимать произошедшее, как суровую действительность. Накатила аппатия и.... И тут я

вспомнила! Нож! Я его уже видела! Не тот, которым некогда Алехандро угрожал мне самой, а второй!

Господи!

Забилась, яростно стаскивая с себя тряпки и путы. Выходило плохо, но остервенение тут было на

руку. Почти не замечая, как шнур от резких, дёрганных движений впивается в шкуру и разрезает ту до

крови, я, почти обезумев от ужаса, извивалась изо всех сил стараясь освободиться как можно

быстрей.

Тот нож! Точнее: его рукоятку, я видела в груди Эйлара! Ещё не зная имени черноволосого воина,

ещё не ведая, что полюблю его... Я видела тот нож в груди голубоглазого брюнета! На картинке,

которой богиня пыталась напугать. Боже, за что?! Почему я такая дура?! Неужели сама привела

убийцу?! Сама!!

Не знаю, сколько времени ушло на избавление от верёвок и тряпок, но мне каждая секунда

казалась вечностью. Наконец, всхлипнув, я кинулась вниз, к свету костра за стволами. Благо, в

темноте тот было хорошо видно и...

Я не успевала! Просто катастрофически не успевала! Каким-то чудом видела в темноте спину

притаившегося в кустах Алехандро, видела нож в его рук и понимала: мне никак не успеть! А у костра

сидел мой голубоглазый воин и о чём-то спокойно беседовал с единственным не спящим соседом –

огроменным детиной с соломенными волосами и шрамом поперёк рожи.

Несмотря на ночь, истерику, расстояние и собственный экстремально-извилистый галоп меж

деревьев я видела всё! Каждую деталь, и это было странно и жутко. Когда зомбик занёс руку, явно

примериваясь к броску, заорала в голос. Понятно: крик обратился визгливым ржанием, но...

Горбун резко обернулся. Серые глаза его сверкнули сталью и ненавистью, а в следующее

мгновение нож полетел в грудь вскочившему на ноги Эйлару. По всем законам физики, я не успевала,

но всё-таки... прежде чем остро отточенное лезвие брошенного кошмариком клинка вошло меж рёбер

любимого, я оказалась рядом.

Брюнет отлетел в сторону, а я пролетев по инерции ещё несколько метров, рухнула на колени за

гранью светового пятна. Острая боль пришла лишь спустя пару секунд после того, как поняла: мне не

выжить. Нож вошёл в шкуру, как в кусок подтаявшего масла...

В глазах потемнело от боли, но я ещё некоторое время пыталась подняться на ноги. Зачем – сама

не понимала, просто лежать , истекая кровью, в темноте... Пустое. Мрак окутал, несмотря на все

усилия.

Ещё видела, как забегали, засуетились проснувшиеся наёмники. Как к зло ощерившемуся Эйлару

подтащили связанного зомбика. Видела, как Алехандро отпустили. Как брюнет что-то бросил тому

сквозь зубы и горбун кинулся на него с кулаками... И всё. Я провалилась в темноту, остро пахнувшую

кровью. Моей собственной...

Глава 17

Из болезненного отупения вырвал звонкий радостный смех:

– Вот ты и сделала свой выбор, – торжествующе пропела богиня.

А мне так больно, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. С трудом разлепив глаза, попыталась

сфокусировать взгляд на стоящей надо мной блондинке. Картинка расплывалась, но поняла: мы не на

площади из белого камня. Я валялась на земле у лавочки, а стервь хохотала, глядя на меня сверху

вниз.

– Опять молчишь? – хмыкнула небожительница издевательски. – Не надоело?

– Больно... – едва шевеля губами, выдавила, чувствуя, как опять уплывая во тьму.

– Ах это, – голос проступил сквозь мрак. – и не надейся, милочка. Ты мне пока ещё нужна.

Темнота и одуряющая боль отступили так внезапно, будто их и не было. Бросило в дрожь.

Ощущение, словно в стылой комнате с тебя рывком сдёрнули тёплое одеяло.

– Вот так-то лучше, – удовлетворённо бросила блондинка, грациозно опускаясь на лавочку. – Но,

вообще, ты могла бы быть и порасторопнее. Если бы не магически усиленный резерв тела, могла и

опоздать.

Я ошарашенно уставилась на блондинку, не в состоянии подобрать слова. Да что там слова?! Я не

знала даже чего во мне больше: облегчения, досады, обиды... Чувства клокотали внутри,

стремительно сменяя одно другое. Вопросы сменялись ругательствами, а те вновь вопросами.

Неверно истолковав растерянное выражение моего лица, стерва ехидно ухмыльнулась и поспешила

похвалить сюда любимую:

– А чего ты удивляешься? Я с самого начала видела, какая ты идиотка. Вот и подстраховалась. Или,

ты думаешь, все лошади способны лазать по деревьям и, упав, отделаться лёгким испугом?! Это я не

говорю ещё о твоих выкрутасах с едой. Обычная кобыла уже пять раз сдохла бы.

Обалдевая от услышанного, я лишь таращилась на поющую себе дифирамбы и попутно

опускающую меня женщину. А?! Вот оно как значит, но...

– Что с вонючкой будет? – спросила первое, что пришло в голову.

– Вот кретинка, – хихикнула богиня, – нашла о чём спрашивать. Я тебе о важном, а ты об этом

уроде. Какое тебе до него дело? Сейчас отправишься к своему красавцу и через пару дней будешь

дома. Или, если пожелаешь, здесь останешься с Эйларом. Он хорош, не так ли?!

Стиснув зубы, я молчала, упрямо сверля тяжёлым взглядом воодушевлённую блондинку. Воин был

и вправду хорош, как никто. Мало того: я его уже любила всем сердцем. Не задумываясь, снова

прикрыла бы от ножа. И даже если смерть оказалась бы реальной. И всё же...

– Да убьют твоего вонючку и всего-то, – раздражённо поморщившись, отмахнулась стерва. – Что-то

мне лицезреть твою перекошенную физиономию надоело уже. Отправляйся к своему новому спутнику

и будь паинькой.

Богиня шевельнула пальцами. Из лёгких привычно уже выбило воздух, тело скрутило болью и...

Очнулась у костра. Зачем-то меня перетащили с прежнего места и уложили ближе к огню. Народ

толпился чуть дальше, и никто не заметил моего пробуждения. Стараясь не слишком шуметь, я кое-

как поднялась на ноги.

– ...марать о тебя руки не буду. Сам сдохнешь, – жёстко бросил Эйлар в темноту. – А выживешь –

цени моё милосердие.

– Да пошёл ты, выродок! – сиплый голос вонючки я узнала, но сколько ненависти было в нём! –

Убил бы, коли не клятва в храме!

– Какая разница? – Ничуть не обиделся брюнет, – на моих руках твоей крови нет и не будет.

– А как же Роя? Валтар? Серин?!

– Так я их не убивал. На всё воля богов. – хриплый смех и короткое: – Сбросить!

Побежала я раньше, чем успела сообразить куда и зачем. Мужики разлетелись по сторонам, как

кегли, но было уже по фиг. В абсолютном молчании, зомбик скрылся за краем обрыва. Даже не

вскрикнул, когда его туда зашвырнули!

Знаю: я дура. Иначе, какого сиганула в темноту провала за кошмаром моих дней?! Шансов

Алехандро это никак не прибавляло, но в тот момент я и не думала о шансах. Просто с разбега

прыгнула и полетела вниз. Вот я как-раз не молчала – вопила, как резанная.

Самое удивительное, полёт закончился очень быстро, сменившись экстремальным скольжением по

сильно наклонной поверхности. Кусты, и камни пролетали мимо, иногда довольно болезненно тормозя

мою копытную тушку.

Алехандро, связанный по рукам и ногам, летел почти тем же путём, но чуть левее. Даже в темноте

увидела впереди окончание ‘бобслейной трассы’. Небольшой кусок относительно пологой земли

заканчивался очередным обрывом. Как во сне, отчётливо и жутко: тело горбуна, всё так же беззвучно,

долетающее до края, на долю секунды замерающее на грани тьмы и падающее вниз. Нет!!

Каким чудом я сама не сверзилась – без понятия. Тупо зацепилась за колючий куст, ставший

болезненным, но всё же спасение. Вскочила на ноги. Сильно удивилась, что кости целы и...

До места, где в последний раз видела горбуна, шла пошатываясь и едва не воя от осознания. Всё,

больше ничем помочь не смогу. Хотя, какое уж ‘больше’! Именно я виновата в смерти Алехандро.

Если бы не помешала тому, вонючка был бы жав. Но ведь, тогда погиб бы Эйлар! Выбор и теперь был

очевиден, но чувство вины и острого сожаления всё равно давило на сердце, убивало что-то уже

внутри меня самой. Как теперь?

В первую секунду, глянув за край и узрев бессознательное тело, не поверила своим глазам. Видно,

зацепился за уступ какой то частью одежды и та, не смотри что рванина, удержала. Внизу клубился

туман, а я...

Всхлипнув, опустилась на колени. Потом легла на брюхо. Так близко и так далеко! Господи боже,

помоги мне! Брезгливость канула в лету. С трудом дотянувшись зубами до одной из верёвок,

связывающих руки за спиной, ухватила. Попятилась назад. Медленно, упрямо...

Вспомнила все молитвы, какие только знала. Лишь бы удержать! Лишь бы вытянуть! Лишь бы

кошмарик не очнулся раньше времени! Если дернется – выроню. Тут без шансов. А он дёрнется

обязательно, просто потому что верёвка при нашем раскладе должна выворачивать руки, причиняя

почти невыносимую боль.

Видно, если не местные боги, то наш земной был на нашей стороне и зомбика я всё ж таки

вытащила. Сил хватило еще и переместить подальше от края. В каком-то отупении заметив яму в

корнях нехилого такого дерева, перегрызла верёвки на руках кошмара и затолкала в нехитрое

убежище.

Если что, не свалится, едва очнувшись. Кроме всего прочего, чувствовала – так надо. Если богиня

так воодушевилась спасением черноволосого, вряд ли её порадует ситуация с Алехандро. Да и

Эйлар... Он точно не дурак – может и проверить выжил ли горбун после падения. Не сейчас, конечно,

а когда рассветёт, но...

Почему вообще так вышло?! Что мужчины не поделили? Я мало что поняла из обрывков фраз,

кроме того, что Алехандро имеет зуб на Эйлара, а тот ничуть не удивился желанию калеки убить.

Ночь ещё только началась, а меня уже колотило от холода и страха. Когда начал накрапывать

мелкий дождик, не удивилась: неприятности – животина стайная и поодиночке не ходят. Подумав, чуть

изменила позу и улеглась прямо на выступающие из земли древесные корни. Мне сейчас без

разницы, а инвалида не так сильно мочит будет. Ему и так погано.

До кучи, глаза слипались, а я боялась засыпать. Как последняя бесхарактерная идиотка боялась

гнева богини. Боялась разговора с Эйларом. Интуиция подсказывала: ему очень не понравится мой

поступок. Как ни крути, я сбежала, предпочла компанию Алехандро обществу голубоглазого воина.

Пусть брюнет, говорил, что я нужна, важна для него. Даже если он... если любит, это ничего не

меняет. Эйлар привык к беспрекословному подчинению. Он слишком самолюбив и властен, чтобы

простить даже любимой... Хотя нет!

Не ‘даже’, а ‘тем более’ любимой неподчинение в такой ситуации. Любовь не настолько вскружила

голову, чтобы не замечать очевидного, вот только эта решительность и требовательность в моих

глазах делали мужчину ещё привлекательнее.

Мне импонировали и властность, и уверенность в правильности принятого решения, и готовность

это самое решение не только принимать, но и добиваться его воплощения в жизнь.

Он мужчина, он воин, и он вожак своей стаи. Некоторая жёсткость тут вполне понятна. К тому же,

жёсткость ещё не жестокость, правда? Значит: позлится, но простит. Наверняка простит. . Или?

Меня колотило от волнения и страха. Мелькнула и растаяла робкая надежда остаться неузнанной.

Если даже сам Эйлар не догадается о истинной природе бешенной кобылы, богиня непременно

просвятит.

Алехандро всё никак не приходил в себя, а я... Всё же заснула. Заснула, чтобы очнуться в залитом

солнцем парке и стиснув зубы, направится по тропинке к площади. Поздняк метаться – бобик сдох.

Ничего уже не попишешь, а прятаться бесполезно Проще сразу огрести своё, чем трястись от страха

и стыдиться его всеми фибрами души.

Богиня ждала уже на ступеньках. И вот сейчас ни тени радости на красивом лице не было. Лишь

откровенная злость.

– Дура! – рявкнула блондинка и меня швырнуло спиной на землю. – Какая же ты дура!!

– Я...

– Убила бы, дрянь безмозглая! – прервала на полуслове блондинка, – сама теперь с Эйларом

объясняйся, кретинка!

Опять взмах руки, опять боль, тьма, холод, заполнивший грудь... Когда поднялась на ноги и увидела

напряжённую спину Эйлара, по венам пробежалось золотистое тепло восхищения и сожаления: как я

могла его обидеть? Как теперь ему в глаза смотреть? И всё же понимала: выбора не было. Иначе

было просто нельзя! Он поймёт. Обязательно поймёт! Ведь он самый лучший, самый- самый...

Только вот. . Воин молчал, хоть и слышал что я здесь. Мы находились в небольшой пещерке, с явно

наспех разведённым костерком. Где-то неподалёку ржали лошади и приглушённо переговаривались

мужчины. Брюнет меня ждал. Значит. .

– Почему?! Почему ты спасла его?! – Голос Эйлара обжёг почти болезненной яростью, он

развернулся и подошёл ближе. Посмотрел в упор.

– Тебя я тоже спасла, – прошептала тихо, с непониманием вглядываясь в прищуренные голубые

глаза и тонкую линию стиснутых губ. – Раз задаёшь такие вопросы, ты знаешь, что это была я.

Мужчина сухо кивнул, но обиды во взгляде меньше не стало.

– Ты рисковала собой ради другого мужчины. Ради моего убийцы, – сказал, как будто ударил. – Что

я должен думать?

– Ничего. Алехандро тебе не соперник и ты этого не можешь не понимать.

Мне было неприятен этот разговор и отчаянно не хотелось, чтобы Эйлар злился.

– При чём тут это?! – возмутился красавец. – Я не ревную тебя к этому уроду, но не могу понять, как

ты могла рисковать из-за него. И ведь не просто рисковать – пойти против меня! Эта тварь хотела

меня убить! Он тебя саму чуть не угробил, а ты...

– Я не могла! Как ты не понимаешь?! – Едва не плача, попыталась объясниться. Видеть

неодобрение, обиду и гнев на лице брюнета, было почти больно. – Он был со мной с первого дня в

этом мире. Плохой или хороший, но он обо мне заботился, как мог. Как я могла позволить ему

погибнуть? Эйлар...

– Ты меня предала. – Сухо бросил, как-будто ударил наотмашь. Золотистое пламя внутри

взметнулась, кислотой вины и боли опаляя душу. – Как доверять той, которая рискует жизнью ради

спасения моего врага? Этот урод не успокоится. Если жив, повторит попытку. Ты этого добиваешься,

любимая?

Последнее слово мужчина буквально прошипел. И Всё же... Во многом он был прав. Я же видела с

какой исступлённой ненавистью говорил с ним зомбик. С какой яростью и злобой дышал, глядя на

него...

– Я не позволю Алехандро причинить тебе вред. Обещаю тебе, я...

– Ты ничего не можешь обещать. Да и не страшен мне этот недоносок. Зная, что он близко, я буду

настороже, а через пару дней и это будет не нужным.

– Почему? – насторожилась я и поёжилась от промелькнувшей в голубых глазах холодной

решимости.

– Сейчас мне некогда искать эту гниду, но как только освобожусь, раздавлю урода. Хотя...

Эйлар перевёл взгляд на меня и завораживающе мягко улыбнулся. Его пальцы чувственно

скользнули вдоль шеи к вырезу платья и замерли на кромке ткани. Обнял, развернул и прижал спиной

к своей груди.

Что-то горячее и яркое затопило меня, отозвалось на умелую ласку каждой клеточкой тела. В конце

концов, Алехандро действительно собирался убить, а Эйлар – воин. Глупо ждать от него

всепрощенческих порывов. Естественно, он злится, да и я подлила масла в огонь.

– Я не сержусь, малышка, – опуская руку ниже и мучительно медленно поглаживая грудь, выдохнул

он проникновенно, – Ошибиться может любой. Ты просто очень наивная и светлая, радость моя.

Стон сорвался с моих губ. Да-а-а... Он понимает! Или не понимает, но готов принять... Уже не важно.

Главное: больше не злиться и не обижается. М-м-м...

– Ничего страшного, хорошая моя. – Вторая рука спустилась на бедро и собственническим жестом

притянула ближе. – Ты ведь проснёшься рядом с ним, так?

– Да... – выдавила хрипло, ощущая явное возбуждение любимого мужчины, и уже согласная на

всё... Золотое чувство охватило, заполнило каждую клеточку тела.

– Не могу сказать, что меня это радует, – целуя в шею признался мой голубоглазый, – но и это

хорошо. Любовь моя, ты же хочешь доказать мне, что тебе нужен я, а не этот урод?

Утверждение, не вопрос. Конечно, я хотела! Какие могли быть варианты?!

– Да... – задыхаясь золотом, растворявшим все сомнения, отозвалась я.

– В таком случае, исправь свою ошибку.

– Как? – Простонала, плавясь в терпкой нежности его голоса.

– Убей этого урода, – отозвался мужчина всё тем же, завораживающе-чарующим тоном,

опьяняющим сильнее самого крепкого вина, – В горах это так просто. Всего лишь подтолкнуть в

нужный момент и ты докажешь свою преданность.

Несколько секунд я таяла под горячими ладонями. Ровно до тех пор, пока затуманенное страстью

сознание не довело до моего сведения смысл только что сказанного. По спине прошёл озноб. Сердце

упало. Не может быть... Наверное, я просто ослышалась...

– Эйлар, – я не могла поверить своим ушам, – ты серьёзно?

– Более чем, любовь моя, – горячий шёпот у виска и нескромное прикосновение к груди под тонкой

тканью платья. – Это не составит для тебя труда, а я смогу опять доверять тебе. Я так хочу тебя,

малышка... Так хочу верить тебе и знать, что ты только моя. И ты тоже хочешь этого. Я чувствую, как

ты дрожишь...

Я вправду дрожала, только вовсе не от страсти. Ужас, липкий и тошнотворный, теснил золотистое и

светлое чувство, отодвигал горячий отклик тела на близость желанного мужчины. Убить? Просто взять

и убить?

– Согласись, в случае с этим убожеством, ты окажешь ему услугу, оборвав мучения, – вкрадчиво

продолжал Эйлар.

Я перехватила его кисть и вытащила руку из выреза своего платья. Высвободилась из объятий и,

развернувшись, взглянула в красивое лицо.

– Скажи, что ты пошутил, – срывающимся голосом попросила, ещё на что-то надеясь.

– Прости, любимая, такими вещами не шутят. Нельзя же быть вместе и не доверять самому

близкому, самому дорогому человеку?!

Отвернувшись, я вгляделась в ночь. Обхватила внезапно озябшие плечи холодными руками. Наше

укрытие с Алехандро было совсем близко. Совсем близко в корнях огромного дерева лежал зомби и

одна бездушная сейчас лошадь.

Кто бы мог предположить, что придётся выбирать между любимым человеком и убогим гниющим

калекой... Самый лучший в обоих известных мне мирах, нереально восхитительный, мужественный

до неверия Эйлар и омерзительный, гниющий заживо урод...

Быть рядом с любимым, видеть нежность в его глазах, пить его дыхание и страсть? Богиня

обещала, что он останется со мной навсегда, если пожелаю... Или содрогаться от омерзения от

каждого случайного прикосновения горбуна, который меня теперь наверняка презирает и яро

ненавидит?

И даже если... Господи, помоги мне! Как же я хочу домой... Хочу в свою уютную квартирку, к

привычным и родным вещам, к телефону... Услышать папу, поболтать с мамой, а потом... Потом тупо

реветь, завернувшись в плед и запивая слёзы крепким чаем. Но и попасть домой могу, только пройдя

до конца с Эйларом. Богиня ясно дала понять, чего хочет.

– Не бойся, – успокаивающе протянул змей-искуситель, – у тебя всё получится. И мы будем вместе.

Всегда...

В животе трепыхнулось золотое пламя. Всегда будем вместе... Просыпаться по утрам в одной

постели, растить детей, делить на двоих радость и горе... А ведь это возможно. Под покровительством

богини и с её-то лёгкой руки. Уважение, с которым моё черноволосое совершенство упоминало

белобрысую, слишком походило на поклонение, а та свела нас и связала воедино...

– Я всё понимаю, – вновь подступая вплотную и обнимая, шепнул мужчина на ухо. – Ты устала,

запуталась и ошиблась, но...

Я через силу улыбнулась и горько рассмеялась. Уже не сомневаясь, обернулась и ласково

погладила брюнета по щеке, коснулась сурово сжатых губ кончиками пальцев. Такой великолепный...

Сильный, прекрасный, как бог, такой нежный и страстный. Любимый... И всё же...

– Боюсь это не я, это ты ошибся, – отходя на шаг, сказала и улыбнулась самому желанному мужчине

в своей жизни. – Я бы, наверное, согласилась отдать свою жизнь, но забрать чужую – не могу.

– Малышка...

– Не называй меня так. Можешь мне больше не доверять. Сколько угодно! При следующей встрече

сообщу богине о своём решении. Я помогу тебе вызволить наследницу, но на этом всё.

– Что?! Ведь пожалеешь и сама придёшь следующей же ночью, – сквозь зубы выдавил мужчина,

делая шаг ко мне, и положил широкую ладонь на затылок, вынуждая запрокинуть голову и посмотреть

ему в глаза. – Ты моя, и знаешь это. Моя...

Властный поцелуй обжёг губы, и сердце забилось пойманной птицей. Эйлар знал, что делал. Ноги

ослабели и, вопреки разуму, тело мгновенно откликнулось на жадное прикосновение... Я очень хотела

бы просто подчиниться, но...

Вряд ли мне выпадет шанс ещё раз так сильно полюбить кого-то, не говоря о том, чтобы вообще

встретить человека подобного этому великолепному воину. О взаимности и вовсе говорить не

приходится. Серых мышек хищники если и замечают, то как правило, исключительно для того чтобы

скушать и выплюнуть косточки.

Всё так, только есть кое-что хуже одиночества. Собрав всю гордость, которая ещё оставалась:

– Кто тебе сказал, что я не смогу без тебя?! – отодвигаясь. – Буду за тобой бегать?!

– Ты меня любишь! – грозно прошипел воин, не спрашивая – точно зная.

Да кто бы спорил?! Никогда в жизни никто не вызывал такой бури эмоций. И душевных, и чисто

физических, теперь вот ещё и морально-этические переживания проснулись... Весёлая компания у

меня внутри собралась, ничего не скажешь. Просто шашлык, нежность и лопата!

– Пока ещё люблю, но это уже не имеет значения, – признала я, не удержавшись от кривой

улыбочки. – Если тебе так проще, считай меня не оправдавшей твоего доверия.

– Хор-р-р-рошо... – сжав кулаки, раскатисто произнёс брюнет тихо и, вдруг, почти зарычал: –

Неужели какой-то убийца тебе дороже меня?! Дороже нас?! Важнее благословения богов и судьбы?!

– Нет, – честно и ровно, уже не опасаясь заплакать и кинуться ему на шею.

Слёзы в ожидании своего часа застыли под ложечкой сверкающей льдом глыбой. Навязчивое

желание согласиться с каждым словом Эйлара, лишь бы в его глазах плескалась любовь и

восхищение, отступило под напором осознания: он действительно не понимает.

– По большому счёту, горбун мне противен, – призналась срывающимся шёпотом. – Будь моя воля,

ни дня бы не провела вблизи этого рассадника паразитов.

– Так в чём дело?! Если тебе так страшно, я не буду настаивать. – Пошёл на попятную Эйлар. –

Хотя не думал, что мне досталась такая трусишка.

Когда мужчина, явно превозмогая себя, подошёл и нежно обнял, я уткнулась лбом в его плечо и

бесшумно вдохнула запах бронзового сильного тела. Прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

Нежность и восторг, отливающий золотом, заполняли меня. Кончики пальцев покалывало, и губы

почти болели от желания прижаться к горячей коже и почувствовать её солоноватый привкус. Но

горечь плескалась в сердце и я отодвинулась.

– Дело не в страхе, и уже не имеет значения, будешь ты настаивать или нет. Отнять чужую жизнь...

Как ты себе это представляешь? Столкнуть в пропасть, едва калека повернётся ко мне спиной?! Или я

должна размозжить копытом его голову?!

– Успокойся, – отрезал воин, но в его глазах я не увидела ни отвращения, ни протеста. Разве только

досаду. – Я уже сказал, что не буду испытывать твою храбрость. Ты слишком дорога мне и...

– Нет. Я нужна тебе, но это совсем другая песня, – улыбнулась, чувствуя, как внутри каждое

упавшее слово отдаётся тоской. – Я прослежу, чтобы Алехандро не причинил тебе вреда. Может, в

этом и должна состоять моя помощь?

– Нет! Мы должны быть вместе, чтобы пробудить наследницу и...

– Богиня сказала? – вспомнился огромный зелёный глаз и моё спасение от гибели в русле горной

речки. – Я постараюсь нагнать тебя. Уж с божественной-то помощью как-нибудь справлюсь.

– Пресветлая не может так прямо влиять на...

– Может, – ухмыльнулась я, припомнив фей-убийц, – ещё как может. Но в любом случае, она здесь

не единственная заинтересованная сторона с магическими способностями.

Неожиданно небо разразилось громовым ворчанием. Словно мало неприятностей было, ещё и

гроза... А вонючка в яме! Как бы не захлебнулся, если будет дождь. Только как помочь, если я здесь, а

там моя спящая тушка перекрывает единственный выход из норы?!

– Ты знаешь больше, чем говоришь, – подозрительно и гневно выпалил Эйлар и в одну секунду

лишил меня способности двигаться, прижав к себе. – Кто эта заинтересованная сторона?

Я попыталась вырваться, но мои потуги мужчина попросту проигнорировал. Правильн: хлипкая

женщина и тренированный воин! Какое, к чёрту, сопротивление!

– Отпусти меня, пожалуйста, – попросила, отчаявшись освободиться из пугающе непоколебимых

рук.

– Нет, малышка, – жёстко отозвался Эйлар, словно окатив ледяной водой. – Даже не мечтай. Как ни

тороплюсь, придётся мне задержаться и найти тебя во плоти.

– Не нужно! – Угрожающий тон и предвкушение в глазах не оставляли сомнений: зомбика в этом

случае ждёт очень тёплый приём. – Я сама найду тебя завтра. Слышишь?

– А говорила, не собираешься за мной бегать, – ядовито усмехнулся брюнет и склонился, почти

коснувшись губами губ. Сердце колотилось в груди пойманной птичкой. – Не хочу тебя утруждать. Вы

где-то близко, а оставлять врага за спиной непредусмотрительно. Во второй раз я такой небрежности

не допущу.

Сочетание горячего желания, золотистого восхищения, холодного ужаса, тоски и отчаянного

неприятия происходящего сводили с ума. Почти непреодолимо хотелось поцеловать Эйлара, чтобы

смягчить его гнев и увидеть, как разгорается страсть в его холодных сейчас глазах. Позволить ему

всё, что он только пожелает. .

Но одновременно с этим мысль о подчинении была отвратительна, а нарисованная перспектива

ужасна. Невыносимое сочетание!

Как я могу любить такого человека?! И всё же люблю. Только это не меняет ничего. Смотреть, как

Эйлар убивает вонючку?! Знать, что не смогла предотвратить этого? Вспоминать сиплое ‘Манюня’,

когда буду отдаваться красавцу-мужчине или окончательно позабыть о горбуне в объятиях жгучего

брюнета?! Ещё неизвестно, что хуже...

– Никуда ты от меня не денешься, девочка. Я об этом позабочусь. Мы выполним волю богини и

будем любить друг друга снова и снова. – насмешливо, но слишком непререкаемо, чтобы обещание

отозвалось теплом, уверил Эйлар. – Мне слишком нравятся и твоё упрямство, и жалкие попытки

возражать мне и то, как приоткрываются твои губки, когда ты задыхаешься от страсти в моих руках...

Жёсткий, но такой умелый и желанный поцелуй накрыл меня с головой. Захлёбываясь слезами

осознания и любовью к этому жестокому, но безумно желанному мужчине, я плавилась от силы,

напора и уверенности Эйлара.

Я ничего не могла противопоставить его мощи и решимости. Даже сердце предавало, объятое

золотистым восторгом... Тело ослабело, жадно впитывая острую необходимость и неизбежность

ласки.

Прервать прикосновение было страшно и почти физически больно... Ничего настолько яркого,

пронзительного и нежного, как чувство принадлежности любимому быть не может. И гордость, обида,

принципы – всё теряется на фоне желания быть рядом с ним всегда, но...

– Ты моя, – выдохнул Эйлар торжествующе. – Слова – это лишь слова. Ты хочешь меня, любишь и

будешь моей всегда. Я это знаю, знаешь и ты. Это не требует доказательств, но я всё же докажу. – Он

рванул платье, разрывая ткань и обнажая мою грудь. – Знаешь ли, процесс доказательства обещает

быть приятным, а я не хочу лишать нас удовольствия. Ты явно девственница, но это мы сейчас

исправим.

Ветер коснулся разгорячённой кожи, не принося облегчения. Я опустила руки и заглянула в голубые

глаза. Самые красивые глаза на свете, и в них отражалась моя любовь...

– Ты такая нежная и светлая, – медленно скользнув ладонью от плеча к кисти, выдохнул мужчина: –

как ангел. Хрупкая, невинная... Твоя беззащитность и этот взгляд возбуждают сильнее любых

ухищрений искушённых женщин.

Ровное тепло костра... Блики на тёмных волосах воплощения мужественной красоты и силы...

Ржание напуганных разошедшейся грозой лошадей... Отдалённые голоса подчинённых Эйлара где-то

за гранью видимости...

Всё так... чарующе нереально... И мы одни... Никто не осмелится нарушить приказа и войти сюда. И

пусть гроза уже накрыла горы. В нескольких метрах от нас холодные потоки воды низвергались с

грозно рокочущих небес.

Я улыбнулась, не делая и попытки прикрыться. Чего он там не видел? Да и смысла нет. Всё равно,

избавить меня от тряпок Эйлару труда не составит. С его-то мощью и напором... Поэтому просто

улыбнулась и обняла его прекрасное волевое лицо ладонями.

Люблю? Да. Хочу? Тоже да. Позволю обладать собой здесь и сейчас? Почти наверняка. Буду

сопротивляться? Вряд ли. На это не хватит сил, ни физических, ни моральных.

– Хочешь, чтобы я сказала это? – всматриваясь в льдисто-голубые глаза и понимая всю

абсурдность и неизбежность того, что будет сказано сейчас, прошептала я.

– Да, – торжествующе ухмыльнулся Эйлар, – это доставит определённое удовольствие.

– Если тебе интересно, слушай. Я почти невыносимо хочу раствориться в тебе и дать тебе, всё, о

чём говоришь. Я попытаюсь, но вряд ли смогу противиться тебе сейчас – это факт. Мы исполним волю

богини, это тоже факт. Потом, вполне возможно, я буду умирать от любви к тебе, засыпать и

просыпаться с мыслями о тебе же.

Смотрела в упор и почти касалась губами губ, растянутых в победительно-довольной усмешке. Я не

лгала. Всё равно, правдоподобно врать, глядя в глаза, не умею. Каждое произнесённое мной слово

было правдой. Я понимала это. Как понимала и то, что всё не так просто.

Эйлар настоит на своём, даже если буду орать и брыкаться. Впрочем, меня явно надолго не хватит.

Глупо лгать себе: вспыхиваю желанием, едва руки этого мужчины касаются кожи. Конечно, если

представится хоть крохотный шанс – сбегу, но если нет. . остаётся одно: не кривить душой и

постараться получить удовольствие.

Но все решения и умозаключения на самом деле не стоили и ломаного гроша. Моё мнение не

принималось в расчёт ни Эйларом, ни моими собственными телом, сердцем, душой и совестью.

Самое обидное: никогда себе не прощу этой ночи и своего бессилия.

Первая ночь с любимым должна быть самым светлым воспоминанием, а будет кошмаром. Не

сейчас – потом, когда тело и сердце уступят первенство душе и совести.

– Ты моя, – выдохнул мужчина, перемещая одну руку с талии на кое-что пониже, – из нас получится

восхитительная пара...

Я рассмеялась, и искренне, несмотря на обжигающее нутро восхищение самым-самым:

– Да пошёл ты, – ответила, глядя прямо в голубые нереально красивые глаза, и, вдруг, вскрикнула

от острой боли в спине.

Громовой раскат на долю секунды оглушил, заставив сжаться от инстинктивного страха. Мокрые

ветки хлестнули по морде и бокам. Резкий запах дыма заполнил ноздри. Огромный дуб полыхал

ярким пламенем. Ливень шипел в огне. Часть ствола, расколовшегося от удара молнии, придавила

меня к земле, но заплакала я от облегчения...

Глава 18

Господи, спаси и сохрани! Спаси от любви к Эйлару, сохрани от его гнева! Его и богини.

Пожалуйста, помоги! Я не знаю, как быть дальше. Мне очень холодно, страшно и больно. Пусть не

болит спина, хоть тяжёлый ствол и давит на хребет, но внутри всё разрывается... Чем я так

провинилась перед тобой, Боже?!

Я молилась, сглатывая горячие слёзы и ледяные капли дождя. Выбираться сил не было. И не

столько телесных, сколько душевных. Зачем? Единственный шанс попасть домой – выполнить волю

богини, а я...

В корнях дёрнулся и застонал горбун, а в душе шевельнулась злоба. Это ведь он во всём виноват!

Из-за него... Нет! Я стиснула зубы и замотала головой. Очень просто свалить ответственность за

собственные поступки на кого-то, но так нельзя. Нельзя обвинять горбуна в том, что Эйлар, тот

единственный мужчина, которому я готова отдать всё, потребовал...

Золотистое трепетное чувство протестующе растеклось по венам, убеждая: я не права. У Эйлара

наверняка были причины требовать от меня... подлости? Наверняка были. В конце концов, Алехандро

собирался его убить. И ведь тоже не на дуель вызвал, а из-за кустов хотел...

Но как ни старалась глупая любовь оправдать голубоглазого война, как ни пыталась я сама понять и

принять... Что-то глубоко внутри, привычное и куда боле основательное, чем любовь твердило:

такому нет и быть не может оправданий.

Что бы ни совершил горбун – это грех и вина горбуна, а поступок Эйлара только на его собственной

совести и ни на чьей больше. Ка бы ни хотелось поверить в обратное, я чётко осознавала это, И всё

же...

Помогать вонючке, лишившему меня надежды вернуться к родным и близким, не тянуло, как не

тянуло и сгореть заживо. А вероятность последнего была велика. Гроза стихла так же внезапно, как и

началась, а полыхающий обломок ствола всё ещё нависал над нами. Но теперь огню не мешал

ворчливый ливень и колкие искры всё чаще падали на шкуру.

Не будь я насквозь промокшей, наверное. было бы хуже, а так... Даже в такой гадости как ледяной

душ посреди ночных гор, оказывается, есть положительные стороны. Повторный тихий стон в районе

‘под брюхом’ и упавший прямо перед мордой кусок ветки слегка привели в чувство.

Так: предаваться отчаянию и самобичеванию можно и в более уютной обстановке. Около костра

например. И. желательно, чтобы костёр был около, а не над нами.

Осторожно, и очень медленно я приподнялась. Дерево угрожающе затрещало, но, к счастью, не

упало. И сейчас мне как-то по барабану было благодаря сему я могу вообще стоять, держа на спине

нехилую ношу. А не дрыгаю ногами с перебитой хребтиной. Удача, магия богини или высшая

справедливость без разницы.

– Манюня, я тебя придушу, – просипел снизу кошмар. – Не могла на пять минут позже всё

испортить?

Я промолчала, стиснув зубы и уговаривая себя потерпеть ещё чуть-чуть. Дождаться пока этот

неблагодарный гад выползет из ямы и тогда... Пошлю его к лысой бабушке.

Грязный, в рванине, переставшей напоминать даже половые тряпки, зомбик неуклюже, но упорно

карабкался, цепляясь за мокрые и оттого скользкие узловатые корни. Пожалуй, я и вправду плюнула

на проблемного спутника, если б не увидела...

Рыжие блики пугающе громко трещащего пламени упали на лицо Алехандро, высветив багровые

кровоподтёки и разбитые губы, рассечённую бровь... Катясь вниз по склону можно разбиться

насмерть, свернуть себе шею, исцарапаться вдрызг, но вот такое бывает лишь от многочисленных

ударов кулаками.

– Теперь, я придержу вот тут, – с явным усилием выпрямляясь, зомбик ухватил за тонкую часть

лежащей на моей спине части ствола, – А ты на счёт три очень быстро двигаешь оттуда. Только

осторожно. Здесь скользко.

А то я не в курсе! Сама вижу, но как этот полуживой калека собирается...

– Три! – Сдавленно простонал и, приподнял обломок.

Совсем чуть-чуть, но мне хватило, чтоб, пусть и ободрав бока выскользнуть на свободу. В

следующую секунду Алехандро упал на колени. И без того уродское личико, теперь ещё и

‘украшенное’ усилиями Эйлара и его людей, исказила гримаса боли.

– Не надо было тебе вмешиваться, – чуть ли на карачках отползая в сторону, прошипел калека. –

Теперь достать Нассара будет почти невозможно. Особенно со сломанными-то рёбрами И ведь его

цепные псы и тебя не пощадят, глупышка.

Из всего сказанного мозг вычленил лишь две вещи: у горбуна сломаны рёбра и он, всё равно,

собирается убить Эйлара. И то и другое пугало до дрожи. Вот только решение – было одно и для

‘помочь’ и для ‘помешать’. Опустившись на колени рядом с кошмаром теперь уже не только дней, я

тряхнула спутанной гривой.

С откровенным недоверием покосившись на меня:

– Нет уж. После всего, верить тебе нельзя.

По-хорошему, радоваться бы, тчо не придётся это чудо гниющее на себе везти, а мне... Так обидно

стало. Ведь в чём-то Алехандро был прав. Пусть не надолго, но на какую-то долю секунды я всерьёз

задумалась над требованием Эйлара убить горбуна. Слёзы полились сами собой. Так или иначе, но...

– Манюня, ты... – зомбик окаменел, – плачешь?

Я не плакала – ревела.

В голове всё смешалось в какую-то невообразимую кашу. Тоска по дому, страх, чувство вины, стыд,

обида, разбитые надежды, усталость, боль и куча ещё всякого разного.

– Ох, не надо так, – опускаясь рядом на колени, осторожно протянул ладонь калека. – Пожалуйста!

Манюнечка... Я не хотел тебя обидеть, но...

Вот именно: ‘но’! Алехандро даже сам не понимал, насколько был прав в своих подозрениях! Было,

было это самое мерзкое и постыдное ‘но’! В какой-то момент. Я ведь почти согласилась, почти

поддалась золотистому восторгу! Убить, не ради любимого, а чтобы быть с ним! Я...

– Малышка, прости меня. – неожиданно тёплые пальцы погладили по щеке. В смысле – по морде.

И вот почему-то противно совсем не было. Наоборот, сочувствие и тепло человека, которому, если

откровенно, куда хуже чем мне, отдалось внутри и я прижалась к руке кошмара.

– Знаешь, – тихо и слегка отстранённо просипел тот, – Когда сесстра с мужем и сыном погибли,

думал: ничего кроме ненависти чувствовать уже не смогу. Так было... Пока не купил тебя, бешенную.

Я за всю жизнь столько не удивлялся, малыш.

Горбун замолк, рассеянно и как-то очень бережно поглаживая кончиками пальцев мой мокрый нос.

Постепенно приходя в себя, я сглотнула и глаза сами сошлись на переносице...

Кажется, отвращение и брезгливость решили вернуться на своё законное место. В неверном свете

горящего дерева, да ещё так близко, рассмотреть что-то было непросто, но память... В её исполнении

гниющие язвы и разнообразные обитатели кошмаровой шевелюры представлялись ярко. Даже

слишком.... Я снова сглотнула, на мгновение прикрыла глаза и... Осталась неподвижной.

Просто, едва шевельнулась, чтоб отодвинуться, Алехандро в упор посмотрел на мою осоловевшую

морду. На его лице отразилось понимание и... горечь. Не обида, нет – горькое понимание

действительности. Горбун немедленно отклонился, отводя руку, а я... а мне...

Так стыдно стало. Что ж я за сволочь, а? калека, избитый, со сломанными рёбрами, мокрый

насквозь и замёрзший меня тут утешает, душу, можно сказать, открывает, а рожу ворочу?! Из-за

внешности?! Болезни?! Совесть с размаху пнула под дых и впилась клыками в печень. А может в

почку, фиг её знает. Только...

Прежде чем кошмарик отодвинул пальцы, я стиснула зубы и потянулась к нему, решительно

ткнувшись лбом в бирюзовую ладонь. Всхлипнула, теперь уже от сдерживаемого желания вскочить на

ноги и бежать как можно дальше, а потом залезть в первый попавшийся водоём и...

Нет! Умерла так умерла. Никаких ‘отмыться’ или сбежать.

Несколько секунд ничего не происходило. Ни я, ни зомбик не шевелились и только редкие капли

стихающего дождя капали на и только сдавленное.

– Манюня... –

Рука неуверенно переместилась со лба за ухо. Я открыла глаза и посмотрела прямо в растерянные

глаза кошмара моих дней. На меня взирали с непередаваемым выражением удивления и...

признательности. Снова стало совестно. Было бы за что! В конце концов, моя брезгливость моя

проблема, а он... Да чего уж...

– Нам нужно идти, – даже не сиплый – хриплый голос. – К рассвету желательно найти укрытие,

иначе...

Алехандро не договорил, но этого и не требовалось. Я прекрасно понимала, о чём он. Эйлар теперь

не отступится, а уж в свете произошедшего. Горбун даже не догадывался, что у голубоглазого воина

кроме мести имеется ещё один стимул ‘отыскать и доить’. Копытный такой стимул. Грязный,

влюблённый в брюнета и непокорный стимул.

Я не обманывалась. Дело не во мне самой. И не в отказе. Все гораздо проще и обиднее: я ему

нужна, чтобы исполнить волю богини и освободить наследницу. Или пробудить.

Помогать Эйлару хотелось и не хотелось одновременно. Часть меня твердила, что нужно бежать со

всех ног, спасаться самой и спасать Алехандро, а другая... Другая мерцала золотистым чувством,

приказывая сделать всё, лишь бы угодить любимому, лишь бы он меня простил и... принял?

Почти сходя сума от этого несоответствия, я кивнула горбуну на собственную спину. Буду думать

головой, раз уж сердце подводит. Сначала найдём где спрятаться, а потом уж... Хотя не так! Сначала

нужно просто выбраться отсюда на относительно ровную поверхность.

Алехандро несколько секунд сверил меня отливающим сталью взглядом, а затем молча встал. Ему

наверняка было больно, но зомбик даже не поморщился. Лицо его напоминало застывшую гипсовую

маску. И?

Горбун, всё так же не говоря ни слова, сел верхом и я с облегчением выдохнула. Оказывается:

дыхание задержала в ожидании. Ну не идиотка ли?! Откровенно бояться прикосновений вонючки и

так переживать из-за того, что он не захочет ехать на мне верхом. Где логика?

Впрочем, уже через несколько секунд все мысли вылетели из головы. Гроза прошла, но склон не

стал от этого менее крутым. Тем более после дождя тут было ещё и скользко. И темно. Про холодно,

голодно, страшно и больно, я даже не вякаю! Смыcла нет.

Около часа я шала через раз. Делая шаг – задерживаю дыхание. Твёрдо встаю на все четыре ноги –

делаю вдох или выдох. Несколько раз поскальзывалась и сердце улетало в темнеющую совсем

близко пропасть.

Каким чудом нам удалось всё же выбраться – не знаю. Удача ли, благословение богини или ещё

что. Главное – в конце концов, мы выжили. Мало того! Когда, протиснувшись меж двух камней, вышли

в знакомую рощицу, внизу заметили блики огня.

Близко совсем. Метрах в ста, наверное. Будь дело днём, могли и не увидеть горящий в пещере

огонь, но в чернильном мраке глухой беззвёздной ночи...

Запах дыма щекотнул ноздри. Нечто тёплое и золотое потянулось туда, к Эйлару, и я даже сделала

шаг, когда...

– Манюня? – тихое и очень спокойное.

Вздрогнула. Ох! Чего творю, а? Совсем сбрендила, выхухоль патлатая. У меня тут парочка мужиков,

жаждущая смерти друг друга, а я... Самое страшное: представления не имею как и кого буду спасать,

если опять сцепятся. Не могу позволить гибели ни одного из них, а смогу ли помешать... Нет уж!

Тряхнув головой, глубоко вздохнула и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась

вверх по склону, петляя между стволами. Где-то здесь должны быть наши вещи. Может, в заветной

торбочке и чего из лекарств отыщется. Я то не перебинтовать, ни даже просто осмотреть ка следует

зомбика не в состоянии.

Представив себе, как прощупываю копытами грудь Алехандро на предмет целостности рёбер,

фыркнула и едва не заржала в голос. Сдержалась. Слишком близко к Эйлару. Вроде не должен

услышать, но кто его знает?

Сумки нашлись, слава Господу. Увидев гуду и разорванные верёвки, горбун дёрнулся было, чтоб

слезть, но я его опередила. Не в таком состоянии с лошадей спрыгивать. И вот почему я ни секунды

не сомневаюсь в ужасном самочувствии кошмарика, если он не застонал ни разу за минувший час?

– Спасибо, – тихо поблагодарил Алехандро, слезая с моей спины, и вдруг добавил: – прости.

В ответ на мой недоумевающий взгляд, зомбик улыбнулся. Как всегда криво и жутко, но отчего-то...

меня даже не передёрнуло! Я продолжала удивлённо смотреть на калеку, пытаясь найти смысл этого

‘прости’. Вряд ли он раскаялся в нападении на Эйлара.

– Прости, что сомневался в тебе, – снизошёл до объяснений горбун. – Думал, раз...

Алехандро оборвал себя на полуслове и поморщился. Глянул в темноту, туда, где горел невидимый

уже костёр. Я окаменела. Если сейчас вонючка рванёт туда... Не пущу. Просто не пущу, даже если

придётся... Нет не убить, вырубить ослабевшего кошмарика нафиг. Пусть потом будет стыдно и жалко

убогого, но не позволю убить Эйлара. И чхать я хотела, чего эти двое не поделили. Не моё собачье, то

бишь кобылье, дело!

Впрочем, горбун лишь передёрнул плечами и грустно посмотрел на меня. Оценил настороженный и

совсем недобрый взгляд.

– Манюня, а ты Богиню видела? – осторожно спросил он и глаза его даже и в темноте сверкнули

сталью. Ощущение, будто меня опять ножом полоснули, только.... Сглотнув, медленно кивнула.

– Вот, значит как, – в сиплом голосе удивления не было, как и разочарования или гнева. Было что-то

непонятное и... – Почему... Нет, не так! Ты должна была мне помешать?

И как тут ответить? По сути, да. Если речь об убийстве Эйлара, должна была, раз уж

небожительница так обрадовалась, но... Я-то этого не понимала! И задачи такой передо мной никто не

ставил. Потому просто молчу.

– Та-а-ак... – Алехандро задумался, искоса глянув на частью изорванную, частью изгрызенную

верёвку в бурых пятнах моей крови. Продолжил допрос: – попробуем иначе. Если я сейчас пойду к

Нассару и...

Я вскочила и тихо зарычала, набычившись.

– Ясно, – неожиданно саркастически хмыкнул горбун.

Да ничего тебе не ясно, блин! Ничегошеньки! Я...

– Убьёшь? – весело так...

Словно под дых ударил! Опять?! Я задохнулась от возмущения, плюхнулась на попу и покрутила

копытом у виска. Нет, чего он, а? Только-только балакать по делу стали, а тут такие дикости?!

– Ох, Манюня-Манюня, – протянул вонючка насмешливо, – а как иначе? Кто-то из нас двоих должен

умереть. Пока Нассар жив, я не успокоюсь. Он это знает, ты тоже. И как тогда?

Я растерянно уставилась на калеку, а он... а он... Он, вдруг принялся раздеваться! Мама!! Это он

че... Уф... Не дожидаясь пока Алехандро избавится от остатков, а точнее уже останков, рванья, я

стремительно отвернулась и легла, для надёжности, накрыв голову копытами.

Вот уж чего мене не надь, так вида обнажённого зомьбика! Я после такого не то что спасть, я есть

не смогу! И вот не надо мне говорить, что руки ноги голова и прочие части тел у всех поголовно людей

отличаются лишь деталями!

Блажен, кто верует, но он явно с кошмариком не знаком. Да он и в одежде кого хош заикаться

заставит, а без неё. Чур меня чур! Лучше год с соседями алкашами в коммуналке прожить, чем на пол

минутки узреть голого вонючку! Ох...

С перепугу сама не заметила, как плавно переползла за соседний кустик и притаилась там, напевая

про себя что-то из разряда ‘нас не догонят’. Если учесть, что умудрилась это проделать, не отнимая

передних копыт от глаз, становится понятна реакция калеки.

– Манюня, ты меня поражаешь, – хихикнул сзади горбун, и вдруг, рассмеялся уже в голос. Не очень

громко, но как-то очень заразительно, хоть и сипло до дрожи. – Как у тебя получается рассмешить

меня в любой ситуации, ума не приложу!

Смешно ему! Нашёл клоунессу, блин! Я ему что, мокрый перс? Али Ёжик бритый?!

От досады, даже подскочила и гневно в упор посмотрела на разошедшегося калеку. Угу. И тут же

нырнула обратно в куст. Слава Боженьке, темнота беззвёздной ночи оказалась милосердна к

неосмотрительной мне, да только... то, чего не увидела – дорисовало воображение.

Если откровенно не увидела я почти ничего, белого пятна с тёмным колтуном на макушке, да вот

беда: фантазия подкачала. По пятому кругу просматривая три-д картинку из серии ‘вам и не снилось’

или ‘пришёл, увидел, стал заикой’, я потихоньку приоткрыла один глаз и осторожненько глянула меж

веток. Уф... Кажись, пронесло!

Алехандро, всё ещё посмеиваясь, закутывался в одно из покрывал и, судя по резкому незнакомому

запаху, лекарство у него таки нашлось. Вот именно в этот момент, я в первый раз от души

порадовалась тому, что сейчас я лошадь.

Окажись в своём теле, совесть не позволила бы отлынивать по кустам от оказания первой помощи

избитому калеке, а так... Лежу себе и в ус не дую! Ла-ла-ла! А у меня копыта! Ла-ла-ла! Совесть может

отдохнуть! Ла-ла-ла-а-а-а... У меня есть шансы не свихнуться! Слабые правда, если вспомнить

текущее состояние очень нервной системы, но есть же! Вот она – радость!!

Потому-то спустя десять минут из кустов вылезла не лошадь, а довольная выпавшим на её долю

счастьем очень-очень счастливая лошадь. Как ни странно, разница значительная. Честно-честно! Ещё

полчаса ушло на то, чтобы поесть и напиться.

Ели солёное мясо, а пили... Угусь. Я водичку из котелка, а горбун нарольское из фляжки. Видно,

лекарство не в полной мере помогало, если мой кошмарик решил к винцу приложиться, но тут уж он в

своём праве. Я б для сугреву тоже хлебнула, да засну ведь. Будет потом зомбику морока: спящую

кобылу на себе волочь.

Пару раз зевнув, поняла: если сейчас же не тронемся в путь, будет Алехандро спящая тушка, а

этого допустить никак нельзя. Как ни хочу я увидеть Эйлара, нужно бежать. Причём именно от

голубоглазого красавца. Вопрос ‘куда’?

Вниз? Так он как раз там. Вряд ли смоем проскользнуть мимо. Вверх по склону? И? Допустим, мы

как-то доберёмся до вершины горы, а дальше? Воткнём палку с привязанной ‘тельняшкой’ зомбика и

будем гордиться? Типа покорили высоту, да?

Оставалась одна надежда: найти тот проход сквозь скалу, по которому пришли сюда и обойти

Эйлара. Правда, из пещеры с водопадом мне не спуститься, но оно и к лучшему. Хотя...

Я с ужасом покосилась на ошмётки верёвки. Боже. Ведь без неё и горбуну не спуститься, а как

тогда?! Вот. . МММ, блин! А если попробовать связать обрывки? Но едва я поднялась и подошла к

кучке некогда шнура, как послышалось невесёлое:

– Не выйдет, малышка. Я уже посмотрел.

С удивлением оглянулась на спутника. Когда успел? И, главное, для чего? Если Алехандро так

жаждет убить Эйлара, почему собирался бежать. Нет, ясно: ребра, синяки, но не похоже на этого

упрямца. Сдаться в угоду обстоятельствам?!Зуб даю, это не про него. Если уж...

– Вот только не надо так на меня смотреть, мрачно буркнул горбун, поднимаясь на ноги. – Нассара я

всё равно убью. Просто, пока ты рядом, это не реально. Привязывать тебя бесполезно. Да и не чем, а

просто так снова подставлять под удар. Ты ведь костьми ляжешь защищая его, не так ли, Манюня.

Он не спрашивал – утверждал. И был прав, как ни крути. Только... Почему мне так досадно, а?

Почему?! Наверное потому, что гниющий зомби не просто принял к сведению мою позицию, но и учёл

её.

Пусть даже истинная причина – желание прийти в себя и залечить раны перед новой попыткой

погубить моего любимого. Даже если так, Алехандро счёл нужным озвучить иную причину изменения

своих планов – моё мнение, а Эйлар...

Хоть сто, хоть двести раз горячо любимый, брюнет и не подумал брать меня в рассчёт. Хотя нет. как

меня использовать он как раз придумал. Обидно. Почему так? почему не наоборот?! Логичнее было

бы, пошли меня горбун лесом, а тут. .

- Придётся идти наверх, – пристраивая у меня на спине сумки, произнёс кошмарик. Попробуем

найти укрытие, и, если удасться, переждём пока Нассар пройдёт мимо. Обещаю не трогать его, пока

ты рядом.

Я подозрительно покосилась на неправдоподобно чуткого калеку, но на этот раз он понял мой

взгляд не правильно.

– О большем не проси. Это не перемирие. Это – временное отступление и не больше. – Алехандро

погладил меня по носу и тихо так, почти шёпотом: – Ещё совсем недавно у меня была семья.

Младшая сестрёнка, её муж и их сынишка. Серину было восемь, понимаешь? Всего восемь, а теперь

его нет. Ни его, ни Рои, ни Валтара. Я... Ай, чего уж там.

А я ошарашенно смотрела на мрачного, как зимние тучи, калеку и не могла осознать. Он хочет

сказать... Эйлар?! Быть не может! Этого просто не может быть! Он не такой! Совсем не такой! Он...

А... какой он? Я же ничего, совсем ничего не знаю о голубоглазом брюнете, кроме...

Кроме того, что люблю его, Но такого не может быть! Да Эйлар властный, сильный, жесткий,

непримиримый и упрямый. Он целеустремлённый, решительный, мужественный и... И он предложил

мне убить беззащитного фактически калеку. Предложил убить, ради него, ради нас...

Нежность, обожание и восхищение схлестнулись с доводами разума. Поверить Алехандро я не

могла. А не поверить... не могла тоже. Захотелось завыть и снова спрятаться под кустом. Или

проснуться дома, забраться в душ и позабыть этот выворачивающий душу наизнанку кошмар. Просто

забыть, будто его и не было.

Только вот. . Ободранные бока саднило. От холода по шкуре то и дело пробегала дрожь, а в горле

першило. Потому я молча отвела взгляд и опустилась на колени, позволяя спутнику занять своё место

на моей спине.

Я подумаю об этом потом. Когда соберусь с мыслями. Когда утро развеет мрак. Если повезёт,

развеются и сомнения. Это ведь не может быть правдой! Или может?

Когда поднялась на ноги и потихоньку потрюхала вперёд, вонючка молчал. Как молчал он все

последующие часы странного, изматывающего марафона на выживание. Сказала бы ‘забега’, да

бежать в темноте по пересечённой местности – безумие. Даже для нас.

К утру стало попроще в плане освещённости, но навалились усталость и нервный мандраж. И я, и

Алехандро не могли не понимать, что Эйлар со своей компанией догонят нас быстро, очень быстро. У

них будет значительное преимущество в скорости. И лошади выспавшиеся, и темнота не мешает, а

нам...

Подходящего укрытия никак не попадалось. Вместе ночью, остался позади и относительно пологий

склон, поросший лесом. Предрассветный сумрак встретил нас на узкой, едва ли шире полутора

метров, тропе, серпантином обнимающей гору. Серый, покрытый лишайником и чахлыми кустиками

камень с одной стороны и гулкая пропасть с другой.

Самое страшное – мы были теперь как на ладони и оставалось только надеяться, что обзор Элару и

его людям закроют деревья, которые им ещё только предстояло миновать.

Глава 19

Споткнувшись и в шестой раз едва не отправившись в полёт к далёкой и невидимой за кромкой

тропы земле, поняла: так больше нельзя. Если не передохну хотя бы часик-другой, нам уже ни богиня,

ни Нассар, который Эйлар, будут не страшны.

От нас даже трупов не останется после падения с такой высоты. Так, высокохудожественные брызги

и лужицы. А ещё: мне стоит поспать. Совсем недолго, но очень нужно. И чтобы набраться сил, и

чтобы... Да – поговорить с богиней и брюнетом. Если удастся убедить блондинку, что согласна

помогать Эйлару, а самого воина уговорить не трогать Алехандро, есть шанс.

В этом случае можно попытаться спрятать горбуна, пропустить наёмников вперёд, а потом догнать

их. Уже без зомбика, конечно. Правда, в этом случае придётся всё время быть начеку и ожидать

гадостей от него, но это – меньшее из зол.

Когда уже почти не верила в удачу, слева показалась узкая трещина. Ну как узкая – протиснуться

при желании можно, да только стоит ли? В конце концов, Эйлар не дурак и первым делом проверит

все очевидные нычки для пары ‘кобыла-горбун’ . И всё же...

Притормозила, с сомнением поочерёдно оглядывая щель и продолжение тропы, которая, кстати,

становилась всё шире и шире. Если там, впереди, она приводит на какое-нибудь более-менее ровное

место, сворачивать сейчас глупо. У нас нет ни времени, ни сил на ошибки, вот только...

– Рискнём? – Подал голос кошмарик. – Могу спешиться. Ты ведь устала.

Вместо ответа я фыркнула и тряхнула головой. Вот ещё! Спешиться он. Как же! Со сломанными

рёбрами и в синяках даже верхом несколько часов по горам – не великое удовольствие. Вот найдём

где лапки ветошью прикрыть, тогда и слезет, а пока нехай на спине гниёт.

Вспомнив про благородность риска, скептически хмыкнула. До благородства на с вонючей кучкой

разноцветных окровавлено-искорёженных конечностей далеко, но, наверное, рискнуть всё же стоит.

Авось и приблизимся к идеалу на пол шага. Вряд ли, но...

Сворачивая и осторожно трогая копытом на ‘сыпучесть’ груду мелкого щебня в щели, я

представляла себе Алехандро в смокинге и с бабочкой. Вот такого гниющего, с насекомонаселённым

колтуном на башке, грязного, разукрашенного заклятьем и подчинёнными Эйлара.

Одну руку зомбик держал на моей холке, а в другой сжимал фужер с игристым вином. Угу. И я тоже в

бальном платье. Прям на лошадиную тушку! А из бокала горбуна, довольно причмокивая, лакала

шампанское огромная сороконожка в шляпке с вуалью. Да уж... При таком раскладе любому

великосветскому приёму успех гарантирован. Хих...

Минут через сорок я пожалела о своём решении ‘облагородиться’. Мелкие и не очень камешки

постоянно сыпались из под копыт. Ноги так и норовили подвернуться. Ещё и идти не приходилось –

всё время лезть, спускаться или протискиваться. Да лучше б я левой пяткой сама себе в правое ухо

заехала, честное слово! На велосипеде въехать на седьмой этаж и то проще, чем вот так...

Когда уже почти отчаялась и чувствовала себя бутербродом, постиранном в машинке-автомате,

перед мордой выросла очередная горка щебня, перекрывающая путь. Не первая, конечно, но

пятиметровое в высоту препятствие добило. Захотелось сесть и завыть по волчьи! Ей богу, циклоп с

конъюнктивитом – совсем не так печально. Эх...

Потому, когда горбун завозился и попытался спешиться, покорно легла на пузо, с ужасом глядя на

кажущуюся непреодолимой в таком состоянии гору. Усё: Бобик сдох, а Жучка снова вышла замуж. Я

сдулась.

Алехандро безмолвно зарылся в сумки. Что-то достал, вытащил, снова убрал, а я всё пялилась на

насыпь и пыталась не реветь. Домой хочу. Как я хочу домой! Забраться с ногами в любимое кресло,

закутаться парой пледов, уткнуться носом в мягкий плюш и тупо смотреть перед собой.

Смотреть, ни о чём не думать и ничего не чувствовать. И даже чашка горячего чая не обязательна.

И любимая книжка, и всё прочее. Лишь бы оказаться дома. Неожиданно перед мордой очутился

котелок, на дне которого плескалась вода. Повернула голову и встретила пристальный понимающий

взгляд.

– Попей, малышка. Знаю: тут мало, но это всё, что осталось. – Меня почти невесомо погладили по

ушам. – Мы вполне можем передохнуть и здесь.

Не могли. Это было ясно как день. Так же ясно, как и то, что избитый, измученный болью и дорогой

инвалид пытался меня, кобылу здоровущую, поддержать и утешить. Сглотнув всхлип, благодарно

кивнула и опустила морду в котелок. Воды там и правда был едва ли стакан, но сейчас и это за

счастье. А вообще, я всё-таки дура. Столько времени корила судьбу за спутника, а он...

Силы не вернулись. Вернулась совесть. И вот она-то и дала хорошего пинка, заставив поднять

копытный зад. Слегка пошатываясь, ткнулась в плечо зомбику. Ох, выдержу ли? Вряд ли. Но

постараюсь.

– Манюня, – ласково гладя по морде, прошептал кощмар моих дней.

Когда кошмар обратился обычным сном? Наверное, даже раньше, чем сказочные сновидения с

Эйларом стали кошмаром. Брезгливость и омерзение никуда не ушли, но отступили в тень

человечности калеки.

– Ты уже на ногах не стоишь, – протянул горбун, – Знать бы, чем помочь тебе, горемычная.

Тяжело вздохнула. Здесь оставаться нельзя, а идти куда-то уже почти невозможно. И всё-таки,

встряхнувшись, мотнула головой в сторону собственной спины. Но Алехандро лишь отступил на шаг.

– Давай без геройств, – буркнул зло. – У тебя сумки, у меня я сам.

Почему-то, несмотря на недобрый тон и хмурое выражение на уродском личике, улыбнулась. Как-то

легче на душе стало, и улыбка сама расцвела под сердцем, хоть и не на губах. Подмигнув, дунула

зомбику в лицо.

Алехандро тихо рассмеялся и потрепал по ушам. Странное чувство: и противно и приятно

одновременно. Вообще, в этом приключении всё как-то... двояко. Ай, ладно – как-нибудь, да

прорвёмся! Не всё ужом в стекловате расслабляться.

Перекрестившись, двинулась покорять неприступную насыпь. Одно плохо: ноги не разделяли моего

энтузиазма. Шевелиться не хотели абсолютно, то и дело подгибались и разъезжались, как

разведённые супруги. И тут. . Угу! Когда зомбик принялся подталкивать меня плечом под... под... под

хвост, в общем, я даже глаза вытаращила от изумления.

Сам еле ползёт, а... Уф! Ещё и гнилым плечиком под... Блин! От изумления и стыда, видно,

открылось второе дыхание. Сиганула вверх мячиком-попрыгунчиком и, зажмурившись, взвизгнула,

когда перевалила через гребень кучи и кубарем покатилась вниз.

– Ничего себе!

Отряхиваясь от пыли, посмотрела на кошмарика. Вот только на этот раз его возглас относился

совсем не ко мне. Алехандро стоял на макушке горки и ошарашенно смотрел на... Проследив за его

взглядом, ахнула и я.

Сквозь трещину в монолите скалы, мы оказались в небольшой долине. Со всех сторон возвышались

гребни скал. Где-то поросшие лесом, где-то лысые и серые, но очень высокие они предавали пейзажу

схожесть с колодцем. Солнце ещё не достигло дна и освещало лишь серо-стальные зубья с западной

стороны.

Ох... Боюсь, мы с зомбиком очень серьёзно ошиблись, свернув в ту щель. Интуиция подсказывала,

что именно это место и было конечной целью моего голубоглазого. Слишком диковинным, слишком

нереальным, слишком подозрительно мирным казался расстилающийся под нами вид.

И ведь не вернёшься! Ни времени не хватит, ни сил. Да и чересчур высок риск встретиться с

Эйларом лоб в лоб в узком пространстве ущелья. Заметив, как посмурнела моя физиономия, горбун

торопливо спустился вниз:

– Ты чего, Манюнь? Не поранилась?

Едва не заскулив от отчаяния, отвернулась от встревоженного кошмара. Спутник помолчал какое-то

время, а потом тихо-тихо:

– Если я правильно тебя понял, нам стоит в скором времени ждать встречи с Нассаром, малыш?

Пожала плечами и, обречённо опустив голову, кивнула.

– Ты знала? – Ни тени укоризны, но я вскинулась и обиженно захрапела, отрицательно замотала

башкой. – Что ж, тогда ничего не изменилось. Ищем, где спрятаться.

Я с сомнением посмотрела вниз. В долину предстояло ещё спуститься по пологому склону, но вряд

ли редкие тоненькие деревца смогут послужить укрытием. Неожиданно заметила... Прищурившись, и

вправду обнаружила нечёткую, едва различимую тропинку, змеящуюся между стволов и уходящую к...

На противоположной стороне долины и чуть наискось стоял... замок.

Явно врезанное в скалу строение выдавалось наружу лишь чуть-чуть, но и этого хватало! Две узкие

высокие башни, ворота, различимые даже с такого расстояния, и... чёрный мазок пропасти,

отделяющий от самой долины. Вот. . Чёрт! А я ещё надеялась на чудо. Думала: вдруг, логика дала

сбой и наследница спасителей не тут дожидается? Теперь растаяли и последние сомнения.

И вроде, с одной стороны, радоваться бы. И слово данное Эйлару сдержу, и волю богини выполню,

и домой попаду, да только как-то не радовалось. Куда, спрашивается, зомбика девать? Он хоть и не

слон, но ведь и не булавка! Под камушком не сныкаешь, а...

– Ну, будем тут сидеть или прятаться? – Устало проговорил Алехандро и ехидно добавил: – Мне-то

куда проще здесь Нассара дождаться и довершить начатое. Ты не против?

Я была против и потому со вздохом подставила спину. Кошмарик же прищурился, махнул на меня

рукой и потопал вниз по склону, зло пиная кочки и мелкие камушки на своём пути. Чего это он...

бесится?

Но горбун молчал и довольно быстро спускался в долину. Действительно быстро, даже несмотря на

ещё более пугающий, чем всегда, вид. Если раньше зомбик был просто страшен, теперь красок

гниющему личику добавляли многочисленные кровоподтёки. Да ещё и одеяние из покрывала поверх

штанов делало кошмар моих дней ещё нелепей.

Пришлось плестись следом, приноравливаясь к скорости калеки и надеясь на чудо. Пусть

маленькое, но чудо. Например, неприметную пещерку, овражек или... угу. Лося в валенках!

Вероятность встречи с ним ничуть не эфемернее встречи с надёжным укрытием.

Тем более, что найдём мы, с тем же успехом отыщет и Эйлар.! Надеяться на рассеянность или

невнимательность умудрённого жизью опытного воина глупо, а уж если его богиня поддерживает –

тем паче. Значит. . Значит у нас остаётся только один выход! Я должна как-то выцыганить у этих двоих

обещание не трогать горбуна, в обмен на мою помощь. Жаль, аргумент хлипкий. Потому просто, что

мне уже было обещано возвращение домой и я согласилась. Торговаться теперь как-то поздновато,

но попытаться можно. Главное – найти место, где будет возможность засну...

Я заснула. В смысле, задремала прямо на ходу и, споткнувшись, повстречалась с тонким, но на

диво твёрдым стволом первого же деревца. Да так смачно. Что из глаз искры посыпались, а я... а

мне... Мне подали руку! Осторожно и предельно вежливо помогли подняться и сказали:

– Здравствуй, мелкая. Вот мы и встретились. Опять.

Подняв взгляд, обомлела. Передо мной стоял офигительный мужик. С Эйларом не сравнится, хотя,

если откинуть собственные чувства к брюнету... Пожалуй, вот этот представитель рода человеческого

даже круче.

Фигура просто божественная. Аккуратно подстриженные, чуть волнистые волосы. Красновато-

медные, тёмные, блестящие. Просто ослепительные! И взгляд у этого... товарища такой...

Завораживающий, тёплый и чуть-чуть насмешливый. Но самым восхитительным была всё же улыбка.

Когда белоснежные зубы на мгновение сверкнули, меня чуть кондратий не хватил.

Я насупилась. Так нельзя! Нельзя столько совершенства показывать одной единственной серой,

закомплексованной мышке. Которая, ко всему прочему ещё и кобыла! Упс! А ведь...

Мои пальчики бережно сжали в прохладной руке. Тэкс... Значит, пока не мышка и не кобыла, а

человек. Хотя, рядом с вот этим нереальным совершенством воплоти, по большому счёту – без

разницы. Всё одно, чувствую себя гибридом грызуна и копытного.

– Устала? – сочувственно протянул шатен густым, низким голосом. – Ничего. Скоро отдохнёшь.

А я как-то слегка подвисла и даже не вслушивалась в сами слова. Этот голос... Склероз пока

обходил меня стороной и на память я не жаловалась. Так вот. Этот красавец был одним из тех, кого

предлагала богиня в качестве награды, но голос! Его я тоже знала! Слышала! Это...

– Спасибо за шоколадку, – выдавила, рассматривая золотистый песочек под ногами.

Собственно кроме песочка осматривать особо и не чего было. Разве только на ходячий стимулятор

для роста комплекса неполноценности. Квадратная комната, где мы находились, отличалась даже не

аскетичностью обстановки – полным отсутствием оной. То бишь кроме гладких персиково-опять же

золотистых стен и потока того же цвета в квадратной комнате не было ничего. Совсем. Ни окон, ни

дверей. Только красавиц-шатен я и...

– Шариз, – представился некто и осторожно приподнял моё лицо за подбородок. Золотисто-зелёные

глаза напротив светились участием. – Ты извини, но у нас совсем немного времени, а я должен кое-

что тебе показать.

– Может лучше рассказать? – отступая на шаг, настороженно вгляделась в мужчину.

Тот, чуть насмешливо приподнял левую бровь и весело подмигнул. Потом, склонив голову к плечу

насмешливо поинтересовался:

– Ты ничего не перепутала? Если ты меня вспомнила, вряд ли забыла и запрет на разговоры. Магия

– наука особая, но, как и везде, тут свои законы.

– Да уж! Почему только...

– Тссс! – Прервал меня Шариз. – Скоро всё узнаешь. Честно. А сейчас дай мне руку.

– Зачем? – Спрятала обе ладошки за спину.

– Затем, что ты мне нравишься, – выдал этот врун. Нравлюсь я ему! Как же! И добавил: – хочу

помочь, чем могу. Дай руку, а то сейчас твой спутник тебя растормошит.

– Эм?

– Ну да, ты в обмороке. А чего хотела? С каменным тополем лбом повстречавшись? Пожалуйста,

доверься мне.

Всё бы ничего, но доверять в моём случае – полнейший идиотизм. Мало мне богини? Мало глупой

любви, разъедающей сердце? Мало...

– Не бойся, – протягивая сухую ладонь, пробасил шатен. – Нас никто не увидит и не услышит, а вот

тебе будет полезно прислушаться к беседе Эйлара и Дилании.

И я решилась. Тем более если бы хотел навредить, уж точно обошёлся бы и без моего согласия.

Глубоко вздохнув, одёрнула короткую джинсовую юбку, поправила блузку и вложила дрожащие

пальчики в мужскую ладонь.

– Вот и умничка, – одобрительно кивнул Шариз и мы шагнули в стену.

Я даже заорать от страха не успела. Как и испугаться, впрочем, потому что в следующее мгновение

исчезла, превратилась в бестелесную тень над пропастью.

– Не пугайся, девочка. Я рядом, – прошелестело басовито где-то над несуществующим ухом. – Всё

хорошо.

Хорошо не было. Было жутко и... жутко. И вот если в первую секунду я испугалась высоты, то потом

рассмотрела узкий карниз той самой тропы, по котрой совсем недавно брели с кошмариком. И вход в

ущелье и... Эйлара с Богиней. Чуть поодаль, ожидали, подчинённые Эйлара. Из-за узости тропы

верховым пришлось растянуться живой цепочкой вдоль скалы, но это меня уже мало волновало.

Любимый стоял, опустившись на одно колено перед ослепительно яркой блондинкой в медно-

красном платье, а та:

– ... стоит поторопиться. – Нервно передёрнув покатыми плечиками закончила богиня фразу, начало

которой я не слышала, – Они не должны тебя опередить, если ты конечно не хочешь вернуться к тому,

с чего начал.

– Так он всё-таки жив? – вскинув голову, прошипел Эйлар. – Как?

– А вот так! Девчонка постаралась. Дрянь.

– Я его своими руками убью, – рыкнул брюнет т, сжав кулаки.

– Своими?! – Зло захохотала богиня. – Ну-ну. И попрощаешься с короной Лунного герцогства?

Артефакт обмануть невозможно. Впрочем, меня это не касается. Твоя задача, пробудить наследницу,

а дальше делай что хочешь.

– Как прикажешь, пресветлая, – Выдавил брюнет сквозь зубы. – Могу я попросить оставить мне...

– Девчонку? – Стерва пренебрежительно хмыкнула и скривилась. – Мне безразлично, что будет с

ней. Если сумеешь её уговорить и она откажется от возвращения в свой мир – сколько угодно. Отдать

её тебе против воли, будет нарушением договора, но если она согласится...

– Согласится, – убеждённо отчеканил Эйлар. – Обязательно. Она любит меня.

– Любит?! Ещё бы! – Злой смешок темноглазой красавицы ударил по нервам, словно кипятком

плеснуло, – Естественно любит. – Яда в голосе небожительницы было побольше, чем в Московском

серпентарии. – Но сейчас не об этом.

Воин, который досадливо скривился, вновь склонил голову.

– Эта парочка слишком близко к замку. Если они...

Неожиданно всё закружилось и стремительно потемнело. В ушах зазвенело, и на плечи навалилась

отупляющая усталость, а в ноги вгрызлась ноющая боль.

– Как же не вовремя! – послышался отдаляющийся басовитый голос Шартаза.

И это были последние его слова, которые я услышала, потому что дальше:

– Малышка, очнись, – совсем не так гулко и глубоко, но зато знакомо и очень взволнованно. –

Пожалуйста, Манюня!

Меня осторожно похлопали по щеке, в смысле по морде. Я открыла глаза, но Алехандро смотрел

уже куда-то в сторону. И без того препротивное личико было искажено отчаянием.

– Если ещё и с тобой что-то случится, я эту скотину Нассара голыми руками на куски порву, –

выдавил калека и разразился потоком такой отборной брани, что у меня глаза на лоб полезли.

Да он за всё наше путешествие и десятой доли того, что сейчас выдал не произнёс! А ведь ситуации

разные бывали, и ругался он неоднократно, но чтоб так... многословно, зло и с душой?! С чего бы

это?! Мо...

И вот тут я сбилась с мысли и выпала из реальности окончательно. А кто бы не выпал?! Ведь горбун

заметил мой ошарашенный взгляд, неожиданно расплылся в счастливой улыбке и... Угусь, обеими

руками охватил мою морду и смачно поцеловал в нос. Меня перекосило.

Хоть отношение к зомби за последние дни претерпело заметные изменения, это всё-таки зомби.

Гниющий зомби! И он меня поцеловал... Это... это... это... Мамочки! Наверное, я упала бы в обморок

от ужаса, но именно в эту секунду из спутанного колтуна на голове калеки выглянула белая, толстая и

очень противная гусеница. Или личинка?

Насекомое, от лицезрения которого в такой близости меня заколодило, ехидно ухмыльнулось,

хихикнуло и невообразимым образом мне подмигнуло! Как может подмигивать гусеница, у которой

век-то нет, я не знала, но подвергать сомнению произошедшие возможности не было. Потому, что

насекомое помахало сразу двумя передними лапками, сцепив их, как бы в жесте поддержки, и шустро

скрылось в причёске Алехандро, а такое я даже в бреду придумать не смогла бы. Ой, мамочки...

Сглотнув, попятилась от зомбика. Господи, спаси и сохрани! Что ж мне так на мужиков не везёт-то?!

Один – красавец, каких мало, сильный, умный и любимый... Боже, насколько любимый! Но... Вся его

страсть, мнимая любовь и обещания теряются на фоне ‘Убей его, и мы будем вместе’ или ‘могу я

оставить её себе’, услышанного совсем недавно. Будто я какая-то вещь.

Слёзы навернулись на глаза. Это и так ужасно, а с учётом того, что Эйлар спрашивал у богини

разрешения... Если б и вправду любил, требовал бы, уговаривал, настаивал, но не спрашивал! А тут

ещё и Алехандро! Вот с какого ему целоваться приспичило?! С такой-то рожей, а?

Вот этот, по сути, вроде мужик неплохой, но какая разница, если с души воротит от одного взгляда, а

каждое прикосновение к нему стоит мне пары лет жизни? В смысле, нервные клетки в едином порыве

делают себе харакири, а волосы выстраиваются по стойке ‘смирно’. Уф...

Осторожно, чтоб не сильно обидеть, отстранилась и поднялась на ноги, упорно не глядя на

искривлённое радостью личико. Взгляд упал на деревце, встреча с которым позволила состояться

ещё одной, куда более полезной, встрече.

А ведь не зря Шариз назвал его каменным! Насчёт того, тополь это или нет я бы не поручилась, а

вот древесина при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе никакой не древесиной, а как раз-таки

камнем. Ствол и ветви из странного, серого с красноватым отливом минерала, листочки зелёные, с

жёлтыми прожилками и тоже каменные. При этом при легчайшем дуновении ветерка растение

приходило в движение, как живое и ощущение такое... будто оно и вправду живое. Ну да, это глупо, но

ощущалось именно так.

– Может, полежишь? Хоть полчасика, – Неожиданно вклинился в мои размышления сиплый голос

кошмарика. – А я посторожу. Если Нассар появится разбужу и...

Но я уже не слушала, с пугающей ясностью осознав: бежать нужно немедленно. И не прятаться, а

именно бежать. Можно сломя голову. Потому что Эйлар уже совсем близко и, в свете подслушанного

разговора, мне его не уговорить оставить Алехандро в живых.

Вопроса ‘куда’ податься уже не стояло. Да и выбора особого не было. Брюнет уже почти наверняка в

ущелье, но даже если нет, разница не велика. В любом случае – нам с ним не разминуться. Долина,

со всех сторон окружена скалами и вряд ли нам с Алехандро повезёт наткнуться на пещеру-тоннель,

как тогда, у водопада.

Остаётся лишь диковинный замок, невесть зачем выстроенный в этом богом забытом месте.

Почему-то он манил к себе с того самого момента, как его увидела. Если нам с зомбиком удастся

пробудить наследницу, возможно, получится попросить её о помощи. А кто сможет спрятать нас в

замке лучше, чем его хозяйка?

А если та ещё и могущественна настолько, что даже богине неймётся свести знакомство с этой

странной личностью... Ладно, не стоить делить шкуру неубитого медведя раньше времени. Сначала

доберёмся до цели, а там посмотрим.

Покрутив головой нашла взглядом едва заметный за кронами деревьев замок. Решено: нам туда. И,

кивнув себе на спину, я в упор посмотрела на Алехандро. Тот нахмурился. Обернулся. Понял, куда

именно я смотрела, и вскинул рассечённую бровь.

– Плохая идея, – просипел задумчиво. – Очень плохая. Что нам там делать? Ждать Нассара?

Может идея была и плохая, но других не было. Подойдя ближе, требовательно воззрилась на

спутника и опустилась на землю, чтобы покалеченному не слишком тревожить сломанные рёбра.

Зомбик уже открыл рот, чтобы возразить, но тут со стороны ущелья послышался шум. Тихий, далёкий

но вполне различимый. Скорее всего, это ещё только эхо, но всё же...

Ох, не думала я, что Эйлар настолько близко! Мы же через завалы больше часа ползли. Вот именно

– ползли! А они едут. Да и лошади у них, не в пример мне, сытые, отдохнувшие, сильные и

обученные... И богиня могла внести свою лепту, и... Чёрт! Да какая сейчас разница?! Главное –

времени у нас всё меньше и меньше, а этот. . убогий не мычит, не телится!

Словно прочитав мои мысли, Алехандро обречённо вздохнул:

– Кажется, ты права, малышка. Другого выхода у нас уже нет, – и заняв своё место на моей

многострадальной спине, добавил: – Если совсем плохо будет, я спрыгну и попробую отвлечь

Нассара, а ты беги.

Я как раз встала и теперь, гневно топнув копытом, зло фыркнула. Только попробуй, зомбя

полосатая! Я тебе спрыгну! В зубах потащу, но вот так, на верную смерть не брошу. Ты дуба дашь, а

меня потом совесть до конца жизни поедом есть будет?! Не дай Бог, ещё во сне являться будет в

образе одного очень мерзкого вонючки...

Ну уж нет. При любом раскладе, пусть уж лучше Эйлар снится. На душе неожиданно потеплело.

Эйлар... Любимый... Нежность, тоска, восторг золотистым облачком шевельнулись где-то в животе.

Меня бросило в жар.

А ведь, если Алехандро погибнет, брюнет меня простит. И простит, и примет и попросит остаться, а

там, глядишь, и полюбит по настоящему – мелькнула крамольная мысль. – Тем более, если всё же

помогу ему добраться до наследницы.

А потом обожгло не золотистое – самое что ни на есть чёрное чувство вины. Как я могу даже думать

о таком?! Сердито тряхнув головой, я двинулась вперед, чётко осознавая: потеряв любимого, жить

ещё можно. Отказавшись от себя – уже нет.

Глава 20

Если сверху долина казалась, ровной как стол, при ближайшем рассмотрении нашлись и ямы, и

кочки, и прочие прелести дикого ландшафта. Радовало лишь то, что неприметная дорожка к замку, на

которую мы очень быстро натолкнулись, шла под уклон. Хоть и маленькая удача, но для нас очень

уместная.

Обморок – далеко не отдых, и идти после встречи с Шаризом легче не стало. Потому-то, сквозь

рощицу продвигались мы довольно шустро, несмотря на ноющие от усталости ноги одной вымотанной

кобылы. Если бы мешала лишь усталость...

Я брела между серыми тонкими стволами, упрямо не позволяя себе оглядываться. А такое желание

было и навязчивое. Бог знает, чего мне стоило смотреть под ноги, вместо того, чтобы поминутно

оборачиваться и искать взглядом высокую темноволосую фигуру у входа в ущелье... И уж точно, мне

самой не разобраться, чего больше было в том желание: страха перед погоней или навязчивого,

невыносимого желания увидеть любимого.

Над головой тихо шелестели каменные листочки. Едва слышный цокот копыт по плотной сухой

земле, казался грохотом. Чудилось, эхо подхватывало даже наши с горбуном дыхания и множило,

усиливало, поднимало вверх.

Несмотря на тоскливое ощущение собственной неправоты и настойчивое желание развернуться на

сто восемьдесят градусов и кинуться не ‘от’, а ‘к’ голубоглазому брюнету, я упрямо шагала вперёд. По

морде катились слёзы и я ничего не могла с этим поделать. С каждым пройденным метром,

понимала, как больно и холодно мне будет без горячих рук Эйлара, его силы и уверенности, и, всё

равно – шла.

Чудилось: ещё чуть-чуть, всего один крохотный шажок, и сердце разорвётся на куски. Нежное

восторженное чувство внутри билось в истерике, сыпало короткими и острыми вспышками боли то в

желудке, то в боку, то ещё где. Знала бы, что любовь это так... непросто, ношпой запаслась бы. Или

нурофеном, каким-нибудь.

Занятая борьбой с собственными тараканами, даже не заметила, как вышла из рощицы.

Остановилась, хмуро глядя перед собой. Дальше дорожка шла вверх. Не самая радостная новость,

но было кое-что и похуже. До замка оставалось едва ли больше пары километров пути. И всё бы

ничего, да пройти их предстояло по абсолютно лишённой растительности желтоватой плотной земле.

Вот тут-то и поддалась искушению: пройдя несколько метров, всё-таки обернулась. Выход из

ущелья находился выше рощицы и деревья не помешали увидеть... Именно! Несколько десятков

верховых спускались по склону, а Эйлар... Он нас ещё не заметил, но сомневаться не приходилось:

заметит.

Лица воина я не видела, но воображение дорисовало то, что скрыло расстояние. И бугрящиеся под

одеждой мышцы, и уверенно сжимающие повод длинные пальцы, и пристальный, ищущий взгляд

чарующе голубых глаз, и едва заметную морщинку между нахмуренными широкими бровями, и сурово

поджатые губы... И ореол восторженного обожания вокруг. Моего обожания и моего же восторга.

Хмыкнув, мысленно послала воздушный поцелуй тому, кто навсегда останется в моём сердце.

Принципы – это здорово, но мне тех, что есть, откровенно не хватает – колбасит, как ежа в

центрефуге. Даже ноги подгибаются. Значит, придумаю новые. Не ноги, конечно, а принципы.

Например...

В голове крутились слова, фразы, воспоминания... Не отрекаются любя? – не мой случай. Русские

своих не бросают? – Не то. Пару секунд терялась в раздумьях, всё ещё не решаясь выйти из-за

прикрытия деревьев, но тут подал голос горбун, задремавший с полчаса назад:

– Похоже, сомневаешься в сделанном выборе, малыш? У тебя ещё есть возможность всё

исправить. Я мешать не буду.

Алехандро шевельнулся, явно собираясь слезть на землю. Я же окончательно уверилась в своей

правоте: не зря отказалась от брюнета. Изогнув шею, глянула на седока и ободряюще подмигнула

зомбику. Калека этого никогда не узнает, но с сегодняшнего дня у меня будет ещё одна путеводная

веха: Не пытайся вернуть назад того, однажды отпустил. Пусть это – лишь строчка из популярной

песни. Пусть. Главное – идея стоящая.

Глубоко вздохнув, я бодро потрусила вперёд, напевая про себя ‘шагай, не грусти’... И окрик Эйлара,

заметившего нас всего пару минут спустя, ничего уже не изменил.

Несмотря на золотистое чувство, сжавшее сердце, на душе было светло. Жить стоит так, чтобы

потом не было стыдно. А любовь... Пусть будет! Кто мешает любить на расстоянии?! Даже если у нас

с брюнетом не сложилось, не собираюсь забывать искрящееся золотом счастье, пережитое в его

объятиях. В конце концов, оно того стоило.

Я уже вошла в раж и земля словно сама ложилась под копыта. Остановись я, наверняка рухнула

бы, а так бежала на голом упрямстве. Ну, и по инерции тоже. И вот чёрт меня дёрнул оглянуться через

плечо! Нет, не споткнулась и моськой дорогу не вспахала, но сбледнула от души. Даже кошмарик

заметил.

– Что не так?! – Крикнул, наперекор бьющему в лицо потоку воздуха и тоже обернулся, чтобы

зашипеть: – Богиня!

Действительно. Всадников уже видно не было, но у входа в ущелье сверкала и переливалась тонкая

фигурка в длинном алом платье. Солнце до дна долины ещё не добралось и оттого свечение округ

небожительницы казалось ярче. Было бы нереально красиво, да как-то дурно сделалось. Раз уж

блондинка явилась при свете дня и не во сне – дело худо.

Откинув гнетущее предчувствие, я сосредоточилась на дыхании. Чему быть, того не миновать!

Алехандро лишь крепче вцепился в гриву, когда у меня с перепугу открылось даже не второе – третье

дыхание. Ломанулась я, будто впереди не замок, а последняя грандиозная распродажа века в

любимом магазине.

Но, как ни торопилась, шум погони и крики вылетевших из рощи всадников раздались слишком

быстро. Оглядываться я не рискнула, экономя силы и решимость. Впереди виднелась пропасть, но её

пересекал узкий перешеек. Словно мостик, чуть выгнутая арка желтоватого, припорошенного камня,

вела прямо к распахнутым настежь воротам замка. А за воротами... а за воротами пустой широкий

двор и ничего больше.

Когда же, первое копыто коснулось мостика, в глубине двора открылась широка лестница и

вспыхнула нежным зеленовато-жёлтым светом. На верхней ступеньке стоял... Шариз! У меня от

напряжения уже в боку кололо и в голове шумело, а шатен преспокойно помахал ручкой и двинулся

вниз по лестнице.

Мы с Алехандро едва ли треть мостика преодолели, когда погоня настигла. И вот если наёмники

сгрудились на краю пропасти, не решаясь направить лошадей к арке, один высокий, темноволосый и

бесконечно любимый мною воин, не раздумывая вылетел на перешеек.

– Стой! – Крикнул Эйлар, зло. – Остановись, тебе нельзя туда!

Золотистое нечто внутри меня вскипело, захлестнуло, обволакивая и заставляя почти против воли

замедлить шаг. Тряхнув головой, попыталась разогнать застилавший взор нежно-восторженный

туман. Боже, как же люблю этот голос! От одного его звучания в животе сладко ёкает и эйфория

растекается по венам... Я остановилась.

– Вот, так, – одобрительно, – Я тебя никому не отдам, девочка. Если так хочешь, обещаю даже

оставить жизнь твоему уроду. Иди ко мне, хорошая моя.

Может и пошла бы, да сиплое ‘Девочка? Моя хорошая?’ вернуло к действительности. Алехандро мог

солгать насчёт племянника и своей семьи, но я своими ушами слышала обещание Эйлара богине.

Верить любимому очень хотелось. Очень-очень! А я... не верила.

Посмотрела на застывшего горбуна. Подмигнула ему и, стиснув зубы, сделала крохотный шажок,

преодолевая сопротивление собственных мерцающих нежным золотом чувств. Ещё один шаг.

Осторожный, едва заметный и... я рванулась вперёд, стряхивая оцепенение. Из под копыт брызнули

мелкие камушки, а сзади взвыл не своим голосом Эйлар:

– Стой, идиотка! Что ты творишь!

Я не обиделась. Ничуть. Мне было уже всё равно. Не пытайся вернуть назад... Когда у самых ворот,

преграждая путь в замок, из ниоткуда появилась фигурка блондинки в алом, и не подумала

останавливаться. Поздно уже! Лишь чуть-чуть отклонилась в сторону, чтоб не протаранить

небожительницу, но та... Стерва шагнула навстречу!

– Последнее предупреждение, – холодно и зло прошипела блондинка, – немедленно остановись.

Ага! Счаз! Да и не смогла бы при всём желании. Не та скорость. Богиня совсем по-девчоночьи

взвизгнула и вцепилась в ногу зомбика, прильнувшего к моей шее. Тропка-то узкая, особо не

разминёшься. Так что в распахнутые ворота на полном ходу мы влетели втроём: я, Алехандро и

верещащая фальцетом небожительница.

Я пробежала по инерции ещё сколько-то метров, сжимаясь от приближающегося грохота копыт

позади. На полпути к ожидающему уже на последней ступеньке Шаризу неожиданно исчезли все

звуки. Мгновенно. Резко. Страшно. И в ту же секунду перед глазами полыхнуло!

Вспышка! Яркая, ослепительная! От удара всем телом о невидимую преграду сердце на пару секунд

будто выскочило из груди, дыхание перехватило, а к горлу подступила едкая желчь. Но почти сразу же

всё вернулось на круги своя и, прорвав неизвестное, упругое и чуть отдающее дыней нечто, мы, аки

пташки, полетели дальше. Прилетели...

– Доброго утра, девочки, – насмешливо, но как-то очень по доброму прогудел низкий, красивый

голос Шариза. – Наконец-то вы здесь.

Я только ошалело моргала, пытаясь избавиться от пары десятков белых пятен-солнышек,

мешающих увидеть хоть что-то. Правда, и вслепую могла с уверенностью сказать, что прилетела

прямо в надёжные объятия шатена. Удачно. Как ни крути, лучше висеть подмышкой у сильного

мужчины, чем разбить голову о каменные ступеньки. Стоп! Висеть?! Эм....

Эм....

Прежде чем успела вякнуть, меня бережно поставили на землю, но не отпустили, предупредительно

придержав за талию. Рядом гневно и возмущённо визжала богиня. Сквозь выступившие слёзы,

разглядела: Шариз легко, будто невесомую, держал блондинистую красотку навесу. Но как держал!

Одной только левой рукой, наотлёте и... за шкирку!

Небожительница испуганной кощёнкой трепыхалась в его горсти, растеряв всё былое величие, а

мужчина с лукавым прищуром и неприкрытым интересом смотрел, как она дрыгает в воздухе ногами.

Ни ругань, ни вопли, ни угрозы богини шатена совсем не волновали. Разве только делали радостную

ухмылку ещё шире.

– А пойдёмте ка мы с вами, девочки, перекусим, – довольно пробасил Шариз и мотнул головой в

сторону, а там...

Широкая лестница, встречи с которой я так удачно избежала, потемнела, пошла рябью и вдруг

растворилась. Пока, дивя публику изумлённо распахнутыми глазами и неприлично упавшей

челюстью, покорно следовала за шатеном, небожительница злобно шипела и сыпала угрозами. А

мужчина только посмеивался, ничуть не смущённый. А у меня пугалка отбросила копыта. Наверное,

мои же. Те самые, которых теперь не наблюдалось.

Двор замка исчез. Исчезли ворота, стены, скалы – всё! Нет, не совсем так. Мы шли ещё по двору, но

буквально в шаге от нас начинался мерцающий зеленоватыми всполохами тёплого света зал.

Бесконечный зал...

Полы из огроменных квадратных плит, плотно подогнанных друг к другу. Вместо потолка – бархатно-

лиловое, затянутое облаками небо, а стены... Не было их! Янтарно жёлтые мазки, напоминавшие

отчего-то застывшие порывы ветра, служили слабой заменой кирпичной кладке или деревянному

срубу. Мамочки...

– Всё хорошо, – Шариз без сомнений ступил в пространство, которое язык не поворачивался

назвать помещением. – Не бойся.

Не боялась. В каком-то ошалелом отупении послушно проследовала к округлому столику. Медленно

опустилась на предупредительно отодвинутый для меня стул с высокой спинкой и сглотнула. В голове

каша. Гречневая.

Почему именно гречневая? Потому что разномастные обычно мысли смешались до состояния

коричневой крупинчатой массы, и выдавать что-то длиннее и содержательней междометий мозг

отказался наотрез. Уф...

В ступор впала не только я. Даже богиня притихла, растерянно лупая тёмно-карими глазищами и

обалдело открыв рот. А Шариз... Мужчина, словно не замечая нашего состояния, невозмутимо

опустил блондинку на второй стул, сел сам и предвкушающе потёр ладони.

– Чертовски голоден, – заявил довольным басом и придвинул к себе большое блюдо с какой-то

целиком запечённой зверушкой. – За три с лишним тысячи лет почти забыл вкус еды, знаете ли...

Завороженно глядя, как шатен ловко и очень красиво режет мясо, я пыталась всеми силами хотя бы

просто прийти в себя. Ощущение, будто меня взяли за ногу, основательно потрясли и отпустили, лишь

дождавшись, пока все связные мысли вывалятся из головы.

– Три тысячи? – Выдавила я наконец, едва шевеля губами.

– Когда я ем, я глух и нем! – Торжественно возвестил мужчина и хитро подмигнул золотисто-

зелёным глазом. – Ты кушай, маленькая.

Какое там! Хотя в носу даже пощипывало от упоительных ароматов мяса, специй и сдобы, кусок в

горло не лез. Желудок сжался от страха, а руки тряслись, как отбойный молоток. Перевела

растерянный взгляд на богиню, ища даже не поддержки... Хоть чего-то! Это же она всё это затеяла, в

конце концов! Вот только...

Глянув на блондинку, снова выпала в осадок: блондинистая стерва, беззвучно открывая и закрывая

рот, таращилась на собственные холёные ручки, намертво прилипшие к подлокотникам стула. У моего

стула, подлокотников, кстати, не было.

– Кофе? – Предложил Шариз, и перед моим носом возникла большая чашка с одуряюще ароматным

напитком. Моя собственная, любимая чашка! Даже щербинка со стороны ручки. – Извини, я правда

голоден. Сейчас доем и поговорим нормально.

– А... она? – Кивнув в сторону безуспешно дергающейся блондинки, автоматически обняла чашку

ладонями. Так приятно... Словно привет из дома во всём этом безумии...

- А Далания решила перейти от слов к делу, -хмыкнул шатен, – пришлось лишить возможности

магичить. Освобожу потом. Можно я доем, а?

И так жалобно он это сказал...

– Приятного аппетита, – вякнула на автомате. Господи Боже, в какую гадость я опять вляпалась?!

– Благодарю, – улыбнулся мужчина, – а ты пей, если кушать не хочешь.

И он приступил к уничтожению очередного куска мяса. Уф... Как-то само собой получилось: подняла

чашку, отпила восхитительно горячего кофе. Когда знакомый вкус наполнил рот, на глаза навернулись

слёзы. Так жалко себя стало. Куда подевалась моя спокойная размеренная жизнь? Почему?! Горечь

чёрного кофе напомнила о доме, родителях, сестре...

Как теперь быть?! Судя по всему уже не богиня правит балом, а Шариз говорил, что не может

отправить меняя домой. Да и... Алехандро куда-то подевался. И Эйлар...

– А вот рыдать совсем не обязательно, – мрачно заметил, отставляя тарелку, Шариз. – Всё уже

хорошо.

– Правда? – Скептически выдавила, оглядываясь по сторонам.

– Абсолютная, – без тени иронии кивнул он. – Свою задачу ты выполнила. Осталось уладить пару

моментов и можешь отправляться домой.

А мне уже не верилось в благополучный исход дикого приключения. Как-то это слишком... просто.

– А как же наследница? – недоверчиво протянула, настороженно вглядываясь в чересчур яркие

глаза напротив. – Ты говорил, её надо откуда-то вызволить...

Мне протянули белоснежный платочек, извлечённый из воздуха и нахально подмигнули:

– Ты это уже сделала, малышка.

– Эм... Когда?!

– Ну, – мужчин демонстративно задумался, – минут двадцать назад, примерно.

Мы с богиней уставились на шатена с одинаковым выжидательно-недоверчивым выражением на

лицах.

– А она где? – шёпотом спросила, отставляя чашку.

– Здесь, – ухмыльнулся тот и, одним взмахом руки испарил и стол и еду и стулья. Мы не упали

просто потому, что зависли в воздухе. – Вижу, поесть нормально не дадите. Жестокие вы.

Я огляделась по сторонам. Сердце упало. Наследницы я не увидела, но... Да какое мне до неё дело,

если... Сзади, словно в огромном окне, виднелся двор замка. Пустой, залитый светом, а поперёк него

от края до края, словно гигантский кусок янтаря с застывшими в нём мушками, возвышалась

полупрозрачная стена, в которой....

– Ну чего ты так нервничаешь, мелкая? Ничего с ними не случится. – Успокоил Шариз. – Хотя...

Шатен подошёл, остановился за спиной и приобнял за талию. Положив подбородок мне на плечо,

вкрадчиво протянул:

– С другой стороны, если хочешь, могу завернуть обоих, перевязать ленточкой и подарить вместе с

потрохами. Обещал же выполнить любое желание, если поможешь.

А я смотрела на застывших прямо в движении мужчин и не могла осознать главного. Если Шаризу

скрутить и обезвредить богиню ничего не стоит. Если ему больше трёх тысяч лет и, как мне уже

кажется, он тут изначально сильнее белобрысой стервы... Значит. Он и затеял всё это безумие? Или

нет?!

– Кто ты? – Поразительно остро ощущая тёплое дыхание шатена на своём левом ушке, спросила

тихо.

– Я-то?! Дракон.

– Кто?!

Со стороны богини донеслось сдавленное бульканье и сдавленный стон. Восторженный такой...

– Обыкновенный дракон. – Подтвердил Шариз и выпрямился, разворачивая лицом к себе. –

Дилания тебе о истории появления людей в этом мире рассказывала.

Я обалдело кивнула и с трудом выдавила:

– Она... она сказала. Что это лишь легенда. Сказка!

– Не сказка, как видишь. Мы действительно решили оставить эту планетку людям.

– А ты?

– Мне пришлось остаться. – Пожал плечами... дракон, и мотнул головой в сторону прибалдевшей от

изумления небожительницы: – Из-за неё.

Господи, эта стерва и драконам подгадить умудрилась! А с таким благоговением о них говорила, так

соловьём разливалась! Прям Мавродий в платье, чтоб её...

– Понимаешь, – Шариз за руку подвёл меня к богине и, склонив голову к плечу, пояснил, так. Чтобы

и она слышала: – Взрослые драконы легко перемещаются между мирами, а вот детёныши на это не

способны. Малыши слишком хрупкие, слишком нежные. И растут они долго. Очень.

Ничего не понимая, почувствовала как широкая ладонь осторожно сжала мои пальцы.

– На планете было всего одно яйцо, но даже одно – бесценно. Останься мы все здесь, новые яйца,

естественно, оказались бы тут же, поэтому решили оставить только меня. Вместе с сородичами этот

мир покинула и большая часть нашей магии, а малышке для роста её нужно очень много.

– Подожди! – меня перекосило, как старый чулок. – Ты ведь не хочешь сказать...

– Что Дилания тоже дракон? Хочу. – Шариз ухмыльнулся. – Только она ещё едва-едва из детского

возраста вышла. По вашим человеческим меркам ей, – шатен задумался и добил меня окончательно:

– лет четырнадцать.

– Эм... – Бульк-шлёп! Это я от удивления прямо на пол шлёпнулась, офигевая. Вот этой мадаме в

шелках четырнадцать?! Да быть не может!

Похоже, новоявленная дракониха-подросток тоже Шаризу не поверила. Женщина зло прищурилась,

забилась в своих невидимых путах и... неожиданно выдохнула две струйки белого пламени из

ноздрей! Ма-а-ма-а-а...

– Я же говорил, – невозмутимо сбил огонь с рукава шатен, а богиня, которая и не богиня вовсе,

несколько секунд тупо пялилась перед собой, а потом... упала в обморок.

– Да... Это в мои планы не входило, – хмуро пробубнил мужчина, глядя на распластавшуюся на

камнях фигурку. – Нужно учиться обращаться с детьми.

– Детьми? Она же взрослая женщина! – Не выдержала я.

– Это только в человеческой ипостаси, – возразил Шариз, осторожно поднимая блондинку. – Люди

взрослеют быстрей и потому первый этап развития проходит исключительно в этой ипостаси. Так и с

магией проще. Не предназначено человеческое тело для накопления действительно большого её

количества. Меньше шансов навредить себе.

– Ничего себе! А я?! Меня-то она превратила! И фей-убийц-наслала. И...

– Это всё мелочи. Ты извини, но дети есть дети.

От возмущения у меня только что пар из ушей не повалил! Детские игры, да?! Да я... Мне... Уф!

– Хочешь сказать, она вот так, по-детсадовски решила в лошадки поиграть?!

– Нет конечно, – Шариз поморщился и бережно уложил блондинку на низкую тахту, возникшую из

пустоты. – Просто я был вынужден наложить на себя заклятье глубокого сна. Безвылазно просидеть в

четырёх стенах несколько тысяч лет нереально. Так и свихнуться не долго. К тому же, пока я спал, вся

магия была в распоряжении малышки.

– А какая связь между твоим сном и сегодняшним безумием?

– Прямая. Как бы я пробудился, по твоему? Да ещё именно в тот период, когда Дилания достигнет

подходящего возраста для обращения в истинную ипостась? Пришлось смастерить очень хитрое

заклятье с отсроченной активацией. Подробности объяснять не буду, всё равно не поймёшь.

– Почему это? – Обиделась не на шутку. – Я тебе что, носок прикроватный? Вроде не совсем

идиотка.

– Ты человек и даже не маг. – Потрепав меня по волосам предложил стул мужчина. – Да и зачем

тебе это? Суть в чём: когда мелкая достаточно подросла, ей стало не хватать неба. Мы все через это

проходили. Тоска породила скуку и желание от неё избавится.

Я всё ещё ничего не понимала и чувствовала себя переваренным кабачком. Вроде и есть, а тронь –

расползётся противной кашицей. Шариз глянул на меня, наколдовал чашку кофе и, сунув ту мне в

ручки, продолжил:

– Я знал, что рано или поздно Диланию заинтересует это место. Мы, драконы, обожаем загадки и

тайны, а попасть внутрь мелкая не могла. Я специально наложил такую защиту, чтоб никто

подступиться не смог. Конечно, она попыталась взломать и я...

Слушая дракона, я молча пила горячий горько-сладкий кофе и обалдевала. Нет, честно! Даже суть

произносимого меркла перед осознанием: мы все: и я, и Эйлар, и горбун и сама богиня – всего лишь

пешки в игре, затеянной Шаризом. Все мучения, страхи... Просто своеобразный экзамен для

блондинистой стервы?!

По-хорошему, выплеснуть бы обжигающий напиток прямо в лицо этому самоуверенному

манипулятору, да никак. Этот. . этот. . кидала в шоколаде, так обаятельно улыбался и так искренне

благодарил. В отличии о пренебрежительной наглости богини, мужчина... Нет, не извинялся, но хотя

бы признавал за мной право на обиду и возмущение. К тому же ссорится с ним сейчас глупо. Домой-

то хочется и ничуть не меньше чем раньше.

Единственное, чего не поняла, причём тут некий Александр. Со слов Шириза, богине он подкинул

образы трёх мужчин: себя, Эйлара и того самого Алекса. Памятуя о картинках-заманушках,сложно не

догадаться: единственный оставшейся мне незнакомым блондин и есть Александр, но... Тфу! Какое

мне дело до него?! Тем более, вакантное место занял Алехандро. Внешне – не аналог, но зато оба

имечка на А. Буду считать это судьбой.

– У меня к тебе всего три вопроса. – Выслушав речугу дракона и не без труда подавив желание

швырнуть чашкой об пол и закатить безобразную истерику, попыталась я перейти к делу. Подоплёка

колыхала куда меньше, чем желание подвести черту и закончить, наконец это безумие.

– Домой отправлю, – ослепительно улыбнулся шатен. – Могу передоверить это мелкой, – кивнул на

не слишком правдоподобно симулирующую обморок блондинке, – но малышка может и напутать чего,

а я тебя доставлю точно в тот миг, откуда она забрала.

– Давай уж сам, – поморщилась, – дитё или нет, расхлёбывать тебе.

– Согласен, – уверенное. – Ответственность с себя не снимаю.

Мужчина многообещающе улыбнулся и плавным движением скользнул мне за спину. Погладил по

плечу.

Мне, кстати, прекрасно известно, что моя подопечная пообещала тебе в награду... Вернее кого.

Думаю, ты с честью выдержала все испытания и заслужила свой ‘подарок’. Кого выберешь? В твоём

мире или в этом, будет как пожелаешь. И как пожелаешь.

Вкрадчивый шёпот щекотал ухо. Золотистое искушение плескалось в крови. Совесть хмуро

смотрела на всё это безобразие, а разум...

– Тебя сейчас послать или по факсу? – отодвигаясь от зеленоглазого соблазнителя, процедила

сквозь зубы. Вот и пригодилось творчество Вишневского.

- Отчего же? – Пробасил Шариз. – Я вполне в состоянии исполнить обещание мелкой. Ты очень

милая девочки, и интересная. Ради такого дела, если меня выберешь, даже погружу Диланию на

пару-другую десятков лет в сон. Для дракона это не срок и тебе жизнь продлю.

– Да? Здесь или у меня?

– Можем и к тебе поехать, малышка, – фыркнул насмешливо красавец. – Мне в общем-то, в

человеческой ипостаси без разницы, где жить.

– Зато мне не всё равно, – возразила нервно, демонстративно отходя ещё на пару шагов. – Я тебе

не утка прикроватная, с кем попало жить.

– Ну, если не утка, – шатен иронично приподнял ровную бровь и подмигнул, – тогда конечно. Но

ведь я совсем не селезень, хотя насчёт ‘прикроватного’ готов подумать. Тут главное – чья кровать.

Прозрачный намёк и откровенно оценивающий взгляд зелёных глазищ вогнали в краску. Тфу! Чтоб

тебя, дракон озабоченный! И всё же Шариз обладал сногсшибательным то ли природным, то ли

наколдованным магнетизмом. Не реагировать на вибрирующие нотки вкрадчивого голоса было не

просто. Я бы даже сказала невозможно, только реагировать – это одно, а сходить с ума совсем

другое. На кой мне этот, пусть и чертовски привлекательный дракон? Это уже зоофилия какая-то. ..

А если... Сглотнув, покосилась на застывшего неподвижности Эйлара. И сквозь янтарную глубину

остановившегося времени, с искажённым яростью лицом, черноволосый воин был самым желанным,

самым вожделенным во всех смыслах этого слова.

Глупо отрицать – вопреки всему, я люблю его. Самозабвенно, пронзительно, страстно, неистово

даже... Смогу ли простить ему всё на свете? Смогу. Да, воткни он собственноручно нож мне в сердце,

и умирая буду любить. Хочу ли быть с Эйларом? Безусловно. Как бы ни убеждала себя в обратном...

Простит ли любимый меня? Наверняка. Особенно, если Шариз поможет с обещанной богиней

властью, а он поможет, раз уж взял на себя ответственность за белобрысую. И всё бы ничего, да вот. .

Эйлару я всё на свете простить смогу... А себе?

– Что будет с Эйларом и Алехандро?

Дракон пожал плечами:

– Да ничего особенного. Первый со своей задачей не справился и ему никто ничего не должен.

Второй... Второй привёл тебя сюда, но его никто об этом не просил. Единственное – могу, тебя ради и

в качестве компенсации за потраченное время и силы, развести их в стороны и сделать так, чтобы

они никогда больше не встретились.

Подумав, кивнула:

– Я была бы очень тебе благодарна.

Стоит ли говорить, меня это больше чем устраивало? Жизнь каждого из этих мужчин была мне

дорога. По-разному, но дорога, без вмешательства дракона ни один не успокоился бы, пока не убил

другого.

– Если я правильно тебя понял, ты меня в качестве награды даже не рассматриваешь? – Обиженно

протянул Шариз, и я бы даже поверила, не сверкай его зелёные глазищи так лукаво и... довольно. –

Тёмненькие больше нравятся? – С намёком и нарочито провокационно, и, вдруг, тоном рыночной

торговки: – Берёшь?

– Нет, – через силу выдавила, почти задыхаясь от тоски. – Мне домой надо, к родителям.

Не объяснять же про ‘не пытайся вернуть’?

– Вот и правильно, вот и умничка, – неожиданно серьёзно и даже как-то мрачно. – Имей ввиду:

мелкая, – кивок в сторону богини. Та вроде очнулась уже, но насупленно молчала, сверля спину

шатена недобрым взглядом. – наложила на своего протеже заклятье божественного благословения.

Топорная работа. Грубо и слишком прямолинейно.

– Да как ты смеешь! – Не выдержала стервь и, подскочив со своего ложа, метнула в Шариза нечто

полупрозрачное и тёмное.

Дракон даже бровью не повёл, а блондинка впала в ступор. Так и застыла, широко раскрытыми

глазами глядя, как её чары попросту рассыпались золотистой пылью, едва коснувшись спины

красавца.

– Это я к чему, – невозмутимо, будто ничего и не произошло, продолжил мужчина. – Не знаю, как ты

относилась в Эйлару до того, как заклятье начало действовать, но после – должна влюбиться по уши.

– Эм... а...

– Не переживай сильно, у тебя же ещё осталось право на одно желание от меня. Просто так снять

‘благословение’, – скептическая усмешка и дракон развёл руками, – не могу. Вернее могу, но не имею

права. Как последний дракон в этом мире и наследница нашей власти именно Дилания владела

божественной силой. Кстати...

Шатен обернулся и через плечо с усмешкой посмотрел на остервенело кидающую в него

разноцветными сгустками чего-то блондинку. Подмигнув разобиженной вусмерть красавице, едва не

рыдающей от досады:

– Мелкая, ты можешь, если пожелаешь, остаться здесь. Будешь и дальше богиней и...

– Нет! – Почти срываясь на визг возопила богиня. – Я с тобой!

– Ну, я так и думал, – ухмыльнулся ничуть не удивившийся экспрессии дракон. – Через три дня

летим домой, а пока тебе надо поработать над плотностью энергетического потока. Ты львиную долю

сил впустую тратишь.

– Что?! – Блондинка зашипела от злости и кинула прямо в улыбающееся лицо ослепительно-белый

шар света.

– О чём я и говорил, – вздохнул Шариз. – Грубо, топорно и чересчур прямолинейно. Я тебе потом

покажу. Погуляй пока... – Вокруг едва не плюющейся ядом женщины возник серебристый кокон, скрыв

её не только от глаз, но и от ушей. – Прости девочка. Дети так импульсивны и непоследовательны. –

Обращаясь уже ко мне развёл руками. Так о чём я... А! Чары, наведённые божественной волей, я не

имею права снимать по собственному почину. Правда, я тебе должен, а долг – это святое.

Слега ошарашенной мне заговорщически подмигнули и схватили за руку. В следующую секунду в

ладонь легло тёплое жёлтое солнышко с радужным отливом.

– Вот твоё желание. Используй, как сочтёшь нужным. Только подумай хорошенько. Можешь

заставить своего тёмненького полюбить тебя всем сердцем и я отправлю его с тобой или оставлю

здесь. Можешь пожелать – и разлюбишь. Только имей в виду, на истинные чувства это не действует,

так что можешь просчитаться.

– Как, – почти шёпотом выдавила, но не договорила – голос сорвался.

– Пользоваться? – догадался дракон, – Просто. Это одноразовое заклятье. Достаточно

определиться с желанием и сжать посильнее.

Сглотнув, несколько раз глубоко вздохнула, принимая решение. Повернулась к янтарной стене и

заключённым в ней пленникам.

Глава 21

– У меня к тебе всего три вопроса. – Выслушав речугу дракона и не без труда подавив желание

швырнуть чашкой об пол и закатить безобразную истерику, попыталась я перейти к делу. Подоплёка

колыхала куда меньше, чем желание подвести черту и закончить, наконец это безумие.

– Домой отправлю, – ослепительно улыбнулся шатен. – Могу передоверить это мелкой, – кивнул на

не слишком правдоподобно симулирующую обморок блондинке, – но малышка может и напутать чего,

а я тебя доставлю точно в тот миг, откуда она забрала.

– Давай уж сам, – поморщилась, – дитё или нет, расхлёбывать тебе.

– Согласен, – уверенное. – Ответственность с себя не снимаю.

Мужчина многообещающе улыбнулся и плавным движением скользнул мне за спину. Погладил по

плечу.

– Мне, кстати, прекрасно известно, что моя подопечная пообещала тебе в награду... Вернее кого.

Думаю, ты с честью выдержала все испытания и заслужила свой ‘подарок’. Кого выберешь? В твоём

мире или в этом, будет как пожелаешь. И как пожелаешь.

Вкрадчивый шёпот щекотал ухо. Золотистое искушение плескалось в крови. Совесть хмуро

смотрела на всё это безобразие, а разум...

– Тебя сейчас послать или по факсу ? – Отодвигаясь от зеленоглазого соблазнителя, процедила

сквозь зубы. Вот и пригодилось творчество Вишневского.

– Отчего же? – Пробасил Шариз. – Я вполне в состоянии исполнить обещание мелкой. Ты очень

милая девочки, и интересная. Ради такого дела, если меня выберешь, погружу Диланию на пару-

другую десятков лет в сон. Для дракона это не срок, а тебе жизнь продлю.

– Хм... – От самоуверенности и откровенности даже не намёка – предложения меня слегка

перекосило. – Да? Здесь или у меня продлевать будешь? – Съехидничала.

– Можем и к тебе поехать, малышка, – фыркнул насмешливо красавец. – Мне в общем-то, в

человеческой ипостаси без разницы, где жить.

– Зато мне не всё равно, – возразила нервно, демонстративно отходя ещё на пару шагов. – Я тебе

не утка прикроватная, с кем попало жить.

– Ну, если не утка, – шатен иронично приподнял ровную бровь и подмигнул, – тогда конечно. Но

ведь я совсем не селезень, хотя насчёт ‘прикроватного’ готов подумать. Тут главное – чья кровать.

Прозрачный намёк и откровенно оценивающий взгляд зелёных глазищ вогнали в краску. Тфу! Чтоб

тебя, дракон озабоченный! И всё же Шариз обладал сногсшибательным то ли природным, то ли

наколдованным магнетизмом. Не реагировать на вибрирующие нотки вкрадчивого голоса было не

просто. Я бы даже сказала невозможно, только реагировать – это одно, а сходить с ума совсем

другое. На кой мне этот, пусть и чертовски привлекательный дракон? Это уже зоофилия какая-то. ..

А если... Сглотнув, покосилась на застывшего неподвижности Эйлара. И сквозь янтарную глубину

остановившегося времени, с искажённым яростью лицом, черноволосый воин был самым желанным,

самым вожделенным во всех смыслах этого слова.

Глупо отрицать – вопреки всему, я люблю его. Самозабвенно, пронзительно, страстно, неистово

даже... Смогу ли простить ему всё на свете? Смогу. Да, воткни он собственноручно нож мне в сердце,

и умирая буду любить. Хочу ли быть с Эйларом? Безусловно. Как бы ни убеждала себя в обратном...

Простит ли любимый меня? Наверняка. Особенно, если Шариз поможет с обещанной богиней

властью, а он поможет, раз уж взял на себя ответственность за белобрысую. И всё бы ничего, да вот. .

Эйлару я всё на свете простить смогу... А себе?

– Что будет с Эйларом и Алехандро?

Дракон пожал плечами:

– Да ничего особенного. Первый со своей задачей не справился и ему никто ничего не должен.

Второй... Второй привёл тебя сюда, но его никто об этом не просил. Единственное – могу, тебя ради и

в качестве компенсации за потраченное время и силы, развести их в стороны и сделать так, чтобы

они никогда больше не встретились.

Подумав, кивнула:

– Я была бы очень тебе благодарна.

Стоит ли говорить, меня это больше чем устраивало? Жизнь каждого из этих мужчин была мне

дорога. По-разному, но дорога, без вмешательства дракона ни один не успокоился бы, пока не убил

другого.

– Если я правильно тебя понял, ты меня в качестве награды даже не рассматриваешь? – Обиженно

протянул Шариз, и я бы даже поверила, не сверкай его зелёные глазищи так лукаво и... довольно. –

Тёмненькие больше нравятся? – С намёком и нарочито провокационно, и, вдруг, тоном рыночной

торговки: – Берёшь?

– Нет, – через силу выдавила, почти задыхаясь от тоски. – Мне домой надо, к родителям.

Не объяснять же про ‘не пытайся вернуть’?

– Вот и правильно, вот и умничка, – неожиданно серьёзно и даже как-то мрачно. – Имей ввиду:

мелкая, – кивок в сторону богини. Та вроде очнулась уже, но насуплено молчала, сверля спину

шатена недобрым взглядом. – наложила на своего протеже заклятье божественного благословения.

Топорная работа. Грубо и слишком прямолинейно.

– Да как ты смеешь! – Не выдержала стервь и, подскочив со своего ложа, метнула в Шариза нечто

полупрозрачное и тёмное.

Дракон даже бровью не повёл, а блондинка впала в ступор. Так и застыла, широко раскрытыми

глазами глядя, как её чары попросту рассыпались золотистой пылью, едва коснувшись спины

красавца.

– Это я к чему, – невозмутимо, будто ничего и не произошло, продолжил мужчина. – Не знаю, как ты

относилась в Эйлару до того, как заклятье начало действовать, но после – должна была влюбиться по

уши.

– Эм... а... Как это?! Я же... Он...

– Не переживай сильно, у тебя же ещё осталось право на одно желание от меня. Просто так снять

‘благословение’, – скептическая усмешка и дракон развёл руками, – не могу. Вернее: могу, но не имею

права. Как последний дракон в этом мире и наследница нашей власти, именно Дилания владела

божественной силой, значит – богиней и была. А я не бог. Я маг. Кстати...

Шатен обернулся и через плечо с усмешкой посмотрел на остервенело кидающую в него

разноцветными сгустками чего-то блондинку. Подмигнув разобиженной вусмерть красавице, едва не

рыдающей от досады, почти пропел:

– Мелкая, ты можешь, если пожелаешь, остаться здесь. Будешь и дальше богиней и...

– Нет! – Почти срываясь на визг, возопила женщина. – Я с тобой!

– Ну, я так и думал, – ухмыльнулся ничуть не удивившийся экспрессии дракон. – Через три дня

летим домой, а пока тебе надо поработать над плотностью энергетического потока. Ты львиную долю

сил впустую тратишь.

– Что?! – Блондинка зашипела от злости и кинула прямо в улыбающееся лицо ослепительно-белый

шар света.

– О чём я и говорил, – вздохнул Шариз. – Грубо, топорно и чересчур прямолинейно. Я тебе потом

покажу, как надо. Погуляй пока...

Вокруг едва не плюющейся ядом женщины возник серебристый кокон, скрыв её не только от глаз, но

и от ушей.

– Прости девочка. Дети так импульсивны и непоследовательны. – Обращаясь уже ко мне развёл

руками. – Так о чём я... А! Чары, наведённые божественной волей, я не имею права снимать по

собственному почину. Правда, я тебе должен, а долг – это святое. И вот ты силы, полученные от меня

можешь, использовать по своему усмотрению. На людей, не наделённых способностями к магии,

правила не распространяются.

Слега ошарашенной мне заговорщически подмигнули и схватили за руку. В следующую секунду в

ладонь легло тёплое жёлтое солнышко с радужным отливом.

– Вот твоё желание. Используй, как сочтёшь нужным. Только подумай хорошенько. Можешь

заставить своего тёмненького полюбить тебя всем сердцем. Я отправлю его с тобой или оставлю

здесь. Можешь пожелать – и разлюбишь. Только имей в виду, на истинные чувства это не действует,

так что можешь просчитаться. Можешь выдумать что угодно – исполнится. Красота, деньги, здоровье,

власть, лишние двести лет жизни – выбирай, девочка. Ты достаточно настрадалась, чтобы любая

плата была справедливой. Не так ли?

Шариз мягко улыбнулся и добавил:

– Только поторопись: мне не терпится вернуть истинный облик и подняться в небо, а пока здесь

люди – это запрещено.

А у меня в голове всё опять смешалось. Значит, моя любовь к Эйлару... не любовь? Не верю.

Просто не верю! Я слишком хорошо помню, как и почему родилось чувство, как... Пожалуй,

золотистый восторг затопил и вправду чересчур резко и полно, но к тому моменту я уже... любила? И

всё же...

Перевела взгляд на радужное солнышко в ладони. Из-за подступивших к глазам слёз оно казалось

размытым и печальным, как последняя конфета в коробке. Обидно. Я ведь в первый раз по-

настоящему влюбилась. Или думала, что по-настоящему? И как теперь быть с воспоминаниями? С

нежностью? Поцелуями? Горячим неистовым желанием и плещущим через край пронзительным

восторгом? С Эйларом?! Была ли фальшь в его словах, эмоциях прикосновениях? Возможно.

Наверное... Но ведь в моих-то не было. Зато теперь способ исправить всё на моей ладони и освещает

тёплыми бликами дрожащие пальцы.

– Как им, – начала почти шёпотом, но не договорила – голос сорвался.

– Пользоваться? – к счастью, дракон догадался о чём я. – Просто. Это одноразовое заклятье.

Достаточно определиться с желанием и сжать посильнее.

Сглотнув, несколько раз глубоко вздохнула, принимая решение. Просто... Как бы ни так! Сердце

рвалось на части, меня саму буквально трясло. А если ошибусь? Если потом всю жизнь буду

сожалеть о принятом решении? Нет. – Тряхнув головой, повернулась к янтарной стене и шагнула

заключённым в ней пленникам. – Чего-чего, а жалеть себе не позволю. Ни себе ни себя.

– Ещё одно, – остановил меня Шариз. Его широкая рука легла на моё плечо спокойно и ободряюще

и дракон произнёс уже без намёка на насмешку: – Имей в виду: раз в тебе магия божественно огня,

отныне и навсегда ты сможешь перемещаться между этим и своим миром. Я покажу как. Все прочие

миры для тебя не доступны и сейчас, но путь, по которому Дилания провела, открыт. Одна, или с кем-

то – не важно. Но распространяться на эту тему не советую. Здесь поймут – и будут бояться. Там не

поймут и не поверят.

Я хмыкнула. Ещё бы! Мне и самой в такое не поверить, а чего уж говорить об остальных Землянах,

не побывавших в лошадиной шкуре. С другой стороны, какая разница? Вот чего точно не собираюсь

делать, так это возвращаться сюда. Смысл душу рвать?

Не полагаясь на голос, кивнула и подалась чуть вперёд. Мужчина удерживать не стал. А я...

подошла к янтарной стене вплотную. Протянула к ней свободную руку и растерянно оглянулась на

шатена. Тот смотрел, не скрывая интереса и задумчиво-выжидательной улыбки. Лишь в глазах вместо

лукавых искорок необъяснимая печаль.

– Как мне?

– Обоих сразу освобождать не стану, – правильно истолковал недовопрос Шариз. – Выбери кого-то

одного.

Я уже выбрала. Давно и бесповоротно. Вот только... Снова всмотрелась в пару застывших прямо в

движении фигур. Алеханро, такой же неуклюже-изломанный, как и всегда. Замер явно в момент

падения с моей спины. Эйлар, прильнувший к шее коня. Какой же он всё-таки невероятно,

притягательно красивый!

Голубые глаза горят яростным огнём. Зубы сжаты. Напряжённые в погоне за нами мускулы

угадываются даже под пропылённой курткой. Бронзовая гладкая кожа, синеватая тень щетины на

скулах... Ни тени слащавости – только сногсшибательная, невероятная, резкая и пронзительная до

потери пульса мужественность. И сила, в которой хочется потеряться, которой можно лишь дышать и

невозможно сопротивляться.

Едва ли не против воли сделала шаг вперёд, и дымка тёплого солнечного ветра, отделяющая меня

от брюнета, растаяла, оставшись лишь тонким полупрозрачным коконом вокруг воина.

Промелькнувшие в глубине его взгляда радость и торжество подтвердили догадку: всё слышит и

видит, хоть и не может шевельнуть и бровью.

Шаг. . Ещё один, и завороженная и подталкиваемая золотистой жаждой прикосновения сильных,

требовательных и нежных рук, буквально ведомая ею, я оказалась в полуметре от двух метров

воплощённого счастья.

– Эйлар, я... как же люблю тебя, – шепнула, вглядываясь в опьяняющую голубизну напротив.

Сердце сжималось от тоски, в душе едкой золотистой кислотой плескалась боль. – Для меня ты

лучший. Пусть я сумасшедшая, но буду любить тебя несмотря ни на что. Прощаю тебе всё сделанное

или не сделанное. Ты...

Голос опять сорвался. Всё во мне пело и стонало одновременно. Безумная смесь восторга,

нежности, жажды, отрицания, гордости, покорности... Невообразимая, страшная, неотвратимая

какофония чувств, почти сбивающая с ног. .

Закрыв глаза, последним усилием воли удержала собственную руку от прикосновения к щеке того,

которому готова была отдать всё: жизнь, тело, сердце, разум, душу. До крови прикусила губу, чтобы

собраться с духом и всё же произнести:

– Ты лучший и самый любимый. Жаль... Ты даже представить не можешь насколько мне жаль! И

всё-таки нам не по пути. Мне нет места в твоей жизни, а тебе в моей. Вряд ли это тебя сейчас

порадует, только... Просто знай: я буду любить тебя любого, буду помнить до конца и прощаю заранее

всё-всё. И ещё... Если сможешь, прости меня, Эйлар....

В следующую секунду, с горестным всхлипом, отпрянула от брюнета и почти бегом кинулась к

Алехандро. Нужды бежать не было, но я так боялась... Себя боялась! Своей глупости, слабости,

своей... любви.

– Вот, – ничего не видя от слёз, вложила в тёплую сухую ладонь горбуна радужное солнышко. –

Тебе оно нужнее. Только не тронь Эйлара, умоляю.

– Манюня... – Едва слышный изумлённый хрип. – Маню...

– Прощай, – на долю секунды заставила себя прижаться губами к омерзительной щеке. – Удачи

тебе.

И всё. Истерика накрыла меня с головой. Помню только: как, задыхаясь от слёз, бежала к Шаризу.

Помню, как дракон молча обнял и прижал к груди, позволяя спрятать мокрое лицо на своём плече.

Помню, как успокаивающе поглаживал по спине и шептал что-то на ухо. Всё прочее, как в тумане...

Минут пять ничего не происходило. Я только всхлипывала и тряслась, как осиновый лист. Мне было

попросту больно. И не только морально. Отчего-то, в тот момент, когда радужное солнышко

перекочевало в ладонь зомбика, заныли даже волосы и ногти. Нежное золото любви обернулось

кислотой, разъедая кожу, кровь, нервы... всю меня. В грудь будто воткнули тупой ржавый штырь.

Воткнули и забыли вынуть, и при малейшем движении этот проткнувший насквозь штырь мешал

дышать.

Как я могла? Как могла отказаться от Эйлара?! Предать его... трижды. Теперь отдала магию дракона

гниющему уроду, который всей душой желал и желает смерти тому, кого люблю. Такое не прощают.

Вина и горечь заполняли лёгкие, горло, уши, впивались под ногти тонкими огненными иглами, били по

ушам... Я опять выбрала из двоих не того. Опять...

Пусть Шариз обещал не допустить столкновения Алехандро и Эйлара, это ничего не меняло. Всё

равно! В глазах черноволосого воина я навсегда подлая беспринципная дрянь, не стоящая и

воспоминаний... Он не просто забудет – будет ненавидеть и презирать меня, а я... А я не могла иначе!

Просто не могла!

Любимому желание принесло бы власть, а кошмарику просто возможность нормально жить.

Алехандро потерял шанс отомстить врагу, ради мести которому шёл вперёд. Как только понял, что

значит для меня Эйлар, горбун отошёл в сторону, не желая рвать душу. Мою душу... Пусть отошёл

временно, но... Зомбик отступил от смысла своей никчёмной жизни, ради смысла моей. Как же я

могла поступить иначе?!

И всё же в этот момент я... ненавидела себя. О, как истово ненавидела! До крови на прикушенной

губе, до хриплого звериного воя, прорывавшегося на свободу, до звёздочек в зажмуренных глазах, до

острой боли с стиснутых зубах, до... до безумия почти. Ненавидела и не могла поднять зарёванные

глаза на Эйлара. Даже последнего, прощального взгляда не могла кинуть на любимого и преданного

мною же мужчину.

Были ещё какие-то слова. То мерзко-сиплые, то басовито-гулкие, то... Вот только самого родного,

самого дорогого голоса слышно не было а мне... Мне так много хотелось напоследок сказать Эйлару.

Сквозь боль, сквозь вину, сквозь холод осознания... Так много! Но золотое остро-колкое нечто с

каждым вздохом заполняло лёгкие, разъедало внутренности, кипятком обжигало горло и нёбо,

спазмами сжимало мышцы, вытягивало жилы, сверлом входило в кости и суставы.

– А сильна мелкая, – задумчиво пророкотал Шариз над ухом. – Это ж надо было столько силы в

заклятье вбухать! С умом явные проблемы, но силы на двоих хватит. .

Дракон говорил ещё что-то, но звуки тонули в густом, словно вата, отчаянии. Потом, будто далёкое

эхо, сиплый хрип горбуна, который сквозь собственные истерические всхлипы, судорожные попытки

вырваться из крепких объятий дракона и вспышки ослепительной боли слышала едва-едва:

– Помоги... возьми назад... только... ей...

Басовитое гудение Шариза:

– Справится... не смеешь... против... её решения...

Были ещё какие-то слова. То мерзко-сиплые, то басовито-гулкие, то... Вот только самого родного,

самого дорогого голоса слышно не было а мне... Мне так много хотелось напоследок сказать Эйлару.

Сквозь боль, сквозь вину, сквозь холод осознания... Так много! Но золотое остро-колкое нечто с

каждым вздохом заполняло лёгкие, разъедало внутренности, кипятком обжигало горло и нёбо,

спазмами сжимало мышцы, вытягивало жилы, сверлом входило в кости и суставы.

– Домой... – каким-то чудом даже не прошептала, выдавила беззвучное. – Пожалуйста...

Ответ Шариза уже не расслышала. Краем глаза заметила только, как закружились вокруг нас

полупрозрачные белые струйки света. Они поднимались снизу вверх по спирали, иногда касались

горячечно-чувствительной кожи. Прикосновения обжигали острыми льдинками-осколками зимней

стужи. Этот холод сковывал душу тишиной, отодвигал золото безнадёжности предательства чуть-чуть

дальше. Совсем чуть-чуть, но дальше и...

– Вот ты и дома, девочка, – ласково прошептал Шариз, поглаживая по щеке. – В мире без магии

тебе должно стать легче.

Попыталась было поднять тяжёлую от тоски голову, но сил не хватило, и я уронила её на плечо

дракона, отстранённо наблюдая за... собой. Я лежала на руках у шатена и в тоже время ещё одна ‘я’

медленно поднималась с кафельного пола салона. Пошатнувшись, вторая я чуть не упала, но

ухватилась за спинку вишнёвого углового дивана и кое-как выпрямилась. Неужели я всегда такая

бледная? И губы синюшные, и под глазами тёмные круги, и...

– Не пугайся, малышка. – Выдохнул, почти касаясь губами виска, шатен. – Всё будет хорошо. Тебе

сейчас нужно как следует отдохнуть, и подольше, а работа этому не способствует.

– Люб, ну где ты? – В помещение салона влетела Танька из соседнего отдела. – Мы закрываемся

и... Господи, что это с тобой?!

Увидев ‘моё’ лицо и отсутствующий взгляд, девушка всплеснула руками и торопливо подбежала. Как

раз вовремя, чтобы не позволить мнимой мне снова брякнуться на пол.

– Сашка, Ленка, Оксана Сергеевна! Любе плохо!

Никто из явившихся на зов коллег так и не увидел высокого зеленоглазого мужчину со всё ещё

плачущей мной на руках. Зато двойника не просто увидели – его усадили на стул, общупали,

заставили выпить валосердина, мгновенно провонявшего помещение. Потом подозрительно быстро

приехала скорая, и ‘меня’ увезли.

Взбудораженный происшествием народ разошёлся по домама. Свет погас, двери заперли, а мы с

Шаризом остались вдвоём в пустом здании и только алые точки сигнализации успокаивающе горели

во мраке.

– Теперь для всех ты на больничном. – Осведомил дракон удовлетворённо. – Документы наколдую.

Я за минувшие со всей этой суетой полчаса немного пришла в себя и даже начала кое-что

соображать, хотя пока ещё основательно лихорадило и крутило.

– Скорая не настоящая? – Тихо спросила, не поднимая головы с надёжного плеча. Сил не было

даже руку поднять.

– Конечно, нет, – мужчина по-доброму улыбнулся. Зелёные глаза и кожа шатена едва заметно

светились. – Это – иллюзия, просто очень хорошая.

– Зачем?

– А как ты в таком состоянии работать собираешься? Или, думаешь, пары выходных хватит, чтобы

прийти в норму? Дилания магии на ‘благословение’ не пожалела.

– Это тут не причём. Я действительно влюбилась в Эйлара.

– Да я уже понял, – дракон тяжело вздохнул. – И тем хуже для тебя. При таком раскладе заклятье

куда как крепче врастает в душу и продержится дольше. Удивительно, как ты вообще смогла

переступить через себя без моей магии. Зачем, кстати, мой подарок уроду отдала?

– Ему нужнее, – пожала плечами, – и он заслужил. Правда. Алехандро противный, но добрый,

сильный и благородный.

– Хм... – Шариз задумчиво сдул упавшую на лоб прядь волос. – Насчёт ‘благородный’ соглашусь.

Знаешь на что он в конце концов потратил твоё желание?

– Наверное, вернул себе прежний облик. – Почти равнодушно отозвалась, всё ещё содрогаясь от

стихнувшей, но не прошедшей боли.

– А вот и нет. Любопытно?

– Пожалуй, – устало подняла взгляд на особенно красивое в полутьме лицо.

– Сейчас к тебе домой, а там всё расскажу.

– Как? Тут сигнализация и... – на секунду почти ослепла от плеснувшего окрест белого жидкого

света, а когда открыла глаза, задохнулась от облегчения – мы были у меня дома.

Знакомые запахи. Родные, привычные с детства вещи. Любимое кресло и томик ‘Богатых тоже

скачут’ на столике. Вазочка арахисовой халвы на подоконнике и старый потёртый плед, небрежно

брошенный на диван. Торшер. Ночь за окном. Фонарный свет, отражающийся от влажных ветвей

обнажённых уже тополей. И...

– Кофе будешь? – Опустив меня в кресло и присев рядом на корточки, заботливо предложил дракон.

– Лучше чаю, – тихо. – Там в шкафчике заварка, а...

– Я в курсе, – сдержанно улыбнулся Шариз и пояснил уже из-за двери в кухню: – видел в твоих

мыслях.

Я промолчала. Ни возмущаться, ни удивляться не было уже ни сил, ни желания. Неужели я дома?

Правда дома?! Господи, благодарю тебя! Любовь, тоска и боль... переживу как-нибудь. Главное: все

живы, а остальное – пусть. Справлюсь.

Осторожно кончиками пальцев пробежалась по мягкому подлокотнику. Коснулась щербатой кромки

полированного столика, покоцаного с одной стороны. Это мы с сестрёнкой его уронили лет десять

назад, а потом сколы закрасили фломастером. Мама вечером ругалась очень, а папа просто принёс с

работы бутылочку мебельного лака и замазал наши художества. Ещё и втихаря выдал по груше. Он

всегда утешал, если мама сильно ругалась, а мама... Думаю, она знала. Знала и не злилась совсем.

Пальцы скользнули по глянцевой обложке новой книги, купленной... вчера? А ведь и правду вчера,

если Шариз вернул в тот самый вечер. Вчера...

Пока дракон гремел чашками на кухне, я поднялась и прошла к окну. Рывком отдёрнула тюль.

Дрожащими руками составила вазочку с халвой и цветочные горшки на пол. С минуту молча

пережидала очередной приступ ненависти к себе, а потом... просто распахнула окно.

Осень швырнула в лицо моросью и запахом прелой листвы. Шторы вздулись пузырём, а я замерла,

вдыхая полной грудью холодный, терпко-сладкий колкий воздух. Внизу шуршали шинами по мокрому

асфальту машины. Сквозь голые ветки виднелся тротуар и тёплый фонарный мёд, мягкими бликами

растекающийся в чёрных лужах.

Город жил. Город дышал октябрём и для него, такого шумного, суетливого и чуть-чуть равнодушного,

не произошло ничего особенного. Ничего такого, чтобы сменить ритм существования в этом мире. И

это был мой город. Значит: жизнь будет идти своим чередом, а всё прочее рано или поздно отойдёт на

второй план.

– Эйлар, – беззвучно прошептала, вглядываясь в непрестанное движение под окном. Имя

черноволосого война острой горечью и золотистой нежностью осело на губах. Больно. Очень, но, если

подумать... Подняла глаза к тёмному небу. – Я буду любить тебя. Сейчас мне больно и плохо, но я

буду любить тебя, мой сказочный, мой самый лучший. Плохое пройдёт, а это останется. Буду помнить

твои руки, и твои поцелуи и... тебя.

– Люба? – Низкий голос Шариза скользнул мимо меня в ночь и растворился в низком осеннем небе.

– Значит, он меня забудет, – произнесла со спокойствием, которого не чувствовала.

– Забудет. И тебя, и твоего спутника, – Подтвердил дракон.

Обернулась я уже с улыбкой на губах:

– Вот и замечательно. Если так, то и горбуну ничего не грозит, и мне так легче.

– Легче? Почему?!

– Смешной ты, – улыбаясь сквозь слёзы, закрыла окно и задёрнула шторы. – Эйлар не будет меня

ненавидеть и презирать. Разве этого мало?

– Но ты...

– А я как любила, так и буду любить. И это тоже здорово.

– Почему?

– Эх, ты! Дракон, а повторяешься, как попугайчик: почему-да почему. По кочану. Кто сказал, что

любить можно и нужно только тех, кто рядом и отвечает взаимностью?!

– Какая-то ты... чересчур жизнерадостная, – подозрительно протянул Шариз, ставя на столик две

кружки дымящегося чая.

Я же опустилась в кресло, обняла ладонями горячую чашку и кивнула дракону на диван. Что

сказать? Как объяснить?

Плохо ли мне? Не то слово, только... Могло быть и хуже, а так... За окнами дышит город и для него

ничего так и не случилось. Осень сыплет моросью, а фонари всё так же льют медовый свет на чёрный

стылый асфальт. Я дома и даже, кажется, в незапланированном отпуске. Почему бы не порадоваться

маленьким осколкам хорошего?

– А давай чай пить, – предложила. – Бери халву, сахар. В горке, вон яблочное и вишнёвое варенье

есть. Вообще, будь как дома.

Мужчина послушно достал вазочки и ложку. Сел на диван, глядя на меня пристально и задумчиво. А

я грела ладони о кружку, вдыхала аромат крепкого рубиново-чёрного напитка и старательно искала

хорошее в плохом. И ведь находила!

Благодаря Эйлару узнала, что такое любовь и страсть. На примере богини увидела до чего может

довести одиночество и гордыня. До кучи, теперь точно знаю: очевидное порой оказывается совсем не

тем, чем кажется. Благодаря зомбику понимаю, как выглядят истинное благородство и сила духа. А

ещё я теперь буду ценить каждый день своей обыкновенной, размеренной, уютной жизни. И заботу

родителей, пусть иногда чрезмерную, тоже ценить буду. А кстати...

– Шариз? – Тихо позвала дракона, на диво увлечённо поедающего вишнёвое варенье.

– Ммм?

Ложечка звякнула о дно уже пустой вазочки и сладкоежка-переросток поднял на меня сверкающие

зелёные глазищи.

– А если я для всех в больнице, из дома пока выходить нельзя?

– С чего бы это? – Отставляя пустую розетку и пригребая вторую.

– Хотелось бы к родным съездить, но как быть если кто-то из знакомых увидит на улице, когда я

вроде как в больнице?

– Не увидит, не узнает и даже не вспомнит, – уверил дракон. Я ж не Дилания – опытный маг. Не

переживай. – И шатен сунул в рот полупрозрачную яблочную дольку. Зажмурился, будто довольный

большой кот. – Как вкусно! Сама делала?

– Конечно, – улыбнулась.

– И без магии?! – протянул недоверчиво. – Эм... Люб, а я тебе точно не нравлюсь?

– Похоже, через желудок лежит путь к сердцу не только у человеческих мужчин, но и у драконов, –

расхохоталась в голос. – Тебе чаю подлить?

– Угу...

Забавно: мы просидели так почти до утра, а о чём говорили не помню. Обо всём понемножку и

вместе с тем ни о чём. Когда я уже не могла скрыть зевоту, Шариз засобирался.

– Мне пора, малышка. Прости меня за всё. Не думал, что всё так... неоднозначно получится.

– Да ладно тебе. Поздняк метаться, – отмахнулась, чувствуя, как слипаются глаза.

– Мы ещё увидимся, хоть и не наяву. – Поцеловав в щёку, на прощанье обрадовал дракон. – Тогда и

поговорим. Варенье у тебя замечательное, малышка. А пока... будь счастлива.

– Я постараюсь, – улыбнулась сонно. – Спасибо, и удачи тебе самому.

Но Шариз уже исчез в колком всполохе белого света...

Глава 22

Проснувшись, я первым делом улыбнулась солнышку, вольготно расположившемуся на моей

подушке. Яркое золото, не по-осеннему яркого утреннего света утешающе ласкалось к щекам. Я

дома... Скоро жизнь сотрёт из памяти дурное, и я буду смеяться, вспоминая невероятное

приключения и собственные мучения в лошадиной шкуре.

Уже вторую неделю повторяла это, как мантру. Твердила одно и то же и улыбалась, улыбалась,

улыбалась... Улыбалась, даже когда мышцы сводило от усилий, когда дыхание перехватывало от

бьющейся внутри золотой тоски, когда почти невыносимо хотелось выть в голос...

Откинув одеяло, я включила музыку и направилась в душ. И там тоже улыбалась. И

пританцовывала, чувствуя, как горячая вода смывает солёные сны с ресниц и кожи. Медленно, но

неотвратимо отношение к собственным чувствам менялось.

Как там Шариз говорил? ‘Благословение божественного огня’? Глупости. ‘Проклятие божественного

огня’ было бы куда правильнее. Ничего не могу с собой поделать. С каждым новым утром всё

явственнее осознаю, насколько в моей истовой любви много магии и мало меня. С каждым днём

понимаю: никаких причин так любить Эйлара нет и не было, и... всё равно – люблю. Если днём ещё

как-то держу себя в руках, то ночью мозги отключаются, и все усилия идут прахом.

Во сне мне нечего противопоставить голубым глазам и горячим поцелуям черноволосого воина. Это

наяву, я уже почти осознаю, насколько я сама не нужна была Эйлару, а вот во сне...

Зато теперь точно знаю: любовь зла, конечно. Полюбить козла легко и тут ничего не поделаешь, но

вот жить с козлом совсем не обязательно. Как не обязательно отказываться от человечности. Ничего –

отболит, а я стану сильнее... И даже если не смогу забыть и разлюбить.

Жаль только, с Алехандро так и не попрощалась. Как там мой зомбик, интересно? Привыкла я к

нему и почему-то всё чаще вспоминаю его ‘Манюня’. И то, как мы смеялись взахлёб, и то, как он,

несмотря ни на что, находил повод для радости, и как стоически воспринимал дикие выходки

бешенной кобылы...

Шариз сказал, горбун попросил не исцеления. Вопреки моим ожиданиям, кошмарик пожелал

возвращения к жизни сестры и её семьи. Оказывается, драконья магия такого уровня может и

воскресить. Тем более, родственники Алехандро погибли стараниями богини. Той длинной ночью,

когда шатен слопал все запасы варенья в доме, я вообще многое узнала.

Например, муж сестры Алехандро был наследником правителя того самого Лунного герцогства, из-

за которого любимый ввязался в авантюру Дилании. Сам Эйлар обратился к богине с просьбой

убрать ненужных людей с пути к трону. Корона, которая и была вожделенной целью моего любимого,

являлась артефактом и не далась бы в руки того, кто убил законных наследников.

И вот когда Шариз об этом рассказывал, было горько и страшно, но я понимала Эйлара. Всё -таки

жесткость воина и стремление к власти сами по себе подразумевают пренебрежение правилами и

некоторыми аспектами морали. На вершину Олимпа в белых тапочках и с нимбом над головой не

взобраться. А сейчас.. Так гадко на душе стало...

Алехандро наследником не был, но стал им по завещанию сестры и её мужа. Зомбик должен был

погибнуть вместе с остальными тремя, но в момент обрушения на дом заклятья Дилании уехал по

делам, и проклятье богини задело его лишь краем. Результат на лицо. То есть на лице и теле.

Кошмарик выжил, но превратился в полуживое отвратное нечто.

Не знаю даже, что хуже – умереть или стать тем, чем он стал. Я бы чокнулась, наверное, а он... Как-

то выяснил кто был причиной гибели родственников и отправился мстить. Даже и не подумал,

предъявлять права на корону. С другой стороны, вряд ли кто-то стал бы его, вонючку гниющую,

слушать.

И вот, получив чудо от Шариза, Алехандро попросил воскресить убитых Диланией! Не себе вернуть

возможность жить нормально, а им: сестре, её мужу и их маленькому сыну. Фактически предпочёл это

герцогскй короне и здоровью. Так благородно и так глупо. Хотя, кто бы поступил иначе? Хм... Эйлар,

например?!

Потянувшись к полотенцу, чуnь не навернулась. Это ещё что за ляпнина?! Пальцы и всю руку от

кисти до плеча покрывали едва заметные золотистые пятнышки. Вчера ничего подобного не было!

Попыталась оттереть мочалкой нежданный татуаж – индейская изба. В смысле – фиг вам, то бишь

мне. Пятнышки не оттирались ни в какую. Классно! Была только на голову ушибленная, а теперь ещё

и разукрашенная по самое не хочу! Клеопадра, блин...

Через час ‘ляпня’ расползлась по всему телу, а ещё через час стало ясно: тональник и пудра тут как

мёртвому припарка. Пятнышки, хоть и бледные, проступали сквозь косметику и даже сквозь бельё

непонятным образом просвечивали. Трындец подкрался незаметно...

И в холодильнике, как назло, мышь повесилась. Специально ничего не покупала – как раз сегодня

собиралась к сестрёнке в Выксу. Раньше просто побоялась ехать. Как бы стала объяснять утренние

рыдания?! Улыбкой там никого не обманешь.

Почесав репку, заказала на дом лапшу с кроликом и пару салатов из ближайшей кафешки. До

вечера продержусь, а там, глядишь, пятнистость сойдёт на нет. А если не сойдёт, сгоняю в ближайший

ночной магазинчик. В темноте, авось, капюшон и спасёт от лишнего внимания.

С досады, изляпала лицо голубой глиной. Потом увлеклась и лечебно-косметических масочек

удостоились волосы, руки, и ступни. Так что встречать курьера с едой я вышла офигительно красивая.

Хорошо ещё, доставкой сегодня занималась девушка. Был бы парень – заикой стал бы, а девушка

спокойно отдала коробки, забрала денежки, да ещё и поинтересовалось, где я покупала такую глину с

золотыми крапинками.

Отбрехавшись историей о подруге, по случаю прикупившей маску во время поездки в Тайланд,

заперлась на все замки. Господи, опять у меня всё не как у людей! Хохоча и прижимая пакет к груди,

сползла по стеночке на пол. Не понос так золотуха – это про меня! Именно ‘золотуха’ ведь!

Отсмеявшись, поела. Смыла с себя ‘красоту’ и завалилась на кровать с книжкой. К вечеру, когда

солнышко спряталось и снова зарядил дождь, перелистнула последнюю страничку. Как ни крути,

побывав копытной спутницей зомбика вонючки, приобрела крайне полезный навык: радоваться тому

что есть.

У меня вот есть уютная квартира, интересная книжка, отпуск, телефон и служба доставки

вкусностей. По сравнению с лошадиной шкурой или смердящим кошмаром – это уже не мало. А ещё

на улице дождь, а у меня горит торшер и от подушки пахнет сиренью. Пока для счастья мне и этого

достаточно.

С некоторым сожалением отложив прочитанную книгу и выключив свет, забралась под одеяло и ещё

долго смотрела в потолок. Всё же в любой гадости, подкинутой судьбой, можно найти плюсы... Сон

подкрался незаметно, как тать. В глубине души засыпать я страшилась... и, всё равно, ждала

очередной встречи с любимым. Но не сегодня...

Сегодня вместо объятий Эйлара меня встретило непривычно большое и яркое солнце, освещающее

холмистый пейзаж. Цветущие деревья и кустарники словно пытались переплюнуть яркостью и

пышностью цветения зеленовато-жёлтый ковёр в изножьи. Воздух, напоённый сладким незнакомым

ароматом кружил голову, но дыхание сбивалось не от этого – из-за неба. Близко и далеко, высоко и

близко в небе парили... драконы. Чёрные, алые, синие, зелёные, голубые, золотые и серебряные

десятка два сказочных существ всех цветов и оттенков радуги. Как красиво!

Внезапно один, бронзово-красный, плавно снизился и приземлился прямо напротив меня.

Удивительно, но огромная туша опустилась на землю легко, будто пёрышко. Когти, каждый в

несколько раз больше меня, даже не повредили дёрна! Заорать бы, да онемела от страха. Ровно до

тех пор, когда зелёный с золотыми искорками глаз подмигнул, а дракон шумно выдохнул.

– Здравствуй, малышка. Я же говорил, что мы ещё встретимся. – прогудела чешуйчатая громада

голосом Шариза...

Офигеть просто!

Наутро с постели не поднялась – скатилась кубарем, и, путаясь в одеяле, метнулась к зеркалу в

коридоре. Отражение мерцало ровным золотом. Ох... Лишь бы всё получилось, как Шариз сказал!

Источник новой информации ничуть не смущал. Подумаешь – сон. Зато какой! К тому же я, всё

равно, ничем особенно не рискую. Потому-то и кинулась на кухню за ножом. Правда, вытащив оный

из ящика, замялась и... положила лезвие на место. Сначала стоит умыться, привести себя в порядок,

а заодно крепко подумать. Как мне быть с ‘благословением’? Это... магия же...

Через час допила вторую чашку чая и решительно направилась в комнату переодеваться. Не

обращая на ровное золотистое свечение, исходившее от кожи, надела для смелости старенькое, но

любимое, шерстяное платье. Расчесалась и, прихватив босоножки на каблуках, вернулась на кухню.

Пока обувалась, старалась не смотреть на ящик с ножом. Как-то... жутковато было.

Зачем так тщательно одевалась сама не вполне понимала. Наверное, просто хотела выглядеть в

прямом смысле слова по-человечески. Немудрено, после копытности-то...

Закончив с ‘пёрышками’ вытащила из ящика оружие будущей пытки. Сглотнула. Ну, с Богом...

Никогда бы не подумала, что так страшно саму себя резать. Господи, помоги! И ткнула остриём в

левую ладошку. Зашипев от боли, отшвырнула нож и подставила правую руку под собирающуюся на

порезе каплю.

Не зря сну поверила. Красная жидкость почти сразу же заискрилась золотом и в ладонь упала капля

уже не алой – солнечно-светлой крови. Ещё одна. И ещё... Ровно пять густых капель белого золота, и

ранка затянулась, кожа приобрела свой нормальный человеческий тон, а в руке мягким теплом

шевельнулось крохотное, с бусинку, солнышко-желание. Не радужное, как то, которое Шариз давал,

но вполне волшебное. Правда, на Земле загадать можно было лишь для себя, а вот в том,

магическом мире...

Уверившись в реальности сна, портал открыла уже почти не сомневаясь: всё получится. Зря что ли

дракон всю ночь на мозги капал? Если бы ещё не отвлекал неприличными предложениями и

вопросами по поводу чего ещё готовить умею и вовсе было бы прекрасно. Но мужик за три тысячи лет

в полусне так оголодал, что совсем сбрендил. Виданное ли дело, кидаться на первую встречную ради

вкусно ‘почавкать’?! Хорошо хоть, не саму первую встречную слопать, а приобрести кухарку. И не

надо мне сказки про любимую и желанную! Шариз – дракон. На фиг я ему сдалась, если серьёзно?

Когда передо мной появилось размытое пятно света, всё-таки выдохнула с откровенным

облегчением. Получилось. Знать бы ещё, чего получилось. Установку делала, как Шариз показывал,

но не окажется ли первый блин комом? Вот сейчас шагну в портал, а меня выкинет куда-нибудь в

тьмутаракань. И ладно, если целиком, а ежели по кусочкам ‘по всей земли’ разнесёт?

Но как ни страшно было, проверить успешность магического эксперимента могла только одним

способом. Осторожно сжав бусинку-желание в ладошке, перекрестилась. Господи, спаси и сохрани! И

я вошла в свет.

Мгновение серого сумрака и прикрытые со страха глаза я открыла уже не дома. Вместо маленькой

уютной кухоньки – сад. Тэкс... Похоже, меня куда-то не туда выкинуло. Или туда? Подумав, решила

для начала оглядеться. Вдруг, не ошиблась? Новый портал всегда сотворить успею.

Минут пять я бродила между по-осеннему разноцветных деревьев и дышала сладким воздухом,

напоённым ароматом прелой листвы. Кое-где ещё цвели поздние георгины, чем-то напоминающие

астильбу кусты и незнакомые высокие растения с дурманящим терпким запахом.

Опавшие листья шуршали под ногами. Тёплое ещё солнышко втихаря припекало и в тонком

шерстяном платье с длинными рукавами было почти жарко. Когда за стволами забрезжили белые

стены какого-то строения, ускорила шаг. Если повезёт, спрошу у местных куда попала, или...

– Здравствуйте. А вы кто?

Оглянувшись, заметила мальчишку, выступившего из-за рубиново-алых кустов. Голубые глазищи с

откровенным любопытством смотрели в упор из-под светлых бровей. Выгоревшие волосы забавно

топорщились на макушке.

– Доброго дня, – присев на корточки улыбнулась. – Меня зовут Люба. А тебя?

– Серин, – без тени представился отозвался мальчонка и сурово так: – А мама мне не разрешает с

чужими разговаривать.

– Правильно не разрешает, – кивнула я. –

Серин, значит. . Выходит, я не ошиблась. Ох... Что ж так колбасит-то?

– С чужими действительно разговаривать нельзя, только я не совсем чужая. Скажи пожалуйста, а у

тебя дядя есть? Такой.. эм...

– Гниющий, да?

– Хм... Ну, можно и так сказать.

– Тогда есть. Он раньше не такой противный был, а теперь... страшный.

– Так-таки страшный, – хмыкнула, вспоминая собственную реакцию при знакомстве с горбуном.

– Угу. Но вообще, он хороший, только жить с нами в дном доме больше не хочет. Говорит – нечего

грязь разводить. И всё время в библиотеке пыльные книжки читает. А ещё у меня лук есть! И конь.

Настоящий! Правда-правда! Хотите, покажу?

Мальчик, вцепившись в мой локоть от возбуждения даже подпрыгнул, так хотелось ему мне свою

живую игрушку показать. Голубые глазёнки светились светом надежды и так хотелось сказать ‘да’.

Только... у меня ком в горле и, боюсь: объяснить взрослым кто я и откуда тут взялась будет непросто.

После фокусов Дилании особенно.

– Прости, Серин, но у меня совсем мало времени. Давай, в следующий раз? Лучше подскажи, как

дядю найти.

Мальчишка насупился и махнул рукой в сторону от дома, виднеющегося в просвете между

деревьями:

– Вон там. Только он...

– Серин, обедать, – донёсся до нас приятный женский голос. Племянник моего зомбика

встрепенулся: – А вы пойдёте обедать?

– Нет. Я уже кушала. А ты беги, не то мама волноваться будет.

– Тогда досвидания! – уже на бегу крикнул, а я с улыбкой посмотрела ему вслед.

Забавный малыш. Понимаю Алехандро. За такого и сама бы кого угодно голыми руками порвала бы

на кусочки. Подумала и осеклась. В сердце не осталось даже намёка на сопереживание бедам

Эйлара! Ни тени любви. Симпатия и та слиняла, под звучное улюлюканье проснувшейся совести и

логики. Уф...

Неужели только ‘благословение’ и было? Пожалуй, нет. Сначала и вправду влюбилась, да воин сам

вытравил все истинные чувства. Нельзя быть такой скотиной. Слава Богу, всё хорошо закончилось.

Хотя... Ещё не всё. Тряхнув головой, я побрела в сторону библиотеки. Надеюсь, Серин ничего не

напутал.

Вскоре впереди показался густо увитый плющом домик. Подобравшись поближе, заглянула в

распахнутое окно. И вправду – зомбик. Горбун, склонившись над огромным талмудом, сидел за

столом спиной ко мне.

Уже открыла рот, чтобы окликнуть его, но передумала. Зачем? Вот не тянет ничуть вспоминать

приключения и обниматься. Тем более, не знаю удастся ли задуманное. А ещё было стыдно. Тупо

стыдно перед этим благородным человеком, за то, что так вела себя с ним. Шарахалась, рычала и

вообще... за скотину черноволосую заступалась. В конце концов, это из-за меня кошмарик несколько

раз чуть не погиб.

Тихонько отступив в тень ближайшего дерева, раскрыла ладонь. Наверное, это – малодушие с моей

стороны, но после всего не хочу выслушивать благодарности от того, кого впору самой слёзно

благодарить.

Золотистое солнышко божественной магии вспыхнуло ярче, а я закрыла глаза и всем сердцем

пожелала. И сжала пальцы. Тепло растеклось по коже. Проскользнув сквозь пальцы, солнышко-

бусинка взмыло вверх. Господи Боже, помоги! Алехандро это заслужил...

Проследив глазами за тем как желание уверенно полетело к домику и скрылось за окном. Бинго!

Грохот упавшего стула и яркая вспышка подтвердили – снаряд нашёл свою цель.

– Что за?! – Вскрик и последующая ругань убедили: всё получилось. Знакомый сиплый голос резко

обрёл глубину и человеческое звучание. Впрочем, дожидаться, пока зомбик сообразит, что к чему, я

не стала, и торопливо зашагала прочь.

Сейчас найду спокойное местечко, создам портал и домой. Мне ещё к маме съездить надо, пока

больничный не закончился. Пока утром собиралась, нашла его на комоде в коридоре и там... всего-то

неделя вольной жизни и осталась . Или отпуск взять? Можно, но как-то стыдно. Начальство, ввиду

болезни, наверняка возражать не будет, но я-то знаю чем болела на самом деле. Не стоит совсем уж

наглеть, наверное.

Отыскав более-менее закрытый кусочек сада, закрыла глаза и создала портал. Размытое пятно на

этот раз возникло быстрее чем прежде и, приглядевшись, даже рассмотрела за мутной пеленой

серебристого света знакомые очертания кухонного шкафчика. Вот теперь эта история точно подошла

к концу.

Но прежде чем успела сделать шаг, сзади раздалось негромкое:

– Простите.

Вздрогнув, обернулась на голос и остановилась в полушаге от портала. Высоченный блондин,

окликнувший меня был незнаком абсолютно. Если не считать знакомством картинку, на которой

видела его в первый сон с Богиней, конечно. Хотя, положа руку на сердце, вживую мужчина был даже

интереснее, чем на том фото.

Немного ниже Эйлара, но в плечах даже пошире. Волосы очень светлые, оттенка топлёного молока.

Брови прямые и почему-то тёмные. Если брюнет, который так старательно и умело влюблял меня в

себя, отличался яркой, сногсшибательной красотой и сексуальностью, конкретно этот человек

вызывал скорее доверие и желание улыбнуться.

Судя по тому, что мужчина чем-то неуловимо напоминал Серина, скорее всего это – отец мальчика.

С другой стороны Алехандро упоминал какое-то другое имя... Не помню какое, но точно не Александр.

Хотя горбун и Эйлара Нассаром звал. И кстати, на картинке блондин танцевал с женщиной ещё

больше похожей на голубоглазого мальчишку.

Вот Дилания... кошка драная! Любовь женатого мужика предлагала в награду! Угусь... Один мужик

женатый, другой козёл безрогий, а третий вообще дракон! Прям классический развод для лохов.

Вернее для лохушки... Эх, вот и верь после этого в божественную справедливость...

– Доброго дня, – вежливо поздоровалась, гадая не решил ли Шариз выполнить обещание своей

подопечной и ‘наградить’ меня, так сказать посмертно. В смысле вдогонку. Если так, то пошёл он к

чёрту! Мне одного ‘подарочка’ за глаза хватило! От воспоминаний о золотистой тоске мороз по коже. –

Я уже ухожу. Не беспокойтесь, пожалуйста.

– А я бы как раз хотел попросить... – Блондин замялся, будто подбирал слова и медленно пошёл ко

мне, – Хотел попросить вас остаться на обед.

– Зачем? – Непонимающе вздёрнула бровь. – Поверьте, моё присутствие здесь никому не

интересно. Я знакома с хозяином довольно шапочно и заскочила лишь на минуточку... отдать кое-что.

– Шапочно? Что ж, если так, – мужчина печально улыбнулся и отступил на шаг, – если вам

неприятно его видеть...

– Почему неприятно? Просто незачем, – смущённо пожала плечами. – не думаю, что ему захочется

со мной разговоры разговаривать. Всего вам доброго, я пойду, пожалуй.

Отчего-то расстроенная, я развернулась и...

– Ошибаешься, – вдруг тихо произнёс мужчина. – Мне бы очень хотелось с тобой поговорить,

Манюня...

Споткнувшись от неожиданности, полетела головой вперёд прямо в портал. Не долетела. Сильные

руки подхватили, не позволив брякнуться мордой в рассеянный свет перехода.

– Спасибо, – выдавила хрипло и подняла взгляд... на Алехандро?

Тёмно-серые глаза смотрели пристально и упрямо.

– Пообедай со мной, пожалуйста. Если тебе не противно, конечно.

Сглотнув, словно во сне подняла руку и неуверенно потыкала пальцем в плечо блондина. Плечо

было твёрдое и настоящее. Принюхалась: ничего не поняла. От легко держащего меня на весу

мужчины пахло приятно, но непонятно. Светлые, почти белые волосы трепал ветерок и никаких

гусениц-сороконожек оттуда не вываливалось. Эм...

– Это правда ты? – Ошарашенно спросила. – Правда?

– Я. Так ты останешься на обед?

– Э-э-э... Знаешь, как-то неудобно с незнакомыми людьми обедать.

Алехандро, который оказывается Александр, помрачнел и кивнул. Осторожно поставил на землю:

– Ты ещё придёшь?

– Не знаю, – ответила честно.

Почему -то вот такой, красивый и сильный, зомбик немного пугал. А как вспомню картину с бальным

залом – мороз по коже. Чтоб мне, в стареньком платьице с семейством будущего герцога

знакомиться? Это просто неприлично, но... Внимательно рассматривая листочек, прилипший к

босоножке выдавила смущённо:

– У меня дома только чай и печенье, но если ты не слишком голоден, – слова закончились и я

замолчала. Господи, что я творю? На кой ему мой чай. Даже если и с печенюжками.

– Приглашаешь меня в гости? – Удивлённо.

– Я не настаиваю. Просто стрёмно в таком виде с твоими родственниками знакомиться.

Угу. Если учесть, что Серин по саду гулял в бархатном костюме, представить боюсь, как воспримут

моё короткое платье в облипку.

– Манюня, – ласково и как-то очень взволнованно протянул Александр, – я столько о тебе им

рассказывал, что примут с распростёртыми объятьями в любом виде. Тем более, ты прекрасно

выглядишь.

Я недоверчиво хмыкнула и покосилась на портал. Угу. Прекрасно! Как коза в шоколаде...

– С другой стороны, мне очень любопытно, как ты живёшь и печенье с чаем – моя любимая еда. –

Явно слукавил бывший горбун и обнял за плечи. – Приглашение ещё в силе?

Позднее, наливая чай в самую большую кружку, я тихо радовалась тому, что за последние пару

недель, проведённые дома, наконец-то навела в квартире порядок. Ну, не так чтобы совсем

идеальный, но пыль по углам не клубилась и вещи нигде не валялись. А то вечно у меня, то колготки

на спинке кресла висят, то посуда немытая в раковине ждёт своего часа.

Удивительно, почти литровая кружка, стоило ей оказаться в руках Алехандро, показалась маленькой

и хрупкой. Уф... А ведь... Помнится, мне эти широкие мужские ладони даже в бирюзовом колере

приглянулись. Ну, тогда у водопада...

И вот сказал бы кто тогда, что всего пару недель спустя мои собственные ладошки будут чесаться от

желания прикоснуться к Алехандро, пальцем у виска покрутила бы. В смысле копытом. А сейчас

очень хотелось пощупать нереально большого в моей крохотной кухоньке блондина. Просто чтобы

убедиться в его реальности.

Высыпая в хрустальную вазочку сухое печенье, нечаянно задела плечо грудью и покраснела.

Покосившись на невозмутимо прихлёбывающего чай мужчину замерла. Нет, у Алехандро хватило

такта не заметить случайного прикосновения, но...

Взгляд просто-таки прикипел к мужественному профилю бывшего горбуна. Несмотря на отсутствие

улыбки на губах, на щеке появилась ямочка и... Уф... Кажется, кобылой я лучше соображала и

мыслила логичнее. Сейчас же все здравые мысли из головы словно ветром сдуло. Вот этот большой

и сильный, такой великолепный блондин и есть мой вонючка? Это от него я в шкафу пряталась? От

него на сосну забиралась? Невозможно...

Кое-как взяв себя в руки села за стол и вцепилась в собственную чашку, как утопающий хватается за

соломинку. Почему так горячо внутри и так и тянет попялиться на...

– О чём думаешь, – негромко спросил... Александр.

– М... Ни о чем... – растерянно пискнула, чувствуя себя не в своей тарелке. – Ты извини, кроме

печенья угостить тебя нечем. Вчера собиралась к маме ехать, и поэтому продуктов нарочно не

покупала.

– Почему не уехала? – вежливо поинтересовался занимающий большую часть кухни блондин.

– Да так, Благословенье подсуропило. – Пожала плечами и, заметив, как напряглась спина

мужчины, пояснила: – Как раз вчера оно меня решило в леопарда перекрасить. Видел бы ты меня!

Мыться пошла, как нормальный человек, а стала вытираться – вся в золотых пятнах и свечусь, как

самовар. Пришлось весь день дома сидеть, чтоб народ на улицах не пугать.

– Хочешь сказать, благословение вчера ещё на тебе было? – Тихо-тихо. – А сейчас?

– Сняла. Заснула, пообщалась с Шаризом он и объяснил, как не просто избавиться от божественной

магии, но и освободившуюся силу использовать...

Александр некоторое время молча пил чай, исподволь поглядывая на меня. Я сама понемногу

успокоилась и теперь не без удовольствия потягивала ароматный напиток, прикидывая, что купить в

подарок племянникам. Погремушки уже поздно, с одёжкой не угадаешь, а вот если...

– Манюнь, – от неожиданности едва чашку не выронила! Слава Богу, чая в ней меньше трети

оставалось, так что не пролила, но на виновника происшествия посмотрела очень даже возмущённо.

– Извини, не хотел тебя пугать, – покаянно протянул тот. – Но мне бы очень хотелось узнать, почему

решила мне помочь.

Возмущение сменилось растерянностью. О чём он вообще?

– В каком смысле?

– Да в любом, – блондин отставил кружку и ловко поймал мою ладонь. Сжал дрогнувшие отчего-то

пальцы. – Ты ведь... Любила Нассара, так почему меня из пропасти вытащила? Почему бежала от

него? Почему отдала мне первое желание, полученное от дракона и второе тоже? Зачем? Почему не

Эйлару? Я не маг, но за последнее время очень много читал на эту тему. Если заклятье богини

продержалось так долго, значит ты этого... человека действительно любила.

– Любила, – выдёргивая руку, согласилась хмуро. – До тех пор, пока этот козёл безрогий не

попросил тебя убить. Ну, сразу после того, как мы в пропасть сверзились. Помнишь?

– Такое не забывается, – хмыкнул Алехандро, и, прищурившись вкрадчиво протянул: – Козёл, да? То

есть, теперь его совсем не любишь? Совсем?

– Дурак что ли? Нет конечно. Нужен мне этот кобель озабоченный. Слава богу, ему ничего не

перепало, а то сейчас со стыда сгорела бы. И не надо так скептически смотреть! – рявкнула,

покраснела и смутилась собственной резкости. – Извини, просто ты на больную мозоль наступил.

Знаешь, как погано понимать, что только чудом при своём осталась? Если б действительно любила –

другое дело, а так... противно.

Окончательно выбитая из колеи встала, долила чаю и предложила:

– Пошли в зал. Тут места мало.

Угу. Как оказалось, в зале места ничуть не больше. Алехандро умудрялся одним своим

присутствием заполнять пространство полностью. И вроде не шумел, руками не махал – послушно

опустился на диван, в то время, как я сама заняла любимое кресло, забравшись в него с ногами. И

всё же...

Куда бы я не смотрела – взгляд возвращался к задумчивому блондину с завлекательной ямочкой на

левой щеке. Как бы ни старалась думать о важном – в голове кружились неуместные мысли на тему: а

что Александр сделает, если сейчас возьму и заберусь ему подмышку. Так хотелось... Тьфу! Совсем

сбрендила! Да я так и на Эйлара до заклятья не реагировала! Вот выхухоль безмозглая.

– Так почему? – решил не сдаваться блондин и вперил в меня взгляд тёмно-серых, сверкающих

сталью глаз. – Манюня, почему?

– По кочану, – разозлилась. – Тебе нужнее было, вот и всё. Причём тут мои чувства к Эйлару? Ты

чем-то не доволен?

- А у тебя руки дрожат, – невпопад ответил Александр и вдруг странно так улыбнулся: – А ещё, когда

ты так на меня смотришь сейчас, боюсь не сдержаться.

От вкрадчивых, абсолютно счастливых ноток во внезапно охрипшем голосе, я окончательно сошла

сума. Попыталась отвести взгляд, но... не смогла просто! Такое нежное счастье сверкало в серых

глазах напротив, такое огромное, радостное... жадное.

– Ты... – прошептала завороженно, – о чём?

Вместо ответа мужчина поднялся, моментально заполнив весь мой мир большим сильным телом.

Медленно шагнул вперёд и опустился на корточки около моего кресла. Отобрал чашку.

Преувеличенно аккуратно поставил её на стол. Посмотрев на меня, сглотнул. Покосился на столик и,

решительно тряхнув головой, выпрямился.

– Я сейчас. – Выдавил хрипло, и вместе со столиком унёс всё на кухню.

А я сидела, как дура, и не могла вымолвить ни слова. Кожа горела, губы ныли, а в голове только

жаркая нежность внимательного взгляда Алехандро. Господи боже, что со мной? Почему до сих пор

не могу шевельнуться, словно боюсь рассыпаться на кусочки, двинув пальцем? Да и... Эм... А зачем

он стол унёс? Не поняла...

От удивления даже непонятное отупение схлынуло куда-то и я поднялась с кресла. Угусь... Чтобы

тут же упасть обратно, когда дверной проём заполнила мужская фигура. И всё по-новой. Опять

жадный взгляд в упор, и я растекаюсь по креслу, не в силах даже спросить, в чём дело. А спросить

надо бы. Как иначе узнаю, откуда столько лучистого счастья на губах блондина?

Впрочем, блондин ответил и без моего вопроса. Для начала завораживающе уверенно шагнул

вперёд. Одного шага ему хватило, чтоб оказаться вплотную к моему мебельному укрытию. Сижу –

молчу. Только сердце бьётся совсем не там, где ему положено. Где-то в правой пятке, если

откровенно.

А он... положив руки в подлокотники, наклонился. Ме-е-едленно... Так медленно, что я даже дышать

перестала, кажется. Вот просто смотрела, как приближаются тёмно-серые счастливые глаза, красиво

очерченные губы, тёмные брови, волевой подбородок и... и не дышала. Растерянная, испуганная...

околдованная без всякой магии.

– Ты спрашивала о чём я? – вкрадчиво-нежное... и настолько напряженное, что сердце

подпрыгнуло, переместившись в горло, и я против воли кивнула. Мамочки...

– Сказать?

Отрицательно замотала головой. Страшно же... хоть и безумно хочется продолжения странной

беседы.

– Хм... Что ж, – Улыбнулся. – Тогда покажу.

Мужчина подался вперёд и осторожно коснулся губ поцелуем. Почти невесомым, нежным, так много

говорящим об этом большом и сильном мужчине. А я... Не ответила. Не смогла. Вроде понимала к

чему дело идёт и всё равно, от изумления окаменела.

Когда Алехандро отодвинулся, вглядываясь в моё обалдевшее лицо, отвела взгляд и увидела...

Руки. Его ладони, лежащие на подлокотниках и... длинные пальцы попросту дрожали! Ох... То есть...

Это не просто наезд? В смысле, не просто желание переспать?! Угм... А я... А мне... Блин!

Зомбик? Вонючка? Вот этот невероятный мужчина... У него руки дрожат? И столько нежности было в

прикосновении и глаза... едва сказала, что не люблю Эйлара, в них поселилось лучистое счастье.

Видела ведь, да не сообразила почему. И с каждой минутой, с каждой фразой оно становилось ярче и

лучистее, а я... Что чувствую я? Ведь и не думала о таком. Вообще! Даже в мыслях не было!

Голова ещё пыталась сообразить, что из этого следует, а сердце... Это не я! Оно само как-то...

Неверно истолковав моё окаменелое молчание, блондин попытался отодвинуться, но прежде чем

выпрямился, моя похолодевшая ладошка накрыла его пальцы на подлокотнике. Александр замер и

хрипло- недоверчивое:

– Ма... Маню-юня...

Господи боже, прости, но кажется... Кажется я его люблю. Не влюбилась, а именно люблю. Просто

не задумывалась об этом и дело не в том, что сейчас Александр просто нереально по-мужски красив.

Сложно сказать, когда отвращение сменилось уважением, а страх восхищением. Когда горбун

смеялся в грязи у домика с феями-убийцами? Или когда залез ко мне на скалу среди ночи? Или

когда... Не знаю, правда! Так много было причин уважать и восхищаться им, даже тогда. Только...

Прикусив от волнения нижнюю губу подняла голову.

– Малышка, – прошептал он, растерянно глядя на слёзы, текущие по щекам. – Прости...

Смотрю и не могу успокоиться. Как же это? Неужели мы могли не встретиться? Неужели я могла

остаться с Эйларом? Ведь не предложи он убить – я осталась бы, так и не узнав чем отличается

настоящее чувство от наколдованного. Да просто могла уйти сегодня прежде, чем Алехандро догнал!

Да всё что угодно могло произойти и мы бы так и не узнали, что...

– Прости, – Александр сгрёб меня в охапку, поднял и сев на диван обнял, словно защищая от всего

мира. – Прости меня, малышка. Я не хотел тебя обижать. Меньше всего хотел именно этого.

Слёзы текли сами по себе, а он... гладил по спине, волосам, и нёс полнейшую чушь. Какие обиды,

когда от светлого счастья душе тесно в теле?

– Малышка, я просто никогда не встречал такой как ты. Такой неожиданной, смешливой, упрямой,

смелой. Такой замечательной... Я когда тебя в замке увидел, думал – свихнусь. Знал уже, что ты

смелая, добрая и самоотверженная, но что ещё... девушка?! Хрупкая, нежная, красивая... Самая

лучшая, самая светлая...

От удивления я даже реветь перестала. Это я-то смелая? Угу... Особливо, когда на сосне сидела от

смелости дух захватывало. Про остальные характеристики вообще молчу. Ощущение, что он про кого-

то другого говорит. Это всё не про меня. Тем более красивая! Ну, светлая ещё куда ни шло –

блондинка всё же, но остальное...

– Малышка, я же сестру с мужем замучал рассказами о тебе. О том, как ты меня спасала. Боялась,

кривилась от омерзения, но спасала раз за разом. Ума не приложу почему. Тогда и самому себе

противен был, а ты... Думал, не увижу тебя больше и с ума сходил от тоски. Я же должен был искать

способы снять с себя проклятье богини, и всё время ловил себя на том, что читаю про порталы в

иные миры. Но наши маги на такое не способны и я с ума сходил. Манюня, ты...

С каждым новым словом, с каждой фразой, произнесённой низким голосом внутри словно

разворачивалась тугая пружина неверия. Даже не разворачивалась – растворялась в невероятном

тягучем счастье, растекающемся по венам. Только у меня самой слов не было. Застыв от страха

потерять хрупкое ещё счастье, просто слушала, спрятав лицо на плече Александра.

– Когда сегодня... Малышка, я практически сразу понял, что моё очередное спасение твоих рук дело.

Опять ты, такая маленькая и нежная... Хорошая моя, прости! Не хотел обижать – просто ошалел от

счастья, когда ты посмотрела так, будто тебе... Будто я тебе не безразличен. Обещаю никогда больше

не пугать и... Только не плачь, только не исчезай снова...

Плакать? Исчезать?! Да ни за какие коврижки! Чтоб я его после всего отпустила на все четыре

стороны? Нет уж! Во мне проснулась... жадность! Мой!!! Никому не отдам... Ни-ког-да!

Вместе с недоверием с меня слетело и оцепенение. Если бы ещё и голос вернулся, было бы

вообще замечательно, но... и без голоса разберусь Чуть отодвинувшись, с болью в сердце

почувствовала как тёплые руки Александра упали, давая свободу и демонстрируя – сделает всё,

лишь бы я не боялась. Глупый! Нет, он-то как раз умный, это я бестолочь!

Глубоко вздохнув для храбрости, обняла его лицо ладонями. Посмотрела в глаза – грусть,

удивление и надежда. Не покатит. Счастье и нежность мне больше нравились. И это значит?

Правильно!

– Маню...

Не дав договорить, подалась к нему и поцеловала, не отрывая взгляда от серебряной глубины. На

секунду окаменел уже Алехандро, а потом...Потом меня осторожно прижали к широкой груди.

Бережно, словно хрустальную вазу или тухлое яйцо.) А в серебре разгоралось счастье. Яркое,

бескрайнее, жгучее... Словно отражение моего собственного, плещущего окрест и озаряющего всё

вокруг золотым, совсем не магическим светом. Ещё секунда и поцелуй из пронзительно-ласкового

наполнился глубиной, силой, страстью. Нашей общей...

– Да? – сдавленно выдохнул Александр, на мгновение отпрянув от моих горящих уже губ.

– Да, – шепнула тихо. – Отныне и навсегда, для тебя только ‘да’.

– Люблю тебя, малышка. Моя...

Несколько лет спустя.

– Мама, прекрати Лизу баловать! – Потребовала я, наверное, уже в сотый раз за день, и забрала

радостно улыбающуюся дочку. – Она уже второй месяц как прекрасно сама ходит, а ты её с рук не

спускаешь.

– Я бабушка, могу и побаловать внучку, – возразила мама.

Она бы ещё много чего могла сказать, но её голос заглушил гвалт и звонкие голоса ввалившихся в

дом старшеньких.

Трое пацанов вместе – это нечто. Ленкины сыновья с двоюродным братом в деле наведения

беспорядка – чемпионы. Стоит нам приехать в гости к сестре, такое начинается... В прошлый раз

наши детки умудрились закрасить три окна первого этажа из пяти прежде чем мы это безобразие

заметили и отобрали краску, заготовленную для забора. А чего стоило потом этих маляров

малолетних отмыть – вообще молчу.

– Любаш, мы калитку починили, – вошедший в комнату муж тепло улыбнулся и ловко обнял нас с

Лизкой. – Лена хотела с мальчишками в парк съездить. Ты не против?

– Конечно нет, – улыбнулась любимому. – Только справится ли сразу с тремя?

– А ты как думаешь?! – Ленка, проскользнувшая на кухню вслед за Александром, подбоченилась и

тряхнула головой. – У нас хоть ни магии, ни прислуги не водится, так не всем же в чужих мирах жить,

как некоторым.

– Так перезжайте к нам. Кто мешает? – Предложила. – У нас и климат лучше и поспокойнее чем

здесь.

– Да ну тебя, – отмахнулась сестра. – Нас и тут неплохо кормят. Вот в гости через полгодика с

удовольствием. Заодно и отдохнём, и подлечимся. Родители с прошлого раза словно помолодели.

– Ну, должна же магия и землянам пользу приносить, – расплылся в довольной улыбке Сашка и

подмигнул восторженно взирающей на него тёще. – Вы ещё сад не видели, который Манюня вокруг

дома разбила.

– Не велика трудность, с тремя-то садовниками, – хмыкнула я, любуясь ямочкой на щеке мужа.

– Так, хватит болтовни, а то я уже обзавидовалась. – Ленка, порывистая, как и всегда, вылетела в

коридор. – Мы в парк! Будем к вечеру. Кто не успел, тот опоздал!

– И я с вами, – вклинилась матушка. – Лизоньку тоже возьмём. Пусть ребёнок свежим воздухом

подышит.

– Да она только свежим и дышит! – я от возмущения едва не подавилась, – Что здесь, что дома.

– Вот и замечательно, – забирая мелкую, отчеканила мама. – Мы ушли.

И они и вправду ушли. Угу... По дороге мальчишки опрокинули столик и разбили вазу, напугали кота

до колик и умудрились вляпаться в лужу, но спустя каких-то полчаса мы с Сашкой остались вдвоём.

– Слушай, а они Ленке машину не разнесут? – С ужасом наблюдая за погрузкой всей кучи-малы в

джип, прошептала.

– Не разнесут, – муж чуть крепче прижал к широкой груди. – Давай, завтра их к нам заберём? Серин

спрашивал, когда братья приедут.

– Ох... Ну конечно. У нас мне спокойней. Всё-таки ни машин, ни хулиганов нет.

– Угу, – нарочито серьёзно: – кроме наших собственных. Люб?

– А?

– Знаешь, как бесконечно я люблю тебя?

– Не знаю, – усмехнулась, – Как?

– Сейчас покажу, – подхватывая на руки.

Удивляясь самой себе, в который раз растаяла, едва тёмно-серые счастливые глаза посмотрели с

восхищением и пронзительной нежностью. Как можно быть настолько счастливыми? Страшно

представить, что могли не встретиться... Превращение Александра в горбуна-вонючку, а меня в

кобылу оказалось самым лучшим, что только могло с нами случиться. Пусть некогда это казалось

горьким и страшным, но сколько радости принесло! Сколько необъятного, лучистого счастья...

– Где показывать будешь? – Срывающимся уже голосом выдохнула.

– Везде, – жадно и уверенно пообещал муж, – и всегда.

– Люблю тебя...

конец

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg