«Путеводитель по миру Братства черного кинжала»

Путеводитель по миру Братства черного кинжала (fb2) - Путеводитель по миру Братства черного кинжала (пер. Любительский перевод (народный)) (Братство Черного Кинжала) 1722K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дж. Р. Уорд

Оглавление

1.    Отец мой

2.    Досье Братьев

v  Роф

v  Рэйдж

v  Зейдист

v  Бутч О’Нил

v  Вишес

v  Фьюри

3.    Для писателей

4.    Рукопись «Братства Черного Кинжала»

5.    Удаленные сцены

6.    Смешные моменты из книг

6.1.                      Темный любовник

6.2.                      Вечный любовник

6.3.                       Пробужденный любовник

6.4.                       Разоблаченный любовник

6.5.                       Освобожденный любовник

6.6.                       Священный любовник

7.    Братья на форуме

v  Свободное время Вишеса

v  Ананимные вязальщики

v  Вампиры с одной бровью очень сексуальны

v  Месть будет суровой

v  В качалке

v  В Яме

v  День Святого Валентина с БЧК

v  Привет, старина

v  Я знаю, где Лэсситер

v Очередность выхода книг

v Скорость написания и другие вопросы

v Лэсситер. Не упирайся.

v У черта на рогах

v Я жду… Ви? Зи?

v Путешествие в гребаный лес

v Церемония

8.    Фрагменты жизни

v Ночь кино

v Роф и нож для конвертов

v  В сущности Фьюри

v  Несостоявшееся интервью

9.    Вопросы и ответы с Дж. Р. Уорд

10.                      Хронология Братства

11.                      Древний Язык

12.                      Интервью с Братством

13.                      В память

14.                      Отрывок из «Отмщенного любовника»

ОТЕЦ МОЙ Глава 1

– Бэлла хорошо выглядит.

Стоя за столом в кухне Братства, Зейдист поднял нож, зажимая рукой салат-латук, и начал опускать лезвие через интервал в один дюйм.

– Да, хорошо.

Ему нравилась док Джейн. Черт, он был ей обязан. Но ему все равно пришлось напомнить себе о манерах: было бы чертовски грубо откусить голову женщине, которая не только была шеллан его брата, но и спасла любовь всей его жизни во время родов.

– Она замечательно оправилась за последние два месяца. – Док Джейн, сидевшая за столом, внимательно наблюдала за ним; ее сумка а-ля доктор Маркус Уэлби[1] лежала рядом с полупрозрачной рукой.

– И Налла процветает. Черт, малыши-вампиры растут намного быстрее человеческих детей. У нее мышление девятимесячного ребенка.

– У них все замечательно. – Он продолжал нарезать салат, двигая рукой вниз, на себя, вниз, на себя. Ближе к концу лезвия, листья превращались в волнистые зеленые ленты, будто аплодируя обретенной свободе.

– А как ты справляешься со всеми отцовскими обязанностями?

– Твою мать!

Бросив нож, он выругался и поднял руку, которой держал салат. Порез был глубоким, до самой кости, а красная кровь брызнула и закапала с кожи.

Док Джейн подошла к нему.

– Окей, пойдем к раковине.

Нужно было отдать ей должное: она не прикоснулась к его руке и не пыталась вести, толкая в плечо, – лишь указала в направлении раковины.

Ему по-прежнему не нравилось, когда кто-то кроме Бэллы прикасался к его телу, хотя некоторый прогресс наметился. Теперь даже при неожиданном контакте он не намеревался первым делом лезть за спрятанным оружием или хватать того, кто позволял себе распустить руки.

Когда они оказались около раковины, док Джейн включила воду и повернула регулятор так, что в глубокое фарфоровое чрево хлынула теплая вода.

– Под струю, – сказала она.

Он протянул руку и подставил большой палец под горячий поток. Порез охрененно жгло, но Зед даже не поморщился.

– Дай угадаю. Это Бэлла попросила тебя придти поговорить со мной.

– Нет. – Он стрельнул в нее взглядом, но добрый доктор лишь покачала головой. – Я осмотрела ее и ребенка. Это все.

– Ну, хорошо. Потому что я – в порядке.

– Так и думала, что ты это скажешь.

Док Джейн, скрестив руки на груди, посмотрела на него так пристально, что ему захотелось возвести между ними кирпичную стену. Не имело значения, в каком состоянии она была: нормальном или полупрозрачном как сейчас. Это было неважно. Такой женский взгляд можно было сравнить только с сильной песочной струей, направленной прямо на тебя. Неудивительно, что они с Ви уживаются.

– Но она упомянула, что ты не хочешь кормиться от нее.

Зед пожал плечами.

– Налле ее тело нужнее.

– Но ведь это не ситуация «или–или». Бэлла молода и здорова, она отлично питается. И она кормилась от тебя.

– Конечно. Все для нее. И для ее ребенка.

Повисла длинная пауза.

– Может, ты хочешь поговорить с Мэри?

– О чем? – Он закрыл воду и потряс рукой над раковиной. – Из-за того, что я вежлив в требованиях к моей шеллан, ты думаешь, мне нужен мозгоправ? Какого черта?

Он оторвал бумажное полотенце от мотка под полкой и вытер ладонь.

– Для кого салат, Зед? – спросила доктор.

– Что?

– Салат. Для кого он?

Он вытащил мусорную корзину и бросил в нее полотенце.

– Бэлла. Он для Бэллы. Послушай, не обижайся, но…

– А когда последний раз ел ты?

Он поднял руки вверх в стиле «Остановись! Во имя любви!».

– Хватит. Я знаю, ты пытаешься сделать, как лучше, но я близок к взрыву, а последнее что нам с тобой нужно, это чтобы Вишес пришел за мной, потому что я тебе нагрубил. Я понял твою точку зрения…

– Посмотри на свою руку.

Он посмотрел вниз. Кровь стекала по его ладони от большого пальца к запястью и дальше по предплечью. Если бы на нем была футболка с длинным рукавом, эта хрень собралось бы в лужицу в изгибе его локтя, образовав пятно. Но вместо этого она капала на терракотовую плитку.

Голос дока Джейн стал раздражающим, а логика – оскорбительно разумной.

– Ты в шаге от реальной опасности. При твоей работе ты полагаешься лишь на свое тело: именно его физическое состояние стоит между тобой и смертью. Не хочешь разговаривать с Мэри? Ладно. Но тебе придется пойти на некоторые уступки. Порез должен был затянуться сразу. Но этого не произошло, и я готова поспорить, что он будет кровоточить в течение следующего часа или около того. – Она покачала головой. – Предлагаю сделку. Роф назначил меня персональным врачом Братства. Ты продолжаешь игнорировать еду, питье и сон, это определенно снижает твою производительность, я сажаю твою задницу на скамью запасных.

Зед пристально смотрел на блестящие красные капли, сочившиеся из ранки. Сливаясь в ручеек шириной в дюйм, они скользили вокруг черной метки раба, вытатуированной на его запястье около двух сотен лет назад. Такая же была на другой руке. И вокруг шеи.

Потянувшись вперед, он оторвал еще один лист бумажного полотенца. Кровь стиралась хорошо, но вот избавиться от того, чем наградила его больная сука Госпожа, было невозможно. Чернила, пропитавшие плоть, служили доказательством того, что он собственность, которую использует хозяин, а не свободный человек.

Из ниоткуда пришла мысль о младенческой коже Наллы, такой невероятно гладкой и совершенной. Каждый замечал, какой нежной она была. Бэлла. Его Братья. Все их шеллан в доме. Они первым делом говорили об этом, когда брали малышку на руки. Потом смеялись, что она похожа на подушечку – так ее хотелось потискать.

– Ты когда-нибудь пробовал удалить их? – мягко спросила док Джейн.

– Их не удалить, – сказал он громко, опустив руку. – В чернилах была соль. Это навсегда.

– Но ты когда-нибудь пытался? Сейчас есть лазеры, которые...

– Я лучше пойду, позабочусь о порезе, чтобы закончить здесь. – Он схватил другое бумажное полотенце. – Мне понадобится немного марли и пластырь…

– У меня в сумке есть. – Она повернулась, чтобы обойти стол. – У меня там все есть…

– Нет, спасибо, я позабочусь об этом сам.

Док Джейн уставилась на него снизу вверх недвусмысленным взглядом.

– Мне наплевать на твою независимость. Но глупости я не потерплю. Все ясно? Твое имя уже нанесено на скамейку.

Если бы она была одним из братьев, он бы обнажил клыки и зашипел на нее. Но он не мог проделать это с доком Джейн, и не только потому, что она была женщиной. Ему нечего было предъявить ей. Она просто высказала объективное медицинское мнение.

– Все ясно? – настаивала она, совершенно не впечатленная его агрессивным видом.

– Ага. Я тебя услышал.

– Хорошо.

– У него кошмары... Боже, эти кошмары…

Бэлла наклонилась и засунула грязный подгузник в мусорную корзину. На обратном пути она вытащила другой Хаггис из-под туалетного столика, достала тальк и детские влажные салфетки. Она обхватила лодыжки Наллы, приподняла маленькую попку своей дочки и, быстро протерев ее, присыпала тальком, а затем натянула свежий подгузник на место.

Голос Фьюри, раздавшийся в детской, был тихим:

– Кошмары о рабстве крови?

– Должно быть. – Она опустила чистую попку Наллы и закрепила подгузник с двух сторон. – Он не хочет говорить мне об этом.

– Он ест? Кормится?

Застегивая пуговки на одежонке Наллы, Бэлла покачала головой. Эта распашонка была пастельно-розовой с аппликацией в виде белого черепа и скрещенных под ним косточек.

– Немного еды и никакого питания. Как будто... не знаю. В день, когда она родилась, он казался изумленным, заинтересованным, счастливым. Но потом словно выключатель щелкнул, и он закрылся. Это почти так же плохо, как было вначале. – Она пристально посмотрела вниз, на Наллу, поглаживавшую рисунок на своей маленькой груди. – Прости, что попросила тебя вернуться... Я просто не знаю, что делать.

– Я рад, что ты это сделала. Я всегда готов прийти вам нам помощь, ты же знаешь.

Бережно убаюкивая Наллу на своем плече, она обернулась. Фьюри стоял облокотившись на кремовую стену детской, его огромное тело закрывало узор ручной росписи из зайчиков, белочек и оленей.

– Я не хочу ставить тебя в неловкое положение. Или по пустякам отрывать от Кормии.

– Ты этого не делаешь. – Он покачал головой, разноцветные волосы блеснули. – Если я молчу, это потому что я пытаюсь придумать, что лучше сделать. Разговор с ним не всегда правильное решение.

– Верно. Но у меня кончились и идеи, и терпение.

Бэлла подошла и, сев в качалку, чуть передвинула малышку в своих руках.

Сияющие желтые глазки Наллы смотрели вверх с маленького ангельского личика, понимание скользило во взгляде. Она точно знала, кто был с ней... и кого не было. В первый раз это случилось около недели назад. И изменило все.

– Он не хочет прикасаться к ней, Фьюри. Он даже не хочет брать ее на руки.

– Ты серьезно?

Из-за слез личико дочери начало расплываться.

– Черт, когда же кончится эта послеродовая депрессия? У меня все из рук валится.

– Подожди, ни разу? Он не доставал ее из кроватки или…

– Он не дотрагивается до нее. Черт, можешь передать мне хренов платок. – Когда коробка с Клинексами появилась рядом, она оторвала один и промокнула глаза. – Я запуталась. Все о чем я могу думать – это Налла, проживающая всю свою жизнь с вопросом: почему отец не любит ее? – Она мягко выругалась новому потоку слез. – Ладно, это уже смешно.

– Это не смешно, – сказал он. – Правда, совсем не смешно.

Фьюри опустился на колени, продолжая держать носовые платки поближе к ней. К абсурдности ситуации Бэлла вдруг заметила, что на коробке была изображена аллея из лиственных деревьев с красивой земляной дорогой, тянувшейся куда-то вдаль. На другой стороне были нарисованы цветущие кусты с малиновыми цветами, из-за которых клены выглядели так, словно были одеты в тюлевые балетные юбки.

Она представила прогулку вниз по этой дороге... в место, которое было бы намного лучше того, где она находилась сейчас.

Она взяла новый бумажный платок.

– Дело в том, что я выросла без отца, но у меня, по крайней мере, был Ривендж. Я не могу даже представить, каково это: иметь отца, который жив, но мертв для тебя. – С тихим воркующим звуком Налла широко зевнула и засопела, потирая свое личико кулачками. – Посмотри на нее. Она так невинна. И она так отвечает на любовь, так... в смысле... о, ради бога, мне нужен целый запас Клинекса.

С отвратительным звуком она вытянула из коробки очередной носовой платок. Вытирая слезы, она старалась не смотреть на Фьюри, поэтому стала оглядывать яркую комнату, служившую до рождения гардеробной. Но теперь все в ней было для малышки и ее семьи: сосновое кресло-качалка, которое Фритц сделал своими руками, такой же туалетный столик и колыбелька, украшенная разноцветными бантами.

Когда ее взгляд упал на низкий шкаф с большими, толстыми книгами, она почувствовала себя еще хуже. Они с Братьями читали Налле, усаживали малышку на колени, раскрывали блестящие обложки и произносили вслух рифмующиеся строчки.

Но этого никогда не делал ее отец, хотя Зед научился читать почти год назад.

– Он даже не обращается к ней как к своей дочери. Это моя дочь. Для него, она моя, не наша.

Фьюри издал звук, полный отвращения.

– К твоему сведению, я изо всех сил пытаюсь сопротивляться желанию поколотить его прямо сейчас.

– Это не его вина. В смысле, после всего, через что он прошел... Полагаю, этого следовало ожидать... – Она откашлялась. – Я имею в виду, вся эта беременность не была запланирована, и я начинаю думать... может, он недоволен мной и сожалеет о ней?

– Ты его чудо. Ты же знаешь об этом.

Она взяла еще бумажных платков и покачала головой.

– Но теперь это касается не только меня. И я не буду растить ее здесь, если он не сможет принять нас обеих... я оставлю его.

– Эй, я думаю, это слишком опрометчиво…

– Она начинает узнавать людей, Фьюри. Она начинает понимать, что от нее отгораживаются. И у него было три месяца, чтобы примириться с мыслью об отцовстве. Со временем ему становится все хуже, не лучше.

Фьюри выругался, и она посмотрела в светящиеся желтые глаза близнеца своего хеллрена. Боже, этот цитриновый[2] цвет, которым светился и взгляд ее дочери, был так прекрасен, что она не могла смотреть на Наллу, не думая о ее отце. И все же...

– Серьезно, – сказала она. – Во что это превратится через год? Самое страшное одиночество – это спать с рядом с тем, по кому скучаешь так, словно он умер. Или иметь такого в качестве отца.

Налла потянулась своей пухлой ручкой и ухватилась за один из бумажных платков.

– Я не знал, что ты здесь.

Бэлла бросила взгляд на дверь. Там стоял Зейдист: на подносе в его руках был салат и кувшин лимонада. Левая рука была обмотана белым бинтом, а на лице застыло выражение «даже не думай спрашивать».

Возвышаясь там, на пороге детской, он был таким, каким она его полюбила, тем, за кого позже вышла замуж: гигантский мужчина с короткой стрижкой и шрамом, пересекавшим лицо, метками раба на запястьях и шее и кольцами в сосках, которые проглядывали через его тесную черную футболку.

Она вспомнила, как впервые увидела его, колотившего боксерскую грушу там, внизу, в учебном центре. Его ноги двигались с невероятной скоростью, кулаки летали быстрее, чем могли уследить глаза, а мешок отскакивал назад при каждом ударе. А потом, не останавливаясь ни на секунду, он вынул черный кинжал из своей нагрудной кобуры и ударил то, что избивал, разрезая лезвием кожаную плоть груши так, что наполнитель выпадал наружу словно внутренние органы лессера.

Позже она узнала, что в нем жил не только жестокий воин. Эти руки могли быть необыкновенно добрыми. А это лицо с изуродованной верхней губой могло освещаться улыбкой и любовью.

– Я пришел повидать Рофа, – сказал Фьюри, вставая на ноги.

Глаза Зеда метнулись к коробке Клинексов, которую держал его близнец, затем взгляд устремился на комок бумажных салфеток в руках Бэллы.

– Повидать Рофа, значит.

Войдя и поставив поднос на комод, где они хранили одежду Наллы, он даже не взглянул на свою дочь. Она, однако, поняла, что он был в комнате. Малышка повернула свое личико в его направлении: ее несфокусированный взгляд умолял, пухленькие маленькие ручки тянулись к нему.

Зед отступил назад в коридор.

– Приятно провести время с Рофом. Я ухожу на охоту.

– Я провожу тебя до двери, – сказал Фьюри.

– Нет времени. До скорого. – Глаза Зеда на мгновение обратились к Бэлле. – Я люблю тебя.

Бэлла прижала Наллу ближе к сердцу.

– Я тоже тебя люблю. Будь осторожен.

Он кивнул, а затем вышел. Глава 2

Проснувшись в панике, Зейдист попытался успокоить дыхание и определить, где находится, но глаза не слишком-то помогли в этом. Везде была темнота... он был завернут в плотный холодный мрак и, как бы сильно не напрягал свое зрение, не мог разглядеть хоть что-то сквозь него. Был ли он в спальне? На поле боя? В темнице?..

Он просыпался так много, много раз. На протяжении ста лет, будучи рабом крови, он часто просыпался в темноте, пронизанной паникой, и гадал, кто и что сделают с ним. После освобождения? Кошмары приводили к тому же.

Оба варианта были хреновыми. Когда он жил как собственность Госпожи, беспокойство о том «кто?», «что?» и «когда?» не спасало его. Надругательства были неизбежны: лежал ли он лицом вверх или вниз на своей кровати, его использовали до тех пор, пока она и ее жеребцы не были удовлетворены; потом он оставался один в своей тюрьме, разрушенный и грязный.

А теперь, со снами? Пробуждения в том ужасе, который он испытывал, будучи рабом, лишь предавали сил кошмарам прошлого, которые его сознание с такой настойчивостью пыталось оживить.

По крайней мере... он думал, что видел сны.

Настоящая паника овладевала им, когда он начинал гадать, какая именно темнота овладела им. Была ли это темнота тюремной камеры? Или темнота их с Бэллой спальни? Он не знал. Обе выглядели одинаково: не существовало никаких видимых намеков, только звук колотившегося сердца стоял в его ушах.

Решение? Он пытался подвигать руками и ногами. Если они не были скованны, если не были зажаты кандалами, значит, разум снова поймал его в свой удушающий захват, протягивая прошлое через кладбище грязных воспоминаний и хватая костлявыми руками. До тех пор, пока он мог передвигать руками и ногами сквозь пространство чистых простыней, он был в порядке. Верно. Двигать руками и ногами. Его руки. Его ноги. Должны двигаться. Двигаться.

О, Боже... будь ты проклят, двигайся. Конечности даже не шевельнулись, и в парализованное тело когтями вцепилась правда, разрывая его на куски. Он был в сырой мрачной темнице Госпожи, лежал на спине закованный цепями, толстые железные наручники удерживали его на кровати. Она и ее любовники придут снова, будут делать с ним все, что захотят, загрязняя кожу, портя его изнутри.

Он застонал – жалобный звук завибрировал в груди, разрывая рот, словно это освобождало его из тела. Бэлла была сном. Он жил в кошмаре.

Бэлла была сном...

Из лестничного пролета, что спускался от спальни Госпожи, слышались приближавшиеся шаги, звук которых, отражаясь эхом, становился все громче. По каменным ступеням спускался не один человек…

Объятые животным ужасом его мышцы вцепились в скелет и рванули прочь, отчаянно борясь, чтобы избавиться от грязных связей с той плотью, что будут ласкать, использовать, в которую будут вторгаться. Пот катился с лица, живот скрутило, желчь промаршировала вверх, атакуя пищевод и основание языка…

Кто-то плакал.

Нет... подвывал.

Детский плач доносился из дальнего угла темницы.

Он замер, гадая, как ребенок мог оказаться здесь. Отпрысков у Госпожи не было, и за все то время, что владела им, беременной она не была.

Нет... подождите... это он принес малышку сюда. Это плакала его дочь… А Госпожа найдет младенца. Она обнаружит ребенка и ....О, Боже.

Это была его вина. Он принес малышку сюда.

Унести ребенка. Забрать малышку…

Зед сжал руки в кулаки и изо всех сил ударил локтем по кровати, на которой лежал. Сила шла не от тела – она была рождена его волей. Яростный рывок... не дал абсолютно ничего. Оковы врезáлись в запястья и лодыжки, добирались до самых костей, рассекая кожу так, что кровь смешивалась с холодным потом.

Дверь открылась, малышка плакала, и он не мог ее спасти. Госпожа пришла, чтобы…

Разлившийся свет стремительно вернул его в настоящее.

Он соскочил с супружеской постели, словно его преследовали гончие, и встал в боевую стойку: кулаки у груди, напряженные плечи превратились в стальные узлы, ноги готовы к прыжку.

Бэлла медленно отошла от лампы, которую включила, словно боясь спугнуть его.

Он оглядел спальню. Все здесь было как обычно – никаких врагов, но он опять всех перебудил. В углу Налла плакала в своей колыбельке, и он снова до смерти напугал свою шеллан, выбив из нее всю любовь к нему. В очередной раз.

Никакой Госпожи. Никого из ее слуг. Ни темницы, ни цепей, растянувших его на той кровати.

Ни малышки в его темнице.

Бэлла выскользнула из кровати и подошла к колыбели, взяв на руки раскрасневшуюся, кричащую Наллу. Дочка, однако, совсем не ощутила предложенного ей утешения. Малышка тянула свои пухлые ручки прямо к Зейдисту, отчаянно плача струящимися слезами по своему отцу. Бэлла подождала какое-то время, словно надеясь, что на этот раз все будет по-другому: он подойдет и возьмет ребенка на руки, утешит малышку, которая так явно хочет его.

Зед откинулся назад, ударившись лопатками об стену, и обхватил грудь руками.

Бэлла отвернулась и зашептала что-то на ушко своей прелестной дочке, выходя в прилегавшую детскую. Закрывшаяся дверь приглушила хныканье малышки. Зед позволил себе соскользнуть по стене вниз, пока зад не ударился об пол.

– Твою мать.

Он потер свой бритый череп, а затем опустил обе руки на колени. Через мгновение он понял, что сидел так, словно вернулся обратно в темницу: прислонившись спиной к углу, лицом к двери, колени вверх, обнаженное тело сотрясает дрожь. Он посмотрел на метки раба вокруг своих запястий. Чернота в его коже была такой густой, такой плотной, словно образовывала железные оковы, которые он когда-то носил.

Одному Богу известно, сколько прошло времени до того момента, как дверь детской открылась, впустив обратно Бэллу с малышкой. Налла снова заснула, и Бэлла положила ее обратно в колыбельку с такой заботой, будто девочка была бомбой, готовой взорваться в любой момент.

– Прости меня, – тихо сказал он, потирая запястья.

Надев халат, Бэлла направилась к двери, ведущей в коридор. Когда ее ладонь легла на ручку, она оглянулась и посмотрела на него. Казалось, она находится на другой планете.

– Я больше не могу говорить, что все в порядке.

– Я, правда, сожалею о кошмарах…

– Я говорю о Налле. Я не могу больше притворяться, что твое отношение к ней – это нормально... что я все понимаю, все изменится к лучшему, и я буду терпеливой. Дело в том, что она твой ребенок в той же степени, что и мой, и я не могу больше смотреть, как ты отдаляешься от нее. Я знаю, через что ты прошел, и не хочу быть жестокой, но... для меня все изменилось. Я должна думать о том, что лучше для нее, а отец, который даже не хочет прикоснуться к ней? Это не то.

Зед разогнул руки и уставился на ладони, пытаясь представить себе, как обнимает малышку.

Метки раба казались ему огромными. Огромными... и заразными.

«Правильное слово не «не хочет», – подумал он, – а «не может»».

Но если бы он успокоил Наллу, поиграл бы с ней и почитал бы ей, это означало бы, что он стал для нее отцом, а ведь его наследие не стоило передавать ребенку. Бэлла родила дочь, достойную большего.

– Мне нужно, чтобы ты решил, что хочешь делать, – сказала Бэлла. – Если ты не можешь быть ее отцом, я уйду от тебя. Я знаю, это звучит жестоко, но... я должна думать о том, что лучше для нее. Я люблю тебя и всегда буду любить, но речь уже не обо мне.

На мгновение ему показалось, что он неправильно ее расслышал. Уйдет от него?

Бэлла шагнула в коридор со статуями.

– Пойду принесу чего-нибудь поесть. Не беспокойся о ней – я сейчас вернусь.

Дверь за ней закрылась без малейшего звука.

Около дух часов спустя, когда наступила ночь, Зед все никак не мог забыть ту бесшумно закрывшуюся дверь.

Стоя напротив шкафа, полного черных футболок, кожаных штанов и тяжелых ботинок, он выискивал внутренние стремления, гонясь за ними по лабиринту собственных эмоций.

Конечно, он хотел преодолеть загоны, связанные с дочерью. Конечно, хотел.

Просто пересилить это было невозможно: то, что сделали с ним, осталось в прошлом; но стоило ему взглянуть на свои запястья, увидеть сохранившуюся на них грязь… он не хотел, чтобы Налла находилась в такой близости от этого. В начале их отношений с Бэллой его мучили те же проблемы, но со своей шеллан он смог разрешить их; для малышки же последствия были куда серьезней: Зед стал телесным воплощением той жестокости, что существовала в мире. Он не хотел, чтобы его дочь узнала такие глубины порочности существования, страшился обнажить их последствия.

Твою мать.

Какого черта он будет делать, когда она станет достаточно взрослой, чтобы посмотреть ему в лицо и спросить, откуда у него шрам и как так получилось? Что он будет делать, когда она захочет узнать, почему у него на коже черные полосы? Что ее дядя Фьюри собирается ответить ей, когда она спросит, как он потерял ногу?

Зед натянул футболку, пару кожаных брюк, затем надел на грудь кобуру для кинжалов и открыл шкаф с оружием. Вытащив пару ЗИГ–Зауэров сорокового калибра, он быстро проверил их. Раньше он использовал девятимиллиметровые… черт, раньше он сражался голыми руками, без пистолетов. Однако с того момента, как Бэлла вошла в его жизнь, он стал осторожнее.

Это было второй стороной медали, такой же мерзкой, как и первая. Он убивал, чтобы жить. Это была его работа. Взрослея, Налла будет тревожиться за него каждую ночь. Разве может быть иначе? Бэлла тревожилась.

Он захлопнул шкаф с оружием и, закрыв замок, засунул дуло в набедренную кобуру, потом проверил кинжалы и надел кожаную куртку.

Он оглянулся на колыбельку, в которой все еще спала Налла.

Пушки. Лезвия. Метательные звездочки. Господи, малышка должна быть окружена погремушками и плюшевыми мишками.

По сути, он не был создан для того, чтобы стать отцом. Этого не должно было случиться. Биология, однако, избрала ему эту роль, и теперь все они были прикованы к его прошлому: он не мог ни представить себе жизнь без Бэллы, ни понять, как стать достойным отцом для Наллы.

Нахмурившись, он представил вечеринку, посвященную ее выходу в свет, – такие устраивались для всех женщин глимеры через год после превращения. Дочь должна была танцевать первый танец со своим отцом – и он увидел Наллу, одетую в струящееся красное платье, ее разноцветные волосы уложены в высокую прическу, на шее рубины... и самого себя с изуродованным лицом, с метками раба, выглядывающими из-под манжет смокинга.

Восхитительно. Адская картина.

Выругавшись, Зед направился в ванную, где Бэлла готовилась к вечеру. Он собирался сказать ей, что вскоре отправится на ночную охоту, а как только вернется, они поговорят. Повернув за угол, он остановился как вкопанный.

В дымке пара, что тянулся из душа, он увидел Бэллу, вытиравшую свое тело. Ее волосы были завернуты в полотенце, длинная шея полностью обнажена, кремовые плечи двигались туда-сюда, быстро работая махровым полотенцем, осушая спину. Ее груди качались, притягивая взгляд, заставляя тело твердеть.

Черт его дери, но смотря на нее, он мог думать только о сексе. Боже, она была прекрасна. Ему нравились округлости, появившиеся во время беременности, но он любил ее и такой, как сейчас. Она быстро похудела после рождения Наллы: живот приобрел прежнюю упругость, бедра восстановили гладкие контуры. Хотя грудь ее стала больше, а соски порозовели, потяжелели.

Член надавил на ширинку кожаных штанов, отчаянно желая вырваться из тюрьмы.

Вслед за телесными изменениями пришло осознание того, что они с Бэллой в последний раз были вместе задолго до рождения малышки. Беременность протекала тяжело, а после Бэлле нужно было время на восстановление. Затем, казалось логичным в первую очередь окружить заботой младенца.

Он скучал по ней. Хотел ее. Считал, что она самая волнующе эротичная женщина на всей планете.

Бэлла положила халат на тумбу перед зеркалом и взглянула на свое отражение. Гримасничая, она наклонилась вперед и потыкала свои скулы, линию подбородка, под подбородком. Выпрямившись, она насупилась и повернулась боком, втянув живот.

Он откашлялся, чтобы привлечь внимание.

– Я сейчас ухожу.

Услышав его голос, Бэлла подобрала халат. Быстро натянула его, завязала пояс и собрала отвороты ближе к горлу.

– Я не знала, что ты здесь.

– Ну... – Эрекция пропала. – Я здесь.

– Ты уходишь? – спросила она, разворачивая полотенце, державшее волосы.

«Она даже не слышала моих слов», – подумал он.

– Да, я собираюсь уходить. Со мной можно будет связаться, в общем, как обычно…

– Будь осторожен. – Она наклонилась и начала протирать волосы – хлопки полотенца громом отдавались у него в ушах.

Хоть она и стояла всего в десяти метрах, он не мог дотянуться до нее. Не мог спросить, почему она закрылась от него – слишком боялся возможного ответа.

– Хорошего вечера, – резко сказал он.

Зед ждал и молился, чтобы она посмотрела на него со слабой улыбкой и подарила поцелуй на дорожку – на ту жестокую войну, куда он отправлялся.

– Тебе тоже. – Она встряхнула волосами и потянулась к фену. – Будь осторожен.

– Буду.

Щелчком Бэлла включила фен и взяла щетку для волос, пытаясь выглядеть занятой, когда Зейдист повернулся и вышел. Удостоверившись, что он ушел, она прекратила притворство, выключила фен и позволила ему упасть на мраморную тумбу.

На душе было скверно, желудку нездоровилось. Посмотрев на себя в зеркало, она вдруг поняла, что хочет чем-нибудь в него запустить.

Они не были вместе с тех пор как... Боже, должно быть, последний раз случился месяцев пять назад – еще до того, как у нее начались проблемы перед родами.

Он больше не думал о ней в сексуальном плане. С тех пор, как появилась Налла. Словно ее рождение убило эту часть их отношений. Теперь он прикасался к ней лишь по-братски – вежливо, участливо.

Со страстью – никогда.

Сначала она решила, что причиной этому была потеря прежней стройности, но за последний месяц ее тело вернулось к былым формам.

По крайней мере, это она так думала. Может, она обманывала саму себя?

Приспустив халат, она распахнула его и повернулась боком, чтобы измерить свой живот. В те времена, когда ее отец был рядом, когда она взрослела, наиважнейшей для женщин глимеры являлась худоба. Эту мысль вбили в нее, и даже после его смерти, все эти годы, суровые предупреждения не стать толстой сидели в ней.

Истязая себя, Бэлла затянула пояс потуже.

Да, она хотела, чтобы у Наллы был отец. Это стало ее главной задачей. Но она скучала и по своему хеллрену тоже. Беременность случилась так быстро, что времени на период медового месяца, который позволил бы им просто насладиться обществом друг друга, не оставалось.

Снова взяв фен и щелкнув выключателем, она постаралась не считать дни с того момента, когда он в последний раз прикоснулся к ней как мужчина. Это было так давно, так много времени прошло с тех пор, как он ловил ее сквозь простыни своими большими горячими руками, будил ее губами, целуя в шею со спины, упираясь возбужденной плотью в бедра.

Правда, она тоже не тянулась к нему. Но она не собиралась получать новую порцию унижений вследствие отказа. Меньше всего ей сейчас было бы нужно оказаться отвергнутой из-за того, что она потеряла для него привлекательность. Материнство и так привело ее на грань нервного срыва, спасибо большое. Неудачу на женском фронте она просто не перенесла бы.

Когда волосы были высушены, она быстро провела по ним щеткой, а затем вышла проверить Наллу. Стоя рядом с колыбелью и глядя на их дочь, она не могла поверить в то, что дело дошло до ультиматумов. Она всегда знала, что проблемы Зеда не иссякнут, учитывая все то, через что ему пришлось пройти, но она никогда не думала, что они не смогут преодолеть их.

Казалось, любви будет достаточно, чтобы справиться со всем.

Но, может быть, одной любви не хватит. Глава 3

Дом, окруженный разросшимися кустарниками и лохматыми деревьями с пожухшей листвой, располагался за грунтовой дорогой. Его дизайн представлял собой мешанину из различных архитектурных стилей, которые объединяло лишь одно – все они плохо сочетались друг с другом: у дома была крыша коттеджа «Кейп Код»[3], но только сам он был одноэтажным как ранчо; на передней площадке стояли колонны, но вся сторона была отделана пластиком, словно трейлер; строение было похоже на замок, но благородности в нем было как в сломанном мусорном ведре.

О, и он был выкрашен в зеленый цвет. Зеленый как Джолли Грин Джайнт[4].

Возможно, лет двадцать назад это место было построено городским парнем с плохим вкусом, желавшим начать жизнь в качестве фермера-джентльмена[5]. Сейчас же здание находилось в упадке, за исключением одной вещи: дверь была сделана из сверкающей, свежей как огурчик нержавеющей стали и укреплена так, будто за ней можно было обнаружить психиатрический госпиталь или тюрьму.

Окна были заколочены досками два на шесть.

Зед припал к земле за прогнившим каркасом того, что когда-то было Понтиаком Транс-Амом 92 года, и подождал, пока облака над головой замкнуться и прикроют луну, дав возможность выйти. Рейдж стоял за дубовым стволом прямо через заросшую лужайку и посыпанную галькой дорожку.

За единственным деревом, способным укрыть ублюдка.

Братство обнаружило это место по чистой случайности прошлой ночью. Зед патрулировал хвойный парк под мостами Колдвелла, когда заметил пару убийц, скидывавших в Гудзон тело. Устранение проходило быстро и технично: подъехал неприметный седан, вышли два парня в черных балахонах и прошли к багажнику, потом вытащили за голову и за ноги тело и скинули останки в реку.

Буль-буль, принимаем ванны.

Зед стоял в десяти ярдах вниз по течению и, когда труп проплыл мимо, по гримасе на лице увидел, что это был человеческий мужчина. Обычно это не привело бы ни к каким-либо действиям с его стороны. Если кого-то и отправили к праотцам, его это не касалось.

Но ветер сменил направление и принес ему слабый запах чего-то, похожего на сахарную вату.

А Зед знал только две вещи, пахнущие подобным образом: старушек и врагов своей расы. Он решил, что вряд ли под теми капюшонами скрывались Бэтти Уайт[6] или Би Артур[7], игравшие в свой собственный «Клан Сопрано»[8], а значит, наверху было двое лессеров. Следовательно, ситуация передвигалась на самый верх в списке дел.

Удачно выбрав время, убийцы начали спорить. Пока они, подойдя нос к носу, толкали друг друга, Зед материализовался за ближайший к седану столб. На номерном знаке Импалы[9] было написано «818 NPA». Других пассажиров в машине не было.

В мгновение ока он снова дематериализовался, в этот раз оказавшись на крыше товарного склада, расположенного сбоку от моста. Он ждал на высоте птичьего полета, набирая номер Куина, борясь с порывами ветра, поднимавшимися с задней стороны здания.

Обычно лессеры не убивали людей. С одной стороны, это было лишь тратой времени, потому что не прибавляло им очков в глазах Омеги, а с другой – приносило кучу проблем в случае поимки. Проще говоря, если кто-то увидел бы то, чего не следовало, убийцы не стали бы колебаться и обслужили бы его с королевскими почестями.

Наконец выехав из-под моста, Импала двинулась вправо, прочь от городского центра. Зед сказал что-то в трубку, и секунду спустя черный Хаммер появился как раз там, откуда стартанула лессерская машина.

Куин и Джон Мэтью отдыхали вместе с Блэем в «ЗироСам», но парни всегда были в боевой готовности. Стоило Зеду позвонить, троица сразу же рванула к новой тачке Куина, которая была припаркована в полуторакварталах.

По указаниям Зеда, парни мчались, стремясь перехватить седан. Пока они догоняли автомобиль, Зед, не спуская глаз с убийц, дематериализовывался с крыши на крышу, следя за лессерским куском дерьма, продолжавшим свой путь по берегу реки. Отличная новость: убийцы не выехали на большую дорогу, в противном случае им удалось бы скрыться.

Куин был достаточно опытен за рулем, и, когда Хаммер надежно сел на хвост спортивной тачке, Зед перестал строить из себя Человека-паука и позволил парням выполнять свою работу. Спустя десять миль их догнал Рейдж на своем GTO – так шансы поймать лессеров значительно увеличивались.

Перед самым рассветом Рейдж следом за ними приехал в это место. Но восход был слишком близко, так что о проникновении не могло быть и речи.

А сегодня вечером все закончится. Время «Ч».

Какой сюрприз: Импала неплохо устроилась на подъездной дорожке. Когда облака наконец сошлись, Зед кивнул Голливуду, и они одновременно материализовались по разные стороны от входной двери. До них доносились тихие споры, те же голоса, что Зед слышал у Гудзона прошлой ночью. Очевидно, парочка убийц до сих пор спорила об одном и том же.

Три, два… один…

Рейдж распахнул дверь в дом, пнув фигню так сильно, что его ботинок оставил вмятину на металлической панели. Два лессера в коридоре резко обернулись, но Зед не оставил им шанса на ответные действия. Направив дула своих ЗИГ-Зауэров, он пальнул обоим прямо в грудь – силой выстрела парочку отбросило назад.

Рейдж приступил к работе с кинжалами, прыгнув вперед и пронзив сначала одного, затем второго. Когда вспышки белого света и хлопки исчезли, брат поднялся на ноги и застыл словно камень.

Ни Зед, ни Рейдж не двигались. С помощью инстинктов они сканировали тишину в доме в поисках чего-то, указывающего на чужое присутствие.

Стон, раздавшийся в полном безмолвии, послышался из задней части дома, и Зед быстро двинулся на звук, держа дуло наготове. Подвальная дверь на кухне была открыта, и он материализовался слева от нее. Быстро высунул голову и бегло осмотрел лестницу. Оголенная лампочка свисала с красно-черных проводов, но в лужицу света попадал лишь грязный настил из досок.

Зед мысленно выключил лампочку. Рейдж прикрывал его с лестницы, и он, избегая хлипких ступенек, дематериализовался прямо в темноту.

Внизу он почувствовал запах свежей крови и услышал слева отрывистый звук стучащих зубов.

Он снова зажег свет в подвале… и его дыхание мгновенно сбилось.

Гражданский вампир был привязан за руки и за ноги к столу. Он был полностью раздет и покрыт кровоподтеками. Вместо того чтобы посмотреть на Зеда, он крепко зажмурил глаза, будто не мог смотреть на то, что надвигалось.

Какое-то время Зед не двигался с места. Это был его личный кошмар наяву, а ощущение реальности стало настолько туманным, что он не мог сказать точно, был ли он привязанным к столу или же пришедшим на помощь.

– Зед? – раздался голос Рейджа сверху. – Ну что там?

Зед выпрямился и прочистил горло.

– Я на месте.

Приблизившись к гражданскому, он мягко произнес на Древнем языке:

– Расслабься.

Вампир вскинул голову, глаза его распахнулись. Сначала в них сквозило неверие, потом появилось изумление.

– Расслабься. – Зед еще раз проверил углы подвала, его взгляд проникал сквозь тени, выискивая намеки на систему безопасности. Но он видел лишь бетонные стены и деревянный пол, наряду со старыми трубами и электропроводкой на потолке. Никаких камер или искрящихся источников питания.

Одному Богу было известно, как долго они еще пробудут одни, без надзора.

– Рейдж, все еще чисто? – крикнул он в лестничный проем.

– Чисто!

– Здесь гражданский. – Зед оценил состояние мужчины. Он был избит, и, хотя открытых ран не наблюдалось, не стоило даже заикаться о том, сможет ли он дематериализоваться. – Позвони парням, нам нужен транспорт.

– Уже позвонил.

Зед шагнул вперед…

Расколовшись, пол треснул под его ногами.

Сила тяжести крепко вцепилась в него жадными руками, и он полетел в свободном падении. Думал он лишь о Бэлле. В зависимости от того, что лежало внизу, это могли быть…

Он приземлился на что-то, разбившееся при столкновении: осколки этого вспороли его кожаные штаны и впились в руки, прежде чем отскочить и попасть в лицо и шею. Он продолжал держать оружие, потому что его так учили, и потому, что вспышка боли скрутила его с головы до пят.

Потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы перезагрузить мозги и попытаться оценить ущерб.

Он медленно сел, и звонкий треск стеклянных соколков, упавших на пол, эхом раздался около него. В круге света, падающего сверху, он увидел, что сидит окруженный блеском сверкающего хрусталя…

Он упал на люстру размером с кровать.

А его левый ботинок был повернут в обратную сторону.

– Едрена. Кочерыжка[10].

В сломанной ноге начала пульсировать боль, приводя его к мысли, что, если бы он не посмотрел на нее, то и вовсе не почувствовал бы.

Лицо Рейджа показалось в оправе дыры с неровными краями.

– Ты как?

– Освободи гражданского.

– Ты в порядке?

– Нога ранена.

– Как ранена?

– Ну, я смотрю на каблук своего ботинка и коленную чашечку одновременно. И высока вероятность, что меня стошнит. – Он с трудом сглотнул, пытаясь убедить свой рвотный рефлекс утихнуть. – Освободи гражданского, а потом будем думать, как вытащить меня отсюда. О, и обращай внимание на гвозди в полу. Очевидно, доски непрочны.

Рейдж кивнул, а затем испарился. Тяжелые шаги над головой вызвали волны пыли, спускающейся вниз. Зед потянулся к куртке и вытащил Маглайт[11]. Эта штуковина была размером с палец, но светила сильно как автомобильная фара.

С помощью фонаря он осмотрел помещение, и проблема с ногой стала беспокоить его немного меньше.

– Какого… черта?

Он словно попал в египетскую гробницу. Комната размером сорок на сорок была заставлена разными предметами, поблескивавшими в свете фонарика: масляные картины в позолоченных рамах, серебряные канделябры, украшенные драгоценностями статуи, столовое серебро. Посреди комнаты стояли коробки, скорее всего, наполненные украшениями, там же выстроились в ряд пятнадцать металлических кейсов, в которых наверняка была куча денег.

Хранилище мародеров, набитое тем, что они захватили во время налетов прошлым летом. Все это дерьмо принадлежало глимере – он даже узнал лица на нескольких портретах.

Куча ценностей прямо здесь. И кто бы мог подумать? Справа, ближе к утрамбованному земляному полу, начала мигать красная лампочка. Его падение врубило систему сигнализации.

Снова показалась голова Рейджа.

– Гражданский свободен, но не способен дематериализоваться. Куин меньше чем в полумиле отсюда. На чем ты, блин, сидишь?

– На люстре, и это еще не все. Слушай, у нас скоро будет компания. Здесь установлена сигнализация, и я ее врубил.

– Рядом с тобой есть лестница?

Зед вытер пот со лба – эта хрень оказалась холодной и сальной, покрыв обратную сторону его окровавленной руки. Он осмотрелся вокруг, и покачал головой.

– Не вижу ни одной, но как-то же они засунули сюда добычу, и я чертовски уверен, что не через этот пол.

Голова Рейджа взметнулась, брат нахмурился. Звук вынимаемого кинжала был подобен металлическому вздоху предвкушения.

– Это либо Куин, либо убийцы. Уберись подальше от света, пока я не разберусь.

Голливуд исчез из дыры в полу, его шаги стали тихими словно шепот.

Зед был вынужден убрать оружие в кобуру. Потом отбросить несколько осколков стекла во мрак. Оторвав зад от земли, он напряг здоровую ногу и пополз в темноту, направляясь в сторону сигнальной лампочки. Он прижался спиной к той штуковине, потому что здесь было единственное свободное место среди нагромождения предметов искусства и серебра.

Тишина наверху сохранялась, и он понял, что гостями были не Куин с парнями. И, тем не менее, звуков боя слышно не было.

Но потом дела пошли из рук вон плохо.

«Стена», к которой он прислонился, отодвинулась, и он упал на спину… прямо под ноги двум бледноволосым взбешенным лессерам. Глава 4

В материнстве было много всего замечательного.

Например, держать свою малышку на руках, убаюкивая ее, чтобы она скорее заснула. Или складывать ее крохотную одежку. Или кормить ее. А также смотреть в ее глаза, полные радости и удивления после крепкого сна.

Бэлла поерзала в кресле-качалке, стоявшем в детской, заправила одеяло под подбородок дочери и погладила щечку Наллы.

А вот не таким уж и замечательным следствием материнства стала усилившаяся женская интуиция.

Находясь под надежной крышей особняка Братства, она знала наверняка: что-то было не так. Будучи здоровой и в полной безопасности, в детской, которая, казалось, сошла с картинки, иллюстрирующей журнальную статью «Здесь живет идеальная семья», она все равно не могла отделаться от ощущения, что в комнате стоит душок, похожий на вонь сдохшего скунса. Налла тоже чувствовала это. Малышка была необычайно тихой и напряженной, ее желтые глаза были сфокусированы в одной точке, словно она ожидала, что вот-вот случится взрыв.

Конечно, все эти проблемы с интуицией, были ли они связаны с материнством или нет, представляли собой историю без слов и вне временного пространства. Это подготавливало тебя к плохим новостям, но беспокойство все равно не сопровождалось никакими существительными или глаголами, не имело никаких отметок дата/время. И вот пока ты сидишь, окруженная ужасом, который впивается в тебя, словно холодная и мокрая тряпка, прижатая к шее, твой мозг пытается рационализировать ощущения, считая это наилучшим выходом. Может быть, это Первая Трапеза еще не улеглась в желудке. Или это просто беспричинное беспокойство?

Возможно…

Проклятье, а что если этот миксер в ее животе – вовсе не интуиция? Может, это принятое решение, которое пока не улеглось в желудке.

Да, весьма вероятно, что дело было именно в этом. После всей дерготни, надежд, беспокойств, попыток найти решение их с Зедом проблем, она должна рассуждать здраво. Она пошла против него… но в ответ не последовало почти никакой реакции.

Никаких «я хочу, чтобы вы остались», даже без «я поработаю над этим».

Он лишь ушел на поле боя.

Что было в своем роде ответом, так ведь?

Оглядывая детскую, она отмечала то, что ей предстоит взять с собой… немного – только две сумки: одну для Наллы, одну для себя. Она с легкостью достанет другую корзину для использованных подгузников, колыбельку, пеленальный столик…

Куда ей идти?

Самым простым решением был один из домов ее брата. У Ривенджа их было несколько, а ей стоило лишь попросить. Черт, какая ирония. Она так боролась за свободу, а теперь раздумывала, не вернуться ли обратно.

Не раздумывала. Решала.

Бэлла наклонилась в бок, достала из кармана джинсов мобильный и набрала номер Рива.

После второго гудка ей ответил знакомый низкий голос:

– Бэлла?

На заднем фоне слышался рев музыки и разговоры людей, доносились звуки, обычно сопровождающие переполненное помещение.

– Привет.

– Алло? Бэлла? Подожди, я пройду в свой офис. – После долгой шумной паузы, грохот внезапно стих.

– Эй, как ты и твое маленькое чудо поживаете?

– Мне нужно место, куда я могу переехать.

Тишина. Потом ее брат спросил:

– Для двоих или для троих?

– Для двоих.

Еще одна длинная пауза.

– Мне нужно убить этого тупого ублюдка?

Холодный злой голос немного напугал ее, напомнив о том, что ее дорогой брат был не из тех мужчин, которых стоило бы злить.

– Боже, нет.

– Говори, сестра моя. Расскажи мне, что происходит.

Смерть – это черная посылка, которая, приходя разным людям, бывает разных форм, размеров и разного веса. Но, все же, обнаружив ее у парадного входа, ты наверняка знаешь отправителя – тебе даже не надо проверять адресанта или вскрывать коробку.

Ты просто знаешь.

Развалившись на пути у двух лессеров, Зед понял, что его посылка прибыла. Единственной мыслью, оставшейся в его голове, было осознание того, что он пока не готов принять присланное.

Впрочем, это не та вещь, от которой можно отказаться.

Стоя над ним в слабом сиянии какого-то света, лессеры замерли, словно он был последним, что они ожидали встретить на своем пути. А потом они достали пушки.

Напоследок Зед не сказал ни слова; он увидел лишь картинку, которая полностью затмила два дула, нацеленные в его голову. Он увидел Бэллу с Наллой в кресле-качалке в детской. Это не было воспоминанием о прошлой ночи: о носовых платках, красных воспаленных глазах и мрачном близнеце. Нет, это была картина двухнедельной давности: Бэлла сидела и смотрела на малышку с любовью и нежностью. Почувствовав, что он стоит на пороге, она подняла глаза, и на какое-то время эта любовь в ее взгляде окутала и его.

Прозвучали два выстрела, но к его удивлению единственной болью, которую он почувствовал, стало жжение в ушах от пронзительного звука.

Два последовавших шлепка отдались эхом от украденных богатств.

Зед поднял голову. Куин и Рейдж стояли прямо позади лессеров, опуская пистолеты. С ними были и Блэй с Джоном Мэтью также со взведенными курками.

– Ты в порядке? – спросил Рейдж.

Нет. Одно большое жирное волосатое «нет».

– Да. Да, я в норме.

– Блэй, назад в туннель со мной, – сказал Рейдж. – Джон и Куин, остаетесь с ним.

Зед снова опустил голову на пол, прислушиваясь к звукам удалявшихся шагов. В последовавшей зловещей тишине на него накатила волна тошноты, и каждый дюйм его тела начало трясти; он поднес руки к лицу и понял, что они дрожат, словно флаги на ветру.

Джон дотронулся до него, и Зед подскочил от неожиданности.

– Я в порядке… я в порядке…

Джон показал: «Мы вытащим тебя отсюда».

– Откуда… – Он откашлялся. – Откуда мне знать, что это происходит на самом деле?

«Прости? Откуда тебе…?».

Зейдист ощупал лоб, словно пытаясь проткнуть то место, куда целились убийцы.

– Откуда мне знать, что все это – настоящее? А не… Откуда мне знать, что я не умер?

Джон оглянулся на Куина, словно не знал, что сказать в ответ и искал поддержки. Потом с силой ударил себя в грудь. «Я знаю, что я здесь».

Куин наклонился и сделал то же самое – глубокий низкий звук родился в его груди:

– Я тоже.

Зейдист снова опустил голову, тело словно пыталось выбраться из кожи, и он чувствовал себя так, будто танцует чечетку на твердом полу.

– Я не знаю… реально ли все это… о, черт…

Джон уставился на него, словно пытаясь оценить растущее возбуждение и понять, что же, черт возьми, с ним делать.

Внезапно парень потянулся вниз к вывернутому ботинку Зеда и с силой рванул ногу.

Зед резко сел и рявкнул:

– Ах ты мудила!

Но это было хорошо. Боль сработала как метла, вычистившая мозг, убравшая паутину обмана, оставляя лишь сфокусированную, детальную ясность. Он был очень даже жив. И правда.

Сразу за этой мыслью пришло воспоминание о Бэлле. И Налле.

Ему нужно связаться с ними.

Он подвинулся на бок, чтобы достать свой телефон, но в глазах сразу же потемнело от того, что он при этом сделал со своей ногой.

– Черт.

– Ты можешь достать мой телефон? Из заднего кармана?

Джон аккуратно перевернул его, достал Рэйзер и протянул его Зеду.

– Так ты думаешь, что больше ничего нельзя сделать? – спросил Рив.

В ответ на вопрос брата Бэлла покачала головой, но вдруг поняла, что он ее не видит.

– Нет, думаю, ничего. По крайней мере, в ближайшем будущем.

– Черт. Ну, я всегда с тобой, ты же знаешь. Ты хочешь остановиться у мамэн?

– Нет. В смысле, я, конечно, рада ее ночным визитам, но я бы предпочла собственный дом.

– Потому что ты надеешься, что он придет за тобой.

– Он не придет. На этот раз все по-другому. Налла… изменила все.

Малышка засопела и глубже уткнулась в свой любимый уголок между плечом и грудью. Зажав телефон щекой, Бэлла погладила мягкий пушок на голове дочери. Локоны, когда вырастут, станут разноцветными: светлыми, рыжими и коричневыми – такими, какими были бы у ее отца, если бы он не брил их.

Рив грубовато рассмеялся, и она спросила:

– Что?

– После всех этих лет бесконечных попыток удержать тебя у меня дома, я не хочу, чтобы ты покидала особняк Братства. На самом деле, нет места безопаснее… Но да, у меня есть дом на Гудзоне. Там рядом живет моя подруга. Место не особо роскошное, но дома связывает туннель, и она присмотрит за тобой.

Он дал ей адрес, и Бэлла прошептала:

– Спасибо. Я соберу кое-какие вещи, и Фритц привезет меня туда через час.

– Я сейчас же займусь заполнением холодильника.

Телефон звякнул, оповестив о пришедшем сообщении.

– Спасибо тебе.

– Ты сказала ему?

– Зед знает, что это случится. И нет, я не буду препятствовать их с Наллой встречам, но он должен будет сделать этот выбор самостоятельно, он должен будет сам прийти к ней.

– А что насчет тебя?

– Я люблю его… но мне, правда, очень тяжело.

Почти сразу после этих слов они закончили разговор, и Бэлла, оторвав телефон от уха, увидела, что сообщение пришло от Зеда.

МНЕ ЖАЛЬ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСТИ МЕНЯ – НЕ МОГУ ЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ.

Закусив губу, она яростно заморгала. А потом ответила ему. Глава 5

Зед уставился на экран мобильного, надеясь на ответ Бэллы. Он бы позвонил, но голос его так сильно дрожал, что ему не хотелось напугать ее. К тому же, ввязываться в серьезные эмоциональный разборки было не слишком хорошей идеей – он лежал на полу лессерской собственности со сломанной ногой.

Из туннеля вышли Рейдж и Блэй.

–… вот почему они не вошли в дом, – говорил Рейдж. – Попасть в эту складскую ячейку можно только через ангар сзади. Сначала они проверяли системы безопасности: очевидно, сильнее волновались насчет проникновения.

Зед откашлялся и неровно произнес:

– Сигнализация все еще мигает. Она не отрубилась, более того…

Рейдж прицелился в красный огонек, нажал на курок – и маячок превратился в пыль.

– Может быть, это подействует.

– Умеешь ты работать с техникой, Голливуд, – пробормотал Зед. – Лучший друг Билла Гейтса.

– Неважно. Нам нужно вытащить отсюда вас с гражданским…

Телефон Зеда завибрировал и, задержав дыхание, он открыл крышку, чтобы увидеть смс Бэллы. Прочитав его дважды, он крепко зажмурил глаза и захлопнул мобильник. О, Боже… нет.

Оттолкнувшись от грязного пола, он попытался встать на ноги. Вспышка боли, охватившая ногу, помогла ему отвлечься от вида крови, лужицей растекшейся под ним.

– Какого хрена…

– …ты…

– …делаешь…

Джон жестами показал тоже, что произнесли остальные трое: «Что ты делаешь?».

– Мне нужно домой. – Дематериализоваться не получится из-за его ноги. Раз даже от ее вида его начинало подташнивать. – Мне нужно…

Перед изуродованным лицом Зеда появились идеально прекрасные черты Голливуда.

– Может, ты просто расслабишься? У тебя шок…

Зед схватил брата за предплечье и сжал его, чтобы тот заткнулся. Он мягко объяснил ситуацию, на что Рейджу оставалось лишь безмолвно моргать.

Через секунду Голливуд тихо произнес:

– Все равно есть проблема. У тебя открытый перелом, брат мой. Я обещаю, мы привезем тебя домой, но сначала нужно показать тебя доктору. Смерть – это не то, что тебе нужно, сечешь?

Когда внезапно из ниоткуда налетела волна головокружения, Зед понял, что в словах брата был смысл. Ну, да и хрен с ним.

– Домой. Я хочу…

Его тело рухнуло. Свалилось как карточный домик.

Рейдж поймал его и обернулся к парням.

– Вы двое, выносите его из туннеля. Давайте, шевелитесь. Я прикрою.

Зейдист заворчал, когда другие руки подхватили его и потащили прочь, словно тушу сбитого на дороге оленя. Боль была ошеломляющей – сердце бешено стучало, а кожу покалывало, но это было хорошо. Ему было необходимо физическое проявление эмоций, запертых в самой середине груди.

Длинной туннель был примерно в пятьдесят ярдов, высота же оставляла желать лучшего – только у хоббита над головой оставалось бы свободное пространство. Так что путешествие наружу стало почти таким же веселым, как рождение на свет. Куин и Джон, нагнувшись, с трудом удерживали его, протискиваясь между стенами в попытках скорее унести ноги – двое взрослых в туннеле, сделанном словно для ребенка. Каждая клеточка тела Зеда звенела, а в ноге будто бил колокол. Единственным, что удерживало его в сознании, была смс Бэллы:

ПРОСТИ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, НО НАМ С НЕЙ НУЖНО УЙТИ. Я ПРИШЛЮ ТЕБЕ АДРЕС ПОЗЖЕ, КОГДА МЫ УСТРОИМСЯ.

Воздух на улице был холодным, и Зед с силой втянул его в легкие, надеясь, что тот остудит желудок. Его отнесли прямо к Хаммеру, положив на заднее сидение рядом с потерявшим сознание гражданским. Когда Джон, Куин и Блэй забрались внутрь, возникла небольшая задержка в стиле «торопись, но подожди».

Наконец из дома выскочил Рейдж, показав три пальца и кулак, и запрыгнул на переднее сиденье. Брат начал набирать сообщение на сотовом, а Куин выжал газ и в очередной раз доказал, что мозги у него имелись: парень догадался подъехать задним ходом, так что теперь они могли, не разворачиваясь, проехать по подъездной дорожке, чем он с чувством отмщения и занялся.

Пока они уносились прочь, Рейдж взглянул на часы:

– Четыре… три… два…

Дом позади них озарился яркой вспышкой огня, взрывная волна посылала по воздуху сгустки энергии…

Как раз в тот момент минивэн, полный врагов, загородил выезд с подъездной дороги, блокировав 9-ое шоссе.

Бэлла перепроверила две сумки от Л.Л.Бин – теперь она точно знала, что взяла все, что могло понадобиться в ближайшее время. В одной из них, той, что с зелеными ручками, лежала кое-какая ее одежда, зарядка от телефона, зубная щетка и две тысячи долларов наличными. В сумке с синими ручками была одежда Наллы, бутылочки и подгузники, а также влажные салфетки, крем от сыпи, одеяльца, плюшевый мишка и «Места, куда ты пойдешь» Доктора Сьюза.

Название любимой книги Наллы было словно нож в сердце в эту ночь. Правда, было.

Когда в дверь детской комнаты постучались, Бэлла отозвалась:

– Входите!

В дверном проеме показалась голова Мэри – шеллан Рейджа. Ее лицо было напряжено, взгляд был мрачным еще до того, как упал на собранные сумки.

– Мне пришла смс от Рейджа. Зед ранен. Я знаю, ты собираешься уходить, и почему – это совершенно не мое дело, но, может, ты все же решишь подождать. По словам Рейджа, Зеду будет отчаянно нужна твоя кровь.

Бэлла медленно выпрямилась.

– Как… как серьезно он ранен? Что…

– Я больше ничего не знаю, кроме того, что они приедут домой так скоро, как смогут.

О… Боже. Она всегда боялась таких новостей. Зеда ранили на поле боя.

– Когда они должны приехать?

– Рейдж не сказал. Я лишь знаю, что они должны закинуть в клинику к Хэйверсу раненного гражданского, но это по пути. А где будут лечить Зеда – здесь или там – я не в курсе.

Бэлла закрыла глаза. Зейдист был ранен, когда писал ей сообщение. Ему было больно, и он потянулся к ней… а она отшвырнула его прочь, ставя перед фактом – она оставляет его наедине с демонами.

– Что я наделала, – мягко проговорила она.

– Прости? – спросила Мэри.

Бэлла покачала головой, одновременно и своим мыслям, и в ответ женщине.

Подойдя к колыбельке, она посмотрела на их дочь. Налла спала глубоким, крепким сном младенца, маленькая грудь с силой поднималась вверх и опускалась вниз, крохотные ручки сжались в кулачки, бровки сходились на переносице, словно все тело было сосредоточено на попытке вырасти.

– Ты останешься с ней? – спросила Бэлла.

– Конечно.

– Там в холодильнике есть молоко.

– Я буду здесь. Никуда не уйду.

А в проезде к захолустному дому Джолли Грин Джайант Зед почувствовал мощный рывок, когда Куин со всех сил надавил на тормоза Хаммера. Внедорожник замер как раз в тот момент, когда законы физики вцепились в его массу, останавливая движение за секунду до лобового столкновения с минивэном, перекрывшим дорогу.

Из окон лессерской машины, как из гребаного дилижанса, показались дула пистолетов, пули, словно сорвавшись с поводка, застучали по армированному стальному телу Хаммера, отскакивая от плексигласового стекла толщиной в дюйм.

– Вторая поездка на моей тачке, – злобно сказал Куин, – а эти ублюдки пытаются превратить меня в швейцарский сыр? Черта с два. Держитесь.

Он включил задний ход, послав внедорожник на пятнадцать футов назад, потом снова врубил первую скорость и выжал газ в пол. Выворачивая руль влево, он обогнул Таун&Кантри – комья земли, вырываясь из-под колес, ударялись в железные бока обеих машин.

Пока их шатало из стороны в сторону, как лодку на неспокойных волнах, Рейдж залез во внутренний карман куртки и достал гранату. Приоткрыв пуленепробиваемое стекло, он вытащил чеку зубами и выбросил наружу взрывчатку величиной с кулак. Милостью Божьей, приземлившись на крышу минивэна, она скатилась вниз, остановившись под днищем.

Лессеры повалили из долбаной тачки, словно ту охватил огонь.

Но в следующую секунду именно это и случилось – пламя осветило ночь.

Твааааааю маааать, а Зед думал, что путешествие через туннель было болезненным! Да оно не шло ни в какое сравнение с той дикой тряской, которой подвергалось его тело сейчас. К тому времени, когда Хаммер наконец выбрался на 9-ое шоссе, по дороге переехав, по крайней мере, одного лессера, Зед почти потерял сознание.

– Черт, у него шок.

Зейдист с удивлением понял, что Рейдж обернулся и посмотрел именно на него, а не на гражданского.

– Никакого шока, – пробормотал он, чувствуя, как глаза закатываются сами собой. – Просто небольшой передых.

Роскошные по-багамски голубые глаза Рейджа сузились.

– Открытый. Перелом. Придурок. Пока мы тут разговариваем, ты истекаешь кровью.

Зед поймал взгляд Куина в зеркале заднего вида.

– Прости за обивку.

Мужчина покачал головой.

– Не волнуйся. Ради тебя я бы и на помойку тачку выкинул.

Рейдж положил руку на шею Зеда.

– Черт возьми, ты белый как снег, да и теплый настолько же. Мы везем тебя в клинику.

– Домой.

Тихим голосом Рейдж произнес:

– Я написал Мэри, попросив не отпускать ее, окей? Бэлла останется дома, как много времени нам бы не понадобилось, чтобы добраться до особняка. Она не уйдет от тебя, пока ты не вернешься.

В Хаммере воцарилась оглушительная тишина, словно все остальные были чрезвычайно заняты, претворяясь, что не слышали шокирующего заявления Рейджа.

Зед уже было открыл рот, чтобы начать спорить.

Но провалился в темноту прежде, чем смог высказать хоть какие-нибудь возражения. Глава 6

Бэлла прохаживалась по кабинету физиотерапии в учебном центре, на дрожащих ногах обходя врачебный стол для осмотров. Она часто останавливалась, чтобы посмотреть на часы.

Где же они? Что еще пошло не так? Прошел уже целый час…

О, Боже, только бы Зейдист был жив. Пожалуйста, пусть они привезут его живым.

Шаги, еще шаги. В конце концов, она остановилась около каталки и посмотрела на нее. Положив руки на приподнятый верх, она вспоминала, когда сама в последний раз лежала на похожей, будучи пациенткой. Три месяца назад. Когда рожала Наллу.

Боже, это был настоящий кошмар.

И, Господи, какой кошмар разразился сейчас… Ожидание собственного хеллрена, раненого, истекавшего кровью, объятого болью. И это еще было бы лучшим развитием событий. В худшем она получит тело, накрытое простыней. Что-то еще более ужасное она даже не могла себе представить.

Чтоб окончательно не сойти с ума, она стала думать о рождении Наллы, о том моменте, когда их с Зейдистом жизни изменились навсегда. Как и любое драматическое событие, большой день, конечно, ожидали, но наступление его все равно стало шоком. Она была лишь на девятом месяце, вместо восемнадцатого. Стояла ночь понедельника.

Самое адское начало рабочей недели.

Ей захотелось чили, и Фритц, потакая, достал порцию, острую словно паяльная лампа. Но, когда ее возлюбленный дворецкий принес горячую миску, она вдруг поняла, что не может выдержать ни вида, ни запаха. Ее подташнивало, по телу выступил пот, и она оправилась в ванную принять холодный душ. Войдя в помещение, она начала гадать, как протянет еще девять месяцев, если ребенок будет продолжать расти в ее животе такими же темпами.

Налла, очевидно, приняла случайную мысль слишком близко к сердцу. В первый раз за много недель она сильно толкнулась – и прорвала окружавшие ее воды.

Бэлла подняла подол халата и, посмотрев в низ, подумала, что не управилась с мочевым пузырем. И вдруг ее осенило. Хотя она последовала совету дока Джейн и не стала читать вампирскую версию «В ожидании малыша», ее фоновых знаний было достаточно, чтобы понимать: как только воды отошли, автобус отъехал от остановки.

Десятью минутами позже она уже лежала на спине на каталке, рядом с которой быстро шла док Джейн – они ехали в смотровую. Решение приняли следующее: тело Бэллы было не готово проработать по полной программе, но Наллу нужно было доставать. Ей ввели питоцин, часто использующийся для стимуляции родов обычных женщин, и вскоре Бэлла познала новую истину: есть большая разница между болью и родами.

Боль занимает твое внимание. Роды занимают все твое внимание.

Зейдист в это время был на поле боя, но, вернувшись, так обезумел, что короткие волосы на его голове встали дыбом. Войдя в палату, он сбросил с себя оружие, образовав кучу величиной с небольшой диванчик, и бросился к ней.

Она никогда не видела его таким испуганным. Даже когда он просыпался от кошмаров о своей мучительнице Госпоже, которые не оставляли его. Глаза его стали черными, не от злости, но от страха, губы напряглись так сильно, что превратились в пару белых полосок.

Он помог ей пройти через боль. Он был нужен ей. Док Джейн посоветовала не использовать эпидуральную анестезию, потому что при ней у вампиров наблюдалось опасное понижение давления. Так что анестезии не было вообще.

Как и времени, чтобы перевести ее в клинику к Хэйверсу. Как только питоцин начал действовать, роды стали приближаться к кульминации слишком быстро, чтобы пытаться перевезти ее в другое место – хотя это было и не так важно, ведь близился рассвет. Что означало только одно: их врач не сможет добраться до учебного центра.

Вернувшись в настоящее, Бэлла пригладила рукой тонкую подушку, оставшуюся на каталке. Она помнила, как сжимала руку Зеда с силой, достаточной для того, чтобы сломать ему кости, как напрягалась, пока зубы не начали ныть, пока тело, казалось, не начало разрываться пополам.

А потом ее организм не выдержал.

– Бэлла?

Она развернулась. В дверях кабинета стоял Роф, большое тело короля полностью заполняло проем. Из-за черных волос длинной до бедер, искривленных солнечных очков и черной кожи в своем молчаливом прибытии он казался современной версией Смерти с косой.

– О, пожалуйста, нет, – сказала она, вцепившись в каталку. – Пожалуйста…

– Нет, все в порядке. Он в порядке. – Роф подошел к ней и, взяв за руку, приподнял. – Состояние стабилизировалось.

– Стабилизировалось?

– У него открытый перелом голени, который стал причиной кровотечения.

Кровотечение было то еще, несомненно.

– Где он?

– Сейчас его везут домой от Хэйверса. Я думал, что ты будешь волноваться, так что решил предупредить.

– Спасибо тебе. Спасибо…

Несмотря на проблемы, которые возникли у них в последнее время, мысль о том, чтобы потерять своего хеллрена, была катастрофической.

– Эй, ну-ка полегче. – Король притянул ее в свои объятия и нежно сжал. – Дай дрожи пройти сквозь себя. Это поможет тебе дышать, хочешь – верь, хочешь – нет.

Она последовала его совету, ослабив стальную хватку, которой держала мускулы. Ее тело дрожало от плеч до икр, и она оперлась на сильный торс короля, чтобы устоять на ногах. Впрочем, он оказался прав. Несмотря на дрожь, она смогла сделать пару глубоких вдохов.

Поняв, что уверенней стоит на ногах, она отодвинулась. Но, увидев краем глаза каталку, нахмурилась и снова начала прохаживаться по комнате.

– Роф, могу я кое-что у тебя спросить?

– Конечно.

Ей пришлось еще немного походить, прежде чем она смогла правильно сформулировать вопрос.

– Если бы у Бэт был ребенок, ты бы любил его так же сильно, как и ее?

Король выглядел удивленным.

– Эмм…

– Прости меня, – сказала она, качая головой. – Это не мое дело…

– Нет, дело не в этом. Я просто пытаюсь найти ответ. – Он поднял руку и сдвинул солнцезащитные очки вверх со своих бледно-зеленых глаз. Их несфокусированный взгляд поражал. – Дело вот в чем… И я думаю, это справедливо для любого связанного мужчины. Твоя шеллан – это сердце, бьющееся в твоей груди. Даже больше. Она твое тело, твоя кожа, твой разум… все, чем ты был и все, чем ты когда-либо будешь. Так что мужчина просто не может любить кого-то сильнее, чем свою пару. Это просто нереально – думаю, здесь поработала эволюция. Чем глубже твои чувства, тем сильнее потребность защищать и обеспечивать жизнь твоей шеллан, чего бы это не стоило, а это значит, что она сможет заботиться о своем малыше. Это все к тому: конечно, ты любишь своего ребенка. Я вспоминаю отношение Дариуса к Бэт… В смысле, он отчаянно хотел обеспечить ей безопасность. И Тор с Джоном… и… да, конечно, ты испытываешь к ним очень глубокие чувства.

Все это было логично, но особого облегчения не приносило, ведь Зейдист даже не брал Наллу на руки…

Двойные двери кабинета распахнулись, и внутрь вкатили Зейдиста. Он был одет в больничную сорочку, видимо, потому что в клинике Хэйверса одежду с него срезали, а лицо его было совершенно бескровным. Руки перевязаны, на голени – гипс.

Он был без сознания.

Она метнулась к нему и взяла за руку.

– Зейдист? Зейдист?

Иногда капельницы и таблетки не самый лучший курс лечения для пострадавшего. Порой все, что тебе нужно – это прикосновение любимой, звук ее голоса, осознание того, что ты дома – именно это возвращает тебя в реальный мир.

Зед открыл глаза. Сапфировый взгляд, обращенный на него, вызвал жжение слез под веками. Бэлла наклонилась над ним, ее густые волосы цвета красного дерева свисали с одного плеча, на классических чертах ее лица было написано беспокойство.

– Привет, – сказал он, потому что это было лучшим из возможного.

В клинике он отказался от обезболивающих, потому что их седативный эффект всегда напоминал ему о наркотиках, которые вкалывали ему в замке Госпожи – так что во время вскрытия ноги и вправления кости доком Джейн он пребывал в сознании. Ну, во всяком случае, какое-то время пребывал. Потом ненадолго отключился. Ближе к концу операции ему стало казаться, что он умирает. Да и сейчас, наверняка, выглядел он не лучше. А сказать нужно было так много.

– Привет. – Бэлла провела рукой по его коротко остриженному черепу. – Привет…

– Привет…

Прежде, чем окончательно сломаться и опозориться, он огляделся, чтобы посмотреть, кто еще был в палате. Около вихревой ванны[12] в углу Роф разговаривал с Рейджем, а напротив ряда шкафов, сделанных из стекла и металла, стояли Куин, Джон и Блэй.

Свидетели. Черт. Ему нужно было собраться с силами.

Он часто заморгал, и детали окружающей обстановки стали видны отчетливее. Тогда он вспомнил, когда был здесь в последний раз.

Рождение.

– Шш, – прошептала Бэлла, очевидно, неправильно истолковав его моргание. – Просто закрой глаза и расслабься.

Он последовал ее совету, потому что снова подошел к хрупкой грани реального мира, и не потому что его руки и нога так сильно болели.

Боже, та ночь, когда родилась Налла… когда он чуть не потерял свою шеллан…

Зед сильно зажмурился, не желая вспоминать прошлое… или слишком пристально смотреть в настоящее. Опасность потерять Бэллу вернулась. Снова.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Пожалуйста, не бросай меня.

– Я рядом.

Да, но надолго ли.

Паника, охватившая его, унесла обратно в тот день, когда на свет появилась Налла… Он был в городе с Вишесом, они расследовали похищение гражданского. Когда ему позвонила док Джейн, он бросил Ви, словно вредную привычку, и дематериализовался во внутренний дворик особняка, побежав через фойе к туннелю. Все, кто встречался на его пути: шеллан, доджены, даже Роф – предпочитали убраться с дороги, чтобы не повторить судьбу разбросанных кегель.

Внизу в учебном центре он обнаружил Бэллу – она растянулась на каталке, похожей на ту, на которой он сейчас лежал сам. Он вошел примерно на середине схватки и был вынужден наблюдать, как Бэлла, пригвожденная к кровати, свернулась от боли, словно гигантская рука надавливала на ее живот. Когда приступ прошел, она глубоко вздохнула и слабо улыбнулась ему. Она потянулась к нему, и он сбросил оружие, свалив его на линолеум.

– Руки, – рявкнула док Джейн. – Сначала вымой руки, потом подходи.

Он кивнул и прошел прямо к глубоким раковинам с педалями. Он намыливал руки по всей длине, пока кожа не приобрела розовый оттенок, похожий на сияние тела куклы Барби, потом вытер их синей хирургической тряпкой и поспешил к Бэлле.

Как только их ладони встретились, рев новой схватки охватил тело женщины. Бэлла сжимала его руку с такой силой, что от захвата хрустнули кости, но ему было все равно. Удерживая ее взгляд, пока она изо всех сил напрягалась, он понял, что готов на все, чтобы забрать хоть часть ее боли… в тот момент он бы с радостью отрезал собственные яйца. Он просто не мог поверить, что заставил ее пройти через такие страдания.

Но потом стало еще хуже. Роды, как локомотив, путешествующий по телу Бэллы, лишь набирали скорость. Сильнее, дольше, быстрее. Сильнее, дольше, быстрее. Он не знал, как она могла выносить это. А потом она не смогла больше.

Она обмякла, жизненные показатели падали: сердечный ритм, кровяное давление – все катилось в ад. По движениям дока Джейн он понял, насколько это было серьезно. Он помнил капельницу, заряженную лекарствами, и подошедшего Вишеса с… черт, с хирургическим инструментами и кувезом[13] в руках.

Док Джейн натянула новую пару резиновых перчаток, потом взглянула на Бэллу, затем – на него.

– Нам придется войти внутрь и достать ребенка, хорошо? Она тоже в опасности.

Кивание. Он кивнул, и отвечая на вопрос, и реагируя на заявление. Ви втирал ржаво-оранжевый бетадин[14] в разбухший живот Бэллы.

– С ней все будет хорошо? – в отчаянии пробормотала Бэлла. – С нашей малышкой все будет…

Док Джейн наклонилась к ней.

– Посмотри на меня.

Взгляды женщин встретились.

– Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам обоим справиться с этим. Я хочу, чтобы ты успокоилась – это твоя работа. Успокойся и позволь мне делать то, в чем я так хороша. Теперь дыши глубоко.

Зейдист синхронно сделал глубокий вздох… а потом увидел, как веки Бэллы распахнулись, а взгляд, полный странной сосредоточенности, направился в потолок. Прежде чем он успел спросить ее, на что она смотрит, Бэлла закрыла глаза.

В то мгновение его объял ужас, что он никогда больше не увидит их открытыми.

А потом она сказала:

– Только удостоверься, что с малышкой все в порядке.

От этих слов он похолодел, заледенел окончательно, потому что понял: Бэлла не думает, что останется в живых. Она беспокоилась только о малышке.

– Пожалуйста, останься со мной, – простонал он, когда разрез был сделан.

Бэлла его не услышала. Она медленно теряла сознание, словно лодка, покачивающаяся в стоячих водах.

Налла родилась в 6:24 утра.

– Она жива? – спросил он.

И хотя сейчас при мысли об этом его охватывал стыд, но он задал тот вопрос тогда лишь потому, что знал, Боже упаси, чтобы Бэлла пришла в себя и узнала, что младенец родился мертвым.

Пока док Джейн зашивала Бэллу, Вишес быстро работал отсосом около рта и носа малышки, потом зарядил небольшую капельницу и сделал что-то с ее ногами и руками. Быстро. Сейчас он был также быстр, как и его шеллан.

– Она жива?

– Зейдист?

Его глаза распахнулись – он вернулся в настоящее.

– Дать тебе еще обезболивающих? – спросила Бэлла. – Ты выглядишь так, словно сильно мучаешься.

– Я не могу поверить, что она выжила. Она была такой маленькой.

Когда слова сорвались с губ Зейдиста, Бэлла замешкалась, но лишь на короткую секунду. Рождение… Он вспоминал рождение Наллы.

Она погладила мягкие короткие волосы на его голове, пытаясь хоть немного облегчить боль.

– Да… да, была.

Его желтые глаза метнулись на людей, находившихся в комнате, голос стал тихим.

– Могу я быть честным с тобой?

«О, черт», – подумала она.

– Да, пожалуйста.

– Единственная причина, по которой я волновался, жива она или нет, была в том, что я не хотел, чтобы тебе сказали, что она мертва. Ты волновалась лишь о ней… я не мог вынести мысли о том, что ты потеряешь ее.

Бэлла нахмурилась.

– Ты имеешь в виду самый конец?

– Да… ты сказала, что нужно лишь удостовериться, что с ней все в порядке. Это были твои последние слова.

Бэлла прикоснулась ладонью к его щеке.

– Я думала, что умираю, и не хотела, чтобы ты остался совсем один. Я… я видела сияние Забвения. Оно было вокруг меня, омывало меня. Я волновалась за тебя… о том, что будет, если я не выживу.

Его лицо побелело еще больше, служа доказательством тому, что был в спектре цвет бледнее белого.

– Я догадывался, что это происходит. О Боже… не могу поверить, что это было так близко.

К каталке подошла док Джейн.

– Простите, что вмешиваюсь. Просто небольшая проверка показателей, хорошо?

– Конечно.

Наблюдая за скорым осмотром, она подумала о том, как эти призрачные руки помогли ее дочери появиться на свет.

– Хорошо, – сказала док Джейн, вешая стетоскоп на шею. – Это хорошо. Состояние стабилизировалось, и примерно через час он сможет двигаться и встать на ноги.

– Спасибо, – одновременно прошептали они с Зедом.

– Я только рада. Поверьте. Теперь. Как насчет того, чтобы все остальные свалили и дали вам побыть наедине?

Толпа рассосалась, нагруженная поручениями помочь, принести еду или что-то еще, что могло понадобиться. Подойдя к двери, Роф остановился и посмотрел на Бэллу.

Она сильнее вцепилась в плечо Зеда, когда король слегка наклонил голову и вышел, закрыв за собой дверь.

Она откашлялась.

– Принести тебе чего-нибудь…

– Нам нужно поговорить.

– Это может подождать…

– Пока ты не уйдешь от меня? – Зед покачал головой. – Нет. Это нужно сделать сейчас.

Бэлла подкатила к каталке табуретку на колесиках и села на нее, поглаживая его предплечье, потому что не могла дотронуться до руки из-за бинтов.

– Мне страшно… Если мы не… сможем пересечь эту пропасть…

– Мне тоже.

Когда слова повисли в тихой отделанной плиткой палате, Бэлла вспомнила, как пришла в себя после кесарева в день рождения дочери. Первыми она увидела глаза Зейдиста. Его взгляд, направленный на нее, был полон мучения, но боль медленно ушла, давая место недоверию и надежде.

– Покажи ей младенца, – резко потребовал Зед. – Быстро.

Вишес подкатил кувез, и Бэлла впервые посмотрела на свою дочь. Волоча вслед за рукой трубочку, шедшую от капельницы, она дотронулась до плексигласового панциря. В тот момент, когда ее пальцы коснулись прозрачного щитка, малышка повернула голову.

Бэлла посмотрела на Зейдиста.

– Мы можем назвать ее Наллой?

Его глаза увлажнились.

– Да. Конечно. Все, что захочешь.

Он поцеловал ее, дал ей свою вену – он делал все, что можно было бы ожидать от внимательного и заботливого супруга.

Возвращаясь в настоящее, она покачала головой.

– Ты казался таким счастливым. Сразу после рождения. Ты радовался со всеми остальными. Ты обвязывал ленточками ее колыбельку… Ты ходил к Фьюри и пел ему.

– Потому что ты была жива, и тебе не пришлось страдать от потери малышки. Мой самый большой страх не воплотился в жизнь. – Зейдист поднял руку, словно хотел потереть глаза, но потом нахмурился, очевидно, осознав, что не может сделать этого из-за бинтов. – Я радовался за тебя.

– Но после того как ты покормил меня, ты сидел рядом с инкубатором, ты тянулся к ней. Ты даже улыбнулся, когда она посмотрела на тебя. На твоем лице была любовь, не просто облегчение. Что изменилось? – Он колебался, и она продолжила. – Я могу дать тебе больше времени, если это потребуется, но я не хочу стоять в стороне. Что произошло?

Зед уставился на больничную лампу, висевшую над его головой. Повисла длинная пауза. Такая длинная, что Бэлла подумала, что они могли упереться в несокрушимую стену.

Но потом в самом краю его глаза появилась большая слеза.

– Я вижу ее во сне.

Слова были такими тихими, что Бэлле пришлось удостовериться, что она расслышала их правильно.

– Прости?

– Сон, в котором я все еще у Госпожи. Налла… она в темнице. Я слышу, как она плачет, когда ко мне приходит Госпожа. Я пытаюсь освободиться из оков… чтобы защитить ее… забрать ее оттуда… остановить то, что должно случиться. Но я не могу сдвинуться с места. Госпожа найдет малышку. – Его испуганные глаза обратились к ней. – Госпожа найдет ее, и это моя вина, что Налла в темнице.

– О… любовь моя… О, Зед. – Бэлла встала и, наклонившись, осторожно обняла его. – О… Боже… и ты боишься, что Госпожа убьет ее…

– Нет. – Зейдист откашлялся. Один раз. Потом еще. И еще. Его грудь начала яростно вздыматься вверх и с силой опускаться вниз. – Она заставит… Наллу смотреть… что они делают со мной… Налле придется смотреть…

Зейдист попытался удержать эмоции в себе, но проиграв битву, зарыдал громкими, отрывистыми мужскими всхлипами.

– Ей придется… смотреть, как… ее отца…

Все, что оставалось Бэлле – это крепко сжимать его в объятьях, заливая больничную сорочку собственными слезами. Она знала, что все было плохо. Но и понятия не имела о том, насколько плохо.

– О, любимый мой, – прошептала она, почувствовав, как его руки обняли ее, а лицо опустилось, погрузившись ей в волосы. – О, мой милый, любимый… Глава 7

На следующий день Зейдист проснулся около пяти часов после полудня. Здорово было лежать в собственной постели. А вот носить гипс на голени – наоборот.

Повернувшись, он открыл глаза и взглянул на Бэллу. Она уже проснулась и тоже смотрела на него.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Нормально. – Во всяком случае, физически. А вот состояние всего остального: и эмоций, и разума – оставалось под вопросом.

– Хочешь поесть?

– Да. Через какое-то время.

На самом деле он просто хотел немного поваляться в постели, смотря в глаза своей шеллан.

Бэлла легла на спину и уставилась в потолок.

– Я рад, что мы поговорили, – сказал он.

Как бы сильно он не ненавидел свое прошлое, он сделал бы все возможное, чтобы помешать ей уйти, и, если это означало разговор, что ж, он будет болтать до тех пор, пока связки не порвутся.

– Я тоже.

Он нахмурился, чувствуя некоторое напряжение между ними.

– О чем ты думаешь?

Несколько секунд спустя она тихо спросила:

– Ты все еще хочешь меня?

Ему даже пришлось ущипнуть себя. Она ведь не могла действительно спрашивать его…

– Боже правый, конечно, я хочу, чтобы ты оставалась моей шеллан. Одна мысль о том, что ты уйдешь, просто…

– Я имею в виду, в сексуальном плане.

Он моргнул, вспоминая стальную эрекцию, возникшую прошлой ночью, когда он наблюдал, как она вытиралась полотенцем.

– Как я могу не хотеть?

Ее голова повернулась к нему.

– Ты не питаешься, и ты не пытался сблизиться со мной… ну, я, правда, тоже не пыталась, но…

– Сейчас ты в первую очередь нужна Налле.

– Но и тебе тоже… по крайней мере, из-за вены. – Кивком она указала на его голень. – Разве твоя нога сломалась бы, если бы ты правильно питался? Вероятно, нет.

– Ну, не знаю. Я проломил пол… и упал на стекло.

– На стекло?

– На люстру.

– Господи…

Повисла тишина, и он задался новым вопросом: чего она от него хотела? Давала ли она добро на…?

От одной мысли о возможности секса его тело мгновенно проснулось, словно она со всей дури ударила в огромный гонг.

Но Бэлла не двинулась с места. И он не двинулся.

В повисшей тишине он подумал о том, как близко они подошли к точке невозврата. Если они не сделают шаг навстречу друг другу…

Под простынями он потянулся к ней, взял ее руку и поднес к своему телу.

– Я хочу тебя, – сказал он, оборачивая ее ладонь вокруг эрекции. При первом же прикосновении он застонал и повел бедрами, толкаясь навстречу ее руке. – О… черт… я скучал по тебе.

Ему стало стыдно, когда он увидел изумление на лице Бэллы, и это вернуло его к воспоминаниям о той сцене с полотенцем. Теперь он понял, что, когда она остановилась и начала смотреться в зеркало, она изучала свое тело, искала изъяны, которых не было. И, видя его, она прикрылась не потому, что не хотела привлекать внимание, а потому, что больше не была уверена, что владеет им.

Он подвигал ее рукой вверх-вниз по возбужденной плоти.

– Я отчаянно хочу снова прикоснуться к тебе. К каждой клеточке твоего тела.

Передвинувшись под простынями, она прижалась к нему.

– Правда?

– Как я могу не хотеть этого? Ты самая прекрасная женщина из всех, что я видел.

– Даже после…

Он рванулся вперед и прижался к ее губам.

– Особенно после. – Он чуть отодвинулся, чтобы она могла видеть его глаза. – Ты также красива, как была в тот день, когда я впервые увидел тебя в спортзале столько дней и ночей назад. Тогда ты остановила мое сердце – оно просто застыло в моей груди. И ты по-прежнему останавливаешь его.

Она быстро заморгала, а он смахнул слезы поцелуем.

– Бэлла… если бы я только знал. Я бы сказал что-нибудь… сделал бы что-нибудь. Я просто решил, что ты понимаешь, что для меня ничего не изменилось.

– С рождением Наллы все вокруг изменилось. Ритм моих дней и ночей. Мое тело. Ты и я. Ну так я и решила…

– Почувствуй меня, – простонал он, выгибаясь ей навстречу. – Почувствуй и знай… О, Боже.

Да, она отлично его чувствовала. Обернув обе ладони вокруг него, она ласкала его вверх-вниз, скользя по напряженной длине.

– Тебе нравится? – прошептала она.

Он смог лишь кивнуть и снова застонать. Когда она сжимала его так, когда ее ладони окружали его со всех сторон, когда она прикасалась к нему, у него в мозгах происходило короткое замыкание.

– Бэлла… – Он потянулся к ней перевязанной рукой, но потом остановился. – Чертовы бинты…

– Я сниму их. – Она прижалась к его губам. – И ты сможешь положить свои руки, куда захочешь…

– Твою мать.

Он кончил. Мгновенно. Но, вместо того, чтобы отступить, Бэлла лишь рассмеялась глубоким, гортанным смехом женщины, которая была уверена, что скоро займется сексом со своим мужчиной.

Он узнал этот звук. Он любил его. Скучал по нему. Он должен был услышать его…

С другого конца комнаты Налла испустила разминочный вопль, который быстро перерос в полноценный, похожий на рев запускающегося самолетного двигателя крик «мне нужна моя мамэн ПРЯМО СЕЙЧАС».

Бэлла почувствовала, как эрекция Зеда ослабла, и поняла, что это произошло не потому, что он только что получил разрядку. Он мог дойти до оргазма четыре-пять раз, и это лишь в самую обычную ночь, а не после нескольких месяцев воздержания.

– Прости, – сказала она, оглянувшись на колыбельку, чувствуя, как разрывается между близкими людьми.

Зейдист взял ее лицо в перебинтованные ладони и повернул к себе.

– Иди, позаботься о малышке. Со мной все будет в порядке.

Ни в его взгляде, ни в его голосе не было ни капли осуждения. Но ведь такого вообще никогда не случалось. Он никогда не обижался на Наллу; что-что, а самопожертвование у него выходило хорошо.

– Я просто…

– Не торопись.

Она слезла с кровати и подошла к колыбельке. Налла потянула ей навстречу свои маленькие ладошки и немного успокоилась. Особенно, когда ее взяли на руки.

Понятно. Мокрый подгузник и голод.

– Я недолго.

– Не беспокойся.

Зед растянулся на черных атласных простынях, желание исчезло из его глаз, тело, лишившись напряжения, расслабилось.

Она надеялась, причиной этому стал оргазм, принесший облегчение. Боялась, что, на самом деле, это произошло потому, что он и не ждал ее скорого возвращения.

Бэлла заскочила в детскую, быстро поменяла подгузник, потом уселась в кресло-качалку и дала Налле все необходимое. Медленно покачиваясь, она держала малышку на руках и думала о том, как правы были люди: рождение ребенка меняло все.

В том числе и ощущение времени.

То, что должно было стать пятнадцатиминутным кормлением, превратилось в двухчасовое «недовольство, срыгивание, недовольство, кормление, срыгивание, икота, плач, смена подгузника, недовольство, затянувшееся кормление».

Когда Налла, наконец, успокоилась, Бэлла откинула голову на спинку качалки, ощущая привычную смесь усталости и удовлетворения.

Материнские обязанности, столь сильно все изменившие, были просто замечательными, и вызывали своего рода пристрастие – теперь она понимала, почему некоторые матери становятся излишне сосредоточенными на своих отпрысках. Ты словно кормишься заботой и беспокойством о собственном ребенке. Ты становишься всемогущей Матерью. Каждое ее слово было истиной в мире Наллы.

Но она все же скучала по роли шеллан Зеда. Скучала по утренним пробуждениям рядом с ним, когда он двигался, прижав ее к матрасу, горячий и жаждущий. Скучала по ощущению его клыков, вонзающихся глубоко в ее горло. Скучала по тому, как выглядело его изуродованное шрамом лицо после занятий любовью: раскрасневшееся, со смягчившимися чертами, полное благоговения и любви.

А то, что с Братьями он по-прежнему оставался жесток, делало его отношение к ней еще более специфичным. Всегда.

Боже, но его сны. Она не решалась сказать, что они изменили все, но повлияли на происходящее достаточно сильно – теперь она не смогла бы уйти от него. Но вот насчет того, что ждало их в будущем, уверена не была. Зеду требовалась помощь бóльшая, чем она могла предложить. Здесь нужно было профессиональное вмешательство, а не просто супружеская любовь и поддержка.

Может быть, Мэри могла внести свой вклад. У нее был опыт психологических консультаций, и именно она научила его читать и писать. Он не за что не стал бы разговаривать с незнакомцем, но Мэри…

О, черт, да не будет он ни за какие коврижки рассказывать шеллан Рейджа о перипетиях своего прошлого. Тот опыт был просто ужасен, а боль угнездилась слишком глубоко. Плюс ко всему, он ненавидел демонстрировать собственные эмоции третьим лицам.

Бэлла поднялась на ноги и положила Наллу в маленькую колыбельку в детской – вдруг Зейдист все еще был в кровати, обнаженный и в нужном настроении.

Но он не был. Он был в ванной и, судя по доносившемуся жужжанию и звуку бегущей воды, брил голову под душем. На прикроватном столике лежали ножницы и бинты, стягивавшие его руки. Увидев их, она могла думать лишь об одном: ей хотелось снять их самой. Не оставалось никаких сомнений: он ждал ее, ждал, ждал, а потом сдался, не надеясь уже ни на секс, ни на помощь. Наверное, ему было нелегко работать ножницами, ведь на руках шевелились лишь верхние фаланги пальцев… но, учитывая который был час, выбора особого не было: либо он сам освобождает себя от бинтов, либо отправляется на работу, не приняв душ.

Сев на кровать, Бэлла вдруг поняла, что пытается стянуть полы халата так, чтобы скрещенные ноги оставались прикрытыми. «Какой знакомый ритуал», – подумала она: ожидание, когда он выйдет из ванной. Душ будет принят, Зейдист в полотенце войдет в спальню, они будут говорить ни о чем, пока он будет одеваться в гардеробной. Потом он спустится вниз на Первую Трапезу, а она будет совершать утренний туалет в таком же уединении.

Господи, она чувствовала себя такой маленькой. Совсем крохотной по сравнению с проблемами, которые свалились на них, по сравнению с запросами своей дочери, по сравнению с осознанием того, что она хотела любящего хеллрена, а не вежливого соседа по комнате.

Она вздрогнула от неожиданного стука в дверь.

– Да?

– Это док Джейн.

– Заходи.

В дверном проеме появилась голова врача.

– Он где-то здесь? Я подумала, что стоит снять бинты – о, но, похоже, вы вдвоем справились с этим заданием.

Хотя доктор пришла к неправильным выводам, Бэлла предпочла держать рот на замке.

– Он скоро выйдет из ванной. Гипс уже можно снять?

– Думаю, да. Почему бы тебе не сказать ему, что я буду ждать в кабинете физиотерапии? Я работаю над расширением медицинского отсека, так что я и мой пояс с инструментами будем шататься там.

– Я передам.

В повисшей тишине слышалось приглушенное жужжание бритвы и шум бегущей воды.

Док Джейн нахмурилась.

– С тобой все в порядке, Бэлла?

Выдавив улыбку, она подняла руки, словно пытаясь остановить Джейн.

– Я в идеальной форме. Мне не нужен очередной осмотр. Никогда.

– В это я верю. – Джейн улыбнулась, потом бросила взгляд на дверь ванной. – Слушай… Может, тебе стоит пойти потереть ему спинку, если ты понимаешь, о чем я?

– Я подожду здесь.

Снова тишина.

– Могу я внести предложение, которое будет весьма навязчивым?

– Сложно себе представить, что ты можешь быть еще более навязчивой, – сказала Бэлла, подмигнув женщине.

– Я серьезно.

– Хорошо.

– Передвинь колыбельку Наллы в детскую, и держи дверь закрытой большую часть того времени, что малышка спит. Купи радионяню, чтобы слышать ее. – Док Джейн обвела помещение взглядом. – Эту комнаты делите вы с мужем… тебе нужно быть чем-то большим, чем просто мамочкой, а ему нужна ты, хотя бы по чуть-чуть каждый день. Налла же будет в полном порядке, и очень важно приучить ее спать одну.

Бэлла взглянула на колыбельку. Мысль о том, чтобы убрать ее, казалось странной и необъяснимо пугающей. Словно они бросали дочь на съедение волкам. Но, если она хотела не просто соседа, им понадобиться больше пространства, пространства, не имеющего ничего общего с квадратными метрами.

– Это может быть хорошей идеей.

– У многих моих коллег были дети. Что я могу сказать? Любят врачи плодиться. После рождения первого всегда следует адаптационный период. Это не значит, что с браком что-то не так, это значит, что пришло время установить новые границы.

– Спасибо… правда, я очень ценю твою помощь.

Док Джейн кивнула.

– Я всегда рядом.

Когда дверь закрылась, Бэлла подошла к колыбельке и пригладила разноцветные атласные ленточки, привязанные к перилам. Прохладные лоскутки скользнули сквозь пальцы, и она вспомнила церемонию дарования и любовь, которую разделили все жители особняка. В этом доме всегда будут обожать Наллу, о ней всегда будут заботиться, ее всегда будут защищать.

В тот момент, когда она освободила тормозной механизм и покатила кроватку в детскую, на нее накатил приступ паники – но она собиралась преодолеть его. Должна была. И ей срочно нужно было купить радионяню.

Она остановила колыбельку рядом с той, что стояла в детской – Налла спала и там.

Лоб малышки был сморщен, ручки и ножки согнуты – верный признак того, что она вскоре проснется.

– Шш, мамэн с тобой.

Бэлла достала малышку и переложила на ее любимое место. Налла засопела, довольно проворковав что-то, свернулась калачиком и, просунув маленькую ручку между реек, схватилась за красно-черный бант Рофа и Бэт.

Многообещающе. Глубокое дыхание и сытый животик были залогом долгого крепкого сна.

По крайней мере, Налла не чувствовала себя отверженной.

Бэлла вернулась в спальню. В ванной было тихо, и, просунув голову в дверной проем, она почувствовала легкую влажность, оставшуюся после включенного душа, и уловила отголоски запаха кедрового шампуня.

Он ушел.

– Ты передвинула колыбель?

Она обернулась. Зед стоял в двустворчатых дверях гардеробной, черные кожаные брюки, чуть расширявшиеся к низу, уже были на нем, а черная футболка была переброшена через руку. Его грудь с меткой Братства и кольцами в сосках блестела в свете, пробивавшемся из-за плеч.

Бэлла бросила взгляд на то место, где недавно стояла колыбелька Наллы.

– Ну, это… понимаешь, наше место. И, эмм, ей хорошо и в другой комнате.

– А ты уверена, что тебе это по нраву?

Если это означало, что она будет с ним как с хеллреном?

– С Наллой все будет в порядке. Я в соседней комнате, если вдруг понадоблюсь, а в последнее время, она много спит… так что, да, мне это вполне подходит.

– Ты… уверена?

Подняв глаза, Бэлла посмотрела на него.

– Да. Совершенно уверена…

Зед бросил футболку на пол, материализовался рядом с ней и повалил на кровать, прижимая к себе. Когда он впился в ее губы, а тяжелый, мощный вес вдавил ее в матрас, она почувствовала безумство его связующего аромата. Его руки грубо обошлись с ее ночнушкой, разорвав ее и откинув куски в стороны. Увидев ее обнаженные груди, он зарычал низко и глубоко.

– О, да, – застонала она, объятая тем же безумием, что и он.

Она просунула руку между их телами и, сломав ноготь, потянула вниз молнию его ширинки…

Зед издал очередной животный звук, когда эрекция коснулась ее руки. Откинувшись назад, он чуть не разорвал свои кожаные брюки, стараясь стащить их с ног, преодолев гипс. Потом оставил тщетные попытки вместе со штанами, болтавшимися около коленей, прорычав «хрен с ними».

Он снова рванулся к ней и, окончательно разорвав ночнушку, широко развел ее бедра. Но потом остановился: беспокойный взгляд грозил перечеркнуть страсть на его лице. Он уже открыл рот, очевидно, собираясь просить, согласна ли она…

– Заткнись и войди в меня, – рявкнула она, хватая его за шею и притягивая к своим губам.

Зарычав, он толкнулся внутрь: проникновение бомбой разорвало ее тело, по которому стали разносится искры, воспламенявшие кровь. Ногти впились в его зад, отвечая яростному ритму его бедер, пока он не последовал за ней, кончая, содрогаясь всем телом в спазме наслаждения.

В ту же секунду он откинул голову назад и, обнажив клыки, зашипел словно огромная кошка. Выгнувшись на подушке, она повернула голову в сторону, открывая ему доступ к горлу, чтобы он смог…

Клыки Зейдиста мощно и глубоко проникли в кожу, и она кончила снова, но он, не отрываясь от вены, продолжил движения. Он был даже лучше, чем ей помнилось: мускулы и кости давили на нее сверху, кожа была такой гладкой, а связующий аромат окутывал ее своим темный острым оттенком.

Когда кормление завершилось, а он кончил… одному Богу было известно, сколько раз он кончил… тело его расслабилось, а рот переместился на ее горло, чтобы залечить ранки от укусов. Нежные, приятные касания его языка разбудили в ней новое желание, и он, словно прочитав ее мысли, перекатился на спину, удерживая ее рядом, оставляя их тела соединенными.

– Возьми меня, – попросил он, не сводя глаз с ее полных грудей.

Она обхватила ладонями предмет его вожделения, лаская свои соски, а начала двигаться медленно и мягко. Он стонал, сжимая руками ее колени, и она чувствовала себя такой прекрасной, какой не смогли бы сделать ее даже его слова.

– Боже… я скучал по тебе, – сказал он.

– Я тоже.

Она уперлась ладонями в его плечи и, наклонившись вперед, начала двигаться быстрее.

– О, черт, Бэлла… возьми мою вену…

Приглашение было принято прежде, чем он успел закончить предложение – и в ее движениях нежности было не больше, чем в его. Его вкус был потрясающим, еще интенсивней, чем раньше. Каждый раз, как она питалась от него после рождения, все происходило…. с большой обходительностью. Сейчас же между ними царила дикость: искрящийся коктейль силы и секса, а не обычная подзарядка сил.

– Я люблю тебя, – прошептал он, пока она пила его кровь.

Они занимались любовью еще четыре раза.

Снова на кровати.

Два раза на полпути в ванную.

Еще раз под душем.

После они завернулись в толстые белые полотенца и опять забрались на кровать.

Зейдист прижал ее к своему боку и поцеловал в лоб.

– Вопрос с моим желанием к тебе исчерпан?

Она рассмеялась, проводя руками по его груди и опускаясь ниже к шести кубикам живота. Она могла поклясться, что под ее ладонью мускулы наливались силой – его тело жадно всасывало то, что получило во время кормления. Она гордилась тем, что сделала его сильнее… даже больше: она чувствовала связь между ними.

Дева-Летописица не прогадала, создавая расу, вынужденную кормиться от самой себя.

– Ну? Исчерпан? – Зед перекатился, подминая ее под себя. На его лице сияла особенная улыбка под названием «Я тот мужчина». – Или мне стоит вернуться к доказательствам?

Она провела ладонями по его сильным рукам.

– Нет, я думаю, мы… Зед!

– Что? – промычал он, снова устраиваясь меж ее бедер. – Прости. Ничего не могу поделать. Я все еще голоден. – Он прикоснулся к ней поцелуем легким как дыхание. – Мм…

Его губы спустились по ее шее, потерлись об укусы, словно говоря «спасибо».

– Мм… моя, – зарычал он.

Так медленно, так нежно… его рот спустился еще ниже, к ее груди. Он остановился, так и не прикоснувшись к соску.

– Они чувствительные? – спросил он, потершись о вершинку носом, а потом проведя по ней языком.

– Да… – Она задрожала, когда его дыхание ветерком прошло по тому месту, где только что был язык.

– Такими они и выглядят. Красненькие, цветущие и таким прекрасные.

Он никогда не был так нежен с ее грудями, лаская их руками и осторожно целуя.

Он начал двигаться еще ниже, спускаясь к ее животу, и она почувствовала новую волну жара и возбуждения. Посмотрев в ее лицо, он улыбнулся.

– Скучала ли ты по моим поцелуям, дорогая супруга? По тем, что я люблю дарить тебе между бедер?

– Да, – сдавленно ответила она, ощущая дрожь предвкушения, прокатившуюся по телу. Согласно легкой эротичной ухмылке на его лице и дьявольскому огоньку в желтом взгляде, он снова превратился в мужчину, наметившему определенный план в своем совершенно свободном расписании.

Он встал на колени.

– Раздвинь для меня ноги. Мне нравится смотреть на тебя… О… черт… да. – Он потер губы, словно разогревая их. – Вот об этом я и говорю.

Его плечи чуть сгорбились, когда он наклонился, уподобляясь кошке у миски с молоком – она же, словно эрос, отдавала себя целиком во власть его теплого влажного языка.

– Я хочу сделать это медленно, – прошептал он, касаясь ее плоти. Она простонала его имя. – Не хочу заканчивать пиршество слишком быстро.

«Это не проблема», – подумала она. Для него она всегда была бездонным колодцем…

Его язык скользнул в ее тело горячим проникновением, потом вернулся к нежным, медленным поглаживаниям.

Посмотрев вниз, она встретилась с его сияющим цитриновым взглядом… он словно ждал того момента, когда их глаза пересекутся, чтобы ускорить движения языка.

Наблюдая, как его розовая плоть прикасается к ее, она снова вылетела за границы наслаждения.

– Зейдист, – простонала она, обхватывая его голову и толкая бедра наверх.

Нет ничего прекраснее, чем лежать между ног твоей шеллан.

Дело не только во вкусе; но и в звуках, в аромате, в том, как она смотрит на тебя, повернув голову набок и приоткрыв рот, чтобы дышать. Дело в нежном, прекрасном центре всего того, что делает ее женщиной, прижимающемуся к твоему рту, и в доверии, которое она оказывает тебе, подпуская так близко. Это интимность, чувственность, особая атмосфера…

Это то, что ты мог бы делать вечно.

Когда его шеллан издала самый потрясающий звук, и волны оргазма подхватили ее, Зейдист скользнул вверх, войдя в нее, желая почувствовать спазмы собственной плотью.

Прижавшись губами к ее уху, он кончил в нее.

– Ты для меня – все.

Позднее, когда они отдыхали рядом, он оглядел ее от груди до живота, думая о том, как удивительно подходили друг другу их тела. Ее пышные изгибы и женская сила создали живое существо, предоставив ему безопасное место, в котором, благодаря химическим превращениям, соединились два тела и создали жизнь.

Они оба.

– Налла… – прошептал он. – У Наллы…

Он почувствовал, как она напряглась.

– У Наллы – что?

– У Наллы мои глаза, так ведь?

Голос его шеллан стал мягким и осторожным, словно она боялась спугнуть его.

– Да, да у нее твои глаза.

Положив руку на живот Бэллы, Зед начал очерчивать круги на упругой коже – она часто делала это сама во время беременности. Теперь он стыдился себя… Стыдился, что ни разу не притронулся к ее животу. Рождение ребенка так беспокоило его, что видневшаяся окружность представлялась ему лишь угрозой их собственным жизням, но никак не тем, чему нужно было радоваться.

– Прости меня, – неожиданно сказал он.

– За что?

– Тебе пришлось пройти через все это одной, ведь так? Не только эти последние три месяца, но и раньше. Еще когда ты была беременна.

– Ты всегда был рядом со мной…

– Но не с Наллой, а ведь она была частью тебя. И сейчас она часть тебя.

Бэлла вздернула голову.

– Она также и часть тебя.

Он вспомнил большие блестящие желтые глаза малышки.

– Иногда мне кажется, что она и на меня тоже немного похожа.

– Да она почти вылитый ты. У нее твой подбородок и твои брови. А ее волосы… – В голосе Бэллы проснулось радостное возбуждение, словно она уже давно хотела обсудить с ним все детали внешности их дочери. – Ее волосы будут точно такими же, как у тебя и Фьюри. А руки ее ты видел? Ее указательные пальчики длиннее, чем безымянные – как у тебя.

– Правда?

Боже, да какой из него отец, если он не знает таких вещей?

Ну, ответ был прост. Он не был никаким отцом.

Бэлла протянула руку.

– Давай примем душ, а потом пойдем со мной. Позволь мне представить тебя твоей дочери.

Зед глубоко вздохнул, а потом кивнул.

– Я был бы рад. Глава 8

Загородив дверной проем детской, Зейдист удостоверился, что футболка была заправлена в кожаные штаны.

О, как он любил запах этой комнаты. Пахнущая лимоном невиновность, так он думал. Сладкий как цветок, но не приторный. Чистый.

Бэлла взяла его за руку и подвела к колыбельке. Окруженная складками атласа, превышающими ее собственный рост, Налла свернулась калачиком, ее руки и ноги были прикрыты одеялом, глаза зажмурены, словно во сне она упорно-упорно-очень-упорно работала.

В тот момент, когда Зед заглянул в колыбель, она пошевелилась. Засопела. Во сне протянула ручку… не к матери, к нему.

– Чего она хочет? – как дурак, спросил он.

– Она хочет, чтобы ты дотронулся до нее.

Он не двинулся, и Бэлла пробормотала:

– Она делает это во сне... она, кажется, знает, кто вокруг, и ей нравится, когда ее гладят.

Нужно было отдать должное его шеллан: она не вынуждала его делать хоть что-то.

Но Налла была недовольна. Она тянула к нему свои маленькие ручки.

Зед вытер свою ладонь о футболку, затем протер ею пару раз вверх-вниз по бедру. Наклонился вперед, его пальцы дрожали. Налла прикоснулась к нему. Дочь взяла его большой палец и вцепилась в него с такой силой, что он почувствовал гордость.

– Она сильная, – сказал Зед. Одобрение сквозило в его тоне.

Бэлла тихо вздохнула.

– Налла? – прошептал он, наклоняясь. Его дочь поморщила маленькие губки и ухватилась за него еще сильней.

– Я не могу поверить ее хватке.

Он позволил своему указательному пальцу слегка потрогать запястье дочери.

– Мягкая... о, мой Бог, она такая мягкая…

Веки Наллы резко поднялись. Его сердце остановилось – он словно смотрел в свои собственные золотистые глаза.

– Привет...

Налла моргнула, дернула его палец и изменила все: время замерло, будто она тронула не только его руку, но и сердце.

– Ты похожа на свою мамэн, – прошептал он. – Ты заставляешь мир остановиться...

Налла продолжала покачивать его рукой и ворковать.

– Я не могу поверить ее хватке...

Он поглядел на Бэллу.

– Она такая…

Слезы текли по лицу Бэллы, она обхватила себя руками, словно боялась рассыпаться на части.

Его сердце снова сжалось, но уже по другой причине.

– Иди сюда, налла, – сказал он, обращаясь к своей шеллан, притягивая ее к себе свободной рукой. – Иди сюда, к своему мужчине.

Бэлла спрятала свое лицо у него на груди. Их пальцы сплелись.

Стоя там и обнимая свою дочь и свою женщину, Зед чувствовал себя высотой в восемь тысяч футов, быстрее, чем его Каррера[15] и сильнее, чем целая армия.

Его сердце наполнилось новой целью. Они обе были его. Его и только его, и он был обязан заботиться о них. Одна была его сердцем, другая – частью его самого. Они дополняли его, заполняя пустоты, о существовании которых он и понятия не имел.

Налла посмотрела на своих родителей, издав удивительно восхитительный звук. Как прекрасно все разрешилось.

Но потом его дочь потянулась другой рукой... и дотронулась до метки раба на запястье.

Зед напрягся. Ничего не смог с собой поделать.

– Она не знает, что это, – мягко сказала Бэлла.

Он глубоко вздохнул.

– Она узнает. Когда-нибудь она узнает, что именно они значат.

Прежде, чем спуститься вниз к доку Джейн, Зед провел много времени со своими дамами. Он заказал еду для Бэллы и, пока ее готовили, впервые наблюдал, как кушает его дочь. Налла заснула сразу после этого, выбрав очень удачный момент, потому что вскоре прибыл Фритц с едой. Зед кормил свою шеллан из рук, испытывая особенное удовлетворение, выбирая самые лучшие кусочки куриного рулета и броколли.

Когда еда была съедена, а вино выпито, он вытер губы Бэллы узорчатой салфеткой. Ее глаза слипались. Уложив в постель, он поцеловал ее, поднял поднос и свой правый ботинок и вышел из комнаты.

Закрывая за собой дверь, он услышал щелчок замка, и чувство глубокой удовлетворенности разлилось внутри него. Его женщины были сыты и спали. Он сделал свою работу хорошо.

Работа? Скорее, цель его жизни.

Посмотрев на дверь детской, он задался вопросом: мог ли мужчина связаться со своими детьми? Он всегда слышал, что это происходит только с шеллан... но начинал понимать, что испытывает к Налле инстинкт защитника. А ведь он еще даже не держал ее на руках. Через две недели, когда он получше узнает ее? Да просто превратится в водородную бомбу, если что-то будет угрожать ей.

Так вот что значит быть отцом? Он и не догадывался. Ни у одного из братьев не было детей, и он не знал никого, у кого мог бы спросить.

Направляясь к лестнице, он хромая шел по коридору со статуями: шаг, статуя, шаг, статуя, шаг, статуя... и всю дорогу смотрел на свои запястья.

Спустившись, он отнес посуду на кухню, поблагодарил Фритца и вошел в туннель, ведущий к учебному центру. Если док Джейн уже ушла, он сам снимет гипс.

Выйдя в офис из шкафа, он услышал скрежет работающей циркулярной пилы и последовал на звук в тренажерный зал. По пути он хотел посмотреть, как продвигается строительство новой клиники Джейн. Три бокса, сформированные из одного помещения, разрабатывались так, чтобы функционировать и в качестве операционных, и в качестве палат для пациентов, были оборудованы по последнему слову техники. Док Джейн вложила деньги в компьютерную аксиальную томографию, рентген с цифровым изображением и ультразвук, наряду с электронным оборудованием и высокотехнологичными хирургическими инструментами – этими запасами вполне могло бы обойтись целое отделение неотложки. Они не хотели зависеть от клиники Хэйверса.

Так было безопасней для всех. Благодаря Ви, дом Братства был окружен камерами наблюдения, чего нельзя было сказать о клинике Хейверса. А то нападение, совершенное прошлым летом? Братьев могли выследить в любой момент, так что стоило держать под рукой кучу нужных вещей.

Зед открыл одну из металлических дверей зала и остановился. Ого. Очевидно, в доке Джейн текла кровь участников «Extreme Home Makeover»[16].

Вчера вечером, когда Зеда привезли сюда, все было как обычно. Теперь же, меньше, чем сутки спустя, на противоположенной стене разверзлась дыра шесть на двенадцать футов, окруженная обуглившимися кирпичами. Она открывала взору зал, который должен был подвергнуться переделке, и супругу Ви, берущую деревянный брус и скармливающую его циркулярной пиле. Ее тело казалось почти прозрачным, но руки были видны хорошо.

Заметив Зеда, она закончила с доской и выключила станок.

– Привет! – крикнула она, как только все стихло. – Ты готов к снятию гипса?

– Да. А ты, очевидно, хорошо управляешься с пилой.

– Лучше верь в это,– усмехнулась она, указывая на отверстие. – Как тебе нравится мой интерьер?

– Ты не сидела без дела.

– Молотки рулят, что я могу сказать?

– Я готов к новой доске, – прокричал Ви из соседнего помещения.

– Она тоже готова.

На вошедшем Ви был одет пояс для инструментов с молотком и несколькими долото. Подойдя к своей женщине, он сказал:

– Привет, Зед. Как нога?

– Будет намного лучше, как только док Джейн снимет эту штуковину. – Кивком Зед указал на противоположенную стену. – Черт, вы, ребята, делаете успехи.

– Да, мы должны позаботиться о раме сегодня вечером.

Док Джейн протянула супругу доску и быстро поцеловала его – при прикосновении лицо обрело отчетливые формы.

– Я сейчас вернусь. Только сниму гипс.

– Не торопись. – Ви кивнул Зейдисту. – Ты хорошо выглядишь. Я рад.

– Твоя женщина – волшебница.

– Это точно.

– Хорошо, хватит чесать за ушком у эго, мальчики. – Она улыбнулась и снова поцеловала своего возлюбленного. – Пошли Зед. Давай сделаем это.

Она развернулась, и глаза Ви проследили за движениями ее тела… это, несомненно, означало, что, как только Зейдист перестанет надоедать им, они начнут трудиться не только над новой клиникой.

Док Джейн и Зед прошли в кабинет физиотерапии, и он запрыгнул на каталку.

– Я тут подумал, что, вероятно, ты бы хотела испробовать на мне ту циркулярную пилу?

– Не. У тебя в роду уже есть кое-кто без ноги. Двое – это уже слишком. – Она мягко улыбнулась. – Боли?

– Не-а.

Она подкатила передвижной рентгеновский аппарат.

– Положи ногу наверх – идеально. Спасибо.

Она снова подошла к нему, принеся просвинцованное покрывало, и он, взяв его, положил на себя.

– Могу я кое-что спросить? – поинтересовался он.

– Ага. Только подожди, пока я закончу.

Она включила рентгеновский излучатель и сделала снимок – в комнате прозвучал короткий жужжащий хлопок. Посмотрев на экран компьютера, расположенного напротив, она сказала:

– На бок, пожалуйста.

Он передвинулся, и она повернула его ногу другой стороной. После очередного непродолжительного жужжания и проверки монитора она сказала:

– Окей, можешь сесть. Нога выглядит замечательно, так что я собираюсь избавиться от этой выдающейся штукатурной работы, которую сама же и делала.

Она протянула ему одеяло и отвернулась, пока он снимал свои кожаные штаны. Затем она взяла пилу из нержавеющей стали и начала обрабатывать его гипс.

– Так что за вопрос? – спросила она, перекрикивая жужжание пилы.

Зед потер метку раба на запястье, потом протянул его, показывая ей.

– Ты, правда, думаешь, что я смогу удалить это?

Не выключая пилу, Джейн остановилась, несомненно, обдумывая не только медицинскую, но и личную точку зрения. У нее вырвался какой-то звук, что типа резкого «ха», а потом она быстро закончила разрезать гипс.

– Хочешь вымыть ногу? – спросила она, протягивая ему влажную мочалку.

– Да. Спасибо.

Он быстро закончил приводить себя в порядок, и она дала ему то, чем можно было вытереться.

– Не возражаешь, если я взгляну на кожу поближе? – спросила она, кивком указывая на запястье.

Он покачал головой, и она склонилась к его руке.

– С людской кожи татуировки лазером удаляются почти так же. У меня здесь нет нужного оборудования, но, если ты мне поможешь, у меня есть идея, как это можно устроить. И кто может сделать это для тебя.

Он уставился на черные метки и вспомнил, как маленькая ручка его дочери касалась плотных темных чернил.

– Я думаю... да, я думаю, что хочу попробовать.

Проснувшись и потянувшись в супружеской постели, Бэлла поняла, что чувствует себя так, словно провела целый месяц на отдыхе. Ее тело наполнилось свежестью, силой... ну и в определенных местах ощущалась боль. Несмотря на душ, который она приняла чуть раньше, запах Зейдиста оставался на ее теле, завершая идеальную картину.

Суда по часам, стоявшим на прикроватном столике, она отключилась часа на два, так что Бэлла поднялась, надела халат и, почистив зубы, подумала о том, что нужно было бы проверить Наллу и, может быть, перехватить чего-нибудь на кухне. Она уже направилась к детской, когда в дверях появился Зейдист.

При виде него она не удержала радостной улыбки.

– Гипс сняли.

– Ммм–хммм... иди сюда, женщина.

Он подошел к ней, обхватил руками и потянул назад так, что ей пришлось схватить его за плечи, чтобы устоять на ногах. Он целовал ее долго, медленно, потираясь бедрами о ее ноги, прижимаясь к ней напряженной плотью.

– Я скучал по тебе, – проурчал он, прикасаясь к ее горлу.

– Но мы были вместе только два часа...

Его язык, скользнувший в ее рот, заставил ее замолчать, этой цели служили и ладони, в конце концов, обхватившие попку. Он поднес ее к одному из подоконников, и, посадив, расстегнул ширинку...

– О, Боже, – застонала она, улыбаясь.

Вот это... это был мужчина, которого она знала и любила. Всегда голодный. Всегда жаждущий близости. Когда он начал медленно двигаться внутри нее, она вспомнила начало их отношений, вспомнила, что было после того, как он, наконец, открылся ей. Ее поразила его потребность быть ближе: во время еды, или когда они зависали с Братством, или днем, когда спали. Словно он компенсировал века, проведенные без единого теплого, заботливого прикосновения.

Бэлла обвила руками его шею и прижалась щекой к уху – его по-детски мягкие короткие волосы ласкали ее лицо, пока он двигался.

– Мне понадобиться... твоя помощь, – сказал он, подаваясь вперед и выскальзывая назад.

– Все что угодно... только не останавливайся...

– И... не... мечтай... – Остальные слова потонули в разбушевавшемся море секса. – О, Боже... Бэлла!

Когда все кончилось, он слегка отодвинулся назад – цитриновые глаза искрились как шампанское.

– Кстати... привет. Забыл поздороваться, когда вошел.

– О, думаю, ты поприветствовал меня просто замечательно, спасибо тебе большое. – Она поцеловала его в губы. – Теперь... помощь?

– Давай тебя вымоем, – протянул он: огонек в его желтых глазах намекал, что купание может привести к еще большему беспорядку.

Что, конечно, и случилось.

Когда они оба насытились, она, как раз приняв свой третий душ, надела халат и начала вытирать полотенцем волосы.

– Ну, так в чем тебе нужна моя помощь?

Зед облокотился на мраморную тумбу рядом с раковинами, и провел ладонью по коротко стриженному черепу, став совершенно серьезным.

Бэлла прекратила вытираться. Он продолжал молчать, и она отступила назад, сев на край джакузи, чтобы дать ему немного больше пространства. Она ждала, то сжимая, то отпуская собственные колени.

Пока он стоял там, собираясь с мыслями, она почему-то подумала о том, сколько всего произошло в этой ванной. Именно здесь она обнаружила его, свернувшегося над унитазом, после того, как он возбудился, прикоснувшись к ней в самый первый раз на той вечеринке. А потом... освободив ее из лессерского плена, он купал ее в этой ванной. А в душе, стоявшем напротив, он кормил ее в первый раз.

Она вспомнила тот тяжелый период их жизни: она сразу после похищения, он в борьбе с влечением к ней. Взглянув правее, она вспомнила, как нашла его сидевшим на плитке под струей ледяной воды: он обдирал свои запястья, веря, что выпачкан, что не способен покормить ее.

Он продемонстрировал огромное мужество. Преодоление всего, что случилось с ним, доверие ей – все это требовало огромного мужества.

Взгляд Бэллы снова вернулся к нему, и, поняв, что он не отрывает глаз от своих запястий, она сказала:

– Ты собираешься попробовать их удалить, так ведь?

Его рот изогнулся в полуулыбке, сторона, искаженная шрамом приподнялась.

– Ты так хорошо меня знаешь.

– Как ты сделаешь это?

Когда он закончил говорить, она кивнула.

– Превосходный план. И я пойду с тобой.

Он посмотрел на нее.

– Хорошо. Спасибо тебе. Не думаю, что смог бы сделать это без тебя.

Она встала и подошла к нему.

– Ты не должен беспокоиться об этом. Глава 9

Офис доктора Томаса Уолкотта Франклина III был вторым в рейтинге лучших офисов комплекса Больницы Святого Франциска.

Когда дело касалось административного имущества, иерархия подчинения определялась доходами, и как над руководителем дерматологии над T.У. был только один начальник.

Конечно, его отделение зарабатывало такие хорошие деньги потому, что он как верный последователь научных умов обеспечивал продажу многих услуг. Под его руководством отделение дерматологии занималось не только телесными повреждениями, раковыми опухолями и ожогами вдобавок к таким кожным заболеваниям как псориаз, экзема и угревая сыпь, но также имело и собственное подразделение косметической хирургии.

Подтяжка лица. Подтяжка бровей. Увеличение груди. Липосакция. Ботокс. Рестилайн[17]. Сотни других процедур. Миссией частной практики стала забота о здоровье, которая представлялась на основе научных разработок, и богатым клиентам нравился такой подход к делу. Они толпами приезжали из Большого Яблока: в первое время они совершали это путешествие из стремления к анонимности, получая первоклассное лечение за пределами тесного манхеттенского сообщества, предоставлявшего услуги пластической хирургии, но потом – потакая своим капризам – они начали гнаться за статусом. Считалось модным «обрабатывать» себя в Колдвелле, а согласно клиническому этикету, только у заведующего хирургией, Мэнни Манелло, вид из окна офиса был получше.

Ну, в ванной комнате Мэнелло также был мрамор в душе, а не только на тумбах и стенах. Но, на самом деле, никто с ним не соревновался.

Т.У. нравился этот вид. Нравился его офис. Он любил свою работу.

Что было хорошо, ведь его рабочий день начинался в семь и кончался… он посмотрел на свои часы… около семи.

Впрочем, сегодня он уже должен был уйти. Вечером каждого понедельника в семь часов Т.У. играл в ракетбол[18] в Колдвеллском Загородном Клубе... так что он пребывал в некотором замешательстве, принимая нового пациента. По каким-то странным причинам он согласился, а его секретарша нашла ему замену на корте, но он ни за что на свете не смог бы вспомнить ни одно «почему?» или «кто?» этих разговоров.

Из нагрудного кармана своего белого халата он вытащил распечатанное расписание и встряхнул головой. Напротив «семи часов» стояло имя «Б.Налла» и «лазерная косметология». Черт, у него совершенно вылетело из головы, каким образом был организован этот прием, кто был пациентом и кто выдал направление... Но в это расписание без разрешения никто не попадал.

Это должен быть кто-то важный. Или пациент кого-то важного.

Очевидно, он просто заработался.

Т.У. зашел в электронную систему медицинских записей и еще раз пробил «Б.Налла» по поиску. Самое близкое совпадение было – «Белинда Налда». Опечатка? Возможно. Но его ассистентка ушла в шесть, а прерывать ее семейный ужин ради «какого хрена ты наделала?» казалось грубостью.

Он встал, проверил узел галстука и застегнул белый халат, потом в ожидании Б.Наллы или Налды решил приняться за документы, которые нужно было просмотреть.

Покидая верхний этаж отделения, где были расположены кабинеты и палаты, он подумал о том, как сильно это место отличалось от нижних этажей, где располагалась частная клиника. День и ночь. Больничный интерьер здесь был выполнен без особого шика: темный ковер с небольшим ворсом, кремовые стены, куча обычных кремовых дверей. Висевшие на стенах плакаты были вставлены в скромные рамки из нержавеющей стали, редкие растения были разбросаны по коридорам на больших расстояниях друг от друга.

Внизу? Курорт высшего класса с личным обслуживанием, предлагающий ту роскошь, которую ожидает любой богач: в палатах были плоские HD-телевизоры, DVD, кушетки, стулья, небольшие морозильники с соком из экзотических фруктов, еда, которая с тем же успехом могла подаваться в ресторанах, и беспроводной интернет для ноутбуков. Клиника даже заключила взаимовыгодное соглашение с Колдвеллским отелем «СтиллУэлл», лучшей пятизвездочной гостиницей верхнего Нью-Йорка, позволяющее пациентам оставаться там на ночь после лечения.

Перебор? Да. Была ли клиника переполнена? Конечно. Но на самом деле, компенсации, поступавшие от федерального правительства, снизились, страховые компании постоянно отказывались оплачивать необходимые медицинские процедуры, а Т.У. нужны были деньги для того, чтобы выполнять свою работу.

Угождение богатым этому способствовало.

Фишка была в том, что у докторов и медсестер Т.У. было два правила. Первое – предоставлять пациентам самый лучший уход и дозу сопереживания. Второе – никогда не отказывать пациентам. Никогда-никогда. Особенно, если это жертвы ожогов.

Не имело значения: ни сколько стоили такие процедуры, ни сколько они длились. Он никогда не говорил «нет». Особенно детям.

Если в нем видели дельца, потакавшего коммерческому спросу? Ладно. Без проблем. Он никогда не раздувал свою работу на поприще бесплатной медицинской помощи, и, если его коллеги из других городов, изображали его жадным до денег, он принимал этот удар.

Добравшись до лифтов, он поднял левую руку – ту, на которой остались шрамы, ту, на которой не было мизинца и кожа была покрыта пятнами.

Он был готов на все, чтобы удостовериться, что люди получают должную помощь. Кое-кто сделал это для него, и это полностью изменило его жизнь.

Спустившись на первый этаж, он прошел по длинному коридору до двери из красного дерева, ведущей в клинику косметологии. На стеклянной табличке небольшими буквами были вырезаны имена: его и нескольких коллег. Но никакого упоминания об услугах, предоставлявшихся внутри, не было.

Пациенты сказали ему, что им нравится этот дух эксклюзивности, атмосфера закрытого клуба.

Использовав пропуск, он вошел. В приемной стоял полумрак, и не только потому, что освещение выключили после того, как рабочий день подошел к концу. Яркий свет не слишком хорошо действовал на пациентов определенного возраста, как и на тех, кто находился в пред- или послеоперационном состоянии. Кроме того, спокойная, расслабленная атмосфера была частью курортного образа, который они пытались создать. Пол был выложен желтоватой плиткой, стены окрашены в приятный темно-красный цвет, а в центре помещения мерцал фонтан, собранный из кремовых, белых и желтовато-коричневых камушков.

– Марсия? – позвал он, произнося имя «МАР–сии–я», на европейский манер.

– Да, доктор Франклин, – послышался ровный голос сзади, оттуда, где располагался офис.

Когда Марсия появилась из-за угла, Т.У. засунул левую руку в карман. Как обычно, она выглядела так, словно сошла с обложки Vogue: уложенные черные волосы и классический черный костюм.

– Ваш пациент еще не пришел, – сказала она с невозмутимой улыбкой. – Но я подготовила для вас вторую смотровую.

Марсия была сорокалетней женщиной, содержавшей себя в превосходной форме. Она вышла замуж за одного из пластических хирургов и была, по мнению Т.У., единственной женщиной, за исключением Авы Гарднер[19], которой шла кроваво-красная помада. Гардероб ее был от Шанель. А саму ее наняли (и хорошо платили ей за это) как живое свидетельство прекрасной работы, выполнявшейся сотрудниками клиники.

Плюсом стал ее аристократический французский акцент. Особый эффект он производил на нуворишей.

– Спасибо, – сказал Т.У. – Будем надеяться, что пациент скоро появится, и ты сможешь уйти.

– Так вам не нужна будет ассистентка, нет?

Вот это было еще одним большим плюсом Марсии: она не играла роль простой декорации – она приносила пользу как полноценно обученная медсестра, всегда готовая помочь.

– Я признателен за предложение, но ты просто пошли его ко мне, я сам со всем разберусь.

– Даже с регистрацией?

Он улыбнулся.

– Я уверен, что тебе хочется скорее попасть домой к Филлиппу.

– О, oui[20]. У нас сегодня годовщина.

Он подмигнул ей.

– Кое-что об этом слышал.

Ее щеки слегка покраснели – это была одна из ее очаровательных черт. Она выглядела шикарно, но при этом оставалась естественной.

– Мой муж, он говорит, чтобы я встретила его у входа. Говорит, что у него сюрприз для жены.

– Я знаю, что это. Тебе понравится.

Да и какой женщине не понравится пара блестяшек от Гарри Уинстона?

Марсия поднесла руку ко рту, скрывая улыбку и внезапное возбуждение.

– Он так добр ко мне.

Т.У. почувствовал моментальный укол совести, подумав, когда он в последний раз дарил своей жене что-то легкомысленное и дорогое. Это было... ну, в прошлом году он купил ей Вольво.

Вау.

– Ты заслуживаешь этого, – резко сказал он, почему-то думая о том количестве ночей, что его жене пришлось провести в одиночестве. – Так что, пожалуйста, иди домой праздновать.

– Так и сделаю, доктор. Merci mille fois[21]. – Марсия поклонилась и подошла к администраторской стойке, которая представляла собой лишь античный столик с телефоном, спрятанным на боку ящика, и ноутбуком, доступ к которому можно было получить, открыв панель из красного дерева. – Я выйду из системы и подожду, чтобы поприветствовать вашего пациента.

– Повеселись хорошенько.

Развернувшись и оставив позади ее сияние, он вытащил левую руку из кармана. Он всегда прятал ее от ассистентки по старой памяти о подростковом прошлом, прошедшем в неразрывной связи с чертовой штуковиной. Это было смешно. Он был счастливо женат, не испытывал никакого интереса к Марсии, так что это вообще не должно было иметь никакого значения. Хотя шрамы оставляли раны внутри тебя, а не до конца исцелившаяся кожа лишь время от времени посыпала их солью.

Три лазера, входившие в оборудование клиники, использовались для лечения варикозного расширения вен, врожденных пигментационных пятен и следов кожных инфекций. Их также применяли для коррекции кожи лица, снятия татуировок у раковых больных, получивших дозу радиационного облучения.

«Б.Налла» может подвергнуться одной из этих процедур. Но, если «оно» было избитым мужчиной, то явится за косметической коррекцией. Это казалось логичным... вечером, в полуподвальной клинике, со странным именем. Несомненно – это один из тех богачей с навязчивой идеей конфиденциальности.

Но, в любом случае, дойных коров стоит уважать.

Отправившись во вторую смотровую, которой он без особых на то причин отдавал предпочтение, Т.У. уселся за стол из красного дерева и вошел в компьютер, просмотрев список пациентов, назначенных на завтрашний день, а потом сосредоточился на отчетах его коллег-дерматологов, которые принес с собой.

Минуты текли одна за другой, и он начал злиться на богачей с их запросами и представлениями о том, что земля крутится вокруг них. Конечно... некоторые были нормальными, и все они помогли ему поддерживать начинания, но, черт, иногда ему просто хотелось выбить из них прерогативу вести себя так...

В дверях приемной показалась высокая женщина, и он застыл. Одежда на ней была самой простой: снежно-белая рубашка, заправленная в суперузкие синие джинсы. Но при этом на ногах у нее были туфли от Кристиана Лабутена с красной подошвой, а с плеч свисала Прада.

Она точно принадлежала к его типу частных клиентов, и не только потому, что носила на себе аксессуары огромной стоимости. Она была... Невероятно красивой, с темно-коричневыми волосами и сапфировыми глазами. Ради ее лица женщины ложились на хирургический стол.

Т.У. медленно встал, засовывая левую руку в карман.

– Белинда? Белинда Налда?

В отличие от других женщин своего класса (очевидно, у них это было в крови), она не провальсировала в кабинет так, словно владела этим местом. Она сделала лишь шаг вперед.

– Вообще-то, Бэлла.

При звуке ее голоса он испытал непреодолимое желание закрыть глаза. Низкий, хрипловатый... но добрый.

– Я..– Т.У. прочистил горло. – Я доктор Франклин.

Он протянул свою здоровую руку, и она пожала ее. Он знал, что продолжал пялиться на нее, и не из профессионального интереса, но ничего не мог с собой поделать. За свою жизнь он видел множество красивых женщин, но такой как она – никогда. Словно она прилетела с другой планеты.

– Пожалуйста... пожалуйста, проходите, присаживайтесь. – Он указал на покрытое шелком кресло, стоявшее рядом со столом. – Сейчас составим анамнез и...

– Я не пациент. Мой хел... муж – пациент. – Она глубоко вздохнула и оглянулась. – Любимый?

Т.У. отскочил назад и с такой силой ударился об стену, что акварель, висевшая рядом, упала на пол. Первая мысль, посетившая его, когда человек вошел в дверь, была о том, что, наверное, стоило бы поближе подобраться к телефону, чтобы вызвать охрану.

На лице этого мужчины был шрам и черные глаза серийного убийцы, а войдя, он заполнил собой всю комнату: он был достаточно велик и достаточно широк, чтобы работать боксером-тяжеловесом, но, Господи, его размеры были самой меньшей твоей проблемой, когда взгляд его падал на тебя. Внутри он был мертв. Никаких эмоций. Что делало его способным на все.

И Т.У. мог поклясться, что температура в комнате действительно начала снижаться, когда мужчина остановился рядом со своей женой.

Женщина заговорила спокойно и тихо:

– Мы здесь, чтобы узнать, можно ли избавиться от его татуировок.

Т.У. сглотнул и приказал себе собраться. Окей, может, этот головорез просто был обычной звездой панк-рока. Музыкальный вкус Т.У. скорее склонялся в сторону джаза, так что он не смог бы опознать этого парня в кожаных штанах, черной водолазке, с туннелем в ухе... что многое объясняло. В том числе, и модельную красоту его жены. У большинства певцов ведь были роскошные женщины, так?

Да... Единственной проблемой в этой теории был черный взгляд. Это была не искусственно вылепленная, коммерчески выгодная, агрессивная внешность. В нем была настоящая жестокость. Далекая от морали и нравственности.

– Доктор? – спросила женщина. – Это может стать проблемой?

Он сглотнул, жалея, что отпустил Марсию. Но она же была женщиной, с детьми и все такое.

Вероятно, безопаснее для нее не быть здесь.

– Доктор?

Он просто продолжал смотреть на парня – тот не двигался, лишь дышал.

Черт, да если бы здоровый ублюдок захотел, он был уже разнес это место к чертям. Но вместо этого?

Он просто стоял там.

И стоял.

И... стоял.

В конце концов, откашлявшись, Т.У. решил, что, если бы и были какие-то неприятности, то они бы уже случились.

– Нет, никаких проблем. Я присяду. Сейчас.

Он опустился на стул, стоявший за столом, и, наклонившись в сторону, открыл ящик холодильника, в котором стоял целый ассортимент газированной воды.

– Могу я предложить вам выпить?

Когда они оба отказались, он вскрыл лимонную Перье и заглотил половину словно то был скотч.

– Так. Мне нужно составить анамнез.

Жена села в кресло, а муж продолжал нависать над ней, не сводя глаз с Т.У. Хотя в них было кое-что странное. Они держались за руки, и у Т.У. сложилось впечатление, что она каким-то образом сдерживает его.

Призывая на помощь опыт, он вытащил свой Уотерман и начал задавать стандартные вопросы. Отвечала жена: никаких известных аллергий; никаких хирургических операций; никаких проблем со здоровьем.

– Эмм... где татуировки?

Господи, пожалуйста, только не ниже талии.

– На его запястьях и шее. – Глаза, обратившись к мужу, засветились – Покажи ему, любимый.

Мужчина закатал рукав. Т.У. нахмурился – профессиональное любопытство взяло верх. Черные отметки были удивительно плотными, и хотя он и близко не стоял к экспертам по татуировкам, он мог с уверенностьютливостью сказать, что никогда не видел такого глубокого проникновения краски.

– Очень темные, – сказал он, наклоняясь. Что-то подсказало ему, что не стоит трогать мужчину, пока это не станет необходимым, и, следуя интуиции, он придержал руки. – Они очень, очень темные.

«Почти как наручники», – подумал он.

Т.У. откинулся на стуле.

– Я не уверен, что вы подходящий кандидат на лазерное удаление. Чернила кажутся такими плотными, что как минимум понадобиться несколько подходов только для того, чтобы проделать в пигментации хоть отверстие.

– Но вы все равно попытаетесь? – спросила жена. – Пожалуйста?

Брови Т.У. взлетели вверх. Слово «пожалуйста» не входило в лексикон его «нижних» клиентов. И тон ее также не соответствовал местным посетителям – тихое отчаяние, сквозившее в нем, чаще слышалось в голосах членов семей пациентов, обследовавшихся на верхних этажах. Для них медицинские решения имели жизненно важное значение, это не были проблемы, связанные с морщинками вокруг глаз или рта.

– Я могу попытаться, – сказал он, вдруг поняв, что, если она снова скажет что-то подобным тоном, он съест собственную ногу только для того, чтобы угодить ей.

Он взглянул на мужа.

– Не могли бы вы снять водолазку и забраться на стол?

Жена сжала его большую руку в своей.

– Все нормально.

Его лицо с провалившимися щеками и суровой линией подбородка обратилось к ней – казалось, он черпает из ее глаз осязаемую силу. Через мгновение он подошел к столу, забросил свое огромное тело наверх и снял водолазку.

Т.У. встал со стула и обошел стол...

Он застыл. Спина мужчины была покрыта шрамами. Шрамами... они выглядели так, словно остались после хлыста.

За всю свою медицинскую практику он не видел ничего подобного, и понял, что это, должно быть, было следствием какой-то пытки.

– Мои тату, док, – резко произнес муж. – Ты должен поедать глазами мои тату, буду за это тебе очень благодарен.

В ответ Т.У. лишь моргнул, и муж покачал головой.

– Ничего не получится...

Его жена подалась вперед.

– Нет, получится. Все...

– Давай найдем кого-то другого.

Т.У. обошел мужчину и, глядя тому в лицо, загородил проход к двери. Он медленно достал левую руку из кармана. Черный взгляд потяжелел, сосредоточившись на покрытой пятнами коже и изуродованном мизинце.

Пациент удивленно посмотрел на его; глаза сузились, словно он гадал: как далеко распространился ожог?

– По всей руке до плеча и на спине, – сказал Т.У. – Дом загорелся. Мне было десять. Был закрыт в своей комнате. Пока горел, был в сознании... все время. Потом провел восемь недель в больнице. Перенес семнадцать операций.

Последовала секунда тишины, словно муж выстраивал цепочку умозаключений в своей голове: если ты был в сознании, ты чувствовал запах поджаривающейся кожи и чувствовал каждую вспышку боли. И в больнице... операции...

Внезапно все тело мужчины расслабилось, напряжение вытекало из него, словно вода из открытого крана.

Т.У. часто видел подобное у своих ожоговых больных. Если ваш доктор знал, что это значит: быть там, где были вы, – и знал не потому, что его научили этому в медицинской школе, а потому, что сам пережил это, с ним вы чувствовали себя в безопасности – вы оба были членами одного эксклюзивного клуба жестокости.

– Так ты можешь сделать что-то с этими штуковинами, док? – спросил мужчина, положив предплечья на бедра.

– Я могу прикоснуться к вам?

Изуродованная губа мужчины слегка приподнялась, словно Т.У. только что получил очередное очко в свою пользу.

– Ага.

Т.У. намеренно работал обеими руками: так пациент мог довольно долго разглядывать его шрамы и сильнее расслабляться.

Закончив, он отступил назад.

– Ну, я не уверен, что получится, но давайте попробуем...

Т.У. поднял глаза и застыл. Радужки мужчины... теперь были желтыми. Ни следа черного цвета.

– Не обращай внимания на мои глаза, док.

Из ниоткуда в его мозгу появилось мысль о том, что нет ничего плохого в том, что он только что увидел. Правильно. Ничего. Особенного.

– На чем я остановился?.. О, да. Давайте дадим лазеру шанс. – Он повернулся к жене. – Вероятно, вы захотите поставить кресло поближе и держать его за руку? Думаю, так ему будет лучше. Я начну с запястья – посмотрим, как пойдет.

– Мне нужно лечь? – мрачно спросил пациент. – Потому что я не думаю, что... да, мне это может не понравиться.

– Да нет, необязательно. Вы можете сидеть, даже, когда будем обрабатывать шею, тогда я дам вам зеркало, чтобы вы видели, что я делаю. Я все время буду объяснять свои движения, говорить, что вы, скорее всего, почувствуйте. Мы можем остановиться в любой момент. Ваше слово – и все закончится. Контроль в ваших руках. Хорошо?

В повисшей тишине они оба уставились на него. А потом неровным голосом жена сказала:

– Вы, доктор Франклин, просто лапочка.

«У пациента невероятная терпимость к боли», – час спустя подумал Т.У., постукивая ногой по деревянной половице, направляя красный луч лазера на чернила, пропитавшие кожу мощного запястья. Просто невероятнейшая терпимость к боли. Каждое прикосновение было равносильно удару резиновым ремешком, что, конечно, было не так страшно, если приходилось вытерпеть один или два раза. Но большинству пациентов нужен был перерыв после нескольких минут работы. Этот парень? Даже ни разу не вздрогнул. Так что Т.У. продолжал и продолжал.

Конечно, проколотые соски, туннель в ухе и все эти шрамы явно демонстрировали его близкое знакомство с болью, как по собственному желанию, так и без него.

К сожалению, его татуировки лазеру совершенно не поддавались.

Выругавшись, Т.У. тяжело вздохнул и встряхнул правой рукой – она начала уставать.

– Все хорошо, док, – мягко сказал пациент. – Ты сделал все, что мог.

– Я просто не понимаю. – Он снял защитные очки и посмотрел на машину. На мгновение в его голову даже закралась мысль о том, что оборудование работает неправильно. Но он видел лазерный луч. – Цвет вообще не изменился.

– Док, на самом деле, все окей. – Пациент снял свои очки и слегка улыбнулся. – Я очень признателен тебе, что ты воспринял это так серьезно.

– Проклятье.

Т.У. чуть откинулся на табуретке и взглянул на чернила.

Непонятно откуда взявшиеся слова сорвались с его губ. Он ничего не мог поделать, хотя и понимал, что это, вероятно, далеко от профессионализма.

– Вы ведь не добровольно их получили, так ведь?

Жена заерзала на кресле, словно возможный ответ тревожил ее. Но муж просто покачал головой.

– Да, док. Недобровольно.

– Проклятье. – Он скрестил руки на груди и обратился к энциклопедическим знаниям о человеческой коже. – Я просто не понимаю, почему… И пытаюсь обдумать какие-то другие варианты. Не думаю, что химическое удаление даст больше эффекта. В смысле, вы взяли от лазера все по максимуму.

Удивительно изящные пальцы мужа пробежали по запястью.

– А мы можем просто вырезать их?

Жена покачала головой.

– Не думаю, что это удачная мысль.

– Она права, – прошептал Т.У., наклоняясь и прикасаясь к коже. – Ваша кожа обладает отличной эластичностью, но вам ведь еще нет тридцати, так что это вполне объяснимо. Придется вырезать полосками, потом зашивать. Останутся шрамы. А вокруг шеи я бы не рекомендовал это делать. Слишком рискованно из-за артерий.

– Что, если шрамы не проблема?

Он не собирался обсуждать этот вопрос. Учитывая спину этого мужчины, шрамы были очень спорным вопросом.

– Я бы не советовал.

Повисла тишина, в которой он продолжал обдумывать альтернативы, а они молчали, стараясь не мешать ему. Так ничего и не придумав, он просто уставился на них. Роскошная жена сидела рядом со своим устрашающим мужем. Одной ладонью она сжимала его руку, другой поглаживала по изуродованной спине.

Очевидно, шрамы не снижали его ценности в ее глазах. Для нее весь он был прекрасен, несмотря на состояние его кожи.

Т.У. подумал о собственной жене. Она была точно такой же.

– Идеи кончились, док? – спросил муж.

– Мне очень жаль. – Он огляделся вокруг, ненавидя ощущение подобной беспомощности. Как врача его учили делать что-то. Как человеку с сердцем ему было необходимо делать что-то. – Мне очень-очень жаль.

На лице мужа снова появилась эта слабая улыбка.

– Ты лечишь много людей с ожогами, так ведь?

– Это моя специализация. В основном детей. Ну, знаете, из-за…

– Да, понимаю. Спорю, ты хорошо с ними обращаешься.

– Как можно иначе?

Пациент наклонился вперед и положил свою громадную руку на плечо Т.У.

– Мы сейчас уйдем, док. Но моя шеллан оставит оплату там, на столе.

Т.У. бросил взгляд на жену, склонившуюся над чековой книжкой, и покачал головой.

– Почему бы нам не разойтись просто так. Я ничем вам не помог.

– Не, мы потратили твое время. Мы заплатим.

Т.У. пару раз тихо выругался. А потом просто выпалил:

– Черт возьми.

– Док? Посмотри на меня.

Т.У. поднял глаза на парня. Черт, это желтый взгляд был совершенно гипнотическим.

– Уау. У вас невероятные глаза.

Улыбка пациента стала шире, показавшиеся зубы… не были нормальными.

– Спасибо тебе док. Теперь послушай. Тебе, вероятно, будут сниться сны об этом, и я хочу, чтобы ты запомнил, что я в порядке.

Т.У. нахмурился.

– Почему мне должны сниться…

– Просто помни: все, что случилось – нормально, я в порядке. Зная тебя, уверен, что именно это будет тебя беспокоить.

– Я все равно не понимаю, почему у меня будут…

Т.У. моргнул и оглядел приемную. Он сидел на маленькой табуретке на колесиках, которую использовал при работе с пациентами, к смотровому столу было подвинуто кресло, а в руках он держал очки, защищающие от лазера… но кроме него в комнате никого не было.

Странно. Он мог бы поклясться, что только что разговаривал с самыми поразительными…

Он потер внезапно заболевшие виски и вдруг почувствовал ужасную усталость… усталость и непонятное огорчение: словно он провалил то, что было для него очень важным.

И беспокойство. Беспокойство о му…

Головная боль усилилась, и он встал и подошел к столу. На нем лежал конверт, простой белый конверт, на котором аккуратным почерком было написано: «В благодарность Т.У. Франклину, доктору медицины, в помощь его усилиям по обеспечению прекрасной работы отделения».

Он перевернул его, оторвал загнутый край и достал чек.

У него отвисла челюсть.

Сто тысяч долларов. Для дерматологического отделения больницы Святого Франциска.

В чеке было казано имя Фритца Перлмуттера, но ничего похожего на адрес, лишь краткое указание: «Национальный Банк Колдвелла, частная клиентская группа».

Сто тысяч долларов.

Воспоминание об изуродованном шрамами муже и прекрасной жене мелькнули в его сознании, но были похоронены под новой волной головной боли.

Т.У. взял чек и просунул его в карман своей рубашки, потом выключил лазер, компьютер и отправился к черному выходу из клиники, по пути он тушил свет.

По дороге домой он вдруг понял, что все время думает о своей жене, о том, какой она была, когда впервые увидела его после пожара столько лет назад. Ей было одиннадцать, и она пришла проведать его вместе с родителями. Он чуть не умер в тот момент, когда она вошла в дверь, потому что, уже тогда влюбленный в нее, лежал прикованным к больничной койке наполовину обернутый бинтами.

Она улыбнулась, взяла его здоровую ладонь и сказала, что, как бы ни выглядела его рука, она все равно хочет быть его другом.

Она сказала это на полном серьезе. И доказала это. Не однажды.

Даже полюбила его больше, чем просто друга.

Иногда Т.У. казалось, что, когда тот, кто важен для тебя, не обращает внимания на огрехи твоей внешности, ты истинно исцеляешься.

По дороге он проехал мимо ювелирного магазина, наглухо закрытого на ночь, а потом мимо цветочного, и мимо антикварного, который так любила его жена.

Она подарила ему троих детей. Почти двадцать лет брака. И время, и пространство, чтобы делать карьеру.

Он одарил ее кучей одиноких ночей. Ужинами только с детьми. Однодневными или двухдневными каникулами, привязанными к дерматологическим конференциям.

И Вольво.

Т.У. потребовалось двадцать минут, чтобы добраться до Ханнафорд, который был открыт всю ночь. Он бросился в супермаркет бегом, хотя никаких временных ограничений на работу тот не предполагал.

Отдел, где продавались цветы, располагался слева от автоматических дверей, через которые он вошел внутрь. Увидев розы, хризантемы и лилии, он подумал о том, чтобы подогнать задом к магазину свой Лексус и завалить багажник цветами. И заднее сидение тоже.

Впрочем, в конце концов, он выбрал один единственный цветок и по пути домой с превеликой осторожностью держал его, зажав между указательным и большим пальцем.

Он заехал в гараж, но не стал входить через кухню. Вместо этого он прошел к парадной двери и позвонил.

Прекрасное, такое знакомое лицо его жены показалось в длинном узком окне, пара которых украшала фасад, выполненный в колониальном стиле. Она была в замешательстве, открывая дверь.

– Ты забыл свои…

Т.У. вытянул вперед обожженную руку с цветком.

Это была одинокая маленькая маргаритка. Точна такая же, как те, что она приносила ему раз в неделю в больницу. Два месяца подряд.

– Я не достаточно отблагодарил тебя за все, – прошептал Т.У. – И не достаточно часто говорил, что люблю тебя. Или что я думаю, что ты такая же красивая, какой была в тот день, когда я женился на тебе.

Дрожащими руками его жена взяла цветок.

– Т.У.… ты в порядке?

– Боже… одно то, что тебе приходится спрашивать об этом только потому, что я принес цветок… – Он покачал головой и притянул ее в объятия, сжимая изо всех сил. – Прости меня.

Их дочь-подросток, проходившая мимо, закатила глаза, направляясь к лестнице.

– Снимите номер.

Т.У. отклонился назад и заправил чуть тронутые сединой волосы жены ей за уши.

– Думаю, нам стоит последовать ее совету, что скажешь? И кстати, мы поедем куда-нибудь на нашу годовщину, и это не будет связано с конференциями.

Его жена улыбнулась и совершенно просияла.

– Что с тобой случилось?

– Сегодня у меня был этот пациент с женой… – Он вздрогнул и потер виски. – То есть… о чем это я?

– Как насчет ужина? – Спросила жена, обнимая его сбоку. – А потом обсудим номер.

Закрывая дверь, Т.У. наклонился к ней. Пока они, обнявшись, шли по коридору на кухню, он поцеловал ее.

– Звучит прекрасно. Просто прекрасно. Глава 10

А в особняке Братства Зед стоял у одного из окон их с Бэллой спальни и смотрел вниз на террасу и сады позади. Запястья жгло в тех местах, где поработал лазер, но боль была несильной.

– Все оказалось не таким уж неожиданным, – сказал он. – Кроме того, что док мне понравился.

Бэлла подошла сзади и обняла его за талию.

– Он хороший парень, правда?

Они стояли вместе, а огромное множество «что дальше?» витало в воздухе. К несчастью, у него не было ответов. Он полагался на удаление меток, словно это каким-то образом изменило бы все к лучшему.

Хотя на его лице в любом случае остался бы шрам.

В детской Налла что-то пробормотала, а потом раздалась икота. И плач.

– Я только что покормила ее и сменила пеленки, – отодвинувшись, произнесла Бэлла. – Даже не знаю, из-за чего это…

– Позволь мне проверить ее, – напряженно прошептал он. – Посмотрим, может я…

Бэлла приподняла брови, и потом кивнула.

– Хорошо, я побуду здесь.

– Я не уроню ее. Обещаю.

– Я знаю. Просто убедись, что поддерживаешь головку.

– Хорошо. Понял.

Заходя в детскую, Зед ощущал себя так, будто выходит невооруженным к толпе лессеров.

Словно почувствовав его, Налла издала свист.

– Это твой отец. Папа. Папочка.

Как она будет его называть?

Он подошел ближе и посмотрел на свою дочь. На ней была пижамка «Рэд Сокс», несомненно, подарок Вишеса и/или Бутча, а нижняя губа дрожала, словно хотела спрыгнуть с подбородка, но боялась падения.

– Почему ты плачешь, малышка? – мягко спросил он.

Она потянулась к нему ручками, и он посмотрел в сторону двери. Обрадовался, что Бэллы там не было.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как неуклюже он потянулся к кроватке и…

Налла идеально расположилась в его руках, попка – в одной, головка бережно лежала в другой. Когда он, выпрямившись, поднял ее, она оказалась на удивление крепенькой, и теплой, и…

Она ухватилась за его воротничок и потянулась, требуя близости… и подчиниться ей оказалось невероятно легко. Когда он прижал ее к своей груди, она мгновенно успокоилась, сливаясь своей плотью с его телом.

Держать ее в своих руках было так естественно. Он подошел к креслу-качалке и сел в него, отталкиваясь одной ногой, раскачивая их вперед-назад.

Уставившись на ее реснички, пухлые щечки и мертвую хватку на воротничке, он осознал, насколько сильно она нуждалась в нем – и не просто потому, что он защищал ее. Она нуждалась и в его любви.

– Похоже, вы поладили, – тихо произнесла Бэлла, стоя в дверях.

Он поднял глаза.

– Кажется, я ей нравлюсь.

– Разве могло быть иначе?

Снова посмотрев на дочь, он сказал:

– Было бы здорово, если бы их удалили. Татуировки. Но она в любом случае, спросит о шраме.

– Она все равно будет любить тебя. Уже любит.

Он пробежался указательным пальцем по ее ручке, поглаживая, и она еще сильнее прижалась к его сердцу и поиграла в ладушки с его свободной рукой.

Внезапно, он сказал:

– Ты мало рассказывала мне о своем похищении.

– Я… не хотела тебя расстраивать.

– Ты считаешь, меня стоит защищать от вещей, способных огорчить?

– Нет.

– Уверена в этом?

– Зейдист, я так делаю только потому, что думаю…

– Какой из меня мужчина, раз я даже не был рядом, когда был тебе нужен?

– Ты всегда рядом со мной. И мы уже об этом говорили.

– Говорили.

Боже, он чувствовал себя таким дерьмом – ей столько всего приходилось делать одной из-за его долбаных мозгов.

И все же ее голос звучал твердо и уверенно, когда она произнесла:

– Если говорить о похищении… я не хочу, чтобы ты хоть что-то знал. Не потому, что ты не сможешь с этим справиться, а потому, что я не хочу давать этому ублюдку шанс еще хоть как-то влиять на мою жизнь. – Она покачала головой. – Я не стану давать ему возможность разозлить тебя, если того можно избежать. Ни в коем случае – вот в чем правда, и неважно, пережил ли ты что-нибудь травмирующее или нет.

Пробурчав что-то, Зед дал знать, что услышал ее, но не согласился. Он хотел дать ей все, в чем она нуждалась. Она не заслужила меньшего. Но прошлое мучило его. До сих пор. Боже, то, как он вел себя с Наллой…

– Можно я скажу кое-что по секрету?

– Конечно.

– Мэри хочет ребенка.

Глаза Зеда распахнулись.

– Правда? Это отличная…

– Биологического.

– О.

– Да. Она не может иметь своего, и значит, Рейджу придется переспать с Избранной.

Зед покачал головой.

– Он никогда этого не сделает. Он не будет ни с кем кроме Мэри.

– Она тоже так говорит. Но если он не сделает, то Мэри не сможет держать на руках его частичку.

Да, потому что искусственное оплодотворение не действует на вампиров.

– Она еще не говорила с Рейджем на эту тему, потому что хочет сперва разобраться в себе. Она рассказала обо всем, что переживает сейчас, мне, вместо того, чтобы выжимать все соки из него. Порой она так сильно хочет ребенка, что думает, что не сможет вынести это. Но потом все меняется, и она не может допустить даже мысли об этом и подумывает об усыновлении. Я к тому, что ты не можешь решить абсолютно все со своим партнером. И не должен. И, тем не менее, ты был рядом тогда. Ты рядом со мной сейчас. Я не сомневаюсь в этом. Но это не значит, что я должна вытягивать из тебя правду. Исцеление зависит от множества факторов.

Он попытался представить, как рассказывает Бэлле во всех подробностях о насилии, которому подвергался… Нет… он ни за что на свете не разобьет ее сердце гребаным кошмаром, через который прошел.

– Ты обсуждала это с кем-нибудь? – спросил Зед.

– Да, у Хэйверса. И говорила с Мэри. – Последовала пауза. – И я отправилась… туда, где меня держали.

Его глаза взметнулись и уставились на нее.

– Да?

Она кивнула.

– Должна была.

– Ты не говорила мне.

Твою мать, она была там? Без него?

– Мне нужно было. Ради себя. Нужно было пойти одной, и я не хотела спорить. Лишь убедилась, что Роф знает о моем уходе, и сообщила ему сразу, как вернулась.

– Черт… я должен был знать. Чувствую себя дерьмовым хеллреном.

– Кто угодно, только не ты. Особенно сейчас, когда так держишь свою дочку.

Последовала длинная пауза.

– Слушай, – сказала она, – если это поможет, то могу сказать, что никогда не чувствовала, будто не могу с тобой чем-то поделиться. Я никогда не сомневалась в том, что ты поможешь и поддержишь меня. Но просто потому, что мы женаты, еще не значит, что я больше не принадлежу самой себе.

– Я знаю… – Он подумал минутку. – Я не хотел возвращаться туда, где… В этот замок. Если бы она не держала в плену еще одного мужчину в том подвале… я никогда бы не вернулся.

И сейчас он не мог. То место в Старом Свете, где его удерживали, давным-давно продали людям – сейчас там располагается Национальный трест[22].

– Ты почувствовала себя лучше? – неожиданно спросил он. – После того, как побывала в том месте?

– Да, потому что Вишес сжег его дотла. Исцеление стало более полным.

Зед рассеянно потер кругленький животик Наллы, пристально смотря на свою шеллан.

– Странно, что мы раньше не говорили об этом.

Бэлла улыбнулась и кивнула на малышку.

– Нужно было сосредоточить внимание на кое-чем другом.

– Могу я быть честным? Кретину, живущему во мне, нужно удостовериться, что ты знаешь: если бы ты захотела, чтобы я поехал с тобой в это место, я бы сделал это и был бы рядом.

– Безусловно знаю. Но все равно, я хотела поехать одна. Не могу объяснить… я просто должна была это сделать. Вопрос мужества.

Налла, посмотрев в сторону мамы, изогнулась и забормотала, требуя чего-то.

– Думаю, она хочет того, что только ты можешь дать ей, – улыбаясь, произнес Зед, поднявшись с кресла.

С Бэллой они встретились на середине комнаты. Передавая ребенка, он поцеловал шеллан и немного задержался, не отпуская ребенка.

– Мне нужно уйти, хорошо? – сказал он. – Ненадолго.

– Будь осторожен.

– Обещаю. Я же должен заботиться о своих девочках.

Зейдист вооружился и дематериализовался на запад города, где обширный лес протянулся в самой гуще сельской местности.

Впереди, в пятидесяти футах, предстал открытый участок земли, прямо у ручья, но вместо находившегося там пустого пространства между соснами, он представил однокомнатный домик, отделанный фанерой, с жестяной крышей.

Пришедшее ему в голову, было также реально, как и деревья вокруг и звезды в ночном небе: здание было построено на скорую руку Обществом Лессенинг для временного пользования. Но происходящее внутри носило постоянный характер.

Он прошел к пустоши. Ветки лесного настила хрустели под ботинками, напоминая спокойное пламя в камине.

Но мысли его были далеки от спокойствия и дружелюбия.

Пройдя через дверь этого строения, можно было увидеть душевую кабинку и бадью из гипсокартона с туалетным сиденьем сверху. В течение шести недель Бэлла мылась в кабинке четыре на четыре фута и, он знал наверняка, не в одиночестве. Этот ублюдочный лессер наблюдал за ней. Возможно, помогал.

Черт, одна мысль о чем-то подобном снова пробуждала желание поймать подонка. Но Бэлла позаботилась о его смерти, так ведь? Именно она выстрелила ему в голову, пока ублюдок стоял перед ней, плененный своей извращенной любовью…

Черт.

Встряхнувшись, Зед представил, что снова стоит в комнате здания. Слева, на стеллаже, на непрочных деревянных полках, удерживаемых хлипкими кронштейнами, лежали пыточные инструменты. Зубила, ножи, ножовки… он помнил, какими отполированными они были.

Огнеупорный стенной шкаф, с которого он сорвал двери.

И стол для вскрытия из нержавеющей стали, весь покрытый свежей кровью.

Его он отшвырнул в угол, словно кусок мусора.

Он хорошо помнил, как они ворвались в строение. Он искал Бэллу несколько недель, после того, как лессер вломился в дом и похитил ее. Все думали, что она мертва, но он отказывался в это верить. Его мучила необходимость вызволить ее… необходимость, которую он не понимал, но не мог отрицать.

Переломный момент наступил, когда гражданский вампир спасся из центра убеждения, как его называло Общество Лессенинг, и вычислил местоположение, дематериализуясь через каждые сто ярдов от места и оставляя метки. С помощью карты, которую он нарисовал Братству, Зед пришел сюда за своей женщиной.

Сперва, он обнаружил выжженный круг на земле прямо за дверью. Он решил, что это была Бэлла, погибшая на солнце. Он рухнул на колени и дотронулся рукой до круга из пепла, его зрение стало расплывчатым, он не знал почему.

Слезы. В глазах стояли слезы. А он так давно не плакал, что даже не понял, что это.

Вернувшись к реальности, Зед собрался с духом и шагнул вперед, ступая ботинками по короткой, заросшей сорняками траве. Как правило, когда Вишес использовал свою руку, не оставалось ничего, кроме пепла и мелких металлических частиц – это же случилось и здесь. Но из-за подбирающегося все ближе подлеска пустошь должна была вскоре зарасти.

Однако три трубы, врытые в землю, остались. И будут существовать, сколько бы сосен не выросло рядом.

Опустившись на колени, он вытащил свой Маглайт и направил луч в дыру, где держали Бэллу. Отверстие было наполнено сосновыми иголками и водой.

Он нашел ее в этой дыре в декабре и мог только представить окружавший ее холод… Холод, темноту и давление рифленого металла.

Он почти упустил эти подземные темницы. Бросив стол через комнату, он услышал поскуливание – именно оно и привело его сюда, к этим трем трубам. Откинув крышку клетки, откуда раздавался звук, он понял, что нашел ее.

Однако это была не она. Когда он потянул одну из веревок, ведущих в дыру, появился гражданский мужчина, дрожавший словно ребенок.

Бэлла лежала без сознания в одной из других труб.

Пытаясь вытащить ее, Зед получил пулевое ранение в ногу – спасибо охранной системе, которую Рейдж обезвредил лишь частично. Даже с попавшей в ногу пулей, он ничего не почувствовал, когда, опустившись на колени, медленно потянул за веревку. Сначала он увидел красно-коричневые волосы любимой, и головокружительное облегчение окутало его теплым облаком. Но потом стало видно ее лицо.

Ее глаза были зашиты. Зед поднялся на ноги, тело восстало против воспоминания: живот скрутило, а горло сжалось.

Он ухаживал за ней после. Купал ее. Позволил ей пить из него, хотя одна мысль о проржавевшем дерьме в венах выкидывала его на грань истерики.

Он обслужил ее во время жажды. Вследствие чего появилась Налла.

Взамен? Бэлла вернула ему жизнь.

Зед в последний раз оглянулся, видя не пейзаж, но правду. Бэлла могла быть меньше его и на сто фунтов[23] легче, могла быть необучена боевым искусствам и не знать, как стрелять… но она была сильнее его.

Она преодолела то, что с ней сделали.

Он задумался, оглядывая пустошь. Могло ли прошлое быть лишь строением в твоих мыслях, которое можно сжечь и освободиться?

Он прошелся взад-вперед по своим следам на лесной подстилке. Сорняки торчали из земного покрова, словно зеленые усы, распространяясь именно там, где было больше солнечного света.

Новая жизнь возрождалась из пепла.

Зед достал телефон и набрал текст, который никогда бы раньше не набрал.

Потребовалось четыре попытки, чтобы напечатать верно. И нажав отправку, он каким-то образом почувствовал, что изменил направление своей жизни.

«Я могу это сделать, так ведь?» – подумал он, убирая Рэйзер назад в карман.

Ты можешь выбирать одни дорожки, а не другие. Не всегда, конечно. Порой судьба просто ведет тебя к пункту назначения, высаживает там, и ничего с этим не поделаешь.

Но иногда ты сам выбираешь адрес. И если у тебя есть хоть немного мозгов, как бы ни было трудно или странно, ты зайдешь в дом.

И обретешь себя. Глава 11

Час спустя Зейдист находился в подвале особняка Братства, сидя около угольной печи. Эта штука была реликвией из 1900-ых годов, но работала исправно, так что не было причин для ее замены. К тому же, постоянное горение угля стоило усилий, а доджены любили повседневную рутину. Чем больше работы по дому, тем лучше.

У огромной печи спереди было маленькое окошко, сделанное из закаленного стекла дюймом в ширину, а по ту сторону пылало пламя, ленивое и горячее.

– Зейдист?

Он потер лицо и не стал оборачиваться на звук знакомого женского голоса. На каком-то уровне он просто не мог поверить, что собирался сделать то, зачем пришел, а желание убежать стало нестерпимым.

Он откашлялся.

– Привет.

– Привет.

Последовала пауза, а затем Мэри произнесла:

– Пустое кресло рядом с тобой приготовлено для меня?

На этот раз он обернулся. Мэри, стоявшая у подножия подвальной лестницы, была одета как всегда: в штаны цвета хаки и свитер. С левого запястья свисал огромный золотой Ролекс, а в мочках ушей поблескивали маленькие жемчужины.

– Да, – сказал он, – для тебя… Спасибо, что пришла.

Мэри приблизилась, ее мокасины слегка шаркали по бетонному полу. Сев на батистовое кресло, она передвинула его так, чтобы оказаться лицом к Зеду, а не к печи.

Он потер свой бритый череп.

Молчание затянулось, по комнате пробежался холодок... наверху кто-то включил посудомоечную машину… а на кухне зазвонил телефон.

В конце концов, чувствуя себя по-дурацки из-за молчания, он показал ей одно из своих запястий.

– Мне нужно потренироваться над тем, что я скажу Налле, когда она спросит об этом. Мне просто… нужно иметь что-то наготове для ответа. Что-то… правильное, понимаешь?

Мэри медленно кивнула.

– Да, понимаю.

Он повернулся к печи и вспомнил, как горел в ней череп Госпожи. Он понял, что это было равноценно сожжению того места, где держали Бэллу. Он не могспалить замок дотла… однако, было в огне что-то очищающее.

Не сделанное им и было следующей ступенью исцеления.

Спустя какое-то время Мэри спросила:

– Зейдист?

– Да?

– Что это за отметки?

Он нахмурился и взглянул на нее, гадая: знает ли она? Но… хм, она же была человеком. Может и не знала.

– Это рабские метки. Я был… рабом.

– Было больно, когда их наносили?

– Да.

– Это сделал тот же человек, что порезал твое лицо?

– Нет, это был хеллрен моей хозяйки. Моя хозяйка… нанесла эти метки. Но именно он оставил шрам.

– Как долго ты был рабом?

– Сто лет.

– Как ты освободился?

– Фьюри. Фьюри меня вытащил. Вот как он лишился ноги.

– Тебе причиняли боль, пока ты был в рабстве?

Зед сглотнул.

– Да.

– Ты все еще вспоминаешь об этом?

– Да. – Он посмотрел на свои руки. По непонятной причине они внезапно заболели. О, верно. Он сомкнул кулаки и сжал их так сильно, что пальцы едва не отваливались от костяшек.

– Рабство все еще существует?

– Нет. Роф объявил его вне закона. В качестве свадебного подарка для меня и Бэллы.

– Каким именно ты был рабом?

Зейдист зажмурился. О, да. На этот вопрос он и не хотел отвечать.

Какое-то время он мог лишь удерживать себя в сидячем положении. Но потом притворно спокойным тоном, он ответил:

– Я был рабом крови. Женщина использовала меня ради крови.

Последовавшая тишина легла на него ощутимым грузом.

– Зейдист? Можно положить руку на твою спину?

Его голова сделала движение, похожее на кивок, и нежная ладонь Мэри опустилась на его лопатку. Она гладила его медленными, легкими кругами.

– Это правильные ответы, – произнесла она. – Все.

Он быстро заморгал, когда пламя в печном окне стало расплывчатым.

– Думаешь? – хрипло спросил он.

– Нет. Я знаю. Эпилог

Шесть месяцев спустя…

– И что у нас здесь за шум, сокровище?

Зайдя в детскую, Белла обнаружила Наллу, стоявшую в детской кроватке: ее руки сжимали перила, а маленькое личико покраснело и сжалось из-за крика. Абсолютно все было разбросано по полу: подушка, мягкие игрушки, одеяло.

– Похоже, у тебя опять конец света, – произнесла Белла, подхватив свою плачущую дочь и взглянув на беспорядок. – И о чем нам это говорит?

Внимание лишь подстегнуло поток слез.

– Ну хватит, попытайся дышать – так ты станешь еще громче… Хорошо, ты уже ела, и, значит, это не голод. И ты сухонькая. – Еще больше рева. – Кажется, я знаю, в чем дело…

Бэлла посмотрела на часы.

– Мы, конечно, можем попробовать, но я не уверена, что время подходящее.

Наклонившись, она подхватила с пола любимое розовое одеяльце Наллы, завернула в него малышку и направилась к двери. Налла немного успокоилась, когда они покинули детскую и прошли по коридору со статуями к парадной лестнице, а путешествие через туннель к тренировочному центру прошло еще тише – но когда они зашли в кабинет, а он оказался пустым, плач возобновился.

– Держись, мы просто глянем...

Снаружи, в коридоре, группа учеников покидала раздевалку и двигалась в сторону парковки. Было приятно видеть их, и не только потому, что Налла возможно получит желаемое: после нападений на глимеру, занятия для будущих солдат были прекращены. Но сейчас Братство снова занималось следующим поколением – только в этот раз не все из них были аристократами.

Бэлла вошла в спортзал через запасной вход и залилась краской от увиденного. Зейдист был впереди, работал с подвесной грушей. Его сильные кулаки отбрасывали ее назад, пока та не застыла под острым углом. Под светом ламп его обнаженный торс был великолепен, мускулы порочно очерчены, кольца в сосках блестели, а боевая форма была идеальна даже для ее неискушенного взгляда.

В другой стороне стоял полностью остолбеневший ученик, толстовка свисала с его маленькой руки. Он наблюдал за тренировкой Зейдиста, и лицо его выражало смесь страха и восхищения, глаза были широко распахнуты, челюсть отвисла, и рот раскрылся в форме маленькой «о».

Как только крики Наллы раздались в зале, Зед резко обернулся.

– Прости за беспокойство, – произнесла Бэлла сквозь вопли. – Но она хочет к папочке.

Лицо Зеда мгновенно засветилось любовью, жесткая концентрация тут же покинула его взгляд и заменилась на то, что Бэлла называла «Налла–взгляд». Он встретил их на полпути через синие маты, целуя Бэллу в губы и принимая малышку в свои руки.

Налла мгновенно устроилась в объятиях отца, обхватив ручками его мощную шею и прижавшись к широкой груди.

Зед посмотрел на ученика. Низким голосом он сказал:

– Автобус на подходе, сынок. Лучше поторопись.

Когда он снова повернулся, Бэлла почувствовала, как рука хеллрена переместилась на ее талию и прижала ближе к нему. Поцеловав ее еще раз, он прошептал:

– Мне нужно в душ. Не хочешь помочь?

– О, да.

Все трое покинули спортзал и направились в особняк. На полпути Налла вырубилась, и, поднявшись к спальне, они прошли к детской, положили ее в кроватку, и после насладились очень горячим душем – горячим не только от температуры воды.

Когда они закончили, Налла снова проснулась, и настал час чтения.

Пока Бэлла сушила полотенцем волосы, Зед вошел с малышкой на руках, и папа с дочкой устроились на огромной кровати. Бэлла вышла чуть позже и облокотилась спиной на дверь, наблюдая за ними. Парочка прижалась друг к другу так близко, будто они были одним человеком. На Зеде была пара пижамных штанов из шотландки и открытая мужская майка. На Налле – бледно-розовая пижамка с белой надписью «Папина дочка».

– «Места куда пойдешь», – прочитал Зед из книжки, лежавшей на колене. – Доктор Сьюз.

Зед читал, а Налла время от времени похлопывала по страницам.

Это был новый обычай. В конце каждой ночи, когда Зед возвращался с патруля или обучения, он обычно принимал душ, пока Бэлла кормила Наллу, а потом они с дочерью забирались на кровать, и он читал ей, пока та не засыпала.

После чего он бережно относил ее в детскую… а затем наступало время для «мамочки и папочки», как он это называл.

Это чтение и его отношение к Налле были чудом, к которым приложила руку Мэри. Они с Зедом встречались раз в неделю в подвале, около печи. Бэлле дали знать об этих сеансах, а иногда Зед немного рассказывал о происходящем там, но в большинстве случаев обсуждаемое не покидало стен подвала. Бэлла понимала: Зед делился ужасными вещами – после сеансов Мэри частенько запиралась в спальне с Рейджем и долго, долго не появлялась. Но это работало. Зед находил облегчение по-другому, по-новому.

Это проявлялось и в отношение к Налле. Когда малышка ухватывалась за его запястья, он не отталкивал ее, а позволял трогать его и целовать метки. Он разрешал ей лазить по изуродованной спине и тереться личиком о его лицо. И он добавил имя дочери на свою спину: Братья вырезали его прямо под именем Бэллы.

Проявлялось также в том, что кошмары прекратились. Уже много месяцев он не просыпался в поту.

Это было видно и по его улыбке. Она стала шире, появлялась чаще.

Картинка, стоявшая перед глазами, резко поплыла, и, словно учуяв слезы, Зед тут же взглянул на нее. Нахмурившись от беспокойства, он продолжил читать.

Бэлла послала ему воздушный поцелуй, а он в ответ похлопал по матрасу рядом с собой.

– «Итак, в путь!» – закончил он, когда Бэлла подошла ближе.

Налла, издав счастливый вскрик, ударила по книжной обложке, которую только что закрыл Зед.

– Ты в порядке? – прошептал он Бэлле на ухо.

Положив руку на его щеку, она притянула его губы к своим.

– Да. Еще как.

Когда они поцеловались, Налла снова ударила книжку.

– Ты уверена, что все нормально? – спросил Зед.

– О да.

Налла ухватилась за книжку, и Зед ухмыльнулся, слегка потягивая ее назад.

– Эй, ты что делаешь, малышка? Хочешь еще? Тебе уже хватит… ты… о, нет… только не дрожащая губа… о, нет. – Налла хихикнула. – Возмутительно! Ты хочешь еще, и знаешь, что получишь желаемое из-за Губы. Здорово, ты крутишь своим папочкой, как только хочешь, так ведь?

Налла проворковала что-то, когда ее папа снова открыл книгу. Тихим голосом Зед снова начал рассказ.

– «Поздравляю! Сегодня – твой день…».

Бэлла прикрыла глаза и положила голову на плечо хеллрена, слушая сказку.

Из всех мест, где она побывала, это было лучшим. Прямо здесь. С ними двумя.

И она знала, что Зейдист чувствует то же самое. Об этом говорили часы, проведенные с Наллой. Дни, когда он тянулся под простыней к Бэлле, когда они оставались наедине. Он снова начал петь, стал зависать с Братьями не ради тренировок, а ради веселья. У него появилась новая улыбка – та, которую она раньше никогда не видела, а сейчас не могла дождаться, чтобы увидеть снова.

Свет был в его глазах, в его сердце.

Он был… счастлив. И становился все счастливее.

Словно прочитав ее мысли, Зед взял ее руку в свою широкую ладонь и сжал.

Да, он чувствовал то же самое. Это было его самое любимое место.

Слушая историю, Бэлла позволила себе задремать. То же сделала и ее дочка. Они в безопасности; все так, как должно быть.

Их мужчина вернулся к ним… и останется навсегда.

Конец рассказа.

ДОСЬЕ БРАТЬЕВ

Его Королевское Величество Роф, сын Рофа

«Добро пожаловать в прекрасный мир ревности», подумал он. «После вступления вы приобретаете чудовищную головную боль, а также непреодолимое желание совершить убийство, в придачу с комплексом неполноценности».

Гип-гип-ура!»

Возраст

343 года

Принят в Братство Черного Кинжала

Длинная история…

Рост

205 см

Вес

123,6 кг

Цвет волос

Черные, прямые, длиной до поясницы

Цвет глаз

Бледно-зеленые

Отличительные физические черты

Татуировки на предплечьях, указывающие на королевское происхождение. Метка братства на левой части груди. Имя Элизабет на Старом Языке, вырезанное на плечах.

Отметки

Татуировки на предплечьях, указывающие на королевское происхождение; метка братства на левой части груди; имя Элизабет на Старом Языке, вырезанное на плечах.

Предпочитаемое оружие

Метательные звезды

Описание

«Роф был шестью футами шестью дюймами чистого ужаса, одетого в кожу. Его волосы были длинными и черными и падали на лицо прямо от «вдовьего пика». Непроницаемые солнечные очки скрывали глаза, которых никто никогда не видел без них. Плечи были размером вдвое больше, чем у большинства мужчин. С лицом одновременно аристократическим и жестким, он напоминал короля, которым был по праву рождения, и солдата, которым сделала его судьба.» «Темный любовник», стр.3[24]

Супруга

Элизабет Энн Рэндалл

Персональный опросник

Последний фильм, который ты смотрел

«Фрикадельки»[25] (по вине Рэйджа).

Последняя книга, которую ты читал

«До свидания, луна!» Маргарет Вайс Браун[26] (читал Налле).

Любимое телешоу

NBS Вечерние новости с Брайаном Виль­ямсом.

Последнее просмотренное телешоу

Офис[27] (тоже любимый).

Последняя игра, в которую ты играл

Монополия.

Самый большой страх

Смерти.

Самая большая любовь

Бэт.

Любимая цитата

«Правь сердцем и кулаком».

Боксеры или плавки?

Черные боксеры.

Часы

Брайля[28].

Машина

Меня возит Бэт на своей Ауди, или Фритц.

Сколько сейчас времени?

Два часа ночи.

Где ты?

В своем кабинете.

Что на тебе надето?

Черные кожаные брюки, черная фут­болка «Хэйнс»[29], ботинки.

Что у тебя в шкафу?

То же самое, а также черный костюм от «Брук Бразерс»[30], белая роба для аудиен­ций с Девой-Летописицей.

Что ты ел в последний раз?

Сэндвич с ягненком, приготовленный Бэт.

Опиши свой последний сон

Не твое дело.

Кола или Пепси?

Кола.

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

Элизабет Рэндалл.

Кирк или Пикар[31]?

Кирк.

Футбол или бейсбол?

Регби.

Самая сексуальная часть тела твоей женщины

Шея моей шеллан.

Что тебе больше всего нравится в Бэт?

Все. Абсолютно все.

Твои первые слова, сказанные ей

«Я подумал, мы попробуем заново».

Ее ответ на них

«Кто ты?».

Последний подарок, который ты ей сделал

Сережки со светло-желтыми бриллиантами от «Graff»[32] в пару к подаренному кольцу.

Твой самый романтический поступок

Ее спросите.

Ее самый романтический поступок

То, как она разбудила меня около часа назад.

Что бы ты хотел в ней изменить?

Единственное - встретить ее на пару столетий раньше.

Лучший друг (исключая шеллан)

Потерял примерно три года назад.

Когда в последний раз ты плакал?

Не твое дело

Когда ты в последний раз смеялся?

Минут двадцать назад, когда Налла впервые увидела свои ноги.

Интервью с Рофом

Один факт о Короле: он соглашается на интервью только на своих усло­виях. Это многое о нем говорит. Все происходит только на его условиях, но, видимо, являясь последним чистокровным вампиром на планете и королем своей расы… ну, будучи  настолько же крупным, и если твой взгляд способен резать стекло, словно алмаз, то ты пове­леваешь миром, а не плывешь по течению. Я уже говорила, что на мне сейчас высокие рыболовные сапоги, и я стою по бедро в хо­лодном течении реки Адирондак?

Да, король ловит рыбу.

Морозным ноябрьским вечером, мы с Рофом стоим посреди подвижной, грязной воды, причем холодной. На мне длинные подштанники, у Рофа, уверена, их нет, ведь он не станет волноваться о холоде. Тем не менее, он пошел на уступки и одел гигантские са­поги, которые Фритц заказал специально для пары гигантских ног, каждая из которых размером с мой торс. Я стою сбоку от короля; решила, что если встану спереди или сзади, то окажусь на пути крючка, и, учитывая, что я несколько недель выпрашивала это интервью, совсем не горю желанием попасть в отделение скорой помощи, будучи заброшенной куда-нибудь.

Попутно замечаю, что Роф выглядит измотанным. Вообще-то, он по-прежнему но­мер один в списке Срань-Господня-Мега-Сексуальных-Мужчин, которых я когда-либо встречала, но, честно говоря, можно ли быть сексуальней парня с черными волосами дли­ной до бедер, вдовьим пиком, солнечными очками в твердой оправе? Не говоря уже о та­туировках на предплечьях, его зеленых глазах и…

Слушайте, я никогда не оценивала его задницу. Никогда. Ни разу. Или широченные плечи. Или кубики на прессе.

О, да не смотрите так на меня.

Кстати, где мы? Точно, в течении. Рыбачим.

Мы с королем в полумиле от безопасного дома Ривенджа, в горах Адирондак, возле национального парка «Черный полоз». Роф стоит в пятнадцати футах от меня, размахи­вает правой рукой взад-вперед в медленном ритме, закидывает тонкую, словно паутинку, леску, позволяет потоку захватить ее. Шум воды – словно перезвон китайских колоколь­чиков, она течет между коричневыми и серыми камнями, а деревья по обе стороны бере­гов посвистывают, пока ветер щекочет их ветви. Холодный ветер бодрит, и я радуюсь тому, что оставила яблоки мекинтош [33] в рюкзаке, который мы взяли с собой… осень все­гда приходит с этими кислыми, сочными чертятами.

И еще кое-что важное: под каждой рукой Рофа расположился сорокамиллиметро­вый, а в карманах лежали метательные звездочки. Сороковые я вижу. Про звездочки он рассказал мне.

Дж.Р.: Я могу говорить начистоту?

Роф: Тебе же лучше. Потому что я почувствую, если ты врешь.

Дж.Р.: И то верно. Эм... Я удивлена, что тебе хватает терпения на это. На рыбную ловлю, в  смысле.

Роф: (пожимает плечами) Дело не в терпении. Это успокаивает. И нет, я не хожу на йогу. Это удел Рейджа.

Дж.Р.: Он продолжает ходить на занятия?

Роф: Ага, по-прежнему скручивает свое тело в разных позах. Клянусь, растяжка у ублюдка отличная.

Дж.Р.: Кстати, про Мери и Рейджа. Это правда?

Роф: Про усыновление? Да. Когда родилась Налла, они вроде как сели и решили, что да, мы хотим ребенка.

Дж.Р.: Как много уйдет времени на это? И куда они отправятся за ребенком?

Роф: Ты узнаешь об этом, когда все будет сделано. Но нужно время.

Дж.Р.: Ну, я рада за них. (Повисла пауза, в течение которой Роф вытянул леску, а потом забросил в другую часть реки). Ты хочешь...

Роф: Нет. Я по-прежнему не хочу детей. После того, что пережила Белла… (Качает голо­вой). Не-а. И, прежде чем ты спросила, Бэт все устраивает. Думаю, она захочет ребенка в будущем. Просто надеюсь, что это случится скорее позже, чем раньше. К тому же, честно говоря, она еще не прошла через первую жажду, поэтому вопрос неактуальный.

Дж.Р.: Кажется, ты хочешь сменить тему?

Роф: Зависит от тебя. Ты можешь спрашивать что угодно, не факт, что я отвечу. (Смотрит на меня поверх плеча и улыбается.) Но ты же меня знаешь.

Дж.Р.: (смеется) Да, я знакома с правилами. Тогда позволь спросить об Избранных и Фьюри. Что ты думаешь о его преобразованиях?

Роф: Блин… он чертовски сильно впечатлил меня. На самом деле. И я говорю не только про Деву Летописецу. Какое-то время я думал, что мы потеряем его.

Дж.Р.: (думает о Фьюри и героине) Почти потеряли.

Роф: (снова повисло молчание, я наблюдаю, как его рука ходит туда-сюда. Леска с прият­ным звуком пронзает холодный лесной воздух, будто дышит.) Да. Так или иначе, по­этому мы здесь, в доме Рива. Каждые две недели мы с Бэт приезжаем сюда, проверяем, как все протекает с Избранными. Господи, ты можешь представить, как перемены повлияли на Избранных? Перейти от полного заточения к возможности изучить мир, о котором они только читали?

Дж.Р.: Нет, не могу.

Роф: Фьюри просто бесподобен по отношению к ним. Они словно каждую ночь превра­щаются в его дочерей. И они любят его. Он идеальный Праймейл,  Кормия – мать-наседка для них. У нее было больше времени, чтобы приспособиться, она во многом помогает им. Я правда рад, что все так вышло.

Дж.Р.: Говоря о родительстве, какой стала жизнь в особняке сейчас, с появлением Наллы?

Роф: (смеется) Без шуток? Эта девчушка – звезда. Она вертит нами, как хочет. Как-то днем я работал в кабинете, а Белла была на прогулке с малышкой… она гуляет с ней по­тому, что в последнее время Налла спит только в движении! Так или иначе, Белла внесла ее в мой кабинет, и они начали ходить. Головка Наллы лежала на плече Беллы, и она мгновенно заснула… кстати, ее реснички длиннее твоей руки. Так, Белла? Она, наконец, опускается на кушетку, чтобы передохнуть, и двумя секундами позже, без шуток, Налла распахивает глаза, и начинает плакать.

Дж.Р.: Бедняжка!

Роф: Ты же Беллу?

Дж.Р.: Ага.

Роф: (смеется) Поэтому мне пришлось подержать Наллу. Белла позволила мне подержать ее. (Было сказано с немалой гордостью.) Я походил с малышкой. И не уронил.

Дж.Р.: (пряча улыбку) Ну, конечно же, нет.

Роф: Она снова заснула. (Бросает мрачный взгляд через плечо.) Ты знаешь, дети засыпают только когда верят, что в безопасности с тобой.

Дж.Р.: (Мягко) С тобой любой будет в безопасности.

Роф: (Быстро отводит взгляд) Так что, да, она – сокровище. Зи все еще немного неуютно рядом с ней. Думаю, это потому, что он боится поранить ее… не потому, что не любит ее. Рэйдж держит ее словно мешок с картошкой, таскает как хочет, что очень нравится Налле. Фьюри аккуратен. Как и Бутч.

Дж.Р.: Что насчет Вишеса?

Роф: А. Думаю, она заставляет его понервничать. Но он сделал для нее кинжал. (смеется) Вот упертый. Ну какой придурок делает кинжал для ребенка?

Дж.Р.: Готова поспорить, он прекрасен.

Роф: Черт, да. Ви приделал всякие… (Король замирает и смотрит на леску, словно ему показалось, будто что-то клюнуло). Он приделал кучу бриллиантов на рукоятку. Работал над ним три дня. Сказал, что кинжал для времен, когда она начнет ходить на свидания.

Дж.Р.: (смеется) Вот уж точно.

Роф: Может пролежать зря. Зейдист говорит, что она никогда не будет встречаться. Ни с кем.

Дж.Р.: О-о.

Роф: Ага. Это малышка Зи! Хочешь стать мужчиной, который пригласит ее? Кааааак же.

Дж.Р.: Я – пас.

Роф: И я. Мне нравятся мои яйца на месте, спасибо великодушное.

Дж.Р.: (после очередного молчания) Я могу спросить о Торе?

Роф: Я так и думал.

Дж.Р.: (ждет, пока он скажет что-нибудь) Так. Я спрошу про него.

Роф: (раздраженно) Слушай, что ты хочешь, чтобы я сказал? Он ушел в леса умирать. Лэсситер вернул его назад к людям, которые ежедневно напоминают ему о его мертвой шеллан. Ему нужно питаться, и он, само собой, отказывается, и я не виню его за это. Он слаб, зол и хочет умереть. Вот как у него дела.

Дж.Р.: (знает, что давить дальше нельзя) Это странно, жить вместе с Лэсситером?

Роф: (напряженно смеется) Ангел – тот еще фрукт. Но я совсем не против него, и, думаю, ему это известно. Однажды он принял предназначенную мне пулю.

Дж.Р.: Я слышала об этом. Ты чувствуешь себя обязанным ему?

Роф: Ага.

Дж.Р.: Они с Ви плохо ладят.

Роф: Это да. (Смеется) За ними весело наблюдать. Они – как два быка в клетке, когда ока­зываются в одной комнате. И, прежде чем ты спросишь, мне не известны подробности, и я не задаю вопросов.

Дж.Р.: Говоря о подробностях… и Глимере…

Роф: Черт, почему ты хочешь испоганить такой идеально приятный вечер?

Дж.Р.: Ну, я собиралась спросить, что ты думаешь о назначении Ривенджа в качестве Ли­дера Совета Принцепсов.

Роф: (разрывается от смеха) Окей, ты прощена. Блин, неожиданный ход. Никому и в го­лову бы не пришло, что такое случится. Симпат. Во главе группы недалеких, предубеж­денных ублюдков? И они понятия не имеют, кто он. К тому же, да ладно, Рив на моей сто­роне в зарождающихся гражданских волнениях, которые они пытаются раздуть после набегов Общества Лессенинг. Они просто назначили кого-то, кто считает аристократов больными и гиблыми. Как и я.

Дж.Р.: Но ты доверяешь Риву?

Роф: Настолько, насколько могу доверять кому-то кроме Братьев и Бэт.

Дж.Р.: Значит, тот факт, что он наполовину симпат…

Роф: Придержи коней. Он – симпат. Неважно, что его кровь пятьдесят на пятьдесят. Если в тебе хоть несколько граммов этого дерьма, ты – симпат. Поэтому создана та колония на севере, они опасны.

Дж.Р.: Поэтому я спрашиваю, доверяешь ли ты ему. Я думала, что все они – социопаты.

Роф: Они и есть социопаты, в том числе Ривендж. Но вот в чем дело… с симпатами, сто­процентно можно полагаться лишь на одно – их личный интерес. Рив любит свою сестру. Белла замужем за Братом. Поэтому, Рив не сделает ничего, что может причинить вред им или мне. Такая математика все объясняет.

Дж.Р.: Ты считаешь, что Глимера несет угрозу твоему правлению?

Роф: На чистоту? Я не люблю их, никогда не терпел, но, ежу понятно, я не желаю им смерти. Сейчас они расколоты, покинули Колдвелл, пытаются выкарабкаться. Чем дольше это будет продолжаться, тем лучше для меня, потому как это даст мне время, чтобы со­брать власть в свои руки и попытаться показать людям, как они смогут пережить произо­шедшее. Заручившись поддержкой большой группы гражданских, я в норме. И, посмот­рим фактам в лицо, Глимера не принимает никого в свои ряды, поэтому вряд ли средне­статистический гражданский почувствует родство с ними.

Дж.Р.: Каково твое видение будущего?

Роф: Перемены. Фьюри абсолютно прав, необходимо адаптироваться, если мы хотим вы­жить, а старые правила убивают нас. Я уже запретил рабство. Сейчас меняю правила от­носительно солдат и Братства. Избранные были освобождены. И есть еще сотни вещей, которые необходимо изменить, переделать, переосмыслить.

Дж.Р.: Относительно Братства. Значит, Блэй и Куин смогут стать Братьями?

Роф: Если накопят достаточно опыта и смогут дорасти по уровню. Установленный порог для вступления в Братство станет очень высоким в плане навыков. Кровь больше не по­может попасть тебе в круг, а способности на поле боя. Я убираю остальные ограничения. Знаешь, Куин – персональный страж Джона, и в прошлом этот факт дисквалифицировал бы его, но не сейчас.

Дж.Р.: Я удивлена, что ты принял их с Блэем в дом. Точнее, рада.

Роф: (спустя мгновение) Ну… Дариус построил этот особняк, ему нравилось, когда во­круг много людей. Парни тесно дружат, и, видит Бог, Куин хорошо поступил по отноше­нию к Джону. Все хорошо. Проблема в том, что тренировочная программа заморожена непонятно до каких пор. Глимера забрала оставшихся сыновей с собой, и, к тому же, все свободные руки заняты в войне. Мне нужны солдаты, а Блэй и Куин – хорошие бойцы. Превосходные, на самом деле. Поэтому мы хотим видеть их в своих рядах.

Дж.Р.: (длинная пауза) Ты счастлив? В смысле, я знаю, как сейчас все сложно, но ты счастливее, чем был пару лет назад?

Внезапно, леска натянулась, и Роф сосредоточенно вытащил то, что оказалось фо­релью. Скользкая рыба блестела в больших ладонях Короля, и Роф чуть не упустил ее, пытаясь вытащить крючок из раскрывающегося рта.

Дж.Р.: Она прекрасна.

Роф: И полна сил. (Он наклоняется вниз и аккуратно опускает рыбу в воду) Спра­шиваешь, счастлив ли я? Ну… после рыбалки я вернусь в теплый дом, в котором ждет меня шеллан. Мы поужинаем, если, конечно, Лейла не спалила кухню, а потом я заберусь в кровать со своей Бэт. Я буду заниматься с ней любовью целый час, а потом усну с ней, лежащей на моей груди. (Он отпускает форель и наблюдает, как та в бешеном темпе исче­зает в грязном потоке). Ты готова?

Дж.Р.: Да. И я ценю, что ты делаешь это.

Роф: Да без проблем. Но, сейчас ты же собираешься отправиться в Колдвелл, чтобы взяться за остальных?

Дж.Р.: Таков план.

Роф: (качает головой) Нет, ты остаешься здесь на ночь. Завтра, поздно днем уедешь. Дорога длинная, а на Северном шоссе полно оленей.

Дж.Р.: (потому что нельзя перечить Королю) Хорошо. Так и сделаю.

Роф: Молодец.

На этом мы переходим реку вброд, к берегу. Роф певрым выходит из потока, по­том протягивает мне руку. Я принимаю ее, и он вытаскивает меня из воды. Он поднимает рюкзак, открывает его и протягивает мне.

Роф: Хочешь яблоко?

Дж.Р.: О, с удовольствием.

Я запускаю туда руку и беру фрукт. Красно-зеленая кожица блестит в  лунном свете, и когда я кусаю его, оно хрустит, словно твердая древесина. Сок стекает по моей ла­дони, пока мы с Рофом вместе выбираемся из леса, высокие сапоги хлюпают на ногах.

Дж.Р.: (выйдя из леса и заметив мерцающие огни деревенского дома Рива) Роф?

Роф: Да?

Дж.Р.: Спасибо.

Роф: Это же твое яблоко.

Дж.Р.: Я благодарю не за яблоко.

Роф: (спустя мгновение) Я знаю. Я знаю, чалла.

Он крепко обнимает меня всего мгновение, а потом мы расходимся, но продолжаем идти бок о бок к теплому, гостеприимному дому.

Дж.Р.Уорд о «Темном любовнике»

«Темный любовник» (далее – «ТЛ») остается книгой, которой я горжусь больше всего. По-моему, темп выбран самый подходящий, и в ней я обрела свой «голос». Разуме­ется, было до усрачки страшно писать эту гребаную книгу, ведь она – гигантский скачок вперед для меня как для автора. Гигантский. Никогда раньше я не пробовала писать от не­скольких персонажей и одновременно несколько сюжетных линий, пока не закончу саму серию или просто дам шанс миру. Я понятия не имела, что делаю, когда дошло до… ну, до са­мой истории: хотя «ТЛ» – моя пятая опубликованная книга, был серьезный разрыв между предыдущими, мне стоило начать с черновика.

И до этого я не была профи, ни при каком раскладе.

Мои первые четыре книги – современные любовные романы. Напечатанные под именем Джес­сики Берд, они – продукты нескольких лет увлеченного чтения изданий «Арлекин представляет»[34] и «Специальное издание от Силуэт»[35]. Ну, этого и того факта, что я рождена, чтобы писать. Это часть моей натуры, что-то, что я должна делать, чтобы быть счастливой… и дружить с головой. Но это уже другая история.

Мне нравилось писать книги Джессики Берд, но мой контракт не был продлен… и значит, я осталась без издателя. Я понимала, что должна сменить направление, если хочу остаться при деле, и я попыталась написать пару книг в разных под-жанрах. Я соединила романтику и детектив, но материал оказался недостаточно сильным. Подумы­вала о «женской» литературе… но такое я не читала, вероятно потому, что просто не ле­жала душа к такой тематике. Я также думала остаться в современном романе и попы­таться найти другого издателя, но знала, насколько мала вероятность того, что кто-то примет меня.

В крайне мрачный период, когда в голове не было ничего свежего и интересного, не считая осознания, что моя песенка спета, если я не переосмыслю себя… тогда появился Роф. Хотя я всегда была поклонницей ужасов, мне даже в голову не приходило попы­тать себя в жанре паранормального романа. Но внезапно в моей голове застрял двухсот­фунтовый вампир, и Братья просились наружу, словно запертые в горящем доме.

Окей. Точно. Ужас плюс романтика плюс эротика плюс фантазия плюс рэп. Кожаная одежда, татуировки, драки с битами и цепями, запах детской присыпки и порция Дева-Мария-Матерь-Божья-это-должно-сработать-или-быть-мне-юристом-до-конца-своих-дней.

Да не вопрос.

Черт возьми, помню, как думала, ну почему я не пью? Ну, или хотя бы не объеда­юсь шоколадом?

Что навело меня на первое правило для писателей: «Н-и-Н» просто жизненно необходимы. Настойчивость и Новизна. Если ты плохо продаешься, или не получа­ешь хороших отзывов на свой материал от агентов и издателей, попробуй что-нибудь но­вое, новый способ выражения, поджанр или даже сам жанр. Не сдавайся! Продолжай по­пытки! Поищи новые дороги, которые заинтересуют тебя. Ищи другой путь.

Только это и спасло меня.

Это не значит, что «Н-и-Н» – сплошное веселье. Когда я энергично взялась за план книги Рофа и образцы глав, я одновременно испытывала небывалое вдохновение и была в полном ступоре. Я располагала лишь клубком видений в своей голове, жгучей паникой, что никто не возьмется за серию, никто не купит книги, а также убеждением, что у меня не выйдет описать что-то столь сложное и взаимоувязанное, как мир Братства.

Словно берешься управлять самолетом, когда сам едва способен справиться с ве­лосипедом.

Созерцая огромный чистый лист на экране компьютера, я понимала, что должна унять тревогу, и, учитывая тот факт, что засунуть голову в тиски – вовсе не решение, я за­ключила с собой соглашение: я напишу историю такой, какой она была в моей голове, и сделаю это для себя и только для себя. Не позволю встать на моем пути всяким у-тебя-не-получиться, это-против-правил и лучше-не-рисковать. Увиденное в моей голове окажется на странице.

Мое правило номер два? Пиши. Громко.

Возьми увиденное и воплоти в реальность на максимуме своих возможностей. Все­гда проще сдать назад, чем продвинуться вперед в процессе редакции, и, думаю, чем храбрее ты в своей первой рабочей версии, тем, скорее всего, ты будешь честнее с уви­денным в своей голове.

Поэтому да, таков был план, и я была довольна решением, к которому пришла. Но с готовым решением пришла проблема.

Как мне выполнить план?

Со всем, что я увидела, и несколькими побочными сюжетами и повествованиями, я оказалась в тупике, когда дело дошло до первого наброска истории. После короткого при­ступа паники, я, в конечном итоге, обратилась к своей юридической практике. В юридиче­ском колледже, ты учишься, создавая многотомные конспекты из материала, который дают в классе. Когда ты закончишь приводить все в порядок, успеешь выучить сам мате­риал… то есть сам процесс, не обязательно результат, несет значительную выгоду.

Размашистые конспекты были и продолжают быть самым важным моим инстру­ментом.

До Братьев я начинала с беглого изложения, единственная его цель – передать ре­дактору в качестве наводки на то, к чему я иду. Большая часть моих замыслов реализовы­валась в процессе первого написания… это полностью неэффективное и отчасти опасное дело. Например, я уводила героя и героиню в эмоциональные ситуации, которые не рабо­тали, запутывала их мотивы и проблемы, сбивалась с темпа написания… а порой все и сразу. Конечно, в конце концов, я разбиралась со всем, но приходилось штудировать тонны страниц и сидеть на шее своего редактора в процессе проверки. Более того, из-за трудностей, ре­шения, к которым я приходила, оказывались неверными по причине ступора мозгов в результате путаницы и недостатка ясности.

Мое крайне важное правило номер три – это следствие ко второму правилу и тема, перекрывающая все, что я сделала как писатель: владей своим дерьмом (ну, точнее рабо­той, если выражаться литературно).

И оно зовется дерьмом не потому, что воняет.

Не сваливай на своего редактора или критика разбор сюжетной линии, героя, темпа, контекста, разбивки на страницы… любую из тысячи проблем, с которыми ты работаешь в процессе написания. Изучай свое ремесло, критикуя прочитанные книги, и хорошие, и плохие. Спрашивай себя: «что работает?». Изучай типовые тексты, вроде «Истории» Ро­берта МакКи, или «Написать сенсационную книгу» Дональда Мааса, «Путешествие писателя» Кристиана Фоглера. Говори с другими писателями об их книгах и том, как они написали их.

 Потом, обратившись к своей собственной работе, посмотрите на нее как сержант по строевой подготовке, стоящий перед толпой неуправляемых, ленивых тупиц. Для меня трепетное отношение к моей тонкой душевной организации человека творческого, а также купа­ние в материнском молоке из похвалы – верный путь раскиснуть и отупеть. Дисциплина и трезвая оценка своих сил и слабостей на писательском поприще – единственное, что помогло мне. Эго мне не друг, никогда им ни было.

Вернемся к «ТЛ» и конспектам. Картины в моей головы были столь четкими и настойчивыми, что ушло две недели на черновик и правила мира (а также на шестьдесят девять страниц самой книги). Конечно, я совсем не спала, работала без перерывов. Меня целиком и полностью захватил этот неуемный темп, я совсем не хотела сбавлять обороты.

По-прежнему не хочу.

И когда я закончила все, что увидела в своей голове… конспект был в сорок четыре страницы. Я была в шоке. Раньше? Наскребала максимум десять.

Больше всего я боялась, что набросок не станут читать целиком, когда мой агент представит его издателям. Если тебя печатали ранее, ты, как правило, отправляешь на свой страх и риск три пробных главы и краткое изложение… мне же казалось, что я отправляю,… целую книгу. Конечно, это и хорошо. Я знала, к чему стремлюсь, где и в чем будет сокрыта эволюция каждого персонажа. Я со всем определилась в процессе… и поняла, что изменить пару параграфов в кратком изложении намного легче, чем стереть к чертям це­лую главу и написать новую.

К счастью, краткое изложение к серии купили (самый крутой редактор, с которым мне доводилось работать), и я знала, что получу шанс написать, по крайней мере, три книги. Блин, я была в таком диком восторге, но также испытывала ужас, потому как со­мневалась, что у меня получится хорошо. Разумеется, я сказала себе, что мое шикарное, пухлое изложение истории – мой спаситель. Решила, что пока у меня есть набросок, я в шоколаде. Готова стучать по клавиатуре.

Даааааа.

Воплощение идеи оказалось намного коварнее, чем я могла представить, по многим причинам.

Одним из самых серьезных вызовов «ТЛ»-ка – выяснить, как управиться с несколь­кими сюжетными линиями и повествованием от разных героев. Я видела три основных линии в книге: Рофа и Бэт; Мистера Икс и Билли Ридла; и Бутча. В каждой из них открыва­лись разные аспекты мира, позволяя читателю заглянуть в мир расы вампиров, тайную войну с Обществом Лессенинг, скрытое существование среди людей. А это много. И, чтобы не запутать все еще сильнее, эти линии были представлены читателю голосами восьми персонажей, не больше.

Со многим придется иметь дело. За многим успевать.

Многое развивать, от главы к главе.

Правило номер четыре для меня-писателя? Сюжетные линии подобны акулам: они либо постоянно двигаются, либо они мертвы.

Столько всего происходит, и темп критически важен: чтобы добиться успеха, я должна убедиться, что все движется вперед, и это новая реальность для меня как для пи­сателя… следя за тем, как Роф и Бэт дюйм за дюймом сближаются друг с другом, в эмо­циональном и физическом планах, я должна не упустить из виду Бутча и расследование  Хосе де ла Круза, которое постепенно приводит Бутча в Братство; также показывать чита­телю грязные делишки Мистера Икс. Тем временем, необходимо представить остальных Братьев, я также должна показывать войну, не забыть про приветственный коврик во вне­земной мир Девы Летописецы.

И я должна сделать все это, не теряя связи между сценами, оставляя эмоции - реа­листичными и четкими, не впадая в мелодраму.

Еще один пример: Бутчу предстояло вступить в Братство, и его путь внутрь лежал через связь Бэт с Рофом. Бутч также должен был в конечном итоге быть с Мариссой. Клево. Супер. Отлично. Проблема в том, как мне вплести его сцены в роман Рофа и Бэт наряду с Мистером Икс и Обществом Лессенинг… и чтобы книга при этом не вышла бес­порядочной и неудобоваримой?

Также сюжет должен достигнуть своего эмоционального пика, в нужной очередно­сти событий. У Рофа и Бэт должен быть невероятно динамичный финал… и, судя по кар­тинкам в своей голове, так и вышло. Но необходимо решить ситуацию с Бутчем, а также Мистером икс и Билли Ридлом… но так, чтобы не приглушить драму между Рофом и Бэт.

Отключка. Мозга.

Лекарство? Правило номер пять, следствие к правилу номер три (Владей своей соб­ственной работой): Кровью. И. Потом.

Закончив первый вариант, я просматривала книгу, снова и снова, и снова. А потом брала неделю перерыва и снова бралась за текст. Я часами переставляла разрывы и главы, подчищала все, оттачивала диалоги, убеждаясь, что я показала все, а не просто рассказала.

И даже читая гранки своего романа – а это последняя стадия – я по-прежнему хо­тела что-то менять. В романе были сильные и слабые стороны, как бывает со всеми кни­гами, но я столькому научилась во время написания «ТЛ». И эти уроки нужны мне для того, что ждало меня дальше в серии.

Хватит о работе, поговорим о Короле и Бэт…

Роф – первый брат, появившийся в моей голове, именно он показал мне мир Брат­ства Черного Кинжала. То, что мне нравится в нем больше всего, прекрасно видно в начале «ТЛ»:

С лицом одновременно аристократическим и жестким, он напоминал короля, ко­торым являлся по праву рождения, и солдата, которым сделала его судьба.

Темный любовник, стр. 6 (в переводе LadyWebNice)

Мне нравится это сочетание… аристократ и воин в одном флаконе… и я верю, что Роф – идеальный лидер для расы вампиров: сильный, жестокий, когда необходимо, руко­водствуется и логикой, и страстью. Ему просто было необходимо осознать, что он может  править.

Именно Бэт помогла ему в этом.

Бэт – идеальная пара для Рофа. Она очень сильная, теплая, смело дает ему отпор. Динамика между ними хорошо показана в одной из моих самых любимых сцен. Они гово­рят о его отношении к событиям, во время которых были убиты его родители. Он осуж­дает себя за то, что не спас их, но, будучи в физическом плане претрансом, он по факту не мог ничего сделать. Она злится и ругает его за то, что он слишком строг к себе… именно это ему нужно было услышать, хотя, очевидно, он был не слишком восприимчив к ее сло­вам. Мне нравится, что она не побоялась говорить начистоту, даже когда Роф нависал над ней. И самого Рофа, несогласного с ней, это притягивает еще сильнее. Когда она обуз­дала свое недовольство им, повисла неловкая пауза:

Ах, черт . Вот теперь она напортачила. Парень раскрыл перед ней душу, а она наорала на него. Чудесный способ поддержать между ними близость.

- Роф, прости, мне не следовало…

Он прервал ее. Его голос, равно как и его лицо, были оба подобны камню.

- Никто никогда не говорил со мной подобным образом.

Вот дерьмо.

- Я правда сожалею. Я просто не могу понять, почему…

Роф притянул ее к себе и до боли стиснул в объятиях, вновь заговорив на том, дру­гом языке. Чуть отстранившись, он закончил монолог словом, прозвучавшим как «лилан».

- Это что-то вроде «стервы» по-вампирски? - спросила она.

Темный любовник, стр. 138 (в переводе LadyWebNice)

Дело в том, что Роф – воплощение силы. И тот факт, что Бэт может постоять за себя и свои убеждения, ставит их в равные условия. Дар его уважения столь же ценен, как и дар его любви, и Бэт достойна и того, и другого.

Еще одна моя любимая сцена в книге – когда Бэт выходит из подземной спальни Рофа в особняке Дариуса, сразу после своего превращения. Она гадала, как он отнесется к ней на глазах у Братьев и решила вести себя осторожно, когда вошла в столовую, где собрались все воины. Выяснилось, что у Рофа не было проблем с публичным выраже­нием чувств, и он обнял ее на глазах ошеломленных Братьев, которые раньше не видели его с женщиной. Объяснив ее ценность на Древнем Языке, он уходит, чтобы принести ей две самые желанные вещи – шоколад и бекон – и Братья приветствуют ее по-особенному:

Внезапно раздался скребущий звук отодвигаемых от стола стульев. Все вампиры одновременно поднялись с мест и начали приближаться к Бет.

Она посмотрела на лица тех двоих, которых знала. Они были чрезвычайно серь­езны, и это совсем не воодушевляло.

А потом появились ножи.

С металлическим свистом, рассекая воздух, были вынуты из ножен пять черных кинжалов.

Бет лихорадочно отодвинулась, вытянув руки перед собой. Она врезалась в стену и уже собиралась заорать, чтобы позвать Рофа, когда они опустились на колени, окружив ее полукругом. Единым, как будто заранее отрепетированным движением они вонзили кинжалы в пол у ее ног и склонили головы. Звук резкого удара стали о дерево казался од­новременно и клятвой, и боевым кличем.

Ручки ножей вибрировали.

Продолжал громыхать рэп.

Они, казалось, ждали от нее какой-то реакции.

- Эмм. Спасибо, - сказала она.

Мужчины подняли головы. На их лицах с резко высеченными чертами было напи­сано совершеннейшее благоговение. Даже у парня со шрамом было почтительное выра­жение лица.

А затем вошел Роф с пластиковой бутылочкой сиропа «Хёрши»[36].

- Бекон на подходе, - он улыбнулся. - Эй, а ты им нравишься.

- И хвала господу за это, - пробормотала Бет, опустив взгляд на кинжалы.

Темный любовник, стр. 159 (в переводе LadyWebNice)

Здесь Братья приветствую новую королеву, и хотя Бэт не знает, какую роль сыграет в будущем, поэтому фактически этой ночью она пережила два превращения: первое – она стала вампиром, второе – ее приглашение в частный мир Рофа и Братства в качестве его лилан, его «дорогой».

Одна из самых эротичных сцен в книге? Не считая их первый секс, думаю, их сви­дание у Дариуса. Вечер начинается, мягко говоря, «не очень» (спасибо, ко всему прочему, спору Рофа и Тора, который в итоге заканчивается эпичными словами Тора «Миленький. Гребаный. Костюмчик»). Однако время, проведенное парой наедине, заканчивается… ну, Роф рассказывает, насколько любит персики. На этом атмосфера из мрачной и напряжен­ной становится весьма чувственной:

Бет придвинулась ближе на своем стуле. Наклонившись, она приоткрыла рот и взяла ягоду целиком. При виде ее губ, обхватывающих клубнику, ноздри Рофа раздулись. Несколько капель сока потекло вниз по подбородку, что заставило его зашипеть.

- Я хотел бы слизнуть это, - выдохнул он. Потянувшись к ней, Роф взял ее за под­бородок, и поднял салфетку.

Положив руку поверх его, она сказала, - Так сделай это языком.

Тишину комнаты пронзил низкий грудной звук.

Роф нагнулся к ней, склонив голову. Его губы слегка приоткрылись, и она заметила клыки и кончик языка. Одним быстрым движением он слизнул сок с ее кожи и отстра­нился.

В мерцающем свете свечей он устремил на нее свой пристальный взгляд. Бет от­ветила тем же.

- Пойдем со мной, - сказал он, протягивая руку.

Темный любовник, стр. 113 (в переводе LadyWebNice)

Самая трогательная сцена? Для меня – в клинике Хэйверса, в конце книги. Роф еще слаб после ранения в живот, и только вышел из комы. Бэт пытается общаться с ним, потому что он раздражен и расстроен, но он едва может говорить. Она спрашивает, хочет ли он, чтобы она позвала доктора, еды, воды или крови, но ему не нужно было ничего из перечисленного.

Его взгляд на какое-то мгновение замер на их сомкнутых руках, затем метнулся к ее лицу, упал на их руки и вновь на лицо.

- Я? - прошептала она. - Тебе нужна я?

Роф сжал ее руку, и уже не отпускал.

- О, Роф. Я с тобой. Мы вместе, любимый.

Слезы побежали из его глаз еще сильнее, грудь затряслась от всхлипов, а дыхание стало неровным и резким.

Обхватив его лицо ладонями, Бет попыталась утешить Рофа.

- Все хорошо. Я никуда не собираюсь. Не покину тебя. Обещаю, любимый.

Спустя какое-то время он успокоился. Поток слез стих.

И из его горла вырвался хрип.

- Что? - спросила она, нагнувшись к нему ближе.

- Хотел… спасти тебя.

- И ты спас. Роф, ты действительно меня спас.

Его губы задрожали. - Люблю. Тебя.

Коснувшись его губ легким поцелуем, Бет произнесла. - Я тоже тебя люблю.

- Ты. Иди. Спать. Сейчас.

С этими словами он закрыл глаза от переутомления.

Слезы мешали ей видеть, но, приложив ладонь к губам, она улыбнулась.

Ее прекрасный воин снова с ней. И даже на больничной койке уже вовсю пытался отдавать ей приказы.

Темный любовник, стр. 207 (в переводе LadyWebNice)

Думаю, это хорошо описывает их. Поэтому, здесь я закончу.

«ТЛ» стал трамплином для всех Братьев, не только для Рофа и Бэт. Я четко видела, даже тогда, что ждет первоначальную семерку Братьев, и кто войдет в их ряды. И со всеми книгами, было дано начало сюжетам, которые не увидят свет еще многие годы. И не потому, что я гениальна… просто сцены выстраивались в моей голове и должны были разыграться намного позже.

Как я и сказала, история Рофа – книга, которой я больше всего горжусь… это абсо­лютно новое начало, впервые полностью соответствующее тому, что было в моей голове. Это будет шоком, если я когда-нибудь смогу сделать что-то подобное, настолько мас­штабное. Роф стал поворотом на сто восемьдесят градусов в плане темы, стиля повество­вания, вкупе с необычайно большим для меня размером произведения… написанным в то время, когда я фактически сидела без работы.

Я очень признательна Рофу за то, что он зашел ко мне на посадку и привел с собой Братьев. Его книгу я посвятила ему… и на то была веская причина.

Рейдж, сын Торчера[37]

Aka Хел И. Вуд

Он хотел, чтобы она сказала еще что-нибудь. Например, «соблаз­нительный», «шепот» или «клуб­ника».

Черт, сгодился бы и «анти­дизэстеблишментарионизм».

Возраст

165 лет

Принят в Братство Черного Кинжала

В 1898 году

Рост

2 метра

Вес

126 кг

Цвет волос

Блондин

Цвет глаз

Неоновые зелено-голубые

Отличительные физические черты

Разноцветная татуировка, изображающая дракона, на спине.

Метка Братства на левой стороне груди.

Имя «Мария Мадонна» вырезанное на спине и плечах на Древнем Языке.

Отметки

Обладает внутренним драконом, который вырывается наружу, когда Рейдж находится в состоянии эмоциональной нестабильно­сти. Это проклятье возложено на него Де­вой-Летописецей навечно. В данный мо­мент имеет некоторую власть над зверем, которого укротила его шеллан.

Предпочитаемое оружие

Его чудовище

Описание

Несмотря на внешнюю привлекательность, было в нем что-то, противоречащее стан­дартной, немного искусственной красоте. Какая-то животная сила. Он вел себя не так, как все остальные.

На самом деле, он двигался как хищник: мощные плечи слегка вздрагивали в такт шагам, голова поворачивалась, глаза осмат­ривали зал. У нее возникло неприятное ощущение, что, если бы он захотел вы­швырнуть отсюда всех присутствующих, это удалось бы ему влегкую.

Супруга

Мэри Мадонна Льюс

Персональный опросник

Последний фильм, который ты смотрел

«La Vie en rose»[38] (Мэри виновата. Она настояла на том, что мне нужно смотреть что-то помимо фильмов с Биллом Мюр­реем).

Последняя книга, которую ты читал

«Очень голодная гусеница» Эрика Карла[39] (Налле[40]).

Любимое телешоу

«Flavor of Love», «Rock of Love»[41] и почти все, что показывают по кулинарному каналу (P.S. Хотелось бы, чтобы Нью-Йорк вер­нулся и снял еще один сезон).

Последнее просмотренное телешоу

«Talk Soup»[42]

Последняя игра, в которую ты играл

Вы не хотите знать

Самый большой страх

Потерять Мэри

Самая большая любовь

Мэри

Любимая цитата

«Mangia bene!»[43]

Боксеры или плавки?

Все, что Мэри нравится с меня снимать

Часы

Золотые Rolex Presidential

Машина

Пурпурный GTO[44]

Сколько сейчас времени?

Шесть вечера

Где ты?

В постели, голый

Что на тебе надето?

См. выше

Что у тебя в шкафу?

Черные шмотки, кожаная одежда для сра­жений, белая – для визитов к Деве-Летопи­сеце. И одна длинная гавайская рубашка, которую Мэри пытается заставить меня но­сить. Ну, ладно, это не совсем гавайская ру­башка, но она синяя, и, честно, у меня про­сто кожа зудит от этого цвета. Впрочем, Мэри постоянно пытается подкупить меня, чтобы я, наконец, одел ее. Это всегда очень весело.

Что ты ел в последний раз?

Пышные оладьи (5 шт.) с маслом и клено­вым сиропом; чашка кофе; две картофель­ные котлеты; коробка клубники; бублик с корицей и сливочным сыром; разрезанный пополам розовый грейпфрут (съел обе по­ловины); три пирожка с вишней (и я уже немного проголодался).

Опиши свой последний сон

Скажем так, я проснулся и воплотил его в жизнь полчаса назад (широкая ухмылка)

Кола или Пепси?

Кола

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

Думаю, Мерлин Монро. Но это полностью дискуссионный вопрос, и не только потому, что обе они хороши. У меня есть Мэри.

Кирк или Пикар[45]?

Кирк. Черт, да он был донжуаном вселен­ских масштабов!

Футбол или бейсбол?

Футбол, потому что это контактный спорт[46].

Самая сексуальная часть тела твоей жен­щины

Зависит от моего настроения… Думаю, я всеядный.

Что тебе больше всего нравится в Мэри?

Звук ее голоса. То, как она прижимается ко мне в постели и говорит со мной в темноте дня. В такие моменты я чувствую себя в полной безопасности.

Твои первые слова, сказанные ей

Кто ты?

Ее ответ на них

Меня зовут… Меня зовут Мэри. Я пришла сюда с подругой.

Последний подарок, который ты ей сделал

Прошлой ночью я купил ей белую розу. Она была так рада. Знаете, моя Мэри Ма­донна не из тех, кто любит показуху. Ну, например… Я купил ей обручальное кольцо перед свадебной церемонией. Она же чело­век, и так у них принято. Оно с бриллиан­том – все лучшее для моей Мэри. Камень в семь карат. Безупречный. Фритц купил его для меня на Манхеттене в Даймонд Дис­трикт[47]. Когда я подарил его ей, она была очень благодарна. Но в чем фишка? Что сейчас на ее пальце? Только золотое кольцо. Ви сделал такие для нас, потому что Мэри – человек, и, как я уже говорил, она хотела, чтобы осталось что-то, подтверждаю­щее брачные клятвы. Забавно, но раньше я не понимал смысла этих колец. Ну, мы вам­пиры носим имена своих возлюбленных у себя на спине. Но кольцо видно всем, даже когда ты полностью одет. Я всегда ношу его, снимаю только перед боем.

Твой самый романтический поступок

Ей действительно понравилась роза. Когда я вижу, как она улыбается, я чувствую, что мне море по плечу.

Ее самый романтический поступок

Благодарность за розу

Что бы ты хотел в ней изменить?

Ничего, кроме ее кинематографического вкуса. БОЖЕ. Я имею в виду, что эта жен­щина будет смотреть что угодно с ино­странными названиями. Я пытался смотреть эти фильмы. И смотрел, но это было муче­ние.  После мне просто необходима доза Брюса Уиллиса или «Суперпапа»[48].

Лучший друг (исключая шеллан)

Бутч/Ви.

Когда в последний раз ты плакал?

Сегодня утром. Думал «La Vie en rose» ни­когда не кончится.

Когда ты в последний раз смеялся?

Пока ел. Бутч сегодня сам делал блинчики, и вы бы видели выражение лица Фритца, когда он понял, в каком состоянии кухня после этого. Бутч неплохо готовит, не так хорошо, конечно, как Ви, но мои мальчики не знают о правиле «приготовил – убери за собой». Там был не просто бардак. Кухню словно… осквернили. Потом мы помогли убрать все это: Я, Бутч и Ви, – с парой дод­женов, которые, пережив тот же шок, что и Фритц, отлично провели время за уборкой. Доджены любят убирать, я люблю есть.

Интервью с Рейджем

На следующий день после интервью с Рофом в той реке, я покинула дом Ривенджа примерно в пять. Я рада, что провела там ночь. Роф и Бэт, Фьюри с Кормией и Избранные – замечательная компания для времяпровождения,  и после нескольких часов разговоров я спала словно младенец… доказательство того, что король был прав, впрочем, как и всегда: интервью с Братьями пройдут лучше, ведь теперь я не буду полумертвой после долгой по­ездки.

Дорога на автомобиле через горы Адирондак в Колдвелл была приятной. Северное шоссе – одно из моих самых любимых, оно проходит через горы, в которых в детстве я часто отдыхала летом. Листва уже миновала свой «осенний пик», но неровные посадки леса по обе стороны дороги по-прежнему купались в красных, золотых и зеленых цветах, переливающихся на солнце, словно драгоценные камни.

Управляя арендованным автомобилем, я думала, насколько сильно Братья изменились по сравнению с тем, что было три осени тому назад, когда начались их истории. В смысле… столько потерь и приобретений. Столько взлетов и падений. Я помню ту первую встречу, в гостиной Дариуса, сразу после его смерти… а потом представила, как они вы­ходят из леса, чтобы вернуть Фьюри в свои ряды, в конце «Священного любовника». Столько перемен, хороших и плохих.

Я встречаю Фритца на парковке «Мариот» в Олбани. Он ждет меня в Мерседесе и, закрыв арендованный Форд Эскейп, я сажусь на заднее сиденье S550, и дворецкий везет меня на юг, по меньшей мере, час. Он очень разговорчив, и мне нравится его голос: с лег­ким акцентом, как у Мариссы, и с жизнерадостным темпом, напоминая концерт Моцарта.

Я понимаю, что мы приближаемся к месту назначения, когда Фритц поднимает пе­регородку и включает внутреннюю связь.

Когда мы, наконец, подъезжаем к особняку, ночь только начала опускаться, и я рада тому, что включено освещение во внутреннем дворике, потому как Фритц поднимает пе­регородку, и теперь мне все видно. Он паркуется между Ауди Бэт и железно-серой Кар­рера 4S Зи. С другой стороны от Порше стоит незнакомый мне черный Хаммер, без капли хрома… даже диски черные. Без пояснений Фритца я понимаю, что машина при­надлежит Куину. Машина резвая и, без сомнений, полезная в бою, но, блин, к своему стыду автомобиль оставляет за собой гигантский след углерода.

Фритц подтверждает мое невысказанное умозаключение относительно владельца Хаммера, и, проходя мимо, я вижу, что на новеньком капоте джипа виднеется вмятина… размером с человеческое тело. Принюхавшись, я ощущаю что-то сладкое, вроде детской присыпки. Это напоминает мне, что «мальчики» - теперь новоиспеченные солдаты, и без причины мною овладевает ностальгия.

Фритц впускает меня в особняк, забирает у меня пальто и докладывает о местоположении жителей… точнее, где они находились, когда он уезжал за мной: Мэри была в Яме с Ма­риссой и Ви, они работали над информационной базой для Безопасного Места. Бутч, Куин и Блэй стреляли в тире тренировочного центра. Джон был в комнате Тора, сидел с Братом. Рэйдж – наверху, валяется ничком в обнимку с пачкой Алказельцера.

А, зверь.

Дворецкий интересуется, с кем я хочу поговорить в первую очередь, и я спраши­ваю, настроен ли Рэйдж на интервью. Фритц кивает и говорит, что Голливуд хотел от­влечься… поэтому мы двигаемся наверх.

Когда мы доходим до двери в спальню Рэйджа, Фритц уходит, и я стучу.

Рэйдж: (приглушенно) Да?

Дж.Р: Это я.

Рэйдж: О, слава Богу. Входи.

Я открываю дверь. В комнате так темно, что голодная чернота буквально поглощает луч света из коридора. Но прежде чем я успела сделать шаг вперед, свечи зажига­ются на бюро и столике рядом с кроватью.

Рэйдж: Не хочу, чтобы ты спотыкалась.

Дж.Р: Спасибо…

Блин, Рэйдж выглядит хреново. Он действительно лежит на спине, а рядом с ним много Алказельцера. Он обнажен, но до пояса натянута простыня, и смотря на него, я напоминаю себе, что в плане веса он самый крупный среди Братьев. Он действительно громадный, даже на кровати кажется огромным, словно Олимпийский бассейн. Но он чув­ствует себя плохо. Его веки прикрывают по-гавайски голубые глаза, рот слегка приот­крыт, живот раздут, словно он проглотил метеозонд.

Дж.Р: Значит. появлялся зверь.

Рэйдж: Да… прошлой ночью, перед рассветом. (Он со стоном пытается перевернуться.)

Дж.Р: Ты уверен, что хочешь этого?

Рэйдж: Ага. Мне жизненно необходимо отвлечься, а ТВ я смотреть не могу. Хэй. Ты мо­жешь принести еще Алказельцера? Мэри давала мне шесть таблеток перед уходом, при­мерно полчаса назад, но эффект был недолгий.

Дж.Р: Ну конечно.

Я чувствую облегчение от возможности помочь хоть чем-то и подхожу к четырем пачкам, выстроенным рядом с кувшином воды и стаканом. Я наливаю воду, вскрываю три пакетика и бросаю в стакан мелоподобные диски.

Дж.Р: (смотрит, как они растворяются с шипением) Может, тебе стоит принять что-ни­будь посильнее?

Рэйдж: Док Джейн пыталась давать мне «Прилосек»[49]. Не особо помогло.

Когда я повернулась к нему, он поднял голову, и я поднесла стакан к его губам. Он пьет медленно, и я чувствую вину за то, что обращаю внимание на его шикарную внеш­ность. Он на самом деле самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела… так и хочется прикоснуться к его лицу, убедиться, что он – настоящий, а не произведение ис­кусства какого-нибудь художника, воплощение абсолютного стандарта мужского велико­лепия. Он высокий, словно гора Эверест, скулы, подбородок ровный, словно двутавровая балка, губы полные и мягкие. Его светлые, разметавшиеся по подушке, волосы вьются, и пахнет от него изумительно.

Когда я убираю пустой стакан от его губ, Рэйдж открывает глаза. Напоминание того, что этот яркий бирюзовый взгляд ошеломляет сильнее идеального строения кости.

Рэйдж: (тихо смеется) Ты краснеешь.

Дж.Р: Нет.

Рэйдж: (напевает мелодию на-на-на-на-на) Ты краснеешь. Ты краснеешь.

Дж.Р: Почему мне хочется ударить тебя, ведь ты и так лежачий?

Рэйдж: (ухмыляется) Ох, говоришь приятные вещи.

Дж.Р: (смеюсь, потому что иначе нельзя, настолько он располагает к себе) Подожди, я думала, что после превращения ты ничего не видишь?

Рэйдж: Так и есть, но твои щеки НАСТОЛЬКО красные. Но, действительно, хватит о тебе. Давай обо мне. (хлопает своими километровыми ресницами) Давай, что ты хочешь знать? На какие животрепещущие вопросы я должен ответить?

Дж.Р: (снова смеется) Тебе единственному из всех Братьев нравится давать интервью.

Рэйдж: Приятно знать, что я смог выделиться на фоне этих жалких придурков.

Дж.Р: Что произошло? (садится на край кровати)

Рэйдж: Я проверил зацепку на еще один «центр убеждений» лессеров и, скажем так, я нашел, что искал, и даже более.

Дж.Р: (глотает ком) Их было много?

Рэйдж: Фи. Достаточно. Мы слегка обменялись свинцом, а потом одна из пуль попала туда, где мне ее видеть не нравится.

Дж.Р: Тебя ранили?

Рэйдж: (смахивает простыну с ног, обнажая повязку вокруг бедра) Сейчас я в ладах с чу­довищем, и ему не нравится, когда меня цепляют. (смеется) В качестве поддержки при­шли Куин, Джон Мэтью и Блэй… также как и на прошлой неделе, когда они помогли мне и Зи. Блин… (смеется) эта троица, мягко говоря, удивилась моему альтер эго.

Дж.Р: Что парни думают о звере?

Рэйдж: Когда я снова стал собой, то очнулся, а они стояли у моей головы, словно какой-то водитель сбил меня и скрылся с места происшествия. Они были белыми, словно семейные труселя, и такие же спокойные. (смеется) Похоже, зверь разобрался с отрядом убийц, ко­торых позвали в качестве подкрепления. (потирает живот) Должно быть их было много.

Дж.Р: Значит. тебе все еще приходится восстанавливаться после. (Рэйдж бросает мне взгляд «ну да» и снова потирает живот.) Окей, глупый вопрос. Сейчас все проходит легче? Со зверем, я имею в виду?

Рэйдж: Ну… и да, и нет. Я больше не борюсь с ним, когда он решает выйти наружу, и ка­жется, сократилось время, необходимое для поправки. Но мне по-прежнему приходится проходить через это в какой-то степени… особенно если был, как бы выразиться, перекус. Плюс в том, что сейчас я не так сильно боюсь, что монстр слопает моих Братьев в каче­стве «Хэппи Мила». Это странно… но с появлением Мэри монстр начал прислушиваться к людям. Не знаю, насколько это связано. Словно, связавшись с ней, он стал способен ви­деть в окружающих друзей и врагов вместо того, чтобы смотреть на всех как на еду, по­нимаешь?

Дж.Р: Ну, это облегчение.

Рэйдж: Черт, раньше я все время парился об этом дерьме. Так что да, по многим парамет­рам стало лучше. В смысле, на самом деле? Раньше я бы еще был не в себе, ну, мучился бы жестким самолечением. Сейчас? Я буду на ногах через часа три. Несварение останется, а боли будут мучить тело уже не так долго. (качает головой) Должен признаться, даже если бы все было также жестко, как и раньше… мне все равно.

Дж.Р: Да?

Рэйдж: У меня есть моя Мэри. Поэтому, даже если бы зверь разрывал меня надвое, чтобы выбраться наружу, все нормально, главное, чтобы я смог потом собрать себя воедино и быть с ней.

Дж.Р: Это прекрасно.

Рэйдж: Она прекрасна.

Дж.Р: Говоря об отношениях… Я слышала, что вы…

Рэйдж: Отчаянно хотим ребенка? (смеется) Да, так и есть. Ты только представь. Я еще не до конца понял, как мы все устроим. Может, у нас появится возможность, поживем-уви­дим. Все еще на стадии обсуждения.

Дж.Р: (не желая давить) По-моему, из вас выйдут замечательные родители.

Рэйдж: Знаешь, я согласен. Есть несколько проблем, которые необходимо решить. Между нами говоря… Мэри…

Дж.Р: Что?

Рэйдж: (качает головой) нет, это личное. Так или иначе, если это произойдет – то замеча­тельно, ели нет – у меня в любом случае будет Мэри. В смысле, черт, посмотри на Тора.

Дж.Р: Ему очень тяжело, да?

Рэйдж: Да. И, честно говоря, это изводит всех нас. Дело в том, что невозможно не ставить себя на его место, ведь он – наш брат, мы понимаем его чувства и не хотим, чтобы он так сильно страдал. И невозможно не думать о себе при этом. Я без Мэри… (Закрывает глаза, сжимает губы.) Ну, что еще ты хотела спросить у меня?

В повисшей тишине, я думаю о том, через что каждую ночь проходят все шеллан, когда их мужчины уходят на поле боя. Печально осознавать, что есть в этом справедли­вый обмен. Без своих пар братья – словно ходячие мертвецы… и это должно быть также ужасает этих сильных воинов. В какой-то степени, Рэйджу не нужно беспокоиться, что он потеряет Мэри, но это должно быть очень сложно – жить среди парней, которые оказались не настолько везучими, как ты.

Прежде, чем я успела спросить о какой-нибудь романтично-сопливой ерунде, например, продолжается ли их война розыгрышей, раздался стук в дверь. Прежде чем она открылась, Рейдж издал урчание, поэтому я не удивилась, когда вошла Мери. Как и все­гда, Мери была одета в простые брюки-хаки и футболку поло, но ее появление возвращает Рейджа к жизни, словно она была Мисс Америка в сияющем платье. Она словно щелкает какой-то переключатель внутри него. Он действительно смотрит на нее, не сводя взгляда. И он флиртует с окружающими, но с ней крайне серьезен, подчеркнуто показывая мне, что она – особенное исключение, а все остальные – правило.

О, а его связующий запах звучит особенно ярко. Я упоминала, что он пахнет изу­мительно?

Мы с Мери здороваемся друг с другом, и я вспоминаю, что трое – уже толпа, когда Рейдж отрывается от матраса и протягивает руки к Мери. Когда он обхватывает ее своими огромными руками, я обмениваюсь с Мери любезностями и поворачиваюсь, чтобы уйти.

Рейдж тихо зовет меня по имени, и я смотрю через плечо. Он смотрит над ее голо­вой, бросая мне небольшую печальную улыбку. Словно он так крепко обнимает ее лишь потому, что выиграл в лотерею, и не понимает, почему оказался таким счастливчиком. Я кивнула один раз… и оставила их наедине.

Дж.Р.Уорд о «Вечном любовнике»

Идеальные мужчины мне неинтересны. Понимаете, о ком я говорю? Парни типа BMOC[50]. Лощеные популярные мальчики, уверенные в собственной сексуальности (как будто у них в штанах космодром Байконур). Такие типы всегда оставляют меня равно­душной.

Когда я работала над «Темным любовником», Рейдж казался мне именно таким. Постоянная бравада, излишняя самоуверенность, женщины… Я не видела в нем героя. Кому понравилась бы такая история? Роскошный парень встречает девушку. Мм… Рос­кошный парень держит девушку при себе, а она остается с ним, потому что – эй, он же роскошный! – ей нравится заниматься с ним сексом при свете.

Да я бы закончила на второй главе. В основном, из отвращения. В смысле, какое у них «жили долго и счастливо»? Она монтирует в потолок над брачным ложем зеркала, а он… он уже счастлив, потому что совершенен.

По правде, я была расстроена, что книга про Рейджа – вторая в серии.

Я поняла, что он будет следующим, когда написала ¾ «Темного Любовника». Я осознала это во время создания той сцены в подвале дома Дариуса, когда Бэт приносит ему стакан «Алка-Зельцера», чтобы ему стало легче после превращение в зверя и об­ратно. Именно тогда я начала видеть книгу о Голливуде: я увидела Рейджа, его зверя, по­няла, как ему тяжело переносить проклятье. Увидела, что весь этот секс был пустым – лишь попыткой снять напряжение, удержать чудовище на коротком поводке. Увидела, как он приносит себя в жертву ради Мэри.

Он не был идеальным. Он страдал. Он боролся.

К тому времени, как я начала прописывать его историю, Рейдж уже не просто был мне интересен, я полюбила его. Его жизнь, непохожая на рай обычного плейбоя, была та­кой притягательной.

И тогда я поняла правило: конфликт – это главное.

Конфликты стали одним из основных элементов «Вечного любовника». Мэри и Рейджу многое предстоит преодолеть, чтобы быть вместе: они противостоят раку, справ­ляются с тем, что он вампир, а она человек, находят способ управлять его зверем, и де­лают все возможно для того, чтобы она смогла присоединиться к Братству. Преодолевая препятствия, они становятся все сильнее и сильнее.

Возьмем, к примеру, возвращение лейкемии. В конце книги, когда становится по­нятно, что у них осталось совсем мало времени, Рейдж отправляется к Деве-Летописеце и просит ее спасти его любимую. Дева-Летописеца рассматривает эту просьбу и выносит душераздирающее решение. Она обещает ему изменить судьбу Мэри, спасти ее от смерти. Но для того, чтобы сохранить баланс сил на земле, его проклятье станет вечным, и он больше никогда не сможет видеть Мэри. Более того, Мэри не вспомнит ни его, ни любовь, что они делили:

Его голос дрожал.

– Вы забираете у меня жизнь.

– В этом суть, – сказала она до невозможности мягким тоном. – Это инь и ян, воин. Твоя жизнь, метафорически, в обмен на ее – буквально. Баланс должен сохра­няться. Жертва предвещает дар. Если я спасу женщину для тебя, ты должен отдать что-то. Инь и ян.

Это серьезный внутренний конфликт. В его власти спасти Мэри, но цена этого – его счастье.

Конфликт позволяет рассмотреть книгу под микроскопом. Когда персонаж попа­дает в него, становятся видны черты, лежащие за пределами повествования. Ты видишь: слаб он или силен, принципиален или безразличен, герой он или злодей.

В сделке, заключенной между Рейджем и Девой-Летописецей, главный герой справляется и с внешним конфликтом (обстоятельства, вынуждающие его пойти на сделку, и предложение божества), и с внутренним (он хочет избавиться от чудовища, но очень сильно любит Мэри). Он доказывает, что он герой – жертвует собственным сча­стьем, ради спасения жизни любимой. Это становится кульминацией становления героя как неэгоистичного, сострадающего человека.

Теперь понимаете, почему я полюбила его?

Конфликт – это критическая точка каждой истории. Я представляю себе повество­вание, как шахматную доску, по которой персонажи двигаются как фигуры: что они де­лают и куда идут значит так же много, как и обстоятельства, которые поставили их в сложную ситуацию.

Правило: нужен обоснованный, но неожиданный сюжетный ход, который разре­шает конфликт.

Для автора подобный обоснованный сюрприз – последний ход в шахматной пар­тии. Сюрпризов может быть много, но без предшествующего контекста, который объяс­нял бы их, они не «обоснованные». Чтобы принимаемое героем решение было впечатля­ющим, вы должны взять две половинки: серьезный конфликт и непредсказуемое, но прав­доподобное разрешение.

Возьмем, к примеру, концовку «Вечного любовника». Когда Рейдж соглашается на сделку с Девой-Летописецей, чтобы спасти жизнь Мэри, между ним и его шеллан все кон­чено. Бесповоротно. Но вот, его любимая возвращается к нему (спасибо выдающимся навыкам вождения Фритца! Кто же знал, что наполовину Джефф Гордон[51]?), излечившись от болезни, и помня его и их отношения. Отлично! Замечательно! Но только невозможно, согласно сделке с Девой-Летописецей.

Привет, обоснованный сюрприз. Оказывается, что жертва ради спасения Мэри уже была принесена. Когда Дева-Летописеца приходит к Мэри, чтобы спасти ее от рока, она узнает, что женщина бесплодна из-за интенсивного лечения от лейкемии. В сознании бо­жества этого достаточно, чтобы сохранить гармонию сил при даровании вечной жизни. Она говорит:

…Радость, охватывающая меня при виде моих детей, поддерживает во мне силы. Мне очень жаль, что ты никогда не сможешь взять на руки плоть от своей плоти, что ты никогда не увидишь собственные глаза, обращенные на тебя с чужого лица, что ты никогда не соединишь заложенную в тебе природу с мужчиной, которого любишь. То, что ты потеряла, – достаточная жертва…

Кто бы мог подумать, что именно бесплодие Мэри позволит герою и героине быть вместе? Я не думала… Но, сюрприз! И вот, почему он обоснованный. Бесплодие Мэри ранее упоминалось в книге, а гармония всегда была важна для Девы-Летописецы. Ее дар всегда предвещала плата (вспомните ее сделку с Дариусом в конце «Темного любов­ника»): читатель знает об этом и готов к этому.

Как я уже сказала, такое решение удивило меня, и принесло несказанное облегче­ние. Когда я прописывала сюжет, дойдя до сцены с Девой-Летописецей: все было кончено и потеряно, – я думала, что начну биться об монитор головой. В смысле, я же пишу РО­МАН. А плохой конец приемлем для РОМАНА, только если он состоит в закапывании хладного трупа зловредной свекрови. Я была в панике и не понимала, как же они смогут добраться до своего «жили долго и счастливо».

Но они это сделали, спасибо обоснованному сюрпризу.

Серьезный конфликт и его удовлетворительное, не очевидное разрешение – бóль­шая часть победы. Проблема, по крайней мере, для меня, в том, что пока я не выстрою весь сюжет до конца, я не могу понять, органичны ли, достаточны ли эти две половинки одного целого. Скажу честно, я не имею ни малейшего понятия, откуда берутся мои идеи, но концовка всегда дается мне очень тяжело. Я каждый раз не уверена, что нужные об­разы всплывут в моем сознании. И когда это чудо происходит, я очень благодарна, но все равно сомневаюсь: а случиться ли это снова?

Расскажу еще кое-что о книге. Выстроив сюжет, я начала писать роман, но вдруг поняла, что с ним что-то не так. Он получался не таким, как история Рофа. Ритм был… как у Рейджа, не как у Рофа.

Меня это встревожило. Я думала, что ощущения от написания книг серии будут одинаковыми, и мне понадобилось много времени, чтобы понять, что все романы станут разными. Контекст будет похож, конечно. Персонажи, точно. Но у каждой истории будет свой ритм, свое место и свой дух. Роман о Рофе обладал острыми краями, быстрым шагом и короткими диалогами. История Рейджа была мягче, романтичней, смешнее. В ней было больше секса.

Что привело к новому правилу: слушай свою интуицию.

Не знаю, откуда берутся мои идеи. За все отвечают образы, рожденные моей голо­вой. Я не хотела, чтобы Рейдж был главным героем второй книги, но он им стал. Я хотела, чтобы ритм романа был таким же, как и у предыдущего, но этого не случилось. Я не знала, как все закончится у Мэри с Рейджем, учитывая, что он может жить вечно, а она всего лишь человек. Но они знали.

Все прошло так легко, потому что я просто отпустила на волю то, что было в моей голове. Даже когда я терялась, я просто доверялась самой истории… ну да, собственно, у меня не было другого выхода. То, что получается в конце, всегда оказывается лучше того, что я пыталась умышленно создать в начале.

Вот пример того, как я прислушивалась к интуиции во время написания книги о Рейдже. В самом начале Вишес, хранитель предсказаний, огорошил Рейджа новостью о том, что судьба того – девственница. Увидев это, я подумала… Хм… Это будет проблема­тично, учитывая, что у Мэри был кое-кто до Голливуда. Но это прошло примерно так: ну, окей, раз Ви так сказал, пусть так и будет, как-нибудь разрешится. Но вскоре Ви упомянул о специфическом значении имени Мэри. Я понятия не имела, о чем вообще идет речь, но продолжала видеть его в своей голове, связанным с этим именем. Я подумала: просто оставь все, как есть. И оставила.

И только в конце книги мне все стало ясно. Мэри и Рейдж наконец-то воссоедини­лись после вынесения страшного приговора:

– Знаешь, мать всегда говорила мне, что Бог спасет меня, буду я в него верить или нет. Она была уверена, что я не смогу избежать его благодати из-за своего имени. Она говорила, что каждый раз, как кто-то зовет меня по имени, или пишет его, или думает о нем, божественная сила защищает меня.

– Твое имя?

– Мэри. Она назвала меня в честь Девы Марии.

Я помню, как печатала это и громко смеялась. Вишес никогда не ошибается!

А теперь, позвольте мне привести пример, доказывающий, что иногда бывает очень тяжело быть верной тому, что рождается в голове.

Когда я прописывала линию Рейджа, которая, кстати, была длинной в пятьдесят восемь страниц, я увидела сцену, которая противоречила основному правилу все любов­ных романов. Главный герой никогда не изменяет главной героине. Это имеет смысл. Как можно влюбиться в того, кто прыгает из постели в постель?

Но Рейдж был с другой женщиной, после того, как встретил Мэри, после того, как поселил ее в своей комнате. Они еще не занимались любовью, но притяжение между ними было сильным, существовала незримая связь. Чувства. По крайней мере, со стороны Рейджа. Но для того, чтобы держать зверя под контролем, он должен был либо ввязаться в драку, либо заняться сексом, чего не мог сделать с Мэри, потому что был слишком нестабилен. Он ненавидел себя и ненавидел проклятье, и было очевидно, что измена совершается под давлением обстоятельств и никогда бы не стала сознательно сделанным выбором.

Когда я создавала сцену, в которой тем вечером Рейдж возвращается к ним в комнату, мое сердце обливалось кровью. Я до сих пор вижу его, только что принявшего душ, сидящего на краю кровати. На его бедрах полотенце, голова опущена: он загнан в тупик своим проклятьем и любовью к Мэри. Ситуация была очень тяжелой и она создала не менее сложный конфликт. Вместе они могли преодолеть его, но я знала, что именно эта часть истории будет приятной далеко не всем читателям. И я могу понять почему. Работая над книгой, я всегда очень осторожно отношусь к подобным сценам.

Создавая серию, я и не думала становиться разрушителем традиций, это и сейчас не является моей целью. Я делаю это лишь потому, что остаюсь верна своему вúдению – это мой главный принцип. Главная проблема: как воплотить все это в жизнь, не оскорбив жанр, который я так уважаю. Гармония, компромисс – именно над этим мы с моим редактором усиленно работаем. Думаю, с Рейджем все получилось.

Несколько слов о Бутче. На самом деле, во второй книге должна была быть их с Мариссой история. Рейдж был неинтересен мне, а между Бутчем и Мариссой пролетали искры, и у меня в голове постоянно рождались потрясающие сцены с участием этих персонажей.

Двухсотстраничная рукопись уже была готова, как я поняла, что есть проблема. Бутч и Марисса делили одно пространство с Мэри и Рейджем, обе истории были так насыщены, что я практически писала сразу две книги.

Но коп – это не косвенный сюжет.

Мысль о том, чтобы выбросить эти сцены, ужасала меня, я боялась, что из истории уйдет глубина. Я боялась, что могу потерять эти сцены навсегда, потому что не знала, сколько книг о Братстве напишу, но очень хотела рассказать историю Бутча и Мариссы. В конце концов, мне очень-очень-очень понравилось то, что я написала. Правда, очень понравилось. Без этих сцен материал казался неполным.

Но в таком виде книга не шла. Чтобы я ни делала, как бы ни изворачивалась – нет.

Правило: ты хозяин своей работы.

Если вы понимаете, что книга не идет, как бы вам не нравились написанные сцены – избавьтесь от них. Не дожидайтесь, когда редактор скажет вам то, что вы и без него понимаете в глубине души. Сделаете все, чтобы книга, над которой вы в данный момент работаете, получалась.

Я не говорю, что это легко.

И хотя я понимала, что книга о Рейдже находится под угрозой, все эти «я не хочу» тянулись неделями. В конце концов, я поняла, что рублю сук, на котором сижу. Если я не сделаю что-то, книги не будет. В общем, я надела рабочие перчатки и занялась делом. Я многое вырезала из рукописи, практически порубив ее на куски, и это очень испугало меня, потому что сроки начинали поджимать. Я знала, что если не приведу книгу в порядок, я просто не успею написать историю Рейджа, что сильно осложнило бы жизнь мне и моему издателю.

Но фокус был вот в чем: когда я снова собрала весь материал, касающийся Рейджа, и прочла его, я поняла, что приняла правильное решение. Осталась одна линия, книга вновь ожила.

Смысл в том, чтобы слушать своего внутреннего редактора так же внимательно, как и интуицию. Даже если вам кажется что, то, что вы пишите превосходно, не позволяйте этому уводить вас от первоначальной истории. Я стараюсь почаще вспоминать об этом, потому что серия о Братстве предоставляет столько возможностей: я постоянно нахожусь на грани ухода от основной линии. А гармония сюжета – это очень важно.

Моя любимая сцена в «Вечном любовнике»? Дайте подумать… Сложно сказать, но я все же постараюсь выбрать. Думаю та, что с луной: когда Мэри порвала с Рейджем, покинула Братство и переехала к Бэлле. Это происходит после того, как Рейдж приходит к ней. После их официального расставания. Рейдж выходит из ее спальни и выходит на улицу. Он полностью разрушен, совершенно потерян. Наверху в небе висит луна, и он смотрит на нее, и, очевидно, вспоминает тот вечер в парке – их второе свидание:

Вместо этого он остановился. Наверху луна поднималась над кромками деревьев. Она была полной, ровной: светящийся диск в просторе холодной темной ночи. Он вытянул руки перед собой и закрыл один глаз. Регулируя угол зрения, он взял лунный шар в колыбель своих ладоней с большой осторожностью.

Из дома Бэллы смутно послышался какой-то стук. Ритмичные удары.

Рейдж оглянулся, когда звук усилился.

Входная дверь распахнулась, и Мэри выскочила из дома, спрыгнула с крыльца, забыв про ступеньки. Она бежала к нему босыми ногами по мокрой траве. Бросилась на него, обвив руками его шею, держа его так сильно, что у него заскрипел позвоночник.

Она всхлипывала. Рыдала. Плакала так сильно, что слезы сотрясали все ее тело.

Он не задавал никаких вопросов, просто прижал ее ближе к себе.

– Я не в порядке, – хрипло сказала она, между вздохами. – Рейдж… Я не в порядке.

Он закрыл глаза и крепко обнял ее.

Я думаю, что это потрясающая сцена, она такая трогательная: ведь он повторяет те движения, которые она совершала, когда была счастлива. А когда она выбегает из дома и бросается к нему – для нее это поворотный момент. Она тянется к нему, наконец-то впуская кого-то в свою жизнь, разделяя свою боль.

Самая эротическая сцена? Хм… постельная сцена. Ну, знаете, та, что с цепями? Я приведу отрывок, чтобы напомнить вам. Это происходит прямо перед ней, когда Рейдж идет в Яму, что бы ребята помогли ему:

Рейдж кивнул.

– Я хочу только Мэри. Меня в этом смысле никто другой даже не возбуждает.

– О, черт, – прошептал Ви.

– Почему моногамия – это так плохо? – Спросил Бутч, усевшись и открыв банку с пивом. – В смысле, ты нашел чертовски хорошую женщину. Мэри замечательная.

Ви покачал головой.

– Помнишь, что ты видел тогда на пустыре, коп? Как бы тебе это понравилось рядом с твоей любимой женщиной?

Бутч опустил «Будвайзер», так и не сделав глотка. Его глаза внимательно оглядели тело Рейджа.

– Нам понадобится хренова туча стали, – пробормотал человек.

И это напоминает мне об одной из моих любимых сюжетных линий книги. Это происходит намного раньше, когда Ви и Бутч прячутся за Эскелейдом, в то время как чудовище Рейджа расправляется с лессерами:

Через короткое время поляна была очищена от лессеров. С очередным оглушительным рыком, монстр стал оглядываться в поисках новых объектов для уничтожения. Не найдя убийц, он сконцентрировался на Эскелейде.

– Он может пробраться в машину? – Спросил Бутч.

– Если захочет. К счастью для нас, теперь он сыт.

– Ну да… Вдруг он подумает, что мы будем хороши в виде Джелл-О.

Еще я очень люблю ту сцену, в которой становится очевидным, что чудовище опасно для всех, кроме Мэри. Последняя битва с убийцами происходит прямо около ее дома, и зверь выступает во всей красе. После побоища он подходит к ней:

Без предупреждения чудовище обернулось и прижало ее к земле своим хвостом. Оно подпрыгнуло вверх, по направлению к ее дому, и бросилось к окну. Зверь вытащил изнутри лессера, и вопль гнева затих, когда его челюсти сомкнулись вокруг тела твари.

Мэри свернулась в калачик, закрываясь от шипов на хвосте чудовища. Она зажала уши и зажмурила глаза, чтобы не слышать звуков кровожадного убийства.

Через мгновение она почувствовала, как что-то толкает ее тело. Зверь уткнулся в нее носом.

Она перекатилась на спину и посмотрела в его белые глаза.

– Я в порядке. Но нам придется хорошо поработать над твоими манерами.

Зверь заурчал и вытянулся на земле рядом с ней, положив голову между передними лапами.

Мэри сумела покорить их обоих: и чудовище, и Рейджа. И оба они верны ей. Как она говорила, ей нравится зверь, он похож на Годзиллу.

Я рада, что после долгой борьбы, Рейдж наконец-то нашел способ жить в согласии со своим зверем. Конечно, чудовище точно никогда не станет хорошим сопровождающим на бал дебютанток (его манеры не особо улучшились за последнее время), но теперь его можно контролировать. Рейдж счастлив и спокоен. Мэри здорова. Все хорошо.

Зейдист, сын Агони

«Я был мертв, пока ты не нашла меня. Я дышал, но не жил. Я видел, но был слеп. Но пришла ты… и пробудила меня».

Возраст

230 лет

Принят в Братство Черного Кинжала

В 1932 году

Рост

198 см

Вес

122-128 кг

Цвет волос

Разноцветные, стриженные под машинку

Цвет глаз

Желтые, когда он спокоен/Черные, когда зол

Отличительные физические черты

Метки раба, вытатуированные на шее и запястьях; шрам, спускающийся по лицу ото лба до рта, деформируя верхнюю губу; многочисленные шрамы на спине; проколотые соски (самостоятельно); туннель в мочке уха; метка Братства на левой стороне груди; имена «Бэлла» и «Налла» на Древнем языке, вырезанные на плечах и спине.

Отметки

Сейчас умеет читать и писать, но многие годы был неграмотным. Имеет идентичного близнеца – Фьюри.

Предпочитаемое оружие

Пара Сиг Сойеров. Раньше предпочитал рукопашный бой.

Описание

Зейдист встал на колени рядом с одним из лессеров. Лицо искажала ненависть, рассеченная верхняя губа обнажала зубы и длинные тигриные клыки. С волосами, подстриженными под машинку, и впадинами вместо щек он был словно мрачный жнец, как и смерть спокойно работал на холоде. На нем была лишь черная водолазка и свободные черные брюки. Оружия было больше, чем одежды: грудь пересекала кобура для клинков Братства Черного Кинжала, еще два ножа весели на бедрах. Там же находился пояс с парой Сиг Сойеров.

Хотя он никогда не пускал в ход девятимиллиметровые. Он любил личный контакт при убийстве. Вообще-то, только в такие моменты он близко подходил к другому живому существу.

Супруга

Бэлла

Персональный опросник

Последний фильм, который ты смотрел

«Фрикадельки»[52] (Спасибо, Рейдж).

Последняя книга, которую ты читал

«О, места, куда ты попадешь!» Доктора Сьюза моей малышке.

Любимое телешоу

Нету такого.

Последнее просмотренное телешоу

«Симпсоны» – а вот они мне нравятся.

Последняя игра, в которую ты играл

Монополия с Рофом.

Самый большой страх

Проснуться и обнаружить, что все это было сном.

Самая большая любовь

Бэлла.

Боксеры или плавки?

[пропущено]

Часы

Timax – я за функциональность.

Машина

Porsche 911 Carrera 4S, темно-серый – как и говорил: я за функциональность.

Сколько сейчас времени?

Полночь (я сегодня выходной).

Где ты?

В офисе, в тренировочном центре.

Что на тебе надето?

[пропущено]

Что у тебя в шкафу?

[пропущено]

Что ты ел в последний раз?

Яблоко Грэнни Смит.

Опиши свой последний сон

[пропущено]

Кола или Пепси?

Кола

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

О, ради Бога, это просто смешно.

Кирк или Пикар[53]?

Кто?

Футбол или бейсбол?

Спорт – это скучно.

Самая сексуальная часть тела твоей женщины

Не касается никого, кроме Бэллы.

Твои первые слова, сказанные ей

Не знаю, что ты делаешь здесь, кроме как обламываешь мне тренировку.

Ее ответ на них

Простите, я не знала…

Последний подарок, который ты ей сделал

Часть меня хотела бы сделать вид, что это была вещь или что-то типа того. Но, думаю, последний и лучший подарок ей – это то, что я взял себя в руки и стал настоящим отцом для Наллы.

Что тебе больше всего нравится в Бэлле?

Все. Каждый дюйм ее кожи, каждая прядь ее волос, мечты и надежды в ее глазах, и вся любовь, что живет в ее сердце.

Когда ты в последний раз смеялся?

Когда Бэлла щекотала меня – минут десять назад.

Когда в последний раз ты плакал?

Не касается никого, кроме Бэллы.

Интервью с Зейдистом

Оставив комнату Рейджа, я мгновение стою в коридоре и прислушиваюсь к шуму в особняке. Я слышу, как внизу, в бильярдной, раздаются басы Ти-Пейна[54] и стук шаров, на другой стороне фойе – в столовой – доджены убирают посуду после Первой Трапезы, их голоса были тихими и чрезвычайно радостными… значит, предстоит вымыть гору фарфора и серебра. Позади меня, за закрытыми дверями кабинета Рофа раздаются голоса короля и Бэт…

Зейдист: Хэй.

Дж.Р.: (резко оборачиваюсь) Привет…

Зейдист: Не собирался пугать тебя.

Зейдист производит то еще впечатление. Сейчас он очень большой, так сильно отличается от того, что было до встречи с Беллой. Если я положу ладонь на его грудь? Ну, может, она накроет одну половину, но придется постараться. Вместе с его телом, также поправилось лицо, и этот шрам, пусть такой же заметный, как и всегда, больше не казался четким, потому что сейчас скулы Зейдиста не выпирали так остро. Сегодня ночью на нем низко посаженные джинсы (уверена, это «Севен»[55]) и футболка «Тренировочный центр «Наказание»[56]. На нем здоровые ботинки, а в кобуре подмышками – Сиг Сойеры.

Дж.Р.: Не собиралась так высоко подпрыгивать.

Зейдист: Ты хочешь взять у меня интервью?

Дж.Р.: Если ты не возражаешь.

Зейдист: (пожимает плечами) Не-а. Никаких проблем с этим. Пока я сам могу выбирать, на что отвечать.

Дж.Р.: Конечно же можешь. (смотрит на балкон) Может, сделаем это в биб…

Зейдист: Пошли.

Когда мужчина вроде Зи говорит «Пошли», ты подчиняешься по двум причинам: во-первых, он не причинит тебе вреда, и во-вторых, он не позволит никому причинить тебе вред. Поэтому нет причин не пойти с ним. Также нет смысла спрашивать «куда». Конечно, он не причинит тебя вреда, но разве захочется приставать с расспросами к нему? Не-а.

Мы спускаемся по парадной лестнице в быстром темпе, а потом, оказавшись в фойе, проходим по изображению яблони, направляясь в сторону вестибюля. Доджены в  столовой смотрят на нас, и хотя они одеты в черно-белые униформы, их улыбки были легкими и непринужденными, как солнечный день. Мы с Зи махаем им, проходя мимо.

Зи придерживает обе двери вестибюля для меня.

Оказавшись снаружи, во внутреннем дворике, я делаю глубокий вдох. Осенний воздух на севере штата Нью-Йорк – словно обжигающе-холодная газированная вода. Он проникает в твои синусовые пазухи и с шипением опускается в легкие. Мне нравится.

Зейдист: (доставая ключ из кармана) Решил, что мы могли бы прокатиться.

Дж.Р.: Потрясающая мысль. (следует за ним к железно-серому Порше 911 Каррера 4S) Эта машина…

Зейдист: На самом деле, единственная вещь в моей собственности. (Открывает для меня дверь и ждет, пока я скользну на пассажирское сиденье.)

Пока он огибает автомобиль и садитсяся со стороны водителя, я мучаюсь приступом белой зависти. Порше – машины класса «люкс», но их корни уходят в гонки, и это видно. Приборная панель не захламлена техническими примочками. Сиденья не плюшево-мягкие. Никакой вычурной отделки салона. Только высокофункциональность и мощь.

Поистине идеальная машина для Зи.

Зи заводит автомобиль, калиброванная вибрация доносится с задней части громко и четко, словно в багажнике прячется несколько лошадей. Разворачиваясь на гравии в три приема, аккуратно маневрируя вокруг фонтана, осушенного на зиму, он дергает переключатель передач легко, как по маслу.

Мы выезжаем через ворота на территорию, и спуск по горе, на которой мы находимся, проходит для меня в тумане из-за миса. Мы оказываемся на равнине, где повороты сменяются прямыми участками дороги, и когда я снова могу видеть окружающий ландшафт, мы находимся на одном из бесчисленных перекрестков 22-го Шоссе. Зи поворачивает налево и жмет педаль в пол. Порше истерично рычит и впивается в асфальт своими шинами, словно металлическими шипами, а двигатель жрет топливо, словно реактивный самолет. Мы устремляемся вперед, и мой живот проваливается вниз, я хватаюсь за ручку на двери, но не потому, что боюсь разбиться… хотя Зи и не включил фары, а панель приборов не светилась. Нет, в безлунную ночь были лишь Порше и ровная дорога, и потому я словно парю. Хватка на ручке – моя попытка в невесомости удержаться за землю.

Но потом я осознаю, что не хочу ограничений. Я отпускаю руку.

Дж.Р.: Это напоминает мне о Рейдже и Мери.

Зейдист: (не отрывая глаз от дороги) Почему?

Дж.Р.: Он возил ее на своем GTO как-то ночью, когда они только начали влюбляться друг в друга.

Зейдист: Да?

Дж.Р.: Ага.

Зейдист: Романтичный ублюдок, да?

Мы едем по дороге, или даже по галактике, и хотя я не могу видеть поворотов и возвышенностей, я знаю, что может он. Тут напрашивается метафора для самой жизни: все мы сидим в кресле судьбы, по дороге, которую мы не можем видеть, нас везет кто-то, кто этой способностью обладает.

Дж.Р.: Ты куда-то везешь нас.

Зейдист: (тихо смеется) О, да ладно?

Дж.Р.: Ты не из тех, кто катается просто так.

Зейдист: Может, я начал с чистого листа.

Дж.Р.: Нет, это в твоем характере, не что-то, подлежащее исправлению.

Зейдист: (смотрит на меня) И куда, по-твоему, я направляюсь?

Дж.Р.: Мне все равно. Я знаю, что ты увезешь нас и привезешь назад в целости и сохранности, и значит, поездка стоит того.

Зейдист: Будем надеяться.

Мы едем в молчании, и я не удивлена. У Зи не возьмешь интервью. Ты просто сидишь, делая паузы и ожидая, что, может, он их заполнит, а может и нет.

Следующий большой город после Колдвелла располагается в добрых тридцати минутах пути от моста, но от территории Братства – всего в двадцати. Пока мы ехали по окраинам, Зи включил фары, соблюдая закон. Мы проезжаем заправку «Эксон», магазинчик «Мороженое Стюарта», МакДональдс, и ряд несетевых заведений вроде парикмахерской «Чопи-шопи», полиграфии «Браунинг» и пиццерию «Луиджи». Парковки освещены словно на картинах Эдварда Хоппера[57], очаги света сгущались между припаркованными автомобилями, ледогенераторами и дампстерами[58]. Я удивляюсь тому, как много проводов тянется от одного телефонного столба к другому, тому, как качаются огни светофора над перекрестками. Это – нервные пути городского мозга, думаю я про себя.

Зи заезжает на парковку и направляется к огороженной части в стороне от шести автомобилей, припаркованных вокруг ряда дверей. Когда мы приближаемся к выбранному им месту, свет над нами тухнет… вероятно по его желанию.

Мы выходим из автомобиля, и, приближаясь к зданию светло-коричневого цвета, Зи подходит ко мне так близко, как не подходил никогда. Он стоит позади меня в двух футах, из-за его размеров кажется, что он стоит на мне. Он охраняет меня, и я принимаю это за проявление доброты, не агрессии. Мы идем вперед, и топот наших шагов по холодному асфальту – словно два абсолютно разных голоса. Мой напоминает Ширли Темпл[59]. Его принадлежит Джеймсу Эрлу Джонсу[60].

В магазине, мы сразу не нравимся охране. Полицейский-по-найму выпрямляется за перегородкой, отделяющий отдел еды, и накрывает рукой свой перцовый баллончик. Зи игнорирует его. Или, по крайней мере, мне так кажется. Брат по-прежнему идет позади меня, поэтому я не вижу его лица.

Дж.Р.: Какой отдел?

Зейдист: Там, слева. Подожди, я хочу взять тележку.

Он берет ее, и мы направляемся в… отдел детских товаров. Когда мы дошли до витрины с ползунками и крошечными носочками, Зи встает передо мной. Он держит вешалки с одеждой очень аккуратно, будто они уже надеты на крепенькое тело Наллы. Он наполняет тележку. Он не спрашивает моего мнения о том, что он покупает, но неуважение тут не причем. Он знает, что хочет. Он покупает маленькие кофточки и штанишки  всех цветов. Крошечные туфельки. Пара рукавичек, словно сшитых для куколки. Потом мы переходим в отдел игрушек. Кубики. Книги. Мягкие плюшевые игрушки.

Зейдист: Потом авто товары, затем музыка и ДВД. И книги.

Он управляет тележкой. Я следую за ним. Он покупает «Полная защита»[61] и замшевые тряпки. Потом новый диск от Флоу Райда[62]. Поваренную книгу Айны Гартен[63]. Мы проходим мимо продуктового, и он хватает пачку «Тутси Поп». Мы останавливаемся у отдела мужской одежды, и он выбирает две бейсболки «Майамские чернила»[64]. В отделе хозтоваров он берет прелестную пачку белой бумаги и цветные карандаши. Он также выбирает темно-красный вязаный шарф в отделе женских аксессуаров, а потом замирает у витрины серебряных подвесок, которые очаровательно покачиваются. Он выбирает подвеску с маленьким кварцевым сердцем на цепочке и осторожно кладет ее на аккуратную стопку памперсов.

Я думала, что он осторожно обращается с детской одеждой из-за того, для кого она предназначалась, но нет, на самом деле, он проявлял такое уважение ко всем своим покупкам. Он выглядел как отъявленный убийца, выражение его лица было таким же мрачным, как и чернота в его взгляде, но его руки не делали грубых движений. Если он брал что-то с полки, вешалки или витрины, и решил, что не хочет покупать эту вещь, то Зи возвращает товар туда, где он лежал. И если он находит смятый свитер в стопке или книгу, поставленную на «чужую» полку другим покупателем, или футболку, криво висевшую на вешалке… он все поправляет.

У Зи добрая душа. В сердце он такой же как и Фьюри.

Мы доходим до кассы, и двадцатилетний  парень за кассовым аппаратом смотрит на Зи так, словно он – Бог. Рассматривая, как сканируют каждый товар, я понимаю, что цель поездки не в покупке вещей, а в том, чтобы передать мне послание. Все эти предметы – его интервью. Он говорит мне, насколько сильно любит Наллу, Беллу, своих Братьев. Насколько он благодарен.

Дж.Р.: (мягко) Шарф предназначен Бэт, верно?

Зейдист: (пожимает плечами и достает черный кошелек) Да.

А… потому что подарок Бэт – это подарок и Рофу. И, готова поспорить, «Armor all» - для ребят, чтобы полировать Хаммер Куина. Но нет ничего для…

Зейдист: Ему ничего не нужно. Он ничего не хочет, и подарок заставит его чувствовать себя только хуже.

После того, как Зи расплачивается черной картой ЭмЭкс[65], мы проходим мимо охранника, который смотрит на красно-белые пакеты так, словно у него рентген-зрение, а в сумках могло лежать оружие… не важно, что магазин не продает ничего из разряда пиф-паф.

На улице я помогаю Зи устроить покупки на крошечном заднем сидении Порше. Они вываливаются, поэтому в итоге несколько пакетов оказывается у меня в ногах и на коленях.

Дж.Р.: Спасибо, что взял с собой.

Последовала пауза, настолько длинная, я уже решила, что не дождусь ответа. Но потом он включает пониженную передачу, подъезжая к воротам особняка.

Зейдист: (смотрит на меня и кивает) Спасибо, что пошла со мной.

Дж.Р. Уорд о «Пробужденном любовнике»

Думаю, разговор о Зи стоит начать с «Темного любовника». В самом начале книги Роф созывает все Братство сразу после убийства Дариуса старшим лессером – мистером Икс. Вот так вот появляется Зейдист:

«Парадная дверь распахнулась, и Зейдист вошел в дом.

Роф посмотрел на него.

– Как мило с твоей стороны наконец-то появиться, Зейдист. Был занят с женщинами?

– Как насчет того, чтобы отвалить от меня?

Зейдист отправился в угол, держась в стороне от остальных».

Когда я впервые увидела Зейдиста, как он тогда вошел в дом, я сразу решила, что он – антагонист. Должен быть. Его натура, стопроцентно состоящая из этого «отвали от меня», просто не могла позволить ему стать героем. И это впечатление только усилилось в сцене, где Бэт просыпается и обнаруживает его у своей постели:

«У мужчины, возвышавшимся над ней, были черные, безжизненные глаза. Суровое лицо с рваным шрамом, сбегавшим ко рту. Волосы были подстрижены под машинку. А длинные белые клыки – обнажены…

– Ну, правда ведь красавчик?

Его взгляд был рожден самыми страшными кошмарами или местом, где не оставалось надежды – адом.

«Забудь про шрам», – подумала она. Больше всего ее пугали глаза.

Он смотрел так пристально, будто прикидывал, войдет ли она в мешок для трупа.

Или раздумывал, не заняться ли с ней сексом.

Она отодвинулась от него. Оглянулась в поисках чего-то, что можно было использовать в качестве оружия.

– Что? Я тебе не нравлюсь?

Бэт глянула на дверь. Он рассмеялся.

– Ты думаешь, что бегаешь достаточно быстро? – Спросил он, вытаскивая майку из кожаных штанов. Его руки двинулись к ширинке. – Чертовски уверен, что нет».

Да, ну ладно, не герой. Но дело в том, что голоса в моей голове вопили, что он все же получит собственную историю, которая, непременно закончится хэппи-эндом.

О, замечательно. Здорово. И не в последний раз за время написания серии меня посетило: «Да вы что, издеваетесь?» – я не смогу этого сделать!

Но к концу «Темного любовника» это превратилось в настоящее искушение… меня просто трясло от желания написать книгу про Зи. Решающими стали две сцены: первая – та, в которой Зи и Бэт встречаются в кладовой, куда идут за едой для брачной церемонии. Именно тогда читатель обнаруживает, что у Зи не было намерений причинить Бэт зло, и что он не любит, когда к нему прикасаются. Вторая – сцена после церемонии. Клятвы уже принесены, имя Бэт вырезано на спине Рофа, и Братство окружает пару:

«Но потом высоким сильным напевом один из голосов отделился от хора, поднимаясь над остальными все выше и выше. Звук был таким чистым, таким красивым, что по коже начинали бежать мурашки, а в груди – разливаться тепло. Прекрасный мотив вырвался за пределы комнаты, преодолевая стены своим великолепием, превращая обычное помещение в собор, а Братьев – в храм…

У самого страшного, у лишенного души был голос ангела».

По завершении «Темного любовника» я так хотела написать книгу о Зи, что пошла на крайность – поменяла порядок романов вопреки тому, как они располагались в моей голове изначально. Зи должен был быть последним в серии, его история должна была стать десятой (что означало наличие книг о Рофе, Рейдже, Бутче, Ви, Фьюри, Ривендже, Пэйн[66], Джоне Мэтью и Торе). Но дело в том, что, когда я писала «Темного любовника», контракт был заключен только на три книги. В те времена паранормальные романы были на пике популярности, но люди уже начали поговаривать о том, что верхняя планка взята, и скоро интерес пропадет. Я не была уверена, что напишу все задуманные книги.

Такая вот я оптимистка.

Я реально смотрю в будущее, но, заканчивая «Темного любовника» и начиная работать над сюжетом «Вечного любовника», я поняла, что, если я не включу в роман Зи, он просто у меня не получится. Так что я бросила его на передовую.

Выписывать его было мучительно – иногда мне просто было необходимо встать и отойти от компьютера. Но он получился именно таким, каким я видела его в своей голове, и я люблю его больше всех когда-либо написанных персонажей.

Но с ним было нелегко. Зи был стопроцентным социопатом. Вся сложность состояла в том, чтобы написать его, одновременно и верным своим отклонениям, и симпатичным читателю, чтобы было понятно, что такого я увидела в нем, и почему Бэлла полюбила его.

Ключика было два. Первый – его реакция на похищение Бэллы. Второй – его прошлое как раба крови и связанный с ним секс. Завоевание читательской симпатии в данном случае было классическим «показывай, а не рассказывай». Книга начинается с его идеи-фикс вернуть Бэллу. Весьма героическое намерение, и альтруизм здесь вполне обоснован, несмотря на то, что противоречит его натуре – очевидно, что он видит ситуацию через призму собственного прошлого: он ничего не может поделать со своими чувствами, но совершенно уверен, что сможет помочь ей. И, освободив ее, он обращается с ней с огромной нежностью. Бэлла становится катализатором его стремления к теплу и желания защищать. Взаимоотношения с ней уравновешивают самые садистские и мазохистские стороны его натуры.

И потом, есть еще сексуальный элемент. Благодаря сценам-флэшбекам, читатель становится свидетелем прошлого Зи и начинает понимать, что сделало его монстром, которым он стал, но не родился. Его сексуальные взаимоотношения, которые начинаются еще в «Вечном любовнике», показывают, что муки не только преследуют его и по сей день, но и владеют им полностью, определяют его как мужчину. По крайней мере, так было до тех пор, пока в его жизни не появилась Бэлла.

Была вероятность, что Зи не воспримут как героя, и я очень нервничала, когда мой редактор читала книгу в первый раз, потому что не знала, удалось ли мне выписать его. Несмотря на все, она полюбила его, как, впрочем, и читатели. Как и я, хотя, должна признаться, что не перечитывала его историю с тех пор, как проверила гранки – это единственная книга, которую я не вскрыла сразу же, как только она пришла ко мне запечатанной.

Думаю, пройдет еще много времени, прежде чем я возьмусь за чтение. А может, этого не случиться никогда.

Несколько слов о редакторских/издательских делах. Много людей, в том числе и публикующиеся авторы, наравне с читателями, спрашивают меня, как идет работа над книгой, из каких этапов она состоит, и сколько они длятся. У меня весь процесс занимает примерно девять месяцев.

Закончив первоначальные наброски – схемы сюжета, работа над которыми длится, по меньшей мере, месяц, я отсылаю их своему редактору, которая принимается за чтение. После того, как заканчивается этот начальный этап, я погружаюсь в работу: беру схемы и насыщаю их описаниями, диалогами, авторскими отступлениями. Обычно я пишу около половины книги, а потом возвращаюсь назад и редактирую созданное. Это критический момент. С Братством так много всего происходит, что я не хочу рисковать потерять следы всех сюжетных поворотов или моментов, развивающих характеры героев. Снова достигая экватора, я заканчиваю книгу. Этот этап, как правило, занимает около четырех месяцев ежедневной работы.

Обычно я беру неделю отпуска, позволяя рукописи полежать, пока сама занимаюсь другими вещами. Этот перерыв очень важен – после него я могу взглянуть на проделанное свежим взглядом. Если же простоя не случается, я не могу решить, закончен ли черновик. Возвращаясь к книге, в течение шести недель я обычно занимаюсь тяжелой работой – построением глав в правильном порядке, разбивкой на главы в нужных, как логически, так и эмоционально, местах. Еще пара недель уходит на то, чтобы причесать, прилизать…

К этому времени у меня уже начинает рябить в глазах и шуметь в голове: чем ближе я к завершению, тем длиннее становятся мои дни. Примерно за две недели до конца я работаю по четырнадцать-шестнадцать часов в день. И вот наступает четверг (это всегда четверг – так рукопись попадает на стол к редактору в пятницу), я распечатываю всю книгу, словно зомби сажусь в свою машину и еду через город в Кинкос, откуда посылаю ФедЭксом[67] манускрипт своему издателю.

Обычно коробка с ним весит около восьми фунтов[68] и обходится в сто долларов за пересылку.

После того как мой редактор читает материал, мы встречаемся и обсуждаем, что получилось хорошо, а что можно сделать еще лучше. Мы также касаемся и того, что может стать излишним для читателя: сексуальные сцены или насилие. За что я люблю своего издателя, так это за то, что она позволяет мне оставаться верной тому, что я вижу, и никогда не руководит мной. Это сотрудничество с целью удостовериться, что то, что живет у меня в голове, находит свое воплощение в книге самым лучшим образом. И изменения, и дополнения повинуются лишь моим решениям.

После этой встречи, я возвращаюсь к работе над рукописью, уплотняя ее, подбирая более точные слова, усиливая по необходимости. К этому времени главы уже готовы, сцены расставлены в нужном порядке, кульминации и затишья нашли свои места, так что работа скорее представляет собой корректуру. Плюс работа с текстом. Я невероятно дотошная в плане слов и диалогов, поэтому пересматриваю каждую букву по сотне раз. И все равно текст кажется недостаточно хорошим.

Эта стадия, как правило, занимает шесть недель, и рукопись увеличивается с каждым удачным авторским шагом. Первый черновик занимает примерно пятьсот страниц (двенадцатым кеглем Times New Roman`а через двойной пробел). По каким-то странным причинам, я не могу писать Courier`ом, хотя именно им пользуются многие авторы, но этот шрифт искажает мой голос. К тому времени, когда я заканчиваю редактуру черновика, манускрипт вырастает до шестисот страниц.

После этого я совершаю очередное путешествие в Кинкос в четверг вечером, напоминающее «Ночь живых мертвецов»[69]. Обычно мы с редактором проходим только один круг редактуры, и не потому что я волшебный работник или гений, но потому, что я действительно критично отношусь к своей работе и успеваю выжить все соки из материала прежде, чем он ложитсяся на ее стол.

Затем за дело берется корректор. После того, как мой редактор еще раз прочитывает книгу и одобряет ее публикацию, рукопись уходит корректору, который проверяет ее на предмет пропущенных слов, грамматических ошибок, опечаток, логических и смысловых ошибок. Она также вносит типографские пометки, похожие на азбуку Морзе – точки и тире красным карандашом.

Должна признаться, корректировать мой текст – сомнительное удовольствие. В нем я использую огромное количество просторечий. Я просто думаю, что, так называемый, «всеобщий язык» интересней читателю, чем «правильный английский». Он экспрессивней и мощней. Я очень благодарна корректору, чьими услугами мы обычно пользуемся, за то, что она не пытается склонить мою голову перед «Чикагским стилистическим справочником» (библией словесной чистоты).

Когда возвращается откорректированный текст, я пролистываю манускрипт, отвечая на все вопросы, вынесенные на поля, отменяя или принимая сделанную правку, обращаясь к проблемам, которые возникали у нас с редактором во время первичной обработки. Обычно моя рукопись выходит довольно чистой, но я все равно умудряюсь найти в ней что-то, что мне не нравится. Вычитывать собственный текст – это как пытаться разгладить складки на одежде. Слова, которые не вписываются, выводят меня из себя, и мне приходится работать над ними до тех пор, пока шершавость не исчезает.

После того, как я отсылаю откорректированный манускрипт обратно, приходит время гранок. Гранки – это точные макеты книжных страниц. Откройте книгу на любом развороте – и справа, и слева вы увидите гранки. Я очень трепетно к этому отношусь, и мне все время хочется что-нибудь изменить. Серьезно, удовлетворить меня невозможно.

Вот так вот и происходит работа над книгой. Но, нужно сказать, что с Зейдистом было сложнее – были сцены, которые я не хотела ни писать, ни, тем более, редактировать. Даже при составлении этого сборника, ведь мне приходилось пролистывать другие книги, чтобы составить досье. Не могу я делать этого с Зи.

Что довольно странно, учитывая, что из всех написанных мною мужчин, он – самый любимый. Нет никого, равного ему. Но многое в его истории расстраивает меня.

Какие сцены задели за живое? Они до сих пор яркими красками расписаны в моей голове, и мне даже не надо открывать «Пробужденного любовника», чтобы вспомнить их. Одна их самых тяжелых – момент, когда Зи ведут в место, которое станет его темницей на следующие сто лет; его сопровождают охранники, которым он носил эль, будучи помощником на кухне. Его только что в первый раз изнасиловала Госпожа, он еще невинен, ему больно и страшно. Никто из мужчин не смотрит на него, не дотрагивается до него, никто не жалеет. Они видят в нем нечто нечистое, хотя он всего лишь жертва. Он идет один, плачет, остатки бальзама Госпожи все еще на его теле… Мое сердце просто разрывалось.

Это было просто ужасно.

Другая сцена, которая чуть не убила меня – это момент, когда Бэлла застает Зи в душе: он трет запястья, пытаясь очиститься, отмыться, чтобы она могла выпить его кровь. Он сдирает с рук кожу, но, сколько бы мыла он не использовал, с какой силой не тер бы, все равно чувствует себя абсолютно грязным.

Еще была сцена, в которой Зи заставляет Бэллу причинить ему боль, чтобы испытать оргазм.

Но есть также сцены без Зи, которые я не хотела бы перечитывать.

Я знала, что читатели тяжело перенесут смерть Велси. Мне тоже было тяжело. Я плакала, пока писала ту сцену, в которой Тор с Джоном Мэтью находятся в офисе тренировочного центра, и Тор звонит домой, надеясь, что Велси возьмет трубку, молясь, чтобы с ней все было в порядке. В тот момент, когда он в очередной раз набирает номер, в дверях появляется Братство. Из трубки доносится голос Велси, когда телефон переключается на автоответчик, а Тору в этот момент говорят, что она мертва.

Многие читатели и авторы говорили мне, что нужно было обладать большим мужеством, чтобы убить одного из главных героев. Другие были разочарованы моим творческим решением. И хотя я уважаю обе точки зрения, для меня все же это не было ни мужеством, ни выбором. Просто это случилось. Я всегда знала, что Велси убьют; меня удивило лишь то, что это произошло так скоро. Я думала, что это будет намного позже, но дело в том, что сцены, которые я вижу, не всегда приходят в хронологическом порядке, так что я не всегда знаю «когда».

В качестве отступления скажу, что те, кто тяжело пережил эту смерть, немного успокоились, когда я объяснила, что она не была моим мелодраматическим расчетом, и мне самой принесла много боли. Думаю, когда ты работаешь над книгой, персонажи которой становятся так близки читателям, и когда происходит что-то плохое, стоит показывать им, что тебе происходящее тоже далеко не безразлично – что ты тоже переживаешь, тоже опечален, что твое сердце тоже разбито, тогда читателя не будет преследовать чувство, что им просто манипулируют.

Еще немного о Зи…

Бэлле нужно было больше места.

В Братстве мои героини, зачастую, получают недостаточно внимания или пространства, и я знаю почему. Одна из моих писательских слабостей (и это проявляется в книге) состоит в том, что я так увлекаюсь жизнями главных героев, что героини оказываются просто под угрозой вымирания на страницах.

Понимаете, плюс в том, что я вижу Братьев с удивительной ясностью.

Минус же в том, что я вижу Братьев с удивительной ясностью.

Выбрать, что включить в книгу, а что выкинуть всегда очень сложно, и речь здесь не только о жизни Братьев. Вся серия целиком постоянно развивается в моей голове: происходят перемены в войне; у Рофа все больше проблем с глимерой; Братья преодолевают новые препятствия в своих устоявшихся отношениях. Ничто не стоит на месте, и я не всегда знаю, что именно можно обойти стороной.

Но вернемся к случаю Бэллы. Я бы хотела четче показать, как эмоционально и психологически повлияло на нее заточение у мистера О. Кое-какие последствия упоминались, но их могло бы быть больше. Конечно, в конце книги она получает удовлетворение (весьма сомнительное) от убийства своего похитителя, но я могла бы рассказать больше о том, как она переживала заточение, чтобы читатель понимал, где она была, и как она справлялась с этим.

Романтическая часть? Бэлла была идеальной парой для Зейдиста, я просто не могу представить кого-то другого, кто смог бы достучаться до него (а он единственный, достаточно сильный для того, чтобы добиться ее уважения – в смысле, эй! Ривендж – ее брат).

Они просто замечательная пара… Помню, как они впервые встретились в «Вечном любовнике». Зи в спортзале колотил грушу, а Бэлла наткнулась на тренировку. Она сразу же испытывает влечение к нему, наблюдая за ним сзади, и даже когда он оборачивается, и она видит его изуродованное лицо и ощущает на себе его грубое отношение к людям, притяжение не пропадает.

Зарождение их взаимного интереса происходит в конце книги. На вечеринке, которую Рейдж устраивает для Мэри, Бэлла из любопытства прикасается к волосам Фьюри. Зед наблюдает за сценой из тени и подходит к ней:

«Волна жара нахлынула на нее, когда она представила себе, как он смотрел бы на нее, сливая их тела воедино, находясь всего в нескольких дюймах от нее. Эти мысли так увлекли ее, что она подняла руку: хотела пробежать пальцами по этому шраму, спустившись к самому рту. Чтобы узнать, каково это – прикасаться к нему.

Зейдист дернулся в сторону, избегая контакта. Его глаза сверкнули, словно ее поведение потрясло его. Но и это выражение быстро стерлось с его лица.

Холодным ровным голосом он произнес:

– Осторожнее с этим, женщина. Я кусаюсь.

– Ты когда-нибудь назовешь меня по имени?».

Подошедший Фьюри разделяет их. Отводя Бэллу в сторону, он говорит слова, которые полностью соответствуют натуре Зи до появления в его жизни Бэллы:

«Мой близнец не сломлен. Он разрушен. Ты видишь разницу? Сломанное можно починить. Разрушенное? Только похоронить».

Тем же вечером Бэлла оказывается в спальне Зи. Этот визит заканчивается не так, как она надеется – не в постели. Вместо этого она узнает кое-что новое о том грубом войне, к которому ее так влечет. Это происходит сразу после того, как он почти берет его – он скатывается с нее и падает на плиточный пол:

«Боже, его тело было в ужасной форме. На месте живота находилась дыра. На бедрах выступали кости. По-видимому, он и правда питался только от людей, подумала она. И почти ничего не ел.

Она сосредоточилась на ремнях, вытатуированных на шее и запястьях. И на шрамах.

Разрушенный. Не сломленный.

Несмотря на то, что ей было стыдно признаваться себе в этом, темная сторона его натуры составляла большую часть его привлекательности. Он был полной противоположностью той жизни, которую она знала. Это делало его опасным. Возбуждающим. Сексуальным. Но то были ее фантазии. Это – была реальность.

Он страдал. И в этом не было ничего сексуального и возбуждающего».

Как я уже говорила раньше, похищение Бэллы стало одной из причин, по которой они смогли быть вместе, потому что это помогло Зи открыться ей в эмоциональном плане – это не могло бы случиться иначе. Но, думаю, Бэлла в любом случае смогла бы завоевать его, ведь она являет собой потрясающую комбинацию силы и сострадания. Хотя при всем при этом она остается реалисткой и понимает, что отношения их подошли концу, когда в финале романа Зи отталкивает ее. Их расставание, наравне с другими важными вещами, заставляет Зи коренным образом изменить свою жизнь.

Должна сказать, что завершать «Пробужденного любовника» эпилогом было здорово. Зед снова вернулся в тот зал, где его впервые увидела Бэлла, но когда она приходит и приносит маленькую Наллу ее папочке, сцена приобретает новый смысл – мы видим, как далеко они продвинулись. А когда Зи с Наллой на руках поворачивается и подмигивает ученику?

*вздох*

Но вот еще в чем дело: я уже сказала, что для меня действие не заканчивается с завершением романов. Вот почему появился «Отец мой». Проблемы, возникшие у Зеда с дочерью, были логичны и очень ценны – они помогли показать развитие героя, его становление в качестве мужчины, отца и хеллрена.

Кстати о семье… Фьюри. Невозможно говорить и Зи и не упомянуть Фьюри. Он покорил меня еще в той сцене, в которой возвращался из зала, избив Зи по его требованию в «Вечном любовнике». Пустые глаза Фьюри, выходящего из подземного туннеля особняка, заворожили меня, и я умирала от желания узнать, чем все закончится для него – в кого влюбиться он. А потом в «Пробужденном любовники» ради своего близнеца он заходит еще дальше. Думаю, сцена, где он уродует свое лицо, отлично показывает глубину мук, эмоциональных и психологических, которые он испытывает. Всю его жизнь поглотило похищение, а затем рабство брата, и даже освобождение не избавило их от страданий. Когда Фьюри бреет голову и уродует свое лицо кинжалом, чтобы занять место близнеца и сразиться с лессером, похитившим Бэллу, он становится физическим воплощение Зейдиста.

Фьюри, пожалуй, даже излишне героичен, он не уравновешивает своего анти-героя – Зи, но перевешивает его из-за пагубного самопожертвования.

И последнее… Ривендж… о, Рив. Он стал одной из самых больших радостей во время работы над книгой. Он был так чертовски сексуален и так безумно «отрицателен», что я уже тогда сгорала от желания написать о нем книгу.

Но Рив имел значение и по другой причине.

В «Пробужденном любовнике» я в первый раз попыталась намеренно скрыть реальную личность одного из персонажей. Преподобный, владелец клуба и наркодилер, и Ривендж, аристократ, деспотичный брат Бэллы, были одним и тем же человеком, но я не хотела, чтобы читателю стало известно об этом до самого конца – до того момента, как Зи и Бэлла приехали в дом ее матери. Ловкость рук и никакого мошенничества – я все время старалась показывать Рива глазами других людей, но если в книге и проскальзывала его личная точка зрения, я тщательно старалась избежать малейших намеков, которые могли бы привести читателя к мысли о связи между Ривом и Преподобным. Чертовски ловко, как сказал бы Бутч. В эпизодах с Преподобным я буквально вчитывалась в каждое слово, чтобы убедиться, что не осталось никаких зацепок, и что он выглядит совершенно правдоподобным в обеих ролях.

Окей, думаю, о Зи и его книге хватит.

Закончу я, сказав, что я влюблена в Зи и, наверное, так будет всегда.

Это лучше.

Брайан «Бутч» О’Нил

Дестроер, потомок Рофа, сына Рофа

aka Бутч О`Нил

В тебе есть часть меня, коп. – Улыбка Рофа заполнила все вокруг, он вернул очки назад. – Конечно, я всегда знал, что ты фигура королевских масштабов, просто думал, что ты – заноза в заднице, заноза королевских масштабов.

Возраст

38 лет

Принят в Братство Черного Кинжала

в 2007 году

Рост

2 м

Вес

117,7 кг

Цвет волос

каштановый

Цвет глаз

карий

Отличительные физические черты

черная татуировка на копчике; Метка братства в форме звезды на левой части груди; Имя Марисса на Древнем Языке, вырезанное на плечах и спине; мизинец на правой руке слегка искривлен; шрам на животе.

Отметки

Воплощения пророчества о Разрушителе Общества Лессенинг. После его похищения лессерами и вмешательства Омеги он способен поглощать лессеров посредством вдыхания, что в противовес закалыванию, мешает лессерам вернуться к хозяину и таким образом ставит под угрозу само существование Омеги.

Предпочитаемое оружие

сдержанный искрометный юмор (а если совсем туго, то сорокамиллиметровый Глок).

Описание

Бутч повернулся перед зеркалом в полный рост, чувствуя себя педиком, но ничего не мог с собой поделать. Черный костюм в тонкую полоску сидел на нем идеально. Кипенно-белая рубашка с открытым воротом подчеркивала его загар. А пара замечательных туфель от Феррагамо, которые он нашел в коробке, добавили лоска.

Он был почти красивым, подумал он. Пока она не присмотрится к его налитому кровью глазу.

Четыре часа сна и вылаканный скотч налицо.

(Темный любовник, отрывок здесь и далее в переводе lady.webnice.ru)

Всматриваясь в его карие глаза, она откинула назад его густые, темные волосы. Провела пальцами по бровям. Пробежалась кончиком пальца по его неровному, сто раз сломанному носу. Слегка тронула его сколотые зубы.

– Выгляжу потрепанным, да? – сказал он. – Но знаешь, парочка пластических операций и коронки, и я мог бы быть таким же красавчиком, как Рейдж.

Марисса снова взглянула на фигурку и подумала о своей жизни. И о жизни Бутча.

Она покачала головой и наклонилась, чтобы поцеловать его.

– Я бы не стала менять в тебе ничего. Ни единой черты.

(Разоблаченный любовник)

Супруга

Марисса, дочь Воллена

Персональный опросник

Последний фильм, который ты смотрел

«Новая рождественская сказка» с Биллом Мюрреем – отличный рождественский фильм

Последняя книга, которую ты читал

«Зеленые желанные» доктора Сьюза – Налле

Любимое телешоу

Старые эпизоды «Коломбо» и все, что показывает ESPN

Последнее просмотренное телешоу

Серия «Убийство по книге» из первого сезона «Коломбо», снятый Стивеном Спилбергом. Потрясная вещь. Я пересматривал столько раз, что выучил диалоги

Последняя игра, в которую ты играл

В настольный футбол, с Ви

Самый большой страх

Быть не тем, кем Марисса меня считает

Самая большая любовь

Марисса

Любимая цитата

Плохие поступки как красота – о них у каждого свое представление

Боксеры или плавки?

Боксеры-брифы от Эмпорио Армани

Часы

У меня их полно, сорок девять по последним подсчетам. Я за дорогие часы. Сейчас на мне «Golden Tourbillon Panoramique» от Corum

Машина

Эскалейд, черный. Раньше принадлежала Ви, сейчас нам обоим.

Сколько сейчас времени?

2 часа ночи

Где ты?

В Яме, на одном из кожаных диванов. Включен «СпортЦентр». И Лудакрис. Ви подглядывает из-за моего плеча. Видимо, он не верит, когда я говорю, что мои ответы не помогут пройти опросник этому жулику

Что на тебе надето?

Джинсы Дизель, белая рубашка от Луи Виттон, черный кашемировый свитер от Брунелло Кучинелли. Одеколон «Аква де парма», туфли Гуччи. И ремень от Мартина Дингмана

Что у тебя в шкафу?

В шкафах. У меня одержимость одеждой – веселей, чем от виски, да и выгляжу лучше, но, блин, это так дорого. Есть официальная одежда от Тома Форда, Гуччи, Виттона, Гермес, Зеньи, Марка Джейкобса, Прада, Исаии, Канали – это стандартно. Повседневное и спортивное тряпье от разнообразных дизайнеров, например, Пал Зилери, Этро, Дизель, Найк, Ральф Лорен, Аффликшн – я не сноб. Среди вязаных вещей предпочитаю Лохкаррон оф Скотланд. Мы с Фьюри постоянно обмениваемся мнениями – и соревнуемся. Фритц помогает нам доставать шмотки. Доджден ездит на Манхэттен и покупает целый фургон тряпок наших размеров – которые мы заказываем, или которые по его мнению нам понравятся. Он также занимается пошивом. Для пошива рубашек, костюмов и брюк у нас есть связи с парой магазинов, которым мы предоставляем образцы. Что, обладание хорошей одеждой, делает меня метросексуалом? Не смертельно, ведь у меня остается мой щербатый зуб, а каждую ночь я выхожу и раздаю поджопники. Такие вот дела

Что ты ел в последний раз?

Пышные оладьи с маслом и кленовым сиропом и чашкой кофе. С Рейджем. С ним я всегда чувствую себя легковесом в плане еды, опять же, брат может слопать стаю волков под столом – тут же попросить добавки

Опиши свой последний сон

В нем был туннель и заезжающий в него поезд. Снова и снова. Угадай, что это значит

Кола или Пепси?

Лагавулин. Что? Это жидкость, в бутылке, что еще нужно? Хорошо, Кола

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

Предпочитаю класс показному блеску. Однозначно Одри. П.с. Марисса намного элегантней О.Х., а это о чем-то говорит

Кирк или Пикар?

Кирк. Без вопросов

Футбол или бейсбол?

Член «Нации Рэд Сокс». Больше нечего добавить

Самая сексуальная часть тела твоей женщины

Было бы нескромно говорить об этом. Пораскинь мозгами

Что тебе больше всего нравится в Мариссе?

Мне нравится ее кожа, ее волосы и то, как она скрещивает ноги в коленях и складывает руки. Мне нравится ее акцент и голубые глаза, то, что она, самая добродетельная женщина, которую можно встретить, доводит меня… хм, ну да ладно. У нее идеальный стиль, утонченный вкус и она, просыпаясь, благоухает. Более того… она всегда любила меня таким, какой я есть, не хотела, чтобы я изменился. Что делает ее ангелом

Твои первые слова, сказанные ей

«Нет… не уходи… я не причиню тебе боли»

Ее ответ на них

«Откуда мне знать?»

Последний подарок, который ты ей сделал

Стул для письменного стола. Пару дней назад. Ее старый стул скрипел при поворотах и не имел опоры для поясницы. Поэтому я свозил ее в «Office Depot», заставил перепробовать кучу стульев и купил самый лучший

Твой самый романтический поступок

Не знаю. Не думаю, что хорош в этой романтической чепухе. Господи… понятия не имею.

Ее самый романтический поступок

Она будет меня каждое утро с улыбкой. У меня дорогостоящие вкусы, но ее улыбка для меня бесценна

Что бы ты хотел в ней изменить?

Порой я хочу, чтобы она не работала так много. Дело не во времени, а в ноше, которую она берет на себя, чтобы спасти каждого, кто приходит в Безопасное Место. Это напоминает мне годы, когда я работал в Отделе по расследованию убийств. Не всегда выходит так, как хочется. Но я стараюсь быть рядом, обсуждать с ней все проблемы. Она много спрашивает меня об убийствах, которые я расследовал, как я обходился с семьями. Есть множество параллелей в том, чем она сейчас занимается, и что я делал раньше. И это нас сближает

Лучший друг (исключая шеллан)

Вишес. Потом Рейдж. И Фьюри.

Когда в последний раз ты плакал?

Я не плачу. Никогда

Когда ты в последний раз смеялся?

Недавно, когда Ви менял Налле подгузник. Я за это отхвачу, но блин это было так… А!

Интервью с Бутчем

После того, как мы с Зейдистом возвращаемся домой из «Таргета», я помогаю ему занести покупки в особняк. Мы только закончили разгрузочные работы, как из двери под лестницей вышел Бутч. Он одет в черный свитер «Айзод»[70] с белой рубашкой под ней и пару превосходно скроенных черных брюк. Его обувь от «Тодс»[71]. Черные, без носок. На его плече висит сумка-мешок, а на лице сияет дьявольская улыбка.

Бутч: Моя очередь!

Зи: (наклоняясь и доставая одну из кепок «Майамские чернила») Это тебе.

Бутч: Оу, клево. (Берет ее и надевает) Спасибо, старина.

Зи: Купил также одну для твоего приятеля.

Бутч:  Еще один подарок для меня, потому что нам не придется драться за этот экземпляр. (Поворачивается ко мне.) Ты готова?

Дж.Р.: Разумеется. Где мы…

Бутч: В задней части. (Махает рукой в сторону библиотеки.) Сюда.

Я посылаю Зи улыбку-прощание, он возвращает мне ее, его изуродованная губа ненадолго приподнимается, а глаза сверкают желтым. Мгновение я думаю, насколько повезло Белле и Налле; потом следую за Бутчем через фойе в одну из моих самых любимых комнат в доме. Стены библиотеки покрыты книгами, единственные промежутки сделаны для окон, ряда дверей и камина. Пейзажные картины маслом висели над книгами тут и там, придавая месту атмосферу староанглийского особняка.

Бутч: (через плечо) Спорим, ты не угадаешь, куда мы направляемся.

Дж.Р.: Не просто в библиотеку?

Бутч: (подходит к одной из французских дверей и открывает ее) Ты права. И ты выходишь на улицу!

Дж.Р.: Что в сумке?

Бутч: (бросает мне фирменную улыбку, которая затмевает разбитый нос и скол на переднем зубе, она превращает его в одного из самых привлекательных мужчин на планете) Ну, картофельной пушки там точно нет.

Дж.Р.: И почему это не успокаивает меня? (выходит на улицу и замирает)

Бутч: (гордо) Позволь познакомить тебя с Эдной.

Дж.Р. Я… не думала, что ты сможешь сотворить это с гольф-мобилем.

Эдна – обыкновенный перевозчик… за исключением тюнинга в духе «Robb Report»[72]. У нее эмблема Кадиллака и решетка радиатора по типу Эскалейдовской. Окрашена в черный, диски на двадцать четыре, хромированные бампера, кожаные сиденья, я нисколько не удивлюсь, если поставлен турбодвигатель. Черт, если бы можно было подключить закись азота к электродвигателю, то я бы поискала кнопку впрыска на консоли.

Бутч: Правда, она шикарна? (бросает сумку в багажник и садится за хромированный руль) Стремился воссоздать дух современного Элвиса.

Дж.Р.: Миссия выполнена. (Сажусь позади него. Удивляюсь, когда пятую точку начинает покалывать.) И подогрев сидений?

Бутч: А то. Подожди, сейчас услышишь стерео.

Канье Уэст[73] разносится по саду, и мы едем по раскатистому газону, минуя клумбы, закрытые на предстоящую зиму. Пока мы едем, я держусь за край крыши и начинаю смеяться. Сумасшедшие гонки на гольф-мобиле гарантированно обеспечат активизацию внутреннего шестилетнего ребенка, и я не могу не хихикать на каждой кочке. Нам аккомпанирует Кани, поющий о хорошей жизни - самое то.

Бутч: (перекрикивает басы) Знаешь, почему шикарно разъезжать на ней по ночам?

Дж.Р.: (кричу в ответ) Почему?

Бутч: (указывает на зубы) Нет комаров!

Олень уносит ноги с нашего пути, хвост мелькает белым цветом. Как и Зи, Бутч не включает фары, но, с учетом того, как громко орет Кани, сомневаюсь, что мы застанем врасплох одно из этих прелестных животных на своем пути.

В конце концов, Бутч замедляет Эдну прямо перед кромкой леса. Кани затихает, и нас приветствует ночная тишина, словно радушный хозяин, на чью вечеринку мы только что заявились. Бутч хватает сумку, и вместе мы проходим примерно двадцать футов, направляясь в сторону особняка, который располагался на дальней стороне.

Бутч ставит сумку на землю, расстегивает ее и шарит внутри. Оттуда появляются несколько тонких металлических секций, которые он начинает соединять между собой.

Дж.Р.: Я могу помочь? (Не представляя при этом, что он вообще делает.)

Бутч: Один момент.

Бутч заканчивает, построив какую-то платформу. Основание располагается в футе над землей, и она держит металлический прут примерно в два фута высотой.

Бутч: (возвращаясь к сумке) Траектория очень важна. (Возвращается к платформе и замеряет линейкой. Регулирует.) Начнем с малого. (Снова подходит к сумке и в этот раз достает…)

Дж.Р.: О, Боже, это гениально!

Бутч: (сияет) Сам сделал. (Подносит ракету ко мне)

Модель ракеты длиной в два фута и поделена на три секции. Белая, с эмблемой «Ред Сокс» сбоку, верхушка флуоресцентная, несомненно для того, чтобы следить за траекторией полета и повысить шансы на то, чтобы найти ее в темноте.

Дж.Р.: Не знала, что ты увлекаешься этим?

Бутч: Я делал модели, когда был ребенком. Самолеты и машины. Дело в том, что некоторые любят читать, но у меня легкая дислексия, поэтому это никогда не помогало расслабиться… слишком много напряга с буквами. Но модельки? Помогает отключить мозг, когда я не сплю. (Лукаво улыбается) К тому же, мне нужно делать что-то своими руками, и ты знаешь, насколько мне это нравится. (Поднимает ракету над пусковой установкой и опускает ее на вертикальный прут. Снова настраивает.) Можешь подать запал для зажигания? Вон те два перевязанных мотка.

Дж.Р.: (подхожу к сумке) Срань… Господня. У тебя тут что, еще три, что ли?

Бутч: Я не сидел, сложа руки. И возьми фонарик, он тебе понадобится. Я попросил Ви отключить датчики движения  на этом участке.

Дж.Р.: (ловлю ручку-фонарик, которую он бросает, и нахожу связанные провода) Тебе еще нужна коробка с переключателем, да?

Бутч: Да, но оставь ее там. Мы будем запускать их с расстояния.

Дж.Р.: (приношу провода и, когда он тянется, чтобы забрать их, я замечаю сломанный мизинец на правой руке) Могу я задать вопрос?

Бутч: Разумеется. В этом сама суть интервью, не находишь?

Дж.Р.: Ты скучаешь по своей старой жизни?

Бутч: (на мгновение замирает, раскручивая провода) Мой ответ на автомате – нет. В смысле, первое, что приходит на ум. (Продолжает раскручивать, потом поднимает ракету с пусковой площадки и цепляет провода к нижней части) Суть и правда в том, что я счастлив там, где сейчас нахожусь. Но это не значит, что я не хотел бы делать что-то, что делал в прошлой жизни. Игра «Ред Сокс» днем в субботу? С солнечным светом, падающим на лицо, и бутылкой холодного пива в руке? Это было бесподобно.

Дж.Р.: Что насчет семьи?

Бутч: (голос становится напряженным) Не знаю. Я должен бы скучать по следующему поколению… ну, было бы приятно узнать, как будут выглядеть дети Джойс, и что с ними станет. Как и остальные. Хотел бы я изредка навещать свою маму… но я не хочу усугублять ее маразм, вряд ли мой визит поможет. (Опускает ракету на площадку) Но я по-прежнему хожу на могилу Дженни.

Дж.Р.: Правда?

Бутч:  Да.

Дж.Р.: (Я даю ему возможность продолжить. Он молчит.) Ты удивился тому, куда привела тебя жизнь? В смысле, к братьям?

Бутч: Давай установим дистанцию между нами и этим летчиком, ага? (Когда мы идем к сумке, он раскручивает провода на траве.) Удивился ли я? И да, и нет. Я удивлялся многому в своей жизни до того, как встретил Братьев. Тот факт, что в итоге я стал вампиром? Сражаюсь с немертвыми? В какой-то степени, это шокирует не больше того, что я умудрился пережить все то саморазрушение, которому подвергал себя до встречи с ними.

Дж.Р.: Я понимаю тебя. (Пауза.) Что насчет…

Бутч: Судя по о-боже-ну-как-же-задать-этот-вопрос в твоем голосе, рискну предположить, что ты имеешь в виду Омегу и его имплантант?

Дж.Р.: Ну, да.

Бутч: (поправляет кепку «Майами Инк») Это прозвучит скверно… но для меня, это словно рак, который нельзя оперировать. Я все еще чувствую то, что он поместил в меня. Я знаю, где именно в моем теле оно располагается, и это неправильно, плохо. (Кладет руку на живот.) Я хочу вытащить это, но знаю, что не могу. Поэтому… я смирился.

Дж.Р.: Последствия стали легче? После того, как ты вдыхаешь…

Бутч:  (качает головой) Нет.

Дж.Р.: Значит… не считая этого… (меняю тему, потому что очевидно, что ему она неприятна) что удивило тебя больше всего, когда ты вошел в их жизни?

Бутч: (Садится на колени рядом с коробкой) Женщина, ты задаешь весьма серьезные вопросы. (Смотрит на меня и улыбается.) Я думал, что интервью пройдет веселее.

Дж.Р.: Прости, я не хотела, чтобы ты…

Бутч: Все в порядке. Давай запустим одну-две ракеты, а потом вернемся к допросу инквизиции? Я даже позволю тебе нажать на кноооооопку…

Сейчас я уверена, что он подмигивает мне бровями, но я не могу видеть из-за козырька кепки. Тем не менее, я улыбаюсь, потому что… от некоторых вещей просто невозможно удержаться.

Бутч: Да ладно, я знаю, ты хочешь этого.

Дж.Р.: (сажусь на колени) Что нужно сделать?

Бутч: Вот, как все работает… (Поднимает голубую коробочку) Внутри четыре двойных батарейки. Я поворачиваю ключ зажигания и этот огонек (указывает на желтое пятнышко)  говорит, что мы готовы. Мы вытаскиваем ключ (достает его), а потом ты жмешь сюда (указывает на красную кнопку), провода несут разряд к воспламенителю, и мы наблюдаем за стремительным полетом. Вот почему между нами и ракетой шестнадцать футов провода. Готова? Хорошо. Считаем. Три…

Дж.Р.: (когда он не продолжает) Что? Что-то не так?

Бутч: Ты должна сказать «два».

Дж.Р.: Ой, прости! Два.

Бутч: Нет, мы должны начать с начала. Три…

Дж.Р.: Два…

Бутч: Один… Сейчас рванет!

Я нажимаю кнопку, иииииии мгновенье спустя – искра, вспышка и шипение, словно сотню Алказельцеров бросили в стакан с водой. Ракета устремляется в осеннее небо по изогнутой траектории, дымок струится у огонька в нижней части. Угол полета идеальный, уводит ракету прямо в центр особняка. Ее спуск такой же плавный, и примерно в трехстах футах от земли раскрывается парашют. Мы наблюдаем, как ракета медленно снижается, наклоняясь из стороны в сторону, словно хвост ленивой собаки. Благодаря свету из библиотеки я вижу, как она приземляется в розовую клумбу.

Бутч: (тихо) Ви.

Дж.Р.: Что, прости?

Бутч: Ты спросила, что удивило меня сильней всего, это он. (Достает вторую ракету из сумки. Эта намного больше, и украшена сбоку эмблемой Лагавулина.) У этого плохиша боевой заряд в два раза больше. Он поднимется почти в два раза выше, поэтому я принес это (достает бинокль). Мое зрение, в том числе ночью, стало намного острее после превращения, но даже близко не сравнится со способностями Братьев, поэтому мне понадобится бинокль. Я хочу посмотреть, как раскрывается парашют.

Дж.Р.: (отчаянно хочу попросить его пояснить про Ви, но соблюдаю дистанцию) Сколько ушло времени, чтобы сконструировать их?

Бутч: Почти неделя. Фьюри раскрашивал дизайн. (Подходит к пусковой установке и ставит ракету. Вернувшись, он кивает на коробку зажигания.) Стоит предоставить эту честь леди, ты так не считаешь?

Мы отсчитываем, и в этот раз скоординировано. Поднявшись на ноги. Мы наблюдаем, как ракета устремляется в небеса, и я чувствую, что Бутч собирается что-то сказать.

Бутч: Я люблю Мариссу. Но без Ви я был бы мертв, и дело не просто в исцелении от Омеги.

Дж.Р.: (смотрю на него) И это сильно удивило тебя?

Бутч: (наблюдает за ракетой через бинокль) Вот в чем дело: эти отношения с Ви? Они не вмещаются в рамки обычных, да и не должны… хотя порой я жалею об этом. Кажется, они потеряли бы важность и масштаб, если бы речь шла просто о друзьях или братьях. Это достаточно сложно – быть уязвимым перед одним человеком, например, перед своей женой. Но у меня есть еще один парень, там, во внешнем мире, он сражается с лессерами… понимаешь, я боюсь потерять их обоих, и это мне ненавистно. Порой Ви уходит в одиночку, и я не могу быть с ним, поэтому постоянно проверяю сотовый, пока он не вернется домой живым и здоровым. Были ночи, когда мы с Джейн сидели бок о бок, на диване в Яме, уставившись перед собой. (Пауза.) Это – настоящая боль в заднице, если говорить начистоту. Но мне нужно, чтобы они оба были счастливы.

Бутч идет назад, берет последнюю ракету и объясняет мне устройство. Эта размером с бутылку Лагавулина и окрашена в черный с серебристыми полосами. Мы собираемся запустить ее, и Бутч весел, обаятелен и расслаблен, с трудом верится, что какие-то минуты назад он поделился чем-то столь личным. Я понимаю, что на сегодня серьезные разговоры окончены и, тем не менее, когда мы запускаем номер три, Бутч возвращается к теме Вишеса… словно высокий полет ракеты и раскрытие парашюта предоставляет нам специальное время для разговора.

Бутч: Кстати, инцест тут не при чем.

Дж.Р.: (глаза вылезают на лоб) Что, прости?

Бутч: Тесные отношения между мной и Ви. В смысле, они были такими и до того, как Омега… ну, сотворил это со мной. Конечно, Вишес – сын Девы Летописецы, а я… тот, кто я есть благодаря ее братцу, но в этом нет ничего грязного.

Дж.Р.: У меня и мысли не было.

Бутч: Хорошо. И, п.с., мне очень нравится Джейн. Она нереально крута, эта женщина. Блин… (резко смеется) она надерет ему задницу, если потребуется. Было бы весело посмотреть на это… хотя он, как правило, ведет себя как пай-мальчик рядом с ней, сплошное разочарование.

Дж.Р.: А Марисса? Как она относится к соседям по жилплощади?

Бутч: Они мгновенно поладили, и Джейн очень помогает. Сейчас она проводит осмотры в Безопасном Месте. Намного лучше, когда медосмотрами занимается женщина-терапевт. Медсестры, которых посылал Хэйверс, были вполне милы… но с Джейн работать проще, и у нее больше медицинского опыта.

Дж.Р.: Марисса и Хэйверс часто общаются?

Бутч: Для этого нет повода. Он – просто терапевт. (Смотрит на меня) Семья – это то, что ты создаешь, а не то, где ты вырос. (поворачивается к сумке)

Бутч устанавливает последнюю ракету, и она становится моей любимой. Она самая большая, в униформе Дэвида Ортиса[74] из «Ред Сокс» и словами «Большой папочка» сбоку. Мы отсчитываем время до пуска, я жму на кнопку… раздается шипение, и творение Бутча устремляется в небо. Наблюдая, как сияние на кончике поднимается ввысь, я вижу, что эта ракета уходит на самом деле высоко. Она становится еще одной звездой на облачном ночном небе.

Бутч: (тихо) Красиво, правда?

Дж.Р.: Очень.

Бутч: Знаешь, зачем я их сконструировал?

Дж.Р.: Зачем?

Бутч: Мне нравится смотреть, как они летят.

Мы стоим бок о бок, когда раскрывается парашют, и ракета плавно опускается на землю, в розовый сад. Пока она парит, изящно покачиваясь, сияние на кончике говорит нам о ее местоположении относительно особняка… и внезапно я без вопросов понимаю, почему Бутч направляет их на особняк. С лампами безопасности он может найти их где угодно. Но Бутч любит свой дом… и он хочет послать эти модели, над которыми работал часами, назад, в место, которое он любит, которому принадлежит. Так, долго не имея в этом мире ни семьи, ни дома, сейчас он обрел свой парашют, свой плавный, медленный спуск после стремительно метеорито подобного подъема… и это – люди в особняке.

Бутч: (ухмыляясь мне) Черт, вот бы еще одну, да?

Дж.Р.: (хочу обнять его) Да, Бутч. Да.

Дж.Р. Уорд о «Разоблаченном любовнике»

Бутч О’Нил завоевал меня с того момента, как я впервые встретила его в «Темной любовнике», когда он расследовал дело о взрыве Дариуса. Это его описание глазами Бэт, и больше всего мне нравится, как он жует жвачку:

– Ну, Рэндалл, как дела? – Он сунул в рот пластинку жвачки, скомкав фольгу в маленький шарик. Его челюсть заработала так, будто он был чем-то расстроен – не столько жевал, сколько переламывал.

Агрессия Бутча была осязаема, и, по-моему, это заводит. И мое влечение к нему стало только сильнее, когда он арестовал Билли Риддла, парня, напавшего на Бэт по пути домой. И вот Билли, утверждающий, что Бэт «хотела этого», лежит лицом на полу в своей палате, и Бутч зачитывает ему «права Миранды», попутно надевая наручники:

– Ты хотя бы знаешь, кто мой отец? – прокричал Билли, будто у него открылось второе дыхание. – Он тебя без значка оставит!

– Если вы не можете позволить адвоката, его предоставят вам. Вы поняли свои права, изложенные мною?

– Да пошел ты!

Бутч схватил затылок парня и вжал его разбитый нос в линолеум. – Вы поняли свои права, изложенные мною?

Билли издал стон и кивнул, оставляя на полу пятно свежей крови.

– Хорошо. А сейчас закончим канцелярскую работу. Ненавижу пропускать стандартные полицейские процедуры.

Бутч О'Нил – определенно мой тип мужчин: грубоватый бунтарь со своим кодексом чести, пускай и не всегда соблюдающий правила.

К тому же фанат Рэд Сокс, вот так вот.

Герои в книгах о Братстве далеки от идеала. Например, Роф почти убивает Бутча в «Темном Любовнике», у Рейджа зависимость от секса, Зейдист был женоненавистником и социопатом до встречи с Бэллой, а Фьюри имел проблемы с наркотиками. Но дело в том, что эти недостатки дополнялись геройскими качествами, именно это и делало их привлекательными.

Я пишу об альфа мужчинах. Всегда писала. А Братья – АЛЬФА мужчины, я понятно выражаюсь? Может отчасти я следую правилу №2 («Пиши Вслух») так, что все в книгах Братства заходит так далеко, насколько это возможно, включая героев и их поступки. Но в основном преобладает золотое правило №8 («Прислушивайся к интуиции»). Братья в моей голове – сногсшибательны, гипер-агрессивны, и, на мой взгляд, полностью неотразимы.

Бутч вписался удачно: у него ужасное прошлое, которое определило его сущность, а также клубок переплетенных недостатков и добродетелей. Что касается его детства, кое-какие детали всплывают, когда он, наконец, выдает Мариссе свою подноготную. Было ясно, что с похищения и убийства сестры Бутч шел к саморазрушению, и что как коп он ходил по острию ножа из-за того, что видел свою вину в этом преступлении. Когда он рассказывает Мариссе, что принимал наркотики, обо всей жестокости в его жизни и том, что всегда чувствовал себя оторванным от остальных, это акцентировало внимание на важности Братства, их мира для него: особняк – единственное место, где он чувствовал себя удобно. И он не хотел бродить на периферии мира Братства, как чужак (вспомним Джона и Бэт, Бутч очень похож на них в этом отношении. Все трое всегда чувствовали, что что-то отделяет их от окружающих людей, но они не понимали, в чем дело).

С позиции персонажа, я понимала, что для Бутча потребность ощущать себя на своем месте и быть верным внутреннему «Я» являлись ключевыми аспектами его натуры. С точки зрения романа, я знала о нем две вещи: в итоге он останется с Мариссой, и что их с Ви судьбы будут неразрывно связаны. Марисса была идеальной героиней для него – утонченная, воспитанная, невероятно красивая – такую он будет носить на руках, боготворить и обожать. Что насчет него и Ви… хм, об этом позже

Как я упоминала ранее, любовная история Бутча и Мариссы первоначально должна была стать главной из побочных сюжетных линий в «Вечном любовнике», но они требовали так много внимания, что я вырезала их сцены и отложила в сторону. Когда я закончила редактировать «Пробужденного любовника», мы с редактором начали обсуждать, чья книга будет следующей. Я хотела написать Бутча, но ей казалось, что лучше придерживаться Братьев-вампиров, и я согласилась с ней – и значит, следующим в списке стоял Вишес (потому что на тот момент Тор исчез, Джон Метью не прошел превращение, а Фьюри не мог получить свою книгу до родов Бэллы).

Но проблема в том, что когда я начала делать набросок книги Ви, и в полной мере осознала то, что знала со времен «Темного любовника»: ни в коем случае нельзя писать книгу Ви до Бутча. Отношения Ви с копом, его к нему чувства, – это позволило ему эмоционально раскрыться, чтобы он смог влюбиться. Чтобы стать уязвимым по отношению к кому-то, Ви должен был примириться со своими чувствами к Бутчу, и я не могла представить, чтобы все это произошло в одной книге по двум причинам. Во-первых, я пытаюсь показать так много, насколько это возможно – так что в книге Ви было бы полно сцен между ним и Бутчем, особенно в начале – а это опасно, потому что такое построение сюжета может подвергнуться дисбалансу (т.е., множество сцен о Бутче/Ви, Ви/Бутче, Вишесе и Бутче… внезапно перейдут в сцены о женщине/Ви, Вишесе/женщине, Вишесе и женщине). Более того, если Бутч не будет привязан романтически к кому-нибудь, Вишес просто не сможет его отпустить в достаточной мере, чтобы полюбить кого-то еще – чтобы Ви по-настоящему связался со своей героиней, Бутч должен быть счастлив и связан с Мариссой.

Но я попыталась написать о Ви. Изо всех сил.

Краткое содержание просто не пошло.

Ломая голову пару недель, я последовала правилу №8 и позвонила редактору с классическим «Хьюстон, у нас проблемы». Когда я объяснила ей суть проблемы, она поняла и согласилась со мной. Эта одна из миллиона причин, почему я ее боготворю: она понимает, как все происходит со мной и Братьями.

И, значит, следующим был Бутч. Поговорим о закрученном сюжете.

Когда я начинала делать набросок книги, я не знала о пророчестве Разрушителя или роли, которую сыграет коп в войне с Обществом Лессенинг. Я думала, что главной темой книги станет «Возвращение к корням» и форсированное превращение Бутча.

А… нет.

Когда я закончила сцены, касающиеся его и Мариссы, и набросала другие вещи, которые видела в голове, стало ясно, что чего-то не хватает. По моим ощущениям, книга была не такой большой, как должна была.

Я занервничала. Заволновалась. Понервничала еще немного… и потом я увидела, как Омега отрезает палец и помещает его в живот Бутча.

На самом деле, я увидела и услышала хруст моркови, когда Омега отрезал себя ножом.

Фу.

Настроилась на это, и мою голову осадили все эти сцены. Придерживаясь истории, было приятно наблюдать, как трансформируются первоначальные сцены книги. Например, я узнала, что Бутча похитят лессеры, увидела их с Мариссой воссоединение в клинике, но внезапно он попадает под карантин и последствия оказываются намного, намного хуже. По сути, в содержании не было существенных изменений, больше – в последствиях и масштабах для мира.

Важная тема книги – трансформация, и, со всем уважение к Бутчу, мне нравятся параллельная линии в его истории. Его изменяет и добро, и зло, – сперва, когда до него добирается Омега, и потом, когда наступает превращение и обнаруживается его вампирская природа. Будто и Общество Лессенинг и Братство борется за его судьбу и душу, и не ясно, кто победит. Какое-то время, когда Бутч покидает карантин, ни он, ни Братья не были уверены, превратится ли он в лессера, и что конкретно он делал, вдыхая убийц.

Больше всего в жизни Бутча мне нравится его знаменательная роль в войне, которая вероятно меняет их с Омегой местами, потому что он подвергает риску само зло. Братья истребляли лессеров веками, но Бутч сокращает смертную сущность Омеги каждый раз, когда занимается своим «делом». Я думаю, это замечательный исход для Бутча. Это дает ему место, пусть и без чистокровной Братской родословной, равноправного участника в борьбе за защиту расы.

Но меняется не только Бутч. Марисса тоже меняется из заточенной женщины глимеры в кого-то, живущего своей жизнью.

Думаю, возможно, из всех женщин, Марисса более близка мне лично, потому что я тоже вышла из консервативного окружения, и мне пришлось сломать много шаблонов и ожиданий, чтобы найти саму себя. Ее сцена в начале «Разоблаченного любовника», где у нее возникает приступ паники в ванной во время вечеринки в честь брата, ясно показывает, во что обходится ей жизнь в глимере. Она сублимирует себя и свои обязанности, давно ей ненавистные, что приблизило ее к крайней точке.

Меня часто спрашивают, есть ли что-то от меня в книгах или людей, которых я знаю. Оба ответа – нет. Я скрытная по натуре, и строго разграничиваю личную жизнь от писательской деятельности, к тому же, мне ненавистна мысль, что кто-то из моих друзей и семьи почувствуют себя использованными. С другой стороны, в книге определенно есть моменты, которые я испытала на собственном опыте. Например, я имела дело с приступами паники, и эпизод с Мариссой в той ванной комнате резонирует со мной. Я не вставляю реальные сцены в роман, потому что так я показала бы что-то от себя, но я сопереживаю своей героине так, как сопереживали бы вы, говоря с кем-то, кто проходил через уже пережитое вами.

Поворотным пунктом для Мариссы как личности наступает, когда она сжигает всю свою одежду на заднем дворе. Я подумала, что это отличный способ символично отметить ее разрыв с традициями:

Ей понадобилось добрых двадцать минут, чтобы перетащить все платья во двор. Туда же она отнесла все корсеты и шали. Когда она закончила, ее одежда казалась призрачной в лунном свете, приглушая тени жизни, к которой она никогда не вернется... привилегированной жизни... жизни в ограничениях... и позолоченной деградации.

Она вытащила из клубка одежды пояс, бледно-розовую полоску атласа, и пошла в гараж. Не колеблясь, она подняла газовый баллон и схватила коробку спичек. Она вышла к бесценному водовороту атласа и шелка, облила их чистым, сладким катализатором, встала против ветра и достала спички.

Она зажгла спичку и бросила ее.

Взрыв был сильнее, чем она ожидала, ее отбросило назад, обожгло лицо, пламя раздулось в огромный огненный шар.

Взметнулось оранжевое пламя, черный дым поднялся в воздух, ее крик прорвался через этот ад.

У меня возникло четкое изображение этого огня, как она бегала вокруг горящей одежды и кричала… это было кратковременное представление ее внутренних перемен, сжигание прошлого перед тем, как идти вперед.

И черт, она взяла себя в руки. Один из моих любимых эпизодов во всей серии – когда Марисса затыкает рот своему брату и всему Совету Принцепсов на голосовании за принудительное отстранение для незамужних женщин аристократии. Поднявшись на ноги, она утверждает свой статус главы семейства, потому что старше Хэйверса, и голосует против, положив конец обсуждению и ограничению. Она полностью изменилась с того момента в ванной, не просто освободилась из-под контроля глимеры, но получила контроль над ними.

Мне так же нравится, где она оказалась. Она идеально подходит для управления Безопасным Местом, и таким образом вносит серьезный вклад в развитие расы. И хорошо, что спустя годы непонимания, она сработалась с Рофом потому, что это дало ему шанс раз за разом доказывать, что он действительно уважает ее.

Знаменательно, что в конце «Разоблаченного любовника» все шеллан пришли к Мариссе в офис, и Бэт подарила им маленькие фигуры. Эпизод показывает шеллан с той стороны, которую я не смогла прописать в книге ранее, а именно что они, как Братья, связаны между собой особенным образом.

Возвращаясь к Бутчу. В конце книги, когда его принимали в Братство, было ясно, что он не чувствовал себя целым, даже с его новой ролью:

Роф прочистил горло, но все же голос короля был немного хриплым.

– Ты первый новобранец за последние семьдесят пять лет. И ты... ты достоин той крови, которую ты и я разделяем, Бутч из моего рода.

Бутч уронил голову, он открыто зарыдал... хоть и не от счастья, как они должно быть предполагали.

Он оплакивал ту пустоту, которую чувствовал сейчас.

Потому что, несмотря на то, что все замечательно сложилось, он чувствовал себя пустым.

Без своей половины, с которой он мог бы разделить свою жизнь, он был всего лишь решетом, сквозь которое проходили события и обстоятельства. Он был не просто пустым, он был сосудом, который не смог бы удержать в себе даже воздух.

Он жил, но по-настоящему живым не был.

Без Мариссы он меньше, чем ноль, и это относится ко всем братьям. Раз связавшись с женщиной, они становятся цельными, и разрыв этих отношений ведет к непоправимому краху (сейчас я думаю о Торе). К счастью для Бутча, между ним и Мариссой все наладилось, и они воссоединились в конце.

Говоря о соединениях…. Обсудим секс. Бутч заставил меня краснеть. Сильно.

Может причина в том, что из всех Братьев он больше склонен к разговорам во время занятий любовью. Или в том, как он обращался с Мариссой и ее девственностью. Или просто потому, что, по правде говоря, я считаю его невероятно сексуальным. В чем бы ни была причина, из всех написанных книг, я считаю эту самой горячей.

Думаю, охватила все касательно секса, когда обсуждала его.

Время от времени меня спрашивают, что я думаю насчет написания «горячих» книг, и пишу ли я их, чтобы удовлетворить спрос рынка на все более эротическое содержание. Конечно, за последние пять с чем-то лет, любовные романы становились все более и более сексуальными, и рынок эротической литературы значительно вырос. Когда я начинала писать о Братьях, многие популярные сейчас эротические издательства только набирали обороты, и впоследствии также несколько издательских домов Нью-Йорка открыли для себя сюжеты «погорячее». Рыночная ниша только развивалась, что оказалось удачным для меня. Я знала с самого начала, что Братья будут более откровенными в сексуальном плане, чем мои предыдущие романы. И я понимала, что серия заведет читателей в иные сферы, отличные от моих других книг (сексуальная зависимость Рейджа, половая дисфункция Зейдиста, наклонности Ви). С другой стороны, я не целилась конкретно на эротический рынок. Братья просто очень сексуальны, и сцены с ними и их женщинами, которые я вижу, очень страстные. Следуя правилу №8 (да-да, снова), я пишу то, что вижу в голове. Думаю ли иногда: «О боже мой, не могу поверить, что только что напечатала»? Да! Но дело в том, что любовные сцены необходимы для развития чувств, вот почему, насколько бы наглядны они ни были, я не считаю их неуместными. Возьмем для примера сцену, когда Рейджа цепями приковали к кровати… или Зеда, обслуживающего Бэллу во время периода жажды… или Бутча с Мариссой в Эскалейде, когда она наконец кормится от него. Все эти сцены невероятно эротичны, но впоследствии меняется динамика их отношений, к лучшему или худшему. Может, это одно из отличий романа от чистой эротики. В романе секс влияет на эмоциональные связи, толкает их вперед. В чистой эротике в центре внимания находится сам половой акт или исследование секса. Думаю ли я, что рынок останется таким же «горячим»? Я не удивлюсь этому. Предсказывание – опасный вид спорта, но, кажется, что потребность в таких книгах останется на прежнем уровне. Точно знаю, что сравнительная популярность субжанров будет постоянно увеличиваться и снижаться, и остается только гадать, какие жанры выйдут вперед. Но думаю, что общая тенденция сексуальности останется на прежнем уровне.

И говоря о сексуальности… сейчас пару слов о Бутче и Ви.

С чего начать…

Первый намек на то, что в их отношениях будет нечто сексуальное, я получила в «Темном любовнике», когда они вдвоем провели целый день вместе в гостевой комнате Дариуса.

Они лежали на тех кроватях, напиваясь и болтая, и было в этом что-то интимное. И потом они переехали в Яму и стали неразлучны. По совести говоря, я с самого начала знала, что Ви будет чувствовать к Бутчу, но также понимала, что Бутч не будет об этом ничего знать – но я положилась на движущие силы, оставив это при себе. Я не была уверена, как преподнести это. Или как это воспримут читатели.

Иногда я так делаю. У меня есть множество сюжетных линий, происходящих в этом мире, но не вошедших в книги, и я пропускаю их по целому ряду причин. В большинстве случаев это обусловлено главной темой романа и длиной книги. Например, новелла в этом сборнике о Зеде, Бэлле и Налле крутилась в моей голове восемнадцать месяцев, но мне некуда было ее вставить.

Но иногда я пропускаю сюжетную линию потому, что не уверена, что с ней делать. Работая над первыми тремя книгами, было много сцен между Бутчем и Ви, на страницах и в моей голове, и они восхищали меня. Все время я… Хорошо, как Бутч узнает, что происходит с Ви, и какой будет его реакция на чувства Ви?

Я продолжала усердно работать за клавиатурой, но в голове крутился вопрос: «Нарушаю ли я динамику повествования?». Если да, то где? В итоге я решаюсь на неожиданные изменения. Как мне казалось, я уже прошлась на цыпочках по бурным водам в первых трех книгах, и все прошло неплохо, но, что более важно – история заслужила такой честности.

«Разоблаченный любовник» стал логическим выбором для этого в плане времени.

Когда Бутча похитили лессеры в начале его книги, целенаправленная сосредоточенность, с которой Ви кинулся его спасать, напоминает, как Зед спасал Бэлу в «Пробужденном любовнике». Но дело в том, что одержимость нельзя объяснить тем, что они с копом лучшие друзья. Я знала, что должна ясно показать, что со стороны Ви дело более чем в дружбе. И я открыла читателю эти чувства в сцене, где Ви приходит навестить в карантине Бутча и вылечить его, и обнаруживает его и Мариссу вместе, с точки зрения Ви:

Бутч приподнялся и перевернул Мариссу, пытаясь взобраться на нее. Его больничная сорочка распахнулась, завязки порвались, открывая накачанную спину и сильные бедра. Татуировка на копчике изогнулась, когда он послал свои бедра вперед, сквозь юбки, пытаясь найти приют. Пока он двигал своей, без сомнения, очень твердой эрекцией, длинные изящные ладони Мариссы ласкали его и впивались в голые ягодицы. Когда она вонзила в него ногти, Бутч приподнял голову, определенно издав стон.

Господи, Ви почти что услышал его… Даа… он слышал стон. И прямо из ниоткуда, его пронзило тревожное чувство. Дерьмо. Чего конкретно он хотел в этом сценарии?

По описанию стало ясно, что (или кого) он хотел – и это была не Марисса. Должна признаться, что я дрожала от страха. Ранее я намекала на «нетрадиционные интересы» Ви, но я всегда говорила о БДСМ, а не том, что он был с другими мужчинами. И вот он перед вами, главный герой серии… которого привлекает другой главный герой.

Бутч – не бисексуал. Ему никогда не нравились мужчины. Он, как я его определяю, своего рода Ви-сексуал. Было в их отношениях что-то, пересекающее границу с обеих сторон, и, к чести копа, он не сбежал и не взбесился. Он с Мариссой, он верен ей, и проблема Ви никого не стесняла, потому что соблюдались границы.

Должна сказать, что сцена принятия Бутча в Братство, когда Ви кусает его, сексуальна сверх меры:

Не раздумывая, Бутч поднял подбородок вверх, понимая, что в данный момент он предлагал себя, зная, что он... о, черт. Мысли испарились, полностью обезволенные странными волнами, возникшими, Бог знает откуда.

Темная голова Вишеса медленно опустилась, его шелковистая эспаньолка скользнула по горлу Бутча. С восхитительной аккуратностью его клыки прижались к вене, которая спускалась прямо к сердцу Бутча, а затем медленно, неумолимо прошли сквозь кожу. Их грудные клетки слились.

Бутч закрыл глаза, вбирая в себя то, что сейчас чувствовал: тепло их тел, стоящих так близко, ощущение мягких волос Ви на своей челюсти, мощной мужской руки, обернувшейся вокруг его талии. По собственному желанию, руки Бутча соскользнули с кольев и опустились на бедра Ви, сжав твердую плоть, сводя их тела вместе с головы до ног. Дрожь прошла сквозь одного из них. Или, может быть... черт, похоже, что они оба задрожали.

Затем, все кончилось. Чтобы никогда снова не случиться.

Как я уже сказала, я была не уверена, как читатели воспримут отношения Ви/Бутч, и я сильно удивилась, когда вышла книга. В большинстве своем, люди хотели знать о них больше! То, что читатели оказались настроены так благосклонно – свидетельство широты взглядов, и я признательна за это. Я также благодарна таким первопроходцам, как Сюзанна Брокман с ее персонажем Джулом Кэсседи, которые подготовили почву, чтобы такие мужчины, как Блэй, тоже могли получить свое «долго и счастливо», а Братьев, как Ви, принимали такими, какие они есть.

А сейчас несколько случайных мыслей о «Разоблаченном любовнике»…

Бутч не только заставил меня краснеть; с ним у меня случился первый случай писательского ступора.

Но не просто потому, что он все время раздевался.

С каждым успешным изданием, книги становились все толще, и я начала волноваться. Что, если тенденция продолжится? Книги перерастут в тома. Оказалось, что мир начал развиваться в свой собственный сюжет – что верно для истории Бутча – так, что события перестали касаться только героев и героинь.

Мне как автору нравится в серии то, что я свободна разъяснять подробности Омеги, Девы-Летописицы и войны с Обществом Лессенинг. Однако больше – не всегда лучше. Во время правки мой редактор и я проверяем темп, чтобы убедиться в том, что на странице нет ничего лишнего. Хорошо, если мы ничего не находим, но также удручает, когда числа в верхних углах страничек становятся все больше и больше.

Так или иначе, когда я приступила к редакции «Разоблаченного любовника», то решила, что буду «умной», учитывая всю сложность сюжета. Я решила объединить часть сцен, чтобы сохранить место на страницах.

Правильно.

Это было разумно с практической точки зрения, но Братьям это совсем не понравилось. Когда я пыталась модифицировать начальные сцены, слепить их вместе, голоса в моей голове умолкли. Это было зловеще. Стало абсолютно тихо, и я столкнулась с тем, чего больше всего боялась: потому что я не знала, откуда берутся мои идеи, как я делаю, что делаю, или почему определенные вещи происходят в этом мире, я всегда боялась, что Братья упакуют свои кожаные шмотки, кинжалы и оставят меня ни с чем.

Четыре дня. «Мертвая» зона длилась четыре дня. И потому, что порой я туго мыслю, до меня не сразу дошло, в чем проблема. В итоге, когда я чуть с ума не сошла от тишины, меня осенило… ага, я пыталась маневрировать этими сценами слишком сильно, чтобы сохранить число страниц.

Как только я перестала волноваться о длине, голоса нахлынули, и Братья вернулись назад. Мораль? Старое доброе правило №8 берет верх над всеми остальными моими заботами. Каждая история требует разного подхода, будь то темп, описание или диалоги… или число страниц. Лучшее, что можно сделать, – это оставаться верной тому, что ты видишь. Я не имею в виду, что нужно быть непреклонной в процессе редакции. Совсем нет. Но быть честной по максимуму в течение первого наброска – чтобы заботиться о редакции после.

По другой теме… много людей спрашивает меня, что там за вопрос с отцом Бутча. В особенности они хотят знать, сыграет ли он важную роль в дальнейшем. Ответ – я не знаю. Я вижу направления, которые ведут к очень любопытным семейным узам, но все из разряда «поживем – увидим». В одном я точно уверена: отец Бутча должен быть полукровкой. Мужчина также должен был пройти превращение, но сохранить способность находится под солнцем как Бэт, или же изменение не настигло его, и значит, он живет в этом мире как очень агрессивный человек.

Другой вопрос, который мне часто задают, – имеет ли Бутч отношение к его оставшейся семье и воссоединится ли он когда-нибудь с ними. Я знаю ответ, это – нет. Он попрощался со своей матерью, а братья и сестры отгородились от него годы назад. Он скучает лишь по одному человеку из своей прошлой жизни – Хосе де ла Крузу, и что-то подсказывает мне, что это еще не конец.

 В заключение, из всех книг, читатели-мужчины отдают предпочтение Бутчу, и меня это не удивляет. В книге полно хороших боевых сцен, и структура истории более обширна, чем в некоторых других книгах, где любовь занимает больше места. И кто-то из мужчин отметил, что им нравится мысль о великой силе, заключенной внутри них, которая может пошатнуть мир и поставить их на позицию власти, а с транспортировкой Омеги, Бутч обладает именно такой силой.

К тому же, они считают Мариссу сексуальной.

Это мое мнение о Бутче.

Вишес, сын Бладлеттера

 «Вишес, ты не мог бы перестать скалиться? Ты начинаешь меня бесить».

Возраст

304 года

Принят в Братство Черного Кинжала

В 1739 году

Рост

198 см

Вес

117,7  кг

Цвет волос

Брюнет

Цвет глаз

Белая радужка с темно-синей каймой

Отличительные физические черты

Метка братства в форме звезды в левой части груди; татуировка на правом виске; татуировки в области паха и на бедрах; имя Джейн на Старом Языке, вырезанное на плечах; частично кастрирован; на правой руке всегда носит черную перчатку; эспаньолка.

Отметки

Рожден Девой-Летописецей, на правой руке носит ее сияние – сильнейший источник энергии,  способный к значительным разрушениям.

Предпочитаемое оружие

Правая рука

Описание

«Пообщавшись с Ви на вечеринке, она прониклась к нему симпатией. Он был из тех умников, что обычно не имеют ни капли обаяния, но этому воину повезло: шарм сочетался с интеллектом. Он был сексуальным, умным, властным – женщины хотят рожать детей от таких мужчин, только чтобы позаботиться о генном материале.

Ей было интересно, почему он носит ту черную кожаную перчатку. И что значила татуировка у него на виске. Может, ей стоит спросить об этом, если подвернется удобный случай».

Вечный любовник (в переводе от Dojdlivaja)

Супруга

Доктор Джейн Уиткоум

Персональный опросник

Последний фильм, который ты смотрел

«Флика» с Дакотой Фаннинг

Последняя книга, которую ты читал

«Тайна старинных часов» Кэролин Кин

Любимое телешоу

«Золотые девушки»

Последнее просмотренное телешоу

«Молодые и дерзкие»

Последняя игра, в которую ты играл

«Один поросенок пошел на базар…»[75]

Самый большой страх

Быть в одиночестве в темноте

Самая большая любовь

Вязание

Любимая цитата

«Самолет! Самолет!» [76]

Боксеры или плавки?

Трусики

Часы

Женские Seiko

Машина

нет машины, езжу на Vespa[77]

Сколько сейчас времени?

01:16 ночи

Где ты?

В ванной

Что на тебе надето?

Ванильно-кокосовая пена

Что у тебя в шкафу?

Цветочные принты, ничего полосатого (хиппую по-маленьку), лодочки 16 размера, и ящик, полный белья от Spanx

Что ты ел в последний раз?

Целую коробку трюфелей из темного шоколада от Lindt. Похоже, скоро у меня начнется жаждущий период. Я всегда объедаюсь прямо перед его началом.

Опиши свой последний сон

Я был на цветущем поле, бегал…нет, резвился… с единорогом,  хвост и грива которого были розовыми. У меня были тонкие крылышки и волшебная палочка и, где бы я ни пробегал, повсюду оставлял облака волшебной пыли.

Кола или Пепси?

Оранжад

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

Одри, потому что я хочу быть ею.

Кирк или Пикар[78]?

Рикер. Эспаньолка это ТАК привлекательно.

Футбол или бейсбол?

Я не интересуюсь спортом. Как представлю, сколько в итоге будет стирки… пятна от травы и грязь. Нет, правда.

Самая сексуальная часть тела твоей женщины

Ее ящик с нижним бельем

Что тебе больше всего нравится в Джейн?

То, как она полирует мои ногти.

Лучший друг (исключая шеллан)

Рейдж. Определенно, Рейдж. Он самый сильный и умный вампир, какого я когда-либо встречал. Я его боготворю. На самом деле, я создам культ, посвященный ему, ибо все должны знать, насколько он идеален.

Когда в последний раз ты плакал?

Вчера. Противный Бутч взял мои вязальные спицы и спрятал их. Я свернулся калачиком на кровати  и прорыдал НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ.

Когда ты в последний раз смеялся?

Вчера, когда…

Далее ответ написан от руки:

На самом деле, это было десять минут назад, когда я выбил из Рейджа неиссякаемое дерьмо за то, что он испоганил мою анкету, спасибо ему большое. Вот придурок. Ниже мои настоящие ответы и, между прочим. Дакота Фанинг не играла во «Флике»… и я знаю это потому, что видел обложку DVD , а не потому, что смотрел это чертово кино.

Последний фильм, который ты смотрел

«Добровольцы поневоле» с Биллом Мюреем (клевый фильм. Рейдж, конечно, идиот, но в фильмах разбирается)

Последняя книга, которую ты читал

«Истории про червячка Лоули» Ричарда Скарри (читал Налле)

Любимое телешоу

CSI (конечно про Лас Вегас) или House, если вы имеете в виду херню типа сериалов. Если нет, то SportsCenter.

Последнее просмотренное телешоу

Какую-то дебильную серию Коломбо с Бутчем (на самом деле, серия очень даже ничего, только ему не говорите)

Последняя игра, в которую ты играл

Пристегивал хвост к заднице – догадайтесь, кто был за осла

Самый большой страх

Больше ничего. Самое плохое, что могло со мной случиться, уже случилось. Сейчас я не беспокоюсь об этом.

Самая большая любовь

[пропущено]

Любимая цитата

«Рейдж – чертов балабол!»

Боксеры или плавки?

коммандо[79]

Часы

Nike sport черные

Машина

черный Эскалейд, делюсь с копом

Сколько сейчас времени?

21:42.

Где ты?

В Яме, за моими Четырьмя игрушками

Что на тебе надето?

Кожаная маска, кляп, ошейник, латексный костюм, наручники и несколько металлических зажимов (если хорошо попросите, расскажу где именно). Шучу. Черная майка и нейлоновые штаны.

Что у тебя в шкафу?

Кожаные штаны, футболки, ботинки и оружие

Что ты ел в последний раз?

Только что откусил Рейджу голову. Это считается?

Опиши свой последний сон

Он был о Ривендже. Поэтому, вас это не касается, верно?

Кола или Пепси?

Кола.

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

Ни та, ни другая

Кирк или Пикар[80]?

Оба.

Футбол или бейсбол?

Бейсбол.

Самая сексуальная часть тела твоей женщины

Отвечу, что самое сексуальное в Джейн - хватка

Что тебе больше всего нравится в Джейн?

Ее ум

Твои первые слова, сказанные ей

«Ты собираешься меня убить?»

Ее ответ на них

«Нет»

Последний подарок, который ты ей сделал

Ничего особенного

Твой самый романтический поступок

Не касается никого, кроме Джейн

Когда в последний раз ты плакал?

Не делаю ничего романтического. Слишком сентиментально.

Ее самый романтический поступок

Не знаю. Как я уже говорил, не романтичный я.  Черт… ну, я думаю, что это то, что она сделала с тем, что я сделал для нее, ничего особенного. Просто ожерелье из золотых звеньев, которые… ну, по какой-то причине ей нравится мое имя. Как оно произносится.  Вот я и взял буквы Древнего Языка и выковал звенья. Я хотел сделать, чтобы цепочка вышла тонкой и не висела петлей на ее шее, но одновременно буквы оставались читаемыми… черт, ушла вечность на то, чтобы правильно подобрать вес и дизайн. В итоге я дважды подобрал свое имя, но у цепочки все равно не хватало длины. Поэтому я добавил ее имя посередине, так что бы она была окружена мной. В любом случае… она никогда ее не снимает. Все.

Что бы ты хотел в ней изменить?

Да, но это личное.

Лучший друг (исключая шеллан)

Бутч. Потом этот придурок Рейдж. Плюс я неплохо лажу с Рофом, когда мы не пытаемся прибить друг друга.

Когда в последний раз ты плакал?

Ага, разбежался отвечать

Когда ты в последний раз смеялся?

Только что. Накостылять Рейджу было забавно. Я даже улыбнулся.

Интервью с Вишесом

Находясь на территории Братства, мы с Бутчем собираем сумку и возвращаем Эдну назад к особняку, где мы тратим пятнадцать минут на то, чтобы прорваться сквозь розовые кусты и собрать все ракеты. Найдя все четыре и сняв парашюты, мы заходим в библиотеку, и Бутч обнимает меня. От него хорошо пахнет.

Бутч: ОН ждет тебя в подвале.

Дж.Р.: Я не особо горю желанием.

Бутч: (слегка улыбается) Он тоже. Но, посмотри с другой стороны, все могло быть намного хуже. Например, необходимость писать о нем вторую книгу.

Дж.Р.: (смеется) Поняла.

Я ухожу, пересекая фойе и направляясь в столовую, в которой уже убрались. По другую сторону откидных дверей, супер-дворецкий, полирует серебро вместе с двумя другими додженами. Я болтаю с ними и пытаюсь отмахнуться от еды и напитков. Терплю поражение. Когда я спускаюсь в подвал, у меня в руках – кружка кофе и домашняя булочка с изюмом, завернутая в салфетку из дамасской ткани. Булочка – изумительная, а кофе именно такой, какой я люблю: мега-горячий и немного сахара.

Внизу подвальной лестницы я смотрю налево, потом направо. Подвал огромный, с большими участками пустого пространства, отведенными под хранилище и систему вентиляции и кондиционирования. Я не знаю, где может быть Ви, и прислушиваюсь, надеясь понять, куда идти. Поначалу все, что я слышу, - треск древней угольной печи впереди меня, но потом я улавливаю стук.

И это не биты рэпа. А ритмичный лязг металла по металлу.

Я следую за звуком до дальнего конца подвала. Уходит целых пять минут на то, чтобы добраться до Ви, и по пути я заканчиваю с булочкой и кофе. В процессе я пытаюсь сообразить, что, черт возьми, буду спрашивать у Ви. Мы с ним не особо ладим, поэтому я допускаю, что интервью выйдет коротким и не-таким-радужным.

Заходя за последний угол, я замираю. Ви сидит на крепком деревянном стуле, на нем тяжелые кожаные гамаши, прикрывающие колени и ноги, и футболка без рукавов. Перед ним – наковальня, на которой лежит красное лезвие кинжала, которое он держит щипцами. В его сияющей руке затупленный молот, который опускается на кинжал. Между губами зажата самокрутка, и мой нос улавливает древесный запах турецкого табака, резкий кислотный запах горячего металла и темных специй.

Вишес: (не поднимая взгляда) Добро пожаловать в мою мастерскую.

Дж.Р.: Так вот где ты делаешь кинжалы…

Комната, похожая на печь, размером примерно двадцать на двадцать футов, побеленные бетонные стены, такие же, как во всем подвале. Повсюду горят черные свечи, рядом с наковальней стоит древний медный котелок полный сверкающего песка. Позади Ви – крепкий дубовый стол, на котором разложено разнообразие кинжалов на разных стадиях готовности, некоторые – простые лезвия, другие уже с рукоятками.

Ви поворачивается и опускает все еще красный металл в песок, и я поражаюсь его силе. Его плечи испещрены мускулами, равно как и предплечья.

Пока он ждет, он выпускает поток дыма изо рта и стучит по кончику самокрутки над черной пепельницей.

Я чувствую себя неловко рядом с ним. Так всегда было. И от этого становится грустно.

Вишес: (не смотря на меня) Так, ты пережила обстрел ракетами с копом, ага.

Дж.Р.: Да.

Я смотрю на него, когда он достает лезвие из песка и вытирает его плотной тканью. Металл неравномерен по форме и структуре, очевидно еще только в процессе обработки. Ви осматривает его с разных сторон, потом, когда он хмурится, татуировка на виске приближается к глазу. Откладывая молот, он подносит сияющую руку к лезвию и обхватывает его. Свет вспыхивает, заставляя мягкое сияние свеч отбрасывать резкие тени, а в воздухе раздается шипение.

Когда он убирает руку, лезвие светится оранжевым, и Ви кладет его обратно на наковальню. Взяв молот, он снова и снова ударяет по горячему металлу, лязг раздается в моих ушах.

Дж.Р.: (замирает, чтобы посмотреть на лезвие) Для кого ты делаешь кинжал?

Вишес: Тор. Я хочу, чтобы его кинжалы лежали наготове.

Дж.Р.: Он снова собирается сражаться?

Вишес: Да. Он еще не знает этого, но да.

Дж.Р.: Ты, наверное, рад, что он вернулся.

Вишес: Ага.

Вишес снова обхватывает обрабатываемое лезвие рукой и повторяет удары. Спустя какое-то время он снова опускает металл в песок и докуривает сигарету.

Пока он тушит самокрутку, я чувствую себя так, будто я навязываюсь и не выполняю работу, ради которой пришла. Молчание продолжается, и я думаю о всех тех вопросах, которые могу задать Ви, например… каково это, что Джейн стала призраком? Его волнует тот факт, что он не сможет иметь детей? Как обстоят дела с его матерью? Каково это для него, быть в отношениях с кем-то? Он скучает по своей жизни в формате БДСМ? Или он в теме с Джейн? А что насчет Бутча? Их отношения изменились?

Но только… я знаю, что не дождусь ответов, а тишина после каждого вопроса будет лишь серьезней и громче.

Я наблюдаю, как он работает над лезвием, перемежая нагрев и удары, пока он, очевидно, не удовлетворяется и не откладывает лезвие на дубовый стол. Мгновение я гадаю, а не начнется ли сейчас интервью… но потом он встает и подходит к небольшим линейкам металла в углу. Он собирается начать следующее лезвие, понимаю я.

Дж.Р.: Наверное, мне лучше уйти.

Вишес: Да.

Дж.Р.: (быстро моргает) Береги себя.

Вишес: Ага. Ты тоже.

Я покидаю его мастерскую под шипение от очередного прикосновения руки к металлу. Я ухожу намного медленней, чем приходила, может, потому что надеюсь, что он изменит отношение и пойдет за мной и, по крайней мере… ну, что он может сделать? Ничего, на самом деле. Я отчаянно желаю понимания между нами, но это не входит в его планы.

Я бреду вперед с пустой кружкой и смятой салфеткой в руке и понимаю, что пребываю в полной депрессии. Отношения требуют усилий, да. Но для этого они должны в принципе быть. Мы с Ви никогда не ладили, и я начинаю понимать, что никогда не поладим. И дело не в том, что он мне не нравится. Скорее наоборот.

Для меня Ви – словно алмаз. Он впечатляет, пленяет, на него хочется смотреть часами, но он никогда не сделает шаг навстречу, не обрадуется тебе. Как и в случае с ним, алмаз создан не для того, чтобы сиять и сверкать, и неважно, кто купит его, чтобы одеть на чью-то руку… его функции – всего-навсего последствия давления невероятной силы на молекулы. Из этого рождается великолепие… и его… жесткость.

И тот и другой будут существовать долго после того, как ты исчезнешь.

Дж.Р.Уорд об «Освобожденном любовнике»

Господи, с чего же начать.

Бесспорно, Вишес стал самым худшим писательским опытом за всю мою жизнь. Изложение его истории на бумаге было ужасной пыткой, когда я в первый и единственный раз подумала о том, что не хочу работать.

Все «почему» довольно сложные и запутанные, я поделюсь с вами тремя из них.

Прежде всего, каждый из братьев занимает отдельное место в моей голове, и они по-разному выражают себя и свои истории. Роф – очень властный и прямолинейный, мне приходится постоянно нестись сломя голову, чтобы угнаться за ним. Рейдж – вечный шутник, даже когда происходит что-нибудь серьезное, из него все равно где-то сбоку вылезает Гуффи[81]. Зейдист – скрытный, подозрительный и холодный, но мы всегда отлично ладили. Бутч – это целая вечеринка, плюс куча разговоров о сексе.

Ви? Вишес является и всегда был, уж извините за прямоту, этаким самодовольным болваном. Замкнутым в себе, настороженным хреном, который меня терпеть не может.

Переносить его историю на бумагу было сущим кошмаром. Каждое слово давалось с боем, особенно когда дело доходило до первого черновика. Большую часть времени я ощущала себя так, как будто выбиваю предложения из горной породы детским молоточком или выцарапываю их оттуда вилкой для салата.

Знаете, для меня написание черновика романа всегда состоит из двух частей. Картины, которые в моей голове направляют историю, но мне также необходимо слышать и ощущать, что происходит, пока я пишу. Обычно это означает, что я ставлю себя на место братьев или их шеллан и переживаю все сцены так, будто это события из моей жизни, независимо от того, чье мнение я выражаю. Для этого я проигрываю сцены туда-сюда, перематываю их, как DVD, и записываю, записываю, записываю, пока мне не покажется, что я охватила все по максимуму.

Вишес не дал мне практически ничего, с чем можно было бы работать, потому что я никак не могла влезть к нему в голову. Сцены, которые касались других героев, были в полном порядке, а вот те, что с ним? Как бы ни так. Я могла наблюдать за ним лишь издалека, но так как большая часть книги описывается с его точки зрения, порой мне хотелось разбить голову о клавиатуру.

Послушайте... Да, это все вымысел. Да, это все происходит в моей голове. Только вот, верите вы или нет, если я не могу глубоко погрузиться в героя, я чувствую, будто начинаю сочинять, а это очень плохо. Честно говоря, я не до такой степени умна, я не могу что-то делать правильно, основываясь лишь на догадках. Я должна побывать в шкуре персонажа, чтобы все сделать правильно, и то, как Ви захлопнул дверь перед моим носом,  стало причиной всех моих творческих страданий.

Ну, в конце концов, перелом наступил. Об этом чуть позже.

Вторая причина, по которой «Освобожденный любовник» стала трудной для написания книгой, заключается в том, что ее содержание заставляло меня нервничать. Я не была уверена, что литературный рынок примет подобное. В частности меня тревожили две вещи: Бисексуальность и БДСМ (связывание, доминирование, садомазохизм). Такие темы не каждый сможет спокойно воспринять, даже с точки зрения сюжетной линии произведения, и тем более, когда это касается главного героя книги. Но это еще не все. Более того, Ви частично кастрирован и совершил насильственные действия по отношению к мужчине после того, как выиграл свой первый бой в военном лагере.

Дело в том, что сложная сексуальная природа Ви имеет влияние на его повседневную жизнь, включая его отношения с Бутчем и Джейн. Я посчитала, что для того, чтобы правильно показать его, я должна представить все его стороны.

В первом черновике «Освобожденного любовника» я настолько консервативно обыграла сюжет, что книга получилась какой-то плоской. Я очень поверхностно описала сцену связывания с Ви и Джейн, перед тем, как он отпустил ее, и я почти ничего не оставила между ним и Бутчем.

В процессе я полностью нарушила свое правило номер два («Пиши Вслух»). И, вот сюрприз, результат получился таким же привлекательным, как кучка мертвых окуней, валяющихся на пирсе жарким летом – ничего не двигается и воняет. Я неделю или даже больше томилась, экала и мэкала, полностью посвятив себя сценам с участием Джона Мэтью и Фьюри. В глубине души я знала, что должна, в конце концов, прыгнуть с этого обрыва и обозначить некоторые границы, но была утомлена и лишена вдохновения от безуспешных усилий и попыток выяснить, что творится у Ви в голове.

Беседа с моим редактором стала крепким пинком под зад, и я снова вернулась в игру. Мы обсудили мучавшие меня моменты, и ее позиция была проста «Просто сделай это: пиши так, как тебе хочется, и посмотрим, что получится на бумаге».

Как всегда, она была права. На самом деле, идея, которую она подала мне в тот день, была той же, что и в эпоху Темного Любовника: «Пиши по максимуму, заходи так далеко, как можешь, а уже потом мы дадим этому оценку».

Вернувшись к рукописи, я была стопроцентно готова перелопатить весь текст, и как же сильно я удивилась, когда в конечном итоге изменения пришлись всего на три сцены. Две из них были с Бутчем и Ви, я обновила содержание на страницах 209 и 369 соответственно, а затем я добавила сцену с Ви в военном лагере, она описана на странице 287.

Остальные изменения и дополнения были незначительными, но полностью изменился тон взаимоотношений Бутч/Ви – это доказало, что даже маленькая коррекция приносит свои плоды. Возьмем, к примеру, первые страницы 13 главы (стр. 135). Бутч и Ви вместе в постели, и Ви лечит Бутча после его стычки с лессером. Если бы вы прочитали второй, третий, четвертый и пятый параграфы моего первого варианта, то заметили бы, что Ви признается себе, что ему требуется успокоение в форме другого теплого тела рядом с его. И это не обязательно тело Бутча, и нет никакого намека на секс. Здесь дело в элементарном комфорте:

«После визита матери и пулевого ранения, он жаждал близости другого человека, ему было необходимо чувствовать руки, которые обнимут в ответ. Биение сердца напротив его собственного.

Он так долго не протягивал руки другому человеку, так долго держался в стороне. Он снял щиты рядом с единственным человеком, которому доверял, и от этого защипало глаза».

Во втором варианте я добавила вот эти два параграфа:

«Бутч растянулся на постели, и Ви со стыдом признался себе, что провел много дней, представляя: на что это будет похоже? Что он почувствует? Что он будет обонять? Теперь, когда это стало реальностью, он был рад, что ему пришлось сосредоточиться на исцелении Бутча. В противном случае, он бы чувствовал ненужное напряжение, и ему пришлось бы отстраниться».

«Бутч зашевелился, его ноги легко касались ног Ви через одеяло. Ви почувствовал укол вины, вспомнив, сколько раз он представлял себя с Бутчем – в объятиях, так, как сейчас, размышлял о…ну, лечение не было и половиной тех мыслей».

Так получилось гораздо честнее по отношению к происходящему. И намного лучше. Я могла бы пойти еще дальше, но было достаточно и этого… в продолжение я добавила несколько предложений, чтобы прояснить для читателя, что теперь объектом желания Ви была Джейн.

Вот такие были проблемы с написанием. Книги для меня как корабли, курсирующие в океане. Незначительные, постепенные изменения могут возыметь серьезные последствия для траектории и конечного пункта назначения. И единственный способ сделать все правильно - это постоянно перечитывать, перепроверять, удостоверяться в том, что то, что написано на странице, приведет читателя туда, куда надо. Как только я внесла эти изменения (существует целый ряд других мест, где я немного подправила, в том числе, например, сцена с кинжалом в начале книги, где Бутч поднимает Ви подбородок лезвием, которое для него Ви сделал), понять Ви для меня стало намного проще.

Итог? Я смотрю на весь этот бардак как на еще один пример правила номер восемь в работе: Как только я начинаю писать максимально приближенно к тому, что вижу в голове, письменный блок снимается.

А что насчет сцены в военном лагере, где Ви теряет свою девственность, взяв другого мужчину? Боже, мне было сложно представить, как люди будут относиться к нему после этого. Дело в том, что у него не было выбора, подобное было обычной практикой лагеря: после рукопашной схватки, проигравшие всегда подвергались сексуальному насилию со стороны победителей. Я решила, что главным здесь было показать, как можно более полно изобразить те внутренние волнения Ви после того, как все закончилось, и доказать, что он никогда не сделал бы этого снова.

После того, как мой редактор прочитала новый материал и сказала, что ей нравится, я почувствовала огромное облегчение, но по-прежнему была обеспокоена возможной реакцией читателя. Надо мной, как над автором, всегда тяготеет такая вещь, как читательское мнение, но в крайне любопытной манере. Этот пресс как бы у меня в голове, потому что пока люди покупают книги, которые я пишу, забот у меня нет. Но дело в том, что я не могу писать, чтобы угодить читателям, потому что на самом деле я не так уж сильно контролирую свои истории. Самое лучшее, что я могу сделать, как я уже сказала, это всегда внимательно, уважительно и вдумчиво относиться к вызывающему содержанию. Я как бы живу этим девизом:  главное не то, что ты делаешь, а как ты это делаешь.

Хотя, все это забавно. Я не предполагала, что негативная реакция о книге Ви будет касаться совсем другого момента.

Что подводит нас к теме Джейн.

Третья причина, по которой написание книги было столь мучительным, это то, что мой подход к Джейн был ошибочным с самого начала. Признаюсь, я была настолько озабочена Ви, что, несмотря на то, что у меня было много сцен с Джейн в первоначальном варианте, динамики в их отношениях было ноль. Проблема заключалась в том, что я воспринимала Джейн как холодного ученого. И получалось, что между собой взаимодействовали два слишком холодных персонажа, а это было так же интересно, как писать/читать список ингредиентов на консервной банке.

Хотя мой редактор все поняла правильно. Джейн была целителем, а не просто белым лабораторным халатом. Она была теплой, заботливой, сострадательной женщиной, которая представляла из себя больше, чем просто хранилище медицинских знаний и ноу-хау. На втором заходе с рукописью, я постучалась во внутренний мир Джейн, и отношения между ней и Ви запели, отражая даже больше чем то, что было в моей голове.

Как примечание, одна из первых сцен, которую я видела для Ви и Джейн перенесла меня в прошлое, в 2005 год, когда я писала «Пробужденного Любовника». Я вспоминала то время, и образ Ви, который стоял у плиты, помешивая горячий шоколад, вдруг возник у меня в голове. Я смотрела, как он перелил то, что было в кастрюльке, в кружку и передал  женщине, которая знала, что он собирается оставить ее. Потом я увидела ее, стоящую у кухонного окна, она смотрела на Ви, который уже был на улице, в тени уличного фонаря.

Это, конечно же, и стало сценой прощания, которая начинается на стр. 322 их книги.

Когда у меня в голове возникают сцены с братьями, они не всегда приходят в хронологическом порядке. Например, видения о Торе и о том, как он исчез, возникли у меня еще до того, как умерла Велси. Поэтому, в моменте «горячий шоколад» в «Освобожденном любовнике», меня застопорило, как же, черт побери, окончится история отношений Джейн и Ви. Дело в том, что я осознавала, что она человек, а мне хотелось для этой пары того же, что и для других – а именно, совместного многовекового будущего. Но Джейн - не вампир, и я понятия не имела, как все должно было произойти. К тому же мне было известно, что ее застрелят, потому что я была в курсе видений Ви –  знала, что они означали, даже если этого не знал он сам...

Когда я делала наброски к пятой книге, я все думала и переживала: каким будет счастливый конец у этой пары. А что если его не будет вообще? Но когда я добралась до конца книги… то увидела Джейн стоящую в дверях Ви, в качестве призрака.

Ко мне пришло такое облегчение, что я даже разволновалась. Я подумала: О, это же здорово! Они будут вместе очень долго!

К сожалению, некоторые читатели не увидели это в таком положительном свете, и частично, я виню за это себя.

Обычно, когда я добираюсь до конца книги, я чувствую, что, хоть мне и хочется улучшить строчку за строчкой (я всегда чем-то недовольна и стремлюсь к совершенству), я все же уверена, что сами сцены и поток сюжетных линий вполне качественны. Я также почти уверена, что дала читателю достаточный объем информации и все основания для того, чтобы он мог видеть, где все начинается, что происходит потом, и как все заканчивается.

Что касается меня самой, то я настолько успокоилась по поводу будущего Ви и Джейн (ведь вопрос с продолжительностью ее жизни разрешился), что была абсолютно уверена, что читатель будет чувствовать то же самое. Моя ошибка заключалась в том, что я недооценила тот факт, что Джейн-призрак может быть проблемой для романтических отношений, и я не предполагала, что это будет проблемой для читателя. Я снова и снова думала об этой нестыковке (между тенденциями литературного рынка и моим внутренним радаром) и решила, что частично так произошло из-за моего старинного увлечения ужасами и фэнтэзи – ведь подобная развязка вполне соответствует тому миру, что описывается в книге, и решает проблему героя и героини. Я просто предположила, что это решение вполне подходящее.

Но есть еще кое-что: даже если бы я поняла, что это будет проблемой для некоторых читателей, я бы все равно не изменила конец истории, потому что иное было бы пустой отговоркой и ложью. Я пишу не для рынка, никогда не писала. Истории в моей голове – вот что главное, и даже у меня не всегда получается увидеть то, что мне хотелось бы, чтобы произошло. С другой стороны, если бы я писала эту книгу еще раз, я бы добавила в конце страниц десять или больше, для того, чтобы показать как Ви и Джейн взаимодействуют друг с другом, показать то счастье, что они оба испытывают – чтобы для читателей стало стопроцентно ясно, что в понимании этой пары все закончилось очень хорошо.

Как я на это смотрю? Эта серия ставит столько границ, серьезных границ, но я всегда осторожна со всеми «как» и «почему». Я на самом деле стараюсь уважительно относиться к жанру, который дал мне литературный старт, и давно уже стал моим выбором при написании книги – мелодрама всегда была и будет основой каждой книги о Братстве.

На этой ноте… о Ви и Джейн, как о паре. Боже, какие они горячие. С ними я, конечно, не краснела так много, как тогда, когда писала о Бутче, хотя не знаю, было ли это потому, что коп вывел меня на новый уровень, или потому, что ожидала подобного от Ви.

Сцена, где Ви в своей постели, а Джейн устраивает ему ванные процедуры с губкой, действительно эротична, и я видела ее очень четко. Особенно эту часть, где она, ах, подходит к определенному моменту:

«…а потом он издал низкий горловой стон и откинул назад голову, иссиня-черные волосы разметались на черной подушке. Его бедра устремились вверх, мышцы живота напрягались и расслаблялись, отчего татуировка в паху то растягивалась, то возвращалась на место.

– Быстрее, Джейн. Сейчас давай быстрее».

Для Ви, до появления Джейн, секс и эмоции не были связаны между собой. Фактически, за исключением Бутча, и, в некоторой степени, самого Братства, эмоции просто не были частью его жизни, и это понятно. Отрочество в военном лагере оставило его с грузом ужасного душевного беспорядка, который он перенес в зрелость, и который отразился на его отношениях. Вопрос в том, что такого особенного было в Джейн – а до ее появления в Бутче?

Я думаю, что у Джейн и Бутча много общего с одной стороны, они оба большие умники. Возьмем, например, эту короткую сценку между Ви и Джейн, которая является одним из моих самых любимых диалогов из всех книг:

«– Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке.

– Почему…

– Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай.

Хорошоооо.

– Она чуть не прикончила одну из моих медсестер.

– Не удивлен, – он взглянул на перчатку. – Я бы ее отрубил при первой возможности.

– Не советовала бы.

– Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке…

– Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отрезать ее. Больше шансов, что это сделают как надо.

Последовало молчание, затем пациент хохотнул.

– Умная какая».

Я также думаю, что Ви влюбился в Джейн потому, что она сильная женщина с крепкими нервами. Это доказывает сцена ее похищения из больницы, особенно в том моменте, когда Рейдж закидывает ее на плечо, а Фьюри пытается успокоить, используя приемы контроля над разумом:

«– Тебе придется вырубить ее, брат мой, – сказал Рейдж, а затем проворчал: – Я не хочу причинять ей боль, а Ви сказал, чтобы она поехала с нами.

– Предполагалось, что это не операция похищения.

– Поздно, мать твою. А сейчас выруби ее, окей? – Рейдж снова стиснул зубы и изменил хватку, его рука оставила ее рот, чтобы поймать дерущуюся руку.

Ее голос раздался громко и четко:

– Да поможет мне Бог, я сейчас…

Фьюри взял ее за подбородок и поднял голову.

– Расслабься, – сказал он мягко. – Просто успокойся.

Он приковал ее взглядом и начал вводить в состояние покоя… в состояние покоя… в…

– Да пошел ты! – выплюнула она. – Я не позволю вам убить моего пациента!»

В тот момент, Джейн напоминает мне Бутча в «Темном Любовнике», когда тот приносит Бэт в особняк Дариуса и сталкивается лицом к лицу с братьями. Даже в меньшинстве, он все равно боролся. Так же и Джейн.

Я также считаю, что оба, Джейн и Бутч, стремятся нести в мир добро. Она хирург, Бутч – полицейский, эти двое настоящие герои – и Ви уважает их за это.

И наконец, я подозреваю, это относится ко всем братьям, здесь завязаны феромоны. Братья, да и все мужчины, с кем я сталкивалась до сих пор, связываются с объектом своего поклонения мгновенно и окончательно, как только оказываются с этим объектом рядом. Поэтому я могу предположить, что здесь срабатывает некий инстинктивный компонент, компонент влечения.

Но вернемся к Ви и Джейн. С моей точки зрения, один из самых сильных эмоциональных моментов в книге, это когда Ви позволяет Джейн доминировать над ним в его пентхаусе, прежде чем отпустить ее. Для него, поставить себя в зависимость от кого-то сексуально, учитывая то, что с ним сделали в ночь его превращения, когда его связали и частично кастрировали, является самым большим показателем доверия и отдачей, на которые он может решиться с другим человеком. Сцена, которая начинается на стр. 315, показывает, что впервые в жизни он сознательно выбирает быть беззащитным. В прошлом, в военном лагере, в качестве претранса, он был уязвим по физическим причинам и по сложившимся обстоятельствам. Поэтому всю дальнейшую жизнь он стремился никогда не сдаваться на милость кого-либо. С Джейн, однако же, он добровольно отдает себя во власть кого-то. Это признание в любви, и значит гораздо больше чем слова.

И опять же, это мой личный взгляд на сексуальные сцены. Да, происходящее между ними было жарковато, но это имело огромное значение для дальнейшего развития персонажей.

А теперь несколько слов о Деве-Летописеце и Ви.

Хех, поговорим о проблемах отцов и детей? Когда Ви впервые появился на сцене в «Темном Любовнике», я знала, что его рука много значила, но понятия не имела, насколько она была важна, и каковы будут последствия. На самом деле, во время написания первых двух книг, я даже не представляла, что Вишес – сын Девы-Летописецы. Это как с Бу или гробами: Когда я вижу что-то действительно четко, я сразу вношу это в содержание, несмотря на то, что могу не знать, к чему это может относиться.

Осенило меня уже в «Пробужденном Любовнике»: белое свечение = Дева-Летописеца. Ви светился белым. Поэтому Ви = Дева-Летописеца. Я подумала, что это будет крутой поворот событий, и была большой умницей, что не растрезвонила этот факт по всему форуму или на раздаче автографов, и не позволила ширме, за которой хранятся все мои секреты, упасть. Честно говоря, когда я переделала кое-что в родословной Ви, я была удивлена, что никто больше не уловил этой связи (думаю, возможно, у кого-то была пара гипотез, но я уклонилась от объяснений).

В «Освобожденном любовнике», у Ви с матерью были очень тяжелые отношения, что вполне понятно, учитывая то, что она скрывала от него, и что заставляла его делать. Но все разрешилось, и для многих читателей стала та сцена, где Вишес приходит к своей матери в конце истории, стала любимой:

 «– Что вы принесли? – прошептала она.

– Маленький подарок. Ничего особенного. – Вишес подошел к белому дереву с белыми цветами и раскрыл ладони. Попугайчик вылетел на свободу и забрался на ветку, будто знал, что теперь это его дом.

Ярко-желтая птица прошлась взад-вперед, его маленькие лапки сжимали и отпускали бледную ветвь. Он поклевал цветок, выпустил трель… поднял лапку и почесал шею.

Уперев руки в бедра, Ви оценил, как много было пространства между цветами на ветках. Ему придется принести целый вагон этих птиц.

Голос Избранной переполняли эмоции.

– Она отдала их ради тебя.

– Да. И я принесу ей других.

– Но жертва…

– Была принесена. Сейчас на дереве сидит подарок. – Он посмотрел через плечо. – Я собираюсь заполнить его, нравится ей это или нет. Пусть сама решает, что потом с ними делать.

Глаза Избранной излучали благодарность.

– Она оставит их. И они будут оберегать ее от одиночества.

Ви сделал глубокий вдох.

– Да. Хорошо. Потому что…

Он замер, и Избранная нежно сказала:

– Вы не обязаны объясняться.

Он прочистил горло.

– Так ты передашь ей, что они от меня?

– Мне не придется. Кто, если не сын, способен на такую доброту?

Вишес перевел взгляд на одинокую желтую птицу посреди белого дерева. Он представил, что однажды ветви наполнятся снова.

– Верно, – ответил он.»

Дева-Летописеца не является одной из самых популярных сил в серии. Лично я уважаю ее, и то, что она жертвует одной из своих самых больших привязанностей (птицами), чтобы окупить дар, который дает своему сыну (возвращение Джейн) произвело на меня впечатление. Мне задавали вопрос, почему она просто не могла все исправить, например, в отношении Велси и Тора (даже Джон Мэтью поднял это вопрос), но дело в том, что она не является полным властителем мира, который создала. Здесь все в руках Судьбы – и в компетенции ее Отца, я так предполагаю.

В конце пятой книги Ви и его мать в какой-то степени примирились. Но еще предстоит увидеть то, что произойдет, когда на сцене появится близнец Ви – Пэйн. Не думаю, что Ви спокойно воспримет то, как обошлись с его сестрой – или тот факт, что мать никогда ранее о ней не упоминала.

Вот такой он, «Освобожденный любовник».

Говорят, что у каждого автора в ходе его карьеры находится пара книг, которые он назвал бы изнурительными, и в моем случае это определенно книга о Ви. Каждая из книг о Братстве была уникальна по своей сложности, и преуспеть в их написании – это был каторжный труд. Я каждый день сражаюсь за компьютером, и всегда получаю взамен какое-нибудь небольшое вознаграждение, будь то диалог героев, который действительно поет, большое описание чего-либо, или по-настоящему хорошее окончание главы. С Ви, награды запаздывали, это точно. Их не было до того момента, пока я не закончила книгу. Тогда я откинулась назад на спинку стула и почувствовала, что да, вот так хорошо. Теперь все в порядке.

Я горжусь «ОЛ», и думаю, что книга вышла хорошая… И я просто очень рада, что брат, чья история будет следующей, по своей природе настоящий джентльмен.

Что было бы, если бы он был похож на Ви?

Я не знаю, смогла бы я еще раз пережить подобную борьбу.

Фьюри, сын Агони[82]

«Я – сила расы. Я – Праймэйл.

И я буду править».

Возраст

230 лет

Принят в Братство Черного Кинжала

В 1932 году

Рост

198 см

Вес

124-129 кг

Цвет волос

разноцветные

Цвет глаз

желтые

Отличительные физические черты

Метка братства в форме звезды в левой части груди; потерял нижнюю часть правой ноги; Имя Кормия на Старом Языке, вырезанное на плечах и спине

Предпочитаемое оружие

Кинжал

Описание

«Фьюри зарылся пальцами в свои потрясающие волосы. Они спадали ему на плечи светлыми, рыжими и коричневыми волнами. Он и без них был привлекательным, но с такой гривой он был… хорошо, ладно, брат был красавцем. Не то, чтобы Бутча это особо заботило, но парень был красивей многих женщин. Одевался он тоже получше большинства дам, когда не был в своей одежде «надери задницу лессеру».

Боже, повезло ему, что он дрался как грязный ублюдок, а то его начали бы принимать за педика.»

Пробужденный любовник, стр.44 (в переводе от Dojdlivaja).

«…Фьюри думал о том, что он, черт возьми, застрял в каком-то бесконечном цикле. Что он крутится и крутится, как головка буровой установки, закапывая себя все глубже и глубже под землю. С каждым новым уровнем, в который он погружался, он погрязал в еще более глубокой и насыщенно-ядовитой руде, той, что окутывала основу всей его жизни и заманивала его все дальше вниз. Он направлялся к источнику своего слияния с адом, который и был конечным пунктом его назначения, и каждое последующее плато несло губительную поддержку.»

Священный любовник, стр. 68.

Супруга

Избранная Кормия

Персональный опросник

Последний фильм, который ты смотрел

«А как же Боб?»[83] с Биллом Мюрреем.

Последняя книга, которую ты читал

«Хортон»[84] доктора Сьюза (читал Налле)

Любимое телешоу

Не думаю, что есть любимые – честно говоря, я не фанат ТВ

Последнее просмотренное телешоу

Unwrapped на канале «Еда» - вместе с Избранными – они обожают смотреть, как готовят еду. Готовили, вроде, из картофеля.

Последняя игра, в которую ты играл

Gin rummy[85]

Самый большой страх

Подвести людей, которых я люблю

Самая большая любовь

Кормия

Любимая цитата

«Героями не рождаются, ими становятся»

Боксеры или плавки?

зависит от посадки брюк

Часы

золотые Cartier man’s Tank

Машина

Серая (серебристая) БМВ М5

Сколько сейчас времени?

10 часов вечера

Где ты?

На огромной вилле Ривенджа в Адирондаке[86]

Что на тебе надето?

Кремовые брюки Canali, ярко белая рубашка от Pink с цитриновыми запонками на манжетах (подарок моей шеллан), черный ремень от Эрмес, черные мокасины, тоже от Эрмес (но без логотипов, ведь один уже есть на ремне), без носок.

Что у тебя в шкафу?

У вас много времени? Мне нравятся итальянские дизайнеры, в большинстве своем. Ношу много Гуччи. Конечно, есть кое-что от Прады, и старые мужские коллекции Армани и Валентино. Зенья и Канали. Также есть Исайа, который, несмотря на всю сложность заказа, подает большие надежды, и Том Форд, слава господи, вернувшийся в игру. Если хочется чего-нибудь английского, я достаю Dunhill или Aquascutum. Боюсь, у меня не так много французского. Хотя нет, подождите, я получу Диора на этой неделе. Художник во мне любит прекрасную одежду. Мне нравится, как она сидит, и какой придает силуэт.  И если у тебя есть выбор, то нет нужды быть дикарем. Между прочим, сложно представить, что у меня и Бутча одинаковый вкус. На самом деле, это нас и сближает.

Что ты ел в последний раз?

клюквенный пирог со сливками

Опиши свой последний сон

Я ходил по магазинам. И не в поисках одежды. Я был в супермаркете с корзиной, полной стиральных порошков и смягчителей ткани. Бегал туда-сюда между стеллажей, пытаясь найти выход.  Это было ужасно странно. Еще страннее то, что когда я проснулся, Лейла сказала, что хочет научиться пользоваться стиральной машиной. (К сожалению, урок оказался неудачным. Мне очень нравится эта женщина, но ведение хозяйства? Не для нее. Но, есть у нее замечательный талант, от которого мы все в восторге.)

Кола или Пепси?

Ни то, ни другое. Не люблю газированную воду.

Одри Хепберн или Мерлин Монро?

Одри. Без вопросов.

Кирк или Пикар[87]?

Пикар.

Футбол или бейсбол?

Ни то, ни другое. Я не большой фанат спорта. Лучше спросите меня, Леонардо или Микеланджело.  И ответ будет: Микеланджело.

Самая сексуальная часть тела твоей женщины

Я пропущу вопрос. Чувствую себя неуютно, обсуждая такие вещи.

Что тебе больше всего нравится в Кормии?

То, как она смотрит на меня.

Твой самый романтический поступок

Спросите у Кормии. Скажу точно, что каждый день делаю что-нибудь для нее.

Например, проверяю, есть ли ее любимая зубная паста, или даю ей уроки вождения, нахожу и приношу отличные соколиные перья в лесу или плоские камешки с побережья. Мелочи имеют значение, особенно сейчас, ведь она только начала привыкать к мысли, что владеет таким количеством вещей. И знаете… моя шеллан не интересуется модными безделушками или одеждой. Она любит носить мои футболки и не напрягается насчет этого, похоже, в нашей паре именно я – девушка.  К ее чести, Кормия предпочитает простые вещи… как это перо. Она была в восторге.  Это перо краснохвостого сокола, я нашел его однажды, когда, вернувшись из Северной Америки, пошел прогуляться в одиночестве. Принес домой и, продезинфицировав кончик, подарил ей. Она любит цветные вещи.

Ее самый романтический поступок

Забавно, что вы об это спросили. Соколиное перо? Она принесла его Фритцу и с его помощью сделала перьевую ручку. Кончик пера изготовлен из серебра и золота. Ручка лежит на подставке, на моем столе. Я подписываю ей брокерские счета и так далее, а также рисую. Возможно, это лучшее, что мне когда-либо дарили.

Что бы ты хотел в ней изменить?

Ничего.

Лучший друг (исключая шеллан)

Мой близнец, Зи

Когда в последний раз ты плакал?

Я оставлю это при себе, если можно

Когда ты в последний раз смеялся?

Не так давно. С Кормией. Но это личное.

Интервью с Фьюри

После моего недо-интервью с Ви, я направляюсь в кухню вернуть кружку и салфетку, а также передать комплименты Фритцу и персоналу. Мне говорят, что Фьюри прибыл и ждет меня в библиотеке, и я иду туда.

Я прохожу через грандиозный вход и обнаруживаю близнеца Зи, стоящего перед полками. На нем изумительный черный костюм в тонкую полоску, и контраст между его волнистыми, разноцветными глазами и идеально-скроенной темной шерстью обезоруживает. Он поворачивается, когда я вхожу. Его рубашка розового цвета с белыми воротником и манжетами, галстук - Феррагамо, с небольшими рисунками красного и рогового цветов… птички, вижу, что на галстуке изображены птички.

Фьюри: (хмурится) Что не так?

Дж.Р.: О, ничего. (Окидываю взглядом библиотеку, избегая его желтого взгляда) Боже, как я обожаю эту комнату. Все эти книги…

Фьюри: Что случилось?

Тут я подхожу и сажусь на одну из шелковых кушеток, лицом к огню. Подушки сминаются  вокруг меня, а треск кедровых дров напоминает мне о присущих зиме атрибутах – падающем снеге, кроватях с балдахинами, массивных из-за тяжелых пуховых одеял и подушек.

Фьюри садиться рядом, предварительно подтянув брючины повыше на бедрах. Он скрещивает ноги на европейский манер - кладет колено на колено, а не щиколотку на колено. Его руки лежат в замке на коленях, огромное кольцо с бриллиантами на мизинце сверкает… напоминая мне про Ви.

Фьюри: Дай угадаю… интервью с Высоким, Мрачным и Ледяным прошло скверно?

Дж.Р.: Я не удивлена. (Пытаюсь встряхнуться) Ну, расскажи мне, нравится Избранным эта сторона?

Фьюри: (щурит глаза) Если ты не хочешь говорить о нем, мы не будем.

Дж.Р.: Я ценю твою доброту, но, честно говоря, все вышло так, как вышло. Я переживу.

Фьюри: (после длинной паузы) Окей… у Избранных все на удивление хорошо. Все кроме пятерых пришли на эту сторону и занимаются тем, что близко им по духу и предпочтениям. Как обстоят дела: как правило, у нас от шести до десяти Избранных в доме на севере и… ты не слушаешь.

Дж.Р.: От шести до десяти. По духу. Предпочтениям.

Фьюри: (встает) Пошли.

Дж.Р.: Куда?

Фьюри: (протягивает руку) Доверься мне.

Как и Зи… да и все Братья… Фьюри можно смело довериться, поэтому я вкладываю свою ладонь в его, и он поднимает меня на ноги. Надеюсь, что мы пойдем не к Ви, и я чувствую облегчение, когда вместо кухни мы поднимаемся по шикарной лестнице. Я удивляюсь, когда он приводит меня в свою старую спальню, и первым делом я отмечаю, что здесь пахнет одновременно красным дымком, кофе и шоколадом.

Фьюри: (замирает в дверном проеме, хмурясь) Хотя… пошли в соседнюю, комнату для гостей.

Очевидно, он тоже ловит запах, и я рада помочь ему избежать того, что, несомненно, является для него спусковым крючком. Мы выходим в коридор и заходим в комнату, в которой ночевала Кормия, когда была в особняке. Она просторная и милая, прямо как его, прямо как все их комнаты. У Дариуса был восхитительный вкус, думаю я про себя, смотря на пышные шелковые шторы и шкафы в стиле «Чиппендейл»[88], а также на сияющие пейзажи. Кровать – место не для сна, а святилище, в котором хочется раствориться… с балдахином наверху и акрами красного атласного покрывала, именно об этом я думала, когда сидела внизу напротив огня.

Фьюри: (снимает пиджак) Садись сюда. (указывает на пол)

Дж.Р.: (усаживаюсь, скрестив ноги) Что мы…

Фьюри: (копирует на полу мою позу и вытягивает руки) Дай мне свои руки и закрой глаза.

Дж.Р.: (выполняю просьбу) Где…

Последовавшие ощущения напоминают погружение в теплую ванну… но потом я понимаю, что я на самом деле становлюсь жидкой; я – вода, и я куда-то теку. Я паникую и начинаю…

Фьюри: (голос доносится издалека) Не открывай глаза. Еще нельзя.

Спустя, кажется, вечность, я снова становлюсь твердой, целой… и чувствую новый запах, что-то цветочное и солнечное. На закрытые веки падает свет, а мой вес теперь держит что-то мягкое, а не восточный ковер с коротким ворсом, на котором я сидела изначально.

Фьюри: (убирает руки) Хорошо, сейчас можешь открыть глаза.

Я открываю… я потрясена. Я моргаю не от дезориентации, а от четкого понимания ориентации.

Когда я была маленькой, я проводила свое лето на озере в горах Адирондак. Мы с мамой приезжали сюда в конце июня и оставались прямо до Дня Труда[89]… а мой папа приезжал каждые выходные, а потом сразу на две недели в конце июля-начале августа. Те летние дни – самые счастливое время в моей жизни, но отчасти потому, как я  осознала, повзрослев, – сияние ностальгии и неотягощенной юности. И все же, в чем бы ни была причина, тогда цвета были ярче, дыня в жаркий день – водянистее и слаще, а сон – глубже и легче приходил, никто не умирал, ничего не менялось.

Сейчас, спустя годы я была очень далеко от того особенного места… на таком расстоянии, что путешествие по Северному шоссе уже не поможет. Но… вот я здесь. Я сижу на лугу, на высокой траве и клевере, бабочки порхают с молочая на молочай. Черный дрозд с красными крыльями  с щебетом летит к карии овальной. А впереди… красный сарай с флагштоком и большой клумбой фиолетовых лилий перед ним. Темно-зеленый Вольво из восьмидесятых припаркован сбоку, плетеная садовая мебель  украшает бледную каменную террасу. Приоконные ящики ежегодно заставляются мамой белыми петуниями (сочетавшимися с белой окантовкой сарая), а в горшках на крыльце – красные герании и голубые лобелии.

Мне видно озеро по другую сторону дома. Оно темно-синее и сияет на солнце. Дальше, посередине – остров Оделл, место, куда я брала свою лодку, мы приезжали сюда с друзьями и собакой, на пикник и поплавать. Поворачивая голову, я вижу гору, возвышающуюся над лугом. Посмотрев назад, я увижу по ту сторону луга белый дом двоюродного дедушки, дом моих лучших друзей, а потом – викторианский особняк мой кузины.

Дж.Р.: Как ты узнал об этом?

Фьюри: Я не знал. Ты просто думала об этом.

Дж.Р.: (смотрит назад, на сарай) Боже, кажется, моя мама там готовит ужин, а папа вот-вот приедет. В смысле, это… моя собака все еще жива?

Фьюри: Да. В этом красота воспоминаний. Они не меняются. Их нельзя потерять. И если ты не можешь воспроизвести все, дороги, которые воспоминания создали в твоей памяти, всегда с тобой. Это – бесконечность для смертных.

Дж.Р.: (спустя какое-то время) Я должна задать тебе много вопросов.

Фьюри: (пожимает плечами) Да, но я подумал, что ты оценишь этот ответ.

Дж.Р.: (печально улыбаюсь) Какой именно?

Фьюри: (кладет руку на мое плечо) Да, ты все еще здесь. И ты можешь вернуться, когда только захочешь. Всегда.

Я смотрю на пейзаж моего детства и думаю… ну, блин. В этом весь Фьюри. Я сражена его добротой и заботой.

Ублюдок. Милый, милый ублюдок.

Но в этом его сущность. Он знает, что тебе нужно лучше тебя самого, и дает тебе это. И он также перевернул интервью с ног на голову, закручивая встречу вокруг меня, а не вокруг него. Это тоже так свойственно ему.

Дж.Р.: Готова поспорить, ты даришь просто фантастические подарки на дни рождения. Маниакально продуманные до мелочей.

Фьюри: (смеется) Думаю, у меня входит неплохо.

Дж.Р.: Ты также хорошо упаковываешь их, ведь так?

Фьюри:  На самом деле, с бантами лучше всех справляется Зи.

Дж.Р.: Кто в твоей жизни делает для тебя нечто подобное (обвожу руками вокруг себя)?

Фьюри:  Много кто. Кормия. Мои братья. Избранные. И также… я сам. Все мое исцеление? Ну,  это прозвучит не по-мужски, но что касается отказа от наркотиков? Это мой подарок самому себе. Прямо сейчас, ты рада тому, что находишься здесь, но также это очень сложно? (Я киваю) Ну, исцеление также приносит много боли, порой бывает очень одиноко и печально, но даже в самые трудные времена, я благодарен за это, рад этому. (Слегка улыбается.) С Кормией также. Выход из жестких рамок традиций Избранных стал настоящим вызовом для нее. Это не так просто – полностью перестроить свою жизнь. Мы с ней… это нас сближает. Я меняю привычный способ жизни, ну, наркомана с двухсотлетним стажем, начинаю узнавать, кто я на самом деле. Она делает то же самое. Мы спотыкаемся и добиваемся успехов вместе.

Дж.Р.: Это правда, что Кормия создает дизайн для нового клуба Ривенджа?

Фьюри: Да, и она уже закончила. Пока мы разговариваем, они уже начинают строительство. И Роф поручил ей проект нового помещения для Безопасного Места. Она в восторге. Я купил ей архитектурную программу, научил, как ей пользоваться… но она предпочитает работать на бумаге. У нее есть кабинет на вилле Ривенджа с архитекторским столом… без кресла, она стоит, когда делает чертежи. Я покупаю ей каждую книгу по архитектуре, которая только приходит мне в голову, и она читает их запоем.

Дж.Р.: Как думаешь, остальные Избранные найдут себе супругов?

Фьюри:  (хмурится) Да… но каждый мужчина, который захочется увиваться вокруг них, сперва должен будет иметь дело со мной.

Дж.Р.: (смеется) Ты будешь таким же плохишом, как и Зи, когда дело касается Наллы?

Фьюри: Они – мои женщины. Каждая из них. Кормия – моя супруга, и моя любовь к ней глубокая, совсем другая, но я также и ответственен за будущее остальных.

Дж.Р.: Что-то подсказывает мне, что ты прекрасно справишься с этой работой.

Фьюри:  Поживем-увидим. Надеюсь на это. Скажу одно, когда дело коснется их хеллренов, я буду выбирать исходя из характера, а не кровной линии.

Повисла длинная, обоюдоприятная пауза, и спустя какое-то время я падаю на траву и смотрю на небо. Синева неба на самом деле сияет, а белизна хлопковых облаков настолько ярка, почти ослепляет. Они вместе напоминают мне о свежевыстиранной одежде, может потому, что все настолько чистое и сияющее, и меня освещает теплое солнце, и все пахнет так приятно…

Да, думаю я про себя, я помню эти цвета… родом из детства, их четкость усилена чудом и восхищением простой возможностью видеть их.

Дж.Р.: Спасибо, что привел меня сюда.

Фьюри: Я ничего не сделал. Ты просто хотела пойти сюда. И, кстати, путешествие было приятным.

Дж.Р.: Не могу не согласиться.

Остальные вопросы, которые я могла задать ему, улетучиваются из моей головы в чистое небо над нами. Когда я слышу шорох травы позади меня, то понимаю, что он тоже лег на лужайку. Мы растянулись на траве, руки – над головами, ноги скрещены в лодыжках.

В конечном итоге мы возвращаемся в особняк, в спальню, в которой мы были, и говорим о всяких пустяках. Я понимаю, что Фьюри дает мне возможность прийти в себя, и очень ценю его заботливость.

Когда, наконец, приходит время уходить, мы идем вниз по коридору, к кабинету. Я прощаюсь с Рофом и Бэт, а Фьюри остается для разговора с королем и королевой. Спускаюсь по парадной лестнице и слышу голоса додженов, которые опять выходили из столовой. Они накрывают стол для Последней трапезы, для Братьев и их шеллан.

Выходит Фритц, открывает дверь вестибюля и провожает меня назад к Мерседесу. Прежде чем сесть в седан, я поднимаю взгляд на серый фасад особняка. Свет горит в каждом окне,  очевидное доказательство того, что, несмотря на серый, напоминающий бастион экстерьер, внутри царит жизнь и радость.

Я сажусь на заднее сиденье машины, и когда Фритц закрывает за мной дверь, я вижу, что на месте, где я должна сидеть, лежит черный кожаный мешочек. Когда дворецкий садиться за руль, я спрашиваю его, что это, и он говорит, что это подарок для меня. Я начинаю благодарить его, но Фритц качает головой и говорит, что подарок не от него.

Когда между нами поднимается перегородка, я беру мешочек, снимаю узел и высыпаю содержимое на свою ладонь.

Это маленький черный кинжал, все еще теплый от печи. Качество исполнения захватывает дух… каждая деталь, от рукоятки и до бритвенно-острого кончика, все идеально выковано, и миниатюра оружия сияет. Его творцу потребовалось много времени на ее создание… и ему был важен результат, очень важен.

Я сжимаю ладонь с подарком, когда Мерседес начинает движение вперед, и мы спускаемся с горы, направляясь назад в «реальный мир».

Дж.Р.Уорд о «Священном любовнике»

Я люблю Фьюри. Писать книгу о нем – просто предел мечтаний, я серьезно. И, как уже упомяналось, о Боже мой, я даже в отдыхе не ощущала необходимости.

И на этой ноте, я приведу некоторые из моих мыслей о проделанной работе.

Мой писательский график нерушим. Я пишу семь дней в неделю без каких-либо отговорок или компромиссов: неважно, болею я или в отпуске, путешествую ли – моя задница всегда прикована к писательскому креслу. Так продолжается уже почти десять лет, и я думаю, что за это десятилетие я прогуляла всего дня три, и то по крайне важной причине. Для того чтобы писать, я встаю в полпятого утра в номере Манхэттенского отеля. Сажусь за стол сразу после визита к стоматологу. Не выхожу из дома, даже если на улице отличная погода. Моя позиция такова – нет ничего важнее написания книги, и я довожу до сведения всех окружающих, что время, проведенное за написанием романов не подлежит обсуждению. Я не утверждаю, что я – супер-героиня. Я просто очень дисциплинирована, это во-первых, а во-вторых – мне это нужно. Если я не пишу – я не существую. Меня трясет, если я этого не делаю.

Предполагает ли все вышеперечисленное шедевральность моих работ? Абсолютно нет. Я могу написать дерьмо, как иногда это делают другие. Но я упорно тружусь над текстом, переделываю его и безжалостно вырубаю ненужное, словно топором, пока слова не займут свои места. Часто этот процесс протекает медленно и утомительно. Во  время работы над первым черновым вариантом, я могу писать лишь шесть-десять страниц в день. Проверка написанного еще на начальном этапе, как правило, двигается со скоростью не более десяти страниц в день. Потом пятнадцать. Затем двадцать. После того, как мой редактор ознакомится с рукописью, я перечитываю текст снова и снова, но не более двадцати пяти страниц в день. Если я вношу правки редактора, то могу сделать и сорок. Каторжный труд? Тяжелая правка для меня означает более пятидесяти или семидесяти пяти страниц в день.

Дело в том, что я не тороплюсь – пишу медленно, что означает многочасовую работу.

Мой обычный день начинается тогда, когда я добираюсь до компьютера в кабинете верхнего этажа. Как правило, это происходит часов в восемь утра. Работаю в течение двух часов. Делаю перерыв, чтобы выпить еще кофе (в это время иногда проверяю электронную почту внизу), а затем возвращаюсь наверх еще часа на два. После этого у меня пробежка, а затем я провожу остаток дня за редактированием и решением деловых вопросов. Но этот график меняется, если я не вписываюсь в установленные сроки, и это означает, что ничего, кроме пробежки, не может оторвать меня от работы.

Ни один из моих компьютеров, с помощью которых я пишу, не имеет доступа в Интернет, и я настоятельно призываю коллег, если они могут позволить себе такую роскошь, придерживаться подобной линии поведения и держать подальше интернет-контент от своих рабочих машин. Понимаете, у меня, при написании книги функционирует определенная, очень специфическая часть мозга. Если я прерву работу для того, чтобы решить какие-то другие вопросы, то вернуться в ту зону, где я была до того, как отвлеклась на посторонние дела, мне будет очень сложно.

Никто не нарушает моего рабочего пространства, кроме моей собаки (ее я всегда рада видеть), и моего мужа (ему обычно я тоже рада). Я это место нигде не описываю, и его фотографий не существует. Скажу только, что оно чрезвычайно просторное, и в нем много света. Я думаю, что одна из причин моей территориальной чувствительности и восприимчивости относительно физического пространства заключается в том, что абстрагирование от реального мира помогает мне сосредоточиться на происходящем в моем воображении. Вообще, по природе своей я, как уже говорила, люблю уединение, и написание книги - это глубоко личный для меня процесс, так что я всегда отношусь к нему очень трепетно.

Кроме моего агента и моего редактора (и всех замечательных людей, работающих в издательстве – они просто невероятны) я сотрудничаю со многими совершенно удивительными людьми. Мой личный помощник контролирует гладкость протекания всего рабочего процесса и держит меня в узде своим критическим отношением ко всему, что касается Дж. Р. Уорд,  любя меня такой, какая я есть (ну, по большому счету потому, что мы дружим, но иногда я довожу ее до бешенства, и она остается со мной только из любви к моей собаке). Мой младший ассистент – это ходячая и говорящая энциклопедия по Братству, который способен с удивительным для меня рвением выяснять и разъяснять различные неясности и ноухау. Он также бесконечно терпелив со мной, и является одним из самых добрейших людей из всех, кого я когда-либо знала. У меня также есть высоченный, шестифутового роста, советник – неформал, увешанный металлическими фетишами – потому что всем, кто пишет о вампирах, требуется такой человек. Со мной работает женщина, которая даже на шестом месяце беременности готова таскать мои сумки по вестибюлям отелей, ездить на конференции и проверять, чтобы все мои маршруты происходили без задержек (мы называем ее администартивный помощник).

С моим критиком Джессикой Андерсон (она пишет шикарные паранормальные романы) мы познакомились восемь лет назад, и вместе прошли через все взлеты и падения (падения – это то, что мы называем дерьмовый период в жизни). Она пишет истории, основанные на интриге, а я больше специализируюсь на характере героев, поэтому у нас нет почти ничего общего, что касается материала для книг – и это, по моему мнению, является одной из главных причин, почему мы так хорошо сработались. Я называю ее своим Партнером по Содержанию, но не потому, что я делюсь с ней содержанием своих произведений, а потому что она для меня больше как «мозговой трест». Она помогает мне во многом, в том числе и с проблемами написания историй, и еще ни разу не дала мне плохой совет.

Еще два моих помощника ведут форум Дж. Р. Уорд и сообщество Братства Черного Кинжала в Yahoo!, работая совместно с огромной командой модераторов-добровольцев, большинство из которых были с Братьями с самого начала. Наши модеры замечательные люди, и я так благодарна им за то, что они делают, просто потому, что любят мои книги.

Все мое творчество – это результат коллективных усилий. И я не смогла бы организовать правильно свое творческое пространство и время без помощи всех этих людей.

Обычно мой рабочий день заканчивается около девяти вечера, и тогда мы с мужем проводим немного времени вместе перед сном, затем снова встаем, и все повторяется по прежнему сценарию. Сказать по правде, я на самом деле скучная. По большей части все свое время я провожу, погрузившись в себя и написание книги, это занимает всю мою жизнь. Одиночество насыщает меня, как ни что другое: я счастлива быть одной за своим компьютером, наедине со своей собакой, лежащей у моих ног, и так было всегда.

Я верю, что писателями рождаются, а не становятся, но это не относится к написанию самой книги. Думаю, это более свойственно спортсменам и математикам, музыкантам и художникам, инженерам, да сотням миллионов других профессий, какими хотят овладеть люди. И, как мне кажется, самое лучшее из всего произошедшего со мной, кроме того, что мне очень повезло с матерью, является то, что я нашла свою нишу и в силах зарабатывать на жизнь, занимаясь любимым делом (мой муж много усилий вложил в мою издательскую деятельность, за что я ему безмерно благодарна).

Итак, пока я окончательно не разревелась и не размякла от благодарностей, давайте поговорим о Фьюри.

Я всегда видела в нем героя. С самого первого дня. Я также всегда чувствовала, что его книга будет о наркотической зависимости – что добавляло сложностей. Если честно, меня очень беспокоила эта ситуация с героином. Я помню, как у меня в голове у меня возник образ Фьюри, лежащего без сознания рядом с унитазом в ванной комнате, и ...О, Боже, нет... Я не могу это писать. Как люди смогут увидеть в нем, обколовшимся до передоза, героя? И затруднения заключались не только в этом.

Дело в том, что герои не всегда правы, но они всегда сильны. Даже если они рыдают или теряют самообладание, контекст, который вводит их в это состояние, настолько силен, что мы прощаем им этот временный срыв. С Фьюри и его злоупотреблением красным дымком и ярко выраженным желанием защитить эту свою пагубную привычку с последующим враньем, я была очень обеспокоена тем, что, если я не смогу изобразить его правильно, читатель воспримет его как слабака, а не мученика.

Героям разрешено страдать. А вот быть слабыми – ни в коем случае.

Я думаю, очевидно, что у Фьюри имеются серьезные проблемы, и их много. Принимая во внимание проблемы с Зейдистом, а также сложный коктейль вины, грусти и паники, с которыми Фьюри пришлось жить с все эти годы – все это послужило причиной того, что красный дымок стал, по сути, лекарством от его переживаний. Первым шагом к тому, чтобы вызвать к нему сочувствие, стало знакомство читателя с Колдуном, чтобы они могли представить, отчего Фьюри пытается отгородиться своим постоянным курением. Снова, как и в ситуации с Ви в военном лагере, все здесь зависело от контекста.

Колдун – это голос, живущий в голове Фьюри и беспрестанно подпитывающий его зависимость:

«В его воображении колдун появлялся в образе назгула, стоящего посреди огромной серой пустоши, усеянной черепами и костями. Этот ублюдок с идеальным британским акцентом постарался, чтобы Фьюри никогда не позабыл своих неудач.  Монотонная литания заставляла закуривать снова и снова, лишь бы не броситься к ящику с оружием и не вставить в рот ствол сорокового.

Ты не спас его. Ты не спас их. Проклятие настигло их всех из-за тебя. Это твоя вина… Твоя вина…»

Священный Любовник, стр. 5-6

Следующее, что необходимо было показать, это постепенное осознание Фьюри того, что он наркоман. Чтобы стать героем, ему необходимо победить свою тягу к наркотику, и первый шаг к выздоровлению – это признание наличия у него проблем. Впервые он понимает это, когда они вместе с лессером в поисках уединенного места для драки, неожиданно прерывают сделку наркоторговца со своим клиентом. Когда стало понятно, что сделка не состоится, отчаявшийся покупатель нападает на дилера, убивает его и подчищает карманы, перед тем как бежать:

«Степень радости на лице наркомана крышесносна. Парень явно сел на скоростной поезд прямиком к бесконечному кутежу, и тот факт, что дозы достались ему бесплатно, был лишь малой частью праздника. Настоящий экстаз он испытывал от количества имеющейся у него дури.

Фьюри был знаком с этим практически оргазмическим ощущением счастья. Он испытывал подобное каждый раз, когда запирался в своей спальне с огромным мешком красного дыма и новенькой упаковкой сигаретной бумаги».

Священный Любовник, стр. 47

Сравнив себя с другим наркоманом Фьюри начал осознавать свою проблему. Но прежде чем улучшится, ситуация в корне ухудшается:

«– Но я все еще Брат?

Король молча смотрел на кинжал – что было ответом, состоящим из двух простых слов: лишь формально.»

Священный Любовник, стр. 87

Исключение Фьюри из Братства связано не только с наркозависимостью, но и с методами его борьбы с собственными эмоциями – он пытает лессеров, прежде чем убить их.

А вначале я думала, что подобное поведение будет прерогативой Зейдиста. Я даже упомянула об этом на форуме. Но я ошиблась. Это Фьюри мучает убийц перед тем, как проткнуть их кинжалом – что было довольно тяжелым зрелищем. Забавно, но когда я увидела эту сцену, я просто подумала, что Фьюри, такой хороший и добрый, не может совершить такое низкое и жестокое деяние. Но здесь вот в чем дело, и я думаю, что в некоторой степени это один из  главных моментов в книге Фьюри: даже хорошо одетые и воспитанные люди в глубине души могут быть психически неуравновешанными.

Говоря о предпосылках к этому, добавлю пару слов о Кормии. Параллели между ней и Мариссой очевидны. Обе женщины занимают высокое положение, страдают от гнета возложенных на них с рождения социальных ожиданий – и обе меняют себя, становясь проводниками не только к собственному освобождению, но и свободе других (Марисса участвует в голосовании на заседании Совета, работает в Безопасном Месте, Кормия помогает Фьюри преобразовывать жизнь Избранных).

Как пара, Фьюри и Кормия походят друг другу по многим параметрам, и в этом отрывке, я думаю, она сама дает полное описание своего участия в их связи:

«Но не только это пленило ее. Он был воплощением всего достойного, что она знала: всегда думал об остальных, и никогда – о себе. За обеденным столом он единственный справлялся о здоровье окружающих, ранах и болезнях, больших и маленьких неприятностях. Он никогда не требовал внимания к себе. Никогда не переводил беседу на себя. Всегда приходил на помощь.

Если возникала трудная работа, он добровольно соглашался нее. Если было поручение, он вызывался выполнить его. Если Фритц пошатывался под весом блюда, Праймэйл первым вставал со стула, чтобы помочь. Судя по разговорам за столом, он был защитником расы, учителем для новобранцев и хорошим, настоящим другом для всех.

В самом  деле, он служил примером самоотверженного целомудрия Избранных, был идеальным Праймэйлом. И в какую-то секунду и час, день и месяц  пребывания здесь, Кормия свернула с пути долга в дремучий лес желаний. Сейчас она хотела быть с ним. Никаких должна, обязана, необходимо».

Священный Любовник, стр. 18

Конечно, это полностью противоречит ее роли Первой супруги – которая, по традиции Избранных, должна делить Праймэйла со своими сестрами. Этот диссонанс между воспитанием Кормии, ее истинными желаниями и тем, кто она на самом деле, является сутью того, с чем она борется, и не только в романтическом, но и в личностном плане.

По поводу Фьюри: я думаю, что в дополнение к его связующему инстинкту, Кормия действительно привязывает его к себе. Она невероятно стойкая и терпеливая, и они оба преодолевают многое. Она также играет важнейшую роль в его выздоровлении, но об этом чуть позже.

Фьюри опускается на самое дно своей адской зависимости после занятия любовью с Кормией. Сцена, где он берет ее девственность писалась очень тяжело, потому что я знала, что должна быть предельно осторожной с тем, что вижу, и  не хотела, чтобы было какое-либо недопонимание: Кормия абсолютно точно хотела того, что случилось, но Фьюри поспешно решил, что причинил ей боль.

Ничего сексуального в изнасиловании нет. И точка.

Заблуждение Фьюри по поводу своих действий гонит его прямо в руки Колдуна. Однажды он почти одержал победу над героином (в Пробужденном Любовнике), и я полагаю, что его возвращение к этому наркотику было неизбежным, учитывая его зависимость и эмоциональную неустойчивость. И это разбило мне сердце:

«Дерьмо определенно не было красным дымком. Не было никакого неторопливого расслабления, вежливого стука в дверь прежде, чем наркотики войдут в его мозг. Это было вооруженное нападение с использованием стенобитного тарана, и когда Фьюри вырвало, он напомнил себе, что получил то, чего добивался.

Смутно, на самых задворках сознания, он услышал, как колдун начал смеяться… услышал сквозившее в его кудахтанье удовлетворение, несмотря на то, что героин овладел оставшейся частью его разума и телом.

Его рвало, и, начав терять сознание, Фьюри осознал, что его обманули. Вместо того, чтобы убить колдуна, именно он остался в этой пустоши ее хозяином.

Хорошая работа, напарник… отличная».

Священный Любовник, стр. 431

Удивительно, что Фьюри пережил это, и я с содроганием думаю о том, что могло произойти, если бы Блэй не остановился в особняке, и они с Куином и Джоном не зашли в тот момент в ту спальню.

Для Фьюри это было бесспорное падение на дно, и то, что он все-таки выбрался, делает ему честь. Первым знамением его начавшегося выздоровления стал выбор, который он сделал на следующий день. Он намеревается завершить церемонию Праймэйла вместе с Лейлой, но вместо того, чтобы возлечь с ней, он сидит на ступеньках в вестибюле Храма Праймэйла и  самостоятельно принимает решение окончательно завязать с наркотиками:

«Когда колдун начал психовать, а тело затрясло, словно молочный коктейль в шейкере, он в полный рост растянулся на мраморном полу вестибюля и приготовился отправиться в никуда.

– Дерьмо, – сказал себе Фьюри, впадая в ломку. – Дело дрянь».

Священный Любовник, стр. 459

Это, в свою очередь, привело к тому, что для меня является самой значительной сценой между Кормией и Фьюри, как парой – когда она помогает ему, охваченному галлюцинациями, пережить детоксикацию. Она привела Фьюри в заросший родительский сад и помогла очистить его (сцена начинается на стр. 468), здесь Кормию по праву можно считать настоящей героиней: она была сильна, когда ее мужчина не мог оставаться таковым, она вела его, когда ему было это необходимо.

Символический характер плюща, когда Фьюри либо вспоминает покрытые им статуи в саду его родителей, либо рисует его, заштриховывая свои рисунки, чтобы уничтожить их, очевиден. Прошлое постоянно душило его, и мне очень нравилось, что в своей галлюцинации он не только освободил статуи, но и сам достиг освобождения – и увидил своих родителей в том месте, где они счастливы.

После детоксикации к Фьюри возвращается ясность мышления и способность еще раз осознать всю сложность ситуации с Избранными – и вовремя, черт побери. Мне очень нравится эта часть, где он принимает решение:

 «Наблюдая целую жизнь, развитие истории в чаше с водой, Кормия осознала, что, рассматривая качающийся в воздухе медальон, она наблюдала развитие и ход истории прямо перед собой, в реальном времени.

После этого уже ничего не будет прежним.

С высоко поднятым, зажатым в руке и раскачивающимся из стороны в сторону украшением, Фьюри объявил жестким, глубоким голосом:

– Я – сила расы! Я – Праймэйл! И я буду править».

Священный Любовник, стр. 484

То есть внутренняя героическая природа Фьюри наконец-то реализовалась – и слава Богу, все козыри были у него на руках, когда он шел на встречу с Девой-Летописецей.

Об этом противостоянии. Во время разговора с Девой-Летописецей, я думаю, он в первую очередь указывает на то, что являлось ее существенным промахом, когда речь шла о расе, которую она создала и полюбила. Она слишком их опекала и, как сказал Фьюри, должна обрести безоговорочную веру в свое творение. Традиции вампирской расы препятствовали выживанию самого вида не меньше, чем война с Обществом Лессенинг, и все это должно измениться: вступление в Братство должно быть открытым, чтобы как можно больше воинов могли стать его частью, а Избранным нужна была свобода, и они ее заслужили.

Обратите внимание на все эти социальные и религиозные ограничения расы вампиров. В самом начале серии были читатели, которые критиковал книги за царящий в них дух шовинизма – слишком уж доминируют здесь мужчины. Но в этом все и дело.

Правило четвертое: сюжетные линии, они как акулы. Они должны пребывать в неизменном движении, или же умрут.

Серия должна начинаться с момента, когда назрела необходимость решить какую-либо проблему – иначе не было бы борьбы, конфликтов, не было бы эволюции и конечной развязки. И даже с улучшениями, произошедшими в Священном Любовнике, в мире по-прежнему остается огромное количество запретов, которые требуется отменить или областей, где назрели конфликты – в истории о Ривендже (Отомщенный Любовник) будет много подобных примеров.

Симпат, сотрудничающий с Братством? Ядерная смесь.

Дело в том, что сюжетные линии должны как бы пролегать через игровое поле главных героев. Всегда. Например, для меня самая мощная сцена в книге –  момент, когда Фьюри покидает личные покои Девы-Летописецы после того, как освобождает Избранных и возвращается в их Святилище:

«Открыв дверь, он застыл как вкопанный.

Трава была зеленой.

Трава была зеленой, небо – голубым… нарциссы стали желтыми, а розы окрасились в радужные цвета «Крейола»[90]… а дома стали красными, кремовыми, темно-синими…

Избранные высыпали из своих комнат, держась за мантии, ставшие цветными, оглядываясь вокруг в изумлении и восхищении.

Кормия выбежала из Храма Праймэйла, ее красивое личико выражало изумление, пока она осматривалась вокруг. Увидев его, она прижала ладони к губам и быстро-быстро заморгала.

С криком, она подхватила свою восхитительную, бледно-сиреневую мантию и побежала к нему, по ее щекам текли слезы.

Он поймал ее, прижимая ее теплое тело к своему. 

– Я люблю тебя, – задыхаясь, вымолвила она. – Я люблю тебя, люблю… Люблю.

В этот момент с миром, который принадлежал ему и ждал перемен, с шеллан в своих надежных руках, он чувствовал то, что не мог даже вообразить.

Он, наконец, почувствовал себя героем, каким хотел быть всегда».

Священный Любовник, стр. 492-493

Скажу честно: в этом месте я рыдала как младенец. Это был просто идеальнейший для Фьюри момент, и этого бы не произошло без каких-либо кардинальных изменений в мире.

И если уж говорить о том, что требовалось изменить, пару слов о Фьюри и Зи. В ходе всей книги мы изучали отношения между близнецами, и там было над чем задуматься. Фьюри был полон едва сдерживаемого раздражения и злости, и в конечном счете он выплеснул эти эмоции наружу (я имею в виду ту сцену возле особняка, что начинается на странице 277, где эти двое набрасываются друг на друга). Скажу, что думаю: отсутствие у Зи благодарности в этот момент было больше связано с его нынешними страданиями, а именно с его беспокойством о Бэлле и ее беременности, чем с его огромным негодованием по поводу того, что его спасли. В конце концов, иногда очень трудно быть благодарным за свое существование, когда сама основа жизни так неустойчива.

Фьюри хочет признательности от своего близнеца, ему необходимо хотя бы его «спасибо». Для меня лично, одна из самых трогательных сцен в серии, над которой я просто рыдала, пока писала ее, это воссоединение близнецов после рождения Наллы. К этому моменту Фьюри уже был на пути к выздоровлению и пересмотрел свою роль Праймэйла – а Бэлла и Налла пережили роды, так что Зи тоже чувствовал себя намного лучше. Но между близнецами все равно оставалось отчуждение. По крайней мере до того момента, когда Зейдист приехал в дом Рива в Адирондаке и вышел навстречу брату, исполняя в это время арию Пуччини:

«Фьюри встал, будто голос его близнеца, а не собственные ноги оторвали его от кресла. Песня была невысказанным выражением благодарности. Это – признательность за спасение, за жизнь. Это распахнутый рот изумленного отца, которому не хватало слов, чтобы выразить свои чувства к брату, которому понадобилась музыка, чтобы показать все, что он не мог сказать словами.

– А, черт… Зи, – прошептал Фьюри посреди этого великолепия».

Священный Любовник, стр. 531

Если вы внимательно прочтете всю книгу, вы увидите, что то здесь, то там я отмечаю вещи, которые не обязательно произносить вслух или понимать. Мы говорим о сцене между Джоном и Кормией, Фьюри и Рофом, Фьюри и Кормией. Я хотела, чтобы все они вывели нас в конечном итоге к этому моменту, когда эмоции Зи стали до такой степени всепоглощающими и сложными, что он не смог их объяснить, и ему пришлось петь, чтобы донести до других то, что он чувствовал. И его послание получено точно таким образом, каким он его подает: Огромное Спасибо, выраженое в песне с любовью, принимается тем, кого он этой песней благодарит. Идеально.

Тема безмолвного единения еще раз появляется в последних строках книги. Здесь Фьюри прижимает Кормию близко к сердцу после того, как делает ей предложение сочетаться браком по возвращении в особняк Братства:

«Смешки, радостные оклики и аплодисменты Братьев не дали ему договорить. Но Кормия ухватила суть. Он никогда не видел женскую улыбку столь прекрасную и широкую, как в тот момент, когда она взглянула на него.

Значит, она поняла, что он имел в виду.

«Я буду любить тебя вечно» не обязательно говорить вслух, чтобы слова были поняты». 

Священный Любовник, стр. 533-534

Вот так все заканчивается для Фьюри и Кормии.

Некоторые мысли относительно Джона Мэтью и Лэша.

Одна из самых замечательных вещей касающихся Джона (который является перевоплощением Дариуса) это то, что в первых книгах я смогла показать читателю часть этого мира его глазами. Так как он не знаком со всеми аспектами мира вампиров, что было новым для читателя, также являлось неизведанным и для него. Джон демонстрирует абсолютную целостность от книги к книге: с каждой историей его мнение и взгляды меняются, и до сих пор, если я писала о герое и героине, за исключением тех жизненных фрагментов, что за пределами их книги, я обычно к ним больше не возвращалась (хотя думаю, что в истории Рива все может измениться, я вижу, что Роф вернется и его возвращение будет громким). Но Джон постоянен, и проживая свою жизнь, он неизменно развивается.

Так как я начинаю понемногу готовиться к книге Джона (которая планируется после книги о Ривендже, но я пока не уверена), я хотела показать читателям, как временные рамки сюжета работают в отношении Омеги и Девы-Летописецы – как способ предвосхитить реинкарнацию Дариуса. Это помог сделать Лэш. Он сын Зла, о чем я знала уже давно. В конце Разоблаченного Любовника, когда Омега говорит Бутчу:  «Как же ты вдохновляешь меня, сын мой. Позволь сказать, что ты поступишь мудро, если начнешь искать родственников. Семья должна воссоединиться», Омега ссылается на свою защитную реакцию на Бутча, меняющего всю динамику войны. В определенном смысле «заразив» Бутча и будучи во власти его новых способностей, Омега понимает, что ему нужно сделать что-то, чтобы противодействовать угрозе своего выживания. И он поступает следующим образом: после разоблаченного Любовника Омега отправляется в прошлое, оплодотворяет женщину-вампира и создает Лэша. Лэша не существовало в период между Разоблаченным и Священным Любовником (это те несколько месяцев, в течение которых Зло неудачно пыталось продолжить свой род. Их я не стала подробно описывать), но Омега создал его, вернувшись в начало восьмидесятых годов, в завязке  книги Фьюри.

Это, конечно, создавало определенные проблемы. Для меня, как автора, ввести такого главного героя, как Лэш и объяснить, почему это вдруг все его знают, было довольно сложно и требовало запутанного объяснения. Поэтому мне пришлось выработать это абсолютное время, которое отличается от измеримого времени, которым по своему усмотрению могли манипулировать Дева-Летописеца и Омега. Абсолютное время является абсолютной судьбой, что является прерогативой только Отца Девы-Летописецы и Омеги. Эта абсолютная истина и абсолютное время в мире вампиров отражает кульминацию выбора, который когда-то сделали все люди в этой вселенной, и книги должны писаться в соответствии с этими абсолютными рамками – иначе будет хаос (или же, если быть более точной, просто скучное повествование из воспоминаний и флэшбэков).

Лэш появляется в тот день, когда Джон Мэтью впервые встречает его в автобусе. Что, в рамках абсолютного времени, именно так и происходит.

На данном отрезке абсолютного времени и происходит ситуация с Джоном Мэтью и Дариусом. Когда Дариуса убивают в «Темном Любовнике», и он попадает в Забвение к Деве-Летописеце, Джона Мэтью не существует. Но после того, как Дева-Летописеца и Дариус заключают свою сделку, Дева-Летописеца возвращается в прошлое и оставляет младенца – Джона Мэтью – Дариуса в том туалете на автобусной станции. И тогда Джон Мэтью в течение многих лет растет и развивается отдельно от мира вампиров, пока судьба не сводит его через Мэри с Бэллой уже в Вечном Любовнике (когда Дариус уже мертв). Следовательно, технически, Джон Мэтью и Дариус существуют одновременно в течение нескольких лет, но не пересекаются друг с другом.

Полный вынос мозга, конечно. Но зато, как круто.

Так или иначе ... Я бы могла продолжать и продолжать, но на этом месте закончу. Только дайте мне возможность поговорить о Братьях и их мире, и я могу не затыкаться до бесконечности.

Вот таким оказался Священный Любовник... и вся серия до этих самых пор.

На каком-то уровне, я сама не могу поверить, что действительно написала уже шесть книг. Это было смутное, странное, увлекательное и пугающее путешествие, которое заводило меня в такие места, как в плане написания, так и в личном плане, о которых я даже не догадывалась.

И я за все это очень благодарна. Даже за самые тяжелые моменты (а их было немало).

Далее идет Ривендж.

И если вы думали, что первые шесть братьев были шикарнейшими парнями... вот увидите, этот герой вам тоже еще устроит файер-шоу.

Для писателей

Советы и ЧАВО[91]

Так как этот раздел предназначен для писателей, то, думаю, начну его со своих восьми писательских правил, собранных в небольшую группу:

I. «Н и Н» – Настойчивость и Новизна

II. Пиши громко

III. Владей своим текстом

IV. Сюжетная канва подобна акуле

V. Выстраданный капитал – лучшая инвестиция

VI. Конфликт всему голова

VII. А ошеломляющая внезапность – шея

VIII. Слушай своих тараканов

Написание книги – процесс трудный, а издательское дело – сложный бизнес, в него сложно ворваться, в нем сложно выжить, не говоря уже о том, чтобы преуспеть. Но вот в чем дело. Практически все, что я знаю в жизни, – сложно. Сложно быть матерью, также как и сложно быть учителем, бухгалтером, спортсменом или студентом. Я хочу сказать, что сомневаюсь, что писательство страшнее, огорчительнее, изнурительнее, чем любая другая деятельность. Я знаю, что упомянутые выше правила помогли мне зайти так далеко… и я надеюсь, они будут поддерживать меня и дальше в моих начинаниях, взлетах и падениях.

Множество писателей, и публиковавшиеся ранее, и те, кого еще не издавали, приходили ко мне за советами. Я всегда чувствую себя польщенной, но также теряюсь, рассказывая, как я делаю то, что делаю, и почему смогла зайти так далеко (и я никогда не думала, что так будет продолжаться вечно). Регулярно я даю пару рекомендаций на все стадии рабочего процесса, приведенные ниже. Но я бы хотела отметить – и это важно! – эти советы для тех, кто пытается опубликовать свои книги. НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО просто писать, чтобы тебя напечатали. Я писала «в стол» годами, и была вполне счастлива. То, что представлено ниже, – для тех ребят, кто делает что-то особенное… и, должна признать, что опубликованная книга – отдельный зверь, а не смысл всей жизни.

Я попытаюсь закончить с демагогией. Я просто думаю, что народу важно знать, что если ты пишешь, значит, ты – автор. И точка. Тебе не нужен издатель или читатели, чтобы обосновать то, что ты делаешь. Уложить книгу на полку в магазине – лишь один из способов, который выбирают люди… но не единственный. Собрать устную историю своей семьи и увековечить ее для следующих поколений, или вести журналы, записывая собственные мысли, или набрасывать описания грозовых бурь по той простой причине, что тебе нравится видеть, как молния пересекает ночное небо… все это считается, все имеет значение.

Окей, советы для тех, кто хочет опубликоваться:

1. Закончи книгу. Даже если она не нравится тебе, или ты считаешь ее недостаточно хорошей, доведи один из своих проектов до конца. Дисциплина жизненно необходима для публикации, и какими бы заманчивыми ни были другие идеи в твоей голове, допиши до последней страницы, по крайней мере, один роман из своего НЗП (незавершенное производство). Если тебя начнут сбивать с толка новые персонажи или идеи, запиши их в блокноте или вордовском файле. Но приучи себя заканчивать начатое. Писательство может быть наркотиком. Оно может представлять из себя серию крошечных, поэтапных шажков, которые будут сводить вас с ума. В каждой книге БЧК, особенно во время вычитки, мне хотелось кричать от раздражения, потому как я была убеждена, что работаю над самой длинной книгой в истории, и она НИКОГДА не будет закончена. Это всего лишь часть процесса.

2. Найди других писателей. Я вступила в «Союз Американских Писателей в жанре Романтика» (www. rwanational.org) после того, как закончила свой первый продаваемый проект, и со всеми своими друзьями-писателями я познакомилась посредством САПР. По всей стране проводятся встречи отдельных филиалов, е-мейл-переписки, в которых можно принять участие, соревнования, региональные конференции, также ежемесячно выходит журнал с уймой полезной информации. Более того, каждый год проводится большое состязание, что хорошо помогает наладить связи с другими писателями, а также предлагает возможности для встреч  между агентами и издателями, а также мастер-классы от профессионалов. На сайте САПР также много интересной информации на профессиональную тему… по существу, все, что связано с написанием в жанре романтических новелл. Если вы хотите опубликовать свою книгу, настоятельно рекомендую вступить в Союз, но САПР – не единственное доступное объединение. Если вы собираетесь публиковаться в другом жанре, то предостаточно других некоммерческих организаций, также поощряющих объединения по общей теме (например, детективы, ужасы или научная фантастика).

3. Не пиши для рынка, но имей стратегию. Говоря о поджанрах (таких как паранормальные романы, романтический детектив или исторический роман), если есть жанры, пользующиеся спросом у издателей, то можно рискнуть и по возможности  написать то, что покупают. Мы с Братьями – хороший пример этого правила. Тем самым, если вы хотите написать что-то, что продается не так хорошо, и ваша цель – найти себе издателя, то вы можете попробовать подробнее раскрыть некоторые свои идеи, может,  ввести поджанр, который продается лучше. ОДНАКО, должна сказать, если вы пишете о том, чем страстно увлечены, то ваш энтузиазм будет выплескиваться со страниц, вызывая отклик читателей… и это все меняет. То, что имеет сейчас популярность, может быть вытеснено через год или два. Не забрасывайте отвергнутые тексты… невозможно знать наверняка, когда в будущем ты захочешь предоставить на рассмотрение их другому редактору или в каком виде.

4. Пиши свою книгу исключительно для себя, потом увидишь, для кого она подойдет. Это хорошая мысль – знать, что покупают конкретные издатели/редакторы, вполне логично – закончив проект, отправить его нужному человеку: например, едва ли захочешь нести «средневековый» роман издателю, который ищет паранормальые романы (чуть позже расскажу, как выяснить, какие издатели и что предпочитают покупать). Преимущество своего агента в том, что они всегда в курсе, на чей стол положить вашу работу. Одни издатели любят работать с мрачными книгами, кому-то нравятся комедии, сочетание личностей также очень важно в отношениях издатель-автор. Если вы еще не нашли агента или собираетесь работать без него в принципе, поспрашивайте у других авторов, чьи материалы схожи с вашими, с кем они работают (чуть позже расскажу о поисках агента/издателя).

5. Серия или обособленный роман – ваш личный выбор. Нужно рассмотреть несколько возможностей, кода дело касается публикации в романтическом жанре, и я говорю не о поджанрах. Два кита в печатных книгах – серии или обособленные романы. Серии, такие как «специальные издание Силуэт» или «Арлекин интригует» – короткие истории, подходящие по контексту и размерам, которые определяет издатель. Обособленные от серий романы сами по себе объемнее. В обеих вариантах есть свои плюсы и минусы: тебе не нужен агент, чтобы связаться с издателем серий, в то время как для издания отдельного романа тебе нужен представитель. Вследствие чего, серии – хорошее место для старта (уйма суперуспешных авторов вроде Элизабет Лоуэлл[92], Сюзанн Брокманн[93], Лиза Гарднер[94], и Джейн Энн Кренц[95] начинали с них). Также серии  помогут найти тебе свою нишу на рынке быстрее, потому что необходимо подчиняться четко определенным рамкам… детективы, паранормал, юмор. Я советую смотреть в части тематического перечня. EHarl, как мы называем его, также располагает обалденной информационной базой по теме.

Свою карьеру я начала «задом наперед», сначала писала полноценные романы, потом перешла к сериям, когда захотела сохранить современные романы, начав работу над Братьями. Я с удовольствием писала в сериях (в «Специальное издание от Силуэт» под именем Джессики Берд), они для меня – хороший перерыв от книг БЧК… легкие, быстрые, они освежали мои мозги. Но не скажу, что их существенно проще писать потому, что они короче… хорошая работа – трудна, вне зависимости от количества страниц.

Что до рынка обособленных романов, по сравнению с выбором в пользу серии, то он может быть более конкурентным, и, как я уже говорила, как правило, есть ограничения в части необходимости выбора агента. Однако тут вы обладаете большей свободой в плане страничного объема, содержания, побочных сюжетных линий, а также потенциально больший заработок… но риск тоже велик. Если вы плохо продаетесь, велик шанс, что вас сбросят со счетов быстрее, чем в серии.

Выбор зависит от того, насколько далеко вы зашли в писательстве и типе истории, которую вы хотите написать. И это не случай «одно или другое». Вы можете попытаться написать отдельный роман или сначала выступить в серии, дело лишь в том, что больше привлекает и что, по вашему, лучше подходит для материала.

6. Слово про электронные издательства. Я мало что в них понимаю, поэтому обычно ссылаюсь на своих друзей, которых покупали электронные издательства, и которые из первых рук знают, где именно лучше всего поддерживают авторов и могут похвастаться профессиональной этикой. Думаю, электронные издательства могу предоставить действительно хорошую возможность для профессионального редактирования и вывести твое имя на рынок намного быстрее всех остальных способов. Я также думаю, что они могут быть довольно новаторскими в плане содержания изданий и также могут стать хорошей площадкой для выпуска проекта, который в иных условиях может показаться слишком специфическим или сомнительным. Я действительно считаю, что авторам нужно быть осмотрительными… работать с компаниями, давно существующими на рынке, и внимательно читать контракты перед тем, как подписывать (это справедливо для абсолютно любой ветви бизнеса).

7. Хорошо бы иметь агента. Исходя из того, что я узнала от знакомых издателей, последние пару лет сугробы на их столе растут в геометрической прогрессии. Я не уверена, почему так происходит… может дело в глобальной компьютеризации, кто знает. Но этот феномен вкупе с трудностями, которые наблюдаются в издательском деле в настоящий момент, означает, что издатели перегружены более обычного и, следовательно, более осмотрительны.

И тут на сцену выходит агент. Знакомые мне издатели используют агентов в качестве сторожки для досмотра проектов, и они полагаются на их рекомендации относительно того, какой материал выбрать к просмотру или даже купить. У хорошего агента есть связи с редакторами в каждом доме на всех уровнях, они знают, куда положить ваш проект. Более того, они могут поручиться за вашу работу своей репутацией, давая вашей персоне кредит доверия.

Хороший агент не обязательно ваш друг, он и не должен им быть. Он должен говорить вам вещи, которых вы слышать не хотите, быть честным относительно вашей карьеры и перспектив. Все они разные, также как и все авторы. Кто-то хочет влиять на содержание, кто-то упирает на продвижение, некоторые оказывают терпеливую поддержку, другие – цепкие, подобно бульдогам. Ключевая мысль – найти связи, которые подойдут вам. И помните, эти отношения подобны всяким другим. Будьте  профессиональны, честны и ожидайте того же, и никогда, ни за что не вините гонца. Если ваш агент правильно делает свою работу, вы услышите вещи неприятные вам, которые слышать бы не хотелось. Главное – скооперироваться и вместе разрешить проблемы и передать вашу работу стольким людям, скольким это возможно.

8. Как я нашла агента/издателя? Лучший мой совет – сходить в магазин и купить последнее издание «Writer’s Market»[96]. Этот ежегодный справочник – замечательный гид к тому, что издатели и агенты покупают. Списки сгруппированы по агентам (агентствам) и издателям, представлены имена, адреса, условия соискателям что предоставить и что требуется. САПР также ежегодно публикует отчет об агентах и издателях, которые специализируется исключительно на романсе (еще одно больше ЗА вступить в клуб). Более того, если вы знакомы с издаваемыми авторами, также можно поспрашивать, кто их представляет и публикует, мнение об их агенте и издателях, опыте. Порой можно передать свою работу через кого-то их представителю, это может оказаться полезным… но здесь придется ждать, когда человек сам предложит это, вы же не станете давить на другого писателя.

Может потребоваться несколько попыток на то, чтобы найти агента или издателя, но здесь применяем правило «настойчивость и новизна», пока все не подействует. Когда дело касается агентов, если вы не сможете найти никого, это еще не значит, что вы – неудачник, потому как для некоторых издателей агент – не обязательное условие.

9. Сдача материала в несколько источников требует предельной честности. Разослав проекты нескольким разным агентам (или издателям, если вас никто не представляет) одновременно, вы потенциально можете сократить время, но также вы можете оказаться в щекотливой ситуации, если более чем один человек захочет представлять/издавать вас. Если вы решаете выбрать масштабные поиски, то говорите об этом напрямую… и убедитесь, что не посылаете материал агентам или издателям, которые этого не приемлют.

10. Будь профессионалом. И это касается абсолютно всего. Убедитесь, что ваши проекты проверены на орфографию, тщательно пронумерованы, с подобающим шрифтом и полями (Times New Roman 12 размер или Courier 10 размер, с двойным интервалом, сантиметровые поля со всех сторон)… и перетяни рукопись резинкой. Разговаривая с людьми, будьте вежливы и немногословны. Если собираешься на встречу с редактором или агентом, оденься подобающе. Не опаздывай… если ты обещаешь кому-то что-то к определенной дате, оставь место для форс-мажоров и предоставь материал к сроку. Пиши благодарственные письма. Хорошо отзывайся о других или вообще не раскрывай рта. Конечно, советы из разряда «Спасибо, Капитан Очевидность», но это важно. Если будет на то воля Божья, вас ждет карьера в этом бизнесе, поэтому имеет смысл начать строить свою репутацию и хорошее имя с самого начала.

11. Не отправляй слишком рано. Это правило ОЧЕНЬ важно для меня. Я говорю о вашем материале. Соблазн закончить свою текущую работу как можно раньше и сдать агенту/издателю, очень велик… по крайней мере, так было со мной. Но дело в том, что первое впечатление можно оказать только один раз, и ты удивишься, обнаружив кучу всевозможных ошибок, когда свежим взглядом посмотришь на свою работу. Это мое повседневное правило – заставить себя не сдавать проект, пока я, наконец, не смогу на финальный раз все вычитать. Это жестоко, потому что, разумеется, мне интересно, что скажут мой издатель или агент, купят ли мою работу. Но фишка в том, что я еще ни разу не пожалела, подождав.

Вот вам хороший пример. Моя первая напечатанная книга, «Мятежные сердца», – далеко не первая книга, которую я отнесла своему агенту. Я написала ее во время поисков представителя. К тому времени, как меня «подобрали с улицы», я знала, что «МС» – проект более сильный по сравнению с теми, что я отправляла ранее, поэтому сказала своему агенту, чтобы он подождал, пока я не представлю новый материал на ее суд. В действительности, я откладывала выход на рынок на два месяца, чтобы привести «МС» в должный порядок. Но это решение было правильным, и мой агент согласилась со мной. «Мятежные сердца»– более сильная книга, и ее быстро продали.

Дело в том, что в моей натуре работать впритык к дедлайнам, но спешка мешает самой работе.  Я не говорю, что вам нужно впасть в паралич анализа, в процессе которого вы будете просматривать материал раз за разом пока не испортите его чрезмерной редакцией. Но есть некий период созревания работы, и со временем вы поймете, что работает исключительно для вас, и как много просмотров материала вам требуется.

12. Продвижение. Когда вы продадите работу издательскому дому и пройдете через все этапы редакции и выпуска, которые сведутся к оформлению вашего труда в переплет, вы придете к рассмотрению нескольких вариантов для дальнейшего продвижения работы.

 Разговаривала с огромным количеством авторов, агентов и издателей о продвижении, потому что, как и все остальные, я все еще только пытаюсь выяснить, что работает, а что – нет. И знаете, в чем мы добились единодушия? (И это – после разговоров с невероятно успешными писателями и крайне могущественными издательскими домами, смею заверить):

Никто. Не. В. Курсе.

Нет какой-либо количественной взаимосвязи между авторами, занимавшимися продвиженческой деятельностью, и продажами книг. Но стоит отметить, что кое-что авторы могут предпринять, чтобы помочь издателям.

А. Создайте из себя брэнд и выстраивайте вокруг него рекламную кампанию. Спросите себя, какие именно книги вы пишите и придумайте определение. Например, мрачные эротические паранормальные романы – это Дж. Р. Уорд, и все, что я делала в рекламных целях, несет в себе мрачные эротические паранормальные флюиды.

Б. Обязательное присутствие в сети. Создайте веб-сайт, который станет отражением вашего брэнда, также заведите е-мэйл, на который читатели смогут писать вам, а вы – им отвечать.

В. Рассмотрите возможность создания интерактивного форума. Будет это форум для читателей на Yahoo! или блог (который вы будете вести сами или наравне с другими), в интернете будьте активны, обаятельны и увлечены своей работой.

Г. Сделайте информационную рассылку. В этом плане я немного отстаю, совсем недавно начала заниматься этим вопросом, но, по крайней мере, у меня есть группы на ресурсе Yahoo!, чтобы сообщать о предстоящих выходах книг и встречах. Плохо ли это или хорошо, первые две недели выхода полноценного романа – или пан, или пропал, и чем больше людей знает о новинках на полках, тем больше вероятность, что в эти две недели вас купят.

Д. Проводите встречи с читателями на форумах/в блогах/группе Yahoo!. Пообщайтесь со своими друзьями и решите, кто будет заправлять всем перед датой выхода книги в печать. Устройте конкурс, чтобы повысить посещаемость, или разговаривайте на интересные темы, касающиеся либо ваших книг, либо вас самих.

Е. Подписания и конференции. Посещайте их, будьте общительны.

Ж. Раздавайте рекламную продукцию. Закладки, ручки и прочие подарки могут помочь удержать вас в памяти читателей или книжных продавцов.

Все вышеперечисленное должно оказаться полезным… но также это съедает ваше время. Для меня написания книг всегда стоит превыше всего, и я пренебрегала тем, что могла бы делать в плане продвижения товара. Ключевая мысль: вы должны написать самую лучшую книгу, на которую только способны… уже потом беспокоиться о ее рекламе. Было много раз, когда мне пришлось решать что НЕ сделать, потому что я должна была писать. Это сложно, и я знаю много авторов, которые тоже мучаются от этой проблемы. Вам нужно хорошо работать, если вы хотите, чтобы вас продолжили печатать… но над многим мы, авторы, не имеем контроля, и порой кажется что рекламная кампания – единственное, что мы можем сделать, чтобы повысить продажи.

И сейчас… самый важный совет, который я когда-либо давала.

Золотое правило: Делайте все, что в силах, при текущих обстоятельствах. Эта обманчиво простая идея преобразила меня, она – подарок, который мне сделали, когда я нуждалась в нем сильнее всего: если вы просмотрите слова благодарности в  моих книгах, то заметите, что я всегда благодарю «несравненную Сюзанн Брокманн». И для этого есть чертовски веское основание.

Позвольте рассказать, как все было. В июле 2006-го я отправилась на съезд САПР в Атланте, штат Джорджия. На тот момент, в сентябре 2005-го вышел «Темный любовник» и, вопреки всем ожиданиям, занимал место в листе «Нью-Йорк Таймс» целых три недели после выхода. Это было вопреки всем ожиданиям, во стольких смыслах. Потом в марте 2006-го выходит «Вечный любовник», причем имеет больший успех, оставаясь в списке еще дольше и продаваясь намного лучше. Читатели были без ума от Братьев, мой издатель – в восторге, агент в полном восхищении, «Темный любовник» номинирован на премию «РИТА»[97] как лучший паранормальный роман…

А я была… на грани нервного срыва.

Понимаете, год назад я думала, что меня больше никогда не напечатают.

Когда я поехала в Атланту, я сходила с ума. Я не понимала, почему Братья, казалось, пользуются успехом на рынке, я абсолютно не могла поручиться за то, что так и будет продолжаться, и было невероятно сложно переключиться с самой себя (ворчливой  писательницы в боксерах и тапочках) на Дж. Р. Уорд (ну, типа восходящую звезду).

И мне посчастливилось встретить Сьюз Брокманн в разделе Новой английской литературы пару лет до этого, и, как и большинство, я была в восторге от нее и ее успеха. Я также была капитальной фанаткой ее книг, читала их годами.

К тому же, она была (и является до сих пор) той еще штучкой.

Благодаря непонятно какой фортуне, Сьюз согласилась поговорить со мной тет-а-тет на съезде САПР в Атланте, и мы с мамой встретились с ней в укромном уголке огромного холла в гостинице. Мы все расселись, и я хотела произвести хорошее впечатление и не показать, насколько неуклюжей и напуганной я была. А я была напугана. Хорошие новости для меня порой сложнее воспринимать, чем плохие, потому как я им не доверяю… и в тот момент я на самом деле дошла до ручки в своих сомнениях, страхах и дезориентации.

Значит, мы со Сьюз разговариваем, и она дает мне различные советы и наставления по делу… а на задворках моего разума крутиться «Не напортачь, не опозорь себя…».

И я держалась. Пока она не сразила меня своей добротой.

Ближе к концу встречи, Сьюз запустила руку в тряпочную сумочку, с которой пришла, и достала книгу. Наклонившись ко мне, она сказала, вся из себя «ничего особенного»: – Я приберегла для тебя расширенное издание[98] своей новой книги.

Я опустила взгляд на то, что она мне протягивала. И по сей день я помню, как выглядела обложка: сияющее белая, с тонким красным узором, название жирным шрифтом и ее имя снизу.

Я протянула руку и осторожно взяла книгу.

Дело в том, что я читала Сьюз годами. Она для меня словно Элизабет Лоуэлл. Она – тот автор, которого я читала по ночам, пока в глазах не начинало двоиться от усталости… но я все равно продолжала. Ее я видела на конференциях, где две сотни человек стояли в очередях лишь бы посмотреть на нее… два часа кряду. Она была моим  эталоном доброты и уважения к читателям. И именно она написала книгу, после прочтения которой я часами ходила по своей комнате в слезах, потому что была уверена, что никогда не сравнюсь с ней даже в ее худшие дни.

Я сломалась. Прижала эту гребаную копию к груди и разревелась.

Перед. Самой. Сьюз. Брокманн.

И своей матерью.

На третьем этаже в холле гостиницы в Атланте… в общественном месте.

Меня все еще передергивает.

Сьюз, разумеется, добродушно восприняла мои слезы и слушала, как я в истерике мямлила, что не справляюсь и что не знаю, смогу ли поддерживать качество своих книг на уровне, что делаю работу не так хорошо, как любой другой автор, который сейчас, в прошлом или будущем мог бы сделать с дарованными мне возможностями.

Сьюз позволила мне выговориться, и когда я выдохлась, подобно хомячку в колесе, она посмотрела на меня и сказала, что прекрасно меня понимает. Она точно знает, каково это – стремиться быть идеальной и идеально выполнять свою работу, и как-нибудь заслужить данный тебе успех. Но дело в том, сказала она, что с течением времени она поняла, что если ты метишь в абсолютное совершенство, то заведомо обречена на провал… и «идеальный» просто не может быть стандартом, потому что ты спалишь себя дотла.

Делай все, что в силах, при текущих обстоятельствах – вот что главное.

Когда я была моложе, особенно когда занималась правом в муниципальном учреждении, я почти загнала себя в гроб, пытаясь быть во всем идеальной, и я оказалась на той же дорожке в писательстве. Но Сьюз открыла мне глаза… и я решила, что то, что сработало с ней, подойдет и мне.

Примечание: я попросила ее прочитать эту главу перед тем, как напечатать книгу,  чтобы убедиться, что она не против своего упоминания… и она сказала, что совет,  который дала мне, был из разряда «передай другому» – ей дала его замечательная автор серийных книг издательства «Арлекин» Пэт Уайт, которая, в свою очередь, вычитала его в книге «Четыре соглашения» Дона Мигеля Руиза[99]. Сейчас я передаю его дальше. Круто, не правда ли?

Поэтому на пути к изданию… не угробьте себя. Старайтесь изо всех сил. Неизбежно реалии жизни встанут на пути качества или количество написанного вами… или на пути вашего рвения, веры в вашу мечту… вашего успеха. Знайте, что это произойдет, и найдите себе какую-нибудь опору, это могут быть друзья или коллеги-писатели, семья или ваша собака… и помните, это – всего лишь ориентиры, а не четкие быстродействующие правила, идет речь о тексте, деле или успехе. Я всегда смягчаю все советы, которые даю кому-либо, предупреждением, что то, что подошло мне, может не подойти другому, и все это – метод проб и ошибок. И это нормально.

Потому что чудеса случаются.

Ежедневно.

Дело в том, что если ты не выложишь себя на публику, они не смогут найти тебя. Так что, прошу, используйте возможности и посмотрим, куда они приведут. И будьте  добры к себе. В конечном итоге, все, что мы можем – верить в себя, усердно трудиться… остальное в руках судьбы.

О, и будьте благодарны.

Я благодарна.

Рукопись «Братство Черного Кинжала»

Многие писатели, находясь в самом начале пути к публикации, спрашивают у меня о рукописи романа, а также информационных письмах - корреспонденции, которую ты рассылаешь, представляя себя и свой проект агентам и/или издателям. На «Writer’s Market» можно найти неплохие примеры информационных писем. Ключевая мысль: составить письмо на одной странице, сжато, но с энтузиазмом описать свой проект и указать «писательские» рекомендации (например, рекомендации издателей, победы в конкурсах, членство в профессиональных ассоциациях, например САПР[100]). Также включите любую существенную информацию, имеющую отношение к какой-либо сфере (например, вы медсестра, которая пишет о героине, которая работает медсестрой).

Рукопись романа – как правило, это краткое содержание, которое рассказывает, а не показывает, плюс первые три главы самого текста. Ниже представлена та рукопись, которую я отправила своему агенту (первые три главы перечитаете в книге, если возникнет желание). Скажу сразу, она очень длинная… поэтому если вы последуете моему примеру, советую сделать один полный вариант для себя, а потом урежьте его для агента/редактора.  Формат придумывала сама… я не видела чужих рукописей до этого и просто сосредоточилась на том, что хотела бы узнать о серии, будь я редактором. Думаю, такой план особенно подойдет паранормальным романам…. Вы заметите, что я включила основы мира наряду с общим представлением каждого главного героя и их роли не только в книге, но во всей серии.

Было интересно вернуться назад и перечитать все это, увидеть изменения в содержании. Невооруженным глазом видны огромные различия, которые возникли преимущественно потому, что я неправильно интерпретировала увиденное в голове, а также в виду изменений в основных сценах. Однако, в некоторых случаях возникали пробелы в том, что мне показали Братья, и я заполнила их придуманным материалом. Например, когда я увидела Фьюри и Зи, я не знала, что они – близнецы, вообще практически ничего о них не знала. Не желая оставлять белые пятна, я придумала для них иное прошлое, которое сочла подходящим по драматизму. Но потом, когда я написала сам  том, всплыла правда.

Тоже верно и для окончания «Темного любовника». Когда я писала краткое содержание, я перестала видеть происходящее в тот момент, когда Роф попадает в клинику после ранения. Казалось неподходящим заканчивать книгу на этом моменте, однако это все, чем я располагала. Я попыталась продолжить… добавила кое-что… но при этом чувствовала, что все закончилось совсем не так. К счастью, оставшиеся сцены загрузились в мою голову в процессе написания самой книги, и в итоге Братство воссоединилось в Колдвелле, в особняке Дариуса.

Вы увидите, что я ни словом не обмолвилась об Омеге… потому что я смутно понимала его. По крайней мере, пока не взялась за само написание. Потом мне стало известно более чем достаточно.

Вы также отметите, особенно во вступительной части, как я говорю о том, что «наградила» Рофа существенной уязвимостью или «спроектировала» ситуацию, которая приводит женщину в его жизнь. Все, конечно, было совсем иначе… но я обоснованно осторожничала, не говорила редакторам, что эти вампиры были в моей голове, указывали, что делать! Я решила, что лучше представить историю так, что, пусть и номинально, но я все же владею своим материалом. Даже если в действительности все было иначе.

Я не использовала ута-шеллан в серии. Просто шеллан.

О, и приблизительное число слов в тексте? Превышено намноооооооого!

И последнее: файл ниже я представляю прямиком из своего компьютера, он не будет откорректирован в процессе редакции этого Путеводителя… то, что вы увидите – именно то, что ушло на «рынок», с опечатками и прочим. Моя цель – показать вам, что я сделала все возможное, чтобы не допустить ошибок, но они были, пусть и нежеланные. Это не для поощрения лености… но неотъемлемая часть понимания, что «нет в мире безупречных».

Общий обзор/Основные темы

Четко-продуманный мир вампиров придаст остроту всем лучшим чертам романтического жанра: жаркий секс, риск и головокружительные чувства, слившись воедино,  образуют уникальную атмосферу современного романа. Чтобы этот мир «работал» должным образом, необходимо вывести твердые и нерушимые Основы Мира, и эти законы должны быть выстроены так, чтобы толкать персонажей на героические и жертвенные поступки во имя любви. Контрасты имеют первостепенное значение и должны четко прослеживаться в сюжете; все это должно быть отражено в книге. Герои – сверхлюди, противостоящие достойным по силе врагам. Героини должны обладать жестким стержнем и острым умом.

Я говорила про море фантастического секса в череде страстных ночей? Да, думаю, это подразумевалось под «жарким сексом», упомянутым ранее.

Планируя эту книгу, я начала с героя-воина, который должен быть исцелен любовью. Роф – четырехсотлетний вампир, последний в своей кровной линии, единственный чистокровный своей расы, оставшийся на Земле. Он обладает невероятной физической силой, угрожающим внешним видом, очень сексуальный, и он слепой. Со всем уважением к его болезни, я думаю, будет критически важно дать ему серьезное уязвимое место. Недостаток зрения заставляет его полагаться на остальные чувства и обеспечивает хороший контраст его физической непобедимости. Его слабое зрение не препятствует его способностям сражаться.

Ко времени своего превращения Роф ведет войну с членами темного общества охотников на вампиров. Вампиры в этой серии рождаются без типичных черт, характеризующих расу: клыки, суперсила, долголетие, светобоязнь и нужда в крови приходят к ним в определенный момент, приблизительно в двадцать пятый день рождения, когда они переживают невероятно болезненную физическую трансформацию. Чтобы выжить, они не пьют человеческую кровь, им нужна кровь вампира противоположного пола.

До своего превращения, Роф был худощавым, болезненным, слабым. По причине плохого здоровья и зрения, он не мог спасти родителей, когда на них напали охотники на вампиров. Этот контраст между прежней немощностью Рофа и его настоящим образом всемогущего – сама суть его внутреннего конфликта. Его неспособность защитить любимых – поражение, которое он никогда не простит себе. Месть и ненависть к себе поглотили его душу и перекрыли все пути для любви и заботы.

Роф – это угроза, все верно, но он заслуживает освобождения из своего  эмоционально пустого мира. Проблема в том, что для этого спасения он должен научиться заботиться о ком-то и понять, что достоин любви. Так как он избегает всяческих отношений, я должна спроектировать ситуацию, в которую женщина против воли Рофа приходит в его жизнь.

Бэт Рендалл, главная героиня - жизнерадостная, очень умная, физически привлекательная женщина, получеловек, дочь одного из воинов, собратьев Рофа. Когда ее отец погибает от рук врагов, Роф вынужден принять ответственность за Бэт на себя и помочь ей пройти через превращение. Проводя с ней время, поддерживая ее, Рофу приходится заново пережить собственное превращение и смерть родителей. Бэт помогает ему взглянуть на произошедшее более четко, и сейчас он видит, что его неспособность защитить любимых от смерти – не результат отсутствия чести, дело не в его слабости. Это помогает ему освободить себя от ноши самоуничижения, исцелить эмоциональные шрамы, давая возможность полюбить Бэт, страстно и преданно.

Что до Бэт, то когда Роф встречает ее в начале книги, ее жизнь одинокая и такая же эмоционально пустая, как и жизнь Рофа. Воспитанная в приемной семье, она не знала своих настоящих родителей, не имела поддержки со стороны родственников. Она застряла на тупиковой работе. Жаждала отношений, но, казалось, не могла завести правильных контактов с мужчинами. Также она не знала, что она наполовину вампир. Когда Роф появляется в ее жизни, Бэт уносит в новый мир, который дает ей возможность любить и быть любимой, а также обрести семью. И, с помощью Рофа, она, наконец, обретает связь с родителями, которых всегда так хотела. Она также получает хорошую дозу приключений и страсти.

Второстепенные герои романа – шеллан Рофа, его номинальная жена, Марисса, и жесткий детектив по расследованию убийств. Марисса любила Рофа на протяжении нескольких веков, но он всегда был вне досягаемости, эмоционально и физически. Она – нежная душа, одинокая, отчаянно ждет, что придет тот день, когда Роф увидит все, что она может ему дать. Марисса – весьма коварный персонаж в плане описания. Ее нельзя представить как половой коврик, ведь это скучно. Но она должна оттенять темную угрозу, идущую от Рофа, их несовместимость должна быть убедительна.

В течение книги Марисса осознает, что Роф никогда не полюбит ее, это освобождает ее и позволяет начать поиски своей половинки в лице детектива Бутча О’Нила. Бутч – хороший парень, который, в отличие от Рофа, может шагнуть за грань безумия, когда выпускает свой гнев. Его ежедневная жизнь – суровая протяженность из смертей и протоколов, и, образно выражаясь, он медленно теряет свою душу. Он встречает Мариссу, и ее внутренняя чистота освежает его, дает веру в жизнь и любовь,  которую он давно утратил. Он также открывает для себя, что мир вампиров подходит ему по духу больше, нежели мир людей. Сложности, связанные с тем, что он человек, а Марисса – вампир, решаться лишь отчасти к концу книги. Их будущее останется неясным.

Пару слов о врагах Рофа. Во многом, среднестатистический вампир в серии (не считая героев) просто хочет жить в мире и сосуществовать с людьми, не подвергаясь при этом разоблачению. Вампиры подвергались преследованиям систематически, со средних веков, по причине нетерпимости и непонимания их нужды в крови. Ужасные акты насилия были совершены членами так называемого Общества Лессенинг, и вампиров довели практически до вымирания. Избранный отряд воинов-вампиров – защитники расы, и Роф – сильнейший среди своих братьев.

Группа братьев открывает пути для развития серии. У каждого из шести есть крайне уязвимое место. Они потеряли свои семьи, их предавали друзья и любимые, они страдали и терпели невероятную боль. Они сражаются за свою расу, противостоят врагу своей храбростью и способностями, но в  конце каждой ночи все до одного возвращаются  в пустой дом. То, как любовь пленяет свирепого зверя в мужчине, обнажая его заботливую натуру – универсальная основа романтического жанра. Каждый из этих мужчин нуждается в спасении и заслуживает любовь, которая так нужна для исцеления.

Эта история происходит на севере штата Нью-Йорк, в большом городе на берегу Гудзона. На улице – начало июля, погода жаркая, с грозовыми ливнями, периодически проносящимися по территории, отмечая ночное небо молниями и раскатами грома. В книге интерьерная составляющая – урбанистическая, преимущественно, угловатая: танц-клубы, квартиры, полицейский участок, забегаловка, академия боевых искусств. Контрастом служит место, где живет Роф. Его комната находится в роскошном особняке. Экстерьер такой же резкий: темные улицы, переулки, парковки, протяженные подвесные мосты. Уверена, отрезвляющий тон декораций лучше всего задает хороший контраст теплу, успокоению и свету, свойственным любви.

Опять же, я уверена, что любовные истории вампиров – идеальная смесь фантазии и романтики. Формат достаточно гибкий, чтобы представить магию и ритуал в современных условиях, тематика остается универсальной и бессмертной. Это восторг для меня – работать над этим проектом, я восхищаюсь героями и их жизнями.

О, я упоминала, что вампиры откровенно сексуальны?

Спасибо за внимание.

ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ

Бэт Ренндалл

Бэт Рэндалл двадцать пять лет, и она несчастлива. Она выросла в приемной семье и так и не смогла выяснить, кто ее настоящие родители. Ей известно одно – ее мама умерла при родах. Эта неизвестность – тяжелая ноша, и она чувствует неустойчивость своей жизни, гадая, знает ли на самом деле, кто она такая. И где ее место.

Ее работа журналиста – решение для ее раздражающих поисков, и она чувствует удовлетворенность, находя ответы к жизням других людей. Она ведет полицейскую колонку в «Колдвелл Курьер Жорнал» и проводит много времени в участке, с копами. Несколько полицейских приглашали ее на свидание, но это ее никогда особенно не интересовало. В целом, мужчины находят ее невероятно красивой, но, в конечном счете,  они не вызывают в ней бури эмоций. Порой она задумывается, а не лесбиянка ли, потому что ее едва ли особенно интересовал секс с мужчинами. Но, с другой стороны, к женщинам ее тоже не тянуло.

Заглядывая в будущее на десять лет вперед, она не может представить существенных перемен. Она видит себя день за днем в газете, без расчета на скорое повышение, вечером возвращающейся домой к своему коту. Она очень хочет свою семью, любовь, привязанности к людям, но просто не может завязать контакты с мужчинами и женщинами вокруг себя.

В последнее время Бэт плохо спит. Она также испытывает постоянный голод и ест без перерыва, но, по крайней мере, не толстеет. Она не может избавиться от чувства, что вскоре с ней случиться что-то плохое, и тот факт, что ей не с кем поговорить, делает постоянное чувство одиночества только острее.

Роф

Роф родился в семнадцатом веке, в любящей семье. Его отец – глава их расы и уважаемый лидер. Его мать – добрая, сострадательная женщина. Рождение Рофа праздновали по всему миру, ведь у вампиров редко получается зачать, и часты случаи появления на свет мертворожденных. Раса испытала облегчение, узнав, что их традиции будут жить и после смерти его отца, они сплели свои надежды и мечты с будущим правлением Рофа.

 Но Роф рос больным ребенком, был очень худощав в юности, и многие опасались, что он не доживет до двадцати пяти лет, когда превращение, наконец, укрепит его тело. Особо сильные опасения вызывали его глаза, ведь его зрение было плохим еще до полного взросления. Его родители и прислуга постоянно присматривали за ним, и он, даже несмотря на проблемы со здоровьем, вырос в убеждении, что мир – безопасное, хорошо организованное место.

В ночь резни, никто не был готов к нападению. В Европе вампиры сосуществовали с людьми без серьезных проблем вплоть до средних веков. Человеческое общество было расщеплено и находилось в состоянии непрерывных войн, сообщение между ними было ограничено географическими и языковыми барьерами, вампиры с успехом избегали стороннего внимания. Но эта мирная эра подошла к концу с религиозными и интеллектуальными новшествами в человеческой культуре семнадцатого века. В то время с целью уничтожения вампиров было образовано тайное общество.

Родителей Рофа мучили и убили на его глазах. Сам он выжил лишь потому, что отец затолкал его в укромное место и запер прямо перед тем, как появились нападавшие. Роф с ужасом наблюдал за резней, и когда на следующий день его освободила прислуга, он похоронил родителей согласно традициям и поклялся отомстить. Это обещание было жалким. Имея недоразвитое тело, он понимал, что не был воином. Во время траура, когда приходили его подданные, выказать почтение ему как единственному оставшемуся в живых чистокровному и новому правителю расы, он презирал себя и свою слабость  еще сильнее.

Роф сбежал и в одиночестве путешествовал по Европе в течение трех лет, пытаясь выяснить как можно больше об убийцах своей семьи. У него не было денег, все материальные блага он оставил позади, а со своим убогим телом не мог зарабатывать собственным трудом. Неоднократно люди нападали на него, избивали, грабили, ему угрожали, оставляли умирать. Каким-то образом он смог прожить попрошайничая, собирая объедки и туши мертвых животных, пока не нашел работу прислуги.

Его превращение наступило внезапно, он был неподготовлен, ведь родители оберегали его и не рассказывали, чего ожидать. После того, как он выпил крови материализовавшейся перед ним вампирши, он вырос на шесть дюймов, оброс мускулами и, наконец, обрел физическую силу, необходимую для осуществления мести.

Роф провел следующие четыре столетия в охоте на членов Общества, также  преследуемый ими. Он презирает людей за ту жестокость, которую они проявляли к нему до превращения, и тот факт, что человеческая раса породила общество охотников на вампиров. Он живет жизнью воина, имеет в распоряжении всего несколько личных вещей, не считая оружия, не имеет других привязанностей кроме своих братьев.

Марисса, вампирша, которая пришла к Рофу в ночь превращения, была выбрана его родителями в качестве его пары, но он не мог предложить ей свою любовь. Он встречается с ней, только когда возникает необходимость кормиться, и понимает при этом, что их отношения медленно убивают ее. Он просил ее найти кого-нибудь, но она отказалась, и от ее верности Роф чувствует себя неловко, потому как знает, что не заслуживает этого.

Его братья – шесть других вампиров, которых он встретил в течение четырех веков. Как правило, они сражаются в одиночку, но также делятся информацией и стратегиями, когда это требуется. Он знает, что остальные видят в нем лидера из-за его кровной линии и силы в бою, но он не хочет этого положения и обожания. Он предпочитает жало ненависти любой теплоте и видит себя не героем, защищающим расу, а кем-то, кто просто коротает время, пока смерть не избавит его от страданий.

Марисса

Марисса – шеллан Рофа (его жена), но ее тонкая натура делает ее абсолютно неподходящей парой для мужчины. Так как у нее с Рофом нет отношений, которые  присущи всем замужним вампирам и их супругам, она живет со своим братом. Она слепо преданна Рофу и надеется, что однажды он бросит сражения и обнаружит, что любит ее. Она девственница, ни разу не целована и социально изолирована. Другие мужчины не приближаются к ней из уважения к Рофу, а женщины жалеют ее. Ей кажется, будто она стоит в тени, наблюдая, как другие живут на полную катушку, в то время как она сама застыла в парализующей надежде.

Брайан «Бутч» О’Нил

Бутч – детектив убойного отдела, чье сильно развитое чувство справедливости и тяга отстаивать права жертв временами лишают его самоконтроля. Он очень жесткий с преступниками, защищает невинных, и его просто так не проведешь. Он – хороший мужчина, но живет сложной жизнью и потерял свою веру в человечество. Его жизнь крутится вокруг работы, он не был женат, никогда не имел значимых отношений с женщиной. Он очень одинок и порой думает, что не будет ничего страшного, если его убьют при исполнении обязанностей.

Хэйверс

Брат Мариссы, Хэйверс – вампир-терапевт, целитель от бога. Братья и сестры Хэйверса и Мариссы умерли много лет назад от болезни, поражающей вампирскую расу, их родители тоже мертвы, и Хэйверс всегда присматривал за Мариссой. Год назад он потерял свою шеллан во время родов мертворожденного сына. Сейчас же он чувствует, будто сестра – единственное, что у него осталось. Он сострадательный по натуре, и боль, которую Марисса испытывает от отношений с Рофом, очень расстраивает его. Он хочет, чтобы она нашла себе настоящего хеллрена, который действительно будет заботиться о ней.

Шайка Братьев

Дариус, Тормент, Рэйдж, Вишес, Зейдист и Фьюри – группа воинов, которые глубоко уважают Рофа. Они – смертельно опасная компания, которая поклялась защищать свою расу, остальные вампиры их уважают и даже боятся. У Дариуса был роман с человеческой женщиной двадцать пять лет назад, и она умерла на родильном ложе. Враги убили двух его сыновей и он  боится, что его дочь-получеловек, Бэт, не переживет превращение. Тормент – единственный, у кого есть ута-шеллан (первая и единственная жена), и он боится за безопасность своей семьи. У Зейдиста шрам через все лицо – его пытал собственный брат, в итоге предавший его. Рэйдж очень свирепый, в любой момент способен слететь с катушек, и он очень любит женщин. Вишес – стратег среди Братьев, обладает пугающе сильным умом, но его преследуют мрачные видения, которые зачастую происходят в реальности. Дети и ута-шеллан Фьюри погибли от рук лессеров, у него искусственная нога – результат боевого ранения.

По поводу имен. Английские слова «неистовство», «ярость», «порочный», «садист», «мучение» и «гнев» стали основой традиционных имен вампиров.

Общество Лессенинг

Общество Лессенинг – полностью автономная, устойчивая группа охотников на вампиров, действующих вне закона. Члены общества, которых называют лессерами – люди, продавшие души в обмен на столетия санкционированных убийств. Они – жестокие социопаты, бездушные убийцы с криминальным прошлым или психиатрическими патологиями, которые охотятся ради удовольствия и любят пытать. Среди них высокая  смертность, поэтому существует постоянный спрос на новых членов. Новобранцев привлекают с различных площадок, как правило, по самозащите или связанных со спортом, потому как общество предпочитает физически сильных. В этой книге, академия боевых искусств предоставляет тренинг и испытательный полигон для новобранцев.

Лессеры могут свободно перемещаться в течение дня. Периодически сражаются между собой за территорию. Они становятся физически сильнее после посвящения и живут до ста лет без каких-либо признаков старения. Они – импотенты, и пахнут детской присыпкой.

Джо Ксавье, также известный как Мистер Икс.

Мистер Икс – будущий лидер Общества Лессенинг. Он начал изучать боевые искусства в юности, потом, когда был посвящен в лессеры, прошел специальную военную программу и вернулся в Общество. Он вывел Общество на качественно новый уровень в плане технологий и жестокости.

ОСНОВЫ МИРА

1)      Вампиры – принципиально другой вид, отличный от людей;

2)      Они живут намного дольше людей, но не бессмертны;

3)      Примерно в возрасте двадцати пяти лет они «превращаются», то есть им приходиться пить кровь вампира противоположного пола, чтобы выжить;

4)      Они могу питаться от людей, но обретаемой таким образом энергии хватает ненадолго;

5)      После превращения они становятся чувствительными к свету, слепнут и сгорают на солнце;

6)      Вампиры могут дематериализоваться, но только когда полны сил;

7)      Вампиры могу читать эмоции других;

8)      Вампиры быстро исцеляются, но могут быть убиты из-за сильного ранения;

9)      Они размножаются крайне редко, иногда – с людьми;

10)  Для полукровок, которые смогут пережить превращение, справедливо все перечисленное.

СЮЖЕТ

Дариус, один из братьев, просит Рофа встретиться с ним в «Скримере» – в баре для готов в центре города. Он знает, что Роф вряд ли согласиться помочь его дочери-полукровке пережить превращение. Но Дариус в отчаянии. Он любит свою дочь, а  чистота крови Рофа дает ей больше шансов на выживание. Дариус ждет прихода Рофа, думая о том, как сильно хочет, чтобы агония превращения и жизнь в качестве вампира обошли ее стороной.

В этот самый момент, его дочь, Бэт Рендалл, идет по Торговой улице домой с работы в местной газете. Она проходит мимо бара, в котором сидит ее отец. Пока она размышляет об одиноком вечере, за ней следуют двое студентов. Сначала она не пугается, когда они нагоняют ее и начинают приставать. Но потом один из них хватает ее и затаскивает в переулок. Она сопротивляется, но парни прижимают ее к стене здания, за дампстером. Пока один держит ее руки, второй задирает ее футболку и начинает лапать. Даже будучи охваченной ужасом, она заставляет себя притвориться, будто не против  заняться сексом с главным нападавшим. Когда он отпускает караульного, она ударяет его по самому больному месту, а потом – коленом в нос, когда тот сгибается. Его друг так удивляется, что не встает на ее пути. Она бежит домой.

В это время в «Скримере» наконец появляется Роф. Он идет к Дарисусу, люди разбегаются в стороны, убираясь с его пути. Он садиться рядом с Дариусом и ждет, пока вампир заговорит. Узнав, что хочет от него друг, Роф категорически отказывается. Он ненавидит себя, отказывая своему брату, но он не хочет участвовать в превращении полукровки. Это потребует сострадания, которым он не обладает.

Роф покидает бар, потому что должен встретиться с Мариссой, своей шеллан, то есть супругой. В отличие от большинства вампиров-мужчин, он не связан с ней сексуальными отношениями, они просто кормятся друг от друга, когда нуждаются в этом. Он поглощен охотой на своих врагов, и на другое в его жизни нет времени. Хэйверс, ее брат, с которым она живет, не одобряет эти отношения, оговоренные еще их родителями четыре века назад. Чтобы Мариссе не приходилось разбираться со своим братом, Роф встречается с ней в комнате, в особняке Дариуса.

Роф идет в темный переулок, чтобы дематериализоваться к Дариусу домой, когда внезапно чувствует, что за ним следят. Это член Общества Лессенинг - группы людей, продавших души, чтобы стать охотниками на вампиров. Он заманивает лессера в темноту, вскрывает ему горло метательной звездочкой, забирает кошелек и телефон. Роф закалывает лессера в сердце, тот рассыпается в прах. Роф дематериализуется в гостевую комнату в особняке Дариуса. Марисса приходит и кормит его. В этой сцене четко видна динамика их отношений. Мариссе нравится Роф, она надеется, что однажды он осознает, что ее любовь – то, чего так не хватает в холодной жизни воина. Его напрягает ее преданность и верность, и Роф ненавидит себя за все, что не в силах ей дать. Прежде, чем он успел проводить Мариссу назад, в дом ее брата, раздается стук в дверь. Выясняется, что Дариус погиб от взрыва автомобильной бомбы, снаружи «Скримера». Роф берет контроль над своим гневом, чтобы узнать подробности, и просит Фритца собрать всех братьев вместе. Прежде чем дворецкий уходит, он передает Рофу конверт от Дариуса. Когда Роф остается наедине, он дает волю своему гневу, который черным вихрем вьется вокруг него.

Когда Бэт добирается до дома, она принимает сорокапятиминутный душ и обнаруживает, что хотя находится на пределе, ее тело начинает исцеляться. Она умирает с голоду. Поев, она сидит со своим котом, думая о том, что должна подать заявление в полицию, и тут звонит телефон. Это Хосе Де Ла Круз, один из полицейских, взявших ее под свое крыло. Он рассказывает ей об автомобильной бомбе, только что взорвавшейся снаружи «Скримера». Он просит ее быть осторожной, когда она появится на месте преступления, потому что на дело назначен Крутой Мэн, так же известный как детектив убойного отдела Бутч О’Нил. Несмотря на попытки, Бэт не может рассказать, что произошло с ней, боясь сорваться на плач. Она говорит Хосе, что сегодня не может поехать на место преступления, она убеждает его, что в порядке, когда он беспокоится о ней. Повесив трубку, в итоге она решает, что должна сделать репортаж и уходит, взяв с собой перцовый баллончик.

Братья появляются в особняке Дариуса. Роф вынужден передать кошелек и телефон кому-то другому, потому что видит недостаточно хорошо, чтобы разобрать данные. В кошелке обнаруживается водительское удостоверение, а в телефоне - список вызовов, которые один из братьев обязался изучить. Братья ждут, что Роф возьмет на себя бразды правления, и впервые это не раздражает его. Он говорит им, что они устроют резню. Как правило, они избегали полномасштабных стычек с лессерами, потому как баталии привлекают внимание человеческой полиции. Но смерть Дариуса не может остаться неотмщенной. Неотложное задание для братьев – найти ближайшее место тренировки и отбора Общества Лессенинг и уничтожить его. Такие предприятия часто меняют место дислокации и, как правило, в качестве прикрытия базируются в человеческом мире в определенных отраслях легального бизнеса.

Когда братья уходят, Роф достает конверт Дариуса и открывает его. Внутри – лист  бумаги и фотография вроде как темноволосой женщины. Роф зовет Фритца и просит прочесть ему записку. Дариус вручает заботу об особняке, Фритце и его дочери-полукровке в руки Рофа. Роф сыплет проклятиями.

В центре города Бэт появляется на месте преступления, ищет Хосе. Она здесь не в качестве репортера, она приехала написать заявление на нападавшего, чтобы тот больше никому не смог причинить вред. Хосе здесь нет, зато появляется Бутч О’Нил, раздраженный ее приездом. Когда он видит разбитую губу, он увлекает ее в темный угол и заставляет рассказать что, черт возьми, произошло с ее лицом. Она уклоняется от ответа и хочет поговорить с Хосе. Она не хочет заново переживать травмирующее нападение перед кем-то вроде Крутого Мэна О’Нила. Бутч давит на нее, отступает только тогда, когда Бэт угрожает раскрыть его жесткие методы ведения расследований. Он оставляет ее в покое, и Бэт на такси возвращается домой.

Примерно час спустя, Бэт уже собирается лечь спать, когда ее кот начинает странно себя вести. Он вышагивает перед раздвижной дверью, ведущей в грязный внутренний дворик за ее домом. Стук в парадную дверь привлекает ее внимание. Она смотрит в глазок и раздраженно стонет. Это Бутч О’Нил. Она открывает дверь, и он заламывается внутрь, оглядывается и садится. Ранее ночью Бутч отвечал на заявление о парне, истекающем кровью в переулке рядом с Торговой. Сложив два плюс два, он приходит к выводу, что на Бэт напали по пути домой, поэтому он пришел к ней, чтобы попытаться помочь.

Снаружи, во внутреннем дворике, Роф следит из тени. Когда Бэт открывает раздвижную дверь, чтобы впустить свежий воздух, он ловит ее запах и чувствует возбуждение. Он также понимает, что превращение, ее переход уже близко. Он подслушивает ее разговор с копом.

Когда Бэт заканчивает рассказывать о нападении, Бутч уходит от нее и направляется в местное отделение неотложной помощи. Он находит нападавшего на нее, который одет в точности так, как она и описала, и жестко «говорит по душам» с молодым Билли Риддлом. В конце встречи, Бутч прижимает Билли к полу, втирая его носом в линолеум. Он арестовывает Билли.

После того, как коп покидает квартиру Бэт, Роф заходит к ней. Он так сильно пугает ее, что вынужден стереть воспоминания о себе, чтобы попытаться снова. Ранним утром она просыпается от, по ее мнению, жуткого кошмара, чувствуя радость от того, что ужасная ночь наконец закончилась.

Роф направляется в дом Дариуса, в гостевую комнату. Он моется, бреется и берет черную мраморную плиту. Высыпав черные, размером с гальку, грубо обработанные бриллианты на платформу, он обнаженный опускается на камни, собираясь совершить ритуал смерти в честь Дариуса. Он целый день сидит в таком положении, думая о гордом воине, ныне усопшем. Прежде чем впасть в транс, он думает о Бэт и клянется, что не только защитит ее, но и поможет пережить превращение.

Закрыв Билли Риддла в камере, Бутч покидает участок, направляясь в свою убогую квартирку. По пути он встречает проститутку по имени «Вишенка», которая стала завсегдатаем в женской камере. Они говорят, потом идут каждый своим путем. Повинуясь импульсу, Бутч направляется в районе «Скримера» и останавливается перед другим баром. Выходит женщина, и они едут к реке, паркуются под мостами через реку Гудзон. Пока женщина трахает его, Бутч смотрит на реку, думая, как красиво солнечный свет играет на воде. Когда она спрашивает, любит ли он ее, он отвечает «да, конечно». Он знает, что ей плевать на его ложь, и особо остро чувствует безнадежность своей жизни.

Следующая сцена показывает нам лессера, который заложил бомбу в автомобиль Дариуса. Мистер Икс – инструктор по боевым единоборствам, работает в академии в городе. Он пришел к выводу, что для победы в войне против вампиров необходимо использовать техники спецвойск, и он публикует подробности взрыва на тайном веб-сайте Общества Лессенинг. Но его хорошее настроение длиться недолго. Когда в четыре часа приходит группа по кунг-фу, он все еще улыбается. Он только собирается начать спарринг среди студентов, когда один приходит с опозданием. Это Билли Риддл. На его нос наложен бандаж, и всю тренировку он отсиживается в стороне. Мистер Икс позволяет Билли провести разминку.

Ближе к концу дня Бэт отправляется в полицейский участок. Бутч говорит ей, что напавший на нее выпущен под залог. Бутч рассказывает, что у Билли имеется судимость в несовершеннолетнем возрасте, и он сын могущественного бизнесмена. Бэт говорит ему, что даст показания, если тот нарушит условия выхода под залог. Бутч спрашивает, как она, она пропускает его беспокойство мимо ушей, спрашивая о взрыве. Он парирует, спрашивая, ужинала ли она. Она говорит, что не станет ужинать с ним, но Бутч машет подробностями о взрыве перед ее носом и покидает участок. Ей приходится пойти следом.

В другой части города, в особняке Дариуса, Роф уже готов уходить, когда Марисса материализуется в его комнате. Она чувствует его боль на расстоянии и пришла, чтобы облегчить его страдания. Охваченный нуждой отомстить за Дариуса и необходимостью  поговорить с Бэт о ее превращении, Роф велит Мариссе возвращаться домой. Он направляется к Бэт и, наблюдая за ней из тени, вспоминает собственное превращение. Этот флешбэк важен и показывает один из основных внутренних конфликтов. До своего превращения он был слаб, неспособен защитить родителей, когда лессеры убили их на его глазах. После смерти отца и матери, он скитается в одиночестве, неспособный иметь дело с почтением, которое оказывают ему остальные вампиры исходя из условий его рождения и чистоты крови. Когда он выходит из превращения, его тело мутировало в башню чистой силы, он ступает на путь становления воина. Но это будет холодная, трудная тропа.

Бэт возвращается домой после ужина с Бутчем на удивление в расслабленном состоянии. Она переодевается для сна и раздражается, когда ее кот снова начинает расхаживать возле раздвижной двери и урчать. Она уже собирается лечь спать, когда Роф приходит в ее дом. В этот раз он курит наркотик с расслабляющим эффектом, и, когда он выдыхает дым, Бэт понимает, что не может сбежать от него. Ее тело не двигается с места. И она понимает, что не хочет убегать. Когда он подходит к ней, ее охватывает похоть. В итоге они занимаются умопомрачительным сексом. Важная пометка: наркотик, который курит Роф, не обладает эффектом афродизиака, это релаксант, и читателю это известно. Я подумала, что это будет очень некрасиво с его стороны соблазнить Бэт каким-то секс-наркотиком и воспользоваться ее состоянием.

В другой части города, Мистер Икс выходит в ночь. Он подходит к Вишенке, и они договариваются о сексе. В темном переулке она собирается приняться за него, и он перерезает ей горло. Он планирует взять вампира в плен, используя ее кровь в качестве приманки. Один из вампиров появляется, но не солдат, а гражданский. Микстер Икс  стреляет в него транквилизатором, но это не имеет эффекта, и вампир атакует его. Мистер Икс в бою использует метательные звездочки. Он одерживает верх над вампиром, но чувствует разочарование, потому что его план провалился.

Тем временем, в подвальной лаборатории под другим особняком в городе, брат Мариссы, Хэйверс, отрывается от своей работы на определение группы крови вампира. Бьют напольные часы в углу. Пришло время для трапезы, и Хэйверс идет в комнату сестры. Он находит ее, вглядывающейся в ночь, и ее печаль глубоко ранит Хэйверса. Марисса невероятно дорога ему, особенно с тех пор, как умерла его шеллан. Ему кажется, что из-за своей нежной натуры, она должна быть с мужчиной-гражданским, который будет заботиться о ней, а не просто использовать ради крови. Он зовет ее на трапезу, но она отказывается. Он чувствует, что она встречалась сегодня с Рофом, хотя они кормились прошлой ночью. Он спрашивает, почему она заставляет себя проходить через это. Она отвечает, что все в порядке. Хэйверс бросает, что Роф совсем не уважает ее, без сомнений заставляет кормиться в каком-нибудь темном переулке. Это не так, возражает она. Она говорит, что они встречаются в особняке Дариуса, потому что он живет там. Ты не должна делать это с собой, – говорит он. Она не отвечает, и Хэйверс оставляет ее, испытывая свой личный сорт одиночества, когда спускается и садится за свой роскошный стол и понимает, что снова ужинает в одиночестве.

Тем временем в квартире, Бэт чувствует что-то на своем лице. Это Роф. Он касается  пальцами ее лица, отчаянно желая видеть ее. Он говорит, что она красивая, и впервые этот комплимент не отталкивает ее. Звонит сотовый Рофа, и он выбирается из кровати. Это один из его Братьев. Есть несколько контактов в телефоне, который Роф забрал у лессера, убитого им прошлой ночью. Они  собираются проверить их и хотели, чтобы Роф тоже пошел, на случай, если они обнаружат их базу, и все пойдет наперекосяк.

Роф начинает одеваться. Бэт наблюдает за ним и удивляется, что ее кот, Бу, запрыгивает ему на руки и урчит. Грозный мужчина урчит в ответ низким голосом. Бэт спрашивает, как его зовут. Он отвечает и дает свой номер телефона, заставляя повторить цифры столько раз, пока она не запомнит их. Он говорит ей, что должен идти, и может не вернуться до вечера, но она должна позвонить ему, если ее будут преследовать или вдруг станет страшно. Роф отпускает Бу и натягивает плечную кобуру. И тут до нее доходит. Очевидно, Рофа послали парни из участка для ее защиты. Она спрашивает, это Бутч прислал его? Роф подходит и садится рядом. Он подумывает, чтобы сказать ей, что это ее отец, но ему нужно встретиться с братьями, и он не хочет начинать серьезный разговор, когда совсем нет времени. Роф целует ее и просит приехать к нему днем. Он дает ей адрес Дариуса, и она соглашается заехать утром. Он решает, что они смогут поговорить в его комнате, и будет достаточно времени для всех ее вопросов.

После его ухода Бэт засыпает, полностью удовлетворенная. Она просыпается утром, и когда восходит солнце, ее глаза начинает жечь. Она списывает это на похмелье от того, что Роф курил в ее присутствии. Она направляется в свой офис, потому как к Рофу ехать еще рано. Ей звонит Хосе. Этой ночью в переулке была убита проститутка. Когда Бэт появляется в участке, там Бутч, и он сообщает ей, что в переулке нашли метательную звездочку, похожая была найдена возле бомбы. Скорее всего, между сутенерами идет борьба за территорию, думает он. Они говорят еще немного, и Бутч снова зовет ее поужинать. Она отказывается, но благодарит его за то, что послал к ней своего друга. Бутч спрашивает, о чем, черт возьми, она говорит.

Бэт уходит, обеспокоенная развитием событий, начавшихся прошлой ночью. Она занималась сексом с абсолютным незнакомцем, который выглядел как натренированный убийца. И отчего-то все казалось бы совершенно другим, будь здесь замешаны Бутч или один из копов. Сама идея поехать домой к этому мужчине казалась абсолютно неадекватной. Когда наступает вечер, она звонит Бутчу и спрашивает, не хочет ли он поужинать с ней. Она не хочет оставаться одна, и уж лучше поужинать с ним, чем сидеть и нервничать дома.

В доме Дариуса Роф весь день слоняется по комнате, ожидая прихода Бэт. И он был весьма раздражен, когда в итоге она его продинамила. Прошлой ночью они с братьями изучили монастырь, частную среднюю школу, академию боевых искусств и мясокомбинат. Было неясно, происходит ли там что-то подозрительное или нет. Они также обыскали квартиру мертвого лессера, но ничего не нашли.

Сразу после захода солнца Роф оставляет особняк, направляясь в город на поиски Бэт. Передвигаясь, он понимает, что чувствует усталость, но отмахивается от ощущений, охваченный нуждой найти Бэт. В итоге он ждет ее снаружи ее квартиры. Когда Бутч паркуется перед ее домом, Роф чувствует ее присутствие и приближается к автомобилю. Бутч наклоняется, чтобы поцеловать Бэт, в тот момент, как Роф заглядывает внутрь. Даже с плохим зрением он понимает, что происходит. Первое желание – вырвать дверь, вытащить человека из машины и укусить. Но он сдерживает себя и скрывается в тени. Ревность и собственнический инстинкт – два чувства, с которыми он мало знаком, и он удивляется глубине этих эмоций.

Бутч не привлекает ее, и Бэт говорит об этом напрямую. Она выходит из автомобиля и пересекает улицу, к передней двери дома. Бутч ждет, желая убедиться, что она в безопасности зайдет внутрь, но прямо перед тем, как уехать, он замечает огромного мужчину, который направляется в задний дворик. Бутч выходит из машины и следует за тенью.

Когда Бэт заходит в свою квартиру, Роф подходит к черному входу. Он только собирается войти, как Бутч достает пистолет и приказывает ему не двигаться. Роф поворачивается и встречается с ним взглядами, как раз в этот момент Бэт открывает дверь и заходит домой. Роф подумывает убить копа, но не хочет пугать Бэт. К тому же, даже Роф не выживет после огнестрельного ранения в упор в голову. Под взглядом Бэт, Бутч обыскивает Рофа и начинает изымать оружие. Кинжалы, ножи, метательные звездочки раскладывают на столик для пикника. Бутч пытает отправить Бэт в квартиру, но она не уходит. Бутч спрашивает, какого дьявола Роф ошивается вокруг здания. Тот отвечает, что просто прогуливается. Бутч прижимает Рофа к стене, сводит руки за спиной и надевает наручники. Роф интересуется, за что его арестовывают, и Бутч отвечает – за ношение оружия, проникновение на чужую собственность, преследование, и, возможно, убийство. Он говорит Рофу, что метательные звездочки уже проходят по двум мертвецам.

Когда Бутч начинает уводить Рофа, Бэт спрашивает, не он ли убил ту проститутку после того, как покинул ее квартиру прошлой ночью. Она просто не понимает, как в мужчине могут уживаться такие противоречия, ведь он так нежно обнимал ее после занятий любовью. Она выпрыгивает перед мужчинами и говорит, что хочет поговорить с Рофом. Бутч приказывает ей зайти в дом и закрыть двери. Он уводит Рофа, Бэт бежит рядом. Она спрашивает, зачем Роф приходил к ней вчера. Роф смотрит на нее и говорит, что ее отец прислал его. Бэт замирает, ошарашенная.

Бутч сажает Рофа на заднее сиденье автомобиля и везет в участок. Бутч неотрывно следит за ним в зеркало заднего вида, потому как чутье подсказывает ему, что даже в наручниках мужчина был смертельно опасен. Они паркуются перед полицейским участком. Когда Бутч вытаскивает его из машины, Роф ступает в тень. Бутч пытается утянуть его вперед, но Роф срывает наручники, словно те из веревки. Роф хватает Бутча, отрывает от земли и прижимает к зданию. Впервые за всю свою взрослую жизнь он думает, что его песенка спета. Великая ирония в том, что он, умирая, будет видеть окна своего кабинета в участке.

Рофа подмывает оборвать жизнь копа, но есть в парне что-то интригующее. Он не охвачен ужасом, как бывает с множеством человеческих мужчин. Роф говорит Бутчу, что не причинит Бэт вреда. Наоборот, он здесь чтобы спасти ее. В этот момент Бэт выпрыгивает из такси и подбегает к ним. Она велит Рофу отпустить Бутча. Бутч падает на землю, ошеломленный.

Бэт намерена узнать о своем отце и уводит Рофа прежде, чем Бутч успеет перевести дух. Роф подзывает такси и  велит водителю ехать в районе, где находится особняк Дариуса. Он высаживает их в паре кварталов, и они идут до особняка. Фритц, дворецкий, встречает их.

Роф ведет Бэт через гостиную в гостевую комнату. Она напугана, но намерена узнать о своем отце. Спальня Рофа – словно другая страна, с черными стенами и свечами, но по ощущениям ей не кажется, что он не представляет для нее угрозу.

Прежде чем она успела спросить что-либо, он начинает задавать странные вопросы. Испытывает ли она в последнее время непривычный голод? Много ли она ела, не набирая при этом веса? Стало ли ее зрение чувствительней к свету? Чувствует ли она слабость? Болят ли ее передние зубы? Она думает, что он сумасшедший и спрашивает, как это связано с ее отцом.

Роф снимает куртку и кидает на кровать. Он ходит по комнате, прежде чем взять ее руку и усадить на кушетку. Он говорит ей, что ее отца звали Дариус, и что он недавно умер. Бэт отвечает, что ей сказали, что ее отец умер до ее рождения. Роф качает головой и объясняет, что он с Дариусом много лет сражались бок о бок, и что отец сильно любил ее. Она спрашивает, почему, если отец так сильно любил ее, то не потрудился познакомиться с ней. Роф не отвечает, но проводит рукой по ее волосам. Скоро тебе будет очень плохо, нежно говорит он. Тебе будет плохо, и я буду нужен тебе.

Бэт теряет нить разговора. Он продолжает говорить о том, что он поможет ей пережить какую-то болезнь, но она хочет слышать только о своем отце. Кем он был, спрашивает она. Он был таким же, как и я, отвечает Роф. Он обхватывает ее лицо руками. И медленно открывает рот.

Бэт смотрит на его клыки и в ужасе отталкивает его. Она подскакивает с кушетки и сбегает по лестнице. Он позволяет ей убежать, дематериализуясь перед домом как раз в тот момент, когда она вылетает из двери. Она с полным неверием смотрит на его появление и в шоке убегает. Роф позволяет ей убежать от страхов, держась на расстоянии. Когда она, наконец, выматывается, он берет ее на руки и обнимает, когда она начинает плакать. Она без устали повторяет, что не верит ему. Просто не может поверить.

В это время в участке, Бутч затаскивает себя внутрь и сразу же рассылает ориентировки на Рофа и Бэт. Он едет в квартиру Бэт, но ее нет там. Он катается по городу, но так и не найдя ее, возвращается к ее дому.

Роф несет Бэт назад в особняк. В своей спальне он прижимает ее к себе и обнимает. Она в оцепенении, но, в конце концов, ее разум проясняется, она поворачивается и смотрит на него. Он целует ее, думая, что только это успокоит ее, и между ними вспыхивает пламя. Ведомая безумием того, что Роф сказал ей, Бэт вымещает свое смятение на нем, и они страстно занимаются любовью. Когда Роф входит в нее, он обнажает клыки и почти впивается в ее шею. Он опасно близок к тому, чтобы пить из нее, а этого он делать не должен, потому как она еще не прошла через превращение. Чувствуя отчаянное желание крови Бэт и нарастающую усталость, он понимает, что в ближайшем времени должен позвонить Мариссе.

Следующим утром Бутч возвращается назад в участок, и его вызывают в кабинет капитана. Ему говорят, что его отправляют в административный отпуск за то, что он сделал с Билли Риддлом. Бутч говорит капитану, что парень заслуживает худшего. Он оставляет значок и пистолет и уходит, намереваясь продолжить поиски Бэт. Он звонит Хосе домой и рассказывает что произошло. Он спрашивает, выяснил ли Хосе что-нибудь о метательных звездочках, обнаруженных на местах двух преступлений. Хосе отвечает, что, по его мнению, по крайней мере, одно из орудий куплено в местной академии боевых искусств. Бутч решает отправиться туда и проверить место.

В это время в особняке Бэт просыпается в руках Рофа. Он не спал, обнимая ее часами. Она тихо спрашивает, каким был ее отец. Роф говорит, что Дариус был храбрым и сильным, таким, каким и должен быть воин. Она спрашивает, против чего они с Дариусом сражались. Он рассказывает об Обществе Лессенинг, а также историю об охоте на вампиров. Он говорит, что ее братья по линии Дариуса были убиты лессерами. Она спрашивает, кого потерял он, и Роф рассказывает про ужасное убийство его родителей. Она проводит рукой по его лицу и говорит, что ей жаль. Его муки видны невооруженному взгляду, равно как и ненависть к себе. Когда он говорит, что винит себя, она помогает ему увидеть, что он был бессилен, судя по его физическому состоянию, а также потому, что отец запер его. Она говорит, что в той ситуации никто не мог предотвратить убийства. Никто.

Раздается стук в дверь. Роф натягивает халат, надевает солнечные очки и отвечает. Бу, ее кот, проносится через всю комнату и прыгает ей на руки. Она смеется и обнимает его. Пока Бэт спала, Роф попросил дворецкого съездить на квартиру Бэт и забрать Бу.

Роф благодарит дворецкого и смотрит, как закрывается дверь. Когда они снова оказывается наедине, он говорит Бэт, что хочет показать ей кое-что и поднимает ее с кровати. Он ведет ее через коридор к спальне Дариуса. Она входит и пораженно смотрит на дюжины своих фотографий в разном возрасте. Они расставлены повсюду в красивых рамках. (Позднее она выясняет, что их снял дворецкий по имени Фритц). Она также находит фотографию своей матери. Роф ждет у двери, пока Бэт изучает комнату своего отца. Наблюдая за ней, он понимает, что хочет взять ее своей ута-шеллан, своей единственной парой, своей женой. К нему приходит мысль, что она может не пережить превращение. Его переполняет ледяной ужас.

Бэт очень тронута очевидной любовью отца, а также молчаливой поддержкой Рофа. Когда она осматривает комнату, он задумчиво отвечает на ее вопросы, и каждая крупица информации для нее – драгоценный подарок. Когда она находит дневник, то просит Рофа подойти. Она не может прочитать его, потому что дневник написан на неизвестном ей языке. Когда она протягивает ему журнал, то понимает, что он даже не смотрит на него. Она откладывает книгу и тянется к его лицу. Медленно снимает его солнечные очки. Раньше он был без очков только в темных комнатах. Сейчас, благодаря свету лампы, она видит, что радужки бледные, молочно-зеленые, зрачки крошечные, расфокусированные. Ты слеп, тихо говорит она. Роф испытывает непроизвольный стыд за свою инвалидность и пытается оттолкнуть ее руки. Он беспокоится, что она решит, что он не сможет защитить ее и говорит Бэт, что в состоянии озаботиться о ней. Почему-то я в этом вовсе не сомневаюсь, шепчет она и целует его.

В городе, Бутч появляется в академии боевых искусств и видит, как уходит Билли Ридл. Бутч заходит внутрь и говорит с одним из тренеров по имени Джо Ксавье. Бутч не мог сказать наверняка, но чувствует, что дело пахнет дурно. Ксавье отвечает на его вопросы о метательных звездах, а потом спрашивает у Бутча кого он ищет. Никого конкретного, отвечает он. Он спрашивает, не возражает ли мистер Ксавье против того, что он купит одну из звездочек. Они не продаются, отвечает мужчина, но я дам вам одну. Бутч берет звездочку и прячет в карман. Он уходит и едет в газету, узнать, заезжала ли Бэт. Никто не видел ее.

Позже днем Бэт покидает особняк, собираясь поехать на работу. Она заезжает к себе на квартиру, переодевается и едет в город. Когда она приезжает в газету, редактор требовательно спрашивает, где она пропадала. Она пропустила сроки сдачи двух статей, и он угрожает уволить ее. Она садится и пишет две колонки, но думает только о Рофе. Какой бы фантастически невероятной ни была рассказанная им история, почему-то она казалась правдивой. Она объясняет, почему Бэт так сильно отличалась от окружающих ее людей. И почему ей по непонятной причине чудилось, что кто-то за ней следит.

Когда солнце садится, Роф зовет Мариссу. Она появляется в его спальне, довольная тем, что он позвал ее, потому что он был, очевидно, взбудоражен. Мысли Роф занимает одна Бэт. Он волнуется, потому что она одна в городе, он не может выкинуть из головы воспоминания о том, как они занимались любовью, и в ужасе каменеет перед ее грядущим превращением. Марисса предлагает ему свое запястье, и, закрыв глаза, Роф видит перед собой Бэт. В порыве вспоминаемой страсти он тянется к шее Мариссы.

Марисса чувствует, что он кусает ее артерию, и она шокирована. Его тело полностью возбуждено, когда он притягивает ее к себе. Именно этого она всегда хотела, и она обхватывает его плечи, мысленно обращаясь к его разуму. Она видит четкий образ женщины, о которой он думает, и это разбивает ей сердце. Она, наконец, освобождается от своей надежды. Она знает, что он никогда не воспылает такими чувствами к ней. С ее глаз катятся слезы, пока он пьет.

На другом краю города, Мистер Икс выходит на поиски очередной проститутки, которую использует в качестве приманки для вампира. В этот раз он покупает сеть с серебряным креплением. Он убивает очередную женщину, оставляя истекать кровью. Когда появляется вампир, он пленяет мужчину сетью. Мистер Икс подходит к нему и несколько раз стреляет в него дротиками. Мужчина теряет сознание, и Мистер Икс тащит его в свою машину и везет в пригород, где располагается его дом.

Бэт возвращается в свою квартиру, чтобы захватить вещи и проверить сообщения. Бутч звонил ей несколько раз, она также слышала на работе, что он пытался найти ее. Она связывается с ним по мобильному. Он велит ей оставаться на месте, потому что он уже едет. Она ждет его, когда внезапно чувствует тошноту. Она выпивает пару таблеток «Тамс»[101], но становится только хуже.

Роф заканчивает с Мариссой, и когда он выпускает ее, она говорит, что освобождает его от их связи. Он берет ее руки в свои и говорит, что ему очень жаль. Он шепчет, что с самого начала они были плохой парой. Он клянется защищать ее, но она говорит, что для этого найдет другого. Она дематериализуется.

Роф поднимается наверх, и к нему приходят воины-вампиры. Пока прошлой ночью Роф был с Бэт, братья осмотрели академию боевых искусств. Они засекли плотный поток лессеров, сновавших туда-сюда примерно в три ночи, воины уверены, что это их база.

Тем временем, Бутч появляется в квартире Бэт и звонит по интеркому. Она не отвечает, и он заходит с заднего дворика. Через стеленную дверь он видит ее лежащей на полу, свернувшейся в клубок. Он разбивает стекло рукоятью пистолета и заходит внутрь. Она извивается от боли. Он собирается позвонить 9-1-1, но Бэт останавливает его. Она дает ему адрес и просит отвезти туда. Он говорит, что повезет ее только в отделение неотложной помощи. Она хватает его за руку и подводит к своему лицу. Она говорит, что если он хочет, чтобы она выжила, он должен отвезти ее к Рофу. Теперь Бутч все понимает. Роф подсадил Бэт на героин, и у нее ломка. Если он увезет ее в ОИТ, то она умрет, не получив наркотик. Он берет ее на руки и несет к машине. Он гонит как сумасшедший, направляясь к дому Дариуса.

Роф и братья находятся в гостиной, когда слышат сильный стук в дверь. Достав оружие, они все вместе выходят. Роф отрывает дверь. Бутч залетает внутрь с Бэт на руках. Роф берет ее на руки, в то время как братья пораженно смотрят на них. Он уносит ее, словно драгоценность, скрывается в гостиной.

В другой части города, Марисса возвращается домой и забирается на кровать. Когда позднее приходит ее брат, в надежде увести ее на вечеринку, он в ужасе смотрит на свежие раны на ее шее, синяки на бледной коже. Хэйверс охвачен яростью к Рофу. Он уходит в лабораторию убежденный, что должен что-то предпринять.

В это время в особняке Дариуса, Роф нежно укладывает Бэт на кровать. Она страдает, и его руки трясутся, когда он достает кинжал. Он тянется к своему запястью, но останавливается, потому что хочет прижимать ее к себе, когда она будет пить. Он делает надрез на своей шее и прижимает ее к себе, обнимая. Пока она пьет из его горла, он укачивает ее на руках, древние молитвы, которые он, казалось, давно позабыл, срываются  с его губ.

Наверху, братья окружают Бутча. Бутч с ума сходит из-за состояния Бэт, ему надоели наезды наркоторговцев и их разборки, он разочаровался в своей работе. Когда один из братьев останавливается перед ним, Бутч выпускает свой гнев наружу, заваливая здоровяка на пол. В какие-то секунды он оказывается на спине, распятый, локоть ударяет по трахее. Парень, сидящий на нем верхом, напряженно улыбается и говорит остальным, что Бутч ему типа нравится. Бутч был на грани потери сознания, когда один из них подходит и стягивает с него мужчину.

Бутч смотрит на своего спасителя, судорожно втягивая воздух. Сверху на него смотрит мужчина со шрамом, пробегающим через всю щеку, и самыми смертоносными  глазами, какие только видел Бутч. Вот оно, думает Бутч. Сейчас он действительно умрет. Но вместо того, чтобы убить Бутча, громила заявляет, что они дождутся Рофа и тогда решат, что делать. Спустя мгновение приходит дворецкий в черной ливрее и с какими-то закусками. Бутч не может поверить своим глазам. Парень передает серебряный поднос и говорит мужчинам, что если они собираются убить кого-то, то не будут ли они так любезны сделать это на заднем дворике?

В спальне, Бэт заканчивает пить, и Роф держит ее на руках, охваченную болью. В этот момент он уверен, что она умирает, но Бэт выкарабкается. За два часа до рассвета, агония, наконец, отступает, и Бэт засыпает.

Наверху, с Бутча сняли куртку, и нападавшие обыскали его карманы и обнаружили метательную звездочку. Ты занимался боевыми искусствами, спрашивает один из них. Нет, отвечает Бутч. Тогда что это делает у тебя? – следующий вопрос. Друг дал, отвечает Бутч. Они задают несколько вопросов об академии боевых искусств в центре. По какой-то бредовой причине он думает, что они преследуют одну цель: мужчину, подложившего бомбу в автомобиль, который, вероятно, убивал проституток. Дворецкий вмешивается, объявляя, что стол накрыт. Пока все выходят из комнаты, тот, что со шрамом, задерживается и говорит Бутчу, что он может попытаться удрать. Передняя дверь не заперта. Но если Бутч уйдет, они выследят его словно пса и убьют на улице. Когда Бутч остается один в гостиной, он рассматривает варианты. Он беспокоится о Бэт и решает, с учетом угрозы Человека со шрамом, что не уйдет.

В своей спальне, Марисса ворочалась на кровати. Она чувствовала нечто странное, и потребовалось время на то, чтобы осознать, что она злится. Нет, не просто злится. Она в ярости. Она скидывает покрывала и дематериализуется. Она решает, что Роф скоро вернется, и появляется в гостиной в особняке Дариуса. Ей надоело скрывать свою связь с Рофом, и она надеется, что воины будут с ним, когда он вернется. Она хотела устроить ему разнос в присутствии посторонних.

Бутч расхаживает по гостиной, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть антиквариат,  думая о том, сколько бабла нагребли наркоторговцы, когда неожиданно перед ним оказывается женщина. Он перестает дышать. Она красива по-неземному, он почти забывает, как дышать. У нее утонченное лицо, ярко-зеленые глаза и волны светлых волос, падающих на ее спину. На ней надето какое-то струящееся бело платье. Ведомый инстинктом защищать, он выглядывает в коридор, думая о том, чтобы увести женщину отсюда. Он не может представить, что такая невероятная красавица делает здесь с этой группой мордоворотов. Она такая чистая, думает он. Абсолютно чистая.

Марисса с удивлением смотрит перед собой. Это человек. В доме Рофа. И этот мужчина смотрит на нее так, будто видит привидение. Он кашляет и протягивает руку. Потом убирает и вытирает ладонь о джинсы. Потом снова протягивает и представляется как Бутч О’Нил. Она смотрит на предложенную им ладонь, но отступает назад. Он роняет ладонь и просто продолжает смотреть на нее. На что ты смотришь? – спрашивает она, сводя полы платья теснее. Она гадает, а не чувствует ли он ее вампирскую сущность и тем самым испытывает отвращение? Краска приливает к его щекам, и он неловко смеется. Он извиняется и говорит, что ей, наверное, до чертиков надоели пялящиеся на нее мужчины. Она качает головой. Ни один мужчина не смотрит на меня, шепчет она. Про себя она думает, что это самое сложное в роли шеллан Рофа. Мужчины и некоторые женщины порой не смотрят даже ей в глаза, опасаясь того, что может сделать с ними Роф. Боже, если бы они только знали, как мало ей нужно.

Человек делает шаг ближе. Не могу представить, что мужчины не пялятся на тебя, говорит он. Он улыбается ей, и его глаза, они такие теплые, думает Марисса. Она слышала столько рассказов о людях. Как они ненавидят их расу, что они сожгли бы их, будь такая возможность. Но этот человек не кажется ей жестоким, по крайней мере, по отношению к ней. Как тебя зовут, спрашивает он. Она отвечает, и он спрашивает, живет ли она в этом доме. Она качает головой.

Бутч не может оторвать от нее глаз. Он понимает, что ведет себя как капитальный засранец, но он действительно хочет протянуть руку и прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что она – настоящая. Ты не против… он затыкает рот. Что? – подсказывает она. Я могу прикоснуться к твоим волосам? – шепчет он. Она кажется шокированной, но потом некая убежденность мелькает на ее лице. Она делает шаг вперед, и ему нравится ее запах. Словно чистым воздухом. Она наклоняет голову, и один длинный локон падает вперед. Бутч перебирает шелковые пряди своими пальцами. Мягкие, думает он. Такие мягкие.

Марисса закрывает глаза, когда его рука становится храбрее. Она чувствует подушечки его пальцев на своей щеке и инстинктивно обращает лицо к его ладони. Ее тело начинает согреваться, кажется, что время замедляется. Она сбита с толку такой переменой в себе, слегка напугана вниманием этого мужчины. Но ей это нравится. Ей нравится, как он смотрит на нее.

В своем доме, Хэйверс всю ночь расхаживал по саду. Он знает, как убрать Рофа из жизни своей сестры, но, так как является целителем, то метод идет вразрез с его принципами и обязанностями перед своей расой. Неуверенный, он поднимается в ее спальню. Когда он снова обнаруживает, что ее нет, он принимает решение. Он дематериализуется в убогую часть города. В своей дорогой одежде он выделяется на фоне одетых в кожу и увешанных в цепи. Он начинает гулять по улицам и переулкам.

Бэт крепко спит, и Роф оставляет ее, чтобы переговорить со своими братьями. Когда он толкает дверь и заходит в гостиную, то видит, что Бутч и Марисса стоят вплотную друг к другу. Роф шокирован притяжению, которые чувствуется между ними. Взаимное. Прежде чем он успевает что-то сказать, из столовой заходит Рэйдж с кинжалом в руке, видит то же, что и Роф, при этом уверенный, что Марисса по-прежнему шеллан Рофа. Властный голос Рофа заставляет Рейджа, Бутча и Мариссу замереть на месте. Роф одобрительно отмечает, что Бутч инстинктивно закрывает Мариссу своим телом. Рэйдж улыбается и бросает кинжал Рофу, очевидно решивший, что Роф захочет сам убить человека. Рэйдж, расслабься, говорит Роф. И оставь нас.

Бутч смотрит на здоровяка, думая о Бэт, а сейчас еще и обеспокоенный за блондинку за своей спиной. Он чувствует движение и понимает, что Марисса на самом деле встает между ним и наркоторговцем. Будто бы защищает его. Бутч начинает возражать, когда она резко говорит на незнакомом ему языке. Она и наркоторговец говорят мгновение, потом он улыбается. Он подходит к Мариссе и целует ее в щеку. И потом, быстрым движением, он рукой тянется мимо ее тела и хватает Бутча за горло. Из-за солнечных очков мужчина бросает взгляд, проникающий прямо в мозг Бутча. Марисса начинает толкать мужчину в грудь, но ничего не добивается. Наркоторговец напряженно улыбается и шепчет на ухо Бутчу – «Она заинтригована тобой. Не то, чтобы я не одобряю. Но если причинишь ей боль, я…». Бутч перебивает мужчину, уставший от того, что все кому не лень обещают его прикончить. «Да-да, в курсе» – бормочет он. «Ты откусишь мне голову и оставишь подыхать на улице». Наркоторговец улыбается, и Бутч хмуриться. Что-то не так с зубами парня, думает он.

Бэт просыпается, чувствуя напряженность в теле. Она тянется к Рофу, но его нет рядом, и она открывает глаза. Ее зрение по-прежнему с ней. Она встает, смотрит на свое тело. По ощущениям оно кажется таким же. Все работает, как и раньше. Она надевает черный халат, который пахнет Рофом, и поднимается наверх. Поднимаясь, она отмечает, что она не запыхалась от усилий. Это бонус, думает она. Может, в этой вампирской чертовщине есть свои плюсы.

Когда она добирается до вершины лестницы, уходит минута на то, чтобы выяснить, как открыть потайную дверь. И потом она выходит в гостиную. Где находится Бутч с шикарной блондинкой. Сидя на диване, они поднимают головы. Бутч подошел к Бэт и обнял ее. Бэт чувствует, как блондинка присматривается к ней, будто бы оценивая каждый дюйм ее тела. Но в ее взгляде нет враждебности. Только любопытство и что-то по-странному близкое к благоговению. Бутч знакомит их, а потом, когда Бэт спрашивает, где Роф, он говорит, что Роф в столовой.

Бэт пересекает холл, и ее ноги замедляются, когда она видит группу опасных  мужчин, сидящих за столом, накрытым фарфором. Эта сцена не укладывается в ее голове. Крутые парни со столовым серебром. Потом она видит Рофа. Он сидит во главе стола. Мгновение спустя он замечает ее в дверном проеме и устремляется к ней. Он привлекает ее в свои объятия и нежно целует. Бэт смутно осознает, что все разговоры в комнате затихли и остальные мужчины пялятся на нее. Роф нежно спрашивает, как она себя чувствует, и Бэт долго убеждает его, что в порядке. Он спрашивает, голодна ли она, и Бэт отвечает, что ей до странного хочется шоколада и бекона. Он улыбается и говорит, что принесет и то, и другое с кухни. Он отходит и потом понимает, что не представил ее. Он указывает на мужчин за столом, называет их имена и знакомит. Назвав ее имя, он добавил незнакомое ей слово и направился в кухню.

Бэт смотрит, как он уходит, и потом слышит шум, когда мужчины отодвигают кресла и группой встают. В их руках появляются кинжалы, и они идут к ней, движимые целью. Она в панике забивается в угол. Она только собирается кричать Рофа, когда мужчины падают на одно колено, образуя круг возле нее, они склоняют свои головы и вонзают кинжалы в половицы у ее ног. Рукоятки качаются от силы, лезвия сверкают в свете свечей. Эм, мне тоже приятно с вами познакомиться, говорит она с запинкой. Мужчины поднимают взгляд на ее голос. На лицах застыло почтение, их глаза сияют обожанием.

В бедной части города, Хэйверс чувствует близость рассвета, обеспокоенный тем, что теряет свою уверенность, когда лессер наконец выходит на его след. Лессер уже собирается напасть, когда Хэйверс останавливает его, предлагаю информацию о великом воине-вампире. Лессер медлит. Хэйверс разумно добавляет, что он мелкая сошка. Если лессер хочет завалить серьезного вампира, он должен собрать подкрепление и пересечь город. Хэйверс дает ему адрес дома Дариуса, где по его данным Марисса встречалась с Рофом.

Тем временем в гостиной, Бутч и Марисса разговаривают, когда Марисса внезапно говорит, что ей пора. Почему? – спрашивает он. Когда я смогу снова увидеть тебя? Она говорит, что не знает. Они могут пообедать вместе? Поужинать? Что ты делаешь завтрашним вечером? – спрашивает он. Марисса слегка улыбается. Это отчасти забавно, когда тебя добиваются. Ей нравится это. Она думает, где бы они могли встретиться, и понимает, что странно, – видеть человека в доме Дариуса – это кажется правильным. Она говорит Бутчу, что они встретятся завтрашней ночью. Потом он предлагает отвезти ее домой. Она говорит, что доберется сама. Она встает и, забыв, что он человек, дематериализуется перед его носом.

Бутч подскакивает с кушетки. Оглядывается по сторонам. Бросается вперед к воздуху, где стояла она. Он тыкается лицом в руки, думая, что сходит с ума. В этот момент в дверном проеме появляются Роф и Бэт. Бутч резко оборачивается. Бэт улыбается ему и шагает вперед, беря его руку. Бутч, мне нужно кое-что рассказать тебе, говорит она.

Встает солнце, и Мистер Икс открывает академию боевых искусств. Он все еще не добился желаемого по части захвата вампиров. Тот, которого он поймал прошлой ночью, скончался слишком быстро. Мистер Икс подключается к интернету, и на сайте видит сообщение от Мистера Си. Мистер Икс звонит лессеру и, вешая трубку, он ухмыляется. В этот момент в офис заходит Билли Риддл. Билли говорит, что обдумал его предложение, и хочет войти в команду. Мистер Икс встает и обнимает парня одной рукой. Самое время, говорит он. Мне не помешает помощь в новом деле. Билли спрашивает, выходят ли они это ночью. Мистер Икс качает головой. Сегодня ночью мы посвятим тебя, сынок. Потом ты отправишься на охоту.

Днем, Бэт просыпается в объятьях Рофа, обнаруживает, что он смотрит на нее с мрачным выражением лица. Что случилось? – спрашивает она. Он нежно целует ее. Он говорит, что любит ее. Что хочет быть ее защитником. Ее воином. Он хочет провести с ней остаток своей жизни. Она обнимает его и говорит, что думает именно об этом. Он ухмыляется и говорит, что они проведут церемонию с приходом ночи. Мы поженимся? Спрашивает она. Он кивает и говорит, что он попросил шеллан Тормента принести ей платье. Бэт говорит, что любит его, и они занимаются любовью.

Этой ночью братья собираются в особняке. Бэт знакомится с Велси, шикарной  рыжеволосой женщиной, и та вызывает ее мгновенную симпатию. Появляется Марисса, и Бэт удивлена тем, как Крутой Мэн, кажется, капитально влюбился с первого взгляда в эту изящную блондинку. Роф решает провести церемонию внизу, в своей комнате, и мужчины расчищают спальню от мебели. Бэт и Велси помогают Фритцу подготовить еду, и Бэт дивится тому, каким естественным кажется ей происходящее. Ей кажется, будто эти люди – ее, даже если они ведут себя порой странно. Она несет ростбиф в столовую, когда видит, как Фритц высыпает большую пачку соли «Мортон» на серебряный поднос. Она только собирается спросить, зачем это, как Велси говорит, что пора переодеваться. Мужчины уже внизу.

Бэт переодевается в длинное белое платье и следует за Велси вниз, в подвал. Когда она заходит в спальню, то видит Рофа, одетого в белую атласную мантию и брюки. Мужчины выстроились в ряд, в аналогичных одеждах, с зловещими кинжалами на драгоценных поясах. Бутч и Марисса тоже присутствуют, а также Фритц, дворецкий. Роф улыбается ей из-за своих солнечных очков. Тормент подходит к ней. Мы постараемся говориться как можно больше на английском, что бы ты все поняла. Она кивает. Он вызывает Рофа вперед и обращается к ней. Этот мужчина простит тебя принять его в качестве твоего хеллрена, говорит Тормент. Если он достоин, ты возьмешь его? Да, возьму, отвечает она, улыбаясь Рофу. Тормент обращается к Рофу. Эта женщина примет твое предложение. Ты докажешь свои намерения перед ней? Докажу, говорит он. Ты пожертвуешь собой ради нее? Пожертвую, вторит Роф. Ты будешь защищать ее от тех, кто захочет причинить ей вред? Буду. Тормент отступает назад, улыбаясь. Роф прижимает ее к себе и целует. Бэт обхватывает его руками и чувствует себя так, будто обрела дом.

Но потом Роф отступает назад. Он развязывает мантию и снимает ее, обнажая голый торс. Велси подходит к Бэт со спины и держит ее руки. Все будет в порядке, шепчет Велси. Просто дыши со мной и не беспокойся. Бэт тревожно оглядывается по сторонам, когда Роф снимает очки и садится на колени перед мужчинами. Фритц подносит небольшой столик с кувшином и серебряной чашей, которую – как она видела – он наполнял наверху.

Тормент встает позади Рофа. Как зовут твою шеллан? Ее зовут Элизабет, отвечает Роф. Тормент достает кинжал из ножен и склоняется над обнаженной спиной Рофа. Бэт резко втягивает воздух и бросается вперед, но Велси удерживает ее. Ты женишься на воине, шепчет Велси. Так заведено у них. Но это неправильно, выдыхает Бэт. Я не хочу, чтобы он… Велси обрывает ее: позволь ему сохранить честь в глазах своих братьев, настойчиво говорит она. Он отдает тебе свое тело. Отныне оно – твое. Бэт сопротивляется, повторяя, что он не должен делать это, чтобы доказать свои чувства к ней. Но в этом весь он, отвечает Велси. Ты любишь его? Да, говорит Бэт, закрывая глаза. Тогда прими и его подход к жизни, отвечает Велси.

Один за одним, братья Рофа подходят к нему и задают один и тот же вопрос, достают кинжалы и наклоняются над его спиной. Когда они закончили, Тормент берет чашу с солью и засыпает ее в кувшин. Потом он омывает спину Рофа и вытирает кожу девственно-белой тканью. Тормент берет тряпку, сворачивает ее и убирает в украшенную орнаментом шкатулку. Он встает перед Рофом. Встаньте, мой господин, приказывает он. Роф поднимается, и Бэт видит узор на его спине, пересекающий плечи. Тормент вручает шкатулку Рофу и говорит, что он должен вручить ее своей шеллан как символ своей силы и храбрости, чтобы она знала, что ты достоин ее и что твое тело отныне в ее власти.

Роф поворачивается и пересекает комнату. Бэт тревожно изучает его лицо. Кажется, он в полном порядке. На самом деле, он буквально сияет от любви, его бледные, слепые глаза сверкают. Он падает на колени, склоняет голову и протягивает шкатулку. Ты принимаешь меня, спрашивает он. Дрожащими руками, она берет коробку и чувствует облегчение. Когда он встает и обнимает ее, она крепко прижимает его к себе, остальные хлопают и поздравляют их. Мы можем больше не делать это? – спрашивает она. Он смеется и говорит, что ей лучше морально приготовиться, если они надумают завести детей.

Праздник продолжается всю ночь, Бутч и Марисса проводят время, разговаривая. Когда приближается рассвет, они поднимаются наверх, оглядываясь. Марисса поворачивается и говорит, что ей пора. Она стала чувствовать себя более расслабленной в присутствии человека, и она считает его очень привлекательным. Бутч медленно подходит к ней. Он кажется невероятно серьезным. Всю ночь Марисса ощущала, что он очень старается, чтобы она чувствовала себя комфортно. Перемена в нем интригует ее. В чем дело, спрашивает она. Я хочу поцеловать тебя, говорит он хрипло. Она чувствует его  желание и самоконтроль. Встревоженная, но без страха, она шагает вперед и чувствует, как его руки опускаются на ее плечи. Его губы мягкие и нежные, когда они касаются ее губ. Она закрывает глаза и прижимается к нему. В его груди зарождается звук, напоминающий довольный рык. Он углубляет поцелуй, его язык скользит в ее рот, ласкает ее язык. Его теплые руки на ее талии, сердце уверенно бьется напротив ее, в теле бушуют чувства, но он держит себя в руках. Он отстраняется, его глаза изучают ее лицо, будто он боится, что был слишком напорист. Все нормально? – спрашивает он тихо. Она улыбается. Это было прекрасно, отвечает она. Не может быть первого поцелуя лучше. Глаза Бутча раскрываются удивленно. Марисса берет его лицо в свои руки. Сделаем это снова, притягивая его к себе.

Бэт и Роф провели весь следующий день в кровати, после того, как их мебель вернули на место. После захода солнца, Роф и братья говорят с Бутчем, который рассказывает им все, что ему известно об академии боевых искусств, то есть немного. Они решают выступить группой, проникнуть в место и напасть. По просьбе Рофа Бутч соглашается остаться дома и охранять Бэт. Роф говорит Бэт, что они просто собираются решить некое дело. Он не хочет, чтобы Бэт волновалась, но она далеко не дура. Пока мужчины вооружаются, она пытается удержать Рофа дома. Что может быть настолько важным, требовательно спрашивает она. Это связано со смертью твоего отца, отвечает он. Мы должны выяснить, кто это сделал. Твой отец должен быть отомщен. Бэт, наконец, отпускает его, чувствуя беспокойство.

В пригороде, Мистер Икс и Билли, теперь известный как Мистер Р., покидают дом Мистера Икс. Мистер С. не появляется, потому что он убит другим лессером в битве за территорию. Их цель – следить за домом Дариуса и дождаться, пока легендарный воин-вампир, живущий там, вернется домой перед рассветом. Мистер Икс купил сеть и дротики. Он считает это иронией – направляться в дом вампира, которого он взорвал. Он думал, что бывший владелец был убит, поэтому другой вампир не станет жить там, ведь место скомпрометировано. Они появляются и окружают особняк. Они чувствуют, что вампиры воины ушли, но внутри есть, по крайней мере, одна женщина.

В доме появляется Марисса, и они с Бутчем сидят с Бэт. Бэт чувствует себя лишней и просит их уйти наверх. С ней все будет в порядке. Бутч думает над этим и, проверив окна и двери и включив сигнализацию, он разрешает себе и Мариссе пойти в гостиную в другой части коридора. Это – самый приемлемый по «отдаленности» компромисс. Бэт ложится на кушетку в гостевой.

Мистер Р. Направляет бинокль на дом и видит Бэт. В этот раз я точно завалю эту суку, говорит он Мистеру Икс. Я хочу избить ее до крови. Мистер Икс все обдумывает и предлагает изменение в плане. Как насчет того, чтобы взять ее прямо сейчас, говорит он Мистеру Р.

Бэт слышит, как что-то ударяет по стеклу. Она подходит и выглядывает. Там никого нет. Мгновение спустя взрыв потрясает особняк. Ее отбрасывает к стене. Когда Бутч вбегает в комнату, двое мужчин залазят через дыру, где раньше было окно. Один из них хладнокровно стреляет в Бутча. А второй – Билли Риддл.

Роф и братья сражаются с лессерами в академии боевых искусств, когда он чувствует что-то ужасное в центре своей груди. Он как можно скорее вырывается из битвы и материализуется в особняк. Он обнаруживает хаос. Бутч ранен, включена сигнализация, Марисса в истерике, а Бэт пропала.

Мистер Икс и Мистер Р. появляются в фермерском доме с Бэт, связав ее по рукам и ногам. Мистер Икс радуется тому, в каком неожиданном направлении все разворачивается. Так как она женщина, то открывает новые возможности по части пыток. К тому же, воин придет за ней. Она либо его жена, либо подружка, либо сестра. Со всех сторон выигрышная ситуация. Два за одного. Они заносят ее внутрь.

Бэт пила из него, и Роф может чувствовать, где она, и он материализуется перед фермерским домом. Ворвавшись через дверь, он вовлекает обоих лессеров в яростный бой. Бэт освобождает себя от уз, и атакует Билли Риддла с физической силой, которой ранее не обладала. Она заваливает его на пол, и когда Роф бросает ей кинжал, она пронзает его, и тот рассыпается. Хотя Роф побеждает Мистера Икс, он серьезно ранен. Бэт бросается к нему. Используя его телефон, она судорожно звонит Бутчу, надеясь, что кто-нибудь ответит.

Марисса берет трубку. Когда она слышит о случившемся с Рофом, Марисса, уже вызвавшая своего брата помочь Бутчу с его раной, требует, чтобы он пошел к Рофу. Когда брат отказывается смотреть ей в глаза, у нее возникает ужасное предчувствие, что он имеет отношение к нападению. Наполненная яростью, она противостоит ему и требует помочь Рофу. Хэйверс, который шел в разрез со своими принципами, признается в своей вине и материализуется в фермерском домике. Ясно, что Роф на пороге смерти, и единственная его надежда – кровь. Хэйверс начинает закатывать рукав, когда Бэт отталкивает его в сторону. Запястье, Хэйверс говорит ей. В конечном итоге, Роф берет кровь Бэт и становится достаточно стабильным, чтобы можно было донести его до автомобиля. Они вынуждены перевозить его, потому что Роф не может переместить себя. Особняк Дариуса – опасное место для ночлега, и рассвет близиться. Поэтому они решают ехать в дом Хэйверса. Они вдвоем несут его в лабораторию.

После долгого и мучительного ожидания, Роф приходит в себя. Когда Бэт обнимает его и плачет, он впервые в жизни ненавидит свою жизнь, полную сражений. Сейчас Бэт – его жена, и он не хочет, чтобы она имела дело с жестокостью. Они обнимают друг друга, пока в лабораторию не заходят Хэйверс с Мариссой. В отчаянии, Хэйверс признается Рофу в содеянном. Он предлагает Рофу осуществить ритуал мести – убить Хэйверса. Роф отвечает «нет». Сейчас они квиты, за то, что Роф делал с Мариссой столько лет.

Когда братья появляются в доме Хэйверса, Роф и Бэт принимают приглашение пожить в доме Тормента и Велси. Пока Роф выздоравливает. Роф все еще слаб для материализации, поэтому Бэт, Бутч и Марисса решают отвести его на запад. Они выезжают на шоссе, и Бэт улыбается своему мужу-вампиру, думая, что она хотела в этой жизни приключения. И, боже, она его получила.

Эпилог

Месяц спустя, на ранчо Тормента и Велси в Колорадо, братья находятся в «военном» помещении, готовятся выйти на охоту. Роф принял на себя роль лидера для своих воинов и позицию главного своей расы. Вампиры начали приходить к нему, с просьбами решить споры и благословить их детей – традиционные обязанности Короля, которые не исполнялись с момента смерти отца Рофа. Бэт привыкает к новой роли ута-шеллан Короля. Бутч и Марисса счастливы, но им приходится разбираться с осложнениями, которые вносит  его смертность.

Братья уже готовы выйти на поле, но Роф хмурится, когда видит как Бэт берет кинжал. Что ты делаешь, спрашивает он. Я иду с тобой, отвечает она. Зачем это, требовательно спрашивает он. Чтобы сражаться, отвечает Бэт. О, нет, не идешь, возражает Роф, я ограждаю тебя от войны. Бэт вздергивает подбородок. Что, прости? Ты запрещаешь мне? – говорит она. Они приготовились к спору, и братья быстро покидают комнату.

По другую сторону двери они слушают приглушенные, злые голоса. Ну, как думаете, кто выиграет в споре? – спрашивает Тормент. Братья делают ставки. Дверь открывается. Выходит очень злой Роф, натягивает кожаную куртку. Следом появляется Бэт, с двумя пистолетами и кинжалом. Она улыбается. Когда братья смеются, Роф обхватывает Бэт рукой и целует ее. Никто из вас не выглядит особенно удивленным, говорит он братьям. Да, отвечает Тормент. Мы ставили на нее.

Вместе, Роф и Бэт растворяются в ночи.

Удаленные сцены

Сцена 1

От автора

Подавляющее большинство того, что я вижу в своей голове, нашло отражение в книгах – вот почему романы о Братстве такие длинные. И, как правило, если я что-то вырезаю из одного романа, то использую отрывок где-нибудь еще. Однако есть несколько сцен, не вошедших в книги, и я включила их в сборник с комментариями. 

Эту сцену я вырезала из «Пробужденного любовника» из-за ее размера. Она мне действительно нравится, и жаль, что я не смогу использовать ее в дальнейшем, так как это было началом побочной сюжетной линии с учениками. Перечитывая ее снова, я вспоминаю, как далеко ушел Джон – на этом этапе серии он только начинает знакомиться с Братьями, и ему еще многое предстоит узнать о новом мире.

Находясь в спортзале тренировочного центра, плечом к плечу с остальными учениками, и ожидая следующей команды на изменение позы джиу-джитсу, Джон был в изнеможении. Его мозг был абсолютно истощен, а все тело болело. Его будто обглодали до костей и оставили умирать.

Ну ладно, это звучало мелодраматично. Но не слишком. Занятие началось, как всегда, в четыре часа дня, но им нужно было наверстать время, потерянное прошлой ночью. Вместо того чтобы закончить в десять, сейчас было уже два часа ночи, а они работали все в том же темпе.

Остальные парни тоже выглядели уставшими, но Джон чертовски точно знал, что никто из них не вымотался, как он. По какой-то причине одноклассники лучше него выносили тренировки

По какой-то причине? Господи, да он знал почему. Ему все тяжело давалось не только потому, что он был ничего не соображающим болваном. Из-за этой терапии, возвращения-к-его-прошлому-кошмару, он даже не мог спать, вследствие чего нетвердо стоял на ногах и с самого начала был не в себе.

Стоявший впереди Тор пристально посмотрел на ряд учеников. Одетый в черные нейлоновые штаны и черную футболку, Брат был вылитым сержантом-инструктором по строевой подготовке, с короткой военной стрижкой и пронзительными голубыми глазами. Джон попытался выпрямиться, но его спина отказывалась разгибаться. Он целиком и полностью выдохся.

– На сегодня все, – рявкнул Тор. Ученики повалились на пол, и он нахмурился. – Какие-нибудь повреждения, о которых я не знаю?

Когда ни один не заговорил, Тор посмотрел на часы, висящие на стальном каркасе бетонной стены.

– Помните, завтра начинаем в полдень и занимаемся до восьми вечера, вместо обычного времени. Примите душ. Автобус подойдет в течение пятнадцати минут. Джон, можно тебя на минутку?

Пока все ученики тащили свои жалкие задницы через голубые маты к раздевалке, Джон оставался позади. И тихо молился.

Дорога на автобусе в тренировочный центр и обратно была адом для него. В лучшие дни никто из учеников не говорил с ним. В худшие… он молил о молчаливом пренебрежении. И пускай это делало его трусом, но он надеялся, что Тор предложит ему остаться и поработать в офисе.

Тор дождался, пока стальная дверь со звоном закрылась, прежде чем превратиться из сержанта-инструктора в отца. Положив ладонь на плечо Джона, он мягко сказал, – Ну как ты, сынок?

Джон оживленно закивал, хотя его измотанное состояние говорило само за себя.

– Слушай, Братство сегодня поздно вышло на улицы, и мне нужно отправляться в патруль. Но я уже поговорил с Бутчем. Он сказал, что если ты захочешь зависнуть с ним ненадолго, то это будет круто. Ты можешь принять душ в Яме, и после он отвезет тебя домой.

Глаза Джона округлились от удивления. Зависнуть с Бутчем? С этим охрененно-крутым парнем? Черт… его молитвы были услышаны. Парень приходил пару дней назад, провел отпадное занятие по форензике [102], и абсолютно все ученики решили, что хотят стать копами по расследованию убийств, как он.

Зависнуть с ним… да к тому же избежать Адского экспресса по дороге домой?

Тор улыбнулся. – Это можно принять за «да», верно?

Джон кивнул. Кивал не переставая.

– Знаешь, как туда добраться?

Код тот же? – Знаками показал Джон

– Ага. – Тор сжал его плечо, его большая ладонь излучала столько теплоты и поддержки. – Береги себя, сынок.

Джон направился в раздевалку и впервые не колебался, вступая внутрь горячего, влажного лабиринта из кабинок и социальной иерархии. Как обычно, по дороге к девятнадцатой он не смотрел никому в глаза.

Забавно, и он, и его кабинка были позади всех и внизу.

Когда он, подхватив сумку, перекинул ее через плечо, Блэйлок, рыжеволосый парень, один из тех двоих, кто не доводил его своими оскорблениями, нахмурился.

– Ты не переодеваешься для автобуса? – Спросил парень, вытирая полотенцем волосы.

Джон кивнул и отвернулся в сторону, не сумев сдержать улыбки.

Которая, конечно, заставила Лэша вступить в игру.

– Кажется, он собирается побегать за Братством. – Светловолосый парень искусно затянул ремешок на огромных бриллиантовых часах «от Джэйкоб и Ко». – Могу поспорить, он будет полировать им кинжалы. Чем ты будешь обрабатывать их клинки, Джон?

Желание треснуть его было настолько сильным, что Джон даже поднял руку, но Боже, устраивать потасовку с этим придурком? Не тогда, когда он договорился о Яме и освободился от автобуса. Отвернувшись, он пошел длинным путем к выходу из раздевалки, проходя через другой коридор из скамеек и шкафчиков, чтобы избежать конфликта.

– Удачно повеселиться, Джонни, – прокричал Лэш. – И загляни по пути в комнату со снарядами. За теми наколенниками.

Когда раздался смех, Джон открыл дверь и направился в офис Тора… думая, что отдаст все, лишь бы показать Лэшу, каково это, когда над тобой издеваются.

Или заставить его подчиниться.

Пройти через дверь за шкафом с документами и выйти на другую сторону в подземный туннель – это считай что прогулка под солнцем: он почувствовал ликующее облегчение. Конечно, у него было всего десять часов свободы, но при определенных обстоятельствах и они казались целой жизнью.

И потусить с Бутчем – именно та передышка, которая была ему нужна.

Джон быстро прошел к главному дому и остановился, когда достиг лестницы, ведущей в вестибюль. Тор сказал, что от нее сто пятьдесят ярдов до Ямы… и он пошел дальше. Когда он дошел до еще одной лестницы, то почувствовал облегчение. Туннель был сухим и слабо освещенным, но Джон не любил бывать здесь в одиночку.

Сунув лицо в регистрационное поле видеокамеры, он нажал кнопку вызова, и почувствовал желание помахать рукой, как идиот.

– Привет, приятель. – Голос Бутча отчетливо слышался сквозь интерком. – Рад, что ты пришел.

Замок отворился, и Джон быстро поднялся по ступенькам. Бутч стоял наверху, в дверном проеме, одетый в черно-золотой смокинг.

У парня была лучшая одежда, какую Джон когда-либо видел. Он вел занятия в костюме в тонкую полоску, который, казалось, был прямо из глянцевого журнала.

– Можешь использовать мою ванную и принять душ, потому что мой сосед по комнате сегодня не на патруле и вазюкается со своей бородкой.

– Пошел ты, коп, – раздался низкий мужской голос.

– Ты знаешь, что это правда. Весь исстрадался от синдрома МББ… – Бутч посмотрел на Джона. – Означает Маниакальный Беспорядок Бороды. Эй, слушай, Джей-мэн, я собирался проехаться в город, тебе как?

Джону очень нравилось, когда Бутч называл его «Джей-мэн». И он, на самом деле, был бы рад поехать куда угодно с таким парнем.

Когда он кивнул, Бутч улыбнулся. – Заметано. Хочу сделать еще одну татушку. У тебя есть?

Джон покачал головой.

– Может и себе сделаешь.

Татуировку. С Бутчем? Черт, ночь обещает быть отпадной.

Когда Джон кивнул, Бутч улыбнулся и оглянулся вокруг, – Ты уже был в этом месте, Джон?

Когда Джон покачал головой, коп провел ему быструю экскурсию, и стало очевидно, что это место – Мужское логово. Мебели было немного, зато полно спортивных сумок, тьма бутылок со скотчем и водкой. Стол для настольного футбола был абсолютно новым. Как и огромный ТВ, и потрясающая груда компьютеров в гостиной. Здесь также отлично пахло: сигаретами, кожей и лосьоном после бритья.

Бутч повел его по коридору. – В этой комнате Ви.

Джон заглянул в дверь и обнаружил огромную кровать без спинки, укрытую черными простынями. По всей комнате были расставлены книги и различное оружие, как будто библиотеку оккупировал целый дивизион морпехов.

– А я - здесь.

Джон вошел в комнату поменьше… заваленную мужской одеждой. Костюмы и рубашки висели на вешалках с широкими плечиками. Обувь и галстуки были повсюду, и не меньше пятидесяти пар запонок лежали на столе. Ты будто попал внутрь универмага. Очень, очень дорого универмага.

– Ванна – твоя. Чистые полотенца в задней части. – Бутч взял низкий стакан для виски с прикроватного столика и поднес к губам. – И подумай насчет татуировки. Я направляюсь в первоклассное место. Они отпадно делают тату.

– Коп, ты что, пытаешься испортить молодежь?

Джон посмотрел на дверной проем. В проходе стоял огромный мужчина с бородкой и татуировками на лице. На нем были кожаные штаны и черная футболка, на одной из рук - перчатка, глаза – бриллиантово белые, словно льды Аляски, а края радужки – ярко-голубые.

Смотря на него, только одно слово пришло Джону на ум: Эйнштейн. Парень излучал интеллект – это было видно по глазам, пронзающим, ледяным глазам.

– Это мой сосед Вишес. Ви, знакомься с Джоном.

– Как дела? Я много слышал о тебе. – Парень протянул руку, и Джон пожал ее.

– А насчет тату, – сказал Бутч, – он совершеннолетний. Ведь так? Около двадцати, должно быть.

– Ему следует подождать. – Ви повернулся к Джону и начал показывать знаками. – «Окей. Если ты сделаешь татуировку до превращения, то она исказится, когда ты будешь проходить через изменение. А потом исчезнет через месяц или два. Но если ты потерпишь, то я набью тебе, что захочешь, и сделаю это перманентно». 

Джон смог только моргнуть. Он бросил свою куртку и показал знаками, – «Вау, ты глухой?».

«Неа. Слышал от Тора, что с тобой только так можно общаться, и выучил как-то ночью. Решил, что мы рано или поздно столкнемся». 

Ага, как будто выучить язык знаков было легче легкого.

– Эй, я все еще здесь.

– Просто дал парню маленький совет.

Джон посвистел, привлекая внимание Ви. – «Ты спросишь Бутча, какую татуировку он собирается сделать?»

– Отличный вопрос. Коп, ты что себе сегодня колешь? Цыпленка Твити на заднице[103]?

– Доделываю старую. – Бутч подошел к шкафу и распахнул его, снимая халат и оставаясь в черных боксерах-брифах. – Что же надеть…

Джон пытался не пялиться, но провалился. Коп был накачан. Широкие плечи. Плотные мускулы перекатывались на спине. На руках были порезы. Он не был огромным, как вампир вроде Тора, но точно был одним из самых крупных людей, каких встречал Джон.

И по всей его пояснице тянулось тату. Сделанный черными чернилами, геометрический узор занимал много места. Серия линий… нет, это были числа. Группа из четырех линий с диагональной чертой. Пять групп да еще одна линия. Двадцать шесть.

Ви указал на сумку Джона, – Эй, чувак, твой мешок протекает. У тебя там шампунь или аналогичная хрень?

Джон покачал головой и нахмурился, когда увидел пятна на ковре. Он подошел и расстегнул молнию. Что-то было в его одежде, что-то белое, густое…

– Что за херня? – спросил Ви.

О, Боже… кто-то…?

Бутч отпихнул Джона в сторону, запуская руку прямо в массу, и поднес пальцы к носу.

– Кондиционер. Кондиционер для волос.

– Лучше, чем то, о чем подумал я, – пробормотал Ви.

Карие глаза Бутча взметнулись наверх. – Это твой, Джей-мэн? – Когда Джон покачал головой, коп спросил, – У тебя в школе проблемы, о которых ты умалчиваешь?

Лицо мужчины было мрачным, будто он уже приготовился выискать тех, кто издевался над Джоном и его вещами, и вбить в землю, словно колья для палатки. На мгновенье Джона повеселила счастливая картинка того, как Бутч хорошенько чистит морду Лэша, а затем засовывает парня в шкафчик.

Но он не хотел, чтобы его проблемы решал кто-то другой.

Когда Джон покачал головой, глаза Бутча сузились, и он посмотрел на Ви. Тот кивнул один раз.

Затем Бутч заулыбался, натягивая привычную маску. – Я позову Фритца, он вычистит твои вещи. И не волнуйся, мы подберем тебе что-нибудь из одежды. Без проблем.

Джон посмотрел на Ви, не купившись на «да-ничего-серьезного» на лице копа. – «Скажи ему, что это ерунда. Скажи, что я сам справлюсь».

Ви улыбнулся. – Бутч и так это знает. Правда, коп?

– Что здесь нет ничего страшного. И что он сам справится? Да, знаю, Джей-мэн.

«Я думал, ты не понимаешь язык глухонемых». 

Бутч покачал головой. – Извини, я еще не читаю по рукам. Но я разбираюсь в придурках. Как я сказал, тебе не о чем беспокоиться.

Мужчина продолжил ухмыляться, лицо стало невероятно радостным. Будто он с наслаждением докапается до самой сути проблемы.

Джон посмотрел на Ви в поисках поддержки. Но мужчина скрестил руки на груди и снова кивнул в сторону Бутча. У него уже созрел план.

И в нем может быть все, что угодно.

Вот блин.

Сцена 2

От автора

Следующая сцена, на самом деле, не была удалена, а скорее подверглась существенному изменению в процессе редакции «Пробужденного любовника», преимущественно из-за того, что мне не нравилась атмосфера. (Сцена в книге начинается на стр. 344[104]). Смысл в том, что сцена показалась мне чересчур грубой для прощания Зи и Беллы, но сейчас я жалею, что не оставила то, что увидела в своем воображении. Думаю, что сцена в изданной книге – хороша, но эта еще лучше.

Белла упаковала сумки быстрее, чем за две минуты. У нее было мало вещей, лишь та небольшая часть, которой она располагала прошлой ночью, когда выселилась из комнаты Зи.

Фритц скоро должен был прийти за багажом и доставить его к Хэйверсу и Мариссе. Примерно через час она дематериализуется в их дом, где ее встретит Ривэндж. С охраной.

Заходя в тускло освещенную ванную, она зажгла свет над раковиной и перепроверила шкафчики, дабы убедиться, что ничего не забыла. Прежде чем покинуть ванную, она посмотрела на себя в зеркало.

Господи, она постарела.

Находясь под очагом света, она подняла волосы с шеи и повернула голову вправо и влево, пытаясь как-нибудь узреть свое истинное я. Когда она сдалась после только богу известно какого количества времени, то начала терять вес и…

Зи появился позади нее, в тени, принимая форму в воздухе, делая темноту еще темнее своей черной одеждой, оружием и настроением.

Или, может быть, он был там уже давно, и только сейчас решил показаться.

Она отступила назад, ударившись о мраморную стену бедром. Выругавшись и потерев больное место, она начала перебирать словарный запас в поисках способа послать его к черту.

Но потом она учуяла его. Его связующий аромат был силен.

Зи хранил молчание, хотя не то, чтобы ему нужно было что-то говорить. Она могла чувствовать его взгляд. Могла видеть золотистое сияние там, где он стоял.

Она точно знала, почему он смотрел на нее. И не могла поверить в это.

Белла отошла еще дальше, пока не уперлась в дверь душевой кабинки.

– Чего ты хочешь?

Неправильные слова, подумала она, когда Зи вышел на свет.

Увидев его тело, она раскрыла рот от удивления.

– Я хочу соединиться, – произнес он низким голосом. И он был более чем готов.

– Ты думаешь… Господи, ты думаешь, я сейчас с тобой лягу? Да ты ненормальный.

– Скорее, склонен к психозам. Это, по крайней мере, клинический диагноз. – Когда он снял ножны для кинжалов, дверь за ним захлопнулась, а замки – закрылись. Потому что он мысленно так пожелал.

– Тебе придется заставить меня.

– Нет, не придется. – Его руки принялись за кобуру на бедрах.

Белла уставилась на то, что натянуло его кожаные штаны. Она хотела этого.

Боже, она молила, чтобы он взял ее, не предоставив выбора. Только так она смогла бы простить себе то, что собиралась сделать, и возненавидеть его еще сильнее. Она могла…

Зи двинулся вперед, пока не встал прямо перед ней. Его грудь поднималась и опускалась в этой напряженной тишине.

– Извини, что я такой ублюдок. Я не стал бы посылать тебя к Фьюри, если бы не думал, что это правильно для вас обоих.

– Ты извиняешься лишь потому, что хочешь взять меня сейчас?

– Да. Но это не перестанет быть правдой.

– И не будь ты твердым сейчас, то просто позволил бы мне уйти?

– Считай это прощанием, Белла. В последний раз.

Закрыв глаза, она почувствовала жар, исходящий от него. И когда он положил на нее руки, она не подпрыгнула. Когда его руки сомкнулись вокруг шеи и запрокинули голову назад, ее рот не мог не раскрыться.

Ну, во всяком случае, так сказала себе она.

Язык Зи проник в нее, а его бедра прижались к низу ее живота. Пока они целовались, раздался звук рвущейся ткани – ее футболки, которую он разорвал на части.

– Зейдист, – хрипло прошептала она, когда он потянулся к пуговице на ее джинсах, – Прекрати.

– Нет.

Его рот опустился к груди Беллы, ее штаны упали на пол, и он, приподняв ее, донес до столика. Зи громко урчал, раздвигая ее колени в стороны своей головой и садясь перед ней, не отрывая взгляда от ее естества.

Он точно знал, насколько она была возбуждена.

Белла сложила руки перед ним, перед тем, куда он смотрел.

– Зейдист, если ты сделаешь это, я никогда не прощу тебя.

– Я смогу с этим жить. – Поймав ее запястья, он без усилий убрал руки. – Если это значит, что я смогу быть с тобой, в этот последний раз.

– Какого черта тебя это так волнует?

Он потянул вперед ее руки, поворачивая их, чтобы они смотрели вверх. Взглянул на них и покачал головой.

– Фьюри не пил от тебя, ведь так. Нет отметок на шее. И на запястьях.

– Еще не поздно.

– Он сказал, что ты не сможешь вынести этого.

Отлично, это последнее, о чем Зи следовало знать.

– И это мое наказание? – громко произнесла она. – Ты собираешься заставить меня…

Зи быстро нырнул, его рот коснулся ее сердцевины. Так настойчиво. Она решила, что он готов съесть ее, но вместо этого, нежные касания его губ были полны любви, и в ее глазах появились слезы. Когда он отпустил ее руки, щеки Беллы покрылись влагой, и она вцепилась в его голову, прижимая еще ближе.

Его взгляд был прикован к лицу Беллы, пока язык доводил ее до кульминации, Зи наблюдал за ней, словно запоминая драгоценные мгновенья.

– Позволь отнести тебя на кровать.

Она кивнула, когда он скользнул по ее телу вверх и влажными губами коснулся шеи. Прикосновение его клыков зажгло в ней луч надежды. Может, в конце концов, он покормится…

Но потом он поднял ее и мысленно отворил дверь… и страсть покинула ее. Она уезжала. И он не собирался ее останавливать.

И он не хотел сейчас взять ее вену.

Он мгновенно почувствовал перемену в ней.

– О чем ты подумала?

– Ни о чем, – прошептала она, когда он опустил ее на кровать. – Ни о чем.

Зи замер, нависая над ней, находясь на краю пропасти. Потом он расстегнул свою молнию, выпуская огромную эрекцию. Он забрался на нее, приспустив штаны на бедра, а она отвернула лицо в сторону.

Он погладил ее волосы.

– Белла?

– Делай это и потом дай мне уйти. – Она еще шире раздвинула бедра, чтобы вместить его, и когда его возбуждение коснулось ее естества, он застонал, рывком приподнимаясь. Он не проник в нее, и она закрыла глаза.

– Белла…

– Я бы потянулась и ввела тебя внутрь, но мы оба знаем, что ты терпеть не можешь мои прикосновения. Или ты хочешь, чтобы я встала на четвереньки? Для пущей анонимности. Ты даже не узнаешь, кого трахаешь.

– Не говори так.

– Почему нет? Черт. Ведь ты даже не раздет. Что заставляет меня усомниться, а должно ли это вообще произойти. Сейчас, когда ты знаешь, как о себе позаботиться, тебе не понадобится женщина. – Ее голос сорвался. – И ты абсолютно точно не нуждаешься во мне.

Наступила длинная тишина.

Она услышала шипящий звук. И потом он укусил ее.

Зи глубоко вонзил клыки и задрожал от первого притока ее крови. Богатая, густая жидкость проникла в его рот, и когда он сделал глоток, кровь обволокла заднюю стенку его горла.

Он не мог остановиться.

Когда он решил взять ее вену, то сказал себе, что позволит лишь единственный, большой глоток, но раз начав, он уже не мог прервать соединение. Вместо этого, он приподнял ее и перевернул на бок, чтобы еще удобней устроиться около нее.

Белла притянула его ближе, и он был уверен, что она снова плакала, обнимая его, потому что ее дыхание было неровным.

Поглаживая обнаженную спину, он прижался к ней бедрами, стараясь успокоить ее, пока пил. Казалось, это подействовало. Но не на него. Его член гудел, головка была готова взорваться.

– Возьми меня, – простонала она, – пожалуйста.

Да, подумал он. Да!

Но, Господи Боже, он не мог перестать пить, чтобы войти в нее: сила, вливающаяся в него, была слишком притягательной, а ответ его тела – немыслим. Пока он пил из нее, он чувствовал, как его мышцы сжимаются, стальной паутиной покрывая каркас из костей.

Его клетки поглощали питательное вещество, которого были лишены на протяжении столетия, и мгновенно его использовали.

Опасаясь, что возьмет слишком много и убьет ее, в конец концов Зи оторвался от горла Беллы, но она тут же схватила его шею и потянула вниз. Он противился этому влечению лишь мгновенье, но потом зарычал, громко и низко словно мастифф. Грубо приподняв, он передвинул ее и, глубоко пронзая, укусил за другую сторону шеи. Он окружал ее, пленяя своим телом, связующий запах волнами исходил от него. Он был хищником, который питался, стоя над своей добычей; его руки были широко раскинуты и согнуты, удерживая вес тела, а бедра расставлены по обеим сторонам ее живота.

Закончив, он запрокинул голову назад, сделал глубокий вдох и зарычал так, что загремели окна, его тело содрогалось от силы, которую он знавал очень давно, и только от узниц, которых заставляла Госпожа.

Зейдист посмотрел вниз. У Белла шла кровь из двух ран, которыми он наградил ее, но ее глаза сияли, и несомненный аромат женского возбуждения исходил от нее. Он лизнул обе стороны горла и поцеловал ее, проникая в рот, беря, властвуя тем, что было его… клеймя ее не только своим запахом, но своей волей.

Опьяненный ей, жадный и нуждающийся. Словно темная сырая яма, которую нужно было заполнить. Он был пересохшим колодцем, она – живительной влагой.

Зи приподнялся, срывая футболку. Посмотрев вниз на соски, он очертил мизинцем кольца, и потянул за них.

– Оближи меня, – сказал он. – Как делала это раньше. Сейчас.

Белла села, положив руки ему на живот, когда Зи позволил себе упасть на кровать. Когда он растянулся, она забралась ему на грудь, касаясь губами именно там, где он того хотел. Когда она взяла одно из колец, он снова прорычал, наплевав на то, услышит ли его еще кто-нибудь в доме.

Он решил вести себя так громко, как ему хотелось. Мать твою, да он планировал криком вынести эту чертову дверь.

Пока она работала над ним, он выбрался из штанов и потянулся вниз, взяв себя в руку, поглаживая. Зи хотел ее рот внизу, но в настолько неконтролируемом состоянии он не станет ее заставлять.

Но она знала, чего он хотел. Рука Беллы заняла свое место на его члене и задвигалась в ритме, который почти убил его. Она заскользила вверх и вниз по его копью, мягко касаясь головки, не переставая облизывать и тянуть его соски. Белла полностью все контролировала, жестко играя с ним, и ему это нравилось, нравилось это удушье, пот, мучительное желание кончить, но он не хотел, чтобы она останавливалась.

– О, да, налла… – задыхаясь, он зарылся пальцами в ее волосы. – Займись мной.

И потом она переместилась вниз по его груди и животу. Он так сильно закусил нижнюю губу в предвкушении, что почувствовал вкус собственной крови.

– Все нормально? – спросила она. – Если ты не против… – она накрыла его своими губами.

– Белла...

Ее рот был бесподобен. Влажный и теплый. Но он не продержится больше тридцати секунд. Он сел, пытаясь поднять ее голову с колена, но она запротивилась.

– Я сейчас кончу… – простонал Зи. – О, Боже, Белла, остановись, я сейчас…

Она не прекратила. И он…

Первые конвульсии согнули его пополам так сильно, что он рухнул назад, на матрас. Вторая волна подбросила его бедра вверх, запуская все дальше в рот Беллы. А третья вознесла на небеса.

Он собрался с мыслями так быстро, как смог, потянулся к ей, притягивая ее рот к своему. Он попробовал свой связующий запах на ее губах и языке, и ему понравилось, что он был там.

Он наслаждался этим.

Он подмял ее под себя.

– Сейчас твоя очередь. Снова.

– Ты в порядке? – спросил Зи некоторое время спустя.

Белла открыла глаза. Зи лежал рядом с ней, его голова покоилась на согнутой руке.

Боже, шея болела, как и внутренности. Но гедоническая радость от того, что он перестал себя контролировать, стоила всхлипов и стонов. Зейдист любил ее сильно, так, как она всегда хотела.

– Белла?

– Да. В порядке.

– Ты сказала, что не желаешь быть отомщенной? Ты до сих пор этого не хочешь?

Она прикрыла грудь руками, желая, чтобы реальная жизнь осталась в стороне еще ненадолго.

– Я не могу вынести саму мысль о том, что тебя могут ранить из-за меня.

Когда он ничего не ответил, она потянулась и взяла его за руку.

– Зейдист? О чем ты думаешь? – Молчание продолжалось так долго, что она не могла больше выносить это. – Поговори со мно…

– Я люблю тебя.

– Что…? – выдохнула она.

– Ты слышала меня. Я не стану повторять. – Он встал и, схватив штаны, натянул на себя. Потом зашел в ванную. Минуту спустя он вернулся полностью вооруженный с кинжалами на груди и кобурой на бедрах.

– Вот в чем проблема, Белла. Я не могу перестать охотиться за лэссером, который сотворил с тобой такое. Или за ублюдками, с которыми он работал. Не могу. И если бы я даже выглядел как Фьюри, если бы мог обходиться так деликатно со всяким дерьмом, если бы я не вызывал отвращения у твоей семьи, я не мог бы быть с тобой.

– Но если ты…

– Война в моей крови, налла, и даже если бы не мое конченное прошлое, мне все равно нужно будет находиться на поле боя. Я останусь с тобой, и ты захочешь, чтобы я изменился, но я не могу превратиться в того хеллрена, в котором нуждаешься ты. В конце концов, моя истинная сущность выйдет наружу.

Она потерла глаза.

– Следуя твоей логике, почему ты думаешь, что я смогу быть с Фьюри?

– Потому что мой близнец выдыхается. Он устает. Частично из-за меня, но думаю, это все равно должно было случиться. Ему нравится учить новичков. Я могу представить его, тренирующего весь день, и нам это понадобится. Эта будет достойная жизнь для тебя.

Белла в гневе убрала руки и посмотрела на него.

– Мне и правда нужно заткнуть тебя насчет того, что, как ты думаешь, будет лучше для меня. Мне абсолютно неинтересны твои теории насчет моего будущего.

– Вполне справедливо.

Она взглянула на него, фокусируясь на шраме, изуродовавшем его лицо.

Не изуродованный, подумала она. Он всегда будет для нее красивым. Красивый и ужасный мужчина…

Забыть его будет также сложно, как и пережить ее пленение.

– Для меня никого не будет, подобного тебе, – прошептала она. – Для меня… ты всегда будешь единственным.

И это было ее прощание с ним, она осознала.

Зи подошел к ней, сел около кровати, его желтые, сияющие глаза уперлись в пол. Спустя секунду, он взял ее ладошку, и она услышала металлический звук…и потом он вложил один из своих кинжалов ей в руку. Кинжал был настолько тяжелым, что ей пришлось взять его двумя руками. Она посмотрела на черное лезвие, металл отражал свет как фонтан в ночи.

– Отметь меня. – Он указал на свою грудь, прямо над шрамом Братства черного кинжала. – Здесь. – Он быстро наклонился, потянувшись за маленьким блюдцем с солью, которое пришло вместе с ее едой. – И сделай шрам вечным.

Белла колебалась лишь секунду... Да, подумала она… она хотела оставить что-то на нем, что-то маленькое, что будет напоминать ему о ней всю жизнь.

Она переместилась и положила ладонь на его противоположное плечо. Кинжал посветлел в ее ладони, когда она поднесла оружие к его коже. Он дернулся, когда она пронзила его, и пошла кровь, стекая по ребрам и животу.

Когда она закончила, то отложила нож в сторону, облизывая ладонь, и посыпала рану солью. И приложила свою щедрую руку к порезам, которые сделала над его сердцем.

Они смотрели друг на друга, пока «Б», которую она вырезала на Древнем Языке, вплавлялась в его кожу навечно.

Сцена 3

От автора

Эта сцена была удалена из материала о Бутче/Мариссе, который перекочевал из «Вечного любовника» в «Разоблаченного». Из-за привычного для меня объема и темпов написания я подумала, что эта встреча с его семьей, увиденная мною в вооб­ражении, будет лишней. В книге Бутча и так хватает событий, и сохранение этой сцены (ее развитие), привело бы к беспорядку, который был абсолютно не нужен, учитывая то, насколько динамично закручивались события вокруг О’Нила в конце романа. Нужно сказать, что сцену интересно прочесть. Помните, она была написана в начале истории Рэйджа, когда Бутч только начал приспосабливаться к миру Брат­ства – и к его ограничениям.

Бутч поймал летящий в его сторону пульт, не меняя своего лежачего положе­ния на диване. Его тело комфортно устроилось: голова на обитом подлокотнике, во­круг вытянутых ног собралось одеяло Рэд Сокс. Было около семи утра, ставни уже задвинулись, и в Яме стояла полуночная тьма.

– Ты спать, что ли? – спросил он, когда Ви встал. – Прямо посередине «Зомби по имени Шон»[105]? Как ты переживешь всю эту неизвестность?

Вишес, потянувшись массивными руками, выгнул спину. – Знаешь, а ты меньше спишь, чем я.

– Это потому что ты храпишь, и мне слышно даже сквозь стенку.

Глаза Ви сузились. – Говоря о шуме. Ты был чрезвычайно тих последние пару дней. Скажешь мне, что происходит?

Бутч подхватил с пола стакан для виски, и, уравновесив его на животе, потя­нулся к бутылке Лагавулина на журнальном столике. Налив себе еще алкоголя, он наблюдал, как коричневая жидкость мерцает в серо-голубом сиянии от ТВ.

Черт, он глотает чересчур много этой хрени в последнее время.

– Коп, говори.

– Звонок из моей прошлой жизни.

Вишес взлохматил рукой волосы, пока они не встали дыбом.

– Моя сестра оставила голосовое сообщение на старом телефоне вчера. Кре­стят ее малыша. Собирается вся семья.

– Хочешь поехать?

Бутч наклонил голову и сделал глоток. Скотч должен был прожечь свой путь к его желудку. Вместо этого он медленно спускался по проторенной дорожке.

– Может быть.

Хотя он понятия не имел, как объяснить произошедшее с ним.

Да, знаете, я устал от расследования убийств. А потом познакомился с этими вампирами. И сейчас типа живу с ними. Я также влюбился в одну из них, но это гиб­лое дело. Счастлив ли я? Хм. Ну, это первый отпуск в моей жизни. И шмотки тут лучше.

– Ви, блин, почему я? Почему вы позволили мне ошиваться рядом с вами?

Ви наклонился, доставая самокрутку из маленькой шкатулки, которую он по­ставил рядом с диваном. Зашипев, его позолоченная зажигалка выпустила пламя.

Затягиваясь, Брат смотрел прямо перед собой, очертания его профиля смазы­вал дым. Он был того же цвета, что и ТВ, серо-голубой, рассеяно заметил Бутч.

– Хочешь оставить нас, коп?

М-да, ну не хреновый ли вопрос? Звонок его сестры напомнил, что это не могло длиться долго. Эта странная интерлюдия с Братством не могла стать его жиз­нью.

И куда это приведет его? Их? Он знал все о братьях. Где они живут, распорядок их дней и ночей. Их женщин, если таковые имелись.

Сам факт, что они существуют.

– Ты не ответил на мой вопрос, Ви. Почему я здесь?

– Тебе было предначертано быть с нами.

– По чьим словам?

Ви пожал плечами и сделал еще одну затяжку. – По моим.

– Также сказал Рэйдж. Ты мне скажешь первопричину всего этого?

– Я видел тебя во снах, коп. Все, что я могу сказать.

Окей, это было не очень убедительно. Он слышал стоны Ви от того, что тот переживал в своих снах. Не особо внушает оптимизм насчет его будущего. Бутч сде­лал еще глоток из стакана. – А если я захочу уйти? Что тогда произойдет? Я имею в виду, что мои воспоминания теперь долговременны, и вы не сможете вычистить их. Ведь так?

Мерцание ТВ заиграло на жестких линиях на лице Ви.

– Ты взглянешь на меня или нет, Ви? – Когда профиль не повернулся, Бутч взял свой стакан и сел.

– Скажи мне вот что. Если я уйду, кто именно из вас меня прикончит?

Ви потер переносицу. Закрыл глаза. – Черт подери, Бутч.

– Значит, ты, да? Ты это сделаешь. – Бутч осушил стакан. Уставился на его дно. И снова посмотрел на напарника. – Знаешь, будет легче, если ты взглянешь мне в глаза.

Он встретил ледяные глаза Ви. Они были полны сожаления.

– Это и правда убьет тебя, не так ли? – Прошептал Бутч. – Вывести меня из игры.

– Полностью прикончит. – Вишес прокашлялся. – Ты - мой друг.

– Так чего мне будет это стоить?

Ви нахмурился. – Стоить тебе?

– Сходить на крещение ребенка моей сестры? – Бутч улыбнулся. – Ноги? О, нет, руки. Руки и ноги одновременно?

Вишес покачал головой. – Блин, коп. Это не смешно.

– О, да ладно. Конечно, смешно.

Ви засмеялся. – Ты больной, ты это знаешь?

– Ага, знаю. – Бутч снова поставил стакан на пол. – Слушай, Ви, я никуда не со­бираюсь. В смысле, исчезать. Не сейчас. Меня там ничто не ждет, но я никогда не приспособлюсь ко всему этому. Однако я планирую выехать в Бостон с первыми лу­чами солнца, в воскресенье, и вернуться этим же вечером. У тебя есть какие-то воз­ражения?

Ви выпустил дым. – Я буду скучать по тебе.

– Не будь придурком. Меня не будет всего двенадцать часов. – Когда Ви опу­стил взгляд, Бутч посерьезнел. – Если только… есть проблемы?

Спустя какое-то время Ви прошел туда, где стояла груда компьютерной хрени. Взял что-то со стола.

Бутч поймал то, что ему бросили.

Ключи. От Эскалэйда.

– Осторожней за рулем, коп. – Ви слегка улыбнулся. – И не передавай приветов своей семье от меня.

Бутч засмеялся. – Ну, с этим проблем не будет.

Настала очередь Ви стать серьезным. – Не вернешься в воскресенье вечером, я приду за тобой. Не для того, чтобы привести тебя назад, понял?

В затянувшемся молчании Бутч осознал, что наступил решающий момент. Либо он остается в Братстве навсегда. Либо становится удобрением.

Он кивнул. – Я вернусь. Можешь не волноваться об этом.

Сцена 4

От автора:

Бонус был удален из «Священного любовника» потому, что все считали, что его необходимо изъять! Мой редактор, младший референт, критик – все твердили: «Оно тебе не нужно». И я уступила, потому что понимала их точку зрения. Окончание книги Фьюри вышло мощным, и глава, описывающая события, происходящие не­сколько лет спустя, делала конец размытым. Итак, эпилог, который не стал тако­вым: 

Пять лет спустя…

– Поймал ее! – крикнув Белле, Фьюри сгреб племянницу в свои объятия. Налла захихикала и, крепко его обхватив, зарылась лицом в его волосы, что она любила де­лать.

Белла завернула за угол библиотеки Братства и резко остановилась, серебри­стое платье вихрем улеглось вокруг ее ног. Бриллианты вокруг шеи сверкали, словно огонь, равно как и камни на запястьях и в ушах.

– О, слава Богу, – воскликнула Белла. – Клянусь, она такая же быстрая, как и ее отец.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала Кормия позади него.

– Спасибо. – Белла затеребила платье. – Обычно я хожу иначе, но…

– Оно подчеркивает все твои достоинства. – Зейдист вошел в библиотеку как порочная версия Кэри Гранта[106]. Смокинг идеально обтягивал каждую линию его тела и в частности – СИГ подмышкой.

Зейдист принял суровый вид, покачав пальцем своей дочери. – Ты будешь хо­рошо вести себя со своим дядей и тетей?

Налла серьезно кивнула, будто только что приняла на себя руководство кон­тинентальной частью штатов. – Да, Папочка.

Улыбка Зи осветила целую галактику. – Это моя девочка.

Налла улыбнулась и протянула руки. – Папочка, а поцеловать?

Зи взял ее, чтобы обнять, а потом она потянулась к своей маме.

– Хорошо, – сказал  Зейдист, по-деловому переедав дочь своей шеллан. – Мы будем в Метрополитене[107] до одиннадцати. Потом ужинаем у Рофа. У меня с собой пей­джер, мобильный, БлэкБерри…

Фьюри похлопал близнеца по плечу.

 – Сделай глубокий вдох, брат мой. Расслабься.

Зейдист постарался изо всех сил. – Верно. В смысле, я знаю, что у вас с ней все будет хорошо. То есть, у вас все будет хорошо… у вас у всех все будет хорошо…

Фьюри посмотрел на часы. – А вы опоздаете. Повезет, если успеете к началу интермедии[108].

– Я в таком предвкушении, – сказала Белла, возвращая Наллу в объятия Фьюри. – «Сельская честь» Масканьи[109]. Она будет фантастична.

– Если, конечно, тебе удастся вытащить инфантильного папочку из дома. –

Фьюри пожал руку близнеца. – Иди. Побудь со своей шеллан. Ради бога, это же ваша годовщина.

Они покинули библиотеку спустя двадцать минут. Может, двадцатьпять.

Фьюри покачал головой. – У него проблемы с разлукой с ребенком, причем се­рьезные.

– О, а ты справляешься лучше?

Фьюри повернулся. Кормия сидела на диване, их сын Агони… или Агги, как его называли… спал на ее руках. Пухленький кулачок ребенка сжимал мамин большой палец – малыш верен своей привычке, даже когда спит без задних ног.

– Беру свои слова назад.

– Дядя, а история? – спросила Налла. – Пожалуйста.

– Конечно, что ты хочешь послушать? – хотя, он и так знал.

Когда он устроился рядом с Кормией, Налла указала на книгу со сказками, которую он сделал для нее. – Про воина.

– О, вот это неожиданность. – Он подмигнул Кормии. – Ты имеешь в виду, про Воина и служанку?

– Нет, Дядя. Другую.

– Про Воина и корабль?

Налла захихикала, – Нет, Дядя!

Фьюри очень серьезно кивнул. – Верно. Про Воина и пинокль?

Налла казалась озадаченной. – Какой пинок?

Кормия рассмеялась, ее красивые зеленые глаза были столь прелестными, что Фьюри не мог отвести взгляда. На какое-то мгновение он снова поразился тому, что их сын унаследовал мамины глаза, этот изумительный оттенок весенней листвы.

Когда Налла заерзала, Кормия сказала, – Фьюри, не мучай ее.

Фьюри устроил свою племянницу на коленях, поцеловал шеллан и погладил гладкую щечку своего сына. Потом он открыл книгу и начал читать на Древнем Языке.

– Жил-был сильный воин с отважным сердцем. Однажды, в ветреный день он остановился в лесу…

Глаза Агги распахнулись, и он издал звук, характерный для малышей, когда все хорошо; похожий на булькающий вздох, полный довольства. Фьюри узнал его потому, что раньше часто слышал от Наллы, а сейчас – от Агги. Этот звук возникал, когда их животики были полны, а родители были рядом с ними, и голос, который они находили приятным, дополнял историю.

Когда Фьюри сбился с ритма чтения, Кормия протянула руку и сжала его ладонь.

Она всегда знала, подумал Фьюри. Всегда знала… знала, что он думал о роди­телях и своем брате, прошлом и будущем, надеждах, мечтах и опасениях.

Она знала все, что было в его голове и его сердце, и ничто из этого не оттал­кивало ее. Она знала, что он беспокоился о трезвости, даже после стольких лет. Знала, как он радовался, что сын пошел в нее, потому что счел это признаком того, что присутствующая в его генах склонность к вредным привычкам могла не перейти к малышу. И знала, что он до сих пор боролся с чувством, будто делал недостаточно много для близких.

Она знала все это и по-прежнему любила.

Он поцеловал внутреннюю сторону ее запястья и взглянул на следующее по­коление. Он надеялся, что жизнь приберегла для малышей только хорошее, что лун­ная ночь всегда будет ясной для них, ветер всегда будет нежен, а глубокая любовь их сердец будет обращена к достойным супругам.

Но он понимал, что жизнь не будет легкой, и они столкнутся с препятстви­ями, которые он не мог даже вообразить.

Вот в чем дело: он верил в то, что видел в их глазах. Потому что они были рождены от переживших великие испытания, с обеих сторон. И это поможет им, больше чем любая гарантия легкой жизни.

Фьюри прокашлялся.

И продолжил читать им обоим.

Сцена 5

От автора 

Этот отрывок вырезан из «Священного любовника». Изначально, он описывал встречу Фьюри и Кормии после его возвращения со спасательной операции (во время нападения на клинику Хэйверса). Сцена переросла в поход по коридору со статуями, душ и кормление… все из этого в развитии их отношений зашло дальше, чем события, описанные ниже. Вот, как я вижу это в своей голове: я наблюдала, как проигрывалась сцена ниже… но также видела сцены, вошедшие в книгу. Собрать все произошедшее вместе и решить, что более важно для истории – всегда вопрос суждения. 

Фьюри оставил Фритца прибираться в кабинете Рофа. К лучшему, что короля там не было. Глава Братства должен получить отчет о том, что происходит, именно от Брата.

Когда он поднялся и подошел к своей комнате, Кормия стояла в дверном про­еме, обхватив рукой горло, казалось, будто она его искала. Или может, он просто надеялся, что дело обстояло именно так.

– Ваша светлость, – сказала она, поклонившись.

Он слишком устал, чтобы исправлять ее официальное обращение. – Привет.

Скрывшись в своей комнате, он оставил дверь открытой, потому что не хотел, чтобы Кормия чувствовала, будто не может поговорить с ним, и не важно, что он устал. Он решил, что если Кормии есть что сказать ему, она последует за ним, а если нет – то отправится в свою комнату.

Фьюри пересек спальню и, сев на кровать, потянулся к золотой зажигалке и косяку прежде, чем приземлился на задницу. Он прикурил самокрутку, думая, что после по­добной ночи ни за что на свете не попытается завязать с красным дымком. Именно поэтому он нуждался в травке.

Когда первая затяжка дошла до легких, Кормия появилась в дверном проеме.

– Ваша светлость?

Он опустил взгляд на косячок, сосредотачиваясь на оранжевом кончике. Это лучше, безопасней – держать взгляд подальше от ее стройного тела в этой длинной, струящейся мантии.

– Да?

– Белла в порядке. Так сказала Джейн. Я подумала, что вы захотите знать.

Сейчас Фьюри посмотрел на нее через плечо. – Спасибо.

– Я молилась за нее.

Он выдохнул. – Да?

– Это правильный и подобающий поступок. Она… милая.

– Ты очень добрая, Кормия. – Фьюри снова обратил свой взгляд на само­крутку, думая, что этой ночью он был неукротим. Абсолютно диким внутри, и куре­ние не особо помогало. – Очень добрая.

Когда у него заурчало в животе, Кормия прошептала, – Я могу принести вам что-нибудь поесть, Ваша Светлость?

Несмотря на то, что его живот заурчал снова, будто восхищенный перспекти­вами, Фьюри произнес, – Я в порядке, но все равно спасибо.

– Как пожелаете. Хорошего сна.

– И тебе. – Как раз, когда дверь уже закрывалась, он крикнул, – Кормия?

– Да?

– Еще раз спасибо. Что молилась за Беллу.

Она издала какой-то неопределенный звук, и потом дверь со щелчком закры­лась.

И хотя он нуждался в душе, Фьюри уложил ноги на матрас и откинулся на по­душки. Он курил и чувствовал облегчение, пока плечи и мускулы на ногах посте­пенно расслаблялись, а кулаки ослабляли железную хватку.

Смежив веки, он позволил себе парить, а перед закрытыми глазами проигры­вались картинки, сначала быстро, но замедляясь по мере просмотра. Он видел тела в клинике, произошедший бой и быструю эвакуацию. Потом он вернулся к поискам Рофа, здесь…

Образ Кормии, склонившейся над розами, вторгся в его мозг.

Выругавшись, Фьюри скрутил очередной косяк, прикурил его и снова устро­ился на подушках.

Блин, она была так красива в отраженном свете террасы.

И он вспомнил, как она стояла в коридоре сейчас, мантия обернута вокруг тела, между грудей V-образный вырез.

Горячей вспышкой безумия он представил, что не позволил ей выйти из его комнаты, схватил за руку и затащил внутрь. Он представил, как нежно потянул ее к своей кровати и уложил туда, где сейчас лежал сам. Ее волосы разметались бы по всем подушкам золотыми волнами, а рот слегка приоткрылся, как это было в кино­театре, когда он подошел к ней.

Конечно, сначала он должен принять душ. Разумеется. Ни за что на свете он не станет полагать, что она ляжет с мужчиной, который не только таскал мешки с бин­тами несколько часов кряду, но также побывал в рукопашном бое с лессером.

Да-да-да… ему экстренно необходимо помыться под горячей водой.

Он вернется в своем белом халате и сядет рядом с ней. Чтобы успокоить ее… ну, успокоить их обоих… он начнет ласкать ее лицо, шею и волосы. И когда она отки­нет голову назад, предоставив ему полный доступ, он прижмется губами к ее рту. В этот момент его руки начнут спускаться вниз по мантии, пока не доберутся до пояса. Он развяжет его медленно, так медленно, чтобы Кормия не стеснялась того, что он вот-вот увидит ее груди, живот и ее… все.

Он пройдется своим ртом везде. Вот что произойдет в его фантазии. Повсюду. Его губы, язык… он уделит внимание каждому дюйму ее тела.

Картинки были столь неприличными, что рука Фьюри нашла изнывающее место между собственных бедер. Он просто хотел поправить штаны, но как только коснулся члена, удобство стало не столь важным… это был единственный момент за долгое время, когда он почувствовал что-то, хотя бы отдаленно напоминающее наслаждение.

Прежде чем осознать свои действия, он сжал косяк между губами, расстегнул молнию на брюках и позволил ладони обхватить член.

Правила возложенного на себя целибата гласили, что подобные поступатель­ные движения были из разряда табу. В конце концов, казалось бессмысленно ли­шать себя секса, но открыть дверь мастурбации. И единственный раз в жизни, когда он удовлетворял себя, был во время жаждущего периода Беллы, и это была биологи­ческая необходимость, а не развлечение… он мог облегчить себя или же слететь с катушек, и те оргазмы были такими же пустыми, как и ванная, в которой он достиг их.

Сейчас происходящее не казалось пустым.

Он представил, как направляется туда, где больше всего хотел находиться… его голова между ног Кормии… и его тело сходит с ума, кожа нагревается так, что на пресс можно поставить чайник и вскипятить воду. И дерьмо стало вулканическим, когда он представил, как его язык нашел дорогу по ее лону к сладкой, набухшей сердцевине.

О, Боже… он ласкал себя. Не мог лишить себя этого. И он не остановится.

Фьюри взял косяк из губ, затушил его в пепельнице и застонал, его голова откину­лась назад, а ноги раздвинулись. Он не хотел думать о том, что ему делать не следовало. Ему просто нужен один кусочек облегчения и счастья, момент наслаждения… всего мгновение, когда он будет согрет этим теплом. Он наблюдал, как его братья обрели любовь и остепенились в своих надежных браках, и, стоя на периферии, желал им счастья… зная, что подобные отношения не ждали его в будущем. И долгое время такое положение дел казалось нормальным. Сейчас же, это было совсем не нормально.

Он… хотел чего-то. Для себя.

Тревога начала просачиваться в его удовольствие, подобно чернильному пятну, расползающемуся по бледной ткани.

Он остановил его, сосредоточившись в своих мыслях на Кормии. Фьюри видел, как ласкает ее с нежностью и силой, держит ее тело…

– О, Кормия…– простонал он в застывшем воздухе комнаты.

Это мгновение Фьюри украл для себя, и сказал своей виновной совести, что заслужил его за всю ту тяжкую работу, что он выполнял.

Он был один. Никто никогда не узнает.

***

Кормия осторожно держала стакан молока и блюдо с мясом и хлебом, поднимая тем временем руку, чтобы постучать в дверь Праймэйла. Она жалела, что не сложила «сэндвич» лучше. Фритц показал ей, что делать, и, несомненно, его бутерброд выглядел бы менее растрепанным, но она не хотела мешкать и хотела сделать все сама.

Прямо перед тем, как ее костяшки встретились с деревом, она услышала стон, словно кому-то было больно. А потом еще один.

Озабоченная благополучием Праймэйла, она потянулась к ручке и вошла в его комнату…

Она уронила тарелку с сэндвичем. Когда посуда отскочила от пола, Кормия уставилась на кровать, а дверь позади нее закрылась сама по себе.

Фьюри лежал на подушках, его изумительные, разноцветные волосы разметались вокруг головы. Черная рубашка была задрана до ребер, а брюки расстегнуты и спущены до середины золотистых бедер. Одна рука накрывала его мужество, а эрекция была твердой и блестела на широком кончике. Пока он жестко и мощно ласкал длину, его другая рука спустилась к мешочку ниже.

Очередной стон сорвался с его открытых, розовых губ; потом он прикусил нижнюю губу, и клыки впились в плоть.

Его рука начала двигаться быстрее, а дыхание затруднилось, и казалось, он был на грани чего-то восхитительного. Было более чем неприлично наблюдать, но Кормия не могла уйти, чтобы спасти себя…

Его ноздри расширились, будто он уловил ее запах. Зарычав, он зашелся в спазмах, мускулы его живота напряглись, бедра задвигались волнообразно. Когда жемчужно-белые струи начали выходить из него, ярко-желтые глаза Фьюри распахнулись, и он сфокусировал взгляд на ней. Ее вид, казалось, причинил ему еще больше боли, когда он выругался, а его бедра взмыли вверх. Из него вышло еще больше атласной влаги, и казалось, что он никогда не остановится, его шея напряглась, а щеки раскраснелись.

«Но его охватила не настоящая боль, верно?» – подумала Кормия. Мужчина не сводил с нее взгляда, будто она была топливом для происходящего действа, и он не хотел, чтобы оно заканчивалось.

Это была кульминация сексуального акта.

Так подсказало Кормии ее тело. Потому что всякий раз, когда Праймэйл подавался вперед, от каждого его стона, каждый раз, как его ладонь проходилась по вершине и спускалась к основанию, ее грудь охватывало пламя, а между ногами увлажнялось еще больше.

А потом он замер. Опустошенный. Насытившийся.

В тишине она почувствовала влагу на внутренней стороне бедер и окинула взглядом то, что покрывало его живот, руку и эрекцию.

Потрясающий беспорядок, подумала она, представляя, каково будет, когда бархатная жидкость окажется в ней.

Пока ее разум судорожно соображал, она осознала, что Праймэйл смотрел на нее со смутным замешательством, будто не был уверен, видит ли он ее во сне или она на самом деле стоит в его комнате.

Кормия подошла ближе, потому что после того, что только что произошло, с запахом темных специй, которым пропиталась спальня, его тело было единственным пунктом назначения, который ее интересовал.

Его взгляд изменился, когда она подошла ближе, будто до него дошло, что Кормия действительно была с ним. Шок сменил сонливое удовлетворение.

Она поставила стакан молока рядом с пепельницей, посмотрела на его живот и ее рука потянулась вперед, ведомая какой-то бессознательной мыслью.

Праймэйл зашипел, а потом втянул воздух, когда она коснулась его. Жидкость на нем была теплой.

– Это не кровь, – прошептала она.

Праймэйл покачал головой на подушке, выражение его лица было удивленным, будто она поразила его своей смелостью.

Она подняла палец, осознавая, что то, что вышло из него, являлось источником темных специй в воздухе… и она хотела это, чем бы оно ни было. Увлажнив нижнюю губу, она провела языком по тому, что нанесла на губы.

– Кормия… – простонал он.

Звук ее имени превратил комнату в личную, жаркую изоляцию, которая была осязаема, но в этот подвешенный, защищенный момент были только он и она. Ничего кроме их тел, удивительная простота в сложной структуре тех обстоятельств, в которых они встретились и стали супругами.

– Давай оставим наши роли позади, – сказала она. – И все проблемы.

Его лицо напряглось. – Мы не можем.

– Нет можем.

– Кормия…

Она сбросила свою мантию, и это прекрасно поставило точку в разговоре.

Но когда она забралась на кровать, он покачал головой и остановил ее. – Я встречался с Директрикс.

Как ее имя, сорвавшись с его губ, создало специальное место, его слова сейчас вспороли тепло и опьяняющее обещание в комнате.

– Ты отказался от меня, не так ли?

Праймэйл медленно кивнул. – Я хотел сказать тебе, но потом в клинике произошло столько всего.

Кормия посмотрела на его блестящую плоть и почувствовала странную реакцию. Вместо провала она чувствовала… облегчение. Потому что он хотел ее, хоть и не обязан был. И поэтому ее желания становились более честными. Позже она будет мучиться эмоциональными последствиями, но сейчас она просто хотела быть с ним. Как женщина с мужчиной. Плоть к плоти. Никаких традиций, тяготивших акт или несших еще большие осложнения.

Кормия поставила одно колено на матрас, и Фьюри обхватил ее запястья, останавливая. – Ты знаешь, что это значит?

– Да. – Она подняла второе колено. – Пусти меня.

– Ты не обязана это делать.

Она смело уставилась на напряженную длину, которая лежала твердая, словно ее рука, на его животе. – Как и ты. Но ты тоже хочешь этого. Так используем это время. – Она скользнула взглядом вверх по его груди к его осторожному, горячему взгляду, и на мгновение была опечалена. – У тебя будут другие. У меня будешь только ты. Так дай мне это, прежде чем… – ее сердце разбивалось снова и снова, – ты пойдешь дальше.

Внутренний конфликт сквозил в его взгляде и служил доказательством его чести. Но она знала, что выйдет в итоге. И совсем не удивилась, когда он сдался, его руки перестали удерживать ее, а притянули ближе.

– Милостивый Боже, – прошептал Фьюри, садясь и обхватывая ее лицо ладонями. – Мне нужна минутка, хорошо? Полежи здесь. Я сейчас вернусь.

Он уложил ее нежными руками, потом поднялся с кровати и скрылся в ванной. Включился душ, и когда Праймэйл вернулся, его волосы влажными локонами разметались по его груди и плечам.

Он подошел к ней полностью обнаженный… воин в расцвете сил, его сексуальная нужда гордо выпирала из изумительного тела.

Он замер у кровати. – Ты уверена?

– Да. – Хотя ей говорили, что будет больно, она не отступит. Кормия была не в силах объяснить свою решимость, но она воплотит свои мысли в реальность.

Она получит его сейчас, и пусть будет проклято то, что последует за этим.

***

Кормия протянула руку, и когда он вложил свою ладонь в ее, она потянула его вниз, на себя.

Фьюри позволил увлечь себя на кровать, лег рядом с потрясающей обнаженной Кормией.

Ее кости казались крошечными по сравнению с его, а тело – хрупким на фоне его мускул.

Он не мог причинить ей боли. Он не мог дождаться, когда войдет в нее.

Его рука дрожала, когда он смахнул прядь светлых волос с ее лба. Он подумал, что Кормия была права: так будет лучше для них обоих. Это их выбор. А обязанности Праймэйла были долгом.

Это будет его первым разом, как и ее.

– Я позабочусь о тебе, – сказал Фьюри. И он говорил не только об этой ночи.

Хотя… черт, он понятия не имел, как заниматься любовью с женщиной. Секс – это одно.

Занятия любовью – совсем другое, и внезапно ему захотелось обладать всей искусностью. Он хотел иметь множество любовниц – так он бы знал, как доставить Кормии максимальное удовольствие.

Он позволил руке скользнуть вниз к ее шее. Ее кожа была мягкой, как неподвижный воздух, такой идеальной, что не было видно ни единой поры.

Кормия выгнулась, вершинки ее грудей устремились вверх.

Он облизнул губы и наклонился к ее ключице. Закрыв глаза, Фьюри просто парил над ее телом. Он почувствовал, что в мгновение, когда произошел контакт, были сожжены все мосты.

Ее руки зарылись в его волосы. – Вы начнете, Ваша Светлость?

Его взгляд метнулся к ее. – Зови меня Фьюри.

Кормия улыбнулась, и вся зарделась от счастья. – Фьюри…

Когда она произнесла его имя, он коснулся губами ее кожи и вдохнул ее запах. Все его тело задрожало, он хотел Кормию так сильно, что инстинктивно вжимался в нее своими бедрами, пока член не оказался плененным между его ногой и ее. Когда она судорожно втянула воздух и снова выгнулась, он обхватил ее сосок губами.

Ногти Кормии впились в его волосы, и Фьюри зарычал, посасывая и втягивая вершинку. Его рука обхватила другую грудь, и он вращал бедрами так, чтобы эрекция оказалась в еще большей тесноте.

О, черт, он сейчас…

Ага. Он кончил. Снова.

С громкими стонами, он пытался остановиться. Но она не хотела этого… вместо того, чтобы отстраниться, Кормия придвинулась к нему еще ближе и движениями вторила волнам его оргазма.

– Люблю, когда ты делаешь это, – сказала она гортанным голосом.

Фьюри с отчаянием нашел ее губы. То, что он не казался ей неудачником, который никогда не занимался любовью раньше и умудрился преждевременно кончить на ее бедра, значило для него очень много. Он не должен был притворяться сильным. В это уединенное мгновение, он мог быть просто… собой.

– Это может произойти снова, – простонал он в ее губы.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты покрыл меня этим.

Фьюри снова громко зарычал, его инстинкт отметить требовал внимания. Да, подумал он.

Он покроет ее тело своим семенем снаружи. И внутри.

Скользнув рукой вниз по ее телу к ногам, Фьюри передвинулся так, чтобы можно было подняться по гладким мускулам бедер Кормии к ее мягкой сердцевине. Ладонь смела то, что он оставил на ней, и, чувствуя свою сущность на коже, он нашел ее лоно.

Которое сочилось медом, и было более влажным, чем после ванной.

Кормия вскрикнула и раскрыла бедра.

Фьюри направился к ее сердцевине свои ртом, прежде чем осознал, что делает. Было не важно, что ему совсем не хватает умений. Он должен был испробовать ее, а это произойдет только, если он коснется ее губами.

– О… прекрасная женщина, – выдохнул он у ее лона. Он понимал, что его пальцы впиваются в ее бедра, что он широко раскрывал ее, но не мог остановить себя.

Казалось, она совсем не возражала. Ее руки запутались в его волосах, Кормия прижимала его к себе, пока его язык проникал все глубже и глубже. Он выписывал круги, потом начал посасывать и глотать. Он был изнурен от голода, кормился от ее лона и сексуальной энергии между ними, его уносил…

Она начала сотрясаться от оргазма, когда зазвонил телефон… и не требовалось большого ума, чтобы остаться там, где он был. Он мог сказать, что Кормия слетела с обрыва разрядки по тому, как она напряглась и подняла голову, чтобы встретить его взгляд. Она боялась, была восхищена и обеспокоена.

– Доверься мне, – сказал он ей. А потом приподнял ее бедра и вошел в нее языком.

Кончив, она выкрикнула его имя.

А затем кто-то постучал в дверь его спальни.

ЗАБАВНЫЕ МОМЕНТЫ

«Темный любовник»[110]

Роф прожег его взглядом.

 – Как мило с твоей стороны объявиться, Зи. Был занят сегодня с женщинами?

– Почему б тебе не слезть с моего члена? – Зейдист подошел к углу, встав отдельно от остальных.

Стр. 20

Роф был потрясен.

А он не из тех вампиров, которым случалось так уж часто оказываться в ступоре.

Вот дерьмо.

Эта полукровка была самой горячей штучкой, которую ему когда-либо доводилось встречать. А его поражала молния раз или два до этого.

Стр.39

Если бы секс был едой, Рейдж страдал бы ожирением в тяжелой форме.

Стр.48

Роф похлопал брата по плечу. Как бы то ни было, сукин сын был настоящим человеком слова.

– Прощено и забыто.

– Можешь ударить меня, когда захочешь.

– Поверь мне, я не постесняюсь.

Стр. 50

Лессерам давно известно, как восприимчив Омега к инициативам и новым направлениям, но в вопросах  преданности ему бы не помешала некоторая стимуляция, своеобразный «Риталин»[111].

Стр.51

Человек залез в куртку Рофа и стал вытаскивать оружие. Три сюрикена, складной нож, пистолет и цепь[112].

– Матерь Божья, – пробормотал коп, опуская металлические звенья вместе с остальным арсеналом на землю. – У тебя есть какое-то удостоверение? Или для бумажника уже места не хватило, учитывая, что под одеждой ты носишь около 30 фунтов[113] оружия?

Стр. 64

Уступая навязчивому инстинкту, она кинулась вокруг здания вслед за ними.

Батч шагал к своей машине с такой осторожностью, будто нес бомбу. Она бросилась вперед, пытаясь догнать их.

– Подожди. Мне нужно задать ему вопрос.

– Тебе нужно знать размер его обуви или еще что-то? – раздраженно спросил Батч.

– Четырнадцатый, – подчеркнуто медленно произнес Роф.

– Я постараюсь это вспомнить, засранец, когда буду выбирать тебе подарок на Рождество.

Стр. 65

– Нет, спасибо, – рассмеялся Рейдж. – Как ты сам не раз убеждался, штопать я умею первоклассно. Расскажи-ка лучше, кто твоя подружка?

– Бет Рэндалл, это Рейдж. Мой партнер. Рейдж, это Бет Рэндалл и, к слову, кинозвезды не ее профиль, уяснил?

– Громко и разборчиво, – Рейдж слегка наклонился в сторону, пытаясь заглянуть за спину Рофа. – Рад познакомится, Бет.

– Вы уверены, что не хотите поехать в больницу? – слабым голосом произнесла она.

– Не-а. Это только выглядит страшно, а так ничего серьезного. Вот когда собственными кишками подпоясаться можешь, тогда пора обращаться к профессионалам.

Стр. 74

– А кабельное у тебя есть? – спросил он, кивнув в сторону телевизора.

Она передала ему пульт.

– А как же. И насколько я помню, сегодня вечером по TBS[114] идет телевизионный марафон про Годзиллу.

– Отлично, – ответил вампир, вытянув ноги вперед. – Я всегда болею за монстра.

Бет улыбнулась ему в ответ.

– Я тоже.

Стр. 93

– Кстати, я оставил аспирин у телефона, около стакана с водой. Решил, что ты вряд ли будешь в состоянии добраться до кофейника. Прими три, выруби телефон и спи. Если случится что-то стоящее, я сам приеду за тобой.

– Как же я тебя люблю, милая.

– Так купи мне норковую шубку и пару миленьких сережек к годовщине нашей свадьбы.

– Заметано.

Стр. 94

Неожиданно ему на плечо, словно наковальня, упала чья-то рука.

– Как насчет остаться на ужин?

Батч посмотрел на парня в бейсболке и с какими-то метками – это что, тату у него на лице?

– Как насчет стать ужином? – сказал другой, который выглядел, как модель.

К Батчу вернулся былой гнев, придавая ему силы.

 «Парни хотят поиграть?», подумал он. «Отлично. Потанцуем, мать их так».

Стр. 144

 Пожав плечами, Батч сделал шаг вперед, так что тяжелая ладонь соскользнула с его плеча.

– А скажите-ка мне вот что, мальчики, – нарочито медленно произнес он. – Вы кожу носите, чтоб заводить друг дружку? Я к чему веду, не голубки ли вы тут все?

Батч с такой силой отлетел к двери, что его задние зубы едва не повыпадали.

Тот, что с модельной внешностью, придвинул свое идеальное лицо вплотную к Батчу.

– На твоем месте я бы последил за своим ртом.

– Зачем напрягаться, когда ты и так отлично с этим справляешься? Собираешься меня поцеловать?

Парень издал рык, подобного которому Батч в жизни не слышал.

– Ладно, ладно, – вышел вперед парень, который выглядел самым нормальным среди остальных. – Остынь, Рейдж. Ну же, парни. Расслабьтесь.

Спустя почти минуту Рейдж отпустил копа.

– Верно. Мы спокойны, – сказал Мистер Нормальный и, похлопав своего дружка по спине, посмотрел на Батча. – Сделай себе одолжение и заткни свой рот, черт возьми.

Батч пожал плечами.

– Что я могу поделать? Блондинчик умирает, так и хочет наложить на меня руки. Я тут ни при чем.

Парень набросился на Батча, и Мистер Нормальный закатил глаза, на этот раз решив не вмешиваться.

Удар кулака, пришедшийся прямо в челюсть Батча, отбросил ему голову в сторону. Почувствовав первые отголоски боли, он позволил, наконец, злости взять вверх. Страх за жизнь Бет, давно сдерживаемая ненависть к этим ублюдкам, неприятности с работой – все разом будто волной нахлынуло на него. Набросившись на здоровенного блондина, он повалил того на пол.

Какое-то мгновение парень был удивлен, словно не ожидал такой скорости и силы от Батча. Чем коп и воспользовался, в свою очередь ударив Блондинчика в челюсть и затем вцепившись ему в горло.

Но уже через секунду парень прижал Батча спиной к полу, усевшись ему на грудь, тяжелый, словно танк. Одной рукой он схватил копа за лицо и сдавил так сильно, что Батч едва мог дышать, с трудом глотая воздух.

– А что, если я найду твою жену, – сказал парень, – и трахну ее пару раз. Как тебе?

– Не обзавелся пока.

– Тогда развлекусь с твоей подружкой.

Батч вдохнул немного воздуха. – И подружек нет.

– Так если уж телки с тобой не спят, с чего ты взял, что я захочу?

– Надеялся вывести тебя из себя.

Невероятно бирюзово-голубые глаза прищурились. «Это определенно должны быть контактные линзы», подумал Батч. Глаз такого цвета просто не бывает.

– И зачем же надеяться на это? – спросил Блондинчик.

– Если бы я напал первым, – Батч вдохнул больше воздуха в легкие, – твои дружки не позволили бы нам драться. Сразу бы прикончили меня, не оставив ни шанса.

Блондинчик немного ослабил свою хватку и рассмеялся, забрав у Батча бумажник, ключи и мобильник.

– Знаете, а мне типа начинает нравиться этот большой олух, – медленно произнес парень.

Кто-то не раз довольно назойливо откашлялся.

Блондинчик вскочил на ноги, и Батч перекатился на бок, хватая ртом воздух. Когда он поднял взгляд, то окончательно убедился, что все происходящее было галлюцинацией. В холле стоял маленький старичок с подносом в руках, одетый в ливрею.

– Приношу свои извинения, господа. Ужин будет подан через пятнадцать минут.

– Эй, это что, блинчики со шпинатом, которые я так люблю? – спросил парень, приближаясь к старичку с подносом.

– Да, сэр.

– Закачаешься!

Остальные парни собрались кучкой вокруг дворецкого, очищая поднос, и при этом пользуясь салфетками для коктейля. Словно не хотели ничего уронить на пол или запачкать его.

Что за фигня тут вообще творится?

– Могу ли я попросить об услуге? – спросил дворецкий.

Мистер Нормальный одобрительно кивнул.

– Если ты притащишь сюда еще поднос этой вкуснятины, мы ради тебя кого хочешь убьем.

«Да уж, похоже, парень был не таким уж и нормальным. Пожалуй, только по сравнению с другими».

Дворецкий улыбнулся, словно эти слова тронули его.

– Если вы планируете какие-то кровавые мероприятия с участием человека, тогда не могли бы вы делать это на заднем дворе.

– Нет проблем, – Мистер Нормальный закинул в рот еще пару блинчиков. – Черт тебя дери, Рейдж, ты прав. Невероятно вкусные.

Стр. 145-146

 – Так что ты сделал с лессером? – поинтересовался один вампир.

– Дал ему прикурить от моего обреза, – ответил другой. – Не видать ему больше семейных завтраков, сечешь мысль?

Стр. 158

– Тор, расслабься. Я же женщина, мы всегда рыдаем на свадьбах. Это входит в круг наших обязанностей.

Стр. 183

– Надеюсь, тебе и не придется. А теперь скажи мне кое-что. Какое слово вы используете для обращения к мужу?

– Хеллрен, я думаю. Сокращенно просто хелл[115].

Бет тихо рассмеялась. – Ну, надо же!

Стр. 193

– Хата и правда огромная, – кивнул Рейдж. – Мы все сможем там жить и даже умудриться не поубивать друг друга.

– Этот фактор по большому счету зависит от твоего длинного языка, а не планировки, – с ухмылкой произнес Фёри. Воин заерзал на стуле, давая Бу удобнее усесться на его коленях.

Стр. 216

– Ну да, – вздохнул Рейдж. – Все, чего я хочу – найти достойную женщину. Но, похоже, пока я не найду ту самую, мне придется смириться с их множеством. Жизнь – отстой, разве нет?

Стр. 217

«Вечный любовник»

– Вот так, большой парень. Приземляйся.

О, да. Кровать. Кровать – это хорошо.

– И посмотри, кто пришел. Это медсестра Вишес.

Стр.30

– Ну так это и скажи.

– Что?

– Ничего. Скажи: ничего. Снова, и снова, и снова. Давай.

Она разозлилась, запах страха сменился на острый, приятный аромат, свежий как садовая мята. Теперь она была раздражена.

– Говори, – приказал он. Ему было необходимо почувствовать еще раз то, что ее голос делал с ним.

– Хорошо. Ничего. Ничего. – Она вдруг рассмеялась, и этот звук прокатился по его позвоночнику, обжигая кожу. – Ничего. Ничего. Ни-чего. Ни-чего. Ниииииичего. Достаточно? Теперь ты меня отпустишь?

Она снова начала отталкивать его, чувствуя приятное трение между их телами. И он точно уловил момент, когда ее тревога и раздражение превратились во что-то более горячее. Он ощутил ее возбуждение приятным ароматом в воздухе, и его тело мгновенно ответило на ее зов.

Он стал твердым как алмаз.

– Поговори со мной, Мэри. – Его бедра двигались медленными кругами около нее, его эрекция вжималась ей в живот, лишь увеличивая его боль и ее жар.

Постепенно напряжение покидало ее, смягченное мощью его мускулов и силой желания. Ее руки остановились у него на талии, а потом медленно скользнули по спине, словно она не была уверена, почему отвечает ему.

Он склонился к ней, демонстрируя одобрение и прося прикасаться к нему и дальше. Когда ее ладони скользнули по позвоночнику, он приглушенно зарычал и нагнул голову так, что его ухо оказалось у ее рта. Он хотел, чтобы она сказала еще что-нибудь. Например, «соблазнительный», «шепот» или «клубника».

Черт, сгодился бы и «антидизэстеблишментарионизм»[116].

Стр.39-40

– Боже. Ты можешь быть реальной занозой в заднице, ты знаешь об этом? Никакого самоконтроля, зато море простодушия. Адская смесь.

Стр.45

– Хорошо, что мы имеем, – сказал он, открывая свое меню. – Я бы хотел цыпленка Альфредо[117], Нью-Йоркский стейк, чизбургер, двойную порцию картошки фри. И начос. Да, я хочу начос со всеми соусами, которые есть. Тоже двойную порцию, хорошо?

Мэри в немом удивлении уставилась на мужчину, когда он замолчал и закрыл меню.

Официантка выглядела так, словно ей было немного неловко.

– Это все на две персоны: для вас и для вашей сестры?

Как будто такой мужчина, как он, мог обедать с ней только из-за каких-то семейных обязательств. О черт.

– Нет, это только для меня. А она моя дама, а не сестра. Мэри?

– Я… принесите мне, пожалуйста, салат «Цезарь» вместе с его… – корытом с едой? – ужином.

Стр.53-54

– Ты мало-мальски приходишь в форму, коп.

– Эй, да ладно. – Бутч ухмыльнулся. – Только не вспоминай тот душ, что мы принимали вместе.

Рейдж кинул в мужчину полотенце.

– Просто говорю, что твой пивной животик исчез.

– Это было не пиво, это был скотч. И я не очень скучаю.

Стр.72

 – Женщина выставила меня сегодня утром из своего дома, перед этим хорошо поработав над моим эго.

– И каким именно топором она тебя порубила?

– Нелестным сравнением с бесхозной собакой.

– Ух. – Бутч раскрутил футболку в другую сторону. – Но ты, естественно, умираешь, как хочешь увидеть ее снова.

– Почти что так.

– Ты жалок.

– Я знаю.

– Но я могу побить твой рекорд. – Коп покачал головой. – Прошлой ночью я… Э-э-э, поехал к дому брата Мариссы. Я даже не знаю, как оказался там. Ну, то есть, я имею в виду, последнее, что мне нужно, это таскаться за ней, понимаешь меня?

– Дай-ка я догадаюсь, ты ждал снаружи в надежде…

– В кустах, Рейдж, я сидел в кустах. Под окном ее спальни.

– Уау. Это…

– Ага. В моей прежней жизни я сам арестовал бы себя за преследование. Послушай, возможно, нам следует сменить тему разговора.

Стр.73

Одни взгляд на ее коллекцию фильмов – и он понял, что попал: среди огромного количества иностранных названий встречались старые американские фильмы. Пара золотых хитов, типа «Незабываемый роман»[118]. «Каса-твою-мать-бланка».

Ничегошеньки от Сэма Рэйми[119] или Роджера Кормана[120]. Она вообще слышала о «Зловещих мертвецах»[121]?

Стр. 92

– Черт, ты связался с ней. – Роф провел рукой по своим длинным волосам. – Ради Бога… Ты только познакомился с ней, брат мой.

– А как много времени потребовалось тебе, чтобы отметить Бэт как свою? Двадцать четыре часа? О, да, правильно, ты подождал два дня. Да, хорошо, ты хоть немного задержался с этим.

Роф коротко рассмеялся.

– Тебе очень нужно втянуть сюда мою шеллан, так ведь?

Стр.122

Вот это да.

Коллекция «Остина Пауэрса». «Чужой» и «Чужие»[122]. Три «Голых пистолета». «Годзилла». «Годзилла». «Годзилла»… Погодите-ка, вся полка была заставлена «Годзиллой». Она наклонилась ниже. «Пятница, 13», «Хэллоуин»[123], «Кошмар на улице Вязов». Ну, по крайней мере, у него не было сиквелов этих фильмов. «Мальчик для гольфа»[124]. Коллекция «Зловещих мертвецов».

Удивительно, что Рейдж еще не ослеп от всей этой поп-культуры.

Стр.123

Она слабо улыбнулась.

– Ты манипулятор.

– Я предпочитаю думать о себе, как о профессионале по достижению нужных результатов.

Стр.148

Смех Фьюри послышался из-под накидки справа:

– Только ты можешь пытаться превратить это в вечеринку.

– Ну, вы ведь хотели надрать мне задницу, за все то дерьмо, что вышло из меня, да? Это ваш счастливый день. – Он ударил Фьюри по коленке. – Подумай, брат. Я сто лет выводил тебя из себя по поводу твоего «никаких женщин». А Роф. Помнишь, как я изводил тебя пару месяцев назад, пока ты окончательно не вышел из себя? Ви, помнишь, пару дней назад ты угрожал мне своей особенной рукой? Когда я сказал, что думаю о твоей ужасной эспаньолке.

Ви усмехнулся.

– Мне же нужно было сделать хоть что-то, чтобы тебя заткнуть. Каждый раз, как я натыкаюсь на тебя с тех пор, как отрастил ее, ты спрашиваешь меня, не целовался ли я взасос с выхлопной трубой.

– Я до сих пор уверен, что ты проделал это именно с моей тачкой.

Стр.151

– Как тебя зовут? – Спросила она.

Он поднял бровь, посмотрев на нее, а потом снова перевел взгляд на брата.

– Я тот, что самый злобный, если ты этого еще не поняла.

– Я хочу имя, а не прозвище.

– Обстоятельства вынуждают меня быть ублюдком. И, Зейдист. Меня зовут Зейдист.

Стр.164

Он глубоко вздохнул.

– Боже, я люблю тебя. Я, правда, правда, люблю тебя.

А потом он улыбнулся.

Стебелек от вишенки был плотно завязан вокруг одного из его клыков.

Стр.213

О мужчине, который выглядел столь опасно, люди были просто обязаны что-то говорить. Слухи о Ривендже она слышала годами, и, Бог свидетель, все они были лживы.

Стр.213

Никто ее не послушал.

– Боже, избавь меня от героев, – пробормотала она. – Отвалите ж, вашу мать!

Это привлекло их внимание.

Стр.243

Она покачала головой и наклонилась, чтобы подобрать рубашку, валяющуюся на полу.

– Ты самое потрясающее, что когда-либо со мной случалось.

Стр.248

Откинув волосы назад, она рассмеялась.

– Значит, зрение к тебе вернулось.

– Помимо прочего. Иди сюда, Мэри. Я хочу тебя поцеловать.

– О, ну конечно. Вспомнить старые хулиганские времена, поиграв со мной.

– Я использую любую возможность.

Он сбросил с себя простыни и одеяло и провел рукой по груди, спустившись к животу. Ниже.

Ее глаза расширились, когда он взял эрекцию в ладонь. Погладив себя, он почувствовал, как аромат ее возбуждение расцвел в воздухе, словно цветок.

– Иди сюда, Мэри. – Он подвигал бедрами. – Я не уверен, что делаю это правильно. Гораздо приятнее, когда ты прикасаешься ко мне.

– Ты неисправим.

– Мне просто нужны некоторые инструкции.

– Как будто без них ты плохо справляешься, – пробормотала она, стягивая свитер.

Стр.249

– Я говорила, что не возражаю, – она улыбнулась. – В смысле, да ладно тебе. Он довольно милый, что-то типа Годзиллы. И это похоже на сделку «два по одной цене».

Стр.262

 «Пробужденный любовник»

Боже, повезло ему, что он дрался как грязный ублюдок, а то его начали бы принимать за педика.

Стр.29

Другой был задвинут за стол и поражал свои уродством: поношенный зеленый кожаный монстр с болтающейся на углах обивкой, прогнувшимся сидениям и четырьмя ножками, придававшими новое значение слову «прочный».

Тор оперся о спинку руками.

– Представляешь, Велси приказал мне избавиться от этого!

Джон кивнул и показал жестами:

«Да. Могу себе представить».

Стр.47

– Ну, а я не могу читать. Не повезло. Нам с тобой.

Джон быстро заработал своей ручкой. Когда он показал свой блокнот Фьюри, мужчина с черными глазами нахмурился.

– Что парень написал?

– Он говорит, что все нормально. Он хороший слушатель. Ты можешь говорить с ним.

Стр.60

Он схватил ее за руку, выхватил ручку и раскрыл ее ладонь.

«Я хочу поговорить с тобой», – написал он.

Потом он посмотрел ей прямо в глаза и сделал эту потрясающую, самую смелую в его жизни, вещь.

Он улыбнулся ей.

Стр.77

Джон кивнул и посмотрел на дюжину парней, занимавших автобусные сиденья. Все уставились на него.

«Ух-ты. У вас тут не особо дружественная атмосфера, ребята», – подумал он.

Стр.87

Джон опустил рукав и снова откинулся на сиденье. Он пожалел о том, что только что сделал. Белобрысого звали Лэшем[125]. Какое удачное совпадение.

Стр.88

– Это местечко такое вычурное, – сказал коп, разглядывая парня, одетого в ярко-розовый костюм свободного покроя. – Я скорее согласился бы на деревенщин и доморощенное пиво, чем на эту эктази-культуру.

Стр.98

– Просто хочу удостовериться, что ты получаешь все, что хочешь. Удовлетворять клиентов чертовски важно. – Мужчина придвинулся еще ближе и кивком указал на руку Фьюри, скрытую в полах куртки. – Твоя рука сейчас сжимает пушку, не так ли? Боишься меня?

– Просто хочу быть уверен, что смогу позаботиться о тебе.

– Да неужели?

– Ага. На тот случай, если тебя потребуется привести в себя с помощью Глока, прижатого ко рту.

Стр.99

Видимо, вампирша, наткнувшаяся на них с Преподобным, любила потрепать языком и… Господи. Бутч, должно быть, уже разболтал Вишесу. Эти двое были словно пожилая парочка – никаких секретов друг от друга не держали. А Вишес донес все Рейджу. А с тем же успехом можно было передать новости в Рейтер.

Стр.113

Их глаза встретились. Она была такой симпатичной, что у него начала кружиться голова.

– Ты хочешь меня поцеловать? – Прошептала она.

Глаза Джона распахнулись. Словно воздушный шарик лопнул внутри его головы.

– Я бы хотела, чтобы ты это сделал. – Она слегка облизала губы. – Правда.

«Ух-ты. Звездный час. Прямо здесь. Прямо сейчас, – подумал он. – Только не отрубись».

Обморок точно убил бы весь кайф.

Джон отчаянно пытался вспомнить все фильмы, которые когда-либо смотрел… но они совершенно не помогали ему. В голову лезли лишь Годзилла, разрушающая Токио, челюсти, жующие чью-то неудачливую задницу, и «Кит-убийца». На помощь.

Стр.135

Парень вплотную взялся за Братство в попытках изменить принятое поведение и сделать из вольных пушек – Ви, Фьюри, Рейджа и Зеда – настоящих солдат. Неудивительно, что он выглядел так, словно страдал от страшнейшей головной боли.

Стр.138

Фьюри прикурил косяк и посмотрел на шестнадцать бутылок Аква Нит, стоявших рядком на журнальном столике Бутча и Ви.

– Зачем лак для волос? Вы, парни, решили накачать нас?

Бутч поднял кусок трубы из ПВХ, в которой проделывал отверстие.

– Метатель картофеля, друг мой. Приносит много радости.

– Извини?

– Ты никогда не был в летнем лагере?

– Плетение корзиночек и резьба по дереву – это для людей. Без обид, но мы учим нашу молодежь вещам поважнее.

– Ха, ты не жил, пока не присоединился к рейду трусиков полуночи. Но ближе к делу: ты засовываешь картофель с этого конца, заполняешь дно лаком…

– А потом поджигаешь, – встрял Ви из своей спальни. Он вышел в халате, вытирая полотенцем мокрые волосы. – Дикий шум от этой штуковины.

– Дикий шум, – вторил ему Бутч.

– Ви, ты делал это раньше? – Фьюри посмотрел на брата.

– Да, прошлой ночью. Но метатель заклинило.

Бутч выругался.

– Картофель был слишком большой. Чертовы пекари Айдахо. Сегодня мы запускаем картошку с красной кожурой. Это будет нечто. Конечно, траектория – штука опасная…

– Но, на самом деле, это похоже на гольф, – сказал Ви, бросив полотенце на стул. Он натянул на левую руку перчатку, закрывшую священные татуировки, которые начинались от самых кончиков пальцев, проходя через всю ладонь и тыльную сторону руки. – Я имею в виду, что нужно рассчитать радиус кривизны…

Бутч кивнул.

– Да, это похоже на гольф. Ветер играет большую роль…

– Огромную.

Фьюри продолжал курить, пока они в течение еще нескольких минут помогали друг другу заканчивать предложения. Через некоторое время он все же счел необходимым заметить:

– Вы, двое, проводите вместе слишком много времени. Понимаете о чем я?

Ви покачал головой, обратившись к копу:

– Брат не оценил эту штуку. Он никогда подобное не ценит.

– Тогда мы будет целиться в его комнату.

– Точно. А окна выходят в сад…

– Так что нам не придется подвергать опасности автомобили во внутреннем дворе. Прекрасно.

Стр.162

Тор тихо рассмеялся.

– Да, я тоже не в восторге от всего этого капания в эмоциях… Ой! Велси, какого черта?

Стр.169

– В конце концов, эта чертова штука все еще сияет как лампа. И до тех пор, пока я не потеряю этого долбаного светлячка, я буду считать, что все нормально. Ну… нормально для меня.

Стр.187

– Хочешь есть? Я собираюсь совершить налет на кухню.

Глаза Бутча вспыхнули.

– Ты, правда, собираешься притащить еду сюда? И тогда мне не придется шевелиться?

– Ты станешь моим должником, но да, я доставлю все сюда.

– Ты бог.

Фьюри надел футболку.

– Что ты хочешь?

– Все, что есть на кухне. Черт, да просто продемонстрируй свою максимальную полезность и притащи весь холодильник. Я ужасно голоден.

Стр.191

– Тогда почему у тебя перебинтована поясница?

– Так моя задница кажется меньше.

Стр.210

– Я не хочу ехать.

– Отлично… как говорит Вишес, возьми желание в одну руку и помочись в другую, – посмотрим, какая быстрее наполниться.

Стр.222

Фьюри лежал на кровати королевских размеров. К его телу вело множество проводков, словно он был большим коммутатором.

 Голова мужчины повернулась.

– Зед… ты почему встал?

– Устроил небольшую проверку медперсоналу. – Закрыв дверь, он, покачиваясь, вошел в комнату и направился к постели брата. – На самом деле, они действуют довольно шустро.

Стр.248

Никакого ответа. Зед снова перевел взгляд на брата – и увидел слезу, скатившуюся по его щеке.

– О… твою мать, – пробормотал Зед.

– Да. Точно. – Новая слеза выскользнула из глаза Фьюри. – Черт… возьми. Да у меня течь.

– Окей, соберись.

Фьюри потер лицо ладонями.

– Зачем?

– Потому что… по-моему, я собираюсь попробовать тебя обнять.

Руки Фьюри упали, и он посмотрел на брата с идиотским выражением на лице.

Чувствуя себя полным засранцем, Зед придвинулся к близнецу.

– Подними голову, черт возьми. – Фьюри вытянул шею. Зед скользнул рукой под нее. Оба замерли в неудобной позе. – Знаешь, это было куда проще, когда ты был без сознания в прицепе грузовика.

– Это был ты?

– А ты думал, это Санта-Клаус?

Стр.247

– Послушай, приятель, сделай мне одолжение. Предупреди, когда в следующий раз решишь замутить что-то подобное? Мне бы уж лучше иметь свободу выбора. – Он слабо улыбнулся. – И мы все равно не встречаемся.

Стр.252

 «Разоблаченный любовник»

Когда все закончилось, чешуйчатый дракон оглянулся, и обнаружил Ви. Рычанье, перешедшее в фырканье, донеслось до зрительских трибун.

– Закончил, верзила? – рявкнул Ви. – К твоему сведению, вон те ворота ничуть не хуже зубочистки.

Стр. 15

– Еще бы. Подумываю податься в стройотряды. Хотел взглянуть, как выполнена эта ванная. Плитка отлично выложена. Тебе стоит взглянуть.

– Как насчет того, чтобы я отнес тебя в постель?

– Сперва хочу взглянуть на водопроводные трубы.

Уважение и привязанность вызвали у Ви ухмылку.

– Хотя бы дай помогу тебе встать.

– Не-а. Я сам. – Бутч со стоном попытался подняться вверх, но потом вновь упал на плитку. Поднять голову казалось неосуществимым действием. Но если они оставят его здесь чуть дольше… на неделю, может дней десять?

– Давай, коп. Сдавайся и дай помочь тебе.

Бутч оказался неожиданно слишком уставшим, чтобы возражать. Полностью расслабившись, он боялся, что Марисса смотрела на него и думала: «Черт, он может выглядеть еще слабее?». Черт, спасало лишь то, что по заднице не дул ветер.

И, следовательно, его больничный халат оставался завязанным. Спасибо тебе, Господи.

Стр. 57

– Ты знаешь, что побывал у лессеров, ведь так?

Бутч поднял одну из своих избитых рук.

– А я было решил, что навещал Элизабет Арден.

Стр. 58

– Конечно. – Но когда Ви поднес правую руку и начал снимать перчатку, Бутч отпрянул. – Что ты собираешься делать этой штукой?

– Доверься мне, хорошо?

Бутч засмеялся.

– Последний раз, когда ты так говорил, я получил вампирский коктейль, помнишь?

– Он спас твою задницу. Вот как я нашел тебя.

Так вот что было причиной.

– Хорошо, работай своей рукой.

Однако Бутч вздрогнул, когда сияющая рука Ви приблизилась.

– Расслабься, коп. Больно не будет.

– Я видел, как ты спалил дом этой хреновиной.

– Взял на заметку. Но зажигалка не сработает.

Стр. 59

Она откинула простыню. Боже мой, его плоть была…

– Он стал такой… огромный.

Бутч засмеялся.

– Ты говоришь приятные вещи.

Стр. 79

– Когда женщины тебя связывают, они красят тебе ногти и все такое? Или просто делают мэйк-ап? – Когда Ви рассмеялся от всей души, коп сказал: – Подожди… они щекочут твои подмышки перышком, я прав?

Стр. 101

Прежде чем Бутч понял, что происходит, Ви схватил его предплечье, наклонился и лизнул порез, быстро его заживляя.

Бутч дернулся из хватки соседа.

– Господи, Ви! А что если кровь заражена!

– Она в порядке. Просто… – Ви пошатнулся, судорожно вдохнул и стукнулся о стену, его глаза закатились, а все тело задергалось в конвульсиях.

– О, Боже… Я… – Бутч в ужасе потянулся.

Ви тут же прекратил припадок и сделал глоток из своего стакана.

– Ты в порядке, коп. На вкус отличный. Ну, отличный для человеческого мужчины, что, как правило, не в моем вкусе, сечешь?

Бутч замахнулся и треснул соседа по руке кулаком. Когда Брат выругался, Бутч заехал ему еще раз.

Ви метнул на него взгляд и потер руку.

– Господи, коп.

– Молчать, ты заслужил это.

Стр.131

– Черт… ты прав. Извини.

– Может, забьем на часть с извинениями, и вместо этого ты дашь мне тебя треснуть?

Стр.131

– Ви, ты же знаешь, я люблю тебя, как брата.

– Да.

– Но если ты покормишь ее, я вырву твое гребаное горло.

Стр.150

– Это я и хотел услышать.

Преподобный скользнул в кабинку, его аметистовые глаза сканировали VIP зону. Он хорошо выглядел, на нем был черный костюм, черная шелковая рубашка, темная полоса ирокеза шла вдоль черепа и уходила на затылок.

– Хочу поделиться с вами новостью.

– Женишься? – Бутч отхлебнул пол стакана. – Где пройдет регистрация? В «Убей и Похорони»?

– Попробуем в «Хеклер и Кох».

Ривендж распахнул пиджак, мелькнул приклад сорокового калибра.

– Неплохое у тебя ружье для отстрела собак, вампир.

– Да пошел ты...

Ви прервал их.

– Эй, я смотрю, вы оба фанаты тенниса, но меня утомляют игры с ракетками. Что за новости?

Рив посмотрел на Бутча.

– У него феноменальные навыки общения с окружающими.

– Попробуй поживи с ним.

Стр.151

– Ты такая заноза в заднице.

– Сказал Зиг Глоку.

Стр.195

Когда ладонь соседа опустилась на его голую грудь, он почувствовал лишь теплое давление. Бутч нахмурился. И это все? Это, твою мать, все? Напугать Мариссу до смерти, из-за этого?

Раздраженный, он опустил глаза.

А, это была не та рука.

Стр.220

– Марисса, – пробормотал он, взяв ее за руку. – Я не хочу видеть тебя такой пьяной.

Минутку, не то.

– Эх... я... чтобы ты… видела меня таким пьяным... не хочу.

А. Все равно. Господи... он так запутался.

Стр.224

Роф широко улыбнулся, его клыки сверкнули белым.

– Как дела... кузен?

Бутч нахмурился.

– Что?..

– В тебе есть часть меня, коп. – Улыбка Рофа заполнила все вокруг, он вернул очки назад. – Конечно, я всегда знал, что ты фигура королевских масштабов, просто думал, что ты – заноза в заднице, заноза королевских масштабов.

Стр.224

Бутч снова посмотрел на Деву-Летописицу.

– Вы можете себе представить, каким облегчением…

Когда Марисса резко вздохнула, вмешался Вишес, зажав рот Бутча рукой, затянутой в перчатку, дернув его за голову назад и зашипев в ухо:

– Ты хочешь, чтобы из тебя сейчас сделали яичницу, дружок? Никаких вопросов…

– Отпусти его, Воин, – отрезала Дева-Летописица, – Этот я хочу услышать.

Рука Ви исчезла.

– Следи за собой.

– Простите за вопросы, – обратился Бутч к черной накидке. – Просто я… Я рад, что я знаю, что течет в моих венах. И, честно говоря, даже если я умру сегодня, я все равно буду благодарен за то, что наконец понял, кто я. – Он взял Мариссу за руку. – И кого я люблю. Если именно сюда привела меня жизнь после всех этих лет, что я был потерян, я готов сказать, что все это было не зря.

Повисла долгая пауза. Потом Дева-Летописица сказала:

– Ты сожалеешь о том, что оставляешь в прошлом свою человеческую семью?

– Неа. Это – моя семья. Здесь со мной и остальные в здании. Зачем мне еще кто-то? – Ругательство, повисшее в воздухе, подсказало ему, что он задал очередной вопрос. – Да… эх, извините…

Нежный, женский смех донесся из-под накидки.

– Ты достаточно бесстрашен, человек.

– Вы можете назвать это и глупостью. – Когда рот Рофа распахнулся, Бутч потер лицо. – Вы знаете, я тут вообще-то стараюсь. Серьезно так стараюсь. Ну, понимаете, чтобы быть уважительным.

– Твою руку, человек.

Он протянул ей левую – ту, что была свободна.

– Ладонью наверх, – рявкнул Роф.

Он развернул кисть.

– Скажи мне, человек, – произнесла Дева-Летописица, – если бы я попросила тебя протянуть ту, которой ты держишь свою женщину, ты бы согласился?

– Да. Я бы просто дотронулся до нее другой. – Когда снова послышался тихий смех, он сказал: – Вы знаете, это ваше хихиканье похоже на пение птиц. Так мило.

Стоявший слева Вишес уронил голову на руки.

Повисла тишина.

Бутч глубоко вздохнул.

– Думаю, мне не разрешено говорить такое.

Дева-Летописица медленно откинула капюшон со своего лица.

Боже… Правый… Увидев открывшееся ему, Бутч с силой сжал руку Мариссы.

– Вы ангел, – прошептал он.

Идеальные губы поднялись в улыбке.

– Нет. Я это я.

– Вы красивая.

– Я знаю. – Ее голос снова стал властным. – Твою правую ладонь, Бутч О’Нил, происходящий от Рофа, сына Рофа.

Бутч отпустил Мариссу, снова схватившись за нее левой рукой, и потянулся вперед. Когда Дева-Летописица прикоснулась к нему, он вздрогнул. Хотя его кости и не сломались, ее удивительная сила подразумевала такую возможность. Она могла бы стереть его в порошок.

Дева-Летописица повернулась к Мариссе.

– Дитя, дай мне теперь свою руку.

В то мгновение, когда их тела соприкоснулись, Бутч почувствовал, как теплый поток наполняет тело. Сначала он решил, что причиной этому стала температура в комнате, которая наконец поднялась на применимый уровень, но потом понял, что волны омывают его внутри тела.

– О, да. Это очень хороший союз, – объявила Дева-Летописица. – И вы получаете мое разрешение, соединиться на все то время, что будете вместе. – Она отпустила их руки и взглянула на Рофа. – Официальное преставление завершено. Если он выживет, ты можешь закончить церемонию тогда, когда он будет достаточно хорошо себя чувствовать.

Король склонил голову.

– Да будет так.

Дева-Летописица снова повернулась к Бутчу.

– Теперь мы посмотрим, насколько ты силен.

– Подождите, – сказал Бутч, думая о глимере. – Марисса теперь замужем, правильно? В смысле, даже если я умру, она все равно будет замужем, так?

– Кличет смерть, – едва слышно произнес Ви. – У нас тут парень кличет гребаную смерть.

Дева-Летописица выглядела совершенно пораженной.

– Мне следовало бы убить тебя прямо сейчас.

– Мне очень жаль, но это имеет большое значение. Не хочу, чтобы она попала под этот закон об отстранении. Я хочу, чтобы она стала моей вдовой, тогда ей бы не пришлось беспокоиться о том, что кто-то другой будет управлять ее жизнью.

– Человек, ты удивительно самонадеян, – резко ответила Дева-Летописица. Но затем улыбнулась. – И совершенно не раскаиваешься, не правда ли?

Стр.243-245

Ви был на полпути к прихожей, когда услышал визг. Он ломанулся назад, ворвавшись в открытую дверь.

– Что? Что за…

– Я лысею!

Ви отдернул занавеску для ванны и нахмурился.

– Ты о чем говоришь? Твои волосы на месте…

– Не на голове! На теле, идиот! Я лысею! – Вишес посмотрел ниже. Торс и ноги Бутча теряли волосы, поток темно-коричневых волос кружил около водостока.

Ви засмеялся.

– Скажем так: по крайней мере, в старости тебе не придется беспокоиться о бритье своей задницы, а? Никакой мужской эпиляции.

Он не сильно удивился, когда в него полетел кусок мыла.

Стр.264

Когда ее брат поднялся с кресла, Марисса резко постучала костяшками по столу. Все глаза обратились к ней.

– Неверное имя.

Глаза Главы стали такими огромными, что Марисса решила, что он мог видеть даже пространство за собой. Он был просто ошеломлен ее вмешательством, потеряв дар речи, когда она, улыбнувшись и посмотрев на Хэйверса, произнесла:

– Ты можешь сесть, терапевт.

– Прошу прощения? – с запинкой выдохнул Глава.

Марисса встала с кресла.

– Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз голосовали… когда умер отец Рофа. – Она наклонилась вперед на руки, пригвоздив Главу к месту спокойным взглядом. – И тогда, столетия назад, мой отец жил и голосовал от нашей семьи. Итак, очевидно, из-за этого ты смутился.

В панике Глава посмотрел на Хэйверса.

– Возможно, тебе следует известить свою сестру, что она нарушает регламент…

Марисса оборвала его.

– Я ему не сестра более, так он сказал мне. Но я верю, все мы согласимся, что кровная линия неоспорима. Как и порядок рождения. – Она холодно улыбнулась. – И так случилось, что я родилась на одиннадцать лет раньше Хэйверса. Что делает меня старше, чем он. И значит, он может сесть, потому что как самый старший выживший член моей семьи, право голосовать от нашей кровной линии принадлежит мне. Или не голосовать. А в этом случае, это абсолютно точно… нет.

Хаос вырвался наружу. Абсолютный ад.

Посреди которого Рив засмеялся, хлопнув в ладоши.

– Обалденно, девочка. Ты мегакрута.

Стр.295

Тогда Омега исчез во вспышке белого света. И Дева-Летописица вслед за ним.

Ушли. Оба. Не осталось ничего, кроме горько холодного ветра, который очистил небо от облаков, словно грубой рукой распахнув занавеси.

Рейдж откашлялся.

– Хорошо… я глаз не сомкну в следующие полторы недели. А вы как?

Стр.300

– Это ты, – сказал Роф. – Теперь ты Воин Черного Кинжала Дестроер, потомок Рофа, сына Рофа.

– Но для нас ты навсегда останешься Бутчем, – вмешался Рейдж. – Крутым парнем. Ловкачом. Занозой королевских размеров. Ну, в зависимости от ситуации. Думаю, любое саркастическое прозвище подойдет.

– Как насчет ублюдка? – предложил Зед.

– Отлично. Я согласен.

Стр.309-310

 «Освобожденный любовник»

– Мне эти штаны совсем не в кайф.

Вишес посмотрел поверх груды своих компьютеров. Бутч О’Нил стоял в гостиной Ямы в кожаных штанах на бедрах и «ты-должно-быть-совсем-издеваешься» выражением на физиономии.

– Они тебе что, жмут? – спросил Ви соседа по комнате.

– Не в этом дело. Без обид, но они сойдут лишь для Village People[126]. – Бутч вытянул свои мускулистые руки в стороны и повернулся кругом, его обнаженная грудь поблескивала в свете ламп. – В смысле, да ладно тебе.

– Они для сражения, а не для красоты.

– Как и килты, но ты не встретишь меня разгуливающим в тартане[127].

– И спасибо Господу. Ты слишком кривоногий для такого.

Бутч надел скучающую маску.

– Укуси меня.

Стр. 7

Когда принесли еще один мартини, Фьюри попытался вспомнить, был ли он пятым по счету? Или шестым? Он не был уверен.

– Мужик, хорошо, что мы сегодня не сражаемся, – заметил Бутч: – Ты хлещешь выпивку, как воду.

– Жажда замучила.

– Я так и подумал. – Коп вытянулся в кресле. – Как долго планируешь восстанавливать водный баланс, Лоуренс Аравийский[128]?

Стр. 30

Спустя пару минут вышел огромный мужчина с коротко остриженным ирокезом. Ривендж был одет в идеально сшитый черный костюм, а в правой руке держал трость. Он медленно подошел к столу Братства. Его клиенты расступались перед ним, частично из-за  уважения к его размерам, частично – опасаясь его репутации. Все знали, кем он был и на что был способен:  Рив был наркодилером, принимающим непосредственное участие в своем заработке. Перейдешь ему дорогу, и тебя нашинкуют, как что-нибудь с канала «Еда».

Стр. 30

– Давай, колись, – сказал Блэй. – Как прошло твое превращение?

– Забей на превращение, я трахнулся. – Когда Блэй и Джон вытаращили глаза, Куин рассмеялся. – Да. Сорвал свою вишенку, так сказать.

Стр. 31

 – Тебе нужно перестать злиться насчет инцидента с картофельной пушкой[129], – сказал Бутч.

Фьюри закатил глаза и откинулся в кресле.

– Вы разбили мое окно.

– Конечно, разбили. Ви и я в него целились.

– Дважды.

– Что доказывает, какие мы выдающиеся стрелки.

Стр. 48

– Как парень выглядел?

– Жертва? – парень наклонился ближе. – Жертвой полиция называет потерпевшего. Я слышал их.

– Спасибо за разъяснение, – прошептал Фьюри. – Так как он выглядел?

Стр. 55

Провались все в ад. У нее не было никакого желания играть в доктора. Спасибо большое, ей хватало того, что она стала жертвой похищения.

Стр. 74

– Дежа вю, разве нет? – прошептал Рэд Сокс пациенту. – Но тогда в кровати валялся я. Как теперь называть это? Может, не стоит больше выделываться по поводу всего этого дерьма с ранениями?

Эти ледяные, светящиеся глаза оставили ее и переместились на приятеля. Неодобрение не сходило с его лица.

– Паршиво выглядишь.

– Зато ты сейчас роскошнее Мисс Америки.

Стр. 76

Ругая себя и их, она вынула руку из кармана, нагнулась и вытащила флакон демерола из большой сумки.

– Не вижу здесь шприцов.

– У меня есть.

Рэд Сокс подошел и вынул стерильный пакет. Когда она попыталась взять его, он не выпустил его из рук.

– Уверен, ты используешь их с умом.

– С умом? – Она вырвала шприц из его руки. – Нет, я воткну шприц ему в глаз. Ведь именно этому меня учили в медицинском колледже.

Стр. 80

– Ты шутишь? По-твоему, я должна забыть о похищении и смертельной угрозе, и сделать у тебя заказ?

Стр. 83

Ви откинулся на подушки и взглянул на твердую линию ее подбородка.

– Раздевайся.

– Прошу прощения?

– Сними халат.

– Нет.

– Я хочу, чтобы ты его сняла.

– Ну, так задержи дыхание. На меня это не повлияет, зато тебе твое удушье поможет скоротать время.

Стр. 91

– О какой работе «в конце» ты говоришь? – Пожалуйста, пусть это будет не покупка сумки Хефти, в которую ее потом уложат по частям.

– Разве тебе не интересно, что я такое?

– Пообещай, что отпустишь меня, и я задам тебе множество вопросов о вашей расе. Меня слегка смущает, каким образом для меня складывается этот маленький и счастливый выходной круиз на корабле под названием «Убойный отстой».

Стр. 95

Она окунула ткань в воду, отжала, и неловко склонилась над пациентом, чтобы дотянуться до его второй руки. Когда она откинула покрывало, он отстранился.

– Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке.

– Почему…

– Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай.

Хорошоооо.

– Она чуть не прикончила одну из моих медсестер.

– Не удивлен, – он взглянул на перчатку. – Я бы ее отрубил

 при первой возможности.

– Не советовала бы.

– Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке…

– Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отрезать ее. Больше шансов, что это сделают, как надо.

Последовало молчание, затем пациент хохотнул.

– Умная какая.

Джейн спрятала расплывшуюся на лице улыбку, продолжая мочить и выжимать полотенце.

– Просто высказала медицинское мнение.

Стр. 100

– Похоже, ты напрашиваешься на свидание, Лэш, – огрызнулся Куин. – Хорошее дело, продолжишь в том же духе, и тебя обязательно кто-нибудь отымеет, приятель.

Стр. 114

Взгляд Рэд Сокса обогнул Джейн и остановился на пациенте.

– К тебе вернулась способность читать мысли?

– У нее? Иногда.

– Хм. А у кого-нибудь еще?

– Неа.

Рэд Сокс поправил бейсболку.

– Ну... дай мне знать, когда начнешь улавливать мои мысли. Кое-что я хотел бы оставить только для себя, понимаешь, о чем я?

– Заметано. Хотя, порой я не могу это сдерживать.

– Именно поэтому я собираюсь думать только о бейсболе, когда ты рядом.

– Я охрененно благодарен тебе, что ты не фанат Янки[130].

– Не выражайся. С нами женщина.

Стр. 117

Дай мне С! Т! О! К! а затем Г! О! Л! Ь! М! Как это читается? ДОЛБАНУТАЯ НА ГОЛОВУ.

Пациент наклонился к ее уху.

– Не могу представить тебя в роли чирлидерши. Но ты права, мы оба устроим бойню, если тебя что-то напугает. – Пациент снова выпрямился, одна гигантская скала тестостерона в огромных сапожищах.

Джейн тронула его за предплечье и поманила указательным пальцем, чтобы он снова наклонился. Он выполнил ее просьбу, и она прошептала:

– Я боюсь мышей и пауков. Но тебе не обязательно использовать пистолет на своем бедре, чтобы проделать дыру в стене, если я наткнусь на кого-то из них, ладно? Для этого существуют специальные ловушки, или, на худой конец, можно использовать свернутую газету. Кроме того, потом вам не потребуется гипсокартон или штукатурные работы. Это так, к слову, – она похлопала его по руке, как бы говоря, что он может быть свободен, и пошла дальше по тоннелю.

Стр. 117

Бутч кивнул, как будто точно знал, что делает.

– Как я уже сказал, дружище, что бы то ни было. Ты и я? Как и всегда, и не важно, кого ты трахаешь. Хотя... если овцу, то  это уже чересчур. Не уверен, что смогу это вынести.

Ви не мог не улыбнуться.

– Я не имею дело со скотиной.

– Бесит сено в штанах?

– Или шерсть между зубами.

Стр. 124

 – Ага, – Бутч подошел к двери, затем остановился и посмотрел через плечо. – Ви?

Ви поднял взгляд.

– Да?

– Думаю, ты должен знать, после всех этих разговоров... – Бутч серьезно покачал головой. – Мы все равно не встречаемся.

Стр. 126

Стоя перед своей кабинкой, три часа спустя, Джон молился, чтобы Куин захлопнул свой поганый рот. Несмотря на царивший в раздевалке шум от хлопающих металлических дверей, шуршащей одежды и скидываемой обуви, ему казалось, что у приятеля к верхней губе был пристегнут мегафон.

– Ты невероятно здоровый, Джей Эм. Реально. Ну типа… огроменный.

«Нет такого слова». Джон запахнул рюкзак и тут же понял, что на него теперь ничего из его шмоток не налезет.

– Черта с два нет. Поддержи меня, Блэй.

Блэй кивнул, натягивая спортивные штаны.

– Ага, ты набираешь вес? Ты, в натуре, будешь размером с Брата.

– Монстроразмерный.

«Окей, и такого слова нет, болван».

– Хорошо, очень-очень-очень большой. Ну как?

Стр. 179

Куин улыбнулся, обнажая клыки.

– Тебе уже показывали разницу между хорошим и плохим ударом? Потому что я люблю демонстрировать наглядно. Можем начать прямо сейчас.

Стр. 179

– Пришел проверить, не померла ли ты.

Джейн не могла не улыбнуться.

– Господи, Манелло, не будь таким романтиком.

– Паршиво выглядишь

– А сейчас пошли комплименты. Завязывай. Ты вгоняешь меня в краску.

– Я войду?

Стр. 210

Ви пару раз моргнул, испугавшись того, что собирался произнести.

– Господи, ты решил записаться в святые, да? Ну, для меня ты всегда был святым. Даже когда я...

– Даже когда ты что?

– Ты знаешь.

– Что?

– Черт. Даже когда я был в тебя влюблен. Ну, или похоже на это.

Бутч прижал руки к груди.

– Был? Был? Не могу поверить, что ты потерял ко мне интерес! – Он прижал ладонь к глазам, ну прямо вылитая Сара Бернар[131]. – Мои мечтательные воздыхания о нашем совместном будущем разбились вдребезги…

– Заткнись, коп.

Бутч взглянул на него сквозь пальцы.

– Ты шутишь? Реалити-шоу, что я запланировал, стало бы фантастичным. «Два Укуса Лучше Чем Один». Я договорился бы с VH1[132] насчет трансляций. Мы заработали бы миллионы!

– О, ради Бога.

Стр. 215

– Ты знаешь, что я прав.

– Пошел в задницу, доктор Фил[133].

– Слава Богу, мы договорились.

Бутч нахмурился.

– Эй, может мне тогда организовать ток-шоу, раз уж ты больше не будешь моей Джун Кливер[134]?. Я бы назвал его «Час с О'Нилом». Звучит солидно, не находишь?

– Ну, во-первых, это ты должен был быть Джун Кливер…

– Да пошел ты. Я бы ни за что не подставил тебе свою задницу.

– Не важно. Во-вторых, не думаю, что на медиа-рынке найдется место для твоего сорта психологии.

– Не правда.

– Бутч, мы только что выбили друг из друга тонну дерьма.

– Ты первый начал. И в самом деле, это идеально подошло бы для Spike TV[135]. Чемпион предельного боя против Опры. Боже, я гениален.

– Чаще напоминай себе об этом.

Стр. 215

Ви закатил глаза, его успокаивал этот раздражающий лепет влюбленных. В конце концов, тестостерон в нем еще не иссяк.

– Детка… пожалуйста?

Ви взялся за кружку.

– Марисса, брось ты этому ублюдку кость. Его глуповатые ухмылки действуют мне на нервы.

– Ну, мы же не можем этого допустить, так ведь? – Марисса со смехом собрала бумаги и стрельнула взглядом в Бутча. – Десять минут. И лучше бы ты их считал.

Бутч вскочил со стула, словно его задница вспыхнула адским пламенем.

– Я всегда их считаю.

– Ммм… да.

Когда они сомкнули губы, Ви фыркнул.

– Веселитесь, ребятишки. Но где-нибудь в другом месте.

Стр. 259

«Священный любовник»

Следовало. Должен был. Мог.

Милые слова. В реальности же, один из Призраков во «Властелине Колец» накрепко привязал его к красному дымку. Будто ублюдок скрутил его и зашвырнул в багажник машины.

Вообще-то, напарник, ты бы стал  передним бампером.

Точно.

Стр. 4

Со стоном он потянулся рукой между ног и взял свою твердокаменную эрекцию. Она разбудила его, как обычно. Будильник столь же надежный и жесткий, как Биг-мать-его-Бен.

Стр. 13

Прогремел голос брата Рейджа:

– Эта шайка корыстных, предвзятых бездельников в мокасинах…

– Следи за словами, – вмешался Брат Бутч. – Я сейчас как раз в них...

– Паразитические, недальновидные подонки…

– Давай, расскажи нам, что ты чувствуешь, – сказал кто-то еще.

– …да пусть возьмут свои собственные яйца и засунут их себе в задницы.

Король низко рассмеялся.

– Хорошо, что ты не дипломат, Голливуд.

– О, ты должен позволить мне послать сообщение. Более того, давайте используем моего зверя в качестве эмиссара. Он там все поразнесет. Будет поделом тем ублюдкам за то, как они обращались с Мариссой.

– Знаешь, – объявил Бутч, – я всегда знал, что ты смышленый парень. Несмотря на то, что говорят все остальные.

Стр. 21

Примерно через пять кварталов на восток, в своем личном офисе в клубе ЗироСам, Ривендж, больше известный как Преподобный, разразился проклятьями. Он ненавидел страдающих недержанием. Ненавидел.

Человеческий мужчина, свисающий с его стола, только что нассал в штаны, между ног, на его многострадальных Z Brands[136] расплывалось темно– синее пятно.

Выглядело так, как будто кто-то подложил ему в штаны мокрую губку.

Стр. 28

– У тебя волосы, как у бабы, – сказал Мистер Д

– А ты воняешь пеной для ванны. Меня, на крайняк, можно постричь.

Стр. 36

Голос короля резонировал сквозь стену, к которой она прислонилась.

– Не удалось повеселиться сегодня, Зи? Ты выглядишь так, словно кто-то нагадил на твой газон.

Стр. 42

«Ты полный придурок. Но я действительно не могу принять эти…»

– Ты чего, в сарае вырос? Не будь таким грубияааааном, мальчик мой. Это подарок.

Блэй покачал головой.

– Возьми их, Джон. Ты все равно проиграешь этот спор, а так избавишь нас от его театральности.

– Театральности? – Куин вскочил и принял позу Римского оратора. – Узришь ли ты отличье между задницей и локтем, юный летописец?[137]

Блэй покраснел.

– Прекрати…

Куин бросился к Блэю, обхватил парня за плечи и повис на нем всей массой.

– Держите меня. От оскорблений Ваших мне плохо дышится. Я задыхаюсь.

Блэй заворчал и постарался удержать Куина.

– Ты заигрываешься.

– «Задыхаюсь» звучит лучше.

Блэй старался сдержать улыбку и не показывать, как приятно ему было, но его глаза сверкали как сапфиры, а на щеках играл румянец.

С беззвучным смешком, Джон сел на одну из скамеек, встряхнул пару белых носков, и натянул их на ступни, торчащие из его новоприобретенных, но потасканного вида джинс.

«Ты уверен, Куин? Потому что у меня такое чувство, что они мне окажутся впору, а ты потом можешь передумать».

Куин резко оторвался от Блэя и быстрым движением поправил одежду.

– А сейчас Вы оплевали мою сомнительную добродетель?

Он встал лицом к Джону и принял оборонительную позицию.

– Туше[138].

Блэй засмеялся.

– Это стойка «к бою», идиот.

Куин выстрелил в него взглядом через плечо.

– Ça va, Brutus?[139]

– Et tu![140]

– Tutu[141]. И оставьте этот трансвестизм для себя, вы, извращенцы. – Куин ослепительно улыбнулся, лопаясь от гордости, что вел себя как последняя задница. – Теперь, напяливай эти тапки, Джон, и давай закроем тему. Пока не пришлось делать Блэю искусственное дыхание.

– Тебе лечиться надо.

– Спасибо, я уже поел.

Стр. 68-69

Хекс предложила ему руку, не глядя, потому что знала,  ее босс слишком гордый засранец, чтобы опираться на женщину. Но ему пришлось это сделать. Он был слаб, как младенец.

– Ненавижу, когда ты права.

– Это объясняет причину твоего частого пребывания в отстойном настроении.

Стр. 93

Несмотря на охватившее его истощение, Куин сказал:

– Расскажи мне.

– Тебе не…

– Ты расскажешь мне… или я встану и начну заниматься гребаным пилатесом.

– Остынь. Ты всегда говорил, что гимнастика для педиков.

– Окей. Тогда Джиу-джитсу. Говори, пока я не вырубился.

Стр. 129

– Поняла. И слушай, я собираюсь помочь Хэйверсу. Слишком много работы с устройством новой клиники и уходом за пациентами для него одного. Дело в том, что пару дней я буду отсутствовать.

– Вишес в курсе о риске безопасности?

– Не ему решать, а тебе я говорю из чистой вежливости. – Женщина сухо рассмеялась. – И не смотри на меня так. Я уже мертвая. Не могут же лессеры убить меня дважды.

– Не смешно.

– Черный юмор – издержки пребывания доктора в доме. Привыкай.

Роф рассмеялся.

– Ну, ты крута. Не удивительно, что Ви на тебя запал.

Стр. 132

Тайный вход в туннель располагался в дальнем углу с правой стороны помещения, его скрывала подвижная книжная полка. Можно просто одним движением руки потянуть том про Сэра Гавейна и Зеленого Рыцаря на себя, и защелки отпирались, в результате чего полка втягивалась внутрь стены и открывался…

– Ты такой дебил.

Куин подпрыгнул, как олимпиец. Там в туннеле, на шезлонге, как будто загорая, развалился Блэй. На его коленях лежала книга, на нее падал свет от настольной лампы, что стояла на маленьком столике, а ноги укрывало одеяло.

Парень спокойно поднял стакан апельсинового сока, как будто произнося тост, а затем сделал глоток.

– Привееееет, Люси.

– Что за хрень? Ты уселся здесь и меня поджидаешь, так что ли?

– Да.

– А кто тогда лежит в твоей постели?

– Подушки и одеяло. А у меня здесь маленький охлаждающий сеанс. И книга классная, кстати. – Он сверкнул обложкой «Сезон в чистилище». – Мне нравится Доминик Данн. Хороший писатель. Прикольные очки.

Стр. 151

Черт, он так и ждал, когда из-за угла выбежит стая зубастых доберманов.

Но те, похоже, где-то догрызали кости предыдущего посетителя.

Стр. 157

«Привет», показал Джон знаками.

– Привет.

Джон отступил назад, приглашая его внутрь. «Как дела?»

– Жаль, что я не курю. Потому что в этом случае, у меня было еще лишних минут пять.

«Да ладно. Ты ненавидишь запах дыма».

– Когда я предстану перед расстрельной командой, я пересмотрю свое мнение.

«Захлопнись».

Стр. 157

В голове Куина быстро замелькали возможные варианты ответов:  «Нет, конечно же нет, нож действовал по своему усмотрению, я лишь на самом деле пытался остановить его ... Нет, я просто хотел его побрить ... Нет, я просто не знал, что если вскрыть кому-то горло, то он умрет...»

Стр. 158

– Джон хочет, чтобы ты остался здесь.

Куин резко поднял глаза на короля.

– Что?

– Ты слышал.

– Вот дерьмо. Вы не можете этого позволить. Я ни в коем случае не могу остаться здесь.

Черные брови нахмурились.

– Прошу прощения?

– Э... извините. – Куин замолчал, напомнив себе, что Брат все-таки был королем, и значит, мог делать все, что душа пожелает, например, переименовать солнце и луну, или заявить, что каждый подданный должен приветствовать его с большим пальцем в заднице... так что, при желании, он мог запросто пустить кусок дерьма вроде Куина под свою крышу.

В вампирском мире слово картбланш было синонимом слову король.

Стр. 159

Куин посмотрел на своего друга. Он не собирался рассказывать парню, что его сначала отправят в тюрьму, а затем отдадут в руки родителей Лэша до конца его дней.

– А, все не так уж плохо.

«Ты лжешь».

– Не лгу.

«Ты весь позеленел, как лягушка».

– Очнись, я вчера перенес операцию.

«О, я тебя умоляю. Что случилось?»

– Если честно, не имею никакого понятия…

Стр. 160

– У тебя, как я это называю, «мужское выражение лица» – морщина на лбу, это когда постоянно думаешь о своем мужчине, и тебе хочется или дать ему пинка под задницу или душить в объятьях до тех пор, пока он не перестанет дышать.

Стр. 163

Но мощный особняк в стиле Тюдоровской эпохи не мог стоять посреди ночи с распахнутыми дверями. Это выглядело так, будто у дебютантки случайно задралась юбка на глазах у толпы народа.

Стр. 168

– Спасибо, – сказал Куин, пока Ви втирал мазь в свежую краску, очень яркую на фоне загорелой кожи. – Большое спасибо.

– Но ты ее еще не видел. Я мог наколоть тебе слово «Задница».

– Не, я тебе доверяю, – ухмыляясь, ответил ему Куин.

Вишес слегка улыбнулся, его жесткое татуированное лицо выражало одобрение.

– А ты не нытик, хорошо переносишь боль. Нытики – это отстой. Крепкие парни получают лучший товар.

Стр. 175

Куин вытащил из своей сумки легкий пиджак, и, казалось, собирался с силами, прежде чем его одеть. Когда он повернулся лицом к Джону, на его лице играла свойственная ему гаденькая улыбка, и он вновь стал прежним.

– Ваше желание для меня закон, мой принц.

«Не смей называть меня так».

Направляясь к выходу, Джон отправил Блэю сообщение, надеясь, что если парень злился, то, может, все-таки уже немного поостыл?

– А как мне тебя называть?– спросил Куин, выпрыгивая вперед, чтобы демонстративно открыть дверь. – Ты предпочел бы «мой повелитель»?

«Уймись, а?»

– А как насчет старого доброго «хозяин»? – Когда Джон просто зыркнул через плечо, Куин пожал плечами. – Хорошо. Тогда я буду звать тебя – болван. И ты сам виноват, я предоставлял тебе выбор.

Стр. 176

– Хочешь, чтобы я открыл твою дверь? – сухо спросил Куин, заглушая мотор.

Джон посмотрел на него. «Если я скажу «да», ты откроешь?»

– Нет.

«Тогда, будь так любезен, открой мою дверь».

– Чтоб тебя! – Куин покинул водительское сиденье. – Испортил мне все веселье.

Закрыв дверь, Джон покачал головой. «Я рад, что ты такой кукольноуправляемый».

– Такого слова нет.

«С тех пор как ты побывал в койке с Дэниэлом Уэбстером[142]? Алло? «Монстроразмерный»?

Куин посмотрел на дом. Он практически слышал, как Блэй добавляет, «Скорее с Мэрриам Уэбстер»[143].

– Проехали.

Стр. 195

– Давно не виделись, – сказал Ангел.

– Не так давно, как хотелось бы.

– Всегда такой гостеприимный.

– Слушай, Джей-эй[144], – быстро заморгал Рив, – Не выключишь свой зеркальный шар?

Яркое свечение затухало, пока не показалось нормальное обличие Лэсситера. Ну, нормальное для кого-то с фетишем на пирсинге и стремлением стать золотым стандартом чьей-нибудь страны.

Трэз закрыл дверь и встал перед ней, словно стена с выражением лица «сделаешь-что-нибудь-с-моим-парнем-и-ангел-ты-или-нет-но-перья-я-тебе-повыщипываю».

– Что привело тебя в мои владения? – Спросил Рив, прижимая кружку к груди двумя руками и пытаясь впитать ее тепло.

– Возникла проблема.

– Я не смогу исправить твою личность, извини.

Лэсситер рассмеялся, и звук прокатился по дому, как звон церковных колоколов.

– Нет. Я нравлюсь себе таким, каков я есть, спасибо.

– И подкорректировать твой стильный образ тоже не возьмусь.

– Мне нужно найти адрес.

– Я похож на телефонную книгу?

– По правде говоря, ты похож на кусок дерьма.

– Пошли комплименты. – Рив допил свой кофе. – Что заставляет тебя думать, что я помогу тебе?

Стр. 237

– Сукин сын, – выдохнул Роф, когда фигура остановилась в двадцати ярдах от них.

Сияющий мужчина рассмеялся.

– А вот и бравый Король Роф и его ансамбль песни и пляски. Клянусь, вам, парни, устраивать бы утренники, настолько из вас прет веселье.

– Великолепно, – пробормотал Рейдж, – его чувство юмора осталось прежним.

– Может, я могу попробовать выбить из него эту дурь, – выдохнул Вишес.

– Используй его же руку. Если можешь…

Роф зыркнул на них, а парни в ответ послали взгляд типа «Кто? Мы?».

Покачав головой, Роф обратился к светящейся фигуре:

– Давненько не виделись. Спасибо за это Господу. Ну как, хреново поживаешь?

Прежде чем мужчина успел ответить, Вишес выругался:

– Если мне придется выслушивать чушь в стиле Киану Ривза и Матрицы, типа «Я – Нео», моя голова взорвется.

– Ты имеешь в виду Неон? – Обратился к нему Бутч. – Потому что он напоминает мне вывеску «Ситгo»[145].

Стр. 269-270

Спустя минуту, Роф обратился к Джону:

– Это – Лэсситер, падший ангел. В одно из его последних появлений на Земле, в Центральной Европе разразилась чума…

– Окей, я тут совсем не причем…

– … которая унесла две третьи человеческого населения.

– Хочу напомнить, ты тоже людей не жалуешь.

– Мертвые они плохо пахнут.

– Применимо ко всем вам, смертным.

Стр. 271

Пожарная сигнализация на лестнице взревела визгом, от которого захотелось оглохнуть.

Фьюри засмеялся и скатился на бок, прижимая ее к своей груди.

– Пять... четыре… три… два…

– Простииииииите! – донесся крик Лейлы от подножия лестницы.

– Что в этот раз, Избранная? – проорал он.

– Омлет, – раздалось в ответ.

Фьюри покачал головой и нежно сказал Кормии:

– Ну, а я подумал, что тосты.

– Невозможно. Тостер она вчера сломала.

– Да?

Кормия кивнула.

– Попыталась запихнуть туда пиццу. Сыр.

– Повсюду?

– Повсюду.

– Все нормально, Лейла. Ты всегда можешь вымыть сковороду и попробовать еще раз, – громко сказал Фьюри.

– Не думаю, что сковорода пригодна к дальнейшему использованию, – прозвучало в ответ.

Голос Фьюри стал тише.

– Я не стану спрашивать.

– Разве они не металлические?

– Должны быть.

Стр. 290

Братья на форуме

Начиная выпуск этой серии, я даже не представляла, какую популярность она  приобретет. Я также совсем не шарила в интернете. Я не знала о существовании групп на Yahoo!, или том, что авторы общались со своими читателями посредством форумов, о  том, как важны блоги и он-лайн обзоры.

Только после выхода «Вечного любовника» я начала задумываться, как именно хочу присутствовать в интернете. Я открыла группу на Yahoo! и завела форум. Сейчас, три года спустя, на обоих ресурсах собрались тысячи читателей, образуя хорошее сообщество по интересам.

Разумеется, Братья периодически заходят на форум, и самое лучшее в их появлениях – то, как читатели оказываются втянуты в разговор. Чтобы ни происходило, подключаются сокамерницы (так называют себя наиболее активные участники форума), добавляя свои комментарии (и действия!). Не могу сказать, сколько именно раз я укатывалась в истеричном смехе, не только от выкрутасов Братьев, но и от комментариев читателей.

Ниже представлено несколько моих любимых моментов из жизни братьев, и не удивительно, что Рейдж, как правило, является главным заводилой. Имейте в виду, когда Братья появляются в моей голове, они живут согласно своим историям. Не важно, в процессе написания чьей книги я нахожусь, а я, как правило, по крайней мере на одну книгу впереди читателей… Поэтому когда Ви дразнили за влюбленность в Джейн, «Разоблаченный любовник» только появился на полках. Также, по большей части, Братья сидят каждый за своим компьютером, но вы увидите, как их сообщения сольются в одно действие… также придется временно отключить свою недоверчивость! И, в конце концов, я удалила некоторые комментарии Сокамерниц и слегка изменила содержание, чтобы текст был осмысленным, но вы можете прочитать обсуждения во всем их великолепии на форуме БЧК, который вы найдете по адресу [146].

Свободное время Вишеса

4 мая 2006 г.

Рейдж

Десять вещей, которые делает Вишес в свободное от сражений время:

10. Пялится в пустоту, тайно желая иметь рядом кого-то вроде Мэри

9. Пьет «Гуз»

8. Думает про себя: «Блин. Вот бы кто-нибудь вроде Мэри появился в моей жизни»

7. Снова пьет «Гуз»

6. Курит самокрутки

5. Карябает на бумаге: Вишес + … = Любовь до гробовой доски

4. Кидает что-нибудь в Бутча

3. Гадает, посчастливиться ли ему когда-нибудь спать с кем-то вроде Мэри

2. Бреет свою козлиную бороденку

1. Молит Деву Летописецу, чтобы она одарила его настоящей любовью

Кажется, ничего не забыл. Ну, не считая рычания и злобные взгляды… J

Сокамерница 1

Я прямо-таки ощущаю любовь между братьями… Рейдж. Не знаю, я слышала, что у Ви есть… эм… пристрастия… как думаешь, это может отпугнуть женщин?

Рейдж

Честно говоря, мое мнение – он гипнотизирует их. В смысле, да кто добровольно подпишется на это дерьмо? Особенно с парнем, у которого морда как у Ви… с пухом вокруг рта.

Знаешь… лезвия ведь не так дорого стоят. Если он раскошелился на игрушки на своем столе, мог бы позволить себе Мак 5. С другой стороны, наверное, ему нужно что-то помощнее… с л.с.

Заметка для себя: попросить Рофа повысить оклад Ви, чтобы тот купил себе, наконец, газонокосилку для той штуки на его морде.

Роф

Хорошо, согласовано. Но сомневаюсь, что это поможет.

Окей, парни, вы разве не должны спать? У нас Первая трапеза через три часа. Завязывайте подкалывать друг друга и придавите подушку. Впереди длинная ночь.

Вишес

Мой господин, со всем уважением… я много не сплю.

Бутч не дает мне заснуть.

И мне нравится моя бородка. Отрастил ее год назад. Женщины не жаловались.

Рейдж

Ви, брат мой, мы оба знаем, почему женщины не жалуются. Из-за кляпа. (Шутит)

А Роф прав. Мне нужно вернуться в кровать.

Назад, к МЭРИ.

Мэри…….

О, я люблю свою Мэри.

Вишес

К слову о кляпах… ты хоть раз затыкал себе рот, Голливуд?

И да, ненавистно говорить это… но иди, развлекись со своей женщиной, ага? Увидимся на Первой трапезе.

Бутч О’Нил

Для справки: Ви любит трясти над женщинами своим…

Вишес

Прошу прощения… сообщение было прервано, потому что я надрал задницу отправителю.

Ананимные вязальщики

8 мая 2006 года

Рейдж (в своей спальне, пишет на разделе Ви на форуме)

Привет, меня зовут Ви.

(Привет, Ви!)

Я вяжу уже 125 лет.

(*вздохи понимания*)

Мое хобби негативно сказывается на моих отношениях с братьями, ведь они считают меня педиком.

Это также плохо влияет на мое здоровье: я намазолил себе указательный палец, и в моих карманах забивается пряжа, от меня пахнет шерстью.

Мне сложно сконцентрироваться на работе: я постоянно представляю лессеров в ирландских свитерах и толстых носках.

(*вздохи сочувствия*)

Я ищу сообщество тех, кто, как и я, пытается бросить вязать.

Вы можете мне помочь?

Спасибо.

(*достает розовые вязаный носовой платок*)

(*сморкается*)

(*Мы обнимаем тебя, Ви!*)

Вишес (в Яме)

О, черт, нет… не верю, что ты вытворил такое.

Кстати, чудный заголовок[147].

Блин… ты просто не смог удержаться от выпада в мою сторону, да?

Брат мой, у меня для тебя четыре слова.

Рейдж

Четыре слова? Окей… дай угадаю…

Рейдж, ты ЧЕРТОВСКИ сексуальный.

Ммм…

Рейдж, ты ЧЕРТОВСКИ умный.

Нет, погоди!

Рейдж, ты ЧЕРТОВСКИ прав.

Угадал, да? Давай, порази меня…

Вишес

Первое начинается с «М»

Остальные три додумай сам.

Ублюдок.

Рейдж

«М»?

Хмммм…

«Моя пряжа, где она?!»

Вишес

Моя

Месть

Будет

Суровой

Рейдж

Ооооооооооооооу.

Я так напуууууууууууууган.

Можешь по-быстрому связать мне одеяло, чтобы я под ним спрятался?

Бутч О’Нил (в Яме)

Хммммммм.

Кто-нибудь знает, почему Ви только что выбежал из Ямы?

С кремом для бритья?

И таким выражением на морде, словно кто-то нагадил в его Эскалейд?

Белла (в бильярдной, пишет с ноутбука)

Срань господня, Бутч… Ви как ошпаренный…

Что Рейдж отколол?

Бутч О’Нил

Пустяки… о, понял.

Вязание. Снова.

Блин… Ви должен прекратить вестись на поддевки Рейджа. ЛОЛ. Мой приятель ведь даже не вяжет!

*бежит в сторону туннеля, несется в особняк*

Фьюри (в своей спальне)

Хэй… Ви только что проходил мимо моей комнаты.

Захватил бритву…

Белла

Фьюри! Зачем ты дал ему лезвие?!

Фьюри

Ну… у него был крем для бритья, и он сказал, что должен кое-что побрить…

Откуда мне было знать?

Я за ним… *убегает*

Рейдж

*отрывается от компьютера, когда Ви залетает в его комнату*

Дерьмо!

*бросается к окну*

*не успевает добежать*

Мэри Льюз (в фойе)

*бежит к лестнице*

ВИШЕС!

ВИШЕС!

ТОЛЬКО ТРОНЬ МОЕГО ХЕЛЛРЕНА И ТВОИ ЧЕТЫРЕ ИГРУШКИ ОКАЖУТСЯ НА УЛИЦЕ! ПОД КОЛЕСАМИ МОЕГО АВТО!

Мэри Льюз

*широко распахивает дверь спальни*

О боже

О… мой… бог

Бутч О’Нил

*залетает в спальню Рейджа и Мэри*

Блин… Первая Трапеза будет охренеть какой веселой.

Думаю, что надену кольчугу…

*содрогается*

*заливается от смеха*

Вампиры с одной бровью сексуальны

8 мая 2006 года

Вишес (в Яме, пишет в разделе Рейджа на форуме)

Привет! Меня зовут Рейдж… J

Я завел новую моду в области лицевой растительности.

Одна бровь – это КРУТО!

Одна бровь – СЕКСУАЛЬНО!

Одна бровь – это очень ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО!

Давайте! Присоединяйтесь ко мне!

Рейдж (в своей спальне)

1. Он обездвижил меня, ублюдок. Иначе я бы занялся его бородкой. И БУДЬ ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАКИМ КРУТЫМ, ТО НЕ СТАЛ БЫ НАКЛАДЫВАТЬ ЗАКЛИНАНИЕ, ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ ДО МЕНЯ.

2. Мои волосы отрастут ОЧЕНЬ быстро. Я вернусь к привычному виду через пару дней.

3. Даже если на это уйдет целый месяц… я ему отомщу!

Вишес

Рейдж! Что стряслось с твоей бровью?

Почему ее… нет?

Ты поскользнулся в ванной, когда брился?

Хэй… можно задать вопрос?

Тебе не кажется, что с головой что-то не так? Ну, типа, одна сторона стала тяжелей другой?

Рейдж

Ага… точно… смейся-смейся, пока сидишь в Яме.

Я тебя достану, приятель.  Когда ты будешь ожидать этого меньше всего.

Вишес

Здоровяк, ты мне угрожаешь?

Знаешь… ты можешь лишиться и второй брови… в смысле, несчастный случай и все такое…

*смеется так сильно, что невозможно печатать*

Рейдж

*пытается сохранить серьезный вид*

*терпит крах… разрывается от смеха*

Мой брат! Как ты посмел сотворить со мной такое?! В смысле… на самом деле. Я же выгляжу как ненормальный!

Мэри Льюз (в их спальне)

На форуме полно женщин, да? То есть… здесь много НАС (в противовес МУЖЧИНАМ, которые весьма СТРАННО самовыражаются)…

Единственное, что спасает этих двух придурков, - они ВСЕГДА смеются до упаду… в смысле, вы просто не поверите, как часто это происходит.

ОНИ ПРОСТО НЕНОРМАЛЬНЫЕ!

*скидывает руку Рейджа со своей талии*  Перестань… я печатаю.

Хотите узнать, что они откололи на прошлой неделе?

*смеется, когда Рейдж трется носом о ее шею* Прекрати!

Так, вам интересно…

Вишес

Голливуд, как насчет «прямо сейчас»?

Хочешь бросить мне вызов? Почему бы тебе не прийти в Яму, брат мой, и мы разберемся.

Коп будет судить.

Рейдж

Не сейчас, Ви.

Я с Мэри и буду… занят, какое-то время.

*сцеловывает дорожку вверх по ее шее*

Дж. Р. Уорд

Видите, что творится в моей голове?

ЛОЛ

И да… Рейдж определенно… сейчас занят…

А мне пора вернуться к Бутчу.

МЕСТЬ БУДЕТ СУРОВОЙ

20 сентября 2006 г.

Рейдж

*уставился в зеркало в ванной*

*посмотрел на Мэри*

Ты уверена, что выдержит?

Мэри Льюз

А ты уверен, что тебе стоит это делать?

Бутч О’Нил

(в особняке, на кухне):

*стоит за раковиной*

*включает воду*

Рейдж

Мэри,  Поклянись, что он удержится.

*дергает черный парик*

Мэри Льюз

У тебя там достаточно шпилек, чтобы расплавить металлоискатель в аэропорту *качает головой*

Фритц

*стучит в дверь*

Сэр? Я принес, что вы просили.

Рейдж

*хлопает в ладоши* Обалденно!

Начинаем веселуху.

*целует Мэри*

*одевает черный шелковый банный халат*

*подходит к двери*

*открывает её*

Оооооооооооооооо, да. Вот о чем я говорю.

Фритц

*держит огромный бум бокс*

Мы готовы идти в Яму, сэр.

Вот же весело будет!

Рейдж

*хлопает по плечу Фритца*

Молодчина!

*выходит в коридор*

*свистит, засунув два пальца в рот*

*кричит*  МЫ ИДЕМ!

Роф (в кабинете)

*слышит свист*

Охренно, мать вашу.

*выскакивает из-за стола*

*выбегает из кабинета*

ВОТ ВЕДЬ ЧЕРТ!

*начинает громко ржать*

Фьюри (в своей спальне)

*слышит свист*

*тушит красный дымок*

*выбегает из спальни*

*замирает на ходу*

О мой Бог, мать вашу!

*начал смеяться при виде Рэйджа в черном парике, очень похожем на волосы Ви*

*кричит* ЭЙ, ЗИ!

Зейдист (в бильярдной)

*слышит свист*

*слышит, как Фьюри зовет его*

*выбегает из бильярдной к подножию лестницы*

*пытается сдержать улыбку*

*безуспешно*

Из тебя блин отвратительный брюнет. Вот и все, что я могу сказать. И халат. Что под ним за херня?

Зейдист

*Рэйдж показывает*  Матерь Божья!

Рейдж

*кричит на кухню*

КОП, ТЫ ТАМ ГОТОВ?

Бутч О’Нил

*выходит из кухни с двумя супер сокерами[148], готовый к рок-н-роллу*

*изображает Брюса Уиллиса, направляя штуки словно оружие*

Йо-хооо-хоооо, ублюдки![149]

Рейдж

*смотрит на копа*

Эй, это были мои слова.

А ТЕПЕРЬ ПОШЛИ!

*скрывается за потайной дверью под лестницей. Роф, Зи, Фьюри и Бутч идут следом*

В качалке

20 сентября 2006 г.

Вишес (в тренажерном зале тренировочного центра)

* жмет штангу лёжа на скамье*

*в ушах Biggie Smalls[150]*

12……………………...

13……………………...

14……………………...

*стискивает зубы*

*грудные мышцы каменеют*

Рейдж

*тормозит на входе в тренажерный зал*

*шепчет* Готовы?

Бутч О’Нил

Ага, но есть ли у нас веревка…

Зейдист

На месте.

Рейдж

*распахивает дверь в тренажерку*

Мой брат! Как делишки?

*ухмыляется как законченный идиот*

Вишес

*медленно ставит штангу на подставку*

Что за…. Мааааать…

Рейдж

Братья мои, держите его!

*ставит Бум бокс на скамью для жима*

* врубает на всю катушку*

*заиграла караоке-версия какой-то сопливой любовной песенки, к которой Рэйдж добавил звучащие не в такт музыке простенькие стишки*

Вишес

НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ…

Бутч О’Нил

*бросает Супер Сокеры Фьюри*

*держит Ви в удушающем захвате*

Во славу произошедшим в твоей жизни переменам…

Рейдж

*сдергивает халат, открывая черную футболку с надписью спереди:

ВИШЕС ВСЕМОГУЩИЙ ПОВЕРЖЕН

*поворачивает кругом с халатом, висящим на бедрах*

МОЯ ЖЕНЩИНА – МОЯ ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА

Вишес

О, мать твою!!!!!!!!

*Подошедший Зэйдист прерывает его*

Зейдист

Это для твоего же блага.

*зажимает Ви ноздри*

*когда Ви открывает рот*

*засовывает гребаный персик ему в пасть*

Рейдж

*поет, двигаясь в такт музыке*

*трясет своей задницей*

*виляет ей, затем снова указывает на футболку* РАЗВЕ ЭТО НЕПРАВДА, ВИ????? КТО ТВОЯ МАМОЧКА?

Вишес

*вгрызается в поганый персик*

*представляет на его месте руку Рэйджа*

Бутч О’Нил

ДАВАЙ, ФЬЮРИ!

Фьюри

*бросает второй Cупер Сокер Рофу*

*нажимает на курок*

*обрызгивает персиковым соком Ви с головы до пят*

Роф

*ловит водяной пистолет*

*поливает Ви соком*

Рейдж

*все ещё поет*

*поворачивается и скидывает халат на пол*

*надпись на его заднице*

ПОДКАБЛУЧНИК

Вишес

*вынашивает планы мести братьям и соседу по комнате*

*но потом начинает ржать*

Рейдж

*двигает задом как полный придурок*

*трясет своим бампером*

Вишес

*моргает из-за гребаного сока в глазах*

*думает о своей женщине*

*понимает, что, мать вашу, она того стоит*

Рейдж

*убавляет звук*

*дыхание сбилось из-за танца*

*подходит к Ви*

Итак…*делает вдох* Ви… я  знаю, тебе нравиться…*делает вдох* приказывать.

Но ты…скажешь сейчас всем нам, что любишь её.

На глазах всех этих людей…*делает вдох* ты признаешься, что любишь её.

И тогда мы расквитаемся за болтовню о Мэри. Ну, отчасти.

Зейдист

*вытаскивает персик изо рта Ви*

Черт, Брат… да ты провонял персиками. *Улыбается*

Хотя мне и нравится один персик… но ты тут не причем.

Вишес

*сглатывает*

*делает вдох*

*чистит клыки от мякоти персика*

*смотрит на Рэйджа*

Рейдж

Сделай это.

Вишес

*глубоко вздыхает*

*чувствует страх, и это чертовски его злит*

Рейдж

СДЕЛАЙ ЭТО!

Вишес

Я люблю её.

Я люблю её.

Я люблю её.

Я ЛЮБЛЮ ЕЁ!

Я ЛЮБЛЮ ЕЁ!!!!!!!!

*делает большой вдох*

*Кричит так, что на шее начинают выделяться вены и хрипнет голос*

Я ЛЮБЛЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮ ЕЁ!!!!!!!!!!!!!!!!

Рейдж

Отлично, мой брат.

Отпусти его, Зи.

*сжимает рукой предплечье Ви*

*прижимается лбом ко лбу Ви*

Отлично сделано, отлично…

Вишес

Эту битву я был не против проиграть.

*хватает в ответ шею Рэйджа*

*удерживает*

Рейдж

А сейчас… без обид… но тебе, черт возьми, нужен душ.

*ухмыляется, снимая черный парик*

И знаешь что? Можешь оставить себе эту футболку. И штаны.

Вишес

*качает головой, когда братья и его сосед по комнате уходят*

*вытирает лицо рукой*

*облизывает ладонь*

*думает… «Блин, я обожаю персики»*

*направляется в Яму*

В Яме

20 сентября 2006 г.

Вишес

*открывает дверь из подземного туннеля*

*принюхивается*

ЧТО ЗА ХРЕНЬ?

Пахнет как…

*проходит мимо последнего дверного косяка и включает свет*

ООООООО ГОСПОДИ…

Вишес

*отвисает подбородок*

*вся комната выкрашена в персиковый*

*персиковое постельное белье*

*персиковый ковер*

*персиковые шторы*

*персиковая лампа*

Вишес

*проходит к шкафу*

*распахивает двери*

О Дева Мария, Матерь Божья…

*на вешалках развешаны персиковые футболки*

*на крючках – персиковые куртки*

*отвратные персиковые ботинки на полу*

*Тянется к ящику с оружием и ужас появляется на его лице*

Вишес

*открывает шкаф с оружием*

НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! ТОЛЬКО НЕ ГЛОКИИИИИИИИИИИИ[151]!

Рейдж

*голова выглядывает из дверного проема*

Эй, клево смотрится!

И… Ви… про «Я люблю свою женщину»? Мило, очень мило… но я уже сказал, что простил тебя лишь отчасти. *Ухмыляется*

Вишес

*наводит свой бриллиантовый взгляд на Рэйджа*

И Глоки…?

Рейдж

Краска на водной основе. Так что не дрочи на свои ботинки

*Ухмыляется ещё шире*

Вишес

Ты понимаешь, что это не останется  неотомщенным?

Что ты только поднял планку?

Рейдж

Я не только знаю…

Я, мать твою, рассчитываю на это.

*смеется* Мяч на твоем корте, брат мой.

Или нет, смотря по обстоятельствам

*смеясь, направляется к двери*

*останавливается и поворачивается*

Ты же знаешь, что я рад за тебя. Очень рад…да, давно пора.

*качает головой*

Рейдж

Забавно… я – не ты и не могу видеть будущее.

Но каким-то образом…прямо сейчас…я стопроцентно знаю, что твоё будет радужным.

Пока, брат мой.

День Святого Валентина с БЧК

19 февраля 2007 г.

Дж. Р. Уорд

Итаааааак…

Как всегда, я была неправа.

Книга Ви будет больше истории Бутча.

В настоящий момент, мне кажется, что законченная рукопись выйдет страниц в 600. В Бутче было около 582.

*вздыхает*

Вишес (в гостиной, в Яме)

Утер копу нос.

Бутч О’Нил (в своей спальне, в Яме)

Больше не значит лучше, соседушка.

Вишес

Сказал карандаш бейсбольной бите.

Бутч О’Нил

Может, ты просто раскабанел. В смысле, ну, типа влюбился и распустил сопли, погрязнув в фантазиях, пожирая сладости.

Хэй, кажется, я видел фантики от «Линдт»[152]  возле твоей кровати?

Вишес

Кстати о сладостях: не хочешь покаяться в том, что ты устроил для Мариссы на День Святого Валентина?

Бутч О’Нил

Не меняй тему.

Чего стесняться? Слушай, нет ничего постыдного в том, чтобы развалиться на койке, смотреть в потолок, поедая трюфели, и помирать от тоски в ожидании, когда твоя женщина вернется домой.

Разумеется, если ты собака.

Хэй, может, зайти на сайт животные.ком и заказать тебе спрей от блох и новый ошейник? Можно взять розовый, под цвет лака на твоих ногтях.

Вишес

Два слова, ублюдок.

СТРОИТЕЛЬНЫЙ.

КАРТОН.

Ответь, ты послушался моего совета воспользоваться детскими ножницами?

Бутч О’Нил

Два слова для тебя:

СИНДИ.

ЛОПЕР[153].

Вишес

Очевидно, съеденный клей ударил тебе прямиком в мозги.

Мариссе понравились те кружева, которые ты присобачил?

Оу… и я говорю про твое тело, а не ту безобразную открытку, которую ты склепал для нее.

Бутч О’Нил

*наклоняет голову вбок*

Как там поется в той песне?

Мемемемемемемемеме…

*поет песню об истинных цветах[154]*

*хреново поет*

Вишес

Без понятия, о чем ты.

Бутч О’Нил

О, да ладно?

Хочешь сказать, что это дерьмо не играло вчера в качалке?

Вишес

Я тебя умоляю. Похоже, что я слушаю такой отстой?

Бутч О’Нил

Значит, ты также отрицаешь, что эта песня играла в Эскалейде прошлой ночью?

Вишес

Не строй из себя шута.

Бутч О’Нил

Значит, ты ТАКЖЕ отрицаешь, что эта песня доносилась из твоего душа рано утром?

Вишес

Ты придумываешь всякую хрень…

Рейдж

Знаете… я видел, как он не так давно, разгадывая кроссворд в «Нью-Йорк Таймс», карябал что-то на полях. Хотите узнать, что именно?

Вишес

Рэйдж – болтливый придурок.

Вот и все. Никакой тайны.

Рейдж

Ну, там было написано: Рейдж такой красивый. Жаль, что я такой страшный онанист, хотел бы я быть хотя бы вполовину таким же сексуальным как он.

Что-то я уклонился от темы.

Знаете, что за два слова там были?

Бутч О’Нил

Я – ЛОХ.

О, нет, секунду!

ГДЕ ДЖЕЙН?

О, или даже так:

НОСОВЫЕ ПЛАТКИ.

Потому что он рыдает как баба, когда Джейн нет рядом J

Рейдж

«НАСТОЯЩИЕ ЦВЕТА»

Клянусь, у парня заскок на Лопер.

Знаете, что будет дальше? Он выбросит диски Джей-Зи[155] и Тупака[156], и закачает Манилоу [157]и «Би Джиз»[158].

Покончено с «Джи-Юнит»[159]. Отныне только легкая музыка, попсятина.

Вишес

Лопер – НЕ попса!

Рейдж

О, нет… нет…

Только не это.

Ты же не сделал это.

Ты же только что не защищал СИДИ ЛОПЕР.

ЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛЛОЛОЛОЛ

Бутч О’Нил

*рыдает*

Невероятно. Просто в голове не укладывается.

Как низко могут пасть всемогущие…

Ви? Ты куда?

Хэй! Ви… черт…

Вишес (в спальне Бутча)

*выхватывает красное сердце, вырезанное из строительного картона, с кружевами, аккуратно приклеенными по краям*

*читает написанное курсивом послание, очевидно указывающее на то, что создатель открытки часами пытался придать словам достойный вид*

Моя дорогая Марисса!

Ни одна магазинная открытка не передаст

моих чувств к тебе глубину,

Ни причудливые Холлмарк, ни электронные послания,

Не сравнятся и вполовину,

Путем тяжелого труда, сию открытку сотворил,

Чтобы была она достойна этого дня….

И в чем хочу тебе признаться:

Я люблю тебя. Ты нужна мне. Я хочу тебя.

Твой навеки.

С любовью, Бутч.

Вишес (в спальне Бутча)

*смотрит на соседа*

И ты задираешь меня из-за Лопер?

Я тебя умоляю. Скоро еще начнешь писать рифмы для «Lifetime» и «Oxygen»[160].

Рейдж

Коп, ты ЭТО написал?

Мать твою, написал!

ЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛЛОЛОЛОЛ

Мэри Льюс (в их спальне)

Рейдж… лучше перестань подначивать их, иначе я расскажу, что ты сделал для меня на День Валентина.

Рейдж

*умолкает*

*кашляет*

Мэри, на форуме рейтинг до 13ти[161]. Может, не стоит…

Вишес

Мэри, ты как раз вовремя.

Просвети нас.

Бутч О’Нил

Да, ВООБЩЕ БЛЕСК.

*бросает на Ви злобны взгляд*

А сейчас отдай мне мою гребаную открытку.

Вишес

*держит ее над головой*

*убегает по коридору*

*бегает вокруг стола для настольного футбола*

Нет, пока ты не признаешься, что это -  САМАЯ отвратная и слащавая писанина в мире. Клянусь, с нее прямо стекает сахар. Я сейчас впаду в диабетическую кому.

Итак, Мэри, расскажи нам… АУЧ!

Коп, пошел к черту. *потирая плечо*

Бутч О’Нил

*отбирает открытку*

*тщательно проверяет, что кружева по-прежнему хорошо приклеены*

Я лучше буду свою хрень сочинять, чем воровать всякую чушь у Гребаной Синди ЛОПЕР.

А сейчас, Мэри, не томи, выкладывай.

Рейдж

О… Боже… кто-нибудь, пристрелите меня.

Вишес

С удовольствием.

Бутч О’Нил

Я первый!

Вишес

Коп, позволь разобраться мне? Тебе нужно держать твою драгоценную открытку, Казанова.

У меня прицел лучше.

Мэри?

Мэри Льюс

У, вы знаете такие пачки айсинга для тортов, которые продают в магазинах?

Рейдж

Мэри, умоляю…

Роф (с ноутбука в своем кабинете)

Голливуд, захлопнись.

Я хочу послушать.

Вот мой королевский указ: Ты не открываешь рот, пока она не закончит рассказ, иначе я тебя вздерну.

Бет Рендалл (позади него в кабинете)

Роф.

Ты уверен, что хочешь ввязаться в это?

Роф

*бормочет*

Дерьмо.

Лилан, слушай, просто потому, что Мэри…

Бет Рендалл

Ага. Ну дааааа.

Мэри, ты первая. Потом моя очередь.

Мэри Льюс

ЛОЛ СУПЕР!

Так вот, он попросил Фритца достать коробку такого айсинга для украшения, потом обнаженный лег на нашей постели и написал:

КОМАРИК[162] МЭРИ

На груди.

А потом попросил меня слизать надпись.

Вишес

О, это так по-мужски.

Ага.

Точно.

Рейдж

Слушайте, ДЕВЧОНКИ ПРОСТО ХОТЯТ ПОВЕСЕЛИТЬСЯ, вы тут тоже тестостероном не блещите.

Вишес

Но я не написал на своей заднице КОМАРИК

Бутч О’Нил

ОБОЖЕБОЖЕБОЖЕЧКИТЫМОЙ…

Я просто не могу перестать смеяться!

*упирается руками в колени*

*разрывается от смеха*

Рейдж

Клянусь, я возьму эту открытку и засуну тебе в…

Мэри Льюс

Рейдж, не груби.

Так, Бэт… что там сделал Роф?

Роф

Ничего.

Ночь была обычной, как и все…

Бет Рендалл

Обычной?

Я что-то пропустила?

Насколько я помню, ты никогда не покрывал-постель-лепестками-роз.

Вишес

*начинает ржать*

О, блин… ты же не посыпал кровать лепестками, мой повелитель.

Скажи, что ты не опустился до этого?

Рейдж

Осыпал кровать лепестками?

Маааааааааааааааааааааааааааааааать…

ЛОЛОЛОЛОЛ

А что потом?

Роф

Так, к сведению… дыбы и четвертование запрещены.

Но я подумываю о восстановлении традиции.

ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО подумываю о возвращении этой хрени в оборот.

Бет Рендалл

Он зажег десятки свечей…

Бутч О’Нил

Розовые?

Пахли чем-нибудь цветочным, типа лаванды…

Роф

Коп, следи за языком. Иначе проснешься без руки и ног.

И свечи были черными.

Вишес

ОДОБРЯЮ.

Роф

Их использовали для освещения, Ви. Не для дерьма, которым ты балуешься.

Бет Рендалл

Так или иначе, он уложил меня на розовые лепестки, опустился на колени рядом с кроватью и достал маленькую красную коробочку.

Вишес

В которой была…

ПРОСТО ОТВРАТИТЕЛЬНО СДЕЛАННАЯ САМОДЕЛЬНАЯ ОТКРЫТКА, УКРАШЕНАЯ КРУЖЕВАМИ?

Бутч О’Нил

Иди ты.

Там лежал диск Лучших Хитов Синди Лопер.

Дж. Р. Уорд

Можно я вернусь к работе?

Вишес

Смирись, чалла.

НЕТ.

Рейдж

НЕТ.

Бутч О’Нил

НЕТ.

Роф

ДА.

Это приказ.

Бет Рендалл

ТАК ВОТ! Значит, он на коленях с маленькой красной коробочкой, на которой написано «Картье»[163].

Он открывает ее и…

Роф

Сережки с рубинами. НИЧЕГО-МАТЬ-ЕГО-ОСОБЕННОГО.

Я сказал ей, что люблю ее и прочее бла-бла. Окей, а сейчас вернемся к…

Бет Рендалл

И он сказал, что рубины очень редкие и хорошо сочетаются. Прямо как наши сердца.

Вишес

Мой повелитель, без обид… но меня сейчас стошнит.

Вот только перестану ржать ка ненормальный.

ЛОЛ

Бутч О’Нил

ОБОЖЕМОЙ! Это так МИЛО!

Ты прикупил вам двоим парные халаты с сердечками? Парные носки с сердечками? Парные панталоны с сердечками? Парные…

Роф

Знаешь, что еще сочетается?

Два фингала.

Дж. Р. Уорд

Окей, хватит!

Мне нужно вернуться к Ви.

ДОВОЛЬНО!

Вишес

Да, конечно, сейчас, когда уже все разболтали, ты решила построить из себя крутую.

Окей… заканчивай уже мою книгу. Чалла, видит Бог, у тебя ушло на это много времени.

Конец

Роф

Не могу оставить последнее слово за Ви. Простите, я – король, это мой долг.

Не слушайте нытье Ви на тему завершения работы над его книгой.

Он просто дергается из-за того, что его история скоро увидит свет.

Вы же его знаете, он такой же «исправный» как и сломанная тачка.

ДО ВСТРЕЧИ.

Так что Братья на форуме ведут себя точно так же, как и в книгах… много дурачатся. Но далеко не всегда это так весело и радужно.

Лэсситер, падший ангел, появившийся в «Священном любовнике», на самом деле впервые объявился именно на форуме. Это было так странно. Как и всегда бывает с Братьями, я могу заниматься чем-то абсолютно с ними не связанным, как внезапно – БАМС! – в мой мозг загружается информация. С Лэсситером было так же. Он долгое время крутился на задворках моего разума, я знала совсем немного о нем. И потом, однажды вечером я отвечала на вопросы…

Позволю вам самим все увидеть. Опять же, комментарии форумчан большей частью были вырезаны, и внесены некоторые изменения, чтобы сохранить общий смысл, и вот великое явление Лэсситера народу:

Привет, старина

13 мая 2006 года

Лэсситер (со своего ноутбука, бог знает где)

Так, так, так… вы, кажись, наконец-то взяли себя в руки, вампиры. Помните меня?

Роф

Я думал, ты сдох.

Лэсситер

Это все, что ты можешь мне сказать?

Роф

Вот так сюрприз! Твои волосы ТАК изменились.

Лэсситер

Ты не можешь меня увидеть, так откуда же знаешь, как я выгляжу, Слепой Король?

Роф

Только два факта о твоей расе остаются неизменными. И второй – что ваши волосы никогда не меняются. Так, где ты?

Лэсситер

Черт, ты обзавелся чувством юмора. Повезло же Братьям. Я слышал у тебя, вампир, появилась Королева.

Роф

Ты не ответил на мой вопрос. Где ты?

Лэсситер

Нервничаешь, Слепой король?

Роф

Боишься сказать мне?

Лэсситер

Touche. Скажем так, я рядом. И хочу убедиться, что ты знаешь это.

Роф

Ты не поверишь, я только что почувствовал странное дуновение, ага.

Вишес (в Яме)

Мой Лорд, я в двух шагах от того, чтобы надрать ему задницу. Скажи только слово.

Лэсситер

О мой бог. Посмотрите кто это. Ну как твои татушки?

Вишес

Да пошел ты. Прямо сейчас. Прямо здесь. Сделай себе одолжение и свали.

Роф

Расслабься, Ви. Ты знаешь, что говорят о врагах.

Вишес

Ага, они лучше всего висят на своих шеях.

Лэсситер

Вишес, сколько страсти от тебя, такого хладнокровного. Похоже, ты не забыл меня. Я тронут до глубины души.

Вишес

Хочешь, чтоб тебя потрогали… Я потрогаю тебя прямо-

Роф

ХВАТИТ. Ви, перестань валять дурака. Я хочу знать, зачем ты завалился на мой форум именно сейчас?

Лэсситер

Просто хотел поздороваться. И поздравить тебя с воцарением.

Роф

Просто свяжись с FTD[164] [1] и пошли моей заднице букет цветов. Но лучше заткнись и свали с моего форума.

Лэсситер

Какой в этом смысл? Ты же все равно их не увидишь.

Роф

Слишком мелочно с твоей стороны. Что наводит меня на мысль…

Вишес

Позволь мне выследить его, мой господин. ПРОШУ позволь мне выследить его.

Рейдж

ОМГ, он жив.

Лэсситер

Ага. Вот тебе на. Ну, как оно, Воин? О, подожди... я знаю как. Много женщин поимел на этой неделе, Рейдж?

Рейдж (в своей спальне)

Одну. Всего одну. И, кстати, пошел ты. Черт… Как-то странно.

Роф

ЛОЛ Итак, Лэсситер, По столь милой беседе могу предположить, что тебе от нас что-то нужно. И если это не колотая рана в твое переломанное бедро, не думаю, что мы в настроении порадовать тебя.

Фьюри (в своей спальне)

О боже, это невыносимо.

Лэсситер

Именно поэтому ты блюдешь целибат, да?

А, черт, вампир (ссылаясь на последний коммент Рофа). Мы только и можем, что драться. Как кошка с собакой.

Фьюри

Кстати, как твоя женщина? Ещё не нашлась?

Лэсситер

НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ О НЕЙ.

Фьюри

Хочешь уважения? Попробуй проявить его сам, для начала.

Лэсситер

НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ О НЕЙ!

Роф

Достаточно! Мне наскучила эта драма. Фьюри, Ви… Рэйдж. Ушли с форума. Сейчас же. Вы знаете, где я хочу вас сейчас видеть, так что тащите сюда свои задницы. А что касается тебя, Лэсситер…

Лэсситер

Слушай… чертов вампир, я пришел сюда не для споров. Хорошо, ну может только чуть-чуть. И да, ты прав. Мне кое-что нужно.

Вишес

Например, дырка прямо в твоей башке. К твоему сведению, у меня есть кое-что, что тебе поможет. Это называется Глок девятими…

Роф

Вишес, быстро разлогинься! Ты тут НЕ помогаешь.

Лэсситер

Ага, марш отсюда ты, сияющий в темноте ур… Блин. Опять за старое. Слушай… Я просто хотел…

Ладно, в другой раз. Сейчас просто не время. И не место.

Роф

Верно. В обоих случаях. А сейчас, если позволишь, у меня дела с Братьями. О, и маленький совет. Взбесить Ви значит выбежать на полигон с мишенью на груди.

И лучше бы тебе свалить оттуда, где бы ты ни был. Потому что даже если ты скрыл свой IP и прячешься за Интернетом, он найдет тебя там, где ты был во время этой маленькой миленькой беседы. И когда он это сделает, я очень сомневаюсь, что смогу его успокоить. Возможно, даже не буду сильно стараться.

Лэсситер

Вполне справедливо, вампир. Вполне справедливо. Но я вернусь. Если будет на то судьба. Увидимся, слепой Король.

Я знаю, где Лэсситер

13 мая 2006

Вишес (в Яме)

Ты в игре?

Рейдж (в своей спальне)

Абсо-мать-его-лютно.

Когда?

Вишес

Мне нужно время, чтобы добраться туда…

Роф (в кабинете)

Вы думаете, я не в курсе, что вы еще чешете языками?

Тащите свои задницы сюда, быстро.

У меня и без того поганое настроение, не заставляйте меня ждать вас, иначе я кулаком прошибу стену.

Вишес

Иду.

Рейдж

Я тоже, мой господин.

Очередность выхода книг

20 сентября 2006 г.

Сокамерница 1

Привет! Я на форуме совсем новенькая, и обычно молчу. Мне интересно, какая очередность для братьев? Кто идет после Бутча? Я не смогла найти ссылку, если это уже обсуждалось, то моя вина!

Дж.Р.Уорд

Я ХОЧУ ХОЧУ ХОЧУ ХОЧУ написать книги Блэя и Куина.

НЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯМ

Лэсситер (со своего ноута, Бог-знает-где)

ЧТО НАСЧЕТ МОЕЙ ?

Вишес (в Яме)

Извини, но ей плевать на твою расу.

Лэсситер

Уверен насчет этого? Может, ты просто волнуешься, что она про тебя забудет.

Вишес

Ага, точно. Потому что ты блин сбиваешь с мыслей. Как твоя тачка? Уууупс... в смысле твоя груда металлолома.

Лэсситер

Удар по больному, вампир. Но я ожидал этого от тебя. Что вставишь словечко. Спалишь хату. Да-да, это так блин пугает, прямо сейчас.

Вишес

Ты должен был знать, что я приду за тобой. Похоже, ты просто сбежааааааааааааааааал.

Лэсситер

Хэй, Вишес... Когда ты смотришься в зеркало, задаешься вопросом, что бы подумал о тебе папочка?

Рейдж

Вааааай, окей. Время остыть. Лэсситер, вали нахер с форума...

Вишес

Когда ты смотришься в зеркало, не задаешься вопросом, где твоя женщина?

Лэсситер

Кстати, я тебе подарочек отправил почтой.

Роф

Вишес, Рэйдж – вон с форума. СЕЙЧАС ЖЕ.

Лэсситер, приятель, вот тебе пару новостей. Ты так друзей не заведешь, придурок. И парни, как ты... черт, у тебя полно врагов, желающих видеть твою голову на блюдечке.

И мы более чем готовы запрыгнуть на этот поезд. Хочешь пачку из шести врагов? Тогда продолжай пороть чушь.

Лэсситер

Просто лезу в эфирное время, Слепой Кроль. И передай своему мальчику Ви, что ему нужно домой к папочке..Ой, прости. Папочка мертв, ведь так?

Вишес

Я убью тебя. Богом блин клянусь, я...

Лэсситер

Забавный факт о моей расе... нас трудно увидеть, нас трудно найти. Хоть раз думал, что я могу оказаться за твоей спиной?

Вишес

Все, я пошел. Поцелуй сестренку за меня, ублюдок.

Лэсситер

Господи иисусе... Проверь почту, вампир.

Досвидос.

Роф

Вишес тащи свой зад в особняк.

Бутч О'Нил

Что за хрень происходит? Ви закрылся в комнате и... БЛИН!

Роф

Коп...Коп?

Рейдж

Я иду туда!

Роф

*пожарная сигналка начала сходить с ума’

*Роф выбегает из кабинета’

Зэйдист

*несется в сторону Ямы’

Фьюри

*бежит по подземному туннелю с братьями’

Бутч О'Нил

*хватает огнетушитель’ *

распахивает дверь к Ви’

*выпускает струю’

Рейдж

*влетает в Яму*

*мчится к спальне Ви’

*хватает первое, что попадается под руку – одеяло’

*делает подножку, сваливая Ви на пол’

Роф

*влетает в спальню Ви’

*оглядывает сцену’

*замечает огромные выжженные пятна на стенах, потолке и полу, будто взорвалась бомба’ *видит, как Ви сбрасывает Рэйджа’

*Ви поворачивается, с диким выражением лица’

 Ви...Ви, уймись...

Бутч О'Нил

*выключает огнетушитель’

 *слушая капающий звук’

*запахло паленым’

Матерь... божья.

Вишес

*потирает лицо сияющей рукой’

*смотрит на братьев’

*мгновенно становится спокойным, тихим как робот’

*смотрит на Рэйджа’

 Ты в порядке? Я тебя сильно кинул.

Рейдж

Ага, в норме. Я...хм, ага. *потянулся к нему’

Вишес

Не трогай меня. Никто мать твою меня не трогает. Я иду в тренажерный. Я...да, в тренажерный, потом вернусь и вычищу тут все.

*выходит, направляясь к туннелю’

Зейдист

*смотрит как Ви уходит’

*без слов исчезает в туннеле’

Вишес

*останавливается в туннеле’ Мать твою, Зи, мне не нужна нянька.

Зейдист

Я ЧТО БЛИН ВЫГЛЯЖУ КАК НЯНЬКА

У МЕНЯ СЕЙЧАС ТРЕНИРОВКА

ДЕЛАТЬ МНЕ НЕЧЕГО С ТОБОЙ ИЛИ ТВОЕЙ ПОДПАЛЕННОЙ ЗАДНИЦЕЙ

Вишес

Я хочу побыть один

Зейдист

СО МНОЙ ОДИН ПОБУДЕШЬ

Вишес

*поднимает руки’

*продолжает идти’

*знает, что Зи следует за ним. Прямо до тренажерного зала’

Скорость написания и другие вопросы

10 июля 2006 г.

Сокамерница 1

УОРДен, я в невероятном восторге от твоего таланта. Надеюсь, Братья никогда не перестанут говорит. На этом все.

Дж. Р. Уорд

Я тоже, черт возьми…

Я возлагаю большие надежды на новичков… Джона, Блэйлока и Куина и… да, на новеньких.

Сокамерница 3

А твои надежды дарят надежду нам, УОРДен… но не гребаную машину времени… Вот же блин!

Дж. Р. Уорд

ЛОЛОЛ

Сокамерница 3

И, смею добавить, на Лэсситера тоже!

Дж. Р. Уорд

Мммммммм ЛЭССИТЕР

Лэсситер (со своего ноутбука, бог знает где)

Звала?

Дж. Р. Уорд

О, черт, нет же… мы не станем начинать…

Лиибра725

О, это будет крууууууууууууууууууууто *хватает попкорн*

Вишес (в Яме)

Прости, придурок… она занята.

Покеда.

Лэсситер

Занята, чем же? Тобой?

Вишес

Для тебя она занята по жизни. Как тебе такое?

Лэсситер

Я докажу, что ты лжец.

Вишес

Удачи с этим. ПОКЕДА.

Лэсситер

Нет уж, думаю, что останусь здесь. Почему бы тебе не сбежать? Беги, беги скорее…

Дж. Р. Уорд

Как я уже говорила, мы не станем начинать это. У меня глаза болят, и я должна…

Вишес

Без обид, чалла, но у тебя нет права голоса.

Лэсситер, ты помнишь могилу?

Лэсситер

Ага. И что с ней?

Вишес

Встретимся там.

Роф (в своем кабинете)

Хай, Ви, меня помнишь? Я твой Брат. Твой король. Ублюдок, который может запереть тебя дома?

Окей… хорошо. Привлек-таки твое внимание.

А сейчас быстро смотался с форума. И дуй в мой кабинет.

БЫСТРО.

Лэсситер

Вишес, я буду там. За час до рассвета.

Роф

Лэсситер, ты совсем не понимаешь, когда нужно прекратить?

Лэсситер

Вампир, у меня есть кое-что, что ты хочешь. Чего ты лишился.

Веди себя прилежно, придурок.

И, кстати? Боишься, что твой драгоценный шар предсказаний[165], полоумный урод может пораниться?

Дж. Р. Уорд

Я устала… можно, я пойду спа…

Роф

Я приду.

За час до рассвета.

Не шути со мной. Я вполне могу убить тебя, только выбеси меня.

Лэсситер

Так-так…

Аудиенция с королем…

Что же мне надеть?

Роф

Учитывая мое настроение? Доспехи.

И сделай себе одолжение. Приходи с оружием. Может, это продлит тебе жизнь.

Лэсситер

Ты знаешь мой вид. Наше оружие всегда спрятано и всегда в наличии.

За час до рассвета.

Я буду там, вампир.

Лэсситер

О, и П.С. УРОДЦА оставь дома.

Мы плохо ладим.

УВИДИМСЯ.

Вишес

Мой господин, я иду с вами.

Роф

Пошел к черту, Ви.

Он ведет себя как говнюк, но ты тоже хорош.

Вишес

Тогда возьми Рейджа. Но тебе нужно прикрытие.

Роф

ЧТО, ПРОСТИ?!

Вишес

Ты знаешь, на что он способен.

Роф

БЫСТРО ДУЙ КО МНЕ. БЫСТРО.

Бэт Рендалл (с ноутбука в их спальне)

Роф?

Роф

Не сейчас.

Бэт Рендалл

Нет, сейчас.

Роф

Что?

Бэт Рендалл

Я знаю, что он такое. И ты встретишься с ним за час до рассвета без какого-либо прикрытия только через мой труп. И точка.

Роф

Господи Иисусе, лилан, что за…

Дж. Р. Уорд

Ну можно я пойду в кровать? Мне вставать в шесть утра..

Бэт Рендалл

Через. Мой. Труп.

Так, кого ты возьмешь с собой?

Зейдист

Я ИДУ С НИМ.

Роф

Дерьмо.

Кандидатура Зи приемлема, лилан?

Бэт Рендалл

Идеальна, если он будет полностью вооружен.

Зейдист

Чего, блин? Будто я пошел бы в пуантах?

Роф

*начинает смеятся*

*поднимает очки на лоб и потирает глаза*

Окей. Плевать.

Сейчас, Бэт… я дал тебе то, что ты хотела. Как насчет того, чтобы пройти в мой кабинет и дать мне то, что хочу я?

Бэт Рендалл

Как насчет того, чтобы помириться с Вишесом, а потом самому прийти ко мне?

Роф

Ви?

Давай, не злись на брата.

Все в норме?

Вишес

Нуууууууууууууууууууууу…

Роф

А ты ЖЕСТОКИЙ ублюдок.

Да ладно тебе!

Вишес

Умоляй меня.

Бэт Рендалл

Вишес, это некрасиво.

К тому же, это мои слова, не твои.

Роф, не обращай внимания. Я уже иду.

Роф

*поднимается из-за стола, глаза устремлены на дверь*

*стягивает черную футболку*

*сбрасывает ботинки*

*расстегивает пуговицу на ширинке кожаных штанов*

Бэт Рендалл

*открывает дверь в кабинет*

Говорю тебе, Вишес может вести себя так…

ХЭЭЭЭЙ.

Роф

Привет.

*качает кожаными штанами в руке*

*отбрасывает их на пол*

Так, лилин… как насчет того, чтобы закрыть дверь? И запереть ее?

Дж. Р. Уорд

НУ А СЕЙЧАС МОЖНО Я ПОЙДУ СПАТЬ? Я ТАК, МАТЬ ЕГО, УСТАЛА.

Дж. Р. Уорд

Спокойной ночи, форумчане.

Лэсситер

11 июля 2006 г.

Роф (в своем кабинете, пишет в теме Лэсситера на форуме)

Напиши, когда получишь сообщение.

Лэсситер?

11 июля 2006 г.

Роф (в своем кабинете, пишет в теме УОРДен на форуме)

Да, блин, ладно.

Напиши мне.

Не упирайся

10 июля 2006 г.

Роф (в своем кабинете, пишет в теме УОРДен на форуме)

Лэсситер, после случившегося прошлой ночью я в долгу перед тобой.

Ты там жив? Завязывай уже…

Вишес (в кабинете)

Может, он просто дурит нас.

Роф

Он словил пулю в грудь. Предназначенную мне.

Не думаю, что поставить все на карту – в списке его приоритетов.

Думаю, дыхание – первостепенная задача.

Вишес

Я могу найти его сегодня ночью, если потребуется.

Роф

О, ну это вообще, блин, прекрасный план.

Вишес

Я – лучший медик, что у нас есть.

Роф

(после длинной паузы)

Ты пойдешь и окажешь ему помощь, если он еще жив. Кремируешь его, если он мертв. Последнее, что нам нужно, - чтобы его тело где-нибудь валялось.

И, знаешь что? Мой лучший друг Зи пойдет с тобой, просто убедится, что тебе не ударит в голову и ты не решишь прихлопнуть засранца.

Зейдист

Я В ДЕЛЕ.

Вишес

Заметано. После захода солнца.

У черта на рогах

12 июля 2006 г.

Вишес

*материализуется перед развалившимся фермерским домиком*

Каким место он умудрился подключиться к интернету отсюда?

Зейдист

*щурит глаза*

*прислушивается*

ОТ ТИШИНЫ МНЕ НЕ ПО СЕБЕ, БРАТ МОЙ

Дж. Р. Уорд

Фермерский дом – одноэтажное строение, построенный в начале прошлого века. Вокруг буйно разрослись сорняки, деревья и кустарники, вокруг все зелено, но место не выглядит радостным. Лозы закрывают днем солнце, а по ночам пускают пугающий свет луны.

У дома есть передняя дверь, два окна и низкое крыльцо. Рядом нет машин. Гараж обрушен. Земляная дорожка к дому закидана ветками после ураганных ветров, дувших днем.

Вишес

Войдем внутрь. Достал пистолет?

Зейдист

НЕТ, Я ЧЛЕН ДЕРЖУ В РУКЕ.

А ТЫ, БЛИН, КАК ДУМАЕШЬ?!

Вишес

Я использую мис, но он мгновенно почувствует, когда мы войдем.

Сделаем это.

*Ви подходит к дому, тихо двигаясь по траве, все еще влажной после дождей. В воздухе пахнет соснами, землей и… чем-то еще.*

Зейдист

*качает головой, когда дверь со скрипом открывается*

*направляет дуло Сиг Сойера перед собой*

ПОДОЖДИ, ЧТО ЗА ХРЕНЬ ТАКАЯ…

Вишес

Нет, все нормально. Их кровь так пахнет.

*кричит* Лэсситер? Эй, ублюдок, ты живой там?

Зейдист

ПАХНЕТ КАК…

ЧТО ЗА ФИГНЯ НА ПОЛУ?

Вишес

Их кровь серебряного цвета… не прикасайся к ней.

Лэсситер?

*проходит вглубь дома. Мебели нет, и внутри холодно, хотя ночь выдалась теплой. Еды тоже нет.*

Зейдист

МЫ ОПРЕДЕЛЕННО ИСПОЛЬЗУЕМ УСЛУГИ ОДНОГО ДИЗАЙНЕРА

Вишес

*замирает:

*смотрит через плечо*

Когда ты обзавелся чувством юмора?

Зейдист

Я БЫ СКАЗАЛ «СЛЕЗЬ С МОЕГО ЧЛЕНА», НО НЕ ХОЧУ ПОВТОРЯТЬСЯ,

ПОЭТОМУ ОТВЕЧУ КЛАССИЧЕСКИ

Вишес

Пошел ты?

Зейдист

УКУСИ МЕНЯ?

И КАК НАСЧЕТ ТОГО, ЧТОБЫ ЗАНЯТСЯ ДЕЛОМ…

О.

Вишес

О… вау.

*удивленно смотрит на навороченный ноутбук*

*рядом с которым лужа серебряной крови*

*Ви окидывает взглядом пустую комнату, потом снова поворачивается к ноутбуку*

*Зи подходит к окну и сканирует территорию*

НЕКАЯ ЖЕНЩИНА

Вы пришли добить его? Или спасти?

Вишес

*резко поворачивается, готовый стрелять*

*моргает, ошеломленный*

Зейдист

*принимает позу для стрельбы*

*ругается*

ВОТ ДЕРЬМО

Вишес

*не опуская пистолета, хотя прекрасно понимает, что не сделает абсолютно ничего той, на кого сейчас смотрит*

Спасти. Где он?

НЕКАЯ ЖЕНЩИНА

Я не знаю. Я пришла, потому что… ну, я знаю, что он должно быть ранен.

Вишес

Выходит, у Лэсситера есть друзья в весьма неожиданных местах.

НЕКАЯ ЖЕНЩИНА

Я бы сказала то же самое о тебе, вампир.

Как его ранили?

Вишес

По какой-то неизвестной нам причине он принял на себя пулю, предназначавшуюся нашему королю. Лессеры.

НЕКАЯ ЖЕНЩИНА

У него есть кодекс чести. И он склонен спасать невинных.

Вишес

О, да. Точно. Добавлю твои слова в рождественский список.

Ты должна знать, куда он мог пойти.

НЕКАЯ ЖЕНЩИНА

Я не знаю. И судя по кровопотере… и тому, что сегодня облачно? Он ушел недалеко. Ему нужно солнце для выживания, особенно при ранении.

Зейдист

ЕДИНСТВЕННАЯ ПРИЧИНА БЕЖАТЬ ДЛЯ КОГО-ТО РАНЕННОГО СТОЛЬ СЕРЬЕЗНО ЭТО ТО, ЧТО КТО-ТО ЕЩЕ ОХОТИТСЯ ЗА НИМ,

И ОН ДОСТАТОЧНО УМЕН, ЧТОБЫ ЗАМЕСТИ СЛЕДЫ.

НАМ ЕГО НЕ НАЙТИ

Вишес

Да, он убирает за собой.

*опускает пистолет и обращается к женщине*

Ты найдешь его, и ты скажешь, что мы приходили. Я парня на дух не выношу… но мы серьезно относимся к своим долгам.

*закатывает глаза* Сколько бы геморроя это порой ни приносило.

НЕКАЯ ЖЕНЩИНА

Молитесь, чтобы завтра небо было чистым. И я не знаю, увижу ли его снова. Если увижу, передам.

Вишес

*смотрит, как она уходит*

*делает глубокий вдох*

Хватай ноутбок, брат мой. Я забит до отказа, оружием и медикаментами.

Зейдист

*берет ноутбук*

*в процессе нажимает на тач-пэд, и тем самым выключает заставку*

ПОГОДИ

ЧТО ТУ НАПИСАНО

*поворачивает к Ви*

Вишес

*хмурится*

*наклоняется к экрану*

СРАНЬ ГОСПОДНЯ!

БРОСАЙ И БЕГИ!

Зейдист

*бросает компьютер*

*на первой космической выбегает из фермерского дома следом за Ви…

Я жду… Ви? Зи?

12 июля 2006 г.

Роф (в кабинете)

Как вы?

Что случилось?

Роф

Вишес?

Зи?

Фьюри (в кабинете)

Я звоню сейчас им обоим.

Ни один не отвечает.

Фьюри

Возьми трубку…

Возьми, блин, трубку.

Рейдж (в кабинете)

Двинем на место.

К черту все.

*направляется к выходу из кабинета*

Вишес (перед развалинами фермерского домика)

*отвечает на звонок*

*слышит голос Фьюри* ЧТО? Я НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ!

*видит, как Рейдж материализуется перед ним* О, не смотри на меня так. Я приземлился в грязь. Подай на меня в суд, Голливуд…

Фьюри

*мысленно посылает Деве Летописеце благодарность*

Зи, ты в порядке?

Зейдист (на телефоне Ви)

В НОРМЕ

ГРЕБАНАЯ ХАТА ВЗЛЕТЕЛА НА ВОЗДУХ

МЕНЯ СЛОВНО ПО ГОЛОВЕ ОГРЕЛИ

Роф

Метили в вас?

Вишес

Хрен знает.

Должно быть, мы проморгали его. Может, он знал, что мы придем после темноты. У него есть доступ к сети, наверное, прочитал нас на гребаном форуме.

Может, он решил, что я приду по его душу.

Зейдист

ИЛИ У НЕГО ЕСТЬ ДРУГИЕ ВРАГИ, КОТОРЫЕ ПРИХОДЯТ ПО НОЧАМ.

С ЧЕГО ЕГО, БЛИН, ДУМАТЬ, ЧТО МЫ УБЬЕМ ЕГО ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО ОН СДЕЛАЛ ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ

Вишес

Мы с ним едва ли друзья по переписке, сечешь, к чему я?

Слушай, я не знаю, где он. Но сюда он точно не вернется.

Роф

Замечательно. Просто блеск. Охренительно.

Мы сидим. Мы ждем. Вдруг он свяжется с нами.

*щурит взгляд*

Ви… ты что-то недоговариваешь?

Вишес

Мы столкнулись с его приятелем.

*вырезано администратором*

Роф

Да?

Вот так неожиданность.

Весьма странная комбинация. Ну, как я уже гооворил…

Сидим. Ждем.

И, между делом, выходим на поле, парни. У вас есть работа.

*откидывается на спинку бабского кресла и закидывает ботинки на вычурный стол*

*скрещивает руки на груди*

*бормочет* Дерьмо. Знаю, как проведу остаток ночи.

*поднимается*

*в скверном настроении выходит из кабинета*

Конец

Что ты делаешь?

18 июля 2006 г.

Лэсситер

?ьчомопьшежомытонянемтеавибуотэоготэешчулрфишьтамудирпугоменежадиюаримуеледмомасаня (Написано задом наперед «Я на самом деле умираю и даже не могу создать шифр лучше этого, это убивает меня но ты можешь помочь?»

Вишес

Где?

Лэсситер

Северная дорога 13

Вишес

Сейчас? Юг или север?

Лэсситер

Ретипю (юпитер)

Вишес

Понял.

Лэсситер

лаиретамйынвошисенирп (задом наперед «Принеси шовный материал» )

Вишес

Доживешь до вечера?

Лэсситер

Мой спаситель вампир мне же лучше.

Бутч

Хей, Ви. Что ты, черт возьми, делаешь?

Вишес

Ничего.

Бутч

Так зачем ты пакуешь всю эту хрень? И что с…

Вишес

НИЧЕГО. Заткнись, коп, пока ты…

Роф

В чем дело, мужики? Не нравится мне, как это звучит.

Вишес

Все в норме. Ничего…

Бутч

Он пакует меднабор. И… черт, и фунт сахара, что ли?

Роф

Господи Иисусе. Когда он с тобой связался? И какого черта ты не сказал мне об этом?

Вишес

Сегодня. И собирался сказать тебе, перед уходом.

Роф

*длинная пауза*

Я не могу печатать прямо сейчас. Я на самом, блин, деле не могу печатать сейчас.

Вишес

Роф? Да брось, Роф… Черт. Коп, отнеси это в Яму. Скоро буду…

Отношения с королем в полной заднице

18 июля 2006 г.

Вишес (в особняке)

*взбежал по лестнице*

*постучал в закрытую дверь кабинета*

Роф? Брат мой?

Роф

*потер глаза под очками*

*выругался, пытаясь сдержать детский порыв схватить свой гребаный стол и бросить в камин*

*кричит*

Ви, зайдешь сюда на свой страх и риск. Я еле, черт возьми, сдерживаюсь.

Вишес

*открывает дверь*

*видит Рофа, сидящего за маленьким столом, одетого в черную футболку и кожаные штаны. Волосы Рофа, сейчас слишком длинные, рассыпались по плечам*

Эй, чувак, серьезно, я не собирался…

Роф

Черта с два ты не собирался идти один…

Вишес

Эй-эй. Уймись. И не зови меня лжецом.

Роф

*медленно поднимаясь из-за стола*

А ты не делай из меня дурака

Ты говорил с Зи? Может быть с Фьюри? Кто у тебя на подхвате?

Могу поставить твои яйца на кон, что ни один из них не знает о твоих действиях. Так?

ТАК, ВИШЕС?

Вишес

*оценивает позу Рофа, и понимает, что они стоят всего в паре дюймов друг от друга*

*повернулся*

*прошелся туда-сюда*

*достал самокрутку*

*зажег и затянулся*

Роф

Собирался прикончить его? Быстро и по-тихому? И если по честному. Тебя же прет от этого.

Вишес

*протягивает руку*

*указывает на Рофа сигаретой*

Пошел ты.

*длинная пауза*

*понимает, что только что послал Короля*

Извини.

Роф

Пошел ТЫ с извинениями, будто меня они волнуют. Отвечай.

Вишес

Если бы я собирался его прибить, зачем бы мне брать с собой набор для первой помощи?

Роф

Знаешь, мне жутко хочется треснуть тебя. И твоё отношение ЕДВА ЛИ играет в твою пользу. Кто у тебя на подхвате?

Вишес

*затягивается самокруткой* *раскрывает полу кожаной куртки, показывая Глок*

Капитан Девять миллиметро…

Роф

*бьет кулаком по столу*

ПО ТВОЕМУ ЭТО СМЕШНО?

Вишес

*уставился на Рофа, недовольный, злой*

*затянулся сигаретой*

*поднес руку в перчатке ко рту и зубами расстегнул ее, потом стянул ее клыками*

*медленно подносит горящий кончик самокрутки к непокрытой, сияющей ладони*

*вспыхнул свет, и окурок мгновенно превратился в пепел*

Я могу за себя постоять. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, а у нас тут много гребаных героев.

Он ранен. Он умирает. И за ним охотятся. Я собирался найти его, вылечить, а затем свалить.

Вот и все.

Роф

*медленно садится*

*молчит*

Вишес

Кончай, Мой Лорд. Дай мне сделать это.

Роф

Доверие, Ви. Дело в доверии. Тебе следовало мне сказать. Если бы тебя прихлопнули этой ночью, как бы мы узнали, что случилось? Я понял, что тобой движет. Но не делай нам одолжений, хорошо?

Вишес

*нагибается и поднимает перчатку*  *засовывает её назад в карман*

Значит, я могу идти?

Роф

*вынужден улыбнуться*

Знаешь, было бы в сто раз лучше, если б это прозвучало как вопрос, придурок. Да. Иди. С наступлением сумерек… когда они?

Вишес

Через 15 минут. Я отправляюсь через 15 минут.

Путешествие в гребаный лес

18 июля 2006 г.

Вишес

*вышел из особняка*

*посмотрел на небо* *вздрогнул и заморгал*

*проверил Глок*

*дематериализовался на север*

Вишес

*появился у южного съезда 13 с Северного шоссе, Ай-87 в Саратога Спрингс*

*стоя на обочине, слышит как проезжают случайные машины, фары светят в глаза, затем исчезают*

*бегло просматривает лес справа*

*идет по короткой траве к деревьям*

*пахнет мокрой землей и теплым летним вечером*

Вишес

*видит тонкие деревья, листья блокируют собой вид на небо*

*тихо произносит*

Придурок, Скорая помощь прибыла.

*потянулся сияющей рукой*

*нашел центр своей груди и прикоснулся к сердечному пульсу*

*удары передавались через его руку в inside his ribcage*

Давай, придурок… Ослабь свой мис, здоровяк. Позволь мне найти тебя.

Вишес

*неожиданно местность расчищается, превращаясь в плоскую белую  поверхность, деревья и трава исчезли*

*Ви замечает Лэсситера, лежащего на земле в 50 ярдов от него*

Вишес: *замедляется*

О, дерьмо.

Враг мой…

Дж. Р. Уорд

Лэсситер лежит свернувшись на земле, серебряная кровь впиталась в землю как ртутная лужа. Его черные и белые волосы спутались. Золотая кожа сейчас стала синего цвета.

В лесу пахнет свежими цветами. Запах - его смерть, сладкое сосредоточие души, выходящий из разбитого тела.

Солнце не спасло его. А заточило помощь, которая так ему нужна, в холодном каменном доме далеко отсюда.

Вишес

*опускается на колени* *снимает медицинский рюкзак*

Знаешь что, сволочь?

Смерть, мать его, на самом деле меня раздражает.

Вишес

*переворачивает Лэсситера на спину*

Даа, этот лэссер неплохо тебя уделал. Говорит  «Доброе утро, Вьетнам» для тебя, придурок.

*подносит руку и держит прямо над центром груди Лэсситера*

Пора вставать!

*вспышка мерцающего света*

Лэсситер

*резко вздохнул*

*грудь резко оторвалась от земли*

Вишес

*падает на задницу*

Ну и как тебе будильничек?

Лэсситер

*пытается сделать вдох*

* пытается сделать вдох *

* пытается сделать вдох *

* пытается сделать вдох *

* пытается сделать вдох…

Вишес

*тянется к медаптечке*

Окей, ты со мной? Я собираюсь начать и посмотреть что там с твоей раной на груди. Кивни, если слышишь меня и понимаешь.

Лэсситер

*тяжело дышит*

*тяжело дышит*

*кивает*

Вишес

*ночное зрение обнаруживает незажившее пулевую рану, проходящую через левое легкое*

*задержав дыхание* Знаешь, золотой мальчик, пахнешь, как баба, когда умираешь. Без шуток.

Лэсситер

*тяжело вздыхает*

*медленно поднимает руку*

*оттопыривает средний палец*

 *тяжело вздыхает*

Вишес

*смеется*

Окей. Златовласка, я вижу пулю. Я выну её, а затем ты отключишься и немного подлечишь себя. А потом я зашью?

Похоже чертова пуля из сплава никеля со свинцом, вот почему тебя свалило с ног, так?

Лэсситер

*вздох* *хрипло* Не мог вытащить её

Вишес

На себе трудно оперировать. *достает скобы* Сейчас будет больно как…

Лэсситер

ДЕРЬМО

Вишес

*продолжает*

*Лэсситер корчится на земле*

Достал. Окей, делай свое дело.

Лэсситер

*************вырезано****************

Вишес

*отклонился*

*создает поле, блокирующее силы*

Лэсситер

*опускает руку*

*видит перед собой золотое свечение*

Знаешь, принимая все это во внимание, просто чудо, что мы не стали лучше ладить.

Лэсситер

*глубоко вздыхает и смотрит на грудь*

*смотрит на Вишеса*

Ирония, мать твою?

Вишес

Ага…

В любом случае, ты хочешь, чтоб я зашил эту рану? Или ты собираешься разгуливать тут с огромной, зияющей, мерзкой дырой в груди? Без обид, но ты прямо как Рик Бэйкер[166]. Оборотень в Лондоне[167] и все такое.

Лэсситер

Зашей меня.

Вишес

*улыбается* Никогда так не радовался работе с иголкой. Даже когда делаю тату.

*зашивает рану в несколько точных стежков. Черная нить на золотистой коже*

*Лэсситер даже не моргнул – просто наблюдал за Ви*

Вишес

*откусывает нитку* *бросает иголку в медаптечку*

*приседает на пятки*

*молчание*

Лэсситер

*протягивает руку*

Вишес

*смотрит на неё*

*встречает руку* *быстро встряхнули ладонями*

*Ви встает* Надевает медрюкзак

Ты не обязан это говорить.

Лэсситер

Честь меня заставляет. Круг замкнется. Когда-нибудь.

Вишес

*запрокинул голову*

*взглянул на небо*

Ага, хм, как говорит мой сосед по комнате, мы не встречаемся. Я сообщу остальным, что ты жив. Пока…

Лэсситер

Ты знаешь будущее. Значит, ты должен знать, «когда», «где» и «почему».

Вишес

Эта программа работает сейчас не так хорошо. Положусь на твое слово.

*вгзлянул вниз на Лэсситера*

Ага, какая, мать твою, ирония. Все вот это. Ты знаешь, где найти меня. ПОКЕДА

У Лэсситера и Ви определенно своя история, и у падшего ангела полно врагов. Но он вернул Тормента в стаю после того, как принял на себя пулю, предназначавшуюся Рофу, поэтому его и Братство много что связывает. Следите за ним с Братьями следующие пару книг (и на форуме, если он решит появиться), будет весело, обещаю!

Как правило, когда Братья появляются на форуме, это происходит без предупреждения. Я  единственная, кто поддерживает с ними контакт, и обычно я не знаю, кто придет, что произойдет, когда они захотят появиться. Но в редких случаях мне известно, что будет. Например, я знала о Ви, который поехал за Лэсситером и спас ангела, и соответственно, сообщила форумчанам, что кое-что произойдет этой ночью.

Ниже представлен еще один пример того случая, когда я была в курсе. И опубликовала приглашение и сказала, что Братья будут на форуме, но не упомянула, что это будет церемония бракосочетания Фьюри и Кормии. Я только закончила их книгу и отправила редактору, и я хотела, чтобы все приняли участие в их радости.

Но произошедшее было просто невероятным. Столько народу писали сообщения, столько обновлений на форуме, что мы прикончили сервер. Это, конечно, ужасно, но в тоже время необычайно круто. К счастью, все остались с нами, мы исправили неполадку, а результатом стала… моя любимая история на форуме. На сегодняшний день, Церемония (которая расположена на общей ветке для общения с Братьями) насчитывает свыше  двухсот пятидесяти тысяч просмотров. Когда мы закрыли ветку, там набралось больше семидесяти страниц сообщений, и, как вы можете видеть, празднование бракосочетания этой достойно пары на форуме прошло жутко весело.

Да, это моя самая любимая история из пятидесяти пяти других аналогичных на форуме. Я люблю сообщество читателей, собравшихся на форуме, и если вы увидите не редактированную версию Церемонии, то узнаете, насколько они шикарны.

А сейчас, без прочей демагогии, даю вам Фьюри и Кормию…

Фойе

20 января 2008 г.

Фритц

*вносит серебряную чашу с солью и кувшин с водой*

*ставит все на низкий столик*

*зажигает черные свечи*

*уходит*

Роф

*оглядывается*

*кивает*

*берет корону*

*надевает на голову*

Рейдж

Наводит на воспоминания…

Не так ли?

*проверяет кинжалы на груди*

В спальне Фьюри

20 января 2008 г.

Зейдист

*стучит*

Хэй, брат мой?

Фьюри

*поправляет белую мантию*

*прокашливается*

Эм… Я…

Входи.

Зейдист

*открывает дверь*

Вау, охренеть. Ты только взгляни на себя.

Ты готов. Еще как готов.

Фьюри

*смеется*

Знаешь, думаю, да.

*расчесывает волосы*

Зейдист

Такое ощущение, что я должен дать тебе какой-нибудь совет.

Но в голову ничего не приходит.

Фьюри

Ты здесь. Только это имеет значение.

Хэй… ты вспоминал о них?

Ну, когда вы с Беллой…

Зейдист

Ты имеешь в виду родителей? После рождения Наллы я все чаще вспоминаю о них. В смысле, в конкретно этом плане для меня важнее, что ты и братья рядом.

Семья там, где ты ее находишь.

И, хм, если хочешь косяк, то я не против.

Фьюри

Ага… но я не стану курить.

*в последний раз бросает взгляд на зеркало над бюро*

*встречает взгляд Зи*

*улыбается*

Ну кто бы мог предвидеть такое?

Зейдист

До встречи с Беллой, я – точно нет.

Давай, брат мой, давай уже наденем на твою задницу оковы брака.

*открывает дверь* О, и кстати, если тебе кажется, что твой желудок словно свинцом налился – не парься, это норма.

Фьюри

*выходит в коридор*

*берет Бу на руки*

На самом деле, я в порядке. Чувствую себя отлично.

Ну, сделаем это.

*идет вниз по коридору, замирает на вершине парадной лестницы*

*видит собравшихся внизу братьев и шеллан в платьях – красном, синем, серебристом, персиковом и полночно-черном*

Черт, я солгал про живот.

Вечеринка

20 января 2008 г.

Фритц (в фойе)

*выстраивает додженов с подносами*

*наполняет ледяные фигуры водкой*

*украшает блинчики со шпинатом*

*включает шоколадный фонтан*

*готовится встречать гостей*

Роф

НЕПЛООООООХО.

Фойе забито под завязку.

*тянется к Бет*

Ну давай, лилан, поцелуй меня.

Фритц

*Сокамерницам форума*

Здравствуйте, дорогие гости, прошу, угощайтесь… ешьте, пейте, веселитесь!

Бет Рендалл

*ступает в его объятия*

Помнишь нашу церемонию?

Роф

Всегда буду.

*целует ее*

Фритц

*контролирует додженов, подающих угощения*

*волнуется, все ли идеально*

Церемония

20 января 2008 г.

Роф

*поднимает голову и видит Фьюри на вершине лестницы*

Наконец-то. *подмигивает*

*обращается к присутствующим* приступим?

*смотрит в сторону библиотеки* *протягивает руку*

Кормия?

Кормия

*выходит из библиотеки в золотом платье с высокой талией, расшитом  жемчугом*

*ее волосы золотыми волнами рассыпались по спине*

*ноги босы*

*смотрит на вершину парадной лестницы и видит Фьюри, пламя от сотни черных свечей освещает его гордое лицо и лучащиеся глаза цвета золотистых топазов*

*прикрывает рот рукой*

*быстро моргает, когда Зейдист начинает петь «Какие холодные у вас руки!»[168] из оперы «Богема» *

*обращаясь к Фьюри, шепчет губами* Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

Фьюри

*смотрит, как Кормия встает рядом с Рофом*

*слышит как тенор его брата наполняет особняк Братства*

*думает, что прямо сейчас жизнь подобна хрусталю перед свечой, отражающему бесконечный спектр красивого света в глазах и сердцах присутствующих*

*видит, как она губами говорит Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ*

*шепчет в ответ Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ*

*сгорая от желания оказаться рядом с ней, материализуется внизу, в фойе*

Дева-Летописеца

*выходит вперед в черной мантии*

*обращается к Кормии*

Дочь моя, этот мужчина просит тебя принять его как твоего хеллрена. Примешь ли ты его как своего, если он окажется достойным?

Кормия

*смотрит в глаза Фьюри*

*кланяется Деве-Летописеце*

Да, да, я приму его как своего.

Фритц

*раздает додженам платочки и баночки с нюхательной солью на случай обмороков*

*сам промокает глаза *

*невероятно счастливый*

Дева-Летописеца

*кивает Кормии*

*обращается к Фьюри*

Воин, эта женщина признает тебя. Докажешь ли ты, что достоин ее? Пожертвуешь ли ты собой ради нее? Будешь защищать от тех, кто захочет причинить ей вред?

Фьюри

*серьезно кивает Деве-Летописеце*

*жалеет, что не может сейчас поцеловать Кормию*

Да.

Дева-Летописеца

*обращается к Фьюри и Корми*

Дети мои, протяните руки.

*берет протянутые руки*

*улыбается под капюшоном*

Потрясающая пара. Благословляю вас.

*аплодисменты со стороны Братьев и их шеллан*

*Налла хлопает в ладоши на руках своей мамы*

Фритц

*несет серебряную чашу с солью и кувшин с водой к королю*

*кланяется и протягивает кувшин и чашу королю*

Роф

Спасибо, Фритц.

А сейчас, прошу Братьев присоединиться ко мне.

Фьюри

*целует Кормию*

*задерживается на мгновение, просто заглядывая ей в глаза*

*делает шаг назад и снимает белую мантию, оставаясь в белых шелковых брюках*

*подходит к своим братьям и королю*

*садится на колени перед Рофом, собирает волосы набок, открывая спину*

Фритц

*берет черный лакированный ящичек*

*подносит к королю и с поклоном предлагает взять*

*слеза падает на начищенные до блеска туфли*

Роф

*берет ящичек*

*льет воду из кувшина в чашу с солью*

*встает над Фьюри*

Брат мой, как зовут твою шеллан?

Фьюри

Ее зовут Кормия.

Роф

*достает черный кинжал из ножен*

*склоняется над голо спиной Фьюри*

*вырезает на Древнем языке*

К

Зейдист

*достает кинжал из ножен*

*делает шаг вперед*

Близнец мой, как зовут твою шеллан?

Фьюри

Ее зовут Кормия.

*собирается с духом*

*стойко и мужественно переносит боль, чувствуя любовь к шеллан во всем своей теле*

Зейдист

*склоняется над спиной Фьюри*

*вырезает на Древнем языке*

О

*оглядывается на Беллу и Наллу, охваченный любовью к своим женщинам*

*смотрит, как Белла махает ручкой Наллы в ответ*

*подмигивает*

Вишес

*делает шаг вперед, доставая кинжал из ножен*

Брат, как зовут твою шеллан?

*смотрит на Джейн, двигая плечами, ощущая последствия того, что она делала с ним сегодня днем*

*в ответ заговорщически улыбается ей

Фьюри

Ее зовут Кормия.

*чувствует, как по боку течет кровь*

*смотрит на Кормию, радуясь тому, что Бэт, Мэри и Марисса стоят рядом и держат ее за руки, потому как у нее, казалось, кружилась голова*

*опускает голову, приготовившись к новому порезу*

Фритц

*промакивает глаза носовым платком*

*грудь переполняется гордостью*

*от благоговения склоняет голову*

Вишес

*наклоняется с кинжалом своей работы*

*радуется, что сейчас у Фьюри все хорошо*

*вырезает букву на Древнем языке*

Р

Бутч О ’ Нил

*делает шаг вперед*

*вспоминает. Как имя Мариссы вырезали на его спине*

*смотрит на нее и улыбается*

Как зовут твою шеллан?

Фьюри

Ее зовут Кормия.

Бутч О’Нил

*склоняется над спиной Фьюри*

*вырезает на Древнем языке рядом с красивой Р Вишеса*

М

Рейдж

*делает шаг вперед*

*посылает воздушный поцелуй Мэри*

*обращается к Фьюри*

Брат мой, как зовут твою шеллан?

Фьюри

*глотает ком в горле*

*упирается в мозаичны пол*

Ее зовут Кормия.

Рейдж

*склоняется над спиной Фьюри*

*вырезает букву на Древнем языке*

И

Роф

*смотрит направо, как и все в фойе*

Джон Мэтью

*идет вперед,*

*придерживает опирающуюся на него руку*

Тормент

* идет с трудом, опираясь на руку Джона Мэтью*

*его волосы длинные и спутанные, с белой прядью спереди*

*подходит к Фьюри, закусывая губу так сильно, что течет кровь*

*спрашивает хриплым, тихим голосом*

Как зовут твою шеллан, брат мой?

Фьюри

*не поднимает голову, слезы подступили к глазам, когда он думает о том, что он приобретает и что потерял Тор*

*кашлет*

*бросает взгляд на Кормию*

*кашляет*

*хрипло…*

Кормия. Ее зовут… Кормия.

Тормент

*дрожащей рукой достает черный кинжал*

Джон Мэтью

*перемещает вес*

*удерживает тело Тора, пока тот склоняется*

Тормент

*делает глубокий вдох*

*собирается с силами*

*одним движением вырезает на Древнем языке идеальную ровную*

Я

Лэсситер

*смотрит, как Джон Мэтью ведет Тора назад к стулу*

*поднимает взгляд на потолок*

*видит Велси и их нерожденного сына на облаках, изображенных на картине с воинами… они оба наблюдают за церемонией и Тором*

*смотрит Велси прямо в глаза*

*кивает Велси, которая в последний раз бросает на Тора взгляд и исчезает в Забвении*

Роф

*ждет, пока сядет Тор*

*мгновение собирается с мыслями*

*секунду смотрит на Бэт*

*берет чашу с соленой водой*

*выливает на спину Фьюри*

Фьюри

Шшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшш

Роф

*достает из черного лакированного ящика белую ткань*

*осторожно промокает спину брата*

*складывает ткань и прячет в ящичке*

*обращается к Фьюри*

Поднимись, брат мой.

Фьюри

*гордо встает, его глаза сияют*

Роф

*обращается к Фьюри, вручая ему лакированный ящик*

Вручи это своей шеллан в качестве символа своей силы, чтобы она знала, что ты достоин ее, и что твое тело сердце и душа отныне в ее распоряжении.

*улыбается Фьюри*

Фьюри

*поворачивается к Кормии*

*волнуется из-за ее побелевшего лица, но потом она улыбается*

*делает шаг вперед, спина гордо выпрямлена, вся боль позабыта*

Падает на колени перед ней, склоняет голову, протягивает ящик*

Примешь ли ты меня, любовь моя?

Кормия

*сердце переполняется любовью, что она едва может дышать*

*протягивает руки и кладет их на ящик, касаясь указательными пальцами руки Фьюри*

Да, да, приму… да, тысячу раз да…

*прижимает ящичек к сердцу*

Фьюри

*обхватывает Кормию руками, даже не чувствуя жжения в спине*

*обнимает ее, Братья начинают хлопать*

*шепчет* Не могу дождаться, когда смогу остаться с тобой наедине…

*целует ее в шею, прикусывая клыками*

*разносится связующий запах*

Дева-Летописеца

*делает шаг вперед*

*из воздуха выпускает двенадцать идеально красивых голубок, которые разлетаются над парой, а Братья и шеллан обнимаются, хлопают и поют*

Фритц

*выстраивает десять додженов в ливреях в шеренгу*

*проверяет, чтобы у каждого был поднос с высокими хрустальными бокалами с шампанским «Дом Периньон»[169] 1998 года*

*выстраивает второй ряд додженов с серебряными подносами, сервированными различными фруктовыми соками и газированной водой в хрустальных стаканах*

*ведет додженов в фойе*

*следит за тем, чтобы доджены предлагали напитки всем собравшимся читателям форума*

Роф

*берет бокал и притягивает к себе Бэт*

*шепчет ей на ухо*

Сгораю от нетерпения оказаться с тобой наедине…

*и громче*

Давайте поднимем бокалы!

Роф

*обращаясь к Фьюри и Кормии, Братству, собравшимся форумчанам*

Тост за молодоженов!

*на Древнем языке*

Пусть их ноша будет легка,

А радости льются рекой,

Пусть судьба с улыбкой наблюдает за этой парой,

И несет сих две души вперед в череде мирных ночей и заполненных страстью дней.

*повышая голос, восклицает*

ЗА МОЛОДОЖЕНОВ! ЗА МОЛОДОЖЕНОВ! ЗА МОЛОДОЖЕНОВ!

Фритц

ЗА МОЛОДОЖЕНОВ!

Фьюри

*притягивает Кормию ближе*

*кивает Братьям и шеллан, Фритцу и додженам, замечательным форумчанам*

А сейчас… прошу нас извинить…

*тихо смеется, когда лицо Крмии заливается краской*

*они машут руками и кланяются, потом поворачиваются к парадной лестнице и поднимаются, рука об руку, на спине Фьюри видны буквы КОРМИЯ на Древнем языке*

*скрываются в своей спальне*

*вечеринка продолжается под звуки оперы, сейчас они начинают жить по настоящему*

После церемонии

Фритц

Дамы и господа удалились на ночь, но попросили передать, что рады вам в любое время. Впрочем, в спальни доступ запрещен J

Желаю прекрасного вечера, спасибо за участие и прошу вас, оставьте платочки у себя, я настаиваю.

Фрагменты из жизни

Ночь кино

Выложено 17.05.2006

Бонус был впервые выложен после окончания работы над «Пробужденным любовником», прямо перед тем, как приступить к «Разоблаченному любовнику».

Однажды у меня спросили, как братья проводят свободное время. И чем занимаются девушки в особняке Братства. Я решила поделиться этим маленьким  фрагментом их жизни с читателями…

Прошлой ночью у Братства была «Ночь кино» и прошла она очень забавно! Ну, фактически, это был день. Вся компания кучей завалилась в Яму – которая, стоит заметить, располагает лишь двумя кожаными диванами и не слишком большой площадью. Представьте себе: Роф и Бэт в одном углу дивана. Рэйдж и Мэри – в про­тивоположном. Зи сидит на полу, Белла – на его коленях. Бутч и Фьюри на другом диване. Ви расположился в кресле за своими Четырьмя игрушками. Место стало по­хоже на студенческое общежитие, и они посмотрели два «Крепких орешка» подряд. Из-за алого дымка Фьюри и самокруток Ви в комнате пахло восхитительно. Бутч пил много виски (хм… ага). Ви пил Грей Гуз. Мэри и Белла - Шардоне. Рэйдж глотал Перье, восстанавливая водный баланс в организме после тяжелой ночки на улицах с лэссерами.

На середине первого фильма кое-кто уснул. Не поверите, кто это был! Роф! Всегда такой сосредоточенный, он слишком нагружает себя. Дело в том, что сейчас братья и его шеллан – его семья – рядом с ним, и они в безопасности. Он буквально вырубился, голова опрокинулась на спинку дивана, его шикарные длинные волосы рассыпались по всей груди(он отрастил их такими длинными, потому что Бэт это нравится). Она сняла его солнечные очки и укрыла одеялом – что было очень мило, но… увы, движения слегка разбудили его, и в итоге он примостился прямо на нее – и опять провалился в сон, прижимая ее к Рэйджу. Бэт только рассмеялась. Она почув­ствовала облегчение, что он хоть немного расслабился. Он часто просыпается в те­чение дня и ходит, и ходит и ходит кругами по комнате. Это убивает ее, потому что он почти совсем перестал спать и начал терять вес. Правду? Королевские обязанно­сти разрушают его.

Тем не менее… Фритц постоянно приносил hors d’oeuvres[170] - помните закуску со шпинатом, которую любит Рэйдж? Компания быстро разобрала поднос с ними и другими закусками. Фритц был так счастлив, бегая туда и обратно по туннелю, со­единяющему Пещеру и особняк.

Рэйдж, естественно, повторял фразы героев. Знаете, его самая любимая это, конечно: «Йо-хо-хо, ублюдок!»[171]. Но примерно на середине второго фильма он уткнулся носом в шею Мэри. А потом его руки начали блуждать по ее телу. Она пы­талась его остановить – но без особого энтузиазмаизма. А когда его глаза блеснули белым огоньком, парочка исчезла ненадолго. М-м…хм…

Как бы то ни было, Фьюри был очень молчалив. Он стал ужасно молчалив. Печально молчалив. Фьюри держался в сторонке, и был здесь скорее потому, что должен был, а не потому, что хотел.

Зи смотрел оба фильма впервые. Он был полностью поглощен ими. Пред­ставьте его удивление, когда Алан Рикман подстрелил Такаги. Когда открылся лифт, а там показалось тело с ХO-ХO-ХO на рубашке? Когда Маклейн полз по вентиляцион­ной трубе? И позже, когда жена Маклейна парализовала этого придурошного репор­тера? Зи понравились эти фильмы… В определенные моменты он подпрыгивал, ру­гался на экран, рычал и кричал. Он был так увлечен, и держал Беллу мертвой хват­кой на протяжении всего сеанса. От экрана он отрывался только чтобы убедиться, есть ли у Беллы напитки. Или еда. Или спросить, удобно ли ей. «Слишком холодно? Может, принести еще одеяло?».

Добавлю – хотя и не следовало бы – что на шее Беллы красовался огромный укус. Зи пил от нее примерно за час до начала киносеанса. Он вернулся домой после ночи полной сражений и почувствовал эту… потребность… питаться. В итоге, он не­заметно подкрался к ней в ванной. Она только что вышла из душа и рассказывала ему про письменный класс, который ведет он-лайн. В любом случае… он уставился на нее в зеркало, а она все болтала и сушила полотенцем волосы и… Белла замерла и спросила, в чем дело. Когда до нее дошло, она обернулась и улыбнулась ему. Эм-м… сбросила полотенце, в которое была обернута. Сперва он чувствовал себя винова­тым. Он смутился, потому что не пришел к ней раньше. Но когда она была у него в объятьях, а он склонился к ее шее и…. хм, они быстро освоились. *прочистила горло* в общем, как обычно… *покраснела* Эм…ну да ладно…

Ви почти все время оставался в стороне. Он что-то искал в Интернете, но я по­нятия не имею, что именно. Время от времени кто-нибудь кричал ему оторваться от компьютера. Он игнорировал их, пока Бутч не кинул в него пустую пивную банку. ( И кто же пил пиво? Бэт… она любит Сэм Адамс, помните?) В конце концов, Ви уселся с Фьюри и Бутчем. Холостяки, как все их называли.

Итааааааааак, это была ночь(день) кино. В следующий раз намечается мара­фон Чужих. И даа, Рэйдж будет изображать картину «чужой-выбирается-прямо-из-живота» на полу перед ТВ. *вздох* Знаете, в этом весь Рэйдж.

Роф и Нож для конвертов

Опубликовано 23 июля 2006 г.

Этот фрагмент выполнен тщательней, и он длиннее – но, черт, какая в конце сцена между Бэт и Рофом, а?

У тех, кто сказал, что в июле не может идти снег, не все в порядке с головой.

Роф откинулся на своем троне и посмотрел на сугробы перед собой: прошения к нему как к королю о вмешательстве в гражданские дела. Доверенности для Фритца на банковские операции. Непрерывный поток «полезных предложений» от глимеры, каждое из которых приносило пользу ей же.

Удивительно, как бордовый стол выдерживал этот вес.

Позади себя он услышал несколько металлических щелчков, а затем ставни с жуж­жанием поднялись на ночь. Наряду с ползшей вверх сталью раздался низкий ро­кот, забла­говременно предупреждая Колдвелл о приближающейся летней грозе.

Роф наклонился вперед и взял свое увеличительное стекло. Чертова штука грозила при­расти к его руке, что его очень бесило. Во-первых, эта хрень в действительности не рабо­тала: с ней он видел не многим лучше. И, во-вторых, она напоминала, что, не­смотря на все планы и намерения, его жизнь свелась лишь к бумажной работе.

Бумажной работе с целью, честью и благородством, конечно. И все же.

Он лениво подхватил нож для вскрытия конвертов с его королевской печа­тью, и уравновесил кончик на своем указательном пальце, покачивая в воздухе ку­сочком сере­бра. Чтобы усложнить задачу, он закрыл глаза и начал двигать рукой, создавая неустойчи­вость, проверяя себя, используя другие чувства, а не слабые глаза.

Выругавшись, он разлепил веки. Господи, почему он тратил здесь время? У него были миллионы вещей, которые нужно воплотить в жизнь. И все они не требовали отлага­тельств…

Через распахнутые двустворчатые двери в его кабинет проникли голоса… из­бав­ляясь от нехарактерной для него медлительности, он забросил нож в снежный сугроб из дерьма, которое должен был выполнить, и вышел из кабинета. На балконе он положил руки на позолоченные перила и посмотрел вниз.

Внизу, в фойе, Вишес, Рэйдж и Фьюри готовились отправиться на поле боя, между разговорами про­веряя свое оружие. Чуть сбоку, прислонившись к колонне из малахита и скре­стив ноги, стоял Зейдист. В руке он держал черный кинжал, все время подбрасывая его и ловя. И каждый раз на кинжале переливались отблески темно-си­него света.

Черт, сделанные Ви кинжалы – это просто фантастика. Острые словно бритва, с идеальным весом, с точно изготовленным профилем, прямо под хватку Зи, это оружие было не достижением техники, но благодатью свыше: простая сталь, олице­творяющая выживание для всей расы.

И пошли-нахрен, удачного-пути-назад-к-Омеге – для лэссеров.

– Потанцуем! – выпалил Рэйдж, подходя к двери. Шествуя по мозаичному полу, он двигался с характерной развязностью и нетерпеливостью, безусловно стремясь к битве, которую он по любому найдет, а его чудовище, как и он, несомненно, было го­тово к ру­копашной схватке.

Вишес был прямо за ним, шагал неторопливо и со смертельным спокой­ствием. Фьюри был также хладнокровен, а его хромота, благодаря новому протезу, была совсем не заметна.

Позади них Зейдист оттолкнулся от колонны, убирая свой кинжал. Скольже­ние стали эхом донеслось до Рофа, будто вздох удовлетворения.

Злобный взгляд Зи последовал за звуком. В свете над головой его шрам был очень заметен, а искаженная губа еще более выделялась.

– Добрый вечер, мой господин.

Роф кивнул брату, думая о том, что Общество Лэссенинг противостояло де­мону в лице мужчины, стоящего внизу. Несмотря на присутствие Беллы в его жизни, когда Зи уходил сражаться, его ненависть возвращалась. Отталкивающей аурой ярость сплеталась с его костями и мускулами, становясь неотличимой от тела, делая его тем, кем он был все­гда: дикарем, способным на все.

Хотя, учитывая через что прошла его шеллан, Роф не винил его за убийствен­ную ярость. Нисколько.

Зи прошел к двери, но потом остановился. Глянув через плечо, сказал:

– Ты напряжен сегодня. И не в хорошем смысле.

– Это пройдет.

Мелькнувшая улыбка была олицетворением агрессии, а не счастья.

– Я не могу долго считать до десяти. А ты?

Роф нахмурился, но его брат уже вышел. Прямо в ночь.

Предоставленный себе, Роф вернулся в кабинет. Он сел за декорированный стол, и рука снова нашла нож для конвертов. Палец прошелся по тупому краю. По­смотрев на него, Роф понял, что кто-то мог и убить им. Только без толики изящества.

Сжимая кулак, будто серебряный нож и в правду был оружием, он указал им вперед, наводя на кипу бумаг. Пока он двигался, татуировки, пробегавшие по предплечью, с его кристально-чистой родословной, написанной черными чернилами, растянулись. Так, что он не мог прочитать заверение его чистокровности.

Господи, какого хрена он отсиживался на этом троне?

Как такое произошло? Его братья снаружи занимались войной. А он сидел здесь, с этим проклятым конвертовскрывающим ножом.

– Роф?

Он поднял взгляд. В дверном проходе стояла Бэт в джинсовых шортах и фут­болке. Ее длинные темные волосы спускались по плечам, а пахла она розами, цвету­щими но­чью… и его связующим ароматом.

Посмотрев на нее, он внезапно подумал о тренировках, через которые прого­нял себя в тренажерном зале… эти жесткие, изнуряющие мастурбации для всего тела, которые ни к чему не приводили.

Боже… были границы, которые нельзя переходить, занимаясь на беговой до­рожке. Вещи, которых недоставало, даже если ты упахаешься так, что пот будет сте­кать так же быстро, как и кровь в твоих венах.

Да… не успев оглянуться, ты потерял свое острие. Из кинжала он превратился в украшение для стола. Словно кастрированный.

– Роф? Ты в порядке?

Он кивнул.

– Да, в норме.

Ее темно-синие глаза сузились, и цвет пронзил его так же, как похожий от­блеск света на кинжальном лезвии Зи: полночно синий. Прекрасный.

И ум в них был столь же острым, как и оружие.

– Роф, поговори со мной.

***

В центре на Десятой улице Зейдист, быстрый словно ветер, неслышно бежал по тротуару – как призрак, покрытый кожей дух, выслеживающий свою добычу. Он уже нашел своих первых жертв, но в данный момент он укрощал себя, держался поо­даль, вы­искивая уединенное место.

Никаких сражений на людях для братства. Только в случае крайней необхо­димо­сти.

А надвигающаяся веселуха создаст немало шума. Трое лэссеров впереди, бу­дучи еще не выцветшими новичками, только стремились к этому, двигаясь по твер­дому грунту в смертоносном ритме.

Мать твою, он должен завести их в переулок.

Пока четверка продвигалась вперед, шторм над головами раскинул свои руки и начал сотрясать ночь сверкающими молниями и громом. Ветер побежал по ули­цам, но по­том оступился и упал, превращаясь в порывы, врезавшиеся в спину Зи, а затем утихаю­щие.

Терпение, сказал он себе. Но держаться в стороне было наказанием.

Но потом, словно дар Девы-Летописицы, трио впереди свернуло в переулок. И обернулось кругом, встречая его лицом к лицу.

О, так это был не подарок судьбы. Они знали, что он висел на их хвостах, и сами выискивали темный закоулок.

Ага, отлично, время для танцев, ублюдки.

Зи достал кинжал и кинулся вперед, спуская стартовый пистолет для драки. Когда он двинулся вперед, лэссеры отступили, исчезая дальше в длинном переулке, находя тем­ноту, необходимую для сокрытия всего от людских глаз.

Зейдист нацелился на убийцу справа, потому что ублюдок был больше остальных и держал огромный нож, так что его обезоруживание было тактическим приоритетом.

Зи просто умирал, как хотел сделать это.

Его скорость становилась все быстрее и быстрее, пока он не начал скользить по земле, а ботинки – едва касаться тротуара. Двигаясь, он был ветром, уносясь, дуя, обру­шиваясь на то, что ждало впереди.

Лэссеры были готовы, заняв позиции, склонившись к нападению так, что большу­щий парень стоял впереди, а двое остальных – по его флангам.

В последний момент Зи свернулся и кубарем прокатился по асфальту. Под­нявшись, он нанес кинжалом удар, попав оборонявшемуся лэссеру в живот и вспа­рывая гада словно подушку. Черт, раны в брюхе всегда разводили много грязи, даже если ты не ел, и убийца повалился наземь с фонтаном черной крови.

К несчастью, падая на свою лежанку, он умудрился зацепить Зейдиста прямо за шею раскладным ножом.

Зи почувствовал, как открылась рана, и закапала кровь из вены, но не было вре­мени, чтобы оценить повреждение. Он сосредоточился на оставшихся лэссерах, вынимая свой второй кинжал, превращаясь в двуручную машину-убийцу. Очень быстро драка стала ожесточенной, и когда еще одна рана пронзила его плечо, он по­думал, что возможно его придется подобрать в конце.

Особенно когда длинная стальная цепь обвилась вокруг его шеи, и натяну­лась, словно шина. Его рывком сбили с ног, и он с такой силой приземлился на спину, словно из него вышибло дух: воздух покинул легкие, будто получив извещение о вы­селении, и держался подальше; грудная клетка отказывалась расширяться, как бы часто он не откры­вал рот.

Прямо перед тем, как отключится, он подумал о Белле, и боязнь покинуть ее по­действовала, словно разряд дефибриллятора, который был ему так необходим. Грудная клетка взмыла до небес, втягивая воздух так сильно, что фигня заполнила его прямо до яиц. Как раз вовремя.

Когда два лэссера накинулись на него, он перевернулся и каким-то образом ото­рвался от асфальта, находя опору. Опираясь на инстинкты и опыт, он использо­вал класси­ческий захват двумя ножами, скрестив их на первом лэссере, обезглавли­вая его. А потом он пронзил другого в ухо, лишая его сознания.

И сразу же появилось еще четверо: вызванная подмога, свежая и полная сил, была готова к работе.

Сейчас Зи оказался в полном дерьме.

Убрав кинжал в ножны, он схватил один из ЗИГ-Зауэров, наплевав на то, что пушка наделает шуму, когда начнется перестрелка. Это задело его гордость. Нырнув в безопас­ное место, он заметил две бледно-зеленых фары в конце аллеи.

Лэссеры мгновенно замерли, очевидно, тоже увидев фары.

Зи выругался. Стопроцентно, это были новейшие ксеноновые фары, и значит сей­час им нанес визит целый вагончик непрошенных зрителей.

Но температура воздуха упала градусов на двадцать. Будто кто-то выгрузил здесь две тонны сухого льда и направил на фигню промышленный вентилятор.

Зейдист откинул назад голову и рассмеялся, громко и протяжно, сила возвра­щалась в его тело даже с истекающим плечом и вспоротым горлом. Когда пошел дождь, Зейдист буквально сочился агрессией.

Лэссеры точно решили, что он свихнулся. Но потом прогремела молния, осве­щая переулок дневным светом.

На другом конце находился Роф, с массивными, словно стволы дуба, ногами, а руки были вытянуты как двутавровые балки. Ветер развивал длинные волосы. Его мерца­ющие глаза олицетворяли ревущий зов смерти в ночи, а острые клыки были видны даже за много ярдов. В руках он держал фирменные метательные звездочки, а на бедрах висели Беретты… а посреди груди, скрестившись, рукоятками вниз, по­коились кинжалы – черные кинжалы Братства. Оружие, которое он не использовал с восхождения на престол.

Король пришел убивать.

Зейдист посмотрел на лэссеров, один из которых вызывал помощь.

Черт, подумал Зи, он был готов вернуться в игру.

Они с Рофом никогда не сражались вместе, но они сразятся сегодня. И побе­дят.

Намного позже, в особняке, Бэт кругами ходила по бильярдной комнате. В те­чение ночи этот стол для пула превратился в центр ее вселенной: зеленый прямо­угольник с лу­зами и разноцветными шарами были солнцем в ее солнечной системе, а она все кружилась вокруг…

Боже. Она не знала, как Мэри и Белла выносят это… знать, что их хеллрены этой злостной ночью были на улицах, разя бесчисленное количество врагов, врагов с оружием, которое не просто ранило, но и убивало.

Когда Роф сообщил ей, что хотел сделать, ей пришлось заставить себя не за­кричать на него. Но, Господи, она уже видела его на больничной койке, подключен­ного к прово­дам, приборам и трубкам, раненного, умирающего, скользящего взад-вперед между жиз­нью и смертью.

И черта с два она хотела снова пережить этот кошмар.

Конечно, он успокоил ее, как мог. И сказал, что будет осторожен. Напомнил, что сражался на протяжении трех столетий, был натренирован, заточен и выращен для этого. И пообещал, что это всего на одну ночь.

Но будто все это имело значение. Она не думала от трех веках, когда он живым возвращался домой на рассвете. Она беспокоилась именно об этой, особенной ночи, когда он мог не вернуться. В конце концов, он был из плоти и крови, у него был хро­нометраж жизни, и таймер мог обнулиться в любой момент. Понадобится лишь пуля в грудь или голову или…

Она посмотрела вниз, и осознала, что уже не двигалась. И это было логично. Оче­видно, ее ноги намертво приклеились к полу.

Заставляя их снова двигаться, она сказала себе, что он был тем, кем был: вои­ном.

Она вышла замуж не за гребаного педика. В нем текла кровь бойца, и он был при­кован к дому в течение года, неудивительно, что он сломался. Но, о Господи, должен ли он был выходить туда и…

Пробили напольные часы. Пять утра.

Почему же они не возвращаются…

Дверь в фойе распахнулась, и Бэт услышала, как вошли Зейдист, Фьюри, Ви­шес и Рэйдж. Их низкие голоса были воодушевленными, слова – полны жизни и энергии. Они что-то энергично обсуждали.

Несомненно, будь Роф ранен, они бы себя так не вели. Правильно? Ведь так?

Бэт прошла к дверному проему… и была вынуждена ухватиться за косяк. У Зи шла кровь. Его облегающая водолазка пропиталась ею, а кинжалы блестели от влаги. Но, не то, чтобы это его волновало. Его лицо светилось, а в глазах сверкали искорки. Черт, он держался так, будто заработал пару комариных укусов, а не две зияющие раны.

Поставив себя на место Зейдиста, она почувствовала головокружение, но про­дол­жила наблюдать, как все четверо направились к потайной двери под лестницей. Она знала, что они шли прямиком к пункту первой медпомощи в тренировочном центре, и задалась вопросом, как себя бы почувствовала Белла, повстречай она Зи в таком виде. Но, опять же, зная братьев, она могла сказать наверняка: у женщин не представилась бы такая возмож­ность. Связанные мужчины в доме были очень осто­рожны, зашивались и мылись прежде, чем возвратиться к своим шеллан.

Прежде чем Братья исчезли в туннеле, Бэт вышла в фойе, не в силах больше тер­петь.

– Где он? – спросила она громко.

Группа замерла на месте, надев на свои лица маску непроницаемости, будто они не хотели оскорбить ее своей болтовней.

– Скоро будет, – произнес Фьюри с доброжелательностью во взгляде, а улыбка была еще добрее. – Он в порядке.

Вишес мрачно улыбнулся.

– Он более, чем в порядке. Он пережил эту ночь.

И затем ее оставили одну.

Она только начала злиться, как дверь в вестибюль открылась, и холодный по­ток заполонил фойе, словно выпавшая изморозь.

Роф вошел в особняк, и ее глаза широко распахнулись. Она не видела его, ко­гда он уходил, была не в состоянии смотреть, но она увидела его сейчас.

Господи Боже, она видела его сейчас.

Ее хеллрен был таким же, каким она встретила его в ту первую ночь, когда он пришел в ее старую квартиру: смертоносная угроза, одетая в черную кожу. Его тело было покрыто оружием, так же основательно, как кожей или мускулами. В одежде для боя он излучал мощь, такую, что ломала кости, вскрывала глотки и пускала кровь. В своей одежде для боя он был сущим кошмаром, ужасом…. Но, несмотря на все, он был мужчи­ной, которого она любила, за которого вышла замуж, рядом с ко­торым спала, который кормил ее, обнимал в течение дня, отдавал себя, душой и те­лом.

Голова Рофа повернулась на мощной шее, пока он не уставился на нее и не за­гово­рил искаженным голосом, настолько низким, что она едва узнала его.

– Мне нужно трахнуть тебя прямо сейчас. Я люблю тебя, но мне нужно трах­нуть тебя этой ночью.

В голове Бэт возникла лишь одна мысль: Беги. Беги, потому что он хочет этого. Беги, потому что он хочет догнать тебя. Беги, потому что ты немного боишься его, и это чертов­ски тебя возбуждает.

Зная, что пахнет своим возбуждением, Бэт сорвалась с места, метнувшись к лест­нице, быстро взбегая по ней. Спустя мгновенье она услышала его позади нее, его ботинки стучали, словно раскаты грома. Эротическая угроза с его стороны сломила ее, ошеломила настолько, что она почти не могла дышать, но не из-за напряжения, а потому, что знала, что будет, когда он поймает ее.

Достигнув второй двери, она влетела в случайный коридор, не зная, куда бе­жит, не беспокоясь об этом. С каждым преодоленным ею ярдом Роф подбирался все ближе... Она могла чувствовать его по своим пятам, словно волна, готовая накрыть ее, рухнуть, свалить ее с ног, подчинить.

Она ворвалась в гостиную на втором этаже и…

Поймав за волосы и руку, он грубо схватил ее, подставил подножку, роняя на пол.

Прямо перед тем как она упала, Роф перевернулся, принимая падение на себя, смягчая удар. Она боролась, пытаясь встать, смутно осознавая, что лежит на нем ли­цом вверх, его грудь была под ее плечами, а эрекция уперлась прямо туда, куда сле­довало.

А потом она вообще не думала.

Ноги Рофа подались вверх, обвиваясь вокруг ее голеней, широко раздвигая ее ноги, пленяя ее. Грубо и властно его рука метнулась между ее бедер, и Бэт выгнулась с криком, когда он обнаружил, насколько возбужденной она была. Она перестала со­противляться, и двустворчатые двери впереди захлопнулись, и потом Роф перевер­нул ее, укладывая на пол лицом вниз. Он взобрался на нее, удерживая за шею, раз­двигая ее ноги. В непосредствен­ной близи он пах чистым потом и связующим аро­матом, кожей его одежды и смертями своих врагов.

Она почти кончила.

Роф тоже тяжело дышал. Он отклонился назад, разрывая ее шорты прямо до про­межности – старая ткань подчинилась, даже не думая возражать.

Господи, она знала, каково это.

Холодный воздух коснулся ее попки, когда он прокусил трусики с одной сто­роны, а потом послышался звук расстегиваемой молнии. Его руки изменили наклон ее бедер, и головка коснулась того, что ждало его, что он должен был взять.

Он с силой врезался в нее, широкий словно кулак.

Бэт распластала руки по полу, когда он соединил их тела и начал погружаться в яростном ритме, эти двести восемьдесят фунтов чистого секса прямо на ней, рас­тягивая ее изнутри. Ладони начали скрести пол, когда первый из оргазмов нахлынул на нее.

Она все еще кончала, когда его рука коснулась щеки, поворачивая голову. Его ритм был настолько сильным, что он не мог поцеловать ее….

С шипением он укусил ее прямо в яремную вену.

Он застыл посередине толчка, начав кормиться, глубоко погрузившись, впив­шись в ее вену с дикой настойчивостью. Боль, закручиваясь в узел, смешивалась с заключитель­ной частью ее оргазма, вызывая еще одну волну наслаждения. И потом он снова начал двигаться, нижняя часть его живота терлась о ее попку, его бедра ударялись о ее, раздался рык ее любовника…

И животного.

Он громко проревел, начиная кончать, его эрекция дрожала в ней, как живое суще­ство со своим собственным разумом. Связующий запах стал еще сильнее, когда он напол­нил ее, его пульсация стала горячей словно угли, плотной как мед.

Наконец кончив, он перевернул Бэт, застыв между ее ног, с блестящим, гор­дым и полностью возбужденным членом. Он еще не закончил с ней. Ухватившись татуирован­ной рукой за ее колено, он высоко поднял ее ногу и вошел спереди, огромные руки напряглись, удерживая вес сверху. Он посмотрел на Бэт, и его во­лосы упали вниз черной массой, спускавшейся с его вдовьего пика, запутавшейся в оружии на его теле.

Клыки были такими длинными, что он даже не мог сомкнуть рта, его челюсти раз­жались, снова готовясь укусить ее, и она задрожала. Но не от страха.

Это была острая грань, его подлинная сущность под этой одеждой и буднич­ной жизнью, которую он вел. Ее супруг в чистейшем, беспримесном состоянии: сама власть.

И господи, она любила его.

Особенно таким.

Роф неистово брал ее плотью твердой как кость, а клыки, словно бивни, глу­боко погружались в ее шею. Она была всем, в чем он нуждался и что всегда будет же­лать: ти­хая гавань для его агрессии, сжимающая его; любовь, чарующая, пленяющая его.

Он был ураганом, обрушившимся на нее; она – островом, достаточно сильным, чтобы принять то, что он выпускал на волю.

Когда она снова закричала, и тело раскололось на части от наслаждения, он толк­нул себя через край, полетев вместе с ней. Его яички сжались, и оргазм выстре­лил из него… бах, бах, бах… Отпуская ее вену, он рухнул в ее волосы, содрогаясь всем телом.

А потом были слышны лишь их отчаянные вдохи.

С головокружением, не в себе от восторга, удовлетворенный, он поднял свою го­лову. Потом руку.

Прокусив свое запястье, он приложил его к губам Бэт. Пока она тихо пила, Роф нежно гладил ее волосы, чувствуя дурацкую потребность заплакать.

Ее темно-синий взгляд нашел его, и все вокруг испарилось. Их тела дематери­али­зовались. Комната, в которой они находились, прекратила существование. Время превра­тилось в ничто.

В этом вакууме, в кротовой норе[172], грудь Рофа раскрылась, словно в него вы­стре­лили, и пронизывающая боль коснулась его нервных окончаний.

Он знал, что было много способов разбить сердце. Иногда это происходит из-за давления жизни, груза ответственности или прав по рождению, из-за ноши, кото­рая сжи­мает тебя так, что становится невозможно дышать. Несмотря на то, что твои легкие от­лично работали.

Иногда – от легкомысленной жестокости судьбы, которая уносит тебя все дальше оттуда, где, как ты думал, должен находиться всегда.

Иногда это старость на лице ребенка. Или болезнь – на лице здорового.

Но порой сердце разбивается лишь от взгляда любимых, и благодарность за при­сутствие их в вашей жизни переполняет…. Потому, что вы показали то, что было внутри вас, и они не отвернулись или убежали в страхе, они приняли вас, любили и держали вас в пучине страсти или страха… или сочетании обоих.

Роф закрыл глаза, сосредоточившись на мягких глотках у своего запястья. Господи, они были похожи на биение сердца. И это имело смысл.

Ведь она была центром его груди. Центром его вселенной.

Он открыл глаза и позволил себе утонуть в этой полночной синеве.

– Я люблю тебя, лилан.

Сущность Фьюри

Прошлые выходные я провела в одиночестве, бродила по дому. Я не замечала окружающих меня вещей... не вникала, просто бродила. В беспокойстве. Все потому что я – легковозбудимый псих, и моя голова бесполезно прокручивает информацию, нужную и не очень, пока я не начинаю сходить с ума.

Движимая отчаянием, я села в автомобиль, открыла окна и люк и завела дви­гатель. Иногда наше спасение приходит на четырех колесах и с нужным тактом. И да благосло­вит Бог эти колесницы, дарующие облегчение.

Я отправилась на закате, пытаясь уехать далеко, как можно дальше от дома. Я дое­хала до реки Огайо[173] и взяла путь, придерживаясь береговой линии. В последнее время я часто так делала... просто уезжала вдаль, только я и автомобиль, летний воз­дух и музыка. Деревья над головой казались темно-зелеными, и я погружалась в этот туннель, отчаянно надеясь, что он сможет переместить меня куда-то из места, где я была сейчас.

И это работало.

По ходу движения, слева, солнце большим диском опускалось за горизонт, будто кто-то зацепился за него и пытался стянуть с неба, но его врожденная энергия противи­лась. Воздух вокруг меня чертовски влажный, плотный как облако, пахнет... настоящим летом. Эта сладкая влажность покрывала мою кожу, и мне это нравилось.

Здесь, на дороге, жизнь казалась приятной. Она была драгоценным подарком, а не бременем, какой становилась временами. Жизнь казалась яркой тайной, какой и должна быть.

И я думала о Фьюри.

Мчалась, вперед, как можно дальше от дома... но он преследовал меня. Как будто он сидел в машине, рядом со мной, локоть лежал на оконной раме, а ветер спу­тывал его волосы. Я представила его желтые глаза цвета заходящего солнца, такие же пылающие, теплые и красивые.

Но, конечно, сейчас его со мной не было. Все вокруг просто сгорело бы, будь он в машине. Но он был в моей голове, смотрел моими глазами, вслушиваясь в то, что меня окружало. Он проник в мою грудь подобно призраку и занял место в моем костном мозге; это он держался за руль, переключал передачи и давил на газ.

И пока он был со мной, он говорил на одну тему: «Не обладаю». «Не смогу обла­дать». «Никогда в жизни».

О «Несбывшемся».

Я видела его сидящим за обеденным столом. Белла сидела напротив, за фар­фором, серебром и хрусталем... разделенные красным деревом, через миллион миль, которые ему никогда не преодолеть. Он смотрел на ее руки. Наблюдая, как она режет мясо, меняет ме­стами вилку и нож и подносит кусочек ягненка ко рту. Он смотрел на ее руки, потому что это – единственное, социально приемлемое, что он мог себе позволить.

Твой личный ад – желать того, что ты не сможешь получить. Его разум блуждал. Направлял туда, где он не хотел находиться. Дразнил его вкусом, кото­рый никогда не ощутит на своем языке, изгибами, которые он никогда не изучит, чувствами, которые ни­когда не сможет выразить.

Он был пойман в ловушку своего благочестия и любви к близнецу, а также уваже­ния к Белле... раб своей сущности.

Как мне кажется, она всегда находится рядом, и это делает его положение еще бо­лее невыносимым. Каждый день он видит ее. Он знает, что, возвращаясь на рассвете до­мой, он возвращается туда же, где живет и она.

Что он делает? Он лежит в своей большой кровати и курит алый дымок, который успокаивает его, и молится, чтобы это поскорее закончилось. И видит Бог, все ухудшает радость за Зи: это огромное облегчение в личном аду Фьюри, потому что он знает, что сейчас у Зи есть будущее.

Облегчение... да, облегчение. Но временами оно тускнеет. Фьюри смотрит вниз на отсутствующую ногу и чувствует себя недостойным, слабым и хромым, и дело не только в ампутации, ведь он не сожалеет о случившемся. Что жалит его в те дни, когда дом зати­хает, а Белла и Зи спят, переплетясь телами на супруже­ском ложе... Фьюри жалит сам факт, что он – сексуально-невежественный и неуме­лый, и нет никакого выхода из этой пустыни. Даже если он откажется от целибата, найдет женщину и, уложив на спину, осед­лает ее, что это изменит? Непристойный, грубый секс не заставит его чувствовать себя хоть чуточку лучше.

Наоборот, сломит его только сильнее... ведь он знает, что это не то, что происходит между Зи и Беллой.

Нет... Фьюри на другом берегу реки, наблюдает за закатом. Неспособный при­кос­нуться. Способный только смотреть. И никогда не обладать.

И в этой абсурдности, и его жалкой тоске, в его презренной слабости, в его при­скорбном водовороте эмоций... он просто смотрит на руки Беллы, пока она ест. Поскольку это все, что он может сделать.

Он ждет хоть какого-то облегчения. Понимая, что оно придет не скоро.

И он ненавидит себя.

Его падение кажется бесконечным, и у него нет такой веревки, за которую можно ухватиться, или сети, в которую можно упасть, ничего, чтобы прекратить падение. Он может лишь предвкушать жесткое столкновение, сокрушающий тело удар, когда он, наконец, настигнет дна.

Сущность этих «Не Обладаю, Не Смогу Обладать, Никогда В Жизни», «Несбывше­гося»… уносит Фьюри в места более мрачные, чем он мог ожидать. Я думаю, Фьюри верил, что если Зи когда-нибудь хоть немного исцелится, то его собственное страдание подойдет к концу.

Но он ошибался. Ведь вкус исцеления Зи – это вкус, ради которого Фьюри убил бы.

Так или иначе... именно это я поняла у реки Огайо на летнем воздухе прошлой но­чью... во власти одиночества... где была лишь я, фары проезжающих машин да влаж­ный ветерок.

Некоторые расстояния никогда не будут преодолены.

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ИНТЕРВЬЮ

Прошлой ночью я прибыла в особняк Братства для запланированного интер­вью с Бутчем и Вишесом. Они заставили меня ждать… это не должно было удивлять меня, и не удивило. Да и само интервью не состоялось. Что тоже не удивительно...

Фритц, впустивший меня в Яму, как обычно, сдувал с меня пылинки. Клянусь, ничто не волнует доджена больше, чем отсутствие возможности сделать что-нибудь для вас. Он так воодушевляется, когда я вручаю ему свою сумку… мое движение испол­нено отчаянием, присущим тем, кто применяет прием Геймлиха[174] к внезапно пода­вившемуся человеку.

Вообще, у меня нет привычки отдавать свою сумку чужим людям… даже дво­рецкому, который страдает от запущенной стадии заболевания Жизненно-необхо­димо-угодить. Но вот в чем дело: на моей сумке полно вставок из светлой кожи, и на ремешке, который пробегает сверху до самого низа, есть полоска синих чернил от ручки. Никто не замечает этот относительно крошечный недочет кроме меня, но он бесит меня с момента его возникновения, и, как вы уже успели понять, я жажду из­бавиться от этого дефекта. (Черт, я даже вернулась в «ЛВ»[175] и спросила консультан­тов, могут ли они вывести пятно. Они ответили, что нет, потому что по­ристая кожа впитала чернила в свои волокна. Разумеется, свою депрессию я сняла различными покупками…)

Передавая сумку Фритцу, я спросила, существует ли способ вывести чернила, и он засветился, словно я вручила ему подарок ко дню рождения, и сиганул к парад­ной двери. Когда огромная, восьми панельная, достойная крепости дверь Ямы со стуком закрылась, я вспомнила о своей единственной ручке, той, что оставляет пятна, и находится в… чертовой сумке.

К счастью, Ви и Бутч были незабываемы, поэтому я решила, что ограничусь мысленными заметками.

Кроме меня в Яме никого. Джейн проводит осмотры пациентов в Безопасном Месте. Марисса тоже там, заведует учреждением. Время – 3:00, Бутч и Ви скоро вер­нутся после сражения с лессерами. План для них – поговорить со мной, для меня – вовремя уйти после разговора. Интервью занимают не высокие позиции в списке приоритетов Братства, и я понимаю парней. У них выдается мало драгоценного сво­бодного времени, и они находятся в условиях постоянного стресса.

Я смотрю на часы и еле сдерживаю волнение. Я не знаю, как шеллан справля­ются со страхом, ожидая, когда вернутся домой их хеллрены. Должно быть, это про­сто убивает.

Я осматриваюсь. Стол для настольного футбола выглядит просто шикарно. Этот, конечно, совсем новый. Прежний стол испустил дух во время некой разборки, включавшей использование «Silly String»[176], двенадцати футов клейкой ленты, двух автоматов для пейнтбола и контейнера «Раббермэйд»[177] размером с компакт­ный автомобиль. По крайней мере, это я слышала от Рэйджа. У парня длинный язык, но он никогда не врет.

В противоположной стороне, на столе Ви непрерывно гудят Четыре Игрушки. Компьютеры напоминают стайку сплетниц, собравшихся вместе для обмена истори­ями о том, кто, что и где делает на территории Братства. Стерео система позади них выглядит так высокотехнологично, будто при необходимости ее можно использо­вать для сканирования мозга. Звучит рэп, но не так громко, как это бывало раньше. 50Cent, «Curtis»[178]. Так и думала, что Ви не станет слушать Канье[179].

То, что я нахожу на кухне, повергает меня в шок. Не видно ни пылинки, сто­лешницы без грязных стаканов, все шкафы наглухо закрыты, беспорядок сведен до минимума. Я готова держать пари, что в холодильнике лежит что-то еще кроме остатков Тако Белл[180] и упаковок с соевым соусом. Черт, есть даже ваза с фрук­тами. Персики. Ну, разумеется.

Перемены. Многое изменилось здесь. Это можно сказать не только потому, что возле дивана стоят черные шпильки, а «Спортс иллюстрейтед»[181] перемежа­ются с изданиями «Медицинского журнала Новой Англии».

Осматриваясь, я размышляю о двух парнях, которые сейчас живут здесь со своими шеллан. И я вспоминаю, возвращаясь к старым добрым дням ТЛ[182], как Ви и Бутч провели ночь в комнате для гостей, над спальней Дариуса. Бутч спросил Ви о его руке. Ви узнал о желании Крутого мэна умереть. Они нашли общий язык. Мой любимый момент – когда Роф пришел на следующий вечер и бросил им «ну разве это не мило». Я думаю, вы помните, каков был их ответ, да?

И вот, спустя два года они все еще вместе.

С другой стороны, мы, болельщики «Рэд Сокс», отличаемся преданностью.

Но все-таки многое изменилось, не так ли?

Распахивается дверь в подземный тоннель, и входит Бутч. Он пахнет, как лес­сер, сладкой детской присыпкой. Я зажимаю нос рукой, сдерживая рвотные позывы.

– Интервью окончено, – говорит он хрипло.

– Эм... ничего, я без ручки, – шепчу я, оценивая, насколько мрачно он выглядит и как сильно пошатывается на каждом шагу.

Бутч спотыкается и ударяется о стены по пути в свою спальню.

Великолепно. Что теперь мне делать?

Выжидаю минуту. Затем иду по коридору, потому что... Что ж, в подобной си­туации, возникает желание помочь, не так ли? Когда я добираюсь до двери в его комнату, то краем глаза вижу голую спину Бутча и быстро отвожу взгляд.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашиваю я, чувствуя себя при этом идиоткой. Я могу писать о Братьях, но посмотрим правде в глаза, я – призрак в их мире, наблюда­тель, не участник.

– Ви. Он уже на подходе…

Передняя дверь со стуком открывается, и я резко поворачиваю голову, будто меня ударило током.

О... черт…

Понимаете, вот в чем дело с Ви. Он меня не любит. Никогда не любил. А учи­тывая, что он – почти трехсот фунтовый вампир со смертельно-опасной рукой, нахо­дясь рядом с ним, я вспоминаю все приступы паники, которые когда-либо случались в течение моей жизни. Они возвращаются ко мне. Каждый из них. Одновременно.

Я сглатываю ком. Ви одет в черную кожу, из раны на плече идет кровь, и он в плохом, блин, настроении. Один взгляд на меня, и он обнажает свои клыки.

– Ты, должно быть, шутишь, – он почти срывает свою кожаную куртку и бро­сает ее через всю Яму. Он снимает с себя кинжалы намного осторожней. – Гребаный ад, ночь становится все хуже и хуже.

Я держу свой рот на замке. В смысле, что ответить на такое приветствие? Кроме как повеситься в ванной, я уверена, что ничего не могу сделать, чтобы под­бодрить его.

Вишес идет мимо меня, чтобы добраться до Бутча, и я словно превращаюсь в ковер на стене, становлюсь настолько плоской, насколько возможно. Это легко. Я начинаю вытягиваться как доска, длинная и тонкая.

Хочу отметить, что Ви огромный. ОГРОМНЫЙ. Когда он проходит мимо, моя макушка едва достигает вершины его плеча, а размер его тела заставляет меня чув­ствовать себя пятилетним ребенком в толпе взрослых.

Когда он останавливается в дверном проеме спальни, я нахожу себя неспособ­ной уйти, даже зная, что должна. Все же, я просто не могу. К счастью, Ви сосредота­чивается на копе.

Бедный Бутч.

– Ты что, мать твою, творишь? – рявкнул Ви.

Голос бывшего копа был хриплым, но не слабым. – Может, отложим разборки минут на десять? Меня сейчас стошнит…

– Думаешь, те убийцы не были вооружены?

– Знаешь, твоя роль сварливой женушки совсем не помогает…

– Хотя бы раз подумал головой…

Когда эти двое начинают ругаться, я решаю, что пора уходить. Слишком много тестостерона в воздухе, он пьянит меня. И не в самом хорошем смысле слова.

Я возвращаюсь в коридор, гадая, что, черт возьми, мне делать с интервью, ко­торое я, как предполагалось, должна была взять у них. И тогда я замечаю... кровавые следы. Ви оставил кровавые следы. И он, должно быть, ранен вполне серьезно, учи­тывая количество блестящих, темно-красных пятен на полу.

Глупый мужчина. Глупый, высокомерный, несчастный сукин сын и затворник. Глупый, безответственный, с противным характером, упрямый как бык, адски само­стоятельный и неразговорчивый сукин с…

Я говорила, что после ужасающего процесса написания книги о Ви, у меня осталось несколько проблем с ним? Не один из нас двоих испытывает ненависть.

Пока Бутч и Ви продолжают рычать друг на друга, как пара доберманов, во мне про­сыпается злость. Я иду к кожаной куртке Ви, и с трудом поднимаю ее с пола. Куртка весит почти как я, и, честно говоря, я не хочу знать, что в ней находится.

Но все же узнаю, потому что проверяю карманы.

Обоймы для Глока. Охотничий нож с кровью лессеров. Золотая зажигалка. Ай­Под, в котором, держу пари, список песен с тяжелым рэпом. Маленькая черная книжка, которую я не стала открывать (потому что это уже вторжение в частную жизнь.).

Жвачка Риглиз Спирминт[183]. Швейцарский армейский нож (может, потому, что у боевого кинжала нет таких клевых ножниц).

Сотовый телефон.

Я открываю Рэйзер и нажимаю звездочка-J. Спустя две секунды Джейн отве­чает на звонок.

– Эй. Как там мой щеночек?

Да, она называет его щеночком! Я никогда не интересовалась деталями. Ви бы просто откусил мне голову, а приставать к Джейн напрямую – слишком навязчиво. Хотя

Рэйдж должен знать... хм...

– Привет, Джейн, – говорю я.

– Оу, это ты, – она смеется. Мягкий смех Джейн заставляет глубоко вдохнуть и спокойно, медленно выдохнуть, потому что понимаешь, что все будет в порядке, если она в деле. – Как проходит интервью?

– Никак. Твой мужчина ранен, Бутч тоже выбыл из игры, и я чувствую, что если не уеду как можно скорее, то твоя половинка выставит меня за дверь. Головой вперед.

– О, ради Бога, Ви может быть такой задницей.

– Именно поэтому я посвятила ОЛ[184] тебе.

– Я сейчас приду. Только скажу Мариссе.

Повесив трубку, я понимаю, что в Яме стало гораздо тише... а из спальни исхо­дит свечение. Подкравшись на цыпочках к комнате Бутча, я замираю.

Они лежат на кровати. Вместе. Вишес обнимает Бутча, все его тело мягко све­тится. Бутч лежит лицом вплотную к Брату, его дыхание замедлено. Целительная сила Ви работает. Это очевидно, потому что запах лессера испаряется.

Ви открывает бриллиантовые глаза и останавливает немигающий взгляд хищника на мне. Моя рука замирает у горла.

В это мгновение я удивляюсь, почему он так ненавидит меня. Это больно.

В ответ я слышу его голос в своей голове: «Ты знаешь. Ты точно знаешь по­чему!»

Да, знаю, ведь так. И я поражена.

– Мне жаль, – шепчу я.

Он закрывает глаза. И в этот момент Джейн материализуется рядом со мной.

Джейн-призрак лишь немногим отличается от Джейн-человека. Она занимает столько же места в пространстве, ее голос и внешность те же... и, обнимая меня, она кажется такой же теплой и твердой, какой была до того как с ней произошло то, что произошло.

– Малыш… – протянул Ви, лежа на кровати.

Черт, так эротично звучит.

Джейн заглядывает в спальню, и от лучистой улыбки захватывает дух. Она не суперроскошна. Но у нее умное лицо, под стать гениальному мозгу, и, так как я люблю умных людей, мне она очень нравится.

– Эй, щеночек, – говорит она Вишесу.

Ви улыбается в ответ. Я упоминала об этом прежде? Когда он видит ее, он ис­кренне улыбается. Всем остальным он просто ухмыляется. Если для этого есть по­вод.

– Слышала, ты ранен, – говорит Джейн, положив руки на бедра. На ней белый докторский халат и стетоскоп вокруг шеи, которые с виду кажутся материальными.

Остальная часть ее тела немного туманна, она становится полностью видимой лишь тогда, когда хочет поднять что-то или кого-то обнять.

– Все хорошо, – отвечает он.

– Он ранен. – Бутч и я говорим в унисон. Ви прожигает меня взглядом. Затем успокаивает копа, проводя рукой по спине мужчины.

– Встретимся в нашей комнате, когда закончите, – говорит Джейн своему хеллрену. – Я осмотрю тебя.

– Это то, о чем я думаю, – отвечает Ви, перейдя на хриплое мурлыканье.

Я выхожу вслед за Джейн, потому что начинаю чувствовать себя вуайерист­ской, наблюдая за Ви и Бутчем... (хочу добавить, что, между прочим, Джейн не обес­покоена тем, как близки эти двое. Марисса тоже. Что показывает, насколько уве­ренны в себе шеллан. Их оберегают и любят.)

– Итак, работа в Безопасном Месте идет полным ходом, – говорит Джейн, ко­гда мы входим в заваленную книгами спальню, которую она делит со своим мужчи­ной. Место могло быть библиотекой, если бы не огромная кровать в центре, и пара довольна этим. Они оба любители почитать.

– Да, я слышала, – поднимаю книгу со стола. Учебник биохимии. Уровень ма­гистратуры. Может принадлежать любому из них. – Сколько женщин сейчас прожи­вает у вас?

– Девять матерей, пятнадцать детей.

Джейн начинает говорить, и то, как она оживляется при этом, указывает на ее энтузиазм. Я позволяю ей продолжать, но слушаю вполуха. Я мысленно возвращаюсь к нашей беседе, произошедшей приблизительно три месяца назад, в июне. Речь шла о смерти. О ее смерти. Я спросила, была ли Джейн разочарована тем, какой она стала после своей гибели. Призраком. В ее ответной улыбке читалось «едва ли», и она ска­зала мне что-то, что я не могу выбросить из головы до сих пор: «Сорок человеческих лет против четырехсот с ним?» прошептала она, качая головой. «Нереально сложный выбор, как же. Я имею в виду, трагедия подарила мне жизнь с тем, кого я люблю. От­куда взяться разочарованию?»

Думаю, что понимаю ее. Да, им может чего-то не хватать. Но Джейн было уже за тридцать, когда они встретились. И, возможно, ей удалось бы провести еще два-три десятилетия с Вишесом прежде, чем за нее бы активно взялся процесс старения. Если, конечно, она не заболела бы раком или пороком сердца или еще чем-то… Боже… ужасным, что либо убило бы ее, либо нанесло непоправимый вред. Кроме того, она уже потеряла свою сестру и родителей, и, черт... немыслимое число боль­ных пациентов. После стольких смертей, которые она повидала, я думаю, отчасти хорошо, что она лично уже через это прошла. И ей не придется волноваться о Ви и его танцах со Смертью. Джейн могла путешествовать в Забвение и обратно. Они все­гда будут вместе. Всегда.

Итак, она проживет вечность. С мужчиной, которого любит. Неплохая сделка.

К тому же… эм, как я понимаю, секс у них по-прежнему нереальный!

– Раздевайся! – говорит она.

Я осматриваю свой черный костюм, недоумевая, неужели я пролила на себя что-нибудь. Но нет, это Вишес. Он закончил с Бутчем.

Он входит, и я убираюсь с его дороги… и да, опускаю взгляд на пол, когда слышу шорох снимаемой одежды. Ви гортанно смеется, и я чувствую его связующий запах. Могу поспорить, через мгновение после моего ухода, они сразу же...

Эм... да.

Потрясающе, теперь я краснею.

Джейн выдыхает проклятье, и я слышу щелчок открываемой коробки. Я под­нимаю взгляд. Это аптечка, и после того, как Джейн заканчивает прочищать то, что выглядит как огромная глубокая рана на бедре Вишеса, она достает иглу, черную хирургическую нить и шприц, который, я думаю, наполнен лидокаином.

Окей, на этом моменте я снова опускаю взгляд. Я обожаю смотреть медицин­ские шоу на ТВ, но всегда избегаю кровавых моментов – а если это происходит прямо передо мной, то кажется в двенадцать раз натуральнее. Или может в двена­дцать сотен раз.

Я слышу шипение Ви, и шепот Джейн.

Дерьмо. Я должна посмотреть. Поднимаю взгляд. Руки Джейн вполне тверды, пока она зашивает своего мужчину быстрыми и точными движениями, словно де­лала это миллион раз. Вишес смотрит на нее с безумной улыбкой на лице…

– Она не безумная, – вмешивается он. – Моя улыбка не безумная.

Забавно, сейчас, в присутствии Джейн, он стал намного мягче. Он не совсем привет­лив со мной, но я больше не мечтаю о бронежилете.

– Она безумна в некоторой степени, – говорю я, когда Джейн смеется. – В смысле, конечно, она безумная в плане «я-воин-вампир-и-ем-лессеров-на-ланч». Ты настоящий гангста. Никто не примет тебя за легковеса.

– Мудро… – говорит он, касаясь волос Джейн своей сияющей рукой. Так круто, когда это происходит. В мгновение, когда его свет озаряет любую ее часть, Джейн становится полностью осязаемой, и чем дольше он прикасается к ней, тем больше становится площадь воздействия. Если они обнимаются на диване – и да, он дей­ствительно обнимается с ней – то она становится полностью твердой и остается та­кой какое-то время. Его энергия придает ее телу плотность.

Это так романтично.

Я слышу, как в коридоре открывается и закрывается дверь, затем к нам при­ближаются чьи-то шаги. Я знаю, что это Марисса, потому что чувствую запах оке­ана... и потому что слышу, как Бутч начинает рычать, эротически приветствуя ее. Марисса останавливается и просовывает голову в комнату Ви и Джейн. Сейчас ее во­лосы подстрижены и достигают лопаток, и на ней добротный черный костюм от Шанель[185], который я хотела бы видеть в своем гардеробе.

Мы вчетвером недолго болтаем, но потом Бутч становится нетерпеливым, зо­вет свою женщину, и Марисса с улыбкой уходит. Поворачиваясь, она снимает пи­джак.

Наверное, потому что знает, что ее одежда не продержится на ней долго.

– Вот, – говорит Джейн, отрезая нить. – Намного лучше.

– У меня есть кое-что еще, чему необходимо уделить внимание, верно?

– О, действительно? Может, это царапина на твоем плече?

– Нет.

Когда Ви протягивает к ней руку, я прокашливаюсь и направляюсь к двери. – Рада, что все в порядке. Может, мы сможем перенести интервью. Да… эм, берегите себя. Увидимся позже. Всего хорошего...

Я говорю все это, потому что чувствую себя неловко. Будто я незваный гость. Джейн сказала в ответ что-то милое, а Ви начал тянуть ее на себя. Я закрыла дверь.

Идя по коридору, я в последний раз окидываю взглядом гостиную Ямы. Изменения к лучшему, думаю я. И не только потому, что теперь это место меньше напоминает студбратство и больше – настоящий дом. Мне нравятся произошедшие перемены, потому что эти два парня наконец остепенились и счастливы, их жизни лучше бла­годаря тем, с кем они в итоге осели. Бутч и Ви по-прежнему вместе.

Я выхожу на улицу, в сентябрьскую ночь, и мне приходиться обхватить себя руками. В Колдвелле холодно. Я и забыла, как рано холодает в северной части Нью-Йорка. Я ловлю себя на мысли о том, что надеюсь, что у моего автомобиля, взятого на прокат, есть подогрев сиденья.

Я сажусь в машину, когда парадная дверь особняка распахивается, и из нее стремительно выбегает Фритц. Он, как Тату из «Острова фантазий»[186], бежит с моей сумкой в поднятой руке и кричит: – Сумка! Сумка!

Я вылезаю из седана. – Спасибо, Фритц. Я совсем про нее забыла.

Доджен низко кланяется и говорит расстроенным тоном – Мне так жаль. Мне очень жаль. Я не смог вывести чернильное пятно.

Я беру свою сумку и смотрю на ремешок. Да, маленькая синяя полоска все еще там. – Ничего, Фритц. Я, правда, ценю твои старания. Спасибо. Большое спасибо.

Я еще немного успокаиваю доджена, отказываюсь от предложенной корзины для пикника, полной еды, и он возвращается в дом. Слыша стук закрывшейся двери, я опускаю взгляд на изъян на своей сумке.

Когда я в первый раз обнаружила помарку от ручки, то захотела купить новую сумку. Безусловно. Мне нравятся безупречные вещи, и я так расстроилась, испортив свою собственную сумку... это несовершенство сделало ее не привлекательной в моих глазах.

Сейчас оцениваю вещь в лунном свете, рассматриваю все ее маленькие вмя­тины и недостатки. Черт… Она была со мной в течение почти двух лет. Я брала ее в Нью-Йорк, куда ездила пообщаться с редакторами и агентом. В отпуск, когда я встречалась со своими лучшими друзьями во Флориде. На подписании книг в Ат­ланте, Чикаго и Далласе. Она носила два моих мобильных телефона: один я исполь­зую для друзей в Штатах, а другой – для моих друзей за рубежом. Я складывала в нее чеки от эвакуатора, банковские выписки, счета за ужины с моим мужем, билеты на просмотренные фильмы с мамой и свекровью. В ней хранились фотографии людей, которых я люблю, и визитные карточки тех, с кем мне необходимо оставаться на связи. Она лежала в машине во время прогулок с моим наставником и коротких по­ездок в магазины за питьевой водой и...

Слегка улыбнувшись, я бросаю сумку на переднее сиденье Тойоты Приус[187], которую арендовала у «Энтерпрайз»[188]. Я сажусь, закрываю дверь и тянусь к ключу, который оставила в замке зажигания.

Стук по лобовому стеклу Приуса до чертиков напугал меня, и я почти вывих­нула шею, поворачиваясь к источнику звука. Это Вишес, с полотенцем вокруг бедер и повязкой на плече. Он указывает вниз, будто хочет, чтобы я опустила окно.

Я опускаю. В салон врывается холодный ветер, и я надеюсь, что дело просто в ночи, а не в Вишесе.

Ви опускается на корточки и кладет свои массивные предплечья на край окна автомобиля. Он старается не смотреть мне в глаза. Что дает мне возможность изу­чить татуировки на его виске.

– Она заставила тебя прийти, верно? – говорю я. – Чтобы извиниться за плохое поведение.

Его тишина означает согласие.

Я провожу рукой вверх по рулю. – Это нормально, что мы не особо ладим. Я имею в виду... ты знаешь. Ты не должен чувствовать себя скверно.

– Я и не чувствую.

Пауза.

– По крайней мере, обычно.

Что фактически означает, что сейчас ему скверно.

Отлично. Теперь я не знаю, что сказать.

Да, это неловко. Очень неловко. И, честно говоря, я удивлена, что он стоит здесь со мной и автомобилем. Я жду, что он вернется в Яму, к тем двум людям, с ко­торыми чувствует себя комфортно. Понимаете, Ви не умеет строить отношения. Он верит в разум, а не в сердце.

Время идет, и я как бы решаю, что его присутствие со мной сейчас доказывает, что, да, по-своему, ему действительно не наплевать на трения, что есть между нами. И он хочет загладить свою вину. И я тоже.

– Отличная сумка, – говорит он, кивая на ЛВ.

Я откашливаюсь. – На ней чернила.

– На самом деле, ты можешь и не смотреть на пятно.

– Однако я все равно знаю, что оно есть.

– Значит, тебе надо перестать так много думать о нем. Потому что сумка дей­ствительно классная.

Ви хлопает кулаком по крылу, как бы на прощанье, и встает на ноги.

Я наблюдаю, как он заходит в Яму. На его плечах, прямо на коже вырезано на Древнем Языке: ДЖЕЙН.

Я бросаю взгляд на сумку и думаю обо всем, что в ней лежит, и где она побы­вала. И начинаю понимать, что она значит для меня, вместо того, чтобы думать о том, чего ей не хватает из-за этого несовершенства.

Я завожу машину и разворачиваюсь, стараясь не зацепить фиолетовый GTO Рэйджа, гигантский черный Эскалейд[189], блестящий М5[190] Фьюри или Carrera S4[191] Зи. Покидая внутренний двор, я лезу в свою сумку, достаю мобильный теле­фон, чтобы позвонить домой. Мой муж не отвечает, потому что спит. А собака не сможет ответить, потому что у нее нет рук, а без них крайне трудно управиться с трубкой.

– Привет, лежебока, я не взяла интервью, но в любом случае у меня есть о чем написать. Я напряжена, так что собираюсь прокатиться до другого конца Манхэт­тена. Вероятно, закончу тем, что вырублюсь в середине дня в Пенсильвании. Пере­звони мне, когда проснешься.

Я говорю мужу, что люблю его, и только после вешаю трубку. Телефон воз­вращается в сумку. Я сосредотачиваюсь на дороге и думаю о Братьях...

В этом нет ничего нового. Я всегда думаю о них. Я начинаю нервничать из-за Фьюри.

Подчиняясь внезапному порыву, умоляя, чтобы мои мысли замолчали, я наклоняюсь вперед и включаю стерео. И начинаю смеяться. Заиграла Dream Weaver[192].

Врубая музыку настолько громко, насколько может вынести Приус, я вклю­чаю обогреватель на максимум, опускаю окна и давлю на педаль газа. Тойота делает то, что может. Приус – не GTO, но эффект для меня столь же хорош. Неожиданно, я наслаждаюсь ночью так же, как Мэри, когда она нуждалась в том, чтобы убежать от себя.

Мчась во мраке, огибая кривые Шоссе 22, я – птица, которая летит, летит, уле­тает прочь. И я надеюсь, что это расстояние между Колдвэллом и реальной жизнью будет длиться вечно.

ВОПРОС-ОТВЕТ С УОРД

Если вы побываете на одном из подписаний моих книг, то поймете, что Вопросы-Ответы – лучшая часть процесса. Меня забрасывают вопросами о Братьях, книгах, будущих событиях, Бу, гробах, устраивают ли шеллан девчачьи вечера, как работает Джейн… Юрист во мне любит это, ведь, блин, мои читатели очень умные. Они ничего не упускают, и я жутко их уважаю. Когда дело касается имевших в книге фактов, я абсолютно честна в своих ответах. Когда вопросы касаются будущего серии, юрист во мне осторожничает со словами. Без сомнений, порой я теряю бдительность, как говорят они, и выдаю пару-тройку секретов. Но большую часть времени я отвечаю «Читаааааайте дальше» или отвечаю строго о том, что они спросили и ни словом больше.

Они знают, когда я изворачиваюсь.

Для этого «Путеводителя» я решила продолжить традицию Вопросов и Ответов, поэтому я объявила на моем форуме в группе «Yahoo!», что жду вопросов. И получила их три тысячи! Прочитав все и каждый, я выбрала следующие:

Бывало ли такое, что персонаж посреди написания книги бунтовал и заявлял «Нет, мы сделаем все иначе»? Кто это был, и как ты вернула героя назад в строй?    

Джиллиан.

Должна признаться, когда я увидела вопрос, то даже слегка рассмеялась… Хотела бы я! Джиллиан, ты слишком высокого мнения обо мне. Как я уже говорила в разделе с досье, с братьями все выходит так… я совсем не контролирую их. Они творят в моей голове, что им взбредет, и мое дело – просто преданно записать все, что я вижу. Я не знаю, откуда они пришли и почему выбрали меня, но одно скажу наверняка: если они уйдут, я останусь ни с чем. Поэтому я должна держаться в строю, а не они, понимаете, что я имею в виду?

Где ты черпала вдохновение, придумывая имена Братьям? В большинстве вампирских романов, которые я читала, авторы выбирают старомодные или элегантные имена, твои же мощные, настолько, что ты не оставляешь ни места для сомнения касательно того, каковы эти мужчины по натуре.

Эмбер.

На самом деле, Братья сами назвали себя … и поначалу я была немного сбита с толку. Когда Роф пришел в мою голову и я начала черновик «Темного любовника», я слышала, что остальные называют его Росом. Рос? – думала я. Что это за имя? Рос… Рос…

Братья и их истории круглые сутки в моих мыслях, но в двух ситуациях они на самом деле берут верх надо мной: когда я бегаю и когда засыпаю вечером. Так вот, я наматывала мили, смотрела в темноте в потолок… и это имя «Рос» начало стучать в моей голове, вместе с сотней других событий, произошедших в «Темном любовнике»… Внезапно для себя я осознала, что поняла его неправильно. Это не Рос… Роф. Роф… когда я расслышала его верно, имена остальных Братьев также стали ясны, равно как и произношение.

Как я говорила ранее, за именами своя история – это традиционные имена, которые могут быть даны только потомкам Братьев. Со временем имена были заимствованы английским языком и стали ассоциироваться с сильными или агрессивными эмоциями. Я думаю, они идеально подходят Братьям, потому что, как вы сказали, они не оставляют места для сомнений касательно того, с какими именно мужчинами вы имеете дело!

Если бы тебе дали возможность вернуться назад и переписать любую часть опубликованных книг из серии БЧК, ты бы поменяла что-нибудь? Было ли вырезано что-нибудь, что ты хотела вернуть назад? Есть ли глубина какого-нибудь персонажа, который ты бы хотела раскрыть подробнее? Какие-нибудь сожаления?

Леди Цветов.

Хм, думаю, книги хороши в том виде, в каком они есть. Мне всегда кажется, что я могу лучше. Но это моя личная заморочка. Я не бываю удовлетворена собой и тем, что делаю… поэтому этот подход также распространяется на мое творчество.

Когда речь касается редакции, именно я вырезаю либо вставляю что-то в книги. Я связываюсь со своим редактором, и она делиться своим мнением, мы обсуждаем все подряд, но ничего не меняется, только если я не захочу и не сделаю этого. Чрезмерная мания контроля? Эм… вот уж точно! (Также свойственная мне черта характера.) Сожаления? Нет. Все принятые мною решения я сделала целенаправленно и обдуманно.

Что касается глубины персонажей, то отвечу «нет»… но только потому, что я стараюсь выжать каждую унцию эмоций, драмы и пафоса из каждой истории. Но тут у меня есть сожаления. Как я уже говорила, я жалею, что не добавила еще пару страниц в конце «Освобожденного любовника», чтобы читатели смогли увидеть больше из того, что есть в моей голове, чтобы уважать счастье Джейн и Ви в том виде, в котором для них все разрешилось.

Я гадала, как тебе пришли на ум термины вроде «лилан», «хеллрен», «шеллан»? Ты их придумала? Или они – часть какого-то древнего языка, который ты изучала?

Бэт.

Хотите верьте, хотите нет, но они пришли вместе с историями… так есть и по сей день, я слышу, как кто-то из Братьев или шеллан используют слово, и соответственно использую его. Но, в процессе написания «Темного любовника», я не думала, что в итоге их окажется так много! Кстати, глоссарий – идея моего редактора. Прочитав финал Рофа, она сказала, «Ну, знаешь… тебе стоит сделать сборник терминов». И она была права.

На самом деле, мне очень интересно, как ты разграничиваешь свои стили повествования? Я слышала, что ты пишешь под псевдонимом, и я читала несколько романов других авторов, которые тоже так поступали. Мне интересно, как ты понимаешь, что разные персонажи не пересекутся в «неправильных» жанрах, или не будут написаны «не тем» автором?

Ребекка.

Это так, я пишу современные романы под именем Джессики Берд, и городской паранормал как Дж. Р. Уорд. И, знаете, у меня никогда не было проблем со смешением направлений… вероятно, потому как именно истории приходят в мою голову. Строчки просто четко ясны, когда сцена приходит в мою голову, а миры настолько различаются, что спутать их невозможно. Но скажу, что голос, который я слышу в процессе написания, не такой уж разный… хотя в серии БЧК темп другой, и написание более резкое, потому что сами Братья такие.

Мне нравится писать в двух кардинально разных направлениях. Это бодрит голову – перепрыгивать с жанра на жанр. Вот как я все вижу: это два отдельных пути, которые никогда не пересекутся, и я могу одновременно идти только по одной дороге. Мне очень повезло, что я получила возможность делать и то, и другое.

Ты упоминала про какие-то гробы в гараже. Что это за гробы и кто за них отвечает?

Мэрил.

Мне нравится твой вопрос! Об этом меня часто спрашивают, так или иначе. А если не о гробах, то о Бу или других вещах, которые показала, но толком не объяснила.

Как я уже говорила, мне не всегда известно, что я вижу. Когда дело дошло до гробов, во время написания «Разоблаченного любовника», я увидела, как Марисса входит в гараж с Фритцем, и вот они. Я не в курсе, что в них, откуда они и каково их предназначение, но так как это имело место в предыдущих книгах, я знаю, что если я вижу что-нибудь также четко, как и гробы, то оно станет материальным. Так что? Не терпится выяснить, в чем там загвоздка!

 Каково значение сосудов лессеров? Я знаю, что сердце вырезают и помещают в керамический сосуд, но зачем? Почему бы просто не уничтожить? Зачем хранить? Почему Братья всегда изымают сосуды и хранят их в Гробнице (если иная причина, или просто в качестве трофеев), если это просто трофеи, то почему лессерам так важно возвращаться в дома мертвых собратьев и забирать их сосуды до того, как до них доберутся Братья, и что они делают с ними, если удается отбить сосуды у Братьев?

Мурррсалка.

Мурррсалка, я рада, что ты спросила об этом, я тоже часто задаюсь этим вопросом. Мне всегда казалось странным, что лессеры хранят сосуды, оставшиеся после церемонии посвящения… в смысле, Омега всегда забирает все, что есть у них человечного, вы в курсе? Забирает их кровь, вынимает сердца, они не могут есть, они импотенты… тогда зачем сохранять что-то подобное? Когда они вступают в Общество Лессенинг, у них нет никаких личных вещей (они даже не могут сохранить собственные имена!). Единственное, что кажется мне логичным – эти сосуды служат материальным напоминанием о власти Омеги. В конце концов, кто-то способен заменить твою кровь своей собственной и вынуть твое сердце, и в любой момент он может вернуться по твою задницу, если его не устроит твое поведение. К тому же из Омеги плохой правитель… он намеренно создает патовые ситуации, загоняет в жесткие рамки своих лессеров. Он заставляет сохранять свои сердца и тем самым дает еще одну возможность наказать их, если они ослушаются и не сделают этого. С этой целью, думаю, убийцы возвращаются за сосудами, потому как знают, что им придется признаться Омеге, что один из них потерян… а такого разговора не жаждет абсолютно никто. Кстати, у лессеров есть главный тайник для хранения определенных артефактов, но если сосуд получает лессер до того, как до него доберутся Братья, то сердце вручают Омеге. Не будем говорить о том, что Зло делает с ними. Фу.

В истории Братства был ли такой Брат, который совсем слетел с катушек?

Ти1025.

Если ты имеешь в виду покинувшего Братства или которого выгнали, то да, был: Мёрдер. Сейчас я мало о нем знаю… но он уже в пути, образно выражаясь. Впервые он упоминается в «Священном любовнике», но на моем форуме уже как пару лет существует раздел для этого героя.

Каждый из Братьев чего-то лишился или в какой-то степени проклят. Это существенно только по отношению к  этой группе или справедливо для всего БЧК (как с Девой Летописецей… дать и забрать)?

Златоглазка.

Насколько мне известно, не у всех Братьев были проблемы… но для настоящих членов БЧК это справедливо: Роф не хотел править из-за своего прошлого. У Рэйджа  проблемы со зверем. Зейдист был социопатом. Бутч не мог найти себе места в этой жизни. У Вишеса проблемы с рукой и видениями. У Фьюри была зависимость. В случае этих «недостатков», каждый из которых является неотъемлемой составляющей личности Брата, они уходят корнями в прошлое… поэтому это не проклятье самого Братства и групповая ноша… а зверь Рэйджа – единственное проклятье самой Девы Летописецы. Все остальное скорее случайности.

 Из профессионального интереса, мне хотелось бы знать, Братья делают татуировки только в качестве ритуала, или здесь также замешана эстетика?

Синклер.

Привет, Син! В большинстве случаев Братья делают татуировки по особенным причинам: тату Рофа на руках символизируют его кровную линию; у Рэйджа его дракон на спине; у Зи, к несчастью, на запястьях метки раба крови; на виске, руке, паху и бедрах Вишеса предупреждения. Что до остальных мужчин, то у Рива на груди две звезды, остальные его тату также носят ритуальных характер. Стоит отметить, что у Куина на лице слеза – тоже ритуальная, и дата на затылке – не связанная с ритуалом. Думаю, вы увидите, как Куин пополняет свою коллекцию, Джон и Блэй тоже сделают себе первые тату… но я оставлю при себе информацию о том, ритуальные они или же нет!

Уорден, всем ясно, что в церемониях участвует череп, и это череп самого первого Брата. Могу я спросить… кем был этот Брат и как он, собственно, стал Братом?

Курт2130.

Окей, это замечательный вопрос. Я не отвечу на него… ну разве что я в курсе всего нескольких подробностей. В идеале, однажды я бы хотела написать историю Братства… и я говорю не о временной шкале, а об истории первых Братьев. Может, в качестве Фрагментов жизни, может, в виде полноценного романа… было бы круто. Исходя из того, что я увидела, вначале все было очень сложно. Представить, как это было – когда первый воин-вампир столкнулся с лессером, что произошло во время первого собрания Братства, каково это – быть частью программы размножения. Думаю, все это очень интересно. Надеюсь, смогу когда-нибудь добраться до этого!

О, я скажу, что… Роф – прямой потомок первого Брата!

Как воина предлагают в качестве кандидата в Братья? Каков протокол? Кому-нибудь отказывали раньше?

Дэниелла.

Исходя из того, что я видела, все так, как произошло с Бутчем. Братья, ныне состоящие в Братстве, должны принять решение. Есть поручитель, как правило, самый близкий человек для кандидата, который выдвигает свое имя на собрании в Гробнице. Это ситуация в духе «вытяни черный шар». Если хотя бы один из Братьев не согласен с кандидатурой, то парень в пролете… без вопросов, без второго шанса, вообще. Король, который со времен прадеда Рофа состоял в Братстве, затем сообщал имя Деве Летописеце… чтобы избежать сюрпризов во время церемонии.

Я видела только одного отвергнутого. Будем надеяться, в дальнейшем мы узнаем больше. Но, как Роф сказал Бутчу, тебя спросят лишь однажды. И никогда больше.

Какая история стоит за вещами в музее в Храме Избранных (например, веер и мундштук)?

Лисандр.

Исходя из того, что я видела, эти предметы оставили посетители или предыдущие Праймейлы, или их принесли Избранные с нашей стороны. Некоторые (например,  пистолет, которым ранили Ви в начале «ОЛ») обронили во время набега семьдесят пять лет назад.

Мы в курсе, что на кухне Фритц – мастер и бог, но у него есть коронное блюдо?

Мэри.

Ягненок! Он поколениями готовит ягненка для королевской семьи. И, минутку, могу угадать следующий вопрос! Как он в итоге оказался рядом с Дариусом? О, здесь своя история… но разве это не замечательно, что сейчас он снова с Рофом (и в какой-то степени по-прежнему с Дариусом)?

Из всех возможных запахов… почему враги пахнут детской присыпкой?

Хэйтрид.

Хаха! Хэйтрид, я все понимаю. Но когда я увидела первого лессера… так он и пах. Совсем несочетаемо… но по-странному идеально.

Хронология Братства[193]

1618 Родился Дариус

1641 Превращение Даруиса

1643 Дариус послан в военный лагерь

1644 Родился Тормент. Дариус покидает военный лагерь

1665 Родился Роф

1669 Тормент проходит превращение и обручается с первой родившейся дочерью Принцепса Реликс

1671 Дариус встречает Тормента; спустя 9 месяцев Тормент принят в Братство

1690 Превращение Рофа

1704 Родились Вишес и Пэйн

1707 Вишес отправляется в военный лагерь

1729 Вишес проходит превращение и покидает военный лагерь (переезжает с места на место, торгует наркотиками).

1739 Вишес встречает Дариуса и Рофа

1778 Фьюри и Зейдист родились. Зейдист похищен

1780 Зейдист продан в рабство

1784 Родилась Веллсандра

1802 Превращение Зи и Фьюри

1809 Превращение Веллсандры

1814 Свадьба Тормента и Вэллси

1843 Родился Рэйдж

1868 Рэйдж проходит превращение

1898 Фьюри спасает Зейдиста от Госпожи. Рэйдж вступает в Братство, убивает сову, Дева-Летописица насылает проклятье — зверя.

1917 Фьюри и Зейдист встречают Рофа

1932 Фьюри при смерти – Зейдист встречает Дариуса. Фьюри выживает. Фьюри и Зейдист приняты в братство

1960 Родился Бутч О’Нил

1969 Родилась Джейн Виткомб

1975 Родилась Мэри Мадонна Льюз

1980 Родилась Бэт Рэндалл

1983 Джон Мэтью родился на автовокзале

2005 Свадьба Рофа и Бэт

2006 Свадьба Рэйджа и Мэри

Свадьба Зейдиста и Беллы

Убита Веллсандра

2007 Бутч вступает в Бранство

Свадьба Бутча и Мариссы

Блэй проходит превращение

Куин проходит превращение

Лэш проходит превращение

Джон Мэтью проходит превращение

Свадьба Вишеса и Джейн

Родилась Налла…

Древний язык

Интервью с Братством

Мы с мужем переезжаем в новый дом. И это здорово. По правде, ему почти сто лет, но для нас и нашей собаки он новый. Моя мама, ее коллега по бизнесу плюс их команда работала над ним два месяца, и они скоро закончат. Думаю, через несколько недель мы окончательно устроимся – и пройдем через восхитительный процесс выяснения что и куда поставить.

Сейчас примерно десять тридцать, и я иду по дому, от одной пустой комнаты – к другой, лавируя между распылительными установками и банками с краской, а также от попадающихся иногда пильных козлов. Здесь сильно пахнет «о де латекс»[194], и мне приходится быть очень осторожной, чтобы не коснуться одной из стен, потому что большая их часть едва-едва высохла. Пластик покрывает весь деревянный пол, оконные стекла смазаны клеем так, чтобы можно было выкрасить рамы.

Находясь здесь в одиночестве, меня прямо в дрожь бросает. Благодаря уличным фонарям вокруг полно теней, и каждый темный угол кажется местом, откуда в любой момент кто-то может выпрыгнуть.

И кто-то выпрыгнул.

Я была в столовой, когда Роф появился в воздухе рядом со мной. Я вскрикнула и, как Чарли Чаплин, замахала руками, чечеткой отплясывая назад. Рэйдж поймал меня, не дав упасть, а Бутч и Ви дематериализовались позади Короля. Зи появился последним, вплывая в комнату из гостиной, будто он находился там все время.

РЭЙДЖ: (мне) Ты в порядке?

БУТЧ: Мы могли бы положить ее на пару пильных козлов.

ДЖ.Р.: Парни, вы почему не стучитесь...

ВИ: О, да ладно тебе.

БУТЧ: Может на кухонный стол?

ДЖ.Р.: Я в порядке!

РЭЙДЖ: На третьем этаже был ковровый настил.

ДЖ.Р.: Хочешь сказать, что вы уже бывали здесь?

БУТЧ: Неа. Не совсем. Мы? Да вторгаться на чужую собственность? Я голосую за третий этаж.

ВИ: Или можем устроить ее задницу в гардеробной.

ДЖ.Р.: Прошу прощения?

ВИ: (пожимает плечами) Цель – не дать тебе грохнуться в обморок от испарений краски. Давай же. Посодействуй мне.

ДЖ.Р.: У меня нет...

БУТЧ: Третий этаж.

РЭЙДЖ: Третий этаж.

ДЖ.Р.: (смотрит на Рофа в поисках поддержки) Правда, Я...

РОФ: Третий этаж.

Пока мы поднимались вверх по лестнице, царил хаос в виде низких мужских голосов, спорящих друг с другом. Насколько я могу сказать, темой было избавление от обморока, и я Бога молила, чтобы не дошло до лечения. Почему-то я не думала, что холодный душ, баллоны с одорантом, старые эпизоды Барни [195] (видимо, предполагалось, что раздражающий фактор приводит в тонус), или бег по окрестностям голой подпадают под общепринятый стандарт ухода за испытывающими головокружение людьми. Хотя, поход в Сакс[196] звучит не так плохо.

Третий этаж нового дома – это обширное, свободное пространство, по существу - отделанный чердак. Общая квадратная площадь – чуть меньше нашей первой квартиры, а Братья уменьшили его до размеров собачей будки. Их тела были столь огромны, что стоять, не сгибаясь под крышей со скатами, они могли лишь в центре комнаты с потолком, состоящим из балок перекрытия.

Первым должен был сесть Роф, и он выбрал место напротив дальней стены, то есть в начале комнаты. Остальные устроились вокруг. Я села по-индийски напротив короля. Зи – справа от меня. Они были одеты так, будто собрались на Трапезу в особняке: Роф – в футболке и кожаных штанах; Фьюри и Бутч одели элегантные, сшитые на заказ, дизайнерские костюмы; Ви и Зейдист – нейлоновые штаны и обтягивающие футболки; Рэйдж был в черной рубашке и темно-синих джинсах.

РОФ: Ну и о чем нам тебя спрашивать?

Дж.Р.: О чем захо...

РЭЙДЖ: Я знаю! (достает вишневый леденец из кармана) Кто тебе больше всего нравится? Это я, ведь так? Да ладно, ты же знаешь. (распечатывает его, сует в рот). Ну давааааа...

БУТЧ: Если это ты, то я повешусь.

ВИ: Неа, это просто докажет, насколько она слепа.

БУТЧ: (качает головой в моем направлении). Бедняжка.

РЭЙДЖ: Это должен быть я.

ВИ: Она говорила, что сперва ты ей не понравился.

РЭЙДЖ: (указывает леденцом) Но я очаровал ее, а этого никто из вас сказать не может, парниши

Дж.Р.: Я никого не выделяю на фоне остальных.

РОФ: Верный ответ.

РЭЙДЖ: Она просто жалеет ваши чувства. (ухмыляется, становясь красивее некуда) Она такая вежливая.

Дж.Р.: (с мольбой в голосе) Следующий вопрос?

РЭЙДЖ: (вскинув брови) Почему я нравлюсь тебе больше остальных?

РОФ: Кончай тешить свое эго, Голливуд.

ВИ: Особенность его личности. Так что это постоянный отдых в Лос-Анджелесе, а не просто поездка[197].

БУТЧ: И, значит, большой сюрприз, что он не носит те гавайские футболки, которые ему накупила Мэри.

РЭЙДЖ: (делая вдох) Я бы сжег этот мусор, но это так весело – стаскивать их с нее.

ФЬЮРИ: Согласен с этим.

БУТЧ: У тебя есть гавайская футболка? Да ты блин шутишь.

ФЬЮРИ: Нет. Но мне нравиться снимать с Кормии свои вещи.

БУТЧ: Уважуха. (встречается костяшками с кулаком Фьюри)

РОФ: Отлично, я задам следующий вопрос. (Братья замолкают) Какого черта ты все еще подпрыгиваешь, когда я появляюсь рядом с тобой? Это блин раздражает. Будто я собираюсь причинить тебе боль или еще какую хрень?

РЭЙДЖ: Она боится, что ты оставишь меня позади, и тогда она не сможет меня лицезреть.

РОФ: Не заставляй меня снова треснуть по стене.

РЭЙДЖ: (ухмыляется) По крайней мере, ее подрядчики все еще работают, и она сможет это быстро исправить. (Вгрызается в леденец)

БУТЧ: Подожди, я знаю ответ. Она боится, что ты сообщишь ей, что у Ви есть братец, о котором ей придется написать.

ВИ: пошел ты, коп. Я один такой.

БУТЧ: Да ей везет, учитывая, что ты почти убил ее...

ЗИ: Я знаю почему.

Все головы, включая мою, повернулись к Зейдисту. Как обычно, когда он на встречах, он сидит совершенно безмолвным, но его желтый взгляд – пронзительный, словно животного, - следит за окружающими его людьми. Под лампами, свисающими с потолка, его шрам казался еще глубже.

РОФ: (обращаясь к Зи) Так почему она дергается?

ЗИ: Потому, что когда ты рядом, она не совсем уверена, что реально

Дж.Р.: Да.

В этот момент я вспомнила, что у Зи была та же проблема и должно быть, это отразилось в моем взгляде, потому что он быстро отвернулся.

РОФ: (кивая с выражением «ну-да-теперь-ясно») Окей, давай дальше.

БУТЧ: У меня вопрос. (становится серьезным... и повторяет вопрос из шоу «В актерской студии»[198]) Если бы ты была деревом, то каким?

РЭЙДЖ: (сквозь смех Братьев) Я знаю, дикой яблоней. И фрукты есть, но все же вредная.

ВИ: Не, она бы стала телефонным столбом. Деревья побольше размером.

БУТЧ: Остынь, Ви.

ВИ: Че? Это же правда.

Дж.Р.: Мне нравится дикая яблоня.

РЭЙДЖ: (одобрительно кивает мне) Я знал, что ты согласишься со мной, а не с этими дубинами.

ФЬЮРИ: А как насчет Голландского Вяза? Они высокие и стройные.

ВИ: Это смертельно-больной вид. Я, по крайней мере, оскорбил только ее фигуру. Ты же наградил ее болезнью, которая пятнами покроет ее листву[199].

Дж.Р.: Спасибо, Фьюри, это так мило.

РОФ: Голосую за дуб.

ВИ: Да это «древесная» проекция. Ты – дуб, и предполагаешь, что остальные тоже.

РОФ: Неправда. Вы – всего лишь молодые деревца.

РЭЙДЖ: Ну лично я – кария овальная. По очевидным причинам.

БУТЧ: (смеется над Голливудом, потом поворачивается ко мне) Я думаю, что она – рождественская елка. Потому что ей нравятся цацки. (указывает на мои пальцы)

РОФ: Зи? Твое дерево?

ЗИ: Тополь.

РЭЙДЖ: О, а мне нравится. Их листва так клево шелестит, когда налетает ветер.

БУТЧ: Мило. Припоминаю их из детства.

ФЬЮРИ: Они – дружелюбные деревья. Не злые. Мне нравится.

РОФ: Тополь добавлен к голосованию. Единогласно – да. (Все Братья соглашаются). Возражения? (тишина) Предложение принято. (Смотрит на меня) Ты – тополь.

РОФ: Следующий вопрос. Любимый цвет?

РЭЙДЖ: (поднимает руку) Я знаю! Яростно-красный[200].

БУТЧ: Яростно... (ржет) Ты такой засранец, ты это знаешь? Колоссальный засранец.

РЭЙДЖ: (серьезно кивает) Спасибо тебе. Я стараюсь быть успешным во всем.

ВИ: Нам нужно устроить его в группу «Анонимные засранцы»

РЭЙДЖ: Не уверен насчет этого... программа «Анонимных вязальщиков» не особо тебе помогла.

ВИ: Да потому что я не вяжу!

РЭЙДЖ: (потянулся и сжал плечо Бутча) Боже, отрицание – это так печально, правда?

ВИ: Слушай ты...

РОФ: Мой любимый цвет – черный.

ФЬЮРИ: Мой Лорд, не уверен, что черный – это цвет. С технической точки зрения, это сумма всех цветов, так что...

РОФ: Черный – это цвет. И точка.

БУТЧ: Фьюри, жжение задницы, которое ты сейчас испытываешь,  от того, что тебя только что пнули королевским указом.

ФЬЮРИ: (моргая) Похоже, ты прав.

ВИ: А мне голубой нравится.

РЭЙДЖ: Конечно, нравится. Это ж цвет моих глаз.

ВИ: Или отличного синяка на морде.

БУТЧ: Я за золотой. По крайней мере, когда речь идет о металлах.

ВИ: И он идет тебе.

РЭЙДЖ: Мне нравится голубой, потому что его любит Ви. Я хочу быть как он, когда вырасту.

ВИ: Тогда тебе придется сесть на диету и перестать носить платформу.

РЭЙДЖ: Спорю, ты говоришь это всем цыпочкам, с которыми встречаешься. (Качает головой) Ты их и бриться заставляешь, да?

ВИ: Лучше, чем загонять их в стойла, как ты.

Дж.Р.: Мне нравится черный.

РОФ: Засчитано. Значит, следующий вопрос...

ВИ: Как насчет сделать это все интересней?

РОФ: (выгибает бровь под своими очками) В каком смысле?

ВИ: (смотрит на меня) Правда или расплата[201].

На этой фразе все замолкли, и я почувствовала себя некомфортно... не от того, что все молчали. Не доверяю, когда Ви изображает дружелюбность... как и Братья, судя по напряжению в комнате.

ВИ: Ну? Так что выбираешь?

Если я выберу правду, он огорошит меня чем-нибудь, на что невозможно ответить, либо же это будет слишком откровенно. Выберу расплату... хм, ну убить он меня не сможет тем, что заставит сделать. Чертовски уверена, остальные убедятся, что я переживу это.

Дж.Р.: Расплата.

ВИ: Отлично. Приказываю тебе ответить на мой вопрос.

БУТЧ: (хмурится) Так не пойдет.

ВИ: Это «Правда или расплата». Я дал ей выбор. Она выбрала расплату.

РОФ: Технически он прав. Хотя и пудрит нам мозги.

Дж.Р.: Окей, что за вопрос?

ВИ: Почему ты солгала?

Вопрос не удивил меня, к тому же он касается лишь его и меня. И Ви уже знает ответ, но спрашивает лишь, чтобы начать разборки. Да будет так.

РОФ: (вмешивается, прежде чем я успела ответить) Следующий вопрос. Любимое блюдо?

РЭЙДЖ: Сэндвич «Рэйдж и Бутч»

Дж.Р.: (краснеет как свекла) О, нет, Я...

РЭЙДЖ: Что? Будто хочешь видеть там Ви?

Дж.Р.: Нет, я не думаю, что тебе понравится...

РЭЙДЖ: Смотри... (похлопывает мое колено в духе «все-нормально-родная») Фантазии – это нормально. Даже полезно. Вот почему кожа Бутча так сияет, а правая ладонь покрылась волосами – он тоже меня хочет. Так что, да ладно, я к этому привык.

Дж.Р.: Я не...

БУТЧ: (смеется) Рэйдж, дружище, не хочу тебя обламывать, но ничего подобного к тебе не чувствую.

РЭЙДЖ: (вскидывает брови) Кто-то напрашивается на «Правду или расплату»?

ВИ: Знаешь, Голливуд, в DSM-IV[202] есть фото твоей поганой морды напротив «Нарциссического расстройства личности»[203].

РЭЙДЖ: Знаю! Я для нее позировал. Так мило, что они попросили.

ВИ: (дико ржет) Ты совсем ненормальный.

РОФ: Чалла, еда?

Дж.Р.: Я не особо гурман.

ВИ: Ты не ответила.

РЭЙДЖ: А я почти все люблю.

ВИ: И опять – ты не ответила.

РЭЙДЖ: Кроме, оливок. Я просто... ровно дышу. К оливкам. Хотя, на оливковом масле хорошо готовить.

ВИ: Какое облегчение. Вся Италия была обеспокоена состоянием их национальной экономики.

БУТЧ: Не люблю морепродукты.

РОФ: Боже, как и я.

ФЬЮРИ: Я не могу съесть ничего рыбного.

ЗИ: Ни в коем случае.

ВИ: Да я даже запах этой дряни не выношу.

РЭЙДЖ: Дайка подумать... ага, большой игнор на все, что с плавниками или в раковинах. Ну, конечно исключая орехи. Люблю орехи.

ВИ: Пшел ты.

БУТЧ: Не откажусь от здорового бифштекса.

РОФ: Ягненка.

ФЬЮРИ: Да, ягненок шикарен.

БУТЧ: А, точно. С розмарином. На гриле. (потирает живот) Есть кто голодный?

РЭЙДЖ: Ага, я с голоду умираю. (Все закатывают глаза) Ну, у меня растущий организм.

БУТЧ: Что, учитывая насколько огромна твоя башка сейчас...

ВИ: Превосходит все мыслимые границы.

РЭЙДЖ: Я люблю все разновидности мяса.

ВИ: (смеется) Окей, я лучше промолчу.

РЭЙДЖ: Какой сюрприз (Ухмыляется)

РОФ: Мы можем вернуться к интервью? Чалла, еда?

По правде говоря, я не хочу ничего говорить, и даже расстроилась, что они снова обратили на меня внимание. Люблю просто смотреть, как братья подначивают друг друга. На самом деле, именно в такой атмосфере проходят все мои дни. Я – среди них, но не с ними, если понятно объясняю, и я постоянно восхищаюсь, удивляюсь тому, что они в следующий момент скажут или сделают.

Дж.Р.: Зависит от обстоятельств.

РЭЙДЖ: Окей, представь для нас свой праздничный пломбир. Что на нем? О... и не смущайся. Я знаю, ты представляешь, как я подношу блюдо в одной набедренной повязке.

ВИ: И в твоих эльфийских башмачках[204]. Ведь ты безумно горяч в них с маленькими колокольчиками.

РЭЙДЖ: Видишь? Ты окончательно в меня втюрился. (Снова поворачивается в мою сторону) Чалла?

Дж.Р.: Я...эм, не ем мороженое. Люблю, но есть не могу.

РЭЙДЖ: (смотрит так, будто у меня на лбу растет рог) Почему?

Дж.Р.: Проблемы с зубами. Слишком холодное.

РЭЙДЖ: О, Господи Боже. Вот отстой... в смысле, я, например, люблю пить кофе с мороженым и горячим шоколадом.

ВИ: Единственное, в чем с тобой соглашусь. Никаких взбитых сливок или вишенок.

РЭЙДЖ: Я тоже за пуризм.

ФЬЮРИ: Я люблю хороший малиновый шербет. В горячую летнюю ночь.

РОФ: Мороженое Rocky Road. (Качает головой) Хотя, может я просто думаю, что такова будет моя жизнь как короля[205].

БУТЧ: Я? Фисташковое мороженое Ben & Jerry’s[206].

РЭЙДЖ: Окей, оно тоже неплохо. Все, во что они добавляют печенье Oreos[207], очень вкусно.

ЗИ: Мы недавно дали Налле попробовать немного ванильного. (Тихо смеется) Ей понравилось.

И здесь все братья...выдали «Ооооооооооу». Затем спрятали все это под хмурыми взглядами, пытаясь снова казаться мужественными.

РЭЙДЖ: (смотрит на меня) Серьезно? Ты видала эту малышку? Она очумительно шикарна.

ВИ: Ага, он хочет сказать «Эта малышка так красива» на своем языке.

РЭЙДЖ: Да ладно тебе, ты тоже самое чувствуешь.

ВИ: (уныло) Ага. Черт... моя племянница – самый идеальный ребенок на планете. (ударяются костяшками кулаков с Рэйджем, затем поворачивается к Бутчу) Ведь так?

БУТЧ: Больше, чем идеальная. Даже не описать словами. Она...

РОФ: Волшебная.

ФЬЮРИ: Абсолютно волшебная.

Дж.Р.: Парни, она крутит вами, как хочет.

РЭЙДЖ: Абсолютно...

ФЬЮРИ: Безусловно...

БУТЧ: Как угодно...

ВИ: В ее власти.

РОФ: Совершенно.

ЗИ: (смотрит на меня, сияя от гордости) Видишь? Для шайки жестоких, недружелюбных неадекваш, они еще в норме.

РОФ: Эй... Чалла не ответила на вопрос о еде? (в комнате даже не пошло эхо)

БУТЧ: Она говорила про мороженое. (смотрит на меня) Почему бы нас не включить в сэндвич. Между прочим, можешь использовать меня в любых формах. (ухмыляется) Вообще без проблем.

ФЬЮРИ: (сбит с толку комментарием Бутча). Ну или просто еда. Что ты любишь есть?

Дж.Р.: Не знаю. Хм, все, что готовит моя мама. Жареную курицу. Лазанью...

РЭЙДЖ: Я люблю лазанью.

ФЬЮРИ: И я.

ВИ: Я тоже люблю, но с сосисками.

РЭЙДЖ: Конечно, любишь.

РОФ: (просвистел сквозь зубы) Девочки, заткнитесь. Чалла?

Дж.Р.: Жареную курицу с начинкой из кукурузного хлеба, сделанную моей мамой.

РОФ: Отличный выбор – и очень мудрый. Я готов заставить их снова голосовать.

РЭЙДЖ: (заговорщически наклоняется ко мне) Мы не станем предлагать тебе рыбу. Так что не беспокойся.

Дж.Р.: Спасибо вам.

Братья продолжили болтать, но меня не слишком часто спрашивали. Я поражена тем, что подшучивая, они заботятся друг о друге. Насмешки не ранят в сердце; даже Ви, который на словах может порвать кого угодно надвое, усмиряет свой острый язык. Их голоса громко раздавались в пустой комнате, и я закрыла глаза с мыслью, что не хочу, чтобы они вообще уходили.

Когда я снова раскрыла веки, Братья уже ушли. Я была одна в моем новом-старом доме, сидела, скрестив ноги, смотря на глухую стену, где секундами ранее так ясно видела Рофа. Тишина была разительна.

Я встала, мои ноги затекли, и я прошла к лестнице и взялась за перила. Я понятия не имела, как долго пробыла наверху, и когда я взглянула туда, где мы сидели, увидела лишь кусочек покрывающего весь пол ковра в свете ламп.

Я выключила свет и спустилась вниз, притормозив на площадке второго этажа. Я все еще не знала, где буду писать, когда мы сюда переедем - и это внушало тревогу. На втором была спальня с прекрасным видом, но маленькая...

Я спустилась на первый и выключила остальные лампы, сделав круг по всем комнатам. Перед тем как покинуть темное здание, я задержалась в прихожей и посмотрела через вестибюль и гостиную на застекленную террасу – еще один кандидат для моего рабочего места.

Я смотрела как раз туда, когда машина повернула за угол, вниз по улице. Когда свет фар мелькнул в скоплении окон на веранде, я увидела стоящего на плитке Зейдиста. Он пару раз указал пальцем вниз.

Верно. Я буду писать снаружи. Я подняла руку и кивнула головой, чтобы он знал, что его сообщение получено. Его желтые глаза вспыхнули, и он исчез... но я не боялась, что осталась одна, несмотря на пустой дом.

Веранда станет прекрасным местом для работы, сказала я себе, подходя к машине. Идеальным.

Конец

In Memoriam

В память

Ниже представлено последнее совместное интервью Тора и Велси, которое я провела в течение короткого промежутка времени между «Вечным любовником» и «Пробужденным любовником». Я публикую его здесь в память о Велси и их нерожденном сыне. 

Декабрь в Колдвелле, штат Нью-Йорк, очень занятое время. Днем темнеет в четыре, снег начинает скапливаться, будто подготавливаясь к стремительному январскому снегопаду, а холод проникает до самых фундаментов и несущих стен домов.

Это было после Дня Благодарения[208], когда я приехала в город для интервью с братьями. Как обычно, Фритц подобрал меня в Олбани и возил кругами в течение двух часов, перед тем как доставить в особняк Братства. Сегодняшнее путешествие было даже длиннее, и не потому, что он еще больше запутывал дорогу: к моему невезению, я попала под первую в сезоне бурю. Пока мы ехали, снег бил в лобовое стекло Мерседеса, но это не беспокоило ни меня, ни Фритца. С одной стороны, машина была словно танк. С другой, по просьбе Фритца, Вишес установил цепи на все четыре колеса[209]. Мы пробирались сквозь сугробы на дорогах, на единственном седане среди городских снегоочистительных машин, грузовиков и внедорожников.

В конце концов, мы заехали на территорию Братства и остановились перед огромным каменным особняком, в котором они проживали. Когда я вышла из машины, снежные хлопья защекотали мне нос и падали на ресницы, и, хотя мне это нравилось, я мгновенно замерзла. Но долго это не продлилось: Фритц и я вошли в вестибюль, и невероятно красивое фойе согрело меня одним своим видом. Доджен кинулся ко мне, будто я была на грани гипотермии[210], принес тапочки на смену моим ботинкам, чай для моего живота, и кашемировый плед. С меня сняли верхнюю одежду, как с ребенка, и, завернувшись в плед, я выпила Эрл грей[211] и направилась вверх по лестнице.

Роф ожидал меня в своем кабинете…

(вырезано)

… На этом месте я покинула кабинет Рофа, и направилась в фойе, где Фритц ждал меня с моей паркой и ботинками. Тор – мой следующий интервьюируемый, и дворецкий собирался доставить меня в дом Брата, который, очевидно, сегодня был не на смене.

Я снова закуталась в утепленную одежду и вернулась в Мерседес. Перегородка поднялась, и мы болтали, используя интерком, что соединяет переднюю и заднюю части автомобиля.

Когда мы, наконец, остановились, я решила, что мы приехали к Тору, и отстегнула ремень безопасности. Фритц открыл мою дверь, и я увидела невысокий современный дом, в котором жили Тор, Велси и Джон Мэтью. Дом, покрытый снегом, казался невероятно гостеприимным. На крыше слегка дымили две трубы, а около каждого окна лужицы желтого света оседали на плотном снежном покрывале. На пути с небес на землю хлопья ударялись об эти очажки света и, недолго мерцая, присоединялись к своей собравшейся братии.

Велси, открыв дверь, помахала мне, и Фритц проводил меня до входа. Поклонившись Велси, он удалился к Мерседесу, и, как только машина развернулась на дороге, хозяйка закрыла дверь от ветра.

ДЖ.Р.: Вот это буря, а?

ВЕЛСИ: О Боже, да. Сюда, снимай пальто. Давай.

Я снова раздеваюсь, но в этот раз меня так увлек запах, доносившийся с кухни, что я почти не заметила, как исчезла моя парка.

ДЖ.Р.: Что это? (вдыхаю) Ммм…

ВЕЛСИ: (вешает пальто и бросает пару мокасин от Л.Л. Бин[212] к моим ногам). Снимай ботинки.

ДЖ.Р.: (скинув ботинки, засовываю ноги в – ах, блаженство – в мягкую овечью шерсть) Пахнет имбирной приправой?

ВЕЛСИ: Тебе достаточно тепло в этом свитере? Принести еще один? Нет? Ладно. Только скажи, если передумаешь. (Направляется на кухню, к плите). Это для Джона.

ДЖ.Р.: (Иду следом) Он дома? Из-за бури отменили занятия?

ВЕЛСИ: (Поднимает крышку с кастрюли) Да, но он в любом случае был не в состоянии на них пойти. Дай мне быстренько закончить, а потом мы пойдем к Тору.

ДЖ.Р.: Джон в порядке?

ВЕЛСИ: Будет. Присаживайся. Хочешь чаю?

ДЖ.Р.: Нет, спасибо.

Кухня выполнена в вишневом цвете, из гранита, с двумя блестящими печами, плитой с шестью конфорками и холодильником Sub-Zero[213], подобранным к мебели. Возле оконной ниши стояли стол и стулья из металла и стекла, и я села на ближайший к плите стул.

Волосы Велси сегодня были высоко собраны, и, перемешивая рис в кастрюле, она выглядела словно супермодель из рекламы элитных кухонь. Живот под ее свободным черным свитером казался немного больше, чем когда я видела ее в последний раз, и ее руки постоянно касались его, медленно поглаживая. Она светилась здоровьем. Буквально сияла.

ВЕЛСИ: Слушай, вот как обстоит дело с вампирами. Мы не можем подцепить человеческие вирусы, но у нас есть свои. И в это время года, как и в человеческих школах, ученики заболевают. Вчера вечером Джон пришел с ломотой и больным горлом, а днем проснулся с лихорадкой. Бедняжка. (Качает головой). Джон…особенный ребенок. Действительно особенный. И я рада, что он сейчас дома со мной – я просто хочу, чтоб это было по другой причине. (Смотрит на меня.) Знаешь, это так странно. Долгое время я поступала по-своему… выходя замуж за Брата, ты не теряешь своей независимости. Но с тех пор как Джон начал жить здесь, дом кажется пустым, когда его нет. Я не могу дождаться, когда он придет домой из тренировочного центра.

ДЖ.Р.: Я тебя понимаю.

ВЕЛСИ: (Снова поглаживает живот) Джон говорит, что он дождаться не может, когда здесь появится малыш – он хочет помогать мне. Наверное, в приюте, где он рос, он любил следить за младшими.

ДЖ.Р.: Знаешь, должна сказать, выглядишь ты превосходно.

ВЕЛСИ: (Закатывает глаза) Ты так любезна, но я уже огромная словно дом. Не представляю, какого размера я буду перед рождением малыша. Пока же… все хорошо. Малыш все время двигается, но я чувствую себя здоровой. Моя мама… у нее хорошо прошло с детьми. У нее было трое, можешь в это поверить? Трое. И это произошло до появления современной медицины для моей сестры и брата. Так что думаю, я буду, прямо как она. Моя сестра тоже хорошо родила. (Смотрит на кастрюлю). Я постоянно напоминаю об этом Тору, когда он просыпается посреди дня. (Выключает плиту и достает порционную ложку из ящика). Будем надеется, что сейчас Джон поест. У него не было аппетита.

ДЖ.Р. Ну, а что ты думаешь насчет свадьбы Рэйджа?

ВЕЛСИ: (Накладывает рис в чашку) О, Боже мой, я люблю Мэри. И думаю, это прекрасно. Все это. Хотя Тор уже готов прибить Голливуда. Рэйдж… Плохо воспринимает приказы. Черт, все они. Братья… как шесть львов. Они не могут постоянно ладить. И задача Тора – держать их вместе, но это сложно… особенно с Зейдистом, таким, какой он есть сейчас.

ДЖ.Р. Роф сказал, он буйствует.

ВЕЛСИ: (качает головой, подходит к холодильнику) Белла… я молюсь за нее. Молюсь каждый день. Ты понимаешь, что прошло уже шесть недель? Шесть недель. (Подходит с пластиковым контейнером и ставит его в микроволновку). Я не представляю, что эти лессеры… (Прочищает горло, затем нажимает кнопки, и тихий пищащий звук разносится по комнате) Хм, ладно. Тор даже не пытается образумить Зи. Никто из них. Будто с ее похищением в нем что-то перевернулось. В некотором смысле – я знаю, это прозвучит плохо – я хочу, чтобы Зи нашел ее тело. Иначе не будет этому конца, и он полностью сойдет с ума к Новому году. И станет более опасным, чем сейчас. (Микроволновка останавливается и пищит)

ДЖ.Р. Ты думаешь это… не совсем уверена в слове… может быть, изумительно, что он так беспокоится об этом?

ВЕЛСИ: (поливает имбирным соусом рис, кладет контейнер в посудомоечную машину, затем достает салфетку и ложку) Просто ошеломительно. Сначала, это вселяло надежду… ну знаешь, что он заботится о ком-то, о чем-то. Сейчас? Я еще больше волнуюсь. Не думаю, что это ситуация закончится хорошо. Вообще. Давай, пошли в комнату Джона.

Выходя из кухни, я последовала за Велси через длинную гостиную, выполненную в превосходном смешении архитектурных деталей, старинной мебели и предметов искусства. На противоположном конце мы вошли в спальное крыло. Комната Джона была последней, прямо перед хозяйской спальней, прилегающей к левой стороне дома. Подойдя ближе, я услышала…

ДЖ.Р. Это…

ВЕЛСИ: Ага. Марофон Годзиллы. (Толкает дверь и тихо произносит). Привет. Ну как вы здесь?

Спальня Джона была темно-синего цвета: и конторка, и передняя спинка кровати, и письменный стол из гладкой древесины были похожи на работы Фрэнка Ллойда Райта[214]. Я увидела Джона на кровати, лежащим на боку, его кожа была такой же бледной, как и белые простыни под ним, а щеки горели от жара. Глаза были плотно зажмурены, и он дышал через рот с тихим сопением. Тор сидел рядом с ним, прислонившись к спинке кровати, и на фоне огромного тела Брата Джон выглядел двухлетним ребенком. Рука Тора была вытянута, и Джон держался за нее.

ТОР: (кивает мне и посылает воздушный поцелуй своей шеллан) Плохо. Похоже, температура повысилась. (Когда он сказал это, Годзилла на экране грозно зарычала и начала карабкаться по зданиям… похоже на то, что творил вирус в теле Джона.)

ВЕЛСИ: (Ставит чашку и наклоняется над Тором) Джон?

Глаза Джона распахнулись, и он попытался подняться, но Велси, приложив руки к его щекам, попросила его оставаться на месте. Пока она нежно говорила с Джоном, Тор нагнулся вперед и прижался головой к ее плечу. Было видно, что он ужасно устал, без сомнения, от бодрствования и беспокойства о Джоне.

Наблюдая за ними троими, я была очень рада за Джона, но, также немного потрясена. Было сложно не представить его в ветхой мастерской в том загаженном крысами здании, одинокого и больного. И «что-если» не делали ситуацию легче. Дабы моя голова окончательно не треснула, я сосредоточилась на Торе и Велси, и том, что они сделали Джона частью своей семьи.

Немного погодя Велси села рядом с Тором, который освободил ей место, подтянув ноги. Его свободная рука потянулась к ее животу.

ВЕЛСИ: (качает головой) Я звоню Хэйверсу.

ТОР: Нам стоит его отвезти?

ВЕЛСИ: Будет зависеть от клиники.

ТОР: На Рэндж Ровере уже стоят цепи. Одно слово – и я за рулем.

ВЕЛСИ: (похлопывает его по ноге, затем встает) Именно поэтому я вышла за тебя.

Велси выходит, и я замираю в дверном проходе, чувствуя себя бесполезной. Боже, у меня было столько вопросов для Тора, но сейчас они были не существенны.

ДЖ.Р.: Я пойду.

ТОР: (потирает глаза) Да, наверно. Извини за все это.

ДЖ.Р.: Пожалуйста… не стоит. Вы должны заботиться о нем.

ТОР: (опустив взгляд на Джона) Да, должны.

Велси вернулась, и вердикт доктора был таков: Джона нужно доставить в больницу. Фритцу позвонили с просьбой забрать меня. Дорога назад займет определенное время, так что мне объяснили, как закрыть дом после моего ухода. Я пошла следом, когда Тор понес Джона на руках по коридору, через гостиную и кухню. Вместо того, что накинуть на мальчика куртку, его завернули в пуховое одеяло. На его ногах были тапочки, похожие на мокасины от Л.Л. Бин, которые мне дали, только меньше.

Велси села на заднее сиденье, пристегнула ремень безопасности, и когда Тор уложил Джона на ее колени, она бережно прижала мальчика к себе. Дверь закрылась, и Велси посмотрела на меня сквозь оконное стекло, ее лицо и рыжие волосы были смутно видны из-за отражения гаражной стены за мной. Наши взгляды встретились, и она помахала рукой. Я подняла свою в ответ.

ТОР: (мне) С тобой все в порядке? Ты знаешь, как связаться со мной.

ДЖ.Р.: Да, в норме.

ТОР: Угощайся чем хочешь из холодильника. Пульты для ТВ в шкафчике рядом с моим креслом.

ДЖ.Р.: Хорошо. Аккуратней на дороге, и дай знать как он?

ТОР: Обязательно.

Тор на секунду положил свою огромную руку на мое плечо, затем сел за руль, включил задний ход и выгнал машину навстречу буре. Цепи звенели по гаражному полу, пока колеса не достигли кромки снега; затем все, что я слышала, – это сильный рев двигателя и хруст миллионов крошечных хлопьев, сминаемых шинами.

Тор вернулся назад, закрывая гаражную дверь. Перед тем как дверь до конца опустилась, я в последний раз взглянула на Рэндж Ровер, фонари заднего хода отражались красным на взрыхленном снегу.

Я вернулась в дом. Закрыла за собой дверь. Прислушалась.

Тишина пугала. Не потому, что кто-то еще мог оказаться в доме. Потому что те, кто должны были здесь находиться, отсутствовали.

Я вошла в гостиную и села на один из шелковых диванов, ожидая у окна, будто возможность видеть, где Фритц остановится, будет означать его более быстрый приезд. Парка лежала на моем колене, и ботинки вернулись на место.

Казалось, что прошла вечность, прежде чем Мерседес, наконец, появился на дороге. Я поднялась, прошла к парадной двери и вышла, как мне и объяснили. Повернувшись вокруг, чтобы закрыть дверь, я посмотрела вглубь коридора, на плиту, где Велси готовила примерно полчаса назад. Горшок с рисом Джона стоял там, где она его оставила, как и ложка.

Я могла поспорить, что в обычную ночь вещи бы не остались лежать так. У Велси все содержалось в строгом порядке.

Я показала Фритцу, что мне нужна минутка; быстро направилась в кухню, помыла горшок и ложку, и поставила их рядом с раковиной для просушки, так как не знала, где они должны храниться. В этот раз, когда я вышла за дверь, я закрыла ее за собой. Быстро убедившись, что она закрыта, я потопала по снегу прямо к седану.

Фритц стоял рядом и открыл для меня дверь, и перед тем как скользнуть в кожаный салон, я взглянула на дом. Исходящий из окон свет уже не казался мне гостеприимным… сейчас он выглядел даже печальным. Дом ждал их возвращения, значит, этот кров был больше, чем неодушевленный объект. Без своих жителей? Это просто музей, полный артефактов.

Я забралась в седан, и дворецкий повел нас сквозь бурю. Он управлял очень аккуратно, как и Тор, я уверена в этом.

Отрывок из «Отмщенного любовника»

Ривендж, будучи симпатом-полукровкой, привык жить в тени и скрывать свою истинную сущность. Владея ночным клубом и торгуя на черном рынке, он ловко управляется с самыми жесткими ночными странниками…. В том числе с членами Братства Черного Кинжала.

Он держится на расстоянии от Братства, ведь его темный секрет может многое усложнить… но сейчас, став главой аристократической верхушки, он – тот союзник, который так нужен Рофу, Слепому Королю. Но секрет Рива грозитсявсплыть на поверхность, и тогда он окажется в руках смертельно опасных врагов… а также испытать храбрость его женщины, превратив ее из обычной гражданской в вигиланта[215]… Как оказывается, паранойя ее отца – не самое страшное, что может случиться..

Элена опоздала всего на час, дематериализуясь у клиники сразу же, как смогла успокоиться. Чудо из чудес! – медсестра ее отца освободилась и смогла приехать раньше. Хвала Деве-Летописеце.

Добравшись до последней камеры, Элена почувствовала, что сумка на плече стала тяжелее. Она была готова отменить свидание и оставить сменную одежду дома, но Люси отговорила ее. Вопрос, заданный сиделкой, сильно задел Элену: Когда в последний раз ты выходила из дома просто так, не на работу?

Будучи натурой скрытной, Элена не ответила… да и сказать было нечего.

Ухаживающие за больными родственниками должны заботиться и о себе, и утверждение отчасти подразумевало жизнь вне дома, где больные навязывали им определенную роль. Видит Бог, Элена постоянно повторяла это семьям хронически больных пациентов, совет был разумным и практичным.

По крайней мере, когда она давала его посторонним. Применимо к себе, он казался эгоистичным.

Так что… она колебалась насчет свидания. Смена заканчивается до рассвета, и не похоже, что у Элены найдется время заскочить домой и проверить отца. К тому же, она и мужчина, который пригласил ее на свидание, будут счастливчиками, если смогут поболтать хотя бы час в ночном ресторанчике, прежде чем занимающийся рассвет положит всему конец.

Она не знала, как поступить. Совесть тянула в одну сторону, одиночество – в другую.

Ступив в приемную, Элена устремилась к старшей медсестре, которая сидела за компьютером приемной.

– Прости, я…

Катя остановила поток ее слов и протянула руку.

– Как он?

Какое-то мгновение Элена могла лишь моргать. Ей было ненавистно, что всем на работе известны проблемы ее отца, и что несколько сослуживцев лицезрели его в самом неприглядном виде.

Хотя болезнь лишила его гордости, у Элены осталось ее за двоих.

Она похлопала Катю по руке и вышла из радиуса досягаемости.

– Спасибо, что спросила. Он успокоился и сейчас с ним его медсестра. К счастью, я успела дать ему лекарства.

– Тебе нужна минутка перевести дух?

– Нет. Что у нас?

Улыбка Кати скорее походила на гримасу, будто она прикусила язык. Снова.

– Тебе не обязательно быть такой несгибаемой.

– Нет. Обязательно. – Оглянувшись, Элена внутренне содрогнулась. По коридору на нее надвигалась группа коллег, человек десять, и все ведомые локомотивом беспокойства.

Вскоре, все медсестры из операционных, которые работали с Хэйверсом, взяли ее в кольцо, и горло Элены сжалось, когда они хором накинулись со своими «привет-как-дела». Боже, ее накрыл приступ клаустрофобии, как беременную женщину в душном, тесном лифте.

– Я в порядке, спасибо всем вам…

– Ну… он в комнате для осмотра. Мне достать монету?

Все застонали в унисон. Был лишь один «он» из легиона мужчин, которых лечила клиника, и обычно они решали, кто из персонала отправится к нему в лапы, именно с помощью монеты. Обычно, почему-то, проигрывал тот, кто давно его не осматривал.

Вообще-то все медсестры держали профессиональную дистанцию со своими пациентами, потому что либо так, либо быстро исчерпаешь свои внутренние силы. Персонал сторонился его не только по профессиональной причине. Большинство женщин жутко нервничали рядом с ним… даже самые крепкие.

– Я займусь этим. Исправлюсь за опоздание.

– Ты уверена? – спросил кто-то. – Кажется, ты уже перетрудилась на сегодня.

– Просто дайте выпить чашку кофе. Какая палата?

– Я определила его в третью, – сказала медсестра.

Посреди подбадривающих возгласов «Какая храбрая девочка!», Элена направилась в комнату для персонала, убрала вещи в кабинку и налила себе кружку горячего напитка «взбодри-свою-задницу». Кофе был достаточно крепким, чтобы принять его за катализатор, и хорошо выполнил свое дело, полностью очистив ее голову.

Ну, почти полностью.

Сделав глоток, она уставилась на ряд кабинок темно-желтого цвета, несколько пар уличной обуви, расставленных тут и там, и зимние пальто, развешанные на крючках. На кухонном столе в помещении для ланча стояли любимые кружки служащих, на полках лежал перекус, который они предпочитали, а на круглом столике виднелась чашка полная… что там было сегодня? Упаковки Скитлз. Над столом располагалась доска объявлений с рекламками разных событий, купонами, глупыми шутками из комиксов и фотографиями сексуальных парней. Распорядок смены висел рядом, белая доска была расчерчена в таблицу на следующие две недели, клетки которой были заполнены именами, написанными в разной цветовой гамме.

Все это – остаточные продукты нормальной жизни, о важности которых даже не задумываешься, пока не вспомнишь обо всех жителях планеты, которые не могут работать, наслаждаться независимым существованием, тратить внутреннюю энергию на незначительные проблемы. Смотря на все это, она снова вспомнила, что выход в реальный мир – счастливая случайность, а не право, и с беспокойством подумала об отце, который противостоял демонам, живущим только в его голове, и укрывался в том ужасном домишке. Когда-то он жил с размахом. Он был частью аристократии, мастером пера и служил Совету. У него была обожаемая шеллан и дочь, которой он гордился, особняк, известный проводимыми там балами. Сейчас все это превратилось в галлюцинации, которые мучили его, они являли собой лишь мыслительные процессы, не реальность, голоса были прочной темницей потому, что никто не видел решетки и не слышал тюремщика.

Сполоснув кружку, Элена не могла отбросить мысли о несправедливости всего этого.

Прежде чем покинуть раздевалку, она быстро взглянула на зеркало в полный рост, висевшее рядом с дверью. Белая униформа была идеально отутюжена и чиста, словно стерильная марля. Чулки без стрелок. Туфли на резиновой подошве сверкали.

На голове Элены творился такой же бардак, как и внутри нее.

Она быстро сняла резинку, скрутила новый пучок и закрепила его, а потом направилась к смотровой комнате номер три.

Больничная карта пациента покоилась в чистом пластмассовом ящичке на стене, рядом с дверью, и Элена сделала глубокий вдох, прежде чем взять файл и открыть его. Карта была тонкой, по сравнению с тем, как часто она видела мужчину в клинике, последний раз он был здесь… всего две недели назад.

Постучав, она вошла в комнату с напускной уверенностью, высоко поднятой головой и прямой спиной – неловкий камуфляж, состоящий из осанки и профессионализма.

– Как ваши дела этим вечером? – спросила она, посмотрев пациенту прямо в глаза.

В мгновение, когда аметистовый взгляд встретил ее, Элена забыла, что только что сорвалось с ее губ.

Ривендж, сын Драгора, лишил ее голову всех мыслей, остался лишь его сияющий фиолетовый взгляд.

Этот мужчина, он был коброй, на самом деле… гипнотизировал своей смертоносностью и красотой. С ирокезом, жестким, умным лицом и огромным телом, он был чистым сексом, мощью и непредсказуемостью, завернутыми в… ну, в черный костюм в тонкую полоску, который, очевидно, был сшит для него на заказ.

– Хорошо, спасибо, – сказал он, разгадав тайну того, что она только что у него спросила. – А ты как?

Он слегка улыбнулся, без сомнений, потому что знал, что все медсестры не любили находиться с ним в тесном пространстве. Очевидно, он наслаждался этим.

По крайней мере, именно так она восприняла это сдержанное, завуалированное выражение на его лице.

– Я спросил, как ты поживаешь? – протянул он.

Элена положила его карту на стол и достала стетоскоп из кармана.

– Прекрасно.

– Уверена в этом?

– Безусловно и несомненно, – сказала Элена, поворачиваясь к нему. – Я собираюсь измерить давление и сердечный ритм.

– И мою температуру.

– Да.

– Желаешь, чтобы я открыл для тебя рот?

Элена покраснела, и сказала себе, что смущение вызвано не его низким голосом, придавшим вопросу сексуальность и неспешность ласки обнаженной груди.

– Эм… нет.

– Как жаль

Мускулы на плечах Ривенджа перекатывались, пока он снимал пиджак, затем он небрежно бросил несомненное произведение искусства в области мужской моды на соболиную шубу, аккуратно сложенную на кресле. Так странно: независимо от времени года, он всегда носил меха.

Шуба стоила больше, чем весь дом, который снимала Элена.

Он скользнул длинными пальцами к запонке с бриллиантом на правом запястье.

– Вы могли бы закатать рукав на другой руке? – она кивнула на стену позади него. – Слева для меня больше места.

Он помедлил, но потом взялся за другой рукав. Закатав черный шелк выше локтя, на массивный бицепс, он прижал руку к телу.

Элена достала прибор для измерения давления из выдвижного ящика, расстегнула его и приблизилась к пациенту. Прикасаться к нему – всегда испытание, и она потерла руку о бедро, настраиваясь.

Когда она дотронулась до его запястья, как всегда, заряд тока лизнул руку и прошел до самого сердца, напоминая о выпитом кофе. В мужском теле словно был источник электричества, и учитывая, что один его взгляд выбивал из колеи, заряд тока не помогал ни капли.

Черт возьми, где ее привычная отстраненность… Даже с ним, раньше она держала себя в руках, делая свою работу.

Пинком возвращая себя к профессиональному поведению, она подтянула его руку ближе к аппарату и…

– Милостивый… Боже.

Вены вдоль изгиба руки, были в ужасном состоянии от постоянных инъекций, опухшие, посиневшие, рваные, будто он драл их ногтями, а не втыкал иголки.

Ее глаза метнулись к его лицу.

– Наверное, Вам очень больно.

Он высвободил запястье из ее хватки.

– Нет. Боль меня не тревожит.

Жесткий парень. Будто она удивлена этому?

 – Ну, я понимаю, почему Вы хотели встретиться с Хэйверсом. – Она мягко пальпировала красную линию, которая поднималась по его бицепсу по направлению к сердцу.

– Есть признаки инфекции.

– Со мной все будет в порядке.

В ответ она могла лишь вскинуть брови. Судя по его невозмутимости, он совсем не знаком с последствиями сепсиса.

Серый плащ смерти вряд ли будет ему к лицу, подумала она неожиданно для себя.

Элена покачала головой:

– Отлично, но давайте измерим давление на другой руке. Вынуждена попросить Вас снять рубашку. Доктор захочет взглянуть, как далеко зашла инфекция.

Губы Ривенджа изогнулись в улыбке, когда он потянулся к первой пуговице.

– С превеликим удовольствием.

Элена быстро отвела взгляд.

– Знаешь, я не стеснительный, – сказал он своим низким голосом. – Можешь смотреть, если нравится.

– Нет, спасибо.

– Жаль. – А потом добавил порочным тоном. – Я не против, чтобы ты смотрела на меня.

Когда от стола для осмотра донесся шорох шелка, скользящего по коже, Элена занялась просмотром карты, перепроверяя и без того точные факты.

Так странно. Она не слышала от других медсестер, чтобы он вел себя как повеса. На самом деле, он почти не разговаривал с ее коллегами, отчасти, именно по этой причине они так нервничали рядом с ним. Но с ней? Он говорил возмутительно много и всегда пробуждал… совсем непрофессиональные мысли.

– Я готов, – сказал он.

Развернувшись, Элена приклеилась взглядом к стене за его головой. Грудь Ривенджа была великолепной, кожа теплого, золотистого оттенка, мускулы четко очерчивались, несмотря на расслабленность во всем теле. На обеих сторонах груди виднелись татуировки в виде красных пятиконечных звезд, и Элена знала, что у него были и другие. Потому что пару раз глянула мельком.

Скорее таращилась на него.

– Ты осмотришь мою руку? – тихо спросил он.

– Нет, этим займется доктор. – Она ждала, что парень снова ответит «жаль».

– Думаю, с тобой я уже достаточно использовал это слово.

Сейчас ее глаза встретились с его. Чтение мыслей – редкое явление среди вампиров, но почему-то Элена совсем не удивилась тому, что этот мужчина входил в малочисленную, редкую группу.

– Не будьте грубым, – сказала она.

– Мне жаль.

Едва ли, судя по тому, как приподнялся уголок его рта.

Боже, его клыки были острыми. Ровными и белыми.

Элена обернула манжету вокруг его бицепса, вставила черные трубки стетоскопа в уши, и принялась измерять давление, баллон с тихим шипением накачивал манжетку воздухом.

Пациент смотрел на нее. Он всегда смотрел на нее.

Элена отступила назад от мужчины.

– Не бойся меня, – прошептал он.

– Я не боюсь.

– Лгунья.

***

Эта медсестра ему нравилась именно ее он хотел видеть каждый раз, как приезжал в клинику. Он не знал ее имени, но мысленно называл лулс[216], потому что она была прекрасна, серьезная и красивая, умная.

С исходившими от нее флюидами Пошел-К-Черту. И это заводило.

В ответ на «лгунью», ее глаза цвета ириса сузились, и она открыла рот, будто собиралась осадить его. Но потом взяла себя в руки, возвращаясь к профессиональной этике.

Жаль, на самом деле.

– Сто шестьдесят восемь на девяносто пять. Высокое. – Она сильным и быстрым движением дернула на себя язычок манжетки, без сомнения жалея, что это была не его кожа. – Думаю, твое тело пытается бороться с заражением в руке.

О да, его тело боролось, но с тем, что он вкалывал себе. Его симпатская сторона противостояла дофамину, а импотенция, приходящая с лекарствами, еще не отметилась на работе.

Его член в брюках был тверд, как бейсбольная бита.

Черт, наверное, было бы лучше, чтобы пришла другая медсестра. Было достаточно сложно находиться рядом с Эленой, когда он был в своем «нормальном» состоянии.

Этой ночью он был очень далек от нормальности.

КОНЕЦ

 «Братство Черного Кинжала» в России – это:

1)   lady.webnice.ru – команда сайта открыла для рускоязычного сообщества мир Братства и перевела первую книгу серии, а также множество бонусов;

2)   РУТРЕКЕР – здесь выложены переводы, выполненные под руководством и в сотрудничестве с Дарьей «Dojdlivaya»;

3)   jrward.ru – русский официальный сайт Дж.Р. Уорд. Здесь выложены все переводы, осуществленные нашей командой (книги с четвертой по двенадцатую, серия «Падшие ангелы», данный путеводитель и многочисленные  бонусы – на форуме);

4)   Наша группа в "ВКОНТАКТЕ" – свежая информация из мира «БЧК», новости и многое другое.

В данной книге собраны все переводы, которые можно встретить по отдельности на указанных выше сайтах.

Начиная с 2008 года над переводами Дж.Р.Уорд работали разные команды, чем объясняется несовпадение имен/названий, например Зи/Зед, Бутч/Батч и так далее.

2008 – 2015

Спасибо, что были с нами!

До новых встреч!

[1] Маркус Уэлби (Marcus Welby, M.D.) – американский медицинский телесериал, шедший с 1969 по 1976 год.

[2] Цитрин – полудрагоценный камень, разновидность кварца. Окраска бывает разной: от светло-лимонной до янтарно-медовой.

[3] Коттедж «Кейп Код» – одноэтажный дом в пригороде (обычно длинный, с пологой крышей).

[4] Джолли Грин Джайнт (Зеленый Великан) – символ американской пищевой компании.

[5] Фермер-джентльмен – мелкий помещик, ведущий сельское хозяйство в собственном имении.

[6] Бетти Уайт – американская актриса, наиболее известная по своим ролям в телесериале «Золотые девочки», а также в «Шоу Мэри Тайлер Мур».

[7] Беатрис «Би» Артур – американская актриса, наиболее известная по роли Дороти Зборнак в телесериале «Золотые девочки».

[8] «Клан Сопрано» – американская телевизионная драма, созданная телеканалом HBO, о вымышленном семействе итало-американской мафии в Северном Нью-Джерси.

[9] Импала (Шевроле Импала) – культовый американский полноразмерный автомобиль, выпускающийся подразделением корпорации GM «Chevrolet» с 1958 по настоящее время.

[10] Конечно, в оригинале Зед так не говорит. Это переводческий каприз. Простите нам его)).

[11] Маглайт – производитель маленьких фонариков, просто фонариков и фонарей.

[12] Вихревая ванна – массажная ванна.

[13] Кувез – приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием оптимальной температуры, в который помещают недоношенного или заболевшего новорожденного.

[14] Бетадин (повидон-йод) – лекарственное средство, антисептик для местного применения, представляет собой йод в виде комплекса со связывающим его йодофором.

[15] Каррера – Порше Каррера, машина Зеда.

[16] «Extreme Makeover: Home Edition» – американское реалити-шоу, примерный аналог нашего «Квартирного вопроса». За семь дней дом выбранной семьи, на голову которой свалились какие-то неприятности (типа торнадо или землетрясения), полностью переделывается. Изменения застрагивают как интерьер, так и экстерьер, и часть ландшафта.

[17] Рестилайн – шведский препарат для устранения морщин на лице, коррекции формы губ и овала лица.

[18] Ракетбол – спортивная игра с мячом, проходящая на прямоугольном закрытом корте.

[19] Ава Гарднер – американская актриса, одна из ярчайших звезд Голливуда 1940-50-ых годов. Номинантка премии «Оскар». Вошла в список величайших кинозвезд в истории Голливуда.

[20] Oui – да (фр.).

[21] Merci mille fois – дословно «тысячу раз спасибо» – огромное спасибо (фр.).

[22] Национальный трест – организация по охране исторических памятников, достопримечательностей и живописных мест; финансируется за счёт частных пожертвований и небольших государственных ассигнований.

[23] 100 фунтов = 45,36 килограмм.

[24] в переводе от Tais

[25] «Фрикадельки», 1979 г. - популярная комедия о молодежном летнем лагере с Биллом Мюрреем.

[26] «До свидания, луна!» Маргарет Вайс Браун – популярная американская книжка для детей. Поэма, написанная в женском стиле, повествует о том, как кролик, ложась спать, желает спокойной ночи окружающим предметам: телефону, кукольному домику и тд.

[27] «Офис» - снятая дрожащей камерой пародия на жизнь современного офиса в жанре документальное-реалити шоу о жизни сотрудников компании по снабжению бумагой «Dunder Mifflin» в городе Скрентон, штат Пенсильвания.

[28] Часы Брайля – часы Braille Hi-Touch Watch, цифры которых выполнены в соответствие с азбукой Брайля.

[29] «Хейнс» - товарный знак колготок, чулок, женских и мужских носков, а также нижнего белья. Известен рекламный лозунг колготок фирмы, не менявшийся несколько десятилетий: «Джентельмены предпочитают Хейнс»

[30] «Брук Бразерс» можно назвать одной из старейших американских компаний. Ее история берет свое начало еще в восемнадцатом году прошлого века. Марка специализировалась на пошиве одежды по индивидуальным меркам, и среди списка ее клиентов были почти все представители высшего общества того времени. Среди них был и шестнадцатый президент США Авраам Линкольн (Abraham Lincoln). На протяжении всей своей истории Brooks Brothers предоставляла одежду целым поколениям знатных семей знаменитостей, политических деятелей, аристократических особ, военных героев и спортсменов.

[31] Персонажи (капитаны) вселенной «Звездного пути» («Стар Трека»)

[32] «Graff» – марка ювелирных украшения. Все ювелирные украшения Graff производятся вручную десятками мастеров высочайшей квалификации. Некоторые изделия настолько сложны, что работа над ними занимает несколько сотен часов.

[33] Мекинто́ш (реже - Макинтош) (англ. McIntosh, Mac) - популярный в Северной Америке сорт яблок, названный в честь его создателя, Джона Макинтоша, начал распространяться с 1870 г. К 1910-м годам «Мекинтош» широко распространился в Онтарио, северной части США и в Британской Колумбии. В России этот сорт известен также под названиями Осеннее краснобокое, Осеннее превосходное, Хорошовка осенняя.

[34] Серия «Арлекин представляет» - выпускаемая с 1973 года серия книг издательства «Арлекин», объединяющая романы с главными героями – альфа-самцами и героинями «с перчинкой».

[35] Серия книг издательства «Силуэт», объединенных одлной тематикой. Как правило, это произведения в жанре «романс».

[36] Хёрши (Hershey's) – шоколадный сироп, выпускаемый компанией «The Hershey Chocolate Company», крупнейшим в США производителем шоколада и всего, что с ним связанно. Кроме того, это первая американская шоколадная компания (основана Милтоном Хёрши в 1901 году).

[37] в переводе от Dojdlivaja

[38] «Жизнь в розовом цвете» — фильм-биография Эдит Пиаф, вышедший на экраны в 2007 году

[39] Знаменитый американский детский художник и писатель. «Очень голодная гусеница» издана, в том числе, и на русском

[40] Дочь Зейдиста и Бэллы

[41] Реалити-шоу, завязанные на поиск своей второй половины

[42] Ток-шоу, в котором гости просматривали записи предыдущих по программной сетке шоу и комментировали их шутками, приколами и т.д.

[43] Мои познания в итальянском равны нулю, к сожалению, но насколько я понимаю это значит что-то типа «Ешь хорошо!». Откуда эта цитата – Бог ее знает. Google, во всяком случае, не знает))

[44] Вообще, GTO – это общее название для спортивных машин, какой именно автомобиль имеется в виду здесь, непонятно

[45] Персонажи (капитаны) вселенной «Звездного пути» («Стар Трека»)

[46] Рейдж имеет в виду американский футбол в стиле «завали этого громилу и отбери у него мяч», ха-ха, действительно, во всех смыслах весьма контактный спорт

[47] Район Манхеттена

[48] Комедия 1973 года с Куртом Расселом в главной роли

[49] Prilosec ® (прилосек) — лекарственное средство, продающееся в США и Канаде, нормализующее кислотность желудка, ингибитор протонной помпы.

[50] Самый популярный и известный студент в студенческом городке или общежитии

[51] Американский гонщик

[52] Комедия с Биллом Мюрреем в главной роли (1979г.).

[53] Персонажи (капитаны) вселенной «Звездного пути» («Стар Трека»).

[54] Фахим Рашид Наджим (родился 30 сентября, 1985), более известный под псевдонимом T-Pain, американский певец, рэпер, продюсер и актер.

[55] «7 For All Mankind» или просто «Seven» - очень молодая американская компания по производству джинс и модной молодежной одежды. Компания образована в 2000 году в Лос Анджелес, США как компания по производству джинсовой одежды.

[56] Тренировочный центр «Наказание» - тренирвоочный клуб по смешанным боевым искусствам, открытый в 1999г. Тито Ортисом – известным американским бойцом смешанного мексикансокго стиля.

[57] Эдвард Хоппер (англ. Edward Hopper; 22 июля 1882, Найак, штат Нью-Йорк  — 15 мая 1967, Нью-Йорк) — популярный американский художник, видный представитель американской жанровой живописи, один из крупнейших урбанистов XX в.

[58] контейнер для мусора (от Dempster Dumpster - фирменного названия контейнера компании Dempster Brothers)

[59] Ширли Темпл (англ. Shirley Temple; 23 апреля 1928 — 10 февраля 2014) — американская актриса, обладательница «Молодёжной награды Академии» за 1934 год (самый молодой человек, получивший «Оскар»), наиболее известная по своим детским ролям в 1930-х годах. Ширли Темпл стала одной из самых высокооплачиваемых актрис США во время Великой депрессии.

[60] Джеймс Эрл Джонс (англ. James Earl Jones; 17 января 1931, Аркабутла, штат Миссисипи) — американский актёр. Наиболее известен по озвучиванию Дарта Вейдера в серии культовых фильмов «Звёздные войны». Лауреат почётной премии «Оскар» за выдающиеся заслуги в кинематографе (2011).

[61] Armor all («Полная защита») – линия автотоваров для внутренней и внешней очистки автомобиля.

[62] Трэмар Диллард (англ. Tramar Dillard; род. 16 декабря 1979 года, Опа-лока, Флорида) более известный как Фло Райда (англ. Flo Rida) —американский рэпер, наиболее известный синглом Low, который занимал первое место в Billboard Hot 100 в течение 10 недель в начале 2008 года, а по итогам года стал самым продаваемым синглом в США.

[63] Айна Розенберг Гартен – американский писатель, стала известной благодаря своим рецептам, в основе которых лежит растительная пища.

[64] В передаче «Майамские чернила» Discovery отправляется в салон на Саус Бич и знакомит нас с многоцветным, интригующим и порой болезненным миром художественной татуировки. Четыре приятеля открывают тату-салон, где они живут и работают. Тату-мастера Эми Джеймс, Крис Гарвер, Даррен Брасс, Крис Нуньес объединились и двигают искусство татуировки «в массы». Передача «Майамские чернила» показывает их жизнь с утра и до поздней ночи.

[65] Пластиковая карта

[66] Пэйн – сестра Вишеса.

[67] ФедЭкс Кинкос – сеть оперативной полиграфии, которая также включает в себя и доставку товаров.

[68] 8 фунтов = 3,63 килограмма.

[69] Ночь живых мертвецов – фильм ужасов, снятый в 1968 году Джорджем Ромеро.

[70] IZOD – британская марка, представляющая качественную одежду для всей семьи. Первоначально под этим брендом выпускалась только мужская одежда: свитера, рубашки, куртки, джинсы. Они отличались безупречным стилем и повышенной комфортностью. IZOD больше известен как бренд средней руки. Сейчас компания выпускает несколько линеек одежды, в том числе женской и детской. Превосходное качество, демократичные цены и модный дизайн снискали марке IZOD популярность во всем мире.

[71] Компания Tod’s была создана в 40-е годы итальянцем Дорино Делла Валле. В течение 30 лет марка Tod’s находилась где-то в середине списка модных брендов. Успех пришел лишь в конце 70-х. Именно тогда Диего Делла Валле (сын Дорино) создал мокасины, которые положила начало новому направлению в обувном деле — scarpa da guida (словосочетание можно перевести как "ботинок путешественника"). На подошве тех легендарных мокасин было 133 резиновых шипа.

[72] Журнал «Robb Report Россия» — это путеводитель по миру роскоши, предназначенный для наиболее взыскательных и искушенных читателей. Материалы регулярных разделов и специальные статьи журнала охватывают все аспекты роскошного образа жизни: коллекционные модели автомобилей, яхты, частные самолеты, эксклюзивные путешествия, элитную недвижимость, драгоценности, стиль и моду, высокую кухню, первоклассные сорта вин, сигары, домашние театры, управление капиталом.

[73] Канье Уэст (англ. Kanye West) — американский рэпер[1]. Он выпустил дебютный альбом The College Dropout в 2004 году, второй альбом Late Registration в 2005-м, третий альбом Graduation в 2007-м, четвёртый — 808s & Heartbreak в 2008-м и пятый My Beautiful Dark Twisted Fantasy в2010-ом, шестой Yeezus в 2013. Его пять альбомов получили множество наград (в том числе четырнадцать «Грэмми»), положительные отзывы критиков и коммерческий успех.

[74] Дэвид Америко Ортиc Ариас (исп. David Américo Ortiz Arias, род. 18 ноября 1975 года) по прозвищу Биг Папи — доминикано-американский профессиональный бейсболист, играющий на позиции назначенного отбивающего. Выступает за клуб Главной лиги бейсбола «Бостон Ред Сокс». До прихода в «Ред Сокс» играл за клуб «Миннесота Твинс» с 1997 по 2000 год. Ортиc является одним из 50 игроков МЛБ, сделавших в карьере более 400 хоум-ранов.

[75] Один поросенок пошел на базар.

Один поросенок остался дома…

Кто-то жаркое третьему дал

Ничего не досталось другому

Пятый с плачем куда-то бежал:

— не найду я дорогу к дому!

[76] «Самолет! Самолет!» - фраза из сериала «остров Фантазий» 1998 года.

[77] Vespa - культовый итальянский мотороллер.

[78] Персонажи сериала  «Звездный путь»

[79] Без белья

[80] Персонажи (капитаны) вселенной «Звездного пути» («Стар Трека»).

[81] Гуффи - мультяшный герой, добродушная собачка.

[82] В переводе от Annita Black

[83] «А как же Боб?» - кинофильм 1991 года. кинофильм 1991 года. Сюжет: Страдающий от одиночества и расстройства психики человек по имени Боб приходит на прием к психоаналитику Лео Марвину, но у того нет времени, он как раз собирается в долгожданный отпуск со всей семьей. Чтобы избавиться от навязчивого пациента, доктор вручает ему книгу собственного сочинения под названием «Шаги ребенка». Неожиданно книга оказывает положительное влияние на состояние здоровья Боба. Чтобы поблагодарить доктора и чтобы получить дополнительные консультации, Боб должен найти его и провести с ним этот отпуск. Это непростое испытание и для Боба, и для доктора, и для его семьи, но обаяние, чуткость и остроумие пациента помогут всем победить свои проблемы и найти мир и согласие.

[84] «Хортон» – книга американского детского писателя и мультипликатора Доктора Сьюза о слоне Хортоне.

[85] Gin rummy - карточная игра, разновидность Пьяницы

[86] Адирондак - Северо-восточная часть штата Нью-Йорк, где расположены горы Адирондак.

[87] Персонажи (капитаны) вселенной «Звездного пути» («Стар Трека»).

[88] англ. элегантный стиль мебели, названный именем краснодеревщика Томаса Чиппендейла (1718-79) Thomas Chippendale

[89] День труда (первый понедельник сентября; отмечается также в Австралии и Новой Зеландии)

[90] «Крейола» - Товарный знак цветных восковых мелков, карандашей, маркеров, красок и других товаров для детского творчества

[91] (Frequently Asked Questions) часто задаваемые вопросы (сокращённо ЧАВО) с ответами на них раздел в конференциях Usenet, содержащий документы с наиболее общими вопросами новичков по определенной тематике и ответами на них. Любой документ такого типа

[92] Элизабет Лоуэлл Настоящее имя автора - Энн Чартерc (Ann Charters). Перу писательницы принадлежит более 60 романов. Суммарный тираж ее книг около 30 миллионов экземпляров, Лоуэлл переведена на 30 языков мира. Автор пишет в различных жанрах, среди ее произведений есть исторические романы, сентиментальные, романы с элементами детектива и триллера.

[93] Сюзанна Брокманн – американская писательница, начинала, как автор коротких современных романов, а затем, обретя популярность, перешла на «большие» романы. Завоевала множество наград. Сейчас Сюзанна Брокман являетс) - профессионального объединения Romance Writers of America. я автором множества бестселлеров в жанре любовного романа.

[94] Лиза Гарднер (Lisa Gardner) – американская писательница, с 2007 года живет в Нью-Гэмпшире. Под своим именем публикует триллеры, под псевдонимом Алисии Скотт – любовные романы.

[95] Автор Джейн Энн Кренц (Krentz Jayne Ann). Во многих отношениях Джейн Энн Кренц являет собой копию многих героинь ее книг. Кренц заработала уже 26-й последовательный титул в списке бестселлеров The New York Times. Кренц пишет в жанре любовный роман, и тиражи ее книг доказывают, что делает автор это неплохо

[96] Writer's Market (WM) – ежегодное издание для писателей, желающих продать свою книгу.   .

[97] Премия «РИТА» - самая значимая премия в жанре «роман». Вручается Союзом Писателей в жанре Романтика.

[98] В целях маркетинга издатели предоставляют копии новых книг продавцам, журналистам и даже звездам. Такие книги заявлены как «расширенные издания», которые печатаются перед официальной печатью книги. Содержание может несколько отличаться от финальной версии, после учета критики и пожелания первой волны читателей.  Как правило одобрение и похвала влиятельных лиц печатается на обложке.

[99] Мигел Руис (Miguel Ruiz) - мексиканский писатель, шаман и учитель, родился в 1952 году. Его самая знаменитая и влиятельная работа «Четыре соглашения» была опубликована в 1997 году и продана тиражом более 4 миллионов экземпляров. Она была представлена на шоу Опры и защищает личную свободу от соглашений и убеждений, что мы сделали с собой и с другими, и что мы сами создаем ограничения и несчастья в нашей жизни. В конечном счете, речь идет о поиске собственной целостности, себялюбии и мире в этой реальности.

[100] Romance  Writers  Of  America  «Союз Американских Писателей в жанре Романтика» (www. rwanational.org)

[101] «Тамс» - товарный знак нейтрализатора кислотности. Выпускается в жевательных таблетках с различными вкусовыми добавками. Среди рекламных девизов: «Для животика».

[102] Форéнзика – прикладная наука о раскрытии преступлений, связанных с компьютерной информацией, об исследовании цифровых доказательств, методах поиска, получения и закрепления таких доказательств. Форензика является подразделом криминалистики.

[103] Цыпленок Твити (англ. Tweety Bird ) – рисованная желтая канарейка из серии мультфильмов «Песенки с приветом» (англ. - Looney Tunes)

[104] Сцена в книге начинается на стр. 344 – это в английском издании Уорд. В переводе на русский ее можно найти на странице 211.

[105] «Зомби по имени Шон» - британская пародийная комедия ужасов 2004 года. Это нередкий пример фильма, когда жанр комедии тесно переплетается с жанром ужасов. Картина обладает узким пародийным кругозором, пересекаясь по большей части с творениями Джорджа Ромеро. Само название Shaun of the Dead — прямой намек на фильм Джорджа Ромеро Рассвет мертвецов (англ. Dawn of the Dead)

[106] Кэри Грант (англ. Cary Grant; настоящее имя Арчибальд Александр Лич; 18 января 1904 - 29 ноября 1986) - англо-американский актер, который стал воплощением неизменного остроумия, невозмутимости и хладнокровия. Известен главными ролями в бурлескных комедиях, особенно довоенных, и в фильмах Альфреда Хичкока. Американский институт кино признал его величайшим киноактером в истории Голливуда после Хамфри Богарта.

[107] Метропо́литен-опера (англ. Metropolitan Opera) - музыкальный театр в Линкольн-центре в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк, США. Сокращенно его часто называют «Мет». Театр принадлежит к самым известным оперным сценам мира.

[108] Интермедия - небольшая пьеса или сцена, обычно комического характера, разыгрываемая между действиями основной пьесы (драмы или оперы); то же, что и интерлюдия («междудействие»). Возникла в ренессансном театре (XV в.), получила распространение в театре Италии, Англии, Испании XVI-XVII вв., а также в русском и украинском школьном театре XVII-XVIII вв. Из оперных интермедий развилась опера-буффа (классический образец - «Служанка-госпожа» Перголези, 1733). В современном театре интермедия сохранилась как вставная комическая или музыкальная сцена в спектакле.

[109] «Сельская честь» (итал. Cavalleria rusticana) - опера Пьетро Масканьи, созданная в 1890 году по новелле Дж. Верги «Сельская честь».

[110] Здесь и далее – перевод сайта Ladywebnice. Под каждой цитатой указана страница из файла формата word, выложенного на сайте переводчиков.

[111] Риталин (Ritalin, метилфенидат) – лекарственное средство из группы психостимуляторов, помогающее в случаях расстройства дефицита внимания и гиперактивности. Более известен как «детский кокаин» (подростки злоупотребляют им из-за его стимулирующего действия, часто принимая перед экзаменами) и «кокаин бедняков» (его легко достать и он дешёвый). Относится к амфетаминам, часто ставится в один ряд с такими наркотиками, как метамфетамин, морфий, кокаин и др. Вызывает привыкание и зависимость. Изъят из оборота лекарственных средств во многих странах, в том числе и в России.

[112] Здесь имеется в виду Кусари-фундо – японское оружие в виде 600 мм цепи с тяжелыми рукоятями на концах.

[113] 30 фунтов = 13,61 кг.

[114] TBS (Tokyo Broadcasting System) – японский канал.

[115] Игра слов. В англ. яз. слово «хелл» (hell) имеет значения «ад», «преисподняя».

[116] Antidisestablishmentarianism (англ.) – движение за сохранение за Англиканской церковью, Церковью Англии, государственного статуса в Великобритании

[117] Цыпленок под соусом «Альфредо» (итальянское блюдо)

[118] Фильм Лео МакКэри, снятый в 1957 году. В главных ролях: Джек Мартин Смит, Кэри Грант и Дебора Керр

[119] Американский кинорежиссёр снявший такие фильмы, как «Быстрый и мёртвый», трилогия «Человек-паук»

[120] Американский кинорежиссёр, снявший большое количество фильмов категории «Б» (преимущественно фильмы ужасов и боевики)

[121] Зловещие мертвецы» (англ. The Evil Dead) – три фильма ужасов, снятые режиссёром Сэмом Рэйми в 1981 году

[122] Чужие» (Джеймс Кэмерон, 1986) — второй из серии фантастических кинофильмов о Чужом. Входит в «классическую» квадрилогию

[123] Знаменитый независимый фильм ужасов режиссёра Джона Карпентера (1987)

[124] Американская комедия 1980 года с Чеви Чейзом в главной роли

[125] Лэш (англ. «Lash») – плеть, бич.

[126] Village People — американская диско-группа, образованная в 1977 году. Коллектив группы запоминается своими сценическими костюмами, среди которых полицейский, индеец, ковбой , строительный рабочий, байкер и морской пехотинец. Первоначально создавалась как группа, ориентированная на гей-аудиторию.

[127] Тарта́н — орнамент, образованный саржевым переплетением нитей, заранее окрашенных в разные цвета, в результате чего образуется клетчатый узор, состоящий из горизонтальных и вертикальных полос, а также прямоугольных областей, заполненных диагональными полосками.

[128] Лоуренс Аравийский – британский офицер и писатель, сыгравший большую роль в Великом арабском восстании 1916—1918 годов. Лоуренс считается военным героем как в Великобритании, так и в ряде арабских стран Ближнего Востока.

[129] Напомню, в 29 главе «Пробужденного любовника» Бутч объясняет нашим вампирам, сколько радости приносит картофельная пушка. Тогда же они с Ви договорились целиться в окна Фьюри.

[130] Янки –  легендарная бейсбольная команда

[131] Сара Бернар— легендарная французская актриса, которую в начале 20 века называли «самой знаменитой актрисой за всю историю»

[132] VH1 – музыкальный телеканал

[133] Филипп Кальвин МакГроу – известен как Доктор Фил, популярная телевизионая личность, автор, психолог, имеет свое одноименное шоу.

[134] Джун Кливер – образцовая американская мать семейства из комедийного сериала «Проделки Бивера», снимавшегося в 1957-1963 годах; по мотивам сериала в 1997 году вышел полнометражный фильм.

[135] Spike TV – Американский канал

[136] Z Brands – марка американской молодежной одежды.

[137] /

[138] В спорте: прикосновение лопатками к ковру как момент поражения борца

[139] фр. – Привет, Брут?

[140] фр. И ты!

[141] фр. ягодицы, попа

[142] Дэниел Уэбстер (англ. Daniel Webster, 18 января 1782, Нью-Гэмпшир — 24 октября 1852, Маршфилд, Массачусетс) – американский политический деятель.

[143] Мэрриам Уэбстер – амеркаинская компания, издающая справочники и словари, особенно те, что пошли от ««Американского словаря английского языка» Ноа Уэбстера.

[144] «Джей-Эй» – сокр. от «Дженерал Электрик» – крупнейшая электротехническая компания США

[145] «Ситго» – Нефтяная корпорация, входит в список «Форчун-500», в данном случае речь о заправке.

[146] В настоящее время форум закрыт, 2014г.

[147] Рейдж написал слово «анонимный» с ошибкой.

[148] Супер сокер - водяной пистолет

[149] Йо-хо-хо, ублюдки! (с англ. “Yippee-ki-yay, motherfucker.”) - фраза из фильма «Крепкий орешек», стала визитной карточкой главного персонажа: она присутствует во всех 4 фильмах. Эта фраза была названа 96-й в списке 100 величайших кинофраз журнала «Premiere» в 2007 году.

[150] Biggie Smalls – псевдоним аМэриканского рэпера Кристофера Джорджа Латора Уоллеса. Также известен под псевдонимом The Notorious B.I.G.

[151] Глок - австрийский пистолет, разработанный фирмой «Glock» для нужд австрийской армии. Пистолеты конструкции Гастона Глока производятся серийно с начала 80-х после победы данной конструкции на конкурсе, устроенном в 1980 г. австрийской армией. В настоящее время они состоят на вооружении более чем в 30 странах.

[152] Брэнд шоколада и шоколадных конфет, особенной популярностью пользуются трюфели

[153] Си́нди Ло́пер (англ. Cyndi Lauper, полное имя Си́нтия Энн Сте́фани Ло́пер англ. Cynthia Ann Stephanie Lauper; род. 22 июня 1953, Нью-Йорк,США) — американская поп-певица, автор песен и актриса, обладательница премий «Грэмми», «Тони» и «Эмми». Добилась известности в 1983 году с выходом альбома She’s So Unusual.

[154] «True Colors» (рус. Истинные цвета) — песня, написанная Билли Стейнбергом и Томом Келли. Заглавный трек и первый сингл со второго альбома Синди Лопер. В основу композиции «True Colors» легла песня Билли Стейнберга о своей матери. Том Келли изменил первый куплет оригинальной версии, и полученная песня была записана Синди. Композиция рассказывает о противостоянии внутреннего «я» человека и внешнего мира, она призывает слушателя «не бояться и показать свои истинные цвета». Песня с момента своего появления считается одой равноправию и одним из негласных гей-гимнов.

[155] Шон Ко́ри Ка́ртер (англ. Shawn Corey Carter, род. 4 декабря 1969, Бруклин, Нью-Йорк), более известный как JAY Z (Джей-Зи) - американский рэпер, имел собственный капитал более 500 млн $ по состоянию на 2012 год. 13 его альбомов отметились на вершине Billboard 200. Это рекорд среди всех сольных исполнителей и второе место в истории после The Beatles, у которых 19 альбомов поднимались на первое место в США. Многократный обладатель премии "Грэмми".

[156] Тупак Амару Шакур (англ. Tupac Amaru Shakur), выступавший также под псевдонимами MC New York, 2Pac и Makaveli; при рожденииЛесэйн Пэриш Крукс, англ. Lesane Parish Crooks; 16 июня 1971, Гарлем, Нью-Йорк — 13 сентября 1996, Лас-Вегас, Невада) — американскийрэпер, киноактер и общественный деятель. Шакур продал более чем 75 миллионов альбомов по всему миру (из них 50 — в США), что делает его одним из самых продаваемых исполнителей в мире. Тупак был убит в 1996 году, убийцы так и не были найдены. Первый рэпер, которому поставили памятник.

[157] Барри Манилоу (англ. Barry Manilow; наст. имя Барри Алан Пинкус; род. 17 июня 1943) — американский эстрадный певец. За свою карьеру Манилоу выпустил более 75 млн дисков по всему миру.

[158] Bee Gees («Би Джиз») — британская музыкальная группа. Состояла из трёх братьев: лидера-вокалиста Барри Гибба, второго лидера-вокалиста Робина Гибба и клавишника-гитариста Мориса Гибба. Мировые продажи пластинок группы превышают сто миллионов копий, что делает их одним из самых успешных коллективов в истории музыкальной индустрии[1].

[159] G-Unit — американская хип-хоп-группа, сформирована в Куинсе, Нью-Йорк, рэперами 50 Cent, Lloyd Banks и Tony Yayo. G-Unit являлась частичной аббревиатурой и расшифровывается как «Gorilla Unit» или «Gangsta Unit», в то время как расшифровка «Gorilla Unit» используется исключительно для марки одежды «G-Unit».

[160] Lifetime и Oxygen - американские телевизионные каналы, посвященные фильмам, сериалам и драмам с женском тематикой и направленные на женскую аудиторию.

[161] категория PG-13, "детям до 13 лет смотреть не рекомендуется" (категория, присваиваемая фильмам в США) PG-13 Rating: Parents Strongly Cautioned. Some material may be inappropriate for children under 13. — Фильм категории PG-13. Предупреждение родителям: некоторые фрагменты нежелательно смотреть детям до 13 лет.

[162] Имеется в виду комар-толстоножка - Короткоживущее, но чрезвычайно любвеобильное насекомое, самец которого старается не отпускать самку все 80 часов жизни. Обитает в Центральной Америке и на юго-западе Соединенных Штатов.

[163] «Картье» - знаменитый французский элитный ювелирный и часовой дом

[164] FTD – сайт-сервис по доставке цветов.

[165] Magic 8 ball (рус. магический шар 8); также mystic 8 ball, шар судьбы, шар вопросов и ответов, шар предсказаний — игрушка, шуточный способ предсказывать будущее.

[166] Рик Бейкер Richard A. «Rick» Baker) — американский специалист по спецэффектам и специальному гриму. Рик Бейкер с детства увлекался спецэффектами. Так, однажды он сделал себе костюм гориллы и ходил по кинотеатрам под открытым небом (drive-in), где на то время демонстрировался фильм «Планета обезьян» (1968), и пугал зрителей, сидящих в машинах. В школе он также стал экспериментировать с гримом — загримировал своего 14-летнего одноклассника под старика и собирался поселить его в доме для престарелых, выдав себя за его внука.

[167] «Американский оборотень в Лондоне» (англ. An American Werewolf in London) — кинофильм. Вышел в прокат 21 августа 1981 года. Фильм, несмотря на привычные для фильма ужасов детали, в то же время содержит и ряд комедийных моментов.  Фильм удостоился премии «Оскар» за лучший грим (Рик Бейкер), премии «Сатурн» за лучший фильм ужасов и лучший грим, а также двух номинаций на премию «Сатурн» за лучший сценарий и лучшую актрису.

[168] «Che Gelida Manina»  («Какие холодные у вас руки!», ит.) ария из оперы «Богема» итальянского композитора Джакомо Пуччини.

[169] "Моэт е Шандон Кюве Дом Периньон" (специальное шампанское от винного дома "Моэт е Шандон", созданное в честь монаха Периньона, который, по легенде, изобрел метод ферментации в бутылках; оно производится из винограда Шардоне и Пино Нуар с самых лучших собственных виноградных плантаций "Моэт е Шандон"; имеет бледно-желтый цвет; сложный, изысканный, шелковистый, воздушный букет; подается в качестве аперитива, а также к улиткам, рыбе, изысканным блюдам; производится в ограниченном количестве (если не удался урожай — вообще не производится))

[170] «hors d’oeuvres» - легкие закуски, подаваемые перед основными блюдами.

[171] «Йо-хо-хо, ублюдок!» - с англ. “Yippee-ki-yay, motherfucker.” - фраза из фильма «Крепкий орешек», стала визитной карточкой главного персонажа: она присут­ствует во всех 4 фильмах. Эта фраза была названа 96-й в списке 100 величайших ки­нофраз журнала «Premiere» в 2007 году.

[172] Кротовая нора («кротовина», «червоточина») — гипотетическая топологическая особенность пространства-времени, представляющая собой «туннель» в пространстве. Считается, что если кротовая нора действительно встречаются в природе, то они могут создавать возможность для межзвездных путешествий. В этом качестве кротовины нередко встречаются в научной фантастике.

[173] Огайо (Ohio), река в США, левый приток р. Миссисипи. Длина 1580 км, площадь бассейна 528,1 тыс. км2.

[174] прием Геймлиха - резкий удар под диафрагму для удаления инородных тел из верхних дыхательных путей

[175] Луи Виттон - французский дом моды, специализирующийся на производстве чемоданов и сумок, модной одежды и аксессуаров класса «люкс» под одноименной торговой маркой.

[176] Silly String - детская игрушка. Silly String представляет собой баллончик, выбрасывающий некий химикат, который при контакте с воздухом образует мягкую, гибкую и непрочную ленту.

[177] Раббермэйд (англ. Rubbermaid) - компания с центром в г. Вустер, шт. Огайо, производит резиновые и пла-стиковые изделия с одноименным товарным знаком.

[178] Curtis - третий студийный альбом рэпера 50 Cent. В альбом вошло 17 треков, часть которых была записана совместно с Eminem, Мэри Джей Блайдж, Эйконом, Ни­коль Шерзингер и Тимберлейком.

[179] Канье Уэст (англ. Kanye West) - американский музыкальный продюсер, певец и рэпер, многократный обла-датель наград Грэмми. Его пять альбомов получили множество наград (в том числе четырнадцать «Грэмми»), положительные критиче­ские отзывы и коммерческий успех. Уэст также запустил собственный лейбл GOOD Music.

[180] «Тако Белл» (англ. Taco Bell) - сеть закусочных быстрого обслуживания; специа­лизируется на блюдах мек-сиканской кухни. Насчитывает более тысячи ресторанов по всей стране, работающих на основе франшизы. На их эмблеме изображен коло­кольчик.

[181] «Спортс иллюстрейтед» (англ. Sports Illustrated) - Еженедельный иллюстриро­ванный спортивный журнал, крупнейшее и самое популярное спортивное издание страны. Издается в г. Нью-Йорке компанией «Тайм».

[182] Темный любовник, первая книга серии

[183] «Риглиз Спирминт» (англ.Wrigley's Spearmint) - товарный знак мятной жева­тельной резинки производства компании «Уильям Ригли джуниор». Выпускается с 1893.

[184] Освобожденный возлюбленный, 5 книга серии

[185] Шанель - французская компания, производитель предметов роскоши, один из наиболее известных в мире модных домов. Штаб-квартира - в Париже. Компания ос­нована в начале XX века Габриэль «Коко» Шанель; первый бутик под маркой Chanel открылся в 1913г.

[186] Остров Фантазий (англ. Fantasy Island) - фантастический американский сериал 1998 года с Малкольмом Макдауэлл в главной роли. Фильм является одновременно продолжением и римейком одноименного попу-лярного сериала 1970х.

[187] Тойота Приус (англ.Toyota Prius, от лат. prius «идущий впереди») - среднераз­мерный гибридный автомобиль компании Toyota, производится на заводах в Япо­нии и Китае. Известен высокой экономичностью и низким уровнем загрязнения (лучше Евро-5). Характерная особенность - отсутствие холостого хода.

[188]

[189] Кадилак Эскалэйд (англ.Cadillac Escalade) - полноразмерный люксовый SUV, вы­пускаемый Cadillac, яв-ляющимся люксовым подразделением General Motors.

[190] BMW M5 - доработанная компанией BMW M версия автомобиля BMW пятой се­рии. Первое поколение было представлено в 1981 году.

[191] Porsche Carrera S4 - спортивный автомобиль, производимый Porsche в Лейпциге (Германия).

[192] Песня Гари Райта, бывшего известного участника британской группы Spooky Tooth, который позднее стал успешным сольным артистом.

[193] Хронология представлена не полностью (первые шесть книг). Также в ней присутствуют некоторые ошибки и не состыковки. Так, например, указанный здесь год рождения Бутча - 1960-ый, на самом же деле Бутчу около 40 лет...

[194] «О де латекс» (в оригинале «eau de latex») - перекликается с «о де парфюм», намекая на наличие очень сильного запаха краски в помещении.

[195] «Барни и его друзья» - Мультсериал с участием очаровательных динозавриков Барни, Ти-Рекса и их друзей – Бэйби Бопа Би-Джея и Рифа – завоевал множество наград в жанре детских телевизионных программ.

[196] Сакс – популярный в США универмаг.

[197] Игра слов. В оригинале фраза Рофа звучит как «Ego trip» (trip – путешествие, поездка). С другой стороны, напомню, что Голливуд располагается в Лос-Анджелесе.

[198] «В актерской студии» (Inside the actor studio) - Знаменитая программа кабельного телевидения, которая идет с 1994 годa, ее ведущий – Джеймс Липтон. Эта программа была создана как семинар для студентов Драматической школы Актерской студии.

[199] Голландская болезнь вяза – опасное грибковое заболевание. Споры гриба переносятся жуками-короедами и некоторыми листогрызущими насекомыми. Листва распускается позже, а опадает раньше естественных сроков. Дерево погибает в течение нескольких лет.

[200] «Яростно-красный» (в оригинале «Rhaging Red») – Рэйдж придумывает новый оттенок красного цвета имени себя любимого xDD

[201] «Правда или расплата» - название игры, в которой игрок, получив откровенный вопрос, должен либо ответить на него со всей честностью, либо (если он посчитает, что не готов поделиться информацией) выполнить задание, придуманное автором вопроса.

[202] DSM-IV (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders) — Руководство по диагностике и статистике психических расстройств.

[203] «Нарциссическое расстройство личности»— расстройство личности, характеризующееся убежденностью в собственной уникальности, особом положении, превосходстве над остальными людьми; завышенным мнением о своих талантах и достижениях; поглощенностью фантазиями о своих успехах; ожиданием безусловно хорошего отношения и беспрекословного подчинения от окружающих; поиском восхищения окружающих для подтверждения своей уникальности и значимости; не умением проявлять сочувствие; идеями о собственной свободе от любых правил, о том, что окружающие им завидуют.

[204] Эльфийские башмачки -

[205] И снова игра слов. Rocky Road в дословном переводе – «тернистый путь», «каменистая дорога».

[206] Ben & Jerry’s – амеркианский производитель мороженого, замороженных йогуртов, щербета.

[207] Oreos – марка очень популярного в США печенья

[208] День благодарения (англ. Thanksgiving Day) — государственный праздник в США и Канаде, отмечается во второй понедельник октября в Канаде[1] и в четвёртый четверг ноября в США. С этого дня начинается праздничный сезон, который включает в себя Рождество и продолжается до Нового года.

[209] Цепи противоскольжения для полноприводных автомобилей и внедорожников, широко применяются в регионах с холодным климатом - преимущественно для борьбы со снежными заносами. Как показала практика, колесные цепи помогают не только на льду или в снегу, они способны значительно улучшить проходимость и на рыхлых, неустойчивых грунтах.

[210] Гипотермия – переохлаждение, состояние организма, при котором температура тела падает ниже, чем требуется для поддержания нормального обмена веществ и функционирования.

[211] Эрл грей (англ. Earl Grey, дословно — «Граф Грей») — один из самых распространенных сортов ароматизированного чая. В классическом виде представляет собой черный чай с добавлением масла, полученного из кожуры плодов бергамота. В последнее время название также распространилось на зеленый и белый чай, ароматизированные бергамотом.

[212] Л.Л. Бин (L.L.Bean) Компания по производству повседневной и спортивной мужской и женской одежды, спортивного и походного инвентаря. Распространяет свою продукцию по каталогам и через Интернет, в последнее время развивает сеть фирменных магазинов.

[213] Sub-Zero – это известная во всей Америке марка холодильников, зарекомендовавшая себя как производитель престижной и надежной холодильной техники. Сегодня она покоряет и российский рынок, предлагая покупателям широкий ассортимент одно- и двухкамерных холодильников класса люкс.

[214] Фрэнк Ллойд Райт (Frank Lloyd Wright, 8 июня 1867 — 9 апреля 1959) — американский архитектор-новатор, оказавший огромное влияние на развитие западной архитектуры в первой половине XX века. Создатель «органической архитектуры» и пропагандист открытого плана.

[215] Вигиланты — персоны или группы, целью которых является преследование лиц, обвиняемых в настоящих или вымышленных проступках и не получивших заслуженого наказания, в обход правовых процедур. Хотя их жертвами нередко становятся настоящие преступники, вигиланты могут иметь собственные представления о том, что называть преступлением. Группы и отдельные граждане, помогающие властям в преследовании преступников, не считаются вигилантами, если они не устраивают самосуд. В противном случае вигиланты сами становятся преступниками в глазах закона.

[216] Слово Древнего Языка

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg