«Джара»

Джара (fb2) - Джара [СИ] (Семь миров - 1) 484K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лина Люче

Семь миров.

Джара.

Пролог.

Черное крыло мелькнуло, бросив тень на землю, поток воздуха качнул хилое деревце, уцепившееся корнями за почти голые камни на горном склоне. И еще раз. Двое крылатых мужчин, попирая всякие законы физики, друг за другом поднялись в воздух. Они летели в одну линию высоко над горами. Набрали высоту и планировали, ловя потоки теплого воздуха, раскрывая широкие крылья. У одного из них они были почти черными, в оперении другого переливались оттенки серого.

Миновав гряду скал, они оставили ее далеко позади, и теперь перед ними расстилась пустыня, безбрежная, как океан. На километры вокруг - ни деревца, ни крупного камня, ни даже хилого кактуса. Только песок, смешанный с мелкими камнями, тонким слоем укрывавший твердую землю. Ничего общего с обычными пустынями. Никаких барханов, никаких песчаных бурь. Здесь не ступала нога верблюда, никого не мучила жара, не манили призрачные оазисы. Пустота этого пространства была так абсолютна, что, казалось, даже воздух вибрирует от ее потенциала, а горизонт подрагивает, готовясь открыть нечто, никому доселе не ведомое.

Впрочем, те двое, чьи тени скользили по этой безжизненной земле, вовсе не стремились попасть за горизонт. Их полет был всего лишь прогулкой, альтернативой сидению в кабинете во время важного разговора, не предназначенного для чужих ушей.

- Когда ты отправишься за ней? - спросил тот, что с черными крыльями.

- Завтра. Надо спешить, - ответил другой.

- Думаешь, он действительно хочет ее убить?

- По всему выходит, что так. Он ищет ее в первом, и, как только найдет - достанет в восьмом.

- Откуда ты знаешь? - удивился черный.

- Я чувствую. Мне даже кажется, он уже с ней встречался здесь.

- Тогда это опасно.

- Надеюсь, что смогу ее защитить.

- Я помогу.

- Ты тоже поедешь в Москву?

- Да, мне не сложно.

- Ну что ж. Давно хотел с тобой познакомиться.

- Я простой человек.

- Разумеется. Я тоже. У кого хочешь спроси.

Мужчины сдержанно рассмеялись.

- Идем в седьмой. Может, удастся поговорить с ним.

- Давай.

Две тени, скользящие по земле, внезапно исчезли. Огромные крылатые создания растворились в воздухе за долю секунды. Как будто здесь их и не было.

1.

Высокогорное плато: холод, ни ветерка. Ниже - облака, простирающиеся до горизонта. Синее небо. Именно синее, не голубое. Ярко-синее, без компромиссов. Заходящее солнце. Почему-то белое, а не красное, как всегда бывает на закате. Она спит? Это было похоже на сон...

Женщина сделала два шага, пытаясь понять. Очень часто так бывало с ней во сне, что она вдруг понимала - это сон. Но никогда не была в этом уверена до конца. Может, хоть в этот раз удастся определить?

Мозг работал неожиданно ясно. Как ее зовут? Она не помнила. Странно. Впрочем, во сне все может быть. Ее тело двигалось легко, а во сне бывает трудно шагать. И это тоже было странным. Она опустила глаза на свои ноги. Нормальные ноги, только босые на прохладном камне. От этого, кажется, можно простудиться. Женщина облизала губы и оглянулась. Никого. Как она могла здесь очутиться, если это не сон? И как отсюда выбраться? Ей стало не по себе.

Лучи заходящего солнца залили все вокруг, и стало очень тепло. Боже, она что, полностью обнажена?

Какой-то провал, потом она уже стоит, раскинув руки, и ее овевает сильный ветер. Он теплый, но очень мощный и порывистый. И ее телу нравятся его прикосновения.

"Я - это ты", - внезапно тихо произнесла женщина и замерла. К чему она это сейчас сказала? Или... это не она?

Аня проснулась от того, что очень замерзла: из окна дуло, а топили плохо. Натянув на себя одеяло, сбитое в кучу под ногами, она вдруг замерла, вспомнив сон. Теперь было важно не открывать глаз и не просыпаться окончательно. Необходимо быстро прокрутить его с самого начала и до конца, тогда только будет шанс запомнить.

Она очень любила изучать свои сновидения, хорошо зная это пограничное состояние между сном и явью, и путем долгой ежедневной практики научилась правильно использовать его, вспоминая, что ей снилось, мысленно повторяя сны от начала до конца. Хоть Аня и не была специалистом, но примерно понимала, что при этом происходит. Она переписывает их из подсознания в сознание, чтобы в состоянии бодрствования их помнить. Она точно знала, что большинство людей, утверждающих, что не видят снов, на самом деле просто их не помнят. Это большая разница. Просто люди не дают себе труда их запоминать.

Но Аню это всерьез увлекало, хотя она вряд ли смогла бы объяснить, почему и зачем это делает. Счастье, что в этот раз сон не был кошмаром - она улыбнулась. Ей не нравились кошмары, хотя их она запоминала тоже. Девушка была уверена, что у всего есть причина. И лучшим способом навсегда избавиться от неприятного сна было запомнить его и хорошенько проанализировать.

Ее кошмары делились на две основные категории. Немного страшные и по-настоящему страшные. К первым Аня относила "классику жанра". Ее хотели убить. За ней гнались, она убегала. Вариаций на эту тему было до тысячи. Чаще всего снился подъезд. Она садилась в лифт и нажимала кнопку, но лифт ехал не туда. Или начинал проваливаться в шахту. Или она шла по лестнице и обнаруживала провал. И снова садилась в лифт. И далее по кругу. Не все до конца она запоминала, очень часто ее сны не имели финала, точнее, она не знала, каким он был. Но регулярно она просыпалась от падения с большой высоты. Она убегала, наступала на какую-нибудь лестницу со сломанной ступенькой или вообще мимо ступеньки - и падала. И сразу просыпалась с глубоким вздохом. Но наяву сразу становилось легко и не страшно. Не эти сны пугали ее. Может, потому что снились довольно часто.

Еще ей снились сны про экзамены. Она снова должна была заканчивать одиннадцатый класс, приходила в аудиторию, но ничего не знала. Она доставала билет, садилась готовиться и никак не могла сосредоточиться. Не могла даже прочитать вопроса. В конце-концов она просыпалась от странной мысли, что придется заново учиться в школе, с самого начала. Еще хуже были сны про поступление в университет, когда она не могла заставить себя ответить на вопрос экзаменатора. Она открывала рот, но ничего не была в состоянии сформулировать.

Или собеседование о работе. Она приходила в родную контору, и вроде даже знала, что она там уже работает, только надо было заново проходить собеседование. И тут она вспоминала, что пришла без юбки и не может снять пальто, чтобы пройти в кабинет генерального. Или почему-то оказывалась босиком.

Но это все были просто неприятные, тянущие видения, которые оставляли тоскливое чувство, а не заставляли ее холодеть от ужаса.

Другое дело были настоящие кошмары, первоклассные. Она едет в метро. Очень много народу, сжимают со всех сторон. Она стоит и держится за верхний поручень, поворачивает голову. Далеко, почти в другом конце вагона к ней поворачивает голову мужчина. Она ничего не помнит о его внешности. Только то, что это мужчина. У него вместо глаз одни белки. И из них ударяет луч света, прямо в нее. Она просыпается. Сердце колотится как сумасшедшее, руки трясутся. Голова тяжелая, как будто внутри кирпич. И кажется, что из каждого угла темной комнаты - до рассвета еще далеко - вот-вот кто-то набросится. От таких снов Аня сразу сбегала на кухню и подолгу смотрела в окно. Есть такая примета у тех, кто верит во всякие "значения" снов - посмотри в окно, и дурное предзнаменование не сбудется. Аня не верила в предзнаменования. Но когда она смотрела в окно, ее голова будто бы проветривалась от туманной тяжести кошмара, и через некоторое время уже можно было снова ложиться спать. Только обязательно на другой бок, чтобы снова не заснуть в тот сон.

Засыпание в тот же сон - фигура высшего сонного пилотажа, которую Аня тоже периодически практиковала. Это удавалось ей ранним утром. Если она не успевала до конца проснуться, если сон был приятным, если ей хотелось придумать другой конец - она прерывала его в нужном месте, додумывала и досматривала, уже придуманный ею самой, как фильм. Когда у нее в первый раз это вышло, она была в детском восторге. Это открывало ей небывалые возможности для творчества. Однако впоследствии не так уж часто Ане удавалось такое повторить.

И когда она впервые осознала во сне, что это сон - это была эйфория. Жаль, что тот сон был про убегание. Она творила в спешке, создавая стены между собой и преследователем. Взлетая, как птица, в небо. Пуская в преследователя какие-то лучи и огненные шары. К сожалению, оказалось, что преследующий ее человек - это была женщина - тоже так умела. И сон быстро закончился, потому что ее, кажется, догнали. Но даже тогда, в том сне, она не была на все 100 уверена, что это сон. И это немного ограничило ее возможности. Не задумывайся она об этом, возможно, стена оказалась бы толще, а полет - быстрее. И ей удалось бы сбежать.

Резкий писк будильника заставил ее вздрогнуть всем телом. Выругавшись, Аня выключила маленький прибор, подавив желание запустить им в стену. Вот для чего он так мерзко пищит, когда она и так уже давно проснулась? Ладно... пора идти на кухню и варить кофе.

Умываясь и расчесывая волосы, она все думала о сне, который увидела в тот день. Нечто подобное ей уже снилось, парой недель ранее. Похожее место, только не было ни солнца, ни ветра. Какая-то мгла, а потом вдруг вспыхнул огонь. Прямо на камне, создавая фантастическую картину. Самым интересным было, что он двигался, словно был живым существом, по какой-то совершенно непредсказуемой траектории. Как-то сразу было понятно, что это не пожар: гореть там было абсолютно нечему, а, кроме того, огонь не распространялся. Его не становилось больше, он, словно живая ткань, образовывал собой разные фигуры, пока не стал кольцом вокруг нее, Ани. Но от этого ей не было страшно, просто любопытно. Почему-то она знала, что он ее не обожжет.

Посмотрев в зеркало и внезапно вернувшись мыслями в реальность, Аня чертыхнулась и побежала на кухню. Она забыла кофе на плите. Уф. Успела в последнюю секунду, пенка уже поднялась до самого края, грозя выплеснуться. Тогда бы пришлось все отмывать, а она этого терпеть не могла. К сожалению, такое случалось с завидной регулярностью: она никогда не могла заставить себя караулить коварный напиток, не делая ни шагу в сторону.

Поглядывая на часы, Аня прошлепала в свою комнату, распахнула шкаф и задумалась, что надеть сегодня на работу.

Свою работу Аня любила. Хотя должность секретаря многие считали немногим лучше уборщицы, она так не думала. Ведь от ее хорошей работы зависела успешная работа всего офиса. От нее и ее коллеги Иры, с которой они работали вдвоем. Аня ничуть не жалела, что два года назад пришла в свою компанию, которая занималась продажей канцтоваров. Ей сразу понравился будущий начальник, который проводил собеседование, и она решила, что обязательно согласится, если ее возьмут.

Он оказался очень молодым - ему было лет тридцать пять - и веселым. И сразу потребовал, чтобы она называла его только по имени - Максим. Вообще в компании  не работало ни одного человека, которого называли бы по имени-отчеству - весь коллектив был молодым, чуть ли не юным - от 20 до 30. Возможно, поэтому в их офисе с утра до вечера все хихикали и смеялись в голос, рассказывали анекдоты, пускали бумажные самолетики и даже кидались мягкими игрушками, которые почему-то лежали на столах почти у всех, даже мужчин. Сначала Аня не могла понять, как такое вообще возможно на работе, а потом привыкла. Самым удивительным было то, что все при этом умудрялись очень много работать. Аня знала, что пятнадцать минут чтения анекдотов и всеобщего гоготания никого не выбьют из колеи, а просто зарядят энергией и создадут в целом веселое настроение в офисе. А когда у всех радостный настрой, то и работа шла гораздо веселее.

Почти никто из сотрудников не уходил с работы ровно в шесть. Правда, ровно в девять тоже никто не приходил, кроме Ани и Иры. Максим появлялся обычно в половине десятого, недовольно осматривал пустой офис, бормотал, что "опять никого нет в рабочее время, и пора всех разгонять к едрене фене". Аня несла ему кофе - большую кружку со сливками и тремя ложками сахара. И к 10, когда основная масса сотрудников уже рассасывалась по рабочим местам, начальник добрел, выходил из кабинета, раздавал всем указания. Начинали звенеть телефоны, гудеть принтеры. Кто-нибудь включал радио, все наливали себе чай и кофе и утыкались в свои компьютеры.

Тот день начался как обычно. Аня пришла первой, взяла на вахте ключи, открыла офис, зажгла везде свет, включила кофеварку, компьютер, принтеры, проверила факс, разложила принятые документы по столам сотрудников, на чье имя они пришли. Прибежала Ира, стянула осеннее пальтишко, прогарцевала за стойку, включила свой компьютер.

- Привет, Ириш, - оглядев стройную фигурку коллеги, Аня украдкой вздохнула. Ирка, высокая чаровница 44 размера, красовалась в новой шерстяной водолазке и обтягивающей юбке длиной до колена. Романтический образ завершали туфли на высоченном каблуке.

Ей такого не носить. То есть такие туфли, конечно, она могла надеть, только смысла в этом было маловато. Ведь ни такими стройными ногами, ни талией, как у Иры, она не обладала. А значит обтягивающие юбочки и водолазочки - мимо. Глядя на себя в зеркало, Аня никогда не могла прийти к окончательному выводу относительно своей внешности. Когда у нее было хорошее настроение, она отмечала, что длинные темные густые волосы, пухлые губы и большие карие глаза - это красиво. Как и округлая крепкая грудь. В плохом настроении она смотрела на свои пухлые руки, выпирающий живот, чересчур полные бедра и понимала, что выглядит толстухой. Этакий двадцатидвухлетний откормленный бегемотик. И почему она никогда в жизни не могла отказаться от пирожных? Единственное, что ей безусловно нравилось в своей внешности - это рост. Пусть она полная, но не коротышка и не гигантша. Метр шестьдесят восемь. Как говорят французы, комм иль фо.

- Ань, доброе утро, 2 кофе занеси, - внезапно раздалось за спиной, и девушка резко обернулась. Максим? В десять минут десятого уже в офисе? Да еще и не один? Это что-то новое.

Мужчину, который зашел за шефом в его кабинет, она успела заметить лишь краем глаза. Мелькнуло темное пальто до пят, и дверь закрылась. Очень интересно. Максим никогда не закрывал дверь, даже встречаясь с крупными заказчиками. Мог прикрыть, но не захлопнуть.

- О как, - Ира посмотрела на Аню. На ее лице было такое же изумленное выражение.

- Угу, - отозвалась Аня, быстро доставая чашки "для больших клиентов". Тонкие, фарфоровые - английские. На переговоры она никогда не наливала шефу кофе в кружку. - Ир, дай поднос, - попросила она, быстро протирая чашки, блюдца. Она положила на каждое блюдце салфетку, крохотную ложечку, по два кусочка сахара. На отдельное блюдечко - три ломтика лимона...

- Интересно, кто это к нему с утра пораньше? - Ира достала поднос из нижнего ящика стола, где хранились запасные продукты: сахар, кофе, чай, салфетки.

- Не знаю, - Аня пожала плечами, поставила чашки на поднос, аккуратно наполнила каждую. - Так, лимон, сахар... сливки! - Она повернулась к холодильнику, достала синий пакет, налила в крохотный молочник.

- Открой мне дверь, пожалуйста.

Ира распахнула перед ней дверь кабинета. Аня вошла с подносом, и дверь мгновенно закрылась. Мужчины замолчали. Она услышала лишь два последних слова и поняла, что они говорили по-английски. Значит, таинственный гость - иностранец? Поставив на стол поднос, ловко переставляя все на стол, Аня из-под ресниц бросила на гостя короткий взгляд. Темные волосы, худой, высокий, одет... богато. Дорогие костюмы Аня умела отличать от дешевых. Научилась за два года, наблюдая за разными клиентами, приходившими к ним в офис.

- Ань, присядь на минутку, - внезапно сказал Максим, указав ей на третье кресло, придвинутое к столику. Девушка удивленно посмотрела на начальника, держа в руках пустой поднос. Такого еще не было, чтобы он ее задерживал внутри кабинета во время каких-либо переговоров. Ее задачей было принести кофе и очень быстро уйти, чтобы не мешать беседе.

- Садись, садись, - снова сказал он, и Аня моргнула, опустившись в кресло. Поднос она поставила рядом, прислонив к креслу. Ее взгляд невольно метнулся к незнакомцу - он откровенно изучал ее взглядом. Его карие глаза, такие же темные, как у нее самой, смотрели внимательно. Аня молча перевела взгляд на Максима, который почему-то замолчал. Тогда начальник моргнул и взял свою чашку с кофе, кладя в нее сахар и размешивая.

- Аня, познакомься, это мой хороший знакомый, Ксавье. У нас... к тебе просьба.

- Очень приятно, - машинально ответила Аня, вежливо улыбаясь, и тут же поняла, что он, возможно, не понимает. - Nice to meet you, - повторила она по-английски, жутко стесняясь своего корявого произношения. Ну почему она до сих пор не выучила английский более прилично, чем на пресловутом среднем уровне?

- Я говорю по-русски. Мне тоже приятно, - медленно ответил незнакомец, нейтрально улыбнувшись. Аня снова улыбнулась, пытаясь скрыть смущение. Она всегда смущалась, разговаривая с людьми в очень дорогих костюмах с такими спокойными, ничего не выражающими лицами. Он не улыбался смущенно, не ерзал в кресле, не перекладывал ноги с одной на другую. Аня могла бы поклясться, что он сидит так, как сел, зайдя в кабинет, и не испытывает ни малейшего дискомфорта.

Она знала, что такие люди, как он, сразу занимают в кресле самое удобное положение и не ищут другого. Может, он слегка шевельнется, если беседа затянется на полчаса. Но не раньше. Они не раздумывают, куда деть руки и не поправляют на себе одежду. Или поправляют таким изящным, неуловимым жестом, что простые смертные, заметив его, долго раздумывают о его значении. Ведь не может же быть, чтобы таким отточенным, восхитительно красивым движением всего лишь избавлялись от физического дискомфорта? Нет, в этом есть какой-то сакральный смысл, просто не всем он доступен.

- Аня, в общем...- Макс почему-то стеснялся. Причем ему было неудобно именно перед ней, а не перед собеседником. Он отвел взгляд, и Аня сразу напряглась. - В общем, мой друг нуждается в услугах секретаря. Хорошего секретаря...

- И срочно, - уточнил Ксавье, протянув руку к чашке кофе. Однако он не взял ее, а подвинул к Ане:

- Это для Вас, я уже пил.

Какая честь. Ей дозволено глотнуть кофе в присутствии сильных мира сего. Разрешите замереть в глубоком пардоне.

- Спасибо, - Аня приняла чашку. Ну что ж, теперь ей хотя бы есть, чем занять руки. Беседа принимала веселый оборот. Макс что, уступает ее этому человеку? Как... крепостную крестьянку? В речи Ксавье слышался какой-то странный акцент... имя французское, но акцент слишком легкий для француза. К тому же букву "р" он выговаривал прекрасно. Странно.

- Что значит нуждается в услугах секретаря? - Аня услышала свой голос будто бы со стороны и даже возгордилась собой - так по-офисному деловито и одновременно прохладно звучал ее тон. Да чтоб ей пусто было, если она станет скрывать от Макса свое недовольство. За кого он ее принимает?

- Это значит, что мне нужен помощник, пока я в России. Ведение почты, составление графика встреч, ответы на звонки. Ничего необычного, - не моргнув глазом, ответил иностранец, продолжая изучать ее.

Ничего... необычного? Он имел в виду, что договор не включает приложения об услугах в спальне? Аня вздохнула, сердито глядя на Максима. Тот отвел глаза и снова стал болтать ложкой в кофе. Она положила в собственную чашку кусочек сахара, размешала и сделала глоток, лихорадочно соображая, как повежливей отказаться. Было очевидно, что для Максима этот человек важен... даже очень. Значит, несмотря на то, что ему было неудобно перед ней, он будет крайне недоволен отказом.

- На сколько это... времени? - спросила она, посмотрев на Ксавье.

Тот пожал плечами:

- Неделю-две. Максимум месяц. Я пока не знаю точно.

- А где я буду работать?

- У меня... дома, - ответил незнакомец. - Я снимаю большую квартиру, у меня там же офис. Туда будут приходить люди встречаться со мной. Это здесь, недалеко. В центре.

Прекрасно. Аня едва не подавилась кофе. Значит, дома. Это ей не понравилось. Не то, чтобы она предполагала, будто этот иностранец имеет ввиду приставать к ней.  Не та она была девушка. Если клиентам кто и нравился в этом смысле, так это Ира.  С ней флиртовали, ее приглашали "попить кофе вечерком", даже пытались хватать за задницу, если она неосторожно выходила из-за стойки. Но к ней, Ане, это никогда не относилось. И все равно, работа дома ни с чем хорошим у нее не ассоциировалась.

- Я должна подумать, - сказала она ровным, офисным тоном и сделала глоток кофе.

- Подумайте, - легко согласился Ксавье. Аня встала.

- Вы не спросили о размере вознаграждения, - сказал он, снова пройдясь по ней взглядом с ног до головы - в который уже раз?

- Не спросила.

Аня внезапно разозлилась. Да какая разница, если они все за нее уже решили?

- Вам не интересно? - Он поднял бровь, и в его голосе появилась насмешливая нотка. Аня упрямо сжала зубы, мысленно послав его к черту. Они что, эти богатые начальники, совсем уже охренели? Думают, что людей можно покупать друг у друга и продавать, как рабов? Только надо побольше заплатить?

- Ясно, - он слегка улыбнулся, демонстрируя ослепительно белые и неправдоподобно ровные зубы. "Полный рот имплантантов", - злобно подумала Аня. Ей бы хотелось запустить в него чем-нибудь, как и в своего начальника, который всем своим видом демонстрировал недовольство ее строптивостью, сверля ее взглядом. - И все-таки... Ваше вознаграждение составит сто тысяч за месяц. Если я уеду раньше, вы все равно получите полную сумму. Ну и... Максим, разумеется, сохранит Вашу зарплату за месяц отсутствия. Да, Максим?

Он повернулся к ее шефу, и тот быстро кивнул. Аня едва не расхохоталась. Ничего себе его "нагибают". И ее забирают, и зарплату еще плати. Впрочем, что такое по сравнению со 100 тысячами ее обычные 18?

- Я подумаю, - упрямо повторила Аня, развернулась и вышла.

Черт... а деньги-то чумовые. Что-то тут не так. Что-то здесь опасное. Она внезапно ощутила какую-то тяжесть в желудке.

- Ты что там делала? - сходу зашептала Ира, покосившись на закрытую дверь в кабинет.

- Ир, извини... меня Макс просил ничего никому не рассказывать, - соврала Аня и села за компьютер.

Ира поджала губы. Она работала дольше, чем Аня, но как-то так само собой вышло, что все, что касалось помощи Максиму, делала Анна. Так вышло, что едва она начала работать, Ирина ушла в отпуск, а после его окончания начальник дал понять, что новенькая больше устраивает его в качестве личного помощника. Однажды Ира попыталась возмутиться этим положением вещей. И тут вечно жизнерадостный и дружелюбный Максим пресек это в неожиданно жесткой манере, настолько ему не свойственной, что из этого вышла почти театральная сцена, шокировавшая сотрудников и крайне обидная для секретарши. Такая обидная, что она даже собиралась уволиться. Ира тогда написала заявление и проплакала в туалете полчаса, но потом вышла, выбросила листок в урну и вернулась к своим обязанностям. И больше эта тема уже не поднималась.

Через 10 минут, когда Ксавье покинул кабинет ее шефа, Ира проводила гостя долгим любопытным взглядом, а Аня даже не подняла головы. Хватит уже, насмотрелась.

Еще через минуту затрещал ее телефон. Она, даже не посмотрев на него, знала, что звонит Макс.

- Ань, зайди-ка, поговорим, - ледяным, как сосулька, голосом сказал он.

- Максим, ты хотя бы можешь мне сказать, кто он такой? - Всхлипнув, Аня быстро поморгала. Кажется, она впервые в жизни готова расплакаться на работе. И не просто на работе, а в кабинете у начальника, который устраивал ей беспрецедентную выволочку за то, в чем она не чувствовала себя виноватой. Как только за ней закрылась дверь, Максим обрушил на нее свой гнев так недвусмысленно, что Аня даже растерялась.

- Ты что себе позволяешь? Ты как разговариваешь? - Набросился он на нее. Начальник стоял, прислонившись спиной к своему столу и сложив руки на груди. У него было совершенно фантастическое выражение лица - Аня никогда такого не видела. Оно выражало крайнюю степень гнева, но одновременно было виноватым и испуганным.

Аня сглотнула и отступила на шаг. Макс не орал - видимо, не хотел, чтобы было слышно за дверью, но его голос звенел на какой-то странной ноте, которая была хуже крика.

- Даже я себе не позволяю с ним так разговаривать, Аня. - Продолжал Максим. Он что-то еще говорил про глупых девиц, которых нанимают по объявлению и про серьезных людей, которые вынуждены это все терпеть. Что все, Аня точно не понимала, но она не осмеливалась ни возражать, ни переспрашивать. Если бы это не было так глупо, она бы решила, что Максим готов ее ударить.

Он повернулся спиной, подошел к окну. Его плечи немного поникли. Аня изучала его в целом стройную, крепкую фигуру, упакованную в темно-серый костюм и пыталась не расплакаться. Никогда раньше она не думала, что Максим может быть таким... грубым и несправедливым. И то, что он так перепуган, что орет на нее, служило самым лучшим подтверждением тому, что Аня права в своих опасениях принимать столь выгодное, но непонятное предложение его "друга".

- Аня, он бизнесмен. Не бандит. Он ничего тебе плохого не сделает, - пробормотал, наконец, Максим. - Он сам тебе расскажет все, что нужно. Ты просто поработаешь месяцок на него и получишь очень хорошие деньги, Аня. - С нажимом продолжал он. - Это все, что от тебя требуется. Ты будешь делать все, что обычно. Если ты думаешь, что он будет к тебе приставать...

- Да не думаю я так, Макс, - с досадой отрезала Аня. - Просто мне все это... странно. Почему он не может нанять временного секретаря?

- Да я не знаю, - заорал Максим. - Он попросил меня дать ему секретаря толкового. Я даю.

Аня изумленно посмотрела на шефа. С ума сойти. Она ничего не знает, и Максим ничего не знает. Но требует, чтобы она сидела дома у этого... Ксавье и ни о чем не переживала.

- Я поняла, Максим. А если я не соглашусь? - Тихо спросила Аня.

- Ань, - Максим подошел к ней и положил обе руки ей на плечи. Он смотрел на нее очень серьезно. - Ань, ты согласишься, ладно?

2.

До вечера Аня доработала механически. После обеда она передала Ире все свои дела и сказала, как велел Макс, что уезжает в командировку по его заданию. Хотя это была ересь редкостная.

Потом она собрала личные вещи, которые лежали в нижнем ящике ее стола и отправилась домой. За целый рабочий день она успела успокоиться и все обдумать. Теперь Аня уже не понимала, с чего так переполошилась. В целом, все логично. У богатых свои причуды. Ну, неохота ему тратить время на собеседования с секретарями. Логично? Логично. Он пошел по простому пути и спросил рекомендацию у Макса, с которым связан какими-то общими делами. А кого Макс мог рекомендовать как хорошего секретаря? Только ее, ведь он не рекрутер. Ну, попросил он у Максима ее на месяц. Максим не сильно пострадает, ведь у него осталась Ира. Она, Аня, тоже не пострадает. Люди обычно не страдают от того, что их зарплата вырастает в 6-7 раз, пусть даже на 1 месяц. Даже Ира не пострадает от увеличившейся нагрузки, потому что она виртуозно умеет не замечать дел, которые не успевает делать. Точка. Все счастливы. А то, что она себе напридумывала - ерунда. Мало ли, почему Макс его боится? Может, он и не боится вовсе, просто стремится угодить. Может, это очень крупный клиент или, например, какой-нибудь сын крупного клиента. Может быть? Может.

Почему она, Аня, его испугалась? Это вопрос уже к ней, не к Максу и не к... Ксавье. Может, это стандартный страх девчонки, выросшей в районе коммуналок, перед богатым властным человеком? Да, скорее всего. Просто он совсем другой. Он из тех, кто рос в интеллигентной о-о-о-очень хорошо обеспеченной семье. Его в детстве не лупили и не орали на него. Он не давил на кухне тараканов, гоняясь за ними с грязным тапком. Он ходил в детский садик с интеллигентными малышами и внимательными воспитательницами. И в такую же школу. Там ему ставили пятерки и мягко прививали хорошие манеры. Он не мыл классы вонючей тряпкой после уроков, его не прикладывали о стену башкой на переменах. Он мог не бояться, что провалится в институт.

И теперь он уверен в себе и спокоен. Он твердо знает, что ему все можно. Даже брать взаймы секретарш. И немного насмешливо смотрит на тех, кто, как она и Макс, чего-то боится. Или кого-то. У него теперь над ними преимущество. Не деньги, нет. Эта вот железная уверенность в том, что он VIP. Очень важная персона. Что он достоин уважения - просто так достоин, от рождения, а не потому, что кому-то угодил. У нее, Ани, такой уверенности нет и, скорее всего, никогда не будет. Потому что она выросла в коммуналке и в институт провалилась, потому что некому было заплатить за нее взятку. И она сидела перед преподавателем, который задавал все новые и новые дополнительные вопросы, когда она все ответила по билету. И она точно знала, что он ее валит, и что завалит без проблем. И все равно продолжала отвечать, пока не начала ошибаться. Тогда она даже не чувствовала ненависти или унижения. Просто обиду, детскую обиду: как же так, это же несправедливо...

Ну и черт с этим всем. Она работает секретарем, и ей нравится. Через годик она соберется с силами, поступит в какой-нибудь второразрядный институт и получит диплом о высшем образовании. Да, не там, где ей хотелось. И, возможно, даже не о той профессии. Но что поделать? Не достойна. Рожей не вышла. А точнее, местом рождения и прописки.

Дома никого не было. Слава Богу. Аня снимала комнату. За стеной у нее жила хозяйка квартиры, пятидесятилетняя тетя Катя, которая любила выпить и периодически водила к себе самых разнообразных товарищей по этому делу. Аня не страдала проблемами со сном, но громкие выяснения отношений, начинавшиеся обычно к трем-четырем утра, могли поднять даже мертвого. Поначалу она пугалась и хотела даже вызывать милицию, потом привыкла и уже не обращала внимания ни на визги, ни на стуки, ни на драки. Зато в другие ночи Аня оставалась в квартире совсем одна - ее соседка, по-видимому, совершала ответные визиты.  И эта ночь была как раз такой.

Громко запиликал мобильный телефон. Аня вздрогнула и посмотрела на дисплей. Номер не определен. Она ответила.

- Это Ксавье, добрый вечер, Анна, - раздался ей в ухо мягкий голос. Она едва не выронила телефон. Странно было услышать его, когда она только что о нем думала.

- Добрый, - подтвердила она.

- Я жду Вас завтра в 9 утра. Запишите адрес, - сказал он. Аня села на диван, открыла пакет с вещами, которые привезла с работы. Прижимая трубку к уху плечом, она пошуровала в пакете и достала свой ежедневник, открыла.

- Слушаю.

Ксавье продиктовал, она записала. Потом он быстро попрощался и повесил трубку. Аня открыла свой крохотный ноутбук, который она купила с рук за очень небольшие деньги три месяца назад, и влезла в интернет. Открыла карту. Как настоящая москвичка, не имеющая автомобиля, она толком не знала Москвы. Ориентировалась только по карте метро. Ого, на Новослободской живет... интересно, во сколько ж там встает съем жилья, в районе Садового кольца? Ну почему одни всю жизнь живут в коммуналках, а другие запросто снимают огромные хаты в центре столицы, приезжая сюда невзначай на пару недель?

Аня нахмурилась, внезапно разозлившись на себя. Что-то она сегодня углубилась в тему классовой ненависти. Так недолго превратиться в кого-то наподобие квартирной хозяйки тети Кати, которая, хлопнув стакан, непременно начинает костерить на чем свет стоит буржуев и почему-то депутатов Государственной Думы. По ее словам, именно эти самые буржуи и депутаты-ворюги были виноваты и в раннем аборте, из-за которого она не смогла больше иметь детей, и в том, что мужа не нашла, и в беспробудном пьянстве. А также в том, что ее, Катерину Ивановну, уважаемую всеми вахтершу, с работы погнали "ни за что, ни про что" и живет она теперь-мыкается, комнату вынуждена сдавать и ее, Аню, терпеть "приживалкой". Она так и говорила, что Аня приживалка. Как будто она не платила тете Кате за комнату, а еще и на шее у нее сидела. А вот не было бы приживалки, жила б она в двух комнатах, как королевишна.

Дальше фантазия тети Кати обычно не шла. Этим она иногда напоминала Ане старуху из сказки о золотой рыбке. Сначала та хотела новое корыто, потом, кажется, дом красивый. В детстве Аня всегда удивлялась, почему же старуха сразу не попросилась в те же столбовые дворянки, минуя корыто и прочее. Затем было так поступательно и планомерно раздражать золотую рыбку? Ей казалось, что так никакой человек поступать не может, даже самый глупый. Но, встретив тетю Катю, Аня поняла, что ошибалась. Та умела мечтать только о самом для нее насущном. Если бы золотая рыбка или джинн явились тете Кате с похмелья, она бы без колебаний попросила бы бутылку пива. Аня даже полагала, что до столбового дворянства дело бы и к третьему желанию не дошло.

Утром Аня проснулась от того, что хлопнула дверь. Не открывая глаз, она привычно прокрутила последний сон. Боже, что это был за сон... Никогда в жизни ей не снились эротические сны, и вот вдруг приснился.

Она всегда удивлялась, что ей не снится эротика. Как-то Аня прочитала в женском журнале, что среднестатический человек думает о сексе не менее 30 раз в сутки и полагала, судя по себе, что это не большое преувеличение. Так почему же эти мысли никогда не отражались в ее снах? Почему ей снятся, например, лифты? О них она думает куда как реже. Анализируя свой очередной кошмар, Аня вздыхала, обижаясь на Морфея, что он не послал ей вместо него утешительную эротическую фантазию... и вот дождалась на свою голову. Эротический кошмар.

Ей снилось, что она занимается любовью с Ксавье. Сон был очень долгий, и она его запомнила во всех подробностях. Она была у него дома, это она во сне знала точно. Но ничего из обстановки не запомнила, кроме лампы из бамбука в японском стиле и большой кровати, застеленной шелковой темно-синей простыней. Он стоял сзади и ласкал ее. Очень нежно. Она не видела его, но знала, что это он. Ее терзало чувство опасности. Оно было таким явственным и сильным, что даже губы кривились и хотелось плакать от страха. Она думала, что должна обмануть его. Он хотел ее, и она должна была отдаться. Она повернулась и стала целовать его и раздевать. Быстро, чтобы он не понял, как она боится.

Ксавье прижимал ее к себе, но не раздевал. Тогда она стала раздеваться сама и даже сказала ему, что хочет его, хотя это была неправда. Ей хотелось убежать. Но она боялась того, что он сделает с ней, если она не займется с ним сексом.

Анализируя свой сон, вспоминая подробности, Аня не могла понять, чего она так боялась? Это оставалось за кадром. Она не могла найти ни одной мысли, которая бы точно иллюстрировала этот страх. Думала ли она, что он убьет ее? Что могло заставить ее делать то, что она делала во сне, если не страх смерти?

Ксавье медлил. Она легла на постель, и он сел рядом, проводя рукой по ее телу. Потом, будто решившись, он подцепил резинку ее трусиков и потянул их вниз.

А потом был провал. Она ничего не помнила до того момента, когда они уже отдыхали. Он лежал рядом и не касался ее. И тогда она точно знала, что у них все случилось, но не помнила, как это было. Она спросила разрешения сходить в душ, и он разрешил, закрывая глаза. И тогда она оделась и побежала к выходу из квартиры. И уже почти открыла дверь, но тут он догнал ее, захлопнул дверь и грубо схватил ее за плечи, разворачивая к себе.

И тут она проснулась. Черт, надо же было тете Кате вернуться так невовремя. Так Аня и не узнала, что бы он сделал с ней дальше. Впрочем, и черт с ним. Это все ее глупые фантазии. Надо же, как оно все во сне. Вчера она даже не подумала, что этот человек на подсознательном уровне вызвал у нее сексуальный отклик.

На плато было влажно, тепло и тихо. Белое солнце вставало на горизонте, еще очень робко освещая горы. Капельки стекали по камню, щекоча его выщербинки и бугорки.

- Тише, ты мешаешь мне думать...

- Поговори со мной, братишка, я тебя месяц не слышал. О чем задумался?

- О ней.

- Приходила? Ты ее видел?

- Только один раз. Но мне кажется, она еще придет. И очень скоро.

- Это очень опасно. Если он снова ее увидит...

- Ты преувеличиваешь.

- Откуда тебе знать?

- Я это чувствую.

- Ну вот. Все только чувствуют, один я здесь думаю.

- Такие уж мы есть.

- Ты с ним не говорил о ней?

Скала помолчала, словно о чем-то размышляя.

- Нет. Я думаю, это пока бессмысленно. Он и сам не знает, что намерен делать.

- Боюсь, что знает. И думаю, что ничего хорошего.

- Подобные опасения - твоя работа. Но я свое мнение уже высказал.

- Ладно, братишка, я понял. Ты неисправимый оптимист.

Поток воды забурлил, стекаясь вниз, собираясь в задумчивое озерцо.

- Все будет хорошо. - Вздохнул камень и затих.

- Мне бы твою уверенность,  - прошелестела вода.

Выйдя из метро, Аня нахмурила лоб. Да, таких топографических кретинов, как она - еще поискать. Даже изучив накануне карту, она всерьез боялась заблудиться. Тогда придется звонить Ксавье по номеру, который ей вчера дал Максим и просить его помочь. Вот будет глупо. Отличный секретарь - такой сообразительный, что в своем собственном городе сориентироваться не может с адресом на руках.

Найдя нужный крохотный переулок, Аня успокоилась. Дом должен быть где-то здесь. Она пересекла двор. Какой-то сказочный дворик, со всех сторон окруженный домами. Казалось, что здесь какой-то свой мир. С кленов опадали шикарные разноцветные листья, которые падали на очень чистый асфальт и разноцветные скамейки. Посередине двора располагалась детская площадка, ближе к подъездам были оборудованы небольшие стоянки для автомобилей. Красота. Хотела бы она жить в таком доме. Никаких грязных по виду и содержанию надписей ужасными черными маркерами с вензелями, которые почему-то называются красивым словом "граффити", никаких бомжей. Даже ни одной бумажки или окурка. Найдя нужный подъезд, Аня набрала код, сверяясь с бумажкой, и вошла внутрь.

- К кому? - спросила консъержка из-за стекла.

- В тридцать четвертую, - ответила Аня, справедливо полагая, что Ксавье с местным персоналом может быть и не знаком.

- Проходите, - консьержка нажала на кнопочку, открылась вторая дверь, и Аня вошла. Вот это да! Она никогда раньше не была в домах, где на стенах подъезда висели картины и зеркала, а на полу стояли бы огромные кадки с пальмами. Как будто это было фойе отеля.

Она вызвала лифт, поднялась на третий этаж и позвонила в нужную квартиру. Когда Ксавье, облаченный в костюм, открыл ей дверь, она изумленно моргнула. Вот чего угодно ждала, но только не костюма. В 9 утра у себя дома ходить в костюме? В начищенных ботинках и при галстуке?

- Проходите, Анна, - он отодвинулся, дав ей возможность просочиться мимо в прихожую и закрыл дверь. Аня сняла сапоги, все время чувствуя его спиной. Он взял у нее пальто и повесил на вешалку. Она осмотрелась, положила сумку на тумбочку, достала черные "рабочие" туфли, всунула в них ноги.

- Я покажу Вам все. - Он двинулся вперед, и Аня пошла за ним, как-то странно себя ощущая в джинсах и простенькой кофточке, тогда как он был в очень официальном костюме. Может, надо было одеться более строго? Но кто же знал? Впрочем, Ксавье не сделал ей замечания, так что, видно, в первый день это прощается.

- Это кухня, там ванная и туалет. Здесь небольшая гостиная, я использую ее для встреч. Здесь библиотека, тут есть стол с компьютером. Думаю, Вам будет удобно здесь работать. - Он быстро передвигался, Аня семенила за ним.

- Здесь мой кабинет. Его надо проветривать каждый раз, когда я из него ухожу. Я люблю много свежего воздуха, поэтому раскрывайте окна настежь. То же самое касается моей спальни по вечерам. Она там, - он ткнул пальцем в очередную дверь. Аня кивнула, стараясь запомнить. Эта квартира была такой огромной, что в ней можно было заблудиться.

- Здесь Ваша спальня.

- Что? - Аня замерла и моргнула.

- Вы будете жить со мной. Иначе ничего не получится, потому что работать надо очень много и допоздна, - он повернулся и смотрел ей в глаза, как будто гипнотизировал.

- Вы об этом не говорили, - выдавила Аня.

- Не говорил, - согласился он и пошел дальше, как будто обсуждать было больше нечего. Аня задохнулась от возмущения. Она даже рот открыла и воздуха набрала, чтобы сказать, что вовсе не намерена здесь жить, но тут зазвонил его телефон.

Глянув на дисплей, он протянул мобильник ей:

- Пожалуйста, скажите, что я сейчас занят. Спросите, что передать.

Аня выдохнула и нажала на кнопку, поднося к уху тяжелый навороченный аппарат.

- Алло.

- Добрый день. Я могу поговорить с Ксавье Левантом? - осведомился мужской голос.

- Добрый день. К сожалению, в данный момент он занят. Меня зовут Анна, я его помощник. Что-нибудь передать?

- Передайте, пожалуйста, что звонил генеральный директор компании "Русский холод", Илья Кузнецов. Если у него будет возможность, пусть перезвонит мне по этому номеру. Или сообщите мне, когда можно будет с ним связаться.

- Хорошо, господин Кузнецов, я ему передам. Всего доброго.

- До свидания, - кисло попрощались в трубку, и Аня протянула телефон Ксавье, объяснила, кто звонил.

- Нет, теперь он будет у Вас, - Ксавье махнул рукой на свой мобильник. - У меня пока нет времени на это. Кузнецову потом перезвоните, ему нужно дать мой е-мейл. Скажете, чтобы прислал прайсы и справку о компании. Запомните?

- Да. А как я узнаю, кому что отвечать?

- Всем одно и то же. Что я занят. Спрашивайте, что передать. После обеда мне расскажете, хорошо?

- Да.

Он пошел дальше, заканчивая экскурсию по квартире, а Аня вдруг поняла, что во-первых, не сказала ему, что отказывается здесь жить, а во-вторых, кажется, момент для этого уже упущен.

Затем он провел ее в библиотеку, включил ноутбук и открыл ей свою почту.

- Пусть все время будет открыта. Разбирайте ее. Если что-то покажется очень важным, скажите мне. В эту папку, - он ткнул мышкой, - приходят все русские письма. В остальные не лезть.

- Я все равно не знаю французского, - пожала плечами Аня, чтобы его успокоить.

- Тем более, - отозвался он. - Поищите на кухне кофе и сварите мне, пожалуйста. Я буду в кабинете пока. Да, там на рабочем столе в Вашем ноуте список встреч на неделю. Часть из них пройдет здесь, на некоторые я буду отъезжать. Составьте, пожалуйста, человеческое расписание, учтите перерывы на еду. И чтобы все заканчивалось не позже 10 вечера, а начиналось не раньше 10 утра. Лучше 11. Потом надо созвониться со всеми и договориться.

Аня моргнула. Ага, плевое дело. Особенно учитывая то, что раньше она ничего подобного не делала. Блин. Она посмотрела в его спину, удаляющуюся в сторону кабинета и вздохнула. Так. Сначала надо записать этого Кузнецова, пока она про него не забыла. Аня быстро открыла ежедневник, записала телефон и имя звонившего с названием компании. Потом пошла на кухню.

Пока Аня искала кофе, снова зазвонил телефон. Опять какой-то там директор, на этот раз компания "Новая электроника". На кухне бумаги не оказалось, и пришлось бежать в библиотеку, чтобы всех записывать. Она взяла ежедневник и отправилась на кухню с ним. И правильно сделала, потому что пока кофе варился, позвонили еще двое.

Потом она отнесла новому шефу кофе в одной из чашек, которые нашла на кухне. Его кабинет оказался очень светлым и просторным, но абсолютно пустым. Ксавье сидел в большом кресле перед компьютером, и, сложив руки на груди, читал какой-то документ на французском.

- Я не знаю, как Вы любите, - сказала она негромко, ставя перед ним чашку. - Сахар на блюдце. Лимон или сливки принести?

- Я люблю черный с сахаром. Больше ничего не нужно, спасибо, Аня, - быстро ответил он, лишь на секунду подняв взгляд.

- Пожалуйста.

Ретировавшись из кабинета, Аня направилась на кухню. Она налила себе кофе из кофейника, добавила сливок и сахару. Сходила за ноут-буком в библиотеку и открыла файл со встречами. Там оказалась скромная табличка с датами, начиная с сегодняшней, а под ними список людей и их телефоны. Ни должностей, ни компаний. Круть. Хорошо хоть имена-отчества имелись, а то как звонить? На сегодняшнюю дату назначено 3 встречи, и время было расписано - хоть какое-то облегчение. Аня просмотрела список. В 12 некто Владислав Викторович Зайченко, в 13 - Ольга Петровна Милованова, в 16 часов - Павел Михайлович Шелестов и подпись "мин". Что это такое?

Ане показалось, что где-то она слышала имя Павел Шелестов. Она залезла в интернет и поперхнулась кофе, когда посыпались ссылки. Черт, какая она дура. Это ж министр промышленности и торговли. Она не знает, как зовут министров в ее стране, а этот француз намерен с ними встречаться. По крайней мере, с одним уже точно. Внезапно Аня почувствовала облегчение. Какое счастье, что он встречается с министром сегодня, а не завтра или в четверг, и ей не надо ни с кем созваниваться по этому поводу. Впрочем... кто его знает, что за люди в списках на следующие дни. Хочется верить, что президента там нет.

Значит, мин - это министерство. Аня пометила в ежедневнике, чтобы спросить Ксавье, заказывать ли ему такси или он уже это сделал.

- Вам здесь удобнее? - удивленно спросил Ксавье. Аня вздрогнула, поворачивая голову. Она и не услышала, как он пришел на кухню.

- Я кофе пила, - пояснила она.

- Ясно. У меня через полчаса встреча, сварите к тому времени кофе побольше, - сказал он.

- Хорошо.

- Поищите бумагу какую-нибудь, ручки и принесите мой ноутбук в гостиную. Владислав придет - встретьте его и скажите мне, пожалуйста. Я буду в спальне.

Аня кивнула, внимательно посмотрев на Ксавье. Он выглядел бледновато.

- Таблетку от головной боли поискать?

- Здесь их точно нет, - покачал он головой. - Потом в аптеку сходите, ладно?

- У меня есть с собой какие-то обезболивающие.

- Если поможет, то давайте.

- Сейчас. Думаю, поможет.

Аня бросилась в прихожую, мгновенно раскопала в сумке блистер с таблетками, принесла Ксавье. Он уже наливал себе воду в стакан из пластиковой бутылки.

- Спасибо, Анна, - он проглотил таблетку и жадно запил.

- Где Вы так научились по-русски говорить? - Внезапно спросила она.

Он слегка улыбнулся:

- Дома. Я наполовину русский, по матери.

- А-а, понятно. Извините за любопытство.

- Да ничего, - он снова дежурно улыбнулся и вышел.

Аня зашла в кабинет за ноут-буком и, вспомнив, открыла окно. В комнату ворвался холодный воздух. Он серьезно говорил про окна нараспашку? Здесь же будет морозильная камера, уже минут через 10. Ладно. Пусть тогда на себя пеняет. Пока она будет делать все, как он говорит.

Приготовив все к встрече, Аня ответила еще на один звонок и посмотрела на часы. До двенадцати оставалось пять минут. Достаточно, чтобы забежать в ванную и расчесать волосы, которые постоянно путались. Посмотрев на себя в зеркало, Аня с досадой отметила, что у нее перепуганный вид. Да что это с ней? Глубоко вздохнув, она вновь посмотрела на свое отражение и на этот раз осталась довольна. Вот так лучше. Пока ведь все хорошо идет, да?

Мягкий переливчатый звонок в дверь оповестил о приходе гостя, и Аня отправилась открывать дверь.

Владислав оказался довольно молодым, лет тридцати, мужчиной в очень строгом костюме с блестящим кожаным портфелем. Неожиданно маленького роста и пухлым, как колобок. Аня приветливо улыбнулась, поприветствовала и проводила его в гостиную.

- Вы желаете чай или кофе? - Уточнила она.

- Кофе, спасибо, - он открыл портфель и достал какие-то документы.

Аня отправилась по коридору в направлении жилой части квартиры. Дверь в спальню была открыта, и она вошла. Полумрак и холод... окно было открыто.

Ксавье лежал поверх покрывала на спине с закрытыми глазами, подложив под голову руку.

- Ксавье, - позвала она негромко, - Владислав пришел.

- Хорошо, - он мгновенно открыл глаза и встал. И в этот момент Аня увидела за его спиной лампу в японском стиле. Она не горела, но ее было видно очень хорошо. Девушка невольно изменилась в лице и почувствовала, как в кровь выделилось рекордное количество адреналина. Сердце заколотилось так часто, что ей показалось - сейчас оно взорвется. Ксавье поднял бровь и оглянулся, проследив ее взгляд.

- Анна, с Вами все в порядке? - спросил он, снова поворачиваясь к ней.

- Д...да, - выдавила она, моментально овладевая собой. Не рассказывать же ему про свои сны и про дурацкие совпадения с лампами. - Все хорошо, извините, - она опрометью выскочила из спальни и почти побежала в сторону кухни.

Дрожащей рукой насыпая кофе в турку, Аня лихорадочно размышляла. Да, она увлекалась снами. Да, ей нравилось их рассматривать, будто под лупой, и изучать. Но предполагать какую-то мистическую связь с реальной жизнью... да бред это все. Она же всегда была в этом уверена. Сон - это переработка отходов сознания, обрывки мыслей, переживания, последствия стрессов, скрытых или явных. Сны - это следствие прошлого. Они могут предсказывать будущее в той же степени, что и события, происходящие наяву.

Она злилась на себя, что не может вспомнить, где и когда видела наяву эту лампу. До того, разумеется, когда увидела ее в спальне у Ксавье. Ведь это совпадение. Она увидела лампу, и та попала в ее сон. А потом выяснилось, что такая же установлена в этой дурацкой спальне. Конечно, удивительно, что ей снилась именно эта лампа и именно в его спальне. Но мало ли в жизни удивительных совпадений. Надо только вспомнить, где она раньше видела такую же, и задачка будет решена. И не о чем волноваться.

И только когда Аня уже принесла в гостиную кофе для Ксавье и его гостя, она внезапно вспомнила еще одну деталь, которая была в ее сне. Подумав об этом, она ощутила, что сердце снова рухнуло куда-то вниз. Проверить? Да легко. Что может быть проще? Ксавье занят своим гостем. Аня решительно направилась в спальню своего шефа. Сейчас она увидит, что его простыня вовсе не шелковая, и уж точно не синяя. И успокоится. И больше не будет думать на работе о всякой ерунде. Оказавшись вновь перед его кроватью, девушка даже помедлила. Ей вдруг стало страшно. А что если там будет синий шелк? Это же с ума можно будет сойти. Она снова посмотрела на дурацкую лампу, и ее сердце пропустило удар. Ну надо же... ну точно такая, до деталей.

Она решительно взялась за светлое покрывало и откинула его. Уф. Все. К чертям собачьим. Обычное постельное белье. Хлопок. Красно-зеленый абстрактный рисунок. Осторожно заправив кровать, Аня едва не подпрыгнула на месте от резкого телефонного звонка. Черт. Мысленно ругая себя последними словами за дурость, она перевела дыхание и ответила ровным голосом.

3.

- Анна, я иду обедать, - сказал Ксавье после второй встречи. - Пойдемте со мной, расскажете, кто звонил и все такое.

- Хорошо, - Аня очень хотела есть и с готовностью согласилась. Конечно, кафе ей не по карману, но если он и правда заплатит 100 тысяч, то можно и позволить себе такую роскошь.

Они дошли до ближайшего ресторанчика, который, по смешному совпадению, оказался французским. Но Ксавье, кажется, было все равно. Ну да, у него же мать русская. Значит, он в России тысячу раз бывал и не стремился к местной экзотике. Едва они сели за столик, как у Ксавье зазвонил телефон. Он достал его, прижал к уху и быстро заговорил по-французски, а Аня безмолвно, с изумлением взирала на него, как будто он не мобильник из кармана достал, а кролика из шляпы. А потом прикрыла глаза, ругая себя за идиотизм. Ну, конечно. У него просто второй телефон для России. А она-то, дурочка, полдня думала, как же так ему ни разу никто из Франции не позвонил. И терзалась какими-то неясными подозрениями.

Когда он договорил, они сделали заказ, и Аня, сверяясь с ежедневником, рассказала ему о звонках. Ксавье назвал несколько человек и попросил ее напомнить, чтобы он им перезвонил вечером. Остальным нужно было позвонить и предложить связаться с ним по электронной почте.

- Такси заказать до министерства? - спросила Аня.

- Не нужно, меня заберут, - он задумался о чем-то, перебирая салфетку.

- Можно спросить?

- Что?

- Кто Вы такой?

Он улыбнулся. Так же, как утром, когда она спросила про русский язык.

- В интернете не нашли? - спросил он весело.

- Не нашла. Даже странно, - призналась Аня.

- Это потому, что в России я не публичная персона. Пока.

Он замолчал, и она даже думала, что Ксавье больше ничего не скажет, но он добавил.

- Я вхожу в руководство очень крупной международной компании, основанной во Франции. Мы хотим сделать инвестиции в России, и я готовлю сделку. Встречаюсь с потенциальными клиентами и партнерами.

- Ясно. А Максим? Что Вас с ним связывает?

- Он дальний родственник моей матери. У нас была... дружеская встреча.

- Ага, я заметила, - Аня скептически подняла бровь. Ксавье снова мягко улыбнулся, и она поняла, что он больше ничего не скажет. Что ж, хоть что-то он ей поведал. Все примерно было так, как она и думала. И у этой лампы в спальне тоже есть простое и понятное объяснение. Аня расслабилась. Не о чем думать и нечего бояться. Надо просто спокойно работать, параллельно размышляя, как лучше и приятнее будет потратить сто тысяч.

Можно съездить отдохнуть в Европу. Можно купить хорошую дубленку. Или лучше поменять ужасную мебель в своей комнатке? Есть, о чем поразмыслить, кроме дурацких снов на почве отсутствия в ее жизни мужчины.

После обеда, на обратном пути, Ксавье сказал:

- Анна, пока я буду в министерстве, Вам лучше съездить домой и собрать вещи. Вечером мне нужно, чтобы Вы были у меня.

Вот сейчас. Вот сейчас она должна сказать, что не будет жить в его квартире. Она бедная, но гордая российская секретарша. Она позволила расплатиться за себя в ресторане, потому что он слишком быстро достал карточку и всучил официантке, а потом было уже поздно возражать. Но это не значит, что она будет жить у него только потому, что он считает это целесообразным.

- Хорошо, Ксавье. - Услышала она свой голос будто со стороны.

- Возьмите такси, я оплачу.

- Да я и на метро могу.

- С вещами?

- У меня их не так много.

- Как хотите, - он пожал плечами, входя в подъезд и придерживая для нее дверь. Аня прошла мимо него, едва не споткнувшись. Она никак не могла перестать его стесняться.

Половина четвертого - благодатное время для поездок на московском метро. Между часами пик было не так много народу. Разумеется, поток все равно плотный, но нет ужасающей давки. Можно спокойно стоять или даже сесть, если случайно освободится местечко. Аня быстро доехала до своего дома возле метро "Царицыно". Тетя Катя похрапывала в своей комнате. Стараясь ее не разбудить, девушка открыла шкаф и быстро начала складывать вещи в большую спортивную сумку, с которой она переезжала на эту квартиру от родителей, которые жили на краю московской географии, в Жулебино. Когда Аня устроилась на работу, она поняла, что добираться оттуда стало совсем уж невыносимо. Да и жить под постоянным контролем ей надоело. Родители отнеслись к идее переезда философски, и Аня быстро смоталась, наслаждаясь новоприобретенной свободой.

В некоторых ситуациях это выручало, вот как сейчас. Объяснять маме, что она будет месяц жить с каким-то неизвестным мужчиной, пусть даже он всего лишь ее временный работодатель - бррр. Это обсуждение часа на 2-3. И то - без каких-либо гарантий спокойствия участников дискуссии. Мама имела привычку за нее "тревожиться", и это часто выражалось в выматывании нервов. А у Ани они были не железные, и обычно это заканчивалось взаимными упреками и истерическими криками, за которые девушке потом бывало очень стыдно.

Аня спешила. Надо было успеть выехать до пяти, а то попадет она со своей объемистой сумкой в час пик, и придется тяжело. Выбежав из дома без четверти пять, она уже к половине шестого была на Новослободской. Выйдя из вагона, Аня оглянулась, соображая, какой выход ближе к дому Ксавье, и тут, совершенно случайно, встретилась глазами со странным мужчиной. Точнее, странными были глаза. Очень светлые. Выцветшие. Почти белые. Он быстро отвел взгляд, но Аня на секунду задохнулась. Она вдруг вспомнила тот сон, про мужчину с белыми глазами, и ей стало нехорошо. Подхватив сумку, она развернулась и почти побежала в противоположную от этого мужика сторону. Уже на эскалаторе она обернулась - разумеется, ее никто не преследовал. "Так и спятить недолго", - подумала девушка, жутко разозлившись на саму себя. "А все из-за какой-то  лампы. Один раз перепугалась, теперь все мерещится".

На этот раз, когда Аня зашла в подъезд, консьержка, уже не спрашивая ее ни о чем, молча открыла дверь. Девушка поднялась на третий этаж, открыла квартиру ключами, которые ей дал Ксавье. Встречный поток воздуха взметнул волосы на ее плечах, входная дверь вырвалась из рук и с грохотом шарахнула в стену. В квартире стоял арктический холод. Чертыхнувшись, Аня с трудом, преодолевая сильный сквозняк, захлопнула дверь и бросилась закрывать окна. Она ушла раньше, чем за Ксавье пришло такси и, похоже, он перед выходом из дома открыл все окна, какие смог.

Закончив с окнами, она дрожащими руками раскрыла сумку, выудила из нее свитер и решительно натянула. Затем отнесла вещи в свою спальню и развесила в шкафу. Подумала, что надо бы утюг где-то раздобыть, ведь все помялось. А еще дел невпроворот. Слава богу, хоть без конца трезвонящий телефон француз забрал с собой в министерство.

Но сначала она перекусит. По дороге она приобрела пару шоколадок и намеревалась слопать их с горячим чаем. И согреется заодно.

Когда через пару часов пришел Ксавье, Аня уже "домучила" расписание на три дня и созвонилась почти со всеми людьми из списка. Они все оказались очень сговорчивыми, и она невольно подумала, что им эти встречи, похоже, нужны были больше, чем ее начальнику. Похоже, у него действительно были основания считать себя важной персоной, помимо идеального детства, которое Аня ему придумала.

Она робко предложила ему взглянуть на результат ее трудов, он посмотрел и, подумав, кивнул.

- Все хорошо. Спасибо, Аня.

Она вдруг почувствовала себя так, как будто ее наградили какой-то очень важной премией. И только в этот момент поняла, как боялась, что все сделала неправильно, и ее будут ругать. Но оказалось, что все правильно и даже хорошо. А она, между прочим, никому раньше не составляла никаких расписаний. Максим сам всегда планировал свой день, а других начальников у нее никогда не было.

Ксавье положил на ее стол свой телефон и удалился в свой кабинет.

Вечер прошел очень спокойно. Переделав все дела, Аня стала лазить в интернете. Телефон Ксавье звонил всего пару раз. В девять вечера она дошла до его кабинета и заглянула. Начальника там не оказалось. Она стала ходить по квартире и нашла его в гостиной, где он полулежал в большом кресле, читая книгу. Все еще в брюках и рубашке, но галстук снял, как и пиджак. Его вид был таким усталым, что она поняла, почему он не переоделся - у него просто не было сил.

Аня тихо спросила о людях, которые ему звонили, Ксавье покивал, отправил всех на почту.

- Вам что-нибудь принести? - предложила она.

- Нет, спасибо. Отдыхайте, Аня, - он нейтрально улыбнулся, снова уткнувшись в книгу.

- Спокойной ночи, - сказала она и ушла в свою спальню.

Под ее ногами - камень. Но она его не видит. Белый туман стелется по земле, ее ноги утопают в нем по колено. Какое-то неясное движение и дрожь... Легкий ветерок. Холодно. Очень холодно. Солнца нет. Она понимает, что скоро рассвет, но пока - темнота. Только на горизонте светлая полоска, все еще очень тонкая.

"Ты - это я".

Она прислушивается, садится на корточки, погружает руки в туман. Он осязаем и нежен, как крем, как шелк, как взбитые сливки. Она не понимает, что должна делать. Ей, кажется, нужна помощь. Она чувствовала себя... беззащитной.

Аня проснулась от того, что ей показалось - в спальне кто-то есть. Вздрогнув, она открыла глаза. Шторы не были задернуты, и свет падал из окна - достаточный, чтобы все разглядеть. Никого. Так... что ей снилось?

Она погружала руки в туман, потом был сильный ветер, и все разметал. Она стояла там на ветру, опять обнаженная, на голом камне. А потом... опять он. Опять ей снился чертов француз. Следующий кадр - они идут вместе по улице. Он говорит ей про такси, она отказывается, а потом она уже видит себя в метро, и там человек с белыми глазами. И она бежит от него, но знает, что не успеет. И ноги, как всегда во сне, переставляются еле-еле... она ползет, но до эскалатора очень далеко. И тут появляется он и почему-то берет ее на руки, а человек с белыми глазами исчезает. И они исчезают тоже, она проваливается куда-то. И они вновь идут по улице.

- Я же говорил, что лучше на такси, - говорит ей Ксавье. И она чувствует в его голосе какую-то ужасную тоску, и ей становится так плохо, что она теряет сознание и падает.

Ну и бред. Редкостный. Отборный. Аня решительно откинула одеяло и подошла к окну. На улице еще было очень темно. Где-то вдалеке проехал автомобиль, моргнув красными фарами. Она натянула джинсы, футболку и вышла из спальни, шлепая на кухню. Надо выпить воды и снова лечь спать.

Увидев в коридоре тень, Аня вздрогнула всем телом. Ксавье тоже вздрогнул. Он стоял у входа в кухню со стаканом воды в руке. Свет не был включен, и в полумраке почти невозможно было разглядеть лицо.

- Анна, Вы меня напугали.

- Вы меня тоже, - Аня, стесняясь, прошла мимо него в кухню. На французе были только какие-то штаны пижамного вида. Слава богу, хоть она оделась.

- Вы не спите?

- Спала. Мне кошмар приснился, - призналась она, взяла стакан и налила воды.

- Бывает, - он сделал глоток из своего стакана. Она хотела спросить, почему не спит он, но в последний момент прикусила язык. Это не ее дело. Выпив воды, она пошла обратно в свою спальню.

Плотно прикрыв дверь, Аня разделась, бросила вещи на ближайший к кровати стул и юркнула под одеяло. Ее знобило. По квартире гуляли сквозняки. Этот сумасшедший француз везде открывал окна. Это в октябре! Он простудится, и Аню простудит. И будут ему встречи с соплями, красным носом и кашлем. Вон, уже голова у него сегодня болела. Может, это и есть начало болезни.

Легкий щелчок заставил девушку подпрыгнуть на кровати. Она резко села, держа одеяло у груди, словно оно могло ее от чего-то защитить... или от кого-то. Аня несколько секунд не отрывала взгляда от приоткрывшейся двери. Потом до нее дошло, что она открылась от сквозняка. Хотя это странно - в ее спальне точно не было открыто ни одного окна. Господи, зачем она переехала в эту нехорошую квартирку с японскими лампами и самостоятельно открывающимися дверями? Аня встала и подошла к двери, выглянула в коридор. Разумеется, пусто. Кого она ожидала там увидеть? Ксавье, крадущегося в ее спальню с ножом? Прикрыв дверь заново, Аня снова легла в постель.

Горное плато, ветер. Ей холодно, ее знобит.

- Прошу тебя...

О чем она просит? И кого?

Ветер немного стихает, становится мягче и будто теплее. Она обхватывает себя руками, и вдруг понимает, что рук нет... и нечего обхватывать. Она туман. Она - мелкие капли влаги, взвешенные в воздухе. Ее очень много, миллионы крохотных капель. И в то же время она едина. Она движется и одновременно остается на месте. У нее нет формы, нет тела, но она себя осознает, как и каждую свою мельчайшую часть, каждую молекулу, каждый атом воды и воздуха между ними. Но она стремится объединить их, уплотнить, а он ей мешает. Он отрывает их от нее, ее капельки. Он разрывает ее на части, которые становятся все мельче. Она становится все прозрачней и прозрачней и вот-вот исчезнет, растворится в нем, в этом могучем потоке воздуха. Ей больно. Ей страшно.

Хочется спать... очень хочется спать и нет уже сил бороться. Проще расстаться с сознанием, довериться этой стихии, этой силе, которая все равно победит. Но она почему-то упрямо цепляется за осознание себя. Она почему-то понимает, что этот сон, такой сладкий и желанный - это смерть. И он пугает ее.

- Аня. Аня, Аня...

Кто-то настойчиво называет ее имя... так настойчиво, что это сном быть не может. Открыв глаза, она вздрогнула: рядом с ее кроватью, на стуле, сидел Ксавье. Аня резко села, держа у груди одеяло. Впервые в жизни она точно помнила свой сон безо всяких дополнительных усилий по его "прокручиванию". Она посмотрела ему в глаза, и ее осенила странная догадка. Это было чистейшее безумие, но Аня все-таки спросила:

- Это ты? Это... ты?

- Зачем ты сопротивляешься? - Очень мягко и тихо спросил он.

- Я... я не понимаю, - она отодвинулась.

- Я тоже, - он немного нахмурился и недоверчиво покачал головой, как будто видел перед собой не свою новую секретаршу, а какого-нибудь зеленого человечка.  - Ты не должна там быть. Ты вообще ничего не должна помнить. А ты мало того что все видишь, так еще и мешаешь мне.

Он требовательно смотрел на нее, как будто она была в чем-то виновата, а до Ани постепенно доходил весь масштаб того бреда, о котором они сейчас беседовали. Кажется, речь шла о ее сне.

- Минуту, - резко сказала она, отбрасывая одеяло и вставая с кровати. Почему-то сейчас она его не стеснялась, хотя была в одних трусиках и тонкой маечке. Оглянувшись, Аня взяла джинсы и рывком натянула их, повернувшись к французу спиной. Затем она надела футболку и развернулась к нему. Ксавье встал.

- Я, простите, не понимаю, о чем вообще речь. И что Вы делаете в моей комнате, - она взяла в руку мобильный телефон, сверяясь с табло, - в четыре часа утра.

Ксавье молча смотрел на нее, и ей становилось все более не по себе, хотя дальше, казалось, некуда.

- Я... попробую тебе объяснить, - наконец, сказал он и жестом предложил ей сесть.

4.

- Это реальность? То горное плато, оно что, на самом деле существует?

Аня была поражена. Из того, что говорил ей Ксавье, выходило, что ее сны - вовсе не абстракция и не фантазия.

Француз задумался над ее вопросом, потом наклонил голову:

- Интернет - реальность? - спросил он. - Он на самом деле существует?

- Полагаю, что да.

- А разговор, который ты ведешь по ай-си-кью? Насколько реален этот контакт?

Аня хотела было ответить, но вдруг осеклась, сообразив, куда он клонит.

- Это полувиртуальный мир, да?

- Вроде того. Это мир, который мы создаем сами. Те, кто помнит. Те, кто себя там осознает. Кто может творить постоянно и последовательно, из сна в сон, каждую ночь. Это жизнь во сне, параллельная жизни наяву.

- А... остальные?

- Остальные творят бессознательно. Мы их ограничиваем, чтобы они нам не мешали. Но в целом - делают, что хотят. Сами себя пугают, сами себя развлекают... кто во что горазд.

- Но вы как-то можете их использовать? - Вдруг догадалась Аня, и по ее коже прошел холодок.

Ксавье улыбнулся.

- Не все так страшно, как ты думаешь. Это... очень мирная игра. По крайней мере, - он вздохнул, - так было до последнего времени.

- А что со мной происходит? - Аня обхватила себя за плечи, жалобно глядя на него.

- А с тобой... происходит черт-знает-что, - медленно выговорил он с такой досадой, что ей стало страшно.

- Это все ведь большая тайна, да, Ксавье? - спросила Аня, глядя в окно, за которым потихоньку светало. Она грела пальцы о кружку с кофе, потому что ее знобило. Она была так ошеломлена его рассказом, что даже не заметила, как они перебрались в гостиную, а ее шеф сам сварил им по большой кружке кофе, который щедро сдобрил сахаром. И даже корицу где-то нашел и тоже добавил. Было вкусно.

- Ты уже почти наша, так что все равно скоро все узнаешь.

- Почти?

- Ну... тебе еще предстоит многому учиться. Но я тебе помогу.

- Ты ведь не руководитель международной компании, да, Ксавье? - негромко спросила она, когда он надолго замолчал.

- Почему? Это все в силе, - он пожал плечами, недоуменно глядя на нее. Действительно, почему бы ему еще и не возглавлять международную компанию? Так, между делом. - Просто это для меня не основное занятие.

- Ну, разумеется. Что такое для основателя семи миров международная компания? Так, левой пяткой управиться можно, - пробормотала Аня.

- Пятки тут ни при чем, - поморщился Ксавье. - Просто это слишком малая часть моей жизни.

- Подожди. Но ведь ты спишь всего 8 часов, а бодрствуешь около 16, так? - спросила вдруг Аня. - Как там без тебя все это время обходятся?

Он как-то странно на нее посмотрел, словно размышляя о чем-то, потом отвел глаза:

- Я тебе позже объясню.

Аня вздохнула, снова отхлебнув кофе.

- Мне кажется, я сейчас проснусь, и это окажется очередным бредовым сном, - сказала она, облизнув губы.

- Это вряд ли, - Ксавье прикрыл глаза, вытягиваясь в кресле. Аня невольно посмотрела на его обнаженные ступни и длинные пальцы на ногах, поставила кружку с кофе на журнальный столик. Так странно было беседовать с этим человеком в половине пятого утра и видеть его голые ноги, пусть даже только от щиколотки. Она думала, что он и спит в ботинках и костюме, застегнутый на все пуговицы.

Черт, о чем она думает? Ей так много нужно было задать ему вопросов, но она никак не могла собрать мысли в кучу. В глазах ощущалась сильная резь, хотя свет они не зажигали. Ее знобило и подташнивало от недосыпа.

Если верить Ксавье, помимо реального мира существовали еще семь, куда люди могли попадать во сне. А некоторые из них попадали туда постоянно, и жили там, и помнили об этом после пробуждения. Более того, они там общались друг с другом и жили нормальной жизнью - такой же реальной, как наяву.

- Объясни, что ты со мной делал? И почему все так было странно... мне снилось, что я туман и...

- Это седьмой мир, там одни стихии. Там всего четыре обитателя, один из них я. Как ты туда попала, ума ни приложу. Туда из наших никто не может попасть, я так его сделал. Только самые сильные.

- И что там происходит?

- Да ничего особенного. Это чисто развлекательное место.

Аня посмотрела на Ксавье. Она не считала себя хорошим психологом, но в ту минуту готова была поклясться, что он врет.

Француз открыл глаза:

- Я хотел тебя скрыть. Потому что ты в большой опасности.

- Так. - Аня подобралась. - А вот с этого места поподробнее.

- Не-а. Подробно сейчас будешь рассказывать ты, - лицо Ксавье неожиданно стало очень серьезным. - Все свои сны, которые помнишь. Не вздумай стесняться и что-то скрывать. Я буду с тобой откровенен. Тебя уже ищет один очень опасный человек. Когда он тебя найдет - ты труп.

Аня задохнулась и закашлялась. Его слова произвели эффект ведра ледяной воды, вылитого на голову. Ее до костей пробрал мороз, потому что она ему поверила.

- Почему? - прохрипела девушка, подбирая под себя ноги.

- Потому что ты уже сейчас в нашем мире проявила какие-то удивительные, невиданные способности, - медленно, подбирая слова, пояснил он. - И это удивляет... даже меня. Но пока о тебе знают только трое. И один из нас троих, возможно, хочет твоей смерти, потому что боится за свое место.

- Его место?

- У нас своя иерархия. Долго объяснять. Седьмой мир - для руководства. Ты туда влезла, хотя еще и в первый ходить не умеешь. А с него все начинают. Все, хватит пока вопросов. Рассказывай свои сны. У нас очень-очень мало времени.

Аня тяжело вздохнула.

- Я возьму тетрадь, чтобы ничего не забыть.

- Ты их записываешь? - удивился он.

- Да, а что такого?

- Странно просто... ладно, бери свою тетрадь.

Аня начала рассказывать с начала тетради, которую вела почти год. Время от времени Ксавье перебивал, переспрашивал, уточнял. Его не интересовали сны про погони, лифты, даже полеты. Однако, когда Аня рассказала про человека с белыми глазами в метро, он очень заинтересовался и долго расспрашивал.

- Да я не помню больше ничего, - взмолилась она. - Этот сон был очень коротким, буквально несколько секунд.

- Это тебе так кажется, потому что ты все забыла, - процедил Ксавье. - Это он. Он поймал тебя в первом мире и пытался выудить что-то из твоей головы.

- Что?

- Скорее всего, адрес. Город он точно выудил, потому что ты представила московское метро.

- Черт, - Аня вздрогнула. - Он что, так и выглядит?

- Ань. - Ксавье посмотрел на нее как на душевнобольную. - Так выглядит твой страх. Какая у него внешность - неважно. То, что тебе приснилось - это всего лишь твои ассоциации. Отклик твоего подсознания на то, что он делал. Оно нарисовало тебе картину: лучи из глаз в глаза. Оно говорило тебе о том, что он сканирует твою память, влезает тебе в голову. Вот и все.

- Ясно, - Аня перевернула страницу и снова вернулась к рассказам. Дойдя до листка, где был записан сон с Ксавье, девушка густо залилась краской.

- Черт, я не могу тебе этого рассказывать. - Она жалобно посмотрела на него.

- Почему? - он заинтересовался и даже улыбнулся, изучая ее лицо.

- Потому что это про тебя, - Аня подтянула к себе ноги и уперлась лбом в колени, несколько секунд пытаясь подавить жуткий стыд. Легче не стало.

- Что, эротический? - Ксавье тихо рассмеялся и отхлебнул кофе. - Давай, рассказывай скорее. С этого же начинать надо было.

- Ты издеваешься? - засмеялась Аня.

- Немного. - Он широко улыбнулся, и она внезапно подумала, что он симпатичный и, оказывается, очень молодой. Почему-то она не обращала на это внимания. Из-за его серьезности ей все время казалось, что ему сто лет. А ему лет тридцать пять, не больше. Он же Максу ровесник. Аня завороженно смотрела на него, и Ксавье нетерпеливо указал ей взглядом на тетрадь:

- Я жду.

Это оказалось не так уж весело. По мере того, как она рассказывала, глаза Ксавье становились все более тревожными. Аня даже стесняться перестала, и начала бояться.

- Тебе снилась эта самая лампа, та, которая у меня сейчас в спальне? - снова уточнил он.

- Да. Она даже стояла там же. Я только ее и помню и синие шелковые простыни.

- Синий шелк - это другое, - тут же отозвался он, о чем-то напряженно размышляя. На его лице было озадаченное выражение. А потом оно почему-то стало смущенным.

Он встал и походил по комнате.

- Черт. Я ничего не помню, - сказал он, наконец.

- Чего?

- Не важно, - он вздохнул и сел. - Еще снилось что-то?

- В общем, так, - резюмировал Ксавье через несколько минут. - Надо срочно вводить тебя в первый мир. Там мы тебя быстренько выдадим замуж, и он тогда уже не посмеет.

- Вы меня быстренько - что? - Аня подняла брови.

- Замуж выдадим. За кого-нибудь влиятельного. - Пояснил Ксавье так, как будто речь шла о том, чтобы выпить еще одну чашку кофе. - Ну, помолвим хотя бы. Ты не бойся, я тебе хорошего жениха найду, он тебя защитит.

- А если он не захочет? Жених?

- Тогда я ему прикажу, - Ксавье отхлебнул еще кофе и поморщился: Холодный уже. Идем спать. Я тебя попробую вывести за ручку.

- Прямо сейчас? Я не засну, - Аня пожала плечами.

- Заснешь. Идем.

Ксавье протянул ей руку, и Аня со вздохом пошла за ним в его спальню. Несмотря на усталость, озноб, тошноту и резь в глазах, которые говорили ей о реальности происходящего, она все ждала, что вот-вот очнется от этого бреда.

- Ложись, - он покопался в прикроватной тумбочки, извлек блистер с непонятными французскими таблетками. Протянул одну Ане:

- Глотай.

Вторую он проглотил сам, запил водой из стакана, который стоял у него на тумбочке. Аня тоже сделала глоток.

- Надеюсь, это не наркотики? - Спросила она.

- Кто знает, - отозвался он, ложась рядом. Аня распахнула глаза, уставившись на француза. Ксавье хмыкнул:

- Шучу. Это снотворное. Закрывай глаза.

5.

- Подъем.

Аня открыла глаза и села.

- Боже.

- Добро пожаловать в первый мир.

Ксавье стоял у кровати, на которой она сидела. Это был он и в то же время не он. Его внешность изменилась самым поразительным образом. Рост намного превышал два метра, пропорции идеальные, мускулатура - развита самым завидным образом. Волосы стали длинными, до плеч, немного вьющимися. Почти черными. Одет он был по-летнему - светлая рубашка с коротким рукавом, тонкие черные брюки. Но самым странным в его внешности были... крылья. Темно-серые, огромные, полусложенные за спиной крылья.

- Размах - семь метров. - Прокомментировал он, проследив за ее взглядом. - У тебя примерно шесть с половиной.

Аня вздрогнула и оглянулась, невольно расправляя собственные крылья - светло-синие. Точнее, разноцветные. Оперение переливалось от темно-синего оттенка до бледно-голубого, почти белого.

- Зеркало есть? - спросила она.

Ксавье рассмеялся, указывая подбородком за ее спину.

- Все с этого начинают. Смотрят на себя в зеркало.

Аня обернулась.

Зеркало оказалось у нее прямо за спиной. Точнее, одна из стен спальни представляла собой огромное зеркало. В просторной комнате не было ни одного окна, но воздух казался свежим и прохладным. Зеркальная стена оказалась единственной ровной. Остальные имели причудливые изгибы, неровности. Они казались каменными и были выкрашены в сиренево-белую гамму с абстрактными узорами. Мебели было немного - помимо огромной кровати, имелась пара кресел очень своеобразной формы и своеобразное по форме сооружение, похоже, служившее шкафом для одежды. Впрочем, его причудливая форма была всего лишь продолжением стен и потолка, поскольку он был идеально вписан в один из углов.

- Я позволил себе представить тебя такой, - сказал он, появляясь за ее спиной. - Если что-то не нравится, можешь изменить. Попроси меня, я сделаю. Но только один раз, так что подумай хорошенько.

- Хорошо, - она смотрела на стройную высокую фигуру, и понимала, что это она менять не захочет. Ксавье не изменил ни форму, ни размер ее груди, ничего не трогал на лице. Прежними остались и волосы. Но он сделал ее выше и стройнее. И ей это нравилось. На ней был очень легкий сарафан с завязками на шее и застежкой на бедрах. Спина была открыта из-за крыльев. Под сарафан были надеты совсем уж легкие, полупрозрачные штанишки, а на ногах оказались летние сапоги, все в разрезах, из какой-то мягкой ткани. Вся одежда была кремового цвета, а сарафан украшен затейливыми желтыми рисунками. Позади нее стоял Ксавье, возвышаясь над ней сантиметров на пятьдесят, хотя сама Аня, по ее примерным прикидкам, "выросла" почти до двух метров и выглядела какой-то инопланетной фотомоделью, переодетой в ангелочка.

- Здесь все мужчины такие... огромные?

- Да. Никто не жаловался, - Ксавье пожал плечами. - Я придумывал этот мир, когда мне было 18. Есть некий максимализм, но теперь все менять неохота. Одно цепляет другое, в общем, ты понимаешь...

Аня ничего не понимала, но на всякий случай кивнула.

- Мир, в котором мы сейчас находимся, называется Первым. Язык, на котором мы говорим -  общий для всех. На самом деле мы не говорим, а обмениваемся мыслями. Но для каждого это выглядит так, как будто он общается на своем родном языке.

- Круто, - оценила девушка.

- Еще бы. - Он улыбнулся, как мальчишка, которого в школе похвалили за удачную домашнюю работу.

- Ксавье...

- Стоп. Меня здесь зовут по-другому. Никогда не называй меня этим именем.

- Почему?

- Потому что далеко не все здешние обитатели знают, кто я в реальности. И я хочу, чтобы так все и оставалось. Ясно?

- Да.

- Мое имя Ксеар Айи. Некоторые считают, что ксеар - это титул. Можешь называть меня просто Айи.

- Титул?

- Да. Я здесь самый главный.

- О. Ты тиран и деспот? - Аня улыбнулась, потому что его лицо было очень серьезным.

- Еще какой, - его губы дрогнули, и она тихо рассмеялась.

- Ты тоже можешь выбрать себе другое имя. Я тебе это настоятельно рекомендую. И первые лет двадцать никому не рассказывай о себе в реальности. Пока не поймешь, что к чему.

- Двадцать лет? - она хихикнула, полагая, что Ксавье пошутил.

- Да. Это один реальный год.

- Не поняла, - Аня резко обернулась, едва не врезавшись в него, потому что он подошел ближе.

- Ты все поймешь... постепенно, - очень терпеливо сказал он, поддержав ее за локоть. - У меня куча дел. Поэтому сейчас я познакомлю тебя кое с кем... заново. Он тебе все расскажет и объяснит.

Он покинул спальню так стремительно, что Аня в первый момент даже не поняла, что ей лучше поторопиться следом. За дверным проемом оказался широкий длинный коридор, сплошь каменный, как будто они были в пещере. Через минуту, пройдя его до конца, девушка убедилась, что так оно и было. Только эта пещера располагалась на огромной высоте.

- Черт, - вылетев за Ксеаром на небольшую площадку, она ошеломленно застыла, обнаружив себе на выступе огромной горы, подножие которой было далеко внизу. Скорее, это даже была скала, потому что ее стена уходила вниз чересчур отвесно. Фактически, у ее ног начинался обрыв в бездну. Далеко-далеко внизу виднелась долина с тонюсеньким ручейком, заросшая зеленой травкой. Совсем рядом, прямо над головой, проплывали облака. Казалось, только руку протянуть - и достанешь. Кругом были одни горы. И скалы. И тишина. Ни одного живого существа, как в фантастическом фильме о полностью уничтоженной жизни на Земле.

- Полетели, - он прыгнул с площадки, на ходу раскрывая крылья. Аня широко раскрыла глаза, следя за ним. Прыгнув, он сначала провалился на несколько метров вниз, но затем парой легких взмахов крыльев поднялся на уровень площадки, где она стояла.

- Ну? - поймав раздраженный взгляд, Аня даже отступила на шаг. Уж не ждет ли он, что она прыгнет следом?

- Я же не умею, - закричала она.

- Тут нечего уметь. Твое тело все знает. Просто прыгай, - велел он, подгребая своими крыльями размером с половину Бразилии.

"Так, я же летала во сне. Это так же", - сказала себе Аня. Проблема была в том, что происходящее совсем не было похоже на сон. Может, он все-таки отравил ее каким-то наркотиком? Но как объяснить тогда, что они здесь вместе? Как там было в "Простоквашино"? "С ума поодиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют". Впрочем, раньше Аня была уверена, что и сны у всех отдельные.

- Так, все, извини, мне это надоело, - он внезапно приземлился рядом и схватил ее.

- Нет, нет, ты что, не надо...

Аня завизжала так, что казалось, содрогнулись все горы в радиусе 10 километров. Но он уже подтащил ее к краю и сбросил, крайне невежливым пинком.

"Почему я не просыпаюсь?" - мелькнула мысль, когда она стремительно летела в пропасть. Она всегда просыпалась, когда падала во сне. Но тут же, перевернувшись в воздухе, ее тело как-то само-собой выпрямилось, изогнулось... крылья распахнулись с сильным хлопком, как будто открылся парашют. И, ощутив резкую боль в мышцах спины, Аня мгновенно поняла, что может управлять этим. Сначала робкими, потом все более уверенными движениями она набрала высоту и поравнялась с мужчиной, который, даже не посмотрев, все ли с ней в порядке, развернулся и направился прочь. Тут она поняла, зачем на ней были штаны. Подол сарафана сильно задирался на ветру, несмотря на продуманную застежку, расположенную низко на бедрах.

- Ты грубиян, - сердито сообщила она, как только догнала Ксеара.

- А ты трусиха, - парировал он, поворачивая куда-то. Аня не нашлась с ответом и молча полетела за ним по ведомому ему одному маршруту.

- Значит, Мьелле, - Аня смотрела на светловолосого незнакомца во все глаза, не в силах поверить в происходящее.

- Ксеар уже объяснил тебе, что ты никогда не должна нас называть реальными именами?

- Да. Слушай, я не понимаю, это что все, всерьез? Это похоже на какую-то... детскую игру.

- Нет, солнце. Это совсем не игра. По крайней мере, для нас. Для всех живущих здесь это и есть настоящая жизнь. А реальность - всего лишь короткий сон.

Мьелле-Максим, ее шеф, которого она, казалось, узнала за 2 года вдоль и поперек, поерзал в кресле, форма которого с очень узкой спинкой, позволяла не помять крылья его серые крылья. Они сидели в гостиной его дома, который, как и дом Ксеара, располагался внутри скалы. Его тон был немного снисходительным, но доброжелательным. И он уже не смотрел на нее, как начальник.

- Я не понимаю...

- Сколько лет мы с тобой знакомы? - спросил он, повертев в руках бокал с местным вином.

- Два года, - без колебаний ответила Аня. Тут даже думать было не о чем.

- Для тебя это верно, 2 года. Но не для меня. Я знаком с тобой более 40 лет. Правда, видел за это время очень редко. По моим часам и календарю мы с тобой встречаемся не чаще 1 раза в месяц. А для тебя это каждый день.

Аня замерла, переваривая информацию. Ее взгляд, должно быть, был диким, потому что Мьелле улыбнулся.

- Сколько ты здесь после того, как заснула?

- Ну...

- Примерно.

Аня прикинула. Пока они разговаривали с Ксавье в спальне, пока летели... потом он очень быстро о чем-то переговорил с Максимом и смылся. И вот они вели эту невероятную беседу уже с Мьелле.

- Час, может чуть меньше, - наконец, решила она.

- Так вот. Это означает, что ты проспала пока меньше минуты.

- Как?! - Аня даже привстала с кресла.

- Вот так, - Мьелле развел мускулистыми руками, и Аня невольно скосила взгляд не его бицепсы. Если бы у Макса в реальности были такие, его популярность среди женщин возросла бы неизмеримо. Впрочем, насколько она помнила, обаяние шефа и так позволяло ему с легкостью покорять сердца. Ее собственное сердце в первые недели работы тоже билось чаще в его присутствии. Пока она не поняла, что у него есть постоянная любовница. И Аня задушила свою зарождающуюся влюбленность железной рукой. Влюбленность некоторое время потрепыхалась в агонии, но вскоре благополучно скончалась к облегчению той, что ее испытывала.

- Положение дел со временем таково, что каждую реальную ночь мы проводим здесь около 20 дней. А когда здесь мы засыпаем, чтобы бодрствовать в реальности, то спим не более 15-20 минут. За это время в реальности проходит соответствующее количество часов.

- Минута за час? - поняла Аня.

- Да. Примерно так. Плюс-минус несколько секунд.

- Обалдеть. Так это не просто вторая жизнь, это чертовски длинная вторая жизнь.

- Именно.

- И сколько ты здесь живешь? - ошарашенно спросила она.

- К сожалению, я научился входить сюда сравнительно недавно. Здесь я восемьдесят лет.

- Тебе сто с лишним лет? - прохрипела она.

- Ага, - Мьелле улыбнулся. - Если прибавить еще реальное время. Но так никто не считает. Мы отмечаем дни рождения здесь и количество проведенных тут лет. Так что мне ровно восемьдесят, а ты... новорожденная. Сегодня, 10 июля, твой день рождения.

- Июля?

- Да, у нас тут лето сейчас. Впрочем, это условность. Здесь всегда тепло и комфортно. Так уж он это придумал.

- Он - это Кс... Ксеар?

- Да.

- А ему сколько лет?

- По официальной истории, которую он написал, этот мир был создан 295 лет назад, 8 апреля первого года. Но никто, разумеется, не может это проверить. Потому что все остальные родились здесь позже.

- А он...

- Послушай. Мы сейчас не будем его обсуждать. Это, безусловно, интересная тема для беседы, но сейчас мне важно выполнить распоряжение Ксеара. Нам нужно обеспечить твою охрану. Поэтому я сейчас свяжусь со службой безопасности, а ты пока поешь что-нибудь.

- Мьелле, а ты не знаешь, от кого меня надо охранять? - спросила Аня, проходя за ним в столовую.

Он повернулся и как-то недоуменно посмотрел на нее своими светло-серыми, почти голубыми глазами.

- Нет. А ты?

- Я...

- Не говори ничего. Нам не нужно это обсуждать, - внезапно поднял руку Мьелле, и Аня прикрыла глаза, внезапно ощутив странную усталость. Слишком много секретов и недоговоренностей для одного дня... или ночи.

- Солнце, я пошел. Придумай себе какое-нибудь имя пока. Только не выбирай русское... лучше что-нибудь абстрактное, без всяких любимых героев книг или фильмов. Чтобы по нему ничего о тебе нельзя было узнать.

- Ясно.

Аня посмотрела в его удаляющуюся спину и села за большой каменный стол. На нем стояли вазы с фруктами, печеньем, блюда с каким-то разноцветным желе. Она вооружилась вилкой и начала все пробовать, только сейчас сообразив, насколько была голодна. Имя. Имя-имя-имя. "Что-то абстрактное" придумать всегда сложней всего, если хочется, чтобы оно было еще и благозвучным. Айи... Мьелле... сговорились они что ли использовать мягкие звуки. Аня знала, что ее имя будет жестким. Почему-то это куда больше ей импонировало. Она начала перебирать все буквы алфавита подряд, катая звуки на языке.

- Меня зовут Джара, - сказала она возвратившемуся через десять минут Мьелле. - Немного по-восточному, знаю... но ведь не по-русски.

- Ладно. Нормально, - он сел и надкусил яблоко. - Сейчас Бьякка прилетит, будет тебя сканировать.

- Кто прилетит?

- Глава местного СБ. С ним Ксеар уже связался. Мрачный тип, но если ты с кем-то и будешь в безопасности, так это с ним. Дело он хорошо знает.

- А что значит сканировать?

- Значит, снимать все твои сны из твоей головы. Мы так можем делать со всеми спящими. Или с теми, кто недавно проснулся. Я тебя потом научу.

- Спящие - это обычные люди, да?

- Ну да.

- Не понимаю, как они сюда попадают.

- Так же, как и мы. Они засыпают. Только они видят здесь не то, что мы, а то, что сами себе представляют. Они как будто бредят.

- И что, все-все, кто спит на Земле, сейчас находятся здесь?

- Ну нет, не все. Некоторые.

Мьелле вздохнул, расшевелив свои волосы:

- Честно говоря, я и сам не очень понимаю, по какому принципу это происходит. У нас целый научный институт это изучает.

- Мьелле, а сколько вас... то есть нас?

- В первом мире около пяти тысяч. В других меньше, - ответил он, думая о чем-то своем. - И около миллиона спящих. Они находятся в другой части планеты.

- Ого.

Джара немного подумала, потом задала следующий вопрос:

- А чем ты здесь занимаешься? У тебя есть работа?

- Конечно. Ты разве еще не поняла? Я помощник Ксеара в первом мире.

- Круто. Поэтому ты знаком с ним в реале, да?

Мьелле посмотрел на нее как на умалишенную. Потом тяжело вздохнул и медленно произнес:

- Джара, я познакомился с ним в тот же день, что и ты. Когда я понял, что это он... я думал, я скончаюсь от страха на месте. У нас не принято... знакомиться в реале, тем более с высшим руководством. Иногда такое знакомство, даже случайное, означает смерть.

- Почему?

Девушка была так ошеломлена, что даже уронила яблоко, и оно покатилось по полу, а она машинально проводила его глазами.

- Потому что здесь есть своя преступность. Своя политика, - Мьелле пожал плечами, встал и подобрал яблоко. Положил на стол. - А убить человека здесь невозможно. Тебя ведь тоже здесь не от покушения на жизнь будут охранять, а просто от сканирования. Зато если до тебя доберутся в реале...

- Ясно, - она выдохнула и встала, потому что в столовую Мьелле широким шагом вошел незнакомый ей обитатель миров. Такого человека она еще не видела ни в реальности, ни во сне. Черное оперение, лишь кое-где переходившее в серые оттенки. Иссиня-черные волосы - очень короткие, загорелое лицо. Бесстрастные глаза наемного убийцы. Ну, или опытного сотрудника НКВД времен повальных репрессий.

Она скользила по мужчине взглядом. Черная рубашка с коротким рукавом, штаны, похожие на джинсы, зауженные книзу и заправленные в высокие, почти до колен, сапоги из какой-то эластичной ткани. Тоже черные. Широкий кожаный ремень. "Ну, просто агент ноль-ноль-семь, мать его", - подумала девушка, пытаясь сбить собственный страх. Но вся эта одежда и мрачное лицо подействовали на нее сильнее, чем ей хотелось бы.

Пока она изучала ее взглядом, он так же бесцеремонно осматривал ее. Краем глаза Джара заметила, что Мьелле поклонился. Как-то уж больно по-киношному, опустившись на одно колено и держа руку у сердца. Он так же кланялся и Ксеару при встрече. Господи, да они просто мальчишки. Выдумали себе игру длиной в жизнь и играют в рыцарей круглого стола с крыльями. Им не хватает только мечей и доспехов. Ну, и лошадей. Впрочем, похоже, что передвигаются здесь все самостоятельно, с помощью крыльев. Правда, как дети. Кто во что горазд. Один пересмотрел фильмов про инопланетян с крыльями, другой - про спецагентов. А еще кого-то привлекают триллеры... Аня похолодела. Кто-то из заигравшихся "детей" может убить ее по-настоящему.

- Погуляй пока, - покосившись в сторону Мьелле, сказал наемный убийца - глава СБ. Он дождался, пока тот покинет столовую, задвинул огромную каменную дверь и  повернулся к девушке.

- Мое имя Яльсикар Бьякка.

- Красиво. Меня зовут Джара. Фамилию пока не придумала, - без улыбки сказала она. Улыбаться этому человеку ей не хотелось.

- Фамилию иметь не обязательно. Если имя не повторяется. Настоящее имя?

- Мне сказали, что это никто не должен знать.

- Я исключение. Я должен все про вас знать, иначе не смогу охранять.

Аня вздохнула, поискала глазами ближайшее кресло и опустилась в него. Манера говорить у него была отрывистая, как у военного. На вопросы отвечать четко и быстро, смотреть в глаза. Не думать. Не врать. Не ерзать.

Настоящий допрос. Только непонятно, кто она для него. Вроде бы потенциальная жертва, а чувствует себя обвиняемой.

Следующие пятнадцать минут она коротко рассказывала свою биографию, называла ему свой московский адрес, адрес своих родителей, работы - все. Явки, пароли. Только что ключи от электронной почты не спросил и пин-код мобильника.

Он не записывал, и она удивлялась - неужели все запомнит?

- Теперь посмотрите мне в глаза.

Она послушно посмотрела. Он подошел совсем близко и сел напротив, внезапно обхватив ее голову обеими руками. Которые показались очень горячими.

- Сейчас будет неприятно. Страшно. Вы не должны отводить взгляд и постарайтесь не сопротивляться, иначе я могу сделать вам больно.

Она не поверила. Как ей может быть страшно от того, что он просто смотрит ей в глаза? Но все же как-то противно засосало под ложечкой, и сердце заколотилось быстрее. В следующую секунду все вокруг погасло. Не было ни столовой, ни стен, ни даже кресла под ней. Она куда-то падала, и даже хотела было закричать, но вспомнила, что не нужно сопротивляться. Тогда Аня попыталась расслабиться, но это было невозможно.

Что-то вспыхнуло, и она оказалась на каком-то обрыве. Рядом сидел этот человек и смотрел на горизонт, где пылал закат. Перед ними расстилались километры мертвой, неподвижной пустыни.

- Надо же, что вы творите с перепугу, - как-то удивленно и даже чуть восхищенно произнес он после недолгого молчания.

- Что это?

- Увод. Вы лишились почвы под ногами и создали себе ее сами. Ну, и меня за компанию притащили. Очень мило, - он встал. - А обратно можете?

- Не знаю...

Джара напряглась, пытаясь представить столовую, где они сидели. Ничего не вышло. Ее волосы все еще шевелил легкий теплые ветерок.

- Ладно, смотрите мне в глаза.

Она послушалась, и они мгновенно вернулись. Его взгляд, казалось, смягчился и был уже не таким страшным.

- Это все? - недоверчиво переспросила она.

- Да.

- И что дальше?

- Пока ничего.

- А как вы намерены меня охранять? Дадите мне телохранителя?

Джара опустила глаза, потому что он сидел совсем рядом, и ей было немного не по себе.

- От того, кто Вас ищет, никакой телохранитель не спасет. - Мрачно сказал он и встал.

- Ксеар, конечно, Вам не сказал..., - с какой-то досадой произнес он.

- О чем?

- О том, что Вы будете моей невестой.

Он произнес это таким кислым тоном, что ей стало смешно. Не похоже было, что этот полукиллер-полуагент 007 держал в уме какие-то матримониальные планы, особенно в отношении незнакомки. Впрочем, и она вовсе не о таком муже мечтала. Аня считала себя мечтательной особой. Она представляла своего избранника с самыми разными профессиями, в том числе киношно-романтическими. Но служба безопасности никогда не вызывала у нее романтических ассоциаций. Военные - да, летчики, может быть, разведчики. Но не... эти.

- Прекрасно. Просто прекрасно, - процедила она и вздохнула. - Знаете этот анекдот? - Спросила она у Яльсикара.

- Нет. - Он немного удивленно посмотрел на нее. Ему что, никто никогда анекдотов не рассказывал?

Джара облизала губы. Ну и что такого? Она все равно расскажет, раз уж начала.

- Это про мальчика Вовочку. Учительница в школе дала детям задание: придумать предложение, где дважды употребляется слово "прекрасно". Одна девочка сказала: "моя мама купила мне прекрасное платье, в котором я прекрасно выгляжу". Мальчик сказал: "моя бабушка готовит прекрасное печенье, у которого прекрасный вкус". А Вовочка сказал: "Вчера моя шестнадцатилетняя сестра заявила за ужином, что беременна. И отец ответил: "Прекрасно... просто прекрасно".

К ее удивлению, Яльсикар рассмеялся. Не сильно, и не надолго, но по-настоящему. Она ожидала, что он максимум улыбнется или хмыкнет, а то и вовсе не отреагирует. Но он рассмеялся, и ее слегка отпустило. Если человек способен смеяться, значит, не совсем на голову отшибленный.

И Джара осторожно улыбнулась ему.

Через несколько часов Джара узнала так много о Первом мире, что уже не хотела задавать ни единого вопроса. Ей очень хотелось проснуться, чтобы передохнуть от всего того, что происходило. Она подсчитала в уме. Они заснули с Ксавье около семи утра, она смотрела на часы. Ее будильник зазвонит в восемь пятнадцать. Если она по нему проснется, это должно произойти примерно через 75 здешних часов. Больше трех суток - обалдеть можно. А еще и первые не кончились.

После беседы с Яльсикаром, который улетел по делам и, как Карлсон, обещал вернуться, Джара снова получила в распоряжение Мьелле. Он продолжил рассказывать ей о Первом мире. Она спросила о других мирах, но ее собеседник смущенно сообщил, что пока он "не вправе давать ей эту информацию". Она узнала, что все новички проходят регистрацию в службе безопасности, но она от этого избавлена, поскольку Яльсикар "все сделает". После регистрации новички прикреплялись к кому-то из старожил, которые их опекали, все рассказывали и показывали. Однако это ее тоже не касалось, поскольку она, Джара, будет находиться под опекой своего жениха. Ну и, разумеется, он, Мьелле, тоже всегда к ее услугам, если что-то необходимо пояснить.

- Я могу немного отдохнуть? - спросила Джара, когда устала от затянувшегося на несколько часов разговора.

- Да, конечно... можешь поваляться в гамаке в саду, я принесу тебе что-нибудь выпить, - моментально отреагировал Мьелле.

И тут ее дернуло какое-то неприятное чувство. Может, потому что человек, который два года был ее шефом, вдруг превратился в преданного слугу? Он вел себя с ней так, как будто очень старался понравиться и угодить... возможно, это объяснялось тем, что ей благоволил сам Ксеар?

Мьелле провел ее насквозь, через всю горную пещеру, служившую ему домом. Пещера заканчивалась куда более широкой площадкой, чем та, что располагалась у входа. Здесь стояли огромные горшки с огромными цветами в человеческий рост. Маленький фонтанчик, приятно журчавший. Фигурки из разноцветного стекла и камня абстрактных форм и разных цветов.

- Очень красиво, - оценила Джара, опускаясь в красный полосатый гамак, натянутый между двух монументальных каменных фигур.

- Отдыхай. У тебя два часа, - сказал Мьелле.

- А что потом? - удивилась она.

- Пресс-конференция. Так бывает каждый раз, когда появляются новые граждане. Ну и... помолвка с Бьяккой тоже является значимым событием. Честно говоря, это будет шоковая новость, - Мьелле изучал носки своих ботинок, и девушке это не понравилось.

- Почему? - требовательно спросила она. Господи, чем больше Мьелле входит в роль преданного лакея, тем больше она начинает вести себя как какая-то капризная аристократка из дурного фильма. Вот уже и тон соответствующий.

- Мьелле, объясни мне, прошу тебя. Я ничего не понимаю, - более мягко попросила девушка.

Он вздохнул и посмотрел на нее:

- Ну... ты же понимаешь, Яльсикар не из тех людей, что женятся... с другой стороны, он известный человек и не очень молодой, и журналисты давно ждут чего-то подобного...

- Чего подобного?

- Того, что он сделает предложение какой-нибудь новорожденной.

Джара запустила обе руки в свои волосы, как делала часто в моменты крайнего нервного возбуждения.

- Почему именно новорожденной? - спросила она.

- Ну... у нас не так много свободных женщин, - неохотно пояснил Мьелле. - Мужчин примерно в два раза больше. Новорожденных быстро расхватывают.

- О, как, - озадаченно произнесла она.

Мьелле развел руками.

- Ты ведь не женат, да? - Уточнила Джара.

- Да. Но я и не собираюсь пока, - он дернул плечом, словно она уличила его в чем-то неприличном.

- А сколько ему лет?

Мьелле покачал головой:

- Не знаю. Много. Говорят, он здесь почти с самого начала. Да ты не переживай, эта помолвка просто формальность. Не съест он тебя.

- Да я не переживаю, - бесстрастно ответила Джара, вытягиваясь в гамаке.

Ее собеседник недоверчиво хмыкнул и скрылся в доме.

Девушка закрыла глаза. Так, значит, браки здесь тоже настоящие. Хотя чего она ожидала? Эта игра вовсе не игра, чтобы там не говорил ей Ксавье, когда еще был просто французским бизнесменом, а не Ксеаром - правителем семи миров. Все здесь по-настоящему. И хотя смерти здесь не было, смерть во сне - та же смерть.

Мьелле объяснил ей, что на планете царит изобилие. Гор, пригодных для жилья - сколько угодно. Новенькие получали стандартные квартиры-пещеры. Еда доставлялась в любом количестве на дом, выбрать можно было по электронному устройству. Это было бесплатно. Как и стандартная одежда.

Дизайнерские вещи продавались уже за деньги. Кроме того, за плату можно было поменять планировку жилища, даже изменять внешность, уведомив службу безопасности. Платными были развлечения, услуги, рестораны, книги... все как на земле. Отсутствовал транспорт. Мьелле объяснил, что каждый местный обитатель может мгновенно переноситься в отдаленные уголки доступного ему мира, лишь немного сосредоточившись. Для этого достаточно хоть раз там побывать.

Джара качалась в гамаке и думала о человеке, который хотел ее убить. От одного воспоминания про белые глаза ее продирал мороз по коже. Где же Яльсикар? Он ее пугал, но все же в его присутствии она, наверное, в безопасности. По крайней мере, так считали Мьелле и Ксеар.

Пресс-конференция состоялась в глубоком ущелье, на небольшой цветущей полянке. Джара никогда раньше не была на таких мероприятиях. В реальности она видела журналистов только по телевизору и никогда не думала, что ей придется выступать перед ними. К ее облегчению, в Первом мире не было телевидения, и некому было держать ее под прицелом камер. Репортеры были вооружены лишь блокнотами и фотоаппаратами. Их было не так много, как она опасалась. Всего человек десять.

Мьелле вышел вперед и жестом попросил внимания. Он произнес короткую речь, сообщив о новой гражданке и ее помолвке.

Журналисты, и без того возбудившиеся при появлении Бьякки, пришли в неистовство. Джара так перепугалась, когда все обступили их, что невольно спряталась за спину Яльсикара. Он, морщась, вытащил ее за локоть и прижал к себе, крепко обхватив за талию.

- Когда вы решили жениться, Яльсикар?

- Джара, сколько вы уже живете в мирах?

- Сколько продлится помолвка и где состоится свадьба?

Вопросы сыпались со всех сторон, Яльсикар коротко отвечал.

Джара улыбалась, понимая, что ее фотографируют. Здесь не было вспышек, но щелчки она слышала. Бьякка перед пресс-конференцией объяснил ей, что от нее требуется только улыбаться и как можно шире.

Слушая его ответы, девушка поражалась, как легко он врал. Якобы она, Джара, уже полгода как жила в Первом мире. Якобы они познакомились случайно, у какого-то там водопада, который почему-то все знали. Он обошел только вопрос о свадьбе, уклончиво ответив, что дату пока они не обсуждали.

- Джара, Вам не страшно выходить за такого сурового человека? Ваш будущий муж, как известно, на многих наводит ужас, - медовым голоском спросила беловолосая журналистка, ткнув ей в нос диктофоном. Джара немного отстранилась, проследив кокетливый взгляд, который девица метнула в Яльсикара.

- Как видно, на Вас он не наводит никакого ужаса, - медленно проговорила Джара, холодным взглядом осадив девушку. Ей почему-то стало неприятно, что та так откровенно флиртует с ее женихом, при этом еще терзая ее какими-то дурацкими провокационными вопросами. Услышав смех среди мужчин-журналистов, она приободрилась и снова улыбнулась прямо в объективы фотоаппаратов.

- И все же, - настаивала нахальная журналистка. Джара стиснула зубы. Яльсикар шевельнулся, и его рука успокаивающе погладила ее по спине.

- Нет, мне не страшно, - ответила она. - Я помолвлена с человеком, которого люблю.

Вперед снова вышел Мьелле, немного оттеснив журналистов.

- Все, спасибо, друзья, - мягко сказал он. - Мы заканчиваем.

- Яльсикар! Джара! Поцелуй для фотографов! - завопил кто-то.

Джара растерялась, но почти сразу почувствовала, что Бьякка разворачивает ее к себе. Она посмотрела ему в глаза, и он спокойно ей улыбнулся, наклоняясь и кладя руку на ее затылок. Можно было не сомневаться: если она только дернется, ласковое прикосновение обернется железной хваткой. Но она не собиралась протестовать. Надо так надо. Поцелуи ее не пугали.

Его губы мягко коснулись ее рта, и он прижал ее к себе. Левая рука плавно притянула за талию, а правая поддерживала ее голову, не позволяя отстраниться. Джара закрыла глаза и слегка разомкнула губы, понимая, что фотографируют их крупным планом. Но все равно вздрогнула, когда его язык коснулся ее нижней губы. Он прижал ее еще крепче, повернул голову и нахально углубил поцелуй. Джара была в замешательстве. По ее мнению, это было совершенно необязательно. Зачем он это делал? Она автоматически обвила руками его шею, понимая, что этого ждут все вокруг, и робко ответила. Журналисты начали посвистывать и завывать в экстазе. Девушка была смущена и озадачена. Лишь когда он отпустил ее, и она увидела задорные искорки в смеющихся серых глазах, до нее дошло - он целовал ее так просто потому, что ему захотелось. И больше ни почему.

Потом к нему снова подошли двое мужчин-журналистов и попросили разрешения задать еще пару вопросов. Яльсикар вздохнул, но кивнул. Стоя рядом, и слушая, как он негромко поясняет что-то репортерам о каких-то перестановках в руководстве местной полиции, Джара растерянно обдумывала случившееся. Кем бы ни был Бьякка, он вовсе не тот, за кого она приняла его сначала. Холодные и жестокие люди не смеются над анекдотами и не целуют девушек у всех на виду, озорничая, по-ребячески воспользовавшись моментом, когда она не могла воспротивиться. Достаточно было лишь формального прикосновения губ, а не этой... полноценной сексуальной прелюдии. Она видела, что он дразнил ее взглядом, с одной стороны смущая, с другой - отвлекая от других переживаний.

Джара все еще чувствовала себя смущенной и даже немного возбужденной. Она не могла бы сказать, что Яльсикар привлекал ее, но такой его поцелуй ей польстил. Она не привыкла к мужскому вниманию такого рода. У Ани было много друзей в той жизни, которую она до сих пор считала единственной, но отношения с мужчинами не складывались.

То есть, они складывались наилучшим образом, но вне какой бы то ни было романтики. Большинство ее знакомых противоположного пола сразу крепко и надежно зачисляли Аню в категорию "лучший друг". За ней никогда не ухаживали, не дарили цветов, никуда не приглашали вечером.

 Опыт сексуальных отношений у нее был, но очень небольшой и удручающий. Невинности она лишилась, как и положено, на выпускном вечере, изрядно накачавшись вином в компании одного одноклассника, у которого, по "счастливой случайности", родители были на даче. Сначала это еще казалось романтичным, потом было больно и как-то неловко. Продолжения не последовало. Пару раз Аня ему еще звонила, потом бросила, потому что кавалер явно от нее скрывался. Она и влюблена-то в него не была, просто любопытно было. Потом был один ухажер, который настойчиво советовал ей похудеть всякий раз после быстрого секса, удовольствие от которого получал только он. Затем были еще случайные одноразовые знакомства в клубах. Тщась быть романтической загадочной леди, Аня испытывала раздражение и злость на своих кавалеров, которые даже не пытались казаться джентльменами. А больше всего - на себя, за то, что молчаливо соглашалась с этим. И она перестала с кем-то знакомиться. А с ней - никто и не пытался.

- Я тебя смутил? - спросил Яльсикар, поигрывая бокалом вина, который в его большой руке выглядел очень хрупким. Джара поймала цепкий взгляд и тут же подумала, что он ее изучает. Тестирует ее реакции, следит за выражением лица. Все-таки его профессия - это какой-то кошмар.

- А ты этого хотел? - спросила она, делая глоток вина. Вкусное. Очень ароматное, но не сладкое. Как она любила.

Он улыбнулся.

- Да нет.

Повисло молчание. В ее желудке возникла ощутимая тяжесть, будто она за один присест съела два двойных чизбургера, даже не запив кока-колой. Она не любила и не умела играть в эти игры. Держать паузы, обходить словесные ловушки, расставлять свои собственные. Погрустнев, она села в кресло, подтянула ноги к подбородку и обхватила их руками, глядя в пол. Скорее бы проснуться. Ей было очень тяжело и одиноко.

Мьелле улетел, оставив ее одну с этим... аллигатором в его доме. Черт, она его боялась, а теперь еще и стеснялась после этого поцелуя. А надо было о чем-то с ним разговаривать, когда ей хотелось сбежать от него на другой конец этой дурацкой планеты.

- Плохо? - Внезапно спросил он очень мягким голосом, присаживаясь на корточки перед ней.

- Не знаю...

- Эй... я тебя не обижу, - он коснулся ее руки. - Прости, если напугал. Я думал, наоборот, немного успокоить. Ты такая напряженная была там.

- Зачем ты это сделал? - спросила она с искренним недоумением посмотрев на него.

- Ты имеешь в виду поцелуй? - Его губы раздвинулись в улыбке. - Да просто захотелось. Тебе было неприятно?

- Нет, - призналась Джара. - Мне не было неприятно.

- А чего ты так нервничаешь тогда? Я не склонен к насилию над женщинами, если тебя это беспокоит, - насмешливо произнес он, выпрямляясь и вновь хватаясь за свой бокал.

- Да кто тебя знает, к чему ты склонен, - с неожиданной даже для самой себя яростью процедила она ему в спину. - Я здесь первый день. Первое, что мне сообщают - что меня хотят убить. Второе - что без меня меня женили. А потом ты меня целуешь на виду у журналистов так, как будто...

- Угу. Продолжай. Как будто я тебя хочу. Ну и что? Ты мне понравилась, - сообщил он без малейшего намека на стеснение. - Ты привлекательная женщина, к тому же вольно ли, невольно - моя невеста. И тебе вроде не пятнадцать. Что тут такого? Что до женитьбы, то об этом речи нет. Ты можешь расторгнуть помолвку в любой момент, только вот за твою жизнь тогда я не поручусь.

Его глаза стали холодными, тон - скучающим, и Джара опустила взгляд, тяжело вздохнув. Он стоял перед ней, очень спокойный, и никак невозможно было с ним бороться. Глупо было нападать.

- Я не виноват, что кто-то желает твоей смерти. Я буду тебя защищать, потому что это моя обязанность. Я не буду тебя больше целовать, если ты возражаешь, но ты не будешь больше на меня наезжать, потому что тогда я наеду на тебя, и мало не покажется.

Девушка раздула ноздри и прикусила нижнюю губу чуть ли не до крови. Вот так. А чего она ждала от него? Дура. Думала, если ему приятно тебя целовать, он будет терпеть твои истерики и утешать?

- Извини, - холодно сказала она и вновь отпила из бокала.

- Я понимаю, тебе трудно, - он сложил руки на груди. В его глазах не было ни искорки понимания. - В первые дни всем тяжело, а тут еще непонятно, что происходит...

Джара кивнула, не зная, что еще сказать. Значит, она ему понравилась, скажите пожалуйста. А он ей не нравился. В нем все слишком странным и опасным. И вызывающая манера одеваться так, словно он специально отпугивал от себя людей. И насмешливые цепкие глаза. И жесткий тон, когда он так непринужденно ставил ее на место. Но больше всего ее раздражало то, что она, так или иначе, теперь зависела от него.

Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, она оглядела столовую, в которой они сидели. Большой каменный стол словно врастал в пол своей единственной толстой ногой. Как будто столешница была кроной окаменевшего дерева. Похоже было, что над ним поработал хороший дизайнер. Кресла тоже были очень изящными, деревянными и разными по форме. Некоторые были высокими, чтобы удобно было сидеть за непривычно высоким столом. Впрочем, стол был слишком высоким лишь для нее - для Яльсикара он был как раз нормальным. Интересно, какой у него рост? Два тридцать? Два сорок?

Да. Сказать, что местные обитатели были огромными, означало ничего не сказать. Мьелле пояснил ей, что за деньги можно менять свой рост, так же, как и внешность, но для женщины предельной планкой было два метра, а для мужчины - два пятьдесят, то есть рост Ксеара.

А Ксавье, оказывается, комплексует. Никому не позволяет быть выше себя. Или это не комплекс, а просто демонстрация своей власти? Чтобы, так сказать, не забывали, кто тут хозяин? Впрочем, судя по рассказу его помощника, вряд ли кто мог об этом забыть. Ведь все, что окружало каждого жителя миров, так или иначе было создано Ксеаром.

Продолжив осмотр комнаты, Джара никак не могла понять, какой она формы. Все стены изгибались в разных направлениях. Они явно состояли из камня, но выглядели как ткань - со складками, морщинками, волнами, придающими им неожиданные формы. Основным цветом был голубой, но кое-где он переходил в синий, белый, фиолетовый. Узоры складывались в небольшие картины, состоящие из разных абстрактных фигур и оттенков. Дверь в коридор была открыта, и ей захотелось узнать, что за ней.

- Я буду здесь жить? - спросила Джара.

- Пока да.

Яльсикар поднялся и качнул головой в сторону выхода:

- Идем, я покажу тебе все.

Через полчаса Джара поняла, что, сказав "все", Бьякка явно погорячился. Его дом был огромен. Казалось, что бесконечен. Когда они спустились на пять этажей вниз, и она увидела, что лестница все продолжается, то едва не застонала. Но было видно, что Яльсикар очень любит свое жилище, и ей неудобно было сказать, что она устала. Возможно, он не так уж часто кому-то его показывал, и она удостоена невиданной чести.

- Это что, все внутри скалы расположено? - спросила она. Они уже заходили в спальню, гостиную, ванную, баню, спортивный зал, огромную библиотеку, занимавшую целый этаж.

- Да, - он кивнул, открывая перед ней очередную дверь.

- Это кухня? - изумленно спросила девушка, увидев огромную плиту, стол, посудные шкафы и посудомоечную машину.

- Да. Единственная в мирах кухня внутри жилого дома, - улыбнулся Яльсикар.

- Откуда ты знаешь?

- А больше никто не может себе этого позволить... из тех, кто хочет.

- Почему?

- Дорого, - коротко пояснил он.

- А зачем тебе это?

Джара уже знала, что еду в Первом мире готовят только в ресторанах, откуда ее можно было заказать в любой момент бесплатно. Или поесть в самом ресторане, где плата взималась только за обслуживание. Цена питания вычиталась из зарплаты каждого горианца автоматически, будучи одинаковой для всех. А, поскольку все горианцы обязаны были работать, проблем с взиманием этого налога никогда не возникало.

- Я люблю готовить и иногда это делаю для друзей, - Яльсикар улыбнулся.

Джара недоверчиво посмотрела на него, стоя у стеллажа, от пола до потолка уставленного разноцветными брошурами, книгами и альбомами.

- Это все кулинарные книги, - поразилась она.

- Да.

- Только не говори мне, что ты их все прочитал.

- Ну, может, половину, - он улыбнулся еще шире.

- Не представляю тебя со сковородкой, - пробормотала Джара и невольно сглотнула слюну.

Бьякка пожал плечами, выходя из комнаты. Девушка вышла, и свет за ее спиной погас. Освещение здесь тоже было устроено очень любопытно. Светились потолки. Не очень ярко, но целиком. Лампой была вся их поверхность. Как это так получалось, она не могла понять, и невольно постоянно их разглядывала. Свет зажигался сразу, как только они входили в помещение, и гас после того, как комнату покидали.

- Хочешь, пообедаем? - спросил он. Видимо, кухня не только ее заставила вспомнить о голоде.

- Пообедаем? Обед вроде был часов пять назад, - нахмурилась Джара, вспомнив, как ела с Мьелле. Но с радостью пошла по лестнице вверх. У нее не было сил на продолжение экскурсии.

- У нас любая еда называется обедом, - пояснил Яльсикар, поднимаясь по широкой каменной лестнице следом за ней. - Времени суток же нет.

- Вообще нет ночей?

- Бывает раз в тридцать дней. Пять часов темноты и лунного света для любителей романтики.

- Интересно. Яльсикар, а правда, что женщин в мирах в два раза меньше?

- Правда. Если речь о неспящих.

- Почему?

- Неизвестно. Вопрос к исследователям. Пресса на эту тему уже килотонны килобайт исписала, можешь почитать на досуге. У женщин почему-то реже проявляются способности к нахождению здесь.

- А у меня?

- Что у тебя?

- У меня есть способности? - Она остановилась и обернулась на него, держась за широкие перила, чтобы перевести дух.

- Ты смеешься, что ли? - он как-то неодобрительно посмотрел, как будто она издевалась над ним.

- Нет, ты не понял, ну..., - она запнулась. - Я же как-то не так сюда попала, как все... меня Ксеар привел. Только я не понимаю, как.

- А, ты об этом. Да нет, Джара, ты не путай. Способности у тебя есть. Он тебя нашел в первом мире и слегка загипнотизировал. После этого они проявились, и ты проснулась здесь. Но это произошло бы в любом случае, плюс-минус несколько ночей.

Они снова начали подниматься по лестнице и вышли на первый этаж.

- Я закажу еду, - сказал он. - Хочешь, отдохни пока в спальне. Я покажу тебе.

Джара кивнула. Идея ненадолго остаться одной, пусть даже в его спальне, ей импонировала. Она устала и была перегружена информацией. Ее взгляд привлекли часы в коридоре. Мьеле объяснил ей, как они устроены. Синяя стрелка делала полный круг вправо за 10 часов. Это время считалось официально рабочим. Потом начинала ход красная стрелка в обратную сторону. Время отдыха. Тоже 10 часов. Сейчас красная стрелка отклонилась влево на одно деление. Значит, прошел первый час отдыха, и впереди было еще 9. Здесь, разумеется, никто не спал, но, по словам Мьеле, спальни во всех домах использовались активно. Популярен был массаж, который можно было заказать на дом. А сексом можно было заняться с любым из спящих. Каждый горианец или горианка могли внушить понравившемуся спящему что угодно - это не запрещалось. Только продолжительных отношений быть не могло, потому что спящие все забывали, и приходилось постоянно гипнотизировать их заново.

При мысли заняться любовью с загипнотизированным мужчиной Джару посетили двойственные ощущения. С одной стороны это казалось диким и ужасным, сродни насилию. С другой - она подумала, что спящему от этого хуже не будет, даже если он вдруг запомнит эротический сон. А она могла бы попытаться испытать наслаждение, ведь можно будет руководить всеми действиями своего любовника.

Впрочем, Джара понимала, что пока она помолвлена, об этом лучше забыть. Что-то ей подсказывало, что Яльсикару опасно наставлять рога, даже со спящим и даже в фиктивной помолвке. Тогда он мог прикончить ее гораздо быстрее неизвестного врага. Причем умирать она будет долго и мучительно.

Он оставил ее в спальне, и она легла прямо на покрывало - шелковое, красное и приятно-прохладное. Ее глаза сами собой закрылись. Когда Джара почувствовала, что засыпает, в ее голове мелькнула слабая мысль, что это странно и, может, не стоит... но усталость оказалась сильнее.

6.

Пробуждение стало мгновенным и резким. Она очутилась в лесу. Ее окружили шум ветра в кронах деревьев, запахи прелой листвы и елей. Вскочив, она вздрогнула всем телом, потому что как-то сразу поняла, что она... не человек. Стоя на четырех лапах, Джара приводила в порядок сердцебиение и быстро соображала. Куда она могла попасть, заснув во сне? Наверное, так переходят из мира в мир. Итак, это, должно быть, второй мир. А она... волчица? Нерешительно переступив серыми лапами, она огляделась. Земля была непривычно близко, полно каких-то непонятных запахов. Вот к этому она не была готова. Лучше бы вернуться, но как? Попытаться заснуть? Тогда она, по логике, уйдет еще дальше. Интересно, в этом мире время течет как в первом или тоже искажается? Через сколько часов ее отсюда вытащат?

Позади что-то хрустнуло, и Джара нервно обернулась. Боже, она не готова была ко встрече со здешними обитателями. Позади стоял волк с желтыми глазами. Очень большой, бело-серый. У нее сдали нервы, и волчица бросилась бежать. Петляя между деревьями, переходя на прыжки на более свободных местах. Пока, через пару минут он не возник прямо перед ней. Тяжело дыша, Джара отпрянула. Подавила желание вновь броситься бежать - было очевидно, что это будет без пользы. То ли он умел перемещаться мгновенно, то ли где-то срезал и пересек ей путь. Неудивительно, он этот лес мог знать как свои пять пальцев, а она вообще, возможно, бегала по кругу.

- Ты кто?

Она снова переступила лапами.

- А ты?

- Меня зовут Йаммана, полиция второго мира. Первый раз тебя вижу. Что ты тут делаешь?

- Я Джара. Я новенькая, заблудилась. Помоги мне выйти отсюда.

- Куда?

- В первый мир.

- Расслабься и выйди. Раз вошла, значит, можешь и выйти.

- Я не знаю, как.

- Ты даешь. А как зашла?

- Я заснула.

- Смешно пошутила.

- Но...

Джара внезапно осеклась. А стоит ли рассказывать ему что-либо? Она не знала, кто перед ней. Она не знала, что с ней случилось. В чем ее способности, которые поразили Ксеара. Бьякка и Мьелле сегодня целый день между делом ей втолковывали, что при встрече с незнакомыми людьми она ничего не должна о себе рассказывать. И вот она встречает незнакомца и принимается с ним болтать. Правда, он не человек, а волк. Но что-то ей говорило, что для Яльсикара это не будет оправданием.

- Ладно... Я пойду, - она попятилась.

- Куда ты пойдешь? Ты же сказала, что заблудилась, - волк подошел и обнюхал ее. - Правда, новенькая... как во второй-то попала? Идем к пре-Ксеару, он тебе поможет.

- К кому?

- К пре-Ксеару, капитану полиции. Он тут главный. Он может тебя вытащить в первый мир, если сама правда не можешь.

Джара думала. В общем, другого выхода у нее не было. Волк побежал сквозь лес, постепенно ускоряясь, переходя на прыжки. Джара старалась не отставать. Расстояние оказалось большим, но и скорость они оба могли развивать немалую, как выяснилось по дороге. Когда лесистая местность перешла в холмы, волк замер, прислушиваясь. Потом сел на задние лапы и завыл. Это было так неожиданно, что Джара фыркнула и попятилась. Через пару секунд из-за ближайшего холма появился тигр. Джара снова попятилась. Она ожидала увидеть еще одного волка, а тут, оказывается, мини-зоопарк.

Тигр и волк коротко переговорили, и тигр посмотрел на Джару.

- Ты кто?

- Меня зовут Джара. Я новенькая.

- А с каких пор новенькие ходят во второй мир?

- Я не знаю. - Она испугалась, когда тигр приблизился, и попятилась.

- Кто твой опекун?

- Яльсикар Бьякка.

Тигр закрыл глаза.

- Мне не до шуток.

- Мне тоже. Пожалуйста, просто выведите меня в первый мир.

Тигр открыл глаза и посмотрел на нее. Мир вокруг погас.

Джара очнулась на посадочной площадке у неизвестной ей пещеры. Рядом стоял горианец с темно-коричневыми крыльями. Снова высокая фигура, плотная и мускулистая. Она уже начала к ним привыкать. Темные волосы, светло-карие глаза, густые брови, мягкие черты лица. Но очень недовольное выражение.

- Меня зовут Касиан. Еще раз, кто твой опекун?

- Я уже сказала.

- Зайди, - он скрылся в доме, и Джара зашла внутрь, увидев скромную гостиную, похожую на ту, что она видела в доме Мьелле.

- Кого еще ты здесь знаешь?

Девушка вздохнула. Ответ "Ксеара" явно будет считаться неправильным.

- Мьелле.

Он нахмурился и взял со стола коммуникатор. Джара уже знала, что у каждого горианца был коммуникатор, который совмещал в себе компьютер и телефон.

- Мьелле, простите за беспокойство. Это Касиан, капитан полиции второго мира. У меня новенькая по имени Джара, она утверждает... Понял. Да. Хорошо.

По его изменившемуся выражению лица Джара поняла, что больше капитан не будет сомневаться в ее словах. Он положил коммуникатор на стол, повернулся к ней и молча простер руку в сторону кресла. Джара села. Горианец тоже сел.

- Во втором мире все животные? - Спросила она после долгой паузы. Капитан молча поднял глаза и посмотрел на нее, словно не понял вопроса. Потом он медленно выговорил:

- Джара, я прошу прощения, но мне запрещено вести с вами беседу.

- Ясно.

Джара опустила голову, подавляя желание застонать. Ну, разумеется.

Через несколько минут появился Яльсикар. Капитан поклонился, и она подумала, что очень скоро к этому привыкнет, хоть сначала это и показалось диким. Может, она тоже должна кланяться Яльсикару? Да нет, быть не может, он же ее жених. Капитан, тем временем, выпрямился, очень сильно побледнел, глядя на Бьякку. Но тот лишь спокойно поблагодарил его "за содействие", взял ее под локоть, и они улетели.

- Как тебя угораздило? - спросил он по дороге. К облегчению Джары, его тон был спокойным. Она всерьез опасалась, что жених будет в бешенстве.

- Я не знаю... я просто заснула.

- Заснула?

- Да. Я заснула и очнулась уже там.

- Здесь нельзя спать. Никто этого не может. Тебе просто показалось, что ты заснула. На самом деле ты вышла на другой слой сознания.

- Значит, так. Но я не могла вернуться.

- Научишься. Просто ты уж больно быстро развиваешься.

- Развиваюсь?

- Я думаю, ты уже поняла, что далеко не все здесь могут ходить дальше первого мира. Единицы - дальше второго. И... скажу тебе честно - по-моему, еще никто не шагал во второй в день своего рождения.

- Это хорошо или плохо?

- Если останешься жива - хорошо. А для трупов таких понятий не существует.

- Очень смешно!

Яльсикар резко снизился, и Джара поняла, что они прилетели. Приземлившись следом на небольшую площадку, она едва не сбила его с ног. Он обхватил ее за талию, компенсируя скорость легким поворотом. Джара попыталась высвободиться, но он не отпустил, а прижал ее к гладкой прохладной двери, представляющей собой каменный валун, вытесанный до зеркального блеска. Требовательно посмотрел в лицо, будто пригвоздил взглядом, в дополнение к железной хватке его пальцев на ее плечах.

- Это не смешно, ты права, Джара. И я хочу, чтобы ты это, наконец, поняла, если до сих пор тебе было недосуг. Выходя во второй мир в одиночку, ты была близка к встрече с ним, как никогда.

Подавив желание сползти по двери вниз, лишь бы подальше от его сурового лица, Джара выдавила вопрос, волновавший ее больше всего:

- Хотя бы кто он, мне можно узнать?

- Пока нет. Но если вдруг узнаешь, сообщи мне.

 Бьякка отпустил ее и резким движением толкнул дверь в сторону. Джара отскочила, чтобы он ее не пришиб ненароком, и уставилась в его спину:

- Я не поняла, ты что? Ты - не знаешь?

- Конечно, нет. Если б мы знали, стали бы мы беспокоиться?

- Но Ксеар ведь говорил, что он один из тех, кто в седьмом мире. А там всего четверо, и...

- И только трое друг друга знают.

- Как так?

Яльсикар недовольно посмотрел на нее.

- Я есть хочу. Пойдем пообедаем, и я тебе объясню.

После неторопливой беседы, а, точнее, монолога своего жениха во время обеда Джара ощутила, что снова напугана. То, что рассказал ей Бьякка на этот раз, она предпочла бы и вовсе пока не знать.

- То есть этот мир нестабилен?

- Все относительно. По сравнению с тем, что было сто лет назад, он стабилен как никогда.

- Но держится он всего на четырех людях...

- Это так. Пока больше никто не развился до нужного уровня. Однако, Ксеар считает, что ты можешь стать пятой.

- Это еще неизвестно.

- Неизвестно. Но похоже на правду, учитывая то, что ты творишь сейчас.

- Тогда почему он хочет меня убить... этот, четвертый?

- Он думает, что его выкинут, если ты войдешь в седьмой мир.

- В каком смысле выкинут?

- Отсюда. Из семи миров. Ты еще не поняла? Ксеар может вышвырнуть любого. С моей помощью или помощью... третьего - даже такого сильного, как он. Он просто больше не сможет сюда войти. Но для этого нужно понять, кто он.

- Опять двадцать пять. А почему вы не можете его найти?

- Ну, до сих пор мы его толком и не искали. Зачем? Он нам нужен, он взял на себя четверть нагрузки. Пожелал быть инкогнито - так это его дело. Он вошел в седьмой мир относительно недавно, лет тридцать назад. Стал стихией огня, поставил условия. Мы их приняли.

- Но ты не был от этого в восторге.

- Разумеется, нет. Я с самого начала подозревал, что все закончится чем-то подобным. Но и от нагрузки на троих я тоже не был, как ты говоришь, в восторге. Тем более, что она серьезно увеличилась в последние годы.

- Чем больше людей...

- Верно.

- Объясни, что значит нагрузка.

- Сложно объяснить. Вот, например, полеты. Ты думаешь, ты за счет крыльев летишь?

- Нет. Это похоже на какую-то бутафорию.

- Правильно. Так и есть. Крылья - чтобы морочить голову большинству. Кто хоть раз был в третьем мире, знает, что летать можно и без них.

- Тогда за счет чего?

- Вера. Ты летишь просто потому, что Ксеар, я и... еще двое повелителей стихий верим, что каждый житель Первого мира может летать. Ну, и ты сама теперь в это веришь немного.

- Но только моей веры не хватает, да?

- Да. Если бы не наша поддержка, большинство горианцев не смогли бы здесь находиться так долго - не то, что путешествовать по воздуху. Их постоянно выбивало бы, было бы ощущение обычного сна, тяжести, путаницы. Вылезали бы посторонние образы, кошмары - как у спящих.

- Но почему нагрузка увеличивается от количества людей?

- Потому что идет противодействие. Половина горианцев на самом деле не верят, что способны летать. Не верят, что живут здесь. Что им по 40-50-80 лет, а не 15-25-30, как в реальности. Особенно сильно не верят новенькие. С твоим приходом, например, нагрузка возросла. Ненамного, но все же.

- Как это так?

- Да запросто. Помнишь свои сны про полеты? Ты взлетаешь, потому что думаешь, что можешь. А потом внезапно вспоминаешь, что не умеешь и начинаешь падать. Было такое, ну?

- Было.

- Ну, вот это оно и есть. Только нагрузка этого неверия ложится на нас. За счет этого фома неверующий продолжает лететь, а у меня и Ксеара развиваются мигрени.

- Класс, - оценила Джара, совершенно озадаченная. - Значит, чем больше веры...

- Тем больше уровень развития, да. В сущности, мы отличаемся только этим. Такие люди, как я и Ксеар способны на абсолютную веру в происходящее... ну, или близкую к абсолютной. На этом строится вся иерархия семи миров.

- Но ты ведь знаешь, что это не реально. Как же тебе удается?

- Да кто тебе сказал, что это нереально?

Яльсикар насмешливо уставился на нее. Он встал и положил на стол коммуникатор, который все это время вертел в руках.

- В каком смысле, кто сказал? - не поняла Джара. - Я это просто знаю.

- Да неужели? - его глаза стали озорными, и он приблизился, обхватив ее плечи. - А если так?

Джара не успела запротестовать, потому что мгновенно поднял ее со стула и начал целовать. Его губы поддразнивали, приглашали ответить. Он не был груб, и она сдалась. Почему бы и нет, если так приятно? Ее руки обхватили его за шею, он прижался теснее, в ее спину врезался край стола, возле которого она стояла. Потом ему стало неудобно наклоняться - все-таки он был намного выше. Сильные руки обхватили ее бедра, и он с легкостью поднял ее, усадив на стол, почти не отрываясь от ее губ. Под ее руками были его жесткие, очень коротко стриженые волосы. Потом она, кажется, вцепилась в его плечи, слегка выгибаясь и теряя контроль над происходящим, обхватила его коленками.

Его пальцы умело ласкали ее затылок под волосами, то поглаживая, то надавливая. От жадных поцелуев у нее распухли губы, но хотелось еще и еще. Когда он оторвался от ее рта и стал касаться губами ее шеи, Джара едва не застонала. Ей было почти больно от возбуждения. Никогда в жизни ей так не хотелось, чтобы мужчина отнес ее в спальню и сделал там с ней все, что желал. И тут ее ухо опалил горячий шепот:

- Ну что? Ты чувствуешь, что это нереально?

Она потрясенная подняла глаза, поворачивая голову. Это что, просто шутка? Он дразнил ее, чтобы доказать какую-то теорию? Нет... по крайней мере, не совсем. Он тоже был возбужден. Но его взгляд выглядел куда как более сосредоточенным на их беседе. А губы изгибались в насмешке.

- Я не знаю, - выдохнула она, подавив желание застонать.

- Что тебе нужно для того, чтобы знать? - он резко отпустил ее и отошел. Так резко, что у нее в животе скрутился какой-то жгут. Блин... никогда раньше ей не было больно от неудовлетворения. Она даже не знала, что так может быть.

Чувствуя болезненное разочарование и протест, она спрыгнула со стола и очень быстро вышла из комнаты, бросившись в сад. Куда угодно, только подальше от него. Ей надо было прийти в себя. Господи, она готова была отдаться ему прямо там, хоть на столе. Да, ему, наверное, действительно много лет, потому что он чертовски опытен, подонок. Скотина. Это нечестно, что он так опытен, когда его тело так молодо и сексуально. Когда его руки так сильны, а грудь такая твердая. И так приятно к нему прижиматься. Черт бы его побрал совсем.

Тяжело дыша, Джара вышла в сад. Планировка дома Яльсикара на первом этаже была похожа на пещеру Мьелле, но тут все было больше, красивее, изящнее. Сад оказался очень большим, и какое-то время Джара походила между клумб, успокаиваюсь. Небольшие деревца, похожие на бонсай, радовали глаз. Какое-то время она постояла у фонтана в форме горы. У нее была плоская вершина, вода каким-то образом превращалась на ней в плотный туман и стекала с мини-плато, постепенно вновь конденсируясь каплями.

Самое обидное, что она его захотела. То, что он оттолкнул ее, было так унизительно, что хотелось даже плакать. Потом Джара подумала о его словах. Конечно, он оскорбил ее, но кое в чем убедил. Между таким сном и реальностью почти нет разницы, факт. И какой смысл в это не верить? Если здесь можно жить полной жизнью, получать мыслимые и немыслимые наслаждения, иметь работу, друзей, хобби? Здесь было все, что есть на Земле плюс еще то, чего там не было. Вкупе с отсутствием нищеты, болезней, старости это казалось почти раем. Да, горианцы не бессмертны, но все же каждый из них мог прожить здесь больше тысячи лет, даже если продолжительность жизни "в реале" не будет слишком длинна. В это, вне всякого сомнения, стоило поверить.

- Хочешь, пойдем в спальню.

Она вздрогнула и обернулась. Яльсикар стоял рядом. Он подошел совсем неслышно. Увидев, как она изменилась в лице, он поднял руку:

- Я не то имел ввиду. Никаких одолжений. Я тоже тебя хочу.

Джара сглотнула, вытаращившись на него, абсолютно невозмутимого. И почувствовала, что даже корни ее волос надо лбом встают дыбом от злости.

- Ты хоть понимаешь, до какой степени ты циничен? - процедила она в бешенстве.

Яльсикар спокойно улыбнулся:

- Извини. Забыл, что ты еще не адаптировалась. Со временем ты ко многому научишься относиться иначе, в том числе к сексу.

- Возможно, - Джара сжала кулаки, - но пока, будь так любезен, избавь меня от своих нелестных предложений. И, кстати, было бы неплохо, если бы ты держал свое слово и убрал от меня подальше свои лапы.

- Отличная речь, - оценил он со смешком. - Особенно в ее обвинительной части. Какое вероломство с моей стороны покуситься на твою девичью честь. И как это подло, что тебе так понравилось.

Он смотрел прямо в глаза, уязвляя ее своими словами, и Джара вспыхнула, сцепила зубы. Ничем этого подонка не проймешь. Стоило ли пытаться?

- Ты можешь оставить меня хоть на десять минут?

- С радостью, как только прилетит Мьелле. Одну я тебя пока не оставлю, извини. Не готов бегать за тобой по всему второму миру. Или третьему - уж не знаю, куда тебя в следующий раз занесет.

Девушка опустила глаза и демонстративно отвернулась, отгораживаясь от него спиной.

- Ты обвиняешь меня в цинизме, - внезапно сказал он, - скажи мне, что это?

Джара подняла бровь, закатив глаза, хотя он и не мог этого видеть, стоя за ее спиной.

- Ты хочешь устроить философский диспут?

- Почему бы и нет? Если ты считаешься себя правой, докажи. Может, я соглашусь с тобой.

Она фыркнула.

- Я не знаю энциклопедических определений, - неохотно процедила Джара, - ты и так знаешь, что я имела ввиду.

- Почему бы тебе тогда не сказать это прямо? Что за тяга к умным словам, если ты их не понимаешь?

Девушка вспыхнула и резко повернулась.

- Не надо делать из меня идиотку. Я прекрасно все понимаю. Цинизм это наглость. Эта высшая степень наглости и неуважения к чувствам других людей...

- А вот и нет.

- А вот и да.

- Разве? Тогда скажи еще, что тебе не понравилось.

Джара покраснела еще больше и сцепила зубы.

- Какая разница, - выдавила она. - Я не хотела этого.

- Разница огромна. Послушай, я попытаюсь объяснить тебе. Ты способна слушать других людей или только себя? - Он с вызовом посмотрел на нее, и Джара кивнула. Ладно, один-ноль. Каждый вправе высказаться. Бояться ей нечего - уж кому-кому, а ей не так легко запудрить мозги. Она не поступила на юридический, но с логикой у нее всегда был полный порядок. Учителя в школе даже говорили, что у Ани слишком мужской склад ума.

- Я тебя слушаю, - сказала она ровным голосом.

Он выдержал небольшую паузу, затем сел в кресло, которое стояло поблизости, указал ей глазами на другое. Джара села, и через секунду спросила себя, как ему удается так ловко управлять ею? Пусть в мелочах, но все же.

- Цинизм, Джара, это не наглость. И тем более не неуважение к чувствам. Наоборот. Большинство энциклопедистов называют цинизмом отрицание норм морали, принятых в обществе.

Джара нахмурилась, потом кивнула. Что ж, можно было сказать и так.

- И в этом смысле меня можно было бы назвать циником, будь мы с тобой сейчас в восьмом мире, то бишь в так называемой реальности. Однако, - вкрадчиво продолжил он, - мы не там. Разумеется, ты еще этого не осознала до конца. Возможно, ты еще даже не задумывалась об этом, просто потому, что у тебя не было времени. Так вот, у меня для тебя новость. Это общество - другое. И, соответственно, здесь приняты другие нормы. Так что здесь, если кто из нас и циничен, так это ты. И это ты не уважаешь свои чувства, а не я.

Джара покачала головой. Он жонглировал словами вполне профессионально, но она не верила тому, в чем он пытался ее убедить.

- Моральные нормы всегда одинаковы. - С непоколебимым убеждением ответила она. - Отдельные люди могут им следовать или нет, в какие-то моменты истории болезнь аморальности могла охватывать целые общества, как это происходило, например, во времена Возрождения или в период сексуальной революции. Всегда есть люди, которые считают себя вправе насиловать, убивать, трахаться направо и налево - но потом все равно все это встает поперек горла. Потому что это противоестественно и мерзко.

- А я не говорю о насилии и убийствах. Я говорю о любви. И я уверен, что она никак не может быть ни мерзкой, ни... - он улыбнулся, - противоестественной.

- Секс - это не любовь.

- Согласен. Но это ее органическая часть, Джара, - он снова улыбнулся. - Не бывает никакой любви между мужчиной и женщиной, которые друг друга не хотят. И утверждать противоположное... - он слегка повысил голос, когда она открыла рот, чтобы перебить.

- Утверждать противоположное, - уже тише и более веско повторил он, - значит, впасть в ханжество. А это, на мой взгляд, куда хуже и опаснее цинизма. История это также доказывает. И сейчас так называемый реальный мир полностью в него погружен.

- Я не ханжа, - она сверкнула глазами.

- Конечно, ханжа, - Яльсикар презрительно фыркнул. – Ты только что утверждала, будто этот мир не реален.

- И до сих пор утверждаю, - запальчиво перебила Джара.

- Отлично, - он победно улыбнулся. – Но тогда мы здесь мысленно, во сне, не так ли?

- Разумеется.

- Отлично, - снова повторил он, словно подчеркивая это слово. А потом, после эффектной паузы, добавил:

- Тогда о каком сексе здесь вообще можно говорить? Секс – это ведь физическая любовь, да, малыш?

Она захлебнулась. Почему-то это не приходило ей в голову. Ему удалось завести ее в тупик.

- Да, но…, - начала Джара и не смогла сформулировать мысль, снова задумалась.

Яльсикар хмыкнул и негромко продолжил:

- Ханжество – это стремление во что бы то ни стало казаться высокоморальным человеком, отрицая собственные желания. Заметь, казаться, поскольку быть им - невозможно, человеческая мораль слишком строга, всегда вступает в конфликт с природой. Это всеобщая болезнь, распространяющаяся, как какой-то вирус, от которого почти никто не имеет иммунитета. Оно делает человека злым, коль скоро он неудовлетворен и несчастлив. Оно порождает ненависть и агрессию. Это боязнь любви, Джара, я бы даже сказал - боязнь жизни, слепое следование каким-то нелепым правилам приличия. Здесь, в мирах, особенно нелепым. Только вообрази. Ты отказываешься не от секса со мной, ты отказываешься от мысли об этом.

Джара заколебалась. Она бросила взгляд на Бьякку, его лицо вновь стало непроницаемым. Теперь он на самом деле заставил ее задуматься. Ей вдруг стало неважно, кто из них победит в этом споре, потому что она услышала действительно интересные вещи. Но она чувствовала, что в этом есть какая-то ловушка. Все не так просто, как он говорил об этом.

- Но что же это тогда здесь, по-твоему?

Он улыбнулся. И теперь она явственно ощутила, что Яльсикар хитрит. Джара возмущенно раздула брови:

- Ты говорил, что для тебя все реально. Что же ты мне тогда мозги пудришь?

- Я? – поразился он, впрочем, несколько фальшиво. Она холодно улыбнулась:

- По-твоему, здесь можно спать со всеми подряд?

- Можно, конечно, - он усмехнулся. - Но не нужно. Есть смысл делать это с теми, кого хочешь. И кто хочет тебя.

Она набрала воздуху, но он снова перебил:

- Поверь мне, это случается не так уж часто. Разумеется, нужен опыт, чтобы отличить настоящее влечение к какому-то человеку от.., - он задумался, - ну, например, спонтанных вспышек желания, порожденных длительным воздержанием. Но если ты действительно задумаешься об этом, то определить окажется несложно.

Джара снова залилась краской. Она не привыкла так смело обсуждать интимные вещи, тем более с мужчиной.

- Вот ты сейчас краснеешь, - безжалостно продолжил он, мазнув по ней почти равнодушным взглядом. - Потому что ты думаешь, что даже говорить об этом стыдно. Ты ведь так думаешь, да? Ты даже не понимаешь, что стыдного тут ничего нет. Стыдно скрывать, что тебе это интересно. Стыдно и глупо.

Его голос стал даже резким, и Джара встала. Она больше не могла этого переносить. Он что, издевается над ней? Она пошла ко входу в пещеру.

- Джара, - его голос остановил ее, когда она почти уже вошла в дом. - Знаешь, чем мы отличаемся от спящих?

Она напряглась. Мьелле уклончиво ответил ей на этот вопрос. По его словам, способности к нахождению в мирах до конца не изучены, и точных ответов ни у кого нет.

- И мы, и они - все способны мечтать, Джара. Но мы мечтаем больше. И еще, самое главное. Мы не боимся своих фантазий. Мы верим в то, что наши мечты сбудутся. И они сбываются, - он ухмыльнулся и обвел взглядом ее фигуру. - Прямо на глазах.

- Мечтай дальше, Яльсикар, - отрезала Джара, вспыхнув, резко повернулась и скрылась в доме.

Несколько часов она провела за чтением, изредка уточняя что-нибудь у Мьелле, который сидел с ней в гостиной, копаясь в своем коммуникаторе. Ему часто звонили по делам, Джара слышала, что он назначает людям встречи с Ксеаром, отвечает на вопросы, помогает, время от времени созваниваясь с Айи.

Она вспомнила, как сама в Москве составляла расписание для Ксавье и отвечала на звонки. Похоже, в этом жизнь француза была абсолютно одинаковой и здесь, и там. Он всем был нужен. "Когда же он отдыхает, - поразилась она, - если его рвут на части даже во сне?"

"Территориальные единицы Первого мира - города с населением не более тысячи жителей. Исключение составляет столица, жилые кварталы которой вмещают ровно пятьсот жителей. Привилегией жить в главном городе планеты пользуются повелители стихий и другие горианцы, получившие разрешение Ксеара", - прочитала она и подняла голову:

- Мьелле, а сколько городов в Первом?

- Шесть пока, не считая города спящих, - ответил помощник Ксеара, не поднимая глаз.

- Что за город спящих? - удивилась она.

- Ну, это просто место, куда они выходят, очутившись в мирах. Там все специально сделано так, чтобы их там больше появлялось, - пояснил он.

Потом она стала читать об органах управления. Верховным правителем миров являлся Ксеар, возглавляющий Ксеариат - исполнительный орган, в который входили министерства по ключевым направлениям - связь и информация, экономика и финансы, науки, культуры, образования. Были еще управления - юридическое, поддержки новичков, развития бизнеса. Отдельно стояла служба безопасности и полиция. В каждом городе имелся уполномоченный управляющий. И все и вся подчинялось Ксеару. Проще некуда.

Денежная система отличалась своеобразием. Купюр и монет не существовало, только условные "кредиты" на счетах. Платежным средством была индивидуальная карта гражданина Первого мира. Она же служила документом. Налоги списывались автоматически в ежемесячном режиме. Их существовало всего два - на бесплатное обеспечение едой, одеждой и жильем, размер которого варьировался и двадцатипроцентный - общегорианский.

Джара задумчиво листала страницы, поглядывая на часы. Как же медленно тянется здесь время. Синяя стрелка на четырех часах. Желание проснуться, тяга к реальной жизни не отпускали ее. Ей так хотелось почувствовать свое настоящее тело, пусть оно даже не такое совершенное, выпить настоящего кофе и подумать обо всем. Чтобы рядом не маячил Яльсикар или Мьелле, чтобы никто ей больше ничего не рассказывал о мирах и том, как теперь изменится вся ее жизнь. А особенно - о том, что никакой жизни может и не быть, если ее-таки прикончат.

- Мьелле, меня уже тошнит от книг. Можно прогуляться или я под арестом? - спросила, наконец, Джара.

- Можно, недалеко, - наконец, сказал горианец, немного подумав.

- Тогда полетели.

Не дожидаясь Мьелле, Джара вышла на площадку и прыгнула. В этот раз было почти не страшно. Но все-таки полететь без крыльев она бы сейчас не смогла. Вера - это не так-то просто.

Надо было выбрать направление для прогулки.

- Что там? - спросила Джара, увидев вдали силуэты летающих горианцев.

- Что-то вроде центра города. Магазины, салоны, офисы.

- Туда можно?

- Вообще-то...

- Мьелле, я же с тобой. Ну, пожалуйста.

- Ох... ладно. Только недолго.

Девушка заработала крыльями. Надо было торопиться, пока Мьелле не передумал.

Оказавшись не то, чтобы в толпе, но в эпицентре скопления горианцев, Джара даже немного опешила. Люди проносились мимо на такой скорости, что ей казалось - ее вот-вот собьют. Они фланировали между скал, приземляясь то на одной площадке, то на другой. Основной поток двигался вокруг огромной скалы, на которой располагалось так много площадок, что она казалась гигантской этажеркой в форме пирамиды.

Возле магазинов Джара задержалась: чего там только не было. Прямо на открытых площадках, расположенных на горных склонах, были разостланы огромные ковры, на которых были разложены сладости, посуда, домашняя утварь, картины, краски, украшения для сада.

Продавцы не надоедали. Они просто приветствовали их с Мьелле, когда они приземлялись на площадке и молча позволяли им самим выбирать товар. Горианец купил немного сладостей, протянул ей кулек из цветной бумаги.

- Вкусно. Спасибо.

- Не за что. Это почти ничего не стоит. Яльсикар не дал тебе карточку?

- Нет пока.

- Вообще-то нам наверное не стоило выходить из дома, - он нахмурился.

- Мьелле, ну пожалуйста. Я с ума сойду сидеть в четырех стенах. Можно я в тот магазин зайду? Там вроде никого нет.

- Ладно.

Джара с восторгом перелетела на другую площадку, на которой располагался вход в просторную пещеру. Магазин одежды. Вот это интересно. Когда она вошла, к ней подошла горианка, выглядевшая совсем молоденькой. Лет шестнадцать. Джара даже удивилась, а потом вспомнила. Возможно, эта девушка в три раза старше нее. Все относительно.

- Вам помочь? - Спросила девушка.

- Покажите, что у вас есть, пожалуйста, - Джара покосилась на Мьелле, который встал на площадке, широко расставив ноги и оглядываясь по сторонам, будто профессиональный телохранитель. Он неплохо смотрелся со своими физическими данными, которым бы позавидовал любой телохранитель в реальности. Ему недоставало сейчас черного костюма и скрученного шнурка рации, свисающего с уха. Генеральный директор фирмы по продаже скрепок, степлеров и папок, кто бы мог подумать. Она заметила, что он с кем-то говорил по коммуникатору. Только бы не с Яльсикаром - тогда их прогулка закончится прямо сейчас. Джара чувствовала, что ее жених будет недоволен этой вылазкой.

- Что бы вы хотели приобрести? У нас есть белье, платья, обувь.

- А брюк нет? - с надеждой спросила девушка.

- Вы новенькая?

Продавщица с интересом посмотрела на Джару.

- Да. Откуда вы знаете?

- В мирах женщины не носят брюк. Таково желание Ксеара, - с немного лукавой улыбкой поведала ей девушка.

Джара не смогла подавить возмущенное восклицание.

- Шовинист, - пробормотала она.

Девушка испуганно оглянулась и погрозила ей пальцем:

- О Ксеаре или хорошо, или ничего, - совершенно серьезно сообщила она почти шепотом.

- Как о покойнике, что ли? - недоверчиво спросила Джара и расхохоталась. Она и не думала понижать голос. Еще чего.

- Что? - уже в совершенном ужасе переспросила продавщица.

- Так о покойниках говорят. Либо хорошо, либо ничего, - все еще хихикая и не в силах остановиться, пояснила она.

- О боже. Никогда ничего подобного не слышала. Умоляю вас, не надо произносить таких вещей, - еще более тихим голосом взмолилась горианка.

- Ладно.

Усилием воли Джара подавила свой смех и обратила, наконец, внимание на ассортимент. Все еще испуганная продавщица что-то советовала вполголоса. Потом Джара отправилась в примерочную с ворохом тряпья. Вопрос о деньгах, полагала она, как-нибудь можно будет решить. Не ходить же ей тут в одном сарафане. Да и все остальное тоже нужно было приобрести.

Рассматривая себя в зеркале за занавеской в зеленом сарафане, Джара услышала, как в магазин вошли еще покупательницы.

- Я бы хотела это примерить, - громко сказала одна из них.

- Там занято, подождите, пожалуйста, минуту, - вежливо отозвалась продавщица.

- Но я спешу.

- Но...

Занавеска распахнулась. Джара возмущенно повернулась, намереваясь дать отпор нахалке. Она была полностью одета, но все равно поведение второй покупательницы было очень невежливым.

Все, что она успела увидеть - синее платье. И синие глаза. В тот момент, когда она встретилась с ними взглядом, мир вокруг погас.

- Ну, здравствуй.

Пума. Коричнево-бежевая мягкая шерстка, голубые глаза - очень красивая, очень... злая. Джара переступила лапами. Ей не потребовалось и нескольких секунд, чтобы понять, что произошло. Ее увели во второй мир. Для чего? Случайность исключена. Значит, перед ней враг. Кто бы мог подумать, женщина.

- Здравствуй, - сказала Джара, чувствуя, как ускоряется сердцебиение. "Здесь она не может меня убить", - тупо подумала девушка.

- Так вот ты значит, какая, - пума обходила ее по кругу и обнюхивала. Джара не шевелилась, лишь следя за ней взглядом. Она пока не видела смысла дергаться. Если это - та, из седьмого мира, значит, она ее везде догонит.

- Ты здесь второй день... а уже такой жених. Завидный.

Пума цедила слова по одному, присматриваясь к ней. Джара лихорадочно размышляла. Как не допустить сканирования? Достаточно ли просто не смотреть в глаза? И что она еще может с ней сделать? Бросится и вцепится в горло? Для начала она опустила глаза в землю, чтобы исключить новый увод. В третий мир ей пока не хотелось. Она и во втором пока как-то неладно себя чувствовала. В глазах периодически двоилось, голова начала кружиться. Или это оттого, что ее увели сюда силой?

- Яльсикар - хорошая охрана. Но, как видишь, никто не совершенен. Да и не может он с тобой целыми днями ходить, киска. У него, знаешь, дела...

- Что тебе надо? - решилась спросить Джара. Интересно, она сумасшедшая или нет?

- Поговорить. О том, о сем. Между нами, девочками.

Пума закончила нарезать круги и села на задние лапы напротив Джары.

- Чего ты глаза-то прячешь? Думаешь, поможет?

Джара услышала отчетливый смешок и сцепила челюсти.

- Не помешает, - процедила она.

- А ты вроде не дура. Это хорошо. Ладно, киска, у нас мало времени. Так что слушай внимательно и думай хорошенько. В седьмом для тебя уже греется место, и ты сейчас на коне. А я... в заднице.

- Почему ты думаешь, что тебя вышвырнут? Может, мы бы впятером могли...

- Киса, ты молчи пока. И послушай. Четвертое место в седьмом я заняла не первой. До меня там было двое. И оба теперь... не здесь. Но дело даже не в этом. Дело в том, что твой друг сердешный Яльсикар их обоих в реале достал после этого. Одного пристрелил, а вторая в психиатрической клинике заперта. По всему выходит, что до конца жизни. Чертовски короткой, заметим, жизни, после тех 90 лет, что она здесь прожила. Я пришла в седьмой не по своей воле, так... вышло. И меня заставили взять нагрузку. Единственное, что я успела сделать - вытребовать себе инкогнито. Но это все действовало только до твоего прихода. Теперь меня ищут. И очень скоро найдут. Ты займешь мое место, киса. Но подумай хорошенько, долго ли ты продержишься.

- Почему они это делают, по-твоему?

- Как почему, малыш? Включи мозги. Их трое, они абсолютная власть. Нас тоже было бы уже трое... если бы те двое остались тут. Ксеар не хочет делиться своей властью, кис. Как и его разлюбезный друг Яльсикар, и братишка его младший, Аквинсар, которого он так от всех прячет. Ксеар не хочет делиться властью так, что даже родную жену в психушку запер. Семьдесят лет законного горианского брака, а потом - раз, и прости-прощай. Носи смирительную рубаху и не поминай лихом. Или даже, хочешь - поминай. Все равно никто не поверит. Только диагноз подтвердишь.

Джара почувствовала тошноту. Боже, только не это. Куда она попала? Если хоть половина из того, что рассказывала эта девушка, была правдой - лучше бы ей никогда не входить в эти чертовы семь миров. Она вовсе не готова была прожить 70 лет бок о бок с убийцами, чтобы потом ее похоронили в какой-нибудь психушке. Вот тебе и райская жизнь. У девушки засосало под ложечкой. Все, что рассказывала ей эта пума, было куда больше похоже на правду, чем сладкие россказни Яльсикара и Мьелле.

- Что ты хочешь от меня? - спросила она, немного подумав.

- Помоги мне. Ты сильная, мы с тобой сумеем. Нам надо уйти без потерь. А потом мы создадим собственный мир. Может, даже вытащим Альбумену. И будет нам счастье. В противном случае мы обе с тобой умрем. Я чуть раньше, ты позже. Зато наверняка. Думай.

- Я подумаю, - пробормотала Джара, чувствуя, как схватывает горло.

- Где встретимся?

- Давай в этом же магазине. Через 20 часов. Если не смогу, жди еще через 20.

- Хорошо. Смотри в глаза, возвращаемся.

Вернувшись в кабинку, Джара слегка задохнулась, увидев перед собой очень юную и симпатичную девушку. Ярко-синие глаза, темно-каштановые вьющиеся волосы, белая кожа, небольшой рост по местным меркам - около метра восьмидесяти.

- Меня зовут Зарайа. Если ты меня выдашь - я труп.

- Я не выдам, - пообещала Джара и вышла из кабинки. Продавщица немного удивленно смотрела на них.

- Я встретила знакомую, - пояснила она девушке и оглянулась на Мьелле. Тот смотрел на нее вопросительно. Видел или нет? Господи... Зарайа, которая сейчас пряталась в кабинке, здорово рисковала, уводя ее во второй мир почти на глазах у всех. Повезло, что молодой человек не захотел заходить в магазин. Она вышла из магазина и обратилась к нему.

- Мьелле, я хочу купить немного одежды. Ты мне можешь одолжить денег?

- Валяй, - кисло сказал он скучающим голосом и протянул ей карту.

Нет. Не видел. Иначе не был бы таким спокойным. Джара постаралась, чтобы ее рука не дрожала, когда она протянула ее за карточкой.

Через полчаса они с Мьелле покинули магазин с объемистыми пакетами.

- Все, пора возвращаться. Яльсикар мне голову оторвет...

Джара молча кивнула. Как раз теперь ей уже ничего не угрожало. Кроме самого Яльсикара и... Ксеара. Она летела рядом с Мьелле, и чувствовала мучительную тошноту и головокружение. Мог ли Бьякка убить кого-то в реальности, отстаивая свою власть здесь? Его глаза, когда они только познакомились, говорили ей, что мог. Пока она не увлеклась его губами, напрочь забыв обо всем остальном. Она вспомнила его слова:  "Мы отличаемся только этим... я и Ксеар способны на абсолютную веру в происходящее". Может, они все просто спятили? Если для них это - реальность, а реальность - сон, то почему бы и не убить кого-нибудь во "сне" ради "реальных" выгод? Сколько ему лет? Сто пятьдесят? Двести? За это время вполне можно забыть о реальности той жизни, что составляет столь малую часть твоего бытия. А Ксеар? Упечь свою жену в психушку, лишь бы не делить с ней власть? Это вполне отвечает образу человека, который запрещает женщинам всей планеты надевать брюки лишь для того, чтобы усладить свой взор. Или нет? Брюки - ерунда, а у жены и правда поехала крыша?

С каждой минутой Джара делалась все мрачнее, склоняясь к правоте Зарайи. Хотя ей страшно не хотелось в это верить.

"Для всех живущих здесь это и есть настоящая жизнь. А реальность - всего лишь короткий сон". Возможно, Мьелле, произнося эти слова, даже не подозревал о том, какие последствия может повлечь такой образ мысли для психики его непосредственного начальства.

- Мьелле, - осторожно сказала она, когда они вернулись в дом Яльсикара, - а я могу где-нибудь почитать подборку политических статей за последние лет 50? Книжная история миров - это, конечно, интересно, но мне кажется, статьи были бы живее и информативнее...

- Разумеется, я открою тебе на своем коммуникаторе, - беспечно отозвался молодой человек. Он, похоже, теперь на все был готов, чтобы она не упрашивала его отправиться в очередной шоп-тур.

Джара сосредоточенно листала журналы на мониторе коммуникатора. "Он вошел в седьмой мир недавно, лет 30 назад", - вспомнила она. Значит, ее интересует примерно 265 год от создания первого мира.

Перерыв тонны килобайт информации, она, наконец, нашла... не в 265-м, а пятью годами раньше. Газеты пестрели кричащими заголовками, смакуя произошедшее почти три месяца. Все началось в январе 260-го года.

"УГРОЗА БАЛАНСУ СЕМИ МИРОВ - ПРОПАЛ ПОВЕЛИТЕЛЬ СТИХИИ". "ПОВЕЛИТЕЛЬ СТИХИИ НАЙДЕН МЕРТВЫМ В ВОСЬМОМ МИРЕ".  "УБИТ ПОВЕЛИТЕЛЬ ОГНЯ ГРЕЙ ЛЮЧЕ".

Джара листала страницы. В феврале везде было фото Ксеара с женой - миловидной блондинкой. Но заголовки выглядели устрашающе.

"ПОВЕЛИТЕЛЯ СТИХИИ УБИЛА СУПРУГА КСЕАРА АЛЬБУМЕНА". "МИРЫ ШАТАЮТСЯ. АЛЬБУМЕНА ИЗГНАНА".

"Как сообщил нашему корреспонденту высокопоставленный источник, близкий к Ксеару, бывшая жена Великого Ксеара помещена в психиатрическую клинику в восьмом мире с диагнозом "шизофрения". Именно психическое расстройство Альбумены и повлекло ее агрессию в отношении повелителя стихии Грея Люче, который был убит ею в восьмом мире месяцем ранее".

"Источники, близкие к Ксеару, опровергают всеобщие опасения о дестабилизации семи миров. По их словам, три повелителя стихий способны сбалансировать миры без помощи Альбумены, изгнанной, как известно, за убийство Грея Люче".

Джара нахмурилась, потерев лоб. Все было не совсем так, как рассказывала Зарайа. Или она неправильно ее поняла? Речь не шла о последовательном устранении повелителей четвертой стихии - огня. Их было пятеро. А потом Альбумена убила Грея. Или все было не так? Грея убили Яльсикар на пару с Ксеаром и повесили это на Альбумену. Одним ударом устранили двоих. Просто и изящно. А психическое расстройство... после предательства мужа вкупе с несправедливым обвинением в убийстве, изгнания из "рая", в котором она имела немалую власть и планировала жить тысячу лет... любая женщина могла бы съехать с катушек.

Так, что там дальше... дальше ничего не было. Аналитики писали о том, что последние годы Альбумена проявляла признаки неадекватного поведения. Что ее отношения с мужем разладились. По сведениям некоторых ушлых журналистов, она последний год не жила с Айи, а жила как раз с Люче. Вот и еще одна причина для убийства. Альбумена и Грей полюбили друг друга, и Ксеар не простил ей измены. А Грею - предательства.

Но тогда у него нет причины так же поступать с Зарайей. Почему она так уверена, что будет убита?

"Господи, помоги мне в этом разобраться", - прошептала Джара. При мысли о том, что ее жених и Ксеар - хладнокровные убийцы, у нее сжималось сердце. Зарайа обратилась к ней за помощью, но она ничем не может ей помочь. Ведь Айи уже знает ее в восьмом мире, то есть в реальности. Как и Яльсикар, которому она сама все подробно рассказала. А значит, пойди она против них - ее жизнь не будет стоить и гроша. В реальности они с Ксавье лежат рядом на его кровати. Он прямо сейчас может проснуться и задушить ее. И никто ничего не узнает. Макс-Мьелле не в счет. Джара была уверена, что он и слова не скажет полиции, если его попросит об этом Ксеар.

Джара выключила коммуникатор и вцепилась в волосы, размышляя. Она сидела в столовой за каменным столом, на котором сидела, когда Яльсикар целовал ее. Кто же ты, Бьякка? Мой защитник или убийца?

Когда Яльсикар вернулся домой и узнал о "прогулке", ему хотелось собственными руками задушить Мьелле. Идиот, мальчишка. На самом деле Бьякка был страшно собой недоволен.

В последнее время он совершал ошибку за ошибкой. Да, он уже давно никого не охранял, тем более лично. Но все равно глупо. Мьелле не семи пядей во лбу, и он знал об этом. Так почему же четко не сказал ему, что никуда выходить нельзя? А уж про то, как упустил Джару в собственной спальне - и вспоминать стыдно. Если бы с ней что-то случилось, он никогда бы себе не простил. Яльсикар мгновенно выяснил, что во втором мире девушку видели только два человека. Офицера-полицейского он сразу нашел и строго-настрого упредил, чтобы тот даже рта не раскрывал на эту тему. Капитана он знал лично - этот никогда не болтал попусту, а уж увидев его, тем более все понял и прочувствовал.

Ему удалось застать огонь в седьмом. Их короткий разговор по-прежнему ничего не дал.

"Я не собираюсь убивать девчонку", - утверждал тот. Но Яльсикар ему не верил. Они обсуждали это третий месяц кряду, и всякий раз оставались при своем. Ах, как жаль, что в седьмом мире нельзя вычислить личность.

"Ты сканировал ее. Ты следишь за ней. Ты ищешь ее в восьмом. Что мне остается думать?"

"А мне что? Я тоже хочу жить, Яльсикар.".

Ох, как его бесило, когда огонь называл его по имени. Он мог даже подойти к нему на улице, а Бьякка его бы не узнал.

"Да никто не собирается тебя убивать, идиот", - Яльсикар говорил небрежно, но кипел от гнева, а огонь сохранял хладнокровие.

"У меня другие сведения. Ты, Яльсикар, такой душевный человек. Хоть на чай тебя приглашай... с плюшками".

"Что бы ты не думал, я не убийца. Если так дальше будешь продолжать - вышвырнем тебя, и все".

"Вот теперь я тебе охотно верю, солнышко. Вы ведь так с Альбуменой поступили?"

"Она сошла с ума, ты прекрасно знаешь. Она убила человека".

"Она или вы с Ксеаром?"

"Так, с меня хватит этого бреда. Я пошел. Подумай хорошенько. Придешь сам - я тебя не трону, обещаю. Не придешь - получишь билет до восьмого в один конец".

"Я тебе не верю, Яльсикар".

"Дело твое. У меня больше нет предложений."

"Что ж... привет невесте".

"Ты ведь понимаешь, что нет смысла ее убивать. Мы и втроем балансируем миры".

"Ага... было дело. Только я помню, как вы передавали нагрузку. И в какой спешке. А с тех пор количество граждан только росло".

"Все равно баланс будет"

"Да, но какой ценой. И какую безопасность можно будет обеспечить Ксеару, когда он начнет вышвыривать всех подряд? Так ведь недолго и народный гнев вызвать." - Тихий смешок.

"Если ты ее тронешь - я тебя убью".

Яльсикар снова был собой недоволен. Но как найти брешь в круговой обороне огня? Беда была в том, что тот уперся рогами в своей уверенности, что его ждет смерть в любом случае. И по такой логике выходило, что ему действительно нечего терять. Никакие угрозы не могли подействовать при такой убежденности. Никаким уговорам он не верил. Вторая проблема - баланс. Возможно, что огонь и был прав. Нагрузка росла слишком быстро в последние годы. При худшем исходе миры могли начать трещать по швам, сними они нагрузку с четвертого.

Размышляя таким образом, он невольно припомнил ряд смачных ругательств. Им нужен был пятый, а не эти междоусобные распри. Яльсикару нужен был этот человек. Его люди планомерно проверяли каждого гражданина Первого мира старше 30. Но это могло занять месяц или даже чуть больше. А за это время что угодно могло случиться. И тогда выходило, что, убей огонь Джару - они вынуждены будут идти ему навстречу. Даже если выяснят, кто - будет уже поздно. Придется его терпеть до появления следующего потенциального повелителя или уменьшать население миров. А это очень жестоко. Выкидывать из первого мира людей, которые в нем обжились - значило, обречь их на страшные муки. Одно дело - никогда не знать рая. Другое дело - пожить в нем, чтобы быть изгнанным.

Взглянув на Джару, которая смотрела на него как кролик на удава, Яльсикар едва не застонал. Ну, вот опять. Ну, чего она его боится? Насмотрелась жутких фильмов про КГБ? Так служба безопасности миров - это не отморозки из страшных романов и дурацких сериалов, с утра до вечера подвергающие кого-то пыткам и вербующие агентов путем грязного шантажа.

Факинг шит, как говорят американцы. Он ее захотел. Так, что у него даже голова не работала нормально, и, возможно, поэтому он допустил столько ошибок. Ксеар даже не представляет, какую помолвку классную придумал. Он хочет ее, но не может, потому что ему надо ее охранять. И не может ее охранять, потому что в глазах темнеет от желания, как только он ее видит. А она тоже его хочет, только боится и еще стесняется чего-то. Полный улет.

Темные, почти черные волосы, блестящие и густые. Такие же густые длинные ресницы, обрамляющие огромные карие глазищи. Пухлые губки, при одном взгляде на которые его мозг на секунду отключается, и некоторое время потом приходится перезагружать его заново, словно компьютер. Тонкие ключицы, крохотные пальчики, постоянно что-то перебирающие. То мандарин, то салфетку, то край платья.

Вообще-то он понимал, что им надо срочно в постель. Тогда у него мозги на место встанут, а она перестанет носиться с дурацкими мыслями, и влюбится в него.  В Яльсикара так давно никто не влюблялся, что при мысли об этом у него даже сердце забилось чаще. Его многие хотели - женщины неизбежно тянутся к мужчинам, облеченным властью. Иногда он спал с этими искательницами острых ощущений, но никаких отношений не складывалось. Он мог бы читать их мысли, как книгу, и было скучно. Слишком ясно ему было, что их возбуждает. Как и то, что очень скоро это пройдет - как только выяснится, что он, помимо того, что повелитель стихии, еще и живой человек.

Очень давно в него никто не влюблялся. А что? Он рыжий? Почему бы какой-нибудь симпатичной девчонке его и не полюбить? Он будет о ней заботиться, накупит ей всяких тряпок и побрякушек, что им там еще надо для счастья? Пусть себе работает каким-нибудь администратором или секретарем, может, даже и в его приемной. Он найдет ей местечко у себя под боком, чтобы иметь возможность и на работе на нее поглядывать.

Ему бы только затащить ее в спальню, и там он будет показывать, для чего нужна постель... часа три или четыре. Не для того, чтобы там засыпать, проваливаясь в какой попало мир. А совсем для другого дела. Он будет целовать ее шею под темными густыми волосами и еще спину... ложбинку между крылышками. А она станет выгибаться и называть его по имени, и просить его...

- Яльсикар.

- Я за него.

Он сел и взял яблоко. Хватит мечтать, надо было поговорить с ней о дурацком шоппинге. Она должна понять, что пока этого не может себе позволить.

- Если вы найдете этого человека, который может хотеть меня убить...

- Не если, а когда... и почему может? Он хочет.

Тут Яльсикара что-то дернуло. Он внимательно посмотрел на девушку и перегнулся через стол, выбросив вперед руку, схватил ее за запястье, заставляя смотреть в глаза:

- Ты с кем-то встречалась? Говорила?

- Нет, - быстро ответила она, и он понял, что попал.

- Так, - он встал и обошел стол. Сел на столешницу рядом с ней и поднял ее подбородок двумя пальцами:

- А теперь рассказывай, как все было. С кем болтала и о чем.

В ее глазах отразился страх, потом мучительные сомнения, потом решимость.

- Мне сказали, что ты и Ксеар... что вы убили Грея, а потом упекли в психушку Альбумену.

- Старая басня. И что ты хочешь услышать?

- Вы этого не делали?

Яльсикар почувствовал, что у него начинается приступ мигрени. Он поморщился.

- Если я скажу, что нет, ты мне поверишь?

Из ее глаз потекли слезы. Просто взяли и потекли. Она не всхлипывала и не морщилась. Просто из уголков глаза сбегали крупные капли. Яльсикар завороженно смотрел на них, потом стал осторожно вытирать большим пальцем. Она отшатнулась и закрыла лицо руками.

- Я не могу... я не могу этого вынести всего... Я не могу всех подозревать. Я... простая секретарша, я не супергерой.

Она плакала так по-детски и так отчаянно, что ему стало ее жаль. Хотя он ненавидел, когда его подозревали в убийствах, а она подозревала, и даже имела наглость спрашивать его об этом. Любого, кто посмел бы его об этом спросить, Яльсикар прибил бы на месте. Кроме нее.

- Маленькая, - он вздохнул и обнял ее. - Послушай. Я никого не убивал. Вообще никого и никогда. Альбумена сошла с ума и застрелила Грея. Это была очень печальная и страшная история. Возможно, ты уже об этом читала. Мьелле сказал, что ты штудировала старую прессу.

- Правда?

И Яльсикар понял, что она ему сейчас поверит.

- Да, - сказал он, глядя ей в глаза.

- Господи. Прости меня.

Она успокоилась так же, как и разрыдалась - почти мгновенно. Он только головой покачал. Дите. Даже желать такую неудобно. Как будто ребенка хочешь совратить.

- С кем ты говорила, Джара?

- С одной девушкой. Я не знаю, как ее зовут. Просто болтали в магазине.

- Просто болтали об убийстве Грея?

- Я спросила, был ли Ксеар женат... так как-то и вышли на эту тему.

Яльсикар нахмурился... в общем, это было похоже на правду. С Джары станется задавать всем подряд неудобные вопросы. Он подумал еще немного надавить на нее, но тут его взгляд упал на ее грудь. Сейчас он "надавит", доведет ее до слез. Останется без сладкого. Не лучше ли...

- Иди сюда, - он притянул ее к себе, и она как-то очень радостно на него посмотрела. Ну, надо же, она и правда поверила ему и явно испытывала облегчение от этого.

- Я хочу снова нарушить свое слово, - предупредил он, наклоняясь к ее губам.

- Хорошо, - прошептала она.

Он не помнил, как они оказались в спальне. Может, он принес ее или притащил за шкирку... неважно. Он полностью погрузился в ее мягкий аромат, робкие, трогательные прикосновения маленьких ручек и пальчиков, ласкавших его плечи и грудь. Он целовал нежную кожу на животе, и легкий пушок щекотал ему ноздри. А она тихо постанывала. Яльсикар готов был поклясться, что она до смерти истосковалась по мужской ласке. Как так получилось, что столь притягательная женщина оставалась без внимания? Какая разница... теперь он ей его обеспечит.

Его мигрень прошла с первыми прикосновениями к ее телу. Она была такой послушной и отзывчивой на каждую ласку, что ему было тяжело сдерживаться. Но так не хотелось спешить. В конце концов он отпустил себя, и она доверчиво открылась ему, и все было так сладко, нежно и в то же время страстно, что он поймал себя на том, что кусает ее за шею и, возможно, даже причиняет боль, а она не обращает на это ни малейшего внимания, потому что сама где-то не здесь, теряет сознание от наслаждения и громко стонет от каждого его движения там, внутри, где так тесно, тепло и влажно, и где он чувствует себя теперь хозяином.

Потом они долго лежали молча. Яльсикар не знал, что ей сказать. Что у него никогда ничего подобного не было ни с одной женщиной? Чтобы теперь он ее боится, потому что чувствует, что влюбляется, впервые за последние лет пятьдесят? Он молчал и перебирал пальцами ее спутанные волосы. Она тоже молчала, касаясь рукой его груди, и от этого ему было тепло, приятно и немного щекотно. А потом он снова привлек ее к себе, и начал целовать. И они забыли обо всем, что происходило вокруг. О всех восьми мирах, о времени, об опасности. Они больше ни во что не верили, только друг в друга. И попали в какой-то особый, девятый мир, где были только вдвоем.

7.

Джара сидела в саду, на каменной скамье, нагретой солнцем, и мрачно размышляла о том, что теперь делать. После того, что произошло между ней и Яльсикаром, она и вовсе растерялась. Когда он сказал ей, что не убивал Грея, она сразу поверила ему. Потому что он сказал правду? Или потому, что она полная дура? Потому что она слабонервная девчонка и разрыдалась при нем от страха перед ним же, демонстрируя слабость. Потому что ей так не хотелось верить в ту, вторую, страшную и неприятную версию. В которой, однако, было столько правдоподобия.

Но что такое правдоподобие? Еще один обман ума? То, что было у них в спальне, было неправдоподобно. Невероятно хорошо. Нет, хорошо - это не то слово, которое могло бы описать подобное... Джара закусила губу и сдвинула бедра, чувствуя, что может испытать оргазм при одной мысли об этом. Вот это и есть верх неправдоподобия, но это ведь с ней происходит. И она надеялась, что для Яльсикара это тоже важно. Ну не мог бы он иначе быть таким нежным, таким внимательным, таким... азартным.

Они бы не вылезли из постели, если бы не захотели есть. Если бы еще оставалось хоть немного сил. За едой он очень мягко сказал ей, что пока не стоит выходить из дома. Джара кивнула. Он добавил, что все, что нужно купить, можно заказать и оставил ей карточку. Пообещал, что Мьелле вот-вот прилетит и принесет ей личный коммуникатор. Джара кивала и смотрела на его губы. На его руки. Если она влюбится в него... да нет, какие если... уже влюбилась - а он все-таки убийца, что ей делать? Можно будет лечь и умереть.

- Сколько тебе лет? - спросила она.

- Двести пятьдесят один год.

- А в реальности?

Он помедлил. Джара опустила глаза. Разумеется. Он ничего не расскажет ей о себе - реальном. Секс, как говорится, не повод для знакомства. Ну, спасибо хоть не соврал с ходу.

- Ладно, извини.

- Двадцать восемь. Мне двадцать восемь лет, Аня.

- Как? - поразилась она, чуть вздрогнув, когда он назвал ее реальным именем.

Он пожал плечами, не улыбаясь.

- Я попал сюда в шестнадцать. Возможно, благодаря этому так легко поверил и развился до седьмого. Есть определенная связь между возрастом и уровнем развития. Те, кто приходят сюда после тридцати, как правило, даже не выходят из первого.

- Странно, что вообще приходят в миры, - кивнула Джара, понимая.

- Ага. Чем дальше, тем сложнее.

- Яльсикар, ты мне можешь все-таки сказать, что вы намерены делать, когда найдете... его?

Он бросил на нее быстрый взгляд, вытер губы салфеткой и встал:

- Я не знаю, маленькая. Это будет зависеть от того, что он к тому времени натворит. Ну и от тебя. Пока ты не развилась, убирать с него нагрузку... рискованно.

- То есть пока он вам нужен...

- Джара, - он подошел и сжал ее плечи. - Ты мне все рассказала?

Она посмотрела в его серые внимательные глаза:

- Да, конечно.

- Ладно. По поводу огня. Да, милая, пока он нам нужен, ему ничего не грозит. Но это не значит, что мы с Айи схватимся за пистолет с глушителем, как только ты войдешь в седьмой. Единственный, кто ему угрожает - он сам. Ксеар ни у кого еще просто так не отбирал гражданство, чтобы там кто не говорил и не писал. Наоборот, мы принимаем каждого, кто к нам приходит, несмотря на нагрузку и головные боли и риски. Каждого, понимаешь?

Он был так убедителен, что Джара едва не призналась ему во всем. Но она обещала Зарайе, что не сдаст ее.

- Да, понимаю.

Она прижалась к его груди и постояла немного, обхватив его за талию. Он погладил ее по спине:

- Мне надо поработать, малыш. Подождешь Мьелле одна? Он должен вот-вот быть.

- Конечно.

Увидев Мьелле, который на этот раз зашел с "черного хода", приземлившись на площадку сада, Джара привстала. Уж очень официально тот выглядел - белоснежная рубашка, темно-бордовые брюки, заправленные в коричневые блестящие сапоги.

- Добрый день, Джара. Нас ждет Ксеар, - коротко сообщил он и снова взлетел. Джара немного помедлила, оглядев себя. Вроде все нормально. Новое синее платье с голубыми штанишками. Кажется, она нормально причесана. Она вздохнула и взлетела следом. Она уже знала, что дома в Первом мире никак не запирались. Задвинутые двери означали, что хозяев нет. Проникновение в жилище было практически исключено, так как в отсутствии хозяина сразу срабатывала встроенная сигнализация, и через пару минут прилетали полицейские. Сигнализация, смонтированная службой безопасности, не могла быть взломана, обманута или отключена. Поскольку обеспечивалась ментальной силой повелителей стихий, как и многое другое на планете.

Итак, Айи-таки вспомнил про нее, нашел время и даже возжелал переговорить. Интересно, о чем? Впрочем, это скоро будет известно.

Их полет с Мьелле оказался неожиданно коротким. Очень быстро они приземлились в какой-то неприметной долинке между скал. Джара залюбовалась. Долинка располагалась не на земле. Это было горное возвышение, но здесь была почва, росли небольшие деревца, трава, цветы. Летали разноцветные бабочки. Они прошли какой-то тропкой, и открылся маленький вход в пещеру.

- Рабочая резиденция Ксеара, - пояснил Мьелле, пропуская девушку вперед. Она прошла узким темным коридором, и вдруг открылся огромный зал, залитый светом. Посредине мягко журчал фонтан, стояли скамьи, крылатые статуи... кругом мрамор и гранит.

- Сюда, - Мьелле вышел из-за ее спины, пересек зал, показывая на один из коридоров, которые разбегались в разные стороны, словно лучи. Вертя головой по сторонам, Джара прошла за Мьелле. Должно быть, Ксеар был большим поклонником гор и пещер. Интересно, каким стал бы этот мир, если бы он увлекался, к примеру, морем или космосом?

Кабинет Айи оказался тоже очень большим. Здесь были огромные окна изогнутой формы. Одно напомнило ей крыло, другое походило на песочные часы. Джара вспомнила, как он любил устраивать сквозняки в московской квартире. Здесь тоже было много свежего воздуха. Слава богу, за окнами хотя бы не московский октябрь.

Ксеар поднялся навстречу из-за гигантского, как океанский лайнер, стола и указал ей на разлапистое кресло у окна, в котором могли бы поместиться примерно три девушки ее комплекции. Джара села, Айи опустился в такое же кресло по соседству и негромко попросил Мьелле сделать кофе.

Тот кивнул и вышел, а Джара безумным взглядом посмотрела ему вслед. Когда за ним закрылась дверь, она не выдержала и рассмеялась.

- Что? - не понял сначала Ксеар, а потом и до него дошло. Каких-то пару дней назад Мьелле-Макс принимал его в своем кабинете, а она, Аня, приносила кофе. Теперь все трое поменялись ролями, будто в каком-то фарсовом спектакле. Секретарша стала гостьей, гость - шефом, а шеф - секретарем. Айи сдержанно улыбнулся.

- Я рад, что у тебя хорошее настроение. Потому что у меня не очень хорошие новости, - мягко начал он, сидя в кресле как изваяние.

- Говорите, - пожала плечами она. Джара в последнее время выслушала столько плохих новостей, что это уже не могло ее напугать.

- Ситуация усложняется. Я думал, что помолвка с Яльсикаром тебя защитит, но это не совсем так.

- Это я уже поняла. Только не поняла, почему. Что изменилось?

- Понимаешь, когда огонь начал на тебя охоту, никто о тебе не знал, даже я. В тот момент он легко мог бы устранить тебя, но... видимо, не успел. Я тебя почувствовал в седьмом, нашел в первом и сказал ему об этом. Я тогда думал, что этого будет достаточно, ведь он знает, что я могу его выкинуть. Но потом выяснилось, что он ищет тебя в первом. Я всерьез забеспокоился и прилетел в Москву.

- А как ты меня нашел там?

- Мне это несложно. Я поймал тебя в первом, отсканировал внешность и место работы. Когда выяснилось, что твой начальник Мьелле, я, честно говоря, впал в ступор. Видал я, конечно, в жизни совпадения, но чтоб такое... впрочем, это многое упростило. Я просто пришел к нему и попросил тебя.

- То-то он такой перепуганный был.

- Перепуганный? Да нет... Впрочем, возможно, я немного пережал, - пожал плечами Ксеар, и девушка вдруг подумала, что Айи определенно чего-то не понимает в своем помощнике.

Тут зашел Мьелле с кофе, и Джара замолчала. Когда он вышел, Ксеар заговорил снова.

- Так вот. Я говорил с огнем, Бьякка говорил с ним... мы выяснили, что он перепуган. Почему так случилось, что он сам себе понапридумывал каких-то ужасов - я не знаю. Но он с самого начала не доверял нам, когда потребовал, чтобы мы его не искали...

- Да, мне Яльсикар уже это рассказывал.

- Ну, хорошо, тогда сэкономим время. В общем, некоторое время назад он выложил карты на стол. Заявил, что не желает твоего присутствия в семи мирах. Сказал, что сбросит с себя нагрузку, если ты появишься в первом. Сначала я даже не понял, в чем дело. А потом мы стали считать. И получилось, что нагрузка на троих уже не делится. По нашим подсчетам выходит, что в первом мире как минимум 500 лишних жителей. Если нагрузка резко увеличится, я буду вынужден их выбросить, или все миры рухнут.

- И ты рискнул? - ошеломленно спросила Джара.

- Я знал, что он блефует. Если бы он сбросил нагрузку, мне пришлось бы пойти на жертвы. Но он бы тогда точно вылетел. А этого он боится не меньше, чем реальной смерти.

- Да уж. Я так понимаю, для многих здешних жителей это одно и то же.

- Никто не хочет покидать миры, - кивнул Ксеар. - Это и понятно.

Он замолчал, словно задумавшись об этом, и Джара пристально посмотрела на его сосредоточенное лицо.

- И каково это - быть богом? - тихо спросила она.

Ксеар дернул плечами, ничего не ответив.

- Знаешь пословицу, о Ксеаре или хорошо или ничего? - внезапно осведомилась она.

- Это про покойника, - отозвался Айи, поглядев на нее недоуменно.

- Это в восьмом про покойника, а тут про тебя. Мне продавщица в магазине так сказала, когда я попыталась возмутиться, что нет брюк.

Джара весело посмотрела на него, а он недоверчиво покачал головой. А потом они оба захохотали.

- Да не может такого быть, - простонал он. - Ты уверена, что она именно так сказала?

- Клянусь.

- О боже, - он перестал смеяться и тяжело вздохнул.

- Людям нужны кумиры, ничего с этим не поделать, - развела руками Джара.

- Странно видеть, как такая кнопка философствует, - он насмешливо уставился на нее. - Ладно, к делу. Счет идет на дни. Мы скоро его найдем. Он паникует и, вполне вероятно, будет пытаться тебя убить. Он считает, что это его единственный шанс.

- А это не так?

Ксеар оценивающе посмотрел на нее, потом задумался, встал с кресла и подошел к окну.

- Я не знаю, Джара. Мне не нравится, когда меня шантажируют. Я не бог и не хочу никого карать, но если речь идет о жизни и смерти, то мне придется принять это решение.

- Но для этого нужно, чтобы я вошла в седьмой.

- Это верно. Как минимум, это. Потому что твой вход в седьмой еще не означает, что ты будешь так же сильна, как он.

- Час от часу не легче.

Джара напряженно размышляла. Похоже было, что Ксеар говорит правду. Он готов выкинуть Зарайю, но при определенных условиях. А та... готова ли она убить ее, Джару? Вчера у нее был шанс ее отсканировать, но она этого не сделала. Так, может, Ксеар и Яльсикар преувеличивают ее опасность, так же как она преувеличивает их грозность? Может, она, Джара, может примирить их, и тогда все кончится благополучно? Или она слишком самонадеяна, и может из-за этого погибнуть?

По уму она должна была сейчас же все выложить Ксеару, а была б она еще умнее - еще вчера бы рассказала про Зарайю Яльсикару. Но есть же еще и совесть. Она была действительно напугана, Джара это почувствовала. Кто знает, как поступят эти мужчины с запутавшейся женщиной, которая пыталась играть против них, чтобы спастись?

Джара чувствовала, что обязана ей помочь. Но как?

- А кто четвертый? Или мне знать не положено?

Джара посмотрела в спину Ксеара, которая немного напряглась, но сразу расслабилась.

- Это не секрет. Его зовут Аквинсар, он ученый. Просто он с самого начала просил минимум публичности, поэтому мы оберегаем его от прессы, - Негромко ответил Ксеар и повернулся:

- Погости сегодня здесь, Джара. Мне было бы спокойнее.

- Хорошо. Айи, можно еще вопрос?

- Да.

- Что ты делал со мной такое в седьмом, когда я... ну тогда, когда я проснулась? Я знаю, что уже спрашивала, но...

- Ладно, объясню. Я тебя преобразовал, потому что ты являлась туда в человеческом обличье, а это уж совсем ни в какие ворота не лезло. Там все очень абстрактно.

- Ты воздух?

- Да. Я воздух, Яльсикар - вода, Аквинсар - скала. Огонь наш мистер икс.

- А сколько там вообще может быть людей?

- Людей нисколько. Стихий... да сколько угодно. Фантазия не ограничена. Каждый занимает ту нишу, которая ему ближе. Можно даже повторяться, у нас ведь уже два огня, хоть и неодновременно. Ты стала туманом. Это было для меня очень удачно, я мог тебя растворить... точнее, пытался.

- Почему не получилось?

- Потому что ты сопротивлялась, - он изумленно посмотрел на нее и насмешливо улыбнулся. - Ты же помнишь.

- Смутно, честно говоря. У меня было ощущение, что меня насилуют, причем в грубой форме.

Ксеар фыркнул.

- Честно говоря, я против таких аналогий, хотя твой жених любит пошутить на эту тему.

- И часто вы такое друг с другом делаете? - подозрительно спросила Джара.

- Никогда, - отрезал Айи, усаживаясь за стол. Она видела, что ему уже не терпелось закончить беседу, и он начал раздражаться. Вздохнув, он добавил: Это очень опасно, Джара. Никто не знает, к каким последствиям может привести подобное соединение. За всю историю седьмого мира это произошло лишь однажды, и последствия были катастрофическими.

Его лицо окаменело, и она поняла, что подробностей пока не узнает.

- Тогда... как же ты... со мной? - не поняла девушка.

- Ты же была спящей. Точнее, я так думал. Теперь уж я вообще не понимаю, в каком состоянии ты была. Тут помню, тут не помню..., - он сердито уставился на нее, как будто она в чем-то была перед ним виновата.

Джара вцепилась в свои волосы рукой, разворошив их, пытаясь собрать мысли в кучу.

- Но как же так... ты же создал этот мир. Как же ты можешь не знать...

- Джара. Ты еще многого не понимаешь. Не все сразу, - отрезал он. - Извини, мне надо работать. Побудь, пожалуйста, с Мьелле, ладно?

- Хорошо.

Она посмотрела на огромные часы на противоположной стене. Циферблат был нарисован прямо на стене, стрелка из бледно-голубого стекла на половине второго часа. Через полтора часа она должна была встретиться в магазине с Зарайей. Она понятия не имела как, но знала, что должна.

Когда синяя стрелка в библиотеке Ксеара уже подбиралась к трем, Джара все еще не знала, как уйти. Сбежать невозможно - Мьелле сидел в одной комнате с ней, уставившись в свой коммуникатор. На новую прогулку до магазина одежды его никак нельзя было уговорить. Хоть Яльсикар накануне и попросил ее выйти, чтобы поговорить с Мьелле наедине, но Джара даже из соседней комнаты слышала, как он орал. Ей было страшно неудобно, что она так подставила парня, и она ждала, что он укорит ее за это, но Мьелле не сказал ни слова.

Она бросила на него быстрый взгляд. Он почему-то стал ей неприятен. Не из-за чувства вины, еще до того. Это было странно, ведь всего несколько дней назад в качестве шефа он ее полностью устраивал. Да что там, она ему искренне симпатизировала, считала очень хорошим человеком. Милым, открытым, доброжелательным. Да еще и хорошим организованным начальником, внимательным к подчиненным, умело соблюдающим баланс между уважением к сотрудникам и умением заставить их эффективно трудиться на благо их родной конторы. Он порой соблюдал этот самый баланс так ловко, что это граничило с какими-то фокусами типа нейролингвистического программирования. Но это не пугало, а восхищало, ведь вреда от того никому не было.

И вдруг ей открылась совершенно иная его сторона. Оказалось, что в качестве подчиненного он далеко не так открыт. Он уже не был искренним, в нем не чувствовалось достоинства. Как будто Мьелле страшно тяготился своей работой здесь, но в страхе перед начальством предпочитал ему угождать изо всех сил вместо того, чтобы уволиться.

Ее удивляло, что Ксеар этого будто не замечает. Или ему это нравится? Не похоже. Хоть она и проработала на него в качестве секретарши всего день, но даже этого было бы достаточно, чтобы заметить его склонность унижать подчиненных. Если бы она существовала, эти склонность. Но она готова была поклясться, что ничем таким Айи не страдал. Наоборот, он относился к ней с подчеркнутым уважением и никак не пытался ее запугать или поставить на место.

- Мьелле, я могу где-нибудь побыть одна? Мне очень хочется прилечь или посидеть где-нибудь тихонечко...

- Разве я шумлю? - спросил он удивленно, подняв голову от коммуникатора. Джара мысленно выругала себя за глупый предлог. Действительно, в помещении царила полная тишина. Она смутилась, не зная, как ответить, но тут Мьелле сам пришел ей на помощь.

- Тут есть комната отдыха, там стоит диван. Но Яльсикар просил присматривать за тобой... что, если ты опять провалишься во второй?

- Этого не случится, ты что? Я уже поняла, как это происходит и не стану этого делать, - Джара посмотрела на него, стараясь выглядеть искренне удивленно и одновременно беззаботно. Мьелле колебался. Похоже было, что он чувствовал ее негативное отношение к нему и не хотел навязываться, но опасения заставляли его возражать.

- Всего полчасика. Я полежу немного, и опять приду сюда. Пожалуйста.

Девушка придала голосу настойчивости и немного обдала его холодом. Она чувствовала, что именно такой тон будет наиболее эффективным.

- Ладно, - резко сказал Мьелле, и в этот момент она поняла, что он тоже стал плохо ее переносить. В его глазах на долю секунды мелькнула искренняя неприязнь, которая почти мгновенно скрылась. Но было поздно - Джара ее заметила.

Яльсикар вызвал к себе помощника и выслушал его доклад. Огонь был все еще не найден. Они проверяли всех, но в определенном порядке. Он сам его определил, велев в первую очередь проверять тех, кто пришел в миры от тридцати до тридцати пяти лет назад. Яльсикар знал, что развитие обычно происходит очень быстро. Раз он вошел в седьмой в 265 году, значит, скорее всего, в первом зарегистрировался не раньше 260. Ограничив таким образом круг подозреваемых, он распорядился обращать самое пристальное внимание на молодых мужчин. Но что-то он по-прежнему упускал. Помощник сидел и ждал новых указаний. Яльсикар думал. Что он знал о загадочном повелителе стихии? Только то, что он очень осторожен. Боязлив. Но откуда взялись эти опасения?

Он с самого начала полагал, что страхи огня перед ним и Ксеаром возникли из газетной шумихи вокруг смерти Грея и Альбумены. Это было очевидно, ведь этот человек, по всей видимости, попал в семь миров как раз в это время, когда все было на слуху и обсуждалось на каждом углу. Некоторые обозреватели позволяли себе намекать на "очевидную" выгоду трех оставшихся повелителей. Правда, когда миры первый раз хорошенько тряхнуло, все эти инсинуации были забыты. Прошла волна слухов, что население первого мира будут "прореживать", и журналисты сами ввели себе жесточайшую цензуру, боясь, что неугодных Ксеар выставит в первую очередь. В итоге никого не выставили, но цензура осталась.

А что, если он думал неправильно? Огонь сказал "у меня другие сведения". Яльсикар не имел привычки недооценивать противников и не считал своего собеседника идиотом, хотя и называл его так от злости. А значит, сведения - вовсе не то же, что газетные сплетни.

- Я хочу, чтобы ты проверил Ксеариат. Мое окружение, Аквинсара, и самого Ксеара, - медленно подвел он итог своим размышлениям.

- Вы думаете, это может быть сотрудник Ксеариата?

Помощник Яльсикара, Лей Ситте, скептически смотрел на своего начальника. Бьякка понимал, почему. Все сотрудники Ксеариата были проверены-перепроверены.

- Нет, Лей. Я так не думаю, - Яльсикар повертел в пальцах коммуникатор, - меня интересуют не сами сотрудники. А те люди, с которыми они контактируют чаще всего. Друзья, любовники, может быть, родственники у кого-то есть.

- А это мысль, - Лей медленно покивал головой.

- Я счастлив, что ты оценил, - саркастически бросил Бьякка. - Иди, работай.

Молодой человек кивнул, сохранив на лице бесстрастное выражение. Встал, подошел к двери, открыл ее.

- А говорят еще, что доброе слово и кошке приятно, - сказал он и мгновенно смылся, прежде чем начальник успел отреагировать.

Бьякка удивленно посмотрел на закрытую дверь, потом его губы дрогнули, и он слегка улыбнулся. Хороший парнишка, хоть и молоденький еще совсем. Правильно он его себе взял.

Джара легла на диван и расслабилась. Если Мьелле не соврал, у нее есть полчаса. Впрочем, даже если он явится и обнаружит ее отсутствие - делать нечего. Придется рисковать.

Она знала, что физически никак не может покинуть резиденцию Ксеара незамеченной. Даже если вообразить, что ей как-то удастся сбежать, сразу же начнутся поиски. И поймают моментально. Если к этому прибавить ее слабое умение ориентироваться - пиши пропало. Да и времени уже совсем нет. Переноситься в первом мире она пока не умела. Выход был только один - идти через второй мир. Ей надо перенестись во второй, а потом выйти в первый возле магазина. Она справится. Ее уже дважды выводили из второго мира - один раз капитан полиции, другой - Зарайа. Принцип она поняла.

На этот раз все произошло мгновенно. Она оказалась в том самом месте, куда приходила в первый раз. Достаточно было четко его представить. Лес. Мягкая подстилка из сосновых иголок и листьев вперемешку с тонкими веточками. Легкий шелест ветра в верхушках деревьев. Теперь - магазин. Джара невольно напряглась всем телом, но ничего не вышло. Нет, не так. Надо расслабиться. Она легла на землю, вытянула лапы. Представила шумный центр, огромную скалу-этажерку, посадочную площадку...

- Девушка!!! Вы в своем уме?

- О боже, извините, - Джара с ужасом поняла, что, появившись на площадке, сбила с ног какую-то женщину.

- Совсем уже обнаглели, думают, если ходят во второй - то все позволено, - процедила женщина, поднимаясь с камня и разглядывая разбитый локоть. - Как будто нет специальных площадок для перемещений.

- Простите, пожалуйста, я не хотела.

Она приложила руки к груди, пятясь ко входу в магазин. Вот как - площадки. А она и не знала. Надо уточнить у Мьелле.

- Ладно, - неохотно сказала женщина, убедившись, что с рукой все в подрядке. Ранка затянулась за секунды на глазах у изумленной Джары. Горианка достала салфетку и вытерла руку. Бросила в ее сторону еще один неодобрительный взгляд и улетела.

Девушка глубоко вздохнула и толкнула дверь в магазин. И вздрогнула, увидев Зарайю за столом продавщицы.

- Думала, ты не придешь, - призналась та, изменившись в лице.

- Я же обещала, - спокойно сказала Джара.

- Запри дверь. Поговорим.

Джара закрыла дверь и растерянно огляделась. Зарайа взмахнула рукой, и прямо посреди магазина появилось кресло. Мгновенно, будто вывалилось из невидимой щели.

- О как, - выдавила Джара.

- Что, Яльсикар тебе не показывал? - подняла бровь девушка. - Так все повелители могут. Пропуск в седьмой мир это еще и возможность менять тут все, что захочешь.

- Все, что захочешь? - недоверчиво переспросила она.

- Ну... все, что разрешает Ксеар, - процедила Зарайа. - Да садись ты уже. Времени мало.

- Не злись.

- Я не злюсь. Извини, мне просто страшно.

Девушка прикрыла глаза, и Джара испытала острый приступ жалости. Она знала, что ее собеседнице никак не меньше сорока пяти лет, а скорее всего, гораздо больше, но она казалась совсем девочкой. Беззащитной и измученной. Она села и сложила руки на коленях. Черт, у нее даже не было для нее утешительных новостей.

- Зарайа. Я пришла, чтобы сказать тебе - я никак не могу согласиться на твое предложение.

Девушка кивнула, не открывая глаз.

- Я и не рассчитывала, - пробормотала она. - Так, безумная надежда. Они тебя нашли в восьмом, да?

- Да.

Джара не видела смысла отрицать это.

- Зарайа, нам надо с тобой все еще раз обсудить. То, что ты сказала вчера... это не может быть правдой.

- Малыш, - девушка открыла глаза, и ее взгляд показался бесконечно усталым, - поверь, я это все не выдумала от нечего делать.

- Но ведь ты и свечу там не держала, да? Хотя так про убийства не говорят...

- Лично я, разумеется, этого не видела. Яльсикар меня с собой не приглашал, - язвительно процедила повелительница огня. - Но это слишком похоже на правду, чтобы не быть ею. А сведения о том, что меня хотят убить - из надежного источника.

- А что если это слишком похоже на правду, чтобы быть ею? - Сделав ударение на слове "быть", переспросила Джара.

- Это словоблудие, кис. Сколько тебе лет? Двадцать? Двадцать пять? Я не виню тебя за наивность. Но мне уже не двадцать. И даже не сорок. Я не могу надеяться на чудо.

- Это лучше, чем потерять всякую надежду, - убежденно заговорила Джара.

- Ты - моя надежда.

- Я же твой враг. Ты же не хотела, чтобы я была в мирах, - Джара закинула ногу на ногу, изучая собеседницу.

- Надо же, как они с тобой откровенны... все плохое про меня рассказали. А про себя - или хорошо, или ничего, так? - Зарайа язвительно скривила губы.

- Зарайа, ты извини, но у меня пока нет оснований доверять тебе больше, чем им. Ты говоришь, что они хотят моей смерти, они говорят - что ты. И доказательств пока никаких у меня нет.

- Я не говорила, что они хотят твоей смерти. Пока ты им нужна, они еще долго будут тобой пользоваться. Они хотят - моей смерти. А что до меня... я еще вчера могла тебя отсканировать. И сегодня могу. Но не буду. Это для тебя не доказательство?

Джара вздохнула.

- Я не знаю, Зарайа. Я ничего не понимаю, правда. Я здесь всего ничего, на меня со всех сторон давят, и...

- Да-да-да, я понимаю. Разумеется, тебе тяжело. Но извини, у меня сейчас нет времени и сил тебе сочувствовать.

- Я этого и не прошу, - мягко сказала девушка, глядя в синие усталые глаза.

- Ладно. Тогда у меня к тебе следующее предложение. Переходи на мою сторону. Вдвоем мы можем ставить условия. Нагрузка растет, они вынуждены будут их принять. Но только если ты меня поддержишь.

Джара задумалась. Ее мозги вскипели, просчитывая варианты. А сердце заныло. То, что она сейчас ведет разговор с этой девушкой, уже само по себе было предательством. Что плохого она видела от Ксеара и Яльсикара? Один привел ее сюда за ручку, все объяснил, предоставил помощь и поддержку. Второй защищает ее, как может, да еще подарил ей восхитительную ночь, которая была больше похожа на любовь, чем на секс. И что она делает?

С другой стороны, она о них ничего не знает. Любовь - это слишком виртуально, тем более Яльсикар очень много говорил об этом до, но ни слова - после того, как она оказалась в его постели. А значит, просто хороший секс, из которого абсолютно ничего не следует. Расположение к ней Ксеара тоже может быть вынужденным. Ясно, что огонь их давно раздражает. И она, Джара, для них способ избавиться от него. То есть от нее, от Зарайи. И только этим может объясняться вся их любезность по отношению к ней.

Теперь. Что она знает о девушке? И того меньше. Лишь то, что она напугана и пытается решить свои проблемы из последних сил.

- Ты ведь пыталась меня сканировать, когда я была спящей, - негромко начала Джара, глядя в сторону.

- Пыталась.

- Зачем? - она резко вскинула глаза.

- Не знаю.

Выражение лица Зарайи было таким растерянным, что Джара ей поверила. Нет, она не собирается ее убить. Яльсикар и Ксеар ошиблись.

- Что ты имеешь в виду - перейти на твою сторону? Разве мои слова помешают им выкинуть тебя?

- Слова нет, а действия да.

- Что ты имеешь в виду?

- Соединение.

Джара вздрогнула и вскинула взгляд.

- Разве это возможно?

- Почему нет? - Зарайа пожала плечами.

- Ксеар сказал мне сегодня, что это очень опасно.

Девушка рассмеялась. Зарайа смеялась так долго, что Джара даже напряглась. Но потом она пробормотала сквозь смех:

- Конечно, киса. Для него это чертовски опасно, тут он не соврал.

- Объясни, - потребовала Джара.

- Они уже, наверное, заметили мое отсутствие, - задумчиво сказала Джара.

- Наверное. Вот и посмотрим на их возможности. Как быстро они сумеют нас найти, - Зарайа подмигнула ей, и девушка невольно рассмеялась. Теперь, когда они обо всем договорились, ей стало как-то легко. Джара чувствовала, как ее подтряхивает от зашкаливающего адреналина, но на душе не было противно. Значит, она поступает правильно. При мысли о Яльсикаре ей становилось немного неудобно, но она выбросила это из головы. Поверить, что у нее есть какое-то будущее с мужчиной, старше ее на 200 с лишним лет? Глупо, очень глупо. А секс, даже такой хороший, не стоит того, чтобы забывать обо всем на свете. Скорее всего, он использовал это как дополнительный аргумент в свою пользу. Вне всяких сомнений, он вел с ней игру. Играл наверняка, зная, что выиграет. Запросто перехитрит сопливую девчонку. Убийца или нет, но лжец и манипулятор - уж точно. И она была намерена сделать ему сюрприз.

Зарайа тоже вела свою игру, но понятную. Она была ей ближе. Оказалось, что ей 34 горианских года, в реале - всего 19. Она была моложе ее, Ани. Ее звали Мария, она испанка из Мадрида. Просто студентка юридического факультета.

- А я тоже столичная девушка.

- Москва, да? Я долго думала, что это за подземка... потом поняла. Никогда не была в Москве, - призналась Зарайа. - Прости, что напугала тебя тогда.

- Ничего, это же был сон. А я никогда не была в Мадриде. Пришлешь приглашение?

- Запросто. А ты мне потом.

- Хорошо.

Девушки улыбались друг другу. Они сидели прямо на траве, где-то в дебрях третьего мира. Это был своеобразный мир-сад. Кругом цветы и деревья, ветки которых ломились от сладких фруктов. На каждой из них росли вперемешку апельсины и персики, яблоки и виноград. Ксеар дал волю своему воображению и чувству юмора. На некоторых деревьях, отдаленно напоминающих низкорослые березы, вместо листьев росли валюты мира. Крохотные доллары, еврики, марочки и тугрики. Гроздья монеток тихо звенели на ветру. Просто, для красоты. Здесь они никому не были нужны в качестве платежного средства. Доллары и евро вырастали до своего стандартного размера и как-то меланхолично облетали, чтобы быть втоптанными в черную плодородную землю и сгнить в ней, как настоящие листья.

- Здесь очень тихо.

- Это очень маленький мир, малыш. Сюда могут выходить человек пятьсот, да и те больше все-таки живут в первом.

- Почему только пятьсот? Это же так просто...

- Не знаю. У людей просто убогая фантазия. Получив свой кусок счастья в первом мире, они уже больше ничего не ищут. Мне кажется, они просто даже... не хотят.

- А ты можешь менять внешность?

- Могу, но Ксеар сразу узнает. И через минуту будет здесь. У него сигнальные ключи от всех миров. Любые существенные изменения он сразу пресекает. Он здесь царь и бог.

Зарайа сказала это даже без иронии или злости. Просто констатировала факт, и Джаре стало не по себе. Опасная затея - воевать с царем. Не говоря уже о боге.

- Ясно, тогда не надо. Лучше еще немного посидим и поболтаем.

- Тебе страшно?

- Немного. Они здорово разозлятся.

- Да уж, наверное. Не бойся. Мы же вместе, - Зарайа крепко, по-дружески взяла ее за руку и улыбнулась ей. Джара кивнула. Если то, что сказала ей девушка - правда, значит, объединившись, они будут даже сильнее Ксеара. И он ничего не сможет с ними сделать.

Джара улыбалась, удивляясь сама себе. Надо же, как она осмелела за эти три дня. Возможно, потому, что событий, происшедших с ней за это время, могло бы хватить на год. Она успела испытать смертельный страх и влюбиться, впервые испытать наслаждение в объятиях мужчины и предать его прежде, чем успела от этого опомниться. Получить новую жизнь и взять ее в свои руки, пойдя наперекор сильнейшим этого мира. Она уже не та девушка с подносом в руках, что так робела перед Ксавье в кабинете своего начальника. И даже не та, что плакала перед Яльсикаром, в ужасе от собственных мыслей. Рассказ Зарайи убедил ее. И даже немного изменил.

Девушка рассказала ей, что больше тридцати лет назад в седьмом мире произошло первое и пока единственное в истории соединение. Грея Люче и Альбумены. Огонь и песчаный вихрь. Это было красиво и величественно. Объединившись, они создали огненное торнадо, путешествующее по пустыне.

- Они стали любовниками. После соединения это было неизбежно, их притяжение было сильнее магнита.

- Если мы соединимся...

- Не думаю, мы ведь обе женщины. Во всяком случае, Аквинсар считает, что этого не случится. По его теории, настоящее соединение вообще может быть только между мужчиной и женщиной. Но нам с тобой и не надо поглощать друг друга. Всего лишь объединиться, чтобы нас не вышвырнули по отдельности.

- А при чем тут Аквинсар?

- А он исследует эту тему уже о-о-очень много лет. У него научный институт, который занимается исследованием законов миров. Сам он, разумеется, занят в основном седьмым. Мы с ним иногда разговаривали об этом. Когда меня еще не начал искать его братец.

- Мне Ксеар не сказал, что они братья.

- Конечно, братья. У них даже имена похожи. А не сказал потому, что они это не афишируют. Боятся обвинений.

- Каких? - не поняла Джара.

- Ну, что повелители своих родственников в миры как-то протаскивают, даже неспособных. Тогда ведь все так захотят. Но это полная ерунда. Я пробовала протащить своего младшего брата. Я даже находила его в первом и пыталась протянуть отсюда. Пыталась родителей дергать. Не выходит. Если у человека нет способностей - бесполезно даже пробовать. А у Аквинсара способности очень высокие, раз уж он в седьмом.

- Тебе это Аквинсар рассказал, про Грея и Альбумену?

- Нет, ты что. У них это тайна за семью печатями, прости уж за каламбур.

Воцарилась тишина, а потом Джаре послышались тихие всхлипывания. Повернув голову, она поняла, что Зарайа плачет.

- Я так его любила, киска. Я так его любила... - пробормотала она свозь слезы.

- Кого? - прошептала Джара, не понимая.

- Грея.

Девушка подняла залитое слезами лицо, и Джара обняла ее. Зарайа плакала, а она гладила ее по хрупкой спине. Здесь у них не было крыльев, и их внешность была ближе к обычной.

Потом Зарайа успокоилась и снова начала рассказывать.

- Мы с ним случайно познакомились. Он сбил меня при перемещении в неположенном месте, извинился, повел в кафе. Я даже не предполагала, что он повелитель стихии. Потом мы переспали, он все рассказал. Он вообще был очень открытым человеком, терпеть не мог всякую секретность, даже ругался с Бьяккой иногда, когда Яльсикар заставлял что-то скрывать от журналистов. Я тогда даже его защищала, Бьякку... представляешь? Объясняла Грею, что так нельзя. Ему было почти сто лет, мне чуть за двадцать. А я говорила ему, что он чересчур наивен. Он всегда отвечал, что только так и нужно. И это не наивность, а мудрость. И что я со временем это пойму. Он говорил, что открытость - единственный способ выжить. И что это относится ко всем восьми мирам.

Глаза девушки смотрели куда-то так, будто перед ней был невидимый экран, где разыгрывались события тридцатилетней давности. Джара тихонько вздохнула.

- Он был удивительным человеком, Джара. Я таких никогда не встречала. Его вера в людей была почти абсолютной. Он верил только хорошему, а плохого будто и не замечал. Он говорил, что мы влюбляемся друг в друга, а надо влюбляться только в саму любовь. Я не понимала, как это. Никогда не понимала. Он был ветреным, Грей. Ему следовало бы стать воздухом, а он был огнем. У него было много женщин.

Ее голос немного погрустнел, потух, но она продолжала.

- Он сразу рассказал мне про эту идею о слиянии. Аквинсар изложил им свою теорию. По его словам выходило, что все стихии могут образовывать симбиотические соединения. Минус в том, что непонятно, как их разрывать. Плюс - в увеличении силы. Грей загорелся, - она хмыкнула. - Он иначе не мог, огонь все-таки. Альбумене было интересно, но Ксеар отказался. Он боялся непредсказуемых последствий. Что уж у них там дальше произошло - не знаю. Только в один прекрасный день Альбумена и Грей решили попробовать. Они оба будто скучали, искали новых ощущений.

Зарайа закусила губу, ее глаза снова заблестели от слез.

- Я очень любила его, но уже тогда понимала, что мы не будем вместе. Я только очень боялась за него. Я говорила ему, что Ксеар не простит. А Грей смеялся. Он был уверен, что брак Альбумены и Айи уже давно не имел ценности для них обоих. Он говорил, что это все только для журналистов, что они вот-вот разойдутся. Может, так и было, не знаю. Когда произошло соединение... я его не узнала после этого. Он и так-то всегда был солнцем, жизнерадостным и полным энергии. Всегда смеялся, постоянно шутил. А тут - словно и не человек вовсе, а воплощенная радость. Я даже не ревновала его тогда. Его невозможно было ревновать. Он пытался описать свои ощущения, но ничего было не понять.

Она вздохнула, украдкой вытерев слезы.

- Потом мы потихоньку расстались. Альбумена переехала к нему, при одном взгляде на них было понятно, что они счастливы. Если б ты хоть раз видела их вместе, киска... ты бы поняла, какая это чушь, что она его убила. Вся ее жизнь была в нем, а его - в ней. Они действительно были едины. Если она и сошла с ума, то лишь от того, что он погиб.

- А Грей не знал, что ты могла войти в седьмой?

- Нет, ты что. Я и сама этого тогда не знала. Ходила сюда, но не дальше. Я думала, мне такого никогда не достичь. Я всегда была недоверчивой... а Грей говорил, что нужна открытость, детская вера. До сих пор не понимаю, как у меня вышло. Возможно, потому, что я часто думала о Грее после его смерти. Мне хотелось помнить его слова и хоть немного стать на него похожей.

Зарайа лежала с закрытыми глазами, раскинувшись на траве. Джара смотрела на нее, задумчиво поедая виноград, который сорвала с ближайшей ветки. Виноград был очень сочным, без косточек, и по ее подбородку тек сок. И ей было так хорошо и беспечно, как в детстве. И даже думать ни о чем не хотелось. И все страхи куда-то улетучивались, словно они были ядовитым летучим газом в ее душе, которая сейчас проветривалась, растворив все свои внутренние дверки и окошки.

Она тоже легла на траву и представила себе Грея. Судя по словам Зарайи, он и впрямь был необыкновенным человеком. Хотя она тоже не понимала, как можно любить саму любовь. А вот соединение с любимым человеком - это так романтично. Должно быть, это лучше секса. Еще нежнее. Еще более страстно. Но сколько же нужно доверия, даже веры, чтобы навечно объединиться без возможности когда-либо расторгнуть этот союз? И почему, черт возьми, все так ужасно закончилось? Кто посмел уничтожить их счастье, которое они заслужили своей смелостью?

Когда появились Айи и Яльсикар, она сразу поняла, хотя ее глаза были закрыты. На миг стало темно, прохладно, и воздух вокруг резко посвежел, как будто зимой кто-то открыл форточку. Джара открыла глаза и медленно встала, следом за Зарайей. Она смотрела только на Яльсикара, а он смотрел на нее. Очень холодно изучал ее взглядом, будто видел впервые. Все, это уже был не тот человек, который ее целовал и был с ней. Который когда-либо мог бы сделать это снова. В этот момент она вдруг поняла, что она не просто причинила ему боль, а еще и унизила перед Ксеаром. Он же такой крутой парень, а со своей девчонкой, выходит, не справился. И от этого ей стало еще больше не по себе.

- Джара, - после недолгого молчания вымолвил Ксеар, - ты хорошо подумала о том, что ты делаешь? Я даю тебе возможность передумать. Обещаю, что никаких репрессий не будет.

Девушка вдохнула, на несколько секунд затянув паузу. Просто, чтобы немного успокоиться. Нет, Айи был неправ, никакой возможности передумать уже не было, даже если бы она вдруг захотела. И он никак не мог ее дать. Она уже видела глаза Яльсикара.

- Я не передумаю, - очень ровно сказала она, усилием воли оторвав взгляд от Яльсикара, который давно на нее не смотрел, и перевела его на Айи. В его лице не двинулся ни один мускул, но глаза будто стали еще темнее. И они перенеслись в первый мир.

8.

Белое солнце, в самом зените, мощными лучами согревало серую, неподвижную гранитную скалу. Он любил полуденное время. Над пустыней марево, горные склоны хорошо освещены. Солнце греет его со всех сторон, а не только с одной, как в утренние и вечерние часы. И ему становится тепло, и боль уходит, и хочется жить. Аквинсар и сам удивлялся, сколько энергии ему дают эти часы неподвижности. Полной неподвижности, которая была ему присуща здесь, в седьмом мире, в отличие от прочих стихий и явлений. Он не создан, чтобы быть ветром, порывистым и влиятельным, как Ксеар. Всегда свежим, всегда новым, то холодным, то теплым, то горячим. То нежным, то опасным. Он не может быть водой, которая способна утолять жажду, охлаждать или размягчать, растворять. Которая сама способна растекаться, занимая огромные пространства или быть мощным потоком, сносящим все на своем пути. Как его старший брат. Он тем более не мог бы быть огнем. Согревать кого-то или обжигать, поглощать и искриться. Это не его суть, хоть он в этом и нуждался.

Его душой был камень. Камень это не бессердечие, хотя люди так и говорят. Камень - это созерцание. Это движение, принесенное в жертву способности понимать и видеть все вокруг чуть лучше, чем остальные. Пока другие стихии заняты собой, он мог наблюдать за ними и изучать. Ему некуда было стремиться, он был обречен вечно находиться на одном месте, скованным единственной формой, данной ему от рождения и меняющейся крайне медленно. Но именно это позволяло его мыслям совершать путешествие и не быть прикованными к его физическому воплощению. Это позволяло ему не догадываться, а ощущать. Он следил за всем вокруг, и это было бесконечно интересно. У него было время и способность анализировать каждый всполох огня, каждый порыв ветра, траекторию течения каждой капли воды. Чувствуя их на себе, он каждый раз узнавал что-то новое. Он любил их всей своей душой. И Ксеара, и брата, и... ее.

Аквинсар давно понял, что она женщина. Он видел это в каждой искорке внутри красно-желтых язычков пламени, в каждом мягком изгибе, когда она двигалась. Он слышал это в каждом ее слове, когда они вели неспешные беседы. Он обожал, когда она касалась его, согревая его до самого нутра. Он знал, что мог бы смешаться с ней и догадывался, что это станет огромным, еще неизведанным наслаждением для них обоих. Но знал, что еще не время. Он вел исследования природы этого явления, чтобы понять, как сделать это правильно, как не навредить ни себе, ни ей. Он никуда не спешил. У него не было конкурентов. Вода не способна слиться с огнем, а воздух... Ксеар в таком случае мог бы дать ей столько сил, сколькими никогда не рискнул бы с кем-либо поделиться.

Он со смешанными чувствами наблюдал за ее страхами и вечным противоборством с Ксеаром и братом. Ему это не нравилось, но с самого начала Аквинсар решил не вмешиваться. Он не относился к этому серьезно, и не был намерен поддерживать чью-то сторону. Просто наблюдал.

И лишь теперь, уже двое суток подряд не находя в седьмом ни брата, ни Ксеара, ни огня, Аквинсар понял, как далеко все зашло. Противоборство, которое всегда казалось шуточным, за считанные часы превратилось в войну, требующую жертв. Разозлившись на себя за неосведомленность и на своего брата за его вечно снисходительное отношение к нему, Аквинсар пришел в седьмой, в надежде застать хоть кого-то. Но там было пусто, и тогда он немного сосредоточился, чтобы почувствовать брата. А потом ушел к нему, в третий.

- Ты вступила в игру, правил которой не знаешь, Джара.

Девушка оглянулась. Ксеар перенес ее на абсолютно пустое плато. Расположенное головокружительно высоко. На километры вокруг - пустыня.

- Это какой мир? - спросила она.

- Первый.

- Красиво. Ты прав, Айи, когда я вступала в эту игру, правила были для меня загадкой. Как и сама игра. Но это ты меня сделал игроком, так что...

- Я не враг тебе, - мягко перебил он.

- Я тоже тебе не враг. Как и Зарайе. Вы рвете меня на части, - Джара обхватила себя руками, глядя на горизонт. Его линия была будто в движении, преломляясь то в одном месте, то в другом. Она сощурилась, пытаясь постичь природу этого явления, но не могла. В глазах рябило.

- И что вы придумали? Шантажировать меня, пока обе отсюда не вылетите? – осведомился Айи, сменив тон на холодный.

- Да, как-то так. Ты прямо схватываешь на лету, - огрызнулась она.

- Слияние? Она хочет соединиться с тобой? И ты на это согласилась?

- Какой у меня выбор? Смотреть, как вы на моих глазах с ней расправитесь? Делать все, что скажете, ожидая, когда приметесь за меня?

- Да ты хоть знаешь, что такое соединение? От тебя ничего не останется, ты туман, она огонь. Она тебя в десятки раз сильнее. Да она тебя просто спалит и все. Вы обе вывалитесь в восьмой и больше никогда не вернетесь. Хорошо, если сохраните при этом свой разум.

- Так ты за нас переживаешь? Или за свои драгоценные миры?

- Джара. Посмотри на меня хотя бы, когда со мной разговариваешь. Я разве сделал тебе что-то плохое? Я хоть раз тебя обманывал или пытался как-то причинить тебе зло? Почему ты так ведешься на то, в чем она тебя убеждает?

- Потому что она очень убедительна, Айи, - Джара резко повернулась, но осеклась, встретив его жесткий взгляд.

- Выслушай меня, - потребовал он.

- Я тебя слушаю. И расскажи мне о своей жене. И о Грее.

Краем глаза проводив исчезнувших в воздухе Ксеара и Джару, Яльсикар мрачно смотрел на хрупкую темноволосую девушку и чувствовал себя идиотом. Абсолютным идиотом - полным, законченным. За тридцать лет ему в голову не раз приходила мысль, что огонь может быть женщиной. Но ни разу он не поверил этой мысли. Сколько раз он говорил с ней, и ни разу не почувствовал ее.

Еще с утра, отправив Лея заниматься ксеариатом, Яльсикар начал рыться в архивах. Он поднимал контакты Грея и Альбумены, связался с парой их бывших друзей и задал всего несколько вопросов. На него словно прозрение снизошло. "У меня другие сведения". От кого она могла получить сведения о том, что произошло? Только от участников тех событий или их свидетелей. Через час он нашел их. Сразу два неизвестных из уравнения, над которым он бился несколько недель. Он думал, там был только икс. А оказалось, что еще и игрек. Икс - это Зарайа Суйа, любовница Грея. А игрек - Мьелле, ее прежний любовник, которого она оставила, чтобы быть с Люче.

Он сразу же позвонил помощнику.

- Лей. Бросай все. Сделай мне перечень звонков с коммуникатора Мьелле за последние две недели с именами абонентов. Бегом, - выпалил он. Сам Яльсикар перенесся в ксеариат и меньше, чем через минуту уже вошел в кабинет Айи.

- Где Джара? - спросил он у того. Айи оценил его выражение лица и поднялся из-за стола.

Обнаружив, что девушки нет, Яльсикар протянул руку к стоящему рядом Мьелле и сомкнул ее на его горле, молча поглядев ему в глаза.

- Бьякка? - Ксеар поднял бровь, когда он прижал его помощника к стене, слегка сдавливая ему шею. Яльсикар поднял левую руку, призывая Айи проявить немного терпения. И в этот момент пиликнул его коммуникатор. Все еще удерживая молчащего, перепуганного Мьелле, Яльсикар бросил взгляд на экран. Это была подборка звонков помощника Ксеара.

- Знаешь, что это? - спросил он, поднося экран почти к самому носу побледневшего молодого человека.

- Что? - прохрипел тот. Яльсикар знал, что то, что он делает сейчас, в народе называется "брать на понт". Еще пару минут назад это была всего лишь смутная догадка. Но теперь испуганное выражение лица Мьелле, в котором мелькал настоящий ужас, подсказывал ему, что он прав.

- Это твой приговор, Мьелле. Это распечатка твоих переговоров с Зарайей. А еще через десять минут у меня будет их аудио-запись, - вдохновленно соврал Бьякка. - Так, может, не будет терять времени, и ты сам расскажешь нам, о чем так увлеченно беседовал с милой девушкой последние несколько дней?

И на глазах у изумленного Айи, его помощник раскололся. Яльсикар даже сам удивился, как легко Мьелле, так виртуозно обманывавший всех долгие годы, повелся на его блеф.

Зарайа смотрела на здоровенного мужчину, который стоял напротив, возвышаясь над ней на добрых полметра, и ощущала безотчетный страх. Все-таки мерзавец Айи был прав в своих мужских шовинистических расчетах. Для того, чтобы утвердить главенство мужчины, иногда было достаточно и роста. Ну, и габаритов. И хотя бы она сто раз была уверена, что он не посмеет причинить ей какой-то вред, по крайней мере путем физического воздействия, все равно было не по себе. Да еще и эта его мрачная внешность. Небось в реале какой-нибудь щуплый очкарик, вот как пить дать. Самоутверждается, мерзавец. Взглядом сверкает. Злится. Тут она улыбнулась. А ведь на себя злится, понимает, что сглупил.

- У тебя хорошее настроение? - он поднял бровь. Зарайа внутренне вздрогнула от звука его голоса, который слышала впервые. В седьмом у всех иные голоса, больше похожие на шепот.

- Да не то, чтобы... - Она снова улыбнулась. Несмотря на долгую подготовку, она вдруг растеряла все мысли и не знала, о чем с ним говорить.

Яльсикар оглянулся, взмахнул рукой, создал себе скамейку и сел. Зарайа легко последовала его примеру. Он смотрел на нее, все еще округленными глазами, и она с трудом подавила смешок. Он даже не скрывал удивления.

- Что ты придумала теперь? Соединение?

- Ты догадливый.

- К сожалению, не очень, - он слегка поморщился, и Зарайа с внезапным уважением подумала, что он не стремится выглядеть лучше, чем есть. Не пылит в глаза.

Что ж, она тоже не будет.

- Мьелле арестован. Нас ждет увлекательная беседа втроем, - сказал вдруг Бьякка. Зарайа вздрогнула:

- Его-то за что?

- Он предатель. И лжец. Возможно, даже хуже.

- Он ничего мне не рассказывал. Разве это преступление, что мы дружим? Он даже не знал...

- Будешь выгораживать его до конца? Он того не стоит, поверь. К тому же мне почти все уже известно. И то, что он тебе рассказывал, как я убил Альбумену и то, как мы тебя собираемся убить.

- Откуда ты знаешь, что мне это известно от него?

- А он уже во всем признался. К тому же, мне это и так было ясно. Потому что это вранье, - Бьякка скучающе посмотрел на носки своих сапог. - Вранье это все, Зарайа. От начала и до конца. И он это выдумал, чтобы тебе отомстить.

- Что вранье? - Прошептала она внезапно охрипшим голосом.

- Зарайа, нас здесь двое. - Бьякка развел руками. – Ну, нет мне смысла тебе врать, особенно теперь, когда ты вознамерилась покончить с собой таким изысканным способом.

- Я тебе не верю.

- Ты мне уже тысячу раз это говорила. Может, сменишь пластинку или хотя бы послушаешь меня?

Зарайа промолчала, исподволь изучая его взглядом. Теперь он не выглядел таким уж страшным. Она не чувствовала в нем ни злости, ни ненависти к ней. Наоборот, Яльсикар расслабленно сидел на скамейке, будто отдыхая, и насмешливо реагировал на ее реплики. Она вспомнила, как он закипал от гнева, будучи водой, и в каждой ее капельке отражалась его яростная дрожь. А теперь, когда она сидела перед ним - ничего. Впрочем, и она теперь была спокойнее. Все уже случилось. Теперь либо она выиграет, либо ее вышвырнут. Больше не будет долгих лет противостояния, опасений, что ее найдут, боязни, что достанут.

- Мьелле врет тебе уже очень давно и планомерно. Сначала он убедил тебя в том, что мы с Айи избавляемся от конкурентов и убили Грея, подставив Альбумену. А потом он под большим секретом поведал тебе о наших подлых планах убрать тебя.

- С чего ты взял, что мне об этом известно от него?

- А у тебя больше нет друзей, близких ко мне или Айи. Кто еще мог бы убедить тебя, что владеет подобной информацией? Я одного не понимаю, как он узнал, что ты повелитель стихии?

- Я сказала ему. Сразу, как попала в седьмой, еще до встречи с вами. Я тогда не думала, что буду это скрывать. Это он меня предостерег.

Зарайа понимала, что предает Мьелле, но теперь ей было очевидно, что Яльсикар и правда все без нее знает.

- Разумеется, он. Больше некому. Потому что то, от чего он тебя предостерегал, существовало лишь в его воображении. Он придумал тебе мнимую угрозу и стравил тебя с нами.

- Зачем бы ему это делать?

- Все еще не веришь? Да потому что он тебя ненавидит. Ненавидит за то, что ты ушла от него к Грею. И еще больше - за то, что ты сильнее. Идем, поговорим с ним, увидишь, как он плюется желчью во все стороны.

- Это неправда. Он любит меня. Он до сих пор меня любит и заботится...

Яльсикар рассмеялся. Не язвительно, а просто так, будто услышал забавный анекдот.

- Идем, Зарайа.

- Куда? - внезапно спросил мужской голос за ее спиной. Зарайа встала и обернулась. Ее взгляд встретился с серыми глазами беловолосого мужчины. Он казался невысоким, по крайней мере, по сравнению с Яльсикаром. Худощавым, каким-то тонким. Длинный нос, немного тонковатые губы. Пепельные волосы до плеч, очень прямые. Одет он был в голубые джинсы и очень просторную белую тунику. Из местного, горианского, на нем были только сапоги. Где он взял эту одежду? И кто он вообще такой?

Зарайа перевела взгляд на Яльсикара. Тот как будто даже не удивился появлению незнакомца, только немного раздраженно поморщился.

- Братишка, не лезь. Видишь, у нас с девушкой выяснение отношений. Накипело.

- Вижу, - светловолосый мужчина приблизился к Зарайе, а она все смотрела на него и не верила. Аквинсар? Это - та самая скала, которая всегда разговаривала с ней так невозмутимо и с таким величественным спокойствием? Это - брат Яльсикара? В отличие от брата и Ксеара, этот человек никогда не появлялся на фото в газетах или журналах. Зарайа никогда не видела его. Но она представляла его иначе. Она думала, он такой же, как брат. Может, чуть ниже или чуть плотнее или что-нибудь еще - чуть. Но мужчина, который стоял перед ней, был не просто не похож на Яльсикара. У них не было вообще ничего общего.

- Вы не можете быть братьями, - пробормотала она, изумленно глядя то на одного, то на другого.

- Об этом мы потом поговорим, - отрезал Яльсикар, поднимаясь.

- Я хочу знать, что происходит, - негромко сказал Аквинсар. Теперь он стоял рядом с ней, и Зарайа поразилась уверенности и успокаивающей силе, которая исходила от этого человека.

- Я тоже. - Вздохнул Яльсикар. - Пока, насколько я понял, девушки решили объединиться против нас. Объединиться очень буквально.

Аквинсар повернул голову и посмотрел в глаза Зарайе:

- Ты хочешь соединиться с Джарой? - недоуменно спросил он.

- Я хочу, чтобы меня не выкинули, Аквинсар, - процедила она.

- Я понял.

Он снова повернулся к брату.

- Мне надо с тобой поговорить.

- Позже.

- Нет. Прямо сейчас.

Зарайа сглотнула. Между мужчинами что-то происходило, очень странное. Она смотрела, как они сцепились взглядами, и в ней внезапно пробудилась надежда.

Мьелле охраняли только два офицера, но он и не пытался бежать. Он знал, что деваться ему некуда, и испытывал только безысходность и жгучую ненависть, от которой у него болели внутренности.  Ему не давали ни есть, ни пить. С ним поочередно разговаривали Яльсикар и Ксеар.

- Почему ты это сделал?

Он еще спрашивает. Мьелле затрясло от одного взгляда на лицо Ксеара, казавшееся искренне недоуменным. Каков подонок. Вот что самое мерзкое - они все строили из себя ангелов, а его, Мьелле, считали за какой-то кусок дерьма.

- Ненавижу тебя. Ты строишь из себя бога. Да кто ты такой, чтобы решать, каким будет мир? Это общий мир, мы все здесь живем. По какому праву ты тут распоряжаешься? - заорал он так, что его голос даже сорвался и попытался броситься на Айи. Вот было бы здорово хоть раз ударить по этой мерзкой высокомерной физиономии.

Яльсикар, стоявший рядом, ударил его кулаком по лицу, и Мьелле закрыл голову руками, падая на пол. Нет, даже этого он не сможет. Он не умел драться. Совсем не умел. Он очень боялся, когда его били. Он вспоминал школу, когда его как-то излупили старшеклассники. Они отобрали у него деньги и били по лицу, а потом ногами. За то, что он кому-то что-то из них не то сказал. Он думал, что может ответить на оскорбление, а оказалось, что нет. Нельзя. Прав тот, кто сильнее, а не тот, кто прав. С тех пор Мьелле люто, истово ненавидел тех, кто сильнее. Когда он попал в семь миров, то испытал эйфорию. Наконец-то. Вот оно, доказательство того, что он исключительный. Те уроды, что били его, проживут свои жалкие жизни самым обыкновенным образом, а он будет наслаждаться сказкой. Выходит, что он - сильнее, а они слабаки.

Потом радостное опьянение исчезло. Он понял, что не может ходить во второй. Понял, что находится на нижней ступеньке местной иерархии. И разозлился. Каждый раз, когда ему говорили в магазинах, что дорогие товары недоступны из-за его ограниченного кредита, каждый раз, когда он видел, что у кого-то более дорогая одежда и лучше планировка в доме, он испытывал обжигающую злобу. Долгие годы у него не было женщины в мирах. И это его тоже злило. Женщин здесь было мало, и они предпочитали самых сильных мужчин. Во всяком случае, так бывало с самыми интересными женщинами, которые всем нравились. Ему, Мьелле, оставались объедки с их стола. А он не хотел жениться на какой-нибудь официантке.

Но тут в его жизни появилась Зарайа. На какие-то два года он забыл обо всем. Он любил ее и был счастлив. А она начала ходить во второй, и в третий. Мьелле забеспокоился. Он знал, что из-за этого она может его бросить. Он был слабее ее, а какой женщине такое понравится? Он всерьез паниковал. Во всем угождал ей, старался предупреждать каждое желание. Не помогло. Она ушла. Мьелле был оглушен, он был раздавлен и ненавидел целый мир. Всех в этом чертовом, ужасном, несправедливом мире, хуже которого была только мерзкая, тусклая реальность восьмого. Сначала он расстался с Зарайей, поклявшись никогда больше с ней не встречаться. Она плакала, говорила, что не хотела его обидеть, что он еще встретит кого-нибудь.

Ух, как ему хотелось ее ударить. Если бы он был в восьмом, то так бы и сделал. Он бы избил ее, сломал бы ей что-нибудь. Но долбаный закон запрещал распускать руки. Однажды Мьелле видел, как к Ксеару привели человека, который дал пощечину своей жене. Всего одну пощечину, и его арестовали там же, на улице. Айи даже не спросил его, почему он так поступил. Он просто выставил его из семи миров на месяц. На реальный месяц, почти на два горианских года. Потом приходила жена того человека. Он слышал, как она плакала, хватая Ксеара за руки и умоляя вернуть ей мужа. Он холодно сказал ей, что не станет говорить с ней, пока она не начнет себя уважать. И ушел. Мьелле тогда долго отпаивал ее чаем и успокаивал, мягко убеждая в правоте Ксеара. На самом деле он возненавидел его тогда еще больше.

Ненависть захлестывала его, как морская волна, затапливала глотку, не давала дышать. Казалось, даже в легкие проникла и жгла их изнутри так, что даже подташнивало. Хотелось ужалить напоследок. Все равно они его выставят, так какая разница?

Зарайа недоверчиво посмотрела, когда Яльсикар открыл перед ней дверь, затем вдохнула и шагнула внутрь. Все ее чувства и мысли пришли в смятение. Не то, чтобы она полностью поверила во все, о чем говорил Бьякка, но в ней зашевелились сомнения и страшные подозрения. Идя следом за ним по коридорам ксеариата, она ощущала, как начинает задыхаться от нехорошего предчувствия. Меньше всего она хотела бы принимать участие в такой очной ставке.

Она зашла в комнату, следом сквозь неширокий дверной проем протиснулся Яльсикар и плотно прикрыл дверь. Помещение оказалось небольшим - пара диванов, пара кресел, кофейный аппарат на небольшом столике. Мьелле сидел на одном из диванчиков. Когда Зарайа вошла, он поднял голову и презрительно усмехнулся. Она поразилась этому выражению лица - настолько оно было ему несвойственно. Ее сердце словно сжала чья-то ледяная рука. А может, она просто плохо его знала?

- Садись, - кивнул ей Яльсикар на ближайшее к выходу кресло - самое дальнее от Мьелле. Сам он опустился на диван, оказавшись между ними.

Он немного помолчал, потом обратился к мужчине.

- Ну что, теперь ты объяснишь девушке, к чему был весь этот спектакль?

- Пошел ты, - лаконично отозвался Мьелле. Его глаза запылали такой жгучей ненавистью, что Зарайа даже отодвинулась невольно.

- Мьелле, - робко начала она. - Ты говорил мне неправду? Зачем?

Зарайа сама не верила в то, что так сформулировала вопрос. Ей казалось, что Мьелле сейчас страшно обидится и скажет, что она идиотка, если поверила в легенду Яльсикара. Но он не обиделся. Он перевел на нее непонимающий взгляд, а потом рассмеялся. Он смеялся так долго и так громко, что ее затошнило.

- Дура, - простонал Мьелле, с трудом успокаиваясь, - ты просто дура. Я даже не верю сейчас, что когда-то любил тебя.

Его взгляд вновь отразил отвращение, а потом - самодовольство.

- А здорово получилось, да? Ты думала, что можешь просто так уйти от меня. Но ты тридцать лет меня слушалась.

Мьелле снова рассмеялся, и Зарайа поднесла руку ко рту.

- Все просто, солнышко, - он развалился на диване, как будто был здесь хозяином, а не арестованным. - Ты совершила глупую ошибку, что ушла от меня к этому своему... Он тобой попользовался и бросил. Но это было не все. Ты должна была понести наказание. Я не мог допустить, чтобы ты стала королевой, нет. Ты должна была бояться и оглядываться. Твоя жизнь должна была стать такой же мерзкой, как моя. На долгие годы. А заодно, - он снова улыбнулся, - я попортил немного крови нашим принцам, чтобы не сильно задавались.

- Мьелле, ты больной, - потрясенно прошептала Зарайа.

- Заткнись, - внезапно заорал он. - Не смей оскорблять меня, ты никто. Тебя нет. Я сделал так, что тебя нет, я.

Мьелле попытался вскочить, Яльсикар сделал предупреждающее движение, и он быстро сел на место, поднимая руку, будто загораживаясь.

- Откуда ты знаешь, что я ушла к Грею? - тихо спросила она, бросив взгляд на Бьякку. Она думала, что он станет вести перекрестный допрос, но Яльсикар совершенно устранился от разговора, предоставляя ей возможность свободно общаться с Мьелле. Это удивляло и настораживало ее. Она так и не поняла, о чем говорил с ним Аквинсар в третьем мире. Братья имели довольно длинную и оживленную беседу, но ушли далеко от нее, так, что ничего не было слышно. Впрочем, размышляла Зарайа, возможно, что этот разговор вообще ее не касался, ей только показалось, что Аквинсар на ее стороне. Да и с чего бы ему защищать ее? Что между ними было? Лишь долгие беседы в седьмом, но приятный собеседник не стоит того, чтобы ссориться с родными. А Яльсикар - его брат.

- Да уж знаю, - с видимым наслаждением произнес Мьелле. - Думала, я не узнаю?

- Мне все равно, - пожала плечами Зарайа. - Мне жаль тебя.

- А мне - тебя, - он улыбнулся, и в его глазах сверкнули какие-то совершенно безумные искры. - Ты ведь тосковала по нему, да? Плакала? Да, вижу, плакала. Знаешь, я испытал истинное наслаждение, когда всадил ему пулю в сердце.

Зарайа еще пару секунд смотрела, не осознавая смысла его слов. Она заметила, как Яльсикар встает, но не поняла, почему так поспешно. Ей так же показалось странным, как так получилось, что он схватил ее и держит, и зачем. Она даже не почувствовала, как вскочила, как бросилась на Мьелле. Прошло некоторое время прежде, чем она смогла осознавать свои действия. Она нашла себя дерущейся с Яльсикаром в бесплодной попытке дорваться до Мьелле, чтобы задушить его, чтобы выцарапать его смеющиеся сумасшедшие глаза. И только спустя еще несколько мгновений она смогла вновь себя контролировать и перестала бороться с Бьяккой.

Тогда он выволок ее из комнаты в коридор, и она, кажется, расплакалась. Зарайа наверное все-таки свалилась бы в позорный обморок, если бы Яльсикар не стоял рядом и не держал ее за плечи. Она даже забыла о том, что ради сохранения остатков гордости должна держать перед ним лицо.

- Это он тебе сказал, что она в магазине? - спросил Бьякка.

- Да, иначе я бы не успела так быстро. Он, наверное, думал, что я сразу ее отсканирую.

Из ее глаз катились слезы, и Яльсикар, морщась, подавал ей салфетки, создавая их прямо в воздухе. Потом откуда-то возник Аквинсар, и старший брат с облегчением передал ее в его руки. Которые оказались очень заботливыми. Он отвел ее в какую-то тихую комнату, где мгновенно появился чай и даже печенья, которых, впрочем, она совсем не хотела.

Аквинсар сидел рядом и молчал, а Зарайа беспрестанно что-то бормотала сквозь слезы.

- Он меня почти в параноика превратил, понимаешь? Он фактически управлял мной много лет... я даже не подозревала, что он псих. Я не подозревала, что он...

Она закрыла лицо руками.

- Боже, это же все из-за меня. Грей погиб из-за меня, - глухо пробормотала она, раскачиваясь в кресле.

- Прекрати, - неожиданно громко рявкнул Аквинсар. Он встал, рывком поднял ее и крепко обнял. - Ты ни в чем не виновата, слышишь? Абсолютно ни в чем.

Зарайа спрятала лицо на его груди, тихонько хныча.

- Ксеар меня вышвырнет, и будет прав.

- Не вышвырнет.

- Я дралась с твоим братом.

- Зачем? - удивился Аквинсар.

- Он меня к Мьелле не пускал. Я, кажется, хотела его убить.

- А... ну и ладно.

- Я и Джару подставила.

- За нее не переживай. Она новенькая, ей все простят. Ксеар здравомыслящий человек.

- Но я ведь не новенькая.

- Но и не старенькая.

Она почувствовала его улыбку, и улыбнулась тоже.

- Подержи меня так еще немного.

- Хоть целый день, - он еще крепче прижал ее к себе, опуская лицо, чтобы вдохнуть запах от ее волос.

- Хочу с тобой в седьмой. Там привычнее разговаривать.

- Привыкай. Я теперь тебе и в первом стану надоедать.

- Ты никогда мне не надоедал.

- Правда? - он немного отстранился и посмотрел на нее. Зарайа смутилась, опустила глаза. Потом тихонько высвободилась из его объятий, что-то почувствовав во взгляде.

- Почему ты меня защищал перед Яльсикаром? - спросила она, подойдя к изогнутому во все стороны окну, напоминающему гигантского спрута.

- Откуда ты знаешь?

Он улыбнулся, вновь приблизившись к ней сзади, касаясь ее волос рукой.

- Это было очевидно.

- Тогда разве не очевидно, почему? - он мягко погладил ее, а потом положил руку на ее талию, прижимая ее к себе.

- Постой со мной так еще.

- С удовольствием.

Разговор Айи с Мьелле был очень коротким. Как только Мьелле повторил ему лично, что это он убил Грея, дальнейшая беседа перестала его интересовать. Его лицо было потрясенным, и Мьелле вдруг засмеялся.

- Ты не бог, Айи, ты не бог. Ты выставил свою женушку за то, чего она не делала. Потому что ты ничего на самом деле не знаешь. Ты идиот, ты просто диктатор, возомнивший себя богом. Но ты - не бог!

Айи поморщился и вышел, подождал Яльсикара, взглянул на часы. Им уже скоро пора было спать, с Джарой. Он не любил засыпать посреди разговора с кем-нибудь, значит, через часок надо уйти в комнату отдыха.

- Надо решить, что с ним делать, - мрачно сказал Яльсикар, выходя вслед за ним.

- Выкину через полчаса.

- Оставь. Я хочу еще его допросить. Кто знает, что он натворил еще?

- Он может скоро проснуться. В Москве утро.

- Черт. А ты можешь его задержать?

Айи задумался.

- Наверное, могу. На несколько часов. Потом он все равно проснется.

- Слушай, а он ведь псих. Ему в клинику надо.

- Ему в тюрьму надо, он человека убил, - мрачно сказал Ксеар.

- Как мы его посадим? Для земной полиции у него нет мотива. Он даже знаком с Греем не был в восьмом, пока не убил его.

- Задачка. Но я ее решу, не переживай.

- Да я не то, чтобы сильно переживаю. Но он опасный тип.

- Это верно. А что у тебя с Джарой? На ней лица нет, как на тебя не взглянет.

- А, это... это называется совесть. По крайней мере теперь я знаю, что она у нее есть, - с мстительным наслаждением проговорил Яльсикар.

9.

Аня проснулась не от будильника, от телефонного звонка. Застонав, она протянула руку, нащупывая увесистый аппарат, принадлежавший Ксавье. Потом рывком поднялась, все вспомнив. Она заснула в комнате отдыха, прямо посреди разговора с Айи. Да, она все-все помнит. Он спросил ее, почему она все еще так напряжена, и она хотела ответить, но тут услышала телефонный звонок и... проснулась.

- Алло, - тихо сказала она, косясь на Ксавье. Он все еще спал. Значит, он там, в своей резиденции? А она уже здесь... господи, как все это дико.

- Я могу поговорить с Ксавье Левантом? - осведомился бодрый мужской голос.

Аня вздохнула, поплелась на кухню, чтобы записать очередного просителя.

- Доброе утро. Это его помощник Анна. К сожалению, он сейчас занят. Что я могу передать?

- Передайте, что я приеду через часок. Меня зовут Андрей Багрицкий. Он в курсе.

- Хорошо, - растерянно ответила Анна.

- Всего доброго, - попрощался ее собеседник.

Девушка прилежно записала в ежедневнике "Андрей Багрицкий" и огляделась в поисках турки. Ах да, Ксавье оставил ее в гостиной, когда угощал ее кофе. Это было три дня назад. Нет. Это было часа полтора назад. А то и меньше. Аня опустилась на табуретку. Странно, что она чувствует себя выспавшейся. Она ведь не спала. Или это всегда так? Она начала вспоминать все события минувших трех дней. Это вовсе не было похоже на сон. Нет, если это сон, тогда и сейчас она спит. Потому что все это было так же реально.

Продолжая размышлять об этом, она пошла в гостиную и забрала оттуда грязную посуду. Помыв чашки и турку, Аня насыпала в нее кофе и залила водой. Поставила на очень маленький огонек и прошлепала в ванную. Вспомнила, как накануне радовалась, что ванных комнат в квартире две, и ей не придется пользоваться одним душем с Ксавье. Это почему-то ее смущало. А теперь было все равно. Подумаешь, один душ. Ее не смущало теперь даже то, что они спали в одной кровати. Теперь ее смущал совсем другой мужчина. Который, возможно, ее не простит. Где-то возле сердца болезненно заныло. Как бы ей хотелось вернуть все обратно, чтобы никогда не видеть его холодного взгляда, чтобы иметь возможность прижаться к нему и сказать, что она его любит.

Она быстро залезла под горячую воду, помыла голову. Успела завернуться в полотенце размером с простыню и прибежать в кухню, чтобы выключить кофе.

- О, какая ты с утра эротичная, - бодро сказал Ксавье, заходя в кухню.

Она вздрогнула и запахнула полотенце сильнее. Стыдливо глянула на него, но его взгляд  откровенно и по-дружески смеялся. Аня хихикнула и почти бегом направилась в свою спальню.

Облачившись в строгие брюки и блузку, надев туфли на небольшом каблуке, она взяла фен и отправилась в ванную. Когда волосы были почти просушены, она бросила это нудное занятие и вышла на кухню, чтобы сделать глоток кофе.

- Я все выпил, - невозмутимо сказал Ксавье, когда она заглянула в турку.

- Отлично, - саркастически отозвалась Аня и вздохнула. Сунула турку под воду, намылила губку. Засыпав новую порцию кофе и вновь поставив турку на огонь, она вспомнила.

- Тебе звонил какой-то Андрей... - Аня заглянула в ежедневник, - Багрицкий. Сказал, что приедет. Он действительно договаривался о встрече?

 Ксавье как-то странно хмыкнул, и она посмотрела на него.

- Да, все в порядке, Ань.

- Компьютер принести в гостиную?

- Не-а.

Ксавье с улыбкой посмотрел на нее.

- Что?

- Ничего. Рад, что ты с нами. Надеюсь, скоро уже пройдешь в седьмой.

- А Зарайа?

- А что Зарайа?

- Ну, не знаю... ты же чуть ли не выгонять ее хотел.

- Да нет... я же думал, это маньяк какой-то. А она нормальная девочка.

- Здорово, - с облегчением сказала Аня. Она добавила в кофе сахар, достала из холодильника сливки. Дождалась, пока поднимется пена и выключила. Задумчиво помешала.

- Ты давно знаешь Яльсикара?

- Давно, - Ксавье открыл форточку, и Аня поежилась.

- Ну да, глупый вопрос... А...

- Ань. Я думаю, лучше он сам тебе о себе расскажет.

Ее плечи поникли.

- Это еще не известно, станет ли он со мной говорить.

- Обязательно станет, - Ксавье широко улыбнулся, и Аня нахмурилась:

- Он что-то тебе говорил?

- Да нет, - он наклонил голову. - Я просто знаю. Расслабься.

Его взгляд был таким мягким, веселым и успокаивающим, что она действительно расслабилась. Хотя по-прежнему ничего не понимала.

У нее было две длинные беседы с Ксеаром - одна до, а другая после признания Мьелле в убийстве Грея. По их итогам можно было сказать, что они стали друзьями. Несмотря на то, что Аня жестко оборонялась, подвергая сомнению чуть ли не каждое его слово, Ксавье не потерял терпения и не был с ней груб, терпеливо излагая свою версию событий. Она ожидала другого, куда более прохладного отношения. А потом, когда все выяснилось, она даже расплакалась и попросила прощения, впрочем, не надеясь быстро его получить. И тут он снова удивил ее, сказав, что уважает ее за то, что она сделала. "Но это же была глупость. Я должна была доверять вам", - удивилась Аня. "Со временем ты поймешь, что некоторые человеческие ошибки вызывают больше уважения, чем иные правильные поступки", - улыбнулся Ксеар. А потом обнял ее, и она поняла, что приобрела друга.

- Можно спросить?

Ксавье по-прежнему стоял у окна, о чем-то размышляя.

- Да, конечно.

- Насколько реальны отношения между мужчинами и женщинами в семи мирах?

Он улыбнулся, немного удивленно посмотрел на нее:

- А насколько вообще реальны какие-либо отношения? - наконец, ответил он.

- Но ведь... ты понимаешь. Ненастоящие тела, никаких детей, а значит, никакой ответственности. Кроме того, там люди не стареют, - Аня размышляла вслух, на самом деле пытаясь понять.

- Последнее я мог бы устроить, но боюсь, никто не оценит такое нововведение, - насмешливо произнес Ксавье и посмотрел в окно. - А что до ненастоящего... это все условно, это как тебе угодно воспринимать...

- Ну, начинается, - Аня вздохнула. - Это все эти модные штуки, да? Игры разума и так далее. Только как ты мир не воспринимай, а все равно физически он никуда не денется. И в этой жизни я не превращусь в бабочку или даже в ту женщину с крыльями из семи миров. А там возможно все...

- Ничего подобного, - парировал Ксавье. - Как только ты окажешься в семи мирах снова,  можешь попытаться изменить свою внешность, и увидишь, что там это тоже невозможно.

- Но ты ведь можешь, - опешила она.

- Я могу, - с улыбкой подтвердил он. - Но ты-то нет.

Аня замерла, потом медленно отхлебнула кофе.

- Ты хочешь сказать, что...

- Я не знаю, Ань, честно тебе скажу, - вздохнул Ксавье. - Я создал семь миров, но даже я до конца не понимаю, как они устроены. И еще меньше понимаю по поводу этого мира. Но вот уже почти триста лет, как я думаю об этом. И невольно напрашиваются некоторые аналогии. Тем более, что эти "модные штуки", о которых ты говоришь, не выходят из моды уже несколько тысяч лет. Некоторые очень древние вероучения говорят о том, что жизнь - это сон. Принято думать, что не так буквально. Но почему бы и нет?

- С ума сойти, - сказала Аня, округлив загоревшиеся глаза.

- Я ничего не утверждаю, - Ксавье поднял руку в предупреждающем жесте. - Это только мои домыслы.

- Угу, - она улыбнулась и встала, чтобы помыть чашки. Зазвонил телефон, и Ксавье вышел, разговаривая.

Аня вытерла руки полотенцем и отправилась в библиотеку, включила компьютер.

Ей нужно было позвонить еще двум людям по встречам Ксавье в пятницу. Она взяла телефон и открыла нужный файл.

Звонок в дверь застал ее за телефонным разговором.

- Я открою, - сказал Ксавье, проходя мимо библиотеки. Аня кивнула. Через пять минут послышался незнакомый голос, и двое мужчин прошли в гостиную. Она увидела только широкую спину в бежевом свитере. Гость оказался здоровенным. Да, разные люди приходят к ее шефу. То колобки вроде вчерашнего, то громозеки.

- Ань, поухаживай за гостем, - попросил Ксавье примерно через пятнадцать минут, появившись в дверном проеме, - мне надо отойти ненадолго.

- Ладно, - Аня растерянно встала, не понимая. Она вышла в коридор: Ксавье оделся и явно собирался покинуть квартиру. А гостя оставлял в гостиной? Это показалось ей очень странным.

- Предложи ему чаю или кофе, - Ксавье так настойчиво отправлял ее, что она пожала плечами и прошла в гостиную. Хлопнула входная дверь. Аня посмотрела на мужчину, сидящего на диване.

- Здравствуйте. Я Анна, помощник Ксавье. Хотите чай или кофе? - спросила она, изучая его взглядом. Светло-русые волосы, серые глаза, крупные черты лица. Скорее грубоват, но по-своему привлекателен. Весь очень большой. Рост под два метра, косая сажень - все, как положено у громозек.

Андрей Багрицкий поднял глаза и как-то очень задумчиво посмотрел на нее. Она даже смутилась, потому что он смотрел долго и вроде как... с удовольствием, что ли. Как будто купил дорогую картину и любовался. А Аня точно знала, что ее волосы не до конца просушены, и кое-как собраны в небрежную ракушку, откуда торчат во все стороны. И одета она в самые обычные брюки с блузкой, а не в мини-юбку с какими-нибудь чулками в сеточку и кофточку с умопомрачительным вырезом. Ну, совсем нечем в ней было любоваться.

- Подойдите, пожалуйста, - наконец, сказал он.

Аня посмотрела непонимающе, но приблизилась. И тогда он внезапно схватил ее за руку и дернул. Она взвизгнула, когда он с легкостью опрокинул ее на диван, подмяв под себя. Его локти оказались по обе стороны от ее головы, зажимая ее словно в тисках, а он сам практически лег сверху.

- Вы что? - ошеломленно прошептала Аня, до смерти перепугавшись. Их лица были очень близко.

- Не узнаешь меня? - очень весело спросил он, и тут ее сердце стукнуло сильнее, чем обычно. И зачастило. Она заморгала, а ее глаза расширились, вновь изучая его, уже более внимательно.

Но он не дал ей долго себя рассматривать. Он наклонился и жадно смял ее губы, требовательно раскрывая их. Запустил руку в ее волосы. И тут она уже узнала его. Его внешность здесь была совсем другой, но целовался он абсолютно так же. И обращался с ней, как собственник.

Аня ответила на поцелуй, все еще сомневаясь, но через пару секунд у нее в голове все сложилось. Вот почему Ксавье ушел. Просто он попросил его оставить их вдвоем.

- Яльсикар, - прошептала она, когда он оторвался от ее губ.

- Ага, - он посмотрел ей в глаза. - Покажешь мне свою спальню?

Аня немного помедлила, потом кивнула, и он встал, подавая ей руку. Она оперлась на нее, поднимаясь с дивана, нерешительно оглядывая его с головы до ног. Она все еще не могла привыкнуть к его новой внешности.

- Ты здесь совсем другой, - пробормотала она, опустив глаза. Она повела его в спальню, но с ужасом подумала, что не может заниматься с ним любовью с таким телом. Она слишком толстая, и не понравится ему, и тогда он точно ее бросит.

- Я с самого начала решил не рисковать, - отозвался он. Аня зашла в спальню, он задержался на пороге.

- Тогда почему ты захотел познакомиться со мной здесь? Ты же мог просто поговорить с Ксавье и уйти, я бы никогда не узнала...

- Понимаешь, - он как-то задумчиво посмотрел в сторону. - Дело в том, что в мирах закон запрещает рукоприкладство. А мне очень хотелось тебя выдрать.

Лицо Ани вытянулось. Она невольно уставилась на его руку, которой он, пока говорил, расстегивал пряжку ремня. Через пару секунд она выдохнула, села на кровать и засмеялась, очень радостно глядя на него. Андрей улыбнулся, закрыл дверь и подошел к ней, на ходу стягивая свитер. А потом он поцеловал ее, и она забыла обо всем на свете.

- Ты чего? - спросил он, когда она сжалась, едва он начал раздевать ее.

- Я здесь... некрасивая, - жалобно пробормотала она, едва не плача.

Андрей уткнулся лбом в ее плечо и засмеялся.

- Дура, - ответил он и начал расстегивать ее блузку.

- И дура тоже, - грустно добавила она.

- Я тебя сейчас правда отшлепаю, если не замолчишь, - он занялся ее штанами, и Аня затаила дыхание.

Ее не впечатлили его угрозы, но как-то говорить больше не хотелось. Они вдруг начали спешить, срывая друг с друга одежду, а потом все произошло так быстро, что ей даже стало больно, когда он взял ее.

- Прости, - прошептал он, когда она вскрикнула, и двинулся назад.

- Нет.

Она крепко обхватила его ногами, вжимаясь в него всем телом. И он стал вновь целовать ее, и было уже не больно, а только приятно, и она, кажется даже, постанывала и хныкала, стремясь к большему наслаждению, и царапала его плечи, и спину, а он покусывал ее за ухо и чуть-чуть сдавливал ей горло, прижимая ее ладонью к кровати. Она начала задыхаться, и сняла его руку, и тогда он завел ее запястья за голову и крепко прижал их там, и придавил ее всем телом, двумя-тремя последними движениями подводя ее к вершине, чтобы сорваться с нее вместе с ней.

Потом они сбегали в душ и еще очень долго валялись в кровати, изучая друг друга с таким же энтузиазмом, как пару дней назад. Все заново.

- Ты очень-очень красивая, - сказал он серьезно, глядя ей в лицо.

- Правда?

- Правда. Я без ума от твоих волос и глаз. Я так боялся, что они в реальности не такие.

- А мне все равно, какие у тебя волосы, - прошептала она. - Все равно мне нравится их трогать, потому что они твои.

Он прикрыл глаза от удовольствия, которое ему доставили ее слова и погладил ее по животу.

- Я думала, что ты убьешь меня взглядом... тогда, в третьем мире.

- Я разозлился, - признался Андрей. Он перекатился по кровати и встал. - Надо одеваться, скоро Ксавье вернется.

- Ага.

Аня тоже поднялась. Немного подумала, надела длинную юбку и облегающую кофточку. У нее было очень романтическое настроение.

- Ты в Москве живешь? - спросила она, наливая ему чай в гостиной.

- Не-а, в Питере. Я приехал, чтобы встретиться с Ксавье. Мы с ним тоже не были знакомы.

- Да ты что?

- Ну да. Так, созванивались пару раз. Но я и так про него все знал, а он про меня. Как-то просто не довелось нам пересечься. А тут тебя надо было защищать... точнее, мы думали, что надо.

- А ведь Максим мог бы убить меня, - задумчиво произнесла Аня, усаживаясь на диван рядом с Андреем. Он обнял ее одной рукой, другой поднес к губам чашку чая.

- Да он ничего про тебя не знал. Ксавье ему просто сказал, что ты ему нужна. Он понял, только когда ты уже была там.

Хлопнула дверь. Через минуту Ксавье вошел в гостиную и невольно улыбнулся, увидев, как они обнимаются. А потом заметил, что Аня переоделась, и понимающе хмыкнул.

- Так, Андрей. Мне все еще нужна секретарша, - предупредил он. - В Петербург я ее не пущу.

- Тогда я поселюсь у тебя, - мгновенно отреагировал Багрицкий.

- А тебе разве не надо работать? - недовольно спросил Ксавье.

- Нет. Я по удачному совпадению в отпуске, - широко улыбнулся Андрей.

- Ну вот, начинается, - с досадой протянул Ксавье, но его глаза улыбались. Аня рассмеялась.

Они втроем вышли на улицу, чтобы поесть. Потом Ксавье всех построил, Аню отправил работать, с Андреем закрылся в кабинете.

Когда снова зазвонил телефон, она даже не поняла, что это ее мобильный, а не Ксавье. Было так странно, что ей, оказывается, тоже могут звонить. На дисплее светилось "Ира". Наверное, что-то по работе нужно.

- Да, Ириш, - Аня прижала трубку к уху, продолжая щелкать клавишами на компьютере.

- Ань. У нас тут... горе. Максим погиб. - Потусторонним голосом выдавила ей в трубку коллега.

Аня застыла.

- Что? Как?

- Не знаю. Говорят, что он выбросился из окна. Но это же бред какой-то, да? С чего ему... бросаться?

В голосе Иры звенели слезы. Аня вздохнула. Она знала, что ее коллега тоже немного была влюблена в шефа.

- Не знаю, - протянула Аня.

- Ань, а ты сейчас где? В командировке?

В первую секунду девушка не поняла, о чем это Ира говорит. А потом вспомнила. Ну да, она же вроде как в командировке.

- Да, Ир, я... не в Москве, - соврала она.

- Значит, на похороны не придешь?

- Нет, не смогу. Мне очень жаль.

10.

Кати легла на кровать, закрыла глаза, и из них сразу, как по команде, потекли слезы, защекотали уши. Господи, сколько ночей еще ей засыпать в слезах? Она приказывала себе не думать, не вспоминать. Днем у нее получалось. Но ночью ей это было не по силам. Каждый раз, засыпая, она вспоминала то время, когда ее сон означал 20-25 дней в мирах. То время, когда это означало ее новую встречу с Греем. А иногда они встречались и в восьмом мире. Засыпали, обнявшись. И тут же вставали с их огромной постели в горианском доме. Иногда она просыпалась позже, и он подшучивал, спрашивая, что ей приснилось.

Он всегда над ней подшучивал. И она над ним. Они, кажется, никогда не переставали смеяться. И ей иногда казалось, что теперь она обречена плакать, пока не выплачет столько же слез, сколько у них было смеха. Как будто это была какая-то страшная кара, расплата за их счастье. Такое огромное, такое всеобъемлющее, такое чистое. Она помнила только, как обнаружила его мертвым и закричала. И все. Больше ничего. У нее словно что-то взорвалось в голове. Она даже думала, что умерла. У нее разорвалось сердце прямо там, над его уже холодным телом, которое она трясла в безумной попытке оживить, а ее руки становились красными от его крови.

Она погрузилась в черноту, в безумие. С ней кто-то говорил, и она отвечала, но ничего не соображала, ничего. Потом Кати поняла, что в буквальном смысле была не в себе. Она всегда думала, что это фигуральное выражение, а оказалось, что нет. Она где-то отсутствовала, пока ее тело кололи какими-то страшными химическими препаратами, о которых она раньше даже не слышала. Пока с ней кто-то говорил, а ее губы отвечали. Пока она была в психиатрической клинике шесть месяцев. Да, шесть месяцев прошло после смерти Грея, когда она впервые в себя вернулась. Ей стало так больно, что она начала кричать и бросаться на стены. Она впервые осознала себя одну, без него. Да еще и запертую в восьмом мире. Прибежали медсестры, сильные грубые женщины, которые отхлестали ее по щекам и, бесстрасстно глядя на нее, спеленали смирительной рубашкой. Потом ей что-то вкололи, и она заснула.

А потом начались долгие дни мучений. Кати сразу поняла, что ее диагноз основывается на том, что она рассказала врачам все про семь миров. Сначала, когда ее поместили сюда, ей еще было предъявлено обвинение в убийстве, но оно очень скоро было снято. Что ж, неудивительно. Она приехала к Грею прямо с вокзала. Он прилетел в Берлин из Лондона, а она приехала к нему из ее родного Мюнхена. Но когда она вошла в гостиничный номер, он был уже мертв.

Она вспомнила, как она провалилась в первый мир, заснув после укола, и тут же оказалась перед Ксеаром. Он спросил ее, что произошло, и она сказала, что убила Грея. Она так сказала, потому что чувствовала себя виноватой в его смерти. Она была настолько не в себе, что несла полную чушь. И Айи выставил ее, убедившись в том, что она безумна.

Осознав и вспомнив все это, Кати захотела покончить с собой. Но для этого нужно было сначала выйти из клиники. И она бросила все силы на то, чтобы убедить докторов в том, что поправилась. Это вышло далеко не сразу. Ей два месяца еще кололи какую-то дрянь и периодически исподволь расспрашивали про "крылатых людей" и параллельные миры. Кати улыбалась и говорила, что, кажется, читала об этом в фантастических романах.

Вскоре ей разрешили свидания с родителями, и, наконец, выпустили с условием еженедельных визитов к психиатру. Она провела в клинике полных девять месяцев. Придя домой, Кати поняла, что уже не хочет кончать жизнь самоубийством. Что-то изменилось в ней. Возможно, ее планомерная работа по переубеждению врачей вернула ей силы каким-то образом. Она вновь нашла работу - кассиром в магазине, сняла скромное жилье на окраине Мюнхена и начала жить заново. Только плакала каждую ночь.

Снов у нее почти не было. Однажды она провалилась в какую-то пустыню. Она сидела одна, перебирая песок, и поняла, что здесь можно строить новый мир. Но у нее пока не было на это сил. Айи как-то рассказывал ей, когда они только поженились, как он создал Первый мир. Первые 25 лет он провел там в полном одиночестве. Тогда она поежилась и сказала, что так бы не смогла. Теперь она знала, что сможет. Но не сейчас. Ей надо было набраться сил. Ее сердце должно было перестать кровоточить при каждом воспоминании о Грее.

Она задремала, все еще плача, и вскочила от резкого телефонного звонка. Поежившись, с колотящимся сердцем Кати встала, включила свет и пошла на кухню, где оставила трубку. Что может быть более мерзким, чем ночной телефонный звонок? Наверняка ошиблись номером. Или что-то стряслось? Кати невольно подумала о родителях, которых серьезно подкосила ее болезнь, и дрожащей рукой нажала на зеленую кнопку.

- Это Кати Майер? - спросил ее очень официальный женский голос.

- Да, - сердце девушки забилось часто-часто. Только бы с родителями ничего не...

- Я переводчик. С Вами желает переговорить месье Ксавье Левант.

Сердце у Кати рухнуло куда-то вниз, и она приросла к полу, не в силах вымолвить ни слова. Боже. Айи. Все, что она о нем знала - его имя. Ксавье. Даже фамилию он ей не называл, они никогда не встречались в восьмом мире. У нее не было шанса его найти, но он ее нашел. Сколько раз она мечтала, чтобы он связался с ней. Чтобы у нее был шанс вернуться. Но по-настоящему она никогда не верила в это. Кати знала, что в Первом мире прошло больше 30 лет. Умерла так умерла.

- Кати, вы слушаете? Будете разговаривать?

- Да, да. Я слушаю.

- Хорошо.

Где-то в отдалении она услышала быструю французскую речь, и ее сердце заколотилось еще сильнее, хотя и так казалось - вот-вот выпрыгнет.

- Я связался с клиникой, Кати. Мне сказали, что ты выздоровела, - бесстрастно перевела женщина.

- Да, я здорова, Ксавье.

Ей очень хотелось назвать его Айи, но она знала, что переводчица не поймет.

- Я узнал также, что с тебя сняли обвинения. Ты ведь не делала этого, так?

- Не делала. Я... я была не в себе.

- Я понял. Выходи в Первый мир, поговорим. Ладно?

- Да. Спасибо.

- Не за что, родная. Прости меня, я раньше должен был узнать.

- Ничего. Я очень рада тебя слышать.

- А я тебя. Выходи как только сможешь, я буду ждать.

- Иду. Пока.

- Пока.

Альбумена сидела в кресле, теребя русые косы. Ксеар немного поменял ей внешность, пропустив в Первый мир снова. Она все еще не могла поверить, что опять в мирах. Что снова видит перед собой бывшего мужа.

- Я очень скучала по тебе, - призналась она, вцепившись в него, когда Айи обнял ее при встрече.

- А я по тебе. Прости, что считал тебя убийцей. Но я был в таком шоке, когда все это случилось.

- Представляю, что я тебе тогда наговорила, - пробормотала она, кивая. - Я шесть месяцев вообще себя не контролировала.

- Я приезжал в клинику, говорил с врачами. Мне сказали, что ты никогда не выздоровеешь.

- Они не могли поставить точный диагноз из-за того, что я несла про миры.

- Ясно, - Айи тяжело вздохнул.

- Так странно. Для меня прошло полтора года, а для тебя тридцать пять лет.

- Да, - он снова вздохнул и сел в свое кресло, отгородившись столом. - Почему ты сказала, что убила его?

- Я знала, что его убил Мьелле. И знала, почему.

- Господи. Почему же ты мне не сказала?

- Я не соображала ничего, прости. Я вообще с трудом помню тот наш разговор. Так вот... Мьелле не знал, что Зарайа была с Греем. Она ушла от него, и все. А как-то раз у нас зашел разговор, и я без всякой задней мысли упомянула об этом. У него сделалось такое лицо, что мне стало не по себе. Но я даже предположить не могла, что все так кончится. Когда я вошла в гостиницу в тот день, то столкнулась с ним у лифта. Я сразу его узнала и изумилась. А он криво улыбнулся, поздоровался по-английски и пожелал удачи. Вот и все. А когда я зашла в номер, Грей был уже мертв.

- Непонятно, как он нашел его в восьмом.

- Это наверняка было несложно. Мьелле же всегда где-то здесь болтался, возле тебя. Мог запросто разговорить Грея. Он же ничего о себе не скрывал.

По лицу Альбумены потекла слеза, и она вытерла ее. Айи сжал зубы. Грей долгие годы был его другом, и ему тоже резануло по сердцу воспоминание.

- Аквинсар все это время терзался. Он думал, что ошибся с теорией. Что ты из-за вашего соединения с Греем сошла с ума. И я так думал.

- В каком-то смысле так и было. Только ошибки не было никакой.

Айи посмотрел на Альбумену:

- Я зарегистрирую тебя?

- Да. Спасибо.

- В седьмой пойдешь?

- Пока нет. Не знаю... мне нужно время. Справляетесь?

- Да. У нас две новых девочки в седьмом. Одна уже давно, другая вот-вот войдет.

- Здорово. Познакомишь?

- Конечно.

Она немного помолчала, решаясь на просьбу. Вздохнула и подняла глаза.

- Можно пожить у тебя? Я не могу совсем одна сейчас.

- Конечно.

Он ответил мгновенно, как будто это само собой разумелось. Как будто они не разошлись с диким скандалом тридцать пять лет назад.

- Айи. Можно вопрос?

- Конечно.

- Ты так и будешь говорить конечно? - она рассмеялась.

- Это вопрос? - он улыбнулся тоже.

- Нет. Ты меня простил?

- Мне нечего тебе прощать.

- Я тебя бросила. Ты сказал, что больше никогда не будешь мне доверять.

- Ты об этом. Сказал. Никогда тебя не прощу.

- Ты серьезно?

Он пожал плечами и насмешливо улыбнулся. Только Альбумена не знала, над кем он смеется - над ней или над собой.

Вечером Ксавье долго сидел в кабинете один, не работая, уставившись в окно, с бокалом коньяка в руке. Ему нужно было переварить все случившееся. С покойным Мьелле его объединяли не только добрых пятьдесят лет совместной работы. У них было еще одно общее - от них обоих ушли женщины. И обе - к одному и тому же мужчине. И так же, как и  Мьелле, он не смог простить. Хотя мстить, в отличие от него, не собирался. Ксавье почти не шутил, когда сказал Альбумене, что никогда не простит ее за измену. Они прожили вместе столько, сколько не каждому человеку дано вообще прожить на свете. А потом она взяла и ушла. Да еще обвинила его в трусости, что он отказался от соединения.

Он прикрыл глаза. Была ли она права? В чем-то да, но все же дело тут не только в смелости. Грей и Альбумена рисковали только собой, а на нем была ответственность за судьбы четырех тысяч граждан миров. Это было непростым для него решением, но он никак не мог согласиться тогда, когда никто не представлял возможных последствий, и даже Аквинсар не советовал, хотя и предполагал благополучный исход.

Но он любил ее. Он продолжал любить ее даже тогда, когда она была уже с Греем. И величественное огненное торнадо, которое олицетворяло их союз, было для него самым болезненным зрелищем во всех восьми мирах.

Айи не питал ненависти к Грею. Он слишком хорошо его знал, чтобы понимать - в нем нет злобы или зависти. Эти двое причинили ему страшную боль, но в этом не было их вины. Как и нет его вины в том, что он больше никогда не коснется Альбумены и не попытается вновь быть с ней. Будет любить, но никогда уже не сделает своей. Она перестала быть его, когда соединилась с Греем, и это действие было необратимым. Смерть Люче ничего не меняла. Она по-прежнему принадлежала ему.

Мьелле. Для него по-прежнему были загадкой мотивы его ужасных поступков. Только болезнь объясняла их. Но как же он не заметил? Столько лет, под самым его носом... "Ты не бог". Айи вздохнул. Это было правдой. Он не властен даже над некоторыми законами созданных им миров. Особенно седьмого. Но он и не хотел быть богом. Он не был способен ни на всепрощение, ни на суровые кары, ни на вечное одиночество. Он всего лишь человек. И хотел им остаться.

Он поставил бокал и расслабился в кресле, закрыл глаза. Его мысли обратились к будущему. Любопытно, Джара даже не знала, как далеко простираются ее способности. Она была способна на предвидение, и нагадала ему какую-то женщину своими снами.  Ксеар улыбнулся при мысли об этом, как ребенок в ожидании новогоднего подарка. Он не знал, готов ли он к этой встрече. Но он верил, что она произойдет тогда, когда он будет готов. Если он чему-то и научился за долгие годы своей жизни, так это верить.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg