«Бег сквозь лабиринт»

Бег сквозь лабиринт (fb2) - Бег сквозь лабиринт 971K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Осиповна Величкина

Татьяна Величкина Бег сквозь лабиринт

Все события в романе вымышлены и совпадения с реальными людьми простая случайность и совпадение.

 Когда туман опустится на город, он поглотит собою всё,  И ты не видишь никого, ты тонешь в вязкой тине снов, и ты не хочешь ничего.  Есть только жизнь, боль, смерть, любовь.  Закрой глаза, открой их вновь.  Беги по лабиринту тьмы, тебе не скрыться от судьбы.  Как заклинанье над тобою, событья жизни чередою,  Проходят сквозь тебя, не жить, не умереть любя…  И всё пройдёт, когда войдёт рассвет, закрой глаза, открой, тумана нет,  И был то не туман, а жизнь лишь в нём.  Сквозь призму времени ты смотришь этот сон,  И говоришь: «Всё это  сон, а я не я». Всё кончено… закрой… открой глаза…  Забудь и посмотри, что солнце светит, и те, кто знал о том, молчат, они уж не ответят.

Пролог

Крупные капли дождя медленно скатились по зеркальному стеклу. В воздухе повис аромат дорогого мужского одеколона, смешавшегося с запахом пота, и сигаретный дым плавно поднимался к потолку. Натали посмотрела в темноту ночи, словно пытаясь отыскать в свете одинокого фонаря ответы на свои вопросы, которые мучили её с того времени, когда всё это началось.

— Gehe zu mir, mein kleiner Taugenichts[1],- похотливо улыбнулся Ганс, похлопав жирной ладонью по смятой постели, — Dich wird es schwer sein, zu vergessen, Frau Natali, aber bis zu dem Morgen ist die Zeit noch[2].

Повернувшись к нему, девушка постаралась отбросить от себя грустные мысли и, улыбнувшись, потянула поясок шёлкового халатика, который, соскользнув, упал, открывая взору Ганса, все её прелести.

Натали смиренно опустилась на кровать к немцу, и он жадно впился в её покорные губы.

1

— Ну, что новенького? — Зингер не скрывал своей радости, он всегда испытывал чувство удовлетворённости, когда понимал, что его план снова сработал, — завтра к тебе приедет одна замарашка, так ты сделай из неё человека.

— Хорошо, — Натали, отпила немного из своего бокала и в упор посмотрела на своего нынешнего хозяина, к которому она все-таки попала в руки, — а этой, как ты говоришь, замарашке, что делать здесь? ты же не любишь людей?

— Что ты, — отмахнулся Зингер, — дело совсем не в этом.

— Что, она сама добровольно согласилась на твои условия?! — удивлённо приподняла брови Натали.

— У нее, как и у тебя не было выбора, впрочем, вы все здесь не случайно, — он облизал тонкие губы и, достав из пиджака портсигар, демонстративно раскрыл его, вынимая дорогую сигару.

— Ну, ты и сволочь, Ян, — процедила сквозь зубы Натали, чувствуя, как её начинает бить нервная дрожь.

— Я не дам тебе по твоей хорошенькой морде, сука, — улыбнулся Зингер, — и знаешь почему? — он, ухмыльнувшись, склонил голову на бок. — Чтобы ты продолжала приносить мне доход, ты забыла наш договор, однако я прощаю тебя, а будешь… не надо делать такое лицо… так вот, будешь гнуть из себя китайскую мотыгу, я могу и разозлиться, а ты знаешь, чем это может кончиться.

Она сжала губы, чтобы не расплакаться, понимая, что Зингер всегда найдёт повод, чтобы дать ей почувствовать себя еще более одинокой и беззащитной в этом странном, чужом и беспощадном мире под названием «Темное отражение». Она держалась до последнего, не хотела своими слезами доставить удовольствие Яну. Когда же он закрыл за собой дверь, то слёзы отчаянья хлынули из её глаз, она опять вспомнила то время, когда жила в Красноярске. Когда мир был обычным, и в нем не было того, о чем она узнала спустя некоторое время, когда считала хождения сквозь зеркала просто ночными видениями. Но была ли она счастлива тогда? Всегда её жизнь была в чьих — то руках и ни дня не было, чтобы она не чувствовала себя несчастной, забытой богом. У нее не было нормальной семьи, сколько она себя помнила, отец пил, а когда он умер, мать пустилась во все тяжкие. Привела домой мужчину младше ее лет на пятнадцать и представила дочери нового папу, как Валерия.

Тогда еще Наташа не знала, что в её жизни с появлением отчима, всё круто изменится, однако уже тогда, ничего хорошего от их тандема она не ожидала. Ей не понравился его сальный взгляд, которым он окинул её стройные ножки и отпустил по поводу нее какую-то скабрезную шуточку. Наташа знала, что спорить с матерью бесполезно и поняла, что теперь к весельям и пьяным застольям прибавится еще одна проблема, от которой нужно держаться подальше.

2

1992

Наташа училась в училище Культуры на последнем курсе и надеялась, что через год уедет в Артёмовск к тёте Лене, которая была младшей сестрой покойного отца Наташи. Уж там-то у нее будет спокойная жизнь, надеялась Наташа. Родных у неё не было, бабушка и дедушка умерли несколько лет назад, осталась одна тётя Лена, которая видя ужасную обстановку в семье давно хотела забрать Наташу к себе, но маленькая Наташа не хотела уезжать от своих родителей.

Прошло три года, но мама так и не изменилась, Наташа в свои четырнадцать, не хотела бросать её, и надеялась, что она будет лечиться и бросит пить. И действительно, на какое-то время Вероника Анатольевна попыталась стать нормальным человеком и мамой. Она устроилась работать продавцом в киоск и продержалась почти месяц. Получив зарплату, она и ее старые друзья решили отметить такое важное событие, и тогда Наташа впервые в своей жизни украла. Она помнила, как, расстегнув мамину сумку, вынула из неё кошелёк и, выглянув из прихожей, убедилась, что все заняты очередным поднятием бокалов, вынула из кошелька добрую часть денег. На утро мать отправилась на работу, но видок у нее был, я скажу вам: мешки под глазами, землистый цвет лица и перегар, от которого мухи падают замертво на лету.

Наташа ненавидела её, когда она была такой, но потом жалела и всё прощала. Как она и ожидала, мать не заметила пропажу денег и сокрушалась:

— Нет, ты подумай, какая стала водка дорогая, доченька…

— Лучше бы её вообще не было, — процедила сквозь зубы Наташа и зло посмотрела на Веронику Анатольевну, — мама, у тебя же высшее образование, ты же учительницей была, а теперь, — она заплакала, — куда ты катишься, ведь придёт день, когда ты останешься совсем одна, я уеду к тёте Лене и не вернусь ни когда, слышишь?! — закричала Наташа.

— Я всё понимаю, но куда я вчера столько денег потратила, — тупо уставившись на стену, продолжала Вероника Анатольевна, — ничего не понимаю…

— Пить меньше надо, — бросила ей дочь и, открыв холодильник, посмотрела, что ей нужно купить. Теперь, решила она, я так и буду делать, а то на эту выпивку все деньги угробит. — Я пошла, — сказала Наташа и направилась в прихожую, — ты на работу идёшь?

— Да, — кивнула Вероника Анатольевна, — а ты в училище?

— Мама, сегодня же воскресенье, — раздраженно ответила Наташа и, открыв дверь, добавила, — не знаю, когда буду.

Наташа знала, что мама ни когда не вылечится, что всё останется по-прежнему и ей придётся последний год терпеть всё это. Несмотря на все трудности, девушка хорошо училась и у нее была всего одна четверка, к тому же она записалась на курсы немецкого, так как, в мае лучшие студенты должны были поехать в Ганновер по обмену опытом со студентами немецкого колледжа. Наташа понимала, что для этого, ей придётся где-то достать деньги, потому, что не все так просто в нашем жестоком мире, и она знала, что претендентов много и отличных оценок для этого мало. По выходным она посещала курсы немецкого, а вечерами шила на заказ, чем неплохо зарабатывала и откладывала эти деньги на поездку.

3

1980–1986 гг.

Когда была еще жива бабушка, она многому научила ее, в том числе кройке и шитью, Наташа вспомнила то время, и к горлу подкатил комок. Как всё тогда было здорово. Мама работала учительницей литературы и русского языка, папа — Алексей Иванович Зверев на машиностроительном заводе, дедушка Иван Карпович — ветеран войны, много лет отдал труду на Транссибирской магистрали машинистом. Бабушка — Евдокия Васильевна работала на хлебозаводе. Родители Вероники Анатольевна, жили в Туруханске, и Наташа к ним ездила на летние каникулы. Она улыбнулась, вспоминая добрую и ласковую бабушку Машу и дедушку Толю, которые были уже очень старенькие, и когда Наташе исполнилось семь, умер дедушка, а потом через год и бабуля. Наташа тяжело переживала эту утрату и в свои восемь лет страдала и плакала, вместе с мамой. Мама тогда была хорошей доброй женщиной, а потом, как гром среди ясного неба, арест отца.

Это было случайное убийство, все произошло на заводе в обеденный перерыв, когда Алексей Зверев повздорил со старшим механиком и, толкнув его, стал невольным его убийцей, тот упал с лестницы и разбился насмерть. Отца судили, и дали пять лет, как за не предумышленное убийство по неосторожности. Алексей Иванович очень переживал и уже в тюрьме пережил два инфаркта. Его здоровье стало совсем плохим, да и кому тюремная баланда идет на пользу.

В 1982 году умерла бабушка Евдокия, тогда и началась «сладкая жизнь». Дедушка Ваня начал пить, причём это длилось неделями, и настал конец их спокойной жизни. Вскоре их уютный дом превратился в обшарпанную халупу. Мама как могла, боролась с пьянством свёкра, который стал приводить в дом таких же жаждущих огненной воды дружков, но все в пустую. Однажды, когда дед увидел, что Вероника выливает содержимое бутылки в раковину, он жестоко избил ее, и с тех пор мама перестала с ним связываться.

Она всегда была красивой женщиной и пользовалась успехом у мужчин. Наташа тогда еще не понимала, где по ночам пропадает мама, а Вероника Анатольевна, решила устроить свою личную жизнь. Об отце она вообще старалась не вспоминать, пьянки свекра и проблемы дома заставили ее редко бывать там, её все больше и больше затягивала разгульная жизнь и незаметно для себя Вероника очень изменилась, а вскоре запила и сама.

В феврале восемьдесят шестого, освободился отец и, вернувшись, домой, где оставил красавицу жену и лапочку дочь, не узнал своего жилища. Все словно перевернулось с ног на голову, он не мог ничего понять, всего за несколько лет, жизнь его семьи рухнула.

Наташа надеялась, что с возвращением отца все изменится, но это был уже не тот человек, он был тяжко болен, допоздна засиживался на кухне, распивая одну за другой бутылку. Когда приходила мать, то она начинала упрекать его и скандалить. Отец молчал и старался не спорить, а потом напивался, чтобы забыть все то, что происходит изо дня в день. Наташу не трогали, просто не замечали, может поэтому, она и не захотела уезжать к тете Лене в Артёмовск. Она не понимала себя, иногда ей хотелось бежать из этого проклятого дома, но ей было жаль папу, который опускался, как и мать.

Семнадцатого июля 1986 года отца не стало. У него случился сердечный приступ и его отвезли в больницу, это было шестнадцатого, Наташа была в пионерском лагере и ей ничего не сообщили о смерти папы. А когда автобус привез ее и других ребят в Красноярск из лагеря, она веселая и загорелая бежала домой вприпрыжку. Зелёная листва высокого тополя полностью загородила окно на втором этаже. Наташа быстро залетела в подъезд, что-то напевая, и понеслась по ступенькам, чуть не столкнувшись с соседкой Анькой Коростылевой.

— Ты чё дура, Зверева, — грубо окликнула она девочку, — ну и что, что пил, так он же отец! Девять дней не прошло, а она скачет, как коза, весело ей!

— Я не поняла тебя? — голос Наташи дрогнул и ноги стали ватными и слабыми, — Аня, повтори, что ты сказала? — спросила она севшим голосом.

— Ты чё, с Луны свалилась? — Коростылёва не сразу поняла, что Наташа не в курсе семейного несчастья.

— Я… только что из… лагеря, — Наташа всхлипнула и ее худенькие плечи затряслись. Она не могла, не хотела сдерживаться и заплакала.

— Прости, — опешила Аня, — я ж не знала, что ты в лагере, а тебе, что не сообщили? Вижу, что нет, — она обняла девочку и погладила ее по голове, приговаривая, что все будет хорошо.

Наташа не могла слова вымолвить и, посмотрев на Коростылёву, только шевелила дрожащими губами. Аня сказала, чтобы она шла домой, а не ревела на весь подъезд и довела ее до ее квартиры.

— Всё, не реви, успокойся…

— Мои пьют? — жалобно спросила Наташа, на что Аня, отвела глаза в сторону и пробормотала:

— Пьют, они и поминок-то, как полагается, не делали, все пропили, приезжал товарищ из райкома, отец ведь был ветераном труда, денег на похороны дал, не знал, что семейка ваша… прости, — замолчала Аня, видя, как вспыхнули глаза Наташи, — что тут скрывать об этом весь двор говорит. Ты одна нормальная в семье…

— А что еще говорят? — со злой ноткой в голосе спросила Наташа, — нет, ты не стесняйся, просто мне интересно.

— Да ты не думай, о тебе плохо ни кто не говорит…

— Смотри у меня, — Наташа повертела перед носом Коростылевой кулаком, — я не посмотрю, что тебе шестнадцать.

— Дура ты Зверева, одно хорошо, что не алкашка…

— Что ты сказала?! — Наташа поразилась её бесцеремонности. — Ты что говоришь, думай?! — она хотела хорошенько треснуть соседку, которая минуту назад успокаивала и жалела её, но передумала, — иди ты знаешь куда… тоже мне…

Их перепалку прервал голос матери Наташи, которая, открыв дверь, с удивлением смотрела на дочь, словно и не ждала её.

— А ты что уже приехала? — спросила она.

— Нет, это мой призрак, — огрызнулась девчонка и, поднявшись по лестнице, вошла в квартиру. Пройдя в прихожую, направилась на кухню. Вытащила из рюкзака бутылку с лимонадом и пакет с пирожками и, взяв чашку, налила себе напитка.

— Деда, — обратилась она к Ивану Карповичу, который как ни странно был ещё во вменяемом состоянии, — почему не сказали, что папа умер, и что вы тут всю семью позорите, знаете, что соседи говорят, что и поминок не делали…

— Почему же не делали, — усмехнулась вошедшая на кухню мать, — просто не всем наливали, вот они и обиделись, — она грубо рассмеялась.

Наташа смотрела на нее и не узнавала в ней ту женщину, которая каждый день ходила в школу и учила детей, за это лето, она постарела лет на десять и стала похожа на тех тёток, которые торгуют на вокзале пирожками. Почему ей тогда пришло в голову именно такое сравнение, спрашивала она потом себя.

— Мама, тебе же в школу третьего августа, что происходит здесь? — Наташа не могла поверить, что после смерти отца мама не образумится, — ты же не такая, мама, ты же интелегентная женщина?

— Марш к себе в комнату! — прикрикнула Вероника Анатольевна, — как ты с матерью разговариваешь?

— А знаешь, кем вас называют? — не унималась Наташа, — семья алкашей, так мне и сказали!

— Вот люди, — покачал головой дедушка Иван Карпович, — у людей горе, сын умер… — он весь сжался и закрыл руками красное лицо, — Наташенька, зачем же так…

— Что вы, ей плачетесь, папа, — Вероника Анатольевна взяла сумку дочери и отнесла в её комнату и крикнула из глубины квартиры, — иди к себе, хватит языком чесать. Чё, взрослая стала?

Наташа стояла в растерянности и не знала, как её себе вести. За столом раскисал, как густой кисель дед Иван Карпович, в комнате кричала мама. Сердце девочки билось, как у загнанного зверя и она почувствовала, как во рту все пересохло. Сгребая в охапку лимонад и пирожки, она направилась в свою комнату и, закрыв за собой дверь, открыла окно. Сев на подоконник, она откусила от пирожка, он был с капустой. Такие же пекла бабушка Евдокия Васильевна, от нахлынувших воспоминания, Наташа закрыла глаза и заплакала.

— Наташка!!! — крикнула ей снизу Азиза, — ты чего там, плачешь что ли?

— Зизка! — Наташа быстро вытерла слёзы и помахала лучшей подруге, — я только что из лагеря!

— Так выходи!

— Сейчас, погоди, только переоденусь!

Быстро нацепив на себя трикотажную майку и джинсовые шортики, она выскочила из дому. Подружки долго обнимались, Наташе всегда было легко с Азизой, она имела талант делать людей счастливыми. Вот и сейчас, встретившись с подругой, Наташа почувствовала мимолетное облегчение за обиду на мать и дедушку, которые не сообщили ей о смерти отца.

— Ты знаешь, — серьезно начала Наташа, — мои совсем уже… пока я была в лагере, папа умер…

— Наташа! — Азиза прижала руку ко рту, — я и не знала, бедная моя.

— А они… они ничего не сказали мне, от соседки узнала, а еще мать называется…

— Я понимаю, — кивнула Азиза, — ну успокойся, не плачь… пошли ко мне, Нугманчик приехал, такой здоровенный стал, не узнаешь.

— Ну… я не знаю, — пожала плечами Наташа, но после недолгих уговоров подруги согласилась, — пошли. Поговорим, я знаю, мне станет легче, так всегда было.

— Ну вот, — обняла ее Азиза, — наконец-то ты теперь это признала, — она поцеловала подругу в щёку, — идем, а вечером Нугман отвезет тебя домой.

Они взялись за руки и направились в сторону дома, где жила семья Ахмедовых. Азиза была из богатой семьи, ее отец Ахмед Алиевич работал директором базы мясокомбината, а мать директором Дома Быта в самом центре города. Потом через год, Наташа будет именно там начинать работать, Мадина Магометовна была очень доброй и понимающей женщиной, она с радостью помогла Наташе, когда та пришла устраиваться на работу, учеником закройщика. Тогда она получала копейки, но многому научилась и была рада и тем крохам, что могла заработать в свои пятнадцать.

Когда они устроились на уютной лоджии дома Ахмедовых, Наташа ощущала себя такой счастливой.

— Вот были бы мы сестрами. — Мечтательно протянула Азиза, и словно читая мысли подруги, спросила: — Что с твоими-то стало, ничего не могу понять, прости, наверное, не нужно говорить об этом, — она взяла подругу за руку.

— Тебе можно, — вздохнула Наташа, — а так, знаешь обидно, когда родителей алкашами называют. А ведь самое обидное, что все кругом правы.

— Тебя же тетя Лена в Артёмовск звала.

— А как же ты, Сережка, у меня ведь там ни кого нет, там буду совсем одна, — Наташа с такой тоской посмотрела на Азизу, что той стало не по себе. — Зизка, как я там буду без всех вас?

— Ничего, все образуется, пойдешь в техникум, ты уже решила куда?

— Не знаю, — пожала плечами Наташа, — Сережа идет на будущий год в профтехучилище, и я пойду, только еще не выбрала на какой факультет.

— А сама, что думаешь? — настойчиво спросила Азиза.

— На художника оформителя, мне всегда нравилось рисовать.

— Но так это тебе нужно в училище культуры.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво покачала головой Наташа, — а там есть факультет, где учат моделировать и шить одежду, типа закройщика, но… как бы это сказать с фантазией, — девочки рассмеялись.

— Так тебе туда и надо, «с фантазией»!

— Брось ты, Зизка, — отмахнулась Наташа, — я, что тебе будущий модельер?

— А почему бы и нет, — серьёзно ответил Азиза. — Пойдем, чай пить, Нугман привез из Махачкалы столько всего вкусного: сладостей, орехов фруктов, так что мы сейчас устроим пир.

Дверь на кухню тихо отворилась, и в дверном проеме появилось заспанное лицо Нугмана, на котором вспыхнула приветливая улыбка обращенная явно не к Азизе.

— Нугман, мы тебя разбудили? — спросила Азиза своего старшего брата. Это был высокий широкоплечий парень с копной густых вьющихся волос и темными глазами.

— Ваш хохот кого хочешь, разбудит, — улыбнулся Нугман и ласково потрепал по волосам сестренку. — Да уже хватит спать, ты, я слышал, чай обещала, — лукаво улыбнулся он и, подмигнув Наташе, добавил, — так выросла, девушка прям взрослая, скоро можно за муж отдавать.

Наташа, смущаясь, отвела глаза и, повернувшись к Азизе, взяла из её рук чашки.

— Вы тоже изменились, уже мужчина… взрослый.

— А помнишь, курносая, как я вас на плечах таскал, и мы так дурачились во дворе, когда я еще учился в школе.

— Да, Нугман, — улыбнулась Наташа, — это было так давно, мы еще все тогда были детьми, а теперь, я не знаю, как вас называть, перед глазами стоит тот худой длинный мальчишка с оттопыренными ушами, а сейчас мужчина.

— Что ты заладила мужчина — мужчина, ну, — он шутливо толкнул её в бок, — ты меня еще дядей назови, — Наташа рассмеялась, — самой смешно. Так значит, ни каких выканий, словно, я древний саксаул, ты для меня как сестренка, поняла?

— Ага, — улыбнулась Наташа, и они пожали друг другу руки, как тогда в старые добрые времена, которые величают детством, и которое уходит безвозвратно, словно перевернутая страница в книге жизни.

Они еще немного поговорили, потом Нугман посмотрев на часы, сказал, что ему нужно уйти.

— Скажешь отцу, я к Журавлеву.

— Хорошо, купи нам газировки, когда будешь возвращаться? — попросила Азиза.

— И мороженого, — закончил он, — обязательно ящик мороженого и три килограмма газировки.

Девочки рассмеялись его шутке, а Азиза добавила, что только «Тархун» или «Буратино».

— Буратино я может, и выстругаю, а вот тархун здесь не растет, с этим будут проблемы.

Когда Нугман ушел, девочки принялись за виноград и персики, Наташа чувствовала себя такой счастливой, что немного отвлеклась от произошедшего дома.

— Можно я тебя кое о чем спрошу? — вдруг серьезно посмотрела на нее Азиза.

— Ну, спрашивай, — ответила Наташа, доедая сочный персик.

— А вот если бы мы тебя все удочерили, ты бы согласилась?

— Что ты, Зизка, тебе иной раз такое в голову придет, это же надо такое выдумать!

— Нет просто, когда я увидела тебя в окне такую несчастную…

— Стоп, — Наташа строго посмотрела в глаза подруги, — только не надо меня жалеть, иначе я обижусь.

— Я не хотела тебя обижать, просто ты моя лучшая подруга и я не хочу, чтобы тебе было плохо.

— А сейчас, знаешь ли, мне очень хорошо, а то, что дома, предки со своей пьянкой, они же меня не трогают, и я их не трогаю, окончу техникум, комнату дадут в общежитии, начну новую жизнь, просто нужно немного подождать.

Азиза обняла подругу и сказала, что если что, она все для нее сделает.

— И я, — кивнула Наташа, — все у меня будет хорошо, только нужно немного времени.

4

1987

Пролетел год. Вот теперь Наташе пятнадцать и она учится на модельера-закройщика, подрабатывая в ателье Мадины Магометовны матери Азизы. У нее еще не все получается, но закройщица тетя Валя хвалит её и говорит, что через год, доверит ей раскрой пиджаков и пальто.

Наташа была отличницей и лучше всех училась на факультете, преподаватели говорили ей, что нельзя останавливаться и после окончания техникума поступать в институт. Ей все давалось легко и все ребята хотели с ней дружить потому, что с ней было просто. Наташа старалась не думать о том, что вечером ей придется вновь возвращаться в свою квартиру, где только в своей комнате, она могла обрести покой.

После занятий, она спешила в ателье, а потом бежала домой, делала уроки и уходила до поздней ночи, чтобы не слышать пьяного разгула матери и ее дружков. Теперь у нее был ненормированный рабочий день. Директор школы предупреждал Веронику Анатольевну, что систематическое пьянство ни к чему хорошему не приведет, и после того, когда она послала его при коллегах учителях в место не столь отдаленное, терпение Евгения Саврасовича лопнуло. Он покраснел, потом побелел и, стараясь не потерять самообладание, сказал, что Вероника Анатольевна больше не будет работать преподавателем.

— Таким, как вы не место в школе, — добавил он и, стукнув кулаком по столу, велел ей выйти вон.

— Ты представляешь, — жаловалась Вероника Анатольевна дочери, — этот старый козел, мне еще будет кулаком по столу стучать. Ты куда? — непонимающе спросила она выходящую в коридор дочь.

— Не могу я больше, мама, — Наташа вырвала свою куртку из ее рук, — теперь на что жить мы будем, на мою стипендию?

— А тебе что еще платят и сколько? — спросила Вероника Анатольевна.

— Мама! — Наташа резко встряхнула ее за плечи, — ты не понимаешь?! Что ты себя убиваешь, и ты губишь меня! Я не могу сюда привести друзей, Сережку, Азизу, в техникуме я скрываю правду о тебе и мне больно говорить о тебе, слушать перешептывания соседей. Знаешь все это где у меня?! — Наташа постучала ребром ладони по подбородку. — Тебе надо лечиться, иначе… иначе в один прекрасный день я не вернусь домой.

Вероника Анатольевна опустила глаза и, прижав руки к лицу, заплакала, сев на стул. Наташа смотрела на нее и в ней боролись противоречивые чувства.

— Мама, я прошу тебя, сходи, «зашейся» что ли, но ведь так больше продолжаться не может.

Вероника Анатольевна ничего не отвечала, а только тихо плакала, словно соглашаясь с дочерью. Наташа обняла ее и почувствовала, как внутри у нее все съёжилось, и в желудке появилась какая-то пустота. Она гладила мать по седым волосам, за которыми она давно уже перестала следить.

— Мамочка, ты ведь была такая красивая, давай все начнем сначала, я помогу тебе, — пробормотала Наташа, — только ты не пей больше, — давай завтра же пойдем к врачу.

Мать, ничего не отвечая, прижала сморщенные руки к опухшему лицу и продолжала всхлипывать. Наташа сняла куртку и, повесив ее в гардероб, подняла маму под руку и повела ее в спальню.

— Пойдём, ляжешь, поспи немного, а я ужин приготовлю, мне сегодня как раз в ателье немного заплатили, так сказать аванс.

Она уложила мать и, накрыв ее шерстяным пледом, погасила свет. За окном стало совсем темно, а Наташа продолжала задумчиво смотреть в темноту ночи.

5

1993

Этот проклятый дождь, казалось он никогда не кончиться, подумала Натали. Посмотрев на часы, она была уверена, что скоро появиться Ян с той, как он выразился замарашкой. Они не заставили себя долго ждать. Вскоре к дому подъехала автомобиль Зингера и оттуда вышли двое, его русский телохранитель Петр и молоденькая, совсем худая, казалось изможденная девочка. Натали прикрыла глаза ладонью и подавила в себе стон, который хотел вырваться из груди. Одной больше, одной меньше, сказала она себе, я не должна всем им сочувствовать, ведь меня ни кто не жалел. Вскоре в двери повернулся замок и широкоплечий охранник, втолкнул девчонку.

— Привет, Петь, а что так грубо? — попыталась пошутить Натали.

— Эта малолетка, черт бы ее побрал, сначала говорит одно потом другое… истерик нам только не хватало. Объясни ей, что к чему, — он шмыгнул носом, — а мы поехали.

— Хорошо, — грустно улыбнулась Натали, положив свою руку ему на плечо. Закрыв за ним дверь, она посмотрела на девчушку, казалось ей не больше пятнадцати. Она была похожа на затравленного дикого зверька, очутившегося лицом к лицу с жестокостью мира, о которой будто узнала только вчера. Она молча смотрела на Натали, но в её глазах не было той ненависти и вызова, с которыми она смотрела на Петра.

Натали протянула ей пачку с дорогими немецкими сигаретами и добродушно кивнула в знак солидарности.

— Я тебя понимаю, детка, — сказала она, поднеся к сигарете девушки зажигалку, — не волнуйся, это хорошо, что ты попала ко мне, а не к кому-нибудь другому. Конечно, ничего нет хорошего в этом месте, но тебе лучше будет у меня, можешь поверить. А теперь давай знакомиться? — она протянула ей ухоженную руку с красивым маникюром.

Девушка, словно стесняясь своей маленькой руки с обкусанными ногтями, помедлила и, вытянув пальцы, позволила сжать их этой, как ей показалось на первый взгляд, приятной и решительной женщине.

— Настя, — просто назвалась она, — хочешь услышать историю моей жизни?

— Я не в праве тебя неволить, но если захочешь, я смогу помочь тебе все заново пережить.

— Ты так странно говоришь, обычно меня посылали куда подальше, — Настя выругалась, — прости, я не буду больше, ты такая красивая и… ты здесь…

Натали, усмехнувшись, поднялась с кровати и, подтянув пояс на красивом шелковом халате цвета спелой вишни, подошла к туалетному столику и взяла оттуда бокал с мартини. Отпив глоток, она взяла с фарфоровой тарелочки две маслины и, положив их в рот, спросила.

— Ты есть хочешь?

— Хочу, — призывно ответила Настя, — так со стороны посмотришь на всё это и не сразу поймешь, что это бордель.

— Ты права, — кивнула Натали, — сколько тебе лет, чудо ты моё непутевое?

— Семнадцать, а тебе? Или ты уже в том возрасте, когда об этом не спрашивают.

— Почему, — пожала плечами Натали, — я недалеко от тебя ушла — двадцать один.

— М-да, и у тебя юность загубленная? — усмехнулась Настя, — и у меня, — она опустила глаза, — я ни разу не пробовала, это мартини? В кино видела, что с оливками его пьют.

— Успокойся, ты еще маленькая, — серьёзно ответила ей Натали и, взяв телефон, набрала номер кафе «Kloster». — Сейчас я закажу ужин, а ты пока сходи, прими душ, возьми чистое полотенце в шкафу в ванной, найдёшь… Hallo, ist es «Kloster»? Ich wollte das Abendessen bestellen… Zwei Portionen der gebratenen Huhn mit der Ei, den Salat unter der Nummer 12 mit den Meeresprodukten[3]… ты ешь кальмары? — спросила Натали всё еще стоявшую в комнате Настю, на что она кивнула и спросила.

— А жареная картошка есть?

— Минутку, — улыбнулась ей Натали и продолжила, — Die gebratene Kartoffel, drei Portionen, den Apfelsaft, also, und… Die Schokolade[4],- Натали, улыбаясь посмотрела на Настю которая с любопытством слушала её и покачала головой, — Allen, gut, warten wir, auf Wiedersehen[5]. Иди, купайся, приучайся все делать быстро и забудь грызть ногти, извини, но это ужасно.

Настя опустила глаза на свои руки и, кивнув, быстро шмыгнула в ванную комнату. Натали положила телефон на место и открыла записную книжку. Сегодня у нее должен быть Туер Румпель, а потом на всю ночь какой-то господин Шрам. Она поморщилась, перебирая в голове все эти имена, и почувствовал себя, наверное, так же, как та девчонка, которая сидела в ванной под потоками горячей воды, прижавшись спиной к стене.

Настины слезы смешивались с водой, и она чувствовала себя паршиво, если не сказать еще хуже. Она плакала, и ей так не хотелось выходить из этой красивой ванной комнаты в будуар проститутки, которая, так же как и она была всего лишь вещью в цепких руках Зингера и таких же, как он. Настя знала, что пройдёт время и Натали не будет такой красивой, в её глазах уже была пугающая пустота, лишь сердце еще оставалось наверняка прежним. Но пройдёт время и всего этого не будет и она (Настя) станет такой же. А потом? Они все рано умирают, если не найдут богатого клиента, который захочет жениться, но такое бывает только в кино. Настя выключила воду и, отодвинув занавеску, протянула руку к полотенцу, как услышала мужские голоса, доносившиеся из комнаты. Быстро вытерев тело, она набросила на себя халатик и на цыпочках подкралась к двери. Там был мужчина, она слышала, как хлопнула входная дверь, и один из двух остался. Они говорили по-немецки, и Настя ничего не могла понять, за исключением некоторых фраз.

Внезапно дверь открылась, и она чуть не выпала в коридор. Натали втолкнула её обратно и, шикнув на неё, пробормотала.

— Незапланированный клиент, сиди здесь, а когда услышишь, что кто-то идёт сюда, забирайся в бельевой шкаф, благо, места там для тебя хватит, — она включила воду.

— А зачем? — непонимающе спросила Настя.

— Дура, — грозно прошептала Натали, — совсем не соображаешь, — она сбросила с себя халат, под которым ничего не было и, отодвинув занавеску, зашла в ванную, — тебе так хочется что ли?

— Ты что об этом?

— Нет, если он тебя увидит, мы будем в пятнашки играть, — Натали, задёрнула шторку и сделала воду погорячее. Как вдруг Настя услышала шлёпанье босых ног. Затем последовал стук в дверь и призывный басистый голос, явно принадлежащий крупному бюргеру. Девушка быстро юркнула к бельевому шкафу, отодвинула дверцу и как только нырнула туда, услышала щелчок открываемого замка.

— Du hier, mein Kitzchen? [6],- спросил он. Настя ничего не видела и только слышала, как перестала течь вода и Натали ему что-то ответила на немецком.

— Wirr werden gehen, ist dort viel bequemer[7],- улыбнулась ему Натали, потянув его за собой, и говоря что-то о скользком поле, на что толстяк рассмеялся и согласился с нею.

Когда они ушли, Настя приоткрыла дверь шкафа и прислушалась, она решила не покидать своего убежища, а дождаться пока Натали не освободит её от мучительного ожидания.

Зазвучала музыка, и до Настиных ушей ничего не доносилось кроме этой заунывной восточной мелодии. Она устроилась поудобнее на стопках чистых простыней и подумала, что же будет дальше, и когда они, наконец, смогут поужинать. В желудке понимающе заурчало, она лежала и мечтала о том, что когда-нибудь все кончится, она и думать не могла, что это только начало, она не хотела размышлять об этом. В ее голове пронеслись воспоминания детства, когда была жива мама, и когда мир казался таким добрым, источающим сияние добра и любви. Настя помнила, как папа вел ее за руку в первый класс, на голове у нее был огромный белый бант, а из-за букета ее саму было плохо видно.

— Знаешь, папочка, я так боюсь идти в школу, — услышала Настя свой тоненький детский голосок, просочившийся из глубин памяти.

— За тобой Федя присмотрит, он обещал после первого урока забежать к тебе, — уверил папа. Маленькая Настя помнила его доброе лицо и теплый взгляд голубых глаз. Потом все изменилось, она вспомнила тот страшный день, когда мама с папой поругались, и они так кричали, что Алёнка, младшая сестра совсем испугалась и дрожащим голосом пробормотала.

— Они убьют друг друга, — теперь эти слова шестилетнего ребенка, казались пророческими, Настя помнила большие карие глаза Алёнки полные слез, когда стало невероятно тихо. Настя бросилась на кухню и застыла у раскрытой двери. Мама, прижимая руки к груди, залитые кровью, подняла глаза на дочь. Она хотела что-то сказать, но из ее рта вырвался только сдавленный хрип и она, протянув к ней руки, упала навзничь и затихла. Отец стоял с пустым взглядом, сжимая в руке кухонный нож, которым обычно резали мясо. Настя до сих пор не могла забыть этой страшной сцены. Мама, распластанная на кухонном полу и лужа крови, которая становилась все больше под ней. Отец, застывший с тесаком в руке, с лезвия которого, медленно стекала кровь. Кап-кап… капли медленно капали на пол, Настя не в силах была пошевелиться, ей казалось все происходящее кошмаром, дурным сном. Кап-кап, казалось, это звучит со всех сторон, словно бой часов, когда они размеренно отбивают двенадцать часов. КА-А-АПП-П, от этого звука по её коже побежали мурашки… В чувства её вернул голос отца, он попытался взять её за руку, но Настя истошно завопила от его прикосновения, у нее началась истерика. Она упала на колени и тщетно пыталась повернуть маму к себе. Теперь ей казалось, что кровь повсюду, она подняла липкие от нее руки и, поднеся их к своим глазам, завизжала. Отец пытался заставить замолчать её, закрывая окровавленными руками ей рот, но Настя продолжала кричать, чем привела его в настоящее бешенство. Ей стало страшно еще больше и хотелось только одного, поскорее убраться отсюда, но ноги в один миг стали ватными, и все тело словно налилось свинцом. Девочке только показалось, что ему пришла в голову ужасная мысль, убрать всех свидетелей, Настя еще не верила, что это правда, но теперь, когда он замахнулся, и лезвие блеснуло в его руках, девочка толкнула его назад и, выскочив из кухни, выбежала в коридор. Там стояла Алёнка и с дрожью смотрела на сестру, халатик которой был в пятнах крови. Ничего, не объясняя, Настя сгребла сестренку в охапку и бросилась к входной двери. Аленка вырывалась и кричала, и они неслись по лестнице, а наверху слышался топот ботинок отца. Сколько лет потом кошмар топота отцовских ботинок, преследовал её по ночам. Она просыпалась в холодном поту и вновь и вновь заливалась слезами.

— Настенька, он гонится за нами! — закричала Алёнка и прижалась к сестре, которая немного пришла в себя после случившегося. Выбежав во двор, она опустила Лену на ноги, и они побежали к гаражам, еще немного и там милицейский участок, они все расскажут и их смогут защитить. Как хотелось отмотать плёнку этого страшного кино назад, но жизнь не фильм и из нее нельзя вырезать неудачи, боль и смерть. Теперь Настя понимала, что убийство мамы положило конец их счастливой жизни. Тогда она не понимала, что произошло, она вспомнила, как Алёнка спросила:

— Настя, а Настя, а может, это был не папа?

— Алёнка, ну что ты, — Настя обняла младшую сестру.

— Но папа не мог такого сделать, он же папа, — спокойно и рассудительно продолжала девочка, — может его загипнотизировали?

— Мне тоже не хочется верить во все это, — вздохнула Настя и, потянув за собой сестру, сказала, что нужно идти.

Потом отца арестовали, и они остались с бабушкой, Федя, ему тогда было тринадцать, ходил по комнате, сжимая кулаки, и повторял, что отец за все ответит. Отца судили и признали невменяемым, поместив в психиатрическую лечебницу, тюремного типа…

— Ну, красавица, вылезай, — тронула её за плечо Натали, открывшая дверцу шкафа, — пойдем, ужин принесли, у нас есть пару часов, если снова кто-нибудь не заявится. Это Зингер, его дела, чувствую. Утром у меня всю душу вытряс.

— А как же ты заплатишь… за ужин? — непонимающе спросила Настя, на что Натали уверила ее, что все нормально и не ей нужно волноваться за неё.

Натали причесала свои длинные волосы и, поправив покрывало на постели, направилась на маленькую кухню, позвав за собой Настю. На столе стояли пакеты и коробочки с горячей едой, и она быстро начала накрывать на стол. Настя с аппетитом поглощала содержимое тарелок и сообщила, что так давно не наедалась.

— Как вообще ты здесь оказалась, девочка моя? — Натали погладила ее по спутанным волосам, — зачем ты здесь, неужели Зингер воспользовался твоей доверчивостью?

— Это я воспользовалась им, — улыбнулась девушка, на что Натали покачала головой:

— Послушай, солнышко, Ян ничего не делает просто так, это хитрый лис и у него все продуманно. Он сделал все, чтобы я не смогла вернуться домой… у меня и дома-то как такового не стало давно, — она вдруг словно поперхнувшись, замолчала. В ее глазах должны были вот-вот появиться слезы, но она их выплакала все давным — давно и теперь больше не жалела себя, она знала, что ей никогда не выбраться из этого порочного круга. НИКОГДА. Настя, опустив глаза, поняла это, и ей стало не по себе. Сначала ей показалось, что Натали вполне довольна своим положением, она была такой красивой и уверенной в себе. Девушка взяла её за руку и, нежно сжав её, обняла Натали, та вздрогнула и еще мгновенье, казалось, из ее груди вырвется стон, крик раненой птицы. Однако ничего не произошло, Натали постаралась улыбнуться и сдержала нахлынувшие на неё чувства.

— Давай быстро поедим, а то мне не до сантиментов, в девять сорок у меня богатый клиент и он не должен видеть моих слез или следов от них. Потом как-нибудь поболтаем, — она посмотрела в упор в большие глаза Насти, — и тогда вот поплачемся друг другу, раз в неделю мы можем себе это позволить. А теперь давай все это съедим, пока горячее.

— Прости, но это невозможно целый день… ну ты понимаешь, — осторожно начала Настя.

— Ты о чем? — словно не поняла ее Натали и словно что-то смекнув, усмехнулась, — лучше бы это был секс.

— Теперь я не поняла, что здесь происходит?

— Может быть, ты слышала о таком понятии, как вампиризм, в смысле энергетический. Я — сияющая, поэтому… и оказалась здесь. Эти богатые господа не совсем обычные люди, — немного помолчав, она, продолжила, — извини, но здесь все совсем по-другому. Магам нужна сила, а у меня, ее в избытке, как хочется верить Зингеру, хотя мне всегда нехорошо, после того, как мне приходится делать это. Их не интересует секс, им нужна энергия, чтобы продлить свое могущество.

6

1992 г

Антон давно смотрел на эту симпатичную девушку, которая слишком поздно приходила домой. Он заметил, что из-под ее коротенькой юбочки выглядывают очень даже стоящие ножки. Это было не его дело, но ему очень хотелось, чтобы эта девочка была у него в коллекции. Однажды днем в кафе, он случайно встретил ее и, наблюдая, заметил, что у нее красивый пухлый ротик и роскошные длинные волосы, к тому же она выглядела для своего возраста более чем аппетитной, у нее была пышная грудь, тонкая талия, переходящая в упругие бедра. Антон смотрел на неё, как торговец на крепкую лошадь и про себя просчитывал, какой может получить доход с нее.

В назначенный час к нему подъехал Динаров, его телохранитель и правая рука в подобных делах.

Они заказали себе легкий обед и приступили к деловому разговору.

— Ну, что тебе удалось выяснить? — Антон посмотрел в сторону Наташи, которая ничего не подозревала, что ее скоро посадят на крючок, как золотую рыбку.

— Смотри-ка, вот она собственной персоной, — усмехнулся Динаров, кивнув на Наташу, сидевшую у окна.

— Сладкая штучка… ну, рассказывай, что там у тебя. У меня уже есть один человечек, который спрашивал о ней.

— Ты для него стараешься? — спросил Гена, раскрывая папку, — вот полюбуйся полный набор.

— Да, — покачал головой Антон, — нам надо молоко за вредность давать, мы же людям помогаем.

— Действительно, — согласился Динаров, — вот посмотри, мать конченая алкоголичка, живет с сожителем таким же, как и сама. Девчонка учится в училище культуры, и работает в ателье у Ахмедовой.

— У Мадины Магометовны? — напряженно спросил Антон, сведя брови.

— Ага, — кивнул Гена, — и к тому же она лучшая подруга её дочери Азизы.

— Этой тощей дылды, терпеть её никогда не мог, и в кого она такая уродилась.

— Брось, Тоха, сейчас такие в модельном бизнесе во как нужны.

— Ну, чем тоще, тем страшнее, чтобы не отвлекать внимания от шедевров наших модельеров, — рассмеялся Антон.

— Да, а Наташа учится как раз на модельера, — он протянул Раскину папку, — ознакомишься, потом решим, нужно ли нам это, все-таки не хотелось бы, чтобы Ахмед знал о наших делах.

— Не волнуйся, я подумаю над этим, такие кадры, как эта куколка нам как раз нужны. Аркадий Иосифович, понимаешь, сказал, что теперь самое время развивать наш бизнес, когда в стране запахло демократией.

— Мне кажется, что сейчас пахнет немного другим, — попытался сострить Гена, но вовремя осекся, понимая, что Раскину не по душе его шуточка. Несмотря на то, что они вместе прошли суровые институты жизни в колонии строгого режима для малолетних преступников, Гена знал, что Антон всегда был значимее, главнее. — Ладно, если что звони, я в офисе на Ленина.

Динаров был немного расстроен, его всегда немного обижала эта манера Раскина выставляться перед людьми, как его еще не наказали, Гена не переставал удивляться. Однако все остальное его устраивало, и он продолжал заниматься прежним, подыскивая нужные кандидатуры девочек, ведя бухгалтерию, занимаясь охраной Раскина и всем остальным.

Проходя мимо хорошенькой девушки, он представил ее в образе той, которой ей вскоре предстояло стать и не смог. Облизав сухие губы, он обернулся и, посмотрев на Антона, увидел, что он так же смотрит в её сторону.

Когда Гена вышел из кафе, в двери вошел молодой парень и направился к столику Наташи. Раскину был хорошо слышен их разговор, поэтому он решил еще посидеть здесь, заказав себе кофе и мороженого.

— Привет, — Сергей поцеловал Наташу в щеку, — ну как ты, что дома?

— Не знаю, — тяжело вздохнула Наташа, — дай сигарету, а то мои закончились.

— Опять куришь? — недовольно покачал головой Сергей, но протянул ей пачку, — что у тебя стряслось снова?!

— Не могу я больше так, — она, глубоко затянувшись, выдохнула и, казалось, вместе с этой струёй голубого дыма девушка хотела выдохнуть из себя всю боль, все то, что ей мешало дышать и жить.

— Наташенька, — Сергей с болью посмотрел на нее и, подвинувшись к ней, обнял её за плечи. — Ты работаешь сегодня?

— Да, еще много заказов, — она попыталась улыбнуться, — в ателье дела идут неплохо, Мадина Магаметовна обещала меня повысить до закройщика, говорит, что больно хорошо у меня получается.

— Ну вот, — улыбнулся Сергей, — а ты говоришь, что все плохо, пойдем ко мне сегодня…

— Сережа, — она как-то слишком по-взрослому посмотрела на него, — я не хочу делать тебе больно, но… ты не мой парень… ты друг, возможно, это лучше даже. Если между нами, что-то происходило, то все это… прости, но сейчас у меня мысли не о том.

— Можешь не извиняться, — спокойно ответил Сергей, хоть ее слова немного задели его, — просто я подумал, что ты хочешь отдохнуть от всего этого. Я хочу помочь тебе, ты можешь переехать ко мне и если захочешь, то ничего не будет, ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Поэтому не буду злоупотреблять этим, — Наташа погладила его руке, — мама стала немного приходить в себя, я должна помочь ей, а тут… у нее появился мужчина и мне не нравится он.

— В каком смысле? — спросил Сергей и увидел, как в глазах Наташи появилось напряжение и презрение.

— Он на меня так смотрит… — она повернулась к Сергею и теперь их глаза и губы были так близко, что парень чувствовал её дыхание, — от него исходит что-то неприятное, и я боюсь, что все может кончиться плохо. Я знаю, сколько сейчас таких вещей происходит, страна начинает сходить с ума и все скоро полетит к чертям собачьим, — ее голос дрогнул, и она, отвернувшись, посмотрела в чашку, где остывал кофе. — Я боюсь за маму, и почти, что уверенна, что Валера, задумал что-то очень плохое. С ним она снова начнет пить и все кончится тем, что в один прекрасный день, ей будет все равно, как было несколько лет назад. Его глаза… он смотрел на меня, истекая слюной…

— Прекрати, — остановил ее Сергей, — ты, что хочешь, чтобы с тобой действительно произошло что-то? Ты не должна оставаться там.

— Это не обсуждается, мне главное избавиться от него, надо что-то придумать, — Наташа посмотрела на часы, — извини, но мне пора, ты на машине?

— Да, тебе в ателье?

— Ага, подожди, я заплачу, — он остановил ее руку, пытающую открыть сумочку.

— Ты меня обидеть хочешь? — Наташа ничего, не сказав, покачала головой и очаровательно улыбнулась. Эта улыбка сводила с ума Сергея, он помнил её еще со школьных лет, когда она, отбрасывая длинные волосы назад, лучезарно улыбалась ему. Тогда ему казалось, что они никогда не расстанутся, но они повзрослели, и между ними теперь были уже не те отношения. Он продолжал любить её и готов был для своей ненаглядной сделать всё, Наташа понимала все это, но хотела оставаться просто другом. Азиза осуждала её и говорила, что так нельзя, что пора парня отпустить, на что Наташа говорила, что так она совсем разобьёт ему сердце. «Там уже ничего не осталось, один осколок, который вряд ли вместит еще кого-нибудь рядом с памятью о тебе», — ответила ей Азиза, и Наташа старалась поддерживать отношения со старым школьным другом. Совсем этим, она сказала, что если у него появится другая, она будет только счастлива, потому, что хочет ему только добра. «От меня у тебя будут одни проблемы, с моей-то семейкой», — любила повторять она. «Пусть пока все будет как есть», — ответил Сергей: «И если ты однажды придешь и скажешь, что у тебя появился мужчина, и ты его любишь, я отойду в сторону, и не буду вмешиваться в твою жизнь, но ты всегда сможешь положиться на меня».

Антон оплатил обед и вышел вслед за ними, быстро запомнив номер автомобиля Сергея, явно доставшегося по наследству с семидесятых годов. Это была «двадцать первая Волга» серого цвета, еще со старыми черными номерами.

Антон еще раз прокрутил в голове рассказ Наташи и в его голове начал зреть план, он хотел заслужить уважения Тэлля, потому, что надеялся на совместный бизнес с ним, после выполнения этой личной просьбы. Антон был уверен в том, что станет гораздо ближе к капиталам Аркадия Иосифовича.

Проводив их взглядом, Раскин направился к своему автомобилю, это была «Audi-100», тёмно-синего цвета. Кожаный салон, суперсовременная магнитола, подогрев сидений. Антон очень гордился своей машиной и обращался с ней куда лучше, чем с бедными девушками, которые ездили в ней. Он считал, что делает хорошее правильное дело, помогая несчастным девкам, которых родители не удостаивают воспитанием или просто вниманием, юным наркоманкам, бродяжкам, которых сейчас стало больше, а значит, работы прибавилось, любил посмеиваться он. Антон всегда был безупречно одет, дорогие костюмы, галстуки, шикарные туфли, все это было подобрано со вкусом и знанием дела. От него всегда веяло приятным, не кричащим ароматом дорогого парфюма, кто не знал его, мог подумать, что вот она мечта для любой девушки. Он был среднего роста с коротко подстриженными пепельными волосами, которые были полностью седыми, но, бросая поверхностный взгляд, его можно было запросто принять за блондина. Ярко голубые глаза, похожие на глаза хищной птицы и такой же крючковатый орлиный нос. Мускулистые руки с длинными пальцами на больших ладонях, широкие плечи и свободная пружинистая, как у ягуара походка. Он всем был похож на ухоженного хищника, привыкшего исключительно к живому, еще бьющемуся в конвульсиях агонии мясу, добытому в кровавом поединке. Антон ни когда не прощал себе поражения и шел к цели до конца, из него мог бы получиться отличный руководитель, может быть политик, но за семь лет в зоне, он понял, где его место в этой жизни. Теперь это был его мир, с его законами и его Богом. Раскин завел двигатель и направился на Ленина 40, где его ждал Динаров, который был не плохим парнем, прикормленный преступными деньгами уголовного мира и навсегда забывшим, что обещал, выйдя из заключения начать новую жизнь. Теперь медленно и верно он становился похожим на Антона и если раньше он презирал в нем его самодовольство, вспыльчивость, безжалостность, то теперь гордился тем, что они так похожи и их дружба сродни братской, когда вместе плохо, врозь еще хуже. Они вечно спорили и, в конце концов, делали так, как решал Антон, потому, что он всегда был прав.

7

Наташа открыла дверь своим ключом, усталая и голодная. Тихо пройдя на кухню и включив свет, она увидела смертельно пьяного Валеру, который храпел, положив свою лохматую голову на сложенные на столе руки. На скатерти валялись обглоданные хлебные корки, которые с интересом изучали два таракана. Пустые бутылки валялись под столом, тут же были осколки стекла. Наташа, поморщившись, ощутила запах перегара, и чего-то протухшего, к горлу подкатил комок, и она почувствовала, что если сейчас не выйдет отсюда на воздух, ее просто стошнит на этот стол с пьяницей Валеркой.

Выбежав в подъезд, она быстро понеслась к выходу, еще немного и когда поток холодного осеннего воздуха влетел в ее легкие, ей стало легче. Она посмотрела на темное небо и в предчувствии непогоды, поёжилась, куда теперь, она не хотела возвращаться домой, но куда, ей некуда было идти. К Сергею? Нет, она не хотела давать ему снова надежду и наблюдать, как он смотрит на нее, ей все осточертело. К Азизе? Это было уже совсем бессовестно, к подруге она могла пойти, но Мадина Магометовна, ее начальница и Наташа не имела права заявляться в десять вечера со своими проблемами к ним.

Она медленно брела по тёмным улицам, ей стало холодно от пронизывающего ветра. Наташа шла и понимала, что ни кому в этом мире до нее дела нет. Если она сама ничего не сделает, все останется по-прежнему. Пьяница мать и ее сексуально озабоченный сожитель. Она поняла, что боится, что он снова захочет повторить попытку сделать это, тогда она не знала, что спасло её, и теперь Наташа боялась оставаться с ним наедине. Мать стала меньше пить, тогда четыре года назад, она «вшила» себе «Торпедо» и с тех пор уже не пила так сильно. Сначала боялась умереть, но потом «добрые» люди подсказали, что через полгодика уже ничего смертельного не случится. Наташа радовалась, что хоть так, до того времени, как мама не привела в дом свою новую любовь — Валерика.

Она вздрогнула от голоса, он показался ей знакомым, обернувшись, Наташа увидела, как из раскрытой дверцы автомобиля выглядывает Нугман, брат Азизы. Наташа давно не видела его, теперь он все время жил в Москве, изредка навещая родителей и сестру в Красноярске.

— Наташа, почему ты тут одна ходишь, садись, — позвал он её, она в нерешительности остановилась и покачала головой. Нугман заглушил двигатель и вышел из машины. — У тебя что-то случилось?

Наташа не знала, что говорить, не станет же она, в самом деле, изливать ему свою душу, она стояла словно в оцепенении, словно кролик перед удавом.

Нугман тронул ее за плечо, ему стало ясно, что с Наташей что-то происходит, и он захотел, во что бы то ни стало помочь ей.

— Поедем, в кафе посидим, да ты совсем замерзла, — он помог ей сесть в машину, и когда машина тронулась, увидел, что по щекам Наташи катятся слезы. Он не стал больше спрашивать ни о чем, он понял, что это слишком личное, чтобы говорить ему. — У меня предложение, — внезапно он остановил машину. Наташа непонимающе посмотрела на него. — Поедешь к нам и все, Азиза по тебе соскучилась, а завтра утром разберемся, на тебе же лица нет.

— Я не могу поехать к вам, — Наташа знала, что он скажет это, и понимала, что не может согласиться на это заманчивое предложение, — отвези меня к железнодорожному вокзалу, у меня там друг живет.

— А ты не врёшь? — спросил Нугман как-то знакомо, словно эта фраза была из далекого детства.

— Нет, — улыбнулась Наташа, и тут ее словно прорвало от безудержного смеха, она пыталась подавить его, но рвался из нее и Нугман понимающе улыбался, он видел, что это своего рода разрядка. Уж лучше смех, чем истерика. Они проехали еще совсем немного, Наташа почти, что успокоилась, и ей стало немного легче. Музыка тихо и убаюкивающее играла, пока, наконец, не заставила закрыться глазам. Наташа не заметила, как уснула, и когда машина Нугмана остановился, открыла глаза. Она удивлённо посмотрела на него, потому что он с нежностью смотрел на нее, и в его взгляде не было ничего вызывающего или похотливого. Их глаза встретились, и у Наташи что-то сжалось внутри, так же на нее смотрел Сергей, и она поняла, что испытывает Нугман. Как бы в подтверждение ее мыслей он сказал.

— Смотрю на тебя и думаю, нравишься ты мне.

— Ты мне то же нравишься, Нугман, — улыбнулась Наташа, — а к чему ты это сказал?

— Поехали со мной в Москву, мне как раз нужна хозяйка, — серьезно продолжил он.

— Эх, Нугман, — покачала головой Наташа, — я бы поехала, но не люблю, когда меня… используют. Или когда что-то не договаривают. Что ты хочешь?

— Я не могу так сразу сказать, давай завтра встретимся… — он сам не любил недомолвок, но не так не сейчас он хотел ей все сказать.

— Зачем тебе это нужно? — она посмотрела, на его руку, лежавшую на сиденье, рядом с ее ногой и почувствовала, что ей хочется поскорее отделаться от него. — Ты хороший парень, а я? Так зачем все это, а вдруг я в тебя влюблюсь? — озорно улыбнулась она, открывая дверцу машины. Он, грустно вздохнув, махнул рукой. Наташа обошла машину и, обернувшись, помахала ему рукой.

Нугман надавил на газ и рванулся вперед, слишком быстро. Он развернулся и проезжая мимо дома, где она вышла, притормозил и понял, что Наташа уже ушла. Он ничего такого не предлагал, чего она так все восприняла, подумал он, а может быть Наташа права, зачем мне все это. Он надавил на педаль и тронулся дальше, сжимая в зубах сигарету и включив на полную громкость музыку, которая рвалась из открытого окна автомобиля в темные улицы города.

Наташа вошла в темноту подъезда и, остановившись у двери Сергея, замерла перед ней, решая звонить или не звонить. Она долго перебирала свои мысли и поняла, что ей действительно никуда не хочется идти. Домой она боялась возвращаться, опасаясь, Валерки, пользоваться гостеприимством Зиски было уже слишком. Наташа подняла руку, чтобы позвонить и вновь решила не делать этого. Сергей любит меня, а я не могу ему дать того, что он хочет. Она вспомнила его поцелуи и то, как он неумело пытался заняться с ней любовью. Наташа не хотела быть перед ним в долгу и поэтому повернула назад. Словно почувствовав её, Сергей подошел к двери и, прислушавшись, повернул ручку замка и, тихо открыв дверь, услышал шаги на лестнице. Он знал наверняка, кому они принадлежат, и у него защемило где-то в сердце. Закусив нижнюю губу, он вышел на площадку и, посмотрев в окно подъезда, увидел Наташу, выходящую из его дома. Ему стало больно, Сергей понял, что навсегда потерял её и их может связывать только дружба и ничего большее, но куда она, он не может её так просто отпустить. Он выскочил из квартиры и бросился вслед за Наташей, в чем был, в комнатных тапочках, спортивных брюках и легкой футболке.

— Наташа! — крикнул он, и в вечерней тишине его голос, казалось, прозвучал слишком громко. Наташа обернулась на этот крик, похожий на предсмертную агонию и поняла, что не сможет сейчас вот так уйти, не поговорив обо всем, слишком много было между ними. И пускай теперь все кончено, она не имела права вот так, поворачиваясь к нему спиной, убегать от единственного друга.

— Ну что ты кричишь? — мягко улыбнулась она, видя, как он раскраснелся и в его глазах что-то необъяснимое, жалкое. Словно у приговоренного к смертной казни заключенного. — Сережа, ты сам на себя не похож, — она провела рукой по его щеке и внезапно почувствовала себя такой нехорошей. Его невозможно было не любить, ведь Сережа такой хороший парень, с ним нельзя так, он не заслуживает всего того, что ему пришлось вытерпеть из-за нее. Может быть, он давно бы нашел ту единственную и забыл Наташу навсегда. Они стояли, смотрели друг на друга, и казалось, читали мысли каждого.

— Ты же совсем замерзнешь, — она тронула его за холодное плечо и по его коже пробежали мурашки.

— Тогда пойдём, — он потянул её за руку.

— Хорошо, но нам нужно поговорить, — согласилась она и пошла рядом с ним, сжимая его холодную руку.

Сергей понимал, о чем хочет поговорить с ним Наташа, и попробовал отвлечь её расспросами о том, что происходит дома, и почему она пришла.

— Что у тебя случилось?

— Все как обычно, — Наташа похвалила кофе, который он приготовил для них обоих, — я должна научиться справляться сама со своими проблемами. Хорошо, когда есть друзья, но я не должна из года в год вываливать на вас всё…

— Успокойся, — мягко прервал ее Сергей, — я всё понимаю, я это понял, когда ты не захотела говорить со мной и когда ты попыталась убежать. Я живу один, и ты можешь жить у меня, ни о чем не думая. Я всё понимаю, и если ты не хочешь, то… мы… мы будем друзьями.

— Сережа, — Наташа взяла его за руку, — я не должна так поступать с тобой и поэтому, я уйду, прямо сейчас, так будет правильно, — как бы в подтверждение своих слов, она вышла из-за стола и направилась в прихожую. — Не бойся за меня, я смогу за себя постоять. У меня осталось совсем немного времени, я уеду…

— Куда? — непонимающе спросил он, поднимаясь вслед за ней, и на какое-то мгновение Наташе показалось, что в его глазах промелькнула холодная ярость, — ты… ты не можешь, — Сергей стал не похожим на себя, и ей показалось, что еще немного, и он расплачется, как маленький мальчишка. Потом, что-то заставило его сдержаться и он, посмотрев в ее глаза, покачал головой. — Я не должен так поступать, уходи, если хочешь, но… мне очень непросто будет вырвать тебя из своего сердца. Прости, я ничего не могу с собой поделать, ты скажешь, что я слабак и рохля…

— Нет, Сережа, — Наташа взяла его за руку, — я не должна была… давать тебе надежду, но тогда, мы… не думали, не я, ни ты, но я не могу быть с тобой только из-за того, что у меня нет дома и я… до боли одинока…

Он не дал ей договорить и крепко, по-дружески обнял её. Когда они вышли из подъезда, начался холодный пронизывающий ветер, Наташа, посмотрев в темное небо, поморщилась от капель начинающегося дождя.

Они стояли мокрые, не ощущая холодных капель хлынувших с неба. Сергей понимал, что надеяться не на что, но в человеке всегда остается надежда, и она не давала ему совсем отчаяться и замкнуться в себе. Сергей взял её за руку и настойчиво повторил, что сегодня она ни куда не пойдет.

После холостяцких макарон с сосисками и крепкого чая, Наташе стало немного лучше. Они проговорили до поздней ночи, и она рассказала ему всё о своих планах и о том, что когда-нибудь её проклятой жизни придет конец, и она добьётся всего, что только пожелает.

8

Утром в шесть затрезвонил будильник. Наташа, быстро проснувшись, умылась, привела себя в порядок и, направившись на кухню, поставила чайник на плиту. В хлебнице остался немного черствый, но еще не тронутый плесенью батон, а в холодильнике к счастью она нашла несколько яиц и кусочек сыра. Через минуту, разбуженный запахом жарящихся гренок с сыром, вошел Сергей. Он, потянувшись, посмотрел на часы и, улыбаясь, пожелал Наташе доброго утра. Она протянула ему гренку и налила в чашки чай. Как он мечтал об этом, но не высказал это вслух, Наташа была такой красивой, так быстро все приготовила что, поедая вкуснейшие гренки, Сергей думал, что это и есть счастье, когда любимая готовит для тебя завтраки. «Это так глупо», — рассмеялся где-то внутри его второй, насмешливый голос: «Щас, будет она тебе гренки каждое утро жарить, размечтался, нужен ты ей сто лет»…

— Ну вот, — она села с ним рядом, — спасибо за то, что приютил меня, надо успокаиваться и наводить порядок в доме. Я много думала и решила, что просто не буду с ними общаться, ни с матерью, ни с Валеркой. Надоело. А потом, может, комнату сниму. Мадина Магометовна обещала помочь, да и получать больше буду.

— Нет, если что, мое предложение остается в силе. Если хочешь, вдвоем будем платить за квартиру, и… можешь ничего не бояться… друзья так друзья, — он до последнего надеялся, что Наташа согласится жить с ним в одной квартире, а потом… потом она все-таки полюбит его, ведь нет ничего невозможного. Но Наташа покачала головой и, допив чай, поставила чашку в раковину. С её лица спала утренняя беззаботность и, открыв кран, она с трудом подавила в себе желание поддаться на его предложение. Она знала, что потом не сможет смотреть в его щенячьи глаза и быть такой неблагодарной, но она не могла любить его, ведь Сережа был для нее всего лишь школьным товарищем, с которым они когда-то пытались попробовать любить по взрослому, но все оказалось не так. Наташа закрыла кран и, повернувшись, посмотрела на Сергея. В его темных глазах была боль, и это еще больше угнетало её. Наташа взяла его пустую чашку и, помыв её, вытерла стол от крошек.

— Знаешь, — он ласково взял её за руку, — тебе нечего бояться, все у тебя будет хорошо.

— Я знаю, — уже с большей уверенность в голосе сказала Наташа, — спасибо тебе… Сережа. Мне пора, пока доеду, идти там еще долго.

— Пойдем, я провожу тебя.

Дождь за окном продолжал барабанить по стеклу, и казалось — это надолго. Раскрыв зонт, Сергей проводил её до остановки и когда подъехал автобус, Наташа поцеловала его в щеку и направилась в сторону открывшихся дверей. Он прикоснулся к щеке, к тому месту, где его тронули ее губы, и по телу пробежала сладкая волна. Он стоял с закрытым зонтом и не чувствовал, что на него попадают капли, холодного моросящего дождя. Он сжал зубы, понимая, что Наташа уехала навсегда и вряд ли когда нибудь ее нежные губы дотронуться до его губ, в лучшем случае, это случиться как дружеское и невинное рукопожатие. Чёрт, почему, спрашивал он себя? В каком месте он ошибся, когда она поняла, что он не тот, кто ей нужен, ведь у нее не было другого, не было, просто что-то в ней остановилось, и Наташа поняла, что не хочет продолжать более тесные отношения. Сладкая волна от её поцелуя стала почти болезненной, и Сергей почувствовал, что еще немного, и он расплачется, как он не хотел этого, он совсем промок, но ему не было холодно, он ничего не чувствовал потому, что начал отвыкать чувствовать что либо.

Глава 1 Танцы марионеток

В колчане дьявола нет лучшей стрелы для сердца, чем мягкий голос.

БАЙРОН Джордж Ноэл Гордон

1

Повернись, моя детка, — Антон хлопнул по пышному заду смуглую красотку, — если есть Бог, то он наверняка завидует мне, что я могу иметь тебя столько, сколько захочется. Расскажи, как у нас дела в Кемерово, ты видела Аркадия Иосифовича?

— Да, Антон Александрович, — таинственно простонала смуглянка, — им еще много нужно сделать, по его словам не все хотят, — она приподняла брови, — ты меня понимаешь, там не все хотят вникать в слова господина Тэлля.

— А с тобой им легче найти взаимопонимание? — ухмыльнулся Раскин, наливая себе шампанского, — ты же моя девочка все сделала, как я тебя просил?

— Обижаешь, — капризно надула губки смуглянка, — девочек столько было, а компроматика! — протянула она, — так что я не завидую тем, кто, плюясь слюной, доказывает наши антиобщественные и аморальные действия.

— Черт побери, алмаз души моей, ты просто рождена для проведения таких операций.

Смуглянка благодарно расплылась в улыбке, ей пришлось пройти долгий путь, чтобы сейчас лежа с Раскиным в одной кровати обсуждать политическую жизнь и посмеиваться над теми, кто попал в расставленные ею сети.

— Ох, Надежда, не хотел бы я подохнуть в твоих остреньких зубках, — шутливо улыбнулся Антон, — ты пиранья ещё та, но пока ты с нами, мы не кинем в твою полноводную речку динамита, — он рассмеялся и Надя, улыбаясь, кивнула ему в ответ, ей не чего было бояться. Положение, в котором она была, устраивало её как нельзя лучше. Ей было тридцать пять, с шестнадцати она колесила по всему Союзу и поднялась с самого дна. Она не понаслышке знала о тяжелой жизни улично-вокзальной проститутки, но уже тогда решила, что вылезет из всего этого дерьма и грязи. Ей это отчасти удалось, однако она была связана по рукам и ногам, так как полностью принадлежала Тэллю, хотя ее жизнь теперь многим девочкам казалась раем. Она обслуживала только очень богатых клиентов, чиновников и важных служителей закона, когда это было нужно. Она стала своего рода Мата Хари для Тэлля и его преступной организации, которая держала в страхе весь Красноярский край и запустила свои кровожадные щупальца в Кемерово, Иркутск и другие крупные города. Тэлль организовал четко налаженную сеть сбыта наркотиков и оружия, в руководстве крупных заводов были его люди, которые входили в состав управления. За несколько лет он создал свою империю, и теперь любой чиновник и пальцем не мог пошевелить без его разрешения. Его верные псы разъезжали на дорогих машинах, облагая данью магазины и рынки, чувствуя себя жнецами этой великого и порой кровавого поля. Всех, кого не устраивал данный порядок вещей, ждали неприятности, сначала небольшие в виде налогового инспектора или милиции, которым есть всегда к чему прицепиться, а потом по возрастающей; угрозы, избиения, поджог, похищение детей, родственников, и в конце этого тяжелого пути, для самых стойких — мраморная плита надгробья на кладбище. Поэтому большинство предпринимателей решали все по мирному и в добровольном порядке понимая, что все хотят кушать и нужно делиться, чтобы ты и твои дети могли спать более или менее спокойно.

Антон запахнул шелковый халат, который приятно холодил разгоряченное тело и, вынув из бумажника фотографию, протянул её Надежде.

— Кто это? — улыбаясь, спросила она, неумело пряча ревнивую усмешку.

— Одна моя знакомая, хорошенькая да? — он ехидно хихикнул, хлопнув Надю по голому плечу, — не ревнуй, моя прелесть, эта девочка нужна для Аркадия Иосифовича.

— Да ладно? — отмахнулась Надя, — что это за дурь нашла на хозяина… — она не договорила, так как получила пощечину, в ее глазах блеснули слезы, она прижала к щеке пухлую ладонь и пробормотала. — Прости, Антон, я не думала, что это… что это так важно…

— Я боюсь, что язык у тебя стал сильно распущенным, Надежда моя, и если ты где-нибудь подобное ляпнешь, — он посмотрел по сторонам, словно эту комнату прослушивали ищейки Тэлля, и приглушил голос. — У тебя, что мозги распухли от кокса или ты совсем уже ничего не боишься?

— Я… я… — всхлипнула она.

— Тупая курица, — бросил ей Антон, — весь вечер испортила.

Он знал, что прослушивающая аппаратура может быть везде и любая шестёрка может такого наплести, чтобы занять его место рядом с Тэллем, поэтому Антон пресекал подобное на корню.

— Антоша, — всхлипнула она, — я старая дура, ни о чем не думаю.

— Где бы ты сейчас была, если бы не Аркадий Иосифович, где бы были все мы, да ты должна, на него как на икону молиться. Ладно, — резко вставил он, — надеюсь этого не повториться, теперь к делу. Видела фотку, сзади адрес и еще кое-какие подробности, шеф хочет эту девочку, но она не так проста, поэтому нужно сделать все, чтобы она у меня попросила помощи, а я ей так помогу, потом еще благодарить будет. У нее подходящая семейка, поэтому думаю, операция много времени не займет.

— Можно вопрос? — она испуганно смотрела на Раскина, он, скривив губы, кинул ей ручку и блокнот. Надя написала. «А что он не может сам с ней познакомиться, ведь он все-таки интересный мужчина».

— Так надо, — жестко ответил Антон, — это не твое дело, работай, или мне найти другого человека?

— Хорошо, — она обиженно смотрела перед собой, сейчас ей хотелось лишь одного, чтобы Антон ушел и не видел ее. Она потянула к себе простыню и закрылась ею до самого подбородка, слишком больно ей было слушать его, словно плеткой по телу стегал он ее своим взглядом, и Надя, закрыв лицо, заплакала.

— Не ной, — небрежно бросил Антон и, закурив, открыл окно, — сама виновата, не думаешь, впредь будь умнее. Смотри дождь так и не проходит, мерзкая погода, полетишь со мной на Новый Год, на Кипр, ты, поди, и не была там?

— В Египте была, — более спокойно ответила Надя.

— Не дуйся, смотри, лопнешь, — рассмеялся он. Приступы бешенства у него так же быстро заканчивались, как и приходили, он стянул с неё простыню и, потянув за руку, потащил к окну. «Когда-нибудь, все это будет мое, Тэллю не долго осталось», — ухмыльнулся про себя Антон: «Вот тогда и наступят понастоящему хорошие времена».

— Моя смуглянка, ты же первоклассная баба, но если будешь думать своим распрекрасным задом, — он ласково посмотрел на нее, но в его глазах было столько же ласки, сколько у Кая, которого заколдовала снежная королева, — мне придется тебя наказать.

2

Пронеслось несколько дней, а Наташа с головой ушла в учебу, ей ни как нельзя было остаться позади состава. Она так хотела поехать в Ганновер, что по-прежнему должна была оставаться лучшей ученицей факультета. Все это изматывало её, учеба, работа допоздна, домашние задания, шитье на заказ. Хотя она все успевала, ей приходилось нелегко. Под глазами залегли темные круги, порой она поесть по-человечески не успевала. Одно у нее сидело в голове, что еще немного, и она уедет в Артемовск к тете Лене и все наладится.

В один такой день, когда Наташа получила зарплату, выдался хороший день, было сухо и немного морозно, а к вечеру пошел снег. Наташа купила продуктов и, войдя домой, поняла, что никого нет. Она поставила чайник, и когда он закипел, сделала себе чаю, бутербродов и отправилась с подносом в свою комнату. Когда она вошла, то что-то показалось ей не так. Что-то неуловимое стояло в воздухе, Наташа поставила поднос на стол и задумчиво посмотрела по сторонам, какой-то кислый запах стоял в комнате, то ли чужого пота, то ли грязи, чего-то неприятного. В сердце что-то кольнуло и, предчувствуя неладное, Наташа открыла платяной шкаф, сердце стучало все сильнее и, казалось, оно сейчас вырвется из груди. Она сунула руку под полотенца и, вытащив большой старый кошелек, который раньше принадлежал её бабушке, поняла, что он пуст. Она побледнела и, покачнувшись, прижала руки к лицу, все еще не веря в произошедшее. Потом она снова открыла кошелек и заглянула внутрь, нет, это не было кошмарным сном, денег не было, три тысячи долларов, которые она собирала все время, что работала в ателье, исчезли. Наташа бросила кошелек на стол и почувствовала, как внутри начинает закипать гнев, она знала наверняка, кто обокрал её, она была уверенна в этом. Мать навряд ли решилась бы на этот мерзкий поступок, она еще не потеряла рассудок и не спилась окончательно, чтобы воровать у дочери деньги. Почему-то именно в причастность матери, Наташе хотелось верить меньше всего. Оставался один Валерка. Она сжала кулаки и ощутила, как в висках застучало, к горлу подкатила тошнота и закружилась голова, Наташа опустилась на кровать и, обхватив подушку двумя руками, заплакала. Она плакала и не могла остановиться, слезы душили её, и теперь ей казалось, что она ни когда не выберется из этого ада. Наташа была в отчаянье, все её планы рухнули, с этими деньгами, она могла что-то начать, а сейчас опять все вернулось на круги своя. Немного успокоившись, она выпила остывший чай, аппетита не было, бутерброды показались ей ужасными, и в рот ничего не лезло, теперь в её голове была только одна мысль, как вернуть деньги и наказать вора.

Ни мать, ни Валерка не возвращались до самого вечера, и Наташа уснула, свернувшись на кровати, обняв большого плюшевого медведя, который еще в детстве был её любимой игрушкой. Ей снилось, что она в красивом платье идет по красной ковровой дорожке, её встречают люди и все хотят пожать ей руку, вокруг все так красиво, под руку её ведет незнакомый мужчина, лицо которого размыто, но она чувствует тепло, исходящее от него, какое-то сияние, от которого становится легко и свободно. Это чувство свободы переполняло её, пока впереди она не увидела человека, который не улыбался, а просто кивал ей, словно давая понять, что все это принадлежит ему, его глаза были похожи на ртуть, в них не было зрачков, только серебристая муть, отражающая свет. Он кивал и кивал, становясь похожим, на китайского болванчика и Наташа начала чувствовать, как почва уходит из-под ног. На её руках сомкнулись чьи-то пальцы, она хотела закричать, но чья-то широкая, потная ладонь, закрыла ей рот и Наташа только ощущала ужас всеми порами кожи, глазами, носом… Она оглядывалась по сторонам, ища того человека, который был рядом с ней, но его не было, теперь она была совершенно одна, вокруг выросли высокие стены из густого кустарника… Она бросилась вперед, словно за ней гнался дикий разъяренный зверь, и поняла, что выхода нет. У её некогда красивого платья обтрепался подол, и оно было все забрызгано грязью, на какой-то момент, Наташа остановилась, поднеся руки к лицу, и… о, ужас, её руки были в крови. Она закричала и услышала тяжелое дыхание, этот запах заставил её содрогнуться и, вскрикнув, она проснулась. Перед ее глазами была небритая ухмыляющаяся физиономия Валерки, который казалось, сидел здесь уже долго и наблюдал за ней.

Наташа подпрыгнула и отпрянула назад.

— Что ты здесь делаешь?! — у нее бешено колотилось сердце, и зуб на зуб не попадал.

— Ты так кричала, что решил заглянуть к тебе, — улыбнулся он, и Наташа почувствовала неладное, он был трезвым, однако в его покрасневших глазах что-то было, они казались ей стеклянными и какими-то блестящими. Ей казалось, что прошла вечность, пока она пришла в себя от кошмарного сна, теперь внутри неё остался страх, который своими липкими щупальцами крепко вцепился в ее сознание. На минуту Наташа забыла о деньгах, перед глазами все еще стоял человек с ртутными глазами, кивающий головой, руки, которые не дают её пошевелиться, ужасный лабиринт со зверем, охотящимся на нее, липкая кровь на её руках. Она поднесла снова их к лицу, словно желая убедиться, что они чистые и на них нет крови, что всё это сон, но ощущение было такое, словно всё это было наяву.

— Ты что принимаешь наркотики? — рассмеялся Валерка, который все еще был здесь. Наташа, вдруг вспомнив о пропаже денег, поднялась с кровати.

— Зачем ты это сделал?

— Не понял? — у него на лице появилось действительно непонимающее выражение. — О чем ты, детка? Я просто вошел, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, а ты о чем?

— О деньгах, — уже не так уверенно ответила Наташа, — у меня пропало три тысячи долларов…

— Ни хрена себе, какая ты богатая у нас! Мы значит, с твоей мамкой водку паленую пьем, а ты бабки такие зажала.

Наташа в упор смотрела на него. Что-то во всем этом было не так, и она должна была понять, врет он или нет. Она должна была доказать, что это он украл деньги, ОН УКРАЛ ЕЕ ДЕНЬГИ. Надо держать себя в руках и все расставить по местам, думала она. Его долго не было, да и она сама не ночевала дома, чем предоставила ему прекрасную возможность обчистить её комнату.

— Валера, я тебя пока по-хорошему прошу, если это не ты, то я извинюсь…

— Интересно было бы как? — он скользнул глазами по ее ногам, и Наташа почувствовала, что еще немного, и она взорвется. Не смотря на все, она спокойно продолжила.

— Я заявлю в милицию.

— Ты угрожаешь?! — он встал с кровати и вплотную придвинулся к ней, в его покрасневших глазах плясали бесенята и от этого взгляда, Наташе стало по-настоящему страшно.

— Нет, — как ни старалась она, но её голос дрогнул, и Валерка, почувствовав её страх, больно сжал её запястья, — Валера, я хотела уехать, и живите вы тут как хотите, но мне нужны деньги…

— Надо было раньше говорить, — ухмыльнулся он, все ещё сжимая ее запястья своими клещами — пальцами, — если бы ты знала, — он облизнул свои губы, — если бы ты знала, моя детка, обо всем, ты бы давно уже уехала, и тебе было бы наплевать на твои денежки.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь? — Наташу испугали его слова, Валерка был на голову выше её, и она знала, что если что, он запросто справится с ней. Самое ужасное было то, что он тоже знал это и, читая в ее глазах боль, отвращение и страх, с благоговением ощущал свою власть над ней. Он давно хотел с ней сделать это, как только увидел ещё в первый раз. При мысли о том, что Наташа будет стонать и извиваться под ним, у Валерки все сжалось внутри, а кровь застучала в висках. С Вероникой он жил только из-за квартиры, так как он нигде не работал, а несчастная женщина алкоголичка, могла худо-бедно его содержать, да и квартирка у нее была еще вполне сносная. Когда же он понял, что красавицу дочку некому защитить, в его голове созрел омерзительный план, завладеть квартирой, а заодно и Наташей.

— Знаешь, моя дорогая, у нас с твоей мамой праздник, — он, улыбаясь, дыхнул на нее еще вчерашним перегаром, — теперь это и моя квартирка…

— Нет, — покачала головой Наташа, — мама бы ни когда… — она попыталась встать с кровати.

— Обидно ошибаться. Да? — он резко швырнул её на кровать, — она все сделала, как я ей сказал и теперь ты можешь выметаться отсюда, когда захочешь!

Наташа еще не могла понять, что происходит, за один какой-то миг ей показалось, что её кошмарный сон обретает реальные очертания и скоро превратится в её жизнь. Она еще не осознала до конца, что происходит, одно было перед ее глазами — ухмыляющаяся физиономия Валерки, который, склоняясь над ней, что-то приглушённо говорил. Наташа, не слыша его, смотрела на его обветренные губы и на почти что зажившую ссадину на щеке. В чувство ее привело его прикосновение, от которого, она, взвизгнув, подскочила на кровати и начала отчаянно отбиваться. Он прижимал её к кровати и казался таким тяжелым, что Наташа ни как не могла освободиться от его жесткой хватки, сковавшей, словно наручниками её запястья. Он дышал ей в лицо, а в его глазах был жадный блеск и на лбу выступили капельки пота, Валерка с трудом сдерживал ее, и его темные волосы сальными прядями упали ему на лоб. Наташа ощутила прилив тошноты, её лицо горело, а в животе все противно сжалось в предчувствии чего-то мерзкого, грязного и отвратительного. Она знала, что не сможет одолеть Валерку, и от этого в отчаянии закричала, только крик ей показался каким-то сдавленным и хриплым. Он закрыл ей рот широкой ладонью и рывком выдернул ремень из брюк, быстро замотав им её руки. Она, изгибаясь, пыталась вырваться, но теперь, когда руки были привязаны к спинке кровати, её попытки увенчались очередным провалом. Переведя дыхание, она посмотрела на него и всё ещё не верила до конца, что лежит связанная и беспомощная и теперь её жизнь в руках этого омерзительного опустившегося существа. Он смотрел на нее, и, казалось, наслаждался своим превосходством. Наташа глядела сквозь него стеклянными глазами, предчувствуя все его грязные мысли, он не заставил себя долго ждать и, отпив из принесенной бутылки пива, медленно подошел к ней.

— Лучше бы ты этого не делал, — процедила сквозь зубы Наташа, понимая, что все ее слова напрасны. Валерка, усмехнувшись, провел пальцами по её щеке и, не успев отдернуть руку, почувствовал ужасную боль.

— Сука!!! — он ударил Наташу кулаком в живот и она, разжав зубы, отпустила его палец, который успела прокусить. Задохнувшись от боли, она не почувствовала второй удар и только щелчок выскакивающего ножа вернул ее в действительность.

— Только дернись, и я тебя разрежу на кусочки и смою в унитаз, ни кто, ничего не найдет! — он размахивал перед её лицом ножом, заставляя Наташу прижаться к подушке и почувствовать, что такое, когда смерть действительно дотронулась своими пальцами до твоего горла. — Ты что думала, ты королевна? — немного спокойнее добавил Валерка, — я сделаю с тобой все что захочу, — и, как бы в подтверждение своих слов, он больно кольнул ее лезвием ножа, — так что не шути со мной, детка.

Наташа закрыла глаза и поняла, что живой отсюда она не выйдет, нет ничего страшнее, ощущать свою беспомощность перед лицом смерти, но Наташа хотела жить, пусть ей придется сейчас очень плохо, но она будет жить.

Она и не догадывалась, что в её жизни может произойти такое, ведь кажется, что плохое случается только с другими, но только не с тобой. Она сжалась, хотя все тело ее напряглось как струна, и попыталась, не сойти с ума, пройдя через дикое унижение, боль и отвращение, не только к алкоголику и наркоману Валерке, но и к себе.

Очнулась она, когда было совсем темно, в окнах дома напротив не горел свет, рядом, сжимая её за талию, сопел её мучитель. Наташа, чувствуя ломоту во всем теле, попыталась повернуться, но тут же почувствовала холодное ледяное лезвие у своего горла. Он не спал, он ждал, когда она проснется, чтобы снова растоптать и уничтожить окончательно остатки её воли. Наташа поняла, что придется немного подождать, пока Валерка немного успокоится и поверит в её покорность. А потом она зубами разорвет все путы и вырвется на свободу. Где же мама, вдруг промелькнуло у нее в голове. Если он ощущает себя таким безнаказанным, значит, с ней что-то случилось, он не на столько глуп, чтобы так себя вести, зная о возвращении матери. Только он знал, что Вероника не придет, потому что сам посадил её на поезд до Сосновоборска и отправил знакомиться со своей матерью. Пока Вероника гостит у своей свекрови, он удачно распорядится своей новой собственностью и потом удачно продолжит свою деятельность, только так он мог расплатиться со своим долгом.

Наташа не знала, что это за человек, который нагло влез в их семью и разрушил до конца то, что уже висело на волоске от гибели. Он, бывший игрок, работавший в одном из подпольных казино Тэлля, волей случая оказался в семье той самой девушки, которую заказал его хозяин. Каково же было его удивление, когда к нему обратилась Надька Шоколадка с просьбой и фотографией Наташи. Бывают же такие совпадения в жизни, подумал он и решил, что все сделает, лишь бы его долг был погашен, а именно это обещал ему Раскин за успешно проведенное дело. Ему дали неделю на все про все, помогли с оформлением брака и квартиры на своё имя, а дальше, отправив жену в Сосновоборск, он решил незамедлительно приступить к осуществлению своего плана. Причём он сразу убивал двух зайцев, Наташа всегда держалась с ним на расстоянии и при удобном случае закрывалась в своей комнате, чувствуя его похотливые взгляды и мысли, которые словно рентген просвечивали ее насквозь. Теперь он решил использовать свое положение, а после преподнести Наташу на блюдечке с голубой каёмочкой Раскину. Тому-то, рассуждал Валерка, какая разница, лишь бы все прошло по плану.

За окном начало сереть и долгая мучительная ночь, которая принесла столько боли, наконец, закончилась. Наташа осторожно попыталась пошевелиться и с облегчением поняла, что она одна. Руки по-прежнему были так стянуты ремнем, что онемевшие пальцы не чувствовались. Она попыталась пошевелить ими, но только поморщилась от боли. Она пыталась освободиться целый час, но все было тщетно, ремень был затянут профессионально. Вдруг в двери щелкнул замок и в комнату вошёл новый хозяин её жизни. Наташа всеми порами своего тела ощущала страх поселившийся в ней и, посмотрев в его глаза, попросила развязать её.

— Мне нужно в туалет. Я не убегу, отпусти меня… я… ни кому не скажу, — пробормотала она и не узнала свой слабый затравленный голос.

— Ты уверена? — с издевкой спросил он и, сев на край кровати, прикоснулся к её шее, Наташа, вздрогнув, попыталась отстраниться от него, но он больно сжал её за горло и, склонившись, грубо поцеловал в губы. — Я развяжу тебя, но только для того, чтобы не ложиться в обделанную кровать. Только попробуй выкинуть что-нибудь, и я не завидую твоей мамаше, когда она найдет от тебя только маленькие кусочки твоего миленького тельца.

Наташа, содрогнувшись, проглотила комок, подкативший к горлу. Валерка освободил её стянутые ремнем руки и толкнул к выходу.

— Можно спросить? — она остановилась у двери.

— Спрашивай, — небрежно бросил он.

— Зачем тебе все это? Ты… не похож на маньяка.

— А что раньше ты была знакома с Чикатило или Джеком — Потрошителем? — усмехнулся он и Наташа, опустив глаза, направилась к ванной комнате.

— Когда-нибудь узнаешь, — продолжил он, и в его голосе прозвучала какая-то холодная ирония, — жизнь так не предсказуема, детка.

Он не дал ей закрыть за собой дверь, заставив принять душ, а потом снова скрутил, теперь уже бельевой веревкой, и опять привязал к кровати. Наташа не догадывалась, что это только начало и все еще надеялась на скорое освобождение. Однако еще несколько дней Валерий жестоко избивал и насиловал её, не в силах совладать со своей порочной безнаказанной похотью, пока, наконец, она уже была в таком состоянии, что её и связывать не нужно было. Наташа то и дело теряла сознание и была похожа на большую тряпичную истерзанную куклу, хотя от куклы её отличало то, что в ней еще теплилась надежда и зрела жажда мести. Теперь она знала наверняка, что убьет своего истязателя и сделает это с превеликим удовольствием. Вывихнутые пальцы болели, тело саднило, и Наташа знала, что еще немного и её время придет. Прошёл еще один ужасный день, и близилась ночь, которая могла принести ей только страдания. Она слышала, как хлопнула входная дверь, по всей видимости, он ушел, чтобы пополнить запасы спиртного решила Наташа и попыталась подняться. В голове шумело, и ноги не слушались, от нового прилива тошноты, она почувствовала, что её сейчас вырвет, и побежала в ванную комнату. Наташа была уверенна, что у неё сотрясение мозга, поэтому ей и было так плохо. Она умылась и, приложив ко лбу смоченное холодной водой полотенце, посмотрела в зеркало, висящее над раковиной, и ужаснулась. На нее смотрели отрешенные глаза с чужого лица. Закрыв ладонью рот, она посмотрела по сторонам и, зайдя на кухню, вытащила из стола большой кухонный нож. Так больше не могло продолжаться, она поморщилась от боли в руке и, посмотрев на посиневшие пальцы, поняла, что не в состоянии удержать даже ложку в руке, не то, чтобы нанести удар довольно таки крепкому мужчине. Наташа ничего не знала о том, что можно было сделать с руками, но она должна была что-то предпринять и покончить с эти адом.

Подойдя к двери, она прислушалась и, дернув за ручку, поняла, что заперта, что же делать, как выбраться отсюда. Её мысли прервали шаги на лестнице, это вернулся Валерка, который, быстро открыв дверь, столкнулся с ней. Непонимающе посмотрев на свою жертву, он закрыл дверь и, демонстративно повернув замок, положил ключ к себе во внутренний карман куртки.

— Я думаю, ты получил что хотел? — произнесла Наташа тихим, но твердым голосом, глаза Валерки опустились на её руки, в которых был зажат нож, — отпусти меня, я уйду и никогда не вернусь сюда…

— Я еще не все получил, — ухмыльнулся он, — ты должна кое-что подписать.

Наташа непонимающе подняла брови, она не ожидала такого поворота.

— Я не понимаю, о чем ты?

— Сегодня в девять вечера сюда придет один человек, и ты подпишешь все документы.

— Объясни, черт возьми! — не выдержав, закричала она и тут же полетела на пол, теряя сознание, последнее, что она помнила это кулак, летящий к ее лицу.

В забытьи, Наташа снова бродила по темному лабиринту из вечнозеленого кустарника, который был такой густой, что невозможно было голыми руками пробиться сквозь колючую стену. Она шла и знала наверняка, что снова не найдет выхода, теперь ей не было уже так страшно, словно она смирилась, но поднеся руки к лицу, она увидела на них кровь, которая словно сочилась из них, но при этом девушка не чувствовала боли. Страх снова начал подбираться из темных глубин подсознания, пробивая себе дорогу новыми видениями и жутким шепчущим голосом, который что-то бормотал ей, но Наташа ничего не могла разобрать, так как начался ветер, который завывал, как дикое страшное животное… Открыв глаза, она поняла, что находится в полной темноте, ничего не понимая, она попыталась пошевелиться и поняла, что лежит в тесной комнатке. Когда глаза немного привыкли к темноте, она поняла, что находится в кладовке. Наташа попыталась встать, и к своему удивлению обнаружила, что не связана, что же заставило Валерку не затащить её в комнату и снова не привязать к кровати, подумала она и, подойдя к двери, прислушалась. В квартире было тихо, она повернула ручку и, открыв дверь, вышла в коридор. Никого. Это было даже странно, словно что-то или кто-то спугнул Валерку и он сбежал отсюда. Не долго думая, она зашла на кухню и поняла, что ее догадка верна. Нож, который она только что держала в руках, лежал на столе и, взяв его в руки, Наташа решила драться до конца. Двинувшись к двери, она повернула ручку замка и поняла, что на этом чудеса закончились, она была снова заперта, но ей нужно было уйти, во что бы то ни стало. Лихорадочно думая, как открыть дверь, она вспомнила, что отец как-то разбирал замок и его инструменты лежат в кладовой. Быстро вернувшись туда и включив свет, она посмотрела на полки, где лежало всякое барахло. Найдя отвертку, она прихватила молоток, который тут же выпал из ее покалеченных рук, Наташа чуть было не заплакала от обиды и оставила его лежать на полу, понимая, что не в силах удержать его в руках. Её удивило то, что сейчас её мозг работал куда лучше, голова не кружилась, может оттого, что все внутренние силы мобилизовались для того, чтобы вырваться из этого ада. Она начала пытаться разбирать замок и в напряжении не услышала, что в двери повернулся ключ. Упав сшибленная открывающейся дверью, она увидела Валерку, который, озираясь, хотел войти в квартиру. Она не должна ему позволить снова закрыть дверь и продолжать мучить ее. Сжав в обеих руках отвертку, она кинулась на него, но Валерка, округлив глаза, отскочил и выбил инструмент из её рук. Наташа ринулась на него и яростно начала пробиваться к выходу. Он ударил её, но немного смазал и удар пришелся в плечо. Схватив её за волосы, он пытался впихнуть ее в коридор, явно ошарашенный ее отчаянным сопротивлением. Но Наташа понимала, что если она снова проиграет, он просто убьет её, а она хотела жить, ей не хотелось умирать на глазах этого маньяка, поэтому теперь она была похожа на раненного зверя, который может быть опаснее, чем можно было себе представить. Ударив его коленом в пах, она заставила его завыть от боли и разжать свои тиски. Она не чувствовала боли и вырвавшись бросилась к выходу, однако он успел полоснуть её ножом по ногам и Наташа ощутила жгучую боль, которая заставила её задохнуться и упасть. Несмотря на это, она вновь вскочила и бросилась вниз, стараясь не скатиться с лестницы. Она вдыхала полной грудью морозный воздух, не ощущая холода, ведь на ней был только легкий халат, снег обжигал ступни ног, но от этого было легче, может потому, что она не чувствовала боли от глубоких порезов на ногах. Наташа бежала, не думая куда, ей хотелось только одного, поскорее скрыться от этого места. Пробежав несколько домов, она остановилась и, наконец, почувствовала, как было холодно вокруг, больше всего, что её поразило это холодность и черствость людей проходивших мимо. Ни кому не было до нее дела. Одни отворачивались, словно не замечая, другие с любопытством зевак смотрели на нее, и так же проходили мимо, как только встречались с отрешенным взглядом беглянки. Наташа почувствовала, как начали дрожать ноги, её всю буквально трясло, она не в состоянии была больше идти, и идти ей было некуда. Она вспомнила Азизу и Сергея, и не могла представить, как добраться к ним, перед глазами опять все поплыло, и она упала в снег, раскинув руки. Одна женщина, проходившая мимо, сказала прохожему мужчине, что нужно вызвать милицию, на что тот пожал плечами и направился дальше. Женщина подошла к Наташе и, тронув её за плечо, услышала, как та что-то тихо простонала.

— Погоди, милая, я сейчас, — сказала незнакомка. — Давай, я помогу тебе встать, пойдем ко мне…

— Помогите, — Наташа попыталась встать, но тут же упала в снег, — я… не могу… больно… так холодно… — женщина, беспомощно посмотрев по сторонам, стянула с головы платок и укрыла им Наташу.

— Потерпи, деточка, я сейчас сбегаю домой, вызову «скорую», продержись немного, — она бросилась к своему дому и скрылась за поворотом.

Наташа чувствовала, как тысячи иголочек покрыли её тело, она попыталась подняться, но, охнув от боли, снова упала в снег, который покрылся багровыми пятнами, теперь она поняла, что ей не выбраться отсюда, вся надежда была на женщину, отдавшую ей свою шаль. Холод сковывал все ее тело ледяным дыханием, и Наташа, закрыв глаза, погрузилась в бесчувствие.

Очнувшись от прикосновения чьих-то рук, все еще в тумане ледяного сна, который до сих пор не отпускал её, она поняла, что какой-то мужчина несет её на руках. Наверное, та женщина все-таки вызвала врачей, подумала про себя Наташа и закрыла глаза. Ее положили на заднее сидения автомобиля на сложенное покрывало, здесь было тепло и пахло мужским одеколоном и сигаретами. Наташа слышала, как завелся двигатель, и машина тронулась вперед. Приглушенные голоса мужчин, негромкая музыка, все успокаивало и обволакивало, словно теплым одеялом.

3

Ни чего не понимаю, — развела руками пожилая женщина, с волосами, уложенными в высокую прическу, — она только что была здесь.

— М-да, — покачал головой врач скорой помощи, — то, что здесь лежал раненный человек, сомнения нет… вы говорите, девушка не могла встать?

— Что вы, молодой человек, она была раздета, только коротенький халатик, бедняжка, она словно сбежала откуда-то, в чем была.

— Вы позвонили в милицию?

— Да, а вот вы раньше приехали, а… девушки и нет… может, её кто-то нашел?

— Надеюсь не те, от кого она сбежала, — как-то колко заметил водитель скорой помощи.

— Ну, знаете ли, — возмутилась женщина, — вот у вас есть дети? Этой девочке не больше восемнадцати, такая еще молоденькая.

Водитель осекся и, вытащив сигарету из пачки, закурил. Вскоре подъехала милицейская машина, и женщина быстро направилась к ним. Когда она все рассказала, два милиционера что-то записали и, взяв телефон женщины, сели в машину.

4

Валерка валялся на полу, из его рта стекала кровавая пена, он приоткрыл глаза и, быстро закрыв их руками, сжался в предчувствии нового удара. Они били его методично и долго, превратив его лицо в кровавое месиво.

Потом его потащили в комнату и, привязав его же собственным ремнем, еще пару раз двинули.

— Ты что решил нам все испортить? — спросил его высокий мужчина лет тридцати двух, с темными раскосыми глазами, выдающими те самые триста лет татаро-монгольского ига и абсолютно лысой головой.

— Геннадий Альбертович, я не хотел… понимаете, я только припугнуть… — он скорчился от удара под дых и захрипел.

— Хватит, — небрежно бросил Динаров, отвернувшись к окну, — если бы мы не успели, то она могла погибнуть, слишком многое было поставлено на карту, придурок!

— Что я могу сделать? — заискивающе пролепетал он.

— Ты и так тут напортачил, — зловеще усмехнулся Динаров, — теперь ты нам не нужен. Долг погашен, как и обещали, мать твоя не виновата, что у нее сын, такой ублюдок, — Динаров с презрением посмотрел на Валерку, — так что с этим все как договаривались, но ты испортил товар и тебе придется ответить.

— Но я… я все сделаю! — закричал Валерка и отчаянно пытался вырваться из спутывающего его ремня.

— Заткнись, — один из громил саданул его по сломанному носу, от чего Валерка всхлипнул и заплакал.

— Давайте, пацаны, — Динаров вытащил из кармана куртки носовой платок и, вытерев им лицо и руки, положил его в карман, — знаете что делать.

Один из братков, кивнул, склабясь, подмигивая Валерке, который понял, что игры с босом заканчиваются всегда не в пользу сдающего карты и все козыри были у хозяина. Он думал, что игры с Наташей не приведут его к тому, что он, а не она будет лежать на окровавленном матрасе нафаршированный свинцом.

— Уберите только потом, — добавил Динаров, — надеюсь, к девяти управитесь.

— Еще раньше, Геннадий Альбертович, — уверил второй мордоворот, с лицом не совсем обделённым инТэллектом в отличие от своего коллеги по вправлению костей и мозгов.

— Вот и ладушки, — улыбнулся Динаров и направился к выходу. Он был в ужасном расположении духа и, быстро сбежав по ступенькам, направился к своему автомобилю.

Как хорошо, что мы нашли её первыми, подумал Гена, Аркадий Иосифович не должен ничего знать о том, что с его вещичкой произошло нечто подобное. А квартирку этот извращенец успел подготовить, хорошо еще, что старуха уехала, иначе пришлось бы обращаться к конторе черных маклеров. Усмехнувшись про себя, Динаров сел в машину и, повернув ключ в замке зажигания, тронулся в сторону Известкового завода. Стало совсем холодно и, включив печку, Динаров связался с Раскиным, который тоже обзавелся новинкой привезенной из Москвы — мобильным телефоном.

— Тоха? Это Динар.

— Черт, не узнал тебя.

— Еще не привыкну к этой трубке, ну в общих чертах, все в ажуре, как и договаривались.

— Ясно, — протянул Раскин, — ты куда сейчас?

— На «Известь».

— Я дома, заезжай, у меня к тебе есть несколько вопросов… не по телефону.

— Хорошо, минут через двадцать буду, — ответил Динаров и отключил связь.

5

Ее разбудил запах кофе, открыв глаза, Наташа увидела у своей кровати подносик с чашкой кофе, но он предназначался не ей, а мужчине, который сидел напротив, на высоком стуле развернутом так, что сложенные руки незнакомца опирались на его спинку.

— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросил незнакомец, Наташа почувствовала растерянность, опустив глаза, она увидела, что одета в тончайшую сорочку, и быстро надернула на себя простыню. Она ощутила, что во рту все пересохло, а щеки так и пылают. Она совершенно не знала что сказать, и испуганно смотрела на него.

— Не волнуйся, — попытался успокоить ее незнакомец, — я и мой друг случайно увидели тебя и не могли проехать мимо, как только ты придешь в себя, мы можем отвезти тебя домой, а если хочешь, сообщи нам телефон своих родителей или друзей…

— Не могу, — выдавила из себя Наташа, и в этот момент почувствовала себя такой одинокой, словно ни кого нет несчастнее на белом свете, она закрыла лицо руками и заплакала.

— Ну не плачь, детка, — он встал и, подойдя к кровати, по-отечески обнял ее, — хорошо еще, что жива, осталась. Мой врач осмотрел тебя и нашел твое состояние… — он покачал головой, — мягко сказать плохим. Если хочешь, я могу пригласить психоаналитика, и он поможет тебе…

— Нет, — покачала головой Наташа, немного успокоившись, — я не хочу ни о чем говорить. Самое лучшее сейчас было бы вернуться домой, но… многое случилось, и я не могу возвратиться туда. А друзья… ни кого не хочу видеть, не хочу, чтобы меня опять жалели, не хочу нагружать их своими проблемами.

— Понимаю, — согласился мужчина и, представившись, спросил, как её зовут.

— Наташа.

— Ты очень красивая, Наташа и я сделаю все возможное, чтобы вернуть тебе все то, чего, как я понимаю, тебя лишили, главное ты будешь жить, и можешь на меня положиться.

— Но так не бывает, — заметила Наташа, склонив голову на бок и все еще недоверчиво глядя на своего спасителя.

— Случается, но редко, — в тон ей ответил он, — может, же такое произойти, что ты мне просто понравилась, поэтому, я не отвез тебя в больницу, а решил вызвать к себе лучшего доктора нашего города.

— Не-а, — снова покачала головой Наташа.

— Успокойся, как только тебе станет лучше, можешь возвращаться домой… но, — осекся он, — ты же сама сказала, что у тебя нет дома и все прочее…

— У меня есть друг, но я не хочу его расстраивать и сообщать о том, что случилось.

— Может быть, я поговорю с ним, — предложил он, на что Наташа возразила, что ее друг, очень любит ее, но она не испытывает к нему взаимности, поэтому сейчас она не может быть с ним.

— Я не хочу быть ему обязана, что ли, потом я не смогу просто уйти.

— Ладно, скажи мне хотя бы как найти его? — попросил вновь Антон, на что Наташа, улыбнувшись, согласилась, она еще не подозревала, в какую попала западню и что этот приятный мужчина редкостная сволочь, имеющий в запасе сотни лиц-масок на самые разные случаи. — А теперь тебе нужен отдых, милая, через час приедет доктор, осмотрит тебя и возможно сделает кое-какие анализы. У тебя, знаешь ли, сотрясение мозга, может, придется съездить на рентген, но ты не волнуйся, я позабочусь о тебе. Ты можешь спросить, зачем мне все это? Отвечу, не стану скрывать, я не могу пройти мимо обездоленного, несчастного, тем более человека стоящего на волосок от гибели, такой уж я. Хотя ты можешь подумать, вот тип, так любящий расхваливать себя, просто пытаюсь объяснить тебе, вот и все. У меня крупный бизнес, в свое время я не завел семью, может быть, поэтому и занимаюсь теперь благотворительностью, и как могу, навожу порядок в этом городе. Только скажи, — он сделал паузу, и Наташа не заметила, какое жесткое выражение промелькнуло на его лице. — Врач мне сообщил, что тебя изнасиловали… поэтому я решил все это дело решить по справедливости. Тот человек уже получил по заслугам.

Наташа от удивления округлила глаза.

— Но как… как вы узнали? — она не понимала, что происходит, как такое могло быть, — значит, я смогу вернуться домой?!

— Возможно, — пожал плечами Антон, — только, если позволишь немного позже.

— А это точно, Валерка как вы сказали, наказан? — вместо ответа Антон только мрачно кивнул, и Наташа не заметила холодной радости в его глазах, так она была очарованна своим спасителем. Он немного помолчал и добавил, что ей необходим покой и на некоторое время он приставит к ней сиделку, а потом, Наташа сама решит, как ей быть дальше. Возвратиться домой или, он сделал многозначительный взгляд и продолжил:

— Решишь сама, время покажет, а теперь отдыхать, через пять минут к тебе придет медсестра Лена, она сделает тебе пару уколов и поставит капельницу, а потом ты немного поспишь.

Когда за ним закрылась дверь, Наташа все еще пребывала в какой-то эйфории. Какой мужчина подумала она, я таких еще не встречала. Вот так просто помочь человеку, из-за того, что ему просто невыносимо видеть, когда человек на волосок от гибели. Наташа почувствовала, как по телу пробежала теплая волна, она закрыла глаза и поняла, что ей необходимо понравится Антону. Она вспомнила незабываемый запах его одеколона и, улыбнувшись, потянулась, но тут же поморщилась от боли в боку. На неё мгновенно нахлынули воспоминания недавних дней, когда её мучитель наслаждался своей властью и пытался сломать её, но по какой-то иронии судьбы у него это не вышло. Тот человек уже получил по заслугам, прозвучало у нее в голове, получил по заслугам, получил по заслугам. Но как он узнал, может быть, я в бреду что-то говорила, подумала Наташа и, согласившись с собой, решила, то, что с ней произошло — судьба и Антон, её спаситель, то же её судьба.

Она вздрогнула от ласкового прикосновения и, открыв глаза, увидела молодую женщину в белой униформе. Она, улыбнувшись, назвалась Леной и, спросив, как её зовут, приготовила инструменты.

— Я тебе сделаю успокаивающий укол и еще поставлю витаминную капельницу. Антон Александрович очень беспокоится о тебе.

— А вы давно его знаете? — немного приподнявшись на локтях, спросила Наташа. Пышногрудая, похожая на ангела сестра милосердия вызывала доверие, хотя и была похожа на медсестру из гламурных фильмов. Однако у нее были, по мнению Натальи, добрые понимающие глаза и чуткие руки, которыми она легко держала шприц и, быстро сделав укол, поставила девушке капельницу.

— Да, — кивнула она, присаживаясь на край кровати, — если позволишь, я пододвинусь поближе, и давай перейдем на «ты».

— Я попробую, — слабо улыбнулась Наташа.

— Антон Александрович много лет назад потерял семью, и если ты действительно хочешь серьезно обратить его внимание на себя, не задавай вопросов о прошлой жизни. У него была семья, красавица жена и двое замечательных детей, мальчик и девочка. А его жену звали… — Лена немного помолчала, а потом тихо добавила, — ее звали Наталья.

От этого откровения у Наташи похолодели руки, и язык прилип к нёбу. Ничего себе совпадение, подумала она.

— И это еще не все, — почти шепотом сообщила Лена, — я тебе принесу её фотографию. Сама поймешь.

— Только не говори, что мы похожи, — совсем поразилась Наташа, — такое бывает только в кино.

— Когда тебя принесли израненную, всю в крови, и я тебя увидела, у меня мороз по коже пробежал, ты мне напомнила бывшую хозяйку этого дома.

У Наташи сердце замерло в груди и она, покачав головой, спросила.

— Как ты думаешь, Антон, заметил это сходство?

— Я не сомневаюсь.

— Тогда все понятно, но… можно мне позвонить, а то меня все потеряли.

— Ты мне продиктуй телефоны, по которым нужно позвонить и с кем связаться, а я передам их Антону Александровичу.

Она быстро сказала номер Азизы и Мадины Магометовны, почти неделю Наташа не появлялась на работе и в техникуме, а заодно и номер Сергея. Елена, все быстро записав, положила записную книжку в карман и, пощупав лоб Наташи, удовлетворенно кивнула головой.

— Ну, я пошла, ты отдыхай, принесу обед, тогда обо всем и поговорим.

Наташа была рада, что Елена такая понимающая и, оставшись наедине со своими мыслями, закрыла глаза. Впервые за эти последние дни она ощущала себя защищенной и верила, что теперь её жизнь обязательно наладится, на нее накатила сладкая дрёма и Наташа снова уснула, поддавшись своему истощенному организму, который нуждался в отдыхе, а как говорится сон лучшее лекарство. Спала она долго, без сновидений и, проснувшись, ощутила легкость во всем теле. Лабиринт из снов с кровавыми реками не возвращался, и Наташа поняла это как знак свыше. Она не верила в вещие сны, но теперь понимала, к чему ей приснилось все это. Хотя многое оставалось непонятным, Наташа решила не думать об этом и поскорее забыть все плохое, что с ней случилось. Она поднялась с постели и, прихрамывая, подошла к окну. На улице стояла чудесная морозная погода. Чистое голубое небо, словно глаза младенца смотрело на неё, яркое и безоблачное; белый пушистый снег и тихое безмолвие зимнего леса навевали только приятные мысли. Наташа поняла, что дом Антона находится где-то за городом, и это место ей было незнакомо. Ей захотелось открыть окно и вдохнуть полные легкие зимнего полдня с золотым лучами солнца, в которых носятся искорки и, поежившись от холода, ощутить, что она жива, по настоящему жива и что все это не сон.

Открыв дверную раму, она распахнула двери балкона и вышла наружу, ступая по хрустящему снегу. Скорее дыхание, чем дуновение ветра встрепало её длинные волосы, и они рассыпались густой волной по плечам. Наклонившись, Наташа взяла в ладони ледяные пушинки снега и, скатав в руках рассыпчатый снежок, бросила его вниз, ей хотелось смеяться, петь и танцевать от бесконечного счастья и сознания того, что чудеса случаются, и теперь у нее будет другая жизнь.

К обеду был куриный бульон с яйцом, нежное картофельное пюре с паровой котлетой и салат из свежих овощей.

— Антон Александрович сказал, что тебе необходима легкая пища, — улыбнулась Лена, — потом я тебе сделаю укол…

— Погоди, — замотала головой Наташа, — не хочу спать, я только проснулась, а ты меня опять укладываешь.

— Но так нужно, деточка, — мягко, но настойчиво произнесла Елена, — еще несколько дней потерпи, потом тебе самой будет легче. Ты пока ешь.

— А что Антон, он спрашивал обо мне? — улыбаясь, спросила Наташа. Лена уклончиво отвела глаза и, налив в чашку чай спросила:

— Тебе с лимоном?

— Ага, с лимоном. Но ты не ответила?

— Он ни о чем не говорит с прислугой.

— Но сегодня утром мне показалось, что… все не так, сейчас ты заставляешь меня думать о чем-то плохом, Лена, я ничего не понимаю. Он созвонился с моими друзьями?

— Думаю, он сам тебе все скажет. Ты поела? — она была чем-то озабоченна и Наташа заметила, как похолодели её пальцы, но не отважилась спросить, что случилось. Она решила не донимать медсестру вопросами, а как можно быстрее поесть и приступить к чаю.

— Знаешь, так хочется булки с маслом и сыром или шоколад, принесешь потом?

— Конечно, — улыбнулась Елена, стараясь придать своей улыбке, как можно непринужденнее выражение, и Наташа, приняв все за чистую монету, поблагодарила свою сиделку.

— Передай Антону, что я хочу поговорить с ним, — серьезно добавила Наташа, — я же здесь не в заточении?

— Нет, конечно, — согласилась Елена и, поставив поднос с пустыми тарелками на столик, незаметно подложила под настольные часы сложенный в несколько раз листок бумаги. — Давай, я сделаю тебе укол, а то мне пора… ребенок заболел, наверное, меня сменит кто-то другой.

— Прости, — Наташа нежно погладила её по руке, — а то думаю, что с тобой, а тут вон что. Ладно, делай укол, и беги домой.

Наташа улеглась на кровать и закатила рукав халата. Холодная игла медленно вошла в вену и Наташа почувствовала во рту привкус какого-то лекарства, перед глазами все поплыло, последнее, что она помнила, это то, как рука Лены, что-то всунула в карман ее халата. Все завертелось и закружилось, словно на дьявольской карусели, Наташа с бешеной скоростью неслась куда-то, то вверх, то вниз, пока все не начало таять в кромешной тьме.

6

Она не могла больше молчать, ей не хотелось обманывать эту девушку. Написав записку, она решила помочь ей, но теперь ей пришлось самой спасать себя. Антон не прощал измен. Быстро собрав свои вещи, она села на кровать и, обхватив голову руками, заставила себя не заплакать. Ни кто не должен, ни о чем догадаться, она обязана срочно уехать, вот и телеграмма от брата из Ярцево, все как нельзя продуманно. Она вытерла набежавшие слезы и решительно двинулась к выходу. Вещей у нее было немного, и поэтому ни кто из охраны не спросил, куда она направляется.

Динаров остановил её уже около ворот, когда она садилась в машину. Он появился внезапно, и казалось, понял причину её внезапного отъезда.

— Ленка, ты куда собралась? — спросил он, склонив голову на бок, — Антон Александрович знает об этом?

— Мм, Геннадий Альбертович… у меня тут вот… телеграмма, — она быстро вытащила из кармана липовую телеграмму, и Динаров, быстро пробежав глазами по ней, подозрительно посмотрел на неё. — Что-то не так? — непонимающе спросила Лена, и в ее голосе он уловил то, что обычно бывает у тех, кого он лично допрашивал, у тех, кто предавал хозяина и хотел легко улизнуть, сделав дело.

— Ничего, Леночка, — вкрадчиво улыбнулся он, — я понимаю, семья, это самое главное, что есть у нас. Важно не забывать о тех, кто вырастил тебя, и кто обогрел и накормил в час отчаянья, когда все отвернулись от тебя.

— О чем вы, я не совсем понимаю, — побледнела Лена, тем самым окончательно убедив Динарова в его правоте.

— Да я о семье, о чем же еще? — он похлопал её по плечу и, кивнув на ее автомобиль, спросил, — может довезти тебя, мне как раз в Красноярск, минут через пятнадцать, только шефу передам кое-что и поедем.

— Спасибо Геннадий Альбертович, но я сама, — улыбнулась Лена.

— Хорошо подумала? — как бы шутя, спросил он, и Лена поняла, что он обо всем догадался и теперь, если она не скроется, не миновать беды.

Она быстро села в машину и, подъехав к шлагбауму, беспрепятственно покинула владения Раскина. Немного отъехав от его особняка, Лена прибавила газу и быстрее помчалась в сторону Красноярска. Сердце подпрыгивало и, глядя в зеркало заднего вида, она была готова в любой момент увидеть летящий за ней темно-синий, почти, что черный автомобиль Раскина или Динарова, несомненно, темно-синий цвет, говорил, кому принадлежит здесь власть в городе. Немного погодя, она успокоилась и решила, что ничего такого не сделала, предупредив Наташу о том, что за человек Антон Раскин и какие у него на счет нее планы.

Приехав в город, Елена почувствовала себя немного уверенней и, подрулив к своему дому, заглушила двигатель. Вокруг ничего не говорило об опасности и Лена почти, что, спокойно выдохнув, направилась к своему подъезду. Грязные исписанные стены, от которых она почти что отвыкла, резкий неприятный запах, все это словно напоминание о сладкой жизни в доме Раскина, заставило ее остановиться. Она знала, что пути назад нет и времени на раздумья то же, поэтому, быстро поднявшись на четвертый этаж, открыла дверь своей квартиры и решительно шагнула в холодное бытие своего настоящего.

Забрав только самое ценное, она хотела позвонить старенькой маме, которая ничего не знала о делах дочери, но в последний момент передумала, что-то ей подсказало, что этого не стоит делать. Посмотрев на часы, она вызвала такси в полной уверенности, что все идет по плану и ни кто, ни о чем не догадается. Выйдя в подъезд, она направилась к выходу. Осторожно выглянув из-за двери и убедившись, что вокруг все тихо, Лена решила постоять немного и собраться с мыслями, как вскоре услышала сигнал водителя такси.

Все шло, как никогда хорошо и Елена была уверена в том, что её не станут искать и, наверняка, её бегство и страхи напрасны. Назвав водителю адрес, она приготовилась к долгой дороге по заснеженному шоссе. В Ярцево жила её сестра, с которой временно проживал двадцатилетний сын Лены — Ярослав. Она вспомнила о нескольких годах ада в своей жизни, когда Ярик стал наркоманом, столько всего прошло с тех пор, и теперь Лена почувствовала, что не должна была так поступать, ведь Раскин вернул ей её жизнь и сына. Однако какой ценой, теперь ей казалась, она была слишком высока, и женщина знала, что увязла по уши в делах Антона. Он не простит ей это бегство, но больше так жить она не могла, всем лгать и месяцами не видеть сына, а только изредка с ним общаться по телефону.

Елена была врачом-хирургом, и однажды совсем отчаявшись, видя корчившегося в ломке сына, вынесла ему из больницы, сильно действующие лекарства. Она знала, что все ампулы подсчитываются, и что ей придется отвечать, именно тогда в её жизни и появился Раскин. Он помог ей избежать суда, и организовал все для лечения сына, но ценой за это стала ее жизнь. К ней привозили раненых с бандитских разборок. Кто бы знал, сколько она вытащила пуль и зашила ран, словно побывавшая на войне. Только война эта была не за Родину и не во имя чего-то светлого, и Лена понимала, что балансирует на остром лезвии ножа, вне закона. Перед ней проходили десятки искалеченных девушек — проституток, наркоманок. Она не хотела для этой милой девушки Наташи повторения судьбы многих девчонок, втянутых в этот грязный бизнес. Она итак пострадала от слишком усердного Валерки, которому заплатили за то, чтобы она ушла из дома и не смогла больше вернуться туда. Всю дорогу она думала, что теперь ей и сыну нужно уехать, чтобы ни кто не смог найти их. Словно уговаривая себя, она верила в то, что это возможно и в то же время была уверенна, что уйти от расправы Раскина и тем более Тэлля невозможно. Она была всего лишь винтиком в огромном механизме криминальной машины, и в любой момент её мог сменить другой врач, готовый сотрудничать с шакалами Раскина. Лена передернулась, в какой-момент она ощутила себя такой же прогнившей насквозь и грязной, как все то к чему прикасались зловонные щупальца преступной организации Тэлля. Перед глазами пронеслось все, что она ненавидела и что было рядом с ней все эти пять лет.

До Ярцево было почти тысяча километров, и Лена уснула вымотанная и уставшая, свернувшись на заднем сидении. Она знала, что всего лишь марионетка в умелых руках кукольника и что такая судьба ждет всех тех, кто поверил этому кукловоду и позволил повязать себя по рукам и ногам круговой порукой.

Глава 2 Бабочка в паутине

Мотылёк, мотылёк не лети на свет,

Обожжешь ты крылья, мой тебе совет,

Вместо теплой лампы там горит огонь,

Вместо наслажденья будет только боль.

1

Ее разбудило нежное прикосновение его пальцев, Наташа открыла глаза и увидела перед собой его голубые, немного застенчивые глаза, от взгляда которого, она улыбнулась, удержав в своих пальцах его ладонь.

— Антон, — Наташа прижала его руку к своей щеке, — я так благодарна вам, вы просто не представляете, что вы сделали для меня…

Он жестом остановил поток её благодарных слов и тихо заговорил сам.

— Все это уже не важно, я знаю, что Лена многое рассказала тебе.

Наташа не уловила в его голосе раздраженные нотки, она не видела и не слышала всего того, что могла бы понять и так. В ней все перевернулось, и единственным желанием было сжимать его руку и видеть его сидящего перед ней.

— Лена не должна была чего-то говорить? — растерянно спросила Наташа, чувствуя, что он не хотел, чтобы подробности его личной жизни она узнала от своей сиделки. — Я понимаю, — Наташа отвела глаза, — но она хотела как лучше. Лена мне все рассказала о том… что вы потеряли жену…

Антон облегченно вздохнул, значит, девчонка ничего не успела прочесть из той паршивой записки, что оставила эта стерва. Значит все идет по старому плану и это радует.

— Будьте честны со мной, вам станет легче, — Наташа, привстав в постели, посмотрела в упор на него, — ни кому не нравятся все эти тайны, и если хотите, я тоже все расскажу о себе… потому, что теперь нет смысла что-либо скрывать.

Она смотрела на него, медленно переводя глаза на его губы, и почувствовала, как сердце начало биться чаще. Сама того, не желая, она выпустила его руку из своих ладоней и, закрыв глаза, опустилась на подушку. Краска прилила к её щекам, и Наташа закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от того желания, которое и так было написано на её лице, от всепоглощающей страсти, внезапно нахлынувшей на неё. Она почувствовала себя так, словно оказалась голой посреди городской площади 300-летия Красноярска. Сквозь пальцы, она увидела, как Антон встал и, попытавшись уйти, передумал, и направился к окну. Наташа, убрав руки с лица, посмотрела на него и решила, что больше не станет так себя вести. Я не должна была, не должна, но почему он не уходит, чего он ждет, я не имею права спрашивать.

Антон повернулся к ней, и она увидела на его глазах слезы, теперь они казались еще более глубокими и такими ранимыми, что Наташа, превозмогая боль, поднялась на ноги и, протянув к нему руки, попыталась подойти к нему, но, запнувшись, упала на мягкий ковер. Он подбежал к ней и нежно обняв, взял её на руки. От его прикосновения в теле Наташи все запылало, ей хотелось лишь одного, обнять и расцеловать Антона. Казалось, он тоже хочет этого, но вместо ожидаемого, Наташа оказалась на своей кровати, а он не проронил ни слова, накрывая её простыней.

— Тебе нельзя вставать, хотя доктор сказал, что ты на удивление быстро идешь на поправку, — сказал Антон, направляясь к выходу. — От тех уродливых шрамов не осталось и следа, еще несколько дней таким темпом и ты будешь совершенно здоровой.

— Да, я сама понимаю, что все это странно, — согласилась она, бросив взгляд на руку, где недавно был некрасивый шрам от порезов, теперь от него остался только маленький белый шрамик, который пройдет буквально через неделю.

Он немного задержался у двери, но потом быстро открыл ее и вышел, оставив Наташу опять одну.

Она, улыбаясь, зажмурила глаза и с благоговением вспомнила руки Антона, как он легко поднял её, и тепло его тела. Неужели это и есть любовь, подумала Наташа, ничего подобного она не испытывала к Сергею, когда по телу разливается приятная истома и хочется смеяться и плакать от счастья, что он рядом, чувствовать запах его тела и нежный аромат одеколона.

Лучше бы она прочитала записку Елены, прежде чем делать поспешные выводы. Может быть, тогда, она сумела хотя бы спасти свое сердце от предстоящих терзаний, однако еще одно не прочтенное письмо лежало под настольной лампой, и ждало своего часа

2

Елена была уверенна, что её ни кто не найдет. Сестра жила в старой «хрущёвке» на окраине городка и мало с кем общалась. Ярик подружился с местными ребятами, и уже почти что поверил, что наркотическое прошлое осталось далеко позади. Это была его тайна, и он ни кому не говорил о том, что было с ним, и как он изменился с тех пор. Он работал на котельной, куда его устроила Ирина, сестра матери и полностью отдавшись работе, почти что поверил, что, наконец, стал другим человеком. Только теперь он понял, что стоило матери возвращение его к жизни и, обняв её, крепко сжал в своих объятиях. Ярослав очень соскучился и, увидев большую сумку с вещами, понял, что мама вернулась на этот раз навсегда.

— Мама, ну что ты плачешь, — он ласково обнял её, — пойдем, сейчас все расскажешь, тётя Ира еще не пришла с ночной смены, все так неожиданно.

— Я ни кому не говорила, что еду сюда, — растерянно ответила Елена, — может быть, нам придется уехать… только не знаю куда.

— Что случилось? — серьезно спросил Ярослав, — ты словно бежишь откуда-то или от кого? Раскин, он… у тебя какие-то проблемы?

— Нет, что ты, — горько улыбнулась Елена, может, он и не узнает ничего, но это вряд ли, просто я устала, я очень устала и может быть, спасла хоть одну жизнь…

— Но ты такая измученная, на тебе лица нет.

— Ярик, миленький, я не могла больше…оставаться там, — она заплакала и от этого её лицо, покрылось красными пятнами, она выдохнула и, закрыв лицо руками, зарыдала.

Ярослав понял, что происходит что-то странное и нехорошее и от этих мыслей по его спине пробежали мурашки. В какой-то момент он осознал, что именно он виноват в происходящем, из-за него мать стала воровать морфин из больницы и чуть не попала в тюрьму, из-за него она связалась с Тэллем и Раскиным и стала участвовать в их темных делах. Он догадывался, в чем она может помочь им. После развала Союза, страну охватили криминальные войны и бандитский передел собирал свою кровавую жатву. Мама была первоклассным хирургом, и именно он стал причиной, по которой ей, пришлось работать с Раскиным, разгребая срубленные колосья, окропленные собственной кровью или убитых врагов.

— Мама я понял, я все понял, только не плачь, — он поднес ей стакан с водой, — хочешь, я не буду ждать тётю Иру, мы прямо сейчас уедем.

— Куда? — Елена продолжала плакать все эти часы напряжения дали о себе знать, — я не для этого приехала сюда, Ярик, я приехала предупредить тебя… это ты уедешь. Я останусь, потому что ты не виноват, нет… это только моя вина, всё эти наркотики, всё… я должна была тебя оградить от этого, но я не смогла…

— Мама…

— Я должна была больше уделять тебе времени, а я все работала и работала, как проклятая… поэтому только я в ответе за все.

Ярослав обнял мать, чувствуя, как нервы накалились до предела, он поцеловал её в макушку и спросил, что же все-таки произошло.

— Ты, что кого-то убила?

— Нет, — рассмеялась Елена, — я просто хотела предупредить, только и всего.

— Тогда почему ты боишься, от чего ты бежишь?

— Я сбежала, придумала, что-то о телеграмме, а Антон не выносит ложь, я так устала от всего этого, что просто удрала, а теперь… теперь не знаю, что мне делать.

Ярослав решил, что еще ничего не случилось и ехать им, по сути, не куда, только если в тайгу, совсем скрыться от глаз людских. Когда вернулась Ирина, она была обрадована приезду сестры и, выслушав ее, сказала, что есть место, но только туда нужно добираться по реке.

— Машины туда не ходят, дороги-то нет, а по реке сейчас лесом можно пройти, только мне думается, что ты слишком взбудоражила всех, с чего ты взяла, что тебя могут искать, тоже мне, покрыватель мафиозных секретов. А если все действительно так серьезно, я бы советовала уезжать прямо сейчас.

Елена на минуту задумчиво посмотрела на сына, потом на сестру и решительно встав из-за стола, направилась в комнату Ярослава.

— Мама, что ты придумала?! — Ярослав, покачав головой, попытался её остановить, — теть Ир, вы же видите в каком она состоянии.

— Я говорю дело, а все из-за тебя, прости уж, но что, правда, то, правда.

— Я знаю, — как-то потерянно пробормотал Ярик, и в его голосе Ирина услышала отчаянье, однако больше ничего не сказала.

В комнату вошла Елена, держа в руках пакет с деньгами.

— Вот, этого хватит, чтобы мы могли надежно укрыться.

— Теперь я понимаю, что у тебя действительно большие проблемы, — округлила глаза Ирина, — не нравится мне все это… я таких денег с роду не видела и… это что доллары?

Вместо ответа Елена, кивнув, положила деньги на стол.

— У меня нет сил и времени все объяснять, Ира, мне нужно сделать несколько звонков, тебе я оставлю часть денег, а завтра мы с Яриком уедем отсюда.

Елена достала записную книжку и, просмотрев ее, нашла телефон человека, который ей действительно мог помочь, только на него она могла положиться. Она попросила оставить её одну и, закрыв за собой дверь, подняла трубку телефона. Она понимала, что может подставить Журавлева, но другого выхода нет, она должна была все узнать о происходящем в доме Раскина, известно ли ему что-либо или нет.

Она долго медлила, но вскоре решительно набрала номер Бориса. К телефону долго не подходили, и вскоре она услышала усталый голос Журавлева.

— Боря?

— Лена?

— Я разбудила тебя? — спохватилась она, на что он ответил отрицательно, — у меня большие проблемы, Боря, прошу, помоги…

— Лена, мы не можем долго говорить, я перезвоню тебе, — сказал Борис и, положил трубку.

Ничего не понимающая Елена снова набрала его номер.

— Что происходит?!

— Я не могу говорить с тобой, — сдавленно пробормотал Журавлев, — не звони сюда…

— Но мне нужна твоя помощь, у меня проблемы!

— Лена, если ты сейчас же не положишь трубку, у тебя будут большие проблемы.

— Выслушай! — прокричала она в трубку, но вместо ответа услышала лишь короткие гудки, — черт побери! — она бросила трубку и разочарованно покачала головой. Даже он не смог говорить со мной, он, что боится шакалов Антона. Неужели и Борис с ними заодно. Так. Я должна успокоиться и взять себя в руки.

Лена пригладила растрепанные волосы и глубоко вздохнув, задумалась. Завтра она решит, как жить дальше, а теперь спать.

Однако сон не шел и, промучившись, до утра, она, наконец, уснула, ее разбудил телефонный звонок. Она не сразу поняла что это и, разлепив сонные глаза, потянулась к трубке. Дома ни кого не было, Ирина хотела утром уйти на рынок, а Ярослав… его то же не было в доме.

— Алло, кто это? — она мигом проснулась, узнав голос Бориса.

— Прости, что вчера не смог поговорить с тобой, — его голос был более теплым, чем вчера, — мой телефон прослушивается и боюсь, что тебя могли вычислить, ну почему ты никогда не слушаешься?

— Я не знаю, просто у меня ни кого нет, кому я могу полностью довериться, Борь, ты у меня один остался. Теперь мы можем спокойно говорить?

— Да, я в курсе, что ты сбежала и оставила памятную записку для своей пациентки. Не знаю что там, но Антон очень рассержен, я не смогу многого для тебя сделать, его люди следят за мной, а у меня сама понимаешь, семья, сын… ты понимаешь?

— Да, — тяжело вздохнула Лена, — нам нужно скрыться, у меня есть деньги, просто… скажи к кому я могу обратиться?

— Боюсь, все мои люди под колпаком, как и я, и тебе придется самой выбираться из этой передряги, зачем же ты сбежала, Лена… Вчера умер младший сын Аркадия Иосифовича… а тебя не оказалось на месте.

— Артур?!

— Да. И он не простит тебе твоего бегства, ты еще могла помочь парню, а так… все кончилось, и Тэлль обещал лично принять участие в поиске тебя.

— Значит так суждено, — пробормотала Лена гробовым голосом и положила трубку. Борис больше не звонил, и она поняла, что это конец. Однако она рискнула отправить ему письмо, которое обещал передать лично в руки друг Ярослава, направляющийся в Красноярск, в котором излила все, что наболело на её душе. Много лет они были вместе и, теперь понимая, что последняя ниточка разорвана, Елена впала в отчаянье, теперь ей оставалось только ждать, бежать, или полагаться на милость судьбы.

3

Прошло несколько недель, Наташа чувствовала, что совсем уже поправилась, ей хотелось начать новую жизнь, но Антон почему-то не давал шанса на сближение их отношений.

Она сидела у зеркала и расчесывала свои длинные каштановые волосы. Сегодня Антон пригласил ее на ужин, а что будет потом. Наташа вгляделась в свое отражение и почувствовала, как похолодели пальцы на руках, она прижала ладони к лицу и сделала усилие над собой, чтобы не заплакать. Они не говорили о чувствах, но она знала наверняка, что они взаимны и не понимала, почему Антон не расставит все по местам и не сделает шаг первым. Она видела его взгляд, ощущая его кожей, когда он тихо входил в её комнату и долго смотрел на неё, думая, что она спит. В те минуты, Наташа боялась пошевелиться, и выдать себя, она не хотела, чтобы он почувствовал себя неловко, и желала, чтобы он был смелее.

Теперь, она сидит такая красивая в роскошном вечернем платье и ощущает себя золушкой на балу у прекрасного принца. Ей, вероятно, придется уйти и может быть, она больше никогда не вернётся сюда. В этот вечер она будет такой красивой, как никогда не бывала. Приглашенный мастер сделал ей прическу, маникюр и визаж. Наташа была неотразима и сама не верила, что такое может быть. Она была так ухожена и красиво одета, что как будто сошла с обложки модного глянцевого журнала.

До выхода ей осталось всего пять минут, она нервно ходила по комнате, постоянно поглядывая на себя зеркало и поправляя и без того красивую прическу. Подойдя к кровати и, погладив рукой мягкое покрывало, Наташа почувствовала, как внутри все сжалось. Осталось пара минут и, направившись к туалетному столику, чтобы выключить настольную лампу, она увидела, что из-под светильника выглядывает краешек сложенной бумаги. Вытащив его, и развернув, она увидела нервно написанные неразборчивые строчки. Странно. Что это? Она только пыталась разобрать неровные строчки письма, как дверь открылась. На пороге стоял друг Антона, тот самый, что помог Антону, когда они нашли её и спасли.

— Пойдем, гости уже собрались, — улыбнулся Динаров, — что там у тебя?

— Письмо какое-то, — Наташа захотела опять прочитать его, но Динаров снова окликнув ее, быстро подошел к ней и, взяв из её рук письмо Лены, положил в нагрудный карман пиджака, — это, для Антона Александровича, пойдём, времени осталось мало. А ты сегодня, будешь за хозяйку.

Наташа непонимающе подняла на него глаза и направилась вслед за ним по лестнице в просторный зал. Оркестр играл тихую музыку, ярко сияли лампы, освещая богато накрытый стол с белоснежной скатертью, играя на хрустальных гранях бокалов.

Антон встречал Наташу внизу лестницы и, улыбаясь, смотрел на неё, казалось, он был доволен, тем как над ней поработали мастера, и не скрывал своего восхищения. Наташа заметила, с какой жадностью он смотрит на ее стройные ноги и на высокую грудь. В ее глазах он выглядел влюбленным и счастливым. Медленно спускаясь по ступеням, она разглядывала красивый зал и богатый стол и ощущала себя королевой в этом сказочном дворце.

Антон взял её за руку и, посмотрев в глаза, рассыпался в комплементах. Наташа смущенно опустила глаза и снова почувствовала, как зарделись щеки.

— Это все только благодаря вам.

— Для такой красавицы, много не нужно, — улыбнулся он и добавил, — я боялся, что визажист может только все испортить. Скоро придут гости, это очень важные люди и ты обязательно понравишься им. После ужина тебя ждет сюрприз, а пока я тебя оставлю, мне нужно поговорить с Геной, и через две минуты, я присоединюсь к тебе.

Он подошел к окну, где его ждал Динаров и, сведя брови, покачал головой.

— Как я устал от этой комедии, Ленку нашли?

— А как же, мы знаем, где она находится, — зловеще улыбнулся Гена, — наша птичка чуть все не испортила, вот, полюбуйся, — он протянул Антону письмо, которое оставила Лена в надежде, что Наташа прочтет его раньше.

— Это хорошо, осталось немного, что там с квартирой?

— Половина записана на нашу фотомодель, — улыбаясь, кивнул в сторону Наташи Динаров. — Другая на Кляпина, от неё он уже отказался, остались небольшие мелочи.

— Хорошо, что с её матерью?

— Как уехала к матери Валерки, пьёт не просыхая, с ней свое дело сделает водка, я не думаю, что стоит опасаться её.

— Так, а что с Ленкой, какие планы?

— Ничего сверхъестественного, — зловеще усмехнулся Динаров, — я тут подумал, что если она отказалась от нашей помощи, пусть все вернется на свои места. Её дело в прокуратуру, а к Ярику вернется его самая большая любовь… героиновая Катя, помнишь?

— Такое не забывается, а она что еще живет и коптит небо?

— Услуга за услугу, как обычно бывает, — продолжил Динаров, — ей очень нужна работа.

— Да, у нее полный набор, СПИДа, наверное, только нет, хотя и это не факт.

— Тоха, у неё есть все и для нее будет особая работа, с этой идеей я с тобой позже поделюсь, смотри, приехали ребята Чекалина… да вот и он сам с умопомрачительной Яной.

— Оба на, — присвистнул Раскин, — у нее, что уже пятый размер?

— Только из Берлина приехала, видишь, силиконом накачала все что можно.

— Бедный Жора, — улыбнулся Раскин и быстро направился к Наташе, чтобы поприветствовать гостей и представить ее, как свою новую пассию.

Чекалин пожал руку Раскину, и громко спросил, глядя на Наташу, что это за прелесть.

— Это Наташа, моя новая знакомая.

— Георгий, — по-гусарски чопорно кивнул головой матерый бандит и представил ей свою любовницу Яну.

И предоставив женщинам поближе познакомиться, они отошли в сторону.

— Где ты нашел этот лакомый кусочек? — жадно облизнулся Жора.

— Эта прелесть дорогого стоит и поэтому, погоди с вопросами, — ответил ему Антон. К ним подошел Динаров.

— Лады, когда сам будет? — уже серьезно спросил Чекалин Гену, имея в ввиду Тэлля. — А то у него такое несчастье…

— Надеюсь, наш сюрприз его немного приведет в чувство и ему станет легче.

Антон задумчиво посмотрел на Динарова, ведь, по сути, он виноват в бегстве хирурга, из-за чего косвенно и умер сын Тэлля. Его ни кто, не мог спасти, кроме Лены, времени было в обрез мало, и по дороге к другому врачу сын хозяина погиб. Тэлль обещал, что она заплатит за все сполна и что она то же лишится своего отродья.

Через несколько минут подъехал Журавлев с женой и старшим сыном, Антона радовало то, что он отказал Елене, когда она просила его помощи и пыталась переманить на свою сторону.

Наташа, уже освоившись, продолжала радушно встречать гостей, провожая их в просторный зал, к шикарно накрытому столу. Встретив чету Журавлевых, она столкнулась с напряженными глазами Бориса Германовича, и ей не понравился его странный взгляд. Он словно пытался ей передать что-то, о чем она даже не догадывалась, и эта ситуация неприятно встревожила ее.

Журавлев понял, что девушке ничего не известно о том, что ей предстоит стать игрушкой, пешкой на шахматной доске в решающей партии между Раскиным и Тэллем. Ему все это казалось мерзким и гадким. Елена все рассказала и просила о помощи, но из-за страха за свою семью, Борис решил уйти в сторону. В другой ситуации, он пошел бы на все, но не сейчас, когда за его плечами стояли близкие, бизнес и отлаженный механизм сотрудничества и с Тэллем и с Раскиным, он не смог поступить иначе.

Борис прочитал письмо Елены, и его поразила беспринципность и наглость Раскина, который из-за прихоти босса решил поломать жизнь ничего не подозревающей девушке. Она рассказала, что Тэлль не из тех людей, кто общается с девушками, как все, и если ему захочется, он, словно паук, плетет свою паутину из интриг, совмещая приятное с полезным. У него было все, и Наташа стала жертвой его маленького хобби, когда он использовал девушек, а потом выбрасывал их как ненужную вещь. Антон всячески потакал ему, находя бедняжек из неблагополучных семей, а потом все шло, как по намеченному плану, он заводил с понравившейся кандидатурой знакомство и уже сам решал, как поступить с ними. Ни кто потом не интересовался, куда пропадают девушки, они просто бесследно исчезали, и об их судьбе ни кто не заботился.

Читая письмо Елены, Борис не до конца еще понимал, что негласно участвует во всех грязных делах Тэлля, и теперь, когда на его руках было признание Елены, у него был выбор, решать, с кем он. Журавлев сдался, опустив руки, и сделал вывод, что лучше не вмешиваться, иначе расклад будет далеко не в его пользу. Он сразу не хотел идти на этот вечер, тем более гибель сына Аркадия Иосифовича, да притом еще это письмо Елены. Все это всколыхнуло забытые чувства и напомнило ему о том, что он всего лишь винтик в огромном механизме преступной организации, в которую его незаметно засосало, в погоне за легкими деньгами и надежной защитой от мелкого рэкета и хулиганов. Ирина, его жена догадывалась, что за связи у главы их семейства, но старалась не вымешиваться в дела своего супруга. Как делали многие жены, желающие спать более или менее спокойно.

Тэлль приехал последним, и когда Наталья поприветствовала его, суровый взгляд хозяина немного потеплел. Он оглядел девушку и, подозвав Антона, попросил представить его новую пассию.

— Эта та самая девушка, — шепнул ему на ухо Динаров, и Тэлль, бросив взгляд на Наташу, понял, что заказ выполнен.

Наташе все это не очень понравилось, и она непонимающе посмотрела на Антона.

— Антоша, сынок, — он крепко пожал его руку, — в последнее время только ты меня радуешь.

— Примите мои соболезнования, Аркадий Иосифович, — Раскин горячо обнял старика, — с вашим делом вышли небольшие заминки, но теперь все улажено и виновные понесли наказание.

— Все? — недоверчиво спросил Тэлль, явно намекая на сбежавшую врачиху, из-за которой погиб его сын.

— Машина запущена и все будет нормально, — Антон покосился на стоявшую рядом Наташу и невозмутимо продолжил, — об этом поговорим после ужина, а теперь прошу к столу.

Они вошли в зал, где собрались все приглашенные, которые, встав, поприветствовали Тэлля и, выразили ему соболезнования в смерти его сына.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Антон Наташу, — тебя здесь может многое удивлять, но это моя жизнь и ты должна понимать… раз я тебя познакомил со всеми и ввел в свой круг, то настроен решительно, — он улыбнулся уголком губ.

— Я все понимаю, — Наташа ласково провела рукой по его ладони, — мне только немного не уютно здесь, все разглядывают меня… и, если честно, мне страшновато.

— Это нормально, ты же очень похожа… на мою погибшую жену, — он опустил глаза и принялся за мясо.

— Антон, Лена мне рассказала об этом.

— Да? — он заметно побледнел, — о чем вы еще с ней секретничали? — он старался выглядеть невозмутимым, но ему продолжала нравиться эта игра и влюбленные глаза Натальи.

— Да так, ни о чем таком, — пожав плечами, она отпила немного шампанского, — я хочу спросить об одном, вы уже все решили за меня?

— В каком смысле? — он непонимающе посмотрел на нее.

— Вы мне очень нравитесь и всё… что вы для меня сделали я ни когда не смогу забыть, но… прежде чем представлять меня своим друзьям, вы могли бы спросить меня…

— Я тебя ни к чему не принуждаю, Наташа, — он в упор посмотрел на нее, — я так поступил потому, что не мог иначе, это конечно эгоизм, но и ты должна меня понять. Столько времени прошло вдруг я встречаю тебя, все так запутанно… я себя ощущал каким-то принцем на белом коне, когда привез тебя в свой дом. Все случилось так внезапно, что я и мысли не мог допустить, что ты просто уйдешь, и эта сказка закончится. Давай поговорим позже, я должен тебе многое сказать, а здесь не совсем подходящее место.

Наташа помедлила с ответом, хотя чувствовала, как внутри нее начал разгораться пожар. Она подняла на него глаза и ощутила, как холод пробежал по ногам, а по спине мурашками пролетел какой-то неведомый ей страх.

— Боюсь, что сейчас я выгляжу глупо, — ее голос дрогнул и она, все еще сжимая его руку, не отводила от него своих влюбленных глаз, — я вижу, что вы не простой человек, и боюсь того, что…

Он не дал ей договорить, и, воспользовавшись минутным замешательством, потянул за собой, увлекая из-за стола к лестнице. Казалось, ни кто не заметил их отсутствия, они вышли на улицу, где стоял приятный теплый весенний вечер, пахло почками, и легкое дуновение ветерка играло в Наташиных волосах. Антон взял её за руки и, не говоря ни слова, впился в губы, уже уверенный в том, что она не оттолкнёт его. Его опасения были напрасными, Наташа обвила руками его шею и, закрыв глаза, податливо прижалась к нему, ощущая каждой клеточкой тепло исходящее от его груди.

— Антон, — только и смогла выдохнуть она, чувствуя, как земля начинает уходить из-под ног. Он подхватил её на руки и снова, коснувшись её губ, закружил в объятиях, чувствуя ее сбившееся дыхание и трепетание сердца.

Ей никогда не было так хорошо, как теперь, Наташа, наконец, поняла, что такое целовать любимого человека, с ней это происходило впервые, и таких сильных чувств она еще ни когда не испытывала, и поэтому была так счастлива. У нее начала кружиться голова, и казалось, всё вокруг вращается вокруг них в каком-то странном танце; деревья, луна, чуть прикрытая легкими облаками на вечернем небе, фонари, освещающие их лица и этот запах весны, будоражащий и пьянящий.

4

Было раннее утро, когда Ярослав возвращался с ночной смены. Он спешил домой и, поэтому, решил уехать, как можно скорее. Ему в голову пришла одна идея, которая могла по его словам спасти и его и мать. На работе он вымотался и хотел спать, последние события не давали ему расслабиться. Он переживал за мать и хотел, как можно быстрее найти выход из свалившихся на их голову проблем. Уже подойдя к двери подъезда, он краем глаза заметил знакомый силуэт. Он остановился и, повернувшись, увидел ее, ту саму девочку, с которой они вместе пытались выбраться из порочного круга наркотической зависимости.

— Катя, как ты здесь? — удивленно посмотрев на нее, он подошел ближе и, ласково обняв, погладил ее по коротко подстриженным волосам.

— Я долго искала тебя, Ярик, — улыбнулась она, — и… вот нашла…

— Кто дал тебе адрес? — серьезно спросил Ярослав и почувствовал, как липкий страх начал прокладывать себе дорожку, в его животе все сжалось и, опустившись с ней рядом на скамейку, он обхватил руками голову. — Зачем ты приехала, Катя, я так хотел забыть свое прошлое и все… что было. Теперь я не тот, теперь все по-другому, понимаешь.

— Я приехала предупредить тебя, — она грустно посмотрела в сторону, скрывая набежавшие слезы, — но если я не сделаю это, они убьют тебя… Ярик… — её голос сорвался, и она заплакала. Он, непонимающе посмотрев на нее, схватил Катю за плечи и, больно сжав её, спросил, о чем она говорит.

— Я не хочу тебе делать больно, но зачем ты здесь, я завязал с наркотой и ни когда не вернусь к этому… — его руки дрожали, и он почувствовал, как больно дались ему эти слова, — Катя, я чувствую что-то происходит, и тебя сюда прислали люди Раскина, ведь так?

Она молчала, и смотрела на него, как побитая собака.

— Ты еще занимаешься этим? — он резко задрал рукав куртки на ее руке и увидел красненькие точки, следы от уколов, образующее многочисленные дорожки, — лучше уходи сейчас, не делай мне больно, — он не мог больше сдерживаться и чувствовал, что сейчас расплачется, как мальчишка, — я все понял, они подослали тебя к нам… ты…

Она не дала ему договорить, вынув из внутреннего кармана шприц с наркотиком и, протянув его Ярославу, улыбнулась.

— Ты ни когда не забудешь меня ведь, правда, Ярик, мы ведь любили друг друга, и нам было хорошо вместе, ну вспомни. Сделай это сам и вернись ко мне, я спасу тебя… хотя бы тебя…

Он не дал ей договорить и, оттолкнув Катю, направился к двери подъезда. Она попыталась остановить его, но увидела в некогда прежних любимых глазах ненависть и отвращение.

— Уйди! — оттолкнув её, он бросился к дверям, но внезапно дверь подъезда распахнулась и ему преградил дорогу здоровенный детина, который смотрел на него с насмешливой ухмылкой. Ярослав обернулся и понял, что назад пути нет, Из припаркованной машины, к Кате подходили еще двое таких же парней. Он не успел даже дернуться. В его глазах потемнело, Ярослав почувствовал тупую боль в затылке и, теряя сознание, скатился по ступеням вниз, к ногам Катерины. Она не могла так просто отпустить его, она должна была это сделать.

— Сейчас… прости, но я должна это сделать, — её руки тряслись, словно она отдавала ему самое дорогое, — я не могу иначе… — она, повернувшись, посмотрела на «шестерок» Раскина, и помедлила, в её голове еще было место для понимания всего происходящего, и она не хотела вот так покончить с некогда любимым парнем. Однако те были хладнокровны и угрожающе смотрели то на нее, то по сторонам. Стянув с иглы защитный колпачок, Катя вонзила её в пульсирующую вену на шее Ярослава. — Прости меня, Ярик…

Катерина стояла возле своего бывшего возлюбленного и в ее глазах была пугающая пустота, она уже не отдавала себе отчет в своих действиях. Ярик лежал неподвижно и, склонившись над ним, она повернула его лицо к себе. Он был смертельно бледен, а в его широко раскрытых глазах застыл холодный ужас, обжигающий ледяным дыханием смерти.

— Мой бедный мальчик, — она его погладила по щеке, на мгновение, задержав руку, — теперь ты свободен и тебе ни кто больше не причинит боли, — она медленно поднялась с колен и направилась к машине. В голове больше ничего не путалось, она верила, что с этого момента у нее начнется новая жизнь. Теперь она вернется домой и забудет о том, что сделала, словно это был сон, чужой сон, который-то и снился не ей.

Ярослав так и остался на мокром, после весеннего дождя, асфальте возле дома, поджав ноги к животу, он лежал с раскрытыми глазами, в которых навсегда застыл немой вопрос. Таким его и увидела Елена, когда вышла из дома. Выронив сумку из рук, она бросилась к своему ненаглядному мальчику, единственному, дорогому мальчику в ее жизни, без которого эта жизнь стала лишенной смысла.

— Ярик, ты что, тебе плохо? — она не верила своим глазам, и кончикам пальцев, которые касались похолодевшей руки сына, — сыночек… — она приподняла его обмякшее тело и, прижав его к своей груди, застонала. Она качала его в своих объятиях что-то причитая, как сомнамбула, ее взгляд ничего не выражал, она не хотела верить тому, что её сына больше нет в живых. Когда его рука безвольно выпала из ее ладоней, Елена подхватила ее, прижимая к своим дрожащим губам, целуя каждый пальчик. — Яричек, что же я наделала, они все-таки нашли нас с тобой, — она захлебнулась слезами, которые вырвались из нее, с хрипом и болью, у нее заныло где-то в груди, и убитая горем мать, все крепче прижимая к себе мертвого сына, заревела навзрыд.

Ирина услышала крик сестры и, выглянув в окно, прижала руки ко рту, чтобы не закричать, ее сердце бешено заколотилось и она, опустившись на стул, налила себе воды из графина. Осушив до дна чашку, она снова подошла к окну, чтобы убедиться, что все это происходит на яву, и, увидев, что все по настоящему, что действительно произошло непоправимое, бросилась к двери.

Она стремглав устремилась вниз и, распахнув подъездную дверь, кинулась к плачущей сестре, обнимающей сына.

— Лена, я вызову скорую, может… еще можно что-то сделать…

— Они… они… — еле выговорила Елена, всхлипывая, — его нет… он… мертвый, Ярик…

— Я сейчас, — Ирина побежала назад в квартиру, она знала, что нужно делать и, поднявшись на пятый этаж, влетела в распахнутую настежь дверь. Трясущимися руками она набрала номер скорой помощи и, сообщив о случившимся, решила заодно вызвать и милицию.

Скорая приехала быстро и врач, осмотрев Ярослава, сразу же констатировал смерть. Елена бледная, как полотно, слушала молодого врача, а потом и оперуполномоченного, который ей что-то говорил-говорил, теперь ей собственно было уже все равно. У нее словно остановилось сердце и все чувства в мгновение отключились, когда она поняла, что Ярика больше нет.

— Леночка, пойдем, тебе нужно прийти в себя, — обеспокоенная Ирина, взяв под руку сестру, потянула её к подъезду.

— Куда вы его увозите? — вдруг спросила Лена, — не делайте ему больно…

Оперативник, покачав головой, сказал, что свяжется с ней завтра, а пока нужно произвести экспертизу. Он много курил и хмурился, осматривая место преступления. Ирина услышала, что оперативники говорят об убийстве и, ускорив шаг, потянула за собой сестру.

Когда они поднялись к себе, Лена прошла в зал и, рухнув на диван, сжалась в комок, обхватывая голову руками, у нее больше не было сил, слезы словно пересохли, комом застряв в горле. Телефонный звонок заставил её вздрогнуть, трубку подняла Ирина и что-то ответив, пожала плечами, сославшись на то, что кто-то ошибся номером.

— Сестренка, сегодня же тебе нужно уехать, но… ты в таком состоянии, что же делать.

— Я ни куда не поеду, — гробовым голосом отозвалась Елена, — теперь мне уже все равно… лучше бы они это сделали со мной, они знали… они знали… как убить меня…

— Леночка, дорогая, — Ирина горячо обняла ее, — я не могу смотреть, как тебе плохо и не должна говорить, что все будет хорошо, но ты должна жить…

— Зачем?! — резко оборвала сестру Елена, — ты понимаешь, что сейчас я не хочу жить, я своими руками сделала все, чтобы они уничтожили Ярика.

Ирина не знала, как утешить сестру, ее горе было так сильно и рана, нанесенная гибелью сына, могла стать смертельной. Она не хотела оставлять сестру в таком состоянии и, позвонив на работу, сослалась на плохое самочувствие, и взяла несколько дней без содержания. Весь день тянулся чертовски медленно и только глубоко за полночь, Елена забылась тревожным сном. Во сне она вскрикивала, и только под утро впала в какой-то транс. Ирина сидела около нее и, склонив голову на руки, задремала, облокотившись на стол.

Прошло несколько дней. Выяснилось, что Ярослав погиб от передозировки героина, но судмедэксперты были едины в том, что инъекция наркотического вещества была сделана насильно, так как на голове погибшего имелись следы от удара тупым тяжелым предметом. По данному происшествию было заведено уголовное дело.

На какое-то время, после похорон Ярослава, Ирине показалось, что Лене стало немного лучше, и она немного стала приходить в себя и не пугала больше сестру разговорами о смерти. Однако в один из теплых вечеров, когда они сидели на кухне и разговаривали, доедая скромный ужин, раздался телефонный звонок.

— Это тебя, — протянула ей трубку Ирина, — говорят из прокуратуры.

— Да, — ответила Лена, и Ирина заметила, как сильно она сжала трубку телефона, и как побелели костяшки ее пальцев. Она положила трубку и, повернувшись к сестре, что-то пробормотала о расплате.

— Что ты говоришь? — не поняла Ира.

— Я говорю, что теперь мне все ясно, — она подошла к раскрытому окну и в мгновение, вскочив на подоконник, шагнула навстречу своей смерти в темноту майской ночи. Ирина, все еще не до конца осмысливая происходящее, замерла с окаменевшим лицом. Очнулась она от звона разбитого стекла. На её пальцах была кровь, она не заметила, как сильно сжала бокал, что тот лопнул в ее руке. Ира не чувствовала боли, ее всю трясло, слишком многое произошло за последний месяц и опустившись на стул она закрыла глаза, пытаясь прийти в себя. Рука заболела и Ира, поднеся окровавленные пальцы к лицу, заплакала.

Глава 3 Полет над пропастью

Остался только шаг, чтобы коснуться неба,

Остался только взгляд, чтоб прикоснуться к сердцу

И сжать его в своих руках и не жалеть о пролитых слезах.

1

Она не жалела ни о чем, казалось мир перевернулся и теперь все было так, как мечтала Наташа. Она словно очутилась в сказке, и ей не терпелось поскорее увидеть Азизу, чтобы рассказать ей о своем новом романе и о том, что все так хорошо.

— Погоди немного, — говорил Антон, он все время был занят и не мог отвезти ее в город. — Вот будут выходные, и тогда съездим.

На мгновение её лицо потемнело, Наташа вспомнила свою квартиру, где ей столько пришлось пережить. «Только дернись, и я тебя разрежу на кусочки и смою в унитаз, ни кто, ничего не найдет»! — пронеслось у нее в голове, она помнила тот страх, от которого она просыпалась многие дни, когда уже находилась в безопасности. «… Я сделаю с тобой все что захочу…» «Зачем тебе все это, ты… не похож на маньяка»? «А что раньше ты была знакома с Чикатило или Джеком — Потрошителем»? — усмехнулся он, и воспоминание о его смехе заставило ее покрыться мурашками, а подмышками неприятно похолодеть.

«Когда-нибудь узнаешь», — продолжил он, и в его голосе прозвучала какая-то холодная ирония, — «жизнь так не предсказуема, детка».

— Наташа, — Антон тронул её за плечо, — что происходит, ты побледнела, тебе нехорошо?

Наташа поежилось, тонкая блуза прилипла к телу и, от нахлынувших, словно грязная топь болота, воспоминаний, ей захотелось залезть под душ и стоять там, подставляя лицо, горячим струям воды.

Она посмотрела на него и, прижавшись к его груди, заплакала:

— Я такая глупая, наверное, ведь с тобой мне нечего бояться, правда? — она подняла на него свои прозрачно-зеленые глаза и доверчиво по-детски посмотрела на Антона. От этого взгляда внутри него что-то ёкнуло, но он отвел глаза в сторону и тяжело вздохнув, сказал, что все плохое осталось позади и теперь они начнут новую жизнь.

— Я ни когда не вернусь туда, где меня чуть не убил этот гад, я столько всего вынесла, Антон, что мне страшно даже представить, что когда-нибудь я переступлю порог этой квартиры. Представляешь, я никогда и подумать не могла, что он на такое способен.

— Да, больней всего, когда тебя предают близкие, — он нежно поцеловал её в макушку.

— Все так странно случилось… не хочу больше о плохом, — она отвернулась к окну, но насмешливый голос снова начал преследовать ее. «… Я сделаю с тобой все что захочу…»

— Наташа, — Раскин повернул ее к себе, — может, стоит поговорить с врачом?

— Я в порядке, — она попыталась улыбнуться и почти поверила, что с тяжелыми воспоминаниями можно расстаться, когда горячие руки любимого сжимают тебя в своих объятиях.

— Не совсем согласен, — покачал головой Антон, — а у меня к тебе предложение.

— Да? — Наташа немного отвлеклась и, обхватив Раскина за талию, улыбнулась ему.

— Я серьезно, садись, — он сел на край кровати, где они только что так страстно занимались любовью. — Я все устрою, ты продашь квартиру, деньги положим на твой счет в банке, тебе еще нужно закончить учебу, а потом ты, кажется, собиралась в Германию.

— Да, в Ганновер, но сейчас… не знаю, все так запуталось, я, словно потеряла интерес ко всему, только ты, — она, запнувшись, посмотрела на Антона и, сжав в ладонях его руку, в упор посмотрела на него, — со мной раньше такого не было. Я никогда не чувствовала такого и не понимала, что такое любить.

— Я тебя тоже люблю, — он нежно поцеловал ее в щеку, — и поэтому давай сейчас немного отвлечемся, тебе надо переключится на что-то такое, что не вызывает плохие эмоции. Если тебе так не хочется возвращаться в ту… квартиру, ее можно обменять или продать.

— Я ничего не понимаю в этом, но мне придется вернуться туда, — вот этого ей больше всего не хотелось, от мысли, что когда-нибудь она переступит порог ада, в котором побывала, Наташа, задрожала всем телом, — я могу попросить тебя…

— Милая, да ты вся дрожишь, — он всерьез был обеспокоен состоянием девушки, как бы ей не попасть в психушку, — погоди, тебе нужно прийти в себя, — он вышел из комнаты и вскоре вернулся со стаканом воды и двумя таблетками в руках. — На вот выпей, тебе действительно нужно показаться доктору, я вызову своего знакомого психиатра и… не смотри так, у тебя тяжелая душевная травма и чтобы все не переросло в такую же тяжкую депрессию, тебе нужен специалист.

— Но у меня нет денег для твоего специалиста, все и так зашло далеко… — начала, было, Наташа и в какой-то момент ей стало невыносимо чувствовать себя словно птица, запертая в клетке. — Ты итак много сделал для меня, и я не могу… пользоваться нашими отношениями.

— Это моя забота, у меня есть связи, и мы можем быстро избавиться от этой головной боли, у меня на примете есть красивый домик в Дивногорске.

— Что ты задумал? — она непонимающе посмотрела на Антона.

— Отсюда каких-то шесть — семь километров, — улыбнулся он, — и потом ты всегда сможешь приезжать к своим друзьям.

— Что ты придумал? — Наташа ни как не могла взять в толк, что решил предпринять Антон, и её начинало раздражать то, что она ничего не могла понять, в голове была полная каша, а при малейшем усилии напрячь свой мозг, ее начинала бить дрожь.

— У меня есть дом в Дивногорске, я могу его предложить взамен на квартиру, чтобы тебе не пришлось заниматься всей этой беготней. Я представляю, как все это будет нелегко, все эти визиты риэлторов, а самое жуткое, что тебе предстоит очень часто бывать в этом месте, я понимаю тебя и хочу избавить от лишних проблем.

— Может ты и прав, — она заметила, что ей стало гораздо легче, Наташа вообще поняла, что ей начхать, все, что с ней случилось, как бы в долю секунды отступило от нее и покрылось мутной серой пеленой. Она вспомнила, что Антон дал ей успокоительное и, улыбнувшись, вздохнула.

— Я доверяю тебе и уверенна, что ты лучше меня во всем разбираешься.

— Оставим пока все это, иди лучше ко мне, — Антон обнял Наташу и, притянув ее к себе, опустился вместе с ней на кровать, — ни как не могу насытиться тобой, — он убрал волосы с её лица, — ты такая красивая, Наташа и… давай просто займемся этим еще раз, тем более любовь хорошее средство от депрессии, своего рода аспирин.

Она, засмеявшись, вытянула руки, и он легко стянул с нее легкую кофточку, жадно разглядывая ее молодое крепкое тело. А она действительно лакомый кусочек, подумал про себя Раскин, жалко отдавать такую куколку старому кобелю Тэллю, ну ничего очень скоро ты вернешься ко мне, малышка. Он сжал в ладонях упругую грудь Наташи и впился в ее сочные губы. Почему бы и нет, продолжал он рассуждать мимоходом, пока она еще свеженькая, по чему бы и нет, потом, она не будет такой сладенькой, она будет похожа на красивый, но выброшенный фантик от конфетки.

— Антон, — томно прикрыв глаза, Наташа запустила пальцы в его волосы, — какой же ты… ах… Тоша, как хорошо…

Внезапно зазвонил телефон и, оторвавшись от разгоряченного тела Натальи, Антон, взял со стола мобильник.

— Да, это ты Ген, что говоришь? — он вынул из пачки сигарету и посмотрел на девушку, — а ты как думаешь… что же приходится, но мне можно и позавидовать… Да, я понимаю. Сколько? — посмотрев на Наташу, он разочарованно подмигнул ей и, пожав плечами, дал понять, что дела всегда застают его в неподходящий момент.

После недолгого разговора с Динаровым, он поцеловал Наташу и сообщил, что ему необходимо уехать.

— А ты куда? — спросила Наташа, надеясь отправиться вместе до Красноярска.

— Ну, поехали, — как-то странно быстро согласился Раскин, — а вечером… встретимся у башни с часами.

— А, во сколько?

— Приходи туда к семи, если что, я постараюсь побыстрее.

Наташу удивило то, как быстро он согласился отвезти ее в город, однако позже она поняла, что едет не одна, за ее спиной постоянно будет находиться телохранитель Антона. Он его представил, как Философа и Наташа запомнила его кривую ухмылку, потому, что больше в тот вечер она от него эмоций не наблюдала. В машине они почти не разговаривали, может потому, что впереди сидел Философ.

Глядя за окно, Наташа радовалась, что скоро будет лето. Так давно она не была в городе, и очень соскучилась по своей подруге Азизе. Там за городом, время пролетело так быстро, что она чуть было не забыла о том, что у нее совсем недавно была другая жизнь, и теперь, приближаясь к городу, на нее нахлынули приятные воспоминания, и, глядя на подернувшийся зеленью лес, Наташа видела, как на деревьях из набухших почек проклюнулись, словно птенчики из яиц, молодые листочки.

Почему-то ей так хотелось пройтись по улицам города, когда стояла такая чудесная теплынь. Солнце заливало дорогу, проносящиеся мимо автомобили, играло в еще нераспустившихся листьях деревьях, вместе с весенним ветерком на пару. Пахло весной, почками и чем-то еще таким, что невозможно передать словами, только почувствовать. Наташа улыбалась и ощущала себя такой счастливой, ей не терпелось повидать Азизу и все ей рассказать как лучшей подруге из старой жизни, с которой покончено навсегда. НАВСЕГДА.

2

Боря, я не могу понять тебя, какого черта ты не подходишь к телефону! — возмущенно проговорила его жена, влетев к нему в кабине. — Целый день звоню, что случилось?!

— Что, произошло несчастье? — как-то потусторонне спросил Журавлев, — тебе не нужно приезжать сюда по любому поводу, даже если ты не можешь дозвониться.

— Ты так спокоен?! — Борис посмотрел на нее и понял, что сейчас она заведется, и скандала ему не удастся избежать ни как, — каждый день кого-нибудь взрывают, идет… война, — она запнулась и потом более твердо добавила, — необъявленная война.

— Ирина, у меня много работы, я был занят.

— Неужели так трудно обзавестись сотовым телефоном, — казалось, она сейчас вспыхнет словно спичка, поднесенная к огню, — мне не нравиться каким ты стал, ты отдаляешься от меня и сына.

— Так, выйди из моего кабинета, — это было произнесено тихо, но грозно и Ирина немного отпрянув, свела брови, он никогда не говорил таким тоном. Что-то действительно случилось.

— Я поняла, я… я просто разнервничалась, — она не на шутку испугалась, понимая, что сейчас не лучшее время для воспитания мужа. — Дома поговорим.

— Я тебе что сказал, — начал заводится Борис, — не надо приезжать сюда и устраивать здесь истерики, если я посчитаю нужным, то объясню тебе, что к чему, нет — значит, нет. Ясно?!

Ирина вздрогнула всем телом и, фыркнув, открыла дверь.

— Ясно! — нарочито громко ответила она, не забыв, посмотрев на секретаршу, которая выглянула из-за своего компьютера.

— А ты что вылупилась? Ты там печатаешь, вот и печатай! — прикрикнув на секретаршу, Ирина почувствовала себя лучше и, не дожидаясь, что скажет на её выпад супруг, поспешила к выходу. Двери то же досталось, когда она с грохотом захлопнулась, секретарша Маша и Журавлев вздохнули спокойно.

— Может вам сварить кофе, Борис Германович, — осторожно спросила Маша.

— В самый раз, Машуля, — улыбнулся он уголком рта, но эта улыбка не понравилась девушке, она тоже видела, что не все в фирме гладко и за спиной её шефа сгущаются тучи. — Да, и накапай немного коньячка.

— Французского, Борис Германович?

— Его самого, — уже более теплее ответил Журавлев, — и себе можешь налить, бедная моя девочка, тебе — то совсем ни за что влетело.

— Ничего, — пожала плечами Маша. Ей всегда нравился Борис Германович, он был хорошим начальником. Не приставал, когда у нее было плохое настроение, и не был по ее мнению озабоченным, как предыдущие ее начальники. Конечно, иногда она была не против, заняться с ним сексом и понимала, что это тоже входит в ее работу. Она же должна была быть своего рода психоаналитиком, если у него, бедняги, такая жена — стерва. Для нее основная работа не казалась, так важна, как забота о шефе, поэтому, она ни когда с ним не спорила ни на работе, ни в постели. И видела, с легким ликованием, что ее семена дают неплохие всходы. Она не собиралась уводить его из семьи и знала, что так она лишится хорошей работы, богатого любовника и славной жизни.

— Садись, Машуля, — он пододвинул к себе стул и, взяв из ее рук подносик с коньяком и кофе, поставил его перед собой. — Эх, к черту все, поедем на недельку в Грецию, меня давно друг зовет в Салоники.

— С вами, Борис Германович, хоть куда, — сладко улыбнулась Маша, — но только вы забыли, что десятого у нас подписание контракта с немцами, — она нежно улыбнулась ему и, подавшись вперед за чашкой кофе, не забыла уловить его взгляд, блуждающий в глубоком вырезе ее блузы.

— Все из головы вылетело, черт побери, как они меня все достали, проклятые рэкетиры и зачем я только влез в долг к этому Раскину, только деньги, деньги. Всё высасывают до последнего, а у меня… сама понимаешь, тебе ли не знать, сколько сейчас навалилось на меня.

— Борис Германович, все будет хорошо, вчера я говорила с Антоном Александровичем, он обещал снизить себе проценты по вычетам за участие в доле нашей прибыли. Я думаю это более обнадеживающий вариант, вы можете обсудить проценты, и суммы перестанут быть столь астрономическими.

— Я все понимаю детка, но почему я должен платить им, они, что ли трудились, не покладая рук, когда я ставил на ноги эту компанию, как все это мерзко… что я не могу отказать им…

— Борис Германович, а почему нам не направить основную прибыль в оффшор, я знаю, что на Каймановых островах, самая успешная зона для инвестирования средств. Благодаря налоговым льготам они стали крупным международным банковским центром.

— Моё золотце, ты забыла, что они присылают к нам своего финансиста в конце каждого квартала, но твоя мысль интересна, — казалось, Журавлев немного оттаял, так как в его голосе послышалась теплая благодарность, он допил остатки коньяка и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза, — созвонись с Ивановым, что он порекомендует, пригласи его сегодня на ужин в семь вечера в ресторан на набережной.

— Я поняла, «Золотое руно»?

— Ага, — Журавлев, встрепенувшись, встал из-за стола и в упор, посмотрев на Машу, произнес, — я надеюсь, детка, что ты меня не подведешь, у тебя умная головка, и она всегда выручала меня, поэтому я тебе доверяю, но… хотя это уже не имеет значения.

Маша согласно кивнула, понимая, чего её босс всерьез опасается. Через несколько минут она уже договаривалась о встрече с Ивановым, руководителем коммерческого банка, с которым сотрудничал Борис Германович. Журавлев, немного успокоенный, занялся проверкой отчетов, которые ему предоставил его заместитель Дмитрий Воля. Борис всегда улыбался, вспоминая его фамилию. Это кличка или действительно фамилия, прямо спросил он Дмитрия в день их знакомства, на что тот предложил показать паспорт, но Журавлев, рассмеявшись, покачал головой, и пробормотал что-то типа, верю.

Его мысли вдруг вернулись к тому дню, когда он впервые увидел ту девушку, о которой ему рассказывала Елена Демьянина. Она была немного усталой, но чертовски очаровательной, от нее пахло жасмином и… Борис поймал себя на мысли, что ему нравится думать о ней и перебирать в своей памяти все то, что ощутил, когда она коснулась его руки, приветствуя их семью, звук её бархатистого нежного голоса.

Он провел рукой по волосам и содрогнулся, почувствовав влажные капли на лбу. Потом, отругав себя за безрассудные мысли, которые слишком часто стали посещать его, закурил, и совсем придя в себя, вернулся к работе. Сегодня ему предстояло обо всем договориться с Ивановым, он пододвинул к себе телефон и, набрав номер Воли, сказал, чтобы тот зашел к нему. Нужно было многое обсудить и выбрать такую тактику, чтобы в случае чего ни Раскин, ни Тэлль, ни о чем не догадались. Он вызвал Машу и велел приготовить ее чай для него и Дмитрия Анатольевича.

— Ему без сахара, — добавил Журавлев и, повесив трубку, отодвинул от себя бумаги, понимая, что все мысли его заняты предстоящим ужином с Ивановым.

3

Она чувствовала непреодолимое желание войти в дом, где её жизнь чудом висела на волоске и чуть не оборвалась. Ее ноги словно вели туда, наперекор протестам, которые кричали у нее внутри, тебе все это не нужно, увиденное тебе принесет боль, и снова начнутся поутихшие ночные кошмары, окутавшие кровавым маревом зловещий лабиринт вырастающий, словно по мановению волшебной палочки злого волшебника. Наташа подошла к подъезду своего дома и была рада, что никого не встретила из знакомых, ей не нужны были всякие расспросы и тем более жалость. Она была уверенна, что все знали о том, что происходило в злосчастной квартирке, но ни кто и пальцем не захотел пошевелить. Как же могут быть равнодушны люди, подумала она и тут же рассмеялась в голос. Смех так же резко оборвался, как и начался, Наташа заплакала и почувствовала, как слезы обожгли лицо. Как бы поступила она? Она ведь тоже же ничего бы ни сделала, если бы знала о проблемах какой-то там девчонки. Все так живут, ни кто не хочет вмешиваться в чужие дела, всем дорого собственное спокойствие. Так что же теперь винить их, если она сама такая. Наташа вытерла большими пальцами рук темные ручейки слез, которые смешались с тушью, ей не было дела до того, как она сейчас выглядит. Счастливые недавние дни словно стерлись из ее памяти, оставив место только ужасным воспоминаниям о проведенном здесь времени, когда она уже не верило в то, что сможет остаться в живых. Дверь была закрыта и Наташа знала, что будь даже она открыта, она не смогла бы войти туда и снова столкнуться с призраком своих кошмаров. Она провела рукой по обивке двери, местами потрескавшейся, из которой вылезли куски поролона. Почему все перевернулось, почему спрашивала она себя. Мама, если бы ты знала, что здесь происходит, где же ты, мамочка… Еще немного и Наташа бы сломилась и, застонав на весь подъезд, упала возле своей двери, но её привел в чувство стук входной двери подъезда.

— Наташа, — окликнул ее чужой незнакомый голос. Она прижалась к стене и замерла, словно ящерица на камнях. — У вас все в порядке? — повторил мужчина и Наташа, услышав шаги, отступила назад. Это был Философ, который остался на улице и так незаметно шел за девушкой, что та даже не заметила его.

— Вы напугали меня, — сказала она и, выпрямившись, в упор посмотрела на него. Ее руки дрожали, и Наташа ничего не могла поделать с этим. Её буквально трясло и, видя ее состояние, Философ остановился в нерешительности.

— Может, позвонить Антону Александровичу? — он протянул к ней руку, но Наташа, покачав головой, отступила назад. Почему-то она почувствовала к этому человеку недоверие, у него были не добрые холодные глаза. Он мог точно так же, как Валерка наброситься и скрутить ее без всякого сожаления.

— Лучше пойдём, — более спокойно сказала она, пытаясь унять эту предательскую дрожь, — мне не хорошо, но это пройдет.

— Может быть, вы хотели, придя сюда получить ответы на свои вопросы? — спросил он докторским тоном. — Не только преступников тянет на место преступления.

— А что вам известно, что здесь произошло? — с какой-то горькой иронией спросила Наташа Философа, на что тот, покачав головой, добавил.

— Это у вас написано на лице, хотя, что скрывать, мне кое-что известно, но совсем немного.

— И что же? — она быстро спустилась к нему и, заглянув в его, казалось, неподвижные глаза пыталась разглядеть там сочувствие и понимание, но не чего не нашла.

— Только то, что вас держали заложницей… а что было в действительности, можно только предполагать.

— Да уж, — протянула она, поворачиваясь к нему спиной, — понятно, откуда у вас это прозвище Философ.

Наташа начала спускаться вниз, Философ, улыбнувшись краем рта, последовал за ней. Ему было известно обо всем, ведь он лично участвовал в допросе Кляпина Валерки и знал все подробности тех дней, которые стали роковыми в жизни Натальи. Однако, ему ни о чем не следовало говорить, понимая это, Философ, как мог, постарался успокоить Наташу и любезно предложил, подвезти её к дому Азизы.

Наташа вдруг ощутила такую потребность в подруге, что тут же согласилась, ей не с кем было больше поделиться своим горем и радостью.

Она раскрыла сумочку и, вынув пачку сигарет, уронила ее на пол. Что со мной происходит, ужаснулась она, руки совсем не слушаются, надо отвлечься, иначе так и до психушки не далеко. Философ остановил машину и, подняв ее сумочку, протянул ей зажигалку.

— Вам нужно взять в себя в руки, все забудется, даже самое плохое.

— Тоже мне психоаналитик, — она поднесла зажигалку к сигарете и, закурив, посмотрела в окно, — поехали, Пирогова 18, корпус два.

Философ, включив поворотник, двинулся дальше и больше не проронил ни слова, чем несказанно обрадовал Наташу. Ехали они совсем немного и вскоре оказались у дома, где жили Ахмедовы. А вдруг ее нет дома, подумала Наташа, что тогда, буду ждать. Ни куда не поеду, не поговорив с Азиской.

— Я поднимусь сама, не надо ходить за мной, Антон… Александрович будет ждать меня в семь, я думаю, мы быстро доедем до башни с часами.

— Ага, — кивнул Философ, оценивающе провожая взглядом Наташу, которая не видела его пожирающего взгляда. Он был в курсе всего и знал, что Раскин приказал неотступно следовать за ней и беречь, как зеницу ока. Он вспомнил, когда увидел ее впервые, когда она еще жила своей жизнью, когда Раскин просил узнать, где живет эта красотка с пухлыми губками и такими прекрасными формами. Философ бы сам с удовольствием отделал бы ее, так она была хороша и наивна для своего возраста, несмотря на то, что имела уже кое — какой опыт, хотя разве это можно было назвать опытом. По его сведениям у нее был только единственный мужчина — друг, с которым она еще училась в школе, с кем у нее и случился небольшой роман, ни чем так и не закончившийся. Она не отшила его, но больше и не допускала в святая святых. Философ негромко хохотнул, мысли о том, как он бы смог поиметь ее, привели его в возбуждение и он, откинувшись на спинку сидения, закинул руки за голову. Немного осталось, потом, возможно и ему что-нибудь обломиться, но потом все будет не так, как если бы это было сейчас. Он сделал музыку погромче и уставился перед собой на обезьянку, которая висела на лобовом стекле, как они были похожи, ее тоже дергают за ниточки, когда хочется повертеть ее туда-сюда.

4

Азиза обняла подругу и расплакалась, вернее они обе заплакали, целуя, и обнимая друг друга.

— Разве можно так надолго пропадать?! — Азиза укоризненно посмотрела на подругу, — у тебя такие печальные глаза, а мне сказали… что с тобой все в порядке.

— Кто сказал? — с удивлением спросила Наташа.

— Не знаю, — пожала плечами Зиска, — честное слово, прошла неделя или больше, как ты пропала, потом позвонил какой-то мужчина, он сказал, чтобы тебя не искали, что с тобой произошел несчастный случай и как только тебе станет легче, ты вернёшься домой. И потом столько времени тебя не было.

— Понимаешь, — Наташа обняла подругу, — столько всего случилось, и я так хотела увидеть тебя, но была за городом. Мне было очень плохо, пока меня приводили в чувства, я… я — она, опять заплакав, закрыла лицо руками и ощутила, как снова покрылась мурашками, она не могла рассказать Азизе все, она боялась, что, вспомнив и пережив все заново, ей станет еще хуже. Воспоминания, словно острый нож, обжигающий болью, так не хотелось снова все выуживать из уголков подсознания, но она должна была все рассказать, Наташа знала, что ей необходимо было с ней поделиться.

— Дома ни кого нет, словно все испарились, — начала Зиска. — А соседи мне рассказали, кое-что.

Наташа подняла заплаканное лицо. — Сказали, что… ну может это только домыслы… что Валерку убили.

— Это было бы очень хорошо, — с нескрываемой радостью кивнула Наташа, — он заслужил, погоди, я специально приехала, чтобы тебе все рассказать, ты самый близкий мне человек, теперь у меня нет ни кого роднее, если не считать… моего спасителя.

Зиска обняла Наташу.

— Расскажешь о нем?

— Конечно.

— Дура, надо было сразу бежать ко мне, мы бы помогли тебе, ты же знаешь, как мама относится к тебе, а Нугман!

— Я не могла прийти, — Наташа почувствовала, что ее голос стал крепче, она посмотрела в карие глаза подруги и начала свой рассказ. С каждым словом — вздохом, Азиза бледнела и теперь сидела вся белая словно полотно. Полная пепельница окурков и сизый дым, повисший на кухне. Наташа больше не плакала, она может, и хотела этого, но теперь у нее не было сил, слезы словно высохли, и теперь она могла только курить одну за другой сигареты, не ощущая их вкуса и запаха запивая крепким кофе, которое сварила Зиска.

— Я вырвалась и побежала, мне было все равно куда, тогда мне хотелось только одного, как можно дальше убежать, и больше ни когда не видеть этой ухмыляющейся морды. Потом мне стало ужасно холодно, и я поняла, что лежу в снегу, полуголая, истекающая кровью. Мне стало невыносимо больно, только потом я почувствовала все раны, что были на мне, я все так ясно помню, что словно… это было вчера… Зиска, это было ужасно, но потом все кончилось и… я не знаю, что ждет меня дальше, У меня появился любимый человек, и я впервые поняла, что это значит полюбить мужчину и ощущать себя такой счастливой.

— Натка, я ничего не понимаю, откуда он появился? — Зиска прижала ладони к лицу, — ты можешь толком объяснить?

— Антон и его друг проезжали мимо и подобрали меня, вот, так все просто. А потом все как в сказке, как в кино, я до сих пор не верю, что всё это со мной. Антон увез меня в свой загородный дом, нанял сиделку, врачей и меня все это время приводили в порядок, по винтикам собирали, можно сказать. Потом… я влюбилась… это звучит теперь так просто, но тогда, я не знала, что это — благодарность за спасенную жизнь или настоящие чувства. Потом, сиделка рассказала, как у него погибла жена и что я очень похожа на нее.

— Какой кошмар! — ахнула Зиска, открывая окно, — ты не против, я проветрю, а то родаки приедут… оба на, вот это тачка, к Нугману, что ли приехали!

— Да нет, — подойдя к ней, сказала Наташа, — это… как бы сказать телохранитель что ли… мой.

— М-да, ну вы девушка, вообще, с охраной! Круто!

— Да ну его, достал меня.

— А ты как хотела, — Азиза пожала плечами, — кончай реветь, теперь-то у тебя все о кей?

— Не знаю, — Наташа, опустив глаза, запустила пальцы в длинные волосы. — Меня пугает все то, что он делает, и я догадываюсь, что Антон не простой парень.

— А ты что думала, простые парни на таких тачках не ездят и шикарные виллы не имеют. У наших пацанов, в лучшем случае, это однушка на втором этаже в грязном замыленном подъезде.

— Ты это о Сережке? — грустно улыбнулась Наташа.

— И о нем, многострадальном. Говорят, у него баба завелась…

— Заводятся тараканы, — улыбнулась Наташа, — а Серому лучше быть с другой, я ему только одни неприятности приносила.

— Вернемся к твоему Антону, чем он занимается?

— Не знаю, он мне не рассказывает, так, знаешь ли, умело уходит от вопросов, однако Валерка… я знаю, что с ним что-то случилось, хотя и не жалею его, но не хотелось бы думать, что к этому причастен Антон.

— А ты что не знаешь, что… Валерка выбросился из окна твоей квартиры.

— Что? — Наташа, все еще не веря, прижала руку ко рту. — Нет, погоди… когда?!

— Не знаю, я не следователь, но мне рассказал Сергей, все было так странно, сначала твое исчезновение, потом гибель Валерки, а твоя мать, она, говорят, вообще пропала.

— Как, — Наташа опустила глаза, — мама уехала в деревню, где жила его мать, а сначала переоформила квартиру на Валерку, не знаю, почему, и он стал полновластным владельцем квартиры. Но все это странно, и я уверенна, что это Антон так отомстил ему за меня.

— Не думаю, — покачала головой Азиза, — зная про некоторые дела моего папочки, я кое о чем подумала.

— О чем?

— Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Наташа не понимала еще, что задумала ее подруга, но потом увидела в её руках альбом с фотографиями.

— У меня есть одно предположение и если оно, верно, то ты должна обещать мне, что исполнишь мою просьбу. Ты же знаешь, плохого я тебе не желаю.

— Зиска, ты пугаешь меня, — Наташа села с ней рядом на мягкий уголок, который так уютно украшал их просторную кухню. Она раскрыла альбом, пробегая глазами по своим детским фотографиям и снимкам, где Нугман был еще маленьким мальчиком в коротких штанишках.

— Вот умора, посмотри, здесь Нугману пять лет, как он изменился с тех пор.

— Постой, — остановила ее Наташа, — это кто?

— А, это? Крестный Нугмана — дядя Боря.

— Журавлев?!

— О, в каких вы кругах общаетесь, мадам, — горько рассмеялась Азиза, — ну, значит, мои предположения верны. Не про Антона ли Раскина ты мне рассказывала?

— Ничего себе, подруга, оказывается у нас общие знакомые? — улыбнулась Наташа, но в глазах Зиски она не увидела радости, скорее всего в них был испуг.

— Это не мои знакомые, а о Раскине я вообще молчу, ты не знаешь что это за человек, а я много слышала о нем и от дяди Бори и от отца, так, между делом упоминали, как упыря, которому дань платить надо каждый квартал.

— Нет, ты, наверное, ошибаешься, Азиза, — в груди что-то больно кольнуло, — я догадывалась, но… он не такой, он любит меня.

— Если он тебя любит, то я не завидую тебе, скорее всего, использует для своих целей.

— Дура ты, Зиска, я, что, по-твоему, совсем ничего не смыслю, он такой нежный, такой…

— Давай трезво посмотрим на ситуацию, что ему могло быть нужно от тебя, не твои красивые глазки это уж точно, у него таких девок, только свистни. Можешь спросить Нугмана, он сам не раз с ним имел дело и… отец даже не знает, в чем он участвовал. Откуда я все это знаю, спросишь? Я сама чуть не влипла в историю, спасибо брату… У Раскина есть друг, близкий друг Гена Динаров.

— Он то же скажешь последняя сволочь?

— Этот Динаров знал, чья я дочь и… один раз, когда папа отказался платить, меня встретили его ребята, может быть тот, что сидит, в той самой машине то же был с ними. Они просили передать ему кое-что… там была… как я узнала позже голова нашей собаки и записка, что в следующий раз они пришлют мою голову. Отец отослал меня к родственникам в Южно-Сухокумск, где жила моя родная тётка.

..Я не помню подробностей, помню только грязный подвал, в котором я очнулась и загаженную мухами тусклую лампочку.

— Ты ни когда не рассказывала мне об этом, — с тихим ужасом пробормотала Наташа, — Зиска, неужели Антон… может быть Динаров, но только не Антон, я не могу поверить, он…

— Если бы не Нугман, я бы сдохла там, и на этом кончилась бы моя молодая жизнь, отцу пришлось заключить договор с хозяином, а Раскин его непосредственный товарищ по оружию.

— Но что мне теперь делать со всем этим, я ведь люблю его и… я не могу поверить этому, хотя тебе я верю, но… он не сделает мне ничего… я не знаю, как мне быть и что мне делать после того, что ты рассказала.

— Прости, но я не могу понять, как можно любить эту тварь, он исполнитель идей Хозяина и… он мог убить меня, не лично, такие как он, не мараются, они все делают чужими руками, только так.

Азиза с болью смотрела на подругу и Наташа ощущала кожей, что она не врет, что все это правда и тот человек, которого она так любит и в самом деле монстр. Другая половина не давала ей опомниться и нашёптывала, нашёптывала, что все совсем не так и она не такая глупая, чтобы не распознать фальшивые чувства. Его образ стоял перед ней, и в его глазах не было лжи. Не может человек с такой лаской касаться тебя и лгать, не может такой человек, спасший незнакомую девушку быть убийцей, похитителем детей. Нет, это не про него. Словно в тумане, Наташа встала из-за стола и направилась к двери.

— Наташа, прошу, не делай этого, останься у нас и мы… мы поможем тебе, — Азиза закрыла собой проход в прихожую, она не могла поверить, что после сказанного Наташа вернется к нему, к этому чудовищу.

— Я уже все решила, Зиска, прости, но я не до конца верю тебе, здесь что-то не так, ты сама многого не знаешь.

— Натка, я тебе столько рассказала и тебе мало. Эта сука, Динаров, приходил к моему отцу, принося чьи-то отрезанные пальцы, выдавая их за мои, это… предательство…

— Что делал Динаров это его дело, Антон не такой…

— Так Динаров не работает мимо своего хозяина, Наточка, умоляю, не возвращайся туда, они убьют тебя рано или поздно, такой человек как Раскин, не умеет любить, я прошу тебя…

— Нет! — закричала Наташа, — ты спятила, что ты такое говоришь, мало, что там происходит, Антон не такой, Динаров… все может быть, но только не Антон! — она оттолкнула подругу и направилась к двери.

— Погоди, — Азиза тронула её за плечо, — прости, это твое дело, но если что случится… послушай, прошу тебя, — её лицо распухло от слез, и Наташа непонимающе смотрела на подругу, которая так старалась удержать ее. — Если что, мой дом всегда открыт для тебя, будь осторожна, хотелось бы верить, что я ошибаюсь, я бы все отдала за это… Натка, — она обняла подругу и, стиснув ее в объятиях, всхлипнула, — не пропадай, звони, у меня нет подруги дороже тебя, ты мне как сестра.

Эти слова растрогали Наташу, и она почувствовала себя не хорошо, она поняла, что слишком грубо отстаивала своего Антона, она не должна была быть такой с Зиской.

— Прости меня, Зиска, я тебя очень люблю, но позволь мне поступать, как я считаю нужным.

Азиза, ничего не ответив, вытерла мокрое лицо и, открыв дверь, поцеловала Наташу.

— Может быть, должно пройти время, чтобы ты поняла кто из нас прав.

— Все может быть, — ответила Наташа и нажала на кнопку лифта.

5

Тэлль нехотя уселся на заднее сидение, у него не было ни какого желания куда-то ехать, пусть даже на ужин со своим партнером. Он сцепил на плотном животе толстые, поросшие густыми волосами, пальцы и задумчиво начал разглядывать свои ухоженные ногти и платиновый перстень, подарок сына. Вспомнив о его гибели, он немного побледнел и почувствовал, как в груди что-то защемило, он поморщился и, сняв очки, вытер покрывшееся капельками пота лицо.

— Аркадий Иосифович, куда едем? — спросил его водитель Арик, бывший его советчиком в небольших темных махинациях, а в миру Архимед Константинович Ксандопуло. Старый грек, но с еще довольно таки хорошей хваткой. Тэлль всегда мог на него положиться, а иной раз доверял больше, чем как он говорил желторотым юнцам, которые гонятся лишь за легкой наживой, словно гиены стоящие у трапезы льва.

— В «Золотое руно», Арик, заодно позвони Раскину, и сообщи, что я жду его на набережной, как договаривались.

Итак, все ниточки сходятся, ухмылялся Тэлль. Журавлев со своим замом и его строительной конторкой, как он называл компанию «Альянс строй», и его продажный банкир Иванов. А этот Раскин, молодой, но слишком резвый. Не любил его Аркадий Иосифович, можно сказать побаивался. Потому может, что Антон всегда хотел казаться его другом, но Тэлль спинным мозгом чувствовал, что Антон метит на его место, а этого ему не хотелось. Он надеялся, что его сын возьмет на себя бразды правления, однако Артур погиб или помог кто. Эта мысль не выходила у него из головы, Тэлль был уверен, что кто-то из своих приложил к этому руку. Не хотелось верить, что это Раскин, в то время он был занят другими делами. Тэлль вспомнил девушку, которая так приветливо встречала его на ужине у Антона, её невинная улыбка не выходила у него из головы. От этого приятного, будоражащего воспоминания о ней, его бросило в жар, тепло разлилось внизу живота, а вверх побежали холодные мурашки. Она стояла перед глазами, такая красивая и невинная, Тэлль облизал пересохшие губы и, вынув из внутреннего кармана фляжку с дорогим итальянским коньяком, сделал пару глотков.

Машина резво бежала по улицам города, и Тэлль, глядя перед собой, улыбался, зная, кто хозяин этого города и что он весь в его руках. От мысли, что он здесь полновластный властитель, на его щеках появился легкий румянец, он испытал такое чувство, которое ощущал две минуты назад, думая о Наташе и ощутил, что власть это как хороший секс, если она приносит тебе такое удовлетворение. Еще немного и он увидел, что они совсем рядом с рестораном, где должно было все решиться, несомненно, в его пользу. Он всегда знал, что рано или поздно лакомая добыча у него в руках. Они всегда возвращались — деньги, девочки, долги оплачивались, все возвращается на круги своя, и Тэлль был уверен в том, что все, как и вода, спешащая в океан, вернется к нему.

Через несколько минут, он увидел подъехавшую Toyota Carolina белоснежного цвета. Это был Журавлев собственной персоной, Тэлль, ухмыльнувшись, остался сидеть на своем месте, не в его правилах было первым приходить на такие встречи, где он решал, кому жить, а кому просто существовать. Он чуть приспустил стекло и, вынув дорогой портсигар, извлёк оттуда толстую сигару, совсем недавно Артур приехал из Америки и привез ему целую коллекцию дорогих Гаванских сигар. Теперь от парня осталось только воспоминание. Тэлль не был сентиментальным, но когда дело шло о его семье, он мог расплакаться как ребенок. За свою семью он стоял как настоящий «Дон», а ему нравилось все связанное с итальянской мафией, недаром с некоторыми ее членами у него уже были определенные завязки. Он гордился этими знакомствами и надеялся на более тесное сотрудничество.

Вот резво прикатил Иванов на темно-синем «Мерседесе» и, выйдя наружу, кивнул зеркальным стеклам автомобиля Тэлля. Иванов уже был на таких встречах и знал, что Аркадий Иосифович приходит в ресторан последним, когда все уже начинали нервничать, ожидая своего Хозяина. Задерживался только Раскин, но вскоре и он оказался здесь… и не один. Открыв дверь автомобиля, он помог выйти своей новой знакомой и направился в сторону входа в «Золотое руно». Тэлль опять почувствовал знакомое покалывание в пальцах и сухость во рту. Вынув из маленького бара бутылку с ледяной минеральной водой, он выпил залпом добрую ее часть и, поставив ее обратно, посмотрел на часы.

— Ну что, Арик, все здесь? — улыбнувшись, спросил Тэлль у водителя.

— Ага, Аркадий Иосифович…

— Ты видел, новую девочку Раскина?

— Нет слов…

— Согласен, — мрачно ухмыльнулся Тэлль и вынул из внутреннего кармана пиджака телефон. Дав некоторые указания, он решил подождать еще минут пятнадцать, а затем, тяжело выдохнув, сказал Архимеду, что им пора. Тот быстро выскочил из машины, и, обойдя ее, распахнул дверь, помогая выйти своему хозяину.

Швейцар почтительно поклонился перед Тэллем и когда они с Архимедом вошли в зал, двинулся за ними, закрывая дверь и вешая табличку «ЗАКРЫТО».

За столом сидели Журавлев, напряженный и нахмуренный, более спокойный его зам, Дмитрий Анатольевич Воля, с ним Тэлль мало общался и, быстрым взглядом скользнув по его бухгалтерскому лицу, посмотрел на их секретаршу. С ней, Тэлль был немного знаком, она всегда присутствовала на их редких встречах и внимала каждому его слову. Казалось, в ее хорошенькой головке засел настоящий компьютер, который обрабатывал каждое слово и даже иногда подкидывал дельные советы.

Раскин, слегка улыбнувшись, кивнул Аркадию Иосифовичу, и, посмотрев на свою спутницу, перевёл взгляд на Журавлева, который так же внимательно разглядывал Наташу.

— Что я здесь делаю? — шепнула ему Наташа, — я неуютно себя чувствую, мне как-то не по себе.

— Так нужно, — так же тихо ответил Антон, — у меня к тебе будет одно предложение и ты должна кое-что услышать… все, пока, что ни каких разговоров.

— Добрый вечер, — поприветствовал всех Тэлль, не сводя глаз с Наташи. Немного подавшись вперед, он ответил на рукопожатия поднявшихся с кресел присутствующих мужчин. — Дамы, — он поприветствовал их кивком головы, — вы как всегда неотразимы, — Маша сдержанно улыбнулась, и покосилась на незнакомку, сопровождавшую Раскина, она ей показалась не той девушкой, которая должна была присутствовать здесь. Судя по ней, у них ничего не должно быть общего с Раскиным. Это было заметно, как деланно ласково он улыбался ей и та, совершенно искренне отвечала ему. Что она вообще здесь делает, задавалась вопросом Маша, но вскоре её любопытство было удовлетворено. — Я хочу услышать ваши мнения по начавшей накаляться обстановке в нашем бизнесе.

— Хотелось бы расставить все точки над «и», — начал Журавлев, — и мне не хотелось бы, чтобы тема разговора стала достоянием чужих ушей…

— Можно прервать вашу пламенную речь, Борис Германович? — мягко прервал его Раскин, — простите, но боюсь, вас это мало касается. Свои дела я доверяю близким мне людям.

Тэлль, приподняв одну бровь, вопросительно посмотрел на Раскина, но не стал прерывать его. Журавлев переглянулся с Волей и сделал вид, что внимательно слушает Антона. Раз молчит Тэлль, значит, он так же не может что-то возразить. Ему были известны кое-какие факты, но в его словах он услышал что-то фальшивое. Только сейчас Борис понял, где видел эту девушку, эта была та самая красавица, о которой говорила ему Лена Демьянина. Все так быстро закрутилось в его голове, что он отказывался, что-либо понимать и связать происходящее сейчас, со словами Елены и её просьбе о помощи.

— …Прошу представить вам мою невесту Наталью и заодно пригласить вас всех на нашу свадьбу, которая состоится в следующую субботу.

Наташа ничего, не понимая, с изумлением посмотрела на него, а у всех присутствующих это вызвало лишь лёгкую ухмылку. И только Наташа не заметила этого, как и лжи в его глазах.

— Очень приятно, — улыбнулся Тэлль и, пожав руку Антону, взял Наташину в свою теплую влажную ладонь и поднес к губам. Девушке было не очень приятно прикосновение этого жирного борова, она догадывалась, кто он такой, еще в тот первый вечер её знакомства с «высшим светом» в доме Антона и поэтому была рада, когда он, наконец, убрал свои губы с ее запястья. Ей захотелось тотчас же вытереть руку, но она понимала, что сейчас этого делать не стоит. Журавлев как-то тревожно посмотрел на нее, и Наташа вдруг вспомнила всё то, о чем ей рассказывала Азиза, и ей стало не по себе. В какую игру они все играют, правила ей были неизвестны. В то же время она не могла понять, какую может представлять ценность для таких важных людей, которые могут купить всех и позволить себе почти все.

— С тобой все в порядке? — заботливо спросил Антон, на что Наташа пожала плечами.

— Может, было бы лучше, если бы я ушла? — тихо шепнула она ему.

— Да, теперь ты можешь посмотреть телевизор за барной стойкой или полистать журналы, пока мы окончим переговоры…

— Какие-то проблемы, Антон Александрович? — спросил Журавлев и Раскину не понравился его тон.

— Минутку, я сейчас вернусь, — он взял Наталью под руку и направился в сторону барной стойки, — там налево есть просторная гостиная, я попрошу швейцара, чтобы он все объяснил тебе. Подожди меня там, а потом мы отправимся домой, где я тебе все объясню. Вот… а это пусть пока будет у тебя, — он протянул ей маленькую коробочку, — посмотришь потом, — и коснулся губами её щеки.

Подошедший швейцар, который стоял у входа, добродушно кивнул Наташе и попросил следовать за ним, а Антон вернулся за стол, где его ждали.

— Ну, теперь, когда все в сборе, можем начать, — заговорил первым Тэлль, — нам не нужны здесь пусть и очень дорогие тебе люди, Антон, но чем меньше свидетелей, тем лучше, — он улыбнулся краешком рта и жестом попросил Архимеда приготовить бумаги.

— Я думаю, всем известна причина, по которой мы здесь собрались, — начал Раскин, при этом его глаза блеснули не добрым блеском и от этого у Журавлева по спине пробежали мурашки. «Только бы ничего не всплыло наружу, иначе нам всем придется примерять на себя, если не обувь из бетона, так саван это уж точно…»

— Борис Германович, — прервал его мысли Тэлль, — вы себя хорошо чувствуете?

— Да, просто небольшие проблемы… личное, так сказать.

— Мне бы хотелось узнать, что случилось с нашими деньгами в «Альянс-Строй». Мне принести вам соболезнования по поводу неприбыльных вложений, или снять штаны и отстегать вас. Нам стало известно о покупке вами акций «Ачинского глинозёмного комбината» без нашего ведома.

— Вам остаётся только посочувствовать мне недальновидному, — улыбнулся Журавлёв, ему стало немного спокойнее, больше всего, он переживал за то, как отреагирует Тэлль о новости, что у него счёт в банке на Каймановых островах. Он снова последовал совету Маши и остался в выигрыше. Проценты по прибыли Раскин оставил прежние. И Тэлль так снисходительно бросил:

— С каждым такое может случиться, но для вас это непростительно, столько лет в этом бизнесе и допускать такие ошибки. Но у вас есть один вариант, исправить это упущение. У меня есть заманчивое предложение, где я хотел бы видеть значительную сумму вашего капиталовложения.

Ничего себе, подумал о «снисхождении» Тэлля Журавлев, настоящие вампиры. Маша предоставила Тэллю документы, подтверждающие убыточные доходы комбината. Тут в дело вступил Воля с предложением о сотрудничестве в одной разработке.

— По информации моего человека, в Канске снова начали добывать золото…

— Что вы имеете в виду, Дмитрий Анатольевич? — немного подозрительно прищурился Тэлль.

— Сведения-то проверенные, Аркадий Иосифович, — с улыбкой сказал Воля и, отпив из своего стакана немного воды, продолжил, — у меня есть кое-какие связи с человеком из правления на прииске, их начали притеснять местные братки, грозят, если те не станут делиться, могут начаться проблемы.

— А почему они захотят делиться с нами? — несколько загадочно улыбнулся Тэлль, — мы может, по более запросим.

— Говорят влияния у вас больше, да и рано или поздно те братки будут с вами делиться, а это им совсем невыгодно встанет, вот.

— Мы подумаем над этим, а пока я хочу сказать одно, — Тэлль сделался в одно мгновение непохожим на себя, его лицо приобрело жесткое выражение, и глаза начали сверлить всех присутствующих словно два маленьких стальных буравчика. — Пока, мы можем доверять друг другу, наши дела буду приносить прибыль. Я не хочу, чтобы за моей спиной кто-то начинал мудрить. И запомните, господа, мы тут с вами не в бирюльки играем, на кону много чего поставлено и если вы хотите оставаться на прежних условиях, вам нужно свыкнуться с мыслей, что взамен на покровительство, я хочу получать хорошие дивиденды, и это куда лучше, чем играть со мной в нечестную игру. Вы понимаете меня? — он ласково посмотрел на Машу, и ей стало неуютно от его пронзительного взгляда. «Что он за человек», — в который раз задавала она себе вопрос: «И человек ли он вообще»? Ей стало странно после таких мыслей и, почувствовав себя словно в вакууме, Маша чуть было не потянулась за сигаретами в сумочку, она не должна была показывать свое состояние ни Журавлеву, ни особенно Тэллю.

«Бедная девочка, куда она попала и знает ли вообще, с кем связалась, у нее же на лице все написано, святая простота», — Маша почувствовала, как рука Бориса Германовича сжала её руку под столом и, вернувшись, словно из глубокого колодца своих мыслей, она посмотрела на него.

— В общем, я все сказал, — Тэлль подозвал официанта, — а теперь, когда все улажено, думаю, можно приступить к ужину. Антон Александрович заедет к вам завтра в три часа дня? — обратился он к Раскину и тот согласно кивнул. — Позови свою невесту, а то бедная девушка, наверняка, уже измучилась ждать.

Наташа немного скучала, но из ее головы не выходили слова Азизы. Она не хотела верить в то, что ее любимый такой страшный человек, нет, она отбросила от себя эту мысль, этого просто не может быть. Он изменится, я все сделаю для этого, разве это не про нас сказка «Красавица и чудовище», Наташа посмотрела на Антона и в какой-то момент поняла, как ее подруга была права. У него был совершенно чужой взгляд и лицо жесткое и не похожее на то, что она привыкла видеть. Она знала, что Азиза была права, она верила ей, но не хотела не могла представить свою жизнь без Антона. Куда я вернусь там, в прошлой жизни у меня ничего не осталось, я не смогу без него, думала Наташа, понимая, что не представляет своей жизни без того, чтобы утром не ощутить на себе его руки, почувствовать его дыхание…

— Замучилась совсем, — весело спросил ее Антон, прервав тем самым ее унылые мысли, — что с тобой, ты сама не своя.

— Нет, все хорошо, — отмахнулась она, — просто много всего… знаешь, мне не нравится здесь, я боюсь этих людей, особенно Тэлля, — почти шепотом добавила она. — Зачем я здесь, зачем всё так … я чувствую себя какой-то куклой… прости я не хочу ругаться…

— А мы и не станем выяснять отношения, — открой коробочку, — он с нежностью смотрел на неё, — это работа, так нужно, я тебе потом все объясню.

Наташа раскрыла коробочку и ахнула, увидев прекраснейшее кольцо, усыпанное бриллиантами.

— Нравится? — спросил Антон, видя ее восхищение.

— Думаешь это может не понравиться?! — она благодарно поцеловала его, — такая прелесть! Спасибо.

— Дай руку, надеюсь, что оно тебе впору.

Наташа надела кольцо на средний палец и поняла, что оно ей в самый раз. Камни искрились и переливались, и она не могла от них оторвать глаз.

— Теперь ты не станешь обижаться на меня? — лукаво спросил Антон, потянув ее за собой.

— Немного, но у нас еще будет время поговорить? — она прижалась к его плечу.

— У нас теперь будет даже слишком много времени на разговоры.

Наташа не заметила в глазах Раскина заговорщицкого блеска, она взяла его под руку и последовала за ним.

— Мне не терпится уехать домой, — шепнул ей Антон, — тебя ждет еще один подарок, он будет великолепно смотреться, особенно когда на тебе ничего не будет.

— Перестань, — она чуть было не залилась краской, Антон обожал, когда Наташа краснела, и в довершение всего, он похлопал ее по попе, так, что этого никто не увидел, но отчего Наташа стала пунцовая, как рак. — Антон, — она в упор посмотрела на него.

— Прости, а то я что-то совсем, как мальчик расшалился.

— Что верно, то верно, — согласилась Наташа, но поняла, что совершенно не сердится на него, все негативные мысли словно улетучились из ее головы.

Пока подавали на стол горячее, Маша отвела в сторону немного успокоенного Журавлева и сказала, что хочет уйти.

— Извини, Машуля, но такого удовольствия я тебе доставить не могу, — грустно улыбнулся Журавлев, — нас могут не правильно понять, а в чем дело, ты себя плохо чувствуешь?

— Может это бред, но… не знаю даже как сказать, вы меня сочтете ненормальной.

— Ты меня тревожишь.

— Я не шучу, Борис, — она посмотрела на него в упор, — не пойму, что происходит, но такое впечатление, что Тэлль из меня все соки вытянул… разговаривая с ним, я вдруг почувствовала головокружение, легкую эйфорию, затем тошноту и резкий упадок сил, такого со мной еще не было. — Журавлев не доверчиво покосился на Тэлля:

— Со мной такое бывало, но я это списываю на волнение, поговорим об этом позже, — он сжал ее за плечо, — чтобы ни было ты не должна уходить.

Тэлль вальяжно расхаживал по обеденному залу, поглядывая на шустрых официантов накрывающих стол. Ему было, как никогда хорошо, он всегда чувствовал страх людей общающихся с ним, и это давало ему силы. Только ему одному был известен его секрет и понимание своего превосходства над этими людишками, повергало его своего рода в упоение.

Почувствовав лёгкое дуновение чего-то чистого, словно дуновение морского бриза, Тэлль обернулся и увидел Наташу, которая зашла в зал вместе с Антоном. Она улыбалась и казалась такой счастливой, с улыбкой смотря на Раскина, это расстроило Тэлля, он понял, движение пошло не по его сценарию. Все не совсем так, как он того хотел, и это немного испортило его приподнявшееся настроение.

— Прошу к столу, — радушно улыбаясь, объявил хозяин ресторана, который решил сам, таких важных гостей пригласить к такому щедрому столу, — господа, чего еще желаете.

— Убери-ка ты этот лимонад, — Раскин протянул ему бутылку с шампанским, — давай лучше водочки.

— Сию минуту, — улыбнулся управляющий, и через несколько секунд, пожелания гостей воплотились в реальность.

Тэлль заметил, что как только она села за стол, от ее радости не осталось и следа, а когда их глаза встретились, он почувствовал, как ей стало не по себе.

К ней снова стали возвращаться грустные мысли, пропал аппетит, и снова захотелось поскорее убраться отсюда, только не видеть больше глаз Тэлля. Антон заметил эту перемену и понял что, что-то ей не давало покоя, хотя все вроде бы шло очень даже хорошо, на её руке сияло красивое кольцо с бриллиантом, и можно было уже почти поверить, что она счастлива. Однако Антон понимал, что Наташа давно перестала верить в сказки и ждала, когда же, наконец, все кончится и они вернуться домой. А может быть он зря отпустил ее на встречу с Азизой, хотя все равно она все узнала бы не от нее, так от кого-нибудь другого. Она не вникала в их деловые разговоры, но ей было не по себе от пристального взгляда секретаря Журавлева, Маши. Она словно что-то все время хотела ей сказать и, пристально посмотрев на нее, вернулась к салату из морепродуктов. Антон понимал, что зря затеял эту игру и Тэлль может заподозрить неладное, однако он ничего не мог с собой поделать и был сам не свой, не узнавая себя, он хотел чтобы весь мир знал, что Наташа его и что больше она ни кому принадлежать не будет. На мгновения он встретился взглядом с Аркадием Иосифовичем и, кивнув ему, поднял рюмку с водки за его здоровье.

— Тебе все нравится? — заботливо спросил Антон у Наташи, — попробуй салат из креветок, очень вкусно.

— Спасибо, Тоша, но я уже наелась и чувствую, что мне надо немного пройтись, если честно голова просто разламывается, столько всего за один вечер.

— Хорошо, еще немного и мы поедем домой.

— Прошу прощения, — Наташа поднялась из-за стола, она резко почувствовала слабость, ей захотелось умыться холодной водой, и она огляделась в поисках дамской комнаты.

— Иди, помоги девушке, — сказал Журавлев Маше, и та не без удовольствия направилась к Наташе, сообщив, что тоже не прочь припудрить носик.

Наташе понравилась эта высокая стройная девушка с копной рыжих вьющихся волос, у нее была безупречно белая кожа с небольшой россыпью озорных веснушек на носу, что ничуть не портило ее, а только придавало некую изюминку. Зеленая блузка шла к ее рыжим волосам, делая её похожей на ирландку, Наташа не знала, почему именно об этом подумала и, улыбнувшись, последовала за Машей.

Когда они оказались одни в просторной туалетной комнате, Наташу удивило то, как быстро исчез лоск, с ее новой знакомой уступая место навалившейся усталости.

— Вам нехорошо? — Наташа поддержала немного пошатнувшуюся Машу, — мне казалось…

— Погоди, — выдавила из себя Маша, — ты сама-то, разве ничего не почувствовала?

— В каком смысле? — непонимающе спросила Наташа, на что она ничего не ответив, подошла к окну и, распахнув его, вдохнула полной грудью свежий воздух начинающегося лета.

— Совсем еще холодно, словно еще весна, — почему-то вдруг сказала Маша. — Не нравится мне этот холод, он словно проникает в самое сердце… раньше со мной такого не было, а с тобой? — Их глаза встретились, и Наташа в них увидела что-то знакомое, не потому что она могла раньше где-то встречаться с ней, а потому, что у нее был тоскливый взгляд собаки, которая хочет на волю, но ей мешает поводок и строгий ошейник. — Можно вопрос? — Маша вынула из сумочки пачку «Virginia slim» и закурила. — На тебя здесь ни что не влияет? Может, я люблю мистику, но тут что-то не так.

Наташу удивило то, что Маша так спокойно начала говорить об этом с совершенно незнакомым человеком.

— Нет, все нормально, — попыталась улыбнуться Наташа, но у нее видимо это не совсем хорошо вышло, глядя на реакцию Маши на это подобие улыбки.

— Тебе нечего бояться, я вижу тебя насквозь, — она выпустила в потолок струйку дыма, — такое впечатление, что ты сюда попала случайно. Мой тебе совет, — она потушила недокуренную сигарету и бросила ее в унитаз, — будь осторожна.

Направившись к двери, Маша, оглянувшись, посмотрела на Наташу и, приложив палец к губам, покачала головой. Странная какая-то, — почему-то подумала Наташа, — самой не нравится все это, как-то все не так и эта девушка, наверное, права. Она посмотрела на свое отражение в зеркале и, проведя рукой по щеке, ощутила немыслимый холод, словно он шёл у нее изнутри. Что происходит, здесь что-то не так, — она закрыла глаза и повернулась к открытому окну, казалось, оттуда исходит больше тепла, чем от нее и этот ветер, смешанный с запахом воды Енисея, дарил ощущение свободы и легкости. Чьё-то дыхание у шеи вернуло ее в реальность, обернувшись, она увидела человека, который пришел вместе с Тэллем.

— А мы уже все подумали, что с вами что-то случилось, — Наташа, пошатнувшись, схватилась за край раковины.

— Простите…

— Архимед, — улыбнулся он весьма дружелюбно, беря ее ладони в свои руки.

— Да, Архимед, мне неловко, но я себя неважно чувствую, может это предложения Антона или еще что-то, простите, но я еще побуду здесь и вернусь. Скажите ему, что все в порядке.

— Все действительно в порядке? — он улыбался одними глазами, хотя лицо его оставалось неподвижным, он был невысокий, с приятным ухоженным лицом, однако Наташа не хотела, чтобы его руки прикасались к ней и, отодвинувшись от него, она отвернулась к окну. — Мы ждем вас, Наташа, — добавил он и оставил ее одну.

Ей действительно не хотелось возвращаться туда, что-то не давало ей покоя, Наташа ополоснула лицо холодной водой и, закрыв окно, собралась с силами.

В просторном зале играла приятная музыка, высокий мужчина скрипач ловко перебирал пальцами, словно лаская, гриф скрипки. Молодая женщина так же нежно водила смычком по струнам виолончели, извлекая поистине волшебные звуки. Они играли что-то из классики, и зал наполнялся каким-то сказочным духом. Наташа почувствовала себя значительно лучше и, подойдя к Антону, ласково взяла его за руку.

— О, моя девочка, ты так незаметно подкралась, все тебя потеряли, что совсем плохо?

— Нет, уже все хорошо, — совершенно искренне улыбнулась она.

— Тогда потанцуем? — предложил он, и Наташа почувствовала, как почва начала уходить из-под ног, словно все вернулось на круги своя и от плохого самочувствия не осталось и следа. Антон нежно сжимал ее талию и слегка поглаживал ее обнаженную спину. — Ты такая красивая в этом платье, я просто схожу с ума, — это было сказано почти искренне. С каждым разом Антону приходилось себя сдерживать, чтобы не поддаться влечению, которое у него снова начало просыпаться, — поверишь, нет, со мной такого давно не было, — совсем честно признался он Наташе и, коснувшись ее шеи губами, встретился взглядом с Тэллем, который не сводил глаз с выреза платья на спине девушки, которое так и выставляло напоказ ее прекрасно слаженное тело. Чем слаще плод, тем меньше сил остается, чтобы его не съесть, но я потерплю, осталось совсем немного. Антон, глядя в глаза Тэллю, еще раз поцеловал Наташу, на этот раз в плечо и, улыбаясь, подмигнул ему.

6

Машина Журавлева быстро неслась по темным улицам города, водитель спросил, куда нужно ехать и Борис быстро ответил на дачу.

— Я ужасно пьяный и дома в таком виде не появлюсь, — потом он еще что-то пробормотал и задремал.

Маша устало закрыла глаза, совсем не хотелось отпускать его от себя. Она поняла, что Борис для нее стал чем-то более важным, чем просто начальник. Их многое связывало, гораздо больше, чем Бориса и его жену, она была почти уверена в этом. Что у них общего, только сын и чувство долга. Маша посмотрела на задремавшего Журавлева, который склонил голову на ее плечо доверчиво и как-то совсем по-домашнему. К горлу подкатил комок, и Маша заплакала, почти беззвучно теплые слезы катились по щекам, и чем больше она понимала, что все-таки влюбилась в Журавлева, тем горче становилось ей.

— Машуля, — тихо позвал ее Борис, — ты что плачешь?

— Нет, — это просто дождь…

— Какой дождь, мы же в машине? — он посмотрел на нее и от его взгляда, Маша совсем расплакалась.

— Я устала и хочу домой, отвези меня домой, Боря, я не могу, что-то мне совсем хреново.

— Да ты сама на себя не похожа, — он вмиг протрезвел, — я тебя такой ни когда не видел.

— Иногда из робота я превращаюсь в человека.

Борис отвел глаза в сторону и, закусив губы, прижал ее к своей груди, бедная девочка, я полный идиот, так поступаю с ней, а она, наверняка, в глубине души ждет от меня большего. Он ласково погладил ее по волосам, чувствуя, что она успокаивается, как ребенок от его прикосновений. Он подумал почему-то о сыне Саше, и в груди что-то больно защемило. Бывают же в жизни такие идиоты, одну заставил плакать навзрыд, другая дома ждет, с досадой подумал он. А ведь Ира раньше была куда лучше Маши, просто что-то с ней случилось, и мы стали не понимать друг друга, ее интересуют только магазины и разговоры о шмотках, мне стало просто скучно с ней. Если бы только все вернулось в те времена, когда мы вместе строили наш бизнес, когда шагали рука об руку. Тогда было всё замечательно. Может, в Маше я пытаюсь найти ту самую Ирочку, которую когда-то полюбил. Журавлев ощущал себя между двух огней и то ли от этих мыслей, то ли от выпитого, голова начала просто разламываться.

— Ну что ты как? — спросил он немного успокоившуюся Машу.

— Мне кажется, я люблю тебя Журавлев, — серьезно ответила она, — но я не собираюсь женить тебя на себе, даже не рассчитывай, просто буду любить тебя тайно, и об этом будем знать только я и ты. Я ни на что не претендую…

Вместо ответа он прервал ее нежным поцелуем и почувствовал, как она вся задрожала в его объятиях. Оторвавшись от нее, Журавлев долго не отрывал глаз от Маши и потом ни слова не говоря, отвернулся к окну.

— Ты поедешь домой? — спросил он немного, как показалось Маше обиженно.

— Да, отвези меня домой, я хочу побыть одна, — сказала девушка, но он слышал в ее голосе совершенно другое, я поеду с тобой, возьми меня и никогда не отпускай, может, ему просто хотелось слышать это. — Если конечно ты просишь меня, как начальник…

— Нет, глупая, я просил тебя, как мужчина, которой ты очень нравишься. Я не потерял из-за тебя голову, но с тобой мне хорошо и спокойно, словно я дома.

— А дома, что все по-другому? — язвительно спросила она, не боясь обидеть Бориса.

— К сожалению, да, — горько констатировал он.

— Тебе очень будет плохо, если ты один поедешь на дачу? — Маша очень хотела поехать с ним, но что-то внутри нее восставало против этого, что она сама не могла понять, но всегда слушалась своего внутреннего голоса.

— Ты задаёшь провокационные вопросы, но я не буду тебя неволить, вот и мы и приехали.

— Действительно, — растерянно пробормотала Маша, — а может ты ко мне?

— Увидимся в офисе, — он ласково погладил ее по щеке, — до завтра… тебя проводить?

— Нет. Пока, — Маша поцеловала его в губы и, выйдя из машины, обернулась, помахав ему рукой.

7

В комнате было прохладно и Наташа, съежившись, прижалась к Антону, на мгновение ей показалось, что он не спит, так напряглось его тело, словно он чего-то ждал.

— Ты не спишь? — тихо спросила она, но ответа не последовало. Она приподнялась на локтях и посмотрела на Антона. В какой-то момент она чуть было не закричала, захлебнувшись воплем, его глаза были открыты, в них отражалась луна, и они были от этого такими страшными. Наташа отпрянула от него, но почувствовала, как не может пошевелиться. Он обнял ее своими холодными цепкими руками и, повернувшись, посмотрел в ее перепуганные глаза. Его губы шевелились, но девушка ничего не могла понять, это был он — человек давно не приходивший в ее сны с глазами, отражающими свет, словно налитыми ртутью. Он сжимал ее все крепче и, наконец, вырвавшись, Наташа отскочила прочь, выбежав в коридор. Она бежала и не могла понять, что происходит, сон это или явь. Впереди нее в конце коридора стояло большое зеркало, она неслась прямо на него и, с разбегу врезавшись, ощутила, как время остановило свой бег, словно в холодной мути. Наташа плыла куда-то, то ли вверх, то ли вниз, а за спиной слышала, как кто-то пытается проникнуть вслед за ней… Ударившись обо что-то мягкое, она упала на ворох из сухих листьев, в ноздри ударил запах сырости осеннего леса и легкий дымок костра…

Открыв глаза, она поняла, что все ей приснилось, и это был лишь сон. Однако с некоторых пор она стала относиться к таким снам с осторожностью, они приходили, словно предупреждая об опасности. В комнате она была одна, Антон уже давно проснулся и наверняка не стал ее будить. Наташа набросила на голое тело халат и направилась в столовую, она не заметила, что на чистых простынях несколько пожухлых травинок и мусор, все то, что можно принести на ступнях, гуляя по осеннему лесу. Если бы она это увидела, то наверняка ужаснулась.

Антон был в кабинете и с кем-то разговаривал по телефону. Дверь была чуть приоткрыта и Наташа слышала все, что он говорил:

— …Я понимаю, но… еще немного и все будет, как мы решили… ни кого я не обманываю… я пытался, но впервые ничего не могу с собой поделать, говорю честно, так как мы не просто партнеры. Да она пока не знает… не знаю, как получилось. Причем здесь ребенок, Аркадий Иосифович?.. есть думаете, разница… вы точно подумали, могут возникнуть проблемы… все, я перезвоню. — Он обернулся к вошедшей Наташе. — А проснулась?

— И давно, — она пристально посмотрела на него, — плохой сон приснился, очень плохой.

— Что опять кошмары, как раньше? — озабоченно спросил он, нежно взяв ее за руку.

Наташа высвободила руку из его теплой ладони и молча, повернувшись к окну, посмотрела в сад.

— Хочется курить, просто не выносимо…

— Что произошло, кури, если тебе так не терпится, — бросил Антон, Наташа ни когда не курила при нем.

— Мне приснился очень странный сон и в нем ты меня предал… ты хотел что-то сделать со мной и… — она поднесла сигарету к губам, — я… видела все так, словно на яву…

— Дурочка, — она притянул ее к себе, — иди ко мне, малышка.

Он взял из её рук сигарету и потушил в стеклянной пепельнице. — Что я мог с тобой сделать, только попросить заняться любовью, — его рука скользнула к ней под халат, заставляя Наташу вздрогнуть и изогнуться в сладкой истоме. Он всегда заводил ее первым прикосновением в дикое возбуждение, его рука скользила по ее телу словно змея, однако эти прикосновения приводили Наташу к неимоверному желанию, чтобы он хозяин и повелитель этих волшебных рук обладал ею прямо здесь и сейчас. Тепло разливалось по всему телу от низа живота все выше и выше, вырывая из ее рта стон, Антон накрыл ее губы своими, раздвигая их языком, проникая в нее. Наташа прижималась к нему все сильнее, обхватив бедрами, он, сбросив с нее халат, с жадностью приник к ее груди с призывно напрягшимися сосками и почувствовал, как сильно бьется ее сердце, как сбивается дыхание, что еще немного, и она раствориться в экстазе.

Еще немного и плохие воспоминания о дурном сне остались где-то позади, в голове Наташи был только розовый туман от ласк своего возлюбленного и легкий звон, словно тысячи маленьких колокольчиков.

Они лежали на мягком ковре с толстым ворсом, и казалось, комната вращается вокруг них. Постепенно сердце Наташи стало биться размеренней и тише, дыхание выровнялось. Они лежали обнаженные в лучах солнца, которое залило комнату своим светом и их замершие после занятия любовью тела выглядели так неестественно в кабинете с дубовым столом с гигантскими окнами от пола до потолка и огромной библиотекой.

Антон закрыл глаза и мысленно попытался прийти в себя, что ты творишь, ненормальный, приди в себя, это не твоя добыча НЕ ТВОЯ, Тэлль не простит тебе провала, из-за нее мы здесь, она нужна там… Впервые за свою гнусную жизнь, когда кругом была только кровь, власть и деньги, когда женщины воспринимались как объект для удовольствия, когда он шел, сея вокруг себя только зло и смерть, Антон ощутил щемящее чувство. Когда сердце вдруг начинает замирать, то вдруг опять колотиться, когда хочется ее видеть и не расставаться ни когда. Черт возьми, что я наделал? Я не смогу отдать ее Тэллю, ни за что и сегодня же я ему скажу об этом.

Наташа подняла с пола халат и, набросив его себе на плечи села в мягкое кожаное кресло.

— Пойдем, я приготовлю завтрак, — она склонила голову на бок, даже не подозревая, какая борьба, идет в голове ее любимого. Кого предать — человека ставшего ему вторым отцом или девушку, которую он полюбил по-настоящему.

Он медленно поднялся и, посмотрев на Наташу, начал собирать разбросанные вещи. Спустившись на кухню, Наташа поставила чайник и сунула в микроволновку блинчики с мясом. По комнате разлился аромат еды, Антон страшно захотел есть после секса или нервозного состояния на него всегда нападал просто дьявольский аппетит.

— Да, я тут вот что вспомнил, — он поставил чашку с чаем на стол, — мы, наконец, избавились от той жуткой квартиры.

— И? — попыталась спросить Наташа, но это вышло немного напряженно, так как у нее был набит рот вкуснейшими блинчиками.

— Я решил все сделать по-быстрому и на днях ты получишь документы на квартиру, извини, что все решил без тебя, но у меня просто очень мало времени.

— Я понимаю, ты так занят, — улыбнулась Наташа, — ну, продолжай, что там еще.

— Я решил взять тебе двухкомнатную вместо трёшки, а оставшиеся деньги положил в банк.

— Как ты все это провернул, это может быть не законно? — она свела на переносице брови.

— Да это не законно, но теперь все чин чинарём. Будем называть вещи своими именами, — Антон притянул её к себе. — Нам нужно серьёзно поговорить. В субботу у нас свадьба, ты еще не забыла.

— Что ты, — Наташа доверчиво прижалась к груди Антона, — я так счастлива!

— Послушай, — он ласково взял в ладони её лицо и серьёзно посмотрел на неё, — я тебе хочу кое в чем признаться, но боюсь что уже слишком поздно.

— О чем ты, Тоша? — она непонимающе посмотрела на него, и Антон понял, что не время сейчас раскрывать карты, он решил все повернуть немного по-другому.

— Ты нужна Тэллю, не знаю зачем, но все произошло не случайно, сначала я пытался противостоять и тебе и своим чувствам, но позже понял, что не могу тебя отдать ему.

— Как, ты собирался отдать меня Тэллю?! — её глазах наполнились слезами, — словно я какая-то вещь, игрушка?! — Наташа попыталась вырваться из его объятий, слезы брызнули из глаз, от былого счастья не осталось и следа.

— Погоди, — он терпеливо посмотрел на нее, — выслушай, а потом решай сама. Что поделать, ведь я не знал, что так все повернётся, я… был совсем другим человеком, ты изменила меня. Знаешь, как в сказке «Красавица и чудовище», поэтому, если что-то пойдет не так, тебе лучше скрыться. Я не могу тебе сейчас всего рассказать…

— Значит все мои сны это правда? — спросила Наташа дрожащим голосом, он опустил глаза и ответил, что сейчас не время говорить об этом. — Антон, я не понимаю, что происходит, то ты меня хочешь предупредить, то уходишь от вопросов, что происходит, ты пугаешь меня еще сильней.

— Если я тебе скажу, ты не поверишь мне.

— А ты попробуй, — в её голосе была злая обида. Ни слова не говоря, Антон взял её за руку и потянул за собой.

— Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Они вышли из кухни и направились к лестнице, ведущей на второй этаж, Наташа сжимала его руку, и ей казалось, что когда-то это уже было. Антон был похож на мальчишку, который, наконец, может доверить девочке свои секреты.

Они вышли в коридор, где в самом конце стояло большое зеркало в позолоченной раме. У Наташи появилось странное предчувствие, что Антон знает о том, что было сегодня ночью. Словно читая ее мысли, он повернулся к ней и сказал, чтобы не случилось, она не должна отпускать его руку, иначе можно не вернуться. Наташа не стала задавать вопросов, она почувствовала, что сейчас должно что-то произойти.

Они подошли к зеркалу и Антон, улыбнувшись, посмотрел на нее.

— Ты читала сказку о Королевстве кривых зеркал и об Алисе в стране чудес, помнишь?

— Да.

— Так вот, это не сказка, все было на самом деле, только переделано в небылицу, — он протянул руку к гладкой поверхности зеркала, и оно покрылось рябью, словно на него подул ветер, — это не просто зеркало, это дверь… — и он потянул ее за собой. Наташа, зажмурившись до боли, стиснула его пальцы. Когда она открыла глаза, то увидела, что они находятся в этой же комнате, только стоят спиной к зеркалу, и в нем нет их отражений.

— А почему мы не отражаемся, меня все это очень пугает, — пробормотала Наташа дрожащим голосом.

— Потому что в этом мире нас нет, мы здесь призраки.

— Боже мой, почему ты так долго молчал? — она попыталась вырваться.

— Не отпускай руку, — спокойно ответил Антон, — я здесь почти, что у себя дома, а ты чужая, поэтому лучше нам сейчас вернуться домой.

— Но я еще ничего не видела…

— Время здесь течет очень медленно, а по ту сторону зеркала пройдет шесть часов, пока мы тут полчасика походим. Пора возвращаться и я тебе все объясню.

Глава 4 Подмена?

От перемены мест слагаемых сумма всегда меняется

1

Антон почти все рассказал ей и не жалел о том что сделал.

— Если бы я скрыл от тебя все, то был бы тем, кто я есть. Не понимаю, за что ты меня любишь, я очень плохой человек и сделал в этой жизни мало хорошего.

— Но ведь это было? — на глазах Наташи блеснули слезы, — почему бы нам не уйти отсюда туда, где нас никто не найдет.

— Тэлль нас всегда найдет и бегство в зазеркалье для тебя будет возможным только тогда, когда меня не будет, ты сразу можешь и не заметить подмены, но как только почувствуешь что-то, не забудь посмотреть на особые приметы.

— Это о родинке в виде звездочки на бедре?

— Молодец, умная девочка, — он потрепал ее по волосам, — а сейчас я хочу поговорить с Тэллем, и может все смогу уладить.

Наташа, покачав головой, протянула к нему руки.

— Мне страшно, а вдруг ты не вернешься.

— Я вернусь в любом случае, только я ли это буду. Не скажу, что тебе все известно, иначе он просто уничтожит тебя, поэтому, когда вернусь, сделай вид, что мы ни о чем таком не говорили.

— Хорошо, но я так и не поняла, ты-то отсюда или, как и Тэлль из другой реальности? — Антон немного помедлил с ответом, но потом все-таки сдался.

— Я из другого измерения и замещаю уже не первого Антона, но поверь, все они были ничуть не лучше меня, может, быть поэтому, и заслужили каждый своё.

Антон потушил сигарету и направился к выходу.

— Я постараюсь вернуться, а ты из дома ни ногой…

— Погоди, можно еще вопрос, я не сильно задерживаю тебя? — он кивнул, и Наташа спросила, не может ли он ей объяснить кое-что, — для этого нужно вернуться в спальню.

Не говоря не слова, он быстрым шагом направился в спальню и, войдя в нее, вопросительно посмотрел на Наташу.

— Откинь покрывало, — попросила она, и когда Антон сделал это, их глазам открылась странная картина на белоснежной, простыне были грязь, сухие травинки и иголочки хвои, — это подтверждает то, что я была там, сегодня ночью в каком-то лесу. Я влетела в зеркало и упала на ворох листьев. Как ты мне это объяснишь.

— Я проснулся и понял, что напугал тебя, эта особенность может выдать нас другим, кто не из нашей реальности.

— Ртутные глаза?! — с ужасом спросила она, — а тот другой человек из другого сна, у него то же были такие страшные глаза, а у другого вообще лицо все размыто… значит это все — правда? Боже я сойду с ума.

— Я хотел остановить тебя, но ты сама смогла вернуться. Тэлль знал, что у тебя есть способность открывать двери, поэтому, он и захотел получить тебя. Дело в том, что не каждый может открыть дверь, когда захочет, есть двери, которые открываются только в определенное время, а ты можешь открывать любую.

— Но, — она с болью посмотрела на Антона, — как он узнал обо мне то, что мне стало известно только сегодня?

— Он многое знает, он единственный не имеет двойников, во всех реальностях он один и в своем мире он имел большую власть, очень большую и надо мной и над тобой.

— Мы были знакомы?! — на этот раз Антон ничего не сказал.

— Мне пора, — они обнялись, и Наташа почему-то почувствовала, что это в последний раз.

Когда она осталась одна, то почувствовала легкое недомогание, то ли от всего случившегося, то ли непонятно еще отчего. Она не могла до конца поверить в то, что ее хотели использовать, хорошо, что Антон во всем признался. Она закрыла глаза и натянула одеяло до самого подбородка, у нее было такое чувство, что стоить заснуть, и она снова побежит по замкнутому лабиринту, ей очень хотелось вновь оказать по ту сторону, это притягивало, как магнит, но одна она боялась это сделать. Стоит там побывать хоть раз и появляется непреодолимое желание оказаться там снова. Неужели такое случается, все это так странно, думала Наташа, слишком странно, посмотреть бы, что происходит в другой реальности, какая я там. Наташа не заметила, как уснула, и вновь перед ней вырос огромный лабиринт, где она могла себя чувствовать, уже как дома, однако она вновь ощутила кожей страх и ужас перед неизбежным, боль и горечь. Во сне она снова встретила Антона, он смотрел на нее и глаза у него были совершенно нормальные, а губы что-то беззвучно говорили, Наташа не могла разобрать, что он хочет сказать ей. По его щекам текли слезы, которые превращались в кровь, и заливали все его лицо. Наташа вдруг почувствовала такую пустоту, что ей захотелось кричать, плакать, но слез почему-то не было, она хотела плакать, но их просто не было, словно все высохло в ней от чего-то… Её кто-то тронул за плечо, Наташа обернулась и встретилась глазами как бы с другим Антоном, он прижал ее к груди, а потом… вонзил ей в спину нож. Потом все завертелось, паря во всем этом Наташа не чувствовала боли, перед ее глазами проносились лица всех кого она знала, любила и ненавидела…

Сначала Наташа подумала что проснулась, но позже поняла, что все еще там. В лесу было холодно, а пряный запах прелой листвы будоражил обоняние. Она поежилась и только сейчас поняла, что идет, закутавшись в покрывало. Она протерла глаза и не смогла понять, спит или нет, все настолько было реально. Стояли сумерки, и нельзя было понять, что это рассвет или закат, солнца не было видно. Повисла странная пугающая тишина, Наташа вздрогнула от хруста ветки под ногой, её не покидало ощущение, что этот мир следит за нею тысячами глаз, вдыхает ее запах и пытается прикоснуться к ней, сначала дуновением ветерка, потом вот этой сухой веткой, хруст которой напугал ее. Внезапно что-то пролетело совсем близко от нее. Наверное, птица, подумала Наташа и вновь почувствовала легкое прикосновение, когда она пригляделась, то с ужасом поняла, что около нее летает чья-то почти не видимая рука, она подавила в себе желание закричать и направилась вперед, туда, где должен был быть свет. Там где заканчивались деревья, впереди было озеро, которое вдруг окрасилось розовыми лучами восходящего солнца. Наташа увидела на берегу мужчину, который словно почувствовав ее, обернулся и, встретившись с его темными, как ночь глазами, девушка поскользнулась и полетела вниз, сдирая локти. Повиснув на покрывале, зацепившемся за корни, она услышала треск рвущейся ткани, еще немного и она сорвется, берег, который был так близко стремительно начал уходить вниз, уменьшая её шансы на спасение…

— Наташа, — тихо позвал ее Антон, — она вздрогнула и проснулась. Обнаружив, что лежит в коридоре с сжатыми в кулаках тем, что осталось от покрывала, ее ноги были в грязи и в лесном мусоре. Она поднесла к лицу руки с содранными ногтями и поняла, что это был не сон, что все было на самом деле.

— Наташа, — повторил Антон, он протянул ей руку, чтобы помочь подняться, — ты на меня так смотришь, словно я привидение.

— Мне не хорошо, у меня нехорошие предчувствия, опять нехорошие сны и ты… у тебя из глаз лилась кровь… а потом ты воткнул мне в спину нож…

— Иди сюда, — он опустился к Наташе на пол и, подхватив ее на руки, помог встать, — пойдем, я сейчас вызову врача.

— Зачем врача? — Наташа не совсем поняла его.

— Ну, посмотри, на кого ты похожа, безумные глаза и вся в грязи, ты, что не помнишь, где была? — в его голосе Наташа почувствовала чужие нотки.

— Тоша, я не знаю, где я была… я ходила во сне, мне снился очень странный сон.

Он больше ничего не сказал до самого утра, пока, наконец, она окончательно не пришла в себя.

Он все утро молчал и ничего не сообщил о своем разговоре с Тэллем, Наташа ходила вокруг да около, но Антон что-то скрывал. Наконец он сообщил, что у него срочная поездка в Ганновер.

— Завтра самолет, — немного холодно бросил он, и это насторожило Наташу, а может, Антон был прав, когда говорил ей, что его могут убить и прислать другого, а вдруг этот Антон его двойник из другого измерения, послушный приказам Тэлля. — О чем ты задумалась, малышка, он подошёл к ней сзади и запустил свои пальцы в ее волосы, эти прикосновения не могли быть фальшивыми, Наташа, успокоившись, закрыла глаза и, повернувшись к нему, подставила губы для поцелуя.

2

июль 1992

— Я слишком мало сплю, дорогая, может быть, поэтому что-то бормочу во сне, — мужчина потянул к себе женщину, которая, засмеявшись, упала рядом с ним, и крепко стиснул её в объятиях.

— Комисаров, тебе на работу пора, а мне Дашеньку в садик вести еще.

— А хочешь, Юль, я её сам сегодня отвезу, на машине с мигалкой!

— Очень смешно, — Юля погладила его по волосам, — какой ты у меня еще глупый, такой взрослый и все с мигалкой.

— Ага, и за преступниками бегаю как дурак с пистолетом.

— И без, — кивнула ему в тон жена, — пойдем, завтрак на столе или вам в постель?

— Нет, а то я совсем расслаблюсь.

— Тогда я пойду одеваться, посмотри, совсем лето уже, так хорошо на улице!

Андрей медленно поднялся с кровати, потянулся, потёр колючий подбородок и, решив, что порадует жену выбритыми щеками завтра, поплелся в ванную. Умывшись ледяной водой, он немного пришел в себя, почистил зубы, причесался. Вернувшись в спальню, быстро оделся и закинул покрывалом неубранную кровать. Из кухни доносился приятный запах яичницы с колбасой, Андрей почувствовал, что в нем начинает просыпаться аппетит и, забежав в комнату дочери, понял, что к завтраку он прибудет последним.

— А папа сегодня проспал, а папа проспал! — смеялась за столом маленькая Даша, пока мама ей заплетала волосы в тугие косички.

— Папа не проспал, он слегка задержался, — ответил ей Андрей, — а кто быстрее съест колбасу?

— Я! — вскрикнула Даша, и началось соревнование.

— Андрюша, она сейчас вся обляпается, — процедила сквозь зубы Юля, — тихо, не вертись, — добавила она дочери более строго.

— Ух, ты совсем как на работе, — улыбнулся Андрей, помнишь, как ты мне так же говорила, когда мы познакомились, и ты делала мне уколы, тихо не вертись.

— Ты помнишь? — засмеялась Юля, — сколько тогда прошло с того времени, — она заколола последнюю заколку и села напротив мужа.

Андрей Комисаров сейчас уже был старшим следователем Красноярской прокуратуры, а когда они познакомились, еще ходил оперуполномоченный убойного отдела. В то время Андрей расследовал очень сложное дело. Ему много раз угрожали, и когда при задержании преступника его ранили, и он потерял много крови, его жизнь висела на волоске. Вот тогда он и встретил Юлю, которая выходила его и была чем-то больше чем врач. Одной ночь, когда за ним пришли наемные убийцы, Андрей, спасаясь, вылез в окно и чудом спустился вниз с третьего этажа. У него был адрес, который он тайно раздобыл у медсестры соседнего отделения, и, придя к ней, в больничной одежде, он отдался в ее добрые руки.

Юля помнила, как, открыла дверь, увидела Андрея, со свежей кровью на бинтах. Он был в легких тренировочных брюках и в одном носке. В чем был в том, и пришлось убегать, объяснил он ей свой ужасно взъерошенный вид.

Сейчас они смотрели друг другу в глаза и словно все эти воспоминания пронеслись у них обоих в памяти.

— А знаешь, какой сегодня день? — спросила Юля.

— Понедельник, день тяжелый, — Андрей допил чай и, поставив чашку в раковину, сунул в рот еще один бутерброд с маслом.

— Сегодня 28 июля.

— Боже мой, — он обнял её за талию и притянул к себе. — Это же наш день, когда ты меня спасла.

— А меня, — подпрыгивала рядом Даша, — а меня кто-нибудь будет спасать?

— Конечно, — улыбнулась Юля, — у нас же такой папа!

Андрей подхватил её на руки и закружил по маленькой кухне, Юля вскрикнула и попросила поставить ее на место.

— У нас здесь не Дворец Съездов! — протестовала она.

— Откуда такие познания о монументальных зданиях?

— Мы сейчас опоздаем!

— Так поехали, я вас на машине в садик и отвезу, потом все уберешь.

В коридоре раздался звонок, Андрей, быстро подойдя к телефону, поднял трубку.

— Ага, Саша, я уже скоро, только жену с дочкой в садик подброшу. Что?! Опять? А где? Вот черт, ладно, буду как можно скорее. Пока.

— Что там у тебя сегодня? — Юля сунула ему в сумку пакет с обедом, — опять что-то случилось, судя по твоим глазам.

— Да, но сейчас нет времени, поехали, вы готовы?

— Мы всегда готовы, — улыбнулась Даша, показывая папе новые, только что выросшие впереди, два зубика.

— Ага, мы всегда, как пионеры, готовы, — немного грустно улыбнулась Юля, — погоди ключи возьму.

Высадив их возле садика, Комисаров направился в управление, где его ждал Белов. Это был его коллега — парень среднего роста, который в свои двадцать шесть повидал много и преступники его боялись и уважали.

У него были русые с рыжиной волосы, которые вечно смотрели то туда, то сюда, а ярко-голубые глаза и прямой нос, делали его похожим на жителя скандинавских стран. Белов был душой их компании, любил розыгрыши и шутки. Он весело встретил Андрея, но тут же его радость от встречи куда-то улетучилась.

— Поехали, у нас как в той картине «Опять двойка», только у нас снова труп.

— Кто на этот раз? — поинтересовавшись, Комисаров закурил.

— Похоже, здесь работает не просто серийный убийца, а целая группа, нам будет трудно…

— Что ты сразу опускаешь руки, Саша, — Комисаров бросил сигарету и вошел в холл прокуратуры. — У меня есть тут кое-что, но это потом, сначала собери ребят, где Серов?

— Сейчас едет, он как раз был на месте преступления, говорит, что не стал тебя после отпуска будоражить, приедет, расскажет.

— Так-так, а Руслан, что там же?

— Ага… здрасте, — кивнул Белов проходившей мимо, секретарше Переверзева, Раисе Михайловне и продолжил, — а начальник здесь, говорят, у него вчера был человечек из Москвы, предупредил, чтобы были все на чеку.

— В каком это смысле? — непонимающе спросил Комисаров, — я чувствую, пока был в отпуске, столько всего пропустил.

— Много нам известно простым смертным… а вот и шеф, на ловца и …

— А, Андрей Сергеевич, — Переверзев невольно прервал их диалог, — как отдохнули? Теперь с новыми силами на борьбу с преступностью.

— Всегда готов, Николай Петрович, — кивнул ему Комисаров и, протянув руку, сказал, что теперь со свежей головой приступит к работе.

— Ну, давай, Комисаров, да, Белов, что там у вас сегодня с трупом? — он нахмурил свои взлохмаченные брови и навис над Сашей, как туча, благо он был на нее похож. Такой же большой, с круглым черепом, абсолютно лишённым растительности.

— Думаю, это в ту же папку с повешенными и распоротыми.

— Да, можешь ты с утра аппетит испортить, Так, ты хочешь сказать, что почерк тот же?

— Понимаете, Николай Петрович, я бы сказал, что тут работает не один человек, а целая организованная группа.

— Ясно, — протянул Переверзев. — Работы прибавится вам, Андрей Сергеевич, увидимся после обеда, жду от вас свежей информации, да, и вы мне будете нужны по одному вопросу.

— Вас понял.

Когда приехали Серов и Руслан Бероев, Комисаров просматривал ту самую папку, где было много чего не понятного. Ритуальные убийства, которое совершал какой-то ненормальный, странные знаки оставленные преступниками и ни какой зацепки. Ни отпечатков, ни биологических следов, ни других каких либо улик. Как всегда лес или заброшенный дом, время преступления от часа. До двух ночи, жертва подвешена за ноги и выпотрошена, словно свинья.

— Сегодня у нас два трупа вместо одного, — Руслан протянул руку Комисарову, — поздравляю, веселенькое начало работы, после отпуска.

— Ладно, Руслан, мне не привыкать, — он серьезно посмотрел на своих ребят. — Теперь конкретно, что на этот раз?

— Дедушка в лесу с внучкой гулял, как вдруг почувствовал неприятный запах, исходивший, как выяснилось позже, со стороны заброшенного домика лесника. Дернуло же деда пойти посмотреть что там, — Серов нервно постукивал костяшками пальцев по столу, — я бы и сам на его месте полюбопытствовал. Мужчина и женщина, причем женщина сравнительно молодая, оба подвешены за ноги. От низа живота до шеи разрез, сделанный очень острым предметом, что-то наподобие скальпеля, внутренние органы вырваны, они так и валялись на полу, который был залит застывшей кровью, ставшей от времени черной. Сначала прибыла милиция, и они попытались снять один из трупов, но его ноги были стянуты колючей проволокой, поэтому они решили дождаться криминалистов. Мы подъехали туда уже позже, как только пришла информация из убойного отдела. Ребята, видавшие виды, стояли над всем этим бледные и, не переставая, курили, чтобы хоть как-то заглушить этот омерзительный запах разлагающейся человеческой плоти.

— Фотографии готовы? — спросил Комисаров.

— Да, Андрей Сергеевич, — кивнул Руслан, — сейчас они в морге, в смысле трупы, заключение будет готово к завтрашнему утру, а пока патологоанатом на словах все расскажет.

— Кто сегодня там? — поинтересовался Белов.

— Пруткова, — Серов посмотрел на свои дрожащие руки и, покачав головой, сказал, что такого он давно не видел, — столько крови, может потому, что их было двое?

— Ладно, Сережа, — обратился к Серову Андрей, — сегодня можешь ни куда не выезжать, а я отправлюсь в лабораторию, может у Прутковой будет хоть что-то обнадеживающее.

Комисаров сложил собранные документы в портфель и направился к выходу, обернувшись, он опять подозвал к себе Белова:

— Пока я тебя не отпущу. Поехали, у меня к тебе будет еще пара вопросов.

В машине они почти не разговаривали, Комисаров только спросил, что в конторе новенького, пока он был на отдыхе со своей семьей.

— Теперь я понимаю, почему ты уехал из города, — улыбнулся Саша.

— Мне просто необходимо было провести эти дни с Юлей и дочкой, а то я их совсем забросил.

— Ну, как в Кузьмовке, нормально отдохнули? — спросил Белов.

— Да, у Юлии там отец живет, и мы решили пожить прямо на берегу в палатке, красота, — вспоминая отдых на Подкаменной Тунгуске, улыбнулся Андрей, — как-нибудь поедем туда все вместе. Мы там отрывались по-полной, ты бы видел Дашу, это маленькая бешеная амазонка, бегала с пилой и топором, и постоянно просила маму разрешить ей заготовить дрова.

Белов рассмеялся, представив Дашеньку с топором — зрелище не для слабонервных.

— Я давно так не отдыхал, уже не помню, когда так выбирался. Юля у тебя молодец, все терпит, не смотря на нашу скотскую работу. Моя не смогла вынести эту ношу, — вздохнул Белов.

Комисаров повернул к экспертной лаборатории и, заехав в ворота, остановил машину.

— Посиди немного, покрути приемник, зайдешь минут через пятнадцать, хорошо, — попросил Андрей.

— Не вопрос, — кивнул Белов, — а то я только недавно завтракал.

3

Наташа не находила себе места, перед отъездом, ей было необходимо не только попрощаться с Азизой, но и поделиться с ней своей новой тайной. Поэтому, она решила прямо с утра ехать к ней. Наташа попросила, чтобы Антон отвез её в город или кто-то из его водителей, на что тот нехотя ответил.

— Я все понимаю, но лучше тебе туда не ездить.

— Почему, какие-то проблемы? — его отказ немного удивил Наташу.

— Да, немного, тем более по городу разгуливает маньяк, сегодня новости видела?

— Нет, — пожала плечами Наташа, — мне кажется это чушь какая-то.

— Может быть, — он как-то странно посмотрел на нее, — хорошо, ты можешь съездить, только с тобой поедет Философ.

— Черт, я его терпеть не могу, он так меня смотрит, — воспротивилась Наташа.

— А мне нравиться, когда на мою женщину смотрят мужчины, ты ведь моя, а не его, поэтому он и завидует. Запретный плод сладок.

— Все равно… не хочу я с ним ехать!

— Я сказал, поедешь, — слишком резко ответил Антон, но вовремя спохватился и, подойдя к Наташе, обнял ее, — прости, у меня кое-какие проблемы с… Тэллем.

Она подняла на него глаза.

— Ты говорил с ним? — Антон согласно кивнул, — о нас, обо всем том, что мы обсуждали тогда.

— Да и после этого у меня возникли большие проблемы, ты нужна ему и он хочет забрать тебя у меня, поэтому я не хочу тебя ни куда одну отпускать. Сегодня вечером мы улетаем в Москву, оттуда в Ганновер и там уже ему будет меньше возможности достать нас.

— Антон, — Наташа обняла его еще крепче, — я так люблю тебя, хочешь, я ни куда не поеду и весь день мы проведем вместе.

— А как же твоя подруга, может, ты ее больше не увидишь? — тихо спросил Антон.

— Ты прав, — вздохнула Наташа, — звони своему Философу, поеду с ним.

Антон, смяв пачку сигарет, бросил ее в корзинку для мусора, Наташа видела, что внутри него все так и кипит от гнева, но он, ни говоря, ни слова вышел из комнаты, оставив Наташу наедине со своими мыслями.

Все так изменилось, подумала Наташа, перевернулось с ног на голову, и что мне теперь делать. Не хочу я ни в какой Ганновер, не хочу. Но Антона одного я отпустить тоже не могу, еще босс его почему-то мною заинтересовался, но что Тэлль может сделать против моей воли, он же не Господь Бог, в самом деле.

Она быстро оделась в легкие джинсы и черную футболку с надписью на груди Calvin Kline, и, порывшись в шкафу, нашла легкие теннисные тапочки. Ей так не хотелось ехать с Философом, но раз такой оборот, то все-таки придется его терпеть. Подойдя к зеркалу, она посмотрела на себя, без косметики она была совсем еще девчонкой. Собрав волосы в хвост, Наташа нацепила на голову бейсболку, такого же цвета, что и майка и, надвинув ее пониже на лоб, осталась довольна. Скромный спортивный стиль, и ни каких декольте, иначе Философ опять начнет истекать слюной, кобель паршивый. Она представила его почему-то с вытянутым лицом, покрытым черной шерстью и с длинным вывалившимся до пола языком. Тело у него было собачье, но не от породистой псины, а какой-то дворняги с закрученным лохматым хвостом. Философ дышал часто и с тоской смотрел на Наташу. Она рассмеялась в голос, словно это было не в ее голове, а на самом деле и почувствовала себя намного лучше.

Ну что, в Ганновер, так в Ганновер, может быть там будет лучше, и не навсегда же туда. Увижу мир, ни когда не была за границей, поэтому в этом есть что-то хорошее. Наташа закрыла лицо руками и облокотилась на туалетный столик, я словно уговариваю себя. Черт побери, словно все происходящее сон, и здесь должна быть не я, а кто-то другой. Интересно, что было бы, если мать не привела тогда бы Валерку, может быть, все закрутилось по другой жизненной спирали, и я не встретила бы Антона, и все сложилось иначе. Как странно, от одного какого-то шага зависит вся твоя будущая жизнь, но как узнать, делать этот шаг или нет, знать бы наперёд все ходы конечной партии.

Еще раз, посмотрев на себя в зеркало, Наташа решительно поднялась и направилась к выходу, столкнувшись в дверях с Антоном.

— Ты едешь? — нетерпеливо спросил он.

— Конечно, видишь, оделась поскромнее.

— Когда тебя ждать? — он нежно обнял ее за талию, — не забывай, вечером в 21: 34 у нас самолет в Москву, а регистрация за час до вылета.

— Хорошо, я тебе от Азизы позвоню…

— И прошу тебя, не говори лишнего, не стоит впутывать твою подругу в наши дела, особенно, — он, немного помолчал и добавил, — особенно о твоих возможностях.

— Уж не думаешь ли ты, что я буду говорить ей о том, как прохожу сквозь зеркала и могу бродить по другим измерениям, хочешь, чтобы она меня за ненормальную посчитала.

— Это хорошо, что ты все понимаешь, надеюсь, так будет и дальше, всегда радует, когда близкий человек понимает тебя. — Он коснулся ее щеки губами и открыл входную дверь, — идем, я провожу тебя.

Машина мчалась по шоссе, и Наташу радовало, что Философ не произнес ни слова, он, молча, курил и смотрел на дорогу. Она же, тем временем, сидя на заднем сидении, думала о том, как решиться рассказать Азизе обо всем. И тут она вспомнила, о чем ей говорил Антон перед тем, как должен был состояться его разговор с Тэллем. «Я вернусь в любом случае, только не знаю, я ли это буду. Не стану говорить Тэллю, что тебе все известно, иначе он просто уничтожит нас, поэтому, когда вернусь, не задавай мне вопросов, словно ты ни о чем таком не знаешь». Черт, я совсем забыла о его предупреждении, а вдруг этот Антон уже другой и все будет идти совершенно по другому сценарию. Он может передать Тэллю мои слова и тогда мне крышка. Наташа приоткрыла окно, и резкий порыв воздуха привел ее в чувство. Она решила сегодня же проверить все приметы Антона и если что-нибудь не сойдется… что она тогда сможет сделать, голова идет кругом, вопросы-вопросы, все без ответов.

— Пирогова 18, корпус два? — внезапно спросил Философ.

— Да, — немного непонимающе ответила Наташа, — ты, что мысли читаешь?

— Нет, просто хорошая память на адреса, а вы больше ни куда не ездили, ну кроме вашего бывшего дома, — ответил он, и впервые Наташа не почувствовала к нему неприязни, может быть, тогда ей все просто показалось. Он посмотрел на Наташу в зеркало заднего вида и по её спине побежали мурашки только от одного холодного взгляда его серых глаз.

— Нужно немного шире открывать глаза и держать язык за зубами, чтобы потом не пришлось горько сожалеть, — произнес он, как обычно в своем стиле.

— Философ, а как тебя на самом деле зовут? — ее вопрос стал неожиданностью для него, он ухмыльнулся и спросил в ответ.

— Думаешь и мне не чуждо человеческое? Ошибаешься, маленькая хозяйка…

— Мы уже перешли на «ты», шофер? — теперь в его ехидной усмешке она узнала прежнего Философа.

— Ну, хорошо, Госпожа, каким будет следующий вопрос?

— А разве ты ответил на первый? — парировала Наташа.

— Если я отвечу на него, мне долго придется объяснять, а на это у меня нет ни времени, ни желания.

— А мы почти приехали, — Наташа с радостью улыбнулась выплывшему из-за поворота дому, где жила Азиза, она была в какой-то мере рада, что их разговор остался неоконченным, теперь она точно знала, что Философ не станет её союзником. Стоп, сказала она себе, ты заговорила о союзнике, ты, что решила попробовать разворошить это осиное гнездо. Нет, девочка, тебе это не под силу, эта машина смерти тебя раздавит и спасибо не скажет.

— Приехали, когда вас забрать? — Наташа посмотрела на часы и сказала, что в семь вечера будет в самый раз.

Она толкнула дверцу «Мерседеса» и вышла в залитый солнцем двор, вот знакомый подъезд, Наташа легко взбежала по ступенькам, и нажала на кнопку лифта. Она очень соскучилась по подруге и все-таки решила ей все рассказать. Позвонив в дверь, Наташа услышала шаги, когда повернулся замок, на пороге стоял Нугман.

— Привет, — улыбнулась она ему, но в его глазах было что-то не доброе, он не пригласил её, как бывало раньше с улыбкой, с шутками войти в квартиру.

— Зачем пришла? — грубовато спросил он, — Азиза не станет с тобой разговаривать.

— Нугман, что случилось, я не понимаю? — Наташе стало не по себе от его колючего взгляда, таким она его еще не видела.

— Моя сестра не будет больше с тобой общаться, мне стыдно, что я тебе мог предлагать руку и сердце.

— Что?! — она не верила своим ушам. — Что ты говоришь, Нугман.

— Закрой свой рот, если бы ты была мужчиной, я бы спустил тебя с лестницы, — он еле сдерживался, чтобы не привести свой приговор в исполнение, его сжатые кулаки побелели, а по лицу пошли красные пятна. — Лучше уйди.

— Почему ты так говоришь со мной? — Наташа чуть не плакала, — что я сделала, мы же были друзьями.

Ни слова не говоря, Нугман затащил её в квартиру и, захлопнув дверь, прижал рукой к стене, сдавив её горло.

— Как ты могла, после того, что тебе рассказала Азиза оставаться вместе с этим чудовищем, а потом и стать его невестой, знать, что его люди сделали с моей сестрой и быть с ним.

— Все не… совсем так, Нуг-нугман, отпусти меня! — прохрипела она, на что он открыл дверь и, вытолкнув ее, захлопнул перед самым ее носом.

Наташа, прижав руки к горлу, откашлялась и, покачнувшись, облокотилась о стену. Она не могла понять, почему Нугман так поступил с ней, слезы залили ее лицо, и она беззвучно плакала, медленно опустившись на ступени.

Внезапно она услышала, крики из-за двери Ахмедовых, она прислушалась и ясно услышала, как Азиза говорит своему брату, что он не имел права решать все за нее.

— Ты не знаешь Раскина, ты забыла, что именно по его приказу тебя держали, как животное в подвале, ты забыла, сколько мама пролила слез? Она знала все это и не отказалась от него, что это любовь, по-твоему. Решила жизнь свою несчастную устроить, вот что это за любовь, из-за денег эта любовь!

— Ты просто злишься, что она выбрала не тебя! — Азиза надрывалась от крика и Наташа не хотела этого слышать, она не желала, чтобы брат и сестра, прежде так дружившие, ссорились из-за нее. Она поднялась со ступеней и направилась к лифту.

— Да, злюсь потому, что она должна была выбрать меня, слышишь! — услышала Наташа крик Нугмана, и подумала, надо же, оказывается, столько лет он теплил надежду быть со мной, а теперь, теперь я для него ни кто.

— Наташа! — услышала она крик, когда уже выходила из подъезда, это кричала ее подруга. Наташа подняла заплаканное лицо и, увидев Азизу, улыбнулась, — Натка, не уходи, подожди меня!

Девушка опустилась на скамейку у подъезда, и, вынув из сумки сигареты, закурила. Слава Богу, что Зиска не отказалась от меня, а то словно я прокаженная какая-то.

Когда выбежала Азиза, то Наташа на мгновение застыла, словно не веря в ее присутствие, вскочив со скамейки, она бросилась к подруге и, обнявшись, они расплакались. Ничего лучше этих объятий сейчас, именно в эту минуту для Наташи не существовало, ей стало так тепло и в тоже время горько, что она плакала и не могла остановиться. Наконец, посмотрев друг другу в глаза, Азиза сказала, что им не следует здесь так долго стоять и реветь.

— Ты права, — все еще всхлипывая, ответила Наташа, согласившись с ней. — Пойдем на наше место, там ни кто нас не будет доставать.

Наташа вспомнила, когда они еще учились в школе, то нашли это место в доме, где жил Сергей, на чердаке, у них был даже свой собственный ключ. Наташа, Сергей и Азиза любили там собираться и делиться своими радостями и невзгодами. Сергей притащил туда старенький диван из своей комнаты, когда ему купили новый, девчонки всякую посуду, потом отец Сергея сколотил небольшой столик и весь хлам, что был не нужен в их квартирах после ремонта, вскоре очутился в этом уютном месте. Это был их второй дом, там впервые Наташа и Сережа остались вдвоём, где все и началось, а может, это было начало конца, ведь у них так ничего и не сложилось.

— Интересно, Серый водит туда своих новых подруг? — спросила Азиза и в ее голосе мелькнули ревнивые нотки, но это была ревность не к его новым увлечениям, а к старому доброму чердаку, который, никогда, не насмехаясь, молча выслушивал все их тайны, где всегда можно было найти пакетик с карамельками или домашними сухариками из ржаного хлеба.

Дом Сережи был в каких-то десяти минутах ходьбы, еще немного и девушки держась за руки, вошли в его подъезд.

— У меня такое чувство, что мы совершаем что-то запретное, — тихо произнесла Наташа, когда они вошли в подъезд, где жил Сережа.

— Потому, что нас больше не трое? — спросила Азиза, — но мы уже давно не дети.

— Но все-таки идем со своими проблемами не психоаналитику, а опять в наш маленький мир детства.

Молча, поднявшись на пятый этаж, они вскарабкались по чердачной лестнице и к своему удивлению увидели, что замка на нем не было. Люк поддался легко, и, откинув его, Наташа первая влезла внутрь, протягивая Азизе руку.

Внутри все изменилось. Здесь видимо, обосновались другие, не такие уж правильные ребята. Пепельница была полна окурков, тут и там валялись пустые бутылки, а в воздухе витал чужой запах, это был дух грязи, пота и какой-то кислятины. Девушки подошли поближе к выходу на крышу, и в лицо приятно дунул легкий июльский ветер. Они обнялись, закрыв глаза, и вспомнили все то, с чего начиналось их знакомство, которое затем переросло в крепкую дружбу.

— Не хотелось бы столкнуться с новыми хозяевами чердака, — усмехнулась Азиза.

— Ничего отобьёмся, — улыбнулась ей в ответ Наташа.

— Все так изменилось, тут, наверное, делят награбленное малолетние преступники.

— Да, черт с ними, не бери в голову, я так рада, что ты все-таки смогла вырваться и попрощаться со мной.

— Попрощаться? — непонимающе вскинула брови Азиза. Наташа вытащила из сумочки пачку сигарет.

— Покурим, как в те времена, когда это еще нельзя было делать.

— Давай, — Азиза тоже вынула сигарету из пачки и спросила:- Ты уезжаешь с ним?

— Да, — без обиняков ответила Наташа, — сегодня самолет в Москву, а оттуда в Ганновер.

— А что в такую даль?

— Не знаю, но ты была в чем-то права, Антон мне кое-что рассказал и я благодарна ему, что он мне открыл глаза, а он оказался не таким уж плохим, хотя сам сказал, что у него руки по локоть в крови и он заслуживает смерти.

— Так и сказал? — удивилась Азиза, на что Наташа, кивнув начала свой рассказ. Она не утаила ничего и просила только об одном, ни кому, ни о чем не говорить.

— Я не могла это носить в себе, и скажу тебе одну вещь, раньше я считала это сном, но теперь понимаю, что я ошибалась и это были предвестником того, что должно случиться со мной в будущем.

— Я не понимаю о чем ты, — округлила свои темные глаза Азиза, — ты хочешь сказать, что с тобой это было раньше, ты бродила во сне и проходила сквозь зеркала?!

— Не знаю, я была совсем маленькая и плохо помню… Однажды мне, приснился сон, что я вошла в зеркало, помню все обрывками. Мне не было страшно, я бродила по свежескошенной траве, а в моих волосах играло солнце, мне было так хорошо там. Однажды мама меня отругала за то, что я бегала на улице и, не помыв ноги, легла в постель…

…- Это что же такое, Наташа, вся простынь в грязи, ты, что босиком на улице бегала?!

— Мама, ты, же меня сама перед сном купала, — я тогда и представить не могла, что через много лет грязные простыни расскажут мне о многом. В тот день я вспомнила, что со мной происходило в детстве, когда Антон мне обо всем поведал. Я поняла, что те сны были проникновением в другую реальность, но я всегда возвращалась целая и невредимая, может потому, что была всего лишь еще маленьким чистым ребенком. Тогда мне этого не дано было знать.

— А зачем ты понадобилась Тэллю, мало ли таких как ты, сейчас столько экстрасенсов расплодилось, как грязи, — улыбнулась Азиза.

— Если бы это было так, я была бы счастлива, ведь я согласилась поехать только из-за того, чтобы быть по дальше отсюда. Честно признаюсь, мне становится страшно, при мысли, что Антон довёл бы начатое до конца, и я стала послушным орудием в руках Тэлля. Одна мысль меня волнует, что Антона могут убить, как его предыдущих двойников за неисполнения приказов Тэлля. Я вот что думаю, а что если мой Антон не тот, за кого себя выдает, меня очень беспокоит это. Когда мы расставались, я вспомнила о предупреждении Антона ни когда первой не начинать разговор о том, что я могу открывать двери в другие миры.

— А ты? — Азиза с напряжением слушала рассказ подруги, — неужели заговорила об этом?

— Так все вышло само собой, а потом я вспомнила о его предостережении, и мне стало… страшно, что ли, хотя, пока я не знаю чего мне бояться, одно меня пугает, вдруг со мной рядом совсем другой человек.

— А нельзя узнать это, не могут же они быть похожи друг с другом совершенно, что-то должно выдать того другого.

— Иногда мне кажется, что Антон стал другим, хотя прошло всего два дня, все настолько странно, и я себя чувствую отрезанной от мира, — Наташа опустила глаза и, бросив сигарету вниз, наблюдала, как она катится, подпрыгивая по наклонной крыше. — Я не пойму, что Нугман так взбесился…

— Да тут кое-что случилось, — Азиза присела на маленькую табуретку, — Журавлев, его крестный, недавно разговаривал с ним, и как позже выяснилось о тебе.

— Интересно, я помню его секретаря Машу, мне она понравилась, такая умная и красивая девушка, что не часто встретишь. Да, и что он про меня говорил?

— Он говорил о каком-то заговоре против тебя, что тебя хотят использовать, то есть все то, о чем я тебя предостерегала, оказалось правдой. — Азиза немного помолчала и добавила, что пора уходить, пока сюда кто-нибудь не нагрянул, — поговорим по дороге.

Осторожно спустившись, Наташа прикрыла дверцу некогда прежде их чердака и, спрыгнув вниз, поправила кепку, сползшую на глаза. Азиза грустно посмотрела вниз в пролет этажей и, облокотившись на перила, вздохнула.

— Знаешь, только сейчас начинаю понимать, как мы быстро повзрослели, все не так как прежде. Мне так жаль, что у тебя не сложилось с Сережей, прости, но…

— Но я не люблю его, Зизка, — прервала ее Наташа, — я люблю Антона и тебе нужно только пожелать мне удачи.

Азиза обняла подругу и, коснувшись ее щеки, сказала, что она всегда хотела ей лучшего.

— Я устала и уже настроилась на то, что придется уехать, эти ночные видения-прогулки выматывают меня, я стала такая раздражительная.

— Нет, Натка, ты все такая же, просто много свалилось на тебя… Слушай, — Азиза округлила глаза, — я же забыла тебе сказать, начали про Журавлева, и я сейчас только вспомнила. Ты знаешь, что Маша пропала неделю назад, а недавно ее труп нашли в каком-то заброшенном домике лесника…

— Что?! — Наташу качнуло и она, схватившись за перила, еле удержалась на ногах, — погоди-погоди, Антон мне говорил про какого-то маньяка, а я не поняла почему, он не хотел меня отпускать в город… Боже мой, я не знала об этом…

— Не знаю подробностей, но все это привело меня в шок, я хорошо знала Машу и это, это так ужасно!

Они медленно спускались по лестнице, теперь уже казалось чужого дома, именно в тот момент, когда дверь чердака захлопнулась за ними, их старый мир остался далеко позади в том самом мироздании, где находится детство и куда дорога ни кому не открывается. Они молчали, известие о гибели Маши потрясло Наташу, они были очень мало знакомы и виделись всего-то раза три, но почему-то у нее защемило сердце, и появилось такое ощущение, как будто бы Азиза не все рассказала ей. Когда их окликнул знакомый голос, девушки одновременно вздрогнули и, обернувшись, Наташа встретилась с глазами Сергея. Он стоял какой-то растерянный, слегка похудевший, светлые волосы, немного отросшие, были небрежно заброшены назад, а мальчишеские, светлые глаза смотрели с неподдельной искренностью и любовью на Наташу.

— Серый, — заговорила первой Азиза, — а мы и не думали тебя увидеть.

— Я услышал голоса в подъезде и понял, что это вы, девчонки, — он не сводил глаз с Натальи, которая продолжала молчать.

— Как твоя жизнь, жениться не собрался? — улыбнулась Азиза.

— Да, то есть… нет, — он запнулся и, приоткрыв дверь, добавил, — заходите, что мы так, словно чужие, Наташа, а ты что молчишь?

— Я не знаю даже, просто много проблем, — сухо ответила она, и ее поразило то, как она с ним говорила. Наташа сама себя потом осуждала, но не могла поступить иначе, ей не хотелось заходить к нему и болтать о всяких пустяках, чувствуя на себе его тоскливый взгляд, словно побитой собаки.

— Ну, если что… заходите, а то вы совсем про меня забыли, — он растерянно улыбнулся.

— Навряд ли, Сережа, — Наташа решила расстаться с ним по-хорошему, все-таки она уезжает надолго и не известно увидятся ли они вообще когда-нибудь. — Я сегодня улетаю в Москву, а потом в Германию, и я, наверное, Сережа, выхожу замуж.

Немного покраснев, он опустил глаза, и на его лбу появилась горизонтальная морщинка.

— Давно мы не виделись, столько всего произошло, а почему ты пропала, что-то случилось?

— Я тебе потом расскажу, — ответила за подругу Азиза, — у нее было очень много проблем.

— Не знаю, увидимся ли, — Наташа приподнялась на носки и коснулась его небритой щеки, — пока.

Сергей дотронулся рукой до щеки, там, где прикоснулись ее губы, и грустно пожелал ей счастливого пути. Он смотрел на Наташу и не мог понять, что он сделал не так, почему у них все так закончилось, ведь он так любил ее и любит до сих пор. Неужели когда человека так безоглядно любишь, это наскучивает второй половине. Сергей вернулся домой и, выйдя на кухню, посмотрел в окно, Наташа сняла с головы бейсболку и её каштановые волосы разметались по плечам, как в те прекрасные дни по подушке, когда они были вместе и весь мир, казалось, принадлежал только им. Он потянулся за сигаретами, но пачка оказалась пуста, Сергей не сводил глаз со своей любимой и, чувствуя, что на этот раз утрата безвременна, обхватил руками лицо и тихо беззвучно, как могут плакать мужчины, застонал, ощущая бесконечную пустоту в душе и словно кровоточащую рану в сердце.

4

В здании морга царила, как ни звучит это прозаично мертвая тишина. Стены, выкрашенные в бледно-зеленый цвет, довершали унылую картину запустения, как и потрескавшаяся штукатурка на потолке и тусклый свет лампочек. Запах формалина, хлора и еще каких-то непонятных фармацевтических препаратов, дополняли невеселый пейзаж, Комисаров толкнул железную дверь и вошел в зал, где ждала его Пруткова с двумя свежеиспеченными покойниками.

— Доброе утро, Лариса Михайловна, — улыбнулся он худой женщине в очках в тонкой оправе и с коротко подстриженными волосами. У нее были строгие глаза цвета крепкого чая, с сеткой морщинок, которые можно было заметить только при ярком освещении. Тонкие черты лица делали ее похожей на особу дворянских кровей, как и изящные кисти рук с длинными пальцами.

— Здравствуй, Андрюша, — она протянула ему руку, — ну и гости у меня сегодня, просто загляденье, ты же знаешь, что они уже не первые. Только по два сразу не было, это точно вас разозлить хотят.

— Что скажете? — он кивнул на трупы, накрытые простынями.

— Ну что я скажу, — она поправила очки. — Женщина, была опознана своим начальником Журавлевым еще вчера, Жукова Мария Федоровна 1963 года рождения, рост 178 сантиметров, вес восемьдесят килограмм, волосы рыжие, глаза голубые, на левой лопатке небольшая татуировка ящерицы. Убита 26 июля, смерть наступила от болевого шока и большой кровопотери.

Её нашли с диким макияжем на лице. Губы густо выкрашены в темно-лиловый цвет, глаза жирно подведены черным карандашом, грубо и не аккуратно. И в довершение этакого хевиметалского стиля, синие тени на веках. Такое впечатление, что ее намазали уже после смерти, в той же манере, что и полгода назад, когда мы нашли похожую девушку в лесу, в заповеднике на правом берегу Енисея, вблизи Красноярска.

— Да, я помню, — кивнул Комисаров.

— Смерть наступила в результате большой кровопотери, — продолжала Пруткова, — от основания шеи до лобка был сделан разрез острым предметом и им же вырезаны все внутренние органы. Судя по анализам крови, в которой обнаружен большой выброс адреналина, жертву выпотрошили, когда она еще находилась в сознании. На руках и ногах есть сильные ссадины, словно ее волокли, однако под ногтями нет ничего…

— Вообще? — непонимающе спросил Комисаров, прервав Пруткову.

— Словно она не сопротивлялась, да, и ногти подстрижены, словно кто-то хотел скрыть некие следы, и ему это удалось, — констатировала Лариса Михайловна. — На лодыжках ног характерные следы колючей проволоки и множественные кровоподтеки. На правой стороне затылка след от удара тупым предметом, повреждения не достаточно сильные, по всей вероятности, чтобы жертва на время потеряла сознание.

— Вы хотите сказать, что Жукову сначала ударили по голове, подвесили за ноги, а потом когда к ней вернулось сознание, выпотрошили, как на скотобойне?

— Именно, — кивнула Пруткова.

— Да, а одежда, должна была где-то быть…

На его слова женщина покачала головой.

— Ничего.

— М-да, — протянул Андрей, — что там с другим потерпевшим, его кто-нибудь опознал?

— К сожалению, нет, — пожала плечами Лариса Михайловна. — Это мужчина приблизительно тридцати пяти-тридцати шести лет, рост 175, телосложение среднее, на правом предплечье татуировка тигра. На лице рубленые раны, нанесенные острым предметом, не могу сразу сказать каким, похоже на… мечете или большой нож, об этом позже скажут эксперты трасологи. Поэтому личность идентифицировать затруднительно, кожа на ладонях срезана. Можно сделать слепки зубов, а так же провести анализ ДНК. Только тогда личность будет установлена. Смерть наступила от черепно-мозговой травмы не совместимой с жизнью, 26 июля, примерно в одно и то же время с Жуковой.

Андрей обошел стол, на котором лежал труп и внимательно посмотрел на его лицо, если это можно было назвать лицом.

— Думают, что мы не найдем следов? — усмехнувшись он посмотрел на Пруткову, — а вы как считаете, Лариса Михайловна?

— Не знаю, Андрей, — она закусила нижнюю губу, — эти убийства очень странные, но мне кажется, что тут работал другой человек.

— Имитатор?! — Комисаров, повернувшись на каблуках, направился к трупу женщины, — но тот оставлял в жертве свой фирменный знак, вы помните, какой?

— Первую капсулу с этими идиотскими стихами нашел Федор Иванович совершенно случайно, — Лариса Михайловна опустила глаза, — потом я еще девять обнаружила. Я долго размышляла над этим, но ответа так и не нашла.

Андрей вспомнил, как в носу у одной из прежних жертв патологоанатом нашел запечатанную гильзу, в которой обнаружили скрученный листок бумаги со стихами, написанные, как выяснилось позже, кровью жертвы.

Моя ночная гостья, в твоих глазах застыло солнце, Забытая луною тьма, восстанет из забытья, Я демон ночи, ты моя невеста, Теперь со мной навеки будешь вместе.

— Я помню, — Комисаров медленно опустился на стул, — не блещущие рифмой стихи, но фантазия у него есть.

— Я это тоже заметила, — кивнула на трупы Пруткова, — однако если это работал имитатор, вы его найдете. Ты найдешь, — улыбнулась она, — у тебя всегда получалось находить таких нелюдей.

— Но того маньяка, я так и не нашел, — горько вздохнул Комисаров, — десять трупов. Впервые я не смог раскрыть дело, хотя, все мы не идеальны, Лариса Михайловна.

— Вот отчет, Андрюша, она протянула ему папку с документами, — здесь все, если будет что-то новое, сообщу, а пока жди экспертизу криминалистов.

— А Бероев мне сказал, что будет только к утру, — удивился Комисаров такой быстроте Прутковой.

— Все основное действительно завтра, результаты анализов крови и так далее, здесь краткое освидетельствование.

Комисаров забрал документы и, попрощавшись с Прутковой, направился к выходу. В коридоре царила тишина, было как-то зябко, не смотря на теплый июльский день. Неужели от близости потустороннего мира, усмехнулся про себя Комисаров и, толкнув стеклянную дверь, вышел на улицу. В нос ударил свежий утренний воздух и легкий аромат одеколона Белова, который поджидал его у выхода.

— Ну, и где ты ходишь? — Комисаров, склонив голову на бок, вытащил изо рта Белова недокуренную сигарету, сделал пару затяжек и воткнул ее обратно.

— Ты что после морга со мной как с трупом обращаешься? — улыбнулся Саша, — у меня было одно дело.

— Надеюсь, достаточно важное, — Андрей направился в машину, — поехали, надо изучить кое какие документы, по всей видимости, тут работал имитатор. Ну, а у тебя что?

— А у меня другое мнение, — он шумно шмыгнул носом, — черт, думаю, я совсем простыл от ночных прогулок… так вот, задержался потому, что увидел Видунова, наш новый трасолог в экспертной лаборатории, молодой, но умный парень. Нашел он нашу гильзу с письмом, такое впечатление, когда снимали трупы, выпала из одного из них и закатилась в щель под скамьей, не сразу обнаружили. А он, ознакомившись с прежними делами, вернулся туда с капитаном Серовыми, и еще раз прочесал место преступления.

— Что внутри? — как-то ожидаемо спросил Комисаров, он был уверен, что работает имитатор, а подтверждение того, что это рука того самого серийного убийцы, откидывало его назад на тысячу шагов.

— Письмо, написано, по-видимому, кровью жертвы.

— Стихи? — усмехнулся Комисаров.

— Ага, — кивнул Белов, — лучше бы этот придурок книжки писал, во всяком случае, меньше было бы пострадавших. — Он закурил и, опустив глаза, сжал губы, — конечно, было бы проще ловить имитатора…

— Погоди, нужно произвести еще почерковедческую экспертизу, — Комисарову хотелось верить, что это убийство можно будет раскрыть, чем те десять висяков, похожие друг на друга.

— Сегодня к вечеру будет все сделано, — уверил его Белов, — поехали в прокуратуру, мне еще надо кое-что отдать Руслану, он как раз должен поехать в лабораторию.

— Ценные указания, личного характера? — улыбнулся Андрей, помня хорошенькую лаборантку Танечку из криминальной лаборатории.

— Да-да, только не совсем личного, а по делу, — Саша попросил остановить машину возле газетного киоска, — погоди, я сейчас.

Комисаров, не глуша двигателя, вышел из машины и, потянувшись, зевнул, с непривычки тянуло в сон и что-то тоскливо урчало в желудке, он дождался пока прибежит Белов и, взяв у него газеты, кинул их на заднее сидение.

— Пойдем, перекусим, что-то я проголодался, сколько сейчас времени?

— Да, уже час дня и не мудрено появиться зверскому аппетиту, — к радости, поддержал его Саша.

— Я когда понервничаю, у меня всегда появляется желание что-нибудь съесть, — признался Андрей.

— И не мудрено, — согласился Саша, — пойдем, я тут знаю неплохое местечко, заодно обсудим еще одну деталь этого дела. У меня появилась мысль.

— Это хорошо, — улыбнулся Андрей и они, повернув за угол дома, направились в кафе «Вареники», которое так нахваливал Белов.

Пока они сидели в ожидании заказа, Комисаров решил приступить к легкому, «женскому» по словам Белова салатику из помидор и болгарского перца.

— Ну, и что у тебя за идея? — полюбопытствовал Андрей.

— Я снова прочитал все десять его посланий, они, похоже, связанны друг с другом словно это поэма?

— Нет, о поэме я не думал, но мне тоже показалось, что каждый последующий стих, является продолжением предыдущего, — покачал головой Комисаров. — Надо будет отнестись к ним иначе, я знаю, что у маньяков особое видение всего и подчас, на происходящее надо взглянуть его глазами, чтобы понять его психологию, а значит и мотивы, тогда будет легче найти большинство ниточек и, связав их, мы выйдем на его след.

— Хорошо сказал, — Саша намазал хлеб горчицей, — вот и наши вареники.

— Послушали бы нас, — ухмыльнулся Андрей, — такие застольные разговоры.

— Что, поделаешь, — развел руками Белов, — кому-то нужно выполнять эту работу. Кто-то разгребает мусор и очищает город от него, наша работа чем-то похожа.

— Да, — кивнул Комисаров, — вареники что надо, как дома.

— А я что говорил, — промычал с полным ртом Белов, — ты, что будешь чай или кофе?

— Все равно, — Андрей с аппетитом уплетал вареники с картошкой и капустой и немного пришел в себя после того, что ему довелось увидеть в морге. — Такое впечатление, что раньше все было проще.

— Ты насчет этих убийств?

— Угу, — кивнул Андрей. Официантка принесла чай и несколько сдобных булочек, — столько времени прошло, а мы ни как не можем его поймать. Ведь были маньяки, которых так и не смогли поймать, может они стали осторожнее, как например Джек Потрошитель, он просто перестал убивать.

— Ну, это легенда и неизвестно, что было тогда, — Саша отодвинул от себя пустую тарелку, — был же такой человек, убивающий в основном проституток, но все покрыто мраком и древней тайной.

— Да брось ты, — сегодня Андрей был не настроен на шутки Белова. — У меня жена и дочка и волей неволей начинаешь думать о плохом, а ведь большинство и не догадывается, что завтра, именно они станут новой жертвой этого зверя.

— Да, — протянул Белов, — звери не убивают ради удовольствия, на это способен только царь природы — человек.

Расплатившись, они направились к выходу, Комисаров толкнул дверь и вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Интуитивно обернувшись, он встретился глазами с молодой девушкой.

— Пойдем, — потянул его Белов, и он послушно двинулся за ним, — ты что, замер как вкопанный.

— Та девушка, — Андрей еще раз оглянувшись, посмотрел в стеклянную витрину кафе, девушки уже не было, — я… ты будешь смеяться, почувствовал словно укол… она… словно заставила меня обернуться.

— Бред, ты, Андрей, просто переотдыхался, вот у тебя крыша и начинает протекать.

— Ладно, поехали, нужно застать Серова и Бероева, чтобы они все подробно рассказали.

Сев в машину, Андрей повернул ключ зажигания и, услышав, сопение и пыхтение двигателя, поморщился, что-то там неприятно постукивало и это наводило на мысль, что пора заняться машиной, однако времени сейчас катастрофически не хватало.

Та девушка, вдруг вспомнил он, совсем молодая, лет двадцати. Со странным выражением на лице, какой-то потерянности. Ее черные, как смоль волосы неаккуратно собраны в какой-то немыслимый хвост, на губе пирсинг, они, кстати, тоже какого-то черно-синего цвета. Как они себя называют, он напряг свои извилины немного расслабленные обедом, готика, что-то такое, они называют себя готами. Но почему я забиваю себе голову этой ерундой, однако девушка, словно специально отпечаталась в его памяти. У нее было грустное лицо, светлые глаза, хотя и густо подведенные черным карандашом. Стоп.

— Саша, я понял, почему обратил внимания на ту девчонку, — начал Комисаров, — Пруткова мне сказала, что на потерпевшей жертве был странный макияж. Темно лиловые с черным губы и густо намазанные веки черным карандашом и синими тенями. Если это какая-то группа приверженных такому стилю, значит нужно искать нити там.

— Это что какая-то секта? — не понял Белов.

— Не думаю, просто молодежь развлекается, что-то типа клуба по увлечениям. Любовь к смерти, вот я вспомнил, я читал об этих ребятах, которые спят в гробах и считают себя вампирами. Ты слышал об этом?

— Что-то не совсем припоминаю. Хотя я смотрел одну кассету, когда в Москве разоблачили банду сатанистов, это что-то похожее?

— Не знаю, но стоит попробовать, может здесь есть какая-то связь.

Они уже почти подъехали к прокуратуре, как им под колеса кинулся щенок. Андрей вывернул руль и ударил по тормозам. Машину занесло на бордюр и бедную собачку откинуло на тротуар.

Комисаров выругавшись, выскочил из машины, что за день сегодня, тут еще трупа собаки не хватало. Щенок, поскуливая, попытался подняться, но у него была сломана передняя лапа. От прикосновения Андрея он дернулся и мелко задрожал.

— Что же ты глупый, — он осторожно взял его на руки, — что теперь будем делать?

— Смотри, а он породистый, немецкая овчарка, — Белов открыл заднюю дверь автомобиля. — Ему нужна первая помощь.

— Я понимаю, — вздохнул Комисаров, — только куда же я его дену, поехали, — положив собаку на заднее сидение, они двинулись дальше, благо здание прокуратуры было уже рядом.

5

Было уже почти восемь часов вечера. Наташа, попрощавшись с Азизой, стояла около ее дома и, дождавшись, когда та появится в окне своей комнаты, помахала ей рукой. Зизка, когда мы теперь увидимся, подумала Наташа, надо уже домой, а то еще ни что не собрано. Она немного отошла от подъезда и увидела подъезжающий автомобиль Философа. Машина остановилась, и из открывающейся двери вышел Антон.

— Я решил сам за тобой заехать, думал, что ты еще у своей подруги, — он ласково погладил ее по волосам, — решил лично встретить тебя. Ну что, попрощались?

— Да, — вздохнула Наташа, — я буду скучать.

— Садись в машину, — он открыл дверцу и помог ей сесть на переднее сидение, — у нас мало времени.

— Я быстро все соберу.

— Дело не только в этом, — он повернул ключ в замке зажигания, — ну и в историю я влип с тобой, все слишком сложно, — он, выругавшись, прибавил газу, и машина понеслась в сторону Дивногорска. Почти всю дорогу они молчали, Антон был напряжен и все его мысли были где-то в другом месте. И уже когда они проезжали Известковый завод, Наташа не выдержала:

— Ну, что ты молчишь, как будто что-то должно случиться!

— Если мы сейчас же не уберемся из этого города — случится, — процедил сквозь зубы Антон, — приезжаем домой, собираешь самое необходимое, потом в Москве все докупим.

— Я поняла, но что происходит, ты мне можешь объяснить? — ее начала бить мелкая дрожь, не ужели дело во мне?

— Да, а как же иначе, — как-то странно усмехнулся Антон, — Cherchez la femme.

— Да ты еще французский знаешь? — в ответ хохотнула Наташа, — надо было сразу в Париж…

— К сожалению это в мои планы не входило, пока только в Ганновер, — прервал он ее.

Больше они не разговаривали, теперь и Наташе стало не по себе, в чем же она провинилась, только в том, что по какой-то странной случайности научилась попадать по ту сторону зеркала. Бред, причем полный. Все это было похоже на дурной сон. Такого не должно было со мной случиться, самое плохое должно происходить с кем-то другим, но не с нами, только не со мной, думала Наташа. Ей хотелось думать, что все образуется, потому что рядом любимый мужчина, который всегда сможет ее защитить и спасти в трудный опасный момент, который, может стать последним в ее жизни. Как же не хотелось, чтобы что-то случилось страшное, и пришел конец всему, во что она верила, чтобы ее представление о чести и достоинстве любимого единственного мужчины не разбилось и не упало к ногам осколками кривого зеркала.

Машина остановилась у ворот и они, быстро выйдя из нее, направились в дом. Внутри было все перевернуто вверх дном, словно по дому пронесся ураган. Антон вытащил из-за пояса пистолет и осторожно двинулся вперед, Наташе стало по настоящему страшно, она, побледнев, прижалась к стене и не могла пошевельнуться от охватившего ее ужаса. Вскоре Антон вернулся и тихо сказал, что в доме ни кого нет.

— Иди быстро собирай вещи, а мне нужно взять деньги из сейфа и кое-какие документы.

Наташа опрометью бросилась в свою комнату и лихорадочно начала выкидывать все из шкафа. У нее стучало сердце, а к горлу подкатил комок, и у нее было такое состояние, словно сейчас начнется война или конец света и все стало словно в замедленном кино, когда хочется быстрее все сделать, но невозможно ускорить темп этой чертовой пленки. Она вытащила из шкафа неизвестно откуда взявшуюся дорожную сумку и начала закидывать туда футболки, белье, пару джинсов, любимое маленькое черное платье, Боже мой, в этот момент она еще могла думать об этом платье для коктейлей. Туда же полетела косметичка и все, что было на туалетном столике, пара босоножек и кроссовок.

— Ты всё?! — спросил влетевший Антон.

— Не знаю, — Наташа выглядела такой растерянной, что он сам застегнул сумку и, взяв ее за руку, потащил за собой. — Антон, ты делаешь мне больно! — она расплакалась, но он еще сильнее сжал её руку, — куда мы бежим, нас ведь все равно рано или поздно найдут, — он не отвечал и только быстро двигался по направлению к лестнице, живо сбежал по ступенькам, увлекая за собой Наташу и ворвавшись в коридор, направился к выходу.

На дорожке ведущей к выходу он заметил двоих в черном и, стремительно вернувшись назад, сообщил перепуганной насмерть Наташе, что им придется выбираться через черный ход дома.

— Тихо, если что прикрывай себя своей гигантской сумкой, мне не хочется здесь оставаться!

— Мне страшно, Антон, я… я не смогу…

Он больно сжал ее руки и в упор посмотрел ей прямо в лицо.

— Ты сделаешь то, что я тебе говорю, сейчас мы выходим через черный ход, и ты бежишь к гаражу, он открыт, заводишь машину…

— Я не смогу…

— Заткнись и слушай, повернёшь ключ вправо, услышишь, как заведется двигатель, к тому времени я буду на месте. Поняла?!

— Не надо кричать на меня! — не выдержала Наташа, — мне понастоящему страшно!

Он резко ударил ее по лицу, от чего левая щека запылала огнем, Наташа прижала руки к лицу и замолчала, слезы градом катились по щекам, и Антон, выдохнув, прижал ее к себе и сжал в своих объятиях.

— Мы должны выбраться отсюда. Понимаешь? Сделай все, как я тебе сказал.

Наташа сжала в руках сумку и направилась вслед за Антоном, ее сердце разрывалось от нахлынувшего на нее ужаса и билось в истерике, рискуя лопнуть на куски.

Антон выскользнул из двери, и, оглядевшись, шепнул, что пора. Наташа побежала что есть мочи и услышала топот ног бегущих по направлению к черному ходу, потом одиночные выстрелы и стрекот коротких автоматных очередей. Она неслась, не разбирая дороги, упала и почувствовала, как рядом просвистела пуля, ей вдруг очень захотелось жить, и она рванула к гаражу, который действительно оказался, открыт, бросив сумку на заднее сидение, она вставила ключ в замок зажигания, руки тряслись, и это получилось не сразу. Машина взревела, и Наташа даже вздрогнула от неожиданности. Она увидела мелькнувшую рядом тень и со страхом подумала, а вдруг это не Антон.

В распахнувшуюся дверь влетел Антон, на его лице была гримаса боли, его ранили в плечо.

— Гони, — тихо прохрипел он, слишком тихо, как показалось Наташе.

Она всего несколько раз пробовала ездить на машине и, выжав сцепление, заставила машину рвануться вперед с пробуксовкой. Выскочив из гаража, Наташа увидела несущихся на них людей в масках, они стреляли и несколько пуль пробили лобовое стекло.

— Поворачивай направо, — Антон перезарядил пистолет, — Черт, они не дадут нам убраться из города.

— Что мы будем делать? — Наташа вся дрожала, а когда впереди показались ворот, чуть было не нажала на тормоза.

— Дави на газ! — заорал он ей прямо в ухо, — давай!

Наташа не могла уже остановиться и, утопив педаль газа до полика, увидела летящие на них ворота, которые с лязгом распахнулись, кинув машину в сторону. Выровняв руль, Наташа немного пришла в себя и, переключившись на пятую передачу, рванула вперед по шоссе в сторону Верхней Березы.

Они ехали молча, а по ее лицу градом текли слезы, Наташа впервые ехала за рулем по трассе, у нее не было водительских прав, и она только училась ездить. Теперь её словно подменили, она ехала, как будто всю жизнь провела за рулем.

— Сворачивай налево там поселок, ну что ты плачешь, дурочка, из тебя выйдет неплохой водитель.

— Мы могли разбиться, — начала, было, Наташа, сворачивая на проселочную дорогу, — это чистая случайность…

Они проехали еще немного и, как только поравнялись с большим прудом, заросшим кувшинками, Антон сказал, чтобы она остановила машину.

— Тормози же, ну, — Антон шумно выдохнул, — приехали, выходим.

— Куда мы? — Наташе сейчас больше всего на свете хотелось остаться в машине, и спокойно отдышавшись, вернуться домой, хотя где ее дом теперь, что же сейчас будет…

— Выходи, — он буквально выволок её из машины, — не бойся, пойдем, каждая минута может стать последней, ты еще не знаешь, что такое, быть жертвой Тэлля.

— Я не куда не пойду, пока ты мне ничего не объяснишь!

Он наклонился в салон и включил нейтральную передачу, затем, уперевшись ногами в землю, начал толкать автомобиль к воде.

— Да, помоги же, ты, чего стоишь! — бросил он Наташе, которая с непониманием смотрела на его действия. — Очнись, времени нет!

Она, спохватившись, бросилась ему на помощь. Машина легко покатилась, и нырнула в покрытую ряской гладь пруда, показав на прощание задний бампер, и ушла под воду.

— Что ты делаешь, как мы поедем дальше?! — всплеснула руками Наташа.

— Мы уже приехали, — спокойно ответил Антон, — иди за мной. Им буде сложнее обнаружить наш след.

— След какой? — не понимала Наташа.

— В пространстве, дура, быстро иди вперед, или ты хочешь быть с Тэллем, ты забыла то, о чем я тебе говорил?!

— Нет, — Наташа живо вспомнила, как Тэлль касался своими жирными губами ее запястья в тот вечер в «Золотом руне» и по ее телу пробежала дрожь. Она поднялась с земли и, отряхнув грязные коленки, последовала за Антоном. Шли они не долго, и он, наконец, сообщил, что они идут к порталу. Они шли вглубь леса, где становилось как-то зябко и неуютно, выступающие корни деревьев, свисающий мох, все словно не хотело пропускать ее туда. Наташа, спотыкаясь, хваталась за Антона, но он не сбавляя свой шаг, двигался вперед.

Наконец, впереди показался ветхий домик, заросший мхом, на двери висел замок, Антон отбросил его, как оказалось, он был тут только для вида. Вытащив странного вида ключ, он провел им по поверхности двери, она растаяла, словно ее и не было, и вместо нее появилась панель с кнопками, где Антон набрал какую-то цифровую комбинацию.

Они вошли, и за ними вновь появилась дверь так же быстро, как и растаяла мгновение назад.

— Добро пожаловать в мой мир, — улыбнулся Антон, и Наташе не понравилась его улыбка, в ней появилось что-то хищное, не человеческое.

— Объясни что происходит? — она старалась, чтобы ее голос был как можно спокойнее и тверже. — Я хочу знать, Антон…

— Пойдем, — он притянул ее к себе и, сжав в своих объятиях, сверкнул глазами, — как жалко, что мало времени, такие нервные потрясения пробуждают во мне безумное желание.

— Нет, Антон, — она попыталась вырваться, — я не хочу…

— У нас так мало времени, — он сунул руку к ней под футболку и больно сжал пальцами упругую грудь Наташи, — мм-м, моя девочка, — протянул он, облизывая пересохшие губы, — как только выберемся отсюда, меня уже не сможет ничего удержать.

Он потянул ее за собой в соседнюю комнату, там ничего не было кроме огромного зеркала во всю стену. Оно было не совсем, как обычное, меняло цвета, как будто чувствовало какие-то только ему известные колебания. Наташа поднесла к нему руку, и его поверхность задрожала и завибрировала под ее рукой.

— Что это? — удивленно спросила она у Антона.

— Портал, — он подошел к ней и, взяв ее за руку, поднял ее и… тут произошло невероятное, Наташа почувствовала, как пленка зеркала прорвалась и ее рука погрузилась во что-то холодное и, как ей казалось, мертвое. Она выдернула оттуда руку и, посмотрев на нее, убедилась что никаких следов нет.

— Времени нет, через полторы минуты, здесь ничего не будет, я запустил механизм самоуничтожения.

— Ты обещал все объяснить, — упрямилась Наташа, — что это за портал, что там будет со мной?! Все это похоже на страшный сон.

— А твои хождения сквозь зеркала, — ехидно улыбнулся Раскин, — ты уже забыла об этом?

— А вдруг ты не тот, за кого себя выдаёшь? — она попыталась вырваться из его цепких рук, — чем ты докажешь, что ты тот самый Антон которого я знала.

— Только у одного из нас это родимое пятно, — он отпустил ее руку и, расстегнув брюки, спустил их, показывая красное, словно отметина, в форме звезды, пятно на бедре.

— Антон, — она бросилась в его объятия, — я так боялась, я думала…

— Если ты хочешь жить, возьми меня за руку и иди со мной, нам нужно успеть…

Он не договорил, раздался щелчок и, Наташа шагнула в зеркало как делала раньше много раз, только не осознанно, за их спинами вспыхнуло пламя, но они уже были далеко — далеко за много миллионов километров от этого взрыва.

Сначала Наташа ощутила жуткий холод, словно ее обволакивала какая-то живая ледяная масса, она проникла в ее глаза, в нос, рот, заполнив всю ее этим безжизненным холодом. Все это длилось какие-то доли секунды, Наташа пришла в себя, когда ее ноги коснулись пола, холодная слизистая муть отпрянула и все встало на свои места, они стояли в том же доме, только не совсем в том же. Тут на стенах были развешаны веники, дубовые, березовые, какие-то сушеные ягоды, яблоки и грибы. Антон был бледен, как смерть и Наташа обняла его.

— Прости за мое недоверие, ведь я думала, что ты это не ты.

— Ты хоть поняла, что произошло? — он не слушал ее, — нет ничего хуже, застрять среди миров в зеркале, это ужасная смерть, если тебя не найдут.

— А что такое бывало? — спросила Наташа.

— Раньше, когда только все это начиналось, бывало очень часто, потому, мы с Тэллем находили проводников, людей таких, как ты, смотри с какой легкостью мы вошли в дверь. Есть еще такие, которые могут войти в любой портал, будь то даже осколок зеркала, но таких умельцев очень мало, нужно как-то заставить тело принять иную форму, я с такими, честно говоря, не сталкивался. Легко ходить сквозь зеркала в своей реальности, но проникать в другие миры сквозь двери могут не все, именно для этого ты и нужна Тэллю, я кое-что еще о нем слышал. Говорят многое, что например, он использует энергию людей для поднятия своей магической силы, но это наверняка все просто болтовня.

— А что дальше, куда теперь? Тут все по другому.

— Кое-что другое, но практически то же самое, за исключением того, что этим порталом не желательно пользоваться вновь.

— Почему? — Антон потянул ее за собой.

— Идем-идем, тут наша машина в целости сохранности.

Они вышли из дома, казалось, ничто не изменилось, та же поляна, только машина стояла совсем рядом и от самого домика вела легкая гравийная дорожка.

— Нельзя воспользоваться потому, что ты не знаешь, куда тебя выкинет, ведь того дома уже не существует в вашей реальности и при возвращении назад, этот дом мы должны так же уничтожить, все нужно придать огню.

— И много таких, кто проходит сквозь зеркала? — Наташа теперь хотела знать все.

— К счастью нет, — он вытащил пачку сигарет и закурил, — в нашем мире, когда все это началось, теперь царит хаос, поэтому Тэлль решил переселиться в другой мир и там зажить спокойно, но не всегда это получалось. Полиция по защите от несанкционированного проникновения в другую реальность давно охотится на нас, так называемых пиратов. Потому, что мы вмешиваемся в естественный ходи истории, но, что поделать, раз уж так легли карты.

Антон открыл дверцу автомобиля и, усадив Наташу, шмякнулся рядом. Вытянув руку из окна, он вытащил тот же пресловутый дистанционник и, нажав на кнопку, положил его в нагрудный карман.

Когда они выехали на трассу, то услышали громкий взрыв.

— Как твоя рука, — с подозрением спросила она, — я помню, тебя ранили.

— Все нормально, — усмехнулся Антон, — все это, как и все неприятности остались в другой реальности.

Как все это странно и непонятно, подумала Наташа, глядя на него.

— Нам нужно торопиться.

— А куда мы сейчас? — недоумевала Наташа.

— В Аэропорт, моя малышка, в аэропорт, — улыбнулся он.

— Может, скажешь, что и билеты есть? — Он кивнул на бардачок, Наташа открыла его и к своему удивлению обнаружила там два билета на рейс Красноярск — Москва на их имя. — Ничего себе, да, а сколько сейчас времени?

— Два часа дня.

— На билетах то же время, что было и у нас?

— Нет, кажется на четыре часа.

— Антон, это все похоже на сон, так не бывает.

— Ты еще многому будешь удивлена, очень многому, — он, улыбаясь, смотрел на нее, а машина неслась по шоссе все быстрее и быстрее.

Глава 5 Улыбка смерти

Смерть тоже может смеяться, только это не приносит радости, особенно в тот момент, когда она смеется над тобой

1

— Андрей Сергеевич, ты здесь? — постучал в дверь Комисарова, трасолог Ведунов Евгений, рыжеволосый паренек невысокого роста с россыпью веснушек на лице.

— Здесь я, заходи, — ответил Андрей голосом зайца из мультфильма «Ну, погоди».

— У меня кое-что новенькое есть для тебя.

— Давай, — пробормотал Андрей, печатая на печатной машинке отчет. Сегодня утром он съездил на место преступления и сокрушался, что его не было в тот день, когда все произошло. Он присутствовал при осмотре места происшествия тех десяти убийств и все увиденное сложил, словно пазлы в единую картину, теперь, когда новое убийство застало его в отпуске, он был немного не доволен всем этим. В кои-то веки выбрался с семьей и надо же, снова этот проклятый маньяк.

— Я принес результаты почерковедческой экспертизы.

— Садись, кофе будешь? — дружелюбно предложил Комисаров.

— Давай, а к кофе?

— Ну, ты наглый, Жека, — рассмеялся Комисаров, — там, в тумбочке были сухари. Ты давай рассказывай, что вы там нарыли.

— Короче прочитали стишки, сравнили с аналогичными, которые нашли в других трупах, угадай с трех раз, кто был прав?

— Я уже слишком устал для споров, но все-таки уверен, что работал имитатор.

— Почерк идентичен, писал один и тот же человек, ты был прав насчет того, чтобы провести почерковедческую экспертизу. Но тут еще кое-что, — Комисаров, посмотрев на парня, вопросительно поднял брови. Женя, отпив из своей чашки кофе, продолжил, — посмотри я, тут выписал все его стихи, и последние, словно не связанны с предыдущими, стиль немного другой. Я бы сказал проще. Прочитай сам.

Комисаров пробежал глазами по строчкам и сказал, что это надо будет посмотреть в спокойной обстановке.

— Сейчас нет пока времени, нужно закончить рапорт и еще кое-что.

— Первый раз было мало следов, очень мало, что не за что зацепиться, — Женя съел еще один сухарик. Комисаров внимательно посмотрел на записи трасолога и спросил.

— А что не волос, ни потожировых следов не выявлено?

— Представляешь, — начал Ведунов, — к домику лесника их принесли в бесчувственном виде. Тут работал не один человек, а целая группа. На дорожке видны следы волочения, словно потерпевших тащили в каких-то брезентовых мешках. На одном кусте мы нашли фрагменты этого мешка, потом еще в доме и все. Дорожка к дому затоптана, и ни каких ярко выраженных следов. Мы надеялись, что будут следы крови или частички кожи под ногтями жертв, но опять ничего. У девушки вообще ногти аккуратно подстрижены…

— В моем деле почему-то не все это отражено, — ухмыльнулся Комисаров.

— Не знаю, Андрей Сергеевич, это не ко мне, а к тому, кто составлял отчет, ошибочка, извиняюсь.

Женя так же сообщил о том, что все следы вели внутрь дома, но ни как не из него.

— Так все-таки были следы? — настойчиво спросил Андрей.

— Если это можно назвать следами, так, сделали несколько слепков. В доме работали в перчатках, ни одного отпечатка, только пятна засохшей крови жертв.

— Одно радует, что почерк не отличается, — улыбнулся Комисаров, — и это уже хорошо, если убийца прокололся в этом, проколется и в другом, я прочитаю эту поэму, — он мотнул головой на листок со стихами маньяка, — спасибо за информацию, если будет что новое, сообщи.

— Хорошо, там еще не готовы следы со слепков зубов и Стас хотел тебе кое-что показать.

— Вы так и будете ко мне поодиночке бегать.

— Конечно, всех нас ты разве кофе напоишь, — рассмеялся Ведунов, — ну, я пошел.

— Спасибо, — кивнул в ответ Комисаров.

Он прочитал первое из одиннадцати четверостиший стихов серийного убийцы, которые Ведунов разложил в порядке по мере обнаружения жертв.

Черна река всех человеческих страданий, Она полна пустых никчемных душ, Мне нужно положить конец терзаньям, Пробраться в эту реку словно уж.

Он понимал, что это мог написать только нормальный человек, который совершенно вменяем и понимает, что делает. Кем он себя возомнил этот урод, который решил очистить общество от скверны.

Да, первой его жертвой 14 апреля 1990 года была наркоманка Федорова Лилия Николаевна. Уроженка города Бийска, Алтайского края, 1968 года рождения работавшая и проживавшая в Красноярске с 1988 года. Андрей раскрыл дело на ее фотографии, ее нашли первой, и тогда Комисаров еще не знал, что именно она открыла список жертв серийного маньяка. Он не насиловал своих жертв, а только потрошил и наблюдал за их агонией, выбирая безлюдные тихие места, чтобы насладиться криками жертвы.

Второй в его списке 30 августа, 1990 года стала дочь одного из бизнесменов города — Сидоркина Алла Михайловна, уроженка города Абакан Красноярского края, 1970 года рождения. Очень красивая девушка, на тот момент ей было всего двадцать лет, казалось, жизнь только начинается. Студентка Московского Государственного Университета, успешная модель в городе Красноярске. Комисаров еще раз прочитал ее дело и посмотрел на фотографию, с которой улыбалась черноволосая красавица, которой досталась нелегкая участь, быть игрушкой в руках садиста. Он прочитал следующие стихи, буквы, теперь были совсем бурыми, и понял, что ответ может быть в этих стихах, что нужно еще раз всех проверить, кто был с Аллой в каких-то отношениях, теперь все нужно начинать сызнова. Андрей раньше не задумывался, что убийца невольно хочет, чтобы его нашли, поэтому и подбрасывает эти стихи — глупые головоломки. Хотя не такие уж глупые, как показалось ему сначала, это был крик души, которая казалось жила отдельно от своего хозяина и не совсем хотела потакать его извращенным понятиям о справедливости. Он стал судьей для этих несчастных.

Была ты слишком гордой, а гордыня, Тебе совсем сегодня не к лицу, Перед расплатой, ты как жалкая богиня, Но ты пришла к последнему концу.

Это дело к нему попало не сразу, может быть поэтому, Андрей не сразу вник в суть всего происходящего. Ты должен был сразу все понять, у тебя жена и дочь и ни кто не гарантирует их безопасность, даже ты, ругал он сам себя. Нужно начать все сначала и не важно, что все началось в девяностом году, если я не пойму мотивы маньяка, то не смогу, просто не сумею его вычислить и поймать.

Конечно, его жертвы в основном были наркоманками или проститутками, но не его право было судить, кому жить на этом свете, а кому умирать. Меленкова Оксана Дмитриевна была третьей в его кровавом списке, уроженка города Красноярск, 1969 года рождения, она танцевала стриптиз в одном из ресторанов города, но во всем остальном была порядочной девушкой, так, по словам её подруг, она зарабатывала на учебу. Такая невинная овечка. Комисаров посмотрел на ее фотографию, невинности было мало в ее карих с искоркой глазах и полураскрытые губы обещающе улыбались. Ее нашел в заповеднике Столбы в своей сторожке лесник, утром 7-го октября 1990 года. Убийца знал, что егерь будет только утром, он уехал на два дня в город и поэтому дом был в распоряжении маньяка.

   А у тебя глаза чернее ночи,    Но так гнила, болезненна душа,    Я не могу сдержать, нет мочи,    Ты третья  ко мне пришла.

Все жертвы были чем-то похожи, и Андрей был уверен, что их что-то связывало. Некоторые, как ни странно, были знакомы, однако ни кто и ничего подозрительного о них сказать не мог. На месте преступления, как всегда ни каких отпечатков, ни каких следов убийцы. Он притаскивал их бесчувственными на эшафот и там вершил свой суд. Все было сделано с одинаковой точностью, только в последний раз, он отступил от своего стиля, хотя может быть это был действительно имитатор. Жертва всегда была раздета, ее ноги и руки стянуты колючей проволокой. Он обладал не дюжей силой, так как работа которую он проделывал, требовала хорошей физической подготовки. Проволока в ход шла уже на месте, так как по следам волочения этого нельзя было сказать. Все жертвы были просто накачены психоделиками, мескалином или псилоцибином.

 Сегодня наступает жатва,  И все колосья под серпом падут,  Сегодня обещаю, будет жарко,  Меня же снова не найдут.

В четвертом четверостишье ясно, что маньяк уверен в своей неуловимости и безнаказанности. 8 декабря, 1990 года, его жертвой стал студент Красноярского Университета Желебин Марк Андреевич, уроженец города Красноярск 1966 года рождения. Обычный студент, учившийся на химическом факультете. Чем он не понравился убийце, Андрей понять не мог, хотя может, Желебин был связан с изготовлением наркотических или взрывчатых веществ. Нужно более досконально узнать, какие пороки могли быть у всех жертв, и что их связывало.

    Зачем  ты просишь о пощаде,     Как ты жила, гниющий плод,      Все, отравляя своим ядом,      Остановила жизни ход.

Пятая жертва проститутка — Алешина Юлия Сергеевна 1962 года рождения, уроженка города Минусинска Красноярского края. Была убита 2 февраля 1991 года. Она была больна СПИДом и, зная об этом, продолжала заниматься своим ремеслом, заразив двадцать восемь человек намеренно. Согласно 122 ст. пункт 3, ей могло светить до восьми лет, за умышленное заражение двух и более лиц, так что эта жертва была с первого взгляда убийцы порочна.

13 марта 1991 года маньяк снова вышел на звериную тропу на этот раз в его руки попался Николаев Антон Викторович 1972 года рождения, уроженец города Красноярска, студент техникума, будущий программист, который с компьютером был на «ты».

 Ты очень многого хотел,  Но слишком легкий путь избрал,  Его пройти ты не сумел,  Теперь ты понял суть, ты знал?

Его обнаружили повещенным на дереве, возле села Ванавары, аккурат на берегу Подкаменной Тунгуски. Да, подумал Комисаров, как в том месте, где в 1908 году упал метеорит, интересно связанно ли это. Но потом, он отбросил от себя эти мысли, и решил немного прогуляться. Взглянув на часы, он понял, что сидит над этими шестью стихами добрых полтора часа.

На улице солнце палило нещадно, погода стояла замечательная. Комисаров, закрыв кабинет, вышел в коридор и, столкнувшись с высоким незнакомым мужчиной, удивленно посмотрел ему в след, тот двигался к кабинету Переверзева. Его походка только казалась уверенной, на самом деле мужчина был очень расстроен, его опущенные плечи, и голова немного втянутая в них говорили, что он очень озабочен.

— Андрей Сергеевич, — позвал его Серов, — в лесопарке возле Псковской церкви обнаружен труп. Я хотел бы, чтобы ты поехал со мной.

— Поедем, я тем более хотел немного пройтись, голова трещит, — поморщился Комисаров.

— Не легко после отпуска втягиваться в работу? — сочувственно улыбнулся Сергей, — я хотел бы кое о чем поговорить по дороге, поэтому и зову тебя с собой.

— А я думал, ты сам не справишься, — подмигнул ему Андрей, — едем, мне как раз в экспертную лабораторию надо, я тут стихи читал.

— Чьи? — серьезно спросил Серов, — я не знал, что ты поэзией увлекаешься.

Комисаров, закурив, рассмеялся и объяснил ему о каких стихах идет речь.

— Да, — протянул Сергей, — дело сложное и какое-то странное, я им занимался до твоего прихода в прокуратуру и то обломал себе зубы.

— После того, как Ведунов мне сделал подборку этих кровавых стихов, написанных кровью жертв, мне ничего в голову не лезет. Да, а кто этот высокий мужчина, что чуть не снес меня, двигаясь к Переверзеву?

— А этот? — Серов пикнул сигнализацией на машине, — Журавлев Борис Германович, директор «Альянс строй», это его секретаршу нашли вместе с неопознанным трупом. Так, что поедешь?

Комисаров, немного замешкавшись, решил, что в лабораторию он сможет заехать и вечером, а с Журавлевым нужно было поговорить именно сейчас.

— Я должен поймать его сейчас, пока он находится в таком состоянии, иначе потом, может, быть сложнее, — пожал плечами Андрей, — наверное, сейчас надо более плотно заняться именно этим делом, а что попроще, я перекину на тебя с Бероевым и Белова, хотя Саша мне иногда тоже будет нужен.

— Хорошо, Андрей, — Сергей протянул ему руку, — сегодня еще увидимся, удачи тебе с Журавлевым.

Комисаров потянулся за следующей сигаретой, в голове что-то упорно ныло и не хотело отпускать, старею, подумал он с саркастической усмешкой, стоило на две недели отлучиться от дел, как, вернувшись, чувствуешь себя узником, словно джином в маленькой лампе. Бросив недокуренную сигарету, он двинулся к входу и, потянув на себя дверь, вошел внутрь здания, где-то вдали что-то громыхнуло, Комисаров посмотрел в окно, с запада надвигалась темная туча. Он пожалел, что не взял зонт и тут же, как бы в насмешку над ним, вдали сверкнула молния, показавшаяся такой яркой на фоне сизой тучи.

Андрей поднялся на второй этаж и, подойдя к секретарю Раисе Тимофеевне, спросил, не выходил ли гость Переверзева, на что она дала отрицательный ответ.

— Раиса Тимофеевна, попросите, пожалуйста, Бориса Германовича зайти ко мне, мне нужно поговорить с ним по делу Марии Жуковой.

— Хорошо, Андрей Сергеевич, передам, а к вам сейчас приходила какая-то девушка, спрашивала вас.

— Девушка? — он вскинул левую бровь, — я немного поговорил с Серовым на улице и, ни кого не заметил у входа. Что за девушка?

— Странная, я бы сказала, — поморщилась Раиса Тимофеевна, — лет 19–20, такая стройная интересная девчонка. Черные, крашеные волосы, она вообще была вся в черном, на губе, как это сейчас у молодежи называется пирсинг, мирсинг…

— И лиловая помада, почти черная, — закончил за нее Андрей.

— Да, я это хорошо запомнила, она спросила вас, а я сказала, что вы уехали, вы же с Серовым куда-то направлялись.

— Да, только я передумал ехать… она ничего не говорила, может, спрашивала? — Андрей сразу понял, кто это незнакомка. Та самая девушка из кафе «Вареники», где они с Беловым обедали, и взгляд которой, заставил его тогда обернуться.

— Вот, чуть не забыла, она просила передать вам это, — Раиса Тимофеевна протянула ему сложенную вчетверо записку.

— Вот спасибо, Раиса Тимофеевна, — улыбаясь, поблагодарил ее Комисаров, — и не забудьте, пригласить гражданина Журавлева ко мне.

Вернувшись в кабинет, Комисаров подошел к окну, серыми тучами уже заволокло все небо. Не повезет Серову с криминалистами, если они не успеют до грозы, некоторые следы может смыть, подумал он про себя, и, вытащив записку из кармана, развернул ее.

Нам нужно поговорить, это касается вашего дела.

Приходите в «Вареники», я там буду в восемь вечера.

И все? Комисаров поднес записку к носу, от нее исходил тонкий горьковатый аромат чего-то знакомого, лаванда или полынь, решил он и еще раз перечитал послание той странной девицы в черном.

Он положил ее в нагрудный карман рубашки, и сев за стол принялся рассматривать следующих по списку жертв серийного убийцы.

Интересно, что она может сказать, девушка с такой неординарной внешностью, вид у нее запоминающийся.

Итак, кто у нас на седьмой позиции, Комисаров развернул дело и напряженно вглядываясь, отыскал глазами стих седьмой.

  Мое счастливое число,  Тебя я убивал и таял,  Кому же больше повезло?  Тем, кто нашел тебя? Едва ли.

Седьмой жертвой оказалась знакомая Алешиной Ю. С., с которой они вместе приехали из Минусинска на заработки в Красноярск. Рутгер Юлия Борисовна уроженка города Енисейска 1963 года рождения, прежде судимая по статье 228.1 Незаконное производство, сбыт и пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов. Была осуждена за сбыт наркотических средств в 1985 году на четыре года, и, выйдя из мест лишения свободы, вернулась к занятию проституцией, но в связях с наркотиками замечена не была. Была убита 4 июня 1991 года, и найдена в лесной полосе по дороге в Шарыпово.

Комисаров посмотрел на фотографию Рутгер, черт побери, все были очень привлекательными особами и смотрели с фотографий с вожделением в глазах. Конец их ждал одинаковый. Фотографии «до» были такими красивыми, все убитые были симпатичными молодыми людьми, Комисаров, разложил на столе их фотографии, и что-то их всех связывало, род занятий это точно, и эти студенты, химик и программист, были не так уже безупречно чисты, все нужно проверить еще раз более тщательно.

Он поточил карандаш и, взяв чистый лист бумаги, начал записывать имена всех жертв. Тут нужно было найти связь или убедиться что ее нет вообще, а убийца психопат, просто наугад выбирал своих жертв или расчетливый душегуб.

Он прочитал восьмое четверостишье, оно было еще ничего по сравнению с предыдущими, может, с жертвой он был даже знаком, подумал Андрей.

 Моя ночная гостья, в твоих глазах застыло солнце,  Забытая луною тьма, восстанет из забытья,  Я демон ночи, ты моя невеста,  Теперь со мной  навеки будешь вместе.

Единственное не соответствие было в последней строчке «…Теперь со мной навеки будешь вместе». Как она может быть с ним, когда он жив и продолжает убивать, а ее уже нет в живых, подумал он о Калитиной Ольге Юрьевне учительнице начальных классов, уроженки города Красноярска 1966 года рождения. 14 августа 1991 года ее труп был обнаружен в Богучарах на берегу Ангары, ее одну убийца не подвесил вверх ногами, остальное же было все по прежнему. Колючая проволока, огромная доза мескалина, распоротый живот, коротко подстриженные ногти и снова ни каких следов. Такое впечатление, что кто-то спугнул его, и он не до конца завершил свое страшное дело. Странное дело, Калитина не подходила под список его жертв, она была хорошей девушкой, ее обожали дети и все ее знакомые отзывались, как о прекрасном человеке. Но почему-то он ее убил, может быть, они были знакомы, и однажды Калитина все узнала, а маньяку пришлось ее убить, может, он даже хотел покончить с собой, раз написал такие строчки в конце, но что-то помешало ему.

Девятое послание больше походило на издевку, в нем ни слова не было об убитом наркомане Сизове Юрии Алексеевиче 1962 года рождения, уроженца Иркутской области поселка Арзамай. Его нашли 18 декабря 1991 года, на чердаке пятиэтажной хрущевки города Лесосибирска, Красноярского края так же подвешенным за ноги, как и всех, кроме той учительницы Калитиной. К тому времени, когда его обнаружили, убитый превратился в кусок льда, он тихо покачивался от ветра, дувшего в разбитое окно, и на его заледеневшем лице застыли замерзшие капли крови, зрелище не для слабонервных. В его рту была найдена пластиковая капсула из-под Киндер сюрприза, в которой Андрей обнаружил насмешливые стихи.

 Вы так меня словить хотите,  Я это ощущаю кожей,  Но все это впустую не ищите,  Я снова буду вот такой занозой.

Он мерно раскачивался и ударялся обледеневшей головой о стену, эти-то стуки и напугали соседей живших на пятом этаже в этом подъезде, которые обнаружили труп Сизова.

Комисаров стал себя ловить на мысли, что ему этот Сизов даже начал сниться ночью. Жена Юля как-то растолкала его ночью, оттого, что он громко с кем-то разговаривал.

— Я боялась, что ты разбудишь Дашеньку, — сказала она ему.

— А что я кричал? — удивленно спросил Андрей.

— Нет, ты говорил громко, как в церкви поп читает молитву, так монотонно, с распевом.

— Кошмар какой-то, а я ничего не помню.

Позже Комисаров вспомнил, что ему приснился Сизов. Андрей медленно поднимался по ступеням, и ему было очень холодно, он зябко обхватил плечи и понял, что стоит в рубашке и в одних трусах, босые ноги покрылись мурашками и, несмотря на это, он толкнул дверь чердака и вошел внутрь. Из разбитого окна дул ветер, на полу ледяной коркой застыл снег, там он и увидел Сизова, только он сидел на стуле у окна и смотрел на снег, который, залетая, кружился и падал на грязный пол. Сизов обернулся, на его лице так и остались застывшие капли крови, теперь, когда он был в неперевернутом состоянии, это выглядело еще ужаснее, как будто кровь текла снизу вверх и заледенела на его щеках. В стеклянных глазах Сизова отражался лунный свет, он тяжело поднялся и направился к Комисарову. На его голове застывшая кровь слепила волосы в кровавую корону, отчего он стал похож на короля мертвецов с багряным украшением, торчавшим словно иглы вверх. Андрей не чувствовал страха, а просто спросил.

— Что мы здесь делаем?

— Я ни в чем не виноват, ОН ошибся, — почти простонал Сизов, едва шевеля губами, — он выполняет чужую работу, чужую волю… ищи зверя.

Потом Комисаров проснулся и долго не мог вспомнить, что ему привиделось, но затем, когда память вернула его в ту странную холодную ночь, ему стало по-настоящему страшно. Что это было нервы или предзнаменование, может кто-то работает под маньяка, может, вообще все жертвы просто заказаны кем-то, и надо искать заказчика. Да, на сны он не мог опираться, это было не совсем разумно, и поэтому Андрей решил собирать факты и продолжать расследование в обычном порядке. Хотя теперь он был готов даже обращаться за помощью к гадалкам, в такой тупик он сейчас был поставлен, да и начальство давило, двенадцать нераскрытых убийств, это уж извините — перебор.

Комисаров прочитал десятое стихотворение.

 Открой свои глаза пошире,  Тогда быть может, ты меня узнаешь,  Я в твоей комнате, в квартире,  Я твой сосед, иль друг, ты понимаешь?

Казалось, убийца уже устал и снова бросал подсказки понятные только ему. Предпоследнее убийство было совершено 26 апреля 1992 года, жертвой оказалась Найденова Наталья Михайловна 1970 года рождения, уроженка города Красноярска, не работающая, не привлекавшаяся. Комисаров пробежал глазами по ее делу, странный расклад, ее вообще можно было не убивать, если только она ни чья-нибудь подружка, если подумать о заказчике и киллере работавшего под серийного убийцу маньяка. Но даже если это и так, зачем так жестоко было убивать своих жертв, обычно киллер убивает и бросает оружие на месте преступления, не оставляя ни каких следов, почему так трудно и раскрываются заказные преступления.

Его размышления прервал стук в дверь, Комисаров понял, что это Журавлев и крикнув:

— Войдите, — поднялся навстречу своему гостю.

Журавлев протянул Комисарову руку и, озабоченно посмотрев по сторонам, без приглашения сел в кресло у стола. Они немного помолчали, взгляд Бориса Германовича упал на раскрытое дело об убийствах, с живописными фотографиями, заметив это. Комисаров быстро захлопнул папку и, сев за стол представился:

— Я занимаюсь этим делом уже полтора года, и теперь факты начали складываться несколько иначе.

— Понимаю, — кивнул Журавлев, — секретарь мне сказала, что вы хотели о чем-то поговорить со мной.

— Да, я хотел задать вам несколько вопросов.

— Хорошо, можно я закурю, — попросил Журавлев, и Комисаров увидел, как он побледнел.

— Конечно, курите, — Андрей пододвинул к нему пепельницу. Журавлев кивнул на окно.

— Какая была сегодня погода, а сейчас, гроза, гром…

— Да, — согласился Андрей, — а вы давно были знакомы с Жуковой?

— С Машей? — как-то отстраненно спросил Журавлев, — да, я еще не могу поверить… в то, что случилось.

— В каких вы были с ней отношениях? — Комисаров, прищурившись, смотрел на Журавлева окутанного клубами серого дыма.

— Она… она была моим секретарем, — он вынул следующую сигарету, — мы работали вместе.

— А у нее есть здесь родственники, знакомые, почему именно вы опознавали труп?

— Она не отсюда и здесь, кроме меня, у нее ни кого нет.

— У вас были отношения личного характера? — Комисаров заметил, как на лице Журавлева проступили красные пятна.

— Не знаю, как говорить об этом, вы понимаете, я женатый человек.

— Я понимаю, — Комисаров налил ему стакан воды из стеклянного графина, — выпейте и не волнуйтесь так, я хотел просто поговорить, а не допрашивать вас, пока все без протокола. Я хочу вам кое-что показать, — он вытащил из папки два четверостишья, последнее и восьмое, — вам не знаком этот почерк?

Журавлев свел брови, и, вынув очки из внутреннего кармана, склонился над неровными строчками. Комисарову показалось, что Журавлев может пролить свет на владельца этого почерка, но он ошибался. Борис Германович покачал головой и сказал, что не знает.

— Хорошо, что вы можете рассказать о Маше?

— Она была очень умной девушкой, ей бы не секретарем, а президентом компании работать. Она мне очень помогала. Вы понимаете, я не хотел, чтобы это где-то фигурировало, но мне она очень нравилась, иногда у нас даже случались встречи, нас тянуло друг другу. Все изменилось после одной деловой встречи. Не могу объяснить, но она стала сторониться меня, все снова вернулось на прежние места, но Маша уже не была прежней. У одного моего партнера на этом приеме была невеста, там было все так запутанно, это долгая история, короче говоря, этой девушке угрожала опасность, и Маша предупредила ее о том, что с ней могут поступить не порядочно. Наташа, так звали ту девушку, не поверила ей, но после их встречи, в моей компании начались проблемы, словно кто-то хотел наказать Машу и меня за что-то. Я не верю ни в какие потусторонние силы, но Маша всегда себя плохо чувствовала после общения с одним человеком.

— Что это за человек?

— Я не знаю, как мне быть, самое дорогое, что у меня осталось это сын, и я опасаюсь за его будущее и безопасность. Если этот человек или его люди поймут, что я играю против них, боюсь, с нами произойдет то же что и с Машей.

— Вы считаете, ваши коллеги замешаны в этих убийствах? — Комисаров раскрыл папку и, вынув пачку фотографий, разложил их на столе, — соберитесь с мыслями Борис Германович, сейчас я покажу вам фотографии убитых, скажите, ни кто вам не знаком из них?

Разложив фотографии жертв серийного убийцы, Комисаров надеялся, что Журавлев кого-нибудь, да узнает.

— Если бы вам сейчас сюда Раскина Антона, он бы мог многое рассказать, — вдруг, как-то со злостью сказал Журавлев и, выбрав фотографии девушек проституток, отложил их в сторону. — Вот эти девушки бывшие подружки, а потом стали проститутками, работавшими на Раскина и еще на одного человека, все нити ведут к нему, Андрей Сергеевич, — Журавлев поднял глаза на Комисарова, — этот человек может быть и вам известен — Аркадий Иосифович Тэлль.

— Что?! — не поверил Комисаров, — вы понимаете, о чем вы говорите, это тот самый, Тэлль, связанный с цветной металлургией, владелец ПО «Сибэнергоцветмет» и «Енисейзолото», член общественной палаты.

Журавлев усмехнулся и, вытащив еще одну сигарету, сунул ее в рот:

— А вы думали, все так просто? Хотите, копайте, но собака зарыта именно здесь. Одно скажу, показания я давать на него не буду, это так между нами. Я не просто был другом Маши… я любил её, бедная девочка, скоро вы найдете еще один труп, который будет принадлежать Наташе, жаль, что фамилия мне ее не известна. Но у всех все начиналось подобным образом. Не знаю, зачем им нужны были девушки, все это очень странно. Доказательств у меня нет, и я уверен, что если хоть кто-нибудь узнает о нашем разговоре, мне несдобровать. Знаете, я птица не такого высокого полета и вам советую не лезть в это осиное гнездо, найдите какого-нибудь дурачка, и подставьте его под это дело, знаю, как у вас тут делается…

— Не надо меня оскорблять, — повысил голос Комисаров и в его голосе Журавлев уловил металлические нотки. — Это дело должно быть раскрыто, а виновные понести наказание. Скажите, о чем вы разговаривали с Переверзевым? — неожиданно для Журавлева спросил Андрей, — он тоже все знает, и что, обещал бездействовать?

— Переверзев мой старый друг, мы служили с ним в Афганистане, когда все еще только там начиналось. Нет, я ему ничего не говорил, но если даже у вас и будут доказательства, Тэлль все равно вам не по зубам. Он всех держит в городе и не только в Красноярске, это не человек, а адская машина, — Борис Германович покрылся капельками пота и, поднявшись резко развернувшись, направился к окну. — Единственное, о ком у меня болит душа, так это о той милой девушке, которая попала в сети Раскина, этот человек пойдет на все. У меня есть еще один человек, который хорошо знает ее, но без его согласия, я не могу дать вам данные о нем.

— Понимаю, — кивнул Комисаров. — Однако я все-таки хочу попробовать, может быть что-то из этого и выйдет. А для этого мне понадобиться ваша помощь. Мы можем встретиться в другом месте, и вы мне все подробно расскажете. Только так я смогу остановить убийства.

— Мне нужно будет подумать, — вздохнул Журавлев, — дождь закончился, — кивнул он в сторону окна, — люблю воздух после грозы.

— Да когда с листьев и улиц, со всего смыта пыль и грязь это хорошо, — он протянул руку Журавлеву, — надеюсь, мы придем к обоюдному согласию, Борис Германович.

— До свидания, Андрей Сергеевич, — Журавлев быстро направился к выходу, оставив Комисарова наедине со своими мыслями.

Да, это новый поворот в этом деле, он раскрыл дело и прочитал последнее стихотворение убийцы:

 Сегодня крови будет много,  В два раза больше, чем обычно,  И не судите слишком строго,  Два мертвеца, все ж не привычно.

2

Они ехали молча, Наташа смотрела по сторонам, надеясь найти что-то странное чужое, но этот мир был точно таким же.

— Интересно в этом мире есть я? — неожиданно спросила она Антона.

— Не знаю, — сухо ответил он, продолжая смотреть на дорогу, — сейчас сядем на самолет и когда будем в Москве, нужно будет снова вернуться в твой мир. Только ума не приложу, где найти дверь, для этого нужно будет постараться.

— А почему не сейчас?

— Сейчас нас еще могут преследовать, а если мы будем лететь до Ганновера, пройдет слишком много времени, время по ту сторону зеркала течет гораздо меньше, я не знаю даже какой год в моем мире.

— Значит можно путешествовать во времени? Раз мой мир сейчас прошлое, это настоящее, а твой мир или какой-нибудь другой может быть будущим.

— Я не задумывался об этом, об этом лучше поговори с Философом.

— Терпеть его не могу, — фыркнула Наташа, — он какой-то странный, не знаю, как объяснить, от него исходит что-то похожее, как и от… Валерки… Словно это какой-то запах смерти что ли, зачем я это говорю, — она закрыла глаза. Антон больше не сказал ни слова, и они так и промолчали всю дорогу до аэропорта. В аэропорту все было таким же, Наташа боялась остаться одна и, сжимая руку Антона, двигалась за ним. Только сейчас она поняла, что у нее нет сумки с вещами, она сообщила об этом Антону, на что он рассмеявшись заявил, что ее сумка осталась во взорвавшейся машине.

— Ничего, прилетим в Москву, что-нибудь купим, — небрежно бросил Раскин.

Наташа решила, что сейчас не стоит на него обижаться, он просто нервничает и боится, так же как и она, а может быть и больше, потому, что знает, что может произойти, если ищейки Тэлля их все-таки обнаружат. Разве могла она подумать, что с ней будут происходить такие вещи, погони, стрельба, прыжки в зеркала, словно это дурной сон. Теперь, да же при желании, она ничего не смогла бы изменить. Ей стало по настоящему страшно, и почему-то Наташа поймала себя на мысли, что ей безумно хочется увидеть саму себя в этой реальности, может тогда она сможет поверить, что это все взаправду. Это как ее давняя поездка с классом в Москву, когда она сказала, что пока не окажусь на Красной Площади не поверю, что оказалась в Москве.

Время приближалось к трем часам, они прошли регистрацию и ждали своего вылета. Антон купил себе бутылку пива, а Наташе минералки. Она понемногу пила из горлышка, ощущая какую-то пустоту в груди.

— Мне кажется, что меня нет в этом мире, Антоша, я себя чувствую здесь чужой, — она повернулась к нему и, проведя рукой по его небритой щеке, поцеловала его, — скажи мне правду, ты ведь любишь меня и ничего не случиться, ты ни когда не предашь меня.

— Что за детская сентиментальность, — он отстранился от ее руки, — мне сейчас не до этих разговоров, когда везде могут быть люди Тэлля.

— А может, ты что-то не договариваешь? — настороженно спросила Наташа, на что Антон в упор посмотрел на нее, но ничего не ответил.

Он не хотел говорить, что-то внутри грызло его, и Наташа видела это, чувствовала кожей, и не могла понять, что это тревога, за них или опасение за провал чудовищного обмана. Может быть, совсем напрасно она отправилась в этот путь, где ей совсем не хочется остаться совершенно одной, где ее ни кто не будет искать. Единожды солгав, солжешь и второй раз. Пусть он признался во всем, но изначально мотивы Антона были весьма не рыцарскими, и ее, возможно, ждало нечто ужасное…

Самолет взмыл в теплое, июльское небо и, развернувшись, лег на курс Красноярск — Москва. Наташа всю дорогу думала, правильно ли она поступает. Что ее ждало дома, квартиры уже не было, а денег на новую жилплощадь все равно не хватило. Во-первых, инфляция сжирала каждый квадратный метр, а во-вторых, большая часть из этих средств была потрачена на дом в Дивногорске, куда она не могла вернуться, да, и записан он был на Антона, который говорил, что какая разница, когда они поженятся, у них будет общий счет, просто так было проще оформить дом. Он ссылался на своего адвоката, который не мог что-то оформить без его участия, теперь Наташа начала задумываться, а не было ли это какой-то уловкой. Она не могла понять Антона, так как любила его, желала всем сердцем и, казалось, без него она просто задохнется и не сможет жить, в то же время Наташа опасалась его и, ощущая какую-то детскую беспомощность, боялась себе признаться, что сделала не правильный выбор. Что нужно было бежать без оглядки, когда эти мысли начали скрестись острыми коготками в двери ее сознания, что надо было послушаться Азизу, которая пыталась вразумить ее, но все напрасно. Что-то удерживало ее навсегда разорвать эти нити, которые теперь казались веревками и очень скоро, пройдет совсем немного времени и эти веревки превратятся в цепи, которые разорвать будет невозможно, а ключ будет на дне самого глубокого колодца.

— Ты что такая задумчивая? — спросил ее Антон, словно читая ее мысли.

— Не знаю, думаю обо всем, — она посмотрела в его глаза и спросила, — а что будет, если бы я вдруг захотела уйти от тебя?

— А что ты этого хочешь? — он был невозмутим или хотел казаться таковым, — я не держу тебя, но почему ты этот вопрос задаешь сейчас на высоте шесть тысяч над землей?

— Не знаю, просто сейчас мне стало по-настоящему страшно. Сначала какие-то придурки пытаются нас убить, потом, я чудом гоню машину на предельной скорости, а потом на сладкое портал в другую реальность. Как ты думаешь, я должна себя чувствовать?

— Я не могу тебе сейчас ничего сказать, но ты всегда можешь уйти, — он отпустил ее руку, и Наташа почувствовала, впервые за это время, что Антон скрывает что-то важное и она совершила самую большую ошибку в жизни, что доверилась ему. Больше всего она боялась понять, и поверить, что ее Антона больше нет рядом, а это его копия из другого измерения, слишком много у нее появилось вопросов, слишком много. Он был другим, и не замечать она этого не могла. Однако ее страсть была сильнее разума, что и положило начало ее скитаниям в странном лабиринте событий, которые еще только начинались.

Приземлившись в Шереметьево, Антон решил, что лучше немного поменять планы, насчет Ганновера и воспользоваться старым порталом. Однако это было опасное место, и все же он решил подумать. Времени оставалось мало на размышления и Антон, понимая это, чувствовал, как в нем начинает нарастать нервозность.

— Сколько пройдет времени, месяц, год? — Наташу пугала эта разница во времени.

— Ничего интересного в твоей жизни не произойдет, уж поверь мне, — осклабился Антон, — поэтому месяц другой пролетят незаметно, тем более зима лучше осени, постоянная слякоть, терпеть не могу осень.

— А ты не забыл спросить меня? — она в упор посмотрела на него, помахав перед его лицом рукой, — ау — у, я здесь. Меня все это не устраивает, понял и вообще, я хочу вернуться в свой мир, неужели это так трудно понять.

— Почему, совсем не трудно, — покачал головой Антон, — но для этого мне нужно зеркало, а там, где мы можем найти портал, скорее всего нас уже ждут…

— Ты так востребован? — не унималась Наташа, — какая же я была дурой…

— Так не продолжай быть ей, — усмехнулся Антон, — самое лучшее для тебя, для нас, исчезнуть сегодня же, а потом, возможно…мы и вернемся.

— У меня есть другой выбор? — горько улыбнулась Наташа, на что Антон обнял ее и, прижав к своей груди, дал этим еще одну надежду на то, что он тот самый ее любимый, который никогда не предаст и не покинет ее.

— Пойдем, нужно немного передохнуть, а я пока все улажу с документами и билетами, напиши мне список, чего нужно будет купить, и я вскоре буду на месте.

— А куда мы едем?

— В одно место, где нас точно ни кто не найдет. Да, и надо будет что-нибудь купить поесть, а то у меня в желудке все так и урчит.

— Согласна, я тоже проголодалась, — кивнула Наташа.

— Так всегда бывает после скачков в пространстве, — Антон остановил проходящее мимо такси и, договорившись с водителем, позвал Наташу.

Устроившись на заднем сидении, Наташа уныло смотрела на пролетающие мимо машины, на вытянувшиеся улицы города и прохожих мелькавших тут и там. Машина неслась, как ей показалось слишком быстро, но потом она отогнала от себя грустные мысли и старалась не думать ни о чем, хотя это удавалось с трудом. Посмотрев в зеркало заднего вида, Наташа не совсем узнала себя, в ее глазах не было былого блеска, под ними залегли темные тени и, казалось, ей уже нет тех девятнадцати лет. Темные волосы спутались и неряшливо свисали на лоб, нет, она совершенно себе не нравилась такой. Одно оставалось по-прежнему ее, так это необычайно зеленые глаза, цвета изумрудной зелени, так, кажется, говорят художники. Она откинула волосы со лба привычным движением головы и посмотрела на водителя. На какой-то момент, она потеряла дар речи, нет… это не мог быть он.

За рулем сидел Валерка, и как ни в чем не бывало, смотрел на дорогу. Наташа непонимающе посмотрела на Антона, но ничего не сказала, может в этом мире, они не знакомы. Все это похоже, на что-то непонятное, и ее понемногу начала бить мелкая дрожь. Да, она не сразу узнала его, но это было он, пусть на его лице красовались густые ухоженные усы. И по всему было видно, что он совсем другой Валерка, и возможно вполне нормальный человек. Хотя сейчас, она не могла в это поверить, вжавшись в спинку сидения. Наташа смотрела ему в затылок и молилась, чтобы только не встретиться с ним глазами.

Они ехали в сторону Орехово-Зуева, и Наташа не совсем понимала, куда и зачем, но не могла ничего сказать до приезда до места. Она знала, что того Валерки, что чуть было не лишил ее жизни уже нет в живых, а этот возможно хороший человек, однако она не могла унять нарастающую дрожь и слезы, которые сами собой катились по щекам. Может, я схожу с ума, подумала она и заставила себя оторвать взгляд от ненавистного лица, которое маячило в зеркале заднего вида. Она видела лишь одни глаза, которые были в точности такими же, как у ее мучителя.

Антон, обернувшись, спросил глазами как она, на что Наташа, покачав головой, отвернулась к окну.

Они ехали примерно час или больше, пока не оказались на мосту через реку, потом началась гравийная дорога, ведущая к какому-то заброшенному поселку. Почему-то у нас все дороги к забытым поселкам, заброшены так же, словно делая всё для того, чтобы туда как можно реже ездили.

— Что это за река? — спросила Наташа, ей надоело молчать, и Валерка ответил, что Клязьма.

Что я тут делаю, не понимала Наташа, они въехали в поселок и на этом ее мысли совершенно запутались. Домов было немного, но многие казались брошенными, так как окна и двери были заколочены. Стояла какая-то странная тишина.

— Ну и местечко, — протянул Валерка и, остановившись, повернулся в сторону Наташи, — красивая у вас девушка, — улыбнулся он, показывая желтые неровные зубы.

— Спасибо, — ответил Антон и, расплатившись, вышел из машины. Галантно открыв дверь, подавая Наташе руку, он помог ей выйти. Только когда машина Валерки скрылась из виду, она смогла спокойно вздохнуть.

— Неожиданно, — передернувшись, процедил сквозь зубы Антон, — ну что поделать, здесь течет все по-другому. Но сальный взгляд у него остался прежним.

— Ты о Валерке? — осторожно спросила Наташа.

— А то, — улыбнулся Антон, — но будь спокойна, того Валерки уже нет в живых, он получил, чего хотел. Динаров сказал, что его отчебучили по-полной.

Наташа взяла его за руку и, посмотрев на странные очертания домов, прижалась щекой к его плечу.

— Что это за место? Опять портал?

— Ты догадливая, — усмехнулся Антон, — пойдем, нам осталось немного. Я все-таки решил обойтись без самолета. Времени слишком мало. Попробуем рискнуть, может и получится, — он, искренно улыбнувшись, сжал Наташину руку, и потянул за собой.

.

Вокруг шелестела пыльная трава, казалось, тут очень давно не было дождей. Проходя мимо раскачивающихся качелей, Наташа уловила едва слышный детский смех, обернувшись, она, увидела девочку лет десяти, которая вышла из-за угла старого покосившегося домишка. На ней было выцветшее платье, из которого она давно уже выросла. Выгоревшие волосы были растрепанны, а на бледном лице блуждала странная улыбка, какая-то не детская.

— Мне не нравится здесь, — прошептала Наташа, и Антон почувствовал, как похолодели ее руки.

— Тут нечего бояться, пока ты со мной, — уверил он, но это мало на нее подействовало. Обернувшись, она увидела, что там, где стояла девчонка, уже ни кого нет.

Стаяла странная тишина, не было слышно ни птичьих голосов, ничего, только гнетущая тоскливая тишина, которая бывает только на кладбище, хотя там, по крайней мере, каркают вороны. Наташа смотрела под ноги, не решаясь заглядывать в темные заколоченные окна домов. Словно кто-то следил за ними, и каждый шаг их был под контролем невидимых глаз.

Еще пару раз Наташа слышала топот босых ног за спиной и внезапно раздающийся тихий смех, словно из небытия, но не смогла заставить себя посмотреть на источник этих звуков.

— Вот мы и пришли, — от звука его голоса она вздрогнула, а когда они вошли во двор почерневшего от времени дома, Антон пошарил над притолокой и, достав ключ, вставил его в замочную скважину.

— Думаешь тут нужно закрывать двери? — насмешливо спросила Наташа, — тут же ни кого нет. Здесь ни одной живой души в этой богом забытой деревне.

— Тихо, — он, сверкнув глазами, посмотрел на нее и, приложив палец к губам, добавил, — они следят за нами.

Наташа похолодела от его слов. Они в ее понимании были какие-то существа, но никак не люди.

— Зайдем в дом, — он толкнул плохо поддающуюся дверь, и они вошли внутрь. При этом Антон запер дверь изнутри, положив ключ в карман.

— Я не понимаю, зачем было тащиться сюда из Красноярска, ты опять что-то не договариваешь…

— А что я должен тебе сказать? — как бы ни понимающе прищурился Антон, — это все долгая история и у нас нет времени, в нашем измерении, уже прошел месяц и я вынужден торопиться.

— Ну, месяц другой, — Наташа села на пропитанный пылью стул, — объясни мне все, иначе я выйду отсюда, и не смотря на тех придурков, которые взяли на себя роль призраков, уйду отсюда. Ты меня понял?

— Можешь уходить хоть сейчас, тем более это лучше сделать до темноты, — безразлично бросил он, но в этой реальности все устроено по-другому, не каждый может существовать в разных реальностях без ущерба для себя.

— А как же ты или Тэлль?

— Тэлль другое дело, а вот я… не скажи, что мне легко, но не будем об этом, — он зажег керосиновую лампу, так как стало совсем темно, а за окнами вообще началась непроглядная темень, которая сочилась сквозь щели прибитых на окна досок, пропитывая воздух мраком.

— Знаешь, Антон, — она прижалась к нему всем телом, — никогда мне еще не было так страшно. Даже тогда, когда Валерка… мучил меня, тогда было все яснее, я знала, кто есть кто, а сейчас, я боюсь ошибиться в тебе и в самой себе.

— Иди ко мне, — он ласково притянул ее к себе, запустив пальцы в ее спутанные волосы, — завтра все будет по-другому, а сейчас нам нужно отдохнуть…

— Ты думаешь, я смогу уснуть в этом адском месте? — ее глаза наполнились слезами, — не понимая, что происходит вокруг?!

— Скоро, совсем скоро ты поймешь, — уверил он ее, — одно плохо, когда мы вернемся, будет немного прохладнее, хотя там, куда мы отправимся, можно будет все заказать по телефону.

Антон притянул ее к себе, чувствуя, как внутри начинает загораться огонь. Что она делает со всеми нами, подумал он, почему никто не мог устоять, может быть это и нужно Тэллю.

— Антон, — она прижалась к его колючей щеке губами и заплакала. Он нежно отстранил ее от себя и, прильнув к ее губам начал жадно целовать ее, ощущая ту неведомую силу, исходящую от нее, которая будила в нем пожар желаний.

— Давай только не сейчас, — прошептала Наташа, но он, не взирая, на ее слова, продолжал целовать ее мокрое от слез лицо и, подхватив ее на руки, направился в комнату, где стояла широкая кровать с продавленной панцирной сеткой. — Я не хочу здесь, тут все не так…

Ощутив его пальцы на своей коже, она поняла, что не может больше сопротивляться, желание в ней росло прямо пропорционально внутреннему сопротивлению, и она снова стала послушной и податливой в руках Антона, который, стянув с нее одежду, бросил Наташу на кровать. Пружины больно впились в голую спину, но теперь ей было уже все равно. Он стянул с себя рубашку и склонился над Наташей, от которой исходило что-то такое, с чем в силах никто бороться. Какое-то сияние жизненной силы. Антон чувствовал это сияние, исходившее из нее, и старался не забыть слова Тэлля не поддаться свету любви, а остаться выжидать, как хищник перед прыжком на жертву.

3

Журавлев смотрел на фотографию Маши и чувствовал, как боль сковывает сердце. Слишком часто оно стало ныть, а теперь после разговора с Комисаровым, он не находил себе места. Зачем он начал болтать про Тэлля. Если следователь не дурак, то он не будет соваться в это дело, хотя попадаются волки-одиночки борцы за справедливость, но всем им уготован один конец. Это только в Голливудских фильмах у героя не кончаются патроны и его можно избивать до потери пульса металлической трубой, а он поднимется и доведет начатое до конца. Злодеи получат по заслугам, а герой спасет мир и его поцелует прекраснейшая девушка в мире, которую он избавил от коварных монстров. Журавлев, горько усмехнувшись, поднес зажигалку к потухшей на могиле лампадке, и когда она вспыхнула ярким огнем, посмотрел на фотографию, с которой улыбалась Маша. Её многие обожали, теперь Журавлев не скрывал, что он тоже по-своему любил ее. А что теперь будет делать Тэлль? Борис поразился своей догадке, конечно, кто еще мог стоять за всем этим, но двенадцать трупов?! Эти девушки работали проститутками у Раскина, Журавлев это знал, так как волей неволей ему приходилось общаться с ними. А кто же та девушка в очках, нет, я ее не помню, может быть, они все перешли дорогу в неположенном месте, в том месте, где пролегает звериная тропа Тэлля, Раскина и таких как они.

— Борис, — кто-то тронул его за плечо, он вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, увидел девушку стоявшую около него. На ней был длинный кожаный плащ, высокие до самого колена сапоги, в которые были заправлены брюки, а на груди, на рубашке черного цвета блестела серебряная цепочка с кулоном в форме буквы «Z».

— Кто вы?! Мы знакомы? — непонимающе спросил он, уставившись на девушку с внешностью инопланетянки. И не мудрено она словно пришла из другого мира. Странные не совсем привычные черты, бледного, словно выбеленного лица. Ее глаза были густо обведены черным карандашом, и темно багряные губы казались, были совсем черными.

— Нет, вы меня не знаете, — она протянула ему руку, и Бориса удивило ее сильное, не женское рукопожатие, — меня зовут Элейн.

— Что это за имя? — усмехнулся Борис, понимая, что сейчас ему явно не до смеха.

— Сейчас это не так уж и важно, — в ответ добродушно улыбнулась она. — Я хочу сказать лишь одно, что вы не должны бояться, а все сделать, чтобы помочь Комисарову.

— Но…

— Не перебивайте меня, у меня слишком мало времени, здесь оно бежит чересчур быстро. Одно скажу, что Машу и всех тех людей убил не маньяк, и вы можете помочь нам. Иначе, они будут продолжать снова убивать и не ограничатся двенадцатью… пострадают невинные. Если все будут бояться, тогда… я не хочу даже думать об этом. Там, откуда я пришла, они уже успели много наворотить, но об этом позже.

Борис, вынув из пачки сигарету, поднес ее ко рту.

— А вот этого бы я вам не советовала. Вредная привычка, а у вас, Борис, слабое сердце.

Он хотел что-то возразить, но не успел. Девушка вытащила из кармана маленькое зеркальце и, посмотревшись в него, сделала одну вещь, от которой у Журавлева почва ушла из-под ног. В одно мгновение из простой, ну, соглашусь не очень простой девушки, потому что ее крайне странно было называть обычной, она превратилась в желеобразную субстанцию, покрытую, словно амальгамой, какое-то вещество. Раз, два и зеркало точно засосало ее в себя и, упав на асфальт, вдребезги разлетелось на куски. Журавлев уронил недокуренную сигарету, она просто выпала из его рта и, опустившись на колени, взял в руки один из десятков осколков. Он был холодным, простая стекляшка, но подавить предательскую дрожь в ногах он не мог и поднялся только спустя несколько минут. То, что он увидел, поразило его, но еще больше всего испугало. Связаться с Тэллем, это равносильно засунуть голову в змеиное гнездо. Рассказать кому, не поверят, нервно рассмеялся в голос Журавлев, сочтут ненормальным психом. Он отряхнул пыльные колени, и направился прочь с этого места. Хотелось быстрее вернуться домой и напиться. Вообще-то он не злоупотреблял, но сейчас ему ни о чем не хотелось думать. Эта странная девчонка стояла перед глазами, что же был у нее за кулон буквой «Z» прям как у Зорро — чушь какая-то. Кто она, инопланетянка, борец со злом? Я совсем уже дошел до ручки. Он хохотнул, слишком громко для столь унылого и пустынного места, спугнув этим двух ворон, мирно дремавших на могильном надгробье. Истерический смех так и рвался из него, Борис смеялся, ощущая себя по настоящему сбрендившим, таким уж в точности посчитал его кладбищенский сторож, который не решился связываться с хорошо одетым мужчиной, приехавшим на дорогой иномарке.

— Эй, мужик, все нормально? — нерешительно все-таки окликнул его сторож.

— Да пошли вы все! — выкрикнул Журавлев и направился к своей машине.

Двигатель взревел, и машина, набирая скорость, понеслась по дороге, словно обезумев.

Журавлев мчался, до отказа выжимая газ, не думая ни о чем, он летел по ночному шоссе, проносясь мимо автомобилей, обгоняя, и вылетая на встречную полосу. Он вел себя крайне безрассудно, и только когда впереди появилась машина, он резко вывернул руль, чтобы избежать столкновения и, затормозив, почувствовал, как машину понесло влево. Бориса закрутило и больно ударило о боковое стекло, в глазах потемнело, и он уже не видел, как его машина, словно детская игрушка, подброшенная великаном, летит с откоса вниз, переворачиваясь и подскакивая.

Когда он открыл глаза, тело отозвалось болью. Борис не сразу понял, что произошло, но потом быстро вспомнил девушку на кладбище и свой истерический хохот, потом бешеная гонка по дороге и, увы, итог ему стал ясен, но словно позднее зажигание, он пришел не в свое время. Идиот, отругал он себя, пошевелив пальцами, хорошо хватило ума пристегнуться. Это и спасло ему жизнь. Только сейчас Журавлев сориентировался, что находится в перевернутом автомобиле, он сполз на крышу и к своей радости обнаружил, что все кости целы, однако потрепало его хорошо. Из рассеченной щеки текла кровь, как и из распоротого разбитым стеклом, плеча. Отстегнув ремень, Журавлев попытался выбраться из машины, каждой движение причиняло боль и дышать становилось труднее, он, вскрикнув, прижал руку к правому боку и почувствовал щемящую боль в ребрах. Ну конечно, это следовало ожидать, усмехнулся он и, протиснувшись в разбитое лобовое стекло, выбрался наружу.

Пошатываясь, он отошел в сторону и, покачав головой, опустился на траву. Как он выжил, это оставалось для него загадкой и теперь, глядя на то, что раньше было его машиной, он закрыл лицо руками. Только теперь он осознал, что мог погибнуть, ужас сменил былую нервную беспечность, уступая место досаде. По спине пробежали мурашки, и рубашка неприятно прилипла к ней. Борису вдруг показалось, что он не сможет подняться, но его сомнения оказались напрасными. Тут он вспомнил, что в машине остался телефон, по которому он мог вызвать помощь. Пошатываясь, он направился к машине, но внезапно прогремел оглушительный взрыв, Журавлева отбросило назад в кусты, что смягчило удар и последнее, что он увидел это яркий столп огня и жар, опаливший лицо. В глазах потемнело, и он потерял сознание.

Когда прибыла машина ДПС, а потом и «скорая», он ничего не слышал, находясь в забытьи. Как ему удалось выжить, удивлялся даже врач скорой помощи. Его погрузили в машину, и очнулся Журавлев только в больнице на следующий день.

Солнце светило прямо в глаза и прищурившись, он разлепил свои веки. Дышать было больно, а перед глазами стояла красная муть. Когда он окончательно пришел в себя, то увидел, что находится в больничной палате, а рядом сидит жена Ирина.

— Боренька, — заплакала она, склонившись над ним, — что случилось, ты чуть не погиб!

— Все могло закончиться гораздо хуже, — тихо пробормотал он.

— О чем ты? — вскинула брови Ирина.

— Я хотел позвонить… а машина…

— Ладно, я поняла, — ласково прервала его Ирина, — тебе трудно говорить, потом все расскажешь.

— Погоди, мне нужно, чтобы ты связалась… с одним человеком.

Она удивленно посмотрела на него, Борису показалось, что она ни за что не сделает ни одного звонка, на что он попросил принести его записную книжку, в которой был телефон Комисарова.

— Что это несчастный случай? — дрогнувшим голосом спросила жена, — или… они и за тебя взялись.

— Тихо. Я сам виноват, гнал, как… сумасшедший…

— Ты был… на кладбище? — осторожно спросила Ирина.

— Да, — он отвел глаза к окну, не хотелось признаваться в своей слабости.

— Ничего, — Ира нежно погладила его по волосам, — все пройдет, а где, говоришь книжка?

— Там где папка с документами, поняла? — он с благодарностью посмотрел на нее. Какая же она все-таки хорошая, добрая женщина, подумал Журавлев, а я, старый дурак, всю жизнь ей испортил. Все равно ведь люблю, но как-то по-другому, не как женщину, не смог бы глядя ей в глаза сказать, что ухожу и люблю другую, это как ударить ребенка… Почему так происходит, что мы не так сделали, однако она сейчас такая милая, Журавлев коснулся ее руки.

— Прости меня, Ира, — она повернулась, и он увидел в ее глазах боль и в то же время надежду. Ничего, не ответив, она поднялась и позвала медсестру.

— Я скоро буду, — улыбнулась она и, когда появилась медсестра, быстро направилась в сторону двери. — Ему сейчас необходим покой, сказал врач, прошу, Анечка, пусть все, кто приходят, сначала звонят мне.

— Конечно, Ирина Петровна, — кивнула ей медсестра и, развернув журнал, села возле Журавлева, — отдыхайте, Борис Германович, я буду рядом.

Борис закрыл глаза и почувствовал, как комок подкатывает к горлу, он ненавидел ощущение беспомощности, но сейчас пришлось с этим смириться. Почему-то ему захотелось покоя, забыть обо всем и уехать к чертовой матери подальше отсюда. Когда не стало Маши, к чьим советам он так привык, все стало рушиться, глиноземный комбинат трещал по швам, рабочие начинали нервничать и требовали увеличения зарплаты. Журавлев не мог ничего сделать, либо должен был рано или поздно сам становиться с протянутой рукой. На прииске дела обстояли лучше, но львиную долю, он отдавал людям Тэлля, за улаженные проблемы с местной администрацией и органами правопорядка у которых было столько не нужных и опасных вопросов, по поводу работы старателей. В артели работали, как правило, не простые люди, а бывшие заключенные с криминальным прошлым, настоящим и будущим. Зачем только Воля связался с ними, однако по-другому делать деньги в нашей стране нельзя или, по крайней мере, опасно или убыточно. Вот Журавлев и выбрал опасный, но прибыльный путь дружбы с криминальным миром, который рано или поздно поставит его перед выбором.

Он поморщился от боли, спина болела от долгого неподвижного лежания, а перевернуться было еще больнее, итог его лихачества, четыре сломанных ребра справа и пять слева. Взрыв, который откинул его назад, довершил начатое, одно из сломанных ребер задело легкое и только решительные и быстрые действия скорой помощи, что не так часто бывает, не дали Борису отправиться на тот свет. Врачи работали, слажено, а главное, быстро доставили его в реанимацию, где он удивительно быстро почувствовал себя лучше.

Прошло несколько дней, Журавлев медленно, но верно шел на поправку, и если бы не предательская боль в ребрах, было бы ничего. Он ждал Комисарова, но Ирина сообщила, что не может до него дозвониться.

День тянулся медленно. Перед обедом, в палату, неожиданно влетел раскрасневшийся Воля, в белом халате, небрежно наброшенным на плечи. На тумбочку он быстро поставил пакет, из которого ловко вытащил бутылку коньяка.

— Какие у тебя тут медработники, ты словно в рай попал, — улыбнулся Дмитрий, оценивающе посмотрев на медсестру Аню. — Помой фрукты, красавица, — попросил он медсестру, а там, колбаски порежь, вот, сообрази нам что-нибудь.

— Хорошо, — улыбнулась девушка, — только вы тут не долго, врач запретил ему…

— Моя милая, с врачом все улажено, — одарил ее еще одной улыбкой Дмитрий. — Ну что, Боря, как ты?

— Лучше, — попытался рассмеяться Журавлев, но боль заставила его сморщиться.

— Ты это брось, смеяться нельзя, — Воля, вынув из пакета стакан, налил себе коньяка, — еще немного и тебе тоже налью… а что произошло, ты летел, говорят под 180 км/ч.

— Расскажу потом, просто расстроился из-за Маши.

— С кладбища ехал, — кивнул Дмитрий, — бедная девочка, мне Машенька всегда нравилась.

Журавлев приподнялся на неудобной подушке.

— Может, пройдемся?

— Ну, да, а потом меня Ирина Петровна твоя, чик-чик, — он провел ребром ладони по горлу, — она решила за тебя взяться.

— Да, брось, ты, — улыбнулся Журавлев, — все будет нормально.

— Лежи, завтра, я приду, надо потолковать о делах.

— А сейчас? — Борис кинул в рот крупную виноградинку.

— Не-а, — хитро прищурился Воля, — мне звонил следователь по особо важным делам, знаешь ли. И фамилия у него такая запоминающаяся.

— Комисаров? — спросил Журавлев и почувствовал, как напряглись у него мышцы.

— Да, боюсь даже думать о том, чтобы сотрудничать, — он отпил из стаканчика добрую его часть и, поставив на стол, присел на край кровати, — мне, честно говоря, не чего сказать… говорит, что мы должны помочь следствию, иначе всем нам дорога туда же. — Последнее слово он произнес с двусмысленным выражением на лице, и Журавлеву не понравился тон с каким Дмитрий сказал это. Сначала он хотел открыться ему и рассказать о ночном происшествии на кладбище, но потом подумал, что лучше не стоит этого делать. Что-то внутри него посоветовало не втягивать его в эти проблемы, интуиция или как там ее еще называют. Самому Борису не терпелось кому-нибудь рассказать о той странной девушке, только кто поверит.

— О чем задумался? — прервал его размышления Воля.

— Да все о том же, — Журавлев попытался подняться и осторожно сел рядом с Дмитрием, — какие у тебя планы, что думаешь делать?

— Теперь без Маши будет не так просто, все мы привыкли, что она думала за всех, — Дмитрий в упор посмотрел на Бориса, — но все, что придет в мою непутёвую голову, я буду подвергать тщательному анализу и согласованию с генеральным директором, то бишь с тобой.

— Это обнадеживает, — улыбнулся Борис, — я думаю, пора заканчивать дела в Ачинске и постепенно легализоваться, я не хочу зависеть от Тэлля.

— Ты думаешь, он позволит тебе?

— Конечно, нет, если действовать в открытую, — Борис тяжело поднялся на ноги и медленно двинулся к окну, — нужно все рассчитать, и здесь мне необходима твоя поддержка. Дима, скажи лучше сразу, ты пойдешь со мной до конца или хочешь кончить как Маша, как Желебин или как «Сёма».

— С какой стати ты их вспомнил? — напрягся Воля, и в его глазах Журавлев прочитал испуг.

— Да так, — он немного помолчал, отвернувшись от Дмитрия, — понимаешь, я узнал их на фотографиях, которые мне показал Комисаров, в тех людях, которых убил маньяк, странное совпадение, не правда ли? — Журавлев, поморщившись от боли, сел обратно на кровать. — Чёрт побери, все тело затекло от этого лежания.

— Я не советую тебе копаться во всем этом, пойми, Борис все это может очень плохо для нас кончиться, и если ты или я станем помогать этому следователю, то я не отвечаю за последствия, а они непременно будут, — он приобнял Журавлева за плечо, — даже у стен есть уши.

Когда Воля ушел, Журавлева погрузился в тяжёлые раздумья, словно Гамлет, решая быть или не быть, вот в чем вопрос. Если бы не сын и жена, может быть, он и решился, но только не сейчас. Сейчас не время ворошить муравейник.

4

Комиссаров еще раз, повертев странную записку в руке, положил ее в карман, затем, набрав номер домашнего телефона, услышал в трубке длинные гудки.

— Алло, Андрюша? — голос Юли показался ему усталым.

— Да, милая, что-то случилось? — озабоченно спросил он.

— Да, нет, просто немного устала, сегодня был тяжелый день, а дома столько дел, боюсь, ничего не успею приготовить.

— Я сегодня немного задержусь, — виновато пробормотал Андрей, — нужно встретиться с одним человеком.

— Когда ждать тебя? — в ее голосе не было ни капли упрека, Андрей всегда ценил в ней эту способность верить и ждать, он знал, что это далеко не каждому дано.

— У меня встреча назначена на восемь вечера, надеюсь, часа — полтора хватит все выяснить, и поеду домой, может, не будешь сегодня ничего делать, возьму пельменей.

— Успокойся, времени хватит, чтобы что-нибудь сварганить, пока, — он почувствовал, как Юля улыбается в трубку. — Давай, котик, целую.

— Ага, — улыбнулся он ей в ответ, — Дашеньку поцелуй.

— Хорошо.

Повесив трубку, Комисаров посмотрел на часы, было без пятнадцати семь, еще почти целый час, он развернул дело и еще раз начал внимательно изучать его, выписывая нужное и строя новую схему на бумаге. Он догадывался, что все жертвы были связаны каким-то образом, но слишком уж разношёрстная компания подобралась. Если бы были одни проститутки, это бы многое объясняло. Многие маньяки считали своим долгом стереть с лица земли представительниц самой древней профессии. Но причем здесь учительница Калитина Ольга, она совершенно не подходила под шаблон убитых, как и Желебин с Николаевым, да и Маша Жукова, эти жертвы были словно случайными. Он посмотрел на часы, всего 19:23… Комисаров решил проверить всех тех, кто не подходил под общепринятый шаблон и, разложив фотографии на столе, принялся за подборку информации на каждого. Время тянулось долго, но это ожидание принесло свои плоды, все эти люди фигурировали в «Сибэнергоцветмет», каждый каким-то боком был связан с этой компанией. Оставалась загадкой только Ольга Калитина, она была словно единственным нескошенным колосом на всем поле. Может быть случайный свидетель, но… зачем же так жестоко, и с такой методичностью, подвешивать за ноги, опутывая для начала их колючей проволокой, зачем нужна была такая морока всего для того, чтобы убрать свидетеля, он еще раз прочитал послание, которое оставил ее убийца. Нет, не свидетель, но неужели она действительно была невестой того злодея, усмехнулся Комисаров, все возможно, теперь пора съездить в Богучары и поговорить с теми, кто хорошо знал Калитину. 19:45, он не должен был опаздывать. Поднявшись, Андрей сложил свое дело в кожаную папку с молнией, а фотографии сунул во внутренний карман пиджака. Комисаров вышел в пустой коридор и, захлопнув дверь, направился к выходу.

— Меня ни кто не спрашивал? — осведомился он у краснощекого парня, сидевшего в дежурке у телефона.

— Нет, Андрей Сергеевич, только Белов просил вам перезвонить сегодня вечером.

— Спасибо, до свидания, — он вышел на улицу, было еще довольно-таки светло, но уже прохладно в августе всегда так, стоит пройти дождю, температура падает и становится как-то зябко. Он подошел к машине и, поежившись, посмотрел на часы. 19:50, пора.

В кафе было мало людей и Комисарова это обстоятельство обрадовало, он заказал себе кофе и горячий бутерброд, очень есть хотелось, а до домашнего ужина еще далеко. Он еще раз посмотрел на часы, было без двух минут восемь. Как только стрелка дернулась и указала на двенадцать, Андрей почувствовал пробежавший сквозняк по ногам, он снова поёжился и даже подумал, а не простыл ли он. Весь день ему было зябко, и как бы в подтверждении своих мыслей он громко, по-мужски чихнул.

— Будьте здоровы, Андрей, — он обернулся и узнал в той девушке ту самую странную незнакомку, что так заинтриговала его.

— Вы? — только и нашелся спросить Андрей.

— Вы меня помните? — улыбнулась девушка, — Элейн, — протянув руку, она села напротив него, — судя по тому, что вы здесь, вы получили моё послание.

— Да, и хотел бы знать, что происходит.

— Здесь довольно много посторонних, давайте поговорим в более спокойном месте.

— Хотите кофе? — любезно предложил Комисаров, на что она столь же учтиво отказалась, — тогда я допью свой, и мы пойдем, поговорим, если дело требует конфиденциальности, здесь могут быть нежелательные для нас уши?

Элейн села напротив и задумчиво уставилась перед собой, Андрей еще раз предложил ей хотя бы сок, но она, отказавшись, вынула из сумки маленькое зеркальце, посмотрела в него и, убрав его в обратно, бросила взгляд на часы. Андрей, допивая обжигающий кофе, успел заметить, что девушка волнуется. Она нервно покусывала губы, накрашенные в неестественно темно багряный цвет. Интересно, подумал Андрей, если ее умыть, она будет симпатичнее?

— Вас смущает мой внешний вид? — спросила она, словно прочтя его мысли.

— Да, нет, — солгал он, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Это татуировка, так принято в моём клане.

— А, — протянул Комисаров и, закинув последний кусок бутерброда в рот, поднялся из-за стола, — сейчас, — бросил он ей и, облокотившись на барную стойку, подозвал бармена. Расплатившись, Комисаров вернулся к столику, но к его удивлению его новой знакомой не было. Ничего, не понимая, он надел пиджак и направился к выходу.

— Девушка, что сидела со мной, не выходила? — спросил он у бармена с отсутствующим взглядом. Тот, молча, покачал головой и вернулся к аппарату по приготовлению кофе. Андрей ничего не понимая, вышел на улицу и, вынув последнюю сигарету из пачки закурил. Что я здесь делаю, кто эта Элейн и куда она делась. Он огляделся по сторонам и, посмотрев на часы, направился к машине. Открыл водительскую дверь и, плюхнувшись на сидение, опустил стекло.

— Не выношу запах сигаретного дыма, — услышал он за своей спиной знакомый голос и, подскочив, выскочил наружу.

Элейн приоткрыла свою дверь и извинилась за такое внезапное вторжение.

— Я понимаю, что напугала вас, Андрей.

— Совсем нет, — нервно усмехнулся он, — это издержки моей работы, она держит мои нервы напряженными как струны.

— Сядьте обратно и поговорим, меня срочно вызвали, и пришлось уйти, для полной уверенности, что мы встретимся я телепортировалась в вашу машину.

— Не понял, — Андрей в действительности мало понимал эту странную девушку, и ему хотелось поскорее покончить с этими заумными словечками и поговорить по существу.

— Теперь мы можем говорить открыто, — улыбнулась Элейн какой-то вымученной улыбкой, — всегда не хочется начинать с этого, но иногда… когда это нужно, мы посвящаем людей в…

— Элейн, — прервал ее Комисаров, — если вы хотите поиграть, то обратились не по адресу, я сегодня очень устал…

— Я не шучу, вы должны выслушать и поверить мне! — Теперь настала ее очередь повысить голос, — ни кто сразу не верит, а потом становится слишком поздно. Вы поверите, дайте мне только собраться, потому, что у меня мало времени. Я говорила с Журавлевым и знаю, что он хотел поделиться и с женой Ириной и со своим замом Волей о том, как произошла наша встреча, но боится, что его сочтут сумасшедшим. Мы знаем о вас все.

— И кто вы, инопланетяне? — саркастически усмехнулся Комисаров.

— Нет, Андрей Сергеевич, все гораздо проще, я офицер Службы по Несанкционированным Проникновениям в другие Измерения и у меня есть много полезной информации о тех, кто не хочет возвращаться в свою реальность. Эти люди беглые преступники, перевернувшие мир вверх ногами в других измерениях. У меня нет времени объяснять, как устроена Вселенная и что наши миры, словно в зеркальном отражении бесконечны. Там, откуда я телепортировалась существует закон о разумном ограничении телепортации, то есть перехода из одной реальности в другую. Если вы не верите, я покажу вам что это, а потом мы поговорим о том, чем мы сможем помочь друг другу.

— А вы бы поверили, я привык опираться на факты…

— Просто дайте мне руку.

— Это что какой-то наркотик?

Элейн начинала терять терпение.

— Какие же вы все подозрительные и не верящие ни во что — представители закона, у вас на глазах наши преступники пытаются захватить власть и это им удается, а вы не верите.

— Не верю, — рассмеялся в голос Комисаров, словно Станиславский на театральном подмостке. Но не успел он продолжить, как почувствовал на своём плече руку Элейн. В какой-то момент все поплыло перед глазами, к горлу подступила тошнота, а по щекам побежали слезы.

Ему стало невыносимо холодно, а потом, когда в глаза ударил яркий свет, он почувствовал, как куда-то упал, больно ударившись плечом. Яркий свет заливал глаза, вокруг трепетала шелковистая зеленая трава, она казалась слишком густой и высокой. Андрей потрогал руками лицо, которое было мокрое от слез, сунул палец в рот и ощутил соленый вкус на языке. Черт что это, пронеслось у него в голове, где я?

— Ты в моем мире, — пронеслось у него в голове, — здесь не нужно слов, чтобы общаться, — Андрей, покачнувшись, обернулся и увидел перед собой Элейн.

— Элейн? Что происходит? — он чувствовала слабость в теле, и ему было не по себе оттого, что делалось вокруг, небо переливалось разными цветами, а деревья, качавшиеся вдали, то исчезали, то появлялись вновь. — Что это все значит?

— Это мой мир, — ответила Элейн, — сейчас он не стабилен, от телепортов, но мы должны покончить с теми, кто уничтожил не одну реальность или превратил их в руины. Те, кто телепортируются впервые, всегда чувствуют себя неважно. Вам не дано это право, но в вашей реальности есть люди, которые способны на проникновение в другие измерения, как мы это называем, умеют открывать двери. Думаю нам пора, здесь время течет иначе.

Она вытащила маленькое зеркальце и вытянула перед собой руку.

— Возьмите меня за руку, если не хотите остаться здесь, у вас уже наверняка прошел час, вас ждет жена, и она будет волноваться.

— Но вы мне ничего не объяснили, — он коснулся ее теплой руки, которая вдруг стала холодеть и теперь Андрей увидел, что происходит, из зеркала потянулись странные щупальца, словно налитые ртутью, они обволакивали их руки, потом поднимались выше. Андрею, так хотелось выпустить из своей ладони ее пальцы, но, видя трансформацию, происходившую с ними обоими, не решился. Последнее, что он увидел, серебристый блеск перед глазами.

Когда он открыл глаза, то понял, что находится возле своего подъезда в машине. На заднем сидении сидела Элейн и, виновато улыбнувшись, протянула ему сложенный вчетверо листок.

— Не оставляйте следов, сейчас у вас нет времени, уже поздно, мне пора.

С этими словами Элейн, превратившись в энергетический сгусток серебристого цвета переливающаяся, словно капля ртути, втекла в маленькое зеркальце, которое, упав, разлетелось на множество осколков. Что за чертовщина, подумал Андрей, с таким ему еще не приходилось сталкиваться. Теперь он понял, что ко всем этим убийствам причастны те самые люди из реальности Элейн. Какой бред, пробормотал он, мне даже, и поделиться не с кем, как он сейчас понимал Журавлева. Тот тоже находился в похожей ситуации. Стоп. Андрей, улыбнувшись, понял о чем он поговорит с Журавлевым, теперь у них есть общая тема для разговора и как следствие того Журавлев должен о многом рассказать, о чем раньше полагал, помалкивать. Комисаров, улыбаясь, понял, какую цель преследовала Элейн, умно очень умно, теперь лед тронется.

Он вошел в подъезд и, быстро поднявшись по ступенькам, позвонил в квартиру.

— А я уж думала, что ты заночуешь, там на своей встрече, — улыбнулась Юля, — ты знаешь сколько времени?

— Нет, зайка, — он ласково обнял жену и, поцеловав ее, захлопнул входную дверь, — что у нас сегодня на ужин?

— Я, правда, поела, но могу посидеть тобой, — он слышал в ее голосе еще немного обиды, но знал, что она скоро улетучится, Юля не умела долго дуться. Посмотрев на часы, Комисаров с трудом сдержал удивленный возглас.

— Какой ужас, я и не знал, что так уже поздно, прости дорогая, — он нежно поцеловал Юлю, — пахнет вкусно, котлеты?

Стрелки упорно приближались к двенадцати.

— Ага, и картошка.

— Моё любимое блюдо. А что у нас на десерт? — проворковал он, не выпуская из своих объятий ее.

— А на десерт я купила печенья…

— Да, а я думал, что будет нечто более вкусное.

— Давай сначала поешь, — улыбнулась Юля и направилась к плите, где в сковородке томились пышные котлеты и картофельное пюре.

Глава 6 Охота на людей

Собаки наготове, они рвут поводки,

Дрожат в экстазе ноги, и обнажив клыки,

Несутся за добычей, а жертве невдомёк,

Что кончилась свобода, пришёл расплаты срок.

1

Наташа проснулась от горького привкуса во рту, ей было не хорошо, открыв глаза, она поняла, что совершенно одна и от этой мысли ей стало по настоящему страшно. В комнате было еще темно, но было ясно, что уже забрезжил рассвет, за заколоченными досками окнами не было той ужасающей тьмы. Наташа, опустив ноги на пол, сунула их в свои кроссовки и, подойдя к окну, заглянула в одну из немногочисленных щелей. Там за окном ничего не изменилось, как все это было похоже на город призрак. От этой мысли у нее подкосились ноги, она вспомнила ту растрепанную девчонку и поняла, что ее догадка похожа на правду, но зачем они здесь. Подойдя к входной двери, она дернула ее на себя, но та не поддалась. Наташа поняла, что Антон запер ее в этом странном и чужом месте. Этот дом был убежищем оттого, что могло ее ждать снаружи, однако чувство беспокойства не покидало ее. Она вернулась в комнату и, натянув на себя джинсы и футболку, направилась на кухню, где на столе ее не ждал прекрасный завтрак. Единственное, что она поняла, так то, что кроме нее в доме ни кого нет. От этой мысли ее передернуло, что если Антон оставил ее здесь одну, зная что выйдя за порог она никогда не вернется обратно. За окнами стало светлее, Наташа еще раз посмотрела в щель между досками и тут же в ужасе отпрянула назад, встретившись с чужими глазами по ту сторону. Это были глаза наполненные безумием и жаждой крови. Боже мой, Антон, где же ты, Наташа в ужасе попятилась к противоположной стене и, бросив взгляд на стол в поисках чего-нибудь, что могло защитить ее, схватила большой кухонный нож. Сжимая его в руке, она прижалась к стене и, медленно сползая по ней, чувствовала, как холодный пот струиться по позвоночнику. Внезапно в спальне, что-то заскрипело, Наташа сжалась как пружина, приготовившись к самому худшему, но вместо призрака в кухне появился Антон.

— Что с тобой, тебя кто-то напугал?! И… зачем тебе этот огромный нож…

— Где ты был?! Я так испугалась! — бросив нож, Наташа кинулась к нему и, прижавшись к его груди, расплакалась, — там… были глаза, на меня кто-то смотрел.

— Не бойся, со мной тебе нечего опасаться, это инфернальные сущности — неприкаянные души. Они не могут даже коснуться тебя, только испугать, очень сильно напугать, что человек может даже сам на себя наложить руки.

— Зачем мы здесь? — Наташе все это не нравилось, — ты все время молчишь, говоришь загадками, я не знаю, куда попаду с тобой на этот раз, может быть, было бы лучше с пулей в сердце, но у себя, ДОМА, а не в этом проклятом месте.

— Ты думаешь, Тэлль оставил бы тебя в покое, твоя жизнь превратилась бы в ад, — он поставил на стол бутылку с водой, — на вот, умойся и можешь попить, я был ночью в одном месте и все подготовил для нашего прибытия.

— Ты был в Ганновере? — удивленно спросила она.

— Да, — улыбнулся Антон и, поставив сумку на стол, вытащил из нее два загранпаспорта. — Меня ждал там один человек, поэтому все произошло быстро, я посмотрел квартиру, где мы остановимся, и вернулся сюда, а прошло… целых восемь часов. Везде по-разному, чем ближе между собой реальности, тем меньше разница во времени, но задерживаться здесь тоже не стоит, и чем дальше мы отдаляемся от твоей реальности, тем быстрее в ней идет время. Я уже и счет потерял месяцам и годам своего мира, теперь я и не вспомню какой там век и год, только Тэлль безошибочно определяет дату в разных мирах. И только он может вернуть домой того, кого посчитает нужным. Ну, пошли, время не ждет, еще немного и дом не сможет удерживать духов, они войдут сюда и сведут тебя с ума.

— Мне страшно, — Наташа еще сильнее сжала его руку, — пойдем скорее.

Антон покосился на окно за своей спиной и, быстро сложив в сумку паспорта, направился в комнату, где они спали. Откинув крышку люка, что был в полу, он пропустил вперед Наташу.

— Леди вперед, — она увидела уходившую вниз лестницу, которая с первого взгляда не внушала доверия. — Ну что там все спокойно?

Антон закрыл люк и, повернув ключ, бросил его в боковой карман сумки.

— Будь осторожна, лестница совсем плохая, там несколько ступеней сгнили, смотри под ноги.

Он осветил фонарем проход, и внезапно фонарь начал мерцать.

— Что происходит? — непонимающе спросила Наташа.

Антон, остановившись, вынул из кармана зажигалку.

— Помоги, — он протянул ей гаснущий фонарь, — я достану факел, а ты подержи сумку.

Наташа не задавала больше вопросов, понимая, что все равно сейчас не получит на них ответ или его ответы могли еще больше напугать ее. Наконец в полной тишине они услышали чьё-то дыхание.

— Они здесь, — прошептал Антон, и Наташа поняла, что ему тоже не по себе, — как только спустимся, сразу открывай дверь несмотря ни на что и главное ничего не бойся, чтобы не случилось…

Фонарь еще раз моргнул и погаснул, Антон щелкнул зажигалкой и поджег один из факелов, протянув его Наташе, которая вся дрожала.

— Будь осторожна, я не хочу, чтобы ты сломала себе шею. — Они начали спускаться, отблески от факелов бросали на стены причудливые тени, и Наташа видела, что их гораздо больше, чем должно быть, за ними кто-то шел, и она ощущала присутствие чего-то неведомого. Внезапно она провалилась и, выронив факел, полетела вниз. Больно ударившись, она поднялась и услышала, как хрустнуло под ногами. Осторожно перебравшись на другую ступень, она обернулась и к своему ужасу не увидела Антона и огня, который он нес. Еще несколько ступеней и факел совсем близко. Наташа подняла его и, осветив проход, продолжила спуск, помня, что нельзя терять самообладание. Кто-то коснулся ее руки, она обернулась, но как того и следовало ожидать, ни кого не увидела. Когда же кончится эта лестница, она уже совсем доконала ее. Удивительно, но страх уже не так преследовал ее. Словно читая ее мысли, впереди возникла фигура. Наташа остановилась, помня предупреждение Антона, но это было дьявольски трудно. Если бежать, закрыв глаза по лестнице, можно и вовсе переломать кости. Она понимала, что должна преодолеть свой страх, который, вырастая в ней, служил пищею этим неведомым тварям. Она выставила вперед факел и смело ринулась вперед, хотя сердце стучало так громко, что кровь пульсировала в висках. Внезапно она услышала шаги и, обернувшись, увидела Антона.

— Слава Богу, — выдохнул он, — мне показалось, что ты упала.

— Да, я прямо таки покатилась…

— Осталось немного, — он взял ее за руку, — они всегда ведут себя так, неприятно конечно, но если не бояться ничего не случится.

— Откуда такие познания? — усмехнулась Наташа.

— Было дело, в моей реальности инферналы, вервольфы, вампиры и всякая другая нечисть существуют так же реально, как ты или я.

— Смотри, впереди, свет, — воскликнула Наташа, но тут же ощутила, как почва уходит из-под ног. Уже у самой двери мимо нее пронеслось то самое лицо с безумными темными глазами и сеткой красных кровеносных сосудов на белках. Наташа отпрянула и, схватившись за руку Антона, вдруг поняла, что он снова исчез.

— Иет луфит тирип! — услышала она сквозь нарастающий гул из шепота сотен или даже тысячи напевов, голос Антона, — Девомер деаналс!!!

Казалось, темнота немного отступила, но Наташа чувствовала это злобный ненавидящий взгляд и бросилась к спасительной двери.

— Шинаб! — прокричал Антон, и они влетели в распахнувшуюся дверь. Закрыть ее было еще сложнее, особенно когда неведомая сила налегала на нее как бульдозер. Наташе показалось, что она увидела чьи-то руки, скользкие, покрытые зеленой слизью, но, помня слова Антона, она сосредоточилась на двери, толкая ее все сильнее. Наконец, когда она захлопнулась, они облегченно вздохнули.

— Сегодня эти мерзкие духи ведут себя безобразно.

— Ты так говоришь, словно они твои бывшие друзья, — только сейчас Наташа почувствовала, что ее тело просто мозжит от боли. — Сегодня, видимо, они хотели со мной познакомиться.

— И это верно и верно то, что у тебя очень сияющая на их языке жизненная сила.

— Ой, только не надо, — взмолилась Наташа. — А то мне становится не по себе. Отправляемся в Ганновер, надоели мне эти духи, как горькая редька, я чуть шею себе не сломала на этой чертовой лестнице!

Он усмехнулся и, протянув ей руку, потянул ее за собой.

— Ты помнишь, возьми меня крепко за руку, сейчас будем телепортировать, — они остановились около большого массивного зеркала, — попробуй ты, — он легонько подтолкнул ее вперед, и Наташа первая коснулась холодной глади зеркала. Зеркало, как зеркало, холодное стекло. — Постарайся слиться с ним воедино, это как нырнуть в воду, только не надо бояться. Если у тебя есть дар, у тебя получится. — С этими словами он сжал ее руку, и Наташа шагнула себе навстречу. Она ничего не успела понять, удивиться, испугаться или еще что-нибудь, она почувствовала, как холод обволакивает ее и как проникает в нее словно киселеобразная жидкость, ощущение не из приятных. Она чувствовала руку Антона и слышала звон тысячи хрустальных колокольчиков, сначала пол ушел из-под ног, теперь же они словно опустились на что-то мягкое. Было совсем темно и, оглядевшись, Наташа увидела Антона, стоявшего рядом с ней, они еще крепко сжимали руки, Наташа ощущала, что здесь все иначе, чем в той реальности, откуда они телепортировались.

— Вот мы и на месте, — улыбнулся Антон, — теперь пути назад нет.

— Что ты хочешь этим сказать? — недоверчиво спросила Наташа.

— Только то, что мы в безопасности, идем, — он крепко сжал ее руку.

Шли они не долго. Когда вышли на дорогу, Наташа обернулась, окинув взглядом пустырь, на котором они появились, словно пытаясь запомнить его. Вскоре они оказались на оживленной трассе.

— Сейчас мы в окрестностях Мелендорфа, скоро будет мой человек, который отвезет нас на место. Он оказался прав, через несколько минут, около обочины остановился серый автомобиль, как выяснилось позже «Фольксваген». За рулем сидел молодой человек с отсутствующим выражением на лице.

— Ты скажи, мы в моём измерении, — тихо прошептала Наташа, на что Антон покачал головой.

— Поговорим позже.

Наташа кивнув, обняла его и, склонив голову на его плечо, закрыла глаза, она очень устала и ей внезапно страшно захотелось спать. Впервые за долгое время она так хорошо не спала её не мучили кошмары и, казалось, все плохое осталось позади. Она нежно прижалась щекой к груди Антона и улыбалась во сне. Его же мучили сомнения, так же все начиналось у прежнего Антона, который не смог выполнить задание Тэлля, и был ликвидирован. Этот Антон не хотел повторить его судьбу, у него были на то свои оправдания, он закрыл глаза, и перед ним встала картина.

Его небольшой домик в пригороде Ганновера, может быть, именно поэтому его тянуло сюда? пусть это была совсем другая реальность, но они всегда так похожи. У него когда-то было все, жена две замечательные дочки, и в один момент все оборвалось словно соловьиная трель ружейным выстрелом. Случилось так, что его предал его партнер по бизнесу, все его деньги были вложены в новый проект, и Антону ничего не оставалось, как попытаться выбраться из долговой ямы, из которой, увы, выхода не оказалось. В итоге ему пришлось участвовать в охоте, он чудом остался жив, но взамен выигрыша его забросили в реальность Наташи, чтобы, выполнив задание, он смог вернуть жену и дочерей. В случае провала их всех должны выставить на торги и охота будет удачной, но не для них.

Охота проводилась два раза в году, победитель мог получить хорошую награду и вернуть себе все то, что потерял, но из сотни участников оставался только один. Это была кровавая жатва, когда каждый был за себя, невзирая, кто рядом мужчина, женщина или ребенок. Дети допускались к охоте с двенадцати лет, как охотники или жертвы. Таков был закон, закрывавший глаза на дикость, нашедшую в Великой Европе благоприятную обитель. Обитель зла. Каждый охотник выпускал своего вервольфа, вампира или инфернальную сущность. Это была кровавая бойня, для непосвященного с первой минуты все могло закончиться сумасшествием…

Он разлепил потяжелевшие веки, перед глазами еще стояли морды с пеной на клыках взбешенных оборотней и всякой нечисти. Когда сон окончательно ушел, Антон обнял Наташу и принял решение, он не мог поступить иначе.

2

Журавлев чувствовал себя намного лучше, исчезла колющая боль в боку, еще немного и он вернется к своим делам, как это ни странно, но смерть Маши внесла положительные коррективы в их с Ирой семейную жизнь. Все налаживалось, и Журавлев снова начал ощущать себя отцом и мужем, приятное чувство о котором он забыл. Может быть, раньше оно тоже казалось приятным, но годы рутины привели к тому, что радость он ощущал только с Машей, которой восхищался и с которой он ощущал себя героем. Возможно, этого ему и не хватало, того самого ощущения рыцаря в сверкающих доспехах каким он перестал быть для жены Ирины.

Теперь оставалось только одно, поскорее забыть тот разговор на кладбище и вернуться к нормальной жизни, постараться быть проще и не гнаться за большими деньгами. Вот итог всех этих гонок, неприятности с законом или с теми, кто попирает его.

— Борис Германович, — в его палату заглянула медсестра Аня, — к вам посетитель, как вы себя чувствуете?

— Кто это? — вскинул брови Журавлев, он сегодня ни кого не ждал.

— Следователь по особо важным делам… — начала, было, Аня, но Журавлев махнул рукой, мол, пускай заходит.

Комисаров в небрежно наброшенном на плечи белом халате, вошел в палату и, подойдя к Журавлеву, протянул ему руку.

— Доброе утро, Борис Германович.

— М-да, — протянул Журавлев, — устал я от всего этого. Продам бизнес и уеду в деревню.

— Надолго ли? — улыбнулся Андрей, — у меня к вам интересный разговор. Я присяду? — он устроился в мягком кресле у окна.

— Садитесь, — буркнул Журавлев.

— Дело в том, что теперь я понял, зачем она встречалась с вами.

— О ком вы? — не совсем понял Журавлев.

— О девушке в черном, это она вас напугала так, что вы как безумный умчались с кладбища.

— Откуда вам это известно? — Журавлев немного приглушил голос, словно боясь, что кто-то их услышит. Ему было неприятно все это вспоминать, но внезапно он поймал себя на мысли, что ни кому не говорил об этом и о возможности поделиться произошедшим, он в тайне мечтал. — Вы… тоже её видели?

— Если вы о нашей общей знакомой с сатанинским макияжем, — улыбнулся Комисаров, — вам еще повезло, а мне пришлось с ней вместе телепортироваться, так они называют перемещение в параллельную реальность. Знаете, я понял, для чего она познакомилась с нами, прежде всего, с вами. У нас общие интересы. Вы хотите узнать, кто убил Машу или хотя бы чтобы виновники понесли наказание, и уехать, как вы только что сказали в деревню. Ну, там, в деревне хорошо, понимаю, коровы, домашние яйца. Летом рыбалка, зимой… ну, скажем каток, лыжи на худой конец.

— Вы издеваетесь? — усмехнулся Журавлев, но в его голосе не было обиды, — возможно, но не здесь.

— Как насчет приятной беседы на свежем воздухе? — улыбнулся Андрей, — у меня мало времени, а на улице такая благодать, скоро уже наступит осень и опять холод и слякоть.

— Вы правы, я не прочь немного пройтись, — неожиданно быстро согласился Борис, — только вот тапочки…

Он застегнул молнию на лёгкой спортивной куртке и, направившись к двери, покосился на медсестру, усердно читающую общую биологию, по всей видимости, подготавливаясь к учебе.

— Она такая строгая у меня, надеюсь, не будет потом ябедничать жене, — усмехнулся Журавлев.

— А я всегда вас считал более смелым и решительным, чем вы хотите казаться.

— Да, уж, — протянул Журавлев, — я сегодня ни кого не жду, а Ирина будет только вечером.

— Тогда нам нечего бояться, — улыбнулся ему в тон Комисаров.

Они вышли в тенистый сад, щедро раскинувшийся на территории больницы, где зеленели раскидистые кусты душистой жимолости Каприфоль и играючи, словно желая что-то сказать, шелестели ветками клены. Нежные, тонкие, словно молодые девушки, березы кивали им в такт зелеными головками, склоняясь то к осинам, то к рябине с ярко-красными, но еще кислыми ягодами.

Устроившись на скамейке, Комисаров, вынув сигареты, предложил Журавлеву, поднеся к сигарете зажженную спичку и, затянувшись, выпустил струю сизого дыма.

— Что вам сказала Элейн? — начал первым Андрей, — что произошло в тот вечер.

— Она сказала, чтобы я запомнил ее, — выдавил из себя Журавлев, — какое-то глупое недоразумение, но я ж действительно запомнил. Элейн — красивое имя Я как сейчас помню ее слова, она предупреждала меня о том, что я не должен бояться, и все сделать, чтобы помочь вам. Потом я хотел что-то возразить, но она сказала, что у нее слишком мало времени, и что здесь оно бежит чересчур быстро. Еще она сообщила, что Машу убил не маньяк и всех тех людей тоже. Элейн просила о помощи, она говорила, иначе они будут снова убивать и не ограничатся двенадцатью… пострадают невинные. — Журавлев побледнел, вспоминая их встречу, его все это здорово напугало, и он не стеснялся в этом признаться. — Не каждый день у тебя на глазах появляются и исчезают девицы да еще таким странным образом. Это было так, словно зеркало всосало ее в себя… а потом оно разбилось…

— Вы кому-нибудь рассказывали об этом? — серьезно осведомился Комисаров, вынув ещё сигарету.

— Что вы, Андрей Сергеевич, я не хотел бы, чтобы меня считали ненормальным.

— А теперь, я на кое-что проясню вам глаза, — начал Комисаров. — Она неспроста связалась с вами, а потом со мной. Мы для нее части одного целого, я ей нужен, чтобы остановить Тэлля и его сообщников, а вы мне нужны для того, чтобы рассказать об их делах и о том, как были связанны убитые с его компанией. Вы, конечно, можете сказать, что это не мое дело, и вы вообще не хотите связываться с Тэллем и его друзьями, хотя друзей у таких людей не бывает, но не будем отступать от главного… рано или поздно вас найдут так же подвешенного за ноги с выпущенными кишками или вашего сына или вашу жену. Как могла Маша помешать Тэллю, мне кажется, это было сделано, чтобы напугать вас, а вы в свою очередь поведете себя по сценарию, о котором даже не догадываетесь. Вас будут дергать за ниточки, и вы спокойно будете вертеть головой, болтать ножками и ручками. — Андрей немного помолчал, — надеюсь, мои слова не обижают вас?

— Нет, Андрей Сергеевич, к сожалению, вы говорите верно, поэтому я и хочу избавиться от всего этого, от «Альянс-строя» и от всего остального в Ачинске.

— Вы можете мне не верить, но Элейн — агент из службы по надзору за несанкционированными проникновениями в другие измерения. И я был там, она коснулась меня и я вместе с ней телепортировался в ее реальность, а потом обратно. Понимаю, все это похоже на бред, но таким образом она хотела, чтобы я поверил, и ей удалось это. Потом же она словно скользнула в зеркало, и оно рассыпалось прямо в моей машине на заднем сидении.

— Да, — оживился Борис, — так же было и у меня, зеркальце лопнуло, словно взорвалось изнутри. Как я все это понимаю, я испугался, думая что, наверное, схожу с ума, потом еще эта авария…

Ветер стал немного сильнее, подбрасывая вверх облетевшие листья и тонкие, словно нити ветви ивы, Комисаров, посмотрев на эту круговерть, поднялся со скамейки и сказал, что ему пора.

— А что мне теперь делать? — Журавлев был в полной растерянности от происходящего.

— Помочь мне при первой возможности и немедленно скрыться из города, а лучше из страны.

— Вы думаете все так серьезно?

— Куда уж серьезнее, Борис Германович, — Комисаров протянул ему руку.

— Если так, то давайте без этой официальности, теперь, когда мы станем своего рода… партнерами.

— Согласен, — кивнул Комисаров, протягивая ему в ответ руку, — тогда, просто Андрей.

— И просто Борис, — улыбнулся Журавлев, пожимая ему руку. — Когда мы встретимся?

— Я позвоню, как только…

— А может, вы приедете с фотографиями, с теми, что показывали, когда я был у вас и мы начнем сначала говорить об этих людях.

— Они вам известны?! — не скрывая удивления, спросил Андрей, на что Борис, опустив глаза, молча кивнул и, помолчав, добавил.

— Я помню их всех до одного, просто тогда… не смог, а может быть, не захотел в этом признаться. Бедные девушки, все они были просто марионетками в руках Тэлля, Раскина и Динарова, все они замешаны в тёмных делах, но я думаю, что есть еще один человек, который не станет светиться и кто он никому не известно, а именно он главный кукловод.

— Ладно, — выдохнул Комисаров, — если что, я могу и утром приехать.

— Хорошо, — согласился Борис, — я все подготовлю и пусть эти суки, потом умоются кровавыми слезами.

— Пока я представитель закона, — сурово ответил Андрей, — все будет по закону.

Борис не стал с ним спорить, а, только вздохнув, махнул рукой, теперь пути назад не было, и он знал, что если ищейки Тэлля пронюхают о его делах с Комисаровым, все кончится очень погано.

Как и следовало ожидать после того, как на следующее утро к нему пришел Комисаров и Борис проговорил с ним добрых два часа, после обеда к нему нежданно-негаданно заявился Воля. Он сообщил, что перебросил часть средств глиноземного комбината в акции «ЛангепасУрайКогалымнефть» (ЛУКОЙЛ), и что это перспективная компания, которая в будущем принесет много прибыли. Борис понимал, что, согласившись на сотрудничество с Комисаровым и следствием, он ставит под угрозу свою жизнь и жизнь близких людей. Однако он надеялся, что все пройдет мимо зоркого ока кукловода потому, что ни кто больше не знал об их делах, хотя как говорят, и у стен есть уши.

— Да, а что к тебе следователь приходил? — как-то странно заинтересованно осведомился Дмитрий у Журавлева.

— Да, все спрашивал, когда я Машу, последний раз видел, какие у нас были отношения, представляешь, сегодня два часа меня промариновал, — Борис в упор посмотрел на Волю, — но придется еще несколько раз встречаться, тем более, если найдут убийцу.

— Не найдут, ты уж прости, — прищурился Воля, — а у нас могут быть большие неприятности, если кое-кто поймет, что ты копаешь под Тэлля. Знаешь, Раскин уехал с девчонкой Тэлля, его ни кто не может найти, скажешь, откуда знаю, Архимеда сегодня встретил, и он интересовался, не встречал ли я Антона.

— Ты думаешь, Архимед, стал бы тебя спрашивать? — усмехнулся Борис, — не темни, Дима, со мной лучше играть в открытую.

Дмитрий молчал, а про себя подумал: Ага, сейчас, сыграешь с тобой в открытую, и все козыри обратятся против тебя и тогда мне будет крышка, а я так не договаривался, прости Боря, но кушать хотят все.

— О чем думаешь, друг мой? — саркастически улыбнулся Журавлев, ему так и хотелось сказать Воле, чтобы он переписывал все на себя и оставался с этим сокровищем и проблемой на свою голову. У меня, по крайней мере, есть еще деньги на Каймановых островах и этого хватит, чтобы не протянуть ноги, а потом, когда все поутихнет, может быть снова, подняться.

— Да вот думаю о том, что натворил.

— Ты об акциях?

— Угу, — Дмитрий налил себе воды, — нефть есть нефть, там всегда будет прибыль, а где прибыль там деньги — естественный круговорот в природе.

— Ну, да, — словно находясь в другом мире, отозвался Журавлев и потом, как бы придя в себя, добавил, — устал я, Дима, знаешь, хочу продать все и уехать, слишком все это подкосило меня. Ни какого желания нет работать.

— Ну что же, мне кажется это временно, немного отдохнешь и снова в бой, — он потрепал своего босса по плечу, — мы же одна команда, ты только скажи, что сделать, и я все устрою, и все мы будем в шоколаде.

— Пока нужно лечь на дно, — Журавлев опустился на кровать, — а теперь оставь меня, я хочу побыть один, мне всё не по себе…

— Ладно… может, охрану усилить, Борь, не нравишься ты мне, — Воля отпил еще из стакана с водой, — и следователь этот ушлый совсем тебя достанет.

— Следователь — ерунда и у меня к нему свой интерес, Маша была мне не совсем безразлична, я… любил ее и хочу, чтобы виновный понес наказание, как бы это не звучало.

— Понимаю, — кивнул Воля, вполне понимающе кивнул, хотя Борис, почему-то, начал подозревать, что Дмитрий начал отдаляться от него. Не зная почему, Журавлев стал подозревать всех вокруг, даже медсестру Анечку, кто кроме нее мог рассказать Воле о визите Комисарова. Ему стало не по себе при мысли, что теперь нельзя доверять ни кому. Раньше такого с ним еще не происходило, времена были разные и было всякое, но никогда он не чувствовал себя таким до боли одиноким. Где-то вдали в конце черного тоннеля мерцал огонек надежды, и Борис не знал, не дано ему было этого знать свыше, доберется ли он до спасительного света, словно мотылек, летящий наугад, то ли к свету, то ли к своей гибели.

Воля словно читая его мысли, как-то посерьезнел и, протянув руку, сказал, что он не одинок и все будет нормально.

— Ты не думай, Борь, я с тобой, мы же друзья, — Журавлев сжал его ладонь и, заглянув в его глаза, не увидел ничего, снова все казалось нормально, но ему всё равно неумолимо казалось, что всё против него.

— Давай, Дима, до встречи.

Когда Воля ушел, Борис закрыл глаза и почувствовал, как ноет сердце, и боль была такая странная, словно это болел зуб, только не во рту, а в груди. Эта странная, пугающая, словно перед смертью тоска заполнила все его существо и, закрыв глаза, он попытался уснуть

3

Наташа проснулась снова от дикой головной боли, так плохо она себя еще не чувствовала. Разлепив сонные глаза, она увидела, что в комнате еще темно. Наверное, уже утро, поежилась она, было довольно-таки прохладно и ей было зябко под тонким покрывалом. Сквозь темные занавески пробивался свет нового дня. Наташа потянувшись, откинула плед и подойдя к окну распахнула серые, покрытые паутиной занавески. Когда-то они были, по всей видимости, приятного кремового цвета, а может быть желтыми. Теперь же это были серые грязные шторы, как и всё в этой старой захламленной квартире. Еще вчера ей здесь сразу не понравилось, Антон успокоил, что все не так трудно привести в порядок. Потом он еще сообщил, что с утра они поедут по магазинам и купят все необходимое. А теперь его, как назло не было, она ненавидела так просыпаться в незнакомом месте совершенно одна, сейчас к чужому месту добавился чужой город, другая страна, и другой, незнакомый мир. Веселенькое положение, усмехнулась Наташа и направилась в ванную, где надеялась найти зубную пасту, щетку и хотя бы горячую воду.

В ванной она нашла записку, новый тюбик с зубной пастой и щетку в упаковке.

Извини дорогая, мне пришлось уехать, буду в час, ни куда не выходи, я купил все что нужно, тут зубная щетка, паста, шампунь, мочалка, в зале найдешь пакет с полотенцами, белье и халат, все остальное привезу. Не сердись, целую. Антон.

Ну, слава Богу, хоть что-то, она повертела в руках записку и, открыв воду, попробовала ее пальцем, через секунду другую пошла горячая и это радовало. Наташа вернулась в комнату, где нашла пакет с полотенцами и всем тем, о чем говорилось в записке, и с радостью приготовилась залезть в ванную. Ванная казалось чистой, но на всякий случай, Наташа помыла ее с помощью чистящего порошка и щетки, которую Антон предусмотрительно купил, надеясь, что она приведет в божеский вид этот хлев.

Покончив с уборкой в ванной, Наташа решила, что сначала нужно все убрать в квартире, а потом уже заниматься блаженством в душе, поэтому почистив зубы, она приступила к уборке. Выдраила кафель на кухне, плиту, шкафы, а потом приступила к комнате, прежде всего, содрав пыльные шторы, пропитанные табачным дымом и собрав паутину. Дело шло с переменным успехом, и когда с уборкой было покончено, Наташа с блаженством залезла в ванную, наполненную доверху горячей водой. Закрыв глаза, она чувствовала, как тепло разливается по телу, теперь ей было по настоящему хорошо. Квартира блистала чистотой, и теперь отдых приносил удовлетворение.

— Балдеешь? — она вздрогнула от звука его голоса.

— Ты напугал меня, — Наташа опустилась под воду и, вынырнув, откинула мокрые волосы назад, — вечно ты исчезаешь в самый неподходящий момент.

— Я хотел кое-что уладить.

— Ну, и? — она вопросительно подняла брови, — удалось?

Антон присел на край ванны, опустил руку в теплую воду, коснувшись колена Наташи, и ничего не сказал. Наташа, казалось не заметила этого или устав, не хотела ничего замечать.

— Я скучал, — улыбнулся Антон, — проведя пальцами по ее щеке, выходи побыстрее, нам нужно поговорить, вопрос… — он немного помедлил, словно хотел сказать вопрос жизни и смерти, но вместо этого сказал, — … чрезвычайно важен.

— Хорошо, — кивнула Наташа, — сейчас ополоснусь и приду.

Вода была теплая и странная, на вкус совсем не такая как была в Красноярске, заметила Наташа. Волосы приятно рассыпались по плечам, не хотелось выходить, и было такое ощущение, словно она не принимала душ вечность.

Выключив воду, она насухо вытерлась полотенцем и, набросив на себя красивый шелковый халат цвета темной вишни, толкнула запотевшую дверь. Антон сидел на кухне и цедил только что приготовленный кофе.

— Горячий? — улыбаясь, спросила она и Антон, подняв глаза, кивнул.

— Знаешь, я тебе хочу рассказать одну историю.

— Типа, начнем издалека? — улыбнулась Наташа, — валяй, мне уже наскучила эта неопределенность.

— Перестань, — он положил на столик ключи, — вот, это от квартиры, возьми.

— Ага, — Наташа потянула к себе за брелок связку из четырех ключей, — ну так что там за история?

— А, да, извини, отвлекся. — Он посмотрел на нее в упор, — Ты такая красивая, Наташа и я так… привязался к тебе, но слушай, только слушай внимательно и не перебивай.

У одного человека, много лет назад была жена и двое детей, две дочери. Человек был очень богат и имел много денег, ему казалось, что он может купить всех и всё, но, к сожалению, он жестоко ошибся. Его предал близкий друг, которого он считал братом. Как часто бывает, предательство приходит совсем не оттуда, откуда ты ожидаешь, может быть, потому это было так больно. Вся его жизнь полетела к чертям, и его ничего не могло спасти. Был единственный выход — участие в охоте, но это была не простая охота, когда человек идет на зверя. Нет, это был тот случай, когда звери охотились на человека. Это было в Нижней Саксонии, в окрестностях Вильгельмсхафена. Тогда стоял холодный ноябрь, слишком холодный для конца осени, временами шел мокрый снег, но это не стало поводом для переноса охоты. Она всегда происходила в определенное время, первого ноября на Хэллоуин. Десятки вампиров, оборотней, троллей, ведьм и всякой нечисти приготовились к единственному в году пиршеству. Слава богу, эльфы не хотели пачкать руки в крови невинных, они обычно действовали в одиночку, создавая о себе нежный образ, этаких аскетов, воинов, но не о них сейчас речь.

Тот из простых смертных, кто первым доберется живым до Гельголандской бухты Северного моря, будет награжден, и награда стоила того. Приговоренный к смертной казни мог возвратить себе свободу, потерявший возлюбленную — вернуть ее даже из мира мёртвых, а лишившийся всего, как тот человек, с которого я начал свой рассказ, вернуть утраченное.

— И он пошел на это? — спросила Наташа, увлеченная рассказом, у нее почему-то вылетели все потусторонние мысли из головы, так она прониклась рассказом Антона.

— У него не было другого выхода, — продолжил Антон, — он слишком любил свою семью и даже не подумал, что, погибнув, обречет ее на нищенское существование. Он был уверен, что останется в живых, и принял участие в охоте.

Его жена и дочери умоляли отказаться от этой кровавой бойни, но он был уверен в своей победе, у него был секрет, о котором никто не знал, волшебный амулет, доставшийся от предка, который сражался с легендарным Беовульфом плечом к плечу и тот вознаградил его после победы над чудовищным Гренделем. Этот артефакт защищал от нечисти и долгие годы потомки Хротгара с его помощью уничтожали зло. Потом о нем забыли, не всем же быть героями и амулет долгое время коротал годы в старом сундуке среди старинных вещей, пока его не нашли дети и не отдали своему отцу, который слышал о его волшебной силе, но до конца не верил в легенду.

Пришел тот день, а если быть точным — ночь, холодная и непроглядная. Небо было затянуто тучами, и луна лишь изредка показывала свой щербатый бок. Шел мокрый снег и у потомка Хротгара дрожали ноги не от холода, а от ужаса, который был ведом только ему. Его бедная жена молилась, обливаясь слезами и веря в то, что ее муж вернется домой.

А он, продираясь сквозь терновник, которого было вдоволь в этом дремучем лесу, чувствовал боль, страх и отчаяние, его спасала лишь мысль о том, что рядом амулет и вера в него. Перед охотой, он перебрал много книг и нашел то, что искал — это записи об утерянном амулете Хротгара. Он не знал толком, как им пользоваться, но был уверен, что он сам подскажет ему верное направление. Промокнув насквозь, он угодил в овраг, упав туда и покатившись вниз, содрал с рук кожу, цепляясь за корни деревьев, нависших над его склоном. Там его дожидалась тварь, мерзкий, покрытый колючей шерстью вервольф, он не торопился напасть на свою жертву, а лишь подергивал верхней губой, обнажая страшные клыки. От него разило псиной и какой-то дрянью, от которой к горлу начал подкатывать тошнотворный комок, но наш герой, который еще не почувствовал себя героем, выхватил артефакт и словно меч сжал его в своих дрожащих от страха и холода руках. Зверь оскалился и, поднявшись на задние лапы, бросился на него. Внезапно взявшийся свет ослепил чудовище и заставил его завыть и заскулить, словно собачьего щенка. Человек поднялся на ноги и, взмахнув амулетом, заставил вырваться из него еще большему снопу света, который рассёк оборотня пополам, лишив его сил и, заставив шерсть подернуться и вспыхнуть синим пламенем. Когда дым рассеялся, человек увидел лишь пепел. Сквозь гарь и дым, он двинулся дальше, теперь боль и страх отступили, уступая место уверенности, он уже не был так испуган и вера, что он дойдет до Гельголандской бухты, становилась крепче.

Из того, что он пережил можно было сложить легенду, если бы это не было бы правдой.

— Так он смог добраться до Северного моря?

— Да, при этом, убив еще двух троллей, четырех оборотней и двух вампиров, остальные просто не решились вступить с ним в открытую схватку. Но кое-кто решил все иначе, ему не досталась победа несмотря ни на что.

— Как?! — воскликнула ничего не понимающая Наташа.

— Ему выдвинули условие, что он будет считаться победителем, если сделает одно дело. Так как победил не совсем честно… мне помогал древний амулет викингов. Понимаешь, тем человеком был я.

— Погоди, — Наташа, все еще находясь в замешательстве, встала из-за стола, — что за бред ты мне сейчас говоришь?

— Я пытался все изменить, но они смогли найти мою жену и дочерей, теперь их жизнь зависит от моего решения. Я не могу ничего изменить, и тебе придется выполнить свое предназначение. Антон тоже не смог противостоять тебе, ты полна любви и света и каждый прикоснувшийся к тебе не сможет тебя забыть. Никогда.

— Так ты тот самый человек, о котором меня предупреждал Антон? Он сказал, что в других измерениях можно найти подобных людей…

— Тэлль и нашел меня, я тот же Антон, только Антон Хротгард, у нас разные фамилии…

— Но… ты так говоришь по-русски…

— Это все ерунда, — отмахнулся он, — ты должна понять, что в одиночку тебе не справится с Тэллем, он уничтожит тебя, сделает послушным орудием в своих руках.

— То же самое мне говорил и Антон, — она на мгновение замолчала и, взяв «Антона» за руку, сжала ее. — Ты не можешь бросить меня и отдать им не съедение, это предательство, — она не выпускала его руку, глядя в упор в его виноватые глаза, — неужели ничего нельзя изменить?!

— Наташа, если я снова начну бегство с тобой, они уничтожат мою семью, если я верну все на свои места, меня признают победителем охоты, и я верну себе всё, всё что потерял. Прости, иначе я не могу.

— Антон, — Наташа бросилась к нему на шею, — ведь у меня здесь никого нет, я даже в реальности другой, здесь все чужое, как мне вернуться домой, я прошу… помоги мне в последний раз? — она плакала, и Антон не мог смотреть на ее слезы. Его сердце разрывалось от желания вернуть свою семью и быть с ней. Он не знал, что ему делать, Наташа плакала, и ее тело сотрясалось от рыданий, она кричала и сжимала его плечи, зная, что это последние минуты. Для него это тоже были последние минуты, когда он мог обнять её.

— Не мучай меня, — его голос дрогнул, — я ничего не могу изменить, если ты будешь бежать, рано или поздно они найдут тебя.

— А амулет, ты мог бы отдать его мне? — вдруг спросила она, вскинув голову, — почему ты обо всем не мог сразу рассказать?!

— Амулет у Тэлля, именно он забрал его у меня и признал победу недействительной, только потом я понял, что они хотели использовать меня, а Антона Раскина жестоко убили. Его и одну девушку накачали наркотиками, а когда те очнулись, то поняли, что их ждет. Подвесив за ноги, их хладнокровно и жестоко выпотрошили, словно домашнюю скотину на бойне, я видел это, они заставили меня смотреть на их смерть. Это было ужасно, я словно видел свою гибель, Наташа, я был уверен, что все закончится гораздо быстрее, поверь, я не мог долго спать после увиденного, это ужасно увидеть смерть своего двойника и жить с этим.

— Я чувствовала, что с моим Антоном что-то случилось, я подозревала, что ты это не он. Но я не могу смотреть на тебя и верить в то, что все кончено. Я не знаю теперь, кого я люблю, наверное, его, ты лишь его тень, образ. Сейчас ты уйдешь и оставишь меня одну, а потом придут люди Тэлля? — тихо просила Наташа, вздрагивая и всхлипывая. — Я все понимаю, но ты не должен так поступать со мной, ты просто трус!

Он нежно коснулся ее плеча и увидел, с какой яростью и ненавистью она посмотрела на него.

— Не трогай меня! Убирайся к черту! — она сбросила его руку и, оттолкнув его, направилась в комнату, — я… я убегу, чего бы мне это не стоило. Меня тронула твоя история, но половина из нее вымысел, я не верю в вампиров и оборотней, только не надо меня в этом убеждать.

— Я и не пытаюсь, — ответил Антон, остановившись в дверном проеме, — ты сама все увидишь, тех, кто существует рядом, просто в вашем мире они не так активны, как здесь.

Наташа сдернула с себя халат, кинув его на пол, и подняла брошенные джинсы и футболку. Антон не сводил с нее глаз, даже в своей ярости она была прекрасна, а может у нее в предках были валькирии, может быть она последняя оставшаяся из них? Может быть, поэтому Тэлль так жаждет добраться до нее? Если так, то она все преодолеет и вернет себе все то, что у нее хотят отнять.

— Уйди! — Наташа толкнула его в грудь, прорываясь к выходу, — я уйду, и они меня не найдут, я тоже умею ходить сквозь зеркала, я поняла, как это делается!

Он задержал ее и, схватив за запястья, притянул к себе.

— Успокойся, выслушай, что я тебе скажу.

— Довольно, я уже сыта по горлу, Антон! — она попыталась вырваться, но он крепко держал ее в своих объятиях. — Пусти, мой Антон умер бы за меня, но не предал бы никогда, как я могла поверить…

— Знаешь, есть такое слово долг, и этот долг превыше всего на свете, тем более моих чувств, — он больно сжал ее в своих объятиях и прильнул к ее губам. Наташа начала сопротивляться и высвободив руку, залепила ему пощечину. — Если бы ты, хоть на мгновение оказалась на моем месте, — он ослабил железную хватку, и Наташа без труда вырвалась. — Прежде, чем ты уйдешь, послушай совет. Все, что должно случиться — случится, мы не можем изменить судьбу. Кто играет с ней, утраивает беды и несчастья, уготованные ему, а итог один.

— Моя судьба в моих руках! — бросила Наташа, — будь счастлив, Антон, если сможешь!

Она выскочила на улицу и почувствовала, что когда-то с ней это уже было, она снова на улице одна ни кому ненужная, она не замечала, что на улице слишком холодно и на ней нет куртки. Обхватив себя за плечи, она снова заплакала и направилась в сторону реки. Становилось совсем холодно, Наташа не понимала, что ей теперь делать, у нее не было дома, не было денег, она была совершенно одна в чужой стране. Внезапно она услышала топот ног, обернулась и увидела догоняющего её Антона, в его руках был плащ, который он быстро набросил ей на плечи. Наташа хотела сбросить его, но ей было слишком холодно.

— Ты можешь телепортировать, — он остановился, чтобы перевести сбившееся дыхание, — но… это напрасно, они все равно отыщут тебя рано или поздно. Вот возьми, тут ключи, деньги и твои документы. Это все… что я могу для тебя сделать.

— Еще одно, — сухо ответила Наташа, — дай сигарету.

Он протянул ей пачку и зажигалку.

— Поверь, я хочу, чтобы все обошлось, чтобы тебя оставили в покое, я, кажется, догадываюсь, в чем причина такого интереса к тебе.

— Да, неужели? — саркастически усмехнулась Наташа, выпуская в сторону струю дыма.

— Ты последняя из рода валькирий.

— Кого? — не совсем поняла его Наташа.

— Долго объяснять, в твоей реальности по поверьям англо-саксонских мифов это бессмертные девы чудной красоты, которые носятся в золотом вооружении по воздуху, распоряжаясь, по повелению Одина, битвами и распределяя победу или смерть между воинами. С грив их коней капает роса, а от их мечей сияет свет. Они подбирают павших героев, отводят их в Валгаллу и там угощают медом.

— Да с тобой точно свихнешься, — Наташа выбросила недокуренную сигарету, — я верю в то, что могу увидеть, ты принимаешь меня за ненормальную.

— Хочешь, могу показать тебе кого-нибудь из них, и ты поймешь, что это правда, — он грустно улыбнулся, но потом улыбка спала с его лица, она была сейчас явно неуместна.

Наташа застегнула плащ и облокотилась на поручни, глядя на серую воду реки, медленно несущую свои мутные воды.

— Уходи, я больше не могу тебя видеть, — бросила Наташа. — Если ты меня предал, заманил в ловушку, то мне не хочется ничего знать. Пусть люди Тэлля найдут меня, может, тогда я узнаю, что им надо и возможно не все так плохо…

— Ну да, от них можно ожидать всего, только хорошего вряд ли, — он протянул ей сверток, — вот здесь пять зеркал для телепортации, они гораздо быстрее перенесут тебя в другую реальность, но это не может длиться бесконечно, ты не сможешь убегать всю жизнь.

Наташа подняла на него глаза, в них уже не было слез, они высохли и ее бездонные глаза были похожи на два темных высохших колодца. Антона испугала эта пустота и отрешенность, теперь в ней словно погас свет, который так притягивал его.

— Можно я обниму тебя, — спросил он, — может быть, мы больше никогда не увидимся, поверь, если бы все было в моих руках.

Наташа опустила глаза и прильнула к его груди, ей было невыносимо, она любила его и в то же время ненавидела. Она злилась на себя за то, что оказалась такой наивной и доверилась ему просто потому, что любила и чувствовала, что он очень сильно любит ее. Это было ошибкой, причём роковой. Ей хотелось расплакаться, но слезы словно высохли, теперь нужно было собрать все свои мысли воедино и разобраться во всем.

— Прощай, Антон, — она разжала свои руки и отпустила его, — спасибо, что все-таки рассказал мне обо всем.

— Я хочу помочь тебе, но…

— Не надо, — бросила Наташа.

Через пару шагов, она почувствовала, что немного согрелась, и тоска не уходила, смешавшись с пустотой и холодом, которые пронизывают насквозь, несмотря на то, что телу уже вовсе не холодно. Она шла не оборачиваясь, ускоряя шаг, и понимала, что убежать нельзя, пока она под пристальным взглядом не ведомых ей сил. В квартиру возвращаться опасно, и ей нужно было постараться телепортироваться дотемна, чтобы не искать ночлега. Наташа понимала, что на ночных улицах и так много бродяг и оставаться здесь опасно.

Вынув из кармана бумажник, она нашла там документы на имя Натали Вольф, с фотографии на нее смотрела другая девушка, хотя они были очень похожи, Наташа знала, что это она. Где-то то же есть такая же Наташа, у нее все может быть по иному, как она устала, жутко хотелось спать. Медленно бредя по набережной, она чувствовала, что еще немного и ей придется искать гостиницу, где можно остановиться, а что потом, спрашивала она себя. Сунув руку в карман, Наташа нащупала сверток, который ей оставил Антон. Боже мой, как же они были похожи, и кого же на самом деле она любила, не ведая, что теперь все по иному. Зайдя в маленькое кафе, она заказала чашку кофе и улыбнулась при воспоминании, что совсем недавно собиралась приезжать по обмену в Германию, ходила на курсы немецкого. Да все это было нужно, чтобы заказать кофе, бутерброд и воду, горько усмехнулась про себя Наташа. Именно для этого нужны были курсы немецкого языка. У кофе был странный вкус, чужой, как и у бутерброда, он казался каким-то пластмассовым, не настоящим. Похоже, я останусь голодная, подытожила она, запивая все водой, на улице опять пошел дождь, и выходить совсем не хотелось.

— Frau, noch etwas werden Sie bestellen? — спросил ее подошедший официант, в его руке был блокнот, он оторвал листок и, протянув ей, добавил, — Ihre Rechnung, Frau. Наташа плохо понимала его и, взяв листок, осознала, что ей нужно расплатиться и уходить.

— Verzeihen Sie, ich sage auf Deutsch schlecht, es wird ausreichen? — осторожно спросила она и увидев довольную ухмылку официанта, добавила, — Mir ist der Wohnraum notwendig, helfen Sie bitte.

— Du russisch?? — почему-то спросил он и его вопрос насторожил её, не зная почему, ей не понравились его колючие маленькие глазки, но она все-таки ответила немного с вызовом, может потому, что не хотела показать, как напугана.

— Ja, und was es so merklich?

— Gut sprechen auf Deutsch, — более дружелюбно улыбнулся он, — Jetzt werde ich mit dem Wirt reden. Erwarten Sie.

Наташа села на высокий стул в ожидании и подперев подбородок руками, закрыла глаза. Осталось совсем немного, сейчас она разденется и ляжет спать. Спать, хотелось ужасно спать. Она очнулась от легкого прикосновения к плечу. Наташа вздрогнув, открыла глаза, пробормотав по-русски «извините».

Перед ней стоял высокий стройный мужчина с длинными светлыми волосами, которые были аккуратно затянуты в хвост на затылке. Его голубые глаза, казалось, излучали свет, он был очень красивым, по мнению Наташи, наверное, много сердец разбил. Стоп, одернула она себя, о чем это я.

— Добрый вечер, — произнес незнакомец на безукоризненном русском языке, — Ян Зингер, — он протянул свою руку с длинными пальцами, на которых были длинные, как у женщины ногти, аккуратно подпиленные покрытые как показалось Наташе прозрачным лаком.

— Натали, — выдавила она, из себя не желая назвать свое настоящее имя, — Натали Вольф.

— Мы ждали вас, — улыбнулся Зингер, показывая безупречные зубы, — я хозяин этого дома, пойдем со мной дитя, я покажу тебе твою комнату.

Ничего, не понимая, Наташа последовала за ним, какая-то половина в ней толкала ее и просила немедленно убираться отсюда, но вторая была сильнее и словно по неведомому зову следовала за Зингером, так словно была знакома с ним сотню лет. Он легко поднимался по ступеням узкой каменной лестницы, словно весил не больше перышка, что-то было в нем завораживающее, и Наташа не могла понять, почему безропотно следует за ним. Поднявшись, как показалось ей на третий этаж, они оказались у массивной двери, он прикоснулся к ней и произнес.

— Солк, — в двери щелкнул замок, и глазам Наташи предстала просторная квартира. Она последовала за Зингером и вздрогнула от хлопка, дверь закрылась и явно не собирала выпускать мышку из мышеловки.

— Не бойся, Натали, — он провел рукой по ее волосам, — тебе будет здесь лучше, здесь они тебя не найдут, потому, что я наложил на замок заклятие древних духов.

Наташа чувствовала, как начинают дрожать ноги. Она не могла больше стоять и, рухнув на кровать, почувствовала неимоверную слабость.

— Мы искали тебя, ты не просто девушка, ты настоящее лакомство и радуйся, что ты попала ко мне, а не к темным сущностям, так жаждущим твоей крови. Тебя бы они просто сожрали. Знаешь, — Зингер пододвинулся к ней ближе и, склонившись, прошептал почти у самой щеки, — таких как ты больше не существует в целой вселенной, ты последняя из рода валькирий из тех, кто дарит любовь и свет. В твоем нынешнем положении лучше оставаться под моим покровительством, иначе тебе просто грозит смерть. Ты еще не понимаешь, как уникальна, но нельзя жить с таким даром только для себя. Мы можем помочь друг другу, наша помощь будет двусторонней. А пока отдыхай, тебе нужен сон, — он коснулся ее щеки губами, и Наташа почувствовала, как закружилась голова и она проваливается в темноту и пустоту, в мягкую тьму, осязая всем телом опасность и желание остаться здесь навечно.

Снова лабиринт, давно ей не снился этот сон, который опять, как предупреждение пытался что-то показать, сказать… колючий кустарник поднимался из-под земли, становясь, неприступной стеной слева и справа. Наташа шагнула вперед и поняла, что ей снова придется искать выход, которого нет. За спиной она слышала чьё-то дыхание. Может остановиться и не бежать, может, все в том, что я боюсь и убегаю, может все нужно просто принять, повернувшись лицом к этой опасности. Наташа обернулась и увидела, как на нее надвигается тьма, ей почему-то вспомнился дом, где они с Антоном спускались в подземелье. Как из щелей дома начало надвигаться нечто, она помнила глаза этого нечто, темные с красными сосудами на пожелтевших белках. Сейчас почему-то она вновь почувствовала этот страх, словно перед ней стояло древнее, как сам этот мир зло, не привыкшее отступать. Здесь, в мире снов, была его территория и его власть, Наташа поняла это и, повинуясь, словно испуганное животное какому-то инстинкту рванулась вперед, она не смогла остановиться и, не оглядываясь, бежала, чувствуя, как под ногами дрожит земля. Что-то неведомое надвигалось на нее.

Наташа посмотрела под ноги и поняла, что все повторяется снова. Босая она бежала по острым камням, сначала не ощущая боли, но теперь ее ноги словно пронзило огнем, она упала и, разодрав руки до крови, поняла, что в одном из снов она видела на своих руках кровь. Это была ее кровь. Платье было слишком длинное, она вспомнила, что уже была в этом платье. Преодолевая боль, она поднялась на ноги и вновь ощутила дежа вю, словно какое-то смутное воспоминание. На ней было белое платье, такое, какое бывает у невест. Теперь она поняла, почему низ изорван и забрызган кровью. Странно, но в этом сне, Наташа вспоминала все свои предыдущие сны, как будто это было совсем реальное место, а не игра подсознания.

Она сделала шаг и почувствовала, все настолько отчетливо, будто это был не сон, а самая, что ни на есть явь. Легкое дуновение ветра трепало ее волосы, запах прелой листвы и сырой земли становился сильнее, еще было что-то, но Наташа не могла понять. Оно дышало и, казалось, звало ее, но Наташа не чувствовала страха, он словно спрятался в глубинах ее души.

— Натали, — тихо шепнуло что-то, и звук этого таинственного шепота разлился, словно звон колокольчиков над ее головой. — Натали, — чуть громче позвал голос, и она почувствовала, как постепенно ее начинает обволакивать липкий ужас, тот который остался в далеком детстве, когда мы все боимся темноты. Когда нога сползает с кровати и ты, просыпаясь быстро, засовываешь ее обратно под одеяло, опасаясь неведомых сил спрятавшихся под кроватью. Когда, оставшись один дома, включаешь свет во всех комнатах и ждешь за занавеской в ванной увидеть что-то такое, что навсегда останется с тобой.

Именно это чувствовала Наташа и поэтому ей оставалось лишь одно, бежать вперед не жалея сил или проснуться. «Я должна проснуться»- повторяла она, летя сломя голову, но у нее ничего не выходило. Ветер усиливался, и звук голоса становился все явственнее, словно нечто приближалось с каждой минутой.

— Натали! — прогремело, наконец, у нее над ухом, Наташа подняла глаза и увидела рваную тень, несущуюся на нее. Закрыв руками лицо, она закричала и проснулась. Так было всегда, неизменно ее что-то пугало и она просыпалась с криком и в слезах. На этот раз слёз не было, но ощущение ужаса не покидало ее.

Самым большим удивлением было то, что она не узнала места, где уснула, все вокруг было украшено красными драпировками, на стенах висели странные картины, изображавшие любовные сцены, а самое жуткое было то, что с ней рядом в постели лежал незнакомый мужчина. От него разило алкоголем, на столике возле кровати стояла пепельница полная окурков, два стакана с недопитым пивом и гора шелухи из-под креветок и фисташек. Наташа вылетела как ошпаренная из кровати и, обнаружив себя в совершенно голом виде, схватив первое, попавшееся, бросилась к двери. Это оказался пиджак того мужчины, она отшвырнула его в сторону и, выглянув из-за угла, убедилась, что незнакомец спит. Тихо, на цыпочках проскользнув мимо кровати, она увидела на полу шелковый халатик, именно такой ей купил Антон, когда она проснулась в квартире одна, еще до того, как он ей во всем признался. Больше из своей одежды она ничего не могла найти, ни одежды, ни белья. Это было ужасно, и Наташа поняла, что ее снова обманули и теперь бежать некуда. Она запахнула поплотнее халат.

— Черт, — вырвалось у нее, — и почему он такой короткий!

Незнакомец пошевелился и, открыв глаза, посмотрел на нее.

— Gehe zu mir, die Puppe.

— Кто вы? — Наташа отступила к окну и, медленно двигаясь вдоль стены, рванулась в сторону двери. Незнакомец даже не попытался ее остановить, видимо, он еще был в полусонном состоянии, чтобы чинить ей препоны.

Повернув ручку двери, она поняла, что та заперта, а как же иначе, по-другому и быть не могло. Тут она вспомнила, что, подойдя к двери, Зингер сказал какое-то слово. Чёрт, но это же бред, — Наташа не хотела верить тому, что видела и слышала, но поняла, что здесь происходит нечто странное и всему этому нужно найти объяснение.

— Сок, — она безрезультатно повернула ручку, — как же еще, Сол… Сокла… Солк… — от неожиданности она вздрогнула, ручка сама повернулась, и дверь тихо отворилась, — Господи, — Наташа прижала к губам ладони, — что здесь происходит, неужели все, что говорил Антон…

— Натали, — она вздрогнула от голоса Яна Зингера, он был в длинном сером плаще, накинутом поверх дорогого костюма, который сидел на безупречной фигуре Зингера, как нарисованный. Его длинные волосы были распущены и в какой-то момент, Наташа начала понимать, что теряет над собой контроль.

— Что здесь происходит? — спросила она испуганным, но решительным голосом, ощущая внезапную слабость во всем теле.

— Я не понимаю тебя, Натали, — улыбнулся Зингер, показывая красивые белые зубы, — у нас с тобой был заключен договор, с какой стати ты вылетаешь в коридор в таком виде?

— Какой договор?! И, вообще, где моя одежда?!

— Но ты не выходишь отсюда, да и зачем тебе, — приблизился к ней еще ближе, — ты забыла, кто я?

— Я ничего не понимаю, я… уснула и помню только то, что вы сказали, что защитите меня, что меня ищут, и вы знаете об этом…

— Поговорим позже, Натали, а пока займись господином Верденом, — бросил Зингер.

— Что? — округлила глаза Наташа, — ничем таким Я не должна заниматься…

— Калюсто страде громко сказал он, и Наташа почувствовала ужасный свист в ушах, от которого казалось, лопнут перепонки, она закрыла уши, но свист становился нестерпимым. Упав на колени, она скорчилась от боли и, закрыв глаза, начала терять сознание. Зингер ударил ее в бок ногой, и Наташа, перевернувшись на спину, закричала.

— Страде, — проговорил Зингер, и ужасная боль отступила, — теперь ты понимаешь, что должна выполнять мои указания, тогда все пойдет хорошо. Ты сделаешь для меня добро, я в долгу не останусь. Поговорим позже, сейчас тебя ждет твой клиент. Возьми, — он бросил ей платок, — у тебя кровь.

Наташа посмотрела на руки, из носа капала кровь. Она подняла платок и, посмотрев в глаза Зингера, спросила.

— Кто вы, что вы за человек?

— Человек?! — фыркнул Ян, — ты меня оскорбить хочешь? В силу твоей неосведомленности, я не стану принимать близко к сердцу твои слова. Вернись в комнату и закончи дело, потом я приду и повторю все то, что обсудил с тобой накануне, когда ты была более сговорчива, Натали.

— Натали? — переспросила она.

— Натали, — улыбнулся Зингер, — не Наталья Зверева, а Натали Вольф, теперь ты поняла меня, это твое настоящее имя Tragend den Glanz der Liebe — несущая сияние любви.

4

Комиссаров ехал домой совсем расстроенный разговором с Борисом, и наполненный еще более темными мыслями. Что же это за человек Тэлль, рассуждал Андрей, дорога была осклизлой, после жаркого лета осень нагрянула совсем внезапно, превратив дорожную пыль в скользкую грязь. Он старался не гнать, но домой хотелось приехать поскорее, тем более страшно хотелось есть, а при мысли о жареной курице, о которой сообщила Юля по телефону, в желудке начинало нетерпеливо урчать.

Свернув на знакомую улицу, он немного сбавил ход и, подъехав к своему подъезду, заглушил двигатель. Завтра предстояло встретиться с Борисом, который обещал покопаться в глубинах своей памяти и выудить оттуда все то, что может пригодиться. Его данные о Желебине, Николаеве, Сизове и Сидоркиной отличались от тех, что были у него на них по базе данных. Желебин числился в КрасГУ на очном отделении, но фактически был заочником, он работал в химической лаборатории Тэлля, под видом лаборанта, на самом же деле он возглавлял там специализированную лабораторию, где изготавливался принципиально новый синтетический наркотик, который сильно отличался от привычного набора наркотических и психотропных средств. Его не могли обнаруживать собаки, да и сам собой он был похож на обычные витамины Аскорбиновой кислоты, которые упаковывались в такую упаковку, что не сразу наведет на мысль, что тысячи «аскорбинок», являются новым и очень опасным наркотиком.

Юрий Сизов занимался налаживанием сбыта нового наркотика, который начал приживаться на молодежных дискотеках и ночных клубах. Его недорогая цена привлекала не только деток богатых родителей, но молодых людей попроще. Опасность таилась в том, что через неделю употребления этого психотропного вещества, человек превращался в раба, и ему ни что не могло помочь, ни сила воли, ни лечение, только смерть. Привязанность была такая, что наркоман становился животным в облике человека и вот тогда появлялся Антон Раскин. Комисаров и вообразить себе не мог, что целью Тэлля было не изготовление и сбыт наркотиков, а превращение людей в его послушных рабов. Не всякому Сизов предлагал попробовать новую «кислятину», только тем, кого определял Динаров и Раскин. Эти люди, как говорил Борис, бесследно исчезали. Об этом знал кроме Тэлля только Раскин и только он мог ответить, куда исчезают люди, но он был мертв. Об этом рассказала сегодняшняя экспертиза, и Пруткова лично позвонила Комисарову, чтобы пригласить его на беседу.

— Как вы еще живы с такими-то знаниями, — усмехнулся Андрей, глядя на Журавлева.

— Во-первых, у меня нет прямых доказательств и кое-что, я разузнал сам, Тэлль не знает, что я могу принести ему неприятности.

Его опознали по слепкам зубов и в том, что это Раскин Антон Александрович сомнения не было. Он много мог рассказать, но теперь, к сожалению или нет, был мертв. Сизов сам стал наркоманом, но, по-видимому, это не входило в планы Тэлля, может быть, поэтому его и нашли обледеневшего на чердаке своего дома.

— О чем задумался, Андрюша? — Юла ласково погладила его по руке.

— Что, прости? — он налил себе еще компота.

— Я говорю, о чем задумался? — она села напротив него, сложив руки на столе, как ученица за партой. — У тебя проблемы?

— Да, Юль и боюсь, вам придется уехать из города.

— Что так серьезно? — она закусила нижнюю губу, — я понимаю, ты не можешь ничего рассказать, но если нужно мы уедем к маме в Шимановск.

— Знаешь, что мне всегда нравилось в тебе, — он протянул руки и сжал ее пальцы, — то, что ты все понимаешь, но я не хочу подвергать вас опасности, тебя и Дашеньку. Сейчас, понимаешь, пришло такое время, что нам будет не безопасно находиться вместе.

Юля, опустив глаза, сжала губы и сказала, что если нужно она уедет. Хотя ей будет непреодолимо тяжело жить от него вдалеке и не знать, что здесь происходит.

— Я, надеюсь, что пока ничего страшного не произошло? — осторожно спросила она.

— Если бы я знал, что для тебя это безопасно, то с большой радостью облегчил свою душу, — улыбнулся Андрей, — однако, мне неизвестно что ждет меня, да и нас всех в будущем. Если все закончится хорошо, ты главная, кто обо всем узнает первой.

— Обещаешь? — она встала из-за стола и, склонившись, ласково обняла мужа за плечи. — Пойдем тогда ляжем сегодня пораньше.

Она потянула его за собой, и, Андрей, посмотрев на две чашки с остатками компота, почувствовал себя так, словно уже подписал себе смертный приговор и это последняя его встреча с женой. Как ему хотелось ей во всем объясниться, но он понимал, что сейчас это невозможно. Они зашли в комнату дочки, которая сладко спала, раскинув ручки, казалось, она во сне улыбалась, но в полумраке комнаты это было плохо видно, если быть точным. Андрей так хотел взять ее на руки и прижать к своей груди, но он не хотел будить этого безмятежно спящего ангела, ведь, по сути, говорят, все дети — ангелы, они так же невинны, как беззащитны и в этой слабости столько силы, сколько в женщине защищающей свою семью, свой очаг.

— Она такая хорошенькая, — улыбнулась Юля, — посмотри на нее, Андрюш.

— Ты права, дорогая, — Комисаров, обернувшись, коснулся ее плеча рукой, — пойдем, а то разбудим.

Андрей очень любил свою маленькую семью и ни когда у него не было желания хорошенько оттянуться, с девочками, с пивом или покрепче. Ему всего хватало дома, где его ждала любящая семья, у него и так было мало времени на них, и поэтому каждую свободную минуту он отдавал Дашеньке и жене. Юля, с виду скромная серая мышка была темпераментной пантерой, и что его радовало очень понимающей женщиной, она ни когда не давала ему повода усомниться в ней. В последнее время она стала еще более покладистой, и Андрея удивляло то, с какой легкостью она соглашалась с ним.

Ее кудрявые полные силы волосы приятно щекотали шею, Андрей ласково обнял ее, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.

Через два дня Юля позвонила матери, и они купили билеты на поезд до Шимановска, оставалось всего ничего, но Андрей не мог найти себе места.

— Не переживай все будет хорошо, Дашенька будет с мамой, а я всегда найду работу, медсестры везде нужны.

— Меня немного беспокоит то, что ты так спокойна, — он вопросительно посмотрел на нее, — ты всегда была такой, но не до такой же степени…

— Хорошо, — в ее голосе звякнули металлические нотки, — тебе нужен скандал, моя истерика или еще что-нибудь в этом роде?

— Нет, просто, — он не находил слов, чтобы объяснить все то, что у него в душе.

— Мне очень тяжело, но я… еще тогда, много лет назад поняла, что если хочу быть с тобой, то не нужно спорить и пытаться отстаивать свою точку зрения, работа всегда для тебя была, прежде всего. Ничего не говори…

— Нет, я скажу, — на этот раз выпалил Андрей, — ты не права, одно слово и я уйду с этой проклятой работы!

— Ты сам-то в это веришь? — спросила она, и Андрей не мог понять, что было в ее голосе насмешка или сожаление.

— Ладно, — бросил он, — может быть ты и права, не могу я сейчас бросить это дело, не могу и все и тут дело не в самолюбии, я должен… понимаешь, я так хотел бы тебе все объяснить, но не хочу, чтобы и ты оказалась замешана в этом.

— Ладно, — Юля направилась к выходу, — ты же обещал все рассказать.

— Если жив, останусь, — улыбнулся он, — нет, я пошутил… не надо, ну вот…

Как я мог, идиот, отругал себя Андрей, обнимая расплакавшуюся жену, целуя ее и прижимая к своей груди.

— Дурак, ты своего добился, — она больно хлопнула его по плечу, — думаешь, мне так легко?

— Ну, перестань, Юленька, девочка, я не думал…

— Все, — выдохнула она, — все будет нормально, только больше ни когда не говори так, — она посмотрела на него в упор, — с тобой ничего не может случиться, потому что у тебя есть мы, я и Дашенька. Ты понял?

— Конечно, — он пожал плечами, — буду стараться, мыть посуду обязуюсь уж точно.

— Ладно, поехали, Дашенька еще в садике, по дороге заберем ее.

— Поехали, — Андрей поднял сумку и направился к двери.

Всю дорогу до детского сада они молчали, и когда машина остановилась возле зеленого забора, Юля открыла дверь:

— Пойду, заберу ее, там еще пижама и полотенце.

— Ага, — кивнул Комисаров, — я покурю тогда.

Юля быстрыми шагами направилась в сторону двери, которая вела в группу Даши, как вдруг ей навстречу из здания вышла… нет, этого не может быть… последнее, что она помнила это смех дочери, которая бежала следом за женщиной… Юля не могла поверить глазам, Даша еще бежала по коридору, еще мгновение и она выбежит во двор, где стояла она и… как назвать происходящее… после этого Юля покачнулась и упала навзничь, ломая тонкие ветки кустарника. В глазах помутилось, и сознание куда-то медленно потянуло, словно в густом тумане.

— Мама, что это с тётей? — спросила немного испуганная Даша.

— Все в порядке, Даша, тётя немного устала, — Юля улыбнулась малышке и, крепко сжав ее ручку, направилась к машине.

— Юля, что так долго? — Комисаров бросил недокуренную сигарету.

— Да не могли найти кое-какие вещи Даши, — улыбнулась она, — поехали, а то еще опоздаем.

Они ехали быстро и почти не разговаривали, пока, наконец, Дашенька не сказала:

— Пап, а когда меня мама забирала, там тетя в кустах валялась.

— Чего? — непонимающе спросил Андрей.

— Да слушай её больше, какая-то женщина в кусты упала, может пьяная, а может, плохо стало, некогда было спрашивать.

— Я не узнаю тебя, Юлёк, а как же первая помощь?

— Некогда было, Андрюш, посмотри на часы, время опережает нас, только чтобы не опоздать.

— Пап, я точно говорю, тетя там мертвая была, — упорно стояла на своем Даша.

— Ну что происходит с вами, девочки? — устало обернулся Андрей и, посмотрев на жену, задержал взгляд на ее блузке. Ничего не понимаю, на ней была черная блузка, но эта же совершенно другая, похожая, но другая. Что-то не так. Он посмотрел на Юлю, в ней что-то было не то, Андрей стал понимать, что перед ним не его жена, не мать Дашеньки. Но кто это и где его Юля. Похоже, я схожу с ума, бред какой-то.

— Папа, я хочу в туалет, — захныкала Даша, — а можно я с тобой?

— Сейчас к вокзалу подъедем, — улыбнулся ей Комисаров и как можно ласковее посмотрел на Юлю, — посидишь в машине?

— Нет, пойдем на вокзал.

— Сейчас Дашеньку в туалет свожу.

— Ну ладно, только быстро.

Подъехав к зданию вокзала, Комисаров припарковал автомобиль и, открыв дверцу, взял из рук Юли дочку.

— Пойдем со мной, — он подхватил ее на руки, — скажи маме пока.

— Пока мамочка, — Дашенька помахала ей рукой и, обхватив папу за шею своей маленькой ручкой, улыбнулась.

— Ты, правда, хочешь в туалет? — весело спросил Андрей, на что к его удивлению Даша ответила:

— Нет, просто с мамой что-то случилось, — я ее боюсь, она какая-то чужая.

— А ты не думаешь, Дашенька, — Андрей опустил ее на ноги, — что ты просто балуешься и не хочешь уезжать.

— Ты мне не веришь, но это не мама, от нее пахнет… не так как-то, — Даша смешно наморщила нос.

— Это что такая игра?

— Нет, я не знаю, но мама не такая какая-то…

— Угу, мне нужно кое-куда позвонить, — Андрей подошел к ближайшему телефону автомату и набрал номер Белова.

— Алло, Белов слушает, — Андрей ничего не объясняя, попросил его срочно приехать на вокзал.

— Что случилось, Андрей?

— Нет времени объяснять, старик, дуй сюда и возьми с собой Серова, заодно отправь группу в детский сад Даши, там, скорее всего труп женщины, хотя… — он немного помолчал, — давай, мухой.

— Едем, — отчеканил Белов и Андрей знал, что через несколько минут все его люди будут на месте. Когда он вышел из телефонной будки, на перроне стояла Юля. Она удрученно покачала головой и когда они подошли к ней, протянула руки к Дашеньке, но та, была умной девочкой и ласково протянула ручки к папе.

— Можно я к папе, мамочка.

— Ну, конечно солнышко, мы же неизвестно когда приедем, — она погладила дочку по щеке. — До прибытия поезда пятнадцать минут.

— Да, — выдохнул Комисаров, — ой погоди, Белов здесь, надеюсь не за мной.

— Иди-иди, — скороговоркой пробормотала Юля, — Даш, пойдем в кафе, я тебе сок куплю.

— Я с тобой в поезде еще долго ехать буду, а с папой увижусь не так быстро, — Дашенька еще крепче сжала папину шею.

— Андрей, ну, в самом деле, сколько можно с ней таскаться? — раздраженно спросила Юля.

— Сейчас, дорогая, только спрошу Белова, что он здесь делает.

Казалось «Юля» ничего не понимала и не догадывалась, что Андрей раскусил её.

— Привет, Саш, ну что ты мне скажешь? — тревожно спросил Комисаров коллегу.

— Я ничего не понимаю, — Белов покосился на «Юлию», — кто эта женщина?

— Теперь я тебя не понимаю, — усмехнулся Андрей, — Юля — жена моя…

— Так вот вам, наверное, предстоит немного задержаться потому, что во дворе детского сады мы обнаружили убитую женщину, похожую на Юлю.

— Нет, это какая-то ошибка, — покачал головой Андрей, — этого не может быть.

Он повернулся к Юлии, которая, достав билеты, о чем-то говорила проводнику.

— Понимаешь, она сегодня ехала со мной в машине и на ней была совершенно другая блузка.

— О чем ты, какая блузка? — ничего не понял Белов и посмотрел на Комисарова как на законченного идиота.

— Еще раз. Мы выехали из дома за Дашенькой в садик, на Юле была черная блузка, когда она вышла из садика на ней уже была другая, но такая же черная кофточка, мне это бросилось в глаза, и потом еще слова дочки, что в садике лежит женщина, поэтому я тебе и позвонил.

— Но тогда кто она?

— Тебе было бы кое-что понятно, если бы у меня было немного больше времени все объяснить, — Андрей еще раз посмотрел на Юлю, которая непонимающе смотрела на него.

— Пусть едет, а мы пока разберемся с телом, что нашли во дворе детского сада, все очень непонятно…

— Но я не могу отпустить с ней Дашу, это выше моих сил, — Андрей, развернувшись, подошел к Юле и сказал, что она не куда не поедет.

— Ну что еще случилось, — она нервно поставила сумку на асфальт.

— Надо задержаться на несколько дней и если кое-что не выясниться, ты уедешь с миром.

— Андрей, мне это не нравится, то ты наводишь панику, то заставляешь меня остаться, — разберись в себе и в своих делах…

— Одна ты можешь уезжать, когда захочешь, а Даша останется здесь.

— Так, — Андрей еще ни когда не видел свою жену такой, в ее глазах пылал огонь ненависти, если так можно назвать все то, что она не сказала, а что было на ее лице. — Ты меня удивляешь Комисаров.

— Поехали нам надо поговорить, это очень важно.

Она нехотя направилась за ним, видя, как странно смотрят на нее его коллеги, почему-то прибывшие сюда на вокзал, и поэтому Андрей, что-то заподозрил неладное.

Всю дорогу они молчали, а уже дома, Андрей набрал номер матери Юлии и сообщил, что у них не получается приехать по независящим от них обстоятельствах. Однако Дашу привезет к ней его сослуживец, которому он полностью доверяет.

— Что у вас там происходит? — ничего непонимающе спросила Надежда Степановна, — вы, что там поругались?

— Нет, мама, у нас все хорошо, просто это связанно с работой, я позвоню вам и сообщу когда встречать моего человека с дочкой.

Когда он положил трубку, их глаза встретились, Юля с трудом скрывала свои эмоции, но у нее все было написано на лице.

— Я ничего не понимаю, зачем Даша осталась с Беловым или как там его еще? Ты меня словно в чем-то подозреваешь?

— Да, подозреваю, — резко ответил Андрей, — и я был бы счастлив, если все мои подозрения были лишь следствием моего больного воображения.

— Тебе точно в психушку пора, — огрызнулась она, — что я сделала, что ты так изменился?

— А почему утром, — он подошел к шкафу, и раскрыв его хотел вытащить ту самую блузку, как он хотел ошибаться, но той блузки в шкафу, как и следовало, ожидать, ни как не могло быть. — Я очень хорошо помню, в чем ты была, Юля, почему все и произошло… утром на тебе была твоя черная блузка с кошкой, а сейчас это совершенно… что-то другое… Никогда не обращала на такую вещь в кинематографе, как «киноляп»? Вот женщина заходит в магазин в белых туфлях, а выходит тут же в черных или когда на руке у римского война электронные часы. Ты где-то просчиталась и лучше сейчас скажи, кто тебя послал.

— Я тебя не понимаю, — Юля расплакалась, — ты пугаешь меня, Андрей, за кого ты меня принимаешь? И я не собираюсь играть в твои дурацкие игры.

— Прямо в точку, — усмехнулся Андрей, — и знаешь, что я тебе скажу. Тебе нечего бояться, если ты действительно моя Юля, если я пойму, что это ты, но с некоторых пор я начал в это сомневаться, надо было лучше подготовиться. Именно из-за этой чертовщины я и хотел вас отправить в Шимановск.

— Ты меня пугаешь, Андрей, — она поднялась с кресла и направилась в его сторону, — как я могу быть не я, а насчет блузки, это такой бред, мало ли что тебе могло показаться…

— Сядь, где сидела, и поговорим позже, как только мне будет кое-что известно.

— Так нам придется долго сидеть, судя по тому, как медленно работают твои эксперты.

— Ничего, — он вынул из пачки сигарету и закурил, — мне просто интересно, ты ни словом не обмолвилась о Дашеньке, ты не соскучилась или просто там у тебя в твоем мире не было дочери, и ты не знаешь, что это такое быть матерью.

Юлия ничего не ответила, молча уставилась перед собой и своим молчанием еще больше накаляла обстановку. Андрей решил больше не говорить с ней, раз она не хочет идти на контакт, а он был уверен, что ей есть, что ему рассказать, и кто послал ее, и с какой целью. Но теперь ему меньше всего хотелось говорить, Андрей просто ждал звонка Белова.

Становилось сумрачно, Юля встала с кресла и включила свет.

— Раз уж я под домашним арестом, может быть, поужинаем.

— Иди, я не голоден, — Комисаров был молчалив как скала.

— Когда Даша будет у мамы? — спросила Юля.

— С ней будет все нормально, — сухо ответил Андрей.

— Ну, ты и урод, — не сдержавшись, Юля, залепила ему пощечину, — да тебе такому вообще нельзя было жениться и заводить детей!

Он потер пылающую щеку и спокойно сказал.

— Мне бы очень хотелось верить, что та женщина, которая погибла во дворе детского сада не моя любимая жена, а что ей являешься ты…

— А ты не думал, что я просто соберусь и уйду от тебя? — она решительно посмотрела на мужа. — Это то самое дело, о котором ты не хотел мне говорить?

— Да, но я не стану тебе все объяснять, скоро мне позвонят и смотри, если я буду прав, я не буду так спокоен, и ты выложишь все, что мне нужно.

— Даже под пытками? — усмехнулась Юля.

— Надеюсь, до этого дело не дойдет…

Его прервал телефонный звонок. Комисаров быстро поднял трубку и, услышав голос Серова, почувствовал, как все похолодело внутри.

— Белов вылетел в Шимановск, рейс номер 143, а тебе нужно приехать на опознание.

— Так что это…она? — его голос дрогнул, — тогда кто… — он покосился на Юлию, стараясь сохранить самообладание.

— Андрей, я не понимаю, кто та женщина, что была с тобой на вокзале, если она твоя жена, то… скорей всего она самозванка.

— Я так и знал, — выдохнул он.

— Чтобы развеять все сомнения, я сейчас пришлю к тебе ребят, и она будет доставлена для освидетельствования, у нее мы возьмем отпечатки пальцев, и все такое, Только смотри, чтобы она не устроила цыганочку с выходом.

— Я постараюсь, — выдохнул Андрей.

Положив трубку, он посмотрел на Юлию, которая, усевшись в кресле, по-турецки уплетала бутерброды. Она не была похожа на предателя и может быть, он своими подозрениями все разрушил, все то, что было у них все эти годы.

— Я тоже думаю, как легко ты уничтожил все то, что было между нами.

— Ты уже читаешь мои мысли? — усмехнулся он, не скрывая удивления. — Если это не ты, то всё должна понять и простить мою излишнюю бдительность.

— Не бдительность, а мнительность и самодурство, вот что это, я много лет терпела твои отлучки, поздний приход, все ваши задания и разборки, а теперь ты будешь еще мне что-то объяснять. Что бы ни было, но если вы меня больше не будете подозревать во всех смертных грехах, я ухожу от тебя.

Андрей был полностью уверен, что перед ним не Юля, а что-то другое пришедшее из чужого мира, а его любимая лежит в морге. От этих мыслей по его спине пробежали мурашки, Комисаров еще не верил, что с Юлей могло что-то случиться. Но если там все-таки Юля, почему так плохо работали те, кто заслал сюда другую, почему они не замели следы. Он снова посмотрел на нее, в ней было что-то не так, что и заставило его поверить в то, что это не она, а если. — Он даже не хотел думать об этом, — а если он ошибся и тем самым взял и разрушил их очаг их семью… нет, он не может быть настолько непрофессиональным, Андрей явно помнил, что из садика Юля вышла другая.

Вскоре приехал Бероев с несколькими крепкими ребятами для сопровождения Юли. Руслан удивленно смотрел на нее и шепнул Комисарову.

— Одно лицо, я бы сам растерялся… а может она сестра близнец.

— Перестань Русик, я уже сам извелся, — он не отрывал глаз от жены и думал, что если она окажется не той.

— Слушай, а у нее были особые приметы?

— Да, шрам после кесарева сечения, — кивнул Андрей, Юля сидела напротив них и мало интересовалась их беседой, больше смотря в окно.

— Так, а что еще, вспомни?

— В детстве, она ломала руку и у нее шрам от открытого перелома…

— Так-так Лариса Михайловна ждет нас и мне самому все это кажется каким-то странным. Словно, — он покосился на Юлю, — она словно копия, я сам бы с ума сошел на твоем месте.

Когда они были у здания морга, Андрей почувствовал, как похолодели его руки. Юля выглядела устало, да и он сам порядком вымотался от метаний кто это его жена или засланный враг. В отделении, где Пруткова производила вскрытие, лежала женщина. Андрей опасливо посмотрела на нее.

— Здравствуй, Андрей, — она протянула ему руку, — эта женщина очень похожа на твою жену, — она приподняла покрывало, и Андрей закрыл лицо руками, липкий пот бросил его в дрожь, и ему пришлось, преодолевая себя взять себя в руки.

— Лариса Михайловна, у нее есть особые приметы?

— Я не понимаю тебя, Андрей, — она подняла брови.

— Секундочку, — Андрей вышел в коридор и попросил «Юлю» следовать за ним. — Теперь вы понимаете мой вопрос?

Пруткова с трудом скрыла испуг, увидев двойника убитой, но тут же ответила на первый вопрос, что задал Комисаров.

— У убитой шрам на животе от кесарева сечения, шрам на локте от открытого перелома…

— На какой руке? — спросил Андрей.

— На левой, — она посмотрела на него поверх очков, — что еще, родимые пятна отсутствуют.

— Вот эта женщина или убитая… кто-то из них моя жена?

— М-мда, — протянула Лариса Михайловна, — все это очень странно.

— А как умерла она? — спросил он, на что Пруткова сказала, что в ее крови найдены следы яда группы цианидов, но в слизистой оболочке рта я не нашла следов, словно она это вдохнула, скорее всего цианистый водород, это я смогу заключить после более тщательного анализа.

Андрей повернулся к убитой Юлии.

— Я хочу убедиться, что это не моя жена… оставьте нас наедине…

— Ты имеешь на это полное право, — горько констатировала Лариса Михайловна.

— А у этой женщины необходимо взять отпечатки пальцев и все то, что делается в этих случаях.

— Пойдемте, — Лариса Михайловна взяла под руку Юлю и они вышли из патологического кабинета, оставив Андрея наедине со своими сомнениями и страхами. Он не верил, что та, что была живой — его жена, она вела себя, как ему казалось, странно и не естественно. Откинув простыню, он еще раз посмотрел на Юлю, была ли это его любимая. Да на ней была черная блузка с котом, — подумал про себя он и, подойдя к столику, где лежали вещи убитой, вынул из пакета черную блузку, на которой действительно был кот. Вернувшись к телу, он откинул покрывало, ничего не говорило об обратном, на столе действительно была его любимая. Он взял ее за холодную руку и поднес ее к лицу. Что же теперь будет, почему Юля, она ведь ничего не знала… он еще раз посмотрел на ее ладонь. Тут что-то было не то, но у нее были совершенно другие руки, как отпечатки могли совпасть. Андрей отшатнулся от тела женщины. Как он мог ошибиться, нет, не веря глазам, он снова поднес ее ладонь к глазам, которая казалось, была слишком мягкой, даже для трупа. Я совсем запутался, пронеслось в его голове, и тут он почувствовал, как ему на ногу что-то упало, он наклонился и, вытерев рукой туфлю, непонимающе поднес испачканные в крови пальцы, к лицу. Потерев средним пальцем о большой, он поднес испачканную руку к лицу. Что это? Андрей вытер руку о простыню, которой был накрыт труп и увидел, как та стала покрываться ярко красными пятнами, словно тело убитой начало источать из всех пор кровь или что-то еще.

— Лариса Михайловна! — крикнул он в открытую дверь, но на его крик ни кто не пришел, он еще раз обернувшись, посмотрел на тело, которое таяло на глазах. На пол медленно сочилась вязкая кровавая жидкость, и Андрей ощущал безграничный ужас перед увиденным, нет, раньше он ни с чем подобным не сталкивался. Оставив дверь открытой, он бросился в лабораторию, где должна была находиться Юля с Ларисой Михайловной и Русланом Бероевым. Распахнув дверь лаборатории, он остолбенел Пруткова полулежа, сидела в кресле за своим столом, ее горло было перерезано. Андрей подошел ближе и увидел, что монитор компьютера забрызган кровью. Рядом на полу валялся Бероев с поломанной шеей, его лицо было полно ужаса, а выпученные глаза, казалось, выскочат из орбит. Тут же находились двое сотрудников лаборатории, которые даже не успели оказать яростному натиску сопротивления. Юли среди них не было. Андрей вернулся в покойницкую, и его глазам предстала кровавая лужа и простыня, которая обтянула пустой стол. Осторожно чтобы не наступить в это месиво он обошел стол и, взяв на подносе пробирку для собирания анализов трупа, взял образец этой субстанции и, вернувшись в кабинет, набрал номер Серова.

— Сережа, срочно собирай команду экспертов и выезжай в морг на Арнаутской… я был на опознании… всех… это не телефонный разговор, чертовщина какая-то… все, я жду.

Глава 7 Логово зверя

Клубится дым над городами,

Сжигая в прах и обращая в тлен,

И смерть шагает поступью над нами,

Чтоб стать решением проблем.

Но не сбежать, не скрыться от расплаты

Кто что хотел, тот получил сполна

Идут шеренгой тьмы солдаты

Кому погибель, а кому и ордена.

1

Наташа долго не могла прийти в себя, ей все вокруг было противно. Стоя перед зеркалом, она смотрела на свое отражение и думала, как это она могла проникать сквозь него. Может у нее снова получиться, она коснулась холодной глади зеркала и почувствовала, что здесь что-то не то.

— Я все предусмотрел, — она вздрогнула, услышав голос Зингера за спиной, — такая ценная вещь не должна ускользнуть от меня.

— Вы не имеете права меня здесь держать, — начала Наташа, но Зингер не дал ей закончить, рассмеявшись противным тоненьким смешком.

— Я заплатил за твою жизнь, и теперь ты должна мне.

— Ничего не понимаю, хватит говорить загадками, — она в упор посмотрела на него, — кто вы и не надо только пугать меня вашими фокусами… — он снова рассмеялся.

— Я не фокусник, я эльф, он откинул назад длинные волосы, и Наташа увидела, какие у него странные уши, их кончики были сильно вытянуты и отведены назад, — и это не фокусы, а волшебство. Пилс тимбус, — произнес он и из его пальцев полетели маленькие светящиеся искры, похожие на мыльные пузыри. Наташа почувствовала невероятную усталость, ее глаза начали закрываться, — сейчас ты отправишься со мной, и тебе все станет ясно. — Это было последнее, что она услышала, падая в его объятия.

— Лакомый кусочек, — пробормотал эльф, вдыхая запах ее волос, — сейчас ты обо всем узнаешь.

Он закрыл глаза и прижал к груди побледневшую девушку.

Она словно куда-то летела, голова кружилась и, немного придя в себя, поняла, что летит по воздуху в объятьях Зингера. Она не могла ему сопротивляться и ощущала сильную слабость во всех частях тела. Еще не осознавая, что с ней происходит, что это волшебный сон и что она попала в мир, где волшебство является нормальным и реальным явлением.

Подняв глаза, она увидела, что глаза Яна широко открыты и в них мерцает черная мгла. Ей стало страшно, но она понимала, что не властна над собой, он посмотрел на нее этими черными глазищами, словно читая ее мысли, и улыбнулся. Что это была за улыбка, словно Смерть заглянула ей в душу, обжигая холодным дыханием. Вокруг летали крупные снежинки, вся земля была покрыта снегом, но им не было холодно. Только сейчас Наташа ощутила, что на Зингере нет одежды, его тело покрывала мягкая, серая, словно бархат, то ли шерсть, то ли кожа, а за спиной трепетали легкие полупрозрачные крылья. Он был очень горячим, но Наташа ничего не могла с собой сделать, она чувствовала, что еще немного и они вспыхнут огромным жарким костром и от них останется только пепел. Глаза снова стали закрываться и, в конце концов, она забылась тяжелым сном, от заклятия, которое произнес над ней эльф.

В том сне она видела большие города, странные и совсем не похожие на те, что ей приходилось видеть раньше, потом она увидела сотни, нет тысячи существ, которые словно огромная волна накатила на города. Они поработили людей и те ничего не смогли сделать, пока не появились маги, которые встали на сторону несчастных.

Это был сильный удар по силам зла, и пришло время, когда им пришлось потеснить свои ряды, а потом и вовсе забыть о славных временах, когда человек был ничтожеством, и его жизнь ничего не стоила. Раз в год они могли охотиться в канун Хэллоуина первого ноября и тогда они отрывались по полной. Это пиршество нежити устраивало и ту и другую сторону, люди и демоны научились жить вместе. К примеру, было нормально, что у тебя преподаватель в школе вампир, об этом было известно и этому некогда чудовищу приходилось держать себя в руках потому, что наказание было неотвратимо и ужасно. А главное ни кто, никуда не мог сбежать. Все было на законных основаниях.

Натали открыла глаза и, потянувшись, повернулась на другой бок. Рядом лежал Зингер, и, казалось, долго ждал ее пробуждения, он погладил ее по руке, и в его глазах снова блеснула мгла, но девушку она больше не пугала, она знала теперь все. Зингер заключил договор о том, что Тэлль не будет преследовать Натали, он выкупил ее у него. Но если она нарушит договор и ей удастся сбежать, люди Тэлля снова нападут на ее след, и начнется кровавая охота.

— Теперь ты понимаешь, что здесь ты в безопасности, — он неприятно улыбнулся, — иначе тебя ждет гораздо худшее, не в моей власти заставить Тэлля забыть о тебе, потому, что ты одна такая, — он втянул ноздрями воздух. — Ты не понимаешь, в вашем мире очень много таких как я высших существ, которые, уловив твой аромат, найдут и сожрут тебя, а потом обретут вечную молодость, красоту, силу. Понимаешь, что ты есть, кто ты есть?

— Мне надо привыкнуть, но зачем все это… я… мне не нравится развлекать мужчин, я никогда не занималась этим и все это мне омерзительно! Сколько это все будет продолжаться?

— Ты не развлекаешь моих гостей, ты делишься с ними своим светом, ты все равно почти что ничего не помнишь, отдаваясь тьме. Что поделать — для тебя это должно быть великой честью делать людей счастливыми.

— Я не хочу, мне нужно вернуться…

— Пока у тебя будет жизненная сила, ты принадлежишь мне, — хищно улыбнулся Ян. — И если тебе не хочется отдавать свой свет, принося этим мне неплохой доход, мне придется просто выпить тебя без остатка и возможно тебе это принесет удовлетворение, но об этом ты узнаешь лишь в другом мире, куда уходят наши души.

— Это шантаж, — она с вызовом посмотрела на него, — а если я выберу смерть?

— Не выберешь, — усмехнулся он, — может быть через много лет, хотя со временем ты привыкнешь.

— Но я не хочу, — начала, было, она, на что Зингер спокойно возразил, что здесь все решает он.

— Ты думаешь, попадя в руки Тэлля, с тобой все будет в порядке, думаешь, тебя пощадят? Тебя растопчут и унизят так, что ты будешь молить о смерти, Тэлль страшный человек. Однако я смог с ним договориться, почему ты спросишь? Потому, что я эльф. А теперь иди ко мне, лакомый кусочек, — он жадно прижал ее к своим губам и в сладком стоне закрыл глаза. Натали ненавидела его, несмотря на то, что он не был ей противен, по какому-то странному обстоятельству ее тянуло к нему не столько душевно, сколько физически. Она не знала, что Зингер использовал колдовство, любовное заклятие, которое на время делало его жертву податливой как воск.

— Емейкайл, — прошептал он, целуя ее в губы, — емейкайл, — Натали растворялась в нем забывая, кто она и кто он, ей стало все безразлично, кроме непреодолимой страсти, заполнившей все ее существо.

Когда она открыла глаза, то поняла, что в комнате ни кого кроме нее нет, все тело ныло, и Натали чувствовала жуткую усталость. Поднявшись, она пошатнулась и, схватившись за стену, чуть было не упала, ее руки и ноги дрожали и, опустившись на пол, она поняла, что именно так лишают жизненной силы. Зингер намеренно больше отнял у нее сил, чтобы показать свое могущество. Натали хотела заплакать, но у нее не получилось, поднявшись на ноги, она направилась в ванную и, увидев свое отражение, отшатнулась. На нее смотрело чужое лицо, кожа покрылась мелкой сеткой морщин, под глазами залегли темные круги, а остатки волос превратились в белые, словно снег пряди. Это была старуха страшная и древняя, Натали закричала, но вместо своего крика услышала, старческий визг. Она с силой ударила по зеркалу, и оно разлетелось на куски. Из оставшихся осколков на Натали смотрело чужое, словно не живое лицо. Она схватила первый попавшийся под руку осколок и полоснула по одной, потом другой руке. Но вместо крови из нее посыпался серый песок…

Натали вскрикнула и проснулась, казалось с ней все нормально, она выскочила из-под одеяла и, бросившись к зеркалу, взглянула на себя. На нее смотрела насмерть перепуганная, но все такая же молодая и красивая девушка, она опустила глаза и, посмотрев на руки, ужаснулась. На внутренней стороне запястья были шрамы, казалось им уже много лет, но эти рубцы могли появиться только после глубоких ран.

— Ты уже проснулась, лакомый кусочек, — услышала она голос Зингера, — как спалось?

— Ужасно, мне приснился кошмар… а это, что это?! — она сунула ему руки в лицо.

— Это напоминание о том, что с тобой станет, если мы не сможем все-таки найти общий язык.

Натали опустила глаза и поняла, что отсюда невозможно выбраться, что она останется тут навеки, если не случится чудо, реальное чудо, которое выведет ее на круги своя и все забудется, как кошмарный сон.

— Да, кстати, все зеркала здесь заговоренные, так что не пытайся воспользоваться порталом, иначе сгоришь заживо и уверяю это очень больно. Приведи себя в порядок, через час у тебя гости, не могу же я один так эгоистично пить тебя. Придут многие, в тебе достаточно света любви, чтобы накормить всех.

С этими словами Ян оставил ее одну, и Натали опустившись на кровать, заплакала, что делать, в какой ад ее притащил Антон, спасая свою семью, он погубил ее. Лучше смерть, чем быть подстилкой для этих извращенцев, решила она и, подойдя к зеркалу, решила попытаться открыть портал, так как ее учил Антон. Несколько секунд сосредоточиться, подождать пока зеркало станет похожим на водную гладь… она прыгнула в открывающийся портал, но ее обожгло и с силой выбросило назад на кафельный пол, Натали поняла, что Зингер обманул ее, у нее нет даже выбора на смерть, тем более на жизнь.

1993 год.

Вот так мы вернулись к тому, с чего начали. Прошло около года, Натали свыклась со своей участью, но не смирилась и когда она познакомилась с Настей, у нее начал созревать план. Настя рассказала ей кто она и как попала в руки Яна Зингера, она оказалась в плену у каких-то странных людей, и все после того, как в ее жизни все полетело кувырком. Сначала отец убил ее мать и попал в психиатрическую больницу, потом ее брат Федор попытался вернуть все в нормальное русло, но что мог сделать тринадцатилетний мальчик. По началу его помыслы были чисты и невинны, но, как известно, хорошими пожеланиями вымощена дорога в ад.

Его долго не могли поймать и Настя с бабушкой и младшей сестрой Аленкой ничего не подозревали. О том, как зарабатывает малолетний преступник, они узнали слишком поздно, когда его нашли забитым до смерти, а участковый инспектор рассказал бабушке, что ее внук был членом преступной группировки, которая грабила и убивала предпринимателей и водителей дальнобойщиков.

— Бедная девочка, — покачала головой Натали, — но как ты оказалась здесь, прости за странный вопрос, тебе известно что-нибудь о другой реальности?

— Я… я думала, ты не поверишь? — вдруг заплакала Настя, прижав руку Натали к своему лицу. — Я сама виновата, после того, как убили Федю, бабушка стала совсем плоха, и нас с маленькой Аленкой хотели забрать в детский дом, но мы решили убежать. В самый последний момент Аленка струсила и попросила еще немного подождать. Бабушка такая старенькая, говорила она, а если мы сбежим, то ей станет еще хуже, а если она вообще умрет? Я подумала и согласилась, я очень любила бабушку, но дальше так продолжаться не могло. Через неделю после моего бегства, Аленку все-таки забрали в детский дом, а я скрывалась у своего друга, где все и началось. Мы познакомились в девяностом году, когда мне только что исполнилось шестнадцать, ему было уже двадцать четыре года и сейчас мне кажется, что он был слишком взрослым для меня, но я влюбилась и целыми днями пропадала у него дома. Ничего, что я тебе все это рассказываю? — неожиданно спросила Настя, — потому что ты должна понять из-за чего я здесь оказалась, и я уверена, многие так попадают сюда.

— Мне кажется, что ты из того самого мира, что и я, — грустно улыбнулась Натали, — они говорят, что наш мир наиболее привлекателен для них, потому что ни кто не знает об их присутствии, и что существуют другие реальности.

— Натали, — протянула Настя, — вот об этом мне и рассказал Марик, я его всегда так называла. На самом деле его звали Марк Андреевич, его все так называли, и меня не смущало даже то, что он изготовлял те самые наркотики.

— Сумасшедшая, — покачала головой Натали.

— Но это не самое страшное, позже я узнала, что это были за наркотики… я не могла ему простить, что он в это ввязался. Марик тоже любил меня и… возможно было бы лучше, если бы он держал язык за зубами, но он проговорился. Это были не просто наркотики, с помощью одного из составляющих элемента, людей превращали в зомби, а потом и в бездушных монстров, своих рабов и переправляли в другие измерения, где нужно было пушечное мясо для войн, жрицы любви, и просто рабы.

— Так все непонятно, — Натали снова закурила, — ты хочешь сказать, что у нас действует преступная организация, которая переправляет людей в другие измерения, чтобы использовать их?

— Это еще мало сказано использовать, нам неизвестно с чем придется столкнуться и вот почему столько людей забирают из нашего мира, так как здесь они мрут словно мухи. Самое страшное, что… Марика убили, жестоко и цинично, я не могу даже вспоминать о том, в каком виде нашли его… но я должна кому-то все это рассказать…

— Если тебе тяжело, Настенька, то может быть, не стоит, — Натали ласково обняла ее, чувствуя, неутихающую дрожь девушки.

— Нет, мне больше некому довериться, и я должна все рассказать, и хочу узнать твою историю, как ты попала сюда, а потом, мы что-нибудь придумаем, вдвоем будет легче.

— А ты надеешься, что Зингер оставит, нас вдвоем? — спросила, усмехнувшись Натали, на что Настя невозмутимо кивнув, добавила, что он сам это сказал тем, кто доставил ее сюда в Мелендорф. — Это становится уже интересным, у Яна начинает расти аппетит, и одной меня ему мало.

— Навряд ли ты у него одна, — сомнительно приподняла плечи Настя, — там внизу много комнат и я подумала, что там тоже могут быть девушки. Хотя от этого ни кому не легче, я знаю одно, что если мы сбежим, нам следует опасаться только одного человека. Тэлля. Это он у них самый главный, его все слушают, и бояться, словно он обладает ужасной и страшной силой.

— Настя, но это почти невозможно, на все зеркала Зингер наложил заклятия, и когда я попыталась телепортироваться, меня буквально выбросило обратно, а наружу я не выходила с того самого дня как попала сюда. Я словно в заточении, да к тому же развлекаю этих мерзких тварей, кого приводит Зингер, а иногда и он сам пользуется мною и считает, что я должна быть очень благодарна ему за то, что он не дал мне попасть в руки Тэлля.

— Постой, — Настя округлила от удивления глаза, — пока я была в месте, где содержались такие же приговоренные к рабству, я слышала о том, что существуют люди умеющие миновать эти барьеры между реальностями, Боже мой, ты же настоящий подарок судьбы. Я очень любопытная и кое-что уже слышала о тех, кто может телепортироваться, может быть это о тебе и говорили… мне даже в свое время Марик рассказал, что Тэлль давно охотится за одной девушкой, которая может проходить сквозь зеркала.

— А откуда, твой Марик знал все это, возможно он сам был из другого измерения? — спросила Натали.

— Он не говорил об этом, но я догадывалась. После того, как он начал все рассказывать, может быть, он чувствовал, что ему придет конец, и поэтому решил мне все выложить на чистоту. Этим самым он хотел словно… освободиться, облегчить свою душу.

— А что он еще рассказывал, вспомни, может быть, что-то Тэлль ему говорил.

— Нет, с Тэллем Марик на прямую не общался…

— Понятно, тогда он общался с Антоном, — констатировала Натали и, увидев в глазах Насти согласие, продолжила, — именно из-за Антона я и оказалась здесь. Меня предали два раза, потому, что один из них был убит, а второго из этого измерения, где мы и находимся, заслали снова за мной и… он тоже предал меня, именно он притащил меня сюда, минуя два мира.

— Слушай, не зря говорят — мир тесен, а в твоем случае можно даже пошутить, что миры тесны.

— Я устала от всего этого, — утомленно вздохнула Натали, — Зингер мне не оставил выбора, я полностью в его власти и не могу даже покончить с собой, чтобы прекратить все это, так как я нахожусь под его заклятием, а что может быть сильнее заклятия эльфа?

— Только заклятие мага или заклятие против эльфа, — запросто ответила Настя, словно она еще вчера штудировала магическую книгу о том, как преодолеть заклятия нечисти. — Я говорила тебе, что всегда держу ушки на макушке и поверь мне, нам удастся сбежать отсюда.

— А ты не задумывалась, что Ян прослушивает наши разговоры? — настороженно спросила Натали.

— Естественно, он это и делает, — невозмутимо ответила Настя, — только он не знает об амулете.

— Об амулете? — Натали непонимающе посмотрела на девчонку, в ее огромных зеленых глазах была только искренняя радость, словно ей удалось провернуть что-то не мыслимое. — Что это за амулет. Как он оказался у тебя?

— Когда нас всех собрали в доме одного мага, как оказалось позже, именно он помогал распределению людей из нашего мира. Они называют его Мир несбывшихся надежд, потому, что ни кто не знает о них и наш мир можно сказать, темен в этих вопросах, может быть, поэтому он так оказался уязвим. Так вот, — она отпила немного воды из высокого бокала, — я сразу поняла, что здесь не просто заложники или еще что-нибудь, все эти странные люди говорили на немецком и русском языке, я стала прислушиваться. Так я поняла, что это Мир содружества, так они называют его. Я не все могла понять, но что-то все-таки раскрыло мне глаза. Когда меня и нескольких молодых людей вывели для отправки в Мелендорф, ко мне подошел человек, я не помню его лица, все словно было в тумане, он сунул мне в руку амулет и прошептал, что я все пойму, немного позже. Я тогда была страшно напугана и спрятала его за пазуху, не думая, что меня могут просто обыскать. Ничего такого не произошло, и я поняла, что этот амулет каким-то образом защищает меня.

— Пожалуйста, вспомни, как выглядел тот мужчина? — внутри у Натали сжалось сердце, неужели это он, Антон хочет помочь ей. — У него красивое лицо и ярко голубые глаза. Если бы увидела его снова, ты бы узнала его? — с надеждой спросила Натали.

— Не знаю, — пожала плечами Настя, — а что, кто-то из них тебе знаком?

— Хотелось бы думать об одном человеке… он виноват в том, что я здесь.

— Но почему ты думаешь, что он станет помогать тебе? — удивилась Настя, — если ты по его вине попала сюда, это говорит о том, что это не очень хороший человек.

— Он так поступил потому, что хотел спасти свою семью, и рассказывал мне об амулете, покажи его, что он собой представляет.

Настя сняла его с шеи и протянула Натали. Она с трепетом взяла его в руки и уже заведомо знала, кому он принадлежал. Амулет представлял собой неровный по краям диск со старинной резьбой по кости. В середине находился бледно зеленый камень, казалось с длинным, словно кошачьим зрачком внутри. Натали ничего не могла понять, но внизу она увидела надписи напоминающие слово Беовульф. Может мне это кажется, может, я хочу думать, что этот амулет принадлежал Антону.

— О чем ты задумалась? — Настя, взяв из ее рук амулет, вновь повесила его на шею, — пускай пока побудет у меня, ты же не хочешь, чтобы Зингер увидел его у тебя.

— Я должна узнать, кто тебе его дал. Может это глупо, но я хочу, чтобы мои ожидания сбылись…

— Ты его так любила? — с сочувствием спросила Настя, на что Натали ничего не ответив, опустила глаза. — Если он маг, то найдет тебя, если действительно любит или снова решит затеять что-то против тебя.

— Я не позволю ему вновь использовать меня, — вспыхнула Натали, но им не дали договорить. Дверь в комнату отворилась, и вошел Зингер.

Он приказал Насте собираться, так как для нее приготовлена уже комната.

— Пожалуйста, Ян, пусть Настя побудет еще со мной, — взмолилась Натали, — а ты… ты можешь делать со мной что захочешь.

— Что это случилось с тобой? — усмехнулся он, отбросив назад свои белоснежные волосы, — не боишься ли ты, что твоим желаниям суждено сбыться?

— Я еще нужна тебе, — спокойно ответила она, — и поэтому ты не причинишь мне вреда.

— Да, — кивнул Зингер, — доля логики в твоих словах есть, но вместе вам быть нежелательно. Вдвоем легче придумать, как ускользнуть из моих рук, не правда ли? — последнее предназначалось Насте, — ты тоже согласна разделить участь своей новоиспеченной подружки?

— Да, господин Зингер, — Настя опустила глаза и, подойдя к нему, опустилась на колени, прижав его руку к своим губам, — Натали так плохо без подруги, мне тоже, мы будем все отдавать все без остатка и сделаем все, что вы прикажете.

— Учись, Натали, как нужно обращаться с господином Зингером, — довольно усмехнулся он, высвободив руку из Настиной ладони. — А ты умеешь убеждать, детка, — он пристально посмотрел в ее глаза, которые казалось, были такими смиренными, — учти, девочка, обманешь, тебя ждет долгая и мучительная смерть.

— Я согласна, — пробормотала Настя, понимая, что этим подписала себе смертный приговор.

— Ну, девочки тогда планы немного меняются, если все пойдет как надо, через неделю мы отправляемся в Берлин, и тогда начнется настоящая работа, — он снял с себя накидку в виде плаща, небрежно бросив ее на кресло. — О делах поговорим позже, сегодня у вас будет маг, и прошу, сделайте так, чтобы он остался доволен, — Ян стянул с шеи галстук и, рухнув в кресло, велел Натали приготовить его любимый напиток из листьев можжевельника, омелы, морозника и корня фиалки. Он научил ее несложному заклинанию, после чего горький напиток превращался в волшебный эликсир.

— Ноитоп моцеб берх, — произнесла Натали над чашей темно-коричневой жижи, и вмиг месиво с неприятным вкусом и запахом превратилось в искрящийся напиток нежно зеленого цвета.

— Мне нравятся твои способности к магии, — улыбнулся Ян, — может быть, мне удастся тебя выгодно продать в ученицы колдуньи или мага, — он противно рассмеялся. Сколько раз Натали превозмогала ненависть, так и клокотавшую в ней перед этим человеком, ей так и хотелось выплеснуть на его нахальную физиономию волшебный напиток. Жаль, что она не знала других заклинаний, чтобы стереть в порошок этого негодного эльфа, возомнившего себя ее богом, ее вселенной. Он отпил немного, словно пытаясь определить, нет ли здесь яда и потом, выпив залпом, блаженно выдохнул, — что-что, а книрд ты готовишь изумительно. Итак, мои сладенькие, не заставляйте меня ждать, его сальный взгляд окинул сначала Настю, потом Натали? затем словно пружины, разрывая тонкую рубашку, из спины его выросли тонкие, как у стрекозы крылья. Он поднялся над полом, очень напугав Настю, она прижалась к Натали, и ее спина покрылась холодным от ужаса потом.

2

Становилось невыносимо. Комисаров сидел, обхватив голову руками, и не мог поверить в происходящее. Прибывшие на место оперативники начали свою работу, в воздухе повисла тягостная тишина и, казалось, она давит на уши еще больше, чем грохот или гром. Андрей поднял глаза на подошедшего Белова, который, протянув ему сигареты, спросил:

— Что здесь все-таки произошло, Андрей?

— Юля… это точно была она, я опознал ее по шрамам, но… ты не поверишь, она стала таять на глазах, вот, — он вытащил из кармана пробирку с пробой, — здесь то самое вещество, то ли кровь, то ли еще что-нибудь. Я сам ничего не понимаю.

— Орудия преступления не найдено, — выдохнул Белов, — но кто это мог сделать, неужели Юля…

— Юли больше нет, — Комисарова начала бить мелкая дрожь, — если бы ты сам это видел своими глазами, ты бы понял, или попытался бы понять, что я чувствовал, когда тело Юлии просто растворялось на моих глазах. Я позвал Пруткову, но никто не отвечал, такими я и застал их, с перерезанными глотками и Руслан… не уж-то ты думаешь, что я мог… не молчи, Саша, столько всего произошло со мной, что если я откроюсь тебе, ты сочтешь меня сумасшедшим.

— Да, я бы посоветовал судебно-медицинскую экспертизу, — совсем серьезно кивнул Белов, и это даже обидело Комисарова, — мало ли что могло произойти, смерть жены, все это…

— Я не ожидал этого от тебя, — процедил сквозь зубы Андрей, — от кого угодно, но не от тебя, Саша. — Ты подозреваешь меня?

— Нет, конечно, я тебе верю, просто нужно проверить факты, и пока тебе предписано, ни куда не уезжать из города.

— Ага, я понимаю, — Андрей, молча, встал из-за стола и в дверях столкнулся с Серовым, — А, Сережа, ты тоже по мою душу?

— Успокойся, Андрей, прими соболезнования, — он обнял его, чувствуя, как ослаб его товарищ, — ты как, совсем бледный, что Белов уже сообщил о решении, что ты находишься под подпиской о не выезде.

— Да, обрадовал, он так это преподнес, словно я тут всех укокошил…

— Не кипятись, поедем, отвезу тебя домой, — предложил Серов, на что Комисаров отказался.

— Что с ним делать будем? — спросил подошедший Переверзев, Серова, так словно Андрея здесь и не было, да, подумал он, быстро забываются былые заслуги. — Да, а ты, Комисаров, отстраняешься от дела серийных убийств, как бы самому не попасть под следствие. Но, надеюсь, ты не причастен.

— Спасибо и на том, — буркнул Комисаров, — я могу идти?

— Да, — кивнул Переверзев, — пока тебе еще не предъявлено обвинение.

Первым делом Андрей решил навестить Журавлева, только с ним он мог поговорить, больше ему ни кто бы, ни поверил. Он мчался по шоссе и сам не до конца осознавал, что все происходящее случилось с ним, а не с кем-то другим. Как бы он сейчас хотел поговорить с той девушкой Элейн, которая так давно не появлялась, ведь действительно, кому расскажи, сочтут ненормальным.

Журавлев давно выписался и теперь находился в своем загородном доме в Березовке, что было в пятнадцати километрах от Красноярска, там и решил его найти Комисаров. Возможно, если он поймет мотивы преступника убившим двенадцать человек, может тогда станет ясно, что произошло сегодня в морге. Андрей ехал быстро, словно спеша на важную встречу, невзирая на начавшийся дождь и скользкую дорогу. Его машина мчалась как загнанная лошадь и ревела обиженно и натужно. Через десять минут он подъехал к двухэтажному дому, больше напоминавшего графское имение. Приусадебную территорию окружал высокий каменный забор, а у входа в будке сидел здоровенный охранник, тупое выражение лица которого не мешало ему разгадывать кроссворд, аккуратно записывая слова в клетки карандашом.

— Журавлев дома? — запросто спросил Комисаров охранника, на что тот, смерив его цепким взглядом, спросил по какому вопросу.

— Борис Германович дал мне адрес и сказал, что я могу в любое время посещать его, — улыбнулся Андрей. — Сообщите ему, что приехал Комисаров.

Охранник связался по рации и попросил немного подождать. Вскоре ему что-то сообщили и он, кивнув, сообщил, что Борис Германович ждет его.

Андрей неторопливо шел по выложенной плиткой тропинке, слева и справа уже отцветали розовые кусты, в саду царило уныние, словно осень здесь уже собрала урожай, возле яблонь были аккуратно сложены опавшие листья, и только сочная зелень маленьких елочек освежала этот скучный сад. Дом оказался еще больше, чем Андрею показалось из-за забора. Вход на террасу венчали белоснежные колонны, как у нашей администрации города, почему-то подумал Андрей. Сам дом был выкрашен бледно розовым цветом, а к входу в дом вела мраморная лестница. На террасе стояло множество горшков с цветами, видимо хозяйка дома обожала это занятие. Цветы были на окнах первого этажа, их было видно за стеклами окон, они же украшали лестницу, ведущую на второй этаж.

— Что нравится? — вопрос Журавлева заставил Комисарова вздрогнуть, так неожиданно прозвенел его голос в уютной Березовской тишине.

— Напугал ты меня, Борис, — признался Андрей, — а я к тебе с плохими новостями, хотя тебя они не касаются, только… поделиться было не с кем.

— А я думаю, когда ты сдержишь слово и приедешь ко мне, тем более у меня есть важная информация, я нанял частного детектива, и мне кое-что удалось узнать. Однако пришлось пожертвовать своими акциями и покончить со своим комбинатом в Ачинске, но ничего теперь вздохну немного спокойно, теперь только бы разобраться с Альянс-строем…

— А что так? — улыбнулся Андрей, — буржуи решили стать в ряды с пролетариатом?

— Да нет, надоело все, сына отправил в Берлин, он там учится и мне спокойнее, что он вдали от этих передряг. Пойдем в дом…

— А можно на улице, всегда мечтал о своем доме, — Андрей спустился вниз по ступенькам, — у тебя есть какая-нибудь беседочка что ли, где можно было спокойно поговорить и, прости за нескромность, есть хочу страшно.

— Сейчас Ирине скажу, пусть ужин готовит, а мы пока поговорим, — Борис направился по дорожке в глубь сада. Андрей молча следовал за ним и думал, что все происходящее сильно сблизило их, — Знаешь, я и сам подумываю перебраться в Западный Берлин, — сказал Борис, — боюсь, не дадут мне тут спокойно жить, тем более, когда узнают о том, что тебе помогаю.

Они дошли до уютной беседки, где находился круглый стол и деревянная скамейка как бы опоясывающая беседку изнутри. Андрей опустился на скамью и, положив руки на стол, посмотрел в глаза Журавлеву.

— Можешь меня поздравить, я теперь под подпиской о не выезде, — Журавлев удивленно вскинул брови.

— Что у тебя случилось?

— Меня подозревают в убийстве жены и нескольких сотрудников морга и прокуратуры.

— Объяснишь? — Журавлев вытащил сигарету и долго и внимательно слушал рассказ Комисарова, который уже ни к чему повторять еще раз. К концу он озабоченно покачал головой и снова закурил.

— Вот так вот, Боря, я и не знаю, что произошло, и где моя жена, мне было бы лучше, если бы она просто куда-то исчезла, чем знать, что ее больше нет ни в этом мире, ни в каком либо другом. Теперь я не знаю, что делать и, думаю, ответы на вопросы мне может дать только Элейн.

— Эта особа с фиолетовыми губами? — спросил Журавлев.

— Она самая, только как связаться с ней, не представляю, возможно, она вообще больше не выйдет на связь, кто знает, что у них там твориться.

— Здравствуйте, — в беседку вошла стройная женщина со светлыми волосами и какой-то тоской в глазах. Андрей удивился выражению боли в ее глазах, и вопросительно посмотрел на Журавлева. Только Борис знал, что эта тоска в ее глазах появилась тогда, когда погибла Маша и все в их жизни пошло кувырком, угрозы, потом эта непонятная авария и то, как изменился Борис. — Вот я картошечки принесла, что еще будете, Боря.

— Спасибо, моя милая, — улыбнувшись, он, погладил ее по руке, — попроси Ларису принести нам водочки, икорки, хлеба побольше ржаного, селедочки и там всяких овощей или салатик, что-нибудь под закусь. Нам с Андреем Сергеевичем о многом потолковать нужно.

— Хорошо, Боря, а как ваши дела? — улыбаясь, спросила Ирина, на что Комисаров пожал плечами и выдавил из себя улыбку.

— Все нормально, Ирина Петровна, дела и прочее не дают сидеть на месте.

— Ну ладно, не буду вам мешать, — она похлопала мужа по плечу и тихо добавила, — вы это, беленькой не увлекайтесь, тебе завтра в Красноярск, помнишь?

— Да, лапонька, — он поцеловал ее руку и провожая взглядом пробормотал, — вот скажи, чего мне дураку нужно было. Жена такая умница, все сделает, и сына воспитывала, а меня… не воспитала, что стал я секретарш этих секретуток, прости господи. Одна Машка хорошая девчонка была, ей от меня ничего не нужно было, жалко ее, так умереть. Да, я же вот что тебе сказать-то хотел. Частный детектив мне кое-что выкопал. Все жертвы были связанны с Тэллем, везде его имя фигурировало хоть как-то и это подтверждает то, что нам говорила Элейн.

Вот, к примеру, Марк Желебин изготовлял те самые наркотики, о которых я тебе сказал ранее, результат: сам погиб, половина из его знакомых бесследно исчезла, так же как и девушка, жившая с ним, некая Анастасия Батурина. Потом Сидоркина, вторая жертва маньяка убийцы, фотомодель. Я был уверен, что у нее что-то было с Тэллем или он имел виды на нее, ан нет, дело все было в её папе — владельце земли, где Тэлль хотел построить подпольную химическую лабораторию по созданию тех самых наркотиков. Они заключили договор, но потом Сидоркин отказался, причины их разногласий мне пока не известны. Николай Григорьевич Сидоркин владелец ОАО «Химволокно», так же ему принадлежал ранее тот самый глиноземный комбинат в Ачинске… — его рассказ прервал приход девушки помогавшей Ирине Петровне по дому. Пока она все расставляла на столе, Журавлев для пущей убедительности решил сходить в дом за документами, чтобы Комисаров лично убедился проведенной работой.

Когда на столе был полный антураж, запотевший пузатый графин, селедочка маринованная так, что пальчики оближешь, с лучком и зеленкой. Красная икра в вазочке, что можно было хоть ложками закусывать, что, правда, говоря, Комисаров делать не стал, он с детства к этой роскоши не привык и не уважал ее совсем, в смысле икру, благородных кровей. За то селедке с горячей картошкой был рад. К тому же свежие помидоры и огурцы дополняли весь натюрморт, от чего даже слюнки текли. Журавлев налил в небольшие стопочки под завязку и не чокаясь опрокинул в себя горькую.

— Ешь, Андрюша, — он развернул папку, принесенную из дома, — я хорошо пообедал, поэтому ешь, а я пока тебе обрисую все, что нарыл мой детектив.

— Угу, — отозвался Комисаров, — я тебя слушаю.

— Так вот дочка Сидоркина убита, а Ачинский комбинат уходит с торгов за бесценок, его мне помогает покупать банкир Тэлля Иванов, я, и не догадывался, что они за одно, я доверял Иванову, но вышло так, что все стали против меня.

— А как же Воля? — спросил Комисаров, — что с ним, его не видно не слышно.

— Да, согласен, он навещал меня в больнице… я тоже подумал, что-то странное происходит, он не понравился мне, словно он о чем-то договорился с моими врагами и хотел узнать, что я тебе говорил. Странно, почему он не показывается.

— Надеюсь, он не следующая жертва нашего маньяка?

— Надеюсь, нет. Ну, продолжим, Сизов — это тот, что висел на чердаке и весь замерз, так вот он занимался транспортировкой наркотика в Таймырский автономный округ в Эвенкию, туда, где непроходимая тайга и где-то видимо проштрафился. Самое странное это учительница.

— Калитина Ольга? — спросил Комисаров, на что Журавлев, кивнув, налил еще по одной.

— Да. Калитина встречалась с одним из людей Раскина, неким Философом. Странно, но о нем ничего нет, ни в одной базе данных.

— То есть, можно допустить, что он оттуда? — предположил Андрей, — у тебя есть его фотография?

— А то, удалось моему Шерлоку Холмсу раздобыть ее.

— Слушай, дай мне его адресок, похоже, и я к нему за советом пойду, — усмехнулся Андрей, — ну-ка покажи, — он пододвинул к себе папку. С черно-белой фотографии на него смотрело странное, какое-то безликое лицо. Это был худощавый молодой мужчина лет тридцати, с темными прямыми волосами, которые он зачесывал назад, у него был длинный, если можно так сказать, гоголевский нос и тонкие губы, змеившиеся в улыбке. Не нравился он Андрею, что-то было в его жестком взгляде, — А эта фотография откуда?

— Говорит, у погибшей дома нашли, — Журавлев поднял стопку и, стукнув ею о Комисаровскую рюмку, добавил. — Давай за то, чтобы все это поскорее закончилось.

— Согласен, — Комисаров глотнул «огненной воды» и, выдохнув, сунул в рот кусок огурца, — продолжай об этом Философе.

— Мать Калитиной, рассказала, что ее дочь встречалась с каким-то городским парнем, звали его Матвей, и она его кроме, как на фотокарточке и не видела. Детектив спросил ее почему, она милиции ничего не говорила.

— Правильный вопрос, — заметил Андрей.

— Она сказала, что боялась на суде все это говорить потом, а тут детектив говорил, что их разговор останется конфиденциальным, так сказать. Так самое интересное то, что после убийства ее дочери, этот Матвей приезжал в Богучары, женщина видела его и ругала, что даже на могилку Оле не зашел, а ведь жениться обещал.

— Интересно, а больше нигде не фигурировал этот Матвей Философ, твой Пуаро ничего не разыскал?

— Погоди, — Журавлев еще полистал в папке, отыскивая нужную информацию, — что касается Семенова Антона, я его знал лично, и он работал в Ванаваре на одном из складов Тэлля. Что там было никому так и не удалось узнать, все работники либо молчат или разъехались в неизвестном направлении, а склада нет — сгорел.

— Я так понимаю, здесь снова исчезали люди? — Комисаров начал понимать, что идет масштабное похищение людей и с этим нужно что-то делать, вопрос только как доказать все это, и как призвать к ответу Тэлля и его людей, когда они могут телепортироваться в другую реальность, ведь ни кто не поверит в эти бредни.

— Возможно, — Журавлев устало взглянул на Андрея, — конкретно, детектив не смог об этом эпизоде ничего узнать, за то мне стало ясно, почему так уничтожили жриц любви. Кто там у нас Рутгер Юлия, Федорова Лилия, Меленкова Оксана и Алешина Юлия. Они были в курсе дела о наркотиках и помогали сбывать их в своей среде. Но где-то Тэлль просчитался, поэтому и пустил их в расход.

— А Маша и Раскин, почему Тэлль уничтожил их? Может быть, Маша начала о чем-то догадываться?

— Она мне очень помогала, в самое трудное время у нее всегда был дельный совет, это ей нужно было быть президентом фирмы. Тэлль, наверняка, почувствовал в ней опасность для своего дела и ее убийством хотел совершенно обезножить меня, ну что, — усмехнулся Борис, наливая еще, — так оно и вышло.

— А не думаешь ли ты, что Раскина уничтожили то же неспроста, — Андрей положил себе еще картошки, — возможно, здесь появился его двойник, помнишь, как было с Юлей. Я ничего не понимаю, с этим всем я совершенно забыл о ней и дочери. Дочку отправил к теще, хорошо, что успел, а с Юлей я не знаю, что с ней, жива она или может, ее похитили.

— Если ее похитили, тебе должны будут сообщить об этом и предъявить требования, — Журавлев похлопал Андрея по плечу, — я надеюсь, что она жива.

— Я тоже, — согласился Андрей, — понимаешь, нет такого ощущения, что моя жена погибла, что ее больше нет со мной. Просто… беспокойство… страх за нее, я уверен, что она жива, а меня просто хотят убедить в ее смерти. — Он немного помолчал и добавил, — это хорошо, что нам стало что-то известно об этом Философе, хотя его имя Матвей может быть и не настоящим. Я вспоминаю стихи, которые он писал, посвящая каждой жертве. Это ужасные мерзкие стихи. Но все же если подумать, что все эти убийства связанны с деятельностью преступной организации Тэлля, мне многое становится понятным. Он просто убирает лишних людей, но почему так изощренно и жестоко.

— Возможно, это делается на глазах у тех, кого он хочет предупредить? — осторожно спросил Борис, — наверное, у них такие обычаи в мире, откуда он пришел.

— Плевал я на эти обычаи, — процедил сквозь зубы Андрей, — надо все это прекратить и где же эта девчонка Элейн, как бы сейчас ее совет пригодился.

— Сегодня останешься у меня, — решил Журавлев, — куда ты поедешь, на ночь глядя.

— Да, — Комисарову пришлось согласиться с ним, — засиделся я у тебя, да и выпили, за руль уже не сяду. Хотелось поговорить с твоим детективом, хорошо работает парень. Меня же отстранили от дела, в виду сложившихся обстоятельств. И выдали подписку о невыезде.

— Как же ты ко мне приехал? — настороженно спросил Журавлев, — у тебя не будет неприятностей?

— Да брось ты, все будет нормально, только я очень устал и чувствую, что навряд ли еще когда мне придется отдохнуть, так как сейчас с тобой. Спасибо, Борис, — он потянулся, зевнув, — смотри, уже темнеть начинает.

— Ага, пойду девочкам скажу, чтоб убирали. Пойдем в мой кабинет там потолкуем еще, а завтра с утра я свяжусь с тем детективом, который тебе нужен и договорюсь о встрече.

— Добро, — кивнул Андрей, поднимаясь из-за стола.

Нетвердой походкой они направились к дому. Андрей про себя заметил, что водка не только губит, но и сближает людей, теперь они шли, как закадычные друзья, обнявшись за плечи.

Потом они еще долго сидели в кабинете в глубоких кожаных креслах курили и смотрели на мерцающий огонь в камине. Все это напомнило Комисарову фильм о Шерлоке Холмсе, когда Доктор Ватсон и Шерлок Холмс сидят спиной к зрителям в креслах, Холмс курит трубку и начинается их беседа.

Они о многом говорили, и казалось, время не торопится вместе с ними. Когда Андрей устроился в теплой уютной кровати одной из комнат дома Журавлева, было уже далеко за полночь.

Он проснулся от яркого света или вспышки и, подскочив, открыл глаза.

— Извини, Андрей, но мне нужно было тебя увидеть, — Элейн мягко опустилась на край его кровати.

— Тут столько всего произошло, мы только вчера вечером говорили о тебе.

— Я знаю, — кивнула она, и Андрей заметил, каким бледным стало ее лицо, — знаешь, зачем я здесь?

— Говори, — Андрей, подтянув одеяло, сел на кровать, и свесил вниз ноги.

— Нам предстоит отправиться в путь, нужно спасти одного человека и только ты можешь помочь нам. Я отправила к вам своего человека, и он с легкостью смог найти того самого душегуба, который убивал этих несчастных.

— Ты знаешь, кто это? — порывисто спросил Комисаров, она кивнула, приложив палец к губам.

— Надо кое-что проверить, а ты должен найти его и помочь нам. Этот человек наемный убийца Тэлля, но сейчас речь не о нем. Могу сообщить тебе приятную новость, твоя жена жива, но очень напугана, она в надежном месте, вместе с вашей дочерью.

— Слава Богу, — выдохнул Андрей и почувствовал, как комок подкатил к горлу, — я чувствовал, что она жива, но все то, что я увидел, это было невыносимо…

— Понимаю тебя, наши враги способны на многое и ты больше не можешь оставаться здесь. Они найдут и уберут тебя, потому, что знают, что только ты способен их уничтожить и спасти последнюю из рода валькирий. У меня мало времени, поэтому телепортироваться придется прямо сейчас…

— А Борис, он-то, что будет думать, когда не обнаружит меня?

— Я оставлю ему сообщение, он не один и я не хочу втягивать в это дело еще кого-нибудь. Одевайся и мы отправляемся в Темное отражение, это тот мир, откуда пришел Тэлль. Там томится в плену несчастная девушка, честь которой попрана и тот, кто держит ее в плену, оскверняет тем ее существование, питаясь ее жизненной силой. Вставай, я тебе обо все расскажу позже, сейчас мало времени. Псы Тэлля почувствовали тебя, поэтому мне пришлось немного изменить свои планы.

Андрей, откинув одеяло, протянул руку, чтобы взять свою одежду, но Элейн покачав головой, сообщила, что все это он должен оставить здесь.

— Так легче будет запутать следы, а на месте, тебя будет ждать подходящая одежда и все, что тебе потребуется.

— Ладно, — согласился Андрей, — надеюсь, там, где мы остановимся немного теплее?

— Не волнуйся, там даже слишком жарко, — как-то странно усмехнулась она.

— Что ты, имеешь в виду? — Андрею все это не очень нравилось, — он не ловко себя чувствовал в присутствии мало знакомой девушки, стоя в одних полосатых трусах. Ноги покрылись мурашками, но Элейн, невозмутимо взяв его за руку, пробормотала.

— Лэкк Темное отражение! — громко сказала она, и в миг перед ними возникло огненное марево, оно дрожало от любого колебания воздуха, и было похоже на стену гигантского мыльного пузыря. — Идем, Андрей. Ничего не бойся, и твое имя надолго останется в памяти империи Тэлля. Идем, — Элейн протянула ему руку и Андрей, чувствуя какой-то необъяснимый страх, взял ее за руку и шагнул в портал.

Перед глазами пронеслась яркая вспышка, которая словно прошла сквозь них, но вопреки страхам Андрея, не обожгла их. Они словно вывалились из гигантского водоворота, оказавшись на берегу реки. Светало и, казалось, этот мир ничем не отличается от его мира, за исключением того, что в столь ранний час, Комисаров никогда не прогуливался в одних трусах по набережной реки.

— Идем, тебе надо одеться, — Элейн потянула его за руку.

— Хорошая идея, — попытался пошутить Андрей, ему было холодно, а этот мир встретил их не так гостеприимно.

Река медленно текла, неся свои мутные воды в сторону встающего солнца. Андрей огляделся. Совсем неподалеку была каменная лестница, ведущая на набережную, а они находились почти у самой кромки воды. Элейн подошла к стене, где, оказалось, был тайник и, вытащив оттуда дорожную сумку, бросила ее Андрею.

— У нас мало времени, одевайся.

Андрей, быстро расстегнув сумку, обнаружил в ней немного странную одежду, но очень схожую на ту, что носила сама Элейн. Это были брюки из тонкой, но как оказалось позже, почти, что пуленепробиваемой кожи. Темно синяя рубашка из приятного шелковистого материала, со знаками отличия неизвестно какой армии или организации. Длинный, до середины голеней, плащ, в котором он обнаружил удобную кобуру для оружия.

— А шляпа зачем? — немного насмешливо спросил Андрей.

— В нашем мире все уважаемые мужчины покрывают голову, а в Темном отражении тем более. Посмотри, тут у тебя значок Дека.

— Кого? — не понял Комисаров.

— Дэк, то же самое, что и полицейский у вас, — бросила она и продолжила, — возьми, это твой бумажник, на первое время думаю, деньжат хватит, вот, кое-что из Эльфийских книг о колдовстве…

— Элейн, ну это совсем не серьезно, — он, пожав плечами, бросил книги на дно сумки, — прости, но это идиотизм.

— А то, что мы сейчас пролетели в портале не идиотизм по твоему, — в тон ему спросила Элейн, — брось сомневаться, я расскажу тебе о многом, жаль, что мало времени, но ты кое-что узнаешь.

— А потом, что будет, когда я помогу вам? — он быстро натянул всю эту странную, но красивую одежду.

— Не забудь о шляпе, — Элейн отошла назад, оценивающе оглядев его, — потом ты вернешься в свою реальность, и все пойдет по-прежнему, если ты сам этого захочешь.

— А Юля, я смогу ее увидеть?

— Конечно, я устрою это, только не так скоро, у нас мало времени. Ты готов? Ну, пошли тогда. Да, совсем забыла. На, вот, держи, — она протянула ему пистолет, — возьми пока мой, и спрячь в кобуру, здесь не ходят, открыто с оружием это тебе не компьютерная игра.

— Спасибо, — он положил пистолет в кобуру и несколько раз попытался сделать так, чтобы он оказался у него в руке, — ничего, прикольно получается.

— Да, ты быстро учишься, — согласилась она, — это еще раз подтверждает, что я сделала правильный выбор.

— Да уж, — горько усмехнулся Андрей, — получается, что меня-то ни кто не спрашивал.

— Знаешь, дэк, — Элейн серьезно посмотрела на него, — меня тоже не спрашивали, когда еще маленькой девочкой забрали от матери и отца, и когда я не по своей воле стала агентом 513, только позже мне вернули мое настоящее имя, именно так меня называл отец. Понимаешь, мы не выбираем, судьба решает за нас и она ни когда не ошибается, у каждого свое предназначение.

— Возможно, — Андрей не хотел вдаваться в спор со своей новой напарницей, но на всякий случай спросил, — теперь мы работаем так сказать в паре?

— Да, — согласилась Элейн, — тебе еще многому предстоит научиться, не бросать же мне тебя на произвол судьбы.

— Спасибо, это придает немного уверенности, что пока ты рядом, я могу не беспокоиться за свою жизнь, — шутливо ответил он. — Ну, а теперь, ты расскажешь, что нам предстоит?

— Немного позже, пока я была бы не против немного перекусить и познакомить тебя с одним человеком и еще одним инкубом…

— Прости с кем еще? — непонимающе прервал ее Андрей.

— С инкубом. Это получеловек, полусущество. Инкуб может иметь признаки высшего существа или низшего, но сам не обладает его силой и возможностями. У инкубов один ген испорчен, поэтому он не может дать потомства, природа где-то ошиблась и вставила в его геном человеческий ген, так бывает, когда один из родителей человек, а другой не совсем.

Андрей слушал ее объяснения и не верил своим ушам, словно все это происходило не с ним, с кем-то другим или будто во сне. Всю дорогу, пока они шли от реки, Элейн пыталась что-то объяснить ему, однако поняла, что ей нужно действовать не так быстро. Знание не всегда приносит пользу, в большей степени такое познание это стресс и Элейн не раз слышала, что не все новоиспеченные дэки выдерживали это испытание. Она решила немного выждать, а вечером ему обо всем рассказал бы сам профессор Журслав Бин. У него всегда получалось доходчиво объяснять новичкам порядки Темного отражения, поэтому Элейн чувствовала себя спокойно, ну или почти. У ее нового напарника было много проблем помимо всего того, что его ожидало в Темном отражении, но она была готова половину их взять на себя, поэтому-то она сказала, что его жена с дочерью в безопасности. Но правду он еще долго не узнал бы.

Добрую половину пути они молчали, Элейн замечала старательно скрываемые любопытные взгляды Андрея, он не хотел выглядеть в ее глазах настоящим ротозеем или зевакой, однако другой мир завораживал, приоткрывая завесу своей тайны.

Под ногами хлюпала вода, которая бежала по мостовой после сильного дождя прошедшего этой ночью. Мутные ручейки бежали, пузырясь, сливаясь в один большой поток. Мостовая была выложена из камня и напомнила Комисарову давнее средневековье, когда благородные рыцари в латах шествовали здесь, меряя тяжелым шагом эту улицу мощенную серым камнем.

Андрей заметил, что на улице очень мало народа, а если кто и встречался, старался обойти их стороной, словно прокаженных, со временем он понял, что дело в их так сказать форме. Местное население не понаслышке знало полицию по несанкционированному перемещению в пространстве и времени. Раз они здесь, значит, кто-то нарушил закон, а к слову сказать, обыкновенный народец этого мира, не смотря на такое мрачное название, был весьма и весьма законопослушен.

Они свернули в темный проулок и нырнули в какую-то дверь, под ногами гулко заговорили ступени винтовой металлической лестницы. Элейн молчала, и Андрей решил, что пока ничего не надо спрашивать, хотя его так и распирало от незнания происходящего. Где они, в какой-то чужой стране, в чужом мире и все что ему предстоит делать тоже тайна, покрытая мраком. Одно успокаивало, так это известие о том, что с его семьей все в порядке. Наконец они остановились, как оказалось на последнем четвертом этаже, хотя по высоте это был весь шестой этаж. Здесь дома строились с большим размахом, и высота потолков была не менее трех-четырех метров.

— Проходи, — наконец проговорила девушка, захлопнув за собой тяжелую кованую дверь, на внутренней стороне которой были изображены скрещенные мечи, обвитые плющом. Эта так называемая штаб квартира представляла собой двухкомнатное помещение. Зал с массивным камином, отделанным серым камнем с зеленоватыми прожилками и кованой решеткой. Около окна стоял стол из потемневшего дерева, на поверхности которого были написаны странные знаки, как позже Элейн объяснила — руны, несколько таких же древних стульев, высокий уставленный всякой посудой комод, книжный шкаф тяжелый и массивный, в тон ко всей окружающей мебели. Андрею показалось, что он попал в прошлый век, настолько все здесь было овеяно стариной. Он не заметил ничего такого, что могло рассказать об этом мире, ни телевизора, ни телефона, ни какой бытовой техники, ничего из его мира современных технологий.

— Объясни, мне кажется или здесь действительно нет телевизора или… электричество здесь есть вообще, Элейн? — он посмотрел по сторонам. — Или тут все по-иному?

— Садись, — она указала на широкий кожаный диван, подлокотники которого напоминали лапы какого-то странного животного впившегося в мягкую плоть старинной мебели. — Тебе нужно будет еще ко многому привыкнуть, но все это… не так страшно как кажется на первый взгляд. Главное здесь есть горячая вода, в этих домах почти везде аккумулятор энергии земли, долго объяснять, это работа магов. Такого понятия, как электричество, здесь не существует, — усмехнулась Элейн, — здесь мир волшебства, Андрей и свет и тепло у того, кто хорошо умеет использовать свое мастерство в колдовстве. Если ты пока еще не маг, это ничего, пойдем, в кладовой я покажу, где запасы драконового жира для ламп, его привозят из Норвегии, дешево и горит превосходно. Вот, — она толкнула дверь кладовой, в которой казалось, было все и что еще больше удивило Андрея, она казалось намного больше, чем позволяла площадь квартиры, где был конец этих бесконечных полочек и ящичков, он понять не мог. Однако Элейн быстро нашла емкость похожую на пятилитровую канистру и подобие керосиновой лампы.

— Народ привык к жировым лампам, это дешевле, чем услуги магистров. А телевизоры, телефоны, компьютеры, — продолжила она, словно читая его мысли, — они здесь просто не нужны. Магия может передавать, как и телевизор, нужную информацию, надо только установить у себя дома заряженную магом сферу. Вместо телефона есть зеркала, порталы и вообще здесь не приняты новшества, народ живет так многие сотни лет. Все держится на магии, древнейшей из всех наук.

— А как же прогресс, ну… неужели люди не хотят облегчить себе жизнь? — все еще не понимал Андрей.

— Поживешь здесь и поймешь, что прогресс в твоем соображении, нечто другое в сравнении понимания народа Темного отражения. Давай теперь поговорим о деле, здесь время летит очень быстро особенно для новоприбывших.

И действительно, Андрей, посмотрев в окно, заметил, что начало смеркаться, кое-где в окнах напротив начал загораться свет. Все это показалось ему странным, на что Элейн объяснила это тем, что время в его мире течет гораздо быстрее и сейчас он еще живет временем своей реальности. Позже ему удастся перестроиться, потом дни будут казаться мучительно длинными, это плата за жизнь в чужом мире. Он здесь чужой, и всё вокруг, воздух, тонкая материя ощущают это всеми своими порами. Этот мир не похож на его мир, и он словно неотрывно следит за каждым шагом пришельца, пытаясь понять, зачем он здесь. Что он есть — добро или зло несущий.

— Из твоего мира сюда попала девушка. Как она стала мишенью для Тэлля мне до конца неизвестно, но в ней заключена сила, великая сила о которой она сама не ведает. Мы не можем ее найти, но это рано или поздно должно произойти, в деле замешан один не человек, кто-то хитро сплел интриги и, ни кто, даже наши люди, внедренные в преступную организацию Тэлля, не могут найти его. Тут замешана магия, сильная и, скорее всего эльфийская. Идем, нас скоро посетят гости, и надо кое-что приготовить, — она быстро зажгла горелку, прямо на буфете оказалась маленькая одноконфорочная плитка. Элейн живо вытащила с верхней полки блестящую кастрюльку, плеснула из большого глиняного кувшина воды и бросила туда несколько пучков сухой травы, — Этот Ремар Кесс обожает книрд, поэтому… Ноитоп моцеб берх… нужно все подготовить к его приходу. Надеюсь, он сможет определить место нахождение последней из валькирий. Представляешь, она сама не знала, кто она и мы следили за ее судьбой, пока вдруг она не исчезла, только потом я поняла, что именно Тэлль накрыл ее чарами, чтобы спрятать от нашего неутомимого глаза. Потом я почувствовала, как сместилось пространство, они сбежали. Она и тот самый, что помогал Тэллю во всем, Антон, если я не ошибаюсь.

— Антон? — вскинул брови Андрей, — уж не Раскин ли?

— Нет, дек, Раскин был уже уничтожен, ты сам помнишь тот изуродованный труп, который нашли вместе с убитой Марией Жуковой. Это был Раскин. А этот Антон был его параллельной копией. Этот Антон Хротгард, потомок великого короля Хротгара который был так дружен с Беовульфом, жил в этом мире.

— В этом мире такие же легенды?

— Почти, Андрей, в большем они схожи, только для нас это «Наша история», а для вас сказки, — Элейн разлила по тяжелым бокалам из темного зеленого стекла искрящийся напиток. Потом, быстро ополоснув водой кастрюлю, убрала ее в шкаф, а на ее место с грохотом поставила сковороду, разбила в ней яйца, добавила кусок ветчины, еще что-то непонятное, какие-то травы, — привыкнешь, ты поймешь, почему здесь нет телевизоров или микроволновок.

— Чего? — не понял Андрей, о микроволновых печах он и не слышал, не забывайте, шел только 1993 год и ни у каждого русского милиционера, даже работника прокуратуры была эта западная империалистическая роскошь.

Элейн ему все популярно объяснила и, пробормотав «Ядир сит нокаб Зив етелем!», как ни в чем не бывало, вывалила содержимое сковороды в большущее блюдо. Андрей смотрел на это действо и ни как не мог вникнуть как из одного яйца, кусочка бекона и еще непонятно чего на столе оказался сытный ужин из пышного омлета, здоровенных кусков ветчины, все это щедро было посыпано сыром и зеленью. Аромат щекотал ноздри и Комисаров только сейчас понял, что не ел с того самого ужина, которым его щедро потчевал Журавлев, дом которого он так внезапно покинул.

— М-да, — только и мог протянуть он, глядя на то, как на столе появляются какие-то непонятные вещи, например что-то напоминающее сушеных сверчков или тараканов, листья синие и зеленые, которые, правда приятно пахли и чем-то напомнили Андрею салат. Вскоре в прихожей у двери послышался шорох, Андрей насторожился, но Элейн, успокоив его, заверила, что здесь могут появиться только друзья. Для того чтобы успокоить его, она подошла к двери, и вскоре Андрей услышал приглушенные голоса двух незнакомцев. Они не заставили себя долго ждать, первым вошел высокий и статный мужчина, у него были длинные темные волосы, которые не могли скрыть странных по меркам Андрея ушей. Точно, эльф, подумал он, такие уши могли быть только у эльфа. Ремар приложил руку к груди, поклонился в знак своего почтения.

— Сигде руо ни Дэк уояа емоклеф от длейг си.

— Андрей, — приложив руку к груди, ответил ему поклоном. Он отметил, какие проникновенные умные глаза у Ремара, они были светло карие, почти что желтые, смуглое лицо выдавало в нем скорее жителя юга, чем обитателя северного города, где они находились. На нем был странный костюм, состоявший из просторной рубахи терракотового цвета и вышитыми золотом и зеленью битвами и сражениями с людьми и всяческой нечистью. На ногах были лосины зеленого цвета и в довершении всего сапоги темного бордо, доходившие почти до самых бедер.

— Риамаф тон си чам зи дней носреп йен ес ерех Дэк, фейри Ремар, неймух, но киапс, — Элейн зашла вместе с Журславом Бином, который также как Ремар, приложив руку к груди, поклонился, приветствуя напарника Али.

— Мир тебе, Дэк Андрей, — улыбнулся он, потерев седую бородку. На первый взгляд ему было достаточно много лет, подумал Андрей, около семидесяти, но в этом мире все так непонятно. — Ни о чем не тревожься, Дэк, пройдет не больше восьми лун, и ты начнешь все прекрасно понимать и это не так страшно, как рисует твое воображение. Сегодня мы только познакомимся, а завтра начнем говорить о делах наших.

Андрей отпил немного книрда и нашел его весьма вкусным. Журслав положил себе немного омлета и, похвалив свою, как оказалось ученицу, принялся за еду. Пока все ели Андрей успел разглядеть своих новых знакомых. И если Ремар почти ничего не говорил, всё больше налегая на книрд и сушеных тараканов. Журслав же время от времени спрашивал Андрея о его мире и о том, как он оказался здесь. Элейн вскипятила воду и заварила этак, подобие нашего кофе, только он приготовлялся из какой-то особой травы и пился без сахара, он и не нужен был, так как напиток имел приятный сладко горьковатый привкус.

— Знаешь, Дэк, у вас в вашем измерении совершались ужасные вещи, и нам стало известно, что это дело рук наших людей. Ты вник в это дело и почти, что распутал клубок, тебе просто не хватило времени, силы тьмы, опередили вас. Хорошо, что у Элейн был здесь человек, который нашел убийцу…

— Элейн, это действительно так? — не веря своим ушам, спросил Андрей, на что девушка утвердительно кивнула.

— Помнишь, Борис сказал тебе, что нанял частного детектива, который очень легко смог кое-что разузнать, что тебе не удалось.

— Да… но это еще ни о чем не говорит, — Андрей потянулся за сигаретами, которых у него, конечно же, не было.

— Не беспокойся, Дэк, Миртон все узнал и многое что нельзя было вычислить с помощью ваших инструментов, он определил с помощью магии. Знаешь ли, Андрей, ворожба великое дело и только в вашем измерении ей не удалось пустить глубокие корни. Великое знание считают пустой детской сказкой. А алчные до богатства людишки, рядятся в одежды чародея, обманывая честной народ. Ты сам стал свидетелем простой домашней магии, которую знает любой простолюдин, большего ему и не требуется, а для совершенствования существуют особые допуски, не каждый может стать сверх-магом.

— Все это так не понятно, — вздохнул Андрей, — Чувствую я не сразу смогу во все вникнуть.

— Не беспокойся, Дэк, — наконец заговорил Ремар, — именно с помощью магии мы сделаем все, чтобы ты завтра же утром мог приступить к работе.

— Согласен с тобой, Ремар, — кивнул профессор, — думаю можно начинать, — он потер ладони, словно хирург перед операцией. Андрей почувствовал необъяснимый животный страх, и не совсем понимая окружающих, поднялся из-за стола.

— Вы уже совсем все спятили, — резко прервала Журслава Элейн, — вы хотите свести с ума своими штучками моего напарника. Не беспокойся, Андрей, у этих пусть и замечательных людей, — она едко посмотрела на Журслава, — не хватает немного тактичности и кожа похоже у них слоновья.

— Ничего, я уже почти приготовился, одно меня беспокоит, я смогу здесь спокойно покурить или это тоже здесь не предусмотрено.

— Почему же, — спокойно ответил Ремар, вынимая из внутреннего кармана подобие трубки, при более близком рассмотрении, Андрей оценил, с каким качеством и выдумкой была сделана резьба по ней. — Только наш табак немного другой и тебе может не понравиться.

— Надо же попробовать, — улыбнулся Андрей, дрожь понемногу начала уходить. Журслав произведя быструю манипуляцию пальцами, поднес язычок пламени, плясавший на его указательном пальце, помогая раскурить трубку, — ничего, — Комисаров выдохнул пряный дым и почувствовал легкость во всем теле. Затянулся еще раз, другой и вскоре эльфийская трубка выпала из его рук и была проворно подхвачена Ремаром. Андрей немного осел на стуле, уронив голову на грудь. Элейн немного встревожилась и спросила у Ремара, не опасно ли это все, на что он, покачав головой, сказал, что до рассвета у них есть время и теперь можно приступать к введению полного курса боевой магии, которая в себя включала и более высшие ступени.

— Нужно сперва было погадать на рунах, — буркнула Элейн, она всегда не любила таких вот экспромтов. — Может еще стоит это сделать Журслав, что поделаешь, если я такая…

— … Осторожная, — осклабился Ремар, демонстрируя безупречные зубы, как ни как, на половину он был эльфом.

— Осторожная, — передразнила она его и высыпала из мешочка на пояске белоснежные, легкие из кости мамонта пластины с рунами, высеченными на них много сотен лет назад. — Это еще мне бабуля подарила, — умильно улыбнулась Элейн.

— Раскидывай, — поторопил ее Журслав.

Вынув темный бархатистый платочек из того же мешочка, Элейн собрала в свою маленькую ладонь все руны и, сжав их в кулачке, пробормотала несколько магических слов. Руны мягко ударились об стол, задевая друг друга и переворачиваясь. Элейн внимательно смотрела на то, что ей скажут древние письмена, ей хотелось, чтобы меньше всего оказалось перевернутым, так как значение перевернутых рун всегда не отличалось оптимизмом. Внимательно склонившись над ними, девушка свела брови, полушепотом читая предсказания, которые всегда сбывалось. Понемногу ее лицо приобретало таинственность, плавно переходя от одного выражения к другому, в зависимости оттого, что ей удалось прочесть. Вот Урус — символ начала нового, перемены к лучшему, он не был перевернут и Элейн, довольно кивала, глядя на подобные знамения, Анзус — символизировал магическую силу и связь с ней, это радовало ее. Но Туризас был перевернут, обещая конфликт, крайние меры, переезд и вынужденное передвижение, Элейн усмехнулась, руны не умели лгать, все было именно так. Видя Райдо, Кано и Гебо не перевернутыми она понимала, да поистине этому парню сопутствует удача. Однако Йера, Перт, Тейвас и Отила были перевернутыми. Перед ее глазами пронеслось многое, что еще не дано было закрепиться в памяти волшебницы. Она знала, что этот опыт к ней придет гораздо позже, когда она сможет не только предсказывать будущее, но и запоминать все в малейших деталях. Но видения, проносившиеся мимо нее, не отпечатывались в ее сознании, однако, собрав руны в мешочек, Элейн утвердительно кивнула.

Журслав поднял голову Андрея, который безвольно обмяк на стуле и посмотрел в его закрытые глаза. Несколько минут ничего не происходило, но потом, его глаза распахнулись, не открылись, а именно распахнулись, словно врата. Из них полился свет, то ли зеленый, то ли голубой, чистый и прекрасный.

— Хорошенький экземпляр, — толкнул в бок Элейн Ремар.

— Не мешай, — буркнула она, с трепетом смотря на то, как учитель открывает, словно древний сосуд то, что может быть утерянным многими и многими поколениями.

— Я чувствую, — тихо пробормотал Журслав, — она еще осталась в нем. Это облегчит нам задачу, — заглянув ему в глаза, профессор торопился, близился рассвет, время для перевоплощенных бежит очень быстро. Делая пасы руками, он заставлял воздух дрожать и плавиться под пальцами, тонкие лучи словно вытекали из его ладоней и точно незримыми нитями оплетали Андрея. Потом все стало таять, словно облака на закате, когда солнце почти скрылось за ними, и которые теряют свои золотые края и розовые румяна, превращаясь в обычные сизые тучи.

— Люди, называют эти крупинки магии сокрытые в них, интуицией, — усмехнулся Ремар, — знали бы они, в чем дело.

— Перестань, Ремар, — Элейн нежно погладила Андрея по волосам, — это всегда очень болезненно, возрождение к магии, я помню,… словно это было вчера, когда рождаешься простым человеком, не всегда удается научиться справлять с самим собой обретшим новое, пожалуй, самое странное знание среди людей.

— Но в твоем мире ведь то же есть маги, — Журслав удивленно посмотрел на девушку.

— Да, но не все знают об этом, вот я, например не знала, смотри, он засыпает, — она показала на Андрея, — это значит, что все хорошо?

— Ага, — кивнул Журслав, — завтра будет немного проще, а пока мы, наверное, пойдем. До завтра, Элейн.

— Ворромот рофеб, — мягко пробормотал Ремар, прижав руку к груди и слегка наклонив голову, — Кирт гиневе е фо гнинром.

— Нэт ои, Ремар, — в ответ поблагодарила его Элейн, — спасибо, Журслав, завтра утром все обсудим.

Когда за друзьями закрылась дверь Элейн, почувствовала, как усталость тяжким грузом стала наваливаться на нее, она мельком глянула на старинные часы с маятником, которые громко за тикали в тишине, словно желая заставить обратить на себя внимание. Было около пяти часов утра. Она, потянувшись, зевнула и направилась к столу, за которым, положив голову, словно школьник за партой, на руки, спал тихо и безмятежно, словно ребенок, Андрей. Однако, это были его последние часы, когда он мог спать, как человек. Скоро он таковым не будет. Элейн провела рукой по его плечу и почувствовала, какая мощь сейчас бушует в нем, из крупинки магии выросла сила, огромная сила, и почему в их мире люди не понимают, что это возможно. Его плечо вздрогнуло, и Элейн отпрянула от него. Она прижала руку к лицу, словно испугавшись чего-то, потом еще раз бросив взгляд на спящего, свела брови и покачала головой. Пора спать, иначе и до странных видений не далеко, решила она и направилась в маленькую спальню, где было все совсем иначе, чем у обычных девушек ее возраста. Вместо шелковых покрывал и розовых занавесок, там стояла широкая низкая кровать без матраса. Да, кровать была жестка, в самый раз для воина, такой как Элейн, и она не могла себе позволить такую роскошь, как жаловаться на боль в спине. Со временем, она и к этому привыкла. Зато могла уснуть, если нужно в любом месте, если отдых был необходим, и над головой не нависала скрытая угроза. В головах над спинкой кровати висели причудливые мечи в ножнах и без, инкрустированные драгоценными камнями. Трофеи и подарки великих колдунов и волшебников. Поистине Элейн многого добилась за свою пусть и не очень еще длинную жизнь. Она была еще молода, по меркам волшебников, ей было всего пятьдесят шесть лет. Выглядела же она на двадцать, ну с очень маленьким хвостиком. Сбросив с себя одежду, Элейн отбросила покрывало из тонкой шерсти и забралась на холодную постель. Ей не нравилось, то, что она почувствовала на миг, прикоснувшись к плечу Андрея, с ней такого давно не происходило. Не спалось. Элейн закрыла глаза и заставила себя подумать о том, что будет завтра, так обычно ей удавалось бороться с бессонницей.

3

Натали долго успокаивала напуганную Настю, она не могла забыть странное перевоплощение Яна в истинного эльфа. Именно так он хотел полностью подчинить волю девушки своей всепоглощающей власти.

— Это… это невозможно, мы должны все сделать, чтобы сбежать, я не смогу это пережить, — всхлипывала Настя. Натали ласково прижав ее к своей груди, нежно гладила по волосам. Плечи девушки вздрагивали, но постепенно она пришла в себя.

— Впервые всегда страшно. Будет страшно и потом, но потом все притупляется, и ты не будешь чувствовать ничего, понимаешь, вообще ничего, словно на миг, становясь послушной тряпичной куклой.

Настя подняла на мгновение свои глаза, и ее лицо исказила гримаса боли и отчаяния.

— Но это значит. Уничтожить себя, убить свое «я»…

— Нет, детка, это просто временное затишье, спячка, если можно так выразиться, придет время, и я выберусь отсюда. Мы вместе выкарабкаемся, тебя послала мне судьба и теперь, все будет хорошо. Это Антон, он передал тебе амулет, по его рассказу, я поняла, что это именно этот артефакт и с его помощью, нам удастся сбежать из этого гнусного места.

— Но что будет с нами, Натали, какими мы станем?! — еще немного и Настя была готова разрыдаться снова, Натали покрепче сжала ее в своих объятиях и, поцеловав в макушку, принялась успокаивать ее снова и снова.

Сколько еще пройдет дней и ночей, пока Настя сможет просыпаться и засыпать более спокойно, хотя до этого еще было очень далеко. Их жизнь была странной и мерзкой, Зингер использовал их для своих утех и не давал поднять головы. Натали жила надеждой, что Антон найдет ее и может быть, тогда им удастся вырваться из этой проклятой тюрьмы.

Шли дни, и на смену промозглой осени пришла холодная и влажная зима. Мокрый снег налипал на стекла, и порой метель заносила окна так, что ничего не было видно, в эти дни клиентов стало больше, так как им больше видимо не чем было заняться. Наступило время черной зимы, время, когда на улице путники, не нашедшие приюта, могли замерзнуть и погибнуть потому, что все сидели по своим домам и перемещались в основном с помощью порталов.

Какой странный мир, иногда думала Натали, как бы они натрудили свои ножки, если бы вся магия сошла на «нет». На улице замерзнут насмерть бродяги и нищие, а по весне их всех уберут с помощью той же магии. Проклятая магия, если бы ее не было, мы не оказались бы здесь в этом аду, и если бы не она, то смогли бы выбраться. Как бы она хотела увидеть проклятую физиономию Яна, когда бы у него больше ничего не смогло получиться. Вот он щелкает пальцами и вместо светящихся искорок раздается просто сухой щелчок и ничего, а потом она просто сжимает его за горло, пока, наконец, он не запросит пощады. Нет, она еще не знает, сможет ли убить это существо, которое так долго, сколько еще, будет мучить ее и бедняжку Настю.

Настя была похожа на маленького затравленного зверька, ей было ужасно тяжело, может потому, что ей в свое время не попался такой садист и мучитель, как Валерка, от которого, Натали удалось сбежать. А что с того? Потом она попала в еще больший капкан. Она влюбилась в того, кого нельзя было любить, она забыла обо всем и теперь она здесь, и чем все кончиться неизвестно. Если ничего не выйдет, то тогда лучше смерть, но, вспомнив, что и этого она была лишена, своего выбора, Натали закрыла глаза. Иногда случалось, что и ей приходилось плакать, тихо и беззвучно слезы катились по щекам, а в груди сжимался ком боли, отчаянья и ненависти к этому миру.

Их разбудил щелчок поворачиваемого замка. Настя, подскочив на кровати, натянула на себя простынь, это был Зингер, а кто же еще мог так бесцеремонно войти в их комнату, как ни их хозяин.

— Просыпайтесь, мои сладкие, — прошелестел эльф, — у вас прибавиться работенки.

— Сколько времени, Ян? — Натали протерла заспанные глаза, — ты же обещал, что сегодня можно немного выспаться. Клиенты будут не довольны, нашими темными кругами под глазами.

— Верю, и прошу прощения, — хитро улыбнувшись, Зингер, склонил голову набок, надо же, он еще и извиняется, это не похоже на этого извращенца, — у вас встреча с очень богатым клиентом, он платит тройную цену, поэтому, девочки, подъем.

— Слушай, а может, ты поднимешь втрое всем цену, и качество услуг повысится, — горько усмехнулась Натали.

— Я подумаю, над твоим предложением, — почти серьезно кивнул Зингер и, подойдя к кровати, опустился рядом с Настей. — А ты, малышка Натти, снова не довольна, если будут проблемы, мне придется тебя продать, я не люблю, когда на меня смотрят с ненавистью, мне кусок в горло к завтраку не полезет. Понимаешь? — он крепко взял ее за подбородок и процедил сквозь зубы, — убери свои злые волчьи глазки, а то, как бы тебе к волку на обед не попасть.

Настя еще не ведала, как его слова близки к правде, сама не зная того, она не раз встречалась с оборотнями, гостившими у Зингера.

Настя отвела глаза и коротко бросила:

— Прости, господин Зингер, я исправлюсь…

— Я с тобой поговорю позже. Наедине, — он больно сжал ее худенькое плечико, — девочка моя. Ну а ты, лакомый кусочек, — обратился Зингер на этот раз к Натали, — приведи этот хлев, называемый будуаром в порядок. Поняла?

— Все будет сделано, — кивнула Натали.

— У вас есть десять минут, не опозорьтесь перед богатым гостем, иначе… — он сжал свои маленькие кулачки, — я за себя не ручаюсь.

Натали знала, сколько силы в его маленьких, на вид детских, не мужских руках и поэтому решила не перечить ему. Беспрекословность успокаивала его, Ян начинал терять бдительность, веря в покорность тех, кто принадлежит ему. Он дорожил своим имуществом и как хозяин не терпит шипение кота или рычание собаки, так он не переносил неповиновение своих рабынь, у которых было меньше прав, чем у крысы на кухне его таверны.

Девушки не стал тратить время, на проклятия посылая их в адрес Зингера, а принялись быстро приводить себя в порядок. Вскоре комната была наполнена бархатным светом лампад и ароматом благовоний. Тихая ненавязчивая музыка лилась, словно воск на масло, постепенно Настя пришла в себя, Натали видела, что она учиться преодолевать себя. Сейчас им было необходимо одно — выжить и выждать удобный момент… Ее мысли прервал незнакомец, который вошел, и, закрыв за собой дверь, произнес какое-то заклятие.

Он смотрел на Натали, не отрывая глаз. Она обернулась, и замерла, все случилось словно в замедленном кино. Ее волосы растрепались по плечам, и она стояла такая прекрасная. Шелковый халат струится по ее стройной фигуре, как трепетно и как знакомо поднимается и опускается ее красивая грудь. Ей страшно, но она старается подавить в себе страх и ненависть, еще немного и в ее глазах блеснут слезы.

— Нет, я не могу…

— Не говори ничего, я сам все объясню, у нас слишком мало времени для объяснений, — Антон протянул руки, и Натали упала в его объятия, слезы вырвались наружу, заливая ее лицо и его руки, которые гладили ее по щекам. Он целовал ее в лоб, в закрытые глаза, в дрожащие губы, пылающие щеки и не мог оторваться. — Наконец я нашел тебя, любимая, — только и смог прошептать Антон, прижимая ее к своей груди, — прости меня, если сможешь, прости меня…

Он целовал ее и, сжимая ее в своих объятиях, ощущал, как слезы струятся по щекам. Не стыдясь своих чувств, он посмотрел на незнакомку Настю, хотя нет, улыбнулся он, именно этой девочке он отдал амулет Хротгара, и у нее получилось или у него. Амулет сам привел ее к Натали.

— Я помогу тебе и твоей подруге, ты можешь ненавидеть меня, но это мой долг вытащить тебя отсюда. Они знали, в чем моя слабость и… прошу тебя, прости меня… — Антон прижал ее руки к своим губам. — Мне кое-что получилось сделать, столько времени прошло, но мне удалось вновь завладеть амулетом Хротгара и подлатать свою изодранную магическую ауру. Теперь я полон сил и готов вытащить тебя отсюда и защитить.

— Я хотела ненавидеть тебя, но у меня ничего не вышло, — Натали склонила голову к нему на плечо, — я ждала, надеялась, но потом… я начала чувствовать, что мне приходит конец. Тьма начала поглощать меня, мне стало просто все равно. Но появилась Настенька, именно с ней мне стало легче, Антон, я все простила уже давно и теперь хочу только почувствовать на себе твой взгляд, твое дыхание.

Они снова обнялись, и Натали почувствовала, как бешено, колотиться ее сердце. Теперь из маленькой искорки надежды в ее душе начал гореть огонь, теперь-то она знала наверняка, что у них все получится и все вернется на круги своя.

— Но как тебе удалось пройти не замеченным? — непонимающе спрашивала Натали. Он, улыбнувшись, кивнул в сторону Насти.

— Она сама, не ведая того, привела меня к тебе.

— Но как ты смог узнать, что мы встретимся с Настей, ведь все это могло…

— Погоди, — мягко прервал ее Антон, — я знал, что так должно случиться не спрашивай, не будем терять время, немного позже я обо все тебе поведаю, а пока нужно как можно быстрее выбраться отсюда.

— Но отсюда нет выхода, — робко вставила Настя, — Зингер поставил заклятья на зеркала, и поэтому все порталы закрыты.

— А я смотрю, ты здорово преуспела в понимании реалий нашего мира, — усмехнулся Антон, подмигнув Насте, — я знал, что с тобой можно иметь дело. Однако я не могу так просто покинуть это место. Зингер не должен ничего знать о том, что мои возможности стали гораздо больше, чем раньше…

На мгновение Антон задумался и спустя несколько минут, покачал головой.

— Только одно может заинтересовать Зингера, это деньги и власть. Что же придется немного попотеть над этим. У меня есть кое-что для вас, — он сунул руку в портфель, с которым пришел и вынул старинную книгу. Ее переплет был изъеден жучком, а страницы приобрели серо желтый оттенок. — Догадываетесь, что это? — улыбаясь, спросил он Натали и Настю.

— Примерно, — Настя склонила голову набок, — я так понимаю, это книга заклинаний, у нее именно такой вид. Какой должен быть у подобных книг.

— О, да, девочки, это одна из пяти великих книг, что завещал престолу короля Артура маг и волшебник — Мерлин.

— Ты хочешь сказать, что Мерлин, да и король Артур существовали в вашем измерении? — саркастически усмехнулась Настя.

— Да, девочка, именно потому, что они жили и правили в нашем мире, до вас смогли дойти только прекрасные легенды о них и их подвигах. У вас до сих пор Артура считают преданием, а не существовавшей в прошлом исторической личностью. Откройте любой учебник по истории раннего мира, об истории воссоединения магов с людьми, там вы найдет все имена героев и злодеев, о ком вы могли узнать у себя в реальности только лишь из сказок.

— Но почему, Антон, все это похоже на медленное помрачнение рассудка, — Натали сжала кулачки, — довольно всех этих разговоров. Угомони, Настя, свое любопытство, об этом можно поговорить и позже, когда мы выберемся отсюда.

— Ты права, душа моя, — Антон ласково обнял ее, — хочу осмотреть ваши зеркала, неужели все так серьезно или может, это был просто блеф Зингера.

— Я помню, что со мной сделало то заклятье, — выдохнула Натали, — по-моему, там все действительно как-то заговорено.

Антон направился в ванную к большому зеркалу и, проведя по ним ладонями, удрученно покачал головой.

— Дело не в зеркалах, а в самой комнате, у вас был тут сильный маг, кем Зингер никогда не являлся.

— А ты так хорошо знаешь Зингера?

— Достаточно, чтобы знать, кто из нас сильнее, — Антон проходя мимо очередного зеркала грустно покачал головой, — хорошая защита, ее нельзя снять так, чтобы тот, кто поставил ее не почувствовал магического вмешательства. Эх, надеялся, что сегодня все выйдет, как я планировал.

— Но если ты сильнее Зингера, почему бы тебе просто не убрать его с дороги? — поинтересовалась Натали, взглянув на Настю, которая согласно закивала.

— Все не так просто, мои девочки, все не так просто, — Антон проделал несколько пасов руками, что-то пробормотав себе под нос, что Натали не смогла разобрать. — Я хочу увести вас тайно, чтобы об этом пока ни кто не догадывался. Дело в том, что не Зингера вам надо опасаться, он просто сильный эльф, который смог вас, не обладающих магическими знаниями поработить и заставить служить ему и приносить доход. Тебе, — он посмотрел на Натали в упор, — следует бояться не Зингера. Мне не составит труда щелкнуть пальцами и просто сделать так, чтобы он испарился, однако мы не должны поднимать шум и привлекать более опасного хищника.

— Тэлля? — Натали вздрогнула всем телом, — ты его имеешь ввиду?

— Да, моя дорогая, именно Тэлль способен с твоей помощью уничтожить и этот мир и твой.

— Но как, я что такая ценность? — Натали надоели эти разговоры об ее предназначении. — Зингер сказал, что я последняя из рода валькирий, что их больше нет ни в одном измерении, и поэтому Тэлль хотел использовать меня в своих целях. Так и Зингер подпитывается моей энергией…

— Как я раньше не понял, — прервал ее Антон, — значит, защиту мог поставить и сам Зингер, вот зачем ты ему нужна.… Послушай, что ты чувствовала, когда он делал это?

— Опустошение, не просто усталость, а пустоту, тошноту и головокружение.

— Сволочь, — процедил сквозь зубы Антон, — он не просто использовал твое тело для своих утех, но пил, словно вампир, твою энергию. Он словно по кусочку будет съедать твою душу, а потом, когда ничего не останется, ты навеки будешь с ним, хотя… зачем ему будет нужно только твоя телесная оболочка…

— Антон, все это так страшно, — Настя, побледнев, закусила губы, — но он это делал и со мной, хотя я обычная девушка.

— От тебя он получает не такую мощную силу, у каждого человека есть энергетика. Это можно сравнить как черный хлеб и пирожное.

— Но мы не можем все время питаться пирожными, хлеб то мы едим чаще.

— Согласен с тобой, Настя. Ну, теперь нужно кое-что обдумать, я буду завтра, а вам нужно пока заняться книгой. Амулет закроет вас от глаз этого маньяка, и вы сможете спокойно приступать к изучению Кайджаам — книги заклятий. Было бы лучше, если бы при мне была знаменитая Талирияф написанная много сотен лет назад лет Фабием Альбиориксом, я надеюсь, что она не в руках Тэлля иначе нам… — его голос дрогнул, а на лбу выступил пот, — нет, я не думаю, что он завладел Талирияф. Откройте Кайджаам, видите эти древние письмена, руны, был написаны почти тысячу лет назад.

Натали удивленно посмотрела на руны, которые стали трансформироваться, на ее глазах превращаясь в понятные ей буквы. Вот первые слова на эльфийском, потом на русском.

— И от тон рех рю лек, и от тон ис риф… — начала читать Настя, но Антон резко оборвав ее, выхватил книгу из ее рук.

— Ни каких заклятий, пока вы не изучите, как пользоваться книгой, девочки, иначе все может очень плохо кончиться. Сейчас я вам покажу, что сначала нужно прочитать и никогда не читайте вслух заклятия, если не собираетесь их применять.

— А что это был за тарабарский язык? — усмехнулась Натали.

— Эльфийский язык, — серьезно ответил Антон, — самый древний из магических языков. В основном все книги по колдовству писались на нем. Есть книги, которые писали на человеческом языке, но почему-то их заклинания не обладают такой силой. Говорят, что первыми на земле появились слова, которые потом превратились в руны, а эльфы первыми научились их писать. Со временем языков стало огромное множество, и магия слова стала угасать. Только древние языки имеют истинную силу и только поняв, их вы сможете воспользоваться знанием этой книги. — Он посмотрел на Натали и, протянув к ней руки позвал к себе.

— Когда мы снова увидимся? — тихо спросила Натали, — как мне, как нам узнать, что все в порядке? — она почувствовала, что голос вновь перестает слушаться ее, — я не вынесу прикосновений этого омерзительного существа, мне больно при мысли об этом, Антон…

— Чтобы вызволить вас отсюда я не могу действовать наугад, спонтанно, — он нежно привлек ее к себе, заключив в горячие объятия. — Я понимаю, что ты слишком долго ждала, столько же, сколько я искал тебя. Я не знал, что ты попала в руки к Зингеру, если бы знал раньше, возможно что-то сумел предпринять. Теперь многое зависит от вас.

Он медленно поднялся с кровати и, поцеловав Натали, пообещал вернуться как можно скорее.

— Берегите книгу, этот недоносок эльф не должен пронюхать, ЧТО у вас в руках. Я надеюсь на вас. И первым делом узнайте, как очищать порталы, в частности зеркала. Мне пора.

Натали еще раз, кинувшись к нему на шею, обвила ее руками и крепко прижалась губами к его щеке.

— Скажи, как ты решился вернуться, ты же говорил о долге…о семье, что произошло, почему…

— Теперь мне не зачем думать о долге, — ответил Антон, и в его голосе появилась боль. — Теперь… у меня никого нет кроме тебя. Простишь ли ты меня или нет, но я все сделаю, чтобы вытащить тебя.

Наташа в упор посмотрела на него, что-то немного еще осталось в душе какой-то осадок, который вкрадчивым голосом шептал ей о том, что не следует доверять предателю, что он слишком долго молчал. А может быть все совсем иначе, и он снова обманывает меня, чтобы получить какую-то выгоду.

— Верь мне, моя девочка, попробуй еще раз мне поверить, — он грустно улыбнулся и, сжав ее пальцы, поднес ее руку к своим губам, — до скорого.

Когда за ним закрылась дверь, Натали взяла книгу из рук Насти и, бросив взгляд на дверь, шепнула Солк, Потом раскрыла Кайджаам и принялась медленно перелистывать страницы. Все было так странно, казалось, она никогда не ощущала ничего подобного, мягкие кожаные страницы, исписанные мелким почерком, темно-коричневыми символами. Сдавалось, что все, что было в книге, написано кровью, так походили эти письмена на высохшие жертвоприношения то ли себя самого (автора), то ли кого-то другого менее могущественного. Все было странным в этой книге, помимо кровавых рун и странных иной раз пугающих рисунков изображающих демонов из мира теней или превращения человека в вервольфа или вампира, в ведьму, некроманта. Оказывается, ведьмой можно было стать, лишь с согласия на собственное проклятие. Колдунья это совсем другое, она больше разбирается в травах и зельях, чем в словах, как волшебницы и маги. Ведьма самая низшая сущность мага, но и самая зловредная и опасная. Добрых ведьм не бывает, это закон, как и то, что все могут меняться. Существуют вполне приличные оборотни и вампиры, но их чрезвычайное меньшинство, так же как злобные эльфы, как правило, они существуют отдельно от человека, но в то же время не вредят ему. Зингер был скорее исключением из правила. Натали закрыла книгу и почувствовала, как силы покидают ее.

— Что с тобой, Натали, милая, — Настя кинулась к слабеющей подруге, та закрыла глаза и выронила Кайджаам из рук. Послышался громкий стук в дверь, Настя быстро спрятала книгу и, пробормотав отпирающее заклятие, разрешила Зингеру войти.

— Скоро уже не смогу войти сюда, — он недовольно покосился на бесчувственную Натали, — что это с ней?

— А ты как думал, как она в себя будет чувствовать, твой богатый клиент забавлялся в основном с ней, я, наверное, не в его вкусе. Посмотри на бедняжку, совсем ослабла…

— Ничего выпьет книрда и порядок, на сегодня можете немного побездельничать, этот посетитель принес нам кругленькую сумму. Только я немного устал, поэтому сегодня ночью вашей наградой будет мое общество.

Настя с трудом подавила в себе отвращение, и это его благодарность подумала она, подлый эльф.

— Вы чем-то недовольны, мадмуазель? — Ян хищно улыбнулся, — хотя бы твое общество мне сегодня о-очень необходимо, а лакомый кусочек, — он кивнул в сторону Натали, — пускай действительно набирается сил, — ты не совсем поняла меня, девочка, сегодня я хотел вывести вас в свет и познакомить с одним человеком. Для человека, он весьма могуществен, ему ведома та сторона магии, что заставляет миры погибать и возрождаться вновь, господин Маг умен и заслуживает уважения даже от таких высших существ как мы эльфы.

Настя не могла дождаться, когда Ян оставит их одних, ей нетерпелось прикоснуться к волшебной книге и понять чем она так повлияла на Натали.

— Тебя что-то беспокоит, моя дорогая, — он озабоченно коснулся ее плеча, — ты какая-то странная сегодня, неужели на тебя так заставил перемениться утренний гость.

— Возможно, — пробормотала Настя и, посмотрев в сторону Натали, увидела, что та приходит в себя.

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — засобирался Зингер, — потом расскажешь Натали о том, что я сообщил тебе, у меня новые планы насчет вас и поэтому, мне хотелось верить, что мы поняли друг друга.

— Да, господин, — кротко ответила Настя, и ее тон удивил Зингера.

— Что-то происходит, — сказал он так, словно знал наверняка, что прав, — надеюсь, что мои опасения напрасны.

— Что ты, просто мы немного устали, — быстро ответила Настя и, но ее тон не сделал Зингера менее подозрительным.

— Сегодня в полночь и… я хочу, чтобы вы блистали, так как можете блистать, словно звезды. Я хочу, чтобы вы понравились моему гостю, очень хочу, — Ян быстро направился к двери и, захлопнув ее, громко добавил «Солк».

Натали, открыв глаза, посмотрела на Настю и они без слов все поняли. Этот гость мог быть кем угодно, но почему-то Натали была уверенна, что это Тэлль. У нее все сжалось в груди, казалось, несколько дней назад здесь было самое худшее место на всем белом свете, но только сейчас она поняла, что это место было ее убежищем. Что она ожидала от встречи с Тэллем, можно было только гадать, но Антон не зря боялся за нее. Что у него произошло, почему, он вернулся, и почему, решил освободить ее. Что это, долг, который не дает ему уснуть, когда под боком жена и две дочурки спят в своих кроватках или что-то произошло, но что?! Не понимание не могло заставить ее трезво мыслить. Натали не могла взять себя в руки, в ее мыслях царил настоящий хаос, и она не могла совладать со своими страхами, предположениями, надеждами и чувствами.

— О чем ты думаешь? — тронула ее за плечо Настя, — я боюсь, у нас совсем не осталось времени.

— Ты права, надо что-то делать и эта книга наш единственный шанс, сколько времени нам осталось?

— Это зависит от Зингера, — пожала плечами Настя, — он может появиться в любой момент, а так же новые клиенты, хотя Ян сообщил, что сегодня мы можем немного побездельничать, так прямо и сказал, возможно, мы успеем.

— Настя, это невозможно освоить магию за несколько часов, — Натали вынула из пачки сигарету, и поднесла ее ко рту, чиркнула спичкой, прикуривая и глубоко затягиваясь. — Ты знаешь, подруга такая странная книга, у меня такое чувство, словно я читала ее весь день, устала страшно.

— Может быть, ты что-нибудь запомнила? — с надеждой спросила Настя, — ну хотя бы что-нибудь простое.

— Не знаю, — пожала плечами Натали, — если только как-нибудь проверить, а что если Зингер поймет, что мы здесь колдуем?

— Ну, к примеру… — Настя сбросила со столика красивый стеклянные бокал, который разлетелся искрящимися брызгами стекла по всему полу, ковру.

— Зачем ты это сделала? — Натали непонимающе уставилась на подругу, — ты с ума сошла?!

— Нет, просто я хочу, чтобы ты это сделала, чтобы все вернулось, склей этот бокал… ой, — она вскрикнула от боли, — черт возьми, сама и пострадала.

— Что там у тебя? — всполошилась Натали видя, как Настя порезала ногу, кровь сочилась на ковер, и девушка, сморщившись от боли, вытянула из раны осколок стекла. — Какой кошмар… погоди, я посмотрю.

Она склонилась над порезом и, повинуясь какому-то порыву, произнесла.

— Таерт, мак таз тфел зех тез — Резегот кут. — в этот же миг рана заволоклась и кровь, словно это было кино в обратную сторону, затянулась в то место, где раньше была рана. Стекло зазвенело и собралось вновь в целехоньком стеклянном бокале. Натали почувствовала волну силы или какого-то вдохновения, как будто, кто-то могущественный протянул ей руку, как немощному больному, помогая подняться.

— Ты это… эти фокусы, — слова Насти вернули Натали в реальность, она вздрогнула. Сбросив с себя оцепенение и посмотрев сначала на ногу, которая без всяких повреждения все еще покоилась на ее коленях, словно это была не Настина нога. А что-то совсем другое, особенной. Потом, Натали перевела взгляд на стеклянный бокал, который стоял целехонький на столе, и не верилось, что несколько минут назад он рассыпался градом стеклянных брызг по всему полу.

— Что это было, — наконец смогла она выдавить из себя.

— В общем, я оказалась права, — довольная собой, Настя, убрала ногу с колен подруги, — чтобы еще такое сделать?

— Сесть, я думаю, и пока есть время дочитать книгу, — она быстро вытащила ее и, положив на кровать, принялась листать ее, — а ты пока будь на чеку, если что дай мне знать. Как только я окончу, начнешь ты, раз так получилось, может быть, я смогу все это исполнить и мы сегодня же сбежим, — она подняла глаза и на них блеснули слезы, — я еще не верю, что это может случиться, и мы будем свободны. Хотя бы ты будешь свободна. Антон поможет тебе вернуться в наше измерение, а потом…

— Мне некуда возвращаться, я буду с тобой до конца, я не могу бросить тебя, — начала, было, Настя, но Натали горько усмехнувшись, с таким выражением лица, словно ей было не двадцать, а гораздо больше, сказала, что впереди их ждет слишком много передряг и она не знает когда все это закончиться.

— Возможно, только со смертью Тэлля или может быть, когда не станет меня, и ему и другим подонкам ему подобным будет незачем охотиться, большая охота окончится чьей — нибудь смертью и это будет справедливо.

— Только если это будет его смерть, тогда это будет справедливо, а ты что плохого сделала ты?

— Не знаю, может кто-то скажет, что я напрасно живу на этом свете.

— Это человек будет … не прав, не буду выражаться. Читай, а я пока посижу, подумаю о жизни и том, что мы будем делать с тобой дальше.

Натали погрузилась в чтение и новые образы, словно соскучившись по старой знакомой, вновь вихрем закружились в ее голове, звеня голосами, будоража сознание разными причудливыми образами. Это был сон наяву, так ощущала себя Натали. Руны оживали и превращались в слова, буквы которых имели могущественную власть над миром, потому, что именно они много-много тысяч лет назад создали этот мир и множество других миров, но поистине этот мир был самым древним.

Настя, обхватив колени, сложила на них голову и задумчиво всматривалась в дверь.

— Солк, — на всякий случай шепнула она, и дверь тихо вздрогнула, повинуясь колдовству, — Настя улыбнулась, как это было заманчиво щелкать пальцами, такого в их с Натали мире и быть не могло. Возможно, если бы она умела пользоваться магией раньше, можно было бы все вернуть и маму, которая так нелепо погибла и папу, который был когда-то хорошим и добрым и Федечку, старшего брата, который бы не стал преступником и, наконец, сестренку, милую маленькую Аленку. Они все стояли у нее перед глазами, и Настя старалась не думать о том, что со всеми с ними стало. Почему всех, кого она любила, ждали разочарование, забвение и смерть. Даже Марик, она вспомнила вдруг Марка Желебина из-за кого, по сути, она и попала сюда. — Эх, Марик, Марик, — скороговоркой пробормотала она тихо так, что только стены могли ее услышать, — а я ведь тебя любила, возможно, и сейчас люблю, если бы все можно было вернуть вспять, и почему все так происходит. У каждого своя судьба и если кому суждено погибнуть или умереть, то так тому и быть. Всегда было так и только здесь я понимаю, что все можно изменить, ну если и не все, то хотя бы немного. Ведь каждый хочет на что-то надеяться, любить и быть любимым, быть свободным в своих чувствах и желаниях. Может быть, и магам не так просто, кто знает, у них, наверное, свои страхи и своя боль. Ведь мир не совершенен, — она вновь посмотрела на Натали, которая словно в трансе читала Кайджаам. Это просто невероятно. Когда, наконец, все это кончится, я напишу книгу о людях и магах и обо всем, что с нами было, хотя возможно и эта ночь может стать для нас последней.

4

Элейн потянулась и, открыв глаза, поднялась со своей постели. Серое утро хмуро встретило ее. В доме было не жарко или, наверное, слишком прохладно. За окнами завывала метель, и девушка, сбросив с себя одеяло, поняла, что сезон дождей окончился, его сменила серая зимняя мгла. Она всегда приходила внезапно с промозглой стужей и колючим ветром. Сначала с мокрым, а потом с колючим и морозным снегом, воздух становился обжигающим и ледяным, и казалось, сама зимняя королева целует каждого встречного в губы, проникая в самое сердце. Элейн бросила короткий взгляд на свое отражение в зеркале, на ней практически ничего не было; короткая выше колен байковая туника, легкий кожаный пояс, с острым кинжалом в ножнах, кожаные браслеты с потемневшими серебряными заклепками знаками отличия истинного Дека и теплые чулки. Она снова посмотрела в окно и поежилась, ветер беспощадно хлестал в окна голыми ветвями деревьев, каплями дождя вперемешку с мокрым снегом и только сейчас Элейн поняла, что их время настало, больше медлить нельзя. Она быстро облачилась, натянув на себя штаны и мягкий жилет из телячьей кожи, сверху она накинула теплую рубаху. Высокие сапоги немного согрелись у очага, и это приятно грело немного замерзшие ноги.

В доме было тихо, она знала наверняка, что Андрей спит, взращение магии требует много сил, и он уснул вымотанным и выжатый как лимон. Однако, Элейн поспешила в комнату, где он спал, там же была и маленькая кухня, а девушка, привыкшая рано вставать, чувствовала, что ей необходима чашка горячего этака. Пока подогревалась вода, Элейн водила взглядом по комнате, в которой царил утренний полумрак, солнце только что начало всходить и первые его лучи, еще потихоньку, осторожно вползали в эту большую просторную комнату, так называемую гостиную. Андрей мирно спал на широком диване, его одеяло сползло, и Элейн поняла, что он даже не раздевался перед сном, так сморила его вечерняя усталость и все то, что навалилось на него за последнее время. Его темные волосы были в беспорядке, рот немного приоткрыт и выражение его лица было немного детским, совсем не таким которое может быть у мужчины, которого она видела в Андрее. Столько всего произошло за это короткое время, сколько еще горя и зла принесет Тэлль ничего не ведающим людям из той реальности, откуда Андрей. Элейн смотрела на него и понимала, как он еще беззащитен в этом мире, он еще не умеет спать чутко и, готовым проснувшись, тут же взяться за оружие, как истинный воин. Но он научится этому, она не сомневалась потому, что именно его выбрали старейшины, а они никогда не ошибаются в своем выборе. Так же как не ошиблись в ней, когда она еще была маленькой девочкой, ей было всего шестнадцать лет, когда она жила в иной радужной реальности под крылом матери и двух братьев, пока в их мир не проник Тэлль мерзкой гадюкой, отравляя все своим ядом. Она до сих пор не знала точно, кто он, человек или демон. Он был сильный маг, так говорили многие, больше тогда о нем она не знала. Шли годы, и из девочки выросла взрослая женщина, которая большую часть своей жизни провела в поисках. Сначала великих магов, чтобы стать их ученицей, возможно не всегда прилежно, но с истинной верой и преданностью своему делу, потом великих воинов, чтобы пополнить свою копилку, а потом в их мир пришла война.… Пронеслась пожарищем по красивым городам, просвистела огненным вихрем, оставляя после себя только пепел и руины. Так она стала членом команды движения по не Санкционированным Проникновениям в другие Измерения. (СННПИ).

Элейн посмотрела еще раз на него и снова почувствовала, как засосало где-то в груди, она отвернулась, закусив губу, почувствовав, что подумала о чем-то плохом и постыдном и, сняв кофейник с огня, «этак» удался на славу. Сколько же может прийти в голову только перед тем как заварить этак, сначала измерение Андрея, потом воспоминание о доме и том, как Тэлль разрушил все, что я любила. Она снова посмотрела на Андрея, он глубоко спал и не чувствовал ее присутствия. Глупый еще совсем, не осторожный, но что я от него хочу, пусть он и взрослый мужчина, но он ничего еще не знает у него еще так мало опыта. Она, вздохнув, отпила немного из чашки. Этак еще не заварился, и был обжигающим, как преисподняя.

Поставив чашку, Элейн направилась в ванную, щелчком пальцев зажгла несколько свечей и заставила быстро нагреться воду, приготовленную еще с вечера с ароматными травами. Стоило одеваться, усмехнулась она сама себе в отражении большого зеркала. Набросив отвлекающие чары на него, Элейн сбросила с себя теплую кофту, жилет и тунику, брюки и высокие кожаные сапоги легли рядом, на ней был лишь пояс с маленьким острым кинжалом, с которым она ни когда не расставалась.

Вода была горячей, и от нее поднимался ароматный пар смесь белой кувшинки, березы и тамариска. Элейн откинула прекрасные волосы назад и окунулась в воду. Сначала она думала, была, наверное, полностью уверенная, что Андрей не спит, может быть, поэтому, и забыла про свою ванну приготовленную еще накануне. Она закрыла глаза, опускаясь в сладкое блаженство, но оно продолжилось не долго.

Секунда и она стояла около него с кинжалом у самого горла, обнаженная с мокрыми волосами, вода стекала с ее нежных белоснежных плеч, и Андрей не мог пошевелиться для того, чтобы высвободиться из ее железных объятий.

— Извини, — просто бросила она, убирая нож, — ты так тихо вошел и…напугал меня, я видела, как ты спал, и решила немного погреться в ванной.

Развернувшись к нему лицом, она убрала кинжал в ножны и с удивлением посмотрела на него не много обескураженного, хотя нет, он действительно чувствовал себя не в своей тарелке.

— А тебя не научили стучаться, Дек, — улыбнулась она, и в ее голосе он не услышал не обиды ни раздражительности, это была интонация друга, брата, скорее, чем женщины, которую он знал совсем немного. Он продолжал смотреть в сторону, Элейн только сейчас поняла, что держит его за руку, так же сильно, как и прежде.

— Прости, я несколько минут и все, — их глаза встретились, — там … я сейчас… — она выпустила руку Андрея и он, опустив глаза, красноречиво прошел взглядом по ее шее тонкой с голубой жилкой пульсирующей от волнения, по немного худым с его точки зрениям плечам, маленькой упругой груди, тонкой талии и подтянутому плоскому животу.

— Хорошо, Элейн… я не хотел так вот, врываться, просто немного растерялся с утра…

— Тогда зачем так разглядывать меня? — улыбнулась она, ничуть не смутившись, — мы партнеры, а не любовники. Для дека это табу, понял? Что касается тебя, то это правило касается больше меня, нежели того, кто пришел в наши ряды спустя многие годы своей жизни и вкусившим многое, а я девственница, и не знала ни одного мужчину, и не узнаю до той поры, пока тропа войны не умчится из-под моих ног. Ты пришел в СПНИ, как мой партнер, напарник и чтобы не случилось…

— Я понял, — мягко прервал ее Андрей, — меня пока ничего не интересует кроме работы и моей жены с дочерью.

— Рада слышать, дек, — улыбнулась Элейн, — но слова всего лишь слова, помни, что ты сейчас сказал, потому, что слово воина, а ты им стал этой ночью, должно быть крепче стали его меча. Так у нас говорят. Ты понял, что такое Табу дека, я тебе все сказала.

Элейн повернулась к нему спиной и, сняв с крючка большое полотенце, принялась вытирать свои длинные волосы.

— Ну ладно, — пробормотал удрученный ее словами Андрей, — я жду тебя.

Выйдя из ванной, Андрей почувствовал легкую дрожь в теле, он не ожидал там увидеть Элейн. Как некрасиво получилось, словно я подкарауливал ее. На столе стояла недопитая чашка с этаком, он уселся в мягкое кожаное кресло и принялся разглядывать маленькую квартирку Элейн. Интересно, почему богатство сопутствует не добрым белым магам, а лишь их злобным адептам, усмехнувшись подумал он, не справедливо. Отвыкать надо от телевизора,…что теперь в мире-то делается. Не успел он подумать об этом, как в зеркале напротив прежде ровная гладь сделалась неровной, словно гладь озера, потревоженного ветерком. Андрей, ничего еще до конца не понимая, поднялся из своего уголка и неспешно направился к источнику видеосигнала или еще черт его знает чего.

В зеркале показалась темная улица и словно повинуясь мысленным вопросам Андрея его взгляд замер на невысоком двухэтажном строении.

— Что это за чертовщина, — уже вслух пробормотал он, как на экране появилась надпись Таверна Яна Зингера. «Печальный рыцарь».

— Понятно, а как это связанно с этим делом? — он внимательно смотрел на дом, — чем занимается этот Зингер?

Тут же на экране появилась его фотография и краткое досье.

Ян Зингер. Рост 3 фута, 28 дюймов, вес 160 фунтов. Глаза голубые с мрамором, волосы светлые русые, уши конические, эльфовидные. Особые приметы: родимое пятно в виде звезды на правом бедре. Эльф среднего звена, обладает средними магическими способностями, законопослушен. Ни разу не был замечен в криминальных связях. Занимается торговым бизнесом и содержит две Таверны с гостиницами. Доход ниже среднего, в несанкционированных проникновениях в иные измерения не замечен.

— А почему мне показали именно его дом? — спросил Андрей уже более смело.

— А потому что я навела кое-какие справки, которых нет в нашем так называемом компьютере, — ответила Элейн, немного напугав Андрея.

Он обернулся, словно его застали врасплох.

— Представляешь, я только подумал о новостях и о телевизоре, как включилась эта штука…

— Ты стал магом Андрей, поэтому, сейчас многое тебе будет казаться странным, Журслав многое вложил в твое сознание. Ну, это ничего, привыкнешь, — она ласково потрепала его по волосам, вновь поймав себя на том, что это ей доставляет особое удовольствие. А ты часом не влюбилась, старушка. Усмехнулась Элейн сама себе, и ей стало немного грустно, потому что она знала, что они никогда не будут принадлежать друг другу. Его сердце никогда не будет свободным. Элейн осознавала это, и ее сердце снова заныло. Путь воина труден и он не выбирает между мужчиной и женщиной. Она знала, что их работа будет нелегкой, и впереди будут ждать только лишь сражения, а не как ни любовь.

— Сейчас нужно отправиться к Ремару, он только что мне сообщил, что у него есть новые сведения насчет Тэлля. По информации его осведомителей, Тэлль в Мелендорфе.

— Мм да, — протянул Андрей, — какие планы?

— Ты еще не завтракал, я приготовлю этака или может быть книрда? — она заботливо покачала головой, — ничего освоишься…пока тебе придется делить эту квартиру со мной, но потом, возможно Служба снимет тебе, как деку что-нибудь получше.

Она налила ему кипятка, заварив напиток и, спросив, что он еще будет есть, быстро приготовила тыквенную кашу.

— Прости, но это пока все что у меня есть. В магазин нет времени дистанцировать, а в кладовой только тыквенные концентраты.

— А как здесь хранят продукты, — поинтересовался Андрей, — у тебя же нет электричества?

— Все просто. Я говорю ноит цеторп, так называемые защитные чары, они хороши и в защите когда на тебя нападает враг и при хранении продуктов, так же если ты хочешь, чтобы ни кто кроме тебя не вошел в квартиру.

— Что-то припоминаю, — улыбнулся Андрей, — так странно, как будто все это мне знакомо и только нужно постараться вспомнить.

— День другой и ты все будешь воспринимать, как само собой разумеющееся. Ну, как тебе наша овсянка, сэр.

— Вкусно, — он облизал ложку, — знаешь, я вспомнил Юлю, она всегда по утрам варила Геркулесовую кашу, Дашенька её так любила…

— Скучаешь по своей семье? — участливо спросила Элейн, — не беспокойся, — она отвела глаза в сторону, — с ними будет все в порядке.

— Я смогу с ними встретиться? Ну… в ближайшее время? — осторожно спросил Андрей, на что Элейн ничего не ответив, добавила:

— Нам нужно собираться, пора познакомиться с ребятами из службы.

— Ты не ответила, Эл, — он свел брови, на переносице появилась вертикальная морщинка и она почувствовала, как из него исходит поток сильной энергетики, какой-то тоски, боли и еще чего-то.

— С ними все в порядке, дек, сейчас мы должны закончить начатое, иначе ты не сможешь дальше…

— Но, почему я, Элейн, почему? — он в упор посмотрел ей в глаза.

— Ты поймешь, позже, а пока тебе необходимо на время забыть, откуда ты и что у тебя есть семья, любимая женщина и дочь. Прости, может это жестоко, но по-другому не получится. Ешь, пока не остыло.

Он закусил губу и вяло поковырял вилкой в тарелке. Каша и впрямь была хорошей, однако темные мысли не покидал его.

— Можно покурить, от всего этого кругом идет голова, — Элейн покачала головой и, совершив рукой пас, открыла в зеркале, что было перед ними портал.

— Оставь здесь в этой комнате все свои заботы, боль, тоску, — она понимающе посмотрела на него, — я знаю, что такое терять близких, но с твоей семьей все в порядке, они по крайней мере живы.

Андрей молча поднявшись шагнул в вязкое марево портала и почувствовал, как Элейн последовала за ним. По лицу пробежал холодок, словно холодный клейкий поток чего-то странного пронесся сквозь него. Секунда или чуть больше и они очутились в просторном зале, где как понял Комисаров, находилась штаб квартира СННПИ.

Свет был мягкий и теплый, приятный для глаз, тут и там стояли массивные деревянные столы с большими зеркалами, что напомнило ему мониторы компьютеров в офисах. Только здесь за столами сидели маги и с помощью колдовства ведали информацией. На вид это были обычные люди, разного возраста, в странной, но так похожей на его новую, одежде.

— Рад видеть тебя, дек, — Андрей протянул руку подошедшему Ремару. — Хорошо выглядишь для перевоплощенного, улыбнулся он.

— Спасибо, надеюсь дальше будет еще лучше. — Андрей пожал его руку и поприветствовал проходящего мимо Журслава, который тут же ответил ему красноречивой улыбкой.

— Добро пожаловать в СННПИ, дек Андрей.

На него сразу стали поглядывать любопытные глаза из-за своих зеркал-мониторов, кто оценивающе, кто с искренним дружелюбием, кто недоверчиво, а кто и просто безразлично.

— Идем, дек, у нас мало времени, — шепнула ему Элейн, потянув его за собой. Минуя комнату за комнатой, зал, витые коридоры, каменные галереи словно вырубленные в скале, они быстро двигались вперед, куда могла знать только Элейн.

Они молча шли по паутине коридоров, и Андрей мало понимал, как здесь ориентироваться. Наконец они подступили к металлической двери, Элейн приложила к ней ладонь и со словами Солк, она подчинилась ей. Тут была немного мрачноватая атмосфера, в темных засаленных подсвечниках томились оплывшие свечи, тени от огня причудливо плясали на стенах.

— Германус Лекс самый древний из ныне живущих магов, он повидал много волшебников и героев. Именно он создал эту организацию — СННПИ, и собственно Лекс отправил меня на поиски тебя потому, что лишь только ты, как сказал он, можешь спасти сияющую, — объяснила Элейн, спускаясь по лестнице вниз, — ему много лет, сколько знают только самые близкие его коллеги.

— А ты?

— Что ты, мне всего пятьдесят шесть, — невозмутимо ответила она, Андрей не догадывался, что в Темном отражении не принято скрывать свой возраст, чем старше маг, тем больше он вызывает уважения у других, — ему же может быть и тысяча лет.

— Как тебе удается так молодо выглядеть? Я думал, ты моложе меня лет на десять, как минимум.

— Молодость тела — это не такая сложная магия, у вас это называется регенерацией, все пришли, — Элейн посмотрела на Андрея, — Германус хороший человек, он нам всем как отец и его забота распространяется на всех птенцов большого гнезда Белых магов.

Андрей почувствовал, как кто-то невидимый осторожно изучает его, толи взглядом, толи мысленно пытаясь прочесть его мысли, он инстинктивно обернулся. Элейн поймав его взгляд улыбнулась:

— Не беспокойся, Германус проверяет тебя, понять старика надо… простите, Магистр Лекс, — она отпрянула от открывшейся двери. Андрей представлял Лекса совершенно по-другому, такой знатный и уважаемый маг должен быть не таким…

— Доброго здравия, дек Андрей, — невысокий человек с короткой аккуратной бородкой протянул ему руку, — вы меня представляли совсем не таким? — он сухо рассмеялся. — Узнаю людей из вашего мира Несбывшихся надежд, очень сложный мир, где магия дремлет, и некоторые нечестные волшебники пытаются прибрать к рукам все, что плохо лежит. Проходите, — он пропустил вперед сначала Элейн, потом Андрея, — хотите попробовать книрда? Это чудесное средство от утренней хандры.

— Спасибо, — Андрей озабоченно изучал носы своих сапог.

— Я понимаю, дело прежде всего, присаживайтесь.

Комисаров окинул взглядом обитель Германуса, стены, выложенные из светлого камня, картины с портретами незнакомых волшебников и волшебниц, которые словно глядели на него. Свечи были повсюду, одни в витых канделябрах, другие просто висели в воздухе, возле массивных шкафов с книгами и разными банками и склянками. Над столом висела клетка, в которой сидела странная птица, у которой было красивое женское лицо, а шея переходила в грудь, поросшую белоснежными перьями.

— Это алконост, — удовлетворил любопытство Комисарова Германус, — сегодня он решил посидеть в клетке, обычно я не запираю его, но он боится чужаков… — алконост искоса посмотрел на Андрея и снова закрыл прекрасные глаза с длинными бархатистыми ресницами. — Мне его привез старый друг из России…

— Простите, а как здесь в России, все сильно отличается от мира, откуда пришел я? — с каким-то запалом спросил Андрей.

— Скучаешь, я понимаю, здесь все для тебя чужое незнакомое и та страна совсем не такая, как у тебя там, в реальности Несбывшихся надежд. Когда все закончиться, ты сможешь побывать там, а теперь давайте поговорим о том, что так волнует тебя. — Лекс внимательно посмотрел своими темными глазами на Андрея и Комисаров почувствовал, что его волосы приподлнялись, словно от статического электричества.

— Мы долго следили за твоей судьбой и когда ты столкнулся с приспешниками Тэлля поняли, что одному тебе не справиться. Помнишь несколько лет назад, они хотели убить тебя, но твоя будущая жена спасла тебя, поэтому мы не вмешивались, а тихо ждали, что Тэлль оставит интерес к тебе. Как же все изменилось, — он посмотрел на алконоста, который приоткрыв правый глаз внимательно слушал его, — ты знаешь, кто так жестоко убивал ваших людей, пусть и связанных с не очень хорошими делами? Ты был очень близок к разгадке, но клон твоей жены все перепутал, мы должны были действовать, потому, что твоя жизнь и твоей семьи оказалась в опасной близости от неминуемой гибели.

— А как же Журавлев, он мне очень помог…

— Борис наш потерянный агент, которому внедрили чужую память, — Германус потер подбородок, — он ничего не помнит об этом, но подсознательно нашел тебя и начал помогать в поисках убийцы. В свое время он был на хорошем счету и работал вместе с Элейн, но потом у них произошли разногласия и мы вынуждены были сослать его, так это у вас называется? И ввести в него новую личность, до определенного времени он будет в неведении, пока не закончится его срок, а потом, надеюсь, вернется к нам в обитель. Жаль Марию, Тэлль понял, кто она и решил убить двух зайцев. Уничтожив Раскина не способного больше быть под влиянием темных сил и Машу Жукову, которая слишком много знала, он хотел обезопасить себя. Рано или поздно она раскрыла бы ему глаза и тогда… Тэлль опасался ее больше, чем стоило того. Бедная девочка, какая ужасная смерть. Ну, теперь давайте поговорим о деле. По моим данным Тэлль уже в Мелендорфе. Его ищейки напали на след сияющей и поэтому нам нужно как можно скорее отыскать ее место расположения. Она в большой опасности.

— Но как Раскин мог быть связан с Тэллем? — не мог понять Андрей, — что это так просто, придти к незнакомцу и сказать кто ты есть на самом деле.

— Нет, дек, — махнул рукой Германус, — все было несколько иначе, нам удалось воссоздать некоторые моменты жизни Антона Раскина. Тот самый преступник, родившийся и выросший в Темном отражении, был совершенно не знаком с Тэллем. Аркад просто избавился от него, поставив на его место Антона Раскина из Радужной реальности — мира Элейн и она еще по прошлому делу знала с кем имеет дело.

— Как сияющая смогла изменить его, — выдохнула Элейн, — она сама того не ведая, несет свет и любовь, и этим воспользовались многие, в том числе и Антон. Однако, он изменился и решил спасти ее, спрятать, он даже хотел начать сотрудничать с СННПИ. Нам стало известно многое благодаря ему, но я… именно я не смогла предотвратить его гибель и смерть Марии. Он открыл глаза этой девушке кто она и что может угрожать ей, но не смог спрятать её от всевидящего ока Тэлля.

— Потом появился Антон Хротгар, — продолжил Лекс, продолжая медленно расхаживать по комнате, — он не был законченным мерзавцем, как Раскин и был его точной копией, но только внешне. Поэтому сияющая очень легко смогла и его обратить на свою сторону. Дело еще в том, что она впервые полюбила, а, как известно любовь способна усиливать магию в сто крат. Она еще долго, наверное, была в неведении, что перед ней совершенно другой человек, но шутка в том, что и Хротгар потерял голову от ее сияния. Хотя на кону стояла жизнь его семьи. Именно спасая свою семью, он согласился на условия Тэлля. Как же Аркад запаниковал, поняв, что ничего не сможет сделать, тогда он стал угрожать Хротгару и вынудил его совершить предательство.

Потом следы сияющей теряются, и мы долго не можем отыскать ее, хотя есть определенные догадки. — Германус погладил свою бородку и, сунув руку в карман своей просторной одежды, вынул оттуда какое-то лакомство. Алконост оживился, потянувшись в клетке и, раскрыв клюв, защебетал и пропел что-то нежное и красивое. Получив лакомство, он, вновь нахохлившись, закрыл глаза, игнорируя общество магов. — Вот так всегда, не любит он незнакомцев. Слышал, Андрей, как он поет. Моя хорошая птичка.

— Да, — пробормотал Андрей, — но почему вы раньше не могли освободить сияющую?

— Все потому, что она должна была нам помочь в раскрытии нескольких тяжелых преступлений Аркада Тэлля, своего рода приманкой. Что поделать только так на живца мы и могли бы его взять. Тебе может показаться это жестоко, но такова жизнь и кому-то в ней приходится проходить все круги ада, хотя мне очень неприятно говорить об этом.

— Если Тэлль найдет ее, мне даже страшно представить, что станет с нашим миром, да и со всеми реальностями вместе взятыми. Магия этого мерзавца будет практически бесконечна, — Элейн побледнела и, посмотрев на Андрея, добавила, — у меня тоже есть кое-какие соображения, позвольте? — Она дотронулась до прозрачной сферы на столе Германуса, и в мгновения ока их взору предстал тот самый дом, который Андрей видел утром в зеркале квартиры Элейн. — Вот взгляни, Ремар связался с несколькими вампирами, они были давними завсегдатаями заведения Зингера. Некоторое время назад он стал каким-то странным, по словам его осведомителей.

— Как это понять, Элейн и… как все это связанно с нашим делом? — спросил Германус, приподняв бровь.

— У Зингера трактир «Печальный рыцарь» и, по словам Блуддиса, того самого осведомителя небольшой бордель, в котором происходят странные вещи.

— Бордель? — Андрей посмотрел непонимающе в сторону Элейн.

— Но дело не в борделе, а в том, что девушки появляются и исчезают странным образом, не успев зарегистрироваться, и все там покрыто такой таинственной завесой, что наталкивает на мысль, что в таверне «Печальный рыцарь» происходит что-то странное и противозаконное. И еще, если у Зингера был небольшой магический уровень, среднего эльфа, то сейчас он сродни нам декам, и … его клиенты, по некоторым данным, тоже, как-то странно с низких позиций заняли более высокие.

— Ты считаешь, нам нужно искать ее там? — не задумываясь, спросил Андрей, в ответ Элейн многозначительно кивнув, перевела взгляд на Германуса.

— А как вы считаете, учитель?

Лекс задумчиво посмотрев на нее, окинул взглядом комнату и, сев за стол, внимательно посмотрел на сферу, с которой на него смотрела таверна Зингера.

— Все эти странности ведут к одному. Скорее всего, сияющая там и еще одно, именно через портал Зингера проходит трафик работорговцев из реальности Несбывшихся надежд. И второй момент — Зингер отбирает людей с хорошей аурой и жизненной силой и тем самым подпитывает свой магический баланс, повышая его. Я почти уверен в этом, но все нужно проверить, — он посмотрел на Андрея, — поэтому вы туда и направитесь вместе с Элейн, пока вам нужно держаться вместе. Элейн, я надеюсь на тебя, — он взмахнул рукой и, в мгновения ока Элейн превратилась оруженосца, этакого прыщавого юнца лет пятнадцати, с копной рыжих волос, взъерошенных и спутанных. На ней или теперь уже на нем были замшевые штаны из темно-зеленого сукна, болотного цвета куртка с объемным капюшоном, на поясе висел короткий «римский» меч в простых инкрустированных только несколькими камнями ножнах. Высокие кожаные сапоги доходили до колен и в любой момент могли стать еще выше, если это требовалось для прогулки по болоту.

Андрей усмехнулся уголком рта и внезапно почувствовал, как на лице начинает пробиваться жесткая щетина. Он провел рукой по щеке и обнаружил густую бородищу, которая увеличивалась в размерах на глазах, обернувшись на большое зеркало, висевшее за его спиной, Комисаров увидел здоровенного детину с окладистой каштановой бородой, под насупленными бровями были колючие карие глаза. Орлиный нос и жесткий рот довершали образ могучего воина-мага, который был в темно бордовой куртке, отороченной мехом и черных замшевых штанах, заправленных в высокие доходившие до бедер сапоги со шпорами и всякими пряжками и цепочками, как оказалось позже защитными амулетами. Ко всему прочему на воине был дорожный плащ из шкур разных животных, а так же знаки отличия, висевшие на толстенной цепи на груди.

— М-м-да, — только и мог промолвить Андрей.

— Ты теперь Айрес Колн, воин отряда самого верховного мага Резана Туфрия, Тим Роек, твой верный оруженосец, — Лекс щелкнул пальцами и гладь зеркала заволновалась и затрепетала, словно от дуновения все усилившегося ветра. — Пора.

Германус протянул руку Андрею и, крепко сжав ее, пожелал ему и Элейн удачи.

Они вывалились прямо на снег, у Лекса не было кода на внутренний портал Зингера. Элейн отряхнувшись, неуклюже подтянула съехавший на бок меч в ножнах.

— Идем, — Андрей не узнал ее хриплый голос, — идем, Арейс Колн.

Он похлопал ее по плечу, подумав о том, что нужно быстро вживаться в новый образ.

— Следуй за мной Тим, может быть я и угощу тебя стаканчиком книрда.

Тим, показав ровные белые зубы, рассмеялся, совсем по-мальчишечьи, и быстро подскочив в Айресу, двинулся за ним по снежным сугробам к массивной двери Таверны Зингера «Пьяный рыцарь».

Глава 8 У каждого есть свои тайны

Столкнутся лбами мирозданья,

Прольется кровь и будет стон,

Придет потом лишь осознание,

Что мы разрушим бойней дом.

Обман и подлость, затаились,

Во мрачном сумраке страны

Ступают рядом смерть и милость,

Простор для правды есть и лжи.

1

Снег падал и падал, казалось, он засыпает весь мир, большие белые хлопья плавно, словно большие белые коконы падали на покрытые снежным саваном, города.

Тэлль отошел от окна и, бросив взгляд на стол, где стояла зеркальная сфера, с трудом подавил в себе желание воспользоваться порталом и, наконец, ответить себе на вопрос она это или нет. Времени оставалось мало, кое-кто уже доложил Германусу о том, что происходит в таверне Яна Зингера. Хотя еще посмотрим, справятся ли они с его нынешней силой, теперь он почти, что неуязвим, а как только он доберется до Натали, Тэлль блаженно прикрыл веки, и почувствовал, как тепло пробежало от низа живота до сердца. Как долго он ждал этой встречи, но теперь осталось всего ничего, сегодня он выпьет ее без остатка, хотя нет, так сразу нельзя, заговорило его второе «я». Можно получить несварение, ты забыл, что такое быть гурманом, сколько их было тех глупеньких и не очень красавиц, которые стали твоей пищей. Нет, Тэлль не был вампиром в том самом понимании этого слова, он питался энергией душ, что по закону СННПИ было самым тяжким преступлением и каралось так же строго, расщеплением духа. Он усмехнулся, сколько же душ уже он поглотил и скоро станет самым могущественным магом в «Темном отражении», да и не только в нем. Все миры падут к его ногам моля о пощаде, и тяжелыми сапогами, он обрушит на них свою власть, свой закон и порядок. Тэлль улыбнулся.

Много лет прошло с тех пор, как он узнал о последней деве из рода валькирий — сияющей, и как ее занесло в реальность Несбывшихся надежд, задавался не раз он вопросом. Это что чья-то незаконная дочка, может ее отец или мать из нашего мира. Сначала он не поверил рассказу своего друга Антона Раскина, но потом, когда увидел ее, понял, что стоит только протянуть руку и все его мечты осуществятся. Конечно, даже монстрам вроде Тэлля свойственно мечтать, только в его мечтах мало оттого, что присуще обычным людям.

Больше всего его удивляло то, что все, кто сближался с Наташей вне собственного желания, попадали под ее влияние, привязывались к ней и если сперва у них были одни планы насчет нее, потом все шло совсем не так, как предполагал он. Позже Тэлль понял, что именно так Раскин предал его. С ним стало тоже, что и с другими, кто не хотел понимать, как нужно служить их господину.

Тэлль, усмехнувшись, вспомнил Антона Хротгара из рода короля Хротгара, перед ним стоял очень похожий на Раскина мужчина. Однако он все-таки был другим, не бывают одинаковыми люди из разных реальностей похожи во всем, у них только одинаковое лицо, скорее всего имя, редко фамилия. Хротгара Тэлль нашел случайно, именно после ночи в Хэллоуин, Антон был готов на все, амулет, доставшийся ему от могущественного предка, сослужил плохую службу своему новому владельцу. Как он ошибся во второй раз, и всему была причина — Наташа, Натали или как ее сейчас называть.

Тэлль услышал, как позади него вздрогнул воздух, и волна холодного дыхания пронеслась по всей комнате, чуть было, не загасив свечи.

— Я здесь, хозяин, — Зингер принял человеческое обличие. — Все готово они ждут тебя.

— Не обмани меня, Ян, — Тэлль пристально посмотрел на него, — я долго ее искал и ни кто не смог устоять перед ее чарами, все мои ловцы предали меня, и знаешь, как они кончили?

— Осмелюсь возразить мой мрачный хозяин, — Зингер не отвел своих водянистых глаз, а так же в упор смотрел на Тэлля, и на какой-то момент тому показалось, что он уже не так властен над этим заносчивым эльфом. — Я не человек, я эльф и поэтому на меня не может воздействовать валькирия своим колдовством, я не привязываюсь к ней, я к ней отношусь, как вещи, на которой можно заработать.

— Если ты сделаешь все, как обещал, я отблагодарю тебя и, поверь, моя благодарность стоит твоих усилий.

— Мне нравятся справедливые маги, — уронил Зингер и направился к зеркальной сфере на столе Тэлля.

— Нам пора и… надеюсь, там ни кто не появится из тех, кого бы нам не очень хотелось видеть.

— На агентов СННПИ у меня есть нюх, — усмехнулся эльф, — только если это не Элейн Брюнхольд, она страшная женщина и многое умеет, сам Германус ее натаскивал с самых ранних лет.

— Не надо пугать меня Германусом и его ищейками, — бросил Тэлль, — идем у нас мало времени. Он положил руку на зеркальную сферу и Зингер, последовав его примеру, положил руку рядом на холодную поверхность, начавшегося светится шара. Их обдало ледяным, пробирающим до самых костей холодом и в мгновения ока они перенеслись в таверну «Пьяный рыцарь».

В полумраке небольшого зала было тепло и уютно, за стойкой бармен искусно смешивал напитки, всюду сновали официанты, два поваренка тащили не без усилий большой кувшин эля на угловой столик, за которым пировал здоровенный детина с косматой каштановой бородой. Молодой оруженосец скромно разделывал жирную утку. Бросив взгляд на мокрый пол, эльф понял, что они совсем недавно пришли через дверь, значит, у них нет ключа доступа. Не любил он незваных гостей.

— Кто эти господа? — спросил он у бармена Ронга, который, смешав книрд с соком кровавого осьминога и толченым рогом единорога, разлил этот коктейль по высоким бокалам из темно-фиолетового стекла.

— Этот лохматый верзила Айрес Колн один из полководцев верховного мага Туфрия, — тихо прошептал Ронг, — непростая птица, с ним лучше не связываться, опытный боец, я много слышал о нем…

— А второй, — прервал его Тэлль, — этот парнишка тебе случайно не знаком, я не мог его нигде видеть?

— Кто его знает господин, Тэлль, — пожал плечами Ронг, — этот малыш Тим Роек — верный оруженосец, полководца.

Что-то неприятное кольнуло в груди Тэлля, он почувствовал опасность, исходящую от этого незнакомого мальчика. Он спросил Ронга, откуда тот знает этих людей, и бармен невозмутимо ответил, что этим летом они останавливались в «Пьяном рыцаре», как раз после очередного похода на Северном море на Фризских островах они подавляли мятежников, протестовавших против магического засилья…

— Понятно, — уронил Тэлль и направился к столику, где Айрес с громким смехом попивал эль, закусывая жирной индейкой.

— Добрый вечер, полководец Колн, — улыбнулся Тэлль, как можно дружелюбнее, — простите меня за вторжение…

— Ничего-ничего, — пробасил Айрес, похлопав Тэлля по плечу, — присаживайся за наш стол добрый человек, я угощаю. Ронг! — он подозвал одного из официантов, — эля моему гостю.

Тим подозрительно посмотрел на Айреса, уж не захмелел ли его боевой товарищ и больно надавил каблуком на его ступню под столом. Но тот невозмутимо продолжал.

— Мы знакомы? А то не припомню вашего имени…

— Аркад Тэлль, — улыбнулся он и на какой-то момент Андрею — Айресу показалось, что возможно это совсем другой человек, не Аркадий Тэлль, хотя то имя он мог переделать на манер их реальности, чтобы не привлекать особого внимания.

Тэлль сел рядом с Тимом и его нос уловил совсем не мальчишеский запах, от оруженосца пахло женщиной, которая обладала огромной силой. Возможно, это запах его матери. Тим словно почувствовав что-то неладное, напрягся, но не показал виду.

— Что занесло вас в такую мерзопакостную погоду? — вкрадчиво спросил Тэлль Айреса.

— Помнится мне эта таверна, — пробасил Колн, — а мы только что прибыли в Мелендорф ни одного свободного портала, хорошо рядом приземлились прямо в сугроб ха-ха-ха, — рассмеялся он и припал к кружке. — Голодные страсть, столько сил потратил мой маленький друг, — он подмигнул Тиму. — Вот решили остановиться у господина Зингера. Помнится здесь была добрая еда, мягкая постель и… — он немного приглушил голос, — девочки на любой вкус. Что интересно в черную зиму тут так же хорошо, как и в сухое лето?

— Об этом лучше спросить у Ронга или самого Яна Зингера, — ответил Тэлль, вновь посмотрев на парнишку оруженосца.

— Выпей с нами, Аркад! — Айрес поднял кружку и пенистый эль забурлил в нем, как страсть в голодном животе воина, вернувшегося, из дальнего похода домой. — За Резана Туфрия и всех, кто не смог вернуться с Северного моря!

Тэлль столкнул свою с кружкой Колна и опрокинул в себя пенистый напиток. Зингер недовольно покосился в его сторону, но не смел ничего ему сказать, тем более мальчишка, что-то шепнув своему хозяину, схватился за живот.

— Молодо-зелено! — пробасил Айрес, — после стольких дней похода так набрасываться на еду у-ха-ха!

— Мне нужно поискать сортир, — скривившись, бросил Тим Айресу. Он поднялся из-за стола и направился в туалет с гримасой боли на лице.

— Смотри не растеряй содержимое своих кишков! — рассмеялся Колн ему вдогонку, что привело посетителей таверны в безудержный гогот. Однако это не помешало парнишке быстро отыскать отхожее место, видимо не в первой ему было выслушивать шутки и насмешки своего хозяина.

Оказавшись наедине с собой, Тим — Элейн, сначала окинул взглядом комнату, в ней было множество подслушивающих и подглядывающих заклятий. Легким движением он набросил на себя сферу невидимости и, покинув туалетную комнату, двинулся вверх по лестнице, времени было совсем мало. Как он и предполагал, наверху было множество комнат, и все двери были заперты изнутри. «Где же она? — Тим посмотрел еще на виток лестниц, — так можно долго искать». Он вытащил из внутреннего кармана голубой кристалл — «эхо волшебницы». Много было тут магов, но у всех были средние показатели. Этот кристалл определял кто за дверью маг, вампир, оборотень человек или… валькирия.

На первом этаже, не было ни каких знаков, а на втором он чуть было не столкнулся с высоким человеком в дорожном плаще, его лицо скрывал капюшон, но Тим узнал в нем Антона Хротгара. Значит она там, на верхнем этаже, — улыбнулся Тим и поспешил по ступеням. Антон удивленно посмотрел в его сторону, он понял, что здесь кто-то невидимый, но не стал придавать этому большого внимания и поспешил, спускаясь вниз, телепортироваться. Тим услышал звон разбившегося зеркала и поспешил на третий этаж, где «эхо волшебницы» осветилось золотым пламенем. «Она здесь», — прошептал Тим и двинулся туда, куда звал его кристалл.

Что-то есть за дверью, чувствовал Тим, что именно там та самая девушка из реальности Несбывшихся надежд, и еще, она не одна и сегодня же он должен помочь им скрыться.

— Солк, — громко вскрикнул Тим, и дверь распахнулась, в коридор выбежала девушка маленькая и худенькая, она испуганно смотрела на Роека.

— Ты кто?

Он понял, что сфера больше не скрывает его, здесь заклинания были бессильны.

— Где сияющая? — только и успел выдохнуть Тим, — у нас мало времени…

На него, сквозь большие зеленые глаза, смотрела красивая девушка. У нее были такие прекрасные и такие усталые глаза, только приглядевшись можно увидеть, было тени под ними, у нее был вид пострадавшей от вампира, Тим сразу увидел это.

— У нас нет времени быстро сюда, — он схватил Настю и Натали за руки и, выскочив на лестницу, вновь окинул себя невидимым шлейфом. — Я отправлю вас в надежное место, все вопросы потом, времени нет.

Тим быстро вытащил из кармана два зеркальца — телепорты и, сунув девушкам в руки, произнес заклятье. Они даже ничего, не поняв, почувствовали вязкий холод, и звон стекла, через долю секунды обе сидели на каменном полу в кабинете Германуса Лекса. Старый волшебник от неожиданности подпрыгнул, но, окинув взглядом Натали, понял, что операция близка к завершению.

Тем временем Тим Роек, он же Элейн Брюнхольд, быстро спустился по лестнице, как можно тише ступая по каменным ступеням. Быстро проникнув в туалет, он с радостью отметил, что здесь еще ни кого не было, это было ему на руку. Ополоснув лицо водой и, спустив воду, он вышел в обеденный зал. Айрес все наливал и наливал Тэллю, и Тим понял, это было заклинание «заговора зубов». Молодец Айрес — Андрей, улыбнулся про себя Тим, а я — то думал, он провалит все задание, как он это здорово придумал, однако нужно сваливать пока не появился Зингер.

Его размышления оказались пророческими, Зингер появился внезапно, и его лицо было явно чем-то озабоченным, Тим, словно случайно бросил ему заклятие «гвоздя в полу», Ян споткнулся и, растянувшись на полу, выругался сквозь зубы. Роек в долю секунды оказался около Айреса и сообщил принеприятнейшем голосом, что, наверное, он что-то не то съел в этой забегаловке.

— У меня крутит живот, и я весь туалет облевал, — сморщился Тим.

— Ах ты мерзкое эльфийское отродье! — взревел в бешенстве Айрес Колн и, подскочив к поднимающемуся Зингеру, схватил его за шиворот, Ян побелел от гнева и прокричал:

— Девомер деаналс!

— Драоб Омела (Щит от заклятия)! — прорычал Айрес, защитив себя с Тимом и добрую половину таверны от этого сумасшедшего заклятия.

Видя, что не на того нарвался эльф пустил вход чарующее колдовство, однако Тим быстро проговорил спутывающую волю и силу эльфов ворожбу.

— Неролив! — крикнул Зингер, окутывая пасами Тима, который, не успев поставить защиту, развоплотился, ужаснув Зингера тем, что сама Элейн пришла к нему в логово.

Тим Роек как-то странно вытянулся и, завертевшись волчком, заставил опешить Айреса.

— Не ожидал, дружок! — рассмеялась ему в лицо Элейн принимая боевую стойку.

— Неролив, — бросил со спины в Колна заклятие Тэлль, однако ему не удалось развоплотить его, как тот ответил:

— Натс (Замри) — заставив Аркада покрыться «гусиной» кожей и побелев замереть, словно статуя. Однако, он быстро поборол заклятье и с новыми силами бросился на Айреса и Элейн, ему нетерпелось узнать, кто же этот человек, скрывающийся под личиной полководца магической армии. Айрес, не бросив заклятья, просто двинул своей могучей ручищей в челюсть Тэллю, что от неожиданности тот покачнулся и, зацепившись за скатерть, упал, перевернув все, что стояло на столе.

— Иет! — провизжал побелевший от злости эльф на своем древнем языке, на что Элейн нежно запела:

— И от тон рех рю лек, и от тон ис риф. Тау синтирутуа он от тавитпак им.[8]

Айрес впервые увидел в тот момент, что такое усмирять эльфа. Зингер замер на полуслове, с поднятой рукой для того, чтобы нанести последний убийственный удар, вопреки всему он не смог ничего сделать.

— Уходим! — Элейн, схватив Айреса за руку, телепортировалась в зеркало, припасенное на этот случай, которое проворно вытащила из кармана. Снова звон тысячи колокольчиков и вот Тэлль в злобном бессилии хватает воздух, осыпаемый эфемерными осколками телепортатора.

— Суки!!! — он в бешенстве огрел застывшего в оцепенении Зингера, — почему?!

Посетители начали спешно ретироваться, кто с помощью портала, кто, нырнув в свой телепортатор, а кто просто в темную зимнюю мглу черной зимы. Ни кто не хотел умирать или быть покалеченным. Все догадывались, что тут начинается заварушка и вскоре в «Пьяном рыцаре» не останется тихого местечка. Они и раньше догадывались, что здесь не все чисто, но догадки не факты и каждый просто не задумывался о том, что подобное может случиться.

— Зингер! — Тэлль больно хлестал его по щекам.

— Господин Тэлль, — Ронг принес кувшин с водой, — насколько я думаю…

— Ты думаешь, меня интересует, о чем ты думаешь?! — процедил сквозь зубы полный ненависти Тэлль и от его страшного взгляда, бармен попятился к барной стойке, опасаясь, что его постигнет черное проклятье, но только не сейчас, этого ему совсем не хотелось.

Понемногу Ян пришел в себя и, упав на пол, скривился от боли.

— Дьявол, как это получилось?

— Где девчонка?! — проревел Тэлль, — что тут делает эта змея из СННПИ?

— Я не знаю, Тэлль, я… она, Натали… она там, — он быстро поднявшись направился к лестнице, — на третьем этаже, идем, если… — он немного притормозил. — Они заговорили вас, мой темный господин, это было заклятия «заговора». Пока один заговаривал вам зубы, другой, где был другой?

— Черт, у него разболелся живот, — Тэлль быстро дернулся к лестнице, — если бы я сразу их раскусил. Нет, я уверен, валькирии нет в доме.

Несмотря на все это, они бросились наверх, каменные ступени напрасно приняли на себя весь гнев их тяжелых сапог, в комнате никого не было. Дверь была распахнута настежь, словно их забрали, в чем они были в доли секунды, хотя так оно и было. Элейн в образе Тима Роека действовала быстро.

— Но почему она смогла открыть дверь? — непонимающе спросил Зингер.

— Ты меня спрашиваешь?! — поревел Тэлль, — кто пользовался ей, ты должен был почувствовать, что происходит, погоди, — Аркад ворвался в комнату, как вихрь и начал переворачивать все подряд, словно в поисках чего-то.

— Зеркала, — бормотал Зингер, — они сняли заклятья так, что я не почувствовал, как?

— Кто к ним приходил последним?

— Один богатый маг. Он щедро заплатил, — уронил Зингер, опустив глаза.

— Я тебя просил, будь осторожен со своим бизнесом, но ты зарвался, я не прощаю ошибок ты знаешь.

Он продолжал поиски и, наконец, вынув из-под кровати «Кайджаам» замер, словно в оцепенении. Его пальцы пробежали по обложке и раскрыв книгу он жадно впился в нее глазами.

— Вижу, — прошелестели лишь одни его губы, — иди сюда! — властно приказал он и грубо схвати обессилившего вдруг эльфа прочел над ним несколько заклятий выворачивающих его память. Глаза Зингера начали вращаться словно числа в игровом автомате. Тэлль держал его за руку и внимательно всматривался в него. Потом он бросил его на кровать, заставив вырваться из его груди стону.

— Не делайте этого господин, — простонал Зингер, его глаза бешено вращались, восстанавливаясь, он начал превращаться в свою сущность его крылья выбились из-под рубашки и, поднявшись к потолку, он попытался вырваться к выходу, сил на ворожбу у него не осталось.

— Тимбус (Подчиняйся), — уронил Тэлль, больше не обращая внимания на судороги, пробежавшие по телу эльфа. — Ты знаешь, что Хротгар был здесь, он инициировал их с помощью «Кайджаама», их обоих, теперь мне будет еще труднее найти сияющую. Он еще раз пролистал книгу и, бросив брезгливый взгляд на эльфа, открыл портал, — Леаппа от уо эвалс ам Матвей, кров стиав (Взываю к тебе раб мой, Матвей, работа ждет)!

Из огненного марева портала появился темный силуэт, человек был немногословен, просто кивнул своему хозяину и, вынув из-за пазухи моток колючей проволоки начал методично обматывать Зингеру ноги. Казалось, проволока причиняла страдания только тому на кого наматывалась, руки палача были чисты, на них не было и капли крови. Сколькие побывали в этих белых рученьках, на которых крови было столько, что ей можно было выкрасить всю таверну «Пьяный рыцарь». Заклятие Тимбус не давало Зингеру закричать, только гримаса боли обезобразила его лицо. Проволока глубоко впивалась в кожу, а Матвей продолжал делать свою работу. Когда он закончил, то, посмотрев на Тэлля из-под темных сальных волос, свисающих длинными прядями на лоб, спросил:

— Все как обычно?

— Да, Философ, — ответил Тэлль, — все как всегда.

2

Натали медленно ела, ковыряя еду в тарелке ложкой, есть не хотелось, она посмотрела на Настю, та тоже была не в духе.

— Из огня, да в полымя? Да?

— Не знаю, но мне действительно страшно, — она посмотрела по сторонам, — что это за место?

— Ничего не понимаю, из одной тюрьмы, попали в другую. Почему нам ничего не могут объяснить…

Ее прервал щелчок поворачивающегося замка и в комнату вошли седой старик с аккуратно подстриженной бородкой, которому было не меньше ста лет; красивая девушка с фиолетовыми губами и иссиня черными волосами, с ней же был мужчина средних лет и, как показалось девушкам, он был не такой как его друзья, он не был похож на них, хотя на нем и была подобная одежда, он словно был им знаком.

— Вы не ошиблись, девочки, — улыбнулся старик, — дек Андрей из вашего мира. Ты посмотри, как они почувствовали тебя, маленькие волшебницы. Кто вам подсунул эту старинную книгу? Жаль, что она осталась там у Зингера.

— Наверняка, Тэлль уже обнаружил ее, — усмехнулась Натали, — надеюсь это не очень страшно, нас так внезапно вытащили из нашей тюрьмы, что мы сразу не сообразили, что попали в другую.

— Вы ошибаетесь, — попыталась возразить Элейн, — вы и не представляете, отчего мы вас спасли.

— Отлично представляем, — улыбнулась Натали, — только что теперь снова бежать? Меня больше интересует другой вопрос.

— Ну? — спросила Элейн, явно ожидавшая благодарности, а не вопросов и упреков.

— Может ли по «Кайджаам» Тэлль вычислить последнего ее владельца, если да, то здесь еще не все закончено.

— Да, Натали, — Германус горько покачал головой, — и, боюсь, что мы ни чем не сможем помочь ему, я имею в виду Антона Хротгара. Нашей главной задачей остается твое спасение…

— Мне надоело слушать о моем великом предназначении! — закричала Натали, ударив рукой по столу так, что тарелка вместе с ложкой подпрыгнули. — Я хочу, чтобы мне, — она посмотрела на Настю, — нам все объяснили. Почему такая секретность. Я хочу вернуться домой и хочу все забыть, что было со мной!

— Увы, это невозможно, — Элейн подойдя к девушкам села, с ними рядом положив ногу на ногу. — Но рассказать обо всем, я думаю, теперь уже можно.

— Ты не когда не задавалась вопросом кто ты? — спросил Лекс, разливая по бокалам книрд, — вспомни, ты ведь была здоровым крепким ребенком и скорей всего ни разу серьезно не болела.

— Не знаю, я не думала об этом, — Натали задумчиво посмотрела в сторону Андрея, — но разве это что-то меняет.

— Еще бы, — усмехнулась Элейн, — да знаешь ли ты девочка, что ты не можешь принадлежать себе, пока в тебе заключена сила, способная погубить или возродить миры. Ты последняя из валькирий. Таких как ты больше нет.

— Все это я уже слышала.

— Ты не могла не заметить одной вещи, что все мужчины от тебя без ума, хотя ты не обладаешь ни чем таким, чтобы кружить голову абсолютно всем, — начала Элейн.

— Нет, почему, Элейн, Натали очень привлекательная девушка и не смотри на меня так, на меня не действуют ее чары.

— Алло-о, я здесь или может вы выйдете по обсуждать меня в коридор.

— Прости, Натали, — осеклась Элейн, — просто я чертовски устала от всего этого. Тэлль долго искал тебя, но он не знает одну вещь, то, что ты не из мира «Несбывшихся надежд», ты наша и родилась в реальности «Темного отражения».

— Пусть, если так, что толку с того? — с вызовом спросила Натали, — все это похоже на дурной сон…

— Охотно верю, но, пожалуйста, выслушай Элейн и Германуса, — вступил в разговор Андрей, — попытайся понять, ведь я сам из Красноярска и мое затянувшееся расследование об зверских убийствах, привело меня сюда.

— О тех самых… где погибли Антон… тот… первый?

— И Маша Жукова, — добавил Андрей, — видишь, как все сплетается, и Антону нынешнему уготована не лучшая доля.

— Андрей прав, — вставил Лекс, — Тэлль не прощает предателей. Еще немного и ты была бы в его руках.

— А что было бы дальше, что стало бы с того… если бы он сделал все как хотел, что мир бы рухнул?

— Понимаешь, Натали, — Германус начал медленно расхаживать по комнате, — и в вашем мире есть такой термин — энергетический вампиризм, когда один человек питается, можно сказать буквально, энергетикой другого человека. У каждого есть аура, и она может быть сильной или слабой, в зависимости от здоровья или других факторов. В мире, где есть волшебники, их ауры настолько изменчивы, что малейшая подпитка придает силы и второстепенному магу. Это уже доказанный факт, однако существует закон о неправомерном вмешательстве в ауру человека. Энергия духов витает везде, и именно она служит основным источником так называемого вдохновения. Волшебнику придают силы знания и опыт, приобретенные со временем, а так же всяческие артефакты. Тэлль придумал, как, обойдя закон поглощать силу ничего не ведающих людей. Он был одним из немногих, кто умеет открывать двери в другие миры, отправляясь туда, он «выпивал» людей, сначала понемногу, потом, войдя во вкус, он просто убивал несчастных. Однако ему показалось этого мало, ему захотелось власти и, уничтожая своих двойников, он занимал их место, и ему удавалось вершить свои темные дела. Именно поэтому была создана наша организация волшебников СННПИ — Служба Надзора по Несанкционированным Проникновениям в другие Измерения. Больше всего ему нравилось вершить свой суд в вашем измерении, там люди не знают, что есть великая магия и поэтому они уязвимы. Кто мог раскрыть его, того он тут же уничтожал. Так погибла Мария Жукова, потому, что он понял кто она такая, Журавлева он не узнал, не почуял потому, что тот находился в состоянии измененного сознания и не излучал свой истинный свет. Борис был сослан туда за кое-какую провинность, все это не касается нашей темы, однако Тэлль как-то смог притянуть его к себе. По какому-то непонятному зову, Борис, словно мотылек, прилетел на его свет. Мария была в роли его секретаря, на самом же деле, она наблюдала за ним и постепенно пыталась вывести его из измененного сознания. Все это может быть сильно непонятно и сложно, но, не рассказав это, я не могу продолжить об основном. Не знаю, как, но Борис стал его партнером и он был в курсе почти всех его дел и махинаций, что это оплошность Маши или что-то другое, где-то я упустил эту нить. — Германус немного помолчав, продолжил, — и вот в один прекрасный момент в его преступный мозг приходит идея, а что если в мире, где тысячами пропадают люди и большинство не могут найти, пропадет еще сотня две. Так у нас появились жрицы любви, дети, рабы в Южных землях, люди, не помнящие своего прошлого и способные выполнить все, что желали их хозяева. Тэлль распространял заразу вампиризма и здесь, многие колеблющиеся черные маги пошли на его сторону и в одном из пророчеств ему предрекли вечную жизнь, славу и бесконечную силу. Для этого ему нужно найти — сияющую, последнюю из рода валькирий, которая с помощью своей сильной ауры вольет в него миллиард звезд сияния и после того, как он выпьет ее до дна, словно бокал с живой водой, его ждет бессмертие и его сила будет безгранична.

— У него появилось много сторонников, всегда есть люди готовые перейти на сторону сильного, неважно каким способом к нему пришла сила и власть, многие кто был не согласен с тем, что охота проводится только раз в год на Хэллоуин, примкнули к нему. — Добавила Элейн, давая немного передохнуть Германусу, который налив себе в бокал книрда, смочил пересохшие губы. — Да, кстати еще не всем вам известны, что истории про вампиров и оборотней, призраков и всякое сверхъестественное не выдумка и не бред для того, чтобы пугать слабонервных. Все это существует на самом деле. С помощью Тэлля нечисть стала пробираться в другие миры, чтобы утолить свой нарастающий голод, так что большинство из страшных историй вашей реальности больше похоже на правду.

— Но как он нашел меня? — не понимала Натали, — ведь я была простой девушкой.

— Вспомни Сергея, как он любил тебя, — продолжила Элейн, — без тебя он просто задыхался, и ты ему нужна была как воздух, потом Нугман, брат твоей подруги. А рецидивист Антон Раскин — не способный ни кого любить кроме себя, как он переменился. Это совсем не устраивало Тэлля, люди не могли противостоять твоему свету любви.

— А как же Валерка, он тоже любил меня? — с издевкой спросил Натали.

— По-своему. По-другому он и не умел, ведь он был просто сбит твоей чистотой, а что, такой как Валерка, мог с тобой сделать, думаешь, его мог исправить свет, исходящий от тебя. Он чувствовал, что ты лучше него, невиннее что ли и поэтому глумиться над красотой доставляло ему ни с чем несравнимое удовольствие. Если бы ты не выбралась оттуда, возможно тем и кончилась твоя история.

Натали с болью смотрела на Элейн, Германуса, на Андрея и… Настю, стыд, ужасный стыд, заставил ее побледнеть, а воспоминания, о тех днях навалившись на нее тяжеленным грузом, вынудили ее заплакать, хотя ей так не хотелось этого. Меньше всего она хотела показывать свои чувства и испытывать жалость, повисшую, словно дым над ее головой.

— Если Тэлль сможет исполнить свой план, начнется война и это может повлечь разрушение не только Темного отражения, но и всех миров потому, что человек, обремененный такой силой, не станет больше удерживать свои безумные желания.

В зале повисла гробовая тишина, и лишь потрескивание свечей нарушало тягостное молчание. Натали погружаясь в свои мысли, вспоминала раз за разом все то, что с ней произошло и что все это было звеньями длинной цепи событий, которые еще предстоит ей пережить и преодолеть. Ей нужно быть сильной и она должна сделать все, чтобы больше ни кто не пострадал в этой кровавой мясорубке. Теперь, когда у нее есть пусть и небольшие познания в магии, она сможет защитить себя.

— Я все понимаю, — тихо проговорила Натали, подняв глаза на Лекса, — но я не могу спокойно жить, зная, что Антон в опасности, вы должны предупредить его.

— Антон сам виноват, ему не нужно было участвовать в охоте, — начала было Элейн, но, увидев в глазах Натали недобрый блеск, замолчала.

— Все мы совершаем ошибки, — Лекс положил руку на плечо Элейн и, посмотрев в сторону Андрея, добавил, — прости, но Элейн обманула тебя, так было надо… иначе, ты бы не согласился. Погоди, я сам все объясню, это моя вина. С твоей дочерью все в порядке, она в Шимановске у матери Юлии и находится под защитой СННПИ …

— А Юля? — голос Андрея немного дрогнул, ведь он горел надеждой, что с его женой все в порядке и он вскоре сможет увидеть ее. — Зачем?

— Сначала я не могла найти ее, а потом когда все выяснилось, я уже успела тебя обнадежить. — Элейн нежно сжала его плечо, — люди Тэлля ликвидировали ее гораздо раньше, чем ты думаешь, как только поняли, что ты в курсе всего, что происходит. Много дней и недель тебя дома ждала не твоя жена, а хорошо натасканный шпион. Я ничего не знала и смогла все выяснить только с помощью моих друзей, пойми, одной мне было не под силу…

— Я понимаю, — уронил Андрей, — я… хочу побыть один.

Он быстро направился к выходу и, как показалось Натали странным, его никто не пытался удержать, может, потому, что ему просто некуда было уйти.

Натали с трепетом наблюдала все происходящее и понимала, что ради высокой идеи эти люди готовы пойти на все. Ради того, чтобы спасти мир они ничего не пожалеют. Ее пугало это, но у нее, как и у Андрея не было другого выбора.

— Это все понятно, — вступила в разговор Настя, — но что делать мне, я сама в шоке от происходящего, но вернуться домой об этом не может быть и речи, я Натали не оставлю в беде.

— По твоему это беда? — усмехнулась Элейн, — как многого еще тебе неведомо, девочка. Беда наступит, если Натали окажется в руках Аркада Тэлля, вот тогда наступит апокалипсис.

— Вам было бы проще как-то обезвредить меня, — напомнила о своем существовании Натали, — как атомную бомбу или вообще уничтожить.

— Нет, это не входит в наши планы, — Натали обернулась на голос вошедшего человека, Элейн поприветствовала Журслава Бина. — Нам нужен Тэлль, а твоя гибель совсем не в наших интересах, тем более, что теперь ты одна из нас. Журслав Бин, — он протянул ей сухую жилистую руку, — и нечего бояться, грядет война, и я не хочу, чтобы орды нечисти покрыли, словно саваном города, как многие тысячи лет тому назад. Может быть, кому-то и не нравится существующее правление, тем не менее, оно лучше того, что хочет устроить Аркад Тэлль.

— Какие-то новости Журслав? — спросил Германус новоприбывшего гостя, на что тот что-то тихо шепнул ему.

— Простите, господа волшебники, мне нужно откланяться, дела, — Германус улыбнувшись, направился к выходу, немного задержавшись около Натали, добавил, — все будет хорошо, ты поймешь, если сейчас немного сердишься, потом все пройдет.

Уход Германуса заставил Элейн последовать за ним, она себя чувствовала не в своей тарелке рядом с этими новоиспеченными чародейками, у которых неизвестно что на уме. Натали смотрела на эту красивую девушку, в глазах которой угадывались многие прошедшие лета, и чувствовала себя здесь еще более чужой и беззащитной.

Только бы с Антоном ничего не случилось, я не вынесу, если это снова повториться. Она закрыла лицо, руками еле сдерживая нахлынувшие чувства. Настя, нежно обняв ее, поцеловала в щеку и, погладив по волосам, попыталась приободрить ее. Тем не менее, Натали ни как не могла успокоиться.

— Нам нужно бежать отсюда, понимаешь, — прошептала она, повернув к Насте мокрое от слез лицо, — я не хочу быть приманкой, я хочу все забыть. Если ни сейчас, то в другой раз нас опять запрут в очередную тюрьму. Я хочу вернуться домой, но прежде, мне надо найти Антона.

— А если он и вправду у Тэлля, как ты сможешь узнать? — Настя перепугалась не на шутку. — Я не хочу больше попадать в истории, может, доверимся этим людям, они, хотя бы, не делают нам ничего плохого…

— Ты забыла Зингера? — язвительно напомнила Натали, — он тоже сначала был такой белый и пушистый.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Выбраться отсюда, узнать, где Антон и сделать все возможное, чтобы уйти, как можно далеко.

— Ты думаешь, нас выпустят отсюда?

Натали ничего, не ответив, вынула из-за пазухи зеркало телепортатор, и, крепко взяв Настю за руку, нырнула в его студеную гладь. Холод ледяными щупальцами расползался по телу, стало трудно дышать и казалось, что они проходят сквозь узкое горлышко стеклянной бутылки. Натали почти не чувствовала руку Насти и попыталась посмотреть назад, нет она не должна ни о чем другом думать, иначе может произойти все что угодно. Темнота. Боль и глухой стук.

Открыв глаза, Натали увидела, что лежит среди каких-то кустов, вокруг белыми обрывками светился туман, он стелился по земле, словно колдовской дым. Натали поднялась и поняла, оглядевшись, что была здесь не один раз. Это был зеленый лабиринт из ее снов. Она поднесла руки к лицу и увидела на ладонях кровь. Настя мелькнуло у нее в голове, этого не может быть, я же держала ее за руку.

— Настя, — тихо позвала она, вытирая руки о свой кроваво красный халат, — Боже, как здесь холодно, — поежившись, она потерла замерзающие коленки, и, дыхнув теплым воздухом на ладони, направилась дальше. Казалось она здесь совершенно одна, стояла мертвая тишина и Натали слышала каждый свой шаг. У нее больше не было зеркал, и она не могла телепортироваться из этого жуткого места. С каждым шагом, она все больше убеждалась, что Настя осталась где-то позади, она наверняка выпустила руку, а сама не смогла пройти. Нет, так не должно быть, я не должна была отвлекаться, я думала… я думала о доме, в первую очередь я думала о доме, она опустилась на колени и, прижавшись к колючему кусту, попыталась согреться. Какая я дура, идиотка, куда меня занесло, это мир моих снов, боже я еще так слаба и не смогу вытащить не только кого-то, но и себя в свой мир. Ее мысли прервал какой-то звук, Натали выглянула на дорожку, сквозь туман ей не было ничего видно, но там что-то было. Еще немного и она почувствовала чье-то дыхание, оно было тяжелым и от него веяло холодом и смертью. Какой кошмар, Натали зажмурила глаза, бежать или затаиться, я не могу так больше. Дыхание становилось все ближе и, приоткрыв веки, она увидела рядом с собой мужчину. Он казался совсем обычным человеком, Натали посмотрела на него снизу вверх. Темные джинсы, дорогие туфли, темно-синяя водолазка и пиджак завершавший все это. Его лицо немного осунулось, и волосы отросли, свисая неопрятными прядями. Натали не сразу узнала его, но кривая усмешка быстро вернула ее в чувства.

— Замерзла, крошка? — спросил он, протягивая к ней руки, — и как тебя занесло сюда в мою обитель.

— Не… не трогай меня, — она попыталась отодвинуться от его рук, в спину больно впились шипы терновника.

— Ну же, Натали…

— Я… всегда знала, что ты не нормальный… — Философ, резко схватив, поднял ее с земли и, притянув к себе, пронизывающе взглянул в ее глаза, — перестань, — взмолилась она, увидев в его черных зрачках усмешку смерти, — отпусти, меня… ты же был с Антоном, ты же работал на него.

Философ громко рассмеялся.

— У меня только один хозяин и ты его знаешь…

Он не договорил потому, что кто-то больно ударил его со спины заклятием.

Обернувшись, Философ оскалился в усмешке, и Натали увидела, стоявшую сзади него Настю.

— Уходи, — прошептали ее губы, Настя смотрела на нее и не могла понять, что произошло. Ей хотелось помочь и отвести внимание и удар на себя. Ее руки лицо, тело были в кровоподтеках, словно ее протащили по колючкам.

— Настя, нет, — покачала она головой, — Нет, я не оставлю тебя.

Безвыходность положения, страх за подругу заставили ее сконцентрироваться и вспомнить все, что она уже знала.

— Шинаб! — волна силы прокатилась под ногами, Философ, покачнувшись, отлетел на метров десять назад. — Бежим! — Натали протянула Насте руку. Волна ярости накинулась на них словно бешеный зверь, Философ, быстро придя в себя, не заставил себя долго ждать.

— Ноит цеторп! — прокричала Натали и бросила ему вдогонку, — Тимбус луфит тирип!

Это задержало его на некоторое время, пока девушки, вцепившись друг в друга, неслись по лабиринту. Становилось холоднее, начал подниматься ветер, который с силой дул им в лицо, заставляя их обернуться и, подчиняясь его порывам, вернуться назад.

— Натс! — прогремело за спиной останавливающее заклятие, но Натали его тут же отразила Драоб Омела, еще немного и они снова скрылись за поворотом.

— Открывай портал! — крикнула Настя, — телепортаторов больше нет, пробуй, у тебя получится!

Ветер становился просто невыносимым, Натали видела, как у Насти волосы стали почти белые из-за покрывшего их инея.

— Лекк, Темное отражение! — выпалила она, открывая в стене побелевшей зелени тернового лабиринта огненное марево портала. — Идем!

Еще мгновение и Настя почувствовала, как на ее шее затягивается петля, последнее, что она успела крикнуть, это — «беги».

— Настя! — Натали еще держала ее за руку, видя, как на ее шее змеёй затягивается, извивается ожившая ветка. — Редлом! — выкрикнула Натали и, когда в последнее мгновение ожившая ветка терновника рассыпалась в прах, втащила Настю за собой в портал.

Философ больно ударился, схватив пустоту, его некогда зеленый лабиринт из терновника начал угасать, тая и рассыпаясь. Заклятие Редлом было очень сильное, уничтожив не только ветку, но и принявшееся за все.

— Попадись мне, тварь! — рявкнул Философ, вынимая из кармана телепортатор, — посмотрим, кого быстрее настигнет смерть.

3

— Настенька, милая, — Натали тщетно сжимала ее руки. — Ревосер, Таерт, перечисляла она самые сильные заклинания, чтобы вернуть подругу к жизни. На ее шее остался кровавый след, и ее руки становились все холоднее. Иней на волосах растаял и теперь, она лежала на снегу, такая же холодная и безжизненная. — Ревосер, Таерт, Тау тсуг эвил, и тон вола Тау, сенир мор длорв даед! — Натали не слышала, что говорит, не заметила, как перешла на древний язык, она прижала к груди подругу и рыдала навзрыд. Вдруг Настя пошевелилась и Натали отпрянув, услышала ее дыхание, — Настя! Я смогла! У нас все получилось… — ее радость оборвалась на полуслове, на нее смотрели чужие, мертвые глаза.

— Там хорошо, Натали, там я видела Марика, там… намного лучше… я не хочу стать инферналом, отпусти меня…

— Настя, — губы Натали дрогнула, — прости меня, я так люблю тебя, я не хочу тебя отпускать.

— Еще есть время, потом будет поздно, — она еле шевелила губами, — отмени заклятие воззвания к мертвым, это большой грех… у тебя мало времени, они… они скоро закрою врата…

— Я… я отпускаю… тебя… — Натали прижала подругу к груди и, обняв ее, заплакала, только теперь не навзрыд, а почти без слез, без стона, плакала где-то там внутри, обжигая душу, которая уже скоро готовилась так же оплакивать саму себя.

4

— Прости, я не хотела, Андрей, и ты меня пойми, — Элейн умоляюще посмотрела на Комисарова.

— Просто в чем мне теперь тебя еще подозревать? — он смотрел на нее так, словно не видел перед собой, — ты понимаешь, что это для меня. Я… терял ее несколько раз и теперь не знаю, что и думать, где гарантия, что ты меня снова не обманешь, для своей же выгоды. А как вы поступаете с Натали, все то же самое, для своего же блага. Какой прок в том, что Тэлль станет великим магом, что нашему миру от этого?!

— Ты еще многого не понимаешь, дек, — Элейн ласково взяла его за руку, — ваш мир уже начал погружаться в хаос и этого уже нельзя не заметить. Все закончиться быстро, то же было и в моем измерении, теперь там невозможно жить, все умерло и только в редкие моменты, я отправляюсь туда, чтобы оплакать свой дом и тех, кого любила. Ты должен помочь…

— Почему именно я?!

— Потому, что ты вел дело нашего человека…

— Но это дело вел и другой…

— Андрей, я не могу тебя заставить, — она беспомощно кусала губы, — это приказ Германуса, поступай, как знаешь, но есть еще одно, если быть до конца честной. В твоем мире прошло несколько лет, и ты сейчас там, короче говоря, тебя нет, все считают тебя погибшим. Я телепортировала Журавлева, его дом сгорел, я не могла раньше сказать, боялась, не поймешь, не хотела ссориться…

— Спасибо, что теперь сказала, — усмехнувшись, поблагодарил Андрей, — это что получается, у меня нет выбора. В своем мире меня нет в живых, а здесь, кто я здесь?! — в его глазах была боль, отчаяние, гнев, злость и бессилие, Элейн не могла его видеть таким, и чувствовала непосредственно свою вину за то все, что произошло за это время.

— Ты — дек, а это великая честь! Теперь тебе это может показаться чем-то странным и не понятным, не нужным тебе, потом ты поймешь, я знаю, как это бывает. И, знаешь, тебе нужно встретиться одним человеком, эта встреча поможет тебе.

— Хотелось бы верить, — буркнул Андрей, — ты понимаешь, что такое потерять любимого человека, или ты вообще не способна понимать человеческие чувства. Магам, наверное, не свойственно любить, они не видят дальше своего носа.

— Я оставлю тебя потому, что мне не выносимо слушать все это, прости меня, я виновата, что сразу не смогла все тебе рассказать. — Элейн виновато посмотрела на него и, сжав его ладони, поднесла их к своим губам, — только ты не прав, думая, что маги не умеют любить.

С этими словами она поднялась и, направившись к зеркалу, обернулась, Андрей, нахмурившись, смотрел в пол, его занимали собственные мрачные мысли. Она дистанцировала сквозь магическое зеркало, оставив его одного наедине со своими мыслями, отправившись на поиски сияющей.

Андрей все еще не верил в происходящее, все казалось дурным сном. Медленно перебирая пальцами, он соткал из воздуха ледяной шар, который играл и подпрыгивал, воспарив над его ладонью, внутри горел огонек и Комисаров знал, что это хорошая «бомбочка» в понимании волшебника. Но ведь это никуда не денется, магия существует и этого у него теперь не отнять, сказал он сам себе. Шарик крутился и переливался всеми оттенками синего цвета, потом потускнел и растаял у Андрея на ладони, превратившись в белое облачко. Я могу это и сам боюсь этого уменья, подумал он и, обхватив голову руками, почувствовал, как дрожат они. Так прошло мало времени здесь, чтобы все понять и осмыслить, и так пролетели эти мгновения, слившиеся в годы в реальности Несбывшихся надежд. Только сейчас он понял, как соскучился по жене и дочери, как ему не хватает заливистого смеха Дашеньки и объятий Юлии, как все это могло произойти с ним, почему собственно он встал на путь, который ведет в неизвестность. А если Элейн обманула его и в этот раз и его жена жива, может, она где-нибудь застряла на пути…черт, ведь это так просто выяснить, горько усмехнулся Андрей и, посмотрев в зеркало, отдал мысленный приказ. Холодная гладь не слушалась его. Он коснулся его рукой и почувствовал, как дрожит под ладонью поверхность зеркала. Где ты, моя девочка, он закрыл глаза и вошел в портал, думая только о Юлии. Все произошло, как и раньше с ним бывало, это ощущение трудно забыть. Гадкий склизкий холод, проникавший в глаза, рот, нос и уши, словно именно так проходила крио-заморозка, почему-то подумал он, как почувствовал толчок, приземлившись на мерзлую землю. Его взору открылся некогда зеленый, а теперь засохший и почерневший лабиринт из терновника. Словно обуглившиеся ветки торчали вокруг похожие на скрюченные щупальца. Холодный ветер больно хлестал в лицо мелкой снежной крупой. Андрей, ведомый только ему известному чувству, двигался вперед. Что это за место, задавался он вопросом и, продолжая идти, ощущал вкус крови во рту и запах смерти витающий над этим местом. У Андрея было такое ощущение, точно бы он попал в чужой, запретный сон и что он тут незваный гость. Повернув на право, он вышел к зданию, напоминавшему маленькую часовню, которое было выложено из черного блестящего камня. Двери были сделаны из темного дерева и обиты железным каркасом, если приглядеться, то можно было увидеть любопытную ковку, которая словно изящные лозы поднималась по цоколю здания вверх. Приглядевшись, Андрей понял, что это руки людей тянутся вверх на изображениях, щупальца каких-то осьминогов и ветки деревьев. Как все это странно решил он и дернул за кольцо на массивной двери, которая с удивительной легкостью поддалась вперед.

Перед ним стоял алтарь, но совсем не похожий на то, что в нашем представлении, может быть виденное им ранее, странные причудливые фигуры, черные оплывшие свечи…

— Что ты здесь делаешь? — спросил кто-то вкрадчиво у него за спиной, Андрей обернулся и замер перед мужчиной в чёрном. У того был усталый вид, казалось, он не спал несколько дней и держался на каких-то известных только ему, стимуляторах.

— Я ищу свою жену, — сухо ответил Комисаров и, отвернувшись от незнакомца, посмотрел на алтарь, изучающим взглядом следователя.

— Как забавно, — усмехнулся незнакомец, — я не думал, что ты найдешь меня и еще именно здесь, вот прикол-то.

— Не понял? — Комисаров, приподняв левую бровь, посмотрел на странного мужчину.

— Позвольте представиться, — он протянул Андрею руку, — Матвей Философ.

— Знакомое имя, — задумчиво пробормотал Андрей, продолжая изучать часовню, — где мы могли раньше встречаться?

— Не пытайся вспомнить, — похихикал Матвей, — на вот почитай, это из последнего, — он протянул ему обрывок смятого листа, на котором было нацарапано знакомым почерком четверостишье. Комисаров поднял на Матвея глаза и, все еще не веря в происходящее, процедил сквозь зубы:

— Ты?! Ты тот самый человек?! — Андрей чувствовал, как гнев, словно вулкан, закипает в нем, он сжал кулаки и двинулся на Философа.

— Э-э, полегче, дек, ты все-таки не у себя дома. Прочитай стишки, и тогда поймешь, почему я тебе их принес.

Андрей пробежал глазами по строчкам и сразу понял, что перед ним тот самый убийца-маньяк которого он так долго искал.

 Красотка долго танцевала, она так многого  не знала  Люблю на кукол я смотреть, и сеять боль, страданья, смерть  И так трагично умирала, что можно даже пожалеть.  Ты слишком много узнала, о чем же мне теперь скорбеть.  Ты невиновная распята, но час расплаты близок час,  Когда он явится незваный и пожалеет бедных нас.  Он все окупит не деньгами, здесь деньги вовсе не в чести,  Тут все оплачивают кровью, не обвините в скупости.

— Что это, чертов подонок?! — Андрей схвати Философа за грудки, — что тебе известно о Юле?

— Полегче, Комисаров, это тебе не прокуратура города Красноярска… — Андрей не дал ему договорить, ударив кулаком в зубы, Матвей упал, отлетев в сторону двери и, вытерев кровь, насмешливо буравил своими черными глазищами. — Я не знал, что она твоя жена, но это не поменяло бы роли, вот ирония судьбы, маньяк убивает жену следователя, который расследует это… — Андрей не дал ему договорить, ударив еще и еще, но, видя, мазохическую радость в глазах Философа, отшвырнул его в сторону.

— Зачем? Кто приказал тебе?! — в его руке появился сверкающий пистолет, заряженный серебряными пулями, — тебе не жить, я…

— Погоди, дек, если ты убьешь меня, то ничего не узнаешь, ты же должен допросить меня, ведь так? — он театрально протянул к нему руки, — вяжите меня, вяжите!

— Не паясничай, — глухо бросил Андрей, понимая, что где-то Философ прав, он опустил пистолет и со злостью выстрелил под ноги убийце, который от неожиданности завизжал. Через мгновенье Комисаров кинул его на алтарь и с помощью заклятия приковал его к нему.

— Теперь посмотрим на твои шуточки.

Когда Философ открыл глаза, в них было меньше всего насмешливости, видать ему здорово досталось.

— Ты не выйдешь отсюда живым, — проговорил он странно изменившимся чужим голосом, — тебе это не сойдет с рук.

— Плевал я на твои угрозы, — Андрей больно скрутил его запястья коваными кандалами, которые послушно сжимались и разжимались, подчиняясь воле дека. — Что ты делал в Красноярске и, причем тут Юля?

— Хорошо, я отвечу, что не сделаешь для такого, как ты, все равно тебе не жить, здесь мертвая зона и моя обитель, понял, идиот, куда тебя занесло?! — он снова расхохотался, как ненормальный, хотя о его вменяемости можно было и не спорить — паранойя на лицо. — Эти людишки, которым я выпускал кишки, не выполнили приказа, обманули, кинули, нагадили моему хозяину!

— Тэллю? — еле сдерживая гнев, спросил Андрей.

— Только он истинный хозяин и мой господин, мой Бог и моя религия, — в экстазе простонал Философ.

— Калитина Ольга Юрьевна тоже нагадила твоему Богу? — продолжил Комисаров, и тут же увидев, как изменился Матвей в лице, понял, что дернул за правильную ниточку.

— Да что ты смыслишь в этом, дек, ничего! Я любил ее, просто она не поняла меня и… всего, она все узнала, и не твое это дело.

— Как раз мое, Философ, теперь здесь и сейчас на этом месте, — Андрей, создав огненный шар, кинул его в лицо убийце и почувствовал, как запахло паленой шерстю и жареным мясом. Часовню заволокло дымом и в доли секунды, он даже не понял, что это было, его опрокинула огромная лохматая тень. Зловонное дыхание и мерзкая вонючая слюна на лице. Андрей увидел, сквозь рассеивающийся дым оскалившуюся в усмешке морду огромного волка с черной косматой шерстью.

— У нее было тоже такое лицо, — проговорил волк голосом Матвея, — у них у всех! И поэтому мне пришлось убить Ольгу, но ведь все началось гораздо раньше… И только Тэлль, только Тэлль меня понял, только он…

— Погоди теперь ты, — Андрей понимал, что сейчас перевес сил на стороне оборотня, но продолжал сохранять спокойствие, — зачем Тэлль приказал убить мою жену, что она знала?!

— Она узнала гораздо больше, чем ты мог себе представить.

— Это ложь.

— Нет, — засмеялся волк, если этот дьявольский оскал остро заточенных ножей можно назвать улыбкой, — она гораздо раньше тебя стала работать на Лекса, ты и не догадывался, поэтому Брюнхольд взялась за тебя, потому, что много лет твоя женушка работала на СННПИ. Теперь я убью тебя, можешь помолиться.

Андрей, недолго думая, посмотрел на оборотня и спросил его.

— Ты так уверен в себе?

— Ты всего лишь человек, — осклабился оборотень, он не был голоден, иначе сразу бы убил свою жертву, а не заводил разговоры по душам это и стало началом его конца.

  Ева диарф фо флоут яреб,   ева диарф фо флоут цаб,   вон лив, нигеб от лемс дифед   лив нигеб от лемс длив шааб

Волка отбросило назад и теперь уже точно запахло жаренным, его крутило и выворачивало, пока он вновь не сделался человеком.

— Ты забыл, что я не просто человек, а еще и маг, — уронил Комисаров, глядя в стеклянные глаза Матвея. В них не было злобы, смеха или еще чего-нибудь подобного, он уныло опустился на колени и, вздрогнув всем телом, повалился на бок, словно мертвый, но Андрей знал, что он еще далеко не мертв. Однако этого было достаточно, чтобы явить его глазам Германуса Лекса. Андрей оглядел еще раз это странное место, что это за мир, где так жутко и одиноко, он посмотрел на Философа, и ему почему-то подумалось, что Матвей, был частью этого мира и имя ему — Одиночество.

Открыв портал, он бросил зачарованного оборотня вперед и, последовал за ним, назад в Темное отражение, туда, где он был сейчас нужен. Почему, он так легко сдался, пронеслось у него в голове, что подвело его нюх, что-то здесь нечисто и я узнаю что.

Опустившись на пол, выложенный камнем, он увидел скрючившегося, словно зародыш в утробе матери, Философа, он словно был в глубоком сне и еле заметно поднимались его ребра.

— Приветствую тебя, дек Андрей, — Комисаров обернулся на голос Ремара, — что это за чудовище? — он обошел кругом и пренебрежительно бросил, — оборотень, знаю эту тварь. Это раб Тэлля, его личный убийца. Наслышан, что он выпускал людям кишки…

— Перестань, Ремар, — мягко прервал его Андрей, — в своей реальности я вел одно дело, как ты должен был знать.

— Угу, именно тогда тобой заинтересовался Лекс, — кивнул Ремар.

— Я насмотрелся вдоволь на дело его рук, не хочу сейчас об этом, — Андрей устало опустился в кресло и, закрыв глаза, откинулся на спинку, — и теперь, надеюсь, дело закрыто, я чуть было не прикончил его…да, вот о чем я, где Лекс, у меня появились кое-какие вопросы.

— Германус сейчас несколько занят, — уклончиво ответил Ремар, — следуй за мной, у нас тут кое-что произошло пока тебя не было.

— А что с этим? — Андрей махнул рукой в сторону Философа. Ремар, ничего не ответив, совершил пас рукой, так небрежно, словно делал это уже сотню раз и вмиг оборотень стал узником прочной сетки.

— Никуда не денется. Только что в нем проку? Идем, нужно торопиться.

Они вышли из каменной залы и направились по запутанным коридорам штаб-квартиры СННПИ в Зал Правителей, где, по словам Ремара их и других деков, ждал Германус. У Андрея появилось неприятное предчувствие, темные мысли, точно кошки, скреблись в его сознании, пытаясь прорваться наружу. Их шаги гулко отдавались в длинном коридоре, а масляные лампы тускло мерцали и потрескивали, Германус любил старину во всем. Через несколько поворотов они оказались у массивной арки, которую скрывал наполовину пурпурный занавес. Откинув его, Ремар пригласил его пройти первым, Андрей почувствовал, что не всякий мог сюда войти, на вход было наложено заклятье, они чего-то опасаются, мелькнуло в его голове и, обернувшись, Андрей увидел, как побледнел Ремар. Что же произошло, что могло так измениться, не мог понять Андрей, постепенно понимая, что стал свидетелем чего-то непостижимого, то ли заговора, то ли нападения…

— Много думаешь, дек, — улыбнулся вышедший ему навстречу Журслав, — но ты близок к истине. Пока ни каких вопросов, потом Лекс поговорит с тобой, я вижу, у тебя много накопилось.

— Да, Журслав, — Андрей пожал его руку, — идем, что же у вас стряслось?

Вскоре его взору открылся огромный зал. Такого великолепия он не видел никогда в своей жизни. Как выяснилось позже, это был Зал Правителей, многие тысячи лет которые правили Великой Европой.

Стены залы были украшены красивейшими фресками и мозаиками, инкрустированными драгоценными камнями и золотом. Потолок поддерживали мускулистые атланты, которые хмуро оглядывались по сторонам, они словно выросли из стены, так как половина их тела уходила в темный мрамор, из которого был выложен барельеф, словно рама, окаймляющая картины былых сражений и чудесные произведения древнего искусства. Они были высечены из белого камня, но все же были живыми и это поразило Андрея так же, как и фантастические птицы и животные, которые находились здесь рядом с людьми. Он почувствовал, словно сам стал частью какой-то старой сказки, которой не могло просто быть на самом деле. Все это ему казалось диковинным сном, в который он попал по ошибке, случайно.

Кого здесь только не было, мужчины, женщины, странные маленькие существа, именуемые гномами, хоббитами, тут были и кентавры, огромные и прекрасные и эльфы всех мастей от маленьких, типа дюймовочки, до очень похожих на людей. Все разом замолчали, обернувшись на вошедших, на возвышении появился Германус, который, подняв руки, поприветствовал присутствующих.

— Друзья, вы уже знаете зачем я решил собрать вас здесь, — по залу прокатился одобрительный ропот. — Наш мир постигла беда, мы упустили сияющую и теперь Тэлль решил, что ему дозволено все. Пролилась кровь невинных. Уничтожены наши агенты в Бюделе и Люнебурге. Взяты в заложники нечистью, несколько поселков около повстанцев на Фризских островах, в осаде Гера и Шмалькальден. Тэлль собирает силы и в рядах его войска не только его верные слуги тьмы, теперь мне стало понятно зачем он массово похищал людей из реальности Несбывшихся надежд. Тысячи рабов покорных его слову, его приказу, готовые нанести удар по нашей стране и не только. Сотни лет они дремали, и нам казалось, что, наконец, наш мир обрел гармонию, но… оказалось, что мы жестоко ошиблись.

Я собрал вас здесь, как лидеров всех сообществ, способных воодушевить своих солдат и направить мощный удар на врага, которые признают и уважают нынешний строй. Нам необходимо ответить на бесчинства Теля и его приспешников, мы обязаны нанести ответный шаг и поразить врага в самое сердце. Наша главная задача найти и защитить последнюю из валькирий, на которую начата охота, заманить зверя в капкан и обезглавить этим его войско!!! — по залу прокатился одобрительный возглас. Люди в военных доспехах ударили мечами по щитам, кентавры били копытами, остальные подбрасывали шапки и просто кричали, кто, выражая праведный гнев, а кто радость постоять за правое дело и свою страну, свой мир. — Мы сейчас в ответе не только за наш город, за нашу страну, в опасности все параллельные миры, человек, как Тэлль, одержимый властью, алчностью и жаждой пить чужие жизни не остановится, это сделаем мы!!! Мы остановим его!!!

— Сделаем!!! — прокричали военноначальники, стоявшие в первых рядах и Андрей узнал среди них Айреса Колна, с ярко рыжей бородищей, потомка скандинавских викингов.

— Смерть нечисти!!! — загрохотали мечами гномы.

Андрей и сам заразился этой возбуждающей полной воинственности волной накатившей на всех словно цунами он и не заметил, как к нему сзади кто-то подошел и окликнул, положив руку на плечо.

— Андрей, — повторил кто-то над самым ухом и, обернувшись, Андрей обомлел перед ним стоял Борис Журавлев, собственной персоной.

— Пойдем, выйдем, а то здесь много шума, — улыбнулся Борис, — нам о многом поболтать надо.

— Удивил ты меня, друг Борис, — усмехнулся Андрей, — кого-кого, а тебя здесь я не ожидал увидеть.

Журавлев был сам на себя не похож в этой бордовой замшевой куртке с золотыми пуговицами и длинной мантией из шкуры неизвестного Андрею зверя.

Они вышли в холл и опустили занавесь. Шум, грохот мечей и копыт, крики и возгласы остались по ту сторону. Андрей и Борис, немного постояв, смотрели друг другу в глаза, а потом крепко-накрепко обнялись по-мужски.

— Я тебе должен столько рассказать, — начал Журавлев, — хорошо мне мозги прочистили, ничего не помнил в реальности Несбывшихся надежд. Элейн сама отыскала меня, а я тогда… сейчас понимаю, каким идиотом я выглядел, — он, рассмеявшись, опустился на кресло с гнутыми ножками, — сейчас дождемся, окончания собрания и отправимся ко мне в гостиницу.

— Я хотел задать несколько вопросов Лексу.

— Понимаю, насчет Юлии, — Борис посмотрел в пол, — многого он тебе не скажет, именно за провал операции, меня и отстранили от дела Тэлля. Как странно из сыщика я превратился в партнера Аркада… самое, что странное я не могу понять, почему я все-таки нашел его, даже с чужой памятью.

— А как же теперь жена, сын и вообще? — спросил Андрей, на что Борис махнул рукой.

— Все нормально, просто к ним вернулся настоящий Борис Журавлев, немного магии и все встало на свои места.

— Магии, — ухмыльнулся Комисаров, — вы все помешаны на ней, возможно, если бы не было ее…

— Возникло бы что-то другое и возможно еще более страшное, чем существует сейчас, Андрей, сейчас наша главная задача найти Наташу или как сейчас ее имя.

— Натали, — уронил Андрей, — бедная девочка, она словно испарилась, она должна была благодарить нас за спасение, а вместо этого они сбежали вместе с подругой и теперь, где их искать?!

— Они вернуться в этот мир, далеко двоим, им не уйти. Я не успел всего на несколько дней. Сейчас в России холодно, Черная зима никого не щадит. Тем более, у нас тоже начались волнения, Тэлль не забыл своих вурдалаков и упырей. Почему они, думаешь, пошли за ним, наплевав на репутацию, да что там репутацию, свободу и жизнь. Их прельстила новая кровь, которую им предложил и некоторым даже дал вкусить Тэлль. Они были в твоем мире, и им не хотелось возвращаться. Вот почему в конце двадцатого века так поднялся интерес ко всяческой мистификации, я долго не мог понять, когда еще был тем Журавлевым, теперь, вспоминая годы, проведенные в мире Несбывшихся надежд, я понимаю, что готовил Тэлль — великую трапезу, кровавую жатву.

— А как со всем этим была связана Юля? — Комисаров в упор посмотрел на Журавлева, — ты знал ее раньше, еще до того, как оказался под прикрытием?

— Не так хорошо, но мы были знакомы, она, как и я из этих мест, из России, которой нет, ни на одной карте вашего мира. Понимаешь, она не могла тебе ничего сказать, она не имела права вообще вступать в брак, рожать ребенка, она нарушила все мыслимые и не мыслимые законы СННПИ. Однако Лекс к ней питал отеческие чувства и, не смотря на все, пошел ей на встречу, хотя это очень не понравилось Элейн, было время, когда и она хотела уйти, но старый маг не захотел отпускать свою лучшую ученицу.

— Возможно потому, что она лучшая?

— Кто знает, спроси у нее? — Журавлев поднялся на встречу появившимся из Зала Правителей военноначальникам и поприветствовал их. Впереди шествовал Резан Туфрий, верховный полководец и маг войска Великой Европы, по правую руку двигался Айрес Колн с уже не таким юным Тимом Роеком, сжимавшим рапиру в сильных руках. По левую руку вышагивал Зерак Амбарг командующий западным легионом, Хеллак Дорке с юга Европы и Дорг Зуер с севера. Позади них шел маленький и незаметный на первый взгляд Аеталий Чураки восточный главнокомандующий. Все они стянули главные силы легионов и укрепили позиции, именно на них в большей степени надеялся Лекс, созывая всех лидеров Свободных стран.

Андрей выискивал глазами в разношерстной толпе Элейн, Лекса, Ремара и Журслава с кем стал более близко знаком, но по всей вероятности они задержались, чтобы обсудить будущие планы. Когда мимо них протопали по каменным плитам гиганты кентавры, Андрей, все еще мало веря в происходящее, прижался к стене, эти исполины были не совсем такими, какими он видел их на картинках по Древнегреческой мифологией, этакие курчавые мужики с телом лошади. Эти красавцы были раза в два больше лошади и напоминали по размерам слона. У них были не совсем человеческие лица: крупные темные глаза с огромными зрачками, заполнявшими добрую часть глаза, густые косматые брови, сросшиеся на переносице крючковатого носа. А от щек и подбородка их тело было покрыто курчавой шерстью, которая завивалась в красивые кольца на конце хвоста и над копытами.

Невысокие коренастые бородачи, с тяжелыми коваными топорами громко переговариваясь, обсуждали услышанное. Это был гномы, и они совсем не походили на эльфов плавно скользивших за ними. Здесь впервые Андрей увидел двух грифонов, принадлежавших Доргу Зуеру и Хеллаку Дорке. Их вели верные оруженосцы за кованые поводки и эти сильные, и гордые животные повиновались каждому их слову. Грифоны мягко ступали, спрятав когти и, были странными существами с телом льва, крыльями и головой орла.

Андрей восхищался их грацией и, когда один из них повернул голову в его сторону замер в недоумении, Грифон шумно вобрал ноздрями воздух и, фыркнув, как заправская лошадь двинулся дальше.

Когда рассеялись кланы волшебных существ, мимо прошагали предводители когорт легионов, манипул и центурий. Они все шли и шли и, казалось, что тот пусть и огромный зал не мог их всех вместить. Наконец появился Герману Лекс, по всему он весь выдохся, и на его лице лежала печать усталости и отрешенности.

— Дождался нас, — улыбнулся старик, — устал я, годы берут свое, но я не буду откладывать разговор, потом тебе еще кое-что сообщат твои друзья и… — он протянул руку Борису, — рад видеть тебя, Борис, и рад, что вы встретились с Андреем. Ну, идем.

5

Натали совсем замерзла и уже не чувствовала ног, тело Насти стало тяжелым и ей было так тяжко, наконец она остановившись упала в сугроб и обессиленная тяжело выдохнула.

— Все двери закрыты Черной зимой, кому нужны двери, когда есть зеркала и порталы, когда случайные путники, не найдя приюта, просто замерзают под окнами домов… — ее осенило, — портал, я могу создать портал и вернуться, — она повернула к себе Настю, — я верну тебя домой, но у меня здесь еще не все закончено. Лек Несбывшиеся надежды! — громко произнесла она и отпрянула от огненного марева внезапно образовавшегося портала. — Как я могла об этом не подумать к черту зеркала. Мгновенье и они опустились на теплый песок, а в нескольких метрах от них послушно несла свои воды река. Натали огляделась, и в ее душе что-то встрепенулось от непередаваемого счастья. У нее получилось, она смогла, но почему раньше не удавалось, почему так все произошло и Настя, она прижала мертвую подругу к груди. Смеркалось и ей не составило особого труда раздобыть, на заброшенной даче, лопату.

Пот струился по лбу, но Натали не чувствовала усталости, она задыхалась от боли, которая была у нее внутри и с которой ей теперь нужно было жить. Ведь теперь она знала, что она не отсюда и что ответить на вопрос кто она сможет только ее настоящая мать или отец. Песок легко поддавался, и вскоре Натали удалось выкопать глубокую яму, она сама не знала, откуда у нее берутся силы. Она и не догадывалась, что в мире лишенным магии волшебникам намного легче существовать, так как здесь все покрыто энергией и людские биотоки и импульсы простираясь над городами, ночью опускаются вниз и плывут, точно река несет свои волны. Натали выбралась наружу и последний раз, взглянув на подругу, поцеловала ее в лоб и щеки.

— Прости меня, Настенька, надеюсь, все у тебя там будет хорошо, — Натали снова заплакала, она поняла, что больше никогда ее не увидит и только лицо Насти будет в ее памяти, а потом черты сотрутся, и останется только печаль. Она так и не стала свободной, только смерть смогла освободить ее. За то короткое время, что они были вместе, казалось, они так хорошо узнали друг друга, и сейчас для Натали было невыносимо сознавать, что теперь здесь у нее ни кого нет. Всем остальным она не доверяла, даже тем, кто вытащил их из ада, где Зингер и его подельники питались ее энергией, как это противно, Натали поморщилась от воспоминаний о недавних днях. Сейчас казалось, что это был кошмарный сон и что все что было, произошло не с ней. Она еще раз коснулась Насти, та была холодна, как лед.

— Прости меня, моя маленькая волшебница, — Натали не сдерживала слезы, которые ручейками стекали по щекам, эти нескончаемые слезы, сколько еще ей придется выплакать их. — Прощай Настенька…

Теплая ночь и звезды, словно в планетарии над головой, сколько же их там. Натали лежала на траве и смотрела в бесконечно черное небо. Ей повезло, на ближайшей даче никого не было, может будний день, а может, туда вообще редко приезжают. Было тепло, но какое время года теперь было сложно определить. Может теплая весна или начало лета. Натали нашла в стареньком комоде несколько пачек лапши быстрого приготовления и, разведя костер, состряпала себе нехитрый ужин. Только сейчас она почувствовала, как проголодалась и устала, но времени на отдых у нее не было, ей надо было решать возвращаться, или бежать дальше, обрекая себя на вечный бег по лабиринту, словно загнанного зверя.

Ей повезло, на даче нашлась кое-какая одежда, более удобная, чем красный гламурненький халатик. Высокие ботинки на шнуровке ей оказались почти как раз в пору, но это лучше подумала она, чем, если бы они были малы. Захватив с собой несколько маек, Натали набросила на плечи легкую ветровку, а на голову нацепила кепку типа бейсболка.

— Простите меня дорогие дачники, — она уныло посмотрела на свое отражение в старом покрытом темными пятнами зеркале и, кинув последний взгляд на брошенный на стуле халат, вспомнила слова заклинания открытия портала, ей придется вернуться, она должна узнать, что произошло с Антоном. Она вернётся, обязательно вернётся, Натали вышла на веранду и вдохнула полной грудью чистый воздух родного мира. Она не могла здесь остаться потому, что просто не могла, не хотела отказываться от Антона, и ей надоело снова убегать.

Она подумала о Насте, и снова к горлу подкатил комок, Натали посмотрела по сторонам, сколько лет прошло здесь в ее мире. Сейчас об этом было трудно почти невозможно судить, она спустилась по ступеням вниз и, произнеся заклинание, открыла портал.

Как ей не нравилось перемещаться вот так с невероятной скоростью, когда холод проникает до самой души и когда потом тебе выбрасывает в тот иной мир, появляется страх и опустошение. Натали передернуло, но ее привел в чувство холодный снег, в который она рухнула с головой. Придя в себя, она совершила ритуал определения первоначального времени выхода с контрольной точки и в мгновения ока вернулась на исходное время. Кто знает, сколько здесь времени прошло, пока она была у себя дома. Натали немного стала замерзать и решила, во, что бы то ни стало отправиться на поиски Антона, теперь она была более уверенна в своих силах, чем несколько дней назад. Ей нужно было сосредоточиться и вызвать у себя в сознании образ Антона, она закрыла глаза и почувствовала, что нащупала ту тоненькую нить, что связывала их сознания. Теперь необходимо было раздобыть зеркальную сферу, чтобы не попасть в засаду, ей необходима она, тем более, когда она так уязвима для своих врагов. Неужели ей придется вернуться… нет, она этого сделать не могла, в таверне «Пьяный рыцарь» её ждал Зингер, а с ним она никак не должна была видеться, думала Натали, не зная, что Зингер давно перестал быть для нее угрозой. Отправиться к Германусу Лексу и его товарищам, нет, они так просто не выпустят ее, теперь она стала для всех лакомым кусочком. При воспоминании о тех днях, когда Зингер так называл ее, Натали передернуло. Вдруг ее кто-то схватил сзади, она не успела опомниться, как сильная мужская рука зажала ей рот. Она не могла ни сказать не слова и поняла, в чем слабость волшебника застигнутого врасплох. Она попыталась вырваться и только успела укусить обидчика за ладонь, как он втащил ее в дом, и дверь захлопнулась, словно по мановению волшебной палочки.

— Больно кусаешься, — ответили ей из темноты, — прости, я не мог поступить иначе, за нами следят.

Она обернулась и увидела Антона, который так странно выглядел в драном плаще, из-под капюшона на нее смотрела небритое лицо с впалыми щеками и усталыми глазами.

— Антон, — выдохнула она, бросившись к нему на шею, — ты так напугал меня.

Он крепко сжал ее в своих объятиях, прижимая к груди.

— Я думал, что уже не увижу тебя, малышка, — Антон нежно коснулся губами ее макушки, — куда ты пропала, Тэлль начал войну, здесь теперь находиться опасно.

— Я вернулась за тобой, мне казалось, что я… смогу найти тебя, я так боялась, что с тобой что-нибудь случится.

Он снова крепко обнял ее с нежностью и какой-то обреченной тоской, Натали чувствовала это и, подняв на него глаза, прошептала, что очень любит его.

— Я, наверное, никого так не любила.

— Моя малышка, — он поцеловал ее в губы, — нам нужно уходить, отсюда только один выход.

— Я устала бежать, — Натали утомленно посмотрела на него, — это не может длиться бесконечно, когда-нибудь они найдут нас.

— Но у нас есть шанс прожить вместе, хоть немного, теперь ты тоже кое-что понимаешь в магии, они не смогут нас найти…

— Антон, — выдохнула Натали, — мы должны вернуться к Германусу Лексу и его людям…

— Я не могу вернуться в СННПИ, потому, что для них я вне закона, у меня один выход бежать и как можно дальше.

Натали погладила его щеку и добавила, что рано или поздно все закончиться и тогда будет еще жальче расставаться с жизнью и, возможно, узреть гибель друг друга.

— Ты понимаешь, я предал силы света, теперь маги СННПИ мне не станут доверять, я понимаю, ты считаешь меня трусом…

— Не говори так, — Натали прижалась лицом к его груди. — Чтобы ни было но там нормальные люди, они не питаются душами невинных, как те на чьей стороне ты был.

— Но я всего лишь хотел спасти свою семью, — попытался оправдаться Антон, — но теперь, — он опустил глаза, — теперь, когда все кончено, когда меня снова, обманули, все было напрасно…

Я себя чувствую ничтожеством, чем-то … я не знаю, что теперь делать. У меня осталась лишь только ты, больше мне не для кого жить.

— Антон, послушай, мы должны вернуться, они нам помогут, я не хочу больше убегать.

Она с болью посмотрела на него и Антон, промолчав, больше не проронил ни слова. Они, молча, сидели на куче какого-то хлама и просто вместе молчали, крепко сжимая, руки друг друга. Натали не хотела ему мешать и мучить его расспросами о том, что случилось в его жизни, и почему он решил вернуться к ней, хотя столько было сказано о долге перед семьей. Она хотела узнать, что же произошло, но не решалась бередить его раны, словно чувствуя каким-то чутьём, что это принесет ему еще большие страдания.

— Натали, что случилось с Настей, я только сейчас подумал о ней? — вдруг спросил Антон, и Натали, не выдержав, расплакалась, она больше не могла держать в себе боль от смерти подруги. Отчаяние, которое чуть было, не заставило ее вернуть Настю из мира мертвых, несмотря на то, что она уже никогда не станет прежней. Она рассказала ему обо всем, что произошло и о том, как она вернулась в свой мир совсем ненадолго, только для того, чтобы отдать дань погибшей и похоронить ее в том мироздании, где и должна она была покоиться с миром.

— Представляешь, у нас там лето или поздняя весна, так тепло,… а Настя, она больше никогда не увидит всего этого, не знаю, что там дальше, после того, как человек умирает, но мне не хотелось бы, чтобы…

— Но она же сказала, что там хорошо…

— Ты не понимаешь, мне так было больно, мне казалось, что у меня сердце разорвется от горя, мы столько вместе вынесли, она была мне как сестра.

— Я понимаю, — спокойно ответил Антон, но Натали заметил, как дернулась жилка у него на лбу, — я не смог сказать тебе, почему я вернулся, я ведь предал тебя…

— Нет… — попыталась оправдать его тогдашние действия Натали, но Антон не дал ей ничего сказать и продолжил:

— Я влюбился, действительно, хотя Тэлль и предупреждал меня, я видел смерть того Антона, который до меня попал в сети твоего света. Ты не можешь иначе и не твоя вина в том, что многие от тебя просто сходят с ума. Вот и я сошел и вместо того, чтобы отдать тебя Тэллю, я решил спасти тебя, одного не пойму, почему Тэлль медлил и сам не добрался до тебя. Зачем столько жертв, может быть, ты должна была сама предложить ему испить себя до дна, но как?! Я решил, что все кончено, так как мне сообщили, что если я не оставлю попыток твоего спасения и не выдам тебя… они уничтожат мою семью. Возможно, тебе будет трудно понять, но я любил свою жену, а в дочках души не чаял, а ты… была словно шквал, огненный фонтан, водопад из чувств и желаний, что я не смог устоять, хотя на все пошел ради спасения семьи. А, в конце концов, пострадали они. Я так запутался, и не знал, что делать. Я не хотел терять тебя и не хотел лишаться Дилейн, Мари и Ариетты, я чувствовал себя лжецом и подлецом и сейчас ощущаю на себе взгляд Ариетты, когда она поняла, что я больше не вернусь, ты не знаешь что такое любить и предавать одновременно, это невыносимая мука, пытка…

— На которую я обрекла тебя сама того, не ведая, — она прижала его руки к губам, — почему это происходит именно с нами?

— Когда я возвращался к Ариетте, то не хотел больше расставаться с ней. Я хотел целовать, ласкать её, но стоило мне подумать о тебе, и мне не терпелось вернуться, чтобы больше никогда не расставаться с тобой. Конечно, она все поняла и сначала пыталась скрыть свои чувства, но потом… становилось все только хуже.

Тэлль вызвал меня внезапно, под предлогом того, чтобы снять печать наказания нависшего надо мной как Дамоклов меч, каким он оказался коварным я понял слишком поздно. Я не видел, как они сделали это, но… сам хоронил Ариетту, Мари и Дилейн, хоронил вместе со всем тем, что было во мне. Я не мог рассказать тебе всего этого, но носить в себе эту боль я не в силах, поэтому я не могу вернуться в СННПИ, они ликвидируют воинов тьмы, которые принесли в жертву все то, что когда-то любили.

— Но Тэлль обманул тебя, ты ведь никогда бы не сделал этого.

— Кто мне поверит? Лекс?! — он криво усмехнулся, — я столько натворил за последние годы, что Маги Света меня никогда не простят, они скажут, что было бы лучше просто умереть и не ввязываться в дела с Тэллем, так они и скажут…

Его слова прервали раскаты грома или что-то похожее на него.

— Что это?! — Натали испуганно прижалась к нему.

— Не уверен, но очень похоже на мантикору.

— На кого? — непонимающе спросила Натали.

— Лучше бы тебе не знать, моя маленькая, — он осторожно подкрался к окну и бросил взгляд наружу, туда, где по заснеженной мостовой вышагивали ужасные чудовища, ими управляли маги, и Антон понял, что это были далеко не светлые силы. По улице снова пронесся ужасный рык, от которого стекла задрожали, и Натали, забившись в угол, обхватила колени руками. Антон, обернувшись, посмотрел на нее и, приложив палец к губам, продолжил свое наблюдение. Монтикоры, сверкая своими огненными глазами, свирепо поглядывали по сторонам, шумно втягивая морозный воздух ноздрями. Их огромные ужасные хвосты с жалами, загнутые над спинами были готовы к атаке в любой момент.

Антон вернулся к Натали и, вынув из кармана Дестилятор, кивнул в его сторону.

— Что ты хочешь? — тихо спросила Натали, на что Антон свел брови и замотал головой, а на пыльном полу вывел слова «тихо, они могут услышать».

Она посмотрела в зеркало, потом в его глаза и, мигнув, нырнула в холодный омут портала между мирами, крепко держа за руку того, кого любила больше всех на свете.

Они упали на грязный снег, который был утоптан тысячью ног и копыт. Натали огляделась по сторонам и почувствовала. Как в воздухе пахнет дымом.

— Где мы, не понимаю, я хотела попасть…

— Я тебе сказал, что мне нельзя появляться в СННПИ, — Антон помог ей подняться, — мы в окрестностях пригорода, по всей видимости, тут прошла не одна когорта, а легион, как минимум.

Он поднял с земли снег и поднес к лицу, принюхавшись, — пахнет серой и какой-то дрянью, что добавляют черные маги в свои огненные мечи и шары. Это значит, что город в опасности…

Он посмотрел на Натали и, взяв ее за руку, двинулся к лесу.

— Мне надо немного прийти в себя, а потом я сделаю все, как ты захочешь, однако я не уверен, что Лекс поймет мои доводы.

— Все будет хорошо, — она прижала его холодную руку к губам, — замерз?

— Немного. В лесу есть одно место, где мы можем выспаться, и перекусить, а потом отдадимся на волю судьбы.

— Я так рада, что нашла тебя, — Натали крепко поцеловала его в губы, — ну, идем, надеюсь, у нас еще есть время.

6

Тэлль был в бешенстве, он не мог связаться с Философом, видимо он попал в руки СННПИ и теперь ему будет некого натравливать на своих врагов, как ни как Философ был его личным наемным убийцей. Аркад и не догадывался, что Натали так легко ускользнет из его рук, как ему не хотелось силой забирать ее свет, от этого, он терял свои магические свойства, сияющая должна сама предложить себя, вот в чем была вся проблема. Мир был готов вот-вот рухнуть, сотни чудовищ из преисподней бродили по опустевшим улицам городов, ведомые верными центурионами тьмы. Тэлль понимал, что он может потерять контроль над Темным отражением и тогда, его власти здесь придет конец. Однако он не сильно печалился, миров много, и «сияющие», наверное, найдутся еще. Он вспомнил Натали и вновь почувствовал, то забытое чувство, когда единожды встречал уже такую, которая подарила ему вместе со светом любви свою жизнь, а потом ушла в мир мертвых, потому, что никто не сможет выжить, кто знает, как сильна и ужасна жажда Тэлля. Именно поэтому Лекс не хотел отдавать ему последнюю из рода валькирий.

Как она могла оказаться в мире лишенном магии, думал он, может быть, ее туда занесло какими-то неведомыми даже мне силами. Они отдадут ее мне, не захотят, чтобы город превратился в руины, а ждать я не могу больше.

Тэлль, поморщившись, откинул полу халата, взглянув на страшную, покрытую струпьями рану на ноге. Она не заживала уже несколько лет, Аркад получил ее во время поединка с верховным магом «Радужного отражения» и не смог снять проклятия, наложенного противником. Тот был сильнее его, и в его ауре заключалось намного больше потоков света, чем потоков тьмы Тэлля, несмотря на значительный перевес, ему удалось победить старейшину «Радуги» — Корриода Вайнара. Но тот оставил ему посмертный подарок, который если не принять действенных мер убьет его. Поэтому Тэлль торопился найти сияющую, он теперь очень хотел жить и вернуть себе всю некогда огромную власть.

Его размышления прервал звон разбивающегося зеркала, в которое ввалилось что-то черное и лохматое. Тэлль инстинктивно отскочил от стены и увидел, что к его ногам поскуливая, ползет черный волк. Его лапы были изранены и на полу оставались кровавые отпечатки, постепенно волк начал обретать человеческие очертания и в раненом человеке Аркад узнал Философа.

— Матвей? — Тэлль недоуменно приподнял брови. — Я уж думал, что не увижу тебя.

— Простите, хозяин, — Философ раболепно припал к ногам Тэлля, — это все она, с ней сюда прибыл наш старый знакомый, следователь из Красноярска Комисаров. Лекс и Элейн сделали из него Дека, вы понимаете, что не каждый может стать Деком. У него большая сила и боюсь, что нам может, нанесен удар, о котором мы и не догадываемся.

— Иди ко мне мой верный пес, — Тэлль похлопал рукой по дивану, Матвей привычно, не вставая на ноги, подполз к нему и, забравшись на мягкие подушку, пачкая их кровью, прижался к своему хозяину.

— Я видел, сколько волшебных существ перекинулось на сторону света, те, которые раньше были с нами, даже гоблины и орки…

— Ничего, у нас есть еще ресурсы, — Тэлль потрепал густую шевелюру Философа, — Таерт, Таерт, мой несчастный раб, — Аркад улыбнувшись, посмотрел, как на глазах стали затягиваться раны на теле Матвея, — тебе лучше?

— Да хозяин, спасибо.

— Мне не жалко магии для верных слуг.

Поднявшись с дивана, Тэлль набросил на полуобнаженное тело Философа плед и добавил, что тому надо поспать.

— Пилс, тебе станет гораздо лучше.

— Спасибо хозяин, — пробормотал сквозь дрему, заволакивающую его глаза, Философ и забылся, повинуясь магическому сну.

Тэлль осторожно поднялся с дивана и, направившись к столу, налил себе немного книрда. Почему, она не выходит из его памяти, размышлял он, та, что ему дала силу, которая научила его всему и отдала свою душу для того, чтобы Аркад стал одним из самых могущественных темных магов. Он повертел в руках бокал из темно-синего стекла и, сделав несколько глотков, вспомнил Герду, думала ли она, кем он станет, ведь не всегда он был жестоким, кровожадным и властным чародеем. Было время, когда он сам был простым смертным, и никто, кроме нее, не знал, что он из реальности Несбывшихся надежд, что он обыкновенный человек, плененный красотой и светом любви валькирии.

Как все это странно, он раньше никогда не вспоминал ее, почему именно сейчас, когда ему так нужна сияющая, она вернулась в его память. Ты неблагодарная скотина, усмехнулся про себя Тэлль, выпить до дна свою единственную любовь. Он посмотрел в свое отражение и, подняв бокал за свое здоровье, осушил его до дна. Что думаешь, Герда, меня мучают угрызения совести, нет, если бы я был таким хорошим, я до сих пор бы работал, помощником пекаря и не было бы великого и ужасного Тэлля. Он чуть было не рассмеялся, но не хотел беспокоить Философа, он ему еще был нужен, единственный слуга, в преданности которого он не сомневался.

7

Андрей последовал за Лексом и вскоре они очутились в его кабинете, там, где они впервые познакомились. Алконост уже не боялся дека, а спокойно пил из трубочки специально приготовленный книрд из огромного бокала, больше похожего на ведро, подумал Андрей. Следом за ним в кабинет Германуса вошли Журавлев, Элейн и Ремар с Журславом. Все расположились в удобных мягких креслах, Алконост, неохотно оторвавшись от своего занятия, вспорхнул на ветку декоративного дерева, с крючковатыми ветками, тянущегося к высокому потолку из массивного горшка.

— Ситуация накалилась до предела, как вы уже поняли, господа, — начал издалека Германус, — вас, как самых сильных магов, я направляю на передний план Дорга Зуера. Там начинается настоящая заварушка, такой, о которой я помню по годам своей молодости, когда мир не был так покорен закону и темные маги порождали новое и новое зло. Но это все в прошлом, теперь к делу, завтра в замок пребывает когортион Зуера, Мидий Терескал, с ним вы отправитесь в Геру, там сейчас начался настоящий бой с полным арсеналом боевых средств, ужасные Мантикоры все уничтожают на своем пути, а кто остается, тех добивают демоны ночи, вампиры и оборотни, мерзкие тролли, примкнувшие к силам зла… вам необходимо восстановить в Гере порядок и собрать всех магов для нанесения удара по основным силам монтикор. Следующее, — он повернулся к Андрею, — ты и Борис должны найти Натали первыми, пока она не попала в руки людей Тэлля, тогда последствия будут непредсказуемыми.

— Я хотел бы поговорить с вами Лекс, наедине, — вдруг сказал Андрей, — мне нужно кое-что узнать и расставить все точки над «и». Это не касается всей этой войны или как вы это называете, я выполню все ваши указания, но прежде… — он немного помолчал и добавил, — я должен все расставить по местам, у меня все перемешалось…

— Хорошо, Андрей, — согласился Лекс и тепло, улыбнувшись, взмахнул рукой, вмиг их окутал серебристый туман и Германус, подойдя к Андрею вплотную, тихо проговорил, — теперь нас никто не слышит, не будем терять время, я знаю, что тебя беспокоит, но можешь спрашивать на тот счет, если могу ошибиться.

— Хорошо Германус, больше всего меня мучает вопрос, что вам известно о Юлии, Элейн мне сказала, что она работала на СННПИ, для меня это стало не просто открытием чего-то непонятного и невозможного, а просто шоком.

— Понимаю, — Лекс опустил глаза, — именно поэтому я против отношений людей как Юлия и Элейн, как Журавлев и многие которых тебе не было чести знать, с простыми смертными. Связывая себя любовными, дружественными узами, они подставляют того, кто ничего не знает про их истинную миссию в другом мире. Так случилось со многими и поэтому, я всегда против каких-либо отношений с людьми в чужих измерениях, тем более, когда вы выполняете задание разведчика. Но Юля, я сам виноват, — он опустил глаза, — мне жаль, но если бы она не встретила тебя, ты, возможно, никогда бы не узнал правды, но это не отдалило бы ее оттого, что с ней произошло, мне жаль, но одно скажу, в вашей дочери есть сила и половина это точно от Юлии, ты должен это понимать. С ней все в порядке, но в вашем мире время течет очень быстро и возможно, когда вы встретитесь, она будет не маленькой девочкой, а взрослой женщиной и ты не узнаешь ее. Ты хочешь знать, почему оказался здесь на месте Юлии?

— Хотелось бы, — согласился Андрей, на что Германус ответил, что у Элейн погиб напарник и ей необходимо было начать все заново.

— Здесь всегда работают в паре, так надежнее. Элейн дружила с Юлей и хотела, чтобы именно ты стал деком, тем более ты расследовал дела, в которых фигурировал Тэлль. По сути, ты вел дело по двум измерениям, если бы ваши власти знали, что происходит, то им можно было ответить, куда исчезают люди и почему так участились странные случаи убийств.

— А Борис, он, что был в неведении?

— Да, какое-то время, это уже Элейн вам помогла встретиться, чтобы ты смог легче понять происходящее и поверить ей.

— Понимаю, но, почему вы все решили за меня? Может, я хотел вернуться домой, по крайней мере у меня там дочь…

— Хороший аргумент, Андрей, но что было бы там с тобой, либо отставка, либо суд, ты сам знаешь какое в вашем мире правосудие, — Лекс серьезно посмотрел на него, — пересечь границы миров для тебя стало самым лучшим, ты многое поймешь, и не беспокойся за Дарью, с ней все хорошо. Я знаю, что ты очень хочешь увидеть ее, но сейчас это невозможно, не хочешь ли ты привести ее в мир, где началась война.

— Нет, — Андрей не отводил от Германуса своего взгляда, — я понимаю, но обещайте, как только все закончится, я смогу вернуться и решать сам, как быть дальше.

— Обещаю, — Германус в упор посмотрел на Андрея, — клянусь Мерлином.

На мгновение серебристый туман вспыхнул кровавым заревом и когда Андрей оглянулся, то увидел, что все рассеялось и они опять вместе с его новыми друзьями.

— У нас еще будет время поговорить, — продолжил Лекс, обращаясь к Андрею, — но на первом месте сейчас стоит безопасность нашего народа и Натали, сейчас это самое важное.

— Что мы должны делать? — спросил Ремар, перебирая в руках длинные бусы из амулетов, свисающие до живота, — нам с Журславом нужны люди.

— Вы их получите, — Германус раскрыл книгу на столе, — в Шмалькальдене вас будут ждать Гораций Джарк и Лерта Уорд, маги второго звена, они уже оповещены о вашем прибытии, в Бюдель и Люнебург отправятся войска Айреса Колна, у него достаточно боевых магов, а в Люнебург двинутся Хеллак Дорке с легионом южных сил. Связь только посредством Дестиляторов, потому, что порталы могут быть заблокированы противниками, ни какой почты, о вашем присутствии ни должен знать, ни один человек или маг, только наши союзники. Вот, — он протянул всем запечатанные конверты из коричневой плотной бумаги, — на месте вскроете и прочтете, потом уничтожите.

Больше Лекс ничего, не говоря, взмахнул руками, открывая два портала — один для Ремара с Журславом, другой для Элейн, Комисарова и Журавлева.

— Да хранит вас Мерлин! — молвил он, на прощание, провожая взглядом своих учеников, которые теперь стали теми магами, что будут способны повернуть армию тьмы вспять.

Андрей почувствовал, как рука Элейн коснулась его запястья и, обернувшись, встретился с ее глазами и вместе с ней нырнул в огненное марево портала. Борис прыгнул следом за ними, чувствуя обжигающий холод ледяного огня.

Гера встретила их пронизывающим ветром. В комнате, где они очутились, стекла внутри покрылись людом. Темный камин, казалось, уже много недель не топился, было полутемно, мерзло и жутко. Ветер, словно дикий зверь завывал, словно страшная белая зверюга, темные тучи от пепла и дыма пожарищ заволокли и без того сумрачное небо. Элейн щелчком пальцев развела огонь в камине, в котором еще каким-то чудом оказалось полусырое полено. Оно, потрескивая начало дымиться, и магический огонь сделал свое дело, вскоре в комнате запахло прелой ветошью и шерстью.

— Фу, — поморщилась Элейн, — словно тут только что ночевал мерзкий оборотень.

— Да, кстати об оборотнях, — Комисаров повернул кочергой разгорающееся полено, — во всей этой суматохе, мы упустили одного.

— Этого вонючего пса Тэлля, его прислужника? — брезгливо бросила Элейн.

— Он многое еще может наделать, этот, по твоим словам вонючий пес, — Борис уселся на продавленное кресло, — не понимаю, как ему удалось уйти от сети Ремара, и почему он ничего не сообщил Лексу.

— Наверное, во всей сумятице, что была вокруг сияющей и разговоров о ней, могло произойти все что угодно, — почему-то оправдывала она Ремара, — уж не думаете ли вы, — она в упор посмотрела на Бориса, потом на Андрея, — нет, только не надо…

— Вот именно, — вставил Борис, не надо рыться в наших головах, ты итак, Элейн многого наворошила. Почему ты сразу не разблокировала мою личность, зачем ты перепугала меня до смерти на том кладбище?!

— Ты все еще сердишься? — пикантно улыбнулась она, — но тогда бы ты не нашел союзника в лице Андрея.

— Ладно, давайте немного перекусим, а потом поговорим о том, что нам предстоит сделать, — неожиданно решительно вставил Андрей. — Не время сейчас собирать прошлые обиды. У меня одно желание поскорее закончить все это дерьмо.

— О-о-о, — протянула Элейн, — это дерьмо, как ты говоришь, так скоро не кончится, если только Тэлль не получит желаемого, а именно сияющую.

— Но перекусить не помешало бы, — согласился с Комисаровым Борис.

— Мужчины-мужчины. Видимо в любом мире нам женщинам придется вас кормить.

— Я тебе с удовольствием помогу, — премиряюще улыбнулся Журавлев и быстро показал Комисарову, как можно стол с замусоленной скатертью и бедной не бог весть какой утварью, превратить, буквально, в белоснежный престол белой скатертью, серебряными приборами и фарфоровой посудой. — Я бы попросил тебя зажечь свечи, — в довершении всего попросил он друга и тот, все еще не привыкнув, к этим чудесам, не то, что собственным, щелчок пальцев зажег свечи в высоких канделябрах, расположившихся по середине всего этого застолья. Андрей смотрел на то, как Элейн быстро разделывает кролика и, с помощью волшебства, в один миг превратил его в дымящееся, ароматно жаркое с румяной корочкой.

— Я говорила, что ты способный, — улыбнулась Элейн, все еще продолжая колдовать, — посмотрим, как вы управитесь с объедками и грязной посудой.

Через несколько минут они жадно поглощали наивкуснейшую пищу, которая им была сейчас ох как нужна. Возможно, это будет их последняя трапеза, думали они все, понимая, что слова об этом неуместны. Они знали, что после короткого сна им придется выйти наружу в завывающий стон полуразрушенного города. Черная зима. Теперь снег, смешавшись с пеплом, падал черными снежинками, окутывая в траурный саван Геру и ее окрестности.

8

Андрей открыл глаза и понял, что все, что ему как казалось, снилось, не сон, а действительность. Паршивая неприглядная реальность, он с болью осознал, что его прошлая жизнь теперь казалась сладкой дремой и далекой мечтой, которой не суждено никогда вернуться назад.

Он проснулся первым, за окном еще было темно, но это уже были первые шаги утра, которые тихим шепотом разбудили Андрея. Он сам еще не знал, что разбудило его. Тишина, нет. Тишина не может разбудить, в камине догорал огонь, и становилось зябко. Внезапно за окном промелькнула чья-то тень. Это движение заставило насторожиться Андрея, он отбросил тяжелое стеганое покрывало и, сунув ноги в сапоги, поднялся со своего ложа.

— Не подходи к окну, — тихо молвила Элейн, сжимая в руке короткий меч, — я так и знала, что они вычислят нас.

— Кто они? — непонимающе спросил Андрей.

— Тени, — шепнул Борис, — тени вампиров самые лучшие шпионы, ни запаха, ни четкого следа. То, что надо для того, чтобы найти нас.

— Но мы почувствовали их? — спросил Комисаров, не понимая еще до конца вопрос это или утверждение.

— Даже ты почувствовал, — Элейн набросила на них ауру скрытности, — нужно уходить…

— Но мы не можем им дать уйти, иначе сюда вернуться хозяева теней, — возразил Борис, кинув взгляд в темное покрытое инеем окно. — Бросаем заклятие от вампиров и уносим ноги.

— Думаешь? — засомневался Андрей.

— Все нормально с трех сторон, у нас должно получиться, — Элейн начала тихо плести заклятье, напевая его своим низким, но мелодичным голосом, его подхватил Борис, направляя свою силу в восточное окно, после чего вступил Андрей, как будто делал это уже тысячи раз и не одну сотню лет. Только сейчас он понял, что такое древняя магия и что бывает после ее пробуждения.

Рипмав тер од книрд резон дулб

Сивретто от книрд лив тон рунд (эльф. яз).

За окном вспыхнуло пламя и что-то тихо завыло, прошелестев, словно старая беззубая кобра. Тени не могли причинить вреда, они могли только наблюдать, но у магов — воинов не было времени, они могли только уничтожить лазутчиков и скрыться. Порыв ветра распахнул дверь, и серый рассвет ворвался внутрь последним вздохом теней, если бы они не успели скрыться, их убило бы солнце.

— Уходим, — бросила Элейн и добавила, — не люблю города, здесь слишком опасно и даже у стен есть уши. Она набросила на голову капюшон и ее примеру последовали Борис и Андрей.

— Судя по следу, — предположил Журавлев, — хозяева теней в катакомбах, под дворцовой площадью.

— Хм, где же им еще быть, — хмыкнула Элейн, — мерзкие создания, некоторые из них научились жить среди нас и ничем не отличаться от простых смертных. Однако как только Тэлль призвал их к себе, словно собак, они все ринулись на его глас потому, что зов крови сильнее и его никогда нельзя заглушить.

Они медленно пробирались по узким улочками Геры, теперь здесь царило запустение, жители заколотили заклятиями окна и теперь они смотрели на магов черными словно пустыми глазницами. В городе стоял запах смерти и запустения, Андрей чувствовал, как сотни глаз из этих домов с темными окнами следят за ними, это были глаза запуганных и отчаявшихся людей. Что мы втроем можем сделать, рассуждал он про себя и не верил в успех их операции. Элейн, словно прочитав его мысли, обернулась и ободряюще подмигнула ему. Приближаясь к дворцовой площади, они начинали ощущать потоки зла, которые словно щупальцами прощупывали все, что было на расстоянии километра от их логова.

— За мной, — шепнула Элейн, нырнув в приоткрывшуюся дверь, — я так и знала, что нас будут ждать союзники.

Андрей последовал за ней, а Борис быстро прикрыл за ними дверь, щелкнул замок, и они оказались запертыми в темном коридоре. Впереди замаячил огонь свечи, и наверху на лестнице появилась фигура женщины.

— Поднимайтесь, господа маги, хорошо, что я встретила вас.

— Мы знакомы? — Элейн приподняла руку, готовясь отразить удар, впервые она не смогла почувствовать опасность, словно какая-то нерадивая ученица.

— Не беспокойтесь, мадам, я Ариетта, — остановила ее молодая женщина с копной вьющихся, словно из золота волос, — мы здесь одни, я и мои дочери Дилейн и Мари. Я знаю вас, вы люди Лекса Германуса и у меня к вам есть одна просьба.

— Интересный поворот, — усмехнулся Борис.

— Может, вы поднимитесь, — продолжила Ариетта, — возможно, нам будет, о чем поговорить. Во всяком случае, я здесь с начала осады.

Андрей с опаской посмотрел на незнакомку, она внушала доверие и, казалось, была честна с ними. Перекинувшись взглядами, они решили поговорить с Ариеттой и, ослабив защиту, поднялись по ступеням наверх. В просторной комнате все было увешано магическими амулетами и защитными знаками, на большой кровати седели две красивые девочки семи и двенадцати лет. Одна была похожа на мать с такими же огромными кукольными глазами и роскошными золотыми волосами, другая была дочерью своего отца, которого им не суждено видно было сейчас лицезреть. Младшая была немного напугана и крепко сжимала руку сестры, однако мать успокоила детей, попросив их немного поиграть в своей комнате.

— Тяжело вам приходится в эти дни, — сочувственно протянул Андрей, на что Ариетта, покачав головой, предложила им присесть.

— Ко всему привыкаешь, и, надеюсь, мерзкие твари не переступят порог моего дома. Я хочу быть с вами честной, у меня договор с их хозяином с Аркадом Тэллем.

Увидев, как напряглись лица ее гостей, Ариетта покачала головой.

— Вы не о том подумали, уважаемые маги, если бы я хотела отдать вас в руки этих нелюдей, я не стала бы говорить с вами об этом.

— Что вы хотите от нас? — настороженно спросила Элейн, она начала чувствовать, что где-то в груди неприятно пошевелился страх, как она этого не любила. Только бы не выдать себя, пронеслось у нее в голове, и предательский ужас, снова стал просыпаться в ее душе. Прошло всего несколько дней, а она как в былые времена, когда была совсем еще девчонкой, вновь испытала это чувство.

— Я дам вам любую информацию о нежити, но вы должны обещать мне…

— Я не могу ничего обещать, — резко прервала ее Элейн, — если у вас есть сведения, то вы, если конечно на нашей стороне, обязаны предоставить нам все.

— Конечно, — Ариетта опустила глаза, — вы правы, сейчас, когда на наш мир опять опустилась эта скверна, каждый должен противостоять ей… спрашивайте, что вас интересует.

— Сколько их здесь и, есть ли в катакомбы еще подступы? — спросил Борис.

— Здесь два клана Вампиров, они появились внезапно, словно вода просочились сквозь стены Геры. Кто не успел скрыться, убежать, они захватили на свой кровавый пир. Потом Гетрик Блод, один из главарей кланов оповестил нас с помощью своих теней, что каждую субботу на дворцовой площади мы обязаны оставлять человека…

— …Послушайте, люди Геры, наступают другие, новые времена, теперь мы не будем ждать Хэллоуина, теперь вы будете молить нас о дне, когда мы не будем утолять свой голод, и теперь вы будете покорны. Особенно это касается магов тех самых, которые подчиняются Лексу, каждый вечер на заходе солнца голова мага будет висеть на дворцовых воротах, а его кровь будет нашей пищей. Если вы не хотите смерти своих детей, а мои тени найдут всех и ни кто не уйдет от расплаты…

Все были преисполнены ужаса, — Ариетта закрыла глаза, — ни кто не смог воспротивится, и на следующее утро верховный маг Геры решил, кто будет первой жертвой. Несколько смельчаков пытались проникнуть в катакомбы, где осели Гетрик Блод, Мангольд Фрай и Вэлла Тенрис…

— Они все здесь, — ужаснулась Элейн, — эти мерзкие отродья?! Но как?! Я не слышала о них с тех пор, как окончились темные времена.

— Я была там и видела их, — устало уронила Ариетта, — слава Богу, мне удалось спастись и теперь я могу показать вам вход в катакомбы, но мне нужно еще кое-что.

Андрей непонимающе посмотрел на нее. В ее глазах промелькнуло что-то странное и враждебное. Андрей почувствовал опасность, но в упор посмотрел в глаза женщине.

— Я знаю, что Антон Хротгар в опале, Лекс никогда не простит его, но он… попал в беду, и раскаивается, он хочет помочь…

— Я не понимаю, — сверкнула глазами Элейн, — Антон притащил сюда сияющую из-за него началась смута…

— Нет, госпожа, его обманули, его заставили, скажите только где он, жив ли он еще?! — Ариетта прижала руки к груди и с мольбой посмотрела на Элейн, — мне нужно знать, где он.

— Отведи нас в катакомбы, — уронила Элейн, — сейчас, пока еще солнце освещает город, пока мы еще в относительной безопасности.

— А кто Антон тебе? — внезапно спросил Борис, ведь почему-то больше никого этот вопрос не побеспокоил.

— Он мой муж и отец моих детей, — мрачно улыбнулась Ариетта, — и если я помогу вам, вы скажете, где он.

— Да, а о каком соглашении с Тэллем ты говорила? — спросил ее Андрей, — тот кто договаривается с Аркадом не может быть надежным союзником, как ты докажешь свою преданность Свету.

— Я согласилась умереть ради того, чтобы Антон поверил в то, что нас больше нет и посвятил себя целиком поискам сияющей. Взамен на это Тэлль обещал не трогать меня и детей, когда начнется война. Не знаю, как я согласилась на это, но мне пришлось убедить его в нашей с дочерьми смерти.

— Вы понимаете, что теперь совет СННПИ будет вынужден допросить вас, Ариетта. Тем более в такое время, когда война уже не стоит на пороге, а уже вошла почти что в каждый дом, — Элейн покосилась на девочек, стоявших в дверном проходе и слушавших все то, о чем говорила их мать. — Вы понимаете, какой опасности подвергаете детей?

— Скажите только где Антон, он все еще в Мелендорфе?

— Его никто не видел, Лекс с радостью бы лично открутил бы ему голову, — Борис поднялся и, повернувшись к окну, увидел несколько теней промелькнувших мимо дома Ариетты, его опасения подтвердились, но все же, можно было рискнуть, и с ее помощью проникнуть в самое логово кровопийц. Если только она не сама из них, слишком все странно.

Он посмотрел на Элейн и Андрея и понял, что они думают об одном.

— Идем Ариетта, зачем нам тянуть время, — сказала Элейн и направилась к выходу, днем, думаю, нам бояться никого не стоит, а против теней у нас кое-что заготовлено.

— Каких теней, — непонимающе пробормотала Ариетта.

— Тех, что стояли за вот этим окном, — кивнул в сторону улицы Борис и быстро метнул в сторону шпионов заклинание. Тени замерли и когда Элейн прошептала уже знакомые Андрею строчки, рассыпались словно пыль не оставив на снегу ни следа.

— Именно так поступают с предателями, — добавила Элейн и, вынув из-за пояса кинжал, приставила его к шее Ариетты, — у нас мало времени выяснять кто ты. Веди нас и попробуй только выкинуть что-либо, у нас в запасе много чего есть и тебе не помогут эти безделушки.

Борис, словно читая ее мысли, взмахнул рукой из пальцев которой вырвалось пламя, превращая в дымящийся пепел все амулеты и знаки.

— Вы ошибаетесь, я с вами заодно, мои дети…

— Вот и докажи нам, что ты с нами, — процедила сквозь зубы Элейн и толкнула ее к выходу.

Ариетта странно улыбнулась дочерям и к своему удивлению, Андрей не прочитал в их глазах испуга или мимолетного расстройства. Что-то ему подсказывало, здесь все не так, как хочется казаться.

— Мне кажется, что все они инферналы, — шепнул он Борису, — посмотри на девочек, они словно во сне, посмотри на их глаза…

— Элейн это увидела, но нас не так просто заманить в ловушку. Инферналы не умеют читать мысли…

— Что вы там копаетесь! — прикрикнула на них Элейн, — идем до заката нужно все решить.

— Я прошу, вас, скажите, покинул ли Антон Мелендорф, — вдруг спросила Ариетта, — вы обещали…

— Закрой рот, — оборвала ее Элейн, — я расскажу тебе позже, когда ты покажешь на вход в катакомбы.

Они спустились по темной лестнице вниз, на стенах от лампы скакали причудливые тени, Андрей, поежившись, посмотрел по сторонам, нет ли среди этих теней шпионов. Борис ободряюще похлопал его по плечу, и они двинулись к двери, которую распахнула Элейн, не забыв на всех набросить чары невидимости.

— Элейн сильная волшебница, — шепнул Борис Комисарову, — она гораздо старше нас, а с виду как девчонка.

— Ты прав, — кивнул Андрей, — только, надеюсь, она знает что делает.

— Не сомневайся, — улыбнулся Журавлев и двинулся дальше по утоптанному снегу, который предательски поскрипывал под ногами.

Становилось холоднее, и без того хмурое небо заволокло сизым дымом, разгорающегося пожара. Горели трущобы в окрестностях Геры, дым ветром несло к центру города к дворцовой площади. Волшебники прибавили шагу, им предстояла серьезная битва. Чем ближе они подбирались к дворцовой площади, тем более гнетущим становился воздух вокруг. Андрей чувствовал, что они не пройдут незамеченными, и надеялся, что его первая битва не станет последней. Он смотрел по сторонам и видел заснеженные дома, и только узкая тропинка, словно здесь ходил один человек, вилась между домами. Андрей увидел впереди угрюмое здание, некогда прекрасное с каменными статуями у входа и развевающимися яркими флагами на высоких шпилях башен. Теперь оно было похоже на почерневший склеп, погребший под своими стенами тех, кто не успел спастись. Некогда розовый мрамор теперь покрывала копоть, прекраснейшие витражи были варварски разбиты, а разноцветные флаги с гербом Мерлина и символа города, были безжалостно сорваны и сожжены. Они шли по руинам и осколки битого стекла хрустели по ногами, словно лед. Элейн с болью смотрела на некогда прекрасный город, теперь его сердце было расколото, а его символ дворец Мерлина смотрел зияющими окнами с немым укором.

— Что они сделали с дворцом, он стоял здесь больше тысячи лет! — она не могла сдержать волны негодования и с гневом посмотрела на Ариетту. — Ты понимаешь с кем ты заодно. Ты думаешь, они пощадят тебя?

— Элейн, — мягко прервал ее Журавлев, — у нас мало времени. Я понимаю, все это ужасно, но нам пора, солнце, оно слишком быстро движется на запад…

— Иди Ариетта, показывай, где прячутся эти твари, у меня для них есть кое-что, кроме заклятий.

Они обошли дворец и на заднем дворе, где раньше были конюшни и псарня, царило смятение. Разломанные некогда красивейшие колесницы и кареты, повозки и всяческая конная амуниция валялись в беспорядке, загромождая проход в подземные помещения. Андрей знал, был почти уверен, что именно здесь вход в катакомбы, где им предстоит серьезная битва.

— Это здесь, — уронила Ариетта и Элейн увидела, как побледнело ее красивое лицо. За какое-то мгновение из красивой женщины она превратилась в ужасного монстра — инфернала и все поняли, что не ошиблись на ее счет. Настоящая Ариетта была давным-давно мертва, похоронена и забытая некогда убитым горем Антоном и ее бедными дочерьми, которых тоже ждала безрадостная участь стать игрушкой в руках приспешников Тэлля — кровожадными, хитрыми инферналами. Элейн была готова отразить атаку и, выхватив меч, сталь которого была заговорена, вонзила его ей в самое сердце. Монстр, задыхаясь, захрипел, разбрызгивая вокруг свою омерзительную слюну, из пробитой груди хлестала черная мертвая кровь. Андрей отпрянул, чувствуя, как отвращение подкатывает к горлу, и ощутил невообразимый ужас, перед взглядом умирающей во второй раз Ариетты. Теперь все знали, что это было второй раз, повторно умирать всегда больно и страшно. Через несколько минут с инферналом было покончено, ее тело несколько раз конвульсивно сжавшись, замерло и распласталось на усыпанном осколками дворе, истекая черной кровью.

— Я догадывалась, что она инфернал, мерзкие твари, — сморщилась Элейн, — ну, что, мальчики, нам предстоит серьезная битва, — она бросила взгляд на заваленный мусором проход, ведущий в подземелье.

— Идем, Элейн, я готов к драке, — усмехнулся Андрей, сжимая в руке холодный ствол пистолета с серебряными пулями.

— Да поможет нам Мерлин, — воскликнул Борис, зарядив арбалет осиновыми стрелами, — вперед, господа волшебники.

Глава 9 Часы испытаний

Утихли крики, смолкли стоны,

Повяли нераскрытые бутоны,

Цветов надежды на спасенье мирозданья,

Все замерло, как будто в ожиданье,

И как волна после отлива

Нахлынул вал зловещей силы,

Столкнулись жарко тьма и свет

И мощь, дремавшая сто лет.

1

Антон смотрел на Натали, на то, как подрагивают ее ресницы и с болью в сердце ощущал, как ему не хватало ее все эти месяцы. После того, как они попали в убежище, прошло несколько часов. Сначала они смыли с себя копоть и грязь, поели и переоделись в сухую одежду. Натали просто валилась с ног от пережитого, и усталость навалилась на нее тяжким грузом.

Антон нежно гладил ее по волосам и не заметил, как сон накатил и на него. Его веки стали неимоверно тяжелыми, ведь только в убежище можно было отдаться недолгому отдыху. Так они и спали, Натали, сложив голову ему на колени и прижавшись щекой к его теплой ладони, Антон, полусидя, запустив свои пальцы в ее густые волосы.

Натали снился темный каменный тоннель, она шла по нему, но ей не было страшно. Вокруг теснили свои ряды силы зла. Их не было видно, но она чувствовала их злобные глаза, зловонное дыхание и жажду убийства. Антон шел рядом и крепко сжимал ее руку. Натали посмотрела на него и увидела, что от него исходит свет, словно вся кожа была покрыта фосфоресцирующим веществом. Это показалось ей таким странным и, поднеся свою руку к лицу, как бы проверяя, а не происходит с ней подобное, увидела, то же самое.

Потом она ощутила силу, огромную силу, которая способна разнести в прах даже каменные стены этого древнего подземелья и…

— Натали, что ты делаешь? — Антон потряс ее за плечо, она проснулась и увидела склонившегося над собой Антона.

— Мне приснился странный сон, одно место, которое вроде бы и знакомо и нет.

— Ты так больно сжала мне руку, что я проснулся, — он коснулся губами ее щеки, — нужно собрать что-нибудь из съестного и вообще подумать, куда двигаться дальше.

— Какое милое, хорошее место, жаль, что здесь нельзя остаться еще немного.

— Нельзя, моя любовь, — Антон еще раз поцеловал ее, — через пару дней оно иссякнет, потухнет огонь в очаге, посмотри, как сейчас весело потрескивают поленья, кажется, что вокруг ничего не происходит, что до наших врагов многие-многие столетия пути. Потом закончится вода и съестные припасы, а потом в один из прекрасных дней мы проснемся на заснеженной поляне в том, в чем явились сюда. Это волшебное место, но у него мало сил, чтобы долго оберегать нас. Если бы это было так, то приспешники Тэлля смогли нас вычислить по магическим колебаниям воздуха. А они ищут нас.

— Я не сомневаюсь, Антоша, но нам надо решаться, мы не можем все время убегать.

Антон поднялся на ноги, всунув их в теплые меховые тапочки.

— Тебе приготовить книрд или ты хочешь что-нибудь другое…

— Ты не ответил, мы не можем тут долго находиться, ты будешь искать новое дупло, чтобы туда кинуть заклинание и на несколько дней остаться никем не найденными?

— Да, черт возьми! — он с грохотом поставил на стол стакан с водой, — ты не понимаешь, кто такой Тэлль, ты не сталкивалась с ним так, как это пришлось мне. Он чудовище, а СННПИ… Лекс не простит мне того, что я помог Тэллю найти тебя, он не сможет понять…

— Сможет, Антон, — Натали принялась яростно расчесывать свои длинные волосы, — у нас есть только один выход — это вернуться в штаб-квартиру СННПИ. Сначала я тоже испугалась, но теперь понимаю, что сделала глупость. Погибла Настя, и началась война и все из-за меня. Пойми, как больно понимать, что я так во многом виновата.

— Ты ни в чем не можешь себя винить, — он подошел к ней и крепко обнял. — Я не уверен, что Лекс не захочет использовать твою силу, чтобы стать сильнее и победить Тэлля. Твой свет так манит и немногие могут позволить себе отказаться от искушения.

— Но ты… ты ведь не воспользовался этим, ни тогда, ни сейчас.

— Я люблю тебя и мне не нужен твой свет, мне необходимо знать, ощущать, что ты тоже любишь меня.

— Я люблю тебя и не могу позволить, кому-либо разлучить нас. Не забывай, я тоже стала волшебницей. Помнишь «Кайджаам», как ни как, но я прочитала ее и чувствую, что во мне куда больше силы, чем тебе кажется.

— Натали, — он вернулся к столу, — это все так не просто, я согласен, что убегать долго мы не сможем и лучше попасть к людям Лекса, чем в зубы выкормыша Тэлля, но как нам, как мне вернуться… прости, ты скажешь, что я думаю о своей шкуре.

— Ты можешь сделать кофе, так давно не пила нормальный наш кофе, мне этот книрд во, где уже.

— Хорошо, — Антон снял с печи блестящий чайник, — скажи, почему я себя чувствую последней сволочью, мне кажется, что я ничего не могу, не могу даже защитить тебя, хотя я не слабый маг…

— Но их так много, кто хочет твоей смерти и моего света, ты, же не супер-волшебник…хотя, у меня появилась одна идея.

Натали поднялась с кровати и быстро подошла к столу.

— Я могу сделать из тебя просто супер-волшебника, мне снился сон и он помог кое-что понять. Знаешь, почему моя сила ненадолго задерживалась в Зингере и его людях, если их можно назвать людьми в этих выродках…

— Не говори он них, мне тоже больно вспоминать, на что я поневоле обрек тебя на все это, я не знал, что Зингер тоже охотился на тебя.

— Он не охотился на меня, просто я оказалась в нужном месте в нужное время и все. Он словно пес почуял меня, и в его голове сразу созрел план, я могла бы уйти, просто… тогда, мне хотелось есть и спать, я … не хочу вспоминать все это, дело не в Зингере. Я сама пришла к такому решению, что мой свет может принадлежать только тому, кого я люблю, кому я сама готова его отдать.

— Но мне не нужно отдавать твой свет, о чем ты говоришь, — возмутился Антон, — мне не нравится все это, я не хочу за счет твоей силы становиться могущественнее.

Натали вяла его за руку и, поднеся ее к своему лицу, поцеловала его в ладонь. Антон почувствовал, как от ладони к запястью побежали мурашки, Натали подняла глаза и коснулась губами ложбинки на его шее.

— У нас совсем мало времени?

— Почти уже не осталось, — Антон чувствовал, как по телу разбегается морось одновременно с жаром и, закрыв глаза, прижал Натали к своей груди, потом взяв ее голову в руки, заглянул в ее прозрачные зеленые глаза колдуньи и впился в ее нежные сладкие губы. Потом оторвавшись, подхватил на руки и закружил по комнате. Времени еще было предостаточно, до вечера еще было много-много часов. Натали, обхватив его за шею, вскрикнула от неожиданного поворота, но быстро сомлела, когда он, обхватив ее своими сильными руками, опустился вместе с ней на широкую кровать.

— Как ты хороша, — Антон откинул полы ее махрового халата, под которым ничего не было, — ты такая мягкая и твоя кожа, — он сжал в своих руках ее упругие пышные груди, и больше не смог проронить ни слова. Натали ощущала каждой клеткой, что с ней что-то происходит, такого наслаждения она не испытывала никогда, оно раскатывалось по всему телу, заставляя ее изгибаться и вздрагивать от каждого прикосновения. Антон закрыл глаза и, лаская любимую, чувствовал, как маленькими шажками к нему подступает томная нега, блаженство и головокружение, словно летишь с самой высокой в мире скалы, раскинув руки, как птица и тебе нечего бояться. Антон открыл глаза и увидел, что тонет в ярком и в тоже время мягком теплом свете, словно он занимался любовью со звездой, на время, спустившейся с небес. Натали смотрела на него и улыбалась, на ее лице было такое счастье, что Антон на время забыл про все то, что нависло над ними, словно маятник смерти, который медленно, но верно опускался. Он прижался к ней и поцеловал в разгоряченные губы, ощущая их пленяющий вкус. Натали гладила его спине, свет понемногу гас, как и огонь в камине. Антон посмотрел в сторону окна, смеркалось.

— Нам пора, — он поцеловал ее уголок рта, — иначе окажемся в темном лесу. Собери что-нибудь из еды, неизвестно, сколько нам придется бродить по лесу.

Натали подперла кулачком щеку и вытянулась, словно пантера, на кровати.

— Мы должны помочь им.

— Кому? — он непонимающе посмотрел на нее.

— Андрей, Борис и Элейн в опасности. Ариетта заманила их в катакомбы, где вампиры устроят им пламенную встречу.

Антон раздосадовано уставился на нее, ничего не понимая.

— Но Ариетта, как?

— Ни о чем не спрашивай, просто доверься мне, нет времени все объяснять, — Натали возбужденно начала ходить по комнате, — мне нужно сосредоточиться.

Она начала быстро одеваться. Натянула замшевые штаны, быстро заправила рубашку, убрала волосы и, остановившись невидящим взглядом, посмотрела в пустоту.

— Они уже почти, что там, Антон, у нас есть шанс перед СННПИ, после того, как мы разгромим там все, Лекс ничего тебе не сделает, он будет благодарен нам, — она крепко поцеловала Антона.

— Я думаю объяснения будут потом? — уронил Антон, завязывая еду и воду в узелок.

— Да, только скажи что это за город, с огромным дворцом…Мерлина.

— Это Гера, — он быстро оделся, проверив пистолеты, в них было еще достаточно патронов, шепнув заклятие, он вставил их в кобуру и набросил на плечи теплый кожаный плащ на подстежке из белого медведя. — Ты хочешь отправиться туда?

Антон внезапно почувствовал прилив силы, она словно морозный горный ветер пробудила его ото сна. Натали посмотрела на него в упор и улыбнулась, застегивая меховую куртку.

— Ты еще не знаешь, на что мы с тобой способны, — она взяла его за руку, — Лэкк.

Бледное марево портала задрожало и открыло им проход, откуда были слышны крики и стоны.

— Ты готова? — спросил Антон, сжав ее руку.

— Вполне.

2

Тэлль стоял у окна и долго всматривался в темноту. Большие снежные хлопья падали и падали заваливая все огромными сугробами, здесь было трудно пройти пешему, столько навалило снега. Тэлль, поежившись, вернулся к камину, где жарко горел огонь. Усевшись в мягкое кресло, он набил трубку и закурил. Ароматный горький дым поднялся к потолку, Аркад закрыл глаза и почувствовал, как он одинок, как устал он. Впервые за все годы, когда он получил темную власть, ему стало тоскливо, словно старому псу, отживающему последние месяцы. Такая тоска все чаще стала нападать на него, и он не мог понять ее причины. Он злился, срывался на Философе, единственном кому он мог доверять, потом сожалел о происшедшем и впадал в апатию.

— Вам что-нибудь нужно, хозяин, — Матвей приоткрыл тяжелую дверь.

— Заходи, Матвей, хочу поговорить с тобой, — Философ втянул в плечи косматую голову и, подойдя, опустился у ног Тэлля. — Что тебя мучает, я вижу, ты страдаешь как и я, неужели эта мерзавка Ариетта все-таки успела бросить проклятие.

— Тяжек крест великого мужа, — Философ положил свою голову на колени Тэллю, — иногда мне кажется, что весь мир против нас, хозяин, но когда я опускаюсь под Твердь и слушаю разговоры, многие и многие пошли за вами, господин. Ни какая сила не способна удержать волну нечисти, вскоре и сомневающиеся поймут и припадут к вашим ногам.

— Только ты, мой самый преданный раб и как только я заполучу сияющую, я награжу тебя как должно.

— Вас спрашивала одна старуха, говорила, что умеет лечить тоску.

— Тоску никто не может вылечить, если она уже поселилась в сердце, — Тэлль почувствовал какую-то пустоту внутри, он не мог понять, что с ним твориться, ведь, сколько лет его душа оставалась холодна и непреклонна. Ему не нравилась эта перемена, осталось всего чуть-чуть, заполучить жизненную силу сияющей и потом весь мир будет лежать его ног, но будет ли он этим удовлетворен. — Давно она меня спрашивала, Матвей?

Философ, кивнув, поднялся и принес папку с бумагами. Тэлль, поморщившись, отстранился от бумаг и попросил самому связаться со старухой, если она так хочет общения. Философ, оборотившись, отряхнулся и, лизнув руку Тэллю, направился к выходу.

— Не беспокойся хозяин, я быстр-р-ро пр-р-риведу ее, — прорычал оборотень и, кинувшись к ближайшему зеркальному телепорту, скользнул сквозь стекло.

Тэлль усмехнулся: «Мальчишка, кто бы мог подумать, что этот щенок вырастет в безжалостного убийцу, ему все равно как проявить свою безмерную любовь. Прикажу — убьет, захочу, мертвого оживет. Вот это преданность». Аркад закрыл глаза и решил немного вздремнуть, ему снился старый сон, когда он был еще совсем маленьким, он бежит по зеленому лугу к дому бабушки. Ему еще совсем мало лет и никто еще не знает о его тайне, вот он забегает и размаху влетает в большое зеркало, стоявшее напротив входной двери. Но Аркад не падает в брызги осколков и не кричит от боли, он поднимается на четвереньки и видит, что одна половина его тела по другую сторону зеркала. Вылезая обратно, мальчик сунул руку в зеркало и ничего не понимая, уставился на свое отражение. Однако что-то помешало ему рассказать обо всем бабушке, и вскоре он забыл об этом случае. Став немного старше, он начал кое-что понимать, но, никто не знал о том, где бывает Аркадий.

Он мог войти в любое зеркало и выйти из другого. Со временем он понял, что каким-то образом, ему подвластно открывать двери в другие миры. Они все были такие разные и похожие, ему так хотелось рассказать хоть кому-то о том, что видит, но у него всегда было мало друзей, да по большому счету и не было вовсе. Он всегда видел во сне её, девушку, которая перевернула всю его жизнь. Сон всегда заканчивался на том месте, где он видит ее впервые и, окликнув, смотрит, как она оборачивается и солнце играет в ее волосах.

Тэлль открыл глаза и почувствовал, как липкий пот, заставляет его поморщиться, он вытер простыней шею, и потянулся за стаканом с водой. Как давно это было, эта встреча с Гердой. И почему он именно сейчас вспомнил о ней.

В дверь кто-то поскребся, Тэлль понял, что вернулся Матвей и бросил ему:

— Заходи, чего скребешься, — Философ вбежал в комнату, в его зубах был грязный рукав, за который он тянул долговязую старуху ведьму.

Тэлль поплотнее запахнул теплый халат, сунул худые ноги в теплые меховые тапки.

— Это ты меня хотела видеть, ведьма?

— Да, Аркад, — старуха обреченно смотрела на него, — каким ты стал, Аркад, а был таким милым мальчиком…

— Что ты можешь знать обо мне? — он вскочил на ноги и поморщился от боли в колене.

— Тебе не спастись уже, я искала тебя, чтобы сказать…

— Кто ты такая?!

— Я мать Герды, Велиса Розат, — она криво усмехнулась, — годы не пощадили меня, но моя память еще не замутилась и если ты чего не помнишь, я помогу тебе.

— Иди, Матвей, — бросил Тэлль Философу, — будь за дверью, если что, я позову.

Философ нехотя отступил к двери, но встретившись с взглядом Тэлля, понял, что сейчас ему здесь не место. Опустив голову, он искоса посмотрел на старуху и направился к выходу, Тэлль не смотрел на него, его взгляд не сходил с потускневших, но таких знакомых глаз. Аркад вспомнил Герду, и снова у него до боли сжалось сердце.

Он увидел ее, когда она еще была девчонкой, с длинными золотистыми волосами и венком из голубых цветов. Ему было шестнадцать, когда они впервые увидели друг друга. Тогда еще он не рассказал ей, что пришел из другого мира, и они не знали, во что это выльется.

В один день Аркад все решил и ушел из своего мира навсегда. Он написал маме письмо, где обо всем рассказал и признался, что больше не может быть вдали от любимой. Она встретила его с радостью, но ее родители с осторожностью отнеслись к парню, который был не похож, ни на одного из друзей ее дочери.

— Я знала, — Велиса провела рукой по его щеке, вернув Тэлля из воспоминаний в реальность, — кто ты, но не могла понять, какую ты таишь в себе угрозу. Если бы только я могла предвидеть будущее…

…Тэлль нанялся в ученики пекаря к Канопусу Лиру, хозяину таверны «Веселая перепелка» и принялся изучать и впитывать всеми порами новый мир. Он мечтал, что скоро Канопус переведет его в главные пекари, а это значит, что его смогут посвятить в ученики к магистру Журславу Бину. Он еще не был магом и Канопус не решался без решения верховного мага Лекса, перевоплощать его. Бывали случаи, когда к ним в мир попадали люди из других сфер, это не сильно удивляло местных жителей. Однако Герда поторопила события, Аркад не был готов к воплощению, но тогда она не понимала, что поставила под удар все, не только свою жизнь и его, на карте стояла теперь жизнь всех миров.

— Если бы Германус мог предвидеть, но он не стал торопиться, — прошептала Велиса и Тэлль увидел, как жалка она, ему захотелось протянуть руку и свернуть ей шею потому, что она стояла, как живое напоминание о том, что сделал он, что сотворил. — Ты еще не был готов к тому, чтобы стать магом и можешь желать моей смерти, можешь убить меня, теперь мне почти уже все равно, но сначала вспомни, что ты наделал, и я тебе расскажу о сияющей то, чего ты не знаешь.

… Герда взяла его за руку и, притянув к себе, потянула за собой.

— Идем, я покажу тебе место, где маги совершают обряд посвящения.

Они бежали по высокой траве, и запах свежей весенней листвы кружил голову. Герда звонко смеялась и, убегая, оборачивалась, дразня Аркада своим смехом и лукавыми зелеными глазами. Он чувствовал, что если не догонит ее, то будет настоящим болваном, глупцом. Герда смеялась и ее золотые волосы мелькали среди листвы, ему казалось, что он не сможет ее догнать, но на мгновение все стихло. Она быстро очутилась за его спиной и, закрыв своими маленькими ладонями ему глаза, прижалась губами к его затылку.

— Я тебя так люблю, Аркад, — прошептала она, не давая ему обернуться, — что же мне делать, мои родители не хотят… не желают, чтобы я была невестой безродного… они хотят…

Обернувшись Аркад, взял ее за плечи и, заглянув в ее большие бездонные глаза, прикоснулся к ее теплым губам. Она вздрогнула, но не оттолкнула его, ее пьянило его горячее дыхание, Тэлль подхватил ее на руки и прижал к своей груди. Герда казалось такой маленькой и хрупкой в его сильных руках.

— Они хотят отправить меня во дворец Мерлина, но… я не хочу… Что нам делать?

— Хочешь… — Аркад опустил ее на землю, — я сам пойду к твоему отцу, он не сможет просто так прогнать меня, чем я хуже вас?

— Любимый, — она провела рукой по его щеке, — ты ведь не маг, ты не такой как все, родители считают тебя каким-то ущербным. Я не могу им объяснить, что Канопус тебя готовит, что скоро приедет господин Бин и воплотит тебя.

— Когда ты уедешь? — Аркад прижал ее к себе, сжимая ее сильно до боли.

— Завтра вечером отплывает корабль и… если не сделать кое-что, мы никогда не увидимся больше…

— Нет, я не могу позволить это, я должен поговорить с ними.

— Идем, я тоже не разрешу разлучить нас, идем.

Они шли недолго, вскоре она привела его в древний храм, все здесь покрылось мхом, серые камни и черные, все здесь было странным и пугающим. Здесь не пели птицы, и витала какая-то слишком молчаливая безмолвность, а внутри храма стоял алтарь, на котором чернело огромное черное пятно.

— Знаешь, магия крови самая сильная, хочешь быть со мной?

— Ты еще спрашиваешь? — Аркад с вызовом посмотрел по сторонам, — меня ничто не пугает, если ты будешь моей, моей навечно.

— Поклянись, перед этим жертвенным алтарем и мы прольем на него свою кровь. Станем одним целым. Ты станешь магом, я подарю тебе свой свет, и никто не сможет нас разлучить.

— Клянусь, Герда, — он посмотрел с искренней любовью в ее глаза. — Скажи, что мне нужно сделать?

Она достала из кожаной заплечной сумки кривой нож наподобие серпа и одним взмахом рассекла левую руку на запястье. Темная кровь начала капать на почерневший камень.

— Теперь твоя очередь, — она протянула ему кинжал. Аркад взял его из ее рук и полоснул по руке.

Герда начала читать заклинание, словно молитву, взывала она к каким-то неведомым ему силам. Он видел как их кровь, смешиваясь на алтаре, начинает шипеть и искриться. С каждой каплей, все больше света озаряло храм, Аркад слышал голоса, но не понимал, о чем они говорят, ему не было страшно, он хотел только одного, быть с Гердой вместе. Он ощущал, как сердце бешено колотится в груди, он смотрел в глаза Герды, то на алтарь, пока из его сердцевины не начал подниматься золотой свет, казалось, он был живым. Герда взяла его за руку, а другой рукой закрыла ему глаза. Холодное, скользкое проникло в его душу, растекаясь по всему рту, по губам, заползая в нос. Страх липким ужасом прикоснулся к Тэллю, но он не подавал виду. Когда все это закончилось, он упал обессиленный рядом с алтарем и потерял сознание.

— Она не должна была тебя обращать, не имела на это право, ты жертва детского неведения…

— Детского?! — Тэлль схватил Велису за горло и больно сжал его, — да что ты знала, мы были несчастными глупыми детьми и если бы не ты и Лис, ничего бы такого не случилось!

— Отпусти меня! — старуха вырвалась из его тисков, — в тебе сразу была тьма, мы видели это, поэтому не хотели…

— Тогда сразу бы стерли меня с лица земли своей проклятой магической силой, тогда я не был еще силен, а что мне оставалось делать?!

… Велиса Розат был в бешенстве, Лис Розат приказал высечь дочь и запереть в башне своего большого дома. Они не хотели говорить с Аркадом, они прогнали его, поселив в его сердце ненависть и злобу. Тэлль знал, что сможет уничтожить их всех, закидав огненной лавиной, только бы захотел, но он не хотел, ни чьей смерти.

Канопус долго молчал, когда узнал обо всем.

— Что вы наделали, глупцы, — уронил он. Его темные волосы закрывали левую половину лица и, впервые он откинул волосы, показывая безобразный шрам, — ты не ту полюбил мальчик. Герда Розат происходит из древнего рода валькирий и каждого третьего ребенка они отдают во дворец Мерлина, чтобы посвятить служению воинской магии. Я знаю, что такое любить и одна из сестер Велисы оставила вот это шрам не только на моем лице, но и в моем сердце.

— О чем вы говорите, господин Лир? — непонимающе спросил Аркад, он не мог поверить, что теперь не увидит Герду, что теперь все кончено.

— Они не позволят тебе… хотя, есть одна надежда, если… прости у вас было что-нибудь… в смысле ты любил ее, как мужчина?

Аркад опустил голову, он вспоминал ее трепетное дыхание, ее нежную кожу и то, с какой смелостью она отдалась ему прямо в храме на жертвенно камне.

— Не знаю, чем смогу тебе помочь, эту отметину, — он показал на свой шрам, — мне оставила бабка моей возлюбленной, запустив в меня магическим огнем.

— Так предначертано, Герда сказала, что только так мы сможем соединить наши души, сердца и судьбы навеки.

— Откуда она все это взяла, — Канопус, обреченно вздохнув, поднялся со стула и начал беспрерывно ходить по комнате туда-сюда. — Это древний обряд посвящения, но он опасен тем, что открывает в равных возможностях доступ к новообращенному силам не только света, но и тьмы. Твой гнев, страх, боль сослужат тебе плохую службу. Уже сотни лет никого не обращают таким способом, именно поэтому я пригласил профессора Журслава Бина. Как же быть, — он начал собираться, нахлобучив на лохматую голову шапку и набросив камзол.

— Что вы хотите делать, господин Лир, — Тэлль попытался задержать его, — я поговорю с Лисом Розат, он должен понять.

Однако разговор ни к чему не привел, пока Аркад снова не стал осаждать двери дома Розат. Однажды Велиса открыла ему дверь и даже разрешила войти, чем очень удивила несчастного влюбленного.

— Ты ничего не сможешь сделать, — она сурово посмотрела на него, с грохотом поставив перед ним стакан с книрдом. — Если ты стал магом с помощью моей дочери, это ни о чем не говорит. Мы не нарушаем наших традиций. Третий ребенок из нашего рода идет на службу воинов света, Герда не простая девушка, она валькирия…

— А вы, — прервал ее Тэлль, — разве вы никогда не любили?

— Пойми, мальчик, — Велиса с трудом сдерживала свой гнев, но глаза так и пылали ненавистью, — я не в силах изменить Договор, здесь решаем не мы с тобой, а верховный маг Лекс.

— Хорошо, — неожиданно для нее быстро согласился Тэлль. — Вы не хотите неприятностей?

— Что, ты мне угрожаешь? — она рассмеялась, показывая ровные белые зубы, — мальчишка!

Аркад чувствовал, как гнев заполняет его, заставляя совершить страшное, ужасное, но он сдержался и, встав, направился к выходу.

— Когда она уедет?

— Теперь только через месяц, — презрительно хмыкнула Велиса, — ты осквернил…

— Я не собираюсь слушать вас, госпожа Розат, — холодно прервал ее Тэлль, — завтра утром я жду ее на нашем месте. У нас есть месяц, а потом может забирать ее себе.

— Да как ты смеешь? — она задохнулась от ярости, — вот погоди, приедет Лис, он тебе задаст.

— Это вряд ли, — Тэлль, щелкнув пальцами, создал на ладони огненный шар, — я чувствую, как сила наполняет меня все больше и больше, не отказывайте мне, госпожа Розат.

Велиса, побелев от такой наглости, бросила в него заклятием:

— Иет!

Аркад даже не попытался укротить смертельную опасность противоборным заклинанием, он просто выставил вперед руку и маханул ею в сторону зеркала, которое почернело и треснуло.

— А ведь вместо зеркала могли бы быть вы, госпожа Розат, — он криво усмехнулся, — сегодня вечером, я жду ее около развалин.

Велиса больше не смела, произнести ни слова, она только с ненавистью и ужасом смотрела на странного молодого мага обладающего такой силой, какую она не видела уже много десятилетий. Велиса смотрел на него, и ей казалось, что сам Германус Лекс мог бы посоперничать с ним.

Когда солнце опустилось за горизонт, Тэлль увидел Герду, она шла к нему в простом сером платье, ее волосы были тусклы и спутанными прядями падали на лицо. Она с опаской подняла глаза и посмотрела на него.

— Ты пришла? — он нежно коснулся ее, но это теперь была другая Герда. — Что с тобой, ты больше не хочешь меня видеть?

— Ты пугаешь меня, Аркад.

Она прижалась к его груди и заплакала.

— У нас есть месяц, а потом я что-нибудь придумаю, — утешал ее он, гладя ее по волосам, вытирая мокрое от слез лицо, покрывая поцелуями щеки, губы.

Она не сопротивлялась и была податлива, словно масло. Аркад понимал, что мать запугала ее, и не хотел оттолкнуть ее от себя.

Ночь раскинулась над развалинами замка Петрика Блода, звезды ярко светили в темноте. Они лежали на холодной траве и смотрели в небо, на ущербную луну и темные ветви деревьев склонившихся над ними…

— Теперь я понимаю, что совершила ошибку, — голос Велисы вернул Тэлля в реальность из воспоминаний, — ты должен знать о том, что сияющая… — Она на мгновение замолчала, — мне трудно говорить, но ты не задумывался, как сияющая попала в мир Несбывшихся надежд, она твоя дочь, Аркад и ты не должен…нет, ты не веришь мне?

…каждый день они встречались, и неумолимо приближался день разлуки, Тэлль не мог ничего придумать и понимал, что отчаяние, овладевающее им, разрушает его. Он знал, что не сможет жить без Герды, без ее губ, ласк и света, особенно без света.

— …я отдам тебе свой свет, и ты станешь самым сильным, я не позволю отобрать его у меня магам из дворца Мерлина, — Тэлль не знал что такое свет валькирии и, получив его, ощущал себя самым могущественным на земле.

— Мы отправимся с тобой в другой мир, мы спрячемся так, что нас никто не отыщет и сотню лет, а потом все забудут эту историю.

Они вновь и вновь придавали ласкам и любви и свидетелями их любви были только молчаливые деревья, птицы и небо. Ночью это были звезды с луной, а днем солнце с облаками.

Аркад чувствовал, что день разлуки близится и поэтому не стал мешкать.

— Мы должны скрыться, у меня есть одна идея…

— Нет, дорогой, нас все равно найдут и тогда, — она больно сжала его руку, — тогда мне даже страшно подумать, что ждет меня и тебя… — она заплакала, он пытался утешить ее, но от этого становилось только хуже.

— Идем, — решительно сказал он, — что тянуть. Мы отправимся туда, где я жил, пока не встретил тебя, у меня такая хорошая мама, что она примет тебя и не будет задавать вопросов. Пойми, другого выбора у нас нет.

— Я не хочу возвращаться к родителям, лучше смерть, чем жизнь в разлуке, я не вынесу этого, — она снова заплакала.

— Ну, все, успокойся, Герда, идем, — он потянул ее за собой и направился к той части леса, откуда несколько лет пришел в их городок. Ночь сгущалась над городом, а в лесу стало совсем непроглядно, полная луна освещала им путь, помогая влюбленным добраться до нужного места. Только лишь хваткие ветви деревьев, словно не хотели выпускать их из леса, так и, норовя зацепиться за волосы и одежду. Они бежали окрыленные надеждой, что теперь-то все должно закончиться, не ведая, что за ними уже следили ищейки Велисы и ее мужа.

— …Знаешь, как мы нашли вас? — криво усмехнулась старуха, заглядывая в глаза Тэллю, — после прыжка в другой мир остается след. Именно по этому следу мы и смогли найти вас, жаль, что мы опоздали, и ты сумел высосать до последнего свет моей Герды…

Аркад помнил, как они вошли в его дом детства, который покосился от времени, в котором уже не было запаха пирожков и жаркого, что так любила готовить бабушка. Их встретили тишина и мертвый покой. Одинокий дом на пригорке, с закрытыми ставнями и заколоченной дверью. С тех пор, как он покинул его, прошло слишком много лет, сколько, Аркад и не мог посчитать, но он понял, что, ни мамы, ни бабушки, ни тех, кого он помнил, здесь не было. На месте поселка строился большой город, а про домик на горе все давно, и думать забыли, так он и стоял там под ветрами и дождями, одинокий и забытый, покинутый всеми.

Внутри пахло пылью, а скрипучие полы навевали тоску.

— Сколько же лет прошло? — ужаснулся Тэлль, — почему все так изменилось?

— В разных измерениях время течет по-разному, Аркад, — Герда сдунула пыль с фотографии, стоявшей на комоде, — это твоя семья?

Он взял в руку снимок, который был в деревянной рамочке под стеклом и увидел себя еще маленького, бабушку и маму, она была такая же, там были еще какие-то люди, которых он плохо помнил из своего далекого детства.

— Я так устала, что мне хочется только одного уснуть и проснуться, забыв весь этот кошмар.

— Они не найдут нас, Герда, — он ласково поцеловал ее в лоб, пойду, посмотрю, что здесь можно найти, не хочется ложиться на пыльную кровать.

Герда присела на краешек и, услышав скрип пружин, улыбнулась, за эту улыбку, снова засветившую на любимом лице, Тэлль был готов отдать все.

— Я вернусь, — бросил он и, направившись в бабушкину комнату, все-таки нашел шкаф, который был набит всяким барахлом, правда от него пахло сыростью и затхлостью, но лучшего он найти не мог.

Спали они долго, и лишь первые лучи солнца пробрались в маленькое окно через приоткрытые ставни, как Герда открыла глаза.

— Ты должен знать, милый, чтобы не случилось, я не вернусь домой, и ты будешь под защитой моего света.

— Глупышка, — он погладил ее по волосам, — теперь, когда я стал магом, мне некого бояться, нужно будет привести этот дом в божеский вид, и мы заживем с тобой счастливо.

— Я хотела сказать…

— Нет, это я хотел сказать, что ты самая красивая на свете, и я сейчас тебя всю расцелую, — он бы отдал все на свете, чтобы еще раз услышать этот заливистый смех. Ее руки ласково скользили по его шее, трогая жилку, которая пульсировала все сильнее. Они не чувствовали, что конец близок и верные псы четы Розат уже близко. Герда закрыла глаза, слыша дыхание Тэлля, она излучала свет, и они тонули в сладкой его неге. На мгновение Герда почувствовала, как кто-то пытается прорваться. До ее сознания еще не до конца дошла мысль об опасности, когда Аркад увидел темные тени в проходе.

— Им не достанется ничего, забери мой свет, забери его весь!!! — завопила она, что есть сил, и Аркад почувствовал, как на него вылился искрящийся фонтан сияющей бездны. В сознании словно произошло замыкание…

— …Если бы ты знал, как я хотела уничтожить тебя… — голос Велисы гремел в его голове, — моя дочь, мой цветочек, словно падшая девка извивалась под тобой и стонала в блаженстве, будь ты проклят!!! Ты убил ее…ты убил ее!!!

… Тэлль ощущал боль и наслаждение одновременно, по всему телу словно прошел электрический ток, его сознание помутилось, а когда он открыл глаза, то не понял, что произошло. Вся комнаты была забрызгана кровью, пахло гарью, а вокруг зловеще плясали языки пламени. Герда лежала на кровати, раскинув руки и ее волосы…о, нет,… они были совершенно седыми, Аркад поднес руки к своему лицу и увидел на них кровь, оглянувшись, он понял, что это он уничтожил всех. Но здесь не было, ни Велисы, Ни Лиса, они бросили свою дочь умирать.

— Герда, — он взял ее за еще теплую руку и прижал ее к губам, — Любимая, я хотел, чтобы мы были понастоящему счастливы. Прости меня…

Тупой удар по голове и Тэлль, покачнувшись, рухнул навзничь, рядом с Гердой, чувствуя, что теперь они никогда уже не будут вместе, что она ушла в тот мир откуда уже не возвращаются.

Он поднял глаза на старуху в них стояли слезы.

— Герда была единственным, ради чего хотелось жить, и ради кого я готов был умереть. Она отдала мне свою силу, а вы… вы убили ее. Если бы вы с Лисом все оставили как есть, то сейчас все было бы иначе. Не было бы этой кровавой бойни и не было бы проклятия, которое вы мне бросили…

— Герда лишилась всех своих сил и больше не смогла вернуться в свой мир. Она все позабыла, ее память стала как чистый лист, это уже не была моя дочь. Она осталась в Мире Несбывшихся надежд, она уже не могла вернуться. Мы отвезли ее в монастырь, где она прожила последние девять месяцев, а потом появилась та, которую ты хочешь уничтожить. Сияющая твоя дочь и ты не сможешь…

— Не смогу?! — рассмеялся Тэлль, схватив Велису за плечо, — уже поздно искать во мне что-то человеческое, тогда все это умерло вместе с Гердой и нашей любовью и теперь мне совершенно безразлично все, кроме моих целей, Велиса. Зачем ты пришла, захотела умереть побыстрее? — он рассмеялся ей в лицо, — Философ, иди, забери свой обед!

Велиса все еще не веря в происходящее, попятилась назад.

— Аркад вспомни, что только Натали может спасти нас всех, тех, кто проклят…мы же все прокляты… — она не договорила, огромный оборотень ворвался в комнату и, вцепившись старухе в горло телепортировался в ближайшее зеркало, он всегда обожал закусывать на свежем воздухе.

До Тэлля донесся только лишь ее сдавленный крик, и он почувствовал, как ей больно, мысль об этом заставила его улыбнуться.

— Мы все прокляты и нам одна дорога — в Ад! — усмехнулся он и, откинувшись в кресле, закрыл глаза. Только в воспоминаниях он мог любить и мечтать, но тот мальчик давно умер, ему суждено оставаться запертым в подсознании чудовища, монстра.

— Я некогда не выпущу тебя, — процедил он сквозь зубы, обращаясь к своему «Я», в котором еще теплилось что-то от прежнего Аркада Тэлля. — Слышишь, никогда…

3

Элейн осветила факелом каменистый свод потолка, сверху капала вода. Тишина и только тихие шлепки падающих капель, маги медленно двигались вперед. В воздухе стоял страх, его липкое присутствие ощущалось кожей, и Элейн почувствовала, как холодный пот пробежался по позвоночнику, она обернулась и, посмотрев на Андрея и Бориса, приложила палец к губам и покрепче сжала в руках свой меч.

Атака началась внезапно, вампиры ждали незваных гостей и попытались не дать выйти им из узкого тоннеля. Однако пара взмахов заговоренным мечом и несколько голов тварей упали к ногам воительницы.

Андрей впервые видел подобное, сотни чудовищ жаждущих крови и мучительно смерти для него и его друзей. В ход шло все, сначала серебряные пули, потом магия и меч. Он сам не мог еще до конца поверить, что это не кошмарный сон, и он не участник какой-то игры. Ужасные вопли, кровь и смрад наполнили подземелье.

— Их слишком много, детка, — попытался улыбнуться Борис, отражая натиск монстров.

— Иного выбора нет, — Элейн запустила горящим фаэрболом в толпу вампиров, пытавшихся перевернуться в огромных летучих мышей, — мы не должны им позволить трансформироваться, иначе, это конец!

— Я вижу их! — Борис показал пальцем на Петрика Блода и его красавицу жену. Однако тут произошло нечто странное и удивительное, что заставило магов и вампиров на мгновение остановиться. Внезапно посреди зала возник портал, из которого вышли двое, Андрей не мог еще понять кто это. Мужчина с длинными светлыми волосами в темном плаще сжимал в руке обоюдоострый меч.

— Это Хротгар… — прошелестел ропот по толпе вампиров.

Девушка с темными волосами была в странной знакомой Андрею одежде из его мира, джинсы, бейсболка и теплая куртка в этом мире смотрелись, по крайней мере, нелепо.

— Натали, — прошептала Элейн.

— Ничего не понимаю, что они здесь делают, — Андрей огляделся, вампиры подергивали своими губами и нюхали воздух.

— Запах света.

— Лакомый кусочек… — доносились их возгласы.

Антон не дал опомниться монстрам, и первый отбросил их волной заклятия. Губы Натали беззвучно шевелились, плетя на эльфийском языке сложное заклинание.

Вокруг стояли монстры с пеной на клыках, то ли люди, то ли что-то потустороннее.

Натали вспомнила глаза, что смотрели на нее, когда они только начали убегать и остановились в заброшенном доме на перекрестке миров. Тогда она думала, что это самое страшное, что можно увидеть, теперь тысячи таких же глаз смотрели на нее с ненавистью и злобой.

— Ну, что, крошка, порезвимся, — Антон вмиг бросил в толпу вурдалаков огненный плазмоид, заставляя их вскипеть кровавой пеной. Элейн, немного придя в себя от неожиданного появления сладкой парочки, Антона с Натали, усилила атаку, Андрей с Борисом, обошли беснующуюся армию вампиров с фланга, пытаясь пробиться туда, поближе к Петрику…

Вокруг стоял вой, визг и жуткий скрежет зубов и когтей. Натали не верилось, что понемногу, но верно они теснят армию монстров к выходу и свету, который сразу должен был убить их. Теперь, когда твари оказались в узком проходе тоннеля, они начали еще яростнее отбиваться и, вскоре их отступление обернулось новой дьявольской атакой.

— Они наступают снова! — Андрей бросил под ноги вампирам плазмоид из сгустка пламени и отшвырнул их на короткое время.

— Не дай им прорваться назад! — кричала Элейн, — иначе они возьмут нас в кольцо!!!

— О, Боже! — Борис рубил направо и налево, искусно пробивая себе путь вперед, ему не верилось, что тот самый Антон теперь с ними и эти мысли мешали ему до конца отдаться битве. Кровь людей и вампиров смешалась, и только свет в конце тоннеля служил шаткой надеждой на победу. Силы были неравны, но вампиры не пользовались магией, и в этом была их слабость.

Вампиры оказались в огненном кольце из заклятий и плазмоидов. Теперь перевес был на стороне магов. Смерть пришла к монстрам быстро, но была мучительной и яркой. Тем не менее, глава клана, словно сквозь землю провалился, его нигде не было. И среди дымящихся тел, Андрей нашел только кольцо Блода и это был хороший знак. Без кольца вампир был уже не так силен, и его проще было бы уничтожить

— Петрика нет здесь, — Элейн тяжело дыша, вытерла забрызганное кровью лицо, — но я вижу Вэллу, если нам удастся пробиться к ней и захватить ее в плен, Петрик сам приползет к нам!

— Но ее защищает Фрай и чтобы к нему продраться нужно, попотеть.

— Можешь рассчитывать на меня, Элейн, — Антон подмигнул ей и бросился в гущу чудовищ.

— Антон сильный маг, — Элейн огляделась по сторонам: слева от нее был Борис с мечом наготове, справа, Андрей с пистолетами и серебряными пулями, так же вместо пуль он выпускал плазмоиды из своих пальцев и это у него здорово получалось. Антон силен в заклинаниях помимо битвы, а на что способна она — Натали. Казалось, она ничего не может, но по какому-то чуду, вампиры не трогали ее. Любое прикосновение к ней приводило их в ужас. Значит вот в свете ее сила и поэтому она погибель для ночных тварей, усмехнулась Элейн и, окликнув девушку, бросила ей кривой нож, именно таким она пользовалась в ритуале храма Мерлина, в подземелье которого теперь шла кровопролитная битва не на жизнь, а насмерть.

Натали чувствовала, как поток света бурлит в ней и что нужно найти для него выход. Она поняла, что их целью стала та женщина в кроваво-красных одеждах, которую так рьяно защищал здоровяк в черном разодранном плаще, залитом кровью.

— Рипмав тер од, — начал Антон, подбираясь все ближе к Мангольду Фраю, — книрд резон дулб!

Он смотрел в его горящие глаза и видел, как окружающие его твари отступают и теряют силы, падая под его словами заклятия и ударами мечей магов воинов.

— Сиврето от книрд лив тону рунд! — словно волна прокатилась по рядам кровососов, они пали на колени и застыли, их горящие глаза потухли. Антон взмахнул мечом, и голова Фрая подскочив вверх, оросила кровью лицо Вэллы. В ее глазах застыл ужас, но заклятие парализовало ее, и она не могла даже пошевелить губами. Еще шаг и Антон, схватив ее, обернулся, глядя на Элейн и словно спрашивая, что теперь, ведь заклятие не будет действовать вечно.

— Нужно вывести их на свет, только Вэллу держи, — крикнула она Антону.

Натали пробивалась к выходу и монстры, как завороженные шли за ней и сгорали, ступив на ярко освещенный двор. Постепенно они начали приходить в себя, но их тянуло с неопределимой силой к ней. Вампиры кричали, визжали, рвали на себе волосы, но шли на незримый зов Натали.

Вэлла пришла в себя и яростно вырываясь, рвалась к выходу, но Антон, связав ее, крепко держал, сжимая за горло. Внезапно их заставил оглянуться тихий вкрадчивый голос. Вэлла мигом обернулась змеёй и, вцепившись в горло Антона, вонзила в него свои зубы.

— О, Мерлин!!! — Элейн ударила по извивающейся гадине и она, упав, зашипела, отползая в темноту катакомб. Там ее ждал сам Блод, который насмешливо скалил свои острые зубы.

Антон упал на пол, схватившись за горло, Борис склонился над ним, читая заклинание, но все знали, что теперь уже все кончено укус вампира либо убивает или превращает человека в жестокого кровопийцу.

— Спасайте своего друга! — рассмеялась Вэлла, возвращая себе свой человеческий облик, — еще встретимся!

Андрей, было, бросил в нее заклятие, но они растворились в темноте, словно ничего и не было.

— Что происходит?! — прохрипел Антон, когда из его рта потекла кровь, — лучше убейте меня, я не хочу становиться одной из этих тварей.

Элейн покачала головой, ей совсем не хотелось его убивать и так вот покончить со всем этим. Однако медлить было нельзя, она вынула из-за пояса магический кинжал и занесла его над Антоном со словами «прости меня».

— Стойте!!! — Натали бежала легко и быстро, Элейн на мгновение остановилась, увидев спешащую что есть сил сияющую. От нее теперь реально исходил свет и теперь в темноте были даже не нужны факелы, все так она озарила своим светом.

— Антон! — она бросилась к нему, видя, как он начинает превращаться, — нет, — Натали погладила его по волосам, — я слишком люблю тебя, чтобы сейчас потерять, — она прикоснулась губами к его лбу, поцеловала щеки и дрожащие губы. — Все будет хорошо.

Натали коснулась его раны, из которой все еще сочилась кровь, и все увидели, как из ее пальцев полился лучистый и теплый свет. На глазах у магов произошло чудо, рана затянулась и, даже не осталось и следа от укуса.

— Невероятно, — прошептала Элейн, — теперь мне понятно, почему за тобой так охотился Тэлль.

— Натали, — Антон, помотав головой, поднялся с каменного пола, но ему еще было тяжело встать на ноги, — как? Как ты это сделала?!

— На все воля вселенной, — улыбнулась она и, посмотрев на Элейн, добавила, — теперь мне нужно к Германусу, у меня было видение и я должна поговорить с главным волшебником.

— Только не к Лексу, — Антон сжал ее руку, — я не хочу…

— Тебе нечего бояться, — Элейн похлопала его по плечу.

— Мы с тобой, — кивнул Андрей.

— Вы помогли нам, о чем можно беспокоиться, еще немного и нам не будет страшен и сам черт, — рассмеялся Борис.

— Тогда что нам медлить, мы закончили свое дело с тварями, возвращаемся во дворец, — Андрей взмахом руки открыл портал в стене, — до сих пор не представляю, как у меня получается.

Элейн с Борисом шагнули вперед, увлекаемые потоками силы.

— Я и не знал, что вам можно верить, — честно признался Антон, ступая в аморфную субстанцию, — увидимся на том конце!

— Идешь? — Андрей взял за руку Натали.

— Знаешь, всегда ненавидела эти порталы…

Все закружилось, завертелось, словно карусель из далекого детства Натали летела сквозь пространство, ощущая в себе невероятную силу, которая не пугала ее, а делала только сильнее.

В каменном кабинете Лекса было холодно, свечи подрагивали от дыхания огромного дракона, который мирно дремал у камина. Алконост с опаской поглядывал на дракона и ревниво на Германуса.

Германус Лекс оторвался от своих записей и радостно посмотрел на своих гостей. Одним взмахом он создал мягкие удобные кресла и усадил в них магов.

— Я вижу, вы справились не только со своею задачей, но и привели ко мне Сияющую.

— Сияющая сама пришла, — улыбнулась Натали, — и хотела бы с вами поговорить.

Германус с удивлением смотрел на нее, словно не узнавая ее. Натали изменилась с их последней встречи, это уже не была напуганная девочка, он видел, что теперь ей подвластна вся ее огромная сила. В огромных глазах Натали сиял свет, отчего они казались похожими на звезды. Ее волосы искрились, как и кожа, не было сомнения, что она уже готова.

— Я рад видеть тебя, Натали, — улыбнувшись, Германус протянул ей руку и, ласково взяв ее за пальцы, поднес к губам, — Ты много еще чего должна узнать, прежде чем, мы завершим начатую битву. Я хотел бы тебя убедить в том, что ты не простая девушка и твой род идет от древних. Самых первых… — он, улыбнувшись, окинул Натали взглядом. — Одно меня удивляет, как ты оказалась за пределами этого мира, ведь ты и не догадывалась о своем предназначении. Я знал только одну сияющую, ее звали Герда, и она умерла много лет назад. Надо побольше узнать о твоем рождении и о твоих родителях, но все это потом, теперь наша главная задача, — он оглядел присутствующих в зале, — найти слабое место в обороне Тэлля, он не может долго вести войну, ему нужна быстрая победа. Аркад не терпелив и горяч в этом его слабость и наша сила.

— Что же мы тогда будем делать, — Элейн поднялась со своего кресла, ее глаза были полны решимостью, — теперь мы одна команда, это доказал бой с вампирами, мы можем отправиться в логово Тэлля и все вместе мы одолеем его.

— Не спеши, девочка, — покачал головой Германус, — так дело не пойдет, необходимо завоевать его доверие, а это чрезвычайно сложно, если не возможно. Антон Хротгар!

Антон, прежде стоявший в тени, вышел на свет и поднял глаза, посмотрев на Лекса.

— Я здесь, Германус Лекс, — он слегка качнул головой, — я пришел только потому, что Сияющая позвала.

— Только ты сможешь поговорить с Тэллем, тебе он поверит.

— Вы уверены, господин Великий Волшебник, — усмехнулся Антон, — он мне уже не поверит, я хорошо знаю Тэлля.

— Я согласен с Антоном, — бросил Борис, — никому из нас Аркад не доверился, разве что только… Натали, ее он хочет, так пускай ее и получит.

— Это неправильно, — отозвался Андрей, — Элейн не молчи, скажи же что-нибудь, мы же не можем отдать девчонку ему, как приманку.

Натали, оглядев всех, улыбнулась:

— А я бы попробовала.

— Натали, нет, — Антон озабоченно покачал головой, он был уверен, что если его любимая попадет в руки Тэлля, она никогда не будет прежней, — ты понимаешь, что он с тобой может сделать?!

— Он прав, это опасно, но это действительно хорошая идея, если бы все продумать и не допустить того, что мы больше всего боимся, — Германус погладил свою седую бороду, задумчиво закусив нижнюю губу.

— Знаешь, что такое быть выпитой до дна? — вдруг спросила Элейн Натали.

— Слышала, что «выпитый» сходит с ума… — тихо пробормотала Сияющая.

— Если это произойдет, то мы все не только потеряем тебя, Тэлль получит неограниченное могущество и обратит наш мир и тот, что ему понравится в ужас. Мне даже страшно представить, он сумасшедший, который сам уже не знает что хочет, безграничная власть, магия, богатство…все это его уже так не волнует, он хочет сравняться с Богом с Вселенной!!! — Германус посмотрел на Антона, — тебе повезло, ты умеешь управлять светом, возможно потому, что сам из этого мира и стал магом совершенно не так, как стал им Тэлль. Я не знаю точно, но мне рассказывали, что его обратила его возлюбленная, которая тоже была сияющей, это была та самая Герда, про которую я упоминал недавно. Ее родители были против того чтобы они были вместе, тем более Герда должна была отправиться после своего совершеннолетия во дворец Мерлина, чтобы обучаться искусству воительницы и служить стране. Герда знала про древнюю запретную магию и совершила ритуал так, что каждая ее частичка света, превращалась в сердце Аркада во тьму. Бедная девочка, тогда она не знала, с чем играет и какие силы потревожила, если он получит еще немного света Сияющей, то тьма полностью завладеет им и тогда придет конец всему, мы не только не сможем одолеть его, наш мир превратится в обитель зла. А чудовища, порожденные этой обителью, захотят прорваться в ваш мир, — он посмотрел на Натали и Андрея, — и там они устроят кровавую жатву.

— Но мы можем попробовать, нельзя, же просто так сидеть, сложа руки, — Натали окинула всех взглядом, — нужно придумать что-то такое… такое, если в нем осталось хоть что-то от человека, разве нельзя с ним поговорить, неужели он так ужасен?

— Ты забыла его, — горько уронил Борис, — помнишь, тот вечер, когда Антон тебя всем представил, не этот, а тот самый который тебя нашел. Я помню твои глаза, тебе было страшно, Маша мне потом рассказывала, как ты боялась возвращаться в танцевальный зал.

— Возможно, — улыбнулась Натали, но тогда я была другая, обычная девчонка, ничего не знавшая о жизни. После того, что со мной случилось, я видела только Антона, слышала только его, поэтому я плохо помню свои страхи, хотя, есть еще одно, — она немного помолчала, — мне часто снился лабиринт, ужасный лабиринт, где за мною гнался зверь, вот этот страх был самым сильным, до той поры пока мы с Настей не телепортировались туда, прямо в объятия оборотня…этот лабиринт из снов он оказался настоящим…потом все не то, после этого мне нечего бояться.

— И все же хоть у нас и мало времени, торопиться не стоит, — окончил Лекс, — можете отдохнуть сегодня, и если будут идеи, мой портал всегда открыт для вас, господа маги. Вас проводят в ваши комнаты, — он бросил куриный окорочек дракону, который выпустив тоненький язычок пламени, вмиг поджарил мясо и живо проглотил не жуя.

Магистры поклонились Главному Волшебнику и направились к выходу, каждый со своими гнетущими мыслями. Казалось, нет выхода, кроме того, как самой Натали сделать то, что хочет Тэлль, может в этом и был ключ отгадки, что можно сделать с ним, как его победить.

— Он ведь именно этого и хочет, — улыбнулась Натали Элейн, перед тем как открыть дверь в свои покои, — он жаждет битвы, крови, он не сможет убить меня, если я сама приду к нему, это будет не так, как он хотел, это приведет его в замешательство. А сомнения первый признак того, что я смогу одержать над ним победу. Нужно немного времени, может кому-то еще что-нибудь придет в голову, — она, улыбнувшись, повернула ключ в двери:

— Спокойной ночи, друзья.

Элейн и Андрей зашли в комнату, Борис решил, что его богатырский храп будет им мешать и перебрался в комнату напротив. Андрей смущенно подошел к окну, его всегда стесняло то, когда они с Элейн оставались наедине.

Она устроилась на диване и, быстро приготовив книрд, сказала:

— У меня есть одно мнение, Андрей, — она поманила его к себе, — книрда сделать?

— Давай, — он, закусив нижнюю губу, устало выдохнул и направился к ней. После стольких месяцев, Андрей видел, что не просто общее дело их связывает, между ними теперь было нечто большее и это немного пугало его.

Он сел рядом с Элейн и взяв из её рук бокал, отпил немного.

— Тебе нужно ненадолго отправиться в ваш мир, я бы отправилась сама, только ты лучше ориентируешься там.

— Что ты задумала, Элейн? — Андрей непонимающе посмотрел в ее глаза.

— У меня появилась одна мысль, эта история Германуса про Тэлля и Герду сияющую, возможно ли узнать что-то о родителях Натали? Об ее рождении?

— Можно, только я не знаю, что сейчас происходит в нашем мире и все это может затянуться…

— Только не для тебя, Дэк, ты же теперь маг, а не просто человек, в своем мире тебя не покинет сила, и ты так же сможешь ею пользоваться.

Он рассмеялся:

— Ты знаешь, я подумал, что это возможно только здесь!

— Действительно, ты еще не привык ко всему? — она нежно коснулась его руки, — этот мир еще не стал твоим?

— Не знаю, — Андрей сжал ее руку, — со мной что-то происходит, и я боюсь не доверять своим чувствам мыслям. Вроде бы я тебя знаю, но иногда мне кажется, что ты… совершенно незнакома мне.

— Почему ты говоришь так? — Элейн почувствовала, как кровь прилила к лицу, она опустила глаза и высвободила руку из его пальцев.

— Вот и сейчас что тебе скрывать? — он повернул ее к себе, — мне например нечего, а в последнее время у меня совсем все смешалось. Ты не такая, какими я привык видеть женщин, я не знаю, не понимаю, как мне сказать тебе, как вести себя с тобой…

— И я не знаю, — голос Элейн прежде казавшийся таким сильным, сейчас дрогнул, она быстро поднялась с дивана и направилась к камину, — давай не будем об этом…

— О чем?

— Ты меня путаешь, и я начинаю нервничать…

— Хорошо-хорошо, — Андрей поставил стакан на комод и направился к ней, — я просто не знаю, как у вас принято, но ты стала мне больше, чем друг, — их глаза встретились. И Андрей видел, что Элейн его прекрасно понимает, только почему-то в ее глазах появилась какая-то боль и тоска.

— Прости, если тебе не нравится, то, что я говорю, но в нашем мире, где я вырос, было так.

— Я знаю, ваши обычаи и дело не в этом, ты мне тоже очень нравишься и я хотела бы, чтобы все, что я скажу не вышло дальше этой комнаты.

Она взяла его за руку, и Андрей вдруг все понял, прочитал, словно видение ее мысли. Где Элейн не могла принадлежать никому кроме своей службы.

— Но это неправильно.

— Может быть, когда закончиться война, но сейчас наши враги будут искать наши слабые места, и я не хочу быть твоим слабым местом.

Андрей обнял ее и на секунду замешкавшись, прильнул к ее губам, Элейн не сопротивлялась, она ответила ему взаимностью, но потом, отстранившись от него, отвернулась.

— Извини… — быстро направившись к выходу, Элейн открыла дверь, и направилась в коридор. Андрей не стал ее задерживать, он знал, что сейчас она не станет его слушать.

Теперь он должен все продумать, времени было мало, он знал, что Натали родом из Красноярска, что сужало поиски, что же придется отправляться туда, где появляются младенцы. А потом, потом хотелось бы увидеть тех, кто знал Герду, но времени так мало, так мало.

4

Андрей плохо спал этой ночью, ему не давали покоя слова Элейн. Он знал, что должен отправиться в реальность Несбывшихся надежд и хоть что-то сделать, чтобы помочь своим друзьям. Он боялся, чтобы Натали не наделала глупостей. Времени оставалось все меньше и Андрей, быстро собравшись с мыслями, решил телепортироваться в мир, который столько лет был ему родным.

Когда ему в лицо пахнуло запахом костра, он немного прищурился, дым заволакивал все перед глазами. Что происходит, непонимающе подумал Андрей, он оказался в лесу, в котором бушевал пожар. Сначала он немного растерялся, но потом, быстро сориентировавшись, применил заклинание большой воды, прокладывая себе путь вперед к дороге. Когда он оказался на шоссе, чтобы поймать машину, то сразу вспомнил, что у него чертовски странный вид и он не похож на местного жителя, кто его посадит с собой рядом, какой водитель…мимо пронесся грузовик, оставляя за собой клубы пыли и выхлопных газов. Андрей, закашлялся и, быстро совершив пасы, превратил свою одежду в то, что обычно носят грибники в лесу в эту пору. На голове у него оказалась потертая кепка цвета хаки, синяя выцветшая водолазка выглядывала из-под ветровки. На ногах живописные резиновые сапоги. Завершило все ведро полное грибов. Андрей, улыбнувшись, окинул взглядом свежие грибочки и довольный самим собой пошел вдоль дороги в надежде поймать попутку. Но как назло никто не останавливался, Андрей не хотел ворожить, и надеялся, что ему все-таки повезет.

Так он прошел добрую половину часа пока, наконец, не услышал за спиной гудок большегрузной машины.

От неожиданности он оступился, оборачиваясь, однако быстро собравшись, направился резво к грузовику. Забравшись в кабину, он увидел за рулем мужчину средних лет, с внешностью внушающей доверие.

— Подскажите, где я? — спросил Андрей, — заблудился что-то, я в пожар попал, еле выбрался.

— Чувствую, как от вас гарью несет, — поморщился водитель, — в этом году пожар за пожаром, вам еще повезло, я еду в Красноярск, а вам куда?

— В роддом, очень надо, жена позвонила… рожает, а я грибы собираю, да еще пожар этот!

— Не переживай, я как раз мимо еду, что ж мы стоим, — водитель нажал на педаль газа и машина ворча тронулась вперед.

Андрей прокручивал в своей голове, что ему делать, как спросить у персонала о Натали. В своем мире он еще не применял магию, и он чувствовал себя не в своей тарелке.

— В этом году везде горит, — прервал его мысли водитель, — я вообще в лес сейчас не хожу. И где вы такие грибы насобирали, — водитель как-то странно посмотрел на Андрея.

— У вас не найдется свежей газеты? — спросил Андрей, — а то хочу посмотреть объявление мое вышло или нет.

— Продаёте что-то?

— Нет, — Андрей покачал головой, — хочу квартиру снять…

Комисарову совсем не хотелось разговаривать, ему необходимо было узнать какой сейчас год, потому, что время в этом измерении течет гораздо быстрее, чем в Темном отражении.

— Вот, — водитель, перекинувшись на заднее сидение, взял с кресла свежую газету, — может здесь и найдете.

— Спасибо, — Андрей быстро пробежал по дате глазами, его сердце бешено заколотилось. 2010 год? Прошло восемь лет?!!! Он был просто в шоке, а как же Даша ей теперь должно быть лет двенадцать. Андрею так хотелось увидеть дочь, тоска пробежала мурашками по спине и он, сложив газету, положил ее на панель автомобиля.

Вскоре они приехали и Андрей, поблагодарив водителя, направился к зданию родильного дома. Он там бывал несколько раз по долгу службы, но как все изменилось вокруг. Вроде восемь лет прошло, но все стало чужим и незнакомым, словно пролетело лет двадцать. Андрей сел на лавочке в парке около больницы и решил собраться с мыслями, только потом он мог позволить себе думать о личном, но только не сейчас. Теперь нужно было думать о том, как узнать все насчет Натали. Так, — рассуждал Андрей, — ее имя Наталья Зверева, отчество, какое у нее отчество? Алексеевна, точно, — радостно вспомнил Комисаров, — год? год рождения…мм-м…1972…- Андрей извлек из внутреннего кармана куртки блокнот и все это аккуратно записал, потом посмотрев на свой внешний вид, огляделся. Рядом никого не было и из лесника-грибника, он быстро превратился в респектабельного мужчину в дорогом костюме и папкой с документами, так-так, господин Волшебник, что у вас тут? — поинтересовался сам у себя Комисаров, раскрывая папку. Там было удостоверение полковника медицинской службы ФСБ. Все-таки переименовали КГБ, — усмехнулся Андрей, вертя в руке удостоверение, которое было настоящим. Так, а кто у нас главврач родильного дома? — спросил Комисаров папку и вот еще один документ у него перед глазами, — так проводить расследование мне нравится, — он посмотрел по сторонам, не хотелось, чтобы люди обратили внимание на человека, разговаривающего с самим собой.

Комисаров поднялся со скамьи и направился к входу. Там у молодого охранника он сразу вызвал уважение своим внушительным видом и тот с удовольствием ему объяснил, как найти Альберта Натановича Варшавского.

— Вы знаете, Альберт Натанович врач от бога, — щебетала ему над ухом сухонькая женщина врач, которая проводила Андрея до кабинета главврача.

Когда Андрей вошел, то увидел лысеющего мужчину плотного телосложения с грустными карими глазами и гладким лицом. Его редкие волосы были аккуратно причесаны, а на лбу сидели очки в позолоченной оправе.

— Добрый день, Альберт Натанович, — Комисаров показал ему свое удостоверение, — я веду одно расследование и мне необходима ваша помощь.

Главврач, посмотрев его удостоверение, пригласил сесть за стол и, вызвав медсестру, попросил ее сделать им чай.

— Вам чай с лимоном Андрей Сергеевич, — спросил Варшавский Комисарова, на что тот утвердительно кивнул.

— Я чай не пил давно, — двусмысленно улыбнулся Комисаров, в Темном отражении и не знали этих напитков, как чай или кофе, только «книрд», «этак» или вино. — Давайте перейдем к делу Альбер Натанович. Для расследования одного преступления, мне необходимо узнать о рождении здесь одного человека. Вот. — Андрей только захотел, и у него в папке появилось свидетельство о рождении Зверевой Натальи. — Для моего ведомства необходимо выяснить, кто мать Зверевой Натальи, потому, что есть кое-какие сомнения, а мать, которая вписана в свидетельстве о рождении может таковой не являться. Наши эксперты провели анализ ДНК, вот взгляните, — он выложил на стол бумаги с результатами, — это расшифровка ДНК Натальи Зверевой и Виктории Анатольевны Зверевой ее матери, они не совпадают, хотя в свидетельстве она записана, как мать Зверевой. Мне необходимо проверить ваш архив.

— Все это очень странно, Андрей Сергеевич, — Варшавский свел брови. — В те годы я не работал здесь…семьдесят второй год, кто же здесь работал в это время… — он задумчиво наморщил лоб, — тогда родильным домом заведовала Заболоцкая Елена Ивановна, но она умерла лет десять назад, а то и больше. Из тех, кто работали в то время, мало кто остался, — он поднялся из-за стола и позвал тут медсестру, что приносила чай.

— Мариночка, поищи Клавдию Петровну, пусть зайдет к нам. — Варшавский пригладил волосы на голове и надел очки, — сейчас посмотрим, у меня восемь лет назад здесь произошел странный случай.

Комисаров с любопытством посмотрел на него.

— В нашем городе появился маньяк, он зверски убивал и мучил перед этим людей, к нам попала в отделение беременная женщина, которая видела, как убийца ушел во что-то типа портала, вы понимаете? Это звучит, как бред сумасшедшего, но психиатры нашли ее вменяемой. Когда она родила, то находилась в нашем роддоме и через два дня странным образом исчезла, хотя все ее вещи остались нетронутыми, а на улице была зима, — он немного помолчал и добавил. — Две женщины видели, как за ней пришел мужчина из стены…они были жутко напуганы. У одной даже молоко пропало…это похоже на бред сумасшедшего, но это зафиксировала камера наблюдения, так как это была не просто палата, там лежали жены местных предпринимателей. — Варшавский достал сигареты и закурил, — муж одной из девушек установил там видеонаблюдение, так пекся за свою ненаглядную, а женщина, которая пропала, была свидетелем убийства своего богатого мужа, короче все так запутано…у меня осталась одна вещь…

— Здравствуйте, Клавдия Петровна, — обратился Варшавский к женщине намного старше себя, которая внезапно вошла в незапертую дверь, — к нам тут человек из ФСБ приехал, и я посоветовал ему поговорить с вами об одном человеке.

— Приятно познакомиться, — Андрей поднялся со стула, предлагая ей сесть и, обратившись к Варшавскому, спросил, — о какой вещи вы говорите, Альберт Натанович?

Главврач посмотрел на Клавдию Петровну, потом подошел к сейфу и долго мучился с замком. Когда же он его открыл. То начал рыться в бумагах и вскоре извлек с самого дна обычную тетрадку в клетку, пожелтевшую от времени, — Почитайте, может это вам поможет…дело в том, что я прочел, что там написано, — он понизил голос почти до шепота, — и вы почитайте…это не бред сумасшедшего.

Комисаров взял тетрадь и положил ее в папку.

— Клавдия Петровна, проводите Андрея Сергеевича в архив и попутно ответьте на его вопросы, вы что-то вспомните по 72-му году? — Варшавский допил свой чай, — я понимаю, это не просто…

— Альберт Натанович, — мягко прервал его Комисаров, — я поговорю с Клавдией Петровной, если что я еще зайду.

— Конечно, — главврач поднялся из-за стола, Андрей заметил, как он нервничает. Вынув платок, он вытер покрывшееся капельками пота лицо и проводил их до двери.

Комисаров следовал за этой женщиной и все думал о том, что рассказывал ему Варшавский, конечно в такое может поверить либо сумасшедший, либо…тот, кто сам так проходит сквозь миры. Но кто это был, наверняка Философ, что-то давно я не слышал о нем, волчий выкормыш.

— Андрей Сергеевич, — Клавдия Петровна открыла свой кабинет, — здесь архив еще с незапамятных времен, она рассмеялась, какой год вас интересует?

Комисаров поудобнее устроился на мягком крутящемся стуле и, раскрыв свою папку, достал свидетельство о рождении Зверевой Натальи. Что у вас есть по 1972 году. Кто у вас там родился 1 сентября? Мать Зверева Виктория Анатольевна 1947 года рождения, отец — Зверев Алексей Иванович 1943 года рождения.

Клавдия Петровна стала рыться в ящиках и вскоре выудила толстенную папку.

— Рождаемость тогда была на уровне, она взвесила в руке папку похожую на фолиант и положила на стол, подняв небольшое облачко пыли.

— Мне известно, что они не настоящие родители этой девочки, — Комисаров спокойно взял за руку Клавдию Петровну, — скажите мне, что вам известно об ее рождении, это без протокола, просто у меня есть подозрения, я не могу рассказать всю суть дела, это в интересах следствия. Обычный тест на ДНК…простой тест, — Андрей покачал головой, — мне известно наверняка. Что у Наташи были другие родители. Вы можете быть откровенной, поверьте, вам ничего не угрожает, если все мне расскажете, — Андрей, как мог, использовал свой дар убеждения.

Клавдия Петровна приподняла левую бровь и странно посмотрела на него.

— Я не понимаю, о чем вы?

— Вы знаете, я ведь ваш коллега, врач, я военный психолог, поэтому легко вижу, когда мне что-то не договаривают, — блефовал Комисаров. — Я же сказал без протокола, а вы явно не хотите что-то говорить. За этой девочкой, — он взял в руки документы Натали, — охотятся серьезные люди и ее жизни угрожает опасность, если я почувствую ложь, а для этого мне не нужен детектор лжи, мы будем разговаривать не здесь, — он обвел взглядом стены архива и добавил, — а в другом месте.

Клавдия Петровна, побледнев, опустилась на стул.

— Вы один из них…

— Не понял? — Андрей не сразу сообразил, о чем она говорит, — один из кого?

— Я расскажу, не знаю почему, но моя вина лишь в том, что эту девочку я отдала на воспитание семье у которой умер ребенок, — она опустила глаза, — в действительности, Виктория Зверева потеряла своего ребенка, тоже девочку, а эту малышку, которую нашла именно я, подбросили к дверям роддома, как раз в мое дежурство, никто не знал, кроме медсестры и акушерки, но их уже нет в живых, столько лет прошло. Я знаю, что она была не такая, как обычные дети, в ее глазах был свет, и она так смотрела на меня, словно хотела, что-то сказать, завернута она была в странную ткань, а на шее у нее был медальон…

— Клавдия Петровна, а почему вы столько лет молчали об этом? — внезапно спросил Комисаров, — ведь это было странное происшествие…у вас остались эти вещи, вещи малышки? — на его слова женщина кивнув, сообщила, что хранила их дома все эти годы. — И кто еще интересовался рождением Натали?

— Теперь ее звать так? — Клавдия Петровна улыбнулась так, словно ее озарило счастье, — приходили люди, похожие на вас, но я им, ничего не сказала. Хотя они обладали сильным гипнотическим воздействием, они могли причинить ей зло, не знаю почему, но я каким-то образом почувствовала это…

Андрей видел, что она обладает каким-то шестым чувством и благодарил судьбу, что она открылась именно ему.

— Мы сейчас же едем к вам, и вы передадите мне вещи Зверевой, — он взял в руки бумаги Натали и направился к выходу, — мне нужно возвращаться.

Клавдия Петровна, сама не понимала, но почему-то верила этому человеку, она всегда могла отличить плохих людей от хороших, это был ее, так сказать, талант. Комисаров хотел попрощаться с Варшавским, но он был в операционной, солнце быстро садилось, Андрей знал, что он не может ждать до рассвета, но Боже, как ему хотелось увидеть дочь. У него даже не было ее фотографии. Не сейчас, одернул он себя, — сейчас, прежде всего дело, так было всегда, даже когда он был обыкновенным следователем, и теперь, когда он стал обыкновенным волшебником. Да только как быть с машиной, думал Андрей и решил воспользоваться такси, не хотел он полностью раскрывать себя перед этой женщиной.

— А кем вы работаете в роддоме? — поинтересовался он.

— Я анестезиолог, — улыбнулась Клавдия Петровна, а вы мне кое — кого напомнили.

— Я? — удивленно приподнял брови Комисаров, — интересно.

Перед ними остановилось желтое такси. Стало совсем темно. Клавдия Петровна назвала адрес водителю, и они двинулись в темноту улицы. У Андрея защемило в сердце, хоть все так изменилось, но он так соскучился по своему родному Красноярску. А изменилось за восемь лет много. Больше огней, что ли стало, машин много и все иномарки почти, магазины вереницей выстроились на тротуарах.

— Я помню лет 8-10 назад, следователь у нас в прокуратуре работал, очень на вас похожий был, не помню только, как звали его.

Андрей немного смутился, потому что не хотел, чтобы его кто-нибудь узнал здесь. Весь оставшийся путь, он предпочел просто молчать и продумывать, как поскорее все закончить и вернуться домой. Домой, он про себя усмехнулся своим мыслям, теперь чужое измерение, где все перевернуто с ног на голову…стало ему роднее, чем место, где он прожил столько лет. Комисаров вспомнил о дочке и решил, когда все закончится обязательно вернуться за ней, за все это недолгое время он очень соскучился.

Вскоре они оказались в небольшом доме Клавдии Петровны, Андрею всегда нравились старинные деревянные дома, во дворе цвели бархотки, астры, наполняя воздух травянистым пряным запахом. Веселая дворняга дружески облаяла пришельца, но обнюхав, решила, что подозрительного в нем только на первый взгляд. Комисаров отказался от чая. Время неумолимо неслось против него, и он мог применить заклятие возврата в прошлое, но он опасался, что это может не получиться.

Клавдия Петровна, видя его напряжение, поняла, что он спешит.

— Простите, время пролетело незаметно, а вам, наверное, пора.

— Да, — улыбнулся Андрей, — сейчас вернусь на службу, все доделаю, только потом смогу вернуться домой.

— Ну, тогда не буду вас задерживать, — она зашла в дом, оставив Андрея наедине со своими мыслями, он вытащил из кармана тетрадь, что ему дал Варшавский и, повертев ее в руках, раскрыл. Что там будет?

Страницы были исписаны неровным почерком, больше похожим на почерк ребенка, чем молодой женщины.

…сначала это были голоса, а потом они пришли за мной, они хотели забрать моего ребенка. Зачем я пишу это, мне так страшно, снова все вспоминать и прокручивать в голове, но кто-то должен их остановить…

— Вот, — чтение прервал голос Клавдии Петровны, — взгляните, она протянула ему коробку. Андрей раскрыл ее и увидел тонкую синюю ткань расшитую золотыми и серебряными нитями. Он узнал Эльфийские символы. На дне коробки лежал золотой медальон, Андрей бережно взял его и, раскрыв, увидел в нем две искусные картинки выполненные глазурью на керамических вставках. На одной половинке медальона была изображена красивая девушка, у которой были глаза Натали, такие же искрящиеся и красивые, светлые волосы падали на плечи, она улыбалась, но васильковый взгляд был почему-то грустными. «Герда», было написано внизу. На другой половинке медальона был изображен парень с темными прямыми волосами и с ясными открытыми глазами, никогда нельзя было представить, что этот юноша станет воплощением зла, надпись «Аркад», подтвердила догадки Андрея.

— Спасибо Клавдия Петровна, вы мне очень помогли, — Андрей услышал, как дрогнул его голос, мне бы найти еще Герду, что стало с ней. — Интересно, что стало с ней, — Комисаров показал на портрет Герды, в медальоне, — где она может быть, жива она или нет…

— Этого я не знаю, — ответила Клавдия Петровна, — столько всего происходит вокруг, за эти годы так изменился мир.

— Не мир меняется, а мы меняем его, — ответил ей Комисаров и, попрощавшись, направился к калитке, — до свидания, Клавдия Петровна.

Когда она закрыла за ним калитку, Андрей немного задержался и, щелкнув пальцами, произнес пару заклинаний, стирающих память. Ему было ненужно, что Клавдия Петровна помнила об их разговоре. И в целях ее же безопасности он сделал так, что напрочь стер свой образ из ее сознания. Она будет помнить лишь то, что какой-то человек из органов спрашивал ее о делах в архиве и все.

Грустно улыбнувшись, Андрей направился по дороге, мимо проносились, сигналя, автомобили, и их яркий свет расчерчивал тьму. Желтый свет от фонарей освещал тротуар.

Андрей медленно шел и думал, что пора возвращаться и обо всем рассказать Элейн. Он был почти уверен, что Натали дочь Тэлля и Герды, но ему должны потребоваться еще более неопровержимые доказательства. Что, тест на ДНК? Замечательно, усмехнулся Андрей, мне бы еще добыть волос Тэлля. Однако пора было возвращаться.

5

Натали впервые за несколько дней смогла уснуть, Антон не отходил от нее и теперь, когда битва с мантикорами завершилась в пользу светлых магов, наступила недолгая передышка.

Над некогда прекраснейшими городами витали смерть, гарь и полчища крыс и мародеров. Простые люди хотели одного есть, и спать, они устали от войны. С того момента, как Андрей отправился на поиски ответов в их мир, прошло почти полгода. Время здесь летело чрезвычайно быстро. Война накрыла своими смердящими крыльями почти весь материк и упорно пробивалась в восточные владения на Русь. Борис отправился на Родину собирать армию, чтобы противостоять вторжению нечисти. Темная сила была на стороне Тэлля, он разбудил спящих, тех, которые появились в Темном отражении из разных миров, и направил их как пушечное мясо на бойню.

Натали начинала впадать в депрессию, ее угнетало нежелание совета последовать ее просьбе о встрече с Тэллем. И то, что можно было попробовать договориться, ведь на то мы и люди, говорила она, но ее словам не внимал ни Германус, ни Журслав, ни тем более Антон, который опасался за ее жизнь, как никогда. Они все были сильными магами и могли постоять за себя, чего нельзя было сказать о простых людях.

Натали подошла к окну, город горел, красным заревом окрашивая небо. Темный дым стелился из окон уцелевших домов, и девушка не смогла сдержать слезы. Она отвернулась и, прижавшись лицом к стене, заплакала, тихо, чуть слышно, она не хотела, чтобы Антон слышал, как она горюет.

— Натали, — она даже не успела обернуться, почувствовав на плечах его теплые ладони, Антон развернул ее к себе и поцеловал в мокрые от слез щеки и губы, — скоро вернется Андрей, и мы будем знать, что делать дальше.

— Но, посмотри, во что ОН превратил мир, страна в огне и Тэлль обещает, что этим дело не закончиться, но что может быть еще ужаснее, может… он прорвется со своей армией в наш мир?! — Натали с болью посмотрела на Антона. — Я устала, скажи, что нам делать, мы должны остановить Тэлля, — Натали отвернулась к окну, глядя на тлеющие руины некогда прекрасного города, — чем эта темница лучше той, где я томилась у Зингера? Разница лишь в том, что ты рядом со мной, но мы не можем выбраться… я не могу так…я хочу поговорить с… — она не договорила, воздух, словно, возмутился и пахнуло свежестью. Из образовавшегося портала появился Андрей, от него и исходил этот запах ее родного мира.

— Как хорошо было слетать домой, — улыбнулся он, — долго меня не было? Я старался как можно быстрее.

— Полгода, — усмехнулся Антон, — но я понимаю, это чертовое искривление пространства, почему время так искажается, не знаю, садись, мы как раз собирались ужинать.

— Не откажусь, проголодался, словно не ел все эти полгода, — улыбнулся Андрей, — не нравится мне этот вид из окна, — он кивнул в сторону догорающего пожара, — здесь, вижу, совсем стало невыносимо находиться, да? — он взглянул на побледневшую Натали.

— За эти месяцы, Тэлль превратил жизнь нашей страны в преисподнюю.

Натали не могла больше сдерживать слез. Она вытерла набежавшие капли, не желая уступать соленым потокам и, глубоко вздохнув, села в кресло.

— Что ты узнал, Андрей, ты узнал, что-то о моем рождении, о родителях?

— Кое-что, — Комисаров раскрыл сумку и вытащил оттуда сверток. Он протянул его Натали, — я нашел врача анестезиолога, которая принимала участие в родах твоей мамы. Так вот, она сообщила, что ребенок Виктории Зверевой умер при рождении, а в это время к дверям родильного дома подбросили девочку, вот ее вещи, — он кивнул на сверток, — раскрой…они подложили этого ребенка Виктории…и этот ребенок ты, Натали.

— Я чувствовала… — Натали развернула ткань и увидела старинный медальон, — он такой теплый, — она посмотрела на Антона, — странно, да?

— Можно? — он протянул руку и, взяв медальон, раскрыл его, — посмотри! — Антон изумленно протянул его обратно Натали, — эти двое…

— Аркад и Герда, — прочитала Натали и больше не могла сдерживать чувства, — получается, что я отсюда, что меня просто каким-то злым роком занесло в тот мир, который я всегда считала своим родным. — Она подняла глаза полные слез на Антона и Андрея, — мне обязательно нужно увидеться с Германусом, нам просто необходимо поговорить.

Натали еще раз посмотрела на медальон, на нем, несомненно, был изображен Тэлль, она видела и теперь она видела даже какое-то сходство между ними.

— Я не могу поверить, что это чудовище мой отец, — она прижала руки к груди и разрыдалась. Антон, нежно обняв ее, прижал к своей груди и пытался как-то успокоить ее.

— Я не хотел так расстраивать ее, — Андрей сел рядом и добавил, что это еще не все. Он вкратце рассказал о разговоре с главврачом родильного дома Варшавским и о том, что за тетрадь передал он ему.

— Я прочел записи в тетради этой женщины, и это доказывает, что Тэлль не однократно занимался похищением людей из моего мира, вот куда ведут все нити. Сотни пропавших людей, которых никто не мог отыскать. Их пристанищем стало Темное отражение, здесь они становились рабами изощренного ума Аркада Тэлля. О Боже. Никто и не догадывался, что он готовил армию. Теперь Германус все должен узнать.

— Тогда отправляемся к нему, — Антон поднялся на ноги, все также обнимая Натали, — нам нужно иметь четкий план и Лекс должен выслушать не только самого себя, но и главных магов империи.

Глава 10 Откровение

1

Мелендорф был отдан на разграбление, полчища нечисти ринулись вглубь того, что раньше было красивым городом. Пахло гарью, кровью и смертью. Натали, набросив на голову капюшон, медленно кралась вдоль стен. В любой момент, ожидая нападения кровожадного орка, вампира или еще того, кто не прочь был полакомиться ею. Она сжимала в руке стилет, это единственное оружие она взяла с собой, сбежав из убежища, не предупредив никого. Впереди послышался лающий смех вервольфов, сердце Натали сжалось, и она крепче сжала стилет в своем маленьком кулачке. Ей стало жарко, пот побежал тонкой струйкой по спине, холодный ветер порывисто рванул, поднимая полы ее длинной одежды. Вервольфы замолчали, и Натали поняла, что они учуяли ее. Лучше смерть, подумала она, может тогда все кончиться…

Оборотни, почуяв запах девушки, подняли головы и с жадностью понюхали воздух, пропитанный дымом и смертью.

Натали вышла из тени и увидела четырех чудовищ, которые ощерившись, повернулись к ней. Медленно поводив носом, самый крупный черный волчара, начал рыть передней лапой землю, потом он завыл и, лязгнув зубами, посмотрел на сородичей. Натали не понимала, что происходит, она была уверена, что вервольфы сейчас же разорвут ее на части.

Жар на груди. Она ничего не могла понять и, опустив глаза, увидела, как светится амулет Хротгара, который ей подарил Антон, и с которым она не расставалась и вовсе забыла о его волшебной силе. Ей было страшно, но она спокойным шагом двинулась на волков, другого пути не было, слева и справа грудились обломки зданий. Проходя мимо вервольфов, Натали увидела, как черный смотрит на нее своими желтыми глазами, в них горела ненависть и ей почему-то показались его глаза такими знакомыми.

— Где твой хозяин, Философ? — усмехнулась Натали, — передай ему, что мы скоро встретимся.

Вервольф зарычал, но, когда она прошла мимо него, болезненно прижался к земле, остальные оборотни даже не смотрели на девушку, а только изучали камни под лапами. Пройдя несколько шагов, Натали обернулась и увидела Философа в человеческом обличии. Его черные волосы развивались на ветру, на лице играла кривая усмешка, напряженное тело было готово броситься в атаку, но Натали знала, что он ничего не сделает ей, потому, что она нужна хозяину.

Повернув за угол, она прижалась к холодной обледеневшей стене и закрыла глаза. Она могла видеть, как Аркад, хромая, бродит по гостиной своего замка. Но где это, Натали не могла понять, Тэлль спрятал свое жилище защитными чарами.

Она не стала ждать решения Германуса, и опека друзей ей уже надоела, Натали хотела одного, чтобы для всех этот кошмар наконец-то закончился. Она была уверена в своих силах и бесстрашно вышла на темные улицы города. Нечисть обходила ее, боялась и в бессильной ненависти, лишь скалила зубы.

Остановившись около людей, сидевших вокруг костра, Натали прислушалась к их разговорам. Это были простые люди, не маги, которые жаловались на свою несчастную жизнь и на то, что война забрала у них последнее, что у них осталось.

— …Чего им только не хватало, этим магам…

— …Страну они с помощью волшебства возродят из руин?

— …наших детей они воскресят?

— Они заперлись в своих домах и им все нипочем…

Жаркое пламя костра играло на их бледных лицах, Натали огляделась, копоть и пыль окрасила снег в грязный цвет, в воздухе витала смерть и касалась каждого своим крылом.

Как они были правы, эти простые смертные, думала она, идя прочь, в сторону реки, к горлу подкатил комок, и стало трудно дышать. Подойдя к набережной, Натали увидела, во что превратились некогда красивые каменные перила и беседки у реки. Все пришло в запустение, и разруха смотрела на нее пустыми разбитыми глазницами окон в некогда богатых домах горожан. Она смотрела на эти гримасы войны и ощущала себя виновной во всем. Если бы я была простой девушкой, то этого бы не случилось, и это мой отец… какой ужас Тэлль мой отец, но почему он так ожесточился, неужели его сердце покрыто коркой льда, ведь возможно можно все повернуть назад…

— Натали, — позвал ее незнакомый тихий женский голос, — она обернулась и непонимающе посмотрела на девушку, которая стояла на той стороне дороги. На ней был серый дорожный плащ с капюшоном, из-под которого выбились не по годам седые волосы. Ее глаза излучали свет и были полны мудростью, несмотря на юное лицо.

— Я вас знаю? — Натали ощущала в глубине души невыносимую тоску и не могла понять, что происходит.

— Девочка моя, — прошептали губы незнакомки, — ты стала такой сильной, что даже смогла увидеть призрака…

— Призрака?!! — Натали отступила назад и, оступившись на ватных ногах, опустилась на утоптанный снег, ее сердце бешено колотилось, а дыхание перехватило от набежавших слез.

— Никто ничего не исправит, — незнакомка очень быстро, почти мгновенно оказалась возле нее и, проведя рукой по щеке Натали, грустно покачала головой, — как жаль, что я не могу тебя коснуться дочка…

Натали подняв глаза, попыталась взять ее за руку, но поймала лишь воздух. Ей стало жутко, но потом испуг быстро отпустил ее, после всего, что она пережила, ей уже нечего было бояться. Слезы тихо катились по ее щекам, и ничто не могло заполнить ее дыру переживаний в сердце.

— Я понимаю, тебе больно, Натали, но ты, ни в чем не виновата. Повинны мы с Аркадом, виновны Велиса и Лис. Они убили нашу любовь, мою и твоего отца, а потом… я плохо помню… Я знаю, что отдала ему свой свет и потом только тьма… я не помню, как ты появилась на свет… помню только как бродила призраком по мирам, ища ответы на свои вопросы… Поверь мне, я не хочу, чтобы ты тоже стала призраком, ты сильная…

— Но что мне делать? — Натали поднялась и почувствовала, как ей стало холодно, и мороз холодными иголочками впился в ее мокрые щеки и руки без перчаток. — Что мне делать, Герда, я хотела пойти к нему, но я не могу найти его, Тэлль закрылся от всех чарами. Я не могу понять, что он хочет. Я иду к нему, но он не дает о себе знать, а война поглощает город за городом, люди и маги умирают, и страна распята и опустошена!

— Ты должна попасть в то место, откуда все началось, милая, — Герда с болью смотрела на Натали, — у тебя все получится… — ее черты стали таять.

— Нет, погоди, у меня столько еще вопросов! — Натали попыталась удержать ее, — но только мокрый снег, он падал и падал, но не мог загасить разгорающегося пожара в городе. Алое зарево проглотило добрую половину его. И где же вы, Господа волшебники, горько усмехнулась она и задумчиво посмотрела на мутную замерзшую реку. Мне нужно в лес, где все началось, мне нужно место, где Аркад стал магом, где жила Герда, Велиса… — Лек!!! — произнесла она, и представила, что и кто могло ее встретить там за порогом портала, и смело нырнула в его вихрь.

Снова скользкая мгла и не хватает воздуха, боль сдавливает грудь и падение… Натали открыла глаза, давно она так не телепортировалась, словно по ней трактор проехал. Она поморщилась от боли и, поднявшись на ноги, увидела, в каком непроглядном она оказалась месте. Вокруг стояли высоченные, казалось до самого неба деревья, их громадные корни поднимались из-под земли, густой влажный мох и папоротники покрывали землю, казалось это одинокое и безлюдное место.

Натали двинулась вперед ведомая каким-то шестым чувством, что-то ей подсказывало, что она на правильном пути. В полумраке она ощущала запах сырости и прелой листвы, страх начал пробираться к ней своими острыми коготками. Пройдя около часа, Натали остановилась и огляделась, глухой лес был со всех сторон. Она попыталась вспомнить все то, чему научила ее магическая книга. Сняв амулет Хротгара, она выставила руку вперед, читая заклинание, пытаясь определить место ее нахождения. В воздухе возникли магические знаки, золотыми рунами, вышивая пространство, и Натали безошибочно читая их, поняла, что ее путь точен, и она направляется к древнему храму эльфов, туда, где Тэлль стал магом.

Липкий пот струился по лицу, только сейчас Натали поняла, что в лесу нет зимы, которая засыпала снегом всю Великую Европу, ей стало жарко, и она сняла теплый меховой плащ.

Внезапно она услышала голоса и постаралась двигаться как можно тише. Раздвинув густые ветви, она увидела молодых парня и девушку, они весело бежали по лесу и теперь выскочили на поляну, залитую солнечным светом.

Парень убегал от нее и вскоре девушка, подскочив к нему, закрыла своими маленькими ладошками его глаза.

Она что-то говорила ему, но Натали было плохо слышно, они смеялись и нежно целовали друг друга. Натали подобралась поближе и услышала их голоса.

— Они хотят отправить меня во дворец Мерлина, но… я не хочу этого… Что же нам делать?

— Хочешь… — парень опустил ее на землю, — я сам пойду к твоему отцу, он не сможет просто так прогнать меня, чем я хуже вас?

Таким знакомым показался ей голос этого парня, где-то она уже его слышала, подумала Натали, но, ни как не могла вспомнить.

— Любимый, — девушка провела рукой по его щеке, — ты ведь не маг, ты не такой как все, родители считают тебя каким-то ущербным. Я не могу им объяснить, что Канопус тебя готовит, что скоро приедет господин Бин и воплотит тебя.

— Когда ты уедешь? — он прижал ее к себе, сжимая ее сильно в своих объятиях.

— Завтра вечером отплывает корабль и… если не сделать кое-что, мы никогда не увидимся больше…

— Нет, я не могу позволить это, я должен поговорить с ними.

— Идем, я тоже не разрешу разлучить нас, идем.

Они взялись за руки и направились в чащу леса. Натали последовала за ними, странные догадки легли тяжким грузом на ее сердце, но она еще не могла поверить до конца, что стала свидетелем разговора своих молодых отца и матери. Что за странное искажение пространства, почему оно забросило ее на 23 года назад, а не в то место, куда желала попасть Натали или именно сюда она хотела отправиться в поисках ответов на свои вопросы.

Впереди показались развалины какого-то древнего строения, что это Натали не могла понять, они вошли внутрь и Натали пришлось пробираться очень быстро, словно дикой кошке, чтобы они не увидели ее. Что я здесь делаю? — спрашивала она себя. Надо все это прекратить и объяснить им, ЧТО они делают, и какие силы хотят потревожить.

— Знаешь, магия крови самая сильная, ты по-прежнему хочешь быть со мной?

— Ты еще спрашиваешь? — Аркад, а это был, несомненно, он, с вызовом посмотрел по сторонам, — меня ничто не пугает, если ты будешь моей, моей навечно.

Господи, что они делают, Натали, хотела войти в храм, но какая-то непреодолимая сила держала ее. Ничего не понимая, она обернулась и ощутила, как тело сковывают невидимые обручи. Она могла только наблюдать, но сделать ничего не могла.

— Поклянись, перед этим жертвенным алтарем и мы прольем на него свою кровь. Станем одним целым. Ты станешь магом, я подарю тебе свой свет, и никто не сможет нас разлучить.

— Клянусь, Герда, — он посмотрел с искренней любовью в ее глаза. — Скажи, что мне нужно сделать?

Она достала из кожаной заплечной сумки кривой нож наподобие серпа и одним взмахом рассекла левую руку на запястье.

— Нет! — закричала Натали, — не делайте этого!!!

Темная кровь начала капать на почерневший камень.

— Ты слышала? — Аркад посмотрел по сторонам, ты слышала, какой-то крик…

— Теперь твоя очередь, — она протянула ему кинжал. Аркад взял его из ее рук и замешкался, — здесь кто-то есть…

— Не мешкай, ты же хочешь быть со мной? — Герда вложила в его руку кинжал. Натали в бессильной ярости, кусала губы, ее присутствие, словно никто не замечал, но ведь он слышал, он что-то почувствовал.

— Аркад, пожалуйста, не делай это?! — взмолилась Натали, но не в ее власти было изменить прошлое.

Он полоснул по руке, и кровь закапала на жертвенный камень. Натали стала задыхаться, словно кольца огромного питона сжимали ее душу и тело.

Герда начала читать заклинание, словно молитву, взывала она к каким-то неведомым ему силам. Натали видела как их кровь, смешиваясь на алтаре, начинает шипеть и искриться. С каждой каплей, все больше света озаряло храм, она слышал голоса, но не понимала, о чем они говорят. Ей стало по-настоящему страшно, она понимала, что Аркад хотел только одного, быть с Гердой вместе, но хотел ли он такого будущего для них. Увы, будущее было не в его власти. Она ощущала, как его сердце бешено колотится в груди, он смотрел то в глаза Герды, то на алтарь, пока из его сердцевины не начал подниматься золотой свет, казалось, он был живым. Герда взяла его за руку, а другой рукой закрыла ему глаза.

Натали почувствовала, как что-то тянет ее вниз, словно она стала свидетелем чего-то запретного и она хваталась за камни, стены развалин, траву, но земля, провалившись под ней, увлекала ее в неизвестность. Натали словно всасывало в какую-то черную дыру, тошнота и головокружение заполнили все вокруг и обессиленная, она потеряла сознание.

2

Антон сидел около окна и хмуро смотрел на падающий снег.

— И ты скажешь, что ничего не знаешь? — въедливо спросила его Элейн, — черт возьми, что за самодеятельность…

— Думаешь, если бы я знал, то не отправился вместе с ней, Элейн?! — она видела в его глазах боль и обиду, — почему, она все решила за нас? Одной ей не справится, и я считаю, что нужно немедленно начать поиски!

— У нас здесь оборона замка Лекса, если ты уже успел забыть! — Элейн яростно хлопнула ладонью по дубовому столу.

— Так, во-первых, нужно успокоиться, — начал Андрей, — я соглашусь с Антоном, что Натали нужно найти, мы незнаем, что с ней происходит, где она и что будет делать Тэлль, когда она сама придет к нему. Здесь могут остаться Ремар со своими декурионами, так же Армия Дорга Зуера стоит в городе. Элейн, прекрати панику! — Андрей серьезно посмотрел в ее глаза и понял, что она напугана. — Чего ты боишься больше, что что-то случится с Натали или с нами?

— Если…Тэлль исполнит свое желание, нам всем придет конец, — она накручивала на палец волосы на кончике длинной косы и кусала губы. — Впервые мне очень трудно дается решение.

— Впервые ты должна решать сама не спрашивая Германуса? — с издевкой спросил Антон, — а уверена ты в своем главном магистре? Возможно у него свои планы на Натали?

— Я не стану с тобой спорить, Антон, — Элейн бросила взгляд в сторону Андрея, — но ты мне никогда не нравился.

Антон, усмехнувшись, продолжил разглядывать снежинки, которые кружились за окном, наблюдая их колкий разговор. Он не стал ей ничего отвечать, но добавил, что согласен с Андреем и неплохо было бы связаться с командующим северным легионом, чтобы он направил сюда свои центурии.

— Две — три я думаю, хватит для защиты замка, — он поднялся из-за стола и, заварив себе этака, предложил Андрею. — Я знаю, Элейн, что мы не любим, друг друга, но нам не цыплят вместе выращивать, — он улыбнулся и примирительно подмигнул ей, — сейчас самое главное найти Натали и не дать этому монстру, уничтожить ее. Элейн, ведь можно по следу отыскать Натали, прыжок в другую реальность оставляет след.

— Да, только нужно знать откуда она прыгала.

— Ты хочешь сказать, что если мы не знаем место, откуда она телепортировалась, то ее невозможно вычислить?

— Нет, Антон, — Элейн провела рукой по поверхности зеркала, и его гладь вздрогнула и заколыхалась от ее прикосновения, — я не говорила, что это невозможно, но это гораздо сложнее, дай подумать, — она посмотрела в зеркало и что-то прошептала ему. — Мы не можем сейчас бродить по городу в поисках ее следов, наше промедление будет только приближать ее опасность.

— А что на этот счет мог бы сказать Германус? — спросил Андрей, — может в его власти все сделать гораздо быстрее?

Элейн ничего не ответив, опустилась на стул и в ее глазах появилась какая-то обреченность, она немного помолчала и, посмотрев на Андрея, покачала головой.

— Лекс не должен знать, что мы отправились на поиски Натали, я не могу, не должна об этом говорить, — ее голос дрогнул, Андрей с Антоном непонимающе переглянулись. В воздухе повисла тягостная тишина, и Андрей первый нарушил ее, подойдя к Элейн, он протянул к ней руки, она встала со стула и, опустив глаза, поддалась его рукам. Он обнял ее и, погладив по волосам, прижал к своей груди. Антон, наблюдая эту сцену, понял, что сердце железной леди начало плавится и скоро станет совсем по-настоящему человеческим, он повернулся к окну и ждал. Что же еще нового задумал белый маг Германус Лекс. Он всегда казался таким правильным и непоколебимым, со своими взглядами на мир и жизненными устоями их государства. Антону казалось, что Лекс всегда был верховным магом, еще до его рождения и до рождения Тэлля. Он говорил, что был знаком с Мерлином, ему должно быть около тысячи лет. Но маги столько не живут…

Страшная догадка пронеслась кошмаром перед его глазами, он обернулся к Андрею и Элейн, глаза воительницы не могли лгать.

— Скажи, зачем каждую третью дочь из семей валькирий забирали в храм Мерлина? — его губы побелели от гнева, — именно за этим была нужна ему Герда, которую полюбил Тэлль. Как же все они испугались за свои жизни, за свой свет…

— Вместо моей дочери Герды, в храм… отправилась ее младшая сестра Лимена…

— Не Аркада, а Лекса стоит бояться Натали! — Антон в бессильной злобе пнул тяжелым сапогом табуретку и та, покатившись с грохотом, ударилась о стену, — почему ты молчала, Элейн?!!!! Это предательство!

— Я не понимаю, — Андрей выпустил ее из своих объятий, — что это за странный мир, где я уже не знаю, кому доверять.

— Лекс отправил меня в ваш мир, чтобы я вернула Натали в ее реальность, для этого мне потребовалось слишком много времени… Я не знала до конца, что на самом деле хочет Германус, моей задачей изначально было отыскать Натали и доставить ее в наш мир. Потом… Потом я узнала, не буду говорить как, это долгая история, но мне стало известно, что магистр Лекс питается энергией валькирий так же как это делают вампиры, так же как это делал поддонок Зингер и его гости… Великий Мерлин, — она закрыла лицо руками, — как это мерзко и противно. И самое ужасное, что незримо я принимала в этом участие, но мне ничего не было известно до последнего времени. Поэтому как вы думаете, стоит говорить Лексу о том, что Натали отправилась на поиски Тэлля.

— Так же мы не можем покинуть замок, не сообщив ему об этом, черт, как же быть? — Антон с вызовом смотрел на нее, — почему ты молчала, почему ты раньше ничего не рассказала.

— Так же как ты лгала мне насчет моей жены, — Андрей горько покачал головой и в его глазах блеснули слезы, — Элейн, я не хочу этого говорить, но мне трудно доверять тебе, если ты не расскажешь все до конца. Есть еще что-то, что мы должны знать? — их глаза встретились и впервые за все время, Андрей увидел набежавшие слезы в ее прежде таких холодных и бесстрастных глазах. Казалось, она очень хотела что-то сказать, но не могла, что-то мешало ей.

— Элейн, у нас нет времени, если что-то происходит ужасное и мы не в курсе, просто кивни, — Антон, быстрым движением стянул длинные волосы в хвост на затылке, и в его решимости было ясно, что он готов отправиться на поиски, прямо сейчас. — Мне нужна одна вещь, Элейн, дай мне «Эхо волшебницы», я знаю, именно с его помощью ты вычислила, где находится Натали, когда она была в рабстве у Зингера.

— Ты не понял, — Элейн посмотрела на Андрея и, вытащив из кармана плаща кристалл, показала его Антону, — я иду с вами, все объясню потом, сейчас…сейчас у меня нет на это ни сил, ни времени, отправляемся сейчас.

Она взяла в руки голубой кристалл и, закрыв глаза, начала читать заклинание, которого ни Антон, ни дек Андрей знать не могли, это была запретная магия из ее мира, откуда ее вырвала судьба злого рока и которой она пользовалась, только в крайних случаях. Элейн читала заклятие как молитву, пока из середины кристалла не появился мерцающий серебряный луч. Казалось, она еле удерживает «Эхо волшебницы» в своей руке, оно словно тянуло ее в ту сторону, куда указывал луч.

— Простите меня, ребята, — Элейн, протянула руку Андрею, — возьмитесь за руки, нам предстоит далекое путешествие, чтобы потом не пришлось искать всех вас, — она улыбнулась, и в этой улыбке, Антон узнал ту самую Элейн Брюнхольд, которую знал все эти годы. Какие секреты хранит ее миленькая симпатичная головка, и что заставило расплакаться железную леди. Дело серьезно, если она, не связавшись с Доргом Зуером, так второпях решила покинуть замок Лекса.

— О чем думаешь, Антон? — Элейн протянула ему свою руку, — не бойся я не стану читать твои мысли в этот раз. Пойми, сейчас я становлюсь с тобой на одну дорожку, поэтому я всегда не питала нежные чувства к тебе, за твою любовь к свободе. У меня не было такой роскоши, возможно в то время я была слишком юна, а потом… нас повязала всех круговая порука, благими намерениями сам знаешь, куда выложена тропа… ну, идем.

Зеркало дрожало и дышало в нетерпении, словно легавая перед охотой, точно конь, перед скачками.

Андрей положил свою руку на ее ладонь, которая немного была влажной от напряжения и волнения. Антон взял его за руку, Элейн сжала покрепче в своих пальцах «Эхо волшебницы» и они вместе шагнули в телепортатор, который вздрогнул и задышал всеми своими фибрами. Волна времени и пространства понесла их с огромной скоростью, Андрей еле удерживал пальцы Элейн в своей ладони. Антон раскрытыми глазами принял на себя межпространственную волну и ощутил на губах и языке отвратительный холодный его вкус, непередаваемый ничем. У пространства не было ни вкуса, ни запаха, но человек, перемещающийся сквозь него, был чем-то инородным, и окружающая его действительность преломлялась, искривлялась, оставляя мало сказать, неприятный оттенок и след. Элейн, в последний миг обернулась и услышала звон тысячи хрустальных колокольчиков. Пути назад в замок Германуса Лекса не было. Самый древний телепортатор, не выдержав нагрузки, разлетелся на миллионы осколков, оставляя звенящее эхо по всему искривленному пространству реальностей.

Они почувствовали под ногами землю, густой мох, запах прелой листвы. Кристалл вылетел из рук Элейн и покатился под корни огромного дерева. Андрей, бросился за ним, невзирая на крик Элейн:

— Андрей!!! Нет!! — он не увидел, как вместе с корнями дерева там притаился ужасный змей, его тело покрывал мох и поэтому чудовище было трудно заметить, если бы не светящиеся алчностью красные глаза. Андрей не успел отреагировать, подхватив кристалл последнее, что он увидел, это огромную смердящую пасть перед глазами.

— Иет! — закричал Антон, направляя на чудовище всю свою магическую силу, Элейн запустила в монстра огненным шаром, который должен был разорвать любое магическое существо, а от этого просто разбилось на сноп из искр. Змей, отбросил в сторону бесчувственное тело Андрея и, шипя и капая ядовитой слюной, двинулся на Элейн. Ей не помог ее магический меч, монстр откинул его одним ударом головы.

— Тимбус!!! — кричала она, — Натс, шинаб, девомер деаналс!!! — Чудовище приближалось и казалось, на него не действовало ни одно заклятие.

Антон, видя, что сейчас все может кончиться очень и очень плохо, понял, что на это странное и мерзкое существо магия не действует, не задаваясь вопросами «почему», он поднял волшебный меч Элейн. Слишком тонкий для такого могучего тела, решил Антон и, выхватив свой обоюдоострый, рубанул по извивающимся кольцам. Чудовище обернулось и завыло, словно стая голодных волков, Антон, не выпуская оружия, рассекал тело змея, вызывая его ярость на себя, Элейн, немного оправившись от испуга, подняла свой меч и, прицелившись, метнула его в голову монстра. Обливаясь зеленой дымящейся кровью, он пришел в еще большую ярость, обрызгивая всех своим ядом и рассекая израненным хвостом воздух и взрывая землю. Однако силы его были на исходе и вскоре, змей рухнул на залитую собственной кровью землю, испустив свой последний вздох. Зловоние заполнило воздух, и тишина мертвым эхом отозвалась вокруг.

Элейн только в тот последний миг, когда чудовище затихло, почувствовала, как задрожали ноги и силы покинули ее, она упала на землю и, увидев Андрея бесчувственного и бледного, застонала. Антон бросился к нему и, нащупав пульс, понял, что он еще жив, однако из прокушенной руки продолжала сочиться кровь, и вероятно змей угостил его приличной порцией яда. Антон оторвал рукав от своей рубашки и быстро перевязал ему рану.

— Нам нужно уходить отсюда, — Антон перекинул через плечо бесчувственного друга и помог Элейн подняться, — а ты молодец Брюнхольд, не только с помощью магии можешь монстра завалить.

Обычно в таких случаях она усмехалась, но вместо этого, провела рукой по лицу Андрея, а потом, прижав руку к губам, заплакала.

— Ну, ты мне это брось, красотка, я не узнаю тебя, все будет нормально, в другом пространстве все будет работать, и мы исцелим раны дека Андрея. Не волнуйся, сейчас главное понять, где мы.

Он огляделся по сторонам. Элейн попыталась взять себя в руки, но проявив однажды слабость, трудно снова было стать сильной, она сжала в руке «Эхо волшебницы» и, когда появился серебряный луч, двинулась в ту сторону, что он показывал.

— А с твоим кристаллом все по-другому, магия не подействовала только на чудовище, заметил Антон.

— Что это за место? — она непонимающе оглядывалась по сторонам, словно не слыша его, — ты заметил, как тепло здесь, что Натали хотела найти здесь? — не понимала Элейн.

Они шли какое-то время, пока, наконец, не наткнулись на теплый плащ сияющей, который брошенный валялся в траве.

— Она была здесь! — Элейн подняла его и перекинула через плечо, — смотри, что там впереди, какие-то развалины!

Они шли и не знали, что двигаются тем же путем, что прошла Натали.

— Все чрезвычайно странно, — пробормотала она, — она была здесь, но тут были еще двое, они зашли в храм, чувствуешь, — она принюхалась, — запах серы и какой-то травы, не пойму. Может тут сработает, она провела рукой над камнем, произнеся заклинание поворота времени…

Их отбросило назад и прижало к каменным стенам так сильно, что трудно было дышать, не то чтобы пошевелиться.

Они увидели, как около камня возникли парень и девушка. Все двигалось как перемотка пленки в кино. Элейн не могла поверить, и только по губам Антон понял, чьи имена она произносит. Когда развалины древнего храма озарил свет, их потянула к выходу неведомая сила, их волокло по земле, словно они были связанны невидимыми веревками. Краем глаза Антон увидел тень, промелькнувшую рядом и свет своей любимой, он почувствовал его.

Потом темнота, разрывающая душу тоска и пустота.

3

Натали очнулась от холода. Когда она открыла глаза, то увидела, что лежит на мерзлой земле, а вокруг застывшие сосульки, растущие, словно ледяные сталагмиты, с острыми, как, будто заточенными вершинами. Поднявшись на ноги, она покачнулась и схватилась за стену из кустарника. Оглядевшись, она с ужасом поняла, что попала в лабиринт Философа, который преследовал ее все эти годы в собственных снах. Тут она последний раз была с Настей и здесь она узнала кто такой Философ, приспешник дьявола и… ее отца. Натали медленно брела вдоль терновых стен. Тишина и холод витали здесь, она была готова встретиться с Матвеем и с Тэллем, только холодно, Боже как же холодно. Она посмотрела вверх и увидела там лишь черное небо с малиновыми облаками, они меняли свой цвет, становясь то зелеными, то ультрамариновыми, то белыми. Натали шла и размышляла, над тем, как она могла попасть в прошлое, где все началось и что она ищет здесь. Она хотела получить ответы на свои вопросы, но не сыграло ли ее желание попасть в нужное место с ней жуткую шутку. Она поняла, что попала в прошлое, почему же ее там держала какая-то сила, и потом выбросило сюда. Это что законы пространства? Натали поежилась и двинулась вперед, оглядываясь по сторонам. Она вспомнила тот день, когда убегала от Валерки, когда бежала израненная и босая по снегу, она вспомнила тот холод, когда тысячи иголочек прокалывают ступни. Сейчас у нее было похожее ощущение. Пугающая тишина пыталась усыпить ее, но Натали нельзя было спать, она должна была увидеться с отцом и попытаться все рассказать ему, возможно, понять его и попытаться все остановить. Но возможно ли остановить лавину, извержение вулкана или сель, несущуюся и уничтожающую все на своем пути. Она должна была.

За спиной послышался какой-то звук, Натали обернулась, но ничего не увидела. Она ускорила шаг, но потом остановилась, спрашивая себя, куда она идет, ведь по лабиринту можно бежать бесконечно. Она поняла, оглядевшись по сторонам, что вся ее короткая жизнь была бегом сквозь лабиринт. Теперь она больше не будет убегать. Она повернулась на звук хруста шагов по мерзлому снегу и направилась назад, туда, откуда исходил звук.

Сначала она увидела кровь, потом следы волочения, Натали ничего не могла понять, только эти кровавые росчерки на белом снегу казались неестественно алыми, словно какой-то сумасшедший художник водил, кистью туда-сюда пытаясь напугать своих зрителей.

— Тут есть кто-нибудь? — спросила Натали и не узнала свой дрожащий голос. Ей было страшно и от самой себя ей это было невозможно скрыть. — Вам нужна помощь? — она повернула туда за терновый угол стены лабиринта и двинулась по кровавым следам. Теперь она видела разорванный плащ, потом снова странные звуки и тихий стон.

Ее глазам открылась будоражащая картина, и без того холодные руки покрылись гусиной кожей, дыхание перехватило и чтобы не закричать, Натали закрыла рот руками.

Велиса лежала лицом вверх, она была еще жива, несмотря на страшные раны, вокруг нее снег окрасился в пурпур, а рядом обреченно лежали сломанные ветки, которые она в агонии пыталась вырвать из терновой стены, возможно, так ей было легче пережить немыслимую боль. Ее тело было изорвано, словно это была не человеческая плоть, а тело тряпичной куклы.

Натали склонилась над ней и заглянула в ее застывшие глаза. На мгновение ей показалось, что несчастная отошла в мир иной, при всем том Велиса, повернула к ней голову и ее губы прошептали, еле слышно.

— Помоги, — она не могла пошевельнуться, и умирала долгой и мучительной смертью на морозе.

Натали склонилась над ней и, взяв ее ладонь в свою руку, не боясь липкой крови, прошептала.

— Я попытаюсь, что-нибудь для вас сделать… — она закрыла глаза и Велиса увидела, как прекрасное сияние окутало незнакомку, с которой она не была знакома, — таерт, ревосер… — повторяла Натали снова и снова, излучая свет и не видя, как ужасные раны на теле старой женщины затягиваются и исчезают.

Когда она открыла глаза, то увидела бледную, но улыбающуюся женщину. У нее были живые и не тронутые старостью глаза, хотя над лицом время не сжалилось, ей было столько лет, что Натали и представить не могла.

— Я не думала, что меня спасешь ты, — Велиса погладила Натали по щеке, — ведь ты сияющая… ты Натали?

— Да, пробормотала немного опешившая девушка, — мое имя стало слишком известным… давайте руку, я помогу вам встать. А как ваше имя?

Велиса поднялась на ноги и, поежившись от холода, грустно посмотрела на свою внучку.

— Не при таких обстоятельствах я хотела познакомиться с тобой моя девочка, — Натали не понимая, выпустила ее пальцы из своей руки и отступила назад. — Прости, я не хотела напугать тебя, хотя, что здесь может быть еще страшнее, — она окинула взглядом лабиринт, — это обитель зла и пристанище мертвых, чудо, что ты нашла меня и… спасла… я Велиса Розат, а ты… ты дочь Герды Розат и Аркада Тэлля…

Натали ничего не могла вымолвить, она не понимала что теперь правда, а что ложь. Она стояла опустошенная, и тоска сжала ее сердце. Раньше она, возможно, кинулась бы на шею Велисы, но теперь, зная историю матери и отца, она стояла в раздумье.

— Я знаю, Натали, что ты хочешь поговорить с Тэллем, но пойми, дитя, это ничего не изменит, он сделает то, для чего ты предназначена. Он выпьет тебя до дна, исцелится от своей хандры и тоски, и я не верю, что в нем осталось что-то человеческое…

Ведь он так же поступил с Гердой, опустошив ее, забрав ее свет, любовь, обрекая ее, потерявшую рассудок, на жалкое существование в сумасшедшем доме твоего мира, а потом он вновь станет сильным и обратит в ужас весь этот мир, поставляя послушных рабов из чужих реальностей… Натали ты думаешь, что сможешь повлиять на Тэлля? Прости, но я не верю в это.

— Велиса, в каждой тьме есть надежда на свет, как и в каждом свете, обитает тьма. Я чувствую, что это последнее что я могу сделать. Почему вы разлучили их, зачем, ведь они так любили друг друга, возможно, ничего бы потом не случилось ни с вашей дочерью, ни с вами, ни… со мной, — Натали опустила глаза. — Простите, но я не могу сейчас говорить, мне тяжело и я хочу только одного, чтобы все вернулось на свои места, я видела Герду…

Глаза Велисы непонимающе раскрылись от удивления.

— …Я говорила с ней, и у нас было так мало времени, чтобы понять, кто я на самом деле… поймите, Велиса, я думаю, вам лучше поскорее покинуть это место, второй раз я могу и не спасти вас.

— А ты, милая? — Велиса протянула ей руки, — ты не должна оставаться в этом месте…

— Мне нечего бояться, — улыбнулась Натали, — теперь уже нечего.

Велиса с горечью посмотрела на сияющую, она так походила на Аркада, каким она его помнила. Ведь говорят, если дочь похожа на отца, ей суждено быть счастливой. Так почему это не коснулось бедняжки Натали. Велиса подняла свой окровавленный плащ, несший на себе отпечаток ее мучений и следов от когтей оборотня и, вынув из кармана телепортатор, подошла к Натали.

— Я хочу попросить тебя, будь осторожна, — она раскрыла руки для объятий и ласково обняла Натали, чувствуя, дрожь в ее теле, — ты совсем замерзла. Резегот кут, — она взмахнула над тем, что осталось от ее теплого плаща и вмиг перед глазами Натали лохмотья превратились в добротный белоснежный плащ, отороченный белым мехом неизвестного ей животного. — Так гораздо лучше? — улыбнулась Велиса и, протянув ей плащ, вытянула руку с телепортатором вверх, — надеюсь, еще увидимся, девочка моя.

Натали держала теплый плащ своей бабки и не могла до конца поверить в то, что произошло, звон тысяч хрустальных колокольчиков и дождь из зеркальной пыли. Теперь она снова была одна в этом Богом забытом месте, а существовал ли в этой реальности Бог, подумала она, или все уповают на Мерлина и свою чертовую магию.

Набросив плащ на плечи, Натали двинулась дальше, она не могла понять, как занесло ее сюда, и кто дергает за ниточки ее телепортации. Я искала ответы? Но… я получаю их, что, же дальше, остался Тэлль?

Натали шла, поворачивая, то направо, то налево, пока перед ней не оказалось странное строение из черного гранита, напоминающего часовню, она медленно поднялась по каменным ступеням и кованые двери, распахнулись перед ней. Порыв ветра, встрепенул ее волосы покрытые инеем, она вошла внутрь и увидела, алтарь с множеством горящих свечей, внутри стоял запах мирты и можжевельника, Натали провела рукой по алтарю и увидела, как на нем появились светящиеся знаки-руны, она непонимающе вгляделась в них.

Все перемешалось и вот теперь она видит, как гранитная поверхность камня на алтаре, словно водная гладь вздрогнула, открывая ее взору вход в другой мир. Натали увидела лес и мальчика резвящегося на поляне, у него были густые темные волосы, которые в беспорядке торчали в разные стороны.

— Матвей, вернись домой! — услышала Натали женский голос, — надвигается гроза!

— Мама, сейчас! — мальчику было лет десять не больше, он побежал вглубь леса и вскоре вернулся, неся в руках что-то. Натали удивленно покачала головой и улыбнулась, на руках мальчика был маленький волчонок. Матвей сел на траву и нежно погладил волчонка по голове и ушам.

Потом картина сменилась, гремел гром, и сверкала молния, обезумевшая мать бегала по лесу и искала своего сына, дождь хлестал ее по лицу, а вспышки молний освещали темный лес и ее перепуганное лицо.

— Что я скажу твоему отцу, — шептали ее губы…

— А потом волчица пришла за своим малышом! — услышала Натали за спиной и, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Матвей-Философ стоял в дверном проходе и загораживал собой выход. — Мальчик долго бежал, но волки бегают быстрее, он несколько раз упал, и разодрал себе ногу до крови, но не выпускал волчонка. Почему, я и сам не помню, — он осклабился и подошел ближе, — Волчица почуяла мою кровь и ринулась за мной, я выронил ее детеныша, но она летела, словно вихрь, помню удар со спины, и ужасную боль, когда она рвала меня своим когтями и зубами. Тэлль появился неоткуда и…спас меня, тогда еще я не знал, что стану оборотнем, потому что если человек выживает от нападения вервольфа, то становится таким же. А моя бедная мама больше никогда не видела своего сына.

— Я хочу видеть Тэлля, — сказала Натали, стараясь не показать предательскую дрожь в голосе. — Он искал меня, теперь я хочу встретиться с ним его.

Оборотень рассмеялся и, скрестив руки на груди, покачал головой.

— С удовольствием, лакомый кусочек, — он склонил голову в шутовском поклоне и вдруг, что-то потревожило его, — вечно кто-то мешает…

Он быстро выскочил из часовни и, захлопнув дверь, навесил на нее какое-то сложное незнакомее Натали заклятие.

— Матвей! — она толкнула двери, но они не поддавали, — ей, выпусти меня!

С улицы доносились голоса, и Натали узнала голос Антона и Элейн.

— Антон!!! — она ни как не могла разрушить чары, даже бросая заклинания и файерболлы, — да что же это такое, Антон, Элейн!!!

Она слышала только звуки борьбы, лязг мечей, крики и грохот взрывающихся огненных шаров, в бессилии, Натали продолжала биться в дверь, словно птица в клетке. Она не знала, что там происходит, не могла помочь своим друзьям. У нее был амулет, поэтому-то Матвей запер ее, зная его силу.

— Антон!!! Элейн!!! Я здесь!!!! — но никто ее не слышал.

4

Лекс мрачно расхаживал по комнате, гневно качая головой, и посматривая на взорвавшееся зеркало телепортатор.

— Это просто какое-то варварство! — восклицал он, глядя на Журслава Бина, — ты понимаешь, чем это пахнет?!

— Нет, магистр Лекс, — Журслав, словно нерадивый школьник переминался с ноги на ногу.

— Они сбежали, все мои верные воины покинули меня, город в осаде, замок под прицелом этих мерзавцев и самое древнее зеркало разбито, скажи, зачем это сделала Элейн?

— Элейн? — непонимающе приподнял бровь Журслав, — но зачем ей…

— Натали сбежала, она решила договориться с Тэллем, о, Мерлин, она решила, что способна убедить это чудовище!!! А Элейн, Антон и этот дек Андрей, отправились ей на помощь. Я только не пойму, что они задумали, и где мне их искать! Они нужны мне здесь и сейчас!!!

Журслав, покачав головой, сказал, что теперь, когда телепортатор разбит, трудно будет угадать их место нахождения.

— Однако у меня есть и хорошая новость, — Журслав быстрым шагом направился к двери, за которой стоял его помощник Лоу. — Сообщи госпоже Розат, что мы ждем ее, — приказал Бин и Лоу не заставил себя долго ждать.

Вскоре в зал вошла высокая статная женщина, старость пробежала временем по ее лицу, оставляя морщинки, и окрасила, некогда черные, как вороново крыло, волосы, снежной порошей.

— Велиса?! — Лекс с радостью повернулся к ней, — как давно мы не виделись, дорогая, как твои дела?

— Доброго тебе времени суток, магистр Лекс, — Велиса склонилась в глубоком поклоне, — сейчас не время для церемоний. Как только я вернулась сюда, то сразу отправилась к вам. Что здесь происходит, армии, монтикоры, огонь и дым, я не узнала Мелендорф, дорогой Германус. Дело в том, что я видела Натали, сияющую, она… спасла меня, после того, как выкормыш Тэлля решил закусить мною.

Ее лицо побледнело от воспоминаний:

— Я хотела поговорить с Аркадом, воззвать к его прошлым чувствам, к памяти о его любимой Герде, но вместо понимания, он приказал своему оборотню, убрать меня. Если бы не Натали, я бы не стояла с вами здесь…

— Довольно, Велиса, — прервал ее Лекс, — у нас слишком мало времени на сантименты, — где ты ее видела?!

— В лабиринте снов, — пробормотала Велиса, пораженная тоном Германуса, — я не понимаю, Лекс, почему ты так говоришь со мной, той, которая столько лет отдавала тебе лучших дочерей…

— Молчи, несчастная! — Германус, сверкнув глазами, в упор посмотрел на нее, — ты не понимаешь, ЧТО здесь происходит и ЧТО поставлено на карту.

Он взмахнул рукой, набросив на нее заклятие Тимбус, и приказал увести Велису Розат и закрыть в зеркальной комнате.

— Магистр Лекс, это не похоже на предосторожность, — Журслав опустив глаза, отошел к камину, где играл искрящийся теплом огонь, угли то вспыхивали, то гасли, подчиняясь танцу огня, и эта картина завораживала. — Германус, я не понимаю, что происходит, я отказываюсь выполнять ваши приказы, если вы не объясните, что происходит. Арест Велисы, что это, я не…

— Журслав Бин, — Лекс положил свои руки ему на плечи, — вы знаете, что такое управлять государством? В какой-то степени, конечно, вы представляете это, но вы никогда не были верховным магом. Тысячу лет я держал их на коротком поводке, всех врагов человечества и что получаю взамен, ропот и предательство, а эти разговоры за моей спиной, я это заслужил, думаешь?

— Германус, мне нужна ясность, я начинаю… сомневаться в ваших действиях, — Журслав продолжал смотреть на огонь, — почему войска Тэлля в который раз разбивают наши центурии, почему в городе не хватает провизии, и пожары съедают квартал за кварталом? Я не верю в то, что мы не способны остановить воинов тьмы.

— Ты слишком мало понимаешь, Журслав, — Лекс похлопал его по плечу. — Но сейчас времени нет на объяснения, ты слышал, что сказала Велиса, Натали в лабиринте снов.

— Но это территория Философа, если Натали попала туда…

— То что, думаешь, она не справится с вервольфом Тэлля, если она спокойно ушла отсюда, ее видели на улицах города, — Лекс поплотнее запахнул теплую мантию, — я отправляюсь туда немедленно!

— Но что делать мне здесь, магистр? — Журславу все это очень не нравилось, — вы меня простите, но мне кажется, что вы ведете какую-то свою игру, Германус.

Лекс устал слушать своего канцлера и, повернувшись, бросил ему.

— Твое дело ждать моих приказов, а не указывать мне!

Затем он, мгновенно открыв портал, выкрикнул «лабиринт снов» и скрылся, в причудливых изгибах пространственной дыры.

Журслав грустно посмотрел на то место, где стоял Лекс, и, не понимая, чем не угодил магистру, решил поговорить с Велисой сам.

Идя по темному коридору, он кожей чувствовал, что что-то должно произойти, что-то страшное и то чего ни кто не сможет понять и ожидать. У всех магов существует шестое чувство, это чувство предвестник чаще всего беды, а не добрых вестей. И вот сейчас интуиция Журслава била тревогу.

Он спустился в подвал, где держали заключенных, и приказал привести к нему на допрос Велису Розат. Пламя от факелов окрашивало его лицо в красный цвет, Журслав стоял у большого зеркала в кованой раме и думал, что же затеял Лекс, что хочет узнать Натали, почему Тэлль не появляется, а просто отдал на разграбление полчищам нечисти города некогда прекрасной и богатой страны. Ему не пришлось ждать долго, вскоре Лоу привел волшебницу.

Журслав прочитал на ее лице непонимание и обиду, она резко села на предложенный им стул и, выпив воды из стакана, с грохотом поставила его на стол. Журслав не стал ничего ей объяснять, а решил перейти сразу к делу.

— Мадам Розат, я прошу ответить на несколько вопросов, — она с негодованием посмотрела на него. — Пока я ваш друг, но если вы не перестанете «метать молнии», я велю отправить вас обратно в зеркальную комнату. И вам известно, Велиса, что оттуда выбраться невозможно. Я не хочу ссориться и вообще не понимаю, что происходит. Однако чтобы понять мотивы Германуса Лекса, мне необходимо получить от вас кое-какие ответы.

— Хорошо, Журслав, я понимаю, что ты просто марионетка в руках Лекса, — она горько усмехнулась, — но мне бы очень не хотелось возвращаться в камеру, — она опустила глаза и ее губы дрогнули, — ведь я ничего не совершила. Единственное мое преступление, это то, что я осталась жива, и прихвостень Тэлля не сожрал меня? — она с вызовом посмотрела на канцлера. — А ведь я пыталась все исправить и вразумить Аркада, но… увы, его разумом и сердцем полностью завладела тьма.

— Я знаю вашу историю, Велиса, мне очень жаль, что ваша дочь бесследно исчезла…

— Моя дочь не исчезла, Журслав, она просто потеряла рассудок и умерла… в одном из сумасшедших домов мира Несбывшихся надежд, откуда пришел дек Андрей, и где мне пришлось, мою внучку Натали, оставить возле дверей родильного дома. Она была слишком беззащитной и не перенесла бы перемещение в свой родной мир, а Лекс взывал ко мне, и я торопилась вернуться.

— Хорошо, Велиса, это для меня совсем новая информация, — Журслав медленно расхаживал по комнате, — мне известно, что на место Герды вы отправили в храм Мерлина свою вторую дочь — Лимену. Давно вы общались с ней?

В глазах Велисы застыл немой вопрос, и слезы набежав, покатились по морщинистым слезам.

— У меня больше нет детей, Журслав, я все отдала во имя Государства. Герда стала жертвой юношеской страсти, а Лимена стала жрицей света в храме Мерлина. Естественно, я ее никогда больше не видела. В нашем роду было принято, отдавать служению храма каждого третьего или второго ребенка, обычно способности валькирии передаются по женской линии, моя сестра так же ушла в храм, когда ей исполнилось шестнадцать лет. Я очень переживала и завидовала чести, которую ей оказал Германус. И теперь на всем белом свете нет ни одной сияющей, поэтому идет такая бойня за мою девочку, — она опустила голову на руки и ее плечи сотряслись от нахлынувших рыданий.

Журславу больно было смотреть на нее и, подойдя к Велисе, он дотронулся до ее плеча:

— Мадам, простите меня за то, что я заставляю вас вспоминать обо всем, но это очень важно.

Велиса, немного успокоившись, подняла на него покрасневшие от слез глаза и, кивнула, пытаясь прийти в себя:

— Хоть тебе и много лет, Журслав, но ты мало еще чего знаешь, мне не понравилось, с каким рвением Германус разыскивал Натали, это очень было похоже на страсть Тэлля… знаешь ли ты, что тот, кто пьет свет, обретает зависимость от него. Продлевая себе жизнь и повышая магический уровень, волшебник расплачивается своей жизненной силой и ему необходима подпитка. Я знаю, что Тэлль злоупотреблял этим, и использовал для своего удовлетворения любого живого человека или мага. Но сейчас он очень плох, во всяком случае, когда я его последний раз видела.

— Велиса, возможно кто-то из магов может рассказать о происходящем в храме Мерлина, кто-нибудь остался в живых после нападения на него? — Велиса, задумчиво подняла глаза к потолку.

— Я не должна была об этом говорить, но в окружении Лекса нет более ценного шпиона, чем… — она выдержала недолгую паузу, наблюдая за реакцией Журслава Бина, — чем Элейн Брюнхольд, при всем том на нее наложено заклятие, что она никому не сможет рассказать об этом. Поэтому, что происходило в храме, знали только Лекс, Элейн и жрецы храма. Не знаю, почему он ей доверил все…

— А вам, откуда столько известно, Велиса? — Журславу казалось, что она что-то не договаривает, — мне кажется, у вас тоже есть свои тайны.

Она рассмеялась.

— Какие тайны могут быть у старухи…

Внезапно на ее груди расползлось багровое пятно, Велиса непонимающе огляделась по сторонам, и попыталась руками остановить кровь.

— Смотри! — выдохнула она, показывая руками на зеркало. Журслав, нахмурившись, обернулся и увидел, как на зеркале появилась кровавая надпись — «Ты уже никому, ничего не скажешь!»

— Велиса! — Журслав подскочил к ней и попытался остановить кровь, потом прошептал несколько заклинаний, но было уже поздно. Мадам Розат обмякла и, уронив голову на грудь, закрыла глаза. Журслав вызвал охрану и приказал проверить замок на предмет невидимого убийцы.

— Найдите эту сволочь!!! Приведите его ко мне!!! — он в ярости смотрел по сторонам в бессильном гневе, кусая губы. — Что же здесь происходит? — он не мог поверить, что верховный маг может быть замешан в таком грязном деле. Это приравнивалось к вампиризму и каралось смертью. — Но кто мог это доказать? Элейн в опасности, и я не могу покинуть замок, кто-то должен оставаться здесь…

Теперь Журслав был на перепутье, он смотрел на исчезающие буквы, на поверхности зеркала и думал, как поступить. Наконец он вызвал верного слугу Лоу и велел ему отправляться в «лабиринт снов».

— Ты должен передать это послание Элейн Брюнхольд, только ей, понял Лоу!

— Да, магистр Бин, — кивнул Лоу. Он был самым близким из слуг окружения Бина и Журслав доверял ему как самому себе.

— Чтобы не случилось… и если кто-то захочет забрать его у тебя, лучше исчезай и уничтожь письмо.

— Хорошо, магистр Бин, — поклонился Лоу, положив письмо во внутренний карман куртки, — не беспокойтесь, я все сделаю, как велено!

Тело Велисы Розат вынесли из замка и передали в руки ее родственников, вторая ее смерть оказалась быстрой и не такой мучительной, как от зубов оборотня.

Журслав смотрел в окно и падающий снег навевал на него тоску, он впервые за столько лет не знал что делать, необходимо было что-то решать, и он готовился к этому.

5

Когда Элейн, Антона и Андрея затянуло в пространственную дыру, все краски миров стали, словно отраженные в негативе. Черные лица вместо белых и такие ужасные зубы цвета ультрамарина в гримасе боли…

Антон пришел в себя первым, холодный ветер и колючий снег. Ему не надо было открывать глаза, чтобы понять, где он.

— Лабиринт снов, — усмехнулся он, открывая глаза. Его друзья лежали рядом на мерзлой земле. Несмотря на то, что здесь постоянно шел снег, он не ложился мягким и пушистым покровом, а словно исчезал, в никуда, оставляя тонкое снежное покрывальце, через которое просвечивала каменистая почва, покрытая острыми камнями, обломками костей и ледяными глыбами.

— Андрей, — Антон потряс за плечо друга, но тот не подавал признаков жизни, — черт! Элейн, как ты?

— Ужасное перемещение, — поморщилась она поднимаясь, — все кости болят, словно нас вырвало как деревья с корнями из того мира. Андрей… — она склонилась над ним и с болью посмотрела на Антона, — мне кажется… он не дышит…

— Погоди, — Антон, перевернул его на спину и приложил ухо к его груди, — он жив… только посмотри, что с его рукой, эта тварь угостила его приличной порцией яда.

Рука Андрея почернела в месте укуса и от самой кисти покрылась багровыми пятнами. Он дышал еле слышно, и был смертельно бледным, а губы почти, что слились с лицом.

— Что же делать? Я попытаюсь прочесть заклинание, но… я не знакома с действием этого яда, — начала Элейн, — а что если после моих слов он начнет действовать еще сильнее?

— Я думаю, простое заклятие здесь может не сработать, — задумчиво пробормотал Антон. — Ты начинай, у нас мало времени, — он огляделся по сторонам, — а я кое-что вспомню.

Элейн, закусив верхнюю губу, погладила Андрея по щеке, только ей было известно, как дорог он ей стал, она закрыла глаза и еле сдержала набежавшие слезы. Что-то в последнее время, ты стала слишком часто плакать детка, — одернула она себя и начала читать заклинание.

— Таерт ревосер, редлом луфит тирип.

Андрей открыл глаза и слабо улыбнулся, Элейн поцеловала его в холодный лоб и поднялась на ноги, повернувшись к Антону.

— Антон, получилось! — обрадовано позвала она его.

— Элейн!!! — крикнул ей Хротгар, и в его голосе она не услышала радости, что-то напугало его. Она обернулась и увидела, как Андрей, поднявшись на ноги, отступает назад, а на месте укуса, рука начала трансформироваться. Элейн не понимая, переводила взгляд с руки Андрея на его глаза, казалось, он сам обезумел от ужаса.

— Что это?! Элейн, что со мной?!

Кисть руки начала самопроизвольно двигаться, туда-сюда, причиняя несчастному нестерпимую боль, потом случилось ужасное, из раны что-то начало прорываться наружу, и это что-то было уже не рукой Андрея.

— О Мерлин! — воскликнула Элейн.

— Веал луфит тирип! — прокричал Антон за ее спиной, но это не помешало, выбраться на свободу нечто ужасному, напоминающего огромного червя, с острыми зубами и членистым телом. Андрей осознавал, что с ним происходит и в ужасе искал, что-нибудь, что помогло бы ему избавиться от жуткой трансформированной руки. — Рез кнев сэх, — продолжал Антон, пытаясь усмирить монстра, — мок тон гнисок эб денелк, — оно увеличивалось в размере, разрывая руку Андрея до кости, вырываясь наружу или пытаясь, стать с ним одним целым. — Ни цеп рез рев…

— Андрей, нет! — закричала перепуганная не на шутку Элейн, когда червь обвился вокруг ее ноги своими щупальцами, — нет, не делай этого!!!

Он боролся и ничего не мог поделать с тварью, вырывающейся из него, которую он принес в этот мир из другой реальности в себе вместе с ядом чудовища.

— Роу селп!!! — закончил Антон, но он не успел договорить, как Андрей одним ударом своего меча, которым мало пользовался, отдавая предпочтение пистолетам, обрубил, то, что совсем недавно было его правой рукой. Огонь пробежался по червю, превращая его и то, что было рукой Андрея в пепел, а сам, злополучный, упал на колени, зажимая рану, из которой хлестала кровь.

— Черт! Зачем ты это сделал! — Антон подскочил к нему, пытаясь помочь, — заклятие…

— Оно бы убило меня, так же как этого… — по его телу прошла заметная дрожь, — Боже, что происходит, почему все время нам что-то мешает…

Элейн вновь зашевелила губами, читая заклинания излечения, и на этот раз все сработало, однако вместо руки у него остался уродливый обрубок.

— Ничего, детка, — грустно улыбнулся Андрей, — я и с левой стреляю очень даже не плохо.

— Андрей, теперь все нормально? Тебе не больно? — она провела рукой по тому месту, где раньше была рука, — потом мы что-нибудь придумаем.

— Ты как, Андрей! — Антон протянул ему руку помогая встать на ноги.

— Спасибо, вы меня второй раз спасаете от смерти, — он пристально посмотрел в глаза Антона, — теперь нам нужно спешить, слишком много времени потеряли. Я в порядке. Что это за место?

— Это лабиринт снов, — ответил Антон, прислушиваясь, где-то вдалеке были слышны голоса, — идем, но будьте осторожны…

Элейн больно сжала руку Андрея и, немного замедлив шаг, посмотрела ему в глаза.

— Я думала, что это конец… понимаешь, я думала, что все кончится, не успев начаться, теперь мне все равно… но знай о моих чувствах, если что-то вдруг со мною случится. Если мы не вернемся.

Андрей, притянул ее к своей груди, нежно улыбаясь, и коснулся губами ее губ.

— Я всегда буду с тобой, и когда все это закончится, мы будем вместе, чтобы не случилось.

Антон обернулся и стал невольным свидетелем их любовной сцены. Он не стал ничего говорить, он знал, что сейчас, когда жизнь каждого висит на волоске от гибели, им простительны эти моменты, которые могут стать последними в их жизни. Он подумал о Натали, и по сердцу растеклась приятная истома, которая тут же перетекла в тревожные мысли. Он снова обернулся, теперь они шли за ним, сжимая в руках оружие. Элейн с волшебным мечом, завоевавшим себе славу кровью недругов. Андрей, проверяющий обойму, он ловко управлялся одной рукой, словно так было всегда.

Впереди чернела блестящим гранитом обитель Философа, они медленно подкрадывались, прижимаясь к колючему терновнику. Антон огляделся по сторонам и, посмотрев по ноги, увидел следы. Он наклонился и, коснувшись их пальцами, понял, что Натали проходила здесь и совсем недавно. Значит, они идут в нужном направлении. Вдруг около часовни промелькнула темная тень.

— Философ… — процедил сквозь зубы Антон и дал знак друзьям затаиться, — прижимая палец к губам.

Начал подниматься ветер и Элейн инстинктивно подняла глаза к небу. Смущенные порывами ветра малиновые облака, стали багровыми, рискуя пролиться кровавым снегом. Элейн никогда такого не видела. Небо стало похоже на головоломку из пазлов, и они стали открываться, переворачиваться и сменять картинку.

— Антон, — тихо бросила она ему в спину, — что это, посмотри на небо?

Антон быстро посмотрел вверх и поразился и ужаснулся этой странной картине.

— Здесь что-то не то, ребята, чувствую, что кто-то пытается прорваться сюда и кто-то очень сильный.

— Но кому нужно сюда, Тэллю?

— Возможно, если Натали здесь, — Антон посмотрел в сторону часовни, — я иду туда, я должен там оказаться раньше!

— Ты слышал? — Андрей показал в сторону часовни, — я слышал крик, черт, что за игры или мы все сходим с ума?

— Не думаю, — они все обернулись на голос Философа. — Как вы все мне надоели, — осклабился он, показывая свои ровные белые зубы.

— Ждешь своего хозяина? — Антон сжал в руке рукоятку меча. — Мы слышали крик, Натали у тебя?

Философ снова растянулся в улыбке.

— Какая разница, где она, все равно судьбу не обманешь, а ей суждено стать частью этой большой игры.

— Игры, о чем ты говоришь, пес? — Элейн подалась вперед, — скоро все кончится и тебе никто не поможет.

— А кто поможет вам, людишки? — рассмеялся он, — если даже верховный маг жаждет света Натали, кто вам поможет? — он захохотал, отступая назад. Андрей, мельком взглянув на возмутившиеся облака, и его глаза расширились от ужаса. Мозаика сменила красное на черное, яркие звезды падали на лабиринт, словно снег. Что это за сумасшедшее место, не мог понять он, его мысли прервал насмешливый голос Оборотня.

— И никогда не поймешь, Комисаров. Лучше бы ты гонялся за преступниками людишками у себя в Красноярске, чем стал пешкою в игре, суть которой тебе мало знакома. Вы же здесь все марионетки и не ведаете, что происходит вокруг и что умелый кукловод просто дергает вас за ниточки.

— Где она?! — разрезал относительную тишину, если не считать насмешек Философа, громовой возглас.

Антон обернулся на звук голоса и увидел телепортирующегося прямо с небес, Германуса Лекса.

— О и это ваш новый Господь Бог? — засмеялся Философ.

Элейн, побледнев, прижалась к Андрею, она знала, что такое гнев верховного мага.

— Надо убираться отсюда, — шепнула она Андрею.

— Ты с ума сошла?

— Если мы не уберемся, он уничтожит нас, а Натали мы такими уже навряд ли поможем.

— Философ, так может, ты нам подскажешь, что мы делаем не так, — ответил в тон ему Антон, — я знаю, что Натали там, — он кивнул в сторону часовни…

— Я знаю она здесь!!! — Антон теперь тоже услышал голос Лекса, который приближался, а с ним ему совсем не хотелось встречаться.

— Я вас всех превращу в свиней! — Лекс появился неожиданно, и в упор посмотрела на своих «верных» слуг, — вы уже, как я посмотрю, с оборотнем снюхались?

— Нет, Лекс, — спокойно ответил Антон, — мы тоже ищем Натали, так же как вы, магистр.

Лекс неприятно буравил своим глазами Элейн, Андрея и Антона он понимал, что его подданные что-то заподозрили, но они еще были нужны ему и поэтому Лекс решил пойти на хитрость.

— Элейн, я считал, что ты мой истинный воин, — он опустил глаза, — ты же понимаешь, что будет с твоей семьей, если ты нарушила обет молчания.

— Я не понимаю вас, магистр, — Элейн, побледнев, отступила, — я ни в чем не предавала вас. Мы ушли в поисках сияющей. Мы торопились, так как не хотели, дать понять нашим врагам, что магов воинов нет в замке, и он стал более уязвим…

— Твои мысли, девочка, для меня как открытая книга, — усмехнулся Лекс, — и я знаю мысли каждого из вас, кроме тебя, мерзкое отродье! — он злобно посмотрел на Философа, — знаю, это твой лабиринт снов, но ты больше не хозяин здесь!

Не дав опомниться, он запустил огненный шаром в Философа, который опрокинул его, заставив перевернуться в волка. Запахло паленой шерстью, волк, расставив передние лапы, с ненавистью смотрел на Германуса.

— Они знаю все!!! — прорычал он, — тепер-р-рь, тебе конец, магистр-р-р! — Лекс снова запустил в него файер болом, но промахнулся, Философ мчался к часовне.

— Я знаю, где она! — Лекс бросился за ним вдогонку, но Антон и Элейн преградили ему дорогу.

— Не стоит, Германус, — покачал головой Антон, — в сообществе магов это могут понять не правильно. Возвращайтесь в замок, а мы займемся поисками Натали и уничтожением Тэлля.

— Философ единственный кто знает путь к нему, поэтому не мешайте нам, — добавила Элейн.

— Наша цель — уничтожить Тэлля, и освободить сияющую, — закончил Андрей, наставляя на Лекса пистолет с волшебными пулями.

— Вы сошли с ума, — пробормотал Лекс, — вы не знаете, что играете с огнем? — он рассмеялся, — не для этого я здесь! И меня ничто не остановит!

Он ринулся к часовне, чувствуя Натали, Антон, недолго думая, бросился за ним, Андрей выстрелил, но он не хотел убивать мага, предстояло еще получить от него объяснения.

— Магистр Лекс! — закричала Элейн, — оставьте Натали в покое, мы не позволим вам.

— Шинаб!!! — прорычал он оборачиваясь.

— Ноит цеторп! — прокричала Элейн, отразив удар Лекса, который приближался к дверям часовни, где его ждал оборотень.

Шерсть волка поднялась дыбом, он угрожающе распахнул пасть, не желая подпускать мага к двери, но не смог противостоять тысячелетней мудрости магистра. Несколько заклятий и Философа подбросило в воздух, закрутило и швырнуло об острые камни. Элейн вместе с Антоном бежали к часовне, Андрей догонял их, бросив взгляд на Философа, превращающегося в человека и истекающего кровью.

— Магистр Лекс!!! — закричал Антон, — не делайте этого!

На мгновение Лекс обернулся и, криво усмехнувшись, сломал заклятие на кованых дверях часовни.

Не думая о страхе и о том, что ему не под силу побороть Германуса, Антон, бросился за ним, он не мог позволить, что бы маг прикоснулся к Натали своими темными… именно темными мыслями. Антон понял, что слова Элейн были правдой и когда они схватят Лекса он все расскажет о храме Мерлина и о служении сияющих за все эти столетия.

Он ворвался в зал часовни вслед за Лексом, Андрей и Элейн приготовились к атаке. Однако в комнате никого не было.

— Она была здесь, — пробормотал Лекс, скривив губы, пораженный и обескураженный пустым залом, — она была здесь! — ударив по алтарю, он заставил вздрогнуть всю часовню, и Антона поразила его сила. Разбив черный камень, Лекс покачал головой и, не замечая своих бывших подданных, выбежал наружу к умирающему Философу.

— Она ведь была там? Ты, пес поганый, отвечай! — Он схватил несчастного за волосы и заставил посмотреть в свои глаза, — ведь ты ее прятал для своего господина.

— Придет день, когда я станцую на твоей могиле, — улыбнулся Философ, — она сама нашла выход и… — он сухо рассмеялся и, закашлявшись, скривил лицо от боли, — и теперь только Тэллю известно, где ее искать…

— А где искать Тэлля? — спросил Антон, отбросив тяжелый меч, — где его искать?

— Наклонись и я прошепчу тебе на ушко? — прохрипел, смеясь, Философ.

— Отвечай! — Лекс не подпускал никого к оборотню.

— Даже у камня есть душа, — прошептал Философ, — и смерть не такая уж страшная тетка… — он снова засмеялся, пока из его рта не потекла кровь, потом он закашлялся, дернулся и затих.

Снова начал падать черный снег, а малиновые облака менять цвет на ультрамарин, белый и черный, все в мире Матвея вернулось на круги свои, только его не было здесь боле.

Он бежал в своих снах с волчонком в руках и никогда не хотел просыпаться и быть тем, кем он стал — кровожадным убийцей, единственным другом которого был лабиринт снов и его одиночество.

Антон смотрел на мертвого и не испытывал удовлетворения, Философ был жалок и его истерзанная душа наконец обрела покой. Теперь перед ним был его новый враг и только сейчас Антон понял, что ошибался насчет него. Какое-то его чутье подсказывало ему, что нельзя доверять светлому магу.

— Что ты смотришь на меня, Хротгар? — прервал его мысли Лекс, — ты думаешь, я убью тебя, это бы я сделал с превеликим удовольствием, но пока ты еще нужен мне.

— Магистр Лекс, вы должны остановиться, — прошептала Элейн, — вы же были для меня как отец.

— Вот именно был, — усмехнулся он и толкнул ее в сторону часовни, — иди и посмотри хорошенько, где зарыты тайны в обитель Философа, возможно, мы уйдем тем же путем, что и малышка Натали.

6

Натали, чувствовала себя словно в западне. Дверь не поддавалась, а там были слышны голоса и крики, она не могла вырваться наружу, и это здорово злило ее. Потом, устав биться в закрытую дверь, она начала осматривать часовню, здесь все было пропитано странным и жутким, вообще, не понимала она, почему это место называли часовней, тут даже не было и намека на какую-то божественность, скорее всего наоборот. Она встала и, осмотревшись, подошла к алтарю, где на отшлифованном камне, в котором она увидела видение. Она провела рукой по его блестящей поверхности и, закрыв глаза, произнесла имя своего отца. Когда она открыла глаза, то увидела, что снова все повторяется, поверхность камня стала прозрачной и показывала, словно телевизор старое кино.

Тэлль похудел и осунулся, на его лице появились морщины, но жесткие колючие глаза были такими, же зловещими. Закутавшись в теплую мантию он, прихрамывая, расхаживал по большому залу, стены которого были увешаны разнообразными картинами. Огонь от свечей в витых канделябрах освещал его лицо, делая его черты еще более отталкивающими. Натали почувствовала, как ей стало страшно, не так она представляла свою встречу с ним. Что она скажет ему, разве с ним можно вообще, о чем — либо договориться…

Полу прикрыв глаза, она протянула руку к фантому и к ее изумлению, ее рука прошла сквозь камень, она вздрогнула от неожиданности и выдернула руку из марева видений на алтаре.

— Боже, что это? — такого Натали еще не видела даже в волшебном мире полным странного и необъяснимого.

Изображение дернулось от ее прикосновения и там, где Натали дотронулась рукой, появились круги, словно на воде. Тэлль устроился возле камина и, закрыв глаза, медленно раскачивался в плетеном кресле. На мгновение, полы мантии раздвинулись, и взору девушки предстала отвратительная рана на его колене, покрытая язвами. Ее передернуло от отвращения. Натали посмотрела на запертую дверь и решилась. Будь, что будет. Я же сама этого хотела.

Словно Алиса в сказке о зазеркалье, которая сиганула в кроличью нору, Натали прыгнула в портал и поняла по ощущениям, что сделала верный шаг. Это был портал необычный, который реагировал на прикосновение. Возможно, только некоторые люди могли делать это, подумала она и… услышав всплеск, поняла, что оказалась в глубоком бассейне. Вынырнув, Натали откинула назад мокрые волосы и огляделась.

Вокруг никого, тишина и только хлопанье крыльев то ли голубей, то ли летучих мышей. Она осторожно выбралась из воды, отжимая мокрую одежду. Сбросив тяжелый плащ, Натали проверила на месте ли амулет и двинулась вперед, осторожно ступая, чтобы не шуметь и не привлекать внимания. Обернувшись, она увидела, что бассейн был некогда фонтаном, которые, по всей видимости, сейчас не работал и имел только предназначение портала. Конечно, рассуждала она, Философ мог просто отряхнуться как собака, он же оборотень, а у меня такой роскоши нет.

Становилось зябко и, поежившись, Натали услышала, чьи-то шаги, она прижалась к стене, и ей показалось, что она услышала свое громкое сердцебиение.

— Мелендорф пал, сир Тэлль! — услышала она голос Петрика Блода.

— Мы же не можем всех съесть? — рассмеялась Вэлла, — какие будут еще указания, сир?

— Довольно крови, Петрик, — Натали услышала голос Тэлля, — вы заслужили награду, вот… держите, отправляйтесь туда сейчас же вместе со своей армией и насладитесь кровавым пиром.

Натали поморщилась от радостного визга Вэллы и услышала, как они нырнули в портал. Она снова двинулась вперед и увидела свет от камина и свечей растекающийся по полу и стенам. Ее сердце бешено колотилось, и дрожь пронзила до самой души.

— Матвей, ну что ты там топчешься, — услышала она голос Тэлля, — иди сюда, мой мальчик, и тебе кое-что осталось тут… Матвей?

Натали остановилась и сжала в руке стилет, она не знала, как поступить, может просто вонзить оружие в самое сердце черного мага. Но она не была убийцей, возможно на ее месте могла быть Элейн, возможно она поспешила, возложив на себя такую миссию. Теперь Натали не была так уверена в том, что сможет что-то изменить в решении Аркада Тэлля.

Приближающиеся шаги привели ее в чувство, она двинулась вперед и вышла на свет из тени. Тэлль непонимающе смотрел на нее, мокрую, дрожащую со стилетом, зажатым в побелевшем от напряжения кулачке. Их глаза встретились, и Натали почувствовала, что такое, когда прожигают глазами насквозь. Она сделала шаг вперед и медленно, чтобы он видел, положила стилет на стол, решив не давать ему инициативу разговора.

— Я пришла с миром, как видите, — сказала она и сама поразилась твердости своего голоса. Ей было страшно, но ее решимость была сильнее страха и придавала ей силы.

— Натали, как давно мы не виделись, — она узнала его кошачьи нотки в голосе. — Не ожидал… ты знаешь, — он хрипло рассмеялся, — я даже не знаю, может, книрда хочешь?

— Вы так любезны, Аркад, — саркастически усмехнулась Натали, — но я не пить книрд к вам пришла, у меня чрезвычайно много вопросов, поэтому я не брала с собой друзей, решила одна прогуляться.

Тэлль сел в широкое кресло и налил себе книрда в высокий бокал, потом вынув из кармана мантии портсигар, закурил.

— Ты не против? — он подмигнул ей, — ты пришла только за ответами? Но… ты ведь знаешь, что выхода отсюда нет.

— Если есть вход — выход всегда найдется, — Натали в упор посмотрела на него. — Не мне вам говорить, что своей войною, вы почти разрушили этот мир…

Он глубоко затянулся, и выпустил несколько колечек ароматного табачного дыма.

— Наташа, — она вздрогнула от имени так давно не звучащего и почти позабытого, — ты думала, что все так будет? В то время ты и представить не могла, какие тебя ждут приключения. Ведь ты не знала кто ты?

— Я многое узнала совсем недавно и видела… свою мать, свою настоящую мать… и то, как она привела моего отца в храм, где он стал волшебником.

На секунду, глаза Тэлля расширились от удивления, потом он закусил нижнюю губу и, потушив, недокуренную сигарету, опустил голову.

— Этого не может быть, дорогая, — он снова нацепил маску равнодушия и язвительности, — ты ошиблась потому, что та женщина давным-давно умерла и ее душа обрела покой…

— Я не хочу спорить, не хочу, что-либо доказывать, вот лучшее доказательство, — Натали сняла с шей медальон и бросила его Тэллю. — Это было на мне, когда Велиса оставила меня у дверей родильного дома, и я говорила с призраком Герды… мне очень жаль, что ваше… что твое сердце так ожесточилось… отец…

Аркад взял в свои руки медальон и, раскрыв его, увидел себя и свою первую, и последнюю любовь, прекрасную валькирию Герду. Воспоминания болью полоснули по сердцу, он до сих пор любил ее, но столько жажда мести поглощала его чувства, что от них, казалось, ни осталось и следа.

— Сначала я хотел уничтожить эту змею Велису и Лиса, — начал он тихим, но источающим яд, голосом, — я себя винил во всем… они обвинили меня в том, что я намерено, убил Герду, забрав ее свет и силу, намерено, — он горько рассмеялся, — глупцы, они не знали еще, что такое уничтожить нашу любовь, они не знали какие будут последствия. Мне нужны были власть и могущество, гораздо позже, я ощутил их вкус у себя в груди, когда начал путешествовать по другим мирам и завоевывать народы, обращая их в рабство. Та пустота в душе, что называется отчаянием, болью и тоской заполнили красивые женщины, богатство и сила. Но я никого не любил, даже единственного сына Артура, который погиб в твоем мире из-за своей, же глупости, он никогда не прислушивался к моим словам. Единственный, кто оставался мне верен до конца, так это Матвей. Бедный мальчик, покусанный оборотнем, в тот миг, когда я нашел его, мое сердце почему-то сжалилось и я спас его. Но, — он поднялся со своего кресла и двинулся к Натали, — больше я никого не хочу спасать или жалеть, придя сюда, ты подписала себе смертный приговор, девочка и мне все равно моя ты дочь или нет. Теперь, когда мне терять больше нечего.

Натали посмотрела на лежавший, на столе стилет, казалось, ей ничего не стоит воспользоваться им и пронзить его черное сердце. Однако что-то говорило ей не делать этого.

— Хорошо, отец… вы можете забрать мой свет и мою душу, если это спасет вас от новой волны вашей пустоты, отчаяния и ненависти.

На самом деле, Натали было уже все равно. Перед ней стоял враг всех миров и ее отец, которого она никогда не знала, никогда не любила, но она готова была пожертвовать собой, чтобы спасти всех, но если он напьётся ее света, то станет еще сильнее. Этого она позволить не могла. Но принимать решения уже было не в ее власти.

— Ты похожа на маленького затравленного зверька, Натали, — Тэлль провел рукой по ее щеке пальцами, Натали чувствовала его силу, и аура Аркада играла всеми цветами мощи, она видела это.

— Мне стоило бы опасаться вас? — она прямо посмотрела ему в глаза, — я боюсь не вас, а того, что вы сотворили с собой и что хотите сделать с этим миром или каким-нибудь другим.

Сердце Натали больше не колотилось, как у белки, ей не было страшно, она была готова. Тэлль смотрел на нее, как удав, гипнотизирующий свою жертву.

— Ты готова, дитя? — он положил свои руки на ее плечи и склонился над ней. Натали ощутила его дыхание, оно было жадным и горячим и ее снова начала бить мелкая дрожь. Но бежать было некуда, Натали знала это и все надеялась на чудо, точно что-то произойдет и этот кошмар закончится.

Его губы коснулись ее, Натали с отвращением ощутила их вкус, потом вспышка света, головная боль, бьет в висках, как куранты, и кровь во рту, она чувствовал это как во сне. Потом тьма и беспамятство и последней ее мыслью было только: «Так вот как забирают свет».

Тэлль заглянул в ее закрывающиеся глаза и выпустил из своих объятий. Натали, обессиленная и опустошенная, упала на мраморный пол, раскинув руки и закрыв глаза. Аркад смотрел на нее и чувствовал все то, что пережила она, все то, что испытывала она за все эти годы. Все её мысли, чувства, сны, ее минуты счастья, радости, отчаяния и страха, надежды, веры и любви, все это слилось в единую волну, обрушившуюся на черного мага. Он непонимающе, прикоснулся к своим губам, ощущая странный привкус, и поднеся пальцы к глазам, увидел кровь. ОН бросился к зеркалу и увидел, что все его лицо залито кровью, он ничего не мог понять, — сколько раз я лишал света людей и даже… — он прижал руки к лицу.

— Герда, — простонал он, — Любовь моя! — он посмотрел на бесчувственную Натали, которая бледная лежала в беспамятстве. — Я проклят… я до конца не верил, — кровь начала сочиться из него, словно его кожа была губкой, — Герда, Натали…наша… моя дочь… ее свет… это кровосмешение, — он опустился на колени около Натали и взял в ладони ее руку, — Я думал, ты лжешь…

Натали раскрыла веки налившиеся свинцом и слабо покачала головой.

— Зачем? — прошептали ее губы, — отец…

— Я убивал себя каждый день, каждую минуту, после того, как забрал свет Герды, теперь уже ничего не вернешь назад… я разрушил столько, но…

— Ты не знал, не думал, что этим ты разрушаешь себя, Аркад Тэлль, — Натали закрыла глаза, — я думала, что получится…

Тэлль сидел рядом с ней и чувствовал, как темнота отступает от него, ему многое стало, видится иначе, но это был конец, он ощущал это. Он огляделся вокруг, словно чужими глазами.

— Кто я здесь в этом мире? Лишь осколок черной кометы, несущей смерть…

Внезапно Тэлль почувствовал возмущение в воздухе. Кто-то чужой открыл портал. Он медленно поднялся на ноги, каждый шаг оставлял на каменных плитах кровавый отпечаток. Тэлль медленно шел по коридору к бассейну, единственному входу в его обитель, которым пользовался только Философ.

Перед ним стоял Германус Лекс, его одежда была мокрой и потяжелевшей от влаги, а с длинной бороды капала вода. Рядом стояли Элейн Брюнхольд, Антон Хротгар и Андрей Комисаров. Присутствие последнего почему-то рассмешила Аркада, он хрипло засмеялся, и, повернувшись к ним спиной, направился обратно. Воины переглянулись, а Лекс направился за ним быстрым шагом.

— Что с ним? — непонимающе спросил Андрей, — его лицо, оно в крови.

— Надеюсь с Натали все в порядке, — Антон стиснул зубы, чувствуя, как им начали овладевать тревога и гнев, словно снежный ком, катящийся с горы в пучину безумия.

— Ты должен взять себя в руки, Антон, — попыталась как можно спокойнее сказать Элейн, — идем, во всяком случае, нас трое и мы сможем дать Лексу отпор, если понадобится.

7

Тэлль сжал руку Натали и впервые за столько лет почувствовал себя полным ничтожеством. Что было в его такой длинной жизни полной побед, если он никогда не мог снять с себя маску, скрывая истинные лицо и чувства. Потом он просто сросся со вторым своим «я», а ненависть и месть питали его эго и стали его кредо.

— Горюешь, Тэлль о своей доченьке! — смеясь, бросил ему Лекс, войдя в зал. Аркад, не ожидая его, обернулся, с горечью и злобой сверля недруга своими глазами.

— Что ты здесь делаешь, пожиратель душ? — Тэлль поднялся с колен и двинулся навстречу своему давнему врагу. — Я многое понял, только пригубив ее света, как я ошибался и что вся моя жизнь ничего по сравнению с ней, — он посмотрел на бесчувственную Натали, — зачем ты здесь, Лекс!

— Я пришел взять свое! — усмехнулся Лекс, выставляя вперед руку, — ты теперь ничто и твой конец близок. Натали, сама того не ведая и к сожалению не желая, убила тебя. Ведь испив света родича, ты обрекаешь себя на проклятие и смерть. Неужели ты не знал, что Натали твоя дочь. Именно поэтому я не стал препятствовать, ей найти тебя.

— Германус, — он обернулся на голос Элейн, — теперь, когда с Тэллем покончено, думаю пора вернуться…

Антон направился к Натали, но Лекс яростно оттолкнул его.

— Еще не все окончено господа волшебники, еще не все!

Андрей непонимающе взглянул на Элейн и Антона.

— Магистр Лекс, Натали нужна помощь…

— Шинаб! — Лекс отбросил заклятием Андрея к стене, отчего тот, больно ударился затылком и потерял сознание. В воздухе повисла гнетущая тишина. Элейн свела свои брови и положила свою руку на запястье своего учителя.

— Германус, вы ведете себя неподобающе, так нельзя…

— Не мешай мне, девочка, — Лекс злобно бросил в нее острый, как клинок взгляд своих почерневших от гнева глаз.

— Лекс! — Элейн, выхватив меч, встала около бесчувственной Натали, — я не позволю…

— Девомер деаналс!!! — бросил он куда более сильное заклятие, но Элейн быстро отбила его защитными чарами.

— Я не пойму что ты хочешь?! — Крикнула Элейн, отбрасывая огненные шары от себя, — не нужно… я не понимаю…Антон, спаси Натали, а я… я задержу его!

Тэлль, уныло прислонившись к стене, смотрел безучастным взглядом на бой верховного мага и наглой девчонки Брюнхольд. Он поднес окровавленные пальцы к лицу и прошептал.

— Это конец…

Антон не мог подступиться к Натали, которая лежала на холодном полу и была такой бледной, что казалось, жизнь уже давно покинула ее. Жар опалил его левое ухо, Антон обернулся и быстро отбил мечом огненный шар, который рассыпался на искры. Лекс был вне себя от гнева, Элейн еле справлялась, а Андрей был в отключке. Быстро подхватив Натали на руки, Антон бросился к выходу, слыша, как Лекс бросает в его след самые ужасные проклятия.

— Я не позволю забрать ее!!! — Лекс, бросился вслед за Антоном, но тот умело послал в его сторону пару файерболлов, заставив Германуса сморщиться от боли. — Я знал, что нужно убить тебя, Хротгар!!!

— Германус, хватит, все зашло слишком далеко! — Элейн опустила свой меч, — я прошу, не заставляй меня сражаться с тобой. Ты должен отступиться… страна в руинах, ты должен…

— Я никому ничего не должен, Элейн! — прокричал он, отступая назад, словно выбирая лучшую позицию для нападения, — отсюда никто не уйдет живым! — он крутанул в руке здоровенный меч, и Элейн поразилась его огромной силе, — видишь, девочка, что дает свет валькирий, я думал, что смогу жить вечно!!! Разве я плохо правил?!

— Не в этом дело, Лекс, — Андрей, медленно поднявшись, посмотрел на Элейн, потом на Лекса, — никто не вправе забирать чужую жизнь, чем ты тогда лучше Тэлля?

Лекс посмотрел в сторону Аркада и рассмеялся.

— Неужели было так трудно просто отдать ее мне! — его меч со свистом рассек воздух, — я закончу начатое, и они далеко не уйдут, а вы… вы останетесь здесь вместе с этим чудовищем, — он бросил уничижительный взгляд в сторону умирающего Тэлля.

— Чудовище это ты Лекс, — Элейн покрепче сжала меч в своих руках и мы сделаем все, чтобы ты остался здесь навсегда!

Тэлль слышал последние слова Элейн и, медленно поднявшись, направился в сторону Лекса.

— Уходите, я задержу его! — он не узнал свой булькающий голос, — это наша война, Германус!

— Отойди мерзкий слизняк, — прошипел Германус, — не мешай, а побереги силы!

Он взмахнул мечом и в мгновения ока отсек голову Аркада, которая тут же рассыпалась на миллионы кровавых брызг, как и тело, превратившееся в пузырящееся багровое озеро. Элейн поняла, что он настроен более чем решительно. Андрей не был таким умелым бойцом, как она, и Элейн приходилось гораздо чаще отбивать атаку Лекса. В отблесках свечей лицо Германуса приобрело желтый цвет, и огни плясали, словно бесенята в его алчных глазах. Одна мысль не покидала Элейн, что они не должны позволить Лексу уйти отсюда живым.

Пот струился по вискам и спине. Андрей устал гораздо быстрее, чем ему хотелось, он подбадривал себя заклинаниями исцеления, но силы были неравны. Лекс теснил их к стене, призывая все заклятия, которые рождало его мудрое сознание пораженное опухолью ненасытности, жажды славы, величия и вечной жизни.

Лязг мечей и искры сыпались на Элейн со всех сторон, она продолжала яростно отбиваться, но для наступления у нее не хватало решимости, ведь Германус был для нее как отец.

Почему она ничего не помнит о том, как попала сюда, печать заклятия на ее памяти была еще очень крепка и не давала возненавидеть Лекса так, как он того заслуживал.

В какой-то момент, Андрей изловчился и, сделав выпад вперед, пронзил Лекса своим длинным мечом. Магистр, рассмеявшись, отступил назад и, совершив быстрый пас руками, совершил невероятное. Рана на глазах изумленных Элейн и Андрея затянулась!!!

— Этого не может быть! — Элейн отступила назад.

— Готовьтесь к смерти! — рассмеялся Лекс, — уничтожить меня не так просто.

— Таз сэв э водэхс рейлер! — прогремело у него за спиной, Лекс обернулся, и по его лицу пронеслась гримаса ужаса и негодования.

— Ты?! — он вскинул меч и бросился на Антона, читавшего заклинание.

— Таз динво лэ эсривайну!

Элейн бросила вслед за ним, зная, что до последнего слова в заклинании, маг еще не теряет своей силы, но Лекс яростно отбросил ее рукой, даже не заметив удар сзади, который нанес Андрей своим мечом.

— Селф сэ фай тубэ э уцед! — Антон спешил, листая древнюю книгу «Кайджаам», которая теперь сослужила снова ему добрую службу, оказавшись, в руках Аркада Тэлля.

— Замолчи!!! — гнев Лекса уже граничил с безумием. Он яростно отбивался от своей ученицы и Андрея, которые не давали ему подступиться к, читающему книгу, Антону.

— Ослей лив сир морф синк, рю нейп и зид тнеконни… — наконец ему удалось выбить книгу из рук Антона, которая перевернувшись, рухнула в кровавую лужу, что раньше была Тэллем. Андрей отскочил назад, чуть было не проткнутый мечом Германуса. Теперь их было трое, но силы не покидали мага. Тяжелый бой измотал Элейн и, быстро подняв книгу, она бросила ее Антону, не увидев приближающейся смерти, и то, как острый меч Лекса вошел в ее грудь. Боль обожгла ее сердце, и вся жизнь пролетела у нее перед глазами. Она видела теперь все как в замедленном кино, как ее меч падает из ее рук, как его подхватывает Андрей, его застывшие слезы и новые выпады в сторону ее убийцы. Антон вытирает рукавом страницу…

Вот она бежит босиком по высокой траве маленькой девочкой. Темные тучи опускаются на ее деревню и всех жителей пронзают ослепительные молнии. Она видит ужас в глазах людей и бежит поскорее увидеть маму. Белое зарево смерти играет в ее глазах. Все сожжено и она одна стоит над телом своей мертвой матери. Жесткая мужская рука хватает ее за шиворот и тащит за собой. Она упирается, Элейн чувствует, как слезы душат ее, как больно дышать, воздух становится таким холодным, и она ничего не видит кроме тьмы. Потом грязный барак, пинки и подзатыльники. Девочка с копной черных всклоченных волос чистит чаны от зелий, они так ужасно воняют и ее бедные ручки все покрыты язвами…

Потом она в каком-то удивительном месте именуемом храмом и бородатый волшебник целует ее, как и всех девушек в губы, словно пробуя на вкус. Грязные одежды сменили золотые сандалии и белоснежные туники, теперь ее волосы заплетены в две тугие косы. Это были самые счастливые годы ее жизни. Она помнила своих подруг, которых потом не стало, она слишком рано узнала, что чувствует выпитый до дна человек, это безумие в глазах, судороги, боль и мучительная смерть.

Однажды он пришел, Элейн впервые вспомнила за все эти годы его лицо и его взгляд…

— Нет!!! Закричала она, раскрывая в ужасе глаза. Ее словно вырвал ураган из своих воспоминаний, теперь она знала все.

— Сдорв «Кайджаам» тнейсна! — прогремели последние строчки.

— Я вспомнила, — Элейн поднялась на ноги, но тут же рухнула на колени, кровь хлестала из раны, и ничто не могло остановить ее.

Германус покачнулся на последних словах Антона и, посмотрев в сторону Элейн, усмехнулся. Падая, он схватил ее за руку и, с силой, сжал ее, забирая ее свет. Элейн смотрела в его глаза и не могла пошевелиться. Жизнь уходила из нее потоком света, и только любовь еще цеплялась, стараясь удержаться. Андрей, взмахнув мечом, с силой обрушил его на Лекса, отрубая ему голову. Голова магистра покатилась и остановилась у ног Антона. Андрей поднял забрызганное кровью лицо и, посмотрев на Антона, выдохнул с хрипом и болью.

— Все кончено!

Элейн лежала, широко раскрыв глаза, обезглавленной тело Лекса все еще сжимало ее руку, Андрей расцепил его скрюченные пальцы и оттолкнул в сторону, прижимая к себе Элейн. Заклинания исцеления спасли ее тело, рана затянулась и больше не кровоточила, но ее блуждающий взгляд был так далеко, словно ее душа бродила где-то рядом потерянная в поисках своего тела. Андрей поднял ее на руки и, повернувшись к Антону, спросил, как они намерены выбираться отсюда.

— Выход там же в лабиринт снов, Натали в надежном месте… у Журслава.

— Ты вернулся в город?

— Да, но потом, я решил помочь вам… самое интересное, что книга, которую я отдал Натали, оказалась у Тэлля. Я видел ваш бой и вместо того, чтобы кинуться вам на помощь, листал эту чертову книгу, — Антон опустил глаза, — но я не знал этого заклятия, решил попробовать, я рад, что с ними покончено и с Тэллем и с Лексом. Но я не понимаю, что с Элейн, словно… она…

— Тоже была сияющей? — вопросительно закончил Андрей, прижимая ее к груди, — за все эти месяцы, она мне стала очень дорога.

— Я думаю, Журслав нам поможет, больше мне не на кого рассчитывать.

Антон положил свою руку на плечо другу и остановился перед порталом.

— Идем, я надеюсь, теперь все будет хорошо.

Они прыгнули в темные воды бассейна и почувствовали, как проваливаются в бесконечную бездну, тьма окутала их вязким покрывалом и завертела в своем предсмертном танце. Они не видели, как там наверху таят, словно воск исполинские стены замка Аркада Тэлля.

Время имеет свойство изменяться, и пространство, искривляясь, не давало огню из кладбища, где покоилось два великих и ужасных мага опалить сердца их победителей. Но какой ценой, задавал себе вопрос и тот и другой. Элейн и Натали канули безвозвратно, думал Андрей, прижимая к сердцу любимую. Все в наших руках, мы еще успеем их спасти.

Когда они оказались в часовне, Андрей первым заметил, как все здесь стало неестественно выглядеть. Странное аморфное небо стало голубым и таким пронзительно чистым, что казалось недостатком своего нового обличья, ни облачка и только птицы. Теперь и Антон слышал щебет птиц. Снег растаял, они спустились вниз и увидели, как на некогда мерзлой земле стала появляться молодая трава, а на том месте, где лежал мертвый Матвей Философ, вырос колючий чертополох.

— Что-то происходит, — Антон посмотрел на Андрея, — идем, следующее место прибытия замок Лекса, там Журслав сможет нам помочь.

— Ты чувствуешь, это весна, — грустно улыбнулся Андрей, — я хочу, чтобы Элейн все это увидела.

— Не волнуйся, — Антон сжал его плечо, — она все увидит, ведь Элейн, как и Натали сияющая.

— Что? — непонимающе раскрыл глаза Андрей.

— А ты сам не понял это? — грустно улыбнулся Антон, — именно ее светом в последний миг хотел воспользоваться Лекс, и только она знала что-то о сияющих из храма, о чем не знал никто, надеюсь, когда-нибудь она обо всем поведает нам.

— Лэкк Замок Лекса! — выкрикнул Андрей, открывая портал.

Эпилог

Натали открыла глаза и почувствовала такою тяжесть во всем теле, что казалось оно, налито свинцом. Она повернула голову к окну, из которого исходил яркий свет, и тело отозвалось болью.

— Она пришла в себя, — услышала Натали тихий незнакомый голос и, закрыв глаза, ощутила на себе взгляд, она не знала, кто стоит в дверях, ей казалось, что теперь она больше ничего не чувствует и ни какая волшебная сила больше ей не подвластна.

— Натали, — она снова открыла глаза и увидела Журслава Бина. Непонимающе, подняв брови, она попыталась что-то спросить, но Журслав покачав головой, прижал палец к губам и сообщил ей, что Антон еще в дороге.

— Не волнуйся, девочка, — он ласково погладил ее по волосам, — Антон едет с северных территорий вместе с легионом Дорга Зуера. Они оттеснили остатки войск темных сил на север и разбили последний отряд монтикор. Не нужно, тебе сейчас трудно будет говорить. Прошло почти три месяца и в стране столько всего изменилось, — Журслав, улыбаясь, посмотрел в окно на льющиеся сквозь стекло лучи солнца. — Ну, думаю, Антон сам тебе многое расскажет.

— А…Элейн? — прошептала Натали.

Журслав покачал головой и, поднявшись со стула, направился к выходу.

— Тебе еще нужно восстанавливать свои силы, скоро приедет Антон, к тому времени, возможно, и тебе станет получше.

Когда за ним закрылась дверь, Натали никак не могла понять, что же происходит. Тэлль и Лекс мертвы, армия нечисти разбита, но, как и почему раньше войскам севера и юга не удавалось взять все под контроль. Она все видела, что произошло в замке ее отца, хотя уже была очень далеко оттуда, то как Лекс оборвал острым мечом и так угасающую жизнь Аркада и как пронзил сердце Элейн. Она помнила теплые руки Антона и его тревожное сердцебиение. Потом все, пустота и темнота, и только лучи белого света разбудили ее, заставив разлепить тяжелые веки и понять, что она жива.

* * *

Андрей медленно поднимался по лестнице, теперь у него никого не осталось кроме нее. Но как ей все объяснить, как обо всем рассказать, она ведь не поверит. Андрей, неуверенно стоит ли это делать, нажал на кнопку звонка, который залился переливчатым звоном колокольчиков. Словно я лечу сквозь портал, усмехнулся Андрей и вздрогнул от щелчка открываемого замка. На пороге стояла симпатичная девушка с длинными темными волосами и глазами Юли. Она непонимающе смотрела на Комисарова, потом отступила назад, словно увидела призрака и резко захлопнула дверь. Андрей опустил глаза, разглядывая свои ботинки и рассуждая, что, наверное, так и должно быть. Ведь он расстался с Дашенькой, когда ей было три года, а минуло в этом мире почти что двадцать лет и было бы странным, если бы она встретила его с распростертыми объятиями. Опустившись на ступеньки, он впервые за все эти месяцы закурил, потом закашлялся и, затушив сигарету, обхватил голову руками. Теперь, когда Элейн больше нет, что мне делать в волшебном мире? А что здесь, кто я в этом мире, точно, — усмехнулся он, — забытый призрак.

Его мысли прервало прикосновение руки Даши, он обернулся и увидел слезы, застывшие в глазах дочери.

— Папа, это правда ты? — она робко взяла его за руку, Андрей, молча, кивнул и почувствовал, как ком застревает в горле. — Ты совсем не изменился с того времени… как я помнила тебя.

— Дашенька, — Андрей нежно обнял ее, целуя и гладя по длинным волосам, — какая ты стала красавица.

— Папа, что мы здесь в подъезде сидим, — она потянула его за собой, — прости, я просто сначала испугалась, идем… я хочу, чтобы ты мне все рассказал, где ты был все эти годы.

* * *

— Как ты думаешь, Элейн, — Ремар сделал еще ход слоном, — стоит ему говорить о тебе?

Элейн Брюнхольд подняла на друга грустные глаза:

— Я люблю его… и хочу, чтобы Андрей был счастлив, у него есть дочь, и она слишком долго ждала его, — она сделала ход ферзем, уничтожив слона Ремара лукаво улыбнувшись, добавила, — ты всегда неважно играл в шахматы, друг. А что там с Натали, ей уже лучше?

— Да, Журслав собрал лучших магов знахарей со всего света, это чудо, — Ремар подпер рукой щеку, довольно посмотрев на Элейн, — я действительно рад, что все закончилось.

— Теперь нам предстоит восстанавливать страну, — она поднялась с кресла и подошла к окну, любуясь молодой зеленью на деревьях. — Как хорошо, когда нет войны, пожара и мерзкой нечисти.

— Но как полководцам удалось так быстро разбить врагов? — не понимал Ремар.

— Все дело в настрое, Ремар. — улыбнулась она, — весть о гибели Тэлля поколебала ряды его приспешников, а когда они стали отступать это еще больше воодушевило наших воинов.

— Журслав сказал, что ты тоже сияющая, — Ремар в упор посмотрел на Элейн, однако она, совершенно не смутившись, ответила, что все вспомнила.

— Очень трудно жить без прошлого, Ремар, поэтому Лекс заколдовал мою память, чтобы ему было легче подчинить мою волю и управлять мною. Ведь человек, не помнящий прошлого, не имеет будущего. Натали была истинной сияющей, моя сила была очень невелика по сравнению с ней. Поэтому Лекс не оставил меня в храме Мерлина, но и не уничтожил, он сделал меня агентом СННПИ, потому что знал на что я способна, — Элейн отошла от окна и направилась к выходу.

— Мы не доиграли, — Ремар кивнул в сторону доски.

— Ремар — Ремар, — Элейн, быстро вернувшись, положила свои нежные и в то же время такие сильные пальчики на королеву. — Шах и мат тебе, не забывай, я долгое время играла с Лексом. Хочу навестить кое-кого.

Когда Элейн вышла из комнаты, перед глазами проплыли все воспоминания последних месяцев. Сердце сжалось в предчувствии одиночества, но Элейн быстро взяла себя в руки. «Я обязательно найду тебя, только не сейчас, сейчас не время», — в ее глазах блеснули слезы.

* * *

Натали стало намного лучше, и Журслав ей рассказал обо всем, что произошло за то время, пока она приходила в себя. О том, как были повержены войска нечисти, и как книга «Талирияф» помогла запечатать другие миры, чтобы орды монстров не ринулись туда. Всех их выбросило в «Пустыню мира грез», где им было и место. Каменистая земля, бесплодные земли и тучные стада звероящеров, достойные противники.

— Но они могут вернуться, Журслав? — озабоченно спросила Натали, — мне об этом даже страшно подумать!

— Пока это невозможно, дорогая, — волшебник погладил Натали по руке, — но мы должны быть готовы всегда отразить нападения наших врагов, потому, что когда-нибудь это может повториться.

— Натали, — она повернулась на голос Антона и радостно потянулась к нему.

— Как она, Журслав?

— Думаю, легкая прогулка возле замка ей не помешает, — Журслав протянул руку и помог ей встать на ноги, — боль скоро уйдет, Натали, ты чувствуешь?

— Да, — она встала на непослушные ноги и, опираясь на руку верховного мага, подошла к Антону, который заключил ее в свои горячие объятия.

— Береги ее, — шепнул ему Журслав, — именно сейчас, когда она лишена света.

— Она лишилась своих магических способностей? — не понял его Антон, на что Журслав покачал головой.

— Магию всегда можно вернуть, а вот свет валькирии… никогда, я не знаю, как ей вообще удалось выжить.

— Ну, хватит уже шептаться, — Натали укоризненно посмотрела на Антона, который быстро подхватил ее на руки и двинулся к выходу из ее покоев.

— Молодежь, — усмехнулся Журслав, потерев свою короткую бородку, — теперь пора заняться делами, — добавил он, нацепив очки, и направившись в свой кабинет, — надо еще дракона покормить… да, главное не забыть…

Натали впервые за эти месяцы ступила на траву, ей непременно захотелось разуться.

— Я чувствую энергию земли, Антон, мне кажется, еще немного и я взлечу!

— Я рад, что все закончилось, и мы снова вместе и больше не нужно ни куда бежать.

— Бежать по лабиринту тьмы, — улыбнулась Натали, запуская пальцы в его густые волосы. — Кажется, все это было сном, я видела во сне всех вас и… прости, но я хочу знать, пусть это будет болезненно, но я должна знать.

— Не тревожься, любовь моя, — Антон нежно обнял ее за плечи, — Андрей отправился домой, к своей дочери, так захотела Элейн, она жива, но почему-то придумывает для себя и для своего любимого новые испытания, но я уверен, что расстались они ненадолго.

Обнявшись, они сидели на зеленой траве, и Антон, ласково сжимая ее руку, целовал ее нежно и трогательно, словно боясь причинить ей боль. Воспоминания о прошлом то и дело проносились перед его глазами, и больше всего на свете он боялся потерять ее вновь.

Голоса птиц ласкали слух, а легкое дуновение ветерка принесло аромат цветущих деревьев. Весна раскрыла свои объятия и ласково целовала каждого теплом солнечных лучей, первыми цветами и клейкими зелеными листочками на деревьях.

Они лежали на траве, держась за руки, Натали склонила голову на грудь Антона и оба они смотрели в яркое дышащее свежестью весеннее небо. Белоснежные как пух из перины, облака медленно плыли к горизонту. Вокруг царило спокойствие и теперь, казалось, ничего его не могло нарушить.

— Я всегда буду бояться потерять тебя, моя Натали.

— Не стоит этого бояться, — улыбнулась она, склоняясь над ним, и целуя его в теплые губы. — Пока есть любовь на свете, пока есть верные друзья, добро всегда победит зло.

Их губы слились в долгом и протяжном поцелуе, и только ветер был свидетелем, вороша длинные волосы Натали и, унося вдаль все тягостные мысли прошлых дней, словно волшебник.

Конец.

Примечания

1

К мне, моя маленькая шалунья (нем.)

(обратно)

2

Тебе это будет трудно забыть, женщина Натали, но до утра, но время все равно (нем.)

(обратно)

3

Здравствуйте, это «монастырь»? Я хотел заказать ужин… две порции жареной курицы с яйцом и салат под номером 12 с морепродуктами (нем.)

(обратно)

4

Жареный картофель, три порции, яблочный сок, ну и… шоколад (нем.)

(обратно)

5

Аллен, хорошо, мы ждем, до свидания (нем.)

(обратно)

6

Ты здесь, моя киса? (нем.)

(обратно)

7

Пойдём, там гораздо удобнее (нем.)

(обратно)

8

Я не слышу твой зов, я не вижу огня У тебя власти нет, чтоб пленять меня (эльф.) (обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1 Танцы марионеток

Глава 2 Бабочка в паутине

Глава 3 Полет над пропастью

Глава 4 Подмена?

Глава 5 Улыбка смерти

Глава 6 Охота на людей

Глава 7 Логово зверя

Глава 8 У каждого есть свои тайны

Глава 9 Часы испытаний

Глава 10 Откровение

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg