«Капкан для жениха»

Капкан для жениха (fb2) - Капкан для жениха [litres] 1358K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Михайловна Малиновская

Елена Малиновская Дочь тролля. Книга третья. Капкан для жениха

© Малиновская Е., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Часть первая Приглашение в гости

Жаркое полуденное солнце середины июля невыносимо пекло. Я страшно страдала от духоты, беспрестанно обмахивая красное потное лицо руками, и молила богов о хотя бы крохотном дуновении ветерка. Но все впустую. Неподвижный воздух висел плотным влажным маревом. На небе – ни облачка. Только в зените пылало солнце, поливая землю своими безжалостными лучами. И далеко на горизонте голубое небо наливалось зловещим фиолетовым, предвещая скорую грозу.

Прошло всего несколько недель с того момента, как я покинула драконий замок и своего жениха. Правда, не уверена, что все еще могу считать Арчера таковым. И все это время я в компании друзей путешествовала по Прерисии, пытаясь отыскать след книги, в которой была заключена частичка души Эдриана.

Естественно, я никому не призналась, почему это так важно для меня. Соглашение с Эдрианом казалось слишком… интимным, что ли. Что скрывать очевидное, личность моего извечного спутника была очень неоднозначной. Некогда он причинил немало зла, пытаясь вызнать тайну сумеречного мира и созданий, прячущих в тенях свою истинную суть. К тому же Морган тесно связан с драконами в целом и родом Ульер в частности. Вряд ли он обрадуется, услышав, что я обещала Эдриану, этому известному драконоборцу, отомстить за его смерть и выполнила свое обещание. Не говорю уж про Ульрику. Боюсь, зловредная фея сожрет меня живьем, узнав об этом.

Конечно, мои друзья сделали немало попыток вызнать, почему мне так дорога эта книга. Раньше мне было легко объяснить свое желание вернуть ее. Мол, она чуть ли не единственная память о моем женихе и если я не выручу Арчера из подземелья драконьего замка, то хотя бы буду иметь вещь, напоминающую мне о нем. Но после нашего весьма двусмысленного расставания эти рассуждения утратили свою правдоподобность. К тому же мне было очень неловко в присутствии Моргана озвучить эту причину. Поэтому я заявила, что никого не зову в сопровождающие. Мол, мое желание вернуть книгу – лишь моя прихоть, которую я сама не в силах объяснить. Если кому-то кажется это странным или глупым – что же, пусть отправляется своей дорогой. Я обижаться не стану.

Понятное дело, Ульрика еще долго мучила меня всевозможными расспросами. Затем, убедившись, что я намерена отмалчиваться и дальше, обиделась и надолго стала невидимой. Едва я обрадовалась, что наконец-то избавилась от надоедливой сопровождающей, как фея материализовалась и милостиво обронила, что, так уж и быть, поможет мне. Все равно ей пока заняться нечем, а в драконий замок она возвращаться не желает.

С Фреем было меньше всего проблем. В ответ на мою прочувственную тираду он лишь пожал плечами и буркнул, что ему, в общем-то, плевать с высокой колокольни на то, зачем мне так нужна эта книга. Он обещал вернуть ее мне, значит, сделает все, что в его силах, чтобы исполнить это.

А вот Морган долго молчал и внимательно рассматривал меня. Я упорно старалась не замечать его настойчивого взгляда и делала вид, будто мне абсолютно безразлично, каким будет его решение. В итоге маг буркнул себе под нос о том, как сильно не любит тайны, но донимать меня не стал, лишь грозно пообещал, что все равно узнает правду, как бы я ни старалась ее скрыть. И я верила, что так оно и произойдет. В памяти еще жива была сцена того, как он поместил Фрея в загадочную сиреневую сферу и вызнал таким образом о благословении, полученном моим товарищем от верховного бога Атириса.

Так или иначе, но вся наша компания в прежнем составе отправилась к разрушенному дому при храме в родной деревне Фрея, где прежде свил гнездо герпентол, игравший роль добропорядочного священника. Сам Фрей при этом категорически не хотел, чтобы о его возвращении стало известно. И я вполне понимала его нежелание пообщаться с земляками. В самом деле, о том, что книга с драгоценным рубином на окладе была поручена заботам именно Фрея, знало огромное количество народа. Не стоит быть провидицей, чтобы сделать очевидные выводы. Наверняка Фрея обвинили в воровстве, когда он исчез, а вместе с ним испарилась и столь дорогая вещь. И еще хорошо, если при этом бедолагу не заподозрили в убийстве отца Чериара. В общем, Фрею будет очень и очень непросто оправдаться. Вряд ли кто-нибудь поверит его рассказу о таинственной твари, некогда занявшей место обычного священника и занимающейся при этом убийствами детей.

Впрочем, наш визит в деревню Фрея не продлился долго. Мы обошли село кругом, переждали светлое время суток в лесу, после чего внимательно обследовали руины дома. Увы, тут нас поджидала неудача. Книгу мы так и не обнаружили. Точнее, она действительно долгое время находилась здесь, иначе Эдриан не чувствовал бы так сильно ее присутствие. Но кто-то нашел ее буквально за пару дней до нас и забрал. И, по всей видимости, этот загадочный некто являлся магом, иначе он бы не сумел обойти заклинание невидимости, под защитой которого находилась эта вещь.

К моему величайшему удивлению, Эдриан почти не расстроился из-за нового осложнения. Я ожидала, что он начнет ругаться и сетовать на то, как неспешно я отправилась в обратный путь, из-за чего книгу увели почти из-под моего носа. Нет, он, конечно, возмутился, но было в его тоне что-то фальшивое, будто на самом деле мой извечный спутник даже обрадовался этой задержке. После чего он обронил, что найти книгу не составит для него особого труда. Мол, он помчится по ее следу, как гончая, и никакие чары не способны будут сбить его с пути.

Мне же опять пришлось вести непростой разговор со спутниками. Ладно, Фрей не задавал никаких лишних вопросов и не требовал объяснений. Он сразу сказал, что пойдет за мной хоть на край света. А вот Ульрика вновь насела на меня, требуя предъявить хоть какие-нибудь доказательства того, что я на самом деле знаю, где книга. Мол, очень подозрительно все это. Откуда у меня такая уверенность, куда нам надлежит ехать? Следы книги теряются именно здесь – у деревенского храма. По ее словам, я не могла знать, куда отправился человек, забравший принадлежащую мне вещь. Кстати, Ульрика особенно напирала на то, что как раз у меня меньше всего прав на эту книгу. Она принадлежит прежнему владельцу дома Арчера, некроманту по имени Седрик, если быть точнее, Седрику из Черной Грязи, который по какой-то причине забыл ее при переезде. На крайний случай – самому Арчеру, но никак не мне.

На все эти более чем резонные доводы у меня просто не было ответов. Пришлось рявкнуть во все горло, оборвав тем самым нескончаемый поток все новых и новых вопросов, и настойчиво посоветовать Ульрике вернуться в родной замок.

Ульрика, услышав в очередной раз, что я не держу ее и не прошу о помощи, опять обиделась и опять порадовала меня долгим отсутствием. Правда, через несколько часов она все-таки вернулась и мрачно буркнула, что не в правилах феи сворачивать с полпути.

С замиранием сердца я ожидала вердикта Моргана. Я думала, что он не выдержит и уедет, напоследок обронив, что устал от моих тайн. Но маг опять остался. На его лице застыла столь непроницаемая маска, что при всем своем горячем желании я не могла понять, о чем он думал в этот момент. Лишь на самом дне темных непрозрачных глаз мерцал какой-то загадочный огонек. И почему-то мне было очень не по себе от оценивающего взгляда друга.

Так мы и оказались в этой глухомани. По словам Эдриана, книга была совсем рядом. Правда, ему требовалось некоторое время, чтобы определить, куда нам надлежит ехать дальше. Поэтому наш привал несколько затянулся.

Я переползла чуть в сторону, следуя за тенью высокого раскидистого дуба, в которой пыталась хоть немного спрятаться от зноя летнего дня. Еще раз с сомнением и опаской посмотрела вдаль. Ох, чует мое сердце, если мои друзья не вернутся в ближайшее время, то мы рискуем сегодня вымокнуть до нитки. Попробуй, найди здесь постоялый двор, под крышей которого можно было бы укрыться от приближающегося ненастья!

«Какой постоялый двор? – возмутился Эдриан. – Мечтай больше! Да здесь и никаких деревень на много миль вокруг нет. А жаль. Не сомневаюсь, что какой-нибудь сердобольный хозяин пустил бы вас на постой за пару медяков».

Мой спутник болтал еще о чем-то, но я его не слушала. Перевернулась со спины на живот, оперлась на землю локтем и удобно устроила на раскрытой ладони свой подбородок, устремив отсутствующий взгляд на быстро сгущающиеся у горизонта тучи. От духоты мои мысли были подобны сонным мухам. Я чувствовала себя так, будто спала с открытыми глазами. О чем я только что думала? Ах да, что будет гроза. Надо бы поискать укрытие. А где же так задержались мои друзья? Морган и Фрей ушли уже несколько часов назад. Собирались добыть дичи на обед и разведать местность. Лошадей при этом они не стали брать, сказав, что лучше разомнут ноги и без того уже устали от постоянной тряски в седле. Поэтому огромный вороной жеребец Моргана, которого, если честно, я откровенно побаивалась, мой флегматичный и ленивый мерин и коротконогий пони Фрея мирно паслись чуть поодаль от меня. Будем надеяться, что моим друзьям удастся обнаружить в этой глухомани дом какого-нибудь нелюдимого крестьянина, предпочитающего жить вдали от шумного села и говорливых соседей, которым всегда есть до всего дело. И тогда…

Я широко зевнула, с трудом удерживая слипающиеся глаза открытыми. О чем это я? Сдается, я только что потеряла нить своих рассуждений. Итак, начну сначала. Мои друзья ушли пару часов назад. С ними увязалась и Ульрика, заявив, что тоже не против размять крылышки. Как-то их очень долго нет. Не могли ведь они заблудиться или забыть, где меня оставили. И…

Одинокий комар вывел нудную трель мне на ухо. Я вздрогнула и открыла глаза. Ой, кажется, я все-таки задремала. И ничего удивительного. Слишком расслабляюще действует на меня этот безмятежный жаркий полдень.

«И все-таки, куда запропастился Морган и прочие?» – задумчиво спросил Эдриан. Удивительное дело, но его голос тоже прозвучал как-то разнежено, будто дух погибшего мага наравне со мной боролся с дрёмой.

Я пожала плечами. Точнее, попыталась это сделать. Простейшее действие потребовало столько сил, что я опять едва не заснула. Точнее, как раз-таки заснула, но при этом моя рука подогнулась, и я основательно приложилась лбом об землю, что разбудило меня.

Это начинало мне не нравиться. Я чувствовала себя так, как будто все мои мышцы превратились в горячий кисель. Ничего не хотелось делать. Даже стремительно приближающееся ненастье не вызывало особого беспокойства. Да, я уже слышала глухое рокотание грома, видела ослепительные всполохи молний, разрывающие край горизонта, но над моей головой все еще простиралось голубое небо, а значит, мне не о чем тревожиться. Гроза вполне может обойти меня стороной. Да даже если и не обойдет – что в этом такого страшного? Чай, не сахарная, не растаю.

Стоило мне только так подумать, как все мои внутренности свело мучительным спазмом. Это произошло так внезапно, будто я получила жестокий удар под дых. На глазах выступили слезы, губы искривились от желания застонать. Увы, у меня не хватило для этого воздуха.

Секунды, наполненные болью, отдавались стуком молота в моих висках. Я немо разевала рот, силясь втянуть в свои горящие огнем легкие хотя бы глоток воздуха. Но внезапно все закончилось так же резко, как и началось. Я вдруг обнаружила, что вновь могу дышать. Более того, куда-то пропало сонное оцепенение. Мои мысли были четкими и ясными, и я вскочила на ноги, осознав, что едва не угодила под действие какого-то заклинания.

«Странные чары, – протянул Эдриан, подтвердив тем самым мои рассуждения. – Очень странные. Я сам едва не поддался им. Лишь в последнюю секунду осознал, что дело нечисто. Прости, Мика. Тебе, наверное, было больно. Но зато это помогло тебе взбодриться».

Я зло фыркнула себе под нос, осознав, что именно Эдриан вызвал странный приступ, заставивший меня пережить столь яркие мгновения. Затем медленно опустилась обратно на землю. Получается, меня пытались околдовать. Но кто и зачем? При всем желании я не могла увидеть врага. Дуб, под кроной которого я искала спасения от солнца, высился почти по центру огромного поля. Всюду, куда только хватало глаз – бескрайняя трава, пожухлая от зноя.

«Вот именно, что трава, – сказал Эдриан. – Ползи – не хочу. Но не это главное. Ох, не нравится мне, что Моргана и Фрея так долго нет. Уж не угодили ли они в ловушку?»

Я с такой силой сцепила зубы, что у меня заныли челюсти. Затем нарочито медленно уселась обратно, привалившись спиной к стволу дуба. Позволила рукам безжизненно упасть, при этом не забывая оглядывать окрестности через неплотно сомкнутые ресницы.

«Ты что это делаешь? – забеспокоился Эдриан. – Нашла время отдыхать! А ну вставай! И иди выручать друзей!»

Пойду, если мне кто-нибудь скажет, куда идти-то. Бегать по окрестным полям да лесам и завывать в полный голос, надеясь, что неведомый злодей в итоге усовестится и вернет мне товарищей? Глупо как-то. Нет, я буду действовать иначе. Сделаю вид, будто поддалась влиянию сонного заклятия, и дождусь, когда негодяй ко мне сам явится. А там воспользуюсь преимуществом неожиданного нападения, возьму его в плен и заставлю выложить как на духу, что все это значит!

«Возьмешь в плен? – скептически переспросил Эдриан. – Ну-ну. Как говорится, грозилась мышка кошку съесть».

Есть предложения получше? Я негромко вздохнула. Критиковать все горазды.

«Да нет, – смущенно отозвался Эдриан после секундного замешательства. – Возможно, ты и права. Просто… Будь осторожнее, что ли. Тебя пытались околдовать странными чарами. Не уверен, что их создал человек».

Ну что же, мне не привыкать к общению с сумеречными созданиями. Я позволила себе легкую усмешку. В конце концов, я и сама могу причислить себя к таковым.

А затем мне стало не до посторонних разговоров. Вдруг повеяло холодом. Пахнуло свежестью дождя, будто гроза наконец-то добралась до меня. Но над моей головой все так же простиралось голубое небо. Даже далекий гром на время притих, хотя край небес продолжал угрожающе клубиться черными тучами. И около моих ног заструились тени.

«Как, опять дракон? – удивленно спросил Эдриан. – С прискорбием заявляю, что ты как манок для этих крылатых ящериц, Мика».

Но Эдриан ошибался. Спустя мгновение я услышала странный шелест в траве. Словно сухие змеиные чешуйки терлись друг о друга. По полю пробежала зябь, но не от ветра. Что-то приближалось ко мне. Оно ползло по земле, неумолимо прокладывая себе путь. И лишь величайшим усилием воли я заставила себя не шевелиться, хотя первым моим порывом было вскочить и освободить из ножен в сапогах подарок герпентола, мастера клинков, безупречно острый кинжал.

Пальцы ног зудели от напряжения. Я подавила такое понятное желание поджать их – а то вдруг вцепится какая-нибудь ползучая гадость.

И спустя мгновение мое мучительное ожидание было вознаграждено. Из травы вдруг выступила женщина. Понятия не имею, как она это проделала. Но ее не было – и вдруг оказалось, что я смотрю на нее. Хотя могла бы поклясться, что она не появилась из теней, как драконы.

«Способность становиться невидимой, как у феи?» – предположил Эдриан.

Мне было не до рассуждений на эту тему. Забыв о своем намерении притвориться спящей и неожиданно напасть на противника, я смотрела на незнакомку во все глаза, от удивления даже раскрыв рот. Потому что никогда прежде я не видела такой красавицы. Даже холеная гордячка нейна Деяна не шла ни в какое сравнение с ней. Высокая, очень стройная, она стояла в плотно обтягивающем платье телесного цвета. Из-за этого в первое мгновение мне даже показалось, будто женщина явилась обнаженной. Длинные волосы необычного багрово-красного оттенка стекали по ее хрупким плечам. Спокойные ярко-синие глаза взирали на меня.

– Так-так-так, – пропел ее мелодичный голосок. – Кого же гроза принесла в мои края? Маленький паучок. Крохотный, только недавно освободившийся из кокона материнской паутины. Теперь я понимаю, почему ты осталась равнодушной к моей песне сна.

Я перевела взгляд на землю подле незнакомки, уже зная, что увижу. Потому что передо мной была арахния.

– В моем доме сегодня будет настоящее столпотворение, – продолжила незнакомка, убедившись, что я разглядела ее тень. – Маг, посланник бога, фея, странная собака. И ты, моя соплеменница. Давненько я не принимала гостей.

– Мои друзья!.. – вскинулась я, ощутив укол тревоги. – Что ты сделала с ними?

Но женщина, будто не услышав меня, уже шла прочь. Что мне оставалось делать? Лишь поспешить за ней, надеясь, что она не исчезнет так же неожиданно, как и явилась.

За нами, словно на невидимой привязи, потянулись и лошади. Причем вороной Моргана еще пытался сопротивляться. Он несколько раз встал на дыбы, хрипя и роняя с губ белую пенную слюну, но стоило только арахнии бросить взгляд через плечо, как его ярость и бешенство мгновенно улеглись, и он послушно затрусил вслед за остальными животными.

* * *

Как оказалось, арахния жила в огромном доме на берегу небольшой спокойной речки. Сразу за оградой имения начинался темный хвойный лес, густо заваленный валежником. Само жилище и плодовый сад вокруг него производили удручающее впечатление. За старыми яблонями давно никто не ухаживал. Сухие ветки, сломанные ветром, оставались на деревьях, дорожка к дому была покрыта множеством опавших незрелых плодов. Они неприятно хрустели под моими сапогами, и мне почему-то на ум пришло сравнение с раздавленными насекомыми.

Мой взгляд наткнулся на мраморную статую, приткнувшуюся между двумя засохшими деревцами. Она изображала скорбящую женщину. Руки в немой просьбе прижаты к груди, лицо вскинуто к небесам, платок сполз с волос на плечи.

Статуя была выполнена с таким мастерством, что мне невольно стало не по себе. Казалось, будто женщина вот-вот пошевелится, рухнет на колени и примется изо всех сил молиться богам.

– Творение моего мужа, – не оглядываясь, обронила арахния. – Он изобразил свою первую жену в тот момент, когда она узнала о смерти их единственного сына.

Я гулко сглотнула и поежилась. Как-то все это было очень странно. Какой мужчина додумается в столь страшный момент подмечать выражение лица супруги и позу несчастной, убитой горем женщины для того, чтобы позже запечатлеть ее отчаяние и скорбь в камне?

– Мой муж вообще очень… необычный человек, – проговорила арахния, опять-таки не кинув и взгляда в мою сторону, но без особых проблем догадавшись, какие мысли меня тревожили в этот момент. Затем на мгновение замялась и исправилась: – Точнее, был необычным человеком.

– Он умер? – хрипло поинтересовалась я.

– Можно сказать и так, – как-то совсем уж загадочно хмыкнула арахния, но пояснять свои слова не стала.

Между тем мы миновали заросшую пыльными лопухами клумбу, где одинокий чахлый цветок из последних сил сражался с нашествием сорняков, и подошли к высокому каменному крыльцу, чьи перила были плотно увиты темно-зеленым болотным плющом.

– Не советую тебе дотрагиваться до этого растения, – небрежно обронила арахния, заметив, что я потянулась к глянцевому крупному листу. – Оно ядовито. Ты сильно обожжешься.

Я тотчас же отдернула руку. С удивлением воззрилась на женщину, но она уже неспешно поднималась по ступеням. Кстати, сама она при этом совершенно спокойно вела ладонью по перилам, словно лаская плющ, и тот от ее прикосновений на глазах зеленел и набирал силу.

«Она же арахния, – напомнил мне Эдриан то, что я и так не забывала. – То бишь, обладает устойчивостью ко всем ядам. А твоя тень еще не преобразовалась в должной мере. Нет, ты, конечно, вряд ли умрешь от отравления, но определенные неудобства от него все еще способна испытывать».

Около самой двери, ведущей в дом, незнакомка остановилась и бросила на меня быстрый взгляд, при этом с ленивым ожиданием изогнув бровь. Я прекрасно поняла намек и быстро взбежала по ступеням, по вполне очевидной причине стараясь держаться как можно дальше от перил, увитых ядовитыми плетьми.

– Будь моей гостьей, – обронила женщина. – О лошадях не беспокойся. Слуга займется ими.

И первой вошла в дом.

Я обернулась и в последний раз посмотрела на неухоженный сад, странную мраморную статую, сплошную стену леса за оградой и наших несчастных животных, неуверенно мнущихся у ступеней крыльца. Интересно, про какого слугу говорила арахния? Я никого не вижу. Но в этот момент в пушистую пыль перед крыльцом упала первая крупная капля дождя. Где-то рядом потемневшие небеса разорвало ветвистой голубой молнией, и тут же грянул гром, да так, что от неожиданности я даже присела и на всякий случай прикрыла голову руками. Лошади ответили согласным жалобным ржанием, но при этом не двинулись с места.

«Не нравится мне эта паучиха и не нравится мне этот дом, – пробормотал Эдриан. – Однако если ты проигнорируешь ее приглашение, то вымокнешь до нитки. К тому же ощущение книги стало ярче. Она где-то рядом, если не здесь».

Я несколько раз глубоко вздохнула, затем на всякий случай задержала дыхание и смело вошла в загадочное жилище.

Вопреки моему ожиданию, мне не пришлось жмуриться и привыкать к темноте. Внутри меня встретила освещенная просторная прихожая. Яркий магический шар величаво плавал под потолком, давая не только свет, но и тепло. Стоило мне закрыть за собой дверь, как в небесах вновь громыхнуло, и хлынул ливень.

Арахния ожидала меня около лестницы, ведущей на второй этаж. Она холодно улыбалась, видимо, позабавленная моей нерешительностью, после чего даже не сказала – почти пропела:

– Твои друзья ждут нас в гостиной. В такую погоду было бы не лишним взбодриться бокалом горячего вина со специями. Не правда ли?

Я кашлянула, пытаясь скрыть недовольную руладу своего желудка. Если честно, я бы не отказалась от чего-нибудь более существенного. Завтрак был так давно, если им вообще можно назвать сухую краюшку хлеба и глоток обычной воды. Боюсь, от первого же бокала я захмелею и натворю глупостей.

«Стоит заметить, трезвой ты тоже способна на полнейшее безрассудство, – язвительно напомнил Эдриан. – Как говорится, зачем тебе пьяная дурость, если и своей с избытком».

Я мысленно фыркнула. Ишь ты, какие речи завел. Вообще-то, я могу и обидеться.

– Впрочем, я думаю, ты вряд ли откажешься и от горячего обеда, – продолжила после короткой паузы арахния.

Мой желудок опять неприлично забурчал, и я невольно покраснела, заметив усмешку арахнии. Ну что поделать, если я не властна над таким проявлением своеволия со стороны своего тела!

– Не извиняйся, – милостиво обронила незнакомка, заметив, что я открыла было рот. – Не надо. Я прекрасно помню свой ненасытный аппетит до превращения. Казалось, будто я могу есть днями напролет. Крайне неприятная особенность организма. Хорошо, что сейчас все иначе.

Я опустила голову и прикусила губу, удерживая себя от резкого замечания. Хорошо, что сейчас все иначе? Для кого хорошо-то, хотелось бы знать? Неужели для ее мужа? Что-то мне кажется, что он мертв и в его смерти виновата именно супруга, предпочитающая питаться жизненной энергией бедолаг, волею случая оказавшихся рядом с нею.

– Пойдем, – мягко проговорила арахния. Склонив голову, она рассматривала меня с таким интересом, будто перед ней предстала неведомая прежде зверушка. – Твои друзья заждались.

Я с молчаливым вызовом вскинула подбородок и сжала кулаки, пытаясь не обращать внимания на мучительную тревогу, исподволь снедающую мои внутренности. Ну ладно, посмотрим, что хозяйка странного дома сделала с моими товарищами. Надеюсь, они живы.

Между тем арахния, не дожидаясь моего ответа, развернулась и неспешно проплыла мимо лестницы к дальней двери. Ее невесомое платье с тихим змеиным шорохом подметало пол.

Я последовала за ней, на всякий случай приготовившись к самому худшему. В глубине души я предполагала, что увижу своих друзей связанными, возможно, без сознания. И еще повезет, если при этом они не будут раненными.

Реальность оказалась совершенно иной.

Когда я вошла в гостиную, мучимая самыми дурными предположениями, то увидела всю троицу мирно распивающей вино около растопленного камина.

Это была настолько невероятная картина, что я остановилась как вкопанная, зажмурилась и как следует потрясла головой, после чего опять взглянула на сие безобразие.

Нет, я, конечно, была очень рада, что с моими друзьями все в полном порядке. Но я ведь переживала за них, волновалась, думала, что они угодили в страшную беду! А эти нехорошие личности, оказывается, и в ус себе не дуют. Сидят и винцо попивают.

– О, Мика, привет! – Ульрика, удобно расположившаяся на спинке одного из кресел, отсалютовала мне бокалом, после чего пригубила его и аж зажмурилась от удовольствия.

Мышка, вольготно разлегшаяся на диване, поставила ушки торчком и тявкнула в знак приветствия.

А вот Фрей и Морган не обратили на мое появление ни малейшего внимания. Они сидели вплотную к камину и зачарованно смотрели в огонь, меланхолично попивая вино.

Я опять потрясла головой. Разожженный камин в такое летнее пекло? Ну это уж чересчур!

«Не торопись с выводами, Мика, – предостерег меня Эдриан. – Смотри, какой странный огонь. Не ярко-оранжевый, а какой-то зеленоватый с сиреневыми тонами. Ну-ка, подойди ближе!»

Я повиновалась, пытаясь при этом взглядом испепелить моих нерадивых товарищей. Ну надо же! Хотя бы слово или взгляд в мою сторону кинули, показав, что увидели меня.

Когда до камина оставался всего шаг, я остановилась от удивления. Да, Эдриан прав, этот огонь очень и очень необычный. От него идет не жар, а приятная морозная свежесть. А еще…

Я вздрогнула и торопливо отвела взгляд, почувствовав, как мой разум словно засасывает в глубину пламени. Переливы холодных тонов завораживали. Темно-зеленый переходил в сиреневый, сиреневый – в фиолетовый, а тот через черный вновь возвращался к зеленому. Хотелось смотреть и смотреть на это волшебство.

«Еще одно одурманивающее заклинание, – недовольно пробурчал Эдриан. – По всей видимости, хозяйка этого дома – настоящий мастер в подобного рода вещах. И, сдается, Морган и Фрей не просто так не отреагировали на твое появление. По-моему, они находятся под властью этих чар и не способны даже моргнуть без разрешения арахнии».

В этот самый момент Морган вздрогнул и с усилием перевел взгляд на меня. Очень медленно произнес, странно растягивая слога:

– Привет, Тамика! Рад, что ты наконец-то дошла до нас. Сядь, отдохни. Этот огонь – настоящее чудо!

– О да, вижу! – с сарказмом воскликнула я. – Морган, ты в своем уме? А еще стихийник, вроде как сильнейший маг! Сидишь тут как ни в чем не бывало. Ты вообще в курсе, что тебя околдовали?

Морган растерянно моргнул, да так и замер с закрытыми глазами. На мгновение мне показалось, что он заснул, но маг опять посмотрел на меня. Его глаза казались совершенно черными из-за неестественно расширенных зрачков. Однако чем дольше он смотрел на меня, тем сильнее они сужались, медленно, но верно возвращаясь к своему обычному размеру.

– Тамика, – опять произнес Морган мое имя. Но теперь его голос звучал обычно. Ну, почти. Некая заторможенность в его речи еще присутствовала. – Тамика, что со мной?

– Откуда мне знать? – Я флегматично пожала плечами. – Когда я вошла, то ты сидел и чуть ли не пускал слюни, глазея в огонь. Вон, Фрей и сейчас этим занимается.

Морган искоса глянул на нашего общего приятеля, который продолжал завороженно наблюдать за танцем огня, неосторожно перевел взгляд на пламя, но почти сразу зажмурился и со всей силой стукнулся затылком о высокую спинку кресла.

– Странная магия, – прошептал он. – Очень странная. Действует не в лоб, а околдовывает постепенно. И я едва не угодил в эту ловушку.

– Вообще-то, угодил, – подала голос Ульрика, которая с язвительной усмешкой наблюдала за нашим разговором. – Так что не льсти себе. Если бы не Мика – то ты бы так и продолжал делиться энергией с паучихой, свившей гнездо в этом доме. Вполне вероятно, она бы выдоила тебя досуха, после чего кинула умирать в лесу.

– Так ты была в курсе? – Морган встал, стараясь при этом держаться так, чтобы даже ненароком не увидеть камина, который остался у него за спиной.

– Угу. – Ульрика кивнула, по всей видимости, не испытывая никаких угрызений совести по этому поводу.

Морган явно опешил от столь наглого заявления. Он промычал что-то неразборчивое и шагнул к фее, словно став выше ростом. Та, сообразив-таки, что в очередной раз переступила грань дозволенного, испуганно пискнула и взмыла под потолок, правда, при этом не забыла прихватить с собой бокал вина.

– Почему? – взвыл Морган, и воздух вокруг него начал опасно потрескивать, говоря о том, что он, будучи во власти эмоций, начал формулировать какое-то заклинание. – Ульрика, во имя всех богов, почему ты не предупредила меня?

– Хотела посмотреть, чем все это закончится, – простодушно призналась она, после чего с негромким хлопком поспешила стать невидимой, поскольку Морган начал поднимать руку, а его пальцы при этом грозно засветились ярко-алым.

– Зараза! – горячо выругался тот, обнаружив, что цель исчезла. – Какая же она все-таки… – покосился на меня и с тяжелым вздохом завершил: – Какая же она все-таки нехорошая! Сколько лет знаю – а все никак не могу привыкнуть к ее отвратительному характеру и страстному желанию делать пакости окружающим.

– Между прочим, если бы вам грозило нечто действительно серьезное, то Мышка предупредила бы хозяина, – обиженно отозвалась Ульрика, благоразумно не показываясь на глаза Моргану. – А она между тем разлеглась на диване и блаженствует. Значит, все в порядке.

Мышка, сообразив, что речь идет о ней, подняла голову. Затем спрыгнула с дивана и отправилась к Фрею. Села подле его ног и пару раз внушительно гавкнула, будто пытаясь таким образом показать нам, что, несмотря ни на что, остается на страже хозяина.

– Я думаю, стоит отвернуть Фрея от огня, – предложила я. – Полагаю, после этого он быстро придет в себя.

– А я никуда и не уходил, чтобы приходить в себя, – неожиданно отозвался тот. Причем, что самое удивительное, голос у него при этом был совершенно обычным. Ни намека на ту разнеженную слабость, которая нет-нет, да проскальзывала еще в тоне Моргана.

– С тобой все в порядке? – удивленно поинтересовалась я.

– Ага! – довольно подтвердил Фрей. Одним глотком осушил бокал, который до того баюкал в ладони, и посмотрел на меня совершенно чистым, незамутненным никаким колдовством взором.

– Ну а ты-то почему не пришел ко мне на помощь?! – взвыл Морган, видимо, пораженный этим обстоятельством до глубины души. – Друг, называется! Ладно бы Ульрика, – но ты!

– А что случилось-то? – Фрей недоуменно нахмурился и, в свою очередь, поднялся с кресла. – Я понятия не имел, что что-то идет не так. Думал, что ты расслабляешься, как и я. Ух, какой прилив энергии я чувствую! Будто отсыпался неделю кряду! Разве с тобой не так?

– Не так, – хмуро обронил Морган. – Далеко не так. Я, напротив, чувствую себя так, будто на мне пахали несколько суток подряд. Все мышцы ноют.

– Бедный! – искренне посочувствовал ему Фрей. – Но я же не знал!

– Так, хватит жалеть друг друга! – приказала я. – Кто тут бедный, так это я! Какого демона вы оставили меня на том поле загорать? Я думала, что вы попали в беду! А вы тут прохлаждались, оказывается! Винцо попивали, в камин глазели!

– Лучше бы я остался загорать с тобой, – с жалобным вздохом выдавил из себя Морган и устало опустился в кресло, прежде мудро развернув его спинкой к колдовскому огню. Понурился, тяжело уронив между коленей руки, после чего задумчиво добавил: – Видимо, этот огонь действует только на магов. Что же, далеко не лишняя предосторожность. Хозяин этого дома явно не желает, чтобы кто-нибудь из гостей сумел причинить ему вред.

Резон в словах Моргана, несомненно, присутствовал. Если честно, выглядел сейчас маг действительно так себе. Под глазами залегли глубокие черные тени, и без того высокие скулы заострились еще сильнее, грозя прорвать кожу. Создавалось такое впечатление, будто бедняге на самом деле пришлось долго и упорно трудиться.

Я ощутила укол жалости к несчастному. Судя по тому, как Фрей смущенно потупился, ему тоже стало не по себе. И только Ульрике оказалась по душе промашка мага, приведшая к таким последствиям. Об этом можно было судить по ядовитому смешку, раздавшемуся из пустоты.

– Как вижу, разговор друзей в самом разгаре, – прервал затянувшуюся неловкую паузу мелодичный голос арахнии.

Я стремительно обернулась к порогу. Незнакомка, приведшая меня сюда и почти сразу выскользнувшая из гостиной, вернулась, успев за время своего краткого отсутствия сменить телесного цвета платье на огненно-алый наряд, подчеркивающий необычный оттенок ее волос. Она улыбнулась мне и словно нехотя скрестила на груди руки.

Сверкнули пламенем драгоценных камней массивные перстни, украшающие ее тонкие пальцы. В унисон этому за окном новая молния разорвала низкую хмарь затянутого тучами неба. Но грома я не услышала. Лишь в камине особенно громко треснула какая-то ветка, пожираемая странным огнем.

– Что все это значит? – спросила я, глядя на арахнию в упор. – Зачем ты пыталась одурманить моих друзей?

– Если бы я пыталась это сделать, то сделала бы, – негромко отозвалась арахния. – И тогда ты обнаружила бы их крепко спящими. Нет, у меня и в мыслях не было подобного.

– А что насчет него? – сухо поинтересовалась я, кивком указав на бледного после перенесенного испытания Моргана, который внимательно прислушивался к нашему разговору, но не делал попытки вмешаться.

– О, это не моя вина. – Арахния смущенно пожала плечами. – В этом доме… Здесь многое осталось от моего мужа. Не уверена, что знаю все его секреты и ловушки, оставленные мне в наследство. Право слово, я предположить не могла, что ваш друг отреагирует на огонь подобным образом. По всей видимости, это какая-то индивидуальная реакция. Ведь другой ваш приятель чувствует себя в полном порядке, не так ли?

– О да! – заверил ее Фрей, здраво рассудив, что речь идет именно о нем.

– Чем больше я узнаю о вашем муже, тем больше он мне не нравится, – буркнула я, в очередной раз вспомнив скорбящую статую в саду.

– Самое забавное, что я некогда думала так же, – флегматично сказала арахния. – Чем больше я узнавала о своем муже, тем больше он мне не нравился. Хорошо, что времена нашего счастливого супружества в прошлом.

– А что насчет меня? – продолжила я наседать на хозяйку дома, не дав свернуть разговору в другую сторону. – Почему вы использовали сонное заклятие против меня?

– Ну… – Арахния неожиданно смутилась и едва заметно покраснела. – Ты все-таки паучок. Пусть маленький, но все же. Укусить ты меня могла пребольно. Поверь, я не замышляла ничего дурного против тебя. Просто желала обезопасить себя и сделать так, чтобы наш разговор прошел по возможности мирно.

– О чем нам с вами разговаривать? – ляпнула я.

Да, это прозвучало грубо, даже очень, но я в упор не понимала, что делаю в этом доме. Зачем арахния заманила сюда моих друзей? Я не сомневалась, что по доброй воле они бы ни за что не пришли в логово паучихи. Получается, они все-таки находятся под властью ее чар, пусть и не осознают их. А потом, вызнав, что в их компании был еще один участник, она вернулась за мной. Ох, как-то мне все это очень не нравится!

И я выразительно передернула плечами, продолжая в упор смотреть на арахнию.

– Не беспокойся, на твоих друзьях нет никакого заклятья, – проговорила та, опять поразив меня своим умением отгадывать мои мысли. – Происшествие с камином – это досадное недоразумение. Клянусь тенью, что у меня и в мыслях не было причинить вред какому-нибудь из твоих спутников! И пришли они в мой дом сами, не будучи под моим влиянием.

– И зачем же им было это делать? – недоверчиво поинтересовалась я.

– Она нам понравилась, – вмешалась в разговор Ульрика. Противная фея материализовалась на спинке самого дальнего от Моргана кресла.

Понравилась? Я удивленно вскинула бровь. Пожалуй, любое иное объяснение прозвучало бы менее дико и неправдоподобно, чем это. С каких это пор Морган, этот недоверчивый скептик, пренебрегает собственной безопасностью из-за симпатии к первой встречной и бездумно отправляется в чужой дом? Причем ладно бы пригласил их человек. Но хозяйкой сего жилища является арахния, и тот же Морган не мог этого не заметить! Что скрывать очевидное, пауков не любят и опасаются почти все.

– Кстати, если ты думаешь обо мне, то я был против, – в этот же момент подал голос маг. – Но мне пришлось подчиниться мнению большинства.

– Каюсь, это я настоял, – виновато пробасил Фрей. – Просто сия милая незнакомка выглядела такой расстроенной, что я просто не мог не предложить ей нашу помощь.

– А давайте вы начнете сначала, – предложила я, почувствовав, что окончательно запуталась во всем этом. – Итак, вы отправились на разведку местности ранним утром, еще до того, как начало жарить солнце. И что же было потом?

Мои товарищи переглянулись, и слово взял Фрей. По всей видимости, именно он считал себя ответственным за знакомство с арахнией и визит в ее дом.

Итак, они отправились к ближайшему лесу, надеясь при помощи магии и природной ловкости добыть кролика или какую-нибудь жирную куропатку на обед. Помимо этого фея утверждала, будто чувствует запах жилья с той стороны. А значит, при должном везении они рассчитывали отыскать хижину местного отшельника и напроситься на постой. В крайнем случае разузнать о новостях и разжиться нехитрой снедью за пару медяков.

Но ожидала их иная находка. На опушке перед темным загадочным еловым лесом, словно сошедшим со страниц какой-нибудь детской страшной сказки, сидела незнакомая красавица и горько лила слезы.

При этих словах я недоверчиво взглянула на арахнию, которая внимала рассказу Фрея с едва заметной улыбкой на губах. По всей видимости, речь идет именно о ней. Но при всем своем буйном воображении я не могла представить ее плачущей.

– Да-да, ты правильно поняла, – спокойно и без малейшего стеснения подтвердила арахния. – Это была я. И я действительно плакала.

– И часто вы оглашаете окрестные леса своими рыданиями? – со скепсисом вопросила я.

– Бывает. – Арахния слабо хмыкнула и задумчиво потерла ладони, от чего перстни на ее пальцах вспыхнули стократ сильнее, отразив свет магического шара, плавающего под потолком. А паучиха уже продолжала, сделав какой-то неопределенный жест: – Мне часто бывает грустно. И сейчас ты поймешь, почему.

– Морган не хотел пускать меня, – продолжил Фрей, дождавшись паузы в нашем недолгом обмене репликами. – Он сразу разгадал, кто перед нами, и посчитал это ловушкой. Но я… В общем, я не мог пройти мимо. Просто не мог. Да, я тоже слышал про арахний много чего плохого. Но в конце концов, ты ведь тоже почти принадлежишь к этому племени. И я бы не назвал тебя исчадием Альтиса.

– К тому же вас сопровождала собака, – тихо добавила арахния и косо глянула на Мышку, которая по-прежнему нежилась на диване. – Пожирательница теней… Да ни одно сумеречное создание в здравом уме не осмелится напасть на вас, пока она рядом!

– Мышка добрая, – привычно возразил Фрей. – Она никогда и никому…

И тут же осекся, видимо, вспомнив наши недавние приключения в драконьем замке. Полагаю, очень многие тамошние обитатели не согласились бы с его утверждением. Вспомнить хотя бы бедного теневого привратника по имени Сумрак. Или нейну Деяну, чью тень изрядно потрепали.

– В общем, это все равно не относится к теме нашего разговора, – пробурчал Фрей, благоразумно решив не углубляться в спорный вопрос о характере своего питомца. – Так или иначе, но я подошел к Миколике и спросил, почему она, собственно, слезы льет.

Миколика? Я сделала мысленную заметку. Вот как зовут нашу новую знакомую. Красивое имя.

«А самое забавное, что сокращенно ее наверняка тоже кличут Микой», – фыркнул Эдриан.

– Естественно, тогда я еще не знал, как ее зовут, – исправился Фрей. – Мы разговорились, она сказала свое имя, я назвал свое. И оказалось, что ее дом совсем рядом. А плачет она потому, что супруг чарами привязал ее к этому жилищу. Она может гулять по окрестностям без ограничений, но с закатом обязана возвращаться домой.

– Это мое проклятие, – тяжело вздохнула Миколика. – Мой муж… Он был великим магом. И, как у многих могущественных колдунов, у него имелось множество странных привычек. В начале нашей совместной жизни я считала, что мне очень повезло. Как все присутствующие прекрасно знают, арахниям необходимо питаться жизненной энергией окружающих. Без этого они не смогут существовать. Но далеко не всех нас приводит в восторг эта вынужденная мера. Да, нас принято называть любимицами Альтиса, что вроде как подразумевает нашу природную испорченность и изначальную принадлежность к злым силам. Но это не так, совсем не так. Многие из нас стыдятся своей натуры, многие пытаются изменить ее. Лично я до замужества редко где останавливалась более чем на полгода, максимум – год. Это было очень тяжело. Не жизнь, а постоянное бегство от собственной тени, медленно, но неотвратимо убивающей тех, кто стал мне дорог. И чем сильнее я любила человека, тем скорее действовал мой яд. Приходилось рвать свое сердце на части. Каждое расставание – как маленькая смерть, но смерть моя. С этим я могла смириться. Эта была моя цена за красоту, которую я не просила, и за тень, которую возненавидела.

Арахния замолчала. В ее глазах дрожали, переливаясь, крупные слезы. Я отвела взгляд. Да, теперь я понимала, почему Фрей поверил ей. Если она играла – то делала это просто гениально! К тому же, что скрывать, ее переживания были слишком близки мне. Я тоже пыталась изменить свою судьбу, не желая принимать тень паука.

– Так или иначе, но после встречи со сьером Виллоби Эйром все изменилось, – тихо проговорила Миколика, небрежно смахнув слезы тыльной стороной ладони. – Как ни странно, мы повстречались случайно на постоялом дворе. Я была в очередной дороге, искала новый дом, где смогла бы спокойно провести несколько месяцев до тех пор, пока на лицах окружающих людей не выступит тень усталости и изнеможения. Как это часто бывает, одинокая красивая женщина привлекла ненужное внимание отребья. Когда я возвращалась к себе в комнату, то на меня напали и попытались затащить в темную пустующую каморку. Надеюсь, не стоит объяснять, для каких целей. Внутренне я даже возликовала. Да, совесть не давала мне «питаться» в свое удовольствие обычными людьми, но я не чувствовала никаких угрызений, когда в мои руки попадали мерзавцы. Их я могла выпить досуха, а столь обильная трапеза гарантировала, что еще долгое время я не буду испытывать особой нужды в пропитании. И вот в процессе моего так называемого ужина меня застал Виллоби. Он услышал шум, выглянул из своей комнаты и увидел, как парочка мужчин весьма разбойной наружности куда-то тащат незнакомую женщину. Естественно, он решил помочь, не подозревая, что помощь на самом деле требуется тем, кто на меня напал. И явился в тот самый момент, когда я уже выпустила своего паука на волю. – Миколика сделала паузу, провела языком по пересохшим губам и прищелкнула пальцами. Тотчас же со столика сам собою взмыл бокал, наполнился вином из ближайшей бутылки и ловко спланировал ей в руки.

Мои брови сами собой поползли на лоб. Ого, я тоже так хочу!

«Дешевый трюк, – со снисходительным презрением мгновенно отозвался Эдриан. – Ничего сложного тут нет. Как будет свободное время – я тебя научу».

– Я испугалась, что незнакомец поднимет шум и меня схватят, – продолжила свой нелегкий рассказ Миколика. – Тем более доказательства моей вины были очевидны. Они валялись у моих ног, пока еще живые, но бесчувственные. Однако мужчина лишь криво усмехнулся и предложил мне завершить свою трапезу. Мол, он не имеет ничего против, если я сделаю сразу два добрых дела: уменьшу количество негодяев в нашей стране и заодно утолю свой голод. Я… Я послушалась его. Мой паук слишком давно голодал, довольствуясь жалкими крохами энергии. Аромат духов приближающейся странницы в белом будоражил его, он почти не подчинялся мне. И я убила этих мерзавцев. Выпила до дна, как я выпиваю вино. Осудишь меня за это?

С этими словами она в упор посмотрела на меня и одним глотком осушила бокал, после чего он вновь по воздуху вернулся за добавкой к столику с напитками.

Вместо ответа я пробурчала нечто невразумительное и неопределенно пожала плечами. Осуждаю ли я ее за это? Нет, не осуждаю. Вспомнился герпентол, принявший облик деревенского священника. Я не испытала ни капли сожаления, когда Фрей уничтожил его тень, а ведь для сумеречных созданий подобная участь куда хуже смерти.

– После всего этого Виллоби помог мне спрятать тела, – глухо сказала Миколика, разглядывая вернувшийся в ее руки полный бокал вина на просвет. – Мы разговорились. Удивительное дело, но я рассказала ему все. Всю правду о себе. Никогда и ни с кем я не была настолько откровенной. Казалось, будто этого человека я знаю с самого рождения. Он выслушал про мое постоянное бегство от своей тени. А затем предложил выйти за него замуж. Это было так… странно. Он произнес это настолько спокойным голосом, будто для него все происходящее являлось в порядке вещей. Помню, я даже пошутила, много ли у него было жен, раз он так легко относится к ритуалу связывания судеб. А Виллоби таким же равнодушно-отстраненным тоном признался, что я буду второй. Он пообещал мне, что мое вечное бегство после замужества прекратится. Он найдет способ снабдить меня достаточным количеством энергии, и мне не придется больше жить за счет других. Ведь все арахнии, как ни прискорбно осознавать, но своего рода паразиты. А я больше не хотела так жить! Не хотела и не могла!

– И ты согласилась? – спросила я, сама не заметив при этом, что оставила свой подчеркнуто вежливый тон. Слишком захватила меня эта удивительная история, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

– Если честно, я не приняла предложение Виллоби всерьез. – Миколика грустно улыбнулась. – Оно выглядело как неловкая шутка, розыгрыш, попытка развеселить меня после произошедшего. Поэтому, да, понимаю, что глупо, но я ответила, что согласна. Думала, что он после этого рассмеется или же, скорее всего, смутится и начнет извиняться, будто я его неверно поняла. Однако Виллоби обрадовался и потащил меня в ближайший храм. Признаюсь, наверное, в тот момент я была пьяна и не совсем осознавала, что происходит. Такое количество энергии после долгого периода воздержания… Оно не могло не ударить мне в голову. Чудилось, будто я могу изменить весь мир.

Миколика опустила голову и потерла переносицу. Ее пальцы дрожали все сильнее и сильнее, видимо, она приближалась к самому неприятному моменту в своем рассказе.

– Когда я проснулась утром и обнаружила Виллоби в постели с собой, то события минувшей ночи обрушились на меня подобно карающему молоту богов, – негромко проговорила она, невидящим взглядом уставившись в окно, заливаемое снаружи потоками бушующего ливня. – И я вспомнила, что Виллоби ночью все-таки удалось разбудить священника. Тот долго кричал, грозил нам всевозможными карами небесными. Но золото заставило его замолчать. Понятия не имею, сколько Виллоби ему заплатил. Думаю, что много, очень много. И заспанный священник в глухую полночь провел свадебный ритуал.

Миколика подняла правую руку, продемонстрировав покрытый зеленой патиной времени медный браслет, туго обхвативший ее хрупкое запястье.

– Не могу снять, – с кривой усмешкой проговорила она, изо всех сил дернув его. – Одно время я даже собиралась воспользоваться топором. Ну, знаете, как лиса, попавшая в западню, отгрызает себе лапу…

Я передернулась от отвращения и ужаса, сообразив, о чем она говорит. О небо, да какое же чудовище скрывалось под маской ее мужа, раз несчастная готова была пойти на столь крайнюю меру, лишь бы избавиться от напоминания о своем несчастливом браке?

– Виллоби извинился, что не успел подыскать браслета лучше. – Миколика не заметила моей реакции. Она стояла, словно не чувствуя, какие напряженные взоры на ней сейчас сосредоточены. Фрей смотрел на нее с тревогой и жалостью, Морган – с хмурой сосредоточенностью, даже во взгляде Ульрики проскальзывало сочувствие. – Он видел, в каком я была смятении из-за столь резкого поворота в своей судьбе, но лишь смеялся и уговаривал меня не тревожиться. Мол, он помнит свои обещания и исполнит их. Если я буду верна ему, то он сделает так, чтобы я навсегда забыла о страхе быть разоблаченной. И я в очередной раз поверила ему. Он умел быть убедительным.

Миколика неторопливо прошлась по комнате, рассыпав по дорогому старинному паркету дробь своих высоких каблуков. Распущенные волосы обнимали ее багряными всполохами, будто огонь плясал в ее прическе.

– Виллоби привез меня сюда. – Миколика остановилась напротив окна и приложила ладонь к стеклу. В смутном отражении я видела, что слезы начали струиться по ее лицу. – Некоторое время я считала, будто угодила в сказку. Виллоби предугадывал малейшее мое желание. Он действительно с избытком снабжал меня энергией, принося ее в стеклянных сосудах. Тогда я понятия не имела, откуда он ее добывал. Конечно, я пыталась расспрашивать, но Виллоби лишь отшучивался. Он вообще очень любил смеяться. Мог расхохотаться при самом серьезном разговоре. Это удивляло, но я решила, что у каждого должны быть свои недостатки и небольшие странности. Безупречных людей не существует. Однако достаточно скоро я убедилась, что у моего супруга тараканов в голове было намного больше, чем мне представлялось. Да что там – тараканы! В его разуме жили настоящие чудовища, до поры до времени скрывающие свой кровожадный нрав.

Миколика вздохнула. Стекло запотело от этого, и она бездумно провела по нему пальцем, нарисовав глаз, перечеркнутый молнией. При виде этого символа я вздрогнула. Знак Альтиса! Неужели Виллоби оказался слугой бога мертвых?

Впрочем, Миколика почти сразу стерла свое художество, повернулась к нам и виновато улыбнулась.

– Первым звоночком стало заклятие, привязавшее меня к дому, – проговорила она, вновь скрестив на груди руки. – Как вы успели заметить, мой муж предпочитал одиночество. Здесь на много миль не найдешь другого жилья. И очень скоро я стала задыхаться от скуки. Днем Виллоби чаще всего отсыпался, а ночью запирался в подвале, где проводил какие-то эксперименты. Хлопоты по хозяйству занимали мало времени, к грядкам и огороду душа у меня никогда не лежала. В еде мой муж был неприхотлив и никогда не требовал изысканных яств. В общем, свободного времени у меня оказалось с избытком. Что мне оставалось делать в этой глухомани? Только гулять. Я наматывала мили по окрестностям, благо, что муж не ограничивал меня в этом. Точнее, это мне так казалось. Однажды я не успела вернуться к закату. О небо, что тогда со мной было! Я упала на землю, задыхаясь от боли. Казалось, будто какое-то неведомое существо выкручивает все мои суставы, выжимает меня, безжалостно ломая кости. Я кричала. Кричала до тех пор, пока не сорвала горло. И мрак забытья стал настоящим спасением для меня. Когда я очнулась, то обнаружила, что лежу в своей постели. Мои руки были в крови – я содрала ногти до мяса, царапая землю во время припадка. А рядом сидел Виллоби. Он сухо обронил, что лучше мне больше не опаздывать к ужину. Мол, на первый раз он прощает меня, но не гарантирует, что в следующий будет так же милосерден и успеет прийти ко мне на помощь. Так я узнала о чарах, привязавших меня к дому. Я могла гулять где угодно, но закат обязана была встречать подле мужа.

Миколика опустила голову, скрыв выражение своего лица в тени. Но я видела, в какой гримасе гнева и бессильной ярости кривятся ее губы.

– Дальше события нарастали подобно снежному кому, – тихо прошелестела она. – Помните статую около дома? Меня всегда интересовало, что это за женщина и кто был мастером, создавшим столь дивное произведение искусства. Однажды Виллоби снизошел до моего любопытства и поведал, что это его первая жена. У них был сын. И однажды жена не уследила за ним. То ли задремала среди дня, то ли занималась приготовлением обеда. Ребенок выбрался из дома, дошел до речки, решил искупаться и утонул. Виллоби был первым, кто обнаружил его тело. Он пришел домой, сообщил об этом жене. Она замерла, не в силах поверить в столь жуткое известие. И тогда он обратил ее в камень. По его словам, это было наказанием за ее проступок. Его жена еще жива. Она все чувствует, будучи заключенной в камне. И вынуждена вечность страдать, переживая и переживая свой грех.

– О небо! – слабо пискнула Ульрика. От язвительной улыбки, обычно гуляющей по губам феи, не осталось и следа. По всей видимости, история, рассказанная Миколикой, сильно потрясла ее. Она завернулась в крылья, словно в плащ, а из глубины столь своеобразного капюшона влажным блеском сверкали застывшие слезы.

Я вспомнила слова Фрея о том, что у Ульрики некогда была дочь и что крылья феи опалены какой-то трагедией. Интересно, имеет ли ее реакция какое-либо отношение к собственному прошлому?

– Да, я тоже не могла поверить во все это. – Миколика печально склонила голову. – Смерть ребенка для любой нормальной матери – страшное горе. А Виллоби приговорил свою жену к бесконечным мучениям. Но на такое способны лишь боги. Люди не могут, не должны ведать подобными вопросами. И уже тогда я начала понимать, что мой муж считает себя выше всех остальных. Дальнейшие события это лишь подтвердили.

И еще одна неторопливая прогулка по комнате. Миколика смотрела себе под ноги, собираясь с мыслями. Затем остановилась около странного камина, и я заметила, что огонь в нем изменил цвет. Из голубовато-сиреневого он стал обычным, оранжево-алым. Теперь от пламени шло тепло. Наверное, это имело смысл, поскольку ливень за окнами все продолжался, а следовательно, становилось все прохладнее.

– Как видите, мой муж – великий колдун, – проговорила Миколика, протягивая дрожащие ладони к весело трещащему огню. – Я живу в этом доме без малого десять лет и до сих пор не разгадала всех его тайн. Виллоби занимался магическими опытами. Он без устали преумножал свое искусство. Сразу после ужина он запирался в подвале, откуда мог не выходить ночами напролет. Естественно, мне было очень интересно, что же он там делает. Иногда я подкрадывалась к дверям и надолго замирала, прижавшись к ним и пытаясь определить, что там происходит. Я слышала невнятные бормотания Виллоби. Иногда он начинал ругаться на незнакомом мне языке, по всей видимости, итаррийском. Виллоби как-то раз обмолвился мне, что его учитель был из этой страны. А однажды… Однажды я услышала детский плач. От ужаса волосы зашевелились у меня на голове. Ребенок? Здесь? Но откуда? И я решила, что мой муж в своем безумии дошел до того, что похитил невинное дитя и сейчас мучает его своими экспериментами.

Пламя почти лизало пальцы арахнии. Наверняка она чувствовала боль, но ей было все равно. Дым воспоминаний стоял в ее глазах. Она смотрела на огонь – но видела дверь, ведущую в подвал, и опять слышала детский плач.

– Арахний принято считать чудовищами, – после долгой паузы хрипло проговорила Миколика. – Возможно, это так, и мы на самом деле являемся выродками, тварями Альтиса. Но я не могла, просто не могла забыть об этом. Каждый день я видела лицо первой жены Виллоби, навечно застывшей в своем горе. И я боялась даже предположить, что мой муж может делать с этим ребенком. Поэтому… Да, я решила проникнуть в подвал и освободить несчастное дитя. Я понимала, что не смогу сбежать после этого. Привязь, на которую меня посадил Виллоби, была крепче железных оков. Но ребенок мог спастись. И мне было плевать, какому наказанию после этого меня бы подверг мой жестокосердный супруг. Живя здесь, я начала чувствовать себя мертвой. Думаю, настоящую смерть я бы восприняла с радостью и облегчением. Как избавление.

Да, я прекрасно понимала, о чем говорила Миколика. Я не могла представить, как бы поступила я на ее месте. Одна мысль о подобном испугала меня до холодной дрожи. Нет, все, что угодно, только не это!

– За ужином я добавила Виллоби в вино несколько капель сонного отвара, – негромко сказала Миколика. – Несколько месяцев назад он сам сделал его для меня, когда я пожаловалась на бессонницу. Правда, после первого же применения я перестала пить отвар. Да, он помог мне заснуть, но этот сон… Я так и не запомнила, что видела в ту ночь. Я куда-то бежала, с кем-то спорила, слышала ужасные крики… В общем, утро встретила еще более уставшей, чем ложилась. Благо, что Виллоби никогда особенно не интересовался моими делами и занятиями. Если не дергаю его – то все в порядке. Я боялась, что отвар не подействует на него, но ошибалась. Виллоби заснул прямо за столом. Я осторожно отцепила от его пояса ключи от подвала и отправилась туда. Мое сердце от страха билось так громко, что мне казалось, будто его стук разносился по всему дому. Когда я добралась до подвала, то меня трясло так, что я долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Наконец я открыла дверь и долго стояла на пороге, не решаясь войти. Я понимала, что после этого пути назад не будет. Мое чувство самосохранения умоляло повернуть назад, вернуться к Виллоби и прицепить ключи к его поясу, а потом смиренно дождаться его пробуждения. Но я не могла, просто не могла. Если бы я так поступила, то это означало бы, что для меня все кончено. Я бы проиграла своему мужу, признала бы таким образом его полную власть надо мной. Поэтому я глубоко вздохнула – и шагнула вперед.

Миколика надолго замолчала. Она выпрямилась, убрав наконец-таки руки от огня, и зябко обхватила себя за плечи, хотя в комнате было тепло, я бы даже сказала – жарко.

– Я нашла ребенка, – глухо сказала она. – Он лежал на столе для экспериментов. Это был мальчик лет пяти. Он был мертв. Очень давно мертв. Виллоби выкачал жидкость из его тела и заменил ее на какое-то бальзамирующее вещество. Но следы разложения были слишком заметны. И тем большим оказался мой ужас, когда ребенок открыл глаза и посмотрел на меня.

Голос Миколики прервался. Она судорожно вздохнула, вновь переживая те страшные мгновения.

– Как оказалось, ребенок может говорить, – чуть слышно выдохнула она. – И он сказал, что его зовут Антуан Эйр. Именно так, как звали сына Виллоби, утонувшего в реке. Совпадал и возраст. А потом бедный мальчик начал кричать. Он умолял меня убить его, просил, чтобы злой отец больше не приходил и не мучил его. Я пыталась успокоить его, а в итоге сама расплакалась. Именно в таком виде нас застал Виллоби. При виде его несчастный мальчуган зашелся в слезной истерике. Но мой муж просто прищелкнул пальцами – и ребенок словно умер. Его глаза остекленели, рот так и остался немо раззявлен в крике. А затем Виллоби посмотрел на меня – и я попятилась. Его глаза… В общем, это были глаза уже не человека, хотя понимаю, насколько это глупо и смешно звучит из уст арахнии. Муж приказал мне дождаться его в кабинете, пока он устранит последствия моего неуемного любопытства. Я повиновалась, понимая, что мне это не сулит ничего хорошего. Но к моему величайшему удивлению, Виллоби не стал кричать или наказывать меня. Вместо этого он ответил на все мои вопросы. Да, мальчик, которого я обнаружила в подвале, действительно являлся его некогда утонувшим сыном. Когда он обнаружил его тело на берегу реки, то решил кинуть вызов богу мертвых и вырвать из царства теней душу ребенка. Все эти годы он искал способ возродить сына к жизни, по мере сил и возможностей борясь с неминуемым разложением. И я должна помочь ему. Как известно, арахнии питаются жизненной энергией. Он собирается повернуть этот процесс вспять. То бишь, я стану донором для его сына, начну вливать в него энергию, которую буду получать от Виллоби. – Миколика остановилась и грустно улыбнулась, когда Морган, до сего момента слушавший ее более чем внимательно, вскинулся было что-то возразить или спросить. Виновато пожала плечами, обронив: – Не спрашивайте меня о деталях. Я не специалист в подобного рода вещах, к тому же слушала мужа невнимательно, занятая совсем другими мыслями и переживаниями. Я была почти уверена, что он обманывает меня. Антуан не утонул. Это Виллоби убил его, желая получить материал для своих опытов. И по этой же причине он поторопился избавиться от первой жены, зная, что никакая мать не согласится на подобную участь для своего ребенка. И тогда я поняла, что он убьет и меня тоже. Это лишь вопрос времени. Как только я стану ему неинтересна и более не нужна – он расправится со мной. И мне еще очень повезет, если меня не постигнет такая же судьба, как и мальчика. Стать подопытным материалом для его жутких экспериментов страшило меня сильнее всего. Я решила бежать. Прекрасно понимала, что на закате умру от удушья, не вернувшись под защиту стен дома, но, как говорится, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Миколика замолчала, кусая губы. К ней подлетела Ульрика и протянула бокал с вином. При виде столь необычной заботы со стороны феи я не удержалась и изумленно вскинула бровь. Ну надо же, Ульрика действительно приняла рассказ арахнии очень близко к сердцу! Если честно, не ожидала от нее такого понимания и сострадания.

– Я не хотела, чтобы Виллоби заподозрил о моем намерении, – продолжила арахния, поблагодарив фею легким кивком. – Поэтому пыталась вести себя, как обычно. Не уверена, что у меня это получилось, но я старалась. Почти сразу я удалилась в свою комнату, соврав, будто плохо себя чувствую. Виллоби ни о чем не спрашивал. Я ждала, когда он наконец-таки отправится в свой проклятый подвал. Но время шло, а мой муж не покидал кабинета. Наконец я не выдержала и поднялась к нему спросить, стоит ли готовить обед. И увидела…

Миколика сделала слишком большой глоток вина и закашлялась. Несколько капель кроваво-красного напитка упали ей на грудь, но она, по-моему, этого даже не заметила.

– Я понятия не имею, жив ли в данный момент мой муж, – так тихо, что мне пришлось напрячь весь свой слух, проговорила она. – Он сидел за своим столом. В той же позе, в которой я его видела в последний раз. А перед ним на столе лежала книга. За пару дней до этого к нам приезжал какой-то мужчина, долго разговаривал с Виллоби у него в кабинете, а потом уехал с очень довольной улыбкой. Наверное, он и продал моему мужу эту вещь. Это старинный фолиант с металлическим окладом, а почти по центру его находится огромный рубин.

Услышав это описание, я замерла. Горло мгновенно пересохло от волнения. Книга, которую я ищу! Неужели она находится здесь, в этом доме?

– Виллоби сидел, уставившись на рубин. – Миколика вряд ли заметила мою реакцию на ее слова. Ее голос лился по-прежнему тихо и спокойно. – Я пыталась растолкать его, но он ни на что не реагировал. Не пошевелился он и тогда, когда я отцепила от его пояса связку ключей. Но вернуться в подвал я не смогла. Понимала, что необходимо освободить бедного мальчика, вернуть его душу в мир покоя и темноты. Но я не была уверена, что сумею это сделать. Магия подобного рода… Она пугает меня. Считается, что арахнии – любимицы Альтиса, но подобные игры со смертью даже для меня отвратительны, неправильны и порочны по сути.

– Сколько времени с тех пор прошло? – кашлянув, перебил ее Морган.

– Около недели, – честно призналась Миколика. – И за все это время мой муж ни разу не пошевелился, не вздохнул, но не уверена, что он на самом деле мертв. По крайней мере, никаких следов разложения на его теле незаметно. Кроме того, всем известно, что со смертью мага заклинания, созданные им, исчезают. В случае с моим мужем этого не произошло. Я по-прежнему сижу на привязи, а насчастная Анира, первая жена Виллоби, все так же украшает сад в виде статуи. А потом я почувствовала, что в окрестностях дома появились чужаки. Позволила себе подслушать несколько ваших разговоров, из которых узнала, что вы ищете некую книгу. Потому и привела вас к себе в дом.

Миколика сделала паузу. Она посмотрела прямо мне в глаза, и я не сомневалась, что ее слова предназначаются только для меня.

– Я отдам вам книгу, – сказала арахния. – Но при условии, что вы освободите меня от привязи. Я даже не прошу убить моего мужа. Просто позвольте мне уйти. И я буду бежать прочь до тех пор, пока во мне будет теплиться хотя бы искорка жизни.

* * *

За окнами по-прежнему стеной лил дождь. Как это часто бывает в ненастный день, вечер наступил необычно рано, но здесь, в ярко освещенной гостиной, было тепло, светло и уютно. Огонь в камине негромко потрескивал, правда, Морган все так же избегал смотреть на пламя, которое однажды уже сыграло с ним злую шутку.

Хозяйка дома удалилась, обронив напоследок, что понимает наше желание остаться в своей тесной компании и обсудить услышанное. А вскоре по дому поплыл чарующий аромат специй и жареного мяса, видимо, Миколика занялась приготовлением ужина.

Я пыталась не обращать внимания на аппетитные запахи, от которых ощутимо подводило живот.

– Как думаешь, Миколика говорила о той книге, которую ты ищешь? – спросил Морган, для верности развернув свое кресло спинкой к камину.

– Да, – без тени сомнений ответила я.

– И почему же этот самый Виллоби впал в прострацию, стоило ему только прикоснуться к ней? – поинтересовался Морган, глядя при этом на меня в упор.

«Дело не в прикосновении, – немедленно отозвался Эдриан. – Я более чем уверен, что маг попытался взломать защиту, установленную на камне. Понимаешь, Мика, я лично зачаровал этот рубин. Это своего рода хранилище для моей души. Когда я погиб, то оказался привязан к книге, но таким образом избежал путешествия в мир мертвых. Естественно, я потратил много сил и энергии, желая защитить свое временное пристанище. Правда, тогда я еще не подозревал, что на самом деле вскоре погибну, и потому поступаю мудро и прозорливо, но все же. Как показало время, моя предусмотрительность оказалась весьма кстати».

– Я полагаю, сперва нам надлежит взглянуть на мага, а потом уже делать выводы и высказывать предположения о произошедшем, – осторожно отозвалась я, выслушав мудреные и путанные рассуждения Эдриана вполуха.

– Ты же понимаешь, что все это не приводит меня в восторг. – Морган сделал какой-то замысловатый жест рукой. – Тамика, ты что-то скрываешь от меня. Я знаю, что эта книга прежде принадлежала Арчеру. Почему она настолько важна для тебя? И почему между тобой и ею существует незримая связь?

– Я говорила тебе прежде и могу повторить опять, – сухо отчеканила я, гордо задрав подбородок. – Мне нужна книга. Очень нужна! Даже не спрашивай, почему и зачем. Я все равно не отвечу. Не желаешь помогать – не помогай! Я не обижусь.

– О женщины! – почти прорычал Морган, зло скрипнув при этом зубами. Несколько раз сжал и разжал кулаки, видимо, силясь взять под контроль разбушевавшиеся эмоции, но больше ничего не сказал.

– Да к демонам эту книгу! – вмешался Фрей, который сидел на диване и гладил по голове разомлевшую в тепле Мышку. – Мы все равно должны помочь Миколике. Просто обязаны! Даже не будь у нее того, что нам надо – я бы не ушел отсюда, прежде не освободив ее. Неужели это непонятно?

Я ожидала, что Ульрика не утерпит и вмешается, по своему обыкновению высмеяв добрые намерения Фрея и его чистое сердце. Но фея, к моему величайшему удивлению, вдруг поддержала его.

– Он прав, – сказала Ульрика, старательно не глядя никому в глаза. – Мы должны разобраться с Виллоби. Но прежде всего – мы должны спасти мальчика, который томится в подвале. Сделать так, чтобы душа несчастного ребенка наконец-таки упокоилась. А потом каким-нибудь образом освободить его мать. Она достаточно страдала за преступление, которого не совершала.

– Ульрика, ты ли это?! – с сарказмом воскликнул Морган. – От кого угодно ожидал подобных речей, но не от тебя. С чего вдруг такое человеколюбие?

Ульрика, как и следовало ожидать, не снизошла до ответа. Лишь раздраженно фыркнула себе под нос и демонстративно уткнулась в бокал вина.

– Редкое единодушие в наших обычно весьма разобщенных рядах, – резюмировал Морган. – Итак, вы все считаете, что мы обязаны остаться и помочь этой самой арахнии?

– Миколике, – напомнил имя хозяйки дома Фрей. – Называй ее так.

– А вы не думаете, что все это может быть ловушкой? – не успокаивался Морган, сделав вид, будто не услышал уточнения Фрея. – Что нас специально заманили в этот дом?

– Ну, стоит заметить, что нам не впервой засовывать головы в пасть дракону, – неловко пошутила я.

– Да, один дракон уже подавился насмерть, попробовав съесть тебя, Мика, – отозвалась Ульрика, прозрачно намекнув на погибшего патриарха рода Ульер, Шериона.

– Ну хорошо, – между тем продолжил Морган, не обратив ни малейшего внимания на наш обмен репликами. Помолчал немного и добавил с обезоруживающей улыбкой: – Говоря откровенно, мне самому до жути интересно, что же за фрукт этот самый Виллоби. Живая статуя, попытки обмануть смерть, чары, посадившие арахнию на привязь… Никогда прежде я о подобном не слышал. По всей видимости, он был действительно одним из самых сильных магов.

«Сила имеет мало общего с мастерством, – немедленно отозвался Эдриан. – Я чувствую, что твой ненаглядный Морган просто трусит столкнуться с тем, кто многократно превосходит его. Успокой его. Скажи, что стихийники обладают огромным запасом энергии. Главное – знать, как ее применить. А в этом я ему помогу».

Я лишь покачала головой. Во-первых, Морган – не мой ненаглядный, а весьма ядовитый тип, который частенько раздражает меня до такой степени, что хочется как следует треснуть его по голове. А во-вторых, если ему озвучить все это, то Морган вцепится в меня, словно клещ в бродячую собаку, и не отстанет, пока я не объясню ему, каким образом собираюсь потягаться в мастерстве с Виллоби.

«Да, пожалуй, ты права, и я несколько погорячился, – нехотя признал Эдриан. – Пока не стоит открывать всех козырей. Вряд ли твоих друзей обрадует, что все это время ты таила от них столь важную вещь, как дух погибшего знаменитого мага, поселившийся в твоем сознании. Ульрика так точно ядом изойдет, особенно когда узнает, что твое тело почтил визитом известнейший драконоборец».

Последняя фраза Эдриана заставила меня слегка покраснеть. Уж очень двусмысленно она прозвучала. Ишь ты, почтил он мое тело визитом.

«Да ладно придираться, – смущенно отозвался Эдриан. – Ты прекрасно поняла, что я имею в виду».

– Отлично! – с преувеличенным энтузиазмом воскликнула я, пытаясь не обращать внимания на угрюмый сверлящий взгляд Моргана, намертво прикованный ко мне. – Получается, мы пришли к всеобщему согласию! И это здорово!

– Угу, здорово, – буркнул себе под нос Морган. – А еще лучше будет, когда один маленький паучок попадет наконец-таки в мои руки и расскажет мне всю правду о себе.

Я сделала вид, будто не услышала его обещания, более всего напоминающего самую обычную угрозу. Ему придется весьма постараться, чтобы загнать меня в угол и начать изучать в свое удовольствие. Я ему не Фрей, без боя не дамся!

– С чего начнем? – деловито осведомился Фрей, в свою очередь проигнорировав невнятное бормотание Моргана. – С мага или с его подвала?

– С подвала! – воскликнула Ульрика. – Там же мальчик! Надо освободить его душу! Бедняжка так долго мучился, не стоит продлевать его страдания!

– В том-то и дело, что мальчуган долго терпел и вполне способен подождать еще денек-другой, – хмуро проговорил Морган. – Тем более, насколько я понял, сейчас он все равно пребывает в состоянии трупа и вряд ли испытывает страдания. Я бы предпочел сначала наведаться в кабинет Виллоби. Мало ли какие ловушки нас ждут в подвале. Вдруг в кабинете мы найдем какие-нибудь бумаги, книги, рабочие тетради, способные помочь нам.

– Да, но что, если наш визит разбудит Виллоби? – заартачилась Ульрика. – Насколько я поняла, Миколика не уверена, что он мертв. И тогда нам придется спасаться бегством. Или же принять бой. А я бы желала, чтобы к этому моменту душа мальчика была в безопасности и счастливо упокоилась в мире теней.

Я не удержалась и изумленно переглянулась с Фреем. Ну надо же! Ульрика удивляет меня все больше и больше. Надо бы расспросить приятеля, какую страшную трагедию он увидел в ее прошлом. У феи была дочь, это я помню. По всей видимости, это как-то связано с ней.

– Не беспокойся, – очень мягко произнес Морган. – Ульрика, даю слово, что мы не уйдем из дома, не упокоив прежде душу несчастного ребенка. Ты мне веришь?

– Да, – после долгой паузы тихо отозвалась фея.

Комнату некоторое время после заполняла вязкая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине и шумом дождя за окном.

Я смотрела в веселый рыжий огонь и не верила, что совсем недавно он давал прохладу и мерцал ледяными искрами. Морган думал о чем-то своем, и изредка я ощущала на себе его тяжелый внимательный взгляд, но не спешила отвечать на него. А Фрей просто гладил задремавшую Мышку, которой для счастья надо было лишь присутствие хозяина рядом.

– Прошу к столу, – неожиданно нарушил затянувшееся молчание негромкий голос Миколики.

Арахния стояла у порога и со слабой улыбкой глядела на нашу компанию. Почему-то я не сомневалась, что она точно знает, какое решение мы приняли. И сердце внезапно сжала когтистая лапа дурного предчувствия. А не угодим ли мы в ловушку из-за собственного мягкосердечия и излишней чувствительности? Как говорится, муж и жена служат одному богу.

* * *

Ужин оказался выше всяческих похвал. Нежнейшее жаркое так и таяло во рту, тушенные под особым острым соусом овощи прекрасно дополняли его. В высоких хрустальных бокалах искрилось великолепнейшее вино, куда Миколика добавила умело подобранные специи. Я чувствовала вкус корицы, розмарина, гвоздики.

Хозяйка дома не стала зажигать магический шар, который давал слишком яркий свет, вместо этого ограничилась свечами. Живое пламя бликами дробилось в зеркалах, оранжевыми отблесками танцевало в капельках дождя, усеивающих снаружи окна. Было очень уютно и спокойно. Впервые за долгое время я почувствовала себя так, будто вернулась после долгого странствия домой, хотя прекрасно осознавала, что это ощущение ложно, более того – опасно.

– А откуда вы берете продукты? – неожиданно прервал затянувшееся молчание, нарушаемое лишь негромким позвякиванием столовых приборов, Морган.

Я заметила, что он почти не притронулся к своей порции. И мгновенно кусок встал мне поперек горла. Ой, а в самом деле, откуда? Или же услышанный слезоточивый рассказ был обманом, попыткой запудрить нам мозги? Но если бы в еде был какой-нибудь яд или усыпляющее вещество, то меня наверняка бы предупредил Эдриан.

– Не беспокойтесь, я не планирую с вами расправиться, – спокойно ответила Миколика, без особых проблем поняв подоплеку этого вопроса. – Скоро вы убедитесь, что подвалы этого дома воистину огромны. В них поместилась не только лаборатория моего мужа, но и хранилище, где магией поддерживается необходимая температура, которая не позволяет продуктам портиться.

«Я определенно жажду на это взглянуть! – восторженно взвыл в моей голове Эдриан. – Это же просто… Просто невероятно!»

– Ого! – ограничился кратким Морган и словно нехотя наконец-то поднес вилку ко рту.

Я заметила, что Миколика тоже почти ничего не ела. Она вяло ковырялась в тарелке, пока не превратила свою порцию в настоящую размазню, правда, к вину прикладывалась часто, поэтому Фрею, сидящему рядом, пришлось на правах представителя сильного пола несколько раз ей подливать, тогда как сам он цедил все еще первый бокал.

Я, в свою очередь, к алкоголю почти не притронулась. Что скрывать очевидное, я с огромной опаской относилась к возможности напиться в столь странном и зловещем месте.

Наконец после великолепного десерта в виде вишневого пирога Миколика встала и смерила всех нас изучающим взором.

– Если вы не против, то я провожу вас, – проговорила она, нервно комкая салфетку, прежде лежавшую на ее коленях. – Что вы решили изучить в первую очередь?

– Кабинет вашего мужа, – ответил Морган, поспешно вставая вслед за ней.

Миколика склонила голову, показывая, что услышала его. Развернулась и неспешно отправилась прочь.

Нашей компании ничего не оставалось, как поторопиться за ней. Первым шел Морган, затем я, замыкал своеобразное шествие Фрей, несущий под мышкой Мышку. Хм-м… Несколько чудно прозвучало, ну да ладно. Ульрика тоже сопровождала нас, но я ее не видела. По каким-то причинам фея предпочла стать невидимой.

Подъем на второй этаж не занял у нас много времени. По дороге я заглядывала во все открытые двери, не в силах совладать со своим любопытством. Но везде видела одну и ту же картину: мебель, накрытая от пыли белыми тряпичными чехлами, тусклый свет магических шаров, плавающих под потолком, и тишина. Казалось, будто дом вымер. Наши шаги звучали слишком громко и нагло в этом царстве вечного спокойствия. И внезапно я осознала, что стараюсь идти на цыпочках, лишь бы создавать как можно меньше шума.

Наконец Миколика остановилась около очередной ничем не примечательной двери. Потянулась к связке ключей, которая висела на ее поясе.

– Если вы не против, то я бы осталась в коридоре, – сдавленным голосом проговорила она. – Виллоби… Мне больно видеть его в таком состоянии. Я одновременно и ненавижу его, и жалею. Сама не понимаю, какие чувства я к нему испытываю. Иногда я думаю, что была бы счастлива, если бы он действительно умер. Но потом вспоминаю наши разговоры, наши ночи… Нет, пожалуй, я была бы рада, если бы он остался жить. Но я при этом находилась бы как можно дальше от него.

Если честно, я мало что поняла из сбивчивого объяснения арахнии. Что это значит? Она или любит мужа, или ненавидит. Третьего, по-моему, не дано.

«Ох, какая же ты еще все-таки маленькая и глупенькая», – тяжело вздохнул Эдриан.

Я немедленно оскорбилась. Это я-то маленькая и глупенькая? Кто бы говорил! Еще от Моргана я бы приняла это как аргумент, но Эдриан, помнится, сам погиб в весьма юном возрасте и будучи при этом девственником!

«Телесный опыт – ничто по сравнению с духовным!» – очень высокопарно и очень непонятно выразился Эдриан и замолчал. Наверное, обиделся на мое в высшей степени справедливое замечание.

Но я не обратила на это особого внимания, занятая совсем иным. Как раз в этот момент Миколика отомкнула замок и отошла в сторону, безмолвно позволяя нам войти в комнату.

Первым порог пересек Морган. За ним – Фрей. А я все медлила, почему-то страшась окунуться во тьму, плескавшуюся за порогом.

– Иди сюда! – вдруг услышала я голос Фрея. – Скажи – это твоя книга? Вроде бы та самая, но тебе виднее должно быть.

Я в последний раз покосилась на бледную Миколику, прильнувшую к стене. Зачем-то набрала полную грудь воздуха. И нырнула в сумрак позднего дождливого вечера.

Впрочем, Морган к тому моменту уже разбудил магический шар, плавающий под потолком, и мгновенно кабинет оказался залит ярким светом, заставившим меня зажмуриться. Затем я осторожно открыла один глаз, но почти сразу изумленно распахнула оба. И было чему удивляться.

Я оказалась в небольшом помещении. Точнее, думаю, некогда эта комната была поистине огромной, но ныне большую часть ее занимали шкафы, опасно вспухшие от своего бумажного содержимого. А прямо перед нами стоял письменный стол, за которым сидел хозяин этого дома.

Стоило заметить, сьер Виллоби Эйр оказался гораздо младше, чем я представляла себе из рассказов Миколики. На мой взгляд, он был ровесником Моргана. И стоило заметить – весьма симпатичным мужчиной.

Белокурые волосы аккуратным каре падали на плечи. Синие глаза смотрели прямо и твердо, правда, их взгляд был устремлен в никуда. На губах мага застыла приятная улыбка, от которой на его щеках образовались симпатичные и очень приветливые ямочки.

Я изумленно хмыкнула про себя. Ну надо же! Встретишь такого господина на улице – ни за что не подумаешь, что он увлекается опытами над телами умерших и забавляется прочим темным и запрещенным колдовством.

«Во всем этом есть особый смысл, – немедленно отозвался Эдриан. – Мика, зло обязано быть привлекательным и манящим. Иначе никто и ни за что не последует за ним. Как убедить человека продать душу Альтису? Только заверив, что после этого не произойдет ничего страшного и ты не превратишься в чудовище. Личный пример для этого подходит наилучшим образом».

Я повела плечами, не имея ни малейшего желания вступать в спор с Эдрианом. Мое внимание тем временем привлекло совсем иное. Книга! Та самая злополучная книга в тяжелом металлическом окладе! Она лежала на столе перед Виллоби, и маг любовно приложил пальцы к темно-багровому рубину неприличных размеров на обложке.

«Да, по всей видимости, одна из моих ловушек сработала, – между тем задумчиво продолжил Эдриан. – Но необходимо убедиться в этом. Для этого тебе надлежит подойти ближе и…»

Он не успел закончить предложение. Стоило мне только сделать шаг вперед, как на мое плечо опустилась тяжелая длань Моргана, и маг прошипел:

– Куда? Тамика, с ума сошла, что ли? Хочешь уподобиться этому самому Виллоби и застыть навеки рядом с ним?

– Не беспокойся, я знаю, что делаю, – снисходительно обронила я, попытавшись таким образом утихомирить разволновавшегося друга.

Тот ответил настолько тяжелым взглядом, что у меня мгновенно язык присох к нёбу. Ой, что-то мне это не нравится! Спрашивается, и чего он на меня так уставился? Будто у меня рог на лбу вырос.

Я на всякий случай украдкой кинула взгляд в запыленное зеркало, висящее за спиной Виллоби. Убедилась, что на моем лице не появилось никаких дополнительных украшений, и с вызовом вскинула подбородок, попытавшись с достоинством выдержать неподвижный, немигающий взор мага. Правда, практически сразу поняла, что эту битву мне не суждено выиграть. Нестерпимо захотелось упасть на колени и на всякий случай прикрыть голову руками, а затем разрыдаться, умоляя о пощаде. Уж больно грозным был сейчас видок у Моргана. Даже не припомню, когда я в последний раз видела его настолько разгневанным.

Я на всякий случай жалобно поджала губки и наивно захлопала длинными ресницами, вспомнив уроки Моргана о том, как надлежало вести себя в замке рода Ульер. Пожалуй, сейчас это тоже нелишним будет.

Но мои кривляния не произвели должного впечатления на Моргана. Тот как-то странно ухмыльнулся и перевел взгляд на Миколику, которая, все так же не смея пересечь порога кабинета, наблюдала за нашими действиями из коридора.

– Могу ли я попросить глубокоуважаемую хозяйку выделить мне для разговора с одной особой какую-нибудь комнату? – медленно процедил маг.

– Весь дом в вашем полном распоряжении, – немедленно отозвалась она. – В следующей по коридору комнате спальня Виллоби. Она открыта. Там вас никто не потревожит…

Морган дослушивал Миколику уже на ходу. Он крепко взял меня за руку и потащил прочь в указанном направлении.

– Эй! – возмутилась Ульрика. – Куда это вы? Морган, вообще-то Мика все еще вроде как невеста Арчера. И вообще это очень неприлично: среди белого дня уединяться в спальне.

– А может, их страсть обуяла? – предположил Фрей и тут же громогласно засмеялся над своей неуклюжей шуткой.

Фея в ответ буркнула что-то ядовито-саркастическое, но что именно – я не расслышала. Морган уже дотащил меня до соседней комнаты и втолкнул через порог, после чего плотно закрыл за нами дверь, отсекая от разговорчиков и шуточек друзей. Но этого ему показалось мало. Легкий щелчок пальцами – и по стенам поползли ядовито-зеленые зигзаги незнакомого мне заклинания. Тотчас же раздался какой-то глухой звук, как будто кто-то с размаха врезался в стену, и жалобный вскрик Ульрики.

– Ишь ты, магией еще воспользовался! – запричитала она. – Предупреждать надо! Такую шишку себе на лбу набила!

Морган наверняка услышал крик феи, но лишь злобно улыбнулся. После чего скрестил на груди руки и выжидающе уставился на меня. Нехорошо так уставился, будто в уме уже прикидывал, куда девать мое тело, если разговор пойдет не так, как он хочет.

– Дырку проглядишь, – брякнула я, чувствуя, как от столь пристального внимания по моему позвоночнику немедленно принялись маршировать отряды ледяных мурашек.

– Рассказывай! – сурово потребовал Морган. – Заметь, я долго терпел, очень долго. Но теперь мое терпение иссякло. Итак, что это за книга? Почему она так важна тебе? И с чего вдруг ты уверена, что она не причинит тебе никакого вреда?

– Я уже говорила, что не собираюсь отвечать ни на какие вопросы, связанные с книгой, – огрызнулась я. – Не хочешь мне помогать – и не надо! Сама справлюсь!

– «Сама справлюсь!» – тоненьким голосочком передразнил меня Морган.

Я обиженно насупилась. Да, справлюсь! В конце концов, я несколько раз говорила, что это дело касается только меня.

– Так и будешь молчать? – звенящим от непонятного напряжения голоса спросил Морган.

– Ну что ты так завелся? – вопросом на вопрос ответила я. – Послушай, я ведь в самом деле не требую помощи. Если хочешь остаться в стороне…

Завершить фразу я не успела. Как-то вдруг оказалось, что я смотрю Моргану прямо в глаза, а мой нос почти упирается в его подбородок. Маг преодолел разделяющее нас расстояние так стремительно, что я просто не заметила его движения.

Я попятилась было, но руки Моргана уже лежали на моей талии, не давая мне двинуться с места.

– Отпусти меня! – хрипло потребовала я. – Морган, если только вздумаешь применить на мне свои колдовские шуточки, то так и знай: я очень и очень сильно обижусь!

– Ты думаешь, я не обижаюсь на тебя? – Морган покачал головой, и в его темно-карих глазах заплясали огоньки раздражения. – Тамика, я думал, мы друзья. Мы столько перенесли вместе, я рисковал жизнью, когда вытаскивал тебя из покоев Шериона, хотя думал, что замок вот-вот рухнет. И твое недоверие не просто обижает – оно оскорбляет меня! Почему ты не хочешь рассказать мне про книгу? Неужели с ней связана настолько страшная тайна?

– Да нет там никакой тайны! – с демонстративным пренебрежением фыркнула я, занятая совсем другими мыслями и переживаниями.

Я отчаянно пыталась не покраснеть. Морган стоял так близко от меня, что я ощущала его дыхание на моих губах. И, стоит заметить, это весьма и весьма отвлекало меня от разговора. Наверное, надо было потребовать, чтобы он немедленно отошел прочь и не смел прикасаться ко мне. Но я боялась, что вместо категорического приказа у меня получится какое-то невнятное бормотание, способное лишь развеселить Моргана.

– Тогда расскажи мне, – вкрадчиво попросил он. – Расскажи все, и я клянусь своим именем и своим магическим даром, что ни слова не выйдет из этой комнаты. Все останется только между нами!

Я совершенно растерялась. Мои многочисленные веснушки пылали сейчас так ярко, что, наверное, сами по себе могли осветить и согреть комнату в этой ненастный вечер.

«Да расскажи ты ему, – устало посоветовал Эдриан. – Я разрешаю. Он ведь все равно от тебя не отстанет. Лучше так, чем наблюдать, как он примется соблазнять тебя и таким образом попытается исподволь вызнать интересующий его секрет».

Морган примется соблазнять меня? Я недоверчиво хмыкнула. Что за бред? Да он никогда…

А в следующее мгновение маг поднял руку и тыльной стороной ладони ласково провел по моей щеке, убирая растрепавшиеся волосы назад. Кожа на том месте, где он прикасался ко мне, загорелась так сильно, будто я получила ожог. О небо, хорошо хоть сильнее покраснеть я при всем желании не могу!

– Или ты не веришь в мои добрые намерения? – прошептал Морган, доверительно наклонившись ко мне. Беда была в том, что при этом между нашими губами осталось до неприличия маленькое расстояние. Да что там, я уже буквально ощущала вкус поцелуя мага.

«Да, это тебе не простофиля и раззява Арчер, – язвительно констатировал Эдриан. – Понабрался опыта с Клариссой и принялся на тебе свои умения оттачивать».

Удивительное дело, но саркастическое замечание Эдриана привело меня в чувство, а воспоминание о том, как совсем недавно Морган услужливым ковриком стелился под ноги Клариссе, так вообще разъярило. Ишь ты, он действительно думает, что стоит ему только поманить меня пальчиком, как я тут же забуду обо всем на свете и рухну в его объятия? В таком случае он серьезно ошибается!

– Извини, не мог бы ты отодвинуться от меня? – холодно поинтересовалась я. – Комната достаточно велика, чтобы не тесниться вдвоем на одном пятачке.

– А может быть, мне нравится тесниться на одном пятачке, – заупрямился было Морган, даже не подумав сделать шаг назад.

– У Клариссы научился таким методам? – поинтересовалась я.

Мой удар попал в цель. При упоминании имени бывшей возлюбленной, жестоко посмеявшейся над его чувствами, бедняга побледнел и так стремительно отшатнулся от меня, будто я ударила его наотмашь.

– Ты еще не паук, а уже так больно кусаешься, – пробормотал он, передернув плечами.

«С драконами жить – по-драконьи разить», – хотела было ответить я известной присказкой, но в последний момент передумала. Мне почему-то стало стыдно. В конце концов, Морган ведь не виноват, что его избранница оказалась настолько двуличной и подлой особой. Он до сих пор переживает ее обман, а я бью по еще не зажившей ране.

«Да расскажи ты ему про книгу! – настойчиво повторил свой призыв Эдриан. – Хватит переругиваться! Еще не хватало, чтобы Морган обиделся и в самом деле уехал, оставив тебя на произвол судьбы в этом странном доме с его не менее странными обитателями. Говорю же, что разрешаю. Только пусть даст слово, что Ульрике ничего не передаст. Это будет, мягко говоря, некстати, особенно если учесть мою… хм-м… специфическую славу среди драконов».

– Ладно, не дуйся, – примиряюще протянула я, вняв убеждениям Эдриана. – Расскажу я тебе все. Только, чур – фее ни слова!

Морган по-прежнему усердно изображал оскорбленную невинность, но на самом дне его зрачков зажегся огонь любопытства. Он словно нехотя кивнул и сел на кровать, приглашающе похлопав рядом с собой. В ответ на столь любезное предложение я гневно сверкнула глазами. Вот еще! За кого он меня принимает? Затем начала озираться в поисках какого-нибудь стула, но тут меня поджидало разочарование. В спальне Виллоби кроме гигантских размеров ложа под серым от пыли балдахином и крошечного прикроватного столика, на котором стоял графин с плотно притертой пробкой и стакан, больше ничего не было. Ну и не надо. Обойдусь как-нибудь. Как-то это неприлично – сидеть на одной кровати с неженатым молодым человеком.

«Что-то ты поздновато вспомнила о правилах приличия, – премерзко хихикнул Эдриан. – Помнится, не так давно ты с этим самым неженатым молодым человеком не только сидела на одной кровати, но и лежала в одной постели, будучи при этом практически не одетой».

Мои щеки потеплели от этого высказывания, но я почти сразу раздраженно мотнула головой. Тогда у меня не было другого выбора! Дверь ломали, и мне необходимо было придумать способ, чтобы отвлечь внимание штурмующих комнату от бездыханного тела одного из Ульеров, спрятанного под пресловутой кроватью.

– Я жду, – терпеливо напомнил мне Морган, и я мысленно осеклась, сообразив, что слишком увлеклась перебранкой с Эдрианом.

– В общем, я делю свое тело с мужчиной! – на одном дыхании выпалила я жуткое признание и замолчала.

Морган аж поперхнулся от такого заявления. Уставился на меня круглыми от изумления глазами, откашлялся и слабым голосом проговорил:

– Тамика Пристон, я уже давно понял, что ты полна всевозможных сюрпризов, но подобного, право слово, даже от тебя не ожидал. А немного поподробнее можно? С каким именно мужчиной ты делишь свое тело?

– С автором той злосчастной книги, – сказала я. – Найном Эдрианом Жиральдом.

– Эдрианом Жиральдом? – переспросил Морган, и его глаза стали еще круглее. – То бишь, ты делишь тело с известным драконоборцем? Но он же погиб два века назад!

– Ну, если говорить честно, как раз мое тело мы делим очень редко, – неохотно проговорила я. Запнулась, осознав, что это прозвучало еще более двусмысленно, и затараторила, спеша объясниться: – В общем, та книга… Я действительно нашла ее в кабинете Арчера, причем сам Арчер ее не мог увидеть, поскольку на нее была наложена завеса, отводящая глаза драконам. Я прикоснулась к камню на окладе и… В общем, каким-то образом душа Эдриана после смерти не упокоилась, а оказалась привязана к рубину. Он пытался объяснить мне, как это произошло, но я, право слово, не слушала. Все равно ничего не понимаю в магии. И мы заключили сделку. Он должен был помочь мне войти в род Ульер, а я обязалась после выполнения его части договора подарить рубину капельку своей крови.

Естественно, я скромно умолчала о том, что помимо этого должна была помочь Эдриану отомстить за его гибель. Пожалуй, не стоит быть настолько откровенной с Морганом. Как-никак он почти всю жизнь прожил с драконами бок о бок, до недавних пор был без ума от одной из Ульер. А любовь – это чувство, которое может вернуться в самый неподходящий момент. Пусть уж лучше все считают, что гибель Шериона была случайностью, к которой я имею весьма опосредованное отношение.

– О небо! – взмолился Морган. – Подожди, не части так. Дай мне хоть немного уложить все это в голове.

Я послушно замолчала. Скромно потупилась и принялась расковыривать носком сапога светлый бежевый ковер.

– Тамика, пожалуй, я впервые в жизни встречаю особу, которая настолько обожает заключать всевозможные сделки и договоры, – наконец буркнул он.

Я в ответ усиленно захлопала ресницами, пытаясь придать себе как можно более невинный вид. Интересно, что сказал бы Морган, если бы узнал о кинжале, надежно спрятанном в голенище моего правого сапога? Не думаю, что ему бы понравилось известие о том, что я едва не связала себя соглашением с так называемым мастером клинков, а в действительности – с самым обычным герпентолом.

– Даже страшно представить, какие еще тайны ты хранишь от меня, – негромко проговорил Морган, но, хвала всем богам, углубляться в столь опасную тему не стал. Вместо этого он потер переносицу, словно страдая от головной боли, затем принялся массировать виски и слабо попросил: – Продолжай. Я слушаю.

– Да я, в общем-то, почти все рассказала. – Я смущенно пожала плечами. – После заключения договора сознание Эдриана переселилось в мой разум. Теперь он постоянно изводит меня своими замечаниями и шуточками. Но вроде бы он обещал покинуть меня, как только я завершу сделку и обагрю рубин своей кровью. – Подумала немного и негромко добавила: – Если честно, никак дождаться не могу, когда это наконец произойдет.

«Вот как? – мгновенно оскорбился Эдриан. – Это что получается – я тебе надоел? Вот и вся благодарность за мою помощь!»

И Эдриан принялся обиженно вздыхать, видимо, ожидая, что я немедленно примусь его разубеждать.

– Значит, вот оно как, – между тем задумчиво протянул Морган. – Ну что же, теперь мне многое становится понятно. Например, почему у тебя так часто бывает отсутствующий вид. Наверное, непросто иметь постоянного спутника, которому известны все твои мысли, переживания…

– Ох, если бы ты только знал, насколько непросто! – жалобно вздохнула я. – Этот самый Эдриан достал меня уже до печёнок, если не глубже. Ему до всего есть дело. А как он начинает возмущаться, когда я оказываюсь с кем-нибудь в пикантной ситуации…

Я тут же пожалела о том, что брякнула. Лицо Моргана мгновенно стало темно-багровым, по цвету соперничая с перезрелым помидором. Казалось – тронь пальцем, и кожица расползется, являя под собой сочную мякоть плода.

– То есть, – медленно потянул он, багровея на глазах все сильнее, – он и сейчас…

И замолчал, видимо, не в силах осмыслить тот факт, что свидетелем его недавнего порыва стал посторонний мужчина.

«Передай ему, что я уже привык, – мрачно попросил Эдриан. – Пусть не стесняется так сильно».

Понятное дело, я промолчала. Иначе, боюсь, у несчастного Моргана мог бы приключиться разрыв сердца от такого утешения.

– В общем, теперь ты понимаешь, какие отношения меня связывают с книгой, – поторопилась я перевести разговор на менее опасную тему. – Между нами действительно существует незримая и очень крепкая связь. И я уверена, что мне ничего не грозит, если я прикоснусь к ней. Просто дай мне выполнить свою часть сделки. Капля крови на рубин – и я освобожусь от этого надоеды Эдриана.

«Сама надоеда, – немедленно отозвался тот. – И вообще… Троллиха и паучиха, вот ты кто!»

Я не стала отвечать на эти оскорбления, иначе наша перебранка могла бы весьма затянуться. Да, я дочь тролля и арахнии. И что? По крайней мере я не пытала людей, силясь разгадать тайну сумеречных драконов.

«Между прочим, некоторым даже нравится, когда им причиняют боль», – огрызнулся Эдриан.

И опять я проигнорировала его более чем спорное утверждение. Ишь ты, оказывается, он не садистом был. Что еще придумает в свое оправдание?

– Ох, не нравится мне это, Тамика! – между тем проговорил Морган, который вряд ли догадывался, какой напряженный диалог идет в моем сознании. – Сделка и кровь… Для меня эти две вещи ассоциируются с чем-то весьма нехорошим. Ты уверена, что все пройдет должным образом?

– Я специально уточнила у Эдриана, не грозит ли мне выполнение моей части договора какими-нибудь неприятными сюрпризами, – ответила я. – К примеру, потерей души. Тот заверил, что нет. Мол, моя кровь ему нужна будет как сувенир. Приятное напоминание о том, как ловко он провел драконов, вынудив принять дочь тролля и арахнии за равную.

– Да, но как раз свою часть сделки он и не выполнил, – резонно возразил Морган. – Смею напомнить, что тебя все-таки не приняли в род Ульер.

Я нахмурилась. Кстати, и в самом деле, как-то раньше мне это не приходило в голову. Я ведь так и не стала одной из Ульер.

«Но ты же сама отказалась от предложения Арчера!» – вскричал Эдриан.

А вот и неправда! Я ему не отказала. Я просто отложила принятие столь судьбоносного решения на потом. И в любом случае, даже если бы я согласилась, то нашу свадьбу надлежало ждать целый год – пока минует траур по Шериону Ульеру, патриарху рода. Так что получается, Эдриан остается мне должен.

«Ну хорошо, хорошо, пусть будет так, – мрачно забубнил Эдриан, видимо, исчерпав свои возражения. – Только почему-то мне кажется, что теперь ты и сама не желаешь войти в драконий род. Разве не так?»

Я неопределенно пожала плечами. Не важно, чего я хочу, а чего нет. Ни нейна Деяна, ни ее муж, нейн Ильрис, занявший отныне место патриарха, не стояли передо мной на коленях, умоляя стать одной из них, как того обещал Эдриан. И это непреложный факт.

«Ладно, согласен, – неохотно отозвался Эдриан. – За мной должок. Заверши свою часть соглашения – и я постараюсь придумать достойную компенсацию своего невыполненного обязательства».

Хм-м… Я еще суровее сдвинула брови. Ох, сдается, Эдриан темнит. Если я обагрю рубин своей кровью, то его душа должна упокоиться и прямым ходом отправиться к престолу Альтиса. Разве не так? И с кого в таком случае мне требовать этой самой компенсации?

«Какая же ты все-таки вредная и въедливая особа! – не выдержав, раздраженно фыркнул Эдриан. – Одно и то же нудишь и нудишь. Между прочим, если бы не моя помощь, то ты бы погибла еще в замке рода Ульер, поскольку не сумела бы справиться с Шерионом. Это моя и только моя заслуга, что ты выжила тогда!»

Я лишь криво ухмыльнулась. Ну уж нет, мой дорогой, убийство патриарха драконьего рода было выгодно прежде всего тебе. Это ты жаждал мести за свою смерть. А я послужила лишь орудием твоей воли.

«Материальная компенсация подойдет? – внезапно очень по-деловому предложил Эдриан. – Капля твоей крови в обмен на все мое состояние. Некогда я был весьма обеспеченным человеком, Мика. Маги всегда и во все времена неплохо зарабатывали своим искусством, а я без лишней скромности был одним из лучших. Поскольку я предчувствовал, что над моей головой сгущаются тучи, то перевел большую часть своих сбережений в драгоценные камни. Все равно материальные блага мне больше ни к чему, а тебе они могут пригодиться. К тому же надо ведь как-нибудь отблагодарить тебя. Согласись, мы неплохо вместе провели время».

Я алчно сглотнула вязкую от волнения слюну. Ого, сразу бы так! И перед моим мысленным взором замелькали горы сапфиров, алмазов, рубинов. Я стану богатой, очень богатой, баснословно богатой!

– А вот теперь я верю тебе, – вдруг прервал мой напряженный мысленный разговор Морган.

Я очнулась и недоуменно посмотрела на него. О чем это он? Кстати, если Эдриан не обманывает, то я, так и быть, поделюсь с друзьями. Я не жадная. Полагаю, тот же Фрей немало обрадуется, узнав, что ему отныне не надо возвращаться в родную деревню и зарабатывать себе на хлеб насущный тяжелым крестьянским трудом.

– Признаюсь, я частенько удивлялся тому, что ты вдруг замирала посреди беседы и устремляла невидящий взгляд куда-то вдаль, – пояснил Морган. – А теперь я понимаю, что в это время ты разговаривала с Эдрианом. Ну и что он говорит по поводу того, что остался тебе должен?

– Мы пришли к соглашению, – уклончиво ответила я, не имея ни малейшего желания ставить Моргана в известность о моем грядущем богатстве.

Не то чтобы я ему не доверяла, но… Просто здравый смысл подсказывал, что не стоит смешивать дружеские отношения с материальными заботами. Золото порой разъедает сердца и самые крепкие узы, как ржа ест железо. Так что пусть это пока останется секретом. Тем более, как верно выразился Морган, у меня и без того хватает тайн от него. Одной больше или меньше – не все ли равно.

– Могу я узнать, к какому именно? – настороженно поинтересовался Морган.

– Как бы то ни было, выполнил Эдриан или нет свою часть договора, но делить с ним тело и разум я больше не намерена, – честно сказала я. – И он пообещал, что покинет меня…

– Дай угадаю – как только ты обагришь рубин на книге каплей своей крови, – перебил меня Морган и поморщился. – Ох, не знаю, Тамика. Не нравится мне это. Сделка, требующая для своего завершения крови… Как-то это очень подозрительно.

– Но в любом случае нам надо разобраться, что там не так с Виллоби, – парировала я. – Эдриан обещал, что поможет. Кому, как не создателю этой книги, знать, в какую именно ловушку угодил хозяин дома. Разве не так?

– Ну, между прочим, у этой проблемы есть намного более простое решение, – неожиданно проговорил Морган, и его глаза как-то нехорошо блеснули при этом. – Насколько я понимаю, Миколика не будет сильно горевать, если станет настоящей вдовой. И, как она верно заметила, со смертью мага все созданные им заклятия развеются. Чем не выход из положения?

«Вот! – возликовал Эдриан. – Вот видишь, на что способен твой ненаглядный Морган: на убийство абсолютно беспомощного человека! А все на меня бочку катишь. Мол, жестокий я, нехороший. Теперь ему все это повтори».

– Так, давай сначала закончим с книгой, – предложила я, мгновенно растерявшись от столь внезапного поворота темы. – А потом уже займемся Виллоби. – Подумала немного и добавила с немалой долей сомнения: – Если честно, я и сама не особо желаю, чтобы он пришел в себя. Но расправиться с ним? Как-то это… негуманно.

– Негуманно? – растерянно переспросил Морган, должно быть, не ожидая услышать подобного аргумента. – Ну… да, негуманно. Но жизнь, однако, вообще жестокая штука.

Я лишь пожала плечами, не имея ни малейшего желания ввязываться в столь сложный философский спор. Морган еще неполную минуту молча смотрел на меня, затем тяжело вздохнул, осознав, что продолжения не последует, и прищелкнул пальцами. Тотчас же блокирующее заклинание, защищающее наш разговор от чужих ушей, с тихим хлопком исчезло.

* * *

Ульрика очень обиделась на то, что Морган не дал ей подслушать нашу беседу. Естественно, прямо она ничего не сказала, но так красноречиво поджала губы при нашем появлении, что все стало ясно и без слов.

– Наговорились, голубки? – ядовито поинтересовалась она. – Или что вы там так долго делали? Мика, насколько я понимаю, чувства Арчера тебя совсем не заботят, так?

– Не твое дело, – огрызнулась я.

– Как раз мое! – Ульрика гордо подбоченилась, но этого ей оказалось мало. Она взмыла под самый потолок, одарила меня оттуда взглядом, полным превосходства, и процедила: – Смею тебе напомнить, что я – хранительница рода Ульер, к которому принадлежит и Арчер. И, позоря своего жениха, ты тем самым позоришь и меня. И вообще, возможно, я отправилась с тобой в это путешествие лишь с одной целью: не позволить тебе пуститься во все тяжкие и утонуть в пучине разврата.

– Да ладно? – искренне удивился Морган, ради разнообразия решивший выступить на моей стороне. – А мне показалось, что ты увязалась за нами исключительно из-за скуки и желания поразвлечься. К тому же не стоит забывать и про твои весьма напряженные отношения с родом, хранительницей которого ты вроде как являешься. Уверен, что почти каждый из Ульеров в глубине души мечтает придушить тебя в укромном уголке.

Ульрика так и застыла с открытым ртом, не в силах найти достойного ответа. Она сделала несколько кульбитов, затем фыркнула что-то неразборчиво-ругательное о Моргане и приняла нарочито обиженный вид, усевшись на верх одного из книжных шкафов.

– Хватит ругаться, – примирительно пробасил Фрей, затем нагнулся и поставил на пол Мышку, которую все это время таскал на руках. Собака широко зевнула и неторопливо протрусила к столу. Внимательно обнюхала ноги Виллоби, после чего совершенно неожиданно присела – и напрудила около него целую лужу, обильно оросив брызгами штаны.

– Мышка! – обескураженно взвыл Фрей. – Ты чего себе позволяешь?

– Ничего страшного, – поспешила заверить его Миколика, которая лишь негромко рассмеялась, глядя на выходку собаки. Все еще улыбаясь, она тепло посмотрела на Мышку и добавила: – Если честно, Виллоби заслуживает гораздо худшего.

«Ладно, давай разберемся, что там не так с этим магом, – предложил Эдриан. – А потом уже завершим сделку. Подойди и положи руки поверх его. Постараюсь сканировать его разум».

Последнюю фразу я, признаться честно, не поняла. Да и вообще, приказ Эдриана вызвал во мне весьма противоречивые чувства. Подойти к Виллоби я могла, все-таки он вряд ли бы укусил меня. Но прикасаться к нему? А вдруг он очнется в самый неподходящий момент и, не разобравшись в происходящем, вмажет по мне какими-нибудь чарами? И тогда, не приведи небо, я тоже превращусь в живую статую, не способную даже моргнуть.

«Да ничего тебе не грозит! – снисходительно заверил меня Эдриан. – Не забывай, что ты являешься носителем автора этой книги!»

Носитель. Слово-то какое выбрал! Ну да ладно, надеюсь, он меня не обманывает.

– Эй, куда? – попытался меня остановить Фрей. – Мика, ты чего задумала?

– Пусть, – поторопился вмешаться Морган. Добавил со странной усмешкой: – Поверь, она лучше кого бы то ни было знает, что надлежит делать.

Этот короткий обмен репликами не остался незамеченным. Краем глаза я увидела, как Ульрика с жадным любопытством подалась вперед, едва не свалившись со шкафа. Но фея ничего не стала спрашивать, видимо, осознав, что ответа все равно не дождется.

Я несколько раз сжала и разжала кулаки, пытаясь успокоиться. Затем сделала шаг к столу и брезгливо сморщилась, поскольку едва не наступила в лужу, оставленную Мышкой. Собака сидела чуть поодаль с совершенно невинным выражением на морде, однако меня не оставляло чувство уверенности, что она сделала это специально, выразив таким образом свое отношение к поступкам Виллоби, о которых услышала от Миколики.

– Ну ладно, – пробормотала я и неохотно положила свои ладони поверх ледяных рук Виллоби, словно приклеившихся к рубину на окладе.

Тотчас же подушечки моих пальцев загорелись огнем. Я тут же попыталась одернуть их, но потерпела в этом неудачу. А спустя еще мгновение мне стало не до этого. Нестерпимо заболела голова. Казалось, будто раскаленные иглы вонзились мне в глазницы и сейчас тяжело ворочаются в них. Окружающая комната померкла, а затем и вовсе исчезла. Я больше ничего не видела: ни стол, ни застывшего в беспамятстве мага, ни моих друзей. Вокруг разлился непроглядный мрак.

«Так-так-так…»

Наверное, это сказал Эдриан, но я не была в этом уверена. Было тихо. Так тихо, что удары моего сердца молотом отдавались в ушах.

«Хм, странно, что-то я этого не припомню».

А вот это высказывание абсолютно точно принадлежало Эдриану. И мне очень не понравился его тон: удивленно-растерянный, словно он встретился с тем, что совершенно не предполагал тут увидеть.

Внезапно мрак резко посерел. Теперь он напоминал кофе, щедро разбавленный молоком. И через эту мглу проступил письменный стол – как две капли похожий на тот, который стоял в кабинете Виллоби. И за этим столом в такой же позе сидел мужчина.

Это начинало мне не нравиться. Сдается, передо мной находится сам загадочный хозяин дома, который, как выяснилось, обожает проводить опыты над людьми.

В этот самый момент мужчина поднял голову, и я увидела, что не ошиблась в своих предположениях. Те же белокурые волосы, те же приветливые ямочки на щеках. И невольно я улыбнулась в ответ. Правда, почти сразу насупилась, гадая, что все это означает.

– Я знал, что ты придешь, – проговорил Виллоби.

Я предпочла промолчать. Ох, не нравится мне такое начало, очень не нравится! Сдается, по вине Эдриана я в очередной раз угодила в беду.

Виллоби встал, и я в унисон этому попятилась, хотя не представляла, куда и как мне бежать из этой темницы. Я прекрасно понимала, что всего этого не существовало. На самом деле я нахожусь сейчас в другом месте. Точнее, там находится мое тело. А вот мой разум, по всей видимости, угодил в ловушку. В ту самую, где все это время томилось сознание Виллоби.

– Не бойся меня. – Виллоби сделал шаг навстречу ко мне. – Честное слово, я не трону тебя! – После чего улыбнулся и словно невзначай обронил: – К тому же одна арахния у меня уже есть. К чему мне вторая? Я не увлекаюсь коллекционированием пауков.

– Это радует, – буркнула я, настороженно наблюдая за ним.

– Если только поменять жену на более молодую особь, – задумчиво продолжил Виллоби, и у меня внутри все похолодело от этого предложения, а особенно – от равнодушного тона, которым оно было сделано. По всей видимости, маг действительно неполную минуту раздумывал над возможной рокировкой, после чего покачал головой и сказал: – Пожалуй, нет. Я привык к Миколике. Мне пришлось потратить немало сил, чтобы выдрессировать ее должным образом. Не хотелось бы начинать все заново.

– Вот спасибо! – не удержавшись, с сарказмом фыркнула я. Помолчала немного и опасливо поинтересовалась, заинтригованная его загадочным выражением: – То бишь, как это – выдрессировать? Миколика не животное, чтобы обучать ее трюкам.

– Я образно выражаюсь, – с усмешкой отозвался маг. Затем вкрадчиво добавил: – Но одному трюку я ее действительно научил: рассказывать слезливые истории, заставляющие проезжающих мимо срочно забывать свои дела и тратить все силы на спасение прекрасной незнакомки, якобы попавшей в беду.

– То есть? – переспросила я, не уловив смысла столь витиеватой фразы. Почти сразу охнула: – Миколика лгала нам? Это все ловушка?

– Самая убедительная ложь всегда базируется на правде, – загадочно ответил Виллоби. – Чем искуснее ты переплетешь истину и вымысел – тем охотнее тебе поверят и предложат помощь. Поэтому многое в рассказе моей жены правда. Даже очень многое. На мой взгляд, кое-что можно было бы и утаить от чужих. К примеру, мне не понравилось, что она рассказала вам о моей первой жене и нашем сыне. Эта только моя трагедия и ничья больше.

– Вот как? – Я напряженно прислушивалась к тишине в своей голове, силясь уловить хотя бы одну подсказку Эдриана. Но тот по непонятной причине молчал, и я отчаянно пыталась не впасть по этому поводу в панику.

– Правда и то, что я посадил Миколику на привязь, – продолжил Виллоби, словно не замечая нервозности в моем голосе. – И я действительно занимаюсь некоторыми опытами, пытаясь вырвать сознание своего сына из царства теней. Он погиб таким юным… Я так и не смирился с его смертью и никогда не смирюсь!

Я вспомнила предположение Миколики о том, что Виллоби сам мог быть причастен к смерти сына, желая таким образом получить материал для своих отвратительных опытов, но вслух ничего не сказала. Видите, общение с драконами все-таки научило меня держать в нужный момент язык за зубами.

– И в чем же тогда заключается ложь? – спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Неправда то, что мой разум попал в ловушку, – как и следовало ожидать, проговорил Виллоби. Я даже загордилась от своей проницательности, а маг уже продолжал: – Предположение о том, что настолько великий колдун, как я, способный кинуть вызов самой страннице в белом, угодит в смехотворную ловушку – дикость и несусветная глупость! Я заставил Миколику ввести себя в транс, так похожий на смерть. Как оказалось, паучихи умеют кусаться, и их яд способен оказать нужный эффект. А вы поверили моему представлению. Впрочем, найна Эдриана Жиральда извиняет то, что с момента его смерти прошло два века, поэтому он не знает, каких высот достигло развитие магического искусства за это время. Мне хватило одного дня, чтобы досконально изучить книгу и привратника.

Привратника? Я нахмурилась, не понимая, о чем это он, но тут мой взгляд упал на рубин. Ах да, конечно. Помнится, при нашем первом разговоре Эдриан тоже упоминал о том, что я разбудила привратника. Должно быть, его роль выполняет камень.

– И я понял, что рубин долгие годы хранил в себе частичку души создателя книги, – продолжил тем временем Виллоби. – А значит, он обязательно вернется к ней. Вернется не сам, понятное дело, а заставит вернуться своего носителя.

И опять это неприятное слово. Носитель. Сразу видно, что Эдриан и Виллоби – ягодки одного поля. Даже выражения одинаковые выбирают.

– Зачем понадобился весь этот спектакль? – хриплым от волнения голосом спросила я. – Если ты на самом деле не угодил в ловушку, то почему так усердно старался выглядеть жертвой?

– Чтобы в ловушку угодила уже ты. – Виллоби широко и обескураживающе улыбнулся. – Видишь ли, носитель… – Меня в очередной раз передернуло от такого обращения, но Виллоби предпочел сделать вид, будто не заметил этого, и проговорил с особым упором: – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я начну называть тебя именно так. Да даже если и будешь – мне все равно, если честно. Для меня ты лишь носитель разума одного из самых могущественных магов прошлого. Я ознакомился с трудами Эдриана и убедился, что наши взгляды во многом схожи. К примеру, я тоже не люблю сумеречных созданий. Умение скрывать свою истинную суть в тенях кажется мне… подлым, что ли. Раз уж родился пауком – то имей смелость заявить об этом всему миру. Более того, как и Эдриан, я считаю, что вся эта мелкая теневая шушера обязана служить обычным людям. Мы на шаг выше по эволюционной лестнице.

– Чем же вы выше? – не удержавшись, полюбопытствовала я. К слову, я понятия не имела, что такое «эволюционная лестница», но уж очень мне не понравилось надменное выражение лица Виллоби в тот момент, когда он о ней говорил. Ишь ты, сдается, кто-кто, а он не страдает манией величия, а искренне ею наслаждается.

– Да всем! – Виллоби подарил мне еще одну чарующую улыбку, от которой меня бросило в холод. – По крайней мере мы не стыдимся того, кем являемся. Это вам, а не нам приходится маскироваться и приспосабливаться к окружающему миру. Это вы, а не мы годами храним свою суть в тайне даже от самых близких и любимых. Как это можно назвать? Лишь изменой и предательством, самым низким и подлым предательством, какое только возможно придумать.

Виллоби замолчал, пытаясь отдышаться после своей прочувственной и полной эмоций тирады. Я тоже не торопилась нарушить воцарившуюся тишину, ощущая, как мои уши наливаются жаром от гнева. Да как он смеет так говорить?! Он же ничего не знает ни обо мне, ни о тех же драконах!

А еще меня все сильнее и сильнее злила и нервировала странная тишина со стороны Эдриана. Неужели Виллоби блокирует его? Да нет, зачем ему это. К тому же в самом начале нашего разговора до меня доносились реплики Эдриана. Такое чувство, будто мой постоянный спутник сам решил по какой-то причине взять паузу, внимательно прислушиваясь при этом к аргументам хозяина дома.

– Конечно, кое в чем Эдриан, на мой взгляд, перегнул палку, – продолжил Виллоби. – Пусть не сочтет это за обиду. Но я считаю, что не стоит уничтожать всех сумеречных созданий. Зачем? Намного выгоднее и правильнее заставить их служить человечеству. И я продемонстрировал это на примере моей второй жены. Как оказалось, арахнии весьма трусливы и чувствительны к боли. Мне не составило особого труда превратить Миколику в свою рабу. Она и шага не смеет ступить без моего позволения. Да, приходится кормить ее, но я нашел способ, как заготовить впрок энергию умирающих людей. Моя… м-м-м… профессия помогает мне в этом. Правда, первое время Миколика убеждала меня, будто ей противно осознавать, что она питается за счет смертей других. Ну ничего, привыкла и приспособилась. Изредка, когда она радует меня послушанием, то я позволяю ей полакомиться своей жизненной силой. Думаю, когда я закончу с тобой, то мою супругу ожидает настоящее пиршество. Свидетели мне не нужны, так что пусть выпивает досуха твоих друзей. А их тела, в свою очередь, пригодятся мне для экспериментов.

И маг с нескрываемым вожделением потер руки, должно быть, воочию представив, что собирается сделать с моими товарищами.

Я в очередной раз содрогнулась от омерзения. Тоскливо огляделась по сторонам, не представляя, как выбраться из этой нематериальной западни. Эх, попала-то как! А все Эдриан! Кстати, что же он так долго молчит? Неужели в самом деле предал меня?

– Впрочем, я немного отвлекся, – опомнившись, сказал Виллоби. – О чем мы там говорили до моих рассуждений об истинном месте сумеречных созданий в нашем мире?

– Ты собирался поведать мне, зачем устроил эту ловушку, – проговорила я и с мелочной радостью заметила, как от моего слишком фамильярного обращения по лицу мага пробежала едва заметная тень неудовольствия.

Ага, не нравится, стало быть, когда ему «тыкают». А пусть привыкает! Причем я не первая начала!

– Я хочу возродить найна Эдриана Жиральда! – между тем громогласно провозгласил Виллоби. – Я думаю, мы прекрасно поладим. И мне нужен товарищ. Друг, способный оценить все мои опыты по достоинству и дать нужный совет. Как говорится, одна голова хорошо, а две – лучше!

– И каким же образом ты собираешься этого добиться? – полюбопытствовала я, уже понимая, что ответ мне очень и очень не понравится.

Виллоби сделал еще один шаг ко мне. Я с огромнейшим удовольствием держалась бы от этого ненормального как можно дальше, но отступать было некуда: моя спина прижалась к какой-то пружинящей поверхности, по всей видимости, ограничивающей периметр этой небольшой своеобразной темницы.

– Гордись: ты послужишь вместилищем разума этого великого человека! – прошипел, брызгая слюной, Виллоби и ткнул меня в грудь указательным пальцем.

Я некогда сочла его симпатичным? В таком случае я сильно ошибалась. Сейчас он выглядел преотвратно: голубые глаза горели огнем безумия, губы кривились от беспрестанных гримас, куда-то исчезли симпатичные ямочки. И внезапно я осознала, что передо мной действительно сумасшедший. Что самое страшное: абсолютно уверенный в верности своих поступков.

– Твое тело легко примет его, – продолжал шептать Виллоби. – За время вашего путешествия его разум уже сроднился с ним. Поэтому смирись и расслабься. Ты, конечно, почувствуешь нечто неприятное, но больно не будет. Не должно быть. И в любом случае, ты обязана быть счастлива, что послужишь во благо человечества! Кем тебе суждено было бы стать? Одной из племени паучих, презренным существом, прячущим свой неприглядный облик к тенях. Тьфу, да и только!

Я покорно утерлась, поскольку Виллоби, увлекшись своей речью, на самом деле плюнул мне в лицо.

– А так ты обретешь иную судьбу, станешь иным человеком, – продолжал разглагольствовать маг.

– Другими словами, я умру, – оборвала его я.

– И что тебя не устраивает? – искренне удивился он, уловив горькую иронию в моем голосе. – Да, как арахния ты погибнешь. Не останется ничего от прежней тебя: ни воспоминаний, ни рассуждений. Зато твое тело займет он. Это ли не величайшее благо на свете: послужить сосудом для гениальнейшего разума?

Я открыла было рот, собираясь послать этого радетеля за судьбы человечества куда подальше. Ишь ты, величайшее благо для человечества. Да плевать мне на человечество, если честно! Сейчас самое главное для меня – выжить любой ценой!

– Нет, – пробормотала я, с отчаянием оглядываясь по сторонам в поисках хоть какого-нибудь пути к спасению. – Нет, нет, нет! Я не желаю становиться никаким сосудом. Я хочу быть только собой!

– Прости. – Виллоби пожал плечами. – Но это не обсуждается. Все решено.

После чего повелительно вздел руку и направил указательный палец мне в лоб.

– Нет! – во все горло закричала я. – Я не позволю…

И ринулась вперед с намерением вцепиться магу в горло. Пусть я погибну, но прежде как следует вмажу этому холеному мерзавцу! Он навсегда запомнит Тамику Пристон!

Что-то ослепительно громыхнуло, и меня откинуло далеко назад. При падении я пребольно ударилась затылком. Сознание замерцало, готовое в любой момент покинуть меня.

Помнится, я еще удивилась этому. Неужели будучи без сознания можно опять упасть в обморок? Но это была моя последняя мысль. Затем черное небытие поглотило меня.

* * *

– Вредная противная девчонка.

Мне было так хорошо и спокойно. Пожалуй, уже очень давно я не чувствовала себя настолько защищенной от любых невзгод. Казалось, что все испытания далеко позади, и я наконец-то обрела долгожданное счастье. Единственное, что омрачало мою расслабленную негу: какой-то смутно знакомый голос, который без устали ругал меня.

– Сколько раз мне уже приходилось выручать тебя из беды! А сколько раз из-за собственной беспечности ты оказывалась на краю гибели! Тамика Пристон, рано или поздно, но боги отвернутся от тебя, да и я не всегда буду рядом.

Я уныло вздохнула. Морган. Только он называет меня полным именем. А то, что он упомянул к тому же и мою фамилию, доказывает, что стихийник сейчас в настоящем бешенстве. И что же я натворила на сей раз?

Стоило мне только задать этот вопрос, как на меня нахлынул вал воспоминаний. Виллоби! Этот подлый маг собирался использовать мое тело как сосуд для возрождения Эдриана!

От этой мысли я даже подскочила. Всю мою расслабленность и дрёму как дракон языком слизнул. Я резко распахнула глаза и принялась испуганно озираться. Оказалось, что я возлежу на кровати в спальне этого самого мерзавца, завлекшего меня в ловушку, а рядом, на самом краешке постели, скромно притулился Морган, который, вопреки своему суровому тону, при этом ласково гладил меня по руке. Больше в комнате никого не было.

– Очнулась, наконец-таки, – хмуро произнес Морган, мгновенно выпустив мою ладонь из своей. Придал себе еще более грозный вид, сурово сдвинув брови.

– Я тоже рада тебя видеть, – отозвалась я, села и принялась беспорядочно хлопать по себе руками, проверяя, все ли в порядке.

Да нет, вроде бы все хорошо. Я по-прежнему нахожусь в своем теле. Тогда что же получается, затея Виллоби провалилась? Но по какой причине? И почему я до сих пор не услышала мнения Эдриана по поводу произошедшего? Знаю я этого болтуна, давным-давно бы уже высказал все, добавив парочку весьма ехидных комментариев.

– Я слышу голоса, стало быть, Мика очнулась, – вдруг раздался приятный мужской баритон. А в следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге предстал сам негодяй и мерзавец Виллоби собственной персоной.

Первым моим порывом было спрятаться под одеялом с головой, хотя вряд ли столь смехотворная преграда смогла бы защитить меня от мага. Но куда больше меня изумила реакция Моргана на появление хозяина дома, который вроде как должен был находиться в прострации. Приятель пожал плечами, не выказав ни малейшего удивления, и подтвердил:

– Очнулась, куда же она денется. Если у кошек девять жизней, то у арахний наверняка несколько десятков про запас.

– Да ладно, не злись на нее, – благодушно попросил Виллоби и сделал шаг к кровати, прежде едва заметно подмигнув мне: – Мика ведь не знала, что это ловушка.

– Э-э-э… – промычала я что-то нечленораздельное, поскольку голос предательски отказался служить мне. Невоспитанно ткнула пальцем в Виллоби: – А-а-а?

– Правда, неожиданный поворот? – поинтересовался тот, широко улыбаясь при этом. И опять заговорщицки подмигнул.

В этот миг у меня в голове что-то отчетливо щелкнуло. Сдается, я узнаю эти насмешливые интонации.

– Эдриан? – неуверенно спросила я. – Это ты?

– Ага, – подтвердил тот, лучась от удовольствия.

– Но… как? – изумленно воскликнула я. – Как такое возможно?

– Видишь ли, моя подруженька, – снисходительно начал Эдриан в новом теле, сделав вид, будто не заметил, как меня передернуло от этого обращения, – излишняя уверенность в собственных силах, пожалуй, один из главных недостатков магов. И Виллоби не был исключением. Да что там кривить душой, своей самонадеянностью он превзошел даже меня!

– Да ладно? – не удержалась я от язвительной реплики, вспомнив, как не так давно из-за Эдриана угодила в плен герпентолу, жаждущему обзавестись потомством.

Тогда мой постоянный спутник тоже утверждал, что просто желает посмотреть на тварь Альтиса. Мол, удовлетворит свое любопытство – и без особых трудностей расправится со змеюкой. А какими проблемами все в итоге обернулось!

– Ну да, я тоже порой перегибал палку, – неохотно признал Эдриан, видимо, подумав о том же самом приключении. – Но тем не менее именно я победил Виллоби. Пока он заливался соловьем, пугая тебя ужасным будущим, я не терял даром времени. Впрочем, ты и сама могла бы догадаться, что предложение Виллоби не приведет меня в восторг. Я уже не раз и не два заявлял, что не желаю возрождения в девичьем теле. Иначе давным-давно захватил бы власть над твоим разумом. Но мне это было не надо. В конце концов, я мужчина! Из меня бы вышла весьма странная женщина.

– И что ты сделал? – перебила его я, осознав, что иначе еще долго буду вынуждена выслушивать его рассуждения о преимуществах мужского пола над женским.

– Я исследовал ловушку, созданную Виллоби, – послушно ответил Эдриан. – Понял, что могу преобразовать ее для собственных целей. Вряд ли этот самоуверенный наглец предполагал, что я пойду на такое. По его мнению, я должен был прыгать от радости и не думать ни о чем ином, как о скором возвращении в мир живых. Извини, но поставить тебя в известность о своих планах я побоялся, поскольку Виллоби мог подслушать твои мысли. Но ты и без того вела себя на удивление правильно. Разговаривала, задавала все новые и новые вопросы, тянула время. В общем – умничка!

– Естественно, – буркнула я. – Я ведь думала, что в конце беседы Виллоби уничтожит меня.

– Не тебя, а твой разум, – исправил меня Эдриан. Подумал немного и добавил: – Но в принципе это почти одно и то же. Однако в итоге я сжег сознание Виллоби и получил его тело в свое полное распоряжение.

Все это было просто замечательно, однако мне никак не давал покоя странный неприятный запах, исходящий от Эдриана. Не выдержав, я с любопытством вытянула шею, уставившись на его штаны. Хм-м, интересно, а он в курсе, что Мышка пометила его?

– Да-да, – раздраженно махнул он рукой, без лишних слов поняв, по какой причине я расплылась в пакостливой улыбке. – Миколика обещала найти мне одежду. Жду не дождусь, когда переоденусь. Но не могу же я расхаживать по дому без штанов! Вот ведь вредная собаченция, нашла, на ком показывать свой норов!

– Миколика в курсе того, что случилось с ее мужем? – оборвала я его объяснения. Дождалась утвердительного кивка и с искренним интересом спросила: – И как же она отнеслась к этому? Насколько я поняла, она была сообщницей Виллоби.

– Миколика помогала ему из-за страха, – вместо Эдриана ответил Морган. – Виллоби пригрозил, что в противном случае она займет место его сына на столе для опытов в подвале. И я тебя уверяю: она просто счастлива от того, что ее муж больше не сможет ее мучить.

– А почему она его сама не убила? – продолжила я недоумевать. – Это ведь было так просто! Виллоби некоторое время был совершенно беспомощным и не смог бы дать отпор.

Морган лишь пожал плечами. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Вместо него мне ответила сама Миколика, которая неожиданно появилась на пороге; войдя, Эдриан забыл закрыть за собой дверь.

– Это хороший вопрос, – сказала она очень грустно. – Очень хороший, но, увы, боюсь, я и сама не сумею объяснить свой поступок, точнее говоря, как раз отсутствие какого-либо действия. Понимаешь, Тамика, я ведь действительно любила своего мужа. Боялась, ужасалась тем, какими вещами он занимался в своем проклятом подвале, и все равно продолжала любить. Даже сейчас мне хочется плакать от мысли, что теперь в его теле живет совсем другой человек, а следовательно, я больше никогда не услышу голос Виллоби, своего Виллоби. И я презираю себя за это.

Морган и Эдриан переглянулись. На лицах обоих мужчин было написано нескрываемое недоумение. По всей видимости, они были не способны понять все те чувства и переживания, которые терзали сердце и душу несчастной Миколики. А вот я ее как раз очень хорошо понимала.

«Наверное, тем женщины и отличаются от мужчин, – пробормотал внутренний голос, который немедленно оживился после ухода Эдриана из моего сознания. – А именно: неспособностью разобраться, чего же они хотят на самом деле. Так и ты мечешься, не в силах разобраться, кого же на самом деле любишь».

Я проигнорировала это в высшей степени справедливое высказывание. Просто не понимала, что бы могла сказать в собственное оправдание. Да, все так. И это очень печально.

– Впрочем, не обращайте на мое нытье внимания! – тем временем с демонстративной бравадой воскликнула Миколика и тряхнула головой, позволив волосам красиво разметаться по плечам. – Я сама не осознаю, что говорю! Конечно же, я рада, что все позади. Виллоби… Он был чудовищем, а я – красавицей, заточенной в его доме.

– В таком случае предлагаю заняться наследством, оставшимся после него, – сказал Морган и первым поднялся на ноги. Посмотрел на меня совершенно непроницаемым взглядом и спросил: – Побудешь здесь или пойдешь с нами? Мы бы хотели осмотреть подвал и выяснить, чем же там занимался Виллоби. Заодно проверим, что с лошадьми, не нуждаются ли они в чем. Миколика убеждала меня, что с ними все в порядке, но я бы хотел убедиться в этом самолично. Тем более что в этом доме весьма… хм… своеобразные слуги. Опять-таки никак не могу понять, почему Миколика так уверена, что животные не испугаются их. Но ты, наверное, устала и нуждаешься в отдыхе после всех этих треволнений.

– Нет, все в порядке! – воскликнула я, испугавшись, что иначе меня оставят в полном одиночестве в этой комнате.

Что скрывать очевидное, я чувствовала себя здесь несколько… неуютно, что ли. Все вокруг было словно напитано духом самоуверенного мага, который готовил ловушку мне, но в итоге сам туда угодил. Казалось, будто в любой момент настоящий хозяин дома вернется и вряд ли обрадуется, увидев меня в своей постели.

– Так я и думал, – с затаенной улыбкой отозвался Морган и протянул мне руку. – Пойдем. А то Фрей там, наверное, с ума от волнения сходит, гадая, что с тобой.

И он был прав. Стоило мне только пересечь порог гостиной, как я очутилась в крепких объятиях Фрея. Он с такой силой стиснул мои несчастные ребра, что я жалобно пискнула, испугавшись, не сломается ли какое-либо из них. Затем Мышка удостоила меня своим вниманием и тщательно вылизала лицо. Одна Ульрика, которая, по своему обыкновению, примостилась на высокой спинке одного из кресел, никак не отреагировала на мое появление. Как только она меня увидела, то презрительно фыркнула и с демонстративным пренебрежением уселась так, чтобы оказаться ко мне спиной.

Мои брови при виде такого странного отношения сами собой полезли на лоб. Что это еще за представление? Я прекрасно понимала, что мы с Ульрикой вряд ли когда-нибудь станем лучшими подругами, но никак не могла догадаться, какая муха ее укусила на сей раз. Вроде бы в обозримом прошлом мы с ней не ссорились. Ну то есть ссорились, конечно. Говоря откровенно, я с ней каждый день ссорюсь. Однако Ульрика быстро забывала свои обиды и почти сразу после очередного скандала принималась вновь доставать меня своими шуточками. А сейчас она скорчила настолько недовольную мину, будто я всерьез ее чем-то оскорбила.

«Эдриан! – внезапно осенило меня. – Он же известный драконоборец! И теперь Ульрика в курсе, что все это время я была своеобразной носительницей его разума».

Да, это означало для меня определенные трудности. Если Ульрика когда-нибудь вернется в род, чьей хранительницей вроде как является, то она непременно расскажет обо всем этом. Болтливая фея ни за что не сумеет удержать язык за зубами и растреплет каждому встречному о том, как я помогла возродиться магу, печально известному в прошлом своими деяниями и войной против всех сумеречных созданий. А там, глядишь, кто-нибудь задастся вопросом: не стал ли Шерион Ульер первой жертвой возродившегося драконоборца?

Я со свистом втянула в себя воздух и усилием воли заставила отвлечься от непростых раздумий. Ладно, трудности надлежит решать по мере их возникновения. Сначала разберемся с наследием Виллоби.

– Как ты себя чувствуешь? – с неподдельной заботой спросил Фрей, вновь заключив меня в свои объятия. – Знаешь, я так испугался! Ты прикоснулась к этой проклятой книге и вдруг рухнула как подкошенная! Благо, что Морган успел поймать тебя, иначе ты бы сильно расшиблась. А потом ты лежала, холодная и почти мертвая. Он пытался привести тебя в чувство, но ничего не помогало! Это было так страшно, ты себе не представляешь! Но еще страшнее стало, когда Виллоби вдруг пошевелился, а затем и вовсе очнулся. Я так перетрухал, что чуть в обморок не упал. А Морган схватил его за грудки и как прорычит, мол, что ты сделал с Тамикой! А потом…

На этом месте Фрей сделал паузу, жадно глотая воздух после столь проникновенной тирады, которую он выпалил на одном дыхании.

– Думаю, Мика прекрасно понимает, что произошло дальше, – неожиданно подала голос Ульрика. – Полагаю, не стоит описывать ей наше удивление, когда очнувшийся Виллоби открыл рот и поведал, что он на самом деле – найн Эдриан Жиральд. И что все это время он, оказывается, скрывался в твоей голове! – После чего выдохнула с трагизмом: – Как ты могла?!

Я виновато опустила голову, предчувствуя град обвинений, которые наверняка поспешит выплеснуть на меня Ульрика. Эдриан был хорошо известен в первую очередь своими поисками драконов и попытками разоблачить их истинную суть. Получается, что я привела в замок рода Ульер их самого заклятого врага.

Но фея опять замолчала, мудро решив не тратить времени на пустые пререкания. Видимо, она и без того понимала, что я осознаю всю степень своей ответственности, но вряд ли примусь громогласно каяться и просить у нее прощения.

– Я сперва подумал, что Виллоби рехнулся маленько, – пробасил тем временем Фрей. – Но по какой-то причине Морган ему поверил. Затем они вдвоем перетащили тебя в соседнюю комнату и там долго о чем-то шушукались. Потом Морган остался ждать, когда ты очнешься, а Виллоби… или правильнее называть его Эдрианом?.. Не важно, впрочем. В общем, этот Виллоби-Эдриан вернулся и приказал нам идти в гостиную. Мол, вина хлебните, фруктами перекусите. Наверное, не желал оставлять нас в кабинете без присмотра. Ну я-то что? Я вообще всех этих магических штучек боюсь, как огня, поэтому отправился восвояси. Ульрика попыталась спорить, но ее тоже быстро выгнали. И вовремя: она как раз нацелилась порыться в одном из шкафов.

– Неправда! – оскорблено взвыла фея. – И в мыслях не было! Вот еще – шариться по чужим вещам! Просто… просто я заметила там очень редкую книгу, которую давно хотела прочитать, вот и собиралась полистать ее, пока остальные всякими глупостями заняты.

Фрей скептически хмыкнул, но спорить не стал, вместо этого выразительно изогнул бровь и подарил мне красноречивый взгляд, словно говорящий: ну ты же понимаешь, кому из нас двоих надо верить.

Ульрика перехватила наш молчаливый обмен взорами и обиженно засопела, вновь развернувшись ко мне спиной и почти целиком спрятавшись в коконе крыльев.

Я слабо улыбнулась при виде этой картины. Наивная Ульрика думает, будто наказывает меня своим молчанием, а на самом деле я просто счастлива, что некоторое время буду избавлена от суровой необходимости выслушивать ее язвительные замечания! Затем я озадаченно принялась озираться. Кстати, а где Морган и Эдриан? Эта парочка привела меня к гостиной, но, по всей видимости, в комнату заходить почему-то не стала. А я и не обратила на это внимания, вынужденная сражаться за каждый глоток воздуха в медвежьих объятиях Фрея. И Миколики здесь нет, хотя она сопровождала нас.

И очень нехорошее предчувствие зашевелилось в моей душе. Кажется, я догадываюсь, куда они все направились!

– Кстати, а где Морган? – в этот же момент поинтересовался Фрей. – Он вроде как маячил за твоей спиной. Куда смылся-то? И где остальные?

– В подвале, – процедила я. – По всей видимости, господа великие маги неплохо спелись и решили самым интересным заняться без нас.

Как я ни старалась, но мой голос при последней фразе предательски дрогнул, а губы затряслись. Вот ведь негодяи! Знают же, что мне до смерти любопытно, какие же страшные тайны скрываются в подвале этого зловещего дома. И все равно отправились туда без меня. А ведь я рисковала своей жизнью, добыв Эдриану новое тело!

«Вообще-то он сам добыл себе новое вместилище, – резонно возразил смелеющий с каждым мгновением внутренний голос. – И тем самым спас тебя, поскольку в противном случае ты бы погибла».

Я досадливо поморщилась. Кажется, я начинаю скучать по тем временам, когда голос Эдриана заглушал этот надоедливый шепоток. По крайней мере последнему можно было приказать заткнуться.

– Так чего же мы сидим? – встрепенулась Ульрика и стремительно взмыла в воздух, мгновенно забыв про все свои обиды. – Пойдемте! Иначе пропустим все на свете!

– А может, не надо? – проныл Фрей, бережно и несколько боязливо прижимая к груди Мышку. – Кто знает, что этот безумец в подвале хранил. Миколика сказала, что видела там тело его сына. А вдруг там что пострашнее имеется?

– Наверняка имеется! – кровожадно заверила его Ульрика, нарезая беспорядочные круги по комнате. – Этот Виллоби, насколько я поняла, увлекался некромантией. Значит, там у него и зомби могут быть припрятаны.

– Зомби? – Фрей даже не побледнел – посерел от ужаса и гулко сглотнул.

– Ну, ходячие мертвецы, – небрежно просветила его фея. – Говорят, из них получаются великолепные слуги! Послушные, молчаливые, очень сильные и нечувствительные к боли…

– Только запашок от них, должно быть, тот еще исходит, – не удержалась я от ядовитого дополнения.

– Ну и что? – Ульрика флегматично пожала плечами. – У каждого есть свои недостатки. Зато они и помыслить не могут о воровстве, к примеру. А запах… Это же такая мелочь!

Я брезгливо скривилась. Мелочь? Я бы не сказала. Представить себе не могу, чтобы мне прислуживало нечто, воняющее тленом и разложением.

– Ладно, хватит спорить! – Ульрика от нетерпения аж заплясала, перебирая в воздухе своими тоненькими ножками. – В конце концов, запах можно и магией победить, разве это проблема? Лучше пойдемте, пойдемте скорее!

И, не дожидаясь нашего решения, первой вылетела прочь из гостиной.

Мы с Фреем переглянулись. Судя по всему, мой приятель отнюдь не горел желанием отправляться в зловещую тьму, плескавшуюся в подвале сего дома. И я вполне его понимала. Мало ли какие кошмары там скрываются? Игры со смертью никогда и никого до добра не доводили. Но мое любопытство, мое неуемное любопытство утверждало, что я жить не смогу, если не увижу все воочию и не потрогаю своими руками.

– Оставайся здесь, – милостиво предложила я насупленному Фрею.

– Правда? – Тот мгновенно воссиял счастливой улыбкой. Но почти сразу усилием воли согнал ее со своих губ и осторожно спросил: – А я тебе точно не буду нужен? Мало ли что…

– Да что со мной там может случиться? – Я с нарочитым равнодушием пожала плечами. – Виллоби мертв, и это самое главное. Не думаю, что этот дом еще таит в себе опасности. К тому же там целая толпа народа! Морган, Эдриан, Миколика, Ульрика! Уж как-нибудь справимся без твоей помощи.

– Спасибо, – с огромнейшим облегчением выдохнул Фрей. Плюхнулся в ближайшее кресло и отсалютовал мне поднятой рукой. – Спасибо, Мика! Ты и представить себе не можешь, как я боюсь мертвых!

– Ну почему же, могу, – буркнула я себе под нос, вспомнив, как в замке рода Ульер Фрей отреагировал на тело бедняги Авериуса.

Но Фрей меня уже не слушал. Он подхватил с подлокотника почти полный бокал вина и сейчас блаженствовал, неспешно потягивая его и поглаживая свободной рукой Мышку, вальяжно разлегшуюся на его коленях.

Я с нескрываемой завистью посмотрела на столь идиллическую картину, испытывая почти непреодолимое желание присоединиться к другу в распитии бутылки. Но развернулась и отправилась прочь. В самом деле, что мне может тут грозить? Все беды и неприятности позади.

Тогда я даже представить себе не могла, насколько сильно ошибаюсь…

* * *

Поиск загадочного подвала не занял у меня много времени. В прихожей я увидела небольшую дверцу, распахнутую настежь. Сразу от порога начинались крутые деревянные ступени, ведущие во тьму. Я неполную минуту стояла и с сомнением смотрела в непроглядный мрак, который плескался почти у самого начала спуска. Наверное, стоило бы захватить с собой какой-нибудь источник света. Но магический шар, плавающий под потолком прихожей, наотрез отказался спускаться ко мне. Искать свечи или масляную лампу мне было некогда. Нетерпение жгло мои ступни, принуждая отправиться вниз по этой лестнице немедленно.

Я угрюмо вздохнула. Не сомневаюсь, что предыдущие мои спутники не испытали подобного затруднения. Эдриан и Морган – маги, следовательно, сами создали какой-нибудь шар пламени. У Ульрики крылья светятся. А вот мне приходится тяжелее всего.

Я попыталась вспомнить заклинание, которому учил меня Эдриан. Пару раз у меня получалось создать нечто вроде лепестка огня. Но, увы, с момента наших уроков прошло столько времени, что первая моя попытка окончилась оглушительным провалом, как, впрочем, и вторая. Наверное, если бы я сосредоточилась и успокоилась, то в конечном итоге добилась бы успеха. Но мне казалось, что именно сейчас внизу происходит самое интересное. В конце концов, чего именно я боюсь? Ведь в подвале уже находится целая толпа народа! И потом, не стоит забывать про свои способности арахнии. Пусть не очень хорошо, но я все же вижу в темноте. Правда, не уверена, что мое зрение окажется способным совладать с настолько непроницаемым мраком.

Я еще раз с сомнением посмотрела на плотную стену темноты. Чудилось нечто неправильное в этом мраке. Он словно был живым. То и дело щупальца его поднимались, силясь дотянуться до моих ног, но раз за разом отступали, наткнувшись на солнечный свет.

«А может, ну его? – боязливо шепнул глас моего рассудка. – Вернись к Фрею в гостиную. Он с радостью нальет тебе бокал вина. На столике с напитками была ваза с фруктами. Вы неплохо проведете час, другой за беседой, пока остальные рыскают во тьме. Как в старые добрые времена. Сдался тебе этот подвал! Или желаешь обзавестись парочкой новых ночных кошмаров?»

Я задумчиво пожевала губами. Затем почесала переносицу. Хотела еще что-нибудь сделать, но усилием воли остановила свою нервную чесотку. Мне настолько сильно не хотелось идти в эту тьму, что я начала чувствовать физическую боль. Комок тошноты свил свое гнездо в низу моего живота и начал медленно, но верно подниматься к горлу. Меня то бросало в холод, то сразу же – в жар.

– Ну ладно, хватит, – пробормотала я себе под нос. – Это становится уже смешным! Чего, ну чего я так боюсь?

Естественно, мне никто не ответил. Только очередной отросток мрака поднялся в бессильной попытке обвиться вокруг моей ноги, но тут же торопливо нырнул обратно.

Я с такой силой прикусила губу, что ощутила во рту солоноватый привкус крови. Сжала кулаки и смело опустилась на одну ступеньку. Потом, помедлив мгновение, еще на одну. Теперь мои ноги до щиколоток погрузились в мрак. Ничего не случилось. Из темноты не вынырнуло никакого чудовища, и ничто не вцепилось мне в кожу. Я чувствовала себя как обычно, и это обнадеживало. Я крепко взялась за перила, опасаясь оступиться, поскольку не видела, куда ставлю ногу, и продолжила спуск.

Когда тьма поднялась до моего горла, то я остановилась. Несколько раз глубоко вздохнула и сама улыбнулась этому. Надо же, я веду себя так, будто вот-вот нырну в черную непрозрачную воду, где нельзя дышать, тогда как передо мной всего лишь обычная лестница.

«Еще не поздно вернуться», – сделал последнюю попытку воззвать к моему разуму внутренний голос.

Я подняла голову. Залитый светом прямоугольник распахнутой настежь двери сиял высоко над моей головой. Чудилось, будто с каждой секундой он удаляется от меня и становится все меньше.

Я пожала плечами и отвела взгляд. Это наверняка лишь обман зрения, эффект волнения и моего страха. Не буду отвлекаться. И я смело сделала очередной шаг, с головой погрузившись во тьму.

Мрак окутывал меня со всех сторон подобно теплому пушистому меху. Я подождала несколько секунд, надеясь, что вот-вот пробудятся мои способности арахнии, и темнота привычным образом посереет. Но по какой-то причине этого не произошло. Вокруг было по-прежнему хоть глаз коли.

– Странно, – пробурчала я и тут же испуганно осеклась.

Простое слово, сказанное к тому же очень тихо, оцарапало мое горло. Казалось кощунственным нарушать царившую на лестнице тишину. Если бы я была способна – то приглушила бы даже отчаянный стук своего сердца, потому что он мог выдать… На этом месте своих рассуждений я недоуменно нахмурилась. О чем это я? Кому может выдать меня биение сердца? Виллоби, зловещий хозяин дома, мертв, к тому же совсем недавно здесь прошла целая толпа народа и ничего не заметила. Почему в таком случае я так отчаянно трушу, будто совсем рядом скрывается неведомый монстр?

Эти простые мысли помогли мне собраться с духом и не впасть окончательно в нервную истерику. Я еще раз глубоко вздохнула и вдруг насторожилась.

Разложение. Этот тяжелый запах, отголоски которого я почуяла еще на верху лестницы, стал отчетливее и ближе. Но теперь к нему примешивался горький аромат полыни и еще чего-то. Можжевельника? Да, пожалуй. Наверное, таким образом Виллоби пытался хоть немного замаскировать отвратительную вонь, обязательно сопровождающую любые опыты по некромантии. Но почему у меня такое чувство, будто источник ее не неподвижен, а перемещается? Разве такое возможно?

Я вся обратилась в слух. Лишенная зрения, я как никогда раньше четко слышала любой звук. Вот где-то вдалеке медленно капает вода. Вот скрипнула выше ступенька. Но почему я не слышу своих друзей? Ладно, Морган и Эдриан вполне способны молчать долгое время, но Ульрика? Эта фея и минуты бы не прожила, не сказав хоть слова. Ничего не понимаю!

«Миколика говорила, что ее муж занимался опытами за надежными запорами, – неожиданно вспомнила я. – Так что ничего странного…»

Додумать свою мысль я не успела. Где-то неподалеку вдруг раздался звук шагов. Кто-то двигался в темноте, медленно шаркая ногами. И это мне очень и очень не понравилось. Тот, кто ходил в подвале, был не человеком. Точнее, возможно, он и был когда-то человеком, но не сейчас.

Вонь гниющего мяса в этот момент стала невыносимой. Этот запах залеплял мне ноздри, словно расплавленный воск. Тошнота подкатила к горлу, и я с усилием сглотнула, не дав ей попроситься наружу.

– Ох…

От этого приглушенного то ли вздоха, то ли стона я едва не рванула наверх со всей возможной скоростью. Какие там друзья! В этот момент я думала только о спасении своей жизни. Но мои ноги словно приросли к ступеньке проклятой лестницы. Я стояла, обливаясь ледяным потом, и слушала тишину.

Спустя минуту я осмелилась сделать небольшой вздох, заверив себя, что чудовище его не услышит. Если бы оно догадалось о моем присутствии, то наверняка бы уже напало на меня. Резонное соображение. И я медленно втянула в свои горящие огнем легкие спасительный воздух.

В голове перепуганными птицами метались самые разнообразные мысли. Но одна не давала мне покоя сильнее остальных: где же мои друзья? В подвал ведет только одна лестница, следовательно, они должны были пройти до меня. И Морган, и Эдриан – сильнейшие маги. Вряд ли бы они сдались без боя. О нет, они дали бы такой отпор, что, скорее всего, дом бы рухнул. А Ульрика? После неприятного приключения в замке рода Ульер фея стала осторожнее. При малейшей опасности она спряталась бы за чарами невидимости. Если только…

«Если только я по собственной дурости не забрела в какой-нибудь другой подвал», – мрачно подумала я.

В самом деле, кто сказал, что под столь огромным особняком скрывается всего одно подземное помещение? Хотя, возможно, оно и одно, просто разделено на своеобразные отсеки, и в каждый такой отсек ведет отдельный вход. Если Виллоби действительно увлекался некромантией, то такое устройство подвальных помещений было бы для него чрезвычайно удобно. В каждой комнате сидит по опыту. Вроде бы я слышала, что оживленные мертвецы чрезвычайно агрессивны и подчиняются только создателю, да и то лишь в его присутствии. Если их собрать в одном помещении, то они самым элементарным образом передерутся и перегрызутся между собой.

Столь логичное и простое объяснение не привело меня в восторг. При мысли, что где-то рядом бродит злющий зомби, меня опять кинуло в холодный пот. Одного не понимаю: почему дверь была открыта? Неужели Миколика или Виллоби не боялись, что эта тварь выберется на свободу? Хотя… Вдруг она на привязи?

– Ох… – раздалось в очередной раз, но теперь намного ближе.

Я едва не взвизгнула в полный голос. Попятилась, пяткой пытаясь нащупать верхнюю ступеньку. Да ну этот подвал! Сдался он мне! Что такого интересного я бы здесь увидела? Надо было остаться с Фреем.

Я задрала голову, пытаясь увидеть наверху светлый прямоугольник двери, ведущей к долгожданному спасению от ужасов этого странного дома. И в следующее мгновение все же закричала во весь голос. Потому что ощутила, как что-то мягкое, склизкое и очень холодное прикоснулось к моей лодыжке, каким-то образом забравшись под штанину.

– Ма… мамочки! – выдохнула я и ринулась вверх по лестнице. Правда, при первом же шаге неудачно подвернула ногу и кубарем полетела вниз.

«Не везет-то как!» – последнее, что вспыхнуло в моей голове. И я потеряла сознание.

* * *

Ногу жгло огнем. Эта боль была первой, что я почувствовала, когда очнулась. А еще – запах. Отвратительный, чуть сладковатый запах сырой земли и гниения. Он окутывал меня, подобно могильному савану, и от его тяжести я начала задыхаться.

– Ох…

Этот возглас раздался прямо над моим ухом. Я вздрогнула всем телом, открыла было рот, собираясь завизжать от ужаса, но тут же подавилась собственным криком, когда почувствовала, как мою несчастную лодыжку крепко обхватили чьи-то на редкость костлявые пальцы. Но спустя пару мгновений мне все же удалось продавить жалобный писк через горло, намертво перехваченное спазмом.

– Не надо, – взмолилась я. Попыталась было поджать ноги, оберегая их от новых прикосновений, но тут же застонала от боли. В лодыжке вспыхнула такая горячая боль, что я опять едва не лишилась сознания.

– О, вы очнулись, – вдруг удивленно прозвучало рядом. – Как вы себя чувствуете?

Я нервно хихикнула. Вежливый зомби? Оригинально, даже очень. Интересно, он попросит у меня прощения перед тем, как примется пожирать мое тело?

– У вас вывих, – продолжил разглагольствовать невидимый из-за полной темноты оживший мертвец. – Чудо, что вы вообще не сломали себе шею – таким впечатляющим получилось ваше падение с лестницы. И если вы позволите…

Я закричала не своим голосом, почувствовав, как холодные мертвые пальцы вновь забираются под штанину, намереваясь обхватить мою лодыжку. А в следующее мгновение мою щеку обожгла несильная, но чувствительная пощечина, и я замолчала, немо хватая открытым ртом воздух. Это еще что такое?

– Простите, не выношу истерик, – извинился неведомый кто-то. – Да, я понимаю, что вам больно. Но это еще не повод устраивать сцен. Потерпите немного, и, обещаю, вам сразу же станет легче.

– Не трогайте меня! – взмолилась я, слепо тараща глаза в окружающий меня мрак. – И не ешьте, пожалуйста!

Мой мучитель аж поперхнулся от такого заявления. Затем осторожно прокашлялся и осведомился:

– Что именно я не должен есть?

– Меня! – Я не выдержала и всхлипнула, в красках представив себе столь жуткую гибель.

Еще одна долгая озадаченная пауза. Я воспользовалась ей и с трудом села. Морщась от боли, ощупала свою голову и прочие конечности, избегая, впрочем, прикасаться к пострадавшей ноге. Вроде бы больше травм у меня нет. И это не может не радовать. Как говорится, боги соломку подстелили. Хотя благодарить скорее надо папеньку и его кровь, текущую в моих жилах. Помнится, Арчер утверждал, что родство с троллями делает меня крепче и выносливее обычных людей. Теперь я убедилась, что он был прав. Падение у меня действительно вышло впечатляющим.

– Еще раз прошу простить меня за глупый вопрос, но почему я должен вас есть? – наконец вкрадчиво полюбопытствовал незнакомец.

Теперь настала моя очередь давиться от столь странного вопроса. Неужели я должна озвучить, кем именно он является и чем обычно занимаются зомби?

«Если уж на то пошло, то зомби он явно необычный, – вдруг подумала я. – Вежливый. Разговаривать умеет. Еще бы не пах так отвратно – вообще бы за живого человека сошел».

– И все-таки, почему я должен вас съесть? – напомнило свой вопрос чудовище, когда пауза чрезмерно затянулась.

– Ну… – Я сделала неопределенный жест рукой, почему-то стесняясь назвать его в лицо зомби. – Вам вроде как положено так делать…

– Кому – нам? – не отставал с расспросами незнакомец.

Я досадливо вздохнула. Вот ведь привязался! Как клещ к бродячей собаке.

– Только не обижайтесь, пожалуйста, но вы вроде как ходячий мертвец, – виновато проговорила я.

Воцарилась тишина. Такая полная, что я вновь услышала, как где-то неподалеку монотонно капает вода. А вот дыхание своего собеседника при всем желании расслышать не могла, что опять-таки укрепило мою уверенность в том, кем он является.

– А с чего вы решили, что я мертвец? – спросил после продолжительной паузы незнакомец, и я невольно втянула голову в плечи, расслышав в его тоне нотки гнева.

– Ну… – опять замямлила я. – Запах, темнота и все такое прочее.

– Ах да, темнота, – пробормотали из мрака. Что-то защелкало, и я на всякий случай зажмурилась, уже догадываясь, что последует дальше.

И вовремя! Почти сразу после этого все вокруг затопил приятный оранжевый свет небольшого шара пламени.

Я подождала пару мгновений, дожидаясь, когда глаза привыкнут к перемене освещения, затем кинула любопытствующий взгляд на то место, где по предположениям должен был находиться мой собеседник. Изумленно вскинула брови, не обнаружив его там, и принялась испуганно озираться. А то вдруг он в это мгновение подкрадывается ко мне со спины, желая оглушить и все-таки полакомиться моим молодым телом.

Помещение, в которое я угодила, было просторным и очень, очень захламленным. Наверное, это обстоятельство и уберегло меня от более значительных повреждений, а возможно, и смерти, поскольку упала я как раз на груду какой-то древней ветоши, складированной у подножия лестницы.

Пахло это тряпье ужасно. Я содрогнулась от отвращения, к тому же заметив на нем жирных мерзких мокриц, и поторопилась встать. Правда, тут же охнула и тяжело привалилась спиной к перилам, держа пострадавшую ногу согнутой в колене и не рискуя на нее опереться.

– Ну и где же вы? – спросила я, убедившись, что никакое чудовище не стоит рядом со мной.

– Прямо рядом с вами, моя прекрасная дама, – отозвался незнакомец. – Только не пугайтесь, пожалуйста, когда я проявлюсь.

Проявлюсь? Я изумленно хмыкнула от столь чудного определения. И что это значит?

Неожиданно рядом со мной воздух задрожал и налился молочной белизной. Этот клочок тумана густел на глазах, принимая облик человеческой фигуры. Мгновение, другое – и передо мной материализовался самый настоящий призрак.

Я не испугалась и не закричала лишь по той причине, что твердо помнила из объяснений Моргана: призраки не могут причинить физический вред человеку. Точнее, могут, но лишь опосредованно, так сказать. Например, скинуть на голову что-нибудь тяжелое, выбить из-под ног табуретку и всякое такое прочее. К тому же этот призрак не выглядел как призрак. Ну то есть он, конечно, был полупрозрачным и мерцал, рискуя в любой момент растаять, но при этом он не гремел костьми, не щерился оскалом черепа и не завывал жутким голосом, угрожая всяческими бедами. Напротив меня стоял высокий пожилой мужчина с длинными седыми волосами, спускающимися на плечи, смешным и незнакомым мне приспособлением на носу в виде двух круглых стекляшек, скрепленных между собой каким-то хитрым образом, и одежде старомодного покроя. Так бы мог выглядеть мой дедушка. Хм, интересно, кстати, а у меня есть хоть один дедушка? Бабушку со стороны отца я знаю, как и моих многочисленных теток. Но сьерра Вайара Пристон никогда не упоминала о том, куда делся ее муж. А вот со стороны матери я ни разу не видела никого из родственников. В принципе в этом нет ничего удивительного, учитывая, кем именно она является.

– Еще раз приношу свои глубочайшие извинения за то, что дал вам пощечину, – витиевато произнес призрак и склонил голову в почтительном поклоне. – Позвольте представиться: сьер Гаррисон Вуер.

– Да ничего страшного, – отозвалась я, невольно потерев все еще зудящую после оплеухи щеку. Но так и застыла с поднятой рукой, не успев представиться в свою очередь. Кстати, а как он это сделал-то?

Моментально на меня накатил ужас. Получается, все мои прежние рассуждения были в корне ошибочными! Передо мной призрак, который умеет оказывать непосредственное физическое влияние на людей! Вспомнить хотя бы костлявое прикосновение к моей ноге!

– О небо! – потрясенно прошептала я, силясь запрыгнуть на следующую ступеньку, чтобы быть хоть немного дальше от призрака. Но при малейшей попытке опереться на пострадавшую ногу ее пронзила острая вспышка боли, и я невольно вскрикнула.

– Вас зовут – о небо? – Сьер Гаррисон слабо усмехнулся. – Оригинальное имя, ничего не скажешь.

– Не приближайтесь ко мне! – взмолилась я, заметив, что призрак подплыл ко мне.

– Почему вы меня так боитесь? – спокойно осведомился он, однако послушно остановился, не делая больше попыток подлететь ближе.

– Вы призрак! – возмущенно напомнила я. – Любой нормальный человек обязан бояться призраков!

– Любой нормальный человек на вашем месте не сунулся бы в темный подвал дома, в котором живет могущественный некромант, – парировал сьер Гаррисон. Затем перевел взгляд на пол, где испуганно корчилась моя тень, и насмешливо добавил: – К тому же, смею напомнить, вряд ли вас можно назвать человеком. Про нормальность тоже не берусь рассуждать.

Я вспыхнула от смущения. В свою очередь, посмотрела на тень, которая в очередной раз выпустила тонкие паучьи лапки, силясь преобразоваться. Усилием воли заставила себя успокоиться, и тотчас же все пришло в норму. Н-да, мне все тяжелее и тяжелее себя контролировать. Но что поделать, если весь окружающий мир словно сговорился меня пугать и злить. Я сильно удивлюсь, если окажется, что после сошествия в этот проклятый подвал у меня не появились первые седые волосы.

«А самое обидное то, что тебе некого обвинять в своих бедах, – не преминул ядовито добавить внутренний голос. – Кто тебя гнал сюда? Да никто. Напротив, Фрей всеми силами убеждал остаться и испить с ним винца. Но нет, ты же у нас самая умная, самая бесстрашная и самая любопытная на свете!»

– Итак, моя юная гостья, как же мне вас величать? – напомнил свой вопрос сьер Гаррисон. – Или будете настаивать на соблюдении своего инкогнито?

Инкогнито? Я раздраженно фыркнула себе под нос, не желая признаваться призраку в собственном невежестве. А это еще что за слово? Ох, как все-таки жаль, что Эдриан покинул меня! Да, порой он доводил меня до белого каления своими высокомерными шуточками, но всегда отвечал на вопросы, поясняя то, что я не знала в силу крайней скудности своего образования.

– Меня зовут Тамика Пристон, – хмуро проговорила я. Подумала немного и исправилась: – Сьерра Тамика Пристон.

– Очень приятно! – Призрак воссиял улыбкой. Приветливо протянул мне руку.

Недоумевая, я вытянула вперед свою. И вздрогнула, когда почувствовала, как прохладные сильные пальцы обхватили мое запястье, а через мгновение ощутила легкий поцелуй, запечатленный на тыльной стороне ладони.

– Но… как?.. – потрясенно воскликнула я, торопливо отдернув руку, благо, что сьер Гаррисон не удерживал ее. – Вы же призрак! Но при этом я чувствую ваши прикосновения! Как такое возможно?

– Логичнее всего предположить, что я не совсем обычный призрак, не правда ли? – лукаво заметил сьер Гаррисон. Но почти сразу прогнал улыбку со своих уст и уже серьезно потребовал: – Милая Тамика, давайте оставим расспросы на потом. Я понимаю, какое жадное любопытство вас гложет. Но все же у нас есть проблемы поважнее. Предлагаю сначала заняться вашей ногой, а потом я отвечу на все вопросы, которые, несомненно, тревожат вас. Но в свою очередь, и вы поведаете мне, какие причины привели вас в это жуткое обиталище порока и зла.

Я кивнула, не видя ничего дурного в таком обмене информацией. После чего сьер Гаррисон вновь протянул ко мне руку.

Не буду скрывать, мне было не по себе, когда он опять дотронулся до меня. Я осознавала, что это совершенно невозможно, однако вновь почувствовала его руку. Правда, она была не теплой, как у обычного человека, а прохладной. Прохладной, но не ледяной, как у трупа. Демоны, да у меня самой руки часто бывают намного холоднее! Что поделать, если я уродилась мерзлячкой.

Тем временем призрак помог мне сесть обратно на кучу тряпья. Я брезгливо сморщила нос. Ну и запах все-таки от него идет! Ничего удивительного в том, что сначала я решила, будто в подвале обитает самый настоящий ходячий мертвец.

– Простите, – виновато извинился сьер Гаррисон, заметив мою недовольную гримасу. – Я понимаю, что вас тревожит. Сам я, хвала небесам, лишен обоняния, но осознаю, что от моего соседа запах идет тот еще.

От соседа?! Я подпрыгнула на месте и лишь величайшим усилием воли удержалась от того, чтобы не вскочить на ноги. О каком еще соседе он говорит? Неужели среди всего этого хлама действительно прячется мертвец?

– Не волнуйтесь так, – попросил призрак, задрав мою штанину, благо она была достаточно широкой для этого, и принялся легонько поглаживать мою вспухшую покрасневшую лодыжку. – Эдвард – чудесный малый. Тихий, спокойный, молчаливый. Любит животных, и они, что удивительно, отвечают ему взаимностью. И очень стеснительный. Видите, даже нос боится показать. Понимает, что вы сильно испугаетесь и скорее всего опять упадете в обморок.

Естественно, после такого признания я могла думать только об этом загадочном Эдварде. Где же он прячется? А вдруг он выжидает лишь удобный момент для нападения?

«Стоит заметить, что удобных моментов у него было уже предостаточно, – язвительно проговорил глас моего рассудка. – Хотя бы те минуты, когда ты валялась без сознания у подножия этой лестницы. Если бы Эдвард и сьер Гаррисон желали тебя убить и съесть – то уже давным-давно бы сделали это».

Это простое соображение меня немного успокоило. Но я продолжала крутить головой, напряженно выискивая среди залежей рухляди и ветоши таинственного Эдварда.

– Не беспокойтесь, если желаете – я познакомлю вас с ним, – сказал сьер Гаррисон. – Только пожалуйста – перестаньте ерзать! Я никак не могу сосредоточиться.

Я глубоко вздохнула и кивком показала, что услышала его. Сжала кулаки с такой силой, что ногти пребольно вонзились в ладони, а костяшки побелели от напряжения. Но это помогло мне сосредоточиться и хоть немного умерить свой интерес.

А в следующее мгновение я ощутила, как по моей ноге пробежала волна холода. Взглянула на то, чем был занят сьер Гаррисон, и удивленно охнула. Призрак колдовал. Нет, вы представляете: призрак колдовал! С его полупрозрачных рук струился голубоватый прохладный свет, который окутывал мою лодыжку, неся с собой избавление от боли. Но это было невозможно! И ребенку известно, что призраки не способны на это. Даже неупокоенная душа могущественного мага будет совершенно бессильна создать простейшее заклинание. Искусство невидимого подвластно лишь живым.

– Как я уже говорил, я очень необычный призрак, – с улыбкой сказал сьер Гаррисон, без особых проблем поняв, по какой причине я уставилась на него, неприлично раззявив рот.

Его заклинание заиграло всеми цветами радуги – и исчезло. И я принялась неверяще ощупывать свою ногу. Затем встала, опершись на любезно выставленный локоть своего нового знакомого. Попрыгала и даже несколько раз присела. Моя нога была в полном порядке! Словно и не было неудачного падения.

– Тамика! – вдруг услышала я встревоженный крик, донесшийся откуда-то сверху. – Где ты, Тамика?

Я узнала голос Моргана. Хотела было радостно завопить в ответ, дав о себе знать, но в следующее мгновение призрачная ладонь сьера Гаррисона закрыла мне рот.

«Ну вот и все, – обреченно подумала я, глядя в бесстрастные глаза призрака, оказавшегося вплотную от меня. – Игры в доброго целителя закончились. Сейчас со мной жестоко расправятся, не дав выбраться из проклятого подвала».

– Пожалуйста, перед тем, как ваши друзья спустятся за вами, обещайте одну вещь, – попросил сьер Гаррисон.

Я изумленно вскинула брови. Нет, сдается, нападать на меня не собираются. После чего кивнула, показывая, что внимательно слушаю призрака.

– Маги обычно скоры на расправу. – Сьер Гаррисон грустно вздохнул. – Сужу по себе, когда мне еще светило солнце живых. Поэтому, прошу, убедите их сначала выслушать меня, а уже потом пытаться упокоить. А еще пусть держат себя в руках, когда увидят Эдварда. Как я уже говорил, он чудесный малый, и смерть его нисколько не испортила. – Сьер Гаррисон на неуловимый миг замялся, задумчиво пожевал губами и неохотно исправился: – Точнее, смерть не испортила его душу. С телом все обстоит намного сложнее.

– Хорошо, – проговорила я, воспользовавшись тем, что призрак отнял ладонь от моих губ. – Я постараюсь убедить Моргана и Эдриана, так сказать, не рубить сплеча.

– Спасибо. – Фигура сьера Гаррисона начала таять, стекая на гнилую ветошь под нашими ногами крупными прозрачными каплями. И совсем уже тихо он добавил: – С вашего позволения я предпочту выслушать ваш разговор в нематериальном виде. Думаю, не стоит пугать ваших друзей с первых же минут.

Я согласно кивнула и вновь задрала голову к далекой двери, ведущей из подвала наружу.

Там, на фоне светлого прямоугольника отчетливо выделялся чей-то силуэт. Кто-то стоял, напряженно прислушиваясь к тому, что творилось внизу.

– Морган, я здесь! – крикнула я.

В следующее мгновение лестница затряслась от торопливого бега. Было такое чувство, будто на меня летело целое стадо лосей. Я едва успела отпрыгнуть в сторону, не желая, чтобы Морган сбил меня с ног, как он уже был рядом.

– Ты!.. – прорычал он, тяжело дыша после стремительного спуска. – Ты… Ты…

– Дрянная девчонка? – робко подсказала я, с недоуменной опаской наблюдая за его реакцией. Спрашивается, и чего он так распереживался?

Морган гневно фыркнул себе под нос и вдруг с силой прижал меня к себе.

Странное дело, совсем недавно я побывала в крепких объятиях Фрея. Помнится, тогда я даже испугалась, что от избытка чувств приятель может ненароком меня придушить. Но сейчас я ощущала себя совсем по-другому. Почему-то хотелось, чтобы этот момент как можно дольше не заканчивался. Я стояла, прижавшись щекой к груди Моргана, и слушала, как отчаянно громко бьется его сердце. Самая чудесная музыка на свете!

– Выпороть тебя мало, – глухо сказал Морган, не торопясь выпускать меня. Я чувствовала, как свободной рукой он гладит меня по волосам. – Ты хоть представляешь, как напугала всех нас? Я что только не передумал! Фрей так вообще почти все волосы у себя на голове выдрал от досады и переживаний. Плакал в полный голос, что не должен был отпускать тебя одну.

– Боюсь, если бы Фрей пошел со мной, то умер бы на месте от разрыва сердца, – неловко пошутила я.

Морган отстранился, при этом продолжая сжимать мои плечи, и строго посмотрел мне в лицо.

– Что это значит? – спросил он. – Что ты нашла здесь? Кстати, пахнет тут как от выгребной ямы!

И маг брезгливо сморщился.

Я открыла рот, собираясь рассказать ему о странном призраке по имени Гаррисон и таинственном Эдварде, стесняющимся показаться на глаза. Но не успела. Светлый прямоугольник раскрытой двери наверху опять закрыла какая-то фигура.

– Эй, вы там? – раздался новый голос.

По лицу Моргана пробежала тень неудовольствия. Он торопливо разжал руки, выпустив меня, затем задрал голову и прокричал:

– Спускайся, Эдриан! Наша птичка нашлась!

– Я бы сказал, любопытный сверх всякой меры паучок, – отозвался тот.

В отличие от Моргана, Эдриан не стал спешить. Он спускался по крутой скользкой лестнице медленно, тщательно выверяя каждый шаг. Наконец, остановившись подле меня, он смущенно улыбнулся, заметив, что я наблюдаю за ним. Пожал плечами и шутливо проговорил, объясняя свою осторожность:

– Знаешь ли, было бы очень обидно погибнуть от неудачного падения, когда только-только обрел новое тело.

– Да, падать с этой лестницы больно, – ответила я и невольно потерла лодыжку.

Морган заметил мое движение. Его ноздри затрепетали, словно у гончей, берущей след, но почти сразу маг перестал принюхиваться, с отвращением скривившись.

– Воняет здесь так, что этот запах, наверное, будет преследовать меня отныне вечность, – проговорил он. – Но вроде бы я ощутил что-то странное. На тебе словно след от какого-то колдовства. Так?

Я изумленно хмыкнула про себя. Ну надо же! Оказывается, Морган действительно многого набрался от драконов. Они, помнится, тоже определяли магию по запаху.

– В общем, вы только не пугайтесь, – произнесла я то же самое предупреждение, которое недавно услышала от сьерра Гаррисона.

Морган с Эдрианом недоуменно переглянулись и уставились на меня.

– Мы не из пугливых, – хвастливо сказал Эдриан. – Ну? И что ты нам хочешь показать?

– Не «что», а «кого», – исправила его я. Но тут же замялась, сомневаясь в своей правоте.

А в самом деле, можно ли приравнивать призраков и ходячих мертвецов к одушевленным существам? Они ведь не живые. Хотя призраки в некотором смысле есть воплощение души. Хм, сложный вопрос.

– Мика! – рявкнул Эдриан. – Начала – так продолжай! Что за отвратительная привычка замолкать на полуслове?

– Прости. – Я виновато усмехнулась. – Задумалась о своем. Так вот, обещайте, что не сделаете ничего дурного тому, кто сейчас здесь появится!

– Не сделаю, если он первым не начнет махать кулаками, – тут же отозвался Морган, глядя на меня со все возрастающим любопытством.

– Поддерживаю, – сухо сказал Эдриан. – Если твой загадочный «некто» не полезет в драку, то я не вижу причин, по которым должен был бы…

Эдриан не договорил фразу. Его глаза вдруг изумленно округлились, и он уставился на что-то за моей спиной. Морган проследил за его взглядом и напряженно выпрямился, сжав кулаки. В мгновение ока воздух в подвале сгустился от напряжения до такой степени, что, казалось, его можно было есть ложкой или намазывать на хлеб.

Я обернулась, уже догадываясь, что происходит. Передо мной стоял сам сьер Гаррисон Вуер собственной персоной. Призрак провел раскрытой ладонью по седым волосам, словно проверяя, не растрепались ли они. Затем поклонился.

– Рад приветствовать достопочтенных магов в сем скромном обиталище, не по моей воле ставшем моим жилищем, – глухим от волнения голосом проговорил он. Затем выпрямился, глубоко вздохнул и продолжил: – Меня зовут сьер Гаррисон Вуер. А сейчас я бы хотел представить вам своего товарища по несчастью. И помните, вы обещали своей юной спутнице, что не причините нам вреда. Уверяю, что мы не собираемся нападать на вас, но в случае необходимости будем защищаться!

Морган недоуменно сдвинул брови, озадаченный столь суровой и грозной тирадой. Эдриан тоже недовольно нахмурился. А затем…

– О боги! – испуганно пискнула я, когда груда ветоши, лежащая на полу совсем рядом от нас, внезапно зашевелилась и начала подниматься.

Я попятилась, натолкнулась на Моргана, стоящего сзади, и чуть не полетела на пол, благо, что в последнее мгновение он подхватил меня под локоть, уберегая от падения. Я неосознанно прижалась к нему, чувствуя, как крик ужаса бьется в моем горле, рискуя в любой момент вырваться наружу. И Морган так же машинально отстранил меня за свою спину, а его пальцы грозно засветились ярко-алым огнем почти сформулированного заклинания, готового ринуться на противника.

– Вы обещали, – свистящим шепотом напомнил сьер Гаррисон, который не отводил глаз от моих друзей.

Морган с усилием моргнул и чуть разжал кулаки. Свечение атакующих чар стало слабее, но полностью не исчезло.

А вот Эдриан воспринял появление нового участника разговора намного спокойнее. Он лишь чуть побледнел, но на устах продолжала играть нарочито равнодушная усмешка.

Мгновение, другое – и перед нами воздвиглось нечто, которое словно состояло из гнилого тряпья. Эта гора была выше Моргана на голову, а то и две, своей вершиной почти достигая потолка. А затем в глубине этого месива внезапно вспыхнули два багрово-черных огонька, напоминающие тлеющие угли в почти погасшем камине.

Я до боли прикусила губу, не позволяя себе закричать. Глаза, это чудовище уставилось на меня своими жуткими красными глазами! Наверное, ощутило мой страх и поняло, что я самая слабая среди всех собравшихся. И сейчас оно кинется на меня и славно отобедает…

– Это Эдвард, – прервал мои жуткие фантазии сьер Гаррисон. – Пожалуйста, не обращайте внимания на его неприглядный вид. Более славного и доброго существа я не встречал.

– А… кто он? – немного запинаясь, поинтересовался Эдриан.

– При жизни был глухонемым крестьянином, – пояснил сьер Гаррисон. – Огромным и добрым, как дитя. Впрочем, его ум тоже оставался на уровне младенца. Вы знаете, должно быть, как люди не любят и опасаются тех, кто хоть немного выходит за рамки обыденного. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Эдварда не любили в родной деревне.

– Эдвард – необычное имя для крестьянина, – подал голос Морган.

– Его так назвал священник. – Сьер Гаррисон грустно улыбнулся. – Родители, поняв, что их сын родился неполноценным, отказались от него. Оставили у дверей храма. Священник тоже не пришел в восторг, осознав, что ему на воспитание подбросили ребенка, который никогда не научится сам за себя отвечать и до глубокой старости останется великовозрастным дитятей. Поэтому отдал Эдварда сьеру Виллоби Эйру.

– Как это – отдал? – пискнула я, по-прежнему не смея выйти из-за надежной спины Моргана. – Он что – безмолвная скотина, что ли, чтобы его можно было просто отдать?

– Увы, практически все, кто повстречался бедняге Эдварду на жизненном пути, считали его именно безмолвной скотиной, – хмуро ответил призрак. При этом от скрытого негодования он начал так сильно мерцать, что на какой-то миг почудилось, будто наш новый знакомый вот-вот развоплотится. Но сьер Гаррисон быстро взял свои эмоции под контроль и продолжил уже спокойнее: – Я не буду винить священника в том, что он сделал. Вряд ли он мог предположить, что респектабельный и уважаемый в обществе маг, которым выглядел сьер Виллоби, на самом деле увлекается некромантией. Кстати, это в вашей стране она запрещена к изучению и практике. В той же Итаррии, из которой я родом, некромантов нередко встретишь на государственной службе. И, между прочим, поэтому нашему королю частенько приходится обращаться за помощью к соседям. Ну, вы понимаете.

На самом деле я понятия не имела, о чем это он. Вопросительно ткнула Моргана в спину, и тот, не оборачиваясь, буркнул:

– Иногда допрашивать приходится именно мертвецов. Потому как живые могут сопротивляться и не отвечать на вопросы. А мертвые лишены воли к сопротивлению.

Ох, лучше бы я не спрашивала! Меня прошиб холодный пот, когда я поняла, о какой мерзости говорит Морган. Стало быть, если какой-нибудь упрямец наотрез отказывается говорить, то его просто убивают? Фу, ужас какой!

– Так или иначе, но Эдвард попал в этот дом, – продолжил сьер Гаррисон, сделав вид, будто не услышал маленького пояснения, данного мне Морганом. – В то время я уже пребывал в… хм… нематериальном облике, поэтому мог следить за всем, что происходило в доме. Какое-то время Эдварду жилось тут неплохо. Сьер Виллоби использовал его на тяжелых хозяйственных работах, которые не требовали многого ума. Ну, знаете, бревно какое из леса притащить и на дрова порубить. Подержать телегу на весу, пока ей колесо меняют. Ничего сложного. Эдвард радовался, как ребенок. Его вдоволь кормили, не требовали молиться богам, существование которых он никак не мог осмыслить, почти не ругали за небольшие оплошности. Но потом сьер Виллоби решил улучшить его.

И призрак надолго замолчал, вновь принявшись искриться всеми цветами радуги от испытываемого возмущения.

– Улучшить? – переспросила я, хотя понимала, что продолжение истории мне вряд ли понравится.

– По мнению сьера Виллоби, Эдвард слишком много ел, – ответил Гаррисон. – А еще он влюбился в хозяйку дома и при любой удобной, да и неудобной, возможности шел в дом, что ему было вообще-то строжайше запрещено. Нет, он не донимал сьерру Миколику. Просто ходил по пятам и глупо улыбался. И она не жаловалась мужу на это. Здраво опасалась, что Эдварда после этого сурово накажут. Но однажды сьер Виллоби сам увидел, как его слуга самым неприличным образом пялится на его супругу. И решил раз и навсегда лишить Эдварда всех человеческих эмоций и потребностей. Кто ничего не чувствует и ничего не хочет?

– Мертвец, – глухо отозвался Эдриан. Теперь он смотрел на смирно стоящего перед нами Эдварда не с отвращением, а с нескрываемым сочувствием.

– Да, вот именно, – подтвердил Гаррисон. – Мертвец. Но я уверен, что не только запретная симпатия к хозяйке дома предопределила судьбу Эдварда. Она была решена в тот самый момент, когда сьер Виллоби забрал его у священника. Ему нужны были, так сказать, экземпляры для опытов. И бедняга подходил на эту роль наилучшим образом. Никто не стал бы его искать, никто бы не поинтересовался, как ему живется у мага. И однажды сьер Виллоби привел Эдварда в этот подвал, где уже обитал я. И начал убивать его.

В этот момент неопрятная груда за спиной призрака зашевелилась и издала печальный то ли вздох, то ли стон. Я глядела на несчастного Эдварда во все глаза, но никак не могла узнать в нем человека. Я все равно видела перед собой ожившую гору вещей, в глубине которых посверкивали красным глаза.

– Я не буду в деталях описывать этот процесс. – Сьер Гаррисон выразительно поморщился и посмотрел на меня. – Пощажу чувства прекрасной дамы. К тому же, полагаю, господа маги должны понимать, что действие было весьма продолжительным во времени и крайне болезненным для Эдварда. Когда Виллоби закончил, то бедняга слуга больше не напоминал человека. Но что-то пошло не так. Те крохи разума, которые теплились в теле глухонемого крестьянина, по непонятной причине сохранились и после смерти. Эдвард прекрасно осознает, что его тело разлагается. Виллоби удалось замедлить этот процесс, но полностью остановить его не удалось. Поэтому бедняга Эдвард натянул на себя всю одежду, какую только ему посчастливилось найти. Подумал, что таким образом сумеет спрятать свое уродство. Какие-то вещи ему отдала сьерра Миколика. По иронии судьбы ее душа и сердце намного чище и добрее, чем у супруга.

– Ясно, – протянул Морган. Его голос дрожал от сдерживаемого с трудом бешенства. Помолчал немного и спросил: – Ну а вы? Вы каким образом оказались в этом подвале?

– А я – учитель Виллоби, – ответил призрак. – Когда-то он был милым смышленым мальчиком. Единственным сыном богатого семейства, глава которого лишь из-за собственной лени и нежелания ехать в столицу все никак не мог приобрести дворянство и войти в первое сословие. Уже в самом юном возрасте было понятно, что Виллоби родился с необычным талантом. И опять-таки его отец не пожелал отдавать ребенка в надежные руки столичных учителей, способных воспитать из него достойного представителя магического общества. Наверное, он боялся, что в Ерионе окажется слишком много соблазнов для мальчишки, проведшего всю свою недолгую жизнь в таком захолустье, как это. А возможно, понимал, что дар его сына слишком необычен. Как я уже говорил, в нашей стране не жалуют некромантов. Именно к этой области искусства невидимого более всего тяготил юный Виллоби. Когда я приехал в это поместье, которое, как вы уже наверняка догадались, является родовым для семейства Эйр, мальчуган уже умел оживлять мелких пичуг и грызунов. И его отцу сильно не нравилось, что нередко сын сам убивал несчастных зверушек, порой жестоко калечил их перед смертью, чтобы проверить, насколько далеко простираются границы его странного и зачастую пугающего таланта.

И опять я вопросительно толкнула Моргана в спину. Ничего не понимаю! О каких границах говорит Гаррисон?

– Чем сильнее повреждено тело, тем сложнее поднять его из мертвых, – кратко ответил он, без особых проблем догадавшись, что именно меня тревожит.

– Вот именно. – Призрак печально поджал губы. Нервно поправил высокий воротничок своего сюртука, застегнутого на все пуговицы, и продолжил: – Признаюсь честно, я и сам увлекался всякими… фокусами с мертвыми. Начал еще в Итаррии, где некромантию считают просто одной из разновидностей магической науки. В Прерисии мне пришлось скрывать от окружающих свое хобби. Но слухи о моих способностях давно ходили в столичном обществе. Именно поэтому выбор сьера Альфа Эйра, отца Виллоби, пал на меня. Он полагал, что я сумею помочь его сыну и объясню, какая гигантская ответственность лежит на плечах некромантов. Я не имел никакого желания возиться с сопливым мальчишкой и быть ему наставником, поэтому запросил буквально неприличную сумму. Однако сьер Альф заплатил мне, не моргнув и глазом. В то время у меня были определенные денежные трудности из-за излишнего увлечения женщинами и дорогим алкоголем. А еще азартные игры. Конечно же, какая хорошая дружеская посиделка обходится без игры в карты или пакорт! Таким образом сьер Альф поймал меня на крючок. Право слово, если бы я знал, каким ужасом обернется моя поездка в это имение, то отказался бы. Уж лучше было объявить себя банкротом и прослыть бесчестным человеком, не способным заплатить по счетам, но по крайней мере я бы сохранил себе жизнь! Но тогда будущее рисовалось мне в радужном свете. Я полагал, что три года, на которые я подписал договор со сьером Альфом, пролетят незаметно. Я отдохну в деревенской тиши, подправлю здоровье, изрядно испорченное неумеренным употреблением вина и многочисленными ночами, проведенными без сна на балах и пирушках, прочитаю наконец-таки все те книги, которые откладывал для изучения. Возможно, заведу роман с симпатичной молоденькой служанкой. А затем, посвежевший и помолодевший, вновь окунусь в шумную круговерть столичной жизни, правда, мои карманы впервые за долгое время не будут удручающе пусты. – Сьер Гаррисон сделал паузу, словно у него пересохло горло после столь долгой и проникновенной тирады. Затем совсем тихо завершил: – Кто бы знал, что в ближайшем будущем меня ждет смерть.

– Что произошло? – спросил Морган. – Вас убил Виллоби?

– Когда я приехал сюда, мальчику исполнилось одиннадцать, – глухо продолжил призрак, с трудом выталкивая каждое слово из себя. – Симпатичный белобрысый мальчуган. Вот его глаза… Они были мертвы. Я понимаю, это прозвучит смешно и нелепо, но когда я впервые посмотрел ему в глаза, то хотел сразу же развернуться и уехать прочь. Эти глаза не могли принадлежать ребенку. В них таилось что-то очень древнее и очень злое. Но потом я убедил себя, что стал жертвой собственного слишком разбушевавшегося воображения. Да и что скрывать, я уже приметил среди служанок ту, которая, как мне тогда казалось, могла бы скрасить мое временное вынужденное отшельничество. И деньги… Я словно слышал в ушах звон золота, обещанного мне за обучение этого мальца. И я остался.

И еще одна невыносимо долгая пауза. Я сжала зубы, не позволяя себе поторопить призрака. По всему было видно, что ему очень тяжело вспоминать события давно минувшего. Кстати, интересно, а когда это было?

Я украдкой покосилась на Эдриана, занявшего тело Виллоби. Он выглядел примерно на тридцать, то бишь, с момента появления в этом доме Гаррисона миновало около двадцати лет, годом больше или меньше – не суть. Да, приличный срок. Но все-таки, куда подевались родители Виллоби? Слуг можно рассчитать, но отец и мать должны были остаться в родовом поместье. По моим расчетам выходило, что к сегодняшнему дню они вряд ли успели бы достичь преклонного возраста.

Я пожала плечами, ведя с собой мысленный спор. Но с другой стороны, я могу ошибаться. Тяжело определить возраст мага, поскольку в их арсенале множество уловок, с помощью которых они ведут игры в прятки со странницей в белом. С таким же успехом Виллоби могло стукнуть целый век. Да и его родители не обязаны были оставаться здесь. Возможно, переехали в столицу…

«Или же стали первыми жертвами опытов своего ненаглядного сыночка», – завершил фразу мой внутренний голос.

Я покачала головой. Да нет, не может быть! Убить своих родителей… Каким же чудовищем надо быть, чтобы пойти на такое!

– Первое время все шло прекрасно, – между тем с явной неохотой разомкнул свои губы Гаррисон, и я вся обратилась в слух, оставив свои рассуждения. – Жизнь была великолепна! Солнце светило ярко, кормили меня отменно, даже прелестница служанка благосклонно отнеслась к моим знакам внимания. Я одаривал ее небольшими подарочками, но при этом не забывал использовать определенные меры предосторожности.

Я опять подняла было руку, собираясь в очередной раз толкнуть несчастного Моргана в спину, но тот, предчувствуя это, сделал шаг в сторону. Причем отпрянул от меня так быстро, что я с трудом удержалась на ногах, на какое-то мгновение потеряв равновесие. Эта сценка не прошла незамеченной мимо глаз призрака. Он смущенно хмыкнул и обронил, обращаясь прежде всего ко мне:

– К тому моменту мне исполнилось шестьдесят. Для мага это возраст зрелости, расцвета, а не упадка сил. Но дети по-прежнему не входили в мои жизненные планы. И уж тем более я не собирался обзаводиться ребенком от мимолетной интрижки на стороне.

– Ага, – сказала я только потому, что надо было что-то сказать, и попыталась не покраснеть при этом.

– Виллоби тоже радовал меня успехами, – продолжил Гаррисон. – Порой мне казалось, что он знает и понимает в некромантии гораздо больше, чем я. Только искусно маскирует свои умения. И скоро, очень скоро я понял, насколько был прав.

Эдвард за спиной призрака вздохнул. Точнее, это прозвучало как рык дикого животного, и я невольно подпрыгнула на месте, после чего шустро нырнула обратно под защиту спины Моргана.

– Только чур – больше не толкаться! – предупредил тот, в свою очередь попятившись, так как Эдвард переступил с ноги на ногу. Правда, почти сразу остановился и с нарочитым вызовом выпрямился.

– Не беспокойтесь, – попросил его Гаррисон. – Эдвард просто понимает, что я приближаюсь к самой сути. Да, он мертв, но не утратил способности сопереживать. Эдвард знает, что мне до сих пор больно вспоминать события той ночи. – Сьер Гаррисон крепко зажмурился, помедлил мгновение, собираясь с мыслями, после чего принялся беспорядочно сыпать фразами: – Итак, была первая годовщина моего появления в имении. По этому случаю отец Виллоби устроил небольшой семейный праздник. Он вообще был очень добрым и великодушным человеком, который никогда не позволял в общении со слугами и со мной ноток превосходства. Но я чувствовал себя неважно. С самого утра у меня болела голова, немного подташнивало. Словно накануне я перебрал вина. Поэтому я достаточно быстро удалился от стола. Извинился, сослался на плохое самочувствие и ушел. Эх, если бы в тот момент я догадался посмотреть на Виллоби! Наверное, я бы сумел увидеть на его лице выражение торжества и принял бы хоть какие-нибудь меры предосторожности! Но, увы, этого не произошло. В комнате я свалился на кровать и почти сразу заснул. Это был странный сон, в котором я куда-то шел. Уже потом, когда у меня появилось много свободного времени на размышления, я понял, что Виллоби использовал заклинание подчинения, которое мы как раз накануне разучили. Каким-то образом он раздобыл мои волосы, сплел из них человечка и заставил меня через него выполнять все свои приказы. Виллоби не хотел убивать меня в доме. Опасался, должно быть, что в самый неподходящий момент его могут прервать. Хотя бы та же Олия, моя любовница, могла заглянуть и осведомиться о том, как я себя чувствую. Поэтому он приготовил место в лесу, зная, что там никто не услышит мои крики и не помешает ему. Окончательно проснулся я лишь в тот момент, когда мальчишка занес надо мной нож. Я лежал на плоском валуне и был не в силах оказать ему сопротивление. Но Виллоби просчитался. Он не планировал опробовать на мне свои магические умения, просто желал устранить надоевшего учителя, который в любой миг мог заглянуть под его маску благовоспитанного мальчика из хорошего семейства. Однако он не знал, что некроманта можно убить, но его душа, если не принять соответствующих мер, еще долго будет блуждать неупокоенной, будучи привязанной к тому месту, где произошла трагедия. Когда Виллоби понял свою ошибку, было уже слишком поздно. Сьер Гаррисон Вуер умер, но появился призрак Гаррисон. И я мог бы многое рассказать родителям мальчика о том, как погиб. К моему несчастью и к несчастью обитателей дома, как я уже говорил, трагедия произошла в лесу. Господа маги должны знать, что призраки привязаны к месту, где некогда убили их земную оболочку. Но чем меньше времени прошло с этого момента, тем на меньшее расстояние может передвигаться неупокоенная душа. Я очень хотел предупредить хотя бы Олию об опасности, сказать, чтобы она бежала со всех ног из этого жуткого дома. Как ни крути, но с ней мне было очень славно. Однако я оказался не в состоянии выйти за пределы крохотной лесной полянки, а местные обитатели не увлекались прогулками по окрестностям. Не знаю, сколько дней с тех пор миновало. Лето сменилось зимой, зима – летом. Для призраков время течет иначе. Но однажды Виллоби вернулся за мной. Выкопал мое тело и перенес в этот подвал. Моя душа последовала за своей оболочкой. Дом был пуст. Я понятия не имею, куда делись слуги и родители Виллоби, но догадываюсь, что их судьба вряд ли была счастливой. Мой бывший ученик изредка приходил ко мне. Советовался по тому или иному поводу. Я пытался молчать, но… Он был слишком силен. Я не мог игнорировать его приказы, хотя очень старался. Однажды, когда я проявил чрезмерное упорство, он преподал мне жестокий урок: вернул мою душу в почти разложившееся тело. Это было… отвратительно. Осознавать, что заперт в этой гниющей оболочке, чувствовать вонь и понимать, что она исходит от тебя… Хвала небесам, это не продлилось долго. Виллоби не угрожал мне. Это было и не надо. И без того я понял, какой будет моя участь, если вздумаю упорствовать и досаждать ему. Но с тех пор я получил возможность частичной материализации. Наверное, эти два события как-то связаны, но не берусь судить, как именно. Я не показывал Виллоби своего нового умения. Испугался, что это послужит поводом для новых экспериментов по переселению меня в разлагающееся тело. Ну а дальше… Он женился, завел ребенка, потом овдовел. Знаю, что с его сыном произошло нечто страшное, но мне был запрещен вход в другое подвальное помещение, где расположен его кабинет. Через какое-то время Виллоби опять женился. Затем он привел сюда Эдварда. Пошутил еще, что нашел мне нового друга. А потом явились вы. Вот и все.

Сьер Гаррисон замолчал. Печально склонил голову и с преувеличенным вниманием принялся рассматривать носки своих ботинок.

– Н-да, – первым нарушил затянувшееся молчание Эдриан. С брезгливой физиономией похлопал себя по бокам: – Сдается, я поступил верно, когда забрал у Виллоби тело.

– Но вы не убили его, – подал голос Гаррисон.

– Убил! – самоуверенно заявил Эдриан. – В одном теле может быть заключен только один разум…

После чего осекся и уставился на меня. Должно быть, вспомнил, как долго я была носителем его сознания.

– Вы не убили его, – уже тверже повторил Гаррисон. – Только подавили. Как только ваш контроль над телом ослабнет – Виллоби вернется.

– Мой контроль над телом никогда не ослабнет! – презрительно фыркнул Эдриан, но я заметила в его глазах огонек неуверенности, который, что скрывать, напугал меня до дрожи в коленях.

– А что насчет сна? – мягко поинтересовался призрак. – Во сне вы тоже будете полностью контролировать себя?

Эдриану было нечего ответить. Он беспомощно посмотрел на Моргана, словно ожидая от него какой-то подсказки.

– Эй, не глазей так на меня! – потребовал тот и вскинул вверх руки, словно шутливо сдавался. – Я – не некромант. Я – стихийник и не имею ни малейшего понятия о магии смерти! Пожалуй, даже Тамика смыслит в этом больше, чем я.

– Почему это? – мгновенно оскорбилась я.

– Ну… – Морган заметно смутился, видимо, не ожидая, что я приму его высказывание близко к сердцу. – Арахнии вроде как любимицы Альтиса, а тот, в свою очередь, бог мертвых… И все такое прочее…

– Я – не арахния! – в тысячный, наверное, раз заявила я. – И не имею ни малейшего желания ею становиться. И ты, между прочим, обещал мне найти способ избежать этого!

– Да я помню, – совсем уже тихо проговорил пристыженный Морган. – Просто к слову пришлось. Так или иначе, но о некромантии я вообще ничего не знаю.

– У нас есть записи этого типа, – воодушевленно проговорил Эдриан. – Если он собирался воплотить меня в теле Мики, то, следовательно, знал, каким образом обойти это затруднение.

– И у вас есть я! – Гаррисон воссиял своей призрачной улыбкой. – А я, смею напомнить, некогда был самым настоящим некромантом, более того, могу судить о магии смерти не со стороны живых, а с противоположной!

Я кисло поморщилась от этого заявления. Если честно, я нисколько не разделяла воодушевления призрака. Говоря начистоту, словосочетание «мертвый некромант» звучало откровенно жалко. Но тем не менее лучшего советника на данный момент у нас не было. Придется довольствоваться тем, что есть.

Я неслышно прошмыгнула к Эдриану, который озадаченно тер себе лоб, видимо, силясь уложить в голове все те факты, которые узнал. Негромко спросила:

– Ты как? Надеюсь, спать не хочешь?

– Не хочу тебя расстраивать, но я бы не отказался вздремнуть, – совершенно несчастным голосом отозвался тот и вдруг душераздирающе зевнул. После чего виновато посмотрел на меня и добавил: – Понятия не имею, почему так. Пока призрак не сказал, что мне нельзя спать – я чувствовал себя как никогда ранее бодрым. А сейчас еле на ногах стою. Глаза так и закрываются.

– Терпи! – процедил сквозь зубы Морган. – Иначе, клянусь небесами, я лично сверну тебе шею, не дав этому уроду некроманту возродиться.

Я тяжело вздохнула. Вот так проблема! Ну что же, будем надеяться, мы найдем способ разрешить ее в ближайшем будущем!

Часть вторая Большие проблемы для маленькой компании

Бедняга Фрей испуганно жался ко мне, не смея лишний раз поднять глаза. И я вполне понимала и отчасти даже разделяла его страх. Действительно, приятного мало, когда в комнате рядом с тобой присутствует самый настоящий призрак. Хорошо еще, что по негласной договоренности мы решили не сообщать нашему приятелю, так сильно боящемуся мертвецов, о существовании Эдварда. Морган отправил его погулять во двор, здраво рассудив, что в гостиной его присутствие будет, мягко говоря, неуместным. Нет, никто из нас не имел ничего против Эдварда, который и без того натерпелся при жизни и после смерти, но при нашем совете хотелось дышать полной грудью и не чувствовать отвратительной вони разложения.

Итак, мы удобно расположились в гостиной. Гроза к этому моменту закончилась, но дождь продолжал идти, наполняя комнату умиротворяющими и навевающими дрему звуками. Миколика вызвалась сварить крепкого кофе для Эдриана, который то и дело украдкой зевал. Да что там, даже я не могла избавиться от чувства сонливости. Этот день был таким долгим и так наполнен событиями и треволнениями, что хотелось рухнуть на кровать и надолго отключиться от всех проблем этого мира.

В отличие от меня и Эдриана Ульрика не выказывала малейших признаков усталости, восторженно нарезая круги под потолком и играя роль светляка-переростка. Она то и дело принималась громогласно страдать из-за того, что не последовала за Морганом и Эдрианом, когда они отправились меня спасать. Мол, если бы она спустилась с ними в подвал, то призраку пришлось бы очень несладко.

Я кусала губы, силясь сдержать неуместную в данной ситуации улыбку. Ну да, ну да, Ульрика – спасительница и гроза неупокоенных духов. Боюсь, при виде того же Эдварда она впала бы в панику и своим криком перебудоражила бы всю округу. Хорошо, если не сделала бы какую-нибудь несусветную глупость при этом.

А еще меня очень тревожило поведение Мышки. При появлении в гостиной нашей процессии она встрепенулась и спрыгнула с колен Фрея. И вот сейчас она сидела подле его ног и настолько вожделенно смотрела на сьера Гаррисона, что слюна капала с ее клыков, собравшись небольшой лужицей у лап. Ох, что-то мне это не нравится! И я вспомнила, как легко и непринужденно в свое время она разделалась с Эваном и Сумраком. Вроде бы Мышка уже давно не ела. Естественно, я имею в виду не обычную еду, а ту, которой она на самом деле подкрепляет свои силы. У нашего неожиданного помощника есть все шансы наконец-то прекратить свое затянувшееся земное существование и навсегда переселиться в мир мертвых, где Альтис его наверняка заждался на свой последний суд.

Заметил реакцию Мышки и Морган. Хмыкнул и потер подбородок, после чего кратко приказал Фрею:

– Приглядывай за своей собакой! Нам очень нужна помощь сьера Гаррисона. Будет печально и обидно, если мы по недосмотру потеряем столь ценного советника.

– А?.. – вопросительно протянул Фрей, с трудом оторвал взгляд от призрака и перевел его на свою питомицу, напряженно следившую за каждым перемещением сьера Гаррисона по комнате. После чего понятливо кивнул и положил руку ей на холку, проговорив: – Не беспокойся, я контролирую ситуацию.

Я скептически кашлянула, заметив, что Мышка еще усерднее стала нахлестывать хвостом себя по бокам. Фрей контролирует ситуацию? Ну-ну.

– О, тварь Альтиса! – восхищенно воскликнул сьер Гаррисон, пристальнее вглядевшись в Мышку. – Великолепный экземпляр! Даже не хочу спрашивать, где вы его раздобыли. Но теперь я спокоен за себя.

Спокоен за себя? Я недоуменно переглянулась с Морганом, затем опять посмотрела на призрака-некроманта. И что это значит, хотелось бы знать?

– Неужели вы думаете, что мое нынешнее существование устраивает меня? – Гаррисон печально улыбнулся, без особых проблем поняв причины нашего замешательства. – Что может быть хуже: застрять между двух миров? Я с превеликой радостью удалюсь в царство теней, коль вы решите натравить на меня тварь Альтиса. Говорят, они были созданы богом мертвых именно для того, чтобы выискивать и приводить к его престолу тех, кто по какой-то причине заблудился на пути к нему. Но прежде я хочу убедиться, что со сьером Виллоби Эйром раз и навсегда покончено. И еще одно. Пусть Эдвард тоже упокоится. Он не заслуживает такой участи. Никто не заслуживает. Я уверен, что Альтис дарует ему еще одну жизнь, которая должна быть очень счастливой, чтобы компенсировать все то зло и всю ту боль, которые он испытал в этой.

– Кто такой Эдвард? – тихо спросил меня Фрей, прежде пихнув локтем и пользуясь тем, что я выбрала место на диване подле него.

Я тяжело вздохнула, не имея ни малейшего желания отвечать на этот вопрос. И прежде всего я руководствовалась при этом интересами своего товарища. Не хочу, чтобы он испуганно вздрагивал от малейшей тени!

– Да так… – уклончиво проговорила я, заметив, что Фрей продолжает вопросительно смотреть на меня. – Еще одна жертва опытов Виллоби.

– Жертва опытов? – Фрей аж подпрыгнул на месте и взволнованно затараторил, в мгновение ока засыпав меня целым валом вопросов. – Это призрак? Зомби? Где он? В комнате?

Морган одарил меня разгневанным взглядом и выразительно повертел указательным пальцем у виска, безмолвно спрашивая – все ли в порядке у меня с головой, раз я накручиваю Фрея. Я в ответ лишь беспомощно пожала плечами и виновато улыбнулась. А что мне оставалось делать, если сьер Гаррисон первым проговорился?

– Полагаю, Эдвард – это та гнилая громадина, которая неприкаянно шастает по двору, – внезапно подала голос Ульрика.

Это объяснение заставило Фрея побелеть от ужаса. А Морган разъяренно уставился уже на фею.

– Что ты так смотришь? – с нарочитым удивлением фыркнула она себе под нос. – Я, как-никак, фея, то бишь, чувствую все, что происходит в этом доме.

– Ах так? – вступила в разговор я.

Надо же, совсем забыла об этой способности Ульрики. Но тогда она должна объяснить мне одну вещь!

И я медовым голоском продолжила:

– Полагаю, ты ощутила и то, что я попала в беду. Верно?

– Ты про свои злоключения в подвале? – уточнила Ульрика и на всякий случай поднялась повыше, стараясь держаться подальше и от меня, и от остальных. – Ну да, я понимала, что с тобой происходит нечто неладное.

– Почему тогда нам ничего не сказала? – вступил в разговор Эдриан, от неожиданности даже забыв сделать очередной зевок.

– А зачем? – невежливо вопросом на вопрос ответила Ульрика. – Мика – верткая девица. Она и не в такие передряги попадала. Я не сомневалась, что она без труда выкрутится. К тому же вы были настолько заняты исследованием рабочего места Виллоби, что я не хотела вам мешать. Бедного мальчика надо было упокоить! Он так мучился… Это казалось мне первостепенной задачей!

Я зло сжала кулаки от столь смехотворного объяснения. Вот ведь летающая мелкость! Наверняка чувствовала, как сильно я боюсь, но лишь потешалась над моим страхом. А что насчет сына Виллоби… Он ждал своего окончательного упокоения столько лет, мог бы потерпеть еще пару часов!

– Не дуйся, – попросила меня Ульрика и кокетливо захлопала длинными ресницами, обронив напоследок: – Уверяю, если призрак или та громада тухлого мяса, что сейчас шляется по двору, принялись бы тебя заживо есть, то я бы дала знать об этом остальным.

– Но успели бы мы на помощь в этом случае? – скептически вопросил Морган.

Ульрика мелодично рассмеялась и закружилась в воздухе, показывая таким образом, что ее ни капли не волнуют подобные мелочи.

Я несколько раз втянула в себя воздух, выпуская его через рот и пытаясь таким образом взять под контроль разбушевавшиеся эмоции. Стоило заметить: Ульрика обладает просто-таки уникальной возможностью выводить окружающих из себя. Сколько раз я обещала оборвать ей крылья!

– Подождите ругаться! – вмешался в нашу перебранку Фрей и на всякий случай сделал попытку спрятаться за моей спиной, тем самым едва не столкнув меня с дивана на пол. Убедившись, что это у него не получится, спросил голосом, преисполненным ужаса: – Так это правда? По двору бродит зомби?

– Если вы подразумеваете под этим словом оживленного мертвеца, то да, – любезно отозвался Гаррисон.

Поскольку бледнеть Фрею было дальше некуда, то он начал зеленеть. Ой, что-то мне это не нравится! Как бы его не стошнило прямо на меня!

– Не думай об этом, – прошептала я и успокаивающим жестом положила руку ему на плечо. – Просто не думай. Он далеко от тебя и не войдет в дом без разрешения. Честное слово!

– Как я могу не думать об этом, если знаю, что он там? – ошеломленно простонал Фрей, раздавленный новостью о таком близком присутствии зомби. – А вдруг он ворвется сюда и набросится на меня?

– Я его победю и тебя защитю! – храбро заверила его я. Нахмурилась, осознав, что эта фраза прозвучала несколько странно, и неуверенно исправилась: – Или правильнее сказать: его побежу и тебя защищу? – Обескураженно махнула рукой, запутавшись во всех этих словах, и завершила: – В общем, не важно. Суть ты понял.

Фрей скептически смерил меня взглядом, явно не поверив в мои возможности по борьбе с ожившими мертвецами. Но в этот момент сьер Гаррисон тихонько кашлянул и негромко сказал, ни к кому конкретному, в сущности, не обращаясь:

– Господа! Не хотелось бы прерывать ваш дружеский междусобойчик, но время идет. Давайте займемся наследием, оставшимся после моего воспитанника. Иначе мы имеем все шансы в ближайшем будущем лицезреть его возвращение.

– Не имеем, – хмуро исправил его Морган. Прямо посмотрел на Эдриана и сделал красноречивый жест, как будто кому-то сворачивал шею. При этом он так кровожадно ухмыльнулся, что теперь я сделала попытку спрятаться за спину Фрея.

«Вот ведь странная вещь, – внезапно подумала я, пока два мага мерились взглядами. – Порой мне кажется, что я знаю Моргана целую вечность. А порой понятия не имею, какие мысли блуждают у него в голове, когда он говорит правду, а когда шутит. А Эдриан? В некотором смысле слова мы были единым целым очень и очень долго. За это время он узнал все мои воспоминания и переживания. А что я узнала о нем? Только какие-то крохи, которые, увы, не характеризуют его как хорошего человека, скорее, наоборот. Одно совершенно точно: некогда он полагал целью своей жизни борьбу с сумеречными созданиями. Во имя этого даже занимался такими вещами, о которых мне совершенно не хочется думать. Теперь, получив тело, не примется ли он за старое? Но самое главное: не начнет ли он с меня, поскольку абсолютно точно знает, что не так с моей тенью?»

Это были очень неприятные мысли. Я вздрогнула всем телом и тряхнула головой, заставив себя прогнать их. В конце концов, в голенище моего сапога все еще спрятан кинжал – подарок герпентола. Если жизнь загонит меня в угол, то мне придется пойти на сделку с представителем змеиного народа. Правда, жаль, что тот же Эдриан прекрасно осведомлен об этом козыре в рукаве, как он любит говорить.

Я еще раз тряхнула головой. Нет, это просто смешно! По-моему, я становлюсь каким-то истеричным параноиком! Эдриан не сделал еще ничего такого, что позволило бы мне заподозрить его в возвращении к прежнему образу жизни, а я уже планирую, как буду защищаться от него. Видимо, воздух этого дома отравлен долгим пребыванием здесь жестокого убийцы, не пощадившего даже собственных родителей.

– Кофе подан, – негромко возвестила Миколика, появившись на пороге гостиной. Тихой тенью скользнула к столику с напитками и поставила на него поднос с кофейником, несколькими чашками и тарелкой еще горячей сдобы.

– Отлично! – Эдриан первым и с нескрываемым облегчением отвел взгляд от Моргана. Рухнул в ближайшее кресло и довольно потянулся. – Итак, оставим пустые споры и ненужные разговоры. У нас есть дело поважнее. Будем искать записи Виллоби о том, как возможно душу изгнать из тела, предоставив ее место другой личности. Где начнем? В его подвальной лаборатории или наверху, в кабинете?

– Если честно, не имею ни малейшего желания возвращаться в подвал, – проговорил Морган, прежде первым пригубив крепкий напиток. – К тому же за то время, которое мы в нем провели, я не заметил никаких записей.

– Ну, говоря откровенно, мы и не осмотрелись там толком, – исправил его Эдриан. – Были заняты мальчиком.

– Что вы с ним сделали? – негромко спросила Миколика, занявшая самый дальний и самый темный угол гостиной, куда почти не долетал ни свет от магического шара, плавающего под потолком, ни отблески камина.

– Душа несчастного ушла дорогой теней, – заверил ее Морган. Тяжело вздохнул и добавил: – Но это было нелегко. Судя по всему, ваш муж достиг невиданных успехов в изучении некромантии. То, что он создал из своего сына… В некотором роде это шедевр. Отвратительный, гнусный, тошнотворный, но шедевр магии смерти.

Интересно, мне показалось, или по губам Миколики действительно промелькнула довольная усмешка, словно ей была приятна столь своеобразная похвала, обращенная в адрес ее мужа? Да ну, бред! Она сама призналась, что считала Виллоби чудовищем и мечтала об освобождении.

«Но при этом добавляла, что не желала мужу смерти, – неожиданно вспомнила я. – Мол, она была бы счастлива, зная, что с ним все в порядке, но при этом он никогда более не сумеет добраться до нее».

Я покачала головой. Нет, я не понимала подобного. Любовь есть любовь, ненависть есть ненависть. К чему смешивать два этих столь разных чувства? Да, порой тяжело разобраться, кого именно ты искренне любишь, а к кому испытываешь лишь сильную дружескую привязанность, но все же. Я никогда и помыслить не смела о смерти ни Моргана, ни Арчера. Хотя гибель одного из них, бесспорно, самым кардинальным образом разрешила бы мои душевные терзания и метания.

– Чудесный кофе! – похвалил Морган.

Потянулся к столику и Фрей. Одна я проигнорировала содержимое принесенного подноса. Да, было бы неплохо взбодриться, но я в известной мере испытывала равнодушие к кофе. Это был не мой напиток. Поэтому я удовлетворилась тем, что украдкой стащила с блюда несколько булочек. Все равно мужчины не обратили на угощение никакого внимания, а Ульрике хватит и одного пончика. Вон как вцепилась в него и носится по комнате, не обращая внимания, что усеивает пол под собой крошками и сахарной пудрой.

– Значит, начнем с кабинета! – решительно воскликнул Эдриан.

Вскочил было на ноги, но тут же вновь опустился в кресло и несколько ошарашенно помотал головой.

– Никак не привыкну к тому, что у меня теперь есть тело, – извиняющимся тоном сказал он, заметив, что я смотрю на него с недоумением. – Слишком резко встал, наверное. Перед глазами все потемнело.

– Да, нам надо идти в кабинет, – как-то очень сонно пробормотал Фрей. Душераздирающе зевнул и вдруг откинул голову на спинку дивана, громко захрапев.

– Ну, его помощь нам и не была нужна, – очень медленно произнес Морган. Он отчаянно тер глаза кулаком, видимо, тоже страдая от желания заснуть.

Это начинало мне не нравиться. Очень сильно не нравиться! Именно в этот момент Ульрика тяжко опустилась на ковер подле камина и сладко засопела, подоткнув под щеку кулачок.

– Что происходит? – раздался голос сьера Гаррисона. Призрак с нескрываемым изумлением наблюдал за этой картиной.

Морган клюнул носом, с огромным усилием приподнял голову, но тут же уронил ее вновь, выдав негромкую руладу носом.

Я перевела взгляд на Миколику. Та уже не скрывала широкой улыбки. Ее глаза блестели от непонятного мне возбуждения.

– Почему? – прошептала я, чувствуя, как мои мысли тоже начинают путаться, а голова вдруг стала очень и очень тяжелой. Держать ее прямо с каждой секундой становилось все труднее.

– Виллоби мой муж. – Миколика пожала плечами, словно удивленная, что надо объяснять столь очевидные вещи. – Да, иногда он пугает меня. Но я люблю его. И он любит меня.

Я хотела было еще что-то сказать, крикнуть ей в лицо, какая она подлая и вероломная сволочь, но мой язык отказывался подчиняться мне. По телу пробежала теплая расслабленная дрожь.

– Ты знаешь, что арахнии устойчивы ко всем видам ядов. – Миколика встала и нарочито медленно подошла ко мне. Ее платье шуршало, словно сухая змеиная шкурка. А затем она наклонилась ко мне и прошептала, нервно облизнув при этом губы: – Очень скоро действие яда, которое я добавила в сдобу, пройдет, не причинив тебе особого вреда. Но знай, только одна вещь способна отравить арахнию – слюна другой арахнии. Нет, она не убьет тебя, лишь парализует. Ты будешь все видеть, все чувствовать, но не сумеешь пошевелить и пальцем. Прекрасный подарок моему мужу на его день рождения!

Я хотела плюнуть ей в лицо, но не успела. В следующее мгновение Миколика лизнула свой палец и прикрыла им мои губы, которые немедленно защипало. Еще одна волна дрожи прошла по моему телу. Я дернулась и замерла, бессильно откинувшись на подушки.

Волей случая в поле моего зрения оказалось кресло, в котором спал Эдриан. С замиранием сердца я увидела, как неожиданно маг пошевелился, потянулся и открыл глаза.

Тотчас же Миколика скользнула к нему. Опустилась перед ним на колени, подобострастно глядя снизу вверх.

– Я выполнила ваш приказ, мой господин, – прошептала она.

Виллоби Эйр довольно усмехнулся и потрепал ее по щеке. Затем он нагнулся и поцеловал ее. Миколика издала приглушенный стон, полный блаженства. Если бы я была способна, то с огромным удовольствием застонала бы тоже, только от ужаса, поскольку при этом некромант, не отрываясь, глядел на меня поверх головы своей жены.

Наконец он выпрямился и негромко обронил тоном, от которого кровь заледенела в моих жилах:

– А вот теперь повеселимся.

* * *

Я уныло разглядывала низкий дощатый потолок. За время моего вынужденного паралича я выучила этот потолок до малейшей трещинки и обрывка паутины, поскольку ничего иного в поле моего зрения все равно не попадало.

Сразу после того, как разум Виллоби Эйра вернулся в его тело, проклятый некромант перенес меня в подвал, где привязал к широкому низкому столу, снабженному кожаными ручными и ножными ремнями. Естественно, я пыталась сопротивляться. Но, увы, по-прежнему была не способна пошевелить и мизинцем. Здраво рассудив, что мои дела обстоят отвратительнее некуда и никакая моя выходка не способна их ухудшить, я принялась поливать мерзавца, пленившего меня и моих друзей, самыми изощренными и грязными ругательствами, которые только знала. Но Виллоби Эйр сохранял молчание, лишь однажды негромко хохотнул, когда я сравнила его с могильной сороконожкой, которая, как известно, пожирает тела мертвых. Затем он дернул для верности несколько раз ремни, проверяя надежность креплений, и ушел, так ничего мне и не сказав.

Понятия не имею, сколько времени прошло с того момента. По моим представлениям, я провела в этом подвале целую вечность. Тут было очень холодно и очень страшно. До моего слуха доносилась размеренная капель воды. А однажды кто-то протяжно и очень громко застонал с таким горьким отчаянием, будто жаловался всему миру на какую-то несправедливость. Неполную минуту после этого я опасалась вздохнуть, чтобы не привлечь к себе внимание того, кто скрывался в окружающей темноте. Затем, набравшись храбрости, непривычно тоненьким голоском позвала:

– Эй! Тут есть кто-нибудь?

И еще одна вечность, наполненная ужасом ожидания, – а вдруг на призыв на меня кинется из мрака какой-нибудь оживший мертвец, алчущий свежего мяса и горячей крови. Но проходили мгновения – и ничего не происходило. Лишь однажды я вроде бы услышала еще один полувздох-полустон, однако он прозвучал так тихо, что я не была уверена в этом.

Странное дело, больше всего в сложившейся ситуации меня беспокоила не моя дальнейшая судьба, а участь моих друзей. Интересно, что с ними сделал Виллоби? Неужели уже убил? Тогда надежды не осталось и для меня. Но почему-то мне казалось, что некромант относится к числу тех людей, которые не разбрасываются, так сказать, подопытным материалом. Следовательно, он обязательно попытается провести с моими товарищами парочку своих отвратительных экспериментов. И эта мысль пугала меня даже сильнее, чем вероятность того, что они погибли.

Я глубоко вздохнула. В тысячный, наверное, раз попробовала пошевелить пальцами. Ага, сдается, большой палец на ноге согнулся! Следовательно, действие яда предательницы Миколики проходит! Правда, не уверена, что мне надлежит этому радоваться. Боюсь, это означает, что в скором времени меня почтит визитом сам хозяин дома.

Стоило мне так подумать, как рядом со мной что-то произошло. Я все еще была не способна повернуть голову, но стало тяжелее дышать. Воздух сгустился и заметно потеплел. Я, насколько было возможно, скосила глаза и увидела, что около стола стоит сьер Гаррисон собственной персоной.

– Как вы себя чувствуете? – с искренней, как мне показалось, заботой в голосе осведомился он.

– Да не особо, – честно ответила я. Помолчала немного и с опаской спросила: – Так вы тоже с самого начала участвовали в этой игре?

– Нет! – Сьер Гаррисон яростно затряс головой. – Клянусь всем, что у меня только осталось – надеждой на перерождение, – нет! Я понятия не имел, что сьерра Миколика предаст вас. Да что там, я не в силах представить, как можно любить такое чудовище, как Виллоби! Он же… Он же и с ней творил всякие гадости! Даже не хочу пересказывать, что он делал, пощажу ваши девичьи чувства. Но ей, по всей видимости, пришлось это по нраву. Немыслимо!

Если бы сьер Гаррисон оставался человеком, то он бы забрызгал меня слюной от возмущения. Но он был призраком, поэтому лишь начал мерцать всеми цветами радуги, выказывая высшую степень негодования. Но неожиданно он замолчал и почти растаял. Чуть слышно прошелестело:

– Все пропало! Эдвард обречен мучиться вечность, будучи заперт в разлагающемся теле. А я… Я никогда не закончу свой путь и не обрету покоя.

– Постойте! – окликнула его я, испугавшись, что он сейчас полностью исчезнет, поспешив вернуться в свой подвальный закуток. – Вы видели моих друзей? Они живы?

– Пока да, – грустно донеслось из окружающего меня пространства. – Но не думаю, что это продлится долго. Сьер Виллоби… В общем, пока он заинтересовался тварью Альтиса. Пытается заставить ее съесть тень феи. Стоит отдать должное собаке – она упорно показывает, будто не понимает, о чем речь. Но вряд ли она сможет долго сопротивляться искушению.

– Ульрика очнулась? – продолжила я осторожные расспросы, пытаясь выведать обстановку в доме.

– К ее несчастью – да, – ответил сьер Гаррисон, постепенно проявляясь около стола. Видимо, он тоже пока передумал исчезать и прятаться. – Что за удовольствие проводить эксперименты над бесчувственными созданиями? Мой воспитанник знает толк в подобных развлечениях. И, предупреждая дальнейшие вопросы, сразу скажу, что маг и здоровяк пока без сознания. Ну, или искусно притворяются.

Я с такой силой сжала кулаки, что костяшки неприятно заныли, и только потом осознала, что именно сделала. Ого! Власть над телом почти ко мне вернулась. Еще бы каким-нибудь образом ослабить ремни…

– Освободите меня! – жалобно попросила я, почти не веря в успех своей затеи. – Пожалуйста!

– Зачем? – резонно возразил сьер Гаррисон. – Неужели вы считаете, милая девочка, будто способны без чьей-либо помощи совладать с одним из самых могущественных некромантов в этой стране? Или планируете бежать, пока он занят с вашими друзьями? Хотя нет, вряд ли. Почему-то мне кажется, что вы на подобное не способны. Ваша тень почти превратилась в паучью, но сердце остается человечьим.

– Я хочу его остановить! – твердо заявила я, сама не веря своим словам. – И я его остановлю!

– Маленький недопаучок против мага? – Сьер Гаррисон негромко фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха. – Вы погибнете!

– Зато погибну быстро, – возразила я. – Иначе сколько времени я проведу в подвале, испытывая на себе всю извращенность фантазии этого страшного человека?

Мой довод попал в цель и заставил призрака засомневаться. К тому моменту он успел полностью проявиться подле стола и опять замерцал радужными бликами.

– Если сьер Виллоби узнает, что я вам помог… – нерешительно прошелестел голос призрака.

– И что он сделает тогда? – Я презрительно хмыкнула. – Вы все равно мертвы. Нет такого наказания…

– О, поверьте мне, есть, – с горькими интонациями перебил меня сьер Гаррисон. – Например, он может заточить мою душу в чужое мертвое тело или же вернуть ее в те жалкие останки, которые остались от моего. И я уподоблюсь бедняге Эдварду. А может придумать еще что-нибудь столь же тошнотворное.

Я промолчала. Мне было просто нечего сказать. В самом деле, если все сорвется, и мой план потерпит крах, то именно сьеру Гаррисону придется расплачиваться за мою излишнюю самоуверенность.

«План? У тебя есть план? – оживился внутренний голос. – Как интересно! И какой же он? Ну, кроме твоего самоубийственного намерения подкрасться к сьеру Виллоби со спины и напасть на него. Кстати, возможно, в этом случае тебя действительно ожидает успех. Вдруг некромант умрет от смеха, наблюдая за твоими потугами прикончить его».

– Но с другой стороны – разве я рискую чем-то существенным? – задумчиво продолжил сьер Гаррисон. – Что так, что эдак – мое существование представляет собой крайне жалкое зрелище. К тому же остается мизерный шанс, что боги улыбнутся вам. В конце концов, даже им должны быть противны занятия этого испорченного мальчишки.

В этот момент я вспомнила про то, что Фрей отмечен благословением Атириса, верховного бога. Интересно, почему это еще никак нам не помогло? Помнится, в драконьем замке метка Атириса спасла Фрею жизнь.

Но я тут же оборвала свои мысленные рассуждения, почувствовав знакомое ледяное прикосновение рук сьера Гаррисона к своим лодыжкам. Призрак склонился надо мной, сосредоточенно дергая за ремни.

Я прикусила губу, буквально чувствуя, как драгоценное время утекает между пальцев золотым песком. Волей-неволей я начала думать об Ульрике. Интересно, сколько еще несчастная Мышка сможет противостоять искушению? В последний раз она ела должным образом аж в замке рода Ульер, когда отхватила от тени нейны Деяны изрядный кус. Боюсь, собаченция скоро сдастся и решит хорошенько отобедать. А это, в свою очередь, означает неминуемую смерть для Ульрики.

Очень тоненький и подленький голосок глубоко в моей душе неожиданно шепнул – ну и пусть. Но я тотчас же мысленно отругала себя за это. Да, Ульрика никогда не входила в число моих лучших друзей. Демоны, да ее даже моей подругой можно назвать с большой натяжкой! Но тем не менее я не желаю ей смерти. Пусть живет, хоть это и означает, что она наверняка продолжит делать мне и прочим гадости по мере своих сил и возможностей.

– Вот так, – спустя несколько минут довольно проговорил сьер Гаррисон, и я мгновенно вернулась в неприглядную реальность.

Ремни настолько туго стягивали мои конечности, что сейчас, после освобождения, кончики пальцев начало нестерпимо жечь огнем. Я села на столе и несколько раз сжала и разжала кулаки, стараясь при этом не сорваться на стон. Затем принялась растирать щиколотки, на которых багровели широкие темные полосы.

– И что дальше? – осведомился сьер Гаррисон, с искренним любопытством наблюдая за моими действиями.

– Где некромант и его жена? – сухо спросила я, спустив ноги со стола. Затем встала и сделала несколько шагов, мудро придерживаясь за стол на случай возможного падения.

– В гостиной, – любезно ответил призрак. – По всей видимости, сьер Виллоби решил не торопиться особо и сначала заручиться поддержкой твари Альтиса. К тому же всем известно, что феи чрезвычайно живучи и быстро оправляются от действия любых ядов. Вот он и захотел избавиться разом от двух проблем. Два других ваших друга там же, но пока без сознания. Когда Виллоби закончит с феей, то займется ими. Думаю, вас он оставит на потом.

Интересно, почему так? На месте некроманта я бы поступила с точностью до наоборот – сначала избавилась бы от навязчивого незваного голоса в своей голове, переселив Эдриана в мое тело, а потом бы занялась другими проблемами. Но с другой стороны, определенный резон в поступках Виллоби, несомненно, присутствует. Он наверняка знает, что Морган – стихийник, то бишь, вполне способен дать ему бой. А следовательно, опасность с его стороны надлежит устранить в первую очередь. Фрей тоже опасен, поскольку носит на себе метку верховного бога. Хотя я не уверена, что Виллоби в курсе этого. Все-таки он не обладает драконьим чутьем. Помнится, самому Моргану пришлось провести определенное исследование, чтобы увидеть печать Атириса.

Впрочем, сейчас не время для рассуждений подобного толка! Я не имею права терять время. Надо действовать! Правда, придумать бы еще, как именно. Троллю понятно, что я не смогу оказать достойный отпор Виллоби, если доведется столкнуться с ним лицом к лицу. Необходимо нечто иное, но что?

Я с немым отчаянием всплеснула руками. Еще никогда на свете я не чувствовала себя настолько беспомощной перед лицом противника. На моей стороне был эффект неожиданности – и все. Даже в драконьем замке я постоянно ощущала незримую поддержку Эдриана, слышала его советы. Теперь же у меня нет даже этой малости.

Кстати, насчет Эдриана. Интересно, если его сознание сейчас заключено в теле Виллоби, как ранее в моем, то почему он не попытается перехватить контроль над ним? Пару раз это у него получалось.

«Да, но не сравнивай себя с могущественным некромантом, – возразил внутренний голос. – Наверняка Виллоби обезопасил себя от нового поражения, воспользовавшись каким-нибудь заклинанием подчинения».

– И что дальше? – повторил свой недавний вопрос сьер Гаррисон. – Что вы намерены делать?

Я пригорюнилась. Хотела бы я знать ответ! Я могу, конечно, с диким криком ворваться в гостиную и запустить в Виллоби чем-нибудь тяжелым, надеясь, что от неожиданности он остолбенеет и не успеет увернуться. Хотя вероятность этого, что уж скрывать очевидное, ничтожно мала. А Миколика? Что делать с ней? Она арахния, тогда как я все никак не могу принять собственную тень. Не уверена, что в нашем поединке победа останется за мной, даже если предположить, что Виллоби допустит это.

«Если захочет повеселиться, то допустит», – язвительно шепнул внутренний голос.

Я поморщилась и беспомощно уставилась на призрака. Сдается, ситуация абсолютно безнадежная.

– Просто к сведению. – Сьер Гаррисон понимающе и грустно усмехнулся, наверняка догадавшись, какие невеселые мысли меня гложут. – Если у вас припрятан какой-нибудь козырь в рукаве – то воспользуйтесь им прямо сейчас. Тварь Альтиса почти себя не контролирует. Еще несколько минут – и для вашей знакомой феи все будет кончено.

Я печально опустила голову. Затем нагнулась и вытащила из ножен в голенище правого сапога кинжал – подарок мастера клинков. Это единственный шанс на наше спасение. Хотя чует мое сердце, что герпентол потребует несоразмерной платы.

Глаза сьера Гаррисона удивленно округлились, и он негромко присвистнул при виде кинжала. Затем он совсем по-собачьи втянул в себя воздух, словно еще нуждался в воздухе, и недовольно покачал головой.

– Вы уверены? – сухо спросил он. – Я догадываюсь, кто дал вам это. Магия герпентолов близка к магии смерти. Но… Вы действительно уверены, что хотите обратиться за помощью именно к этому существу? Возможно, провести остаток дней в качестве сосуда для другого разума будет не так страшно, как то, что потребуется от вас взамен, если вы пойдете на эту сделку.

– Если бы дело касалось только меня. – Я горько хмыкнула. – Но там мои друзья! Вы понимаете? Морган, Фрей… Демоны, да мне даже Ульрику жаль!

– Как знаете… – чуть слышно отозвался сьер Гаррисон, и его фигура принялась призрачно мерцать, истончаясь по краям. По всей видимости, неупокоенный дух пожилого некроманта совершенно не желал встречи с мастером клинков.

Я глубоко вздохнула и зачем-то задержала дыхание. Затем провела остро наточенным лезвием по левой ладони.

Удивительное дело, я совсем без нажима прикоснулась к коже. Однако острие кинжала оставило после себя глубокий порез. Какое-то мгновение края его были чистыми, затем наполнились темной и очень вязкой кровью.

Я испуганно всхлипнула. Нет, я не чувствовала боли. Просто кожу слегка защипало. Но крови оказалось много, слишком много, так много, что она принялась размеренно капать на грязный замызганный пол. И меня невольно замутило от этого зрелища.

– О, наконец-то! – неожиданно услышала я позади себя знакомый змеиный присвист. – Мой крохотный паучок наконец-то вспомнил обо мне и о моем подарке.

Я обернулась на звук знакомого голоса, краем глаза успев заметить, как торопливо исчез сьер Гаррисон, явно не желая присутствовать при нашем разговоре. И удивленно вскинула брови, увидев перед собой незнакомого молодого черноволосого парня. Это еще кто такой? Мастер клинков был хромым стариком!

При виде моего изумления незнакомец звонко рассмеялся. Впрочем, его приступ веселья не продлился долго. Почти сразу он осекся, видимо, сообразив, что сейчас не время и не место для этого, и лукаво подмигнул мне.

– Впечатляет? – спросил он, с нескрываемой гордостью ткнув себе в грудь указательным пальцем. – Я же говорил – линька близится. Нет ничего приятнее, как сбросить старую шкуру и вспомнить, каково это – быть молодым.

Я невольно вспомнила отца Чериара. Точнее, герпентола, который скрывался под именем этого несчастного священника. А вот для него не было ничего приятнее, как замучить парочку детишек.

– О, я осведомлен о твоем подвиге, – вальяжно произнес мастер клинков, и я невольно прикусила язык, досадуя на себя. Надо же, совсем забыла о противной способности герпентолов читать чужие мысли! А юноша уже продолжал: – Когда один из нас умирает, то подробности его смерти немедля становятся известны всем остальным. Мы – братья. Мы связаны слишком тесными узами. Потеря любого из нас – страшное горе для остальных.

Я настороженно молчала. Что-то мне очень не нравится обвиняющий тон герпентола. Попробуй попроси о помощи после такого начала разговора.

– Вообще-то этот герпентол сам был виноват, – промямлила я, заметив, что мастер клинков как-то странно смотрит на меня. Словно ждет моих оправданий.

– Он следовал зову своей природы, – непреклонно отрезал тот. – Мечта о потомстве… Я его понимаю, очень хорошо понимаю. Да что там, любой из герпентолов считает, что лишь после рождения змееныша, способного разделить с тобой тень, можно считать жизнь состоявшейся.

– Да, но он не спросил, желаю ли я принять участие в осуществлении его мечты, – с кривой усмешкой перебила его я. Заколебалась на мгновение, но все же добавила: – Я уж промолчу о способе, при помощи которого он копил энергию для продолжения рода. Это… это чудовищно!

– Чудовищно? – насмешливо переспросил мастер клинков. – Позволь не согласиться. Люди – чрезвычайно плодовитые создания. Ребенком больше, ребенком меньше – не все ли равно? Если не ограничивать размножение людского племени, то очень скоро они заполонят всю землю, не оставив пространства для сумеречных существ.

Я раздраженно дернула щекой, будто сгоняла невидимого комара. Наверное, было бы легче лбом пробить каменную стену, чем переубедить герпентола. Его логика слишком отличалась от моей. То, что для меня являлось злом, и злом страшным и отвратительным, для него было лишь средством продолжения змеиного рода.

– Ладно, оставим этот спор, – проговорила я. – Я позвала вас для другого.

– Я в курсе. – Юноша чарующе улыбнулся. – Ты созрела для заключения сделки. Я вижу, в насколько безвыходную ситуацию ты угодила. Твои друзья в полной власти некроманта, который вот-вот закончит с ними и займется тобой. Что же, я искренне надеюсь, что твоя смерть будет долгой и мучительной.

– Что? – переспросила я, не смея поверить собственным ушам. – Что это значит?

– То, что сделки не будет. – Герпентол негромко захихикал, позабавленный выражением недоумения на моем лице. Довольно потянулся, противно хрустнув суставами, и обронил: – После того, что ты и твои друзья сотворили с беднягой Ашшаром, тем самым, который принял облик священника, мы все поклялись. Никто и никогда из змеиного племени не придет тебе и твоим друзьям на помощь. Более того, тебя и того здоровяка, который скормил тень Ашшара твари Альтиса, заочно приговорили к смерти. И я бы с огромнейшим удовольствием привел этот приговор в исполнение, но не хочу облегчать твою участь. Некромант выполнит за меня грязную работу. Более того, твоя смерть будет долгой и мучительной, тогда как я убил бы тебя быстро.

Из пространства раздался приглушенный вздох, преисполненный отчаяния и сожаления. По всей видимости, сьер Гаррисон не отказал себе в удовольствии подслушать нашу беседу.

– Ясно, – протянула я, мучительно соображая, как же поступить дальше. Затем посмотрела исподлобья на лучившегося удовольствием герпентола и на всякий случай уточнила: – Получается, вы мне не поможете?

– Нет! – Тот аж зажмурился от наслаждения, воскликнув это. – Есть всего две причины, по которым я явился на твой зов. Первая: сказать тебе, собственно, о том, что сделка отменяется. А вторая…

После этого он стремительно шагнул вперед и резко выдернул из моих рук кинжал. Благо, что я держала его за рукоять, иначе бы наверняка глубоко разрезала пальцы.

– А вторая причина – я пришел вернуть свою вещь, – проговорил он. – Кинжал мне еще пригодится. И гордись: ты первый клиент, с которым я расторгаю сделку по собственному почину.

– Горжусь, – глухо буркнула я, мечтательно представляя, как было бы здорово скормить тень этого негодяя Мышке. И ей польза, и мне благо.

– Счастливо оставаться, – бросил напоследок мастер клинков. – От всей души желаю тебе как можно дольше мучиться перед смертью и не обрести окончательного покоя после нее.

Я передернула плечами от столь искреннего пожелания и суеверно поплевала через оба плеча, надеясь, что боги не услышат его. А герпентол послал мне напоследок шутливый воздушный поцелуй, затем медленно попятился от меня в темноту, плескавшуюся в углу. С каждым шагом он уменьшался в размере, словно оседал в собственную тень. Мгновение, другое – и он исчез окончательно.

– Вот ведь сволочь! – выругалась я. Хотела было добавить еще парочку ругательств, но вздрогнула, когда до меня донесся отзвук далекого смешка. Однако герпентол не стал возвращаться, ограничившись лишь этим.

Я несколько секунд тупо смотрела на свою пораненную руку. Кровь уже перестала идти, скопившись в центре ладони вязкой темно-багровой, почти черной жидкостью.

– Мне очень жаль, – прошелестел сьер Гаррисон, появляясь рядом. – Если желаете, я могу вновь привязать вас к столу. Тогда Виллоби не рассердится, узнав, что вы пытались бежать.

Я хмуро глянула на призрака, и тот осекся. В его глазах замерцал отблеск вины. Да не обо мне он сейчас беспокоился. Боится, что и ему достанется за помощь мне.

– Ну уж нет! – фыркнула я. – Тамика Пристон так просто не сдается.

При виде крови в голове забрезжило слабое подобие плана. Сдается, я знаю, как мне надлежит поступить. Правда, не уверена, что моя затея увенчается успехом. Но лучше уж как-нибудь действовать, чем смиренно сидеть на одном месте и дожидаться, когда тебя настигнет кара в лице обозленного некроманта.

После чего я развернулась и кинулась прочь из подвала. Я потратила слишком много времени на разговор с герпентолом, который ничего не дал. Если прежде жизнь Ульрики висела на волоске, то теперь и этой малости почти не осталось. В любой момент фея может отправиться в странствие по дороге теней. И я не намерена это допустить, хоть и не питаю к ней добрых чувств!

* * *

Как я и ожидала, недолгая дорога в кабинет Виллоби, где мы впервые увидели некроманта, прошла без особых приключений. Дверь, ведущая из прихожей в гостиную, была плотно закрыта. Из-за нее то и дело доносились взрывы мелодичного смеха Миколики. Видимо, предательнице-арахнии очень нравились забавы ее мужа.

Я невольно замедлила шаг, но тут же упрямо тряхнула волосами и поспешила на второй этаж. Нет, если я сейчас ворвусь в комнату, то ничем не помогу моим друзьям. Посмотрим, удастся ли мне осуществить другой план по их спасению.

Как я и предполагала, на столе у некроманта по-прежнему лежала до боли знакомая мне книга в тяжелом металлическом окладе. Крупный рубин, вмурованный в его центр, зловеще багровел, отражая в своей глубине отблеск плавающего под потолком магического шара. Тот едва тлел, очерчивая лишь крохотный кружок света в центре комнаты, а ее углы утопали в плотном чернильном мраке.

Я невольно посмотрела в окно, силясь понять, сколько времени провела в подвале. Благо, что никто не потрудился задернуть тяжелые бархатные гардины.

Край небес уже алел, предвещая скорый рассвет. Летние ночи быстротечны. Правда, вот ведь беда, утро не принесет избавления от кошмара, как это обычно бывает в детских сказках.

– Что вы намерены делать? – поинтересовался сьер Гаррисон, материализуясь рядом.

От неожиданности я вздрогнула, на какой-то жуткий момент поверив, будто по мою душу явился сам некромант. Затем недовольно покачала головой. Предупреждать надо о своем появлении!

– Никогда бы не подумала, что призракам ведомо такое чувство, как любопытство, – пробурчала я и в один гигантский шаг преодолела расстояние, отделяющее меня от стола с книгой.

– Я не совсем обычный призрак. – Сьер Гаррисон смущенно улыбнулся. – И по-прежнему способен испытывать человеческие эмоции. И все же. Зачем вы сюда пришли?

– Я не смогу победить Виллоби в открытом бою, – ответила я, задумчиво глядя на рубин в центре оклада. – Он маг. Сражаться против него может только маг. Морган сейчас без сознания. Но в нашей компании он был не единственным, кому подвластно искусство невидимого.

– Вы о той личности, которая на время заняла тело моего бывшего воспитанника? – спросил сьер Гаррисон. Дождался утвердительного кивка и с нескрываемым удивлением продолжил: – Но как вы собираетесь освободить его разум? Сознание вашего друга заперто…

– Привратник, – невоспитанно перебила я призрака. Ткнула пальцем в рубин. – Этот камень играет роль привратника. Каким-то образом он связан с душой Эдриана и долгие годы играл роль ее вместилища. Я должна даровать камню каплю своей крови, чтобы наше соглашение оказалось выполненным.

– И все равно я не понимаю. – Сьер Гаррисон покачал головой. – Что именно произойдет, когда вы это сделаете? Душа вашего приятеля освободится? Но тогда как это поможет вам?

– А вот сейчас проверим, – ответила я. – Что гадать? Все равно у меня нет никакой другой идеи, как можно помочь остальным.

– Да, но… – запротестовал сьер Гаррисон, по всей видимости, готовый бесконечно вести этот пустой спор, наполненный одними предположениями.

Я не дала ему договорить. Просто взяла – и прикоснулась своей порезанной ладонью к рубину.

Какое-то мгновение ничего не происходило. Даже сьер Гаррисон замолчал, с очевидным нетерпением оглядываясь по сторонам. Было тихо. Небо, как же было тихо! Лишь биение сердца молотом отдавалось в моих ушах.

А затем рубин заиграл всеми оттенками красного. Ослепительно вспыхнул, и мою кисть обожгло болью. Казалось, будто ее охватило невидимое пламя, пожирающее плоть. Но я продолжала стоять, изо всех сил прижимая руку к драгоценному камню. Пусть этот проклятый рубин выпьет столько моей крови, сколько сможет! И еще одно бесконечно долгое мгновение, наполненное ядом сомнений и страха – вдруг ничего не получится, вдруг я ошиблась в своей догадке.

«И века не прошло, – внезапно услышала я голос со знакомыми ядовитыми интонациями. – Я уж думал, что все пропало, и тебе не хватит ума сопоставить очевидные вещи. Почему так долго ждать пришлось? Неужели с самого начала ты не понимала, что кровь активирует привратник, и тот призовет меня обратно?»

Я едва не разрыдалась в полный голос от облегчения. Эдриан! Он вернулся в мое тело!

«Ладно, я потом поругаю тебя за недогадливость, – продолжил тот сыпать беспорядочными торопливыми фразами, не дав мне вклинить и словечко в свое оправдание. – Сейчас некогда. А ну-ка, подруга, подвинься. Уступи свое тело на время – и я покажу этой парочке, где некроманты и пауки зимуют».

– Ну? – спросил сьер Гаррисон, который при всем своем желании не мог услышать реплики вернувшегося Эдриана. – Получилось?

Я не ответила ему. Была занята тем, что глубоко дышала, стремясь до предела насытить свои легкие кислородом. Наконец меня охватило знакомое головокружение. И мое тело перестало принадлежать мне.

– Надеюсь, Мышка продержится еще пару минут, – со стороны услышала я свой голос. – К тому же Фрей уже очнулся и изо всех сил пытается успокоить своего питомца. Надо же, никогда не думал, что метка Атириса придает определенную устойчивость к ядам и прочим веществам.

– Почему вы вдруг начали говорить о себе в мужском роде? – Сьер Гаррисон аж заискрился от любопытства. – Что произошло?

– А произошло то, что сейчас этому испорченному мальчишке Виллоби надерут уши. Ему придется ответить за все, что он натворил, – ответил Эдриан.

– Да, но…

Это восклицание призрака полетело уже в мою спину. Эдриан выбежал из кабинета и кинулся вниз, перескакивая сразу через две ступени.

Я невольно заволновалась. Только бы не оступился и не полетел кувырком по лестнице! Как ни прискорбно осознавать, но в случае его оплошности все травмы достанутся именно мне.

Эдриан никак не отреагировал на мое беспокойство, хотя наверняка ощутил его. Он был занят более насущными проблемами. Бесшумно прокравшись мимо по-прежнему закрытых дверей гостиной, он выскользнул во двор.

Я напряглась. А это еще что такое? Неужели Эдриан и не собирался спасать друзей, а решил постыдно бежать? Я не сомневалась, что это у него получится без особых проблем. Что-что, а следы запутать у него мастерства хватит. Но все равно. Как это… нечестно, что ли. Так бахвалился, будто не знает себе равных в магическом таланте, а на проверку оказалось, что все его слова – пустой звук.

Я попыталась было сосредоточиться и вернуть себе власть над телом. Раз так, то не нужна мне помощь этого труса и слабака! Я пойду и лично сражусь с Виллоби!

– Да успокойся ты, – прошептал Эдриан, ощутив мои старания и прислонившись к перилам крыльца, при этом не делая попытки спуститься. – Я и не думаю бежать. Но и лезть в драку сломя голову не собираюсь. Слишком часто за последнее время убеждался, что излишняя самоуверенность до добра не доводит. Поэтому хочу заручиться поддержкой кое-кого.

Но кого? Я мысленно пожала плечами. Чьей поддержкой собирается заручиться Эдриан в этом захолустье?

Ответ не заставил себя долго ждать. Из сгустка темноты, притаившимся под старой яблоней и казавшимся особенно плотным, вдруг раздался негромкий всхлип. Я похолодела от ужаса, вспомнив про Эдварда, который после освобождения из подвала неприкаянно бродил по двору. О небо, неужели Эдриан имеет в виду его?

– А ты счастливица, что не чувствуешь сейчас этой жуткой вони, – пробормотал тот, косвенно подтвердив тем самым мою догадку.

Я скептически хмыкнула. Предположим, я надышалась этим запахом еще при первом знакомстве с Гаррисоном и Эдвардом. До конца дней своих буду вспоминать те жуткие минуты.

– К ноге! – вдруг скомандовал Эдриан, будто имел дело с собакой.

Еще один всхлип. Затем во тьме кто-то заворочался, и я увидела знакомую фигуру, словно слепленную из множества разнообразнейших вещей.

– Хочешь поквитаться со своим создателем? – спросил Эдриан, когда оживший мертвец приблизился к крыльцу, тяжело подволакивая одну ногу.

Тишину летней ночи разорвал отчаянный вопль Эдварда. Тот запрокинул голову к далеким безразличным небесам, и в его крике послышалась такая кровожадная радость, что мне стало не по себе.

Впрочем, была у меня и другая причина для испуга. Что творит Эдриан? Теперь наш противник в курсе, где мы и что задумали.

– Зато он отстанет на время от Мышки и Ульрики, – снисходительно пояснил мне Эдриан. Прищелкнул пальцами – и Эдварда вдруг окутало плотное облако сиреневого цвета. Тот рыкнул от неожиданности, попятился, но заклинание мгновенно впиталось в него, не оставив после себя и следа.

– Теперь ты неуязвим, – объяснил Эдриан. – Твой хозяин не сможет причинить тебе вреда.

И опять окрестности потряс вопль живого мертвеца, от которого, по-моему, даже стены дома задрожали.

Эдриан благоразумно посторонился, когда Эдвард, тяжело топая, влез на крыльцо. Любезно распахнул перед ним дверь – и тот ввалился в прихожую, затем сразу же отправился к дверям гостиной. Видимо, Виллоби успел их запереть, заподозрив неладное. Но продвижение Эдварда это не сильно замедлило. Он лишь легонько двинул плечом – и преграда оказалась устранена.

Эдриан по какой-то причине совершенно не торопился войти в гостиную. Поэтому все самое интересное было скрыто от моих глаз. Я слышала непонятные щелчки, один раз кто-то жалобно вскрикнул, сразу после этого разбилось стекло. И все стихло.

– А теперь посмотрим, что там натворил наш мертвый знакомый, – произнес Эдриан. И неторопливо зашел в комнату, переступив через выбитую дверь.

Первым делом я увидела Моргана. Стихийник лежал на полу, и его темные густые волосы закрывали лицо, не позволяя увидеть, спит ли он или уже очнулся. Рядышком притулился Фрей. Приятель сидел, вытянув перед собой длинные ноги. Его руки были безжалостно вывернуты назад таким образом, что он словно обнимал кресло, к которому прижимался спиной. На его бледном от пережитого лице был написан самый настоящий ужас, нижняя челюсть некрасиво отвисла, как будто он до сих пор не мог оправиться от сильнейшего потрясения.

Я заволновалась. Бедняга, как ему, должно быть, досталось!

– Он просто боится Эдварда, – обронил Эдриан. – А так я не чувствую на нем ран.

Затем мой взгляд уперся в Мышку. Пасть собаки была покрыта пеной, глаза, налитые кровью, бешено вращались в орбитах, неизменно возвращаясь взглядом к фее, которая была привязана к столу, стоящему неподалеку.

– Мика! – жалобно взвизгнула фея. – Мика, прошу, оттащи ее от меня! Она вот-вот откусит мне голову! Или еще страшнее – сожрет мою тень!

Эдриан торопливо шагнул вперед и принялся распутывать веревки на запястьях Ульрики. Краем глаза при этом я заметила Эдварда. Тот высился своей неопрятной громадиной в углу, словно не давал кому-то выйти.

«А где Виллоби? – подумала я. – Неужели именно его загнало в угол собственное творение?»

Эдриан проигнорировал мой вопрос, занятый более насущными проблемами.

Именно в этот момент нервы Мышки не выдержали. Она, осознав, что вскоре распрощается с возможностью полакомиться чужой тенью, вдруг издала протяжный вой и ринулась на Ульрику.

– Нет, стой! – крикнул Фрей. – Мышка, не смей!

Увы, все было зря. Тонкая ниточка самоконтроля, которая не позволяла Мышке прежде наброситься на фею, наконец-то порвалась, и милая собаченция показала свой истинный норов твари Альтиса.

Я понимала, что Эдриан не сумеет остановить Мышку. Напротив, он отпрыгнул в сторону, видимо, опасаясь, что взбесившаяся собака способна наброситься и на мою тень, а следовательно, погибнем мы оба. Ульрика жалобно взвизгнула, предчувствуя свою неминуемую гибель. Но воздух перед ней неожиданно задрожал, и материализовавшийся сьер Гаррисон смело встал между беспомощной Ульрикой и Мышкой.

Собака даже не попыталась притормозить перед призраком. Она врезалась в него со всего маха. Очертания фигуры пожилого некроманта замерцали, навсегда исчезая.

– Мышка…

Я так и не поняла, кому принадлежал этот укоризненный полустон-полувздох: мне, Эдриану или Фрею. А возможно, он был общим.

Поразительно, но все это время сьер Гаррисон улыбался, будто не понимал, что его существованию приходит конец.

«Нет, не так, – мысленно исправилась я. – Скорее всего, он прекрасно понимает это, потому и радуется».

– Спасибо, – напоследок выдохнул сьер Гаррисон. И навсегда исчез. Тотчас же Мышка села и принялась довольно вылизывать себя, а затем и вовсе легла, будто лапы отказались держать ее.

Эдриан сделал широкий круг, обойдя сытую животину стороной. Затем вновь занялся узами феи. Никто из нас не проронил и слова, никак не прокомментировав случившееся. Все было и так понятно.

Едва только Эдриан распутал узлы, как Ульрика стремительно взмыла под потолок, разумно решив держаться подальше от Мышки, которая млела в сытой истоме на полу.

– Я с самого начала была против, чтобы эта тварь Альтиса сопровождала нас, – совершенно некстати плачущим голосом заявила Ульрика, дрожащими от волнения руками безуспешно пытаясь пригладить свои волосы, дыбом стоящие на голове. – Ты даже не представляешь, Мика, через какой ужас мне пришлось пройти! Я думала, что пришел мой последний миг на этой земле!

Я вспомнила собственные невеселые приключения в подвале этого жуткого дома и скептически хмыкнула. Ну да, ну да, а я, стало быть, просто прохлаждалась на увеселительной прогулке. Мне ведь тоже пришлось побывать привязанной к столу и тоже пришлось пережить немало неприятных минут в ожидании скорой расправы.

Но мне было не до споров с Ульрикой. В этот момент Эдриан встал и подошел к Моргану, который по-прежнему не подавал признаков жизни, лежа на полу.

Мое сердце защемило от страха за друга. Что с ним? Почему он не шевелится? Неужели Виллоби убил его, здраво рассудив, что из всех так называемых гостей поневоле именно Морган представляет для него наибольшую опасность?

Я видела, как Эдриан осторожно перевернул несчастного на спину. Темные волосы разметались по ковру, открыв бледное бесчувственное лицо Моргана. Губы плотно сжаты, скулы заострились, под глазами залегли глубокие тени. Пожалуй, даже на погребальный костер краше кладут.

– Морган…

Даже Ульрика замолчала, на время забыв о перечислении своих бед, а Фрей прекратил нашептывать какие-то нежности Мышке, которая, рыча, пыталась перегрызть его веревки.

Моя рука провела по щеке мага, убирая волосы назад. В этот момент его ресницы чуть дрогнули, и Эдриан с явным облегчением вздохнул, вторя моему мысленному радостному восклицанию.

– Тамика, – с трудом разлепив спекшиеся, покрытые кровавыми корочками губы, прошептал Морган. Не открывая глаз, перехватил мою ладонь и прильнул к ней в долгом поцелуе.

– Ну уж нет, приятель, все эти нежности оставь на потом, когда меня не будет в этом теле! – возмутился Эдриан, поспешно отдернув руку. Затем встал и с нескрываемой брезгливостью вытер ее о штанину, пробурчав: – Вот поэтому я и не желаю возрождения в женском теле! Этот проклятый Виллоби настоящий безумец, если думал, что я соглашусь на подобное!

– Эдриан? – Морган тут же распахнул глаза и воззрился на меня, тогда как на его щеках начал тлеть румянец смущения.

– Ну конечно же, я, – ворчливо отозвался тот. – Благо, что у Мики хватило ума пробраться в кабинет этого сопляка некроманта и призвать меня обратно в свое тело при помощи активации привратника. А уже я спас всех вас. И можете не благодарить.

– Даже не собирались, – фыркнула Ульрика.

– Прошу прощения, что напоминаю, – кашлянув, проговорил Фрей. – Но не мог бы кто-нибудь развязать и меня? А то я чувствую себя крайне неуверенно и незащищенно. Тем более что в комнате находятся и прочие… существа.

И он изогнул бровь в сторону угла, где по-прежнему молчаливо высился Эдвард.

Морган попытался было встать, но тут же опасно покачнулся и был вынужден опуститься обратно. Его лицо приобрело отчетливый зеленоватый оттенок.

– Я помогу, – проговорил Эдриан, снисходительно хлопнув его по плечу. – Сиди уж.

– А я к тому же хочу напомнить, что сам Виллоби сбежал, – ворчливо заявила Ульрика. – Драпанул через окно, как перепуганный заяц. И возможно, с секунды на секунду ворвется обратно во главе армии оживших мертвецов.

– Вот как? – удивленно переспросил Эдриан. – А кто же тогда там?

И рукой указал на угол за спиной Эдварда.

– Уберите его от меня, – в то же мгновение раздался чуть слышный женский голос. – Прошу вас во имя всех богов – уберите! Я уже задыхаюсь от этого запаха. Будьте милосердны! И я расскажу вам все тайны моего мужа.

– Знакомое обещание, – проворчал Морган, с гримасой страдания растирая виски. – Очень знакомое. Один раз вы уже обманули нас. Почему мы должны поверить вам во второй?

Миколика молчала, видимо, не найдя, что сказать в свое оправдание. А Эдриан тем временем закончил возиться с путами Фрея, встал и кровожадно заявил:

– А давайте отдадим ее Эдварду! Сьер Гаррисон говорил, будто этот несчастный глухонемой крестьянин при жизни был влюблен в свою госпожу. Полагаю, после смерти он сохранил тень своих чувств. Вон как не отходит от паучихи. Ну так даруем бедняге немного радости перед окончательным переходом в мир теней. Пусть голубки проведут пару недель в объятиях друг друга, разделив одну могилу на двоих.

В этот момент я порадовалась, что власть над телом принадлежала не мне. Иначе, боюсь, мне не удалось бы удержать рвотного позыва. Уж больно тошнотворным выглядело предложение Эдриана.

Судя по еще более позеленевшему лицу Моргана, так думала не одна я. А бедняга Фрей так вообще простонал что-то невнятное и спрятал лицо в ладонях, после чего я уловила слова молитвы, обращенной им к Атирису.

– Давайте! – только Ульрика восторженно приняла предложение Эдриана. – Отличная идея. Но почему ты говоришь о парочке недель? Думаю, несчастный Эдвард заслужил пару месяцев, а то и лет. Пусть паучиха с лихвой оплатит то зло, которое ее муж причинил бедняге!

– Нет! – истерично закричала Миколика, видимо, поверив в наши кровожадные замыслы. – Прошу вас, нет, только не это! Я… Я сделаю все, что угодно. Расскажу, где скрывается мой муж. У него есть убежище недалеко от дома. Без меня вы его не найдете, поскольку оно защищено магией от поисковых заклинаний. Прошу вас, поверьте мне!

– Чтобы ты опять заманила нас в ловушку? – скептически поинтересовался Эдриан.

– Я клянусь тенью, что не предам вас! – Миколика теперь рыдала в полный голос, перемежая горькие всхлипывания и слова убеждения. Эдвард переступил с ноги на ногу, чуть придвинувшись к ней, и арахния издала столь пронзительный крик отвращения и ужаса, что кровь заледенела в моих жилах. Затем затараторила, силясь убедить нас отказаться от жуткого намерения отдать ее ожившему мертвецу и обращаясь, по всей видимости, ко мне: – И еще. Я знаю, что ты не принимаешь свою тень. Я чувствую, как страдает она, желая слиться с тобой в единое целое. Ты не хочешь становиться арахнией. Что же, это твой выбор. И я могу помочь тебе в этом.

– Помочь? – с сарказмом переспросил Эдриан, не давая мне вставить и словечко. – Каким это образом, интересно?

– Я заберу твою тень, – просто ответила Миколика. – Арахнии недаром считаются любимицами Альтиса. Никто кроме нас не разбирается лучше в подобного рода делах. Я знаю ритуал. Ты не умрешь и не сойдешь с ума от боли. Ты просто станешь обычным человеком. А твоя тень… Я сохраню ее для себя. Рано или поздно, но я захочу ребенка. Девочку с багрово-красными волосами и синими глазами. Чтобы смотреть на нее и видеть себя. Она станет моим продолжением. Ты наверняка в курсе, как тяжело даются арахниям вопросы размножения. Но лишняя тень поможет мне не забыть, кем я являюсь на самом деле, поможет мне с честью пережить это испытание.

Миколика выпалила это на одном дыхании. В комнате после ее горячечного предложения воцарилась тишина. Даже Эдриан настолько оторопел, что слегка ослабил контроль за моим телом. И я поспешила воспользоваться этим, лично задав тот вопрос, который терзал меня.

– Зачем тебе ребенок? – спросила я. – Разве арахнии способны любить своих детей?

– О, я чувствую обиду в твоих словах. – Миколика понимающе хмыкнула. – По всей видимости, ты не простила свою мать, когда та выгнала тебя, повелев держаться подальше. Но она дала тебе жизнь, и ты даже представить себе не можешь, как тяжело ей пришлось во время беременности. Более того, она отослала тебя прочь, понимая, что иначе одной из вас придется умереть. Тамика, то, что сделала для тебя твоя мать – высшее проявление любви и самоотверженности, на которое только способна арахния.

Я вспомнила про ритуал соединения судеб, к тому же проведенный моей матерью. Пожалуй, в чем-то Миколика права. Моя мать заботилась обо мне так, как умела. И не мне винить ее в том, что не всегда это у нее получалось.

– Я и не знал, что арахнии способны на такое, – сказал Морган, и в его интонациях мне послышалась непонятная досада.

– Я могу забрать тень только у другой арахнии и только по ее взаимному желанию, – ответила Миколика.

– Для тебя это будет настоящим решением всех твоих бед, – продолжил Морган, обращаясь ко мне. И опять в его словах мне почудился странный ядовитый сарказм. – Ведь тогда ты сможешь вернуться к Арчеру. Полагаю, его родители не будут возражать против вашей свадьбы, если ты станешь человеком. И ты уже знаешь о том, какой ритуал тебя ждет после.

Я хотела бы поморщиться, но не смогла. Эдриан вновь самолично распоряжался моим телом. Да, драконий свадебный ритуал – тема для отдельного разговора. Как-то не хочется мне получить удар кинжалом в грудь от любимого супруга. И стоит ли избавляться от одной тени, чтобы тут же обзавестись новой?

– Нейна Тамика Ульер. – Лицо Моргана кривилось от переполнявших его эмоций. Правда, я никак не могла взять в толк, почему он принимает это настолько близко к сердцу. – Звучит, ничего не скажешь.

– А я-то думал, Мика уже отказалась от сумасшедшей идеи войти в род этих психов, – простодушно удивился Фрей. Хихикнул: – Как представлю, что она будет в гнезде высиживать яйца – так смех разбирает. Мика – несушка!

– Ну ладно, достаточно язвить! – резко осадил разошедшихся друзей Эдриан. – В конце концов, вопрос о том, желает ли Мика стать одной из Ульеров, касается исключительно ее и никого более. В любом случае, от тени-то она желает избавиться. И я не вижу ничего дурного в этом ее желании. Пусть уж лучше будет человеком, чем паучихой.

– Да кто же спорит, – согласился с ним Морган, по-прежнему не отрывая от меня какого-то болезненно-воспаленного взгляда. Хотел было еще что-то добавить, но в последнее мгновение замялся и промолчал.

– Ладно, мы принимаем твое предложение, – проговорил Эдриан, обращаясь к Миколике, по-прежнему невидимой из-за широкой спины Эдварда. – Давай, выкладывай, где искать твоего муженька.

– Пусть сначала он отойдет! – жалобно взмолилась арахния. – Прошу! Я уже задыхаюсь от его запаха!

Эдвард что-то промычал себе под нос и, не дожидаясь приказа Эдриана, сам отступил. По всей видимости, бедняга действительно сохранил какое-то подобие сердечной привязанности к хозяйке дома, раз выполнил ее просьбу.

– Спасибо! – с чувством выдохнула Миколика, выходя из угла, куда ее загнал Эдвард. Дрожащими руками принялась отряхивать свое платье, на котором остались комья земли и еще какие-то жирные неопрятные следы, напоминающие отпечатки гигантских ладоней.

– Где твой муж? – сухо спросил Эдриан, не дожидаясь, когда она приведет себя в порядок. – И не юли! Иначе я действительно позволю Эдварду немного пообжиматься с тобой.

– Я покажу. – Миколика смиренно опустила голову. – Иначе вы все равно не пройдете через завесу. Да и как объяснить, какое дерево искать в лесу, если на нем нет никаких отметин?

– Не нравится мне это! – воскликнула Ульрика, присев на один из шкаф и по-прежнему не рискуя спуститься вниз. – Очень не нравится! Клянусь пыльцой со своих крыльев, эта паучиха опять приведет вас в ловушку!

Миколика не стала возмущаться и опровергать слова феи. Она по-прежнему смотрела в пол, не позволяя себе ни одного лишнего движения.

– Да, я тоже не в восторге от всего этого, – с тяжелым вздохом отозвался Эдриан. – Но что поделать? Мне нужно собственное тело! Не могу же я вечно пользоваться добротой Мики. К тому же, что скрывать, меня уже достали все ее девичьи переживания и пустые треволнения. Эдак я скоро сам начну поглядывать с интересом на окружающих мужчин.

Я покраснела. Точнее, я бы покраснела, если бы была в состоянии. Ну Эдриан, ну негодяй! С него станется еще выдать все мои сердечные тайны.

– Ого! – присвистнула Ульрика и перелетела с шкафа на спинку одного из кресел, донельзя заинтригованная высказыванием Эдриана. Драматично понизила голос, на одном дыхании выдохнув целый ворох вопросов: – И кто же тревожит ее покой? Кто герой ее фантазий? И насколько они разнузданны?

– Довольно, – пробурчал Фрей и приподнял Мышку так, чтобы ее морда оказалась поближе к изнемогающей от любопытства фее. Последняя испуганно вскрикнула и опять взмыла к потолку, а мой приятель продолжил: – У меня нет никакого желания выслушивать, чем или кем заняты мысли Мики. По-моему, это сродни чтению чужого дневника или писем. И хватит на этом! Иначе проканителимся сверх всякой меры, позволив Виллоби приготовиться к нападению. А то он и сам перейдет в атаку, желая застать нас врасплох.

Ульрика раздосадованно цокнула языком, но спорить не осмелилась.

– Я думаю, будет лучше, если Ульрика, Фрей и Мышка останутся в доме, – подал голос Морган. – Если придется сражаться с Виллоби, а тот без боя точно не сдастся, то они окажутся легкой мишенью для него. Вряд ли он откажет себе в удовольствии проредить наши ряды. А Эдвард пусть присмотрит за ними.

– Я с ним в одной комнате не останусь! – Фрей аж подскочил на месте от слов Моргана. – Ни за что!

– И я тоже, – пропищала Ульрика. – И потом, кто сказал, что я – легкая мишень? Вот еще, выдумки какие! Ты просто не видел меня в бою!

– И не горю особым желанием, – огрызнулся Морган. – Но будет глупо, если мы отправимся на поиски такой толпой! Виллоби узнает о нашем приближении задолго до того, как мы подберемся к нему.

– Он и без того знает, что мы отправимся его искать, – сказал Фрей, встал и принялся разминать свои пудовые кулачищи. При этом его лицо напоминало маску древнего демона, запечатленного в момент предвкушения скорой кровавой битвы.

– Да, но эффект неожиданности… – запротестовал Морган, однако ему опять не дали договорить.

– Не забывай, что я умею становиться невидимой, – перебила его Ульрика. – Следовательно, я смогу незаметно пробраться ближе и выяснить, не западня ли это.

– А я все равно пойду, что бы ты ни сказал, – пробасил Фрей, мрачно ухмыляясь.

Морган беспомощно вздохнул, осознав, что от этой парочки ему не удастся избавиться при всем желании. Затем ткнул в меня указательным пальцем.

– А ты останешься! – непреклонно повелел он. – Присмотришь за Мышкой и…

– Еще чего! – возмутился Эдриан, не дав ему закончить фразу. – Дружище, не забывай, что сейчас этим телом распоряжаюсь я. И некогда я считался очень даже неплохим магом.

– Но Мика может пострадать, – жалобно забормотал Морган. – Неужели…

– И я должен проследить за сохранностью своей будущей оболочки, – опять не дал ему договорить Эдриан. – Мне понравилось тело Виллоби. Оно полностью устраивает меня по физическим данным. Так что даже не проси меня пропустить такое веселье. А Мышка сейчас настолько объелась, что спокойно проспит сутки, если не больше. Что за ней следить? Чай, дурных нет на тварь Альтиса набрасываться.

– Как знаешь, – устало проговорил Морган, осознав, что в этом споре ему не суждено победить. – Только прошу – сохраняй осторожность! Не забывай, что ты ответственен и за жизнь Мики.

– Да-да, конечно, – рассеянно отозвался Эдриан, думая совсем об ином.

Почему-то мне было не по себе. Ох, не делаем ли мы величайшую глупость, собравшись последовать в глубину таинственного леса за арахнией, уже однажды предавшей нас? Но с другой стороны: слишком жирную наживку она предложила. Если я не сделаю хотя бы попытку выяснить, правда ли, что от своей тени можно отказаться, то никогда себе этого не прощу!

* * *

Рассвет был влажным и очень душным. Прошедший ливень не принес долгожданного облегчения от жары. Тучи продолжали цепляться своим мягким подбрюшием за верхушки высоких елей, словно укутывая землю в тяжелое пуховое одеяло. На пламенеющим зарей востоке раздавалось глухое ворчание грома, напоминая рычание готового к нападению зверя.

– Быть еще грозе, – пробормотал Морган, остановившись у крыльца и наблюдая, как я, точнее, Эдриан в моем теле спускается.

– Да, наверное, – равнодушно согласился тот. Затем вдруг крепко схватил Моргана за руку, принуждая его остановиться, когда тот двинулся было дальше к статуе скорбящей женщины, у которой нас ждал Фрей, сторожащий Миколику. Я видела эту парочку, поскольку на них падал свет от крылышек Ульрики, удобно расположившейся на плече мрачного творения Виллоби.

– Что-то случилось? – с плохо скрытой тревогой спросил Морган, моментально обернувшись. – Ты передумал и желаешь вернуться?

– Не дождешься, – с кривой ухмылкой фыркнул Эдриан. – Просто, полагаю, это последняя возможность поговорить с тобой по душам, пока не началась заварушка. Хотя нет, не поговорить, а дать тебе совет. Готов его выслушать?

– Мне кажется, сейчас не совсем подходящее время, – мягко отозвался Морган и сделал попытку высвободиться из хватки Эдриана. Однако тот лишь сильнее сжал пальцы.

– Вот как раз сейчас самое подходящее время, – ответил он. – Потом, боюсь, будет слишком поздно. Ты любишь Мику?

Я мысленно поперхнулась от столь бесцеремонного вопроса. Изо всех сил напряглась, пытаясь вновь получить контроль над своим телом. Что Эдриан творит? Какого демона он спрашивает об этом?

Судя по всему, Морган тоже не ожидал подобного. Предрассветный сумрак, окутывающий нас, не мог скрыть густого румянца, выступившего на его щеках.

– По-моему, это тебя совершенно не касается, – глухо проговорил он, прежде кинув опасливый взгляд в сторону Ульрики, словно прикидывая, в силах ли та услышать этот разговор.

– Да мне, собственно, было бы совершенно начхать на твои чувства к кому-либо, но Мика – особое дело, – произнес Эдриан. – Я испытываю к ней, скажем так, привязанность.

От этого признания Морган окаменел и сурово задвигал желваками.

– Расслабься, я не имею в виду влюбленность, – развязно хохотнул Эдриан. – За то время, пока мы были вместе, я стал относиться к Мике как к младшей сестренке, которой у меня никогда не было. Да, порой она поступала глупо и взбалмошно, порой раздражала меня до зубового скрежета, но ей еще нет и восемнадцати, а сколько испытаний и приключений выпало на ее долю! И я знаю, что у Мики доброе сердце. Поэтому я не желаю, чтобы она совершила величайшую ошибку в своей жизни.

– Вот как? – Морган не сумел скрыть интереса, который явственно прозвучал в его голосе. – И о чем же речь?

– Мика будет полной дурой, если станет одной из Ульеров, – ответил Эдриан. – Она зачахнет в драконьем замке, не сможет жить среди вечной грызни и грязных интриг. Если бы Арчер сумел ее увезти и начать новую жизнь вдали от своих слишком заботливых и слишком настырных родственников, от неуемного любопытства которых нигде не спрятаться… Но он все-таки слишком слабовольный. В ближайшее время он вряд ли сумеет освободиться от влияния матери. Даже Кларисса по сравнению с ним выглядит более решительной, не говорю уж о Тессе. Нейна Деяна позволила сыну жить отдельно лишь потому, что опасалась его встречи с тобой и последующего неминуемого поединка. Но теперь разногласия между вами улажены, следовательно, она потребует, чтобы младший и самый любимый сыночек вернулся под родительское крылышко.

– Зачем ты мне это говоришь? – перебил его Морган, и его лицо искривилось от гримасы страдания. – Повторяю еще раз: меня не касаются отношения между Тамикой и Арчером! И потом, смею тебе напомнить, что нейн Ильрис вроде как разрешил брак между ними. Тамика сама решила отказаться от свадебного ритуала, опасаясь за жизнь Арчера. Но если она найдет способ избавиться от своей тени…

– Вот именно! – Эдриан повелительно вздел указательный палец. Повторил, делая многозначительную паузу после каждого слова. – Если. Она. Избавится. От тени.

В глазах Моргана зажегся огонек понимания. А вот я к своему стыду никак не могла сообразить, к чему ведет Эдриан. Одно осознавала совершенно точно: мне не нравится этот разговор. Очень не нравится!

– Но она не хочет быть арахнией, – тихо проговорил Морган, словно обращаясь сам к себе. – Вправе ли мы…

– Она не хочет ею быть, потому что боится за окружающих, – фыркнул Эдриан. – Я же говорю: у нее доброе сердце. Пожалуй, даже слишком доброе. Но ты прекрасно знаешь, что ей совершенно необязательно питаться жизненной энергией окружающих. Есть и другие способы…

– И все-таки это ее выбор, – упрямо повторил Морган после крохотной паузы. – Нельзя принимать такие решения за нее. Иначе она возненавидит и тебя, и меня. И, кстати, будет абсолютно права.

– Ну и дурак! – зло огрызнулся Эдриан. – Отказываешься от собственного счастья!

Если бы у меня оставалась власть над телом, я бы непременно принялась грызть ногти от жадного любопытства и напряжения. О каком счастье говорит Эдриан? Неужели Морган действительно испытывает ко мне какие-то чувства? Да ну, бред. Он столько лет любил Клариссу, хранил ей верность несмотря на все те гадости, которые она ему делала… Зачем ему рыжая конопатая девица, у которой к тому же столько проблем?

«И ты тоже дура! – поспешил наградить меня ругательством Эдриан, для которого не стали секретом мои раздумья. – Ох, ну и парочка мне попалась. Да ну вас к Альтису! Для полного счастья мне только сводником стать не хватает!»

– Эй, вы чего там застряли? – крикнула Ульрика, по всей видимости, поняв, что начало похода за головой злобного некроманта откладывается на неопределенный срок. – Давайте быстрее! Или вы там план разрабатываете, как застать этого негодяя и мерзавца врасплох?

– Они выясняют отношения, – скорее прочитала я по губам Миколики, чем услышала на самом деле. Арахния растянула губы в донельзя противной улыбке и заключила: – Сдается, один маленький паучок сам запутался в своей паутине.

– Нашли время и место, – пробасил Фрей, и сейчас как никогда я была с ним согласна.

– Идем! – потребовал Морган, сочтя это высказывание более чем справедливым. – Мы и без того слишком медлим. Боюсь, мы дали Виллоби достаточно времени для подготовки и отражения нашей атаки.

Я чувствовала, что Эдриан хочет сказать еще что-то. По всей видимости, его не удовлетворил итог проведенной беседы. Но маг смолчал и первым отправился к Фрею, Ульрике и Миколике, которые дожидались нас в глубине сада.

* * *

Я никогда не причисляла себя к трусливым созданиям. Да, принято считать, что женщины обязаны бояться темноты. Но чаще всего все было как раз наоборот. Я чувствовала себя во мраке спокойно и защищенно. Естественно, я не говорю о тех случаях, когда окружающая тьма носила явно магический характер. Например, в подвале жилища проклятого некроманта, где я познакомилась со сьером Гаррисоном и Эдвардом, ныне оставленным сторожить Мышку. Хотя еще вопрос – кто кого сторожить будет. А вообще, я была твердо уверена, что темнота в некотором смысле друг мне. Это была своего рода детская убежденность в собственной неуязвимости. Если я не вижу чудовищ, то и они не смогут добраться до меня.

Но в лесу, грозной темной громадиной вздымающемся за имением сьера Виллоби Эйра, все было иначе. Здесь совершенно не чувствовалось приближение рассвета, занимающегося на востоке. Я будто окунулась в ужас и отчаяние глухой полночи, когда кажется, что утро никогда не наступит. Опять нахлынуло чувство полнейшей безысходности и беспомощности, которое я уже ощутила прежде – когда была уверена, что мне не суждено выбраться из подвала проклятого дома и что призраки, скрывающиеся там, непременно мною полакомятся.

На какой-то момент я даже порадовалась, что сейчас именно Эдриан распоряжается моим телом. Иначе к своему величайшему стыду и позору я могла закатить самую настоящую истерику, заявив, что не желаю идти навстречу к собственной погибели. Ко всему прочему не оставляло меня чувство смутного раздражения. Все эти месяцы, которые я и Эдриан провели, можно сказать, бок о бок друг с другом, маг не уставал повторять, будто в нашей паре именно я являюсь ведущей, то есть могу в любой момент изгнать его в глубины подсознания. Но только сейчас я поняла, что он обманывал меня. Как я ни старалась, но не могла пошевелить и пальцем. Глубокое дыхание, попытки сосредоточиться – все было впустую. Как ни печально осознавать, но теперь именно я стала незваной гостьей в собственном теле.

Я мысленно вздохнула, в тысячный, наверное, раз призвав все беды на голову вероломного Эдриана, затем сосредоточилась на том, что происходило вокруг.

Отблеск от светящейся пыльцы на крыльях Ульрики мелькал далеко впереди. Фея возглавляла наш небольшой отряд, тенью сопровождая Миколику. Там же, впереди, шел Морган. Он поторопился избавиться от присутствия Эдриана, оставив того защищать тылы нашей компании. И я вполне понимала поступок стихийника. Действительно, в недавнем разговоре Эдриан перешел через всяческие рамки приличия. Нельзя задавать настолько личные и откровенные вопросы!

– Кто это сказал – нельзя? – пробурчал себе под нос Эдриан, доказав тем самым, что самым неприличным образом подслушивает мои мысли. – Да даже если и так, то что мне остается еще делать? Ты и Морган ведете себя попросту глупо, если не сказать грубее!

Глупо? Я гневно фыркнула. Интересно, и в чем же заключается эта так называемая глупость?

– Да во всем! – тяжело дыша, отозвался Эдриан, в этот момент пролезая под мощным стволом поваленного дуба. – Я готов поспорить, что, едва избавившись от тени, ты стремглав ринешься в замок рода Ульер. И не для того, чтобы воссоединиться с любимым женихом, а прежде всего желая доказать ему, будто совершила невозможное во имя вашей любви. Ты думаешь, он оценит это? По-моему, малыш Арчер давным-давно определил, откуда дует ветер, и осознал, что был слишком поспешен, назвав тебя любовью всей его жизни. Иначе он не отпустил бы тебя так просто, отправив в столь безнадежное путешествие. Избавиться от своей тени! Да я до сих пор уверен, что эта паучиха пудрит нам мозги, каким-то образом узнав твое самое сокровенное желание.

Эдриан замолчал, сберегая дыхание, и вновь нырнул под очередной ствол поваленного дерева.

Я тоже не желала продолжать этот разговор. Если честно, я слишком запуталась во всем происходящем. Как, оказывается, сложно быть взрослой! Какие-то проблемы, недомолвки, интриги… Эх, раньше все было намного проще!

Эдриан опять нагнулся, желая пронырнуть под толстой ветвью разлапистой ели, но вдруг замер. Я насторожилась, уловив его волнение, и в этот момент увидела паутину. Она едва светилась в темноте, выдавая свое присутствие изумрудными бликами по краям. Эдриан чуть ли не ткнулся в нее носом, благо успел остановиться в последний момент.

– Не нравится мне это, – прошептал он. Протянул было руку к изящной ажурной вязи, но тут же отдернул ее, когда между кончиком его указательного пальца и центром паутины проскользнула ярко-алая искра. Она не попала в цель, бесследно растаяв во мраке окружающего леса, и Эдриан испустил вздох, полный нескрываемого облегчения.

– Не нравится мне это, – уже тверже повторил он. Повысил голос: – Эй, Морган! Будь осторожнее! Тут некий паучок постарался, развесил кое-что между деревьев.

– Ой! – неожиданно раздался взволнованный бас Фрея. – Ой-ой! Кажись, я во что-то вляпался! И это «что-то» очень жжется!

– Ай, – эхом отозвалась Ульрика. – Ай-ай-ай! Мои крылышки! Я… утопаю…

– А ну, всем замереть! – повелительно раздался из мрака голос Моргана. – Немедленно! Сейчас я…

Окончание его фразы захлебнулось в каком-то очень неприятном натужном кашле, будто нечто неизвестное заткнуло горло Моргану. Тот несколько раз с усилием втянул в себя воздух, задыхаясь от его нехватки, затем засипел и умолк.

Морган! Я бушевала в своей темнице собственного тела! Морган попал в беду! Необходимо его выручить. Прямо сейчас, немедля, пока он не умер от удушья…

Тишина вокруг меня буквально звенела от напряжения. Эдриан замер, не рискуя пошевелить и мизинцем. А в следующее мгновение тишину ночного леса разорвал суховатый кашель.

– Вы в самом деле надеялись застать меня врасплох? – с сарказмом осведомился знакомый голос. Мое сердце замерло, пропустив удар. Виллоби Эйр! А некромант уже продолжал, и я никак не могла определить, в какой стороне он скрывается: – Даже смешно. Два могущественных мага, а ведут себя, как дети. И такие же беспомощные, наивные и доверчивые. На вашем месте я бы выжег этот лес дотла. И пусть погиб бы кто-нибудь посторонний – что из этого? А вы все играете в благородство. Какие-то соглашения, договоры… Как вы могли поверить моей жене после того, как однажды она предала вас? Вы обязаны были ее пытать до тех пор, пока она не стала бы плевать кровью под ваши ноги, умоляя о пощаде. Нет, эта охота не принесла мне удовольствия. Слишком легко, слишком быстро, слишком скучно и слишком предсказуемо.

– Да неужели? – вдруг с насмешкой осведомился кто-то, скрывающийся во мраке.

Я замерла от неожиданности. А это еще кто такой? Морган или Фрей? Да нет, этот мужской голос мне совершенно незнаком. Хриплый, будто его обладатель страдает от затянувшейся простуды, и с весьма заметным певучим акцентом.

«Это итаррийский акцент, – любезно просветил меня Эдриан. – Но, право слово, я тоже не совсем понимаю…»

Завершить фразу он не успел. Опять заговорил Виллоби, и Эдриан поспешно замолчал, не желая пропустить ни слова.

– А ты еще кто такой? – грубо осведомился некромант. – Если путник – то давай, иди по своим делам, да пошевеливайся, пока я тобой не занялся. И можешь не благодарить меня за доброту. Просто ближайшие дни я буду очень занят своими гостями. Придется преподать им парочку уроков хорошего поведения.

– Беда в том, что мое дело – это вы, сьер Виллоби Эйр, и ваша жена, сьерра Миколика Эйр, – с ядовитым сарказмом отозвался незнакомец. – И я рад, что поспел именно в тот момент, когда доказательства вашей вины очевидны и не требуют дальнейшего разбирательства.

– Что? – Виллоби не удержался и рассмеялся в полный голос. Простонал в перерывах между раскатами громового хохота: – Что за чушь ты мелешь, странник? Проваливай прочь, пока я не потерял терпения! Доказательства моей вины очевидны, видишь ли. Кто ты такой, чтобы судить меня?

– Хорошо, что вы спросили, – спокойно отозвался незнакомец. – Седрик. Седрик из Черной Грязи. Королевский дознаватель по особо важным делам.

Я мысленно нахмурилась. Это имя было мне знакомо. Не так давно я слышала его. Еще бы вспомнить, где и в связи с чем.

– Это бывший хозяин дома, в котором поселился Арчер, – чуть слышно проговорил Эдриан, обращаясь ко мне. Затем задумчиво протянул, уже рассуждая сам с собою: – Некромант на королевской службе… Что же, теперь понятно, почему у него итаррийский акцент. В нашей стране изучение магии смерти находится под строжайшим запретом, поэтому иногда приходится прибегать к помощи иностранных специалистов.

Эдриан почти дословно повторил сьера Гаррисона, когда тот рассказывал о своей непростой судьбе, занесшей его в имение рода Эйр.

– Королевский дознаватель? – В тоне Виллоби впервые послышалось легкое замешательство. Но почти сразу он продолжил с прежней непоколебимой самоуверенностью: – Ну что же, тем лучше! Значит, судьба сделала мне еще один подарок, и веселье ожидается знатным!

– Вы даже не представляете себе, насколько, – с легкой насмешкой отозвался пока еще невидимый Седрик. Чуть повысил голос и приказал: – Кто бы ни присутствовал тут еще – не шевелитесь! И, во имя всех богов, не вмешивайтесь!

А затем тишину предрассветного леса разорвал тонкий женский визг. Я вздрогнула, заметив, что паутина, в которую мы едва не попали, вдруг слабо засветилась, и по ней черным потоком заструились крошечные паучки.

– Какая гадость! – в сердцах выплюнул Эдриан, и я почувствовала, как он вздрогнул всем телом от омерзения. Где-то неподалеку в непередаваемой муке застонал кто-то из моих друзей.

– Не шевелиться! – рявкнул Седрик, повторяя свой приказ. – Что бы вы ни увидели, что бы ни почувствовали – ни шага в сторону! Это иллюзии. Арахния пытается…

Его слова прервал преисполненный ужаса крик Ульрики.

– Пауки! – захлебывалась она в вопле. – О легендарный Диритос, спаси меня! Они повсюду. Тьфу, только не в рот, только не в уши! Они сожрут меня изнутри!

И фея как-то странно заклекотала, захлебнувшись от отвращения.

– Держите рот закрытым, если не желаете, чтобы в него попали пауки, – хладнокровно посоветовал ей Седрик.

В этот момент я порадовалась, что власть над телом принадлежит Эдриану. Боюсь, иначе я не сумела бы удержаться и ударилась бы в постыдное бегство, позабыв о предупреждении неожиданного спасителя и тем самым, вполне вероятно, погубив бы себя. В отблесках мерцающей паутины было видно, что черная волна мерзких созданий достигла моих ног и принялась взбираться по ним.

– Ненавижу! – простонал Эдриан, но каким-то чудом ограничил свой выплеск наверняка зашкаливающих эмоций лишь этим словом.

На его месте я бы уже давным-давно каталась по земле, пытаясь скинуть с себя пауков. Но тот превратился в подобие статуи, поднял голову и устремил взгляд на верхушки елей, не позволяя себе посмотреть на то, что творится внизу.

– А теперь мой ход, – нарочито размеренно произнес Седрик, и я готова была крикнуть ему в полный голос: «Чего же ты медлишь?!»

Целое мгновение после этого ничего не происходило. По-моему, это было самое долгое мгновение в моей жизни. А затем лес вокруг заполыхал.

Эдриан подавил новый стон ужаса. Огонь бушевал так близко от меня, что почти лизал мои щеки. Но, что очень странно, он нес с собой не жар и не боль ожогов, а холод. Тот самый холод, что я уже однажды почувствовала – когда вошла в гостиную дома некроманта и посмотрела на разожженный камин.

– О Диритос, – захныкала Ульрика. – Диритос, прости и спаси меня. Я больше никогда…

Ее обещание оборвал непонятный треск, будто где-то рядом разорвали огромный отрез материи. Эдриан позволил себе чуть скосить глаза, и я увидела, что сиреневое пламя уже охватило мои ноги, от чего они заледенели. Но паукам пришлось куда хуже. Они падали с моей одежды сотнями, тысячами, сгорая в воздухе и не достигая земли.

– Виллоби! – внезапно раздался вскрик Миколики, заглушивший даже рев пламени, бушевавшего вокруг. – Виллоби, муж мой! Я… Я не могу больше терпеть. Огонь убивает меня. Он забирает мою энергию. Я… Я…

Арахния сорвалась на стон и затихла.

Некромант молчал, никак не отреагировав на жалобу своей преданной супруги. Зато вместо него вдруг раздалась мольба Моргана:

– Не убивайте ее! Она нам нужна!

– Дурак! – Эдриан не удержался и презрительно сплюнул на землю, по какой-то причине очень эмоционально отреагировав на просьбу приятеля. – Благородный дурак! Смотреть противно, как он собственными руками гробит свое счастье!

Не уверена, что Седрик услышал пожелание Моргана, но странный огонь начал тускнеть. Из ярко-синего, цвета весеннего неба, он стал светло-голубым, почти прозрачным. И, наконец, схлынул так же стремительно, как и разгорелся.

Эдриан испустил долгий протяжный вздох облегчения. Принялся охлопывать себя ладонями, видимо, желая убедиться, что ни одного паука не затаилось в складках одежды.

Между тем мрак, плескавшийся в тени деревьев, начал медленно сереть, будто в крепкий черный кофе тоненькой струйкой вливали молоко.

Эдриан поспешил воспользоваться этим и огляделся, а следовательно, и я получила возможность изучить окружающую обстановку.

Первым я увидела Фрея. Приятель стоял всего в нескольких шагах от меня. Он как-то странно подскакивал на месте, беспрестанно передергивал плечами и кривился.

– Ненавижу пауков! – простонал он, и я поняла, что ему все еще кажется, будто по нему ползают эти крохотные создания.

Чуть дальше замер Морган. В отличие от Фрея, он не шевелился, лишь нервно то сжимал, то разжимал кулаки, уставившись куда-то в сторону.

Я проследила за его взглядом и вздрогнула. Между двумя высоченными елями тонким серебристым светом сияла по какой-то причине нетронутая огнем паутина. И в центре ее застыла Миколика, широко раскинув руки и безжизненно уронив голову так, что лицо закрыли волосы.

– Понятия не имею, зачем она вам нужна, но паучиха жива, – раздался уже знакомый голос. Помолчал немного и добавил с плохо скрытой угрозой: – Пока жива.

Эдриан обернулся, и я увидела высокого темноволосого мужчину в изрядно поношенном сюртуке, наглухо застегнутом на все пуговицы. И это в такую-то погоду!

– И как вам только не жарко! – невольно вырвалось у Эдриана, доказав тем самым, что он подумал о том же.

Незнакомец лишь слабо улыбнулся. Подошел ближе, двигаясь так ловко и беззвучно, что под его сапогами не хрустнуло ни единой веточки, и пристально уставился на меня.

– Еще одна паучиха, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянул он. – Еще не вылупилась из тени, но скоро, очень скоро… Две арахнии не поделили территорию?

– Это долгая история, – уклончиво проговорил Эдриан, не желая рассказывать новому знакомому долгую вереницу событий, произошедших с нами в этом месте.

– А я никуда не спешу, – резонно возразил Седрик. – Кстати, милочка, если уж на то пошло, то я не люблю арахний. Пусть даже будущих. Тебе придется сильно потрудиться, чтобы я изменил о тебе свое мнение.

– Не смей ей угрожать! – в этот момент очнулся Морган.

Понятия не имею, как он это проделал, но в следующее мгновение мой нос уже упирался в его спину. При этом я не заметила, каким образом ему удалось так быстро преодолеть разделяющее нас расстояние.

– Приятель, не забывай, что я еще здесь, – недовольно проворчал Эдриан и хлопнул Моргана по плечу. – А ну, посторонись! Как-никак я был единственным, кто не угодил в ловушку, то бишь, сил-то у меня побольше, чем у тебя.

Морган неохотно повиновался, и я заметила, с каким нескрываемым удивлением Седрик вскинул брови, выслушав этот краткий обмен репликами.

– Ого! – присвистнул он. – Сдается, история-то и впрямь ожидается интересной. Ладно, будем считать, что только что маленький будущий паучок отвоевал себе право быть выслушанным мною. А там посмотрим.

Стоит ли говорить, что мне очень не понравился равнодушный тон Седрика. Он произнес эти слова так, будто в уме уже вынес смертный приговор и сейчас ждет лишь удобной возможности, дабы привести его в исполнение.

Эдриан передернул плечами, открыл было рот, желая что-то сказать или спросить, но не успел. Откуда-то сверху на мою голову в этот момент посыпались кусочки коры и еловые иголки, и Ульрика жалобно попросила:

– Эй там, внизу, снимите меня!

Седрик немедленно задрал голову. В его серо-зеленых глазах промелькнул всполох настоящего восторга.

– Фея! – прошептал он. – Самая настоящая фея!

И в самом деле, Ульрика собственной персоной висела на верхушке одной из елей вверх тормашками. Ее крылышки безжизненно поникли, но сама фея была жива и, должно быть, не получила особых травм. По крайней мере руками она размахивала весьма бодро.

– Снимите меня! – заверещала она, убедившись, что мы ее видим. – Немедленно! Пока на меня опять не накинулись пауки.

– Не беспокойтесь, никакие пауки на вас больше не накинутся, – заверил ее Седрик. Затем опустил голову и обвел нас хмурым взглядом.

– Ну-с, – проговорил он. – Я отправлялся на поиски одного преступника, а в итоге повстречался с настоящей шайкой. Так, что ли?

– Мы не шайка, – мрачно возразил Эдриан. – Точнее, шайка, но не преступников, а полных идиотов!

И дружный грустный вздох послужил подтверждением его слов. Даже Ульрика не стала возражать, что-то тоскливо пропищав себе под нос.

* * *

И опять наша компания собралась в гостиной жилища Виллоби Эйра. Я уже начинала ненавидеть эту комнату, в которой случилось столько неприятного для всех нас. К тому же тут очень дурно пахло. Видимо, сказывалось долгое пребывание здесь Эдварда. Благо, что сейчас его с нами не было. По возвращении Седрик, увидев ожившего мертвеца, который спокойно дожидался нас в одном из кресел, дернул кадыком, будто слова встали ему поперек горла, и сипло выдавил:

– Однако!

После этого он поманил зомби пальцем, и тот послушно отправился за ним. Вроде как в лес на поиски тела своего хозяина. А возможно, тот решил доверить ему присмотр за Миколикой. Правда, помочь некроманту отчаянно вызывался и Эдриан. Он несколько раз попросил Седрика не причинять вреда Виллоби. Мол, лучшее вместилище ему будет крайне сложно отыскать. Седрик в ответ опять дернул кадыком, кашлянул и еще более сипло ответил:

– Постараюсь.

Затем почему-то посмотрел на мою тень, покачал головой и отправился восвояси, настойчиво рекомендовав никому не покидать комнату.

Наверное, нам повезло, что он не заметил Мышку. Та преспокойно дремала, зарывшись с головой в покрывало на диване.

И вот теперь наша компания согласно зевала и терла красные от недостатка сна глаза. Напряжение, охватившее нас после нападения Виллоби, потихоньку проходило, и на смену ему спешила усталость.

– Терпеть не могу пауков! – в тысячный, наверное, раз простонала Ульрика, обернув себя крыльями на манер плаща. – До сих пор кажется, будто эта гадость по мне ползает.

Фрей тяжело вздохнул и в очередной раз запустил пятерню в свои волосы, желая проверить, не затаился ли там кто.

Эдриан машинально потянулся повторить его движение, но в последний момент остановился. Один Морган сидел спокойно. Он занял одно из кресел и сейчас задумчиво баюкал в ладони почти полный бокал вина, так ни разу и не пригубив его. Я понятия не имела, какие мысли сейчас блуждали в голове стихийника. Но почему-то казалось, что он думает обо мне. То и дело я ловила на себе его внимательный и чуть отстраненный взгляд.

– Не смотри, дыру проглядишь! – грубо пошутил Эдриан.

Морган вздрогнул и с усилием отвернулся, с преувеличенным вниманием принявшись изучать золу в давным-давно потухшем камине.

Но Эдриан не собирался оставлять его в покое. Он бухнулся в кресло напротив, наклонился, опершись локтями на колени, и сурово спросил:

– Ну? Значит, таково было твое решение? Ты ведь не можешь не понимать, что если бы не ты и не твоя глупая просьба, Миколика была бы уже мертва.

– Кто я такой, чтобы лишить Тамику мечты? – чуть слышно отозвался Морган. Кинул быстрый взгляд на меня и слегка покраснел, добавив: – И вообще, выпрямился бы ты, что ли. А то верхняя пуговица твоей рубашки расстегнута.

– И что? – Эдриан недоуменно пожал плечами и словно наперекор нагнулся еще ниже. – Не переводи разговор на другую тему…

«Да у тебя, точнее, у меня вся грудь нараспашку! – взвизгнула я, прекрасно поняв, на что намекает Морган. – Не смей меня позорить!»

Теперь настал черед Эдриану краснеть. Я почувствовала, как горячая краска стыда залила мои щеки, а веснушки принялись невыносимо пламенеть.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Эдриана Морган, когда тот торопливо выпрямился и трясущимися от негодования пальцами застегнулся. Извиняющимся тоном добавил: – Это простая физиология. Как мужчина ты должен меня понимать.

– Физиология, – пробурчал Эдриан. – Да, безусловно, я тебя понимаю, дружище. В свое время тоже натерпелся от непредсказуемых реакций собственного тела. Но вообще-то это доказывает то, что я прав. Мика небезразлична тебе. Тогда какого демона ты ведешь себя как последний…

– Дурак, – подсказал ему Морган, когда Эдриан остановился было, подыскивая наиболее обидное определение. Печально улыбнулся. – Я помню, как ты меня назвал в лесу. Благородный дурак. Ну что же, пусть будет так. Я готов выглядеть дураком в ее глазах, но не готов быть мерзавцем по отношению к ней. Никто лучше тебя не знает, как важно Тамике избавиться от своей тени. Я не могу встать на пути исполнения ее мечты. И никому не позволю это сделать.

В финальной фразе стихийника послышалось грозное предупреждение, обращенное, по всей видимости, к Эдриану и его навязчивому стремлению оставить меня арахнией. Тот кисло поморщился, услышав то, что было необходимо, и негромко заметил:

– И все же. Поговорил бы ты с нею, что ли. Побеседуй по душам, как беседуешь сейчас со мной.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил Морган. – Все, что ей необходимо знать, она узнала из нашего разговора. Теперь только от Тамики зависит, как ей вести себя дальше. Если она захочет, то сделает вид, что ничего не слышала и не видела и вообще была без сознания все то время, пока ты распоряжался ее телом. И я сделаю вид, будто поверил ей. Все равно иного мне не остается. А если захочет – первой начнет разговор. Тамика умная девушка. Я уверен, что ее выбор будет верным. Возможно, не для меня и не для тебя, но для нее-то уж точно.

– Демоны… – прошептал Эдриан. По всей видимости, он растрогался от решения Моргана. По крайней мере я ощущала, что мои глаза сильно увлажнились. Маг шмыгнул носом и чуть слышно предложил: – Слушай, дружище… Мне так хочется, чтобы вы были вместе, чтобы Мика и думать забыла об этих самовлюбленных драконах… Как думаешь, может, тебе поцеловать меня? Она ведь все почувствует… Вдруг это растопит лед в ее сердце и заставит принять верное решение?

– Да, но и ты тоже все ощутишь, – слегка оторопело напомнил Морган.

– А мне не впервой! – Эдриан невесело хмыкнул. – В конце концов, я уже парочку раз был вынужден терпеть поцелуи этого сопляка Арчера.

По всей видимости, предложение Эдриана всерьез заинтересовало Моргана. Он откинулся на спинку кресла и о чем-то глубоко задумался, то и дело покусывая нижнюю губу.

«Ты что творишь? – зло осведомилась я, воспользовавшись удобным моментом для того, чтобы напомнить о себе. – Ты хоть представляешь, что я сделаю с тобой, когда ты вернешь мне власть над телом?»

«И что же? – равнодушно спросил Эдриан. – Что ты такого страшного можешь мне сделать? Да ничего. Лучше бы поблагодарила, что я пытаюсь устроить твою личную жизнь».

«Но это так не делается! – обиженно взвыла я. – Ты буквально толкаешь меня в объятия Моргана!»

«А что мне еще делать, если вы как два упрямых барана замерли и не в силах сделать и шага навстречу друг к другу? – огрызнулся Эдриан. Мечтательно добавил: – Ничего, еще поблагодаришь меня за мои старания! Пожалуй, я не буду возражать, если вы назовете своего первенца в мою честь».

Я поперхнулась от такого заявления и надолго замолчала. Нет, вот ведь… нехороший человек! А еще утверждают, что девушкам свойственно торопить события! Оказывается, он нас уже поженил в своих планах!

Кстати, о первенцах. Помнится, кое-кто обещал отдать своего первого ребенка герпентолу. И в свете того, что Эдриан вот-вот обзаведется собственным телом и в полном смысле слова возродится к жизни…

– Демоны! – с чувством выругался Эдриан, поняв, куда я клоню.

– Что? – Морган вскинул на него встревоженный взгляд. Смущенно улыбнулся, решив было, что тот заволновался из-за слишком долгого ожидания, и покачал головой, мягко сказав: – Нет, я не могу. Заманчиво, конечно, но мне не по себе от мысли, что на самом деле я буду целовать не Тамику, а некоего парня.

– Да-да, конечно, – рассеянно отозвался Эдриан, моментально потеряв всякий интерес к процессу затеянного сводничества.

Я злорадно усмехнулась. Надо было раньше напомнить ему об обязательствах, данных мастеру клинков. Авось и не стала бы свидетельницей столь двусмысленной сцены. Ну, Эдриан, как говорится, спасибо, удружил! Я теперь с ума буду сходить в присутствии Моргана, поскольку понятия не имею, как вести себя дальше. Эх, а как все замечательно складывалось.

Продолжить мысленные препирательства нам не удалось. С грохотом распахнулась дверь, ведущая в прихожую, и на пороге вновь предстал Седрик. За ним вползла удушливая вонь, доказывающая, что Эдвард тоже где-то неподалеку.

Седрик подошел к креслу и осторожно положил в него Миколику, которую нес на руках. Следом в комнату протопал оживший мертвец, небрежно таща за собой Виллоби, чем-то напомнив в этот момент малыша, волочащего любимую куклу. С размаха кинул его на пол, развернулся и ушел. Чудовищный запах немного уменьшился, но полностью не исчез, продолжив просачиваться через плотно прикрытую дверь. Наверное, некромант приказал Эдварду остаться в прихожей, решив избавить нас от мучений.

Краем глаза я заметила, что лицо несчастного Фрея вновь приобрело изысканный оттенок весенней травы. Бедняга приятель, в принципе не выносящий мертвых и всего, что с этим связано, в попытке справиться с тошнотой схватил со стола откупоренную бутылку вина и сделал несколько глубоких глотков прямо из горла, не утруждая себя поисками бокала. После чего довольно крякнул и утерся рукавом рубахи, не обратив ни малейшего внимания на то, что сильно замарал ее тем самым. Но по крайней мере на его щеки вернулось некое подобие румянца, хотя глаза заблестели в подозрительном веселье, доказывая, что с алкоголем он хватил лишку. Еще бы, после всех испытаний, бессонной ночи и на голодный желудок! Ладно, будем надеяться, что ничего страшного не случится. Все равно буянить на пьяную голову Фрей вряд ли начнет. Не тот характер.

– Итак, – проговорил Седрик.

Он не стал садиться, вместо этого облокотился на спинку кресла, в котором полулежала бесчувственная Миколика, и строго посмотрел почему-то именно на меня. От столь сурового и пристального внимания мне немедленно захотелось пасть на колени и на всякий случай покаяться во всех своих прегрешениях. Однако Эдриан спокойно выдержал этот своеобразный поединок, и некромант недовольно качнул головой, видимо, разочарованный в своих ожиданиях.

– Итак, – повторил он и обвел взглядом всю нашу компанию. – Право слово, я удивлен. Даже очень удивлен. Не буду скрывать истинную цель своего визита. Ее величество королева Виола… – Седрик запнулся, заметив, как от этого имени Фрей сильно вздрогнул, видимо, вспомнив злоключения несчастного отца Чериара и наши догадки по поводу того, кто был истинным виновником его смерти. Приятель опять надолго припал к бутылке с вином, силясь успокоить свои нервы, а некромант продолжил, решив пока повременить с расспросами: – Так вот, королева Виола отрядила меня сюда, чтобы проверить нехорошие слухи, давно ходящие о здешних краях. Мол, в лесу есть дом злого колдуна, который заманивает к себе беспечных путников и затем жестоко убивает их, но и после смерти несчастные не обретают покой. Жители ближайшей деревни показались мне очень запуганными и наотрез отказывались отвечать на мои вопросы, поэтому пришлось немало поблуждать по бурелому. Благо, что магия смерти имеет весьма специфический запах. – И Седрик с кривой ухмылкой указал на дверь, не способную скрыть присутствие в доме Эдварда. – Но, право слово, я не ожидал, что застану здесь столь… разношерстную компанию. Фея, маг, странная девица, вот-вот готовая обратиться в арахнию, и…

На этом месте Седрик поперхнулся и круглыми от изумления глазами уставился на Фрея. Осоловевший от вина, тот, видимо, забыл обо всем на свете, выудил из-под покрывала сладко спящую Мышку и принялся чесать ее за мягкими ушами. Собака, почувствовав ласку хозяина, что-то довольно проворчала и развернулась, подставив под поглаживания голый живот в отвратительных коричневых пятнах.

– Тварь Альтиса, – изменившимся голосом пробормотал Седрик. Его пальцы окутались в тревожное багрово-черное свечение заклинания, готового в любой момент сорваться в недолгий смертоносный полет.

– Даже не думай! – пробасил Фрей, почувствовавший неладное. Поднял голову и с угрозой уставился на некроманта. Тень здоровяка, до сего момента спокойно лежащая на полу, тревожно заворочалась, на какой-то неуловимый миг став похожей на крылатого посланца небес.

– Ого! – воскликнул Седрик, явно впечатленный этим. – Я-то думал, что вы – единственный нормальный человек в этой компании. Теперь вижу, как сильно ошибался. Благословение Атириса! На вас метка верховного бога! Но я не понимаю, совершенно не понимаю…

Он не закончил фразу, растерянно уставившись на Мышку, как раз положившую свою уродливую морду на колени хозяина. Впрочем, и без того было понятно, что так сильно удивило некроманта. Не каждый раз встретишь человека, отмеченного милостью небес. И уж тем более странно, когда этот человек имеет в питомцах тварь Альтиса. Верховный бог и бог мертвых. Два самых заклятых противника.

– Мышка – хорошая! – обиженно заявил Фрей. – Очень хорошая. Она не виновата в том, кем уродилась на свет. Тем более что ее воспитывал отец Чериар, а тот был самым благородным и самоотверженным человеком…

– Вы знаете отца Чериара? – невежливо перебил его Седрик. – Того самого, который бесследно исчез из столицы?

Фрей беспомощно уставился на меня. Я прекрасно понимала, какие сомнения сейчас его терзали. На самом деле и он, и я знали, что отец Чериар никуда не исчезал. Королева Виола отправила его в далекую деревушку, а сама по дороге подослала убийцу-герпентола. Но это были лишь наши рассуждения, не подкрепленные никакими фактами и доказательствами.

– Так, – обронил Седрик, перехватив наш обмен взглядами. – Так-так. Чем дальше – тем занимательнее становится наша беседа. А сейчас я хочу, нет, я требую, чтобы вы рассказали мне все! Абсолютно все с самого начала.

– А почему, собственно, мы должны вам что-либо рассказывать? – подал голос Морган и слегка пригубил вина, продолжая при этом смотреть поверх бокала Седрику прямо в глаза.

– То есть – почему должны рассказывать? – переспросил некромант, растерявшись от такого вопроса, но почти сразу взял себя в руки и с нарочитой развязностью усмехнулся. – Ну, во-первых, хотя бы из чувства благодарности. Как-никак я спас вам жизнь. Во-вторых, насколько я понимаю, вам по какой-то причине нужно тело сьера Виллоби, а так же вы, насколько помнится, умоляли меня не убивать его жену, сьерру Миколику. Они все еще живы лишь по этой причине, хотя, что скрывать, руки у меня чешутся упокоить их окончательно, поскольку тем самым я окажу всему королевству неоценимую услугу.

– Это долгая история, – жалобно промямлил Фрей и с досадой покрутил в руках уже опустевшую бутылку вина. – Долгая и запутанная.

– Что же, чем раньше вы ее начнете, тем быстрее я все узнаю, – резонно возразил Седрик.

– В таком случае позвольте мне, – решительно вмешался Эдриан, не дав Фрею раскрыть и рта.

– Да, конечно, дружище! – воскликнул тот, обрадованный избавлением от неприятной обязанности. – Ты ведь тоже все это время был с нами, так что валяй. А то я еще ляпну чего-нибудь не то.

Я мысленно выругалась, заметив, что Фрей невзначай обратился ко мне в мужском роде. По всей видимости, не ускользнуло это и от внимания приезжего некроманта. Он как-то странно кашлянул, словно желая задать вопрос, но в последний момент передумал и сделал приглашающий жест рукой, предлагая Эдриану начать.

Тот не преминул этим воспользоваться, не забывая тщательно выверять каждое слово. Естественно, о путешествии в замок Ульер не было сказано ничего. В самом деле, зачем этому Седрику из загадочной Черной Грязи знать о том, что мы гостили у драконов? Все равно к нашей нынешней проблеме это имеет весьма опосредованное значение.

По словам Эдриана выходило, что мы с Фреем встретились на постоялом дворе, разговорились. Тот пожаловался мне на странные убийства детей, происходящие в округе. Поскольку я вроде как обладала небольшой магической силой, доставшейся мне в наследство от матери-арахнии, то согласилась взглянуть на дом местного священника, который вел себя очень подозрительно. Наши злоключения в жилище герпентола Эдриан передал практически без искажений. Правда, по его словам из заточения мы освободили не только Мышку, но и Ульрику. Якобы герпентол держал при себе фею ради забавы, как некоторые держат экзотических птиц, способных передразнивать человеческую речь.

На этом месте Ульрика обиженно засопела, явно покоробленная таким сравнением, но прикусила язык и мудро промолчала. Это тоже не укрылось от внимания Седрика. Он мазнул по фее изучающим взглядом и чуть слышно хмыкнул, словно сделав очередную мысленную заметку. А я, в свою очередь, тяжело вздохнула. Демоны, да этот некромант – действительно стоящий противник! Такое чувство, будто он видит всех нас насквозь.

А еще Эдриан поведал о смерти настоящего отца Чериара и о том, что несчастный священник рассказал Фрею перед своей гибелью. Здесь выдержка и самообладание впервые изменили некроманту. На его лице отобразилась сложная смесь эмоций: от искреннего горя до гнева. Но почти сразу он опомнился и поспешил спрятать свои чувства под прежней маской отстраненного любопытства.

Завершил Эдриан историей нашего знакомства с Морганом. Якобы мы случайно повстречали мага, и тот пообещал мне помочь избавиться от тени арахнии. В поисках решения этой проблемы мы и забрели в местные края, а потом Миколика заманила нас в дом своего жестокого супруга.

При этом Эдриан не проронил ни слова о том, что сам является гостем в моем теле.

– Вот как, – наконец резюмировал Седрик, когда Эдриан замолчал. Пожевал губами, затем вкрадчиво осведомился: – Хотя бы половина из рассказанного является правдой?

– Здесь все истинная правда! – обиженно вскинулся Фрей, поспешив на помощь Эдриану.

– Ой, что-то сомневаюсь. – Седрик язвительно улыбнулся. – Слишком много неувязок в этой истории. Думаю, про отца Чериара и про встречу с герпентолом вы не солгали. Я… – Он споткнулся на полуслове, потом осторожно продолжил, тщательно взвешивая каждую фразу: – В общем, нелюбовь ее величества к сему достойному человеку известна всей столице. И многие предполагали, что королева Виола втайне отправила отца Чериара куда-нибудь в глушь, желая наказать за слишком откровенные проповеди. Возможно, ее неприязнь оказалась настолько глубокой, что она решила вообще избавиться от него. Как говорится, нет человека – нет проблемы. Впрочем, даже если так, меня это не касается. Но вот все остальное в вашем рассказе вызывает множество вопросов.

– Что именно? – хмуро полюбопытствовал Эдриан.

– Почему почти вылупившаяся арахния вдруг вздумала избавиться от своей тени? – принялся перечислять Седрик, загибая при этом пальцы. – Почему обычный крестьянин, а я не сомневаюсь, что ваш простодушный друг-верзила именно крестьянин, вдруг разоткровенничался с первой попавшейся девицей? Почему эта самая девица ни с того ни с сего согласилась на предложение проверить дом священника? Что-что, а нюха на опасность арахнии, пусть и не вступившей в полную силу, не занимать. Зачем герпентолу держать в своем логове фею, а самое главное, как фея угодила к нему? У этих созданий тоже звериное чутье на неприятности. Что, в общем-то, неудивительно, учитывая их более чем сомнительное чувство юмора и неуемную любовь к шуткам над окружающими. Но куда удивительнее то, что к вам решил присоединиться маг-стихийник. Ему-то что от этого? Или ваша компания заражена неким безумием и страстью к перемене мест, которое передается окружающим? Это то, что касается рассказа. Насчет прочего у меня тоже предостаточно вопросов. Боюсь, пальцев не хватит не то что на руках, – на ногах. Но сильнее всего прочего меня донимает то, что по какой-то причине ваши друзья обращаются к вам как к мужчине. Почему?

И он обвиняюще ткнул в меня указательным пальцем.

В комнате после этого воцарилась тишина настолько всеобъемлющая, что зазвенело в ушах.

– Потому что в определенном смысле он и есть мужчина, – не открывая глаз, слабо проговорила Миколика, о присутствии которой мы успели позабыть.

– То есть? – растерянно переспросил Седрик. – Как это – мужчина?

И самым недвусмысленным образом уставился на мою грудь, которая явственно вырисовывалась под рубашкой.

– Это еще более долгая и запутанная история. – Эдриан вымученно улыбнулся.

– Сказать, что я заинтригован, значит, не сказать ничего, – ответил ему Седрик. Все-таки сел в ближайшее кресло и для верности поставил ноги на Виллоби, который то ли все еще был без сознания, то ли искусно притворялся, выжидая удобный момент для очередного бегства. А некромант потребовал: – Начинайте!

«Слушай, а я думаю, он должен быть в курсе про то, кто ты есть, – робко заметила я. – Арчер говорил, что прежде его дом принадлежал некроманту по имени Седрик из Черной Грязи. Вряд ли в нашей стране есть второй такой человек. И книга, по словам Арчера, досталась ему именно от прежнего хозяина жилища. Ты же сам не так давно вспомнил его имя».

– Возможно, вам известно имя «найн Эдриан Жиральд»? – робко поинтересовался Эдриан, приняв во внимание мои слова.

– Да, известно, – подтвердил Седрик, удивленно вскинув брови. – Но вообще, странно, что вы его упомянули. Некогда у меня имелся труд за его авторством. Помнится, я оставил ее молодому дракону. Показалось забавным, что этот объемный талмуд, чьи страницы буквально сочились от яда и ненависти к сим сумеречным созданиям, будет храниться у младшего отпрыска славного рода Ульер. К тому же книга была слишком тяжелой и громоздкой из-за своего претенциозного оклада. Мне предстояло некоторое время путешествовать по стране, а он мог привлечь ко мне ненужное и даже опасное внимание воришек, помышляющих на постоялых дворах и дорогах. Не то, чтобы я опасался за свою жизнь… Просто иногда легче предотвратить неприятность, чем расхлебывать ее последствия. К тому же я был уверен, что при необходимости могу вернуться и забрать принадлежавшую мне вещь. На книгу было наложено заклятие, не позволяющее драконам увидеть ее, то бишь, новый хозяин дома при всем своем горячем желании не обнаружил бы оставленное мною на хранение имущество.

– Позвольте спросить, вы открывали эту книгу? – полюбопытствовал Эдриан.

– Ознакомился с содержанием, – честно ответил Седрик. – Этого мне хватило, чтобы отбить всякую охоту для продолжения знакомства. В моей профессии и без того хватает крови и жестокости, чтобы еще читать об этом.

– А рубин на окладе вам не показался странным? – не отставал с расспросами Эдриан.

– Рубин? – переспросил Седрик. – Ну да, кажется, припоминаю что-то. Вроде как в нем чувствовалось биение некой магической силы. Но я, признаюсь честно, не обратил на это особого внимания. Решил, что, возможно, это некая эманация от установленной завесы.

Претенциозный, эманация… Я недовольно хмыкнула. Ишь как выражается! А ведь принадлежит аж к третьему сословию, если судить по отсутствию у него фамилии. Что-то мне даже обидно стало. Я выше его по происхождению, а таких слов не знаю.

– Этот рубин называется «привратник», – сказал Эдриан. – В свое время я предчувствовал, что грядет нечто очень нехорошее для меня, способное закончиться трагически, поэтому создал его с единственной целью: в случае моей гибели он должен был притянуть мою душу и, так сказать, сохранить ее до лучших времен.

– Секундочку! – ошеломленно попросил Седрик. Вскинул палец, и Эдриан послушно замолчал. А некромант продолжил с недоверчивыми нотками: – То бишь, вы желаете сказать, будто являетесь тем самым найном Эдрианом Жиральдом, волею случая заключенным в теле сей арахнии?

– Все-таки справедливости ради Тамика еще не арахния, – подал голос Морган.

– Это вопрос ближайшего будущего. – Седрик покачал головой. – День-два, вряд ли больше.

Я испустила тоскливый вздох, благо, что его все равно никто не мог услышать. Вот, значит, как. Получается, если мы не добьемся от Миколики правды о том, как можно избавиться от тени, то мои поиски завершатся полнейшим провалом.

– В общем, теперь вы понимаете, почему нам так важно переговорить с ней. – Эдриан презрительным кивком указал на Миколику, которая внимательно слушала и наблюдала за всем происходящим. – Она утверждала, будто знает способ, как избавиться от тени.

– Но вы так и не ответили на вопрос, почему арахния желает стать обычным человеком, – напомнил Седрик.

– О, это любовные дела. – Эдриан досадливо поморщился. – Моя спутница вбила себе в голову, будто желает стать супругой одного из драконов рода Ульер.

Морган торопливо опустил голову, но я успела заметить, как его лицо исказила гримаса досады и какого-то непонятного страдания.

Седрик тоже мазнул по нему взглядом и как-то странно ухмыльнулся, будто понимал, какие чувства сейчас глодали несчастного стихийника.

– Да, несладко быть третьим в любовном треугольнике, – проговорил он. Помолчал немного и добавил совсем тихо: – А еще обиднее, когда именно ты являешься тупым углом.

Морган покраснел, правда, я не сумела разгадать: от гнева или от обиды.

– Как я понимаю, фею вы тоже прихватили с собой из жилища молодого Ульера, – произнес Седрик, продолжая глядеть на Моргана с очевидным, но непонятным для меня состраданием.

– Я сама отправилась с ними! – раздраженно фыркнула Ульрика.

– И Виллоби вам нужен, стало быть, для того, чтобы переселиться на постоянной основе в другое тело, – продолжил Седрик, не обратив ни малейшего внимания на высказывание феи.

– Мика, конечно, была замечательной спутницей и подругой в самые тяжкие дни моего нерадостного существования вне тела, – пафосно сверх всякой меры провозгласил Эдриан. – Но она девушка! Не передать словами, как меня раздражает ее образ мыслей! Эти глупые метания и уникальная способность в упор не видеть очевидное. Фу! Я уж промолчу про то, что Мика периодически целуется со всякими…

Я разгневанно хрюкнула от такого заявления. Не со всякими, а только с Арчером. Между прочим, он вроде как единственная любовь моей жизни! И к тому же, не сам ли Эдриан не так давно пытался убедить Моргана поцеловать меня?

– Вы мужчина, вы обязаны понять мои чувства, – хладнокровно завершил Эдриан, проигнорировав мое высказывание. – Что может быть противнее – испытывать на себе все эти… телячьи нежности! Тем более с представителем собственного пола! Бр-р!

И он с демонстративным отвращением передернул плечами.

– Многие придворные и приближенные ее величества от всего сердца позавидовали бы вашему положению. – Седрик как-то странно хихикнул. – При дворе королевы Виолы и короля Сигурда в последние годы любовь подобного толка приобретает все большую и большую популярность.

И опять я увидела, как Морган стыдливо зарделся. Стало быть, он понял, на что намекал некромант. А вот я, увы, подобным похвастаться не могла. О чем вообще речь? В столице нашего государства мужчины любят целоваться с мужчинами? Да ну, чушь какая-то! Зачем им это? Хотя в некоторых книгах я встречала упоминания о крепких дружеских лобзаниях и объятиях. Обычно это случалось, когда кто-нибудь счастливо избегал смерти. Но, чует мое сердце, речь сейчас совсем не об этом.

«Не об этом, поверь», – мысленно подтвердил Эдриан, и в его голосе я тоже уловила слабую тень смущения. Но ввести меня в курс дела маг не пожелал, хотя наверняка чувствовал, как я сгораю от любопытства.

– Мы сейчас не при дворе их величеств, – сурово отрезал он тем временем. Подумал немного и язвительно дополнил: – И, кстати, ваше высказывание оскорбительно по сути. Будто вы намекаете на то, что я сам…

– Упаси небо! – Седрик не дал ему договорить, примирительно вскинув руки. – Я ни на что не намекаю. Конечно же, это все отвратительно и идет против природы. Потому, собственно, я предпочитаю как можно меньше времени проводить в Ерионе, хотя, используя свое положение и связи, мог бы без особых проблем и хлопот избавить себя от разъездной работы. Но, впрочем, мы немного отвлеклись от темы. Итак, вам нужно тело Виллоби. И вам нужно, чтобы Миколика ответила на ваши вопросы. А вы уверены, что она не солжет вам, желая отомстить за супруга? Насколько я вижу, она любит его, хотя я искренне не понимаю, как возможно испытывать добрые чувства к подобного рода чудовищу.

– А я кто? – чуть слышно сказала Миколика. – Еще большее чудовище по мнению окружающих. Всю жизнь я прятала от других свою истинную суть. Знала, что никто не поймет и не поддержит меня. Паучиха – для всех это звучит гадко и мерзко. А Виллоби… Он принял меня такой, какая я есть. Не осуждал и не требовал отказаться от питья чужой жизненной энергии, понимая, что это невозможно. Легче достать луну с неба, чем приучить арахнию к другой пище. Вместо этого он помогал мне. Нашел способ, как запасать энергию впрок…

На этом месте рассуждений Миколики я вспомнила слова моей матери о том, что при смерти человека высвобождается огромное количество той самой жизненной энергии. Кажется, теперь я понимаю, откуда брались те хрустальные шары, о которых говорила Миколика. Ее муж заполнял их, когда проводил эксперименты на очередном несчастном.

– Два сапога пара, – презрительно бросил Эдриан, наверняка прочитав мои мысли. – Правду говорят, что супруги служат одному богу. Честное слово, ваш брак благословил сам Альтис.

Миколика горестно поджала губы и отвела взгляд, явно не желая участвовать ни в каком споре.

– Ты говорила, будто знаешь способ, как помочь Тамике, – вступил в разговор Морган. Оставил на стол почти не тронутый бокал вина и подался вперед, напряженно наблюдая за реакцией пленницы. – Выкладывай!

– А с какой стати? – Миколика улыбнулась, будто ее позабавило требование моего друга. – Что вы можете предложить мне взамен? Мой муж вот-вот погибнет, моя жизнь тоже висит на волоске…

– Смею тебе напомнить, что Эдвард по-прежнему ждет в прихожей, – ледяным тоном проговорил Морган. – Не думаю, что глубокоуважаемый Седрик будет возражать, если свершится акт справедливости. Бедняга крестьянин, убитый твоим мужем, заслужил немного счастья перед тем, как его окончательно упокоят.

Седрик был не в курсе той угрозы, которая прежде была озвучена моими друзьями арахнии. Но ему не составило особого труда разгадать смысл фразы Моргана. Лицо некроманта скривилось от отвращения, однако он промолчал.

Миколика вздрогнула. Обхватила себя руками, будто страдая от холода. Затем негромко ответила, сначала посмотрев на тело мужа, по-прежнему покоящееся под ногами у Седрика:

– Делайте, что хотите. Да, я согласилась вам помочь, но тогда я думала, что Виллоби все равно проведет вас и освободит меня. А сейчас… Без него моя жизнь превратится в кошмар. Правда, вряд ли он продлится долго, уж не знаю, к счастью или сожалению. Я не верю господину королевскому дознавателю по особо важным делам, когда он угрожает мне смертью. Сей уважаемый господин наверняка отвезет меня на потеху в столицу. Говорят, ее величество королева Виола содержит целый зверинец всевозможных сумеречных существ. Правда, вот беда, ее коллекцию приходится частенько пополнять, потому что те, кто обладает тенью, не умеют жить в неволе.

Эдриан посмотрел на Седрика, желая увидеть его реакцию на это обвинение. Но некромант оставался невозмутимым. Лишь на самом дне его зрачков мелькнуло нечто… Сочувствие? Раскаяние? Злость на слишком разговорчивую пленницу? Не понять…

– И много питомцев в зверинце ее величества? – нарочито спокойно осведомился Морган.

– Понятия не имею. – Некромант пожал плечами. – Я не занимаюсь этим вопросом.

– Но зверинец существует? – на всякий случай уточнил Морган то, что и так было очевидно.

– До меня доходили определенные слухи, но я не выяснял, насколько они правдивы, – неохотно отозвался Седрик. Помолчал немного и тихо завершил: – Однако я получил приказ доставить арахнию к королевскому двору живой. Если ее обнаружу, конечно. В любом случае я собирался проигнорировать повеление ее величества. Но теперь начинаю думать, что погорячился. Жизнь в зверинце будет для арахнии большим наказанием, чем смерть.

– Вот видите. – Миколика устало улыбнулась. – Что и требовалось доказать. Провести остаток жизни за решеткой, служа развлечением для высокородных подлецов – что может быть хуже? Уж лучше умереть. Но убить меня вам не позволит наш неожиданный гость. Поэтому я сделаю иначе. Хоть немного, но отомщу вам за все произошедшее. Некромант прав, ваша подруга со дня на день станет паучихой. Удивительно, что она вообще продержалась так долго. Полагаю, господин Седрик из Черной Грязи не упустит выпавшего на его долю счастливого шанса и вдвойне обрадует ее величество. Две арахнии лучше, чем одна…

«Нет! – мысленно закричала я, поняв, о чем говорит Миколика. – Нет, ни за что! Я не хочу в зверинец, будь он хоть трижды королевским!»

– А кто сказал, что мы позволим господину Седрику из Черной Грязи прихватить нашу подругу? – грозно рыкнул Фрей и от волнения встал, стряхнув тем самым Мышку со своих коленей. – Да я… Да мы… Да ни за что!

– Ах да, а еще тварь Альтиса, – мурлыкнула Миколика, многозначительно посмотрев на Мышку, которая продолжала мирно дремать, не обращая ни малейшего внимания на творящееся вокруг. – Великолепный улов, господин Седрик! Тянет на дворянство, не так ли?

Я заметила, как после этого некромант переменился в лице. В глазах промелькнул и тут же исчез жадный блеск, как будто бедняка поманили золотой монетой. Ого! А ведь вопрос дворянства и в самом деле является больным для нашего нового знакомого. В принципе ничего удивительного в этом нет. Наверное, очень обидно обладать такой силой и такими знаниями и при этом являться представителем низшего сословия.

– Даже не думай! – Фрей сжал кулаки. – Только через мой труп! Я не отдам Мышку и уж тем более не позволю забрать в столицу Мику! Она человек, а не какое-то там бессловесное животное!

Некромант опустил голову, позабавленный горячностью здоровяка, который к тому же не обладал ни каплей магической силы, а осмелился угрожать ему.

В комнате до опасного предела сгустилось напряжение. Фрей стоял, набычившись, напротив Седрика. Морган пока сидел, но я не сомневалась, что он в любой момент готов ринуться на мою защиту. Даже вроде бы дремавшая Мышка приподняла одно ухо, прислушиваясь.

– У меня есть предложение, – вдруг услышала я свой собственный голос.

Взгляды всех присутствующих немедленно скрестились на мне. По-моему, я даже заметила влажный блеск из-под ресниц Виллоби. Тот явно пришел в себя, однако не торопился показывать это.

Я, в свою очередь, заволновалась. Интересно, что придумал Эдриан? Почему-то я заранее уверена, что мне это не понравится.

– Тамика, не глупи! – привычно бросил было в мою сторону Морган, не отрывая и на миг взгляда от Седрика, но тут же приглушенно выругался, поняв свою ошибку.

– И что же достопочтенный найн Эдриан Жиральд желает мне предложить? – медленно и с подчеркнутой вежливостью осведомился Седрик.

Он равнодушно улыбался, желая показать тем самым, будто ему безразлична излишне эмоциональная реакция моих друзей. Но вот только я не верила в его спокойствие. Я знала, что слова Миколики глубоко запали ему в душу. И мне это очень не нравилось.

Впрочем, сдается, я начинаю повторяться.

– Две арахнии и тварь Альтиса, безусловно, возвысят вас в глазах королевы, – медленно протянул Эдриан, и у меня заранее заныло сердце от предчувствия того, каким будет продолжение. И оно не замедлило последовать: – Однако сумеречный дракон вознесет вас на невиданную высоту среди придворных. Разве не так?

После заявления мага в комнате на какой-то миг воцарилась всеобъемлющая тишина. Но затем она взорвалась криками и возмущением остальных.

– Я выцарапаю тебе глаза! – верещала Ульрика, носясь от стены к стене, но благоразумно стараясь не опускаться ниже определенной безопасной высоты. – Я выдеру тебе все волосы! Только посмей предать Арчера!

– Эдриан! – испуганно ахнул Фрей. – Ты что такое несешь? Как можно…

Даже Мышка поддержала остальных дружным заливистым лаем. Правда, при этом она продолжала лежать с закрытыми глазами, показывая тем самым, что отдых ей важнее.

Один Морган молчал. Эдриан не смотрел на него, а жаль. Я бы многое отдала за то, чтобы увидеть реакцию стихийника на возмутительное предложение Эдриана. Что скрывать очевидное, до недавних пор отношения Моргана с Арчером оставляли желать лучшего. Не думаю, что признание Клариссы в предательстве мгновенно изменили их. Морган наверняка злится, что Арчер поверил наговору, а тот, в свою очередь, вряд ли воспылал радостью, когда узнал, кто именно решил разделить со мной тяготы очередного путешествия. Но все же я сомневалась в том, что их взаимная нелюбовь может простираться до таких опасных пределов. То, о чем говорил Эдриан, это не просто предательство. Это… это… Демоны, да у меня не хватает слов, чтобы описать мои чувства по поводу всего этого безобразия! Не представляю, что бы я сделала с Эдрианом, будь у меня такая возможность! Наверное, присоединилась бы к Ульрике и знатно отделала его кулаками.

– Почему вы думаете, что я заинтересован в поимке дракона? – холодно спросил Седрик. – Тем более у меня уже была возможность заполучить одного из Ульеров…

– Вы намекаете на то время, когда вы продали Арчеру Ульеру свой дом? – оборвал его Эдриан. – О нет, тогда вам дракон был без надобности. Если мне память не изменяет, в те времена вы только получили новую работу и не могли знать, какого рода услуг потребует от вас королева. Возможно, позже вы и пожалели об этом, но Арчер Ульер уже покинул свое жилище.

А вот на Седрика Эдриан смотрел во все глаза, поэтому я без проблем замечала малейшие изменения в мимике некроманта. И мне очень не нравилось то, что я видела. По всему было видно, что Эдриан прав. Седрик действительно жаждет заполучить дракона в качестве своего охотничьего трофея.

– Предположим, меня заинтересовало ваше вступление. – Удивительное дело, Седрик говорил негромко, однако едва он произнес первое слово, как в комнате стало тихо. Даже Ульрика замолкла на полуслове и присела на каминную полку, напряженно вслушиваясь в наш разговор. А некромант продолжил, будто не заметив, что теперь он стал центром внимания: – Что именно вы собираетесь мне предложить?

– Как вы правильно недавно заметили, мы рассказали вам далеко не всю правду о своих приключениях, – медленно начал Эдриан, и я внезапно с ужасом осознала, что он действительно готов пойти на столь страшную сделку. – Сьерра Тамика Пристон, в чем теле я имею честь находиться, считается невестой найна Арчера Ульера, младшего из рода Ульеров, который, в свою очередь, купил у вас дом. Как вы понимаете, дракон и арахния – не лучшая пара. Родители сего славного юноши высказались категорически против брака. Особенно настаивала на этом мать Арчера, нейна Деяна. Однако позже они немного смягчились. Если Тамика найдет способ избавиться от своей тени, то свадьбе быть.

– Очень занимательная любовная история, – проговорил Седрик. – И все-таки я не совсем понимаю, к чему вы ведете.

– Она утверждает, будто знает способ, при помощи которого одна арахния может забрать тень у другой. – Эдриан невежливо ткнул пальцем в Миколику и громко фыркнул, как будто удивленный недогадливостью собеседника. – Если это так, то я предлагаю вам сделку: вы помогаете Тамике избавиться от тени и отдаете мне Виллоби. Я понимаю, что королева жаждет заполучить его на свой суд. Но вряд ли она будет слишком гневаться, узнав, что проклятый некромант, так часто использующий свой дар во вред другим, погиб во время магического поединка между вами. Тем более вы порадуете королеву Виолу ценнейшими и редчайшими экземплярами для ее зверинца. Ведь перед своим окончательным переселением в новое тело, я устрою так, что сюда явится Арчер. Он, как и все драконы, порывист и горяч. Узнав, что его невеста избавилась от ненавистной тени, он наверняка ринется сюда, позабыв обо всем на свете. А тут его встретите вы.

– Ты с ума сошел! – простонала Ульрика. – Эдриан, ты просто ненормальный! Я не могу поверить своим ушам…

Эдриан, не глядя на фею, прищелкнул пальцами, и она оборвала фразу на полуслове. Раздался звук глухого удара, будто бедняжка свалилась с каминной полки на пол, испуганный вскрик Фрея и рычание Мышки. Но я не видела, что произошло с Ульрикой, поскольку подлый маг, занявший мое тело, не кинул даже взгляда в ту сторону.

– А ваши друзья? – осведомился Седрик. – Насколько я понимаю, они не согласны с вашим решением.

– И что? – Эдриан презрительно пожал плечами. – Ульрика – шумная вредная мелочь, которой давно пора подкоротить слишком острый язычок и пообтрепать крылышки. Фрей… Деревенский простофиля. Честный, отважный, трусоват, правда, слегка, да кто без изъяна, и наивный без меры. Да, он предан Мике, но вряд ли полезет в драку, поскольку той угроза как раз и не грозит. Напротив, должен быть благодарен мне, поскольку таким образом я избавляю его подругу от угрозы оказаться в зверинце. Пусть даже вы пожалеете Мику и удовлетворитесь лишь одной арахнией, но ведь когда-нибудь на ее пути обязательно встретится другой охотник за сумеречными созданиями, который не будет настолько добр. А Морган… О, полагаю, с его стороны опасность вам как раз и не грозит, потому что…

– Я не дурак, способен увидеть и понять очевидные вещи, – резко оборвал его Седрик. – А любовные треугольники – вещь как раз весьма и весьма обычная и распространенная.

В глубине моей души шевельнулась слабая надежда. Интересно, мне послышалось, или в голосе некроманта действительно прорезалась раздражение? Неужели он злится на Эдриана и выслушивает все это лишь потому, что желает узнать, насколько далеко тот способен зайти по дороге предательства?

Но почти сразу я отказалась от этой мысли, вновь заметив, каким неподдельным интересом горят глаза некроманта. Нет, скорее всего, ему просто неприятно говорить о любовных треугольниках. Наверное, было в его прошлом какое-то весьма болезненное происшествие, связанное с этим…

– И еще, я никак не могу понять, вам-то какой резон от всего этого, – вкрадчиво продолжил тем временем Седрик, совладав с мимолетной вспышкой гнева. – Почему вы так печетесь об этой юной арахнии? Я вполне могу уступить вам тело Виллоби и просто так. Скажем, пообещаете, что при удобном случае отблагодарите меня ответной услугой – и до поры до времени разойдемся в разные стороны, довольные друг другом. Все-таки иметь в друзьях известного мага прошлого, внезапно вернувшегося из небытия, – дорогого стоит. Но нет, у меня такое чувство, будто вы желаете именно разделаться с юным Ульером. И не хотите упустить удобного шанса.

– Пожалуй, в чем-то вы правы. – Эдриан негромко хихикнул, будто нашел что-то забавное в высказывании некроманта и в упор не замечая тяжелого напряженного молчания со стороны остальных. – Я действительно очень хочу, чтобы в зверинце ее величества оказался сумеречный дракон. Но не потому, что испытываю к Арчеру Ульеру личную неприязнь. Напротив, он мне даже симпатичен. Парень производит весьма приятное впечатление, особенно на фоне прочих своих слегка безумных родственников. Дело в другом…

Эдриан замялся, словно стыдясь озвучить истинную причину. Но я уже догадалась о его настоящих резонах. И вдруг осознала, что начинаю ненавидеть мага. Да будь проклят тот день, точнее, та ночь, когда я заключила с ним договор! Подумать только, он не исполнил своего обещания, поскольку я по-прежнему не являюсь одной из Ульеров, но осмелился после этого посягнуть на самое дорогое, что у меня есть!

«Не ври, – неожиданно вступил со мной в мысленный диалог Эдриан. – Арчер – далеко не самое дорогое, что у тебя есть. Ты и сама уже понимаешь, что не любишь его, а он не любит тебя. Просто все пытаешься доказать что-то этим твердолобым драконам. Желаешь, чтобы они ахнули и признали собственную неправоту, прослезившись от раскаяния. Потому и жаждешь избавиться от тени. А как же, свершить то, что прежде никому было не под силу! Ладно, предположим, от тени тебе действительно было бы не лишним избавиться. Но Арчер – не пара тебе! Лучше посмотри на другого».

Я язвительно фыркнула. Замечательное оправдание для предательства, ничего не скажешь! Хорошо, а если я пообещаю, что забуду об Арчере? Тогда, интересно, Эдриан откажется от своей сумасбродной идеи заточить его в зверинце?

«Нет, не откажусь, – спокойно ответил тот, по всей видимости, не испытывая ни малейших угрызений совести. – Потому что, увы, но в моем поступке есть выгода и для меня лично. Из-за маниакальной убежденности в существовании драконов и прочих существ, способных скрывать свою истинную суть в тени, я в свое время превратился в посмешище для всех. Так называемые доброжелатели со злорадством доносили до меня слухи, ходившие по столице. Мол, найн Эдриан Жиральд совершенно повредился головой, раз ему всякие чудовища в тенях мерещатся. Да, тогда меня называли безумцем. Пусть хотя бы теперь, с опозданием в два века, но справедливость восторжествует! Если Седрик продемонстрирует дракона, то все тут же вспомнят обо мне и о моих трудах. Самая благодатная почва для воскрешения!»

В голосе Эдриана прозвучали мечтательные нотки, и он замолчал, наверняка представляя свое триумфальное возвращение и возрождение. Званые приемы, устроенные в его честь, аудиенция у королевы… Мне только одно непонятно, а как он заставит Арчера продемонстрировать свою истинную суть?

«Об этом не беспокойся».

Эдриан препротивно хихикнул, чем мгновенно убил остатки моих добрых чувств к нему. Вспомнились все его якобы случайные оговорки и та печальная слава, которая шла о маге среди сумеречных созданий. Неужели он намеревается пытать Арчера? Но если так – то я просто обязана его остановить!

Я опять попыталась сосредоточиться и изгнать наглеца на задворки своего сознания, где ему и полагалось быть. И в очередной раз Эдриан не обратил на это ни малейшего внимания.

– Простите, – проговорил он, обращаясь к Седрику, который терпеливо дожидался окончания нашей мысленной перепалки. – Просто моя милая подруга несколько не согласна с той судьбой, которая ожидает Арчера Ульера, если вы примите мое предложение. Но это в принципе понятно, учитывая, что она еще не оставила глупой надежды войти в драконий род.

– И вы не переживаете по этому поводу? – спросил Седрик.

– Девичья память короткая. – Эдриан мерзко хохотнул. – Более чем уверен, что Мика быстро забудет Арчера. Тем более когда поймет, что я действовал лишь во благо ей. Но хватит об этом. На чем я там остановился?

– На ваших истинных резонах, – напомнил ему Седрик. – Вы собирались рассказать мне, почему на самом деле так желаете заточить несчастного Ульера в королевский зверинец.

На этом месте я позволила себе отвлечься, поскольку Эдриан с воодушевлением начал излагать уже известные мне соображения. А значит, у меня было несколько минут, чтобы сосредоточиться и попытаться придумать выход из этой безвыходной, в общем-то ситуации.

Рассказывая о своих великих планах по возвращению из небытия, Эдриан принялся нервно расхаживать по комнате, поэтому в поле моего зрения периодически появлялся то Морган, словно заснувший в кресле, то бледный от возмущения Фрей, который, однако, молчал и баюкал на своих огромных ручищах Ульрику, пострадавшую от заклятия мага. Фея была жива, по крайней мере ее крылышки продолжали ровно светиться, а на щеках горел яркий, словно чахоточный, румянец, и я позволила себе мысленный облегченный вздох. Хорошо, что Эдриан ее не убил. А то с него сталось бы.

Удивительное дело, но я совершенно не узнавала Эдриана. Мы прожили друг с другом бок о бок несколько месяцев. Ну, фигурально выражаясь, конечно. Но у меня было такое чувство, будто передо мной сейчас предстал незнакомец. Очень хитрый, изворотливый и жестокий негодяй, способный без зазрения совести и без капли жалости устранить любую преграду с пути осуществления своих планов. И это меня пугало. Неужели я настолько не умею разбираться в людях, если за все это время не разгадала, какой он на самом деле? А еще имеет наглость обвинять в чем-то сумеречных созданий! Если рассуждать здраво, то обычные люди бывают куда опаснее, чем мои сородичи. Потому как сжились со своим зверем настолько, что его просто невозможно увидеть и почувствовать.

Ладно, это все пустое. Я усилием воли отвлеклась от бесполезных рассуждений о природе человеческого коварства. Надо что-то делать! Иначе Эдриан заманит Арчера в ловушку и подарит его королеве, желая прослыть в глазах столичной знати победителем драконов. Седрик наверняка выступит на стороне подлого мага, поскольку ее величество Виола щедро наградит его за участие в подобного рода охоте, и самолюбие некроманта наконец-то окажется полностью удовлетворено.

Но больше всего меня волновало странное молчание и бездействие Моргана. Тот настолько безучастно выслушал совершенно сумасшедший и отвратительный по сути план Эдриана, что мне захотелось наброситься на него с кулаками и хорошенько отмутузить. Правда, сомневаюсь, что мне это удалось бы, но все равно. Неужели Морган поддался вкрадчивым увещеваниям мага и решил самым радикальным образом избавиться от соперника? Нет, бред! Арчер не может быть ему соперником, поскольку Морган даже не удосужился объясниться со мной и рассказать о своих чувствах, если, конечно, он вообще что-нибудь испытывает по отношению ко мне. Да, иногда я действительно замечала, что он заботится обо мне чуть больше, чем можно ожидать от обычного друга. Но я списывала это на то, что являлась единственной девушкой в этой компании. Ульрика все-таки не в счет, да и Морган скорее бы откусил себе язык, чем сказал бы что-нибудь доброе и ласковое в ее адрес.

Ох, как все это сложно! Я беззвучно застонала, с отчаянием ощутив, как мои мысли разбегаются и путаются. Все эти сердечные переживания, гадания – любит или нет… Ненавижу подобное! Как все-таки обожаем мы усложнять себе жизнь! Нет, чтобы честно и правдиво объясниться друг с другом, едва только почувствовали некую напряженность и двусмысленность!

– Капкан для жениха – звучит интересно, – неожиданно громко прозвучал голос Седрика, и я очнулась от своих размышлений, которые все равно не принесли никакого толка. С содроганием заметила довольную улыбку, заигравшую на устах некроманта. Ох, чует мое сердце, это не означает ничего хорошего ни для меня, ни прежде всего для Арчера! А тем временем некромант продолжил, не замедлив подтвердить мое невеселое предчувствие: – Что же, пожалуй, из этого действительно выйдет толк!

Часть третья Ловушка для дракона

За окнами умиротворяюще шумел дождь. Июльская жара уступила место по-настоящему осенней промозглой погоде. Казалось бы, всего пару дней назад мы изнемогали от зноя, а сейчас я закуталась в длинную пуховую шаль, которую обнаружила в одном из платяных шкафов, но при этом продолжала мерзнуть.

Да, власть над телом вернулась ко мне в ту же ночь, до предела насыщенную событиями и оттого казавшуюся бесконечной, когда Эдриан посмел заключить свой отвратительный договор с новоприбывшим королевским дознавателем и по совместительству некромантом по имени Седрик. Седрик из Черной Грязи, если быть точной.

Странное дело, но мне доставляло необъяснимое удовольствие то, что некромант принадлежал всего-навсего к третьему сословию. Вроде бы я никогда не замечала за собой особой чванливости и высокомерия, и потом такие качества характера обычно присущи представителям дворянства, а не второго сословия. К тому же Фрей тоже родился в обычной крестьянской семье, но я частенько забывала об этом обстоятельстве и искренне относилась к приятелю как к равному, тогда как в случае с некромантом все обстояло ровно наоборот. Мне была приятна малейшая деталь, которая хоть немного, но возвышала меня над Седриком. И я понятия не имела, почему так происходит. Неужели он настолько неприятен мне? Да нет, не сказала бы. Точнее, даже не так. Да, не скрою, в настоящий момент я очень плохо к нему относилась и была бы рада никогда его больше не видеть. Но лишь потому, что он посмел согласиться с мерзким планом Эдриана по пленению моего жениха! В противном случае, полагаю, мне было бы любопытно с ним пообщаться. Выглядел Седрик как весьма загадочная личность, и я не сомневалась, что его прошлое хранит немало интересных историй. Например, почему он так болезненно относится к упоминаниям о любовных треугольниках? Словно некогда ему не повезло оказаться в похожей ситуации. И, полагаю, он был проигравшей стороной. А как волнительно звучит его мелодичный итаррийский акцент! Как недавно поведал нам сьер Гаррисон, именно у наших ближайших соседей изучение магии смерти является весьма обычным делом, и в тамошнем столичном магическом университете имеется даже факультет некромантии. Но почему Седрик уехал и каким образом добился столь высокого назначения при иностранном королевском дворе? И как вообще крестьянский ребенок попал в Арилью и заслужил право на образование? У нас подобное было бы немыслимо! Как говорится, легче отрубить дракону крылья, чем заставить крестьянина покинуть родную деревню.

В этот момент мой взгляд упал на Фрея, который дремал на кровати, и я невольно улыбнулась. Ничего не скажешь, весьма спорное утверждение. И опровержение сидит, точнее, лежит прямо перед моими глазами. Но я тут же снова помрачнела, вспомнив первую часть фразы. Отрубить дракону крылья… Надеюсь, в случае с Арчером дело до столь печального финала все же не дойдет.

Не выдержав, я встала со своего кресла, в котором провела большую часть утра. Сначала подошла к двери, как следует дернула за ручку. Затем, в очередной раз убедившись, что та по-прежнему заперта, принялась нервно расхаживать по комнате. Да, это превращается в своего рода ритуал. Я продолжаю наивно надеяться на чудо. Что вдруг Эдриан или Морган одумаются и освободят меня.

Стыдно признаться, но я сейчас была настоящей пленницей. Почти сразу после заключения соглашения между Эдрианом и Седриком я потеряла связь с реальностью. Понятия не имею, как подлый маг это провернул, но я словно заснула, а когда проснулась – то обнаружила, что вновь могу управлять собственным телом. Более того, оно отныне принадлежало только мне. Эдриан покинул мое сознание.

В просторной спальне, которая, судя по виду из окна, находилась на втором этаже, помимо меня присутствовал и Фрей. Заметив, что я очнулась, приятель разразился громкими рыданиями, затем сжал меня в своих медвежьих объятиях с такой силой, что мои ребра жалобно хрустнули. Пока я сражалась за каждый глоток воздуха и безуспешно работала локтями, пытаясь освободиться, Фрей торопливо изливал мне душу, попутно орошая мою рубашку потоками слез. Из его сбивчивых фраз я узнала, как именно завершилась та злополучная ночь, плавно перешедшая в рассвет. Седрик отволок Виллоби в кабинет, прежде заморозив Миколику заклятием. Эдриан, по-прежнему пребывающий в моем теле, последовал за ним. Через какое-то время, не очень долгое, впрочем, наш двуличный знакомый вернулся уже в новом обличье, при этом он нес меня на руках. Приказал Фрею прихватить с собой Ульрику и Мышку и привел всех сюда, но Морган остался в гостиной. Вроде как Эдриан вновь хотел поговорить с ним, на сей раз без свидетелей.

По словам Фрея, я проспала целый день, очнувшись лишь на закате. Буквально сразу после этого в спальне появился Эдриан, будто он имел возможность подглядывать за нами. Заставил меня выпить какую-то зеленую гадость, имеющую отчетливый полынный привкус. Естественно, я пыталась сопротивляться и кричала, что ненавижу его. Не удержалась от искушения добавить парочку крепких выражений. Но проклятый маг лишь хихикал от моего неистовства, чем еще сильнее распалял меня. Я попыталась было выбить загадочный напиток из его рук, однако в следующий момент он прищелкнул пальцами – и я с ужасом ощутила, как власть над телом вновь ускользает от меня. Я послушно выпила отвар, хотя больше всего на свете мечтала расколотить чашку о голову Эдриана. С тех пор я еще три раза ощущала горький вкус поражения на своих губах. Каждый вечер и каждое утро Эдриан появлялся на пороге с неизменной улыбкой и чашкой. По его словам, напиток должен был приостановить мое превращение в арахнию. Иначе я бы уже обрела тень. И Эдриан же приносил нам еду, после чего забирал пустую посуду. Понятия не имею, куда подевался Морган. По всей видимости, он принял предложение мага и занялся обустройством так называемого капкана для Арчера. Однако я могла лишь строить предположения по этому поводу, поскольку все мои вопросы игнорировались.

Но мое положение было не столь бедственным, как у той же Ульрики. Фее повезло намного меньше, хотя, по-моему, в сложившейся ситуации само понятие «удача» весьма спорно. Так или иначе, но Ульрика до сих пор оставалась под властью чар Эдриана и находилась без сознания. Мне пришлось взять все заботы о ней на себя. Я осторожно вливала ей в рот куриный бульон, периодически обтирала крохотное тельце полотенцем, смоченным в теплой воде. Не могу сказать, что я была в восторге от этого, но что мне еще оставалось? Не могла же я бросить несчастную на произвол судьбы, поскольку иначе она погибла бы от голода и жажды.

Только Мышке было не в тягость наше заточение. Она по-прежнему радовалась всему на свете и то и дело ластилась к Фрею. Что скрывать, я испытывала досаду и некое чувство сожаления, когда глядела на ее донельзя довольную морду и весело помахивающий хвостик. Жаль, что я не могу так же беззаботно наслаждаться жизнью!

И вот близился к окончанию очередной день нашего томительного плена. Уже вторые сутки без перерыва лил дождь. Все вокруг было серым и безрадостным. Я чувствовала, что начинаю сходить с ума от скуки и неопределенности. Сколько еще это может продолжаться? Самая худшая пытка – это пытка ожиданием! Не так страшна боль, как предчувствие ее, не так пугает смерть, как тихие шаги ее вестницы – странницы в белом. Но почему-то я была совершенно уверена, что именно сегодня все завершится. И вряд ли добром для меня.

Стоило мне так подумать, как в коридоре послышался какой-то шум. Я встала и неслышно скользнула к двери. В руках сама собой оказалась припасенная заранее кочерга. Понимаю, что это, наверное, смешно и безрассудно. Но я собиралась напасть на Эдриана и силой вырваться на свободу!

«И что ты будешь делать на этой самой свободе? – насмешливо осведомился внутренний голос. – И каким образом ты планируешь победить трех сильнейших магов? Ну ладно, предположим, Эдриана тебе удастся застать врасплох, и ты оглушишь его. А как насчет Моргана и Седрика? И потом, не забывай, что рано или поздно Эдриан тоже очнется. Ты не настолько сильна в магии, чтобы вывести его из строя на долгий срок. Или отважишься на убийство?»

Я невольно скривилась. Нет, моя ненависть к Эдриану все же не простирается до таких пределов. Глупо сказать, но я до сих пор надеялась, что он опомнится и перестанет столь убедительно играть роль злодея. Ну не верю я, что он действительно настолько коварен! Столько времени скрывать от меня свою подлинную суть отъявленного негодяя и мерзавца… Нет, на это способен лишь прирожденный лицедей и обманщик!

«А возможно, есть куда более простое объяснение твоей слепоты, – с усталым вздохом произнес глас моего рассудка. – Ты слишком молода и неискушенна в жизненных интригах. Вот и не замечала то, что сейчас выглядит очевидным. Недаром об Эдриане шла настолько дурная слава, ох, недаром! Да, он пытался оправдаться тем, что никогда не убивал, лишь пытал. Но разве этого мало? Ему нравилось причинять боль, иначе он ни за что не занимался бы подобным грязным делом! Но нет, ты предпочла закрыть глаза на это обстоятельство. Вот теперь и пожинаешь печальные плоды своей беспечности».

Шум в коридоре приблизился, и я напряглась, усилием воли заставив замолчать неуверенный шепоток своих сомнений. Да, возможно, мой безумный план по спасению позорно провалится в самом начале, но не рискнуть я не имею права! Ведь на кону стоит гораздо большее, чем моя жизнь!

Тьфу! Я в сердцах сплюнула на пол, осознав, что невольно повторила любимое высказывание Эдриана. Помнится, он частенько использовал карточные термины. Ну что же, я многое почерпнула из нашего долгого общения. А самый главный урок уяснила раз и навсегда: никому нельзя верить! Никому и никогда!

Прежде холодный металл кочерги нагрелся в моих руках от долгого ожидания. Я удобнее перехватила ее, попутно вытерев потные от волнения ладони о край рубахи. Ну же, сколько можно медлить! Иначе моя решимость действовать сама собой сойдет на нет, я испугаюсь и передумаю.

Краем глаза я заметила, что Фрей проснулся и наблюдает за мной. Приятель сел, глядя на меня круглыми от удивления глазами, открыл было рот, и я обреченно напряглась, ожидая, что сейчас он задаст вопрос и тем самым невольно предупредит об опасности Эдриана, пришедшего напоить меня в очередной раз травяной гадостью. Но Фрей оказался умницей и понял мою затею без лишних уточнений. Он понимающе кивнул и бесшумно встал, готовый в случае чего прийти ко мне на помощь.

А в следующее мгновение дверь распахнулась, и я ринулась в атаку, забыв обо всем на свете. Ну как сказать – ринулась… Я занесла кочергу для победного удара, издала просто-таки душераздирающий вопль, призванный испугать неприятеля, а скорее, придать мне отваги, и бросилась вперед. Правда, в следующее же мгновение что-то ослепительно сверкнуло, и меня отбросило к стене, где я замерла, не в силах пошевелить и пальцем. Однако я по-прежнему могла говорить, поэтому поспешила выплеснуть свои эмоции в крике.

– Ты… – орала я, не помня себя от обиды и досады, что мой план провалился. – Ты – высокородный мерзавец и негодяй, не способный держать слово! Да будь проклят тот день, когда мы заключили сделку! Ты обманул меня, не выполнил ни единого своего обещания! Я не вошла в род Ульер, ты не открыл мне тайну своего клада, а сейчас к тому же собираешься лишить меня жениха. Я ненавижу тебя! Но только помни: раз уж ты обзавелся новым телом, то рано или поздно к тебе явится мастер клинков, который потребует твоего первенца за свершившуюся месть!

На этом месте я споткнулась, поскольку обнаружила, что напротив меня стоит не Эдриан, а Седрик. Некромант, выжидающе скрестив на груди руки, с огромным интересом и терпеливо выслушал все мои претензии, адресованные бывшему другу, а на самом дне его зрачков блуждали веселые искры.

– Вы закончили, сьерра Тамика? – вежливо осведомился он, когда пауза несколько затянулась.

– Нет, – хмуро бросила я. – Далее должны были последовать проклятия в адрес Эдриана и всех его потомков, а также искренние пожелания всего наихудшего ему и его роду.

– Если желаете, можете продолжить, – любезно предложил он. – Вижу, вам действительно необходимо облегчить душу и излить накопившиеся обиды.

– Спасибо, лучше не стоит, – гордо отказалась я. Попробовала было пошевелиться, но нити окутывающего меня заклинания ярко вспыхнули зеленым, и я опять замерла, чувствуя себя донельзя беспомощно. Стоит признать, это на редкость неприятно, когда собственное тело отказывается служить тебе. И за прошедшие несколько дней я слишком часто испытывала это на себе.

– Эй, – пробасил Фрей, делая шаг вперед. – Как тебя там, господин хороший. Освободил бы ты мою подругу. А то… это… Я за себя не отвечаю!

Правда, вот беда, на последней фразе, должной прозвучать как можно более внушительно, голос моего друга неуверенно дрогнул, выдавая его сомнения. Еще бы! Не каждый день угрожаешь могущественному некроманту, который к тому же является посланником самой королевы.

– Не беспокойтесь, с ней все в порядке, – не глядя на Фрея, обронил Седрик, не позволив себе даже улыбки в адрес прозвучавшего сурового предупреждения. – В первую очередь мое заклинание призвано обеспечить безопасность именно сьерры Тамики. Насколько я понял, сия молодая особа отличается горячностью нрава и поспешностью выводов. Вдруг опять накинется на меня с кулаками или примется размахивать кочергой? Боюсь, я ненароком могу причинить ей боль, оберегая прежде всего собственное здоровье.

Я невольно покраснела, услышав сарказм в его голосе. Попыталась было отбросить подальше орудие своего так и несостоявшегося преступления, но все напрасно. Мои пальцы словно приклеились к проклятой кочерге.

– Зачем вы явились? – спросила я, стремясь переменить неудобную тему. Криво ухмыльнулась: – Тоже будете потчевать меня полынной отравой?

– Нет. – Седрик покачал головой. – Я пришел сообщить, что все готово.

От этих слов у меня отчаянно заколотилось сердце. Неужели именно сегодня я стану свидетельницей того, как Арчера поймают и навсегда упекут в клетку на потеху столичной публике?

– Что именно готово? – нарочито безразличным тоном осведомилась я. – Ловушка для моего жениха или же ритуал, посредством которого Эдриан намерен забрать мою тень?

– Обе вещи, – лаконично отозвался Седрик. – Где-то через час ваш амбициозный друг, получивший новую жизнь, явится к вам, дабы сообщить эту весть.

– Не понял, – простодушно брякнул Фрей, ставший невольным свидетелем нашего разговора. – А ты тогда какого демона сюда приперся? Позлорадствовать?

– Не совсем, – уклончиво проговорил Седрик, продолжая буравить меня пристальным немигающим взглядом.

Такое внимание, признаюсь честно, начало меня откровенно нервировать. И чего уставился, спрашивается? Будто впервые увидел.

– Тогда для чего вы здесь? – прямо спросила я.

Тем временем магические нити, удерживающие меня на одном месте, принялись тускнеть, видимо, не получая должной энергетической подпитки от своего создателя. Мгновение-другое, и они полностью исчезли, а я наконец-то обрела долгожданную возможность опустить слегка затекшую руку с кочергой, занесенной для удара. Я испустила продолжительный вздох облегчения и принялась массировать онемевшее плечо.

– Я пришел поговорить, – сказал некромант, наблюдая за моими действиями с интересом и некоторой опаской, видимо, полагая, что я могу ринуться на него вновь. – Просто поговорить, пока не стало слишком поздно.

– Поговорить? – удивленно переспросила я. – Но о чем?

– О многом. – Седрик сделал неопределенный жест рукой. – О вас, ваших друзьях, вашем женихе.

– Зачем вам это? – не унималась я с расспросами. – Насколько я поняла, вы уже приняли решение, как нужно поступить.

– Я?! – Седрик фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха. – Нет, сьерра, я еще не принял никакого решения, хотя, что скрывать очевидное, предложение найна Эдриана меня заинтересовало, даже очень. Однако, вот ведь незадача, я не испытываю к сумеречным созданиям ту неприязнь, которой буквально пышет ваш товарищ. Да, конечно, у него есть право на ненависть. Насколько я понял из его рассказов, именно дракон из рода Ульер был повинен в его преждевременной кончине и последующем долгом заточении в книге. Но я также услышал, как он отомстил своему убийце. То бишь, драконы заплатили за преступление. Но этого найну Эдриану мало. Он хочет возвеличиться за их счет. Что же, тщеславие, пожалуй, самая распространенная черта характера у магов. – После чего Седрик позволил себе грустную усмешку и чуть слышно добавил, словно беседуя сам с собою: – Я и сам страдаю от этого недостатка.

– Если вы не испытываете к сумеречным созданиям неприязни, то почему согласились пополнять королевский зверинец? – спросила я, воспользовавшись заминкой некроманта.

– Вы невнимательны, – попенял он мне. – Вообще-то, я говорил, что это не входит в круг моих обязанностей. Скорее, это побочный итог моей работы, если так можно выразиться. Думаю, вы понимаете, то в основном я имею дело с преступниками, использующими магию во вред окружающим. Так уж сложилось, что часто среди этих негодяев встречаются и сумеречные создания. Это логично. Служение Альтису требует человеческих жертв, а именно он является покровителем тех, кто имеет тень.

– Но у драконов покровитель Атирис, – невежливо перебила его я.

– Это одна из причин, по которой меня не прельщает идея отправить в королевский зверинец дракона, – согласился со мной Седрик. Подумал немного и добавил: – Да и вообще, у меня сложилось такое впечатление, что драконы не особо жалуют остальных представителей сумеречного мира и держатся в основном особняком.

– Потому что снобы и психи они, – буркнул Фрей. Я метнула на него гневный взгляд, и приятель виновато развел руками. – Прости, Мика, но это так. Да, твой Арчер вроде как неплохой парень. И сестра у него ничего. Естественно, я говорю о Тессе, а не о Клариссе. Но остальные – мрак полный! А от нейна Ильриса у меня вообще мороз по коже. Иногда как глянет – так у меня сердце в пятки бухалось. Промолчу уж о женушке его.

– Не важно, – мягко прервал его Седрик. – В общем-то, я говорю о том, что если послушаюсь Эдриана, то в зверинце окажется тот, чья вина заключается лишь в факте принадлежности его к драконьему роду. Это неправильно. Ранее я отправлял к королевскому двору только тех существ, которые так или иначе, но были виноваты в каких-либо преступлениях. Это казалось мне… справедливым, что ли. Что может быть страшнее: остаток дней своих провести за решеткой, служа бесплатным развлечением для венценосной ведьмы? Даже смерть милосерднее.

Я вздрогнула, когда Седрик назвал королеву Виолу ведьмой. В его голосе при этом прозвучало настолько откровенное пренебрежение, что я с трудом удержала изумленное восклицание. Ого! Сдается, некромант не так прост, как желает казаться, и отнюдь не является верной ищейкой королевы.

– Почему вы не скажете Эдриану об этом? – спросила я. – Почему делаете вид, будто согласны с его намерением?

– Потому что он все равно не услышит меня. – Седрик пожал плечами, словно удивленный. – Ваш приятель настолько увлечен мыслью о триумфальном возвращении после двух веков небытия, что не приемлет ни малейшего возражения. А если я примусь настаивать на своем, то это в итоге может нехорошо закончиться. Магический поединок – вещь, конечно, весьма будоражащая кровь, но слишком энергозатратная. К тому же моя профессия научила меня, что осторожность никогда не бывает лишней. Маги, любящие рисковать, редко доживают до преклонных лет.

– А Морган? – полюбопытствовал Фрей. – Неужели он не придет тебе на помощь?

– Это ваш друг, откуда же мне знать, какие мысли ходят у него в голове. – Седрик язвительно усмехнулся. – Признаюсь честно, я сам не понимаю, что на уме у этого господина. Эдриан на все лады расписывает ему, как он будет счастлив с Тамикой, но особого восторга на лице Моргана я не заметил. Только не обижайтесь, сьерра, но ваш друг словно страшится подобного исхода. Или вернее назвать его вашим возлюбленным?

Я неуютно поежилась под колючим взглядом некроманта, опустила голову и с преувеличенным вниманием принялась расковыривать носком сапога щель между старыми рассохшимися половицами. Разве я могу знать, что обо мне думает Морган?

Да, за прошедшие недели Эдриан мне все уши прожужжал о том, что тот якобы питает ко мне какие-то чувства. Но почему-то я сильно сомневалась в этом. До недавних пор сердце Моргана принадлежало Клариссе. Этот союз нельзя было назвать удачным, но свою долю сильных, хотя и не всегда положительных эмоций стихийник, без сомнения, получал. Иначе он не возвращался бы вновь и вновь в драконий замок, прекрасно понимая, что после краткого периода страстного воссоединения неминуемо наступит охлаждение и, как печальный, но закономерный итог – его очередное изгнание из гнезда рода Ульер. От такой бури чувств нельзя быстро оправиться. Я не сомневалась, что Морган продолжает часто думать о Клариссе. И его уход из замка – своего рода ответ строптивице на ее предательство.

Однако я не верила, что это окончательный разрыв. Полагаю, рано или поздно, но Морган простит Клариссу. А если и не простит, то все равно захочет ее увидеть. Хотя бы для того, чтобы прокричать ей в лицо, насколько она ему безразлична. Его любовь к ней подобна затяжной болезни, которая то отступает, но когда ты уже радуешься, будто окончательно выздоровел – наносит еще один подлый удар. Возможно, Морган считает, что новые отношения послужат своего рода лекарством от той длительной связи. Что же, в таком случае я не желаю участвовать в этом. Согласитесь, как-то унизительно играть роль горькой, но полезной микстуры.

К тому же я сама была не уверена, что испытываю любовь к Моргану. Да, мне было лестно его внимание. А почему бы и нет? Он симпатичный, с чувством юмора. Не говорю уж о том, что в своей жизни я очень редко становилась объектом мужских симпатий. Родители жили уединенно, порой нас навещали друзья отца, но они были в возрасте и не могли похвастаться ни приятной внешностью, ни обходительными манерами. Мой отец – тролль, и товарищей он подбирал под стать себе. Поэтому нет ничего удивительного, что я растерялась, угодив в так называемый большой мир. Но сейчас я начала осознавать, что не стоит первого поцеловавшего тебя мужчину считать любовью на всю жизнь.

– У вас очень выразительная мимика, сьерра, – внезапно оборвал мои затянувшиеся раздумья Седрик. – Как вижу, вы тоже питаете серьезные сомнения по поводу Моргана.

– Я знаю, что Эдриан был бы счастлив, если бы мы воспылали друг к другу чувствами и поклялись быть вместе до окончания дней своих, – медленно произнесла я. – Полагаю, он испытывает по отношению ко мне своего рода неловкость. Все-таки, как-никак, но он не исполнил свою часть сделки. Поэтому Эдриан вознамерился устроить мою личную жизнь, посчитав, что таким образом успокоит свою совесть. Вот и принялся так рьяно подталкивать меня в объятия Моргана. Когда там еще на горизонте появится другая достойная кандидатура.

– И поэтому он решил избавить вас от тени, – завершил за меня Седрик. – Чтобы обезопасить вас от охотников. Ну что же, это логичное объяснение. Получается, никакого любовного треугольника нет, и вы верны своему жениху?

– Я верна Арчеру, – честно призналась я. – Но не уверена, что он – моя судьба.

– Если в вас зародились хотя бы малейшие сомнения в этом, то он – не ваша судьба. – Седрик печально улыбнулся. – Уж поверьте. Истинная любовь не приемлет раздумий и колебаний. Она или есть – или ее нет. Все остальное – пустое и наговоры Альтиса!

Я вскинула брови в немом вопросе. Слишком сильная горечь прозвучала в словах некроманта. Словно он терзается какой-то душевной болью. Но из-за чего? Или, вернее сказать, – из-за кого?

– Да, вы правы, в некотором смысле тема нашего разговора относится и к моему прошлому, – негромко проговорил он, каким-то чудом угадав мои мысли. – Некогда и мне не повезло стать одним из углов в любовном треугольнике.

Затаив дыхание, я ожидала продолжения. Как интересно-то! Судя по печали, явственно прозвучавшей в голосе Седрика, тогда он оказался проигравшей стороной. Наверное, его соперник был поистине выдающейся личностью или настоящим красавчиком.

– Впрочем, не важно! – заметив мое жадное любопытство, тут же обрубил некромант. – Не хочу забивать вам голову слезливыми историями о несчастной любви. Это было давно и не имеет к вам и вашей ситуации ни малейшего отношения.

В комнате после этого повисла неловкая пауза. Я видела, как Фрей нерешительно переминается с ноги на ногу, словно желая что-то добавить к сказанному, но не смея. Некромант, в свою очередь, о чем-то задумался. Он весь погрузился в себя, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Я негромко кашлянула. По-моему, наш разговор несколько затянулся. С минуты на минуту сюда явится Эдриан, а я до сих пор не разобралась, что это вообще было. Насколько я поняла, Седрик не желает отправлять Арчера в королевский зверинец. Ну что же, отлично! Однако при этом он не желает и выступить против Эдриана, справедливо опасаясь, что тот примется настаивать на своем. И что из этого следует? Да ничего! По всей видимости, Седрик просто захотел оправдаться передо мной за то, что Арчеру все-таки суждено провести свою жизнь в клетке. Очень мило, ничего не скажешь.

– Итак, остался лишь один вопрос, ответ на который я хотел бы услышать, – очнувшись, проговорил Седрик. Поднял голову и в упор взглянул на меня. – Сьерра Тамика, а вы сами желаете избавиться от тени? Или вам ближе по душе стать арахнией?

Я нахмурилась и открыла было рот, чтобы гневно заявить о своем желании стать обычным человеком. В конце концов, я отправилась в это путешествие именно потому, что мечтала найти способ обмануть богов и судьбу. Но вдруг поняла, что слова не идут из моего горла. А в самом деле, этого ли я хочу? Или прав Эдриан, и великий поход был затеян лишь с одной целью: утереть нос нейну Ильрису и прочим родственникам Арчера, считающим, что подобное невозможно?

И я медленно закрыла рот. Зажмурилась и с глухим отчаянием замотала головой, едва не сорвавшись на стон. В моей жизни все происходит слишком быстро. Подумать только, еще год назад я и не подозревала о существовании сумеречного мира! Моей единственной мечтой было вырваться из опостылевшего дома, стать великой магичкой, а заодно избавиться от надоевших веснушек и изменить цвет волос. А теперь, когда я знаю, что все это может мне дать полученная от матери тень паучихи, я спешу избавиться от нее, даже не испробовав новых своих возможностей. Для чего, собственно? Чтобы стать обычным человеком? Но какие преимущества мне это принесет? Абсолютно никаких. У меня нет денег, нет образования, нет поддержки семьи. А вдруг наша свадьба с Арчером сорвется, и что мне тогда делать? Отправиться на ближайший постоялый двор и устроиться там поломойкой? Все-таки тень арахнии позволит мне избежать подобной невеселой участи. Она даст мне… самостоятельность. Да, точно! Вот то слово, которое я так долго пыталась подобрать. Если я превращусь в арахнию, то получу уникальную возможность жить без оглядки на других. Моя мать, вернув знание о том, кем некогда была, бросила семью и без колебаний устремилась навстречу новому чувству. И я не сомневалась, что кто-кто, а она не пропадет на просторах нашей страны. Разве я не мечтаю жить так же – без оглядки на чужое мнение?

– И опять сомнения, – лукаво протянул Седрик. – Что, тень уже манит вас?

– Мне не нравится, что арахнии питаются жизненной энергией окружающих людей и могут послужить невольной причиной гибели какого-нибудь пожилого человека, – честно сказала я. – Меня не устраивает цена, которую надо заплатить за рождение сына или дочери. Я была единственным ребенком в семье и, если честно, всегда мечтала иметь брата или сестру. Хотя бы одну родную душу кроме родителей, которым никогда не было до меня дела. Это единственные вещи, которые меня не устраивают.

– Теперь я понимаю, почему вам так выгоден жених-дракон, – задумчиво проговорил Седрик. Я обиженно вскинулась возразить, и он торопливо исправился: – Ну, то есть я не обвиняю вас в корысти. Просто именно дракон подходит арахнии наилучшим образом, хотя родственники младшего Ульера со мной вряд ли согласятся. Именно драконы страдают от избытка энергии, поэтому периодически непроизвольно скидывают их. Этого с лихвой хватит вам на прокорм. Даже более того: я полагаю, и с рождением детей проблем не будет.

– Будет, – подал голос Фрей. – Драконы – они это… яйца высиживают. – Тут же густо покраснел, сообразив, как двусмысленно это прозвучало, и торопливо исправился: – Точнее, не драконы, а драконицы. И еще они своих невест убивают, а если Мика решится на свадебный ритуал, то погибнет уже Арчер. В общем, все не как у людей!

И приятель тяжело вздохнул, неодобрительно покачав головой.

– Сьерра Тамика, сколько вам лет? – неожиданно спросил меня Седрик.

– Восемнадцать, – послушно ответила я, слегка растерявшись от столь резкого поворота. Неохотно исправилась после краткой заминки: – Почти восемнадцать. Через пару месяцев исполнится.

– Стоит признать, у вас чрезвычайно насыщенная жизнь для столь юного возраста. – Некромант вдруг склонился передо мной в поклоне, ловко перехватил мою руку и поцеловал ее.

Его горячие и сухие губы словно обожгли мое запястье. Почти сразу он отпустил меня, и я машинально потерла место поцелуя, гадая, что бы это могло значить.

Седрик и не подумал объяснить свой странный поступок. Он отступил на шаг, и в тот же миг в комнату без стука вошел Эдриан.

– Мика, возрадуйся, я без напитка! – пафосно провозгласил тот и тут же замялся, обнаружив в паре шагов от себя Седрика. Кашлянул, прочищая горло, после чего осведомился: – Я помешал вашей беседе?

– Нет, все в порядке, – отозвался некромант и с преувеличенным равнодушием повернулся ко мне спиной. – Мы не разговаривали. Я проходил мимо, и мне почудился шум из комнаты, поэтому я заглянул проверить, все ли в порядке.

Мы с Фреем обменялись быстрыми недоуменными взглядами. Интересно, с какой стати Седрик решил солгать? Да и вообще, зачем он приходил-то? Я так и не поняла, к чему были все эти настойчивые расспросы о моем женихе и моих чувствах к нему и Моргану.

По всей видимости, Эдриан тоже не особо поверил неловкому объяснению Седрика, но докапываться до истинной причины его визита не стал. Вместо этого он радостно потер ладони и торжественно провозгласил:

– Мика, Фрей, сегодня закончится ваше вынужденное заключение! Прошу великодушно простить меня за то, что пришлось пойти на такой суровый шаг. Но вы должны понять, что действовал я лишь во благо вам.

Фрей скептически заломил бровь и сжал кулаки, вряд ли согласный с подобной трактовкой событий. Но я посмотрела на него в упор и выразительно замотала головой. Нет, не надо лезть на рожон. Я знала, что стоит мне только кивнуть – и приятель ринется спасать меня, хотя печальный исход подобного поединка угадывался заранее. Я не желала, чтобы Фрей пострадал из-за меня. Хватит и того, что он угодил в эти неприятности по моей милости.

– Как я понимаю, Миколика рассказала тебе о ритуале, – протянула я, тщетно пытаясь скрыть дрожь волнения в голосе.

– Да, арахния упорствовала, осознав, что все равно угодит в зверинец. – Эдриан равнодушно пожал плечами. – Кричала, мол, зачем ей вторая тень, если остаток дней ей суждено провести за решеткой, а ее муж навсегда потерян для нее. Но я сумел ее разговорить.

– О да, – ядовито протянула я. – Ты обладаешь редким даром убеждения.

Эдриан лишь улыбнулся, ни капли не обидевшись на мое замечание.

– Так или иначе, но все готово, – мягко проговорил он. – Я заберу твою тень. Ты станешь обычным человеком. А потом мы пошлем весточку Арчеру. Твой ненаглядный жених обязательно явится. Он не сможет пропустить такое событие. И угодит в заботливо приготовленный капкан.

Я прикусила губу, удерживая себя от резкого замечания. Все равно моя дерзость ничего не изменит. Помнится, когда только Эдриан озвучил свой отвратительный план, я осыпала его множеством ругательств. А он лишь потешался надо мной. Нет, все-таки немыслимо, что я могла так сильно ошибаться в человеке! Столько недель мы были единым целым, а в итоге я узнала, что делила тело и разум с циничным и лживым врагом.

– А может, все-таки одумаешься? – робко пробасил Фрей. – Я понимаю, что ты драконов не любишь, но… Арчер-то неплохой малый. А ты его на потеху желаешь выставить.

Эдриан лишь досадливо поморщился, но не снизошел до ответа наивному здоровяку.

– Что ты собираешься делать с Ульрикой? – негромко спросила я. – Ты не можешь вечность держать ее под действием заклятия.

– Да мне плевать на эту мелкую вредность! – Эдриан неприятно оскалился. – Я не стал ее убивать, лишь чтобы не расстраивать тебя. После поимки Арчера я освобожу ее от действия чар и предложу убираться прочь подобру-поздорову. Если после этого она продолжит досаждать мне своими криками, то я отправлю фею в компании с ее ненаглядным хозяином в столицу. Пусть потешает придворных своими более чем сомнительными остротами. Хотя, вероятно, этот подарок придется не к королевскому двору. Феи уже давно не являются уникальным и штучным товаром. И тогда, по всей видимости, королева Виола прикажет от нее избавиться…

Говоря все это, Эдриан не отрывал взгляда от бесчувственной Ульрики, будто обращал свои слова в первую очередь именно ей. Я невольно поежилась. А что, если Ульрика продолжает слышать нас, но не имеет возможности показать это?

– Ну ты это… – забормотал потрясенный услышанным Фрей. – Драконов не любишь, а сам тоже тогось! Псих последний! Как так можно-то с друзьями обращаться?

– Ульрика никогда не была мне другом, – холодно отрезал Эдриан, и в его голубых глазах мелькнуло что-то, более всего напоминающее обиду. Видно, магу очень не понравилось то, как отреагировал Фрей. – И смею напомнить: она вообще никому и никогда не являлась другом. Даже драконы рода Ульер, чьей хранительницей она вроде как является, презирают и ненавидят ее. Я абсолютно уверен, что мир не обеднеет, если его покинет сия вредная до невозможности особа. И достаточно на этом! Я не желаю больше терять времени на пустые пререкания!

Последние две фразы были сказаны с таким напором, что лично у меня язык присох к нёбу, хотя я собиралась сказать этому новоявленному властителю судеб еще пару «ласковых». А то вдруг забыл, как я умею ругаться. Фрей тоже как-то поник, понурил плечи и опустил голову так, что подбородок почти уткнулся в грудь. Его уши при этом налились ярко-алым огнем то ли от сдерживаемого с трудом гнева, то ли от стыда, что он не может поставить Эдриана на место.

– Довольно, – в этот момент вступил в разговор Седрик, о присутствии которого я успела позабыть, увлекшись новым спором. Некромант сделал шаг вперед, так, что совершенно скрыл меня от глаз Эдриана, и повторил еще раз: – Довольно. Иначе мы рискуем провозиться до позднего вечера.

– Да, конечно, – с готовностью отозвался Эдриан, видимо, тоже устав от пререканий. – Предлагаю на этом закончить. Теперь Мика пойдет с нами, а…

– Я не отпущу ее с тобой! – заартачился Фрей, оборвав его на полуслове. – Я же тут с ума сойду, гадая, как она там. Пожалуйста, Эдриан! Я должен видеть, что ты хочешь с ней сделать!

Эдриан скривился так сильно, словно отведал кислого незрелого яблока. Он явно не пришел в восторг от просьбы Фрея. И я была уверена, что он откажется, однако неожиданно в разговор опять вступил Седрик.

– Пусть, – равнодушно обронил он. – Пусть идет. Почему бы и нет? Редко когда встретишь такой пример бескорыстной дружбы.

Я внимательно посмотрела на некроманта. За его демонстративным безразличием мне почудилось нечто большее. Такое чувство, будто вся эта ситуация каким-то образом задевает его. Неужели ему неприятно поведение Эдриана? Судя по недавнему разговору, он не одобряет его действий. Но он так же недвусмысленно сказал, что не намерен вступаться за меня. И я вполне могла его понять. В самом деле, глупо рисковать из-за какой-то совершенно посторонней особы, которую знаешь-то всего несколько дней. Не говорю уж о том, что Арчера он видел всего однажды: когда продавал ему дом.

– Хорошо, – неохотно процедил Эдриан. – Только свою зубастую тварь пусть оставит здесь. Кто знает, как она отреагирует, когда мы начнем ритуал. Недаром арахнии считаются любимицами бога мертвых, а Мышка – именно его создание. Лучше не рисковать.

Фрей оглянулся на свою любимицу, которая делала вид, будто дремлет, хотя кончик ее хвоста едва заметно подрагивал. Затем посмотрел на беспомощную Ульрику, лежащую без движения по самому центру кровати. Я без особых проблем угадала, какие тревожные мысли глодали в этот момент моего бедного друга. А вдруг Мышка не устоит перед искушением и полакомится тенью Ульрики, воспользовавшись удобным моментом? Фея не сумеет дать отпора, даже не вскрикнет и не позовет на помощь. Не обнаружим ли мы, вернувшись, бездыханное тело несчастной и довольную, в очередной раз наевшуюся до отвала Мышку?

Но неожиданно меня посетила интересная идея, и я лукаво усмехнулась.

– Мышка, охраняй! – скомандовала я, ткнув пальцем в Ульрику. – Никого к ней не подпускай, ясно?

Мышка приподняла голову и уставилась на меня, нервно заколотив хвостом по покрывалу. В ее глазах читалось презрительное удивление: мол, с чего вдруг мне подчиняться твоим приказам?

– Да, Мышка, охраняй! – поддержал меня Фрей. – Ульрика – мой друг. Я буду очень расстроен, если с ней что-нибудь случится.

Проигнорировать эту просьбу собака не смогла. Она устало вздохнула, встала и подошла к фее, после чего демонстративно обнюхала ее и улеглась рядом, уткнув свою морду в волосы Ульрики.

Интересно, что сказала бы фея на такое соседство? Думаю, что она вряд ли бы пришла в восторг.

– Ну все, хватит! – прошипел Эдриан, окончательно потеряв терпение. Крепко схватил меня за руку, да так, что я едва не вскрикнула от боли, и поволок к выходу, напоследок обронив: – Ритуал ждать не будет. Раньше начнем – раньше закончим!

– Ты это… поаккуратнее, что ли, – забурчал Фрей, но больше, к моему удивлению, ничего не сказал в мою защиту. Я повернула голову и с немалым удивлением заметила, как Седрик прижал палец к губам, глядя на моего приятеля, и выразительно помотал головой. Любопытно, даже очень! Неужели в лице некроманта и по совместительству королевского дознавателя я нашла неожиданного, но такого нужного мне союзника?

Как говорится, время покажет.

* * *

Для проведения ритуала Эдриан выбрал подвал, и именно то помещение, где сьер Виллоби Эйр не так давно проводил свои чудовищные эксперименты. Я невольно вздрогнула, когда увидела уже знакомый мне длинный рабочий стол с ремнями для ног и рук. Неужели меня опять привяжут к нему? Но теперь, по иронии судьбы, это сделает не злобный некромант, а человек, которого я искренне считала своим пусть не другом, но хотя бы приятелем.

В помещении было темно, с густым, физически ощущаемым мраком силился справиться лишь крохотный лепесток свечи, установленной на самом краешке стола ныне покойного некроманта. Хм-м… Или не покойного? Тяжело сказать, если тело Виллоби Эйра сейчас благополучно перешло во владение нового хозяина.

Я так увлеклась рассматриванием сей пугающей обстановки, что не сразу заметила Моргана. Стихийник стоял у дальней стены, усердно делая вид, будто его вообще здесь нет. Его лицо сливалось с темнотой, белыми пятнами выделялись лишь высокие скулы и лоб. Интересно, о чем он сейчас думает? Не угадать при всем желании. Я даже не вижу его глаз, поэтому не могу судить, смотрит ли он на меня или же опасается кинуть даже взгляд в мою сторону.

– А где Миколика? – спросил Эдриан, удивленно оглядываясь по сторонам в поисках арахнии. – Я думал, ты ее приведешь и приготовишь.

Сказав это, он многозначительно кивнул в сторону стола, и я поняла, что на сей раз сомнительная честь занять это место выпало не мне, а бывшей хозяйке дома. Прям даже не знаешь, радоваться этому или огорчаться. Кто знает, что бывший друг приготовил для меня.

– Молится, – кратко ответил Морган.

– Молится? – Брови Эдриана взметнулись вверх. Он кашлянул и продолжил с нескрываемым сарказмом: – Интересно, и какому же богу?

Морган лишь пожал плечами, показывая, что это ему безразлично.

Я неловко переступила с ноги на ногу. Почему-то мне казалось, что взгляд стихийника прикован ко мне. Но так ли это – я не могла узнать. Его глазные впадины заливала тьма, и из-за этого лицо Моргана напоминало оскалившийся в ядовитой усмешке череп.

– Надеюсь, она закончила свои молитвы, – продолжил Эдриан, даже не пытаясь скрыть недовольства в голосе. – Пора начинать!

Морган словно нехотя отлепился от стены и отошел к крохотной дверце, которая скрывалась в низком алькове по правую руку от него и, по всей видимости, вела в какую-то кладовку или иное подсобное помещение. На удивление вежливо постучался в нее. Почти сразу она распахнулась, и на пороге предстала Миколика.

Арахния была в молочно-белом платье, и чудилось, будто оно светится в темноте. Волосы странного и пугающего багряного оттенка в оранжевых бликах свечи приобрели цвет только что свернувшейся крови.

Я невольно ужаснулась. За время моего пленения арахния исхудала до такой степени, что ее ключицы угрожающе выпирали, силясь проткнуть кожу.

– Прошу. – Морган приглашающе взмахнул рукой, указав ей на стол.

Миколика сделала шаг, еще один. Ее глаза сейчас были настолько неестественно синими, что я невольно поежилась. Словно смотришь не на лицо живого человека, а на фарфоровую маску искусно выполненной красивой куклы, до жути напоминающей человека. А самое страшное было то, что она неотрывно смотрела на меня. Ее взгляд жег мне кожу, и я невольно опустила голову, попытавшись отгородиться от него за распущенными волосами. И чего уставилась, спрашивается? В конце концов, никто ее за язык не тянул. Сама предложила избавить меня от тени. И, что забавно, я уже и сама не уверена, будто и вправду хочу этого.

Если бы Эдриану все еще были ведомы мои мысли, то он наверняка насмешливо вздохнул бы и брякнул что-нибудь пренебрежительное о том, что женщины готовы менять мнение сотню раз на дню. Мол, столько усилий потратила, чтобы остаться человеком, а теперь, когда до вожделенной цели остался лишь шаг – готова пойти на попятную. Но мне было плевать. До разговора с Седриком я и не задумывалась о том, так ли в действительности желаю избавиться от тени или же иду на это лишь из-за желания угодить жениху. Но теперь… О, еще никогда прежде мою душу не терзали настолько сильные сомнения! Да, если я избавлюсь от дара матери – то превращусь в обычную девушку. И, как любая другая девушка в нашей стране, за спиной которой не стоит сплоченный и дружный клан многочисленных родственников и приличное фамильное состояние, должна буду в кратчайший срок выйти замуж, и желательно – удачно. Если мне достанется в качестве супруга подлец, любящий почесать кулаки о бока жены, то никто не встанет на мою защиту. Самостоятельная жизнь тоже несет в себе много трудностей. В самом деле, не посуду же мне мыть на постоялом дворе, то и дело терпя приставания пьяного отребья. Без образования и денег на другую работу в нашей стране сложно претендовать.

Миколика тем временем присела на краешек высокого стола, и я мгновенно выкинула все посторонние мысли из головы. В самом деле, хватит переливать из пустого в порожнее! Все решено без меня.

За моей спиной вдруг раздался душераздирающий скрежет, и от неожиданности я подпрыгнула на месте. С некоторой опаской повернула голову и увидела, что Эдриан подтаскивает к столу огромное – в человеческий рост – зеркало, стоящее на массивной железной подставке. Трехпалая лапа этого исполинского сооружения царапала каменный пол, оставляя за собой глубокие борозды.

– Фух! – Эдриан остановился и смахнул со лба обильно выступивший пот. Неприязненно покосился на смирно стоящего в стороне Фрея и проговорил: – Мог бы и помочь.

– Ты не просил, – обронил тот. Чуть слышно добавил: – Да даже если бы и попросил – обойдешься! Чтобы я еще тебе помогал Арчера поймать!

Тонкие губы Эдриана дрогнули, исказились в неприятной усмешке, но он в последний момент сдержался и промолчал. Лишь дернул кадыком, словно проглотил застрявшие в горле слова.

Морган уже суетился вокруг Миколики, привязывая ее к столу. Арахния не сопротивлялась. Она будто полностью смирилась со своей участью. Вот только ее взгляд… Он по-прежнему был намертво прикован ко мне, будто она мысленно пыталась мне что-то сообщить. И это, признаюсь честно, нервировало меня все сильнее и сильнее.

А еще я никак не могла рассмотреть выражение лица Моргана. Он так упорно прятал его в тени, что я понятия не имела, какие эмоции он сейчас испытывает. Неужели полностью согласен с чудовищным планом Эдриана и на самом деле желает бывшему другу, а затем вроде как заклятому врагу столь страшной участи? Седрик прав, даже смерть была бы милосерднее…

– Мика! – раздраженно рявкнул Эдриан.

Я вздрогнула и смущенно посмотрела на него, осознав, что он уже не в первый раз зовет меня по имени.

– Ну наконец-то! – язвительно фыркнул он. – Очнулась-таки! Что, вся в мечтах о предстоящей встрече с женихом? Не беспокойся, она не продлится долго.

Позади шумно вздохнул Фрей, пробормотал что-то неразборчивое, но явно ругательное в адрес мага. Морган усердно делал вид, будто ничего не видит и не слышит, но при этом то и дело дергал за ремни, притянувшие руки Миколики к столу, будто желая убедиться в надежности креплений. А Седрик… Кстати, а где он?

Я удивленно завертела головой, не обнаружив некроманта в помещении. Странно, он совершенно точно спустился сюда. Шел сразу за мной так близко, что я слышала его дыхание. Но куда он делся? Неужели незаметно выскользнул, воспользовавшись царившей вокруг темнотой и не желая присутствовать при дальнейшей сцене?

– Хотя если будешь хорошо вести себя, то я позволю тебе проститься с этим молокососом, – со злой насмешкой продолжил Эдриан. – Поцелуетесь напоследок – и разойдетесь навсегда.

Интересно, мне показалось, или плечи Моргана как-то странно дрогнули? Стихийник как-то очень поспешно склонился над Миколикой, в сотый, наверное, раз проверяя злополучные ремни.

– А теперь подойди к столу и возьми арахнию за руки! – приказал Эдриан, вдоволь натешившись. – Смотри ей в глаза, когда я буду произносить заклинание.

– Не стану! – огрызнулась я.

– Что? – Эдриан аж поперхнулся, вряд ли ожидая от меня настолько смешного бунта.

– Не стану я смотреть ей в глаза, – медленно повторила я со скрытым злорадством. – И за руки ее не возьму. И вообще, я тут подумала и решила, что мне и с тенью неплохо живется!

– Что? – ошарашенно переспросил Эдриан. – Как это – тебе и с тенью неплохо живется?

– А так это! – огрызнулась я, сама испугавшись собственной дерзости. Но уже не могла остановить поток слов, сам собою льющийся из моего рта. – Ты и Арчер мне плешь проели своими россказнями про то, какие арахнии отвратительные и мерзкие. Питаются за счет других и все такое прочее.

– Но это же правда! – обескураженно взвыл Эдриан. – Мало того, что питаются – так еще и убить ненароком могут!

– На себя посмотри! – гордо парировала я. – Ты чем лучше? Да, ты не пьешь из окружающих жизненную энергию, зато пытаешь невинных, при этом наверняка наслаждаясь чужой болью.

– Не наслаждаюсь я ничем, – возразил Эдриан, но это прозвучало как-то очень неуверенно. По всей видимости, маг это осознал и торопливо добавил, пытаясь оправдаться: – Просто бывают ситуации, когда иначе поступить нельзя. Я действую во благо всему человечеству! Ради такой великой цели можно и даже нужно…

– А человечество просило тебя о помощи? – оборвала его я, почувствовав, как от его пафоса у меня нестерпимо заныли зубы. – Оно, вестимо, выбрало тебя на роль своего спасителя, верно? Тогда где была я, когда выносилось это решение?

– Ну хватит! – разозлился Эдриан. От волнения и гнева по его бледному лицу пошли некрасивые пятна. – Достаточно разглагольствований ни о чем! Я поступаю так, как хочу, по одному праву: сильнейшего. Да, я могу отнять у тебя тень. И я это сделаю, поскольку моя самая сокровенная мечта заключается в том, чтобы в нашем мире больше не осталось сумеречных созданий. Причем, учти, я так поступаю лишь из-за хорошего к тебе отношения. Если бы на твоем месте была бы какая-нибудь другая девица, то я не стал бы заморачиваться поиском соответствующего ритуала, а просто приказал бы твари Альтиса сожрать тень. В этом мире есть место только для людей! И я не успокоюсь, пока не добьюсь этого! Поверь, неприятности у рода Ульер только начинаются! Ты еще поблагодаришь меня за то, что я не намерен убивать твоего жениха, а лишь отправлю его в клетку. Честное слово, остальным драконам повезет намного меньше. Клянусь, что я еще спляшу на их могилах! Хотя, возможно, крошку Тессу оставлю при себе, как домашнюю зверушку. Девица пришлась мне по душе, правда, со шрамом придется повозиться. Но как-нибудь справлюсь.

Эдриан замолчал, пытаясь отдышаться после своей прочувственной тирады. Его грудь бурно вздымалась, на скулах пламенел чахоточный румянец.

Я во все глаза смотрела на Моргана. Неужели и теперь он ничего не скажет? Да, у него есть все причины не любить Арчера, но что насчет остальных Ульеров? Как-никак нейн Ильрис заменил ему отца, долгие годы воспитывал его как сына. Правда, как показала реальность, своих родных детей он все же ставил куда выше приемного сына.

Но стихийник вновь никак не отреагировал на эмоциональную речь своего нового товарища. Он в последний раз поправил ремни, туго перехватившие тонкие запястья Миколики, и выпрямился, невозмутимый и бесконечно далекий от меня.

– Начинаем, – глухо сказал Эдриан, видимо, испытывая некоторую неловкость после произошедшей минутной потери контроля со своей стороны и последовавшим за этим всплеском излишней откровенности.

Я упрямо насупилась и крепко-накрепко сцепила за спиной руки. Вот ему надо – пусть и начинает. Я не намерена послушно выполнять его приказы, тем самым облегчив негодяю задачу. Эдриану придется насильно тащить меня к этому проклятому столу, только пусть готовится к тому, что при этом я буду вопить во все горло, осыпать его проклятиями, отбиваться и крайне невоспитанно вести себя.

И воображение мигом нарисовало мне, с каким неподдельным наслаждением я вопьюсь ногтями в лицо Эдриана, разукрасив его царапинами, а если повезет, то не побрезгую выцарапать глаза!

– Отлично, – в этот момент донесся до меня голос ненавистного мага.

Я очнулась от своих сладострастных мечтаний, в которых выходила победительницей из драки с бывшим другом, и с удивлением обнаружила, что стою подле Миколики, влажными от волнения ладонями сжимая ее распятые руки. Это еще что за фокусы? А как же рукопашная и мои тщательно заготовленные оскорбления в адрес негодяя и мерзавца? И я в сердцах сплюнула, заметив, что вокруг моей талии мерцает печально знакомая по прошлым событиям зеленая ловчая нить.

– Ну и сволочь же ты, – беспомощно прошептала я, осознав, что Эдриан лишил меня последней радости кинуть ему в лицо парочку ругательств.

Тот, однако, никак не отреагировал на мои слова, хотя, безусловно, услышал их. Эдриан уже суетился вокруг стола, расставляя по его углам тонкие свечки, вылепленные из черного воска. Они были сделаны в виде фигурок крохотных драконов. Странное совпадение. Интересно, они были заготовлены заранее для каких-то своих целей? Наверное, не сам же Эдриан их лепил, право слово.

Синие глаза арахнии были устремлены прямо на меня. Ее зрачки по величине не превышали булавочных головок, словно вокруг царил яркий солнечный свет.

Этот пристальный немигающий взор нервировал меня. Казалось, будто Миколика изучает самые потайные уголки моей души.

– Перед началом ритуала ты должна стать арахнией, – между тем начал говорить Эдриан. – Нельзя лишить тени того, у кого ее еще нет. Так что давай, зови свое чудовище и сливайся с ним в единое целое.

Я хотела было огрызнуться, сказать, что не намерена ничего делать. Но не сумела даже открыть рта. Глаза Миколики, до пределов наполненные неестественной синевой, завораживали. Я словно парила в весеннем небе, потеряв всякое чувство опасности и неправильности происходящего.

Запылали свечи. Их пламя многократно отражалось в зеркале, стоящем напротив стола, поэтому создавалось впечатление, будто передо мной возник коридор из огня. Но даже это зрелище не смогло отвлечь меня. Один лишь взгляд в буйство пламени – и я опять замерла, словно загипнотизированная Миколикой.

– Ты уже чувствуешь это.

Удивительно, но губы арахнии не шевелились. Однако я отчетливо слышала ее голос. Он лился вокруг меня, уговаривая, умоляя, зачаровывая.

– Ты чувствуешь, как тьма зовет тебя. Расслабься. Закрой глаза. И тень придет. Ты долго ей сопротивлялась, но теперь борьба завершилась. Раскрой объятия и прими то, что ты есть на самом деле.

Я хотела взорваться криком, приказать арахнии убираться прочь из моей головы. Но вместо этого послушно зажмурилась. Происходило что-то странное. По моим жилам будто начал струиться мрак. Я ощущала, как растворяюсь в темноте проклятого подвала, становлюсь ничем – и в то же время всем. Мои чувства обострились до такого предела, что я слышала, как течет кровь в венах и артериях Моргана, стоящего чуть поодаль. А пульс Эдриана, от которого меня отделял всего шаг, отдавался ударами молота в моих ушах.

«Наконец-то!»

Я не могла понять, кому принадлежит эта мысль – мне или окружающей тьме. Только она пульсировала в моей голове, вытеснив все сомнения и страхи. Я понимала, что происходит что-то очень правильное и нужное. Когда это закончится, я стану другим человеком. А возможно, и не человеком вовсе. Но так было нужно, только так было правильно. Глупо было сопротивляться заведенному порядку вещей. Сейчас я понимала, сколь многого по недомыслию желала себя лишить. Было такое чувство, будто незрячий вдруг увидел все буйство красок летнего дня. Потрясение, которое я испытала, оказалось даже сильнее, чем когда передо мной открылось существование сумеречного мира.

Я открыла глаза. В зеркальном коридоре, наполненном всполохами огня, я увидела себя. Или я ошибалась, и передо мной стояла незнакомка, присвоившая мою внешность? У девушки напротив были слишком рыжие волосы и слишком черные глаза, в которых жила пульсирующая в такт моему сердцу тьма.

– Я пришла, – шепотом донеслось до меня из тьмы. – Ты примешь меня?

У меня не оставалось сил говорить. Поэтому я просто кивнула.

Девушка улыбнулась и шагнула вперед. Она протягивала мне руку, и я протянула ей свою. Когда наши пальцы соприкоснулись, я ощутила не холод зеркала, а тепло чужого крепкого рукопожатия.

– Спасибо, – прошептала мне девушка. Ее фигура пошла рябью, когда незнакомка начала просачиваться через раму зеркала. Она словно истекала мраком, для того чтобы собрать себя по капле по эту сторону отражения.

Я опять закрыла глаза, зная, что теперь от меня ничего не зависит. Я приняла свою тень. И когда Миколика отнимет ее у меня, то это будет больно. Очень больно, как если бы мне отрубили ногу или руку.

– Чего ты медлишь? – услышала я шипение Эдриана, по всей видимости, обращенное именно к арахнии. – Действуй! Ты сама говорила, что если тень сольется с ней целиком и полностью, то уже ничего нельзя будет сделать.

– Еще секундочку, – донесся до меня умоляющий шепот Миколики. – Не мешай мне, я знаю…

Я не расслышала окончание фразы. В следующее мгновение мир перестал для меня существовать. Я окончательно растворилась в темноте. И это было… прекрасно! Никогда прежде я не чувствовала себя настолько свободной и настолько всемогущей. Казалось, будто я могу пересечь тысячи миль пространства за один миг, вознестись на самую высокую гору мира и опуститься на дно самого глубокого океана. Стоит мне только улыбнуться, как самый неприступный мужчина станет моим, стоит нахмуриться – как сам Альтис пожалует из своего царства теней за тем, чтобы покарать моего обидчика.

– Миколика! – из какого-то невыразимого далека донесся до меня рассерженный рев Эдриана. – Действуй немедленно, пока она не превратилась окончательно в арахнию!

– Нет, – вдруг раздался спокойный и уверенный голос Седрика. – Пусть все идет так, как шло. Тамика разберется сама.

В том водовороте эмоций, которые я сейчас испытывала, промелькнуло жгучее любопытство. Надо же, некромант все-таки решил принять участие в этом ритуале. Но почему с таким опозданием? И с какой стати он останавливает Эдриана?

Впрочем, эти вопросы тут же исчезли. Я продолжала купаться в блаженстве и неге, с каждым мигом приближаясь к кульминации.

Когда терпеть наслаждение стало невозможным, оно превратилось в боль. Я вскрикнула от неожиданности, но спазм перехватил горло. Чудилось, будто невидимый великан выжимает меня, как прачка белье, тщательно и методично перемалывая мои кости в муку и разрывая связки. Но почти сразу все завершилось.

Я знала, что стою в том же подвале и по-прежнему держу Миколику за руки. Но я стала иной. Я слышала шепот мрака у меня в голове. Он звучал тихо, на самой грани восприятия, словно непрерывный шорох прибоя. И это успокаивало, дарило чувство защищенности.

Когда я посмотрела на Миколику, то увидела на ее губах довольную улыбку.

– Ты не забрала мою тень, – сказала я. – Почему?

– Потому что ты не отдала ее. – Арахния негромко рассмеялась, позабавленная моим вопросом. – Забрать тень можно лишь у того, кто откажется от нее. Тебе задали вопрос. Ты ответила согласием. С этого момента ход ритуала от меня не зависел.

– Но… – растерянно пролепетала я, не зная, что еще сказать. Как-то не ожидала я подобного.

– Своей тени невозможно солгать, – продолжила Миколика. – Я понимаю, что ты чувствуешь себя обманутой. Ты так долго убеждала себя в том, что хочешь быть обычным человеком. Но на самом деле ты стремилась к иному. Истинную свободу тебе даст только тень.

Я кивнула, невольно соглашаясь со словами арахнии. Да, она права. Никогда прежде я не ощущала себя настолько уверенной и спокойной. Да, впервые в жизни я знала, что могу постоять за себя. И знала, что мало кто рискнет меня отныне обидеть. Демоны, я и не предполагала, что осознание столь элементарных истин может быть настолько приятным!

– Но мы не договаривались так! – обиженно взвыл Эдриан. – Мика, ты все испортила!

Он шагнул ко мне и с такой силой и злостью дернул за руку, принуждая отступить от Миколики, что я застонала.

– Эдриан! – в едином восклицании сразу же слились три возмущенных голоса: Моргана, Седрика и Фрея.

– Сколько защитников у маленького, только что вылупившегося паучка! – ядовито огрызнулся Эдриан, продолжая сжимать мою руку чуть повыше локтя. – Ну да, конечно же, в ваших глазах я, наверное, злодей из злодеев. Но неужели никто не понимает, что я стараюсь прежде всего во благо ей? Властвованию сумеречных существ приходит конец. Клянусь, я сделаю все, но в кратчайший срок уничтожу всех, кто имеет тень!

Он настолько забылся во время своей прочувственной тирады, что все крепче и крепче сжимал свои пальцы. Я кривилась, изо всех сил стараясь не выдать себя криком. Нет, этого удовольствия я ему не доставлю! Вот ведь гад, поди, всю пятерню на моей коже отпечатал.

– Успокойся! – повелительно бросил ему Морган. – Ты делаешь Тамике больно.

– Разве это боль? – Эдриан презрительно усмехнулся, однако нажим пальцев немного ослабил. – Настоящую боль ей еще предстоит узнать, когда она попадет в руки моих верных соратников. Глупая! Я пытался уберечь ее от столь незавидной судьбы, а она…

– В любом случае это ее выбор, и только ее. – Морган пожал плечами. – Ты не в силах его изменить. И никто не в силах, поскольку он уже сделан.

– Ты знал! – потрясенно выдохнул Эдриан, вглядываясь в невозмутимое лицо стихийника. – Ты заранее знал, что все так произойдет.

– Я догадывался, – лаконично ответил Морган.

– И ничего не сделал, не предупредил меня! – Эдриан аж затрясся от злости, обвиняюще наставив указательный палец на стихийника.

– И что бы это изменило? – Морган равнодушно усмехнулся. – Тамика была на грани. Даже без ритуала, не сегодня, так завтра она бы превратилась в арахнию. Или ты собирался поить ее отваром до скончания дней?

– А почему бы и нет? – в запале огрызнулся Эдриан. – Для нее это было бы лучше, чем превратиться в эту… в это… В существо!

Морган лишь пожал плечами, видимо, исчерпав все свои аргументы и осознав, что все равно не сумеет переубедить Эдриана.

– Ну хорошо! – зловеще прошептал тот, вновь крепче перехватывая меня за руку. – Мика, видит небо, я желал тебе лучшей судьбы и делал все, что мог, для этого. Что же, убивать тебя я не хочу. Остается один выход. Ты отправишься ко двору ее величества Виолы. Остаток дней своих ты проведешь в зверинце в качестве одного из экспонатов. Да, незавидная доля, но зато это избавит меня от печальной необходимости уничтожить тебя как одного из представителей сумеречного мира. И ты всегда будешь накормлена и в полнейшей безопасности от охотников, подобных мне.

Я прикусила губу, удерживая себя от неуместного смеха. Угрозы Эдриана, которые прежде наверняка бы сильно испугали меня, сейчас выглядели нелепыми. Он собрался запереть меня в клетке? Наивный! Да я буду биться до последней капли крови, однако не допущу подобного! И вообще, какого демона он так уверен, будто у него есть хоть какое-то право распоряжаться моей судьбой?

– А возможно, когда-нибудь я заберу тебя к себе, – размечтался тем временем Эдриан. – Первые пару лет мне будет, конечно, не до домашних хлопот. Придется обучать магов войне против так хитро замаскированных противников. Но потом, когда все немного уляжется и успокоится… Почему бы и нет? И в клетке ты у меня сидеть не будешь. Уверен, что сумею придумать ошейник…

– Ну все, довольно! – грубо оборвала его я. – Не имею ни малейшего желания выслушивать твои омерзительные фантазии. И хватит уже терзать мою несчастную руку. Пшел прочь!

Это вышло эффектно. Стоило мне только выкрикнуть финальную фразу, как между мной и Эдрианом неприступной стеной вздыбился мрак. Мага просто отшвырнуло от меня на несколько шагов. Он отлетел к стене, попутно чуть не сбив с ног Фрея, который лишь в последний миг успел отпрыгнуть в сторону, основательно приложился о нее и сполз на пол, ошалело замотав головой.

– Мика! – прорычал он, поднимаясь на ноги. – Ты понимаешь, что творишь? Да я тебя в порошок сотру!

– Не уверен в этом, – проговорил Морган и встал между мной и Эдрианом. – Приятель, остынь.

– Как, и ты туда же? – Эдриан зло, исподлобья уставился на стихийника. – А я еще, дурак, помогал тебе! Сводничеством занимался.

– И совершенно напрасно, – парировал Морган. – Уверяю тебя, уж в чем-чем, а в любви посредники не нужны. С нашими чувствами, есть они или нет, мы сами как-нибудь разберемся.

– Зато хоть дракон обломается, – внезапно хищно ощерился Эдриан, и у меня нестерпимо зачесались кулаки как следует врезать ему по такому красивому прямому носу. Посмотрел на меня и с ехидной улыбкой проговорил: – Ну что, красавица. Осталась ты в итоге без жениха. Арчеру не нужна паучиха в постели, так что можешь забыть о своих матримониальных планах.

Забыть о каких планах? Матримониальных? Ишь ты, язык сломать можно. Я лишь в последний момент сдержалась и не стала уточнять значение неизвестного слова. Не хочу лишний раз напоминать Эдриану о своем плохом образовании, точнее, о почти полном его отсутствии. Иначе, уверена, он обязательно воспользуется этим и вновь поднимет меня на смех.

– Ну ничего! – продолжал брызгать слюной Эдриан. – Все равно вам не суждено быть вместе. Или думаешь, что я откажусь от своей идеи отправить Арчера в королевский зверинец? Нет, не дождешься! Я уничтожу род Ульер, сотру его с лика земли! Патриарх уже пал от моих рук. Что же, я не успокоюсь, пока последний сумеречный дракон не окажется или мертв, или в клетке.

– Как бы его удар не хватил, – задумчиво пробормотал себе под нос Фрей, который, пользуясь тем, что всеобщее внимание оказалось сосредоточено на Эдриане, принялся спокойно распутывать ремни, удерживающие Миколику на столе.

Это услышала не только я. Морган опустил голову, скрывая в тени слабую усмешку, затем едва мазнул взглядом по Фрею, и приятель на миг замер, ожидая строгого окрика. Но стихийник ничего не сказал, даровав тем самым здоровяку молчаливое разрешение на продолжение его занятия, и Фрей торопливо вернулся к путам арахнии.

– Ах да, что насчет младшего Ульера, – вдруг вступил в разговор Седрик, который все это время смирно простоял в сторонке, с интересом наблюдая за происходящим. – Я взял на себя смелость пригласить его понаблюдать за ритуалом. Благо, что поцелуй, запечатленный мною на руке сьерры Тамики, без проблем позволил протянуть к нему связующую нить. Правда, пришлось весьма постараться, убеждая его не открыть своего присутствия раньше времени.

От этих слов некроманта мое сердце стремительно ухнуло куда-то в пятки, затем подскочило к горлу, где гулко забилось. Арчер здесь? Он видел, как я приняла тень? Но почему он не вмешался и не помешал мне? Или же Седрик исполнил желание Эдриана и заманил Арчера в ловушку? Но тогда я должна освободить его, пока не стало слишком поздно!

– Арчер Ульер здесь? – медленно повторил Эдриан, мгновенно растеряв весь свой боевой пыл.

– Да. – Седрик кивнул. – Я связался с ним через зеркало, пока ты тут разглагольствовал о своей великой миссии. Все-таки любишь ты поговорить, поэтому времени у меня было с избытком. Мы обсудили положение дел и договорились, что он побудет наблюдателем.

– Тогда где он? – хрипло спросил Эдриан. – Надеюсь, ты обездвижил его должным образом? Необходимо соблюдать крайнюю осторожность! Как сумеречный дракон он способен улизнуть в любой момент, если не принять определенных мер предосторожности.

– Не беспокойтесь, глубоко неуважаемый найн, я не собираюсь никуда сбегать, – прозвучал знакомый голос, и мое сердце едва не пробило ребра изнутри – так отчаянно оно заколотилось.

Тени в дальнем углу подвала зашевелились, сплетаясь между собой подобно змеиному клубку. И из него выступил Арчер.

Мрак струился по его гладким волосам, мрак быстро съеживался в его зрачках. И еще никогда я не видела Арчера в такой ярости. Он нервно то сжимал, то разжимал кулаки, губы кривились от раздражения на бледном от волнения лице.

– Что все это значит? – прошептал Эдриан, глядя то на Седрика, то на внешне совершенно безучастного Моргана, отстраненно взирающего на происходящее.

– Я слышал ваше признание, найн, – продолжил Арчер, чуть заметно кивнув мне в знак приветствия. – Значит, это вы убили Шериона Ульера. Не могу сказать, что его смерть меня огорчает, но вы обязаны понести за это наказание!

– Я не понимаю. – Эдриан проигнорировал высказывание Арчера, глядя то на Седрика, то на Моргана. – Вы предали меня? Но почему, как посмели?!

– Предательство – слишком сильное слово, – уклончиво проговорил Седрик. – Как королевский дознаватель, я должен расследовать случаи необъяснимых смертей и карать преступников. Простите, найн Эдриан, но вы признались в убийстве.

– Но мы ведь заключили договор! – Эдриан явно не мог поверить в происходящее. Круглыми от изумления глазами он смотрел на некроманта, который спокойно улыбался, словно все это забавляло его. – Я обещал помочь вам пленить дракона. Да за такой подарок королева Виола мгновенно даровала бы вам дворянство, Седрик из Черной Грязи!

Эдриан сделал особенный упор на имени некроманта, напомнив тем самым, что он принадлежит всего-навсего к третьему сословию и, видимо, желая как можно больнее ужалить его этим обстоятельством. Но Седрик если и заметил столь низменный выпад, то не придал ему особого значения, ни на миг не перестав улыбаться.

– Понимаете, мой дорогой найн, – проговорил он, пристально разглядывая красного от возмущения Эдриана. – В том-то и дело, что соглашения я с вами не заключал. Да, меня заинтересовало ваше предложение. Но пополнение королевского зверинца никогда не входило в перечень моих прямых обязанностей, о чем сказал в самом начале знакомства, но вы все предпочли пропустить это мимо ушей. Более того, я искренне считаю, что это ужасно и отвратительно: держать представителей сумеречного мира, таких же разумных созданий, как и мы с вами, за решеткой. Я долго размышлял над этим. Потом понял, что не желаю участвовать в вашей затее. А дворянство… Я абсолютно уверен, что рано или поздно, но войду-таки в первое сословие. И я желаю получить дворянство за выдающиеся заслуги, а не за участие в столь мерзком мероприятии.

– Удивительное дело: некромант, а такой чистоплюй! – с нескрываемым отвращением фыркнул Эдриан.

– Спасибо за комплимент, – ни капли не обидевшись, расхохотался Седрик.

Лишь на какой-то миг я позволила себе отвести взгляд от Эдриана и украдкой посмотрела на Арчера, который задумчиво внимал этой перепалке. Но именно этот момент мой бывший друг выбрал для атаки.

По всей видимости, он прекрасно осознавал, что ему будет очень непросто совладать сразу с таким количеством противников, из которых один Фрей, пожалуй, не обладал магическим даром. Поэтому он не нападал, а всего лишь сделал попытку пробиться к выходу из подвала.

Правда, осознала я его действия много позже. Сейчас мне было не до размышлений. Воздух неожиданно вскипел, разрезаемый сотнями ярко-алых молний, которые без устали сыпались с пальцев Эдриана. Свечи, мирно догорающие на опустевшем без арахнии столе, вдруг взметнули пламя вверх, жадно пожирая воск и рассыпая вокруг оранжевые жгучие искры. Кто-то рядом со мной препротивно завизжал на одной ноте, да так, что я согнулась, торопливо и плотно прижав к ушам ладони. И огромное зеркало, притащенное Эдрианом для проведения ритуала, вдруг задрожало, словно смертельно раненное животное. А затем с оглушительным дребезгом разлетелось на мириады и мириады крошечных осколков.

На какое-то время я совершенно выпала из реальности. Оглушенная, ослепленная, растерянная, я не знала, что мне делать: то ли падать ничком на пол и молиться всем богам, то ли нестись со всей мочи прочь, молясь все тем же богам, чтобы никакое шальное заклинание не ударило меня в спину.

Я не успела принять решение. Внезапно все завершилось так же резко, как и началось. С пола широкой волной поднялся мрак, торопливо отвоевывая захваченное было пространство. Стало очень тихо и очень темно.

– Мика? – раздался дрожащий голос Фрея. – Ты как?

– Хорошо, а ты? – спросила я и сама подивилась тоненькому писку, который раздался из моего горла.

– Да вроде жив, – отозвался приятель.

Под чьими-то подошвами хрустнуло стекло, и я поспешно захлопнула рот, сообразив, что беседой способна выдать свое месторасположение. Надеюсь, это не Эдриан ко мне подкрадывается?

Тьма неожиданно посерела. Ага, а я и забыла, что умею видеть в темноте! И я принялась изучать обстановку.

Фрей стоял на том же месте, где и был перед началом всего этого безобразия. Он потрясенно хлопал ресницами, то и дело испуганно озираясь.

Прямо за его спиной притаилась Миколика. Арахния почему-то широко улыбалась, словно все произошедшее изрядно ее позабавило.

Арчер по-прежнему находился у подножия лестницы, ведущей прочь из подвала. Рядом – Седрик, напряженно вскинувший голову и словно принюхивающийся к чему-то. А где Эдриан и Морган?

– Кто-нибудь создаст свет? – в это мгновение раздался недовольный голос последнего. – Или так и будем таращиться во мрак?

Раздались два щелчка пальцев, слившихся в один, и под потолок взмыла парочка шаров магического огня. Я подслеповато прищурилась, но почти сразу удивленно воззрилась на картину, открывшуюся моему взгляду.

Морган сидел верхом на бесчувственном Эдриане. Правда, я могла лишь догадываться о том, что в качестве своеобразного стула моему другу послужил этот негодяй и изменник. Точнее будет сказать, что Морган удобно расположился на некоем тюке странной, словно живой серебристой ткани, в чьих очертаниях лишь весьма отдаленно угадывалась человеческая фигура.

– Ничего себе ты его спеленал! – удивленно присвистнул Арчер.

– Не я, а она. – Морган кивком указал на Миколику. – Даже не думал, что арахния способна создать из сумрака столько паутины за раз.

– Я была зла, – честно ответила она. – Очень зла. Этот человек… В общем, он плохой человек. И дело даже не в том, что он занял тело моего мужа. Дело в том, что он мне говорил, когда приходил навестить.

– Он с вами разговаривал? – удивился Морган, не торопясь встать с бывшего приятеля, напротив, словно невзначай пару раз хорошенько двинув по тюку ногой. – Я думал, он просто относил вам еду.

– Нет, к еде еще прилагалась так называемая душеспасительная беседа. – Миколика поморщилась, будто воспоминание об этом доставляло ей боль. – Он в красках живописал мою будущую жизнь в зверинце королевы, описывал, какие вещи со мной там обязательно приключатся.

– Какие вещи? – простодушно удивился Фрей.

– Не важно. – Миколика потрясла головой. – Не хочу повторять эту грязь и мерзость.

– Поразительно! – не выдержав, выдохнула я.

Мгновенно на мне скрестились взгляды всех присутствующих. Ну, за исключением, естественно, Эдриана.

– Я просто не понимаю, как могла так долго делить с этим человеком сознание и не разгадать его подлинной сути! – посетовала я, поняв, что от меня ждут какого-либо продолжения.

– Делить сознание? – удивленно переспросил Арчер. – Тами, милая, о чем ты?

Я прикусила язык и мысленно выругалась на свою излишнюю болтливость. Ой, сдается, только что я совершила едва ли не самую большую ошибку в своей жизни! Как можно было так глупо проговориться? Арчер ведь понятия не имеет о том, что в его родной замок я прибыла в сопровождении злейшего врага драконов! Ну, если можно, конечно, так назвать наше тогдашнее сосуществование в одном теле. И уж тем более Арчер не догадывается, что между мной и Эдрианом Жиральдом, печально прославившимся своей ненавистью к драконам, было заключено определенное соглашение. Ох, даже не хочется думать о том, как сильно он разозлится, когда услышит обо всем этом! В самом деле, мне и самой было бы весьма неприятно, если бы я узнала, что при каждом нашем поцелуе или же откровенном разговоре незримо присутствовал третий, не отказывающий себе в удовольствии ядовито прокомментировать все эти нежности.

– Так что ты имела в виду, когда сказала, будто делила со столь неприятным типом сознание? – терпеливо повторил Арчер, когда пауза продлилась до неприличия. – Надеюсь, ты неудачно пошутила, правда ведь?

И еще одна минута молчания. Я опустила голову, чувствуя, как мои уши и многочисленные веснушки начинают полыхать предательским огнем. Фрей шумно вздохнул и переступил с ноги на ногу, явно сочувствуя мне, но не зная, как помочь.

– Давайте вы отложите выяснение этого вопроса на потом, – неожиданно пришел мне на помощь Седрик. – Сейчас у нас есть дело намного важнее.

Арчер скривился, недовольный таким предложением, но протестовать не стал. Вместо этого он кивнул, не отрывая при этом от меня напряженного настойчивого взгляда.

Я с невольным облегчением перевела дыхание, но тут же снова нахмурилась. Увы, вряд ли удастся надолго отложить неприятное разбирательство. Что же, попытаюсь придумать хоть какое-нибудь оправдание своему поступку. Если, конечно, Арчер вообще захочет меня выслушать.

* * *

Мы опять заняли гостиную, в которой обстановка была знакома мне до малейшей пылинки на ковре. Морган и Арчер отправились в спальню, где под присмотром Мышки осталась Ульрика. За ними увязался и Фрей, в свое оправдание смущенно пробормотавший о том, что соскучился по питомице. Таким образом в комнате остались трое: я, Миколика и Седрик. Вряд ли можно было принимать в расчет Эдриана, который продолжал играть роль плотно свернутого тюка и в полнейшем одиночестве занимал диван.

Было тихо. Седрик о чем-то напряженно задумался, застыв напротив окна и словно выглядывая что-то в пасмурной вечерней хмари. Миколика налила себе бокал вина и уселась перед камином, в свою очередь вперив неподвижный взор в черные обгоревшие поленья.

Я не пылала желанием первой начать разговор. И без того наговорила глупостей с избытком. Вместо этого я нашла себе новую забаву и принялась играть со своей тенью. Это оказалось очень интересно, приятно и на удивление легко. Я зажмуривалась, сосредотачиваясь на тишайшем шепоте мрака, который отныне была обречена слышать постоянно. Затем открывала глаза и с удовлетворением наблюдала, как тьма отзывалась на мой призыв. Она просачивалась ко мне через мельчайшие щели между половицами, щекоткой ползла по ногам, легко проникнув под одежду. Но я не позволяла ей скрыть себя полностью. Как только мрак доходил до моей талии – как я прогоняла его прочь. Почему-то было очень страшно позволить этой волне захлестнуть себя с головой. Интересно, что тогда произойдет? Я превращусь в паучиху и накинусь на первого же встречного, силясь удовлетворить свой голод? Пока я в себе особых перемен не замечала. Правда, после подъема из подвала мне показалось, что фигуры окружающих меня людей едва заметно светятся. Кто-то, как Арчер, сильнее, кто-то, как Фрей, намного слабее, почти на грани восприятия. Интересно, с чем связан этот эффект?

– Энергия, – почти не разжимая губ, вдруг обронила Миколика, упорно не глядя на меня.

– Прости, что? – переспросила я. – Ты обращаешься ко мне или разговариваешь сама с собою?

– Отвечаю на твой вопрос, – пояснила Миколика. – Ты удивлялась, почему люди светятся по-разному. Вот я и говорю: это зависит от энергии. Твой жених – дракон. Как тебе известно из легенд, они изрыгают огонь, то бишь, скидывают излишки энергии, а следовательно, этой самой энергии у них с избытком.

– Разве это справедливо по отношению к сумеречным драконам? – подал голос Седрик, видимо, тоже заинтересовавшись темой разговора.

– Ну, огонь они и в самом деле не изрыгают, однако энергии у них действительно хватает. – Миколика едва заметно пожала плечами. – У магов энергии тоже больше, чем у обычных людей. А вот Фрей, этот забавный здоровяк-крестьянин, хоть и отмечен милостью Атириса, но метка верховного бога не способна увеличить запас его жизненных сил. Поэтому он так слабо мерцает.

– Но как ты так точно угадала, о чем я думаю? – восхищенно воскликнула я.

– Потому что ты теперь, как и я, арахния. – Миколика слабо улыбнулась. – У наших теней очень много общего. Можно сказать, нас питает один сумрак. И тебе надо научиться закрывать мысли. Для меня ты сейчас – как открытая книга. Читай – не хочу. Думаю, твой жених, когда успокоится, тоже без особых проблем догадается, о чем ты думаешь и что желаешь скрыть от него.

– Демоны! – невольно вырвалось у меня. – Только этого мне не хватало!

– Плохой знак, – вдруг обронил Седрик, при этом даже не подумав обернуться и продолжая изучать быстро густеющие за окном вечерние сумерки.

– В смысле? – переспросила я, опять-таки не поняв, обращается ли он ко мне или рассуждает сам с собою.

– Там, где рождаются недомолвки, умирает любовь. – В голосе некроманта внезапно послышалась сильная боль, словно он до сих пор страдал из-за какого-то события прошлого. Он судорожно вздохнул, успокаиваясь, затем продолжил нарочито безразличным тоном: – Если у вас, сьерра, появились тайны от жениха, то это означает начало конца. Маленькая ложь рождает огромное недоверие. Сомнения в искренности разъедают чувства, словно ржа – железо. Ничем хорошим это, увы, не закончится. Младший Ульер не выглядит как тот, кто, во имя любви и спокойствия в семье, готов годами закрывать глаза на очевидные вещи.

– Если вы намекаете на измену, то ее не было! – пожалуй, даже слишком резко воскликнула я. – Я всегда оставалась верной Арчеру!

– Да мне в общем-то все равно, – честно ответил Седрик. – К тому же измена бывает не только физическая. Напротив, душевная измена, пожалуй, еще страшнее.

Я, насупившись, замолчала, не желая развивать столь скользкую тему. Впрочем, некромант и не настаивал на этом. Он вернулся к своему прежнему, по всей видимости, безмерно интересному занятию и опять сосредоточил все свое внимание на происходящем за стеклом.

Но насладиться тишиной и покоем мне не удалось. Практически сразу дверь, ведущая из гостиной в коридор, с грохотом распахнулась.

Я вздрогнула и на всякий случай опасливо втянула голову в плечи. Это еще что такое? Неужели явился Арчер, пылающий праведным гневом? Ведь наверняка Ульрика, едва очнувшись после столь продолжительного забытья, поторопилась сообщить ему, какие отношения меня связывали с Эдрианом. Сомневаться в том, что зловредная фея с радостью выложит эти сведения, увы, не приходилось.

Но на пороге нарисовался Фрей, держащий на руках донельзя довольную Мышку. Собака то и дело порывалась лизнуть его в нос, и приятель благосклонно принимал эту ласку.

– А где остальные? – спросила я, мучимая дурными предчувствиями.

– Разговаривают, – просветил меня Фрей и бухнулся в ближайшее кресло, не забыв прихватить со столика с напитками початую бутылку вина. – Ульрика вцепилась в рубашку Арчера и рыдает в полный голос, рассказывая, какие ужасы ей пришлось пережить по твоей милости. Я пытался вмешаться и сказать, что не стоит вешать на тебя всех собак, но меня попросили прогуляться. Мол, сами разберутся, что к чему.

– Ясно, – мрачно протянула я и окончательно расстроилась.

Даже троллю понятно, что мне предстоит весьма нелегкое объяснение с Арчером. Он наверняка в ярости от открывшейся неприглядной правды. К тому же и наше совместное будущее теперь невозможно. Я превратилась в арахнию, а следовательно, о свадьбе можно забыть.

«А ты ее разве хотела – эту свадьбу? – чуть слышно осведомился мой глас рассудка. – Или ты мечтала о принце на белом коне лишь потому, что всем девушкам принято о нем мечтать? Для тебя замужество означало лишь шанс на новую жизнь. Освободиться из-под опостылевшей власти равнодушных к тебе родителей, покинуть ненавистный дом, где никто и никогда не обращал на тебя особого внимания. Но теперь ты не нуждаешься в этом. Не пора ли сделать паузу? Освоиться со своим даром, научиться жить в большом мире, а уже потом решить, нужен ли тебе кто-нибудь на этом этапе жизни или твое маниакальное стремление выйти замуж – лишь дань традициям. Согласись, ты слишком много прочитала в свое время любовных романов, а какая же книженция подобного толка без обязательной свадьбы в финале?»

В этих размышлениях имелась своя истина. И все-таки меня пугала мысль начать все заново одной. На примере Эдриана я узнала, что существуют люди, охотящиеся на таких, как я. И им будет плевать на то, плохая я или хорошая. Главное, что у меня есть тень, а следовательно, для них я являюсь злейшим врагом. Мне надо так многому научиться! Маскировать свою тень, не верить первому встречному, тщательнее подбирать себе друзей, а главное – не ввязываться в авантюры. Сумею ли я освоить столь сложную науку выживания в одиночку?

– А вот и она!

Я вздрогнула от знакомого визгливого голоска. Подняла голову и увидела Ульрику. Фея стремительно влетела через распахнутую дверь, которую Фрей прежде не удосужился закрыть, и принялась накручивать яростные круги под потолком.

– Я чуть не погибла из-за тебя! – кричала она, все повышая и повышая тон. – Ты знаешь, через что мне по твоей милости пришлось пройти? А все ты и твой ненормальный дружок Эдриан!

– Он мне не дружок, – хмуро исправила ее я, упорно избегая встретиться глазами с Арчером, который как раз появился на пороге вместе с Морганом.

– Да ладно?! – ядовито удивилась Ульрика. – А кто же еще, если не друг. Ты же с ним договоры заключала, свое тело предоставила, помогла вернуться к жизни…

– Я понятия не имела, какой он на самом деле! – рявкнула я, оборвав перечень моих так называемых преступлений. – Я думала, что он осознал свои ошибки и заслуживает второго шанса. Откуда же мне было знать, что его ненависть к драконам настолько велика?

– Но это не объясняет то, что ты не поговорила со мной, – негромко заметил Арчер. – По-моему, я заслуживал узнать о таком знакомстве, тем более что оно произошло в моем доме. А вместо этого ты стала юлить и обманывать. Сейчас вспоминаю, как ты якобы в первый раз увидела эту проклятую книгу в моем кабинете – и противно становится. Ведь к тому моменту, насколько я понимаю, ты уже заключила договор. Просто желала узнать, в курсе ли я, какую вещь держу у себя. И все это провернула так ловко, что я даже ни на миг не заподозрил дурного! Да, стоит признать: лицедейка из тебя получилась великолепная. Теперь даже и не знаю, могу ли тебе доверять, раз ты так прекрасно умеешь обманывать.

Я опустила голову, пряча в тени выступившие на глазах слезы. Не хочу, чтобы Арчер подумал, будто я желаю разжалобить его и таким образом завершить этот неприятный разговор! Но, если честно, его холодный тон меня действительно очень сильно расстроил. Да, я понимаю, что поступила глупо и не очень красиво. Но в ту ночь, когда был заключен этот злополучный договор, я была слишком взбудоражена беседой с матерью Арчера, когда она, ни капли не смущаясь присутствия сына, осыпала меня оскорблениями. Хотелось совершить нечто такое, что заставило бы ее взять свои обидные слова обратно.

– Я уверен, что Мика хотела как лучше, – пришел мне на помощь Фрей, и я украдкой кинула на приятеля благодарственный взгляд. – Арчер, в самом деле, ты бы полегче с ней, что ли… Ей даже восемнадцати нет! Как будто сам в юности не совершал ошибок.

Теперь настала пора Арчеру смущаться и отводить глаза. Молодец, Фрей! Ударил не в бровь, а в глаз, напомнив молодому дракону о неприятной сцене, произошедшей однажды между ним и Морганом. Тогда стихийник едва не погиб от рук своего лучшего друга, став жертвой оговора его сестры.

– Давайте на время забудем о ваших личных разногласиях и сперва решим вопросы, не терпящие отлагательств, – вступил в разговор Седрик, словно нехотя отвернувшись от окна. – Итак, нам надо что-то делать с Эдрианом и Миколикой. Какие ваши предложения?

Я увидела, как арахния с такой силой вцепилась в подлокотники кресла, что ее пальцы побелели от напряжения. Да, у нее есть все причины бояться. Как-никак, она предала нас, завлекла в ловушку, и только каким-то чудом наша славная компания избежала гибели от рук безумного некроманта – ее муженька.

– Убить обоих – и дело с концом! – кровожадно воскликнула Ульрика. – Что Эдриан, что эта двуличная паучиха заслуживают смерти! – Помолчала немного и исправилась: – Впрочем, с Миколикой можно поступить иначе. Например, скормим ее тень Мышке. И собаке пропитание, и нам польза. Надо же отблагодарить ушастую за то, что она не тронула меня, когда ее натравливал Виллоби.

Если при первом предложении феи Миколика просто побледнела, то после уточнения о тени несчастная посерела от ужаса, смешанного напополам с отвращением. По всей видимости, участь лишиться тени страшила ее куда больше, чем смерть.

– Не надо убивать арахнию, – неожиданно вступился за хозяйку дома Фрей. – Мне почему-то кажется, что она больше не будет.

– Угу, конечно, она больше не будет! – с сарказмом воскликнула Ульрика. – Потому что мы больше не дадим ей такой возможности! Фрей, как ты можешь ее жалеть – она ведь помогала своему муженьку! Вспомни бедного сьера Гаррисона и несчастного Эдварда.

Услышав последнее имя, несчастный здоровяк отчетливо позеленел и подавился вином, поскольку как раз делал глоток прямо из горла бутылки, не утруждая себя поисками бокала.

– Не надо вспоминать Эдварда! – откашлявшись, просипел он, утирая рукавом рубахи губы и не обращая внимания на то, что тем самым пачкает ее винными разводами. – Пожалуйста! Меня дрожь берет при мысли, что этот бедолага бродит где-то в лесу, неприкаянный и одинокий…

– Не бродит, – поспешил заверить его Седрик. – Я уложил его в могилу. Он заслужил покой.

– Ох, хвала небесам! – невольно вырвалось у Фрея. – Теперь я хоть буду уверен, что не столкнусь с ним где-нибудь в коридоре!

– Так, значит, вы думаете, что сьерра Миколика Эйр больше не доставит нам хлопот? – вернулся к первоначальной теме разговора Седрик, глядя почему-то именно на Фрея.

– Ну… да, – промямлил он. В упор посмотрел на молчащую Миколику и внезапно широко улыбнулся, да так заразительно, что арахния тоже робко растянула губы в подобии усмешки. А Фрей уже продолжал: – Да, мне так кажется. Точнее, я почему-то уверен в этом.

– Уверен он в этом, – передразнила его Ульрика, которая ловко примостилась на краешке каминной полки среди фарфоровых статуэток. – А я вот – нет! Более того, думаю, что она обязательно вернется к старому. Найдет себе нового сообщника и опять начнет участвовать в некромантских опытах.

– Да ни за что на свете! – вдруг вырвалось у Миколики.

Я с интересом на нее взглянула. Хм-м, а она ведь говорит искренне.

– Я сыта браком по горло, – с жаром продолжила арахния. – Я говорила вам чистую правду, когда рассказывала о моих чувствах к Виллоби. Это была странная любовь, более напоминающая ненависть. Да, я помогала ему, но лишь потому, что боялась. Уверена, при непослушании он бы убил меня, не моргнув и глазом. И уж тем более я не лгала вам, когда поведала о привязи. Я действительно не имела права далеко уходить от дома. Точнее, мои перемещения Виллоби не отслеживал, но ночь я обязана была проводить под крышей дома. Разве так поступает по-настоящему любящий человек? – Миколика сделала глубокий вздох и продолжила, убедившись, что никто не стремится ее перебить: – Не могу сказать, что смерть Виллоби сделала меня счастливой. Но я впервые за долгое время почувствовала себя свободной. И я никогда в жизни не повторю прежней ошибки и не выйду за какого-либо мага замуж. Да что там – за мага! Я лишний раз убедилась, что арахнии противопоказаны длительные отношения с кем бы то ни было.

Я с величайшим трудом удержалась от какого-либо недоверчивого замечания, хотя, что скрывать, сказанное Миколикой мне не понравилось. Ведь теперь все это относилось по праву и ко мне. А я бы не хотела остаток жизни провести без друзей и без надежды на счастливую семейную жизнь.

– И что? – препротивно взвизгнула Ульрика. – Вы готовы ей поверить? Она совершила столько зла, а вы просто так возьмете – и простите ее?

– Ну, арахнии я бы не поверил, – спокойно возразил Седрик. – Но, не скрою, на меня произвело впечатление то, что Фрей готов за нее вступиться. Он, как-никак, отмечен милостью верховного бога, а следовательно, его глаза намного зорче наших.

– Слабоватое доказательство, – не выдержав, подал голос странно молчаливый Морган. – Фрей прежде всего очень добрый человек. Не сомневаюсь, что он был таким и до того, как получил метку Атириса. И потом, даже раскаявшийся преступник должен понести пусть и не такое суровое, но все-таки наказание. Или вы, глубокоуважаемый Седрик, начнете спорить, что сьерра Миколика натворила много бед?

– Нет, даже не собирался. – Седрик покачал головой. Пожевал задумчиво губами и произнес: – Ну что же, пусть будет так. Я возьму сьерру Миколику Эйр в столицу, где она ответит перед судом за свои преступления. Но ответит как сообщница некроманта, а не как арахния. Не думаю, что ее сумеречная сущность имеет отношение к предстоящему разбирательству. Ее величество королева Виола наверняка будет разочарована в том, что слухи оказались ложными, и на самом деле супруга Виллоби Эйра не имеет никакого отношения к сумеречным созданиям. Но вряд ли она решит перепроверить мои слова и отправит своего посланника убедиться в этом. В настоящий момент у ее величества много иных хлопот.

Миколика не удержалась и с нескрываемым облегчением вздохнула. По всей видимости, ее более чем устроило такое решение королевского дознавателя.

«Судьи обычно мужчины, – неожиданно услышала я ее негромкий голос. Миколика смотрела прямо на меня, но ее губы при этом не шевелились, следовательно, она каким-то образом пробралась в мою голову, общаясь со мной мысленно. А арахния тем временем продолжала: – А все мужчины, за редким исключением, падки на женскую красоту и не выносят женских слез. Следовательно, я смогу сыграть на этом и сама предстану в их глазах жертвой. Уверена, что мое наказание окажется более чем условным. Самое интересное, что и дознаватель в курсе этого. Почему он мне помогает?»

Я пожала плечами, сочтя, что ее последний вопрос относится ко мне. Но Миколика не обратила на это ни малейшего внимания, углубившись в собственные раздумья.

– Надеюсь, суд воздаст ей по заслугам, – с отчетливым сомнением протянула Ульрика. Затем кивком указала на Эдриана, по-прежнему не подававшего признаков жизни в своем своеобразном коконе. – А что с ним? Его вы тоже отправите на суд? Как-никак он занял тело некроманта, то есть никто не поверит его россказням о перерождении. Следовательно, его вполне можно судить за преступления сьера Виллоби Эйра.

– Нет, – внезапно сказал Арчер. – Этот тип отправится со мной в замок рода Ульер, где ответит за убийство патриарха.

Я со свистом втянула в себя воздух, да так громко, что Миколика, сидевшая неподалеку, неодобрительно покосилась на меня. Что скрывать очевидное, меня не привело в восторг решение Арчера. Да, безусловно, он в своем праве. Эдриан в самом деле убил Шериона. Но, во-первых, тем самым он спас мне жизнь, а во-вторых, отомстил за свою гибель два века назад. Однако вряд ли драконы примут во внимание эти обстоятельства. Как бы в запале они не обвинили заодно и меня. Я не сомневалась, что нейн Ильрис знает, как обстояло дело в реальности. Его наверняка просветила дочь Тесса. Но он мудро решил замять детали смерти патриарха, понимая, что возможное расследование не принесет ничего хорошего ни мне, ни Арчеру, ни прочим невольным участникам этого печального события. Поэтому гибель Шериона признали несчастным случаем, произошедшем в результате внезапного и сильнейшего землетрясения, едва не разрушившего фамильное драконье гнездо до основания. Но теперь… Демоны, дело может обернуться весьма серьезно для меня! И даже покровительство нейна Ильриса вряд ли меня спасет. Если, конечно, он не переметнется в стан моих врагов, осознав, что у меня больше нет надежды на совместное будущее с его сыном. Впрочем, этот возможный союз никогда не приводил его в восторг.

– Молодой человек, а вы осознаете, что тем самым почти наверняка подпишете смертельный приговор своей вроде как невесте? – предельно вежливо осведомился Седрик, без особых проблем придя к тем же выводам, что и я.

– Почему это? – удивленно переспросил Арчер.

Седрик в ответ лишь вздернул брови в нарочитом веселом недоумении, словно говоря: мол, парень, неужели тебе надо объяснять настолько элементарные вещи?

Арчер обиженно насупился и требовательно уставился на меня, явно не понимая, почему Седрик сделал такой вывод.

– Эдриан все это время находился в моем теле, – негромко проговорила я. – Следовательно, твои родственники, которые отличаются вспыльчивостью и к тому же не любят долго обдумывать решения, вполне могут подумать, что я была с ним заодно.

– Я скажу больше: они обязательно так подумают! – злорадно выкрикнула Ульрика. – Потому что, как ни крути, но именно ты заключила с Эдрианом договор. Именно ты привела его в наш замок. И именно из-за тебя погиб Шерион! Убийца!

И фея шумно принялась всхлипывать, силясь выдавить из совершенно сухих глаз хотя бы одну слезинку по поводу безвременно погибшего патриарха.

– Вот только не надо такого пафоса! – попросила я, недовольно цокнув языком. – Вообще-то и ты принимала наиживейшее участие во всем этом. Или забыла, как провела меня к покоям патриарха?

– Я понятия не имела, что ты задумала его убить, – парировала Ульрика, но в ее голосе послышалось смущение. – Вроде как речь тогда шла лишь о том, что Шериона надлежит застать врасплох и опробовать на нем заклинание подчинения.

– Полагаешь, другим Ульерам будет до этого оправдания какое-либо дело? – Я скептически поморщилась. – Очень сомневаюсь. Напротив, они наверняка вцепятся в этот шанс раз и навсегда избавиться от так называемой хранительницы рода. Согласись, нервов ты им попортила немало, и добрыми чувствами драконы к тебе отнюдь не пылают.

Фея открыла было рот, желая еще что-нибудь сказать, но тут же закрыла, видимо, исчерпав все свои доводы.

– То есть, вы против того, чтобы я представил Эдриана на суд рода, – негромко резюмировал Арчер, глядя на Седрика.

– Да мне, в общем-то, все равно. – Некромант пожал плечами. – У меня, как у королевского дознавателя, нет никаких претензий к найну Эдриану Жиральду, если уж на то пошло. Я просто говорю о том, что своим решением вы поставите под удар сьерру Тамику. Насколько я понимаю, вы питаете к ней определенные добрые чувства. Поэтому думайте сами, что для вас важнее: возмездие или же благополучие любимой девушки.

Интересно, мне показалось, или по лицу Арчера в самом деле пробежала легкая тень при последних словах Седрика? Впрочем, вряд ли меня сейчас можно назвать любимой девушкой Арчера. Как только я приняла тень, то тем самым отказалась от наших отношений.

Да и были ли они между нами – эти самые отношения? Как говорится, пара поцелуев не в счет.

– И что же, вы предлагаете его просто отпустить? – Арчер аж фыркнул от возмущения.

– Почему же, – спокойно возразил Седрик. – Мне больше по нраву то, что предложила фея. В самом деле, никто не поверит в его россказни о перерождении. Следовательно, его будут судить за преступления сьера Виллоби Эйра. И, я уверяю вас, наказание окажется более чем суровым. К тому же я ознакомился на досуге с книгой, автором которой он является. Особенно внимательно прочитал раздел, посвященный методам ведения допросов и способам разговорить подозреваемого. И, знаете, судить за чужие преступления будут отнюдь не безвинного человека. К какой бы каре его ни приговорили в итоге – он это заслужил.

Тюк, до сего момента смирно лежащий на диване, пошевелился, и из его глубины донесся сдавленный гневный стон. Видимо, Эдриан внимательно слушал, что происходит вокруг, и сказанное Седриком ему весьма не понравилось.

– Ну хорошо, – недовольно протянул Арчер. – Значит, и арахния, и ее якобы муженек, в чьем теле отныне живет иной человек, отправятся с вами в столицу, где и предстанут перед судом. Верно?

Седрик склонил голову, соглашаясь со сказанным.

– А что будут делать остальные? – Арчер взмахнул рукой, обводя всех присутствующих широким жестом, но при этом смотрел исключительно на меня.

– Мы еще не обсуждали это, – обронил Морган, почти не разжимая губ.

При этом он, напротив, изо всех сил старался не встретиться ненароком со мной взглядом.

В комнате повисло мрачное молчание. Почему-то я чувствовала себя очень неловко, будто только что стала невольным свидетелем того, что выходит за рамки приличного поведения.

– Ясно, – протянул Арчер, не сводя с меня глаз.

И еще одна долгая мучительная пауза, сводящая с ума и заставляющая сердце биться сильнее.

– Как-то глупо все это, – внезапно проговорил Фрей. – Вроде бы я должен радоваться, что все закончилось и все остались живы. А чувствую себя так, будто угодил на похороны.

– Да, действительно, – медленно отозвалась Ульрика. – Странно все это.

Я устало вздохнула, прекрасно понимая, что имеют в виду мои друзья. Я сама чувствовала непонятную тяжесть на сердце. В комнате словно повисло эхо недоговоренных слов.

А еще я почему-то была уверена, что наша компания в последний раз собирается в таком составе. Нет, я наверняка еще не раз и не два увижу Моргана, Фрея, Ульрику и Арчера. Но я точно знала, что мы больше никогда не посидим все вместе и не пообщаемся по душам.

– Если вы не возражаете, я оставлю вас, – неожиданно проговорил Седрик, видимо, почувствовавший напряжение, которое витало в воздухе между нами. – Заберу Эдриана и арахнию и начну собираться в дорогу. Путь до столицы неблизкий. А вам, к тому же, надо поговорить друг с другом без посторонних.

Миколика послушно встала, не дожидаясь, когда это ей прикажет Седрик. Первой отправилась к двери, напоследок подарив мне сочувствующую улыбку. Как будто понимала, как мне плохо сейчас. А что самое интересное: я никак не могла разгадать причины этого неясного беспокойства.

Следом за арахнией гостиную покинул и Седрик, который без малейшего усилия нес на плече запеленатого Эдриана. Едва только за королевским дознавателем закрылась дверь, как Арчер выпалил на одном дыхании:

– Тами, прости, но я женюсь!

* * *

Удивительно, но мир не рухнул после новости Арчера, а мое сердце не остановилось. Правда, почему-то стало больно дышать, как будто меня ударили под дых, а очертания комнаты обманчиво замерцали в какой-то странной дымке.

Однако я запретила себе плакать и неимоверным усилием воли остановила поток слез, готовых хлынуть из моих глаз.

– Ты женишься? – повторила я и с грустным удовлетворением поняла, что мой голос не дрожит. – На ком же?

– Ты ее не знаешь. – Было такое чувство, будто Арчер тоже готов разрыдаться – так жалобно это прозвучало. Он кашлянул и проговорил чуть тверже: – Но она просто замечательная, Тами! Я влюбился в нее с первого взгляда!

Краем глаза я заметила, как Морган опустил голову, пряча в тени мрачную усмешку, а Фрей с таким порывом сжал в руках бутылку, из которой то и дело прихлебывал вино, успокаивая свои нервы после наших приключений, что едва не раздавил толстое стекло. Опомнившись, приятель аккуратно поставил ее на стол и уставился на меня, горестно вскинув брови.

– Наверное, твоя мать просто счастлива…

Я осеклась, слишком поздно осознав, что не стоило этого говорить. Ох, последнее дело в любовные разборки втягивать родителей! В конце концов, Арчер – взрослый мужчина, точнее, дракон, уже достигший возраста полета в тенях, а следовательно, способен принимать самостоятельные решения.

Но почему-то я не сомневалась, что именно мать Арчера приняла наипервейшее участие в зарождении и развитии этих чувств. Бедняжка, наверное, все колени стерла в молитвах, благодаря богов за то, что ее любимый сынок одумался и свернул на верную дорогу.

– Ну вообще-то, с Арчибальдой меня познакомил отец, – промямлил Арчер, и по его длинному аристократическому лицу пошли некрасивые пятна волнения.

Арчибальда? Я с величайшим трудом удержалась от презрительного фырканья. Это что еще за имя такое?

А Арчер помолчал немного, собираясь с духом, и продолжил запинающимся тонким голоском:

– Тами, я понимаю, что ты злишься на меня. И ты имеешь на это полное право! Но я действительно очень сильно люблю Арчибальду! Я с первого взгляда понял, что мы предназначены друг для друга и являемся двумя половинками единого целого. Даже наши имена похожи: Арчер, Арчи, моя татуировка, мое внутреннее я и Арчибальда. Это не может быть простым совпадением!

– Помнится, не так давно ты с такой же страстью убеждал меня, будто я – твоя единственная любовь, – поморщившись, перебила его я.

– А чуть ранее едва не убил меня, уверовав, будто я – твой настоящий враг, – тихо, будто разговаривая сам с собою, произнес Морган.

– На этот раз ошибка исключена! – твердо заявил Арчер, правда, по-прежнему избегая взглянуть мне в глаза. – Я в этом абсолютно уверен. К тому же и родителям Арчибальда нравится…

Арчер осекся, сообразив, что сболтнул лишнего. Потупился, мгновенно залившись краской смущения до корней волос.

– Естественно, она им нравится, – с сарказмом хмыкнула Ульрика. Она по-прежнему восседала на каминной полке и болтала ногами, по всей видимости, пребывая в полном восторге от этого разговора. – Нейна Деяна с величайшей радостью лицезрела бы в качестве твоей невесты даже необразованную крестьянку. Да что там – крестьянку. Вдовушку с выводком малолетних детей. Лишь бы не принимать в род арахнию, которая к тому же является дочерью тролля.

– Арчибальда – не крестьянка и не вдова! – гневно фыркнул Арчер, явно не сообразив всего смысла высказанного феей. – Она – дочь старого приятеля моего отца…

И он опять осекся, заметив ядовитую усмешку на губах феи. Даже я невольно заулыбалась, хотя больше всего на свете мне хотелось выбежать из комнаты и спрятаться где-нибудь, лишь бы не участвовать больше в этом фарсе.

– Кто бы сомневался, – пробормотал себе под нос Морган. – Конечно же, Арчибальда – дочь старого приятеля нейна Ильриса. И драконица, я ведь угадал? А значит, никаких неприятных неожиданностей свадебный ритуал не принесет.

– Вы все неправильно поняли, – почти прошептал Арчер. – Я действительно люблю ее. И мои родители тут ни при чем!

– Кстати, а что насчет траура по Шериону, объявленного на год? – вопросил Морган. – Почему-то мне кажется, что твои родители предпочли забыть о нем, а то вдруг ты передумаешь. Наверняка свадьба по традиции назначена на день осеннего равноденствия. Верно?

Арчер не стал отвечать. Он опустил голову, и его оттопыренные уши запылали ярко-алым пламенем стыда, без всяких слов подтверждая верность догадки Моргана.

В этот момент мне нестерпимо захотелось погладить его по голове, подарить конфетку и пообещать, что злые дяди и тети больше не будут докучать ему неудобными вопросами. Слишком сильно он стал похож в этот момент на несправедливо обиженного малыша. Но себя мне было гораздо жальче.

– И когда ты собирался сообщить мне о столь радостном и счастливом событии в твоей жизни? – нарочито равнодушно осведомилась я, чувствуя, как в глубине души начинает зарождаться буря бешенства.

Мне до безумия хотелось взорваться криком, наброситься на Арчера с кулаками, расцарапать его лицо в кровь, да так, чтобы на всю жизнь остались шрамы. И тогда каждый взгляд в зеркало напоминал бы ему о предательстве и о том, как подло и низко он поступил со мной.

– Скоро, – так тихо, что мне пришлось напрячь весь свой слух, выдохнул Арчер. – Честное слово, не сегодня – завтра, но я бы обязательно сообщил. Каждый день собирался, но постоянно что-то мешало. К тому же я еще не очень хорошо ориентируюсь в тенях. Мне нужна была помощь, чтобы отыскать тебя. А мои родители занялись подготовкой к свадьбе… В общем, все как-то не складывалось.

– Ясно, – обронила я, почти не разжимая презрительно поджатых губ.

– Но с другой стороны, ты ведь все равно стала арахнией! – Арчер неожиданно вскинул голову, воровато посмотрел на меня и тут же отвел взгляд, но в его голосе прорезались обвиняющие нотки. – Ты прекрасно понимаешь, что наша свадьба в этом случае была бы совершенно невозможна!

– И опять-таки я припоминаю, что совсем недавно ты клялся и божился, будто готов пойти на любой риск, но возьмешь меня в жены. – Я пожала плечами, со злорадным удовлетворением наблюдая, как на лице моего бывшего жениха мгновенное было воодушевление вновь сменяется унылой досадой и неловкостью. – Мол, свадебный ритуал способен уравнять наши тени.

– Да, но… – опять замямлил было Арчер.

– Ну все, достаточно! – со злостью оборвала его я, не имея ни малейшего желания выслушивать его смешные оправдания. Так резко встала, что порывистым движением едва не опрокинула тяжелое кресло. И вышла прочь из гостиной, не отказав себе в удовольствии напоследок как следует грохнуть дверью.

* * *

За порогом дома плескались влажные июльские сумерки. Сильный ветер безжалостно гнул старые яблони, и они жалобно трещали, осыпая землю листвой и сухими ветвями. Но в воздухе чувствовалось тепло. Значит, затянувшаяся непогода уступает свои позиции, и не сегодня, так завтра опять наступит жара.

Я стояла на высоком каменном крыльце и наслаждалась свежим воздухом. Казалось, что я провела взаперти целую вечность. Воистину проклятый дом! Даже сейчас мне чудилось, будто из окон и распахнутой настежь двери ко мне тянутся призрачные руки несчастных, замученных в жилище некроманта. И они шепчут, умоляя остаться здесь, разделить с ними горький хлеб одиночества и разочарований. И я была почти готова поддаться их уговорам. Мертвые ведь не предают, в отличие от живых.

Я несколько раз тряхнула головой, отгоняя наваждение. Нет, моя обида на Арчера не настолько сильна. Да, конечно, досадно, что он так поступил со мной. Но с другой стороны, я ведь с самого начала предполагала, что у нас ничего не получится. Как там сказал Седрик? Если действительно любишь, то не сомневаешься?

– Вам не холодно? – в этот момент раздалось вкрадчивое из-за моей спины.

Я вздрогнула от неожиданности и лишь с величайшим трудом удержалась от испуганного вскрика. Как говорится, вспомнишь некроманта – он и явится.

– Нет, – проговорила я и посторонилась, позволяя королевскому дознавателю подойти и облокотиться на каменные перила.

Тот долго молчал, вглядываясь в густые чернила позднего вечера. В разрывах быстро летящих туч то и дело мелькала луна, и ее света мне вполне хватало, чтобы видеть сосредоточенное лицо некроманта, его плотно сомкнутые губы и резкие морщины, пролегшие от крыльев носа.

– Несчастная женщина, – вдруг произнес он и кивком указал на первую жену Виллоби, наказанную жестоким мужем вечность переживать свою оплошность.

В этот момент луна полностью вышла из-за облаков, и ее свет внезапно отразился в глазах стоящей у крыльца мраморной статуи так, будто они принадлежали живому человеку.

– И вы ничего не способны с этим сделать? – спросила я, украдкой поежившись. – Это же бесчеловечно – оставлять бедняжку в таком состоянии!

– Ну, если вы того просите. – Седрик улыбнулся. Легко сбежал по ступенькам и ласково прикоснулся ко лбу статуи.

Глаза статуи блеснули еще ярче, и вдруг одинокая слезинка покатилась по каменной щеке скорбящей женщины. Мгновение, другое – и все закончилось. Теперь я смотрела на статую и понимала, что заключенная в ней душа обрела покой.

– Поразительно, как жестоки бывают люди, – пробормотал Седрик, не торопясь вернуться ко мне. Он стоял у статуи и, хмурясь, вглядывался в ее лицо. – И чаще всего наибольшие страдания мы приносим тем, кого некогда любили. Чем сильнее были наши чувства, тем большую боль мы хотим причинить, силясь отомстить за свое разбитое сердце.

Я нахмурилась. В словах королевского дознавателя звучало нечто очень личное. Хм, и все-таки, какую тайну таит его прошлое? Неужели некогда его любимая предпочла другого мужчину?

– Впрочем, не важно, – очнулся от своих раздумий Седрик и виновато мне улыбнулся. – Вам и без того изрядно досталось, чтобы мучить вас еще своими философскими измышлениями.

– Да ничего страшного, – вежливо отозвалась я. Помолчала и добавила: – Напротив, я была бы не прочь отвлечься.

– Как понимаю, разговор с младшим Ульером выдался непростым, – догадливо произнес Седрик и принялся медленно поднимался по ступеням ко мне.

– Это еще мягко сказано. – Я с трудом выдавила из себя измученную усмешку. И вдруг совершенно неожиданно даже для себя с возмущением выпалила: – Он женится!

– Полагаю, не на вас, – прозорливо заметил Седрик, остановившись, когда между нами осталась всего одна ступенька.

– Ее зовут Арчибальда, – тихо сказала я. Не удержалась и презрительно скривилась. – Что это за имя вообще такое – Арчибальда? И она дочь старого приятеля его отца. То бишь, тоже драконица. Наверняка дворянка. В общем, не чета мне.

– Что же, теперь понимаю, почему мне пришлось уговаривать Арчера явиться сюда, – проговорил Седрик. – Однако, к чести вашего бывшего жениха, стоит заметить: едва он услышал, что речь, возможно, идет о вашей жизни, как тотчас же отправился в путь.

– Спасибо, что пытаетесь подсластить полынную настойку. – Я покачала головой. – Но не стоит. Я взрослая девочка и не буду плакать. Честное слово.

Седрик сделал еще один шаг вверх. Теперь он поравнялся со мной, и мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Удивительное дело, везет мне в последнее время на высоких мужчин. В своем родном городке я чувствовала себя дылдой, а оказалось, что мой рост вполне нормальный.

– Меня обижает не то, что он женится на другой, – неожиданно сказала я, словно Седрик требовал от меня каких-то пояснений. – Меня обижает то, что он так долго молчал об этом. А я все это время искала способ избавиться от своей тени, считая, что она – единственная преграда, не дающая нам быть вместе.

Седрик молчал, и я продолжала, почему-то решив излить душу этому странному и почти незнакомому мне мужчине, который, к тому же, являлся королевским дознавателем.

– Сейчас мне даже страшно представить, что бы произошло, если бы я все-таки отказалась от тени, – честно призналась я. – Ведь тогда я бы превратилась в обычную девушку. Но без поддержки семьи, без образования, без денег. Куда и к кому мне было бы тогда идти? Искать работу поломойкой или кухаркой? Срочно охмурить какого-нибудь простачка и нарожать ему кучу детишек? Нет, не подумайте, что я против детей, но я не хочу выходить замуж без любви, за первого встречного, который предложит это. Ох!

Не в силах выразить словами всю бурю душивших меня эмоций, я махнула рукой и выразительно передернула плечами.

– А что вы намереваетесь делать сейчас? – негромко поинтересовался Седрик. – Тень при вас, конечно, осталась, но у вас все так же нет поддержки семьи, нет денег и нет образования.

Я озадаченно почесала нос. А в самом деле, что мне делать? Насколько я поняла, Моргану я тоже безразлична. Ну, то есть, возможно, он и испытывает ко мне какие-нибудь чувства, однако боится в них признаться. И, кстати, правильно делает. Слишком мало времени прошло с момента его вроде как окончательного разрыва с Клариссой. Любая его попытка начать с кем-нибудь отношения будет выглядеть как способ вылечить израненное самолюбие и забыть прекрасную драконицу.

Да, Морган отправился со мной в путь, но скорее всего путешествие необходимо было ему как оправдание отъезду из замка. Что он будет делать теперь? Не все ли равно. Ситуация с Арчером научила меня, что необходимо прежде всего думать о себе! Как говорится, мужчины приходят и уходят, а кушать хочется всегда.

– Не знаете, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Седрик, так и не дождавшись от меня каких-либо слов. – Полагаю, вы не в курсе и того, что собираются делать ваши друзья.

Я лишь неопределенно пожала плечами. Зачем задавать вопросы, ответы на которые очевидны?

– А почему бы вам не отправиться со мной? – вдруг предложил он.

– Куда? – глупо брякнула я, в воображении мгновенно нарисовав жуткую картину того, как королевский дознаватель обманом заманивает меня в зверинец.

– В столицу. – Седрик слабо улыбнулся.

– Зачем? – с нескрываемой опаской осведомилась я, продолжая представлять всякие кошмары, которые обязательно со мной случатся при дворе венценосной ведьмы.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь представлять вас ее величеству. – Седрик, не выдержав, захихикал, видимо, позабавленный выражением откровенного ужаса на моем лице. – И ни в какой зверинец вы, понятное дело, не отправитесь. Я хочу предложить вам место моей помощницы.

– Что? – ошарашенно переспросила я. – Что вы хотите мне предложить?

– Место моей помощницы, – любезно повторил королевский дознаватель.

Я уставилась на него, ожидая, что вот-вот он от души расхохочется и скажет, будто разыгрывает меня. Зачем ему помощница? И в чем, интересно, я должна буду ему помогать?

Однако Седрик без проблем ответил на мой взгляд, продолжая спокойно улыбаться. По всему было видно, что он не шутит.

– Я не люблю кладбища, – осторожно произнесла я. – И боюсь мертвых.

– А я и не предлагаю вам помогать мне в занятиях некромантией. – Седрик пожал плечами, словно удивленный, что столь элементарные вещи нуждаются в объяснении. – Признаюсь честно, я и сам в последнее время крайне редко прибегаю к магии мертвых. Просто мои способности помогают мне в работе. Королевские дознаватели чаще всего занимаются случаями необъяснимых и странных смертей, расследовать которых по тем или иным причинам местные власти или не могут, или не хотят. Согласитесь, удобнее всего, когда на убийцу указывает сама жертва. А кто, кроме некроманта, способен вызвать душу погибшего и спросить, что, собственно, произошло? Но далеко не всегда дела оказываются настолько простыми. Случаются и осложнения.

– Например? – с невольным интересом спросила я.

– Всем известно, что душу можно призвать лишь по истечении одиннадцати дней с того момента, как произошла смерть. – Седрик задумчиво потер подбородок. – Никто не знает почему. Мы можем лишь строить догадки. Но наиболее распространенная версия звучит так, будто все это время упокоенный проводит у трона Альтиса, который вершит суд над его земными делами. Однако далеко не всегда возможно ожидать столько времени. Иногда расследование необходимо провести в кратчайшие сроки. Это во-первых. А во-вторых, и мертвые, случается, отказываются говорить. Например, бывает, что несчастная жертва и сама не видела своего убийцу. В последнее время все чаще прибегают к ядам или же к наемным, так сказать, работникам. Люди брезгают лично запачкать руки. Да и вообще, трудностей может быть масса. Всех не перечислить.

– В таком случае что вы ждете от меня? – со все возрастающим любопытством продолжила я расспросы. – Как именно я должна вам помогать?

– Отныне вы арахния, – напомнил мне Седрик. – А сумеречные создания намного чувствительнее ко лжи. Полагаю, вы без особых проблем раскусите даже самого талантливого обманщика. Пусть не сейчас, пусть немного позже, когда вы освоитесь со своими новыми способностями. А еще у вас есть уникальный дар таиться в тенях. Замаскироваться так, что никто не увидит вас, и услышать то, что не предназначено для чужих ушей. Насколько я понимаю, магическим даром вы тоже не обделены. Весьма полезное качество для спутницы того, кого периодически пытаются убить, лишь бы, как говорится, не совал свой нос куда не следует.

– Предположим, – неохотно согласилась я с доводами. – И что вы предложите мне взамен?

– Прежде всего, защиту, – ответил Седрик. – Вы только-только обрели свою тень, еще толком не умеете ее скрывать. Как ни печально говорить, но в чем-то ваш бывший друг прав. Наша страна – достаточно опасное место для сумеречного создания. О существовании теневого мира знает достаточно большое количество народа, и некоторые из них любят охоту. Пройдет не меньше года, прежде чем вы полностью осознаете свои силы и умения. Сумеете выжить в одиночку?

Я промолчала, сочтя этот вопрос риторическим. Впрочем, королевский дознаватель и не ждал от меня ответа. Он сделал еще шаг, и я с трудом удержалась, чтобы не попятиться. Теперь некромант стоял так близко от меня, что я чувствовала приятный древесный аромат, которым пропитался его старый поношенный сюртук.

– Затем, я предлагаю вам пропитание и крышу над головой, – продолжил он. – Вам не надо будет искать работу. Хотя вы и сами прекрасно понимаете, что можете рассчитывать лишь на какое-нибудь грязное и малооплачиваемое занятие. Я уж промолчу о том, что одинокая и симпатичная девушка обязательно привлечет к себе ненужное внимание. Может статься, что вам придется в прямом смысле слова отбиваться от слишком настойчивых ухажеров. Рядом со мной вам подобная участь не грозит. И напомню о том, что я маг. Тешу себя надеждой, что неплохой. То бишь, сумею сделать так, чтобы вы не чувствовали себя голодной. Ну, вы понимаете…

И он сделал неопределенный жест рукой, словно стесняясь лишний раз напомнить мне о том, что отныне я обречена питаться жизненной энергией окружающих меня людей.

– Мм-м, заманчиво, – промычала я. – Даже очень. Но… Не боитесь ли вы пересудов, господин королевский дознаватель?

– Пересудов? – удивленно переспросил он. – О чем вы?

– Люди обычно относятся предвзято к совместному проживанию под одной крышей мужчины и женщины, пусть их и связывают лишь деловые отношения, – витиевато проговорила я и вдруг с ужасом осознала, что краснею.

Демоны, да что такое-то! Эдак некромант может решить, будто я заигрываю с ним и намекаю на нечто личное, что может возникнуть между нами. Ну уж нет, никакой любви, никакого флирта! Сначала мне необходимо прийти в себя после предательства Арчера!

А в следующее мгновение Седрик вдруг самым наглым образом рассмеялся, видимо, позабавленный моим смущением. Сперва он еще пытался сдерживаться, булькая и давясь, но буквально сразу сдался, запрокинул назад голову и громко, от души, расхохотался.

– Простите, – в изнеможении простонал он, заметив, должно быть, как вытянулось мое лицо от удивления и обиды. – Во имя всех богов – простите! Я не хотел вас оскорбить, просто…

На этом месте он вновь затрясся от сдерживаемого с трудом смеха. Я терпеливо ожидала, когда он успокоится. Наконец некромант несколько раз глубоко вздохнул и продолжил уже ровным тоном.

– Право слово, у меня так давно не было никаких отношений, что я даже не подумал о подобном развитии событий, – проговорил он. – В самом деле, несчастные соседи, должно быть, с ума от радости сойдут, узнав о вашем появлении в моем доме. Боюсь, они давным-давно причислили меня к тем мужчинам, которым неведомы радости плотских утех.

Я скептически вздернула брови. Если честно, верится с трудом. Господин королевский дознаватель весьма привлекательный мужчина. Мрачноватый, правда, и молчаливый, но это даже достоинства. Высокий, худощавый, темноволосый, с непроницаемыми глазами серо-зеленого цвета. Да за таким красавцем очереди должны выстраиваться! Правда, слегка смущает его профессия. Но опять-таки на любителя. Многим женщинам нравится, когда их избранники обладают определенной властью и пользуются уважением в обществе.

– Но вы правы, я не люблю, когда обо мне и о моих домочадцах распускают слухи, – уже серьезнее сказал Седрик. – Если честно, мне самому плевать на то, что будут болтать окружающие. Однако вы девушка и наверняка печетесь о своей репутации. В конце концов, вам еще замуж выходить и детей воспитывать. Поэтому давайте договоримся, что вы представитесь моей племянницей. Я родом из Итаррии, вся моя многочисленная родня и знакомые осталась там. Не думаю, что в Ерионе найдется человек, способный уличить нас во лжи.

– Как у вас все легко и просто получается, – не удержалась я от недовольного замечания. – Словно вы заранее продумали этот разговор и все мои возражения.

Седрик ничего не сказал в ответ на мое замечание. Но в уголках его губ затеплилась слабая насмешка.

– Так вы согласны? – спросил он. – Даю слово чести, что не буду приставать к вам, если вы боитесь этого. Мне на самом деле нужна помощница. И я уверен, что наше сотрудничество будет взаимовыгодным.

– Сначала я должна переговорить со своим друзьями, – гордо сказала я. – Возможно, у них есть другие идеи насчет того, куда нам надлежит отправиться дальше.

– Да, конечно, – сразу же согласился Седрик. – Но учтите: завтра утром я возвращаюсь в Ерион. Задерживаться из-за вас здесь я не стану. Путешествие и без того грозит быть непростым. Как-никак мне еще надо доставить в столицу вашего бывшего друга, занявшего тело сьера Виллоби Эйра, и арахнию.

Я неполную минуту молча смотрела на него. Затем кивнула, показав, что услышала его, развернулась и отправилась в дом, здраво рассудив, что разговор окончен. Посмотрим, как к предложению королевского дознавателя отнесутся мои друзья.

* * *

Когда я вернулась в гостиную, Арчера уже не было. Фрей и Морган молча и мрачно пили вино, каждый из своей бутылки, не обращая при этом внимания на Ульрику, которая все так же сидела на каминной полке и рыдала в полный голос.

От такой интригующей картины я остановилась как вкопанная. И что тут произошло за время моего недолгого отсутствия?

– Он меня не взял! – провыла фея, дав ответ тем самым на мой незаданный вопрос. – Я думала, Арчер заберет меня в замок. Я ведь его лучший друг! Я обязана присутствовать на свадьбе своего любимого маленького дракоши! А он… Он… Он заявил, чтобы я и на шаг не приближалась к замку Ульер. Мол, хочет, чтобы торжество прошло без неприятных неожиданностей. Да у меня и в мыслях не было ничего подобного!

– Ну да, конечно, так тебе и поверили, – не выдержав, ядовито заметил Морган.

Ульрика в ответ на столь открытое проявление недоверия издала стон просто-таки нечеловеческого страдания и зашлась в плаче пуще прежнего, спрятав лицо под ладонями и периодически взвывая, подобно жестоко побитой собаке.

– Морган, – укоризненно пробасил Фрей. Тяжело вздохнул и встал с кресла, после чего подошел к камину и неловко ткнул в сторону феи бутылкой, предложив: – На, хлебни. Все легче станет.

Фее не пришлось предлагать дважды. Все так же стыдливо закрывая лицо одной рукой, второй она удивительно ловко выхватила протянутую в ее сторону бутылку и жадно присосалась к ней, одним махом опустошив едва ли не на половину.

– А меня никто не хочет пожалеть? – недовольно осведомилась я. – Вообще-то от меня жених ушел!

– Я уверен, что тебе радоваться надо, а не огорчаться, – меланхолично проговорил Морган. Затем приглашающе взмахнул бутылкой. – Но если хочешь – присоединяйся к нашим посиделкам.

Я подошла к нему и, в свою очередь, сделала несколько глотков крепкого алкоголя, после чего опустилась на пол у ног стихийника, продолжая греть между ладонями бутылку.

– Седрик предложил мне работу, – проговорила я, подняв голову и глядя прежде всего на Моргана.

Ульрика как раз делала еще глоток, но подавилась от этой новости и судорожно закашлялась, залив свой легкомысленный наряд вином.

– Дела, – удивленно протянул Фрей. Отобрал у Ульрики бутылку и сам надолго припал к ней, запивая неожиданное известие.

– Могу я узнать, кем именно? – на удивление спокойно осведомился Морган, осознав, что иначе я продолжу изводить друзей молчанием.

– Его помощницей, – честно ответила я. – А взамен я получу защиту и пропитание. Ну, ты понимаешь, теперь я арахния, и обычной еды мне маловато будет.

– А ты уверена, что он не отправит тебя прямиком в королевский зверинец? – пискляво спросила Ульрика, жадно поглядывая на Фрея, который не торопился вернуть ей бутылку.

– Да, – твердо ответила я. – Он даже Миколику не собирается туда отправлять.

– Но он может лгать, – возразил Морган. – Как не так давно сказал Эдриан, две арахнии лучше, чем одна. И намного удобнее, если вас не придется тащить в столицу насильно, а вы отправитесь туда своими ножками.

– Я ему верю. – Я пожала плечами. – Не думаю, что он собирается обмануть меня и завлечь в ловушку.

– Эдриану ты тоже верила, – с сарказмом фыркнул Морган. – Напомнить, чем это завершилось?

Я с нарочитым вызовом улыбнулась. Наверное, Морган прав, и я слишком доверчива. Но предложение Седрика действительно было очень заманчивым и сулило мне слишком много выгоды. Я просто не могла взять и отмахнуться от него. Потому как иначе – что мне делать? Не идти же действительно в поломойки.

– А разве у меня есть другой выбор? – вопросом на вопрос ответила я, заметив, что Морган по-прежнему ждет моей реакции на его слова.

Стоит заметить, я выбрала крайне неудобную позицию для ведения разговора. У меня начала затекать шея от того, что голову постоянно приходилось держать запрокинутой. Но иначе я бы не видела выражение лица стихийника.

Морган красноречиво поморщился, без особых проблем поняв, на что я намекаю. В самом деле, отношения между нами если и присутствовали, то лишь в фантазиях Эдриана. В реальности мы оставались друзьями, не более. Возможно, когда-нибудь это обстоятельство изменится. Но как-то глупо сломя голову бросаться в новые отношения, когда еще не зажили сердечные раны после предыдущих. Поэтому ни я, ни он не желали пока изменить ситуацию.

– Что ты имеешь в виду? – непрошено влез в беседу Фрей. – О каком выборе ты говоришь?

– Фрей, я больше не невеста Арчера. – Я с нескрываемой радостью перевела взгляд на простодушного приятеля, обрадовавшись тому, что более не надо выдерживать пристальный немигающий взор Моргана. – Я не могу вечность шляться по дорогам королевства, выискивая на свою пятую точку неприятностей. Приключениями я сыта по горло. Тем более теперь у меня есть тень. А следовательно, надлежит быть крайне осторожной. Как сказал Эдриан, и Седрик с ним согласен, охотников в Прерисии хватает, а я пока не научилась маскировке. Но самое главное: впереди зима. Ее бы я хотела провести под надежной крышей и занимаясь чем-нибудь приятным. Например, ведением необременительного городского хозяйства. Согласись: одно дело выгребать навоз за коровами, а совсем другое – раскладывать книжки да очинять перья для господина королевского дознавателя.

– А при чем тут навоз и перья? – с искренним недоумением переспросил Фрей, явно не поспевая за полетом моих мыслей.

– Потому что у меня нет образования. – Я фыркнула, возмущенная, что надо объяснять настолько очевидные вещи. – Спасибо любящим родителям, хоть читать и писать научили. Ну и на какую работу я смогу претендовать?

– Ты могла бы устроиться компаньонкой к какой-нибудь пожилой даме, – неуверенно предложил Фрей.

– Угу, а она, стало быть, так и побежит принимать в дом первую встречную без каких-либо рекомендаций. – Я презрительно поморщилась. – Не смеши, Фрей! На такую работу берут только по знакомству, но никак не с улицы.

– Но зачем тебе вообще работать? – продолжал недоумевать Фрей и вдруг воссиял радостной улыбкой, явно придумав выход из сложившейся ситуации. Громогласно заявил: – Если хочешь – поехали со мной. Я решил вернуться в родную деревню. Господин королевский дознаватель сказал, что, так и быть, сделает крюк ради меня. Продемонстрирует всем эту проклятую книгу и заявит, что я не вор. Поживешь покамест у меня. Куском хлеба я тебя точно не попрекну. А там решишь, куда тебе податься. А возможно, приглянется кто из моих друзей, и останешься в деревне навсегда. Детишек заведете, я к вам в гости захаживать буду…

– Ты забыл, что Мика теперь арахния? – визгливо напомнила ему Ульрика, и Фрей мгновенно помрачнел. А фея продолжала, неприятно захихикав: – Не боишься, что она сожрет заживо всех твоих дружков?

– Не преувеличивай! – строго одернула ее я. – Арахнии никого не сжирают заживо.

– Ну, значит, исподволь высосешь всю энергию. – Ульрика, ни капли не смутившись, опять издала на редкость противный смешок. – Дракон демона не страшнее, как говорится.

– Кстати, а что ты будешь делать с Мышкой? – поинтересовался Морган у поникшего Фрея. Бедный здоровяк вряд ли предполагал, что на него обрушится такой град вопросов, на которые у него не будет ответов, поэтому смущенно съежился и уткнулся испуганным взглядом себе под ноги.

– В смысле? – переспросил тот. – Только не говори, что Мышка тоже начнет жрать моих друзей! Она вроде как обычным людям не опасна.

– В том-то и дело, что у твоей питомицы не окажется достойного пропитания в твоей деревне, – спокойно пояснил Морган. – То бишь, достаточно скоро она начнет болеть, а потом и вовсе издохнет от голода.

Фрей совершенно пал духом. Он вернулся к своему креслу, попутно прихватив со столика с напитками еще одну бутылку вина, опустевшую оставив Ульрике. Грузно сел, запустил пятерню в свою густую шевелюру и принялся отчаянно чесаться, по всей видимости, выражая таким образом напряженную мысленную работу.

– Прекрати! – Меня аж передернуло от отвращения. – А то такое чувство, будто у тебя блохи завелись.

– У людей заводятся вши! – поправила меня Ульрика, с интересом наблюдая за нервной чесоткой Фрея.

– Все равно. – Я украдкой тоже почесала затылок. – И вообще, по-моему, это заразно!

– Но что мне делать? – абсолютно несчастным голосом вопросил Фрей, видимо, не услышав ни слова из нашего обмена репликами и продолжая ожесточенно шуровать рукой в своих волосах. – Куда мне идти? Я так радовался, что теперь могу вернуться домой и вновь окунуться в привычную деревенскую жизнь… Если честно, приключениями я тоже сыт по горло!

– Ну и кто тебе мешает вернуться? – Морган ловко выхватил из моих рук бутылку с вином, о которой я успела забыть за время беседы, и сделал парочку глубоких глотков. Несколько капель пролилось у него мимо рта, и стихийник небрежно утерся рукавом, после чего продолжил: – Полагаю, господин королевский дознаватель с радостью возьмет на себя заботу о твоей собаке.

– Нет! – заупрямился Фрей. – Он еще, чего доброго, отправит ее в королевский зверинец.

– Вот именно, – буркнул себе под нос Морган. После чего наклонился и вкрадчиво прошептал мне на ухо, пользуясь тем, что я все так же сидела у его ног: – Не слишком ли опасно полагаться на человека, который в любой момент может избавиться от тебя, навсегда отправив в клетку? Подумай об этом, Тамика. Хорошенько подумай. Ты – арахния, он – королевский дознаватель. Слишком опасное сочетание.

– Я еще раз повторяю: предложи мне другой вариант, – зло огрызнулась я. – Или посодействуешь в поиске достойной работы? Только учти, я ведь теперь не лучшая кандидатура для проживания с какой-либо старушкой под одной крышей. Убью ведь несчастную ненароком.

Морган откинулся обратно на спинку. По его внешне бесстрастному лицу было совершенно непонятно, о чем он сейчас думает. Но на самом дне его зрачков отражалась настоящая буря эмоций.

Заметив, что я наблюдаю за его реакцией, Морган вздрогнул и поспешно прикрыл лицо ладонью, сделав вид, будто о чем-то глубоко задумался.

– Интересно, а господину королевскому дознавателю не нужен еще один слуга? – внезапно спросил Фрей, который никак не мог смириться с опасностью голодной смерти, грозящей его ненаглядной Мышке. – А то я бы устроился. Конюхом, например. Или поваром. Готовлю я вроде ничего. Заодно бы за тобой, Мика, приглядел. И Мышка под присмотром бы была.

– А почему бы и нет? – вдруг ответил ему новый участник беседы.

Я бросила взгляд на порог, где стоял, привалившись плечом к косяку, сам Седрик. Х-м, стоит отметить, господин королевский дознаватель умеет появляться неожиданно и бесшумно. Любопытно, многое ли он слышал из нашего обсуждения?

– Я в самом деле не откажусь нанять вас, – проговорил Седрик, в упор разглядывая Фрея, раскрасневшегося от столь недвусмысленного внимания. – Видите ли, мой столичный дом весьма велик для меня одного. Я часто бываю в разъездах, поэтому мне некогда, да что там душой кривить, и откровенно лень содержать его в надлежащем порядке. Боюсь, в настоящий момент мое жилище выглядит весьма печально и заброшенно. Сьерре Тамике Пристон будет нелегко в одиночку привести его в норму. К тому же без физической силы там явно не обойтись. Поэтому если вы действительно желаете получить у меня место – то я счастлив вам его предоставить. Естественно, и против вашей собаки я не буду возражать.

– А вы точно не отдадите ее в зверинец? – недоверчиво переспросил Фрей.

– Не придуманы еще те решетки, которые смогли бы остановить тварь Альтиса на пути к цели. – Седрик улыбнулся. – Я вижу, как она привязана к вам. Даже если я силой отнял бы у вас собаку, то она сумела бы вернуться. Уж будьте в этом совершенно уверены.

– Н-да? – Фрей с сомнением пожевал губами и посмотрел на диван, где, всеми забытая, спокойно дремала Мышка.

Та, словно почувствовав его взгляд, в этот самый момент подняла голову и сонно облизнулась. Пару раз стукнула хвостом и опять свернулась клубочком.

– Значит, решено! – радостно провозгласил Фрей. – Я и Мика едем в Ерион!

– Так быстро передумал в деревню возвращаться? – ядовито спросила Ульрика.

– Да ну ее, эту деревню. – Фрей коротко хохотнул. – Успею еще хвосты коровам покрутить. Когда еще я столицу увижу? Да и потом, пусть о разрушенном доме священника сначала забудут. А то с них станется меня в этом обвинить.

– Так ты его и разрушил, – не выдержав, напомнила я.

Фрей сделал вид, будто не услышал меня. Судя по довольной улыбке, намертво приклеившейся к его губам, он уже начал фантазировать по поводу предстоящего путешествия и столичной жизни.

В гостиной стало тихо. Седрик, сложив на груди руки, смотрел почему-то на Моргана. А тот, в свою очередь, упорно делал вид, будто его здесь нет.

Однако молчание не продлилось долго. Не прошло и минуты, как Ульрика закашляла. Сначала тихонько, пытаясь привлечь к себе внимание. Но никто не поторопился спросить у нее, все ли в порядке, поэтому фея обиженно фыркнула и вспорхнула в воздух. Сделала несколько крутых виражей под потолком, щедро рассыпая со своих крыльев светящуюся пыльцу, затем с размаха бухнулась на плечо Фрея. Бедняга аж крякнул и скривился от боли, но Ульрика даже не извинилась. Она вся подалась вперед, пристально вглядываясь в лицо некроманта.

– Что? – коротко спросил он, почувствовав ее интерес. Наконец-то оторвал взгляд от Моргана и недовольно посмотрел на фею, выжидающе изогнув бровь.

– А для меня у вас местечка в доме не найдется? – выпалила на одном дыхании Ульрика и густо покраснела.

Сказать, что Седрик удивился, значит, не сказать ничего. Но воспитание и природная холодность помешали ему начать расспросы и каким-либо образом выразить свои эмоции по поводу неожиданной просьбы феи. Поэтому он продолжал стоять и пялиться на нее, видимо, ожидая какого-либо пояснения.

– Мне некуда идти. – Ульрика жалобно всхлипнула и предсказуемо разревелась. Уткнулась в шею Фрея, который, судя по выпученным глазам, искренне изумился такому порыву, и провыла: – Арчер, мой мальчик, выгнал меня. Сказал, чтобы я не смела возвращаться в замок. А я – хранительница рода! Куда, ну куда мне идти? Без драконов моя жизнь – ничто. Я скоро усну, рассыплюсь пеплом.

– Так уснете или рассыплетесь пеплом? – осторожно уточнил Седрик. – Но в любом случае: зачем вам тогда мой дом, если вы все равно в скором времени умрете?

– Нахал! – привычно огрызнулась фея. Но тут же смутилась, осознав, что странно хамить человеку, у которого просишь приюта, и залебезила: – Ой, то есть это я не вам. Это я про Арчера. Как мог нахальный мальчишка так жестоко со мной поступить?

– Так все-таки: зачем вы проситесь ко мне, если все равно скоро погибнете? – жестко прервал ее стенания некромант, не позволив увести разговор в другую сторону.

– А вам жалко? – невежливо вопросом на вопрос ответила Ульрика. Затараторила, заметив, как некромант нехорошо прищурился: – Честное слово, я никоим образом не обременю вас. Буду вести себя тихо-тихо. Мне просто надо место, где я в спокойствии и тепле смогла бы провести свои последние дни. Пожалуй, я начну писать мемуары, в которых расскажу миру всю правду о жестокости и несправедливости драконов!

– Один наш общий знакомый уже написал подобную книгу, – не выдержав, буркнул себе под нос Морган.

– То бишь, я должен предоставить вам кров, чернила и бумагу, заодно кормить и поить вас неопределенное количество времени, пока вы будете медленно угасать? – на всякий случай уточнил Седрик.

– Да. – Ульрика, не заметив подвоха, отлепилась от шеи Фрея, оглушительно высморкалась в ворот его рубахи и невинно захлопала ресницами, глядя на королевского дознавателя.

– Ульрика! – обиженно взвыл Фрей, передернувшись от отвращения. – На себя сморкайся! Фу, гадость какая!

Фея поспешно взмыла в воздух, пока приятель озирался в поисках салфеток, чтобы вытереть последствия ее безобразия.

– Не соглашайтесь, – воспользовавшись шумом, проговорила я Седрику. – Скорее небо на землю рухнет, чем Ульрика умрет от тоски по своему роду. Она присосется к вам как пиявка. И даже не надейтесь на ее благодарность! Достаточно скоро она осмелеет и примется изводить вас своими сомнительными остротами. Зря, что ли, драконы однажды уже приговорили ее к смерти.

– Мика! – оскорбленно воскликнула Ульрика, на беду услышав меня. – Что ты на меня напраслину возводишь? Сама, значит, пристроилась на теплое местечко, а меня теперь со света сжить хочешь? А я ведь столько раз рисковала жизнью, помогая тебе!

– Прежде всего ты всегда помогала себе, – отрезал Морган, внезапно встав на мою защиту. Нервно побарабанил пальцами по подлокотнику и вдруг заявил: – Ладно, не хнычь. Со мной поедешь.

– Ты решил вернуться в замок рода Ульер? – бурно возрадовалась Ульрика. – Это же просто замечательно! Ты имеешь право привести с собой одного гостя, который будет, как и ты, находиться под защитой закона…

– Ты меня неправильно поняла, – оборвал ее, поморщившись, Морган. – Полагаю, я слишком много времени провел с драконами в глухомани. Пора это исправить. Поэтому я намереваюсь некоторое время пожить в столице. Помнится, у меня там даже имеется свой дом, некогда принадлежавший моим родителям. Вроде бы нейн Ильрис нанял кого-то присматривать за ним. Заодно и проверю, все ли в порядке с моим имуществом.

– То есть ты предлагаешь мне поселиться в твоем доме? – недоверчиво переспросила Ульрика.

– Сам удивляюсь своему великодушию. – Морган с трудом выдавил из себя измученную улыбку. Грозно наставил на фею указательный палец и сурово предупредил: – Но только попробуй вернуться к старым привычкам! Мгновенно отправишься восвояси, а то и вовсе развею пеплом. Вряд ли Ульеры будут горевать по поводу гибели хранительницы своего рода, скорее, искренне и от души поблагодарят.

– Так-так-так! – Ульрика, пропустив мимо ушей угрозу стихийника, взмыла под потолок и от избытка чувств начала кувыркаться в воздухе, периодически выкрикивая: – Чудесно, восхитительно, превосходно!

Фрей с нескрываемым облегчением вздохнул и еще раз промокнул салфеткой ворот рубахи, влажный от слез феи. Затем широко улыбнулся и спросил, глядя на меня:

– Ну что, вся честная компания опять в сборе?

Я кивнула, думая в этот момент совсем о другом. Хорошо, что Морган не мог сейчас видеть выражение моего лица. Потому что я при всем своем горячем желании не могла радоваться, как остальные. Больше всего меня занимал вопрос, почему стихийник не предложил мне пожить в его доме. Если он так волнуется о моей безопасности, то с его стороны это был бы весьма логичный шаг. Ан нет, Ульрика, несмотря на все те гадости, которые делала Моргану, удостоилась чести быть приглашенной, а я почему-то нет. Странный поступок, ничего не скажешь. А еще моим другом имел наглость себя называть!

Я уныло вздохнула и грустно поджала губы. Эх, никому нельзя верить. Любимые изменяют, друзья предают. Выходит, прав был Диритос Легендарный: вся наша жизнь в какой-то степени игра, и поступать надо так, как выгодно прежде всего тебе, не задумываясь о чувствах окружающих.

Ну что же, посмотрим, какие открытия принесет мне столица!

Часть четвертая Ерион

Столица встретила нас привычной для конца августа погодой: ночи были прохладными, и огромные льдистые звезды в изобилии усеивали темные небеса. Но в остальном пока ничто не предвещало скорого наступления осени. Леса стояли зеленые, трава радовала весенней свежестью и обилием крупных цветов, сводящих с ума своим густым сладким ароматом. Лишь изредка в кронах деревьев вспыхивала ярко-красная или оранжевая прядь листвы. Словно предательский седой волосок в густой шевелюре молодящейся красотки, выдающий ее истинный возраст.

Наслаждаясь теплыми, безветренными и сухими деньками, наша компания, неожиданно увеличившаяся на несколько человек, отнюдь не торопилась в столицу, что несомненно радовало лошадей, в отличии от нас прекрасно отдохнувших в жилище сьера Виллоби Эйра.

Мой бывший друг и верный помощник, так чудовищно изменившийся после обретения нового тела, по-прежнему находился в коконе из чар. По всей видимости, Седрик прибавил к заклятиям и сонное, поскольку большую часть времени Эдриан не подавал вообще никаких признаков жизни. Он не осыпал меня проклятиями, не просил освободить, не пытался прельстить богатствами и выполнением сокровенных желаний. Он просто трясся в седле, глядя перед собой ничего не выражающим взором, и ни на что не реагировал. Если честно, это меня несколько пугало. Да, то, что Эдриан желал сделать с Арчером – ужасно и отвратительно. Но я никак не могла смириться с мыслью, что все эти месяцы провела бок о бок с настоящим чудовищем, которое до поры до времени искусно скрывало свой истинный нрав. Если бы Эдриан попросил у меня прощения, сказал бы, что ошибался, но сейчас искренне раскаивается – я бы обязательно поверила ему. И, думаю, попыталась бы каким-либо образом исправить сложившуюся ситуацию. Все-таки как-то неправильно то, что Эдриану предстоит отвечать за преступления Виллоби.

Однако, как я уже говорила, мой бывший приятель упорно сохранял молчание. Правда, изредка мне казалось, будто я чувствую на себе его внимательный изучающий взгляд. Будто он исподволь запоминает мою внешность до мельчайших черточек, чтобы когда-нибудь найти и жестоко отомстить. Но когда я поворачивалась к нему – Эдриан опять смотрел вдаль, словно дремал с открытыми глазами. И я гадала, было ли это, или мне просто почудилось.

Миколика тоже не делала ни малейшей попытки сбежать. Стоит заметить, арахния очень изменилась с того момента, как мы покинули проклятый дом некроманта, хранящий в своих подвалах столько мрачных тайн. Теперь Миколика много смеялась и частенько вела себя, как девчонка. Набирала огромные букеты цветов, сплела для себя, меня и Ульрики изящные венки из травы и полевого вьюнка. Я приняла подарок с благодарностью, фея недовольно скривилась, но отказываться не стала.

– Да, как много, однако, значит верный выбор, – однажды загадочно сказал на привале Морган, снисходительно наблюдая, как Миколика бегает среди высокой травы, широко раскинув руки и словно стремясь взмыть в небо.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась я, в глубине души обрадовавшись поводу начать разговор. Чем ближе к столице, тем более хмурым и молчаливым становился стихийник. Иногда за целый день я не слышала от него ни слова.

– То, что супруг, – это, как ни крути, но вторая половина твоей души, – неохотно пояснил Морган, выдержав перед этим столь значительную паузу, что я уже отчаялась дождаться ответа. – Виллоби Эйр отравлял все вокруг. Я уверен, что Миколика его любила. Но он сумел преобразить даже это изначально светлое чувство в нечто больное, в особого рода зависимость, иссушающую и медленно убивающую душу. Посмотри, как она ожила, избавившись от якобы любимого супруга. Словно не она является паучихой, а он был пауком, вытягивающим из нее все силы.

– И что это значит? – спросила я, слегка опешив от этой тирады, выпаленной на одном дыхании.

– То, что свою вторую половину надо выбирать очень и очень осмотрительно, – обронил, почти не разжимая губ, стихийник. И опять замолчал.

И вот наконец наше путешествие завершилось. Мы въехали в Ерион в предутренних сумерках, когда восточный край небес лишь слегка порозовел, предвещая скорый рассвет. Ночь еще не торопилась отступать, но мрак постепенно светлел.

Вопреки моим ожиданиям Седрик даже не подумал свернуть к городским воротам, перед которыми небольшим лагерем раскинулись приезжие, ожидающие, когда те откроются. Вместо этого он решительно повернул направо от них, ведя под уздцы лошадь, на которой сидел плененный Эдриан. Когда мы продрались через заросли какого-то чрезвычайно колючего кустарника, то увидели неприметную калитку в неприступной на первой взгляд стене. Седрик немедленно заколотил в нее, при этом не забыв кинуть на нас полный превосходства взгляд, словно говоря – мол, видите, в какие тайны я посвящен.

Однако стучать ему пришлось долго. Только минут через десять по ту сторону калитки кто-то громко зевнул и недовольно осведомился:

– Ну и кого это принесло? Сложно, что ли, пару часов подождать, пока солнце взойдет?

– Открывайте! – потребовал Седрик, слегка растерявшийся от столь неласкового приема. Приосанился и торжественно возвестил: – Перед вами королевский дознаватель, прибывший с плененным важным преступником.

– Понятное дело, что передо мной королевский дознаватель, другие просто не знают об этой лазейке, – язвительно ответили ему. По всей видимости, его собеседник, остававшийся пока невидимым, нисколько не смутился от этой новости, так как открывать дверь он по-прежнему не торопился. Вместо этого он голосом, буквально сочащимся ядом, осведомился: – А чем вы, собственно, докажете, что королевский дознаватель? И кто все эти люди, которые за вами толпятся? Неужто прям все преступники?

– Вот мое доказательство! – рявкнул Седрик, выудив из кармана своего сюртука и ткнув в закрытую калитку какую-то загадочную шестиугольную бляху, тускло сверкнувшую серебром в его руках.

– Хорошо, вас я пропущу, – чуть мягче проговорил нахальный незнакомец после минутного молчания, во время которого он, должно быть, изучал эту вещь через небольшой потайной глазок. – Но что насчет остальных? Я правильно понимаю, что они все преступники?

– Да какая разница! – огрызнулся Седрик, и его высокие скулы порозовели от негодования. – Вы можете просто открыть эту проклятую калитку и пропустить нас?

– Э-э, нет, позвольте, – упрямо возразили ему. – Не спорю, вы, как королевский дознаватель, действительно имеете полное право войти в город, не воспользовавшись воротами, а следовательно, не поставив в известность о своем приезде городские власти. Что же касается остальных… Боюсь, тут не все так просто. Если они преступники, то я обязан их пропустить без дальнейших расспросов, но если обычные люди, ваши знакомые, к примеру, которых вы решили впечатлить своим знанием городских стен и лазеек в них, то, увы и ах, но им придется отправиться восвояси. А я буду вынужден поставить в известность ее величество королеву Виолу о том, что один из ее верных слуг начал злоупотреблять своим высоким положением и ее добрым отношением.

Седрика эта угроза привела в замешательство. Румянец на его скулах вспыхнул ярче, напоминая чахоточные пятна, а вот губы от волнения он сжал с такой силой, что они превратились в две бескровные тонкие линии.

Пауза длилась и длилась. Я украдкой наблюдала за некромантом, гадая, как он выберется из этой непростой ситуации. Думаю, упрямство стража калитки стало для него полнейшей неожиданностью, и теперь он просто не знал, что ему предпринять. Пойти на попятную – значит, признать себя неправым в ситуации. К тому же вряд ли Седрику хотелось, чтобы об его промахе узнала королева. У меня создалось впечатление, что некромант весьма дорожит своим местом.

– Позвольте, – вдруг прикоснулась к его плечу Миколика.

Седрик с немым вопросом в глазах повернулся к ней.

– Я улажу, – пообещала ему арахния.

Было видно, что некромант сомневается. Но почти сразу из-за калитки вновь раздался суховатый саркастический смешок неизвестного хранителя пути.

– Так как? – напомнил он о себе. – Кто все эти люди, господин королевский дознаватель? Если вы продолжите молчать, то я буду вынужден позвать капитана городской стражи, который заберет с собой всю эту ватагу для дальнейшего разбирательства.

Последняя фраза разрешила все сомнения Седрика. Он едва заметно кивнул Миколике и посторонился, позволив ей пройти вперед.

Арахния изящно проскользнула мимо него. Неуловимым движением руки сдернула с головы капюшон плаща, позволив длинным волосам цвета закатного солнца свободно рассыпаться по плечам. Я еще успела подивиться этому. Зачем? Все равно неуступчивый стражник не может ее сейчас видеть. А затем Миколика облизнула ярко-алые пухлые губы и чувственно прошептала:

– Впусти меня.

– А? – переспросили из-за стены. Впервые в голосе стражника послышались нотки сомнения.

– Впусти меня, – терпеливо повторила Миколика. Провела рукой по надежной дубовой двери, укрепленной металлом. Ее ногти на какой-то миг словно удлинились, оставив после себя в крепкой древесине царапины.

– Кто вы? – удивленно переспросили из-за калитки. – И куда делся господин королевский дознаватель?

– Впусти.

Это слово прошептала не Миколика. Ночная тьма, почти растаявшая за время нашего разговора, вдруг ринулась вверх от земли. Нас с головою накрыла волна сумрака. Повеяло холодом и запахом влажной земли.

А еще через мгновение по ту сторону залязгали многочисленные засовы. И дверь приглашающе распахнулась перед нами.

Признаюсь честно, мне было очень интересно, кто же тот смельчак, отважно несущий свою вахту у калитки и осмелившийся спорить с королевским дознавателем. Я ожидала увидеть зрелого мужчину крепкого телосложения. А лицо у него непременно должно быть изрезано шрамами, доказывающими, сколько опасных приключений ему довелось пережить на своем веку. Но реальность оказалась совершенно иной. По ту сторону двери к городской стене испуганно жался совсем еще мальчишка. Лопоухий, веснушчатый, курносый и невысокий – ниже меня, наверное, на целую голову. По этой же причине форма городского стражника оказалась ему велика, а кольчуга предательски сползала с плеч, грозясь в любой момент упасть.

Я с трудом сдержала улыбку. Н-да, такое чувство, будто перед нами ребенок, стащивший одежду старшего брата и решивший таким образом произвести впечатление. Вон, даже перевязь с мечом настолько плохо подогнана, что этот горе-вояка в любой момент рискует остаться без оружия.

– Кто вы? – завороженно выдохнул юноша, глядя на Миколику круглыми от изумления глазами и не обращая на остальных ни малейшего внимания.

– Меня нет, – прошептала она и покровительственно потрепала его по щеке, от чего бедняга мгновенно раскраснелся от смущения, да так, что даже слезы на глазах выступили. А арахния продолжила его увещевать: – Ты никого не видел. Твое время караула прошло без малейших происшествий.

– Но… – попытался было возразить несчастный.

Миколика изумленно изогнула одну бровь. Затем опять облизнула губы, наклонилась и легонько чмокнула стражника в лоб.

В этот момент что-то произошло. Глаза паренька неожиданно стали совершенно пустыми, а из губ, трогательно сложенных для ответного поцелуя в трубочку, вдруг вылетело облачко пара. Это было странно. Да, ночь выдалась прохладной, но не до такой же степени. К тому же после этого облачко подлетело к Миколике и растаяло, словно арахния втянула его в себя.

Я на всякий случай огляделась, проверяя, как отреагировали на эту сцену мои друзья. Но, по всей видимости, никто ничего не заметил.

Миколика тем временем уже отстранилась от стражника. Снисходительно похлопала его по плечу, и он послушно шагнул в сторону, освободив нам путь.

– Господин дознаватель, на вашем месте я бы обратила внимание на этого мальчика, – прошелестела арахния. – У него имеется природный иммунитет к магии. Пока еще слабый, но это поправимо. Сами знаете, насколько это редкое и ценное качество.

– Вот как? – Седрик с нескрываемым интересом посмотрел на стражника. – И как тебя зовут?

– Рой, – ответил после краткой заминки тот. – Рой из Больших Выселок.

Седрик кивнул, показывая, что услышал его.

Когда наша компания удалилась от калитки на достаточное расстояние, я не выдержала и обернулась. Рой по-прежнему стоял и смотрел нам вслед. При этом он отчаянно чесал лоб, на котором красной отметиной выделялся след от поцелуя арахнии.

В один гигантский шаг я догнала Миколику, которая вновь спрятала свое лицо под капюшоном. Правда, я успела заметить, как после происшествия со стражником порозовели ее щеки.

– Ты выпила из него энергию? – злым свистящим шепотом спросила я.

– Мне надо питаться. – Миколика пожала плечами.

– Он не пострадает? – требовательно осведомилась я.

– Он молод, – мягко проговорила арахния. – А следовательно, быстро восстановится. Зато на некоторое время я перестану пить вашу энергию. Это непроизвольный процесс, который я не могу контролировать. Только моя сытость гарантирует то, что я не буду вытягивать силу.

Я тяжело вздохнула. Неужели я теперь такая же, как она? Но почему я пока не чувствую никаких изменений в себе? Ну, кроме голоса мрака, который отныне постоянно звучит в моих ушах. Однако я никак не могу разобрать, о чем он говорит со мной. Это подобно мерному убаюкивающему шуму прибоя.

И мне совершенно не хотелось, чтобы данное обстоятельство менялось.

* * *

Да, стоило признать, что Седрик не соврал, когда назвал свое столичное жилище запущенным. Я бы даже сказала, что это было слишком мягким определением для того ужасающего состояния, в котором находился дом некроманта. На полах лежал такой пласт пыли, что на нем спокойно можно было оставлять послания нерадивому хозяину и рисовать картины. Окна, по-моему, вообще никогда не мыли, поэтому яркий солнечный свет проникал через них с величайшим трудом. Из-за этого в доме, несмотря на раздвинутые гардины и открытые ставни, царил полумрак пасмурного вечера. В камине чернела зола, оставшаяся, по всей видимости, еще с прошлой зимы. И еще в доме были книги и они были повсюду. Создавалось такое впечатление, что господин королевский дознаватель презирал шкафы и стеллажи. Поэтому рукописи, старинные фолианты и обычные дешевые романы громоздились всюду, кроме тех мест, где им, собственно, и полагалось находиться. Диван в гостиной стоял не на ножках, а на стройных стопках книг. Книги заполняли подоконники, собрания сочинений неизвестных мне авторов ручейками отдельных томов растекались по полу, собираясь своеобразными лужами в самых необычных местах.

Это было странно, но объяснимо. Но я никак не могла понять полное отсутствие зеркал в доме. Их не было даже в прихожей, словно хозяин дома не нуждался в быстром взгляде перед уходом на свое отражение с целью убедиться, все ли в порядке, не надел ли он сюртук наизнанку и не измазал ли лицо чернилами или мелом.

– Ну и грязища же здесь! – с отвращением выдохнул Фрей, вынырнув из коридора в гостиную, где я мрачно обозревала столик с напитками, чьи очертания смутно угадывались под грудами все тех же неизменных книг.

Пока я изучала комнаты дома, он поспешил проверить кухню и погреб со всевозможными съестными припасами. Все равно Седрик оставил нас одних, гостеприимно предложив осмотреться, пока он доставит в надлежащее место Эдриана и Миколику.

Судя по всему, увиденное в подсобных помещениях Фрея отнюдь не обрадовало. Обычно жизнерадостный приятель погрустнел и то и дело печально поджимал губы.

– Что, горячий обед нам не грозит? – спросила я. Сделала шаг вперед и ловко выхватила одинокую бутылку вина, каким-то чудом затерявшуюся между рядами толстенных томов. Провела пальцем по пыльной этикетке и тут же со вздохом сожаления поставила находку обратно, убедившись, что она давно и безнадежно пуста.

– Нет, я могу, конечно, что-нибудь приготовить на скорую руку, – мрачно сказал Фрей. – Но вряд ли ты оценишь мои старания. Вяленое мясо пришлось весьма по вкусу крысам и мышам. В крупе я тоже заметил недвусмысленные доказательства пиршества грызунов. Хлеб… Ну, за время отсутствия нашего нового приятеля он превратился в плесневелые сухари, которые тоже хранят на себе отпечатки зубов мелких вредителей. Я уж промолчу про то, что готовить просто не в чем. Понятия не имею, что этот некромант варил в котлах и жарил на сковородках. Кстати, и не хочу узнавать, а то боюсь, что после этого навсегда лишусь аппетита. Но видок у утвари такой, будто… Будто…

Не в силах подобрать достойного определения, Фрей замолчал и беспомощно махнул рукой, тем самым оставив гигантский простор для моей нездоровой фантазии.

– Легче все это выкинуть и купить новое, чем пытаться отмыть, – подытожил он, и гримаса отвращения вновь исказила его лицо. – Желаешь сама убедиться?

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я, внутренне содрогнувшись.

– Как есть-то хочется, – проныл Фрей. – Со вчерашнего вечера ни маковой росинки во рту не было.

Мой желудок отозвался на это предательской руладой, напоминая, что я хоть и превратилась в арахнию, но по-прежнему нуждаюсь в обычной еде.

Так мы и стояли посередине грязной гостиной, беспомощно глядя друг на друга и не рискуя даже присесть, чтобы не испачкаться в пыли при этом.

– Ну как, освоились? – вдруг оборвал затянувшуюся паузу голос Ульрики.

Я аж подпрыгнула от неожиданности и недоуменно воззрилась на Фрея. Тот ответил мне таким же изумленным взглядом, доказывая, что я не стала жертвой наваждения. Но откуда тут взялась фея? Мы расстались с ней и с Морганом почти сразу после злополучной калитки. Стихийник обронил, что навестит нас ближе к вечеру, а на сегодня у него намечено много дел. Ульрике ничего не оставалось, как отправиться с ним.

– Что, удивились? – злорадно осведомился все тот же тонкий голосочек. И воздух посередине гостиной засеребрился, а через мгновение там материализовалась фея.

Ульрика подлетела было к дивану, намереваясь бухнуться на него, но в последний момент резко затормозила, увидев, в каком удручающем состоянии находится мебель: вся в подозрительных пятнах, в некоторых местах прожженная до деревянной основы.

– Фу! – Фея выразительно передернула худенькими плечиками. Затем сделала стремительный круг по комнате и, наконец, зависла прямо над головой Фрея, щедро посыпая его волосы пыльцой со своих крылышек, после чего ехидно спросила у меня: – Не передумала еще наняться к некроманту? Сдается, подруженька, ты крупно влипла, когда решила пойти к нему помощницей.

– Не сыпь мне соль на рану, – хмуро отозвалась я. – И сама понимаю, что попала. А как ты здесь очутилась?

– Ну, Морган занят, – ответила Ульрика. – Умылся, переоделся – и сразу же побежал по делам. А мне стало скучно. Вот и решила проверить, как вы тут устроились. – Помолчала немного и добавила с еще большим ядом: – Ты даже не представляешь, как мне повезло! Дом большой, чистый, светлый. В отсутствие Моргана его постоянно убирали. А сколько всяких вкусняшек на кухне! Одной колбасы сортов десять, не меньше.

– А как ты нас нашла? – поинтересовался Фрей и усердно замотал головой из стороны в сторону, стряхивая с волос пыльцу.

– Между тобой и мной еще сохраняется связь, – сухо проговорила Ульрика, перепорхнув на спинку одного из кресел, которое, видимо, сочла чуть чище остальных. – Она очень слабая и с каждым днем истончается все сильнее, но тем не менее пока я могу найти тебя.

– Ясно, – пробурчал Фрей, явно не испытывая особой радости от этого обстоятельства.

В комнату, громко цокая когтями по полу, вошла Мышка, видимо, уже успев обследовать остальные комнаты. Надеюсь, что свои метки она там не оставила. Хотя, с другой стороны, вряд ли мы это заметим. Слишком грязно вокруг.

Собака широко зевнула и прыгнула на диван. Я от души позавидовала ее равнодушию. По-моему, это единственный участник нашей компании, которому искренне плевать на всякие пятна и прочие неудобства.

– Как есть-то хочется! – опять простонал Фрей, и на сей раз уже его живот неприлично забурчал, подтверждая слова хозяина.

– А почему бы нам не сходить в гости к Моргану? – предложила я. – Думаю, он не откажется приветить товарищей и накормить их.

– Ну, я не уверена, что это хорошая идея, – тут же заюлила фея, по какой-то причине совершенно не обрадовавшись перспективе перебраться в жилище стихийника. – А вдруг Морган будет против? Он устал после дороги, ему хочется отдохнуть и привести себя в порядок, а тут такая ватага нагрянет.

– Ты же сама сказала, что Морган ушел по делам, – простодушно удивился Фрей. – Да и потом, кто сказал, что мы ему мешать будем? Тихонечко посидим на кухне, попробуем все десять сортов колбасы, которыми ты хвалилась.

– Да, но это его дом и его еда, – продолжала упорно возражать Ульрика. – Вдруг у него свои планы на эту колбасу и прочее, что ты с Микой намерен сожрать.

– Не сожрать, а съесть, – обиженно исправил ее Фрей.

– Да хоть вкусить! – воскликнула Ульрика. – Просто это очень неприлично: так нагло напрашиваться в гости.

– Не беспокойся, если Морган начнет возмущаться, то скажешь, что была категорически против нашего визита, – подключилась я к разговору, несколько заинтригованная странным упорством Ульрики. – Думаю, он тебя простит.

– А если выгонит? – Ульрика покачала головой. – Нет, я не могу так рисковать! Если Морган разозлится на меня, то я лишусь крова над головой, а следовательно, погибну в скором времени. Фея не может жить без дома!

– Мы решим этот вопрос, – успокоительно пробасил Фрей. – Не волнуйся. Уж с Морганом я как-нибудь договорюсь.

– Да, но… – не желала сдаваться Ульрика.

Мышка, устав от наших пререканий, которые мешали ей спать, вдруг подняла голову и глухо зарычала, оскалив мелкие зубки.

– Ну ладно-ладно, – переполошилась Ульрика и заметалась по комнате, видимо, решив, что иначе с Фрея станется натравить на нее Мышку. – Коли так разговор повернулся, то идемте. Но если что – сами с Морганом разбираться будете! И моя смерть от холода и голода будет на вашей совести.

Ульрика жалобно всхлипнула, рассчитывая, что после ее прочувственной тирады мы устыдимся и откажется от визита. Но я посмотрела на Фрея, и мы согласно заулыбались, без проблем разгадав хитрость феи. Ох, что-то неспроста она темнит! Любопытство разбирает, что там не так с жилищем Моргана.

Как оказалось, Морган и Седрик были почти соседями. Дом стихийника располагался совсем неподалеку, поэтому идти до него пришлось не более пяти минут. Ульрика вновь воспользовалась чарами невидимости, после чего уселась на моем плече и давала указания злым свистящим шепотом. Благо, что хоть запутать не пыталась.

Новое обиталище нашего общего знакомого действительно на первый взгляд производило весьма приятное впечатление. Два этажа и мезонин, огромные окна, небольшой палисадник за высоким кованым забором. Правда, меня сразу же насторожило удручающее состояние этого самого палисадника. Крохотный неухоженный розарий боролся с нашествием сорных трав и, увы, проигрывал эту войну. Лишь один высокий колючий куст еще сопротивлялся, гордо алея среди пыльных лопухов и непритязательных одуванчиков. Другие его менее везучие сородичи уже засохли.

– Угу, – многозначительно буркнул себе под нос Фрей и крепче прижал к себе Мышку, которая с интересом глазела по сторонам, пугая своим необычным видом прохожих. – Светлый большой дом, стало быть.

– Палисадник – это еще не дом, – огрызнулась фея. Помолчала немного и неохотно добавила: – Но, если говорить откровенно… Там немного неубрано. Все-таки Морган приехал так неожиданно. Тяжело найти слугу, который даже при долгом отсутствии хозяина будет соблюдать надлежащий порядок.

– Сейчас увидим, – фыркнул себе под нос Фрей, открыл ворота и в несколько больших шагов достиг крыльца. Я почти бежала, пытаясь успеть за ним.

Ульрика шумно задышала мне на ухо, когда Фрей распахнул дверь, ведущую в темную прихожую.

– Почему ты не заперла дом? – удивленно спросила я. – А если бы сюда воры влезли?

– Да что тут брать! – с невольной досадой вырвалось у Ульрики.

– Ага, – язвительно буркнула на этот раз я, уже догадываясь, что мы увидим в доме.

Под потолком между тем медленно разгорался магический шар. Да, в прихожей имелись окна, но они оказались покрыты столь толстым слоем пыли, что солнечный свет через них почти не проникал. Даже в доме Седрика было светлее!

– Ну надо же! – изумленно воскликнул Фрей, оглядываясь по сторонам. – Не думал, что такое возможно. Но тут даже грязнее, чем у некроманта!

И мой друг оказался абсолютно прав в своей оценке. Да, жилище королевского дознавателя было запущенным и неубранным. Но все-таки там наблюдалось хоть какое-то подобие порядка, доказывающее, что в доме пусть и изредка, но живут люди. Здесь же царил такой кавардак, что мои глаза сами собой округлились.

Пол прихожей усеивал толстый слой всевозможной одежды, обуви и прочего барахла. Осторожно ступая, я подошла к арке, ведущей в гостиную, и прищелкнула пальцами. Тотчас же в комнате ожил еще один магический шар, и при его свете масштабы бедствия стали просто-таки угрожающими.

Было такое чувство, будто всю мебель в комнате порубил в щепки разгневанный великан. Прямо у порога валялось разломанное кресло, лишенное подлокотников и спинки. Диван стоял на своих ножках, но его обивку вспороли и растерзали нутро, раскидав внутренности по комнате. Бархатные гардины оборвали и разрезали на тысячи лоскутков. Даже каминная полка чем-то не угодила неведомым вандалам. С нее смели все фарфоровые статуэтки, и те хрупкими осколками разлетелись по всему помещению.

– О небо! – с настоящим ужасом прошептал Фрей, остановившись рядом со мной и неверяще уставившись на этот бардак. – Что это такое?

– В остальных комнатах такое же безобразие, – грустно призналась Ульрика. – Морган аж онемел от бешенства, когда все это увидел. Развернулся и ринулся прочь, не сказав мне ни слова. Наверное, помчался к поверенному, который должен был следить за состоянием дома. А я… Я испугалась тут оставаться. А вдруг тот, кто устроил все это, вернется?

– Такое чувство, будто тут что-то искали, – задумчиво проговорила я. Сделала шаг вперед и остановилась около внушительной дыры в полу. Неведомый злодей зачем-то выломал несколько половиц. И я продолжила: – Интересно, нашли ли?

– Да что тут могли искать? – раздраженно возразила Ульрика. – Насколько мне известно, Морган после смерти родителей был в столице лишь однажды: в восемнадцать лет, когда вступил в полные права наследства. Поверенный продемонстрировал ему дом, но Морган отказался жить в нем, опять вернувшись в замок рода Ульер. Если бы тут имелось что-нибудь ценное, то он бы забрал это с собой.

– Да, но он мог просто-напросто не знать об этом, – сказала я.

– Слушай, Моргану сейчас тридцать. – Ульрика взмыла с моего плеча и заметалась в воздухе. – То бишь, с той поры прошло целых двенадцать лет. А в доме учинили разгром совсем недавно. Тебе не кажется это странным?

– А что, если это месть Клариссы? – вдруг высказал самую здравую мысль Фрей. – Ну, или кого-нибудь еще из драконов. Я успел понять, что они типы на редкость зловредные и обидчивые. Вдруг решили наказать Моргана за то, что он помогал Мике?

Месть Клариссы. Я невольно кивнула, соглашаясь с приятелем. А что, вполне может быть. Это в женском характере: не вступать в открытое противостояние, а украдкой сделать какую-нибудь гадость. И чаще всего страдает именно имущество мужчины. Помнится, моя матушка при каждой ссоре обязательно разбивала по чашке или тарелке из дорогого сервиза – подарка свекрови на день свадьбы. К моменту окончательного краха семьи и, соответственно, во многом вынужденного моего ухода из дома сервиз полностью канул в небытие.

Но вместе с тем не оставляло меня ощущение, что жилище Моргана пострадало не от женской ярости. Нет, здесь явно что-то искали, причем делали это планомерно и совершенно не церемонясь, прекрасно зная, что не стоит опасаться неожиданного возвращения хозяина. Дом стоит далеко от соседних, следовательно, и тех не мог потревожить шум от учиняемого разгрома.

Задумчивую тишину прервало оглушительное бурчание, которое выдал живот Фрея. Несчастный приятель покраснел и извиняющимся тоном произнес:

– Есть-то все равно хочется. Тайны тайнами, а о пище забывать не стоит.

– На кухне действительно есть десять видов колбасы, – сказала Ульрика.

– И она не испортилась за все это время? – удивилась я.

– Там устроен ледник, с соответствующим заклинанием, которое защищает еду от грызунов и гниения, – ответила Ульрика. – Так что колбаса в полном порядке. – Сделала паузу и добавила с лукавой усмешкой: – По крайней мере я ее испробовала больше часа назад – и до сих пор жива.

– Это не показатель, – отозвалась я. – Помнится, однажды ты и кашу с крысиным ядом отведала.

– Она была предназначена для тебя, а я не собиралась убивать невесту Арчера у него на глазах, – парировала фея. – Просто желала проучить тебя. Поверь мне, феи в этом отношении мало отличаются от людей. Да, мы более устойчивы к алкоголю, но яды действуют на нас так же. Поэтому если бы колбаса была отравлена – то я бы уже отправилась к престолу Альтиса держать ответ за мои земные дела.

– Убедительно! – воскликнул Фрей и скорчил жалобную мину, глядя на меня. Противно заканючил: – Ну Мика, ну пожалуйста! Я есть хочу! По-моему, мой желудок вот-вот начнет сам себя переваривать, и обзаведусь я тогда симпатичной дырой в животе.

Я неопределенно пожала плечами, затем кивнула. Ладно, рискнем. Хотя по здравому размышлению рисковал именно Фрей, поскольку я как арахния могла больше не беспокоиться об опасности быть отравленной.

Стоит заметить, колбаса действительно была великолепной! Наша троица как-то незаметно умяла ее да еще чудесный копченый окорок, который тоже обнаружился в леднике. К тому же Ульрика, ведомая своим нюхом феи, отыскала в глубинах дома бутылку вина, уцелевшую во время нашествия неизвестных преступников, после чего наши посиделки приняли исключительно дружеский характер.

– Вот скажи мне, Мика, почему тебе не нравится Морган? – после третьего бокала вдруг спросил у меня Фрей.

От неожиданности я едва не подавилась и судорожно закашлялась. Хмель, заплескавшийся было в моей голове, мгновенно улетучился. Ну очень интересно! Не так давно меня Эдриан доводил разговорами о стихийнике и всеми возможными способами убеждал, что нам немедленно надо начать любовные отношения. Неужели это заразно, и теперь Фрей примется за то же самое?

– Почему ты так решил? – вопросом на вопрос ответила я.

– Потому что ты постоянно обижаешь его! – воскликнул Фрей. При этом он так резко махнул рукой, в которой держал бокал, что едва не расплескал вино. Несколько капель пролилось на ковер, но вряд ли Морган обратит на это внимание при том безобразии, что творилось вокруг.

– Чем именно я его обижаю? – удивленно переспросила я, пытаясь вспомнить, не сказала ли что грубое стихийнику. Да нет, в последние дни мы вообще почти не общались. Точнее, это он со мной не общался, постоянно витая мыслями где-то очень далеко.

– Своим демонстративным нежеланием принять у него помощь, – вместо Фрея ответила Ульрика. Фея откуда-то притащила еще одну бутылку вина и сейчас отчаянно пыталась ее открыть.

– Дай сюда. – Фрей выхватил у нее бутылку и ловким ударом ладони по донышку выбил пробку, после чего продолжил, разливая новую порцию алкоголя по бокалам: – Да, Ульрика права. Ты ведешь себя так, будто сама мысль о том, что ты останешься каким-либо образом должной Моргану, вызывает у тебя отвращение. Он настолько противен тебе?

– Да с чего ты это решил?! – Теперь уже я всплеснула руками, прибавив к винным пятнам на ковре парочку новых. – Морган не противен мне. И я в упор не могу вспомнить ситуацию, когда бы он предложил мне помощь, а я бы отказалась.

– Какая, однако, у тебя плохая память. – Ульрика ядовито усмехнулась. – Позволь помочь тебе. Во-первых, когда ты после разговора с нейном Ильрисом и Арчером отправилась не пойми куда, при этом даже не удосужилась попрощаться с ним. А ведь он, спасая тебя, едва не разрушил драконий замок. Это было очень невежливо! Ему пришлось кинуться вдогонку, оставив многочисленных представителей рода Ульер хозяйничать в своем доме. Ты хоть представляешь, что там могла натворить та же Кларисса, злясь на то, что Морган дал ей окончательную отставку?

– Я тогда была сильно расстроена, – попыталась я оправдаться. – Нейн Ильрис…

– Ладно, этот поступок хоть как-то можно объяснить, – чуть повысила голос фея, не дав мне закончить. – Действительно, на тебя столько всего навалилось. Смерть Шериона, встреча с Диритосом, неприятный разговор с отцом Арчера. Но почему ты не посоветовалась с ним, когда решила устроиться помощницей к Седрику?

– А разве должна была? – огрызнулась я, слегка устав от того нескончаемого потока обвинений, которые по какой-то причине друзья вздумали излить на мою несчастную голову. – Это моя жизнь, и мне решать, как поступать! К тому же у меня просто не было иного выбора. По-моему, я обрисовала вам те варианты, которые стояли передо мной.

– Да, но при этом ты по какой-то причине забыла самый простой и верный способ решения своих многочисленных проблем, – поддержал Ульрику Фрей и зажмурился от удовольствия, пригубив бокал вина.

– Какой же? – требовательно спросила я, до сих пор не понимая, о чем идет речь.

– Ты так красочно расписывала свои проблемы. – Ульрика препротивно хихикала. – Мол, и зима не за горами, и образования у тебя нет, и денег, поэтому смерть от голода и холода уже на пороге. Только в поломойки идти или замуж за первого встречного. Причем первый вариант тебя устраивал намного больше, чем второй. Но почему ты опять не попросила помощи у Моргана?

– Потому что не хотела навязываться! – воскликнула я, пораженная, что необходимо объяснять настолько очевидные вещи. – Я и без того надоела ему, наверное, до мозга костей. Или до костей мозга, как там правильно говорится?

– В мозге нет костей, – снисходительно буркнул Фрей.

– А в костях разве есть мозг? – усомнилась фея. Глянула на меня и ехидно обронила: – Хотя у некоторых вместо мозга одна кость.

– Не важно! – Я раздраженно тряхнула головой, не позволив друзьям углубиться в очередной пустой спор. – Главное, что вы поняли меня. Я сильно обязана Моргану. Слишком сильно, раз уж на то пошло. Он помог мне попасть в драконий замок, спас мне жизнь, когда этот самый замок едва не рухнул. Разве я имела право в очередной раз потребовать у него помощи? Как ни прискорбно осознавать, но я доставляю ему одни проблемы.

– А разве он жаловался на это? – не отступал Фрей. – И потом, потребовать – слишком сильное и неуместное слово. Ты могла просто попросить. И почему-то мне кажется, что Морган не отказал бы тебе.

– И как бы он решил мои проблемы? – язвительно поинтересовалась я. – Дал бы мне денег на первое время? Ну не знаю, как-то это… неприлично, что ли. Я девушка, он молодой неженатый мужчина. Если бы кто-нибудь узнал, что я у него на содержании, то для посторонних это выглядело бы однозначно.

– Я уверен, Морган бы что-нибудь придумал, – продолжал настаивать на своем Фрей. – И в любом случае, ты не подумала, как будешь выглядеть для посторонних сейчас, когда согласилась жить в доме молодого неженатого мужчины, который опять-таки будет платить тебе деньги.

– Будет платить за работу, – напомнила я, хотя мои веснушки потеплели, стоило осознать смысл, который Фрей на самом деле вложил в свое возражение.

– Некоторые считают содержание со всеми вытекающими из этого обязанностями тоже пусть своеобразной, но работой, – хихикнула Ульрика.

Я замолчала, исчерпав все свои доводы и осознав, что все равно мои друзья намерены стоять на своем до конца. Неужели они правы? Неужели я сглупила, согласившись стать личной помощницей господина королевского дознавателя? Но, в конце концов, у Моргана было столько возможностей объясниться со мной, сказать, стоит ли мне надеяться на что-либо большее. Вспомнить хотя бы как его доводил Эдриан. Даже поцеловаться с ним готов был, лишь бы свести нас вместе.

«Возможно, именно это и помешало Моргану серьезно переговорить с тобой, – с сомнением шепнул глас моего рассудка. – Он знал, что ты слышала тот разговор, а следовательно, в курсе его чувств к тебе. И твое упорное нежелание начать беседу по душам после окончания той истории он мог расценить как вежливый отказ. Для него это стало последней каплей и явной демонстрацией того, что ты воспринимаешь его даже не как друга, а как случайного знакомого, не более».

– Вот видишь, как это некрасиво выглядит со стороны, – подытожил сказанное Фрей, сочтя мое молчание за признание поражения. – А уж когда ты заявила о том, что намереваешься стать помощницей Седрика, то лично я подумал, будто ты ждала первого удобного случая, лишь бы избавиться от общества Моргана.

– Неправда, – хмуро возразила я. – Не ждала я никакого случая. Честное слово! Я искренне считала, что он, должно быть, не может дождаться, когда отделается от меня и всех моих многочисленных проблем.

– Если бы это было так, то я бы не стал тебя догонять, когда ты ушла из моего дома без теплой одежды и без припасов, – вдруг ответил мне Морган.

От неожиданности я выронила почти полный бокал вина, к которому не притронулась, увлеченная разговором. Тот с нежным звоном разбился, окончательно испортив светло-бежевый ковер.

– Ой, прости! – пролепетала я, с испугом глядя на огромное кроваво-красное пятно, неуклонно расплывающееся на месте падения. А еще я очень боялась поднять голову и посмотреть Моргану в глаза. Интересно, как давно он там стоит и много ли слышал?

«Судя по его последней фразе, он слышал достаточно, чтобы понять, какая ты еще маленькая и глупенькая девочка», – отозвался внутренний голос, который я, как и обычно, впрочем, предпочла проигнорировать.

– Не переживай. – Морган устало усмехнулся. – Поверь, это – крошечная капля в море моих неприятностей. Оглядись вокруг. Тут все на выброс. Кто бы ни побывал здесь, он постарался уничтожить как можно больше вещей.

После чего подошел ближе и присоединился к нашей теплой компании. Поскольку мебель в гостиной по большей части пребывала в состоянии щепок, то мы расположились прямо на полу, раскидав по углам комнаты разнообразнейшие обломки, осколки и обрывки. Морган сел напротив нас, скрестив перед собой длинные ноги, и с негромким вздохом сгорбился, спрятав под ладонями лицо.

Мое сердце кольнуло странное чувство. Мне захотелось пересесть к нему ближе, прижаться к его плечу и негромко пообещать, что все наладится. А возможно, я бы даже не стала ничего говорить. Просто сидела бы рядом и чувствовала, как его беда медленно переходит и на меня. Любая ноша, разделенная на двоих, перестает быть невыносимой.

– Случилось что-то еще? – первым нарушил молчание Фрей. – Что-то еще худшее, чем это?

И он взмахом руки обвел разгромленную комнату.

– Поверенный моей семьи скрылся, – медленно проговорил Морган. – А вместе с ним исчезли и мои деньги. По всей видимости, это означает, что я разорен.

– Ты был у городских властей? – спросила Ульрика. – Заявил об этом?

– Да. – Морган кивнул, по-прежнему не отнимая от лица ладони. – Заодно сообщил о разгроме в доме. Они обещали прислать кого-нибудь.

– И они прислали меня, – сообщил нам Седрик, неслышно появляясь на пороге. Огляделся, удивленно присвистнул, видимо, оценив масштаб разрушений, и добавил: – Точнее, я сам вызвался, благо, как раз заполнял необходимые бумаги о передаче пойманного некроманта Виллоби Эйра под стражу. Тут зашла речь о вашем визите, найн Морган. Я услышал знакомое имя, вот и решил проявить участие и внимание к недавнему товарищу по путешествию. Никто не стал возражать против моего намерения. Правда, городской дознаватель слегка удивился моему интересу, но поскольку я стою выше его по положению и фактически подчиняюсь напрямую королеве, а она пока не давала мне никакого нового поручения, то дело оказалось быстро улаженным. Итак, что тут произошло?

– А то вы не видите, – дерзко фыркнула Ульрика.

Несмотря на свои многочисленные уверения в том, что феи чрезвычайно устойчивы к действию алкоголя, она, по моему мнению, изрядно перебрала. На это указывали лихорадочный блеск ее глаз, яркий румянец, выступивший на щеках, и излишняя порывистость движений.

– Из дома что-нибудь пропало? – Седрик, проигнорировав восклицание феи, обратился напрямую к Моргану. Осторожно переступая через мусор, королевский дознаватель подошел ближе, но усаживаться в наш круг не стал, видимо, сочтя, что это будет неуместно, учитывая его положение.

– Понятия не имею, – глухо отозвался Морган. Отнял наконец-таки от лица руки и посмотрел на Седрика.

При виде красных воспаленных глаз стихийника меня накрыло волной жалости к нему. Такое чувство, будто он украдкой плакал. И я могла понять причины его излишней эмоциональности. Как ни крути, но в доме все дышало воспоминаниями о его родителях, которых он даже не помнит. А кто-то неизвестный жестоко поглумился над всем этим, словно желал причинить ему как можно больше боли.

– Это дом моей семьи, – пояснил Морган, заметив, что Седрик выжидающе вскинул бровь, удивившись такому ответу. – Мои родители умерли, когда мне было меньше года. Меня взял на воспитание старый друг отца, нейн Ильрис Ульер, отец того самого Арчера, с которым вы уже знакомы. Когда пришла пора вступить в наследство, я приехал в Ерион и подписал необходимые бумаги, после чего практически сразу вернулся в замок рода Ульер. Моим столичным имуществом распоряжался поверенный. Некий сьер Густаво Арьял. Я видел-то его всего один раз – когда в первый и в последний раз был здесь с визитом. Естественно, после увиденного разгрома я первым делом поспешил к нему. Но дом, где он жил, сейчас закрыт, окна заколочены. Вывеска с именем поверенного снята. Соседи не видели его уже несколько недель. Говорят, что он собирался в огромной спешке. Поэтому я решил, что он пустился в бега со всем, что мне принадлежало.

– Как-то очень вовремя он это сделал, – задумчиво проговорил Седрик и все-таки последовал нашему примеру, сев на пол. Ульрика первым же делом ткнула в его сторону бутылкой вина, но королевский дознаватель покачал головой, отказавшись от подношения, и продолжил: – Откуда ему было знать, что вы намерены посетить Ерион? Как я понял, целых двенадцать лет вы не проявляли ни малейшего интереса к состоянию дел и не проверяли, должным ли образом сберегается ваше столичное имущество. И уж тем более странно то, что сьер Густаво учинил в вашем доме. Если он искал здесь что-то, то зачем столько злобы? За то время, пока он был вашем поверенным, Густаво мог спокойно обшарить каждый укромный уголок в этом жилище. Или же, что намного проще, нанял бы мага, специализирующегося по поисковым заклинаниям. Но нет, те, кто потрудился здесь, действовали в явной спешке, потому не церемонились в средствах.

– Так вы тоже считаете, что здесь что-то искали? – обрадовалась я тому, что королевский дознаватель пришел к тем же выводам, что и я чуть ранее.

– По-моему, это очевидно. – Седрик покровительственно улыбнулся мне и вновь с удивлением обвел гостиную взглядом.

– Слушай, Морган, ты сказал, что этот самый проходимец Густаво ринулся в бега несколько недель назад, – чуть заплетающимся языком проговорил Фрей, пока Ульрика наливала ему еще вина. – А не мог его предупредить кто-нибудь из драконов? Вспомни, ты так стремительно кинулся догонять Мику, что никому не сказал, куда, собственно, собираешься. Драконы вполне могли решить, что ты сыт их обществом по уши и желаешь остыть вдали от их поистине змеиного гнезда.

– Сьера Густаво Арьяла нанял нейн Ильрис, – сухо сказал Морган. – Но я не могу поверить, что он имеет к этому отношение. Нейн Ильрис все эти годы был мне отцом. – На короткий миг стихийник замялся, видимо, вспомнив некрасивую историю с участием Клариссы, и неохотно исправился: – Почти отцом.

– Вот именно. – Седрик ухмыльнулся. – Никому нельзя верить. Особенно драконам.

Я между тем баюкала между ладоней новый бокал, который чуть ранее мне протянул Фрей, прежде заполнив его до краев. Но отпивать от него я не торопилась. Я по непонятной причине очень странно себя чувствовала. Словно меня отделяло от друзей толстое стекло, почти не пропускающее звуков. И чем дольше длилась беседа, тем более усиливалось это ощущение. Я видела, как двигались губы Седрика, слышала, о чем он говорит, но почти не воспринимала смысла его слов. Шепот мрака, ни разу не досаждавший мне с момента моего окончательного преобразования в арахнию, стал громче, отвлекая на себя все внимание. Казалось, закрой глаза – и сумеешь представить себя на море. Волны набегают на берег, играются с галькой, легкий ветерок ерошит мои волосы…

Я вздрогнула, неимоверным усилием воли отогнав эту мирную картину, от которой едва не задремала. И с чего вдруг на меня навалилось это сонное оцепенение?

Шепот мрака опять усилился, перекрыв все прочие звуки. На какой-то краткий миг я потеряла связь с реальностью. Словно все-таки задремала с открытыми глазами, зачарованная шорохом невидимого прибоя.

– Тамика!

Я очнулась от резкого окрика Моргана и поняла, что каким-то образом, пребывая все в том же состоянии полудремы, умудрилась преодолеть всю гостиную. Сейчас я стояла около камина и деловито обнюхивала кочергу.

Фу! Когда я осознала это, то брезгливо откинула ее в сторону. И почему я это сделала? Наверное, все лицо в золе перемазала.

– Что ты там забыла? – хихикнула Ульрика.

Не дожидаясь моего ответа, фея перепорхнула на каминную полку поближе к событиям. Правда, из-за выпитого вина едва не врезалась в стену, но ни капли не огорчилась своему промаху. Она пьяно улыбалась, болтая в воздухе ногами.

– Ты выглядела, как голодная собака, которую поманили косточкой, – продолжила разглагольствовать Ульрика. – Как вскочила, как бросилась к этой кочерге! Морган от удивления едва язык не проглотил.

– И в самом деле, сьерра Тамика, почему вас так заинтересовала эта вещь? – вежливо осведомился Седрик. Встал и подошел ближе, глядя на меня с нескрываемым любопытством.

– Не знаю, – честно ответила я, пожав плечами. – Я сама не поняла, как это случилось. Но на какой-то миг перестала вас слышать и видеть. А когда очнулась, то поняла, что держу в руках эту проклятую кочергу и очень хочу ее облизать. Гадость какая, правда?

– Не то слово, – согласился со мной Седрик. Осторожно поднял злополучную кочергу, прежде обмотав ладонь носовым платком, и тоже понюхал ее. Не удовлетворившись этим, прищелкнул пальцами, и железяка в его руках вдруг налилась грозным алым свечением, особенно ярким на остром конце.

– Вот как, – задумчиво проговорил некромант и покачал головой.

– Что это значит? – сухо спросил Морган.

Оказывается, он уже стоял за моей спиной, с интересом наблюдая за действиями королевского дознавателя. Стоит ли упоминать, что его шагов я не слышала, поэтому с трудом удержалась от испуганного вскрика. Ишь ты, еще один бесшумно ходящий нашелся!

– То, что кочергой кого-то убили, – сказал Седрик. – Причем недавно. Неделю или две назад. Видите, как она светится? Поэтому и сьерру Тамику она привлекла. В момент гибели выделяется огромное количество энергии, остатки которой еще чувствуются на этой железяке. А она арахния, вот и не смогла противиться этому зову.

– Гадость какая! – с чувством повторила я, передернувшись от отвращения.

– Час от часу не легче, – уныло проговорил Морган, не обратив на мое восклицание никакого внимания. – То в моем доме все вверх дном переворачивают, а теперь оказывается, что тут еще и убили кого-то. Эх, надеюсь, я не обзаведусь сварливым призраком, который примется учить меня жизни?

– Когда, ты говоришь, соседи в последний раз видели твоего управляющего? – перебила его я, чувствуя, как в голове забрезжило смутное подобие догадки.

– Пару недель назад, – ответил Морган и внезапно хищно сузил глаза. – То есть, ты хочешь сказать, это его тут убили? Но почему?

– Ты утверждал, что сьера Густаво нанял нейн Ильрис, а следовательно, первый был вполне благонадежным человеком и честным поверенным, – ответила я. – Что, если это на самом деле так? Если ему угрожали, вынуждая дать доступ к твоему имуществу? Тогда сьер Густаво вполне мог ринуться в бега. – Помолчала и неохотно добавила: – Но судя по разгрому, далеко ему не дали уйти.

– Но почему он не обратился за помощью к городским властям? – поинтересовался Седрик.

– По многим причинам, – вместо меня сказал Морган. – Самое простое объяснение то, что угрожающий ему человек занимает высокое положение в обществе. А еще, возможно, сьер Густаво относился к сумеречным созданиям. Те, как известно, предпочитают проблемы решать собственными силами, опасаясь невольно выдать свою суть окружающим.

– Резонно. – Седрик кивнул, соглашаясь с Морганом. Глубоко вздохнул и вдруг подмигнул стихийнику, который, судя по насупленному виду, углубился в обдумывание предложенной мною версии, после чего негромко проговорил: – А давайте спросим все у самого сьера Густаво. Или же, если наш симпатичный паучок ошибся, то у того, кто в действительности тут погиб.

– Как это? – удивительно тонким голосом пискнул Фрей и внезапно даже не побледнел – посерел от ужаса, без лишних слов догадавшись о том, что собирается сделать некромант.

– Я немало лет потратил на изучение магии мертвых. – Королевский дознаватель снисходительно улыбнулся перепуганному здоровяку. – Стоит сказать, в таких ситуациях, как эта, моя профессия весьма облегчает задачу. Кто может рассказать о преступлении и злоумышленниках лучше, чем сама несчастная жертва? Если с момента убийства прошло больше одиннадцати дней, то душа обязательно откликнется на мой зов.

И королевский дознаватель, не тратя времени на лишние слова, тут же начал трудиться. Не дожидаясь разрешения Моргана, он принялся расчищать пятачок пространства примерно по центру комнаты, где прежде шла наша дружная пирушка. К тому моменту Фрей перебрался ближе к нам и сейчас стоял около стены, нерешительно переминаясь с ноги на ногу и то бледнея, то краснея, то зеленея.

Я невольно залюбовалась буйством цветов, которые попеременно отражались на лице моего приятеля, сменяя друг друга с сумасшедшей скоростью. Ого! Как бы беднягу удар не хватил.

– Фрей, может, выйдешь и прогуляешься на время ритуала? – негромко спросил Морган, видимо, подумав о том же.

– Нет. – Фрей с усилием сглотнул и выдавил из себя усмешку. Правда, в итоге получилось нечто, больше всего похожее на оскал боли. И приятель продолжил с нарочитой боевитостью: – Нет, все в полном порядке! Мне самому очень интересно, что скажет этот дух.

– Если этот дух вообще явится, – не удержалась от язвительного замечания Ульрика, с откровенным недоверием наблюдая за тем, как Седрик расчерчивал пол комнаты загадочными символами. – Говорят, некоторые некроманты настолько слабы, что их призывы лишь веселят призраков. Если те и снисходят до материализации, то лишь желая жестоко проучить неумеху.

– А разве призраки могут причинить вред человеку? – с нескрываемым ужасом выдохнул Фрей.

– Еще как могут, – не отрываясь от своего занятия, кинул через плечо Седрик. От усердия он даже высунул язык и прикусил его кончик, вырисовывая особенно сложный символ. Затем, завершив очередную завитушку, выпрямился, с отчетливым хрустом прогнулся в пояснице и добавил: – Но рядом со мной вам нечего опасаться. Уверяю, у меня достаточно опыта в делах подобного толка.

– Ну-ну, слыхивала я о таких самоуверенных юнцах.

Ульрика явно не желала униматься. А возможно, ей просто нравилось наблюдать, как Фрей от каждого ее зловещего предупреждения вздрагивал и начинал приплясывать на месте, словно собираясь в любой момент ринуться прочь. По всей видимости, мое предположение было верно, поскольку в следующее мгновение фея таинственно понизила голос и прошептала, обращаясь именно к бедняге Фрею:

– Говорят, одного некроманта, который ошибся при создании круга, разгневанный призрак разорвал голыми руками!

– Мамочки! – почти беззвучно выдохнул несчастный, уставившись на фею круглыми от страха глазами.

– Враки, – недовольно фыркнул некромант. – Откровеннейшая и наглейшая ложь! Призраки не способны никого разорвать голыми руками, поскольку нематериальны по сути. Напугать могут, морок какой-нибудь наслать могут. Если призрак очень злой и очень старый, то воздействовать на предметы способен. То бишь, получить табуреткой по голове от него вполне реально. Но вот напрямую вред человеку они причинить не в силах.

– Ну да, конечно! – с сарказмом отозвалась Ульрика и многозначительно подмигнула Фрею, словно говоря: ну мы-то знаем, как дело обстоит в реальности.

– А теперь попрошу молчания! – приказал Седрик. Он провел ладонями по штанам, не обращая внимания, что оставляет на них меловые разводы, окинул последним придирчивым взглядом созданный круг, затем простер над ним руки и что-то зашептал себе под нос.

В комнате мгновенно что-то изменилось. На какой-то неуловимый миг смолк шепот мрака, но затем усилился многократно. Однако теперь он не вызывал у меня сонливости. Напротив, еще никогда я не чувствовала такого прилива сил. Казалось, будто я могу купаться в лучистой энергии, исходящей от фигуры некроманта.

– Нет, Тамика, – неожиданно проговорил Морган и приобнял меня за плечи, благо, что за время подготовки к ритуалу подошел ближе. – Ты мешаешь ему. Забираешь его силу и не даешь создать прокол между двумя мирами – мертвых и нашим.

– Но это само как-то, – виновато забормотала я, жадно наблюдая за тем, как круг, нарисованный на полу комнаты, начинает разгораться.

– Я понимаю. – Морган улыбнулся одними уголками губ. – Это сильнее тебя. Поэтому лучше смотри на меня.

Легко сказать – смотри на меня! А что, если я не в восторге от этой идеи? Между нами так много несказанного, домысленного, придуманного…

И я с отчаянием ощутила, как мои щеки предательски потеплели, рискуя в любой момент запылать невыносимо жарким огнем неловкости. Да что там, мне даже сейчас было уже не по себе, хотя Морган просто держал руку на моем плече, не позволяя себе ничего большего.

– Смотри на меня, – мягко повторил он.

Я почувствовала, как его большой палец легонько дотронулся до моего подбородка, и обреченно подняла голову. Быть может, зажмуриться? Хотя нет, это будет глупо и…

Я не успела додумать эту мысль. Она исчезла в водовороте эмоций, вдруг обрушившихся на меня. Я смотрела в глаза Моргана и буквально тонула в них. До сего дня я была уверена, что они темно-карие, но только сейчас заметила зеленоватые крапинки около зрачка. А еще я ощущала, как тяжелеет и холодеет его рука на моем плече, пока, наконец, его пальцы не стали жечь морозом так ощутимо, что это чувствовалось даже через одежду. Но это было приятно и… возбуждающе, что ли? Словно по разгоряченной коже провели кубиком льда.

– Достаточно, мой ненасытный паучок, – вдруг проговорил с легкой усмешкой Морган, и я все-таки покраснела, осознав, что все это время самым неприличным образом пила из него энергию.

– Спасибо, – чуть слышно выдохнула я, сгорая от смущения и не в силах самостоятельно оторвать взгляд от его удивительно завораживающих глаз.

Губы стихийника чуть дрогнули, будто он собирался задать мне какой-то вопрос. Но он не успел. Через секунду я осознала, что в комнате присутствует кто-то другой. Кто-то… иной… У кого не бьется сердце и кто безмерно грустит об утраченных житейских радостях.

Морган, по всей видимости, тоже почувствовал это. Он посмотрел поверх моей головы, и мне почудился на самом дне его зрачков всплеск досады из-за того, что нас прервали. Но почти сразу его лицо приобрело абсолютно равнодушное и непроницаемое выражение, которое успело надоесть мне за предыдущие дни. Словно смотришь на каменную маску жестокого идола..

– Сьер Густаво, – протянул Морган. – Надо же, это на самом деле вы. Какая жалость!

Я тоже обернулась, желая увидеть поверенного.

Передо мной стоял самый обычный мужчина солидной внешности и зрелого возраста. На первый взгляд ему было никак не меньше пятидесяти. Упитанное брюшко указывало на то, что он при жизни не отказывался от вкусной еды. Дряблые щеки предательского красного оттенка намекали на пристрастие к алкогольным излишествам. На голове посверкивала лысина, которую несчастный безуспешно пытался скрыть за длинными прядями зачесанных наверх волос.

Но куда больше меня удивила его одежда. Роскошный домашний халат из дорогой парчи то и дело расходился в полах, позволяя полюбоваться на непропорционально тонкие для такого телосложения бледные волосатые ноги.

А еще мне показалось, что под халатом у призрака не было нижнего белья. Но по вполне понятным причинам я не стала приглядываться. Хватит мне и увиденных ног.

– Ну надо же, и не скажешь, что это призрак! – не выдержав, брякнул Фрей, чье лицо медленно, но верно возвращалось к своему обычному цвету.

Зря он это сказал. Сьер Густаво ухмыльнулся и повернулся к нему, а следовательно, и ко всем нам спиной, продемонстрировав разбитый затылок.

– Ой! – пискнул Фрей при виде этой жуткой картины. После чего закатил глаза и рухнул в обморок. Благо, что позади него находился свернутый ковер, который Седрик убрал с пола перед ритуалом, и это наверняка смягчило удар.

– Предупреждать надо! – взвизгнула Ульрика, лишь в последний момент успев выпорхнуть из-под падающего Фрея и тем самым счастливо избежав участи быть им раздавленной. Правда, мне показалось, что ее восклицание больше относилось к призраку поверенного и его любви к показу своих прижизненных ран.

– Извините, – пророкотал сьер Густаво, вновь поворачиваясь к нам лицом, но при этом настолько ехидно ухмыльнулся, что стало понятно: кто-кто, а он нисколько не переживает из-за случившегося.

– Итак, господин поверенный, – проговорил Седрик и неприятно хрустнул пальцами, разминая их, – вы, должно быть, понимаете, почему находитесь здесь.

– Потому что умер и потому что вы, господин хороший, уж не знаю как вас там по имени, некромант, – с готовностью отчеканил сьер Густаво.

– Зовите меня Седриком, – милостиво разрешил королевский дознаватель.

По губам поверенного промелькнула очередная ядовитая усмешка. Видимо, он понял, что вызвавший его некромант принадлежит к низшему, третьему сословию.

Я украдкой поморщилась. Что-то чем дальше – тем больше мне не нравится этот тип. Самодовольный, со странным чувством юмора, а спеси сколько! Как у драконов прям. Правильно, должно быть, говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.

Судя по всему, Седрик тоже заметил реакцию призрака на свое имя. Легкая тень пробежала лицу некроманта, но он не позволил себе никаких лишних замечаний или высказываний.

– Итак, Седрик, что именно ты желаешь от меня услышать? – развязно поинтересовался поверенный, мгновенно перейдя на фамильярный тон.

– Говорите, этого поверенного вам рекомендовал нейн Ильрис? – не глядя на Моргана, поинтересовался Седрик.

Стихийник покраснел, почувствовав в этом вопросе насмешку и упрек, но не успел ничего сказать в свое оправдание. Седрик уже начал допрос.

– Сьер Густаво, вы можете рассказать, кто именно вас убил? – спросил он, глядя в упор на призрака.

– Я знаю только имя, – ответил поверенный, мгновенно погрустнев. – Полагаю, что вымышленное. Дани. Наемник, должно быть. Высоченный блондин, широкий в плечах, синеглазый и смазливый. Девицы от такого типажа так и млеют.

Произнося последнюю фразу, он смотрел на меня, видимо, желая тоже смутить. Но я с достоинством выдержала его взгляд. Мне-то что до этого Дани? Я его знать не знаю, надеюсь, и не узнаю.

– Какая-нибудь особая примета у него имеется? – продолжил Седрик.

– Угу, имеется. – Сьер Густаво хмыкнул. – Здоровенная татуировка дракона на спине. Если вы понимаете, о чем я. Именно из-за этой татуировки я не заподозрил дурного с самого начала. Решил, что это посланник нейна Ильриса. Я думал, что это традиция исключительно рода Ульер – обзаводиться такими татуировками. По слухам, они даже дают рисункам имена. Разве не безумие? Но у богатых свои причуды. На своем веку я многое повидал. И это, поверьте, далеко не самое странное.

– Татуировка дракона, – задумчиво повторил Седрик.

– Он прав, у рода Ульер, как и у прочих драконьих семейств, действительно есть такая традиция, – вмешался в разговор Морган. – Я видел татуировку Арчера. Впечатляющая работа! Вроде бы они обзаводятся ими после первого полета. И нарисованный дракон… В общем, тяжело объяснить. Но это как бы материальное выражение их истинной сути. Голос подсознания, что ли, который можно услышать в любой момент. Татуировки могут давать им советы. Демоны, да они почти живые!

– Жуть какая! – с искренним отвращением выдохнул сьер Густаво. – Так что, эти Ульеры – действительно драконы? А я-то думал, что это у них мания величия так проявляется. Ну что-то вроде коллективного помешательства. Раньше, бывало, роды выбирали себе в покровители диких животных. Я читал про род волка или род совы. Но считал, что это давно в прошлом. Выходит, ошибался?

– Вы врете, – неожиданно даже для себя громко сказала я.

Мгновенно на мне перекрестились взгляды всех присутствующих в комнате. Всех, кроме сьера Густаво. Тот, напротив, потупился, и на его лице впервые с начала разговора через нагловатое выражение проступило чувство обиды и непонятного мне раздражения.

– Что ты хочешь этим сказать, Тамика? – первым не выдержал паузы Морган.

– То и хочу сказать. – Я с вызовом вздернула подбородок. – Он лжет вам. Смотрит прямо в глаза и плетет небылицы. Он прекрасно знает, что драконы существуют на самом деле. И знает, что к ним относится нейн Ильрис и этот самый Дани. Правда, не уверена, что он не солгал насчет имени.

– Почему вы так решили? – медленно осведомился Седрик, не сводя глаз с пристыженного поверенного.

– Потому что все это время в комнате присутствовала Ульрика, а он не обратил на нее ни малейшего внимания, – парировала я и ткнула указательным пальцем на фею, которая удобно расположилась на груди все еще пребывающего без сознания Фрея и внимательно слушала наш разговор. И я ехидно продолжила: – Или же сьер Густаво каждый день встречает фей, потому считает их совершенно обычным явлением? Вряд ли. То бишь, он в курсе их существования, а следовательно, почти наверняка знает и про остальное.

– Так и думал, что проколюсь на какой-нибудь мелочи, – фыркнул сьер Густаво, тем самым полностью подтвердив мои умозаключения. С настоящей ненавистью покосился на Ульрику и прошипел: – Недаром мне никогда эти крылатые недоразумения не нравились.

Ульрика в ответ пренебрежительно фыркнула, нисколько не обидевшись. Впрочем, есть учесть ее долгую жизнь и странное чувство юмора, то станет понятно, что ей наверняка не раз приходилось выслушивать и более изощренные оскорбления.

– Потрясающе! – воскликнул Седрик, прервав дальнейшие разглагольствования сьера Густаво, который явно желал развить тему о феях. – Впервые встречаю призрака, который пытается обмануть вызвавшего его некроманта. А как же истина о том, что мертвые не лгут?

– А я и не лгал, – с достоинством возразил сьер Густаво. Помолчал немного и неохотно добавил: – Ну, почти. Просто не рассказал всей правды.

– Кого вы защищаете? – спросил Морган. – И, самое главное, почему?

Сьер Густаво слабо замерцал. Его фигура расплывалась и истончалась по краям, словно небрежный художник мазнул широкой кистью по слишком влажному холсту.

– Э, нет! – Седрик внезапно сжал кулаки, и круг, в котором стоял поверенный, вдруг вспыхнул ослепительно ярким светом. – Я не позволю вам сбежать в мир теней, пока вы не ответите на все мои вопросы. Так кого вы защищаете, уважаемый?

То, что сделал некромант, причинило боль поверенному. Он скорчился, вновь обретя материальность. Затем, не выдержав, упал на колени и глухо застонал, подняв руки к вискам. Пряди, прежде закрывающие его лысину, растрепались, обнажив глянцево блестящий череп.

– Довольно! – хрипло взмолился он после неполной минуты, и тотчас же пламя вокруг него схлынуло, и круг вновь, как и прежде, слабо замерцал.

Я украдкой поморщилась. Понимаю, что к мертвым неприменимы законы живых, но все же. Мне не понравился поступок моего нового работодателя. По-моему, это граничило с самой настоящей пыткой, а скорее всего, пыткой и являлось. Как-то это… неправильно, что ли. Я не люблю, когда окружающие мучаются.

Но, с другой стороны, сьер Густаво мертв и по какой-то причине отказывается говорить правду. Опасность его молчания очевидна. Сдается, что под ударом оказался Морган. И страх за друга заставил меня промолчать. Пусть господин королевский дознаватель делает все, что его душе угодно. Лишь бы вытряс правду из этого скользкого типа!

– Теперь вы расскажете все, как было на самом деле, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Седрик.

– Да, расскажу, – буркнул себе под нос сьер Густаво. Добавил почти беззвучно: – Забавные времена наступили. По крайней мере Дани, кем бы он ни был, не пытал меня перед смертью. Просто огрел кочергой по затылку. Не чета этому выскочке-крестьянину.

Я опасливо поежилась и украдкой посмотрела на Седрика, ожидая, что тот взорвется от возмущения. Насколько я поняла, то, что он принадлежал всего лишь третьему сословию, было весьма болезненным обстоятельством для самолюбия некроманта. Но тот сделал вид, будто не услышал столь дерзкого замечания, и предпочел продолжить расспросы.

– Вы знали, что нанявший вас нейн Ильрис – сумеречный дракон? – спросил он.

– Я не разбираюсь в разновидностях драконов, – хмуро ответил сьер Густаво. – Черные, сумеречные… Но да, я догадывался, что с ним не все в порядке. Однажды я присутствовал при том, как он материализовался в моем кабинете. Напугал меня при этом до дрожи в коленях. Неделю после этого от собственных криков по ночам просыпался. Все чудилось, будто тени под кроватью в какое-нибудь чудище сплетутся. Но откровенно мы об этом не разговаривали. Какие-то намеки были, конечно. Так я о существовании фей услышал. Но, как преданный своему делу поверенный, я никогда не углублялся в этот вопрос. И нейн Ильрис ценил мою тактичность.

– А что насчет Дани? – продолжил допрос Седрик. – Вас действительно убил он?

– А зачем мне врать в этом-то вопросе? – Сьер Густаво раздраженно фыркнул. – Да, именно этот тип огрел меня кочергой.

– Что ему надо было здесь? – не выдержав, вмешался Морган. – Я верно понимаю, что это именно он учинил тут разгром?

Седрик метнул на стихийника гневный взгляд, недовольный, что тот вмешивается в ход расспросов, но ничего не сказал. Лишь кивнул сьеру Густаво, показывая, чтобы тот отвечал.

– Дани заявился ко мне в дом около трех недель назад, – начал издалека поверенный. – Представился другом нейна Ильриса. Но я не поверил ему. Слишком разбитным он был. Сальные шуточки, фамильярность с первых минут встречи. Он даже ущипнул мою служанку за задн… – На этом месте Морган внушительно кашлянул, покосившись на меня, и призрак послушно исправился: – Ну, в общем, ущипнул за одно мягкое место. Помимо прочего Дани не назвал, к какому роду принадлежит, то бишь, вроде как получалось, что он из третьего сословия. У нейна Ильриса просто не могло быть таких друзей! Это немыслимо! И тогда Дани продемонстрировал мне свою татуировку. Я знал, что это отличительная черта драконов. Нечто вроде опознавательного знака, что ли. Но дракон Дани отличался от изображения на спине нейна Ильриса.

– Чем именно? – оборвал его рассказ Морган, проигнорировав очередной гневный взгляд, который Седрик бросил на него.

– Он был… свирепее, что ли. – Сьер Густаво пожал плечами. – Если дракон нейна Ильриса поражал изяществом линий и внутренней гармонией, доказывающими, что это творение рук настоящего мастера, то изображение на спине Дани казалось выполненным пусть талантливым, но ребенком. Схематичность линий, но при этом ощущение смертельной угрозы. Да что там душой кривить, у меня кровь в жилах заледенела, когда я увидел эту зубастую пасть, изрыгающую огонь.

– Изрыгающую огонь? – на этот раз не выдержала Ульрика. От возбуждения она даже запрыгала на груди Фрея, где сидела все это время.

– Осторожнее, – буркнул приятель, не открывая, впрочем, глаз. – Ты мне все ребра переломаешь.

– А ты очнулся, что ли? – искренне изумилась фея.

– Да, только предпочитаю полежать еще немного, – отозвался тот и на всякий случай зажмурился еще крепче, видимо, боясь вновь лицезреть призрака. – А то мало ли…

– Так этот дракон изрыгал огонь? – повторила вопрос Ульрика после этого краткого обмена репликами.

– Да. – Сьер Густаво озадаченно кивнул, не понимая искреннего интереса феи к малозначительной детали. – А это важно?

– Еще как! – воскликнула Ульрика. Не выдержав, взлетела в воздух и принялась взволнованно носиться по комнате, при этом благоразумно не приближаясь к границам круга.

Седрик выжидающе посмотрел на Моргана, ожидая от него каких-либо пояснений, но стихийник лишь пожал плечами.

– Понятия не имею, что с ней, – проговорил он. – Но сначала завершим с призраком, а потом переговорим с ней.

Седрик согласно кивнул и вновь обратил все свое внимание на нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу сьера Густаво.

– Наконец-то! – недовольно фыркнул тот. – Дайте мне договорить и отпустите восвояси! Не мне вам объяснять, что мне здесь не место. Зов мира теней все сильнее и сильнее. Мне… больно от того, что я вынужден терять свое драгоценное время на разговор с вами.

– Что от вас хотел этот Дани? – послушно продолжил расспросы некромант.

– Он очень интересовался найном Морганом, – честно ответил сьер Густаво. – Как погибли его родители, что осталось ему в наследство, часто ли он бывает в столице и проверяет, в каком состоянии находится его имущество. Естественно, я не стал ему ничего рассказывать. Ведь так велела моя профессиональная честь!

– И опять врете! – подала я голос. – Вы мерцать начинаете, когда говорите неправду.

Седрик вскинул бровь и в упор посмотрел на призрака. Нехорошо так посмотрел. Будь я сейчас на месте сьера Густаво – то принялась бы виниться во всех грехах разом, лишь бы избежать нового наказания.

– Ну ладно, ладно, – недовольно буркнул тот. – Только жечь меня больше не надо! И я не лгу.

– Да, мы помним, вы просто не рассказываете всей правды, – холодно сказал Седрик. – Итак, что между вами произошло?

– После демонстрации татуировки я поверил, что Дани может иметь отношение к нейну Ильрису, – неохотно проговорил сьер Густаво. – Как я уже говорил, я не разбираюсь во всех разновидностях драконов. Мало ли, кто и как рисует им татуировки. Поэтому… х-м… я позволил себе пригласить Дани на бокал вина. Боюсь, в тот вечер я немного перебрал и разговорился.

– То бишь, вы выложили ему все, что знали обо мне, – ядовито резюмировал Морган.

Судя по тому, как призрак стыдливо отвел взгляд, Морган попал в точку.

– Но я же не знал, – глухо попытался оправдаться он. – И потом, самого главного я ему как раз не рассказал. Дани очень интересовал некий талисман, который Морган должен был получить в наследство от отца. Но я сказал, что в перечне тех вещей, которые я лично составлял для нейна Ильриса, никакого талисмана не было. Тогда он принялся настаивать, чтобы я взял его в этот дом. Мол, талисман должен быть здесь.

– И вы согласились, – обвиняющим тоном произнес Седрик.

– А что мне оставалось? – жалобно забормотал сьер Густаво. – По пьяному делу что только не брякнешь. Но на следующее утро, когда я протрезвел, то меня обуял настоящий ужас. Дани пришел в условленный час, я принял его и объявил, что не могу пойти на такое. И тогда… тогда…

Призрак не сумел договорить. В его глазах заметался заполошный ужас, он весь съежился и словно стал меньше ростом.

– Он начал превращаться в дракона, – вместо него продолжила Ульрика. – Причем в самого настоящего. Верно?

– Да, – неохотно отозвался сьер Густаво. – Хорошо еще, что он не обратился полностью. Но он спалил мое любимое кресло! Просто взял и плюнул в него сгустком самого настоящего огня. Чудо, что не запылал весь дом!

– Черные драконы умеют удивительно точно регулировать температуру своего пламени, – себе под нос проговорила Ульрика, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Они могут зажарить куриное яйцо, лежащее на листе бумаги, при этом последний даже не потемнеет от жара.

– Черные драконы? – удивленно переспросил Морган.

Ульрика лишь сделала неопределенный жест рукой, словно предлагая обождать с расспросами, и опять опустилась на грудь Фрея. К слову, приятель явно пришел в себя. На это указывал ровный румянец на его щеках и то, что периодически он что-то невнятно бурчал себе под нос, словно комментировал услышанное. Но вставать Фрей не торопился, резонно предполагая, что опять не совладает со своим страхом и вновь позорно лишится сознания.

– Я испугался, – продолжил сьер Густаво. – Да что там – я перетрухал как не знаю кто! Дани обещал, что в случае чего достанет меня где бы то ни было. Говорил, чтобы я и думать забыл об обращении к городским властям. Мол, ему не составит особого труда превратить меня в головешки, и мне нигде не спрятаться от него. Но я все равно решил бежать. У меня не было талисмана, который требовал Дани, поэтому я боялся, что он не поверит мне и убьет. Или же начнет пытать, желая узнать правду, а боли я боюсь еще больше смерти. Я надеялся, что нейн Ильрис и род Ульер защитят своего верного слугу. Принялся в спешке собирать вещи, перепугал своим видом соседей, рассчитался со служанкой, которая верой и правдой служила мне столько лет… Думаю, эта негодяйка и выдала меня Дани. Нравиться женщинам он точно умеет, этого у него не отнять. Недаром тогда ей глазки строил и щипал за все выпирающие части тела. В общем, я ехал целый день прочь от столицы. Решил заночевать на постоялом дворе. Ночью проснулся по нужде – и увидел в своей комнате довольно ухмыляющегося Дани. Он не стал меня бить. Просто обронил, что мы возвращаемся в Ерион, а если я попытаюсь поднять шум, то ему придется сурово наказать меня, хотя он не выносит запах жареного человеческого мяса. В общем, от такого недвусмысленного предупреждения мне стало дурно. Благо, что он мне халат накинуть позволил. А затем… Я так и не понял, что произошло. Такое чувство, будто я лишился сознания, но почему-то помню ощущение полета. А очнулся уже в этом доме. Здесь он приказал показать мне тайник, но ни о чем подобном я даже не слышал! Я стоял на коленях, умоляя поверить мне, и плакал в полный голос. Жалкое, наверное, было зрелище… Дани еще несколько раз припугнул меня. Потом, видимо, сообразил, что я действительно ничего не знаю, и огрел кочергой. Причем я не уверен, что он собирался убить меня. По-моему, все-таки желал оглушить, но не рассчитал удара. Хотя могу и ошибаться. И все. На этом моя земная история закончилась, а я отправился на суд к Альтису.

– Это действительно все? – с нажимом повторил Седрик, глядя в глаза сьеру Густаво.

– Да. – Тот с достоинством выдержал это испытание. – Я рассказал вам чистую правду.

– И ничего не желаете добавить мне? – вступил в разговор Морган. – Как-никак вы были именно моим поверенным.

Сьер Густаво заколебался. Это было видно по тому, как он принялся смущенно переступать с ноги на ногу и нервно сжимать кулаки. Наконец он тяжело вздохнул и пожал плечами, словно закончив мысленный спор сам с собою.

– Была одна вещь, которую я все-таки утаил от Дани, – проговорил он. Негромко хмыкнул. – Думаю, именно это помогло мне избежать кары Альтиса и заслужить неплохое местечко в мире теней. Все-таки, как ни крути, но при жизни я был трусоват и подловат. Однако это не выдал даже под страхом пытки. В общем, найн Морган, если вам когда-нибудь в руки попадется тот талисман, который ищет Дани, – выкиньте его. Выкиньте без малейшего сожаления! Однажды я слышал от нейна Ильриса, что ваши родители владели некой вещью, способной оказывать чудовищное влияние на людей и выпивать их души. Полагаю, он говорил именно о талисмане.

– Вот как, – с нескрываемым изумлением отозвался Морган. – Талисман, выпивающий души… Как такая вещь могла оказаться у моих родителей?

– Полагаю, вы мало что знаете о своей семье. – Сьер Густаво сочувственно улыбнулся Моргану. – Как я понимаю, вас воспитывал нейн Ильрис. Что же, ему было выгодно, чтобы вы как можно дольше пребывали в неведении о прошлом своих родных.

– Но… – начал было Морган, однако договорить ему не дал Седрик.

– Простите, найн, – сказал он и покачал головой. – Но эту тайну вам придется разгадать самостоятельно. Я больше не могу поддерживать круг. Иначе ткань реальности в этом месте расползется до такой степени, что из мира теней сюда хлынет всякая нечисть.

Морган вскинулся было что-то возразить, попросить подождать еще хотя бы минуту, но Седрик уже торопливо тушил почти догоревшие тонкие свечки из черного воска, очерчивающие границы едва мерцающего круга.

– Всего доброго, – донеслось до нас последнее пожелание призрака, чья фигура стремительно исчезала. – Надеюсь, что наша следующая встреча произойдет через много-много лет.

Миг-другой – и все закончилось. Комната погрузилась во мрак, правда, недолгий. Почти сразу Седрик вновь разбудил магический шар, отправленный им в спячку перед началом ритуала. Теперь только легкий аромат расплавленного воска и меловые символы на полу доказывали, что все увиденное и услышанное мне не почудилось.

– Ну наконец-то, – буркнул Фрей, садясь. – Всю спину себе отлежал, пока ждал, когда этот призрак уйдет в свой мир.

Ульрика перепорхнула к нему на плечо, странно задумчивая и молчаливая. Подошла и ткнулась ему в колени Мышка, которая все время разговора с погибшим поверенным пряталась за одним из диванов, наблюдая за призраком жадным взглядом и явно выжидая момент, когда тот пересечет границы круга и станет досягаемым для нее. Фрей привычно принялся трепать ее мягкие уши.

А я стояла и молча смотрела на круг, где совсем недавно стоял сьер Густаво Арьял, силясь уложить в голове новые факты. Ох, как там говорится: из огня да в полымя? Не успели мы избавиться от Эдриана и выбраться из дома вероломного некроманта, как угодили в какую-то новую интригу. Загадочный талисман, зловещий Дани, разыскивающий его и не чурающийся пойти на убийство во имя достижения собственной цели. Как-то все это очень пугающе…

– Ну что же, теперь удручающее состояние моего дома становится понятным, – первым нарушил паузу Морган. Измученно улыбнулся, добавив: – Наверное, оно и к лучшему, что его разгромили, пока меня не было в городе. А то пришлось бы драться с этим Дани. Если он действительно принадлежит к черным драконам, то должен быть чрезвычайно устойчив к действию магии. Как ни печально осознавать, но мне пришлось бы весьма и весьма непросто в этом поединке. Но, право слово, все это так неожиданно…

Я кивнула, подтверждая его слова. Затем обернулась и смерила тяжелым взглядом Ульрику.

– Что? – немедленно заволновалась та, на всякий случай поднявшись в воздух. Она так отчаянно била крыльями, что Фрей оглушительно чихнул от пыльцы, забившейся ему в нос, и пересел в сторону. А Ульрика продолжила, с волнением глядя на меня: – Что ты на меня так уставилась? Надеюсь, не стоит объяснять, что я тут ни при чем? Все последние месяцы я провела с вами, и у меня не было ни малейшей возможности…

– Что ты знаешь про смерть родителей Моргана? – резко оборвала ее я. – Насколько я понимаю, ты тогда находилась в замке, более того, еще не довела драконов своими шуточками до желания убить тебя. Ни за что не поверю, что ты не сунула свой любопытный нос в это дело и не погрела ушки на чужих разговорах. Как-никак усыновление человеческого ребенка семейством драконов – далеко не рядовой случай.

– Ох, это было так давно, – предсказуемо заюлила Ульрика. – Как-никак, тридцать лет без малого прошло. Моя память…

– Твоя память в прекрасном состоянии, – поддержал меня Морган. Принялся демонстративно засучивать рукава, зловеще сузив глаза и ощерившись в хищной ухмылке, после чего ласково почти пропел: – Учти, у меня давно руки чешутся за былые твои так называемые подвиги расплатиться. Я на память тоже не жалуюсь. Прекрасно помню все то зло, что ты мне причинила. Ну же, дай мне наконец-то повод поговорить с тобой по душам!

И на редкость противно хрустнул пальцами, разминая их.

Ульрика побледнела, явно поверив, что Морган не шутит. Да что там, даже я украдкой поежилась и сделала пару шагов назад, не желая оказаться на пути атаки мага, если тот вздумает привести свою угрозу в действие. Хотя почему-то мне казалось, что Морган лишь пугает фею.

– Я пыталась подслушать разговор нейна Ильриса и нейны Деяны, когда тебя привезли в замок, – испуганно залепетала Ульрика. – Но не смогла. Меня оглушило заклинанием такой силы, что после этого я пару недель пластом лежала. А нейн Ильрис даже не извинился! Зашел однажды якобы проведать меня, но остановился прямо у порога и процедил, чтобы я и думать забыла разнюхивать что-нибудь, связанное с твоим усыновлением, Морган. Иначе, мол, он за себя не ручается и в следующий раз может не рассчитать силу чар. Я обиделась. Очень сильно обиделась. Никогда прежде нейн Ильрис не позволял себе подобного. Поэтому, наверное, я так долго вынашивала план мести и в конечном итоге позволила себе ту дурацкую шутку, из-за которой меня едва не развеяли пеплом после общего совета. Клянусь, что это чистая правда! Я понятия не имею, что там с твоими родителями приключилось. Мне пришлось довольствоваться теми объяснениями, до которых снизошел нейн Ильрис. Мол, они были его старыми друзьями, но погибли в результате какого-то несчастного случая. И потому он взял тебя на воспитание. Да, я пыталась выспросить у него, что за случай-то такой приключился, в результате которого двое взрослых людей умерли, а почти годовалый ребенок, находившийся при них в тот момент, выжил. Но нейн Ильрис так глянул, что у меня язык к нёбу присох! И это все. Честное слово, все!

Теперь взгляды всех присутствующих в комнате оказались прикованы к Моргану. Даже Седрик отвлекся от затирания меловых символов, оставшихся на полу после проведения ритуала, осторожно примостился на подлокотнике менее остальных разбитого кресла и выжидающе посмотрел на него.

Несчастный словно постарел мигом на несколько десятков лет. Глубокая вертикальная морщина разрезала его переносицу, губы кривились, в глазах застыла обида и какое-то детское недоумение.

– Ничего не понимаю, – наконец почти беззвучно выдохнул он и отвернулся к окну, видимо, не желая, чтобы мы видели его переживания.

Ульрика открыла было рот, желая добавить еще что-то, но вдруг с удивлением вытаращила глаза и немо принялась шлепать губами, явно не в силах выдавить из себя ни звука.

– Не надо, – мягко проговорил Седрик, глядя на нее. – Хватит расспросов, хватит предположений и догадок. На сегодня – хватит. Нам всем стоит отдохнуть. И прежде всего найну Моргану. Если он желает, то я с удовольствием предоставлю ему комнату в своем доме.

– Спасибо, но не стоит, – глухо отозвался Морган, по-прежнему разглядывая что-то в ночном мраке, плескавшемся за окном. В его голосе послышались насмешливые нотки: – Пожалуй, мне не стоит больше на долгое время покидать свой дом. А то мало ли что я тут обнаружу при очередном возвращении.

– Как знаете. – Седрик пожал плечами, опять глянул на фею и прищелкнул пальцами.

– Безобразие! – тихо выдохнула она, как только к ней вернулся дар речи. – Нельзя же так злоупотреблять своей властью мага!

Седрик лишь ухмыльнулся в ответ на это, круто развернулся на каблуках сапог и первым покинул комнату, видимо, отправившись домой.

– Это… – смущенно пробормотал Фрей подхватив на руки Мышку. – Я тоже пойду. Надо хоть пару комнат перед сном в порядок привести, чтобы нам с Микой спать было где.

– Безобразие! – уже громче повторила Ульрика, уже не боясь гнева некроманта. – Как так можно: взять – и без предупреждения заклятьем рот залепить?

– Ульрика, – уже от порога окликнул Фрей. – А ну-ка, иди сюда! Пара слов есть.

Фея недовольно покружила в воздухе, не горя желанием покидать гостиную, но потом глянула на меня, на Моргана, понятливо хмыкнула и вынырнула вслед за Фреем в коридор.

Тотчас же дверь с грохотом захлопнулась, и мы остались в долгожданном одиночестве.

* * *

Я никогда не думала, что так тяжело сделать первый шаг! Морган стоял передо мной, такой близкий и одновременно очень далекий. Он даже не пошевелился, когда все ушли. Интересно, он в курсе, что я осталась?

– Почему ты не отправилась с остальными? – в тот же момент спросил Морган, доказав тем самым, что чувствует мое присутствие.

– Просто… – Я пожала плечами, не в силах сформулировать все те мысли, сомнения и идеи, которые обуревали меня.

– На улице ночь, не боишься потом идти одна? – поинтересовался Морган.

Я криво ухмыльнулась, опустив голову. Если честно, я рассчитывала на немного другие слова. Мог бы и обрадоваться, что я наконец-то решилась расставить все точки над «ё» в наших отношениях. Правда, я уже начинаю жалеть об этом.

– Морган, я… Я хотела поговорить, – несмело сказала я, пристально разглядывая носки своих запыленных и грязных сапог.

Морган промолчал, и я окончательно пала духом. Ну и как начинать разговор по душам, если вторая сторона совершенно на него не настроена? Я понимаю, что выбрала не лучшее время. Морган расстроен из-за всего случившегося и заинтригован новой тайной, но все же. С нашей бурной на события жизнью спокойного момента для объяснений можно и не дождаться.

– Наверное, я должна извиниться, что приняла предложение Седрика о работе, не посоветовавшись прежде с тобой, – сказала я. – И попросить прощения за то, что сбежала из твоего дома, заставив тебя ринуться вдогонку.

– Нет, не должна. – Морган качнул головой. Добавил с грустной усмешкой: – Это твоя жизнь, Тамика. Только твоя. Я не имею ни малейшего права диктовать тебе, как надлежит поступить в том или ином случае.

И еще одна долгая невыносимая пауза, которую так и тянет разорвать отчаянным криком – лишь бы пытка молчанием завершилась.

– Это просто невыносимо, – сварливо буркнула я себе под нос. – В кои-то веки я набралась мужества, чтобы по душам побеседовать с тобой, а ты на корню губишь все мои благие начинания.

– Я просто знаю, что ты хочешь сказать. – Морган словно нехотя отвернулся от окна, и внезапно я увидела, что он лукаво улыбается. – Ты, смущаясь и запинаясь, объяснишь мне, что сама не понимаешь своих чувств ко мне. Что я, должно быть, совершенно разбит после той истории с Клариссой, а следовательно, любые новые отношения буду воспринимать лишь как своеобразное лекарство по принципу «клин клином вышибают».

– А это не так? – с трудом вклинилась я в его рассуждения. – Разве предательство Клариссы не ударило больно по тебе?

Улыбка мгновенно исчезла с лица Моргана. Он грустно поджал губы, затем тяжело вздохнул.

– Знаешь, – проговорил он, – у меня такое чувство, будто я всегда догадывался о ее истинной роли в том давнишнем происшествии. Догадывался, но почему-то не смел поверить. Моя любовь к ней… Это было скорее влечение. Какое-то очень больное и очень неправильное чувство. И я никак не мог от него избавиться. Когда все открылось, я даже обрадовался. Словно целитель вскрыл гнойный нарыв, донимавший меня долгое время. Предупреждая твои дальнейшие вопросы: нет, я больше не люблю Клариссу. Мне противна одна мысль о том, что я так долго позволял ей помыкать собою.

– Да, но… – с важным видом начала я.

Я хотела ему сказать, что неправильно, если между нами что-нибудь возникнет. Пусть душевные раны сначала затянутся. И потом, как отреагируют драконы, когда узнают о нашей связи? Для Арчера и его родителей это будет непреложным свидетельством того, что я была неверна жениху и раньше. Обязательно вспомнят тот случай, когда меня застали в объятиях Моргана…

Ох, как много я хотела сказать Моргану! Как горячо собиралась убеждать в том, что нам просто-таки необходимо остаться друзьями. Хотя бы на какое-то время сделать перерыв между любовными переживаниями.

И потом, я арахния, а он человек. Моргану наверняка противно даже находиться рядом со мной.

Но он не дал вымолвить мне и слова. Шагнул ко мне, властно привлек к себе.

– Но мы… – попыталась я было образумить его.

Морган поцеловал меня. В то мгновение, когда его губы прикоснулись к моим, весь мир перестал существовать. Остались только двое: я и он. Я слышала, как отчаянно бьется его сердце и как ему вторит мое, оглушительными ударами отдаваясь в ушах.

А самое приятное: это мгновение не могли омрачить ядовитые комментарии Эдриана!

Понятия не имею, сколько это длилось. Но неожиданно я услышала осторожное покашливание, донесшееся от дверей.

– Кто бы это ни был – идите прочь! – посоветовал Морган, на мгновение оторвавшись от моих губ, но продолжая сжимать меня в своих объятиях.

– Прошу великодушно простить меня за столь наглое вторжение, – вдруг раздался совершенно незнакомый мужской голос.

Я стояла спиной к двери, но видела, как окаменело лицо Моргана, когда он кинул взгляд поверх моей головы. Мучимая любопытством, в свою очередь повернула голову к наглецу, посмевшему помешать нам в такой момент.

И в этот момент мне стала понятна реакция Моргана. Потому как у порога, небрежно привалившись плечом к косяку, стоял светловолосый широкоплечий незнакомец с потрясающе синими глазами.

Заметив, что на него глядят, он лучезарно улыбнулся и неожиданно подмигнул мне.

– Полагаю, вас зовут Дани, – холодно сказал Морган, ловким движением руки отстраняя меня к себе за спину.

Вместо ответа незнакомец шумно втянул в себя воздух. Его ноздри затрепетали, как у гончей, берущей след. И через секунду он кивнул, проговорив:

– Я чую запах магии мертвых. Полагаю, тут недавно провели ритуал призыва духа погибшего. Что же, это избавляет меня от необходимости давать объяснения по поводу разгрома в доме. Но на всякий случай приношу свои искренние извинения. Тогда я не знал, что в скором времени в городе объявишься ты, Морган, иначе обязательно дождался бы твоего возвращения.

– Мы знакомы? – еще холоднее осведомился Морган, и я подивилась, как еще воздух вокруг не заискрился снежинками.

– Знакомы, но ты вряд ли это помнишь. – Дани улыбнулся еще шире, продемонстрировав все свои ослепительно белые зубы. Помолчал немного, с интересом наблюдая, как кривятся губы Моргана от невысказанного гнева, после чего уже мягче продолжил: – Не желаешь обнять меня, братишка? Наконец-то я тебя нашел!

Оглавление

Часть первая Приглашение в гости

Часть вторая Большие проблемы для маленькой компании

Часть третья Ловушка для дракона

Часть четвертая Ерион Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg