«Ночная охотница»

Ночная охотница (fb2) - Ночная охотница (пер. Любительский перевод (народный)) (Вампиры: Братство Крови - 2) 931K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кэтрин Смит

Кэтрин Смит

Ночная Охотница

Глава 1

Предгорье Фагарас, 1899

Вращаясь в воздухе золотая монета упала к ногам Марики Коржи.

Вместо того, чтобы поднять монетку, ее рука метнулась к кинжалу, который всегда висел у нее на поясе.

- Вы... Она пыталась подобрать подобающее слово на английском, - оскорбляете меня.

Человек самодовольно улыбнулся прищурив свои бледные глаза. Его уверенность подсказала ей, что он считает себя в абсолютной безопасности в окружении собственных людей. Он видел в ней только женщину в таверне, заполненной мужчинами.

Он был неправ.

Она вовсе не была одна, ее люди расположились неподалеку за столом в ожидании. Ей потребовалось бы только подать сигнал, и они пришли бы ей на выручку.

И как минимум трое из тех мужчин оказались бы мертвы к тому моменту, как они бы подоспели.

- Вы оскорблены золотом? - Голос мужчины был вкрадчивым и насмешливым.

Она не ответила. Она просто наблюдала за ним. Он прекрасно понимал, что ее оскорбило.

Он снова высокомерно усмехнулся, поглядывая на своих людей, прежде чем опять повернутся к ней.

- Вы не собираетесь ее поднимать?

Теперь, когда она понимала англичанина, ей стало проще.

- Поднимать что?

- Золото у ваших ног.

Марика пристально глядя ему в глаза, подцепила монету носком правой ноги. Она пронеслась по неровному деревянному полу и отскочила, от покрытой кожей, голени мужчины. Его глаза распахнулись от такой дерзости.

- Вы можете сами поднять ее.

Часть самодовольства испарилось с его лица.

- Я вычту это из вашего гонорара.

- Гонорара? - она удивленно встряхнула плечами, от чего ее меховой воротник коснулся щеки.

- О каком гонораре идет речь, если я еще не давала согласия на выполнение работы?

Мужчина подошел к ней ближе. Некоторые из завсегдатаев таверны с интересом наблюдали за столкновением. Другие предпочитали заниматься собственными делами.

- У нас была договоренность.

Она расправила плечи, выпрямив спину. Не смотря на то, что она была ниже его ростом, он не сможет ее запугать. Она не боялась ни его, ни его денег, ни его людей.

- Я согласилась встретиться с вами. Я согласилась выслушать вас. Я могу дать согласие на работу с вами. Но, до сих пор, вы не сделали ничего, чтобы убедить меня.

Его бледные глаза сузились.

- А не слишком ли вы нахальны для женщины?

Марика не понимала значения слова "нахальный", но судя по выражению его лица, вряд ли оно было комплиментом.

Он откинул голову, в то время как она внимательно изучала его чисто выбритое лицо.

- Если бы я была мужчиной, вы не позволили бы себе разговаривать со мной как с идиотом.

У него были в запасе другие выражения на лице, кроме этой раздражающей ухмылки?

- Но вы не мужчина.

Нет, она им не была. Потребовалось бы больше, чем просто ботинки и брюки, чтобы скрыть ее пол. Ее волосы были слишком длинными, слишком густыми, и были сплетенные в тугую косу, свисающую вдоль ее спины. Ее кожа была слишком бледной, ее черты были слишком тонкими и прекрасными. Она не хотела быть мужчиной. Было куда более выгодно оставаться той, кем она являлась.

Огромным удовольствием было наблюдать тот момент, когда ее противники осознали, что недооценили ее.

- Но и идиоткой я не являюсь. Вы напрасно испытываете мое терпение. Встреча окончена.

Она целенаправленно развернулась к нему спиной. Он станет стрелять в нее? Или вонзит кинжал в спину? Это убьет ее или ее люди в очередной раз зададутся вопросом, как быстро она исцеляется от ран, которые для других могли бы оказаться смертельными?

Сквозь хриплый смех в таверне она услышала движение шагов по полу. Она ощутила приближающуюся опасность потому, как волосы встали дыбом на ее шее.

Этот мужчина не был первым, кто пытался напасть на нее со спины. Мужчины всегда выжидали. Им хотелось управлять ею, но они всегда дожидались того момента, когда она будет не в состоянии увидеть их действия. Она знала, что англичанин дал сигнал одному из своих фаворитов, вместо того, чтобы проделать все самостоятельно.

Она резко обернулась, перехватив руку человека, когда он нацелился на нее. Если бы она не ожидала подобной атаки, она сломала бы ему запястье, а так она просто вывернула его руку, заставляя приклонить колени перед, под действием ее силы. Ее люди подошли ближе, на тот случай, если ситуация усугубиться.

Она твердо встретила взгляд узколицего англичанина. Он поднялся вместе со своими людьми, с нескрываемым изумлением наблюдая за происходящим.

- Истории о вас оказались верны.

Он произнес это так, словно только что осознал, что она нечто большее, чем просто женщина – большее, чем обычный человек.

Марике это не понравилось. Посетители таверны тоже заинтересовались. Начались перешептывания. Судачили о ней – женщине, одетой словно мужчина и сражавшейся, словно солдат. Как это ей удалось? Она охотница? Мы в опасности? Их голоса были полны тревоги, от которой усилился запах пота.

Самое время уходить.

- Вы - человек, который всегда посылает других выполнить то, чего он боится сделать сам.

Она отпустила запястье пленника, отшвырнув его от себя.

- Я не доверяю подобному.

- Мне не требуется ваше доверие, - ответил он.

Марика фыркнула.

Этот человек понятия не имел о чести, и она не станет лишаться собственной, связываясь с ним.

- Мы закончили.

Ее люди сгруппировались вокруг нее, когда она собралась уходить, будто бы она и впрямь нуждалась в их защите. Они конечно знали, но были всего лишь обычными людьми, и только сила привычки руководила их действиями.

- Имя Санти, что-нибудь говорит вам?

Вопрос прозвучал на грани фола, но возымел должный эффект. Марика замерла. Ее легкие словно отказались работать. Она не была в состоянии моргнуть или подумать. Но ее сердце трепыхалось в груди, словно птица, запертая в клетке.

Медленно она снова развернулась к нему. Его черты все еще сохраняли обеспокоенность, но знакомое высокомерие возвращалось к нему.

- Вижу, что говорит.

Пальцы сжались в кулаки.

- Скажи мне все, что знаешь.

Он проигнорировал угрозу ее тона и ожесточенность во взгляде. Он был слишком самоуверен - или глуп.

- Я так не думаю. Я думаю ты сядешь...

Он не успел закончить потому, как ее рука вцепилась ему в горло. Она двинулась к нему, как только он открыл рот, подобно атакующей кошке. Она опрокинула его на стол, наблюдая, как он хватает ртом воздух и отчаянно цепляется за нее. Возле его головы, опрокинулась пивная кружка, и ее содержимое пролилось в старую древесину источая соответствующий запах. На нее были направлены пистолеты, и один из них упирался ей в висок.

- Убейте меня, и не сомневайтесь, я прихвачу вашего предводителя с собой.

Она внимательно смотрела в глаза англичанина, в то время, как произносила эту тираду для его людей.

Бледные глаза уставились на что-то над ее плечом. В глубине его серых глаз она увидела отданный им приказ. Так же она разглядела страх притаившийся там, он должен был быть абсолютным идиотом, чтобы не испугаться ее. Пистолет убрали от ее виска, равно как и все остальные.

Марика ослабила хватку, позволяя ему дышать. Она сделала один... два шага назад, зная, что и ее люди сделали тоже. Никто не желал к ней приближаться теперь, когда она показала дикую часть своего характера.

Было глупо с ее стороны настолько раскрывать свою истинную суть, но зато этот англичанин теперь дважды подумает, прежде чем пренебрегать ею снова.

Когда стало очевидным, что кровопролития удалось избежать, посетители таверны вернулись к своим делам – или, во всяком случае сделали вид. Большинство из них, были крестьянами, и старались не вмешиваться в то, что их не касается, но на всякий случай внимательно следили за происходящим.

Марика указала на освободившийся стол и стоящие вокруг него стулья.

- Садитесь.

Пожалуйста.

Мужчина с выцветшими глазами, потирая горло, бросил на нее обеспокоенный взгляд, прежде чем согласиться с ее предложением. Марика села напротив него, предлагая угощение - пироги с мясом - и напитки для него и его людей.

Как только они расселись, настроение у англичанина улучшилось. Это было хорошим признаком. Она хотела, чтобы этот человек достаточно ее опасался , чтобы говорить правду, но не до такой степени, чтобы он перестал говорить вообще. Она могла бы улыбнуться, чтобы выглядеть более женственное, но это казалось глупым, и могло подорвать ее авторитет. Она оставалась твердой, но позволила себе немного расслабиться. Она захватила пивную кружку и сделала глоток прохладного пива. Пусть немного выпьют, прежде чем она потребует у него информацию, даже, при том, что она готова была выбить ее из него. Алкоголь не действовал на нее так, как на обычных людей, но этот человек не знал об этом. Он полагал, что алкоголь замедлит ее реакцию и сделает ее более, уязвимой. Он расслабится и скорее всего снова станет высокомерным.

Наивный человек.

Она взяла пирожок с мясом и откусила кусок. Вкусный горячий аромат наполнил ее рот. Она прожевала и проглотила.

- Пожалуйста, расскажите, что вам известно о существе по имени Санти.

Он тоже предвинул к себе тарелку.

- Мне известно, что вам очень хочется его найти.

Марика прищурилась, пристально на него глядя.

- Надеюсь, что вам известно что-то еще.

Он поплатился бы за бессмысленную трату ее времени, если бы это оказалось не так.

Он услышал предупреждение в ее голосе и несколько побледнел.

- Не много, но я уверен, что существо, которое вы захватите для меня, знает о нем куда больше.

Неужели это правда? Наконец-то она достигнет цели, или это снова окажется бесполезным усилием?

- Я не охочусь ради гонорара.

Она была способна на многое, но не являлась чьей-либо прислугой.

Мужчина кивнул, откусив кусочек печенья.

- Я думаю, что не располагаю... ресурсами и умением, чтобы пленить его.

- Что я могу сделать?

- Вы знакомы с повадками вампиров, не так ли?

Марика огляделась, чтобы удостовериться, что их никто не услышал. Суеверья были очень распространены в ее стране, и людям было свойственно серьезно относиться к подобным разговорам.

- Возможно.

Она еще не была готова раскрыть перед ним карты, только после того, как поймет, чего же конкретно он от нее хочет. Но он воспринял это в качестве утвердительного ответа.

- Вы родились в этой области.

У Бишопа есть история, связанная с этой страной. Он может затаиться, где я никогда не сумею его разыскать. Полагаю, что при ваших талантах это будет не так трудно.

Талантах. Она не рассматривала то, что имела с этой стороны прежде.

- Бишоп?

- Это его имя.

Санти и Бишоп.

Как смеют эти отвратительные существа брать себе святые регалии в качестве псевдонимов? Они вообще утратили чувство стыда? Она могла еще бы долго возмущаться по этому поводу, но у нее были другие задачи, которыми следовало заняться.

- Он здесь? В Румынии?

Мужчина кивнул, прожевывая пирог.

- Он приехал вчера вечером. Мы ожидаем, что он прибудет сюда завтра вечером.

Сердце Марики подпрыгнуло. Завтра

- Мы?

- Я с моими партнерами.

Партнеры? Что он имел ввиду? Друзья. Компаньоны. Семья. Эти слова означали определенную связь и лояльность. Партнеры не включали в себя ничего, кроме общих интересов. Не предполагая никакой взаимосвязи.

Иногда ей было хотелось, чтобы ее отец никогда не посылал ее учиться в Англию, чтобы стать достаточно образованной. Невежество сделало бы ее ум намного спокойнее.

Если бы она была менее грамотной, ей бы и в голову не пришло задать следующий вопрос:

- Что вы намерены сделать с Бишопом?

Он вытер пальцы о носовой платок.

- У него есть то, что мне необходимо.

Все слишком просто. Она была права, решив не доверять этому человеку, но информация, которую он предоставил, была неоценима. Если бы она сейчас уехала, то могла бы, охотится на Бишопа самостоятельно, выведать у него про Санти, и избавить мир от двух вампиров.

Мужчина, вероятно, размышлял о том же.

- Мне он нужен живым, мадам. Можете пытать его, чтобы получить необходимую информацию, но мне он нужен живым. Я гарантирую вам, что он умрет, как только выполнит свою задачу.

Впервые с того момента, как он вошел в эту дверь, она ощущала, что он говорил правду.

Она стиснула зубы.

- У вас есть гонорар?

Ее компаньон улыбнулся, и вынул небольшой мешочек из своего пальто. Он приземлился на стол перед ней, громко звякнув. Заглянув внутрь, она обнаружила, что он полон золотыми монетами.

- Половина сейчас, половина, когда вы доставите его мне.

Половина? Это являлось только половиной, от того, что он собирался ей заплатить? О, Господи она со своими людьми могли бы жить, как короли и на четверть от этого! Имея определенный опыт, ей удалось скрыть собственную радость и удивление.

- Я обычно не пленю вампиров.

Обычно она просто убивала их.

- Я не располагаю средствами подчинить его.

Его тонкие губы изогнулись.

Он выглядел достаточно самодовольным, но Марику раздражало теперь это вдвое меньше.

- Полагаю, я сумею вам с этим помочь. У меня имеется то, что способно его ограничить.

Казалось, что он предусмотрел все.

- И я могу держать его, столько, сколько мне нужно?

- В определенном смысле.

Ей понадобилось бы всего несколько дней, чтобы сломать вампира. Эти существа не отличались особой лояльностью по отношению к себе подобным, спасая собственную шкуру.

Его длинная чистая рука протянулась к ней через стол в знак договора.

- Мы договорились?

Он не просил у нее доказательств о том, что она была именно тем, кем он думал. Если она пожмет ему руку, он будет уверен в том, что она человек, в чем он и желал убедиться. Он располагал чем-то, чтобы сомневаться в этом. Так же легко он мог послать и за ней когда-нибудь охотника. Он являлся монстром, который не упустит шанса пролить ее кровь.

Но он дал ей шанс отыскать Санти - существо, которое она разыскивает, как только стала достаточно взрослой, чтобы суметь убить его.

Марика протянула ему руку, достаточно сжимая его ладонь, чтобы он не забывал, кто из них сильнее.

- Договорились - подтвердила она низким голосом. - Я добуду вам этого Бишопа.

Бишоп приведет ее к Санти - вампиру, убившему ее мать.

***

Три столетия прошли с тех пор, как Бишоп последний раз видел горы Фагарас. Он не планировал возвращаться, но его планы отправились туда же, куда и многие другие за немалый промежуток его жизни. Планы изменились. Страна изменилась. Даже такой бессмертный, каковым он являлся и тот изменился.

Но он не сожалел об этом.

Он прибыл вчерашним вечером, но ему понадобился дневной отдых и изрядная порция храбрости, чтобы он покинул город и отправился в эту особую поездку. Он не был в состоянии сконцентрироваться на цели своего визита, чтобы столкнуться с призраками прошлого, нависшего над этим местом.

Ночь раскинулась подобно темной завесе над этой местностью. Величественные пики гор чернели силуэтами на фоне неба, касаясь серебристых облаков. Бледная луна разбросала отблески света по траве, по оставленному жилищу и разбросанным по всюду камням.

Он шагал в темноте по развалинам того, что прежде было прекрасным загородным домом. Все что от него осталось - это внешние стены, его внутренность была поглощена огнем сотни лет тому назад. Птицы свили себе гнезда под крышей, и дикие животные устроили себе норы. Следы давно потухшего костра свидетельствовали о том, что тут недавно прошли цыгане.

Его бывший дом превратился в развалины - уже очень давно - о чем местные жители рассказывают заглянувшим сюда путешественникам в качестве преданий. Он помнил то время, когда этот дом был полон музыки, смеха и любви. Там, где он сейчас стоял, раньше был огромный зал. Железное распятие висело над его дверью, он собственноручно повесил его. Элизабетт сама выбирала ткань для портьер, богатую и яркую. Дом был старомоден по теперешним стандартам, но тогда он был воплощением изящества и стиля.

Это был его дом.

Сколько ночей он провел стоя на балконе под самой крышей вместе с женщиной, которую он любил, наблюдая, как проплывают облака? Ее кожа была подобна слоновой кости в тусклом и мягком свете луны.

Здесь не осталось ничего, кроме воспоминаний. Ничего, из того, что принадлежало ему прежде, кроме бесконечных сожалений о той ночи, когда толпа невежественных крестьян спалила его дом, разрушив его жизнь.

Эти развалины ничего не значили для него, и когда он стоял среди пыли и щебня, ему все еще чудился голос Элизпбетт, доносимый прибрежным бризом. Будь проклята его великолепная память, он все еще помнил ее тонкие нежные черты. Он не забыл, как она любил его, и он отвечал ей взаимностью.

Любившей его так, что считала его безопасность превыше собственной, маленькая глупышка. Не способная отдать ему душу, вне зависимости от того, как он стремился к этому.

Она отдала ему свою жизнь. Даже столетия спустя. Он все еще не мог себе простить ее жертву.

Щупальца тусклого света придавали этому месту флер некую эфимерность и сентиментальность, оно казалось столь же красивым, насколько являлось ветхим. Он видел ясно каждую деталь, даже те, которые были сокрыты в тени. Это больше не было его домом. Жизнь покинула его - ничего, чтобы могло его затронуть.

Он покинул руины. Чем дальше он уйдет, тем лучше будет себя чувствовать. Хруст камней под его ногами уступил место шелесту травы, касавшейся его обуви. Полевые цветы симпатичными пастельными точками в густой темно зеленой траве пестрели вокруг его дома.

Местами трава доходила ему до пояса, но он свободно скользил сквозь нее, словно нож по маслу. Его шаги были легки и неторопливы, когда он двигался к лесу позади дома. Он казался массивнее, чем он его помнил, столько времени прошло с тех пор, как он здесь жил.

Он ощутил запахи этого места. Ели. Бука. Влажной земли и травы покрытой росой. Дикая сладость наполнила его, напоминая ему, как ему нравилось находиться здесь.

Напоминая ему о том, что он имел до того как прибыли эти люди и лишили его всего.

Могила находилась на опушке леса - неровный камень с тщательно выбитыми на нем буквами, которые теперь поросли мхом. Он хотел высечь ей ангела, ну ему не хватило таланта высечь что-либо помимо ее имени и дат. Он испортил три каменные плиты, которые взял из их разрушенного дома, сломал два долота, почти потеряв разум, ваяя этот памятник, и он вовсе не был прекрасен.

Хотя он предполагал, что Бетте понравился бы этот грубый камень. Она всегда предпочитала простоту витиеватости его манер. Ей бы понравилось, что лес разросся возле места, где она упокоилась. Ей нравилась эта страна, она была влюблена в эти молчаливые, беспристрастные горы. Она так их любила, что отказалась оставить их, и он остался вместе с ней. В конце концов, он увидел большую часть мира, прежде чем вернуться сюда.

Ее любовь была заразительной. Они прожили много лет, прежде чем он завел разговор о том, чтобы показать ей чудеса этого мира. Он видел чудеса, и ему хотелось показать их ей, прежде чем ее жизнь иссякнет.

Возможно, все сложилось бы по- другому, если бы они уехали, и она согласилась поступить так, как предлагал он.

Но она не согласилась. И его боль напоминала ее могилу - ее бледное отражение. Время являлось великим целителем.

Черт бы его побрал.

Он выдрал сорняки и соскреб мох с каменной плиты. Он оставил полевые цветы с их голубыми и фиолетовыми лепестками.

- Я знаю, что ты здесь - пробормотал он, убирая грязь с изогнутой S. - Но я хочу, чтобы те, кто проходят мимо помнили о тебе.

Вид прибранной могилы мог бы напугать местных жителей, но его это не заботило.

Он работал в течении часа, пока могила не приобрела довольно опрятный вид для того, кто не занимался ландшафтным дизайном и садоводством. Он хотел поправить буквы, но передумал. Он попрощался с Элизабетт - на всякий случай - если не сможет оказаться тут снова, и встал.

Скоро рассвет, и ему нужно успеть добраться до своего жилища, прежде чем солнце встанет. Анара - друг, ради которого он совершил эту поездку, позволила ему жить в доме в деревне у подножия Фагарос, с малочисленной обслугой знавшей кем он был. Он мог доверять им, чтобы поддерживать необходимые условия, и создавать иллюзию обыденности.

Его не заботило, что подумают люди, увидев могилу Элизабетт, но он был не настолько надменным, чтобы открыто выставляться перед ними. Он не боялся местных людей, но само место и воспоминания не располагали к ним. Он собирался сократить свое пребывание в Румынии.

Исчез брат Анары. Такое иногда случалось, но не так часто, как в этом и прошлом году. Анара боялась, что ее брат пал жертвой охотника, которая называла себя "Охотницей" По всей видимости, эта охотница возложила на себя миссию избавить мир от всех теневых существ и в частности вампиров. Она серьезно подошла к вопросу, не размениваясь на милосердие. Не имело значения, заслуживает существо смерти или нет, если оно было теневым существом, значит, считалось злом, значит, должно было быть уничтожено.

Бишоп хорошо был осведомлен о собственном виде.

Большинство вампиров - за исключением новообращенных - убивали случайно потому, что были слишком голодны, а вовсе не из-за того что имели дурные наклонности. Это не означало, что не было вампиров отличавшихся жестокостью и порочностью, но они редко вели тихий образ жизни.

Этой Охотнице приписывали более ста убийств по всей Румынии и в восточной части Молдовы. Вампиры и остальные были все больше и больше напуганы. Они считали эту женщину чем-то вроде мифического монстра, притаившегося в тени и ожидающего подходящего момента, чтобы нанести удар.

Бишоп решил раскрыть тайну этой Охотницы, и положить конец этому террору. Он был против бессмысленных убийств, вне зависимости от того, кем являлась жертва или преступник. Когда-то давно он поклялся препятствовать подобным преступлениям, и был намерен сдержать клятву.

Когда их пути с Охотницей пересекутся, одному из них придется умереть.

И это точно был не Бишоп.

Он не уклонялся далеко от дороги, изрытой колеями фургонов, избороздившими склон, когда услышал топот копыт и грохот телеги недалеко.

Его первым инстинктом было взмыть в небо и исчезнуть, прежде чем он был бы обнаружен, но он избавился от безрассудного страха. С такой яркой луной, при такой ясной ночи, был слишком велик шанс, что местные жители - или кто-нибудь еще поблизости - заметят его. Летающий человек вызвал бы сенсацию, и он не хотел даже намека на свое присутствие. Он был достаточно обеспечен, но у него была определенная причина добраться сюда из города пешком.

Знакомый запах достиг его ноздрей. Не человек. Вампир. Другой вампир? Нет, запах был не совсем точным. У него не было достаточно времени, чтобы в этом разобраться потому, как выскользнувшая из темноты тень собиралась его атаковать.

Он развернулся, крутанув нападавшего в воздухе, и припечатав его к земле.

Человек распластался в грязи, но с небывалым проворством и изяществом снова поднялся на ноги. Это являлось существом, тем, что воздух принес ему прежде.

Поскольку его противник снова бросился на него, Бишоп посмотрел на него. Это вообще был не он, а скорее она - фактурная, сильная, довольно симпатичная женщина, полная решимости бороться с ним.

Их пристальные взгляды столкнулись. Ее темные глаза распахнулись, и в течении секунды казалось, что она колебалась. Он был настолько потрясен, что не смог использовать заминку в собственных интересах, но она была сильна. Она стремительно ударила его кулаком, блеснувшим в лунном свете.

Серебро. Вокруг ее руки была обернута серебряная цепь.

Бишоп отскочил. Она пыталась ударить его по ребрам, он заблокировал удар ее руки. Она пошатнулась, но не упала.

Следующий пассаж ее ударов вспыхнул болью в его челюсти, поскольку серебро прожгло его плоть. Инстинкт развернулся в нем словно в животном, в стремлении выжить. Клыки выступили из десен. Его зрение обострилось. Когда она напала снова, он был готов.

Ее голова откинулась назад, когда он нанес собственный удар. Кровь сочилась из ее рта, когда она снова бросилась на него. От нее тянуло землей и силой, и чем-то невероятно знакомым, что привлекло его внимание, как раз когда она ударила его ногой по голове.

Его клыки вонзились во внутреннюю часть его рта и он ощутил собственную кровь. Голод рос в нем. Он жаждал погрузить клыки в эту женщину. Он желал насытиться ею, услышать как она стонет в его руках.

Боль пронзила его руку. Один из ее компаньонов зацепил его серебряным лезвием. Бишоп не стал раздумывать, он просто среагировал. Человек пролетел по воздуху и плюхнулся на землю с криком и руганью.

Он снова столкнулся с женщиной.

- Вы полагаете, я сломал его? - он не понимал, почему она на него напала, и его это мало тревожило.

Он ни чего не совершил, ничего такого, чтобы спровоцировать это нападение, и он уже скрывался от людей однажды. И он не сделает этого снова. Если бы от этого зависела его жизнь, он перебил бы их всех до одного.

Звук, вырвавшийся из ее горла, походил на боевой клич. Она мчалась на него. Бишоп обхватил ее за талию, они пристально глядели в глаза друг другу.

Страх подпортил ее душистый аромат. К нему примешивалось желание, исходившее от нее. Ею управляли инстинкты, и так получалось, что ее животная часть была в таком же восторге от него, как и он от нее.

Ее сильные ноги обхватили его. Он устоял. Слишком поздно он догадался, что она пыталась свалить его, и была уверенна, что он не отшвырнет ее так же просто, как и ее компаньона.

Прижимаясь грудью к его груди, в то время как ее бедра пытались стиснуть его. Локон темных волос коснулся его щеки, потому, что она обхватила его за шею. Она вцепилась ногами в его талию, он схватил ее за руки, но оказался слишком медлительным. Как только его пальцы коснулись ее, острый укол пронзил его шею..

Рыча, он ухватил ее за запястья и дернул. Она была сильна, но он был сильнее. Он приложил ее спиной о фургон один раз, другой. Захват на его талии ослабился, и он отшвырнул ее, приложив о землю.

Она отползала назад, опираясь на руки и пятки, когда он приблизился к ней Его клыки полностью были видны. Его сердце дико стучало, когда остатки контроля покинули его. Он собирался убить ее. Он собирался убить их всех.

Бог простит его.

Его колени почувствовали неладное, когда он сделал еще шаг. Лунный свет померк, поскольку его застил туман. Тумана не было в ночи, он клубился в его голове.

Он глянул на женщину на земле. Она глядела на него со смесью страха, настороженности и триумфа. Она поплыла перед его глазами.

- Что?... Это все что он успел спросить, прежде чем его язык отказался ему подчиняться.

Он рухнул на землю всем весом. Все, что он мог слышать - это его отрывистое дыхание, и бешеный стук его сердца, грохотавший в его ушах.

И только темнота ночи, и запах напавшей на него. Когда он различил мягкий хохот ее победного смеха, он понял ужасную правду.

Охотница нашла его.

Глава 2

На его спине, в виде крестного знамения, было клеймо. Вид бледного шрама на его золотой коже врезался в сердце Марики, подхлестывая ее нетерпение. Англичанин оказался прав. У Бишопа была та же отметина, что и у Санти и у остальных его мерзких братцев. Они были отмечены церковью, горячим серебром - в знак их мнимой епитимии.

Она не испытывала раскаянья... насколько бы он ангельски не выглядел, когда спал.

Она все еще была раздражена и зла из-за их столкновения, но Димитру пострадал больше. Ему удалось зацепить Бишопа лезвием, но он поплатился за это сломанной рукой. Пройдет много времени, прежде чем он снова сможет сражаться.

- Это и есть он?

Марика перевела внимание от вампира, которого изучала достаточно долго, чтобы взглянуть на девушку, стоящую в дверном проеме.

- Привет Роксана - ответила она на румынском языке. - Да, это он.

Девушка вошла в подвал, служивший укрытием, складским помещением и темницей одновременно. В свои шестнадцать она была высокой, гибкой и красивой. Димитру возлагал большие надежды на брак его старшей дочери, но Роксана хотела стать охотником на вампиров, как Марика.

Марика искренне надеялась, что девочка выберет вместо этого брак.

Роксана уставилась на заключенного, прищурив свои темные глаза.

- Я считала, что он будет уродлив.

Они сняли его рубашку и обувь, опасаясь, что он мог припрятать оружие. Одежда мешала наручникам, и они так и приковали его. Теперь Марика сожалела, что не прикрыла его одеялом. Роксане не стоило разглядывать полуголого мужчину, даже если он был вампиром.

Особенно такого вампира, как Бишоп, который без сомнения обладал достаточным опытом в соблазнении, чтобы его добыча попала в его темные объятья.

- Он уродлив, - констатировала отстраненным тоном Марика. - Изнутри.

Но его внешность была привлекательной - то, что некогда не следовало ей допускать. Он был высоким и мускулистым, загорелым и грациозным. Его взьерошенные волосы, были подобны коричневому шелку с красноватым отливом. Его рот был столь же чувственен, сколь и тверд, его глаза, как у ястреба - широкопосаженные, золотисто зеленого цвета. Когда он взглянул на нее, то у нее перехватило дыхание. Единственным изъяном была грязь под его ногтями, ну и мозолистые руки.

Ей было это отвратительно. Ей следовало меньше уделять ему внимания. Когда они сражались, она даже ощутила, как жар поднимается из глубин ее живота. Она никогда прежде не реагировала на вампира подобным образом. Никогда, на вампира - да и на человека тоже.

Плевать на договор с англичанином – кажется, его звали Армитаджем - она убьет его прямо сейчас. Ну и что, что он может знать местоположение Санти, она вытащит его на свет Божий прямо сейчас, после чего он вовсе не будет выглядеть ни симпатичным, ни чувственным.

Роксана разглядывала вампира через плечо Марики, но держалась на расстоянии.

- Что ты намерена с ним сделать?

Марика положила руку на плече девушки. Роксана была почти одного с ней роста.

- Он расскажет, где скрываются подобные ему. Затем мы обменяем его на золото у англичанина.

- Англичанин? Золото?

Девушка хихикала, при этом ее плечи подрагивали.

- Да.

И тут возникла идея.

- Потом мы поедим в город и купим тебе новое платье, из гонорара англичанина. Ты бы хотела?

- О, да! - Роксана импульсивно обняла Марику - ее объятия походили на ластящегося котенка.

- Спасибо!

Да, платье. Она хотела, чтобы девушка перестала носить брюки, подражая Марике. Одетая в платье, она будет неимоверно привлекательной, и может быть, какой-нибудь порядочный фермер, с приличным доходом положит на нее глаз, женится на ней и наградит ее пухленьким младенцем. Марика полагала, что это именно то, что ей нужно. Лучший вариант - лучший из возможного - и куда лучше чем наблюдать за смертью вампиров или тому подобной гадости.

- Иди, поспи немного. Скоро уже рассвет. Мы отправимся после завтрака.

До рассвета осталось слишком мало время для отдыха, но это все таки лучше, чем заработать головную боль от полуденного солнца. Она была неимоверно чувствительна к солнцу, хотя при определенной предосторожности, она вполне сносно могла его переносить. Вообще-то это не являлось существенной проблемой, поскольку при ее роде занятий больше приходилось беспокоиться о том, что происходит ночью.

Роксана удалилась без возражений, перепрыгивая через ступеньки. Их отделяло всего десять лет разницы, а казалось, что все пятьдесят. Словно Марика вообще никогда не была молодой и наивной. Ее выбор был предопределен ее жизнью.

- У меня тоже будет новая одежда?

Она услышала как зазвучал его голос - правильный румынский язык, с легким намеком на иностранный акцент. Она не была удивлена, что он знает ее язык, также помня о его связи с этой страной но то, что он посмел им пользоваться, жутко возмутило ее.

Он не должен был очнуться - ведь еще даже не расцвело. Армитэдж уверял, что иньекция заставит его проспать до полудня, когда солнце будет достаточно высоко, чтобы он не пытался сбежать.

Она взглянула на него, высоко подняв подбородок. Она не собиралась показывать собственного страха. Она вообще ничего не собиралась изображать.

Он сидел на узком топчане - цепи даже не звякнули, когда он поднялся - его спина прислонилась к стене, он согнул ногу так, что его пятка упиралась в край. Другое колено было направлено в сторону, так что она могла безпрепятственно наблюдать его мускулистую грудь. Серебро вокруг его ладыжек потемнело, но оно способно было удержать его, как и браслеты на его запястьях. Цепь, которой он был прикован к стене, была куда прочнее и толще. Она должна быть достаточно крепкой, чтобы он не мог порвать ее, но для безопасности, была еще более тонкая цепь, которая ранила его.

Почему серебро было настолько эффективным, она не знала. Все что она знала, что вампиры не переносят его. Как и она.

Он наблюдал за ней, склонив голову на бок. Его лицо казалось отстраненным, и все же она ощущала его гнев и ненависть. Она стояла вне пределов его досягаемости.

- И что теперь? - Потребовал он ответа. - Меня замучат? Искалечат? Вы вместе с другими женщинами планируете растерзать меня?

Она не стала спрашивать, откуда он узнал о других женщинах. Он просто мог услышать их, она тоже могла, но не очень четко. Она не хотела приводить его в деревню, но это было единственное место, где они могли содержать его. И люди полагали, что она способна защитить их от этого монстра.

Она глумилась над ним:

- Ни одна местная женщина не якшалась с существами , подобными тебе.

Он улыбнулся - и это сделало его возмутительно человечным. И вообще слишком привлекательным.

Но, ты то не женщина, не так ли? Во всяком случае, не совсем.

Она не ответила. Она просто не была в состоянии. Ей следовало этого ожидать.

Его улыбка не дрогнула, но его глаза пылали в свете факела.

- Твои люди в курсе, что ты наполовину вампир, Охотница? Полукровка.

Его тон определенно дразнил ее.

- Я никогда не встречал Дампира прежде.

Это слово заставило Марику вздрогнуть. Она инстинктивно посмотрела на дверной проем, где уже занимался рассвет, тусклый свет которого проникал в подвал. Никто не должен был услышать это нелицеприятное замечание.

Цепи зазвенели, когда он выпрямился, опустив обе ноги на пол.

- Они не знают. Они не интересовались этим.

Она наградила его взглядом полным ненависти и агрессии.

- Если ты считаешь, что это дает тебе преимущество, подумай еще раз. Они не станут слушать тебя

Боже, она надеялась, что не станут.

Он продолжал улыбаться, что заставило ее похолодеть.

- Конечно, они не станут. Но ты не права маленькая полукровка, у меня действительно есть преимущество. Я знаю твой секрет.

Он знал. Она никогда не оставалась с существами настолько долго, чтобы они успели сообразить, кто она есть. Никто, даже ее собственный отец не был в курсе, почему вампир решил напасть на ее беременную мать.

- Интересно, почему ты скрываешь это от них.

Выражение его лица подсказывало, что он точно знал ответ. Как она могла сообщить своим людям, что она наполовину является одним из тех монстров, которых они истребляли, они бы не поняли ее. Многие непосредственно сталкивались с вампирами или были напуганы историями о них. Марика не желала себе этого проклятия. Ее наградил им тот, кто убил ее мать.

Санти.

- Ты провел бы время с большей пользой, вампир, если бы рассказал мне, то, что мне нужно.

Он изогнул бровь, поддразнивая ее. Не взирая на то, что он был в цепях, он общался с нею на равных.

- И ты хочешь узнать?

Она могла стукнуть его по серебряному браслету на его руке, чтобы увидеть, как он истекает кровью. Она взяла себя в руки.

- Где Санти?

Он нахмурился.

- Санти? Никогда не слышал о таком.

Его тон не убедил ее.

Она ткнула пальцем в его сторону.

- Ты носишь точно такое же клеймо на спине.

Его тело медленно откинулось на спину, так, что он мог опереться на голову, задрав подбородок кверху.

- Просто совпадение.

Если бы она не знала точно, возможно она даже поверила бы ему; он казался настолько искренним, посмеиваясь про себя над нею.

- Ты скажешь мне, где он.

- Почему бы мне не трахнуть тебя вместо этого?

Она не раздумывая, пересекла помещение, чтобы нанести удар ему в голову. Он воспринял это, словно нечто иное. Она слишком поздно поняла собственную ошибку, когда он ухватил ее за ботинок и дернул.

Марика растянулась на земле, с трудом переведя дух, абсолютно ошеломленная.

Она оправдала его надежды, и теперь он собирался убить ее.

Она вцепилась пальцами в землю, когда он потащил ее к себе. Его пальцы вцепились в ее бедро. Если бы он захотел, он сломал бы ее ногу словно прут, но он не сделал этого. Часть ее понимала, что он желал ее страстной и опытной, а не страдающей от шока или боли.

Она пыталась перевернуться на спину, но он оказался сильнее. Болты в стене стонали от его напряжения. Милостивый Боже, он ведь не достаточно силен, чтобы вырвать их?

Это напугало ее.

Возле топчана был деревянный ящик, для экстренных случаев. Она возилась внутри в поисках того, что ей было нужно. Когда он перестал тянуть, ухватив ее за заднюю часть брюк, она изогнулась ему навстречу, чтобы разбить бутылку со святой водой, о его плечо и верхнюю часть груди.

Он бросил ее, точно горящий покер. Она услышала его ворчание, в то время, как запах горящей плоти ударил ей в нос. Она сильно ударилась о пол, но инстинкт самосохранения тут же поднял ее на ноги, не взирая на боль, пульсирующую в ее конечностях. Она побежала к двери. И повернулась лишь тогда, когда оказалась в лучах дневного света.

Он распластался на топчане, его плоть вздулась там, где святая вода поразила его. Там где осколки бутылки ранили его, растекалась кровь Его запах манил ее, взывая к голоду, который она отказывалась утолить.

Боль исказила его черты, но когда их взгляды встретились, его глаза казались непроницаемыми и холодными словно лед. Она не плохо себя чувствовала для той, кто причинил ему боль. Она не являлась монстром. Она не являлась презренной. Она наполовину была человеком. Она не пила кровь. Она не убивала без всякой причины.

- Ты скажешь мне, где Санти, - повторила она. - Не заставляй меня снова причинять тебе боль.

- Один из нас встретит собственную смерть. Ты знаешь об этом.

Она кивнула.

- И так же я уверена, что это не я.

Затем она закрыла тяжелую дверь, заперла ее и поднялась по ступеням навстречу рассвету.

- Ты отыскал Дампира?

Виктор Армитэдж смотрел на жаренную говядину, на его тарелке.

Его работодатель - пожилой человек, с глазами подобными сланцу - с надеждой взирал на него.

- Да милорд.

Она явилась в ту таверну, на которую вы указали.

- И она согласилась на наше предложение? - пожилой человек наполнил стакан Виктора, пока задавал вопрос.

Виктор жевал нежную, сочную говядину и запил ее вином. Сесил Маквелл всегда нанимал лучших поваров, вне зависимости от того, где он проживал, и эта отсталая в экономическом отношении страна не являлась исключением.

- Действительно. Все было вполне предсказуемо.

Он прижал салфетку к губам.

- Она повела себя так, как мы и ожидали.

Лениво потягивая вино из собственного стакана, Максвел пытался что-то в нем рассмотреть, хотя Армитэдж точно знал, где находиться его внимание - оно было сконцентрировано на нем.

- Ты ожидал, что она схватит тебя за горло?

Инстинктивно рука Виктора потянулась к его шее. Его шею прикрывал воротник и шейный платок, в том месте, где Марика придушила его. Как Максвелл догадался? Он всегда все знал.

Пожилой человек улыбнулся самодовольной улыбкой, которая не отражала истинного удовольствия.

- Ты сам себя выдал, Виктор.

Правильным ответом был:

- Схватила за что?

Виктор натянуто улыбнулся.

- Вы правы, милорд

- Я вижу, что мне придется еще очень многому учиться у вас.

Улыбка Максвелла исчезла.

- Всегда найдется чему, Виктор.

Его аппетит улетучился под тяжестью этого всезнающего взгляда. В течении многих лет, Виктор следовал за этим человеком - и ему подобным - надеясь подняться до верхних кругов ордена. Но этого так и не произошло. И Максвелл намекнул ему, что этого никогда не случится. Малодушный человек давно бы ушел, но не было никакой возможности выйти из ордена "Серебряной пальмы". Только смерть могла служить уважительной причиной, естественная, или еще как-то.

Виктор не хотел уходить. Он хотел повышения. Если с Дампиром выйдет все, как запланировано, то вышестоящие заметят его старания. Сам Максвелл вынужден будет признать, что он преуспел. Эта возможность стоила усилий.

- Когда ты встречаешься с Дампиром снова?

- Через неделю, - ответил Виктор, возвращаясь к говядине. Его аппетит вернулся к нему.

- К этому времени она рассчитывает узнать местоположение Санти.

Максвелл уже по настоящему улыбнулся, глядя на вино в своем бокале. Уж лучше пусть вино ощущает на себе взгляд его холодных глаз, чем сам Виктор.

- И мы узнаем тоже.

Виктор кивнул.

- У меня имеются люди, следящие за ее перемещением. Если она чего-нибудь обнаружит, или куда-нибудь отправится, мне тут же сообщат. Если она отправится на поиски Санти, нам станет известно об этом.

- Если Бишоп выдаст его, то она отправится.

Максвелл выглядел уверенным.

- Она не сможет противостоять искушению. Ее потребность в мести слишком велика. Нам следует быть начеку, наблюдая за ней. Если она доберется до Санти раньше нас, она прикончит его.

Жаркое застряло в горле Виктора. Это его не устраивало. Он с трудом проглотил кусок.

- Я не позволю этому случиться.

Впервые во взгляде Максвела проскользнуло что-то другое, помимо привычного презрения, с которым он на него обычно взирал.

- Мне приятно это слышать.

Самое время отвлечь внимание от себя.

- А что дает нам уверенность, что Бишоп предаст своего друга?

- Предаст? - Максвелл хихикнул.

- О, Бишоп слишком порядочен, чтобы выдать своего друга, Виктор.

Так вся операция базируется не на этом?

- Но я думал... Вернее у меня было предположение...

- Постарайся не думать, Виктор. Тебе нужно выполнять то, что я тебе скажу. Это упростит работу нам обоим.

Подчиненный смутился.

- Извините милорд.

Максвелл снова долил вина в стакан Виктора, при том, что тот его только пригубил.

Как только Бишоп осознает правду о Дампире, он сам ей предложит возможность связаться с Санти.

- Он предложит? - Тихо уточнил он, понимая, что его работодатель, без сомнения сочтет его вопрос глупым.

Но Максвелл не стал его высмеивать. Ему, казалось, нравилось пояснять.

- Он предположит, что Санти захочет ее увидеть, и сочтет его достаточно сильным, чтобы противостоять любому нападению Дампира, и он прав в своем предположении. Но Санти вряд ли устоит и против Дампира, и против нашего агента. Он слишком поздно осознает это.

Виктор улыбнулся.

- И "Серебряная Пальма" получит и Бишопа и Санти.

Максвелл снова улыбнулся, приподняв свой стакан.

- И Дампира , Виктор. Не забывай о Дампире.

Марика, находящаяся с Роксаной, обнаружила, что золотой крест ее матери пропал. Она никогда не снимала его, и единственной причиной исчезновения могло быть то, что она потеряла его во время вчерашнего сражения с вампиром. Место находилось неподалеку, а крест значил для нее так много, так что после покупки платья для Роксаны – симпатичного, однако они подобрали платье, выгодно оттеняющее темный цвет ее волос - Марика направила коляску, по изрытому колеями склону. До полудня оставалось два часа, и солнце не было столь нещадно палящим, чтобы она могла его выдержать. Одним из неприятных аспектов ее особенности была эта, противная восприимчивость к солнцу.

Естественно, все, что касалось Дампира и должно быть отрицательным. Она отдала бы всю свою силу и способности не задумываясь, чтобы стать обычной женщиной.

Или она так считала, особо не задумываясь о последствиях такого обмена. Место было легко обнаружить. Трава была вытоптана, как следствие их борьбы, и следов ботинок людей, помогавших раненному Димитру.

Роксана казалось вовсе не переживала по поводу боли, причиненной ее отцу. Она была сильнее, чем казалась. Или скорее, как и все молодые люди, она просто не могла представить, что ее отец может умереть. Странно, но не одна из мыслей не успокоила ее.

- Ты ищи с той стороны дороги, - предложила Марика, когда они вышли. - А я поищу здесь.

Не произнеся не слова, Роксана отправилась выполнять распоряжение. Иногда Марике казалось, что если она велит прыгнуть девушке со скалы, та сделает это.

Роксана, бы по-прежнему боготворила ее и стремилась подражать ей, если бы узнала, кем она является на самом деле? Раскрытие Бишопом ее тайны превратило ее в параноика. Она думала о той власти, которую он имел над ней, и это было глупо.

События прошлой ночи проносились у нее перед глазами, поскольку она изучала траву, там, где они боролись с Бишопом. Заглянув в его лицо, она была жутко удивлена, тем, как он смотрит на нее. Он считал ее привлекательной, пока она не набросилась на него.

Она была готова поставить золото англичанина против того, что он очень быстро поменял мнение на ее счет. Ужасно, что она до сих пор не могла считать его уродливым. Он должен быть уродливым - перекошенным и иссушенным, как зло живущее внутри него. Во всяком случае, его очарование не должно иметь на нее воздействие, учитывая, ее опыт, в подобных вопросах.

Он мог убить ее сегодня утром, но вместо того, чтобы возмутиться или испугаться, она трепетала в его руках. Она давно не сталкивалась с превосходящим ее по силе противником. Обычно тот факт, что она являлась женщиной, расслаблял их и делал уязвимыми. Бишопа не остановило то, что она являлась женщиной. Он отнесся к ней, как к реальной угрозе. Это было так же странно, как и то, что она недооценила его.

- Я нашла!

Улыбаясь, Роксана вышла из травы и пересекла дорогу. Солнечный свет играл на золотой цепи, висевшей у нее в руке.

Марика взяла ее, и обняла девушку.

- Спасибо. Я уже подумала, что утратила его навсегда.

Роксана указала на место за плечом Марики.

- Что это там?

Оглянувшись, Марика обнаружила камня от двух дымоходов и разрушающиеся стены старого дома. Это конечно могло быть совпадением, но это место слишком близко от того, где они схватили Бишопа. Оно могло быть местом его дневного отдыха. Может тут найдется что-либо, что она могла использовать против него - что-нибудь, что поможет ей в поисках Санти.

Она взглянула на девушку с усмешкой.

- Хочешь осмотрим его?

Она не была обязана.

Солнце уже поднялось достаточно высоко, но она не могла отказать себе в удовольствии разузнать что-либо, что помогло бы раскрыть тайну смерти ее матери. Роксана молча двинулась к руинам.

Рассмеявшись, Марика последовала за ней. Господи, пошли ей хотя бы половину энтузиазма, свойственного молодежи.

Если бы она заподозрила, что девушке угрожает какая-то опасность, она бы не позволила ей направится туда, но так как вампиры редко покидали места своего отдыха днем, им вряд ли что угрожало. Даже если бы они осмелились, то дневной свет тот час уничтожил бы их.

Были следы на золе от старого костра, но больше ничего не было тронуто. Ничего не было тронуто. Был лаз в старый подвал, но отверстие образовалось несколько лет назад. Если кто-нибудь или что-нибудь скрывалось там, следы были отлично замаскированы.

Марика приложила ботинок к отпечатку на золе. Ее нога казалась намного меньше. Человек, оставивший его имел большие ноги и уверенный шаг. Человек, уверенный в собственной силе и превосходстве.

Отпечатки не принадлежали человеку. Их оставил Бишоп. Она знала это так же верно, как и то, что дышала воздухом.

Если это не являлось укрытием Бишопа, тогда что же он тут делал? Он не прогуливался и не охотился, не в таком нелюдимом месте. Он с кем-то встречался? С другим вампиром? С Санти?

Нет, больше не было ничьих следов. Если бы Санти побывал здесь, она бы это знала, в чем она была абсолютно уверена. Она ощутила бы его присутствие спинным мозгом.

Она озиралась вокруг, щурясь от дневного света, поскольку ощутила небольшую пульсацию в голове. Должно быть что-то еще.

Там. В лесу. Роксана побежала за ней, так как Марика уже продиралась сквозь высокую траву. На траве остался след, будто кто-то недавно прошел. Ее сердце учащенно забилось. Она найдет то, ради чего сюда явился Бишоп.

Ее постигло разочарование, когда она увидела могилу. На могиле не был указан его возраст, значит, она не могла быть его склепом. Только самое мерзкое из существ могло осквернить могилу. Сама она только однажды позволила себе подобное, и то только потому, что человек, который там был похоронен и считался мертвым - собирался восстать вампиром.

Могила принадлежала не Бишопу. Земля здесь была почти не тронута, кроме выдранных сорняков с одной стороны и кучки мха, расположенной с другой. Эту могилу не разоряли, за ней недавно ухаживали.

- Элизаббет Радакану, - прочла она в слух. - Родилась 1583, умерла 1624.

Рука Роксаны взметнулась к ее рту.

- Это она!

Марика нахмурилась, глядя на реакцию девушки.

- Ты знаешь кто это женщина, Роксана.

Быстрый кивок был ей ответом.

- Она была его возлюбленной.

- Бишопа? - Она покачала головой.

Называть его по имени, было слишком много чести, и делало его более человечным.

- Вампира?

Еще один короткий кивок, подтвержденный взглядом.

- Наверное, это был их дом.

Обернувшись назад, Марика изучала руины.

Когда-то это был великолепный дом, превратившийся ныне в жалкое убежище для странствующих цыган и животных.

Вампир, запертый в ее подвале жил здесь? Было сложно представить его в подобной ситуации. Безусловно, он раздражал соседнюю деревню своим присутствием, изображая из себя человека, в то время как он охотился на них.

- Некоторые истории говорят, что она умерла, когда он пытался спасти ее.

Глаза Роксаны были широко распахнуты, когда она рассказывала. Не оставалось сомнения, что она представляла себе то, о чем рассказывала.

- Другие утверждают, что он принес ее в жертву, чтобы спасти собственную жизнь.

Марика фыркнула.

- Я знаю, какая из версий верна.

Никогда вампир не ставил человеческую жизнь выше собственной.

Роксана смотрела на древнюю могилу.

- Интересно кто похоронил ее.

- Ее семья, по всей видимости.

Какая разница кто сделал надгробие. Прошло уже сотни лет и не имело уже особого значения.

- Но тут написано "Любимой".

- Ты полагаешь, что ее похоронил вампир? - спросила она резко, поскольку ей не нравились выводы, напрашивающиеся в ее уме.

- Ты никогда не станешь настоящим охотником, если будешь считать, что они способны на чувства, Роксана. Если ты не хочешь умереть, или того хуже превратиться в вампира, тебе следует помнить, что они не являются людьми.

Девушка смотрела на нее так, словно Марика ударила ее.

- Они когда-то были. Ты сама говорила, что понимание врага делает тебя лучшим охотником.

Она уходила прочь от Марики, оглядываясь назад. Прекрасно, она задела самолюбие девушки. И все же Марика сказала правду. Роксана была права, что стоит помнить о человеческих слабостях, но все же оставалась слишком наивной и романтичной, и это может ее погубить. Она бы не продержалась и двух минут против истинного монстра.

Элизабетт Радакану умерла потому, что она связалась с вампиром. Возможно, она не так уж и невинна. Вне зависимости от того, как она умерла - это стало результатом ее собственных действий.

Марике следует поговорить с Димитру, когда они вернуться. Роксане следует познакомиться с молодыми людьми из соседних деревень. Чем скорее она выйдет замуж и переедет к мужу, тем быстрее Марика может вздохнуть с облегчением.

И, судя по давлению в ее голове и жару на ее щеках, ей настоятельно требуется покинуть солнце. Последнее, чего ей хотелось, это обгореть, и не выходить на солнце несколько дней.

Застегнув цепочку с крестом на своей шее, Марика кинула прощальный взгляд на могилу. Тот, кто здесь недавно был, привел ее в порядок. Для древней могилы, она слишком хорошо сохранилась. Кто бы мог проявить такую заботу о женщине жившей столетия назад?

Был только один человек - вернее существо – и она не хотела в это верить. Она не собирается этому верить.

Хотя она понимала, что это именно он был тут прошлой ночью.

И это объясняло наличие грязи под его ногтями.

Глава 3

Дампир, который охотится на вампиров. Господи Иисусе, во что он вляпался?

Лежа на спине на топчане, Бишоп прислушивался к голосам наверху - что-нибудь, что могло бы подсказать, что они собираются с ним делать. Но ничего не обнаружил. Ранее он уловил обрывок разговора, но в нем не было ничего существенного.

Возможно, дампир была достаточно осведомлена о нем, чтобы обсуждать подобное в другом месте, чтобы он не мог услышать. Ему хотелось вырвать язык прямо из ее симпатичного ротика, но это было бы расточительством, в то время, как его можно было использовать куда более эффективнее.

Предложение трахнуться было уловкой, но он не стал бы особо сопротивляться, если бы она действительно воспользовалась бы им. Это о многом говорило - и это не делало ему чести.

Он не собирался спать, когда взойдет солнце, но боль от святой води и гнев, в конечном итоге склонили его к необходимости восстановить силы, чтобы исцелить себя.

Когда он уснул, кто-то - и он догадывался кто именно - подкрался к нему и водрузил огромный серебряный крест над его грудью. У него осталось пространство, чтобы вздохнуть и только. Любое другое движение, вызвало бы, у него ожег. Его похитительница была твердо настроена, удержать его там.

Почему он оказался там? И что еще более важно, почему она не убила его? Как это все связано с Санти, и чего именно этой гибридной ведьме было от него нужно? Даже, при том, что он знал, как разыскать этого сукиного сына, он не собирался выдавать его Охотнице.

Он находился в ее лагере. Его темница была единственной, или имелись другие? Были ли тут другие заключенные – например, брат Анары? Он не услышал подтверждения тому, что он один, но это ничего не значило. Другие могли быть заперты, где-то в другом месте. Или он был единственным, кого она рано или поздно убьет. Он для чего-то был нужен.

Ему только нужно было выяснить для чего, чтобы получить преимущество. Он знал ее тайну, но от этого было мало толку, если он не мог заставить ее раскрыться перед собственными людьми. И даже в этом случае, они просто бы убили их обоих.

Что такого натворил Санти, чтобы вызвать гнев этой женщины? Почему она охотилась на теневых существ, являясь таковой наполовину? Он еще бы мог понять, если бы она преследовала зло, как и он сам, но это не походило на то. Она убивала не разбирая.

Она охотилась на тех, кто должен был являться ее союзниками, а не врагами.

Она являлась опасной для его вида. С ее способностями Дампира, она могла выслеживать и убивать их. Ее подручные помогали ей, используя серебряное оружие и ловушки. Ей нельзя было позволить продолжать эту кровавую вендетту, иначе теневые существа Восточной Европы окажутся на грани уничтожения.

Над его головой послышались шаги, ведущие к его темнице. Кто-то прибыл. Они явились, чтобы убить его? Накормить его? Ему скоро понадобится кровь. Возможно это его тюремщица. Он очень надеялся получить шанс отыграться за то "крещение", которое она ему устроила.

С тихим скрипом дверь в подвал открылась. Солнечный свет проник внутрь, чтобы очертить силуэт человека, спускающегося по ступеням.

Ботинки шаркали о каменные плиты. Бишоп увидел одинокого человека, спустившегося в его тюрьму. Возможно, ему следовало быть более осторожным, менее жизнерадостным, но, прожив более шести сот лет, он стал спокойнее относиться к тому факту, будет он жить, или ему придется умереть. Это вовсе не означало, что он легко сдастся, но он не боялся этого.

Человек оказался высоким и светловолосым. У него была фигура трудяги или воина - что не могло не вызвать уважение Бишопа. Он остановился возле лестницы, в безопасном круге солнца - и уставился на Бишопа.

Бишоп смотрел на него. Прошло какое-то время, и поскольку человек не двигался и ничего не произнес, только дышал, Бишоп обратился к нему:

- Обеденный перерыв?

Человек пожал плечами.

- Я зашел, чтобы посмотреть.

Его румынский был сельским диалектом. Как и у его любимой, у него было какое-то подобие образования. Так как Охотница свободно изъяснялась на английском, он был готов поклясться, что она родилась в богатой семье.

Для чего леди потребовалось выряжаться в брюки и охотиться на вампиров?

- Вы посмотрели.

Бишоп выгнул бровь.

- Закончили?

- В течении все моей жизни я слышал столько историй о вас, эта страна полна ими.

Бишоп стиснул зубы.

- Как насчет моей жены? Вы слышали, что с ней случилось?

- Вы принесли ее в жертву, чтобы спастись.

Человек произнес это с таким осуждением, что Бишоп был готов сам поверить в это.

- Вы действительно уверены, что я спрятался бы за спину женщины?

Человек просто смотрел.

Он серьезно полагал, что Бишоп пообедал бы им ни капли не раскаиваясь в содеянном? Он мог предполагать.

- Нет, - наконец произнес он.

- Но, то теперь не имеет значения, не так ли?

- Нет.

Боль пронзила сердце Бишопа. Бедная Элизабетт. И для нее теперь это тоже не имело значения.

- Вы - легенда, - продолжил человек.

Он вообще собирался уходить?

- Я ожидал, что вы являетесь чем-то более жутким.

Улыбаясь, Бишоп протянул ему закованную руку.

- Освободите меня, и вы увидите, каким жутким я могу быть.

Человек реально побледнел от подобного предложения.

- Вам бы следовало накормить меня.

Человек нахмурился, сдвинув брови.

- Я не стану.

- Я буду бесполезен вашей любимице, если я оголодаю.

Это показалось человеку разумным.

- Я попрошу, чтобы вам принесли еду.

Хорошо. Тогда ему не придется волноваться, что он кого-нибудь убьет.

- Спасибо. Теперь уходите.

На его удивление, человек не ушел. Возможно, он и был образованным, но он был безмолвным и упрямым, словно истукан. Бишоп дернулся на своих цепях, словно собирался спрыгнуть с топчана. Крест над ним вздрогнул, но не причинил ему боли.

Его посетитель подскочил и быстро помчался по лестнице. Как только дверь захлопнулась с гулким ударом, комната снова погрузилась в темноту.

Бишоп снова откинулся на своей узкой кровати и улыбнулся. Это вовсе не удивило его, но иногда было удобно казаться страшным.

- Большинство Дампиров умирают сразу после рождения, ты знала об этом?

Женщина, имени которой он даже не знал, принесла ему тарелку с едой и кувшин пива. Его заявление, однако, привлекло ее внимание, прежде, чем она успела осознать это. Он лежал на топчане, скромно сложив руки на животе.

- По всей видимости, ваша мать была с вами чрезвычайно осторожна.

Она опустила на пол тарелку и кружку вне пределов его досягаемости и пододвинула к нему ногой.

- Меня воспитывала бабушка.

Интересно. Ее мать умерла? Отказалась от ребенка полувампира?

- Значит, это она позаботилась о тебе.

- Она позаботилась.

Он наблюдал за ней какое-то время, изучая форму ее носа, изогнутую линию ее манящих губ. При иных обстоятельствах он бы счел ее привлекательной, даже интригующей. Желание обладать ею было не в счет. Он просто хотел разузнать как можно больше о ней, чтобы найти слабое место.

- Как тебя зовут?

Она даже не глянула на него.

- Ты знаешь, как меня называть.

- Я имею в виду, твое настоящее имя.

Она вздернула подбородок. И она смотрела теперь прямо ему в глаза.

- Зачем?

- Я просто хочу знать, как тебя зовут.

Христос, как же ему было жаль, что он не мог сесть.

- Тебе известно мое имя.

- Мне известно, как они называют тебя.

Словно это могло иметь какое-то значение для нее.

- Мы те, кем себя считаем. Это мое имя. Я ношу его дольше, чем свое подлинное.

Она отвела взгляд.

- Зачем мне называть свое имя, если я не знаю твоего.

- Тебе так легче?

Христос, ему бы было куда легче, если бы он мог хоть немного пошевелиться.

- В этом случае тебе будет проще не думать обо мне, как о человеке.

Ее челюсть напряглась. Видимо он задел ее за живое.

- Подобно твоему имени, ты являешься монстром намного дольше, чем когда-либо был человеком.

- А ты являешься обоими со дня рождения.

Она отреагировала так, словно он ее ударил.

- Марика - прошептала она. - Меня зовут Марика.

Довольно симпатичное имя - и замечательно ей подходило. И сама она была слишком симпатичной для убийцы, которым являлась. По определенным причинам, доверие, оказанное ей, согрело ему душу. Он не хотел испытывать подобного, потому что понимал, что она тут же убьет его.

- Меня звали Блейзом.

Это было своего рода извинением, за его предыдущее замечание. Она не заслужила, ни его чувства вины, ни его сочувствия. Его не заботило ее происхождение, и то, что она застряла между двух миров. Это не могло служить оправданием убийству.

Она кивнула, ее темная коса, убранная за плечо, свесилась, когда она сделала это. С ее жесткостью было куда проще иметь дело.

- Скажи мне, где Санти.

Санти был действительно причиной его похищения? И как она узнала, что он приедет в Румынию? Кто ей сообщил и для чего?

- Почему ты его так отчаянно жаждешь найти?

- Он убил мою мать.

Дерьмово, однако. Если можно было сбросить со счетов его влечение к ней, то это уже служило основательной причиной, для сострадания.

- Я сожалею.

- Как и я.

Еще секунда и к ней вернутся ее обычный взгляд, буравящий его.

- Скажи мне, где он?

- Даже если бы я и хотел сказать, я бы не смог. Я не знаю, где он.

- Ты лжешь.

- Я не общался с ним более двадцати шести лет.

Они встречались с Санти после того, как умерла женщина, которую тот любил. Санти был безутешен. Умерла не только его любимая, но и ребенок, которого она носила. Санти пытался обратить ее, чтобы спасти, но это не сработало. Он дал женщине собственную кровь, но она оказалась слишком слабой, чтобы пережить перерождение. Даже при том, что Санти не являлся отцом ребенка, он горевал, словно, по собственному.

Это случилось в Брацлаве, неподалеку от этого места. Ребенок стал Дампиро, поскольку в него попала кров Санти. Бишоп уставился на Марику. Не может быть...

Но что-то знакомое было в ее темных глазах. Дампир часто наследовал черты своего родителя вампира, хотя никто не мог объяснить почему. Правда и сами Дампиры являлись редкостью, чтобы иметь о них объективное представление.

Это вряд ли возможно, что Марика подобным образом связана с Санти. Не мог же Санти встречаться сразу с двумя беременными женщинами? Но Санти был настолько уверен, что ребенок умер, как и его возлюбленная. Если бы Марика была его ребенком, разве бы она не знала, что Санти не убивал ее мать, а хотел спасти?

Если, конечно ей не поведали другую историю.

- Ты уверенна, что Санти убил твою мать?

- Да.

Уверенность светилась в ее глазах.

- Скажи мне где он.

- Я уже сказал, что не знаю.

- И я назвала тебя лгуном.

Ее глаза пылали гневом в свете факела, освещавшего ее лицо.

- Ты пытаешься выгородить своего друга.

Друг? Санти когда-нибудь претендовал на это звание? Во всяком случае, он были больше братьями, нежели друзьями - довольно лояльными, но не особо близкими. И эта лояльность была причиной, по которой он защищал его даже теперь.

- Какой бы из меня был друг, если я поступил бы иначе?

- Он убил мою мать.

- И его смерть не вернет ее тебе.

За шесть сот лет он стал мудрее. И в нем говорил опыт.

- Это принесет мне удовлетворение.

- Не принесет.

И его шестисот летний опыт подтверждение этому.

- Ты хочешь сказать, что если бы у тебя появился шанс отомстить за смерть своей жены, ты бы им не воспользовался?

Кровь застыла в жилах Бишопа. Как смеет эта женщина говорить о его жене.

- Она убита людьми подобными тебе и твоим соратникам, и я не нуждаюсь в мести. Я перебил их всех триста лет тому назад.

Ее лицо стало еще более жестким.

- Это ты так говоришь. Есть те, кто обвиняет тебя в ее смерти.

Это был удар ниже пояса, нарочно чтобы разозлить его. Это не сработало.

Было множество других способов, чтобы насолить ему, но она была слишком раздражена, чтобы осознать их.

- Я и не отрицаю этого. Ее отношения со мной послужили причиной ее убийства. Я предлагал ей бессмертие, но она отказалась принять его. Она была католичкой.

Зачем он ей рассказывал все это?

- Она считала, что будет за это проклята.

- Ты, в самом деле, полагаешь, что я проклят? - Это бы нисколько не удивило его.

Все так считали - даже церковь в чьи руки они себя предали. Бишоп не верил этому, ни секунды.

- Я уверена в этом.

- А как насчет тебя, своеобразного гибрида? Он произнес это с такой неприязнью, на которую только был способен. - Не возможно относиться к обоим мирам после смерти. Ты отправишься в ад или на небеса?

- Я надеюсь, что на небеса.

- Убивая невинных людей? Смею тебе заметить.

- Ничего невинного не было в тех, кого я убила - да и людьми они не были.

- Ты не являешься стопроцентным человеком, это же не повод тебя убивать.

Она ничего не ответила, но он ощущал ее враждебность и ее растерянность. Не так уж и легко иметь две природы. Он не собирался ее жалеть - она окружила его серебром и обожгла святой водой - но она никогда не станет своей среди людей, и она превратилась в изгоя в теневом мире.

Она снова подтолкнула к нему тарелку.

- Иван сказал, что ты нуждаешься в еде.

Бишоп уставился на тарелку. На ней лежало тушеное мясо.

- Это не тот сорт еды, в котором я нуждаюсь.

Нет, это замечательно выглядит и пахнет аппетитно, но это не утолит мой голод.

Она выглядела испуганной.

- Я не стану приносить тебе крови.

Он чуть не захихикал, глядя на нее.

- Тогда у нас проблемы.

-Ты мне угрожаешь?

Он взглянул в ее лицо, и не обнаружил в нем притворства или обмана.

- Ты действительно не в курсе?

- Не в курсе чего?

- Мой Бог, Сколько вампиров ты уничтожила? - Чего еще ей было неизвестно, и как он мог использовать это в своих интересах?

Она пожала плечами.

- Около сотни.

Боже милостивый.

- И ты никогда никого не пленила, подобно мне?

Она колебалась. Затем ответила: - Нет.

- Ты никогда не испытываешь жажду крови?

Ее кулаки сжались.

- Конечно, нет.

Она лгала, он отчетливо видел это в ее глазах, но сейчас это не имело большого значения.

- Значит, ты понятия не имеешь, что происходит с заморенным голодом вампиром?

- Я думаю, он становится слабее.

Ее дерзость в конечном итоге могла ей стоить жизни.

- Неопытные, возможно.

Но я не молод, маленькая полукровка, и мне симпатичны вампиры, рожденные от укуса.

- То есть?

- Голодание не ослабляет меня - оно превращает меня в животное. Через несколько дней я стану куда сильнее обычного вампира. Но у меня будет утрачен контроль. Я буду руководствоваться исключительно голодом, и я буду стремиться удовлетворить его всеми доступными средствами. Когда это произойдет, меня не остановят ваши цепи и кресты.

Она нахмурилась, глядя на него.

- Ты лжешь. Ты нарочно пугаешь меня, чтобы тебя отпустили.

- Не будь глупой! - Он попытался встать, и крест обжег его грудь. Он опустился на топчан, подпаленный, но не раненный. Он убил бы ее, если бы смог, но он не желал смерти невинным людям.

- Меня не так легко запугать, к тому же я сомневаюсь, что ты сказал бы мне правду.

Она кивнула в сторону тушеного мяса.

- Эта вся еда, которую ты получишь от меня, монстр.

Она и понятия не имела, в какого монстра он мог превратиться. Она будет морить его голодом, наивно полагая, что он станет покорным ее воли. Она собиралась на днях расстаться с жизнью.

Она оставила его, голод давал о себе знать, тихо посасывая внутри.

В конце концов, он взял тушеное мясо и пиво. Ему даже удалось опуститься на пол, чтобы поесть. Затем он снова откинулся назад, и стал размышлять о своем спасении.

И он надеялся, что ему удастся сбежать прежде, чем он потеряет контроль, ближайшая деревня находилась достаточно далеко, но это было маловероятно.

Это не всегда удобно, когда тебя бояться.

***

Ирина Каменесцу жила в соседнем городе Фагарос, названным в честь гор, у подножия которых он находился. Ей нравилось жить в деревне с Марикой и остальными, но Марике не нравилась идея, что ее бабушка подвергалась подобному риску. Потому, что ее враг мог использовать ее бунику против нее, и Марика скорее бы согласилась отправиться в ад, чем подвергнуть ее подобной опасности.

Жизненные перипетии нашли свое отражение на лице Ирины. Прошедшие двадцать лет являлись относительно спокойными, и страна процветала, чего не скажешь о предыдущих годах, отмеченных волнениями и реформами. Марика отчасти помнила эти волнения. Ее бабушка их пережила. Бабушка потеряла сына, сражавшегося на стороне русских против Османской империи в 77, спустя три года во время родов умерла ее единственная дочь, за год до того, как она потеряла мужа, умершего от болезни.

Всякий раз, когда Марика нуждалась в поддержке, она отправлялась к бабушке, заменившей ей мать и отца.

Дом был небольшой и опрятный, окруженный розами, и находился в одном из лучших районов пригорода. Отец Мрики хотел, чтобы его дочь не испытывала ни в чем нужды, но он не желал воспитывать ее, как это было принято - и отправил ее в одну из школ .

Она жила в достатке с ее бабушкой, домоправительницей и врачом-практикантом, но бедность царила по всюду, и Марика никогда не считала себя чем-то отличающейся от своих друзей, у которых не было возможности вести подобную жизнь.

Она всегда прибегала в этот розовый дом, когда нуждалась в поддержке. И ей была нужна поддержка сейчас.

Бишоп напомнил ей, что она сама наполовину монстр, она одна из тех, кого приговаривала к смерти, руководствуясь собственной моралью. Ей хотелось отрицать все, но она не могла, и еще перед ней встал вопрос, если она когда-нибудь столкнется с кем-то похожим на себя, станет ли она его убивать. Она, наверное, убила бы, даже при том, что он являлся наполовину человеком.

Конечно, убила бы. Существо, подобные этому не должны жить. Это вовсе не делает ее монстром, скорее всего она проявила бы... милосердие.

Она привязала свою лошадь возле забора, где та свободно могла пастись и постучала в дверь Это больше не было ее домом, и вне зависимости, что по этому поводу думает бабушка, она не должна входить без приглашения. И даже если бы она попробовала, дверь все равно была заперта изнутри, она сама так настаивала.

Марика расслышала приближающиеся шаги с той стороны двери. Ее бабушка была довольно немолода, но тяжелая жизнь делала ее старше.

- Кто там? - Произнес сильный ясный голос на лиричном румынском языке.

Марика улыбнулась, как всегда, когда она слышала ее голос, и ей нравилось, что бабушка соблюдала предосторожности, о которых она просила.

- Марика, Буника.

Замок скрипнул и дверь распахнулась. Не успев сказать ни слова, Марика оказалась в ее объятьях, прижимаясь щекой к седой голове, пахнувшей леденцами и сдобой.

- Можно войти - Выдохнула Марика. Небольшие шары из изюма, скатанные и обваленные в сахарной пудре - были ее любимым лакомством.

- Да, - ответила ее бабушка, отпуская ее.

- Я предчувствовала твой сегодняшний визит.

Они расположились в гостиной, которая почти не изменилась с того времени, как Марика была ребенком с крепкой мебелью, и синими портьерами. Они пили густой крепкий кофе с конфетами и обсуждали перемещение соседей. Прошло полчаса, прежде чем бабушка задала вопрос:

- Скажи мне, детка, что тебя привело ко мне?

Марика проглотила печенье.

- Я захватила вампира прошлой ночью.

Бабушка покачала головой, что-то тихо пробормотав. Марике не хотелось знать, что именно она произнесла. Ее бабушка никогда не одобряла ее занятие. Несколько лет назад она хотела, чтобы та вышла замуж, даже жениха подобрала. Так бы и произошло, если бы отец жениха не восстал из могилы, превратившись в вампира. "Восстал" было не совсем точным словом. Он прорыл себе проход и выбрался, грязное брюзжащее существо, обезумевшее от жажды крови.

Наблюдать, как твоя невеста всаживает оружие в грудь твоего отца, оказалось слишком, чтобы все уладилось. Григор отменил свадьбу, не взирая на то, что она спасла его от участи быть съеденным его же отцом.

- Он друг того, кто убил маму.

Пожилая женщина замерла. Рука, которую, она поднесла ко рту немного тряслась. Марика физически ощущала ее шок.

- Марика, зачем ты гоняешься за призраками?

- Потому что существо, убившее мою мать должно поплатиться за то, что оно ей причинил, за то, что он причинило мне!

Ее бабушка покачала головой Ее спокойное лицо выглядело бледным и опечаленным.

- Вряд ли бы твоя мама желала этого.

- Ты считаешь, что она не хотела бы правосудия над своим убийцей? - сама мысль о подобном была возмутительной.

- Нет, особенно, учиненного тобою.

Это было странным.

- Что ты имеешь ввиду?

Ее бабушка какое-то время собиралась с мыслями.

- Мне не нравится образ жизни, который ты ведешь. Я не хочу потерять тебя, как и твою мать.

Марика испытала чувство вины. Безусловно, именно этого бабушка и добивалась. Они никогда не говорили о смерти матери Марики. Ее бабушка всячески избегала этого, как только заходил разговор. Почему? Это было слишком болезненно для нее? Или существовало что-то, что знала бабушка, но не желала ей говорить.

- Ты не потеряешь меня.

Когда она произносила это, она как раз думала о том, как близко она была от смерти прошлой ночью, когда Бишоп пытался сбежать. Как жестоко было рисковать ее собственной жизнью, когда ее бабушка потеряла стольких любимых людей.

- Твой отец навещал меня несколько дней назад. Он спрашивал о тебе.

Это было свойственно бабушке - менять тему разговора, уводя его в сторону от неблагоприятного для нее предмета. Она знала, как Марика относилась к своему отцу, и она знала, что ее гнев пересилит любопытство по поводу ее матери. Так было всегда.

- Спрашивал? - Скорее всего, Буника рассказала ему, что смогла. Ее отца обычно мало заботило, где она была и что делала. Никогда не заботило. Она напоминала ему о монстре, который убил его любимую жену. Будучи ребенком, Марика молилась, чтобы он полюбил ее. Теперь она рассматривала его, как обычного знакомого.

- Его жена родила в прошлом месяце.

Марика стиснула зубы.

- Сына?

Ее бабушка кивнула со странным выражением лица.

- Наконец то у него есть наследник. Стопроцентный человек и правильного пола.

- Марика.

В ее голосе не было упрека, только сочувствие.

- Я в порядке.

Это была застаревшая рана, и она не должна была причинить боли, но это произошло.

- Надеюсь, он теперь счастлив.

Теперь, когда у старика появился сын, он может со спокойной душой умереть, это было действительно тем, на что она надеялась. Тогда она перестала бы переживать, что являлась таким разочарованием и позором для него, что он не желал ее видеть.

И если бы он был по случаю обращен в вампира, у нее не дрогнула бы рука, чтобы всадить кинжал в этого бесчувственного злодея. Он выбросил ее, как ненужный хлам, но каждый раз, когда она убивала вампира, она надеялась, что он одобрит ее.

Ублюдок. Он был важен ей, но она никогда не станет для него такой же. Ее мысли, по видимому, отразились на ее лице потому, что лицо бабушки казалось испуганным.

- Ты пугаешь меня, когда так смотришь.

Это выражалось в незначительном изменении ее черт лица, и блеске в ее глазах. Так ее вампирская часть реагировала на наплыв эмоций.

Марика поднялась на ноги, желая успокоиться.

- Извини.

- Не извиняйся за свои чувства, детка.

Не думай о нем, все, что с ним связано, не имеет значения.

- Я и не буду, если ты престанешь говорить мне о нем.

Она придержала эту мысль при себе, конечно же. Ее бабушке казалось, что Марика должна быть в курсе того, что происходит с ее отцом, и ей не хотелось ее расстраивать.

- Буника, - спросила она, поднимая голову, - я действительно Монстр? Изначально именно так назвал ее отец.

Бишоп был единственным, кто посмел бросить ей это в лицо. Никто больше не знал об этом, никто, кроме ее бабушки. На лице, которой, отразилась печаль.

- Ох, моя дорогая детка, конечно нет.

Она протянула руки, и Марика пришла в ее объятие. Стоя на коленях перед стулом пожилой женщины, она уткнулась лицом в плече бабушки и плакала, наконец-то расслабившись.

Глава 4

Единственной вещью, которая Марике не нравилась больше, чем вампиры, была возможность допустить ошибку.

Вот и теперь сидя на кровати перед огнем, пытаясь высушить волосы, она размышляла над тем, а вдруг она оказалась неправа, не давая Бишопу крови.

Она была одна в своем небольшом доме, после не очень теплой ванны, и к тому же, было довольно поздно. Она была одета в длинную ночную рубашку, которую ей подарила бабушка. Она была мягкой и довольно скромной, но Марика разорвала подол, на случай если на их небольшую деревню, когда-либо нападут.

Ее маленькая деревня. Ее дом и ее гордость. Всего несколько зданий вдоль небольшой улицы, и все было спокойно. Все были в полной безопасности, на своих кроватях. Ее окружали обычные ночные звуки: огонь, потрескивающий в очаге, охотящиеся по ночам животные, мягкое фырканье лошадей в сарае - никаких голосов - и ни звука снизу.

Если бы Бишоп знал, в чьем подвале его содержат, он наверняка не давал бы ей спать по мере своих возможностей. Или он просто не мог идентифицировать звук ее шагов, или система изоляции от звуков была лучше, чем она полагала. Толстый ковер покрывал пол. Тяжелые гардины закрывали окна, и она двигалась словно кошка, сейчас она стала еще более осторожной.

Она перестала говорить или петь в доме. Фактически, она там только спала и купалась. Она обедала с Димитру и его семьей, а иногда со своей бабушкой. Она призирала кулинарию, а готовить самой ей было вдвойне противно. Иногда она читала в кровати, но даже тогда она беспокоилась о производимом ей шуме.

Ее утомляло постоянное беспокойство, и вампир, заключенный в ее подвале не сделал ничего, чтобы избавить ее от этого чувства.

Прошло какое-то время, с того момента, как он обратился к ней с просьбой о крови. Почти неделю он у нее в плену, и он действительно серьезно изменился, с того момента, как был пленен. Он стал более агрессивным и более едким.

Больше походил на животное, чем на человека.

Никогда прежде она не наблюдала подобных изменений в вампире. К настоящему времени он должен впасть в литургию от слабости. Вампиры нуждались в крови, и ее отсутствие должно было истощить его. Об этом говорили все известные ей книги и истории. С Бишопом было не так. Что если и вправду он становился сильнее и могущественнее. Она боялась, что он разрушит свои оковы.

Если так случиться она умрет вместе со своими людьми. Она не обманывала себя, что способна справиться с ним, не в одиночку. Потребовалось все ее умение, помощь ее людей и знания Армитэджа, чтобы справится с ним. Может они и убьют его, если он попытается бежать, но и он уничтожит многих.

Было что-то такое в его глазах, что заставляло сердце сжиматься. Она не могла спокойно на него смотреть потому, что при взгляде на него, что-то в ней отзывалось. Словно ему больше нечего было терять, словно тигр, в клетке, в которую собирается прыгнуть ребенок. Возможно, Бишоп и не хотел их убивать, но он убьет.

Она не желала пониматьего, но все же у нее было смутное ощущение, что Бишоп вовсе не такой хладнокровный убийца, как Санти. Это вовсе не означало, что Бишоп невинен - для вампира это нонсенс.

В последнее время она вспоминала, как он смотрел на нее в ночь, когда они встретились, когда они сражались, и она ощущала достойного противника, сомнение закрадывалось в нее. Она задумалась, сумеет ли она победить. Она редко задумывалась об этом с того времени. Она не переоценивала собственных возможностей.

Если бы она столкнулась с ним один на один, он победил бы, и не только потому, что он не испытывал нехватки крови, а потому, что он являлся быстрее и сильнее любого вампира, с которым ей прежде довелось столкнуться.

Не то чтобы ее это особо впечатлило, конечно, нет. Просто она адекватно оценивала грозного противника. Ее преимущество состояло в том, что она учитывала его навыки и способности. Ей нужно узнать о нем намного больше, чтобы знать, как реагировать, в случае чего.

Она не собиралась думать о чувственной линии его рта, широко поставленных глазах, его пышной шевелюре. Она рассматривала его как человека, и это было куда опаснее чем, если бы он сорвался со своих оков.

Завтра ей предстоит встреча с англичанином, Армитэджем, снова. И предполагалось, что она уже будет знать, где находится Санти к этому времени. Вместо этого она имела повышенную агрессивность Бишопа и его упорство в утверждении, что она должна была что-то знать об исчезновении какого-то Найсона. Он полагал, что существуют еще пленники, и что она обязана знать о судьбе существ, о которых она знать не знала, не говоря уже о столкновении с ними.

В его тоне и внимательном взгляде не было и намека на ложь, чтобы она рассматривала это, как попытку отвлечь ее внимание. Кто-то распустил слухи или обвинял ее в исчезновении этих существ.

Теневой мир, как он называл его, считал ее реальной угрозой, так что они послали Бишопа, чтобы обезвредить ее. Возможно, в его миссию и не входило убивать ее, иначе она бы уже давно была мертва. Он мог сломать ее словно прут, еще до того, как ей удалось ввести в него яд.

Он не был обычным вампиром, которых она встречала. Он не походил ни на одного из них. Санти и вправду был подобен ему? И что еще более важно его ли кровь отравила ей существование? Боже, во что это превратило ее? Буника сказала, что ее мать не желала бы для нее подобной судьбы. Как бы отнеслась ее мать к тому, чем она стала? Она бы гордилась тем, что родила подобного ребенка, или она также отвернулась бы от монстра, как и ее отец.

Она понимала, почему ее отец считал ее монстром. Как бы она не презирала его за это, сколько бы боли не принес его отказ от нее, она понимала, что за всем этим стоит страх и ненависть. Но Бишоп - вампир, считавший ее монстром - это уже слишком. Каким же нужно быть человеком, что бы тот кто вовсе не жил, назвал тебя монстром?

Человеком, который морил голодом того, кто ему ничего не сделал, чтобы получить необходимую информацию.

Это просто смешно. Ей стоит прекратить думать о подобных вещах, словно он был столь же невинен, как обычный человек. Вампиры не люди. И он не невинен. Она не была виновна в преступлениях, в которых он ее обвинял, но это не означало, что она согласилась бы с тем, чтобы кто-то нес за это ответственность.

Все, что ей следует знать, это то, что ее боялись монстры. Она была сильна и решительна, и она не боялась их. И она не успокоится, пока не прикончит всех вампиров и им подобных.

И она полагала, что ее мать ее бы одобрила.

***

Она морила его голодом, чтобы получить подтверждение собственным взглядам.

- Отче наш, ежи еси на небесах - бормотал он молитву, чтобы отвлечь себя от голода, грызущего его изнутри. За все прожитые годы он так и не получил доказательств тому, что Бог любил или ненавидел его вид. Насколько он мог судить, на его долю выпало не больше страданий, чем на долю других существ или людей. Просто у него было больше времени, потраченного на страдания.

И больше времени, чтобы осмыслить это.

И радости примерно было столько же, так что у него не было основания полагать, что Всевышний его презирает.

И после смерти, он был уверен, его душа тоже отправится на суд и будет оценена, как и все прочие. Он имел четкое представление, где он закончит. И что бы его маленькая полукровка Марика подумала бы об этом, если бы поняла где? Ее волновало бы, чтобы отправится куда-нибудь в более теплое место, или она отправит его прямо к создателю, чтобы проверить эту теорию?

При других обстоятельствах эта мысль заставила бы его улыбнуться, но тревога держала в напряжении. Он очень боялся - и не исключал подобной возможности - что довольно скоро утратит контроль.

Прошло несколько дней с того момента, когда он сообщил ей, что может случиться если, она не будет его кормить, и каждый день она заявлялась и спрашивала его, где Санти, обещая ему в награду кровь, если он ответит.

Если бы он был достаточно глупым, полагая, что она сдержит свое слово, возможно, он солгал бы ей о местоположении Санти, чтобы она дала ему то, что вернет ему равновесие.

Но каждый раз она выглядела все более привлекательной в мужских рубашках и брюках. Одежда казалась бесформенной, но иногда, когда она двигалась, она очерчивала округлую линию ее бедер или груди. Она являлась роскошной женщиной.

- И прости нам долги наши, яко же мы прощаем должником своим...

Возможно, это голод вызывал в нем влечение к ней. Возможно, он сходил с ума потому, что вместо того, чтобы планировать, как убить ее, он представлял ее в своих объятьях.

Идея убить ее больше не казалась такой притягательной, как раньше. Теперь он жаждал ее крови не ради правосудия и справедливости, а просто для того, чтобы ощутить ее на своем языке.

Возможно потому, что их характеры были схожи, или потому, что она так отчаянно пыталась выудить у него местоположение Санти, что это вызывало к ней жалость. Сострадание помогало оправдать ее поступки.

Но отнюдь не сострадание провоцировало в нем узнать на что это будет похоже, если ее темные распущенные волосы рассыплются по нему, когда она окажется сверху. Иногда - и он знал это из личного опыта - из неприязни рождается умопомрачительный секс.

Он старался игнорировать эти желания, как только мог. Единственное чувство, которое она испытывала к нему, было отвращение, и он старался сконцентрироваться на нем.

- Да придет царствие твое...

Каждый день она спрашивала его о местоположении Санти, и он, глядя прямо в глаза, спрашивал, где находится брат Анары Найсон. Или она действительно не знала, или она была куда большей притворщицей, чем он мог себе вообразить.

Он не был готов считать ее невинной, особенно зная, сколько крови на ее руках. Но ее поведение противоречило тому, что она действительно гордилась теми убийствами, которые совершила. Если она и вправду убила Найсона, почему бы ей не кричать об этом? Почему бы ей не бросить это ему в лицо? Это было бы больше похоже на нее, так как она считала это справедливым.

И она имела наглость называть его монстром. Это она монстр, и если она вскоре не удовлетворит его голод, то узнает, каким монстром может он быть. Кровь, которую он прольет, будет на ее руках - не то чтобы он особо переживал по этому поводу.

- Аминь...

Он расслышал знакомые легкие шаги на лестнице, ведущей в подвал.

- Пожалуйста - произнес Бишоп, как только она вошла в подвал. Он не был гордым. Он ползал бы, у ее ног, если бы это помогло.

- Дай мне крови.

Его контроль таял. Голод угрожал уничтожить то человеческое, что осталось в нем. Что-то, что было похоронено прежде глубоко внутри него, вырывалось на поверхность. Помогло бы это ему выжить или уничтожило бы его, он не знал, только сопротивляться этому больше не было сил.

Он не хотел выпускать это.

Марика даже не взглянула на него - она редко это делала - поставив как обычно тарелку с едой на пол.

- Где он?

Это было их обычной игрой - но Бишоп устал от игр. Он был усталым и разозленным. Он резко сел на топчане, и крест, ограничивающий его пространство, врезался уму в грудь. Она дымилась.

Рыча, он обхватил серебро, сжигающее его, и рванул его, оторвав от цепей. Он швырнул его достаточно сильно, так что он врезался в противоположную стену подвала.

- Я уже ответил, что не знаю где он.

Уставившись в распахнутые испуганные глаза Марики Бишоп напрягся, пытаясь избавится от металла удерживающего его. Маленькой идиотке, даже, не пришло в голову бежать.

В течении нескольких дней он терпел ее допросы и обвинения, надеясь, что за его похищением таиться нечто большее, чем обычная вендетта с Санти, но это оказалось не так. Не взирая на то, что она собиралась делать, он был всего лишь средством выведать местоположение Санти, который предположительно убил ее мать.

Его наказывают за то, что натворил Санти. Черт, ведь Санти мог оказаться даже не тем, кто ей нужен. Когда он снова встретит этого ублюдка, то он растолкует ему, через что ему пришлось пройти ради него.

Он рванул цепи, приковывающие его к стене и полу. Серебряные кандалы на его лодыжках и запястьях пылали, но это только прибавило ему сил. Это не способно было удержать его, поскольку зверь живущий внутри него освободился.

Еще секунда и жалкие остатки контроля испарятся. И он освободится. Его свобода чертовски радовала его. Возможность утолить голод.

Марика будет первой, кого он убьет. Боже, ему хотелось куда большего, чем просто убить ее.

Он прорычал:

- Убирайся!

Ее удивили его слова. Если честно он и сам был несколько удивлен. Он больше осознавал происходящее, чем предполагал.

Или ему казалось.

- Сей час же! - низкое рычание вырвалось из его груди, так как цепи отрывались.

Его взгляд заволокло красным, сквозь него Бишоп безнадежно наблюдал, как Марика кинулась к двери, но вместо тог, чтобы сбежать она стала звать на помощь своих людей. Она велела принести им то, что она назвала английским ядом. Ему оставалось только надеяться, что это был тот же яд, что она использовало в ночь его захвата.

Он умолял, чтобы он оказался достаточно сильным, чтобы справиться с ним теперь.

И он молил, чтобы, когда эта ночь кончиться, она или убила бы его, или он был так далеко от людей, как только это было бы возможно.

Демон не подозревал, что он в опасности, и это было труднее. Цепи разлетелись, оторвавшись от стен, под неукротимой силой Бишопа. Они волочились по земле, когда он преследовал Марику. Он не тропился, даже зная, что ее люди явятся. Она не двигалась, но была готова сопротивляться. Он обошел ее и закрыл дверь, то ли для того, чтобы выиграть несколько минут, прежде чем он убьет ее, то ли для того, чтобы защитить людей от него, если честно, он и сам не знал.

Оставалась возможность, что они оба умрут, прежде чем закончится эта ночь.

- Я не хочу причинять тебе боль - прохрипел он, - но если ты не остановишь меня, я убью тебя, и любого другого, кто станет на моем пути.

- Ты поняла?

Она кивнула, и лицо ее было абсолютно бледным.

- Хорошо. И ты теперь понимаешь, что могла бы предотвратить это?

Она снова кивнула.

- Я хотел, чтоб ты знала - на всякий случай - если выживешь.

Она сглотнула, ее горло казалось таким тонким и изящным под ее кожей цвета слоновой кости. Ее пуль трепетал, как крылья воробья, у основания ее шеи. Как ему хотелось прижаться к нему языком, и ощутить поток крови текущий по ее венам. Вонзить клыки и ощутить ее горячую сладость во рту. Насытиться ее вкусом.

У него защипало глаза, то ли от крови, то ли от слез. Как давно он не испытывал подобного голода? Он не убил ни одного человека, не заслужившего этого в течении столетий.

Марика являлась холодным убийцей, так почему же он ощущает вину, за то, что собирается сделать?

На этой мысли его контроль окончательно исчез, уступая место жажде заполнившей его окончательно. Его клыки выскользнули из десен одним болезненным толчком. Его кожа горела, словно каждый нерв в нем воспламенился.

Он встретил испуганный пристальный взгляд Марики. Она боялась, но готова была защищаться. Он оказался прав. Один из них не переживет этой встречи.

- Убей меня.

Это были его последние слова перед атакой.

И он атаковал.

***

Она все еще ощущала его горячее дыхание на своей коже, сложнее всего было то, что он прижимал ее к полу подвала. Серебряные наручники на его запястьях все еще горели, когда он сорвал их, и откинул прочь. Словно беспомощный котенок она прислушивалась к собственному сердцу, бешено колотящемуся у нее в груди, ожидая, что его клыки вот-вот вонзятся в ее шею, и они вонзились...

- Вы определенно шутите.

Качая головой, Марика глупо взирала на англичанина. Она вздрогнула, место под бандажом на ее шее пульсировало в резонансе с пульсом между ее ног. О. Господи.

К счастью ей не пришлось переспрашивать, о чем он только что сказал. Он продолжал и освежил ее память.

- Вы утверждаете, что вам требуется больше времени?

Ее пальцы подрагивали, когда она прикоснулась к бандажу под шарфом, скрывавшим укус на ее шее. Прикосновение, не ослабило боль, стало только хуже. Она сглотнула, сжимая бедра под столом.

- Он так и не ответил мне пока, где Санти.

- Мы так не договаривались.

Армитэдж выглядел сердитым, взволнованным и немного растерянным.

- Я спросил, с вами все в прядке?

Она насмехалась над ним или конкретно пыталась его разозлить?

- Я в порядке.

Все было прекрасно, пока она не думала о Бишопе, наматывающем ее косу на руку, притягивая ее к себе.

- По вас не скажешь.

- Тем не менее.

Ее голос был хриплым, но твердым.

Бедра Бишопа плотно прижимались к ее ногам, вернее между них. Она ощущала его пленительную твердость, когда он погрузил свои клыки в ее горло.

Его убийство было последней вещью, которая пришла бы ей в голову.

Она была просто не в состоянии думать об этом, не то что бы она не могла его убить, просто ей хотелось сделать нечто другое.

Ощутить его в себе, потому как она уже давно созрела для этого. Ощутить его твердость, возрождающую ее к жизни. Она желала его.

Слава Богу, ее люди подоспели с ядом. Слава Богу, что ее кровь возымела успокаивающий эффект на Бишопа.

Еще бы, что-нибудь, что могло успокоить ее.

Англичанин странно на нее смотрел.

- Вы раскраснелись. Не желаете немного воды?

Она сомневалась, что в таверне найдется обычная пресная вода.

- Нет.

- Спасибо, - добавила она.

Бабушка воспитала в ней вежливость.

- Я не хочу.

Армитэдж встряхнул головой и поднял палиц.

- Мы договаривались, что через неделю вы передадите мне вампира.

Его тон действовал ей на нервы, как и мысли о Бишопе, и о всем, что она ему сделала.

- Мы договаривались, что я продержу его у себя, пока он не скажет мне о местоположении Санти.

- И мы договорились, что это не превысит семи дней.

Она пожала плечами.

- Как вы уже убедились, этого не произошло.

Рот англичанина вытянулся в узкую линию, напоминая разрез в нижней части его лица.

- Меня это не касается.

- Я могу вообще отказаться передать его вам.

Идея потерять Бишопа наполнила ее таким беспокойством и болью, что у нее перехватило горло. Как она отыщет без него Санти?

Как без него она снова может пережить подобный экстаз?

Высокомерие расцвело на лице Армитэджа, отражаясь в его кривой усмешке и вспышке превосходства в его серых глазах.

- Я могу сообщить всем теневым существам по всей Англии, где можно разыскать охотницу.

Дрожь и неотступная теплота Бишопа уступили место ее ярости.

- Мне не нравятся угрозы.

Ей так же не нравился этот маленький человек, вообразивший, что имеет над нею власть. Знание о том, что она может запросто убить его, не делало его более мудрым? Она могла запрятать его там, где его никто никогда не найдет.

- И не уговаривайте меня. Еще один день – все, что я могу вам предоставить.

Пока она была согласна и на это. Пока она играла по его правилам. Времени было достаточно, чтобы Бишоп, мог оправится от яда, который ввел ему Сергей. Она найдет способ поторговаться, если она все еще будет в нем нуждаться.

Да и ее людям было легко подкрасться к Бишопу. Он был слишком занят, упиваясь ее кровью, чтобы обратить на них внимание. Так же как ее кровь успокоила Бишопа, ей словно перешла часть его раздражения. После того, как он ее укусил, он был почти нежен с нею, никакого зверства, как она ожидала. Его рот был горяч его губы - обольстительно теплые. Он вздрогнул, когда игла проникла в его плоть, вызывая ответную дрожь удовольствия в ее паху.

Она вынуждена была прикусить губу, чтобы ее люди не слышали ее сладостный стон.

- Сутки, - возразила она.

- Днем его будет безопаснее переправить.

- Для вас, возможно.

Его бледные глаза сузились.

- Как я могу быть уверен, что вы не убьете его.

- Если бы я хотела его убить, он бы уже был мертв.

Но она задавала себе тот же самый вопрос.

Что останавливало ее, чтобы убить Бишопа? Почему она не позволила сделать это своим людям вчера, когда они так отчаянно жаждали этого?

Деньги, конечно. Причина, по которой ее люди и сельские жители подвергали свою жизнь опасности. У них были дети и жены, которых нужно кормить.

И он еще не сказал ей, где найти Санти. Вот, причины, по которым, она не сделала этого.

Ее ответ вроде бы успокоил его.

- Очень хорошо.

- Сутки, и наследующее утро вы доставите его мне.

- Куда?

Армитэдж на мгновение задумался.

- К месту его бывшего жилья. Это будет приемлемым.

Это было жестоким передавать Бишопа на том самом месте, где он проиграл ей, но почему ее это так беспокоило? К тому же она понимала, что Бишоп даже не догадается, где он.

Ее не должны волновать его чувства. Он пытался убить ее. И он убил бы ее, если бы ее люди не подоспели на выручку.

Разве не так?

И эта смерть была бы самым удивительным из ощущений, которые ей когда-либо удавалось пережить.

- Отлично.

Она встала. Ее ноги слегка подрагивали. Если бы она была в юбке, это не было бы так заметно. Но так как она была в брюках, англичанин, скорее всего, заметил это.

- Вам следует отдохнуть, - произнес он без тени насмешки.

- Полагаю, что вы требуете от себя больше, чем способна выдержать ваша конституция.

Их взгляды встретились и англичанин, должно быть, заметил, как близок он был к тому, чтобы она засадила ботинком ему в горло.

- Это было бы проявлением моей тонкой женской конституции?

Он тут же прикоснулся рукой к горлу, вспоминая, как она при первой встрече опрокинула его на стол.

Он покачал головой.

- Я не хотел вас оскорбить.

Конечно, он бы не посмел. Она почти фыркнула, рассмеявшись.

Марика оставила его, не попрощавшись. Снаружи ее ждали Иван и Сергей, и солнце к счастью было скрыто за облаками. Оба настаивали на том, чтобы сопровождать ее. Они тоже считали ее слабой женщиной? Им следовало знать ее лучше. Безусловно, они понятия не имели о том, кем она являлась.

Она и сама не знала, кем же она была. Столкновение с Бишопом пробудило в ней чувства и ощущения, которые были ей неведомы прежде.

- Все в порядке? - Спросил Сергей, его урожденный румынский, был более грубым, чем обычно. Ей это только показалось, или он смотрит на нее как-то по другому после прошлой ночи?

Марика кивнула.

- Пока.

Она вскочила в седло черной кобылы и подхлестнула ее пятками, побуждая двигаться. Когда она достаточно отъехала, чтобы мужчины не могли видеть ее лица, она коснулась нижней губы. Кожица в этом месте была тонкой и чувствительной, но она уже заживала. Никто со стороны бы даже не заметил странные отметины, оставленные ее зубами.

Она ощущала их прикосновение к губам - ощущала, как они выскользнули из десен, в то время как влажный горячий рот Бишопа обосновался на ее горле.

Клыки. У нее стали выдвигаться клыки.

И ей хотелось погрузить их в тугую золотистую плоть его обнаженного плеча, как он погрузил свои в ее шею. Она хотела ощутить его на вкус, желала ощутить его кровь на своем языке и его тело внутри своего.

В тот момент, переплетенная с Бишопом на грязном полу подвала, она желала ощутить вкус его крови.

Она хотела быть вампиром.

***

- Так что мы собираемся делать?

Максвел закурил сигару. Острый аромат дорогого табака быстро распространился вокруг него. Он всегда полагал, что сигары, которые курит человек, могут многое сообщить о нем. Его были дорогие, экзотичные и имели запах власти.

- Всегда следует иметь запасной план, Армитэдж.

Он стряхнул пепел с сигары.

- Только в этом случае вам гарантирован успех.

Подчиненный был смущен, поскольку не располагал ни интеллектом Максвела, ни опытом, в подобного рода делах

- Сэр?

- Санти - вовсе не проблема. Где бы он не оказался, наши братья разыщут его.

Он набрал полный рот дыма и медленно выдыхал.

- Нашей основной целью являются Бишоп и Дампир.

Армитэдж был не мало удивлен.

- Тогда нам просто остается ждать?

- Конечно, нет.

Парень решительно не был способен к мыслительному процессу. Приказы Армитэдж выполнял исправно, но подумать головой, был не в состоянии. Это являлось, как достоинством, так и недостатком, но Макселу он пока был нужен.

- Филиал нашего ордена в Италии сообщил, что Тэмпл уже в пути к месту своего заключения. И они желают получить остальных, как можно быстрее.

- Но у нас недостаточно людей, чтобы пленить и вампира и Дампира.

Максвел улыбнулся. Ему нравилось посвящать молодого человека, не обремененного интеллектом.

- Вампира, нет. А с Дампиром будет полегче. Бишоп станет легкой добычей, как только мы ее схватим.

- Я не понимаю.

- Конечно, не понимаете. Мне следует объяснять проще?

Армитэдж смутился, и негодование подогревало его кровь.

- Прошу прощения.

Нет, парень решительно не был умен, но зато хорошо знал свое место. И это было ему на руку.

- Мы уже использовали Дампира, чтобы привлечь внимание Бишопа. Он считает ее ответственной за многие исчезновения в этой области, произведенные нами.

- Но когда она исчезнет, он поймет, что это была вовсе не ее вина.

- Да, и он захочет отыскать ее. И мы оставим ему след, чтобы он сам пришел к нам в руки.

- И когда он приедет...

- У нас будет достаточно сил, чтобы удержать его.

Юное лицо Армитэджа осветила усмешка, когда все части головоломки сложились в его, не блещущем интеллектом мозгу.

Максвел улыбнулся.

- Двух зайцев - одним выстрелом.

- Блестяще, сэр.

- Да, я знаю.

Он протянул кедровую коробочку через стол. Он торжествовал.

- Сигару?

Глава 5

Первое, что увидел Бишоп, открыв глаза, была Марика. Она сидела в центре комнаты на стуле, как всегда в брюках, закинув ногу за ногу. Может, он и был слегка старомодным, но ему было любопытно, как бы она выглядела в красивом платье.

Одна только эта мысль показала, что демон снова находится под контролем. И что возможно, он ударился головой, поскольку он не должен рассматривать эту женщину, как привлекательную, особенно после того, как он буквально пытался ее съесть.

Они находились внутри знакомого подвала. Он лежал на своем топчане, прикованный, как обычно, цепью. Возможно, он бы решил, что ему почудилось все произошедшее прошлой ночью, но его кандалы были новыми - и кто-то, наконец, догадался принести ему рубашку.

И конечно шею Марики украшал бандаж. Возможно, Дампиры заживали медленнее вампиров.

- Ты в порядке? - Спросил он.

Она кивнула, ее коса играла синими оттенками в искусственном освещении.

- Тебе, судя по всему, тоже полегчало.

- Да.

Ему не нужно было объяснять ей причину. Потому, как ее пальцы прикоснулись к ее шее, он понял, что она уже знала ответ. От ран, оставленных серебром не осталось даже следа.

- Наверное, мне стоит поблагодарить, что ты не убил меня.

- Наверное.

Возможно, он сказал бы, что вовсе не собирался убивать ее - но он не сказал, так как это не было бы правдой.

- Я не желал твоей смерти. Не подобным образом.

Она кивнула, вне зависимости, что он имел в виду, у нее, похоже, было собственное мнение на этот счет.

- Немного крови - это все что тебе было нужно?

Было слишком странным говорить с ней об этом - ситуация казалась нереальной , как разговор о долге с другом, который только что дал вам взаймы.

- Потому, что это была твоя кровь, да.

Излишне было добавлять, что ее кровь являлась удивительно мощной, из того, что он когда-либо пробовал. И он скорее лишился бы глаза, чем признался, что он все еще опьянен ею.

И она тут же прикончила бы его, если бы он сознался, что продал бы душу за большее. Что один только вкус ее, заставил возжелать его иного.

Марика, казалась, догадалась, что именно он имел в виду. Казалось, она пыталась уложить в голове тот факт, что он стал сильнее, испив ее крови.

- Завтра тебя здесь уже не будет.

- Полагаю, что это вряд ли означает, что меня отпустят на все четыре стороны?

Его сарказм заставил ее вспыхнуть. Это ведь не чувство вины окрасило ее щеки?

Он спросил по-другому:

- Ты собираешься убить меня? - Он не собирался обвинять ее в этом. И это не означало, что он так легко сдастся.

Его предположение потрясло его, словно она никогда не убивала до этого.

- Нет.

- Значит, ты либо собираешься меня перевести, либо передать другим людям, которые меня убьют.

Она отвела взгляд. Достаточно красноречиво. Значит сегодня ночью. Вне зависимости, чего ему это будет стоить, он должен выбраться от сюда до рассвета. Он не предпринимал попыток прежде, потому что хотел понять, насколько она была искренней по поводу Найсона, и чего она намерена с ним делать. Теперь, когда он знал, что она не несет ответственности за похищение Найсена, и его пленение произошло из-за Санти, не было никакой потребности дольше оставаться в этом аду.

- Я полагал, что ты самостоятельно выполнишь эту грязную работу. - Он поддерживал тон светской беседы, но в нем присутствовал яд.

Она ощущала его, встретившись с ним взглядом.

- Ты убил бы меня вчера вечером, если бы мои люди не подоспели?

- Возможно. В конечном счете.

Его челюсть напряглась

- Я, правда, не знаю.

Ее щеки вспыхнули еще больше. Она знала, что он собирался сделать, прежде, чем убьет ее, равно как и он знал, что она бы позволила ему это. Питание являлось достаточно интимной вещью для его вида, даже более интимной, чем непосредственно сам секс.

- Тебя ведь впервые кто-то укусил?

Ее лицо пылало в огне. Она не ответила, только кивнула. Даже если бы она не ответила вовсе, он знал, чего ей стоило держать себя в руках, по тому, как желание разогревало ее тело, дразня его чувства.

В определенном смысле он вчера лишил ее девственности. Он был слишком невменяем тогда, чтобы осмыслить происходящее.

- Никто никогда не рассказывал тебе?

Она уставилась на него, в ее взгляде сквозил вызов.

- Не было никого, чтобы рассказать мне - никто не знал достаточно много о вампирах, а даже если бы и знали... никто не знал, кем она являлась, по сути.

Бедная маленькая полукровка.

- Не удивительно, что ты так ненавидишь себя.

- Половину собственной сути.

Он улыбнулся ей печально.

- Это невозможно.

- Ты не можешь отделить одну половину от другой.

- Откуда тебе знать? - Она походила на ребенка. По сравнению с ним, она им и была.

- Мне шестьсот лет. Я не встречался с тем, чтобы это работало.

Ее руки скрестились на груди.

- Но ты не можешь знать наверняка. Существует ли подобная возможность.

- Если тебе от этого лучше, можешь верить в это. Ты могла бы стать куда счастливее, просто приняв себя. Тебе предстоит долгая жизнь - если кто-нибудь не оборвет ее.

- Тебе не удалось.

- На самом деле, я и не пытался, - ответил он, пожимая плечами. - Другому вампиру, или не вампиру, это могло быть удобнее. Возможно, за ним последуют друзья, чтобы довести начатое до конца.

Она побледнела, но ее осанка не утратила твердости.

- Я лучше умру в руках монстра, чем превращусь в него.

Он улыбнулся то ли насмехаясь, то ли сочувственно.

- Возможно я и монстр, но радость моя, твое сердце настолько черно, что его уже ни чем не испортишь. Жаль, что ты сама не видишь этого.

Она вздрогнула от его слов, словно от удара.

- Я знал кое-кого похожего на тебя.

Она решила посмеяться над ним.

- И он не убил тебя?

- Интересно, была бы ты настолько остроумной, если бы меня не сдерживали цепи. Нет, он не пытался меня убить. Он был моим другом.

Она приподняла бровь, чтобы выразить ему свое отношение к сказанному, но была очень тиха.

- Его тяготила мысль, что он стал монстром. Он переживал, что наши души прокляты. Он, как и ты, предполагал, что существует исцеление от этого, и его исцелением были ежедневные молитвы, низвержением демонических идей, как он их называл. В то врем, как Бишоп и остальные, воспринимали это как что-то метафизическое, Дреукс считал это воплощением зла.

По выражению лица Марики он мог заметить, что она разделяет взгляды Дреукса. Это заставило Бишопа задуматься, из каких таких убеждений его маленькая похитительница отрицала собственную суть. Не взирая на то, что ситуация отличается, он мог бы предложить ей помощь.

- Мой друг находился в течении нескольких дней без подпитки. Он заточил себя в клетку, ограничивая себя молитвами и постом, в то время, как остальные питались по своему усмотрению.

- До сих пор ты не сказал ничего, чтобы заставило меня разочароваться в выборе твоего друга.

- Я и не ожидал, что ты сможешь самостоятельно сделать соответствующие логические заключения.

Его так насмешило ее убийственное выражение лица, но мысли о Дреуксе вернули ему серьезность. Это всегда приводило к одному и тому же, его поведение медленно уничтожало его. Когда он неожиданно замолчал, она вскинула в нетерпении брови.

- Кажется, я упустила, еще одну логическую цепочку.

- Соблюдение соответствующей диеты позволило остальной части...

- То есть кроме тебя и Санти есть еще кто-то?

Это было результатом того, что он слишком много трепет языком.

- Это позволило остальным питаться, не убивая, и не нанося вред своим партнерам.

Она вздрогнула, и он продолжил:

- Дреукс, отрицал свои потребности, пока не срывался, потому, что был не в состоянии больше выдержать. Он был настолько голоден, что мог убить любого человека, который попадется ему под руку. И не имело значения, женщина это была или ребенок, но обычно он подбирал болезненных и слабых, или тех, кого никто не станет искать на следующее утро. Ты понимаешь к чему я виду?

Она кивнула с потрясенным выражением лица.

- Отрицая собственную суть, мой друг превращался в то самое, что он больше всего ненавидел.

- Со мною подобного не произойдет.

- Нет? - Какой уверенной и в то же самое время испуганной она выглядела.

- Скажи мне, какого было преступление последнего вампира тобою убитого?

- Что ты имеешь в виду?

- Твое последнее убийство - какова была его причина?

- Он был вампиром.

Он отметил, что она не сказала, что он являлся существом теневого мира, что укрепило в нем веру, что ее вины нет в исчезновении Найсена. Найсен не был вампиром, он являлся Fae Folk.

- И только то?

- Этого вполне достаточно.

Он довольно долго пристально смотрел ей в глаза. Она действительно верила в то, что утверждала.

- Я не знаю, кто так глубоко научил тебя ненавидеть, но мне искренне жаль.

- Жаль? - Возмутилась она.

- Мне нет.

- Я знаю. Именно поэтому, мне тебя жаль.

И он действительно сожалел. Так сильно, что у него было тяжело на сердце.

- Пожалуйста, оставь меня.

Она моргнула.

- Что?

- Я не желаю тебя больше видеть. Пожалуйста, уйди.

Он отвернулся от нее и сделал вид, что даже не смотрит в ее сторону, когда она поднялась.

- Я знаю, для чего ты мне все это говоришь, - заметила она, направляясь к двери. - Ты хочешь, чтобы я стала презирать саму себя. Это не сработает.

Он снова взглянул на нее, позволяя ей увидеть жалость в его взгляде.

- Я знаю. Кто-то преуспел в этом, задолго до меня.

***

- Марика, я хочу остаться с тобой, - темные глаза Роксаны были наполнены мольбой, но это не смягчило решение Марики.

- Это слишком опасно, - ответила Марика, подавая ей котомку в фургон.

Семья Димитру вместе с последними людьми покидали деревню. Остальные, по просьбе Марики, начали перебираться сразу после нападения Бишопа.

Эта была предосторожность, которую они использовали, когда опасались нападения. Только Марика и небольшая часть преданных ей людей остались здесь. Димитру тоже должен был остаться, но у него была сломана рука, и она опасалась, что ему причинят еще больший вред. Его жена никогда не простила бы ей, если бы это произошло.

И если бы что-нибудь случилось, с ее единственной дочерью, Иоана просто убила бы ее.

- Но я могу помочь!

Марике, только слез девушки, не хватало.

- Мне жаль Роксана, но твоя безопасность для меня превыше всего - к тому же из-за этого могут убить меня или кого-нибудь еще. Тебе нужно уехать.

С этим она повернулась спиной к девушке, устремившей взгляд полной мольбы на нее из фургона, и направилась к собственному дому. Фургон загрохотал, и вскоре этот звук растаял вдалеке вместе с жалобным голосом Роксаны. Когда-нибудь она поймет. И даже если не поймет, это не имело значения. Она теперь в безопасности, и это все, что требовалось Марике.

Поправка – все, что она хотела для Роксаны, поскольку Бишоп не выходил у нее из головы. После того, как она покинула подвал, она только и думала о том, что он сказал ей и как смотрел на нее. С его ненавистью и гневом она могла бы справится. Даже его страх она была бы в состоянии понять, но не жалость и отвращение, которые он испытывал к ней. Как он посмел пренебрегать ею? Как он посмел смотреть на нее так, словно она была ниже чем он, и, что ей надлежит отчаянно карабкаться вверх, чтобы коснуться подошвы его ботинка

Он был более отвратительным из них обоих. Он был вампиром - чистым воплощением зла. В ней присутствовала хотя бы половина человека. И кровь на ее руках имела оправдание. Это было довольно, невинным.

За исключением того, что Бишоп утверждал, что так проявлялась ненавидимая ей часть. От одной только мысли об этом ее выворачивало на изнанку.

Она смотрела в небо, стоя на пороге собственного дома. На небе не было ни облачка, только полумесяц, да бесчисленная россыпь звезд, которых ей не пересчитать за всю оставшуюся жизнь. Она смотрела на них, глубоко вдыхая прохладу ночи, пытаясь отогнать сомнения и страх.

По человеческим стандартам было довольно таки поздно, что-то вроде полудня для вампиров. Для нее было слишком рано, чтобы ложиться спать и слишком поздно, чтобы заняться чем-либо еще. Она в который раз осталась в одиночестве.

Только двое из оставшихся с ней людей не спали. Они помогали Димитру и его семье с отъездом, но скоро тоже окажутся в постели и тревоги оставят их, по крайней мере, до рассвета. И только Марика не сможет уснуть, за исключением вампира, запертого в ее подвале.

Она старалась не думать о нем. Ей были безразлично то, что он ей сказал. Это была всего лишь уловка. Он хотел посеять в ней сомнения, говоря о теме добра и зла, человеческой и вампирской сути. Ему потребовалось бы куда больше усилий, если он собирается добиться своего.

Она вовсе не злилась. И все ее убийства были оправданы. Она спасала человеческие жизни от вампиров, в любой момент готовых вцепиться в горло.

Даже если они казались тихими рано или поздно они все равно бы это сделали. Вампиры - убийцы по своей сути. Это свойство их натуры. Даже сам Бишоп не мог быть уверенным, что не убил бы ее, когда напал на нее.

И она поступала правильно, избавляя мир от вампиров. Она думала обо всех тех людях, чьи жизни она спасла - невинных людях. Она подумала о теневых существах, которые возможно страдали, утратив любимого.

Не существовало такого определения, как невинный вампир. Они ничего не могли знать о потере или любви.

Она размышляла об этом, возвращаясь в собственный дом, чтобы лечь в кровать. Она свернулась клубочком под мягким, стеганным одеялом, которое сделала ее бабушка, и какое-то время предавалась чтению. Чтение было для нее редкой роскошью, не столько потому, что в сельском районе было сложно раздобыть хорошую книгу, сколько потому, что всегда находились другие дела, которые нужно было сделать. Она не торопилась с этим и не желала думать о том, что утром ей придется передать Бишопа людям, которые в конечном итоге убьют его.

Она не хотела думать о том, что они с ним сделают, прежде чем убить.

Он должен был умереть за все совершенные им преступления, за то кем он являлся. Но ей казалось несправедливым связывать его словно животное. Он заслуживал честного боя.

Но кто бы мог справиться с ним? Она не знала такого человека.

Она была не далеко от двери, когда услышала приближающийся стук копыт. Они были еще достаточно далеко, но ее обостренный слух уловил их - не достаточно хороший для вампира, но его было вполне достаточно, чтобы она поняла, что лошади приближаются, а не удаляются от деревни.

Неужели Димитру решил вернуться, не смотря на ее распоряжение? Или Роксана? Если эта девчонка удумала бросить ей вызов, она лично свяжет ее и спрячет в одной из дворовых пристроек, до завтрашнего дня.

Она прислушалась. Это был вовсе не фургон. Скакало несколько лошадей. Это не могли быть Роксана и Димитру, если они, конечно, не собрали себе компанию. Другие вряд ли поддержали бы подобную авантюру, если бы не случилось чего-нибудь серьезного.

Это не были те, в ком она была уверена. Она поняла, что это чужаки потому, так как встали дыбом волосы на ее шее, не смотря на то, что даже намека на бриз не наблюдалось.

Если это были не ее люди, то кто?

Она застыла в дверном проеме, но сунула руку внутрь, чтобы достать винтовку, всегда висевшую возле входа. Она была заряженной, и Марика умела ей пользоваться.

Когда, наконец, люди показались в поле ее зрения, она возблагодарила Бога за его зоркость, легко насчитав около дюжины человек. Часть из них была румынами, остальные напоминали турков или греков. Попадались даже англичане.

Стоял ли за этим Армитэдж?

- Кто вы? - Спросила она у их предводителя. Она говорила по-английски, надеясь, что он ее поймет.

- Никто, и мое имя тебе знать не обязательно - ответил он. Она оказалась права, предположив, что он англичанин. У него был точно такой же акцент, как и у Армитэджа.

Марика плотнее обхватила винтовку, приближая ее к себе.

- Чего вам надо?

- А ты как думаешь?

Для чего им понадобилось играть в подобные игры? Почему бы просто не ответить на вопрос? Зачем такое количество ненужных вопросов?

- Понятия не имею.

Поскольку они не были искренними, она притворилась не сведущей. Мужчина улыбнулся, его улыбка была отталкивающей.

- Ладно, дорогуша мы приехали за тобой.

Ее сердце вздрогнула, но Марика осталась твердой.

- За мной? - Если честно, она ожидала, что они приехали за Бишопом, а никак не за ней. Если они собирались обесчестить ее, им стоило бы волноваться за собственные жизни. Мужчина кивнул, и его светлые волосы мерцали при слабом лунном свете.

- Нам никогда прежде не приходилось иметь дело с Дампиром. И мне интересно посмотреть, на что ты способна.

Он знал, кем она являлась. Осознание этого достигло ее одновременно с тем, как она вскинула винтовку. Она выстрелила, опрокинув человека с его лошади. Затем она нырнула в дом, опустилась на пол и открыла ящик с патронами.

Снаружи раздавались громкие голоса. Ее люди скоро проснуться. Они успеют вооружиться против этих злоумышленников?

Лежа на спине, на полу, она перезарядила винтовку и вскинула ее на изготовку. Когда дверь в ее дом распахнулась, ей потребовалась доля секунды чтобы определить, что это незнакомец, и выстрелить ему в шею. Он рухнул с гулким стуком, его тело растянулось в дверном проеме.

Подоспели другие. Прозвучал выстрел, и послышался крик. Похоже, это был Иван. Неужели он был мертв, но у нее не было времени размышлять об этом, а тем более проверить. Ей нужно было перезарядить винтовку.

В подвале, она ощутила ужас. Бишоп. Неужели они вошли в подвал? Страх терзал ее не более секунды, после чего сменился почти самодовольной уверенностью, что вовсе не Бишоп умрет в том подвале.

Еще люди появились в ее двери. Она вскинула винтовку, но было слишком поздно. Он выстрелил первым.

Боль пронзила ее левое плече, как только она выстрелила, опрокинув ее на пол. Она немного промахнулась, но зацепила его голову. Этого было достаточно, чтобы он отшатнулся и споткнулся он мертвеца, лежавшего на полу.

Марика сильно ударилась головой о пол. Искры полетели из ее глаз, в то время как боль терзала ее плечо. Ее тошнило и в глазах потемнело. Ей нельзя падать в обморок. Если она упадет, они тут же схватят ее.

Стиснув зубы, она вслепую нащупала боеприпасы и перезарядила винтовку. Скоро прибудет следующий. Ей нужно быть готовой.

Они ее не получат.

***

Он привык к запаху собственной горящей плоти.

Настолько тихо, как только мог Бишоп терпел муки, освобождаясь от кандалов. Пот, смешанный с кровью, выступал на его лбу.

Подпитанный кровью Марики, он справится с этим легче. В диком состоянии он порвал бы их словно бумагу. Но у крови Марики было определенное преимущество, придавая ему сил, она сохраняла его самоконтроль.

Он услышал звук приближающихся лошадей. Весь день в деревне было оживленное движение. Марика отослала людей, чтобы они не пострадали, когда она на рассвете будет передавать злого вампира?

Лицемерная, маленькая, дрянь. Она понятия не имела, что творила - и сама являлась воплощением зла в этой деревне.

Ему хотелось верить, что хотя бы часть из того, что он сказал, дошла до нее. Он отказывался считать ее безнадежной. Он не задумывался над тем, почему был так уверен в том, что она когда-нибудь изменится, потому как понимал, что это связано с увлеченностью ею, и воспоминанием о том, как она извивалась под ним, когда он упивался ее кровью.

Он услышал ее в доме над собой. Она находилась в здании над этим подвалом? Он когда-нибудь улавливал ее сонные вздохи?

Она говорила с кем-то довольно враждебным тоном. Человек сказал что-то вроде того, что явился за ней. Что, черт возьми?

Прозвучал выстрел, и что-то рухнуло на пол.

Марика.

Пульс грохотал у него в ушах, когда он отчаянно рванул цепи, сжимая челюсти, чтобы не закричать, поскольку раскаленное серебро впивалось в его плоть. Он уже был травмирован так же на прошлой неделе, пора бы и привыкнуть, но Боже какая боль!

Сначала, сломались кандалы на его правом запястье. Серебро было довольно эффективно против его вида, из-за того, как оно воздействовало на кожу. Кровь Марики сделала его менее восприимчивым к ожогам. Как метал, серебро было довольно хрупким для его силы, хотя странным образом оказывало сопротивление.

Когда обе руки оказались свободными, он нагнулся и схватил кандалы на своих лодыжках. Его ноги были босы, а лодыжки кровоточили, когда он рванулся к двери. Один удар и тяжелая дверь слетела с петель. Щепки от нее разлетелись в разные стороны, усеивая собою округу.

Снаружи было столпотворение. Его глазам не требовалось время, что бы приспосабливаться - в темноте он видел как кошка. Один из людей Марики лежал в нескольких шагах от него, раненный в грудь, которая кровоточила. Он еще был жив, но скоро умрет.

Были и другие тела незнакомых ему людей. Остальные рассыпались по деревне, видя активную перестрелку. Двое мужчин сражались неподалеку, вцепившись друг другу в горло.

Бишоп обернулся на следующий выстрел, раздавшийся из дома. В дверном проеме стоял человек, отчетливо видимый при искусственном освещении. Он был ранен в голову, но это не помешало ему войти внутрь.

Он шел за Марикой.

Всего один прыжок занял у Бешопа от входа в подвал до ступеней в дом. Вошедший был всего на расстоянии нескольких фунтов от Марики, истекающей кровью на полу. Он был очень удивлен и испуган, развернувшись и увидев Бишопа. Это было последним, что он увидел потому, что Бишоп схватил его за голову и свернул ему шею. Безжизненное тело рухнуло на пол.

Он подошел к Марике и опустился на колени возле нее.

- С тобой все в порядке?

Она кивнула, вздрагивая при движении. Ее правая рука осторожно поднялась, ощупывая затылок.

- Мне нужно перебинтовать плечо, и тогда я буду в порядке.

Единственной вещью под рукой оказалась его рубашка, так что он стянул ее через голову и разодрал на бинты. Выстрел прошел на вылет через ее плечо, пуля застряла в полу, но рана серьезно кровоточила. Аромат ее крови дразнил его, но он оказался сильнее голода. Он ощущал другое желание куда более опасное и нестабильное.

Ему хотелось убить человека, натворившего это, но он был уже мертв. Ему принадлежало одно их двух тел, лежащих на полу в доме. Тогда он перебьет оставшуюся часть.

- Останься здесь - попросил он.

- И дожидаться, что кто-нибудь прийдет и схватит меня? Ну, уж нет.

Она с трудом поднялась на ноги.

- Схватят тебя или убьют тебя?

Она встретила его пристальный взгляд. Она казалась немного бледной, но в целом довольно решительной - по всей видимости, одно из преимуществ ее крови.

- Они сказали, что никогда не пленили Дампира прежде. Им было любопытно посмотреть на что я "способна".

Что-то щелкнуло в мозгу у Бишопа. Группа людей, разъезжающая по сельской местности, отлавливающая теневых существ. Это они похитили Найсона? Что они делали с теми, кого похитили.

Был только один способ узнать это.

Он выбежал из дома и схватил первого, кто подвернулся под руку. Ему не пришлось далеко идти, поскольку тот направлялся к дому. Его лицо и волосы были в крови, и простреленная рука свисала плетью.

Его удивило появление Бишопа.

- Ты же вроде должен быть заперт.

Черт возьми, как он узнал об этом? Хватая его за отвороты, Бишоп притянул его ближе.

- Что тебе надо от Дампира? Что вы сделали с остальными? Отвечай или я убью тебя.

Человек смотрел на него без тени страха в глазах.

- Их смерти послужат высшим целям.

Значит, он был среди тех, кто, затеяв все это. Марика тут вообще не при чем. Бишоп позволил выскользнуть собственным клыкам.

- Каким целям? Где они? В ответ ему прозвучал выстрел и теплая влага покрыла его лицо.

У него был писталет, и чтобы не отвечать на вопросы Бишопа и избежать последствий он застрелил себя.

Бишоп отпустил тело и вытер лицо рукой.

- Господи Иисусе.

Он заметил, что на него направлены шесть винтовок, окруживших его.

Бишоп улыбнулся.

- Вы не сумели справиться с Дампиром. Неужели вы полагаете, что справитесь со мной?

Шесть пальцев одновременно взвели затворы. И выстрелили.

Глава 6

Иван умер. Сергей был ранен, но не смертельно. Всего одна смерть для такого нападения, не так уж и плохо, но Марика не могла найти в себе сил, порадоваться этому.

Этим людям была нужна она. На нее никогда не охотились прежде, от этой мысли каждый мускул ее был в напряжении и озноб пробирал до самых костей. Если бы не Бишоп, эти люди точно схватили бы ее.

Так же как и она пленила Бишопа. У него не было никаких причин, чтобы защищать ее, но все-таки он сделал это.

Никто не ушел от его гнева. Все, кто приехал в деревню, схватить ее, были мертвы. Кого-то убила она, кого-то убили ее люди, но как минимум семь из них одолел Бишоп. Они стреляли в него, но он все равно с ними расправился.

Марика никогда не встречала никого похожего на него в своей жизни. Было пугающе прекрасным наблюдать, как он сражается. Он являлся проявлением целеустремленного изящества. Настолько быстрым, настолько смертоносным. Он спас их всех. Спас ее.

И как она могла отблагодарить его? Она вытаскивала пули пинцетом, который обычно для этого использовала. Обычно ее пациенты находились без сознания - или были очень близки к этому. Бишоп, был в сознании, и это беспокоило ее.

- Тебе больно? - Спросила она, ковыряясь в его из раненой плоти, в попытке извлечь пулю.

Задачу усложняло то, что его тело начало восстанавливаться со сверхьестественной скоростью.

Он лежал на ее кровати, освещенный несколькими лампами. Потрепанный и побитый, он все же чертовски хорошо выглядел, как многие обычные мужчины никогда не выглядели даже в наилучшем своем состоянии. Это было как-то неправильно.

Он встретился с ней взглядом. В его глазах отражалась боль, вперемешку с нежеланием быть высмеянным.

- Они использовали серебряные пули, и ты орудуешь во мне, словно ковыряешь ножом масло. Как ты думаешь?

Серебро объясняло, почему ее рана так ужасно болела, и она все еще ощущала жжение, не смотря на то, что она начала подживать. Бишоп восстанавливался быстрее, чем она. Если она не поторопится раны затянуться, и серебро будет разъедать его изнутри, пока окончательно не уничтожит.

Она сконцентрировалась на поставленной задаче.

- Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь.

- Я не заметил.

Его едкость вернулась к нему, и ей даже не нужно было смотреть на него, чтобы понять это.

- Я вполне заслужила подобное.

Наконец, она обнаружила серебряную пулу и подцепила ее пинцетом.

- Но я хочу, чтобы ты знал, что я признательна тебе за то, что ты помог, справится с этими людьми.

- Не стоит благодарности.

На этот раз сарказм отсутствовал. Она тащила пулю из его груди. Он заворчал, все его тело напряглось, но больше ничего не говорило о том, какую ужасную боль она ему причиняла.

Кровь струилась из раны теплая и насыщенная. Она наблюдала, как она струиться из его плоти, красная и привлекательная. Она хотела ощутить ее на вкус.

Ее десны зудели и болели, словно у нее резались зубы. Это ее клыки жаждали ощутить его на вкус.

Сглотнув, она прижала ткань к ране и выбросила пулю в чашку на ночном столике.

- Ты побледнела, - заметил он. - Тебя беспокоит вид крови?

Кому-нибудь другому она могла бы солгать, что она всего лишь слабая женщина, но не ему.

Она понимала о чем он спрашивал.

- Да, - созналась она.

- Ты когда-нибудь пробовала ее?

От одной только мысли ее живот скрутило.

- Нет. И не собираюсь.

Больше он не пытался заговорить с ней, пока она вытаскивала серебро из его тела, и Марика была благодарна ему за это. Она работала так быстро как могла, но с последней раной пришлось изрядно повозиться, так как она почти закрылась.

Она вытерла руки о полотенце, и, наконец, снова встретилась с ним взглядом.

- Никогда не видела, чтобы кто-нибудь заживал так быстро.

Он выглядел усталым и взволнованным.

- Это слишком даже для меня.

Он чего-то не договаривал, ожидая, что она догадается сама.

- Моя кровь.

Бишоп кивнул.

- Полагаю, что так.

Если ее кровь оказывала такое мощное воздействие на него, как повлияла бы его кровь на нее? Она добавила бы ей сил, или полностью обратила?

- Если бы ты выпил больше моей крови, у тебя было бы больше сил?

Он нахмурился.

- Наверное, да.

Она могла бы дать ему собственную кровь, позволить укусить снова - она вздрогнула от удовольствия при одной только мысли. Тогда он будет достаточно силен, чтобы уехать от сюда. Она скажет своим людям, что он сбежал - скажет Армитэджу, что он скрылся во время нападения.

Она больше не увидит его и позабудет обо всем, что с ним связано. Она могла воспользоваться тем опытом, когда ей удалось пленить его.

Вернуться к охоте за убийцей ее матери, кстати, интересно расскажет ли Бишоп ему о ней. Вернуться к пониманию, что все вампиры бесчувственные и злые, и забыть что он спас ей жизнь.

- О чем ты думаешь? - В его тоне звучала осторожность. - Мне знакомо это выражение.

Обычно оно означает, что ты собираешься убить меня.

- Тебе нельзя здесь оставаться, - ответила она. - Ты должен уйти.

Он поднялся, чтобы сесть.

- Ты передумала отдавать меня своим друзьям?

- Они вовсе не мои друзья, и да, я передумала.

Он изучал ее какое-то время, затем его губы приняли необычное смиренное положение.

- Почему ты изменила свое намерение?

- Ты спас мне жизнь.

Она развела руками, словно этот жест должен был что-то объяснить.

- Самое малое, что я могу сделать, это отпустить тебя.

Его хищные глаза сузились.

- И ты позволишь мне уйти?

- Да, если ты пообещаешь покинуть эту область сегодня вечером.

Он отрицательно качнул головой.

- Я не могу этого сделать.

- Что ты имеешь в виду?

Он же это не серьезно? После ее щедрого предложения он отказывается уехать? Он повредился в рассудке!

- Я обещал разыскать своего друга, и я выполню обещание.

- Я считала, что ты уверен, что те люди связаны с его похищением.

Он поделился своим предположением перед тем, как она собиралась удалить из его груди пули. Она вздрогнула, поняв, что могла стать частью чудовищной коллекции теневых существ.

Кто-нибудь любил ее настолько, чтобы отправится на ее поиски, как это сделал Бишоп ради его друга?

- Я говорил.

Она старалась не смотреть, как играют мышцы на его животе. Пыталась проигнорировать гладкое совершенство его золотистой кожи. Почему он не был бледным и грязным, как и подобало выглядеть настоящему мертвецу.

- Они уже мертвы.

- Могут быть другие.

Другие, это уже касалось ее непосредственно. Если бы ее схватили и поместили в одном месте с другими теневыми существами, она бы была мертва, как только бы они узнали, кем она являлась и скольких представителей их вида она уничтожила.

Странно, но до сих пор ее не беспокоило, как сильно ее могут ненавидеть. И даже теперь ее это беспокоило потому, что это могло стоить ей жизни. Нет, это было не совсем правдой. И если бы она была честна с собой - а в данном случае у нее выбора не было - то ей следовало признаться, что она ощущает определенную вину за свои поступки.

Ей не нравилось чувствовать себя виноватой. Это заставило ее пересмотреть свое отношение, и это ей нравилось еще меньше.

- Это из-за меня погиб Иван. Мои люди ранены из-за меня.

- Они добровольно последовали за тобой.

- Скажи это вдове Ивана.

- Я не сомневаюсь. Она знала. И они понимали, следуя за тобой, что это их выбор. И какому риску они себя подвергали.

Она наблюдала за ним, пытаясь уловить хотя бы тень насмешки, но не обнаружила ни чего.

- И теперь они поймут, что я натворила - что не все вампиры есть зло. Задумаются ли они о всех неверно загубленных жизнях.

Он тоже наблюдал за ней, даже слишком близко.

- Прошлого не вернешь. Лучше подумать о будущем.

Он был прав. Она по жалеет об этом позже, если доживет.

- Ты уверен, что их гораздо больше?

Боже, она так сожалела, что у нее не было под рукой другой рубашке, чтобы он мог одеть ее. Вид его обнаженной плоти отвлекал ее. Все ее сожаления, все ее мысли испарялись, когда она смотрела на него.

- Один из них сказал, что все эти похищения служат "высшим целям".

Он встал на ноги довольно неуверенно, но все же с изяществом, не соответствующим его состоянию.

- И это сильно беспокоит меня. Только Богу известно, как много их еще осталось. Так как напавшие не вернуться, они наверняка пошлют еще...

- Тебе нельзя здесь оставаться.

Когда она это произнесла, она поняла, как глупо это прозвучало. Он уже догадался насколько это для него опасно. Это было опасно для них обоих. Она могла предупредить своих людей, чтобы те попрятались и затаились на время. Она была в состоянии позаботиться о себе - найти укромное место, где они ее не так скоро отыщут.

- У меня есть дом, - признался он. - В Фагаросе.

- Отправляйся туда. Я приеду, как только смогу.

Он выглядел удивленным.

- Для чего?

- Ты хочешь отыскать своего друга.

Она отправилась в гардеробную, чтобы взять новую одежду .

- Я хочу понять, для чего этим людям понадобилось прекрываться моим именем. И чем быстрее это произойдет, тем скорее ты покинешь Румынию.

Он уставился на нее, она физически ощущала, как его взгляд буравил ей спину. Она замерла, разглядывая темноту, пахнувшей гвоздикой гардеробной.

- Я хочу помочь тебе отыскать твоего друга и этих людей.

Он ответил не сразу, но его ответ не был тем, что она ожидала услышать.

- Я буду первым, кого ты отпустишь?

Она кивнула, глядя на него через плечо.

- Мне нравится это не меньше твоего, но поскольку у нас есть общий враг, я готова отложить свои предубеждения и доверять тебе, если ты способен на это.

Улыбка изогнула губы Бишопа, заставив екнуть сердце Марики.

- Это аттракцион неслыханной толерантности для тебя, маленькая полукровка.

- Толерантность не имеет никакого к этому отношения.

Она пыталась казаться саркастичной, но ей это не удалось.

- Я в долгу перед тобой, и я не намерена провести оставшуюся часть жизни в страхе, что они явятся и схватят меня. Я скорее умру, чем стану частью этой отвратительной коллекции.

- Ты действительно так считаешь?

Она сняла рубашку с вешалки.

- А как же еще? Это же мой страх. Сколько еще могло случиться неприятностей. И я не желаю в них участвовать.

Он опустил руки на узкие бедра, туда, где располагался пояс его брюк.

- А как относительно твоих друзей? Разве они не явятся, когда ты не предоставишь им меня?

- Они вовсе не мои друзья, и что я им скажу не твоя забота.

Она сняла, то, что осталось от ее рубашки, которую он порвал, чтобы добраться до ее раны.

- Я придумаю что-нибудь.

Он ничего не ответил. Он притих, скорее всего, потому, что наблюдал, как она переодевается. Она вовсе не была обнаженной. Полу-корсет, надетый на ней, скрывал то, что ему не следовало видеть. Но она ощущала себя словно раздетой под его пристальным взглядом. Все ее тело напряглось. Она быстро накинула чистую рубашку, какую только позволило ее раненное плечо.

- Почему? - Наконец спросила она, нарушая напряженную тишину.

Если они и дальше будут молчать, она боялась, что это добром не кончиться. Он посмотрел ей в глаза. Ей не хотелось знать, на что он смотрел до этого.

- Что почему?

- Почему ты меня спас? Она заправила рубашку в брюки.

- Ты предпочла бы, чтобы они схватили тебя?

- Я предпочла бы, спастись самостоятельно.

- О.

Его губы тронула легкая улыбка.

- Прошу прощения, что уязвил твою гордость.

- Эта... ситуация была куда проще, когда я относилась к тебе как к врагу.

- Аналогично.

Какое-то время они смотрели друг на друга, взвешивая все за и против, в создавшейся ситуации.

Она скрестила руки на груди, обхватив себя ими.

- Ты мог бы просто сбежать.

- Я не монстр, Марика, - произнес он таким томно, словно она должна была об этом и без него догадаться.

- Я никого бы не бросил в подобной ситуации.

Ответ должен был удовлетворить ее, но он почему-то встревожил ее, ведь она, была так несправедлива по отношению к нему, да и к тому же еще тот факт, что он бы сделал это для каждого.

И если бы она все-таки погибла, он сделал бы для нее надгробие? И стал бы он ухаживать за ее могилой по прошествии трех сотен лет?

Она, наверное, серьезно повредила мозг, когда ударилась головою о пол. Безусловно, это являлось единственной причиной побудившей ее желать, чтобы вампир рассматривал ее, как нечто особенное.

***

Она появилась на пороге его дома после полуночи. Его домоправительница, Флореа была встревожена, обнаружив возле дверей молодую женщину - особенно, когда поняла, что Марика, является, внучкой Ирины Коменесцу.

Ирина жила где-то неподалеку. Куда было пойти Марике, после того, как она со своими людьми избавились от тел погибших? Бишопу не позволили участвовать в этом. Даже если восход не остановил бы его, Марике это удалось.

Она предложила ему уехать. Он не хотел оставлять ее без защиты - но днем от него было мало проку.

- Нужно, чтобы казалось, что ты сбежал.

Его могли обнаружить, даже если бы он попытался спрятаться в подвале. Она не хотела риска, чтобы ее люди нашли его и обвинили во всем.

И так как Бишоп согласился, что подобный риск присутствует, он послушал ее и отправился домой, поскольку там он был бесполезен.

Он собирался расспросить Флорею о Марике и ее семье. Не ради удовлетворения собственного любопытства, он был не настолько глуп, чтобы отказаться от информации, которая может ему пригодиться.

Когда Марика вошла, у него был только один вопрос, на который он хотел получить ответ:

- Почему ты пришла сюда с вещами?

Марика потупила глаза и выразила искреннее удивление, когда он поднялся.

- Ты хочешь, чтобы я расхаживала по твоему дому голышом?

Флореа была потрясена, услышав это, и обратила к нему озадаченное лицо. Смущенный их присутствием, Бишоп понимал, что ему не стоит отвечать на этот вопрос столь честно, как ему подсказывал его инстинкт.

- Я вообще не желаю, чтобы ты расхаживала по моему дому.

Теперь она нахмурилась. Бедная Флореа, похоже, этот ответ ей тоже не понравился. Подобная грубость была не стоящим внимания пустяком, но его домоправительница не была в курсе, кем эта женщина являлась. Кем она являлась, по сути. Работодателя Флореи тоже не особо радовала перспектива, чтобы Охотница осталась под эти кровом.

Бишопа подобная перспектива тоже мало радовала. Сколько он себя помнил, он делил кров только с женщинами, с которыми его связывали романтические отношения, и их было не так уж и много. Он предпочитал жить отдельно.

Он хотел быть спокоен, засыпая, и не опасаться, что кто-нибудь убьет его во сне.

Когда она не ответила, он попробовал изменить тактику.

- Ты же не собираешься на самом деле здесь оставаться?

Марика стала в защитную позу.

- Ты говорил, что я могу.

- Я говорил, что тебе следует отыскать безопасное место.

Марика была последним человеком, которого он был рад видеть собственным гостем. Ее кровь взывала к нему. Он не волновался что кто-нибудь из них "случайно" забредет в спальню другого. Возможно она попытается потом его убить, но если он пришел к ней , она не стала бы особо сопротивляться.

Ощутить ее вкус снова было бесспорной ошибкой, каким бы заманчивым и неподражаемым он бы ему не казался.

- Да, но, - возразила она, - прежде чем ты покинул деревню, я сказала, что я приду сюда - и ты согласился.

Их беседа грозила перейти в ссору, он чувствовал это. И Флореа смотрела с нескрываемым любопытством. Бишоп улыбнулся миниатюрной женщине.

- Вы можете нас оставить. Если что-то понадобится, я позвоню.

Она указала на багаж Марики.

- Мне отнести это наверх.

- Да. Отнесите это наверх.

Марика довольно улыбнулась. Ее лицо было настолько счастливым, что у него перехватило дыхание, так бы смотрел на нее и смотрел.

Во что, черт возьми, он превратился?

- Ты не пожалеешь об этом, - сказала она, как только домоправительница с вещами покинула их.

- Я уже жалею.

Он резко опустился на близстоящий стул.

- Это временно, пока мы не разработаем совместный план действий.

Ее лицо вытянулось, и он расстроился, что улыбка исчезла с него

- Ты мне не доверяешь.

Она словно обвиняла его в предательстве. Он пристально смотрел на нее.

- Нет.

- Ты держала меня в подвале, мучила, так что мне простительны некоторые сомнения по поводу твоей лояльности.

- Я считала тебя врагом.

Она была просто восхитительна. Абсолютно ничего угрожающего.

- Я не убежден, что ты им не осталась.

- Как насчет того, чтобы отложить на время наш конфликт и обьединить силы против общего врага.

- Я и не утверждал, что не доверяю тебе в ходе совместной борьбы. Я не уверен, смогу ли я расслабиться в собственном доме в твоем присутствии и спокойно заснуть.

Хитрая улыбка заиграла на ее губах.

- Крупный, сильный вампир боится слабой женщины

- Боится, нет. Проявляет осторожность, да. Я был бы полным идиотом, если бы не делал этого.

Она провела рукой по лбу, и на нем осталось пятно. Наверху у него была ванна. Она могла бы принять ее - Бог свидетель, ванна была ей просто необходима. Она была покрыта грязью, оставшейся с прошлой ночи.

Он мог предложить ей потереть спинку.

- Следуя твоему рассуждению, мне тоже придется не смыкать глаз, размышляя, не запланировал ли ты отомстить мне, за все, что я тебе сделала?

От размышлений о ней голой и влажной Бишопа отвлек ее возмущенный тон.

- Было бы глупо с твоей стороны не задуматься об этом.

- И, тем не менее, я здесь.

- Значит, ты все-таки глупа.

К его изумлению она рассмеялась.

- Возможно и так. Но я доверяю тебе, как бы там ни было. Если ты готов довериться мне.

Она опустилась на диван напротив него. Ее плечи ссутулились, и в глазах отразилась усталость.

- Почему?

Она спокойно смотрела ему в глаза.

- Поскольку я привыкла отвечать по собственным обязательствам.

- И какое это имеет отношение ко мне?

Право он не был самым приятным соседом, и она решила добавить жертвенности своему тону.

Она вздохнула.

- Эти люди прикрываются моим именем. Ты говорил, что твой друг винит меня в исчезновении брата.

Он заметил, что она так и не ответила на его вопрос.

- Да, все признаки указывали на тебя.

- Ты говорил, что твой друг был безобидным - миролюбивым.

- Он - добродушный- ответил сухо Бишоп.

- Ты когда-нибудь слыхала об опасных добродушных?

Конечно, были и другие, но Бишоп не хотел сейчас вдаваться в подробности.

Она сглотнула. Его внимательный взгляд остановился на ее шее. Он помнил, какой шелковистый солоновато-сладкой была там ее кожа.

- Я не хочу, чтобы меня обвиняли в смерти невинных.

Он попытался сдержать свое стремление поглумиться над ней.

- Так теперь ты обеспокоена судьбами невинных?

- Да, - просто ответила она.

Он не знал, что и сказать.

- Я не могу объяснить, - добавила она, - но доверять тебе мне кажется верным. Я давно не ощущала себя настолько спокойной, как рядом с тобой. Я могла бы укрыться у своей бабушки, но мне не хочется подвергать ее опасности. Я попросила бы пристанище у одного из своих людей.

- Но ты не хочешь, чтобы они знали, что я все еще рядом.

Она смотрела на него своими темными бездонными глазами.

- Мне рядом с тобой спокойнее.

Она произнесла это? Отчасти это являлось правдой - в той части, которая касалась людей охотящихся на нее.

- Не взирая на то, что я пил твою кровь? - Ему нужно было уточнить.

Он помнил, что он чувствовал, когда прижимал ее к полу, ощущая на языке ее вкус.

Она сглотнула, снова привлекая его внимание к ее горлу. Его рот наполнился слюной.

- Ты мог убить меня, но не сделал этого.

- Мне помешали твои люди.

- Мы оба знаем, что если бы ты действительно хотел меня убить, я бы была уже мертва.

Он склонил голову, откинувшись на спинку стула.

- Предположим, что так и есть.

- Тут и предполагать нечего. Я пленила тебя, издевалась над тобой, и ты мог бы меня убить. У тебя на это было полное право. И это говорит о том, что тебе можно доверять.

Он выгнул бровь, и вопрос повис в воздухе: мог ли он доверять ей?

- Я в долгу перед тобой, - она произносила это так, словно каждое слово причиняло ей боль. - Я не оставляю долги неоплаченными.

Бишоп покачал головой. Это наиболее близкое к извинению утверждение, все, что она на данный момент могла из себя выжать. Как не странно это успокоило ту его часть, которая нуждалась в этом. Она предлагала ему свое доверие в обмен на его.

И черт побери, он был готов согласиться.

Как такое могло случиться? Все, что ему было нужно, это отыскать Найсена. Эта женщина похитила его, мучила и угрожала ему. Она собиралась отдать его людям, которые хотели его убить. И теперь она утверждала, что соблюдает собственный кодекс чести.

И как не странно он ей верил.

Она была права насчет общего врага, и того, что им лучше объединится в борьбе с ним, чем сражаться друг против друга. Но мог ли он доверять ей настолько, чтобы быть уверенным, что она не предаст его в самом конце? Как только они одолеют этого врага, она не попытается убить его снова? Если он будет доверять ей настолько, он станет, уязвим для нее.

Он уже и так был достаточно уязвим влечением к ней. Ее кровь бежавшая в его венах влекла его к ней. Ее сила привлекала его, ее стойкость с которой она противостояла собственным страхам, заинтриговала его. Его все больше и больше влекло к ней, и он желал ее, как только мужчина в состоянии желать женщину, и это не являлось просто сексуальной прихотью.

Учитывая тот факт, что всего несколько дней назад она хотела убить его, это несколько настораживало.

Даже если она теперь и не собиралась его убивать, оставалась еще проблема - она ненавидела ту часть себя, которая являлось вампирской, она ненавидела вампиров, а он им был. Если бы они признали это влечение - у них бы появился повод для серьезного беспокойства.

Она выглядела взволнованной.

- Долго ты еще намерен заставлять меня ждать? Скажи что-нибудь.

Он ответил первое, что пришло ему на ум:

- Ты самая странная женщина, которую я когда-либо встречал.

Она слегка улыбнулась в ответ. Улыбка делала ее моложе и мягче, он почти разбила ему сердце, настолько она казалась прекрасной.

- И это означает, что ты разрешаешь мне остаться?

Он кивнул. Без сомнения ему еще придется пожалеть об этом.

- Ты можешь остаться.

Глава 7

- Расскажи мне о Санти.

Бишоп вздохнул, откладывая книгу, которую начал читать. Он прочитал книгу Мэри Шелли о Викторе Франкенштейне и его создании несколько раз, начиная с его публикации в 1819, и каждый раз находил в ней что-то новое. На сей раз, он заострил внимание на теме бессовестного надменного человека и преследовании того, что является пугающим и непонятным.

- Сколько раз еще мне нужно повторять, что я не знаю, где он.

- Я тебе верю.

Марика внимательно смотрела на него.

- Я хочу узнать о нем - какой он?

Если это являлось какой-то новой уловкой, к чести ее стоит отметить, что она хорошо это скрывала. Лицо Марики выражало невинное любопытство, когда они сидели в небольшой гостиной, ожидая наступления темноты, чтобы отправиться в город.

Как только стемнеет они отправятся в город искать ответы на все вопросы, связанные с нападением на дом Марики, и они старались не особо досаждать друг другу.

- Ты, хочешь знать, какой он был до того, как стать вампиром или после?

Она задумалась на мгновение.

- И то и другое.

Бишоп улыбнулся ее неопределенности. Ему было знакомо это чувство. Его отец умер, когда тот был еще ребенком. Даже, когда его мать второй раз вышла замуж, и у него были хорошие отношения с человеком, который воспитывал его, он постоянно засыпал свою мать вопросами о его отце. Для него было очень важно узнать какие-то детали о которых она могла ему рассказать - получить какие-то вещи, которые заставляли его ощущать себя ближе к человеку, который продолжал на него влиять, даже после смерти.

Как правило, она рассказывала что-то хорошее, но когда Бишоп упрямился и не желал слушаться ее, его мать, бывало, скажет - вспыхивая от гнева, что было свойственно ее характеру - что он такой же, как и его отец.

Марика должна знать правду, если она действительно решилась взглянуть на Санти, как на человека, а не как на монстра из ее кошмаров. Если ее мать действительно была женщиной, которую любил Санти, а Бишоп полагал, что была, она имеет право знать правду.

- Мы познакомились с Санти еще в юности. Мы были родом из одной деревни, и наши отцы охотились вместе. Мы были обычными мальчишками. Правда он всегда был хитрее меня - он мог уговорить кого угодно и на что угодно - и убеждал других с пугающей непринужденностью.

Она расположилась на стуле, словно ребенок, готовый слушать истории.

- А в чем отличался ты?

Его удивил ее вопрос.

- В борьбе. Я хорошо сражался.

- Очевидно, недостаточно хорошо. Я пленила тебя.

Такая бравада. С некоторой теплотой, или ему показалось? Она что пытается поддразнивать его?

- При помощи яда и четырех людей. И позволь мне напомнить еще и о святой воде.

- Я сожалею об этом.

- Ты? - Это немало удивило его. Он и не рассчитывал, что она когда-либо извинится. Возможно, ему следует извиниться, за то, что он бил и укусил ее. Когда-нибудь.

- Учитывая тот факт, что у меня не осталось и царапины, я прощаю тебя.

Что-то промелькнуло между ними в тот момент. Бишоп не мог определить что именно, но определенно что-то было. Марика тоже не могла понять, учитывая, как побледнели ее щеки.

- Значит, вы были знакомы с Санти самого детства?

- Да, но тогда его звали Адриан де Люк.

- И вы дружили с самого детства?

- Дружили? Возможно в какой-то степени.

Бишоп улыбнулся, вспоминая их проказы, когда они были детьми. Это было так давно, но ум упорно цеплялся за это.

- Мы были настолько близки, что это больше походило на семью. Но это было не долго. Мы дрались и запугивали друг друга, но в конечном итоге понимали, что мы зависим друг от друга. Мы доверяли друг другу.

- И вместе стали вампирами.

- Сначала, мы вместе стали воинами.

Небольшая складочка залегла между ее бровей.

- Ты был воином?

- Ты не знала? - Как много еще ей неизвестно?

- Ты не так уж и осведомлена о нас, не так ли?

Она вскинула подбородок.

- Моих знаний вполне достаточно, чтобы охотится на ваш вид.

Поставив локоть на ручку стула, он подпер подбородок, разместив его между указательным и большим пальцем.

- Да, невежество всегда легко оправдывает отнятые жизни.

- По личному опыту судишь?

- Конечно, так же как и ты.

Его голос оставался тихим и спокойным, не смотря на все ее попытки его поддеть.

- Вампиры - бездушные, мертвые существа.

Милостивый Иисус, неужели она серьезно в это верила? Глупым рассказам докучливых старушек о вампирах поднимающихся их могил чтобы воскреснуть из мертвых?

- У меня бьется сердце.

- Только из-за крови - жизнь, которую ты крадешь у других.

- Господи, я не могу поверить, что ты говоришь это серьезно.

- Я не мертв! – он протянул руку, схватил ее ладонь и прижал к собственной груди, чтобы она могла ощутить его дыхание и сердцебиение.

- Оно медленнее бьется, чем твое, и дышать мне нужно не так часто, но я живой, Марика. Просто я больше не человек.

Она уставилась на него, ее тонкая холодная рука касалась его груди через тонкое полотно рубашки. Его сердцебиение участилось.

- И я знаю разницу между верным и неправильным, - добавил он, поглаживая большим пальцем руки ее запястье.

- Я верю в Бога, и думаю, что моя душа находится там, где всегда и была.

- Затем ты станешь утверждать, что после смерти она отправится на небеса.

Она поддразнивала его, но не пыталась отнять руки.

Он просто улыбнулся. В этот момент она чем-то напомнила ему Элизабетт. У нее были такие же четко обусловленные понятия о Небесах, и кому туда заказан путь.

- Что случиться со мною, когда моя жизнь подойдет к концу касается только меня и Бога.

Она открыла рот, чтобы снова возразить, но он перебил ее.

- Ты хочешь послушать о Санти, или обсудить со мной религиозные каноны?

Она стиснула зубы.

- Санти.

Бишоп спрятал улыбку.

Ему нравилось говорить с ней, даже притом, что его раздирало между желанием поцеловать и хорошенько встряхнуть ее.

Она была настолько сильной, настолько уверенной, настолько искренней в своих заблуждениях. Странно, как до сих пор никто не убил ее. Да.

На этой мысли он решил охладить свой пыл, выпустил ее ладонь, и продолжил рассказ о том, что она желала услышать.

- Мы были, довольно молоды, когда решили послужить королю и собственной стране.

Она могла услышать насмешку в его тоне?

- Мы представляли себя великими героями. Что наша жизнь превратиться в сплошные приключения. Это оказалось не столь романтично.

- Но вы имели склонность к этому ремеслу?

Он кивнул.

- Имели. Через какое-то время нас познакомили с другими. Каждый из нас обладал свойствами, определившими для нас место в специальном отряде короля. Его личных марионеток.

- Какая роль отводилась тебе в этом отряде?

- Сражение, конечно.

- А Санти?

- Он был взломщиком. Самым восхитительным плутом, из тех, что мне когда-либо доводилось встречать. Не существовало таких замков, которые он не смог бы вскрыть, такого сокровища, которое он бы не смог раздобыть.

- Ты произносишь это с улыбкой, словно восхищаешься этими его чертами.

Бишоп пожал плечами. Она не понимала, но это были ее трудности, а не его.

- Да, меня восхищают его таланты. Многие из приключений закончились успешно благодаря этим талантам.

- Так же как и убийства, предполагаю, были успешными.

Слабый оттенок насмешки сквозил в ее тоне.

- Я бы солгал, если бы отрицал, что подобное тоже случалось.

Ей не понравилась это информация, против его ожиданий.

- Не обращение в вампиров превратило нас в убийц. Мы стали ими, выбрав стезю воинов.

Она кивнула, что-то там про себя решив.

- Обращение в вампиров изменило ваши отношения с Санти?

- Нет. Перемена нас коснулась иначе. Поначалу нас опьянили новые возможности, но когда эйфория прошла, мы обнаружили, что, по сути, мы не поменялись.

- За исключение того, что вы стали пить кровь.

- Да.

Он нахмурился, вспоминая, каким ужасным это казалось, так безудержно желать ее. Это было самым трудным, чтобы как-то отрегулировать.

- Как это случилось?

Она совсем ничего о них не знала. А может, и знала, но хотела услышать об этом от него. Может, она думала, что он солжет ей.

- Во время набега на орден Тамплиеров, мы обнаружили чашу, которую приняли за Священный Грааль. Шапель - тогда его звали Северьян - был тяжело ранен, и выпил из этой чаши, в надежде, что она исцелит его.

- Исцелила?

Сцена застыла перед его глазами, словно это случилось только вчера. Он помнил, что Шапель истекал кровью, и Дреукс протянул ему чашу. Шапель выпил и рухнул без сознания.

- Рана закрылась. Было невероятным, что рана могла так быстро зажить. И мы поверили, что это Священный Грааль.

- Она не была им.

Очевидно, ей был известен ответ, поскольку это было утверждением, а не вопросом.

- Нет. Полагаю, что мы все равно бы испили из Чаши Кровавого Грааля, даже если бы знали, чем он являлся. Сила и бессмертие - довольно заманчивые вещи. Мы злоупотребляли своими возможностями и способностями. Мы наслаждались развернувшейся перспективой.

Она наблюдала за ним с интересом, отметив, что его голос стал громче.

- И что же произошло?

- Дреукс - тот о ком я рассказывал, что отрицал собственную природу - однажды утром вышел на солнце.

Ужас отразился в ее глазах.

- Ты видел?

Он кивнул.

- Да.

Он не стал вдаваться в подробности. Сколько бы времени не прошло, он никогда не забудет, как взорвался Дреукс.

- Мы все воспитывались в католической вере, и обратились к церквам за наставлением. За епитимией.

- Это тогда у тебя появилось клеймо в виде креста на спине?

Бишоп ощутил, как тень набежала на его лицо и исчезла.

- Церковь полагала, что таким образом нам будет проще помнить свое место, и заклеймила нас серебряными крестами.

- И это оставило шрам?

- Мы горим. Мы можем исцелиться, но серебро воспламеняет нас снова... - Ты последний человек, с которым мне стоило бы делиться подобной информацией.

Он ожидал, что это позабавит ее, но она выглядела грустной, словно ребенок, которого стукнули по руке, когда он потянулся за конфетой.

- Ты думаешь, что все, что ты скажешь, я собираюсь использовать против тебя.

- Какой же ты была бы охотницей, если бы не использовала слабости врага.

Марика наклонила голову. Ее коса упала с гулким стуком , задев стул на котором она сидела.

- Ты думаешь, что я считаю тебя врагом?

- Не смотря на наше временное перемирие, я полагаю, что вряд ли твое мнение изменилось настолько радикально, чтобы как-то иначе, относиться ко мне и моему виду.

- Как относительно твоего мнения обо мне?

Он слегка улыбнулся.

- Я жду, предоставишь ли ты мне повод изменить его.

Она кивнула, похоже, его ответ удовлетворил ее.

- Что случилось после вашего прихода в церковь? Вы изменились?

Он пожал плечами.

- Отчасти. Мы позволили им клеймить нас и дать нам другие имена. Какое-то время мы были у них на службе. Санти первым покинул ее. Он сказал, что не собирается тратить целую вечность, казнясь за то, кем он стал. Ему казалось, что церкви нравилось унижать нас.

- Ты согласился с этим.

- Через какое-то время. К тому моменту и Рэйгн покинул нас. И Тэмпл уже готовился стать хранителем чаши, и скрыть ее подальше от людских глаз.

- Почему вы не отдали ее церкви, чтобы спрятать?

Он глянул на нее так, что она поняла, что он думал по этому поводу.

- Даже если бы мы и доверяли церковным фанатикам, всегда имелся шанс, что кто-то выкрадет ее.

- В конце концов, это мы ее нашли.

- Значит, ты покинул церковь и вы с Санти превратились из некогда близких братьев в фактически малознакомых людей.

- Нет. Мы никогда не станем просто знакомыми.

Он не мог объяснить ей природу удерживающей их с Санти взаимосвязи. Эта была связь, которая никогда не порвется, лояльность у которой нет срока давности.

Какое-то время она просто смотрела на него, по всей видимости, обрабатывая услышанное. Он терпеливо ждал ее следующего вопроса. Но он оказался неожиданным.

- И тебе нравится это?

Бишоп нахмурился.

- Быть вампиром?

- Пить кровь.

Вряд ли, это было бы первым, о чем он бы ее спросил.

- Я просто делаю это.

Он провел рукой по волосам.

- Я полагаю, это является частью существования вампира.

- Я полагаю, что это отвратительно.

Она не задумываясь, выдала свое мнение. Он отметил ее смелость.

- Является ли противоестественным то, что мужчина обладает женщиной?

- Прошу прощения? - Она смутилась, но Бишоп не ощутил девственного негодования.

- Для мужчины естественно пролить свое семя в женщину. Для влюбленных естественно желание ощутить друг друга разнообразными способами. Ты находишь эти вещи отвратительными?

- Нет, но это не одно и тоже.

Он пожал плечами.

- Это было настолько отвратительным для тебя, когда я сделал это? Я причинил тебе боль или сделал еще, что-либо, чтобы ощущать себя опозоренной? - Ему нужно было это знать.

Ему нужно было убедиться, что он не навредил ей.

- Нет.

Ее голос был очень тонок. Неужели и вправду ей понравилось это?

- Это довольно странно, учитывая, что ты ненавидишь и боишься этого - возможно ты более человечна, чем я предполагал.

Тень набежала на ее лицо, поскольку она понимала, что это вовсе не комплимент.

- Ты утверждаешь, что я не имею права осуждать тебя, только потому, что ты являешься вампиром, но, тем не менее, ты позволяешь себе осуждать меня, потому, что я являюсь человеком.

- Я осуждаю не тебя, а твои действия, которые да, иногда чересчур "человеческие".

- Я объяснила, почему я ненавижу вампиров. А почему ты так ненавидишь людей?

- Я вовсе не ненавижу людей, я не доверяю тем, кто стремиться уничтожить то, чего не в силах понять.

- Потому, что они схватили твоего друга?

- Потому, что они сожгли мой дом, изнасиловали и убили женщину, которую я любил.

Вряд ли бы ее лицо стало еще белее, даже если бы он выпил из нее всю кровь.

- Она умерла на моих руках.

Зачем он ей рассказывал это? Три прошедших столетия превратили это в трагическую историю, отдаленно относящуюся к его жизни, но она по-прежнему причиняла боль.

- Я просил ее согласия изменить ее, даже зная, что она не желает этого. Я сделал бы что угодно, чтобы поддержать ее. Я потерпел неудачу.

- Элизабетт.

- Ты знаешь ее имя.

Она не знала, что он был воином, но ей известно о Бетте. В конце концов, она стала местной легендой.

- Я видела ее могилу.

Марика не представляла угрозы для Элизабетт, но он все равно обеспокоился.

- Что ты там делала?

- Я потеряла ожерелье, когда боролась с тобой. Я возвратилась, чтобы найти его, и мне стало интересно, почему это место привлекало тебя, что ты пришел туда ночью. Я осмотрелась и обнаружила могилу.

- Я похоронил ее там, как только люди ушли, мне не хотелось оставлять ее одну в ночи.

- Есть истории, которые утверждают, что ты пожертвовал ею, чтобы спасти собственную жизнь.

Это не удивило его, но определенно возмутило. Он никогда бы не поступил таким трусливым образом.

Марика рассчитывала, что он что-нибудь добавит к ее оскорблению?

- Она не особо хорошо себя чувствовала, и я ушел той ночью, чтобы питаться.

- Обычно она давала тебе кровь.

- Да.

- И она была согласна?

- Да.

Она подалась вперед сидя на стуле, в ее глазах отразился интерес.

- И ей это нравилось?

Ему должны были быть неприятны подобные вопросы, но это было не так. Ее любопытство будоражило его. Возможно, ей все-таки понравился его укус.

- Обычно, я бы ответил, что это не твое дело, и какая тебе разница? Да, поскольку это являлось своеобразным моментом близости для нас.

Марика кивнула. Бишоп ощутил, как повысилась температура ее тела. Очевидно, она не считала идею быть укушенной столь отталкивающей, как изначально утверждала. Он дорого заплатил бы, чтобы покопаться в ее голове, чтобы понять, о чем она думала. Она вспоминала о ночи, когда он напал на нее? Она вспоминала, на что это похоже, когда его клыки погружаются в ее шею? Одному Богу известно, о чем она думала.

Его клыки требовали свободы, чтобы погрузиться в сладость ее плоти. Его член затвердел и увеличился в объеме. Он желал заполнить собой каждый дюйм ее плоти, желал чтобы она извивалась и стонала под ним, когда он будет пить ее кровь и заполнит собой ее тело. Видимо у него слишком давно не было женщины, если он желал ту, что хотела убить его.

- Ты жаждешь крови? - Вопрос выскочил у него прежде, чем он успел осознать его.

Ее тело содрогнулось, а глаза распахнулись от удивления. Ее реакция была достаточно красноречивой. Интересно. Он мог кричать о этом, кинуть ей факт в лицо, что в ней было куда меньше человеческого, чем она утверждала, но он не стал этого делать. Фактически он ощущал к ней жалость.

- Как давно?

Марика отвернулась.

- Уже несколько лет. Эта еще одна причина, по которой я хочу найти Санти.

- Я думал, что ты собиралась его разыскать, чтобы убить его.

- Я и убью его. Я хочу убить его, чтобы исцелиться.

***

Бишоп не произнес ни слова, но сердце Марики оборвалось. Он не обманывал ее - не существует другой причины, чтобы он смотрел на нее с такой жалостью. Смерть Санти не исцелит ее.

- Все легенды... - Она глубоко вздохнула, чтобы остановить дрожь.

- Врут.

Убийство ее "создателя", не спасет ее.

Он кивнул.

- Боюсь, что так.

Она осмотрелась вокруг: огонь пылал в очаге, отбрасывая тени на узорчатый ковер.

Неужели она настолько глупа, чтобы верить в подобные истории? Просто ей хотелось верить.

- Я считала, что сумею отомстить за свою мать и избавиться от этого проклятья. Теперь мне придется довольствоваться только местью, и смириться со своей судьбой.

- Марика, по поводу твоей мамы...

Она вскинула голову и ее взгляд буквально вцепился в него.

- Что по ее поводу?

Бишоп покачал головой.

- Ты уверена, что Санти убил ее?

- Так сказал мне мой отец. Он напал на мою мать и лишил ее сил. Потеря крови ослабила ее, и она умерла вскоре после моих родов.

Гнев утихомирил ноющую боль.

- Санти использовал ее положение, и убил ее.

Ее собеседник молчал, но что-то в его выражении, заставило умолкнуть и ее.

- Ты считаешь, что мой отец солгал мне?

Он пожал плечами.

- То, что считаю я, не имеет значения.

- Он не стал бы мне лгать о подобном.

Вампир спокойно встретил ее встревоженный взгляд.

- Конечно, нет. Он же все время был рядом, и просто души в тебе не чаял все эти годы.

Это прозвучало подобно оплеухе. Как он мог узнать о ее взаимоотношениях с отцом? Домоправительница. Она знакома с бабушкой Марики, и вероятно Бишоп расспрашивал ее о семье Марики. Он узнал, где живет ее бабушка? Он способен причинить ей боль? Ее пальцы непроизвольно дернулись сомкнувшись вокруг рукояти кинжала на ее бедре.

- Если ты только попытаешься навредить моей семье...

- Тогда что? - Его глаза угрожающе сузились. - Тебе не справиться со мною маленькая полукровка. И помни об этом

Страх заворочался у нее в животе. Он был прав.

- И еще тебе давно следовало понять, что если бы я хотел причинить тебе боль, я давно бы уже это сделал. Я не собираюсь использовать твоего отца или бабушку.

- То есть предполагается, что у вампиров тоже есть честь?

Разве она не признала этого раньше...

- Ты все еще жива, не так ли? Если бы я хотел тебя убить, ты бы была уже мертва.

- И почему я до сих пор не мертва?

- У меня нет никакого желания убивать тебя. И поскольку люди, похитившие моего друга, являются теми же самыми, что напали на тебя, у меня имеются основания сотрудничать с тобой, так ведь?

- Полагаю, что так. Мы можем быть полезными друг другу.

От того, как он смотрел на нее, жар поднимался волнами откуда-то из глубины. О чем он думал? Чтобы укусить ее? Или о том, чтобы заняться с ней любовью. Не зависимо от его выбора она бы согласилась. И мысли о том, как его руки прикасаются к ней, возможности снова ощутить давление его тела вызывали больше восторга, чем она была готова себе признаться.

- Для чего моему отцу понадобилось бы лгать, что Санти напал на мою мать?

- Возможно, из ревности.

- Ревности? К вампиру? - Она отнеслась к этому, как к шутке, но когда не она увидела ни намека на юмор в его золотисто зеленых глазах, смех застрял у нее в горле.

- Нет.

Ее голос был хриплым и придушенным.

- Моя бы мать никогда... - она не закончила фразу.

От одной только мысли об этом ее выворачивало на изнанку. Нет, только ни ее мать. Нет, только не с вампиром. Она вскочила на ноги и побежала к двери. Прежде чем она успела подумать об этом, Бишоп уже оказался там, блокируя ей выход. Она была быстрее любого человека, но он оказался еще быстрее - от этого факта у нее екнуло сердце.

- Твоя мать никогда бы что? - Гнев придавал его голосу бархатный оттенок.

- Никогда бы не отдалась вампиру? Никогда не полюбила бы вампира? Никогда бы не стала шлюхой монстра?

Теперь он был явно опасен. Она зацепила его за живое. Он потерял женщину, которая, являлась человеком - которую он так любил. Ее протесты были оскорблением ее памяти, и Бишопу непосредственно. Даже она не была настолько в себе уверена, чтобы оставаться в одной комнате с очень древним, рассерженным вампиром.

- Да, - признала она.

Возможно, это было и не очень умно, но зато честно. Конечно, она не думала, что так уж и невозможно полюбить вампира - сердцу не прикажешь, кого любить - просто ей сложно было представить собственную мать, предающую отца подобным образом. Она просто не могла представить, чтобы ее мать могла полюбить вампира.

- Ты - маленькая лицемерка.

Его лицо находилось всего в дюйме от ее лица, когда он подтолкнул ее обратно в комнату. Казалось, что его глаза пылали, между жесткой линией его губ мелькнуло что-то острое и белое. Он выпустил клыки. Понимание этого заставило ее десны зудеть. Ее чувства откликались на его близость. Он был настолько близко. Таким теплым. Таким манящим. Она ощущала его запах так ясно, словно эта пряная сладость находилась прямо на ее языке.

- Ты думаешь, я не способен уловить этот запах? - Настаивал он. - Ты думаешь, я не в состоянии ощутить исходящий от тебя жар? Ты утверждаешь, что тебе отвратительны вампиры, и тем не менее, ты желаешь меня.

Отрицать было бесполезно. Вместо этого она решительно взглянула ему в глаза.

Ее глаза так же пылали? Он заметил появившиеся у нее клыки? Он знал, как она ожесточалась рядом с ним, и в то же время ощущала себя женщиной больше, чем когда бы то ни было?

- Да, - созналась она, упираясь пальцами в стул. - Я желаю тебя, и да, часть меня испытывает к этому отвращение.

Он смотрел на нее, слегка прищурив глаза. У него были такие длинные ресницы, темные и густые. Они были бы мягкими, словно прикосновение крыла бабочки к ее щеке. Его прикосновения были бы нежными, а тело - напряженным и твердым. Он взял бы все, что она могла бы ему предложить, и отдал бы столько, сколько она могла бы вместить в себя, наполняясь до краев его силой. Он прикоснулся кончиками пальцев к ее горлу, там, где отчаянно трепетал ее пульс.

- А другая часть тебя?

Марика ничего не могла с собой поделать, когда ее сосредоточенный взгляд опустился на его губы. Верхняя, немного изогнута в уголках, нижняя чувственная и несколько выпячивалась, ей так хотелось прихватить ее зубами. Ей хотелось укусить...

Внезапно он обнял ее, и эти прекрасные губы впились в нее - неистово и требовательно, и в то же время так пьяняще сладостно. У него был привкус землистых специй, от чего ее разум окончательно поплыл. И почему она думала, что все вампиры холодные мертвые существа, кода этот был таким горячим, таким живым? Она хотела его и презирала себя за это. Ее пальцы впились в шелковые вихры его волос, оттаскивая его с такой силой, которая любому смертному причинила бы достаточную боль. Она хотела причинить ему боль. Как она могла так реагировать на него? Вампира!? Как ему удалось настолько завладеть ее чувствами? Он являлся существом, которых она всегда ненавидела. Существом, на которых она охотилась. Существом, которым она скорее бы умерла, чем стала.

Так почему же она ощущала себя такой неистовой, находясь рядом с ним? Почему мысль о том, чтобы погрузить собственные клыки в его плоть вызывает в ней желание, а не отвращение?

И когда это она успела признать, что он является самым красивым существом, которое она когда-либо встречала?

Ее попытка оттянуть его за волосы, только воспламенила Бишопа. Его настойчивые губы - против ее стиснутых зубов. Его бедра, прижатые плотно к ней, вжимая ее в спинку стула. Даже через многочисленные слои одежды, разделявшие их, она ощущала его настойчивую твердость. Ее тело реагировало внутренней пульсацией и теплотой.

Его губы неожиданно оторвались от нее, и он поднял голову.

- Я все еще внушаю тебе отвращение? - уточнил он, и его горячее дыхание коснулось ее щеки. - Или ты все-таки хочешь меня?

Чтобы он ее отпустил, ей следовало сказать, что он вызывает у нее отвращение. Вместо этого, она посмотрела на него и с мрачной улыбкой произнесла:

- А сам как думаешь?

Он ничего не ответил, но в его глазах вспыхнул огонь, прежде чем он снова завладел ее губами На этот раз в его поцелуе отсутствовала всякая сдержанность. Его клыки скользили по внутренней части ее рта. Вкус собственный крови во рту заставил встрепенуться сердце Марики. Уплотнение между ее ног стало еще больше. Его язык штурмовал ее, пробуя на вкус.

Он немного отступил и подхватил ее за ягодицы. Когда он поднял ее, Марика плотно обхватила ногами его талию.

Не забыв отпустить его волосы. Следующим, что она осознала, был громкий треск рвущейся ткани, так как она разодрала сверху вниз по спине одетую на нем рубашку. Он отпустил ее и стряхнул рубашку, поведя плечами.

Марика наблюдала за ним, словно ястреб за мышью. Он казался золотистым и мягким в искусственном освещении. Его мускулистая грудь была широкой, а ключицы - острыми. Волосистая поросль идущая от его пупа ныряла под пояс его брюк, довольно низко сидевших на его узких бедрах. Его темные волосы в тусклом свете отливали медью. Его губы были потемневшими и влажными.

Когда он снова обнял ее, Марика стояла. Он схватил воротник ее рубашки и разодрал ее, словно это было нечто более существенное, чем обычная ткань. Стаскивая обрывки с ее плеч, он на какое-то мгновение остановился замотав этим ее руки к ее бедрам, и спрятал лицо, опустив к ее горлу. Его клыки коснулись ее кожи, и Марика вздрогнула.

Пульсация и жар усилились между ее бедрами, когда она ожидала его укуса. Этого не произошло. Он отпустил разорванную рубашку, и поднял руки к ее груди, запустив их в полу корсет, чтобы дразнить ее соски, сжавшиеся в тугие пики. Задыхаясь от удовольствия, Марика наблюдала, как он взял один из них в рот и потянул - мягко покусывая.

Его брюки соскользнули вниз, и ее последовали за ними. Олицетворение его мужского достоинства вздымалось на фоне темных грубых волос. У нее было достаточно времени, чтобы восхититься увиденным, прежде чем он снова подхватил ее. Он вошел в нее, когда ее ноги снова обхватили ее талию, и Марика вскрикнула от удовольствия при этом сладостном вторжении. Ее тело жаждало его, истекая влагой. Он был словно создан для нее, и она ощущала как плотно облегало его, ее собственное тело, когда он входил в нее.

Бишоп продолжал активно двигаться, погружаясь все глубже и глубже, пока Марике не начало казаться, что глубже проникнуть просто не возможно. Ее спина коснулась стены, ощутив контраст прохладных обоев супротив разгоряченного тела, овладевшего ей.

Обхватив плотнее его ногами, Марика двигалась вместе с ним, приподнимаясь и опускаясь, пока дрожь восхищения не возникла в ее паху. Бишоп уперся ладонями в стену с двух сторон от нее. Мускулы на его груди были напряженными, так как он погружался в нее. Его губы были жадными и требовательными в неистовом поцелуе, о которого у нее перехватило дыхание.

У нее просто не было слов, чтобы описать собственные ощущения, за исключением того, что она бы просто умерла, если бы он остановился. Ее потребность в нем стремительно возрастала, словно сама ее жизнь зависела от оргазма, в предвкушении которого находилось ее тело.

Она не просто его желала. Он был ей необходим. Она нуждалась в нем больше, чем в еде или воздухе.

Эта потребность была превыше всего, больше, чем ее желание мести, больше, чем ее непримиримая ненависть к его виду. Бишоп мог дать ей нечто, чего никто другой не мог. Ее тело точно знало это, даже если она сама и не имела об этом ни малейшего представления.

- Пожалуйста.

Шепот ее голоса, был едва различим, когда она выдохнула эти слова ему в шею, но они эхом отразились у нее в голове.

Бишоп понимал, что она просит - она видела это по выражению его глаз. Он смотрел ей в глаза, когда входил в нее снова и снова. Он почти оставил ее тело и снова яростно погрузился, стон удовольствия сорвался с ее губ. Ей вовсе не хотелось сопротивляться, или препятствовать ему, вне зависимости того, что он собирался с нею сделать.

Пристально глядя на него, она откинула к стене голову, так чтобы ее коса перекатилась за плечо, обнажив ее шею. Она предложила ему горло, демонстрируя доверие к нему.

Он застыл, в течении доли секунды она ощущала его колебание. Сосредоточенность его взгляда исчезла так же молниеносно. Затем его губы опустились на ее горло, его волосы щекотали ей подбородок.

Марика прикрыла глаза. Она ощутила укол, когда его клыки погрузились в ее плоть, и она замерев от предвкушения выгнулась в его объятиях. Боль быстро сменилась удовольствием, столь интенсивным, что ее тело буквально взорвалось от наслаждения, и ее накрыло волнами оргазма. Комната наполнилась ее стонами, поскольку Бишоп плотнее прижал ее к стене, его тело колотило от накрывшей его кульминации. Теплота наполнила все ее существо, когда он стонал, уткнувшись ей в шею.

Марика ощутила, как он провел языком, закрывая рану на ее шее. Затем он перенес ее к дивану и мягко опустил.

Нежно. Почему после всего того, что между ними произошло, от его нежности у нее защипало глаза? Она говорила ему, что испытывает отвращение от его прикосновений. Их близость родилась из взаимного недоверия и насилия, и все же он обращался с ней как с чем-то хрупким и деликатным, а вовсе не как со своим врагом.

Как с женщиной.

Отодвинув его, она вскочила на ноги. Она ощущала пустоту между своих ног, прохладную влажную пустоту.

- Марика? - Он не двинулся с места, но она слышала беспокойство в его голосе, так же как и в движении руки, коснувшейся ее плеча.

- Я причинил тебе боль?

Причинил боль? Да он перевернул вверх тормашками всю ее жизнь, смешивая правильное и не правильное, делая ненавистное - желанным.

Как она могла вернуться к своей прежней жизни, понимая, что существуют и другие вампиры, не приемлющие зло, подобно ему?

Вдруг англичанин отыщет его? Что если они все-таки его убьют? Как ей было жить дальше, если она не предупредит его?

Господи ее мать любила Санти? А Санти любил ее мать? От одной только мысли об этом у нее холодело внутри - рухнуло все, во что она верила.

Дрожащими руками она натягивала то, что осталось от ее одежды, он тихо наблюдал за ней. Ее руки тряслись, когда она застегивала рубашку. Если надеть жакет, никто и не догадается, что она разорвана. Она не могла взглянуть на Бишопа, догадываясь, что увидит в его широко поставленных глазах.

- Сожаление - ужасная вещь, полукровка. - Это походило на определенную привязанность - когда это успело случиться?

Слезы тщетно пытались найти выход. Он полагал, что она сожалела о близости с ним? Ей было жаль, что он ошибался. Тогда у нее осталось бы хоть что-нибудь, на что ей можно было бы опереться. Земля уходила из под ног.

Она сунула ноги в ботинки.

- Мне надо уйти.

Она ненавидела свой срывающийся голос. Если бы у нее был хотя бы один повод ненавидеть его.

Он издал звук, значение которого она не могла определить, не глядя на него. Его губы изогнула циничная усмешка. Его глаза действительно полны боли?

- Да,- согласился он, поднимаясь во всем своем обнаженном великолепии.

Он поднял свои брюки и влез в них с удивительным изяществом, вызывающим зависть.

- Сбежать от монстра, прежде, чем он набросится снова.

Она не стала ему возражать. Она резко развернулась и побежала к двери. Она вырвалась из дома прямо в зарождающуюся ночь. Она бежала, пока не убедилась, что он не преследует ее, и опустилась в углу темного переулка, между двумя пустующими офисами.

Она, наконец, позволила слезам прорваться. Она рыдала, уткнувшись в рукав рубашки, горечь ее слез смыла привкус Бишопа из ее рта, но не его запах с ее кожи. Когда слезы иссякли, она вытерла щеки и поднялась.

Она одна была виновата в том, что произошло. Только она несла ответственность за собственную жизнь и судьбу. Страдание и неуверенность были для нее не внове, и она уже знала, что ей следовало сделать. Ей нужно было удостовериться, что больше никто не пострадает из-за нее. В данном случае Бишоп.

Она больше не рассматривала Бишопа, как отстраненного монстра. Господи, помоги ей, она начала относиться к нему, как человеку.

Глава 8

Бишоп последовал за ней.

Даже при том, что он понимал, что она способна постоять за себя, что она сильнее и быстрее любого из смертных, но сердце подсказывало, что ему следует позаботится о ней. Одному Богу известно, во что она могла ввязаться в подобном состоянии. Прямо сейчас она представляла опасность не только для себя, но и для любого кто будет иметь несчастье перейти ненароком ей дорогу.

Он ощущал ответственность за нее. Если бы он смог держать себя в руках, этого бы не случилось бы. Не было бы ощущения ее запаха, окутавшего его, не было бы ее вкуса во рту. И ей не пришлось бы сгорать от стыда, убегая после секса с вампиром.

После секса с ним.

Это ранило его гордость, осознание, что быть с ним является, настолько неприемлемым для нее. Можно было предположить, что он свыкнется с этим. Элизабетт не стыдилась его, но все равно она считало его менее значительным, чем человека в глазах Бога. Если бы он хотел, чтобы к нему относились, как к человеку, то ему следовало притворяться одним из них, и подобное все равно не могло длиться более недели, максимум двух. Вот почему он предпочитал общаться с теневыми существами женского пола, они все понимали.

Ему ненужно было прикидываться с Марикой, но она не понимала его вообще.

Он наблюдал ее рыдания в переулке со смесью гнева и растерянности. Ему хотелось подойти и успокоить ее, но вряд ли она нуждалась именно в его утешениях.

Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее, чтобы она перестала глупить. Это ведь всего лишь секс. Он же не обращал ее в вампира. То, что между ними произошло, не должно было сказаться на ней ни коим образом, но даже он не был настолько оптимистом, чтобы верить в это.

Что касается того, как это отразиться на нем... он отказывался задумываться об этом Это было удивительно. Восхитительно даже. Внутри него, что-то еще периодически вздрагивало. И что-то призирало его за это. Вскоре Марика перестала рыдать и быстро направилась к дому Бишопа. Но она не вошла внутрь. Она пошла к конюшне на заднем дворе и оседлала свою лошадь. Когда она отправилась в город, Бишоп последовал за ней - довольно быстро перебегая, но оставаясь незамеченным.

Она подъехала к маленькой темной таверне у основания гор. Это наполнило ему одну из тех, которые он посещал после убийства Элизабетт. Он отправился туда в поисках людей убивших ее, и нашел их.

Не оставив в живых никого из них.

Он наблюдал с крыши, как Марика слезла с лошади и отправилась внутрь.

Не имея возможности ее видеть, он сконцентрировался на звуке ее голоса среди шума. Наконец он уловил, что она спрашивала о каком-то "англичанине", и не заходил ли он сегодня вечером. Ей ответили, что нет. Она поблагодарила, во общем то и вся беседа.

Во-первых, был ли это тот же самый англичанин, который нанял ее? Во-вторых, собиралась ли она передать его теперь, выставив полным идиотом?

Хотел бы он посмотреть, как это у нее получится. Теперь он был готов - он не подпустит никого настолько близко, чтобы притупить его бдительность.

Спрятавшись за дымоходом, Бишоп игнорировал боль от возможного ее предательства, и наблюдал, как Марика седлает лошадь. Во двор вошли еще лошади. Мужчина, ехавший на одной из них поприветствовал ее.

По его акценту в нем безошибочно угадывался англичанин.

Хотя луна скрылась в облачном небе, таверна была хорошо освещена, указывая дорогу подвыпившим завсегдатаям. Бишоп великолепно видел, как саму Марику, так и ее компаньона. Человек был среднего роста, не высокий, ни низкий. Он был одет, как местный житель. Его пальто было достаточно хорошо скроено, его волосы были аккуратно уложены. Он был из Лондана, но одет по парижской моде. Чего, черт возьми, ему было здесь нужно?

И что еще более важно, чего этот человек хотел от него? Он не относился к типу людей, не брезгавших запачкать собственные руки кровью, или собственный шейный платок, что в данном случае уместней. Он не был охотником. Иначе он не стал бы нанимать Марику. Он коллекционировал экзотические существа? Бишопа передернуло от подобной мысли. Возможно, им руководило чувство ненависти к теневым существам.

Не удивительно, что Марика согласилась с ним работать.

Бишоп не заметил, но это не означает, что у него не имелось личной заинтересованности в вендетте. Санти ничего не знал о Марике, но это не означает, что она не знала о нем.

Одно было ясно, он не являлся для него соперником за внимание Марики. Не было ни малейшего признака от той соблазнительницы, которая так манила к себе в его логове. Ее плечи расправились, спина выпрямилась. Нет, этот человек ей явно не нравился, и она абсолютно ему не доверяла. Бишоп обрадовался этому больше, чем следовало.

Пальцы Марики двинулись к бедру, где она обычно носила кинжал - тот самый, то в настоящий момент остался на полу в доме Бишопа, где он его бросил, сняв с ее бедра.

Она оказалась беззащитной, за исключением собственного искусства в борьбе. Одна удивительная женщина против.... он насчитал полдюжины мужчин.

- Моя дорогая, Охотница, - произнес мужчина, вручая узды своей лошади одному из своих людей и направляясь к Марике.

- Рад видеть вас. Когда вы пропустили нашу предыдущую встречу, я начал волноваться, что с вами что-то произошло.

Манера его речи вызвала недовольство у Бишопа.

- "Несчастный случай"? Он знал о нападении на деревню Марики? Он организовал его? Если так, то для чего? Ее должны были пленить для этого человека или просто напугать?

Независимо от поставленной цели, нападение потерпело неудачу. Скромность не помешала Бишопу приписать заслугу за это себе. Если бы он не вмешался, Маорику схватили бы или убили. Даже ее искусство было не в счет по сравнению с таким количеством оружия.

- Как видите, я в порядке.

Марика разговаривала с Белокурым мужчиной, но Бишоп знал, что она не выпускала из поля собственного зрения и остальных.

- Где мой вампир?

Его вампир? Словно Бишоп был его лошадью.

Он был достаточно умен, чтобы показать этому высокомерному ничтожному червю, что он не принадлежал никому, а уж тем более ему.

- Я не знаю, - ответила Марика.

Было необычно слышать, как она изъясняется на английском. Она хорошо им владела, что означало, что ей преподавали его. Если она воспитывалась в таких условиях, как же она превратилась в Охотницу? Наверняка ее отец ожидал, что она вступит в брак, как и приличествовало?

Возможно, ее отца мало заботило, что происходит с его дочерью, если он не желал ее видеть.

- Вы не знаете? - Переспросил англичанин. - Или не желаете мне говорить?

- Зачем мне лгать? - Ее тон был несколько агрессивен, и англичанин уцепился за это.

- Я не знаю. Возможно, ваше сердце смягчилось. Возможно, вы позволили ему одурачить себя.

Белокурый человек тщательно наблюдал за нею.

- Или возможно это существо стало вам не безразлично.

Марика напряглась. Было, похоже, что его слова прозвучали для нее подобно оскорблению. На какое-то мгновение Бишом понадеялся, что она и правда не равнодушна к нему - но только на мгновение.

- Он сбежал.

Глаза англичанина сузились. Было очевидно, что он ей не верил. Бишоп бы тоже не поверил, не знай он Марику так хорошо, как сейчас.

- Как?

К ее чести она выдержала его пристальный взгляд. Хотя тот факт, что она могла лгать, глядя прямо кому-то в глаза, не служил поводом для особого доверия ей.

- Я отослала большинство своих людей, для подготовки передачи вампира. Один из моих людей, допустил оплошность, и существо напало на них.

Почему его так покоробило, что она назвала его существом? За время их краткого знакомства она называла его и похуже. Он становился мягким и сентиментальным. Вот глупость, он хотел, чтобы она считала его героем. Человек подошел ближе в наглую изучая ее. К счастью для него он не пытался дотронуться до нее - если бы посмел, он не надолго бы задержался в этом мире.

- Не похоже, что вы особо сопротивлялись.

Она наклонила голову, показывая укус Бишопа, оставленный им прошлым вечером. Раны, как всегда на ней заживали быстро, но на ее шее красовались две красные точки, окруженные синяками, не оставляя сомнений в их происхождении.

- Мне еще повезло, что он не убил меня, или того хуже, - добавила Марика холодно.

- Да, - согласился человек, по видимому удовлетворившись предоставленными ею доказательствами.

- Хорошо, что это не обратило вас в теневое существо.

Это? Возможно, Бишоп и посмеялся бы, если бы не жгучее желание убить этого щеголя. Марика и так была точно таким же теневым существом, как и он. Единственная разница, что она могла выйти на солнечный свет и не вспыхнуть – незаметно, однако, что она много времени проводит на солнце.

Похоже, что наряду с достоинствами вампиров она приобрела и их слабости.

- Надеюсь, вы понимаете, что это аннулирует наше соглашение? - Англичанин поправил рукой в перчатке отворот. - Я не намерен платить за то, чего не получил.

Марика кивнула.

- Тех денег, которые вы уже дали более чем достаточно.

Бледные губы изогнулись, обнажив кривые зубы. Даже если бы Бишоп не знал, кто он, то его улыбка выдала бы в нем англичанина.

- Достаточно, чтобы, содержать вашу небольшую группу оборванцев в течении нескольких месяцев?

- Да.

Именно поэтому она его и похитила, не только, чтобы получить информацию о Санти, но и чтобы заработать денег.

Христос, учитывая обстоятельства, она почти святая. Она не изменила убеждений - ее действия говорили о переменах, произошедших ней.

- Теперь прошу прощения, - Марика собиралась сесть в седло. - Я хотела бы вернуться домой. Мне не хотелось бы долго отсутствовать пока Биш...- вампир на свободе.

Англичанин кивнул в знак согласия.

- Да, конечно. Монстр может вернуться, чтобы отомстить. Хотите, кто-нибудь проводит вас?

- Нет.

Недоверие сквозило в ее тоне, и Бишоп тихо хихикал. Одна она справилась бы куда лучше, чем с этими обезьянами.

Когда она сунула ботинок в стремя, блондин положил свою руку на ее, останавливая.

- Я искренне надеюсь, что вы не пытаетесь сделать из меня дурака дорогуша.

Угроза, сквозившая в его голосе, заставила напрячься Бишопа, готового в любой момент атаковать.

Марика так глянула на его руку, что он тут же убрал ее. Тогда она села в седло и уехала. Она даже не попрощалась с ним.

Он готов был поклясться, что эта женщина стоила любого мужчины.

- Вы ей поверили? - Поинтересовался один из его людей.

Блондин пожал плечами.

- Или она сказала правду, или она переспала с ним. Если она сказала правду, нам стоит подготовиться.

Бишоп приподнял бровь.

Подготовиться к чему?

- А если она с ним переспала? - Поинтересовался другой

Остальные оскалили зубы.

- Значит он - бесстрашный ублюдок.

Мужчины рассмеялись и направились в таверну по освещенному пути. Бишоп не слышно опустился с крыши на траву. Ему следовало уйти, но он не мог. Пока не мог.

Он стремительно переместился к группе, остановив их лидера, положив руку ему на плечо.

- Тронешь ее снова, и я перегрызу тебе горло, - прорычал он в ухо англичанина.

К тому времени, как англичанин спохватился, достав дрожащей рукой пистолет, Бишоп уже исчез.

***

Марика уснула в конюшне на заднем дворе Бишопа, на стоге сена, укрывшись грубым шерстяным одеялом.

Проснулась она уже в кровати, абсолютно голой, укрытой свежей простыней и теплым одеялом.

Как она могла проспать, что он перенес ее в дом? Как она проспала, тот факт, что ее раздели? Боже милостивый, может, она еще чего проспала?

Нет, если бы он занялся с ней любовью снова, она наверняка бы проснулась, в этом она была точно уверена.

Странно, как она могла воспринимать то, что между ними произошло, как любовную ласку. Еще недавно она считала бы это вампирским соблазнением. Она убедила бы себя, что он заставил ее возжелать его. Бишоп не сделал ничего, чтобы заставить ее, это то она была в состоянии признать. Возможно, начало было несколько агрессивным, рожденным из мужской потребности что-либо доказать, но все изменилось. Если бы она попыталась его остановить, он бы остановился.

Нет, она хотела, чтобы он обладал ею, ей хотелось знать, на что это похоже, слиться с человеком по поводу которого она не будет волноваться, что причинит ему вред - человеку, подходящему такой женщине, как она.

Ее сердце подпрыгнуло в груди. Наверное, это было результатом ее разгоряченных эмоций. Между ней и Бишопом возникла близость – и ее безусловно смущало данное обстоятельство. Он принес ей прекрасные переживания - трудно было не окутать их ореолом романтики, не взирая на то чем это, являлось, по сути.

Он был вампиром. Она истребляла вампиров. Он был бессмертен, а она нет. Незачем было усложнять и без того не простую ситуацию.

Когда они впервые столкнулись, он сказал, что один из них точно этого не переживет. Тогда ей хватило самоуверенности, заметить, что это будет точно не она. Теперь она уже не была в этом так уверенна. Если бы не он, она уже была бы мертва.

Она была бы слабой, застигнутой врасплох. До встречи с Бишопом, не было нападений на их деревню, подобных тому. Если бы это был другой вампир - или другой человек - ее люди бы патрулировали бы границы. Она бы сосредоточилась на том, что следовало, а не на вампире, растопившем ее чувства. Ох, он иногда ужасно раздражал ее, но только потому, что он знал, что именно ее раздражало. Его не заботило, что она – Дампир. Никто, кроме ее бабушки не был в состоянии воспринять правду о ней.

Даже ее отец.

Она вспомнила то, что казал Бишоп. Отец мог солгать ей о смерти ее матери? Ее мать и Санти действительно связывали отношения? Если это так, то ее отец и теперь не признается. Он никогда не писал ей и редко разговаривал. Он отослал ее еще ребенком, заставляя метаться между бабушкой и школой. Марика всегда полагала, что он хотел дать ей приличное воспитание, но теперь она понимала, что это не так. Иногда ей казалось, что он винит ее в смерти матери.

Возможно, она просто напоминала ему о женщине, которую он потерял.

Или глядя на нее, он видел результат измены его жены с вампиром.

Только один человек мог ответить на эти вопросы - ее бабушка.

Отбросив одеяла, Марика выбралась из пастели, и как была голышом, отправилась к платяному шкафу. Солнечные лучи падали сквозь окно на ковер, оставляя золотистые пятна на его поверхности. Иногда ей было жаль, что она не может нежиться в нем, словно кошка, позволяя солнечному теплу убаюкивать себя. Если бы так случилось, она проснулась бы с жуткой головной болью, и такими ожогами, что она не смогла бы двигаться в течении недели.

Она рассматривала свой небогатый выбор в одежде. То, что следовало носить и то, что она хотела носить, почему-то всегда не совпадало.

Ее бабушка терпеть не могла, когда она ходила в брюках, к тому же сегодня было воскресение, на улице день, так что она решила, что лучше будет одеть юбку, дабы не привлекать излишнего внимания. Среди крестьян и цыган, возможно, особо никто не обращал особого внимание, что она носит брюки. Здесь в городе подобное могло бы скомпрометировать ее бабушку.

Она скорее бы согласилась сразиться с Бишопом безоружной, чем причинить неудобства бунике.

Она остановила выбор на синей юбке и соответствующей ей блузе. Было еще кое-то, он это скорее больше подходило для вечера, да и было несколько старомодным. Как и любая молодая девушка, раньше она интересовалась модой и просила у бабушки последние новинки из Парижа. Ее отец охотно их оплачивал. Он вообще все оплачивал. Теперь она предпочитала вещи, не ограничивающие ее свободу действия.

Ради того чтобы преследовать монстров она отказалась от одной из самых прелестных женских радостей.

После ванной она одела нижнее белье и полу-корсет. Юные парижанки пришли бы от него в ужас, но Марике не кому было помогать облачаться, к тому же она из чисто материальных побуждений не могла себе этого позволить.

Длинная насыщенно синяя юбка была не слишком широкой, и немного шуршала при грациозных движениях Марики. Блузка, была изящной и плотно облегала ее фигуру. Ее цвет выгодно оттенял ее светлую кожу и темные волосы, которые она расчесала, заплела и уложила в высокий пучок.

По счастью, тишина царила в доме, когда она его покинула. Она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил, куда она пошла и как выглядела. Домоправительница занималась домашней работой, а Бишоп, скорее всего, спал в своей комнате. Или у него было специальное помещение? Что-то вроде склепа или подвала?

А может, он спал в обычной спальне. Никаких гробов. Никакой грязи. Она гордилась своими познаниями о вампирах, но он доказал, что многие их них всего лишь заблуждения. Только Богу известно, в чем она еще заблуждалась. Слава Богу, что она все еще жива, учитывая тот факт, что она руководствовалась этими познаниями в борьбе против теневых существ.

Существ. Было сложно рассматривать их теперь именно так - Бишоп был одним из них. Она не была уверенна, что его утверждение, что большинство вампиров довольно безобидны соответствовало истине. Возможно, что он не был, но это только потому, что он пережил столько горя. Он просто отреагировал, так ведь. Он говорил, что убил всех, кто был ответственен за смерть его жены.

Он посеял сомнения в е душе относительно Санти, и она не хотела позволить принести этому определенные плоды. Она будет уверена, что Санти убил ее мать, пока не услышит опровержения.

Вампиры, которых, она уничтожила, являлись злом - она желала верить в это. Она видела, как многие из них убивали. На многих из них была кровь, пролитая их жертвами. И даже Бишоп не посмеет отрицать их вину.

Вампиры убивали людей, чтобы выжить. Бишоп был древним, и питался иначе, чем те, с которыми ей довелось столкнуться. Или вампиры здешних земель чем-то отличались, как утверждал Брем Стокер в своем романе, он описывал их как исключительных монстров.

Эта мысль остановила крики в ее сознании.

В конюшне она обнаружила дамское седло и водрузила его на спину своей лошади. Она предпочитала традиционную верховую езду, но в юбке это было несколько затруднительно. Причиненный дискомфорт этого стоил, когда она заметила выражение лица своей бабушки, отметившей, что она выглядит как женщина.

Когда она добралась, у бабушки были гости. Двое соседок сопровождали ее из церкви, и зашли немного передохнуть. Буника предложила им печенье, мясную нарезку, чтобы перекусить. Живот Марики заурчал при виде всего этого.

- Марика! - Красивое лицо ее бабушки просто светилось от радости, когда она протянула к ней руки. - Ты выглядишь просто очаровательно. Юлия, Марианна, ну, разве она не красавица?

Смутившись, от того, что женщины согласились, Марика присела на диван рядом с бабушкой. Там она и сидела, пытаясь поддержать беседу в ожидании, когда гостьи покинут их, наконец.

Почти полчаса прошло, прежде, чем они ушли. Когда они остались одни, бабушка повернулась к ней, внимательно ее изучая.

- Тебе что-то нужно, детка. Что именно?

Марика была готова поклясться, что ее бабушка умеет читать мысли.

Она откусила кусочек сыра.

- Я решила тебя навестить, бабушка. Вот и все.

Пожилая женщина принюхалась, и взяла кусочек мяса с подноса.

- Ты не умеешь лгать, Марика. И никогда не лгала мне прежде.

Притворяться не имело смысла.

- У меня действительно есть еще причина навестить вас, кроме того, что я соскучилась.

Ее бабушка понимающе посмотрела на нее.

- И это?

Марика подалась к бабушке всем телом, упершись предплечьями в бедра.

- Мне нужны ответы на некоторые вопросы.

- О, дорогая. С тех пор как ты была еще младенцем, я боялась, что ты когда-нибудь это произнесешь.

Она улыбнулась своей бабушке.

- Мне нужно знать правду, Буника. Я надеюсь, что ты мне расскажешь все, что знаешь.

Ирина вытерла руки о салфетку и торжественно кивнула.

- Я отвечу, если смогу. Что тебя интересует?

- Моя мать изменяла моему отцу?

Краска подступила к ее лицу.

- Для чего тебе знать это?

- Буника, пожалуйста. Это важно. Был у нее другой мужчина?

Бабушка встала и направилась твердыми шагами к портрету матери Марики, написанному незадолго до ее смерти. Марика не глядя, знала, что очень походила на свою мать, за исключением темного цвета глаз. Которых не было и у ее отца тоже.

Фактически она начала подозревать, что они достались ей от ее " вампира". Если ей передались его способности, разумно было предположить, что она могла унаследовать и какие-то его черты.

Вне зависимости от того, как это было на самом деле, ей хотелось знать. Ей нужно было постепенно свыкнуться с этим, иначе она просто сойдет с ума.

- Был... другой, - наконец ответила ее бабушка, все еще глядя на портрет. - Я говорила ей, что это не правильно, но она была так счастлива.

Сердце Марики екнуло.

- Это был... это был вампир?

Буника обернулась через плечо.

- Я не знаю. Она сказала, что его звали де Лэк. Адриан де Лэк.

Прикрыв глаза, Марика глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя. Это было имя, которое назвал ей Бишоп в качестве прошлого имени Санти.

- Она... любила его? - Она открыла глаза, чтобы увидеть, что ее бабушка внимательно за ней наблюдает, все еще стоя возле портрета.

- Да. Ты не должна осуждать ее, Марика. Ее брак с отцом был заранее устроен, и он никогда не был особого внимательным мужем.

- Он также не был и внимательным отцом, - ответила Марика резче, чем ей хотелось. - Конечно, я не осуждаю маму. Ну, если положить руку на сердце, - Ох, мама, как ты могла? С Вампиром?

У нее не было никакого права что-либо спрашивать, никакого. Она отдалась Бишопу безо всякого колебания. Ей хотелось защититься и сказать, что это всего лишь секс, но она не могла. Она была не лучше собственной матери, и ее мать была не хуже ее. Возможно, это какой-то дефект по женской линии в их семье. Возможно, им вскружил голову вампирский магнетизм.

Ее мать хотя бы любила Санти. У Марики и этого оправдания не было. Но она полагала, что любила Григора, когда отдалась ему, а это оказалось банальным влечением, а Бишоп являлся человеком, которого она якобы должна была презирать.

- Адриан де Лэк убил мою мать?

Ее бабушка пожала плечами с огорченным выражением лица. Ей было больно говорить о своей дочери, даже после того, как прошло двадцать лет, как она умерла. Для Марики это было также не легко.

- Я не знаю. Твой отец сказал мне, что на нее напал вампир, и что она умерла сразу после твоих родов, но...

- Что но?

Старческая рука Ирины прикоснулась к собственной щеке. Даже на расстоянии Марика видела, как она трясется.

- Твоя мать собиралась оставить твоего отца. Она собиралась сбежать в Париж вместе с Лэком, и воспитывать тебя, как собственное дитя.

Потрясение у Марики было равносильно тому, что если бы ее бабушка сообщила бы ей, что ее мать собралась бежать с цыганским табором.

- Если она передумала, возможно, он убил ее разозлившись.

Буника посмотрела на нее участливо.

- Марика, когда я пришла, чтобы помочь ухаживать за тобой, в комнате был багаж. Она упаковывала вещи. Была полночь, и она собиралась уехать.

Ох. Она могла придумать что-нибудь еще, но в этом не было никакого смысла. Бишоп полагал, что Санти любил ее мать, и Буника полагала, что ее мать любила Санти. Очевидно, что они оба любили ее. Единственный человек, пострадавший от всего этого, являлся, ее отцом.

- У нее был след от укуса, - заметила ее бабушка. - Если де Лэк действительно был вампиром, я сомневаюсь, что он намеревался ее убить. Ее последние мысли были о де Лэке и тебе. Она хотела, чтобы вы оба знали, что она любила вас.

Неужели и вправду Санти не пытался причинить боли ее матери? Что если он пытался обратить ее - а вовсе не убить? Но какому слабоумному вампиру придет в голову обратить рожающую женщину?

Тому, кто боялся, что его любимая умрет, как и Бишоп предлагал обратить умирающую у него на руках Элизабетт.

Все внутри нее перевернулось. Она глубоко вздохнула, пытаясь подавить тошноту. Ее мир накренился, и она никак не могла этому помешать. Он настолько накренился, что она боялась, что он вовсе перевернется.

- Почему ты не рассказала мне об этом раньше? - Она сердилась на бабушку и понимала, что не права.

- Я не предполагала, что де Лэк и вампир одно и тоже лицо, - пояснила бабушка сокрушаясь, ее внимательный взгляд был полон сострадания.

- И я обещала твоему отцу никогда не упоминать об этом.

- Но все эти годы я охотилась на вампиров потому, что считала, что он убил ее.

Ненависть к ним разъедала ее. И она была абсолютно беспочвенной?

- Ты могла бы остановить меня.

- Остановить тебя? Я никогда не имела на тебя достаточного влияния, ты всегда поступала так, как считала нужным.

Она произнесла это довольно мягко, но это все равно причинило боль.

- Если бы я сказала, что у твоей матери был возлюбленный - даже если бы ты знала, что это был вампир - ты все равно нашла бы за что его ненавидеть, потому что ты хотела его ненавидеть.

Она была права. Марика вполне допускала это. Только ее взаимодействие с Бишопом заставило взглянуть ее на некоторые вещи по-другому. Жизнь была бы куда проще, если бы он могла вернуться к своему неведению.

Она столько всего натворила. Она оправдывала себя, считая Санти монстром. Всех вампиров монстрами. Какие-то из них были, а как насчет остальных?

Санти не убивал ее мать.

- Есть только два человека, которые могут рассказать тебе, что же произошло, - произнесла мягко ее бабушка. - Адриан де Лэк и твой отец. Тебе следует спросить одного из них.

Марика еле успела добраться до туалета, прежде чем ее вывернуло. Вовсе не необходимость переговорить с Санти или ее отцом об этом вызвала у нее тошноту, а правда, которую они могут поведать ей.

Что единственным человеком виноватым в смерти ее матери, являлась она сама.

Глава 9

Виктору Армитэджу не нравилась разочаровывать. Особенно ему не нравилось быть причиной этого.

Максвел безумно разочаруется, когда узнает о его встрече с Дампиром. Те, кто разочаровывали Максвелла, очень плохо заканчивали. Или просто исчезали.

- Где Дампир, мой мальчик? - Спросил пожилой человек, не удосужившись заглянуть в бумаги на столе, которые Виктор предоставил ему в качестве отчета.

- У меня, ее нет, милорд.

- Почему?

- Люди, которых мы послали ее захватить, потерпели неудачу. Полагаю, что они убиты.

Аристократические черты лица Максвелла изобразили удивление.

- Ею?

Виктор откашлялся. Ему даже не предложили присесть и он стоял на вытяжку перед столом, словно, нашкодивший школьник, перед директором.

- Скорее всего, вампиром.

Брови пожилого человека взметнулись в удивлении.

- Серьезно? Вот так сюрприз. Он был на свободе?

- Я не знаю.

- Конечно, не знаешь. Но это так неожиданно. Я надеялся, что он пойдет за ней, когда ее пленят потому, что будет уверен в ее невиновности во всех этих похищениях. Я и мечтать не мог, что он станет защищать ее.

Виктор сдержал вздох облегчения. Возможно, это встреча закончиться для него не так уж и плохо.

Задумчивый Максвел откинулся на спинку стула, водя карандашом по полированной поверхности стола.

- Ты уверен, что ей помог именно вампир?

- Да, это верно.

Теперь он ощущал себя более уверенным.

- Вчера вечером, после того, как я понял, что мои люди потерпели поражение, я направился в таверну, и встретил там Дампира. Она была там.

- И вы не схватили ее?

- Она сказала, что искала меня, чтобы рассказать, что вампир сбежал. Я подумал, что лучшее ее не трогать, проследить за ней, чтобы узнать ее планы, и что возможно она выведет нас на вампира.

По правде говоря, Виктор и не думал ее хватать. Она казалась такой взведенной, да и место довольно дикое. Она напугала его.

Пожилой человек оставался задумчивым.

- Понятно.

- Хорошо, что я подумал об этом, милорд. Вскоре после того, как Дампир уехала, объявился вампир. Если бы мы попытались ее схватить, он просто перебил бы нас всех.

Его заявление вызвало определенный шок.

- Ты лжешь.

- Клянусь честью, это так. Он сказал, что если я не оставлю Дампира в покое - я мертвец.

От воспоминания у него пересохло во рту.

- Я выхватил пистолет, но он уже исчез. Эти вампиры очень быстры. Бишоп и его братья неимоверно быстры, учитывая чистоту их крови.

Карандаш прекратил двигаться.

- Как ты считаешь, вампира с Дампиром связывают отношения? Они совокупляются?

Челюсть Виктора выпала, от подобной вульгарности от такого достойного человека.

- Не могу сказать вам, милорд.

Максвел взмахнул карандашом.

- Это только предположение, однако, довольно интересное, Виктор. Очень интересное.

Виктор поправил волосы, довольный тем, что удостоился похвалы.

- Спасибо, милорд.

Пожилой человек поднялся.

- У меня есть для тебя другое задание, мой мальчик. Следуй за мной.

- Новое задание, сер?

- Я хочу, чтобы ты, кое на что взглянул.

Он проследовал за Максвелом к тяжелой двери, когда она отворилась, ничего кроме темноты видно не было. Виктор стал всматриваться. В темноте были заметны только первые ступени лестницы. Вонь поднималась снизу, ударяя в нос после свежего прохладного воздуха. Это был подвал, воняющий насилием и гнилью.

- Что это? - Вопрос вырвался прежде, чем он успел отследить его.

На самом деле он вовсе не хотел этого знать.

- Это твой новый дом, - ответил Максвел, толкая его в темноту. - Возможно, хоть теперь ты постараешься меня не разочаровать.

Виктор не успел среагировать. Пожилой человек оказался куда сильнее его, и Виктор ввалился внутрь. Дверь хлопнула позади него, когда он свалился с лестницы.

Он вскрикнул от острой боли, пронзившей его ребра. Сколько он сломал? Предплечье разрывалось от боли, да и кисть оказалась неестественно вывернутой под тяжестью его собственного тела.

Наконец, скатившись кубарем, корчась от боли, он оказался на грязном земляном полу.

Он открыл глаза. Это что свет? Вспышки пламени приближались к нему, сопровождаемые звуком приглушенных шагов.

Длинное бледное лицо осветилось светом небольшой лампы.

- Да, - произнес человек голосом, от которого у Виктора похолодело все внутри. - Ты постараешься. Ты действительно постараешься.

Затем Виктор увидел, что находилось сзади него, и закричал.

***

- Боже милостивый.

Бишоп смотрел на Марику вошедшую в дом как раз на закате.

Дом был темным, гардины плотно задернуты, но он отпрянул от солнечного света, просочившегося в открытую дверь.

- Пожалуйста, скажи, что ты надела это специально ради меня.

- Конечно, нет.

Ее щеки покрыл румянец, когда она вступила в искусственное освещение. Электрическое освещение еще не добралось до этой страны.

- Но даже если и так, ты так давно жил, что совершенно забыл, как делать комплименты по поводу внешнего вида женщины?

Бишоп покачал головой, отвергая обвинение. Он просто не хотел ее смущать.

- Тысяча извинений. Ты потрясающе выглядишь.

Было довольно необычно видеть на ней что-нибудь столь женственное - так тонко отражающее ее женскую суть. Он держал ее раздетой в своих руках, и не мог предположить, что ее туалет может вызвать в нем столько волнения. Еще недавно он задумывался о том, как бы она смотрелась в платье, и теперь...

- Эта блузка.

Она уперлась руками в пояс, там, где кончались ее бедра.

- И что из этого?

Она так обтягивала ее грудь, что его рукам захотелось последовать ее примеру. Прошлая ночь была такой суматошной. Он хотел растянуть удовольствие.

- Она прекрасна.

- Спасибо.

Он скрестил на груди руки. Не было никакого смысла изображать из себя скромницу - никакой нужды измываться над ним и далее, тем более, что она в действительности не одевалась ради него.

- Где ты была?

Она смотрела на него нахмурившись, и не скрывая раздражения.

- Вообще то это не твое дело, но я ходила навестить бабушку.

Черта с два это не его дело. Пока у него не было абсолютной уверенности, что она не собирается его убить все, что она делала, напрямую касалось его.

- Не то чтобы мне хотелось, чтобы ты ушла, но почему ты не осталась там?

В этом был определенный смысл, остаться там, где комфортнее и безопасней. Если ее и задело его замечание, она не показала этого.

- Потому что мое присутствие было бы не безопасно для моей бабушки, она и так достаточно рискует, находясь со мною в родстве.

- Если твое присутствие настолько опасно, почему ты подвергла ее такому риску, отправившись к ней? - Почему его это заботило? Не станет же она привлекать старую женщину, чтобы убить его. Вряд ли, но не исключено.

Это было не совсем нормально, для того, кто доверял ей и так ужасно ее желал.

Она задумалась, прежде чем ответить.

- Мне нужно было поговорить с нею.

Это утверждение прозвучало не однозначно. Так все-таки о чем.

- Она отпустила тебе твои грехи? - Вопрос прозвучал грубо, и он успел пожалеть о нем.

Она наградила его таким взглядом, что менее сильный тут же рухнул бы на колени, вымаливая у нее прощение.

- Только я сама могу позволить себе подобное.

- Богохульство.

Ему не удалось скрыть улыбку, сопровождающую его обвинение.

- Серьезно? - Парировала она, проносясь мимо него, шурша юбкой и высоко задрав подбородок.

- Прошу прощения, мне нужно переодеться.

- Я отправляюсь на охоту.

Он поднялся за ней на нижнюю площадку лестницы.

- Желаешь ко мне присоединиться?

Марика обернулась к нему, вскинув бровь.

- На охоту на кого?

- Людей, которые напали на тебя.

Его глаза сузились.

- Зачем?

Вот ведь подозрительная бестия.

Конечно, у него были определенные секреты, которые он мог бы поведать ей, если бы она не так фыркала.

- Мне пришло письмо от друга о подобных подозрительных случаях в Англии.

Его немало удивило официальное письмо от Молинеукса, тем более, что оно сначала попало к нему домой в Испанию. Прошло уже несколько недель.

- Они как-то связаны с нападением на мою деревню?

- Я пока не уверен, но мой друг пропал без вести, что очень подозрительно и я не могу этого не взять в расчет.

Подозрительно? Это еще мягко сказано. Тот, кому удалось пленить Тэмпла, должен быть кем-то сверхьестественным. Каким бы выдающимся не был этот человек. Пусть даже вампир... ему бы понадобилась целая армия.

Она искала в его лице ответ на вопрос, который, по-видимому, не решалась задать.

- Конечно, я пойду с тобой.

- Неподалеку отсюда есть небольшая таверна, с нее и можем начать наши изыскания. Ходят слухи, что время от времени ее посещают англичане по вечерам.

Она резко побледнела.

- Тебе не стоит туда идти.

- Почему? Поскольку ты не хочешь, чтобы мужчины, которым ты собиралась меня продать, догадались, что ты их обманула?

Она стала еще бледнее, хотя это казалось невозможным.

- Как ты узнал?

- Я следил за тобой вчера вечером.

Она не вышла из себя от злости, как он предполагал.

- Следил за мной?

Возможно, он закатил бы глаза, если бы мог позволить себе отвлечься.

- Ты серьезно полагала, что я оставлю тебя одну, после того, что произошло?

Марика стиснула зубы, но она казалась скорее смущенной, нежели раздраженной.

Ее смущало, видел ли он, как она плакала?

- Ты думал, что я способна натворить глупостей?

- После осквернения связью с вампиром? - Он прислонился грудью к перилам. - Подобная мысль посещала меня.

Она вздрогнула от удивления.

- Не стану лгать тебе, Бишоп. Внутри меня части противоречат друг другу.

- Какие части? - Не удержался он, чтобы ее поддеть.

Она проигнорировала это.

- Я не знаю, время покажет, буду ли я сожалеть об этом, но ушла я вовсе не потому.

Возможно, его и раздражал ее отстраненный тон, но его тронуло, что она сообщила, что сбежала ни от него, ни от отвращения к нему.

- Так почему же ты ушла?

Марика вздохнула, упершись одной рукой о перила, другой себе в бок.

- Потому что ты заставил меня задуматься над тем, что прежде мне казалось предельно ясным. Я начинаю беспокоиться о вещах, к которым прежде относилась беспечно. Мне не нравится сомневаться в собственной правоте. Я начинаю понимать, что вампир - не обязательно исчадие ада.

Он потряс головой с благодарной улыбкой. Ее слова так понравились ему, больше чем следовало бы.

- Ты всегда так честна?

- Если захочу.

Его улыбка стала еще шире.

Возможно, это был не самый подходящий момент для следующего вопроса:

- Зачем ты пошла в таверну?

- Чтобы сообщить англичанину, что ты сбежал, и расторгнуть наше соглашение с ним, ты же в курсе, если был там.

Он пожал плечами.

Что ему было ответить, что он хотел услышать это от нее, глядя ей в глаза?

- Теперь твоя очередь быть честным. Ты забрал меня из конюшни?

Он кивнул.

Ей хотелось спросить, он ли снял с нее одежду. И не случилось ли чего еще.

- Спасибо.

- Пожалуйста.

На мгновение он задумался. Она казалась настолько открытой, глупо было упускать подобную возможность.

- Ты сожалеешь о вчерашнем вечере?

Она стойко выдержала его пристальный взгляд.

- Пока нет.

Он хихикнул.

- Ты нанесла урон моей гордости, полукровка.

- Что же с вами такое, мужчины, если вас так легко задеть, просто усомнившись в вашей искушенности?

Его улыбка исчезла, явив что-то более глубокое, более ранимое.

- Полагаю - ты в первый раз назвала меня мужчиной, не монстром и не существом.

Она отвела взгляд.

- Когда ты называешь меня полукровкой, это тоже смахивает на привязанность. Возможно, мы оба изменились больше, чем нам хотелось бы признать.

- Возможно.

Она снова встретилась с ним взглядом, ее глаза были темными и совершенно непроницаемыми.

- Это вовсе не означает, что мне это шибко нравится.

- Я и не надеялся.

- И не питай особых надежд по поводу повторения вчерашнего вечера. Это просто было минутной слабостью.

Если это было действительно так, почему она приближалась к нему?

- Тебе просто стало любопытно? - Он выглядел удивленным, даже оскорбленным в какой-то степени.

- Точно.

Сильный эмоциональный разряд.

- Я была зла.

Это еще было мягко сказано.

Ее подбородок вызывающе вздернулся.

- Ты пытался доказать мне.

- Что ты увлечена мной.

Он сказал это, чтобы досадить ей, и они оба об этом знали.

- И почему, я доказал это.

Они смотрели друг другу в глаза, и их лица оказались на расстоянии не больше дюйма или двух друг от друга.

- Да. Полагаю, мы оба оценили эффект.

Бишопу не нравилось, что он все еще раздражается.

- Ты ощущаешь себя уязвленной?

- Немного.

- Ладно

Он отошел, пропуская ее к лестнице.

- Иди, переоденься. Ночь не может длиться бесконечно.

- Нет.

Марика взмахнула рукой, символизируя, что тема не подлежит обсуждению, направляясь к конюшням.

Он уперся в свое, и с ним было проще согласиться, только чтобы он отвязался, чем чего либо объяснить.

Бишоп проигнорировал ее жест, также как и ее слова.

- Так будет намного быстрее.

- Я уже сказала, нет! - Она так быстро развернулась, что они чуть не столкнулись.

- Почему, ты не желаешь слушать?

Хитрая улыбка коснулась его губ.

- Испугалась?

- Можно сказать и так.

Ха, он не ожидал подобной честности

- Человеку не свойственно летать.

- Зато удобно, - настаивал он. - Я и предположить не мог, что тебя чем-то можно испугать.

Странно, что его это так удивило.

Существовало множество вещей, которые пугали ее, но она не собиралась его посвящать в них. Так как одной из них был тот эффект, который он производил на нее. Близость к нему, заставляла, бешено колотиться ее сердце, от чего перехватывало дыхание. И все же не взирая на подобный дискомфорт, она предпочитала оставаться с ним, чем без него.

- Верь мне, - произнес он, обхватывая ее. - Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь произошло.

Неожиданно для нее самой она обняла его за шею.

- Я пытаюсь, но ты являешься тем, кому меня всегда учили не доверять. Сердце подсказывает мне, что ты опасен.

Он усмехнулся.

- Твое сердце абсолютно право, но это вовсе не означает, что мне нельзя доверять.

И прежде, чем она успела ответить, они уже были в небе. Она ощутила, как болтаются ее ноги, и волна ветра ударила им в лицо.

- О, Боже! – Зажмурившись, Марика вцепилась в него, поскольку земля удалялась от них.

От Хихиканья Бишопа повеяло теплом.

- Не бойся, полукровка. Я тебя держу.

Марика осторожно открыла один глаз, потом другой. Бишоп держал ее так, что как она не крутилась бы в его руках, ничего бы кроме него не увидела. Они, промчались по небу стрелой, и все, что она видела, были его пылающие глаза, и непроницаемое выражение лица.

Его руки бережно и плотно удерживали ее. Он оказался таким сильным. Он не уронит ее, в этом она была абсолютно уверена. Она постепенно расслабилась и сконцентрировалась на красоте его лица.

Он улыбнулся ей, как только она успокоилась.

- Лучше?

Она кивнула.

- Полагаю, что да.

- Мы почти на месте.

Он не лгал. Еще минута и они оказались на земле. Он оказался прав - лететь куда быстрее. По счастью он был достаточно предусмотрительным, чтобы приземлиться не на освещенную факелами территорию.

Ее люди были уже там, разбираясь с нанесенными потерями. Они вернуться назад или предпочтут более безопасное место?

Марика задержалась, прежде чем двинуться в лагерь. Это был ее дом, и они были ее людьми, но она привела туда злоумышленников. Она понимала, что доверяла Бишопу нести себя по небу, доверяла ему в поисках их общего врага, и это после того, что произошло? Она похитила и мучила его.

Конечно, он рассчитывал на определенную компенсацию. Ее люди не поняли бы его присутствия - она не могла бы рассказать им всей правды. Она доверяла им свою жизнь, но не могла рассказать правду. Как ни странно, но в какой-то степени она доверяла Бишопу даже больше, чем своим людям.

Она отправилась в центр, где полыхал костер из разоренных домов, которые нельзя уже восстановить. Шум голосов, потрескивание огня и даже смех наполняли ночной воздух. Ей не хотелось их прерывать.

Она ощутила легкое прикосновение к своей руке. Оглянувшись, она ожидала увидеть одного из своих людей. Вместо этого она видела погруженное в тень лицо Бишопа, только глаза блестели. Выражение его лица было обеспокоенным.

Как он мог беспокоиться о ней после того, что она с ним сделала?

Она улыбнулась и подождала, пока он опустит руку, прежде чем обратиться к своим людям. Ее не смущало, что кто-нибудь заметит как он коснулся ее, она боялась, что кто-то заметит ее расположенность, которую, она пыталась скрыть.

Его удивило, что она чего-то боялась. Она боялась, что ее люди узнают, кто она есть, того, как они отреагируют, и сумеют ли понять. Что это страх мог поведать о ней? А о них?

Люди оставили свои занятия и подтягивались к ней один за другим. Она ясно их различала, лучше, чем они ее.

Как же так вышло, что никто из них до сих пор не заметил, что она нечто иное, чем просто человек? Может, они просто не хотели замечать?

Их счастливые голоса говорили о том, как они счастливы ее видеть, пока Димитру не заметил ее компаньона.

- А это что здесь делает? - Возмутился он, указывая здоровой рукой, другая все еще была зафиксировано и привязана к телу.

Марика ощетинилась.

- Он со мной.

Казалось, Димитру не замечал ее раздражения, иначе вряд ли он так вызывающе себя бы вел.

- Почему?

- Потому что он предложил помощь в поисках тех, кто убил Ивана.

Коренастый человек был обнажен по пояс, и свет от костра, подчеркивал его основательность. В честном бою он мог бы быть достойным соперником Бишопу - если бы тот был человеком.

- Это из-за него убили Ивана. Мы не нуждаемся в его помощи.

Ей пришлось сдержаться. Ей нужно сохранять спокойствие. Демонстрация чего либо, кроме лидерства - было бы проявлением слабости - Димутру бы этим воспользовался, и Бишоп кинулся бы ее защищать.

- Те люди приходили за мной, Димитру. И нам действительно не помешает его помощь. Если бы не он, они перебили бы нас всех.

- Вот еще. Просто нас застали врасплох. И так или иначе они теперь мертвы.

- Придут другие.

Ее люди ошеломленно смотрели на нее в абсолютной тишине. Она использовала это в своих интересах, чтобы надавить на них.

- Я не требую, чтобы вы остались и приняли со мною бой - разрезал темноту ее голос. - Это мое сражение, но если вы решите остаться, то вам придется смириться с присутствием Бишопа, как с равным, чем заслужите мою вечную признательность.

Димитру плюнул под ноги Бишопу, словно его мнение и без того не было ясно, до того, как она произнесла речь.

Вампир не пошелохнулся, но Марика ощутила, каких внутренних усилий ему стоило сохранить самообладание. Они не были его людьми, они подчинялись ей. Она намеривалась сохранить за собою лидерство, и если для этого потребуется поставить на место Димитру, она сделает это.

- Ты собираешься противостоять мне, Димитру? - Вопрос прозвучал мягко, но четко.

- Ты собираешься бросить мне вызов?

Димитру усмехнулся, но направил свою ярость на Бишопа.

- Вампиру нельзя доверять.

Марика вздохнула с облегчением. Конфликт исчерпан.

- Ты много выпил сегодня, - заметил Бишоп вкрадчивым голосом. - И пахнешь женщиной, которая вовсе не является твоей женой. Я многое совершил из того, чего никогда не делал ты, но никогда не изменял любимой.

Все уставились в шоке на Димитру. Марика ожидала, что он опровергнет обвинение, хотела, чтобы он возмутился. Но он не сделал этого.

- Цыганка, - заметил Бишоп, различая запах, который донес до него вечерний бриз.

Он глядел на человека беспристрастно, почти с иронией.

- Девственница. Ты взял ее силой?

Димитру сжал кулаки и шагнул вперед, но здравый смысл взял над ним верх и он остановился. Он знал, как иначе ответить Бишопу, но продемонстрировал сверкавшие на нем кинжалы.

- Ох, Димитру.

Разочарование отразилось в ее голосе. И это чувство относилось не только к Димитру, но и к Бишопу непосредственно. Она понимала, что он защищался, но выставить человека в подобном свете перед теми, кто уважал его - это низко.

И все же она не могла отрицать, что поступила бы также, окажись она в подобной ситуации. Возможно, он выступил по делу, но Димитру не собирался сдаваться.

Человек и вампир уставились друг на друга, с ненавистью во взгляде одного и враждебной отстраненностью во взгляде другого. Она заметила, как напряглись плечи Бишопа, и это не нравилось ей. Он походил на сжатую пружину, и было достаточно, точечной провокации, чтобы она пришла в движение.

- Успокойтесь оба. Димитру, если для тебя не выносимо сражаться рядом с Бишопом, можешь вернуться домой к своей семье.

Она не могла допустить столкновения между ними. Она знала семью Димитру в течении многих лет. Она всегда считала его преданным отцом и любящим мужем. И преданным другом. Теперь, когда часть ее уверенности была подорвана, она не знала чему и верить. Но она знала, что полностью доверяла Бишопу.

Крупный румын не произнес ни слова, но вышел из зоны конфликта, потирая щетину

К ее удивлению вперед выступил Сергей. Из всех собравшихся людей, которых насчитывалось около полутора дюжины, именно он был свидетелем смерти Ивана.

- Я был свидетелем, что вампир спас Марике жизнь той ночью, - сказал он другим. - Он вполне мог сбежать, но остался, чтобы помочь нам. Если Марика доверяет ему, то и я ему верю.

Его свидетельства оказалось достаточно, чтобы убедить других. Какое-то время они переговаривались между собой, затем один за другим выходили вперед, чтобы подтвердить собственную преданность. Димитру был последним, но и он сделал это.

Марика скрыла за улыбкой вздох облегчения.

- Спасибо, Димитру.

Он кивнул, не сводя с Бишопа взгляда.

- Но, в случае предательства, я сам лично прикончу тебя.

Бишоп кивнул, продемонстрировав типичный признак мужского понимания.

- Они оставили что-нибудь, что может нам помочь? - Спросила она Сергея, как только остальные разошлись.

- Что-нибудь, что могло бы служить ключом к разгадке, откуда они взялись.

- Мы нашли это.

Марика взяла то, что он протянул, и разглядывала в свете полыхающего костра. Это оказалось серебряное кольцо в виде перстня с гравировкой. Ее кожа зудела от соприкосновения с металлом, но она проигнорировала этот факт. Одним из изображений была чаша. Другим - рука, ладонь направленная наружу.

Марика показала его Бишопу.

- Тебе доводилось видеть подобное?

Он не касался кольца, то, что у нее вызывало зуд, для него обернется ожогом - но он взял ее за руку, чтобы изучить гравировку. Из-за этого его голова оказалась почти рядом с ее, и она ощутила пряный запах его волос. Ее сердце тут же откликнулось гулким стуком, и когда он перевел на нее взгляд, она увидела в нем свое собственное непрошенное желание.

Как такое могло произойти?

- Нет ответил он выпрямляясь.

- Я видела это уже где-то раньше.

Марика вглядывалась в кольцо, ее ум прояснился, поскольку Бишоп отошел от нее. Рисунок напоминал что-то из прошлого.

- Жаль, что не могу вспомнить где.

- Попытайся вспомнить, - убеждал ее Бишоп. А я пока напишу письмо, спрошу у Молинеукса, может он чего знает.

- Прекрасно. Спасибо.

Какое-то время они смотрели в глаза друг другу, и жар огня казался ничем по сравнению с пламенем полыхавшим внутри них. Влечение возрастало прямо на глазах. Ей хотелось снова ощутить его в себе. Его объятия сулили безопасность и удовольствие.

Единственное что омрачало эту безудержную радость, было тем, что это были объятия вампира - ее заклятого врага.

Ее мир рассыпался на части.

Она уже двинулась к нему. Совершила два шага в его направлении, когда в лагерь пронесся наездник на лошади.

Господи, они с Бишопом были так поглощены собственным желанием, что ни один из них не заметил его приближения? Один из них точно должен был расслышать приближение злоумышленника до того, как он появился.

Это оказался Андрей - старший сын Сергея. Это был восемнадцатилетний юноша, высокий и долговязый, но с сильными, как у отца плечами. В тот момент он, правда, больше походил на испуганного подростка, чем на молодого человека.

Он спрыгнул с лошади и направился прямо к отцу. Заметив Марику, он изменил направление и направился к ней.

- Андрей.

Она взяла его за плечи.

- Что случилось? Кто-то пострадал? Кого-то убили? Было еще нападение?

- Деревня на востоке, - ответил он, переводя дыхание, - подверглась нападению сегодня вечером. Более половины людей уже мертвы.

Тепло отхлынуло от лица и рук Марики, при этом сообщении, обрушившись тяжестью в ее ногах.

- Как?

Парень смотрел ей через плечо на Бишопа, глазами полными ненависти.

- Вампиры.

Глава 10

- Спасибо, что не стал с ним драться.

Бишоп вздрогнул, от прикосновения Марики к ране на его лице. Она почти зажила, но все еще беспокоила. Они вернулись в его дом и, находились в уютной тишине его спальни. Она потребовала, чтобы он позволил ей изобразить из себя доктора, и он согласился, по той причине, что ему очень хотелось вновь ощутить на себе прикосновение ее рук.

- Если бы я поступил так, это настроило бы других против меня.

Кроме того, Андрей всего несколько раз его ударил, потом остальные оттащили его. Все, что Бишоп мог сделать, это проявить понимание.

Он так и поступил.

Она внимательно смотрела на него. При этом освещении ее глаза напоминали темные опалы, такие же яркие и такие же темные. Ее губы, поддаваясь, зову купидона, жаждали поцелуя. Она напоминала ему куколку - куколку с кинжалом, скрытым внутри.

- Ты ведь мог запросто перебить всех? - спросила она, скрывая страх, что заставило его задуматься. Если он ответит честно, станет она считать его еще большим монстром, чем до этого?

- Возможно, - ответил он. - Твои люди - достаточно хорошие бойцы, и представляют определенную угрозу. Это зависело бы от оружия, которое при них было и есть ли у них еще тот препарат, который ты использовала на мне.

Она покраснела.

- У них его нет.

В ее положении он мог легко ощутить, как растекается жар в ее крови. Из всех женщин в мире, почему именно ее он так отчаянно желает? Она могла прикончить его во сне, убить настолько быстро и легко, что другие вампиры только покачали бы головой по поводу его глупости.

Она закончила обрабатывать его рану, которая перестала болеть и бросила бинт в воду на ночном столике.

- Тебе не обязательно идти с нами. - Она отвела взгляд, когда говорила это.

Она пойдет на бой с вампирами. Конечно, ему необходимо быть рядом с ней. Он изучал ее лицо, но оно оставалось беспристрастным.

- Я не отпущу тебя одну.

- Они подобные тебе, а я собираюсь убивать их.

- Они убивают невинных людей. Они заслуживают смерти.

Она подняла глаза и их взгляды встретились.

- Ты, правда, так считаешь?

Он кивнул.

- Считаю.

- И ты не станешь предавать меня, воссоединившись с ними?

В ее голосе не ощущалось страха, возможно, она так шутила.

- Нет. Зачем мне это? - Марика склонила голову, и ее черная толстая коса скатилась из-за спины ей на плечо.

- Из-за того, как я обошлась с тобой, похитила тебя, мучила. Ты можешь желать возмездия.

Он пожал плечами, поигрывая пальцами с шелковистой кисточкой на конце ее косы.

- Ты уже возместила мне это.

Она вздрогнула от удивления. Он был вынужден отпустить ее косу, чтобы избежать искушения потянуть ее за волосы.

- Возместила? - Ее лицо стало жестким. - Занимаясь с тобой сексом, ты имеешь в виду.

Коса отлетела назад. Ему пришлось обнять ее за талию, чтобы ухватить ее снова. Он медленно наматывал ее толстую косу себе на руку.

- Тот факт, что ты добровольно предлагаешь мне собственную кровь, волнует меня куда сильнее любой мести. Это означает, что ты доверяешь мне - готова ты это признать или нет.

Она ничего не ответила, но он услышал, как у нее перехватило дыхание. Его вторая рука скользнула вниз вдоль ее бедра - мягкого и нежного по сравнению с грубой шерстяной тканью ее брюк - и подтянула ее поближе к нему. Она оказалась между его ног, прижатой голенями к матрацу, ее грудь медленно отклонялась от его лица.

- Когда я, в первый раз ощутил себя в тебе, я понял, что твое желание, не уступает моему.

Она вздрогнула, вспоминая, как входили в нее его клыки.

- В первый? И последний.

- Нет, если я позабочусь об этом.

Он опустил руку ниже и перехватил ее под коленом, так что она почти уже лежала на его кровати.

- Я хочу тебя Марика. Я жажду оказаться в тебе.

Она, вывернулась и ухватилась рукой его за плечо - так что теперь он не мог опрокинуть ее, не потеряв равновесия.

- Сексуально или в качестве еды?

Он хихикнул.

- И так, и так.

Он отпустил ее волосы, чтобы перехватить вторую голень. Он прижал ее к себе плотнее, ощущая исходящие от нее импульсы.

- Если бы мне все-таки пришлось выбирать, я бы предпочел сексуально.

- О? - Ее низкий голос послал прилив энергии по всему телу, и сконцентрировавшейся в его паху. Он возбудился, о чем свидетельствовало нарастающее напряжение и уплотнение у него в брюках.

- Я могу достать кровь где угодно, но нет никого, с кем бы я ощущал себя так, как с тобой.

И тут он понял, что сказал слишком много. Что-то изменилось в ее глазах - их выражение стало мягче. Глубже.

Она опустилась к нему на колени - теплая нежная податливость супротив его упругости. Бишоп застонал от этой сладкой пытки.

Руки Марики порхали, расстегивая пуговицы на его рубашке, пока ее взору не предстал его обнаженный торс и плечи. Ее пальцы скользили по его груди вверх, к ключицам, чтобы обвиться руками вокруг его шеи.

- Что произойдет, если я укушу тебя? - Ее низкий голос походил на тихий рык.

В искусственном освещении блеснули ее клыки, и Бишоп вздрогнул.

Представив, как ее клыки вонзаются в его кожу, втягивая его сущность, как он упивался ею...

Ее рот скользил по его шее, слегка царапая, вызывая пульсирующую энергию в его чреслах.

- Не делай этого, - он чуть не задохнулся. - Марика, я не знаю, что произойдет.

Она подняла голову, пристально на него глядя. Она поняла его, и он видел это. Он не знал, что произойдет с нею, и никогда бы себе не простил, если бы его кровь обратила ее.

Ее руки скользнули вниз между их телами и остановились у него между ног. Она ласкала и сжимала его, пока цветные круги не начали расплываться у него перед глазами.

- Есть иной способ ощутить тебя на вкус, - пробормотала она, скатываясь на пол, чтобы встать на колени у его ног.

Он не пытался ее остановить. Он расстегивал пуговицы на брюках, сбросил их, чтобы освободить свою напряженную плоть. Откинувшись на руки, выставленные назад, он ждал, подавая таз немного вверх, ощущая прикосновения ее рук. И когда ее мягкие губы сомкнулись вокруг головки его восставшего естества, он запрокинул голову, позволяя стону наслаждения выплеснуться из его горла.

Ее рот был горячим и влажным, а язык подобен прикосновению бархата, когда она прикоснулась им. Осторожное прикосновение каждого зуба, особенно ее точеных клыков, проняло его дрожью до самого основания. Она водила губами по поверхности, поглаживала его языком, заглатывала и снова отпускала, пока у него не возникло ощущение, что он вот-вот утратит контроль.

Затем она оставила его, пульсирующим и влажным.

Бишоп приоткрыл отяжелевшие веки, чтобы увидеть, что она стоит перед ним. Она уже сняла ботинки и удаляла остальную одежду. Купаясь в золотистом свете. Ее глаза казались черными, ее губы алыми и влажными. Она сняла рубашку, оставаясь в полу-корсете. Он выталкивал вверх ее грудь - золотистые затененные холмы, в которых ему хотелось спрятать свое лицо. Черт, он готов был разгрызть эту шнуровку, чтобы по быстрее получить ее обнаженной.

Он тоже начал снимать одежду, наблюдая, как она плавно и последовательно обнажается. Она имела какое-то представление, как ее небольшое "шоу" воздействует на него? Если бы он был обычным человеком, то к настоящему моменту он уже давно растратил бы себя.

Слава Богу, что он не был обычным человеком, столкнувшись с этой неподражаемой женщиной.

Последним от чего она избавилась, был кожаный шнурок, стягивающий ее косу. Подняв руки, расплетая пальцами волосы, она подошла к нему, великолепной, абсолютно обнаженной. Локоны ее темных волос струились по ее плечам и груди. Нежные розовые соски вздымались на ее прекрасной груди, его взгляд спустился ниже к шелковистым завиткам, там, где сходились ее бедра.

- Богиня, - прошептал он, когда она присоединилась к нему. - Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Она не сводила с него глаз, в которых застыл вопрос, когда он опустил ее спиной на подушки. Он понимал, о чем она хотела спросить, так, словно она произнесла это вслух.

Прекраснее Элизабетт?

- Да.

Вырвался у него хриплый ответ, в то время, как его сознание сопротивлялось этому. Конфликт между разумом и чувствами опрокинул его, вызывая почти дикую сексуальную агрессию. Он не хотел, чтобы эта маленькая Дампир стала важнее Элизабетт, в то время, как люди подобные ей расправились с этой невинной женщиной. Но он не мог отрицать, что он реагировал на Марику, как никогда не реагировал на Элизабетт. Он не боялся причинить вред Марике. Ее сильные руки обнимали его, раскачиваясь с ним в такт. Ее объятия были теплыми и надежными.

Господи, помоги ему, но ему казалось, что Марика создана, специально для него.

Он сел между ее расставленными бедрами, потупив взор, не желая, чтобы она заметила эмоции бушующие в них. Его руки нырнули, раздвигая нежную плоть. Большие пальцы освободили проход - возбужденных лепестков - он склонился, и его язык коснулся напряженного соцветия, сокрытого внутри.

Она задохнулась, выгнувшись ему навстречу. Он крепко обхватил ее бедра и упивался ею. Его язык двигался неистово, распаляя ее, пока бессвязные стоны, близкие к рыданию изливались из ее горла.

Он хотел овладеть ею, как никто и никогда больше. Он хотел, чтобы она была столь же уязвима для него, каким был он по отношению к ней. Пусть любой другой после него окажется в проигрыше после сравнения.

Эта мысль вызвала неконтролируемый рык. Не будет, никого другого. Никого другого.

Он поддразнивал ее, нежно прикасаясь языком. Ее пальцы запутались в его волосах, обхватив его голову и побуждая его пойти глубже. Он погрузил два пальца в ее призывную влажность, изгибая их, пока не ощутил, что она откликнулась. Он нащупывал, пока не обнаружил место, от прикосновения к которому по ее телу прокатилась дрожь, и перехватило дыхание. Улыбаясь себе, Бишоп привел в унисон прикосновение языка с прикосновением пальцев, и был вознагражден сладостными всепоглощающими спазмами, поскольку Марика вскрикнув, погрузилась в оргазм.

В диком восторге Бишоп закинул ее ноги себе на плечи. Он вошел в нее резко одним толчком, погрузившись до самого основания. Она глубоко вдохнула, выгибаясь ему навстречу, принимая его. Он ощущал, что плоть, сжимающая его, все еще сокращается от пережитого ей наслаждения.

Он усадил ее себе на бедра, и подался вперед, открывая ее для себя еще больше. Одной рукой он придерживал ее, а другой поглаживал упругость, источника ее наслаждения, который все еще был плотным и чувствительным к его прикосновению.

- Никого другого, - прорычал он, пристально глядя ей в глаза. Она была податливой и влажной, упругой и исполненной неги. Он неистово погружался в нее. - Никого другого.

Она ухватилась за него рукой, вцепившись пальцам в его бицепс Другой в его волосы, прижимая его голову к своей груди.

- Никогда, - выдохнула она. - Никогда подобно тебе.

Бишоп застонал, словно подтверждая сказанное, поскольку ее тело так плотно обхватило его, что ему пришлось стиснуть зубы, чтобы сохранить контроль. Он отказывался поддаваться, пока она снова не взорвется. Он хотел убедиться, что она окажется снова на вершине блаженства, прежде чем раствориться в собственном удовольствии.

Он поддразнивал ее сосок, перекатывая его во рту, ощущая, как он становится упругим под его языком. Он посасывал и покусывал его, пока она не сначала извиваться в его руках, стуча пятками по его спине.

Ее пальцы вонзились в кожу его головы. Бишоп приоткрыл рот, освобождая свои клыки. Он вонзил их ей в грудь, втягивая в себя и наслаждаясь ее сущностью. Марика напряглась и вскрикнула, растворяясь в очередном кульминационном моменте. Его накрыло следом - исступленный поток удовольствия, он продолжал двигаться, не отнимая рта от ее груди, пока не взорвался в ней.

Когда ощущения вернулись к нему, он обнаружил, что лежит на ней, положив голову ей на грудь. Каким-то образом он собрал силы, чтобы поднять голову и провести языком, по ранкам оставленным на ее груди. Они быстро затянуться и заживут в течении нескольких часов.

- Извини, - пробормотал он, осторожно прикасаясь пальцами к коже вокруг ранки. - Может остаться синяк.

Ее пальцы перебирали его волосы.

- Он исчезнет.

Бишоп прикрыл глаза, отдаваясь удовольствию от того, как движутся ее пальцы в его волосах. Если бы он мог мурлыкать, то уже бы урчал.

- Следующий раз будет дольше, обещаю.

- Я не стану особо переживать по этому поводу.

Он улыбнулся иронии, прозвучавшей в ее голосе. Ее рука коснулась его спины, обнимая его.

- Я понимаю, что должна сказать, что это было последним разом, и что такого больше не повториться, но не могу.

Открыв глаза, он повернул голову, чтобы, получше разглядеть ее. Грустное выражение ее лица разбило ему сердце. Он не был оскорблен, только опечален. И немного виноватым, потому что он являлся причиной этого.

- Все, что ты делаешь, трогает меня, и я пылаю словно в огне. - Она заправила за ухо упавший локон. - Я должна злиться на тебя по этому поводу, но не могу. Даже если ты покинешь меня завтра, я не стану сожалеть о случившимся.

Он поцеловал ее в шею.

- Не покину.

Немного помолчав, она заговорила снова.

- Тебя это не беспокоит?

Он поцеловал ее в висок. Он мог потратить оставшуюся часть вечности, тыча нос, в эту женщину.

- Что именно?

Она развернулась к нему.

- Что у меня есть... определенный опыт?

Он укусил ее за мочку уха. Она вздрогнула.

- Сексуальный?

- Да.

- Нет.

Он снова ощутил возбуждение.

- Я даже скорее рад этому.

- Рад?

Он понимал ее удивление, так как она прожила жизнь в обществе, которое заклеймило бы подобную женщину, как шлюху, но он был слишком стар для подобных глупостей.

- Да. Мне не нужно волноваться, что я причиню тебе боль или напугаю тебя.

Она попыталась возмутиться.

- Ах, выходит, я просто удобна.

Он крепко обнял ее, прижимая к себе.

- Ты выглядишь ревнивой. Неужели, великая Охотница снизошла до чувств ко мне отвратительному вампиру? - Он собирался пошутить, но один только взгляд на то, как она покраснела, вызвал у него желание стукнуть себя.

- Марика, я...

Она остановила его, прикоснувшись пальцами к его губам.

- Да, - ответила она довольно резко. Я имею глупость предположить, что действительно что-то испытываю к тебе. Я дошла до того, что признаю, что ты мне нравишься, и я питаю к тебе уважение. Иначе бы я не была бы с тобой

Она поставила его на место.

- Я знаю.

На самом деле он и понятия не имел, чего стоило ей произнести это вслух. Он мог только предполагать, как это затронуло его, и то еще сам не был готов признать это.

- Разве я неправа, предполагая, что ты ощущаешь нечто подобное? - Ее голос казался таким уязвимым.

И даже больше.

- Нет. Ты не права.

Сейчас было не самое подходящее время сообщить ей, как он скучал, когда ее не было рядом, как он беспокоился о ней. Когда-то, ему хотелось убить ее, а теперь, когда он держал ее в своих объятьях, он размышлял о том, сколько света она привнесла, в его существование.

- Если все сложиться ужасно, когда мы отправимся на охоту на вампиров...

Он пытался ее успокоить.

- Не сложиться.

Он позаботиться об этом. Он не может ее потерять. Не теперь.

- Не позволяй им обращать меня.

Он напрягся.

- Что?

- Если кто-то из вампиров попытается обратить меня, убей его. Или убей меня. Ты обещаешь мне?

Черт возьми, и что ему следовало ответить? Она смотрела на него с такой искренней надеждой, что он готов был отдать ей все что угодно, даже часть своего сердца.

- Ты скорее бы умерла, чем согласилась бы стать вампиром? - Его вопрос был тихим и глухим.

- Я скорее бы умерла, чем совершила это не по своей воле.

Ее пристальный взгляд искал его понимания.

- Я не выбирала этот путь. Если мне предстоит перерождение, то я хочу, чтобы это решение было моим.

Он понял, и его мышцы расслабились. Выбор. У него был выбор много лет тому назад. Он предлагал выбор Элизабетт, но Марика... за нее решил кто-то другой.

- Я обещаю.

Ее улыбка разбила его сердце.

- Спасибо.

Он поцеловал ее, перекатил на спину, и снова занялся с ней любовью - на этот раз, используя весь запас собственной нежности. Это был единственный способ, донести до нее все, чего он хотел, и для этого не нужно было слов. Слова здесь были бессмысленны Ее прикосновения, привкус и чувства говорили сами за себя.

Если когда-нибудь Марика захочет стать вампиром, то он хочет сам обратить ее.

***

Ночь не была такой темной и длинной, когда Бишоп добрался в лагерь под Брасово. Они были всего в нескольких километрах от той деревни, про которую им сказал Андрей.

И, несмотря на то, что Марика доверяла ему, противный голос на задворках ее ума продолжал сомневаться, выполнит ли он свое обещание. Она даже начала мечтать о том как они возвратятся обратно в Фагароос после впечатляющей победы над вампирами, конечно - и воссоединяться с ним снова.

Мысль о том, что он исчезнет из ее жизни была хуже, чем смерть от руки вампира.

Когда-то ей казалось, что стать вампиром - худшее, что только может случиться с человеком, и теперь наблюдая приближение Бишопа, мужественное лицо которого освещалось светом костра, Марика поняла, что кажется, ошибалась.

Потерять Бишопа, являлось теперь худшим, что может произойти. Он многому ее научил, и еще смог бы научить многому. И самое важное, что следовало из этого, что не все, что ей казались монстрами, являлось ими, по сути.

Она поднялась ему навстречу, наблюдая его мужественную грациозность. Он был одет в черное, легко растворяясь в ночи. Его кожа отливала золотом, а глаза напоминали пару зеленых омута, внутри которых, мерцало золото. Его шевелюра переливалась красновато коричневыми оттенками. Он являлся воплощением мужского совершенства для нее.

Ей хотелось кинуться ему в объятья, обернуть ноги вокруг его талии, и спрятать лицо прислонившись к его шее. Ей бы хотелось, О, Господи, как бы ей хотелось - погрузить клыки в его плоть, чтобы ощутить солоноватый привкус его сущности. Это переживание являлось откровенно вампирским, и должно было вызвать отвращение у нее.

Но этого не произошло, даже при ее понимании, что это должно было случиться, ее человеческая половина не испытала ни страха ни отвращения.

Возможно, Бишоп оказался прав. Возможно, в ней было меньше человеческого, чем она предполагала. Возможно, ее вампирская часть возросла. Это открытие не сильно тревожило ее в настоящий момент, и она решила поразмыслить об этом позже

- Ты пришел.

Он непринужденно остановился рядом с ней. Сквозь запахи: ночи, горящего дерева, леса, земли и обеспокоенных лошадей пробивался его аромат. Что-то из сладковатых разновидностей пряностей: мускатный орех, корица или гвоздика.

- Я же сказал, что приду. - Он улыбнулся ей, в его глазах отражались языки пламени. - Не смотри на меня так.

Не смотря на угрожавшую им опасность, она улыбалась.

- Как так?

- Словно ты собираешься полакомиться мной.

- Может я и собираюсь.

Тихий рык родился у него в груди.

- Я знаю только место.

- Марика, - это Димитру разрушил очарование. - Мы выступаем. Сейчас!

Марика, извиняясь, улыбнулась Бишопу.

- Готов?

- Веди.

Они присоединились к другим, собирающимся покинуть лагерь. В течении нескольких минут они добрались до следующей деревни.

Основываясь на том, что им рассказал Андрей и рассказам других очевидцев, они предполагали, что вампиры снова нападут сегодня ночью. Они появлялись раз в два дня, начиная с нападения четыре ночи назад. Они должны были двигаться на запад, если не изменили направление.

Марика промолчала, но она опасалась, что вампиры отправятся в Фагарос. У нее не было никаких доказательств, но что-то внутри ей подсказывало, что они охотились за ней и Бишопом. И поскольку ее интуиция редко ее подводила, она прислушивалась к ней, утверждающей, что эта деревня будет следующей. Она находилась в пределах их досягаемости, к тому же находилась на отшибе, что способствовало стать прекрасным охотничьим угодьем для вампиров.

Приближаясь, они услышали крики, и Марика кинулась на крик. Она видела, что люди разбегаются из деревни, словно утки преследуемые волками. Один за другим они становились жертвой голода дюжины вампиров.

- Как много, - прошептала она.

Она никогда столько не видела.

- Новообращенные, - заметил Бишоп, доставая из-за ремня катар.

Лезвие, уютно расположилось в его руке, рукоятка упиралась в запястье. Никакой новообращенный вампир не отразил бы это лезвие, если бы он пустил его в ход.

- Их будет не сложно уничтожить.

Она поверила ему на слово и предупредила своих людей. Они надеялись успеть спасти кого-нибудь из селян. Почему вампиры объявились так скоро? Может они подстерегали их. Или они преследовали их? Ее бы сейчас ничего не удивило, но эта мысль заставила ее напрячься.

Что если вампиры специально подстерегали их, и это нападение было специально организовано, чтобы привлечь ее внимание, тогда ее людям угрожает серьезная опасность.

- Что если это ловушка?

Она не успела ответить себе на этот вопрос, так как ее атаковал вампир. Он так быстро перемещался, что его очертания казались смазанным, но что-то не так было с его лицом. Его глаза и клыки казались противоестественно огромными. Отражая его нападение, она выхватила лезвие, но прежде чем она пустила его вход, нападающий взорвался световой вспышкой. Когда ее зрение прояснилось, она увидела Бишопа что-то сжимавшего в окровавленной руке...

Он проник рукой в вампира со спины и вырвал его сердце.

Если у нее и оставались сомнения по поводу его лояльности, они окончательно исчезли.

- Ты в порядке? - Обеспокоено спросил он.

Она кивнула. Еще не хватало, чтобы он отвлекался на беспокойство о ней.

- В порядке Иди.

Он так и сделал, развернувшись с кошачьей грацией. Он кинулся к другому вампиру. Катар блеснул в воздухе и вампир рухнул. Затем внимание Марики было поглощено собственным сражением, и она упустила его из вида.

Только через пару часов, у нее случилась небольшая передышка, и она понимала, что это не надолго. Ее подбородок опух от удара вампира, но по счастью не был сломан. Шея была расцарапана, но ничего серьезного. Она была удачлива. Кожаный жилет, который она носила, защищал от когтей, но и он был изрядно потрепан. Если бы ни эта вещица, возможно, она была бы уже мертва, а не вампир, тлеющий возле ее ног.

Ее лицо и руки были в крови. Все вокруг было забрызгано кровью, люди и вампиры истлевающие неподалеку. Она ощущала этот запах, и запах собственной крови. Страх распалял агрессию в крови, бегущей в ее венах. Запах крови достиг ее, делая сильнее. И тут ветер донес другой запах. Иной крови.

Бишоп.

Она бежала на запах, ее зоркие глаза выискивали его в темноте. Ее сердце отчаянно стучало при мысли, что он ранен.

Она бежала быстрее, направляясь к центру деревни, где увидела его сражающегося с двумя вампирами сразу, а трое ее людей сражались неподалеку от него. Вампиры были слабее его, но у них было оружие. Он был ранен в руку и в грудь, она не могла смотреть, понимая, насколько глубока его рана. Эта глубокая рана сильно обеспокоила ее.

Выхватив кинжал, Марика кинулась к ним. Сила гудела в ней, позволяя развить ей скорость, которая даже ей не была свойственна. Клыки вырвались наружу и, подняв высоко голову, она зарычала

Она набросилась - другого слова не подобрать. Она всадила кинжал в одного из вампиров, пригибая его к земле, вонзая его в самое сердце. Воздух взорвался, наполнив пространство запахом горящей плоти. Она извлекла кинжал и перерезала существу горло, чтобы тот уже точно не смог восстановиться.

Она вскочила на ноги, вытирая кинжал о бедро. Она развернулась, чтобы увидеть, что Бишоп расправился со вторым вампиром, так же быстро и ловко, как и она. Ее люди покончили со своей работой и направлялись к ним.

Марика подошла, чтобы встать рядом с Бишопом.

- Ты можешь сражаться? - Спросила она тихо.

Это вряд ли имело смысл, так как вампиры прекрасно ее бы расслышали, так же как и он. Она ощущала запах его крови.

- Все в порядке, ответил он, ни на минуту не выпуская из вида их противников.

- Он ослаб, - проворковал один из вампиров

- Покончим сначала с древним. Сначала мужчина. Потом женщина.

Его глаза впились в Марику, обещая сексуальную агрессию. Он полагал, что это испугает ее, но он был неправ. То, что нечисть позволила насмехаться и угрожать ей, только раззадорило ее. С почти ликующим криком Марика обнажила клыки и сделала выпад. Бишоп двигался с ней в паре.

Ее лезвия блестели и рассекали. Она двигалась с молниеносным изяществом, она и не подозревала, на что была способна. Все о чем она сейчас думала - безопасность Бишопа. Она убивала, чтобы защитить его. Она убивала ради него. Она потеряла счет нападавшим на нее вампирам. Она не знала, скольких вампиров она убила, и скольких людей она потеряла. Как только она убивала одного, тут же бросалась к другому.

Запах крови наполнил ночной воздух, и в конце была только тишина. Вампиры были мертвы или сбежали, на земле остались только тлеющие их останки.

Бишоп подошел к ней, такой же усталый и окровавленный, как и она. Он обнял ее за талию и прижал к себе.

- Ты ранена? - Его горячее дыхание коснулось ее щеки.

- Ничего такого, что вскоре не заживет, - ответила она. - А ты как?

- Лезвие прошло между ребрами. Я излечусь, как только выпью твоей крови.

Он произнес это настолько соблазнительно, что она почти забыла, где находится.

- Сейчас. Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке, прежде чем мы возвратимся в лагерь.

Он отпустил ее, позволяя ей уйти. Она сделала шаг и застыла.

Что-то произошло с ее людьми - все за исключением двоих - смотрели на нее с отвращением.

- Ты такая же, как и он. Произнес Димитру.

Он был весь забрызган кровью, его лицо разбито, но голос его был решителен.

- Ты вампир.

- Нет, - возразила ему она. - Я не вампир.

Когда она произносила это, она кинула взгляд на Бишопа, давая ему понять, как дорог он ей.

- У тебя есть клыки. - Произнес Сергей, и в его голосе было больше муки, чем страха.

- Я видел их. Я видел твои глаза.

- Ты видел меня и раньше такой же, как сегодня.

Она пыталась успокоить их улыбкой, не показывая зубов.

- Я бываю на солнце.

- Возможно, ты не совсем вампир, - вставил Димитру, - но и не человек.

Все уставились на нее в такой тишине, что Марика поняла, что ее секрет раскрыт.

- Я такая же, какой была всегда.

- Я родилась Дампиром и была им на протяжении всей своей жизни.

Ее объяснение не произвело желаемого эффекта. Оно должно было успокоить их, объяснить многое, но этого не произошло. Они надвигались на нее с суровым выражением лица и злостью в глазах.

- Монстр, - прошипел Сергей. - Мы доверяли тебе жизни собственных детей.

- И я никогда не предавала вас.

Бишоп взял ее за руку, но она отказывалась сдвинуться с места. Они были ее людьми, черт побери! Фактически ее семьей.

- Что ты жила среди нас само по себе является предательством.

Сергей вскинул подбородок.

- Когда ты с твоим страстным любовником запланировали перебить нас? Когда мы вернемся в лагерь?

- Убить вас? Сергей, я неспособна причинить вам вред.

Она пыталась подойти к нему, но Димитру выскочил вперед с лезвием в руке.

- Адские уловки.

Он фактически насмехался над ней.

- Я отправлю тебя назад к твоему создателю!

Бишоп не успел бы отразить нападение, если бы ее бывший товарищ всадил нож ей в грудь, так же как она проделала это с вампиром какое-то время назад. Марика смотрела на него не в силах поверить в происходящее, даже при том что она понимала, что все это реально.

Бишоп обхватил ее за талию, глядя, как люди воинственно надвигаются на них. Жгучая боль пронзила ей ногу, когда они оторвались от земли - Сергей ранил ее в бедро серебряным лезвием.

Обратный полет в Фагарос не был таким легким, как путь которым Бишоп впервые доставил ее. Марика все еще цеплялась за него, даже после того, как они приземлились. В глубокой темноте сада позади его дома она подставила ему шею, чтобы он мог исцелиться, и чтобы она могла ощутить хоть что-нибудь кроме холода вползающего в ее душу.

Ее люди считали ее монстром. Не взирая на то, через что им пришлось пройти вместе, они больше не доверяли ей. Они считали ее исчадием ада. Не имело значения, что она сражалась бок о бок с ними, защищая их.

Если они когда-нибудь разыщут ее, они постараются ее убить.

Глава 11

В его небольшом доме не было особенных удобств, но у него была большая роскошная ванная и горячая вода, коей он и воспользовался, приготовив ее для Марики. Он наполнил ванну, добавил в нее масла и травы, которые по его предположению успокоят ее.

По правде говоря, он просто не знал, что еще для нее можно сделать. Она дрожала от холода и вся была запачкана кровью. Он пригубил ее крови по возвращении – и немного, чтобы исцелить рану, и то только потому, что казалось, что ей это было нужнее, чем ему. Если бы он догадался, как глубоки ее душевные раны, он не стал бы ее кусать.

Обычно он улавливал ее состояние, но на сей раз, он был так измотан сражением, что не был в состоянии ясно мыслить. Теперь, когда его способности восстановились, он осознал, насколько опустошенной она была.

- Идем.

Подхватив ее на руки, он бережно опустил ее в ванну. Она клацала зубами, не смотря на огонь, который он развел в камине и одеяло, в которое он ее завернул.

Ее реакция расстраивала его. Он привык наблюдать ее сильной, смелой и строптивой. Глядя на нее, он понимал, насколько хрупкой и уязвимой являлась ее человеческая суть. Не сражение вызвало эту дрожь, а предательство близких ей людей. Если когда-либо он желал увидеть ее слабость, теперь он наблюдал ее в полной мере.

Во всяком случае, успокаивало то, что ее люди понятия не имели, где их искать. Она не сказала никому, где остановилась, может, ей было стыдно, а может, она просто пыталась защититься, не вовлекая никого в это. Ему было все равно. Его просто радовал сам факт.

И теперь он хотел позаботиться о ней, а не рассуждать о том, что да как.

Он раздел ее, словно ребенка. Ее одежда была безнадежно испорчена, и он бросил ее в кучу возле двери, чтобы потом сжечь. Кровь можно было бы отстирать, но она будет вечным напоминанием о том, что ее предали, он хотел уберечь ее от этого, как мог.

Если бы вампиры и впрямь обладали теми чудодейственными свойствами, которые мистер Стокер приписывал им. Если бы он мог проникнуть в ее разум, и стереть из памяти эту ужасную ночь.

Да и из своей памяти тоже.

Он взял ее на руки и отнес к ванной. Она вся дрожала, взгляд казался мутным, когда он опустил ее в воду. Она глубоко вдохнула, когда горячая вода коснулась ее кожи, и он понял, что мироощущение возвращается к ней.

Когда она оказалась в воде, он развязал ее косу и расправил липкие локоны. Он смоет кровь с волос позже. Он снял собственную одежду и кинул ее в туже кучу, опускаясь в ванную позади нее, позволяя ей откинуться на собственную грудь. Теперь он был абсолютно уверен, что она будет в тепле.

И безопасности.

Какое-то время Бишоп так и сидел, обнимая ее, позволяя горячей воде согревать их. Она постепенно расслаблялась в его объятиях.

- Я делаю тебе больно? - Она повернулась, чтобы взглянуть на него. Это было первым, что она произнесла, после того, как они вернулись домой.

- Твоя рана...

- Забудь.

Она сопротивлялась, когда он снова пытался ее привлечь к себе.

- Все уже хорошо.

- Я не хочу делать тебе больно.

Почему она так упрямилась, по видимому, это что-то значило для нее.

- Марика, я в порядке.

Ее темные глаза были наполнены... страхом?

- Ты ведь не умрешь, правда?

Бишоп нахмурился.

- Умру? Конечно, нет.

Почему она решила, что он должен умереть?

Она улыбнулась. Улыбка получилась такой неуверенной.

- Хорошо.

Наконец, она снова, откинулась на него. Ее кожа, все еще казалась прохладной, но не такой ледяной как раньше.

- Я рада, что ты поправишься, - сказала она, положив голову ему на плечо. - Я рада, что ты со мной.

Так и было. Оставленная отцом и матерью, потом Санти, затем людьми, которых она считала своей семьей, она боялась, что и он бросит ее тоже. Он не секунды не сомневался, что она вполне способна быть самостоятельной, но сейчас она была настолько уязвима, что ей физически был необходим кто-нибудь, на кого можно было опереться.

- Я никуда не уйду, - произнес он, целуя влажный изгиб ее плеча.

Взяв мыло и мочалку с полочки на ванной, Бишоп начал намыливать ее, пока она не покрылась густой пеной. Он, начал осторожно смывать пот и кровь, с ее бледной кожи.

Ему попадались ссадины и синяки, но в целом она не пострадала. Глубокая рана на ее бедре начала заживать - одно из положительных свойств ее двойственной натуры.

Она осторожно прикоснулась к заживающей ране.

- Зудит.

- Не тревожь ее. Скоро заживет.

Христос, он проявлял о ней материнскую заботу!

Она перестала чесать, но ее пальцы продолжили ощупывать заживающую плоть.

- Сергей пытался убить меня.

Она произнесла это так же отстраненно, как и прикасалась к своей ране.

- Не думай об этом.

Он сполоснул мочалку и стал смывать пену с ее груди и живота. Если бы он опустил руку к ее бедрам, она ощутила бы желание? Способно было бы доставленное ей удовольствие вытеснить кошмар этой ночи? Способен ли он сделать хоть что-то, чтобы смягчить боль предательства, и вернуть себе свою Охотницу?

- Они боятся меня. Они ненавидят меня.

- Невежественные крестьяне.

Снова ненадолго воцарилась тишина. Она коснулась руками головы.

- Мои волосы. Мне нужно вымыть голову.

Отринув страх, что эта ночь наверняка ранила ее, Бишоп закончил намыливать их тела, и принялся за ее волосы. Он набрал в ковшик теплой чистой воды, чтобы сполоснуть пену. Когда он закончил вода в ванне была темно розовая с примесью бурого. Он скривил губы. Спустив воду, он поднял Марику и снова открыл кран. На сей раз, он воспользовался душем, смывая последние остатки испытаний выпавших на их долю этой ночью.

Он обернул полотенца вокруг Марики и энергично вытер ее, прежде чем завернуть ее и отнести в кровать. Она обняла его лежа под одеялом, и он был рад ощутить, что она больше не была дрожащей и замерзшей.

- Ты наверно считаешь меня размазней, - выдохнула она приглушенно, уткнувшись в его грудь.

От ее дыхания по всему телу побежали мурашки.

- Конечно. Любой, кто может в одиночку одолеть трех вампиров, является не более, чем сопливым слюнтяем.

Она намотала на кончик пальца влажные волосы на его груди.

- Я не сумела достойно ответить, когда Сергей и остальные обрушились на меня.

Он реагировал на ее прикосновения, словно мартовский кот. Если бы он мог, он бы уже мурлыкал.

- Я не думаю, что кто-нибудь в данной ситуации повел себя как-то иначе.

- Я не могла собраться с мыслями. Я была настолько потрясена. И напугана.

Она смущенно хихикнула. Он тоже боялся за нее. Глядя, как наступали эти люди, он вспомнил ночь, когда была убита Элизабэтт. Нет ничего более неотвратимого, чем толпа перепуганных людей, ринувшаяся на общего врага.

- Ты считала, что можешь доверять им. Ты считала их своими друзьями.

Она подняла голову.

- Прости, что когда-то сомневалась в тебе. Мне следовало понимать, по какой именно причине я скрываю от них истину. Где-то глубоко внутри себя я знала, что они могут повернуть против меня.

Ему нечего было ей ответить, он просто поцеловал ее в лоб вместо ответа. Ее голова снова опустилась ему на грудь. Через несколько минут, она прекратила играть с волосами на его груди и затихла. Она была настолько тиха, что он подумал, что она уснула. Он откинул волосы с ее лица, и был немало удивлен, обнаружив ее не спящей, взгляд полный боли устремился на него.

Взглянув на нее, он понял, что вовсе не сон заставил ее замереть. Она снова переживала события этой ночи.

- Тот первый вампир.

Она нахмурилась, сведя к переносице брови.

- С ним было что-то не так.

Значит, она все-таки заметила.

- Носферату.

- Я слышала это уже где-то прежде. И полагала, что это еще одно прозвище вампира, часто используемое в готических романах.

Иногда он забывал, что она не всю свою жизнь провела в сельских окрестностях Румынии. Она была образованна и хорошо начитанна. К сожалению, часть того, что она прочитала о вампирах, являлась ложной - ему придется разъяснить ей это, если он намерен ей помочь. И ему очень хотелось помочь ей.

- Оно образованно от греческого слова "нософорос", означающего носителя чумы. Некоторые действительно используют это слово, как еще одно обозначение вампира, но между собой мы так называем вампира, пораженного болезнью.

Она выглядела смущенной.

- Но я полагала, что вампиры не подвластны болезням.

- Верно, мы свободны от многих человеческих страданий, но кровь больных людей может привести к необратимым изменениям в организме вампира.

Марика оперлась на локти. Он пытался не обращать внимание на то, как сдвинулось полотенце, обнажая ее грудь.

- Зачем вампиру пить кровь больного человека?

- Обычно мы можем обнаружить болезнь, и избежать этого. Но иногда, болезнь находится на ранней стадии, и незаметна даже для нас.

Ее темные глаза озарило понимание.

- И иногда, подобно животным, больные люди являются более легкой добычей.

Бишоп скривился. Ее высказывание было настолько базовым, хотя верно по своей сути.

- Да. И есть еще такие вампиры, которые настолько ощущают себя неловко в своей ипостаси, что питаются только отбросами общества: преступниками, проститутками и умалишенными. Некоторые считают это милосердием, не понимая, что они отравляют себя подобным образом.

- Откуда ты это знаешь?

- Многие из нас догадались об этом, когда свирепствовала чума, стало появляться огромное количество Носферату. К сожалению уже становилось слишком поздно.

- Как же тебе удалось избежать этого?

Он не мог выдержать ее пристальный взгляд.

- Я избегал тех областей, где свирепствовала чума. Только потому, что я не мог смотреть, как смерть косит людей. И видел, во что может превратить использование зараженной крови. Я не хотел рисковать.

Она коснулась его щеки тыльной стороной ладони. Это был необычный жест утешения, который согрел его душу.

- Твой друг? Тот, о котором ты мне рассказывал?

Бишоп кивнул. Воспоминания о Дреуксе были болезненными.

- Прошло определенное время прежде, чем он понял, что с ним происходит. Изменения происходили постепенно.

- Разве его нельзя было вылечить? Если бы он снова стал пить здоровую кровь?..

Она так легко рассуждала о употреблении крови, словно это было естественным, таким же естественным, как ее недавнее отвращение к этому процессу.

- Возможно, немного раньше. Но как только вампир превращается в Носферату, обратного пути нет. Насколько мне известно.

Она казалась несколько бледной при искусственном освещении.

- Что с ним произошло?

- Однажды утром он вышел навстречу тающему солнцу. Он говорил, что не может смириться с тем, что стал еще большим монстром, чем был до этого.

Христос, мысль об этом по-прежнему причиняет боль. Как не раздражительна для него была попытка Дреукса, насколько бы не казалась ему поверхностной, он все еще оставался его братом и другом. Только, что Дреукс был там, и только сноп искр разметался на его месте - вспышка сияющего света, и он исчез.

- Он действительно стал монстром?

Бишоп кивнул.

- Он становился. Как и вампир, которого я вчера убил, он изменился, изменилась его внешность, изменилась его суть, душа и тело. Он был самым ранимым из нас, и превратился в существо готовое насытиться, отобрав жизнь у ребенка или женщины, не разбирая. Слава Богу, в нем еще остались зачатки человечности, чтобы положить конец этому.

Она смотрела на него так близко, растерянность была в ее глазах.

- Однако, тебе наверно было мучительно больно наблюдать его смерть.

Она знала его куда лучше, чем он мог предположить, что его не очень то устраивало.

- Вряд ли я когда-нибудь это позабуду.

- И потом вы искали покровительства у церкви.

Он кивнул.

- Не понадобилось много времени, чтобы осознать, что церковь нам ничем не поможет. Я помню, как Санти говорил, что готов истощить следующего священника, который попытается "спасти" его при помощи пузырька со святой водой и кнута.

Она вздрогнула.

- Господи.

- Да. После того, как я отделился, я иногда помогаю по некоторым вопросам, связанным с церковью. Тэмпл, тоже как то с этим, связан. Только Шапель остался – ведомый чувством вины, искупать свои несуществующие грехи перед церковью.

- Ты говорил, что чаша была проклята?

- Да, наполнена сущностью Лилит. Может, было чего-то еще, чего я не знаю. Шапель - хранитель знаний, а не я.

Она улыбнулась ему - несколько гордо, как ему показалось.

- Ты - воин.

Смеясь, Бишоп обернул локон ее волос вокруг пальца.

- Другие назвали бы это иначе, но я не стану возражать, если тебе так больше нравится.

Она успокоилась, ее глаза казались, осмысливающими услышанное.

- Я была так несправедлива к тебе. Я поступила ужасно, и очень сожалею об этом.

Он выдержал ее пристальный взгляд.

- У этого были свои приятные моменты.

Румянец окрасил ее щеки, но она не отвела взгляда.

- Неужели?

В ответ он потянул ее за волосы.

- Да. Если бы ты не похитила меня, я до сих пор винил бы тебя в исчезновении своего друга, а так я узнал, что ты тут вовсе не причем.

- В его случае, это так, но были и другие, принявшие смерть от моей руки.

На ее искаженном лице отразилась боль.

- Бишоп, я не могу вернуть невинные жизни, погубленные мною... - он остановил поток ее покаяния, прижав пальцы к ее губам.

- Не можешь. И не казнись больше. Сожалениями не поможешь делу. Прощение всегда возможно.

- И ты в это веришь?

- Верю. Иначе, я проклят за все, что совершил прежде.

Удивление смягчило черты ее лица, играя легкой улыбкой на ее губах.

- Так же, как я когда-то считала тебя монстром?

Он пожал плечами.

- Это то, во что тебе тогда было нужно верить.

- А что сейчас мне нужно ты знаешь? - Бесенята плясали в ее глазах, когда она задала свой вопрос.

- Что?

Следующее, что осознал Бишоп, это то, что его полотенце полетело прочь и он оказался на спине, ощущая прикосновение ее обнаженного паха.

- Ты.

***

Извиваясь на нем, Марика склонила голову к теплому изгибу плеча Бишопа. В конце концов, после всего, что с ними произошло, она нуждалась в том, чтобы ощутить его силу, обволакивающую ее, проникающую в нее.

- Я могла бы укусить тебя здесь, - выдохнула она в сладостную прохладу его кожи. - Погрузиться в твою плоть, как ты это делаешь со мною.

Он вздрогнул, и она понимала, что это от того, что ее слова взволновали его.

- Не делай этого. Моя кровь...

Она прихватила его зубами, чтобы успокоить.

- Я сказала, что я бы могла, а не я собираюсь сделать.

Она выпрямила спину, чтобы взглянуть на него сверху вниз.

- Хотя когда-нибудь это случиться, так или иначе.

- Дразнишься.

Но ее слова тронули его, в этом она была уверена.

Она провела рукой по его груди. Его шелковистые завитки скользили под ее ладонью. Он был таким представительным, таким сильным.

- Кто-нибудь, когда-либо кусал тебя?

Его глаза приобрели оттенок темной насыщенной маслины.

- Нет.

Марика улыбнулась, ощущая, как набухает та его часть, что была плотно прижата к ней.

- Похоже, тебе эта идея даже очень нравится.

- Мне нравится любая идея, связанная с тобой.

Его слова взволновали ее и согрели ей душу. В то время, как он ласкал ее грудь, она поглаживала его предплечья, пока он не сжал ее уже набухшие соски. Ее бедра подались ему навстречу, и она ощутила собственную готовность, истекая влагой. Она могла принять его прямо сейчас, не ощущая ни малейшего дискомфорта.

Но она не собиралась делать этого. Не сейчас. Она любовалась красотой его мужественного лица, глядя на него сверху вниз.

- Я не встречала прежде мужчины, подобного тебе.

Его глаза распахнулись при употреблении ей слова "мужчины". Ее задело, что его удивило ее отношение к нему.

- Никогда бы не подумал.

- Я не заслужила твоего доверия, и тем не менее, ты дважды спас мне жизнь.

- Ты серьезно задолжала мне.

Он выгнул бедра, подаваясь к ней.

- Ты можешь возместить это, позволив мне обладать тобой.

Марика рассмеялась над его грубой шуткой, и ее смех оборвался в сладостном восхищении, когда он зажал ее соски.

- Я действительно доверяю тебе, Бишоп. Собственную жизнь. Собственную кровь.

Он застыл. Казалось, все его внимание сконцентрировалось в его пылающем взгляде.

- Я принимаю за честь, доверие, оказанное мне, и предлагаю свое взамен.

Это были всего лишь слова, но они так обрадовали ее сердце, что оно готово было разорваться от счастья.

- Я так сожалею о всех страданиях и неприятностях, которые я доставила тебе.

- Я боялся потерять тебя, как потерял Элизабетт. В руках обозленных людей.

Ей было удивительно, что ему удалось не наброситься на них. Он должен был испытывать ярость, но его первой реакцией было не отмщение, а страх за нее. Она провела ладонями по атласному теплу его кожи.

- Ты не потеряешь меня, если сам не захочешь.

Она помешала ему ответить, закрыв его рот поцелуем, столь требовательным, словно он принадлежал ей без остатка.

Они достаточно сказали - показали и обещали. Ей больше не хотелось слов. Ее язык скользнул между его губами, поглаживая и ощущая его на вкус.

Ей хотелось укусить его. Хотелось ощутить, как его теплота заполнит ее рот. Она желала не столько его крови, сколько его сути. Она желала обладать им, получить его в безраздельную собственность.

Если бы она была, как и он, бессмертна, он разделил бы с ней вечность.

Любил бы он ее также, как и она полюбила его?

О чем она думала? И для чего? Завтра они могли быть запросто уже мертвы, а она рассуждала о вечности? Идиотка. Все что имело значение, происходило сейчас.

Оторвавшись от его тела, она расположилась так, чтобы иметь возможность обхватить пальцами его упругую восставшую плоть. Она поглаживала его до тех пор, пока его руки не оставили ее грудь, чтобы обхватить ее за бедра, побуждая ее, принять его.

Она медленно подвела его к входу к своему телу. Примерившись, она качнулась назад и вниз, задохнувшись от восхищения, ощущая, как его набухшая верхняя часть проникает в нее. Ее тело обхватило и удерживало его, принимая его напряженную твердость, с мягкой непринужденностью.

Бишоп застонал под ней. Его лежащие на ее ягодицах пальцы напряглись, побуждая опуститься ее полностью, но она сопротивлялась. Она отняла его руки, и уложив, уперлась в них, собственными, медленно дюйм за дюймом опускаясь.

Они оба вздрагивали от напряжения, когда он вошел в нее полностью. Его пристальный взгляд под отяжелевшими веками, даже не дрогнул, когда она начала двигаться, медленно выгибаясь, прижимаясь к нему, чтобы ощущать его не только внутри, но и в соприкосновении их движущихся тел, ощущая, как каждое движение отдается восхитительным всплеском внутри нее.

Ее волосы рассыпались, и Марика наклонилась вперед, щекоча тело Бишопа их кончиками.

Его руки потянулись к ее груди, позволяя ему поддерживать и поддразнивать ее одновременно. Его большие пальцы коснулись ее сосков, собирая их в тугие пики.

От чего все переворачивалось у нее внутри. Он внес такую сумятицу в ее жизнь, и одновременно такое умиротворение. Все, в чем она была уверена еще вчера, рухнуло, и все же, она не могла сердиться на него за это. Словно завеса упала с ее глаз, и теперь благодаря Бишопу она могла абсолютно ясно видеть.

Ей не нравилось что-то из того, что он ей показал, например ей не понравилось наблюдать тьму в ее товарищах. Они были ей верными друзьями, и так быстро и бесповоротно обернулись против нее.

Бишоп, у которого для этого было куда больше причин, тем не менее, спас ее. Спас и не единожды.

Он не сумел спасти Элизабетт. Он попытался компенсировать это подобным образом. Он сравнивал их?

Раскачиваясь ритмично поверх него, разгорячившись и неровно дыша, глядя ему прямо в глаза, Марика произнесла, не в силах сдерживать это.

- Я не она.

Его глаза распахнулись, и желание в них притупилось.

- Кто?

Она продолжала двигаться, не давая ему шансов оставить ее.

- Элизабетт.

- Я знаю. - Его спина выгнулась. - Поверь мне, я знаю.

- Хорошо.

Он усмехнулся.

- Полукровка, тебя невозможно ни с кем спутать, ты неподражаема в своей красоте. Ты закончила допрос?

Она кивнула и улыбнулась ему в ответ.

- Закончила.

- Слава Христу.

Он перевернулся так быстро, что она даже не успела уловить момент. Она только завизжала от удивления, внезапно оказавшись на спине, а он оказался на ней, стремительно погружаясь в нее в сумасшедшем ритме, от которого у нее перехватило дыхание, а тело выгнулось дугой ему навстречу.

Он склонил голову к ее шее, и она ощущала его горячее дыхание на собственной коже. Его укус был молниеносным, и тут же уступил место нескончаемому удовольствию, в котором она растворялась в нем. Утратив мироощущение, Марика вцепилась в него, работая бедрами в такт его движениям, поскольку напряжение все возрастало и возрастало в ней...

Взрыв.

Сквозь судороги наслаждения она смутно ощущала, как Бишоп напрягся, и по его телу прокатилась интенсивная дрожь. Ее тело все еще трепетало, растворяясь в волнах расплывающегося наслаждения.

Мой. Слово отозвалось эхом в ее уме, невысказанное, но настолько реальное, словно его кто-то только что произнес его ей на ухо. Бишоп говорил, что у него нет способностей, воздействовать на разум, но и на ее внутренний голос это похоже не было. Или скорее это был ее другой голос.

Это было похоже на то, что в этот момент они стали принадлежать друг другу. Это могло быть игрой воображение, возможно потаенным желанием ее сердца, но ей не хотелось так думать.

Он принадлежал ей, надеялась она, в то время как его руки нежно обнимали ее. Ее тело ответило на это своим собственным крепким объятьем.

Глава 12

- Ты уверена, что никогда не рассказывала никому из своих людей, где находится мой дом? - Спросил Бишоп, опираясь на локоть, лежа на огромной кровати. Скоро уже рассвет, и он ощущал накопившуюся усталость от произошедшего сражения, не говоря уж об их восторженных любовных ласках. Поспать, было бы, кстати, тем более, имея возможность обнять Марику.

- Я. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из них поддался искушению охотиться на тебя и обнаружил меня здесь.

Она поджала губы.

- Они не поняли бы.

Он погладил ее по руке.

- Учитывая, как они повели себя после нападения на вашу деревню, вряд ли кто-нибудь из них выслеживал тебя.

- Они предположили, раз я отправилась в Фагарос, значит, я остановлюсь у своей Буники.

Он улыбнулся этому термину. Они с Марикой говорили то на английском, то на румынском языке, иногда она смешивала оба сразу.

- Твоей бабушке известно, где тебя искать?

- Конечно, нет. Я не стала бы подвергать ее подобной опасности. Люди могли бы разыскивать меня, но, учитывая ее возраст и социальное положение, они ее не тронут.

- Хорошо. Тогда я полагаю, что мы здесь в полной безопасности.

- Как насчет слуг? Ты уверен, что им можно доверять, и они не проболтаются?

- У них есть свои взаимосвязи с теневым миром и хозяином этого дома. Они не выдадут меня, нет.

Он услышал ее тихий вздох облегчения и был вынужден добавить:

- Но твои бывшие компаньоны будут охотиться на нас, Марика. В конечном счете, они нас отыщут.

Она кивнула.

- Я знаю. Как только мы разберемся, что произошло с твоим другом, ты можешь уехать.

- Я не покину Румынии, пока, не буду уверен, что ты - в полной безопасности.

Нежная улыбка тронула ее губы.

- Может потребоваться достаточно много времени.

- Тогда тебе стоит свыкнуться с моим присутствием.

Ее лицо едва заметно вспыхнуло, но он заметил это. К сожалению, он не мог определить, означало ли это радость или разочарование, и он не стал спрашивать. Он не стал спрашивать, чтобы не услышать то, что ему могло бы не понравиться, или он просто еще не был готов услышать это. Вместо этого он сменил тему.

- Нам, нужно, подготовится. Мы отбили нападение вампиров, но нам помогали. Если мы собираемся столкнуться с более сильным противником, например Носферату, мы должны сражаться объединившись.

Она провела пальцем по волосам на его груди - она казалась просто зачарованной их неподатливой природой.

- Да.

- Нам стоит потренироваться.

- Где?

- В подвале этого дома есть скрытая от дневного света комната.

- Господи, Бишоп.

Она была удивлена, и это отражалось на ее лице.

- Кому принадлежит это место?

Он улыбнулся.

- Другу.

- Женщине?

В ее глазах отразилось подозрение и ревность, и он бы рассмеялся, если бы не был абсолютно обнаженным, а она такой, ощетинившейся.

- В общем-то, да.

- Она является твоей возлюбленной?

Ревность это была или нет, но это задело его гордость.

- Ты серьезно полагаешь, что если бы это было действительно так, я бы мог остаться здесь с тобой?

- Прости.

Она выглядела настолько смущенной, что он тут же простил ее.

- С моей стороны это было довольно мелочно и глупо.

- И ревниво.

Ему нужно было это произнести.

- Не без того.

Она рассердилась на него. Проклятье, она могла выглядеть довольно жесткой, если хотела.

- Мне это не нравится.

С другой стороны Бишоп был доволен, что так произошло. Ему было приятно осознавать, что он ей не безразличен.

- Я же не расспрашиваю о твоих возлюбленных.

- У меня был только один. Мой жених.

Его словно окатило холодной водой. Жених. Она никогда не упоминала прежде, что была помолвлена. Он осознавал, что не был первым, и его это особо не заботило, но идея о том, что в ее жизни есть еще кто-то, кто займет его место, как только он исчезнет, переполнила его ощущением, имя которому - гнев.

Разрушительный. Гнев.

- Ты не свободна?

Она слегка улыбнулась.

- Ревность?

Он прорычал в ответ:

- Не дразни меня, Марика.

- Я была помолвлена, да.

Она изучала рисунок на стеганном одеяле, избегая смотреть ему в глаза.

- Но Георг передумал жениться на мне, после того, как я убила его отца.

Бишоп всякого повидал за свою жизнь, но даже он не мог скрыть удивления.

- Ты что?

- Саприк восстал из могилы, став вампиром. Он напал на ребенка. Я убила его.

Его подташнивало от услышанного.

- Новорожденному вампиру нужна кровь. Очнувшись взаперти, продираясь наружу, они иногда, теряют рассудок и хватают первое, что попадется им на глаза.

- Добыча. Ты же ведь не рассматриваешь так людей, правда?

- Нет, но мне нужна человеческая кровь, чтобы выжить, Марика. Никто и никогда не сможет этого изменить. Ты можешь это принять или не принять.

Гнев вспыхнул в ее темных глазах.

- До тебя, я всех вампиров считала бездушными монстрами. Я не в состоянии "принять" все и сразу, как сильно бы ты этого не хотел.

Вздохнув, Бишоп обнял ее и опустился на кровать, уложив ее голову на свое плечо.

- Прости. Есть вещи, которые мне по началу тоже было трудно принять.

- Ты говоришь так, словно я - вампир. Это не так.

Он напрягся.

- На половину.

- Но это не одно и тоже. Есть многое в тебе, что мне трудно понять.

- Как насчет твоих драгоценных людей? Ты способна осмыслить все, что ими движет?

Она отодвинулась и резко поднялась, так, что теперь она смотрела на него сверху вниз.

- Зачем ты так?

- Ты полагаешь, что наличие человеческой крови дает тебе какое-то превосходство?

- Вовсе нет.

Она уставилась на него.

- Я помню, что ты считаешь, что люди ненавидят то, чего они не в состоянии понять, Бишоп. Я не ненавижу тебя, просто не всегда понимаю. Не стоит сравнивать меня с теми, кто не имел ни малейшего желания узнать тебя таким, какой ты есть.

Ее слова не взирая на их назидательность, понравились ему. Он посчитал глупым что-либо отвечать, вместо этого он поцеловал ее. Он целовал ее до тех пор, пока хватало дыхания, и вся неприязнь между ними не улетучилась.

Когда она открыла глаза, ее внимательный взгляд был полон изумления.

- Я вспомнила, где я прежде видела кольцо, которое нашел Сергей.

Он покачал головой.

- Ты думала о том чертовом кольце, пока я целовал тебя. Где ты его видела?

Выражение на ее лице было полно страха и боли.

- Марика? У кого ты видела это кольцо?

На ее глазах выступили слезы.

- У моего отца.

Бишоп не хотел, чтобы она посещала отца в одиночку, он буквально настаивал на этом.

Именно по этому, Марика дождалась рассвета, подождала, когда он уснул и выскользнула из дома в конюшню.

Насколько это было глупо с ее стороны, особенно если ее отец был действительно в союзе с людьми, хотевшими ее похитить, но глупой она вовсе не была. Она оставила Бишопу записку с пояснениями куда отправилась, на тот случай, если она не вернется. Она не хотела, чтобы он думал, что она просто сбежала. Она была готова к его гневу, что ослушалась его, но не хотела, чтобы он думал, что она бросила его.

Дом, в котором она родилась, находился высоко в горах, укрытый пышной зеленой растительностью. Он не был похож на величественные замки, вместе с тем он вовсе не выглядел убогим. Солнце играло лучами на выбеленных внешних стенах. Крыша была укрыта черепицей, переходившей от красновато-коричневого до темно- коричневого оттенка. И хотя округлые окна казались небольшими, их было достаточно много.

Одним из немногих сохранившихся воспоминаний являлся дом, заполненный светом.

Если она хоть сколько-нибудь разбиралась в своем отце, то света в его душе было достаточно, чтобы спасти его от тьмы.

В то время когда она ехала по длинной извилистой тропинке, она больше не ощущала за собой вины, за то, кем являлась. Это был ни ее выбор, значит, и ее вины в этом не было. Она больше не была обременена ненавистью, той, которую, ее отец испытывал к вампирам или к ней, поскольку, она была полукровкой.

Молодой слуга встретил ее во внутреннем дворе. По все видимости он не знал кто она, поэтому просто улыбнулся и предложил отвести в конюшню ее лошадь. Она поблагодарила его, сообщила ему, что она ненадолго и отпустила его.

Стук ее каблуков отдавался эхом, когда она подходила к парадному входу. Каждый шаг отдавался в ее сердце, сжимая ее горло. Она не была в этом доме так давно – не испытывала потребности в этом. Это не было ее домом, и в то же время, она имела полное право находиться здесь.

Конечно теперь, после рождения сына это прекрасное место перейдет к нему. Ей оно и не было нужно.

В не зависимости от тех прав, которые она имела, она взяла дверной молоточек. Стук от него прокатился гулким эхом по всему двору.

Домоправительница - женщина лет шестидесяти по имени Анна открыла вскоре дверь. Она выглядела столь же сердитой и несчастной, как ее и запомнила Марика. Только теперь сама Марика стала взрослее и выше, и превратилась в подобие легенды в этих краях.

Анна уставилась на нее, словно перед ней предстал сам Дьявол.

- Ты.

- Доброе утро Анна. Мой отец дома? - Она поставила на порог ногу, ожидая, что женщина пропустит ее.

- Зачем ты сюда я вилась? Убирайся.

Марика стиснула зубы.

- Он дома?

Лицо старухи олицетворяло маску ненависти.

- Ты не можешь сюда войти без приглашения, а я не приглашала тебя, вампирское отродье!

Все в доме были в курсе ее происхождения, но никогда не говорили об этом из-за страха перед хозяином. В то время, как все в округе считали ее героем, в ее собственном доме к ней продолжали относиться, как к монстру.

- Это мой дом, старуха, - напомнила ей Марика, отталкивая ее, и проходя в холл. - Я не нуждаюсь в твоем приглашении.

Ей не нужно было особого приглашения, чтобы войти, куда бы то ни было, но она хотела поставить домоправительницу на место. Она уже наполовину пересекла холл, когда дверь затворилась. И послышались торопливые шаги, догоняющие ее. Если этой противной старухе угодно преследовать ее - на здоровье, но она сумеет добраться до своего отца раньше нее. Весь дом был пропитан ее запахом, но она не стала обращать на это внимания, как сделал бы это Бишоп. Вместо этого она сконцентрировала все свое внимание на новом запахе.

Ее брат.

Небольшое счастливое семейство расположилось в гостиной возле небольшого столика, возле французских дверей, которых не было там прежде, когда Марика бывала здесь. Интерьер претерпел определенные изменения. Он стал современнее, приобрел французский оттенок. Казалось, что ее мачеха была поклонницей модных направлений.

Когда она вошла в комнату, они обернулись к ней. Она вошла без стука. Если бы она остановилась, чтобы постучать, возможно, у нее не хватило бы духу, чтобы войти.

Она первая заметила отца вместе с его женой. Она оказалась привлекательной молодой женщиной со светлыми волосами и зелеными глазами. Ее и без того светлая кожа побледнела, когда она поняла, что за гость к ним явился.

- Константин, - прошептала она.

Он поднял голову. Сердце Марики замерло в груди, ожидая его реакции.

Его темные волосы подернулись сединой, кожа его лица казалась более бледной и тонкой, а в остальном он оставался тем же самым изящным, обаятельным человеком.

Только теперь в нем присутствовала удовлетворенность, которой прежде не могла дать ему его дочь.

Его серые глаза распахнулись в удивлении. Он отложил салфетку и медленно поднялся. Он, в самом деле, полагал, что она способна атаковать и вцепиться ему в горло, если он будет двигаться слишком быстро?

- Марика? Мой Бог, Марика!

Она ожидала удивления, возможно даже агрессии. Но она не ожидала, что он двинется к ней с распахнутыми объятиями. Она не ожидала, что он обнимет ее так, словно всегда любил ее. Очевидно, не хватало только Анны, и наконец домоправительница тяжело дыша ввалилась в комнату.

Прикрыв глаза, Марика позволила себе насладиться этим моментом - всего одним моментом - прежде чем выскользнуть из его объятий. Она оставалась решительной, ее тон звучал отстраненно:

- Здравствуй, папа. Прости, что прерываю твой завтрак.

- Тебе не за что извиняться. Ты уже позавтракала? Хочешь кофе и ли чего-нибудь еще?

Почему в нем сквозило столько сердечности? Почему она не была в состоянии игнорировать это?

- Не хочу вас обременять...

- Ты не обременяешь.

Он повернулся к ошеломленной домоправительнице.

- Анна, принеси чашку для Марики.

Старуха, как видно не желала уходить, но обязанности взяли над ней верх, и она вышла из комнаты - наградив Марику взглядом, который можно было расценить как предупреждение.

Отец взял ее за руку. Он был уже не молод, но все еще силен.

- Пойдем, я познакомлю тебя с братом.

Хотя в эту комнату ее привел незнакомый ей запах, она не успела заметить плетеную колыбель под сердитым портретом ее прадеда.

Там в колыбели был он, весь в белом, словно он являлся Миссией, а вовсе не ее братом. Он был пухленьким, прекрасным младенцем, очаровательным в своей невинности. Редкие темные волосы покрывали его головку, он оглядывал комнату глазами цвета бурного черного моря, словно пытался охватить ее всю целиком.

Она влюбилась в него с первого взгляда. Не принимая в расчет, что он только наполовину являлся ей родственником - даже меньше, учитывая вмешательство Санти - она понимала, что он вряд ли стал бы ей еще роднее, даже если бы у них были одни и те же родители.

- Какой славный мальчуган.

Улыбка расцветала на ее лице, когда она взглянула на отца, и не было силы способной ее остановить.

Его сосредоточенный взгляд быстро сменила гордая улыбка.

- Да. Хочешь его подержать?

- Константин...

Это было все, что была способна вымолвить женщина, Марика даже не взглянула на нее.

Ей не хотелось видеть страх или отвращение в ее взгляде.

- Я не хотела бы потревожить его.

- Ты и не потревожишь.

Ее отец многозначительно посмотрел на свою жену.

- Наш сын будет знать свою сестру.

Это было настолько неожиданно. Где вилы и факелы? Она ожидала прохладный прием, но чтобы так.

Холодный прием не сделал бы ее настолько растерянной. Холодный прием не вывел бы ее из равновесия. Возможно, ее отец так поступил намеренно, чтобы она не смогла отличить, явное от мнимого.

Ее отец осторожно взял ребенка на руки, глядя на него с такой любовью, что слезы застыли в глазах Марики. Он никогда не смотрел на нее так, в этом она была абсолютно уверена. Он предложил сверток ей.

Вся ее горечь и сожаление испарились, как только она взяла ребенка на руки. Помахивая пухлыми ладошками, ее брат издавал звуки похожие на воркование, глядя Марике прямо в глаза и улыбаясь, обнажив крошечный розовый язычок и беззубые десны. Воркование сменилось неожиданным писком, когда он начал сучить ножками под одеяльцем.

Марика улыбнулась ему в ответ. Ох, было трудно отказаться от той любви, которую она испытывала к этому крошечному человечку. Ее брату. Он был абсолютно искренним. Он был единственным, кому она могла абсолютно доверять в этом доме.

Ее отец выглядел непонятно довольным. Его жена выглядела встревоженной.

- Ты понравилась ему, - прокомментировала она севшим голосом.

Марика бросила взгляд на женщину, которая была куда старше, чем она.

- Вы обрадованы, или потрясены?

Ее отец издал смешок.

- Не будь глупой, Марика. Я вне себя от радости!

Марика не сводила глаз с женщины, чей встревоженный взгляд был сконцентрирован на младенце у нее на руках.

- Вы полагаете, что я не способна его обидеть?

Женщина - Марика не знала имени жены своего отца - смотрела на нее. Марика не могла точно определить значение ее взгляда, но это сняло часть напряжения с ее плеч.

- Да, - ответила та.

Марика ей верила.

Анна вернулась с чашкой. У пожилой женщины был такой вид, что она вот-вот упадет в обморок, при виде, что Марика держит на руках ребенка. Марика наградила ее улыбкой и нехотя вернула ребенка матери. Она приехала сюда по делу, и сейчас это было важнее, чем наслаждаться завтраком с семьей.

Присев сними за стол, Марика позволила ее мачехе предложить ей кофе. Затем она сделала глоток отменного кофе и повернулась к своему отцу.

- Не ожидала от тебя подобного приема, папа.

Ее слова, казалось, обидели его. Ей хотелось верить в его искренность, но она пока не была готова. Она согласилась принять его любезность, но она не забыла, что этот человек отказался от нее однажды, словно от ненужного хлама, а людям не нравиться чувствовать себя мусором.

- Я уверен, что ты так не думаешь на самом деле, - ответил он тихо. - И надеюсь, что когда-нибудь ты сумеешь простить меня за все мои огрехи.

Замечательные слова. Марике хотелось, чтобы это было правдой - всем ее сердцем она жаждала этого. Она молча кивнула. Она не знала, как начать, и поэтому просто достала кольцо из кармана и протянула ему.

- Что ты можешь сказать об этом?

Увидев кольцо, он прикрыл глаза. Его пальцы действительно тряслись, когда он прикоснулся к кольцу?

- Айона, оставь нас.

Его голос казался резким, впервые с момента ее прибытия. Марика повернулась к женщине, как бы извиняясь, что выглядело довольно глупо, как по сути и было.

- Простите, но это очень важно.

Айона улыбнулась.

- Все в порядке.

Я отнесу Джейкоба наверх, ему пора спать.

- У вас нет няни?

Ее улыбка стала шире.

- У меня есть женщина, которая помогает мне, но моя мать сама заботилась обо мне, так же как и о моих братьях и сестрах. Со своими детьми я намерена поступать также.

Марика улыбнулась в ответ. Она не собиралась симпатизировать женщине, занявшей место ее матери, которая произвела на свет совершенного человеческого младенца, но это произошло.

Ее отец проводил их с малышом до двери, поцеловал на прощание, и решительно притворил за ними дверь.

Марика допила свой кофе, и наблюдала, как он возвращается, чтобы сесть с ней рядом. До этого момента он не произнес ни слова.

- Где ты взяла его?

- Оно принадлежало человеку, который пытался то ли похитить, то ли уничтожить меня, теперь уже не разберешь.

Ее отец сделал глоток из собственной чашки. Теперь она убедилась, что его руки и в самом деле тряслись, судя по тому, как позвякивала фарфоровая чашка о блюдце.

- Оно такое же, как и у тебя? Ты что-нибудь знаешь об этом человеке?

Он яростно покачал головой.

- Я знаю только об ордене, которому оно принадлежит.

Он протянул руку, показывая собственное кольцо.

- Поскольку я являлся его участником.

Она испытывала восторг и разочарование одновременно. Она, наконец могла узнать, хоть что-то о тех, кто напал на нее, но идея, что ее отец мог быть их союзником, омрачала ее радость.

- Расскажи мне о них.

- Они - Орден Серебряной пальмы - очень древний и могущественный орден, связи которого пронизывают всю Европу.

- Чего они хотят?

Темные брови сошлись на царственном носу Константина.

- Силы. Влияния. Когда я присоединился к ним, я надеялся, что они помогут мне уничтожить монстра, убившего твою мать.

- А теперь? Она не чувствовала жалости, учитывая тот факт, что кровь этого монстра бежала в ее венах, и они оба знали об этом. Орден предложил уничтожить и ее?

Ее отец попросил их об этом?

Он пожал плечами и возвратил ей кольцо.

- Я считаю, что у меня осталось, не так много времени, чтобы тратить его на месть.

Какое совпадение. Оказывается у них с отцом куда больше общего, чем она предполагала - или он хотел, чтобы она поверила в это.

- С чего ты взял, что они помогут тебе отыскать Санти?

Он снова задумался, на этот раз глубже.

- Тебе известно его имя?

Она кивнула.

- Известно. И мне известно, что мама хотела бежать с ним.

Плечи ее отца опустились.

- Я надеялся, что ты никогда не узнаешь об этом.

- Он ведь не собирался ее убивать?

Лицо Константина стало суровым.

- Возможно, она бы выжила. Кто знает, чтобы произошло, если бы он не имел...

Марика какое-то время ждала продолжения, чтобы уточнить. Его не последовало.

- Расскажи мне, что тебя связывает с этим орденом.

Ее отец провел по лицу рукой.

- Это древний, очень древний орден. И они владеют оккультизмом и темной магией. Они мне рассказали все, что я знаю, о Санти и его братьях. От меня требовался только доступ к моим социальным связям.

Марика подалась вперед, сжимая руку ее отца. Было необычно прикасаться к нему, но потребность в этом была столь высока, что ей трудно было себе в этом отказать.

- Ты не участвовал в их ритуалах, папа?

- Однажды, много лет тому назад. У меня до сих пор от этого остался противный привкус во рту.

Он сделал еще глоток, словно пытался избавиться от него.

- Я давно уже ни в чем не участвую, но у этого есть определенное преимущество.

Она не хотела слышать об этом. Она не хотела переживать о том, что он мог натворить в прошлом.

- Почему они приходили за мной?

- У определенной части ордена есть особый интерес к вампирам, особенно связанным с Санти. Они недавно пленили одного из его братьев в Англии. Они вроде называли это Тэмплом.

Марика была так изумлена, что даже не стала его поправлять. Орден интересуется им и его друзьями. Это означало, что и Бишопом тоже. Англичанин, нанявший ее, является членом ордена? Он охотиться на бишопа, поняв, что она не станет предавать его? Или это была другая группа? И если им был нужен Бишоп, зачем они напали на ее деревню, изображая ее как главную цель?

- И чего же им было нужно от меня? - Как только она задала вопрос, она осознала ответ во всей его отвратительной неприглядности.

Ее отец выглядел огорченным.

- Полагаю, что ты как редкое явление заинтересовала их. И тот факт, что в твоих венах течет кровь Санти, только подогревает это желание.

Черт бы их побрал. Что же ей теперь делать? Как она сможет противостоять ордену, у которого связи по всему континенту? Даже с помощью Бишопа, это всего лишь вопрос времени, как скоро ее схватят.

Она не сдастся без борьбы.

- Ты направил их ко мне? - Потребовала она ответ.

Отец он или нет, ей стоит рассматривать его, как и любую другой угрозу. Ее вопрос казалось, причинил ему боль.

- Конечно, нет.

Если бы она только могла ему поверить. Инстинкт подсказывал ей, что он был искренен, но ей сложно было доверять собственным инстинктам, в том, что касалось его лично.

- Они знают о Бунике?

Константин покачал головой, выражение его лица было опечаленным.

- Я не стал бы подвергать твою бабушку подобной опасности.

- Лучше бы так и было.

Ее тон походил на угрозу, и он услышал это.

- Прости, Марика.

Когда она взглянула на него, она заметил,а насколько он был стар и бледен.

- Это действительно так.

Она рассеянно кивнула.

- Спасибо, папа.

- Если я еще чем-нибудь могу помочь тебе, не стесняйся, спрашивай. Если ты захочешь покинуть эту страну, я могу помочь тебе сделать это тайно.

Она вскинула голову.

- Ты действительно можешь это для меня сделать?

- Конечно. Ты моя дочь.

С каких это пор для него это имеет значение?

- У тебя есть жена и новорожденный сын. Ты станешь подвергать их подобной опасности?

- Орден ни о чем не узнает. У меня имеются друзья, которые находятся вне их досягаемости. Это самое малое, что я могу для тебя сделать, после всей той боли, которую я причинил тебе.

И это чертовски правильно.

И кем же тогда являлись его друзья? Марика сейчас была просто не в состоянии сообразить. Ей нужно было возвращаться к Бишопу. Ей нужно было рассказать все, что она узнала. Им нужно было что-то предпринять. Да, она поговорит с Бишопом, и они вместе решат, как им быть.

Пожимая руку отца, она старалась выглядеть уверенной.

- Спасибо. Возможно, я воспользуюсь твоим предложением в ближайшем будущем. А сейчас мне пора идти. Мне еще много нужно успеть.

- Где ты остановилась? - Спросил он, поднимаясь вслед за ней.

- Я мог бы навестить тебя.

- Для тебя же будет лучше, если ты не будешь знать.

И для нее тоже. Плюс слуги могли услышать, а она не могла поручиться за то, что никто из них не сообщит об этом ее бывшим компаньонам.

- Я сама приеду к тебе.

Она уже наполовину пересекла комнату, когда остановилась и обернулась к нему. Ее отец был немало удивлен, когда она вернулась и обняла его.

- Спасибо, папа.

Он обнял ее, и на какое-то мгновение она позволила себе просто быть дочерью, а не тем, кого он хотел бы видеть мертвым. Позволить ему думать, что она доверяет ему, и что ее достаточно легко обмануть. Если он был искренен, ему это и не повредит, а если не был, она собственноручно вырвет ему сердце. Она улыбнулась ему на прощание, пообещав, вернуться и покинула его.

Она поехала обратно в Фагарос, поглядывая по сторонам, дабы убедиться, что за ней нет слежки. Вернувшись к Бишопу, она позаботилась о своей лошади, прежде чем проскользнуть в дом. Она поднялась наверх, где заметила Флорию, и прокралась в спальню Бишопа.

Комната была погружена во тьму, когда она вошла внутрь, так что она спокойно прикрыла за собой дверь. Только ее острое зрение позволяло ей дойти до кровати, не запнувшись за что-нибудь. Она разделась, разулась и откинула одеяло.

- Ах! - Она фактически отскочила назад, чуть не споткнувшись о собственные ботинки.

Бишоп выглядел разъяренным, способным прикончить ее, сидя обнаженным на кровати.

- И так, где же ты была?

***

Константин еще долго стоял у окна, после того, как его дочь покинула его, смесь всевозможных эмоций кипела в нем.

Он смотрел на кольцо, одетое на его пальце, повернув его к себе той стороной, на которой была изображена пальма. Когда-то, казалось такой честью иметь возможность носить это кольцо. И во что превратилась эта честь теперь?

Когда существо по имени Санти появилось возле кровати Марты, оно утверждало, что может спасти ее и ребенка. Как последний дурак он поверил вампиру. Он сделал вид, что не знает, во что это выльется в итоге, но в глубине своего сердца он знал. Он знал, и его это не волновало.

Он так хотел рождения здорового ребенка. Он хотел сына, и был убежден, что Марта его носит, и он выживет.

Поэтому он спокойно смотрел, как вампир взял кровь у его жены и напоил ее собственной. Он слышал, как с губ жены сорвались слова любви и преданности, адресованные другому.

Даже не человеку.

Когда все было сделано, вампир не пожелал уходить. Он считал, что имеет право остаться, словно у него были какие-то права на ребенка. Вампир мог забрать Марту, но малыш достанется ему!

Потребовалось достаточно много святой воды, чтобы вынудить его убраться. Он отступил во тьму, тлея и дымясь, исковерканным почти до неузнаваемости. Константин возможно даже бы восхитился его преданностью Марте, если бы не был так переполнен гневом и страхом.

И затем Марта родила ему девочку. Она кричала, в то время, как Константин вышагивал по коридорам. Она звала своего возлюбленного - не своего мужа.

Он потребовал, чтобы она замолчала. Она умолкла. Она умерла вскоре после того, как родилась Марика.

Когда вампир вернулся, Константин сообщил ему, что и ребенок умер тоже. Возможно, было бы куда лучше отдать девочку вампиру, но он был так сердит и убит горем, что вцепился в ребенка, который ему, по сути, и не был нужен. Если бы ребенок Дампир оказался мальчиком, он возможно бы принял его.

Наличие Марики было ему на руку, когда он присоединился к ордену. Своим спасением она во многом обязана их интересу к ней. Он, скорее всего, избавился бы от нее, если бы не они.

Он сожалел, о том, что сделал раньше. Орден уничтожит их обоих, если он теперь попытается что-то исправить.

Звук шагов отвлек его от его раскаянья. Подняв голову, он обернулся к двери, и его сердце рухнуло при виде посетителя.

- Максвел.

Англичанин хищно улыбнулся, в буквальном смысле этого слова.

- Приветствую тебя, старый друг.

Глава 13

Неужели она и вправду не доверяла ему, или просто боялась его? Вопрос пылал в уме Бишопа, все время пока он дожидался Марики, чтобы получить на него ответ.

Его подбородок вздернулся.

- Я уходила, чтобы встретиться с отцом.

Все замелькало перед глазами Бишопа. Из всех вещей, которые могли случиться с ней, из всех мест куда она могла, отправится, она выбрала самое скверное - дом ее отца, в который он отчетливо просил не соваться без него. Без него.

Просил ведь. Не потребовал. Он просил - и довольно вежливо.

- Почему?

Она все еще держала в руках одеяло - оно прикрывало часть ее тела от его пристального взгляда, но он был, абсолютно обнаженным, перед нею. И все же именно она ощущала себя уязвимой. Словно ей было чего скрывать.

Когда он предполагал, что могло с ней произойти...

- Мне нужно было переговорить с ним с глазу на глаз. Ты же знаешь, что он не стал бы доверять тебе из-за твоей связи с Санти.

И она понимала, что он не станет доверять ее отцу из-за того, что он отрекся от собственной дочери, словно от беспородной дворняжки.

- На тебя могли напасть.

- Даже если бы мои люди знали, где меня искать, они не смогли бы организовать нападение так быстро. И они вряд ли могли бы предположить, что я поеду к своему отцу.

Она произнесла это так беспечно, так беззаботно. Он беспомощно ожидал ее, понимая, что даже если ей потребуется помощь он не в состоянии будет помочь ей.

- Твой отец, возможно, мог напасть на тебя. Ты понятия не имела, как прочны его связи с орденом.

- Если бы он собирался отдать меня ордену, он сделал бы это более просто и куда раньше.

Ее безразличие бесило его. Она так была уверенна, что способна была защититься самостоятельно, и ее не волновало, что он тут извелся, переживая за нее.

- Он мне ничуть не угрожал.

На самом деле опасность, исходящая от ее отца, имела более эмоциональную направленность. И от этого он точно желал бы защитить ее.

- Я не хотела, чтобы он знал, насколько мы с тобой близки, - пояснила она. - Как ты сам заметил, мы не знаем, как крепки его взаимосвязи с орденом.

Она была права, черт побери.

Когда он ничего не ответил, она улыбнулась ему.

- Я не хотела тебя сердить. Я оставила тебе записку.

- Ты написала, что отправляешься к своему отцу. Но не сказала, куда – наверное, для тебя не имело значения. Я волновался за тебя. А теперь я зол.

Марика смотрела на него с довольным выражением на лице и на ее губах играла еле заметная улыбка.

- Волновался? За меня?

Тихое рычание вырвалось из его груди, настолько тихое, что только он мог его расслышать.

- Иди сюда.

Она колебалась. Он сдернул одеяло и акробатическим кульбитом, уложил ее на кровать. Через секунду он уже был сверху нее, словно ястреб, схвативший мышь. Она не сопротивлялась - она бы и не смогла, даже если бы у нее было время. Она понимала, что ему нужно и, судя по ее реакции, она разделяла его намерение. Он прижал ее к матрацу, раздвинул ее бедра и устроился между ними.

- В следующий раз, - прорычал он, - дождись темноты.

Сначала, он набросился на нее ртом, облизывая и поглаживая языком, пока она не задохнулась в предчувствии кульминационного момента. Тогда он приподнялся и погрузился в нее так глубоко, как это только было возможно. Она обхватила ногами его поясницу, когда он опустил руку и обосновал большой палец на гладкой поверхности трепещущей выпуклости, скрывающейся между лепестками ее половых губ, ритмично поглаживая.

Возможно позже, он мог объяснить себе это как первобытный инстинкт - простой и понятный - но он понимал. Он просто перепугался за нее. А теперь он разозлился. Взять ее немедленно, потребовав ее беспрекословного подчинения было единственным в данный момент, что могло хоть как-то его успокоить.

Ему нравилось и одновременно претило то, что она была так независима, не нуждалась в его силе и защите. Когда же до нее, наконец, дойдет, что ему можно доверять? Что он сражается вместе с ней, а не против нее?

Когда она, наконец, поймет, что принадлежит ему? И он молил Бога, чтобы она никогда не догадалась, как много значит для него - сколько власти имела над ним.

Она тоже его желала, в этом он был абсолютно уверен. Марика издавала томные стоны в такт его движения. В первые с того момента, как она ушла он мог ощутить, что владеет контролем над ситуацией, неистово погружаясь в нее.

Они слились в мощном дрожащем объятии, в результате которого какое-то время они не были способны произнести ни слова.

- Ты же понимаешь, - произнесла она позже, уткнувшись губами ему в шею, - что я не отношусь к этому, как к наказанию?

- Я не собирался наказывать тебя, - ответил он осевшим голосом. - Я просто хотел, чтобы ты научилась мне доверять.

Приподняв голову, она внимательно смотрела ему в глаза. Он достойно встретил ее взгляд. Наконец, она кивнула, растерянное выражение мелькнуло на ее лице и тут же исчезло.

- Прости, что заставила тебя волноваться. Я постараюсь так больше не делать.

- Хорошо.

Она все еще изучала его. Было очевидно, что ей есть еще чего добавить.

- Никто прежде не волновался за меня - за исключением Буники.

- Я не в состоянии защитить тебя днем, как бы этого не хотел.

Он промолчал о том, каким беспомощным ощущал себя, как собирался рискнуть выйти на солнечный свет, чтобы отыскать ее. Ему следовало закончить этот разговор. Переживания и желание защитить были свойственны людям, испытывающим довольно глубокие чувства, когда трудно представить себе жизнь без этого человека.

И любая бы женщина на ее месте обязательно бы развила беседу, о ее защите, Марика просто взяла то, что он ей предложил. Как не странно Бишоп был даже несколько разочарован, что она не стала говорить о глубине чувств. Она просто склонилась и нежно поцеловала его в губы.

- Я не особо нуждаюсь в твоем беспокойстве и защите, но мне нравиться осознавать, что у меня есть и то и другое. Поскольку я предлагаю собственное взамен.

Спорить было не о чем, поскольку она не отринула это. И сколько бы он не отрицал это, ему нравилось знать, что она ощущает нечто подобное к нему. Так что тон просто поцеловал ее в спину, позволив разногласиям и недомолвкам этого дня улетучиться.

Опершись на локоть, четко копируя ее позицию, он играл с ее локонами, пропуская пряди сквозь пальцы.

- Расскажи, как прошла встреча с отцом.

Она рассказала. Если она и упустила что-то, похоже, его это не слишком заботило. Он никак не мог поверить в то, что она ему рассказала.

- Они пленили Темпла?

Марика кивнула.

- Мой отец говорит, что да. И у меня нет оснований ему не верить.

Какой же силой должен обладать этот орден, если им удалось пленить Темпла? Он был самым мощным из них. Сравниться с ним мог, разве что Шапель, поскольку был быстрее, и Бишоп непосредственно. Санти был немного хитрее, Рэйгн более предприимчивым, но Темпл всегда оставался их лидером. Они всегда охотно следовали за ним, и он ни разу их не подвел.

Мысль о том, что кому-то - сколько бы их не было - удалось захватить его, вызывало у Бишопа устойчивое ощущение дискомфорта.

Если им удалось захватить Тэмпла, они в состоянии пленить любого из них.

Молинэуксу было известно это? А Шапелю? Как они намерены поступить со всем этим?

Пальцы Марики нежно ласкали его бедро. Он прикрыл глаза, сосредоточившись на ее прикосновении. Как по волшебству, все его терзания тут же улетучились.

- Я понимаю, что ты должен уехать, чтобы отыскать своего друга.

Он нахмурился, поняв, что она предположила, что он собирается оставить ее.

- Спасибо, но я не оставлю тебя одну, особенно после того, что произошло с Темплом. В добавок ко всему, они, скорее всего, на это и рассчитывают. И я никуда не пойду, пока не получу известий, что Темплу действительно нужна моя помощь.

- Но мой отец...

- Член этого ордена, - напомнил он ей. - Он мог быть очень даже связан с нападением на тебя. Я не намерен воспользоваться помощью твоего отца, какого бы рода она не была.

В ее взгляде отразилась боль.

- Может, он был действительно искренним.

- Если ты и вправду в это веришь, дерзай.

Он старался, чтобы это прозвучало не так грубо, но не слишком преуспел в этом.

- Я не доверяю ему настолько, чтобы вручить ему наши судьбы, вскоре я сам позабочусь о нас обоих.

- Он поделился со мной информацией.

Теперь она тоже нахмурилась.

- Почему ты настолько подозрителен?

Вздохнув, Бишоп придвинулся и накрутил на палец ее локон. Ему очень не хотелось, объяснять ей вполне очевидные вещи.

- Марика, будь разумной. Если бы это был кто-то другой, а не твой отец, ты стала бы доверять ему?

Она отвела взгляд, но ее надутые губы выдали ее мысли.

- Я знаю, как желанно для тебя его расположение, полукровка, но не позволяй этому притупить твой инстинкт.

Она кивнула, все еще не решаясь, встретится с ним взглядом. Он мягко настаивал.

- Что тебе говорит собственный инстинкт?

Прошло несколько мгновений, прежде чем она подняла на него сердитый взгляд.

- Что он принял меня в свою жизнь слишком быстро для человека, не желавшего иметь со мною ничего общего.

Он с трудом сдержал улыбку. Он не хотел, чтобы она подумала, что он насмехается над болью, которую она испытывает.

- Умница.

- Мой отец так же сказал, что я интересую орден из-за крови Санти.

Ее голос подрагивал и казался взволнованным.

- Я нужна им по той же причине, по которой они пленили Темпла. Я и этому не должна верить?

Если бы слово могло сбить с ног, она бы отправила его в нокаут.

- Нет. Конечно, нет.

Ответ получился сухим, поскольку ему было трудно его сформулировать

Какая бы кровь не бежала в его венах, он вцепится в горло любому, кто попытается навредить Марике.

- Они не получат тебя, - пообещал он.

Стоило поразмыслить над тем, хотели ли они убить ее, или теневые существа им нужны были живьем. Но они сосредоточились конкретно на них, тех кто испил непосредственно из чаши с сутью Лилит. Это было слишком избирательно, и вряд ли они удовлетворились бы обычным убийством.

Христос, Темпл же являлся хранителем чаши Грааля. Орден и ее захватил? Что они намеревались сотворить с подобной силой? Их предшественниками были Тамплиеры, хранившие ее в тайне много лет, пока Бишоп со своими друзьями не отыскали ее. Что они собирались сделать, заполучив ее обратно? Что они намеревались сделать с теми, кто выкрал ее?

Ему нужно связаться с Молинеуком, а тот свяжется с Шапелем. Возможно, Молинеукс сумеет связаться с Рейгоном и Санти. А потом Бишоп отписал бы Аноре, сообщив, что ему не удалось отыскать ее брата, и что все это оказалось, куда более запутанно и угрожающе, чем они предполагали.

Рука Марики коснулась его щеки. Ее пальцы были легкими и мягкими, и все же он ощущал тяжесть на сердце от этого прикосновения.

- Ты понимаешь теперь, почему мне было необходимо повидаться с ним один на один? Он не рассказал бы ничего этого, если бы ты был со мною.

- Конечно. Прости.

Было проще сказать ей то, что ей хочется слышать, чем доказывать ей, что ее отец все равно бы узнал о нем, в независимости что бы она ему сказала. Он знал, потому что его соратники уже сообщили ему о том, что его дочь спуталась с Бишопом.

Они пытались играть с ним, склоняя поступить так, как им выгодно используя его слабости.

Вскоре они узнают, что его не так уж и просто согнуть.

***

Бишоп не должен удерживать Марику. Она отдала ему, все, что имела - и он требует большего.

- Жестче, - командовал он.

Он даже не вспотел, мужлан. Марика же напротив, вся покрылась испариной, и ее дыхание сбилось.

- Хватит, пожалуйста.

Она уперлась ладонями в бедра и согнулась вперед, пытаясь, восстановить дыхание.

- Я сдаюсь.

Он оказался рядом с ее лицом, она даже не успела моргнуть.

- Нет. Ты сделаешь это. Жестче. Давай!

Она выпрямилась и сделала выпад, но он с легкостью избежал удара.

- Что, черт возьми, происходит? Твоя бабушка, и то бы могла драться лучше.

- Тогда иди и сражайся с нею.

Она была сыта этим подвалом по горло - столь же чистым и благоустроенным, как и все остальное. Она была голодна, и ей требовалось принять ванну. Больше всего ей хотелось, чтобы Бишоп успокоился и прекратил ее мучить. Он, наверное, решил отомстить, таким образом, за перенесенные им мучения. Он собирался уморить ее.

Он ткнул ее в грудь. Она проигнорировала это, не взирая на сильное желание пнуть его в ответ.

- Мы тренируемся не более трех часов, Марика.

Он похлопал ее по щеке.

- Неужели ты уже выдохлась?

Она понимала, к чему он клонит. Он дразнил ее. Но ей было все равно. Она откинула его руку.

- Оставь меня в покое.

- Еще десять минут.

Он встал на пути между нею и лестницей.

- Продолжим еще на десять минут, и все закончится.

Боже, если бы его остановила потеря ее сознания, она упала бы в обморок прямо сейчас.

- Я закончила.

Он нахмурился.

- Ты полагаешь, что орден будет считаться с твоей усталостью? Нет. Ты полагаешь, что другие вампиры или твои бывшие друзья остановятся, как только ты решишь закончить? Ты закончишь, когда я скажу тебе об этом, а я говорю, что это произойдет через десять минут.

Боже, он был неподражаем. Ее кулаки чесались вписаться в этот самонадеянный рот, чтобы заставить его заткнуться.

- Я сама принимаю решения, когда мне закончить. Я. Сама.

- Я отвезу тебя к Санти.

Ее голова так быстро обернулась, что удивительно как это выдержала ее шея.

- Что?

Бишоп усмехался, даже не пытаясь скрыть этого.

- Сражайся со мною так, словно вся твоя жизнь зависит от того, свяжусь ли я с Санти, чтобы сказать, что ты желаешь повидаться с ним.

Она молча смотрела на него. Ее потребность - ее разборки - в поисках Санти, отступили на второй план по сравнению с желанием выжить. Она почти поверила, что не сможет отыскать его. Она даже поверила в то, что Бишоп действительно не знает, где он находится.

- Ты свяжешься?

Бишоп кивнул, довольный эффектом, произведенным его словами.

- Теперь сражайся.

Марика сделала резкий выпад в его сторону.

- Ты сказал мне, что не знаешь, где он, ублюдок!

- Я и не знаю.

Он увернулся от очередного выпада.

- Но у меня остается возможность связаться с ним. Кажется, это тебя рассердило?

Чертовски правильное замечание. Он увернулся от множества ее ударов, но ей все-таки удалось нанести один прямо в голову, не достаточно сильный, чтобы опрокинуть его, но достаточно весомый, чтобы изо рта на который он пришелся, потекла кровь.

Он усмехнулся ей, вытирая тыльной стороной ладони кровь с рассеченной губы.

- Это все на что ты способна?

Рыча, она напала снова. Он дрался с ней в полсилы, но не в этом случае. Что относительно нее, то ярость помогла развернуться ее истиной силе.

Не имело значение, что он достаточно доверял ей, чтобы связаться с Санти, если он унесет эту информацию с собой в могилу. Он позволял ей себя мучить, отдать Армитэджу, лишь бы защитить своего друга.

Она была в ярости - и не мудрено. Он проявлял к Санти больше лояльность, чем к ней.

Нет, не в ярости. Она ощущала ревность. Ревновала к вампиру, который был знаком с ее матерью, а ей не выпало подобного шанса, вампиру за которого Бишоп был готов умереть. Что такое Санти совершил, чтобы заслужить подобное отношение? Если уж он такой расчудесный, почему он ни разу не навестил ее?

Чем больше он ускользал от нее, тем злее она становилась. Гнев разжигал огонь в ее крови. Вскоре ее кулаки мелькали настолько быстро, что даже Бишоп утратил свою самодовольную улыбку. Ему теперь тоже пришлось потрудиться, чтобы избегать ее ударов. Ему пришлось защищаться.

Настала ее очередь злорадствовать. Но эта мысль продержалась не более двух секунд. Когда ее колено попало Бишопу в пах, он инстинктивно заблокировал удар и нанес ответный, такой сокрушительной силы, что ее тело приземлилось в середине подвала. Она приземлилась на спину, сильно приложившись головой о пол, от чего искры посыпались из ее глаз.

Плата за самоуверенность.

Бишоп оказался возле нее уже через секунду, с испуганным выражением на лице.

- Марика? Любимая, прости меня. Марика? Скажи хоть что-нибудь.

Она улыбнулась ему сквозь пляшущие зайчики перед глазами.

- Любимая мне нравится больше, чем полукровка.

И затем темнота поглотила ее.

***

Она очнулась на кровати. Они так много времени проводили в постели - не то чтобы Марика возражала против этого, но Бишоп был прав, заметив, что ей не стоит позволять собственным эмоциям брать над собою верх. А со всем, что было связано с Бишопом, были сплошные эмоции.

Сплошные эмоции, думала она, прикасаясь рукой к тому месту, куда пришелся его удар.

Она сама была виновата - ей настолько хотелось ощутить хоть какую-то связь с матерью - это мешало сосредоточиться на борьбе. Она не могла обвинить его в том, как он отреагировал на ее подлый выпад.

- Приложи это.

Она посмотрела на него одним глазом. Другой не желал открываться вовсе. Он выглядел бледным и напряженным - с примесью чего-то вроде вины. Ему не было это свойственно, хотя ей показалось, что таким он кажется моложе, особенно когда он так смущался, как сейчас.

Она взяла у него сверток. Он оказался холодным – лед, обернутый в ткань. Было немного больно, когда она поднесла его к лицу, но это должно было помочь.

- Спасибо.

Как и любая рана на ней и эта заживет довольно быстро.

Краем своего здорового глаза она заметила тарелку с бутербродом и стакан молока. Должно быть Флориа приготовила. Как и ее бабушка, домоправительница считала, что еда способна многое поправить. Ее живот заурчал. Как только она поймет, что в состоянии открыть рот, то непременно тут же засунет в него этот бутерброд.

Он присел на краю кровати. На нем была та же самая рубашка и брюки, в которых они тренировались - ничего фешенебельного. Он тревожно откинул волосы назад, его губы были плотно сжаты, он внимательно наблюдал за ней. Он выглядел настолько... обеспокоенным.

- Мне нравится смотреть на тебя даже одним глазом, - сказала она, слегка улыбнувшись.

Он улыбнулся в ответ и черты его лица приобрели более привычное выражение.

- Я так сожалею, что причинил тебе боль.

Она пожала плечами и вздрогнула, поскольку мешочек со льдом скользнул по больному месту.

- Я скоро поправлюсь. Мне доставалось от вампиров и прежде. Правда, я не припомню, чтобы так основательно, но это наверно потому, что ты такой старый.

Он вскинул в удивлении бровь.

- Надеюсь, это был комплимент? Поскольку прозвучало это ужасно.

Марика хихикнула. Не ужаснее того, что ты сотворил, черт побери.

- Я имела в виду твою силу.

- Мне следовало быть осторожнее.

- Мне не следовало метить туда... куда я намеревалась. Это было подло.

Улыбка заиграла на его губах.

- Зато эффективно.

- Ты то как... надеюсь, все обошлось?

Он с трудом подавил смех. Он был так прекрасен, когда веселился.

- В лучшем виде, спасибо.

Это принесло облегчение.

- Почему ты куда сильнее, чем обычные вампиры?

- Моя кровь, - прозвучал простой ответ. - Мы пили из Чаши Кровавого Грааля. Сущность вампира, вошедшая в нас, была достаточно чиста, не прошедшая сквозь человеческие вены. Кроме самой Лилит, которую изгнали, когда ангелы пали, мы вампиры с самой чистой кровью, по крайней мере, так считается.

Это казалось внушающим страх наследием.

- Ты когда-нибудь использовал свои возможности по полной?

Он покачал головой.

- Насколько я знаю, это случается только тогда, когда мы становимся дикими - как тогда, когда я напал на тебя. Ты можешь понять, почему мы не позволяем этому часто случаться.

Да, она понимала.

Бишоп продолжил:

- Все, что нам известно о нас, мы вычитали из древних текстов. Есть еще какие-то вещи, которые я предположительно могу сделать, но я сомневаюсь по этому поводу.

И она являлась вторым поколением, с некоторой примесью человеческой крови. Не удивительно, что ей так легко было сражаться с новорожденными вампирами.

- Ты когда-нибудь жалел, что нашел это?

Его смех прозвучал довольно резко.

- Конечно. Но не в последнее время, однако.

Румянец расцвел на ее щеках под его взглядом. Как он мог на нее так смотреть, когда ее лицо было так обезображено, для нее оставалось тайной но, несомненно, ей нравилось как он на нее смотрел.

- Марика, тебе больно?

Она покачала головой, призывая сердце и легкие возобновить их жизнедеятельность.

- Нет, не. Ничего такого, Бишоп, честно.

Просто я только что поняла, что люблю тебя, а так ничего.

Понятное дело, что он ей не поверил. Она решила сменить тему.

- Теперь ты свяжешься с Санти?

Он кивнул.

- Я дал слово, и я сдержу его.

- Спасибо.

Она отложила лед - ее лицо настолько замерзло, что от этого болело еще сильнее - и взяла бутерброд. Она поставила тарелку себе на колени, и стала отламывать от него небольшие кусочки хлеба с мясом, и запихивать их себе в рот. Жевание почти не причиняло боли. А может, она потихоньку начала выздоравливать.

- Как ты думаешь, я ему понравлюсь? - Спросила она.

Этот вопрос заставил напрячься ее горло. Это так много значило для нее - гораздо больше, чем она могла себе представить. Ее мать любила его. Он мог рассказать ей о том, чего она не могла знать. Он мог рассказать ей о Бишопе - какой он был, в той человеческой жизни.

- Он полюбит тебя.

Он ответил это настолько уверено, что сердце Марики дрогнуло. Бишоп любил ее? Ну, хоть немного? Или просто беспокоился, что ее отец навредит ей, когда она сбежала? Не предполагал ли он, что она сговорилась со своим отцом, чтобы схватить его?

- Ты доверяешь мне? - Какой смысл гадать, когда можно просто спросить.

Он нахмурился

- Я полагал, что мы уже разобрались, и пришли к выводу, что я тебе доверяю.

- Я знаю, но разве тебе не приходило в голову, что мы с моим отцом задумали...

Темная бровь удивленно поползла вверх.

- В смысле подозреваю ли я тебя в организации против меня заговора?

Она кивнула.

- Любимая, ты слишком искренняя, чтобы сделать подобное. Тебе было бы проще убить меня при первом удобном случае, и все дела.

Он был прав. И ей безумно нравилось, когда он называл ее "любимой".

- "Ждать и догонять" - две вещи, которые я действительно не могу себе позволить.

Его улыбка исчезла.

- Мне жаль, что я не могу оградить тебя от всего этого

- Оградить? - Она оторвала большой кусок от своего Бутерброда, и предложила ему.

Он покачал головой, и она засунула себе его в рот.

- Как? Зачем?

- Если бы у меня была возможность, я сделал бы так, чтобы ты жила с матерью и отцом, который никогда не покидал тебя. Никогда не оставлял тебя. Ты считала бы вампиров легендами, ходила бы в красивых платьях, имела бы сотню поклонников претендующих на твое сердце.

К ее удивлению, слезы навернулись у нее на глазах.

- Это так мило.

Он забыл сказать, каким образом он тогда вписался бы во все это.

Он пожал плечами.

- Я сделал бы так, если бы мог. Но тогда мы никогда бы не встретились.

Улыбка почти погасла на ее лице.

- И ты была бы в безопасности и не сидела бы здесь с лицом, половина из которого сплошной синяк.

Она отложила бутерброд, у нее внезапно пропал аппетит.

- Но я никогда бы не узнала тебя.

Усмешка на его красивых губах казалась в лучшем случае самоуничижительной.

- Я полагаю, что, учитывая данные обстоятельства, это и не так уж и плохо, не так ли?

- Да.

- Марика... - он отвел взгляд.

- Ты хотел бы, чтобы меня не было в твоей жизни, Бишоп? Если ты хочешь, чтобы я исчезла из нее, просто скажи.

Ее горло перехватило, затрудняя словам выход.

- Я просто уйду, тебе не стоит об этом волноваться.

Он качнулся, утратив свое обычное изящество.

Он обхватил ее и потянул к себе на колени, с таким выражение на лице, от которого у нее перехватило дыхание, и тепло разлилось внутри.

- Если ты сбежишь, я выслежу тебя.

Он прорычал это словно клятву.

- На этой земле нет места, где я не смог бы разыскать тебя.

О Боже. С тем же успехом он мог заявить ей, что она принадлежит ему. Ей стоит остудить его пыл. Она никому, кроме себя, не принадлежала, и стоит ему напомнить об этом

Она взглянула ему прямо в глаза.

- Я никуда не намерена уходить.

Его губы набросились на нее, сокрушая ее решительность. Она застонала.

Бишоп отстранился.

- Я причиняю тебе боль?

- Да, - выдохнула она, обвивая руками его шею. - Не останавливайся.

***

Виктор Армитэдж исчезал. Исчезал так стремительно, что от него самого почти ничего не осталось.

Лучше бы он умер, упав с лестницы. Однако он получил только несколько переломов. Его так наказывали за то, что он не справился с Дампиром? Они будут мучить его, пока он не иссякнет, а затем просто убьют? Сколько еще это может продолжаться? Сколько еще он способен будет выдержать? И что еще более важно, что он мог сделать, чтобы, наконец, этот ужас закончился? Он просто хотел, чтобы все это закончилось. Он даже молился об этом. Он старательно молился. Вампиры, охранявшие его, смеялись всякий раз, когда слышали, как он обращается к Богу. Теперь он это делал про себя, хотя некоторые фразы выходили не совсем по-христиански.

Он не видел Максвела с тех самых пор, как старый ублюдок столкнул его с лестницы. Он первому перегрызет ему горло, если когда-нибудь вырвется из этой темницы. Он собирался убивать его медленно, наслаждаясь каждым моментом своей мести.

Потом наступит очередь Дампира, этой маленькой стервы. Если бы он не связался с нею, ему бы не пришлось сейчас так страдать. Больше он не станет убегать, как прежде.

Да, от него прежнего почти ничего не осталось, и это чертовски пугало его. Они не убивали его. Они творили нечто, куда более худшее.

Глава 14

Следующим вечером Марика вместе с Бишопом должны были обедать у ее бабушки. Марика посещала ее за день до того, убеждая на какое-то время уехать из города - во всяком случае, до тех пор, пока Марика не будет уверена, что ее жизни не угрожает опасность.

Бабушка сказала, что не боится смерти, и ни куда не собирается уезжать, но она обещала подумать над ее предложением, если та познакомит ее с Бишопом. Марика не стала разбираться в причинах, она просто согласилась.

- Ты действительно веришь, что она после этого уедет? - Спросил Бишоп, заправляя в брюки рубашку.

Марика сидела перед зеркалом, заканчивая прическу, и любуясь тем, как он одевается. Ей нравилось видеть его в парадной одежде. Конечно, обнаженным, он нравился ей еще больше.

- Если она не согласиться по доброй воле, придется применить силу.

Даже из другого конца комнаты он заметил улыбку на ее лице.

- Почему же это совсем не удивляет меня? Ты прекрасно выглядишь.

Три обычных слова заставили ее покраснеть, словно девчонку. Это было глупо, но ей это нравилось. Впервые в жизни она ощущала себя нормальной. С Бишопом она могла себе позволить быть обычной женщиной и не волноваться, не оттолкнет ли его ее истинная природа. Он принимал ее, такой как она есть. Это было замечательное ощущение.

И хотя ее смутили его слова, она не сомневалась в их искренности. Она знала, что выглядит замечательно - и видела подтверждение этому в его глазах. У нее было всего одно единственное вечернее платье - из темно синего имперского шелка, которое ей подарила одна богатая дама - очень благородная француженка. Эта женщина со своим мужем путешествовали по Трансельвании в поисках тех мест, которые Брэм Стокер писывал в своей книге. Они искали вампиров, и вампир нашел их. Очень голодный вампир.

Женщина была настолько благодарна, что Марика защитила их от " бедного несчастного существа" - она так и не поняла, что столкнулась с вампиром, предположив, что он просто пытался ограбить их - что подарила Марике платье. Сначала Марика собиралась отдать его Роксане, но потом у нее просто не хватило духу с ним расстаться. Ее бабушка отвела ее к портнихе, чтобы та подогнала его по фигуре. Оно великолепно сидело, подчеркивая ее грудь и изящную линию ее плеч. И она ощущала себя в нем не просто женщиной, а настоящей леди, которой она возможно бы и родись, будучи обычным человеком.

Нет. Она предпочитала охотиться на вампиров, а не танцевать на вечеринках с кавалерами. Ей пришлось бы вечно скрывать свою истинную натуру, свой характер. Она сделала свой выбор.

И до сих пор не жалела об этом. Но ее выбор был не совсем добровольным, обстоятельства вынудили ее к этому.

- Ты что-то притихла, - заметил он. - Что ты задумала?

Марика улыбнулась ему, глядя в зеркало. Он закончил одеваться и стоял по средине комнаты в сером костюме, белоснежной рубашке и черных начищенных до блеска ботинках. Его густые каштановые волосы были зачесаны назад, и он был свежевыбрит.

- Я подумала, что не стоит ничего изменять в моей жизни, потому что ход ее событий привел меня к тебе.

Он изогнул темную бровь.

- Возможно, тебе стоило бы отказаться от того, чтобы приковывать меня серебряной цепью к стене?

Она поднялась и направилась к нему с улыбкой.

- Ага, чтобы ты сбежал из моей темницы? Ну, уж нет.

Его губы тронула улыбка, пока он наматывал на палец выбившуюся из пучка прядь ее волос.

- Я полагаю, оно того стоило, чтобы потерпеть.

В его хищных глазах было столько тепла, что жар окутал ее тело до самых корней волос. Нега, скопившаяся внутри нее, прорывалась наружу.

- Если мы не выйдем прямо сейчас, боюсь, не обойдется без насилия, - сообщила она ему.

Его глаза казались игривыми, когда он приблизился к ней, принося с собой запах и тепло собственного тела, от которого у нее закружилась голова.

- Мне кажется, что ты используешь меня исключительно для удовлетворения собственного удовольствия.

Марика усмехнулась.

- Ты мой всецело.

Бишоп покачал головой.

- Нам действительно пора ехать. Я не хотел бы объяснять твоей бабушке, что мы опоздали потому, что мне срочно потребовалось тебе вставить.

Он подвинул ее к шкафу, где находилось оружие.

- Вставить.

С этим термином она еще не сталкивалась, но, кажется, прекрасно поняла его значение.

- Так мы, по-твоему, этим занимаемся?

Он перевел взгляд от скользнувшего под его рубашку лезвия.

- Ты предпочитаешь, чтобы я говорил что мы "занимаемся любовью"?

- Я предпочитаю чтобы то, как ты называешь это, не вызывало у меня желания потребовать за это денег.

Его лицо побледнело и на нем проступило негодование.

- Ты имеешь в виду, что я отношусь к тебе как к шлюхе?

Она смотрела ему прямо в глаза, упершись руками в бока.

- Я имею в виду, что считаю то, чем мы занимаемся, чем-то большим, чем обычное спаривание!

Он какое-то время смотрел на нее и затем покатился со смеху. Этот гад действительно смеялся над ней!

- Марика, любовью, так любовью.

Он снова застегнул манжету.

- Ах, Марика, ты никогда не перестанешь удивлять меня.

Ее гнев постепенно улетучивался.

- Спасибо.

Она подошла к нему, задрав юбку.

- Мне нужна твоя помощь, чтобы закрепить ножны. В этом проклятом корсете, совершенно не возможно согнуться.

Через десять минут они оказались уже на крыше дома Бишопа, благодаря скрытой лестнице, выходящей прямо из его спальни.

- Это запасной выход, - сообщил он, когда она проследовала за ним по полутемной лестнице. - Запомни это, на тот случай, если мы будем застигнуты врасплох.

Она запомнит.

- Ну, ты напомнишь мне об этом, если что.

Он бросил на нее взгляд через плечо.

- Ты беспокоишься по поводу сегодняшнего вечера?

Он как всегда был прав. Она переживала, и была слишком раздражительной, хотя он в этом вовсе не был виноват. Она не любила оказываться в обстоятельствах, в исходе которых она сомневалась, переживая за людей, которых она любила.

- Прости, Бишоп. Оказывается я не такая уж и сильная, какой себя возомнила. Ситуация пугает меня, и я переживаю за людей, которые мне дороги.

Он обнадеживающе ей улыбнулся.

- Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить твою семью. Поняла?

Она кивнула.

- И я сумею защитить тебя.

Он коснулся тыльной стороной ладони ее щеки.

- Я и не сомневаюсь.

Затем он развернулся и продолжил подъем.

Марика вздохнула и, подхватив юбки, проследовала за ним. Он был удивлен ее реакцией. Она могла бы поспорить с ним или понять, что его смех не обязательно означает, что он смеялся над ней. Она же остановилась на последнем. В глубине души она понимала, что он был искренен.

Лестница закончилась угловой дверью, выводящей на крышу. Бишоп переступил через порог и предложил ей руку. Это было так трогательно и очаровательно с его стороны, что произвело на нее такое впечатление, которого в принципе не должно было последовать за этим.

Она прикрыла глаза, пряча в них блеск удовольствия, и огляделась на предмет грязи или паутины вокруг. Ничего подобного не было.

- Я все убрал раньше, - ответил он на ее невысказанный вопрос. - Пока ты была в ванной.

Ее сердце снова екнуло. Если так пойдет и дальше, она скончается раньше, чем окажется у Буники.

- Ты так заботлив. Ты настолько внимателен, а я отвечаю тебе раздражением, - всхлипнув, она умолкла.

- Марика. Любимая.

Он обнял ее.

- Успокойся. Я понимаю, что ты волнуешься, но стараешься не показывать виду. Используй это, как источник силы, и это будет куда эффективнее.

Фыркнув, она кивнула.

- Ты прав. Я никогда не отступала прежде, не собираюсь и теперь.

- Прекрасно.

Он поцеловал ее в лоб и обхватил руками за талию.

- А теперь держись.

Полет - она все еще не могла привыкнуть к тому, что они могут летать - буквально через минуту они уже оказались в доме ее бабушки. Они приземлились в саду за домом, окутанном сенью густой листвы.

- Как ты думаешь, для чего ей понадобилось встретиться со мной? - Спросил он, когда они направлялись к черному входу.

- Возможно, чтобы удостовериться, что ты достаточно хорош для меня, - съязвила Марика.

Бишоп хихикнул.

- Конечно. Как-то так, я и подумал.

Марика постучала и через несколько минут послышались шаги ее бабушки. Буника открыла дверь, и они как всегда обменялись любезностями, только на сей раз, она представила Бишопу свою бабушку, единственному человеку, которого она когда-либо приводила домой. Даже ее жених, выбранный ее отцом, был представлен иначе.

Только когда они вошли в дом и закрыли за собою дверь, Марика заметила, что с ее бабушкой что-то не так. Она поняла, в чем дело, одновременно с тем, как Бишоп плотно сжал ее ладонь.

- Здесь есть кто-то еще, - прошептал он ей в самое ухо.

Нахлынувшую тревогу сменило возмущение. Ее десны заныли, поскольку эмоции требовали выхода. Если этот человек использовал ее бабушку, чтобы добраться до нее, он сильно об этом пожалеет.

- Буника, - пробормотала она, - У тебя еще гости?

Ирина обернулась, воздевая руки к небу, в знак признания собственной вины, как это может сделать только ее бабушка.

- Он сказал, что ему очень нужно видеть тебя, Мари. Он сказал, что тебе угрожает опасность.

Когда они свернули в небольшую комнату, Марика увидела человека, сидящего на диване. Бишоп тоже его заметил и тихо зарычал.

Это был ее отец.

***

Бишоп вышел вперед, на всякий случай, загораживая собой Марику, если его подозрения по поводу ее отца были бы верны.

На лице Константина Коржи отражалось множество эмоций, но двуличия среди них не было. Бишоп видел и ощущал: страх и неуверенность, глубокую печаль, но никаких признаков гнева. Никакой ненависти.

Марика обошла его, стрельнув в него взглядом своих пронзительных темных глаз. Как решительна была эта маленькая бестия этим вечером. Он был готов поспорить - ничего из того, что случиться этим вечером, трудно будет охарактеризовать как разумное поведение.

Господи, он просто обожал ее.

- Папа, - произнесла она, сокращая расстояние между ними.

Бишоп последовал за ней.

- Что ты здесь делаешь?

Константин кивнул Ирине.

- Мне нужно было повидаться с тобой, и я приехал к твоей бабушки и попросил, чтобы она устроила эту встречу.

Бишопа это несколько не удивило, в отличии от Марики. Она перевела взгляд на бабушку.

- Ты пригласила нас на обед, зная, что он будет тут?

Пожилая женщина виновато кивнула. И поделом, подумал Бишоп. Она понятия не имела во что она, возможно, втравила Марику.

- Не сердись на свою старую бабушку, Марика. Я объяснил ей насколько важно то, что мне нужно тебе сказать.

Бишоп по-прежнему не сводил с него глаз.

- Вы сказали, что Марике угрожает опасность.

Константин смотрел ему прямо в глаза, довольно твердо для человека, осознающего, что в любой момент ему могут вцепиться в горло.

- Сказал.

- Разве ты сам не являешься опасностью? - возмутилась Ирина, но Бишоп и отец Марики проигнорировали ее. Они уставились друг на друга, словно два хищника в любой момент готовые к атаке.

- Нет. Я полагаю, что Ирина просто не понимает, что является более безопасным.

- Как благородно.

Ему трудно было удержать усмешку.

- Вы не хотели, чтобы она узнала, что вы как-то связаны с людьми, напавшими на деревню Марики?

Легкий всхлип достиг его ушей. Сегодня Ирину ожидало много сюрпризов.

- Нет, - ответил Константин. - Я не собирался говорить об этом, но вы уже это сделали за меня. С вашей стороны это тоже было так благородно, не правда ли?

Бишоп двинулся ему навстречу, сжав кулаки. Он не стал бы убивать этого человека в доме Ирины и на глазах у Марики. Не стал бы вне зависимости , что он считал нужным.

- Не стоит говорить со мной так, словно я являюсь здесь злодеем. Вы были в курсе, что те люди охотились за Марикой. Это вы сообщили им, где ее найти?

- Бишоп! - Казалось, что Марика была готова заткнуть уши, и он так и не решился взглянуть на нее. Она ближе подошла к своему отцу, отойдя от Бишопа.

Константин видел, как приближается его дочь с виноватым выражением на лице, вызывающим у Бишопа зубной скрежет.

- Это я.

Марика издала короткий стон, наполненный такой мукой, что это разрывало сердце Бишопа.

- Ублюдок.

Его пальцы коснулись ножен на его запястье.

- Почему? - Голос Марики был сильным и несколько отстраненным.

- Ты так сильно ненавидишь меня?

Ее отец повернулся к ней лицом. Ему потребовалось целых двадцать лет, чтобы встать к ней лицом к лицу.

- Я собирался так поступить, пока не увидел тебя.

Нахмурившись, Бишоп направился вперед. Он не был готов доверять этому человеку, но его слова звучали искренне. Сейчас более подходило терпение и осторожность, а не опрометчивое насилие.

- Полагаю, что вам стоит объясниться, Коржа.

Седовласый человек кивнул.

- Да, вы правы.

Он смотрел только на свою дочь, когда начал свое повествование:

- Марика, пока я был в отъезде, у твоей матери появился возлюбленный, и я не был против этого. Она была беременна моим ребенком, и пока она соблюдала предосторожности, какое это имело значение?

- Но она не пожелала быть осторожной, - закончил за него Бишоп.

Никто не отреагировал.

- Люди начали судачить, - продолжил Константин. - Она стала появляться публично с этим человеком - и это в ее то положении - я потребовал, чтобы она прекратила с ним встречаться. И тогда она заявила, что собирается уйти от меня. И забрать моего ребенка.

Бишоп усмехнулся.

- И вы не собирались отдавать другому то, что в душе считали своим наследником.

- Бишоп! - Марика рассердилась на него.

Вздохнув, Константин удостоил его короткого взгляда.

- Я не хотел, чтобы другой человек воспитывал моего ребенка.

Его внимание вернулось снова к Марике, которая, ловила каждое его слово.

- Мы поссорились и у нее начались схватки. К тому времени, когда я послал за доктором, ей уже было плохо. Твоя бабушка знает, что я говорю правду.

Бишоп не глянул на пожилую женщину, но услышал ее тихое подтверждение.

- Она хотела, чтобы я послал за ее возлюбленным, но я отказывался. Должно быть она кого-то уговорила, поскольку в течении часа он появился. Вообразите себе человека, ворвавшегося в мой дом, требующего, чтобы его немедленно пропустили к роженице.

Бишоп скривил губы.

Он мог легко вообразить себе Санти, вытворяющего и не такое. Фактически Константину повезло, что Санти не решил воспользоваться парадной дверью.

- Так или иначе, он прорвался. Доктор мне уже сообщил, что врядли из вас обеих кто-нибудь выживет.

В глазах у старого ублюдка, стояли слезы.

- Я вошел, чтобы попрощаться, и увидел его с ней. Я понял, кто он. Твоя мать нашла в себе мужество, чтобы сообщить мне, что он собирается обратить ее, чтобы спасти ее жизнь и ребенка.

Он замер, дрожащей рукой приглаживая волосы.

- И что тогда? - Потребовал Бишоп, поняв, что продолжения не последует.

Марика взглядом одернула его, но он проигнорировал это. В его обязанность входило защищать ее, пусть даже ее это и сердит, и он не собирался, принимать на веру все что слышал.

- Было слишком поздно. Она потеряла слишком много крови и была настолько слаба. Вампир дал ей свою кровь, и это придало ей сил. Она была настроена родить и позвала доктора. Я велел вампиру убираться. Он отказался и я... вынудил его.

- Как? - Он не мог себе представить, чтобы этот тщедушный человек мог заставить Санти делать то, что не желал, или представить своего старого друга, покидающим того, кого он не желал оставлять.

Константин сглотнул. Он выглядел не столь опечаленным, сколь разбитым.

- Святой водой. Я окатил его святой водой, и у него просто не было другого выбора.

У Бишопа перехватило горло, мешая ему сглотнуть.

- Вы сожгли его.

- Да.

- Ублюдок.

Отец Марики возмущенно глянул на него.

- Если бы я знал, как убить его, я бы сделал это, не смотря на то, что Марта возненавидела бы меня за это. Она была так счастлива, что разделит с ним вечность.

- Вы убили ее? - Прямо спросил Бишоп.

Марика и ее отец были так изумлены подобным вопросом, но это не снимало с него обязанности его задать.

- Конечно, нет, - ответил Константин.

- Ах, да, она же еще не родила. Вам сначала был необходим наследник.

- Я не убивал свою жену.

Константин с побледневшим лицом обратил свое внимание к дочери.

- Ты должна мне верить, я не причинял Марте боли. Роды отняли у нее силы, и она умерла раньше, чем процесс обращения завершился. Я спрятал тебя, а когда вампир вернулся, я сказал, что ты умерла вместе с матерью.

Его брови были сведены.

- На его лице отразилось такое горе.

- Конечно, он был убит горем, - проворчал Бишоп. - У него отобрали все, что ему было так дорого.

И Константин, возможно, был отчасти виноват в этом.

- Если бы вы не прогнали его, он смог бы помочь ей. Возможно, удалось бы спасти их обеих.

- И тогда бы я лишился их обеих, - прошипел Константин. - Он увел у меня жену. Ребенок должен был достаться мне.

Бишоп с радостью убил бы этого человека.

- Вам не нужен, оказался ребенок.

- Ты обвиняешь меня в ее смерти? - Печальный голос Марики, приковал к ней внимание Бишопа, он просто не мог видеть, как она казнит себя.

Если бы ее отец ответил "да" - он бы убил его тотчас.

Константин отреагировал так же взволнованно, как и Бишоп.

- Нет, моя дорогая. Я обвинял вампира. Я винил себя, но никогда тебя. Только, когда я обнаружил, что ты переняла от него, куда более, чем от меня, я вознегодовал. Я отослал тебя к твоей бабушке, чтобы прислуга не относилась к тебе, как к монстру. Я отослал тебя за границу, чтобы сплетни не коснулись тебя. Я хотел, чтобы ты получила воспитание истинной леди.

Бишоп фыркнул.

Возможно, старик со временем убедил себя в этом, но вряд ли это было правдой.

- И вы получили возможность не видеть ее вовсе.

На сей раз, Марика глянула на него не так гневно. Он произнес то, о чем она подумала, он точно знал это. Ее удивило, что он так хорошо ее знает.

Константин потер затылок.

- И это тоже. Я понятия не имел, что делать с девочкой, тем более не совсем человеком. Я злился на вампира, что лишился жены и ребенка. Однажды ночью я так напился, что рассказал незнакомцу о своем горе, но я не рассказал ему об уникальных способностях Марики. Он пригласил меня на встречу тайного общества, к которому принадлежал сам.

- "Ордена Серебряной пальмы"? - Если бы слова могли стать кислотой, Бишоп прожег бы в полу огромную дыру.

- Да. Они сказали мне то, что я желал услышать, что месть возможна. Позже они посчитали, что Марика может им быть полезной.

Наконец он подошел к тому, что интересовало Бишопа. К сожалению и эта информация заставила стыть кровь в его жилах, и вызвала жажду насилия.

- В каком качестве?

Константин покачал головой.

- Я не знаю всех деталей

- Расскажите, что вам известно.

Он произнес спокойно даже любезно, но угроза явно читалась в его словах. Если бы Коржа отказался отвечать, Бишоп бы вцепился ему в горло. Удивительно, что отец Марики, столкнувшись с ним не испытывал особого страха.

- Я знаю, что орден желает вернуть чашу Грааля, которую вы с вашими друзьями выкрали у них.

- Она принадлежала Тамплиерам.

- Орден является одним из их ответвлений. Они откололись из-за каких-то расхождений во взглядах.

Бишопу это было не интересно.

- Они желают получить Чашу Кровавого Грааля. И для чего им все эти похищения? Чего они хотят от нас? Для чего им понадобилась Марика?

- Вы - дети Лилит - матери всех вампиров. Ваша кровь чиста, и поэтому имеет особое воздействие. В Марике течет часть этой крови. Это является ценным, особенно в том случае, если эта кровь возобладает.

Марика испуганно посмотрела на него. Эти разговоры о крови так напугали ее или мысль о том, что она превратиться в вампира? Слова Коржа, подтвердившие его предположение, встревожили его.

- Для чего им потребовалась наша кровь? Они собираются убить нас? Где Тэмпл и что они намерены с ним делать? Как им удалось схватить его?

Константин остановил его жестом.

- Я расскажу, что знаю. Бишоп. Им удалось пленить вашего друга, потому, что их было много, и они использовали тот самый яд, которым пользовалась Марика.

Таким образом, ему кое-что все-таки известно?

- Вы знали, что они наняли ее?

- Да.

- Сукин ты сын.

Существовало столько способов, которыми он мог его уничтожить. Он подверг опасности Марику, позволив использовать собственную дочь, словно пешку в чужой игре.

- Орден устроил все это.

- Они. Они не заинтересованы в вашей гибели, вы им нужны живыми. Для чего я не знаю. Я полагаю, что в эту тайну посвящены только члены более высокого ранга, которым я не являюсь. Все что мне известно, что им нужны вы все пятеро и живьем.

- Так на что же они рассчитывали? Что Марика поймает меня, передаст им, а затем они схватят и ее?

- Они были в курсе, что вы разыскивали охотницу из-за своего друга. Он у них, между прочим.

Бишоп прищурился.

- Он мертв?

- Нет. Он находится вместе с остальными.

- Что еще за остальные? Где?

- Мне только известно, что есть еще и другие. Где, я не в курсе. Может быть в Риме, возможно в Испании или в Греции.

- Вы не сообщили мне ничего существенного, Коржа.

- Они полагали либо Вы найдете Марику, либо она отыщет вас. Но они надеялись, что она сможет привести вас им. Когда стало очевидно, что она не собирается отдавать вас им.

Бишоп бросил взгляд в сторону Марики.

- Ты не собиралась меня отдавать?

Она покачала головой.

- Ты так и не рассказал, где найти Санти. Я не могла тебя отпустить.

Она снова покачала головой.

- Я так сожалею.

Так значит, тогда у нее еще не было нежных чувств к нему. А чего собственно он хотел? Тогда она считала его бездушным убийцей. Однако это было неприятно осознавать.

- Тогда орден решил, что если Марика исчезнет, вы поймете, что не она была причиной исчезновений и похищена, так же как и ваш друг.

- Они рассчитывали, что я отправлюсь за нею. Они были намерены использовать ее в качестве приманки.

Константин кивнул.

- Но вы оба спутали их планы.

Он выглядел даже скорее гордым, чем испуганным, когда снова взглянул на свою дочь.

- Орден организовал нападение вампиров на близлежащие деревни, чтобы настроить против тебя твоих бывших компаньонов, когда они поймут, что ты объединилась с Бишопом. Это сложилось удачнее, чем они ожидали.

- Таким образом, у них созрел новый план.

Бишоп был готов держать пари, что он знает, что было дальше.

- Да. С этим они и пришли ко мне.

Они надеялись, что Марика воспользуется моим предложением покинуть страну, или хотя бы расскажет, где вас искать.

Он улыбнулся ей.

- Но она оказалась слишком умна для этого.

Марике польстила похвала. Боже, время от времени она казалась настолько юной.

- То есть, когда мы поедим отсюда, сегодня нас будут поджидать члены ордена?

- Нет. Я сказал, что попытаюсь разузнать ваше местоположение, у Ирины.

- После стольких лет - после всего, что вы сделали Марике, вы ожидаете от нас, что мы поверим, будто вы воспылали к ней неожиданной симпатией и намерены предать орден?

- Да.

Бишоп рассмеялся.

- Вы - идиот.

Константин проигнорировал его реплику и снова обратил свое внимание к Марике.

- Мне казалось, что я способен выполнить, то, что они хотели. Я убеждал себя, что так будет лучше. Я почти поверил в то, что ты являешься монстром.

- И что же заставило тебя передумать? - Во всяком случае, она снова походила на себя, а не на перепуганного ребенка.

- Я увидел, как ты смотрела на моего сына. И когда ты улыбнулась, ты так напомнила мне твою мать, ты смотрела на него так, словно он был твой собственный. Я понял, что ты часть моей семьи, мой ребенок, и я не мог оттолкнуть тебя снова.

Его рука легла на ее ладонь.

- Я не желаю отдавать тебя ордену. И ты - единственный человек, способный защитить от них Джейкоба.

Глаза Марики распахнулись.

- Но ты...

- Я старый больной человек, и боюсь, что время пребывания на этой земле у меня подходит к концу. Даже, если я проживу еще двадцать лет, орден все равно будет поджидать Джейкоба, расставив свои силки. Кто знает, вдруг я неожиданно умру от рук вампира - прекрасный повод воспитать жажду мести в сыне, как ты думаешь?

Наконец Бишоп сумел понять его и даже отчасти поверить. Коржа говорил правду. Как только орден поймет, что он больше не нужен, скорее всего, его убьют именно подобным образом, чтобы позднее заманить к себе его сына. Он не изображал из себя героя и не ожидал, что Марика тут же кинется в его объятья, но он предлагал поддержку потому, что она была его ребенком, и могла защитить ее брата, лучше, чем кто-либо еще.

Он ни минуты не сомневался, что если бы отец Марики пал бы от рук вампира, то это устроил бы орден. Слава Богу, что Молинеукс, добравшийся до Венгрии пожелал встретиться, чтобы обсудить кое-какие вопросы. В телеграмме, такое, не опишешь. У Молинеукса были сведения о Шапеле, возможно и об остальных. Если орден был намерен переловить их по одному, то следует предупредить его друзей.

- Орден не получит вашего сына, - пообещал он, встретив изумленные взгляды Марики и ее отца. - Они не получат Марику, и если они уверены, что могут захватить моих друзей... их ожидает дьявольское разочарование.

***

После того, как уехал отец Марики, она с Бишопом отобедали с ее бабушкой. Как не странно, не смотря на то, что она была в курсе коварных планов и неопределенный страх, Марика с удовольствием поела. Бишоп тоже перекусил, но этот вид еды ничего, кроме наслаждения вкусом ему не давал. Даже ее бабушка наполнила свою тарелку - как только Марика пообещала, что какое-то время побудет с ее отцом и братом.

Перед тем как они уехали, Ирина взяла Бишопа за руку.

- Спасибо за заботу о моей внучке. Вы сбережете ее для меня?

Сердце Марики наполнилось признательностью, когда она увидела, как Бишоп взял под руку ее бабушку. Его пальцы казались такими большими и загорелыми по сравнению с пожилой женщиной.

- Сберегу. Даю вам слово.

Ирина улыбнулась, и морщинки лучиками разбежались по ее лицу.

- Я дам вам кое-что из своего сада, для могилы вашей жены.

Бишоп, как и Марика был немало удивлен ее предложением. Ее бабушка просто проявила доброту, но ее предложение было подобно тому, что его окатили холодной водой. Он совсем позабыл про Элизабетт. Нет, не забыл, просто Марика, и все, что с нею было связано, отодвинула ее на задний план. Марика, судя по выражению ее лица, тоже не знала, как отреагировать.

К тому же она не знала, как отнестись к тому факту, что она должна была позволить ему самостоятельно разобраться с собственным прошлым. Бишоп поблагодарил Ирину, избавив тем самым Марику от решения столь сложной задачи, с которой, она вполне была способна справится самостоятельно.

Они вышли тем же путем, что и пришли - через черный вход. Бишоп намеривался идти первым, дабы удостовериться, что их никто не поджидает.

Марика остановила его.

- Недавно ты сам говорил мне, что я должна быть сильнее. Я не могу допустить, чтобы ты постоянно вставал между мной и любой возможной опасностью.

- Отлично.

Было очевидно, что эта идея не понравилась ему, но он не стал с ней спорить. Она взяла его под руку.

- Давай выйдем вместе.

За то короткое время, что они провели вместе, она успела понять, что вместе они куда сильнее.

Как только они очутились в саду, она тут же почувствовала, что там есть кто-то еще. Бишоп тоже ощутил это; она почувствовала его напряжение. Возле розового куста мелькнула знакомая тень. Знакомый аромат.

- Роксана? - Выпустив руку Бишопа, она шагнула вперед.

- Что ты тут делаешь?

Девушка кинулась к ней. Марика раскрыла навстречу ей объятья.

- Кто это? - Тихо спросил Бишоп.

- Дочка Димитрия, - ответила она, мельком взглянув на него.

- Димитрия? Одного из твоих людей?

Марика кивнула. Она не ожидала никакой опасности, когда Роксана впорхнула в ее объятия.

Все случилось так стремительно. Словно в замедленной съемке. Только что она видела темные глаза девушки, радующейся встрече, и тут же в них появилась ненависть и острая боль пронзила ее. Рука Бишопа коснулась ее плеча, желая оттолкнуть ее, но даже он не оказался достаточно быстрым. Марика рванулась назад, но было уже слишком поздно.

Роксана уже нанесла ей удар.

Глава 15

Бишоп схватил девушку за горло и оттащил ее в сторону. Миниатюрные ноги пытались отпихнуть его, в то время как тонкие пальцы пытались отцепить его пальцы. Он пока не душил ее, но держал достаточно плотно, чтобы она не могла закричать.

- Марика.

Он ощутил запах ее крови.

- Насколько ты серьезно ранена?

Ночь разрезал звук рвущейся ткани.

- Рана не серьезная, но довольно глубокая.

В ее голосе отчетливо было слышна, скрываемая боль, пока она затягивала на животе оторванный лоскут ткани.

- Она скоро затянется, нужно просто остановить кровь.

Он преисполнился благодарности. Он посмотрел на девушку, брыкающуюся в его руках.

- Ты хочешь, чтобы я убил ее?

Глаза девушке в ужасе распахнулись, и она начала еще отчаяние вырываться.

Тихий стон вырвался из губ Марики, когда она поднялась.

- Перестань ее пугать.

Бишоп, нахмурившись, повернул к ней голову.

- Пугать ее? - Он был искренне возмущен. - Она пыталась убить тебя.

Марика кивнула, прижимая руку к боку. Она выглядела немного неустойчиво, но по крайней мере, она могла стоять.

- Отпусти ее.

Она что шутит?

- Нет.

- Бишоп, отпусти ее. Пожалуйста.

Как он мог возразить ей? Если бы она попросила, чтобы он позволил девчонке и его ранить, то он наверно согласился и на это, лишь бы угодить ей.

Он медленно опустил девушку на траву. Она пыталась сбежать, как только он выпустил ее горло, но он перехватил ее за руку.

- Прекрати вырываться, или я вырву ее с корнем.

Девушка пыталась вывернуться. Он перехватил ее другую взметнувшуюся руку - как только Марика выкрикнула предупреждение. В ее ладони было зажато небольшое, но острое лезвие, оно убило бы его, если бы угодило ему в сердце.

- Ты хоть представляешь, сколько силы необходимо, чтобы ввести лезвие в тело? Куда больше, чем у тебя худосочный цыпленок.

Он выхватил его из ее ладони, и убрал в карман пиджака.

Почти как в те времена, когда он с друзьями направлялись в театр или клуб, и по дороге попадали в потасовку. В вечерней одежде чертовски не удобно сражаться. К счастью этот подросток, больше раздражал его, чем являлся действительной угрозой.

Девушка скороговоркой сыпала проклятья на румынском языке. Ругательства, которые она извергала, удивили и менее сведущего человека. Одно из них даже вызвало смешок у Бишопа.

Марика вопросительно на него глянула.

- Тебе кажется это забавным?

- Тот факт, что она именно так обозвала меня, мне кажется вполне забавным, да. Если помнишь, меня не удивила ее попытка убить тебя. Ты попросила не обижать ее.

- Да попросила. Роксана, зачем ты сделала это?

- Ты такой же монстр, как и он. Ты заслужила смерть.

Боль, перекосившая лицо Марики была настолько ощутимой, что Бишоп чувствовал ее каждой клеточкой.

- Я похожа на монстра?

- Ты не изменилась, но ты сама говорила мне, что все монстры по определению есть зло.

- Это не так. Разве я сделала чего-нибудь, ужасное?

Девушка впилась в нее взглядом.

- Ты солгала нам. Я верила тебе. Я не могу поверить, что хотела когда-то хотела походить на тебя. Да, ты и есть зло.

Бишоп не мог молчать больше, когда при нем так обижали Марику.

- Ты пыталась убить ее. По мне, так ты и есть зло.

Девчонка плюнула ему под ноги.

- Ты - даже не человек.

- Глядя на тебя, это не кажется, так уж и плохо.

- Как ты узнала, где найти нас? - Потребовала ответа Марика.

Она была бледна, но стойко держалась. Роксана усмехнулась ей.

- Я знала, что рано или поздно ты появишься у своей бабушки. Не смотря ни на что, она помогает тебе.

Марика ринулась так быстро, что это поразило даже Бишопа. Она схватила девушку за подбородок, так, что у Роксаны не было возможности отвести взгляд.

- Я всегда относилась к тебе, как к младшей сестре, - произнесла она, и ее голос прозвучал так тихо и угрожающе, что мурашки побежали по позвоночнику Бишопа.

- Но если ты хоть пальцем тронешь мою бабушку, ты горько пожалеешь об этом.

Бишов оценил это. Его Охотница возвратилась.

- Ты не способна причинить мне боль.

Бахвалилась девчонка.

- Я не боюсь смерти.

- Я и не говорила, что собираюсь причинить тебе боль.

Это была самая страшная угроза, которую он когда-либо слышал от Марики. Девушка это тоже поняла. В ее глазах отобразился реальный страх. Марика отпустила ее и отстранилась.

- Уходи и больше не возвращайся.

Она кивнула Бишопу, чтобы он пропустил Роксану. Он не полагал, что это хорошая идея, но она приняла решение.

Освободившись, девушка не особо раздумывала. Она молча рванула к воротам сада. Бишоп убедился, что она точно ушла, прежде чем взять Марику на руки.

- Ты сможешь лететь со мной? - Спросила она, обнимая его за плечи.

- Да.

У нее из раны сочилась кровь. Им следовало немедленно покинуть это место, чтобы не оставить след по которому другие вампиры могли бы их вычислить. Он снял себя пальто и накинул ей на плечи. Это отчасти помогло бы. Он был согласен лететь даже вслепую, только бы доставить ее домой, где он смог бы позаботиться о ней.

Они возвращались немного дольше, но он контролировал ситуацию. Он внес ее в дом, через дверь на крыше. Как только они оказались в спальне, он снял с нее платье, избавил ее от корсета, и уложил ее на кровать, подложив полотенце. Он обработал рану, глубокую рваную рану, уходившую ей под ребра у нее под грудью. Она оказалась не такой уж и глубокой, но все еще кровоточила. Удар лезвия был отклонен прослойкой в корсете Марики, и оно ушло в сторону туда, где закончился корсет

Смотрелось это ужасно. Девчонка по всей видимости метила прямо в сердце Марики.

- Тебе стоило позволить мне убить ее, - заметил он, усаживаясь на постели возле нее, держа в руках медикаменты.

- Я не могу, и ты не сделаешь этого.

Он пожал плечами. В какой-то мере она была права. Этика запрещала ему обижать юных дев, но его чувства к Марике были настолько сильны, что не стали бы считаться с его моральным кодексом.

- Будет немного больно, но мне нужно, чтобы ты лежала спокойно.

Она кивнула с мрачным выражением лица.

Бишоп промыл рану, Марика подрагивала и шипела от его прикосновений. Он работал быстро и четко, не желая причинять ей лишней боли.

Закончив, он соединил края и зашил рану. Затем он покрыл все специальной мазью на основе трав и его собственной слюны - о чем он естественно не сказал Марике - обладающей заживляющим свойством.

Только закончив перевязку, он смог взглянуть на нее. Ее лицо было белым, как и подушка, на которой она лежала, ее лоб, и губы были напряжены и покрыты капельками пота.

- Я закончил, - произнес он тихо.

Она приоткрыла один глаз и веко устало опустилось снова.

- Хорошо. Твое врачевание причинило больше беспокойства, чем сама рана.

- Но зато ты не подхватишь инфекцию, и царапины не останется.

Это казалось довольно важным, пока до того, пока он не произнес это в слух. Ее глаза оставались закрытыми, но брови изумленно взметнулись.

- Что за чудо лечение ты использовал на мне?

- Поверь мне, тебе лучше не знать.

Слабая улыбка коснулась ее губ.

- Поверю тебе на слово.

Ее лоб нахмурился.

- Бедное мое красивое платье.

- Я куплю тебе новое, любимая.

Марика улыбнулась его новому обращению к ней.

- Из шелка?

- Конечно. Любого цвета, какой пожелаешь.

Она притихла после того, как Бишоп прикрыл ее одеялом, чтобы ей не было холодно. Она вздрогнула, когда Бишоп поправил одеяло, прикрывая ей плечи, и откинул прядь волос с ее лица. Если бы девчонка ловчее обращалась с ножом... если бы Марика была стопроцентным человеком... скорее всего она сейчас была бы при смерти.

Идея оказаться без своей отчаянной полукровки наполнила его душу страхом, чего раньше он считал невозможным. Он не хотел больше думать об этом.

Он поднялся. Он собирался спуститься вниз и осушить одну из приготовленных Флорией бутылок с кровью, а потом он сядет и подумает о том, как им быть дальше.

- Бишоп? - Позвал сонный голос, когда он убирал медикаменты. - Куда ты?

- Вниз. Тебе стоит отдохнуть.

- Ты не покинешь меня?

Слава Богу, что у нее были закрыты глаза, и она не могла видеть, как он пытался сглотнуть, застрявший в горле комок.

- Нет, я не покину тебя.

Но ему действительно было страшно, что когда-нибудь он может потерять ее.

Значит, Константин отправился к бабушке. Не смотря на то, что новость заинтересовала Максвела, его беспокоили причины этого визита. Константин пытался выведать местоположение Дампирв или он намеривался предать своих товарище, из-за внезапно возникшей отеческой заботы?

Хотя какое это имело значение. Максвелу было нужно, чтобы Бишоп узнал, что орден пленил Тэмпла. Если Константин ничего не расскажет, тоже не страшно. Ни Бишоп, так кто-нибудь еще отправится на розыски Тэмпла. У них это в крови. Даже такой грязный вор, как Санти и то готов был бы прийти на помощь себе подобным.

Имело значение только то, чтобы все пятеро в конечном итоге оказались там, где и предполагалось - в руках ордена. И чтобы именно так и произошло, у Максвела имелся план. У него всегда наготове имелся план. Единственный способ избежать разочарования, если предыдущий план не удастся. Его предыдущий план был связан с захватом Дэмпур.

К сожалению, в нынешнем плане Дампиром придется пожертвовать, чтобы Бишоп точно направился к ним.

Месть, Максвел знал это из личного опыта, является сильнейшей мотивацией.

Открыв дверь, Максвел спускался вниз по узкой лестнице, туда, куда он столкнул Армитэджа несколько дней назад. Он приложил к носу льняной платок, пропитанный лавандовой водой, чтобы не вдыхать зловония, словно тяжелый туман висевшего в воздухе. Ему стоит сменить одежду по возвращении, запах въесться в нее. И ванна бы не помешала.

У дальней стены подвала находились несколько клеток. Максвел проигнорировал жалобные крики, доносящиеся из них, и направился прямо к лаборатории в центре.

Трое мужчин стояли под тусклым электрическим светильником, лондонским достоянием Максвела. Одним из них был Михаил - российский ученый, доктор. Двое других вампирами, молодыми, сильными и преданными, как собаки. Они были готовы совершить все что угодно в обмен на кровь, деньки и проституток. И не одному из них не приходило в голову, что они самостоятельно могут достать, то за что они служат. Благодаря Михаилу никогда и не придет.

На столе лежал бледный мускулистый полуголый человек. Или скорее бывший человек. Он захрипел, когда увидел Максвела

Максвел улыбнулся и перевел свое внимание на коренастого русского.

- Михаил, ты превзошел самого себя.

- Спасибо, сэр.

- Кто бы мог подумать, что из такого жалкого дурака, как Армитэдж можно сотворить такое экстравагантное существо.

- Ублюдок.

Голос, лежащего на столе, был низким и твердым, но все еще сохранил свой британский акцент. Эта забавная особенность заставила Максвела улыбнуться.

- Разве так следует разговаривать с человеком, наградившим тебя бессмертием? - Спросил он, переходя, чтобы тот мог его видеть. Он был достаточно умен, чтобы не подходить ближе. Серебро оберегало его, но он не относился к той категории людей, что любят риск.

Он улыбнулся созданию Михаила, как незнакомцу, к которому у него было дело.

- Скажи мне, дружище, ты все еще помнишь Дампира?

Армитэдж зашипел.

- Стерва.

Максвел расценил это в качестве подтверждения.

- У меня для тебя подарок, Виктор. Я намерен отдать тебе Дампира. Ты можешь вцепиться ей в глотку, искупать ее в собственной крови, все, что только пожелаешь. Все что мне нужно, это, чтобы ты ее убил, когда тебе наскучит с ней развлекаться. Что ты об этом думаешь?

Армитэдж усмехнулся, и его зубы блеснули. Что испугало даже Максвела.

***

- Я никуда не поеду, - сообщила Марика Бишопу через два дня после нападения. - Ты не сможешь меня заставить.

Он вышел вслед за ней из ванной. Она была еще влажной и одета только в рубашку. Он специально дождался того момента, когда она выздоровеет, но будет безоружна, чтобы сообщить ей, что он хочет, чтобы она покинула город, прежде чем орден организует следующее нападение на них.

Ее бабушка уже уехала - Марика сама посадила ее на поезд. Это сняло бремя с ее души - знать, что Буника теперь в безопасности. Теперь Бишоп хотел, чтобы уехала и она.

- Марика, я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Она обернулась к нему, ее волосы влажными жгутами щелкнули по ее плечам.

- Не относись ко мне, как к беспомощному человеку. Я не такая.

- Я знаю, просто не хочу понапрасну беспокоиться за тебя.

- Но тогда мне придется беспокоиться за тебя, не так ли?

Он нахмурился.

- Это совсем другое.

Она уперлась руками в бока.

- Неужели?

- Ты не бессмертна.

- Как и ты!

Он положил на груди руки, от чего рубашка обтянула мускулы на его груди.

- Я менее подвержен смерти, в отличии от тебя.

Она рассмеялась его жалкому аргументу.

- Нет. Я не уеду.

- Пожалуйста.

- Нет! Сделав отрицательный жест рукой, она направилась к нему.

- Мы сразимся с ними вместе, Бишоп. Я не оставлю тебя одного. Если мне суждено умереть, то пусть это будет рядом с тобой.

Он удивленно смотрел на нее.

- Ничего себе декларация.

Господи, он был прав, ну она и сказанула. Она могла быть искренней с ним, или ей следовало подождать, пока она не убедиться в его чувствах? Вдруг он воспользуется этим, чтобы отослать ее? Ее люди постоянно играли на чувствах своих жен, чтобы добиться желаемого.

- Ты сказала то, что хотела. Правду.

- И ожидаю от тебя того же.

Он взъерошил волосы.

- Ну, что мне с тобой делать?

Ее руки обвились вокруг его шеи, когда она обняла его. Он ощущал себя таким сильным, и это казалось настолько правильно.

- Сказать, что ты не собираешься избавиться от меня и хорошенько мне вставить.

Брови Бишопа взметнулись, когда он рассмеялся.

- Вставить?

- Это то, чем я по-твоему занимаюсь с тобой?

Марика улыбнулась застенчиво, понимая, что он вернул ей ее собственные слова.

- Ты предпочел бы, чтобы я называла это занятием любовью?

Его теплые руки соскользнули по ее спине, остановившись в том, месте, где заканчивалась ее рубашка.

- Это зависит... От того заплатишь ли ты мне после.

- Вставить.

Он двинулся к кровати.

- И того, что я получу, занимаясь любовью?

Ее улыбка растворилась, когда он положил ее спиной на кровать, и его прекрасное лицо нависло над ней, а глаза излучали столько теплоты.

- Меня, - ответила она хрипло. - Получишь меня.

Радость в его взгляде сменилась нежностью, что заставило екнуть ее сердце.

Это было удивление? Печаль? Любовь? Она не могла определить, и Бог свидетель очень боялась спросить. Даже она не являлась настолько смелой, чувство самосохранения взяло верх.

- Занятие любовью, в таком случае.

Его голос был низок.

- Это бесценно для меня по сравнению со всем остальным.

И затем его губы коснулись ее, и она растворилась в поцелуе. Он пробовал ее на вкус, поглаживал языком. Он покусывал ее губы и впивался в них, пока ее дыхание не перехватило, и она не отдалась ему без остатка.

Она ощутила, что он оставил ее, но его теплые губы коснулись ее щеки, затем перекинулись на мочку ее уха и, оставляя пылающий след, переместились вниз по шее к ее груди.

Он стал слегка прикусывать ее грудь через тонкую ткань рубашки, пока ее соски не превратились в тугие пики и потемнели под прозрачной тканью. Каждое прикосновение его губ и языка отражалось пульсацией у нее внизу живота, разгораясь неистовым пламенем.

Ее бедра выгнулись ему навстречу в предвкушение сладкого ощущения, которое обещало его тело. Он казался настолько упругим и твердым, что об него наверное можно было ударится, в то время как его пальцы поглаживали внутреннюю часть ее бедер. Она откинула их шире.

- Внутри, - то ли попросила, то ли потребовала она. - Опусти пальцы внутрь.

Бишоп застонал, и прикусил ее грудь, заставив ее выгнуться от удовольствия. Но не собирался сразу подчиниться ее приказу. Его горячие пальцы продолжали исследовать складки ее плоти, игнорируя то место, что жаждало его больше всего. Марика согнулась, чтобы перехватить его руку и направить самой.

Он оторвал голову от ее груди.

- Расстегни рубашку.

Она попыталась, пальцы ее не слушались, но ей все-таки удалось, распахнуть полы, обнажая тело пожирающему ее взгляду.

Наконец, обольстительно усмехнувшись, он сделал то, чего она так хотела. Его губы вернулись к ее груди, перекатывая сосок во рту, пока она не застонала. Утомившись поддразнивать ее, он погрузил в нее палец. Она была настолько влажной, что ему легко удалось проникнуть внутрь, вызывая у нее вздох восхищения. Он осторожно двигался, пока не отыскал то место, которое вызвало прилив удовольствия у нее. Она открылась еще больше, и он встал на колени между ее раскинутых ног Поджав колени, она подтянула их к груди, упрощая ему задачу. Пульсация нарастала в безумном темпе.

И в тот момент, когда Марика подумала, что это предел удовольствия, Бишоп покинул ее глубины, чтобы отыскать тот крошечный кусочек, что пульсировал, жаждая его прикосновения. Марика буквально задохнулась, выгнув бедра, когда он погладил ее от и до. Удовольствие казалось почти нестерпимым.

Желая ощутить его, Марика потянулась к застежке на его брюках. Какое-то время она возилась и, наконец, высвободила его упругую плоть. Он был плотным, тяжелым, абсолютно готовым к действию в ее руке. Она осторожно провела большим пальцем вокруг крошечной расселины и вниз, вдоль упругой поверхности, жаждая ощутить его в себе.

Он на мгновение приподнял голову, и она ощутила всю полноту бушующей страсти в его взгляде. Его губы были влажными, щеки пылали.

- Сожми, - прохрипел он, толкаясь в бархатное объятие ее кулака.

Марика выполнила его просьбу. Переживая, сумеет ли она угодить, что ему нравиться, и иступлено, желая, заставить его возжелать ее так же, как он сумел сделать с ней. Поначалу ее движения казались неуклюжими, пока инстинкт не взял верх, и она сумела приспособиться к ритму его бедер и пальцев поглаживающих ее. Когда он увеличил темп, она последовала его примеру, полагая, что желанная разрядка настанет прямо у них в руках.

И вдруг он оставил ее. Оставил ее грудь, покинул ее бедра. На какой-то миг, Марика даже испугалась, но вдруг ощутила, как что-то щекочет внутреннюю часть ее бедер, и догадалась, что это его волосы. У нее была только секунда, чтобы понять, что он задумал, прежде чем прикосновение его влажного упругого языка, заставило выгнуться ее бедра. Он целовал ее, его язык скользил между складками ее плоти, чтобы прикоснуться к заветному кусочку плоти. Ее пальцы зарылись в его волосах, ее бедра поднимались, реагируя на прикосновения его языка. Ей всегда казалось, что она в какой-то степени больше животное, чем человек. Именно по этому ей было так трудно ужиться в том мире, который ее отец отвел для нее. Бишоп, заставил эту ее часть заявить свои права на существования.

Он был ее идеальной парой. Она часто спрашивала себя, как он мог простить ей все, что она ему сделала, но теперь это казалось очевидным. Понимал он это или нет, но его душа признала ее своей истиной парой. Он простил ее потому, что принимал ее такой, какая она есть. С его появлением ее мир изменился, потому что до него ее мир не был правильным.

Это и есть любовь, и она ни за что не откажется от нее. И затем, ее тело вздрогнуло рассыпаясь бесконечным множеством мелких импульсов нескончаемого удовольствие, от которого она задохнулась. Она все еще содрогалась от удовольствия, когда он буквально одним рывком овладел ей.

Марика задохнулась, настолько она оказалась восприимчивой к его вторжению. Но ощущения были приятными, ее тело с благодарностью приняло его, она подтянула колени, чтобы у него была возможность погрузиться еще глубже. Он двигался в внутри ее туго обхватившей его плоти резкими толчками, так что электрические импульсы рассыпались по ее коже. Он поднимался и опускался, выходил и неистово возвращался снова, стремительно приближая ее ко второму оргазму.

И он не заставил себя ждать. Волны от первого еще не успели до конца разойтись, как ее захлестнуло новым потоком экстаза, крик удовольствия сорвался с ее губ.

Бедра Бишопа продолжали двигаться в неистовом танце, пока он вдруг не напрягся всем телом. Его тело колотило, его спина была выгнута, голова запрокинута назад - он издал протяжный стон, чем-то напоминающий утробный рык, отозвавшийся дрожью у нее внутри. Ей удалось это. Она заставила его кончить от удовольствия, переживаемого ее телом. Эта мысль пробудила что-то невероятно приятное, и Марика обернула ноги вокруг его бедер.

- Мой, - произнесла она, когда он опустился на нее сверху. - Ты мой.

- А ты моя, - пробормотал он ей в шею, прежде, чем погрузить в нее клыки.

Ей казалось, что достигнуть еще большего удовольствия не возможно, но его укус и его тело, все еще сплетенное с ее, доказали обратное, вызвав новую волну экстаза. Когда он провел языком по ее шее, закрывая ранку, Марике казалось, что она просто не в состоянии пошевелиться.

Но они не получили возможности отдохнуть в объятиях друг друга. Внезапные крики с улицы привлекли их внимание. Кричали женщины и дети. Вперемешку со смехом. Леденящим душу смехом.

Бишоп с Марикой переглянулись и бросились к окну. Там на улице люди сражались, с другими людьми и среди них был вампир.

- Дерьмо! Бишоп вернулся к кровати и схватил брюки.

Марика схватила свои, не забыв нижнее белье. Бишоп был уже одет, пока Марика возилась с корсетом. Он подошел, чтобы помочь ей. Она поняла, что он рассчитывает на нее, как на партнера.

- Дампир! - Выкрикнул знакомый, но не явный голос снизу. - Выходи и сразись со мной.

Марика подошла к окну, на ходу застегивая рубашку. В свете фонаря она различила человека стоящего посреди улицы. Он поднял лицо и увидел ее. Она задохнулась.

- О, Господи.

- Что такое? - Спросил Бишоп, пихая ей в руки ее ботинки, становясь рядом с ней.

Он посмотрел в окно.

- Христос.

- Этот человек нанимал меня, чтобы поймать тебя, - ответила она, одевая ботинки, не чувствуя пальцев.

- Но он изменился.

- Он превратился...

Бишоп закончил вместо нее:

- В Носферату.

Выражение его лица было мрачным.

- И дьявольски смертоносного.

Глава 16

Носферату, был на редкость гадостным, из того, что Бишопу доводилось видеть. Он никогда не подпустит, это, к Марике, но он все равно волновался. С несколькими молодыми людьми они вдвоем легко бы справились, но Насферату впечатлял, даже Дреукс не был настолько уродлив.

У Дреукса сохранилась совесть. Дреукс предпочел смерть, превращению в исчадие ада. То, что стояло на улице, было чистым воплощением этого, и следа человечности в нем не осталось.

- Он не был вампиром, когда нанимал тебя, так ведь? - Спросил он серьезно, отворачиваясь от окна. Смертоносная нечисть. Они, создают армию подобных.

- Нет.

Марика пыталась справится с ботинками.

Какого черта? Он снова выглянул из окна, чтобы убедиться. Как этому человеку удалось превратиться в подобное за такое короткое время? Обычно требовались месяцы, а то и годы, чтобы получилось что-то отдаленно напоминающее это.

Орден.

Он не понимал, как "Ордену Серебряной пальмы" удалось создать Носферату за такой рекордно короткий срок.

- У тебя есть оружие?

Она смотрела на него, и реальный страх отражался на ее лице.

- Все настолько плохо?

Он мог бы и солгать, но ей следовало знать правду. Сражение предстояло трудное, более трудное, чем ему хотелось признать.

- Да. Это существо является мерзким и ядовитым, и возможно сильнее нас обоих.

Ее лицо, стало абсолютно белым, когда она сглотнула.

- Как такое возможно?

В любое другое время, он даже гордился бы тем, что она считала его непобедимым, но не сегодня.

- Вампиры - семейство демонов. Дурная кровь портит природу, но может усиливать возможности.

Она прикрыла глаза и выпрямилась.

- У меня нет ружья.

Бишоп сдержал эпитеты, вертевшиеся у него на языке, по поводу всего этого.

- У меня есть. Я спрошу, нет ли у Флории еще. Возможно, у нее с мужем имеются серебряные пули на всякий случай. Чтобы зарядить ружье. Они нам пригодятся.

Прежде чем выйти из комнаты, он поцеловал ее в затылок, так сильно, что его губы могли оставить отпечаток.

- Не выходи из комнаты, пока я не вернусь.

Возможно, она прониклась его беспокойством, потому как выполнила его просьбу. Когда он через несколько минут возвратился в комнату, Марика была абсолютно одета, и прятала оружие на бедре.

- Тебе удалось найти еще ружье?

Он кивнул.

- У Флории и ее мужа имеется своеобразный арсенал. Они хорошо подготовлены для подобных случаев.

Слава Богу, что это было так. Они с Марикой не пренебрегли бы любой поддержкой, каковую удалось бы заполучить.

- Какой у нас план? - Спросила она, вытаскивая катану, спрятанную в шкафу.

Оно отлично ей подходило: тонкое, быстрое и смертоносное.

- Неравный бой, - отметил он. Горожане могут противостоять обычным людям, но не вампирам. Флория с мужем помогут тебе с вампирами, они - наща главная задача.

- А ты намерен взять на себя Носферату?

Он кивнул, отметив беспокойство на её лице.

- Ты будешь прикрывать мою спину. Избавься от вампиров, как только сможешь, и присоединяйся ко мне. Возможно, мне понадобится твоя помощь.

Бравада в этом случае была не уместна. Под угрозой были не только их жизни. Ситуация была на редкость незамысловатой, Носферату был послан за ними обоими.

- Мы выберемся через крышу, и зайдем с тыла. Носферату не будет готов к этому.

Он провел рукой по большому палашу и направился к лестнице.

- Бишоп?

Он обернулся на ее голос. На него смотрел его хрупкий воин, готовый к сражению, но несколько растерянный.

- Что случилось?

Она покачала головой.

- Ничего Просто будь осторожен.

Это было не совсем то, что она собиралась сказать, но она хотела, чтобы его голова была ясной и способной сконцентрироваться на сражении.

- Ты тоже.

Они прошли по лестнице, вылезли на крышу, и оказались в саду за домом. Крики разрезали ночь, и Бишоп был доволен, что с бабушкой Марики все так благополучно закончились. Марика была уверена, что ее люди ее не тронут, но у Бишопа не было такой уверенности относительно вампиров. Вампиры без зазрения совести использовали бы Ирину, чтобы добраться до Марики. И Марика охваченная гневом, угодила бы к ним прямо в руки.

Он ощущал ее позади себя, легкая тень, быстро движущаяся в тишине ночи. Люди, преследуемые вампирами, метались по улице. Мужчины сражались, дети плакали. Женщины пытались защитить и тех и других. Если бы горожан было больше, у них еще был бы какой-то шанс на победу. Он надеялся, что муж Флории сделал то, о чем он его попросил, и сказал остальным, что делать. Безусловно, крик разбудил многих.

Прежде чем выйти на улицу, где терпеливо застыв, словно статуя, ожидал Носферату, Бишоп обернулся к Марике. Ему захотелось поцеловать ее, и он сделал это. Последний поцелуй перед сражением. Последний поцелуй, если ему больше не выпадет шанса ощутить нежность ее губ. Носферату была нужна она, и Бишоп был готов умереть, чтобы он не сумел получить ее.

Она вцепилась в него руками и губами. В ее поцелуе ощущались отчаянье и надежда.

- Мы уничтожим его, - заверил он ее, когда отстранился. - Относись к нему, как к любому другому вампиру. Если тебе выпадет шанс, снеси ему голову. Остерегайся его крови, она может обжечь тебя.

- Сначала вампиры, затем Носферату. Остерегайся его крови.

Ее лицо было бледным, но взгляд сосредоточенным и твердым.

- Что-нибудь еще?

- Да, надеюсь, что ты вернешься ко мне живой.

Марика посмотрела на него, и слабая улыбка коснулась ее губ.

- И ты тоже.

Вокруг них царил хаос, но все же создавалось такое впечатление, что от борьбы и сумятицы их ограждал невидимый барьер. Были только они вдвоем.

И монстр.

У этого отвратительного существа было отталкивающее выражение лица.

Человек, из которого его создали, был среднего роста, и демон не мог изменить этого, но он был намного сильнее и проворнее любого человека, и его лицо вполне соответствовало его порочной крови.

Высокие скулы, напряженные мышцы лица. Ярко желтые глаза, казались огромными, из под нависающих бровей. Самым отталкивающим зрелищем являлся его рот. Из-под окровавленных губ торчали клыки, словно у здорового медведя, и они не убирались.

Но Бишопа тревожили вовсе не клыки Носферату, а его кровь. Она была способна выжечь плоть, хуже, чем серебро и святая вода, вместе взятые. Если бы она проникла в него, то он тоже бы обратился в Носферату.

И если бы это случилось, то никто даже его братья не были бы в состоянии помочь ему, разве что объединив их усилия.

Вот почему он не хотел, чтобы Марика без особой необходимости приближалась бы к нему. Ему хотелось уберечь ее от подобного ужаса.

- Отдай мне Дампира, выродок Лилит.

Голос существа обладал британским акцентом, гремящим из самого ада. Бишоп поднял палаш, перекинул с руки на руку и замер.

- Нет.

И затем он бросился в атаку.

Носферату не ожидал нападения, и был безоружен, но быстро опомнился. Бишопу удалось только задеть его руку, прежде, чем он оказался вне досягаемости, но он и не рассчитывал на что-нибудь более существенное.

- Значит, сначала я убью тебя, - небрежно заметило существо, пытаясь отбросить меч палкой, словно он был пушинкой.

Только неимоверная сила Бишопа позволила ему удержать его. Неожиданно позади Носферату возникли еще четыре вампира. Откуда они, черт возьми, взялись, кинув вскользь взгляд в сторону, он отметил, что Марика вместе с горожанами сражается с другими вампирами. Она была жива, ее лезвие то и дело вспыхивало в ночных огнях. Это придало ему сил.

- Убейте его, - скомандовало существо своим прихвостням, пока он отвлекся. - Мне нужна Дампир.

Будь он проклят. Если он кинется за Носферату, вампиры нападут на него сзади. Если он откажется преследовать существо, оно уничтожит Марику.

Ему нужно было, как можно скорее, расправится с этими вампирами. Времени на раздумье у него не было. От этого зависела жизнь Марики, и он не желал потерять ее теперь, когда она стала так близка его сердцу.

Бишоп готовился к атаке, чтобы как можно быстрее расправится с вампирами. И он напал молниеносно, работая мечем, распотрошив одного из вампиров.

Следующим выстрелом он сразил другого в грудь. Тот отступил, шатаясь и повизгивая, поскольку серебро выжигало его изнутри.

Носферату выглядел удивленным.

- Интересно, - прокомментировал он.

И приказал оставшимся вампирам:

- Убейте его.

И снова выстрел. На сей раз, только слегка зацепивший одного из вампиров. Но для Бишопа было этого достаточно. Он рывком отделил голову вампира от его тела. Он приближался к Носферату, удерживая во внимании его и другого вампира.

Носферату проигнорировал его, словно не желал связываться с младенцем, по-прежнему направляясь к Марике.

Сквозь крики людей и рев вампиров Бишоп услышал топот приближающихся копыт. К ним несся человек, и Бишоп признал в нем одного из бывших компаньонов Марики.

Пара лошадей прорвалась в центр города. С них соскочили люди и кинулись к нему. Лошади, освободившись, тут же умчались, не совсем, но чтобы избежать эпицентра хаоса творившегося в городе.

Погладив лезвие, Бишоп запустил серебряный кинжал в спину Носферату. И у него не было времени проверить, достиг ли он цели, так как ему тут же пришлось сцепиться со следующим вампиром.

Мужчины приближались, и Бишоп старался не выпускать и их из поля зрения. Он узнал одного из них, когда опрокинул вампира. Прошло уже столько лет с тех пор, как он последний раз видел отца Фрэнсиса Молинеукса, и его удивило, как сильно он постарел, но это решительное лицо он бы узнал при любых обстоятельствах.

В одной руке у него был пистолет, флакон со святой водой, в другой и кинжал за поясом. У его компаньона, темноволосого молодого человека, было мачете с лезвием из серебра.

Бишоп нанес удар ногой вампиру и подошел.

- Молинеукс, как же я чертовски рад вас видеть.

- Жаль, что не могу разделить твою радость, сын мой - ответил священник сильным английским акцентом. - Сзади.

Бишоп обернулся как раз во время, чтобы избежать острых, как кинжалы, когтей Носферату.

- Ты действуешь мне на нервы вампир, - прорычал он.

- Аналогично.

Во всяком случае, он отстал от Марики. Пока что.

Получив поддержку от Молинеукса и его попутчика, чтобы разобраться с оставшимися вампирами, Бишоп теперь мог сконцентрировать все свое внимание на Носферату. Он сделал выпад, мечем, но только рассек воздух, так как оказался куда медленнее Носферату. Кинжал, который он бросил, все еще торчал у него из спины.

- Ты сражаешься, защищая Дампира, после того, что она сотворила с тобой? - его голос был скрипучим и диссонансным. - Пролагаю, что она что-то для тебя значит. Возможно, и ты чего-то значишь для нее.

Дерьмо. Почему этот монстр не был глуп?

- Она задолжала мне денег. - Язвительно заметил Бишоп, отклоняя его предположение. - К тому же я уверен, что разнесу твою уродливую задницу. Мне нужна гарантия, что мне вернут долг.

К его удивлению, существо, злорадно хихикнув, снова направило на него свои когти. Бишоп увернулся, но он ощутил движение воздуха возле своей щеки. Настолько это было близко. Слишком близко.

- Значит, тебя не должно беспокоить отимею ли я ее, прежде, чем убью.

Кровь Бишопа вскипела. Его собственный демон вступил в собственную силу, принося ему вздох удовлетворения. Носферату снова рассмеялся.

- Значит, ты все-таки волнуешься за нее. Не переживай, вампир. У меня нет других желаний, к этой стерве, кроме как выпотрошить ее.

Он нанес удар в плече Бишопу, разодрав когтями его почти до кости. Бишоп прорычал, и сцепил зубы, пытаясь справится с пылающей болью. Он не желал поддаваться ей. Боли не существует. Повторял он себе, в то время как круги расплывались у него перед глазами, а плече отчаянно пульсировало.

Он отразил атаку и сделал выпад. Носферату парировал его нападение, но был ранен. Существо кровоточило, что давало осознание Бишопу, что следует точнее управляться с мечем.

- Достаточно, - проревело существо. - Ты отвлекаешь меня от моей добычи.

Он вырвал меч из лежащего на земле трупа и облизнул его, прежде, чем приступить к схватке с Бишопом..

- Боюсь, что мне придется прикончить тебя, вампир.

Бишоп уловил момент и ударил со всей силой, на которую он мог рассчитывать, учитывая рану у него в плече. Лезвие угодило в бок Носферату, заставив его зарычать от боли. Не успел Бишоп обрадоваться, как ощутил тупую боль в животе. Ему не нужно было смотреть, чтобы понять, что меч пронзил его насквозь.

Его ноги стали ватными и он, теряя сознание, рухнул на колени посреди каменной улицы. Нужно было извлечь меч. Нужно добраться до Марики.

Носферату не стал возиться с ним, как он и ожидал. Поскольку Бишоп больше не представлял угрозы, он сконцентрировал все свое внимание на Марике, которая сражалась с Димитру. Ее люди решили, что она в союзе с Носферату, или просто решили воспользоваться удобным моментом, чтобы убить ее. Он не четко видел ее, но узнал бы при любых обстоятельствах.

- Господи, помилуй.

Молинеукс опустился на колени возле него.

- Бишоп?

- Достаньте меч, - произнес он, скрипя зубами.

Его руки скользили от крови и не были способны, как следует его ухватить.

- Достаньте это немедля. Мне нужно остановить его прежде, чем он доберется до Марики

Старый священник кивнул и обратился к своему компаньону, лицо которого было забрызгано кровью.

- Маркус, ты сможешь вынуть меч? Бишоп, Господи, как же это должно быть больно.

- Просто выньте.

Он откинулся назад, подставляя грудь молодому человеку, чтобы тот мог упереться в нее ботинком, когда ухватился за меч. Плоть сопротивлялась, ведь он прошел его насквозь.

Маркус Гри оказался довольно сильным малым. Он схватил меч обоими руками и вынул быстро и четко. Это все еще причиняло адскую боль. Как только лезвие было извлечено, Бишоп упал вперед на четвереньки, чуть не вывернувшись на изнанку от боли.

Молинеукс поднес пузырек к его лицу.

- Выпей это.

Это была кровь. Схватив пузырек, Бишоп залпом осушил его. И сила тут же распространилась по его венам. Его живот зудел, так как ткани восстанавливались и довольно быстро.

- Вампир?

Молинеукс покачал головой.

- Оборотень. Я получил его у старого друга по пути сюда. Я полагал, что это может пригодиться.

Бишоп поднялся на ноги.

- Вы оказались правы. Христос, это казалось таким удивительным

Он и раньше слышал о ее целебных способностях, но это впечатляло. Рана все еще была открытой и кровоточила, болела, но уже не так сильно. Его голова снова стала ясной, и он развернулся, чтобы увидеть Носферату.

Он быстро отыскал его, по следу из груды тел, направляющимся к Марике. Он собирался убить ее.

***

Серебряный клинок Марики схлестнулся с более тяжелым мечем Димитру.

- Я не желаю тебя ранить, Димитру.

- Вот еще, - насмехался коренастый человек. - Я доделаю то, в чем моя дочь не имела успеха.

Он напирал, но она не уступила не йоты.

- Тебе должно было быть стыдно, за то, что ты послал ко мне Роксану.

Он улыбнулся - его улыбка была злой и отталкивающей, Марика никогда не видала ее прежде.

- Она расправилась бы с тобой, если бы не твой демонический любовник.

Он снова сделал выпад, но она блокировала его, ударив кулаком, с зажатым в нем оружием в лицо.

- И Бишоп убил бы ее, если бы я не вмешалась.

Он пожал недоуменно плечами, и сплюнул кровь на мостовую.

- Это была бы достойная смерть.

Так же однажды ее рассматривал и ее отец, как средство достижения высокой цели.

- Так наша дружба в прошлом ничего не значит?

- Нет. Ты не человек, и тебя следует уничтожить.

Их мечи снова схлестнулись.

Неужели она так ошибалась по их поводу? Или она сама виновата в том, в чем он был теперь так убежден? Нет, он думал так и прежде, чем встретился с ней. И только теперь, когда она распознала суть настоящего монстра, она поняла, как же он был неправ.

Он тоже являлся своеобразным монстром.

Темная фигура метнулась к ним. Только что она скрестила оружие с Демитру, и в следующий момент он уже лежал на земле с разодранным горлом. Кровь впитывалась в землю, растекаясь по камням, и в ночи казалась темной и маслянистой.

У Марики перехватило дух. Все произошло так стремительно. Ее взгляд был наполнен ужасом.

Носферату, стоявший перед ней, облизывал пальцы, внимательно изучая выражение ее лица своими не в меру огромными желтыми глазами.

- Не понимаю, почему ты не сделала этого сразу, - произнес он наигранно дружелюбно. - Подобное расточительство недопустимо.

Марика пыталась сглотнуть застрявший в горле ком. Она плотнее обхватила свое оружие, ладонью, которая моментально вспотела.

- Армитэдж, - обратилась она к нему по имени, надеясь, что в нем осталось, хоть что-то человеческое. - Кто сотворил с тобой подобное?

- Ты.

Он слизнул последние капли крови Димитру с большого пальца.

- О, не буквально, но это случилось из-за тебя. Если бы ты не предала нашей договоренности, Максвел бы никогда не бросил бы меня в тот подвал.

Максвел. Если ей удастся пережить это сражение, она непременно узнает у Бишопа знакомо ли ему это имя.

- Я сожалею.

- Слишком поздно для сожалений, маленькая Охотница.

Он сделал один медленный обманчиво человеческий шаг ей навстречу.

- Единственный способ исправить это - смыть кровью. Твоей кровью.

Сердце в ее груди бешено стучало, побуждая ее выжить любой ценой. Она всегда полагала, что это было как-то связанно с ее вампирской частью, но она ошибалась. Это была та же самая часть внутри нее жаждущая защищать тех, кто ей дорог. Та, которая любила Бишопа. Это, не имело никакого отношения к виду: будь то вампир, человек ни или полукровка. То, что являлось ее душой, и она не позволит этому монстру забрать ее.

Она выставила вперед свое оружие.

- Я так легко не сдамся.

Носферату усмехнулся, растянув неимоверно широко свои окровавленные губы, обнажив его ужасающие клыки. Кровь на его деснах блестела в свете уличных фонарей.

- Значит, мне придется приложить усилие.

Вокруг нее сражались и умирали люди, некоторые спасались бегством, но Марика не обращала на это особого внимания. Были только она и этот монстр, который убьет ее, если она не отыщет в себе достаточно силы. Она не знала, куда подевался Бишоп, были он жив, и могла ли она рассчитывать на его поддержку.

Ее пальцы плотно сжимали рукоять меча.

- Попробуй.

Существо сделало выпад, и она оцарапала его щеку, вовремя отскочив, чтобы увернуться от его когтей. Придя в замешательство, он недоуменно прикоснулся к раненой щеке.

- Я недооценил тебя, Охотница. Прими мои извинения.

Она приготовилась к его атаке, упершись ногами так, чтобы легко балансировать, уклоняясь от его выпадов.

И вдруг меч вылетел из ее рук, и ее притянуло к груди Носферату. Быстрее, чем она могла вообразить себе, ее обезоружили и сжали так, что вырваться было просто невозможно.

От существа, которое прежде было Армитэджем, тянуло мылом и одеколоном в перемешку с запахом крови. Он принял ванну, прежде чем прибыть.

Почему? Может, в нем осталось хоть что-то человеческое? Или он желал замаскировать свой запах от Марики и Бишопа? У него это вышло.

- Армитэдж, - прохрипела она, так сильно он ее сдавил. - Не делай этого.

Он улыбнулся ей, и капля его крови угодила ей на щеку. Обжигая ее. Словно раскаленное железо вонзилось ей в плоть.

Носферату вытер ей лицо, удаляя кровь.

- Это не так интересно. Интересно, что произойдет, если ты выпьешь моей крови.

Он взял ее за косу, обнажая шею, поднося ее ко рту. Горячее дыхание обожгло ей шею, и она вздрогнула от отвращения.

Укус Носферату отличался от Бишопа. Не было никакого удовольствия, только мучительный огонь, когда его клыки проникли в ее кожу, ее плоть, открывая ее для порочного объятья тьмы. Она даже не пыталась сдерживать крик. Боль была настолько нестерпимой, что мучительный вопль вырвался из ее рта.

Существо прижало ее к земле, вминая ее в каменную мостовую, ломая ей кости. Она ощущала, как жизнь покидает ее, и ее это не волновало. Она была слишком слаба. Слишком шокирована.

Носферату поднял голову.

- У меня есть подарок для тебя, Охотница.

Он разорвал зубами собственное запястье и поднес к ее рту. Его мерзкая горячая кровь заполнила ей рот. Она отказывалась глотать, в то время как ее рот пылал.

- Глотай, - прошипел ей на ухо Носферату.

Она покачала головой, ощущая, как саднит ее шея.

- Глотай, или я доберусь до твоего маленького братишки, не успеет взойти солнце.

Марика пришла в замешательство. Если она проглотит, не известно во что превратит ее его кровь, но она может дать ей силы, чтобы убить его. И она убьет его. Она не отдаст ему Джейкоба.

Она нащупала кинжал, привязанный к ее бедру. Она взглянула прямо в глаза Носферату и медленно кивнула.

Он отреагировал довольной улыбкой.

- Глотай.

Она проглотила. Кровь обжигала горло, но не так сильно, как ее рот. Все тело вспыхнуло, но это не убило ее. Она ощутила, как сила наполняет ее.

Над собою она услышала гневный рев, наполнивший теплом ее сердце. Бишоп. Он был жив.

Носферату поднял голову, и Марика воспользовалась моментом. Ее кинжал выскользнул из ножен. Она направила его вверх, и ударила, что было сил. Он проник в плоть, скользя между ребрами, и вонзился в почерневшее сердце, в то время как мощный удар меча над ней снес ему голову. Бишоп отшвырнул ногой тело, с дымящейся от соприкосновением с серебром шеей.

Марика улыбнулась ему, когда он опустился возле нее на колени. Он был таким бледным, израненным и взволнованным.

- Марика, любимая? С тобой все в порядке?

Она неуверенно кивнула.

- Мы победили?

Он осмотрелся. Кругом было тихо. Кто-то не громко плакал и переговаривался, но сражение прекратилось.

Он снова посмотрел на нее.

- Да.

- Хорошо. Я думаю, что мне понадобиться твой бальзам для раны на шее.

Он улыбнулся и, что-то сверкнуло в его глазах. Она действительно видела слезы?

- Это я могу устроить.

Опираясь на его руку, она поднялась.

- Бишоп, насколько вредна кровь Носферату, если ее выпить?

На его лице отразился ужас, и Марика пожалела, что произнесла это. Она прочла ответ в его глазах.

Она осознала, что за подарок преподнес ей Армитэдж.

Он превратил ее в Носферату.

Глава 17

Бишоп листал, книгу, поглядывая, на лежащую Марику. После происшествий прошлой ночи, она дремала, время от времени беседуя с Маркусом об особенностях Дампиров. Молодой человек внимал каждому ее слову, что-то старательно записывая в своем дневнике. Бишопу этот не нравилось. Маркус походил на стервятника, питающегося тем, что еще не улеглось. Какое имело значение, как себя ощущает Дампир, когда она вот-вот превратиться в нечто, более ужасное?

Именно так он и сказал Молинеуксу.

Священник только улыбнулся, склоняясь над старым томом, пахнущим пылью.

- Он просто отвлекает ее, мой друг. Разговаривая с Маркусом она не думает о том, что ожидает ее впереди.

Бишоп только проворчал в ответ. Отвлечь - это хорошая идея. Если бы кто-нибудь мог бы отвлечь его от нарастающей усталости на ее лице и кругов вокруг ее миндалевидных глаз. Ее лицо менялось. Демон внутри нее менял его. Час назад она запустила стаканом в другой конец комнаты, потому что он ей не понравился.

Он теряет ее.

Боль незваная и навязчивая поднималась из самой глубины его души. Марика пережила множество сражений, и победила в них. Она всегда была борцом, но теперь не имело ни какого значения, кем она была раньше. Кровь, проникшая в нее, была сильнее ее собственной воли.

- Вам ничего не удалось отыскать? - Спросил он, почти не разжимая губ. - Вы который час изучаете эти дурацкие книги.

Молинеукс сверился с часами.

- Всего лишь пару часов, и я пока еще ничего не нашел. Бишоп выругался шепотом и захлопнул книгу. Ничего там нет

- Имейте веру, Бишоп. Мы сумеем вовремя отыскать лекарство, чтобы спасти ее.

Пожилой священник был убежден, что существует противоядие от гадости, которую приняла Марика, и что ответ находится в одной из старинных книг, которые он привез с собой.

- Мне стоит отыскать Максвела, о котором рассказал Носферату, Марике.

- Но не днем же. И даже ели так, разве бы ты смог оставить ее?

Какое-то понимание сквозило в тоне священника, которого внимательно изучал Бишоп.

- Что вы подразумеваете? Что я не смогу вынести разлуку с ней?

- Нет

- Хорошо.

Подобная привязанность походит разве что для томящихся от влюбленности юношей, а не существу, подобному ему, хорошо осведомленному о недолговечности человеческой жизни. Он достаточно хорошо владел собственными чувствами.

- Я имел в виду, что ты не захочешь расставаться с ней.

Он ничего не ответил, просто впился в священника взглядом. Что он мог ответить, когда всем своим сердцем он ощущал, что это правда. Он смог бы уйти, если бы захотел, но он не хотел. Он хотел оставаться рядом с нею, если что-нибудь произойдет. В случае, если бы ей вдруг, что-нибудь понадобилось.

В случае, если бы, он был нужен ей.

Когда они впервые встретились, он находил ее привлекательной, но был готов убить ее, отстаивая собственную свободу, так же как и она, пытаясь выудить то, что ей от него было нужно. Но в результате их недолгих взаимоотношений, привлекательность уступила место более глубокому чувству. Он уважал ее честность. В ней не было ни капли двуличности, и никаких капризов. Она говорила правду даже, если он не желал ее слышать. Она могла признаться, что была не права и попросить прощения. И не смотря на то, как бы это не было для нее трудно, она доверяла ему. Она справлялась с собственными чувствами, что позволило им сражаться против общего врага.

Он знал, что все обстояло именно так, но он не был в состоянии определить, когда именно изменились его собственные чувства. Сначала он хотел убить ее, и тут же захотел обладать ею. Теперь он был готов отдать что угодно, даже собственную жизнь, чтобы ей удалось избежать, уготовленной ей судьбы.

И спасти ее от самоуничтожения.

От нее ничего не останется, когда обращение завершиться. Она превратиться в дикое кровожадное существо, размышляющее лишь об охоте и насилии. Он был охотником, и в его обязанности входила уничтожать, подобных этому. Охотница знала об этом.

- Вы не питались.

Голос Молинеукса отвлек его от мрачных мыслей.

- У вас имеется кровь, или мне попросить Маркуса раздобыть ее?

Бишоп обернулся к нему.

- Есть немного. Флореа знает, где.

Слава Господу за его предусмотрительность. Они с мужем подстрелили трех вампиров и несколько людей во время нападения. Если бы не они, все было бы куда хуже. Не взирая на произошедшее, они оба все еще находились в доме, обсуждая текущие дела.

- Могу я сделать что-нибудь еще?

- Марике нужна пища.

Бишоп потер лоб.

- Да и вам с Маркусом не мешало бы перекусить. Я посижу с нею.

Молинеукс кивнул, словно он понял даже то, что Бишоп не произносил. Ему нужно было, хотя бы ненадолго остаться с ней наедине.

- Маркус, идем. Время ужина.

Молодой человек глянул на него поверх очков сидящих на его красивом носу, оторвавшись от записей в блокноте. Он снял очки, перевел взгляд со священника на вампира и обратно.

- Конечно.

Бишоп понятия не имел, что взбрело в голову мистеру Грею, но если это обидит Марику, то следующим, что туда проникнет, будет его кулак.

- Возможно, - прошептал Молинеукс, так чтобы услышал только Бишоп, - вы станете лояльнее относиться к моему юному другу, если узнаете, что он прямой потомок Дреукса.

Бишоп подскочил от неожиданности. Он и представить себе такого не мог. Не удивительно тогда, что он так интересовался вампирами, и конкретно ими пятерыми в частности.

- Он знает, что Дреукс покончил с собой, потому что превратился в Носферату? - Спросил он осторожно.

Молинеукс мотнул головой.

- Возможно, ты сам бы мог ему рассказать. Ему было бы важно знать причину самоубийства Дреукса, я уверен.

Без сомнения так и было.

- Возможно, я расскажу ему, но не сейчас.

На губах священника снова появилась знающая улыбка.

- Конечно.

- Отец Фрэнсис?

Священник обернулся, искренне удивляясь, что Бишоп использовал его духовное имя.

- Да, Блейз.

- Кому-то нужно сообщить отцу Марики. На всякий случай.

Отец Молинеукс печально кивнул.

- Конечно.

Священник вместе со своим компаньоном покинули комнату, оставив Марику с Бишопом наедине.

- Ты останешься со мной? - Спросила она тихим хриплым голосом.

- Я не буду так бояться неизбежного, если ты со мною будешь рядом.

Ее откровенность разбила ему сердце.

- Как ты думаешь, чем бы нам заняться, маленькая полукровка?

Она немного улыбнулась.

- Я не полукровка, Бишоп. Больше нет. Я ощущаю, как возрастает во мне гнев. Мне хочется рвать и метать. Уничтожать людей. Пять минут назад я намеревалась мистеру Грею засадить карандаш прямо в глаз.

- У меня была похожая мысль

Он прошел через комнату, на освободившееся мистерем Греем место.

- По счастью у меня нет карандаша, значит, мне тебя нечего бояться.

Она протянула руки, и он взял их. Ее кожа была теплой. Слишком теплой.

- Мне не нравится иметь подобные мысли и чувства.

- Я знаю.

Она перебирала его пальцы, поглаживая большим пальцем.

- Когда они начнут мне нравиться, ты убьешь меня?

Бишоп тяжело сглотнул. Комок в его горле не сдвинулся с места.

- Когда, ты начнешь осуществлять их, да.

Она вздохнула.

- Хорошо. Я не желаю становиться монстром, Бишоп. Ты ведь не допустишь, чтобы это произошло со мною, правда?

Он покачал головой, глаза его щипало.

- Не позволю.

Она сжала ему руку.

- Спасибо.

- Почему ты такая спокойная? - спросил он. - Почему ты не злишься? Не пытаешься бороться?

И без того огромные глаза Марики распахнулись. Бишоп скрыл внутреннее содрогание.

- Я не могу сопротивляться этому, так ведь? Он велел, чтобы я пила, и я выпила, потому что он угрожал моему брату. Я спокойна потому, что мне не страшна смерть, и ты не позволишь, чтобы это случилось со мною. И я не сердита, потому, что монстр внутри меня питается гневом, и ты сердит за нас двоих.

Да, он безусловно был сердит. Он не знал, способен ли он был убить ее и дождаться следующего рассвета.

- Когда мы столкнулись впервые, ты сказал, что одному из нас придется умереть.

Она горько рассмеялась.

- Я была абсолютно уверена, что это точно не я.

- Этого не произойдет.

Но было такое ощущение, что он обращался к стене.

- Мне действительно очень жаль, - ответила она грустно. Жаль, что я никогда не увижу Санти - человека, которого так любила моя мать.

- Ты познакомишься с этим ублюдком, я обещаю тебе.

Ее губы тронула улыбка.

- Еще о том, что у нас с тобой так мало осталось времени. Куда бы я не направилась, я буду по тебе скучать, Бишоп.

Ее глаза наполнились слезами. Она моргнула и они потекли. Бишоп протянул руку и вытер их. Они были розовыми, от разгоряченной крови. Она растворялась.

- Ты никогда не изменишься, - хрипло прошептал он. - Я не намерен потерять тебя.

Она приоткрыла глаза, и устало улыбнулась ему.

- Я тоже тебя люблю.

Он не мог сдержать набежавшую слезу, скатившуюся по щеке. Радость, горе, гнев - все смешалось внутри него. Даже утрата Элизабет не ранила его так, как это. Он испытывал гнев и жажду мести, но не эту всепоглощающую пустоту неизбежного горя. Он переживал это так, словно умирал вместе с нею.

- Если ты действительно любишь меня, то ты должна сопротивляться этому.

Он нежно провел по щеке, той же самой рукой, которая только что вытирал ее слезы. Их слезы смешались, влажные и соленые, и их нельзя было отличить.

- Я полюбил женщину, способную бороться даже с солнцем, если бы была такая необходимость, и я не намерен ее отпускать.

- Скажи мне, как бороться с этим и я начну.

Впервые, с того момента как это произошло, естественная улыбка коснулась ее губ.

- Не уступай этому себя. Не позволяй гневу завладеть тобой. Ты гораздо сильнее, чем это. Держись, любимая. Мы отыщем исцеление.

Ему так хотелось в это верить. И он верил.

- Исцеление.

- Да. После этого единственным с кем ты будешь бороться, буду я.

Она улыбнулась, откинувшись на подушки.

- Звучит заманчиво.

- Я люблю тебя, - прошептал он.

- Я знаю. Именно по этому я намерена сопротивляться этому.

Он поцеловал ее. Ее губы на ощупь казались такими же мягкими и сладкими, как всегда, но под ними росли гигантские клыки. Женщина достаточно храбрая, чтобы любить его медленно исчезала.

Бишоп молился.

***

- С Дреуксом случилось тоже самое? - спросил Маркус, когда они несколько позже сидели вдвоем в комнате, копаясь в книгах, наблюдая за тем, как Марика спит. Изменения продолжались, но сон, казалось, затормаживал их, поэтому Молинеукс дал ей успокоительное, чтобы выиграть время. Его действие скоро закончится, так как ее тело быстро адаптируется, но пока она спала.

- Нет. Дреукс не стал дожидаться этого.

После того, как Бишоп узнал, что Маркус потомок Дреукса, он решил рассказать ему правду о самоубийстве Дреукса. Даже не взирая на то, что это случилось шесть столетий назад, мистеру Грею было отрадно узнать, что его предок окончил счеты с жизнью по причинам более благородным, чем он полагал изначально. Бишоп не стал упоминать, что Дреуксу пришлось убивать чаще, чем остальным из-за его так называемого "благородства".

Если бы этот дурень питался, как и полагалось, он никогда бы не превратился в то, чем стал. Но тогда Дреуксу пришлось бы смириться с участью вампира. Бишоп подозревал, что он давно вынашивал планы самоубийства. Он надеялся, что кто-нибудь другой покончит с ним, а когда понял что происходит, у него появилось веское оправдание.

Может, он надеялся, что само жертвоприношение вознесет его на небеса. Странно, но Бишоп считал, что он отправится именно туда, если такое место вообще существует. Учитывая обстоятельства у него, иногда бывали сомнения по этому поводу.

Он был достаточно религиозен, чтобы быть способным молиться об исцеления Марики, но не таким образом, как он верил в возмездие, отомстив за смерть Элизабет - это больше подходило Шапелю.

- Эти члены ордена "серебряной пальмы" довольно опасны.

Грей провел рукой по волосам.

- Яд, который они использовали, чуть не убил Пруденс Риленд.

- Женщину Шапеля?

Они уже довольно долго общались, правда большей частью говорил Грей, иногда что-то вставлял Молинеукс, так что Бишоп был уже в курсе событий, развернувшихся в Англии.

Грей скривился от подобного комментария.

- Наверное, можно назвать ее и так. Она его жена. Они недавно поженились и переехали во Францию, в то время, как мы отправились в Венгрию.

- Шапель обратил ее в вампира, чтобы спасти ее?

- Нет, он выпил из нее яд. Он отказывался обратить ее в вампира до самой смерти.

Бишоп нахмурился.

- От яда?

- От рака.

- И Шапель, поделился нашим проклятием? Должно быть, он сильно изменился с того момента, как я его последний раз видел.

Он не помнил, как это точно случилось, так давно это было, но Шапель начал сожалеть, что стал вампиром. Он убедил себя, что они прокляты Богом. Это чертовски раздражало Бишопа и Санти.

- Я полагаю, что с появлением Пру в его жизни, он несколько изменил свою позицию.

- Значит, он влюбился?

- Определенно.

Какое совпадение, что это произошло с ними обоими одновременно. Он давно не общался с Шапелем - Северьяном - но их жизни были каким-то образом взаимосвязаны. Бишоп был рад, что его друг обрел любовь, и отчаянно завидовал, что ему удалось ее удержать. По крайней мере, женщина Шапеля, была не против стать вампиром.

- И оно того стоит, - произнес тихо Грэй, - я очень сожалею, что так произошло с мисс Коржа. И вами.

Как не странно его тронули слова молодого человека.

- Спасибо. Мне тоже жаль.

Какое-то время они читали в абсолютной тишине. Грей откашлялся.

- Знаете, орден меня ведь тоже обманул.

Снова новая информация.

- Серьезно?

Молодой человек отвел взгляд.

- Они использовали мое желание узнать как можно больше о Дреуксе Боервае против меня. Я должен был догадаться об их подлых намерениях, но я позволил собственным интересам затмить мой разум. Возможно, с мистером Коржей случилось тоже самое и теперь он расплачивается за это. Бишоп вовсе так не думал, но он не стал высказывать свои сомнения.

- Возможно, но он не сделал ничего, чтобы помочь Марике?

- Полагаю, что нет. Если я скажу, что она сама выбрала этот путь, вы не станете нападать на меня?

Бишоп рассмеялся, звук его смеха походил на нечто среднее между слабым рыком и подлинной радостью.

- Возможно, ей самой хотелось охотиться на вампиров мистер Грей, но она никогда не желала себе этого.

- Вы подразумеваете, что она не хотела стать Носферату

Бишоп пожал плечами.

- Вообще.

- Нет. Действительно нет.

Ему хотелось поспорить, даже угрожать расправой молодому человеку, когда Молинеукс, сидевший за столом, поодаль внезапно вскочил на ноги.

- Я нашел! - воскликнул он задыхаясь, держа в руке латинский текст. - Я нашел, как ее исцелить.

Книга выскользнула из пальцев Бишопа, с глухим стуком ударившись об пол. Его сердце замерло, боясь спугнуть удачу.

- Что это?

Седовласый человек выступил вперед, демонстрируя Бишопу, исписанные Латынью страницы.

- Это ты Бишоп.

- Я?

Но он понятия не имел, как остановить набирающие силу процессы преобразования внутри Марики. Он взглянул в лицо священнику.

- Как?

Торжественность которого, уже начинала его раздражать.

- Тебе нужно дать Марике собственную кровь. Ты должен превратить ее в вампира. Он был единственным, способным вылечить ее. Бишоп размышлял об этом, присаживаясь на кровать рядом с Марикой, где она мирно спала. После того, как он узнал от Молинеукса способ излечения, он взял ее на руки и отнес наверх.

Маркус и священник радовались этому, словно хорошей вести, но Бишопу было известно лучше.

Согласиться ли Марика, пить его кровь? Он уже предлагал это Элизабет столетия назад, но она ответила, что скорее умрет, чем превратится в подобное существо, потому что ее религия утверждала, что это не верно. Марика сказала, что не желает становиться монстром, но что она ответит, когда узнает, что ей придется превратиться в вампира? Она готова была умереть, чем стать Носферату, но Носферату, если отмести всю грязь и гниль был тем же самым вампиром.

Она согласиться стать тем самым существом, которых искренно ненавидела всю свою сознательную жизнь? Она узнала, что не все вампиры являются монстрами, но одно дело знать, другое становится. Она говорила, что любит его, но Элизабет тоже говорила.

Любовь была не в счет при принятии подобного решения. Оно означало вечную жизнь. Это означало наблюдать, как умрут все, кто тебе дорог. Это означало скрывать свою истинную сущность от тех, кто не в состоянии понять. Он уже и так принес столько неприятностей в жизнь Марики.

Как он может предложить ей это? Только потому, что ему так хотелось. Это должно быть ее решение. Какое бы решение она не приняла, он должен смириться с этим, как бы трудно ему это не было. Это не просто кровь вампира, способная исцелить ее. Это была самая чистая кровь, способная сделать подобное.

Только у пятерых из них в венах струилась чистая суть Лилит, и только их кровь подходила для исцеления. С каждым поколением она становится слабее.

Именно по этому в кланах, только вампиры с самой чистой кровью могли создавать себе подобных. Только потому, что это кровь присутствовала в ней, хоть и наполовину, она все еще сопротивлялась ядовитой сути Носферату.

Кровь Санти сделала ее сильной, но даже ее силы надолго не хватит. Каким то образом она ощутила его присутствие или его мысли и открыла глаза. Они казались теперь такими огромными.

Ее кожа натянулась, губам едва удавалось скрывать ее клыки. Ему нестерпимо больно было видеть, как исказилось ее прекрасное лицо. Это не оттолкнуло его, потому что он любил ее. И он не испугался, потому что он скорее умрет от ее руки, чем от чего-то другого.

- Так есть лечение или нет? - тихо спросила она.

Клыки искажали ее речь. Трансформация изменила ее голос.

Это была она, и в тоже время нет. Он боялся того, что сотворил с ней этот яд. Он взял ее за руку, за ее тонкую горячую руку.

- Да, есть, любимая. Молинеукс нашел его.

Ее темные глаза прояснились

- Какое?

Он нахмурился.

- Тебе нужно выпить моей крови. Тебе придется стать вампиром.

Она внимательно наблюдала за ним, словно ища подвоха.

- Почему ты так печален, Бишоп? Я не позволю тебе принести себя в жертву, чтобы спасти меня. Скажи мне, что тебе не надо приносить себя в жертву, чтобы спасти меня.

Из них получилась прекрасная пара. Каждый из них был готов умереть ради другого. В течении стольких лет он считал, что Элизабет умерла потому, что не желала походить на него, и только теперь он понял, что она просто любила его. Любила настолько, что была готова умереть ради него. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь ради него жил. Он хотел, чтобы Марика жила.

- Это не убьет меня, но тебе придется выпить моей крови. Ты превратишься в вампира. Ты согласна на это?

Она ненадолго затихла.

- Что произойдет, если я откажусь пить твою кровь?

- Ты превратишься в Носферату. И затем я должен буду тебя убить.

- Значит я выпью твоей крови, Бишоп. Да.

Он не принял всерьез ее скорый ответ. Она не раздумывала даже секунды.

- Ты понимаешь, что это означает?

Неимоверно сильные пальцы сжали его.

- Я понимаю, что тогда ты не убьешь меня, и мы можем быть вместе. Что-нибудь еще?

Он был несколько смущен.

- Ты понимаешь, что меняешь большое зло, на меньшее? Ты понимаешь, что спасая свою жизнь, ты теряешь спасение своей души?

Она улыбнулась ему. Даже рассмеялась.

- Нет. Ты вовсе не монстр, Бишоп. Твоя кровь не повредит мне. Или ты не хочешь обращать меня?

- Конечно, хочу.

Ему бы не хотелось, снова услышать собственный голос столь жалостным.

- Я хочу разделить с тобою вечность.

- Тогда поторопись спасти меня, вампир.

Ее глаза казались влажными и яркими.

- Постарайся на совесть.

Он улыбнулся в ответ. Так и будет. Он исцелит ее, и они будут вместе. Он даст ей собственную кровь сегодня же, чтобы остановить действие яда. И еще завтра, чтобы он восстановил силу, чтобы завершить процесс, и она окончательно превратиться в вампира. Это должно было дьявольски напугать его, но этого не произошло.

На ночном столике стоял стакан. Он сжал его так крепко, чтобы получить осколок. Отодвинув ворот рубашки, он поднес осколок к горлу и сделал надрез. Резкая боль и влага заструилась по его груди.

Глаза Марики расширились, превратившись в черные дыры на ее лице. Ее топорщащиеся губы обнажили уродливые клыки. Бишоп нахмурился, сердце подпрыгнуло у него в груди.

Что-то пошло не так. Неужели слишком поздно? Трансформация завершилась?

- Марика?

- Бишоп! - Это все, на что она была способна, перед тем как бросится на него, настолько быстро, что даже ему она показалась только размытым пятном.

Она ухватила его за затылок, обнажая шею, и вцепилась ему в плечо когтями. Он пытался оттолкнуть ее, но было уже слишком поздно. Она вцепилась в него клыками, словно голодное животное.

Боль пронзила его тело, когда она откинула его на кровать, смотря на него подобно оголодавшему волку. Он пытался вырваться но, она не отпускала, и сопротивление могло стоить ему жизни, если она не выпустит его. Он никогда не поступал так.

Ничто и никогда не причиняло ему подобной боли, но он просто лежал, позволяя ей терзать себя, получая то, что он и так с радостью был готов ей предложить. От этого зависела ее жизнь.

Он обнял ее, пока она питалась им.

- Я люблю тебя Марика.

Она напряглась при звуке его голоса и подняла голову. Ее лицо было покрыто кровью, и на нем отразился ужас.

- Бишоп? О, Господи, прости меня! - Рыдания сотрясли ее, когда она отстранилась, откинув волосы с его плеча. Ее пальцы трепетали по его коже, словно бабочки, желающие приземлиться, но не уверенные, что это не повредит ему.

- Кто-нибудь помогите! - Закричала она. - Пожалуйста, помогите!

Бишоп прикоснулся к ней.

- Все в порядке, Марика.

Его голос казался глухим и отдавался гулом в его ушах. Ее глаза были распахнуты от страха.

- О, Бишоп, нет, только не это.

Прежде, чем он успел чего-нибудь ответить, ее глаза закатились, и она отпустила его обратно на кровать.

Он потянулся к ней, но она оттолкнула его, скинув с кровати на пол. Только когда он попытался встать, он понял, насколько она была права. Он вовсе не был в порядке.

Так как она столкнула его, он не мог видеть, что точно творилось на кровати. Ее руки и ноги мелькали, словно она сражалась с невидимым противником. Возможно, так и было. Возможно, его кровь вступила в противоборство с сутью Носферату. Или возможно, он опоздал, и она превращалась в монстра, и даже его кровь не могла помешать этому.

Она убьет его, как только метаморфоза завершиться. Ему не хотелось умирать с ощущением, что он подвел ее.

Бишоп наблюдал с пола за тем, что происходило с Марикой. Он был слишком слаб, чтобы подняться. Она так много выпила. Он до сих пор кровоточил, и жизнь из него утекала на ковер. Он был не в силах помочь Марике. Он даже себе помочь не мог.

Дверь в спальню распахнулась. Бишоп повернул голову и увидел, как в спальню входят Молинеукс и Грей в сопровождении Константина Коржи.

Молинеукс все-таки послал за ним. Отец Марики подошел к ней.

Бишоп слышал, как она молотит пятками по кровати, и из ее горла вырывается подобие рычания. Молинеукс вместе с Греем кинулись к нему.

- Боже мой, - прошептал Молинеукс. - Бишоп, что она натворила?

Она пыталась перегрызть ему горло, вот что.

- В гардеробе, - прошептал он. - Аптечка.

Именно Грей кинулся к нему и вернулся с медикаментами, чтобы лечить его рану.

- Больше нет крови оборотня? - Спросил он.

Если бы он не корчился от боли, ни за что не признал бы собственного голоса.

Священник покачал головой. Нет, несколько капель всего разве.

- Возьмите то, что осталось. Смешайте с бальзамом и намажьте мне на шею.

Снова Грей поторопился выполнить его рекомендации. Бишоп лежал неподвижно на ковре, пока Молинеукс пытался остановить кровь.

- Нам выдался случай узнать, способны ли вампиры истечь кровью, - сообщил он Молинеуксу.

- Тише. Вы не умрете.

Бишоп взял его за руку.

- Если все-таки умру, вы должны помочь Марике исцелиться. Возьмите сколько надо и отдайте ей. Если это ей не поможет, вам нужно будет ее убить.

- Нет! - воскликнул ее отец.

Бишоп сглотнул. Проклятье, это причинило жуткую боль.

- Это то, о чем она сама попросила, Коржа.

- Бишоп, тебе нужен покой. Я настаиваю.

Тон старого священника не терпел возражения.

- Тогда ты выздоровеешь, и сам увидишь, как мадмуазель Кожа поправляется. Я обещаю тебе.

Он начал терять сознание, но старался его удержать. Грей вернулся и занялся врачеванием раны на его шее. Бишоп так и лежал, уставившись в потолок. Метание на кровати прекратилось.

- Как она? - его голос был глухим и тихим, чтобы слова можно было разобрать.

- С ней все в порядке! - Радостный тон Коржи вызвал бы у Бишопа улыбку, если бы он мог.

- Она уснула, но с ней все в порядке.

Бишоп прикрыл глаза. Марика спала. Живая и спокойная. Хорошо.

- Бишоп? Бишоп! - Молинеукс звал его, но Бишоп не откликался. Его уносило. Уносило в даль. Даже боль в шее от прикосновения с бальзамом, не была в состоянии вернуть его. Тьма окружала его, мягкая теплая тьма, и он плыл по ней.

Странное ощущение теплоты заполнило все его существо, и ему захотелось следовать за нею, куда бы она не вела. Он смирился с этим.

Потом все исчезло.

Глава 18

Марика проснулась с ощущением страха и обнаружила винтовку, нацеленную ей в голову.

Затем она увидела Маркуса Грея, человека стоявшего возле ее кровати и державшего в руках винтовку. Молодой человек выглядел вполне обычно, за исключением торчащей небритой щетины на его лице. Он напоминал усталого грязного ангела охраняющего ее сон.

- Вы собираетесь подстрелить меня? - Спросила она, удивляясь, каким сильным и спокойным был ее голос.

- Попытаюсь, в случае необходимости.

Он внимательно оглядел ее.

- Судя по тому, как вы выглядите, в этом не будет необходимости.

Нет. Ее бы стоило пристрелить. Что-то изменилось внутри нее. В основном она ощущала себя, как обычно. Глаза и кожа престали пылать, зубы больше не казались такими огромными. Но ее сердце, в нем было столько боли, на нем лежала такая тяжесть.

Ей было уже лучше, но не совсем. Она сглотнула.

В горле настолько пересохло, что ощущение казалось болезненным.

- Если Бишоп умер, то лучше пристрелите меня.

Он отставил винтовку, но не далеко.

- Он жив.

Он указал на повязку на своей руке.

- Понадобилась моя кровь, Молинеукса и вашего отца, но он жив.

Она испытала неописуемое облегчение.

- О, спасибо тебе, Госплоди.

Маркус пожал плечами.

- Вряд ли он имеет непосредственное отношение к этому, но благодарность никогда не бывает лишней.

Она заметила, что он изучает ее. Он стал спокойнее, но определенная настороженность сквозила в каждом его движении, в каждом его взгляде.

- Вы боитесь меня?

- Не то чтобы слишком.

Она порадовалась его искренности, но это немного смутило ее.

- Когда я увидал, что вы сделали вчера с Бишопом, я был действительно напуган.

Бишоп. Когда она вспомнила что сотворила с ним. Воспоминания были связаны больше с его запахом, а затем его вкус, пряная насыщенная сладость, наполнившая ее.

Он произнес, что любит ее, и она увидела, что натворила.

- Он, наверное, ненавидит меня? - Ее бы это не удивило, но очень сильно расстроило.

Маркус глянул на нее, словно на идиотку.

- Он был готов умереть ради вас. Смею предположить, что он неравнодушен к вам.

Она почти улыбнулась ему.

- Вы очень язвительный человек, мистер Грей.

- Мои извинения.

В его тоне вовсе не чувствовалось сожаления.

- В основном, я более любезен, но в последнее время, сталкиваясь с вампирами, меня несколько утомили ритуалы. Хотя, могу признаться, это изрядно разнообразило мою жизнь.

Возможно, ей стоило оскорбиться, но в отношении него это было достаточно трудно. Может, потому что он был так очарователен, может потому, что она была так счастлива, что осталась живой, и что Бишоп выжил, что остальное ее не заботило.

- Я исцелилась?

- Молинеукс полагает, что исцелитесь.

Исцелюсь? То есть не до конца.

- Когда?

- Когда Бишоп достаточно восстановится, чтобы дать вам еще крови.

- О, нет.

Марика покачала головой.

- Я не стану рисковать снова, опасаясь причинить ему боль.

Маркус вздохнув поднялся.

- Значит рано или поздно вы снова вцепитесь ему в горло, разве вы не понимаете этого? А потом будете желать, чтобы он убил вас.

Марика проигнорировала его тираду. Почему он говорит так, словно насмехается над ней?

- Конечно. Я скорее умру, чем снова наврежу ему.

- Вампиры.

Он покачал головой.

- Я полагаю, вы не задумывались о том, что для него значит убить женщину, которую он любит?

Безусловно, это не просто для него, но Бишоп всегда был верен своему долгу. Он обещал ей.

- Он не хотел, чтобы я превратилась в монстра.

Она не задумывалась, что на какое-то время превратилась в монстра, когда напала на него.

- Безусловно! - Маркус развел руками, подтверждая собственную несостоятельность. - И все же почему бы вам не выпить его крови, согласившись остаться с ним навеки, чтобы мы в последствии могли свободно заняться освобождением Темпла и урезонить орден "Серебряной пальмы"?

Он был твердым и решительным и безусловно правым.

- Вы всегда настолько искренни в своих высказываниях?

- Нет. Но я видел достаточно крови, что считаю нелепым пускаться в политесы. В течении последнего месяца у меня не выдалось ни одной спокойной ночи, и я вынужден признать, что в этом мире существует реальное зло. Боюсь, это подпортило мои манеры.

Марика усмехнулась ему, думая о своем.

- Вы мне нравитесь.

Это казалось, обескуражило его.

- Если бы у меня не было необходимости беспокоиться, что вы убьете меня, вы бы мне тоже нравились.

Он указал на дверь торцом винтовки.

- Пойду, скажу другим, что вы проснулись.

Когда он вышел, Марика откинула одеяло и спустила ноги на пол. Она была еще достаточно слаба, но более похожа на себя. К сожалению, на ней была все та же одежда, что и в день нападения.

Бишоп не был в состоянии переодеть ее, А Маркус с Монинеуксом не отважились на подобное. Она их и не осуждала. Ей было странно, что Маркус вообще согласился сидеть возле ее пастели, не важно вооруженный или нет.

Высохшая кровь покрыла коростой ее рубашку, от нее несло потом и застарелой болезнью. Ее коса была спутана, кожа головы зудела. Ей нужно было в ванну. Просто необходимо.

Она не успела, на полпути дверь в комнату распахнулась, и вошел Бишоп.

Увидав его, у нее перехватило дыхание. У него был усталый вид, волосы взъерошены, но он жив и прекрасен.

- Что ты собираешься делать? - Спросил он привычным тоном, опустив коричневую бутылку на столик. Словно ничего и не произошло, словно она и не пыталась убить его.

Марика неожиданно разрыдалась. Она не имела подобной привычки, но после встречи с Бишопом, она делала это все чаще и чаще. Он тут же обнял ее, поглаживая по спине.

- Шшш... Все в порядке, любимая.

- Я так счастлива, видеть тебя, - ответила она, всхлипывая на его груди. - Я так сожалею, что причинила себе боль.

Его теплые надежные руки обняли ее за плечи, ненадолго отстраняя от него. Она вытерла слезы и встретилась с ним взглядом.

- Если бы я потерял тебя, это причинило бы мне боль по-серьезнее, - произнес он и, взгляд его золотисто-зеленых глаз был полон любви настолько, что было трудно выдержать. - Не спорь со мной Марика. Тебе нужна еще порция моей крови для полного выздоровления, и ты сделаешь это.

Она кивнула, вспоминая беседу с Маркусом Греем.

- Я не буду спорить с тобой, Бишоп. Я боюсь снова навредить тебе, но я выполню то, что ты считаешь нужным.

Его темные брови взметнулись в удивлении.

- Выполнишь?

- Выполню. Я не хочу, чтобы тебе пришлось убивать меня, когда я превращусь в Носферату. Я хочу жить - жить с тобой. Я люблю тебя.

На его лице отразилось странное выражение. Дорого бы отдала Марика, чтобы понять, о чем он думал в тот момент.

- Жить. Для меня?

- Для тебя.

Она прикоснулась к его щеке и провела кончиками пальцев, вниз до самой шеки, где размытыми розовыми пятнами сияли доказательства ее насилия над ним. Если бы ни это, ни осталось бы и следа того, что она чуть не убила его.

- С тобой. Ради тебя. Ты примешь меня?

Его ответом был поцелуй - долгий сладкий поцелуй от души к душе, заставляющий ее желать большего.

- Ты станешь моей, - выдохнул он, оторвав от нее губы. - Во всех смыслах этого слова.

Он был таким же усталым и грязным, как и она, но его тело трепетало от предстоящих возможностей. Она же чуть его не убила, как она теперь могла мечтать соединиться с ним?

- Можно, я помоюсь сперва? - Спросила она.

Улыбаясь, Бишоп выпустил ее.

- Конечно. Мне нужно питаться, или Молинеукс будет ворчать. Но сперва... - Он вручил ей бутылку, которую принес с собой.

- Выпей это, пока я налью тебе ванну.

- Что это?

- Кровь. Я доверяю тебе, но лучше подстраховаться, и немного перекусить перед сегодняшним вечером.

***

Бутылка покоилась между коленей, лежащей в ванне Марики, терпеливо ожидая, когда ее откупорят и выпьют.

Ей просто нужно было открыть, поднести к губам и выпить это. Если она сделает это, то будет способна спокойно относиться к тому, что Бишоп предложит ей собственную кровь, и ей не нужно будет волноваться, что она причинит ему вред. Это приближало ее к тому, чтобы стать вампиром, чего она никогда не собиралась делать.

Бишоп сказал, что будет проще, если она подогреет ее. Он предложил ей представить, что это было выдержанное вино.

Ее вовсе не беспокоила, что это была кровь. Она испытывала жажду и пила уже ее раньше. А после противной сущности Армитэджа, это вообще не составляло труда. И как ни странно она не колебалась, становиться ли ей вампиром. Это особо не изменит ее, как она теперь уже знала.

Она бы стала просто более быстрой и выносливой, чтобы сражаться рядом с Бишопом. Она не постареет и не умрет, если ее не убьют, конечно. Ее не беспокоило, что у нее не будет детей, если вампиры не склонны к воспроизводству.

Это было еще одной вещью, о которой она не знала. Она не задумывалась о материнстве на протяжении многих лет. Тогда ей не хотелось передавать по наследству испорченную кровь. А теперь у нее существовали более важные вещи: например как они с Бишопом будут бороться с орденом "Серебряной пальмы"

Нет, кровь в бутылке ее вовсе не беспокоила. Ее беспокоило нечто иное. Кровь являлась жизнью - своеобразным подарком. Когда вампир питался человеческой кровью, он словно бы соединялся с сутью этого человека. Это являлось, очень личным, даже интимным. Момент деликатности и доверия, когда тебе доверяют чью-то жизнь. В бутылке всего этого не было.

Она не знала, чья кровь находится в бутылке, и однажды, глотнувши разрушительную суть, несколько колебалась, прежде чем отхлебнуть теперь.

Однако, если это убережет ее от того, чтобы причинить вред Бишопу, она и не видела смысла откладывать это дальше. Бишоп сам передал ей это, следовательно, он доверял этому исходнику, которым пользовался сам.

Марика достала бутылку из воды откупорила и выпила ее содержимое залпом.

Приятное тепло наполнило ее, растекаясь к конечностям. Пальцы ее слегка покалывало, ум казался более острым и ясным.

- Не так уж и плохо, не так ли?

Она повернула голову и увидела вошедшего в ванну Бишопа. Выражение его лица вселяло надежду. Как долго он наблюдает за ней?

- Проще, чем я ожидала - ответила она.

Он взял у нее пустую бутылку.

- Рад слышать это. Подай мочалку, я потру тебе спину.

Она подала, и он намылил ей спину сладким сандаловым мылом. Оно казалось теплым, когда скользило по ее коже, и его аромат расслаблял, также как и его прикосновение.

- Как себя чувствуешь? - Спросил он, сопровождая перемещение мочалки легкими массажными движениями.

Марика сделала глубокий вдох, когда он сполоснул с нее мыло.

- Взволнованной. Неуклюжей.

Он поцеловал ее во влажное плечо.

- Когда закончишь с ванной, приходи ко мне в спальню.

Возможно, в его предложении и не было ничего чувственного, но тело Марики восприняло его именно так. После того, как он покинул спальню, она быстро закруглилась и отжала с волос воду. Несколько минут спустя, высушив полотенцем волосы, она уже шагала по направлению к его спальни в тонком халате.

Все же предложение Бишопа носило сексуальный характер. Он ждал ее в центре комнаты, блики, отбрасываемые пылающим камином, играли на его обнаженной коже, он был прекрасен. Одного его вида было вполне достаточно, чтобы у нее пересохло во рту, словно вся влага в организме стремительно переместилась значительно ниже.

- Я полагаю, что сумею немного унять твое беспокойство, - произнес он.

Благодарно улыбнувшись, Марика была вынуждена признать, что у него не плохо это получилось.

- Ты сообразительный мужчина.

- Ты уверенна, что ты этого хочешь? - Спросил он, когда она подошла к нему и положила руки на его обнаженные плечи.

- Я хочу тебя, Бишоп. Я желаю, чтобы мы всегда были вместе.

Он немного поджал губы и снова расслабил их.

- Ты так и не ответила на мой вопрос. То есть это означает да?

- Означает.

- Как-то не решительно. Ты действительно уверенна, что этого хочешь?

- Господи, да.

Марика возможно бы даже рассмеялась, если бы не воспоминания о том, как жестоко обошлась с ним в прошлый раз.

- Ты не боишься меня?

- Бояться тебя? - Он поднес ладони к ее лицу и нежно провел большими пальцами по ее щекам. - Маленькая глупая полукровка. Я могу бояться за тебя, но никогда тебя бояться не буду.

Это утверждение заставило ее действовать. Больше никаких колебаний или неуверенности. Она развязала пояс на своем халате и позволила ему соскользнуть к ее ногам. Они стояли друг пред другом обнаженные, и уязвимые.

- Все так, как и должно быть, - заметил он, откидывая волосы с ее лица. - Все так, как я всегда хотел, чтобы было.

Она точно знала, что именно он имел в виду. Между ними всегда должна быть искренность и доверие. И когда они обменяются кровью, это станет еще одним моментом близости между ними, никакого страха и никакой неловкости. Когда это объединит их, она ощутит насколько это правильно и никогда больше не станет сомневаться.

Она кивнула.

- Я готова.

- Поцелуй меня, - потребовал он и завладел ее ртом, прежде, чем она успела отреагировать.

Ее окутало его пряно-сладкое дыхание, на вкус он ощущался горячим и сладким, его язык поглаживал ее. Ее руки скользили по его плечам к основанию шеи, она ощутила отточенность его подбородка. Кожа казалась теплой и мягкой, источала аромат дорогого рома. Она провела ладонями по его щекам и зарылась в густой гриве его волос. Ей нравились его волосы, их запах и ощущение от прикосновения к ним.

Руки Бишопа пробежались по ее спине, вызывая мурашки от его легкого прикосновения. Все ее тело слегка покалывало от кончиков груди до самых пяток. Жажда возрастала в ней, но это была жажда обладания им. Жажда, утолить которую, можно было, только слившись с ним в экстазе. Это было чистое желание, простое и незатейливое. Ей хотелось ощутить его внутри себя. Ей хотелось слиться с ним всеми возможными способами и предложить ему себя взамен. И только тогда, когда это осуществиться ее сердце обретет мир и удовлетворенность.

Волосы на его груди щекотали ее соски, вызывая легкую дрожь. Его упругая плоть пульсировала внизу ее живота, когда она придвинулась к нему вплотную. Он казался приятным на ощупь, настойчивым и готовым к действию. Его желание разливалось в ней, скапливаясь влагой внутри, распаляя огонь страсти. Одна его рука поглаживала ее щеку, другой он уперся ей в крестец, прижимая ее бедра к своим.

Затем, его палец скользнул вдоль ее промежности, подразнивая чувствительную плоть, погрузившись в ее манящие глубины. Марика резко вздохнула, ощутив, как он продвигается в глубь. Каждое прикосновение отражалось каскадом удовольствия внутри нее.

Она приподнялась на цыпочки, чтобы он мог погрузиться еще глубже. Движение его пальца разжигало огонь, нежно, но настойчиво, посылая электрические импульсы по всему телу. Его ладонь плотнее прижимала ее к упругому олицетворению его пола.

Когда его рука выскользнула из нее, она чуть ли не стонала, сожалея о потере. Она внезапно задохнулась, поскольку его губы прокладывали жгучий трепетный след по ее горлу.

Она откинула голову, открывая ему доступ, но он не укусил ее. Ему хотелось, чтобы она жаждала этого. Или он опасался контакта с ее кровью? Нет, она отогнала подобные мысли.

Бишоп продолжал продвигаться вниз, покрывая поцелуями уже ее грудь. Он обхватил губами ее сосок, и сжимал, и перекатывал его до тех пор, пока он не превратился в упругий, пульсирующий пик. Острое удовольствие пронзило ее грудь, и она выгнулась ему навстречу. Чувственные ощущения пронзали ее, собираясь между бедер, порождая пульсацию, готовую охватить ее целиком.

Марика с удовольствием погрузила пальцы в его волосы, пропуская сквозь них его густые темные пряди. Он слегка прикусил ее возбужденную плоть, и возглас восхищения сорвался с ее губ. Когда ей показалось, что это уже предел, он переключил свое внимание на другую грудь, повторяя все тоже самое, пока она не застонала, не будучи в состоянии переносить далее эту сладостную пытку.

Она не стала возражать, когда он подхватил ее и опустил на мягкий пушистый ковер перед очагом, который, соприкасаясь с ее кожей, вызывал массу приятных ощущений. На его золотистой коже отражались блики от пылающего в камине огня, уподобляя его одному из древних богов. Огонь, растекался золотом в его глазах, придавая красновато-коричневый оттенок его волосам, он казался таким же ярким и прекрасным, словно пылающий огонь.

Он смотрел на нее словно на свою богиню. В его глазах она была прекрасной и неотразимой, подарком судьбы. От этого открытия у нее перехватило дыхание. Никогда прежде он не смотрел на нее так.

И Божьей милостью, вряд ли кто еще так будет на нее смотреть. Ей нужен был именно Бишоп, а ни кто-то другой, чтобы провести с ним остаток своей жизни.

Остаток вечности.

Марика была открыта его восхищенному взгляду, ощущая спиной шероховатую поверхность ковра. Она стремилась к нему, жаждала его всей своей сутью.

- Бишоп, я хочу...

Прикоснувшись пальцем к ее губам, он не дал ей договорить.

- Не сейчас. Сперва, я бы хотел ощутить тебя на вкус.

Он вовсе не имел в виду ее кровь. Она осознала это, как только ощутила, что его язык опустился в углубление ее пупа.

Она раскинула бедра, выгибаясь ему навстречу, в то время как его губы уже коснулись ее влажных завитков. Пальцы осторожно раздвинули их, и его язык мучительно медленно заскользил по ее чувствительной плоти. И когда он, наконец, достиг ее упругого пика, то коснулся его пару раз и замер, отмеряя сердечный стук, прежде чем коснуться его снова. Марика застонала от этой сладостной пытки. Она вцепилась ему в волосы, побуждая его к действию.

- Еще, - умоляла она. Даже требовала.

Его губы и язык откликнулись на ее призыв, поддразнивая, покусывая, перекатывая и сминая ее плоть, доводя до исступления, она извивалась от удовольствия, отдаваясь всем существом страстному давлению его рта, готовая взорваться в любой момент.

Внезапно он остановился, оставив ее нервно подрагивающей со сбившимся дыханием. Она протестующе захныкала, когда он обхватил ее за руки и потянул к себе на колени. Ее бедра казались влажными липкими и холодными. Она почти болезненно пульсировала, в ожидании его.

Бишоп сидел на полу, упираясь спиною в диван. Олицетворение его мужского достоинство вертикально вздымалось, влага сочилась, поблескивая на его вершине. Все еще держа ее за руки, он тянул ее к себе, пока не придвинул вплотную

Она подалась вперед, чтобы поцеловать его. На его губах ощущался ее пряный привкус, но это не беспокоило ее. Он застонал, в то время, как она упивалась им, втягивая собственные соки. Опустив руку, она обхватила его шелковистую длину. Возбужденный его конец был покрыт влагой.

- Как тебе свой собственный вкус? - Спросил он, затаив дыхание, после того, как они прервали поцелуй.

- Мне нравится, особенно когда он смешан с твоим, - пробормотала она, поглаживая его.

Он пульсировал в ее руке. Она склонилась, чтобы поцеловать его снова, но он запрокинул голову, подставляя ей горло вместо рта. Он удерживал ее, одной рукой поддерживая голову, прижимая к теплой пустоте между шеей и плечом, где явно ощущался жар его крови бегущей под его золотистой кожей.

Ее клыки выдвинулись, и она не сопротивлялась этому. Приоткрыв рот, она склонилась к его горлу, туда, где ее манил сладостный жар. Он напрягся.

Он не был готов. Он не доверял ей, опасаясь, что она возьмет слишком много. Марика попыталась поднять голову и отстраниться, но его рука решительно остановила ее.

Его другая рука опустилась вниз и отняла руку, которой она обхватывала его.

- Я желаю кончить в тебя, а не в твоей руке.

Она вздрогнула, восхищаясь тем сексуальным воздействием, которое он на нее оказывал.

- Я тоже этого желаю.

Он снова прижал ее лицо к своей шее.

- Я хочу стать частью тебя, - произнес он неимоверно обольстительно. - Возьми мою кровь и раздели со мною жизнь.

Это было самое удивительное предложение, которое ей когда-либо делали. Вздохнув, она выпустила клыки на свободу. Они вонзились в плоть Бишопа. Он задохнулся, когда она погрузила их в него. Его пальцы вцепились ей в волосы и впились ей в спину. Он удерживал ее, оставаясь открытым и уязвимым. Она ощущала снаружи его поддержку, его огненную суть внутри, ей хотелось ощутить его в себе.

Его теплота и сила наполняли ее, успокаивая истерзанность ее души, заменяя это жаждой совсем иного качества. Каждый ее нерв, казалось, взывал к жизни. Каждый дюйм ее тела жаждал обладать им и отдаться ему.

Она медленно опустилась на него, ощущая, как он заполняет ее тело, вбирая в себя его кровь и его тело. Его тело внесло определенную законченность. Они слились

Она пила, в то время как ее бедра поднимались и опускались. Пальцы Бишопа впились в кожу ее ягодиц, управляя ее движениями. Восхитительное трение, возникшее между ними, побуждало Марику лихорадочно двигаться.

Его голова выправилась. Марика ощутила прикосновение его щетины к своей щеке, затем резкую боль в плече, уступившую место нарастающему возбуждению Он укусил ее. Он не втягивал ее кровь, но это действие произвело желаемый эффект. Он вихрем взметнул ее на край кульминационного момента. Она вскрикнула, поскольку удовольствие нахлынуло на нее, ощущая, что его крик вторил ей, как напряглись его руки, как напряглось все его тело, разрядившись оргазмом.

Ее вынесло с неистовой силой, Марика подняла голову, и провела языком, закрывая небольшие ранки. Неожиданно она потеряла сознание и вздохнула, поскольку он подхватил ее на руки и понес к кровати.

Какое-то время они лежали в абсолютной тишине. Он поглаживал ее по волосам, в то время как она водила кончиками пальцев по его груди. Им было легко и просто, но Марика немного волновалась, какое воздействие окажет на нее его кровь. У нее будут конвульсии, как и в прошлый раз?

Но вместо того, чтобы ощутить, словно ее тело пылает, выворачиваясь на изнанку, сквозь легкую дремоту она ощущала только удовлетворенность.

Никакого насилия не ощущалось. Ничего похожего на страх. Она ощущала себя легкой и полной жизни. Она ощущала себя яркой и живой. Она ощущала себя... бессмертной.

Она исцелилась. В сердце своем она понимала, что уже не превратится в Носферату. Бишоп исцелил ее.

Мягкое прикосновение его губ к ее лбу заставило обратить внимание на него. Ее зрение и так было безупречно, но теперь оно было настолько ясным, что ей пришлось моргнуть, чтобы удостовериться, что ей не показалось.

- Чувствуешь себя лучше? - Спросил он улыбаясь.

Она поцеловала его в ответ потому, что не могла иначе выразить ту радость, что переполняла ее.

- Намного. Спасибо.

- Пожалуйста, но я это сделал по большей части ради себя.

Она снова поцеловала его.

- Для нас.

Он обхватил ее плотнее, и она прижалась к нему.

- Приятно слышать.

Прикрыв глаза, Марика прижалась шекой к его груди. Прежняя усталость отступала, сменяясь окутывающей ее теплотой. Впервые за несколько дней она собиралась заснуть, не беспокоясь о том, что произойдет, когда она проснется.

- Бишоп? - Спросила она, прежде чем отойти ко сну.

- Что моя сладкая?

Она посмотрела на него.

- Я рада, что орден нанял меня пленить тебя.

Он удивленно глянул на нее, прежде чем рассмеяться.

- Ты самая странная женщина из всех, кого я когда бы то ни было встречал. Самый странный вампир, с которым ты когда бы то ни было встречался. И горжусь этим. Самый странный, самый храбрый, самый невероятный вампир женщина, которого я когда-либо встречал, и я люблю тебя.

Она выгнула бровь. Этого было более чем достаточно.

- Даже не смотря на то, что я пыталась убить тебя?

Он улыбнулся, склоняясь к ней, в надежде на долгий поцелуй.

- А кто, по-твоему, поддерживал меня?

Глава 19

Не благодарное это занятие, сборы собственных пожитков. Вот почему у Максвелла для этого существовала прислуга. Все, что ему оставалось сделать, это сесть в авто и велеть водителю отвезти его на станцию, где его частный вагон будет прицеплен к поезду идущему в Будапешт. Оттуда он направиться в Италию, где буден вознагражден за отлично проделанную работу.

Задачка выдалась не из легких, размышлял он, водружая на голову шляпу, но и не из ряда вон. Вампиры походили на овец. Даже если сначала они упрямятся. немного терпения и изобретательности, и вскоре они сделают то, что от них требуется, иногда поражая результатами.

Бишоп был слишком занят своей маленькой Дампиркой, чтобы помешать его отъезду, и кто бы его стал винить? Но Максвелл был умным человеком - достаточно умным, чтобы испытывать собственную судьбу. Бишоп был не глуп, но когда вы настолько влиятельны, чтобы получить то, что вам нужно, в независимости от обстоятельств, разведка не составляет труда.

Даже Армитэдж, показавший такое рвение вначале, оказался сплошным разочарованием. К счастью он реабилитировал себя, превратившись в одного из самых прекрасных Носферату, которых Максвеллу когда-либо доводилось видеть. Позорно, что он был так скоро уничтожен, но им в принципе было бы сложно управлять. Бишоп буквально выпотрошил его тем ужасным мечом. Если бы Армитэдж остался жив, наверняка бы возжелал вернуться обратно, чтобы расправиться со своими "создателями".

Армитэдж даже понять не сумел, что он исполнил все в точности, как и предполагал Максвелл. Возможно, было что-то такое в демонической сути, что делало вампиров настолько тупыми.

Или сам Максвелл обладал настолько блестящим умом. Он улыбнулся в свою кофейную чашку. Да, скорее всего так и есть.

- Удостоверьтесь, что ящики будут отправлены, прежде всего, - отдал он распоряжение работникам, поднимавшим груз из подвала. Михаилу еще понадобится в Италии его оборудование.

Да они быстро реабилитировались. Они преуспели в Англии, не только присовокупив французов, но захватив Темпла, оповестив об этом Шапеля. Их действия имели определенный успех, Шапель обратил в вампира женщину. Его кровь превратила ее во влиятельного вампира.

Тем лучше для ордена.

Благодаря Бишопу не стоит беспокоиться о Армитэдже. Что касается Коржи... да, возможно Максвеллу его следовало наказать за предательство, но Константин оказался полезным не взирая на его двуличность, так что он милостиво оставит ему жизнь. К тому же у ордена имелись виды его сына, и будет лучше, если они сойдутся как друзья, нежели как противники.

И Бишоп теперь направлялся туда, куда им было нужно. Это доставило определенные хлопоты, и они потерпели несколько неудач, но в конечном итоге, вампир присоединился к остальной части стада. Как удачно сложилось для ордена, что вампиры настолько влюбчивы! И женщина скоро тоже скоро станет вампиром. Она, очевидно, будет сопровождать своего возлюбленного в поисках его пропавшего друга - тем более, что Бишоп теперь был в курсе, что орден в ответе и за другие исчезновения.

Они охотно отправятся в ловушку, расставленную орденом.

Максвелл фактически скатился по ступеням вниз, где его ожидал водитель. Лакей распахнул для него дверь, и он скользнул внутрь, подхватив полы дорогой одежды, дабы не испачкать ее в дорожной пыли.

- Быстрее, - скомандовал он водителю. - Я желаю, как можно скорее покинуть это место.

- Да, милорд.

Пока они, разгоняясь, двигались вниз, Максвелл любовался богатой густой растительностью сельского пейзажа, проплывающей за окном. Это навеяло воспоминания об Англии, и на него нахлынула ностальгия. Вскоре. Он сможет возвратиться домой и управлять этой вселенной из своего собственного королевства.

Да, Шапель и Бишоп были уже обработаны. Рэйгн и Санти вскоре присоединяться к ним. Максвелл поздравил сам себя с успехом.

Их поиск приведет их прямо в руки ордена. Они полагали, что способны освободить Тэмпла.

Они заблуждались.

И эта ошибка будет стоить им жизни - и предоставит ордену возможность править всем миром. Теперь Максвеллу оставалось только терпеливо ждать.

Он был очень терпеливым человеком.

***

Бишоп вернулся следующим вечером после своих поисков с пустыми руками, это и не удивительно.

- Максвелл скрылся, - сообщил он Марике и ее компаньонам, когда вошел в комнату. - Слуги говорят, что он уехал на рассвете этим утром. Они не рассказали, куда он отправился.

Если бы, Бишоп был порасторопнее, возможно, им удалось бы захватить этого человека, но он не испытывал вины. Все его внимание было сосредоточено на Марике, как в прочем и должно было быть. И если у Коржи были верные сведения, Максвелл все равно бы ничего не рассказал им, чтобы с ним Бишоп не сделал.

- Они, скорее всего, просто не знали, - заметил отец Марики. - Максвелл хитер. Он сообщил бы только тем, кому положено знать, и они в курсе, что ожидает их за измену.

В этот момент Бишоп ощущал, чуть ли не жалость к Корже. Он понимал, что орден рано или поздно предъявит ему счет за его измену, или его семье. Марика уже пообещала защищать Джейкоба, и так как он не позволит своей Охотнице исчезнуть из его поля зрения, то и он будет защищать мальчика. Коржа заслужил благосклонность Бишопа, предоставив им информацию и не пожалев для него собственной крови. Это не отменяло того, как он обошелся с Марикой, но Бишоп понимал, что он искренне раскаивается в этом. В отличии от Бишопа, Марика простила своего отца, но он тоже ценил, что этот человек подвергал опасности собственную жизнь, пытаясь помочь им. Помочь Марике.

Марика погладила Бишопа по руке, когда он опустился подле нее на диван. Она выглядела здоровой и прекрасной в своем обычном жилете и брюках. Ее темные глаза сияли, она улыбалась... только для него. Ему смерть, как хотелось поцеловать ее, но без посторонних зрителей.

Поскольку его врятли удовлетворит один поцелуй, и он не в силах будет остановиться.

- Мы отыщем Максвелла, Бишоп. И Темпла тоже.

Ее голос звучал решительно, словно она клялась в этом.

Он улыбнулся ей. Не успела она оправиться от своей хвори, соединившись с ним и став вампиром - она тут же кидается на поиски Темпла. Когда Бишоп сообщил ей, что намерен помочь Молинеуксу с Маркусом в поисках Темпла, Марика тут же засобиралась в путь, намереваясь покинуть Румынию.

- Меня здесь больше ничто не держит, - сказала она ему. - У меня слишком много врагов, и моя семья может от них пострадать. Мое место рядом с тобой.

И так как он тоже хотел, чтобы она всегда была рядом, Бишоп не стал с ней спорить. Тем не менее, он пообещал ей, что примет определенные меры для защиты ее отца и бабушки. Это минимум, что он мог бы сделать для людей, которые теперь считались и его семьей.

Ирина, большую часть проведшая в Фагарос, согласилась уехать. Старая женщина понимала, что если Марика уедет, то и ей тут делать нечего. Она переехала к дальним родственникам.

Это глава их жизни подходила к концу.

Они не были женаты - по церковным правилам - но в душе Бишоп считал ее соей женой, во всех смыслах этого слова. Он не мог представить себе жизни без нее.

- Пока тебя не было принесли посылку, - сказала она, вручая ему коробочку. - Ее оставили на ступенях.

Из личного опыта Бишопа, это могло означать одно из двух:

Содержимое коробочки, являлось чье-то тайной, или чем-то подобным или, кто-то пытается расправится с ним.

Он осторожно открыл коробочку.

- Я подозреваю, что в курсе, что там находится.

Молинеукс вынул свернутое письмо из своего кармана.

- Я получил его сегодня от Шапеля.

Он передал его Бишопу. Нахмурившись, Бишоп пробежался взглядом по странице исписанный знакомым почерком Шапеля.

- Амулет? - Он перевел на священника изумленный взгляд. - Сделанный из Чаши?

- Возможно, Темпл послал и вам один из них. Это же надо было додуматься. Как Темплу пришла идея сделать это? - Спросил он, вскрывая пакет.

- Он подозревал, что за ним кто-то следит?

Священник пожал плечами в той неподражаемой манере свойственной только французам.

- Я не знаю. Я не виделся с ним несколько месяцев. Если у него и были подозрения на этот счет, он держал их при себе.

- Он из серебра? - Спросила Марика, глядя на лежавшее в коробочке украшение.

Бишоп кивнул.

Он осторожно достал амулет. Марика резко вздохнула, пытаясь остановить его, но он спокойно взял его в руку и поднес к свету, чтобы лучше рассмотреть. Теплая дрожь распространилась по его ладони, как только он взял его в руку.

Марика смотрела на него в страхе.

- Он не жжется.

- Нет, - ответил Бишоп.

- Потому что он сделан из той чаши, что обратила нас. Чаши Кровавого Грааля - это единственное серебро, которого я могу коснуться, не ощущая боли.

Ее рука потянулась к медальону.

- До сих пор ощущаю его энергию. Словно что-то пронизывает меня насквозь.

Подошел ее отец и коснулся пальцем металла.

- Ничего не чувствую.

- Полагаю, что и не должен, - ответил Бишоп одевая амулет на шею. - Темпл не хотел, чтобы кто-нибудь кроме нас знал об этом.

Меч, крест, чаша - гравировка на лицевой стороне служили своеобразным намеком, для тех, кто понимал, для остальных же это была просто старинная вещица, а не магический артефакт.

- Записки нет? - Спросил Молинеукс.

Была.

- Это название банка, находящегося в Риме.

Это, скорее всего тайная информация.

- Шапель говорил, что он тоже обнаружил адрес в Риме.

Бишоп бросил бумагу в огонь после того, как запомнил адрес.

- Интересно получили ли Рейгн и Санти подобные сувениры?

Марика озвучила то, о чем он подумал.

- Полагаю, что лучше всего нам четверым как можно быстрее отправится в Рим. Бишоп выгнул бровь?

- Четверым?

Она кивнула.

- Мы с тобою, отец Молинеукс и мистер Грей. В отца Молинеукса есть связи в церкви, а мистер Грей прекрасно осведомлен об этом ордене. Они нам нужны.

Бишоп, улыбаясь, смотрел на нее.

- Ты не перестаешь меня поражать.

Она улыбнулась ему в ответ, по всей видимости, польщенная его похвалой.

- Нам следует покинуть это место, - заявил Маркус, влетая в комнату.

Его глаза горели, щеки пылали.

- Толпа собирается неподалеку от сюда. Им нужна Охотница и голова ее демона.

Он перевел взгляд с одного на другого.

- Не в обиду будет сказано, но они говорили о вас.

Бишоп поднялся.

- Сколько времени у нас есть?

- До рассвета, полагаю. По счастью, они уверены, что вы ослабеете и уснете. Нам следует собраться и скрыться к этому времени. Единственная проблема, как скрыть вас обоих от солнца.

Казалось, только Бишоп пока не расценивал их четырех, как единое целое.

- Мы могли бы сесть на поезд, - предположил Молинеукс.

- Есть поезд, отъезжающий в Будапешт, - поддержал его отец Марики.

Марика тоже поднялась.

- Может нам удастся выкупить вагон, только для нас?

- В этом нет необходимости, - ответил ей Бишоп, так чтобы слышали все. - У меня есть собственный. Нам стоит только позаботится, чтобы его прицепили к поезду.

Марика смотрела на него, открывши рот.

- У тебя есть собственный вагон?

Он кивнул.

- Конечно.

Как бы я еще иначе смог путешествовать, не беспокоясь о дневном свете и перспективе быть обнаруженным.

- Теперь, стоит позаботится только о том, как добраться до станции.

- Я могу одолжить свой автомобиль, - предложил Константин. Правда, там маловато места для четверых...

- Нам с Марикой место не понадобится, - перебил его Бишоп.

И затем улыбнулся.

- Спасибо за предложение.

Маркус буквально усмехнулся.

- Это так предусмотрительно, и о транспортировке не стоит беспокоиться.

- Ты настолько богат? - Спросила Марика, к которой уже вернулся дар речи.

Бишоп рассмеялся, впрочем, как и Молинеус с Греем.

- Зависит от того, что ты в это вкладываешь, но в общем, да. Предполагаю, что именно так.

- То есть ты в состоянии купить мне новое платье?

Ему понадобилось какое-то время, чтобы догадаться, что она имела в виду платье, которое испортила Роксана, когда нанесла ей удар.

- И не одно.

Взглянув на нее, он заменил, насколько ей пришелся по вкусу его ответ. Ему не следовало рассказывать ей, как она очаровательно смотрится в платьях.

- Пойду, упакую вещи, - сказала она ему.

- Потребовалась большая часть моей жизни, чтобы осознать, что такое истинные монстры, и у меня, нет никакого желания, охотится.

- Пожалуй, я пойду, - произнес отец Марики.

- Можно, Марика, я возьму твою лошадь, чтобы вернуться домой?

- Конечно, - ответила она, обнимая его. - Я дарю ее тебе. Ты можешь отдать ее моему брату, когда он достаточно подрастет, чтобы держаться в седле.

Бишоп понимал, что ему не стоит смотреть на прощание отца с дочерью но, тем не менее, он смотрел.

Они не так много провели вместе времени, чтобы сильно скучать в разлуке, но когда-нибудь Марика захочет вернуться в Румынию - или чтобы ее отец навестил их, как только они отыщут Темпла и разделаются с орденом.

И они отыщут Темпла и поквитаются с орденом.

После ухода Константина все четверо начали собирать все, что им могло бы понадобится в пути. Пожитков было не так уж много, в основном одежда, да оружие, во всяком случае, у них с Марикой.

А у священника и мистера Грея - одежда и книги. Конечно, у Грея имелся пистолет, и Бишоп был готов поклясться, что он был заряжен серебряными пулями. И в течении часа они отбыли; Маркус со священником и багажом на авто, а Бишоп с Марикой - по воздуху. Не взирая на то, что она теперь могла лететь самостоятельно, она настояла на том, чтобы он ее нес.

- Мне трудно представить как можно удержаться в небе ни на что не опираясь, -заявила ему она, заставив его хихикнуть, поскольку он понимал, что рано или поздно ей все равно придется опробовать собственные силы. К поезду они прибыли первыми.

Бишоп зажег фонарь и повесил его снаружи вагона, чтобы Молинеукс и Грей без труда отыскали их когда появятся - так и произошло, Бишоп не успел даже толком поцеловать Марику, как раздался стук в дверь. Оставшиеся несколько часов до рассвета они провели в железнодорожном вагоне Бишопа.

Маркус договорился о том, чтобы их вагон прицепили к следующему же поезду, отправляющемуся на запад. Суть договора состояла в том, что он просто заплатил, теми деньгами, что ему выдал Бишоп. Как только поезд тронулся, Молинеукс с Маркусом оставили их под тем предлогом, что им необходим отдых.

- И в дневном свете, - добавил Маркус.

- А то я ощущаю себя, подобно грибу. Вы ведь извините нас?

Бишоп улыбнулся молодому человеку, который буквально возрос у него на глазах - но вовсе ни как гриб.

- Конечно.

В полутьме вагона Бишоп с Марикой забрались в кровать, плотно закрыв дверные ставки. Кровать была устроена так, что скрывала происходящее от посторонних взоров, словно огромная коробка.

- Тебе не страшно? - спросил он, обнимая ее.

- Нет.

Ее дыхание теплом коснулось его шеи.

- Возможно, это прозвучит самонадеянно, но мне кажется, что с тобою рядом я готова ко всему чему угодно.

Он чмокнул ее в макушку.

- Теперь, когда ты рядом со мною, все что я желал в течении последних нескольких часов... - мягкий смех ласкал его слух, когда он перекатил ее на спину.

Он целовал ее в губы, в щеки, ласкал ее тугие розовые пики в то время как она постанывала, одобряя его попытки избавить ее от одежды, пока он не оказался между ее расставленными коленями, упиваясь ее сутью, заставив ее подрагивать в нахлынувших на нее волнах экстаза. И затем он обладал ею, медленно раскачиваясь и погружаясь глубже и глубже в ее тело, усиливая неимоверное напряжение, возникшее между ними.

Никогда он не ощущал себя так хорошо, как в ее объятиях. Ничто никогда так не наполняло его жизнь смыслом и в тоже время не умиротворяло его так, как это удавалось Марике. В течении многих столетий его бессмертие не приносило ему такого ощущение жизни.

В ее объятиях это было неопровержимо. Эта маленькая смелая женщина отдавала себя ему без остатка и взамен требовала того же. И он с удовольствием удовлетворял это требование. Ее колени прижались к его бокам. Ее руки ушли ей за голову, и ее шея казалась открытой и обольстительной. Он укусил ее, упиваясь ее сутью, ощущая дрожь ее удовольствия, и как ее клыки погружаются в его плечо.

Просто нет слов, чтобы описать экстаз, последовавший за этим. Ощущая, что они сливались всеми доступными способами, буквально растворяясь, друг в друге, ощущая ее страсть плотно сжимавшую олицетворение его мужского достоинств, в то время как, он вовлекал ее сущность в себя.

Вызывая ощущение завершенности, которое он никогда не испытывал прежде, вряд ли испытает вновь. Они слились, обвиваясь друг против друга, словно усики плюща, поскольку удовольствие разливалось по ним.

В какой-то момент их сердца звучали в унисон, и затем, темнота мира поглотила их.

- Я и предположить не могла, что способна полюбит кого-нибудь, как тебя, - пробормотала она какое-то время спустя, когда они лежали обнявшись.- В моей жизни было место только ненависти, до того, как я встретила тебя.

Он распутал ее косу, пропуская сквозь пальцы ее шелковистые локоны. Даже с его зрением она казалась призрачной тенью в их небольшом укрытии.

- У тебя были весомые причины воспринимать мир подобным образом.

- Я тоже так считала, но ты изменил это.

- Мы оба изменились.

Он переплел собственные пальцы с ее и положил обе ладони себе на грудь.

- К лучшему.

- Я точно помню, когда это произошло. В тот день, когда я поняла, что ты ухаживал за могилой Элизабет. Полагаю, что мое сердце уже тогда поняло, что отныне принадлежит тебе.

Ее сердце переполнила нежность.

- Для меня это был день, когда ты назвала свое имя.

Она подняла голову. Он ощущал ее пристальный взгляд, даже не видя ее. Притом, что и она не могла его видеть.

- Я доверила тебе больше чем собственное имя.

- Я знаю. Именно поэтому я так и люблю тебя.

Ее губы были близко так близко, что он ощущал их сладостное тепло.

- Я люблю тебя, Бишоп. Так, что это причиняет боль.

- Я знаю одно прекрасное средство против этого, - произнес он, поглаживая ее затылок, побуждая ее, таким образом к поцелую.

Она накатилась на него сверху, в то время, как они неслись на встречу тому, что уготовила им судьба, и поскольку Марика в данный момент прижалась к нему всем телом, Бишоп был искренне благодарен судьбе за это.

Он был бесконечно рад, что отыскал свою прелестную Охотницу, и что она пленила его, не только его тело, но и его сердце.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg