«Ева. Гибкий график катастроф»

Ева. Гибкий график катастроф (fb2) - Ева. Гибкий график катастроф [litres] (Ева - 2) 1664K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Инна Александровна Георгиева

Инна Георгиева Ева. Гибкий график катастроф

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

Хлеба и зрелищ!

Ювенал

Омномном и мухаха!

Фейсбук

Пролог

Мы стояли в гараже и дружно любовались зеленой «вольво», только что преподнесенной мне в подарок Георгием Соколовым. Машинка была компактной, симпатичной, во всех смыслах положительной, кроме одного.

– Почему она зеленая?

– Под цвет глаз, – со знанием дела объяснил Богдан – средний сын Георгия и с некоторых пор один из трех моих старших братьев.

Я прищурилась и окинула его взглядом.

– Ты подсказывал? – уточнила, уже догадываясь, какой будет ответ.

Братец кивнул с таким видом, словно не пальцем в палитру ткнул, а как минимум эту самую краску изобрел. Я поджала губы и переглянулась с Полиной – моей лучшей подругой, готессой и тренером по совместительству. А еще – девушкой Богдана.

– По крайней мере, – шепнула она мне на ухо, – он знает… – Наверное, она хотела сказать что-то про цвет, но нашла источник моего хмурого взгляда, сравнила его с изумрудной машиной и закончила: – По крайней мере, он знает, что у тебя есть глаза!

Я мрачно вздохнула. Впрочем, странно было ждать от Богдана чего-то другого. У брата было множество замечательных качеств: он был настойчив, сообразителен, терпелив, очень ухожен… Хотя последнее скорее относилось к какой-то болезни. Ведь как еще можно назвать то, что заставляло его по утрам проводить перед зеркалом больше времени, чем все остальные члены семьи, вместе взятые? За неполный год жизни с Соколовыми я ни разу не видела нашего метросексуала без прически, дизайнерского костюма и маникюра, о каком мы с Полиной могли только мечтать. Сначала я, конечно, удивлялась, но потом решила, что каждый сходит с ума по-своему. И пока его маниакальное стремление к идеальной внешности не мешает мне жить, я буду пропускать мимо глаз кремы с бальзамами, которыми он заставил ванну и полхолодильника, а мимо ушей – язвительные замечания о моем отвратительном художественном вкусе. К сожалению, иногда Богдан переходил от разговоров к действиям, и тогда игнорировать его становилось куда сложнее. И моя новая машина была еще не худшим примером.

Он обставил мою комнату! Которая, между прочим, до моего переезда принадлежала другому Соколову и который, как мне казалось, подобного издевательства над вотчиной так и не простил. Почему-то мне. Хотя, присутствуй я при ремонте, костьми бы легла, но не позволила Богдану поселить меня в домик для Барби. Пуфики, плюшевые мишки, зеркало сердечком, балдахин над кроватью – и все в жутком розовом цвете. А еще стол под потолком, где, разумеется, не была предусмотрена ни одна розетка, потому что ни одному здравомыслящему человеку не пришло бы в голову затаскивать дубовый инвентарь на площадку для телескопа. Ни одному, кроме Богдана. Который даже после того, как сам же стащил стол обратно на пол, в своей гениальности не усомнился. Да и с чего бы ему это делать, если в этом году он совершил подвиг: перешагнул на второй курс института технологии и дизайна? Как по мне, брата должны были отчислить еще при поступлении, когда в его макете двухэтажного дома крыша не держалась даже на суперклее и трех лишних подпорках. Но нет! Жадные педагоги обливались слезами, утирали их деньгами терпеливого (и очень богатого) Георгия Соколова и продолжали вселять в Богдана уверенность в собственных силах. Спасибо им! От лица меня и «вольво», покраска которой стоила целое состояние.

– Да… – протянул Егор, мой самый старший брат, – цвет однозначно… редкий. Катеньке бы понравился. Она вообще любит такой оттенок. На прошлый день рождения подарила мне зеленые носки.

– Катенька? – улыбнулась я. – Это кто-то из новых?

Братец только загадочно хмыкнул. Вообще-то таких Катенек, Светочек, Оленек и другой женской братии у него всегда было навалом. Причем всех и сразу. Егор был на редкость любвеобильным типом, но, к его чести надо признать, за девушками он ухаживал так мастерски, что ни одна ни в чем его пока не заподозрила. А я уже даже привыкла по утрам натыкаться на кухне на незнакомых людей и объяснять, почему Егорушка не придет завтракать. Разумеется, потому что у него, бедняжки эдакого, срочный вылет, едва ли не боевое задание – он же у нас пилот, как-никак четвертый курс авиационного. О том, что у паразита просто напрочь отсутствует совесть, я, конечно, не говорю. Ибо это – семейная тайна, и мы все о ней знаем, но молчим. Наверное потому, что совесть у Егорушки таки есть, просто живет она в далекой Америке и напоминать о ней брату лишний раз не хочется. Он же не виноват, в конце концов, что умудрился влюбиться в подругу детства, Наташку Игнатову, но вместо того, чтобы честно ей во всем признаться, устроил секс-марафон на просторах родной страны? Конечно, гораздо проще всю жизнь искать заменители и оправдывать собственную трусость комплексом Казановы, чем один раз набраться смелости и исполнить свою мечту! Честное слово, если бы я не знала, что в ответ на предложение о помощи Егор закатит сначала глаза, а затем истерику с лекцией на тему, что никакая Наташка ему и даром не нужна и что все это – лишь происки несознательных врагов, я бы сама что-то предприняла. Увы! В некоторых вещах старший брат был упрямее Шурика, а ведь это уже само по себе можно было считать достижением.

Кстати о Шурике.

– Я не понимаю, – недовольно пробурчал мой третий брат и причина большинства моих проблем, – почему выпускаюсь в этом году из школы я, а машину дарят Еве?

– Потому что она – новая любимая дочь, – тут же нашелся Егор. – А ты – старый надоевший сын. У которого, кстати, вон там «мазда» стоит. Или ты хочешь ее Еве отдать? Так это можно устроить, у тебя как раз еще мотоцикл останется.

– А зачем ей вообще что-то отдавать? – блеснул глазами младший из Соколовых.

– А затем, – терпеливо объяснил Егор, – что ты скоро не сможешь возить сестренку в школу. Если ты еще не успел заметить, твой универ находится на другом конце города. Ты просто не будешь успевать на пары. Или предлагаешь Еве на занятия ходить пешком?

– Здесь недалеко пустили автобус, – скрестил на груди руки наш самый неподдающийся, и вот тут уже не выдержал Богдан.

– Александр! – патетично воскликнул он. – Да что с тобой не так?!

– А что такого?! – рявкнул в его сторону Шурик. – Общественный транспорт вдруг стал вне закона?

– Я видел, где ходят эти автобусы! – в ужасе округлил глаза Богдан. – Туда от особняка больше пятнадцати минут добираться. Через лес! А уж о том, какая там ездит публика, мне и говорить не хочется. Неужели ты так бессердечен, что заставишь Еву… каждый день…

А я и не замечала раньше за Богданом подобного актерского таланта! Братец так правдоподобно хватался за сердце, так выразительно закатывал глаза и хмурил идеальной формы брови, что я чуть было сама не поверила в собственную ущербность. Пока Александр, как обычно, все не испортил.

– Бессердечен?! – повторил он тоном дьявола, пришедшего забирать душу возмущенного грешника. – Да она ни разу в жизни не управляла ничем, кроме своего старого мотороллера, для которого скорость шестьдесят километров в час – это уже чертов спринт! А вы подарили ей машину! Машину! У тебя хоть права есть, убогая?

– Конечно есть! – возмутилась я. Еще бы у меня, с моими-то талантами, не было прав…

– А ездить ты умеешь? – словно почувствовав подвох, уточнил Александр.

– Разумеется умею! – почти не покраснев, соврала я.

Увы, Полина мою тайну знала и скрывать ничего не собиралась.

– Нет, – с невинным лицом глядя в потолок, сообщила она. – Не умеет.

– Полина, не выдумывай! – Кажется, аж побурела от стыда я. – У меня было время подтянуть теорию. А практика никогда особо и не страдала…

– Да ну? – почти ласково улыбнулся Шурик и вдруг открыл дверцу машины. – Тогда залезай.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Покажешь, что умеешь, – и нахально умостился на переднем пассажирском сиденье. Я сглотнула и беспомощно покосилась на Полину. Та ответила взглядом «мы, конечно, друзья, но своя шкура дороже» и, махнув братьям, увела их за собой в дом. Я осталась без прикрытия.

– Ну и чего ты застыла? – позвал из машины мой личный инквизитор. Пришлось забираться внутрь и пытаться изо всех сил выглядеть уверенной и смелой, что, кстати, было очень сложно сделать по двум причинам. Во-первых, права я получила, можно сказать, по блату – в инспекции служил один из пациентов Полинкиного отца, а значит – вовек обязанная родственникам, друзьям, приятелям и просто знакомым четы Казаковых личность. Здесь, пожалуй, следует сделать отступление и пояснить: Поля происходит из древнего и очень уважаемого рода знахарей. Собственно, потому она и пошла учиться на провизора – ведь я еще не встречала того, кто разбирался бы в зельях и настойках лучше нее. Можно сказать, она – эдакий образчик современного друида. Без бороды, конечно, зато на мотоцикле, с альпинистским снаряжением и здоровенным котлом на кухне. И в этом самом котле Поля могла сварганить такие препараты, перед которыми современная медицина пасовала с невероятным отрывом. Стать пациентом семьи Казаковых считалось не просто почетным делом, но порой – и последним средством выживания. Неудивительно, что права мне выдали на входе в кабинет едва ли не с поклоном.

Но даже при таких раскладах мой результат управления автомобилем был бы куда лучше, если бы рядом не сидел мрачный как черт Александр Соколов! У этого парня был свой секрет. От прадеда им была унаследована сила заклинателя. Очень редкий дар и, откровенно говоря, далеко не самый светлый. Правда, я уже успела понять, что магия не бывает белой или черной. Шурик заключал контракты с демонами и мог призывать их на службу по желанию, но при этом он же был редкостным чистоплюем, когда дело касалось подчинения человеческой воли. Ни разу, ни при мне, ни до меня, он не использовал свою силу против людей, и это, кстати, было странно, потому что оба брата и отец Алекса были обычными смертными. Не применять силу, чтобы скрыть от них дар, в моем понимании, автоматически приравнивало его к паладину. Очень вредному, злобному, ехидному борцу за свет.

Ах да! Совсем забыла сказать – несмотря на все вышеперечисленное, я каким-то образом умудрилась в него влюбиться. И он в меня тоже, если, конечно, ему в этом плане можно доверять. Потому что, когда он сидит рядом и сверлит меня таким вот яростным взглядом, поверить в любовь очень сложно.

– Заводи мотор, – приказал Александр, демонстративно застегивая ремень безопасности. Я пошарила глазами по приборной панели, дрожащими руками повернула ключ зажигания, сняла машинку с ручника и… ничего не произошло.

Мне стало плохо.

– Алекс, она не едет… – проговорила севшим голосом. Он скосил на меня глаза:

– Да что ты говоришь! А ответь-ка, Евочка, что нужно машине, чтобы двинуться с места?

– К-колеса?

Он вздохнул так тяжко, словно я вякнула что-то невероятно глупое.

– Ладно, – процедил сквозь зубы. – А еще?

– Мотор, – уже смелее стала перечислять я. – Свечи зажигания, подвеска, амортизаторы, руль…

На последнем слове он таки не выдержал и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Бензин, Ева! – простонал, не отнимая руку от лица. – Бензина в баке нет. Видишь огонек мигает?!

– Ой… – хлопнула ресничками я. – Ну подумаешь, не заметила…

– Признавайся, ведьма, – сощурился Алекс. – Права наколдовала или купила?

Кстати, очень правильно был поставлен вопрос. Если бы я не смогла достать документ обычным способом, я бы его себе сотворила с помощью магии. Не зря же я, в конце концов, происхожу из древнего рода Моргалис, берущего свое начало от самой Морганы Пендрагон? И мама моя тоже ведьма хоть куда. Уж у кого у кого, а у меня с правами точно проблем бы не возникло. Если уж я в прошлом году умудрилась слетать в Китай по самодельному паспорту, то по поводу пластиковой карточки с фотографией можно было вообще не заморачиваться.

Правда, как я уже сказала, конкретно в случае с правами магия не понадобилась.

– Меня Полина выручила, – призналась чуть слышно, опустив глаза в пол и вцепившись руками в обод руля. Алекс покачал головой:

– Так и знал, что без нее не обошлось. Вечно вы вдвоем куда-то вляпаетесь!

– Неправда! – вскинулась обиженно.

Шурик скрестил руки на груди:

– Приведи хотя бы один пример!

– Последний случай! – от негодования меня аж подбросило на сиденье. – Там я точно была не виновата! А Поля и подавно – она ведь первая подняла тревогу. Представляешь, что было бы, не сделай она этого?

Соколов тяжко вздохнул.

– Отлично представляю, – буркнул недовольным тоном.

Я оскалилась: ага! Не ждал, что я так быстро найдусь с ответом?!

– Чего ты лыбишься? – тут же набросился на меня Шурик. – Это был один случай из ста! И лучше бы его вообще не было!

Ну тут я была вынуждена с Алексом согласиться. Влипли мы тогда конкретно. Сама порой удивляюсь, что удалось избежать потерь и последствий. А началась эта история вовсе не с покупки Георгием зеленой «вольво» и даже не с окончания Шуриком школы, а гораздо, гораздо раньше. Еще зимой, в канун Дня святого Валентина. Я уже говорила, что терпеть не могу этот праздник? Нет? Ну, вот теперь говорю. И даже могу попытаться объяснить причину.

Глава 1

Когда девушки обижаются, они говорят «все нормально» с выражением лица «я тебя только что прокляла четырежды».

NNN

Было чудесное зимнее утро: ярко светило солнце в безоблачном небе, белые сугробы под окнами сверкали всеми цветами радуги, на крыше подтаивали сосульки, и капельки воды нет-нет да и разбивались брызгами о мой подоконник, пробуждая мечты о ранней весне. Я улыбнулась сквозь сон, перевернулась на спину и открыла глаза. Как по команде Диплодок поднял голову и окинул меня внимательным взглядом. Немного подождал в надежде, что моя совесть откликнется на его немой призыв. Наивный! Даже Пушкин в своем стихотворении не мог добудиться красавицу, а у меня законный выходной. И моя совесть меня нисколько не беспокоит.

Поняв, что я не собираюсь реагировать добровольно, доберман поднялся на лапы и, скребя когтями по паркету, неспешно подошел к постели. Положил морду на краешек и ткнулся мокрым носом в плечо. Я все-таки скосила на него глаза.

– Ты издеваешься, да? – уточнила мрачным голосом. В ответ меня лизнули в нос и выразительно покосились на дверь. – Ладно, сдаюсь. Идем гулять…

На улице было холодно. Впрочем, как еще там могло быть в начале февраля? Я переминалась с ноги на ногу, кутала руки в мех полушубка и обреченно смотрела, как Диплодок бесится в снегу. Ну почему эта собака не могла побегать самостоятельно? У нас большой огороженный двор, специально проделанная дырка во входной двери и жильцы, отлично понимающие, что не стоит становиться на пути у добермана. Чего ему не хватает?

Я почти заснула на крыльце под тихое шуршание снега, когда голос мамы внезапно выдернул меня обратно в реальность:

– Ева, оставь своего бронтозавра и иди завтракать!

– Его зовут Диплодок, мама! – обиженно прокричала в ответ.

– Только очень странные девочки называют своих собак в честь других животных! – парировала Ядвига.

Я закатила глаза.

– Ты назвала меня в честь другой женщины! – пробурчала себе по нос. – Это тебе почему-то странным не показалось…

На кухне, к моменту когда я туда пришла, уже сидела вся семья. Богдан смерил взглядом мои широкие джинсы и свитер с высоким воротом, демонстративно фыркнул и вернулся к газете. Егор листал список контактов в мобильном телефоне, бормоча что-то вроде:

– Тебе… нет, не тебе… а может, тебе… ой, нет, только не тебе…

Мама крутилась возле плиты, периодически бросая на Георгия влюбленные взгляды и буквально тая в лучах его улыбки. Алекс читал что-то на планшете, вяло ковыряясь ложкой в овсянке. На один только миг он оторвал глаза от экрана и поднял их на меня, а потом снова углубился в текст. Я мысленно покачала головой: да, семья, конечно, не знала, что мы с ним встречаемся (кроме Ядвиги и, кажется, Богдана: от первой вообще было сложно что-то скрыть, а второму все разболтала Полина, хотя и клялась, что этого не делала), но от проявления обычной вежливости я бы не отказалась.

– Доброе утро, – поздоровалась, усаживаясь за стол и насыпая в тарелку мюсли. Ядвига тут же недовольно ткнула пальчиком в большой липкий ковшик на плите. Я содрогнулась: нет уж, я мамину стряпню буду есть только после недельной голодовки.

– Евочка, – вдруг обернулся ко мне Георгий, – рассуди нас. Ядвига говорит, что у тебя сейчас нет парня. Но я лично считаю, что у такой очаровательной девушки просто не может отсутствовать кавалер!

Я бросила быстрый взгляд на Алекса, который очень талантливо делал вид, что его беседа вообще никак не касается, и улыбнулась:

– А с чем связан вопрос?

– Приближается День святого Валентина! – улыбнулась мама так, что мне сразу стало немножко жаль наш семейный бюджет. Интересно, что потребует эта жадная ведьма в подарок на этот раз? Помнится, на свадьбу она заказала трехнедельный морской круиз… – Какие у тебя планы?

– Ну не знаю, – пожала плечами я, хотя совсем недавно сама задавалась этим вопросом. В текущем году праздник выпадал на выходной день, и это давало шанс неплохо погулять. По крайней мере, именно так говорила Полина, которая, вообще-то, терпеть не могла День святого Валентина как таковой, но никогда не отказывалась от хорошего тусняка. Ради него она была готова терпеть даже очередного ухажера, особенно если он платил за выпивку и не слишком много болтал. Я так не умела. Найти парня на вечер, чтобы отшить его уже через пару часов – для этого нужна была такая наглость, которую мне в себе предстояло еще растить и растить. Потому чаще всего четырнадцатое февраля я проводила дома, в одиночестве. Но, конечно, в этом году все должно было быть иначе. Ведь, как сказала Поля:

– Зачем нужен парень, если в день всех влюбленных сидеть одной в четырех стенах? Как ты объявишь миру о том, что у тебя наконец появился поклонник?

– Но, Полина, – тихонько ответила я, – тебе не кажется, что это – не совсем та информация, которую жаждет услышать мир?

– Тогда хотя бы сама убедишься, что у тебя теперь есть целовашка, обнимашка, источник дополнительного дохода и напарник для игры в какую-нибудь интересную фигню, – весело заявила она, и я поняла, что доля истины в ее словах таки есть.

Неудивительно, что, когда мама задала вопрос, я первым делом покосилась на Алекса. Ведь это он должен был меня куда-то пригласить. И желательно поскорее, потому что День Валентина уже в эту субботу, а мне еще над гардеробом нужно было подумать.

Только все, как это частенько происходило в последнее время, случилось не так, как я планировала.

– А ты, Алекс? – ласково улыбаясь, повернулась к нему мама. – У тебя есть планы на праздник?

– Угу, – не отрывая глаз от планшета, кивнул заклинатель. – Я работаю.

У меня дернулось веко. Ну спасибо, что сообщил, драгоценный… Ядвига тоже на мгновение перестала выглядеть любящей мачехой. Наоборот: глянув на меня, она как-то странно оскалилась и выдала:

– Евочка, прости, что сразу не сказала. Юлиан Шакуров вернулся в город. Помнишь такого?

О, я помнила! Еще как! Я ведь уже рассказывала про список своих женихов, составленный Ядвигой, кажется, еще в день моего рождения? Так вот Юлиан там числился кандидатом номер раз. Разумеется, он был магом, само собой, из очень известной в наших кругах семьи. Но выделялся Юлиан не только этим. Мы были знакомы. Лично. Даже более того: года в три или в пять я поклялась, что выйду за него замуж. Чего уж там: мы даже устроили маленькую церемонию – я, жених, его игрушечная машинка и куст сирени, ветки которой должны были олицетворять церковь.

– А разве… – нахмурилась я, не понимая пока, к чему клонит мама, – разве он не уехал в Италию… или Испанию на пээмжэ?

– Конечно, – невинно хлопнула ресничками Ядвига. – Но вы же с ним были помолвлены, разве не так? Вот он и возвращается, чтобы увидеть невесту. Будет чудесно, если вы проведете День Валентина вместе! Я правильно говорю?

Ответить я не успела, потому что в этот момент Шурик все-таки поднял глаза.

– М-мама, – враз пересохшими губами простонала я, – что ты такое выдумываешь? Между мной и Юлианом никогда ничего не было.

– Правда? – улыбаясь как маньяк, добравшийся наконец до вожделенной жертвы, проурчал Алекс. – А как же венчание?

– Мне было пять лет! – всплеснула руками я. – И это была только игра!

– Ну, во-первых, не пять, а целых шесть, – невозмутимо поправила Ядвига. – А во-вторых, на тебе было белое платье, тиара и букет невесты. У меня даже фото в телефоне есть. Хотите, покажу?

– Конечно хотим, – осклабился Шурик. Я сглотнула и тоже подошла ближе, чисто из любопытства. Заглянула маме через плечо.

– Этого не может быть! – воскликнула, глядя на яркую цветную фотографию меня и маленького Юлиана. На ней мы действительно были похожи на совсем юных невесту и жениха. Но я точно помню, что на Юлике в тот день не было этого костюма с бабочкой, а на мне – туфель и белых гольфиков! Мы вообще большую часть прогулки копались в песочнице – одного этого хватило бы, чтобы привести костюмы в негодность.

– Евочка, не упрямься, – улыбнулась мама, словно не замечая моих отчаянных жестов, когда я сначала тыкала пальцем в Алекса, а потом проводила ребром ладони по собственному горлу и отчаянными кривляньями просила ее прекратить раскрывать мои старые секреты. – Вы были такой чудесной парой. Признай, что ты с удовольствием повидаешься с Юлианом. Разве тебе не интересно, каким он стал?

– Да, Евочка, – на мгновение обернулся Шурик, и я вдруг поняла, с кого рисовали голову Чеширского Кота в «Алисе»: от его улыбки можно было поседеть. – Просто признай это. Раскаяние помогает.

– Да не было ничего!

– И все же, если ты не против, – проворковала Ядвига, – я поговорю с мамой Юлиана и передам, что ты с радостью встретишься с ним в эту субботу. Надеюсь, ни у кого возражений нет?

– У меня есть! – малость обалдевая от постановки вопроса, возопила я, но мама только переглянулась с Георгием:

– Она у меня такая скромница! Если из дому не выгонять, никогда замуж не выйдет.

Отчим весело улыбнулся, видимо полагая, что это какая-то внутрисемейная шутка четы Моргалис. Егор вообще заржал, правда, не отрывая глаз от экрана своего мобильного, потому я не была уверена, что смеялся он надо мной. И даже Алекс не убрал улыбку с лица, от которой у меня буквально кровь в жилах стыла. Один только Богдан в недоумении переводил взгляд с меня на маму, а потом – на брата. Кажется, ему очень хотелось как-то остановить это безумие, но он понимал, что своим вмешательством только усугубит ситуацию. Не знаю, что бы я делала, если бы Георгий прямо сейчас обо всем догадался. Нет, мы понимали, что рано или поздно придется сказать ему правду. Но, зная характер Соколовых, я предпочла бы сделать это в далеком будущем при идеальных обстоятельствах. Собственно, смертное ложе прекрасно бы подошло. И лучше, чтобы ложе было моим, ведь проклятия умирающего так сложно отменяются…

Чертыхнувшись сквозь зубы, я молча налила в мюсли молока и так же молча, стараясь не подавиться под пристальным взглядом Алекса, запихала их в себя. И только потом, всеми силами стараясь не сорваться в резвый галоп, вернулась к себе в спальню. Где тут же набрала Полину.

Она выслушала молча, не перебивая, что вообще-то для подруги было не совсем характерно. И только спустя несколько секунд я поняла, что у нее просто на время пропал дар речи от возмущения.

– Что он сказал?! – рявкнула она в трубку так, что я чуть из кресла не вывалилась. – Работает на День святого Валентина?! И ты это так просто оставишь, Ева?!

– Ну… – пробормотала неуверенно. – А что мне остается? Надо – значит, надо.

– Та-ак… – протянула Поля, и я почти услышала, как она мысленно считает до десяти, пытаясь успокоиться. – Я, конечно, понимаю: ты – святая, и все такое, но давай поразмышляем вместе. Кто такой Александр? Нужны ли ему деньги? А раз не нужны, то какого, на хрен, дьявола он оставляет тебя на праздник одну?!

Я поскребла в затылке: когда Полина ставила вопрос таким образом, я почему-то начинала ей верить. Шурика ведь точно нельзя было назвать главным кормильцем семьи. И я, конечно, знала, как трепетно он относится к своей группе, но почему они должны выступать именно на этот праздник?! Разве рок-концерты вяжутся с цветами и сердечками?

И все же какая-то часть меня не хотела воевать. Особенно с Шуриком. Потому, вздохнув, я неуверенно предположила:

– Но, Полина, мы же ничего не знаем. Иногда бывают такие обстоятельства…

– Значит, так! – рыкнула мой тренер. – Ты идешь на встречу с Юлианом! Если твой нынешний парень не ценит свою девушку, пускай это делает кто-нибудь другой!

– Ты, правда, считаешь, что это – хорошая идея?

– Блестящая, Ева!

Можно было и не спрашивать. Разве Полина хоть когда-то сомневалась в собственных словах?

– Шурик будет в ярости…

– О, я на это и рассчитываю! – зловеще захохотали из трубки.

Я скосила глаза:

– Поля, с тобой все нормально?

– Конечно! Но если ты уже спросила о том, что может испортить мне настроение, то ответь, подруга: ты помнишь, что у нас сегодня занятие? Жду тебя вовремя. Еще раз опоздаешь – заставлю бегать вокруг стадиона, как в армии. И не обольщайся: на своих двоих!

– Я один раз вовремя не приехала! – обиженно пробурчала я. – И то по вине пробок.

– Значит, сегодня тебе стоит выехать пораньше! – отрезала Поля и отключилась. Я тяжко вздохнула. Иногда подруга и правда напоминала какого-то отставного офицера. Майора Пейна, например, или сержанта Зима из «Звездного десанта»…

Думая о своем, я бросила «нокию» на кровать (перина аж прогнулась под тяжестью древнего мобильника), вышла из комнаты и не сразу сообразила, что такое большое и хмурое преграждает путь. А когда все же сообразила, бежать было уже некуда.

– Так, значит, ты пойдешь на свидание с Юлием? – мрачно уточнил Алекс, опираясь плечом о стену и придерживая дверь моей спальни, не позволяя мне рвануть от него по коридору.

– Юлианом, – поправила на автомате. – И это не свидание, а встреча старых друзей.

– И зачем она тебе нужна? – совсем неласково проурчал заклинатель.

Я пожала плечами:

– Ну все равно же вечер будет свободный…

– То есть ты проведешь День святого Валентина с другим парнем, просто чтобы дома не сидеть?!

Я нахмурилась: нет, нормально вообще?! Сам отморозился, а теперь еще пытается сделать меня виноватой!

– Ну ты же работаешь?! – гневно скрестила руки на груди. – Так какая у меня альтернатива?!

У Шурика дернулась венка на шее.

– Так, значит? – процедил сквозь стиснутые зубы. – Ну, хорошо!

– Хорошо? – не поняла я.

– Хорошо! – рявкнул он в ответ.

– Ах хорошо?!! – разъяренно сузила глаза я.

– Да!!! – гаркнул он так, что стекла в комнате задребезжали. – Хорошо!!!

И захлопнул дверь комнаты у меня перед носом. Пыхтя праведным гневом, я схватила телефон и набрала Полину.

– Мы поругались! – крикнула в трубку. На том конце провода на мгновение задумались, потом философски хмыкнули:

– Нет, подруга, а ты на что рассчитывала? Что согласишься пойти на свиданку с другим парнем, а Шурик поможет тебе выбрать платье и благословит на дорожку? А потом вы, все втроем, сядете на диване и начнете распевать «кумбайя»?!

Я чуть телефон из рук не выронила:

– Но ты же сама посоветовала мне согласиться!

– Правильно! – воскликнула Полина. – Чтобы добиться именно этой реакции. Шурик показал, что ты ему небезразлична. Разве это не прекрасно?

– Может, и прекрасно, конечно, – поскребла в затылке я. – Но что мне-то теперь делать? Юлик, между прочим, мне и даром не нужен. Я с Алексом помириться хочу! А он, гад…

Готесса тяжко вздохнула:

– Ладно, не расстраивайся. Помиритесь еще.

– Ага, как же, – скривилась я. – Ты не видела его две минуты назад. У Ктулху лицо попроще было!

– Ой, Ева, не выдумывай! – хмыкнула подруга. – Вы грызетесь через день, и ничего. К тому же открою маленький секрет: в каждой ссоре самое главное – последнее слово. Вот у вас оно каким было?

– «Хорошо», – мрачно ответила я.

– Отлично! – радостно воскликнула готесса. – Видишь? Все совсем не так плохо!

– Мм… – Я недобро покосилась в сторону коридора. – А то, что он мне потом дверь сломал, это ни о чем не говорит?

Нимфа была пятилетней гнедой кобылкой, которую я уже несколько лет пыталась укротить. Высокая, тонконогая, изящная: она была словно создана для конкура и самых сложных препятствий. Похоже, я оказалась одним из них. Нет, пока мы обе стояли на земле, Нимфа была самой добротой и послушанием. Она даже ходила за мною шаг в шаг, уткнувшись бархатным носом в плечо. Видимо, усыпляла бдительность. Потому что стоило мне забраться в седло: все! Кобылу становилось не узнать. Она начинала козлить по поводу и без, осаживаться на круп, в особо плачевных случаях – падать на бок. О том, что я сменила уже третью пару краг, потому что она вечно терлась боками о бортик манежа, я вообще молчу. Мы с Полиной перепробовали все: я была ласкова, как мама для мамонтенка, строга, как профессор Макгонагал к гриффиндорцам, аккуратна, как ежик в брачный период, – ничего не помогало. В результате Поля сдалась и решила брать настойчивостью. Почему-то моей: сама она прыгала на спокойном жеребчике, любила его безумно и демонстративно, обычно в моем присутствии, клялась, что никогда не променяет на другую лошадь.

В общем, убедить тренера, что мне очень дороги кости и я вполне могу обойтись без Кубка Большого Приза, которым она пыталась меня соблазнить, не удавалось. Приходилось крепиться и в очередной раз забираться в седло к Нимфе, которая была очень перспективной для спорта кобылкой и, как божилась Полина, где-то в глубине души вовсе не такой заразой, какой хотела казаться. Я не слишком верила, что когда-то смогу в этом убедиться, но и признавать собственное поражение не хотелось. Война, шедшая с переменным успехом, грозила затянуться…

– Опусти колено вниз! – орала Полина, сложив ладони рупором. – Выпрями спину! Руки вперед! Плечи назад! Шею не тяни!

Скажу честно: мне было бы куда удобнее ехать на Нимфе, упав ей на спину, обхватив за шею и крепко зажмурившись. Особенно сегодня: кобылка была в ударе, и три из пяти препятствий мы уже снесли, но стремительно приближались к абсолютному рекорду.

Неудивительно, что сползла я с нее мокрая до нитки. Дрожащими руками стянула шлем, молча вытерла лицо полотенцем и протянула кобыле сахар: дань за то, что разрешила слезть самостоятельно. Частенько наши занятия заканчивались моим эффектным полетом, к счастью, пока без травм. То ли я хорошо группировалась, то ли Нимфа удачно целилась, но кроме нервного потрясения, я никак не пострадала.

– У меня для тебя новость, – внезапно перебила Полина мой страдальческий поток мыслей. – На следующем занятии поездишь на моем Шторме.

– Серьезно?! – ахнула я, перебрасывая полотенце через плечо. Меня допустили к мистеру Совершенство? Любопытно, за какие заслуги? Помнится, жизнь Полине я в последнее время не спасала.

И она тут же это подтвердила:

– Не обольщайся, это ровно на один раз.

– Нимфу подковать хочешь? – тут же успокоилась я.

– Нет! – оскалилась тренер. – Хочу посадить на нее новую жертву.

Если честно, у меня едва бутылочка с водой из рук не выпала.

– Поля, – кашлянув, начала я, – просто для информации: предумышленное убийство в нашей стране тянет на пятнадцать лет строгого режима.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – отмахнулась подруга.

– Тогда что, ради всего святого, может заставить тебя усадить невинного человека на это чудовище?!

– Во-первых, – подпрыгнув, умостилась на бортике ограждения Полина. В такой позе с ее длинными смоляными волосами, черной одеждой и темной помадой она могла спокойно затеряться в стае ворон, – не такого уж и невинного. Во-вторых, она сама попросила.

– Эвтаназию?! – шепотом уточнила я.

– Частный урок! В процессе которого ей нужно продемонстрировать, насколько опасно бывает ездить верхом. Боюсь, просто твоим примером она не проникнется.

– А собственный – не переживет! Полина, ты в своем уме? – всплеснула я руками. – Это же Нимфа, она вышибла из седла даже чемпиона страны! И ты хочешь посадить на нее неопытного наездника?

– Ну, судя по резюме, этот всадник отлично галопирует, – ухмыльнулась готесса.

Я изогнула бровь:

– Резюме?

– Объясняю по порядку. Три дня назад в больнице ко мне подошла Маринка Иванова. Ты ее не знаешь, она учится на последнем курсе театрального вместе с Васей Жуковичем… которого ты тоже не знаешь, но он друг Саши Юрченкова… с которым ты, опять-таки, не знакома, и я понятия не имею, зачем все это тебе рассказываю… Короче, Маринка сейчас хочет сняться в фильме про Первую мировую, в роли молодого английского лейтенанта. Как ты понимаешь, в требованиях к актрисе обязательным числится умение ездить верхом. Ну и эта дуреха ничего умнее не придумала, как вписать его в резюме. К сожалению, на роль ее утвердили, и только потом она явилась на прием к моему отцу. Там они немного поболтали, она рассказала о своей маленькой махинации и о том, что не понимает, с какого перепугу режиссеру может понадобиться в кадре конь. То, что фильм про Первую мировую, где основная масса солдат только так и перемещалась, ее не смутило. Отец выслушал, покивал и рекомендовал за ответом обратиться ко мне. В общем, на все про все у меня две недели. Но с помощью Нимфы, уверена, что справлюсь за один урок.

Я задумчиво поскребла в затылке:

– Поля, нельзя научить кого-то ездить верхом за одно занятие…

– А я не собираюсь ее учить! – почти в ужасе округлила глаза готесса. – Мне одной бестолковой ученицы вполне достаточно! К тому же это не тот спорт, где можно стать чемпионом за десять дней. Мне всего лишь нужно, чтобы она отказалась от роли. Отец и так дважды вправлял ей позвонки, не хватало, чтобы его труды пропали даром. Думаешь, не справлюсь?

Я перевела взгляд на Нимфу: о, с этим проблем не будет! Один час на моем персональном чудовище – и бедная девочка в жизни больше к лошади не подойдет. Если переживет этот час, конечно.

– А зачем ты ходила в больницу? – внезапно всплыло в памяти. – К отцу или на обследование?

– На обследование, как же… – пробурчала Полина. – Хотя да: ты же не знаешь! Этот старый упырь, который папа, заставил меня записаться на «левый» семинар. В общем, я теперь и медсестра, и патологоанатом в одном флаконе. Вот скажи: нафига мне, будущему провизору и знахарке, знания о человеческом теле? Я ведь и так в курсе, что у нас есть печень, мозг и желудок. И две почки, хотя жить можно и с одной. Разве этого не достаточно?

Надо признать, с ответом я затруднилась. К тому же (и это мне было известно совершенно точно) Полина сейчас сильно прибеднялась. Может, она, конечно, и училась на аптекаря, но о расчлененке мечтала с детства. А фильм «Пила» знала на память, что, кстати, уже давало ей неплохое представление о человеческих внутренностях. К счастью, защищать старшего Казакова от единственной дочери и пасть героем в этом заранее проигрышном сражении мне не дали. По дороге к вольеру плавно подъехала синяя «мазда».

– А я думала, вы поругались, – хмыкнула, кивая на нее, подруга.

Я вяло улыбнулась:

– Сюда меня забросил Егор, ему было по дороге в аэропорт. Обратно, сказал, что заберет Богдан. Интересно, почему приехал Шурик?

– Может, помириться хочет? – подмигнула Поля, но это звучало так нереально, что я даже не стала отвечать. Алекс первым предложит мировую? Не смешите мои тапочки! Он будет держаться до последнего, как Зоя Космодемьянская, даже если я стану его пытать. А вот, кстати, пакость какую-нибудь придумать – тут он и правда первый.

К сожалению, и на этот раз я в своих представлениях о заклинателе не обманулась.

Машина остановилась у вольера (Поля покосилась на меня с предвкушением), из нее вышел Александр (взгляд подруги стал таким довольным, словно в руках он держал огромную плитку шоколада, букет из ста одной алой розы… ну или меч Арагорна, как вариант), посмотрел на нас (она, кажется, даже закивала, мол: «Подходи, мирись, я, в случае чего, ее подержу!») и отошел к багажнику. На этом моменте лицо Полины уже почти сияло восторгом и, кажется, легкой завистью. Видимо, она решила, что сейчас из недр машины вынырнет какой-то презент из серии «очевидное-невероятное», пристыженный заклинатель падет к моим ногам, ударится лбом о землю и начнет истово клясться в вечной любви. Что характерно, обычно готесса к подобному проявлению чувств относилась весьма скептически, но и на нее порой что-то находило. А в последнее время, с тех пор, как она стала встречаться с Богданом, даже чаще, чем мне бы того хотелось…

Короче, что-то из машины все-таки вынырнуло. Правда, не букет, а велосипед. И защита к нему, которую заботливый Шурик аккуратно сложил на обочине, молча сел обратно в машину и так же неспешно выехал за ворота клуба.

Какое-то время мы с Полей смотрели на моего старого двухколесного друга, потом готесса кашлянула и щедро предложила:

– У меня еще несколько занятий осталось… подожди часов пять, и я сама отвезу тебя домой.

Я чуть с бортика не свалилась.

– Пять часов? Нет уж, подруга, лучше я как-нибудь своим ходом доберусь.

– Ну хочешь я Богдану позвоню и промою ему мозг?

– За что? – покосилась я на нее. – Он же не в курсе, что у него брат – дебил?

– Ладно, – вздохнула Полина. – Если ты такая добрая, я не буду его обижать. Просто попрошу за тобой приехать.

Я кивнула, и готесса достала телефон. Несколько минут о чем-то ворковала с парнем, потом отключилась и подняла на меня недовольный взгляд.

– В общем, можешь сказать «спасибо» Ядвиге. Она забрала Богдана с Георгием на шопинг. Сказала, что с твоей телепортацией Алекс справится самостоятельно. А тот не осмелился отказать ей при отце.

Тяжко вздохнув, я сунула озябшие ладони под мышки: и когда же проявит себя эта чертова вселенская справедливость? У мамы карма, как решето, в которое пальнули из дробовика, а она все равно ходит вся в шоколаде. Вредный, циничный, эгоистичный подстрекатель. Вечно ей скучно, а я страдаю!

– Ну давай ты себе такси вызовешь? – предложила очередную гениальную идею Полина. Я подняла на нее мрачный взгляд:

– На какие шиши?

– А метла?

– День на дворе.

– Егор?

– Вернется только послезавтра. У него очередной учебный перелет через полконтинента. Ладно, Полина, – улыбнулась, пытаясь выглядеть убедительно. – Поеду на велосипеде.

– Ева, до города пятнадцать километров!

– Ну, и фигли? – пожала плечами. – Мы и дальше катались.

– Ага, – кивнула Поля. – Но не зимой же! Он тебе лыжи должен был привезти, а не велик!

– Не выдумывай, – отмахнулась, стараясь выглядеть оптимисткой. – Дороги расчищены, шуба у меня хорошая, шлем вон есть…

– Ева… – нахмурилась Полина.

– А в случае чего, ты меня потом вылечишь! – бескомпромиссно добавила я и пошла переодеваться.

Скажем прямо: после того дня я больше никогда не сомневалась, что зимой на велосипеде кататься нельзя. И чтобы это понять, долгой дороги не потребовалось: мне хватило не слишком высокой, но чертовски длинной обледенелой полосы на выезде из клуба. Какого рожна я сперва заперла своего железного монстра на самую верхушку, а потом подумала, что спуститься с ветерком будет круто?! Помню, еще постояла немного на месте, огляделась, подергала за тормоз, закрепила шлем потуже…

В общем, о том, что физику надо было учить, я подумала где-то на середине пути. Когда, вытаращив глаза и судорожно вцепившись в руль, давила обеими ногами на тормоз и по инерции, на застывших колесах, неслась вниз. Именно неслась – велосипед набрал скорость быстрее, чем болид Шумахера на гоночной трассе.

– Как?!! Как тебя остановить?!!! – заорала, чувствуя, что заднее колесо уже начинает догонять переднее и мой транспорт с душераздирающим скрипом пытается сделать то, к чему его точно не готовили, – ехать боком.

Революционная идея торможения пришла в голову неожиданно. Обдумать ее времени не было, иначе я бы, наверное, подобной глупости не совершила. Мысленно перекрестившись, я ухнула и с размаху опустила ноги в снег по обе стороны от ледовой горки. К несчастью, они до земли дотянулись…

Я даже не сразу сообразила, что произошло и почему я только что сидела на велосипеде, а теперь лечу впереди него, причем гораздо быстрее. Это потом до меня дошло, что, состыковавшись с землей, мои ноги превратились в катапульту и по плавной траектории (и со значительным ускорением) отправили меня вверх.

Вот тогда-то я и поняла, как здорово, что вокруг – зима и сугробы по пояс. Меня впечатало в снег как бесноватого казака в гущу врагов на поле брани. Да что там! Если бы ракеты Северной Кореи летали с подобным прицелом, мир бы давно капитулировал перед их мощью. Беззвучно, с перекошенным лицом я пропахала траншею своей бестолковой головой и замерла, истово благодаря бога за крепкий шлем.

Но это был еще не апофеоз. Апофеозом стал велосипед, который летел на меня с таким страшным металлическим скрежетом, будто на ходу пытался трансформироваться в Оптимуса Прайма[1]. Я на минуту представила, что нас ждет, если он все же ко мне пришвартуется и, кротко пискнув, ломанулась из сугроба. Нас разделило мгновение и несколько сантиметров. Рогатый «Титаник» упал на бок и прорезиненными колесами вошел в снег точно в том месте, где мгновение назад была я. Но его, в отличие от меня, сугроб не остановил и, прокатившись по инерции еще с метр, он вписался в растущий у дороги клен. Раздался негромкий «бух!», и половина снежной шапки с кроны обрушилась на землю, железного агрессора и мою голову.

Первое, что я увидела, когда отплевалась, это стоящую в воротах клуба Полину. Важно, КАК стоящую. Вертикальное положение она действительно пыталась удержать, но, кажется, лишь потому, что кататься от хохота по земле в феврале было холодно.

Но что еще более странно, рядом с ней, вытаращившись на меня взглядом, которым при желании можно было гнуть столовые приборы, истуканом замер Алекс.

Вот он-то и привел меня в чувство. Если еще секунду назад я была просто счастлива, что отделалась легким испугом, то, разглядев Шурика, поняла: ему так же не повезет. И я лично за этим прослежу.

Из сугроба я выползла на карачках, прямо как главная героиня фильма «Звонок» – из телевизора. Учитывая взлохмаченные темные волосы, огонь чистой ярости в глазах и общий довольно потрепанный вид, сомнения в том, что это была моя роль, ни у кого не возникло. Я медленно поднялась на ноги, огляделась в поисках чего-то потяжелее и, определившись с целью, пошла к воротам.

Хорошо бы у Полины в тот момент был в руках хлыст. Увы, Шурику подфартило, и в мои шаловливые пальчики попалась корда – эдакая длинная толстая веревка с железным фиксатором на конце. Перехватив ее поудобнее, я оскалилась и, глядя в теперь уже круглые глаза заклинателя, кратко посоветовала:

– Беги!

И он стартовал. Нет, вообще-то сперва попытался что-то сказать, но затем оценил мой профессиональный замах и рванул с места. Конец веревки, правда, без железок, смазано коснулся круглой задницы.

– Ты что творишь, дура?! – взвыл Шурик.

Я аж задохнулась на мгновение.

– Кого ты дурой назвал, удод?!

– Правильно! – захлопала в ладоши со своего места Поля. – Так ему, Евочка! Наподдай! Ты ж у меня спринтер – лови мерзавца!

Заклинатель метнул в нее очень многообещающий взгляд, а в меня очередную реплику:

– Ты вообще, что ли, чокнутая?! На всю голову, да?!

– Евочка, я тебе сейчас дрын принесу, у меня где-то здесь стоял!

– Это я чокнутая?! Ты привез мне велосипед!

– Я же не думал, что ты на нем поедешь!

– Ева, удуши гада! – не унималась Полина. – Здесь лес кругом, найдем где закопать.

– Ах не думал?! А как, по-твоему, я бы домой вернулась?!

– Да я бы постоял минут десять за воротами, а потом…

Что бы он сделал «потом», я так и не узнала. Потому что в этот момент случайно ступила на уже знакомую обледенелую полосу.

– Бакла-ан! – взмыла в воздух и плашмя, всем телом, опустилась Шурику на спину.

Да… парень явно не ожидал, что я совершу такую подлость, поэтому пошатнулся, сделал пару неуверенных шагов и опустил пятку на ту же горку. Под мой оглушительный визг мы тандемом улетели к знакомому клену.

Вторая половина снежной шапки рухнула на землю.

– Знаете, ребята, – философски заметила Полина, когда мы, кряхтя и постанывая, поднялись на ноги, – у вас любовь на грани психоза. Вы будете очень счастливы вместе, если, конечно, доживете до этого счастливого дня.

Мы с Алексом повернули к ней одинаково хмурые лица, потом посмотрели друг на друга…

– Домой едешь? – примирительным тоном спросил Шурик. Словно и не он только что едва не пал жертвой моего коронного «расшибусь, но зашибу». Я на секунду задумалась, потом пожала плечами и, вернув готессе корду, молча потопала к машине. Подруга только хмыкнула, когда Алекс, догнав меня на полпути, сперва помог стряхнуть снег с шубы и снять шлем, а затем галантно открыл дверь авто. Помог забраться внутрь, на секунду дольше, чем нужно, удержал озябшую ладонь в своей, провел большим пальцем по запястью и так посмотрел в глаза, что у меня мурашки по спине побежали. А потом еще и велосипед в багажник сунул, хотя после этого мгновения «рука в руке» я про железного монстра напрочь забыла. Черт, похоже, Полина была права. Алекс мог быть таким обворожительным, таким притягательным и заботливым, когда хотел. Да мы совсем недавно целый мир на пару спасли! Почему же мне порой так сильно хотелось его придушить?!

– Скажи, а почему именно «баклан»? – спросил заклинатель, когда мы уже выехали на трассу. – Я, конечно, слышал разные варианты: «За царя!», «За родину!», «Это Спарта!», но твой лозунг сразил наповал.

Я хихикнула: ну как же! Моя скромная тушка сразила тебя наповал, но признаться, видимо, гордость не позволяет.

– Это был не лозунг, – ответила улыбаясь. – Это ты – баклан, я просто докричать не успела.

– Я – баклан?! – тут же насупился Алекс.

– А как еще можно назвать человека, который работает на День святого Валентина? – бросила в ответ.

Некоторое время Соколов молча вел машину, всматриваясь вперед с таким выражением лица, словно давил по пути невидимых врагов. Потом спросил:

– Этот праздник действительно так много для тебя значит?

Я хмыкнула и отвернулась.

– Дело не в празднике, – сказала наконец. – Дело в том, что ты не соизволил сообщить о своих планах.

И это была чистая правда! Было ли для меня принципиально провести с Шуриком именно этот вечер? Нет, не было. Если бы мама с Полиной в две рожи не твердили, что устроить на четырнадцатого февраля праздник любимой – святая обязанность каждого парня, я бы вообще на его «динамо» внимания не обратила. Но какого черта я узнаю, что мой парень работает в субботний вечер, вот так «мимоходом», за семейным завтраком?!

– Меня самого «обрадовали» только сегодня утром, – ответил Алекс. – Так что, можно сказать, я тебе просто доложить не успел.

– А зачем тебе вообще выступать на День Валентина? – задала давно интересовавший меня вопрос. Вернее, с тех самых пор интересовавший, как его озвучила Полина – второй главный провокатор в моей жизни. – Разве тебе нужны деньги?

– Мне – нет, – честно признался Шурик. – А Лектору нужны. У них бюджет «порвался»: жену сократили, ему премию не выдали, а тут такой шанс подхалтурить. Так-то мы почти ничего не зарабатываем: амортизация оборудования, покупка новых инструментов, бензин, время… самоокупаемся, конечно, но прибыли нет. А вот на праздниках можно реально заработать. Лектору сейчас нужны деньги, и мы решили выступить.

– Понятно… – протянула, в очередной раз убеждаясь, что думать своими мозгами – полезно. Ну что мне стоило сразу задать вопрос Шурику? Нет, нужно было устроить консилиум с Полиной, придумать варианты ответа, обидеться на них же и поругаться с любимым парнем. Ума – палата…

А Лектора я, кстати, хорошо знала. Он числился гитаристом у Шурика в группе и по паспорту назывался Андреем. Мне, правда, так никто и не объяснил, за что ему дали такое странное прозвище, но то, что людей он не ел, – это точно. Вообще Лектор – хороший, вдумчивый такой, флегматичный. Сразу видно – женатый человек. Разительно отличается от своих товарищей: барабанщика Гугли, который Жека и которого заткнуть можно разве что физически, и басиста Толика, или Хаска (еще одна загадка природы). А все вместе, включая Демона-Алекса у микрофона, они были «Shadows» – рок-группой, чаще всего выступавшей в клубе «Домино» – любимом месте отдыха байкеров, металлистов, Полины и других стремных личностей.

– Ну… – протянула, неловко убирая прядь волос за ухо, – тогда удачи вам в субботу…

Алекс бросил на меня смеющийся взгляд и припарковал машину. Очень вовремя, кстати, потому что красиво извиняться я никогда не умела. В нетерпении заерзав по сиденью, я дернула за ручку раз, второй, но «мазда» не поддавалась.

– Эй, Шурик! – круглыми глазами уставилась на парня. – Ты меня случайно запер.

– Не Шурик, а Алекс, ведьма, – улыбаясь так, что бабочки в моем животе всей толпой взмыли к диафрагме, проурчал он. – И не случайно.

А потом придвинулся ближе, настолько, что я ощутила его дыхание у себя на лице, скользнул рукой по колену и вверх, пальцами второй коснулся подбородка, заставляя запрокинуть лицо, и накрыл губы поцелуем. Любые мысли в мгновение ока покинули мою голову, дыхание перехватило, сердце забилось в диком ритме, словно пыталось выпорхнуть на свободу, пробив себе путь сквозь грудную клетку. Прямо не мышечный орган, а детеныш Чужого, но Алекс всегда действовал на меня именно так. Ему удавалось утешить меня в минуту скорби, рассмешить и успокоить, когда весь мир хотелось растерзать на сотню маленьких кусочков. И он же умел так на меня посмотреть, так коснуться, что единственным желанием оставалось сорвать с него одежду и…

– Евочка, солнышко, а что вы здесь делаете?

Мамино лицо в лобовом стекле появилось неожиданно и едва не заставило пробить головой крышу авто. А то, что она сказала потом, – повергло в жесточайший facepalm и разрушило всю романтику:

– Я поговорила с мамой Юлиана. Он будет рад провести с тобой субботний вечер.

– А Евочка не сможет пойти, – с жестким прищуром, буквально источая елейную патоку каждым словом, заявил Алекс. – У нее в субботу важная миссия: она будет охранять дом.

Я резко обернулась и вперилась в него мрачным взглядом:

– Это, блин, шутка такая, да?!

Глава 2

– Где взять руководство по расчленению трупов?

– Тебе что, заняться нечем?

– Таки есть чем. Но нужно руководство.

Bash

В понедельник мы не разговаривали. Я, конечно, пыталась исправить ситуацию, но Шурик так и не признал, что он – ревнивый идиот с бредовыми идеями. Мне пришлось устроить ему бойкот, весь день демонстративно хмуриться и смотреть в другую сторону. Это были необходимые воспитательные меры, я в них верила и не хотела отступать. Даже когда он вез меня домой из школы – ехала молча, уставившись в окно. Увидела, кстати, много интересного. Правда, шея затекла. В общем, день прошел лучше не вспоминать как, настроение к вечеру опустилось ниже плинтуса, а после игнорирования друг друга во время ужина – принялось скрестись в подвал. Я мысленно бубнила: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…» и надеялась на чудо. Нет, не на то, что у Шурика проснется совесть, а на что-то более реалистичное: падение метеорита, например, или атаку инопланетян. Что-нибудь, что объединит нас под одним флагом и заставит сражаться вместе, забыв о прошлых обидах.

И чудо случилось! С инопланетянами, правда, не выгорело, но в одиннадцатом часу ночи, когда я уже лежала в постели, дверь в мою спальню открыла Полина. Я молча отложила книжку. В одной руке подруга держала чашку горячего кофе, а в другой – жестяную коробочку с печеньками из наших запасов.

– Будешь? – предложила, усаживаясь рядом со мной на кровать. Я хмыкнула и взяла сахарного мишку:

– А чайку не сделаешь?

– Не наглей, а? – нахмурила соболиную бровь готесса. – Я к тебе сегодня не пожрать пришла. У меня проблема и, кстати, по твоей части.

Вот теперь уже и мне стало интересно. А Полина, со вздохом откусив голову белочке из молочного шоколада, задумчиво уставилась в потолок и приступила к рассказу:

– Помнишь, я вчера говорила, что меня отец в больничку на практику устроил? Чтоб ты знала, это оказалась не простая больница. Ее построили на месте старинного храма. А рядом находится не менее древнее кладбище.

– Индейское? – проникшись ее мрачным лицом, тихонько уточнила я.

На меня перевели скептический взгляд.

– Конечно! Ведь индейцы специально переплывали океан, чтоб у нас дуба врезать. Это у них традиция такая была: чувствуешь, что смерть рядом, – хоп на лодку – и на другой берег по большой воде. А там похоронят. Обычное кладбище, Ева! Старое, правда. Туда сейчас уже и не завозят никого, даже не подхоранивают.

– Полина, сейчас почти полночь, – перебила я ее со вздохом. – Ты мне на сон грядущий только про кладбище не рассказывала. Тем более про обычное. Неужели до завтра оно никак не может подождать?

– Не волнуйся, – мрачно хихикнула подруга. – Я сейчас закончу, и твой сон как рукой снимет. Короче, ты же меня знаешь: я просто не могла обойти стороной такое интересное место. И после практики, около пяти вечера, отправилась на экскурсию. Только знаешь что?

Я покачала головой.

– На меня сторож начал орать так, будто я ему на любимую мозоль наступила! – возмущенно сообщила она.

Я скользнула по ней глазами: черная косуха с черепом на спине, кожаные штаны, тяжелые сапоги на шнуровке, пояс с такой бляхой, от одного взгляда на которую хочется перекреститься и отойти…

– Наверное, он подумал, что ты – одна из его подопечных, и попросил вернуться обратно в могилу.

– Ха-ха! – отрезала Поля. – Очень смешно. Только ты не угадала! Он решил, что я явилась эти самые могилы грабить! А когда я начала расспрашивать, оказалось: у него так уже четыре штуки разрыли!

Я села ровнее:

– Что, совсем разрыли?!

– Нет, Ева! До половины. Три кости торчат, все остальное под землей. Ты вообще себе могилу представляешь? Как ее можно не полностью разрыть? Интересно, кому они могли понадобиться?

– Кроме вас?

– Мы не откапываем гробы! – не без гордости сообщила подруга. – Мы работаем только со свеженькими трупиками.

Я сглотнула и положила печеньку обратно в коробку.

– И что ты предлагаешь делать?

Готесса отставила кофе и повернула ко мне криво ухмыляющееся лицо:

– Мы должны пробраться на это кладбище!

– Ночью?! – ахнула я не то чтобы без энтузиазма, скорее – с легким оттенком паники.

Но Поля только развела руками:

– Днем меня туда не пускают! А сейчас, в темноте, мы проникнем внутрь и посмотрим, что там натворили с древними могилами.

Невероятно, с каким восторгом она об этом говорила! Бродить в полночь среди надгробий – что может быть чудеснее? А я отвечу: да все что угодно! Это же стандартное начало большинства фильмов ужасов! Друзья говорят: «Пойдем пошаримся на древнем захоронении?» Ты, как дебил, соглашаешься и тут же умираешь! А всего-то надо было сказать: «Да идите вы на фиг с вашими идеями!» Только я, кажется, начинаю понимать, почему самые осторожные умирают молодыми – потому что любимые друзья им просто выбора не оставляют!

– Полина, – прошептала, выразительно косясь на дверь, – Алекс меня убьет, если узнает, что я ночью полетела на кладбище!

– Не боись! – отмахнулась готесса. – Твой надзиратель в подвале, репетирует. Мне его Богдан сдал. Еще час будет занят. Мы как раз успеем вернуться.

Я чуть не матернулась: это ж надо! Когда хочешь удрать – он всегда на стреме, а когда, единственный раз, с надеждой высматриваешь его на горизонте: дудки! Не докричишься…

Пришлось вылезать из постели, надевать спортивный костюм и шубу, доставать метлу из шкафа и лететь на кладбище. Ну и кто после этого поверит в благочестивость ведьм?..

Захоронение при больнице было внушительным, можно сказать – монументальным, но весьма заросшим. Деревянных крестов я не увидела – то ли сгнили и попадали со временем, то ли здесь присутствовал некий фэйс-контроль и без статуи не пускали. На худой конец – с надгробием, да таким, чтобы его было видно от самых ворот. Сейчас, зимой, снежные шапки покрывали все – крыши усыпальниц и семейных склепов, скульптуры святых, навечно запечатленных в скорбных позах, решетчатые оградки. Из белоснежной перины выглядывали черные скрюченные пальцы плюща и дикого винограда, дуплистые деревья опускали кроны к земле и ловили путников в хитросплетения выбившегося на поверхность корневища.

Короче, Полина была от кладбища в восторге. С криком: «Полный рулез!!!» – она сорвалась с места и умчалась куда-то в каменный лабиринт. Я осталась на «посадочной полосе» в гордом одиночестве.

Вообще-то мне как ведьме не пристало бояться кладбищ. Во-первых, я точно знаю, что полтергейстов не существует. Вредные духи прабабок, при жизни решивших оставить «кусочек» себя любимой благодарным потомкам, – эти да, но не полтергейсты. Во-вторых, я владею магией и чисто теоретически могу пришибить молнией недружелюбно настроенного кракозябра. И, наконец, в-последних по списку, но не по значению: на мне, в силу моей пугливости и маминой паранойи, навешено столько волшебных «щитов», что их сосчитать – пальцев не хватит. Так что – да, у меня есть вполне логичные причины не бояться кладбища. И только одно заставляет забыть их все: мне, черт подери, не комильфо стоять здесь одной в окружении трупов!

– Полина, твою мать! – как родную прижав метлу к груди, заорала я. – Вернись немедленно!

– Я бы не советовал здесь кричать, – внезапно раздалось из-за спины. – Сторож бродит неподалеку, может услышать.

Оборачивалась я так медленно, что, когда взгляд наконец упал на высокую широкоплечую фигуру в теплом пальто и шляпе, воображение успело превентивно нарисовать ему рога, хвост и копыта. Но когда я разглядела лицо нежданного попутчика, то поняла, что реальность оказалась хуже фантазии. На меня, улыбаясь своей характерной улыбкой Нарцисса, смотрел Владимир Овада.

Несколько мгновений мы молча таращились друг на друга. Особенно старательно таращилась я, в тщетной попытке разглядеть в нем не более чем плод собственного воображения. Потому как худшего спутника для «прогулки» по кладбищу придумать было сложно. И дело даже не в том, что Владимир – очередной претендент на мою слишком популярную руку, а значит – кровный враг одного небезызвестного заклинателя (который будет просто в ярости, если узнает, что я не только сбежала из дома на ночь глядя, но еще и в подобной компании). Просто у Вовочки было несколько черт характера, за которые его хотелось придушить на второй минуте знакомства. Он искренне считал себя неотразимым, как удар Али, и желанным, как четырехлистный клевер. Короче, неординарная личность, общаясь с которой ты слишком быстро переходишь от стадии «Он такой незаурядный!» к «Он же долбанутый на всю голову!».

К сожалению, недовольна нашей встречей была только я. У чародея, который, кстати, был сыном той самой маминой «заклятой» подруги Мелиссы, которая четыре месяца назад устроила Алексу незапланированный экзамен по медицине, был такой вид, словно его только что назначили первым охотником племени. За то, что завалил мамонта, которым, по всей видимости, была я. По крайней мере, все характерные признаки наблюдались – оцепенение всего тела, тяжесть в груди и только одна протяжная, тоскливая мысль в голове: «Че-о-орт!»

Ну чем не подстреленное травоядное?

Наверное, потому я и не сразу сообразила, с чего это вдруг улыбка Владимира стала мрачнеть, тускнеть, а потом и вовсе куда-то пропала.

– Ева, я тебя умоляю, – сказал он наконец, – сделай лицо попроще. Я как будто смотрю на картину «Крик» Эдварда Мунка.

И надо же было такому случиться, что Полина услышала именно эту фразу! Вовремя вернулась, что называется.

– Фигасе, какого образованного некроманта ты нашла!

Новоиспеченный злодей окинул готессу таким взглядом, что я бы на ее месте ощутила себя полудохлым тараканом на грязной подошве, но прежде чем Владимир успел что-то сказать (а она – ответить хуком справа), моя отнявшаяся было речь вернулась в нормальное состояние.

– Полина, – криво улыбнулась я, – знакомься: Владимир Овада, чародей. Владимир, это – Полина Казакова.

– Знахарка, значит, – презрительно уточнил маг. – Недосмотрела пациента? Пришла проведать? Или просто до больницы не долетела?

Готесса мягко улыбнулась и подняла на Вовочку такие глаза, что мне стало его даже немножко жаль.

– В полночь? На кладбище? – проворковала она. – Кого же тут проведывать? А вот для предсказаний время самое подходящее.

– Действительно? – скривился чародей. – Не поделишься ли мудростью?

– Да не вопрос! – еще более ласково улыбнулась подруга. – Мое всевидящее око считает, что у тебя через две минуты будет сломан нос, через три – правая рука, через пять – ты лишишься большей половины зубов, а через семь навсегда покинешь список Евиных женихов по причине серьезного повреждения репродуктивных органов. Дальше гадать?

– Не надо! – воскликнула я, понимая, что еще чуть-чуть, и на кладбище случится махач. Полина с ее тэквондо душу, конечно, отведет и за свое попранное достоинство чародею отомстит, но мне-то потом с мамой разбираться! И этому заносчивому красавчику апельсины в больницу таскать. В наказание. Пришлось быстро брать дело в свои руки и притворяться Леопольдом. – Друзья, давайте не будем ссориться. Мы все принадлежим к древним и почитаемым семьям, но сейчас не время и не место выяснять подробности. Потому, Владимир, была рада повидаться! Привет маме. Поля, идем!

И, ухватив готессу под руку, я попыталась утащить ее вглубь кладбища. Не успела.

– Погоди, Ева, – серьезным тоном велел Владимир. – Скажи, зачем ты здесь?

Поля демонстративно закатила глаза:

– А больше тебе ничего не рассказать? Где лежит Книга Знаний, например, или код от домашней сигнализации?

Владимир скрипнул зубами.

– Ладно, – выдавил он, – я первым сознаюсь. Меня на кладбище послала мать.

– Вовочка! – воскликнула Полина прежде, чем я успела ее остановить. – Ты ее не так понял! Фраза «Чтоб ты сдох!» означает, что сюда ты должен был прибыть уже в гробу! Непослушный сын…

Чародея перекосило.

– Я не Вовочка! – совсем в стиле моего Алекса рыкнул он. – Я – Владими́р. Ударение на второе «И»! А на кладбище я приехал потому, что здесь явно копается некромант. И это не первое место, где он побывал. Мать просила узнать, какие именно могилы разрыты.

Мы с Полиной синхронно нахмурились.

– Не первое, говоришь? – задумчиво повторила я. – И много всего могил осквернено?

– В нашем городе я насчитал четыре, – ответил чародей. – И еще здесь три штуки. Итого семь.

Он огляделся по сторонам, определил направление и махнул рукой, даже не сомневаясь, что мы подчинимся:

– Идите за мной. Я покажу.

Мы с Полей переглянулись, дружно вздохнули, но спорить не стали. В конце концов, глупо отказываться от помощи. Тем более на поверку кладбище оказалось таким большим, что сами мы бы здесь до утра бродили.

Маленькой группкой, стараясь не отставать друг от друга, мы шли довольно долго и очень быстрым шагом. Несколько раз меняли направление, сворачивая в узкие «улочки», делившие кладбище на квадраты, пока, наконец, не добрались к центру. Там, словно на главной площади города, стояла самая высокая статуя из всех: девушка в балахоне. Капюшон на голове, молитвенно сложенные ладони, маска печали на благородном лице – фигура заставляла задуматься о вечном и всплакнуть о том, что навеки кануло в небытие. Но она была не просто украшением данного места или олицетворением его хранителя. У ее подножия возвышался холмик могилы, с таким щербатым надгробным камнем, словно по нему специально били отбойными молотками. И могила эта была явно кем-то потревожена.

Полина вырвала руку из моих пальчиков, от страха вцепившихся в нее почти с нечеловеческой силой, и забралась на земляной холм, лишь слегка припорошенный снегом. Заглянула внутрь, потом перевела взгляд на мемориальную табличку:

– Если кто-то создает армию, его выбор солдат сложно назвать оптимальным. Старушка скончалась в возрасте девяноста трех лет. При такой изношенности организма зомби долго не повоюет.

– Остальные, которых я проверил, были ненамного моложе, – поддакнул Владимир. – И похоронены еще в прошлом столетии. Все могилы пусты, тел нет. Очень похоже на то, что работал некромант.

Я перевела на чародея тревожный взгляд:

– А, может, просто расхитители могил? Обычные люди искали чем бы поживиться. Потому и выбирали тех, кто постарше: надеялись найти что-то старинное, дорогое…

– Может, и расхитители, – пожал плечами Владимир. – Но зачем они тогда тела позабирали? Их на черном рынке не продашь – там нужно что-то посвежее… В любом случае, далеко с таким грузом они не уйдут. Ведьмы их отыщут, и скоро кладбища нашего города станут такими же спокойными, как и прежде.

Я улыбнулась, на мгновение подумав, что, возможно, это даже хорошо, что Владимир оказался третьим в нашей компании. Теперь-то мы точно знали, что магическое сообщество будет уведомлено о нарушителях и мне не придется делать это самостоятельно во время ближайшего шабаша.

Но уже через секунду эта мысль исчезла, словно ее и не было. Потому что чародей ступил ближе и по-хозяйски положил руку мне на бедро.

– Я надеюсь, семья Моргалис присоединится к поискам? – прошептал на ухо.

Ответом ему было негромкое, но яростное рычание, и из ближайших кустов вынырнул ощерившийся мохнатый коврик.

Я сузила глаза: Александр Соколов! Как ты посмел приставить ко мне Азриэля?! Ты же знаешь, что я терпеть не могу твоих демонов! Злобные, подлые, мерзкие – неужели только мы, ведьмы, понимаем, как опасно иметь с ними дело? Сколько заклинателей погибло лишь потому, что не могли правильно рассчитать силы и призывали тех, кто бросался на кормящую руку?! И теперь одно из этих низших существ из-за завесы шпионит за мной?!

О, я была так зла, что не сразу сообразила, на кого в тот момент нужно было смотреть. А смотреть нужно было на Вовочку. И когда Полина, привлекая внимание, больно ткнула меня локтем в бок, я поняла почему.

Чародей застыл в позе оловянного солдатика с вытянутой вперед рукой, круглыми обалделыми глазами и ртом-бубликом. Нижняя его губа подрагивала, палец был нацелен на черный рычащий «ковер», на лице застыла маска непонимания и легкой паники.

– Эт-то чт-то т-такое…? – с трудом выдавил он, до последнего не желая признавать очевидное.

Я вздрогнула от его голоса. В голове тут же выстроилась цепочка: Вова – демон – заклинатель… А дальше по списку: преследование – обвинения, причем во всем и сразу, – постоянные слежки, надзор…

За две секунды мой пессимистично настроенный мозг выдал такой расклад потенциальных бед, страданий и тягот судьбы, что я поняла: ведьмы о заклинателе не узнают, даже если сегодня мне придется закопать Вовочку в могиле похищенной старушки. Забегая вперед, скажу, что паниковала я зря: магическому сообществу было по барабану, кто там обитает в особняке Моргалис – хоть заклинатель, хоть некромант, хоть Дарт Вейдер собственной персоной. Главное, чтобы к ведьмам не цеплялся и в целом соблюдал наши законы. Но в тот конкретный момент я была настроена так серьезно, что Вова, по-хорошему, должен был благодарить судьбу за собственный ступор. Оказался бы он сообразительнее, и мы с Полиной обеспечили бы ему пожизненную амнезию посредством лоботомии.

В общем, сообразив, что еще немного и мой свидетель сможет правильно оценивать действительность, я с мольбой покосилась на Полю и, не придумав ничего лучше, решила действовать на опережение:

– Мой маленький песик!! – заорала, бросаясь к Азриэлю. – Моя пулечка!

– Твоя – кто?! – шепотом уточнила подруга, подпрыгивая к удивленному демону с другой стороны. Похоже, мохнатый бедняга впервые так близко увидел представительницу готической субкультуры. И это зрелище ему не понравилось. Он с такой прытью попытался отползти обратно в кусты, что я еле успела перехватить его за шкирку.

– Пули, порода такая, – пояснила, отчаянно улыбаясь и чувствуя, как под плотной кудрявой шерстью демона перетекают мышцы и грубая, как наждачная бумага, кожа. – Помогай, Полина! Я его одна не удержу.

Готесса хмыкнула, но спрашивать ничего не стала, а только вцепилась демону в «круп» и, навалившись сверху, всем весом прижала к земле. Чародей несколько мгновений наблюдал наш странный совместный поединок, который, как я надеялась, выглядел радостной встречей хозяйки с питомцем, а потом, все еще слегка заикаясь, пробормотал:

– Н-но разве у тебя был не доберман?

– Он и сейчас есть, – обернулась я, с трудом зафиксировав на лице кривую улыбку. – Но Диплодоку было так скучно одному, что я завела ему друга. Полина, это же ты притащила Пулю на кладбище?

Готесса покосилась на метлу, лежащую у моих ног, потом на демона, дергающегося так отчаянно, словно собирался оставить нам шкуру, лишь бы только удрать, и кивнула с видом Гендальфа, прилетевшего в Мордор на орлах:

– Конечно я! Ведь это было так просто – схватить в охапку псину и незаметно для тебя припереть ее на твоем транспорте в обитель мертвых!

Она еще и язвила! У нас, блин, ситуация из разряда совсем плачевных, а она подыграть нормально не может!

Впрочем, Вовочка, то ли в силу испуга, то ли по причине собственной недалекости, ее сарказма не разглядел.

– А зачем ты это сделала? – куда спокойнее уточнил он.

Полина бросила на него ядовитый взгляд:

– Для защиты, конечно! Кто же знал, что здесь нас будешь поджидать такой благородный ты?!

– Мм… – глубокомысленно протянул чародей. – Но если это – твоя собака, почему она пытается от тебя убежать?

– Да нет! – протянула я, очень стараясь звучать убедительно. – Тебе только кажется!

– Зачем тогда вы обе в него вцепились? – не сдавался Вова.

Я сглотнула и нервно хихикнула, аж подпрыгивая от мощных попыток Азриэля сбросить с себя двух любвеобильных «хозяек»:

– Соскучились, блин!

– Ага! – поддакнула Поля. – Ева очень привязана к своим питомцам.

А потом тихо добавила:

– Но она не будет громко плакать, если через две секунды этот конкретный зверь превратится в послушного, симпатичного, ласкового песика. Иначе злая готесса, которая привязана к «пулечкам» куда меньше, сделает из него себе украшение на стену!

И – о чудо! Инстинкт самосохранения у демона сработал! Я почувствовала, как под моими руками, крепко прижимающими Азриэля к земле, начали двигаться кости и мышцы, из длинной лохматой шерсти вынырнул аккуратный черный нос, проклюнулись уши, бусины глаз…

– Молодец! – проворковала Полина, проводя ладонью по голове собаки с такой силой, будто пыталась вгладить ее в землю. – Сообразительный мальчик!

– Какая необычная порода… – бочком подступил ближе Владимир. С опаской заглянул поверх наших с Полиной голов, оценил внешний вид преобразованного демона и хмыкнул. – На любителя, да…

А потом, совсем осмелев (а вместе с этим еще и охамев, потому как иначе быть смелым у него не получалось), наклонился и, протянув руку в попытке потрепать Азриэля по собачьей голове, закончил «комплимент»:

– Моя шуба из медведя смотрится так же, если вывернуть ее наизнанку.

Этого демон стерпеть не смог.

Клац!

Торпедой взметнувшись вверх, песик открыл пасть с набором белых крепких зубов и мертвой хваткой впился в ладонь чародея. Вовочка взвыл.

«Восемь дырок…» – с какой-то странной обреченностью подсчитала я.

– Твою ж мать! – рявкнула готесса, хватая «Пулю» поперек туловища.

Я, как собачник со стажем, крепко вцепилась Азриэлю в задние лапы и потянула вверх. Для обычной собаки этого оказалось бы достаточно, чтобы выпустить жертву. Но не для демона, получившего четкие инструкции от хозяина и обремененного совсем другими инстинктами. «Пуля» недовольно рыкнул (ну еще бы: не даем догрызть врага!), дернул лапкой раз, второй, понял, что отпускать я ее не собираюсь… и начал расти.

Я поняла, что надо срочно что-то делать, когда ощутила, что держу в руках заднюю часть тибетского мастифа. По крайней мере, по весу это точно была она. Вовочка уже не выл – он глухо стонал на одной ноте, пытаясь прицелиться здоровой рукой и сшибить зверя эффектным фаерболом. Пока мы с Полей достаточно успешно оказывались между ним и жертвой, но долго так продолжаться не могло. То есть либо Азриэля поджарят сегодня, либо он превратится в уссурийского тигра и его опять-таки поджарят, но чуть позже, с легкой руки Мелиссы, мстящей за съеденного сына.

– Если ты сейчас не отпустишь Вову, я все расскажу Алексу! – рявкнула, из последних сил дергая пса за лапы.

Он ответил таким издевательским рыком, словно только и ждал, когда я это сделаю. Ну, да, представляю реакцию заклинателя: «Шурик, твой демон отгрыз руку Владимиру!»

Интересно, долго он будет оглашать дом победоносным смехом Темного Властелина?..

– Отпусти, – не сдавалась я, – или я разрешу Вове тебя поранить!

На меня блеснули глумливым взглядом: мол, на много ли его хватит, с одной рукой-то?

И тогда я решилась на последнее, нечестное, но действенное средство:

– Я скажу Шурику, что ты на меня напал!

По правде сказать, я даже не подозревала, что собачьей мордой можно выразить такую степень возмущения. Казалось, еще немного, и Азриэль встанет на задние лапы, упрет передние в бока и выскажет все, что думает о моей совести. Но вместо этого он небрежно выплюнул руку Владимира и, мгновенно уменьшившись до своих обычных размеров, колбасой вытянулся в наших с Полинкой «объятиях».

Секунду мы все молчали, пытаясь отдышаться и прийти в себя. А потом:

– Твой пес! – гневно сверкая глазами, выдохнул Владимир. – Твой пес чуть не откусил мне руку! Он неконтролируем и опасен. Я сообщу матери, и его заберут в питомник!

Он даже не стал дожидаться ответа! Видимо, такого удара самолюбие чародея простить просто не могло. Резко развернувшись и взмахнув полами пальто, он быстрым шагом направился вон с кладбища, а я даже не знала, какими словами можно его остановить. Ведь он действительно пострадал! А демон и правда оказался куда опаснее, чем я думала, хотя в глубине души я всегда ожидала от него пакости.

Но отдавать Азриэля в питомник?! Это же вообще бред!

К счастью, Полина всегда в критические моменты соображала лучше меня.

– А ну стоять, ущербный! – рявкнула она, без вопросов сгружая демона мне в руки. Владимир споткнулся и обернулся с таким видом, словно только что определил, на ком можно отыграться без урона для здоровья:

– Чего сказала?!

– Ты никому ничего не расскажешь! – грозным тоном, четко проговаривая каждое слово, заявила Поля. – Иначе я расскажу, как тебя победила собачка размером со спаниеля!

– Да как у тебя язык повернулся… – начал было чародей, но его резко перебили.

– Однако я признаю, что сегодня ты пострадал по нашей вине! – рыкнула Полина. – А потому, в виде компенсации, предлагаю тебе свои услуги как лекаря. Соглашайся, Владимир! Я обычно на халяву не работаю!

На мгновение мне показалось, что Овада сейчас бросится на Полю и снимет с нее скальп. Ну или попытается, потому что из этой драки ему победителем было все равно не выйти. Однако каким-то немыслимым усилием он сдержался и, скрипнув зубами так, что я почти увидела искры, брызнувшие у него изо рта, коротко кивнул.

– Ева, забирай пса и лети домой, – строго посмотрела на меня Поля. – Меня отвезет Владимир. Сначала в больницу, а потом – на квартиру. Я тебе позвоню.

Поудобнее перехватив «Пулю», я перевела вопросительный взгляд на чародея. Тот помрачнел еще сильнее, хотя, казалось, это физически было невозможно, но кивнул второй раз. Поля довольно хмыкнула и, незаметно подмигнув мне, первая потопала к кладбищенским воротам. Овада пристроился в кильватере, стараясь не смотреть на меня и на сразившую его моську.

Я дождалась, пока звук их шагов стихнет вдалеке, и только потом опустила демона на землю. Он по-собачьи уселся у моих ног, поднял морду и даже попытался вильнуть хвостом. Правда, не слишком удачно: с непривычки так сильно им дернул, что завалился на бок и больше подобных попыток не предпринимал. Мрачно хмыкнув, я подобрала с земли метлу:

– Слышал, что сказала Полина? Я лечу домой и тебе советую сделать то же.

А затем демонстративно перебросила ногу через древко. Собака, то есть демон, не шелохнулась. Только чуть наклонила голову и уставилась на меня еще более пристальным взглядом. Я поджала губы:

– Можешь просидеть здесь хоть до утра. Мне все равно.

В ответ из пасти Азриэля вывалился толстый розовый язык. Длинный, как обожравшийся удав, он почти коснулся кончиком пушистого плеча, да так и замер. Словно демон, пытавшись выглядеть как настоящая собака, скопировал жест, не понимая, зачем именно животные так делают.

– Лети к хозяину, – повторила я, глядя на эту нелепую игру. – Он наверняка заждался твоего отчета.

Демон склонил голову еще ниже и тихонько заскулил.

Нет, ну это было уже чересчур! У меня едва метла из рук не выпала: нормальная нечисть вообще? Сидит и смотрит глазами брошенного щенка! И вот знаю, что все это обман, что под маской песика скрывается существо из другого мира, к которому порядочной ведьме даже прикасаться не следует, но все равно сердце сжимается.

– Азриэль, у тебя совесть есть? – почти прорычала сквозь стиснутые зубы. Хотя какой совести можно ожидать от питомца, если даже его хозяин этого слова не признает? – Ладно, черт с тобой. На метле удержишься?

Короче, в тот день я была первой в истории ведьмой, которую в полете, обхватив на удивление гибкими «лапками» древко метлы, сопровождал демон. И, надо сказать, он от всего происходящего получал куда больше удовольствия, чем я. Радостно повизгивая, Азриэль зыркал по сторонам, вглядывался в ландшафты под нами и один раз чуть не сверзился вниз. Еле успела поймать за хвост и усадить обратно. Демон хрюкнул в благодарность, а я закатила глаза, поражаясь собственному странному поведению. Еще вчера меня пугала одна только идея коснуться нечисти, а сегодня вот, везу домой. Похоже, мама правду говорит – Алекс на меня чертовски плохо влияет.

Кстати, о нем, о нарушителе маминого спокойствия. Нет, вы не подумайте: я знала, что рано или поздно придется с ним объясниться. Шанс, что Шурик проигнорирует мой ночной полет или вообще о нем не узнает, был настолько крошечным, что его следовало считать исчезающе малой величиной. Но я не ожидала, что расплата придет так скоро.

Мы с Азриэлем влетели в окно спальни тандемом, хотя сначала я думала оставить демона за порогом дома. Толкнула заблаговременно приоткрытую створку, бесшумно спрыгнула на пол, стряхнула демона с древка на кровать и подпрыгнула, услышав задумчивое:

– Хм…

– Что ты здесь делаешь?! – рявкнула угрожающим тоном, лишь сейчас замечая в комнате посторонний объект.

Алекс, до этого вольготно развалившийся на моей постели, поднялся на ноги и, неспешно обогнув кровать, встал передо мной в полный рост. Близко встал. Даже слишком, учитывая, что он был в одних семейках, а я никогда не жаловалась на ночное зрение. Сделав недовольное лицо, он скрестил руки на груди, отчего бицепсы напряглись, а у меня по спине побежали мурашки, и мрачно процедил:

– Где ты была?

О, не с того он начал разговор! Я в гневе сузила глаза.

– Зачем у меня спрашиваешь? Ты вон у него спроси! – и ткнула пальцем в Азриэля, вновь принявшего свой обычный вид черного коврика. – И мне заодно скажи: какого черта он за мной шпионит?!

Вместо ответа Шурик вдруг подошел совсем близко и одним рывком буквально выдрал метлу из моих рук. А потом схватил за правое запястье и заставил перевернуть ладонь.

– Ты поранилась, – заявил, глядя на длинную полосу запекшейся крови, идущую параллельно линии жизни.

Я с удивлением проследила за его взглядом.

– Даже не заметила, как это случилось… – пробормотала растерянно.

– И после этого ты возмущаешься, что я за тобой присматриваю? – не отрывая глаз от царапины, покачал головой Алекс.

Я нахмурилась и попыталась вырвать ладонь:

– За мной не нужно присматривать! Я не ребенок и не ищу неприятностей. А если они меня находят – я с ними и сама прекрасно справляюсь!

Заклинатель бросил на меня взгляд исподлобья и проникновенно так повторил вопрос:

– Так где, ты говоришь, была сегодня ночью?

– На кладбище, – выдохнула шепотом, на миг утонув в его глазах… и только потом опомнилась. – Но это не то, что ты подумал!

– Эта неприятность тоже сама тебя нашла? – уточнил насмешливо. И добавил, перебив уже готовый сорваться с моих губ поток объяснений и оправданий: – Где твоя мега-аптечка?

Я кивнула на стол:

– Нижний ящик слева.

Ни слова больше не говоря, он развернулся и двинулся в указанном направлении. А поскольку моя ладонь все еще оставалась в его руке, я послушно посеменила следом. Там меня мягко, но настойчиво, усадили в кресло, достали коробочку с лекарствами, немного в ней поковырялись и выложили на стол пузырек с перекисью и ватные палочки.

– И что ты делала на кладбище? – как ни в чем не бывало спросил Алекс, щедро плеснув на ранку бесцветным медикаментом. Я зашипела сквозь зубы – перекись хоть и не жгла как йод, но щипала от души:

– Там кто-то… ай! …могилы разрывает… уй!

– Некромант? – деловито уточнил Шурик, ватной палочкой снимая с пореза все, что по его мнению, там было лишним.

Я пожала плечами:

– Пока неизвестно. Мы его на месте преступления не застали.

– Это понятно, – серьезно кивнул Соколов. – Раз из всех твоих ран только эта царапина. Но о правилах безопасности и о том, насколько умно встречаться с некромантом на его территории, мы поговорим позже. А сейчас скажи, много ли могил он успел осквернить?

– Владимир говорит, в нашем городе семь.

– Какой еще Владимир?!

Упс! А чего это у него вдруг глаза такие злые стали?

– Ну помнишь, – нервно прикусила я нижнюю губу, – сын Мелиссы? И пока ты не сделал преждевременных выводов, знай, что мы с ним встретились уже на месте. Случайно. К тому же твой демон его покусал.

– Азриэль? – изогнул бровь Шурик.

– Угу, – кивнула я. – Еле отодрали. Я думала, он ему руку отгрызет.

– Только руку? – разочарованно переспросил братец, дуя мне на ладонь.

Я просто не смогла не улыбнуться:

– Полина чародея и так еле угомонила. Вцепись Азриэль во что почувствительнее, и мы бы с Вовочкой не расплатились.

– Не согласен, – прошептал Алекс, внезапно касаясь губами моего указательного пальца. – Вцепись он ему в горло, и нам вообще не пришлось бы платить.

Успокоившиеся было мурашки поднялись как по команде. А этот соблазнитель коварно улыбнулся и провел языком по подушечке безымянного пальца. С моих губ почти непроизвольно сорвался тихий стон: кто бы знал, что руки – такая эрогенная зона?!

Довольно ощерившись, заклинатель потянул меня за кисть. Едва не мурлыкая от предвкушения, я спорхнула с кресла к нему на грудь, он обхватил меня рукой за талию, прижал к себе и, чуть приподняв, усадил на край стола. Сам встал между моих ног, скользнул ладонью по спине вверх, запустил пальцы в волосы…

И, знаете, что поразительно? Мама на этот раз не появилась и момент не испортила!

За нее это сделала моя старая «нокия». Я взвизгнула, когда древний телефон завибрировал, превращая стол в стиральную машинку с работающей центрифугой. Такую, знаете, хорошую стиралку времен Советского Союза, которая при наличии достаточно длинного провода может за один цикл отжима перекочевать в соседнее государство.

– Да? – стараясь не обращать внимания на сузившиеся глаза Шурика, приняла я вызов. – Полина?

– Ты одна? – вместо приветствия очень мрачно спросила подруга. Я подняла глаза на Алекса и, легонько толкнув ладонью его в грудь, сползла со стола. Чего-то мне не нравился ее тон, нужно было выяснить причины. И раз подруга намекала на то, что свидетели для этого не нужны, значит, так и следовало поступить.

Стараясь не оглядываться на в очередной раз обломавшегося парня, я вышла из комнаты, тихонько прикрыла дверь и ответила:

– Теперь – да.

– Короче, слушай, – продолжила готесса. – Боевые ранения я твоему Вове подлечила, но шесть швов и набор уколов от бешенства заставили его снова начать возмущаться.

– Ты же его успокоила? – тревожно, но очень тихо, спросила я.

– Конечно успокоила! – даже как будто обиделась Поля за то, что я усомнилась в ее талантах. – Но тебе придется кое-что сделать. В общем, я пообещала, что на День святого Валентина ты пойдешь с ним на свидание. Извини, выбора не было: он грозился репрессиями и расследованием, а значит, сама понимаешь, рано или поздно узнал бы, что Азриэль – вовсе не «Пуля», а Шурик – не знахарь из рода Казаковых. У тебя есть шанс отделаться малой кровью. Я решила, что ты им воспользуешься. Пока!

И отключилась. А я еще с минуту стояла и тупо смотрела в крошечный экран старой «нокии».

– «Малой кровью» говоришь?! – прошептала с толикой обреченности в голосе. – Кажется, ты ошиблась с приоритетами, подруга. Вова, конечно, тот еще упырь, но Алекс, когда узнает, сожрет нас всех…

Неудивительно, что в спальню я вернулась совсем без настроения. С другой стороны, там я такая была не одна. Брошенный Шурик стоял у стола, всем своим видом демонстрируя недовольство. Виновато улыбнувшись, я положила телефон в сумку.

– Кто звонил? – поняв, что я не собираюсь каяться, спросил заклинатель.

– Полина, – ответила, через голову снимая свитер.

Соколов задумчиво скользнул взглядом сначала по мне, потом по электронному будильнику на прикроватной тумбочке и уточнил:

– Она тебе часто звонит в половине третьего утра?

– Не очень, – улыбнулась, стягивая спортивные штаны и по пояс ныряя в гардеробный шкаф, чтобы спрятать их до следующего полета. – Но сегодня у нее была уважительная причина, – добавила не оборачиваясь. – Она ведь с Владимиром домой добиралась. Я должна была знать, что он не высадил ее где-нибудь на подлете.

Теплая ладонь внезапно легла на живот, заставив вздрогнуть и замереть на полуслове:

– И как? Он довез ее до самого дома? – спросили за спиной. Я медленно распрямилась. Нет, в своем роде это было, конечно, приятно: ощущать филейной частью некоторые неровности мужского тела, но хотелось бы при этом еще и не биться головой о полки с кардиганами.

– Довез, – ответила тихо, лишь чуть-чуть повернув голову в его сторону. Вторая ладонь опустилась на плечо, скользнула по ключицам вверх, обхватила горло, чуть надавив на подбородок и заставив запрокинуть голову. Жаркие губы коснулись кожи на шее, за ухом и проурчали в него:

– А больше она тебе ничего не говорила?

Черт, да кто учил Алекса так вести допросы?! Я чувствовала себя готовой разболтать все тайны мироздания, если бы, конечно, их знала. Ну или почти все, ведь оставались секреты, которые я должна была сохранить вопреки всему. И даже сейчас, в его руках, когда крыша благополучно уехала, а в глазах сияли крошечные солнца, я была в состоянии об этом помнить. Потому что знала, что сделает Шурик, если рассказать ему об ультиматуме Владимира. И приблизительно представляла, чем для нас всех это может закончиться. Нет уж, дудки! С проблемой жениха номер девять (или «девять и одна вторая», как его называла Полина за, скажем так, особенности темперамента), я разберусь как-нибудь сама.

– Почему ты спрашиваешь? – прошептала, стараясь звучать бесстрастно.

Алекс фыркнул и на миг закусил мочку моего уха:

– Не хочешь признаваться, ведьма?

Я судорожно хватанула ртом воздух и улыбнулась так криво, что Джокер бы сдох от зависти:

– Не вижу причины.

На спине бесшумно расстегнулся замочек бюстгальтера. Как? Как ему это удалось, если обе руки покоились на моем же теле довольно далеко от застежки?!

– А если я буду настаивать? – повторили с нажимом.

Вот здесь я не выдержала и все-таки обернулась. Коснулась пальчиками гладкой кожи груди, скользнула к темной полоске волос, уходящей от пупка вниз.

– Ты мне веришь? – спросила, поднимая глаза и находя его полуприкрытые, ожидающие. Он молчал. Только на губах снова появилась эта кривая, глумливая ухмылка. – Веришь?! – настойчиво повторила я.

– Да, – выдохнул он наконец.

– Тогда перестань задавать вопросы, – заявила, обнимая его за шею. – А лучше тащи меня на кровать. Уже очень поздно, я устала, а завтра – в школу.

Алекс, уже подхвативший было меня на руки, замер, услышав последние слова:

– Ты ведь сейчас на сон не всерьез намекаешь?

Я улыбнулась и мурлыкнула, довольная тем, что смогла все же отвлечь его от «снятия показаний»:

– А ты знаешь другие способы восстановить силы?

– Кое-что на ум приходит, – ощерился заклинатель, снова набирая ход. И отчего-то я сразу поняла, что спать мне в ближайшее время не придется.

Александр Соколов

Первой мыслью, которая пришла мне в голову еще до того, как я поутру открыл глаза, было:

«Теща не явилась. Значит, систему можно обмануть!»

Это не могло не радовать. Вопросы, конечно, оставались. Например, если вмешательство Ядвиги напрямую зависело от времени занятия сексом, то как я буду выглядеть через месяц таких вот игрищ? Нет, то, что лучше, чем в периоды воздержания, – это однозначно. Но не появится ли у меня пара лишних фингалов? Ева-то через месяц, наверное, отбиваться начнет?

Кстати о Еве.

Я перевернулся на бок и, приподнявшись на локте, посмотрел на свернувшуюся калачиком ведьмочку. Такая маленькая, хрупкая, нежная. И лежит аккурат по центру постели, завернутая в одеяло, как в кокон. Со стороны – просто «няша-тян». А вот с точки зрения того, которого вытеснили на самый краешек кровати и заставили полночи мерзнуть голышом на простынях – робот T-X из третьего «Терминатора». Та тоже была стройной и гибкой, а Шварценеггеру наваляла так, что Хищнику и не снилось.

И так я внезапно расчувствовался, вспоминая киношную классику и представляя Еву в облегающем костюме и с автоматом, что, не задумываясь, погладил ее лежащую поверх одеяла руку и ласково прошептал:

– Моя машина для убийства…

Ева вздрогнула, повернула ко мне лицо и несколько мгновений пыталась сфокусировать взгляд, а заодно – осмыслить услышанное. Потом пролепетала с тревогой:

– Я что… слишком сильно тебя… ночью?

Сдержаться не удалось:

– Да если бы!

Темно-зеленые глаза тут же сузились, брови сошлись на переносице:

– Так тебе что, ногу сломать, чтобы осчастливить?!

Я заржал. Блин, и откуда в ее голове берутся такие аналогии? Ведьма попыталась было изобразить на лице крайнюю степень возмущения, но я не привык смеяться в одиночестве, потому тут же подмял ее под себя и принялся щекотать. Девчонка завизжала и попыталась увернуться. Ага, щас! Она в мои руки что, так часто попадает, чтобы я вот так запросто ее теперь отпускал? К тому же голую? А то, что отбиваться начала, – так это еще лучше. Таких активных телодвижений от нее даже во время секса не дождешься – сразу видно: практики маловато. А сейчас – ну прямо ламбада! И куда только робость девалась?..

Короче, вот что я скажу: мне иногда кажется, что Ева права. Я и правда какой-то Темный Властелин, мать его за ногу. Потому что только у чистого зла может быть настолько испорчена карма, чтобы в самый замечательный момент, когда под губами чувствуешь бархатный живот любимой девушки, а под руками – ее не менее бархатные… скажем так, полушария, раздалось громоподобное:

– Подъем!!!

Блин, да так же заикой сделать можно! Или маньяком, потому что желание схватить бензопилу и радикально расправиться с будильником было почти непреодолимым.

– Ядвига!.. – прошипел, чувствуя, как напряглась Ева. Моя теща! Мой холивар! Мой личный Вьетнам! Когда ж ты отстанешь-то наконец?!

– Алекс, – осторожно потыкала в меня пальцем Ева. Ну да, видимо решила, что я умер от негодования, раз уткнулся фейсом ей в живот и молчу. А я не молчу! Я про себя, может, уже пол-лексикона проорал! Только его вслух говорить нельзя, особенно в такой компании. – Нам в школу пора. Ты меня подвезешь?

Вместо ответа я тяжко выдохнул ей в пупок, заставив дернуться от очередного приступа щекотки. Ну правильно: какого черта задает глупые вопросы? Конечно подвезу. Полгода уже вожу, а она все спрашивает…

– Отпусти меня! – задыхаясь и прикрывая особо чувствительные подмышки, простонала Ева. – Я в душ хочу!

– Не хочешь, – безапелляционно покачал головой я, бросая взгляд по сторонам: смятая простыня сбилась к изголовью постели, подушки валялись на полу, одеяла я не нашел (впоследствии оно обнаружилось под кроватью, и я до сих пор не понимаю, как его туда занесло). Может, и правда отпустить? Пока мы сами на полу не оказались, среди досок и пружин?

– Ну пожалуйста! – взмолилась Ева. – Мы же опоздаем!

– Без волшебного слова – и не проси! – категорично ответил я.

Девушка задумалась.

– Сим-сим, откройся? – предположила неуверенно.

Я хмыкнул:

– Вход в пещеру чудес? Разве это не твой пароль?

– Пошляк! – выдохнула Ева, демонстративно прикрывая грудь.

Почувствовал себя ацтеком – жрецом Солнца, удовлетворяющим жажду Божества через вспарывание грудной клетки своих жертв. На всякий случай кашлянул и уточнил:

– Пещера желаний расположена чуть ниже.

Кажется, она зарычала:

– Отпусти меня немедленно, паразит!

Хм, «паразит» – какой изысканный комплимент. Рассчитанный, наверное, на то, что я обижусь и уйду. Наивная!

– Только после того, как скажешь волшебное слово!

– Пожалуйста, – сквозь зубы процедила ведьма.

– А дальше? – изогнул я бровь. Ева непонимающе нахмурилась. – Господин, – подсказал без тени улыбки.

В ответ она запыхтела как разогретый самовар и треснула меня по голове. А потом змеей сползла с кровати и, бормоча под нос что-то о наглых мордах, удрала в душ. Я криво улыбнулся и сел. Теперь, когда она ушла, у меня появилось минут десять на разведку. Любовь любовью, конечно, но с ее талантами конспиратора не заподозрить что-то было просто нереально. А насчет доверия – так нечего врать, если хочешь, чтобы тебе доверяли!

«Ничего не случилось!», «Все нормально!», «Никаких секретов!» – ага, как же! А выходить из комнаты для ответа на звонок и говорить на таких частотах, что и кошка не услышит – это, значит, стандартная практика? Она меня за идиота принимает или как?

– Азриэль! – позвал вполголоса. Демон бесшумно вынырнул из-под кровати и остановился настороженным сусликом у изголовья. – Что Полина сказала Еве вчера по телефону? Дословно!

Если смотреть объективно, от Азриэля мало пользы. Он труслив, туповат, магически слаб, ленив. Редко выполняет приказы как надо, если проявляет инициативу – обязательно не к месту. Призывать его имеет смысл только для самых простых поручений: подслушать за кем-то, подсмотреть, проследить. Личины он меняет быстрее, чем Мата Хари шмотки, и, если нет шанса быть расстрелянным в итоге, отлично исполняет роль шпиона. Потому, наверное, с ним может управиться даже ребенок, что я и сделал в возрасте шести лет, когда призвал впервые.

Правда, тогда почему-то мне с Азриэлем повезло больше. Потому что на этот раз демон меня внимательно выслушал и… послал лесом.

– Не понял?! – нахмурился я.

Гаденыш, видимо, возомнил себя бессмертным Маклаудом, потому что испуганно пискнул, скрутился калачиком, признавая во мне владыку, но бесстрашно повторил.

Честно признаться, я даже растерялся. Нет, серьезно: такого раньше не было. Я – заклинатель. Мне демоны не хамят. Убить пытаются стабильно, это – да. Натура у них такая, непредсказуемая. Но чтобы вот так: с глазу на глаз да прямым текстом отказаться выполнить приказ?! Да я, блин, почувствовал себя Волан де Мортом в момент, когда палочка не захотела убивать Гарри Поттера!

– Ты… охренел?! – сдерживаясь из последних сил, полюбопытствовал я, медленно поднимаясь на ноги. Только Азриэль не стал дожидаться расправы. Он что-то отчаянно вякнул и внезапно рванул к двери. А потом, сильно оттолкнувшись от пола, одним прыжком взлетел на руки входящей в комнату Еве. Девушка так и замерла на пороге, распахнув от удивления рот и с откровенным ужасом уставившись на моего демона.

Дожили! Мой собственный подопечный променял заклинателя на ведьму. Какого рожна?! Это шутка такая, что ли?!

Ева Моргалис

Я на автомате схватила Азриэля в охапку и только потом поняла, что, собственно, сделала.

– Ой… – пробормотала в легком шоке. Затем подняла глаза на Шурика, приближающегося походкой пантеры, и повторила громче: – Ой-ой!

Потому что не знала, кто в тот момент пугал больше: демон, углядевший во мне батут, или заклинатель, определившийся с жертвой. И хотя здравый рассудок подсказывал, что на этот раз ею была не я, смотреть, как на тебя движется эдакое воплощение «бруталити и фаталити» с горящими глазами, было страшно.

– Алекс, ты меня пугаешь, – рефлекторно прижав демона к груди, отступила на порог.

– Поставь-на-землю! – четко проговаривая каждое слово, приказал заклинатель.

Я сделала еще один шаг в коридор.

– Кого?! – пролепетала испуганным шепотом.

У Алекса появилось такое выражение на лице, словно ему вдруг очень захотелось найти подходящую стену и треснуться о нее головой. Но он сдержался:

– Демона! Я от него сейчас избавляться буду.

Я опустила глаза. Азриэль преданно поднял на меня половину тела (в смысле, морды у него сейчас не было, но одна половина туловища, которое напоминало свернутый рулоном ворсистый ковер, потянулась вверх. Подозреваю, лицо было именно с этой стороны) и заскулил.

Я поджала губы.

– За что? – спросила, понимая, что как ведьма веду себя очень глупо.

Алекс сузил глаза и выплюнул:

– За неповиновение!

– Он больше не будет, – сама себе поражаясь, пообещала от имени коврика.

– А больше и не надо! – рыкнул заклинатель, бросаясь к двери.

Я взвизгнула не хуже Азриэля и, не разжимая рук, рванула по коридору.

Спроси меня кто в тот момент, куда меня понесло, я не смогла бы ответить. Наверное, это были происки подсознания: обычно оно заставляет срываться в спринт, когда по пятам несется разъяренный хищник. Инстинкт самосохранения, так сказать: драпай, пока не съели. То, что Азриэль все еще был на руках, меня заботило мало. Можно сказать, я об этом вообще не думала. Пока на лестнице на полной скорости не впечаталась во что-то большое и упругое, неожиданно появившееся из-за поворота. И оно, пошатнувшись, наставительно сообщило голосом Егора:

– Самолет «Кондор» отрывается от земли со скоростью триста шестьдесят километров в час. Ты, конечно, настроена серьезно: процентов пять нужной скорости набрала. Но для завершения миссии тебе явно не хватает взлетной полосы. Предлагаю поменять коридор на школьный стадион: там и места больше и, главное, от учебных классов недалеко.

– Егор, – вытаращилась я на брата, сидя на полу и отчаянно пытаясь вернуть зрению былую резкость. Ощущение было такое, будто я только что боднулась с танком. – Ты вообще на что сейчас намекаешь?

Братец хмыкнул и протянул мне руку:

– На то, что мама зовет тебя завтракать. И, кстати, Богдан срочно хочет что-то узнать. Ты бы спустилась на кухню, а?

– Угу, – пришибленно кивнула я, поднимаясь на ноги.

Егор пригляделся:

– А что это у тебя за воротник в руках? Баран какой-то облезлый…

Я покосилась на Азриэля, потом на Алекса, остановившегося в паре шагов, и попыталась сбивчиво объяснить:

– Это вот его… а он не… и я… вот…

– Отдавать не хочет? – сочувственно уточнил Егор.

Я сделала бровки домиком:

– Не хочет…

– Ладно, Евочка, – улыбнулся брат. – Я с ним поговорю. Иди завтракать, – а потом обернулся к очень мрачному, но пока молчавшему Шурику и покачал головой: – Ал, я тебя не понимаю. Неужели тебе жалко для любимой сестренки этого… этого… чем бы оно ни было?

Дослушивать я не стала, а перехватив Азриэля поудобнее, быстро спустилась на второй этаж. Там заскочила в гостевую спальню, опустила демона на пол и присела на корточки рядом:

– А теперь объяснись!

Коврик совсем по-собачьи обернулся вокруг своей оси, видимо, понял, что я не шучу, тяжко вздохнул и открыл пасть.

– Матерь Божья!! – отшатнулась я, прижимаясь спиной к стене. Пасть у демона оказалась как у миноги, только раз в десять крупнее. Круглый, густо окруженный черной шерстью, с россыпью острых зубов в предротовой воронке рот. Теперь я понимала, почему в моем присутствии Азриэль старался не разговаривать: одного взгляда на эту чудовищную пасть хватило бы, чтобы следующие десять лет оплачивать услуги психиатра.

– Ничего не говори! – рявкнула, тыкая в коврик пальцем. – Молчи, не доводи до греха. Только слушай. Я тебе с Алексом сейчас помогла… по глупости. Но он – твой хозяин. И постоянно становиться на твою защиту я не буду. Не знаю, что там у вас произошло, но… помиритесь как-нибудь!

Демон послушно захлопнул рот, подумал и вдруг задергался как гремлин, на которого брызнули водой. А когда успокоился – передо мной опять стояла пули: очень лохматая черная собака размером по колено. Она посмотрела на меня преданными глазами и молча ткнулась холодным носом в колено. Я скрипнула зубами, но ногу не убрала. Во-первых, собака из Азриэля получилась куда симпатичнее коврика. А во-вторых, блин, у меня рука не поднималась на того, кто так старательно признавался в любви!

– Представляю, каких люлей я огребу от Алекса… – пробормотала с содроганием и поднялась на ноги. – Значит, так, Пуля! Возвращайся ко мне в комнату, ты и так там почти все время находишься. С Диплодоком не ругаться, имущество не портить. Перед хозяином я тебя попытаюсь прикрыть, но ты помни, пожалуйста, что именно он тебя призвал и у него же есть возможность отправить тебя обратно. Ты понял?

Демон взвизгнул и встал на задние лапы.

– Полагаю, это значит «да», – хмыкнула я, осторожно выглядывая на лестницу. Наверху было тихо, а значит, Егор прекратил отчитывать братца. Любопытно, заклинатель пошел в душ или караулит меня где-то поблизости?

Ох, не того Соколова нужно было бояться! Но поняла я это, к сожалению, только когда ступила на кухню.

– Ева! – с горящими глазами бросился навстречу Богдан. – Наконец-то! Ты ведь вчера вечером на кухне убирала. Признавайся: куда дела чашку, большую такую, глиняную? Она еще в центре стола стояла?

Я нахмурилась, перебирая в памяти события вчерашнего вечера. После ночного путешествия на кладбище казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

– Это не та чашка Петри, в которой плавало что-то мерзкое зеленое и воняло на всю комнату?

– Ага! – яростно закивал Богдан. – Куда ты ее переставила?

Я сглотнула:

– Прости, пожалуйста… но я, кажется, ее помыла…

– Ты ее еще и помыла?! – взвыл братец. – Да я такого глубокого болотного оттенка две недели добивался!!

Я хлопнула ресничками и перевела взгляд на Георгия, который за спиной у сына улыбался, бесшумно аплодировал и показывал мне большой палец – короче, поддерживал как мог.

– Богданчик, – уточнила осторожно, – а что ты в ней выращивал?

Дизайнер скривился и ответил на полном серьезе:

– Плесень!

На мгновение я замерла, пытаясь придумать причину, по которой Богдан Соколов, человек без медицинского образования и брезгливый настолько, что трижды моет руки после соприкосновения с мухой, выращивал плесень на кухонном столе. Увы, ничего толкового в голову не пришло.

– Это задание! – видимо заметив выражение абсолютного непонимания на моем лице, пояснил брат. – Мы учимся украшать комнату подручными средствами!

Георгий молча спрятал лицо в ладонях.

У меня дернулось веко:

– Плесенью?!

– А ты думала, она мне зачем?!

– Честно?! – воскликнула я, разводя руками. – Я думала, в той чашке что-то сдохло или, наоборот, активно размножается! Решила избавиться от содержимого, пока оно не обрело сознание и не отправилось покорять людей, как розовая слизь из «Охотников за привидениями»!

– Вот именно! – крикнул Богдан. – Розовая! Та была розовая! А моя – зеленая. Неужели разница незаметна?!

– Кто зеленая? – спросил Егор, появившийся в дверях комнаты вместе со все еще хмурым Алексом.

– Плесень Богдана, которой он украсил кухню, – с раздражением ответила я.

– Ага, – глубокомысленно протянул старший брат. – Я понял. Сегодня же вызову дезинфекторов и… поем, пожалуй, у себя в комнате.

– Вы! – в отчаянии схватился за голову Богдан. – Вы ничего не понимаете в искусстве! Неучи!

Егор посмотрел на брата долгим внимательным взглядом, а потом твердо ответил:

– А я вот чем больше на тебя смотрю, тем больше этому радуюсь! Черт, плесень… три дня пытался понять, откуда такой гадостью несет…

Оригинально в тот день прошел завтрак. Можно сказать – незабываемо. Богдан терзался так, словно в результате моей халатности упустил Нобелевскую премию. Егор достал откуда-то тарелку размером с мексиканское сомбреро, собрал на нее Эверест из бутербродов, дополнил пиалой с малиновым вареньем и смылся к себе. Я покосилась ему во след: было странное чувство, что братец собирается накормить завтраком от четырех до шести девушек одновременно. Ну или одного Халка. В пользу первых говорила его торопливость и довольный вид. В пользу второго – те громкие звуки, которые доносились вчера вечером из его комнаты. Ну не могли обычные люди так шуметь!

Мама с Георгием быстро забыли о дизайнерских ухищрениях Богдана и, обмениваясь шуточками, сидели голубками у барной стойки. На нас они обращали мало внимания, будучи всецело занятыми другом другом, а еще омлетом и крепким зеленым чаем.

Шурик с каменным лицом восседал подле меня, поглощал яичницу и всем своим видом давал понять, что проблемы каких-то там ведьм с метросексуалами его не волнуют. Иногда, правда, я ловила на себе его хмурые взгляды, и от них становилось не по себе.

«Последствия, Ева! – читалось в зеленых глазах заклинателя. – Ты подумала о последствиях?»

И я была вынуждена признать, что – да, сия умная мысль посещала мою бестолковую голову. А значит, чисто теоретически, я была готова принять заслуженное возмездие. Но вот на практике многострадальную попу было жалко, и очень хотелось как-то убедить Алекса сменить гнев на милость. Только вот как это сделать?!

Особенно учитывая, что Шурик хоть и не возмущался, но в целом вел себя очень агрессивно. Из особняка меня вывели почти что под конвоем. Ненавязчиво придерживая за руку повыше локтя, сопроводили в гараж, усадили в машину. Потом опустились в соседнее кресло, завели мотор… И все это молча, с таким капитальным pokerface, что хотелось Алекса стукнуть, просто чтобы добиться хоть какой-то реакции. А самое плохое – я знала, что это ненадолго. Вот сейчас мы выедем со двора, вольемся в поток машин на трассе, избавимся, так сказать, от свидетелей, и уж тогда его шлюзы откроются и меня буквально сметет волной негодования.

Только он молчал! Долго, угрюмо, с выражением молчал. Всю дорогу, мерзавец! Я нервничала, ерзала по сиденью, украдкой поглядывала в его сторону, а он просто вел машину. Рта не открывая! И даже не смотрел в мою сторону – только на дорогу. А ведь мы еще и в пробку умудрились попасть, так что путешествие из пятнадцати минут растянулось на все сорок. И за это время Алекс не проронил ни слова. Черт, да лучше бы он орал! Я уже не знала, что и думать! Неужели он планировал какую-то несусветную гадость? Или, наоборот, ничего не планировал, потому что… обиделся?! Но так не могло быть! Это ведь я – пострадавшая сторона! Это я должна делать вид, что злюсь, молча смотреть в окно и играть на его нервах!

Короче, душа поэта не выдержала, когда мы въехали на школьную стоянку. Резко обернувшись, я вперила в братца яростный взгляд и рявкнула:

– В чем дело?!

– Не понял? – сделал удивленное лицо заклинатель.

Я сжала кулаки:

– Вот только не нужно делать вид, что ты не в теме! Злишься на меня, да?! А вот напрасно! Не нужно обвинять меня в том, что твой демон попросил о помощи! Может, конечно, я и зря вмешалась. Ты заклинатель и все такое, но уничтожить Азриэля я тебе не дам! – На этом моменте брови Алекса поползли вверх, но меня понесло, и я уже ничего не замечала. – Он не такой плохой, если вдуматься… и забыть о сущности. Ну демон и демон. Ну пришел из-за Завесы. Ну на морду лица как воплощение детского кошмара… Зато безвредный! А в образе пса, кстати, еще и симпатичный. Он ведь ничего плохого не сделал!

– А ты откуда знаешь? – уточнил Шурик, внимательно, но вместе с тем как-то подозрительно спокойно выслушав мой монолог.

Я смутилась:

– Ну мне так кажется…

Он вздохнул:

– А тебе, вот так, чисто случайно, не кажется, что я лучше знаю, как обращаться со своей нечистью?

Я вскинулась, но, похоже, это был риторический вопрос, потому что парень тут же продолжил:

– Если они перестают подчиняться хозяину, от них избавляются. Возвращают обратно за границу мира. Это – правило, основанное на технике безопасности. Но! – видя, что я уже готова его перебить, повысил он голос: – Если ты у меня такая защитница сирых и убогих, я, так и быть, отдам Азриэля тебе.

– Чего?! – вытаращилась я.

Алекс хохотнул:

– Ну это же ты только что доказывала, что он совсем даже ничего. Вот и пользуйся на здоровье.

– Так, погоди минутку! – замахала я руками. – Как я могу забрать у тебя демона?! Я же не заклинательница! Азриэль даже тебе не подчиняется, меня вообще игнорировать будет! – Шурик откинулся на спинку своего кресла, с довольным лицом наблюдая за моими возмущениями. – К тому же я понятия не имею, что с ним делать… чем кормить, как выгуливать… А ветеринар? Пуле же наверняка прививки нужны… А мама?! Ты представляешь, что скажет мама?!

Алекс сузил глаза:

– То есть ты больше не хочешь его защищать?

Прекрасная постановка вопроса! Сыграть на моей доброте и совестливости – как же это в духе Соколова!

– Хочу, но не так! – пожевав губами, упрямо ответила я.

Заклинатель покачал головой:

– А вот «не так» не получится. Мне этот демон не нужен – я себе другого призову, попокладистее. А тебе охранник не помешает. Особенно если он так хорошо справляется со своими обязанностями. Вон, Владимира покусал, уже только за это его поблагодарить можно. Так что с сегодняшнего дня можешь привыкать к новому питомцу.

Кажется, у меня дернулся глаз.

– Кошма-ар… – выдохнула, хватаясь за голову.

Алекс потянулся и, легонько хлопнув меня по плечу, искривил губы в ехидной ухмылке:

– Не переживай так: это необычная собака. К ветеринару его можешь не водить. И пропитание он себе сам добудет. В лесу много живности водится: кролики всякие, лисицы. Попросишь: он и тебе кого-нибудь принесет.

Я скосила на парня глаза: да он издевался! И даже не пытался это как-то скрыть! Сделал, блин, подарок: облагородил пятой колонной. Нет, нормально вообще?! Теперь я ведь даже возмутиться не смогу, когда найду «коврик» у себя в комнате! Потому что если раньше это был шуриковский «казачок», то теперь Азриэль как бы числился моим собственным питомцем. А сейчас: внимание! Вопрос на сообразительность: догадайтесь, способен ли демон соврать призвавшему его заклинателю?!

– Ну ты и… – прошипела сквозь зубы, хватаясь за ручку на дверце машины.

Но Алекс только хмыкнул:

– Да-да, слышали, знаем. Хитрый, подлый… ты только после занятий никуда не убегай. У нас на сегодня турпоход намечается.

– Я с тобой, – демонстративно сложила руки на груди, – никуда не пойду!

– А на кладбище? – с улыбкой уточнил этот змей-искуситель.

Я замерла. Обернулась, смерила его мрачным взглядом. Прищурилась:

– На то самое кладбище?

Он кивнул. Я прикинула перспективу: мы ведь тогда с Полей многого не посмотрели. И она наверняка потянет меня продолжить экскурсию…

– Ладно, – буркнула мрачно. – Туда, так и быть, пойду.

И тут-то он все-таки заржал.

– Вот и проявилась твоя ведьмовская натура! – сообщил, первым выбираясь из «мазды». – В ресторан бы пригласил – послала бы к черту. А на кладбище: блин, даже уговаривать не пришлось!

Глава 3

– Сегодня на нашей кухне существо необычное. Когда я говорю «существо», я имею в виду не вас, Дмитрий Николаевич!

Перлы Елены Малышевой

Первой парой во вторник у меня была математика. И я очень ее любила, по большей части за то, что Игорь Степанович, усатый педагог старой закалки, чихать хотел на прихоти богатых учеников и не позволял посторонним присутствовать на уроках. Для меня это было особенно важно, потому что с некоторых пор в школе за мной постоянно ходила поклонница. Правда, не моя, и это напрягало еще больше.

Виктория Плагунова – хрупкая блондинка с волосами ниже лопаток и бюстом первого размера долгое время числилась девушкой Алекса. В смысле, реально долгое: она за ним чуть ли не два года бегала, пока «приручила», а потом, вплоть до прошлого ноября, активно демонстрировала свою победу. Для полноты образа ей только транспаранта над головой не хватало, ну и ошейника с поводком для Алекса. Остальное было в комплекте: и постоянное сопровождение, и показательные поцелуи с обнимашками, и нехилая такая программа морального истребления соперниц. Именно после общения с ней я поняла, что масштаб вредительства от размера диверсанта не зависит. Вика была мелкой, зато с фантазией и без тормозов. В моем воображении это делало ее эдаким сородичем Наполеона: тот тоже ростом не вышел, но пол-Европы завоевать не погнушался.

Надо сказать, мне с Викой еще повезло: изначально она меня вообще конкуренткой не считала. Я была младше, объективно менее симпатичной и к тому же в состоянии перманентной войны с Соколовым. Казалось бы, чего бояться? Увы, жизнь порой преподносит неожиданные сюрпризы, и в ноябре Шурик официально признал меня своей девушкой. Я, кстати, после этого еще месяц отмывалась и в отместку однажды ночью сделала Алексу очаровательный красный маникюр. Отомстила и успокоилась. А Вика нет.

Когда она поняла, что вернуть Шурика обычными методами не удастся, то переключилась на меня. И вот здесь начиналось самое интересное. Потому что Вика была не дурой и понимала, что ей грозит, реши она атаковать в открытую. Нет, ее переклинило в другую сторону, и теперь она изображала ниндзя. Таинственного, невидимого и вездесущего супершпиона. Ну то есть ей так казалось. А на самом деле она за мной повсюду в школе таскалась, собирала «компромат» и действовала на нервы.

Но самое смешное, что таскалась она не одна!

Ждан Вербицкий, единственный парень в моем десятом «В», оказался давно и безответно влюблен в Плагунову. Раньше она его на дух не переносила, да и он старался лишний раз на глаза не попадаться, знал, что с Шуриком тягаться не получится. Но теперь!.. О, Ждан просто не мог не воспользоваться таким шансом! Нет, за Викой он по-прежнему тенью не ходил. Зачем? Еще разозлится, пошлет куда подальше. Он ходил за мной. И хотя от этого Плагунова тоже была не в восторге, потому как считала, что именно он своими влюбленными взглядами постоянно выдает ее присутствие, сделать ничего не могла. Ибо de jure хитрый Ждан к ней отношения не имел. А вот de facto он его не имел ко мне!

Черт, да я уже не знала, куда от них обоих деваться! Я даже в своей бывшей школе ни с кем особо тесно не дружила, а, между прочим, я там девять лет отучилась. Спросите «почему»? Да потому что я – ведьма! У меня есть маленькие секреты, о которых смертным знать не положено. А когда ты в компании, то обязательно на виду. Даже по телефону нельзя поговорить, потому что кто-то обязательно что-то услышит и вот тогда фиг отмоешься. Приходится держаться в сторонке, помалкивать в тряпочку и косить под интроверта… Да я за девять лет, знаете, как классно это делать научилась? И вот – на тебе! Обрела компанию. Тень Вику и тень тени Вики – Ждана. Повезло же, блин…

Нет, сначала я пыталась делать вид, что понимаю и даже принимаю игру, но всему же есть предел! И моему терпению тоже.

– Привет! – по пути на второй этаж заглянула под лестницу. «Блондинка Кэт» прошипела что-то неразборчивое – наверное, расстроилась, что ее обнаружили. Вот ведь «гений»! Через день там прячется, конспираторша бестолковая.

Тут же из-за поворота выскочил и Ждан.

– Доброе утро! – поздоровался, недвусмысленно косясь мне за спину.

Я вздохнула:

– И тебе того же. Плагунова на месте, в засаде.

Вербицкий встрепенулся:

– Нет мне дела под Викой до лестницы!

– Дядюшка Фрейд бы возрыдал, – мрачно проворчала я, и Ждан тут же поправился:

– То есть до Вики под лестницей!

Хмыкнув, я отступила на шаг, чтобы не загораживать обзор второму подпольщику, и он тут же вытаращился на заветные ступени. Секунд пять ничего не происходило. Потом на горизонте обрисовалась тонкая девичья ручка с устрашающим маникюром, сжала кулак и выразительно им потрясла. Ждан побледнел и снова обернулся ко мне:

– К контрольной готова?

– Угу, – кивнула я, толкая дверь кабинета.

Парень повеселел:

– Дашь списать?

Вот тут я подняла на него хмурый взгляд: однако мальчик наглеет на глазах. Причем с каждым днем все больше и больше. У меня скоро от фразы про «списать» будет начинаться приступ мигрени. Нет, я не жадная: нужно тебе – списывай на здоровье. Сядь как-нибудь так, чтобы тебе дали мой вариант, и катай не мешая. Но Ждан ведь так не умел! Ему нужно было умоститься рядом, получить задание, которое не имело с моим ничего общего, а потом нудеть о том, чтобы я его решила. Потому что «ты обещала помочь»!

– Списать? – повторила, раскладывая на столе ручки с тетрадками. – О’кей, не вопрос. А что мне за это будет?

– Ну… моя благодарность, например, – растерялся Ждан. Раньше я ему прейскурант не предъявляла.

Криво ухмыльнувшись, я изогнула бровь:

– И в чем же она выразится?

– В смысле? – удивился Вербицкий.

Мои губы сами собой расплылись в еще более широкой и донельзя ехидной улыбке.

– Жданчик, Жданчик, – панибратски хлопнула парня по плечу, искусно копируя жест, которым наверняка воспользовалась бы в такой ситуации Полина. – Что ты знаешь о материальных благах?

Короче, мы сторговались на коробке конфет. А поскольку я действительно помогла (ну осталось у меня время, почему бы не подлатать карму?), Ждан расщедрился еще и на маленькую бумажную розочку, которую тут же, при мне, и склепал из двойного листочка. Зря он, кстати, не дождался перемены. Игорь Степанович мог простить многое, но нанесение умышленного вреда тетрадке и шелеста при этом на весь кабинет во время контрольной работы вызвали у него бурю негодования. Почти такую же, как и сам цветок у Алекса, когда я после уроков, с конфетами под мышкой и розочкой, продетой за стебель в «собачку» на молнии сумки, притопала к его машине.

Соколов стоял, облокотившись спиной о капот, и со скрещенными на груди руками наблюдал за моим приближением. Попутно фиксировал также манипуляции Вики, которая перебежками следовала за мной на небольшом расстоянии и каждый раз, когда я пыталась обратить на нее внимание, делала вид, что у меня глюки. Конечно, это ведь не она за мной ходит, это я мешаю ей заниматься делами! И – нет: под столом в буфете, за мусорным баком, между фикусами и за шторой, которая прикрывала ее ровно до коленок, она не просто так сидела, а с какой-то особенной целью, которую мне, ничтожной, понять было не суждено!

– Я смотрю, Вика от тебя никак не отвяжется? – хмыкнул Алекс, когда я подошла к «мазде».

Тяжко вздохнула в ответ:

– Чувствую себя главарем преступной группировки, за которым постоянно ведется слежка. Объяснила бы уже хотя бы, зачем это делает! Может, я бы сжалилась, подбросила каких-то улик, доказательств своей виновности, в чем бы она меня ни подозревала… На самом деле надоела.

– Это она к тебе с ноября приклеилась?

– Ага! Больше трех месяцев уже. – Я подтянула сумку повыше и с трудом запихала в нее конфеты. Затем поставила на заднее сиденье «мазды» и подняла на Шурика вопросительный взгляд: – Поехали?

Ага, сейчас! У него между бровей морщинка пролегла размером с Большой Каньон.

– Откуда конфеты? – спросил подозрительно.

Я стрельнула глазами:

– Ревнуешь?

В ответ раздался такой звук, словно кто-то грыз кафель в ванной:

– Нет!

– Правда? – мурлыкнула, подступая ближе. – Совсем-совсем?

Звук повторился:

– Абсолютно!

Я сделала радостную мордочку:

– А мне еще и розу подарили!

Алекс сузил глаза и внимательно скользнул по мне глазами: снизу вверх. А потом вдруг резко схватил за плечи и притянул к себе. На один миг прижался к губам и улыбнулся:

– Вот теперь точно не ревную.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что, будь он тебе дорог, этот поклонник, ты бы о нем при мне не говорила. И подарки его прятала бы, – а потом подумал и добавил: – Только я бы его все равно нашел. И закопал.

– Потому что любишь меня? – тихонько рассмеялась я.

– Потому что не люблю делиться! – язвительно ответил он и шлепнул меня по заднице. – Все! Поехали.

За спиной раздался ехидный смешок: кажется, Вика многое слышала. Я посмотрела на Алекса в надежде, что он все-таки сделает что-то хорошее и покажет своей бывшей, насколько я ему дорога. Ну что наши семейные шуточки – не повод для возрождения ее надежд и уж тем более – не зеленый свет ее насмешкам. Только ему, кажется, было плевать. Довольно ухмыльнувшись, он повернулся ко мне спиной, обошел машину, сел на место водителя, громко хлопнув дверцей, а я все стояла и, стиснув зубы, слушала тихий шепоток Плагуновой. Будь я не ведьмой – и внимания бы не обратила: ну болтает кто-то по телефону, так и черт с ним. Но я, черт подери, была ведьмой! И мне не нравилось то, о чем она говорила!

«Помыкает как хочет», «Просто игрушка», «Скоро надоест» и самое обидное: «Что с нее взять, если она подарки получает только в виде оригами? Да еще и за помощь на контрольных?»

Ах так?! Ну все, гадюка! Ты пошутила, я посмеюсь. У меня, между прочим, с десяток женихов припасено. И как минимум двое из них сейчас точно находились в городе. Что я, не смогу доказать свою состоятельность как женщина? Да ты у меня еще от зависти рыдать будешь! Ну а Шурик… что ж. Если он у меня такой сообразительный и настолько уверенный в себе – пускай на себя и пеняет! Не хочет разъяснить всем доступно, что место подле него занято, – я сделаю это сама. Пускай теперь он попробует доказать, что достоин быть рядом со мной!

– Ты чего такая мрачная? – скосил глаза Алекс, когда мы уже выехали за ворота школы.

– Ничего! – буркнула с обиженным видом, отворачиваясь к окну.

Александр тяжко вздохнул:

– Ты ведь понимаешь, что, пока не объяснишь, я вряд ли смогу чем-то помочь?

Нет, нормально, да? Он даже не понял, где облажался! Серьезно, у меня пальцы просто сами собой сжались в кулаки:

– Если ты считаешь, что все нормально, мои объяснения ничего не дадут!

В ответ он страдальчески закатил глаза и, если бы не держал руль, наверняка воздел бы руки к небесам. И еще, главное, лицо такое печальное сделал, словно это я виновата, что он – дурак! Ведет себя как самец в прайде: облагородил вниманием львицу, пару раз признался в любви, и, типа, справился. Ах да, конечно! Демона еще подарил. Как я могла забыть? Не конфеты, обращу внимание, не цветы, не украшение какое-нибудь, а демона. Ну, конечно, это же я, глупая, не понимаю, как мне повезло!

Наверное, в тот момент я бы ему многое сказала и о его бывших девушках, и о снисходительном тоне, который он в последнее время все чаще использовал по отношению ко мне, и даже о шлепках по филейной части, выполненных в его «особом» собственническом стиле на глазах у любопытной публики, но удача оказалась на его стороне: мой уже готовый извергнуться поток возмущений перебил телефон. Причем перебил – это мягко сказано: «нокия» завибрировала так, что меня аж подбросило.

– Алло! – нажала на зеленую кнопку. – Богдан?

– Привет, Ева, – раздался в динамике взволнованный голос брата. – Не хотел тебя отвлекать, но я просто в отчаянии. Подскажи: что подарить Полине на День святого Валентина?

Я нахмурилась:

– А проявить фантазию – слабо? Ты же у нас вроде творческая личность? Любитель экстремальных концепций?

– Ну да, – как-то сразу смутился Богдан. – Идея-то у меня есть и даже с реализацией скорее всего проблем не будет. Только я не уверен, что Полине понравится ремонт в квартире…

– Сразу – нет, – хмуро отмела задумку я. – Если только ты не готов ради подарка умереть медленной и мучительной смертью.

– Еще была мысль преподнести ей коллаж на полстены… – растерянным тоном продолжил Богдан.

– Коллаж?! – переспросила я. – Это, в смысле, фотки на ватмане?

– Ну да! Как думаешь, ей понравится?

Я честно попыталась представить реакцию Полины. Самодельная картина – она, конечно, получше ремонта, но все же.

– Могу с точностью до девяноста пяти процентов сказать, что она предложит тебе взять ватман, свернуть его трубочкой и… дальше рассказывать?

– Блин, Ева! – взвыл братец. – Это была моя самая удачная идея! Не могу же я, как Егор, подарить ей стандартный набор: цветы, конфеты и открытку? Это же так банально! Полина меня убьет!

– Она тебя и за коллаж тоже убьет. А вот шоколадные конфеты скорее всего придутся ей по вкусу. Только много не дари: у нее от сахара крышу сносит.

На том конце провода немного помолчали:

– А может, все-таки, духи? Ну ей же нравятся эти… от Givenchy?

– Я не понимаю, Богдан: ты хочешь, чтобы она ими пользовалась или торговала?

Братец запыхтел обиженным ежиком:

– Ладно, Ева, смотрю, ты сейчас не в духе. Я тогда Алексу позвоню. Может, хотя бы он что-то умное подскажет.

– Как свалить из дома на праздник и вообще ничего не дарить? – хмуро уточнила я и нахально показала Шурику язык, поймав на себе его задумчивый взгляд.

Богдан крякнул:

– Вы что, опять поругались?

Я бросила свирепый взгляд на телефон:

– А вот это уже не твое дело!

И отключилась. Черт, Соколовы эти… прямо трое из ларца. Семейное у них, что ли, такое странное отношение к противоположному полу? Один вообще женщин за людей не считает: как будто вокруг сплошные куклы, эдакий резиновый скоропортящийся продукт. Который нужно оприходовать поскорее, пока не заржавел. Ну и Наташка еще – богиня. Она, конечно, об этом и не догадывается, но у нее здесь личный алтарь, а этот бабник – главный жрец, на него молится и дамские сердца возлагает: что ни день, то новое. Казанова паршивый.

Второй с девушкой три месяца встречается. За это время подарил ей четыре флакончика одинаковых духов. А теперь в панике ищет альтернативу, и я отлично понимаю почему. Видимо, Полина четко дала понять, куда засунет ему эти духи, если получит их на пятый праздник подряд.

Но Богдан, блин, хотя бы пытается что-то придумать! А мой гаденыш, кажется, вообще ничем не озабочен…

– Ева, ты на меня сейчас смотришь, как ксеноморф перед тем, как плюнуть кислотой, – очень вовремя оскалился заклинатель.

У меня от возмущения дыхание перехватило.

– Да пошел ты в баню, Шурик! – рявкнула в сердцах и отвернулась.

Он даже отшатнулся немного от неожиданности. Потом, нахмурившись, глянул на экран «бортового компьютера», подсчитал что-то в уме и тихо хмыкнул:

– Да нет… рановато еще…

– Чего сказал?!

– Приехали, говорю! – крутым разворотом припарковал он машину у кладбищенских ворот. И добавил, вынимая ключ: – Поезд дальше не идет. Всех нервных женщин прошу покинуть салон.

Александр Соколов

Наверное, правильно говорят: женщина затаивает обиду так, чтобы было известно всем. Особенно это касается того несчастного, кто, собственно, и осмелился ее обидеть. Правда, он никогда не узнает, как ему это удалось. Потому что ему ничего не объяснят! У женщин эта опция отсутствует. Просто системой не предусмотрена. Какой-то, мать его, баг: генетический или воспитания, не знаю уж. Но она будет кружить вокруг тебя как коршун, смотреть уничтожающим взглядом и молчать. Господи, женщина! Кто тебе сказал, что это поможет решить проблему?! Я что, мысли читаю на расстоянии?! Или у меня Y-хромосома работает по принципу трансформера: Ева обиделась, и она – хоп! Отрастила себе вторую палку и стала женским X-вариантом. Открою секрет: ни хрена подобного! Я не умею понимать закатанные глаза, дрожащие губы и злобные взгляды. Ты уж или инструкцию какую-то предоставь, или веди себя по стандарту, потому что все, что выходит за рамки, попадает в зону Бермудского треугольника, то есть становится необъяснимым!

Первый признак того, что меня ждет игра в молчанку, появился в момент, когда я подарил ей демона. Браво, Ева! Отличная реакция! Рукоплещу стоя! Я пошел навстречу, проявил щедрость и благородство, отдал тебе собственного питомца… Да любая ведьма была бы счастлива получить такого фамильяра! Послушный, исполнительный, с мозгами и умением принимать собственные решения – сказка, а не демон! Но что я услышал вместо благодарности? Да ничего хорошего!

Хм, а я сказал Еве, что Азриэль теперь будет подчиняться именно ей? Ну демону-то точно сказал – это в договоре пришлось прописать, а вот ей… Да ну не мог я о таком забыть! Как сейчас помню: она начала возмущаться, возражать, а я взял и сказал:

– Не переживай, Ева, Азриэль получил приказ слушаться только тебя. Что ты скажешь – то он и будет делать!

В общем, зря она на меня наехала: я же не дурак какой-то, чтобы ей просто так нечисть подсовывать. Даже неприятно, что она считает иначе…

Честно говоря, надеялся, что за время уроков она отойдет. Подумает немного, оценит преимущества, перспективы… Ага, как же!

В машину ведьма села с таким лицом, словно надеялась меня там прикончить. Причем когда из школы выходила – я точно видел – настроение было куда лучше. Она смеялась, заигрывала, пыталась заставить меня ревновать (кстати, еще одна загадка женской души: сначала она хочет, чтобы я подозревал каждого мужчину в радиусе пяти километров, а потом обвиняет в недоверии). Короче, я так ничего и не понял. Вот буквально только что была ласковой и смешливой, а три секунды спустя уже испепеляет взглядом. Черт подери, что ж тебя взбесить-то успело?!

Короче, всю дорога Ева ехала, молча уставившись в окно. Ну да, так же куда интереснее! А стоило мне уточнить, что именно ее расстроило – послала в баню. Правильно! Это ведь так поможет мне в следующий раз не наступить на те же грабли. Видимо, по мнению этой конкретной девушки чистому парню будет сложнее ее расстроить: не знаю, отсутствие каких-то бактерий скажется или что…

Затем позвонил брат – тоже, надо сказать, бедняга: не знает, что подарить своей готессе. Как по мне, лучшим подарком для нее был бы кляп. Чтобы она всяких глупостей Еве не говорила. Но я с умными советами не лезу: отлично понимаю, что любовь – зла и Богдан меня, если что, не поблагодарит. Да и Ева скорее всего будет метать свои фаерболы. Но вот зря она, кстати, обо мне так пренебрежительно брату высказалась: презент на День Валентина для нее у меня давно был подобран. Да и с работой на праздник мы, казалось бы, разобрались. С чего она опять начала этот непонятный баттхёрт?

В общем, до кладбища я доехал с чувством, что меня вот-вот долбанут молнией. Припарковался и попросил из машины. Выскочила, как ошпаренная.

– И что теперь? – нахмурилась, складывая руки на груди.

Я усмехнулся: ну правильно! Возмутись сейчас, что у меня плана нет. Вернее есть, но я тебе о нем не рассказал. То есть, учитывая ситуацию: не попытался настойчиво пробиться сквозь твою броню молчания, чтобы поделиться деталями собственного замысла.

– Полину в прошлый раз сторож на кладбище не пустил, – сообщила поучительным тоном. – Именно поэтому нам пришлось возвращаться сюда среди ночи. Думаешь, охрана просто возьмет и откроет нам ворота?

– Нет, что ты! – ответил саркастично. – Мы будем брать кладбище штурмом!

И пошел к будке у ворот, откуда на нас уже подозрительно косился охранник. Мужичок под шестьдесят, чем-то напоминающий деда Мазая в шапке-ушанке и крепком… даже не полушубке – тулупе. Я вообще удивлен, что при его работе и очевидной любви к попойкам, увидев Полину, он не начал заикаться. Ей же для полноты эффекта, особенно в сумерках, только косы не хватает. Конечно, он ее на кладбище не пустил! Ту, у которой буквально на спине написано: «злостный вандал и любитель потанцевать на могилах», аккурат между черепами на зимнем черном пальто с капюшоном.

Другое дело – мы.

– Здорово, отец, – сказал в окошко будки. – Нам бы внутрь попасть.

Сторож окинул меня внимательным взглядом с жестким прищуром бывшего кагэбэшника и, дыхнув вчерашним перегаром, вежливо уточнил:

– А на хрена?

– Родственников навестить.

– Тогда ты, милок, кладбищем ошибся. Здесь последних людей хоронить перестали, когда тебя еще и в проекте не было. А ежели кто из более древних лежит, то тебе нужно приехать с теми, у кого пропуск есть. Он всегда ближайшему родственнику выдавался.

Я ухмыльнулся и достал из кармана сотню.

– Приблизительно такой пропуск? – протянул мужику в окошко. Тот воровато огляделся и, буквально выдрав деньгу из моих пальцев, сунул ее в карман.

– Да, – кивнул куда благосклоннее. – Только здесь на два часа посещения, не дольше. Потом меня напарник сменит, а у него другие формуляры. И еще, милок, – тут он бросил взгляд на мнущуюся у машины Еву и причмокнул, – хороша девка… Чем бы вы там, в склепах, ни занимались, учти: могилы мне не портить. А то ведь у меня дробовик есть. Как бы вам под его песню отсюда не убегать.

Ни фига себе, как поэтично! Я кивнул, стараясь сохранить на лице маску невозмутимости, и, махнув Еве рукой, отошел к воротам. Сторож выскочил из будки и провернул ключ в большом навесном замке.

– Если спросят, я вас знать не знаю, – заявил таким тоном, словно пускал нас как минимум в королевскую сокровищницу Тюдоров, а не на древнее кладбище, где и так уже побывали все кому не лень.

– Что ты ему сказал? – тронула меня за рукав Ева, когда мы отошли от ворот на достаточное расстояние.

Я улыбнулся:

– Пообещал уйти отсюда до шести. Наверное, после захода солнца мертвые встают из могил и сторож не хочет потом хоронить пару лишних растерзанных трупов.

– Чего?! – ахнула впечатлительная ведьма.

Я не удержался и заржал.

– Пересменка у них! – признался, глядя в ее насупленное лицо. – А заплатил я только одному за ближайшие два часа. Но мне кажется, этого времени будет вполне достаточно.

Ева сузила глаза, но уточнять не стала. Видимо, снова обиделась. Нет, ну нормально?! Она тупит, а я виноват. Бросив на меня злобный взгляд, ведьма припустилась вперед с такой скоростью, что я едва успел схватить ее за плечо:

– Придержи лошадей, доверчивая моя. Мы пришли.

И указал на разрытую могилу у самой оградки. Ева остановилась как вкопанная.

– Но этого же не может быть, – пробормотала чуть слышно. – Я точно помню, что вчера ночью этот квадрат был не тронут.

– Серьезно? – покосился я на нее. – Может, просто не заметила?

– Я здесь приземлилась, Шурик, – подняла она на меня серьезный взгляд. – Вот там, – кивнула на могилу левее, – лежит Иван Сергеевич, пятьдесят седьмого года захоронения. А рядом – его супруга, Нина Петровна. Она умерла на год раньше. А там, у самого забора, могила была настолько старой, что буквы на дощечке нельзя было прочитать. Но я пыталась. Думаешь, мне удалось бы не заметить яму под памятником в два метра глубиной?

Я задумчиво поскреб подбородок. Наверное, не удалось бы. Вот только странно как-то получается… Что же это за вредитель такой? Наглости ему не занимать. Неужели он до сих пор не понял, что его деятельность привлекла ненужное внимание? В конце концов, если ты призываешь армию, не умнее ли закапывать за собой следы вандализма? Так хотя бы сторож кому попало не рассказывал бы, что у него могилы разворовывают… А уж вернуться на кладбище после того, как здесь побывали ведьмы…

– Он либо очень смелый, либо очень глупый, – пробормотал я вполголоса.

– А может, просто достаточно сильный, чтобы не обращать на нас внимания? – сглотнула Ева.

Я не выдержал и словно невзначай приобнял ее за плечи. Если честно, ожидал визга в стиле: «Руки свои убрал!», но его не последовало. То ли она действительно испугалась, то ли решила помириться. Эх, надеюсь, что второе; терпеть не могу с ней воевать, особенно когда не знаю причины ссоры.

– Предлагаю раньше времени не паниковать, – ободряюще улыбнулся, заглядывая ей в глаза. – Кем бы ни был наш некромант, пока у него не так много скелетов. Кстати, ты обратила внимание, что он выкапывает только самые старые трупы? Как думаешь почему?

Ева задумалась:

– Не любит запаха гниющей плоти?

– И это возможно, – кивнул я. – Но с такими воинами ему будет сложновато устроить зомби-апокалипсис. У скелетов, знаешь ли, амплуа не то.

Девушка хихикнула, но тут же снова приняла серьезный вид:

– А зачем они ему тогда сдались?

– Отличный вопрос, – согласился я, перебирая в уме варианты. – Мы обязательно его зададим, как только отыщем нашего владыку мертвых. А пока предлагаю пробежаться по кладбищу и осмотреть остальные могилы.

Ева угукнула, кивая куда-то на юго-запад:

– Владимир сказал, что обошел все и не нашел ничего особенного. А мы с Полиной были только у одной, в самом центре.

Я поморщился, когда она упомянула имя «жениха», но решил не заострять на нем внимание.

– Вот давай с нее и начнем, – примирительно улыбнулся ведьме. Она кивнула и первая пошла вперед. А я обернулся на мгновение и еще раз окинул взглядом могилу у ограды.

Что-то здесь было не так.

Только вот что?..

Ева Моргалис

– Ага, – кивнула Полина, сидя рядом со мной на больничной каталке. – И что ты ему сказала?

– Что хочу заскочить к тебе на полчасика, – со вздохом ответила я.

Подруга улыбнулась:

– Это правильно! А он что ответил?

– Что у него нет «получасика» и спросил, сможешь ли ты привезти меня домой, если он оставит меня здесь…

– И что ты сказала?

– Что сможешь…

– А он?

– Он спросил, как именно ты это сделаешь.

– А ты?

– Я сказала, что у тебя мотоцикл.

– Гм. А он?

– А он дал денег на такси…

На этом месте Поля все же не выдержала.

– А ты?! – сузив глаза, процедила она сквозь зубы. Ну еще бы! Алекс давно говорил, что она – не слишком хороший водитель (и это я сейчас передала так называемую «light-версию», потому что реальную цитату цензура бы не пропустила). Мне садиться на ее байк воспрещалось категорически, и Полина от этого не то чтобы злилась – скорее сатанела. Я же, в свою очередь, с Шуриком старалась не спорить и ездила с готессой так, чтобы он не знал. Беспроигрышная ситуация для того, кто оказался между молотом и наковальней.

– Что я? – переспросила ухмыляясь. – Деньги взяла. Или ты думаешь, я лишней сотне места в кошельке не найду? А домой поеду с тобой, конечно.

Поля улыбнулась, правда, так кровожадно, что мне стало не по себе. Кажется, сегодня нас ждут гонки по пересеченной местности, чтобы доказать Шурику (который об этом даже не узнает), что у Матиаса Валкнера[2] есть могучий гот-конкурент.

– Между прочим, а как вы по кладбищу походили? – вернулась подруга к главной теме нашего разговора.

Я неопределенно пожала плечами:

– Быстро. Алекс даже ни о чем не спрашивал. Так, обежал могилы с серьезным лицом и уже хотел отвезти меня домой, но я решила заглянуть к тебе… а дальше ты знаешь.

– Понятно, – скептически хмыкнула Полина. – А я-то была о твоем Шурике более высокого мнения. Неужели он даже поприставать не решился?

У меня брови сами собой взметнулись к прическе, и готесса хохотнула:

– Да ты что! Это же такая романтика! Вечер, солнце садится, склепы, могилки аккуратные… красота!

– А еще: зима, сторож с ружьем и трупы вокруг! – отрезала я. – Извини, Полечка, но я не любитель извращенных удовольствий. К тому же…

Тут я наклонилась к ней ближе, словно нас мог кто-то подслушать в этом глухом закоулке огромной больницы, и вкратце рассказала о том ушате гадостей, который вылила мне на голову Виктория Плагунова.

– И, знаешь, что он сделал? – грозно уточнила в конце монолога.

Полина нахмурилась:

– Кто конкретно?

– Ну Алекс же! – возмутилась я. Готесса нахмурилась еще сильнее:

– Прости мою недогадливость, но разве он должен был что-то сделать?

Скажу честно, я от этого вопроса впала в легкий ступор.

– Полина, ты чем меня слушала? – взмахнула руками. – Вика сказала, что он меня не ценит! Что мне не дарят подарков! Что я их просто не заслужила и что я наскучу ему через две недели!

– Да какая, к черту, разница, что сказала Вика?! – тем же возмущенным тоном, в унисон со мной, рявкнула готесса. Я клацнула зубами, от неожиданности слишком резко закрыв рот. А Полина, меж тем распаляясь все сильнее, уже почти нависала надо мной, грозно рыча в лицо. – Ты – ведьма, Ева! Три месяца назад ты спасла мир от вторжения демонов, а тебя смогла вывести из равновесия какая-то смертная девчонка?! Ты хоть сама понимаешь, как смешно это звучит?!

– Но… как же…? – попыталась было возразить я, но меня решительно перебили:

– А твое общение с Шуриком?! Это же бред какой-то! Мне иногда кажется, что ты с ним на эльфийском говоришь, а он с тобой – на клингонском! Неужели нельзя прямо сказать парню, что именно тебя не устраивает? Или ты даже сама не способна выразить это словами? Вообще-то это понятно: одна мысль о том, что тебя расстроил выпад бывшей девушки твоего нынешнего парня, пробивает меня на ржач. Но! – Тут она коварно улыбнулась, внезапно возвращаясь к шепоту, и, сунув руку в карман, достала пакетик с белым порошком. – Я совсем не против идеи о том, что Алекса нужно наказать.

У меня глаза сами собой стали в два раза больше. Во-первых, я, конечно, все понимаю, но – порошок? Не слишком ли радикальные методы? А во-вторых: за что его наказывать, если сама Полина только что сказала, что в ситуации с Викой виновата только я?

– Что значит «за что»? – удивилась готесса. – Было бы за что, вообще убила бы! А если серьезно: за невнимательность! Ну ладно ты – дубина неотесанная, в любовных делах вообще бестолочь.

– Ась?! – пискнула я, поскольку от негодования голос стал вдруг, как у волка из сказки «Семеро козлят» после встречи с кузнецом.

Готесса демонстративно закатила глаза:

– А как еще тебя можно назвать? Я чуть не поседела, пока свела вас с Шуриком, и что в итоге? Вместо того чтобы найти общий язык, ты обижаешься и уходишь в себя. Знаешь, это очень бесит! Но Алекс в отличие от меня должен не возмущаться, а спрашивать, что не так! Допытываться до победного конца! Пока ты не расколешься.

– Должен? – неуверенно уточнила я, начиная потихоньку сомневаться, что меня можно назвать адекватным человеком.

– Конечно! – решительно кивнула Поля. – Любовь ведь зла? Куда ж ему деваться-то? Сам влюбился – теперь пускай и мучается!

– Слушай, я не понимаю, ты вообще на чьей стороне? – возмутилась я. Нет, серьезно: еще немного, и мой комплекс неполноценности ее силами расцветет махровым цветом!

Готесса улыбнулась, молча взяла мою ладонь в руку и положила на нее пакетик с порошком:

– Я же тебе это даю, не ему! Значит, на твоей. Не волнуйся, бери. Все будет хорошо. Он у тебя чай любит? Вот и чудесно, подсыпешь как-нибудь вечерком. Поверь, тебе понравится.

Я покосилась на сомнительный подарок:

– А меня за это не посадят? Ну знаешь, по статье «хранение и распространение»?

Готесса только рассмеялась, следом за чувством собственного достоинства безжалостно втаптывая в землю мое и без того невысокое мнение о собственной смекалке. Правда, ее веселье длилось недолго. Потому что в этот момент из-за поворота вынырнула невысокая светловолосая девушка в очках. Цокая по мраморному полу как подкованная антилопа (и, надо отметить – передвигаясь по нему с такой же скоростью), эта хрупкая на вид интерн в белом халате и юбке чуть пониже колена пронеслась по коридору и остановилась перед готессой с таким видом, словно собиралась вынести ей смертный приговор: руки в боки, брови насуплены, губы мелко дрожат.

– Я разве не просила тебя подготовить историю болезни Карнауха?! – высоким разъяренным голосом вопросила она. Я вздрогнула и на всякий случай отползла на противоположную от Поли сторону каталки.

– И я это сде… – попыталась было оправдаться готесса, но девушка топнула ногой (похоже ее каблуки действительно были подбиты железом, потому что звук пошел такой, что у меня уши заложило) и взмахнула рукой, тыкая в Полю пальцем с короткими, но ухоженными коготками:

– Я не спрашиваю, почему у тебя не получилось! Я жду эту историю уже два часа! Не смогла сделать – хотя бы предупредила. А ты сидишь здесь и болтаешь непонятно с кем!

– Ты была занята, когда я сделала… – снова попыталась вклиниться Полина.

– Я знаю, что я была занята! – белугой взвыла девушка. Причем белугой, которой явно прищемили что-то очень ценное, потому что звук из просто громкого к концу предложения перешел почти в ультразвук. – Это ведь ты уже четверть часа сидишь здесь, как будто в больнице заняться нечем!

– Да погоди ты орать! – с перекошенным лицом, но все еще пытаясь удержать миролюбивый тон, процедила Полина. – Я подготовила историю! И отнесла ее на пост! Можешь забрать ее там и…

– Ну вот что у тебя за привычка?! – Девушка изменила тон настолько быстро, что я даже мысленно присвистнула в восхищении. – Неужели сразу нельзя было сказать как есть?

Поля замерла с таким видом, будто только что проглотила целую пригоршню волчьих ягод.

– Ирина, – хриплым голосом сказала она наконец, – тебе не кажется, что у нас с тобой получается какой-то неправильный диалог? Ты только за сегодня наорала на меня трижды! Будь на твоем месте кто-то другой, я бы сказала: «Хватит вопить, истеричка!» Но я тебе всего лишь посоветую успокоиться… где-нибудь на безопасном от меня расстоянии!

И вот тут девушка сделала то, чего я никак от нее не ожидала. Она всхлипнула и прижала ладонь к губам.

– Ты даже не представляешь, как могут ранить твои слова! – заявила трагично, и с видом до глубины души оскорбленной личности побежала обратно по коридору.

Мы с Полиной одинаково круглыми глазами смотрели ей вслед, пока тонкая фигурка не скрылась за поворотом. Потом готесса мрачно, сквозь зубы, выдохнула:

– И снова, блин, я виновата. Ну что ты будешь делать?!

Теряясь в догадках, я медленно повернула к ней лицо: и это говорит тот самый человек, который только что утверждал, что я не должна позволять Вике себя обижать?!

– Что это вообще было такое, а?! – спросила пораженным шепотом. Кричать как-то не хотелось: не дай бог злобная девочка услышит и вернется!

– А вот это, милая моя подружка, – демонстративно развела руками Полина, – была Ирочка Колесова. Моя напарница по «труповскрывательству». Я же тут как бы на факультативе, а она – настоящий будущий патологоанатом. И слава богу, скажу тебе, потому что нужно быть мертвым, чтобы терпеть ее больше двух часов подряд. То есть либо ты уже прибудешь к ней хладным трупом, либо она тебя таким сделает своими мм… эксцентричными выходками. Короче, Иру поставили мне в пару.

– Ну хорошо, – мотнула я головой. – В принципе, учителей я понимаю. И даже трупы как-то могу понять. Но ты?! Как ты можешь спускать ее визги на тормозах?!

– Да очень просто, Ева, – отмахнулась готесса, будто это и не она вовсе была одним из самых скорых на расправу людей в моем окружении. А это, надо признать, очень показательно, учитывая, что в окружение входили мама, Алекс и другие странные личности, включая Васю-единорога. – Во-первых, в душе Ира – нормальная девчонка и вопит только по работе и только в крайних случаях. Ну если просто не разобралась, не расслышала, не успела сообразить. А так вообще мы с ней у одной каталки неплохо срабатываемся. Она даже говорит, что мои идеи ее вдохновляют, представляешь?

Вообще-то да, как раз в это я могла поверить. Ведь идеи у Полины обычно бывали такие, что кто-кто, а любители мертвечинки должны были их оценить.

– То есть ты ее как бы Муза? – хмыкнула догадливо.

Готесса оскалилась.

– А муза у нее нет. Вот такая в зизни зопа, – процитировала она старый анекдот и вздохнула. – Хотя вообще-то да. Она поддерживает мою жажду к экспериментам, я прощаю ей вопли. Но кроме этого, мне с ней ругаться просто невыгодно. Понимаешь, Ева, студенты-патологоанатомы по большей части тот еще рассадник пьянства, лени и пофигизма. Ну а чего им париться? Пациенты и так мертвы, хуже им не сделается. Можно не спешить, не осторожничать…

– А ты не хочешь быть частью такой компании? – недоверчиво уточнила я.

Поля фыркнула:

– Шутишь? Да если бы я могла – я бы ее основала! Только вот я не могу. Потому что эта кучка эскулапов будет сдавать экзамены таким же безразлично настроенным педагогам. А я – папе. Разницу чувствуешь?

Я вспомнила старшего Казакова и мысленно присвистнула: о да! Еще как чувствую. Полинкин папа отлично смотрелся в роли стимула. А еще в роли ухоженного Бармалея или чуточку заросшего демона: эдакий брутальный бородатый дядя лет под сорок. Обычно в косухе, черных очках и на байке. Мужичок из тех, кто одним взглядом лечит запоры и куда логичнее смотрелся бы костоправом, нежели хирургом. Мне как-то даже рассказывали, что одна его пациентка вырубилась до прихода анестезиолога только от вида своего врача. Скорее всего врали, конечно, но спорить я не решилась.

– Короче, мне пришлось найти студента-старшекурсника, который здесь не просто штаны протирает, а реально старается чему-то научиться, и попроситься к нему в команду. Лучшим кандидатом оказалась Ирина. Мне, конечно, периодически хочется ее убить, но ради высшей цели приходится терпеть.

– Ну ничего, – улыбнулась я. – Зато прокачаешь выдержку. Это еще никому не вредило.

– Выдержку? – саркастично переспросила подруга. – Да я буквально познаю дзен. Иногда по два раза на дню. Ладно. – Она спрыгнула с каталки и потянулась. – Раз мы уже выяснили все с историей болезни, а я получила свою порцию звездюлей, предлагаю ехать домой.

Я покосилась на часы: шесть вечера. Ну да, можно было и в особняк возвращаться. Хотя для Полины это было детское время, да и я с удовольствием посидела бы где-то вечерком. Ну я же тогда не знала, что неожиданное приключение ждет меня не в кафе или пабе, а, наоборот, у порога родного дома? И когда оно предстало передо мной во всей своей красоте, я едва не свалилась с мотоцикла застывшей от изумления деревянной куклой. Потому что на звук Полинкиного оглушительного транспортного средства (ну, правильно, зачем ей глушитель? Пускай все знают, что она едет!) дверь особняка отворилась и на пороге возникла фигура, которую я меньше всего ожидала увидеть здесь и сейчас:

– Юлиан?!

Знаете, он совсем не изменился. Ну то есть вырос, конечно: все-таки десять лет прошло с нашей последней встречи. Из маленького восьмилетнего мальчика превратился в рослого парня с аккуратной стрижкой, широкими плечами и развитым не по годам торсом. Но даже несмотря на все это я узнала бы его сразу, с первого взгляда. Из-за ямочек на щеках, наверное, которые так здорово украшали его симпатичное лицо. Или светло-серых глаз под темными бровями. А, может, потому, что он был единственным, кто мог распахнуть объятия и ринуться мне навстречу с воплем:

– Евлампий! – после того, как единственное, что связывало нас на протяжении десяти лет, – это рождественские открытки невнятного содержания.

Но, знаете, я все равно была рада его видеть. Потому что Юлиан был частью моего детства, которого у меня, кстати, было не так и много. Только вот как объяснить Шурику, что между мной и этим «Финистом – Ясным Соколом» ничего, кроме дружбы, нет и не было никогда?

И… кхм… как объяснить это же самому «Финисту», когда он вот так крепко прижимает меня к груди и с придыханием шепчет на ухо, касаясь мочки губами:

– Маленькая моя нареченная! Как же я по тебе скучал!

Первая мысль, пришедшая в ответ, была:

«Какое счастье, что Алекса нет дома!»

А то с подобным подходом Юлику в перспективе грозило скучать не только по детсадовским невестам, но и по выбитым передним зубам, когда-то здоровым почкам и другим не менее ценным частям тела. Блин, ну разве можно вот так вваливаться в чужую жизнь? Может, я уже влюблена в другого? Или мне просто не нравится, когда меня обнимают? Или у меня, блин, лишай и ко мне по медицинским соображениям прикасаться нельзя?!

– Юлиан, – осторожно похлопала его по плечу, кое-как вывернув руку из цепких пальцев «нареченного», – на нас люди смотрят!

Чародей удивленно поднял голову и едва не отпрыгнул, наткнувшись взглядом на Полину.

– «Люди» – это я, – оскалилась она, таращась на Юлиана как на диковинную зверушку: вытянув шею и подойдя к нам почти вплотную.

– Добрый вечер, – мило улыбнувшись и от того став еще больше похожим на героя русских народных сказок, поздоровался «Финист». – Меня зовут Юлиан Шакуров. Я – Евин друг и…

– Ага! – язвительно фыркнула готесса. – Вижу я, какой ты друг!

– Что вы имеете в виду? – изогнул «Финист» бровки домиком.

– Кочерыжки, говорю, свои от Евы убрал! – вдруг рявкнула Полина так громко, что с меня звуковой волной чуть шапку не сорвало. – Пока целы!

Юлик тут же послушно разжал объятия.

– А я и не думал, что в наше время еще остались дуэньи, – заявил веселым тоном.

Однако я была настроена не столь миролюбиво и, получив наконец свободу, тут же схватила подругу под руку.

– Подожди-ка здесь, – буркнула Юлиану, оттаскивая Полю подальше в сад. – Слушай, откуда вдруг столько агрессии?

– Агрессии? – с напускным смехом переспросила готесса, поглядывая на парня из-за лохматой елки. Он стоял спокойно, широко расставив ноги и удерживая на лице добродушную улыбку. Казалось, ничто не может заинтересовать его больше, чем узорчатые перила особняка. Но я могла поклясться, что видела, как шевелятся его уши под светлыми локонами. – Ты еще не встречала настоящей агрессии, Ева. Хотя это ничего! Что-то мне подсказывает, что у тебя скоро появится такой шанс, – и добавила, подозрительно сощурившись: – Смотри на него: прислушивается, гад!

– Да где же гад-то?! – удивилась я. – Нормальный вроде парень!

На меня скосили раздраженный взгляд:

– А Шурику своему ты это сможешь вот так же просто сказать?

Тут-то мне сразу и поплохело, потому что Поля наступила на больную мозоль. Алексу вообще сложно было что-то объяснять, а уж присутствие постороннего парня в собственном доме… Да еще парня, который вот так, вслух, называет меня «невестой»…

– Считай, что я твоему красавчику сейчас жизнь спасаю, – хмуро закончила Полина. – Потому что, если он облапает тебя на глазах Соколова, ему придется искать протезы и, возможно, не только на передние конечности.

– Да ладно, – нервно хихикнув, попыталась отмахнуться я. – Мы с Юликом – просто друзья. Он ничего такого не имел в виду…

– Очнись, Ева! – шепотом возмутилась Поля. – Ты же не дура! Даже с твоим уровнем наивности нельзя не заметить, что этот «просто друг» смотрит на тебя, как я – на шоколадку. Нет, в обычной ситуации я бы за тебя только порадовалась: такой красивый и такой влюбленный. Но у тебя уже есть один красавчик, который, во-первых, тебе не безразличен, а во-вторых, точно не смирится с вот этим кандидатом. Так что мой тебе совет: сразу расставь с Юликом точки над «i». Ну или сделай то же самое с Александром, только меня предупреди заранее.

– Зачем? – тупо переспросила я, все еще гадая, на какие дополнительные части тела Юлику могли понадобиться протезы.

Поля хмыкнула:

– Чтобы я знала, кому из них помогать ценными подсказками, а кого – гнать от тебя зачарованной метлой!

Я нахмурилась, соображая, что именно она хотела сказать, а потом замахала руками:

– Ты что! Какие вообще могут быть варианты?!

– То есть выбираешь Юлиана? – коварно ухмыльнулась готесса.

– Нет! – воскликнула я. – Алекса! Конечно, Алекса!

– Да ладно! – улыбнулась Поля, слегка отодвигая ветку, чтобы «Финист» оказался в поле нашего зрения. – Почему ты так категорична? Посмотри на него! Какая попа, какие ноги, какие бицепсы! А волосы? Да сам принц Чарминг позавидовал бы таким волосам!

– Поля! – рыкнула я. – Хватит меня соблазнять!

– То есть у меня все-таки есть шанс тебя соблазнить? – с предвкушением сузила она глаза.

Я фыркнула и непреклонно сложила руки на груди:

– Да скорее ад замерзнет, чем ты убедишь меня променять Шурика на этого парня.

– Ой не зарекайся, подружка, – опять оскалилась готесса. – Ты же его совсем не знаешь. Может, он классный?

– Я тебя сейчас ударю!

– Хорошо-хорошо! – с видом поверженного противника подняла она ладони вверх. – Мне все понятно: любовь, верность и прочие святые ценности… Юлик – просто друг, Алекс – мужчина твоей жизни. Так и запишем. Обнимашки, правда, в эту теорию не вписываются…

– Я поговорю с Юлианом, и он больше не будет!

– Вот и отлично, – улыбнулась Полина, кивая на уже начавшего подмерзать парня. Он-то из дому выбежал без пальто, в одной рубашке. Не самый удачный выбор для начала февраля.

Черт, если бы я только знала тогда, что с Юлианом разобраться будет сложнее, чем воспроизвести тригонометрическую формулу комплексного числа! А спрятать его от Алекса, когда рядом постоянно находилась такая болтливая Поля, еще сложнее. Ну я же и представить не могла, что ее гениальный план по развитию наших отношений включал не только мою абсолютную верность, но еще и периодические вспышки ревности у заклинателя?! Ведь нет же в хозяйстве никого полезнее, чем виноватый парень? А он был виноватым, раз я не променяла его даже на красавца-«Финиста», а он все равно бесится! В общем, у Полины была своеобразная логика, непонятная простым смертным, и поразительно длинный язык, успешно действовавший на нервы моему заклинателю. Я долго не понимала, зачем она это делала, и склонялась к мысли, что подруга просто развлекается. Алекс же, как мантру, повторял фразу о том, что девушек не бьют, и всеми силами старался держать себя в руках.

Но это все было потом.

А сейчас на пороге моего дома стоял Юлик, с которым нужно было что-то решать. И я даже не знаю, что бы придумала, если бы в этот момент по ступеням крыльца не сбежала мама. Она внимательно осмотрела двор, демонстративно поежилась (ну еще бы ей было не холодно в шелковом халатике в минус восемь!) и пропела:

– Евочка, солнышко, ну разве можно держать гостя на морозе? Заходите в дом!

Юлиан сориентировался первым и, кивнув маме, скрылся в недрах особняка. Ядвига с улыбкой покосилась ему вслед и деловито уточнила, когда мы с Полей подошли на достаточное расстояние:

– Где Алекс?

– Уехал куда-то, – пожала плечами я. – Сказал, что по делам. Когда вернется – не знаю.

– Вот черт! – скривилась ведьма. – Такое шоу обломилось…

– Мама! – возмутилась я, но Ядвига только в недоумении хлопнула ресничками:

– А что такого?! Я же не говорю, что стала бы их подзуживать!

– А ты бы не стала? – недоверчиво насупилась я.

Мама посмотрела на меня с видом оскорбленного достоинства:

– Разумеется нет! Потому что, зная твоего Александра, в этом не было бы необходимости.

Я только прорычала что-то нечленораздельное в ответ и быстрым шагом ускакала в гостиную. Мама с Полей обменялись довольными улыбками и поспешили следом.

Я обежала комнату глазами: там сейчас собралась почти вся семья Соколовых, любопытная Полина, мама и Юлиан. Поскольку он и был причиной нашего сбора, неудивительно, что именно к нему были прикованы все взгляды. Причем такие взгляды, что мне на месте Юлика захотелось бы поменять дислокацию. Например, на джунгли Амазонки – там, говорят, можно хорошенько спрятаться. Или на Сибирь, как вариант. Хотя, судя по лицам некоторых, даже вечные льды Арктики вряд ли бы стали достаточно надежным убежищем…

Егор уставился на «Финиста», как бык на плащ тореадора. Казалось, он вот-вот выпустит струю пара из ноздрей, взревет и начнет бодаться. Причина такой вражды была очевидна: Шакуров при более близком рассмотрении оказался симпатичнее Соколова. Нет, они оба были вполне себе ничего: каждый на свой манер. Но Егор, похоже, впервые столкнулся с таким могучим конкурентом, а потому просто не знал, что с ним делать. Юлиан же, наоборот, к подобной реакции со стороны мужчин давно привык и на злобные взгляды моего брата не реагировал. Чем, конечно, злил того еще сильнее.

Богдан в этом плане был попроще. Он гарем растерять не боялся, а Полина ему сразу, одним подзатыльником, дала понять, что в «Финисте» не заинтересована. Правда, у нашего дизайнера тут же возник закономерный вопрос о том, что о Юлике думает Алекс. Но задать его вслух он не решался, поскольку в комнате присутствовали еще и Егор с Георгием. Потому он тоже ничего умнее не придумал, кроме как сидеть и напряженно буравить гостя взглядом.

Кстати, о самом старшем Соколове. Похоже, он пока не был готов к тому, что давнишний ухажер дочери, о которой Георгий всю жизнь мечтал и только недавно обрел и по отношению к которой еще не успел в полной мере выразить свою отцовскую любовь, заявится к нему домой. Да еще так поздно. Да еще с намеками на влюбленность. Нахал! Подлец! Ну и немного мазохист, учитывая габариты отчима.

В общем, по моим скромным подсчетам, ни один из Соколовых к Юлику симпатией не проникся. А ведь это еще Алекс домой не вернулся…

К сожалению, и мама с Полиной не добавляли Юлиану оптимизма. Они сидели рядышком, на диване: Ядвига с мартини и готесса с пивом в высоком бокале, которое ей преподнес Богдан. Сидели и ждали представления. Как дети в цирке, честное слово: глаза горят, улыбки на лице веселые-веселые! Ну как же! Мальчик вот-вот покажет смертельный номер, сунув голову в пасть крокодилу!

Наверное, именно по этой причине хуже всех приходилось мне. Ведь я-то в отличие от Юлиана понимала, чего будет стоить факиру этот фокус. А если главный крокодил успеет вовремя и застанет гостя «на месте преступления», шансы последнего на выживание вообще скатятся к нулю.

Потому я сидела на краешке кресла, кусала губы и отчаянно придумывала повод отослать друга детства из особняка до того, как во двор въедет синяя «мазда». Кажется, мои мучения были очень заметны, потому что Юлик вдруг перехватил мой взгляд и мягко улыбнулся. Боже, он меня еще и успокаивал! Наверное, я и правда выглядела как нежить со своим перекошенным лицом, раз даже Юлиан, примеривший на себя роль бандерлога перед разъяренным трехглавым Каа, решил меня пожалеть.

И тут внезапно, прежде чем я успела хоть что-то сказать, зазвонил телефон.

Мама поморщилась, глядя как кирпич-«нокия» подпрыгивает у меня в руках:

– Ты все еще пользуешься этим несуразным устройством времен гражданской войны?

Я хмыкнула, заглядывая в небольшой экран и пропуская возмущение мимо ушей. Ну и фигли, что телефон был большим и некрасивым? Зато он не давал шанса пропустить звонок и вообще был просто незаменим в целом ряде вопросов. Например, им запросто можно было отбиться от маньяка в темном переулке – главное было прицельно стукнуть.

– Кто там? – нетерпеливо заерзала на диване Полина. – Алекс?

– Нет, – в недоумении покачала я головой. – Номер не определен.

И дала отбой. Нет, правда: если я действительно была кому-то нужна – мне перезвонят. Вот тогда, быть может, и отвечу. Сейчас у меня не было ни времени, ни желания общаться с таинственным незнакомцем.

– Юлиан, – откладывая мобильник на кресло рядом с собой, я подняла глаза на «Финиста», – расскажи, что привело тебя в наш город после стольких лет?

Улыбка парня стала еще шире, и он ничтоже сумняшеся ответил:

– Ты.

– Ха-ха! – вырвалось у меня. Как по команде пять пар глаз вперились в мое посеревшее лицо.

– Так вот, оказывается, какие открытки ты посылала ему на праздники… – задумчиво проворковала мама.

Я встрепенулась.

– Не говори глупостей! – выпалила на одном дыхании. – И ты, Юлиан, тоже! Разве не твоей мечтой было поступить на факультет менеджмента в Париже? Я бы ни за что не стала тебя отговаривать.

– И я поступил, Ева, – склонил на бок голову Шакуров. – И вот уже второй год учусь на кафедре менеджмента туристической индустрии в университете «Париж Валь-де-Марн».

Мама нахмурилась:

– Погоди минутку… я ведь правильно помню, что твои родители владели туристическим агентством здесь, в городе?

– Правильно, – кивнул Юлиан. – И продолжают им владеть. Только теперь это целая группа компаний, представленная по всему миру.

– Ничего себе… – пробормотала Ядвига.

Георгий в ответ скрежетнул зубами так, что я думала, он их в пыль сотрет: видимо, по мнению отчима его супруга должна была восхищаться исключительно его талантами бизнесмена.

Юлиан же только вздохнул, небрежным жестом заправляя за ухо золотистую прядь:

– Да, миссис Моргалис, семейное дело разрослось, но разве счастье – в деньгах? Я прожил десять лет вдали от родины, от друзей, от семьи, но я знал, что однажды во что бы то ни стало вернусь сюда.

«Только не говори, что ради меня! Только не ради меня!» – панически пронеслось у меня в голове.

– Ведь здесь осталась Ева, – заколотил Юлиан в мой гроб последний гвоздь. – Моя детская любовь, которая, как известно, самая крепкая.

– Детская дружба самая крепкая! – немного грубо отрезала я.

– Возможно, – не стал отпираться Юлик. – Но в следующем году я собираюсь перевестись в местный университет.

– Интересно, что скажут на это твои родители… – хмыкнула Полина.

– Они не против, – ответил Шакуров. – Им главное, чтобы я мог возглавить бизнес, и для этого получил соответствующее образование. А насчет того, в какой стране его получать… Разве для пытливого ума есть существенная разница, что видно из окна: Эйфелеву башню или центральный парк с елками?

«Есть, – мрачно подумала я. – Сидя под башней Эйфеля, пытливый ум имеет шанс дожить до выпуска».

«Нокия» дернулась, снова привлекая внимание. Я отвлеклась от унылых мыслей и скосила на нее глаза: однако этот загадочный «некто» был весьма настойчив!

– Ева, ответь наконец! – скривилась Ядвига. Видно, ей не нравился виброзвонок, который заставлял кресло подпрыгивать так бодро, будто оно собиралось ускакать в сторону заката вместе со мной.

– Нет! – буркнула я, нажимая на красную кнопку.

Улыбка Юлиана стала очень широкой и от того слегка нереалистичной:

– Ты что-то скрываешь, Евочка?

Я грозно уставилась ему в глаза:

– От тебя? Юлиан, мы не общались десять лет! Вся моя жизнь от тебя скрыта.

– Ну не говори, – с видом Дэвида Копперфильда, заставившего исчезнуть синего кита из закрытого бассейна на глазах у стотысячной аудитории, покачал головой «Финист». – Я за тобой наблюдал.

Вот это он сказанул!

«Чего, простите?!» – Я сглотнула, чувствуя как волосы на затылке встают дыбом.

Мамино улыбчивое лицо мгновенно задеревенело, больше став похожим на погребальную маску. Поля, наоборот, оскалилась как питбуль. Даже Богдан с Егором напряглись, хотя вряд ли понимали, почему именно мы так реагировали.

А все было просто: Юлиан следил за ведьмой! Еще и так запросто в этом признавался. Я не понимала, он что: идиот?! Такое можно было ожидать от кого угодно, но не от потомственного мага. Конечно, мы все так или иначе приглядываем друг за другом. Конкуренция, знаете ли, борьба за территорию, магические артефакты, другие ценные находки. Да и просто шутки ради: знаете, как интересно порой наблюдать за экспериментами чародеев? Я имею в виду: наблюдать с безопасного расстояния. Да, мы все это делаем: и следим, и обсуждаем, и даже палки в колеса суем, если магическая защита конкурентов позволяет (собственная совесть ведьм редко останавливает). Но мы никогда, ни за что, даже под пытками инквизиции в этом бы не сознались! Потому что законом слежка строжайше запрещалась. А закон надо соблюдать, хотя бы на словах.

– Мне кажется, – поднялась с дивана мама, – тебе пора домой, Юлиан. Прямо сейчас.

– Миссис Моргалис, – попытался он исправить ситуацию. Кажется, до него только сейчас дошло, как сильно он лажанулся. – Я не это имел в виду…

Но следом за супругой встал Георгий, а потом и Егор с Богданом. По лицу отчима было ясно, что он не особо понял причину перемен в поведении Ядвиги, но выяснять ее будет потом, наедине. Если вообще будет. А сейчас просто надает гостю зуботычин и отправит за ворота. Ему и так очень хотелось это сделать, а уж когда повод подвернулся…

– Хорошо, миссис Моргалис, – сдался Юлик перед численным превосходством, и его благодушное лицо внезапно стало властным, даже каким-то по-армейски суровым. – Я уеду. Но напоследок хочу сказать, что вы меня неправильно поняли. Я действительно наблюдал за тем, как растет Ева, ведь я – первый в вашем списке, и у меня есть на это полное право. Но я не вмешивался в вашу жизнь и не узнавал ничего сверх необходимого минимума.

Мама нахмурилась и смерила меня тревожным взглядом. Ну да, я и сама сейчас мучительно соображала, что именно могло быть известно этому нежданному красавчику. Минимум-то у каждого разный, особенно в свете того, что случилось в последние месяцы.

Только Юлиан не стал дожидаться, пока мы сделаем выводы, а кивнул и, круто развернувшись, пошел к выходу. К сожалению, не дошел. Я уже почти выдохнула с облегчением, когда он остановился и, развернувшись на каблуках, выжидательно уставился на меня:

– Ева, проводи меня, пожалуйста.

Я прямо спиной ощутила, как напрягся Георгий. Но мама молчала, а Полина, бесшумно ступив ближе, взяла меня под руку и даже слегка подтолкнула к двери.

– Хорошо, – сказала я чуть дрогнувшим голосом.

Если честно, все произошло так быстро, что я даже не успела понять, когда из «дорогого гостя» Юлиан вдруг превратился во врага. А в перспективе – еще и беженца. В голове метались сотни мыслей, одна другой глупее, сталкивались друг с другом, оглушали и не давали сосредоточиться. Я не знала, о чем мы будем говорить и каким образом мне вообще удастся вести диалог. Сейчас казалось, я и пары слов не свяжу. Но мы, втроем, вышли на улицу и в полной тишине дошли до небесно-голубой «ауди». Как я раньше умудрилась не заметить эту машину в собственном дворе – ума не приложу! Она ведь стояла сразу у клумбы, объехав которую можно было добраться к воротам: низкая, спортивная и очень яркая.

Только там, достав ключи и отключив сигнализацию, Юлиан обернулся.

– Полина, ты не могла бы погулять где-нибудь десять минут? – предельно вежливо попросил он. На что готесса почти с нежностью улыбнулась и сунула ему под нос фигу. Юлиан поморщился. – Ты, наверное, думаешь, что я украду Еву, как Черномор Людмилу? Унесу по небесам?

– Нет, что ты, Зоркий Глаз! – съязвила подруга. – Я пока больше верю в законы физики и гравитацию. Но на всякий случай постою здесь, рядышком. А то мало ли чего ждать от вас, колдунов.

– Говори при Полине не стесняясь, Юлиан, – поддакнула я. – У меня от нее секретов нет.

– Хорошо, – нехотя согласился он и вдруг взял меня за руку. – Ева, мне нужно, чтобы ты кое-что поняла. Я не врал твоей матери.

– То есть, – сузила глаза я, – ты действительно следил за мной, хотя знаешь, как к этому относится магическое сообщество?!

– Да, следил, – без какого-либо признака раскаяния кивнул Шакуров. – Но у меня были на то причины. Ева, ты – моя невеста! Этот брак очень важен для меня и моей семьи. Не только потому, что ты – наследница рода Моргалис, хотя не скрою: моя мать от этого просто в восторге. Но если уж мне предстоит жениться на ведьме, я хочу, чтобы ею была ты. Я действительно скучал по тебе, Ева. И следил все эти годы только затем, чтобы знать, что у тебя все хорошо.

И он вперился в меня таким настороженным ждущим взглядом. Кажется, я должна была что-то ответить. Как-то утешить его, приободрить, что ли. Сказать, что не злюсь, что понимаю. Но… черт, мне совсем не хотелось это делать! Потому что, кроме симпатичного лица и деликатных манер, он ничем не отличался от остальных девяти женихов в мамином списке. «Если уж мне суждено жениться на ведьме…» – да на фиг ты мне сдался?! У меня Шурик есть! Он, конечно, не может похвастаться такой шевелюрой, будто остриг Рапунцель в младенчестве, зато в любви признался не потому, что его мама заставила!

И тут меня как будто током шарахнуло: вот я дурында! Он же только что сам решил все мои проблемы.

– Так ты меня не любишь! – со смесью радости и облегчения выдохнула я.

Юлик, кажется, даже немного смутился.

– Ну, Ева, – протянул он, – мы все-таки десять лет не виделись. Но я уверен: где-то в душе, если хорошенько покопаться, я смогу найти к тебе подходящее чувство…

– Так, послушай меня, Юлиан! – видя, что я сосредоточилась на своих мыслях, грозно перебила его Полина. – Меня терзают смутные сомнения… Когда, ты говоришь, вернулся в город?

– Неделю назад, – подумав, ответил парень.

Готесса сощурилась:

– А на кладбище, случайно, не забегал?!

– Зачем? – нахмурился в ответ чародей. – Мои родственники похоронены во Франции.

– Да так… – проурчала Поля. – Просто спрашиваю. А то у нас тут какой-то умник могилы решил пораскапывать. Вот я и думаю: не ты ли это был?

– Я – маг! – высокомерно отрезал Юлиан. – Мы не интересуемся трупами. Тебе скорее всего нужно искать некроманта.

– Да что ты говоришь, капитан Очевидность? – скривилась готесса. – А, может, ты с ним в сговоре? Или у тебя вообще какое-то «особенное» волшебство, замешенное на смерти? Ни в чем не хочешь признаться, кроме наличия «подходящих» чувств к Еве?

Юлиана аж перекосило от подобного обвинения. Маг в сговоре с некромантом! Да это было почти так же невероятно, как ведьма, влюбленная в заклинателя!

Наверное потому я и решила вмешаться:

– Отстань от него, Полина! Зачем бы Юлиану понадобилось разрывать могилы?

Подруга бросила на меня раздраженный взгляд, но спорить не стала. А вот Юлик, наоборот, приосанился, улыбнулся. Наверное, решил, что я его неспроста защищаю. Увы, пришлось разочаровать:

– Юлиан, неприятно это говорить, но, боюсь, у нас с тобой ничего не получится. Я… как бы… не свобод…

– Ева, тебя к телефону! – не к месту выскочил на порог Егор. – И лучше возьми трубку, а то эта «нокия» нам скоро кресло сломает! Или твоя мама спустит ее в унитаз – она говорит, что от такой сильной вибрации у нее поднимается давление.

– Какие мы нежные, – хмыкнула я, принимая у брата мобильный. Ну да: опять тот же «неопределившийся» номер. Кто же там, блин, так сильно хочет меня услышать? – Алло!

– Ева, ну наконец-то! – прозвучало на другом конце провода, и я закатила глаза.

– Нет, вы просто издеваетесь… Чего тебе нужно, Владимир?!

– День святого Валентина на носу! – немного обиженно заявил жених номер девять. – Наше первое свидание. Хочу узнать, куда ты предпочитаешь…

– Да мне все равно! – едва сдерживаясь, чтобы не зарычать, процедила я, но Владимир не унимался:

– Я знаю отличный ресторан на пересечении Северо-восточной и Кольцевой. Ты любишь итальянскую кухню? Или, если хочешь, пойдем в японский. Я могу дать тебе несколько частных уроков, как правильно есть суши…

– Владимир! – рявкнула я так, что с соседнего дерева, громко каркая, взлетела стая ворон. – Ты значение слов: «все равно» понимаешь?!

– Конечно, понимаю! – возмутился чародей. – Только принять не могу. Это – наше первое свидание, я хочу, чтобы все было идеально!

«Идеально»?! – чуть не заржала я. Идеальные свидания, да будет ему известно, не начинаются с шантажа и угроз!

Но орать на него в присутствии Юлиана и Егора мне показалось неразумным и, перехватив телефон поудобнее, я прошипела в динамик:

– Хочешь, чтобы встреча прошла хорошо: держись от меня подальше до субботы!

И отключилась, втайне радуясь, что сломать «нокию» было сложнее, чем раздолбать хромированного оленя на капоте «Волги» 62-го года выпуска. Какой-нибудь «сименс» или «самсунг» уже давно спрессовался бы в моем хрупком девичьем кулаке, а этот мобильный – ничего. Держится. Неубиваемая вещь!

– Ева, а кто это был?.. – начал было Юлиан, но я метнула в него предостерегающий взгляд:

– Не спрашивай!

– Хорошо, – покладисто кивнул Шакуров и открыл дверцу своей «ауди». – Но я надеюсь, однажды наступит день, когда от меня у тебя тоже не будет секретов.

– Разумеется, наступит, – фыркнула Полина. – Это будет день твоих похорон. Я лично прослежу, чтобы у твоей могилы она не лгала!

Юлиан натужно улыбнулся.

– Какое у тебя оригинальное чувство юмора, – проговорил негромко.

Полина изогнула бровь:

– А кто тебе сказал, что я шучу?

Мгновение они смотрели друг на друга, как две пумы, случайно облюбовавшие одного оленя: с подозрением, угрозой и тайным желанием впиться друг другу в глотки. Потом Юлиан улыбнулся и перевел взгляд на меня:

– Скоро мы обязательно встретимся снова, Ева. Я больше не пропаду из твоей жизни. Обещаю.

И сел в машину.

Мы с Полей мрачно переглянулись, когда «ауди» тронулась с места.

– Он мне не нравится, – коротко сообщила готесса, словно я сама об этом не догадывалась. – Весь из себя такой послушный, честный, романтичный. Шекспира на него нет! Согласился возглавить бизнес родителей и жениться на ведьме. Все ради других. Бедняжечка, блин… Ланселот хренов! Тьфу!

Я выслушала молча. Вообще, Полина была склонна видеть действительность в темных красках – в конце концов, именно поэтому она была готом. Но сейчас мне хотелось с ней согласиться. При всей своей обаятельности Шакуров оставил по себе самые противоречивые впечатления. С одной стороны: честный и культурный. С другой – может, он честный только потому, что туго соображает и потому плохо врет? А вежливость использует исключительно для притупления бдительности?

Я так задумалась о скрытых недостатках Юлиана, что не сразу поняла, отчего Полина вдруг тихонько присвистнула и заявила:

– Везет же тебе сегодня, подруга. Прямо как утопленнику, честное слово.

В недоумении я повернула голову и проследила за ее взглядом: дождавшись, пока «ауди» неспешно выползет за ворота, во двор особняка въехала синяя «мазда». И даже сквозь тонированное стекло мне был виден задумчивый взгляд Алекса.

«Мазда» обогнула клумбу и въехала в гараж. Мы с Полей проводили ее глазами, и готесса вдруг резко засобиралась домой:

– Уже почти девять, Ева! Боже, как поздно-поздно, а мне еще в одно место заскочить надо… Я, короче, поехала. Если что – звони.

– Секундочку, – подняла я ладонь, – ты что: меня бросаешь?

– Не бросаю, а… принимаю решение о тактической капитуляции, – выкрутилась готесса.

– Знаешь что? – возмутилась я. – С твоей стороны это просто трусость!

– Не трусость, Ева, – выразительно изогнула бровь подруга, – а осторожность!

– Ну да, конечно! – скрестила я руки на груди. – Огромная разница в терминологии, особенно актуальная в данной ситуации!

– Конечно огромная! – кивнула Полина.

– И в чем же она состоит?

– Ну… вот если боюсь я – то это осторожность. А если кто-то другой – то трусость, – с ухмылкой пояснила готесса. – Потому я сейчас тихонечко сяду на свой мотоцикл и поеду обратно в город. Подальше от твоего расчудесного и совершенно неадекватного в гневе парня. И совесть, кстати, меня не будет мучить абсолют!..

Знаете, иногда сюрпризы преподносят те, от кого их совсем не ждешь. На сей раз таким человеком-нежданчиком оказался Богдан. Он вышел на крыльцо, оглядел Полину долгим прищуренным взглядом и тяжко вздохнул:

– Боюсь, никуда ты не поедешь.

Полина обернулась:

– С чего бы это?!

– Разве папа тебя не учил, что в состоянии алкогольного опьянения за руль садиться нельзя?

Я хмыкнула: а Богданчик-то, оказывается, коварен! Уж не знаю, откуда он узнал о характере старшего Казакова, но Поля ужасно боялась, что отец застукает ее с «запашком» на мотоцикле. Неудивительно, что она тратила столько денег на такси: нарушение техники безопасности грозило не только лишением транспорта, но и (о, ужас!) трепкой. Именно так: в свои девятнадцать Поля, обладательница восьмого дана в тэквандо и такой репутации, что маргинальные личности в темных переулках при ее приближении старались как можно скорее выйти из сумрака и скрыться в неизвестном направлении, боялась получить ремнем по заднице.

– Я почти ничего не пила! – возмутилась она.

– Ноль пять крепкого пива, между прочим, – усмехнулся Богдан. – Это совсем не «ничего»!

Я мысленно присвистнула: вот же паразит! Он ведь сам ей это пиво и предложил.

– Для меня ноль пять – мелочи! – прошипела Полина, и тут, надо признать, она не солгала: организм готессы был крайне малочувствителен к алкоголю. Я почти уверена, что ее предки состояли частично из финнов, а частично из вечно замерзающих жителей Сибири. Ну из тех, кого американцы обычно изображают в ушанках, телогрейках и верхом на медведях. А еще – с бутылкой водки, потому что только с ее помощью человек может оседлать здоровенного хищника, распевая при этом российскую версию «Oh, happy day». Количество спирта, которое Полина потребляла в год, могло дать фору центральной городской больнице Нью-Йорка, причем, я сейчас говорю о спирте в чистом виде, а не о слабеньких коктейлях из сока и тоника. Но подруга действительно от этого особо не страдала. Если, конечно, не считать похмелья, которое бывало довольно мучительным, хотя и редким наказанием. Ну и выволочек от папеньки.

Богдан улыбнулся, слушая Полинкино ворчание, но остался непреклонен.

– Не сопротивляйся, кошечка, – проворковал он. – Идем лучше спать.

– Спать?! – изогнула бровь подруга. – А ты это заслужил? Придумал мне подарок на День святого Валентина или опять какие-то духи притащишь?! Учти, я тебя их выпить заставлю!

– Конечно придумал, – фыркнул парень, перебивая грозный поток обещаний. И добавил серьезным тоном. – А ты?

– Что – я? – не поняла девушка.

– Ты придумала, как меня поздравишь? День Валентина – праздник для двоих, – пояснил дизайнер. – На какой подарок могу рассчитывать я?

– Ева! – в поисках поддержки обернулась ко мне обескураженная готесса. – Ты слышала, что сказал твой брат?! Я должна ему что-то дарить, представляешь?! Скажи ему, что это – бред! Женщина делает подарок своему избраннику уже тем, что соглашается быть рядом с ним!

– Прости, Полечка, – развела я руками, – но Богдан говорит правильно. Это же День влюбленных, а не день рождения. Тут нужна взаимность. И потом: у нас вроде как равноправие полов, разве нет?

– Феминистка, блин! – недовольно рыкнула готесса. – И что, ты уже придумала подарок Алексу?!

– Ну типа того…

Богдан демонстративно насупился:

– А ты мне – нет?!

Готесса сглотнула, окинула его взглядом с головы до пят, прикинула перспективы и шагнула к ступеням:

– Знаешь, я тут пораскинула мозгами… идем, наверное, спать, а?

Мне пришлось зайтись кашлем, чтобы скрыть смех. Вот же Богдан! Вот же сукин сын! В который раз восхищаюсь его талантом. Так изящно и ловко обыграть Полину – да если бы он с таким же мастерством создавал свои дизайны, давно бы обогнал в популярности Жан-Анри Янсена[3]!

Полина бросила на меня хмурый взгляд (ну да, не стоило, наверное, так громко кашлять – уж она-то отлично знала мою медкарту и то, что бронхитом я не страдала) и следом за Богданом вошла в дом. А потом дверь отворилась вновь и на пороге появился Алекс. Он покосился через плечо на тихо ругающихся (но при этом так мило держащихся за руки) Богдана с Полиной и бесшумной походкой направился ко мне.

– Привет, – шепнул так, что бабочки в моем животе запорхали как сумасшедшие. Я слабо улыбнулась в ответ, но тут же одумалась, вспомнив, что мы с ним совсем недавно поругались и он еще не вымолил мое прощение (ха-ха, как будто этот гаденыш собирался меня умолять!). – Все еще злишься? – догадливо улыбнулся. Я выразительно нахохлилась. Шурик хмыкнул. – А так?

И, обхватив меня за талию, притянул к себе и поцеловал. Я просто задохнулась от неожиданности и негодования. Да-да! Именно поэтому я и не отпрыгнула назад, не отвернулась или хотя бы не промычала что-то протестующее в попытке его остановить. Я была слишком взволнована и обескуражена! А уж никак не очарована и захвачена этим дурацким чувством всепоглощающего счастья, которое всегда приходит, когда губы Алекса касаются моих собственных. И, конечно, в моей голове просто не могла пронестись мысль о том, что я скорее отгрызу собственную руку, чем откажу себе в удовольствии обнять его в ответ.

Закончился поцелуй не то чтобы слишком быстро (я вообще-то начала задыхаться, но держалась бы до последнего), но как-то неожиданно. Хотя мне в тот момент что угодно могло показаться неожиданным: например, то, что на дворе был февраль и что мои волосы, кажется, уже начали покрываться инеем.

Подумав, Шурик стянул с себя шарф и несколько раз обернул его вокруг моей шеи. Материи хватило даже на то, чтобы утеплить челюсть, что он и сделал с моего молчаливого согласия. Вообще-то я как раз размышляла о том, что он слишком самонадеян, если думает, что один поцелуй изменит мое отношение, а вовсе не наслаждалась ролью куклы Барби, как могло показаться стороннему наблюдателю, но с шарфом и правда было теплее.

– Как ты съездил? – спросила, чтобы не стоять немым столбиком и не заглядываться, как полоумная, на его губы (мягкие, настойчивые, сладкие, но кому какое дело?).

– Нормально, – пожал плечами Алекс и бросил настороженный взгляд по сторонам. – Мы кого-то ждем?

– Только тебя, – брякнула я первое, что пришло в голову, но его такой ответ, кажется, удовлетворил. Во всяком случае, он ступил ближе и расстегнул молнию на куртке.

– Ну вот я здесь. Может, зайдем в дом, пока ты совсем не окоченела? – и приглашающе распахнул полы одежки.

Я мысленно обозвала себя слабым человеком, но просто не смогла отказаться.

– Да, стоило бы, – кивнула, прижимаясь к его груди и обнимая руками за талию.

Шурик тихонько вздохнул, «схлопывая» крылья курточки за моей спиной:

– Знаешь, где я сегодня был?

Я подняла глаза.

– Нет, – и добавила, криво улыбнувшись: – Я ведь не посылала Азриэля за тобой следить.

Он хохотнул в ответ, но затем снова принял серьезный вид.

– Я объехал еще два кладбища, на которых покопался наш некромант.

– Нашел что-нибудь интересное?

– Возможно, – задумчиво кивнул Алекс и замолчал. Я немного подождала, давая ему возможность оформить мысль (хотя в глубине души уже поняла, что он снова перешел в режим «повышенной секретности», от которого в последнее время меня уже буквально тошнило), и не выдержала:

– Ну и?!

Шурик снова опустил на меня глаза, но теперь в его взгляде появилось нечто колючее и цепкое.

– Чья это «ауди» только что выехала со двора? – очень вовремя спросил он нарочито равнодушным тоном.

Я сглотнула. А ведь мысли о Юлиане почти выпорхнули из моей головы…

В общем, надо было сказать правду. Ведь все равно же узнает! Не я признаюсь, так мама или Полина, или… да кто угодно из свидетелей! А чистосердечное признание – Алекс сам это говорил – снимает половину вины. Если бы, конечно, на мне была какая-то вина, потому что лично я себя виноватой не считала. Юлиан приехал не по моему приглашению, так почему же я не могла честно об этом сказать?

А я вам объясню почему: потому что откровенничать легко из бункера! Ну или из подводной лодки, на худой конец: чтобы крикнуть правду, задраить люки и: «Глубокое погружение!!»

Годика на полтора, пока не перебесится. А вот стоять в обнимку, смотреть в его глаза и рассказывать о Юлиане… нет уж! Моей смелости на это не хватило. И, улыбнувшись так, что лицо, кажется, пошло судорогой, я выдала:

– Старый приятель приезжал.

– Серьезно? – недоверчиво изогнул бровь Алекс.

– Ага! – энергично кивнула я. – По большей части – к маме.

– По большей части? – переспросил он. Я прикинула в голове: если учесть, что список кандидатов в мои мужья составляла Ядвига, пригласила его в гости тоже она, а я без фотки в ее же телефоне Юлиана, возможно, даже бы и не вспомнила, можно сказать, в моих словах не было и капли лжи.

– Именно так! Это была ее инициатива, – сообщила с радостным оскалом. – А я вообще ни при чем и… кстати очень устала. Хочу в душ и баиньки!

– Но еще только девять вечера, – покосился на часы Шурик. – Ты, случайно, не заболела?

Я отступила на шаг, выбравшись из кокона его куртки, и зевнула, чинно прикрывшись ладошкой:

– Нет. Просто устала.

А потом убежала в дом прежде, чем он успел задать еще какой-то вопрос. Надежды на то, что мой маленький обман не раскроется, я, разумеется, не питала. Но знала наверняка, что Шурик не станет будить меня среди ночи, дабы выяснить отношения: он, конечно, бывает буйным и нетерпеливым, но ведь не настолько! Подождет до утра, а, возможно, даже успеет немного успокоиться. И, кроме того, я же не врала на самом деле! Ну немножко не договорила, самую малость, за это ведь не убивают?

По крайней мере, я очень надеялась, что Алекс думает также.

Угадайте, кого я увидела следующим утром в кресле у своей кровати? Правильно! Шурик сидел, наклонившись вперед и опустив локти на колени, и по его лицу было видно, что утро у парня не задалось. Почему-то уточнять причину не хотелось (тем более, что я и так о ней догадывалась), потому еще минут пять я лежала с закрытыми глазами, делая вид, что сплю. Причем мертвым сном, ибо только труп мог спать рядом с моей разрывающейся «нокией». Кажется, такой игнор хозяйки она приняла на личный счет и, пытаясь восстановить вселенскую гармонию, с каждой секундой трезвонила все громче. А я вам скажу, что даже советский будильник, прицельно швырнув который можно было пробить дыру в шкафу и который после этого все равно продолжал звонить, с моим финским телефоном рядом не валялся. Вчера вечером я поставила таймер и, видимо, от большого ума, положила мобильник на соседнюю подушку, и теперь он мало того, что орал как пожарная сирена (ну да, телефон был старым, с некачественной полифонией), так еще и прыгал как обезумевший Тигра из американского «Винни Пуха».

Я решила, что пора «просыпаться», когда поняла, что еще немного, и я просто свалюсь с кровати. Вместе с одеялом и подушкой. Помню, несколько лет назад по телевизору крутили рекламу: там телефон на одном виброзвонке пересек полстраны, чтобы попасть в руки хозяина. Так вот, если бы на главную роль пригласили мою «нокию», реклама превратилась бы в фильм ужасов, ведь она прошлась бы по державе, как Всадник Апокалипсиса – сметая препятствия, истребляя мирное население и причиняя ущерба на миллионы долларов, как семибалльное землетрясение.

Я не стала дожидаться разрушений и, затрепетав ресницами, старательно копируя диснеевскую Белоснежку, открыла глаза. Потянулась, отключила мобильный и только потом перевела взгляд на парня.

– Александр? – протянула удивленным тоном. – Какая неожиданная встреча, уважаемый с-сэр…

Закончила совсем уж тихо. Да уж: я, когда нервничаю, частенько несу какой-то бред. А иногда даже делаю. Сейчас, например, жутко захотелось присесть в реверансе. Или обмахнуться веером. Лучше всего, конечно, приложить к лицу платочек с нюхательной солью – говорят, она помогала прийти в себя, и как раз сейчас очень бы мне пригодилась.

Алекс, кстати, тоже несколько удивился, и это отразилось на том, как быстро его брови взметнулись вверх.

– Выражаешься прямо как светская дама на Венском балу, – проурчал он. – С чего бы? Нервничаешь?

Стараясь не делать резких движений (честное слово, чувствовала себя как в клетке с тигром!), я села в постели.

– Мне приснился очень красивый сон про восемнадцатый век, – сказала, пытаясь выглядеть убедительно. – Там были танцы со шляпками и ридикюли. А еще – воспитанные молодые джентльмены, умеющие танцевать гавот.

– Вроде Юлиана? – безучастно предположил Алекс. Мне поплохело, а Соколов откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и с видом эдакого денди продолжил: – Сегодня утром отец вскользь упомянул имя вчерашнего визитера.

Мне поплохело еще больше.

– И что?

– Кажется, ты назвала его старым приятелем?

Сглотнув, я резко поднялась на ноги и демонстративно пожала плечами:

– Мы не виделись десять лет. Как еще я могла его назвать?

– Ну не знаю, – следом за мной поднялся парень. – Очень настойчивым ухажером, например?!

То, что произошло потом, иначе чем накаленными нервами объяснить было нельзя: я вздрогнула и рявкнула, подхватывая висящий на спинке кровати халат:

– Не ори на меня!

– Это ты мне сейчас говоришь?! – вытаращился в ответ Шурик, но я уже выскочила за дверь. А в коридоре едва не сшибла с ног маму. Не представляю, что она могла делать на третьем этаже дома в это время, опять, наверное, под дверью шпионила. Дожидалась оптимального момента, чтобы ворваться внутрь и испортить нам кайф. Увы, облом сегодня ждал нас обеих, потому что я была тоже не прочь начать день с чего-то более приятного, чем выяснение отношений.

– Доброе утро, Евочка, – поздоровалась она с улыбкой. – Ты куда так спешишь?

Я бросила на нее хмурый взгляд:

– В душ!

Ядвига понятливо хмыкнула:

– Похоже, ты уже поговорила с Алексом о Юлиане.

– Не о чем было говорить! – рыкнула я. – Вернее, не о чем было бы, если бы ты Юлиана в гости не пригласила.

– То есть это моя вина, что ты со своим парнем договориться не можешь? – насупилась мама. Я вздохнула: вообще-то да. Вина была ее. Но говорить об этом вслух означало навлечь на себя десять казней египетских. Потому я сделала лицо попроще, глубоко вздохнула и спросила нейтральным тоном:

– Куда ты в таком виде собралась?

На маме был строгий деловой костюм с юбкой по колено, выгодно подчеркивающий всю упругость ее филейной части, и прическа «короной». Из украшений только наручные часики и серьги. Скромно и со вкусом, если, конечно, не знать, что цена последних превышала годовой бюджет какого-нибудь небольшого африканского государства.

– У Георгия сегодня важная встреча, я его сопровождаю, – тут же заулыбалась мама.

Я понятливо кивнула: в последнее время отчим называл супругу не иначе как «своим талисманом». Еще бы! Эта ведьма никогда не считала предосудительным понять мнение человека с помощью зелья, магии или собственного очарования. Неудивительно, что все контракты Соколова, при заключении которых присутствовала Ядвига, подписывались на лучших для нашей семьи условиях. Да Георгию все пятьдесят лет жизни так не везло, как за последние месяцы! И сейчас его «талисман» готовился нанести очередной удар по конкурентам.

Но прежде она заговорщицки подмигнула мне и, наклонившись, прошептала на ухо:

– Кстати, даю тебе сводку о состоянии в доме: Богдан увез Полину в университет, мы с супругом выезжаем через пятнадцать минут, Егор – через десять. Остаешься с Алексом наедине. Не прозевай свой шанс.

– В смысле? – нахмурилась я.

Мама закатила глаза:

– Ева, ты ведь женщина! Для нас так просто сменить гнев мужчины на милость, если приложить немного усилий.

– Хорошо тебе говорить, – хмыкнула я. – Твой мужчина не плюется огнем и не ревнует к каждому столбу.

И добавила, подозрительно сощурившись:

– Признавайся: почему ты мне сейчас помогаешь? Это не твой стиль!

Мама покачала головой, а потом выдала с такой улыбкой, что я ощутила себя маленьким душевнобольным ребенком:

– Какая же ты все-таки дурочка иногда. Ладно, беги в свой душ. Все, что хотела, – я тебе сказала. Захочешь – сделаешь выводы. Нет – выйдешь замуж за Юлиана. Хотя лично мне кажется, что с Алексом вы смотритесь гораздо лучше.

И ускакала по ступеням вниз. Я со смесью обалдения и восхищения проводила ее глазами: только моя мама могла перемещаться по мраморным полам на двенадцатисантиметровых шпильках с такой скоростью. Меня бы уже давно собирали по кусочкам где-то у подножия лестницы. И только она же могла давать советы о том, как помириться с парнем, после того, как сама нас и рассорила…

В душе я простояла минуть двадцать, мучительно думая о том, что сказала Ядвига. Наверное, она была права: мне сейчас нужно было проявить терпение и выдержку. Как-нибудь пропустить мимо ушей подозрительный тон Алекса, расслабиться и остыть. Рано или поздно он сам поймет, как ошибался и первым придет мириться.

– Да-да! Надо его успокоить… а не упокоить, – пробурчала, выбираясь из душа. – Женщина должна быть снисходительной к порокам мужчины. Нежной и мягкой…

Я обмотала голову полотенцем.

– Должна быть умнее…

Набросила халат на плечи.

– Ибо чаша моего терпения, – сунула руки в карманы… и закончила совсем другим тоном, доставая подаренный готессой белый порошок в пакетике, – не безгранична!

Ха-ха! Забудем все, что сказала мама! У меня есть волшебный кокс (надеюсь, конечно, что это все-таки не наркотик), он-то мне и поможет!

И, с предвкушением улыбнувшись, я выплыла из ванны.

Кажется, пора проявить свою женственность и сделать кому-то чай!

Александр Соколов

Я не идиот. Я бы не сгрыз от ярости оконные шпингалеты, услышав имя Юлиана, что бы там ни думала Ева. Да и отец у меня – личность попроще, чем та же Ядвига, например. Он не стал делать тайну мадридского двора из того, зачем приезжал Юлиан, как его встретила моя «сестра» и по какой причине он так быстро уехал. Но какого черта это стала делать Ева?! Ладно, допустим, она не хотела меня расстраивать (обычно этим объясняются все ее попытки солгать), но утром? Утром-то чего рычать и отбиваться?! Я не то что сделать – сказать ничего не успел! В чем ты меня обвинила, грозная женщина?! Что я, не разобравшись, пришел выяснять отношения? Но я же, блин, не идиот, чтобы так делать!

Кажется, после размышлений к этому же выводу пришла и Ева, потому что из ванны она вышла с отличным настроением. По крайней мере с каким-то… воодушевлением в глазах, что ли. А мне, кстати, не так повезло: голова после ссоры разболелась конкретно. Хотел выпить таблетку, но на законном месте (в банке из-под кофе на холодильнике за мыльницей) ее не обнаружил. Как и банки с мыльницей. Порадовался, что хоть холодильник на месте, но он бы от головы все равно не помог.

Именно в тот момент, когда я шарил рукой на поверхности белого друга и мысленно материл умника, нарушившего вековые устои нашей кухни, на пороге показалась Ева.

– Ты что-то ищешь? – спросила она заботливым тоном.

Я кивнул:

– Голова раскалывается. Пытаюсь отыскать аспирин.

– Возможно, стоит заглянуть в аптечку? – ласково уточнила девушка. – А лучше: посиди вот здесь, за столом. Я сама сейчас все сделаю. Приготовлю тебе чай, лекарство… бутерброд будешь?

Малость осоловело я опустился на табурет у барной стойки. Нет, то, что Ева была отличной хозяйкой – не терпела беспорядка, умела вкусно готовить, – я понял давно. Просто раньше она никогда не была такой… внимательной.

– Я уже завтракал, – сказал, поглядывая на вскипающий чайник. – И вообще-то утром предпочитаю кофе.

Девушка задумалась на мгновение, а потом выдала категорическое:

– Нет. Если болит голова – нужен чай.

Хм… учитывая, как сгущались тучи за окном, кофеин мне бы сейчас не помешал. Но вы бы стали спорить, если бы к вам с чашкой чая подплыла девушка в одном халате? Вот и я не стал. И, уж поверьте, вопрос был не в том, что кипяток мог запросто оказаться у меня на голове (хотя, зная характер моей ведьмы, такое развитие событий тоже нельзя было исключить), – просто сквозь тонкую ткань отлично просвечивали изгибы ее тела. И не только изгибы.

Я вытаращился, как двенадцатилетний мальчишка, который о Камасутре слышал только от друзей на улице. Даже не помню, как выхлебал чай. Опомнился, только когда она подошла совсем близко и, обняв меня за шею, на мгновение прикоснулась к губам:

– Ну что? Тебе лучше?

Медленно кивнул.

– Отлично! – радостно улыбнулась она и отступила. – Тогда поехали в школу.

«Наш девиз непобедим – возбудим и не дадим…» – промелькнуло у меня в голове, пока я смотрел, как моя коварная соблазнительница, виляя бедрами так, что Мата Хари удавилась бы от зависти, поднимается по лестнице. Не понял: с каких это пор она стала так двигаться?!

Еще минуты три сидел как пришибленный. Потом подобрал с пола челюсть и, открыв кран с холодной водой, несколько раз умыл лицо.

– Фу-у-у… – протянул, опершись руками о мойку. Да что со мной?! Мартовские коты весной ведут себя попроще, чем я сейчас. По ходу, правильно Гугля говорит: «Спермотоксикоз – дело серьезное». А я, дурак, ему не верил…

В общем, пока мы ехали в школу, все было еще ничего. Я сосредоточился на дороге, вцепился в руль и вообще старался не коситься в сторону Евы. Хотя запах ее духов еще никогда не был так сладок («сладок»?! Почти Пушкин, блин!), а коленки в облегающих джинсах, которые я все же умудрялся иногда цеплять периферийным зрением, – такими манящими.

Стало хуже, когда мы прибыли к месту назначения. Нет, товарищи: «хуже» – это слабое слово. Это был просто ахтунг! Уж не знаю, из чего был Евин чай, но голова моя от него не прошла. Зато появился беспричинный каменный стояк. Впрочем, возможно, так и было задумано, потому что больная голова меня беспокоила все меньше и меньше.

Знаете, вы никогда не были в неловкой ситуации, если вам не приходилось перебежками добираться в школьный душ, избегая сторожа, который именно в этот день решил, видимо, открыться ученикам и обласкать каждого своим вниманием. Иначе какого дьявола его вынесло на улицу? Весной – понятно: он клумбы свои защищал. А сейчас, по колено в снегу – на фиг мчаться за нормальными людьми с воплем:

– Погоди! У тебя что-то торчит!

Я, елки, и так знаю, что торчит! Чего орать-то?!

Правда, потом оказалось, что дядя Сережа орал не мне, а какому-то заморышу-третьекласснику, сунувшему метровый ватман в свой портфель на шестьдесят литров. Но поскольку портфель уже был забит так, будто детеныш собирался в турпоход на неделю, ватман грозил вот-вот вывалиться и погибнуть под ногами других торопящихся школьников. Дядя Сережа решил помочь. И в целом спасибо ему большое за участие! Но мысли, блин, свои надо четче формулировать! Возможно, тогда я не ворвался бы в душ так, будто за мной колония зергов гналась…

Самое прикольное, что душ не помог. Ни холодный, ни горячий – никакой! Я сорок минут под ним проторчал: хоть бы какой-то результат был! Нет, вы только не подумайте: я честно делал все, что на моем месте сделал бы любой нормальный мужик. Ну чтобы быстро и безболезненно, так сказать, облегчить свою участь. Ни фига! С таким же успехом я мог заняться медитацией: организм требовал полноценного секса.

Скрежетнув зубами, я представил реакцию Евы. О, девчонка будет в ярости! Ну первые минут пять – так точно, а потом я скорее всего смогу сделать так, чтобы ей полегчало.

И мне-то сразу как хорошо станет…

Видимо, на этом моменте меня и заклинило. Потому что совесть больше признаков жизни не подавала, и, по-злодейски усмехнувшись, я потянулся к телефону.

Ева Моргалис

Что-то сегодня с Алексом было не так. Я это сразу почувствовала. И дело было даже не в интуиции: просто не заметить это было невозможно. Пока мы ехали в школу, он бросал на меня такие взгляды, что у меня коленки начинали дрожать. Может, не стоило ему все же подсыпать порошок в чай? Тем более план и так чуть не сорвался, когда он кофе захотел. Гурман, блин! Его вон от жасмина колбасило не по-детски: представляю, что было бы, хлебни он кофеина.

А может, я просто переборщила с дозировкой? Поля мне ее не назвала, и это могло означать только одно: порция должна быть стандартной (в иных случаях готесса аккуратна вплоть до миллиграмма): одна щепоть. К сожалению, для меня это звучало как «насыпь соли на глаз». Я вообще все ложками отмеряла, и зря, кажется, не спросила, сколько щепоток порошка поместится в одной чайной. Наверное, стоило взять половину…

На школьной стоянке я еще раз внимательно посмотрела на Шурика. Показалось или он и правда выглядел суровее обычного? Пальцы аж побелели – так вцепились в руль, на лбу пульсировала жилка, напряженные скулы казались острыми в неярком освещении спрятавшегося за тучами солнца.

– Ты себя нормально чувствуешь? – спросила, протягивая руку, чтобы убрать с его лба непослушную прядь. Он отшатнулся так, будто я ткнула в него раскаленной кочергой.

– Все нормально! – прохрипел, со странным оттенком ужаса уставившись на мою ладонь. – Просто голова болит!

– Аспирин не помог? – прошептала, думая, могло ли поведение парня стать результатом общего действия порошка и таблеток. Судя по его виду: еще как могло! Обычно ведь люди с головной болью так себя не ведут!

– Все нормально, – повторил Шурик. – Иди на урок!

– Но я могу помочь… – начала было я, но парень только вцепился в руль еще крепче, хотя мне казалось, что это было уже невозможно, и повторил тоном, не терпящим возражений:

– Иди!

Ох, как мне не хотелось бросать его в таком состоянии! Но он ведь гордый! Для него же помощь принять – это нанести серьезный удар по репутации. Мужик, однако…

Пришлось, кусая губы, выбираться из машины и топать на пару. По дороге вытащила мобильный из кармана и набрала Полю.

– Привет! – почти сразу ответила готесса.

– Доброе утро! – ответила без воодушевления и сразу перешла к сути вопроса: – Полинка, что это был за порошок такой?!

– Какой порошок? – не поняла подруга.

– Который ты мне вчера дала! – рыкнула я в трубку. – И который я по твоему совету только что подсыпала Алексу в чай!

На миг повисла тяжелая пауза. Потом готесса как-то странно кашлянула и уточнила:

– А вы сейчас где?

– В школе, – не понимая, куда она клонит, ответила я.

– И ты только что подсыпала порошок?

– Ну да!

– А разве я тебе не сказала, что это нужно сделать вечером?

Я задумалась, вспоминая наш диалог. Черт, за последние несколько часов столько всего случилось, что эта крошечная деталь могла запросто вылететь у меня из головы.

– Поля, – сдалась я наконец. Вечером, утром… да какая разница, если я его уже подсыпала?! – А что теперь будет?

– Теперь? – хмыкнула готесса. – Теперь жди.

– Чего?!

– Ну… если оценить обстановку и… если я правильно помню свойство порошка – звонка.

У меня дернулось веко:

– То есть ты можешь неправильно помнить его свойства?!

– А-ха-ха, – как-то не слишком натурально посмеялась в трубку готесса и без предупреждения отключилась. А я так и замерла перед дверью в класс математики, прижимая к уху старинную «нокию», пока звонок не протрубил начало урока. Кстати, именно что протрубил: после Нового года администрация школы решила привнести в жизнь детей что-то величественное, торжественное. Теперь о начале занятий нам сообщал бодрый марш Вагнера. Не знаю как кому, а мне от него хотелось не на алгебре в интегралах копаться, а сделать что-то гораздо более значимое. Громкое. Завоевать Польшу, например.

Впрочем, этой фантазии (к счастью) никогда не суждено было сбыться. И, прежде всего, потому, что завоеватель из меня был никакой. Из Полинки – да, она круто смотрелась бы как в треуголке Наполеона, так и на коне Чингисхана, а вот я лучше скромненько решу пару лишних примеров. Не сказала бы, что сильно люблю математику, но крови здесь точно поменьше.

А звонка я все же дождалась. Минут за десять до перерыва «нокия» завибрировала, и учитель, не отрываясь от журнала, сказал:

– Ева Моргалис, если хотите поговорить – прошу вас покинуть кабинет. Вы отвлекаете остальных.

Я хмыкнула и окинула взглядом «отвлекаемых»: две блондинки за первой партой – Света и Таня – устроили консилиум на тему: «Последняя неделя распродажи в бутике меха и кожи: покупать новую шубу или сначала избавиться от старых трех». Четверка на задворках класса расписывали «пульку» в преферансе, и я со своего места отлично слышала, кто выигрывает, а кто – мухлюет. Девчонки у окна распотрошили тетрадь и швыряли любовные записки группе ухажеров внизу. Наш этаж был вторым, парни стояли недалеко, но так как дамы, очевидно, были косыми, самолетики постоянно улетали куда-то вдаль. Парни ругались, кричали, что целиться нужно лучше, а потом швыряли обратно ответы такими же мятыми «оригами». Про эсэмэски, кажется, никто из них не слышал. Да… такому контингенту я смогла бы помешать, только если бы как раз стала приставать с математикой. «Школа для богатых» – ха! Тот же зоопарк, только входные билеты подороже…

В общем, из класса я вышла без угрызений совести. Тем более что звонил Алекс, а его я просто не могла проигнорировать. Особенно сегодня.

– Алло?

– Ева! – рыкнули в трубку. Интересно, он сегодня как-то по-другому говорить пробовал? Или у него зубы срослись, что только рык и получается? – Немедленно иди в душ!

Это было неожиданно. Нет, серьезно, я много чего ожидала, но это было совсем странно. Наклонившись, я потянула носом, пытаясь понять, не воняет ли от меня. Вроде не воняло.

– Ты хочешь, чтобы я помылась? – прошептала, чувствуя, как щеки начинают полыхать. Может, у него от порошка нюх прорезался? Ну, в смысле, как у собаки: и он теперь слышит любой запах на расстоянии пятидесяти метров?!

– Не совсем, – прохрипел Шурик. – Приходи быстрее. Я тебе на месте все объясню.

Черт, какие мы скрытные…

Я покосилась на класс. Впереди маячила вторая пара алгебры. Вряд ли я не вернусь до следующей перемены. Значит, сумку можно было не брать. А Егор Петрович… думаю, он даже не заметит мое отсутствие. Мы все знали, что он сейчас выбирает новую машину (Alfa Romeo, кажется) и активно сканирует рынок на счет новостей, отзывов, цен и другой важной информации. Короче, ему есть чем заняться, кроме как отслеживать мои перемещения.

Душ в нашей школе располагался в подвале: ближе к лестнице – женский, чуть дальше, через двустворчатую белую дверь входа в бассейн – мужской. Кстати, зимой почему-то бассейн не работал, а на двери висела цепь размером с якорную и большой навесной замок. Как будто сторож не внутрь учеников не пускал, а не давал чему-то стремному выбраться наружу. Водяные у них там завелись, что ли? Хотя это могло объяснить, почему занятия плаванием убрали из расписания.

Сейчас, кстати, в подвале не было ни души. Ну то есть это мне так показалось. Единственная лампочка светила неярким дневным светом, мраморные полы резонировали звук от шагов, и спускаться вниз было реально страшно. Я успела дойти до двери в бассейн, в очередной раз нервно оглянуться и пролепетать:

– Алекс… – когда меня внезапно подхватил смерч, протащил по коридору и зашвырнул в одну из кабинок мужского душа. Там было сухо и прохладно, пластмассовая перегородка, к которой меня прислонили, не холодила спину, как если бы я оперлась о кафельную стену. Но все это я заметила только потом. А сейчас весь мир застилали они: потемневшие глаза Шурика с каким-то странным, почти безумным блеском в глубине.

– Ведьма! – прохрипел он, наклоняясь так низко, что я почувствовала его дыхание у себя на лице. – Признавайся, что ты добавила мне в чай?!

– Н-ничего… – пробормотала я, опасливо вжимая голову в плечи.

Шурик ступил еще ближе:

– Не ври мне!

– Я н-не… то есть, мне кажется… у меня было… это все Полина придумала! – выпалила наконец, зажмурив глаза. – Но она сказала, что все будет хорошо!

– Правда?! – усмехнулся Алекс, на миг становясь похожим на вампира. И поверьте, это был не тот красавец с блестками по всему телу, которого придумала Стефани Майерс для своих «Сумерек», а суровый такой кровопийца с перекошенным лицом, напряженной челюстью и пламенем преисподней в глазах. Я почти видела, как он поднимает руки, нежно касается моего горла своими тонкими длинными пальцами, обхватывает его и начинает душить. Я даже приготовилась хрипеть и отбиваться, но «вампир» вдруг сощурился и, повторил:

– Все будет хорошо, говоришь?!

И указал вниз. Я послушно опустила глаза, и они мгновенно стали круглыми, как грецкие орехи.

– Вау!

– С-спасибо! – по-змеиному прошипел Алекс. А я нервно хихикнула, не смея отвести взгляд от того, что мне так любезно демонстрировали. Внезапно, как по волшебству, мои неуверенность, страх и неловкость куда-то исчезли, а их место заняло совсем другое чувство. Оно заставило сердце биться так громко и сильно, что я слышала гул в ушах, в животе появилось сладостное томление, в желудок словно кто-то пустил стайку крошечных кузнечиков, тут же фейерверком разлетевшихся во все стороны. Мысли в голове заходили ходуном, но одна красной строкой выделялась среди остальных:

«А вот если бы вместо семейников на нем были плавки, оно бы все так же стояло?!»

– Любуешься?! – по-своему поняв мое затянувшееся молчание, процедил Шурик.

Я покачала головой.

– Теперь понятно, почему я должна была мстить вечером, – сказала едва слышно. И добавила: – Поля обещала, что мне понравится…

– На хрена Полина дала тебе виагру?! – рявкнул он, и я встрепенулась от возмущения:

– Нет! Это совершенно точно не виагра! Поля терпеть не может химию. Скорее всего это какой-то природный афродизиак. Возможно, толченые устрицы, но я не уверена, что в таком виде их принимают для…

У Шурика дернулся кадык, словно он только что попытался проглотить скорпиона.

– «Возможно»?! – уточнил он таким же тоном, каким час назад я задавала этот вопрос Полине. – «Возможно, это – толченые устрицы?!»

Я аж слегка присела – до того у него был страшный вид.

– Прости, но к порошку не прилагался вкладыш с инструкцией…

– То есть ты не знаешь, сколько это будет длиться?!

Я застыла, напряженно пытаясь вспомнить, что еще готесса рассказала о порошке, кроме того, что он принесет мне удовлетворение (раньше, правда, я думала, что она имеет в виду удовлетворение местью, то сейчас почему-то начала сомневаться). К сожалению, единственное, что пришло на ум, это:

– От него точно не будет побочных эффектов…

И тут он улыбнулся. Честно скажу: от этой улыбки меня чуть не контузило. Ему как будто губы в одном месте степлером закололи.

– Да нет: они будут! – прорычал, внезапно касаясь губами моей ключицы. Я ахнула и схватилась за его плечи, когда он провел губами к уху и обхватил языком мочку.

– Какие, например? – выдохнула, чувствуя, как начинает кружиться голова и все тело трепещет, отдаваясь его ласке. Алекс притянул меня к себе за талию и, подхватив ногу, забросил ее себе на бедро.

– А какие они бывают от трения? – ответил между поцелуями так, что я едва разобрала слова. Но когда все же разобрала.

– Мы в школе! – попыталась отпрянуть.

Но Шурик держал крепко.

– Здесь нас никто не найдет!

– Ты уверен?

– Да!

– А если?..

Он резко отстранился и уставился на меня своими змеиными глазами. Вообще-то я понятия не имела, какие у змей глаза, но в тот момент казалось, что, если бы меня хотел проглотить удав, он бы смотрел так же.

– Ты не хочешь? – спросил вкрадчивым голосом.

На один короткий миг мне захотелось кивнуть, одернуть свитер, подкрасить губы, чтобы была не так заметна припухлость, и с высоко поднятой головой вернуться в класс. Я ведь, в конце концов, не та девочка, что позволяет себе курить под школьной лестницей, прогуливать уроки и целоваться с мальчиками на задних сиденьях авто?! И уж точно не та, кто занимается сексом в кабинке школьного душа!

Или все же та?

Выдохнув с толикой обреченности, присущей человеку, который только что попрощался со своими моральными принципами, я подалась вперед, обхватила его за шею и потянула на себя. Что было дальше – помню смутно. Его губы, ладони, живот, все его тело: оно было единственным, что я слышала, видела и чувствовала. Оно заменило собой целый мир, и я утонула в этом мире, растворилась в нем, отдаваясь всецело, до последнего вздоха и позволяя в ответ тонуть в себе. Это было как взрыв, цунами, извержение вулкана: нечто великое, могущественное и совершенно необыкновенное. В боковых кабинках с полок падали шампуни и мыло, наш душ с такой силой ударился о кафельную стенку, что расколол плитку, но мне было все равно. Черт, мне было бы все равно! Последнее, что еще промелькнуло у меня в голове перед тем, как все, кроме «здесь» и «сейчас», перестало иметь значение, это мысль:

«Только бы Ядвига сейчас не постучала в дверь!»

Я чувствовала себя морской звездой, которую штормом выбросило на берег. Да и выглядела наверняка так же: раскинутые в сторону конечности, лицо, уткнувшееся в подушку, тихое, едва слышимое сопение. Если считать, что движение – это жизнь, то моя жизнь в тот момент находилась на последнем издыхании. Мышцы ныли, словно их выворачивало наизнанку, в голове было так пусто, что казалось вот-вот от одного уха к другому, подхватываемый ветром, пронесется куст перекати-поля. И вообще, я чувствовала ужасную слабость, но не как при болезни, а словно только что проскакала пятьдесят километров на Нимфе.

– Нет, подруга, – вздохнула Поля, втирая мне в плечи какой-то на редкость вонючий препарат. – Сколько тебя ни тренируй, а олимпийцем ты не станешь.

Я протестующе взвизгнула в такт ее движениям (от могучих стараний готессы подо мной шаталась кровать, постепенно отъезжая по паркету от стены) и, тщательно выговаривая слова, послала ее в баню. «Никудышный олимпиец» – ага, как же! Да у меня подготовка, как у Рокки – можно против Мухаммеда Али выставлять. Раунда три точно продержусь. Уж порхать как бабочка меня Полина научила. Про осу, правда, ничего не знаю, но случайно, может, куда и попаду. А то, что последняя тренировка далась тяжеловато, – так в этом моей вины нет. Просто тренажер попался очень уж… активный. Настолько, что мне пришлось пропустить не только алгебру, но и пару по литературе. Спасибо догадливому Ждану, прихватившему сумку: хоть какая-то польза от надоедливой тени. К занятиям я вернулась только в конце учебного дня. И лучше бы, наверное, вообще этого не делала. Раиса Акимовна, учительница английского языка неопределенного возраста, сначала пару раз на меня косилась, потом раза четыре пыталась отправить в медпункт, а под конец заявила, что наркотики – зло, и всучила телефон доверия. Ей, видите ли, не понравился мой отрешенный взгляд. А как, скажите, пожалуйста, я еще могла смотреть, если Алекс превратил мой мозг в желе?!

На стоянке, правда, выяснилось, что страдала я не одна. Шурик выглядел не менее усталым, но очень ответственно выполнил обязанности водителя и доставил меня домой без единой аварии (хотя после второго поворота, когда мы только чудом разминулись с фурой, мне очень захотелось лечь на пол и начать молиться). А потом уехал на репетицию. Я могла только посочувствовать: судя по его лицу – он бы душу продал, только бы завалиться спать. Но выступление на День святого Валентина много значило для его группы, и чем меньше оставалось времени, тем чаще они собирались для тренировок.

Поля закончила втирать крем, и от души хлопнула ладонью мне по спине:

– Ну как, лучше теперь?

– Я скажу что угодно, только больше не бей! – охнула я, переворачиваясь. Вообще-то мазь подействовала: по крайней мере, мышцы спины и рук слушались куда лучше.

Готесса усмехнулась:

– Знаешь, какое самое лучше средство от крепатуры?

– Горячая ванна? – с надеждой предположила я и тут же была вынуждена ее похоронить.

– Дополнительные нагрузки! – улыбнулась Полина так предвкушающе, что я сразу поняла: эту речь она продумала заранее. Но, видимо решив сыграть сценку до конца, невинно предположила: – Или ты считаешь это странным?

– Странным? – выдохнула, с трудом принимая сидячее положение. – О боже, Полина, ну зачем? Зачем эти полумеры? Я считаю твою затею идиотской и предупреждаю, что следующие пару дней надеюсь провести либо за партой, либо в постели.

– В постели, говоришь? – похабно оскалилась подруга, но я на нее так зыркнула, что улыбка тут же исчезла с ее лица. Она хлопнула ресничками и развела руками. – А что такого? Дело-то молодое! Но я все же хочу, чтобы ты выслушала мое предложение, потому что тебе оно точно понравится! – Я недоверчиво изогнула бровь, и Поля закончила мысль: – Завтра мы идем на йогу! Я уже записалась.

Вот так просто: идем. Констатация факта. Спасибо, что оставила право выбора за мной, дорогая подруга. Особенно если учесть, куда именно ты меня тащишь.

– Йога?! – сощурившись, уточнила я. Готесса радостно закивала, я содрогнулась. Нет, не потому что боялась растяжки, а потому что однажды мы на йогу уже ходили. Года два назад, когда Поля вот так же сидела в моей комнате и жаловалась на то, что нервы у нее стали ни к черту. Я тогда не пыталась с ней спорить: моя роль заключалась в том, чтобы молча посидеть рядом и выслушать ее сетования на судьбу-злодейку. И на окружающих, которые плетут хитрые замыслы и суют палки в колеса милой и невинной девушке в черном. Поверьте, мне стоило немалых усилий держать язык за зубами! Иначе я бы постаралась ей объяснить, что ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову становиться у нее на пути. Она же как мартышка на БелАЗе: непредсказуемая и беспощадная. А уж с теми, кто по какой-то причине ей не приглянулся, вообще ведет себя хуже лангольера: не успел вовремя смыться – сожрет не колеблясь. Да через полчаса общения с ней даже Гитлер и Муссолини мечтали бы о точечном попадании метеорита в форточку! И вот этот самый человек говорил, что ее обижают.

Короче, я согласилась тогда пойти на йогу. И это был довольно интересный опыт, несмотря на то, что нас изгнали прочь из зала на сороковой минуте тренировки. Я считаю – вполне справедливо. Ибо не надо было называть тренера гуттаперчевой девочкой, трансформером и Самарой Морган. Особенно Самарой Морган, ведь фильм «Звонок» в то время был очень популярен, а у тренера, как по закону подлости, оказались длинные черные волосы и светлый костюм. В общем, когда она красивым жестом забросила ноги на плечи, две впечатлительные мадам, как раз изображавшие некое подобие аистов, рухнули на землю, а нас вежливо попросили покинуть студию и больше никогда не возвращаться.

Что-то мне подсказывало, что этот визит закончится так же. Но Полина порой бывала очень убедительна. Да что там! Иногда мне казалось, что она сумеет договориться даже с неподкупной Фемидой на Страшном суде!

– Ты пойми! – вещала подруга, сидя на краешке моей постели. – Мы же в прошлый раз не туда пошли. Нам нужно было записаться в группу для начинающих, а я решилась на среднюю. Ну, блин, кто же мог подумать, что моей растяжки для тэквондо не хватит для какой-то йоги?! Они же там как будто из пластилина все: гнутся в таких местах – смотреть страшно! Но я тут недавно прочитала умную мысль о том, что йога – это не только физкультура. Значит, мы можем и не изгибаться так сильно, а только правильно дышать и прислушиваться к вселенной.

Я подняла на нее мрачный взгляд:

– Разве ты пять минут назад не предлагала физические нагрузки для снятия эффекта от предыдущих?

– Конечно! – кивнула она. – Но я ведь говорю: «не только»! Прежде всего, йога – это философия! Общение с вечным. Погружение в нирвану! А я хочу найти дорогу в нирвану, потому что иначе я помогу Ирочке Колесовой найти дорогу на ближайшее кладбище!

– Что, – вздохнула я, – все еще грызетесь?

– Я – нет! – ответила Поля, мрачным взглядом буравя стену. – Я же объясняла, почему мне как раз выгодно с ней дружить. Но она вцепилась в меня как бультерьер. Вздохнуть спокойно не дает. Любая фраза не об учебе рассматривается как попытка диверсии и карается монологом на полтора часа. Страшно умная, но чертовски скучная личность. Боюсь, еще немного, и она сделает из меня послушную лаборантку в очках и белом халате.

Я честно скользнула по готессе глазами и не смогла представить ее в белом. Разве что в костюме Ку-клукс-клана, хотя, надо отдать Поле должное, расисткой она не была: люди ее бесили вне зависимости от цвета кожи.

– Ну так что? – подняла она на меня глаза. – Ты согласна… ой! – подпрыгнула на кровати так, что я вздрогнула от неожиданности. – Твоя сумка на меня бросилась!

– Ха-ха! – мрачно ответила я. – В этой комнате броситься может только ковер. А сумка вибрирует. Там телефон. Дай ее сюда.

Поля брезгливо, двумя пальцами подняла за ремешок мой школьный рюкзак. Судя по лицу, в ее воображении моя «нокия» только что отрастила себе тентакли и готовилась завоевать мир.

– Твоя мама говорит правильно, – покачала она головой, – пора уже поменять эту дуру на что-то более вменяемое.

– Или вообще перейти на яблочные технологии, – кивнула я. – Говорят, айфон – это круто.

– Не советую, – пожала плечами Полина. – Вступить в секту всегда легче, чем выйти из нее.

Она открыла сумку и вытащила мою вибрирующую машинку. Смерила ее в руке:

– По-моему, легче было бы носить с собой таксофон, – а потом взглянула на экран. – Ух ты! Да это же один из твоих ухажеров.

Я со стоном уронила голову на подушку:

– Опять Владимир?

– Что значит «опять»?

– Он мне сегодня раз пять звонил. Честное слово, я начинаю сожалеть, что у меня нет лицензии на ношение и применение гладкоствольного оружия.

– И чего он хочет? – ухмыльнулась Полина. Ну да – ей было смешно.

Я вздохнула:

– Чтобы свидание прошло успешно, – и тоскливо добавила: – Но если он будет таким же настойчивым оставшиеся три дня, я до субботы покончу с собой.

– Ну так не бери трубку! – резонно предложила готесса. – Ему надоест, и он перестанет звонить.

– Даже не надейся! – хмыкнула я. – У этого мага терпения – бездна! В прошлый раз он трезвонил полтора часа, пока я не сдалась.

– Тогда выключи телефон.

– Не могу. Егор все еще набирает меня несколько раз в день. Видимо, боится, что во мне проснется дух Колумба и я поплыву в Индию.

Поля понимающе скривилась, вспомнив, как несколько месяцев назад я, никого не предупредив, осталась у нее ночевать. Именно тогда братишка вручил мне «нокию» с требованием постоянно быть на связи.

Мрачно вздохнув и, видимо, смирившись с несостоятельностью аргументов, готесса передала мне телефон и поудобнее устроилась на кровати. Приготовилась слушать. Я тоже приготовилась, потому что в общении с Владимиром нужна была железная выдержка. А мне она давалась непросто.

Но на этот раз не помогли ни мантра, ни упражнение «досчитай до десяти», потому что разговор пошел по совершенно неожиданному руслу.

– Ева, ты в курсе, что происходит на сапоге? – очень встревоженным голосом спросил Владимир.

Мое лицо вытянулось почти непроизвольно:

– Что, прости?

– На сапоге! – рявкнул парень, словно от громкости его голоса зависела степень моего понимания.

Я молча включила громкую связь и вопросительно посмотрела на Полину. Та изогнула бровь.

– Ты имеешь в виду Италию? – спросила, наклонившись к трубке. Ответом ей было гробовое молчание, а потом нервное:

– Кто здесь?!

– Полина, – призналась я. – Так что про сапог? Ты действительно говоришь об Италии?

– Да, – нехотя ответил Владимир, словно я случайно посвятила готессу в нашу общую тайну и ему было неприятно с этим мириться.

– И что же там не так?

– А ты телевизор когда в последний раз смотрела? Рим заливает, Неаполь покрылся льдом, Венеция уходит под воду…

– Допустим, с трагизмом ты немного перегнул, – перебила Полина его тираду. – Венеция тонет постоянно. Каждый год на несколько миллиметров – ученые давно это доказали. И в Неаполе снег не такое уж редкое явление.

– Да, но не все же сразу!

– Что я могу сказать? – криво усмехнулась подруга. – Не повезло итальянцам.

Владимир глухо чертыхнулся, видимо предварительно прикрыв трубку рукой.

– Ведьмы считают, что дело не в везении. Погодные аномалии происходят по всему миру, просто до Италии на них никто внимания не обращал. Здесь слишком жарко, там слишком холодно, где-то ураганы, где-то потопы…

– Блин, Вова! – фыркнула готесса. – Тебе партия зеленых платит, что ли? То, что грядет глобальное потепление, мы знаем.

– А то что вместе с погодой меняется магический фон? – вкрадчиво уточнил чародей, и Поля со звоном сомкнула челюсти.

– Может, просто показалось? – нахмурилась я.

Владимир вздохнул:

– Не знаю, но… наверное, такой вариант тоже нельзя исключать. Моя мать – та еще перестраховщица. Она паниковать начинает по поводу и без. А когда Мелисса Овада паникует, то устраивает извержение Везувия в миниатюре. И от него не спастись.

– Ясно, – кивнула Полина. – Мать покоя не дает. От нас-то ты чего хочешь?

– Конкретно от тебя – ничего! – грубо отрубил Владимир. – А Ева, возможно, захотела бы помочь мне с расследованием…

– Не захотела бы! – рыкнула в ответ готесса. – Нас итальянский полуостров интересует мало, а Мелисса Овада – твоя проблема, не наша.

– Прости, Владимир, – добавила я, чтобы как-то смягчить отповедь, – ну не хотелось мне ругаться с мамиными друзьями (какими бы «закадычными» они ни были). – Но Полина права. Меня все равно в Италию не отпустят, да и времени нет. И потом: моя мама входит в ведьмовской совет города. Если бы происходило что-то серьезное, она бы мне сообщила. Боюсь, на этот раз Мелисса действительно перегибает палку. Спокойной ночи.

Владимир ответил что-то протестующим тоном, но я уже не слушала. Нажав на красную кнопку, я подняла на готессу глаза.

– Мы ведь сейчас поступили правильно? – уточнила неуверенно.

Поля усмехнулась:

– Ева, ну какие у него аргументы? В Италии выпал снег. Зимой! Я в шоке, какая неожиданность!

– Но если Неаполь покрыт льдом, значит, температура держится ниже ноля уже довольно долго. А это действительно аномалия.

– Да, – кивнула подруга. – Но такое тоже бывает. Не очень часто – раз в сто лет, возможно, но бывает. Ничего магического там нет.

– А как же фон?

– Фон! – передразнила Полина. – Еще одна недоказанная гипотеза. Ты так сильно хочешь полететь в Италию с Владимиром, что цепляешься за то, что даже невозможно измерить?

– Нет, конечно!

– То-то и оно! – Подруга каверзно улыбнулась и с воодушевлением потерла ладони. – Но мы, конечно, устроим собственное расследование. Без Овада и ее надоедливого отпрыска. И отлично справимся своими силами. Особенно если я буду помогать.

– И что же ты хочешь в обмен на помощь? – вздохнула я, уже догадываясь, что она скажет. Надо признать, интуиция меня не подвела.

– Ты возьмешь меня с собой в Италию! – села на постели готесса. – В Китай вы с Алексом уже без меня летали, но это приключение… О, я его ни за что не пропущу! Ева? Ева, ты меня слышишь? Что с тобой?

Я замерла на своей половине кровати, круглыми глазами уставившись на дверь. Нет, этого просто не могло быть!

– Шурик, я тебя убью! – прошептала, сжимая кулаки.

Бездумно глядя в стену, в углу моей комнаты стояла долговязая фигура в старомодном костюме с бабочкой, белых перчатках и цилиндре.

Не иначе как еще один демон.

Глава 4

Сегодня в полночь на автобусной остановке видел оборотня.

Хотя, может быть, это был просто очень волосатый парень.

В любом случае серебряная пуля сработала!

NNN

Я спустила ноги с кровати и медленно подкралась к демону. Что-то в нем было не так. Ну не то чтобы демоны в принципе могли подходить под какой-то определенный стандарт, просто конкретно этот выделялся слишком уж сильно. Прежде всего тем, что не старался быть незаметным.

– Дурдом какой-то… – пробормотала, обходя демона по кругу. – Или я чего-то не понимаю, или Шурик совсем охамел…

Полина соскочила с кровати следом за мной и в задумчивости поскребла затылок.

Я бросила на нее возмущенный взгляд:

– Нет, ты можешь в это поверить?!

– Э… наверное, не могу, – «угадала» готесса.

– Серьезно, Поля: это уже ни в село, ни в Красную Армию! Да я не знаю, что с ним сделаю!

– Идея, конечно, интересная, – кашлянула в кулак готесса, – а главное, подкупает своей новизной. Но я так и не поняла: за что?

«За что»?! Я перевела пылающий взгляд с демона на подругу, снова на демона, опять на подругу и, указав на нечисть обеими руками, вопросила:

– Ты что издеваешься, Полина?!

Ее лицо стало еще более задумчивым, если такое вообще возможно:

– Ева, там ничего нет.

– Что?! – Я с раздражением уставилась на демона. Да как же нет! Вот он стоит, родимый. Уставился в стену, будто ему там медом помазано, и не собирается уходить даже перед лицом моего праведного гнева! – Ты что, серьезно думаешь, что вот это служит украшением моего интерьера?!

Полина проследила за моим взглядом и пробормотала:

– Ева, ты сейчас так грозно смотришь на комод, что мне за него становится страшно…

Я стиснула зубы: если она думала, что это – смешно, она ошибалась. Потому что мне уже становилось немного страшно. Прежде всего за собственную психику.

– То есть, – пожевала губами, пытаясь правильно подобрать слова, – ты не видишь у двери мужчину?

Брови подруги медленно поползли вверх, но я не сдавалась:

– Тощего, высокого, в костюме с бабочкой и белых перчатках?

– Я бы хотела сказать, что вижу, – гробовым, но не лишенным участия голосом ответила Поля. – Но тогда нас, скорее всего, просто поселят в соседние номера в психушке. Ева, кроме нас с тобой, в комнате никого нет.

Мне стало грустно. Так, как только может стать при упоминании комнаты с мягкими белыми стенами.

– Скорее всего, это какой-то странный демон, – сказала с надеждой.

Полина с готовностью кивнула:

– Разумеется! Тебе нужно пообщаться со своим заклинателем, как ты и хотела. Наверное, это его работа.

Я хмыкнула, покосившись на часы. Алекс должен был вернуться минут через тридцать, не позже. И, если мне повезет, он признается в том, что подослал ко мне второго шпиона, когда первый (Азриэль) выбыл из игры. Правда, кое-что все равно не вписывалось в эту превосходную логическую цепочку: по эту сторону Завесы демоны могут спрятаться от людей. Но все, кто наделен магическим даром, отлично их видят. В том числе знахари.

А привидений не существует.

Александр Соколов

Кто придумал День святого Валентина? На хрена он вообще сдался, этот праздник? Лишний раз признаться в любви (под принуждением: традиция, блин! Куда ж без этого?), сходить в ресторан, где кроме вас двоих будет еще штук пятнадцать таких же «счастливых» пар (и еще с десяток будет толпиться у входа, дожидаясь своей очереди), наградить букетом, который завянет через день, а судя по цене, должен был бы простоять до Рождества. И, конечно, еще один обязательный атрибут: красная плюшевая задница в подарок. То есть все почему-то называют его «сердцем», но это таки зад и по сути, и по форме.

Женщины думают, что День Валентина был создан для них. Чтобы именно сегодня они ощущали себя любимыми и желанными. Чушь! То, насколько тебя любят, не зависит от даты календаря и вряд ли может быть измерено количеством «валентинок». Продавцы всего этого хлама: открыток, цветов, игрушек – вот кто действительно должен благодарить древнего мученика, обвенчавшего влюбленных. Прибылью в этот день можно «питаться» весь оставшийся год (ну точно до 8 Марта – еще одного чудо-праздника с мутной историей и дивными традициями). Продавцы и музыканты.

Хорошая музыка всегда привлекает внимание, и в этот день менеджеры в клубах не скупятся на гонорары. Если бы не это – фигли меня кто заставил бы работать в эту субботу. Наш праздник – Хэллоуин, наша музыка – тяжелый рок. Я не исполняю баллады и не выступаю в смокинге. Да у меня сценический псевдоним – Демон! Какие стрелы с сердечками, мать вашу?! Мне рога носить надо!

– Извини, друг, – протягивая мне микрофон, улыбнулся Лектор, – но бабло, по ходу, победило зло.

Я еще раз окинул взглядом свое отражение в большом настенном зеркале: бабло не только победило, но еще и поизмывалось от души. Короткая туника, лебединые крылья, сандалии – из меня пытались сделать Амура. Правда, не слишком в этом преуспели.

– Пристрелю того, кто посоветует побрить ноги, – пообещал, мрачно оглядывая девственные леса Камбоджи ниже колен. На фоне белого платья они выглядели особенно феерично.

– Это тебе еще повезло, – вздохнул Лектор, с тоской глядя на собственные ноги, одетые в лохматое подобие штанов, заканчивающихся тяжелыми бутафорскими копытами. – Меня одели в сатира. Какого черта? Образ козла никак не вписывается в этот праздник!

– Я где-то читал, что сатиры были очень любвеобильны, – ровным тоном ответила гора розового меха, в недрах которой скрывался Хаск. Он должен был изображать медведя, но лично мне напоминал крашеного йети. Особенное сходство добавляла трехдневная щетина, которая делала Хаска отдаленно похожим на Гимли. Высокого плечистого и очень недовольного Гимли.

Но хуже всего пришлось Гугле. Его короткие белые волосы сыграли злую шутку, и Жеке выдали костюм: джинсы с мотней по колено, клетчатую рубашку, жилет, яркий шелковый шарф. Стиль а-ля Джастин Бибер.

– Убейте меня, – простонал бедняга, и даже у невозмутимого Хаска рука потянулась к бейсбольной бите.

– Простите, парни, – покаялся Андрей. – Я не ожидал, что так получится.

Гугля скрипнул зубами:

– Не бери в голову, козлина!

Я бросил на Жеку мрачный взгляд: было понятно, почему он недоволен, но в таком наряде ему было как-то сложно сочувствовать. К тому же мы все оказались в одной лодке.

– Никто не ожидал, Лектор, – сказал я примирительным тоном. – Но теперь деваться некуда, так что попытаемся соответствовать.

– Это все Роберто, – прогремел Хаск, пытаясь устроить гитару на своем выпирающем от меха животе. – Крашеный удод! На кой черт Игорь его нанял?

Мы синхронно кивнули, хотя вопрос был скорее риторическим. Роберто явился в «Домино» всего неделю назад и с ходу заявил, что сделает это место самым популярным клубом в городе. А для этого, по его словам, нужно было кое-что изменить. Например, дизайн, потому что мрачноватый. И меню, ведь крылышки идут под пиво, а вино лучше подавать с сыром. Идиот! «Домино» всегда был скорее баром, чем клубом. Здесь напиваются в хлам, танцуют на столах, через день ломают мебель и разбивают бутылки друг о друга. Здесь особая публика и особая атмосфера. Какая винная карта?! Этот Роберто хотя бы представляет, что значит получить по голове Shato de pilin’on?!

Надо сказать, Игорь оказался куда терпеливее, чем мы думали. Он честно выслушал нового работника, почти не матерясь и не перебивая. Один раз только схватился за сердце: когда Роберто предложил перенести клуб поближе к центру города. Собственно на этом запас его толерантности иссяк. Следующие полчаса мы все имели возможность оценить спич владельца «Домино» на тему того, где и в каких позах он видел Роберто и его фантазию. Это подействовало. Дизайнер малость поутих, убрал цветы со столов и белый тюль над сценой. Вернул в меню пиво и крылышки (повар, как раз пытавшийся сообразить, как приготовить ризотто в микроволновке, аннулировал заказ на набор кастрюль со сковородками и вздохнул спокойно). Единственное, что Роберто сумел-таки выбить из Игоря, это право на организацию Дня влюбленных. Видимо, «крашеный удод» обошелся боссу недешево, раз тот согласился: от вида одних только розовых флайеров у старого байкера начинал дергаться кадык.

– Скажи «спасибо», что нас хотя бы не заставили менять репертуар, – пробурчал Толян. – Только я все равно не понимаю, на хрена все это нужно.

– Ради женщин, конечно, – криво ухмыльнулся Лектор. – Для них в эту субботу бесплатный вход, бесплатные напитки и бесплатный цирк.

– Ты вообще в курсе, какие женщины ходят в «Домино»?! – резким движением Гугля содрал шарф с шеи. – Роберто должен поставить металлоискатели на входе, иначе в субботу в нашем клубе появится еще и бесплатный тир. И я почему-то догадываюсь, кто будет мишенью!

– Не переживай, друг, – буркнул Хаск. – В тебя за барабанами будет сложно попасть. А я как большая розовая туча. Сдохну первым.

Я криво ухмыльнулся:

– Не сдохнешь.

Толян перевел на меня вопросительный взгляд, но я только посильнее сжал стойку микрофона в кулаке.

– У меня появилась идея, друг. Роберто хочет шоу – мы его ему устроим. Но только в своем стиле.

Огонек в глазах друзей показал, что предложение им понравилось. Оставалось только правильно все организовать. И я даже знал, к кому можно обратиться за помощью.

Домой возвратился в приподнятом настроении. Которое, увы, продержалось недолго: стоило только распахнуть дверь в собственную спальню.

Первой в глаза бросилась Полина: черная, худая, длинноволосая. Матерь Божья! Я ко всему привыкший, но едва не метнул в нее лампой от неожиданности. Сочувствую Богдану: ему с такой «красоткой» приходится ночевать. В одной комнате, при выключенном свете, а если брать в расчет ее экзотическое чувство юмора – так я вообще удивлен, что брата до сих пор в психушку не забрали.

– Ты что здесь делаешь?! – спросил, учитывая обстоятельства, очень даже вежливо.

– Тебя жду, – криво улыбнулась готесса и кивнула на постель. С нее медленно поднялась чем-то испуганная Ева, но подойти не захотела: остановилась у изголовья кровати, свела брови на переносице и заявила:

– В моей комнате демон.

Я тихо выдохнул и, бросив сумку на пол, приподнял бровь:

– Поподробнее, пожалуйста.

– Это не Азриэль.

Ага, конечно! Ведь обычно по земле шастает множество бесхозных демонов. Особенно много их в доме у заклинателя. Прямо табунами ходят, не знаю как обратно отправить.

– Ты уверена? – спросил со вздохом. – Азриэль умеет изменять внешность. Может, ты его просто не узнала?

– Тогда уж это он меня не узнал, – проворчала Ева. – Демон не реагирует на приказы, не отвечает на вопросы, только стоит в углу и смотрит на дверь. Может, он сломался?

Я закашлялся, пытаясь скрыть смех:

– Это вряд ли.

– Посмотри сам, если мне не веришь!

Пожал плечами:

– Ну, показывай.

Сразу признаюсь: я ее слова всерьез не воспринял. Не потому, что не доверяю, просто для нее панику на ровном месте создать – чуть проще чем элементарно. Демон ее не слушается… Блин, может, она его с перепугу с настоящим ковром перепутала? В полпервого ночи что только не привидится.

С другой стороны: в чем-то ее переубеждать – неблагодарное, а порой еще и опасное занятие. Потому, еще раз вздохнув и смирившись с тем, что душ откладывается на неопределенное время, я вышел из комнаты.

Ева топала впереди так быстро, словно боялась, что демон ее не дождется и исчезнет. Она первой добежала до спальни и на мгновение обернулась, окатив меня предвкушающим взглядом. У меня появилась дикая мысль, что, возможно, я чего-то не учел и у Евы действительно появился новый «поклонник». Это, конечно, было бы очень странно, но Азриэля ведь она смогла очаровать?

– Приготовься, – подливая масла в огонь, прошептала из-за плеча Полина.

Мысленно пожелал ей умолкнуть и поскорее исчезнуть за линией горизонта.

А затем ступил в заботливо распахнутую Евой дверь. Ступил и замер, пытаясь понять, куда смотреть.

В комнате было пусто. Не считая, собственно, меня и ведьмы, скрестившей руки на груди и выжидающе на меня уставившейся. Полина с каменным лицом осталась в коридоре и на мои вопросительные взгляды не реагировала. А зря. Мне, если честно, было о чем ее спросить. Например, что именно они пили до моего прихода и когда Еву отпустит?

– Как ты можешь это объяснить? – спросила ведьма, пока я старательно оглядывался по сторонам, хотя уже понял, что ничего нового в комнате не увижу.

– Единственный демон, который здесь сегодня побывал, это Азриэль, – сказал, прислушиваясь к ощущениям. – Сейчас он на первом этаже, в районе кухни. Никого другого из-за Завесы здесь нет и не было.

– Тогда кто это такой?! – прошептала Ева и… указала на комод. Я поскреб в затылке, но на всякий случай подошел к шкафу поближе, пригляделся, даже поскреб ногтем дверцу.

– Это точно не демон, – сказал уверенно.

Девушка сглотнула:

– Я в курсе. Тот, о ком я говорю, стоит левее.

Мы с Полиной переглянулись и, кажется, впервые в жизни поняли друг друга без слов.

«Что будем делать?» – спросил мой взгляд.

«В больничку бы ее надо, – ответили глаза Казаковой. – На препаратики».

«А если без фанатизма?» – нахмурился я. Хорошенькие у нее, однако, методы: прямо не подруга, а шпион инквизиции. Чуть что – сразу под электрошок.

– Это ты в чем меня сейчас пытаешься обвинить?! – уже не скрываясь, рявкнула Полина. Ага, правда глаза режет!

– Сама знаешь! – прорычал в ответ, на всякий случай становясь между Евой и этой черной мамбой.

– Да я бы никогда в жизни… – начала было она, но тут вмешалась «потерпевшая».

– Погодите минуточку! – воскликнула она, всеми десятью когтями впиваясь мне в ладонь. – Вы что, опять окопались?! А меня предупредить забыли? Ну чтобы я, например, не лезла к вам со своими мелкими, никому не интересными проблемами во время очередной священной войны!

Мне стало неловко. Особенно когда Полина прыгнула в комнату и, грозно тыкая в меня пальцем, возопила:

– Ты хоть представляешь, что он обо мне только что подумал?!

– Да я о тебе вообще не думаю, – отмахнулся как от надоедливого пекинеса и обернулся к Еве. Посмотрел на нее: вот я дебил… Девчушка-то реально напуганная своими видениями. На глазах слезы, губы дрожат, пальцы побелели, те самые, между прочим, которыми она мне в руку вцепилась – мог бы и раньше догадаться, что еще немного, и ее просто накроет волной истерики. Маленькая моя ведьмочка!

Не задумываясь, обхватил ее ладонью за шею, притянул к себе, прижался губами к макушке:

– Что бы это ни было, мы во всем разберемся.

– Но ты же ничего не видишь! – с отчаянием прошептала она.

– Зато я верю, что видишь ты.

Она подняла лицо.

– Правда? – выдохнула так, словно боялась услышать ответ.

Я кивнул:

– Да. Верю.

Черт, а разве могло быть иначе? Если женщина, которую ты любишь, говорит, что видит призрака, тебе остается только согласиться, пускай даже весь остальной мир вопит о том, что этого не может быть. Любовь, в конце концов, строится на доверии, и если она доверила тебе свои страхи, будь добр: бери соль, дробовик, протонный излучатель или что там еще используют охотники за привидениями – и вперед искать доказательства! Нужно только придумать, с чего начать…

– Возможно, этот… фантом… как-то связан со снегом в Италии? – задумчиво предположила готесса. Я поднял на нее хмурый недоверчивый взгляд. – А что?! – с видом оскорбленного достоинства развела она руками. – Я тоже верю, что у Евы глюки неспроста!

– У меня не глюки! – гневно выпалила ведьма. – Он правда здесь стоит. Вот на этом самом месте! А то, что вы его не видите… наверняка этому есть какое-то объяснение!

– И, знаешь, кто может его нам дать? – внезапно пришла мне в голову интересная мысль. – Некромант!

– Да ладно! – округлила глаза Полина. – Это же вилами по воде! Некроманты оживляют трупы, а не призывают души на землю. Будь это иначе, их бы почитали как богов, а не считали порождениями тьмы!

– То есть моя идея кажется тебе менее реалистичной, чем то, что в Неаполе метель, а у нас в результате этого появилось привидение в спальне? – проскрежетал я зубами. – Его сюда ветром надуло или как?!

Ева нахмурилась:

– А откуда ты знаешь об Италии?

– Да об этом во всех новостях трубят, – объяснил и только потом сообразил, что она спросила. – А ты, кстати, откуда узнала? Euronews не числится среди твоих любимых каналов.

Девчонки обменялись выразительными взглядами, потом Ева пожевала нижнюю губу (она всегда это делает, когда волнуется) и нехотя ответила:

– Нам… товарищ сказал.

Блин, ну не умеешь врать – не берись! Зачем эти бессмысленные потуги, если в результате все равно придется во всем сознаться.

– Какой товарищ?

Ну и что ты теперь будешь делать, милая моя обманщица?

– Владимир Овада.

Ого! Да мы решили быть честными! Прямо как-то неожиданно (лучше бы, наверное, соврала: терпеть не могу этого ушлепка).

– Он мне сам позвонил, – добавила Ева.

Я изогнул бровь:

– Чтобы сообщить прогноз погоды в Неаполе? Фигасе, какое у дятла чувство социальной ответственности.

– Он сказал, что снег и потоп – последствия изменения магического фона.

Я запнулся и мысленно выругался:

– Вот с этого надо было и начинать! Возможно, корни твоего привидения уходят туда же?

Полина аж подпрыгнула от этих слов:

– Значит, я была права?! И мы таки летим в Италию?

Ох ты ж, какая шустрая…

– Нет! – ответил, указывая на часы. – Мы идем спать. О погодных аномалиях подумаем завтра утром.

Полина недовольно фыркнула, но спорить почему-то не стала. А вот Ева подняла на нее тревожный взгляд:

– Ты домой или к Богдану?

– Час ночи! – покачал головой я. – Думаешь, брат будет рад ее видеть?

В ответ в меня подняли полный презрения взгляд, хлопнули сильно накрашенными ресницами и, демонстративно поправив блузку, промурлыкали:

– Поспорим, что будет?

И готесса выплыла из спальни. Как каравелла прямо. «Черная жемчужина», если точнее: такая же мрачная и явно переоцененная. Я криво улыбнулся ей вслед: удачи, Богдан! А потом скосил глаза на Еву:

– Ты со мной?

– Чего? – удивленно переспросила девушка.

Я развел руками:

– Нет, если хочешь остаться одна в замкнутом пространстве со своим таинственным фантомом, то кто я такой, чтобы возражать…

– Я с тобой! – воскликнула она прежде, чем я успел закончить предложение, и почти вылетела следом за подругой.

Надо признать, на сей раз моя улыбка была куда более довольной. Ударив по выключателю, я в последний раз обвел спальню взглядом и сказал в пустоту:

– Спасибо, чувак! Серьезно, кем бы ты ни был: спасибо.

К сожалению или к счастью, мне никто не ответил.

Ева Моргалис

Думаю, той ночью Алекс не раз пожалел, что позвал меня к себе. Я бы на его месте точно пожалела. Нет, не скажу, что я была совсем неадекватной, просто волнение сказывалось. Черт, это ведь совсем не весело: видеть то, чего не видят другие. И не надо мне рассказывать про интуицию, карты Таро и хрустальные шары: почему-то ни одна из этих чудо-штуковин не позволила владельцам выиграть в лотерею. Даже обманывать доверчивых посетителей куда проще с помощью обычных законов физики, чем глупого полтергейста, бесцельно стоящего у тебя в комнате!

В общем, сами понимаете, в особом восторге от своего нового «таланта» я не была. Если говорить языком техническим: наблюдать дядю в черном не было моей фичей. Это был мой баг. Возможно, если бы я видела призраков с детства, я бы могла с этим как-то смириться, но, блин, мне с пеленок втолковывали, что их просто не существует! И теперь, в одну ночь, весь мир перевернулся с ног на голову. Я этого не просила! Закройте обратно мой третий глаз! Я не хочу быть единственной в мире ведьмой, которая содержит в спальне пансион для умерших душ! Нет, серьезно: вдруг он здесь не один? Что, если я выйду за порог, а их там целая толпа? Или еще хуже: что, если они сами меня найдут? Вот сейчас я на мгновение закрою глаза, а когда открою их снова, в комнате станет многолюдно, как на Таймс-сквер в час пик? А потом все эти странные личности встанут кружочком вокруг моей постели, уставятся каждый в свою точку и будут стоять, изображая застывший хоровод. Да как я вообще тогда буду жить?!

– Малыш, что с тобой? – позвал Алекс. Я резко обернулась: парень собирался в душ и сейчас активно избавлялся от одежды.

– Все нормально, – пробормотала, разглядывая семейки в полосочку, выглядывающие из расстегнутой ширинки. Надо признать: очень приятное зрелище, особенно в комплекте с голым торсом.

– Ты уверена? – уточнил он.

Я кивнула: не хватало еще и Алекса заразить собственной паранойей. Тем более пока ничего особенно страшного не случилось. Подумаешь, глючит немного: ну с кем не бывает?

– Тогда я в душ, а ты забирайся в постель, – предложил он.

Я кивнула еще раз, но все же не удержалась от просьбы:

– Возвращайся скорее, ладно?

– Может, составишь мне компанию? – улыбнулся Алекс. Я недоверчиво изогнула брови: это он сейчас на секс намекал? После того марафона, который случился утром? Невероятно! Мне пришлось звать Полину на помощь, просто чтобы вернуть себе способность ходить. Откуда у него силы берутся?!

– Я, пожалуй, подожду здесь, – ответила, наблюдая, как улыбка сползает с его лица. Но спорить Алекс не стал. Наоборот: быстро ступив вперед, он на мгновение прижался губами к моей щеке и быстро вышел из комнаты.

Я осталась одна. Огляделась, страшась увидеть еще одного призрака, поежилась и, сняв халат, шустро заползла под одеяло. Подумала и натянула его на голову. Вот так! Пускай теперь они попытаются до меня добраться!

Шурик вернулся на удивление быстро. Я услышала, как скрипнула входная дверь, и по звуку его шагов (вернее, по их отсутствию) поняла, что он замер на пороге. Видимо, любовался новообразованным курганом из одеяла на своей кровати. Я не собиралась ему мешать и лежала тихо, как мышка. Вплоть до того момента, как рядом не просел матрас и тихий голос позвал откуда-то над моей головой:

– Ева, я пришел. Ты уже можешь выбираться из своего убежища.

– Не хочу, – пробурчала, еще сильнее прижимая колени к груди. – Мне здесь хорошо.

– И совсем не жарко? – сочувственным тоном уточнил Алекс.

– Нет.

– Может быть, душно?

Я потянула носом:

– Здесь есть, чем дышать.

– Признайся хотя бы, что неудобно, – уже почти смеясь, предположил он.

Я шевельнулась:

– Ничего подобного. Здесь очень комфортно. Спокойной ночи.

– Спасибо, конечно, но ты забрала единственное одеяло. Может, поделишься со мной, а то я уже замерзать начал.

Как ни странно, это подействовало. Я медленно подняла голову. Опершись на локте, Алекс полулежал на кровати и с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

– Сейчас ты похожа на черепаху, – сделал «изящный» комплимент, заглядывая в тоннель из одеяла, в глубине которого блестели мои глаза. Я фыркнула и села, поджав под себя ноги. Лицо Алекса вытянулось: – Ты что, надела лыжный комбинезон?

– Это пижама! – буркнула, скрестив руки на груди. – Сейчас зима, если ты не заметил. Мне холодно.

– Это не пижама, – заржал Шурик, двумя пальцами поддевая рукав моей любимой рубашки из микрофибры. – Это спортивный костюм какой-то.

– Он очень теплый, – грудью встала я на защиту одежки, начиная смутно догадываться, почему Поля так ржала, когда я ее надевала. Может, она была права, пытаясь всучить мне кружевное белье? Но кто же знал, что сегодня я буду ночевать с Алексом?

– Ты хочешь, чтобы я сходила переоделась? – уставилась на парня исподлобья.

В ответ он улыбнулся так, что мой желудок сделал кульбит в животе.

– У меня есть идея получше.

И стянул с меня штаны. Да так, что я даже не поняла, как именно он это сделал. То есть вот буквально только что я сидела в штанах, а потом: раз! И уже ерзаю попой по простыням в одних трусиках. Алекс бросил на них изумленный взгляд и покачал головой:

– Ты бы еще пояс верности нацепила…

Я хмуро воззрилась на этого искусителя:

– Начало второго ночи, Шурик! Считай, что он на мне.

– А я ничего такого и не имел в виду! – сделал обиженную физиономию парень, хотя я точно знала: имел!

– Зачем тогда предложил раздеться?

– Исключительно для согрева! – категорично ответил он. И даже мои сведенные на переносице брови, которые могли убедить кого угодно в том, что я не верю ни одному слову, на него эффекта не произвели. – Вспомни: во всех фильмах герои раздеваются, чтобы согреться.

Я задумалась: вообще-то он был прав. Но нужно иметь в виду, что фильмы эти по большей части были мелодрамами, а сцены с раздеванием, за редким исключением, заканчивались жарким сексом.

– То есть, если я сейчас сниму рубашку, ты не будешь приставать? – уточнила мрачным тоном.

– Нет!

– Учти, на мне нет лифчика, – добавила, подозрительно сощурившись.

На сей раз ответ немного задержался, словно Шурик пытался убедить в своем благородстве не только меня, а себя заодно:

– Не буду, Ева, честное слово. Ты права: уже поздно, а завтра в школу. Давай спать.

– Ну хорошо, – кивнула я и быстро, через голову стянула рубашку. За миг до этого Алекс выключил свет и, оказавшись в темноте, я несколько секунд просто сидела, потерянно хлопая ресницами. Потом Шурик схватил меня за ладонь и почти силой притянул к себе на грудь. А сверху еще и одеялом прикрыл. Чтобы уж точно не замерзла. Хотя, по-моему, это было уже неактуально.

Я замерла, чувствуя щекой теплую гладкую кожу. Сердце Алекса под ухом колотилось как сумасшедшее. Хотя мое вряд ли вело себя тише: несмотря на все, что между нами было, вот так лежать, просто прижавшись друг к другу, оказалось очень волнительно. Особенной пикантности ситуации добавляло то, что мы оба вроде как приняли решение на этом остановиться. Наверное, именно по этой причине, просто желая повеселиться (а не упиваясь безнаказанностью, как потом скажет Полина), я вдруг подняла руку и легонько провела пальцем по его животу. Вверх-вниз, до полоски темных волос, уходивших под широкий пояс шорт.

Алекс напрягся:

– Ева, ты что делаешь?

Ой, мне бы и самой хотелось знать! Это ведь было моей идеей поставить ограничения, так почему же именно сейчас так потянуло их нарушить? Неужели это и была пресловутая тайна запретного плода? Если да, то Шурику не повезло, потому что меня проняло конкретно.

Чуть повернув голову, я прижалась губами к его ключице и прошептала:

– Просто хотела тебя поблагодарить.

– Не стоит, – хрипло ответил Алекс.

Хихикнув, я потерлась щекой о его грудь и промурлыкала:

– Ты это заслужил.

– И все равно не стоит! – ответил он так, что на мгновение я ощутила себя пауком-мутантом, лежать рядом с которым требовало особой выдержки. Забавно, но мне понравилось это чувство.

– Ты мой скромняшка, – прошептала, забрасывая ногу ему на бедро.

Шурик сглотнул:

– Ева, ты явно переоцениваешь мою силу воли!

– А мне кажется, это совсем не так, – проурчала в ответ. – Ты ведь такой стойкий, честный и смелый…

– А ты сейчас надо мной издеваешься, да?! – не выдержал Алекс, отдирая мою руку от своих шорт и быстро переползая на дальнюю сторону кровати.

Я засмеялась, уткнувшись лицом в подушку:

– Немножко. Но если серьезно, мне действительно нужно тебя поблагодарить. Ведь твоя смелость передается и мне. Рядом с тобой я не боюсь.

В тусклом свете луны, пробивавшейся сквозь тонкие занавески, я увидела, как Алекс приподнялся на локтях.

– Но тебе нечего бояться, – сказал он очень серьезным тоном. – Даже если ты видишь привидение, это не значит, что оно может тебе навредить. И я говорю не только о том, что, по твоим словам, оно само не проявляет каких-либо признаков активности. Ты не можешь его коснуться. Значит, физически его в этом мире нет. И это я говорю как заклинатель: то, чего здесь нет, не может тебя обидеть.

Я вздохнула и, перевернувшись на спину, скользнула взглядом по потолку:

– Меня не призрак пугает, Алекс, а я сама. Понимаешь, люди ведь так до конца и не изучили работу мозга. Что, если он играет со мной, и на самом деле человек в моей спальне существует только в моем воображении? Как разобраться, что явь, а что – выдумка, если они так похожи? Что, если на самом деле это не мир вокруг изменил свои законы, а я схожу с ума?

– Ева, люди не сходят с ума так внезапно.

– Разве?! – Я резко села в постели, не обращая внимания, что одеяло сползло на колени и Алекс громко выдохнул, видимо, разглядев в темноте больше, чем рассчитывал. – По-моему, это самое внезапное, что вообще может случиться. К такому просто невозможно подготовиться. Или ты думаешь, потенциальным психам присылают предварительное уведомление: «Уважаемый жилец квартиры номер пятнадцать дома второго, в воскресенье, двадцать первого апреля вам отключат воду, газ, электричество и у вас поедет крыша»?

– Я не это имел в виду, – попытался объяснить Шурик, но я нетерпеливо взмахнула рукой:

– Нет, ты только представь на секунду, что я права! Вот мы сейчас заснем, а потом ты внезапно проснешься среди ночи от какого-то резкого звука. Оглянешься вокруг, но меня рядом не будет. И тогда ты вдруг услышишь, как внизу, на кухне, включился телевизор. Ты спустишься вниз, чтобы его выключить, и увидишь, как я стою перед ним с безумным взглядом, пультом и кухонным тесаком! Впрочем, – я криво улыбнулась, – это только предположение. И я очень рада, что ты достаточно смелый, чтобы об этом не думать.

Подтянув одеяло, я снова улеглась на подушки, сунула ладонь под щеку и тихо добавила:

– Когда ты не боишься, мне гораздо легче бороться с собственными страхами. Спокойной ночи!

И только минуты через три услышала скрип перины и возмущенный шепот Алекса:

– Спокойной ночи?! После кухонного тесака?! Да ты, блин, точно издеваешься!

Признаюсь, мы отлично выспались той ночью. Ну, может, не так мы, как я, но, согласитесь, это тоже неплохой результат. А вот Шурик, кстати, пострадал от собственного раздутого самомнения и утром мрачно заявил, что с этого момента «просто спать» мы с ним будем только в полном обмундировании. И я не должна его снимать, даже если он будет меня умолять. Я сначала хотела посмеяться, но потом заглянула в его пылающие нездоровым огнем глаза и поняла, что парень не шутит. Пришлось соглашаться, а то мало ли: вид у него был что-то совсем недобрый. Особенно недобрым он стал после того, как Ядвига разбудила нас своим фирменным:

– Евочка, подъем!!!

Я-то привыкшая, меня так каждое утро в школу поднимают, а вот Алекс свалился с кровати и несколько секунд ошалело оглядывался, пытаясь понять, куда бежать и кого бить. Еле успокоила. В смысле, Шурика. От мамы пока решила держаться подальше: вероятность, что она не поняла, где именно я провела ночь, стремилась к нулю. Не потому, что будет ругать: она меня вообще никогда не ругала. Она ныла. А еще тоскливо вздыхала и давила на совесть. А поскольку совесть у меня была размером с Гибралтар, это было худшим из возможных наказаний.

– Пожалуй, я сегодня пропущу завтрак, – сообщила Алексу, натягивая пижаму.

Он демонстративно потер ухо:

– Отлично тебя понимаю. Поедим по дороге. Я знаю отличную блинную, она работает с семи утра. Думаю, тебе понравится. Встречаемся в гараже через двадцать минут.

Я кивнула, на цыпочках выбираясь в коридор. Оттуда – сначала в душ, а потом к себе, за одеждой. В комнату входила как в хранилище радиоактивных отходов: даже дышала через раз, чтобы случайно не привлечь к себе внимание. На тот случай, если в спальню уже пробралась парочка ранее не учтенных привидений. Но я зря волновалась. По крайней мере об этом. В комнате меня все так же поджидал знакомый «дядя в черном», в своем единственном числе. Только он больше не смотрел в стену. Он смотрел на меня.

Знаете, есть такие портреты, которые, кажется, следят за тобой глазами, как бы ты ни пытался от них спрятаться. Вот это был тот же вариант. Я замерла, поймав на себе внимательный взгляд черных как уголь глаз, сглотнула и шагнула влево. Призрак не шелохнулся, но я почти физически ощутила, как он мысленно нарисовал у меня на переносице мишень… и прицелился в нее. Я шагнула вправо: мишень никуда не делась. Нахмурившись, я сделала резкий бросок к кровати и присела за тумбу. Угадайте, стало ли мне от этого легче?

Нет, не стало и, если честно, это было уже чересчур. Шепотом выругавшись, я схватила джинсы, первый попавшийся свитер и рванула обратно к Шурику. Столкнулась с ним на пороге комнаты: он едва успел распахнуть руки, чтобы поймать меня в охапку, – и выдала:

– Алекс, это кошмар! У меня призрак тронулся!

Заклинатель изогнул бровь и посмотрел на меня так, словно это не призрак тронулся, а я сама. И не чем-нибудь, а умом.

– Еще раз и внятно, – потребовал он.

Я, в тот момент натягивающая свитер, от волнения попыталась продеть голову в рукав.

– Он развернулся! – выдохнула сквозь недра кашемира.

– Чего?! – не разобрал Алекс.

Я чертыхнулась еще раз и наконец вынырнула из одежки.

– Чего-чего, тьфу… – проворчала, вытягивая кусок пуха изо рта. – Развернулся он! Как избушка на курьих ножках: к комоду задом, ко мне передом.

– И?.. – попытался понять Шурик причину моих переживаний.

– И теперь он на меня смотрит! – воскликнула я. – И если ты сейчас скажешь, что в этом нет ничего плохого, я тебя пну!

– Тогда я, конечно, не стану ничего говорить, – примирительно улыбнулся Шурик, но я только бросила на него хмурый взгляд и впала в глубокую задумчивость.

«Может, рассказать обо всем маме?» – пронеслось в голове. Отличная идея и я, конечно, с радостью бы ею воспользовалась, если бы не одно крошечное «но». Моя мама была весьма увлекающейся в некоторых вопросах женщиной. Помню, когда мне было десять лет, я совершенно случайно сварила действенное зелье от кашля. Ядвига, конечно, обрадовалась, но я потом три дня сидела дома безвылазно, пытаясь вспомнить, какие же ингредиенты и в какой последовательности бросала в то, что изначально должно было быть чаем. Нет, мама не считала это наказанием – для нее это была увлекательная игра, и она искренне недоумевала, почему это я не радуюсь возможности поэкспериментировать вместе с ней. А ее подход к безопасности? С какой тщательностью она создавала сейф для Книги Знаний или щиты для церкви, где проходило их с Георгием венчание? Но апофеозом ее зацикленности, по моему сугубо личному мнению, можно было считать волшебную треуголку! Эта шапка делает хозяина невидимым ровно на пятнадцать секунд, но Ядвига охотилась за ней почти два года. Объясните, на фига?

В общем, я подумала и решила, что обязательно скажу обо всем маме, но чуть позже. Когда выбора не останется. Не потому, что боюсь (не станет же она на мне опыты ставить, в конце концов?!), а просто чтобы раньше времени ее не волновать. Мало ли, вдруг этот призрак мне только кажется? А она разнервничается, поднимет панику, устроит хаос…

– Поехали в твою блинную, – мрачным голосом подытожила наконец.

– А как же привидение? – удивился Алекс.

– Да что ему сделается? – буркнула, не поднимая глаз. – Хочет – пускай любуется. Вот когда от стены отойдет, тогда и начну переживать.

Тем более день меня ждал такой, что нервы и правда стоило поберечь…

Блинчики, кстати, действительно оказались вкусными: со сгущенкой и кофе – просто объедение. Особенно на голодный желудок. Я стрескала штук пять, и это несмотря на то, что все еще пребывала в расстроенных чувствах. Полина на моем месте сожрала бы и повара заодно: она, когда переживает, всегда ест много и все подряд. Помню, как-то перед экзаменом проглотила семь штук полновесных шоколадок, то есть начисто опустошила мой буфет. А потом с видом Горлума облизывала фольгу: мне было реально страшно ее у подруги отбирать…

– О чем задумалась? – отложил вилку Алекс. Капелька меда (он принципиально не ел сгущенку, считая ее слишком сладкой, зато мед, порой вместе с сотами, уминал в таких количествах, что в моем организме давно бы все слиплось) стекла на подбородок, и у меня появилось почти непреодолимое желание его облизать. Но я справилась: моя сила воли бывает воистину несгибаемой (особенно когда этого не требуется) и, протянув парню салфетку, выразительно постучала себя пальцем по челюсти.

– Вспомнила кое-что смешное… что ты делаешь?! – отшатнулась, когда он протянул руку и попытался качественно так обтереть меня салфеткой. В смысле, не всю меня, а ту часть, на которую я только что указала.

Алекс удивился:

– А ты разве не об этом попросила?

– Нет, конечно! – Круглыми глазами огляделась по сторонам, ожидая увидеть осуждение в глазах соседей, но… никого из «ранних пташек», завтракавших за маленькими круглыми столиками блинной, мы с нашими умываниями не волновали. – У тебя мед на подбородке, – объяснила шепотом. В ответ Алекс коварно улыбнулся и сунул салфетку мне в руку.

– На! – заявил, придвигаясь ближе. – Три.

Очень осторожно я коснулась его лица, чувствуя, как мои щеки быстро покрывает бордовым цветом. Черт, и как ему удается все время меня смущать?!

– Сегодня буду поздно, – буркнула, чтобы хоть как-то отвлечься. Алекс вопросительно изогнул бровь. – Пойду с Полиной на йогу. А потом куда-нибудь выпить. Вернее, запить горечь поражения.

– Не понял?

– Ну это же йога, – вздохнула с тоской. – Нас выгонят минут через тридцать после начала занятия. Конечно, мы очень расстроимся и пойдем в бар.

– У тебя что, еще и таланты ясновидящей прорезались?

– Это не предсказание, – положила я грязную салфетку на стол. – Это прогноз, основанный на исторических данных. Однажды нас уже изгоняли из племени.

– Сейчас все может быть иначе.

– Могло бы, конечно, – улыбнулась я. – Но Полина с тех пор совсем не изменилась, а учителя восточных мудростей еще терпеливее быть просто не могут. И если сегодня нам не посчастливится обучаться у истинного дзен-буддиста, вечером мы опять будем пить.

– Это, наверное, какая-то особая логика, – покачал головой Алекс.

– Мужчинам не понять?

– Нет, – поднялся он из-за стола. – Поехали в школу.

Я подпрыгнула следом, еще не зная, как сильно ошибалась. Бывают в жизни ситуации, которые невозможно предсказать. Насколько бы логичными ни казались выводы.

Мне никогда особо не нравились четверги. То ли сказывалось мое личное невезение, то ли это был всемирный заговор учителей, но первыми парами в этот день мне всегда ставили языки. В бывшей школе это был немецкий, который преподавала такая злобная бабуля, словно за ее плечами были восемьдесят лет коммунизма, две войны, все великие перестройки, и она физически, вот прямо всем своим существом, ненавидела тех, кто выбрал язык «фрицев» по вкусу, а не во благо родины. Она скрежетала зубами всякий раз, когда видела в учебнике фразу: «Добрый день, меня зовут Ганс, я родился в Берлине», а предложения, которые мы для нее переводили на контрольных, могли бы сломать психику какому-нибудь дошколенку. В гимназии «для богатых» такого себе, ясное дело, никто позволить не мог. Но вместо немецкого меня зачислили в группу французского языка. В старшую группу! Кому такое вообще могло прийти в голову?! Я на французском, кроме знаменитого «Je ne mange pas six jours», ничего не знаю! Правда, как и большинство в классе, но я, ко всему прочему, французский еще и не люблю: ни это их грассирование, ни слова из десяти букв, которые читаются так, словно их там всего три, ни девятнадцать времен. Девятнадцать, блин! Вы только представьте себе это число! Да я французских слов знаю меньше, чем у них времен!

Правда, до этого все равно никому не было дела. Марго Филипповна (угадайте, какое у нее было настоящее имя?) имела в жизни две нехитрые радости. Во-первых: громко декламировать французские стихотворения, промокая уголки глаз шелковым носовым платочком. А во-вторых, читать французский «Vogue», который был таким же, как и отечественный, только в пять раз дороже. И пока мы не отвлекали ее от этих занятий, она не напрягала нас ни грамматикой, ни словарями. Очень взаимовыгодное сотрудничество для тех, кому было чем заняться на уроках. Я в их число не входила и мне было скучно (а еще стихи замучили: это гортанное «р» играло на нервах лучше, чем когти по стеклу). Но в тот четверг все переменилось.

Бывает же так: идешь куда-то, вздыхаешь себе под нос и думаешь: «Что угодно, только не это». А потом вдруг бац! И что-то случается. Но ты почему-то не рад.

Именно эта мысль пришла мне в голову, когда на французском вместо знакомого портфеля Ждана рядом на парту приземлилась стильная кожаная борсетка. Ну из тех, в которых обычно помещается зажигалка, портсигар и визитница. А еще ключи от машины, но в данном случае они легли рядом. И я их сразу узнала: значок у «ауди» был очень характерный.

– Привет, Евлампий, – белоснежно улыбнулся «Финист», усаживаясь за парту. Мое лицо вытянулось так, что могло сыграть лошадь в какой-нибудь театральной постановке, но прежде чем я успела ответить, по классу прошелся дружный вздох восхищения и к моему столу подлетела троица первых красавиц.

– Шарлотта Суханова, – прощебетала самая высокая из них, протягивая парню руку с острыми розовыми ноготками. – Ты будешь учить французский вместе с нами?

Глагол «учить» был слишком сильным для того, чтобы описать наши действия в течение следующих двух пар, но в целом вопрос был поставлен правильно. И меня очень интересовал на него ответ.

– Да, Юлиан, – кивнула, возвращая на место челюсть. – Каким ветром тебя сюда занесло?

Шарлотта окинула меня таким взглядом, словно ее поразил не столько вопрос, сколько сам факт моего существования.

– Вы знакомы? – спросила она тоном наместницы бога на земле. Хотя я не особо удивилась: Суханов-старший владел какой-то мегазнаменитой в нашем городе компанией по переработке промышленных отходов, потому Шарлотта была не только наследницей приличного состояния, но и считала себя едва ли не спасительницей человечества, имеющей право с брезгливым удивлением наблюдать за бесцельным существованием простых смертных. К последним относилась и я, но, по всей видимости, не Юлиан. Кажется, он только что получил в глазах моих одноклассниц статус Аполлона, а заодно и жертвы. Ведь чем еще можно было объяснить столь явный блеск азарта в глазах «охотниц»?

– Давно знакомы, – кивнул Шакуров, откидываясь на спинку стула. – А вы с Евой подруги?

– Конечно, – без запинки соврала Шарлотта.

Я едва не хихикнула: подруга, конечно! Скорее уж «помеха справа», которую нужно либо обойти, либо уничтожить.

– Тогда, по-дружески, дай нам поговорить наедине, пока урок не начался? – невинным тоном попросил Юлиан. Лицо Шарлотты пошло пятнами, улыбка плавно перетекла в оскал, но надо отдать ей должное: она сдержалась. Развернулась на каблуках и вместе со свитой отчалила обратно на задние парты. Похоже, выдумывать план уничтожения.

Я покачала головой, представляя, какое веселье меня ждет в ближайшем будущем, и выжидательно уставилась на Юлиана:

– Ты вообще в курсе, что занял чужое место?

– Это ты про мальчика у окна? – самодовольно усмехнулся «Финист», кивая на Ждана. – Он меня уже минут пять взглядом буравит, но с претензиями пока не подошел. И не подойдет. Знаешь почему?

– Догадываюсь, – буркнула, недовольно постукивая пальцами по столешнице.

Шакуров оскалился еще сильнее:

– А вот и не угадала! Потому что я всего на три минуты заскочил. Сказать «привет».

– В школу, значит, поздороваться заскочил? – саркастично переспросила я. – Что, вот так просто: мимо пробегал?

– Ну не совсем. Я теперь в твоей гимназии учиться буду. До конца года.

Видимо, у меня глаза стали как у глубоководного краба, потому что «Финист» тяжко вздохнул, будто вынужден был объяснять мне прописные истины, и спросил:

– Я ведь хочу в этом году поступить в местный универ, помнишь?

Я кивнула.

– А для этого нужно сдать академразницу, – продолжил Шакуров. – Ну а поскольку впереди все равно четыре свободных месяца, я решил: почему бы не зачислиться к вам в гимназию. Подтяну кое-какие предметы, да и скучно не будет.

Я вспомнила, как совсем недавно переходила сюда в середине сентября и покачала головой:

– Интересно, как тебе это удалось? Здесь набор среди года делается только в особых случаях.

Вместо ответа Юлиан пошевелил пальцами, словно считал купюры в пачке, и я сразу все поняла. Ну или почти все.

– Тогда тебе стоило выбрать другой класс, – сказала наставительным тоном. – Выпускной. Там народ к экзаменам готовится, они тебе при поступлении хоть как-то помогут. Со мной на занятиях ты научишься разве что подбирать лак ногтей к цвету машины.

– Собственно, я так и сделал, – улыбнулся Юлиан. – В смысле, поступил в выпускной класс. Потому и сказал, что заскочил к тебе всего на минуту. Учиться я буду в одиннадцатом «А», с одним из твоих братьев. Кажется, Александром.

– А-ха-ха! – непроизвольно вырвалось у меня.

Парень забавно шевельнул бровями:

– Не понял? Ядвига сказала, это будет отличной идеей.

– Ядвига так сказала? – повторила, пытаясь унять все возрастающее желание истерически расхохотаться. – Хотя… вы же с Алексом пока не знакомы…

Похоже, Юлиану не слишком понравилась моя реакция: он слегка помрачнел, что совсем не подходило к его «светлому» образу, и заявил, глядя мне в глаза:

– Ева, ты начинаешь меня пугать. В каком месте я ошибся?

«В том, где послушал мою маму!» – чуть не вырвалось у меня, но в этот самый момент в динамиках над дверью загремел очередной марш («Полет валькирий», как по заказу), я мило улыбнулась и помахала Юлиану ручкой. Молча. Может, конечно, и стоило его предупредить, но, с другой стороны, – а как же сюрприз?

«Финист» выходил из кабинета нахмурившись, начиная догадываться о нехорошем, хотя пока и не понимал, откуда ждать удар. О, как он был прав в своих подозрениях! Уж не знаю, какие там планы он преследовал, поступая в гимназию, но им точно не суждено было сбыться. Посягнуть на территорию заклинателя… хотела бы я видеть лицо Алекса, когда он поймет, кого на самом деле представляет собой новый одноклассник. А он поймет! И лучше бы Юлику к тому моменту обзавестись броней Железного Человека, потому что обычные ведьмовские щиты его могут и не спасти…

– Кто это был? – недовольно спросил Ждан, усаживаясь на свое законное место.

– Новый ученик, – ответила, не желая вдаваться в подробности.

Вербицкий злобно насупился:

– Мне он не нравится!

– Я в шоке, – буркнула, доставая телефон. Ох ничего себе: семь пропущенных от Владимира и один от Егора. Ну Овада перебьется, а брату, пожалуй, стоило перезвонить. Тем более Марго Филипповна как раз приступила к очередному шедевру от Андре дю Буше и мне страшно захотелось в туалет. Прерывать чтение педагога было бы невежливо, потому я пригнулась, попросила Ждана прикрыть (хотя в данном случае это была излишняя предосторожность: на мое отсутствие все равно внимания никто не обратил бы) и на цыпочках вышла из кабинета.

Егор ответил мгновенно, словно ждал звонка. Но спросить, зачем он меня набирал, я не успела.

– Евочка, что случилось? – эмоционально вопросил брат. Я мысленно поскребла в затылке, но, прежде чем нашлась с ответом, он уже продолжил: – Если тебе нужна помощь, только скажи!

– Да я как бы не…

– А если тебя кто-то обижает – кто угодно, – знай, я лично приду и натяну ему глаз на жо… в смысле, объясню, что этого делать не стоит!

– Егор, честное слово…

– Ева, я понимаю, что ты – самостоятельная девушка, – резко перешел на серьезный тон братец. – Но бывают в жизни ситуации, когда просто необходимо попросить о помощи. Скажи, тебя кто-то преследует?

– Что?! – изумилась я. – Нет, конечно!

– Потому что, если преследует, – словно и не слыша моих слов, продолжал парень, – знай: мы тебя в беду не дадим!

– Да кому я нужна?! – воскликнула, имея в виду, что ни одному идиоту не придет в голову открывать на меня охоту.

Но Егор, кажется, понял эти слова по-своему:

– Всем, Ева! Каждому члену нашей семьи! Мне, отцу, Богдану, Алексу, твоей маме! Ты нам всем-всем очень нужна!!!

Честное слово: почувствовала себя лежащей на смертном одре.

– Егорушка, я благодарна за признание, но если ты мне сейчас не скажешь, что происходит, у меня случится приступ неконтролируемой паники!

– А… хм, – прервал тираду брат, видимо сообразив наконец, что я вообще не понимаю, о чем идет речь. – Ну, если вкратце, то тебе целое утро дозванивался какой-то тип. На домашний телефон, что странно вдвойне. Раз, наверное, семь звонил. Потом заявил, что ты от него прячешься, но он тебя все равно найдет. На что я вежливо ответил, что если он еще раз передаст тебе что-то в подобном тоне, я сам его найду и обломаю кочерыжки. Я ведь правильно поступил?

Мои губы растянулись в довольной улыбке. Может, Егорушка и перебарщивает частенько со своей братской любовью, но мне все равно было приятно.

– А того, кто звонил, случайно звали не Вовой?

– Да, но представился он почему-то Владимиром.

– Тогда все хорошо. Спасибо, Егор. Этот тип мне действительно надоел, но он совершенно безвреден.

– Ты уверена? – строго уточнил брат. – Тогда ладно. Но, если что, ты знаешь, где меня искать!

И дал отбой. Я тоже нажала красную кнопку и хмыкнула, глядя на крошечный черно-белый экран «нокии». Кажется, Овада доигрался. Нет, натравливать Егора на Вову было нельзя, но и терпеть бесцеремонные поползновения последнего я больше не собиралась. Ему пора было надавать по кумполу, пока он в своей жажде общения не нарвался на того, кто способен был снести ему этот «кумпол» подчистую.

И, кажется, я знала человека, который мог мне в этом помочь.

– Привет, Полинка, – поздоровалась, когда на другом конце провода сняли трубку. – Ты не поверишь, что у меня сегодня случилось…

– Нет! – почти рявкнула она. – Это ты не поверишь, что у меня сегодня случилось! Решила я утром перед парами заехать на квартиру, захватить новый рабочий халат. Старый был весь в дырах и я его вчера выбросила. Вернее, не я, а Богдан, но не суть… короче, буквально на минуту забежала к себе, а когда вышла: знаешь, что увидела?

– Двор, небо над головой и мир, полный возможностей? – ехидно уточнила я (а вот не надо было меня перебивать!).

– Если бы! – не оценила юмор подруга. – Здоровенный деревянный крест рядом с дверью!

– Крест? – переспросила недоверчиво.

Готесса закивала так яростно, что я услышала как задребезжал ее телефон:

– И баночку, до половины наполненную святой водой.

– Откуда ты знаешь, что именно святой? – удивилась я.

– А у нее на дне лежала маленькая такая портативная иконка! Нет, Ева, я, конечно, все понимаю, но это… Ты же меня знаешь! Я вполне себе уважительно отношусь к пожилым людям. За что меня так невзлюбили бабки у подъезда – ума не приложу. Каждый раз при встрече крестятся и вздыхают о «пропащей молодежи»…

В этом месте я уже начала потихоньку догадываться, к чему она вела:

– Тебе что, пенсионерки объявили священную войну?

– Тебе, блин, смешно, да?! – голосом непонятого мученика воскликнула готесса. – А я реально боюсь завтра открыть дверь и увидеть толпу священников с образами!

– Я не думаю, что они зайдут так далеко…

– А крестовые походы тебя ничему не научили?! – громким шепотом спросили в ответ. Я выразительно фыркнула, на что подруга сделала глубокий вдох и процитировала: – «Убивайте всех: Господь распознает своих!»

– О, мой бог, Полина! – не сдержалась я. – Это когда было!

– Во-первых, Ева, – серьезно попросила готесса, – давай оставим бога в покое. Он и так в последнее время слишком внимателен к моей скромной персоне. Во-вторых, курточку с надписью «Devil lives in me»[4] мне, пожалуй, придется отложить до лучших времен. Как-то я не учла, ее покупая, что в моем доме живут две бывшие учительницы английского языка…

– У тебя есть куртка с надписью «Devil lives in me»? – честно пытаясь не заржать, уточнила я.

– Я же вчера к тебе в ней пришла! Или ты была так обессилена после «лучшего секса в своей жизни», что не обратила внимания? Там еще рогатая морда во всю спину!

– Полечка, я тебе вот что скажу, – проговорила, отчаянно кусая себя за щеки изнутри. – Будь благодарна, что они экзорциста не вызвали!

Пару секунд Полина молчала, словно обдумывала, какими словами меня послать, потом заявила:

– Все-таки, Ева, ты – дочь своей матери!

– Приму это как комплимент, – хихикнула я. – И не возьму тебя в Италию.

– Это еще почему?! – не поняла готесса, а я уже просто не могла сдерживать смех:

– Исключительно в целях твоей безопасности! Подумай сама: там же папа римский, Ватикан и все такое…

– Сказала ведьма, – буркнула готесса, сообразив наконец, что я над ней издеваюсь, и резко сменила тему: – Ты готова к йоге?

– Майка, спортивные штаны и коврик, – весело отрапортовала я. – Все при мне. А еще обруч и резинка для волос.

– Какая запасливая… Тогда веселого тебе дня и жди меня у школы. Буду в районе пяти.

– А ты не хочешь узнать, что все-таки случилось сегодня у меня? – с легкой обидой в голосе напомнила я.

Поля спохватилась:

– Да, конечно! – и добавила с выражением: – Итак, Евочка, что у тебя произошло?

– А у меня, Полечка, – в тон ей ответила я, – Юлиан Шакуров поступил в класс к Александру Соколову.

– Какое, право, неожиданное желание свести счеты с жизнью, – хмыкнула готесса. – А ведь есть куда более приятные способы суицида. Интересно, с чего бы вдруг твоему заграничному «принцу» захотелось поучаствовать в конкурсе на премию Дарвина?

Я улыбнулась и вкратце пересказала подруге наш с Юликом разговор.

– Так, значит, Ядвига подсказала, – хмыкнула Полина. – Какой милый у твоей мамы подход к естественному отбору женихов. Сначала она добавляет их в заветный список, а потом стравливает между собой и смотрит, что получится. Что ж, будем надеяться, что и на этот раз победит любовь. А если тебе нужно политическое убежище – знай: всего за одну поездку в Италию я готова тебе его предоставить.

– Предлагаешь мне попасть в логово бабок-крестоносцев? – ухмыльнулась я. – Нет уж, спасибо.

Полина тяжко вздохнула:

– И то верно…

Мы немного помолчали, представляя, как интересно развиваются события и к чему это может привести. Потом подруга глубокомысленно заметила:

– А ведь йога и правда сейчас не повредит. Ну для успокоения нервов.

– И чтобы пересидеть где-нибудь возможный вечерний шторм, – поддакнула я.

Поля хихикнула:

– Тогда до вечера?

– Ага.

Будем надеяться, что на этот раз занятие йогой пройдет по иному сценарию, чем тот, в который я до сих пор свято верила.

Знаете, что самое смешное? Иногда мечты сбываются! Йога нас не разочаровала. Немножко удивила – это да, но мы точно не обманулись в своих надеждах: после этого урока никакие «штормы» были уже не страшны. Нам просто хотелось вернуться туда, где все знакомо и безопасно и где нет ощущения, что тебя пытаются вывернуть наизнанку или связать в крепкий морской узел. По крайней мере, так было у меня, а вот Полина, которая, надо признать, пострадала куда сильнее, проявила себя истинным бойцом и чуточку мазохистом, потому что рвалась отомстить, но потом, когда затянутся боевые раны от первого сражения.

Впрочем, эту историю нужно рассказывать по порядку.

Все началось еще в раздевалке. Обычной такой раздевалке совсем немажорной студии: железные шкафчики в два ряда, три деревянных скамейки, запах пота и (как я потом поняла) слез. Мы в такой уже бывали, потому к мебели особо не присматривались. Тем более там и так было, на что полюбоваться.

– Глянь на того парня! – прошептала Полина, кивая на мальчика лет тринадцати, с каменным лицом натягивающего трико. Я скользнула по нему взглядом, особенное внимание уделив мимике – было чувство, что он пытается посчитать в уме гамильтониан и, о боже, уже на полпути к успеху!

– Однако, как тщательно человек готовится ко входу в нирвану…

– Угу, – хихикнула Поля. – Так тщательно, словно там таможня на границе, а ему нужно втихую протащить с собой два кило марихуаны.

Я ответила тихим веселым смехом. Нет, мы не над парнем издевались, вы не подумайте, тем более ему до нас вообще дела не было. Мы ржали над самой ситуацией. Он же реально выглядел так, словно не на йогу собрался, а на взятие Измаильской крепости! Причем не в одиночку.

– Смотри, – ткнула меня локтем подруга. – Еще одна…

В раздевалку, чеканя шаг, вошла девушка. Высокая, стройная, в целом – симпатичная, но, блин, ее взглядом можно было останавливать электрички! Не нарушая торжественного молчания, парень в трико коротко ей кивнул и снова углубился в чтение собственных мыслей. Полина хохотнула, а вот я, честно говоря, ощутила себя лишней. И не просто в этой комнатке, а вообще в мире. В этой искусственно созданной вселенной, где все сосредоточенные, хмурые и, судя по лицам, активно ждут какого-то масштабного природного катаклизма. Особенно сильным это чувство стало, когда я поняла, что больше к нам никто не присоединится.

– Полина, – встревоженно прошептала я, – а тебе не кажется странным, что в этой группе всего четыре ученика?

– М-да, – вздохнула готесса. – Маловато жертв.

Я нервно хмыкнула и на всякий случай уточнила:

– Это ведь точно начальный уровень?

В ответ на меня посмотрели так, словно я была надоедливой пугливой мошкой, и, подтолкнув в спину, буквально выпихнули из раздевалки в большой светлый зал. Именно там должно было проходить занятие… и там нас уже ждали.

– Фигасе! – слишком громко, но все же шепотом восхитилась Полина. – Мастер Шифу!

Я аж споткнулась. Да что я: мальчик в трико не удержал pokerface и на одно мгновение его лицо стало почти человеческим, если, конечно, характерной чертой человеческого лица считать большие, прямо скажем, выпученные глаза. А вот учитель молодец, сдержался. Судя по реакции его студента, можно было подумать, он тут репрессиями увлекается, но чуть заметная улыбка на устах йога не дрогнула, а руки так и остались торжественно сложенными на груди. Это я потом поняла, что наказания в этом классе выглядят иначе, нежели гневные вопли и просьбы покинуть территорию.

Поняв, что ругаться учитель не собирается, я с облегчением выдохнула и аккуратно умостилась на специальном поролоновом коврике, купленном для нашего первого и последнего занятия. Вообще в классе было штук двадцать «родных» ковров, видимо, для учеников, которые только ищут свой спорт, один из которых заняла и Полина. Постоянные адепты притащили все свое, а в самом центре зала, на белом покрывале, восседал мастер. Надо сказать, он действительно чем-то напоминал зверька из «Панда Кунг-Фу»: тот же маленький рост, те же большие уши, особенно выделяющиеся на бритой голове, круглое морщинистое лицо, брежневские светлые брови. У него даже были усы, седые и длинные, спускавшиеся к подбородку и обрамлявшие рот с тонкими, плотно сжатыми губами. Весь вид учителя говорил о безмятежности и спокойствии: и ровное дыхание, и глаза-щелочки, закрытые, отчего казалось, что мастер невзначай уснул. Собственно, весь его облик наводил на мысль, что перед нами самый добрый, самый безвредный и приятный дедуля из всех возможных, за исключением разве что Санта-Клауса.

И вот этот самый дедуля собирался чему-то нас научить, что, зная мою Полину, казалось все более и более маловероятным. Он дождался, пока мы займем выбранные места, распахнул свои светлые, выцветшие от времени глаза, и неспешно пробежался по нам взглядом. Немного, знаете ли, плотоядным взглядом: думается, именно таким Каа впервые смотрел на Маугли. Мне сразу стало не по себе, а вот Полина, наоборот, слегка затосковала. Уж не знаю, на что она рассчитывала, но такое плавное течение дел явно не приводило ее в восторг.

– Ску-учно… – прошептала она в мою сторону. Я цыкнула, стараясь не терять учителя из поля зрения. – Ну когда мы уже начнем что-то делать… – не унималась подруга.

Я цыкнула второй раз, уже с раздражением. Если честно, мне на йоге нравилось. Не конкретно сейчас: странный дедушка начинал нервировать, а вообще сама идея. В отличие от Полины я смотрела на вещи реально и понимала, что единственное занятие не позволит залатать карму, подтянуть здоровье и познать дзен. Но если заниматься упорно, постоянно и не болтая в процессе, это обязательно принесет результат.

– Хочу-у экшн, – проскрипела рядом Поля, и мне захотелось упасть лбом в пол. Не успела. Мастер наконец заговорил. Прочистив горло, он поздоровался, сказал что-то вроде:

– Рад видеть старых друзей, а также новых почитателей… – А дальше было какое-то странное длинное слово, которое сейчас я не смогла бы воспроизвести даже под угрозой быть съеденной гигантским тараканом. Одно только стало понятно: обычной йогой это занятие не было.

С выражением я покосилась на Полину – она ответила все подтверждающим радостным оскалом. Меня слегка передернуло, а учитель меж тем плавно поднялся со своего места, улыбнулся, отчего его глазки снова стали узкими как у китайца, и заявил:

– Сегодня мы изучим (еще одно забавное ненашенское слово, которое мне ничего не сказало), и помогать мне будет… – Он выразительно уставился на людей перед собой. Я мысленно поскребла в затылке: в чем именно помогать? Показывать упражнения? А как же сам мастер? Мне казалось, даже в таком почтенном возрасте йоги (а также учителя иных схожих дисциплин) еще о-го-го и могут блеснуть чудесами акробатики… – вон та милая девушка в черном, – закончил учитель, и оба его «адепта», резко обернувшись, вперились в готессу мрачными взглядами. То ли завидовали… то ли прощались… то ли просто старались о чем-то предупредить. Впрочем, не на ту напали! «Та» сидела левее, и на нее, возможно, взгляды и подействовали бы. А Полину так просто было не испугать. Она улыбнулась и, весело подмигнув мне, прошла в центр зала. Встала рядом с мастером, оказавшись почти на голову выше его, и кивнула: мол, пионер всегда готов.

Шифу ответил благодушным взглядом, его «неистовая двойка» – кривыми предвкушающими усмешками. Одновременно, словно полжизни тренировали это движение, они подтянули под себя ноги и сели, уложив руки на колени ладонями вверх. Мы с Полиной недолго думая последовали их примеру, и разминка началась.

Сперва все было неплохо. Мастер учил нас правильно дышать, втирал что-то про асаны, «читта вритти ниродхо», симпатическое преобладание и чакры. У меня было чувство, что я слушала лекцию на малознакомом языке, периодически делая глубокие вдохи, долгие выдохи, смысл которых был от меня так же далек, как гипотеза Модильяни-Миллера от монаха Шаолиня, или уходя в «шавасану»: то есть ложилась на коврик и отдыхала. Довольно просто, ненапряжно и даже немного скучно, особенно когда не представляешь, что последует дальше.

Ведь дальше пошел не просто экшн, которого так ждала Поля, а настоящее сражение. Практически битва за выживание. Когда мастер перешел от дыхательных к настоящим физическим упражнениям. И я вам так скажу: после верховой езды и Полинкиных тренировок у меня наработан нехилый такой запас сил и выносливости, но чтобы выполнить все, что требовал этот Шифу, нужно было быть сверхчеловеком.

– Нет, юная леди, в нашем классе шпагат выполняют не на земле, – мягко заявил он Поле.

– Мм… – изогнула бровь готесса, привыкшая поражать людей своей удивительной гибкостью (даны тэквондо доставались ей не за красивые глаза) и явно не готовая к новым горизонтам. Вместо объяснений мастер улыбнулся и, не меняя положения тела (у него даже руки так и остались сложенными на животе!), вытянул носочек левой ноги и плавно поднял ее над головой. Я сглотнула, но Полю это не особо впечатлило. Насупившись и явно пока не понимая, с кем сцепилась, она встала, вытянулась в струнку и довольно сносно повторила маневр учителя. Было только одно, чего она не учла.

– А теперь держим ногу, – приказал Шифу.

Я мысленно пожала плечами: держим так держим, чего уж тут. Просто он тогда не сказал, что мы ее так долго держать будем!

Я сдалась первой. Поля, скрежеща зубами, будто пытаясь перегрызть кусок стальной проволоки, достояла до конца. Вернее, как до конца? Пока мастер не велел поменять ногу.

Такого откровенного шока в глазах готессы я не видела давно. Похоже, даже для нее это казалось перебором, хотя уж она-то любила поизмываться над учениками! Но поскольку сдаваться было ниже Полинкиного достоинства, она послушно задрала вверх правую конечность.

– Необязательно выполнять упражнение заданное количество времени, – глядя в ее бордовое лицо, сказал мастер. – Для человека без опыта это может быть…

– Я справлюсь! – прохрипела в ответ готесса.

Учитель кивнул и вернулся к остальным «адептам», которые, надо признать, выглядели куда здоровее ее. Я – потому что не страдала подобными комплексами и не пыталась шагнуть через голову. А потому уже с полминуты отдыхала в своей любимой «шавасане» на ковре. Мальчик в трико, кажется, вообще был гуттаперчевым от природы и выносливым как верблюд, потому что даже не запыхался. Лицо у девушки тоже было спокойным, но еще мрачнее, чем когда она вошла в зал: наверное, в этот момент, пользуясь случаем, она мечтала убить все живое, и это придавало ей сил. Особенно злобной ее физиономия стала, когда мастер перешел к следующему упражнению и велел опуститься на четвереньки, вытянуться, словно перед жимом лежа, и подняв вверх правую руку и левую ногу, замереть, прислушиваясь к своему дыханию. Ну не знаю: к моему прислушиваться смысла не было – его, кажется, отлично слышали даже в соседнем здании. Поза в целом была несложной, но вы попробуйте постоять так хотя бы минуту! Уже секунд через пятнадцать мои руки дрожали как при землетрясении в восемь баллов. Неудивительно, что сакраментальное: «Обратимся к стойкам у стены!» – я снова дождалась в положении лежа. Правда, уже не знала: радоваться этим крошечным передышкам или плакать от понимания собственной ущербности. Больше всего хотелось плюнуть на все и уползти в сторону выхода. Как, чувствую, и поступало большинство из тех, кто раньше посещал этот зал: количество учеников в классе перестало меня удивлять. Хотя надо отдать должное педагогу: он был тверд, безжалостен, но, ешкин кот, последователен, как Чингисхан при завоевании степей. Самое стремное оставил на финал: упражнение, которое до сих пор иногда посещает меня в кошмарах. Вернее, посещало бы, если бы я смогла его выполнить.

– Делаем «Кренделек», – огласил мастер, и с тех пор я терпеть не могу крендели!

Во-первых, чтобы просто сесть в указанную позицию, пришлось изогнуть конечности и тело под таким углом, что треск моих бедных косточек перепугал мостившегося рядом мальчишку. Во-вторых:

– А теперь просуньте руку вниз, упритесь ладонью в пол и… поднимите тело над землей.

Блин, как?! Как это вообще можно было сделать?!

Я смотрела на ребят рядом и, честное слово, хотела спросить:

– Вы с какой планеты прилетели?!

Люди не могут сделать того, что делали они! Это противоречит законам физики, а после того, что мы уже сделали, – еще и здравого смысла.

– Сдаюсь… – прошептала, с трудом распутываясь из «кренделька». К черту гордость. Я хочу жить. И ходить. Хоть когда-нибудь…

Полина, к сожалению, считала иначе. Имидж для нее был делом важным, потому она не только «вспорхнула над миром», как выразился мастер, но и в раздевалку доковыляла сама, хмуро припевая под нос:

– Я – паровоз, лечу сквозь тьму и у меня фонарь во лбу…

– Полечка, с тобой все нормально? – осторожно спросила я. На меня подняли такие глаза, что промеж них захотелось вколотить гвоздь просто из сострадания. – Что-то болит?

– Всё, – честно ответила подруга. – Завтра будет жуткая крепатура. Давненько она меня не посещала… а вот послезавтра…

– Все закончится? – с надеждой предположила я, но готесса как-то мрачно оскалилась:

– А послезавтра я сюда вернусь!

– Зачем? – испугалась я: уж больно угрожающе прозвучало ее обещание.

Поля перевела на меня сверкающий решимостью взгляд:

– На занятие, конечно. Я так просто не сдамся. Он меня еще не знает, но я буду лучшей его ученицей! Сдохну, но стану лучшей. Comprendo?!

Я мысленно покачала головой, хотя удивляться было нечему. Полина была той самой вороной из анекдота про гусей и юг: птицей большой, сильной, но на голову долбанутой. Она будет держаться до конца, на спор поднимется на Эверест без страховки, переплывет Ла-Плату[5] на каноэ, после ядерной войны переживет тараканов – и все на чистом упрямстве. Вопрос «зачем?», правда, так и останется открытым, но за годы дружбы я поняла одно: нельзя становится между Полей и ее мечтой. Какой бы странной она мне ни казалась.

В связи с этим в данный момент меня интересовало только одно:

– Полечка, ты же не против, если я буду поддерживать тебя на безопасном расстоянии?

– Чего? – хихикнула тренер, с трудом поворачивая ко мне голову. – Йога оказалась слишком сложной для тебя?

– И мне совсем не стыдно это признать, – честно ответила я.

Поля фыркнула, усаживаясь на скамью с таким видом, будто страдала прогрессирующей формой геморроя и радикулита:

– Слабачка! Не хочешь ходить – не надо. Флаг тебе в руки, барабан под мышку, штык в спину и… билет на елку. А я не сдамся!

– Помочь тебе снять футболку? – спросила я, участливо глядя на этого несломленного бойца.

Она даже не сменила тон:

– Да, пожалуйста.

– А домой мы на твоем мотоцикле доедем?

– Разумеется! – выдохнула подруга, поднимая руки к груди и тут же роняя их обратно на колени. – Но лучше все-таки взять такси.

Я покачала головой, но больше ничего не сказала. Все равно смысла не было. Поля сделала выбор, приняла новый квест. И теперь не отступится, пока не пробьет головой стену и не отхватит за это какой-нибудь приз. Даже если это будет отвалившийся кусок шлакоблока…

Глава 5

Когда я вижу имена парочек, вырезанные на деревьях и скамейках, я не думаю, что это мило.

Я думаю, что весьма странно, когда люди берут на свидание нож…

NNN

Полина не поехала ко мне после йоги. Объяснила тем, что не хочет показываться Богдану в таком виде. И мне сразу стало очень обидно за брата, потому что он, конечно, был ценителем красоты и изящества, но также и просто хорошим человеком. А хорошие люди не отворачиваются от любимых только потому, что от них плохо пахнет (особенно если этому есть достойное оправдание).

– Кажется, ты слишком плохого мнения о своем парне, – пробурчала, пока такси везло нас к Полинкиной квартире. – Вряд ли его хватит кондрашка от вида пятен на твоей майке.

Она ответила раздраженным взглядом:

– К майке мое решение не имеет никакого отношения. Богдан видел меня и в худшем виде – ничего, пережил.

– Тогда что тебя беспокоит?

Поля вздохнула:

– Ну я же как бы королева ночи, да? А королевы ночи, они какие?

– Красивые? – неуверенно предположила я.

– Страстные, Ева! Или, как ты бы сказала, сексуально озабоченные. Мы можем выглядеть как угодно, но после ночи с нами ни один мужчина не захочет другую. Это важно! Это часть моего имиджа, моей репутации. А сейчас мне даже думать о сексе сложно: как представлю любимые позы из Камасутры – передергивает. Так что лучше я поеду домой спать.

Я улыбнулась:

– Полечка, но ведь спать можно и вдвоем…

– Конечно! – уже выбираясь из машины, кивнула она. – Если твой партнер – плюшевый медведь, а тебе при этом четыре года. Чао!

Я посмотрела, как Поля, ковыляя и переваливаясь с ноги на ногу, входит в подъезд, и подумала, что конкретно сегодня она вполне могла бы сыграть роль того самого медведя. Правда, Богдан был уже далеко не ребенком, но мне почему-то казалось, что свою роль в этой маленькой постановке он бы принял не пререкаясь. Впрочем, у каждого из нас были свои страхи. Мой, например, ждал дома. И я совсем не была уверена, что даже если притворюсь плюшевой игрушкой, мне удастся перенести неприятный разговор.

– За городом живешь? – спросил вдруг таксист, прерывая мои размышления. Я покосилась в зеркало заднего вида, поразилась искреннему любопытству в его глазах и невнятно пожала плечами. Учитывая, что мы только что выехали на трассу, ответ был явно лишним. Но водитель не унимался. – А вот я побоялся бы жить в лесу.

Честное слово, ощутила себя Маугли.

– Нет уж! – продолжал дядька. – Как представлю: людей нет, машин нет… сплошные деревья и тишина. В супермаркет съездить или там в больницу – возвращайся в город. Десять километров, между прочим. И одни волки вокруг…

– Да нет там волков, – хмыкнула я. – Только демоны.

– Чего?!

Я вздохнула, с безразличным видом уставившись в окно:

– Ага. Демоны и привидения. Но к этому быстро привыкаешь.

Глаза у таксиста стали такими большими, что перестали помещаться в зеркале. Вопросы разом иссякли. Я торжествующе улыбнулась и подумала, как это странно, что еще четыре месяца назад при упоминании о демонах я бы отреагировала точно как этот любознательный водитель, а теперь у меня Азриэль в питомцах и с его хозяином мы гораздо чаще ругаемся на тему моих «выходок», чем его «хобби»…

Только это вовсе не значит, что в ссорах с Алексом виновата я! Если бы не его желание все знать, всех контролировать и навязывать свою точку зрения – я тоже была бы куда благоразумнее. Но ведь никогда не знаешь, в какой момент он вдруг зафиксит повод и начнет выяснять отношения. Я, по крайней мере, пока не научилась вылавливать признаки надвигающейся катастрофы, и они каждый раз оказываются для меня сюрпризом. Это так раздражает! Нет, серьезно: порой, когда кажется, что конфликт неизбежен, Алекс спускает все на тормозах и даже помогает разрулить ситуацию. Например, как в случае с Юлианом. Я думала, он мне мозг выест за нового жениха, а оказалось – зря только нервы потратила. Зато осеннюю вечеринку с Владимиром в клубе вспоминает до сих пор. А ведь туда меня погнали веские обстоятельства! Ну и где же здесь эта хваленая мужская логика?

Или вот, например, сегодня: еще одно доказательство моей правоты! В моем воображении Алекс метал громы и молнии, орал так, что слышно было даже за дверями звуконепроницаемого подвала, и обещал скормить мамин список претендентов на мою худосочную руку своему новому однокласснику. А он просто взял и не явился.

– Ну правильно! – обиженно буркнула я Богдану, сидя в соседнем кресле в гостиной. – Зачем предупреждать о том, что не вернешься домой ночевать?!

Братец оторвался от макета своего нового «шедевра» – трехэтажного загородного клуба для особо богатых гостей, и поднял на меня удивленные глаза:

– Я не говорил, что он не придет ночевать. Просто репетиция закончится поздно.

– Вот так ему и надо было мне сказать!

– Ну он же знал, что тебя вечером не будет, – пожал плечами братец. – Вот и не счел нужным…

– Конечно! – закатила глаза я. – Почему бы и нет? Будь на его стороне: все вы, мужчины, одинаковы. От нас хотите абсолютной честности, а сами не считаете нужным говорить, придете ли на ужин.

Богдан тяжко вздохнул и провел на ватмане очередную линию. Я подошла ближе.

– Это у тебя спортзал? – спросила я, рассматривая рисунок.

– Это бассейн, – ничтоже сумняшеся ответил брат. – Видишь, сауна рядом?

Я пригляделась:

– Какой-то он у тебя странный. И почему аж на втором этаже? Обычно их на первом делают…

Теперь настал черед дизайнера закатывать глаза:

– Он и есть на первом! Это вход на втором. У бассейна будет глубина под три метра, как у проруби. Представляешь: люди выходят из сауны и прыгают в воду!

– Прыгают говоришь?.. – задумчиво повторила я, отлично представляя пузатых мужиков с пивом и воблой, которые в одних простынях неспешно выходят из парилки, чтобы потом заорать дурными голосами и сигануть бомбочками в бассейн. Эх, наш дизайнер… такой дизайнер…

Алекса я увидела только следующим утром. Мы тогда сидели на кухне, всей семьей. Мама обсуждала с Георгием детали предстоящей поездки в Париж. Именно такой подарок она затребовала на День Валентина и, что характерно, ничего у нее при этом не треснуло. Еще одно доказательство того, что жизнь, увы, несправедлива. Они с мужем мило ворковали у барной стойки, не обращая внимания на меня, Егора и Богдана, вяло жующих яичницу за общим столом.

Именно в разгар этакой идиллии в комнату вошел Алекс. Сонный, как сурок Фил[6] второго февраля и, похоже, в таком же «радостном» настроении. Которое, впрочем, он тут же решил поднять довольно странным способом.

– Доброе утро, – сказал хриплым голосом и, прежде чем я успела опомниться, чмокнул меня в губы.

И только тогда, кажется, понял, что в данной ситуации это был очень лишний поступок.

Богдан хмыкнул и принялся ковырять вилкой в тарелке, искоса поглядывая то на Егора, то на меня. И, надо признать, там было, на что посмотреть. Кусок яйца отвалился от не донесенной до рта вилки старшего брата и с громким шмяком упал на стол. Но хозяин не обратил на это внимание. Впрочем, вид у него был такой, что, ударь в окно молния – и ее вряд ли бы заметили. В тот момент, глядя на Егора, я впервые поняла выражение «коллапс головного мозга», потому что выглядел он как японский рисованный человечек, до глубины души пораженный очередным коварством режиссера. Только длинной «задумчивой» капельки в районе лба и не хватало, а так маска полного обалдения получилась просто чудесной. Отличная работа, Шурик!

– Что… это такое… только что… было? – просипел Егор, скользнув взглядом по заклинателю, который в полусогнутом состоянии застыл надо мной. Алекс хлопнул ресницами, открыл было рот, подумал, закрыл его и опустил глаза на меня. Будто в надежде, что я сейчас соберусь и придумаю, как его отмазать. Ага, размечтался! Я в тот момент все еще пребывала в состоянии «громом пораженной» и единственное, на что была способна, это сорваться с места и, визжа испуганным поросенком, умчаться вдаль. Что, конечно, вывело бы Егора из ступора, но вряд ли как-то помогло бы Алексу.

А вот кто реально помог – так это Богдан. Дизайнер вздохнул, словно сетуя на бестолковую молодежь, которая ничего не может без него сделать, отложил вилку, интеллигентно промокнул губы салфеткой и поднялся из-за стола.

– Прости, Ева, – сказал, наклонившись ко мне, – совсем забыл поздороваться.

И совсем как Алекс поцеловал меня в губы. Вернее, на одно только мгновение коснулся верхней губы и тут же как ни в чем не бывало уселся обратно перед своей тарелкой.

Что сказать: это было очень неожиданно. Даже мама, талантливо проигнорировавшая выходку Алекса (и отвлекшая от нее Георгия, сидевшего к нам спиной), порадовала лицом, на котором буквально проступили три большие буквы: WTF. И знак вопроса размером с гаечный ключ. Про Егора я вообще молчу: кажется, над столом сгустились темно-фиолетовые тучи, готовые вот-вот обрушить на голову метросексуала кучу мата и телесных повреждений.

При этом сам Богдан выглядел так, словно не сделал ничего выдающегося. Более того: он посмотрел сперва на меня, потом на старшего брата и заботливо поинтересовался:

– Егор, ты так выглядишь, будто у тебя кусок омлета в горле застрял. Может, по спине похлопать?

– Ты!!! – опомнился старшенький таким голосом, что Георгий аж подпрыгнул. Резко обернувшись, он с немым вопросом уставился на сына, но тут снова вмешалась Ядвига. Она ласково коснулась пальчиком щеки мужа, и он, как завороженный, вернулся в исходное положение. К чести мамы скажу, что магией она не пользовалась – только собственными женскими чарами. Но они действовали безотказно: уже секунд десять спустя родители вновь мысленно взбирались на Эйфелеву башню, любовались красотами Лувра и дегустировали выдержанное вино в ресторанчиках Прованса.

К сожалению, успокоить таким же образом Егора Ядвига не могла.

– Ты… – опять начал он, но на сей раз гораздо тише, – ты что творишь, падлина?!

Богдан ответил взглядом оскорбленного достоинства:

– Не понимаю, чем ты недоволен!

– Ты поцеловал Еву!

– Конечно, – не стал отпираться брат.

Егор взмахнул вилкой, словно в попытке подцепить в воздухе слова, которых ему явно не хватало.

– На хрена?!! – взвыл наконец.

Богдан ответил раздраженным взглядом:

– Потому что сейчас утро! А поцелуй – это традиционное приветствие во многих культурах, в том числе в славянской. Или турецкой.

– Там поцелуи в качестве приветствия могут использовать только люди одного пола!

У дизайнера на лице промелькнуло легкое замешательство, но он покосился на меня, взвесил «за» и «против» и, видимо, решил идти до конца.

– Ну прости, – сказал, поднимаясь из-за стола, но Егор дернулся так, что едва не свалился на пол вместе со стулом.

– Только попробуй – в лоб получишь! Тоже мне, личинка Брежнева! И второй такой же! – Он с яростью уставился на Шурика. – Она – сестра, а не средство для удовлетворения ваших пошлых фантазий!

Георгий обернулся во второй раз:

– Что ты только что сказал про сестру?!

– Родной, тебе показалось, – с улыбкой проворковала мама и, деловито поправив мужу галстук, поднялась из-за барной стойки. Поскольку галстук все еще оставался в ее изящном, но крепком кулаке, Соколову-старшему ничего не оставалось, как встать следом за ней. – Идем, милый. Я провожу тебя на работу.

– Но… – попытался было возразить муж, но мама уже потащила его из кухни, не забывая при этом усиленно строить глазки. Не знаю, кому как, а мне в тот момент талантливый бизнесмен и делец мирового класса напомнил покладистого козленочка, которого добрая девочка Аленка вела на скотобойню.

– Повезло же тебе! – прорычал Егор Богдану. – Увидел бы отец, как ты с Евой здороваешься: даже страшно представить, что бы сделал!

– А ты ему расскажешь? – шепотом спросила я.

Братец осклабился:

– Хуже! Я расскажу Полине. И пускай она своими методами лечит этого… знатока культурных традиций!

Остановить его я не успела. Махнув рукой и резко подпрыгнув на ноги, брат почти выбежал в коридор. Подальше от Алекса, меня и Богдана, застывшего на своем месте с очень посеревшим лицом. И я его понимала: Полина у нас была девушка не ревнивая, но вспыльчивая и сильная. То есть Богдан будет в полном порядке, если успеет рассказать ей подробности своего «прегрешения» до того, как та подберется на расстояние удара. Если же нет – Полина сломает ему нос. Потом, скорее всего, будет долго извиняться, но легче ему от этого уже не станет.

– Брат… – Алекс сочувственно хлопнул Богдана по плечу, – ты поцеловал мою девушку. Спасибо!

Тот поднял на Шурика мрачный взгляд.

– Сгинь! – и с надеждой посмотрел на меня: – Ева?

– Я с ней поговорю! – тут же кивнула я.

Он выдохнул, несколько секунд просидел молча, а потом, кажется, хотел сказать что-то еще (судя по лицу, о том, где лежит его завещание, чисто на всякий случай), но его перебила мама, как раз вернувшаяся на кухню.

– Мальчики, – улыбнулась она, – вы не против, если я на десять минут заберу у вас Еву?

«Мальчики» опустили глаза на меня, синхронно покачали головами, и мне ничего не оставалось, как отцепиться наконец, от столешницы и подойти к Ядвиге. Она скользнула по мне ласковым взглядом, который в ее случае почти всегда был предвестником чего-то нехорошего, и кивнула на дверь:

– Идем, доченька. Нам нужно серьезно поговорить.

Я бросила на Алекса испуганный взгляд, и моя скорость, и так сильно далекая от «over 1000», скатилась почти до нуля. Мама дождалась, пока ее дочь-улитка доползет до выхода и, подхватив меня под руку, увела в гостевую спальню на втором этаже. А там уселась в кресло, откинулась на спинку и спросила:

– Тебе не кажется, что кое-кому ты позволяешь слишком много лишнего?

– Мама, клянусь! – выпалила на одном дыхании. – Я не виновата! Он сам пришел…

– Они всегда сами приходят! – перебила Ядвига. – Но только ты можешь решить, в какой момент показать ему красную карточку.

– Да я просто отреагировать не успела!

– То есть, – сузила она глаза, – он хитростью вытянул из тебя обещание встретиться на День святого Валентина, а потом тебе просто было стыдно взять свои слова обратно?

Я изогнула бровь: мне кажется или этот разговор действительно зашел куда-то не туда?

– Мама, я запуталась. Мы о ком вообще говорим?

– А что, у тебя в субботу планируется более одного свидания? – саркастично усмехнулась Ядвига. Странная догадка посетила мою голову.

– Владимир Овада?! – ахнула, подавшись вперед. Мама кивнула. – Но мне казалось, ты хочешь поговорить о том, как Алекс меня поцеловал!

– Ну это как раз я считаю вполне нормальным, – отмахнулась ведьма. – Вы все-таки пара. С Богданом, правда, неожиданно получилось, но надо признать – он молодец. Быстро соображает.

Я почувствовала, что моя челюсть вот-вот упадет на пол, и неуверенно пробормотала:

– Но мы же едва не выдали себя Георгию.

– Ну и что? – пожала плечами Ядвига. – Рано или поздно он все равно о вас узнает.

– И как отнесется? – спросила несчастным тоном. Мама на мгновение задумалась:

– Конечно, будет скандал, но он смирится. В первое время скорее всего глаз с вас спускать не будет, попытается контролировать каждый шаг, захочет убедиться, что дочь, о которой он всегда мечтал, чувствует себя счастливой… потому очень вас прошу: подождите с откровенностью до Дня святого Валентина. Если из-за вас сорвется моя поездка в Париж, я буду гораздо менее склонна вас поддерживать. Это понятно?

Я медленно кивнула, еще не до конца веря в то, что слышу: она действительно поможет нам переубедить старшего Соколова?! Впрочем, сейчас мама могла говорить что угодно, но кто знает, как проявит себя ее ведьминский характер в момент, когда нужно будет сделать выбор. Чувство юмора у Ядвиги всегда было сильнее чувства жалости, и пока я своими глазами не увижу, что она становится на нашу с Алексом сторону в противовес Георгию, – буду относиться к ее словам с изрядной долей сомнения.

– Что ж, – сложила мама руки на груди, – раз мы закончили обсуждать вас с Алексом, давай вернемся к теме с Владимиром. И сразу вопрос: какого черта, Ева? Ты решила с ним встречаться?! Я уже не говорю о том, что подумает Шурик, но… Владимир?! Как ты могла пасть так низко?!

Я крякнула от неожиданности:

– Прости, пожалуйста! Но он вообще-то претендент из твоего списка!

Мама всплеснула руками, и часть мартини из бокала (я даже не заметила, как он появился) выплеснулась на ковер.

– Евочка, научись наконец читать между строк! Я должна была добавить представителя семьи Овада в список – у меня просто не нашлось причин, чтобы ему отказать! Да он единственный маг подходящего возраста на сто миль вокруг, и когда Мелисса предложила его кандидатуру, я вынуждена была смириться. Но это вовсе не значит, что ты должна принимать от него знаки внимания только из-за порядкового номера!

Мама замолчала, уставившись на меня возмущенным взглядом, а мне захотелось проверить лоб на наличие трещин – казалось, полученная информация сейчас взорвет мою голову и разлетится вместе с кусками серого вещества по комнате.

– Так тебе не нравится Владимир?! – спросила, опускаясь на кровать.

Мама фыркнула:

– Мужику двадцать шесть лет, а он все еще живет с матерью и слушает каждое ее слово! Ты никогда не выйдешь только за него: они с Мелиссой комплектом ворвутся в твою жизнь. А мне совсем не хочется впускать эту ведьму на свою территорию! Она принимает все решения, следит за сыном бдительней, чем налоговая за Аль Капоне. Даже сейчас: ты согласилась на одно свидание, а она уже звонит мне и спрашивает, что я хочу в подарок на вашу свадьбу!

– И что ты ответила? – с любопытством изогнула я бровь.

Мама сделала большой глоток:

– Сказала, что это какая-то ошибка. Ну не могла моя дочь польститься на красивое личико и подтянутую попку, особенно если одна у нее уже есть.

Я тяжко вздохнула:

– Мне неприятно в этом признаваться, но Мелисса сказала правду: я действительно согласилась на свидание. Но не потому, что я в восторге от Владимира! – тут же добавила, видя, как сверкнули глаза Ядвиги. – Он не оставил мне выбора. Там долгая история, связанная с кладбищем, травмой и шантажом, но если вкратце: я либо провожу с ним пару часов на День Валентина, либо он концентрирует свое внимание на мне и моих питомцах.

Мама скривилась так, словно случайно проглотила кусочек лайма:

– Ева, ты хотя бы представляешь, как бредово звучит то, что ты только что мне сказала?!

Я засунула за ухо темную прядь и подняла на нее глаза.

– Даже если и так: представляешь ли ты, что будет, если в результате его слежки он поймет, кто такой Александр?

И вот тут Ядвига все-таки расхохоталась. Искренне, весело, как будто я рассказала лучший анекдот в ее жизни. У нее даже слезы на глазах выступили!

– Евочка, золотце мое! – сказала она наконец и поднялась на ноги. – Иногда ты бываешь таким ребенком! Владимир блефовал, если у него, конечно, хватило на это ума! Если же нет и он действительно сюда придет, я буду весьма недовольна его вмешательством в мою личную жизнь. Потому что он не за тобой будет следить, а за мной и моей семьей! И уж поверь: если я его поймаю, расплачиваться ему и Мелиссе придется очень долго. А я поймаю! Так что шли этого шантажиста лесом и ни о чем не волнуйся. Ты – ведьма и только ты должна принимать решение о том, с кем встречаться, а кого держать подальше.

И, подмигнув мне напоследок, она вышла из комнаты. Я же еще с минуту посидела, бездумно глядя в одну точку на стене и переваривая наш разговор. А потом, коварно ухмыльнувшись, рванула к себе в комнату, отыскала «нокию» и набрала номер, успевший набить оскомину за последние пару дней.

– Ева? – удивился Владимир немного сонным голосом. Я покосилась на часы: половина восьмого, однако, рабочий день. Неужели ему совсем некуда было спешить? – Ты решила уточнить что-то о свидании?

– Ага! – радостно ответила я и выдала без предисловий: – Оно отменяется!

На том конце провода раздался характерный скрип, словно кто-то очень резко сел в кровати:

– Но мы заключили сделку.

– Не мы, – поправила я, – а вы с Полиной. Мое мнение ни одного из вас в тот момент не интересовало. И очень зря!

– Так, Ева! – грубовато отрезал Овада. – Ты, кажется, забыла подробности договора. Либо ты идешь на свидание и я забываю об инциденте с твоим псом, либо я сам прихожу к тебе домой и…

– Ах да! – по примеру Ядвиги перебила я парня. – Совсем забыла сказать. Я сообщила маме о твоих условиях, и она очень обрадовалась. Просила передать «спасибо» за то, что ты вызвался добровольцем для поиска брешей в ее новой системе безопасности. И все же на всякий случай она рекомендует заблаговременно предупредить команду «Скорой помощи» о том, что в день твоего визита в нашем районе возможны случаи непроизвольного самовозгорания.

Из динамика на секунду исчезли все звуки, а потом Владимир запыхтел обиженным ежиком и очень хмуро уточнил:

– Что ты хочешь этим сказать?!

– Только то, что ко мне домой ты идешь на свой страх и риск, – с усмешкой ответила я. – А на День Валентина у меня планы. Извини.

И, едва сдерживаясь, чтобы не сделать это слишком быстро, нажала «отбой». Посмотрела на погасший экран, улыбнулась тому, как радостно подпрыгнул в груди солнечный зайчик хорошего настроения, и сунула телефон в сумку. Наконец-то я была свободна от этого дурацкого обязательства! Теперь можно было ехать в школу и спокойно заниматься делами. Завтрашний день больше не казался днем конца света.

Алекс до упора вдавил педаль газа и синей молнией вылетел на трассу. Я подумала и вцепилась в ручку над дверцей машины второй рукой. Шурик не обратил на это никакого внимания, ловко обгоняя впереди идущую «бэху». Сглотнув, я скосила на него глаза:

– Сколько чашек кофе ты выпил этим утром?

– Всего две, – ответил он, не отрывая взгляда от дороги. – И последняя была явно лишней.

– Похоже, это был чертовски крепкий кофе? – уточнила, чувствуя, как на очередном повороте кожаное сиденье уезжает из-под моего мягкого места.

– Он стал таким после того, как вместо воды я по ошибке добавил в него энергетик.

– Но у нас в доме нет энергетика!

– Вот и я удивился, обнаружив его в своей чашке. Оказалось, Богдан решил заново вырастить ту зеленую плесень, которую ты истребила, но поскольку сроки поджимали, он задействовал Red Bull в качестве удобрения.

– И ты добавил его в кофе?!

– Не так уж и много, – пожал плечами, обгоняя следующую машину. – Но результат превзошел все ожидания.

– Серьезно? – нахмурилась подозрительно. – Необычные ощущения?

Алекс как-то криво улыбнулся и бросил на меня чуточку сумасшедший взгляд:

– Помнишь фильм «Путешественники во времени»? Такое чувство, что я вот-вот отправлюсь по их стопам, прорвав границы пространственного временного континуума. Но это мелочи. Скажи лучше, о чем вы говорили с Ядвигой? Ты вернулась на кухню очень довольная.

Мои губы расползлись в улыбке, но я лишь застенчиво опустила глаза на приборную панель и сменила тему:

– Ты в курсе, что разогнался до ста тридцати километров в час?

В самом деле: зачем Алексу было знать о моем маленьком секрете? Тем более если все закончилось как нельзя лучше, а заклинатель сегодня и так вел себя чересчур агрессивно. Мне бы не хотелось внезапно оказаться в нижних слоях атмосферы, потому что кроме воды с энергетиком он перепутает еще и тормоз с газом.

Но я ошибалась. Бывают тайны, которые не удается скрыть, как бы ты ни пытался. И порой нужно набраться смелости и во всем признаться самой. Ведь, как говорил Алекс, «раскаяние помогает».

Не снижая скорости, мы въехали в ворота школы, по пути обогнав знакомую небесно-голубую «ауди». Наверняка Юлиан малость опешил от подобного напора, особенно когда мы едва не снесли ему бампер, но я не стала заострять на этом свое внимание, тем более что на школьной стоянке его уже поджидала группа поддержки. В короткой шубке, джинсах с заниженной талией, сапожками на меху и синими от холода губами.

– Ты не замерзла? – участливо спросил Юлик, выходя из машины. Вика неуклюжим жестом одернула тонкую ткань свитера, сквозь которую просвечивал пупок с серьгой, и помотала головой. Шакуров философски вздохнул: – Меня ждешь, серьезно? Долго, наверное?

– Н-не очень, – простучала зубами Плагунова и ступила ближе, видимо, намереваясь провести свой фирменный «захват парня» под руку, но тут Юлик заприметил меня, на слегка дрожащих ногах выбиравшуюся из «мазды», и крикнул, начисто поломав блондинке планы:

– Привет, Евлампий! Есть минутка?

Шурик нахмурился, доставая мою сумку с заднего сиденья авто:

– Евлампий? Странное обращение. Вы знакомы?

– Мм… – закусила я губу, не зная, как сказать о том, что по идее, он и так должен был знать.

Впрочем, долго раздумывать не пришлось:

– Погоди-ка! – Брови Алекса почти сошлись на переносице. – Это мой новый одноклассник и его зовут… Юлиан Шакуров… кажется. И где-то я уже слышал это имя!

– А ты, разумеется, один из сводных братьев Евы, – подоспел к нам маг и протянул Шурику руку: – Приятно познакомиться на новом, так сказать, уровне.

– И мне, – не слишком искренне ответил Алекс. Вика, остановившаяся у «Финиста» за плечом, посмотрела на меня недобрым взглядом и стиснула кулаки, словно в ее мечтах она как раз обхватывала ладонями мое горло и наслаждалась видом того, как жизнь покидает мое синеющее лицо. Меня аж передернуло. Но это было мелочью по сравнению с тем, что я ощутила в момент, когда Юлик сказал то, зачем подошел:

– Представляешь, мне только что звонила мать!

– Да что ты, – буркнула, не слишком заинтересованная развитием его внутрисемейных отношений. И вообще, что это за мода среди магов пошла: чуть что – приплетать родительниц?

– Так вот, – не дожидаясь вопроса, продолжил Юлиан. – Она сказала, что по каким-то причинам ты отменила завтрашнее свидание с Владимиром Овадой.

Черт! Я застыла на месте остолбеневшим сусликом с единственным желанием: провалиться сквозь землю. Ну кто бы мог подумать, что эта информация таким образом дойдет до ушей Алекса?! А Шакуров словно и не замечал моего пришибленного состояния:

– Я к тому, что если ты свободна на День Валентина, я с удовольствием…

– Нет! – в отчаянии рявкнула я. – Никаких свиданий!

– Но почему? – удивился парень. – Это будет весело, и мы отлично проведем время! У меня есть билеты на…

– Юлик, успокойся! – перебила, понимая, что моя личная жизнь и так висит на волоске. Еще пара слов – и я могу смело называть себя свободной женщиной. – Какие бы у тебя ни были билеты, это не меняет моих завтрашних планов. А сейчас извини, мне пора на уроки. Но прежде я хотела бы сказать пару слов брату. Не оставишь нас?

Вот теперь Шакурова проняло. Казалось, он немного опешил от столь резкого отказа, но, надо отдать ему должное: принял его с достоинством и спорить не стал. То ли по моему лицу прочел, что и так уже наплодил проблем, то ли интуиция подсказала не нарываться, но он ответил «Хорошо!», кивнул Алексу и потопал к зданию школы, уводя за собой Вику. Я еще видела, как она покосилась на меня с видом голодной драконицы, а потом ухватила парня за руку, громко уверяя его в том, что уж она-то завтра свободна как ветер. У меня промелькнула злобненькая мысль о том, что карма, возможно, не пустой звук и очень скоро Вика со всей ее страстью высосет болтливому Юлику мозг. А потом обернулась к Шурику, и дело Плагуновой разом вылетело из головы.

– Алекс, – шагнула к парню, который с сосредоточенным лицом читал что-то на экране планшета, – это не то, что ты думаешь.

– Ты о Дне Валентина? – на миг поднял он на меня глаза. – Не бери в голову. Я все понимаю.

– Что ты понимаешь?

– Девушка имеет право выбрать другого кавалера, если ее парень не оказывает ей достаточного внимания, – нейтральным тоном ответил Шурик, сунул девайс в сумку и, обогнув меня по дуге, пошел к школе. На секунду я ощутила, как в горле появляется и растет колючий ком размером с противотанкового ежа, и бросилась следом:

– Алекс, выслушай меня!

Он резко остановился и, обернувшись, усмехнулся в мое вытянувшееся лицо:

– Зря ты отменила свидание. Совесть, наверное, замучила, да? Напрасно. Можешь позвонить Вове и сказать, что все в силе. Я не стану возражать.

– Да при чем здесь Вова?! Дай мне объяснить!

Но он только резко взмахнул рукой, словно выстраивая между нами невидимую преграду, и сказал тоном, от которого у меня на миг остановилось сердце:

– Все, Ева! Все!

И скрылся в дверях гимназии. А я так и осталась стоять на ступенях, круглыми глазами глядя ему вслед и не понимая, как утро, начавшееся так хорошо, могло завершиться провалом по всем пунктам.

Мы с Полиной сидели за столом в ее двухкомнатной квартирке на первом этаже многоэтажки и напряженно смотрели друг другу в глаза. Перед нами дымились чашки с ромашковым чаем, заваренным по специальному рецепту Казаковой (то есть с добавлением чистого спирта) и золотились принесенные мною печеньки. Сейчас их осталось всего две штучки, и подруга готовилась вот-вот избавить бедняжек от нерадостного одинокого существования. Но стоило ей отвести от меня глаза, как я, словно по команде, начинала сопеть. Ее это нервировало. Мне, честно говоря, тоже не доставляло особенного удовольствия, но это казалось таким правильным и логичным: пожалеть несправедливо обиженную себя.

И, разумеется, стоило только об этом подумать, как в носу знакомо защипало, и я скривилась, готовая разразиться бурным солоноватым водопадом с подвываниями. В тот же миг бдительная Полина потянулась вперед, перевесившись через стол, и отвесила мне такую затрещину, что слезы, уже готовые скатиться по щекам, по инерции запрыгнули обратно под веки.

– Хватит реветь! – гаркнула готесса.

Я потерла затылок, на всякий случай отсела на дальний краешек стула и рыкнула в том же тоне:

– Хватит драться! У меня уже две шишки и синяк. Ты хочешь меня убить?

– Я хочу выработать у тебя условный рефлекс! Как Павлов у своих собак.

– Во-первых, он брал их на вкусовые, а в нашем случае ты одна съела все печенье! Во-вторых, единственный рефлекс, который у меня начал проявляться, – это желание держаться от тебя подальше! А в-третьих, я не собака!

Поля хмыкнула, не преминув под шумок скоммуниздить из тарелки еще одну печенюшку.

– Это точно. С собакой было бы проще. По крайней мере, у нее не возникнет проблемы только потому, что она не сможет объяснить другой собаке элементарных вещей.

Я от возмущения даже на месте подпрыгнула:

– А я могу! Я могу объяснить все! Но он же слушать не хочет!

– Не хочет, а ты заставь!

– Что его привязать, что ли?! – рявкнула в сердцах.

– Да хоть и привяжи! Только не рыдай здесь, проклиная судьбу! – вскочила готесса и тут же поморщилась, прижав ладонь к пояснице: йога все еще не давала о себе забыть. – У вас с Алексом прекрасные отношения, вы любите друг друга, цените и бережете. Даже я иногда смотрю и завидую! Так почему же, когда дело доходит до банального разговора, вам всегда что-то мешает?!

И она впилась в меня яростным взглядом. Я вздохнула и опустила глаза в пол: не хотелось этого признавать, но в чем-то Поля была права. Мне нужно было только одно: поговорить с Шуриком, объяснить ему ситуацию (лучше всего, конечно, было сделать это давным-давно, еще когда Азриэль только грызанул Владимира, но тот шанс уже ушел), только это оказалось невыполнимой задачей. Просто потому, что я банально не смогла его поймать! На каждой перемене я прибегала к его кабинетам, но каждый раз он успевал уйти раньше. Я пыталась отловить его в столовой, но он не явился на обед. А после школы как будто улетел домой через дымоход вместе с машиной, потому что к выходу я примчалась сразу после звонка, но каким-то образом все равно его упустила.

И вот теперь Полина, к которой я пришла выплакаться в жилетку, до глубины души пораженная своей неудачливостью, в буквальном смысле стучала мне по голове. Потому что сильные девочки, оказывается, не плачут, а решают проблемы. А потом еще и мстят за испорченное настроение. И не важно, что именно они были виновницами всех бед.

– У тебя есть деньги? – внезапно хмуро поинтересовалась Поля. Я прикинула содержимое кошелька и возможные последствия собственной откровенности: внезапность вопроса наводила на нехорошие мысли.

– Немного, – ответила осторожно. – Но в бар не пойду: вдруг удастся Шурика дома подловить? Не хотелось бы испортить монолог пьяной икотой.

Полина хмыкнула, насмешливо изогнув бровь:

– Ты же сама говорила, что после репетиций он приходит слишком поздно, чтобы с ним разговаривать?

– Ну, обстоятельства изменились, – пожала плечами я. – И потом: все равно ведь буду спать в гостиной, как и вчера. Там его будет несложно подкараулить.

– Я сейчас чего-то не поняла, – округлила глаза подруга. – С чего бы тебе спать в гостиной?!

– А у меня в спальне привидение, забыла? У него мрачный взгляд, черный костюм, он стоит в углу и не хочет оттуда уходить. Мне кажется, это теперь его комната и он будет там жить.

Готесса устало потерла лоб:

– Привидение, говоришь… а я и забыла про него. И как родные? Никого не удивляет, что ты спишь на диване?

– А меня вчера никто не засек, – пожала плечами я. – Сегодня тоже что-нибудь придумаю.

– Нет уж! – не терпящим возражения тоном заявила Полина. – Сегодня ты останешься у меня! Только не забудь предупредить родных: не хватало мне еще одного похода для твоего перевоспитания. А пока, раз уж мы обе здесь и время не поджимает, слегка подкорректируем планы на вечер. С выпивкой оно, конечно, интереснее было бы, но и без нее покатит.

– И в чем же заключается твоя идея? – опасаясь услышать что-то истинно полиновское, полюбопытствовала я. Она радостно осклабилась и хлопнула ладонями по столу:

– Мы пойдем выбирать платья! Потому что завтра – День святого Валентина, и будь я проклята, если ты проведешь его дома, рыдая в подушку!

– А… – пытаясь подобрать слова, протянула я. – Мы собираемся куда-то пойти?

– Разумеется, – с видом знатока кивнула Поля. – В мой любимый клуб, «Домино». Не помнишь случайно, когда там выступает моя любимая группа?

Полина Казакова

Надо было догадаться, что Ева выберет именно это платье: с полным отсутствием вышивки, открытыми руками и юбкой до колена. А еще длинной широкой лентой, обхватывающей талию. Хорошо, оно хотя бы было атласным и черным, потому отлично подчеркивало все, что было выше попы. То, что было ниже, терялось в складках широкой юбки. Чтобы хоть как-то украсить невзрачный наряд, я обула Еву в свои босоножки на шпильке, подняла волосы, вставила в уши крупные серьги, а на руку надела белый браслет. Шею решила не загружать: кожа у ведьмы была такой, что за нее не грех было бы и убить. Она сама служила хозяйке украшением. В целом образ получился симпатичный: неброский, но приятный. В стиле Евы. То есть ни в какое сравнение не шедший с моим собственным, но тоже ничего.

– Ты вот так и пойдешь в «Домино»? – удивилась ведьма, с несколько смущенным видом косясь на мои ноги, затянутые в сеточку черных чулок. Я улыбнулась с видом роковой женщины и поправила корсет, над которым возвышалось два роскошных полушария. Собственно, это и был весь мой наряд: длинный готический корсет с черной накладной «юбочкой», туфли на таких каблуках, что ими можно было убить при желании, чулки и тонкий кружевной «ошейник».

– Нет уж, подруга, – ответила я, любуясь собой в зеркале. – В клуб ты сегодня едешь одна.

– Почему?! – ахнула моя недогадливая Ева в надежде заполучить себе группу поддержки. Как будто мне нечем было заняться, кроме исполнения роли «девушки с помпонами».

– Потому что любовь, милая, это не футбол. Здесь болельщики не нужны. К тому же меня твой Алекс и так не сильно любит. В отличие от Богдана, которому я должна сегодня кое-что подарить.

В конце предложения мои губы растянулись в предвкушающей улыбке, и Ева не удержалась от вопроса:

– Что же это за подарок такой, что мы его не вместе выбирали?

– Ну, – игриво пожала я голыми плечами, – есть у меня одна идейка…

Сигнал подъехавшего такси прервал меня на полуслове.

– Твоя карета подана, принцесса, – весело сообщила Еве, практически выталкивая ее в прихожую. Ведьма смотрела на дверь с таким откровенным ужасом, будто у меня там обитал сфинкс и съедал каждого, кто пытался выбраться наружу (кстати, неплохая мысль; где бы раздобыть парочку?). Я мысленно покачала головой:

– Прекрати трястись! Ты отлично выглядишь: против такой красотки ни один мужик не устоит. Даже заклинатель!

– Но я думала, ты хотя бы довезешь меня до клуба, – попыталась было поканючить Ева, но я молча всучила ей пальто и указала на дверь. Тоже мне нашла секьюрити! У меня сегодня свое свидание. Потому что, в отличие от кое-кого, я с парнем не ссорилась. Особенно в канун Дня влюбленных: это же надо быть совсем бестолковой!

– Удачи, – прошептала под нос, в окно наблюдая, как Ева садится в такси. – И, ради бога, прояви, наконец, характер!

А ровно в семь вечера, как и договаривались, в мою дверь позвонил Богдан. Я накинула на плечи шубку и выскользнула за порог, стараясь не показывать этому чувствительному ценителю чистоты масштабы художественного беспорядка в моей квартире. А то, блин, каждый раз поражается. Нет, я согласна: пыль можно было бы и протереть, но как же паучки, живущие в ней по углам?! Сейчас зима, мороз, куда они пойдут, если я их прогоню?! И как можно после этого называть меня безразличной? Да я жизнь крошечного насекомого ценю выше собственного комфорта!

– Ты выглядишь волшебно! – проурчал парень, галантно целуя меня в щечку. Как ребенок, честное слово. Еще бы руку облобызал.

– Это ты еще не знаешь, что у меня под шубкой, – решив немного подразнить, стрельнула я глазами.

Богдан склонил голову набок:

– А можно взглянуть?

– Нельзя, – еще выше подняла я воротник. – Это сюрприз.

– Хотя бы намекни, что можно будет с ним делать!

– Что-нибудь придумаем, – взяла я парня за руку. – Но мои мысли крутятся вокруг кубиков льда и взбитых сливок.

– Вах! – выдал Богдан, почти бегом направляясь к машине. Я усмехнулась: и кто сказал, что мужчинам сложно придумать достойный презент?

– Надеюсь, нам сегодня никто не помешает? – спросила, усаживаясь в низкую «хонду». Богдан вставил электронный ключ и напряженным тоном (который я тут же приняла за комплимент) ответил:

– Нет. Алекс уехал на выступление, мачеха с отцом в Париже, а у Егора, кажется, четвертое по счету свидание. Или пятое, я уже запутался.

– В смысле «пятое»? – не поняла я. – За неделю?

– За день, – поправил Богдан. – Егор месяц думал, с кем будет праздновать День Валентина, в итоге выбрал пять самых с его точки зрения достойных девушек и решил уделить каждой по два часа. Сегодня с девяти утра в запарке. Уже четыре раза прибегал переодеваться… да, точно четыре. Тогда эта – последняя. Кажется, Светочка. Ей обломился ресторан и ночь любви. Так что он ее привезет домой, но не скоро, поскольку свидание только началось, а на финишной прямой Егор вряд ли спешить будет.

Несколько мгновений я смотрела, как за окном сгущается лес, и представляла четырех влюбленных девиц, так запросто отпустивших парня на ночь в День Валентина. Это же как нужно любить, чтобы терпеть на ушах столько лапши?!

– Мне показалось или ты действительно рассуждаешь со знанием дела?! – покосилась на Богдана.

– Что ты, Полиночка! – тут же вскинулся он. – Я бы так никогда не поступил!

– Смотри мне! – пригрозила с улыбкой. Хотя и так знала: от меня парень к другой бегать не станет. Нет, он, конечно, может попытаться, но делать это со сломанными ногами (и это если мне какой-нибудь ломик под руку не попадется – я вообще страшна в состоянии аффекта) будет несколько проблематично.

В этот момент машина остановилась. Богдан вынул ключ, обежал авто спереди и предупредительно открыл мне дверь:

– Прошу вас, моя королева!

«Какой джентльмен», – довольно подумала я и с ним под руку вошла в дом.

А там…

Знаете, если бы под окнами сейчас завыли пожарные сирены, я бы не удивилась: Богдан явно перестарался со спецэффектами. Свечи были везде. То есть буквально везде: на каждой плоской поверхности. Даже на ступенях! Мало того что я тут же ощутила себя в церкви (что, конечно, не добавило сексуального напряжения), но и с точки зрения обычного инстинкта самосохранения это был просто ахтунг.

– Ты что, уехал, оставив свой муравейник в огне?! – пришпилила парня к полу взглядом. – Тебя папа в детстве не учил со свечками не играться? А розы?! – Я демонстративно развела руками: весь пол был усыпан бордово-красными цветами. И не просто бутонами: против такого даже я бы не стала возражать, хотя и предпочла бы получить их в виде букета: но он оставил стебли. Колючие стебли! – Только не говори, что в постели так же!

Затравленный взгляд Богдана был красноречивее любых слов. Я мысленно выругалась: и чему удивляться? Будто не знала, с кем встречаюсь. Он же дизайнер! Ему же пофиг такая мелочь, как удобство и уместность, главное – эстетическое, мать его, удовольствие.

– Ну хорошо, – мурлыкнула, усилием воли взяв себя в руки. – Думаю, с розами мы как-нибудь справимся.

– Конечно! – тут же просветлел Богдан. – Идем! Там уже чайник, наверное, нам в третий раз воду кипятит…

– Ты еще и электрочайник оставил включенным в розетку?!

– Да ладно! Что я, совсем дурак?! Надолго бы не оставил.

– А если бы мы в пробку попали?!

– Суббота, вечер! Ну какие могут быть пробки?!

Мне очень захотелось ответить что-то типа «Мажор. Деньги. Ну, какие могут быть мозги?!», но не успела: в дверь постучали. Настойчиво так, по-хозяйски.

Я нахмурилась. Что у нас получалось с логическими выводами? Алекс вряд ли бы так рано вернулся – он к своему выступлению три недели готовился. Даже если Ева сейчас гоняется за ним по сцене, чтобы прижать к стенке и выяснить отношения, концерт он не отменит. Ядвига с Георгием уже в самолете. Судя по часам, где-то над Берлином. Богдан со мной. Остаются либо Ева, либо Егор, и мне не нравились оба варианта. Хотя, признаю, первый был бы лучше, потому что со страхом юной Моргалис я уже привыкла бороться: два подзатыльника – и она снова на пути к «Домино». А вот Егор нам вечер подпортит. Дом у Соколовых, конечно, большой, но интим есть интим. Хотелось бы одиночества.

Только вот на этот раз я ошиблась в обоих случаях. На пороге стояла девушка и, мама дорогая, она была такой красоткой, что даже мне стало не по себе. Светлые волосы, небесно-голубого цвета глаза, точеная фигурка, чемодан из кожи молодого крокодила…

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась она, пока я пыталась вставить обратно выпавшую от восхищения челюсть. – Могу ли я видеть Егора?

– А вы, собственно, кто? – спросила, не обращая внимания на вытаращенные глаза Богдана.

– Наташа, – улыбнулась она, и от этой улыбки вокруг замелькали солнечные зайчики (притом, что солнце село часа три назад). – Наташа Игнатова.

Я с обалделым видом посмотрела на Богдана, потом снова на девушку и выдала самое умное, что пришло в голову:

– Та самая Наташа Игнатова?!

Видимо, она не очень поняла вопрос.

– Ну наверное, – нерешительно развела руками. – А где все-таки Егор?

– А… у… э… – судорожно попытался сформулировать внятный ответ Богдан, но у него это плохо получилось.

– В магазин ушел! – перебила я.

В бездонных глазах Наташи появилось сомнение.

– В субботу вечером? – уточнила она. – В День святого Валентина?

– Он очень ответственный! – сквозь зубы выдавил Богдан. Я быстро закивала. Наташа огляделась вокруг с несколько потерянным видом: она явно не ожидала такого поворота событий. И если принять во внимание их с Егором «интересные» отношения, ее можно было понять.

«Мечта всей жизни», «Муза», «Любимая»… Ева рассказала мне о том, что с самого детства ее старший брат был по уши влюблен в Наташку, но так и не смог ей признаться. А потом она уехала с семьей в Америку, оставив его здесь с разбитым сердцем и неуемным либидо. Ева говорила, он так и не смог ее забыть, хотя я не слишком понимала, как это вяжется со всеми его нынешними девушками. По ходу, для Наташи полигамия и настоящее чувство тоже не сочетались. Возможно, она даже ждала все это время, надеялась, что однажды он наберется храбрости и вернет ее домой. А потом плюнула на условности, взяла чемодан и сделала первый шаг. Вот только дома ее встретил не Егор, а незнакомая девушка в одном корсете и онемевший от неожиданности Богдан.

Кстати об этом.

– Меня зовут Полина Казакова, – вспомнив о правилах приличия, протянула я гостье руку. – Я – девушка Богдана и подруга Евы.

– Приятно познакомиться, – потрясла она мою ладонь, чисто по-американски улыбаясь во весь рот.

Я тут же мысленно восхитилась белизной ее зубов и посторонилась, бедром двигая с места истукана-метросексуала, чтобы гостья могла войти в дом.

– Проходи, пожалуйста. На кухне гораздо теплее. Будем пить чай.

– Ну что вы! – тут же замахала руками и даже слегка покраснела Наташа. – Я не хочу вам мешать в такой вечер!

«Уже помешала», – с сожалением подумала я, но вслух покачала головой:

– Ни в коем случае. Нам как раз не хватало третьего.

– Для чего?! – очнулся-таки Богдан. Не вовремя, однако.

Я скрипнула зубами:

– В «Монополию» думала сыграть, – ответила с сарказмом и вернулась к гостье: – Ты, Наташа, к нам надолго?

– Всего на день, – смущенно опустила она глаза, переступая наконец порог. – Завтра утром улетаю обратно.

– Шикарно… – почти простонала я.

– Что, прости?

– Говорю, – сглотнула, пытаясь придать голосу дружелюбия, – хорошо, что вечер только начинается. Иди на кухню, я к тебе сейчас присоединюсь. Только халатик накину.

Девушка покраснела пуще прежнего, сразу став чем-то похожей на Еву, и быстрым шагом скрылась в указанном направлении. Я обернулась к Богдану:

– Где сейчас Егор?!

Парень на миг задумался и вдруг рыкнул, с трудом сдерживаясь от попытки пнуть чемодан:

– Понятия не имею! У него каждая свиданка в новом месте, – и добавил, хмуря брови: – Ну кто ее просил приезжать без предупреждения?!

– Это называется «сюрприз», – мрачно ответила я.

– Это называется писец! – шепотом отрезал Богдан. Я развела руками: таки да! Ну и что теперь?! Всякое бывает. И потом: Игнатова, конечно, сглупила, понадеявшись на удачу, но в моем понимании это не оправдывает Егора. Во-первых, потому что хватит уже маяться дурью! Тебе за двадцать, ты точно знаешь, кого любишь, так наберись храбрости и признайся ей! Это – правильно, логично и избавит тебя от кучи геморроя в дальнейшем! А во-вторых (но в этом я бы никогда не призналась вслух), Наташа была такой милой и симпатичной, что я просто физически не могла на нее злиться! Наоборот – ее, как и Еву, хотелось пожалеть, приласкать и, так сказать, спасти от всех на свете.

– Кто может знать, где твой брат? – вернулась к допросу. Богдан покачал головой:

– Ева. Мы были вместе, когда он нам рестораны перечислял. Только я слушал вполуха, а она могла что-то и запомнить…

– Та-ак… – протянула я, сдерживая страстное желание постучать дизайнеру по пустой тыкве. – У тебя телефон с собой?

Богдан сунул руку в карман и достал какую-то квадратную дуру с кнопочками. Blackberry, кажется. Я по памяти набрала Евин номер и с минуту слушала гудки.

– Не берет…

Хотя это логично. В «Домино» так музыка грохотала – там свои мысли слышно через раз, не то что телефон.

«Который к тому же остался у меня в квартире, – вспомнилось вдруг. – Он же в клатч не поместился! Вот черт!»

– Что лучше: бегать по городу в поисках Егора, – пробормотала, задумчиво глядя Богдану в глаза, – или забрать сначала Еву и потерять время, но ехать за братом уже наверняка?

Оказалось, иногда можно и не выбирать. Потому что жизнь порой преподносит подарки, от которых ты, конечно, не в восторге, но и отказаться не можешь.

– «Ауди»… – скользнула я взглядом по окну рядом с входной дверью.

Богдан, стоявший к нему спиной, удивленно приподнял бровь:

– Не понял?

– Говорю: только что в ваш двор въехала «ауди». О чем это тебе говорит?

Богдан резко обернулся, в раздражении цокнул языком и ответил:

– О том, что нужно пройти целый квест, чтобы остаться с тобой наедине!

– Тоже верно, – ухмыльнулась я, выскакивая на улицу. – Но мне пришло на ум кое-что другое.

И поскакала по обледенелой дорожке к машине. Только метров через пять поняла, что зря не набросила шубку, но возвращаться не захотела: ненадолго ведь ушла (и скажите: чем после этого я отличалась от Богдана?). Конечно, тут же замерзла. Обхватила себя правой рукой за плечо и костяшками левой постучала в стекло водительской дверцы. Оно медленно опустилось и на меня уставились совершенно круглые глаза «Финиста».

– Вылезай! – простучала зубами я.

– Не вылезу! – тут же ответил Юлик.

Честно говоря, я удивилась:

– Почему?!

Вместо ответа он выразительно уставился вниз, и до меня дошло. И до Богдана, кстати, тоже, который как раз остановился рядом и набросил мне на плечи свое пальто.

– Моя, – сказал, приобняв меня одной рукой за плечи. – Понял?!

Юлиан скользнул по Богдану задумчивым взглядом:

– А биту бейсбольную ты с собой для убедительности прихватил?

– Нет! – кровожадно ухмыльнулся мой дизайнер. – Это я просто так рад тебя видеть!

Не удержавшись, я подняла на него влюбленные глаза. Вот! Вот как должен поступать настоящий мужик! Подошел, предъявил права, взял за руку и увел на свою территорию. Смело, решительно, а там уж как повезет: или любовь до гроба, или больничная койка. Зато хотя бы попытался!

– Ладно, мальчики, хватит бодаться, – выждав достаточное для обмена яростными взглядами время, вмешалась я. – Юлиан, у меня к тебе вопрос: хочешь послужить на благо отечества?

Шакуров изогнул бровь:

– А что мне за это будет?

– Почет и вечная благодарность, – оскалилась я.

– Или вечная память, если не соглашусь, – за меня закончил Юлиан. – Так и быть: поиграю в благотворительность. Внимательно слушаю.

– Короче, у нас ЧП. Нужна Ева, а она уехала без телефона. Ты можешь за ней съездить?

– В принципе да, – подумав, кивнул «Финист». – А куда?

– В клуб «Домино». Я дам тебе адрес. А после того, как ты ее найдешь, скажи ей как можно скорее перезвонить мне. Договорились?

– Не вопрос. Только это, надеюсь, не очень срочно, а то мне еще на заправку заскочить надо.

Я мысленно чертыхнулась:

– Вообще-то срочно, конечно, но без бензина ты все равно далеко не уедешь. Потому, ты, Богдан…

– Да-да, я понял, – кивнул дизайнер. – Поеду искать Егора по тем местам, которые он мне называл. Вдруг повезет.

И, не дожидаясь ответа, убежал в дом. Я проследила за ним глазами, поплотнее запахнула полы пальто и вновь обернулась к «Финисту»:

– Записывай адрес «Домино»…

Уже минуты через три «ауди» тихо заурчала и поползла к воротам. Я покачала головой и на миг подумала, что, возможно, Юлиан был бы для Евы не такой и плохой парой. По крайней мере, на трассе со своими «семьдесят в час и ни метром больше» они смотрелись бы очень гармонично. Но тут Богдан вывел из гаража мотоцикл, и я сразу же позабыла о Шакурове.

– Где шлем?! – спросила голосом инквизитора, допрашивающего колдуна. На парне было полное обмундирование: черепаха, краги, перчатки. Все, кроме шлема.

– Не хочу прическу испортить, – буркнул он.

У меня в буквальном смысле отвисла челюсть:

– Ты – дурак?!

– Почему сразу «дурак»?! – возмутился Богдан, хотя у него на лице было написано, что в своем поспешном решении он уже начал сомневаться. – Посмотри, какой у меня на голове порядок! Волосок к волоску: я эту укладку полчаса делал!

Я выразительно свела брови на переносице:

– Ты серьезно считаешь, что красивая прическа важнее целой черепушки?

– А что, нет?!

– Надень шлем, дубина!! – не выдержала я. – Мне, знаешь ли, не в кайф встречаться со всадником без головы!

– Ладно-ладно! – аж попятился парень. – Сейчас все исправлю!

И снова убежал в гараж. Я закатила глаза, но не стала дожидаться его возвращения, потому что свято верила в две вещи: силу убеждения и цистит. Пора было греть ляжки, а заодно – развлекать внезапно явившуюся гостью. Чтобы она не заметила, каких усилий нам стоит вернуть домой ее блудливого Ромео. И чтобы однажды, много лет спустя, в семье Соколовых появилась маленькая Полиночка, названная в честь меня за то, что я сумела-таки объединить два бестолковых мятущихся сердца.

Ева Моргалис

Меня всегда удивляли службы такси. Их работа – это же просто идеальный способ демонстрации принципов закона Мерфи! Банальный пример: вы едете с очередного школьного «субботника». На вас убитые в хлам бутсы, шорты землистого цвета (бывшие некогда белыми), майка, от которой отказались бы и в пункте приема утильсырья, в руках – ведро и швабра. Вызываете такси и в восьми случаях из десяти за вами приезжает новехонький Chevrolet, хозяин которого смотрит на вас как на воплощение великого фюрера. Но вот если вы в красивом платье и готовитесь с помпой появиться на каком-нибудь празднике жизни, та же служба присылает какой-то стремный побитый жизнью гробовоз пятидесятых годов. Почему?!

Или другой пример. Вы опаздываете в школу, вызываете машину в надежде, что за вами приедет что-то верткое, шустрое и малогабаритное, способное просочиться сквозь утреннюю пробку и доставить по адресу вовремя. Но вы можете быть уверены процентов на семьдесят, что под окном вас будет поджидать маршрутка «мерседес» на двадцать два сидячих места и довольный собой водитель, который тут же намертво встанет на первом же светофоре в потоке таких же мастодонтов. Но вот если только вам потребуется поехать куда-нибудь компанией… Нет, вы не подумайте, вы же не дурак. Вы знаете, что такое закон невезения, и специально предупреждаете милую барышню из службы, что вас будет не три, не четыре, а целых пять человек! Пять взрослых человек с полным комплектом конечностей и вы готовы доплатить, если барышня сможет прислать за вами только одну машину. Вы даже намекаете ей на маршрутку, которая совсем недавно подвозила вас в школу. Барышня вспоминает «мерседес», соглашается, что он отлично подойдет, делает какую-то пометку в журнале… а в результате подает вам старинную «Волгу», из тех, которые хромированным оленем разбивают бетонные преграды. И вы, конечно, очень рады, что машина крепкая, широкая и что не так давно в нее, особо не помявшись, уместилось восемь человек таджиков, и что акробаты цирка du Soleil способны укомплектоваться на заднем сиденье всей своей многочисленной труппой, но! Вы – не таджик. И не циркач. И даже – представьте себе – не согласны добираться до пункта назначения в багажнике, пускай до него и всего пару километров ходу!

А сами таксисты?! Если у вас прекрасное настроение, вы готовы любить весь мир и без умолку об этом говорите – за вами наверняка приедет мрачный тип, от взгляда которого фиалки вянут в вазонах. Но вот когда у вас болит голова, или, допустим, вы о чем-то переживаете так, что не то что болтать – дышать трудно: рядом обязательно окажется какой-нибудь милый Ашот и за пятнадцать минут поездки успеет рассказать и о причинах повышения цен на баклажаны в соседнем киоске, и когда с точностью до минуты бабахнет андронный коллайдер, и даже о том, как разлагающаяся органика многочисленных болот помогает в формировании молнии Кататумбо!

Нужно ли говорить, что в тот вечер мне «повезло» по всем статьям?

Из крошечной ВАЗ-1111 или «Оки», если по-человечески, обладавшей таким ржавым дном, словно вот-вот готовилась трансформироваться в машину Флинтстоунов, я выбралась с мыслью, что первое упражнение для тренировки силы воли пройдено успешно. Осталась мелочь: прослушать друг за другом четыре песни Стаса Михайлова и съесть червя.

С облегчением выпрямившись, я поправила платье, пожалела, что не захватила из дома утюг, махнула на прощание все еще громко рассуждавшему о чем-то явно наболевшем водителю, огляделась… и поняла, что попала в какую-то неправильную вселенную. Весь город праздновал День влюбленных: шарики, сердечки, розочки, тортики – сплошной кавай и «ми-ми-ми». Честно говоря, ожидала увидеть то же самое и здесь. Особенно после того, как Алекс рассказал про Роберто. Новоявленный дизайнер грозился превратить клуб байкеров в место развлечения ванильных красоток, но те три пузатых мужика в косухах, которые встретили меня у входа в клуб, на блондинок с надувными губами почему-то не тянули.

«Неужели Игорь отстранил Роберто?» – подумала, чувствуя себя вкусным кроликом под взглядами сытых удавов. Мужики курили какие-то дико вонючие сигареты и явно не были заинтересованы в «охоте». Но наблюдали так, что у меня в голове тотчас нарисовалась красочная картинка наших с ними потенциальных взаимодействий.

Наверное, байкеры очень удивились, когда девушка, только что спокойно топавшая ко входу в клуб, вдруг подхватила юбки и с еле слышимым писком промчалась мимо них торпедой. Честное слово, я не хотела срываться! И уж тем более вопить. Оно как-то само получилось. Но ошарашенные глаза ближайшего мужика, которого, кажется, впервые в жизни так откровенно отождествили с маньяком, я запомню надолго.

Как и то, что я увидела в самом клубе. Потому что такое не забывается.

Во-первых, у самой двери за маленьким круглым столиком в одиночестве сидел Роберто. Сидел и пил. Судя по виду, уже давно.

Во-вторых, в клубе была тьма-тьмущая кого угодно: металлистов, готов, панков и других сторонников субкультур, но только не представительниц целевой аудитории дизайнера. То есть я единственная пришла в клуб в вечернем платье. Это, конечно, был не синий парик Мальвины, как три месяца назад, но тоже некая экзотика. Особенно в свете того, что происходило на сцене.

Скажем прямо: когда Алекс жаловался на костюмы, специально для Дня Валентина придуманные Роберто, я думала он не это имеет в виду. Хаск, например, оказался вовсе не плюшевым розовым мишкой! Передо мной на сцене прыгал гризли. Здоровенный такой гризли, с оскаленной мордой, выпученными в ярости глазами и лапами с двадцатисантиметровыми когтями, лежавшими у парня на плечах. Я не знаю, где они взяли шкуру, но в таком наряде Хаск мог сниматься для «National Geographic», и никто не заметил бы подмены!

Можно сказать, что на фоне коллеги Лектор, который изначально был сатиром, даже не сильно изменился: те же рога, те же копыта, только макияжа побольше, прическа получше… Короче, неплохой такой демон получился, ага.

А вот Гугле реально повезло. Об этом я могу заявить авторитетно. Если бы он в образе Джастина Бибера поднялся сегодня на сцену, его оттуда вперед ногами бы и унесли. А вот труп Джастина Бибера вызывал бурю восторга. Главное, чтобы в конце вечера опьяневшая публика не захотела его сжечь, как чучело зимы на Масленицу. Ну чтобы уж наверняка не воскрес.

И только потом я увидела Алекса. В костюме охотника за ведьмами и с крупным арбалетом в руке. Что, вы не знаете как именно выглядит костюм охотника? А я скажу: это кожаный панцирь с такими же штанами, тяжелые сапоги на шнуровке и, разумеется, длинный плащ с капюшоном. Почти как у асассина из одноименной игрушки, только все в черных тонах. Видимо, чтобы «исчадия ада» прониклись и зауважали.

«Ну, Шурик!..» – пронеслось у меня в голове, и уже через пару секунд, практически прободав себе путь сквозь толпу, я застыла перед сценой, буравя певца яростным взглядом. Если он своим костюмом хотел на что-то намекнуть, то пусть знает: я поняла! И оценила!

Что характерно, меня заметили сразу. То ли ждали, то ли те, которых я подвинула, так на меня таращились, что это сложно было проигнорировать. Алекс опустил глаза, заглянул в мое мрачное лицо и самодовольно улыбнулся. Мне захотелось швырнуть в него клатчем. Если честно, я даже замахнулась, правда, не сильно, скорее для вида: он, зараза, стоил как новенький рюкзак от Adidas – покупала и плакала. В ответ Соколов сжал стойку микрофона и крутанулся на месте, во всей красе демонстрируя наряд. Я скрипнула зубами. А он… послал воздушный поцелуй, что не слишком вязалось с песней, но все равно – выглядело очень мило.

Не удержавшись, я ответила теплой улыбкой и застенчиво накрутила на палец выбившийся из прически локон. Похоже, это завершило мой образ невинного цветочка, потому что над плечом тут же кто-то навис. Лицо Алекса, буквально только что источавшее благодушие и радость встречи, враз потемнело, он поставил стойку микрофона обратно и, не прерывая песню, навел арбалет на незваного ухажера.

– Он у него что, настоящий?! – спросили над ухом очень знакомым баритоном, и я резко обернулась.

– Юлик?! – ахнула, круглыми глазами уставившись на парня. – Ты какого… здесь делаешь?!

– Скажу: не поверишь! За тобой приехал, – хмуро ответил он, не отрываясь глядя на железный наконечник арбалетного болта, нацеленный ему в лоб. – Он реально может выстрелить?

– А как же! – прорычала я, складывая руки на груди. – И может, и выстрелит! Ты только повод дай!

И тут у Юлика словно наступило какое-то прозрение. Практически момент истины. Он окинул Алекса задумчивым взглядом, перевел такой же на меня и спокойно спросил:

– Вы с ним встречаетесь?

На мгновение мне по привычке захотелось сказать «нет!». А, возможно, так и нужно было сделать, ведь до тех пор, пока наши с Шуриком отношения относятся к категории особо секретных, о них должно знать как можно меньше народу. Но ведь именно из-за всех этих тайн у меня постоянные проблемы!

Потому я пожевала губами и подняла на Юлика взволнованные глаза:

– Помнишь, ты говорил, что детская дружба самая крепкая?

– Я вообще-то про любовь говорил, – невесело усмехнулся Шакуров. – Про дружбу ты вспомнила.

– А ты с этим не согласен?

– Это зависит от того, что ты скажешь сейчас.

Я тяжко вздохнула: для человека, в которого целились из арбалета, Юлик чересчур активно торговался.

– Хорошо, – кивнула сдаваясь. – Да, я встречаюсь с Алексом. Но ты никому не должен об этом говорить.

Он криво ухмыльнулся и прищурил один глаз:

– А если все же проболтаюсь?

В ответ я выразительно покосилась на Шурика.

– Ладно-ладно! – закатил глаза парень и вдруг улыбнулся. – Я не буду становиться на пути твоего счастья. В конце концов, кто как не я должен заботиться о своей маленькой невесте? Но признай: не будь Соколова – между нами могло что-то получиться!

Я пожала плечами:

– Возможно. Но Соколов есть. Понимаешь?

– О да! Его было бы сложно не заметить! – заржал Юлик, совсем по-ребячески запуская пятерню в свою блондинистую шевелюру. Я тоже улыбнулась и поймала себя на мысли, что вот сейчас, впервые с тех пор как он вернулся, я вдруг смогла разглядеть в нем того самого мальчишку, с которым мы прятались когда-то в кустах сирени. И еще поняла, что сказала ему неправду: Соколов ничего не изменил. Потому что детская влюбленность может перерасти в крепкую дружбу, но встречаться с тем, кто сидел на соседнем горшке в детском саду… нет уж! Нас связывало слишком многое, а в любви должна быть загадка. Хотя бы на первых порах.

– Ладно, – прервал Юлик наше затянувшееся молчание. – Там у тебя дома, как выразилась Полина, ЧэПэ. Не хочешь позвонить ей и спросить, в чем дело?

– Полине? – переспросила я. – Так это она тебя за мной послала?

– Ну да, – кивнул «Финист». – И вообще-то сказала, что дело срочное.

– И чего же ты до сих пор молчал?! – воскликнула я и, встревоженная уже не на шутку, бросилась к выходу. Потому что Поля обычно не принимала поспешных решений и не паниковала почем зря (в отличие от меня). Но уж если она посчитала проблему достаточно серьезной, чтобы послать за мной Юлиана, – значит, такой она и была. И решать ее нужно было прямо сейчас.

Правда, кое-какая заминка все же случилась: уже за дверью черного выхода, сунув руку в клатч, я поняла, что забыла о крошечной детали. Пришлось на той же скорости, под мрачным, но каким-то задумчивым взглядом Шурика, который все еще тянул свою бесконечную песню, вернуться к Юлиану:

– Телефоном не поделишься?

Тот хохотнул:

– Какой-то у тебя наряд неподходящий, чтобы мобилы отжимать!

– Я серьезно, – насупилась, протягивая руку, – мой дома остался.

Юлик тяжело вздохнул и, порывшись в кармане, бросил мне на ладонь самый маленький телефон, который я когда-либо видела.

– Держи уж, – ухмыльнулся, глядя в мое хмурое лицо, – начинающий гопник.

– Что это? – Я двумя пальцами подняла белый девайс, больше всего похожий на детский калькулятор или простенький плеер. Которым, Шакуров, как оказалось, очень гордился.

– Phone Strap 2, – заявил с неким даже торжеством. – Самый маленький и легкий телефон в мире. Очень дорогая модель.

– Ага, – без энтузиазма кивнула я. – Ну тогда ладно.

– Новинка на рынке Италии! – возмутился Юлиан, не услышав в моем голосе должного восхищения. – В вашей стране они еще даже не появились!

– Ну… будем ждать, – хмыкнула, снова направляясь к заветной дверце. Крошка-телефон с комфортом лег в ладонь. Я попыталась представить его в руке хоть кого-то из своих братьев, и не смогла. Наверное, в нашей стране в большем почете мощные технологии крупных форматов… или это просто я такая озабоченная размером?

– Алло, Полина? – оказавшись, наконец, в относительной тишине, набрала я подругу. – Меня Юлиан нашел. Что у вас там происходит?

– А, это ты, Ева? – каким-то уж больно сладким голосом ответила готесса. – Подожди секунду.

Я услышала звуки шагов, скрип отпираемой двери и только затем – шепот:

– Наташа Игнатова прилетела!

Повисла минута молчания. Потом я выдавила:

– Та самая Наташа Игнатова?!

Поля фыркнула в трубку:

– А их у Егора две? Хотя я бы не удивилась… Кстати, ты не знаешь, где он?

Я задумалась на мгновение:

– Знаю. В ресторане…

– Привези его домой! – перебила Полина. – Срочно!

– Но… почему сейчас? – несчастным голосом спросила я. – Мы с Алексом еще даже словом не обмолвились!

В ответ раздалось бурчание, словно где-то поблизости закипал чайник, и готесса «объяснила»:

– Знаешь, чем я сейчас занимаюсь? Я развлекаю незнакомую красотку у вас в гостиной. В День святого Валентина, между прочим! А на мне корсет за двести енотов и туфли от Manolo Blahnik! Но я молчу, потому что завтра Наташа улетит обратно в свою Америку, и либо после свидания с Егором, либо без него! И никто не знает, когда она вернется в нашу страну, в отличие от Алекса, который от тебя никуда не денется! Так что забудь о личных амбициях и побеспокойся о счастье другого человека!

– О, Полина, – растроганно пролепетала я. – Никогда бы не подумала, что Егор тебе так дорог…

– При чем здесь Егор?! – мрачно переспросила она. – Подумай обо мне! Я уже реально устала отвлекать эту американку. Еще полчаса, и она поймет, что ее парень просто не может так долго выбирать пельмени в магазине!

«Выбирать пельмени?» – мысленно повторила я, когда Поля отключилась. Наверное, и правда не самая удачная отмазка. Хотя и недалекая от истины: он же действительно сейчас скорее всего еду выбирает. В ресторане «Филион» на пересечении бульвара Свободы и Пятой Южной. И, мне кажется, я знала, как туда добраться.

– Спасибо за телефон, – с милой улыбкой отдала девайс Юлиану. – И сразу вопрос: ты меня не подбросишь?

– Домой?

– Нет. В «Филион», – ответила с надеждой.

Шакуров вздохнул:

– Мне начинает казаться, что одиннадцать лет назад я согласился взять в жены не только тебя, но и всю твою семейку… Ладно, поехали.

– Только сначала мне нужно кое-что сделать. – Я потерла друг о друга ладони и подступила к сцене.

Алекс пел уже вторую песню, почему-то не взяв перерыв после завершения предыдущей, но послушно опустил на меня глаза. Я задумалась, представила, как буду выглядеть со стороны, плюнула на рамки нормального поведения и принялась жестикулировать. Нужно же мне было хоть как-то объяснить заклинателю, куда и зачем я сейчас направляюсь?

Заинтересованный Юлиан подошел ближе и, склонив набок голову, стал наблюдать. Впрочем, не только он: ближайшие танцоры тоже любознательно скосили на меня глаза.

«Ну и пофиг! – подумала я. – Зрителям меня не испугать».

И взмахнула руками, широко разводя их в стороны. Так дети обычно показывают расстояние. В моем случае это был океан. Я даже сделала пару волнистых движений, чтобы изобразить на нем легкий шторм. Затем двумя собранными в щепотку пальцами провела большую дугу, как бы, между двумя берегами океана: это Наташа прилетела на наш континент. И не куда бы то ни было, а прямо к нам домой, для чего я стандартным жестом сложила руки над головой. Типа, изобразила крышу. Ну а в завершение картины решила показать, собственно, результат ее появления. Для чего отлично подошел образ большого «бадабума», проявившего себя в быстрых и хаотичных движениях руками.

– Ну как? – спросила, довольная собой, поднимая глаза на Шурика. И тут же пробормотала, разглядев выражение шока на его лице. – Кажется, он не понял…

Юлик хмыкнул из-за плеча:

– Серьезно? А, по-моему, отлично понял, как американская ракета разбомбила ваш особняк!

– Какая ракета?!

– Ну… – протянул он, повторяя мой жест со сложенными пальцами. – А потом вот это…

И показал «бадабум». Я чертыхнулась, признавая поражение. Ну да: как-то не очень внятно получилось. Чтобы не путать Алекса еще сильнее, быстро замахала руками, как бы стирая предыдущую картинку, и с задумчивым лицом приступила к следующей.

Итак…

Вот прямоугольная дверь. Вот в нее кто-то стучится – это Наташа. Дверь открывается; за дверью Полина; ее я показала, просто подтянув подол платья максимально высоко, насколько это вообще позволяли правила приличия, и почти так же высоко скользнули в ответ брови Шурика. Далее по сценарию Полина очень удивляется (выражение ужаса на моем лице, которое я талантливо скопировала с картины Мунка, должно было показать достаточную степень изумления). А затем следовало изобразить отсутствие Егора.

– Ну это просто, – решила я и ткнула пальцем в Алекса.

Тот недоверчиво сощурился и даже слегка подался вперед. Видимо, не ожидал своего участия в постановке. Я решительно кивнула и показала рукой высоту. Вообще-то они с братом приблизительно одного роста, но нужно же было как-то их различить! Вот я и решила, что раз Егор старше, он и будет самым высоким. Потому, держа руку над головой, я разве что не подпрыгнула, пытаясь добавить ему пару лишних сантиметров (Юлиан прикрыл лицо ладонью и попытался не всхлипывать слишком громко), а потом, когда глаза Алекса уже почти вывалились из орбит, решительным жестом нарисовала в воздухе крест. Перечеркнула, так сказать. И сразу за этим изобразила плачущую Наташу и Полину, которая ее успокаивала, баюкая у себя на груди. К сожалению, это был единственный жест успокоения, который я смогла придумать…

– Блин, Ева, – постанывая от смеха, выдавил из себя Юлик, пока я буравила взглядом Алекса в ожидании его реакции. Нет, она вообще-то присутствовала, но я решительно не понимала, почему на его лице вместо понимания начинают проявляться первые признаки надвигающейся паники. – Ты совсем не умеешь играть в шарады! Зачем ты его пугаешь? У вас же никто не умер!

– Да почему сразу умер?! – в сердцах воскликнула я. – Неужели так сложно понять, что Егора нужно найти, иначе Наташа потеряет свою любовь?

– Ну дык, – вытаращился на меня Юлик. – Ты вот так и показывай! Без лишних деталей.

– Блин… – скрипнула зубами я. – Ну хорошо. Пробую в последний раз.

И стерла вторую картинку (Алекс с облегчением выдохнул мимо микрофона).

Стало быть, попытка номер три.

«Хотите любви? – пронеслось у меня в голове. – Да на здоровье! Кушайте не обляпайтесь!»

И широким жестом нарисовала в воздухе сердце (Шурик наконец улыбнулся и даже подмигнул). В ответ я быстро закивала, радуясь, что он так хорошо меня понял, и ткнула пальцем сначала в него, а потом, подумав, еще и в Юлиана. Потому что Егор был как бы Соколовым (а значит, имел отношение к Алексу), но все же и не Шуриком.

Только, кажется, я опять сделала что-то не то, потому что Алекс вдруг уставился на «Финиста» с видом озлобленного крокодила и поднял арбалет.

– Ева, блин! – тут же перестал ржать Шакуров. – Изъясняйся точнее!

Я хлопнула себя ладонью по лбу и еще раз, дважды, ткнула пальцем в Алекса. Оружие опустилось, но взгляд у заклинателя все равно был недобрый. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, я решила начать с Наташи. И показать ее на себе. Для этого игриво улыбнулась и «нарисовала» фигуру «песочные часы»: грудь, размера на четыре больше собственной, тонкую талию и крутые бедра. Помогло или нет – не поняла, но лицо у Шурика стало задумчивым. У Юлиана, впрочем, тоже. Но я решила, что это хороший знак (по крайней мере, Шакуров больше не комментировал), а значит – можно продолжать. И свела руки над головой, изображая ими крест. Это должно было символизировать храм, в котором Егор и Наташа заключат союз вечной любви. Но поскольку Егор пока не нашелся, с храмом тоже был напряг, и недолго думая я сделала еще один «бадабум».

– Как теперь? – повернулась к Юлиану.

– Если бы я не знал, что происходит, я бы решил, что ты подожгла церковь… – задумчиво ответил он.

А ведь почти угадал!

– И?! – с нажимом продолжила допрос я.

– И очень этим гордишься? – неуверенно предположил Юлик.

– Да ты издеваешься!! – воскликнула, хватаясь за голову.

– Я издеваюсь?! Посмотри на него!

Я повела глазами, оценила вытянувшееся лицо Алекса и поняла, что, возможно, Юлик где-то прав: идти долгим путем изначально не стоило.

– Дай сюда телефон! – рыкнула Шакурову. Он молча отдал свой Strap 2 и, бросая на Шурика мрачные взгляды, я быстро настрочила ему эсэмэс:

«Еду за Егором. Игнатова в городе».

А потом, нажав «Отправить», в последний раз с неким даже вызовом указала на Шурика. Он нахмурился и выразительно покачал головой. Наверное, пытался спросить, почему до фокуса с телефоном я не додумалась сразу. Но мне не хотелось ждать, пока закончится песня и он сможет наконец изъясниться. В нетерпении дернув Юлика за рукав, я сочла свой долг перед бойфрендом выполненным и первая помчалась к выходу. В конце концов, Полина была права: сейчас нужно было думать не о нашем взаимопонимании (даже если мысль о нем пробивала на слезу), а об ускользающем счастье другого человека.

Александр Соколов

Черт, а кто бы не вспылил, узнав, что его девушка назначает свидание другому?! Я ведь не святой и не склонен к альтруизму. А она могла бы все объяснить. В смысле, до того, как это выплыло из постороннего источника. Хотя не представляю, как ей удалось бы это сделать: «Привет, дорогой, я тут случайно согрешила адюльтером, хочу, чтоб ты был в курсе»?!

С другой стороны, нужно было еще знать Еву. Это была единственная в мире женщина, способная оказаться в совершенно неподходящее время в совершенно неподходящем месте. Отсюда происходило большинство ее бед: сама того не желая, она умудрялась вляпаться в такую историю, которую не то что предугадать – в нее поверить было сложно! Уже ведь не раз с таким сталкивались, можно было бы вообще не удивляться. И я, конечно, сразу об этом подумал, как только перестал беситься.

Да, не стоило, наверное, уходить, хлопнув дверью. Нужно было выслушать – наверняка у нее нашлось бы абсолютно невероятное, но на редкость убедительное алиби. А теперь придется самому выпрашивать прощение. Еще и после пропущенного Дня святого Валентина. Интересно, по чем сейчас волшебные метлы или чем еще задабривают ведьм? Купить бы какой-нибудь Nimbus-2000 на ближайшем магическом рынке и не париться…

– Эй, друг, – набрасывая шкуру гризли, позвал Хаск, – чего такой задумчивый?

– С девушкой поругался? – тут же предположил Гугля.

Я бросил на него раздраженный взгляд.

– Как-то ты не слишком похож на зомби, – протянул задумчиво.

Жека тут же подскочил к зеркалу:

– Что? Почему? Ты же сам костюмы притащил! Может, сделать дыр побольше?!

– Тебя координация подводит, – пояснил я под дружный «хрюк» Хаска с Лектором. – Давай я тебе врежу разок, чтобы добавить реалистичности?

– Оставь его, Демон, – покачал головой Андрюха. – Не видишь: парень нервничает, дергается. Я бы на его месте тоже боялся.

– Серьезно?! – тут же обернулся к нему Гугля.

– А то! – поддержал друга Хаск. – Выходить к металлистам в образе Бибера – это же как сунуть голову в пасть тигру: испытание на храбрость, отвагу и лишний повод подумать о завещании…

– Да идите вы все! – рявкнул Жека, на всякий случай делая прореху на фиолетовой кофте шире. А ведь когда-то это была любимая кофта Богдана. Потом фиолетовый вышел из моды и одежка оказалась на чердаке. Надо признать, очень кстати оказалась. Я только надеюсь, что в ближайшее время этот оттенок не появится на страницах журнала «Vogue», иначе брат меня живьем сожрет.

Нерешительный стук в дверь заставил Лектора подпрыгнуть на месте и, слегка шатаясь на массивных «копытах», броситься ее открывать.

– Ребята, знакомьтесь, – сказал он, за руку буквально втягивая в гримерку миниатюрную девушку лет двадцати. – Моя супруга, Жанна. А это, в костюме Дракулы, Александр; там, весь изодранный, – Евгений; а медведь с гитарой – Анатолий.

– Можно просто Толик, – странным голосом предложил Хаск, и я с удивлением заметил, как порозовели его щеки.

– Анатолий Дмитриевич, – сквозь зубы поправил ревнивый супруг, видимо, тоже обратив на них внимание. Жанна улыбнулась, сверкнув неровными верхними зубами, что, к слову, только добавляло ей шарма и даже делало немного похожей на красотку Фальбалу из «Астерикса с Обеликсом». Особенно вместе с ямочками на щеках и лучистыми карими глазами.

– У тебя жена – красавица! – не преминул отметить Гугля, и я мысленно ему поддакнул.

Кроме приятной улыбки Жанна обладала также копной каштановых кудряшек до пояса и полным третьим размером груди. Одного этого было достаточно, чтобы по мнению здесь собравшихся она могла участвовать в конкурсе Мисс Мира. Ее не портили даже круглые очки в тонкой золотистой оправе на пол-лица, полные щиколотки и крупноватые бедра. Что характерно, Лектор всегда утверждал, что женщины «в теле» его не интересуют, видимо забыв упомянуть о таком «незначительном» исключении.

– Мася, я занял тебе столик поближе к сцене, – почти проурчал Андрюха, аккуратно придерживая жену за талию и ненавязчиво прижимая к себе. – Третий справа. Хочу во время выступления тебя видеть.

– Третий? – повторила, подняв на него глаза, Жанна. – Но, кажется, там сейчас сидит Роберто…

– Не переживай, он поднимется. Просто скажи, что ты моя жена.

– Ага! – радостно кивнул Гугля. – Он сегодня заявил, что не хочет иметь с нами ничего общего. Так что вряд ли будет возражать.

– Вот-вот, – злобно зыркнув на Жеку, кивнул наш обычно самый спокойный товарищ. – А мы с Игорем договорились, что сегодня будем играть без перерыва. Так что к одиннадцати я обещаю быть весь в твоем распоряжении.

– Правда? – игриво закусила пухлую губу Жанна.

Лектор ухмыльнулся и поцеловал ее в ушко:

– Еще какая!

– Тогда я буду тебя ждать, мой… – женщина отступила на шаг, внимательным взглядом прошлась по костюму супруга и неуверенно закончила: – Козлик…

Лектор тут же обиженно развел руками, демонстрируя наряд в другом ракурсе:

– Я демон!

– А я тебе сразу сказал, что рога нужно поменьше делать…

– Захлопнись, Гугля! – рыкнул Андрюха, провожая супругу мрачным взглядом. Умная женщина чмокнула «козлика» в щеку и выскользнула за дверь прежде, чем мы успели заржать. – Но, может, и правда, рога подточить?

– А толку? – пожал гренадерскими плечами Хаск. – Все равно у вас костюмы – отстой. Рванье, копыта… Один я красавец! Нет, вы только гляньте на эти когти!

Мы дружно закатили глаза: на своего гризли, притащенного непонятно откуда моим старым приятелем-охотником и слегка подретушированного демоном миражей Аллазаем, Толян не мог налюбоваться с момента, когда я его ему вручил.

– Пожалуй, на следующее Рождество подарю тебе игрушку, – сказал я с улыбкой. – Буду покупать медведя для Евы, захвачу второго для тебя.

– Если он будет с такими же зубами – бери без раздумий! – радостно оскалился Хаск. – А если нет, то загляни в раздел электроники.

– Серьезно? – удивился Лектор. – Ты же взрослый состоявшийся мужчина!

– Да! И мне нужен радиоуправляемый вертолет! Кстати, Ал, а твоя принцесса придет на выступление? Что-то мы ее давно не видели. Или у нее есть планы поинтереснее?

– Ну она же принцесса! – тут же, как всегда со знанием дела, влез Гугля. – Вот и сидит в башне, охраняемая злыми братьями-Соколовыми! Ждет своего спасителя на белом коне. Много читает, носит красивые платья в горошек, бриллиантовые тиары и из дому выходит только с сопровождением. Что ей делать в таком злачном месте, как «Домино»? Особенно после того, как Игорь отказался воплощать в жизнь идеи Роберто…

Дальше я его треп уже не слушал. И отвечать не собирался. Тем более тогда, по-хорошему, пришлось бы соглашаться. Потому что Ева вряд ли пришла бы сегодня на выступление. Для нее это был бы слишком спонтанный поступок, да и без Полины она бы в клуб не приехала. А готессе брат готовил такой вечер, который она не пропустила бы даже за две бриллиантовые тиары. Нет, сегодня я собирался выступать перед знакомой, но не такой желанной публикой. А с Евой поговорю дома, когда вернусь. И, если все получится, День Валентина закончится лучше, чем начался.

Знал бы я тогда, как сильно ошибаюсь в своих предположениях…

Ева появилась перед сценой, когда я пел уже четвертую песню. Не скажу, что считаю себя романтиком, но в тот момент она действительно была похожа на принцессу из голливудских фильмов тридцатых годов. «Женственная элегантность» – как выразился бы Богдан. Не знаю: мне образ Джессики Рэббит всегда нравился больше, чем Одри Хепберн. По крайней мере я так думал. Но когда Ева стояла передо мной там, в полутьме зала, одетая в простое черное платье, с глазами как у Бемби и собранными на затылке волосами, я начал понимать Лектора: есть те, глядя на которых просто не замечаешь недостатков. И то, что так не нравится в других, начинает казаться изюминкой, достоинством, на которое готов любоваться вечность.

Неудивительно, что, когда она улыбнулась, я тоже не стал выделываться. Тем более что вечер с ее появлением стал куда интереснее. Особенно когда рядом вдруг нарисовался Юлиан Шакуров.

«Твою ж мать… – пронеслось у меня в голове. Кажется, я наконец вспомнил, где слышал раньше имя этого ушлепка. Меня же им совсем недавно Ядвига троллила! – Ах ты падлина детсадовская!» – прорычал мысленно, делая шаг вперед.

Лектор с удивлением поднял глаза, когда я на полном серьезе прицелился из арбалета промеж глаз Шакурову. Видимо, боялся, что я с такта собьюсь. Наивный! После трех недель бесконечных репетиций меня среди ночи можно было разбудить, и я спою. Сначала, конечно, выматерюсь, но потом спою.

Оказалось, дело было в другом.

– Друг, он же настоящий! – подкрался со спины Хаск. Андрюха согласно закивал. Я склонил набок голову, наблюдая, как «жених номер раз» о чем-то живо болтает с моей ведьмой: конечно, настоящий! Или Толян думал, я его из музея спер? Да если верить моему другану: из подобного он в свое время и гризли подстрелил. Хотя лично я в этом сомневаюсь. Каким бы современным ни был этот арбалет, но нормальный человек на медведя пойдет с ружьем. А вот мага можно и болтом укокошить, чего уж тут.

Но пока я вот так размышлял, Ева с Юлианом, похоже, о чем-то договорилась. Потому что вдруг сорвалась с места и куда-то поскакала. К счастью для Шакурова, он за ней не пошел. Видимо, инстинкт самосохранения подсказал не поворачиваться спиной к вооруженному однокласснику. Впрочем, уже через минуту Ева вернулась, отобрала у Юлиана телефон и убежала снова. Теперь мне стало уже интереснее, и я поднял на парня удивленный взгляд. В ответ он пожал плечами, подумал и поднял вверх большой палец. Я нахмурился еще сильнее, но арбалет опустил. Нравиться мне Шакуров, конечно, больше не стал, но сейчас я был бы не против услышать объяснения хотя бы и от него: мне очень не понравилось озабоченное выражение на лице Евы.

К сожалению, на этот раз моя ведьма решила сделать все сама. Быстрым шагом она вернулась к сцене, сунула телефон обратно Юлиану и с таким видом потерла друг о друга ладони, что мне стало ясно: сейчас что-то будет. Но я бы никогда не догадался, что именно! Потому что она вдруг начала так яростно жестикулировать, что я сначала даже растерялся. Секунды на две. Пока не понял, что это просто игра. «Крокодил», если точнее. А я в ней всегда был нереально крут.

«Ну хорошо, крошка, – улыбнулся про себя. – Поиграем…»

Итак, первая картинка. Нечто круглое, большое… с волнами? Море, что ли? Ладно, проехали, пусть будет море. Далее полет… птица? Над морем? Чайка? Альбатрос? Параплан? Нет… не каждый параплан долетит до середины моря… а здесь от края до края… может, все-таки самолет? Точно, самолет! Кто у нас сейчас в самолете и над морем? Ядвига с Георгием! Ну да, теперь Ева показывает дом. Это естественно: дом, семья, священные узы… Так, минуточку! Что с ними случилось?!

Я круглыми глазами уставился на ведьму: нет, похоже, я где-то ошибся. Уж больно она была спокойна: произойди авиакатастрофа, она бы со мной в шарады не играла. Но что тогда она пыталась показать, так отчаянно махая руками?

«Ла-адно… – протянул задумчиво. – Я почти уверен, что с Ядвигой не ошибся. И с домом. Значит, если Ядвига – ведьма, а дом… взорвался… значит Ядвига взорвала дом?! Но Ядвига сейчас за морем… Она что, специально вернулась, чтобы его взорвать?!»

А может, это Ева напортачила с магией? Ну особняк, скорее всего, устоял, но… может, она молнию случайно в него швырнула?

«Ева, ты сожгла проводку?!» – пристально посмотрел на ведьму. В ответ она закатила глаза и «стерла» все. Понятно. Попытка не удалась. Смотрим дальше.

Второй подход начался с окна. Большого окна, в которое кто-то постучал. Нет, пожалуй, это была дверь. И открыла ее… стриптизерша? Ха, а мне начинает нравиться эта игра! Интересный сюжет, красивая главная героиня…

Ой, Евочка, что ж ты ее так пугаешь? Даже мне стало не по себе…

А может, это сценка из фильма? Ну кто там охотился за падшими женщинами? Фредди Крюгер? Нет, Джек Потрошитель…

А это кто? Минуточку! Меня-то зачем приплетать? Я – Джек Потрошитель?! Ах нет, этот подозреваемый выше? И на этом спасибо! Стоп: насколько, говоришь, он выше? Даже подпрыгивать приходится? Шакил О'нил, что ли?! Нет, я, конечно, могу ошибаться, но вряд ли он подходит на роль убийцы проституток из девятнадцатого века.

Погоди-погоди! Крест?! Шакил О'нил умер?! Блин, ну теперь понятно, почему все рыдают… Но зачем Ева мне об этом сейчас рассказывает? Спасибо за новость – чувак реально неплохо в баскетбол играл – но я мог бы и до утра подождать…

Так, а вот это уже интереснее. Вторую картинку Ева тоже стерла. Значит, Шакил оправдан и вроде как выжил, что не может не радовать. Ну, и замечательно. Мужик, живи спокойно, ведьмы за тобой не придут…

Третий акт начался лучше всех. С сердца. Ну наконец-то хоть что-то приятное.

Я улыбнулся в ответ на ее широкий жест и даже подмигнул… когда она вдруг указала на Юлиана.

«Трындец тебе!» – оскалился я, прицеливаясь. Тот дернулся и что-то быстро проорал Еве на ухо. Она мрачно выдохнула и еще раз, теперь уже дважды, указала на меня.

«Вот так-то!» – удовлетворенно кивнул я. Она ухмыльнулась и… провела себя ладонями по телу. Чувственно так провела, зигзагами. Ох, у меня чуть язык из пасти не вывалился… в смысле, эротично у нее это получилось. Как никогда. И это было странно, потому что обычно Ева такого себе на публике не позволяла. Что же она хотела этим сказать?..

«Порассуждаем логически, – задумался я. – В первой картинке явно было какое-то происшествие, во второй – монстр. В третьей – буфера. Что их может связывать? Ну кроме Ирэн Феррари?»

Так, а при чем здесь кладбище?!

Ева скрестила руки над головой, я нахмурился… и тут до меня дошло! Вот же она – разгадка! Кто-то снова побывал на кладбище! Происшествие – это осквернение могил. И Ядвига там в теме, ведь она символизирует магию, а в моем случае еще и неприятности. Ну и монстр подходит – это некромант. И рыдают все не потому, что он кого-то убил, а потому что на кладбище всегда так. Последняя картинка все расставила по местам. Я справился! Я разгадал. Офигеть просто, какой я молодец!

Только вот… зачем она снова показала этот взрыв? Он что, этот некромант, на сей раз решил могилы раскапывать не по одной, а скопом? Заминировав кладбище?!

Блин, мне срочно нужна была еще одна антреприза! Но, кажется, Ева считала иначе. Она опять достала телефон и, бормоча что-то сквозь зубы, принялась строчить эсэмэс. Судя по взглядам, которые при этом метались в меня, адресат был очевиден.

«Эй, так не честно!» – попытался было возмутиться я, но в песне, увы, таких слов не нашлось. А Ева в последний раз ткнула в меня пальцем, развернулась, схватила Шакурова за руку и, не обращая внимания на мои возмущенные пантомимы, бросилась вон из клуба. Едрить твою налево с этим Игорем и его договором! Я не мог поверить, что она уходит на кладбище без меня! Еще и с этим блондинистым итальяшкой!

Мне нужно было срочно добраться к телефону! А потом к одной бестолковой ведьме, которая не понимает, что на охоту нужно ходить с тем, кто будет защищать ее до последнего вздоха, а не с тем, у кого вот-вот появится лишняя дыра в голове размером с арбалетный болт!

И еще домой неплохо бы заглянуть: починить проводку. Богдан, с его романтическим настроем задействует свечи и вряд ли вообще поймет, что она сгорела, а вот Егор с утра затребует кофе…

…и на фига вообще бросаться молниями в доме…

Ева Моргалис

Нет, вообще-то я люблю осторожную езду. Честное слово. Приятно, когда тебя не бросает по салону и не бьет головой о крышу на выдающихся кочках. Особенно сильно моя любовь к третьей передаче проявляется в машине Алекса – он любит носиться по дорогам так, словно за ним гонятся киборги. Я всегда считала, что хуже такого «путешествия» может быть только поездка по бездорожью на застоявшемся Горбунке. Оказалось, все зависит от ситуации. Юлиан водил иначе: аккуратно, плавно, не превышая скорости, указанной на знаках, даже на разрешенные двадцать километров. Казалось бы: не водитель – мечта! Но как же это бесило меня тем вечером!

– Юлик, ради бога! – взвыла я, когда часы показали двадцать два сорок. – От «Домино» к «Филиону» пятнадцать минут по пробкам! Мы едем уже почти час. Поднажми, пожалуйста!

– Зачем? – спокойно отмахнулся Шакуров. – Мы уже почти на месте.

Я сощурилась: а ведь и правда. В тусклом свете фонарей район было не узнать, как и двухэтажное здание ресторана, раскинувшееся вдоль дороги перед нами. Возможно, опознать его было сложно еще и потому, что подъехали мы к нему с тыла. Я представила, как Шакуров сейчас будет полчаса парковаться, и схватилась за ручку двери:

– Выпусти меня здесь!

– Ева, здесь нельзя останавливаться, – как маленькую пожурил меня Юлик.

Я скрипнула зубами:

– Мы в подворотне, где даже фонаря лишнего нет. Ты серьезно боишься нарваться на гаишников?!

– Правила дорожного движения написаны кровью, Евочка! – с очень серьезным выражением лица ответил он. – И я не намерен их нарушать.

Кажется, у меня дернулось веко. Но прежде чем я определила, что лучше – начать в истерике биться о приборную панель, вопить и прослыть неблагодарной психичкой или же спокойно дождаться парковки, Юлик понял, что безопасность и ведьма – вещи несовместимые, и решил не рисковать.

– Выходи, – буркнул недоброжелательно, останавливаясь у бровки. Я кивнула и выскочила из машины. Даже дверью не стукнула, хотя признаю: желание имелось.

В «Филионе», как обычно, был аншлаг: влюбленные парочки не только занимали столики, но и, несмотря на позднее время, толпились у входа в надежде, видимо, на чудо. По крайней мере, я этого поступка понять не могла. Это был один из самых дорогих и «мажорных» заведений в городе, здесь и в обычные-то дни место нужно было за неделю заказывать, что уж говорить о празднике! Но народ стоял, с окаменевшими лицами, вялыми букетами и твердой верой в победу, суровые, как защитники Хельмовой Пади перед битвой с урук-хай. И весьма недружелюбные по отношению к случайным вторженцам: на меня бросали такие взгляды, что я и правда ощутила себя орком.

– Добрый вечер, – пробилась наконец к администратору. Он не ответил, только опустил на меня глаза с высоты своих двух метров и чуть сморщил нос. – Скажите, пожалуйста, Егор Соколов все еще здесь?

– А кто спрашивает? – заносчиво уточнил этот тип с высокомерностью английской королевы. Я скрипнула зубами:

– Его сестра.

– Что-то вы не слишком похожи на сестру Егора Соколова.

У меня аж слова в горле застряли: чего, простите?! Вы что, мужчина, судебный антрополог с тремя докторскими степенями и всемирной известностью, раз можете опознать родственное сходство по форме лица?! Или я должна сейчас продемонстрировать родовое клеймо на причинном месте для опознания?!

Но прежде чем я успела открыть рот, чтобы привести этого гения идентификации в чувство, на столик между нами легла зеленая хрустящая купюра, а мужской голос над моим ухом произнес сакраментальное:

– А так?

– О да! – тут же закивал администратор. – Сходство проявляется прямо на глазах!

– И где же Егор?! – в нетерпении подалась вперед я, бросив на Юлиана благодарный взгляд.

– Вы опоздали, – без тени сожаления ответил мужик, засовывая купюру в карман. – Он и его леди уехали около получаса назад.

– Вот черт! – выдохнула я.

Шакуров промолчал, хотя, могу поклясться, он как раз в красках представил, как будет везти меня домой в бессмысленных попытках обогнать брата. На всех его супер экстремальных «девяносто км в час» и с моими едкими замечаниями с галерки. Короче, не нравилась ему эта перспектива – это я по лицу поняла, но поступил он все равно как джентльмен:

– Тебя подбросить?

– Спасибо, конечно, – буркнула я, отходя от стойки, чтобы не нервировать больше ожидающих парочек, – но с твоей «шумахерской» ездой мы явимся в особняк к утру. Хотя если поделишься телефоном еще раз, я буду признательна.

Юлик хмыкнул и протянул свою «крошку». С замиранием сердца я набрала готессу. Нет, правда: а вдруг – повезет?

Не повезло. На сей раз подруга ответила сразу:

– Ева? Ты где?

– В «Филионе», – вздохнула я.

– Ты, блин, туда через Нарнию добиралась?! – гневно рыкнула Полина.

– Нет, – сухо ответила я. – Но твое негодование понятно. Мы упустили Егора.

– Ничего! – с откровенным сарказмом фыркнула готесса. – Вы упустили – мы нашли.

Я мысленно ругнулась:

– Он дома?!

– Ага! – хмыкнула Поля. – Вернее, он здесь был. И чтобы ты не сомневалась: явился он с помпой. Потом, правда, был грандиозный… ну, не скандал, нет. Наташа не ругалась. Она смотрела. Выразительно так, с намеком, пока Егор пытался придумать внятное оправдание. Предупреждая вопрос: ему не удалось. Наташа обиделась, выразила свое решительное несогласие с его поступком и ушла. Егор, когда очнулся, побежал следом.

– В смысле: «очнулся»? – не поняла я. – Она его что, ударила? Типа, пощечину дала?

– Как бы не так! – на сей раз уже почти ржала вслух готесса. – Она ему с ноги в челюсть зарядила – я аплодировала стоя! Серьезно: такой удар! Она же как Ван Дамм, только симпатичнее…

Я схватилась за голову:

– Боже, что теперь будет…

– Не знаю, что скажет бог, но я отвечу за себя. Пойми меня правильно: я люблю твою семью, хотя и считаю их немного чокнутыми, но на сегодня с меня достаточно. Я два часа потратила на Наташу. Сейчас в соседней комнате рыдает Света, и эту девчонку я успокаивать не буду, так и знай!

Я вздохнула: ну да, все логично. Полина и так сегодня перевыполнила свой месячный лимит добрых дел. Глупо было ждать от нее большего.

– Ты только не выгоняй ее, ладно? – тихо попросила я, и готесса все-таки захохотала в трубку:

– И не подумаю! Не хватало мне еще сцепиться с этой несчастной. Я ее Богдану передам, с рук на руки. Или кто там из твоих братьев первым вернется. А сама слиняю домой. Хватит с меня Дня святого Валентина. Спасибо, погуляли…

– Слушай, – прикусила я губу и вдруг выдохнула: – А меня приютишь?

– А как же диалог с Алексом?

– Да… – убитым тоном протянула я. – Во-первых, он еще непонятно когда дома будет. Во-вторых, обязательно начнет выяснять, кто такой Шакуров и почему я с ним ушла. А в-третьих, я все равно у тебя телефон забыла. Надо забрать.

Готесса понимающе хмыкнула:

– И на диване спать опять не хочется?

– Не-а, – призналась я. – Совсем не хочется.

– Ладно, – ответила Поля. – Я передам, что сегодня ты ночуешь у меня. Попроси Юлиана тебя подбросить. С его скоростями ты как раз приедешь к моему возвращению.

– О да, – улыбнулась я, переводя взгляд на тут же напрягшегося временного «водителя». – Возможно, тебе меня еще и ждать придется…

Полина поставила на стол дорогущий серебряный подсвечник, совершенно не вписывающийся в интерьер ее квартиры, налила в бокалы вино, протянула один мне и улыбнулась:

– Ну что, выпьем за День Валентина?

Я хмыкнула в ответ:

– Ага. Не чокаясь…

Мы пригубили вино, но лично я не почувствовала ни восхитительного вкуса, ни дурманящего голову аромата. Возможно, потому, что эта бутылка уже около двух недель стояла открытой у Поли в холодильнике. Она поморщилась, с задумчивым видом повращала бокал вокруг оси, полюбовалась на то, как стекает вино по его внутренним стенкам, и философски заявила:

– Да, такую гадость я еще не пила, – а потом одним резким движением вылила напиток в кухонную раковину. Я тут же последовала ее примеру, потому что второй глоток и сама особо не предвкушала.

Поля вздохнула:

– Но развеяться хочется. Жаль, нечем… Хотя, – тут ее глаза опасно блеснули, и я сразу насторожилась, – нет ли у вас, Ева Моргалис, настроения сыграть в игру: «Сделать и умереть»?

Нервный смешок вырвался у меня почти сам собой:

– А это как?

В ответ Поля коварно подмигнула и, выпрыгнув из-за стола, пулей умчалась в спальню. Оттуда вышла довольная как слон с крошечной бутылочкой, почти мензуркой, наполненной какой-то странной жидкостью.

– Вот! – явно гордая собой, поставила ее на стол. – Семейный рецепт.

– Он неопасный? – осторожно уточнила я. Поля посмотрела на меня, как на Фому Неверующего, и уверенно кивнула:

– Это тебя не убьет!

Не могу сказать, что меня это успокоило: от Полинкиных снадобий пока никто не умер. Но это не значит, что они не заставляли мучиться тошнотой, несварением или продолжительными кошмарами. Наверное, мое лицо отразило мысли в полной мере, потому что подруга закатила глаза и снова опустилась на стул.

– Это – результат моей семейной практики, так что не волнуйся: папа плохому не научит. А яды мы с ним проходили еще в прошлом семестре, так что… Короче, это зелье пробуждает твои истинные желания. То, что ты всегда откладываешь на потом, но о чем втайне мечтаешь и боишься, что однажды тебе просто не хватит времени это сделать. Ну из той же оперы, что «увидеть Париж и умереть». Правда на такие масштабные подвиги тебя толкнет только очень большая концентрация зелья. А мы выпьем всего по глотку, как и рекомендовал папа. Он сказал, что это – как вдохновение. Главное: не переборщить.

– Хм… – Я взяла бутылочку и поднесла к глазам. Жидкость внутри не выглядела страшной: чистая как слеза и прозрачная как горный хрусталь. Да и Казаков-старший не стал бы травить дочь. А мне и правда хотелось отвлечься. – Ладно, Поля, наливай.

Она кивнула так, словно это было мое решение, а она просто смиренно повиновалась, поставила перед нами две чистые стопки, разделила зелье надвое и первая подняла свою:

– За исполнение желаний!

Выпили залпом. Потом долго смотрели друг на друга в ожидании эффекта. Наконец я покачала головой:

– Ничего не чувствую. А ты?

– Аналогично, – вздохнула Поля, стряхивая с плеча невидимую пылинку. – Наверное, папа соврал. С него станется: он такой приколист, когда не надо… Ладно, – она со вздохом поднялась и огляделась, – помою-ка я посуду.

– Чего? – коротко изумилась я. Вообще-то заставить Полю заняться грязной посудой могло разве что отсутствие чистой. Но сейчас в раковине стояла только пара бокалов и несколько рюмок (остальное в свой прошлый визит вымыл Богдан). Я была уверена, что они достоят до Пасхи. Но Поля, кажется, даже не поняла, где была нащупана аномалия.

– Да-да! – кивнула она, натягивая передник, который сначала пришлось откопать в груде кухонных полотенец, а потом еще и достать из прозрачной упаковки: это был мой подарок на новоселье, по всей видимости «очень востребованный». – И стирку надо поставить. И мусор вынести. И, пожалуй, пропылесосить не помешает…

Я крякнула:

– Поля, половина двенадцатого! Соседи будут не рады пылесосу…

– Точно! – подняла подруга указательный палец вверх. – А ведь я как раз думала помириться с соседями. Отлично! Пройдусь тряпкой – так пол будет еще чище. А потом приготовлю пирог! С начинкой из, – она метнулась к холодильнику, – хм… из картошки. Бывают же пироги из картошки?

Я развела руками, начиная догадываться, что зелье все-таки действует. Но почему-то только на Полину. А мне вот вообще ничего не досталось: убирать я не хотела, переживать о соседях – тоже, вот разве что…

Взгляд упал на телефон. Позвонить, что ли, кому-то?..

«Кто-то» ответил сразу, причем весьма недовольным тоном:

– Ты где находишься?!

– В смысле? – не поняла я.

– В смысле на каком кладбище?! – с нажимом повторил Алекс. – Я уже два ближайших к дому обыскал.

– Серьезно? – сладким голосом протянула я. – А зачем?

На том конце провода помолчали, потом Алекс рыкнул:

– Ладно, проехали! Где ты сейчас?

– У Полины, – ответила с улыбкой. – Играем в игру: сделай и умри.

Раздался стук, заклинатель выругался – кажется, споткнулся о надгробие, и уточнил:

– Ты что, собралась умирать?

– Нет, – протянула, наматывая локон на палец. – Я ловлю вдохновение.

– Так, никуда не уходи! – почему-то в голосе Алекса послышалось волнение. – Я сейчас буду.

– Хорошо, – проворковала в ответ. – Жду тебя.

Он приехал так быстро, словно оседлал звезду. Бегом поднялся по ступеням и, нажав на кнопку звонка, не отпускал до тех пор, пока я не распахнула дверь (краем уха услышала, как из соседней квартиры доносится постный старушечий мат в адрес неугомонной готессы и ее друзей-полуночников). А потом – даже не знаю, что на меня нашло – я с разбегу повисла у Алекса на шее.

– Привет! – проурчала, покрывая поцелуями его скулы, щеку, подбородок, в общем, все, к чему только могла дотянуться. Слегка ошарашенный Шурик поймал меня, пошатнулся, но устоял. А затем обхватил за талию, чтобы хоть как-то утихомирить, и ввалился-таки в квартиру:

– Что у вас здесь… творится?

Вид пробегающей мимо Полины с горящими глазами, в переднике и со шваброй на плече окончательно выбил его из колеи.

– Твою мать… – пробормотал задумчиво. – Вы что, курили?

– Нет, – игриво протянула я, обхватывая парня за талию со спины и принимаясь активно стягивать с него одежду. Он пока молча изворачивался, хотя две пуговицы на пальто я все же умудрилась расстегнуть.

– А что с вами тогда такое?!

– Ну я же говорю, – сделала губки бантиком, – мы играли.

– Черт! – рыкнул Шурик и схватил меня за руку, как раз нащупавшую пряжку его ремня. – Ведьма, вас с Полиной ни на час нельзя оставлять наедине!

И, полный праведного негодования, поднес к уху телефон:

– Алло, Богдан? Хочешь провести интересный вечер со своей девушкой? Тогда возьми ведро, тряпку и средство для мытья окон.

Брат кашлянул в динамике и неуверенно уточнил:

– Какой-то новый вид ролевых игр?

– Типа того, – мрачно буркнул Алекс. – Возможно, ее и правда придется связать…

Я засмеялась, почему-то решив, что Шурик намекает на нечто эротичное. Как бы не так! Богдана мы дождались, весело бегая вокруг стола, кровати, Полины и других неожиданных препятствий. Алекс был очень ловким, все время ворчал и вырывался, а я, полная вдохновения, называла его своим Музом, котиком, зайчиком и миленьким повелителем тьмы. В какой-то момент Шурик достал телефон и прямо на бегу начал снимать. На мой вопросительный взгляд сказал, что иначе завтра я ему не поверю. И еще попытался намекнуть на грядущий серьезный разговор, но я его перебила, сказала, что мне это неинтересно, но раз он все равно меня снимает, то делать это лучше вертикально, иначе в кадр не попадет попа. После чего подняла платье и с радостно-дебильной улыбкой ее продемонстрировала (за это мне стыдно до сих пор).

В общем, к моменту, когда приехал Богдан, мы намотали километров десять по квартире, а Полина успела отдраить плиту и пол на кухне. Чем не просто удивила беднягу-дизайнера, а буквально повергла его в шок.

– Что происходит? – осипшим голосом поинтересовался он, оглядываясь.

Алекс хмыкнул, резко остановился и вдруг, обернувшись, подхватил не успевшую затормозить меня на руки.

– У подружки своей спроси, – заявил, перебрасывая меня через плечо. Я захохотала, замахала Богдану руками и принялась корчить смешные рожи.

– А… они обе сейчас такие буйные? – с опаской спросил он. Алекс поймал подол моего платья, прижал к ногам и обхватил их обеими руками:

– Не знаю! Я к твоей не приближался: побоялся, что на вторую здоровья не хватит. Ну, счастливо оставаться!

И потопал к выходу. Богдан проводил нас несчастным взглядом, но останавливать не стал. Видимо, понял, что Полина – это его личное наказание. Я засмеялась еще громче и, видимо, желая помахать на прощанье всеми конечностями, изо всех сил дернула ногой. Платье вырвалось из-под ладони Алекса, взмыло в воздух и широкий подол накрыл меня с головой. Взгляд Богдана стал совсем тоскливым…

Как мы садились в машину – я не помню. Единственное, что осталось в памяти: это момент, когда Алекс, шипя и возмущаясь, пытался пристегнуть меня к сиденью. И еще как потом, уже на трассе, я вдруг промурлыкала:

– Чем это так вкусно пахнет? Да это же от тебя! – и бросилась ему на шею.

А он завопил:

– Мы же так убьемся, дура! – и чуть не съехал в кювет.

Мне это тоже показалось очень смешным.

Сейчас, по прошествии времени, я все еще краснею, вспоминая некоторые моменты того вечера. Но все же вынуждена признать: зелье свое предназначение выполнило. Ведь до сих пор перед моим мысленным взором порой предстает образ Алекса на подушках, мои руки на его обнаженном торсе, его ладони, скользящие по моим бедрам, яркие всполохи в его глазах, словно отражения молний, и хриплое дыхание, проникающее, казалось, под кожу до самого сердца. А еще как треснула передняя ножка кровати в ответ на особо мощное… проявление вдохновения. И, возможно, я действительно бестолковая, что послушала тогда Полину, но, блин, это было именно то, что стоило сделать и умереть!

Глава 6

Люблю грозу в начале мая

И ураганы в январе

Чтоб всё горело и взрывалось

Я НТВ-шный репортёр (с)

Я проснулась рывком, словно в голове вдруг кто-то щелкнул выключателем. Села в постели и несколько мгновений круглыми глазами смотрела перед собой, пытаясь понять сначала, кто я, а потом – где я нахожусь. Голова казалась японским квадратным арбузом – такой же неестественно угловатой и наполненной чем-то стремным, синтезированным в секретной химической лаборатории и вполне готовым к жизни вне черепной коробки. По крайней мере последнее объяснило бы чувство покалывания в районе затылка, как будто кто-то пытался прогрызть его насквозь. Я поморщилась и сунула руку в то, что еще вчера было модной прической.

– Ого… – протянула со вздохом. Из плюсов: детеныш Чужого из моей головы в мир не прорвется. Но заколку Полинке придется покупать новую. А она мне так нравилась!

Рядом что-то пиликнуло, отвлекая от грустных мыслей, и я скосила глаза: электронные часы Алекса на прикроватной тумбочке отметили семь утра. Можно было поспать еще – все же выходной день, но в тот момент я разглядела на их гладкой металлической поверхности нечто жуткое, и сон как рукой сняло. Отражение! Не мое – нет! Я там не отражалась! Страшное лохматое чудовище – еще как, а я – нет!

– Что со мной вчера было?! – схватилась за голову, пытаясь собрать волосы хотя бы в хвост.

– Хороший вопрос, – раздалось от двери. Я повернула лицо: там, опершись плечом о косяк, с двумя чашками кофе в руках стоял Алекс. Такой бодрый, что мне прямо завидно стало. Особенно когда сравнила с собственным потрепанным видом.

– А ты где вчера был?

– Недалеко, – хохотнул парень, подходя ближе и вручая мне утренний латте. Сверху молочной пенкой было изображено нечто-то среднее между грибом атомного взрыва и кометой. – Это солнышко, – видя мой задумчивый взгляд, подсказал он. – Ты должна оценить: я его минут десять рисовал.

– В тебе умер Пикассо, – улыбнулась и добавила про себя: «Скончался в жутких муках, бедняга, если точнее…»

А потом обвела взглядом комнату и добавила уже вслух:

– Кажется, вместе с Годзиллой.

– Тогда это скорее в тебе, – поправил Алекс, усаживаясь рядом со мной на кровати.

Я недоверчиво изогнула бровь:

– Хочешь сказать, что это все – моя работа?

– Ага, – кивнул он. – Я бы и сам не поверил, но как оказалось, у тебя очень… своеобразная муза.

Я прижала ладонь к губам и, широко распахнув глаза, пробежалась по комнате уже куда более осмысленным взглядом:

– Кошмар… шторы сорваны, шкаф раскурочен, кровать под углом… почему кровать стоит под углом?!

– У нее одной ноги нет, – вежливо подсказал Шурик.

– И это все я сделала?!

– Ага, – улыбнулся он.

– В одиночку?!

– Практически. Хотя я пару раз и пытался перехватить инициативу.

– Мама дорогая, – протянула ошарашенным тоном. – Значит, это был не сон… А есть хоть что-то, чего я вчера не сделала?!

– Есть, – кивнул Алекс и, протянув руку, взял с тумбы небольшую светлую коробочку. – Ты не получила подарок на День святого Валентина.

Кажется, я покраснела. То есть я и до этого была красная – от стыда, но в тот момент накатила волна смущения, и щеки тут же сделались просто бордовыми.

– Спасибо, – прошептала, заправляя за ухо одну из торчащих прядей. – А что здесь?

– А ты открой и увидишь.

Я послушно заглянула под крышку:

– Сережки… – протянула с умилением. Маленькие «гвоздики» с темно-зеленым камнем в серебряной оправе. Как раз такие, как я ношу, еще и под цвет глаз. – Спасибо! – прошептала от чистого сердца. – Только… у меня для тебя ничего нет…

Он улыбнулся, выразительно кивнул на покосившийся угол кровати и весело ответил:

– После этого? Считай, что мы в расчете!

Я неуверенно пожала плечами, на какой-то миг ощутив себя настоящей секс-бомбой. Не то что бы мне всегда этого хотелось, но порой приятно представить себя кем-то другим. Кем-то раскованным, свободным, не думающим о последствиях. Кем-то вроде одной весело шагающей по жизни готессы…

К слову о готах…

– Мне кажется или Поля действительно затеяла вчера генеральную уборку? – пригубив латте, подняла я на Алекса задумчивый взгляд.

Вместо ответа он сунул руку в карман и достал телефон:

– Звони. Мне тоже любопытно, пережил ли брат эту ночь.

Понятливо усмехнувшись, я набрала подругу. А затем еще раз, после того, как механический голос в трубке сообщил, что абонент не отвечает, будто мы сами были не в состоянии этого понять. Наконец, когда я уже готова была сдаться, гудки прекратились, из динамика раздался странный звук, похожий на шлепок босой ноги по луже, и мрачный голос Полины произнес:

– Золушка на связи. Чем могу помочь?

– Привет, Поля! – поздоровалась я, включив на аппарате функцию громкоговорителя. – Это Ева!

– Да неужели? – буркнула она в ответ.

– Ага! Звоню пожелать хорошего дня и спросить, как прошла твоя ночь?

В трубке обиженно запыхтели:

– Ты что, издеваешься?!

– Нет, наоборот! – тут же воскликнула я, хотя, по правде сказать, отлично понимала, почему она возмутилась. Мы ведь обе ожидали от «зелья вдохновения» несколько другого эффекта. – Просто хотела узнать, как дела. Ты вчера была такой… целеустремленной…

Поля громко фыркнула:

– Ну если моей целью было затопить квартиру, то, считай, программу максимум я выполнила.

Мы с Алексом одновременно нахмурились.

– Затопить? – переспросила я. – Ты так полы помыла, что ли?

– Нет! – огрызнулась подруга. – Я так приготовила макароны с сыром!

Честно говоря, у меня брови сошлись на переносице и мозг, кажется, аж задымился от скорости вращающихся шестеренок, но я так и не смогла придумать, как готовка макарон сумела привести к потопу…

– А ты чего так рано проснулась? – воспользовавшись заминкой, попыталась было перевести тему готесса. – Неужели Шурик оказался не так хорош, как я предполагала?

– Во-первых, – мрачно вставил заклинатель, – я не Шурик, а Александр! Причем Александр, который хорош всегда и во всем. В том числе и в приготовлении кулинарных блюд. Не то что некоторые!

– Нет, Ева, ты это слышала?! – воскликнула Поля. – Слышала?! Он потешается надо мной!

– Да, Алекс, – изо всех сил сдерживая смех, покачала я головой, – не надо так делать. Только и ты, Полечка, согласись: нужно иметь особые таланты, чтобы устроить потоп таким оригинальным способом. Я бы еще поняла пожар, если бы ты эти макароны сожгла, например. Но затопление…

– Так я их и сожгла! – эмоционально перебила готесса. – Вернее, они сами… сожглись. Ну я поставила ковшик на огонь, налила воды, дождалась, пока она закипит, сунула туда эти… палки, чтоб их… И все было бы ничего, если бы они сразу скукожились! Но они торчали из ковшика как крошечные легковоспламеняющиеся факелы. В общем, секунду спустя – я даже понять ничего не успела – они уже пылали. А я как раз параллельно на кухне стекла мыла и у меня под рукой оказалось ведро с водой, а в нем – тряпка. Ну я недолго думая и метнула ее на плиту. И только потом, когда вспыхнули шторы, до меня дошло, сколько на ней было химии…

– Так это вас, получается, пожарники затопили? – предположил Алекс, но я мотнула головой:

– Нет, там своя система типа душа. Как только датчики фиксируют дым, срабатывает автоматика и…

– …и потоп! – закончила за меня Полина. – Нет, ну до чего несправедливо, а?! Я только-только все почистила, а теперь опять убираться? Ну ничего, – хмуро добавила она. – На сей раз образ бедной падчерицы примерит на себя Богдан. Тем более это именно по его милости у меня случился пожар!

Алекс недоверчиво изогнул бровь:

– Брат захотел макарон?

– Нет! – отрезала готесса. – Но если бы я смогла найти хотя бы одну кастрюлю, для их варки мне не пришлось бы брать ковш, и огонь от слишком большой конфорки не попал бы на вермишель!

Я представила кладовую Поли, две полки которой были заставлены посудой от Berghoff (включая отличный набор, подаренный однажды на Рождество ее бывшим парнем: бедняга наивно полагал, что хорошая кастрюля пробудит в готессе таланты кулинара), и удивленно спросила:

– Как ты умудрилась в двухкомнатной квартире потерять штук двадцать кастрюль?

– Понимаешь, Ева, – скрипнув зубами, ответила подруга, – я вот тоже сначала думала, что это невозможно. Пока Богдан не узнал, что вода на мой стол попадает не из двухсотметровой артезианской скважины, как это происходит у четы Соколовых и у других «простых смертных», чей семейный бюджет позволяет содержать личный самолет, а прямо из-под крана. И наличие фильтра его не успокоило. Потому, пока я ползала по квартире со шваброй, он наполнил все мои кастрюли водой и спрятал под кровать. Знаешь зачем? Отстаиваться! Святой ежик, да что это вообще может значить?!

На сей раз мне пришлось зажимать себе рот ладонью, чтобы не заржать. Нет, серьезно: картинка того, как Полина мечется по квартире в поисках утвари, а потом пытается отнять ее у Богдана, свято верящего в то, что поступает правильно, была уморительной. Вот только Полина, кажется, считала иначе.

– Тебе смешно, да? – почти ласковым тоном уточнила она. – Ладно-ладно! Посмотрим, кто последним посмеется! Увидимся на тренировке, жокей!

И отключилась, давая мне шанс самостоятельно додумать подробности «наказания». Я закусила губу, пораскинула мозгами и вынесла вердикт:

– Скажусь больной!

Алекс хмыкнул.

– И, кстати, – обернулась к нему, – Поля задала резонный вопрос. Что ты делаешь на ногах в семь утра в воскресенье?

– А, ты об этом, – улыбнулся он. – Ядвига прислала эсэмэс. Они с отцом возвращаются в город. Будут к восьми. Попросила избавить их от, цитирую: «шокирующих подробностей нашего празднества».

Я вздохнула и нехотя опустила ноги на пол.

– Хорошо, что она хотя бы догадалась предупредить, – нащупала тапки. – Но мне казалось, они вернутся не раньше вторника. Что-то случилось?

– Понятия не имею, – пожал плечами Шурик. – Мне прислали эсэмэс, а не объяснительную записку. Ты в душ?

Я кивнула, пытаясь сообразить, во что бы обмотаться, чтобы без эксцессов пересечь коридор.

– Тогда, – Алекс подхватил со стула мое черное платье, – надеть это. Там, по этажу, мечется Егор. Строит гениальный план завоевания Наташки. Попадешься – начнет задавать вопросы.

– Понятно, – кивнула, послушно натягивая одежку. Странно: совершенно не помню, как я ее вчера снимала. – А Наташа все-таки улетела?

– Конечно, – почему-то даже удивился моему вопросу Алекс. – Это же Наташка! Она не станет облегчать Егору задачу.

– Наверное, он сейчас очень расстроен… – протянула с сожалением.

– Ну, судя по загадочным улыбкам, шанс у него еще есть. Будем надеяться, он поймет, как им воспользоваться.

Я застегнула молнию на боку и взглядом еще раз обежала комнату в поисках босоножек. Одна лежала у кровати, вторую обнаружила у самого порога.

– Знаешь, а я вот просто рада, что она не отправила его в больницу, – подобрав обувь, я осторожно выглянула в коридор: брата вроде нигде не было.

Алекс хохотнул:

– И то верно! Тем более что в аэропорту она ему, кажется, добавила: домой он сегодня вернулся уже с двумя фингалами.

– Ну, – на секунду обернулась я, – бьет – значит любит?

Алекс бесшумно ступил ближе, встал за моей спиной и, взявшись одной рукой за приоткрытую дверь, чмокнул меня в затылок.

– Нет, – прошептал убежденно. – «Любит» – это как у нас с тобой. А если бьет – значит, они оба сильно заигрались.

Наверное, я действительно слегка перестаралась. Алекс, Богдан и Егор сидели рядышком за барной стойкой и задумчиво наблюдали, как я летаю по кухне: от плиты – к столу, от холодильника – к мойке. Судя по их лицам, они не понимали, зачем я это делаю. Богдан все время зевал и уже дважды делал попытку провалиться в сон из положения сидя. В последний раз чуть не сверзился на пол, но даже это взбодрило его от силы на пять минут. Егор то и дело касался фингала, все больше и больше проступающего на его скуле, и каждому, кто имел неосторожность бросить на него взгляд, начинал пространно объяснять, что это – жертва во имя любви и только настоящий романтик способен его понять. Алекс слушал молча, стараясь не ржать, а вот Богдан послал сразу, далеко и надолго. А потом отнес во двор целый мешок увядших роз и маленьких сгоревших свечек. После этого Егор к нему больше не цеплялся. Ну а я на них вообще внимания мало обращала: у меня были свои заботы. На огне, в сковородке начинал перекрашиваться в золотистый цвет крупно нарезанный чеснок. На второй, щедро посыпанной солью, жарилась семга. И нужно было поторопиться, чтобы успеть потушить кабачки и ошпаренные помидоры без шкурки, подготовить каперсы, вытянуть косточки из оливок…

– Знаешь, это вовсе не обязательно, – сказал Егор, когда я принялась расставлять тарелки на кухонном столе. – Но раз ты уже все сделала, то можно мне вон тот кусочек рыбы, с поджаренной спинкой?

– Хорошо, – согласилась, тут же сгружая на блюдо брату облюбованную часть семги с овощами. Потом положила заранее выбранный кусочек Алексу и обернулась к Богдану: – А у тебя есть пожелания?

Дизайнер зевнул, потер глаза ладонями и ответил:

– Давай что угодно, лишь бы без лапши…

Шурик хмыкнул, я улыбнулась и вдруг услышала, как скрипнули ворота и снег зашуршал под колесами авто.

«Они здесь!» – подняла на заклинателя круглые глаза. Он кивнул и молча встал из-за стола. Егор удивленно обернулся к брату, но спросить ничего не успел: на кухню, лучезарно улыбаясь и на ходу сбрасывая шубку, вошла мама. А следом за ней и Георгий с чемоданом:

– Мм… как вкусно пахнет! – потянул носом отчим.

– Привет, па! – махнул Егор. – А это Ева сегодня с утра решила побаловать нас деликатесами.

– Ну что ты, доченька, – изогнув брови домиком, посмотрел на меня Георгий. – Не стоило! Но раз все равно уже приготовила, то можно мне вот ту порцию, где рыбка с корочкой?

Я мысленно хмыкнула: похоже, это была их семейная черта: выбирать, что «погорячее». Разложила по тарелкам оставшуюся семгу, торжественно пригласила всех к столу и следующий час мы провели, активно пополняя организм фосфором, обмениваясь шутками и не слишком подробными деталями прошедшего праздника. Ядвига похвасталась новым колье с крупными красными камнями, Егор – новоприобретенными «травмами», а я скромно молчала. Потому что считала своим самым существенным из вчерашних достижений сломанную кровать, но это было совсем не то, чем хотелось похвастаться перед родителями.

Самое же интересное началось после завтрака. Когда Егор с Богданом разошлись по комнатам, а Георгий – в душ. Алекс тоже сперва хотел уйти, но Ядвига сладким голосом попросила его задержаться, что меня сразу насторожило. Шурик, надо признать, тоже не выглядел польщенным, правда, по другой причине: в отличие от меня он не боялся, что мама сейчас начнет читать ему лекцию на тему нравственности и целомудрия.

И он оказался прав.

– Знаете, в Париже сейчас отвратительная погода, – помолчав, выдала Ядвига. – Холодно, мерзко, тучи над городом висят так низко, что, кажется, их можно достать рукой.

– Сейчас зима, – неуверенно пожала плечами я.

Мама ухмыльнулась:

– Какое разумное замечание, Евочка! Вот только на климат Франции большое влияние оказывает Атлантика. В Париже зимой температура редко опускается ниже нуля. Но такое все же бывает, потому я не слишком удивилась, когда над Монмартром пошел снег. А вот радуга там образовалась, скажем прямо, неожиданно.

– Радуга? – нахмурившись, переспросил Алекс.

– Ну, да, – кивнула мама. – Такая разноцветная дуга в небе. Если верить легенде, по ней еще леприконы путешествуют…

– Я знаю, что такое радуга!

– Тогда ты также должен знать, что зимой для ее появления нужны три составляющие: крепкий мороз, высокая влажность и яркое солнце. А у нас была только влажность.

Мы помолчали, не знаю как Алекс, а я в тот момент думала об Италии. Там ведь тоже в последнее время бушевали какие-то природные катаклизмы. Могло ли это быть связано с тем, что мама увидела во Франции?

– Похоже, ты не слишком удивлена, – заметила мама мой задумчивый взгляд.

Я неуверенно кивнула:

– Владимир на днях рассказывал, что похожие аномалии происходят также и на «сапоге». Но я не думала, что это важно. Он и сам, честно говоря, не был уверен. Говорил, что его мать частенько параноит.

– Да, с Мелиссой случается, – закусила нижнюю губу Ядвига. – Только на этот раз она может быть права. Не берусь утверждать наверняка, но то, что сейчас творится с погодой, может быть следствием чего-то куда более серьезного, чем глобальное потепление. Скажи, Ева, что ты знаешь о недавних происшествиях на кладбищах?

Мы с Алексом покосились друг на друга.

– Кто-то раскапывает могилы, – сказала, в недоумении изогнув бровь. – Но как это может быть связано с радугой в Париже?

Мама вздохнула, обернулась к двери проверить, не стоит ли там кто-то лишний, и щелкнула пальцами. Но на этот раз в ее руках появился не бокал с мартини, а маленькая чашечка очень крепкого эспрессо.

– В общем, делайте, что хотите, детишки, но этого вора нужно найти, – заявила она. – Как можно быстрее. И допросить.

Я выпучила на нее глаза:

– Легко сказать! Но у меня лично нет ни одной идеи, с чего начинать поиски!

– Надо же! – в тон мне воскликнула мама. – А мне казалось, у тебя есть целая Книга Знаний и даже один заклинатель с фантазией. Этого разве мало?

– Погоди, Ядвига, – вклинился Алекс, пока я пыталась подобрать нужные для возражения слова. – Я так понимаю, ты в поисках участвовать не собираешься?

Ведьма поставила чашечку на стол.

– Правильно понимаешь, – ответила ровным тоном. – У меня другие планы. Я должна слетать в Англию с твоим отцом.

– Да ты что, мама?! – все-таки не сдержалась я. – Ты даешь нам такое задание и улетаешь в другую страну? А вдруг этот похититель трупов опасен? Что, если он действительно некромант?!

– Вот найдешь в округе хотя бы одного зомби – тогда и поговорим о некромантах! – отрезала Ядвига. – Или ты думаешь, темную магию так просто скрыть?

Я громко фыркнула и указала на Алекса:

– Вот он ее уже двенадцать лет скрывает!

Мама развела руками:

– Не все обладают подобными талантами. К тому же от демона избавиться гораздо проще, чем от скелета. Последний не уходит за грань, когда ты перестаешь в нем нуждаться. И вообще, Ева, не думай, что я улетаю просто так. У меня также есть задание.

– И это задание, конечно, важнее, чем поиск некроманта! – съязвила я, складывая руки на груди.

Мама нахмурилась и резко поднялась на ноги.

– Оно важнее, чем отдых в Париже, Ева! А это, поверь, о чем-то да говорит. – Потом вздохнула и добавила куда спокойнее: – Дорогая, я не прошу большего, чем ты можешь сделать. Тот, кто копается на кладбищах, либо неопытен, либо слишком юн, либо вообще не имеет к магии никакого отношения. Если же это не так и могилы разграбил кто-то гораздо более могущественный, то в городе его уже нет и вам просто не удастся никого отыскать.

И, улыбнувшись нам на прощанье, она вышла из кухни. Наверное, собирать чемоданы. Я же чертыхнулась сквозь зубы, схватила в руки две ближайшие тарелки и махом сгрузила их в раковину. Только чудом фарфор не разлетелся от удара.

– Ты заметил?! – прошипела Алексу. – Она ничего не сказала об изменении магического фона! А ведь даже Владимир обратил на это внимание!

– И что, по-твоему, это означает? – гораздо спокойнее, чем я предполагала, спросил Соколов.

– Она скрывает правду!

– Возможно, она просто пока этого не заметила? – предположил заклинатель. И добавил невинным голосом: – Мне, например, ни о каких изменениях фона не известно. Кстати, а почему?

– Я не считала это важным, – отмахнулась не задумываясь. – Но она же ведьма со стажем Дамблдора! Она просто не могла такое пропустить! Нет, мама о чем-то скрытничает! Не знаю, что она задумала, но этот некромант… мы с тобой будем гоняться за миражами!

Алекс вздохнул, явно не понимая, с чего это я так разошлась.

– Ты ведь сама только что говорила, что он может быть опасен. А теперь возмущаешься, что его не будет вообще?

– Я просто не люблю делать глупую работу!

– Я тоже, – кивнул Шурик. – Но могилы действительно кто-то разграбил. Не думаю, что поиск вора – занятие бессмысленное. К тому же что там с твоим домашним привидением? Не хочешь поделиться новостями с матерью, пока она еще здесь?

Стиснув зубы так, что побелели губы, я сложила руки на груди и на мгновение подумала, что это, возможно, не такая уж плохая идея. Но потом решительно мотнула головой:

– Забудь! Я даже не знаю, вижу ли его на самом деле. Может, он как насморк – сам пройдет через семь дней?

– А если не пройдет? – сухо уточнил заклинатель.

Я криво улыбнулась, ступила ближе и положила ладони Алексу на плечи:

– Тогда мы поменяемся с тобой спальнями! – заявила бескомпромиссным тоном. – И посмотрим кто кого: твои демоны или мое личное привидение! Вот весело будет!

Судя по лицу Шурика, в последнем он сомневался. Но спорить не стал, видимо в надежде, что я сама образумлюсь. Наивный! Я была сердита, растеряна и обманута родной матерью! Мне не хотелось быть рассудительной! Мне хотелось разгромить здесь все к чертовой бабушке и чисто из вредности унести тайну о призраке с собой в могилу!

Книга Знаний была огромным фолиантом, доставшимся мне от предков. В ней хранились знания каждого человека, когда-либо жившего на земле, и всех магов, добровольно согласившихся поделиться с нею своей мудростью. Но самое главное, она также была наделена неким подобием разума, доставшегося от создательницы, прародительницы нашего рода Морганы Пендрагон. А потому была не только тяжелой и старой, но еще и вредной до невозможности. Порой я не понимала, как ей удалось не растерять все страницы за долгие годы служения моему роду. Моргалис никогда не могли похвастаться сдержанным нравом, и к двадцать первому веку от Книги должны были остаться только смутные воспоминания. Но каким-то чудом она была даже менее потрепанной, чем любой другой талмуд ее возраста.

– Итак, – раскрыв Книгу на произвольной странице, провела я ладонью по плотной, пожелтевшей от времени бумаге. Сейчас она была девственно-чиста, но я знала, что, как только задам вопрос, ответ отобразится на ней сам собой. Правда, будет ли он мне полезен, наверняка сказать никто не мог, – нам нужно найти того, кто в последнее время раскапывает могилы на кладбищах. И первый вопрос будет таким: это некромант?

Легкое свечение подсказало, что Книга меня поняла. И тут же, буквально через мгновение, выдала ответ:

«Да».

Я подняла на Шурика мрачный взгляд, он кивнул, и мы уже хотели перейти к следующему пункту, когда свечение вдруг повторилось и буквы на странице стали совсем другими:

«Нет».

– Э-э…? – глубокомысленно выдала я. – То есть как? Он наполовину темный маг, а на вторую – Гендальф Серый с большим сердцем и открытой душой?

– Возможно, он еще не прошел инициацию? – предположил Шурик. Я непонимающе нахмурилась, и он объяснил: – Вы, ведьмы, постепенно обучаетесь управлять своей силой. Взрослеете, тренируетесь и таким образом увеличиваете ее, становитесь сильнее. Но нам, заклинателям, приходится пройти несколько… как бы это назвать… особых ритуалов или… испытаний, прежде чем мы сможем перейти на новую ступень развития. Наверное, это связано с тем, что наша магия имеет непосредственное отношение к Завесе, но я не особо силен в теории. Смысл в том, что без инициации к тебе не явится демон более высокого уровня, сколько бы ты ни пытался его вызвать.

– Почему? – не поняла я. – Мне казалось, демоны только и ждут шанса оказаться в руках неопытного заклинателя?

Алекс хмыкнул:

– Не все так просто. Я ведь уже объяснял, что наших… хм… подопечных по большей части не интересует смерть хозяина. У них у каждого свое предназначение, то, чем они упиваются и чего жаждут. Слабый заклинатель не сумеет им это дать. Ну а кроме того, я ведь не единственный, как ты говоришь, темный маг в мире. И среди нас есть те, кто стоит на страже Завесы, поддерживает порядок среди таких, как мы, обеспечивает безопасность. Ну кому захочется получить бесконтрольного Джинна или Бестиара, прорвавшегося сквозь Завесу на зов ребенка? Потому если первые несколько испытаний мы чаще всего проходим в одиночестве, просто достигая определенного уровня в развитии своей силы, то последняя инициация, после которой грани миров полностью открываются перед нами, должна происходить в присутствии Совета.

– У вас есть свой Совет?! – ахнула я, и Алекс не сумел сдержать усмешки:

– А ты как думала? Вы, ведьмы, просочились во все сферы социальной жизни! Экономика, политика, религия – вы участвуете во всем. Разумеется, мы не могли оставаться в стороне.

Я насупилась:

– Ты сейчас так говоришь, будто только вы, заклинатели, удерживаете нас от порабощения мира!

В ответ он ласково улыбнулся и легко ущипнул меня за щеку:

– Мы очень стараемся, но порой вы умудряетесь поработить даже нас самих.

Я фыркнула, давая понять, что фигушки он заговорит мне зубы своими комплиментами.

– И что, – спросила, пытаясь перевести тему разговора, – ты уже добрался до звания мастера?

– Пока нет, – ответил Алекс, откидываясь на спинку моей старой кровати. Мама все еще не перенесла тайник с Книгой Знаний в особняк, и мы вынуждены были вернуться в нашу с Ядвигой старую квартиру, чтобы задать фолианту пару вопросов.

Я умостилась рядом и в недоумении хлопнула ресничками:

– Но ведь в твоей коллекции есть контракты и Джинна, и Бестиара!

– Верно, – кивнул Шурик. – Но, во-первых, последнего вызвал не я. И в одиночку мне пока вряд ли удастся с ним договориться. Во-вторых, есть гораздо более могущественные демоны, с которыми, даже при наличии рун вызова, я не смогу заключить контракт без последней инициации. Они ко мне просто не придут. Ну а в-третьих, мы сейчас говорим не обо мне. Я только предположил, что, если магия нашего вора работает по схожей «технологии», возможно, он еще не прошел последнюю часть ритуала. Потому Книга и решила, что некромантом его можно назвать только частично.

Я прикинула что-то в голове и мрачно сузила глаза:

– То есть хочешь сказать, этот паразит еще достаточно молод?

Алекс пожал плечами:

– Вполне возможно.

– Это обнадеживает! – закивала, потому что, честно говоря, даже не представляла, как буду допрашивать взрослого мужчину… – Книга, – снова вернулась к страницам, – сколько лет этому недонекроманту?

«Информация спорная», – заявил в ответ фолиант.

– Неожиданно, – хмыкнул Алекс. Я вздохнула – и с чего кому-то скрывать свой возраст. Это ведь как раз та информация, которую кто-нибудь из смертных да знает.

– Может, он – женщина?

– Не дай бог! – округлил глаза Шурик, и здесь я была вынуждена с ним согласиться: мысль о том, что нам придется гоняться за кем-то вроде Полины, оптимизма не добавляла.

– Ладно, Книга, опустим лирику и перейдем к практике, как говорит мама. – Я еще раз коснулась пальцами страницы. – Скажи, пожалуйста, наш вор еще в городе?

«Да», – послушно ответил фолиант. А затем подумал и ответил еще раз:

«Нет».

– Ну и как это понимать? – в один голос возмутились мы с Шуриком. Талмуд Знаний упрямо молчал. Я с раздражением забарабанила пальцами по пустой странице. Зря: они тут же засветились и миг спустя на меня из Книги смотрело разъяренное лицо мамы. Большое такое, на целый разворот: со вздыбленными волосами, оскаленным ртом и адским пламенем в глазах. Прямо не ведьма, а волк-оборотень какой-то.

– И что она этим хочет сказать? – полюбопытствовал Алекс, с опаской косясь на изображение.

Я вздохнула:

– Помнишь, как полгода назад мы грозили повыдирать ей листочки, если она не даст нужную информацию?

– Ну?

– Она пожаловалась Ядвиге.

– И…

Я всплеснула руками:

– Что «и…», Алекс? Эта Книга – мое главное наследство, достояние рода и почти член семьи. Короче, мама наложила вето на пытки.

Заклинатель коротко выругался, но тут же взял себя в руки.

– Тогда придется включать фантазию и попытаться заменить качество ее ответов количеством. Кстати, о последнем. Спроси-ка, один ли некромант орудует на кладбищах.

Пожав плечами, я наклонилась к страницам, но повторять вопрос не пришлось.

«Я тебя отлично слышу, заклинатель! – обиженно выдала Книга и добавила: – Некромант был один».

– Но у него два адреса? – Секунд десять страницы были чистыми, будто древний талмуд сверялся со справочниками из Интернета, потом проступили крупные буквы:

«Нет, – и еще через десять секунд: – Три».

Мы с Алексом дружно подняли глаза, мгновение молча смотрели друг на друга, потом так же синхронно опустили их обратно в Книгу:

– А поконкретнее?!

В общей сложности Хранительницу печатного слова мы пытали часа четыре. Или она нас пытала – это уж как посмотреть. К концу диалога я зажгла свет, потому что зимнее солнце успело спрятаться за горизонт, серьезно пополнила запас матерных слов и приготовила три чашки ромашкового чая для Алекса, хотя, будем откровенны: после «допроса» успокоить его смогли бы разве что дротики с транквилизатором. Зато Книга, кажется, развлеклась от души: односложные ответы чередовались крылатыми фразами на языке «мудрость изрекшего» (особенно круто было расшифровывать Аристотеля с его древнегреческим и Сиддхартха Гаутаму, в просторечии – Будду, во фразах которого общими усилиями мы смогли перевести только имя в подписи) и красноречивыми, но, увы, бесполезными картинками. Например, однажды нам преподнесли вполне симпатичную чащу, что означало «идите-ка вы оба лесом!». А то, что было нарисовано после, когда Алекс повторил не понравившийся Книге вопрос, словами описать было нельзя. Вернее, можно, конечно, но цензура бы такого не пропустила.

Короче, это был просто писец! И писец не обычный, всем знакомый и почти родной, а махровый, с длинной шерсткой, подшерстком, нахальным взглядом и верой в свою непобедимость.

Это были танцы с бубном, проклятиями и взыванием к кровожадным богам древней Шумерии.

И еще это была месть. Вендетта той, кто знал и упивался своим могуществом и нашим бессилием.

Но все же кое-что кровью и потом нам удалось выяснить.

– Итак, это некромант, – уверенно сказала я, когда мы летели на полной скорости (кажется, в гневе Алекс был способен выжать из своей «мазды» сверхзвуковую).

Он скосил на меня глаза и сухо, по примеру Книги, ответил:

– Или нет.

Я скрипнула зубами, но сдержалась.

– Живет в городе, – продолжила максимально спокойным голосом.

– Или нет, – опять добавил Шурик.

– Он молодой…

– Или…

– Алекс, хватит! – взмолилась, все-таки не удержавшись. – У меня нервы не резиновые. Книгу трогать было нельзя, но, клянусь – не перестанешь ее копировать, я швырну в тебя туфлей!

– Не стоит этого делать, – спокойно ответил Соколов.

Я мрачно хихикнула:

– Что, страшно стало?

Он изогнул бровь:

– На твоем месте я бы тоже боялся меня бить.

– Это еще почему?!

– Ну, для начала, я за рулем!

Поджав губы, я пробубнила в ответ что-то неразборчивое, очень похожее на «вот и не нарывайся на скандал». Он искривил губы в усмешке:

– А почему ты злишься? Я же только повторил за тобой. Ты ведешь себя, как Книга Знаний – вываливаешь кучу ненужной информации. Я сделал так же.

– «Ненужной информации»?! – повторила я. – Но это же все, что мы от нее получили!

– Нет. Кое-что важное твой фолиант нам все же открыл. Некромант добрался почти до каждого кладбища в городе, раскопал с десяток могил, но его до сих пор не поймали. И это с учетом обозлившихся сторожей и паранойи Мелиссы Овады. Как ты думаешь, почему?

– Гаденыш очень удачлив? – неуверенно предположила я.

– Может, и удачлив. Но мне кажется, его просто не так ищут. Вернее, не там и не тогда.

Я свела брови на переносице, честно пытаясь понять, к чему он клонит. Ничего не вышло.

– Ты совсем меня запутал, – проворчала вполголоса. Он тихонько засмеялся:

– Подумай, ведьмочка! Как ему удается обходить ваших лучших охотников и ночного сторожа с ружьем?

– Он… – протянула я. – Погоди, какого-какого сторожа?! Хочешь сказать, он выкапывает трупы днем?!

Алекс закивал:

– Умница, крошка!

– Да не может быть! – возмутилась я. – Он что, дурак?

– Он не дурак. Он – молодой некромант. И ты даже не представляешь, как его сейчас тянет на кладбище!

– Но ведь не среди бела же дня! – воскликнула, недоверчиво округляя глаза. Алекс свернул в лес, к особняку, и бросил на меня глумливый взгляд:

– А почему нет? Кому придет в голову ловить его днем? Это ведь против правил и логики: ни один нормальный некромант, даже ни один гот не шарится среди могил, пока светит солнце. К тому же подумай – он ведь совсем недавно начал воровать тела. И почти каждый раз делает это на новом месте. Да никто просто не успел сообразить, что он приходит днем. К тому же скорее всего у него есть какой-то «законный» доступ к могилам.

– Думаешь, он… сам сторож?

– Или гробовщик, – кивнул Шурик. – Или другой работник похоронного бюро. Тот, кто не прячется. Кто все время на виду и кого станут подозревать в последнюю очередь.

Я задумчиво кивнула:

– Ну да… определенный смысл в этом есть. По крайней мере, это здорово сужает нам круг подозреваемых.

– Ты даже не представляешь, как сильно сужает, – кровожадно блеснул глазами Шурик. – Помнишь, я спросил Книгу, есть ли у некроманта медицинское образование?

– И что? – пожала плечами я. – Она ответила «и да, и нет».

– Именно! – отчего-то очень радостно кивнул парень. – Но на сей раз я, кажется, знаю, почему это так!

Вечер воскресенья Полина проводила дома, и сказать, что она пребывала от этого в особом восторге, было сложно. С другой стороны, судя по звукам, она занималась одним из своих любимых дел: жевала чипсы и смотрела ужастик. А это все же добавляло положительных эмоций. Потому, когда мы ей позвонили, ответила она весело:

– Ева? Давай в темпе, пока милый дядя с пилой не догнал девочку. Что ты хотела?

Я хмыкнула в ответ:

– А мне казалось, тебе будет интересно узнать, как мы допросили Книгу Знаний.

– Евочка, золотце мое, тебя не было полдня! Длительные переговоры меня никогда не привлекали. К тому же я сейчас на диване, в костюме древнегреческого борца, в обнимку с Богданом. Ты правда считаешь, что твоя история интереснее?

– То есть брат с тобой? – вклинился в разговор Шурик. – Молодца!

– Да-да, – поддакнула я, представляя себя и Алекса на диване в гостиной. А что? Мама с папой в Англии, Богдан у Поли. Главное только Егору не попасться… – Образ защитника всегда в цене!

– Угу, – буркнула Поля. – Если бы этот защитник еще не пугался каждого шороха…

Я подняла на заклинателя удивленный взгляд, тот невозмутимо пожал плечами:

– Ну дык, нужно знать своего парня. Брат после просмотра «Звонка» неделю телевизор по дуге обходил, как черного кота. Но сейчас не об этом, – и продолжил, не меняя тона: – Скажи, знахарка, есть ли в твоей группе патологоанатомов потенциальный некромант?

На том конце провода воцарилось относительное затишье. В смысле, никто не говорил, но жужжание работающей бензопилы, дикие вопли и те шлепающие звуки, когда кусок сырого мяса падает на пол, нарушали гармонию. Затем Поля пришла в себя.

– То есть, по-твоему, я знакома с нашим некромантом?!! – выдохнула она.

Алекс с кислой рожей развел руками:

– Если бы я не знал тебя достаточно хорошо, я бы решил, что ты и есть некромант.

– Да как ты мог! – со смесью самодовольства и возмущения выдала Поля. – Я порядочная девушка! Но все же можно подробнее: почему бы ты так решил? Наверное, потому, что я такая вся из себя прекрасная, но темная повелительница смерти?

У Алекса брови сами собой полезли на лоб – и он уже собирался ляпнуть что-то в ответ, но я успела вовремя:

– Именно поэтому, Полечка!

– А еще три первых кладбища были разрыты рядом с твоей больницей, – отодрав мою ладонь от своего рта, добавил Шурик. – Вместе с тем что мы узнали о некроманте, он отлично подходит под описание кого-то из твоих друзей-медиков. Потому я и хочу узнать, есть ли в твоей группе кто-то, хоть немного похожий на «трупного вора» так же сильно, как ты?

Из динамика раздался негромкий скрип: то ли в кино кто-то ломом открывал железную дверь какого-нибудь заброшенного бункера, то ли Поля попыталась перемолоть себе зубы в крошку.

– Мне не нравится, как ты его назвал! – прорычала она.

Алекс криво улыбнулся:

– А мне не нравится, что он делает, но это же не мешает тебе втайне им восхищаться? Так что, есть на примете кандидаты?

Подруга на мгновение задумалась, затем вздохнула:

– Ну и вопросы у вас, ребятки… Скажи, заклинатель, ты когда-нибудь с патологоанатомами общался? То есть с теми, кому нет еще и двадцати пяти, а они уже трупов видели больше, чем десяток среднестатистических клерков за всю жизнь. И, поверь, мои товарищи от этого в полном восторге. Так что – да. Есть у меня кое-кто на примете. А если точнее, то вся группа во главе с учителем.

Я подняла на Алекса глаза: кажется, он тоже не ожидал такого разнообразия вариантов.

– Но… а все же? – спросил с нажимом. – Кто подходит больше остальных?

– По какому критерию? Потому что, если самый стремный – так это Юрий Жоржик. В нем роста под два метра и ручищи как у Кинг-Конга. Ему, чтобы труп разделать, даже пила не нужна – он ребра голыми пальцами гнет! А если учитывать еще и психическое состояние, то самый чокнутый среди нас Серега Белков. Он мечтает увидеть жизнь после смерти и для этого, кажется, готов даже погрузить себя в кому. Как по мне, большего придурка отыскать сложно.

– Нет, – подумав, перебил Алекс. – Это все не то.

– Тогда как я его узнаю? – с раздражением спросила Поля.

Шурик поиграл желваками:

– Он… энтузиаст, – выдал наконец. Я изогнула бровь и Александр попытался объяснить: – Чувак за две недели раскопал десяток могил. И это зимой, в мороз, когда земля тверже камня! Либо у него есть портативный экскаватор, либо он очень заинтересован в том, что делает.

Я кивнула, признавая его правоту, опустила глаза на телефон и вдруг едва не подпрыгнула от Полинкиного вопля.

– Ирочка Колесова! – раздалось из трубки. И тут же следом: – Нет, нет, Богданчик, это я не тебе. Ты вон туда смотри: видишь, какой монстр симпатичный. Что, не нравится монстр? Фу, как невоспитанно! А вот если бы монстр вдруг оказался здесь – ты бы ему сразу понравился! Эй, куда ты? Прикиньте, Богдан на кухню удрал…

Я зажала себе рот, давясь от хохота, и мысленно посочувствовала братцу: придется ему научиться терпеть киношных чудовищ, потому что Поля не могла представить свою жизнь без ужастиков.

– Ты сказала «Ира Колесова»? – вернул нас к насущной проблеме Алекс. – Что она собой представляет?

– О-о… – протянула Поля, и я, вспомнив невысокую девушку в очках, закивала в поддержку. – Нечто среднее между Гермионой Грейнджер и Красной Королевой из «Алисы» Тима Бертона. Любознательная, трудолюбивая и нервная, как будто ее в детстве покусала бешеная болонка. А еще она очень любит свою работу! Считает ее призванием, проводит в больнице все свободное время. Однозначно, псих!

– Но, Полечка, – осторожно кашлянула я. – Ты ведь сама на днях говорила, что Ира, в целом, неплохой человек.

– Так это я тогда не знала, что она некромант! – убежденно возразила готесса. Алекс посмотрел на недоверчиво щурящуюся меня, подумал и принял решение:

– Не важно! Мы все равно должны узнать ее поближе. У тебя ведь завтра есть занятие?

– У меня занятия шесть дней в неделю, – тут же скуксилась готесса. – И Ира никогда не прогуливает. Так что приезжайте в пять. Я вас познакомлю.

Алекс с красноречивым оскалом потер ладони, кажется, он всерьез воодушевился предстоящей охотой. Я же мысленно закатила глаза: мужчины! Вечно жаждут славы и самоутверждения. Обычно за счет собственной безопасности и психического здоровья окружающих. Правильно говорят, что самые трудные у мальчиков первые сорок лет детства. Потом, видимо, включается мозг. Или, что более вероятно, просто надоедает искать достойнейший из способов самоубийства. Хотя что-то мне подсказывает, что Алекс и в сто сорок будет гонять на пятой реактивной по серпантинам. Причем на пару с Полиной.

– Ну что? – радостно ухмыльнулась она, встречая нас на пороге больницы в шестом часу следующим вечером. – Готовы брать паразитку живой или мертвой?

Я споткнулась.

– В смысле «брать»? – вытаращилась на подругу.

Она сделала удивленное лицо:

– А ты как хотела, Ева? Сидеть на попе ровно, ничего не делать и ждать, пока некромант сама прекратит свою нехорошую деятельность? К тому же мама тебе что сказала? Найти и допросить! А допрашивать лучше всего в безлюдном месте, желательно в подвале, с учетом специфики жертвы – с кандалами и магическими щитами по периметру территории. Думаю, ваш особняк для этих целей отлично подойдет. А я взяла вот это!

И, сунув руку в сумку, она с победоносным видом достала наручники. Ярко-розовые, меховые, но вполне крепкие. А следом за ними: собственные туго свернутые белые носки. Алекс, до сих пор хранивший глубокомысленное молчание и невозмутимый вид, все же не удержался и приподнял бровь:

– А носки-то зачем?

– Свободу домашним эльфам? – неуверенно предположила я, по примеру демонстрантов подняв вверх кулак. Поля фыркнула:

– Свободу? Да никогда! Это – кляп.

Рукалицо! И почему я сразу не догадалась?

– Ты же понимаешь, что сначала нужно доказать, что Ира – некромант, а уже потом в чем-то обвинять? – мрачно уточнил Шурик.

Поля кивнула и, покопавшись в сумке, достала тонкую книжку. Мы пригляделись: «Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV–XVII веках. Как распознать ведьму?» – красовалось на обложке.

– Здесь есть четкие инструкции, – заявила она. – Особенно мне нравится фокус с иголкой и поиском ведовского клейма… Да ладно тебе, Ева! – воскликнула, заметив, как у меня краска сходит с лица. – Не бледней, я же шучу! Это я сегодня в библиотеку заскочила, взяла занимательное чтиво на дом.

Мы с Алексом переглянулись, но спорить не стали. В конце концов, понятие о «занимательном чтиве» у каждого разное. Хотя как ведьму меня начинали слегка беспокоить интересы подруги.

– Идем, – сунув наручники, носки и книгу обратно в сумку, кивнула нам Поля. – Я проведу вас к Ире. Она сейчас в морге одна. Будет возможность поговорить.

Я сглотнула и покосилась на Шурика: как-то не хотелось общаться с потенциальным некромантом в морге. Но делать было нечего. К тому же Алекс, заметив мое погрустневшее лицо, приобнял за плечи, и это немного взбодрило. Так что в подвал к трупам я спустилась не то что в приподнятом, но в каком-то обреченно-спокойном настроении.

К счастью для меня, Ирочка стояла не над раскуроченной грудной клеткой какого-то бедняги, а над обыкновенным письменным столом. Игнорируя стул на колесиках, она склонилась над стопкой документов и с сосредоточенным видом поглощала бутерброд. Видимо, написанное захватило ее целиком, потому что мы, с подачи Полины от души хлопнувшие железной дверью, были начисто проигнорированы. И зря, потому что готесса такого отношения к себе обычно не прощала.

– А почему ты стоишь? – спросила она, подходя к столу.

Ира нехотя оторвала глаза от документов.

– Стою и все, – проворчала раздраженно. – Нельзя, что ли? Или ты уже решила, здесь скрывается какой-то тайный смысл? Вселенский заговор?

– Ну почему сразу заговор? – удивленно хмыкнула Поля. – Вот геморрой звучит вполне убедительно…

– Тьфу на тебя! – по слогам ответила Ира и уже хотела было снова уткнуться в бумажки, когда вперед вышел Алекс.

– Девушка, – позвал он, – можно задать вам пару вопросов?

Колесова повернула к нему лицо, одним пальчиком подтянула сползшие было к кончику носа очки, смерила любознательным взглядом и улыбнулась.

– Конечно, – сказала таким тоном, что мне прямо жуть как захотелось воспользоваться Полинкиным «чтивом», причем применить описанные там хитрости не только по отношению к этому очкастому недо-некроманту, но и к Шурику, обворожительно ей улыбавшемуся.

– Скажите, девушка, – тоном искусного обольстителя начал он. Патологоанатом стыдливо хлопнула ресничками и перебила:

– Можно просто Ирина. Или Ирочка: меня так все называют.

– А когда я попыталась к ней так обратиться, она мне чуть глаза не выцарапала, – шепотом пожаловалась мне на ухо готесса. Я кивнула, думая при этом, что если Колесова еще раз вот так перед Шуриком прогнется, – я сама ей в глаза вцеплюсь.

А Алекс меж тем продолжал «допрос»:

– С удовольствием, Ирочка.

Девушка чуть заметно покраснела и склонила голову набок:

– Вы хотели у меня что-то спросить?

– Да, конечно, – ступил Алекс еще ближе. И продолжил почти без паузы: – Скажите, как вы относитесь к воскрешению?

На мгновение взгляд Ирочки стал слегка потерянным. Потом она неуверенно кашлянула и попыталась уточнить:

– В смысле: к реанимации?

– Нет, – радостно заулыбался Алекс. – Именно к воскрешению.

– То есть к выходу из комы? – с надеждой предположила Ира. Шурик засмеялся и мотнул головой, бросая по моргу пытливый взгляд:

– Ну разве что вон тот мужчина на столе находится в коме.

Ира перевела глаза на железный стол в углу, где, накрытый белой простыней, лежал человек, и тихо сказала:

– Но он же оттаивает после недели в холодильнике…

– Вот-вот! – быстро закивал Шурик. – Как вы смотрите на то, чтобы его воскресить?

Челюсть бедной девушки медленно, но уверенно поползла вниз, и вообще по всему ее малость пришибленному виду я поняла, что сейчас Алекс нравится ей не так уж сильно.

– Вы что, – пролепетала она, – члены какой-то секты?!

Заклинатель сделал круглые глаза и, слегка переигрывая, отпрянул «в ужасе»:

– Ирочка, как можно?!

– Не называйте меня Ирочкой! – рявкнула патологоанатом, начиная подозревать нас в худшем. – Казакова, что за психов ты притащила в мой морг?!

Поля, которой в общем-то не стоило ругаться с напарницей, но которая вспомнила об этом только сейчас, post factum, развела руками и тихо пробормотала в ответ:

– А мне казалось, он общественный…

– Пока я нахожусь здесь – мой! – голосом Муссолини отрезала Ира. – Это мой храм, моя обитель, моя святая святых! А ты впустила сюда двух дефективных, которые просят оживить труп!

Если честно, после слова «храм» я стала сомневаться, кто из нас дефективный, но в словах девушки была и доля правды: мы действительно слишком резво на нее набросились. Не надо было так. Стоило начать с предыстории, как-то подготовить. Может, напоить чем-нибудь…

– Кажется, Ира, все же не наш некромант, – задумчиво протянула Полина, косясь на железную дверь морга. Только что Колесова заперла ее изнутри, предварительно вышвырнув нас вон. Мы, конечно, пытались возмутиться (Полю не особо испугала угроза вызвать охрану), но когда Ирочка схватила дрель, с визгом вылетела даже готесса. Правда, еще успела рявкнуть напоследок:

– Чтоб тебе благодарные пациенты до конца жизни по ночам звонили!

А теперь мы втроем сидели на кушетке в просторном холле старой больницы и думали о том, где именно ошиблись. То ли Ирочка оказалась превосходной актрисой, то ли мы в некромантах совсем не разбирались, но с каждой секундой размышлений я все меньше представляла ее с лопатой над гробом какой-нибудь давно почившей старушки. В резиновых перчатках у весов с человеческой печенью в руках – это да. Но не у разрытой могилы. Не ее это…

– Зря мы Иру подозревали, – протянула со вздохом.

Поля скосила на меня глаза:

– Да неужели?

– Ага, – не заметила я сарказма. – У нее ведь на ладонях совсем нет мозолей, вы заметили?

Теперь уже обернулся и Алекс, и мне почему-то не понравилось выражение, с которым он на меня уставился.

– А что здесь такого? – насупилась обиженно. – Если бы она все время копалась в земле, кожа у нее на руках была бы куда грубее, разве нет?

Поля хмыкнула, но ответить что-то ехидное в своем стиле не успела: рядом стремительно промчался некто невысокий, в белом халате с накинутой поверх дутой курткой и вязаной шапочкой на голове.

– Привет, Полина! – вежливо поздоровался он, не сбавляя шага, и спустя пару секунд уже скрылся за поворотом. Мы дружно посмотрели ему в след.

«У парня приятный голос», – равнодушно отметила я.

– И тебе привет, Костик, – запоздало бросила готесса.

– А куда ведет этот коридор? – напряженно добавил Алекс, и мы с Полей одновременно подняли на него глаза. Задумались, как будто в моем случае это могло дать результаты.

– Во внутренний двор больницы, кажется, – неуверенно ответила готесса. Шурик подождал, пока она разовьет мысль, понял, что этого не случится, и с нажимом уточнил:

– А оттуда можно попасть на кладбище?

Подруга свела брови на переносице, пытаясь сообразить, к чему он клонит, потом нервно хихикнула и покачала головой.

– Костик Перов – некромант?! – воскликнула, даже не пытаясь скрыть иронию. – Да это же бред сивой кобылы! Он нормальный пацан. Тихий, задумчивый. Мухи не обидит, а ты про трупы говоришь. К тому же… он детдомовец.

– Волдеморт тоже в детдоме вырос, но это не сделало его лучше, – тихо вставила я, за что и получила очередной, полный праведного негодования взгляд.

– Я к тому, Евочка, что он не стал бы так рисковать! Что будет, если его застукают за осквернением могил? Это меня папа в больницу пристроил, а Костик всего добился сам. Знаешь, чего стоит школьнику без поддержки и денег оказаться в таком мажорном месте?

У меня промелькнула мысль, что при всем желании я бы не смогла назвать древнюю больницу с обшарпанными стенами, моргом и кладбищем, раскинувшимся практически под окнами, «мажорным» местом, но решила тактично промолчать.

– Только он все же оказался! – патетично продолжила свою речь Полина. – И, между прочим, заслуженно. Я такого талантливого хирурга в жизни не встречала. Рядом с ним моя Колесова нервно курит в сторонке. Жаль, он партнера взять не согласился: я была бы счастлива с ним работать!

Я вздохнула, понимая, что за следующую фразу скорее всего буду жестоко осмеяна, но все же пробормотала:

– Может, он потому и такой талантливый, что тренируется почаще вашего?

Поля выразительно оскалилась, но в этот момент Алекс, доселе сидевший себе тихонечко между нами, спрыгнул с кушетки и направился к тому самому выходу во внутренний двор.

– Ты куда? – удивленно бросила я ему в спину. Он обернулся, скользнул взглядом по моему вытянувшемуся лицу, затем – по подозрительно изогнувшей бровь Поле и хохотнул:

– Кажется, я только что понял, что означает быть между молотом и наковальней!

– Нет, серьезно! – поднялась на ноги готесса. – Ты на кладбище собрался?

Алекс перевел на нее лучистые глаза:

– А как ты догадалась?

С мрачным видом Поля уперла руки в боки, пожевала губами, обернулась ко мне и рыкнула:

– Подъем, Ева! Я не отдам бедного Костика на растерзание твоему заклинателю. И ты мне поможешь.

Вот мне сразу не понравилось, как это прозвучало!

– А давай я лучше вас здесь подожду? – предложила осторожно, прекрасно понимая, насколько нереализуема эта надежда.

И Полина не стала меня разочаровывать.

– Да щас! – заявила, хватая меня за ворот куртки и одним могучим движением стаскивая с кушетки. – Я вот с ним, – кивнула на Шурика, – одна не справлюсь. Мне нужна твоя ведьмовская мощь! А ты! – обернулась к Алексу, слушавшему готессу с широкой улыбкой на лице. – Не спеши так. Сначала заскочим в кладовую.

Я выпрямилась, поправила курточку и подняла на подругу ничего не понимающий взгляд:

– Почему именно туда?

– Во-первых, там у нас хранится садовый инвентарь, – пояснила готесса. – Можно будет сразу понять, если кто-то скоммуниздил лопату. А во-вторых… – тут она опять повернулась к Алексу, заглянула в его лучащиеся смехом глаза, тяжко вздохнула и закончила: – А во-вторых, тяжелая палка с железкой на конце никогда не помешает при встрече с некромантом. Чур, я беру тяпку.

Алекс хохотнул:

– Ты же не веришь, что Костик – некромант?

С расстроенным видом Поля несколько секунд играла желваками, а потом нехотя проворчала:

– А еще свято верила, что им будет Ира, но оно вон как получилось…

И, не желая дожидаться, когда Алекс добавит что-то про непостоянных женщин, первой бросилась за вооружением. Мы с Шуриком переглянулись, одновременно философски хмыкнули и ломанулись следом. Но шаге на третьем, когда Полина уже исчезла на поворотом, я легко коснулась пальцами шуриковской ладони.

– Ты же знаешь, что я никогда не применила бы против тебя ведьмовские способности? – поинтересовалась настороженно. Он ответил слегка удивленным взглядом, потом ступил ближе и на миг прижался губами к моему лбу.

– Знаю, – шепнул, сжимая мои пальцы. И от этого слова мне стало чуточку теплее. Ведь Поля могла шутить сколько угодно, но она никогда по-настоящему не понимала, насколько дико в глазах моего «племени» выглядел союз ведьмы и заклинателя. А я… мне страшно было представить, что нас ждет, когда Совет пронюхает, кого выбрала себе в пару единственная наследница рода Моргалис. Мама переругалась с половиной знакомых и сделала бункер из церкви, чтобы обвенчаться со смертным. Интересно, насколько мощными должны быть щиты, чтобы обезопасить нас с Алексом?..

Знаете, а ведь Полина неплохо придумала с садовым инвентарем! Не потому, правда, что тяпка понадобилась (там скорее грабли пришлись бы кстати), а потому, что Костика мы застали именно рядом с древним покосившимся сараем, который знахарка почему-то называла кладовой. Он находился на территории кладбища, пристроившись в одном ряду с большими и прекрасными в своем готическом великолепии склепами. Ну, по крайней мере, Поля горячо заверила меня на ухо, что была бы совсем не против поселиться в одном из таких домиков: с тяжелой, окованной железом дверью, толстыми гранитными стенами и вытянувшейся к небу крышей. Резонное замечание о том, что там пустынно, сыро и темно даже днем, было ею начисто проигнорировано.

Именно у такого склепа, большого и покрытого выгравированными на камне рисунками, совсем неподалеку от кладовой, мы и застукали Костика. И очень удивились своей находке. То есть морально мы, конечно, были готовы к тому, что милый мальчик, не обижавший даже мух, может внезапно оказаться злобным некромантом… Просто он же своим поведением рвал все заложенные с детства шаблоны! Вместо того чтобы зловеще хихикать и копать очередную могилу, этот, с позволения сказать, «темный маг» с несчастным лицом метался вокруг облюбованного склепа, периодически замирая перед его дверью и беспомощно заламывая руки.

Мы обменялись задумчивыми взглядами и бесшумно, стараясь не привлечь внимания и случайно не спугнуть, подкрались ближе.

– Что он делает? – притаившись за высокой скульптурой Мадонны в развевающихся одеждах, спросила Поля. Я на мгновение выглянула из-под вытянутой руки статуи.

– То же, что и пять минут назад: бегает по кругу.

– А почему, – дернула меня за рукав Полина, – почему он бегает?

Я подняла на подругу взгляд, которым еще десять минут назад награждала меня она. Действительно, и зачем парню галопировать по бездорожью? Да, может, он укромное место ищет, потому что до туалета далеко бежать?!

Но вместо меня ситуацию прояснил Алекс. Вернее, как прояснил? Он вдруг резко выпрямился, уже не таясь вынырнув из-за мраморной Мадонны, круглыми глазами уставился на склеп и выдохнул:

– Да быть того не может!

А потом на третьей скорости, поскальзываясь на утоптанном, покрытом ледовой коркой снегу, бросился к усыпальнице. Мы с Полей непонимающе покосились друг на друга.

– Чего это он? – прошептала готесса. Я чуть заметно пожала плечами: хотелось бы знать!

Шурик меж тем обежал склеп с торца, ногой распахнул невысокую калитку железной оградки, что окружала домик по периметру, и настороженным сусликом застыл перед его входом. Я пригнулась, на цыпочках вышла из-за скульптуры, чтобы изменить угол обзора, и только тогда поняла, что дверь в склеп не только наглухо заперта на тяжелый железный засов, но еще и подперта здоровенным поленом.

– Кого он там держит? – подкралась Поля и своим внезапным появлением едва не сделала из меня заику. Резко обернувшись, я смерила подругу раздраженным взглядом, прозрачно намекая, что сейчас не время для риторических вопросов. Тем более что Алекса, кажется, интересовало то же самое, потому что он обернулся к нам, жестом велел оставаться на месте (ткнул пальцем в меня, потом в землю и выразительно провел ребром ладони по горлу… тоже мне, гений пантомимы) и шагнул к двери.

Мы притихли. Шурик воровато оглянулся, подтянул рукава, схватился за бревно и…

– На твоем месте я бы не стал этого делать, – внезапно выскочил из-за угла «виновник торжества». Алекс медленно распрямился и обернулся с достоинством падишаха:

– Почему? Что там, за дверью?

Костик подошел ближе.

– Скажу – не поверишь! – заявил, глядя на Шурика глазами человека, который разглядел в небе летающую тарелку и сам не смог понять, как такое могло привидеться.

Заклинатель насмешливо изогнул губы:

– А ты проверь меня!

– Ты решишь, что я спятил! – убежденно повторил некромант, и тут уже не выдержала Поля.

– Перов, блин! – взревела она. – Ты хотя бы понимаешь, что невменяемость – твой, пожалуй, последний шанс выйти сухим из воды?! Хотя, может, уже и нет. Признавайся: ты трупы по кладбищам собираешь?!

Парень, аж подпрыгнувший от ее внезапного окрика, вдруг изменился в лице и рявкнул в ответ:

– Вот именно! Трупы! Меня никто не предупредил, что они вдруг пооживают!

– И что? Ты ничего умнее не придумал, как запереть их в подвале?! – схватилась за голову Полина. – На что ты рассчитывал?! Что они там снова от голода передохнут?!!

Я, по неосторожности подошедшая слишком близко, демонстративно потерла ухо, подсказывая подруге, что не стоит так громко орать, когда мы все стоим на площадке в пять квадратных метров. Затем перевела взгляд на Костика. Да… какой-то из него вышел невыразительный некромант. Ростом чуть выше меня, худощавый, с острыми чертами лица и вздыбленными, давно не стриженными волосами он был похож на сумасшедшего ученого, эдакого Эйнштейна в юности. И я отлично понимала, почему Полина так верила в его невиновность: в горящих темно-синих глазах Костика не было зла. Любопытство – да. Тревога – еще какая! Но он был не тем грозным и воинственным некромантом, которого мы искали.

– Вообще-то Поля права, – со вздохом потерла я лоб. – Это ведь зомби. У них период полураспада давно прошел. И если я правильно понимаю принцип работы магии некроманта, сейчас их очень будоражит непосредственная близость к создателю.

– Черт! – выдохнул Костик. – Так и знал, что нужно делать ноги из города!

– Ну да размечтался! – тут же окрысилась Полина. – Он, значит, налажал, а нам – убирай?! Как бы не так!

– А чего ты от меня хочешь?! – всплеснул руками некромант. – Я понятия не имею, как от них избавиться!

Честно говоря, я рассчитывала на другой ответ.

– Но воскресить-то тебе их как-то удалось? – спросила, складывая руки на груди.

Только Костик, видимо, решил стоять на своем до конца.

– Ничего подобного! – отрезал с ноткой гнева и обиды. – Они сами ожили. Что, кстати, совершенно противоречит законам природы и чего я никак не мог ожидать!

Я в отчаянии покосилась на Алекса: неужели Костик говорил правду? Как же теперь все исправить?

Шурик нахмурился так, что между его бровями пролегла глубокая вертикальная морщина, и напряженным взглядом уставился на дверь склепа. Теперь, когда я тоже обратила внимание, то отчетливо слышала скрипы и царапания изнутри. Мертвые рвались на свободу, и присутствие некроманта только усиливало их желание выбраться.

– Быть может, он и сам не понял, как это удалось, – предположил заклинатель. – Инстинкт сработал, что ли…

– А если его сейчас вместе с ними запереть: он снова не заработает, этот инстинкт? – без особой надежды, так, чисто теоретически, спросила я.

Но Костик тут же шарахнулся в сторону и поднял на меня глаза благочестивой девицы, которую наглый поручик хватанул за причинное место.

– Вы с ума сошли! – гаркнул, всем своим видом давая понять, что в склеп его удастся затолкать только по частям. – Я туда не полезу!

Поля скривилась и решительно ударила кулаком одной руки по раскрытой ладони второй.

– Надо будет – полезешь как миленький! – прошипела она. – Гаденыш! Я же тебя так защищала, а ты меня полной дурой выставил!

Костик поднял на нее глаза, в которых явственно читалось: «А не охренели ли вы часом, тетенька?», но тут в диалог вступил Алекс:

– Предлагаю сделку. – Некромант недоверчиво поднял на него глаза. – Ты идешь с нами и рассказываешь подробно, как дошел до такой жизни. За это я, так и быть, помогаю тебе разобраться с твоими питомцами.

– Еще чего! – не слишком уверенно возмутился будущий хирург. – Никуда я с вами не пойду!

– Хорошо, – спокойно ответил заклинатель. – Тогда я буду вынужден поступить как настоящий мужчина и выполнить желание своей женщины.

– В каком смысле? – подозрительно уточнил Костик.

– Склеп видишь? – кивнул за спину Александр. – Замурую.

Медик сглотнул. Потом окинул нас мрачным взглядом, прикинул расстановку сил и сник окончательно: даже не зная о боевой подготовке готессы и наших с Алексом суперспособностях, он все равно не смог бы противостоять троим сразу. И ему ничего не оставалось, как опустить голову, вздохнуть и пробормотать:

– Согласен. Пойду, куда скажете, и расскажу, что знаю. Только этих вот помогите обратно упокоить, пока они склеп окончательно не разворотили…

Шурик победоносно усмехнулся, хотя, как по мне, до победы было еще очень далеко.

– Как ты собираешься справиться с зомби? – спросила, буравя его напряженным взглядом. Он задумчиво потер подбородок, затем присел на корточки, подобрал с земли палку и прямо на снегу нарисовал руну: двойной квадрат с хитросплетением линий в центре.

– Старым дедовским методом, – заявил весело, как будто не в забитую монстрами усыпальницу собирался, а в «Домино» на очередное выступление. – Архаир!

Я уже видела прежде, как призывает демонов заклинатель, и вовсе не удивилась, когда в руке у Алекса, словно соткавшись из воздуха, появился меч странной изогнутой формы.

– О-о! – благоговейно выдохнула Полина. – Скимитар!

И шагнув к Шурику, потянулась за оружием.

Александр плавно отвел руку за спину.

– Это демон битвы, знахарка, – сказал серьезным тоном. – Если у тебя нет конечностей, от которых хочешь избавиться, не трогай его.

– Но это же… – восторженно прошептала Поля, пытаясь заглянуть Алексу через плечо, – это же уникальное оружие. Я такое только в книгах видела…

Костик осторожно подступил ко мне, видимо, считая меня самой спокойной и вменяемой, и слегка осипшим голосом поинтересовался:

– Как он… откуда он появился… этот меч?

Я вздохнула, понимая, насколько странно для него, должно быть, видеть все происходящее, но решила, что сейчас не лучшее время рассказывать бедняге о многообразии магических существ, обитающих рядом с ним. Потому только сочувственно улыбнулась и легонько похлопала его по плечу. А потом, следом за Полиной, подошла к Алексу.

– Ты уверен, что это – лучшая идея? – спросила, кивая на Архаир. – Что для мертвого тела означает пара лишних царапин?

Заклинатель усмехнулся:

– А я вовсе не собираюсь их царапать. Порублю на составляющие – и дело с концом.

– Я иду с тобой! – аж подпрыгнула от возбуждения готесса. – Хочу посмотреть, как он работает!

Алекс мрачно хохотнул и, схватившись за полено, одним резким движением отбросил его к оградке.

– Боюсь, многого ты не увидишь, – сказал, не оборачиваясь. – Потому что смотреть придется отсюда. В склепе ты будешь мне мешать.

– Что?! – обиженно взвыла подруга, но тут я была вынуждена встать на сторону Алекса:

– Извини, дорогая, но он прав. Втроем нам там будет просто не развернуться.

– Втроем?! – насмешливо и на удивление слаженно переспросили Шурик с Полиной. Я же молча сняла пальто, одернула свитер и только потом подняла на Шурика глаза:

– Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одного?

На секунду над кладбищем повисла гнетущая тишина. Потом Алекс перевел выразительный взгляд на Полину, она закатила глаза и проворчала:

– Ладно-ладно! Я за ней присмотрю.

Теперь настал мой черед возмущаться.

– Что значит «присмотрю»?! – рыкнула, сжимая кулаки, но Шурик не счел нужным отвечать: с пугающим скрежетом он отпер засов и, прежде чем я успела сказать что-то еще, нырнул в усыпальницу, плотно закрыв за собою дверь.

Мы притихли, с замиранием сердца глядя ему вслед и прислушиваясь к каждому шороху. И, надо признать, там было что послушать.

Сначала из склепа раздался гулкий звон, будто кто-то ударился обо что-то металлическое. Потом загремели упавшие откуда-то то ли ведра, то ли кастрюли, послышался сдержанный мат, вой, от которого у меня волосы встали дыбом, затем еще один гулкий удар о бетонное перекрытие и снова мат. На последнем я не выдержала и дернулась было в сторону двери, но Поля ловко перехватила меня на полпути, схватила за запястье и удержала на месте.

– Отпусти! – рыкнула я. – Ему нужна помощь!

– Я бы сказала, ему нужен толковый словарь нецензурных выражений, – словно и не замечая моего побелевшего лица, задумчиво поправила Поля. – Как-то пресно он ругается…

– Ты бы среди зомби оказалась – думала бы о красивых фразах?! – насупилась я, изо всех сил пытаясь вырвать руку из цепких пальцев тренера. – Дай хотя бы молнией по ним ударить! – взвыла наконец. – Можно?

– Конечно, – мрачно хмыкнула готесса. – Если тебе хороший шашлык дороже парня. Ева, там же сплошное железо! Ты своего заклинателя поджаришь до хрустящей корочки. Но теперь я начинаю догадываться, почему он не захотел брать тебя с собой.

– Р-р-р!!! – грозно протянула я, но тут в склепе что-то яростно загремело, раздались гулкие быстрые шаги, дверь распахнулась и растрепанный Алекс выскочил наружу. Я сглотнула, почему-то сразу вспомнив, что в фильмах человек становится зомби от единственного укуса. Кажется, Поля подумала о том же:

– Заклинатель, признавайся: тебя успели грызануть?!

– Нет, но очень старались, – честно ответил Алекс. – И, кстати, они не зомби, так что можешь не думать, как меня правильнее пристрелить.

– Ну что ты! – очень язвительно протянула Полина. – Как можно! Но раз тебя не ранили, почему так быстро выскочил?

Алекс окинул ее уничижительным взглядом и взмахнул рукой, словно стряхивая с пальцев капли воды. Архаир растаял сизой дымкой:

– Я выбрал не ту тактику. Мечом в склепе не поработаешь: слишком тесно. К тому же там повсюду какие-то каталки расставлены!

– Ну извини, – пробурчал Костик с галерки. – Я себе лабораторию обустраивал. Нельзя же было трупы прямо на пол класть? Это ведь так неуважительно по отношению к умершим!

– А выкапывать их из могил, значит, нормально?! – рявкнула в ответ Полина. – Да, доктор Зло?!

Некромант пробурчал что-то неразборчивое себе под нос и отвернулся. Мне показалось, сейчас он впервые задумался над тем, что поступал неправильно. И это было по-настоящему странно! Ведь этот человек не в лесу вырос. Он прекрасно знал, где заканчиваются границы дозволенного! Почему же тогда выкопать чье-то тело казалось ему вполне разумным и порядочным поступком? Неужели он так и продолжал бы разорять кладбища, если бы жертвы его вандализма случайно не ожили?!

– Значит так, некромант, – хмуро заявил Шурик, возвращая нас к насущной проблеме. – Не знаю, что за лабораторию ты там устроил, но надеюсь, ты к ней не сильно привязался.

Костик непонимающе нахмурился и подступил чуть ближе:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Там горючие материалы есть? – проигнорировал вопрос Алекс. – Формальдегид, аммиак, спирт, красители какие-нибудь?

Некромант напыжился:

– Ты за кого меня принимаешь?! Я хирург, между прочим, а не бальзамировщик! Там только инструменты, каталки и несколько мощных фонариков.

– Отлично! – усмехнулся заклинатель. – Значит, все будет еще проще, чем я рассчитывал. Демон Шархи!

Мы с Полей синхронно отпрянули, когда по велению Соколова на земле сперва образовалось черное пятно, мгновенно растопившее снег и поглотившее прошлогоднюю траву, а следом – нечто, что больше всего напоминало ущербного чебурашку: такое же ворсистое, коричневое, ушастое и ростом мне по колено. Только вот эту зверушку кто-то словно облил бензином, а затем поджог. И, наверное, именно поэтому она вдруг завизжала так, что у нас уши заложило, и принялась подпрыгивать на месте.

– Твою мать! – схватив меня за плечи, простонала Полина. – Что это за уродливое существо?!

– Это Шархи, – пояснил Алекс, медленно отступая к двери склепа. – Демон огня. Совсем слабый и плохо управляемый. От него всегда больше вреда, чем пользы: даже когда безоговорочно подчиняется, все равно умудряется поджечь что-то лишнее. Но на этот раз он свою работу выполнит. Ко мне, Шархи! Ко мне!

Демон обернулся на звук своего имени, на миг замер в раздумьях, а потом бросился к заклинателю со всех своих коротких кривых лап. В последний момент Алекс успел отпрыгнуть с его траектории, настежь распахнув двери склепа. На полном ходу Шархи залетел внутрь. Дверь захлопнулась.

– Ну все, – с улыбкой потер ладони Шурик. – Теперь у нас есть три часа свободного времени, пока демон не выжжет склеп изнутри. Затем я отправлю его обратно за Грань, и мы все будем надеяться, что в этой усыпальнице больше никто никогда не оживет.

Чтобы вы не сомневались, под «свободным временем» заклинатель подразумевал не посиделки в какой-нибудь уютной кафешке с приятной музыкой и способствовавшей теплой беседе атмосферой, а исполнение ритуальных танцев вокруг того же склепа. Почему именно танцев? Да потому что зимой после заката погода в нашей стране нацеливается, прежде всего, на уничтожение неприятеля. И я особенно ясно поняла это в тот злополучный вечер.

Сначала поднялся ветер. Да такой, что шапку срывало, кажется, вместе со скальпом. Я честно пыталась бороться со стихией, потом не выдержала, нашла своего любимого мазохиста, не захотевшего упускать из виду демона, поставила его против ветра и нахально спряталась за ним. Он улыбнулся и, обняв за плечи, сцепил ладони у меня на груди. Сразу стало куда теплее.

– Я же говорил, чтобы ты подождала в больнице, – прошептал он в мое закоченевшее ухо. Я фыркнула, накрывая его пальцы своими:

– А я уже дважды повторила, что уйду отсюда только с тобой.

Словно в насмешку над таким самоотверженным решением с неба прямо мне на нос опустилась первая снежинка. Я скосила на нее глаза и глубокомысленно вздохнула.

– Боже, какая романтика! – едко проворчала приплясывающая рядом Полина. – Чувства в лучших традициях Ромео с Джульеттой: «…и через тысячи лет люди будут помнить двух идиотов, принявших смерть от озверевшего Морозко во имя любви». Серьезно, Ева, я не понимаю, но поддерживаю твое решение превратиться в сосульку. Только ведь Меркуцио не помер вместе с друзьями. Ну пойдем хоть немного погреемся!

Я задумалась на мгновение:

– А разве Меркуцио не погиб в середине пьесы от руки Тибальта?

Поля скрипнула зубами:

– Для девушки Демона из «Shadows» ты слишком хорошо знаешь классику! Но если серьезно: сколько еще мы будем здесь торчать?

– Пока я не отпущу Шархи, – раз в десятый, наверное, ответил заклинатель. – Но ты можешь идти куда хочешь. Я тебя не держу.

Поля скрипнула зубами так, что на миг заглушила даже свист бушующего ветра, но сумела промолчать. Зато вместо нее в диалог вступил Костик.

– Твоему демону обязательно нужна моральная поддержка, чтобы сжечь зомби? – пробурчал он, хотя отлично понимал, что караулим мы вовсе не пламенного монстра, а любознательных медиков, которые могут заметить дымок над склепом и случайно выпустить в мир нежелательных персонажей. Возможно, потому и возмущался он беззлобно, скорее для проформы, зная, что сам накосячил. И склеп посторожить сам же вызвался. Угадайте, как сильно «понравилась» эта идея Алексу? Разумеется, он не захотел выпускать Костика из поля зрения. Я, в свою очередь, отказалась бросать парня, а Поля, которой вообще-то очень хотелось в тепло и уют, побоялась пропустить что-то интересное. Так мы и мерзли всей толпой, недовольно косясь друг на друга, ворча и пытаясь дождаться, пока из склепа наконец перестанет пахнуть жареным мясом.

– Кстати, это не зомби, – поправил Алекс. Я повернула к нему голову:

– А кто же тогда?

– Оживленные умертвия. Или упыри по-простому.

Поля недоверчиво изогнула бровь:

– И чем же упыри отличаются от зомби?

Алекс опустил подбородок мне на плечо:

– А чем полтергейсты отличаются от, например, духа Евиной прапрапрабабки?

– Полтергейстов не существует, – в один голос ответили мы с Полиной.

Соколов улыбнулся:

– Вот и зомби тоже.

Насупившись от напряжения, я попыталась заставить винтики головного мозга выполнить непосильную задачу: понять логику заклинателя. Не удалось.

– Ничего не поняла, – честно призналась я.

Шурик кивнул с видом щедрого на лекции педагога:

– Хорошо, попробую объяснить. Вот что такое зомби в нашем представлении? Это придуманный Голливудом образ идеального убийцы. Они не боятся смерти, не чувствуют боли, не знают, что такое самосохранение, и жаждут только одного: мяса. И уже на этом моменте мне, как имеющему непосредственное отношение к призываемым существам, становится смешно.

– Почему вдруг? – удивилась Полина (она любила расчлененку в ужастиках, и фильмы про зомби занимали почетное место в ее коллекции).

– Да потому, готесса, – ухмыльнувшись, склонил набок голову Шурик, – что при таком раскладе ожившие мертвецы не стали бы охотиться за людьми, а схомячили бы сами себя еще в первом акте! Зачем им куда-то бежать, если мясо есть прямо под носом? Какая им разница: жрать чужую оторванную руку или свою собственную? И потом: что за любитель жести придумал стрелять зомби в голову? Нет, киношного монстра ты так, может, и завалишь, конечно, но у большинства поднятых нашим некромантом «красавцев» мозг давно высох. А от одного, по-моему, вообще только скелет остался. Куда там целиться?

Я представила труп, который пролежал в земле более века, мысленно содрогнулась, но была вынуждена согласиться: даже если превратить его черепушку в решето, хуже ему уже не сделается.

– Умертвия по своей сути чем-то схожи с демонами, – продолжил Алекс. – Они подчиняются хозяину, поскольку существуют только благодаря его магии, но в то же время это злобные твари, у которых есть собственная цель. Они охотники, хищники, убийцы, способные собираться в стаи и действовать сообща. Достаточно сообразительные, чтобы выбрать жертву, с которой способны справиться, и достаточно осторожные, чтобы не рисковать понапрасну…

Мы слушали молча, думая о том, каких жутких зверюг способна сотворить магия. Теперь было понятно, почему от укуса упыря нельзя стать таким же: даже если в зубах умертвий и содержится яд, он направлен лишь на то, чтобы убивать. А уже потом добрый дядя-некромант может тебя и воскресить. Только вряд ли тебе это как-то поможет.

– Упыри не помнят, кем они были до смерти. Это просто оболочки, поднятые из могил темной магией. И упокоить обратно их может только некромант. Ну или гидравлический пресс – тоже неплохо помогает.

Алекс замолчал, видимо представляя умертвие в виде компактного бруска костей и мяса. Я же, наоборот, очень старалась этого не сделать – подташнивать начинало от одной мысли. Чтобы хоть как-то отвлечься, нашла глазами Костика и сказала тоном детсадовского воспитателя:

– Видишь, что такое некромантия? Это могущественная темная магия, Костик!

– О да! – внезапно выдохнул парень с выражением «фигасе, как мне подфартило!» на лице. – Я такой идиот!

– Ну… – протянула, полностью соглашаясь, но не совсем понимая, почему у него такой странный возбужденный голос. – Зачем же так сразу…

– Нет, ты только подумай! – перебил Костик. – Я же не те трупы выкапывал! Если я могу оживить любое тело, то нужно было выбрать что-то реально классное. Что-то запоминающееся! Весомое! Тираннозавра, например…

– Чего?! – вытаращились мы на некроманта.

– Да ты только представь: мой верный раб, домашний любимец, тираннозавр Рекс! Приносит мне тапки и охраняет дом. Кормить не надо, спит стоя… О! Я буду ездить на нем верхом, и никто не посмеет встать на моем пути!

– Не хочу тебя расстраивать, – сухо кашлянул Шурик, – но упырь запросто набросится на кормящую руку, если у нее не хватит сил его контролировать.

– Значит, нужно больше тренироваться!

– Чувак! – рявкнул, не выдержав, заклинатель. – Ты о чем? Какие тренировки?! Ты с десяток трупов оживил, а потом запер их в склепе, потому что не знал, что с ними делать!

– Ну, блин! – развел руками Костик. – Я до сегодняшнего дня вообще в некромантию не верил. Конечно, немного растерялся. Но теперь, получив шанс воскресить динозавра…

– Кажется, он как-то неправильно понял общую концепцию, – растерянно пробормотала я.

Алекс мрачно усмехнулся:

– Ничего! Сейчас разберемся с Шархи, а потом займемся воспитанием энтузиастов.

– Будешь пугать? – понимающе ухмыльнулась я, касаясь носом его щеки.

Алекс чуть обернулся, шутливо чмокнул меня в лоб и серьезно ответил:

– Или бить. Посмотрим по обстоятельствам.

Александр Соколов

Говорят, обезьяна стала человеком, когда взяла в руки палку. Так вот: ничего подобного! Чтобы сделать человека из обезьяны, палку должна была взять другая обезьяна. И хорошенько ухандокать первую. Потому что эволюция – дело, конечно, отличное, но лень сильнее. И заставить кого-то трудиться порой можно только пинком. Как вот Костика, например.

– А почему именно я должен убирать в склепе? – возмутился он.

Поля злобно покосилась на сокурсника:

– Потому что, если бы не ты, падла, там бы сейчас не валялись обгоревшие человеческие кости и куски железа от каталок!

– К тому же там совсем немного уборки, – подышав на закоченевшие пальцы, участливо добавила Ева. – Подмести, чтобы сторож ничего лишнего не обнаружил, и слегка протереть камень от копоти. Если хочешь, я даже могу тебе…

– Не вздумай! – шепотом перебил я.

Ведьма хлопнула ресничками:

– Почему? Мне несложно и хотя бы согреюсь. К тому же погода портится, так что нужно поскорее заканчивать и убираться с этого кладбища…

На последнем слове я просто закрыл ей рот ладонью. Ну, блин! Что за человек? Опекать некроманта: это ведь даже звучит смешно! А уж из уст ведьмы…

Кстати, а с какого это перепугу она так прониклась? Меня в свое время чуть живьем не сожрала, а этому помощь предлагает. Может, он ей понравился?!

Подозрительным взглядом скользнул по Костику: тощий, мелкий… Фиговенький конкурент, однако. Еще и нервный какой-то. Пожалуй, не стоило так внимательно его рассматривать, а то он аж дергаться начал…

– Ты еще здесь?! – Я типа недовольно изогнул бровь.

Некромант опасливо покосился на склеп и неуверенно отступил на шаг.

– Я это… – пробормотал, складывая руки на груди. – Туда не очень… того… может, оно само как-то, а?

Мягко улыбнувшись, я протянул руку к готессе.

Без лишних вопросов она вручила мне тяпку.

– Хорошо-хорошо! – на удивление быстро сообразил последующее развитие событий Костик. И юркнул в склеп быстрее, чем я успел замахнуться, а Ева – возмутиться.

Только, по ходу, зря я все же ему не врезал. Исключительно в целях профилактики. Может тогда, двадцать минут спустя, когда я спустился проверить, а не окоченел ли там случайно наш уборщик, я не застал бы его на полу играющего в кости. Вернее, с любознательностью ребенка наблюдающего, как черные обгорелые части скелета нехотя подергиваются вслед за движениями его шаловливых рук.

Я прямо там и застыл, на ступенях.

– Ты что, – спросил, стараясь держать себя в руках, – совсем охренел?!

Он поднял глаза и уставился на меня, как жертвенный агнец на палача:

– А что не так? Вы же все равно сказали их выбросить!

Честно признать, у меня слова в горле застряли. Очень захотелось подойти, взять его за шкирку и со словами: «Плохой некромант! Плохой!» – ткнуть носом в кости. И тыкать, пока не дойдет. Может, кстати, так бы и сделал, если бы сзади не раздался звук быстрых шагов и в склеп не спустилась Ева. Как всегда вовремя.

– Ой, а что вы тут делаете? – спросила тоном заботливой мамаши. Надо признать, слегка переиграла, потому что даже Костик недоверчиво сощурился. – И почему так долго? – добавила, задумчиво созерцая представшую перед ней картину.

Я резко обернулся.

– Да потому что этот идиот… – рявкнул, указывая рукой на вполне очевидную причину задержки, но Ева так на меня посмотрела, что рот закрылся почти сам собой.

– Костик, – сказала она предельно спокойным тоном, – там, на улице, начинается метель. Еще немного, и нам будет проще ночевать в больнице, чем возвращаться домой.

– А мне все равно, – пожал плечами некромант. – Мое общежитие рядом.

Я скрипнул зубами:

– Чувак, ты, кажется, недопонял…

Закончить фразу не удалось: Ева вздохнула и положила руку мне на плечо.

– Не надо, – прошептала одними губами. – Оставь нас наедине.

– Чего?! – выдохнул, круглыми глазами уставившись на свою ведьму.

Она мягко улыбнулась и с нажимом повторила:

– Пожалуйста, подожди снаружи!

У меня появилось страстное желание пощупать ее лоб и проверить, не поднялась ли у девушки температура. Ну или просто покрутить пальцем у виска. Только вместо этого я чертыхнулся сквозь зубы и, перепрыгивая через две ступени, выскочил на улицу. Может, потому что достаточно ее узнал, чтобы довериться. Или, что больше похоже на правду: просто потому, что она попросила. А мне с каждым днем становилось все сложнее в чем-то ей отказать.

– Где ты бросил Еву? – щурясь от бьющего в лицо снега, выкрикнула Полина. Я поднял воротник и мрачно кивнул на оставшуюся за спиной дверь. Несколько секунд мы молчали, думая каждый о своем. Потом готесса глубокомысленно заметила:

– Погода совсем испортилась.

«Правда, что ли?!» – изогнул я бровь, пытаясь этим жестом передать высшую степень сарказма.

Она хмыкнула, пряча ладони под мышками:

– Предлагаю пересидеть ночь в больнице.

– Нет уж, спасибо! – рыкнул категорично. В больнице отсидеться, как же! Я еще только на костях древнего кладбища не ночевал, с некромантом на соседней койке.

Знахарка недовольно поджала губы, но в ответ не проронила ни слова, молча глядя на что-то за моей спиной. Я обернулся: свист ветра заглушал звуки, и даже мне, с моим-то слухом, удалось пропустить момент, когда Ева выбралась из склепа. Бросила быстрый взгляд по сторонам, содрогнулась и выдала:

– Надо где-то переждать бурю.

Я мрачно свел брови на переносице:

– Вы что, сговорились обе? У меня отличная машина. Я и не по такому снегу на ней ездил!

– Возможно, – кивнула ведьма. – Но это не обычный снегопад. Разве ты не чувствуешь, как сильно изменился магический фон?

Действительно? Я тряхнул головой, сбивая снежную шапку с волос, и попытался прислушаться к своим ощущениям: ни фига! Мне было холодно, зябко и от непрекращающегося ледяного мордотыка я больше не чувствовал щек. А вот про магический фон ничего сказать не мог. Возможно, отслеживать его состояние просто не входило в компетенцию заклинателей? Наше дело – Завеса. В ней мы видим каждую трещинку, каждое слабое место. А с фоном, по крайней мере, меня работать никто не учил. Может, его вообще только ведьмы ощущают?

– Ты сказала, есть возможность переночевать в больнице? – перевел вопросительный взгляд на Полину. Она криво улыбнулась, но от холода, видимо, забыла позлорадствовать.

– Да, – ответила, прикрывая нос ладонью. – Здесь много свободных палат.

– А персонал нас не засечет? – подозрительно уточнил я. Она хмыкнула и пробубнила:

– В том крыле, куда я тебя отведу, ты от пациента ничем отличаться не будешь…

Я выразительно оскалился, но в который раз (слишком часто для одного вечера) на сторону дружбы и мира встала Ева.

– Алекс, – подступила она ко мне, – мы ведь все равно хотели поговорить с Костиком. Вот и появился шанс.

– А как он там, кстати? – тут же подняла голову готесса. – Долго еще убираться будет?

Ева улыбнулась.

– Нет, – ответила уверенно. Затем подумала и уточнила: – Не должен, по крайней мере.

– Клянусь моим будущим дипломом, если этот удод просидит там еще десять минут, я сама спущусь и… покажу ему избранные позы из Камасутры!

– Полина! – воскликнула ведьма с выражением «Как тебе не стыдно?!» на лице, и тут уже не выдержал я.

– Почему ты все время его защищаешь?! – рыкнул, скрещивая руки на груди. Блин, ну не нравился мне этот ее жалостливый тон! Костик ведь не ущербный ребенок! Он некромант и олигофрен, причем клинический, раз сумел наплодить столько проблем одной только своей любознательностью. Откуда же у нее столько тепла в голосе?!

Ева посмотрела на меня удивленным взглядом, потом склонила голову набок и хитро блеснула глазами.

– Да ты никак ревнуешь, заклинатель? – спросила коварно.

– Еще чего! – сделал я возмущенное лицо, хотя в душе вынужден был признаться: да, ревную! – Я просто не могу понять, – продолжил, буравя ее суровым взглядом из-под полуопущенных ресниц, – откуда у тебя такой бешеный запас толерантности?! Пытаешься с ним подружиться, что ли? На хрена?!

– Не понимаешь? – тихонько повторила Ева, с задумчивым видом касаясь пуговицы на моем пальто. – Да потому, что он – это ты, Алекс. И я. И любой вроде нас. Вспомни, каким ты был, когда впервые понял, что умеешь колдовать. Это чувство эйфории, восторга, которое захватывает целиком и заставляет забыть о последствиях.

– Ева, мне было шесть лет! – отрезал я с мрачным видом. – И уже тогда я был куда осторожнее!

– Да неужели? – хихикнула она. – Ты вызвал демона, Шурик! В детском саду. И, заметь, не одного. За каких-то одиннадцать лет умудрился добраться от Азриэля до Бестиара – повелителя стихий. Разве это свидетельствует об осторожности?

Я поиграл желваками, но перебивать ее не стал. Возможно, просто нечем было крыть.

– Если бы тебя обучал прадед, – продолжала Ева, – вряд ли сейчас у тебя было бы четырнадцать демонов в коллекции. Она – результат того, что никто не объяснил, насколько опасно то, что ты делаешь. Ты экспериментировал бездумно, постоянно, не понимая, что однажды можешь вызвать того, с кем просто не сумеешь справиться.

Она замолчала, отвела глаза в сторону и закончила почти шепотом:

– Я в свое время тоже наделала ошибок. Мама не считала нужным ограничивать меня в тренировках. Порой даже сама подстегивала к экспериментам, оставляя на видном месте амулеты, ингредиенты для зелий, книги… Не представляю, как мне удалось вырасти, не раскурочив дом или не лишившись пары конечностей… И я отлично помню, когда впервые задумалась о последствиях своего колдовства. Просто в какой-то момент вдруг поняла, насколько невыгодно постоянно что-то ломать. Только случилось это совсем не сразу, а через несколько лет после первой попытки. До тех пор я трижды разносила кровать в щепки, и это несмотря на все мамины щиты!

Она подняла глаза и, мягко улыбнувшись, положила руку мне на грудь:

– Костик познал магию совсем недавно. Ему нужна помощь и подсказка. Нужен кто-то, кто сумеет объяснить цену колдовства. Сейчас он просто не способен трезво оценить его последствия. Ты же сам говорил, что его тянет на кладбище? Разве десять разрытых могил не говорят, сколь сильна в нем эта жажда познаний?

Я мрачно выдохнул, изо всех сил стиснув зубы: и в какой момент моя ведьма стала такой красноречивой, что от ее слов начинала просыпаться совесть и замещать собою здравый смысл?

– Ладно, – пробурчал вполголоса. – Так и быть, ради тебя покажу ему верный путь.

– На Темную сторону? – тут же уточнила готесса, видимо, намекая на мой чуть охрипший на морозе голос.

Я скосил на нее глаза.

– Угу! – кивнул с безразличным видом. – Заманю печеньками. Но если будет сопротивляться, – опять повернулся к Еве, – можно я его слегка… подтолкну?

– Слегка? – недоверчиво сощурилась она.

Я быстро кивнул:

– Ага, – и добавил: – Исключительно для его же блага!

– Ну раз для блага, – вздохнула ведьма, – тогда можно.

А шагнувшая ближе Поля очень тихо добавила:

– А если будет сильно упираться, я покажу, как бить так, чтобы синяков не оставалось.

И эта фраза почему-то сразу подняла мне настроение.

Ева Моргалис

Мы так долго петляли по больнице вслед за Полиной, что в конце я была вынуждена признать: следопытом мне быть не суждено. Потому что выбраться из этого хитросплетения коридоров, лестниц и сквозных кабинетов я не смогла бы даже с GPS-навигатором. В итоге мы оказались на третьем этаже какого-то совсем пустынного крыла здания, в большой палате на восемь коек и одной-единственной работающей люминесцентной лампой. А в остальном, кстати, комнатка оказалась на удивление приличной: аккуратная побелка, жалюзи на окнах, чистое белье. Это было в двойне странно потому, что в целом основная часть крыла выглядела просто удручающе: у большинства палат не то что коек, даже дверей не было.

– Когда-то, – таинственным тоном профессиональной сказочницы сообщила Полина, – здесь находилось отделение психиатрии. Но со временем больнице сменили профиль и урезали бюджет. Крыло переоборудовать не захотели, им просто перестали пользоваться. Первое время еще пытались поддерживать порядок, но потом и это забросили. Даже ремонтировать перестали. Теперь это – безмолвное напоминание о былом величии и о тех тайнах, которые хранят в себе мягкие, обитые поролоном стены.

Я опасливо покосилась по сторонам: может, это, конечно, и паранойя, но мне совсем не хотелось познавать секреты такого места.

– А зачем ты нас сюда вообще привела? – спросила дрогнувшим голосом.

Готесса посмотрела на меня глазами человека, у которого внезапно заговорил кактус:

– Чтобы заночевать, конечно!

– Полечка, – жалостливо протянула я, – ты же сама можешь назвать с десяток фильмов ужасов, которые начинаются именно с того, что герои решили остаться на ночлег в незнакомом месте. И минимум в трех из них этим местом оказывается заброшенная психбольница!

Подруга сделала возмущенное лицо:

– Да ты посмотри вокруг, Ева! В этой палате весь медперсонал ночует, когда приходится!

– К тому же, – не без гордости добавил Костик, – я теперь некромант! А значит, смогу защитить вас всех от любого монстра!

Я мысленно фыркнула, наблюдая, как позади новоявленного супермена с каждой секундой все больше мрачнеет Шурик. Хорошо, что Костик стоял к нему спиной, а то бы сразу усомнился в своих талантах. С монстрами он справиться захотел: ага, как же! Пускай сначала справится с Алексом! Этот заклинатель умеет испепелять взглядом и вытягивать мозг через уши. По сравнению с ним чупакабра – милый домашний котенок. И то ли из-за своей природной беспечности, то ли в силу возраста, Костик не понимал, что сейчас активно посягает на территорию другого темного мага.

«Блин, только эпической битвы заклинателя и некроманта нам еще не хватало!» – промелькнула у меня в голове тревожная мысль. А вот Полина рядом улыбнулась с таким предвкушением, будто думала о том же, только с несколько другой интонацией.

«Ура! – читалось на ее лице. – Нам как раз не хватало эпической битвы заклинателя и некроманта!»

– Знаешь, Костик, я бы на твоем месте побереглась делать такие заявления, – быстро взяв себя в руки, заявила я сочувственным тоном. – Возможно, ты пока не знаешь, но монстры очень любят некромантов.

Перов радостно оскалился:

– Вот и я о том же! Буду их приручать, воспитывать!

– Любят есть, – с выражением добавила я. Костик запнулся на полуслове и уставился на меня с недоверием. Я мягко улыбнулась: – Сам подумай. Если ты способен победить монстра, разве у него будет повод тебя любить? Наоборот, в большинстве случаев он будет стараться напасть первым, чтобы избавиться от хозяина до того, как тот успеет нанести удар.

– Но… как же… – промямлил бедолага, оглядываясь на Полину в поисках поддержки. Ха! Нашел кого выбрать! Да готесса под любой глупостью подпишется, если я ее скажу. Потом, конечно, может и «дурой» обозвать, но в присутствии врага встанет на мою сторону безоговорочно.

– Конечно! – тут же кивнула она. – Но это даже хорошо, что они к тебе такой страстью пылают.

– П-почему? – с опаской выдохнул парень.

– Ты – первое блюдо в меню. Пока чудовище будет жрать тебя, мы успеем убежать! – мрачно ухмыльнулась готесса.

Костик замер на мгновение, потом тряхнул головой и обиженно заявил:

– Врете вы все! Мои покойники меня не обижали. А других здесь никогда не было.

– Кстати об этом, – сложив руки на груди, почти равнодушно вставил Шурик. – Как тебе вообще пришла в голову гениальная мысль выкопать труп?

Некромант невнятно пожал плечами и с размаху, так что она даже скрипнула под его тощей пятой точкой, уселся на ближайшую койку.

– Я начал видеть сны, – ответил нехотя. – Больше года назад. Одни и те же: я на кладбище с лопатой. Передо мной – разрытая могила. На ее дне – старый гроб с прогнившими досками. Его крышка медленно открывается, и я вижу тело. Вернее, то, что от него осталось. Поднимаю руку, и тело садится в гробу, подчиняясь моему приказу.

Я скосила глаза на заклинателя: интересно, он тоже впервые вызвал демона во сне?

– Сначала меня это пугало, – сгорбившись, опустил Костик локти на колени. – Я ведь не идиот: прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Но потом стал замечать, что необъяснимые вещи происходят не только во сне. Мы все время работаем с покойниками, но когда на твоих глазах начинает сокращать мышцы, вращать глазными яблоками, двигать пальцами тело, которое пробыло мертвым больше года… мягко говоря, тебе становится не по себе. Первое время. Потом как-то привыкаешь. Страх уходит, сменяется чем-то иным. Любопытством, наверное. И еще: ощущением собственной принадлежности к чему-то таинственному, необъяснимому. Могущественному. В какой-то момент я просто не выдержал: желание понять, что это все может означать, было слишком сильным.

– И ты пошел на кладбище, потому что в морге тела были уже не такими интересными, – закончила за него Полина.

Костик повернул к ней лицо:

– Типа того. Но я был очень осторожен. Старался не попасть никому на глаза и раскапывал только те могилы, на которые обратили бы внимание в последнюю очередь: самые старые, у оградки…

На последнем слове что-то щелкнуло у меня в голове.

– Но как же та огромная в центре кладбища? – спросила нахмурившись. – Та, над которой еще стоит статуя девушки в балахоне?

Полина пристально посмотрела мне в глаза, подумала.

– Точняк! – воскликнула, указывая на меня пальцем. – Я тоже ее помню! Там еще какая-то старушка похоронена. Была! – с нажимом добавила она, поворачиваясь к Костику. – Тебе что, могил у оградки не хватило? Потянуло на памятники архитектуры?!

Некромант аж отшатнулся от ее гневного вопля.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Казакова! – праведно возмутился он. – Никогда не забирался дальше первой линии кладбища! Или ты считаешь меня идиотом, рискующим всем ради того, чтобы откопать могилу побольше?

Мы с Шуриком подняли друг на друга глаза.

– Но если это был не ты, кто тогда потревожил старушку? – напряженным голосом спросила я.

– Без понятия! – подбоченился будущий хирург. – Да и какая разница? Одной могилой больше – одной меньше. Вы сегодня десяток тел сожгли, и ничего не случилось. Может, сны про мертвых видел не только я и на кладбище побывал еще один некромант?

Я хмыкнула, убирая за ухо прядь и пытаясь придумать, как лучше все ему объяснить. С одной стороны, не хотелось слишком уж откровенничать, но, с другой: может, это как раз он и был – наш шанс показать Костику последствия темного чародейства?

– На самом деле, – сказала негромко, – разница есть. Тебе она может показаться незначительной, но это очень серьезно. Я пока не могу утверждать, что виноват ты, но в последнее время над нашим городом сильно меняется магический фон. Нам говорили, такое же наблюдается и в других местах. Обычно это результат какой-то могущественной темной волшбы…

Я остановилась, потому что уж больно сильно вытянулось у некроманта лицо.

– О чем ты говоришь?! – скривившись, воскликнул он. – Какой фон? Какая волшба?! За идиота меня держишь?

Честно говоря, у меня просто язык к нёбу на мгновение прилип.

– А ты как думал? – спросила в тон парню. – Что кроме некромантов и заклинателей в этом мире больше никого со способностями нет?! Я, например, ведьма! И моя мама – тоже. А Поля – знахарка, способная приготовить зелье, круче, чем профессор Снейп…

– Погоди-погоди! – перебил Костик. – А заклинатель – это вообще кто?

Алекс с невозмутимым лицом поднял руку:

– Это вообще-то я.

– Ага… – задумчиво протянул Перов, как будто все понял. – И вы сейчас пытаетесь меня убедить, что Ева со своей матерью – настоящие ведьмы? Типа, чародейки? True witches? Магией, значит, балуетесь? Заклинания, летающие метлы, ступы, волшебные палки со звездочками на конце?

Я кивнула, хотя, если честно, пока не могла сообразить, к чему он клонит. А жаль, было бы время подготовиться. Потому что спустя две секунды парень попросту согнулся пополам от хохота:

– Отличная шутка, Ева! Заклинатели, знахарки… Ведьма она, как же… Еще бы бабкой Ёжкой назвалась… Магический фон у них меняется. Ха-ха! Да ни в жизни не поверю! Все ведьмы – шарлатаны! И волшебство их такое же: не-су-ще-ству-ю-ще-е! Нет в нашем мире настоящей магии! Где-нибудь на платформе 9ѕ – есть. Там, откуда выскочил пылающий человечек, испепеливший тела в склепе, возможно, тоже есть. Но здесь чародеи не колдуют, а просто выкачивают деньги из доверчивых лопухов!

– Что?! – выдохнула оскорбленная до глубины души я. – Мы – шарлатаны?! Деньги выкачиваем?!! Ну хорошо… – И, подскочив к окну, резко отдернула жалюзи: – Тогда с тебя пять миллиардов евро! За спецэффекты!

Смех Костика прервался на верхней ноте. Он вытаращился в окно, где сейчас бушевала самая что ни на есть магическая буря: с молниями, снегопадом и ветром, срывающим черепицу с крыши. Очень медленно поднявшись на ноги, приблизился ко мне, провел ладонью по стеклу, будто не верил, что оно реально, и какое-то время просто смотрел. А затем прошептал почти благоговейно:

– Так это что: магия действительно существует?

– Таки да! – мрачно кивнула я. – Или ты свои трупы электрошокером оживлял?

– И ты действительно ведьма?! – проигнорировав последний вопрос, повернулся ко мне Костик.

– Еще какая! – процедила сквозь зубы.

– И вот это все… – махнул он рукой в сторону окна, – результат изменения магического фона?!

– Ну да!

– Круто-о-о!!!

Мы переглянулись и, не сговариваясь, одновременно спрятали лица в ладонях. Кажется, есть люди, которых просто невозможно изменить.

Глава 7

Есть люди, которые обращаются к религии в поисках ответов.

Но большинство все же использует для этого Google.

NNN

Я подняла телефон над головой, поводила им из стороны в сторону, даже на цыпочки привстала, чтобы казаться выше: ничего не помогало. Проклятая буря глушила сигнал напрочь. По крайней мере на моем и Полином устройствах. Костик мобильный оставил в общаге, а Шурик полчаса назад каким-то чудом умудрился отправить брату эсэмэс о том, что домой ночевать мы сегодня не вернемся, после чего у него благополучно сдохла батарея.

– Не понимаю, – пробурчал некромант, глядя, как я ерзаю по подоконнику, мрачно поглядывая на маленький экран «нокии», – если ты такая крутая ведьма, почему не свяжешься с матерью магическим способом?

– Например? – спросила, даже не оборачиваясь.

Костик задумался.

– Телепатией, – выдал так уверенно, словно сам не далее как вчера мысленно болтал с каким-нибудь крутым колдуном. Я пожала плечами, сползая на пол и понимая, что придется, пожалуй, смириться с тем, что в Англию я сегодня не дозвонюсь. Что, в общем-то, было не так плохо, учитывая, что на моем счету денег было ровно на одно соединение и две минуты разговора.

– Не все так просто, Костик, – ответила со вздохом. – Я могу передать чувства и эмоции, но не образы и уж тем более не целые фразы. Такого колдовства, к сожалению, не бывает.

– Странно, – язвительно процедил Перов. – А мне показалось, ведьмы практически всесильны.

– Ева, да что ты с ним церемонишься? – оторвала голову от подушки готесса. – Пульни в него молнией разочек, пускай увидит границы возможностей и успокоится наконец.

Я покосилась на подругу, с улыбкой покачала головой и подошла к выделенной мне койке: самой дальней, у стены. Рядом отбила себе место готесса, затем уложили Костика, а ближе всех к двери, недовольно рыча, лег спать заклинатель. Он явно намеревался потеснить меня на узкой больничной кровати, но Поля заявила, что ночью хочет видеть сны, а не слушать реальные стоны под самым ухом. Я, конечно, попыталась ее убедить, что никогда и ни за что не стала бы делать этого в присутствии посторонних, на что она только фыркнула и сказала, что ее бы это не остановило. А мрачный и слегка разочарованный взгляд Шурика подсказал, что его тоже. После чего я даже порадовалась Полинкиным защитным мерам.

– Костик, – пряча телефон в сумку, а ее – под подушку, спросила я, – почему ты так странно относишься к ведьмам?

Парень лег на бок, опустив голову на кулак, скользнул по мне глазами и уточнил:

– Что значит «странно»?

Я сунула ноги под одеяло.

– Ты нас совсем не знаешь, но уже очень не любишь. Наверное, есть какая-то причина или ты просто не терпишь того, что не можешь понять?

Он опустил глаза на пол и принялся постукивать пальцами по деревянному каркасу кровати.

– Я знаю, кто такие ведьмы и что они делают, – ответил негромко. – В моей последней приемной семье мать частенько обращалась за помощью к местному магу. Отнесла ему все, что можно было продать, а он ничем не помог. Наговорил каких-то глупостей, заставил поверить в то, чего просто не могло произойти…

Полина легла на живот, сунув руки под подушку, и повернула к нему лицо:

– Зачем ей нужен был колдун? Она была больна, и врачи не могли помочь?

– А разве слепо верить в помощь магических сил, не имея никаких подтверждений тому, что они существуют, – это не болезнь?! – зло ответил некромант.

Я вздохнула, обхватывая свои ноги под коленками.

– Люди не в магию верят, Костик, – прошептала, глядя в окно, – а в чудеса. И порой эта вера помогает больше, чем все чародейство мира.

Он прошипел что-то неразборчивое и резко перевернулся на другой бок.

– Мне не помогло, – буркнул спустя пару секунд. – Потому что, как сказал соцработник: «Женщина, у которой ни гроша за душой, не может воспитывать сироту».

И больше той ночью он не проронил ни слова.

Подождав немного, Поля протянула руку, нащупала выключатель, и комната окунулась во мрак. Но я еще долго сидела в кровати, прислонившись плечом к стене и наблюдая, как за окном летают, подхваченные ветром, миллионы крошечных белых бабочек. И почему-то, несмотря на ровное дыхание тех, кто лежал рядом, мне казалось, что полуношничала я тогда не одна.

Кстати, зря я это делала. Надо было сразу засыпать. Знала ведь, что меланхолия до добра не доведет, так нет! Дождалась, пока друг за дружкой нырнут в объятия Морфея соседи, и только потом решила укладываться сама. И это с моей-то прокаченной паранойей! Она же у меня с пол-оборота заводится, стоит только горизонтальное положение принять, как тут же в полной мере начинаешь осознавать, где оказался. И все – сон снимает как рукой. Знаете ведь, как страшно закрывать глаза, когда чудится, что из темноты на тебя сейчас прыгнет маньяк с топором? А ты даже не услышишь его приближения, потому что за окном громыхает как в день всемирного потопа.

Мучилась я тем вечером часа два, наверное. Потом плюнула на приличия, удобства и Полинкин утренний втык, взяла подушку и на цыпочках прокралась к Шурику. Тронула за плечо – никакой реакции. Спит как убитый, мне даже еще страшнее стало.

– Эй! – позвала шепотом. – Ты вообще живой?

Недовольное мычание подсказало, что не помер. Я поджала губы и переступила с ноги на ногу: стоять босиком на холодном полу было не слишком приятно.

– Подвинься, а? – осторожно ткнула его пальцем в щеку. Вместо ответа Шурик резко выпрямил руку и набросил одеяло себе на голову. Я крякнула от неожиданности, когда вместо дружелюбно распахнутых объятий передо мной оказалась хорошо укомплектованная мумия. Еще и красноречиво намекающая, что беспокоить ее не стоит.

– Ну что за человек, – пробурчала сквозь зубы. – Когда нельзя, правдами и неправдами попытается добиться желаемого, а стоит самой прийти – тут же шлангом прикинется! Видимо, не комильфо гаденышу без приключений.

Чертыхнувшись, я поднялась на ноги.

– Вот и спи один! – рыкнула, уже собираясь отчалить в поисках другого убежища (Полинка, конечно, здорово во сне дерется, но зато к ней, такой воинственной, ни один монстр подобраться не решится), когда из-под одеяла внезапно вынырнула рука и схватила меня за бедро. Этот идиот решил пошутить!

Напомню, что в палате было темно, как в погребе, а я и так на нервах. Да ему просто повезло, что для нормального вопля мне воздуха не хватило!

– У-а-а-а… – пошла я на вдох, когда Шурик, видимо, догадался, что сейчас будет:

– Тихо, ведьма! Пациентов разбудишь! – шикнул, рывком утягивая меня вниз, на кровать. А там просто накрыл одеялом по самую макушку и для верности зажал рот ладонью. – Ну надо же… – прошептал из-за спины. – Сама пришла! Что такое? Молнии испугалась или просто соскучилась?

– Ни то, ни другое! – выдохнула, с трудом отдирая ладонь от своего рта. Правда, с ответом малость опоздала, потому что в тот же момент за окном громыхнуло, да так сильно, что я подумала: все склепы на кладбище разом взорвались. Кровать подпрыгнула вместе со мной. Шурик охнул, получив локтем в солнечное сплетение, но тут же самодовольно оскалился (это я по тону поняла: он умел говорить так, что его за одну интонацию контузить хотелось):

– Все ясно, крошка. К рыцарю за спасением прибежала. Что ж, так и быть, побуду сегодня героем и не стану прогонять. Но не бесплатно. Придется тебе за это со мной расплатиться.

У меня, кажется, аж губа дернулась.

– Чего?! – обернулась с перекошенным лицом. – Расплатиться?!

– Ну да, – заявил он таким тоном, словно это было само собой разумеющимся условием. – С тебя выполнение одного желания. Согласна?

Второй раз за ночь мне не хватило воздуха.

– А не многовато ли ты хочешь, Шурик? – спросила, яростно пытаясь испепелить его взглядом. Он хмыкнул и положил ногу мне на бедро.

– Не нравится – можешь уходить, – заявил равнодушным тоном.

Я дернулась.

– Как?! – рыкнула, намекая, что от щиколоток до шеи опутана его длиннющими конечностями. Он еще крепче перехватил меня за талию и невозмутимо пожал плечами:

– Как хочешь, так и уходи.

– Ну ты и га-ад… – протянула, нахально укладывая голову ему на плечо и закрывая глаза.

Он ухмыльнулся и сунул нос мне в волосы:

– Но ты же любишь меня таким.

И чтобы вы не сомневались: вопроса в последней фразе не было.

– Та-ак… – свирепо протянула в трубку мама, – дай-ка я уточню: вы отпустили некроманта?

– Ну да, – мяукнула я, чувствуя, как неумолимо быстро гаснет мой энтузиазм. А ведь еще пять минут назад я так рвалась дозвониться Ядвиге, чтобы похвастаться успехами! Ну как же: мы нашли некроманта! И даже допросили. Казалось бы, выяснили все, что можно, а она недовольна. – Мам, ну… парню помыться нужно было…

– Помыться?! – разъяренным драконом повторила Ядвига. – Вы некроманта помыться отпустили?!!

Я даже трубку от уха отодвинула: и когда только мама научилась говорить на ультразвуке?

– Значит так! – рявкнула она вдруг вполне по-человечески. Я снова опасливо прижала телефон к щеке. – Давай сюда Алекса, непутевый ребенок! Живо!

Молча подняла глаза на парня: тот сидел в кресле в довольно расслабленной позе, хотя, судя по лицу, отлично слышал весь диалог. Причем в лицах, потому что мама орала так, что не услышать ее мог только глухой. Я протянула трубку.

– Заклинатель! – рявкнула Ядвига, будто почувствовав, в какой именно момент телефон перекочевал из моих дрожащих в крепкие мужские руки. – Где некромант?!

– В общаге, – честно и спокойно ответил Шурик. Я завистливо качнула головой: мне бы такую выдержку!

– Какого… он там делает?! – сдержавшись просто-таки чудовищным усилием воли, проскрежетала Ядвига.

– Скорее всего моется, – еще честнее и еще равнодушнее заявил заклинатель, что окончательно вывело маму из себя.

Кажется, она даже зарычала.

– Давай Полину! – потребовала очень страшным голосом.

Знахарка, тоже, кстати, никогда на слух не жаловавшаяся, помотала головой: «не хочу!» Шурик пакостливо улыбнулся.

– Одну минуточку, – проворковал Ядвиге в трубку и с торжественным лицом вручил телефон готессе. Та метнула в заклинателя яростный взгляд, кашлянула, зажав рукой микрофон, и вежливо сказала:

– Доброе утро!

Тут надо сделать отметку о том, что Полину мама любила. Потому вместо закономерного: «В чем … выражается его доброта?!» она выдохнула мрачное:

– И тебе не хворать! – а потом задала тот же вопрос: – Где некромант?

– Ну… – протянула знахарка, вполне логично побаиваясь говорить правду. – Вообще-то дома, в общежитии. Рядом с больницей.

– А на кой вы его отпустили?!

– Ядвига, но от него и правда воняло!

Вау! Кажется, на этом моменте мама все же лишилась дара речи. Кто бы мог подумать, что однажды мы ее таки доведем. Уж не знаю, на что она рассчитывала, спрашивая одно и то же у каждого по очереди, но в итоге чуда не случилось, и она почему-то оказалась к этому не готова. Видимо, по ее мнению, три здравомыслящих взрослых человека, имеющих непосредственное отношение к магии, не отпустят под честное слово того, за кем так старательно охотились.

– Ладно, Полина, – сухо велела Ядвига наконец, – ставь меня на громкую связь.

Готесса поежилась, но послушно нажала на кнопочку. Мама выдохнула с выражением: «А сейчас вы все умрете!» и сказала не терпящим возражения тоном:

– В общем так, друзья мои доверчивые. У меня рейс через три часа. Буду в городе к шести. Чтобы, когда я вернулась, некромант сидел в гостиной. Помытый или нет, мне без разницы, но попробуйте только его упустить! Всем все ясно?!

– Так точно, мэм, – с улыбкой ответил Шурик. На мгновение в динамике повисла тишина, потом Ядвига хмыкнула и догадливо уточнила:

– Ты к нему демона приставил, что ли?

– Типа того, – не стал отпираться заклинатель.

Мама хмыкнула второй раз:

– Ну хорошо, хотя бы один соображает, – и отключилась.

Мы с Полиной дружно подняли глаза на нашего «сюрприз-мальчика».

– А почему ты нас про демона не предупредил? – с легкой обидой в голосе протянула я.

Шурик неопределенно пожал плечами:

– Ну ты была так уверена, что некромант не сбежит, что я просто не захотел раньше времени рушить придуманный тобою образ хорошего парня. К тому же, если честно, я и сам не верю, что Костик пустится в бега. Если он за ночь не сделал ноги, вряд ли сейчас соберется.

Я улыбнулась: учитывая, с каким трудом мы добудились Костика утром (он реально отбивался как мог), представить его крадущимся в ночи вон из города было сложновато. Блин, да он даже трупы свои при свете солнца выкапывал! С таким подходом он скорее даст деру часиков в одиннадцать утра, после того, как выспится и позавтракает. И что самое любопытное: возможно, именно поэтому его и не поймают! Ведь никому и в голову не придет ловить некроманта среди бела дня, у всех на виду. Даже если у того за спиной будет окровавленный мешок: при такой доверчивой физиономии народ подумает, что парню тупо не повезло и у него там домашний любимец сдох.

Поля ступила ближе и сунула телефон мне в руки.

– Знаешь, – протянула, поглядывая на циферблат наручных часов, – я тут вспомнила: мне ведь на занятия надо. А потом в библиотеку…

На последнем слове я закашлялась, потому что в последний раз Поля заглядывала в хранилище печатного слова… дайте-ка вспомнить… а никогда, пожалуй!

– …Увы, – закончила она совсем печальным тоном, – не смогу сегодня поучаствовать в допросе. Жаль, очень жаль….

– Не так быстро, знахарка, – подпрыгнул с кресла Шурик. – Не хочу рушить твои надежды на спокойное чтение, но ты не только поучаствуешь в спектакле Ядвиги, но еще и исполнишь там самую ответственную роль. Ты приведешь нам жертву!

– Почему я?! – искренне возмутилась готесса.

– Потому что он от тебя такой подляны не ждет! – резонно пояснил заклинатель. – Но не волнуйся: доставишь некроманта, и я больше не стану тебя задерживать. Разойдемся мирно.

В ответ подруга выдала краткое, но емкое непечатное выражение, которое можно было расшифровать как: «Ну да прямо сейчас я взяла и ушла после того, как выполнила всю грязную работу!», затем резко крутанулась на каблуках и выскочила из комнаты. Правда, почти тут же вернулась обратно.

– А вы меня в город не забросите? – спросила, с ожиданием уставившись мне в глаза. Ну да, мы же в особняк вернулись, только чтобы себя в порядок привести. Теперь надо было возвращаться обратно: на дворе вторник, рабочий день как-никак. Прогуливать совесть не позволяет…

Я выразительно покосилась на часы, потом на Шурика.

– Конечно забросим, – кивнула без тени сомнения. – И даже сами на третью пару успеем. У меня как раз латынь, опять будем вкладыши к лекарствам читать…

– Да ты никак издеваешься, девушка! – мрачно перебил заклинатель.

Я в недоумении хлопнула ресничками:

– Почему? Светлана Юрьевна как раз находится в том почтенном возрасте, когда, кроме лекарств, ее уже ничего не интересует…

Он округлил глаза с таким видом, будто не знал, как сформулировать ответ, ну, чтобы без мата.

– Я же всю ночь терпел! – рявкнул наконец (судя по интонации, отчаянно пытаясь не добавить «как дурак»). – Сдерживался, как мог! Изображал гребаного Ланселота! Сейчас в доме никого нет, а ты предлагаешь тупо свалить на пары?! У тебя совесть есть, Гвиневера?!

Ничего себе, какое эмоциональное заявление! Я даже отступила на всякий случай, чтобы он сейчас на меня с низкого старта не бросился.

– Конечно есть! – возмутилась, чувствуя, как щеки начинают пылать. Блин, я все понимаю: воздержание никогда не было его сильной стороной, но нельзя же вот так сразу, без подготовки, еще и в присутствии Полины (которая, конечно, не сочла нужным тактично скрыться за дверью). – Именно совесть заставляет меня идти в школу!

– Ну разумеется! – закатил глаза заклинатель и вдруг загадочно ухмыльнулся. – Ладно! Пускай будет по-твоему. Обратимся к твоему самому сильному качеству: ответственности! Ты мне желание должна? Должна! Вот и пришло время расчета!

Я вздрогнула, покосилась на готессу и, кажется, побурела так, что даже попыталась воспламениться.

– Вечером, – буркнула чуть слышно.

– Мать твою… – отрезал Шурик и продолжил почти без остановки. – Вечером сюда привезут! А ты! – обернулся к знахарке: – Не стой в дверях. Захлопни ее с другой стороны и подожди в гостиной.

Поля пожала плечами:

– Вообще-то я хотела сказать, что полностью на твоей стороне, но если ты настаиваешь, – и с равнодушным лицом потянула ручку вниз.

У Шурика брови взметнулись к прическе.

– Стоять! – приказал он, кашлянул и с несколько нервной улыбкой показал на кресло. – Я передумал. Проходи, пожалуйста, мой добрый друг. Хорошему совету мы всегда рады.

Вот честно: несмотря на всю абсурдность ситуации, мне захотелось заржать. Особенно когда Поля вальяжно протопала в комнату, с комфортом уместилась на шуриковском «законном» месте и обвела нас чуточку насмешливым взглядом.

– Ева, вам и правда сейчас не стоит ехать в школу, – выдала после минутной паузы.

Алекс кивнул.

– Потому что… – попытался подтолкнуть готессу к продолжению монолога. Я тоже напряглась: если и Полина сейчас намекнет на плотские утехи, мир точно сошел с ума. А как еще объяснить то, что она вдруг решила его поддержать?!

Впрочем, как оказалось, так низко готесса падать не собиралась.

– Потому что тогда вам точно влетит от Ядвиги! – сообщила убежденно.

Шурик задумался, попытался сложить два и два, не смог и поскреб в затылке.

– За что? Я же как раз в школе ничего сделать не смогу…

– Вот именно! – драматично воскликнула готесса. – А надо, чтобы смог.

Теперь уже мы оба смотрели на нее, как пара баранов на новую охранную сигнализацию.

– Нет, ребята, а вы что думали? – развела руками Полина с таким видом, будто все совершенно очевидно и только мы, лохи, никак не можем въехать. – У вас стратегическое задание от Ядвиги было какое?

– Найти некроманта, – неуверенно ответила я.

– Ни фига! – радостно оскалилась Поля. – Вам нужно было понять, кто могилы раскопал. Все могилы, Ева! Все до одной. А вы нашли Костика и думаете, что справились.

Я сглотнула и перевела взгляд на Алекса. Тот тоже как-то попритих.

– Что, по-вашему, скажет Ядвига, когда вернется? А я отвечу! Она скажет, что сейчас, когда вы знаете, что на кладбище орудовало минимум двое и один из них – наш Костик, самое время вернуться к Книге Знаний за дополнительной информацией.

Черт, а ведь Полинка была права. И как я сама об этом не подумала?

– Алекс, нам надо… – решительно ступила к двери.

Он вздохнул.

– Да я понял уже, – и обернулся к Полине: – Пойдем, забросим тебя по дороге в универ.

Готесса поднялась на ноги с такой торжествующей улыбкой, словно не идею нам подала, а как минимум только что, не особо заморачиваясь, склепала на коленке вечный двигатель.

Алекс скривился и уже хотел что-то ляпнуть, но вдруг замер прислушиваясь.

– Кто-то приехал, – сообщил напряженным тоном. Я тоже навострила уши: и правда, со двора явственно доносился звук трения шин о мерзлый асфальт.

Жестом велев оставаться на месте (я, конечно, тут же пристроилась у него за плечом), заклинатель бесшумно открыл дверь и вышел в коридор. Поля, хмыкнув и нисколько не прячась, последовала за нами. Видимо, она умела определять марку авто по скрипу колес. Или просто сердце любящее подсказало, потому что в дверях особняка мы наткнулись не на кого-нибудь, а на Богдана Соколова собственной персоной.

– Ого… – протянул он, круглыми глазами разглядывая нашу разношерстную компанию. – А чего это вы все здесь делаете?

Алекс хмыкнул:

– Могу задать тебе тот же вопрос.

Богдан тяжко вздохнул, потянул носом и выдохнул голосом умирающего создания:

– Кажется, я заболел.

– Правда? – сочувственно подняла я бровки домиком.

– Правда?! – с предвкушающей улыбкой потерла ладони готесса.

Богдан опасливо покосился в ее сторону:

– Д-да… чего-то чувствую себя не очень…

Улыбка Полины стало еще более зловещей, и я поняла, что Богданчик попал. Нет, она его, конечно, вылечит. Но, похоже, только после того, как перепробует все новейшие методики. Зря она, что ли, на практику ходила?!

– Езжайте-ка вы одни, – хлопнув Алекса по плечу, радостно заявила она. – А я, так и быть, останусь здесь и позабочусь о больном.

– А может, не надо? – прошептал Богдан, пока не догадываясь, что именно его ждет, но уже только по выражению лица любимой понимая, что вряд ли что-то хорошее.

– Надо! – решительно ответила Поля, подбегая и подхватывая парня под руку.

Алекс задумчиво перевел взгляд с брата на воинственно настроенную готессу:

– Не думаю, что стоит оставлять вас вдвоем…

– А ведь в Евиной старой квартире есть кровать, – с искушающей улыбкой проворковала Поля ему в ухо.

Шурик крякнул, вытянул из кармана ключи от «мазды» и бодро махнул в сторону выхода:

– Прости, брат, но это – твой выбор. Ева, в путь!

Квартира встретила нас тишиной и пылью, а Книга – недовольным мерцанием пожелтевших от времени страниц. Я прямо услышала в голове ее скрипучий голос:

«Зачем вы снова ко мне явились?!»

– Нам нужна дополнительная информация, – призналась, поудобнее устраиваясь на кровати. Шурик улегся рядом, старательно делая вид, что тоже заинтересован исключительно в получении знаний. А то, что у него внезапно расстегнулись три верхние пуговицы на рубашке, – это, конечно, обычное совпадение.

Книга моргнула, как бы намекая, что любезно готова меня выслушать. Я положила ладонь на переплет:

– Сейчас я хочу задать более конкретный вопрос, – покосилась за спину, на Алекса, и продолжила: – На кладбище у больницы есть могила старушки, имя которой я не помню. Над ней еще стоит статуя девушки в балахоне с капюшоном. Скажи, кто ее раскопал.

Мгновение ничего не происходило, потом на страницах отразилось:

«Запрос не может быть выполнен».

От неожиданности даже Шурик над подушками приподнялся.

– Это, типа, как? – спросил, хмуря соболиные брови.

Я закусила губу, подумала и неуверенно пожала плечами:

– Наверное, я как-то неправильно спрашиваю.

– Действительно? – скептически уточнил парень. – А как надо, чтобы правильно? На древнеэльфийском? Ну-ка, двинься.

Он резко перетек в сидячее положение, нависнув над моим плечом, и вперился в Книгу напряженным взглядом.

– Конкретизирую требования, – заявил мрачным голосом. – В прошлый раз нам сказали, что на кладбище был и некромант и кто-то еще. Со спорной информацией по возрасту, образованию и месту жительства. Итого вопрос: кто такой этот второй перс, который не некромант?

Талмуд подождал секунду, потом вспыхнул своим обычным ярким сиянием и выдал такое, от чего наш диалог едва не закончился дергающимся глазом и нервными смешками:

«Ах ну да… вы же вроде Константина уже допросили…»

Алекс скрипнул зубами и процедил с надеждой:

– Ева, а давай ее подожжем?!

Я хмыкнула, не в силах сдержаться: идея становилась соблазнительнее с каждым новым вопросом. Правда, была и своя трудность.

– Звучит приятно, но, боюсь, мама нас за это линчует, – протянула с сожалением.

– А мы скажем, что это – случайность, – оскалился заклинатель.

Я хихикнула:

– Это магический артефакт, Шурик. Чтобы его уничтожить, нужно сначала снять все щиты и мамины специальные охранки. Такая случайность будет выглядеть как самоубийство от шести ножевых ранений в спину.

– Думаешь, она этого не заслужила? – насупился Алекс, будто только мое желание «make love not war» мешало ему хорошенько оттянуться. – Послала нас к черту на кулички, не дала никаких толковых подсказок. Спорим, она прекрасно знает, что Костик ни при чем?!

«Конечно, я это знаю, идиот! – внезапно ругнулась Книга. – С момента, когда Ева допросила некроманта, эта информация попала также и ко мне. Моргалис добровольно согласились пополнять мое хранилище».

– И какой тогда от тебя толк? – с раздражением спросил заклинатель. – Если ты даешь нам то, что мы сами же тебе и предоставляем? Да при таком подходе даже мой Рейондер принесет больше пользы! По крайней мере, даст информацию, которая нам неизвестна!

«Да?! – обиженно возмутился талмуд, подкрепив вопрос яростной темно-лиловой вспышкой. – Считаешь, что демон из зеркала полезнее Книги Знаний?! И даже то, что он сам выбирает, на какой вопрос отвечать, – это нормально? Попробуй его допросить, посмотрим на результаты! Он-то тебе точно не скажет, что в могиле под статуей похоронена вовсе не старушка! Ой…»

Мы дружно склонились над страницами, ошарашенно глядя на последнее слово.

– Вот это да… – протянула я, не веря своим глазам. – Древний артефакт, а поддался на обычную провокацию.

Вместо ответа Книга дрогнула под моими пальцами, подпрыгнула на перине и с громким стуком захлопнулась.

– Сеанс окончен, – улыбнулся Шурик, снова вытягиваясь на кровати. Я бросила на него восхищенный взгляд: никогда бы не подумала, что можно обмануть творение Морганы…

– Ты веришь в совпадения? – внезапно спросил Алекс, забрасывая руки за голову.

Я спустилась на пол, подхватила Книгу и аккуратно уложила ее обратно в тайник. Затем вернула щиты и только тогда ответила:

– Иногда. Но не считаю, что могилу «старушки» раскопали случайно, если ты об этом. Больше похоже на то, что воришка точно знал, что там найдет. Ладно, – удовлетворенным взглядом окинула дело своих рук. Мамин сейф снова был тщательно запечатан и надежно убран подальше от посторонних глаз. – Я закончила. Поехали в школу?

– Да, конечно! – тут же закивал Шурик, чем вверг меня в состояние легкой задумчивости. Чего это он так быстро согласился? Я, можно сказать, уже целую пьесу в голове прокрутила: как сначала буду отказываться и возражать, а потом сдамся под натиском его аргументов, а он… Эх!

– Ну, проехали, – ответила, не сумев скрыть нотки разочарования в голосе. Он кивнул и резко вскочил:

– Ох ты ж… – схватился вдруг за поясницу. – Ай-ай-ай!

– Тебе больно?! – ахнула, впервые слыша подобные громогласные стенания от своего на редкость терпеливого заклинателя.

– А похоже, что мне приятно?! – взвыл он. – Кажется, твоя Книга мне мстит!

– Но, Алекс, ее магия совсем другого порядка, – пролепетала, не зная, с какой стороны подступиться к «пострадавшему». По мне скользнули уничижительным взглядом:

– Правда?! А как еще тогда можно объяснить мой внезапно прорезавшийся радикулит?!!

Опешив от такого напора, я развела руками и вдруг заметила очень знакомые искорки в глубине его глаз. Мягко улыбнулась:

– Может, тебе просто в школу ехать не хочется?

– Да как ты только могла такое подумать, маловерная женщина?! – патетично взвыл он, чем еще сильнее убедил меня в своих подозрениях. С другой стороны: раз он так старается в чем-то меня убедить, почему бы не пойти навстречу? Особенно если последняя пара у меня все равно ненавистный французский, а здесь, несмотря на пыль и полумрак, такая знакомая и заманчивая обстановка.

– Прости, пожалуйста, – изобразила раскаяние на лице. – Конечно, я тебе верю! Но раз тебе так плохо, я просто обязана доставить тебя в больницу. Или хотя бы к Полине!

Шурик, уже почти умостившийся на кровати (не забывая делать это максимально медленно и с постаныванием), посмотрел на меня с откровенной досадой на лице:

– Ева, мне больно! Я не смогу вести машину.

– Ничего страшного! – тут же помотала головой я. – У меня есть права, я сама тебя отвезу!

Александр выразительно уставился на меня исподлобья:

– У меня «мазда», Ева! Это немного не то же самое, что велосипед с моторчиком!

– Скутер, – аккуратно поправила я.

– Да без разницы! – отрезал он и тут же снова отразил физиономией всю скорбь безвинно пострадавшей няши. – Лучше я здесь полежу, – добавил, переворачиваясь на живот. – А ты бы, кстати, могла не стоять там столбом, а попытаться помочь.

Я удивленно (и чертовски глупо) хлопнула ресничками:

– Как?! Я же не врач… а от поездки в больницу ты сам отказался.

Шурик обернулся так резко, что последние сомнения о наличии у него радикулита рассыпались прахом, окинул меня внимательным взглядом и задумчиво протянул:

– Да… не похожа ты на медсестричку… – и вдруг очень непристойно ухмыльнулся. – Кажется, я знаю, что подарю тебе на ближайший праздник. А пока, несмотря на отсутствие костюма, ты просто обязана оказать своему любимому всю посильную медицинскую помощь.

– Конечно! – с готовностью кивнула я. – Этому нас учили. Я могу наложить шину, сделать укол и что-нибудь тебе забинтовать!

Алекс хмыкнул, будто заранее ожидая услышать что-то подобное.

– С бинтами я тебе потом хороший фокус покажу, – двусмысленно подмигнул, заставляя меня покраснеть. – А пока начнем с малого. Сделай мне массаж, пожалуйста. Вот тут, пониже спины, та-ак болит!

– Массаж? – повторила я с сомнением.

– Ну да, – кивнул он, укладываясь на живот и опуская голову на сложенные перед собой руки. – Или ты прежде никогда никому массаж не делала?

Я вздохнула: ну отчего же? Делала, конечно. Полине, маме… снова Полине. Только вот реакция всегда была… скажем так: не соответствующая ожиданиям.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – уточнила, бочком подступая к кровати.

– Еще бы! – с видом «мои идеи всегда безупречны!».

Я пожала плечами:

– Ну тогда снимай рубашку.

– Мне нравится ход твоих мыслей, крошка! – оскалился Шурик и прямо через голову, не желая тратить время на пуговицы, стянул одежду. А потом, видимо, пытаясь в полной мере продемонстрировать готовность к сотрудничеству, еще и брюки приспустил. – Начинай.

– Угу, – заявила без энтузиазма и полезла на кровать. А там, не особо церемонясь, уселась Шурику на бедра и положила руки ему на плечи. Он что-то удовлетворенно промычал, наверное, считая такую позу крайне эротичной. Хотя иногда мне казалось, что его способен возбудить даже наш манекен в кабинете биологии, потому только мысленно закатила глаза и медленно, с легким нажимом, провела ладонями вдоль позвоночника.

Сразу признаюсь, что обычно мне не нравится прикасаться к чужому телу. Оно кажется волосатым, влажным и совершенно непривлекательным. Потому зайти летом в переполненный автобус в моем случае едва ли не подвиг.

Но с Алексом все по-другому.

Я улыбнулась и заскользила пальцами по широким, хорошо прорисованным мышцам, спускающимся вниз, к талии: его гладкая кожа все еще хранила на себе отпечаток летнего загара и едва ощутимо пахла… не одеколоном, нет! И не дорогими духами. Это был пряный, обволакивающий, немного горьковатый запах, который я при всем желании не смогла бы сравнить с чем-то еще. Алекс сам был этим запахом, и я млела, вдыхая его, купаясь в нем и чувствуя, как он остается на мне, такой соблазнительный, такой манящий. В какой-то миг, не удержавшись, я наклонилась вперед и коснулась губами основания его шеи. На одно мгновение, краткое проявление нежности, почти беззвучное, невесомое – и тут же выпрямилась, испугавшись собственной храбрости. Но он успел его ощутить: мышцы под моими пальцами напряглись, превратившись в тугие канаты, готовые, казалось, вот-вот совершить рывок, бросить тело вперед, атаковать, но спустя долю секунды вновь расслабились, позволяя мне и дальше порхать пальцами по торсу, плечам и – о боже, какое бесстыдство! – даже по самой границе нижнего белья.

В общем, ничего удивительного в том, что произошло дальше, я не видела.

– Тебе нравится? – тихонько спросила, когда время «сеанса» перевалило за тридцать минут. Заклинатель глубоко вздохнул, но не ответил ни слова, продолжая безучастно лежать, уткнувшись лицом в подушку. Я нахмурилась и добавила громче: – Потому что если не нравится, я могу поменять угол…

Никакой реакции.

– Или силу нажима…

Тишина.

– Или пациента! – уже догадываясь, чем закончится этот разговор, мрачно подытожила я.

– Хррр… – наконец выдал он. Я чертыхнулась: и вот так каждый раз. Ну что за фигня? Как я делаю этот массаж, если после него вырубился даже мой сексуально озабоченный парень?! А ведь до этого момента я искренне полагала, что угомонить его можно разве что дубинкой!

– Эй! – рявкнула в самое ухо. – Я тут, между прочим, замерла в ожидании благодарности!

Напрасно, кстати, замерла. Надо было повнимательнее наблюдать за спящим заклинателем. Возможно, тогда успела бы отпрыгнуть, когда он резко перевернулся, сгреб меня в охапку и, подмяв под себя, нахально засопел прямо в лицо.

– Да ты издеваешься, – сузила глаза, по опыту зная, что выбраться уже не получится. – Чтобы я еще когда-нибудь делала тебе массаж! Да ни в жизни!

– Даже если я буду очень просить? – тихо, не открывая глаз, уточнил он. Я закусила губу и, чувствуя, как его рука начинает медленно продвигаться по моему боку от талии к бедру, категорично ответила:

– Иглоукалыванием обойдешься!

– Но у нас нет подходящих инструментов, – резонно возразил он, пробираясь пальцами под узкий свитер. Я обхватила его за шею и коварно ухмыльнулась:

– Ради такого дела я потыкаю в тебя зубочистками!

Я не слышала, как скрипнула входная дверь и тонкие каблуки-стилеты застучали по деревянному полу. И как с легким хлопком исчезли щиты над хранилищем Книги Знаний – тоже. А вот когда она, всем своим весом, рухнула на пол, мы с Алексом подорвались оба. И замерли, с вытянувшимися лицами уставившись на незваную гостью. Я даже глаза на всякий случай протерла: может, просто дурацкий сон? Увы, не помогло: мама исчезать категорически отказывалась.

– Наверное, я чего-то не понимаю, – задумчиво протянула она. – Вам что, больше поспать негде было?

– Богдан заболел, – невпопад ляпнула я первое, что пришло на ум.

– Чем? – изогнула бровь Ядвига. – Чумой, раз вы из дому сбежали?

– Господи, надеюсь, что нет! – воскликнула я и тут же задумчиво добавила: – Хотя Поля, конечно, вылечит от всего…

Алекс хмыкнул поддакивая:

– И чем хуже ситуация, тем больше у нее вдохновения. Доктор Хаус, блин…

Мы переглянулись и уселись на кровати так синхронно, будто годами тренировались.

– Ладно, – зевнул Алекс. – Оставим брата. Ядвига, не поймите неправильно: я рад вас видеть, но какими судьбами вы здесь-то оказались?

Мама улыбнулась и, поднатужившись, подняла с пола Книгу Знаний. Ох, чую, талмуд еще выскажет ей свое «Фи!» за то, что не удержала…

– Решила заскочить по дороге из аэропорта, задать ей парочку вопросов, – кивнув на талмуд, пояснила Ядвига. Я изогнула бровь: а ничего, что по дороге из аэропорта находится как раз-таки наш особняк? А квартира вообще в другой части города.

– Ну для бешеной собаки сорок верст не крюк, – очень тихо мурлыкнул Шурик мне на ухо. Мама бросила в него предупреждающий взгляд, и Алекс тут же умолк, сделав вид, что ей вообще все показалось.

– Одевайтесь живее, – приказала Ядвига. – Я подожду на кухне. И чтоб никаких задержек, ясно?! – добавила таким тоном, будто мы рискнули бы забыться в ее присутствии. Алекс выразительно скривился, но мама этого уже не видела: быстрым шагом, прижав Книгу к груди, она покинула комнату.

– Как думаешь, что она надеется узнать? – Я бросила на него быстрый взволнованный взгляд и выпрыгнула из постели. – Не знаю, что хочет, но, кажется, получит больше, чем ожидала.

– Думаешь, Книга станет жаловаться?

– Мы ее обманули, – глухо ответила из недр свитера, пытаясь просунуть голову в рукав и не понимая, почему мне это не удается. – Ты бы на ее месте промолчал?

Заклинатель задумался на мгновение, вспомнил, видимо, характер нашего семейного артефакта и бросился за брюками. И оделся, кстати, как пожарник: за пятнадцать секунд. Я как раз успела справиться со свитером, а он уже стоял в дверях, демонстративно поглядывая на часы. Пришлось бежать следом, натягивая джинсы уже на ходу.

Правда, мы все равно не успели. Я только сунула в сапог вторую ногу, когда из кухни раздалось зловеще:

– Куда намылилась, Евочка?! – И в коридоре нарисовалась мрачная мама. Окинула нас плотоядным взглядом и махнула рукой: – Проходите-ка к столу, детишечки. Поговорить надо.

Я сглотнула, подняла на Шурика круглые глаза, выражение которых можно было перевести как «Ну вот мы и допрыгались», но спорить с ведьмой не решилась. Вздохнула и первая переступила порог кухни. Алекс бесшумно проследовал за мной.

Покосившись на нас с раздражением, мама подошла к плите и поставила чайник. Я молча достала из буфета три чашки и сахарницу. Потом подумала и откопала там же баночку варенья. С минуту внимательно ее изучала. Вот бы вспомнить, это мед не портится столетиями или все-таки джем? Потому что, если мед, у нас была вполне реальная возможность пополнить ряды Полинкиных пациентов…

– Ева, ты ничего не хочешь мне сказать? – спросила вдруг Ядвига, отчего баночка едва не вывалилась из моих рук.

Поставив ее на стол, я резко обернулась:

– Что бы ты ни услышала, знай: это было необходимо!

– Правда, что ли? – ехидно уточнила мама.

Я вскинула подбородок.

– Конечно! Она ведь Книга Знаний! – выпалила на одном дыхании. – Артефакт, призванный помогать и поддерживать нашу семью. Бесплатно, между прочим! Потому что знания не продаются. А она… она торгуется так люто, что ей в этом деле позавидует даже Ашот с центрального рынка. Никогда не скажет прямо, чего хочет. И на вопросы отвечает, как будто мы ей в жертву теленка должны были принести, но забыли…

Мама выслушала молча, потом обернулась к Алексу и спокойно спросила:

– Да, кстати, как там Рейондер? Не скучает по прежней хозяйке?

Я почувствовала, как моя челюсть вот-вот рухнет на стол: с чего бы вдруг такой заботливый тон? Решила поиздеваться напоследок?

– Постепенно привыкает к новому, – пожал плечами Шурик. – Думаю, через пару месяцев уже говорить начнет.

– Так это был блеф, – усмехнулась Ядвига. – Молодец. Обмануть Книгу Знаний – для этого нужен талант.

– То есть ты не сердишься? – пробормотала я.

Мама скрестила руки на груди:

– Сержусь, конечно, но не по этой причине. И она, кстати, тоже, – кивнула на лежащий в центре стола талмуд. – В конце концов, это были ее правила, и если вы способны обыграть Книгу на ее поле, то это о чем-то говорит. Но будьте осторожны: теперь она знает, на что вы способны, и в следующий раз так просто вы ее уже не проведете.

– Похоже, ей скучно живется, – буркнул Алекс.

Мама ухмыльнулась:

– Моргана вложила в этот артефакт частичку себя. Ей скучно жилось бы даже в эпицентре военных действий. И, кстати, об этом. Ева, мне сказали, у тебя есть какая-то важная информация. Не хочешь поделиться?

Я в недоумении покосилась на Шурика: важная информация? Хм…

– Ну мы недавно узнали, что на кладбище в могиле у статуи была похоронена не та старушка, чье имя указано на табличке.

– Это мне известно, – кивнула мама. – Что-нибудь еще?

– Мм… – пожевала губами я. – Еще мы допросили некроманта, но он раскопал не все могилы.

– Да, это тоже неново, – отмахнулась Ядвига. – Должно быть что-то другое. Думай, Ева!

Легко сказать! Я нахмурилась, забарабанив пальцами по столу, но тут внезапно голос подал заклинатель:

– А ты ведь еще не говорила Ядвиге о своем домашнем привидении?

Сказал, и я сразу поняла, что за полгода жизни под одной крышей маму мою Алекс узнал не слишком хорошо. Иначе под стол мы нырнули бы тандемом. А так он только проводил меня удивленным взглядом… Ну и сам виноват! Ядвига сделала громкое «Пфе!» и метко плюнула ему в лицо чаем.

– Привидение?! – сипло повторила она.

Шурик молча сгреб со стола салфеточку, невозмутимо стер капли со щек, вытер глаз, проморгался и, сунув руку под стол, буквально за шкирку вытащил меня на свет:

– Она все расскажет!

Я вздохнула, вот так всегда! Самое сложное – мне. И почему этот дурацкий призрак выбрал именно мою спальню?! Не мог поселиться у заклинателя? Или у Ядвиги? Здорово было бы посмотреть на маму, обнаружившую полтергейста у себя в будуаре.

– Мама, я даже не уверена, что он на самом деле существует, – пробурчала недовольным тоном, но Ядвига вдруг стукнула чашкой о стол и громко спросила:

– Как он выглядит?

– Ну… – вытянула я губы трубочкой. – Мужчина в черном костюме. С бабочкой.

– А цилиндр? – подалась вперед Ядвига. – Цилиндр на нем был?!

– И еще белые перчатки, – добавила совсем тихо.

– К черту перчатки! – воскликнула мама. – Я про цилиндр спрашиваю. Высокая такая черная шляпа была на нем?!

Совершенно не понимая, чем ей так приглянулся угловатый котелок из прошлого века, я медленно кивнула.

Мама протяжно выдохнула и на мгновение спрятала лицо в ладонях.

– Ева, блин! – сказала погодя. – Мы же столько времени впустую потратили! Поехали!

До особняка мы домчались на такой скорости, что мне казалось: даже Шурик поседеет. Наверное, сиди он за рулем, ему было бы проще. Но Ядвига нахально отобрала ключи от «мазды». Я прямо по лицу видела, как сильно Алексу хотелось возмутиться, но он чудом сдержался и сел рядом. Типа, изображая «народный контроль». А вот я тихонечко заползла на заднее сиденье, пристегнулась, ухватилась за ручку над дверью и приготовилась читать молитвы. Так-то я на них не особо рассчитываю, но когда мама за рулем машины, чья граничная скорость достигает двухсот тридцати километров в час, любые методы хороши. Думаю, к окончанию «путешествия» Шурик готов был со мной согласиться. Потому что так быстро в будний день, в плотном потоке, периодически выскакивая на встречку, не ездил даже он.

– Так где там, говоришь, находится твой призрак? – первой выскочив из машины, деловито поинтересовалась мама. Я с трудом разжала одеревеневшие пальцы, отпустила ручку и пролепетала:

– Он не мой… но вообще-то в спальне…

– Тогда захвати из кладовой семь штук высоких свечей, зеркало и… у нас ведь еще остался яблочный пирог, который я неделю назад пекла? Вот его тоже кусочек. Ах, и передай своему тщедушному заклинателю – вон он у дерева стоит согнувшись, – чтобы Богдана к тебе в спальню не пускал. Сегодня мы там будем колдовать.

«Да ну что ты?! – подняла я на маму саркастичный взгляд. – Колдовать? Серьезно? А я-то думала, тебе свечи нужны, чтобы ноги побрить».

– Хватит гримасничать! – отрезала Ядвига. – Я не виновата, что у вас такой слабый вестибулярный аппарат!

И с гордым видом потопала в дом. Следом, все еще слегка пошатываясь, отправился Алекс, будто боялся выпускать мачеху из поля зрения. Я же в особняк вошла последней, дрожащими руками стянула сапоги, шубу и отправилась в кладовую. Очень медленно, надо сказать, отправилась, ведь, несмотря на весь мамин энтузиазм, мне совсем не улыбалась идея возвращаться в родную спальню, особенно ради того, чтобы избавиться от нежелательного и, вполне возможно, мстительного соседа (а на что еще могло быть направлено наше колдовство?!).

Неудивительно, что, когда я все-таки добралась к себе, там уже собралась целая толпа: мама, Полина, Шурик, и это не считая самого полтергейста, конечно. Он все так же взирал на меня из своего угла и, честно говоря, мне стало даже немного стыдно за то, что мы собираемся его изгнать.

– Блин, Ева, ну и долго же ты возишься! – раздраженно прикрикнула мама, отбирая у меня свечи и пирог. – Зеркало поставь напротив призрака. Оно его удержит, если он захочет слинять из этого мира.

«Чего-чего?!» – нарисовалось у меня на лице.

– Я думала, мы собираемся очистить помещение! – воскликнула, прижимая зеркало к груди. – Зачем тебе плененный полтергейст?

– Затем, Ева, что этот гость пришел к тебе не просто так, – объяснила мама. – Но ты все поймешь сама, когда мы сможем наконец с ним поговорить.

Я вздохнула и, опасливо подступив к любителю цилиндров, поставила зеркало у его ног.

– Отлично! – тут же бросилась следом Ядвига, шустро расставляя свечи по кругу, на равном расстоянии друг от друга. – А теперь самое интересное: колдовать, Ева, будешь ты.

– Почему я?! – аж подпрыгнула от неожиданности. Нормально? Идея сцапать привидение, значит, – ее, а исполнение на мне?!

– Извини, доча, – пожала плечами Ядвига, – но пришел он к тебе. И откликнется, похоже, тоже только на твой зов.

– Как ты можешь быть в этом уверена?

Ведьма шепотом чертыхнулась, злясь на непокорную дочь, и, обернувшись, обратилась уже ко всем:

– Признавайтесь, народ, кто-нибудь еще видит мужика в том углу?!

Никто не отозвался. Я вздохнула:

– Ладно, поняла, проехали. Что делать-то надо?

Мама коварно ухмыльнулась:

– Сейчас я полосну тебя ножом по ладони, ты уронишь пару капелек крови в свечу, в каждую по очереди, а потом медленно и с чувством съешь этот кусок яблочного пирога!

– Но он же деревянный! – пискнула я. Хотелось еще добавить «и несъедобный, как и любая твоя выпечка, потому и простоял неделю», но Ядвига слишком быстро хохотнула:

– То есть тебя только это смущает? Ладно, не зеленей. Я пошутила. Сейчас подойди к зеркалу, посмотри на дядю-полтергейста и просто позови его. Ах да! И еще нужна толика твоей магии. Наколдуй что-нибудь для вида.

Я кивнула, стараясь, чтобы страх, сковавший изнутри, не слишком явно проступил на лице. Спроси меня кто: чего я так боялась – и я, пожалуй, не смогла бы ответить. Возможно, если бы мама сказала, чего стоило ждать дальше, все выглядело бы куда проще. Но ведь она, черт подери, просто не могла испортить «сюрприз»!

Кусая губы, я с опаской ступила в круг свечей, покосилась на мужчину, к которому уже даже успела немного привыкнуть (как к уродливому рисунку на обоях), и промычала:

– Д-добро п-пожаловать в наш м-мир…

А потом, как мама и просила, щелкнула пальцами.

– Едрить твою налево! – бросаясь к загоревшемуся одеялу, рявкнула Ядвига. – Я же сказала: для вида колдануть!

Я поежилась, глядя, как Алекс с Полиной, чертыхаясь сквозь зубы, сбивают искры со штор и прикроватного коврика, но это было ничто по сравнению с тем, что я почувствовала, когда сзади раздался скрипучий мрачный мужской голос:

– А ты, Ядвига, так и не научилась выражаться точнее!

Мама резко прекратила топтаться на одеяле, подняла голову и криво ухмыльнулась:

– Ну, здравствуй, Кондратий.

И прозвучало это как «век бы глаза мои тебя не видели!».

Медленно, стараясь не броситься в сторону с воплем «Оно разговаривает!», я обернулась и с плохо скрываемым ужасом уставилась на недавнее привидение. Смешно сказать, но «в теле» оно выглядело еще страшнее, чем без него.

Дядя походил на эдакого лондонского сноба, заносчивого самовлюбленного аристократа в двадцатом поколении, и вообще – настолько колоритного образца антигероя, что графа Олафа[7] сыграл бы даже без грима. Узкое, сморщенное от старости лицо, ярко выраженные надбровные дуги, украшенные брежневской растительностью, узкие губы и нос крючком: уже только при таком раскладе от взгляда на него меня бросало бы в дрожь, но, видимо, матушка-природа не любила полумер. Потому на жутком лице «красовались» не менее жуткие глаза. Темные, цепкие, необычайно живые, казалось, они видели тебя насквозь. То есть буквально насквозь: включая хронические заболевания и степень изношенности внутренних органов, чтобы тут же, не теряя времени попусту, определить реальную стоимость твоего внутреннего мира.

В общем, специфический дядя, произведший впечатление даже на Полину.

– А вы знакомы? – с любопытством поглядывая на Кондратия и явно пытаясь придумать, как бы применить его образ к собственной шкурке на Хеллоуин, спросила она.

Мама недовольно фыркнула, буравя «призрака» далеким от радушия взглядом:

– К сожалению, да, – и добавила, нисколько не стараясь говорить потише: – Вот же… даже умереть с концами не мог!

Дяденька издал гортанный смешок, по звуку похожий на предсмертный хрип попавшего под газонокосилку кота, и ответил не менее враждебным взглядом:

– Не дождешься, ведьма! А теперь отстань и дай мне посмотреть на милую девушку, которая меня наконец оживила. – Я смущенно ковырнула пол носком. – Да-да… – протянул Кондратий, скользя по мне липким въедливым взглядом. – Вижу, не вся в мать пошла: уже хорошо. Но тугоумие по наследству все-таки передалось…

Я бросила на Ядвигу растерянный взгляд: с чего это странный дядя-призрак меня оскорбляет? Может, перейдем уже к той части нашей беседы, где мы его сначала допрашиваем, а потом развеиваем от греха подальше? Ну пока совсем не охамел?

Кажется, мама думала в том же направлении. Сузив глаза, она скрестила руки на груди и выразительно оскалилась:

– А ты, я вижу, так и остался Гринчем, и смерть тебя нисколько не изменила! Моя бы воля: никогда бы тебя с того света не вернула.

– Вот это уже не тебе решать! – буркнул старик и снова обернулся ко мне: – Ты ведь не знаешь, кто я, девочка?

«Откуда бы я это узнала?!» – пропечаталось у меня на лбу, и полтергейст, приосанившись, не без гордости представился:

– Меня зовут Кондратий Адамантович. Я – дядя твоего отца, да будет земля ему пухом!

Вот это уже было совсем не смешно. И то, что у меня внезапно нарисовался такой забавный родственник, и то, что отец совершенно неожиданным образом оказался почившим.

В душе всколыхнулись противоречивые эмоции. Я ведь никогда не знала папу. Мама вообще предпочитала о нем не распространяться, с детства воспитывая меня с мыслью, что он был кем-то совершенно неважным. Но одно дело: воспринимать отца как некое мифическое существо, наградившее меня зелеными глазами и мягким овалом лица, а другое – понимать, что никогда, то есть на самом деле ни-ко-гда, не сможешь его увидеть.

– Мама?.. – подняла на Ядвигу большие, полные отчаянной надежды глаза.

– Да ну на фиг ты пугаешь мою дочь?! – рявкнула она в ответ, грозно буравя взглядом Кондратия. – Жив твой отец, Ева! Жив! Только он тот еще кладоискатель! Последние лет пятнадцать рыщет по Финляндии в поисках нефти. Уже полстраны перекопал.

Алекс нахмурился:

– Но в Финляндии же нет нефти…

– Очевидно, кому-то требуется больше пятнадцати лет, чтобы это понять! – развела руками Ядвига.

– Целеустремленность и непоколебимая вера в результат – прекрасные качества, характерные для нашего великого рода! – грудью встал на защиту племянника Кондратий. – Но я знал, что тебе не дано этого понять! Ты даже представления не имеешь о том, что такое верность и преданность своим идеалам! Ты должна была ждать избранника вопреки всему и сколько бы времени ни прошло!

– Ты, дядя, меня, кажется, с кем-то спутал, – очень мрачно буркнула мама. – С Хатико, например.

Не знаю, в курсе ли был Кондратий о том, кто такой Хатико, но, видимо, нет, потому что аж побурел от негодования:

– Я всегда говорил, что мой племянник зря связался с ведьмой вроде тебя!

– Да-да, – закатила глаза Ядвига. – Я когда с его семьей познакомилась, тоже так подумала! Не надо было с вами связываться.

Дядя-призрак скрежетнул зубами так громко, будто они у него все подчистую были железными, и высокомерно заявил:

– Но почему-то именно мой род был избран Ковеном Древних для исполнения великой миссии, а твою бабку обошли стороной. Ведь они знали: сделай ее хранителем – и на одном из амулетов можно сразу ставить крест!

Мама ехидно ухмыльнулась, почти по-доброму подняла домиком брови и как бы невзначай уточнила:

– Ну и где теперь твой Ковен вместе с доверенным амулетом?

Дядька, кажется, аж задохнулся от незаслуженного оскорбления и не без пафоса произнес:

– Я сделал все, что мог! Пусть тот, кто может, сделает больше!

На что мама мгновенно отчеканила:

– Ну вот и не стой на пути у тех, кто способен на большее!

– Это ты-то способна?! – взвизгнул старик, но на сей раз в их милую семейную войнушку вмешалась я: подрастающее поколение с измотанными нервами и отсутствием какого-либо понимания о происходящем.

– Ради бога, хватит ругаться! – рявкнула, разводя руки в стороны, как рефери на ринге. – Мама, я понимаю, что тебе не слишком нравится семейка папы. Я даже могу понять почему! И не надо делать такие большие глаза, дядя! Вы в моей спальне уже больше недели живете – могли бы хоть знак какой-то подать, что ли… инструкцию там подсунуть… по применению газообразных объектов. Хотя бы на одну страничку: приклеили бы на грудь перед смертью, кто вам мешал?!

– Я не объект, – буркнул Кондратий. – Я – дух.

– Честно говоря, мне уже все равно, – устало опустила глаза в пол. – Хоть полтергейст. Просто расскажите, зачем вы здесь.

Дядька сделал долгий протяжный выдох и это, похоже, его успокоило, потому что следующая фраза прозвучала не в пример тише:

– Однако, устами младенца глаголет истина.

Младенцем, по всей видимости, выступала я (на всякий случай бросила взгляд на декольте – нет, второй размер груди никуда не делся).

– Итак, эта история началась много тысяч лет назад. Во времена пирамид, прекрасного Вавилона и жестоких мстительных богов…

– Ну-удно-о!! – протянула мама, с размаху опускаясь в кресло и щелчком пальцев призывая бокал с мартини. – И начал не оттуда. Лучше захлопни свою аристократическую варежку и дай мне самой рассказать.

Дядя бросил на ведьму презрительный взгляд, но возражать не стал. Молча кивнул и величественно опустился на стул, оставшись при этом с такой прямой спиной, будто у него в костюм была вшита метровая шпала. Мы переглянулись и дружно сели на кровати в рядочек слушать сказку. Нечасто мама меня ими в детстве баловала, так хоть сейчас наверстаю…

– Знаешь, Евочка, почему к тебе явился Кондратий? – хитро прищурившись, задала мама свой фирменный риторический вопрос, то есть тот, на который отвечать было не нужно, но очень хотелось. – Потому что ты – его ближайшая достаточно могущественная родственница. А дяде нужна помощь. Потому как у дяди похитили весьма ценную вещь: амулет. Ну и тело в придачу, хотя ради него он бы так не выделывался.

– Несомненно лишь потому, что, в отличие от тебя, я знаю истинную ценность некоторых вещей! – снова перешел на снобистский тон Кондратий.

– И что же это за амулет? – подал голос Алекс. Поля согласно кивнула: ей было так интересно, что она аж подпрыгивала на кровати, отчего перина вибрировала вместе с нами. Но вмешиваться в разговор старших готесса пока не решалась.

Мама благосклонно улыбнулась:

– Один из тринадцати амулетов Древних, – и замолчала, видимо, в ожидании реакции. Увы, ее не последовало: мы были куда хуже подготовлены, чем рассчитывала Ядвига. Я покосилась на Алекса, поняла, что он тоже не в зуб ногой по теме, и в недоумении выгнула бровь:

– Что-что?!

– Бестолочи! – обреченно вздохнула мама.

– Воспитание детей есть не что иное, как отражение трудолюбия их родителей, – ровным голосом заметил Кондратий.

Ядвига клацнула зубами:

– Значит, так! Делаю краткий экскурс в историю для самых отстающих. Давным-давно по земле ходили такие монстрики, которых необразованные люди вроде вас называли титанами. А образованные вроде меня – Древними.

– Но на самом деле, – тут же вставил Кондратий, – никто понятия не имел, кем они были. Есть даже легенда о том, что они явились не из нашего мира, но в это мало кто верит…

– И напрасно! – вновь перехватила нить разговора Ядвига. – Потому что монстрики эти по своей сути больше всего походили на демонов.

– А если точнее, на Бестиара, – опять вмешался дядя. – Хотя вы вряд ли знаете, кто это такой.

Мы с Алексом выразительно переглянулись, мама хмыкнула и объяснила для несведущих, то есть для Полины:

– Они олицетворяли собою саму стихию.

– Вроде здоровенной тучи с молниями? – предположила я. А что? Мы уже встречались с Бестиаром, почему бы не блеснуть интеллектом? Но Кондратий только снисходительно улыбнулся:

– Иногда Древних еще называли уничтожителями потому, что их могущество значительно превышало и силу демонов и ведьм, а безрассудству и жажде разрушения могла позавидовать даже Ядвига Моргалис. Вся планета отзывалась на их магию. Извержения вулканов, штормовые ветра, цунами, землетрясения – они сминали природный баланс, безжалостно уничтожали жизнь и топтали цивилизации. Так продолжалось до тех пор, пока самые могущественные маги не объединились для борьбы с ними.

На этом моменте мама с Кондратием так синхронно вздохнули, что мне захотелось пустить слезу от умиления.

– Помните, что гласит одна из легенд античного мира? – подняла на нас глаза Ядвига. – Зевс победил титанов и заточил их под землю. В общем, все так и было. Только главного героя люди обозвали неправильно. Это был не Зевс, а специально созданный Ковен ведьм, чья сила была столь велика, что люди приравнивали их к богам. Да… в прошлые века было куда проще жить с магическим даром…

Кондратий метнул в Ядвигу раздраженный взгляд:

– В отличие от некоторых, ведьмы древности не заботились о постоянном росте своих способностей, могущества и сферы влияния. Они создали Ковен, чтобы уничтожить проклятие этой планеты, и отдали во имя священной миссии все, что у них было!

– В каком смысле «все»? – не поняла я.

Мама криво улыбнулась:

– В самом прямом. Предсмертное заклятие тринадцати ведьм создало саркофаг, поглотивший титанов и заточивший их под землей на веки вечные. Ну или, по крайней мере, таков был план.

– Да! – грозно добавил Кондратий. – И он отлично работал вот уже несколько тысячелетий! Чтобы никто и никогда не узнал, где находится саркофаг, а уж тем более – не сумел его открыть, ведьмы придумали тринадцать амулетов, каждый из которых содержал лишь часть ключа, а еще – основали орден, который эти амулеты хранил и защищал. Я могу гордо представиться как его член.

– Лучше бы ты гордо представился как его голова, – тихо мурлыкнула мама, но дядя-призрак услышал и насупился так, что его брови почти полностью скрыли метающие молнии глаза. – Если кратко, – продолжила Ядвига, – то дядя прав: единственной обязанностью членов ордена было спрятать амулеты от слишком любопытных. Хранители разошлись по миру, затерялись в толпе и передавали артефакты из поколения в поколение. Но годы шли, и шило в мешке оказалось утаить не так просто. Раз за разом кто-то кого-то находил и пытался подобрать ключ к силе и могуществу титанов. Чтобы этого избежать, самые сильные маги ордена решили в буквальном смысле убрать амулеты с лица земли, забрав их с собой в могилы. Они создали заклятие, которым сделали артефакты частью себя самих, и не только спрятали их таким образом, но даже после своей смерти могли блокировать магию ключа. Пока амулет не будет разделен с телом хранителя, его нельзя использовать. Таким образом, даже если могила была найдена и артефакт похищен, соединить все тринадцать амулетов воедино можно будет только после разрушения заклятия.

Мама замолчала на несколько секунд, а потом с еще одним вздохом добавила:

– Что ж, надо признать, неплохая была идея, – и язвительно закончила, с кривой улыбкой уставившись на Кондратия: – Исполнение только подкачало!

На миг мне показалось, что сейчас раздастся громкий «Бабах!» и дядя просто взорвется от злости, но, похоже, аристократическое воспитание не разрешало ударить женщину даже ошметками собственной плоти, потому, что-то неразборчиво (и очень грозно) прошипев, Кондратий отвернулся к стене. И его заминкой тут же воспользовался другой «почитатель» Ядвиги.

– Откуда вы так много об этом знаете? – сложил Алекс руки на груди. – Специально интересовались?

– Конечно! – не стала отпираться мама. – Любая ведьма с силой выше среднего хоть раз в жизни думала над тем, чтобы заполучить могущество титанов!

– И даже ты? – удивленно спросила я.

Мама изогнула бровь и в притворном возмущении качнула головой:

– За кого ты меня принимаешь, Ева?! Я думала трижды!

– И что остановило? – хмыкнул Шурик. – Почему прекратили охоту?

Кондратий бросил на парня самодовольный взгляд:

– Конечно, это заслуга ордена! Мы продумали все нюансы, чтобы никакая ведьма не смогла найти саркофаг или открыть его. Ядвига поняла, что не добьется успеха, и бросила заранее проигрышное дело.

Мама фыркнула:

– Ну если тебе так спокойнее, можешь принять на свой счет! Только на самом деле я просто не придумала, что с этой силой буду делать дальше. Соблазнительно, конечно, управлять стихиями, но… если у титанов и были когда-то физические оболочки, они давно истлели. При таком раскладе магические создания почти всегда ищут новую «одежду», которая была бы способна вместить не только их мощь, но и сознание. Правда, никто не знает, было ли сознание у Древних. А стать безликой стихией, раствориться в ней и исчезнуть в безумном вихре четырех элементов – далеко не предел моих мечтаний.

– К сожалению, здесь я вынужден с ведьмой согласиться, – внезапно кивнул Кондратий. – Самое страшное, когда дело касалось Древних, было в том, что с ними невозможно договориться. У них не было никакой другой цели, кроме уничтожения. Именно поэтому саркофаг нельзя открывать. Если титаны снова ступят на землю, мир, который мы знаем, прекратит свое существование. Земля и небо содрогнутся и изменятся навсегда. Это будет новый виток истории, развитие через истребление. Очередное глобальное вымирание. Боюсь, там, в новом мире, людям или магам уже не будет места.

Не знаю, сколько времени мы молчали. Возможно, пару секунд, но мне показалось, прошел час. Перед глазами прыгали картинки из фильмов-катастроф, и поверьте, сейчас даже Поля, любитель жанра, была бы не рада их видеть. Вулканы, торнадо, землетрясения, цунами: сколько дней нужно стихии, чтобы уничтожить мир?

– Так, ладно! – хлопнула вдруг в ладоши мама, вырывая меня из цепких лап зарождающейся депрессии. – Хватит паниковать. В конце концов, дядя Коня прав: есть еще чудо-орден, подготовивший столько заглушек, что их и Ларе Крофт на пару с Индианой Джонсом не обойти.

Мы дружно кивнули, признавая мамину правоту. То есть мы – это я, Алекс и Полина. А вот «дядя Коня» вдруг крутанулся на стуле и просипел:

– Как ты только что меня назвала?!

– До боли знакомая реакция, – пробормотала я, косясь на Шурика.

Тот невозмутимо пожал плечами и уточнил:

– Я так понимаю, сейчас нашей самой большой проблемой является то, что кто-то похитил амулет Кондратия, верно?

– Не совсем, – талантливо игнорируя испепеляющий взгляд «родственника», ответила мама. – Во-первых, этот таинственный похититель раскопал могилу не только нашей местной «старушки». Я была в Англии. Там, на одном из лондонских кладбищ, был похоронен второй амулет. И до него тоже добрались. Нужно в срочном порядке проверить остальные захоронения. Мне известно, где спрятаны десять амулетов: по одному в Париже, Риме, Каире, Бухаресте…

– Не любили члены ордена жить в глубинке, – хмыкнул Шурик.

– В нашем городе, – с нажимом продолжила Ядвига, – Лондоне, Токио, Новом Орлеане, Пекине и Санкт-Петербурге. Еще по трем амулетам, которые были захоронены самыми первыми, я найти координаты не смогла. Видимо, тогда у ордена еще не истощилась фантазия и он очень старался заныкать их подальше. Существует даже легенда, что один был захоронен в Трое, чуть ли не вместе с Ахиллом, но это вряд ли.

– Почему? – наивно спросила я.

Мама ухмыльнулась:

– Потому что тогда у нас не было бы проблем. Это же все равно что отправить амулет в глубокий космос: саму Трою найти не удается, а ты про какие-то артефакты говоришь. Нет, они где-то здесь, в реальных, а не мифических местах. Просто у меня нет нужной информации, но это вовсе не означает, что ее нет у кого-то другого.

Алекс кивнул, с умным видом слушая мамины объяснения. Потом спросил:

– Что нужно для того, чтобы отделить артефакт от тела хранителя?

На сей раз ответил Кондратий, что удивительно – даже не поинтересовавшись, кто такой Алекс и чем вызвано его любопытство:

– Заклятие было создано объединенным усилием светлого и темного магов. Так же и только так оно может быть разрушено.

– И что случится, если вдруг найдутся два идиота, которые это сделают?

– Магия хранителей прекратит свое действие, амулеты можно будет извлечь и объединить. Они сольются в один так называемый ключ. Он укажет местонахождение саркофага и будет одним из инструментов, позволяющим его открыть.

Поля нахмурилась.

– Одним из… – повторила она. – То есть только ключа недостаточно, чтобы выпустить титанов?

Кондратий победоносно ухмыльнулся:

– Разумеется нет! Ковен никогда не стал бы так рисковать. Саркофаг можно разрушить только исполнением трех условий, каждое из которых было тщательно продумано и таит в себе ловушку.

Мы дружно вытянули головы в его сторону:

– И какие же это условия?

– Во-первых, потребуется полностью завершенный ключ.

– Спасибо, мы догадались, – мрачновато ответил Алекс.

– Во-вторых, нужно нарушить баланс сил в природе. Здесь стоит учесть, что он и сам нарушается, уже только если амулеты находятся рядом друг с другом. Но для полноты эффекта следует добавить магическую составляющую. В идеале – призвать того же Бестиара. Желательно при этом не погибнуть.

Я хмыкнула: ну да, если к природному катаклизму добавить демона – это же какой резонанс получится…

Но потом вдруг странная и одновременно пугающая мысль проскользнула в голове:

– Так вот почему сейчас происходят все эти погодные аномалии!

– Угу, – кивнула мама. – Ведьмы, конечно, защищают города, но там, где амулеты были потревожены, случаются радуги в снег, потопы в пустыне, лед в Неаполе и другие необычные события. К счастью, есть еще и третье условие, дающее нам надежду на спокойную «безтитановую» жизнь. И, если вы спросите меня, я скажу, что придумал его настоящий гений! Для открытия саркофага нужна жертва. И что важно: жертва добровольная.

Я покосилась на Полину, потом на Алекса: кажется, они тоже не поняли.

– Фанатиков много, – в недоумении пожала плечами. – Почему ты считаешь, что с жертвой будут проблемы?

– А ты подумай, Ева! – широко улыбнулась мама. – Титаны были запечатаны предсмертными чарами, и только добровольная жертва, породившая последнее заклятие мага, способна их разрушить. Но не просто какого-то мага, а именно того, кто захочет вобрать в себя могущество Древних. Правда, красиво придумано? Чтобы получить доступ к силе, нужно умереть.

Ах вот оно что… Действительно шикарная идея! Кто захочет тратить время и силы, чтобы выпустить в мир уничтожителей, если будет заранее знать, что не сможет ими управлять?

Был, правда, во всем этом один крошечный нюанс:

– А что, если среди похитителей амулетов есть некромант?

На миг мама задумалась, с очень сосредоточенным лицом потирая пальцами лоб, а потом хмуро ответила:

– Тогда заглушка не сработает. Некромант оживит добровольную жертву, а поскольку титаны и так, скорее всего, уничтожат ее физическую оболочку, она ничего не потеряет. Вот блин!

Кондратий согласно кивнул:

– Никогда не любил некромантов. Сам голосовал, чтобы для заклятия соединения тела с амулетом использовали силу стихийного шамана, а не пробуждающего мертвых. Правда, с шаманом оказалось сложно договориться – этот упырь затребовал столько денег за работу, будто мы были отчаявшимися крестьянами, просящими его вызвать дождь. Пришлось остановиться на заклинателе: тоже не идеал, но хоть бесплатно. И без трупов.

– А по-моему, мы слишком сильно забегаем вперед, – сказала вдруг Полина. – Может, я и не права, конечно, но проблемы должны решаться по мере их возникновения. Какой прок думать о жертве и ее оживлении, если сейчас нам нужно всего лишь не позволить этим долбоящерам воссоединить амулеты?

Впервые Кондратий посмотрел на готессу с интересом. Мама тоже окинула ее внимательным взглядом и кивнула:

– Хорошо подмечено. Сейчас вернуть амулеты – главная задача. А для этого прежде всего следует понять, из каких городов они уже похищены. Представители Совета успели разослать несколько гонцов в разные части мира, потому мы знаем, что артефактов нет в Лондоне, Париже и Токио. Вас же я отправлю в Египет. Но сперва загляните в Рим, узнайте, что там за чудеса с потопом…

Я закашлялась и перебила маму на полуслове. Подняла руку, как на уроке, и, нахмурившись, заявила:

– У меня несколько «глупых» вопросов. Во-первых, ты не забыла, что у нас занятия в школе?

На меня с обеих сторон воззрились возмущенные глаза: кажется, ни Алекс, ни Поля не считали этот аргумент достойным внимания.

– Евочка, – мягко улыбнулась мама, – я рада, что ты у меня такая ответственная, но это дело куда важнее твоего среднего образования. Пропустишь недельку, ничего не случится. А захочешь, я лично уговорю директора оставить тебя на второй год. Если мы, конечно, этот переживем.

– Черт с ней, с неделькой! – без энтузиазма, но кивнула я. – Но почему ты отправляешь именно нас?! Неужели в Совете нет достойных ведьм, раз такое серьезное задание он поручает школьникам?

Мама хихикнула и проурчала как кот из мультфильма:

– Лучшие из лучших зализывают раны. Посылаем лучших из худших. А если серьезно: Ева, неужели ты думаешь, что я отправила бы тебя на сражение с похитителем? Ты прекрасно знаешь, какая сейчас погода в Италии. Египет, кстати, в этом вопросе от нее не отстает: хоть в чем-то Европу догнал. Я ни в коем случае не хочу, чтобы вы вмешивались в это дело на правах «бойцов переднего фронта», но слетать и проверить, действительно ли амулетов там нет, вам вполне по силам. Да и потом: ты что, так часто бываешь за границей?

– Ладно, допустим! – сквозь зубы процедила я, хотя Поля рядом уже почти семафорила глазами «Не ломай кайф, трусиха!». – Но если дело такое важное и имеет значение для целого мира, почему только наш Совет им занимается? Разве в Риме нет своих ведьм? Телеграмма в любом случае дешевле обойдется…

Теперь уже ответил Кондратий, окинув меня взглядом, под которым я почувствовала себя глупым плаксивым щенком:

– Все, что мы здесь рассказали, вообще-то считается великой тайной. И я пришел именно к тебе потому, что никто другой не должен знать, что мой амулет похищен. Чем меньше людей в курсе того, что происходит на самом деле, тем меньше шансов случайно выдать нужную информацию не тем магам. Орден, Ева, в свое время разделился не просто так. Ведьмы во все века не доверяли друг другу. И дело не в том, что кто-то из нас пользуется темной магией, а кто-то – светлой. Чародеи, независимо от дара, всегда были алчными и жадными одиночками. У них имелись собственные цели, амбиции и неудержимое стремление к личной выгоде. Потому нам так сложно ужиться вместе. Даже ведьм одного Совета редко можно назвать друзьями, что уж говорить о тех, кто живет за океаном и использует любую возможность, чтобы переложить свои проблемы на чужие плечи или под шумок расширить границы своих владений. А потому, Ева, мы всегда были и будем зависеть только от себя. В том числе и сейчас, в этом деле. По крайней мере до тех пор, пока это вообще возможно.

– То есть, – в нетерпении подпрыгнула на кровати Полина, – все, что нам нужно, – это слетать в Рим, а затем в Каир и своими глазами убедиться, что амулетов там нет?

– Именно, – кивнула мама. – Природные аномалии не могут быть единственно верным подтверждением того, что в этом городе больше нет артефакта. Собственно потому их и называют «аномалиями». Они могут появиться где угодно и по любой причине. А нам нужно знать наверняка.

Я вздохнула горше прежнего, не то чтобы не любила путешествовать, но…

– У меня последний вопрос, – сказала, уже предчувствуя реакцию. В общем-то не ошиблась.

– Ева, – прорычала Полина, – ты уже задолбала своими вопросами!

Но прежде чем я успела оправдаться, голос подал Кондратий:

– Как тебя зовут, девушка в странной одежде, которую так легко задолбать?

– Я – Полина Казакова, – бесстрашно блеснула глазами готесса. – Лучшая подруга Евы.

– Ну еще пару таких подруг, и врагов ей уже не нужно, – задумчиво протянул дядя.

Девушка ухмыльнулась:

– А еще я ее тренер и дуэнья!

– Дуэнья, говоришь? – сощурил один глаз маг, прошелся по мне оценивающим взглядом, будто всерьез намеревался понять, что и от кого «там» защищать. Судя по лицу – так и не понял, а потому мне стало вдвойне обидно. – Тогда да, ты должна лететь с ней. А ты, юноша?

– Меня зовут Александр, – представился Шурик. – Я Евин сводный брат.

– Вот только не нужно меня обманывать! – насупился старик. – Я отсюда вижу, что вас при всем желании родственниками назвать нельзя!

Мы с Алексом переглянулись, потом перевели вопросительный взгляд на маму. Она кивнула в ответ, и Шурик признался:

– Да, мы встречаемся.

– Превосходно, – проскрипел Кондратий. – И что же ты можешь предложить моей внучатой племяннице?

Александр задумался на мгновение:

– Ну я – заклинатель.

– У-о-у! – вытаращился дядька, и я мысленно сделала facepalm, представляя, в каких грехах меня сейчас будут обвинять. Но, как оказалось, Кондратий имел на отношения ведьмы и заклинателя какую-то неправильную точку зрения. – Так, значит? Призывающий демонов? Любопытно… Ева, сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – не понимая, к чему он клонит, ответила я. И тут же добавила: – В сентябре будет семнадцать.

– Беременности уже случались?

– Господи, нет, конечно! – выдохнула, чувствуя, как щеки начинают пылать.

– Значит, так, – решительно потер ладони Кондратий. – Тебе в ближайший год обязательно нужно родить!

Мне поплохело.

– Зачем? – просипела, глядя, как Алекс рядом судорожно хватает ртом воздух.

– Затем, что неизвестно, сколько у вас с заклинателем еще продлится эта любовь, а ребенок с такими генами никогда семье не помешает! – выдал дядька.

Я перевела круглые, полные отчаяния глаза на маму. Та усмехнулась и будто бы нехотя встала на мою сторону.

– Коня, ты слишком долго был в могиле. Сейчас другие времена и другие нравы. Девочке нужно получить образование, сформироваться как личность, посмотреть мир, попробовать других…

Алекс все-таки закашлялся, а мой взгляд из молящего стал укоризненным.

– Ладно-ладно! – тут же подняла мама руки вверх. – Не хочешь разнообразия, никто не заставляет. Но высшее образование получить ты просто обязана. Так и знай. А что у тебя там был за вопрос, до того, как мы затронули тему моих будущих внуков?

– Ах это, – крякнула я, запуская пятерню в прическу. – Мне хотелось узнать, как долго Кондратий будет жить у меня в комнате и в качестве кого мы представим его семье?

Полина Казакова

Богдан с трудом поднялся на локтях, окинул меня взглядом постоянно норовящих сойтись на переносице глаз и выдавил:

– Я еду с вами!

– Конечно-конечно! – ответила почти без сарказма. – Сейчас только температуру проверю и, если она в норме, сразу закрываю больничный.

– А ты можешь, да? – с надеждой спросил парень, и я даже без градусника поняла, что – нет, жар не спал, ибо в нормальном состоянии он так не тупил. – А то мне реально для универа надо…

Молча покачала головой, прижимая ладонь к его лбу. Прекрасно! Такими темпами он скоро дымиться начнет… Почему же лекарства не помогают? Ладно, черт с ней, с современной медициной, обратимся к знаниям предков.

– На вот тебе! – сунула Богдану градусник под язык. Он тут же поднял на меня взгляд Фродо, которому сказали тащить кольцо Всевластия в Ородруин: эдакий взгляд героя-камикадзе. Ну да, как же! Богданчик ведь у нас что попало в рот не тащит. – Не нравится? – оторвалась на секунду от изучения очередного вкладыша жаропонижающего. – У меня другой термометр есть. Хочешь, я тебе его в ухо суну?

Странно он как-то отреагировал: содрогнулся весь и пополз к стене. Смешной такой! Он что, решил, что я этот градусник ему по самые гланды задвину? А даже если и так: неужели надеется скрыться от меня, замаскировавшись на фоне обоев? Хотя с таким бледным лицом – почему бы и нет…

Отложила вкладыш и с задумчивым видом присела на край постели.

– Плохо дело, Богдан, – сказала после минутного молчаливого рассматривания напряженного пациента. – Тебе таблетки не помогают, а температуру надо сбивать. Похоже, придется действовать старым дедовским способом. – И добавила со зловещей усмешкой: – Кровопусканием.

Глаза парня мгновенно выросли до стандартов аниме: в них буквально читалась тысяча и одна причина того, почему этого делать не стоило. Но я не стала дожидаться, пока он их озвучит.

– Не переживай, – заявила убежденным тоном, – это не больно. Ну, может, совсем немножко с самого начала. А потом, когда первые пол-литра вытекут, ты вообще ничего чувствовать не будешь.

Бедняга дернулся, но я резко подалась вперед, за плечи припечатывая его обратно к кровати.

– Лежите смирно, больной! – приказала сладким голосом. – Пока я сбегаю за скальпелем.

И выскочила в коридор.

Ясное дело, никакого кровопускания знахари не практиковали. Причем не только сейчас, а вообще – никогда. Это только люди, суеверные и необразованные, могли предположить, что болезнь покинет тело вместе с кровью. К счастью для медицины, были и те, кто знал, чем может закончиться эта игра «в ножики». Да моего папу удар бы хватил от одной только мысли, что его дочь – потомственная лекарка – будет такое предлагать! А вот капустные листья при температуре очень даже помогают. Примотать их к запястьям и щиколоткам, там, где вены виднеются лучше всего, да менять почаще – и жар снимет как рукой. Проверенное и безопасное средство.

Короче, ощипала я кочан капусты, раздобыла запасной бинт, ножницы и со всем этим сомнительным добром потопала обратно в комнату. А там…

– Нет, ты только глянь, как сильно у него развит инстинкт самосохранения… – протянула, глядя на своего пациента.

Этот горячечный идиот в одной шелковой пижаме (метросексуал, блин!) стоял на подоконнике перед распахнутым настежь окном. Решил, типа, от меня сбежать. Ночью, зимой, с температурой под сорок.

Хмыкнула, ставя поднос с капустой на стол.

– Ты бы хоть тапки надел, что ли…

Богдан резко обернулся и, пошатнувшись, едва и правда не вывалился на улицу. А там третий этаж вообще-то! Хорошо, что я тренированная: в последний момент успела прыгнуть вперед и схватить его за штаны.

– Богдан, черт подери! – рявкнула, глядя на его симпатичный, но совершенно голый зад. – У вас под окнами даже сугробов нет. Куда ты поперся?!

– Воздухом подышать… – прошипел он в ответ, но тут же захлопнул варежку, когда снаружи раздался всплеск аплодисментов.

– Давай еще раз! – весело крикнул Егор. – Только теперь с разбега!

Ругнувшись, перехватила штаны второй рукой и одним могучим рывком затащила пациента обратно в комнату. Еще и на ногах помогла устоять. У него от болезни что, совсем мозг потек, раз он в таком состоянии поперся на карниз?!

– Факир сегодня не в форме! – крикнула, выглянув в сад, и захлопнула окно так, что створка всхлипнула. – А ты! – обернулась к Богдану. – Живо в постель!

Он неуверенно покосился на двери, потом на меня и, видимо, понял, что не добежит. Я выразительно ударила кулаком правой руки по ладони левой, чем подтвердила: не стоит и пытаться – целее будешь! Парень тяжко вздохнул и потопал обратно под одеяло, мимоходом бросив взгляд на стол.

– А зачем капуста? – спросил без особого интереса.

– Да так… – проворчала я, складывая руки на груди, – барану одному скормить хочу!

В светлых очах дизайнера скользнула тень возмущения, и я рыкнула, уже не в силах сдерживаться:

– А как тебя еще назвать, если ты все мое лечение сейчас на корню задестроил? Никакой тебе Италии, понял? Только постель, компот и полный релакс. А чтобы ты больше не пытался убежать… – улыбнулась своей неожиданной и такой соблазнительной идее, – я тебя на своего папу оставлю. Будешь у него ВИП-пациентом в больнице!

Вот теперь в глазах Богдана отразилась уже настоящая паника.

– В больницу?! К папе?!! Нет! Не хочу!

– Почему? – мягко улыбнулась я. – С предками моими не хочешь знакомиться?

И прозвучало это таким неприкрыто-угрожающим тоном, что Богдан сглотнул и помотал головой:

– Ну что ты, Полиночка! С твоими родителями – хоть сегодня! Просто… в больнице же бактерии всякие, зараза…

Я мысленно фыркнула: ага, «хоть сегодня»! А чего ты тогда пятнами пошел, герой-любовник?

– Богдан, это – лучшее лечебное заведение города! – сделала вид, что не просекла истинную причину его брыканий. – Там просто образцовая чистота, с пола есть можно!

– И все равно, – судорожно пытаясь придумать отговорку, проскрипел он больным горлом. – Мне не нравится, как там готовят!

– Гурманчик ты мой, – язвительно протянула сквозь зубы. – У тебя температура под сорок! Тебе по медицинским соображениям ничего, кроме овсянки и бульона, есть нельзя!

– Но там… там палаты на несколько человек! А соседи – это не айс!

– Разумеется, соседи не айс! – хохотнула вполголоса. – Я ж тебя не в морг повезу. Рановато еще…

Больше у него аргументов не нашлось. С несчастным лицом Богдан улегся в постель, укрылся до подбородка и, сраженный болезнью, тут же заснул, давая мне прекрасную возможность задействовать капусту. Ну я и развернулась вовсю. Забинтовала как мумию – руки до локтей и ноги до колен. Наложила эдакие органические шины, только штампа «Без ГМО» и не хватало. А что? Капусты в доме много, я еще три кочана видела, а я, может, всегда мечтала завести энта! Ну или хотя бы его кусочек.

Закончила уже после заката, и еще минут десять любовалась делом своих рук. А потом на цыпочках, плотно прикрыв дверь, скользнула в соседнюю спальню, к Еве.

– Как Богдан? – на секунду оторвалась она от сумки.

Я бухнулась в кресло:

– Завтра передам с рук на руки отцу.

– Неужели все так плохо? – с тревогой ахнула Моргалис.

Я скривилась:

– Да не то чтобы плохо, но надеяться на его сознательность я не хочу: самолечение – явно не конек этого Соколова. Ну серьезно, Ева! Он же как дите малое: будет тоскливо вздыхать, чихать и косить под умирающего, но таблетку выпить: что вы! Это горько, твердо и вообще – недостойно настоящего «ты-ж-мужика»! Вот пускай за ним теперь мой папаня посмотрит. Я ему звонила: завтра утром он сюда «скорую» пригонит – там два санитара размером со средний шкаф, от них еще ни один пациент не убегал!

Ева хихикнула, аккуратно складывая в рюкзак три шерстяных свитера. «Прекрасная» идея, учитывая, что мы собираемся в Египет.

– А как там твое домашнее привидение? – спросила, делая пометку в памяти потом перебрать ее сумку.

– На практике доказал, что обычные смертные его не видят, – улыбнулась ведьма. – Полчаса за Егором ходил, обтрогал всего: реакции ноль. Ну, почти ноль. Оказывается, когда тебя призрак касается, – это холодно.

– Ну да, – пожала плечами. – Об этом во всех фильмах говорится.

– Вот! И Егор теперь может спокойно подрабатывать в Голливуде консультантом. Бедняга. Он все окна на кухне проверил, пытаясь понять, откуда дует…

Я хмыкнула: нехило, похоже, дядя Коня поизмывался над местным Казановой.

– А Егор после встречи с твоим почившим родственником нам три билета в Италию достанет?

– Понятия не имею, – качнула головой Ева. – Сейчас мама вернется – они там с Алексом размышляют, как нам лучше лететь, – и мы все узнаем. А пока…

Узнать, что именно «пока», я не успела: снизу раздался мощный, уверенный такой сигнал входного звонка. Переглянувшись, мы с Евой наперегонки бросились к ступеням.

Ева Моргалис

Вопрос «Кого это принесло так поздно?» растаял в воздухе как неактуальный, когда Алекс распахнул дверь. Вообще, это хотела сделать я, но разве заклинателя обгонишь? Он же выскакивает непонятно откуда и тут же начинает командовать: «Стой здесь!», «Туда не лезь!», «К замку не прикасайся!». Блин, он меня что, током долбанет, если прикоснусь? Или там, за дверью, вдруг окажется истинный злодей, которому нипочем охрана на въезде во двор особняка, мои молнии и мамины защитные чары, но которому, видимо, совесть не позволяет вламываться в дом без приглашения. А потому он вежливо ждет на пороге, пока глупая девочка Ева откроет дверь и пригласит войти. Конечно, после этого он ее сразу же изничтожит.

– И после такого ты называешь параноиком меня? – буркнула, недовольно сверкая глазами из-за шуриковского плеча. Он хмыкнул:

– Ша, боевой хомячок! Я о тебе беспокоюсь.

– Обо мне не надо беспокоиться! – проворчала, аккуратно передвигаясь на передние позиции. – Я могу справиться с чем угодно!

Ну в тот момент мне и правда так казалось. Аж ровно до тех пор, пока Алекс все же не распахнул дверь. Вот тогда-то меня и сдуло за линию фронта, причем так быстро, что я и сама не успела понять, как это произошло. На пороге нашего дома стоял мрачный Костик и на вытянутой руке держал перед собой извивающийся черный коврик – Азриэля. Бедняга-демон скалил здоровенную пасть, изменял количество и длину ножек, цвет и курчавость шерсти, даже пару раз отрастил хвост, но выбраться из железного кулака некроманта не мог.

– Твое?! – поднял Костик очень хмурый взгляд на офигевшего Шурика. Заклинатель медленно кивнул. – Тогда не оставляй своих зверушек где попало! Мне в общаге запрещено держать животных!

И разжал кулак. Демон шлепнулся на пол и как здоровенная мохнатая сороконожка бросился прочь, в глубину дома. Я взвизгнула и шустро отпрыгнула с его траектории: может, я уже и привыкла немного к такому экзотическому питомцу, но все равно выглядел он жутковато.

– Ты что, специально пришел, чтобы его отдать? – спросила, краем глаза замечая, что Костик уже намеревается уйти. Тот на мгновение задумался, словно сам вдруг удивился своему поступку, и пожал плечами.

– А эта тварь просто так убираться не хотела. И дихлофос ее не взял. Пришлось принять альтернативные меры.

– Ты травил моего демона дихлофосом?! – недобро прорычал Шурик, но мурлыкающий голос из-за моей спины его перебил.

– Так-так-так, – покачивая бедрами, в прихожую вплыла мама. Скользнула любопытным взглядом по гостю, улыбнулась так, что я разглядела ее зубы мудрости. – Правильно ли я понимаю, что вы – тот самый некромант?

В ответ раздался судорожный вздох, и Костик громко, от души выпалил:

– Oh dear God! Вы самая красивая женщина, которую я видел в своей жизни!

Вот это был поворот! Моя челюсть со стуком упала на паркет, брови Шурика взметнулись к волосам. А вот мама хлопнула ресничками, нисколько не смущаясь от такого откровения, и властно положила ладонь мне на плечо.

– А Евочка не говорила, что вы такой галантный, – довольно заявила она и вдруг добавила: – Проходите же, Константин, не стойте на пороге. Мы всегда рады гостям.

Всегда рады? Кому? Некроманту?!

Кажется, у меня глаза стали размером с царские рубли. Шурик тоже, кстати, недовольно насупился: чего это мачеха в отсутствие отца с посторонними парнями любезничает? Но спорить не стал и, отойдя в сторонку, пропустил Костика в дом. При этом, правда, скользнул по нему таким взглядом, что я поняла: недолго осталось бедняге шастать по гостям.

– Ма-ам, – прошептала, глядя вслед Алексу с некромантом, – а зачем ты его пригласила?

– Побеседовать хочу, – объяснила Ядвига.

– То есть ты не веришь, что Костик не замешан в нашем деле? – нахмурилась я. – Думаешь, он может быть одним из тех, кто утащил амулет?

– Что ты, Евочка! – округлила глаза ведьма. – Мальчик совершенно безобиден, это ясно с первого взгляда. Но это вовсе не означает, что мы должны выпускать его из виду.

– То есть?.. – предчувствуя проблемы, уточнила я.

Мама подмигнула и весело сказала:

– Свой некромант в хозяйстве никогда не помешает! Особенно для дела, где замешан другой некромант. Идем!

И шустро двинулась в гостиную. Подальше от меня и моих вполне логичных возражений. Потому что в ее словах смысл, конечно, был, но в моей компании уже имелся один темный маг, который этот самый смысл предложит записать на бумажке, сложить трубочкой и сунуть себе… в шредер сунуть, короче. И это еще при хорошем раскладе.

– Мама! – крикнула, припускаясь следом, но меня проигнорировали самым нахальным образом.

– Скажите, Константин, – выходя в центр комнаты и останавливаясь перед некромантом в соблазнительной позе, томно спросила Ядвига, – у вас никогда не было желания стать героем и спасти мир?

Я бросила взгляд на Костика и прямо на его лице прочитала, что – нет. За двадцать лет жизни он ни разу не видел себя Бэтменом. Но мамина красота, похоже, временно отшибла ему память.

– Конечно, Ядвига… простите, не знаю, как ваше отчество, – дебильно улыбаясь, закивал он. – Сколько себя помню, столько лелею эту сраную… то есть странную мечту!

Хорошо оговорился, прямо по Фрейду. Но тут, видимо, чувство самосохранения все же очнулось, и Перов, закатав обратно вываливающийся от страсти язык, осторожно уточнил:

– А что, позвольте поинтересоваться, для этого нужно сделать?

– Всего лишь слетать с моей дочерью в Италию и кое-что проверить, – с доброй улыбкой пояснила мама.

У Шурика дернулся глаз.

– Ядвига, можно вас на минуточку? – напряженным тоном попросил он.

– Простите, а почему именно в Италию? – кашлянул, перебивая, «герой», как-то неожиданно быстро избавляясь от любовного потрясения. – Может, лучше куда-нибудь на местный курорт, а то моей стипендии даже на билеты не хватит.

– Ой, не переживайте о такой мелочи! – отмахнулась мама. – Билеты мы вам организуем.

– И еще у меня загранпаспорта нет, – добавил вконец запутавшийся некромант. Мама прикрыла рот ладошкой и стрельнула глазами в сторону Алекса. Тот тут же подозрительно насупился.

– И это не проблема! – заявила она. – Александр все равно будет призывать Аллазая – демона иллюзий, – чтобы вывести за границу Еву. Вот и вам паспорт с визой наколдует.

– Ядвига! – еще громче и уже сквозь зубы процедил заклинатель. – Я хочу с вами кое-что обсудить! Прямо сейчас!

Я, кстати, при этом диалоге тоже не отказалась бы поприсутствовать. Потому что одно дело путешествовать своей тесной компанией и совсем другое: вместе с едва знакомым некромантом. Но, оказалась, мама в своем желании захапать побольше одаренных персонажей в личное войско была не одинока: в комнату без звука и приглашения вошел Кондратий. Окинул присутствующих высокомерным взглядом, под которым мне резко расхотелось возмущаться и вообще – лишний раз напоминать о своем присутствии, наткнулся на Костика и вдруг изменился в лице.

– Прав ли я?! – ахнул, вытягивая шею и от того становясь похожим на черного грифа в котелке. – Это же некромант!

Вместо ответа Костик подпрыгнул на ноги, подбежал к магу и медленно, с предвкушением на любознательной моське, сунул руку тому в грудную клетку.

– Ни фига себе! – воскликнул тем же тоном, что и Коня пять секунд назад. – Да это же самое настоящее привидение!

– Ну, знаете ли, молодой человек! – обиженно отступил дядя. – Что вы себе позволяете? Если у вас есть магический дар и вы можете меня видеть, это еще не означает, что вам можно тыкать в меня грязными руками! У меня там, между прочим, важные органы… были когда-то!

– Ой да ладно, «грязными»! – убирая руку за спину, буркнул Костик. – Как будто для вас есть разница. Просто я раньше никогда не видел призраков и очень хотел бы изучить вас поближе!

– Становись в очередь, – ухмыльнулась входящая в комнату Полина, но дядя Коня так оскалился в ее сторону, что она тут же поменяла тему: – Только сначала объясни, зачем ты здесь?

– А он с вами в Италию летит, – тут же объяснила мама. – Четвертым. А потом в Египет.

– Я еще и в Египет лечу?! – вытаращился на нее Костик.

– Правильно! – вставил свое весомое слово дядя, словно вот только его решения нам для полного счастья и не хватало. – В этом деле некромант лишним точно не будет.

– Да в каком же все-таки деле?! – уже не стесняясь, рявкнул бедный, но, как мы только что выяснили, очень полезный некромант.

Предки вскинулись от вопля и впервые посмотрели на него с искренним изумлением.

Потом мама кашлянула в кулачок:

– Ах да… вы же не знаете…

И в двух словах рассказала парню про амулеты. Ну то есть не в двух, конечно: как такое вообще можно было кратко рассказать – там же истории на голливудский блокбастер, но довольно быстро. Минут за десять, наверное, только вот за это короткое время Костик успел продемонстрировать нам настоящие чудеса мимической акробатики.

– У него реально гуттаперчевое лицо! – с искренним восхищением прошептала Полина. Я кивнула, полностью соглашаясь.

А вот некромант, молча слушавший маму, дождался, пока она закончит, подумал и категорично заявил:

– Очень, конечно, интересная история, но я с вами в Италию не полечу!

– Почему? – очень удивленно спросила Ядвига. Костик поднял на нее тяжелый взгляд, в котором уже не было и толики прежнего восхищения, и грубовато отрезал:

– Потому что вы посылаете меня воевать с титанами! А я, так уж получилось, не Персей! И не дурак!

Мама с дядей переглянулись и синхронно нахмурились.

– Константин, да вы трус! – убежденно воскликнула Ядвига. Кондратий кивнул с таким видом, будто только что разочаровался во всех темных магах разом.

Некромант воззрился на них с возмущением:

– Ничего подобного! Просто я реально оцениваю свои силы!

– Но мы же не просим вас сражаться с Древними! – повторил дядя те же слова, которые еще несколько минут назад говорили мне. – Только полететь и проверить, на месте ли амулеты!

Костик подозрительно сощурился.

– И ради этого вы за свой счет посылаете четырех человек в Италию? – спросил, складывая руки на груди. – Что-то здесь не сходится!

– Кстати, да, Ядвига, – внезапно встал на сторону некроманта Шурик. – Я именно об этом и хотел с вами поговорить. Вам не кажется, что нас и так уже многовато для такого простого задания?

– Ты сейчас на что намекаешь?! – прорычала догадливая Полина, но Алекс даже не обернулся.

– Зачем конкретно нам нужен некромант? – спросил он с нажимом.

Мама замялась.

– На… всякий случай, – ответила нехотя.

– На всякий случай чего?! – не отстал Шурик, и ведьма не выдержала.

– Харэ меня задалбывать, Александр! – рыкнула она. – Думаешь, вам в Италии что-то угрожает? Окстись, ребенок! У меня не тринадцать дочерей, чтобы можно было пожертвовать парочкой ради спасения мира. Будь у нас выбор, Ева сидела бы дома, а не летала ревизором по Европам. Но выбора у нас нет, потому что время поджимает, а в нашем городе, увы, не настолько много сильных ведьм. Насчет же «всякого случая»… – Тут она резко обернулась к Костику: – Ты что же, любитель мертвечинки, думаешь, если древние восстанут, тебе удастся в бункере отсидеться? В склепе с бронированными стенами? Или у тебя есть возможность перебраться в созвездие Плеяд на пээмжэ? Потому что если нет, придется смириться с тем, что в предстоящей войнушке, если она вдруг случится, замешаны будем мы все. Итак вопрос: ты как, жизнь любишь?

– Ну да… – не очень уверенно промямлил Костик.

– Тогда хватит возмущаться и прими с благодарностью то, что тебе предлагают!

– Путешествие в Европу? – совсем тихо уточнил парень.

Мама блеснула глазами:

– Дружбу заклинателя, двух ведьм, знахарки и одного не очень полезного привидения!

Коня глухо кашлянул:

– Ну с дружбой – это ты переборщила… И, кстати, почему это вдруг не полезного?!

– А еще – обучение! – убежденно добавила мама. – И это, согласись, важно при любом раскладе, но особенно, когда будущее выглядит не очень радужным. Ты ведь не хочешь оказаться беспомощным и беззащитным при встрече с титанами?!

Я мысленно присвистнула: вау, сколько патетики! Особенно мощно эти слова звучали из уст той, которая лучше других знала, что при встрече с титанами у нас у всех будет мало шансов. Даже у очень образованных. Но на Костика тем не менее речь эффект произвела.

– Сегодня какой-то неправильный день! – в сердцах воскликнул он. – Сначала за мной долго шпионила какая-то волосатая неубиваемая тварь. Потом я ее полдня ловил и еще столько же допрашивал. А когда притащил хозяину, оказалось, что это вообще демон! А теперь я должен лететь непонятно куда предотвращать Армагеддон! Твою мать, как это все могло со мной случиться?! Я же, можно сказать, просто мимо проходил!

На короткий миг в гостиной повисла гнетущая тишина. Потом Алекс поднялся на ноги, шагнул к некроманту и со вздохом хлопнул его ладонью по спине.

– Ну чё, старик, полегчало? – не без ехидства поинтересовался он. – Тогда добро пожаловать в «семью».

– И вообще, – улыбнулась с дивана Полина. – Смотри на вещи проще. Когда у тебя еще появится возможность на халяву слетать в Европу?

Дядя фыркнул и мрачно заявил, тыкая в готессу пальцем:

– Повстречаете Древних, скормите ее первой.

Наверное, при жизни он был тем еще скупердяем.

Костик окинул нас всех тоскливым взглядом и обреченно кивнул. Понял, наверное, что откреститься не получится.

Мама, довольно улыбнувшись, опустилась в кресло.

– Вот и умница! А сейчас, обращаюсь ко всем, слушайте внимательно, – спокойно, уже без экспрессии, сказала она. – Я расскажу, что вам нужно будет делать.

Мы переглянулись и быстро заняли места: Поля с Костиком диван, я – кресло, Шурик отвоевал один из подлокотников. Дядя Коня остался стоять, заложив руки за спину и буравя нас подозрительным взглядом.

– Первым делом, – не обращая на него внимания, продолжила мама, – вы, ребята, отправитесь в Рим.

– А почему не в Неаполь? – тут же уточнила я. – В Риме всего лишь дождит, а вот в Неаполе все покрылось льдом. Это ведь куда показательнее, разве нет?

Ядвига снисходительно улыбнулась:

– Ты, Евочка, наверное думаешь, что вы едете зимними пейзажами любоваться? Или на сражение со стихией, как магические эмчээсники? Так вот, ничего подобного! В Неаполе вам делать нечего: амулет был захоронен в Ватикане.

– Круто! – воскликнула Полина. – Никогда бы не подумала, что ведьмы и священники будут действовать сообща.

– Да как же! – скривился Коня. – «Сообща». Церковь понятия не имеет, что охраняет могущественный колдовской артефакт.

– А потому, – вновь перехватила нить разговора мама, – вы сделаете следующее. – Тут она щелкнула пальцами, но вместо положенного бокала мартини у нее в руках появилась роза на коротком стебле с большим красивым ярко-красным бутоном. – Найдете в Ватикане могилу Пия Четырнадцатого и положите этот цветок на плиту с его именем. Если он станет белым, значит, все нормально и амулет на месте. Если же окрасится в черный цвет – дела плохи.

– А если, – поскребла в затылке я, – роза так и останется красной?

– Значит, вы ее не на ту могилу положили! – отрезала мама. – Еще вопросы?

– У меня один, – подал голос Алекс. – Как мы найдем в Ватикане могилу этого самого Пия?

Я подняла на парня удивленный взгляд: неужели в крошечном папском государстве похоронено много людей с таким характерным имечком? Хотя… раз наш Пий уже четырнадцатый, значит, тринадцать предшественников тоже где-то есть… Надеюсь, хотя бы не все они нашли свое последнее пристанище в Ватикане?

– Когда прилетите в Рим, найдите агентство «Le Tour». Там работает русский гид по имени Наташа Макарова, она проводит экскурсии по Ватикану, – пояснила Ядвига. – Предупреждаю сразу: девушка – не маг, но папский город знает вдоль и поперек. Однажды я была там в составе ее группы и лично обратила внимание всех присутствующих на могилу Пия Четырнадцатого. Уверена, после того случая она сможет найти ее даже с завязанными глазами, шагая задом наперед.

Я подозрительно нахмурилась:

– Не уверена, что хочу знать, каким именно образом ты обратила внимание на могилу…

Мама окинула меня веселым взглядом:

– Уверена, что не хочешь. И, кстати, не вздумайте упоминать меня при Наташе – удерет быстрее, чем успеете опомниться. Лучше вообще не говорите, зачем приехали.

– То есть, – склонив голову набок, разочарованно проворчала Полина, – мы в Ватикан едем как обычные туристы?

– А ты на что рассчитывала? – обернулся к ней Шурик. – По крышам туда пробраться, как Итан Хант в «Миссия невыполнима»?

– Не-ет! – мечтательно протянула подруга. – Лучше как Хью Джекман в «Ван Хельсинге»! Через секретный проход, но с помпой.

– Вот Дракулу победишь, будет и тебе помпа, – пообещал заклинатель.

Готесса подняла на него глаза, в которых ясно читалось, что от такого сражения она бы не отказалась. Ну если бы, конечно, вампиры в нашем мире существовали.

Мама покачала головой и с тяжким вздохом вернулась к наставлениям:

– Отыскать каирский амулет должно быть еще проще. Он захоронен в гробнице на крупнейшем кладбище города. Я отправлю Александру точные координаты на телефон. Сомневаюсь, что вы столкнетесь там с какой-то охраной, да и гид не нужен. Главное, с гробницей не ошибиться. Чтобы понять, на месте ли артефакт, воспользуетесь той же розой: положите ее на могильную плиту. Цветок снова вернет себе красный цвет через сутки после того, как вы увезете его из Рима, а в гробнице перекрасится либо в черный, либо в белый. И, пожалуйста, Ева, позвони мне, как только что-то выясните. Я хочу быть в курсе новостей.

– Хорошо! – бодро кивнула я.

Алекс покосился со странным выражением на лице, как будто ему не хотелось постоянно быть с Ядвигой на связи. А вот меня, наоборот, такая перспектива обрадовала: наконец наше задание перестало выглядеть как «стой там, иди сюда». Сейчас у нас была четкая цель, средства к ее достижению и даже какая-никакая группа поддержки на телефоне. С таким подходом можно было и в Европу слетать.

Странно, кстати, что «на оптимизме» повелась. Могла бы уже привыкнуть, что все идет по плану только в наивных детских сказках или диснеевских мультфильмах…

Глава 8

Погода такая, что каноэ можно не выкладывать из сумочки…

NNN

Константин Перов

В какую-то неправильную сказку я попал. С ведьмами, демонами, амулетами, за которыми в другой конец мира лететь надо. Еще и самого некромантом обозвали. А где прекрасные принцессы, единороги и добрые феи, исполняющие желания?! Вчера про джинна заикнулся – оказалось, и они существуют. Правда, живут не в лампах, а вызываются по руне заклинателями, зато честно пытаются трижды угодить хозяину. А потом набрасываются на него в попытке отвоевать свободу. Никакой тебе дружбы и шуточек, все по чесноку: побеждает заклинатель – и джинн еще на три желания у него в рабстве. В схватке выигрывает демон – и хозяина отпевают при свечах. А эту тварь потом коллективными усилиями выбрасывают обратно за Грань уцелевшие «призыватели». Чтобы, так сказать, зря землю не топтала. Ну и как после такого верить в хэппи-энды?!

Хотя черт с ними, с джиннами! У них там в контрактах свои условия прописываются и обе стороны знают, на что идут. А я?! Я-то каким боком в этой галиматье оказался замешан?! И ведь сам, дурак, виноват: ну, начали мне сниться странные сны, ну, поудивлялся необычной активности трупов – так какого после этого с лопатой на кладбище поперся?! Сидел бы себе и не отсвечивал! Но нет! Так ведь жизнь не в кайф! Надо было повыделываться, устроить (чтоб ее!) лабораторию в склепе (еще целых три каталки нужно больнице возместить), обзавестись друзьями! Вот на хрена мне такие друзья?!

Вчера случайно услышал, как Ева на полном серьезе убеждала Казакову, что лучший выход для меня – это временно прописаться у них в особняке. Ешкин кот! Да я чуть не поседел от такой перспективы! Полина, кстати, тоже не особо воодушевилась.

– И как ты это Алексу объяснишь? – спросила с сомнением. – Усыновишь Костика, что ли?

– Да! – выдохнула Ева. – Усыновлю, других вариантов нет. Мне же моя жизнь дорога.

Спасибо, «матушка»! Всю жизнь мечтал жизнь в доме с привидением и «любящей» семьей, сплошь состоящей из сверхъестественных сил. Да, и отцом называть заклинателя, который меня на дух не переносит. Один только ужин в его присутствии чего стоил, когда он у меня куриные кости прямо из тарелки повытаскивал. Аккуратно струсив картошечку обратно. Он что, реально боялся, что я эту самую куру сейчас буду оживлять?!

А прикол с Аллазаем?! Этот демон, как я понял, мог меня в кого угодно превратить, с любой внешностью, любым именем! Ну почему я стал именно Саддамом Абдулеймановичем Хусейком?! Меня же в аэропорту четыре часа проверяли, бороду эту чертову, наколдованную демоном, чуть ли не по волоску просмотрели, сумку дважды перетрясли, хорошо, хоть зонд сунуть не решились… Сукин «папочка»!

Нет! Бежать от них надо! Как меня только угораздило с такими связаться? Кого же я убил-то настолько святого в прошлой жизни, что сейчас вот так расплачиваюсь?!

– Костик, – ворвался в мои тяжкие думы голос Евы, – орешки будешь?

Резко обернулся и окинул девушку взглядом. Чересчур свирепым, похоже, потому что из-за ее плеча тут же появилась голова вездесущего Александра и мрачно уставилась на меня исподлобья. Блин, достал уже! Младшая Моргалис, если задуматься, единственный вменяемый член этого семейства, и с той нельзя нормально пообщаться. Только соберешься, тут же толпа «родственников» на горизонте вырисовывается: пасут без устали.

– Я буду! – Как всегда, не дожидаясь приглашения, вмешалась Казакова и, протянув руку над моими коленями, буквально выдрала из рук Евы пакетик с арахисом. – Кстати, я звонила Богдану. Его уже разместили в больнице, но с папулей моим он, похоже, пока не познакомился.

– Почему ты так решила? – полюбопытствовала Ева.

– Голос у больного слишком веселый был, – махом запихивая в рот пригоршню орехов, ответила Полина. – А что там с Егором? Я ведь так и не узнала, помирился он с Наташей или нет.

– Этого, увы, не знает никто, – вздохнула Ева. – Но пока вроде все складывается не слишком удачно.

– То есть я ее напрасно тогда весь вечер развлекала?! – воскликнула знахарка, и хотя я не понял, о чем идет речь, сразу решил, что эта история меня мало заинтересует. Любовь-морковь, сопли-слюни… Черт, надо было в другом ряду место попросить.

– По-дурацки, я гляжу, развиваются отношения у старшего братца Соколова с его Наташкой, – вытянув ноги под переднее сиденье, философски заметила Полина.

Я с обреченным видом прикрыл глаза ладонью: кажется, сейчас начнется диалог. Нет, не так: ДИАЛОГ! О жизни: бессмысленный и беспощадный. Прощай, мой мозг.

– Почему? – предсказуемо спросила Ева.

Я с надеждой скользнул глазами по салону: может, где-то завалялось свободное местечко? Пускай между Крюгером и Франкенштейном – все равно не откажусь. Главное, подальше от этих трещоток. Увы, самолет был заполнен.

– Ну вот что, по-твоему, такое любовь? – с торжествующей улыбкой спросила Полина. Я с тоской посмотрел, как заклинатель сует в уши наушники и откидывается на спинку кресла. И как я только умудрился свои дома оставить?!

– Это когда не видишь недостатков другого человека, – подумав, ответила Ева. – И когда мир вокруг кажется полным чудесных красок. И когда веришь, что на пути к счастью можно преодолеть любую преграду. Ну это если мы говорим об истинной любви, конечно.

«Истинная любовь, – мысленно повторил я. – Блин! Может, очередь в туалет занять? Там всего-то человек двадцать стоит…»

– Хорошо сказала, – кивнула Казакова. – Главное, очень удобно с формулировкой получилось: если любовь настоящая – все преграды можно преодолеть. А если нельзя – значит, ненастоящая. Вот так, не подфартило. Только то, что ты описала, это не любовь. Это влюбленность. Именно она позволяет не замечать недостатков. Любовь не застилает глаза. Ты видишь все минусы, замечаешь изъяны, но благодаря ей можешь с ними мириться. А вообще, я бы сказала, что любовь рождается из влюбленности. Но для этого нужно пройти пять этапов.

«Пять этапов?! – с тоской пронеслось у меня в голове. – Целых пять гребаных этапов?!! Так, нужно срочно чем-то себя занять…»

– Этап первый. Вы рветесь навстречу друг другу в любое время и по любому поводу. Ни о чем не задумываясь и не жалея. Позови среди ночи, и он бросится к ней сломя голову. По кладбищу в полнолуние. И придет на час раньше, а потом будет ждать ее еще два, потому что истинная леди всегда опаздывает!

«Будь проклят тот, кто это придумал», – вздохнул я и зевнул.

– Этап второй, – продолжила неугомонная Казакова. – Кстати, именно с него всегда начинают те, у кого все нормально с чувством самосохранения. Обрати внимание: о мозгах не говорю – здесь планка падает у всех. Но все же на втором этапе народ начинает задумываться об удобствах и искать лучшие варианты. Придумываются новые маршруты, корректируется время…

Пришлось признать, что попытки заснуть меня не спасают.

«Кажется, нужно обратиться к старому доброму приему, – вздохнул с сожалением. – Итак, дважды два – четыре. Четырежды четыре – шестнадцать. Шестнадцатью шестнадцать… так… три в уме… двести… пятьдесят шесть… Двести пятьдесят шесть на двести пятьдесят шесть… пять плюс три… дважды два плюс… черт, все-таки, завис…»

– На третьем этапе мужчина уже знает, что дама сердца никогда не придет вовремя, но все равно является пораньше.

«Идиот!»

– Хотя, надо признать, это уже начинает его слегка раздражать. Ведь почему он должен тратить крохи драгоценного, выделенного для встречи времени на то, чтобы стоять одному?..

«…как дураку!»

– …под дождем, во тьме? Этап четвертый начинается, когда мужчина на встречу приходит вовремя. Он уже на сто процентов уверен, что она опоздает, его это бесит, как канцелярская кнопка в ботинке, но он просто физически не может себе позволить явиться хотя бы на минуту позже. Ведь где-то там, в оккупированном влюбленностью сердце, все еще живет надежда, что именно сегодня, сейчас, она явится по расписанию. Пока он в это еще верит. И, мне кажется, твой братец Егор застрял как раз на этом этапе. Он ждет свою Наташку, свято веря, что однажды она к нему вернется. И рад ее видеть, даже понимая, что они оба живут по собственному расписанию и их дороги вряд ли когда-нибудь сольются в одну.

«Сла-авься оте-ечество, на-аше свобо-одное…»

– Но однажды, наконец, – возбужденно потерла ладоши Казакова, – он переступит эту черту и вырвется на пятый этап влюбленности. Последний этап. Когда желание встречи становится меньше стремления к комфорту. Место свидания подбирается ближе к дому, а опоздание на десять минут считается нормой для обоих. И когда сама встреча уже не кажется чем-то волшебным, но скорее привычным и понятным. Именно здесь, на этом этапе, у влюбленных остается только два пути для развития их отношений: либо они начинают видеться как можно реже и расстаются. Либо…

Честно говоря, на этом слове не только Ева, но и я повернул к Полине голову.

«Либо он дарит ей часы с кукушкой на полстены?» – хмуро предположило мое воображение.

– …либо они съезжаются и строят семью вместе, учитывая интересы, планы и ожидания обоих. Вот тогда это уже называется любовью.

«Бред какой-то! – выдохнул убежденно, – но слава богу, закончился. Еще два этапа – и я бы сунул в уши арахис».

Поудобнее умостился в кресле, прикрыл глаза: лететь было еще без малого два часа, можно было и вздремнуть…

– Девушка, вы меня простите, но вы не правы! – вынырнула вдруг голова какой-то кудрявой мадам над опущенной спинкой переднего кресла.

– Вы так считаете? – скептически изогнула бровь Казакова. Мадам с готовностью кивнула. – И где же, по-вашему, я ошиблась?!

– Ну смотрите!.. – всплеснула руками неожиданная собеседница.

Я закатил глаза:

«Убейте меня кто-нибудь…»

Ева Моргалис

Знаете, я – ведьма. Я могу летать на чем угодно: на метле, в ступе, на крыльях демоницы Тамар (без особого восторга, и все же). Но бывают ситуации, когда даже мне в небе становится не по себе.

– Уважаемые пассажиры! Просьба пристегнуть ремни. Идем на посадку! – весело раздалось из динамика… и мы пошли. То есть я сначала даже не поняла, куда так быстро поскакали стюарды. Оказалось, капитан не шутил: он и правда решил сесть. И сделать это в кратчайшие сроки. Нет, серьезно: там как будто аэродром «юнкерсы» бомбили и уже две трети взлетки успели раздолбать. А мы во что бы то ни стало должны были приземлиться до того, как они доберутся до последнего кусочка. На всякий случай напомню, что летели мы не на винтовом кукурузнике и не на мелком двухрядном боинге, а на нормальной такой трансатлантической махине на двести посадочных мест. Так вот я ко всему привычная, но у меня не то что уши заложило – в глазах потемнело. Народ рядом дружно вцепился в подлокотники: кажется, это был первый в моей жизни перелет, когда никто не пытался заснять окружающие пейзажи на телефон – просто не до того было. Рядом кто-то тоскливо ныл, впереди сидящая кудрявая тетка тихо, но отчетливо затараторила «Отче наш», и только Костик радостно улыбался и через шесть сидений пытался заглянуть в иллюминатор:

– Вертикальная посадка? Круто!

И я сразу определила, в какую сторону меня будет тошнить…

Из самолета выходили с дрожащими коленками, пугая работников аэропорта «di Fiumicino» ровным сине-зеленым цветом лиц. Впрочем, они и без нас были напуганы.

Знаете, что такое для Европы снег с дождем? А метель? Это стихийное бедствие! Катаклизм! То, что нашему человеку: «Слегка непогодится, надо бы шапку надеть», для римлянина почти начало апокалипсиса. Хотя если бы от обычного снегопада на дорогах нашей родины творилось то, что происходило в тот день на трассах Италии, мы бы, наверное, думали так же…

– Понимаете, – на ломаном английском объяснил водитель такси где-то через сорок минут после того, как мы выехали из аэропорта, а он все равно отчетливо проглядывался в зеркалах заднего вида, – дороги скользкие, аварий много. Все стоит!

– Да что ты? – мрачно фыркнул Костик, которого посадили на заднее сиденье между мной и Полиной и который этому почему-то совсем не обрадовался. Я вздохнула и покосилась на часы: стрелка медленно перешагнула отметку в три часа пополудни.

– Кажется, сегодня мы уже никуда не успеем, – протянула, глядя в окно, где совсем близко от нашей машинки буксировала и сигналила стайка точно таких же.

– А я разве не говорил, что нужно ехать на поезде? – обернулся с переднего сиденья заклинатель.

Полина тут же окрысилась в ответ:

– Просто мне хотелось полюбоваться красотами города! Мы тут всего два дня: нужно ловить каждый момент.

– Ну раз так, – изогнул бровь Алекс и махнул в сторону окна, – любуйся на здоровье! Надеюсь, оно того стоило.

– Да вы не переживайте, – смущенно улыбаясь, вмешался таксист. – Такая пробка еще с километр протянется, не больше…

– Слушай, ну мы же еще недалеко отъехали, – позвала я. – Может, вернемся, пока не поздно, и пересядем на шаттл?

– Извините, но по правилам дорожного движения я не могу вас здесь высадить, – бескомпромиссно отрезал водитель. – Можете подождать, пока перестроюсь, но не уверен, что это получится сделать быстро.

– Езжайте прямо, – сквозь зубы выдавил Алекс и опять уселся к нам спиной.

Я тоже отвернулась – к окну, потому что разглядывать драпировку шуриковского сиденья сил уже не было. Костику, к сожалению, отворачиваться было некуда, потому он просто закрыл глаза. Осталась только Полина, которая сама же настояла на такси, а теперь вот пыталась делать вид, что все ОК и своим решением она полностью довольна. Поскольку шило из ее мягкого места никто не вынимал, выходило не очень убедительно.

– Да ладно вам! – не выдержала она наконец затянувшегося молчания. – Мы все в одной лодке и не должны срываться друг на друге. Я, между прочим, от ситуации… тоже не в сильном восторге. Еще и есть хочется…

– Ты же слопала мой сэндвич в самолете, – удивленно покосилась я на нее. – И весь арахис.

– Ой, ну что такое сто грамм арахиса для взрослого человека?!

– Там, вообще-то, полкило было… – осторожно уточнила я.

Поля закатила глаза:

– Давай я тебе расскажу, как работает организм с быстрым обменом веществ…

Я даже не успела кивнуть, Костик резко выпрямился, схватил с пола свой рюкзак, сунул в него обе руки, покопался и, вытянув из недр сникерс, буквально разодрал обертку в клочья.

– На вот! – с размаху сунул он шоколадку Полине в рот. И добавил, опасно блеснув глазами: – Жуй медленно! И молча!

Алекс хохотнул, Полина напыжилась, но от сладкого отказаться не смогла. Черт, да она не выплюнула бы сникерс, даже если бы ради него пришлось сражаться с драконом! Бедный, кстати, дракон: молочный с орешками «приз» способен в считаные мгновения превратить мою подругу в какого-то киборга-уничтожителя, безжалостного и на редкость живучего. А еще мстительного, что автоматически увеличивает степень ее опасности вдвое. Потому что, даже объевшись вкусняшкой от пуза, она не забудет того, кто пытался испортить ей аппетит.

– Спасибо, Костик, – мурлыкнула готесса, облизываясь после последнего кусочка шоколадки. – Ты знаешь, как обрадовать девушку. Это хорошо!

Некромант скосил глаза.

– Для кого хорошо? – уточнил мрачным голосом. – Ты, между прочим, только что схомячила мой неприкосновенный запас.

– Серьезно? – нахмурилась Полина. – А как долго этот самый запас пролежал в твоей сумке?

Костик с невинным видом покосился в окно.

– Сложно сказать… Он старожил походного рюкзака. И ведь совсем не вонял, пока ты его жевала, что, я считаю, было хорошим знаком…

Готесса скрипнула зубами.

– Учти, экспериментатор, я сегодня ночую с тобой в одной комнате! Если меня прижмет, ты будешь первым, кто об этом узнает. И чтобы не сомневался: я позабочусь, чтобы об этом ты еще и никогда не забыл!

Парень потемнел лицом и, кажется, аж содрогнулся от подобной перспективы.

– С чего это вдруг мы будем ночевать вместе?! – просипел он тоном Хомы Брута, которому только что приказали провести три ночи у гроба Панночки.

Готесса осклабилась:

– А что тебя не устраивает?

– Ну я, блин, даже не знаю, с чего начать! – всплеснул руками Костик. – Вдруг ты станешь ко мне приставать?! И вообще: я согласился поехать на условиях полного обеспечения. Хочу отдельный номер!

– А получишь губозакатывающую машинку, – хмуро вставил свое веское слово меценат Соколов, и на этом, собственно, перепалка закончилась. Потому что у Шурика и так настроение было не ахти, а при упоминании о семейном бюджете, которым оплачивалось путешествие некроманта, вообще падало ниже плинтуса. Неудивительно, что оставшуюся часть пути мы ехали молча: никому не хотелось попасть под горячую руку заклинателю, и без того измученному контролем над Аллазаем.

Кстати, таксист не соврал. Минут через пятнадцать машинка выбралась из пробки и набрала скорость. А спустя еще четверть часа мы остановились у гостиницы с резными воротами и двумя красивыми львами, «сидящими» на низком кирпичном заборе.

– Наконец-то! – выдохнула Полина и, схватив сумку, первая выбралась из авто. Догнали мы ее уже у стойки регистрации. Высокий мужчина в светлом костюме с бейджем смотрел на готессу с подозрительной настороженностью, на каком-то нижнеклеточном уровне понимая, что это именно тот клиент, от которого стоит ждать неприятностей. И он не ошибся.

– Вот мой паспорт, – сообщила Полина, выкладывая документ на стойку. – Мы заказывали два двухместных номера. Я хочу тот, который с видом на море, но чтобы было тихо, с кроватью не у окна, не ниже пятого этажа, с балконом и джакузи.

– Полечка, – шепотом позвала я, глядя в несколько обалдевшие глаза администратора, – в этом отеле только три звезды…

– …и четыре этажа, – в тон мне добавил Костик.

– …и в Риме нет моря, – произвел контрольный выстрел Шурик. Полина обернулась, окинула нас убийственным взглядом и закатила глаза.

– А балконы здесь есть? – вновь обернулась к администратору.

– Есть! – с готовностью кивнул он. – Могу предложить номер с большой лоджией… которая, правда, выходит как раз на центральный железнодорожный вокзал…

Мгновение Полина молчала, выразительно играя желваками, потом вздохнула и протянула руку:

– Давайте. Все равно я туда выходить не собиралась. А у стеклопакетов хорошая звукоизоляция…

– Но у нас нет стеклопакетов, – смущенно поправил дядя, укладывая ей на ладонь ключ с номерком. И объяснил в ответ на вытянувшееся лицо Полины: – В Италии редко бывает холодно, даже зимой…

Правда, тут же добавил, когда вьюга за окном с очередным подвыванием попыталась пробить себе дорогу в помещение:

– Но, конечно, всякое случается.

– Как же нам «повезло» с гостиницей, – язвительно протянула готесса. – Сейчас вы еще скажете, что у вас нет ресторана?

– Могу порекомендовать кофейню за углом, – смущенно пожал плечами администратор, и Поля просто не нашлась, как бы так культурно отреагировать. Только обернулась к Шурику и недовольно бросила:

– В следующий раз, Скрудж МакДак, бронируй места в «Хилтоне»!

Тот опустил на пол рюкзак, криво ухмыльнулся и ответил:

– В следующий раз, мамаша Гавс, мы поедем в Европу за твой счет!

Наш номер был маленьким, но уютным: две одноместных кровати с желтыми покрывалами, тумба с лампой и телефоном между ними, трюмо, маленький холодильник, стул и большое окно, занавешенное тяжелыми темными шторами. Приоткрыв одну, я выглянула на улицу: погода и не думала улучшаться. Солнце скатилось к линии горизонта, и серый пейзаж, и без того тоскливо смотревшийся днем, стал совсем мрачным.

Сзади раздалось два глухих удара – это Алекс сбросил на пол рюкзаки. А потом очень тихо, почти бесшумно, ступил ближе и обнял меня рукой за плечи.

– Я думала, ты еще сердишься, – прошептала, чуть повернув голову.

Он прижался щекой к моему виску:

– Тебя не должно это беспокоить.

– Но ведь все равно беспокоит, – упрямо возразила я. – Когда ты нервничаешь, я тоже начинаю переживать.

Он хмыкнул, подумал и прошептал на ухо:

– Прости, Ева. Меня действительно слегка бесит эта ситуация, но я постараюсь быть сдержанней.

– Не надо извиняться, – после паузы вздохнула я. – Ты уже второй раз за последние полгода летишь на другой конец мира из-за наших, ведьмовских, проблем. На твоем месте я бы тоже злилась.

– Эй! – с усмешкой позвал Шурик и за плечи повернул меня лицом к себе. – Что значит «ваших» проблем? Мы вместе, а значит, проблемы у нас тоже общие. И потом: разве не твоя мама говорила, что проснувшиеся титаны не дадут жизни никому?

– Тогда… – изогнула я бровь, – почему же ты такой недовольный?

– Потому что я не понимаю, на хрена было посылать с нами еще и Костика с Полиной! – возмущенно ответил Алекс. – Они как пятое колесо в телеге: явно лишние. Еще и постоянно батлы какие-то между собой устраивают. Знахарка твоя пять секунд на одном месте усидеть не может!

– Эй! – подняла я на него сердитый взгляд. – Любишь меня – люби и мою подругу!

– В этой поговорке говорится о собаке, – скривился всезнающий заклинатель. – Хотя в случае с Казаковой она действительно подходит: та тоже как неразумный щенок пытается сунуть свой нос в каждую щель. Ну да ладно, фиг с ней. А некромант-то нам зачем? Какая от него может быть польза, если он со своим даром носится как обезьяна с гранатой? Гробокопатель бестолковый. Только на Аллазая из-за него потратился.

– И на старую гостиницу с облезлыми стенами? – ехидно добавила я.

Шурик опустил глаза, задумчиво скользнул по моему лицу и широко улыбнулся:

– А вот здесь ты ошиблась. Гостиница мне как раз нравится. Она чем-то похожа на отель любовных утех в Японии: приятное место.

Удивленно хлопнула ресницами:

– Ты когда-то был в таком?

– Нет.

– Но ты хотя бы был когда-то Японии?

– Нет, но много о ней читал!

– Угу, – криво ухмыльнулась я. – Начинаю догадываться, что именно.

– Классная страна, между прочим, – ничуть не смущаясь, подмигнул Шурик, обнимая меня за талию. – Обязательно слетаю на досуге. Надеюсь, составишь компанию?

Тихонько засмеялась, обхватывая его руками за шею.

– При одном условии: отели не будут единственной достопримечательностью, которую мы посетим!

Александр сделал скорбное лицо.

– Черт, ты разгадала мой коварный замысел! Но тогда и я попрошу об одолжении. В нашу следующую поездку мы отправимся только вдвоем.

Я подняла лицо, подставляя губы для поцелуя, и выдохнула:

– Согласна!

«Дззз-ынь!»

– Мама дорогая! – подпрыгнула на месте. Звонок у телефона был таким громким, что его, наверное, и на первом этаже услышали. Кто здесь жил до нас, в этом номере? Стая тетерей?!

Дрожащей рукой подняла трубку.

– Алло? – раздался оттуда звонкий голос Полины. – Ева? Ева, не молчи, ты меня слышишь?

– Да, – выдохнула я. – Слышу, конечно.

– А у вас все нормально? – подозрительно уточнила готесса. – Я не мешаю?

Вздохнула, покосившись на недовольного Шурика:

– Конкретно сейчас – уже нет.

– Отлично! Тогда спускайтесь вниз и пойдем ужинать. Я залезла в Интернет – здесь неподалеку есть отличное местечко. У вас пять минут на сборы.

И отключилась. Я аккуратно положила трубку обратно на рычаг и подняла глаза на заклинателя: он молча снял со спинки стула шубу и протянул мне.

– Кажется, я только что понял, зачем Ядвига послала с нами Полину, – заявил не слишком веселым тоном и махнул на дверь. – Но, по крайней мере, с этим вечно голодным троглодитом мы тоже будем питаться вовремя…

Александр Соколов

Надо признать, иметь своего хила[8] в команде бывает очень полезно. Даже если он болтлив не в меру, и вообще – ведет себя так, будто сейвится перед стартом. Или где-то раздобыл лишние девять жизней и теперь не знает, куда их девать. Зато кто еще способен сотворить зелье от насморка буквально на коленке? И у кого еще в аптечке найдется связка сушеного остролиста вместо обычного аптечного нафтизина?

– Никогда больше не говори, что я вас не выручала, – самодовольно заявила готесса, раздавая нам всем по чашке дымящегося напитка. Я принюхался: какая же гадость эта нетрадиционная медицина… – Одного не понимаю: как они вообще здесь выживают, эти римляне?

– В смысле? – поднял глаза на Казакову.

Она бухнулась на кровать рядом с Евой и, даже не морщась, сделала большой глоток из своей кружки.

– Это же Европа! Здесь должно быть все что душе угодно и по высшему разряду. А на практике в восемь вечера уже все аптеки закрыты.

– Ну а чего ты хотела? – пожал плечами я. – Провизоры – тоже люди и у них свои профсоюзы. А значит, свой график работы, не превышающий заявленный по закону, и переплаты за каждый лишний отработанный час.

– Бли-ин… – поджала губы знахарка. – Звучит, конечно, соблазнительно… с точки зрения будущего аптекаря. Но как клиент я недовольна!

– Это ты еще не знаешь, как здесь магазины работают, – хмыкнул, вспоминая, как пару лет назад в Барселоне обнаружил, что в воскресенье после двенадцати дня не только маленькие лавочки, но даже супермаркеты наглухо запечатаны!

Полина покачала головой:

– Чего-то мне больше не хочется здесь жить. Работать – еще куда ни шло, но жить – нет, спасибо…

А говорила – трудности ее не пугают.

– Ладно, – поднялся на ноги, – если больше никто не хочет определять границы своего патриотизма, попрошу на выход.

– Но ведь еще только половина десятого! – возмутилась готесса.

Я глянул на часы:

– Отлично! Наконец-то выспимся.

– Как будто вы будете спать, – ворчливо заявила она.

– Какая догадливая девочка!

– Вот именно! – патетично вздохнула Полина. – И сами не отдохнете, и о друзьях совсем не думаете!

– Слушай, – процедил, заметив, что у Евы на лице начинает быстро прорисовываться выражение «в-ущерб-себе-помогу-другому», – что ты от нас хочешь?

– Ну… – тут же замялась готесса. Это вообще было в ее стиле: сначала возмутиться, а потом попытаться придумать этому достойную причину (и не суметь). – Вы могли бы сыграть с нами во что-нибудь!

– Во что-нибудь мы и так будем играть, но вдвоем!

– А могли бы и нас пригласить!

Костик поперхнулся напитком:

– Спасибо, но я не ценитель извращенных удовольствий!

– Можно подумать, я о таком мечтаю! – хмыкнула Полина. – Но в карты мы могли бы пару раз…

– Иди отсюда! – рявкнул, тыкая пальцем в дверь. В ответ готесса показала язык и, махнув некроманту, потопала на выход.

– Смотри только не скончайся от передозировки эндорфина в организме! – пожелала мне напоследок. А потом, обернувшись, добавила уже для Евы: – А ты поломайся хотя бы для вида, чтобы ему жизнь медом не казалась!

– Я в тебя сейчас что-нибудь брошу!

– Ох ты ж какие мы нервные! – буркнул этот неугомонный человек, но выскочил прежде, чем я успел нащупать лампу. Очень жаль, кстати: с такого расстояния я бы точно не промахнулся.

С мало скрываемой радостью захлопнул дверь, потом подумал, открыл ее снова и повесил на ручку табличку «Не беспокоить!».

Ева любознательно склонила голову к плечу:

– Ты ее еще стулом подопри, для верности.

– Зачем? – сделал вид, что не понимаю, к чему она клонит. – Горничная вламываться в номер точно не будет.

– А вдруг Полина вернется? – прищурила один глаз ведьма.

Я пожал плечами:

– Ну и что она здесь увидит? Может, ты, конечно, на что-то другое рассчитывала, но я собираюсь спать.

Девушка потерла подбородок и недоверчиво изогнула брови:

– То есть как это спать?

Демонстративно зевнул:

– Ну а что еще остается? Ты вон простыла, чувствуешь себя, наверное, паршиво. Придется уложить тебя в постель, укутать поплотнее и… ну разве что массаж могу сделать.

– Массаж? – переспросила ведьма.

Я кивнул:

– Угу. Чтобы лучше спалось. Только сейчас в душ сбегаю. Не хочешь, кстати, мне компанию составить? Исключительно для экономии времени?

Она подняла на меня лучистые глаза, отставила чашку и спрыгнула на пол:

– Ну разве что только для экономии, – а потом взяла за руку и с соблазнительной улыбкой, от которой мне стало жарко, почти потащила в ванную комнату.

И кто сказал, что с женщинами сложно договориться?

Ева Моргалис

Я, пока с Алексом не познакомилась, больше всего любила спать не на боку, не на животе, а по диагонали, изображая паука. Особенно круто это было делать, когда детская одноместная кровать, с которой периодически «выпадали» то голова, то ноги, сменилась здоровенным двуспальным диваном. Причем ложилась спать я всегда правильно – по струнке, а просыпалась в таких позах, будто всю ночь пыталась обскакать Алину Кабаеву в художественной гимнастике. И высыпалась, главное, отлично! Иногда даже ловила себя на мысли, что ничего больше для свидания с Морфеем и не нужно: только бы кровать была побольше и чтоб под боком никто не мешался. А потом повстречала Алекса и все изменилось. Ведь, как оказалось, просыпаться на груди любимого парня даже приятнее, чем поперек дивана. И это удовольствие не могли уменьшить ни маленький, скудно обставленный номер дешевой гостиницы, ни паршивый продавленный матрац, ни даже вопли готессы за стеной.

Так, стоп! Какие вопли?!

Разлепив один глаз, покосилась вверх: там Алекс, приподнявшись на локтях, с интересом смотрел на дверь. И молчал. А за нею бушевала Полина:

– Откройте! Вы там живы?! Впустите меня! Тут гигантские тараканы и моль размером с небольшой американский беспилотник! Если вы меня сейчас не впустите, она меня сожрет!

– Долго она уже кричит? – тихо спросила я у парня. Тот хмыкнул:

– Да минуты три будет. Пережила нападение орков, зомби и одного пещерного человека, я так и не понял, кто исполнял его роль: то ли Костик, то ли администратор…

– А чего ты ее не впустишь?

На меня опустили веселый взгляд:

– Ее через закрытые двери слушать интереснее.

Ага, как же! «Интереснее»… Будто он не догадывался, чем это все может кончиться. Стук ударов внезапно прекратился и крики стихли. В коридоре раздались звуки торопливых шагов (я грешным делом подумала, Казакова и правда убегала от гигантской моли), непонятной возни, и деловитый голос Полины заявил:

– Погодите, уже не надо открывать! Я сейчас все сама сделаю!

Мы озадаченно переглянулись:

– Что она сделает сама?!

А потом что-то звякнуло в замочной скважине, раздался удар, еще один…

– Она ломает дверь?! – просипел Шурик, но жуткий металлический лязг заглушил мой ответ.

– Та-дам!! – ворвалась в комнату готесса, размахивая напильником. Алекс сглотнул и прижался спиной к стене. Мне, честно говоря, тоже стало нехорошо.

– Поля, ты откуда… зачем… как?!

– Да сама не ожидала, что так получится, – сконфуженно убрала знахарка «отмычку» за спину. – Фиговые здесь замки: от пары ударов вылетают.

– Ты выбила нам замок?! – выдохнул Шурик.

– Я случайно, честное слово! Тут просто эта штука как раз в тему нарисовалась… – и покосилась на напильник с таким видом, будто он сам, по собственной воле, изуродовал дверь. – Наверное, какой-то рабочий забыл. Ну разве же можно оставлять инструменты на подоконниках без присмотра?!

– Действительно, – проскрежетал зубами заклинатель. – Какой дурак этот рабочий: не предугадал заселение в гостиницу макаки из заезжего цирка!

– Слушай, я правда не хотела, – уже несколько обиженно промычала готесса. – По идее замок должен был взломаться, а не вылететь с куском двери… Я вообще вас только попугать собиралась. Но если тебе от этого станет легче: с администратором, так и быть, я сама разберусь!

– То есть ты еще и с администратором разбираться не хотела?!

Полина аж отступила на шаг:

– Не хотела, но считай, ты меня уговорил!

Мгновение Шурик молчал. Я тоже, хотя по другой причине. Он-то явно хотел ответить, просто не был уверен, что от этого мои уши не свернутся кроваво-красной трубочкой. А уши мои он любил (сам однажды признался!). Ну а я просто слов таких не знала, чтобы правильно отреагировать. А другие сейчас были не в тему. Потому что я, конечно, люблю Полину, но, блин, долбануть напильником по замку – это что вообще такое было?!

Неудивительно, что, когда Шурик вдруг хохотнул у меня под ухом, я вздрогнула и подняла на него испуганный взгляд: неужели довели? Но парень и не думал скатываться в истерику (к счастью: я понятия не имела, что собой представляет истерика заклинателя!). Только обнял меня за талию, прижимая к себе, и выдохнул в ухо:

– А прикинь размер штрафа, если бы мы все-таки заселились в «Хилтон»?

Ну, логично: вряд ли даже система «все включено» подразумевает услугу отработки навыков взлома на казенных замках. В крайнем случае, если тебя так уж штырит, придется оплачивать это отдельно…

То есть это я так думала, что придется, пока не увидела воочию, на что способен очень плохой вор, но с отличным даром убеждения и прокаченной до высот Джомолунгмы наглостью.

– В смысле, как это: сам вылетел? – возмущенно уставился на Полину администратор, когда она с невинным лицом показала ему свидетельство своей личной победы над здравомыслием.

– Представляете?! – всплеснула руками готесса.

– Не очень, – хмуро, но честно ответил мужчина.

– А вот я сейчас продемонстрирую! – радостно оскалилась Казакова, и всем своим невзрачным весом навалилась на ручку пока еще целой двери соседнего с нашим номера. Администратор криво ухмыльнулся, справедливо сомневаясь в успехе операции. И я не могла его винить: в Поле при всем желании сложно было насчитать больше полутора метров роста, да и самый маленький размер одежды не добавлял внушительности бицепсам. Она скорее походила на перекрасившуюся эльфийку из какого-нибудь фильма Питера Джексона, чем на брутальное производное Стэтхема, способное взломать дверь одним поворотом запястья. Бедняга админ! Он же не знал, что эта крошка на лету может остановить коня под восемьсот кило весом или, не особо напрягаясь, укатать в асфальт парочку зарвавшихся героев урбан-стайла…

«Хрясь!» – выдал замок и вместе с челюстью администратора грохнулся на деревянный пол.

– Вот! – обличающе ткнула в образовавшуюся дыру пальцем Полина. – Как вы можете это объяснить?!

Судя по размеру глаз, мужик смог бы объяснить это не иначе, как «Miracle!»[9]. И это было именно то, чего ждала Полина.

– В общем так! – деловито заявила она. – До вечера я хочу, чтобы нашим друзьям выделили другой номер. С нормальной дверью! А пока мы перенесем все ценные вещи в ваш центральный сейф! И не вздумайте сказать, что мы не имеем на это права: я не собираюсь оставлять паспорт и деньги в номере, куда так легко проникнуть!

– Но вы первая, кто вообще попытался это сделать… – неуверенно протянул дядька, на что Поля блеснула глазами и гневно отрезала:

– И я очень удивлена, что мне это удалось!

А потом развернулась на каблуках и гордо покинула этаж. Мы, подхватив сумки, молча последовали за ней.

Полина Казакова

Когда Ядвига попросила об услуге, я и подумать не могла, что это выльется в такой… ералаш, блин!

«Позаботься о моей девочке!» – в устах нормальной матери эта фраза означает «не дай втравить ее в неприятности». В худшем случае: «помоги из них выбраться». Но уж никак не то, что определила для себя Ядвига! Господи, мадам, я, конечно, понимаю, что у меня кмс по хамству и чемпионский пояс по умению делать морду кирпичом в любой жизненной ситуации, но это уже перебор!

Нет, я понимаю: материнское беспокойство и все такое, но какого черта после приземления самолета и включения техники мобильник сообщил мне о семнадцати пропущенных вызовах с номера старшей Моргалис?! О чем вы так сильно хотели поговорить со мной в полете? О форме облаков за окном? Или о том, видно ли на высоте одиннадцати тысяч метров путешествующих по радуге леприконов?!

Ну да фиг с вами и вашей паранойей! Прилетели – я отзвонилась. Мне не сложно, хотя могли бы и дочь набрать: уверена, она бы не расстроилась. Впрочем, у вас же гениальный план (знать бы еще, в чем заключается его гениальность), которому я сдуру обещала содействовать. Он не предполагает участие Евы, так что я потерплю. Даже не чертыхнусь, когда вы трижды наберете меня в такси, причем дважды – уже после того, как я пообещаю сообщить о заселении. И что характерно: вы ведь совсем не хотите, чтобы Ева знала о нашем маленьком «заговоре», потому разговоры получатся приблизительно такими:

– Еще в дороге?

Да, вам тоже опять «здрасьте»!

– Угу…

– Ну ладно, жду!

Конечно, это звучало совсем не странно, нет. Я вообще умею отлично шифроваться, особенно от сидящей рядом ведьмы с идеальным слухом. Она ведь у нас такая тактичная, такая вежливая: мало того что старается не подслушивать, так даже услышав что-то, вопросы не задает. Вот вы мне, к примеру, два раза позвонили, когда мы у стойки регистрации в отеле стояли, а она даже не покосилась! О чем это говорит? Конечно, о воспитании! Я бы, например, точно не сдержалась. Честно говоря, я, зная о нашем плане, уже еле сдерживаюсь. Серьезно, Ядвига, чего вы добиваетесь?

Особенно громко мне захотелось задать этот вопрос следующим утром, в половине седьмого, когда вы разбудили меня телефонной трелью и вопросом:

– Вы уже в Ватикане?

Да! Подгадали к утренней службе!

– Мы спим, – ответила хриплым голосом, с завистью покосившись на Костика. Счастливчик! Дрыхнет себе на соседней кровати и горя не знает, а мне разбирайся со старшей Моргалис и ее временным помешательством…

– То есть вы что, еще в кровати?! – тоном «О нет! Ваше бездействие станет причиной нового апокалипсиса!» возопила в трубку Ядвига. – Немедленно вставайте! Наташа Макарова не станет ждать!

– Наташа Макарова тоже еще спит, – убежденно буркнула я. – В Риме даже солнце пока не встало.

– Ах да… – сразу успокоилась ведьма. – У нас же разница во времени… Ладно, проехали пока с Ватиканом. Как там Ева? Что делает?

Я в раздражении скосила глаза на телефон, потом снова поднесла его к уху:

– Наверное, досматривает последний сон.

– Что значит «наверное»?! – тут же напряглась Ядвига. – Вы что: в разных номерах ночуете?

Нет, блин! А на что она рассчитывала?! Что взрослая девочка Ева пошлет лесом своего сексуально озабоченного парня (а каким он еще может быть, в его-то возрасте?), получив такую прекрасную возможность дорваться до его идеального во всех смыслах тела?

– Мы поделились на группы, – зевнула в трубку. – Мой сосед по номеру – Костик.

– Значит, так! – внезапно почти рыкнула ведьма. – Иди и поднимай на ноги мою дочь! Сейчас же!

Твою ма-ать…

– Ядвига, шесть тридцать! – по слогам, четко повторила я. На соседней койке беспокойно всхрапнул некромант. – Шесть тридцать утра! Все, что они могли сделать: они уже сделали. Куда теперь-то спешить?

Долгую секунду Ядвига думала, потом скрипнула зубами и упрямо приказала:

– Все равно вставай!

Пришлось, чертыхаясь, выбираться из постели.

– Ну встала, – отрапортовала мрачным тоном. – Дальше что?

– В смысле? – удивилась ведьма, словно мои дальнейшие действия должны были быть вполне определенными и понятными. Ну то есть не только для нее, но и для всех остальных. – Иди будить Еву!

Тоскливо закатила глаза. Вспомнилось вдруг выражение: «ты мой лучший друг и по совместимости – говнюк». Мысленно попрощалась с кроватью, натянула джинсы и вышла из номера.

«А завтрака еще полчаса не будет…» – пронеслось в голове.

– Так, Ядвига, я у их комнаты, – заявила в трубку ожидающей ведьме. Странно: когда она говорила, что хочет быть в курсе событий, я не ожидала, что имелись в виду именно такие события.

– Стучи! – приказала Моргалис.

Отлично представляя, какими словами встретит меня невыспавшийся заклинатель, я трижды приложилась кулаком о косяк.

– Не отвечают, – буркнула Ядвиге.

– Стучи громче!

Бли-и-ин…

Повернулась спиной и пару раз врезала по двери каблуком.

– Ну?! – потребовала Моргалис.

– Спят!

– А если позвать?

О’кей, я позвала. Громко, в трубку, чтобы у мамаши-ведьмы не возникло сомнений в моей лояльности. Она прониклась. А вот из номера не донеслось ни звука, и, честно говоря, это было уже немного странно. Ведь это же как нужно было вчера друг друга измотать, чтобы уснуть настолько богатырским сном? Черт, даже завидно стало…

– Ну что?! – требовательно спросила Ядвига, выдергивая из пучины размышлений. Образ Богдана растаял, так до конца и не сформировавшись.

– Ничего, – в том же тоне ответила я. Ведьма присвистнула: видимо, ей пришла в голову та же мысль, что и мне секунду назад, но она тут же взяла себя в руки, кашлянула и приказала:

– Ломай дверь!

– Чего?! – ахнула, не веря своим ушам. Ломать дверь? Какая-то в ее пьесе у меня совсем неадекватная роль!

Но Ядвига, кажется, не шутила.

– А вдруг что-то случилось?!

– Конечно, случилось! – тихо, но уже с ноткой истерики рявкнула я. – Мне рассказать, что именно?!

– Полина, мы не в том положении, чтобы быть оптимистами! – огрызнулась Моргалис. Наверное, не хотела слушать подробности романтического вечера дочки. – Я сейчас говорю о том, что на них могли напасть! Или похитить! Или того хуже…

Я покачала головой:

– Ядвига, у вас же прямая эмоциональная связь с Евой, – напомнила тоном редкостной зануды. – Она что, напугана? Ей плохо? Она чувствует боль или гнев?

– Так! – рыкнула Моргалис. – Наша связь работает не всегда… и вообще! Ты согласилась помогать и выполнять мои маленькие просьбы? Вот и ломай дверь!

– Как?! – воззвала к последнему аргументу. – Как я ее сломаю, если она деревянная и тяжелая?! Простите, но таран не поместился в сумочку!

– А я тебя сейчас научу! Там рядом какая-нибудь железка есть?

Спасибо, Ядвига! Именно этого бесценного знания мне в жизни и не хватало! Всегда мечтала побыть взломщиком – и тут вы, с железкой.

Хм… и ведь получилось же, чертов я гений! Да еще с первой попытки! Сама в шоке: далеко не каждая знахарка способна вот так быстро проникнуть на чужую территорию. Здесь же нужно понимать общую концепцию строения замка, обладать нехилой такой сноровкой, проявлять чудеса ловкости… ой, да кого я обманываю! Если врезать посильнее, замок сам вывалится. Вместе с ручкой. Двери здесь только с виду дубовые, а на деле: фанера фанерой. Перочинным ножиком вскрыть можно.

Короче, именно так я размышляла, стоя перед Евой и Шуриком с напильником в одной руке и телефоном в другой. Невероятно, но факт: меня не послали. Даже заклинатель. Он, конечно, попытался возмутиться, но далеко не так бурно, как на его месте возмутилась бы я. И от того мне стало стыдно. Стыдно! Мне! А ведь я была уверена, что давно изничтожила собственную совесть!

– Ядвига, они не расстанутся, как бы вы ни старались, – категорично заявила, выходя обратно в коридор.

Ведьма удивленно хмыкнула:

– С чего ты взяла, что я хочу, чтобы они расстались? Наоборот! Я пытаюсь научить их бороться с трудностями!

– Ну пока вы научили их бороться только со мной, – хмыкнула с сарказмом. – Да и зачем им это? С какой стати укреплять то, что и так достаточно крепкое?

– А ты сама подумай, – нехотя, словно не желая пока раскрывать свои замыслы, буркнула Ядвига.

– Ничего не приходит на ум, – ответила я.

– И очень жаль! – мрачно подытожила Моргалис.

– Так, может, объясните, наконец?! – вспылила, стараясь звучать уже даже не уважительно, а хотя бы просто не слишком громко. – Или хотя бы намекните?

Ядвига тяжко вздохнула в трубку:

– Ладно, попытаюсь. Вот ты как думаешь, долго еще Алекс пробудет никому не известным заклинателем, не прошедшим последнюю инициацию и не представленным Совету? Особенно сейчас, на фоне эпического сражения, грозящего затронуть всех?

Я скривилась:

– Да пофиг Алексу на Совет! Как будто он станет слушать его решения…

Наверное, я сказала что-то очень смешное, потому что ведьма вдруг мерзко захихикала и только потом выдала:

– Мы все такие умные до поры до времени. А потом жизнь поворачивается жо… в смысле, не самой привлекательной своей стороной и приходится делать выбор в пользу довольно неприятных вещей. Союз ведьмы и заклинателя, Полина, будет таким скандалом, по сравнению с которым мой брак со смертным – это так, цветочки. Мало того что единственная наследница древнего рода отказывает целому списку достойнейших из своего лагеря, она еще и отнимает вкуснейший талант у вражеского. И не важно, будет ли кто-то пользоваться этим талантом, здесь значение имеет сам факт. Боюсь, при таком раскладе у Евы будет маловато союзников в ее «борьбе за любовь».

Я на мгновение вспомнила количество защитных щитов, которыми Ядвига в свое время окутала своего смертного жениха, сглотнула и покачала головой:

– Все это понятно… Но вот теперь я совсем запуталась. Ведь если то, что вы рассказали, – правда, самым логичным было бы заставить Еву и Алекса разойтись… что я, конечно, считаю, ужасной идеей. А вы говорите, что это как раз не входит в ваши планы?

– Потому что самым логичным было вообще не допускать этого союза! – воскликнула Ядвига. – Но так уж вышло, что этот вариант мы профукали… Вернее, я его проспала, будь он неладен, этот колдун с имперскими замашками! Не убил бы его Бестиар – своими руками придушила бы заразу. Но факт остается фактом: Ева влюбилась, и теперь остается только план «Б»: сначала разобраться с недоброжелателями, а уже потом благословлять этих Ромео и Джульетту на открытые отношения.

– И как долго вы собираетесь с ними… э-э-э, разбираться? – спросила с долей сомнения в голосе.

Ведьма хмыкнула:

– А хрен его… то есть кто ж его знает? Но до тех пор было бы лучше, если бы Ева… не привыкала к Александру. Не привязывалась так уж сильно. Возможно, какое-то время им вообще будет лучше держаться друг от друга подальше. Ну чтобы не привлекать лишнего внимания. Конечно, я уверена, что рано или поздно мы найдем способ… и вообще! У них долгая жизнь, Полина! У них есть возможность подождать. И если любовь достаточно сильна… короче, мне самой это не нравится, но чем дольше я думаю, тем больше понимаю, что это – самый правильный выход. А потому…

Последнее слово она почти рявкнула мне в ухо, заставив споткнуться на ровном месте:

– …иди сейчас и проследи за тем, чтобы они выползали из постели! А завтра поменяйся с Алексом номерами, чтобы…

Решение пришло неожиданно, как-то само собой. Мне даже не пришлось дослушивать идею очередного тактического маневра до конца.

– Что-то связь барахлит, Ядвига! – крикнула вполголоса и с тихим бульком опустила телефон в здоровенный аквариум, украшавший коридор отеля. Посмотрела, как, пуская пузырьки и пугая золотых рыбок, он опускается на самое дно, и криво ухмыльнулась: – Ой как жаль… как жаль… хороший был телефон… туда ему и дорога!

Потому что – да, я признаю Ядвигу Моргалис неким пассионарием с вековым опытом и грандиозными способностями, стратегом уровня «бог» и вообще – нереально талантливой личностью, но с этого момента мы с ней в разных упряжках. Ибо – не фиг! Я не сторонник интриг, «Санта-Барбр» и других вялотекущих разборок. И даже если это лучший из вариантов, я не стану мешать подруге строить личное счастье. Я лучше затарюсь у папы нужными зельями, откопаю где-нибудь дробовик и буду держать фронт вместе с ней. Героически и до конца. В режиме «nightmare». Вдвоем против всех.

Потому что, мать ее, именно так я представляю себе борьбу за любовь!

Ева Моргалис

Наташа Макарова была женщиной средних лет и тяжелой судьбы. Это читалось на ее лице, сплошь покрытом морщинами и какими-то странными темными пятнами (возможно, загаром), в ее глазах, подозрительно глядевших на мир исподлобья и даже в тугом пучке блекло-рыжих волос, который возвышался на затылке и придавал ее облику еще более угрюмый вид. Похоже, переезд в южную страну не пошел ей на пользу, как и работа экскурсоводом в «Le Tour». Голос Макаровой был хриплый и шершавый, как кусок наждачной бумаги, и ей бы не стоило так много говорить. А еще так быстро и так монотонно – потому что слушать истории в подобном исполнении было просто невозможно!

– Экскурсия начинается в одиннадцать, – со скоростью пулеметной очереди выдала она. – Встречаемся здесь за пятнадцать минут. Попрошу не опаздывать!

Народ закивал. «Народ» – это мы четверо, два украинца, трое русских и один поляк. Очень интернациональная подобралась группа.

– А как долго мы будем ходить по Ватикану? – глядя на часы, спросила упитанная барышня из Москвы. На ней была огромная мохнатая шапка и шуба из натурального меха, делающая и без того крупную женщину совсем необъятной.

– До трех – со мной, – с какой-то обреченностью ответила Наташа. – Потом – сами хоть до ночи.

– То есть к обеду успеем закончить, – определила женщина и временно потеряла к экскурсоводу интерес.

– А что именно мы будем смотреть? – вмешался Костик. Макарова вздохнула, как будто этот вопрос звучал здесь с завидным постоянством, и выдала почти на автомате:

– Собор и площадь Святого Петра, Сикстинскую капеллу, ватиканские музеи. Их вообще-то девятнадцать штук, но сейчас открыты только семнадцать.

– Черт! – выругался Костик. – А я так хотел все посмотреть!

– Там почти полторы тысячи помещений, – хмыкнула Наташа. – Поверьте, для одного дня более чем достаточно.

– А захоронения? – изогнул бровь Перов. – В священные гроты, где похоронены папы, спускаться будем?

Экскурсовод подняла на него опасливый взгляд:

– Почему вас это так интересует?

Костик сделал задумчивое лицо и развел руками:

– А я – некромант.

Повисла пауза. Мы дружно вытаращились на Перова. В глазах Поли читалось, что он – не некромант, а идиот, а в перспективе еще и мертвый идиот, если из-за него нас в Ватикан не пустят. Но Наташа, как ни странно, отреагировала спокойно. Только деловито уточнила:

– Это тот, который могилы раскапывает, что ли?

– Нет, – усмехнулся Костик. – Это тот, содержание могил которого выкапывает себя само.

– Хм, – философски выдала Макарова, – ну, тогда ладно.

Похоже, перспектива оттягивать сумасшедшего туриста от усыпальниц понтификов пугала ее куда больше, чем нашествие зомби. Наивная женщина… и пофигистка каких мало.

– Больше вопросов нет? – равнодушно уточнила она, и когда мы дружно покачали головами, без слов потопала обратно в офис «Le Tour». Мы же остались стоять на его пороге, щеголяя красными кружочками на лацканах одежды – отличительным знаком нашей маленькой группы. Потом тетка в шубе, подцепив одной рукой субтильного мужчину с рыбьими выпученными глазами, а второй – недоросля лет тринадцати, на лице которого застыла маска отчаяния и муки в ожидании грядущей четырехчасовой пытки, потащила обоих в сторону ближайшего ресторана. Поляк сосредоточился на сувенирах, которые продавались с лотка прямо напротив агентства. Украинцы, видимо, решили зря времени не терять и скрылись в недрах соседнего офиса: там продавали морские круизы. Одни только мы пока не придумали себе развлечения, и Поля не преминула этим воспользоваться.

– Ты что творишь, демонское отродье?! – напустилась она на Костика.

Алекс, как единственный из нас, кто реально имел отношение к демонам, скривился, но перебивать не стал.

– А что не так? – мрачно уточнил Костик.

Готесса округлила глаза:

– Ты только что признался смертной в том, кто такой! А если бы она…

– Что? – перебил некромант. – Поверила мне? Да я и сам себе периодически не верю! К тому же теперь мы знаем, что точно найдем своего почившего Пия.

– Да мы бы и так его нашли!

– Ну ты же слышала: сейчас в Ватикане работает не всё, хотя я и не понимаю, что по такой погоде можно ремонтировать.

– Конечно! – язвительно протянула Полина. – Повезло же нам, что Пия не отправили на реконструкцию. Ведь именно этого несчастного понтифика похоронили в одном из двух закрытых музеев! Видимо, в цирке места не хватило.

Мы с Шуриком переглянулись, обменялись улыбками, и я решила, что пора вмешаться:

– Полиночка, уйми свой гнев. Костик уже все понял. Костик, ты ведь все понял?!

– Проникся, осознал, выгравировал золотыми рунами на нефритовой дощечке своей памяти!

– Вот и чудненько. А пока вернемся к тому, что у нас сорок минут свободного времени. Что будем делать?

Готесса с недовольным фырком оторвалась от жертвы и пожала плечами:

– Можем пойти вслед за русскими и поесть.

– В ресторане? – переспросила с улыбкой. – За сорок минут я как раз успею просмотреть меню. Хотя от кофе бы не отказалась. Жаль, что в Риме нет Starbucks…

– Зато тут есть куча кафешек, – утешил Шурик. – И, кажется, я помню, где в прошлый раз мне готовили отличный капучино. Идем!

Забегая вперед скажу, что экскурсия мне не понравилась. Во-первых, как выяснилось, за сорок минут в Риме нельзя пообедать, даже если ты – троглодит весом под центнер и принципиально не заказываешь ничего, кроме пиццы и пасты. А потому нам всей толпой пришлось ждать с полчаса, пока оголодавшее семейство наконец закончит пополнять организмы углеводами и вспомнит, зачем собственно явилось к стенам Ватикана. По лицу Макаровой было понятно, что это далеко не первый случай. Видимо, наученная горьким опытом, она отнеслась к опозданию философски, но решила отомстить. Потому следующий час нам пространно и в деталях рассказывали о площади Святого Петра. Стоя в центре этой самой площади. Нет, я не спорю: это действительно прекрасное сооружение, памятник архитектуры и вообще – грандиозная конструкция с обелиском, колоннами и насыщенной историей, но слушать об этом было бы куда интереснее в уютном кафе. Или летом. На худой конец – весной или осенью, но не в феврале, сражаясь с метелью и пряча голову в воротник! Наташа, казалось, не чувствовала мороза и, приказным тоном заставив нас сгрудиться вокруг нее, минут двадцать насиловала нам мозги изобретательностью итальянских мастеров. Я видела, что она старается и что ей действительно кажется это важным, но уже на десятой минуте перестала понимать, что мне говорят. Хотелось сесть прямо тут, на брусчатку, и притвориться мертвой. Хотя, может, уже и притворяться не пришлось бы…

Но это, как оказалось, было только начало. Потому что вторым этапом пытки (о, мальчик из Москвы, как я тебя понимала!) были ватиканские сады. И они, чтобы вы не сомневались, тоже раскинулись под открытым небом. Было безумно интересно наблюдать за покрытой снегом зеленой травкой, выключенным на зиму фонтаном и несколькими обледеневшими пальмами. И в этих самых садах мы застряли еще почти на полчаса. У стендов с фотографиями разукрашенной Микеланджело Сикстинской капеллы. И дольше бы, наверное, простояли – уж больно воодушевленный голос был у нашего гида.

Полина не выдержала:

– Я так понимаю, из этого похода живыми вернутся не все?!

– Что такое? – недовольно прервала свой монолог Наташа. – Это часть экскурсии…

– А мне кажется, это часть какого-то гребаного испытания, которое будет стоить мне приятных воспоминаний о Ватикане и, возможно, двух-трех пальцев на ногах!

– Вы замерзли?! – «догадалась» гид таким тоном, словно это было самое невероятное и практически самое невозможное, что вообще могло произойти.

Полина сделала возмущенное лицо:

– А почему бы и нет?! На улице минус десять!

– Ну… – замялась Наташа. – В Риме и правда редко бывает такая низкая температура. Потому даже зимой мы проводим основную часть экскурсии на улице. И не только мы! Посмотрите вокруг.

Готесса послушно окинула взглядом сад: действительно, у каждого стенда по периметру застыло по парочке коченеющих разно-национальных групп, слушающих рассказы своих гидов.

– И никто не жалуется! – с нажимом добавила женщина.

Поля хмыкнула:

– Наверное, потому, что две трети посетителей здесь – норвежцы. У них врожденный иммунитет к холоду. Посмотрите на вон ту барышню с расцветкой шалавы (надо бы и себе прикупить такую же бордовую помаду) – на ней даже шарфа нет! А еще одна треть состоит, кажется, из товарищей из Кореи. Походу, из Северной, потому что умные люди из Южной не ездят на экскурсии зимой!

– А вы, значит, не умные люди? – внимательно приглядевшись к окружающим, уточнила Наташа.

Полина оскалилась:

– Мы – люди подневольные, и это наше оправдание! Идем внутрь!

Экскурсовод подчинилась нехотя, посылая в сторону готессы выразительные лучи презрения и упреков. К счастью (и, прежде всего, к счастью самого гида), Поле на них было начхать. А остальные в нашем маленьком отряде, хотя и молча, но все же поддерживали идею слинять в тепло. Потому негодовала Наташа в гордом одиночестве. Помню, я тогда еще подумала: «Какая ответственная женщина! Хочет донести до нас столько интересного…»

И только потом поняла, что это была не положительная ее черта.

Сколько там в Ватикане музеев? Семнадцать, если считать только открытые? Мы побывали в шестнадцати! А это, на минуточку, почти семь километров маршрута. Да просто чтобы их протопать по каменному холодному лабиринту, нужно быть любителем экстремальных видов спорта. Так ведь еще и слушать приходилось! Не знаю, как кто, а я не впечатлилась. Честно говоря: почти не помню, о чем рассказывали. Кроме одного момента.

– Вот это, – вдохновленно заявила Наташа часе на четвертом «похода», – памятник шишке. Видите? Сейчас я вам расскажу, что он здесь делает…

В общем, я так толком и не поняла, что в центре Ватикана забыла шишка, но ее саму помню до сих пор. Возможно, потому что к тому моменту только такое вот неожиданное «явление» имело шансы проникнуть в усталый разум. А может быть, потому что сразу после шишки мы вошли в усыпальницы. Ну то есть как вошли? Скорее сбежали туда от Наташи, как вампиры от первых солнечных лучей: у нее по плану был еще один музей античности, но мы уже вдоволь насмотрелись на гипсовые головы римских и греческих героев.

– Фу-ух, – выдохнул Костик, когда Наташа вместе с остатками группы скрылась из виду, – такое чувство, что меня сначала пристрелили, потом оживили, но дырку размером с грецкий орех в голове заделать не удосужились…

– Ого! – удивленно покосилась на него готесса. – Глядите, кто заговорил! Четыре часа молчал – и вдруг прорвало.

– Я не молчал, – скрипнул зубами некромант. – Я терпел! Это разные вещи. Я вежливый! И вообще я здесь раньше никогда не был. Мне интересно!

– Мне тоже, – вздохнула я. – Но осматривать Ватикан нужно иначе. Здесь и трех месяцев не хватит, чтобы все обойти, оценить и понять, а уж о нескольких часах и говорить не стоит…

– А помнишь, что я тогда сказала, еще дома?! – тут же воскликнула Поля. – Здесь туристом быть неинтересно! В Риме нужно быть римлянином, а в Ватикан входить… ну… как… мм….

– Ну давай, – изогнул бровь Шурик. – Блесни интеллектом, как нужно входить в Ватикан?

– Через черный вход! – не слишком уверенно, но с выражением «я знаю, о чем говорю» закончила речь готесса. Я честно попыталась понять идею, но не особо в этом преуспела.

– Зачем?!

– Чтобы… чтобы увидеть город изнутри! – судорожно придумывая на ходу, выкрутилась готесса.

– Черные ходы обычно ведут через канализацию, – ухмыльнулся Шурик. – Вряд ли ты там увидишь что-то новое. Потому предлагаю временно приглушить твою нездоровую фантазию и вернуться к нашим баранам. А точнее к одному конкретному по имени Пий Четырнадцатый. Расходимся и ищем могилу. Она должна быть где-то здесь, – потом оглянулся по сторонам, мрачно хмыкнул себе под нос и добавил: – Плюс-минус сорок четыре гектара[10]…

Что ж, из положительного: нужную могилу мы нашли быстро. Ее вообще сложно было не найти: Пия похоронили в центре усыпальницы с огромным памятником и крупной именной табличкой. Возникало странное чувство, что это его сначала закопали, а потом вокруг построили церковь. Очень знаменательное место. С одним нюансом: усыпальница оказалась на минус первом этаже, аккурат под главным залом. Видимо, памятник был таким тяжелым, что его просто не смогли затащить наверх. А потому ушлые предки обустроили гробницу практически в подвале, организовав туда удобный спуск в виде узкой витой мраморной лестницы.

Вот с ней-то и возникла проблема, потому что сейчас на минус первый этаж пройти было нельзя. Физически. Лестница, начинавшаяся красивыми перилами на первом этаже, спускалась вниз где-то метра на два, после чего резко обрывалась и находила свое продолжение на мраморном полу еще парой метров ниже, «украшая» его своими скорбными искалеченными останками.

– Что здесь произошло? – протянул Костик, глядя на крупный замок, висевший на резной дверце оградки вокруг входа.

– Время постаралось? – пожала плечами Полина. – Когда ее построили, эту гробницу? Четыреста? Пятьсот лет назад? Такой срок может кого угодно добить…

– А я голосую за обычное невезение, – невесело ухмыльнулся Алекс.

– Но скорее всего причина в артефакте, – убежденно добавила я и, когда ребята покосились в мою сторону, объяснила. – Вспомните, как выглядела могила «старушки» в нашем городе. Тот, кто ворует амулеты, не особо аккуратничает… Но я, конечно, могу ошибаться.

– Хотелось бы верить, – хмыкнула Поля, вглядываясь за ограждение. – Но раз мы все равно будем проверять, я нашла отличную позицию. Отсюда, если хорошенько замахнуться, можно добросить розу как раз на могилу Пия. Ну, кто рискнет?

Похоже, сама себя она считала не очень хорошим стрелком, потому что с ожиданием уставилась на Шурика.

Тот покачал головой:

– Не покатит.

– Понятно, – тут же вынесла вердикт готесса, – у заклинателя глазомер слабоват. А у тебя? – перевела она взгляд на Костика.

Тот аж отступил на шаг, но ответить не успел.

– Мы не будем бросать туда розу, потому что она у нас одна! – рыкнул Алекс и обернулся ко мне. – Ева, сам удивляюсь, что спрашиваю, но что насчет твоих талантов?

– Увы, – поджала губы. – Телекинезом владею, но роза – магический предмет. Мне будет проще могилу Пия сюда перетащить, чем ее – к нему.

– О’кей, братцы-кролики, – с видом «я делаю вам великое одолжение» закатила глаза Полина. – С вами все ясно. Придется лезть самой, – и протянула ладонь к Шурику: – Давай сюда розу.

– Ты уверена? – нахмурился он.

Девушка сверкнула клыками:

– А то! Я же как кошка – сама ловкость!

– Ну смотри, – хмыкнул Алекс, отдавая артефакт.

Пятнадцать минут спустя…

– Дяденька гвардеец, отпустите меня, пожалуйста, – хнычущим тоном проблеяла Полина. – Я не хотела нарушать закон. Честно-честно! Я просто не знала, что туда нельзя…

Хмурый мужчина в темно-синей строгой форме с широким ослепительно-белым отутюженным воротничком поднял на готессу взгляд, явственно демонстрирующий его стойкость в отношении «оленьих» глаз.

– Ну правда же! – на полтона выше протянула Казакова. – Не со злого умысла, а токмо по причине недалекого ума…

– Как вы могли не понять, что туда нельзя спускаться?! – рыкнул дядька, прерывая ее не слишком талантливое выступление. – Там забор высотой в метр!

– Всего один метр! Я его и не заметила совсем… – опустила глаза в пол готесса.

– А замок на двери?!

– Да я же через забор… то есть, – запнулась на полуслове, – я думала, это – часть экспозиции…

– Ладно, допустим, – гневно выпятил квадратный подбородок гвардеец. – Но четыре таблички на заборе с надписью «Не входить!» вас почему не остановили?

– А я… не умею читать на английском!

– Но вы же сейчас на нем отлично разговариваете!

– То есть… хотела сказать, что я в буквальном смысле не могу читать! У меня эта… как ее… дислексия. Буквы путаются! Я думала, на табличке написано: «Переступить».

– Забор высотой в метр?! – уже не зная, как реагировать, уточнил мужик. Готесса кивнула. – Ну предположим, – скрипнув зубами, сжал он пудовые кулаки. – А красную ленту вокруг вы тоже не заметили?!

– Красную ленту? – нахмурилась девушка, честно пытаясь вспомнить, где же ее там так присобачили, что реально никто не усмотрел.

– А наклейки с крестиками на полу?! – тем же тоном продолжал допытываться гвардеец, и вот тут уже готесса не выдержала.

– Наклейки?! – в тихом шоке переспросила она. – Блин, товарищи, да вы все предусмотрели… Просто для моего успокоения: а лучей смерти там случайно не было?

На этом месте мы, смирно сидевшие на диване в углу комнаты для «допросов», решили вмешаться: уж больно свирепым стало выражение лица у мужика. Ну мы же не слышали, о чем шла речь (Алекс даже предположил, что готесса пытается вынести гвардейцу мозг и потихоньку в этом преуспевает), но пора было их спасать. В смысле: либо психику ватиканского охранника, на свою голову повязавшего Полину в неположенном месте (Европа вообще славится судами – не хватало еще до пенсии выплачивать бедняге компенсацию за дергающийся глаз), либо готессу, не умеющую вовремя захлопнуть варежку.

– Простите, – как самая обаятельная и безобидная на вид (а еще потому, что «девушек не бьют») выступила вперед я, – мы хотели сказать, что очень сожалеем и…

На этом моменте Поля начала что-то семафорить руками на заднем плане, да так активно, что я даже засмотрелась:

– …и сообщить… – добавила почти шепотом, отчаянно пытаясь понять, к чему она клонит, – что… вы, наверное, этого не знаете: наша подруга… больна?

Готесса закивала и замахала руками еще яростнее.

– У нее… – попробовала догадаться я. – Бешенство? Свинка?! Маниакально депрессивный психоз?..

– Почти, – закашлялась «больная», – дислексия!

– Ах да! – выдохнула, понятия не имея, как проявляется эта болячка. – Конечно! Именно дислексия. Запомнить сложно – слово такое… умное. Но мы проследим, чтобы Полечка больше никуда не вляпалась со своим… слабым местом.

– И еще вы заплатите штраф! – хмуро и бескомпромиссно добавил гвардеец. Ха! Не знал он, с кем о деньгах заговорил.

– Какой штраф, дяденька?! – белугой взвыла готесса. – Мы бедные студенты! У нас нет денег! Совсем-совсем нет! Да я лучше в тюрьме посижу. Как раз хотела увидеть Ватикан изнутри…

Похоже, перспектива держать такую болезную даму под стражей показалась гвардейцу совсем непривлекательной затеей, и что-то мне подсказывало, дело было вовсе не в ее «дислексии»:

– Что, – исподлобья уставившись мне в глаза, спросил он, – совсем нет денег?

– Двадцать евро на еду, – вздохнула готесса, прежде чем я смогла убедительно солгать. – Мы ведь сегодня планировали домой улетать. Эх, но если вы говорите: «в тюрьму», – кто я такая, чтобы противиться правосудию…

– Отлично! – услышав о предстоящем отбытии, резко воодушевился дядька. – Улетаете? Скатертью дорога! Я вас сейчас выпровожу из Ватикана, и чтобы духу вашего здесь больше не было! Варвары, не умеющие читать!

– Спасибо-спасибо! – затараторила я, видя, что Полина уже намеревается начать торговлю. Блин, вот же неугомонный человек! Дай ей волю: она этого гвардейца так заговорит, что нам еще доплачивать будут, лишь бы свалили. Но волю давать ей никто не собирался. Во-первых, мы уже и так узнали все, что хотели. А во-вторых – потратили кучу времени на экскурсию с ее неожиданным завершением.

Потому, подхватив знахарку под руку, я практически потащила ее к выходу. У самой двери нас догнали Костик с Алексом.

– Как кошка, говоришь? – передразнил готессу некромант. Она подняла на него презрительный взгляд и сладким, но не обещающим ничего хорошего голосом, ответила:

– Ну «мяу»!

Билеты в страну фараонов мы купили отличные – без пересадки. Правда, вылет был назначен на четыре утра, а значит, в аэропорт нужно было прибыть к двум. Ночи. Что неприятно. С другой стороны, мы успели поужинать, упаковать рюкзаки и даже обсудить дальнейшие действия с Ядвигой. Телефоном перебрасывались минут пять – никто не хотел сообщать маме подробности «итальянского фиаско». Конечно, она не должна была сильно удивиться – мы ведь с самого начала знали, что нас здесь ждет, но мало ли: ведьмы – такой непредсказуемый народ.

В итоге, как и следовало ожидать, участь гонца постигла меня.

– Алло, привет! – набрала номер мамы.

– Ева? – уточнила она и тут же набросилась с упреками: – Одиннадцать ночи! Почему ты не позвонила раньше? Я жду отчета с шести вечера!

– Так получилось, – уклончиво ответила я. – Извини.

Ядвига фыркнула в трубку:

– Ладно, проехали. Рассказывай, что там у вас.

– Могилу проверили, – отрапортовала без предисловий. – Правда, в Ватикан нам теперь пару-тройку лет лучше не соваться…

Ведьма ахнула, не давая мне закончить:

– Вы тоже умудрились обидеть папу?!

Чего?! Нет, я, конечно, подозревала, что для мамы обидеть власть имущих – «для дилетантов дельце», но чтобы настолько?!

– Конечно нет! Мы его даже не видели… и что значит «тоже»?! Ты поругалась с папой римским?!

– Я – нет, – честным голосом открестилась Ядвига. – Но исторически так сложилось, что наш род не особо любим понтификами. Думала, ты сподобилась продолжить семейные традиции…

– Мама, ну это же я! – выдала обиженным тоном.

– Вот я и испугалась! – воскликнула ведьма. – Мало ли что могло так на тебя повлиять… Впрочем, забудем о возможном и вернемся к реальности: как роза?

– Почернела, – поднесла я цветок к глазам.

– Украли, значит, амулет, – сквозь зубы подытожила Ядвига, но тут же улыбнулась: – Хорошо, что у нас был план «Б».

– А у нас был план «Б»? – удивилась я.

– Конечно! – радостно ответила мама. – Отличный, кстати, план. Появился сразу, как только Кондратий раскололся.

– Вы что, пытали Кондратия?! – севшим голосом уточнила я.

Ядвига хихикнула:

– Еще бы! Заставили партизана смотреть «Дом-2», все десять сезонов. Он сдался на третьем, и теперь мы знаем, где хранятся последние три амулета. За одним, в Баку, даже отправили поисковую группу. Она недавно отзвонилась и сообщила, что везет артефакт в город. Отличные новости, согласись!

Я покачала головой, догадываясь, что про пытки мама скорее всего пошутила. С другой стороны: откуда она знает, сколько сезонов у «Дома-2»? Мне вот такая информация неизвестна.

– Да вы там прямо гонку вооружений устроили, – протянула неуверенно.

– А ты думала! Это война, Евочка, и выиграет ее тот, у кого в рукаве будет больше козырей. Ну да ладно! Если повезет – мы еще и египетский артефакт сможем получить…

– Но мы ведь уже почти наверняка знаем, что его нет в Каире? – изогнула я бровь. Мама так явственно закатила глаза, что я это почти ощутила, хотя «заслонка» в нашем канале эмоциональной связи была опущена.

– Ну а вдруг, Ева? Вдруг повезет? Ведь разное в жизни бывает! И на всякий пожарный случай я попросила одного моего старого знакомого организовать вам в Каире поддержку. Его зовут Абу Азиз Кусай ибн Абдаллах ибн Синан. Можно просто Кусай.

Я мысленно повторила «ку-сай». Прикольное имечко. Интересно, что оно означает:

– Он маг?

– Нет, он овцевод! – съязвила мама. – Конечно маг. Причем довольно могущественный, когда-то даже был номером вторым моего личного списка женихов. И, пожалуй, остался единственным, с кем мы не порвали отношения после того, как выбор пал на твоего отца.

– Только Георгию об этом не говори, – попросила мрачным голосом.

– Не стану, – хмыкнула мама. – Но если серьезно: будьте, пожалуйста, с Кусаем поаккуратнее. Он мужик неплохой, но… со странностями.

– Почему? – подозрительно уточнила я.

– Потому что богат, – ответила Ядвига таким тоном, будто это все объясняло. На самом деле действительно объясняло.

Но я на всякий случай уточнила:

– Сильно?

– Ну знаешь, говорят: «Богат, как средний арабский шейх»? Так вот он, кажется, и есть средний арабский шейх.

Вот теперь я просто не смогла сдержать обреченное:

– Бли-ин!

Никогда не любила слишком состоятельных – из всех подобных знакомых только семейка Соколовых оказалась относительно нормальной (если к тем, в чьих рядах затесался заклинатель, вообще могло быть применимо это слово). Все остальные как нельзя лучше подходили под определение «мажоры» и ничем хорошим, в моем понимании, себя проявлять не спешили. Зато требовали к себе такого отношения, будто подарили благодарному человечеству футбол, пенициллин, Штрауса и iPhone 5s. Но с мамой лучше было не спорить. Потому я пожевала губами и со вздохом ответила:

– Ладно. Побудем паровозиком, который смог. Твой Кусай встретит нас в аэропорту?

– Насчет личной встречи – не уверена, но трансфер обещал организовать. Может, и на гостинице сэкономите.

Лучше бы мы, конечно, сэкономили на самом Кусае, но тут уж, как говорится, не все коту масленица. Потому пришлось прятать свое мнение подальше и с улыбкой обещать маме «сделать всё хорошо». В конце концов, с артефактом в Риме мы разобраться смогли? Не без потерь, конечно, с ошибками, но ведь справились. Чем после такого нас сможет удивить Египет?

Глава 9

Пирамиду Хеопса построил не Хеопс, ее построили на пять тысяч лет раньше.

Но именно Хеопс сделал последний платеж по ипотеке.

NNN

В Египте было так же жарко, как в Италии – холодно. Алекс сказал, что это тоже аномалия, ведь февраль в Африке самый холодный месяц (всего плюс двадцать три днем, холодно, ага!). Прилетели рано, потому по трапу я сползла практически в спящем режиме. Проснулась только у стойки регистратора, когда мне ставили визу в паспорте. Признаюсь, и этот бы момент на ходу продрыхла, но беда пришла откуда не ждали.

– Ты с мужем или одна? – отобрав документ, бодрым голосом спросил кругломордый щетинистый араб за стойкой. Я подняла на него расфокусированный взгляд, сосредоточилась и покачала головой:

– Без мужа.

– Отдыхать прилетела? – продолжал допытываться мужик. Я повертела головой: Алекс, Костик и Полина уже прошли «штамповку» у соседнего окошка и теперь ждали за разделительной чертой, нетерпеливо поглядывая на застопорившуюся меня.

– Почти, – ответила, только чтобы араб отцепился.

– Зря, – хмыкнул дядька. – Не сезон сейчас. Вот октябрь – отличный месяц. Знаешь почему?

– Догадываюсь, – пробурчала, усилием воли подавив зевоту.

– В октябре тепло, – не поверил в мою сообразительность мужик. Я поджала губы, но поскольку паспорт все еще был в его руках, вынуждена была терпеть. – Не так жарко, как в июле, но и не холодно, как сейчас. А вообще такая красавица, как ты, может жить здесь целый год. Хочешь, поставлю штампик? По знакомству, так сказать? А ты за это со мной пообедаешь?

Если честно, я не то чтобы опешила – скорее охренела. Нет, то что арабы реагируют на наших женщин по принципу «высунуть язык – закапать слюной ковер», мне рассказывали. Но, блин, это были настоящие наши женщины! С роскошной блондинистой шевелюрой, крутыми бедрами и минимум третьим размером декольте. Я при всем желании в их ряды не вписывалась. Но даже если мне попался уникальный араб-извращенец, он же госслужащий! Уважаемый человек, знающий закон. За мной очередь в тридцать человек, то есть три десятка невольных свидетелей. Да ему просто из чувства самосохранения надо молчать в тряпочку!

Но мужик не унимался:

– Не стесняйся, красавица! Соглашайся, пока возможность есть! Я тебе вот что скажу: наши мужчины такие – один раз попробуешь и уже никогда другого не захочешь! На руках носить будут, землю под твоими ногами целовать! Любое желание выполнят!

Я мысленно содрогнулась:

– У меня оно единственное: верните паспорт, пожалуйста.

– Не понимаешь ты своего счастья, красавица, – покачал головой араб, но он ошибался. Я свое «счастье» понимала отлично, потому совсем не удивилась, когда оно вдруг подвалило к стойке:

– Какие-то проблемы?

– А ты кто такой будешь? – не давая мне шанса наябедничать, уточнил араб. Алекс скользнул по нему внимательным взглядом и твердо ответил:

– Жених!

– Мм… – протянул дядька, и я прямо по глазам увидела, как быстро снижается его либидо. – Понятно. Завидую тебе: такую красавицу отхватил.

– Не спорю, – улыбнулся Шурик. «Красавица» ощутила себя искусно разукрашенной табуреткой, доставшейся на аукционе самому везучему покупателю, и закатила глаза. – Но, знаешь, – вдруг подмигнул заклинатель, наклоняясь к стойке, – вон та брюнеточка из нашей компании без пары.

И кивнул на Полину. Араб обернулся, встретился взглядом с Казаковой, которая, разумеется, слышала все до последнего слова, и быстро, я бы даже сказала истово, зашептал что-то себе под нос. А потом почти швырнул паспорт мне в руки.

– Удачного пребывания в стране, – заявил деловым тоном. – Следующий!

– Идем, Гюльчатай, – улыбнулся Алекс. Я хмыкнула: ну да! Красавицы тоже бывают разные. У кого-то шайтан в глазах, у кого-то парень с фантазией. Можно сказать, мужик еще легко отделался.

Трансфер в виде пожилого степенного мужчины в деловом костюме с такой роскошной бородой, что невозможно было понять: скрывается под ней галстук или нет, ждал нас у выхода в первой линии встречающих с табличкой, на которой большими буквами было выведено:

«Morgalis»

Хорошо, что не вязью.

– Гляди-ка, – первая заметила его готесса. – Наш извозчик!

– Полина! – осуждающе поправила я. – Не извозчик, а водитель!

– Ну и фигли, раз он все равно по-русски не понимает?

Оказалось, дядя не понимал не только по-русски, но и по-английски. С горем пополам, в основном жестами и мимикой, мы определили, что его зовут Джабари и что сегодня он доставит нас «куда следует». С учетом его специфического говора и построения фраз звучало обещание угрожающе.

– Как бы этот разодетый бедуин с подозрительной кликухой не завез нас в какой-нибудь далекий вигвам в пустыне и там не бросил, – подозрительным тоном прошептала подруга мне в ухо, пока водитель с парнями укладывал рюкзаки в багажник. Я скосила на нее глаза:

– А смысл?

Готесса развела руками:

– Выкуп!

Честно говоря, не смогла сдержать ухмылки:

– Полечка, ты посмотри только на эту машину! Угнав ее, заработать можно больше, чем если нас, всех троих, пораспродавать на органы. И еще на скромное лунное ранчо хватит.

Костик, которому именно в этот момент не посчастливилось оказаться рядом, перевел на нас ошарашенный взгляд:

– Это что вы такое обсуждаете?!

– Да так, болтаем о своем, о женском, – отмахнулась я. – Не обращай внимания.

Он на мгновение задумался, а потом осторожно уточнил:

– И часто на своих «женских» встречах вы рассматриваете идеи продажи органов?

– Случается, – с невинным лицом склонила набок голову Полина. – Ты ведь не знал, что полностью расчлененный человек стоит двести тысяч евро?

Лицо некроманта вытянулось так сильно, что я думала – у него сейчас глаза из орбит повываливаются.

– Полина, не пугай человека, – осторожно похлопала парня по плечу. – Мы ведь уже согласились, что угнать это авто будет куда выгоднее.

Странно, но утешение не подействовало. Даже наоборот: во взгляде Костика проступили нотки отчаяния. Как загнанный в угол зверек, он огляделся по сторонам в надежде отыскать хоть какую-то поддержку и, как ни странно, нашел ее в лице Шурика. А-ха-ха, идеальный выбор!

– Ты не поверишь, о чем они тут… – затараторил громким шепотом, искоса поглядывая то на меня, то на Полю, но Алексу стоило один раз взглянуть в лицо готессе, чтобы понять, в чем дело.

– Забей! – посоветовал от души.

– Н-но… – попытался было возразить некромант.

– Забей еще раз, – твердо повторил Шурик. – Здоровее будешь.

И первым полез в машину.

Если честно, я не знаю, что это было: Lamborghini, McLaren, Ferrari – надписи на капоте не обнаружилось (хотя, может, просто плохо искала), к значку присмотреться не удалось, но машинка была удобной, вместительной и шустрой. По пустыни мчалась с таким облаком пыли в кильватере, будто триста-четыреста лошадок под капотом были вполне себе реальными. Хорошо, что дорога из аэропорта была практически безлюдной и ровной как стрела. Правда, когда на горизонте нарисовался здоровенный туристический автобус и, не снижая скорости, помчался нам наперерез, мне поплохело. Да и не только мне: минут семь мы, все вместе (кроме, пожалуй, водителя, который был на удивление спокоен), следили за его траекторией и гадали: обойдется или нет. Даже такому «танку», как у нас, столкновение не принесло бы ничего хорошего.

Обошлось. Причем, как нам показалось, проскочили мы чудом.

– Я не понимаю, – осипшим голосом пробормотала Полина, когда местный «икарус» прогрохотал буквально в метре от нашего багажника. – Это же пустыня! Здесь только камень, песок, три пальмы по всей длине маршрута и две дороги, пересекающиеся под прямым углом в одном, – я прошу обратить на это внимание, – одном гребаном месте! Как здесь умудрились почти столкнуться два трехтонника, каждый из которых виден за километр и является единственным транспортным средством на десять километров пути?!

Никто не ответил. Нет, высказаться как раз хотелось каждому, но цензурную версию уже озвучила Полина, а материться было страшно: вдруг добрый боженька не одобрит и передумает со спасением?

В самом Каире, кстати, ситуация на дорогах была еще хуже. Водители гоняли так, будто у них поголовно имелись КАСКО, подписанные самим Амоном[11] и включающие не только страхование автомобилей, но и полный пакет «защиты» для водителей. Пешеходы, опять-таки, считали, что «смерть – только начало», и активно пытались убиться под колесами местных тарантаек. Арабы вообще умели ездить на всем, что обладало хотя бы одним колесом и мотором. По сравнению с некоторыми самодельными «монстрами» мой мотороллер был чудом современной техники. Впрочем, их можно было понять: почти все дороги были однополосными и перекрестки считались редким исключением. А раз нет перекрестков – то к чему светофоры? Неудивительно, что народ перебегал на «ту» сторону в местах, где его, собственно, и посещала эта гениальная идея. Один раз прямо из-за припаркованного джипа размером со средний гараж, нам наперерез бросились два барана и пастух (ладно-ладно, баран там был только один, потому что две бедные овечки вовсе и не горели желанием выбегать под колеса ревущего чудовища).

– Капец! – снова выразила общую точку зрения Полина. – И это – Каир! Столица! Крупнейший город арабского мира.

– Понимаю твое негодование, но мы уже считай в пригороде, – поправил ее Костик. – Деловая часть Каира осталась в стороне…

– Да! Да! – вдруг оживился водитель. – Едем в старый город! Миср-эль-Кадима: очень красиво!

Признаю, это действительно было так: старинные здания, огромное количество мечетей, сады… а еще узкие улочки, толпы туристов и вонь. Да, именно вонь, а не «легкий запашок туалета, слегка пробивающийся сквозь аромат цветущей сирени». Ни фига подобного! В Каире воняло. И от того желания любоваться старым городом несколько притуплялось. Я даже в душе понадеялась, что особняк товарища Кусая окажется за пределами столицы, но ошиблась. Потому что имидж для «шейха» был важнее свежего воздуха, а дома в центре исторической столицы были самыми дорогими.

Хотя я бы не сказала, что это был дом. Скорее дворец. С парком, фонтанами, вооруженной автоматами (я не шучу!) охраной и милым резным частоколом по периметру. Очень дружелюбная картинка. Хозяин поместья нас, кстати, так и встречал: мужик с автоматом и квадратной харей Дольфа Лундгрена, он в деловом костюме и еще один любитель огнестрела. А за ними…

– Ты только посмотри, какой няшечка, – бросая на Алекса глумливые взгляды, протянула Полина. Я мысленно выругалась. – Ну теперь понятно, откуда у Кусая такое желание помогать старым друзьям.

За плечом маминого экс-жениха стоял высокий юноша в блестящем на солнце черном костюме. Было похоже, что у господина Кусая подрастает сын. И я, черт подери, могла поставить что угодно на то, что этот сын был магом.

– Добро пожаловать! – распахнув отеческие объятия, шагнул вперед Кусай, когда мы друг за дружкой выбрались из машины. Он, кстати, тоже выглядел довольно эффектно: стильная бородка, которая, похоже, была обязательным атрибутом для каждого настоящего арабского мачо, туфли, стоимость которых довела бы до инфаркта даже мою маму, а ведь она значение слово «жадность» знала только по словарю, семь перстней, сверкающих всеми своими суммарными двадцатью каратами, и самое главное, выражение абсолютного, безграничного, ничем не прикрытого торжества на лице. – Как же я рад вас видеть!

Меня в ответ слегка передернуло: размер восторга откровенно напрягал. Покосилась на мордоворотов с автоматами: интересно, они здесь, чтобы никто лишний не вошел или чтобы мы не сумели вовремя смыться?

Кусай же меж тем подступил совсем близко и схватил Полину за руку.

– Уважаемая Ева, – склонился к ней губами. – Рад наконец…

– Ева левее! – мрачно поправила Полина, практически выдирая ладонь из цепких пальцев мужчины и вытирая ее о брюки Костика. Ну да, знахарка ценила рыцарей исключительно в момент их сражения с драконом, а вот за обслюнявленные пальцы можно было и в торец схлопотать.

– Прошу прощения, – тут же переключился Кусай на мою скромную персону, которой в тот момент хотелось оказаться в дешевой трехзвездочной гостинице где-нибудь на задворках Каира. То есть подальше от местного «шейха». – Надеюсь, полет был приятным?

– Д-да, – чувствуя, как жесткая щетина возится по нежной коже запястья, выдавила я. Кажется, теперь я знала, каково это – погладить ежа.

– Великолепно! – еще больше обрадовался Кусай. Нет, серьезно: он как будто только что выиграл мешок денег в лотерею: глаза прямо лучились. – Но раз мы сейчас все здесь, позвольте представить вам моего сына, Реммао! На ваш язык переводится как «богатый человек».

Так вот ты какой, капитан Очевидность…

– Реммао, выйди вперед!

Ни слова не говоря, юноша сделал два широких шага. И встал. Молча. Равнодушно глядя куда-то мимо нас.

– Реммао, представься, – снова потребовал отец.

– Ахом Абу Реммао ибн Хазани ибн Синан, – поклонился парень и снова замер. Я так понимаю: в ожидании следующего приказа.

– А если ты попросишь его убиться об стену, он это сделает? – очень тихо, пока отец любовался красивой позой сынишки, спросила Поля мне на ухо.

– Читай Азимова: это же третий закон, – так же тихо ответила я. – Роботы не могут причинять вред сами себе.

– Реммао, – сложив руки на груди и отпустив наконец мою ладонь, торжественно заявил Кусай, – ты ничего не хочешь отдать Еве?

– Конечно, отец, – ответил этот несомненно благовоспитанный человек и, подойдя ко мне, вручил рулон бумаги метра в два длиной. Я это точно знаю, потому что когда он размотался, то оказался на одну вытянутую руку длиннее меня самой. И исписанный мелким рукописным шрифтом. – Моя родословная. Мы считаем, тебе стоит ее знать. Эта честь дается не каждому, и наверняка ты удивлена…

– Не то слово, – пробормотала я, обнаруживая, что бумага исписана с двух сторон. – Я почти в шоке…

Парень вопросительно покосился на отца: кажется, я только что случайно испортила отрепетированный диалог. Кусай еле заметно вздохнул.

– Реммао поможет вам в поисках амулета, – проговорил он, кивком подзывая сына встать за своим плечом. – Он способный маг, знает достаточное количество заклятий и рецептов зелий. В деле обнаружения артефакта – практически незаменим.

– «А Сережа молодец…» – тихо пропела Полина. Потом взглянула в лицо Шурика и добавила: – Только жить ему все равно осталось недолго…

Переспорить Кусая не удалось. Сегодня он твердо решил свозить нас на море (триста километров в одну сторону, ага), задействовав при этом какое-то модное ухищрение, работающее по принципу магической катапульты (на этом моменте дурно стало даже Полине), а завтра – с помпой сопроводить на кладбище. Впрочем, если катапульта не сработает, помпа будет не лишней: вряд ли Реммао станут хоронить без церемоний. Этому решению особенно «обрадовался» Алекс, а вот Костик, который моря прежде не видел, наоборот, воодушевился по-настоящему. Да и Полина тоже. Правда, по другой причине.

– Нет, Ева! – без стука врываясь в комнату, которую мне выделили под временное жилище, с порога заявила готесса. – Я, конечно, признаю: он чокнутый и стремный, но какого сына воспитал! Любо-дорого посмотреть. «Ко мне, Реммао!», «Сидеть, Реммао!», «Голос, Реммао!». Вкусняшки только давать забывает, неблагодарный владыка. Может, тебе и правда за паренька замуж выйти? Подаришь бедняге свободу.

– Полина… – предупреждающе протянула я, но меня перебили:

– Или нет? Ну зачем ему свобода, вдруг он не знает, что с ней делать? А вот у тебя будет ручной шейх! Круто, правда?

– Полина!

– Только ему сразу в доме нужно место выделить, а то Диплодок вряд ли своим ковром добровольно поделится…

И вот тут Алекс все-таки зарычал.

– Твою мать! – с места взяла метровый барьер знахарка. – Ева, предупреждать надо! Или хотя бы табличку на двери вешать: «В комнате злой заклинатель. Бросается без предупреждения!»

– Зря возмущаешься, Казакова, – оскалился Шурик, не спеша, впрочем, покидать большое кожаное кресло у дальней стены. – Если бы я бросился без предупреждения, ты бы вообще не заметила, что я есть в комнате… пока не стало бы слишком поздно!

– Ой боюсь-боюсь, – язвительно протянула Полина.

Алекс вздохнул:

– Знаешь, я, пока с тобой не познакомился, больше всего сожалел, что человечество до сих пор не изобрело вечный двигатель. А теперь вот мечтаю о языкорезке…

Я покачала головой: любят же эти двое выяснять отношения! По поводу и без, в любое время дня и ночи. Чемпионы, блин, олимпийского вербального файтинга.

Но вообще-то Алекс был прав. Не про языкорезку, конечно… ну то есть не только про нее.

– Полечка, ты бы действительно говорила потише. Не забывай, мы здесь, во-первых, в гостях, а во-вторых – на полном пансионе…

– Или ори уже так, чтобы тебя точно услышали и турнули на вольные хлеба, – тут же добавил заклинатель. Потом повернулся ко мне и сделал просящее лицо (правда, учитывая общий облик парня, выглядело это, как будто Кош[12] пытается развести Дьявола на сметанку). – А может, мы тоже ноги сделаем, пока не поздно?

– Угу! Умчимся в тайгу, гогоча, – оскалилась Поля, а вот я задумалась: идея звучала соблазнительно. Правда, была проблема.

– Костик так хотел увидеть море…

– Что ж, – притворно вздохнул Шурик. – Значит, придется оставить его здесь. Не хочется, конечно, но чего не сделаешь ради…

– Кого это ты собрался здесь оставлять?! – раздалось от двери, и в комнату вошел насупившийся некромант. Очень вовремя! Требовательным взглядом скользнул по нашим лицам, пытаясь пробудить совесть, понял, что этот номер прокатит только со мной, но, поскольку я и так была на его стороне, реального профита это не принесет, чертыхнулся и сменил тему: – Ева, я к тебе вот по какому делу. Тебе не кажется, что этот Реммао немного странный?

– Немного?! – фыркнула готесса, с разгона запрыгивая на мою кровать формата «царское ложе». – Да страннее этого парня была бы только чупакабра, если бы существовала, конечно.

Костик поджал губы:

– Спасибо за развернутый ответ, Полина! А если серьезно: что с ним не так?

Я пожала плечами: хороший вопрос!

– Мне кажется, он мистик, – предположила после заминки.

Готесса тут же вытянула шею в мою сторону:

– Настоящий мистик?!

– Нет, его папа каждое утро ключиком заводит, – ответила не без ехидства. – Конечно, настоящий!

Знахарка присвистнула, Алекс недоверчиво изогнул бровь, и только Костик непонимающе хлопал ресницами. Я его понимала: настоящего мистика так редко можно встретить на улице, что с ним не только начинающий некромант, но и я ни разу прежде не пересекалась. И дело даже не в том, что мистиков мало или что они неуловимы как нейтрино, – они просто живут в каких-то своих мирах, и так уж исторически сложилось, что эти миры редко совмещаются с мирами общественными. Кто-то из-за этого считает мистиков ущербными, кто-то гениями, но я лично склоняюсь к тому, что это – гики сто процентов, но со своей изюминкой.

– Мне кто-то рассказывал, что мистики умеют видеть будущее! – громким шепотом, будто раскрывая нам величайшую тайну мироздания, заявила Полина.

Я ухмыльнулась:

– Это не доказано.

– Но ведь возможно?! – не отступала готесса.

– Только если ты считаешь, что хороший прогноз может считаться предсказанием, – пожала плечами. – Это, кстати, всем известный факт: мистики отлично просчитывают варианты. Жаль, что среди них нет синоптиков…

– Ну хорошо, – скрестил руки на груди Костик. – Раз он такой гений, что ж он тогда такой странный?

– А это всегда так, – ответила со вздохом. – В одном месте много, в другом – мало. Мистики умные и одаренные, но по большей части – замкнутые в своем мире, нелюдимые асоциалы. Они способны множить в уме цифры, от которых загнется суперкомпьютер, но при этом не умеют завязать себе шнурки. Их не то чтобы пугает мир вокруг – скорее они не заинтересованы в том, чтобы быть его частью. Мистики не умеют и не хотят принимать решений, предпочитая размышлять и предполагать, а не пробовать и узнавать, что же получится. Кстати, это хорошо, ведь гении редко бывают добрыми.

– Ты сейчас намекаешь, что Реммао эдакий Волан де Морт без энтузиазма?

– Практически, – хмыкнула, представляя парня в плаще и лысым. А что? Магическая сила у мистиков специфическая, но имеется, а количества мозгов хватит на порабощение мира, причем в пятилетку за три года. Блин, хорошо, что им в лом…

– Но я все равно не понимаю, – после паузы, во время которой мы все, кажется, представляли Реммао с палочкой и без носа, выдала Полина. – Почему ты решила, что он мистик? Может, он просто фееричный пофигист?

– Честно? – подняла я на нее глаза.

Подруга кивнула.

– Потому что Реммао нет в моем списке женихов, – ответила с кривой ухмылкой. – А с учетом их семейного состояния только невменяемость парня могла удержать маман от попытки наложить на него руку.

Магическая катапульта оказалась жутковатой машиной размером с аппарат для МРТ, которая работала по принципу телепортации.

– Да ну, это неинтересно, – с облегчением выдохнув (в сторонку, чтобы никто этого случайно не заметил), надула губы Полина. Кажется, в ее представлении на море нас должны были отправить как птиц из Angry Birds, с использованием мощной рогатки.

– Наша семья владеет отелем на берегу, – не без гордости сообщил Кусай. – Вы телепортируетесь прямо туда, в специально отведенное помещение. Само путешествие займет меньше минуты, и вы не должны ощутить дискомфорта.

Он любовно похлопал машину по массивному железному «крылу»:

– Создание этой крошки обошлось дороже постройки адронного коллайдера, а ее тестирование заняло более двадцати лет. Зато сейчас несчастные случаи почти не случаются.

– В смысле «почти»?! – осипшим голосом переспросила я.

Кусай равнодушно пожал плечами:

– Нельзя застраховаться от всего. Но вы не переживайте: я тщательно слежу за своими приобретениями. Катапульта доставит вас по месту назначения целыми и невредимыми. А впрочем, хватит разговоров. Чтобы понять прелести телепортации, ее нужно испытать на себе. Кто первый?

Скажем прямо: добровольцев было мало. Даже Полина, у которой инстинкт самосохранения находился в зачаточном состоянии, опасливо поежилась и мотнула головой.

– Ладно, – с грустной улыбкой кивнул «шейх». – Я докажу вам, что это безопасно. Реммао!

Сынуля подчинился без слов. Вышел вперед, лег на кушетку, уставился в потолок с неизменным выражением крайней отрешенности на лице, а потом: ТЫДЫЩ! И исчез…

– Так, ладно! – нервно огляделась по сторонам Поля будто в надежде, что мистик окажется где-то в комнате. – Он уже далеко? На море, да?

– Прибытие через пять… четыре… – неотрывно глядя на часы, ответил Кусай. – Стоп! Теперь вы двое.

Мы дружно шарахнулись, но вперед вышла та самая, встречающая нас пара телохранителей с автоматами. Хм… странно. Я-то думала, они за Кусаем по пятам бродят, а оказывается, это няньки младшенького…

Друг за другом мужчины легли на кушетку, с трудом уместив на ней крупногабаритные плечи, и так же без звука, без вспышки, отправились за хозяином. Спустя полторы минуты один из них отзвонился Кусаю:

– Мы на месте. Все в порядке.

– Ну теперь-то вы видите, что ошибки быть не может?

Я медленно кивнула и сделала шаг.

– Стоять, котенок, – почувствовала, как пальцы Алекса впились в плечо. – Я, пожалуй, рискну первым.

– Правильно! – согласилась готесса, прежде чем я успела открыть рот, и вцепилась мне в другое плечо. – А если что-то пойдет не так, мы его достойно похороним…

– Вообще-то, – задумчиво потер подбородок Кусай, – если что-то пойдет не так, хоронить будет нечего. Останки вашего друга разбросает частицами по всей длине…

– Ну меня можете не хоронить, – перебил его Костик, с pokerface укладываясь на кушетке.

Мы вытаращились на него как на героя.

– Стальные яйца детектид, – пробормотала Полина.

– Просто я верю в научно-технический прогресс, – отрезал некромант и тихо добавил: – А еще очень хочу на море.

После такого поступка нам бояться было уже не комильфо. Особенно когда Костик спустя пару минут позвонил и сообщил, что его частицы успешно собраны воедино и хватит нам тянуть кота за хвост. Сначала Алекс, потом я, а следом и Полина улеглись на белую узкую койку, до боли похожую на гладильную доску, закрыли глаза и стали ждать чуда. А когда, не дождавшись, открыли их снова, чтобы спросить «WTH?!» и почему ничего не происходит, обнаружили себя в незнакомой комнате с белыми стенами, окна которой выходили на то самое вожделенное Костиком море.

Но, надо сказать, не только наш некромант сходил с ума по соленой воде. Реммао, походу, тоже испытывал к ней теплые чувства. Или хотя бы какие-то, учитывая, что мистики вообще эмоционально ограниченные люди. Не дожидаясь нас, он вышел на пляж, который начинался прямо тут, у порога отеля, опустился на корточки у кромки воды и замер. Пара телохранителей, не сводивших с него глаз, уселись в тенечке на почтительном расстоянии. Охрана, тоже мне! Лучше бы они его плотным кольцом окружили, может, тогда дали бы парню возможность полюбоваться горизонтом. Потому что Полину наличие мысленного процесса у Реммао не отпугнуло. И не только Полину, вскоре после «катапультирования» мы все собрались рядом с парнем и принялись с любопытством пожирать его глазами.

Наконец бедняга не выдержал.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросил сухо.

– Да! – закивала Полина. – Скажи: ты мистик?

– Верно, – не стал отпираться он.

Мы переглянулись.

– То есть ты маг? – уточнила я. На самом деле хотела спросить: «Очень-очень умный маг», но решила, что это будет звучать глупо. А чем еще отличаются мистики от нас, простых смертных волшебников, я не знала.

Реммао ответил не сразу, а когда все же сделал это, его голос звучал тихо и спокойно:

– Мой магический потенциал меньше твоего, ибо мое самое могущественное оружие – разум. Заглядывая в себя, я познаю тайны вселенной.

Я покосилась на Алекса, тот пожал плечами.

– А как? – не выдержав, заерзала в нетерпении по песку. – Как это работает?

– Ну… – задумчиво свел парень глаза на переносице. – Приблизительно как пи альфа квадрат…

– Черт! – выругалась Полина, и здесь я была вынуждена с ней согласиться. Похоже, тайны вселенной так и останутся тайнами, даже если Реммао по простоте душевной нам сейчас все выболтает.

Но, похоже, кое-кто считал иначе.

– Пи альфа квадрат… – деловито повторил Костик, – а дальше?

Мы синхронно обернулись.

– Перов, ты что делаешь? – сузил глаза Алекс.

Некромант оторвался от телефона и сказал, пожимая плечами:

– Вы же сами говорили, что мистики – редкие и умные люди! Я конспектирую!

Алекс заржал, я тоже улыбнулась, а вот Реммао, наоборот – нахмурился. Подумал немного.

– У тебя ведь тоже есть специфические таланты, – сказал (не спросил!) он, – но ты не ведьмак.

– Угадал! Я некромант, – не стал отпираться Костик. Вот наивная душа! Он бы еще протянул руку со словами: «Лектер, Ганнибал! Очень приятно!»

Мистик кивнул:

– Ясно, – и без дальнейших объяснений опять уставился за горизонт. Типа, завершил сеанс общения. Серьезно: как будто его аватар покинул тело. Мне даже захотелось грешным делом ткнуть его пальцем в плечо, чтобы проверить, будет реакция или носитель тупо отключился.

– Эй! – первая не выдержала Полина, потянулась и помахала у него ладонью перед носом. – Реммао! Очнись, чувак!

В ответ раздался тяжкий вздох, и любитель делать выводы скосил на нее глаза:

– Я слушаю.

– Как ты догадался, что у Костика есть активная сила? Хотя нет! – почти без паузы возразила она сама себе. Что характерно, Реммао даже не попытался начать говорить, просто смотрел на нее и ждал. Будто знал, что она поменяет вопрос. – Ты же сам мистик. Наверное, ощутил чужую магию. А вот как ты понял, что он – не ведьмак? Неужели по тому, что Костик не побоялся телепортироваться? Типа, все маги боятся, потому что могут это делать и знают о последствиях, а не маг – не знает и не боится. Да?

Парень кивнул:

– Этот вариант ответа вполне приемлем.

Алекс прикрыл рот ладонью, чтобы Поля не видела его улыбку, но это была лишняя мера предосторожности: сейчас знахарка смотрела только на Реммао.

– Отлично! – обрадовалась она. – А дальше свою супер формулу ты говорить не стал, чтобы гадкий некромант…

– Спасибо, Полина! – сухо вставил Костик.

Готесса даже ухом не повела:

– …не услышал и не воспользовался этим знанием для своих черных небогоугодных дел?

– И еще раз «спасибо»!

Не меняя выражения на лице, Реммао кивнул.

– Да я прямо жгу, ребята! – бурно поаплодировала себе Полина, и вот тут мистик все-таки изогнул в недоумении бровь:

– Что, прости, жжешь?

– А, не бери в голову! – отмахнулась готесса. – Скажи лучше: правда, что ты умеешь предсказывать будущее?

Реммао опять вздохнул: видимо, этот вопрос ему задавали не в первый раз.

– Будущее нельзя предсказать, – устало ответил он. – Только спрогнозировать с определенной долей вероятности.

– Почему? – удивилась готесса.

– Потому что будущее не статично.

Поля нахмурилась:

– А это как?

– Для примера: я знал, что ты это скажешь, – будничным тоном объяснил Реммао.

Знахарка от возбуждения чуть на месте не подпрыгнула:

– Правда?!

– Да.

– Но откуда?!

– Наблюдение и анализ, – честно ответил парень, и Алекс практически захрюкал от еле сдерживаемого хохота. Жаль, Полина не обратила на это внимание. Может, тогда не спросила бы:

– Что именно ты имеешь в виду?

– Ты не слишком умная, – без тени смущения заявил мистик. – Ты должна была меня не понять.

– Чего?! – аж перекосило готессу. – Да ты сам… того… не слишком умный!

– Мой IQ: двести восемьдесят семь, – спокойно парировал Реммао.

Поля задумалась на мгновение, а потом прошептала в сторону Костика:

– Это много?

– Очень, – подсказал тот. – Максимальный результат по Айзенку вообще только сто восемьдесят.

– Так, может, он врет? – блеснула готесса глазами в сторону равнодушного мистика.

Некромант пожал плечами:

– Есть разные проверочные методики. Для Мэрилин вос Савант вообще придумали уникальный мега-тест. В итоге ее IQ стал равняться двухсот двадцати четырем. Но это, насколько мне известно, мировой рекорд.

– Черт! – ругнулась Поля, глядя на Реммао с таким выражением, будто всерьез размышляла, а не врезать ли ему без слов, раз он такой умный, что не переспоришь.

«Похоже, пришло время вмешаться», – поняла я и подхватила готессу под руку.

– Полечка, давай не будем отвлекать мистика от размышлений. Ему, наверное, хочется побыть одному…

– Вам не удастся меня не отвлекать, – не вовремя поправил Реммао. Блин, столько ума, а молчать не научился… – Мой отец отправил нас сюда, чтобы мы могли познакомиться поближе.

– Зачем? – осторожно уточнила я, хотя была почти уверена в том, что услышу в ответ. Увы, прогноз тут же сбылся, хотя в моем роду никого с болезнью… то есть талантом мистика не было.

– Он надеется, что мы в итоге будем вместе, – без малейшей эмоции ответил Реммао. – Но я не могут быть с тобой, потому что ты уже с ним.

И кивнул на Алекса. Мы с заклинателем обменялись хмурыми взглядами.

– Не буду спрашивать, как ты догадался, – буркнула, прикусив губу, – но очень надеюсь, что ты никому не расскажешь.

– Меня мало интересуют отношения других людей, чтобы я об этом говорил, – кивнул Реммао, и я сочла это обещанием молчать. Как ни в чем не бывало мистик вернулся к своему морю, Костик в попытке понять, что же такого интересного отыскалось на горизонте, вперился туда же со страстью старика из повести Хемингуэя, а я нашарила за спиной руку Алекса и переплела с ним пальцы.

И только Полина никак не могла успокоиться.

– Уж извиняюсь за свою дотошность, – заявила она, складывая руки на груди, – но я все равно не понимаю, как ты можешь так жить!

– Я? – удивленно покосилась на подругу.

– Да при чем здесь ты?! – огрызнулась она и ткнула пальцем в Реммао: – Он!

Мистик обернулся:

– Что именно тебя интересует?

– Как ты можешь быть настолько безразличен к собственной судьбе? – округлила глаза готесса. – Неужели тебя совсем не волнуют планы отца, который пытается свести тебя с незнакомой ведьмой из другой страны?

– Полина! – предупреждающе закашляла я.

– Или то, что в твоей компании «случайно» оказался некромант?

– Казакова, блин! – рыкнул Костик. – Хватит уже постоянно всем обо мне напоминать!

– Или хотя бы просто вся эта сложившаяся ситуация! – не обратив внимания, подытожила Полина. – Завтра мы идем на поиски амулета, а ты даже ни разу не поинтересовался, что это за артефакт такой и на кой он нам вообще сдался!

– Да ему, наверное, отец все рассказал, – предположила я.

– Нет, это не так, – качнул головой Реммао. – Отец не знает деталей, и потому По-ли-на… – впервые назвал он ее по имени, смешно при этом вытягивая гласные, – в чем-то права. Возможно, нам стоило бы лучше понять друг друга, если нас ждут совместные поиски. И если вас так это интересует: да, я действительно смотрю на вещи иначе. Думаю, в этом вы уже смогли убедиться. Объяснение простое: я – рыба.

– А я скорпион, – мрачно парировала Полина. – И что?

– Ты не так поняла. Я вон та рыба, – и кивнул на воду.

Мы пригляделись: действительно, на мелководье, купаясь в солнечном свете, плавала яркая рыбка сантиметров в тридцать длиной. Медленная, грузная, но очень красивая, с длинными лентами спинных и грудных плавников.

– Это полосатая крылатка, – объяснил Реммао. – Или Pterois volitans по-латыни. В ее роскошных веероподобных плавниках таятся острые ядовитые иглы. Один укол такой иглы ведет к параличу и смерти. Эта рыба спокойна и неспешна. Она не пытается казаться опасной, не ищет приключений. Ты даже можешь взять ее в руку, если захочешь: она не будет пытаться спастись бегством. Но ты умрешь быстрее, чем поймешь, что происходит. Потому что несмотря на свою красоту и кажущуюся умиротворенность, крылатка – одно из самых ядовитых созданий на планете. И я, подобно ей, неспешно следую своей дорогой, исполняя отведенную мне роль. Да, По-ли-на, я мыслитель, а не воин. Если мне будет угрожать опасность, меня защитят те, кто знает, как это следует делать. Если нужно будет принять решение, его примет тот, у кого для этого есть способности. Ты можешь считать, что это неправильно, но в отличие от вас я не подстраиваюсь под окружающий мир, меняя себя. Я делаю то, что у меня получается лучше всего: думаю, изучаю, предполагаю варианты, оставляя незначительное в руках тех, кто заставляет мир изменяться для меня.

Честно говоря, мне захотелось отсесть. Не от Реммао, а от тех двух его телохранителей, которые меняли для него мир. Чисто на всякий пожарный: уж больно выразительно описал мистик участь своих потенциальных врагов.

– Погоди! – нахмурилась Полина. Я мысленно ухмыльнулась: неужели и ее проняло? – Так ты хочешь сказать, что у тебя на пляже плавает одна из самых ядовитых рыб? Убивающая колючками на плавниках? Вот так просто берет и плавает?!

Похоже, не проняло…

– Но я не вижу причин для ее беспокойства, – после секундного размышления пожал плечами Реммао.

Секунды три Поля молча вглядывалась в его лицо. Потом покачала головой:

– Никогда не пойму мистиков…

– А тебе и не нужно, – отрезал Алекс, чтобы хоть как-то прекратить эту странную дискуссию. – Потерпи денек: выполним задание, и ты свободна.

Я кивнула, всецело поддерживая парня:

– Верно! Сейчас у нас общая цель и мы должны…

– Жаль, что мы не сможем ее достигнуть, – ровным голосом перебил Реммао, и мы дружно прикусили языки.

– В каком смысле? – спросила, косясь на парня напряженным взглядом.

Прищурившись, он поднял глаза к облакам:

– Посмотри на небо, Ева. Тучи начали сгущаться над Египтом. Природа реагирует на магию. Скорее всего завтра, когда мы явимся за амулетом, его уже не будет в Каире.

Мгновение мы молчали, обдумывая ситуацию, а потом:

– Дык… – резко подпрыгнул на ноги Алекс. – Чего же мы сидим?!

– Точняк, Реммао! – гаркнула знахарка. – Поднимай свой зад и готовь катапульту! Нужно срочно возвращаться в город.

Мистик помотал головой:

– На восстановление работы машины требуются сутки. Мы сможем телепортироваться обратно в столицу только завтра. Предлагаю всем успокоиться, расслабиться и…

– Да ну щас! – рявкнула я, поднимаясь вслед за Алексом. «Расслабиться» – как же! Может, у этого «богатого человека» и есть папаня, способный прогнуть вселенную под нужды сыночка, но у меня такого родителя нет. А значит, нужно собирать мысли в кучу и быстро соображать, как вернуться обратно в город. Пока Ядвига не узнала, что мы прохлаждались на море в то время, как в Каире воровали амулет, и нам не пришлось в спешном порядке делать ноги в какую-нибудь далекую страну без экстрадиции.

– Какие у нас варианты? – спросила, нервно прикусывая нижнюю губу почти до крови.

– Я могу призвать… – начал было Алекс, но я решительно махнула рукой:

– На метле полетим!

Не хватало еще Реммао узнать, что у меня бойфренд заклинатель.

Шурик скептически выгнул бровь:

– И откуда же ты ее возьмешь, ведьмочка?

– Сделаю! – кивнула так, будто это вообще плевое дело: собрать и заколдовать парочку магических артефактов. – Мне нужно дерево для черенка и прутья какого-нибудь кустарника.

– Ева, – закашлялась Полина, – мы же на пляже в Египте. Откуда здесь кустарник?

Я задумалась:

– Тогда стебли из веника натаскаю – веники же здесь есть? А древко… вон пальма растет!

– Она пластмассовая, – подсказал Реммао. – Зато кресло-шезлонг на балконе отеля из натурального дуба.

– То есть пальма у тебя искусственная, а лежак – из дерева? – еле сдерживая смех, переспросила готесса.

Мистик кивнул:

– Но я бы не рекомендовал его ломать. Во-первых, на прямоугольной палке будет неудобно лететь, а во-вторых, мой отец – маг. В чулане наверняка найдется парочка готовых метел.

Почувствовала себя идиоткой.

– Ты ведь отправишься с нами? – спросила у Реммао, просто чтобы сменить тему разговора.

– Мне придется, – без особого энтузиазма ответил он. – Без меня вы не найдете нужное кладбище.

Полина скользнула взглядом по терпеливо ожидающим телохранителям:

– А как же те двое? Они явно не маги с такими-то автоматами.

Реммао криво ухмыльнулся и встал:

– Смотри и учись.

А дальше был мастер-класс от мистика. Я сначала испугалась: мало ли какими реальными силами он обладает. Закапывать два трупа в мои планы на сегодня не входило. Тем более они могли начать отбиваться, а колдовские щиты защищают от магии, но не от пуль.

Но все оказалось намного проще. Подойдя к мужчинам, Реммао по очереди посмотрел им в глаза, проникновенно так посмотрел, от чего они тяжко вздохнули и уселись поудобнее, опершись квадратными плечами о ствол пластмассовой пальмы; затем, наклонившись, легко коснулся указательными пальцами их переносиц:

– Спите!

– Похоже, ты делаешь это не в первый раз, – заметил Алекс. Реммао кивнул, морщась в ответ на богатырский храп своих телохранителей.

– Это не самый честный способ остаться наедине, но самый безболезненный.

– Безболезненный для кого? – догадливо хмыкнула Поля.

Мистик беззлобно улыбнулся:

– Ты знаешь ответ.

И это было правдой. Ведь стала бы вооруженная парочка так просто подчиняться, если бы знала, что у нее есть выбор?

– Но они ведь все расскажут Кусаю? – спросила я, первая заходя в дом.

– Конечно расскажут, – небрежно отмахнулся Реммао. – Но это когда еще будет, а у нас задание. Разве его выполнение не важнее отцовского недовольства?

Летели мы парами: я с Алексом, Полина с Костиком и мистик с большим рюкзаком, куда сложил полный комплект одежды для игры в пейнт-болл. Очень запасливый парень. И, кстати, самый спокойный из представителей нашей сильной половины человечества. Учитывая скорость, высоту в четыреста метров и постепенно усиливающийся ветер, Алекс вцепился в меня так, что я думала, он мне ребра поломает. Рядом некромант противно выл в ухо Полине – оказалось, лететь на метле не так весело, как ему представлялось.

– Нет, я не боюсь высоты! – крикнул он в ответ на вполне закономерный вопрос. – Я боюсь свалиться с этой летающей деревяшки и превратиться в лепешку на земле!

– Если тебя это утешит, – сообщил ему Реммао, – для некроманта существует гораздо большая вероятность погибнуть от руки конкурента либо оживленного умертвия, нежели от падения с метлы.

На мистика подняли уничижительный взгляд:

– Нет, ёжкин ёж! Меня это нисколько не утешает!

Я только улыбнулась: для того, кто впервые сел на метлу, Перов еще неплохо держался. Потому, можно сказать, полет проходил нормально. Нервно, конечно, и со звуковым сопровождением, но без потерь. По крайней мере, все первые двести с лишним километров. А вот потом мы наткнулись на неожиданное препятствие. В лице заходящего на посадку Boing-747.

Наверное, я никогда не забуду глаза пилота, когда он увидел нас с Алексом, по красивой дуге обходящих его левый двигатель. Думаю, если бы бедняга не был седым, он бы прямо там и поседел. Я почти слышала, как он включает радио и, запинаясь, говорит диспетчеру:

– Иду на посадку! Прошу в срочном порядке перенести игру в квиддич либо на другое время, либо куда-нибудь вне зоны моего посадочного эшелона.

А как его потом на земле допрашивают, лучше было не представлять: метла от смеха начинала дергаться, Алекс материться, а летчик Airbus A320 (воздушное пространство над Каиром оказалось на редкость заполненным) – трясущейся рукой осенять себя крестным знамением.

Впрочем, от веселого настроения не осталось и следа, как только мы сели и Алекс с серьезным видом протянул мне телефон:

– Позвони Ядвиге.

– Зачем?! – Вот уж чего совсем не хотелось, так это привлекать маму. Ну то есть именно сейчас, перед входом на кладбище. Посильной-то помощи от нее все равно не дождешься, а вот нотациями задолбает еще как. И угрозами. Как будто фраза «Попробуйте только не справиться!» способна простимулировать на подвиг.

Но Алекс оказался непрошибаем.

– Мы понятия не имеем, что нас там ждет, – ответил, кивая на кладбищенские ворота. – Ни как выглядит амулет, ни каким образом с ним обращаться – нам не рассказывали. Мы готовились к тому, что его здесь вообще не будет, и это, конечно, здорово, что ошиблись, но теперь нам нужны другие инструкции.

– Шурик, ты прикалываешься? – изогнула бровь. – Моя мать хуже Книги Знаний. Думаешь, она даст тебе четкие цэу? Разбежался, как же! А вот подарить вдохновляющий пинок и обещание повыдергивать ноги в случае провала – вполне в ее стиле.

– Ева… – начал было Александр, но я заговорщицки подмигнула и, перейдя на бодрый шепот, с надеждой предложила:

– А давай ей post factum сообщим? Ну сумеем добыть артефакт – порадуем, не сумеем: скажем, что так и было. Она же не знает, что он сейчас здесь? Ты правильно вспомнил: нас сюда сугубо для проверки отправили. Никто не ожидает, что…

– Ева!

– Блин, Шурик! С каких пор ты стал таким обязательным?! – воскликнула с изрядной долей раздражения.

– С тех самых, как оказался в ответе за одну бестолковую ведьму! – тем же тоном рявкнул он. – И я не Шурик, Ева! Я – Александр! Звони давай!

Пришлось подчиниться. Мама, кстати, ответила быстро, будто ждала этого звонка:

– Алло, Ева! Вы уже проверили Каирское захоронение? Амулета нет?

– Как раз в процессе, мама, – вклинилась, перебивая ее на полуслове. – Потому, собственно, и звоню. Кажется, амулет пока на месте. Что нам де…

– На месте?! – заорала Ядвига в трубку дурным голосом. – Серьезно?! Да это же чудесно! Великолепно! Просто лучше и быть не может! Забирайте его!

– Ну с этим как раз могут быть проблемы, – добавила неуверенно. – Судя по погоде, не мы одни на него нацелились…

– Так, Ева! – грозным тоном перебила мама. – Вас там четыре человека, мистик и Кусай на поддержке. Делайте что хотите, хоть национальную гвардию вызывайте, но чтобы амулет гробницу не покинул. Без вашего ведома, по крайней мере. Усекла?

Я подозрительно изогнула бровь:

– Ты как-то слишком бурно реагируешь…

– Выбора нет, – отрезала Ядвига. – Наша поисковая команда лоханулась с азербайджанским амулетом.

– То есть как это «лоханулась»?! – сипло переспросила я.

– Ну… – протянула мама. – Отвечу так: каждый амулет – могущественный артефакт. Но не каждый могущественный артефакт – нужный нам амулет.

Ой-ой! Кажется, ситуация внезапно стала куда хуже, чем казалась изначально.

Я покосилась на небо, потом на Реммао: если сейчас окажется, что тучки на горизонте – не причина потенциального похищения артефакта, а его следствие и что ключик давным-давно умыкнули, мама меня живьем линчует за порушенные надежды.

– Нет, – словно прочитав мой мысленный вопрос, качнул головой мистик. – Исходя из динамики изменений погодных условий в других странах и качественных показателей магического фона над городом я могу почти со стопроцентной уверенностью заявить, что амулет до сих пор в Каире. Но нам нужно поспешить: фора похитителя приблизительно двадцать две минуты. Это довольно много для текущего положения дел.

– Мама, у нас нет времени вызывать гвардию! – громко пожаловалась в трубку.

– Тогда… – набрала в грудь ведьма, – действуйте по обстоятельствам!

Блин, наверное, именно такими голосами матери отправляли детей на войну. Одна проблема: я никогда не относила себя к героям-патриотам и не мечтала получить орден, оказавшись с одной гранатой против двух танков. Но, похоже, выбора действительно не было.

– Ева, ты главное не волнуйся! – быстро затараторила Ядвига. – Вы на пару с Алексом даже Бестиара сможете завалить. И я не прошу идти в лоб: отвлеките противника, заболтайте, пустите вперед Полину – она ловкая, она от него три часа бегать будет в помещении площадью два на два. Он задолбается ее ловить. А я пока подтяну войска… ну или что там в Египте отыщется. Главное: не дайте ему вынести амулет! Поняла?

– Сложно не понять, – прошипела в ответ.

– Тогда вперед! – вдохновлено закончила мама. – Я в вас верю!

– Ага… мне это ужас как помогает…

И отключилась. Посмотрела на ребят, с напряжением ожидающих резолюции, вздохнула и изрекла:

– Есть две новости.

– Давай сначала хорошую, – попросила Полина.

– А я разве сказала, что среди них есть хорошая? – покосилась на нее с нерадостной улыбкой. – Обе фиговые, разница только в последовательности. Первая: этот амулет нам нужен. Ну то есть реально нужен, потому что другого у нас нету.

– А тот, который привезли из Баку? – нахмурился Алекс.

– Оказалось, что привезли не амулет, – развела руками я. – Не спрашивай, как так получилось: сама в шоке. Но факт. Во-вторых: нас ждет долгий и тернистый путь к славе. Возможно, к вечной, запечатленной красивым шрифтом на надгробии братской могилы.

– И как же нам оказаться достойными подобной чести? – не без ехидства хмыкнула Полина.

Я подняла на нее тяжелый взгляд:

– Догадайся с одной попытки.

Секунды две готесса пыталась придумать достойный ответ, потом махнула рукой и с воодушевлением ухмыльнулась:

– В принципе, я не против повоевать.

– Угу, – поддакнул мистик, доставая телефон из нагрудного кармана. Пока я говорила с мамой, он успел переодеться (включая маску с «забралом» из двойного стекла и тяжелые военные ботинки). – Я тоже не против, особенно когда выбора нет. Но с поддержкой оно как-то веселее будет. Потому я, пожалуй, сначала отцу позвоню.

Мы, конечно, благородно кивнули: мол, так и быть, подождем, но на самом деле обрадовались. Потому что отправить на кладбище шейха с армией казалось куда веселее, чем топать туда самим.

Проблема была в том, что дозвониться Кусаю не удалось.

– Это странно, – без удивления констатировал мистик, оставив папане голосовое сообщение на почте.

– Мне это не нравится, – задумчиво добавил Костик.

– Меня это вообще пугает, – пискнула я.

– А мне кажется, мы просто зря теряем время, – решительно топнула ногой готесса. А когда мы всей дружной толпой скептически на нее посмотрели, пояснила: – Вы кого больше боитесь: незнакомого колдуна, который сюда еще, может, и не долетел, а еще ни в чем, кроме похищения амулетов, замечен не был, или Ядвигу?

Что ж, надо признать, это добавило энтузиазма. Особенно идея о том, что, если добраться к амулету до того, как это сделает враг, воевать, может, и вовсе не придется.

Мы были осторожны. Мы были решительны. Мы смело шли вперед, гордились собой и старались продвигаться хотя бы немного быстрее контуженной черепахи. Но это было сложно, потому что нас было много и среди нас было аж три самопровозглашенных лидера: Александр, считавший это своим долгом и священной обязанностью, Полина, в принципе не признававшая других авторитетов, кроме собственного и… Реммао. Последний, правда, вовсе не горел желанием тащить кого-то за собой (что в общем-то неплохо, учитывая, что в руках Казаковой и Соколова я и так ощущала себя канатом), но и топал по собственному маршруту, не обращая внимания на остальных.

В общем, к нужному склепу мы «подкрались» так, что не услышать нас мог только глухой.

– Ты уверен, что амулет здесь? – недоверчиво уточнила Полина, глядя на каменную постройку с плоской квадратной крышей и тяжелой дверью без замка. Реммао кивнул:

– Это – самое старое захоронение в Каире. И точка пересечения основных магических потоков. А еще…

– Достаточно! – скривилась готесса: она вообще не была поклонницей сложноподчиненных предложений с длинными, плохо выговариваемыми словами. – Допустим, ты прав.

И без предупреждения потянула на себя дверь.

– Стой! – рявкнул осторожный Алекс, но опоздал: готесса была уже внутри.

Мы прислушались. Вопреки ожиданиям, склеп не взорвался, оттуда не раздался душераздирающий крик Полины или грозный рык напавшего на нее зверя (хотя, зная Полину, могло быть в точности наоборот). А чуть позже, когда я уже почти вырвала кисть из цепких пальцев заклинателя, чтобы броситься на выручку (подруге, не зверю!), она сама образовалась в проеме:

– Чего вы там застыли? Проходите внутрь. Здесь пусто.

– Как это пусто?! – воскликнула я, бросаясь на зов.

– Ну это как полно, только наоборот, – ехидно объяснила она.

Я не ответила, замирая на пороге небольшого помещения и быстро оглядываясь по сторонам. Черт, а ведь здесь действительно было пусто! Даже каменный гроб, стоявший на возвышении в центре комнаты, был без крышки и содержимого. Голые стены с узкой полоской выложенных мозаикой окон, низкие длинные лавки по обе стороны от гроба и небольшая ниша со старым подсвечником как раз на уровне моих глаз – вот и все убранство склепа. Если здесь и был когда-то амулет, то я даже не представляю, где его могли прятать.

А вот Реммао, кажется, представлял. Иначе зачем ему, степенно войдя внутрь, вдруг начинать шарить руками по стенам, постукивая о камни костяшками и тщательно прислушиваясь к ответному гулу.

– Что ты делаешь, о наш самый умный? – удивленно спросила готесса, с минуту понаблюдав за метаниями мистика.

– Ищу вход, – спокойно ответил тот.

– Куда?!

– В Нарнию. – И, поверьте, в его устах это прозвучало совсем не шуткой. Наверное, потому мы все так удивились, когда он вдруг дернул за подсвечник, а в ответ в гробу раздалось подозрительное шерудение.

– Кажется, нашел, – без особого восторга сообщил Реммао, талантливо игнорируя наши вытянувшиеся лица, и склонился над саркофагом. – Идем!

А затем, подтянувшись на каменных бортиках, украшенных старинной резьбой, не слишком ловко забрался внутрь.

– Ты там что-то про братскую могилу говорила? – скосила на меня хмурый взгляд Полина, но я ее не слушала, ведь гроб реально оказался с сюрпризом! Его дно отползло куда-то в сторонку, открыв тот самый, искомый мистиком потайной ход, ведущий метра на четыре вниз. Там, за чередой старых, побитых временем ступеней, была еще одна комната, чем-то очень похожая на погреб. И сейчас в ней горел мерцающий «живой», словно от факела, свет.

Честное слово, ощутила себя паладином, спускающимся в подземелье для очередного истребления нечисти. Причем паладина очень невезучего, потому что в первой комнатке врагов не обнаружилось, а вот вторая, где прямо в центре возвышался небольшой, но заманчивый курган, начиналась сразу за большой, длинной и очень глубокой ямой. От стены до стены, прямо ров какой-то. Мостик, кстати, имелся, но сейчас был поднят. Естественно, с той стороны. И рычаг управления был там же – длинная железная ручка, торчащая из стены. Нет, ну типичнейшее подземелье! Только дракона и не хватало для полного комплекта…

Я заглянула в яму:

– Похоже на охотничью ловушку… – протянула с сомнением.

Костик кивнул:

– Судя по кольям, вбитым на ее дне, – это она и есть.

Алекс хмыкнул и решительным жестом подвинул меня в сторону. Я нахмурилась:

– Ты куда намылился?

– Прыгать! – заявил парень, примеряясь к траектории. – Должен долететь.

– Ты шутишь?! – воскликнула, хватая его за рукав. – Прыгать через охотничью ловушку? Только через мой труп!

– Вообще-то она права, – встала на мою сторону Полина. – Здесь метров семь. У меня не каждая лошадь такую длину возьмет. Потому, пока четыре копыта не отрастишь, лучше не рискуй. Кстати, а почему бы тебе не призвать свои крылья? Разве Тамар не создана именно для таких целей?

Вместо ответа Шурик ткнул пальцем за спину – там, на стене, был выведен мелом не самый ровный, но вполне угадываемый рисунок руны.

– Что-то блокирует мою магию, – объяснил для несведущих.

Я нахмурилась и щелкнула пальцами:

– Блин! И мою тоже…

– А мою – нет! – обрадовался вдруг некромант. Да с таким выражением обрадовался, будто сам не ожидал. И в общем-то мы сразу поняли почему: курган в соседней комнате дрогнул, пошел трещинами и стал расти так, будто кто-то пытался выбраться на поверхность, толкая перед собою пласт старой земли. – Ну я же не знал, что получится! – воскликнул Костик в ответ на наши слегка охреневшие лица.

– Зато теперь нам известны две вещи, – сообщил мистик. – Похититель точно здесь, и он – некромант.

– А почему?.. – начала было я, хотя это и так было ясно: был бы похититель не некромантом – Костику не удалось бы оживить то, что сейчас прорывало себе путь к свету. И с одной стороны, это было даже неплохо: те, кто оживлял трупы, редко считались серьезными противниками. А вот с другой…

– Что за тварь ты поднял из могилы?! – с закосом на ультразвук выдала Полина.

А вот с другой: у нас был реальный шанс не сойтись в бою с похитителем, тупо не пережив встречу с творением нашего же Костика!

– Это человек?! – выдавила я, глядя, как из земли по частям появляется стремная угловатая фигура. Поскольку мяса на ней не осталось от слова «совсем», понять, что именно оживил некромант, оказалось непросто. Я вообще не сильна в остеологии, а потому, когда над курганом показалась длинная серая кость, предположила первое, что пришло в голову.

– Нет! – так же сипло возразила Полина. – Скорее орангутанг…

– Это велоцираптор, – дождавшись еще несколько частей скелета, уверенно поправил мистик. Я подняла на него круглые как плошка глаза и ощутила стремительно растущее желание грохнуться в обморок. Серьезно: я даже пошатнулась, но тут на плечи легли мужские ладони.

– Спокойно, котенок! – прижав меня спиной к своей груди, прошептал Шурик.

Не задумываясь, повернула голову и ткнулась лбом ему в скулу. Прикрыла глаза, выровнила дыхание – блин, ну и фигли, что мы оживили динозавра? Велика трагедия! Да за такое нас любой археолог на руках носить должен: бесплатно, одним кивком головы, вытянули на свет полный комплект костей доисторического ящера, еще и сложенных в нужной последовательности. Осталось их только упокоить обратно, и можно сдавать в музей.

Правда, оптимистический настрой несколько поутих, когда велоцираптор откопался полностью. Нет, он был не слишком крупным, тут нам повезло: всего около двух метров в длину и чуть больше метра в высоту, да и весил вряд ли больше, чем суповой набор из того же страуса, но вот набор зубов, украшавших длинную узкую пасть, мягко говоря, впечатлял. А изогнутые когти, один из которых, на среднем пальце передних лап, был почти сто миллиметров длиной, вообще заставлял сердце биться чаще.

– Какого черта ты оживил эту громадину?! – воскликнула Полина, с угрожающим видом делая шаг в сторону Костика. Тот выставил перед собой руки, защищаясь:

– А здесь другой не было! Зато… – Он попытался судорожно придумать оправдание. – Зато никто не захочет связываться с нами теперь, если рядом такая зверюга, – добавил не очень уверенно.

У готессы дернулся глаз.

– Хочешь, объясню почему?! – рявкнула она.

Некромант уже открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент ящер нашел-таки нашу компанию в прицел пустых глазниц и шустро, с подскоками, как исполинский воробей, приблизился к краю ямы. Полина скрипнула зубами и, тихо сатанея, послала в сторону Костика целый сноп лучей негодования.

Тот натянуто улыбнулся.

– Я почти уверен, что он ничего нам не сделает! – воскликнул он. Думаю, так же убеждал вооруженных вилами горожан и доктор Франкенштейн, впервые показав неблагодарной публике свое творение. – У динозавров основной инстинкт какой? Пожрать! Но у него даже желудка нет – он не может чувствовать голода…

– Слушай, тварюга! – рыкнула готесса. – Меня меньше всего беспокоит, есть ли у него желудок или как именно он будет меня переваривать! Ты на его зубы посмотри!

– А что зубы?! – в притворном возмущении всплеснул руками некромант. – Почему сразу зубы?! Нормальные у него… зубы. В пределах нормы… для динозавра. Лучше бы внимание обратила на то, что у него ни нюха, ни зрения нет. Да он тебя просто найти не сможет!

– Да я смотрю, у него и мозгов-то тоже нет! – прорычала готесса. – Прямо весь в создателя пошел! Только что же он тогда такой озабоченный?!

Надо признать, здесь она была права. Динозаврик не проявлял агрессии, но и махнуть на нас лапой отказывался наотрез. Казалось, он понимал, что рано или поздно добыча сама переберется на его территорию – и вот тогда… Короче, силы берег, безмозглое, но сообразительное ископаемое.

И при мысли о том, как мы будем усмирять велоцираптора, мне опять стало плохо. Ну то есть еще хуже, чем было, когда я увидела его впервые… – а это о чем-то да говорит.

– Хватит! – рявкнула, спиной чувствуя, как мгновенно напрягся Алекс.

Полина удивленно хлопнула ресничками:

– Что «хватит»?

– Хватит собачиться! – повторила еще громче. – У нас проблема и ее надо решать. Так давайте, черт подери, думать, как это сделать, а не соревноваться в остроумии и перебрасываться сомнительными комплиментами!

Кажется, перестаралась: последняя фраза прозвучала так громко, что даже ящер вздрогнул. А ведь у него даже ушей не было. Мои же товарищи покосились сначала друг на друга, потом на меня.

– Александр, кажется, твою женщину пора успокоить, – кашлянул Костик.

Я скрипнула зубами: чего?!

– Я сейчас тебя успокою, – хмуро ответил Шурик. – Навеки. А Ева правильно говорит. Мы тут все в одной гребаной лодке. Хватит ее раскачивать!

– Какое, право, единение душ, – скривилась готесса. – Но я так и не услышала, что конкретно вы предлагаете.

– Ну… – глубокомысленно выдала я, с надеждой подняв глаза на Шурика. Хороший вопрос. Прямо скажем, на засыпку. В прошлый раз мы демона вызывали, чтобы ушатать поднятых Костиком мертвецов, но сейчас-то заклинатель бессилен! И у меня огненный шар метнуть не получится… что, кстати, даже хорошо: это ведь не компактная молния с прицелом и выверенным количеством вольт. Тут накрыло бы всех.

– Разрешите полюбопытствовать, – внезапно поднял руку Реммао. – Просто для моего понимания. Вы ожидали, что некромант оживит кого-то другого?

Мы, все четверо, одновременно свели брови на переносице, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Нет…

– Тогда, наверное, вас не устраивает качество поднятого велоцираптора?

Поля задумчиво поскребла в затылке, скользнула взглядом по застывшей у края ямы «зверушке» и честно ответила:

– Да нет. Очень добротный попался скелет… Боюсь, намучаемся разбирать на составляющие.

Брови мистика поползли вверх. Очень медленно, словно делали это впервые за все время своего существования, но это была самая яркая эмоция, которую я видела на его лице!

– Вы странные люди, – резюмировал Реммао. – У вас появился шанс попасть на ту сторону, а вы собираетесь его уничтожить.

– Я – странный человек?! – воскликнула Полина, как всегда уловив «главное», но я подняла руку, призывая ее замолчать.

– Что ты имеешь в виду? Какой именно шанс?

– Ну вон же он стоит, – пожал плечами Реммао, указывая пальцем на велоцираптора.

Словно почувствовав наше внимание, ящер переступил с ноги на ногу и тряхнул массивной головой. Сразу видно: готовился помочь. Избавить, так сказать, от всех проблем. Одним укусом.

Наверное, степень непонимания очень отчетливо отразилась на наших лицах, потому что Реммао покачал головой и задумчиво протянул:

– Кажется, вы не знаете, что делать с динозавром.

– Ну я могу от него убежать, – неуверенно предположила готесса. – Если повезет, столкнуть на колья в ловушке. Попытаться раздолбать камнем черепушку или…

– Вообще-то я по большей части обращался к некроманту, – перебил Реммао, и Костик удивленно округлил глаза. – Это ведь твое создание. Ты можешь заставить его опустить мост.

Некромант перевел опасливый взгляд на ящера и криво ухмыльнулся:

– Если честно, мне бы не хотелось, чтобы он знал, как его опускать…

– Почему? – не понял мистик.

– Ну, – пытаясь не особо ехидничать, ответил Костик, – это не совсем тот тип домашнего любимца, о котором я мечтаю…

И вот тут, кажется, до него все-таки дошло:

– Погоди! Ты хочешь сказать, что он станет меня слушаться?!

– Конечно, – убежденно ответил Реммао. – Ты же его оживил.

Губы Костика медленно растянулись в предвкушающей улыбке.

– Лады! – с воодушевлением потер он друг о друга ладони и шагнул вперед, поближе к яме. – Расступитесь, смертные! Дядя некромант собирается провести важный следственный эксперимент!

И куда только подевались неуверенность, страх перед собственным даром или Полинкиным хуком?

– Кажется, мы только что создали злого гения, – прошептала она мне в ухо, но я только пожала плечами:

– Ничего! Спасенный мир очистит нам карму.

В конце концов, особого выбора у нас все равно не было.

– Итак, что я должен делать? – пристально уставившись на череп своего нового питомца, спросил некромант. Реммао склонил набок голову, словно оценивал способности новоявленного Куклачева, и предложил:

– Попробуй дать ему какую-нибудь команду.

– Хорошо, – кивнул Костик и вдруг как гаркнет: – Сидеть!!!

Елки зеленые, я чуть сама на задницу не шмякнулась – такой это был богатырский вопль! А вот динозаврик не отреагировал. Только задумчиво поводил мордой из стороны в сторону и больше ничего.

Некромант недовольно насупился:

– Почему-то он не хочет подчиняться…

– Возможно, он не понимает, чего именно ты от него требуешь, – предположила я.

На меня подняли насмешливый взгляд:

– А тебя что, мама на досуге учила тренировать велоцирапторов?

– Нет, но у меня дома живет собака.

– Да уж, – невесело поддакнул Шурик, – никак не могу переселить ее во двор.

Мысленно чертыхнувшись, бросила на парня мрачный взгляд:

– Мы с тобой тысячу раз это обсуждали!

– Да помню-помню! – скривился он. – Но, может, пес хотя бы в прихожую перекочует? Серьезно, Ева: меня малость подзадолбало заниматься сексом под бдительным оком Диплодока.

– Ты назвала собаку Диплодоком?! – заржал Костик.

– Да, назвала! – прошипела сквозь зубы, чувствуя, как начинаю краснеть. – Не могла же я пять лет назад знать, что однажды в моей компании окажется тот, кто будет способен оживить настоящего динозавра!

– Да-а! – самодовольно протянул Костик. – Я – человек-сюрприз!

– Ты человек-инфаркт! – отрезала, сверкая глазами то в его сторону, то за спину – на Шурика. Ни первого, ни второго это, правда, не смутило, но некромант хотя бы просто игнорировал, а мой гаденыш еще и подмигивать успевал. Вот уж точно: маньяк с однозадачным мозгом: о сексе вспомнил и – за борт все остальное как несущественное. – Ты вон туда смотри! – рыкнула на него, мотнув головой в сторону динозавра. – И ты, – вернулась к недоученному хирургу, – думай, как с ящером объясниться!

– Вот ты мне и подскажи! – нахально парировал некромант. – Раз мне повезло и ты такой продвинутый кинолог. Поделись good practice[13].

– Хорошо, – не стала сопротивляться я. Мы ведь и так уже кучу времени потеряли: может, мои таланты собачника хоть немного помогут продвинуться вперед? – Повторяй за мной. Сидеть!

И сделала нечто похожее либо на корявый книксен, либо на не менее корявое балетное плие. Перов недоверчиво нахмурился, но повторил.

– А теперь смотри на питомца, давай команду и приседай. Он должен совместить это у себя в голове: слово и действие.

Костик хмыкнул, но послушно встал перед велоцираптором:

– Сидеть!

Никакой реакции. Ну то есть, если не считать легкого изумления, с которым черепушка «домашнего любимца» вытаращилась на странного хозяина.

– А долго мне еще перед ним танцевать? – обернулся Костик где-то после четвертого раза.

Я пожала плечами:

– Пока он тебя не поймет…

– Но если ты добавишь немного магии, дело пойдет быстрее, – вставил от себя Реммао.

Некромант застыл на полусогнутых и медленно повернул к нему голову:

– А раньше ты этого сказать не мог?

– Ты меня не спрашивал, – на полном серьезе пожал плечами мистик. И, подумав, добавил: – К тому же за тобой было очень интересно наблюдать…

В общем, не побили в тот день Реммао, хотя Костику очень хотелось – я по глазам видела. Но совет ему мистик и правда дал неплохой: уже через пару минут пещера наполнилась нашими дружными воплями:

– Правее бери!

– Левее!

– Разворот! Разворот! А-а-а, черт! Мазила…

И звуком бьющихся о стены костей. Как оказалось, с использованием магии динозавр превращался в костяную игрушку без единой мысли или инстинкта. В том числе инстинкта самосохранения. Ну, собственно, в то самое, чем и должен был быть вертикально поставленный скелет. И управлять им должно было быть проще некуда: все равно что куклой-марионеткой на магических нитях. По крайней мере, нам так казалось. На практике же вышло, что нужно быть Девидом Копперфильдом, чтобы подтащить тяжелого и нормально не гнущегося ящера к нужной стене и заставить опустить рычаг.

– Костик, разворачивай его! – ярилась Полина.

– Нет! – орал Шурик. – Пускай идет прямо! Он уже два раза не доходил!

– С такими габаритами, – ровно, ни на одну октаву не повышая тональность, выдавал цэу Реммао, – его легче всего подвести к рычагу по синусоиде!

– Да просто левее! Левее надо! – аж подпрыгивала от возбуждения я.

– Ева, отстань! – огрызнулась Полина, которой я уже второй раз случайно наступила на ногу. – Лево вообще в другой стороне!

– А! – запнулась я, понимая, что она, возможно, права. – Тогда правее!

– Так, вы все! – пылая праведным гневом, рявкнул наконец некромант. – Отвалили на фиг и дали мне спокойно порулить!!!

Александр Соколов

Как ни странно, во всей этой ситуации меня беспокоил вовсе не динозавр. Не то чтобы ожившие доисторические ящеры были частым явлением в моей жизни, но, блин, в нашу компанию затесался необученный некромант! Рано или поздно что-то подобное должно было случиться. Правда, была у меня надежда, что обожжется он на чем-то вроде скелета суслика, но после десятка зомби в склепе можно было догадаться, что надежда себя не оправдает. Хорошо, хотя бы Реммао под боком оказался… но вот это как раз и напрягало.

С какого это счастья нам вдруг подфартило с таким подозрительно находчивым умником? На меня в последнее время леприкон не чихал, да и звезды с неба не падали. Так на что же рассчитывал Кусай, отправляя с нами своего на редкость одаренного отпрыска? А впрочем, ладно: отправил так отправил, дело десятое. (Допустим, я уже привык, что за моей Евой всякие ущербные табунами ходят.) Но сам-то куда после этого делся?!

И вообще, если посмотреть на картину в целом, получается какая-то непонятная хрень. Вот зачем, к примеру, нас послали к морю? Отдохнуть? Познакомиться? То есть Кусай поговорил с Ядвигой, понял, как важно наше задание, и вместо того, чтобы тем же вечером благословить на подвиги, сказал:

«Спокуха, ребята, набегаетесь еще!» – отправил за триста кэмэ в другую сторону?

Только мне кажется это странным?!

Ева тронула за рукав, отвлекая от размышлений и возвращая обратно в реальный мир:

– Ты идешь?

Медленно кивнул, найдя глазами велоцираптора: похоже, Костик определился-таки с подходом к этим старинным костям и благополучно сгрузил их на рычаг. Мост наконец опустился, и мы могли перебраться на другую сторону.

– А с ним вы что собираетесь делать? – кивнул на застывшего в полупоклоне ящера.

– Да пускай себе стоит, – пожала плечами готесса. – Он здесь отлично смотрится.

– Ну да как же: «пускай стоит»! – тут же возмутился Костик. – Мой первый динозавр! Я его домой заберу.

– Серьезно? – бросил насмешливо, стараясь не зацикливаться на слове «первый». – И как же ты собираешься это сделать?

– В каком смысле? – насупился некромант.

Я окинул взглядом скелет:

– В нем же на вид килограммов сто веса!

– А у нас целых четыре рюкзака, – невозмутимо ответил парень. – Итого всего по двадцать пять кило на брата.

Криво ухмыльнулся, краем глаза заметив лицо Полины – ага! Вот так сразу она взяла и взвалила на себя лишнюю четверть центнера.

– Ну хорошо, – предположил, надеюсь, не слишком язвительно. – Допустим, нас ты погорбатиться убедишь. А как быть с таможней?

– С какой еще таможней? – не сразу понял Костик.

– С той самой, которая тебя на самолет не пустит! Или ты думаешь, для них в порядке вещей отправлять за границу любителей-археологов, вывозящих из Египта кости динозавра в походных сумках?

Некромант поджал губы, но озвучить ответ не успел: на мою сторону с присущей ей толерантностью встала Ева.

– Костик, мне очень жаль, но Алекс прав. Даже если ты перетащишь ящера в родной город, что будет крайне сложно сделать, где ты его поселишь? Вряд ли твои одногруппники будут в восторге, когда по коридорам студенческого общежития начнет бегать скелет динозавра.

Перов поднял на нее хмурый задумчивый взгляд:

– Он не будет бегать! Он будет аккуратно стоять у стеночки.

– Но он же здоровенный, – парировала Ева. – Как половина слона. Ты что, в спортзале живешь?

– А если… – склонил набок голову Костик. – Если я на время попрошу вас его приютить?

– Да, правильно! – заржал я. – Отличная идея! Дай доберману кости на сохранение! Я особенно хочу посмотреть, как ты будешь их обратно забирать.

Некромант запнулся, потом с какой-то даже тоской посмотрел на динозавра, но, кажется, понял, что утащить его с собой не получится. Да и мистик вдруг подал голос:

– Извините, что отвлекаю, но нам, кажется, пора двигаться дальше. Например, вон в те двери, – и показал на неприметную, покрашенную в тон стенам, старую деревянную дверь в самом дальнем углу комнаты. Полина с Евой переглянулись, кивнули и как две на редкость бестолковые бабочки ломанулись вперед. Я тяжко вздохнул, но успел-таки в последний момент схватить ведьму за шкирку.

– Кстати, Реммао, – с натянутой улыбкой позвал парня, – ты бы не хотел еще раз позвонить отцу?

– Зачем? – вполне правдоподобно удивился мистик.

– А разве тебя не интересует, где он может быть?

Парень развел руками:

– Отец – маг. Он может быть где угодно, и если бы хотел, чтобы я знал, где именно, он бы сам мне сообщил.

– А если он не может? Мою маму, например, в прошлом году похитили, – тихо сказала Ева. – А ведь она очень сильная ведьма.

Реммао подумал и мотнул головой:

– Статистически это маловероятно. Мы не договаривались, что он будет все время на связи, потому я не вижу ничего странного в том, что не могу ему дозвониться. Уверен, в случае необходимости отец даст о себе знать. Повторюсь, он – маг. У него есть необходимые умения.

Ну да, разумеется! Оказываться в нужном месте в нужное время – это же самая знаменитая черта магов. Прямо не Кусай, а белый кролик, выныривающий из шляпы волшебника…

– Ладно, идем, – сказал сухим тоном, понимая, что больше я от мистика ничего не добьюсь. Да и стоило ли? Все равно сейчас было не время проверять на вшивость эту семейку. Раз уж решили работать вместе, надо было сцепить зубы, прикусить язык, усмирить подозрительность и топать вперед до конца. Ну а там посмотрим, откуда воняло…

Оборжаться, конечно, но «до конца» оказалось не так далеко, как я планировал. Полина первой открыла старую скрипучую дверь, и мы, всей дружной толпой, столпились на пороге, круглыми глазами уставившись перед собой.

– Это пещера? – шепотом не то спросила, не то сообщила Ева. Мы синхронно кивнули, оглядывая большое, плохо освещенное помещение с очень высоким потолком и десятком свисающих оттуда разнокалиберных сталактитов. – А вон там, перед нами, гроб?

Мы еще раз кивнули: старинный саркофаг с тяжелой каменной крышкой куполообразной формы стоял на постаменте в самом центре «комнаты». Кажется, мы только что нашли очередного защитника амулета.

– Как думаете, мы сможем открыть? – деловито поинтересовался Костик, и Ева неуверенно шагнула вперед.

– Сейчас узнаем…

Я мысленно чертыхнулся: ну почему она все время летит впереди паровоза?!

– Стоять! – рыкнул, уже привычно хватая ее за руку и делая один-единственный шаг от двери.

В тот же миг тонкая игла ярко-синего цвета сорвалась с потолка, на секунду осветив пещеру серебристым сиянием, и с неотвратимостью луча смерти ударила в гроб. Каменная крышка, которая даже на вид весила побольше оставленного в соседней комнате динозавра, с треском раскололась на несколько частей и обрушилась на утоптанную землю. Пыль поднялась столбом, на мгновение скрыв от нас усыпальницу, а когда улеглась, мы увидели высокую фигуру, стоящую по другую сторону от гроба.

– Спасибо, ребята! – прозвучал знакомый голос. – Мне как раз не хватало такой слаженной работы темного и светлого мага!

Я скрипнул зубами: и ведь не соврал же, падла! Действительно волшебное умение появляться вовремя!

Алаказай, мля…

Ева Моргалис

Не верилось!

Нет, серьезно, просто не верилось!

Хотя, если подумать… это ведь он заставил нас уехать из города. Чтобы не мешали, наверное. Или не обогнали и не забрали амулет первыми. Вот гад-то, а? И мы тоже, уши развесили. Могли бы сразу догадаться, что мамин экс-жених не станет заниматься раздачей бесплатного сыра.

– Кусай, но зачем вам это? – спросила, будто и правда надеялась услышать что-то интересное. Собственно, араб не разочаровал.

– Ради денег, конечно, – ответил с некоторым даже удивлением.

– Де-денег?! – заикнувшись, переспросила Полина. – Да что ты будешь делать с этими деньгами, когда титаны проснутся?!

– О боже ж мой! – патетично возвел маг руки к небесам. – Ну ответь мне, глупая девочка: какие есть шансы, что кому-то удастся собрать все тринадцать медальонов? Да никаких! Я специально просил Реммао посчитать. Оказалось, что вероятность проведения ритуала практически равна нулю. Амулеты были захоронены в разное время в разных частях мира. Как минимум парочка окажется потерянной навсегда. А вот за эту игрушку, – небрежно кивнул он на саркофаг, – мне пообещали целое состояние.

Я помотала головой, пытаясь вернуть себе ясность мыслей:

– И ради денег вы согласны идти против ведьм? Против Совета?!

Кусай закатил глаза:

– У нас тут революция, если ты не заметила. Весь Египет на ушах стоит, в том числе и Совет. Все творят, что хотят. Я вот, например, хочу золота.

– Да у тебя же сын – мистик! – сквозь зубы процедил Алекс. – Он рынок читает на раз. Ты же благодаря ему и так самый богатый человек Египта!

– Да, – не стал отпираться Кусай, – но в последнее время рынок двигается не так уж сильно. А я хочу денег. Много и сразу. Я жадный. Потому и богатый.

– Отец, – выступил вперед Реммао, – даже я понимаю, что ты поступаешь неправильно.

Честно говоря от сердца отлегло. Я уж испугалась, что сын поддержит опального папашу, а перспектива сражаться еще и с мистиком мне очень не нравилась. И не только потому, что этот спокойный парниша был лучшим стратегом, которого можно было себе представить (хотя, учитывая обстоятельства, все его таланты могли легко разбиться о кулак Полины уже в первом раунде). Мне просто не хотелось верить, что Реммао окажется предателем. Блин, ну не подходил он на роль Иуды! Не его это стиль.

Наверное, так же думал и Кусай, потому что даже не попытался перетащить сына на свою сторону.

– Ну и что? – равнодушно пожал он плечами. – История меня не осудит. На фоне всего происходящего она меня просто не заметит.

– Да как вы можете?! – воскликнула я. – Это же преступление против человечества!

И, не задумываясь, выдала свой самый убойный аргумент:

– Я все маме расскажу!

– Отлично! – даже как-то обрадовался паразит. – Уверен, она высоко оценит мою изобретательность.

Черт, а ведь и правда может оценить…

– Хотя бы скажи, кто твой наниматель! – потребовал Алекс.

Кусай развел руками:

– Понятия не имею.

– Как это? Ты даже не знаешь, на кого работаешь?!

– Ну должен был бы, наверное, знать, – предположил мужчина и с улыбкой закончил: – Но не знаю.

– Почему?! – недоверчиво сощурилась Полина.

– А что тебя удивляет? – вновь обернулся к ней Кусай. – С тех пор как люди изобрели интернет-банкинг, покупатель и продавец могут вообще не встречаться. Но при этом прекрасно взаимодействовать.

Мне захотелось схватиться за голову и взвыть то ли от гнева, то ли от безысходности. Этот пришибленный маг так спокойно рассуждал о судьбе целого мира, что я начинала верить в его сумасшествие. А как, скажите на милость, разговаривать с психом, если он настолько убежден в своей правоте, что с ходу отметает все разумные аргументы?!

– Кусай, это безумие! – подняла на мага круглые глаза. – Вам не удастся получить свои деньги!

– И почему же, позволь полюбопытствовать, ты так полагаешь? – улыбнулся чародей.

– Вы не сможете забрать отсюда амулет.

– Действительно? – свел брови домиком Кусай. – И что мне помешает?

– Ну… м-мы, – не очень уверенно ответила я.

В ответ раздался такой веселый, жизнерадостный ржач, что я ощутила себя Петросяном.

– О дети! – воскликнул колдун, культурно промокая вышитым шелковым платочком уголки глаз. – Вы такие дети, дети! Я нашел эту гробницу три недели назад, и все это время искал возможность прорваться сквозь магический барьер. Признаю: ведьмы, причастные к захоронению этого амулета, были теми еще выдумщицами. Снять защиту могло только присутствие темного и светлого магов, действующих сообща и, представьте себе, по доброй воле. Абсурдное условие, но, не буду лгать, оказалось той корягой, о которую я набил себе немало шишек. И которая, кстати, наводит нас на интересные мысли. Признавайтесь, ребята, кто из вас темный маг? Ева? Или ты, Александр? А впрочем, это уже не важно.

Кусай аккуратно сложил платок, сунул его в нагрудный карман, так, чтобы белый уголок торчал вверх, и улыбнулся еще шире:

– Вам не удастся меня остановить, потому что…

Честное слово, я как будто наблюдала за выполнением любимого трюка переродившимся Калиостро: маг замер на секунду, выждал паузу, а потом вытащил из кармана брюк небольшой пульт, нажал на кнопочку, что-то жутко взвизгнуло, и спустя мгновение пещера оказалась разделена на две равные половины тонкой прозрачной перегородкой. Две ее части вынырнули из стен, одна спустилась с потолка, и я ощутила себя пришельцем, которого хитрое американское правительство заманило в зону пятьдесят один.

– Пуленепробиваемое стекло, – самодовольно заявил Кусай, прошагав к центру пещеры и небрежно постучав костяшками по стене. – И это еще не все фокусы!

Ну мог бы не прибедняться: для меня сейчас эти фокусы выглядели вполне себе реальной магией. Особенно когда в ответ на нажатие второй кнопочки куда-то почти бесшумно исчезла часть потолка. Столб солнечного света прорвался в помещение, Кусай хмыкнул с выражением «куда вам познать мою мудрость, ничтожные смертные!», ткнул пальцем вверх, как будто мы могли не заметить образовавшуюся там дыру, и заявил:

– Научно-технический прогресс!

На что Полина улыбнулась и вежливо так ответила:

– Да чтоб ты сдох!

И в целом, мы все были с ней солидарны. Даже Реммао, который хоть и не кивнул, но и не возмутился.

– Прошу прощения? – продолжая буквально источать вежливость, хлопнул ресничками Кусай, и это окончательно вывело готессу из себя:

– Что ж ты творишь-то, гаденыш? Весь мир готов на деньги променять? Построил тут шайтан-машину и думаешь, что тебе вот так все с рук сойдет?!

Маг хмыкнул и выразительно закатил глаза.

– О темпора, о морес! – патетично воскликнул, прижимая руку к тому месту в груди, где сейчас билось черное, пропитанное алчностью сердце. – Какие нынче барышни пошли…

Но развить мысль ему не дали, ибо Полину в момент ее бенефиса остановить было невозможно.

– Хлеборезку прикрыл! – рявкнула она. – У меня и так руки чешутся приласкать тебя табуреткой, и если ты всерьез решил, что вот это стекло меня остановит…

– Пуленепробиваемое, между прочим, – с улыбкой напомнил Кусай. Он все еще не верил в способности Полины. – И на твоем месте, милая девочка, я бы не о стекле беспокоился.

А затем с победоносной ухмылкой щелкнул пальцами. Деревянная дверь захлопнулась за нашими спинами. Резко обернувшись, я увидела, как ее заволакивает магическая сеть: словно наброшенное на дерево серое полупрозрачное полотно, переливающееся крошечными искорками. Похоже, Кусай всерьез вознамерился удержать нас здесь. На редкость предусмотрительный гаденыш…

– Боюсь, не смогу остаться и посмотреть, как вы справитесь с древними ловушками, – заявил чародей, заставив нас синхронно нахмуриться: какими еще ловушками?! – Но вам удачи, в любом случае. Уверен, вы покажете себя на высоте. А мне пора.

И с выражением абсолютного удовлетворения на холеной морде он подошел к гробу, сунул руку в образовавшуюся после раскола крышки щель, и…

– Так, я не понял… – несколько помрачневшим голосом пробормотал минуты через три. – Что такое?

Мы переглянулись, когда он опустил в гроб вторую руку, поднатужился… уперся ногой, потом второй…

– Да какого же… – пробормотал, уже даже не пытаясь скрыть, что план трещит по швам.

– Я думаю, проблема в том, – внезапно предположил Реммао от двери, которую он все это время с любопытством изучал, – что амулет можно отделить от тела хранителя только совместными усилиями темного и светлого мага. Но так как этот артефакт был захоронен одним из первых, тело давно превратилось в прах и стало частью гроба. Поскольку на вид в нем килограмм шестьсот, могу порекомендовать воспользоваться гидравлическим домкратом, а затем подъемным краном.

Секунд пять мы все, с одинаковым выражением лиц, смотрели на мистика и пытались понять: это он так Кусаю помогает или издевается? Потом маг глубокомысленно вздохнул и выпрямился. Поправил пиджак, окинул гроб насупленным взглядом и заявил:

– У меня есть идея получше, – и, соскочив с пьедестала, швырнул в него нехилую такую молнию. А затем еще и еще. Четыре удара спустя величественный, простоявший столетия саркофаг превратился в груду камней. Наклонившись, Кусай порылся в его останках и вытащил на свет небольшую плиту формата школьной тетради. – Ну что? – подмигнул нам. – Здесь ведь уже нет шестисот кило?

И исчез, не дожидаясь ответа.

Первой пришла в себя Полина.

– Он телепортировался! – рявкнула она.

– С амулетом, – мрачно добавил Костик.

– Телепортировался! – с вытаращенными глазами повторила готесса.

– Мама меня убьет… – не в тему прошептала я.

– Нет, блин! Он реально телепортировался! – уже просто кричала Полина, пытаясь привлечь наше внимание к этому «невероятному» факту. Ну, может, в чем-то она была и права: походу, это был первый в истории злодей, рискнувший на телепорт с неслабо так заряженным магическим артефактом в руках. Если нам повезет, он не только сам не «приземлится», но и мир от амулета избавит… Хотя что-то мне подсказывало, что так сильно нам не повезет.

– И где теперь его искать? – выдала несчастным тоном, в тайной надежде, что у кого-то завалялась парочка гениальных идей, но, как оказалось, Кусай был прав: сейчас нам следовало думать вовсе не о нем.

– Что это за странный звук? – озвучил наш общий вопрос Костик.

– И почему пол ходит ходуном?! – воскликнула Полина, забавно подпрыгивая на месте. То есть это было бы забавно, если бы она при этом не оказалась права: с пещерой действительно творилось что-то странное. Утоптанная земля под ногами за пару секунд стала напоминать поле брани из «Мамаева побоища»: в таких же рытвинах, канавах и холмиках. Будто целая орда кротов вдруг прозрела и решила выбраться на поверхность. С той лишь разницей, что у кротов вряд ли оказался бы такой внушительный арсенал колюще-режущего оружия.

– Кажется, раньше здесь было массовое захоронение, – задумчиво пробормотал Реммао, медленно отступая к стеклу.

– Да что ты говоришь?! – съехидничал Шурик, хватая меня за руку и рывком перетягивая к себе за спину.

– Ребята, хватит ругаться, – на удивление спокойным голосом вставила готесса. – У нас есть дела поважнее.

И как заорет:

– Зомби наступают!!!

Ну не знаю: я бы не назвала их зомби. Если верить Голливуду, последние имели строго определенные характеристики: медлительность, например, или отсутствие вооружения. Наши же «гости» оказались теми еще шустрячками, да к тому же – каждый при своем топорике. Парочка в придачу могла похвастаться луками, и вот она, кстати, в первых рядах не шла, спрятавшись за мечниками и копьеносцами. Разве на подобные тактические маневры были способны обычные зомби? Алекс, выхватив у ближайшего мертвеца щит и поймав в него разом три стрелы, согласился, что – нет, не могли. А потом, отобрав еще и меч, попросил забить на теорию и не высовываться, пока он не найдет способ вывести нас отсюда. Я сразу согласилась, потому что спорить с вооруженным заклинателем мог только тот, у кого в запасе было еще несколько жизней. А у меня была одна, да и та, походу, висела на волоске.

– Реммао, – рыкнула Полина, ловко ныряя под замах шипастой булавы, – без обид, но твой отец – мудак!

– Спорить не стану, – мощным ударом отправляя в нокаут одного особо ретивого мертвеца, кивнул мистик. – И, хотя эта ловушка была создана не им, считаю, что с его стороны было не самым порядочным поступком запирать нас в компании двадцати семи с половиной оживших трупов. И это только с этой стороны стеклянной перегородки.

– «Не очень порядочным поступком»?! – язвительно возопил Костик. – Наполеон пришел с войсками под Москву – и то это был более порядочный поступок, чем тот, который совершил твой отец! Едрить твою налево! – в последний момент успел он пригнуться под здоровенным двуручным мечом. – Сидеть! Стоять! Лежать! Почему они не слушаются?!

– Потому что это не ты их поднял, дубина! – рявкнула в ответ Поля. – Даже я это понимаю. А теперь двигай поршнями с линии удара!

Я на всякий случай тоже отпрянула, прикрывая голову руками. Готесса была девушкой увлекающейся и на удивление сильной, а потому находиться между противником и ее коронным тымё-ап-чхаги[14] не стоило.

– Кстати, Реммао, – завалив мертвеца и на правах победителя подобрав его топорик, улыбнулась она. – Замечу, что для мистика ты таки неплохо справляешься с зомби.

– Благодарю, – кивнул парень, активно разбираясь сразу с тремя атакующими. – Израильская техника крав-мага. Я в ней неплохо преуспел.

Скромный мальчик: руками махать он, прямо скажем, научился не хуже Полины. По крайней мере, количество поверженных им противников росло с каждой минутой. Но этого все равно не хватало для выравнивания счета. И тут мне на ум пришла любопытная, хотя и несколько запоздалая мысль.

– Но ведь Кусай пользовался магией! – аж подпрыгнула от возбуждения. Алекс бросил раздраженный взгляд за спину:

– Голову пригни!

– Да нет же! – всплеснула руками я. – Ты не понял! Кусай мог пользоваться своей силой, а я не могу. Значит, он установил здесь какие-то блокаторы. Нужно их уничтожить!

– Ева, а ты, случайно, ничего странного не заметила? – «ласково» прорычала Полина. – Как нам искать твои блокаторы в этой переполненной мертвецами пещере?!

– Как вариант – быстро! – ответила не без ехидства. – Потому что против нас еще штук двадцать умертвий и моя помощь вам совсем не помешает!

В ответ подруга сделала такое лицо, что я ощутила себя больным ребенком – совершенно бесполезным, но достаточно любимым, чтобы об этом не говорили вслух. К счастью для всех, Реммао воспринял идею вернуть мне возможность колдовать с большим энтузиазмом.

– Каким образом мой отец мог заблокировать твои силы?

– Ну… – судорожно потерла лоб. – Самый простой способ – провести заклинание на местности, удержав его специальным магическим предметом. В таком случае можно использовать что угодно – зеркало, украшение… да хоть мыльницу. Можно, правда, и без заклинания, но тогда придется применять специальный магический артефакт. Например, маску ацтекской богини Атлакойя или…

– Спрошу, пожалуй, по-другому, – перебил мистик. – Вон тот веник на стене может иметь отношение к твоей отсутствующей силе?

Я подняла глаза: вряд ли богиня засухи и истощения повелась бы на икебану… Но и у Кусая не было причины украшать букетами стены пещеры!

– Точно не знаю, – в нетерпении переступила с ноги на ногу, – но на всякий случай…

Договорить не успела: Полина размахнулась и, даже не особо прицеливаясь, швырнула в букет топориком. Алекс метнул в нее строгий взгляд: мол, могла бы и предупредить! Я согласно кивнула: не каждый день над нашими головами свистят томагавки. Так и поседеть можно. Но поскольку бросок удался на славу, четко вогнав лезвие топора в скалу, перерубив букет на две части, от комментариев мы с заклинателем воздержались. Тем более это помогло, и с кусочками икебаны, вспыхнувшими на мгновение темно-синим светом, растаял магический барьер. Что говорило о двух вещах: во-первых, Кусай не ставил себе целью нас здесь похоронить. Максимум задержать на время, в ином случае найти артефакт было бы куда сложнее. А во-вторых.

– Ну-ка, посторонись, – криво ухмыльнувшись, тронула я Алекса за плечо, – мамочка вернулась!

Блин, надо было придумать другую фразу: заклинатель окинул таким насмешливым и малость снисходительным взглядом, что я тут же покраснела. И едва не прозевала выпад одного хорошо вооруженного и давно почившего злодея в свою сторону.

– Ты, ведьма, глаза-то открой, – ставя эффектный блок и тем самым спасая мою голову, посоветовал Шурик. Я благодарно улыбнулась, ловя себя на мысли, что не отрывая глаз, любуюсь его плавными движениями, скоростью реакции и умением работать с клинком. В принципе, ничего странного в этом не было: демон битвы, Архаир, был одним из самых популярных в списке Алекса. А он чаще всего прибывал на зов как раз в облике меча. Но, согласитесь, какая девушка не мечтает о парне, способном в честном бою победить Ланселота?

– Ева, блин! – рыкнул Шурик, прерывая мои романтические фантазии о дуэли. – Очнись!

Вовремя, надо признать, рыкнул: на меня как раз двигалось крупногабаритное подобие Конана-варвара, если бы варвар, конечно, пролежал под землей несколько веков, а потом вылез и отправился покорять мир. Вздрогнув, я бросила быстрый взгляд по сторонам, но надежда отсидеться за спинами более воинственно настроенных друзей пала смертью храбрых: Поля дорвалась до лучников, которые при жизни носили легкие доспехи (то есть сейчас от них осталась пара лоскутков) и обладали не самым полезным в ближнем бою оружием, зато отлично бегали даже со сломанными конечностями, и теперь, пыхтя, пыталась загнать их в угол. Мистик с сосредоточенным лицом избавлялся от копьеметателей, пока Костик, талантливо прикидываясь потенциальной мишенью, заманивал их в ловушку (я не очень понимала, почему при этом у него было такое полное ужаса лицо, – видимо, для правдоподобности, – но получалось у парня отлично). Шурик сражался с очередным мастером клинка из вражеского лагеря и на этот раз, похоже, нашел себе противника под стать: даже я понимала, что отвлекаться ему не стоило.

«Похоже, придется присоединиться», – поняла с тоской. Нет, я, конечно, всегда готова повоевать за мир, но лучше как-нибудь без крови, петициями там, плакатами всякими… И магию я свою обратно просила не для того, чтобы тут же броситься в гущу событий, а так, на всякий случай…

Но Конан ведь реально на меня прыгнул!

– Уйди, противный! – взвизгнула, уворачиваясь и позволяя грузному окольчуженному телу пролететь мимо. Собственно, в тот момент до меня и дошло, что отвертеться не получится, и вообще – я больше не девочка-цветочек. Уж больно жить хочется. – Ну сам напросился! – щелкнула пальцами. – Накось тебе три тысячи вольт в носопырку!

Удивительно, но молния сработала, а то я, грешным делом, боялась, что придется чем-то посущественнее добивать. Мертвец затрещал, застыв в странной перекособоченной позе, пошел искрами и рассыпался на отдельные составляющие.

– Ого… – прошептала, круглыми глазами уставившись на дымящуюся кучу костей. – Да я молодец…

И добавила, уже для всех:

– Сгоняйте их в кучу!

– Чего?! – на миг оторвалась готесса от своих лучников.

– В кучу, говорю, сгоняйте! – повторила на пределе голосовых связок: шум и лязг в пещере был такой, что и себя слышно было с трудом. – Мне на каждого в отдельности силенок не хватит, а вот одной молнией уничтожить всех – очень даже может получиться.

Идея, конечно, была не самой продуманной, но ребятам понравилась, и они принялись теснить мертвецов к стеклу. Лучше всего получалось у Костика, который упорно продолжал использовать тактику заманивания. Коварный, коварный некромант! С по-настоящему луженой глоткой…

– Ева, приготовься! – велел Алекс, когда большая часть неупокоенных уже была сосредоточена в центре пещеры. Я кивнула и подняла руки:

– Ох, не подведи, дядюшка Ампер… Все в стороны!

Молния получилась что надо: мертвецов прямо накрыло мерцающим облаком. Возможно, не будь на них столько железа, эффект был бы не таким значительным, но накладывающие чары древние ведьмы явно не учли, что против их чудовищ однажды выступит маг со светлыми стихийными силами. Ну а то, что из всех возможных вариантов моим личным козырем была именно молния, – вообще можно считать удачным совпадением.

– Готово! – крикнула, когда от маленького потустороннего войска остался только курган из дымящихся костей. Полина, укрывшаяся за крупным булыжником у стены, подняла голову и присвистнула.

– Ну и кто говорил, что ты бесполезна в бою? – и добавила, поймав на себе мой возмущенный взгляд: – Не смотри на меня! Я всегда считала, что тебе просто стимула не хватает, а так ты очень-очень даже толково работаешь! Кстати…

Она плавно поднялась на ноги и, брезгливо переступая через останки с особо поджаристой корочкой, приблизилась к прозрачной перегородке.

– Что делать с теми, которые остались за стеклом?

Я подошла ближе и с раздражением сунула за ухо надоевшую прядь (доберусь до ножниц – точно отрежу!): вторая половина мертвой армии яростно долбила в стекло мечами, булавами и пиками, отчаянно пытаясь выбраться из ловушки, в которую их угораздило попасть по милости Кусая.

– А ведь оно пуленепробиваемое? – спросила, задумчиво прищурившись. – Еще и зачарованное скорее всего; смотри, как держится. Вот и пускай там остаются.

– Так они же бессмертные! – с опаской кося под ноги, присоединился к нам некромант.

Я пожала плечами:

– Да бога ради. Пускай себе живут спокойно.

На плечи легли родные ладони.

– Согласен, – улыбнулся Алекс. – А когда революция в Египте закончится и Совет ведьм вспомнит о своих прямых обязанностях, они сюда кого-то пришлют. Но это будет уже не наша головная боль.

Он помолчал, давая нам время осмыслить сказанное, и добавил уже совсем другим тоном:

– У меня сейчас вопрос поинтереснее: как дверь ломать будем?

Я фыркнула, демонстративно потирая запястья:

– Расслабься! Сейчас я сама все сделаю. Где там моя большая молния?

Второй заряд вышел послабее первого, но тоже ничего. Дверь, правда, не поддалась. В отличие от моих друзей, которые рухнули на землю быстрее, чем отряд спецназа по команде «Атака с воздуха!». Чудики пугливые…

– Ева! – рыкнула Полина. – Какая, к черту, молния? Там дверь из цельного дуба!

– Хм… прошу прощения! – радостно улыбнувшись, я замахнулась второй раз. – Огненный шар!..

А когда минут через пять пыль улеглась, а щепки, осколки кольчуги и мелкие камни перестали стучать по нашим головам, Костик первым приподнялся на локтях, малость осоловелым взглядом огляделся вокруг, потом перевел глаза на Алекса, буквально лежащего на мне в той позе, которая ему казалась наиболее «защищающей», и сквозь зубы процедил:

– Так, еще раз прошу! Угомони свою женщину.

Странно, но на этот раз Шурик только молча кивнул…

Глава 10

Улыбка все преображает

вот Николай хоть и в гробу

а улыбается и ясно

что все у парня хорошо

(с) zhenshen

Мы сидели на вокзале в ожидании поезда в Хургаду, где располагался третий по величине (то есть самый маленький) международный аэропорт Египта. В Каире сейчас стояла такая погода, что улететь местными рейсами было нереально. Ну разве что вместе с торнадо, как в «Волшебнике Изумрудного города». Трех часов не прошло, как Кусай похитил амулет, а небо успело затянуться грозовыми низкими тучами, ветер – подняться до штормовой отметки, а песчаная буря – основательно накрыть столицу. Не самое редкое явление для Египта (хотя особо ретивые параноики уже успели окрестить ее предвестницей конца света), но для туристов – настоящий удар. Температура опустилась до двадцати градусов днем и к ночи грозила упасть до пяти, видимость на дорогах составляла метров двадцать от силы, а такое гостеприимное обычно море обрушивалось на золотистые пляжи десятиметровыми волнами. Хорошо, что сейчас был не сезон для отдыхающих: подобной катаклизм здорово бил по авторитету курортной страны.

– Да и места на самолет было бы куда сложнее получить, – подтвердил мои умозаключения Алекс. Я кивнула: что правда, то правда. Несмотря на беспорядки, власти Египта пустили несколько дополнительных поездов в другие части страны и организовали плановую «эвакуацию» отдыхающих из соседних аэропортов, но будь сейчас тот же октябрь, мы бы сидели в очереди не сутки, а до весны. С другой стороны…

Я повертела в руках телефон.

– Ну куда мы спешим? – спросила с тоской в голосе. – Могли бы и здесь переждать…

– Ева, не начинай! – закатила глаза Полина. – Ничего Ядвига с тобой не сделает. Плохие новости, главное, правильно подать.

– Да? – как-то не слишком уверенно переспросила я. – Это как, например?

– Не нагнетать обстановку, – с видом умудренной в таких делах женщины пояснила готесса. – Не оправдываться. И не забыть в самом начале сказать что-нибудь положительное.

– Хм… – склонила я голову набок. – Ладно, попробую…

И набрала номер, который давно знала на память.

– Алло, мама?

– Ева? – Голос Ядвиги звучал требовательно и с ноткой тревоги. – Как у вас дела?

– Мм… – Я покосилась на Полину. – Могло быть и хуже.

– Что-то я не понимаю, – протянула мама. – Вы справились или нет?

– Ну… скажем так: номинально – да.

– То есть как это «номинально»?!

– Амулет остался в усыпальнице! – выдала на одном дыхании.

– А что не так?! – правильно поняла мама мою заминку с ответом.

– Он утащил усыпальницу… – пробормотала совсем тихо.

На том конце провода повисла гнетущая тишина. Потом Ядвига сухо уточнила:

– Кто «он»?

– Ну… Кусай…

В ответ раздался глубокий вдох, а потом – целая речь, полная экспрессии и колорита, характерного скорее для мест не столь отдаленных. Из всех слов печатными были только: «Ах он…» и точка в конце. После которой мама грозно скрипнула зубами и спросила:

– И что? Вы не смогли с ним справиться?!

Я вздрогнула и чуть отодвинула трубку от уха.

– Он оказался серьезным противником, – неуверенно выдала в свое оправдание.

– Вас было четыре человека!

– Пять, вообще-то… – поправила совсем убитым тоном. – Реммао выступил на стороне добра.

– То есть нас? – на всякий случай уточнила мама. Похоже, даже ей самой было сложно разглядеть в себе положительного персонажа.

Я кивнула:

– Угу. И, кстати, он решил временно у нас погостить.

– «Погостить», как же! – скептически хмыкнула Ядвига. – Скорее перекантоваться где-то хочет, пока папаша не образумится. С другой стороны, мистики лишними не бывают, так что передай парню, что я и мой не самый надежный пакет облигаций ждем его с нетерпением.

– Мама! – воскликнула, негодуя, но ведьма не повелась.

– Политическое убежище дается не за просто так! – отрезала она безапелляционным тоном. – Мистик умеет просчитывать варианты? Вот пускай этим и занимается. Я многого не прошу. Кстати, а что там с вашим вторым потенциальным беженцем?

– Не поняла?

– С некромантом.

– Э-э… – в очередной раз протянула я. – А чего это он – беженец?

Мама недовольно фыркнула в трубку:

– Да у нас тут Совет пэ-э-мэсит по полной. Что, кстати, неудивительно: тринадцать ведьм с маниакальной неврастенией и острым галлюцинаторным психозом в кои-то веки собрались под одной крышей. Они и друг друга во всех грехах разом подозревают, а тут целый некромант. Нет, в обычное время в его сторону ни одна гадина не посмотрела бы. Лень, знаешь ли, тоже делает свое дело. Но сейчас… короче, скажи парню, что я за него поручилась. И он тоже должен будет это отработать.

Я мысленно покачала головой и нашла глазами Костика. Тот сидел в сторонке, не отрываясь смотрел куда-то в толпу и невпопад кивал в ответ на редкие вопросы Алекса. Интересно, что он скажет, когда я повторю ему слова мамы? Хотя нет. Зная Костика, вопрос надо ставить по-другому: «Далеко ли он меня пошлет?..»

К счастью, самой Ядвиге ответ не требовался. Она буркнула что-то о хорошем пути и прервала связь прежде, чем я успела ляпнуть лишнее. Сунув телефон в карман, я склонилась к готессе и кивком головы указала на некроманта:

– Не знаешь, кого он там высматривает?

– Да девчонку одну, – тут же отрапортовала наша вездесущая. – Сидит в уголке, бедняжка, от ушлепков каких-то отбивается. Я сначала даже думала вмешаться, потом поняла, что они ее особо не достают, и махнула рукой. А в Костике, видимо, проснулся рыцарь.

Я вытянула шею: точно! На лавочке у самой стены вокзала сидела, сгорбившись, худенькая черноволосая девушка моего возраста. С потрясающими раскосыми глазами. То есть не узкими щелочками, а вполне себе круглыми европейскими гляделками, еще и размером со средний грецкий орех, но при этом вытянутыми, как у кошки. На коленях у девушки лежал розовый рюкзак с вышитой Hallo Kitty, а рядом возвышался чемодан весом килограммов в сорок, наверное. Сама она была одета в простое светло-сиреневое платье до колен и туфельки без каблука, а потому зябко ежилась от холода и периодически дышала в сложенные лодочкой ладони. Прямо милая фиалка, затерявшаяся в толпе сорняков.

– Что-то вяло она отбивается, – пробормотала, глядя, как компания «молодцев» рядом с девушкой становится все настойчивее в своем желании познакомиться. – Как бы и правда чего не случилось…

Полина загадочно улыбнулась и кивнула на Костика:

– Уже случилось. Смотри!

Рывком подорвавшись на ноги, Костик подхватил свой рюкзак и шагом решительно настроенного дрона (в смысле, коленки у бедняги гнулись плохо, но на лице застыла маска сосредоточенности и непоколебимой веры в собственные силы) врезался в толпу ухажеров. Затем молча, не давая опомниться, схватил девушку за руку, махом оторвал от земли чемодан (мы с Полиной переглянулись: однако, могуч парень, когда хочет произвести впечатление!) и под офигевшими взглядами менее напористых «гопников» увел «фиалку» в другую часть зала. А там сбросил на пол свой рюкзак, поставил рядом ее багаж и чуть хрипловато прошептал:

– Меня зовут Костя. Приятно познакомиться.

Девушка переступила с ноги на ногу, покосилась на брошенных кавалеров, буравящих ее напряженными взглядами, и робко улыбнулась в ответ:

– Алия. Взаимно и… спасибо.

– А он молодец, – прошептала Полина. Я кивнула, с любопытством прислушиваясь. Может, и не правильно, конечно, шпионить за друзьями, пользуясь ведьминским слухом, но – блин! Я впервые увидела Костика с этой стороны. Мне было любопытно!

И не только мне – секунду спустя в свободное кресло рядом с нами опустился Алекс. Один только Реммао остался безразличен к судьбе нового друга, безмолвной статуэткой замерев у окна в своей излюбленной манере «глаза на линии горизонта».

– Она из нашего города, я правильно понял? – деловым тоном уточнил заклинатель.

– Ага, – ответила Полина. – И уже семь часов кукует здесь в ожидании поезда.

– И домой она летит?..

– Да-да! – усмехнулась я. – Из Хургады. Нашим рейсом.

– Какое необыкновенное совпадение… – пробормотал вечно подозрительный Соколов. – А она не кажется вам немного странной?

Полина обернулась и смерила заклинателя насмешливым взглядом.

– А ведь ты, Ева, не преувеличивала, – бросила в мою сторону. – Он реально параноик.

Я демонстративно закатила глаза и вновь сконцентрировала внимание на Костике.

– Ты отдыхал в Египте или по работе прилетел? – спросила Алия. Я мысленно присвистнула: быстро они успели перейти на «ты»! Или это только я такая старомодная…

– Отдыхали, – определился некромант. – С друзьями.

И мотнул головой в нашу сторону. Мы тут же уставились кто куда, делая вид, что ничего не слышим, не видим и вообще – нас здесь нет.

– Но у вас так мало сумок, – задумчиво протянула Алия, скользнув взглядом по нашим рюкзакам.

Костик ощерился:

– Не обращай внимания на количество! Они отлично укомплектованы. В мой рюкзак, например, поместилась целая голова велоцираптора.

– Шутишь! – ахнула девушка.

– Если бы… – мрачно протянул Алекс, пиная ногой свою сумку, куда запасливый некромант сложил левую ногу динозавра. И никакие доводы не помогли.

«У них здесь революция! – рычал Костик. – Все творят, что хотят! Чем я хуже?!»

Я тогда промолчала, хотя хуже он был как минимум тем, что остальные не просили друзей перевозить через границу контрабандные скелеты.

«Все сдадим в багаж!» – продолжал убеждать некромант, шустро расчленяя «питомца» и распихивая его части по рюкзакам. Весь он, правда, все равно не влез, но как сказал Костик: «Даже перебирая стиральную машинку, можно найти несколько лишних деталей!»

Короче, динозавр у него будет с укороченной шеей, обрубком хвоста и крошечными «руками» тираннозавра. А если Реммао надоест таскать за спиной здоровенную тазовую кость, – еще и без задних ног. Ну а что? Новый вид: Velociraptor Kalekus. Боженька бы возрыдал…

Алия, кстати, оказалась вполне нормальной девчонкой. На год старше меня, студентка первого курса филфака, она была не только симпатичной, но и спокойной, улыбчивой и, самое главное, – с уравновешенной психикой, что давало ей шанс однажды стать нашим хорошим другом. Допрос Полины, устроенный уже в самолете, ее не смутил, отрешенность Реммао не испугала и даже подозрительно-хмурый взгляд Алекса не доставил неудобств. Неудивительно, что к моменту, когда мы приземлились в аэропорту родного города, Костик обменялся с нею телефонами, и-мейлами, обещаниями созвониться и смущенными поцелуями в щечку.

– Какая милая пара, – с умилением заметила я.

– Но что-то с ней все равно не так… – пробормотал Алекс. Спорить я не стала. Тем более сейчас это было уже неактуально. Алия, попрощавшись и заявив, что ее такси прибыло, потопала к выходу из аэропорта, а к нам на крейсерской скорости приближался Богдан.

Полина Казакова

Это случается реже, чем солнечное затмение в январе, но все же случается: у меня портится настроение, я начинаю злиться и психовать. Как говорит Ева, становлюсь невыносима. Нет, не так чтобы очень, просто из милой и терпеливой девушки на время превращаюсь в истеричку с комплексом бога, жаждущую устроить холокост. Неприятно, конечно, но в свое оправдание скажу, что длится это недолго. Я вообще очень отходчивая! Три минуты на взводе и все: меня отпускает. Блин, неужели нельзя эти три минуты как-нибудь перетерпеть?!

В город мы прилетели рано утром, и это уже должно было предупредить Богдана, что ко мне следует подходить осторожно, на цыпочках и желательно с подветренной стороны. Блин, чувак! Ты встречаешься с девушкой, чье утро по умолчанию может быть добрым, только если оно начинается в половине первого дня! С девушкой, которая до полудня выглядит как помесь кролика-альбиноса, пережившего центрифугу, и безумного Шляпника. Так какого же белого пушного зверя ты набрасываешься на меня с воплями счастья и пытаешься задушить в ребрадробительных объятиях?! Я из-за тебя выпустила сумку из рук, а там, между прочим, один дебил спрятал треть динозавра. Знаешь, как больно, когда доисторическая кость падает на большой пальчик левой ноги?! И ведь я еще сдержалась: назвала тебя «слоником, идиотиком и в перспективе – калечкой», а не теми словами, которые пришли на ум первыми. И здесь ты должен был понять, что это – уже второй знак. Практически шлагбаум на твоем пути дальнейших приставаний и попыток загрузить мой уставший мозг несвоевременно поданной информацией.

Но ты не понял. Наоборот! Яростно сверкая глазами и сбиваясь от возбуждения, ты стал втирать мне что-то про отца. Богдан! Я только с третьей попытки поняла, что он жив, здоров и весел, а твоя речь не сводится к поездке в морг для опознания трупа! Да я чуть не поседела, пока ты говорил!

А этот неожиданный цветной «сюрприз»?! Нет, Соколов, я правда рада, что с папаней моим вы сдружились. Я даже согласна была слушать твою дикую оду радости на тему: «Я уважаю его, я уважаю твою мать и вообще: вы все заслуживаете уважения!» Серьезно: меня проняло. Первый раз сплю с таким уважительным молодым человеком. Но это…

– Тебе нравится?! – с улыбкой широкой, как белорусский фронт, спросил ты, задирая футболку. – Творение твоего отца и мой первый эксперимент. Не думал, что она получится такой большой, но ведь правда – красиво?

– Это, наверное, было очень больно… – прошептала Ева, малость обалдевшая от демонстрации.

– Мужчина должен уметь терпеть боль! – категорично ответил ты.

– А инфекцию занести не боишься? – с кривой ухмылкой уточнил заклинатель.

– Нет! – бросил ты и добавил куда тише: – Но прививку от столбняка на всякий случай сделал…

Вот на этом месте меня и прорвало. Во-первых, у меня отец – хирург! Ты правда думаешь, что он забыл о дезинфекции? А во-вторых – на хрена?! На хрена ты пошел у него на поводу? У тебя что, совсем нет собственного достоинства? Тебе едва знакомый, стремный даже на мой искушенный взгляд мужик ростом с полярного медведя предлагает сделать тату на груди, а ты и рад? И ладно бы тигра какого-нибудь наколол – это я бы еще поняла, но символ, мять ее, медицины?! Зеленая змея вокруг чаши, как завещал дедуля Парацельс, да практически в натуральную величину – лучший вариант татуировки для моего парня? А эти мелкие буковки внизу: «Казакова навсегда»?! Богдан, ты мне сам не так давно мозг выел тирадой о том, что после свадьбы жена должна взять фамилию мужа (а не как Ядвига оставаться при своей). Так какого же ты, поборник патриархата, позволил моему папаше (о, я еще выскажу ему все, что думаю о его идее!) навсегда пропечатать его фамилию на твоей груди?!

В общем, не надо было, наверное, так орать. Но я хотела спать, у меня болел палец, еще и ты по-крупному налажал. Вот я и вспылила! Ненадолго – всего минуты на три. Но тебе, похоже, хватило…

Я даже не успела сообразить, в какой момент твое лицо вдруг перекосилось от ярости, а голос наполнился нотками желчи и стали. Ты, всегда такой податливый, вдумчивый и спокойный, вдруг преобразился, становясь колючим и властным. Я не узнавала тебя в тот миг – поджатые губы, сведенные брови, глаза-щелочки. От тебя веяло гневом и такой животной мощью, что мне стало не по себе. Да, Богдан, я испугалась! Не тебя, конечно, нет. В тот момент ты казался мне желаннее, чем когда-либо. Я хотела броситься на тебя, прижаться всем телом, обвить ногами, впиться в губы поцелуем… Но я знала, что этому не суждено случиться. И от этого понимания становилось трудно дышать.

Наверное, правду говорят, что не узнаешь, как сильно любишь, пока не потеряешь. Когда ты почти швырнул рюкзак к моим ногам и сказал то, что еще несколько дней набатом звучало в моих ушах, я впервые осознала, какой важной частью моей жизни ты успел стать. А когда ты развернулся и ушел, я поняла, что просто не могу взять и вырвать тебя из сердца. Не могу смириться и забыть. Но прокричать тебе это вслед мне не удалось: горло сжало словно тисками, на глазах выступили слезы, которых там не было, кажется, с начала времен, а ты… даже ни разу не обернулся.

Как ты мог не обернуться?!

В себя я пришла только на полпути домой. Мы с Евой сидели на заднем сиденье в такси, она держала меня за руку и что-то говорила тихим успокаивающим голосом. Я медленно повернула к ней лицо, сконцентрировала взгляд на переносице и выдала:

– Кажется, я только что совершила глупость.

Ева кивнула со скорбным и несчастным лицом.

– Я рассталась с Богданом, – продолжила глухим голосом.

Ведьма склонила голову:

– Да, дорогая, такое случается. Что ты теперь намерена делать?

Мои брови сами собой поползли вверх.

– Как это «что»? – буркнула, вырывая ладонь из ее пальцев. – Возвращать его, конечно!

Подруга подняла на меня любопытные глаза:

– А как?

– Понятия не имею, – призналась с некоторым даже воодушевлением. – Черт! От меня ведь еще никогда никто не уходил… ну то есть против моей воли…

– А как же Иван?

– Я тебя умоляю! Ты сама говорила, что я заморила его голодом. Странно, что он вообще своими ногами ушел, – и добавила, резко выпрямляясь на сиденье: – Ева, мне нужна твоя помощь!

– Конечно… – аж отпрянула от неожиданности ведьма. – Помогу обязательно! Дай только с титанами разобраться.

– Ева! – рыкнула, нависая над ней живым воплощением ее на редкость зубастой совести, – меня парень бросил, а ты тут со своими мелкими проблемами!

В ответ она покосилась на меня с таким видом, будто не считала пробуждение титанов мелкой проблемой. Но спорить не захотела. Наверное, поняла, что мне сейчас не до багов волшебного мира – у меня личная жизнь рушится!

– Я его верну! – рыкнула, сжимая руки в кулаки. – Я еще не знаю как, но верну обязательно! Блин, нужно соответствовать его татуировке! Сам ведь сказал, что я у него навсегда. Вот пускай теперь на себя и пеняет!

А насчет папы я не шутила: поговорю с ним в самое ближайшее время и со всей, мать его, строгостью! Чтобы больше не вмешивался со своими идеями в мои отношения. Его, в конце концов, попросили вылечить парня, а не разрисовать! Еще бы бороду отрастить заставил, эстет хренов!

Ева Моргалис

Вот уж не думала, что Богдану удастся так меня удивить. Я-то верила, он будет терпеть выходки Полины со смирением первого христианина, явившегося в джунгли Амазонки для обращения туземцев в свою веру. Оказалось, фиг там был! Братец на поверку обладал характером истинного Соколова и тоже мог похвастаться ой-каким-буйным нравом, просто его из себя вывести сложнее было. Но если все же выведешь… Блин, даже я, привыкшая к всплескам гнева у Шурика, впечатлилась. А ведь у заклинателя настроение постоянно скачет, как давление у гипертоника. Я реально считала, что меня уже никакой псих врасплох не застанет. Что уж говорить о Полине…

Она все еще пребывала в легком ступоре, когда я завела ее в квартиру.

– Я верну этого засранца! – повторяла таким тоном, словно Богдан был крепостью, которую она собиралась завоевать.

Я мягко улыбнулась.

– Конечно, вернешь, – ответила, нисколько не сомневаясь в своих словах. – Но сейчас тебе нужно успокоиться. Будешь ромашковый чай?

На меня подняли язвительный взгляд.

– Чай с ромашкой? Ты издеваешься? Тащи водку из холодильника!

Со вздохом покачала головой:

– А может, не надо? Алкоголь не решает проблемы…

– Значит, ты не так его пьешь! – отрезала Полина, и мне ничего не оставалось, как поставить на стол початую бутылку, две невысокие стопки и пакет яблочного сока (судя по дате на упаковке, в нем тоже было градусов тринадцать). Готесса изогнула бровь:

– Сок можешь убрать. И вторую стопку тоже.

Я в недоумении подняла на нее глаза, и Поля объяснила:

– Напиться я могу и в одиночестве. Тем более, собутыльник из тебя откровенно паршивенький, признай это.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – уточнила с удивлением, и тут подруга ухмыльнулась. Да с таким коварством, что мне стало не по себе.

– Не просто ушла! А вернулась домой и приступила к ответственной и чрезвычайно важной миссии.

Ой, что-то мне не понравилось, как это звучало.

– Только не говори, что я должна следить за Богданом. – попросила с надеждой.

Подруга хохотнула:

– А мне не нужно это говорить! Во-первых, ты и так все понимаешь, а во-вторых, и так это сделаешь. Я ведь многого не прошу: только знать, как он относится к нашему расставанию, сильно ли злится, думает ли о примирении. Нет ли у него другой!

Последнее слово она произнесла настолько откровенно угрожающим тоном, что я сразу посочувствовала бедной девушке. Да и вообще любой девушке, которая в ближайшее время рискнет обратить внимание на Богдана. С другой стороны, я была почти на сто процентов уверена, что никакой новой подружки у Соколова не появилось. Во-первых: когда бы он успел? А во-вторых, Полине вовсе не нужны соперницы, чтобы парню захотелось от нее сбежать.

Но вслух этого я, конечно, говорить не стала. Просто пожелала удачи и приятного аппетита, на что меня послали в сад и заявили, что закусывают только слабаки. А герои типа нее пьют много, молча и не особо заботясь о потенциальном похмелье. И вообще – не пора бы мне к маме, рассказать об успехах «миссии». Ну и заодно узнать, не успокоился ли Богдан и нет ли у него планов на завтрашний вечер.

Так я и уехала, в шоке от происходящего, но будучи твердо уверена, что сегодня меня уже ни один Соколов не удивит. Как же я ошибалась!

Знаете, кто встретил меня на пороге особняка? Нет, не Александр, готовый помочь с сумками! Егор! Причем он и до нашего отъезда был, мягко говоря, взбудоражен, а сейчас вообще светился, как ребенок в канун Рождества. Я опомниться не успела, как рюкзак был сорван с моей спины, а я сама – подхвачена под руку и буквально потащена на буксире к себе на третий этаж.

– Егорушка, у тебя все в порядке? – спросила, немножко страшась услышать честный ответ.

Брат закивал:

– Даже лучше, чем можно представить! Ева, у меня все просто отлично!

«Мне бы твои таблетки», – пронеслось в голове, но тут брат добавил:

– А ты поможешь сделать так, чтобы стало еще лучше! – И я поняла, что в полной мере порадоваться за него уже не смогу. Ибо не люблю тех, кто строит свое счастье за мой счет, а уж тем более, если этот «кто-то» – Егор. Помню, когда в последний раз он попросил меня о помощи, я едва не выгнала из дома Наташку Игнатову, что, учитывая, ее отношение с другими членами семьи, поставило бы жирный крест на моей положительной репутации. Потому я аккуратно вытянула руку из Егорушкиных клешней и подозрительно уточнила:

– И чего же ты от меня хочешь, о коварный интриган?

На мгновение взгляд брата стал обиженно-оскорбленным, но я не повелась, и, тяжко вздохнув, он ответил:

– Наташка возвращается в город.

Ох ты ж блин!

– А от меня-то ты чего ждешь? – спросила уже почти с отчаянием.

Егор закатил глаза:

– Ты же не дослушала! – Он толкнул дверь моей спальни, галантно пропустил меня вперед и только потом вошел сам. Поставил рюкзак у кровати и оседлал стул. Похоже, разговор грозил затянуться.

Я мысленно вздохнула и опустилась в кресло.

– Тогда закончи мысль, – предложила, чувствуя, как сама затягиваю у себя на шее удавку.

Братец улыбнулся:

– Итак! Я долго к этому шел, но сумел-таки убедить отца Наташки в том, что закончить образование она может и в нашей стране.

– То есть, – нахмурилась я и попыталась уточнить, – благодаря тебе ей придется вернуться из солнечной Калифорнии, бросив друзей и семью, в наш чудный снежный город, чтобы продолжить обучение в местном вузе?

– Именно так! – воодушевленно кивнул он. – Мне повезло: ее отец – патриот и считает наше образование лучшим образованием в мире.

– А чего же он тогда ее в Америку отправил? – недоверчиво изогнула бровь.

– Боялся оставлять дочь здесь одну! – убежденно ответил братец. – Несколько лет назад он вынужден был переехать в интересах бизнеса и забрал с собою семью. Но всего пять ужинов со мной, и Вадим Степанович поверил, что его ребенок уже достаточно взрослый, а я – абсолютно благонадежный молодой челове…

– И не стыдно было его так обманывать? – перебила с кривой ухмылкой, но Егор не обратил внимания и продолжил почти без запинки:

– А потому в будущем году Наташа будет учиться здесь, – закончил свою речь. – И документы приедет подавать уже в следующем месяце.

– Ну, а от меня-то ты чего хочешь? – в третий раз, уже с нажимом, спросила я.

Братец вскочил на ноги, подбежал к окну, внимательно посмотрел вдаль и выдал:

– Мы с Вадимом Степановичем договорились, что первое время Наташа поживет у нас. Пока не найдет квартиру и не обустроится. Так вот, я хочу, чтобы она осталась у нас навсегда.

Секунд пять, наверное, я подбирала нужные слова, потом склонила голову набок и твердо ответила:

– Я не буду участвовать в похищении человека.

– Что ты, Ева! – возмутился Егор. – Я не говорю о похищении. Просто помоги сделать так, чтобы она сама не захотела уходить!

Клянусь: не была бы я уверена, что он не знает моей ведьмовской сущности, решила бы, что он просит ее зачаровать.

– Может, я, конечно, ошибаюсь, – проворчала, потирая пальцами лоб, – но ее желание остаться зависит только от тебя. Как я-то могу на нее повлиять?

– О, ты не знаешь Наташу! – с отчаянием воскликнул Егор. – Вы, женщины, в большинстве своем простые, как двери в туалет: пара комплиментов, два букета, романтический ужин – вот и вся наука соблазнения. Для самых стойких к букету можно приложить духи – этого достаточно. Но только не для нее! Никогда не могу понять, о чем она думает и чего ждет. Но ты, Ева, совсем другое дело! Ты ведь тоже женщина! Ты видишь то, чего не дано мне. Если у кого и есть шанс с ней подружиться и выяснить, как пробиться к ее сердцу, – так это у тебя. Женщины ведь общаются. Делятся секретами, переживаниями, страхами и предпочтениями. Мне Наташка в них ни за что не признается. Но моей маленькой сестренке-шпионке – еще как.

Я крякнула от неожиданности: они, блин, что, сговорились?! Еще пару таких милых «комплиментов», и мне иначе чем «Моргалис. Ева Моргалис» представляться будет не комильфо. На всякий случай даже коснулась бицепса: может, там уже рельеф как у Дэниела Крэйга, потому меня в Бонды и записывают все кому не лень?

– Во-первых, спасибо за «двери», – закашлялась, прочищая горло. – А во-вторых, ты всерьез считаешь, что это – хорошая идея?

– Я считаю, что это – лучшая идея, которая у меня есть, – категорично ответил Егор. – Может, звучит она и не слишком хорошо, но после провала на День Валентина это – мой последний шанс. Я столько раз пытался наладить с Наташкой отношения, но дальше постели дело не доходило, и я совсем…

Тут он споткнулся на полуслове и как-то притих: видимо, вспомнил, что я – его младшая сестра, с которой не стоит обсуждать такие подробности личной жизни.

– То есть, – резко перешел на более возвышенные тона, – она – любовь всей моей жизни, но я не знаю, как ей об этом сказать…

– А вот прямо так не пробовал? – уточнила я.

Егорушка сделал скорбное лицо:

– Да все как-то подходящего момента не было. Я ведь потому тебя и прошу: помоги устроить так, чтобы я сказал, а она поверила!

Я сделала мысленный facepalm, но уже знала, что не откажусь. Во-первых, потому что деваться мне было особо некуда. Он ведь будет ныть, пока не сдамся. Или, в попытках меня уломать, чего хуже придумает, как с тем походом, организованным, чтобы помирить нас с Шуриком.

А во-вторых, это был тот самый случай, когда стоило пойти навстречу.

– Хорошо, – ответила с легкой ухмылкой. – Я сделаю, что смогу. А ты за это будешь должен услугу.

И, кажется, я знала, что именно попрошу. Правда, сейчас об этом говорить не стоило: парень и так на взводе. Не хватало его до сердечного приступа довести. Пускай потом сюрприз будет.

– Договорились, коварная сестричка, – улыбнулся Егор и, уже будучи в дверях, на мгновение обернулся: – Кстати, Ядвига ждет тебя в гостиной. Поспеши.

Я чертыхнулась сквозь зубы и подорвалась из кресла. Вот с этого и надо было начинать!

Мама, как и сказал Егор, ждала в гостиной, но, к сожалению, не одна: на диване, развалившись с видом римского патриция, сидел невидимый для смертных Кондратий. Судя по тому, что Георгия в комнате не было, отчим до сих пор торчал где-то на западной «Колыме», преумножая богатства семьи и позволяя маме свободно заниматься своими ведьмовскими штучками. Александр тоже почему-то отсутствовал. Не очень странно, но как-то неожиданно: мне казалось, при этом разговоре он захочет присутствовать.

– Евочка, с возвращением, – поднялась навстречу Ядвига и, шагнув ближе, крепко приложилась губами к моей щеке. – Я уже слышала о драме в паре Казакова-Соколов. Передай мои искренние сожаления Полине.

– Лучше пожелай ей удачи, – ухмыльнулась я. – Стараниями Полины эта драма вот-вот превратится в детектив, а возможно, и немного в боевик.

– Умница девочка, – засмеялась Ядвига. – Уважаю!

– Милые дамы, – не выдержал наконец Кондратий. – Извините, что прерываю, но давайте вернемся к сути разговора. – И пристально уставился мне в глаза: – Вы потеряли амулет!

Я вздохнула и уже открыла было рот, чтобы начать оправдываться, но тут вдруг вмешалась мама.

– Ты отлично знаешь, что они не виноваты! – в раздражении бросила она Кондратию.

Тот свел брови на переносице и рявкнул в ответ:

– И что это меняет?! Особенно в свете того, что бакинский амулет вы тоже проворонили. Как и петербуржский, и новоорлеанский и даже пекинский! Как вы позволили ограбить Запретный город?!

– А я до сих пор не понимаю, как вы умудрились закопать хранителя на территории Внутреннего дворца китайского императора! – рыкнула мама. – Мало того что потребовалась туева хуча усилий, чтобы проникнуть туда вне рабочего времени, так нас еще и обвинили в порче культурного наследия Поднебесной после того, как чертов похититель взорвал пол, чтобы добраться до гроба! А знаешь, какое в Китае предусмотрено наказание для вандалов? Смертная казнь!

Я ахнула, прижимая ладонь ко рту, но мама только отмахнулась:

– Не бойся, они сумели скрыться. Но сам факт того, что троица благовоспитанных ведьм в ближайшие сорок – пятьдесят лет не сможет побывать в Китае, удручает, не так ли, Кондратий?

Почему-то я сомневалась, что ведьмы, взломавшие дворец, были такими уж благовоспитанными. И, похоже, не только я. Дядя скрежетнул зубами и процедил:

– В мое время любой достойный чародей с радостью пошел бы на смерть во имя благого дела!

– Да-да, конечно! – саркастично буркнула мама. – А еще небо было выше, солнце жарче и трава зеленее. И китайские императоры куда спокойнее относились к гробницам у себя в спальнях. Увы, Кондратий, то время давно минуло. Пора жить сегодняшним днем! Достал уже своей ностальгией!

У дяди дернулось веко: кажется, призраки не слишком любили перемены и еще меньше советы о том, что их нужно принять для последующих «долгих лет процветания».

– Тогда позволь напомнить тебе кое-что любопытное, – сузив от гнева глаза, процедил он. – Возможно, и дочери твоей это будет интересно услышать. Из тринадцати амулетов вы упустили десять. И что-то мне подсказывает, что эфиопский, захороненный в церкви города Лалибела, тоже наверняка уже в руках похитителя. Если мы, конечно, правильно расшифровали странное объяснение твоего фамильного артефакта.

– Но остается еще два, – тихо вставила я. Кондратий обернулся с такой улыбкой, что она больше походила на оскал:

– Считай, один. Второй, если верить Книге Знаний, не так уж нужен. Оказывается, есть заклинание, способное компенсировать последний амулет в случае, если ритуал будет проведен в месте захоронения титанов.

Я задумалась на мгновение.

– Тогда, наверное, хорошо, что никто не знает, где находится это место…

– Три ха-ха! – не слишком весело бросила Ядвига. – Эти почившие придурки умудрились захоронить один из амулетов в том самом месте, где ведьмы закопали титанов, в Карпатских горах. Прикинь, блин?! Один едва ли не с Атлантидой утопили – никто за двенадцать столетий найти не смог, а второй, видимо, показался не таким и важным.

– Так никто же не думал тогда, что вы, ведьмы, это чертово заклинание придумаете! – гаркнул призрак. – Я сам был уверен, что без последнего амулета у похитителей ничего не получится!

– Выходит, мы все ошибались, – развела руками Ядвига. – И теперь все вместе будем искать способ это исправить. Потому хватит уже на меня орать! А ты, Ева, не бледней. Ситуация, конечно, не ахти, но план победы у нас есть.

– Это не план победы! – рявкнул неугомонный Кондратий. – Я даже не могу назвать это «планом чтобы не сдохнуть»! С таким же успехом мы можем взять бубен, встать в круг и дружно помолиться богине священного фарта!

– Ого! – выдохнула я. Фигасе дядя свою речь прокачал.

– Он много читает, – шепнула Ядвига, правильно поняв восклицание, и вдруг схватила меня за ухо: – Откуда такая красота?

– Да так, – поморщившись в ответ на мамин рывок, буркнула я. – Алекс сережки подарил на День Валентина. Серебряные, с камушками. Правда, красивые?

Ядвига хмыкнула:

– Действительно! Только это не серебро, а белое золото. И не камушки, а изумруды. Знать надо, на что твой парень деньги тратит.

Я мысленно присвистнула: ого, какие, должно быть, дорогие «гвоздики»! А я их в самолет надела…

– А это что? – внезапно спросила ведьма, двумя пальчиками снимая с моего плеча длинный черный волос. – С кем это ты сегодня таким любопытным общалась?

В недоумении скосила глаза на находку и… вдруг ощутила, что от нее тянет чем-то очень знакомым.

– Так вот она кто такая! – воскликнула, понимая наконец, что имел в виду Шурик.

– Кто? – опешила мама.

– Новая знакомая Костика!

И, прежде чем она успела потребовать объяснений, бросилась вон из комнаты. А что? Нужную информацию я уже получила, а участвовать в непрекращающейся битве невестка – призрак свекра не было абсолютно никакого желания. Зато поделиться внезапной новостью с друзьями хотелось просто до дрожи в коленках.

Но, видимо, в тот день судьба решила повернуться тылом не только к Богдану с Полиной, потому что уже в дверях я на полном ходу впечаталась в высокого, крепко сложенного мужчину с лицом современного Алена Делона и «добрым» взглядом Бармаглота. В том смысле, что незнакомец был хоть и в летах, но красавчиком. И смотрел так, что меня начинало подташнивать. Неудивительно, что обратно в гостиную я отпрыгнула едва ли не быстрее, чем выбежала из нее.

– Мама?! – интуитивно, как для защиты поднимая к груди руки, позвала я. Но вместо нее на мой немой вопрос ответил сам мужчина:

– Мое имя Титто Валенсис. Я – представитель Совета заклинателей и здесь по официальному запросу вашей матери. Приехал забрать Александра…

Кажется, он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Только ошалело обежала взглядом комнату и хрипло выдохнула, заметив мрачного Алекса за гренадерским плечом мужчины. Одного взгляда на лицо парня было достаточно, чтобы мне стало уже не просто плохо – казалось, словно целый Эверест вдруг обрушился на плечи. Сердце вздрогнуло и нырнуло в гости к желудку. Секунду спустя они тандемом свалились в пятки. Щеки и мочки ушей полыхнули жаром.

Медленно, с трудом поворачивая одеревеневшую шею, я обернулась к маме. В ответ она мягко улыбнулась и, склонив набок голову, объяснила:

– Прости, Евочка, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Будто сквозь сон услышала странный противный скрип: это мои зубы терлись друг о друга. Внутри разгоралось пламя злости и гнева. Никогда бы не подумала, что могу ощущать нечто подобное: в моем стиле скорее приступы отчаяния и затяжные депрессии. А тут – прямо взрыв всепоглощающей ярости, сметавшей разум, страх и то врожденное чувство самосохранения, которое обычно советовало не связываться с более сильным противником. Совершенно незнакомые ощущения, но, надо признать, довольно приятные. Впервые я по-настоящему поняла Полину: ярость давала свободу, снимала ограничения, которые мы сами накладывали на себя. Дарила ощущение собственной силы и могущества. Думаю, если бы в тот момент я соображала лучше, то напомнила бы себе, чем обычно заканчивается такое «наслаждение свободой» для готессы, и, возможно, не сделала бы того, чего сама никак не могла от себя ожидать.

– Титто Валенсис?! – проворковала каким-то чужим страшным голосом, при этом так зыркнув на представителя Совета, что выражение его лица из высокомерно-грозного стало задумчивым и даже настороженным. – Ну, добро пожаловать в наш дом!

И щелкнула пальцами…

Эпилог

Видимо, Алекс не выдержал затянувшегося молчания и тронул меня за локоть. Я вздрогнула и выпустила руль.

– Мать!.. – емко выразился заклинатель, вцепившись в него одной рукой. – Очнись, ведьма! Ты машину ведешь!

Блин, а ведь и правда веду! Это же как надо было задуматься, чтобы забыть…

– А где мы сейчас? – спросила, еще не до конца приходя в себя: воспоминания о том бурном февральском утре, когда мы только прилетели из Египта, до сих пор отдавались тревогой в сердце. Ой, не надо было спрашивать: Шурик поднял на меня очень грозный взгляд.

– Ты издеваешься?!

– Нет! – помотала головой.

– Тогда, может, возьмешь наконец руль?! – прошипел этот нервный тип, и я послушно положила руки обратно на баранку. Огляделась. А ведь я узнаю эту площадь! Если свернуть направо – доберемся до школы. На третий луч слева – в особняк. А если поедем прямо…

– Ева, блин! – опять рявкнул Соколов. – Решайся наконец! Мы четвертый круг нарезаем!

– Хорошо-хорошо! – подняла вверх ладони я, всем своим видом демонстрируя покладистость и готовность сдаться на милость победителю. Руль, естественно, остался внизу.

– …мать! – еще раз, уже громче, выругался Соколов, снова хватая его рукой. – Так, ведьма, я не знаю, чего ты добиваешься, но я уже почти седой. Давай паркуйся.

Я согласно закивала: мне эта поездка с каждой минутой тоже нравилась все меньше и меньше. Только вот…

– А куда парковаться?

– Ну, очевидно, туда, где есть место.

Я огляделась.

– Вон там! – кивнула на ближайший съезд. – Прямо под табличкой.

– Твою ма-ать!.. – уже почти в отчаянии взвыл он. – Это не табличка, Ева! Это знак «Остановка запрещена»!

В свое оправдание скажу, что мы таки встали. Правда, для этого пришлось съехать с основной дороги в какой-то двор, но главное ведь результат? И, кстати, вопреки всему, что орал в тот день Шурик, я не вписалась ни в одно дерево, не сбила ни одного пешехода и даже не взорвала бензоколонку, куда заехала заправиться после того, как меня отчитали за то, что «лампочка уже горит, машина чихает, а я делаю вид, что оглохла». Мне, правда, так и не удалось услышать ни одного чиха, но Алексу, конечно, видней. Еще мне высказались по поводу того, что я не знаю, как проверять наличие масла и тосола. Заклинатель попытался тут же, на месте, показать, где находится бак и как пользоваться щупом, но я от одного названия этой стремной вещички начинала мерзко хихикать, чем еще сильнее испортила ему настроение. За что меня тут же окрестили еще и склеротичкой с намеком на то, что я периодически забываю отключать поворотники, габариты и фары (а я их разве включала?!). И под конец зверски вставили за непроверенное давление в шинах. Когда я резонно заметила, что машина новая и с колесами априори должно быть все «ОК», сказали, что я – бестолочь и легковер.

Зато один раз меня даже похвалили: когда я написала на бумажке «Лево» и «Право» и для удобства приклеила ее на приборную панель. Ну как похвалили? Скорее посмотрели скорбным взглядом и с печальной улыбкой погладили по голове. У гаишника, который имел неосторожность нас остановить и заглянуть в салон, была, кстати, похожая реакция…

– В общем, так, – резюмировал наконец свою тираду Шурик. – Ты больше не сядешь за руль!

Хорошо, что мы уже стояли!

– Чего?! – переспросила я, аж подпрыгивая от негодования на сиденье.

Алекс поднял на меня потемневший взгляд и медленно, с расстановкой, повторил:

– Я-запрещаю-тебе-садиться-за-руль!

Клянусь, в первый момент захотелось ехидно заржать прямо в его самоуверенную рожу. Нет, ну каков нахал, а? Он мне запрещает! Да я, может, к собственным табу не всегда прислушиваюсь, а тут он! Правда, это бы ничего не дало: когда Алекс считает, что прав, не особо церемонится в средствах достижения результата.

Но вот с другой стороны…

Не знаю, что повлияло: внезапное воспоминание о представителе Совета заклинателей, подарившее толику отваги, или мой личный апгрейд в понимании мужского взгляда на мир, но я вдруг отчетливо услышала в голове голос Полины:

– Всех мужчин интересует секс! Вот и торгуйся!

А что? Интересная теория. Не настало ли время проверить ее на практике?

– Алекс, – проворковала протягивая руку и любовно проводя пальчиками по его груди.

Он бросил на меня сердитый взгляд:

– Ева, я не передумаю!

«Подожди, пока я закончу!» – не слишком уверенно хмыкнула про себя я и поползла к нему на колени. Довольно неуклюже, надо признать: ударилась бедром о руль, чуть не сбила на фиг ручку переключения скоростей, заехала парню локтем в глаз… В общем, когда я наконец уселась, даже он вздохнул с облегчением.

– Ну, Алекс, – повторила, обхватывая его руками за шею. – Ну ты же сам сказал, что я небезнадежна…

– Это да, – ответил парень, запуская пятерню мне под юбку.

– И сам обещал довести меня до совершенства, – добавила, усилием воли проглатывая вторую часть фразы: «А довел пока только до белого каления».

– Мм… – мурлыкнул он, проводя ладонью по спине и одним ловким движением расстегивая лифчик. – Обещал…

– А ты ведь всегда держишь слово? – выгнулась навстречу его губам.

Он пробурчал что-то утвердительное, покрывая жаркими поцелуями мою ключицу и одновременно расстегивая брюки. На один короткий миг раздражающая, но вполне разумная мысль прошмыгнула в голове.

– Машину ведь трясти не будет? – уточнила я подозрительным тоном.

Он изогнул бровь.

– А ты как думаешь? – уточнил вкрадчиво.

Я прикинула:

– Ну, в ней тонны полторы, наверное. А в нас двоих – не больше ста пятидесяти килограммов, да и то с запасом. Наверное, нет.

Шурик как-то криво ухмыльнулся и притянул меня еще ближе:

– Вот и умница!

А следующим утром на столе я обнаружила свои права. В виде аккуратной кучки разноцветных пластиковых квадратиков. С запиской сверху:

«Вперед в автошколу, бестолочь! И не надейся схалтурить на этот раз. Экзамен буду принимать сам!»

Зарычав так, что бедный Диплодок забился под кровать, я схватила ручку и дописала подпись:

«Твой любимый ушлепок».

Ну просто, чтобы, пока мстить буду, не забыть, что он все-таки любимый.

Киев, 2013

Сноски

1

Оптимус Прайм – основной персонаж практически всех мультсериалов, комиксов и фильмов о трансформерах, глава автоботов.

(обратно)

2

Матиас Валкнер – чемпион мира 2013 года по мотокроссу.

(обратно)

3

Жан-Анри Янсен – нидерландский творец, дизайнер интерьеров, в 1881 году создал знаменитую в дальнейшем компанию «Дом Янсена».

(обратно)

4

Дьявол живет во мне (англ.).

(обратно)

5

Ла-Плата – самая широкая река в мире. Ее ширина колеблется от 48 до 220 км.

(обратно)

6

Здесь ссылка на фильм «День сурка».

(обратно)

7

Граф Олаф – вымышленный персонаж книг серии «33 несчастья», написанных Лемони Сникетом. Является основным антагонистом серии и самым колоритным героем в ней.

(обратно)

8

Хил – лекарь (игровой сленг).

(обратно)

9

Чудо (англ.).

(обратно)

10

Площадь Ватикана равна сорока четырем гектарам.

(обратно)

11

Амон – древнеегипетский бог Солнца, царь богов.

(обратно)

12

Кош – кот-убийца из серии комиксов «KOSH и все-все-все».

(обратно)

13

Хороший опыт в каком-то определенном виде деятельности (англ.).

(обратно)

14

Тымё-ап-чхаги – прямой удар ногой в прыжке в туловище или в голову, тэквондо.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg